Из дневников герцогини Роксборо

«Хотя многие считают меня великой свахой, должна признать, что бывают обстоятельства, которые даже мне не по силам преодолеть. К счастью, пока что я смогла свести эти обстоятельства на нет с помощью двух орудий доброй судьбы: удачи и правильно выбранного времени. Горе да постигнет отношения, не отмеченные ни тем ни другим».

Лили подняла лицо и коснулась его губ своими: бережно, нежно, что полностью противоречило бушевавшему в ней безумному, неукротимому желанию. Она столь сильно хотела этого человека, что дрожали руки, а сердце грохотало так громко, что он наверняка слышал его стук.

Язык Вольфа скользил по ее губам, стараясь их раскрыть. В неудержимом порыве страсти она повиновалась, забыв обо всем на свете. Прижимаясь к нему, не собираясь чему бы то ни было позволить встать между ней и этим мужчиной.

Пробормотав ее имя, он подложил руку ей под голову и запустил пальцы в волосы. Его касание было требовательным и настойчивым, и в ответ ее страсть разгоралась все больше. Вольф дразнил и искушал ее поцелуем. Он стал ее наставником в этом искусстве, а она оказалась способной ученицей и теперь задыхалась от желания.

Словно ощутив это, он сжал ее лицо ладонями и поцеловал с еще большим напором. Когда он принялся исследовать языком ее рот, Лили только беспомощно застонала.

Поцелуев вдруг стало недостаточно. Лили машинально обхватила шею Вольфа, но резкая боль в плече заставила ее вскрикнуть.

Принц немедленно остановился. Он раскраснелся, глаза блестели, дыхание было таким же частым, как у нее.

– Я сделал вам больно?

– Нет! Я забыла о руке и потянулась обнять вас. – Она прижала ладонь к трепещущему сердцу. – Думаю, если бы сердце могло выскочить наружу, оно упорхнуло бы, как птичка.

Он тихо усмехнулся.

– Похоже, всем нашим поцелуям суждено быть прерванными. Но когда-нибудь… – Он прислонился к ее лбу своим. – Когда-нибудь мы будем целоваться до тех пор, пока в мире больше не останется поцелуев.

«И каково это будет? – спросила себя Лили, задохнувшись при одной мысли об этом. – Часы и часы поцелуев. Думаю, что просто сойду с ума. Восхитительное и распутное безумие!»

Она жаждала этого безумия, особенно теперь, когда вся ее жизнь превратилась в жертву во имя родных и контроль над своими чувствами.

Вольф провел ладонью по ее щеке, погладил шею.

– Ах, Мойя, твои глаза зовут меня, – прошептал он, – и говорят то, что не могут сказать губы. – Его палец провел по ее нижней губе, и тело Лили мгновенно отозвалось.

Она жаждала его прикосновений с силой, о которой до сих пор не подозревала, и все же колебалась. Если она сдастся, ничего хорошего не выйдет. Наслаждение, да, но позже – сердечная боль и потеря всего, что дорого для ее семьи.

Она не имеет права сдаваться.

Их взгляды скрестились, но увидев выражение ее лица, Вольф прикрыл глаза, сжал кулаки и тихо зарычал:

– Почему ты всегда борешься со мной?

– Потому что должна. Моя дорога выбрана и ведет не к тебе.

– Не ко мне?

Его большой палец нашел чувствительное местечко за ее ухом, отчего ее вновь охватила дрожь.

– Ты уверена?

Лили спокойно встретила его взгляд, хотя ей это тяжело далось.

– Да. Вполне.

– Что мне делать с тобой, Мойя? – вздохнул он.

– Ничего. Совсем ничего.

– Это невозможно. – Он осторожно, помня о ее больной руке, притянул Лили к себе и прислонился лбом ко лбу. – Ты позвала. Я пришел. О чем ты хотела говорить со мной?

Его зеленые глаза были так близко, что она видела золотистые искорки, заставлявшие их мерцать, чувствовала его теплое дыхание на своих губах.

– Это не разговор, – прошептала она с отчаянием.

– Хочешь поговорить? – Он сжал ее лицо ладонями, наклонился и стал целовать шею, посылая мурашки по коже. – Я буду говорить, а ты слушай. Я хочу осыпать тебя поцелуями с головы до кончиков пальцев ног, раскрывая каждый… секрет… – Он подчеркивал слова легкими поцелуями.

Лили охнула и закрыла глаза.

– Да, – прошептала она, чувствуя, как между бедрами возникла приятная ноющая боль. – Расскажи мне больше.

Его руки скользнули по ее спине к ягодицам и стиснули их.

– Когда-нибудь, Мойя, мы станем целоваться, но между нами не будет столько одежды.

– Только шелк? – выдохнула она.

– Ты любишь шелк, верно? – усмехнулся он. – Я велю сшить шелковые простыни. Платья и ночные сорочки. Рубашки и нижние юбки. Ты никогда не будешь носить ничего, кроме шелка.

Каждое его слово окутывало ее коконом все возраставшего жара. Здоровой рукой Лили вцепилась в лацкан его фрака и подняла к нему лицо. Он снова завладел ее губами, его язык вторгся в ее рот.

Лили прервала поцелуй и, тяжело дыша, положила голову на плечо Вольфа. Ощущение было такое, словно она долго бежала вниз по холму, свободная, непокорная, вырвавшаяся на волю. Колени ее дрожали, как желе. Тело трепетало, сердце больно ударялось о ребра. Но больше всего ее тревожила тоска по его прикосновениям.

«Еще один поцелуй, – искушал разум, – всего один поцелуй!»

«Нет!» – пыталась сказать она себе.

Его поцелуи только заставят ее хотеть большего. Намного большего.

Лили прижала руку к виску. Она просила о встрече, чтобы предупредить его насчет Эммы. Не для того, чтобы ее обольщали. Так легко потерять себя, когда он рядом. В его присутствии она утрачивает силу воли.

Лили прижала ладонь к его груди, чувствуя, как сильно бьется его сердце. Когда он наклонил голову, чтобы еще раз поцеловать ее, она покачала головой.

– Вольф, пожалуйста, не нужно. Это безумие.

– Но такое приятное! – Кончиками пальцев он обвел контуры ее лица. – Если бы я мог так сходить с ума каждый момент каждого дня, я целовал бы тебя сюда. – Он коснулся ее губ. – И сюда. – Его ладонь легла на основание ее шеи. – А потом спустился бы сюда. – Глядя ей в глаза, он сжал ее грудь и коснулся большим пальцем соска.

Жар его ладони проник сквозь ткань платья. Лили хотелось податься вперед, прижаться к этой ладони теснее…

– Нет! Я… я не могу!

Она круто развернулась и отскочила на несколько шагов. Ноги ее не держали.

Господи боже, что она творит! Ей нужно столь многого достичь! Она может столько потерять…

Лили прижала ладони к глазам. Необходимо думать о папе. Что с ним будет, если она…

– Мойя? – Вольф наблюдал за ней, склонив голову набок. – Это всего лишь поцелуй, в котором нет ничего плохого.

– Верно, но… Вольф. Я пришла сюда не за этим.

– Вот как? Зачем же ты позвала меня? – Он развязал галстук, завязанный небрежным узлом.

– Что ты делаешь? – удивилась Лили.

– Хочу повесить твою руку на перевязь, чтобы было легче ехать. – Он энергично встряхнул галстук.

Лили бесстыдно уставилась на его шею. Неужели у него мышцы повсюду? Как же он выглядит без одежды?

Наконец она спохватилась и поспешно отвела глаза.

Вольф разгладил полосу ткани.

– Подними руку, Мойя, и держи неподвижно, чтобы она не заболела еще больше, пока я стану завязывать узлы.

Она сделала, как он велел, и поморщилась от боли. Он быстро сделал перевязь, слегка задев ее шею, отчего она снова затрепетала. Закончив, он осторожно продел в перевязь ее руку.

– Лучше? – спросил он.

– Гораздо, – кивнула Лили.

– Прекрасно. Не особо изящно, но придется довольствоваться этим. – Он расправил сбившийся на запястье муслин. – Ты шьешь куда искуснее. Заштопала все чулки, которые я видел в твоей корзине?

– Да. И принялась за бальное платье из розового сарсенета. У миссис Кернесс хранился отрез, которого как раз хватит на платье.

– Бальное платье?

Лили показала на свою амазонку.

– Да. Я сшила это. Как и бо́льшую часть своей одежды.

Как следует рассмотрев амазонку, Вольф вскинул брови.

– У тебя огромный талант, Мойя. Но я почему-то не удивлен. Если ты хочешь что-то сделать, значит, найдешь способ этого добиться. Я уже успел узнать эту твою черту.

– Спасибо.

Она старалась не смотреть на его обнаженную шею, но не могла. Какая-то дикая, неукрощенная часть ее души требовала подняться на носочки и попробовать на вкус этот кусочек кожи. Ей достаточно будет лишь…

– Мойя, если будешь продолжать смотреть на меня так…

Лили вспыхнула.

– Простите, я только… Вольф, я пригласила вас сюда, желая поговорить кое о чем серьезном. – Пытаясь найти нужные слова, Лили облизнула губы. – Не знаю, сколько у нас времени до того момента, как обнаружат, что я пропала, и герцогиня пошлет людей на розыски, но должна сказать это сейчас. Насчет мисс Гордон.

Его глаза были полузакрыты, так что она не могла видеть их выражения.

– Ах да, – произнес он почти нежно. – Эмма. Мисс Гордон – очень интересная женщина.

Сердце Лили сжалось. Интересная? И что это значит?

– Вам, ваше высочество, следует знать, что она всеми силами пытается выйти замуж. Так сказал Хантли, – холодно заявила она.

– Так сказал Хантли?

– Да, он волнуется за нее. В отличие от меня. Я знаю вас как человека благородного.

– Но у него есть сомнения.

– Не могу говорить за графа. Но понимаю, что вы не привыкли к нашим обычаям, и не хочу, чтобы вы оказались впутанным во что-то такое, чего не ожидали.

– Мне не о чем тревожиться, – пожал плечами Вольф.

– Вольф, пожалуйста! – Лили схватила его за руку. – В нашей стране одна оплошность, одно нарушение этикета может кончиться женитьбой, которая вам вовсе не нужна. Постарайтесь никогда не оставаться наедине с Эммой.

– Но сейчас мы наедине с тобой…

– В поле, средь бела дня. И я сильно ушиблась. Кроме того, я отправлюсь в замок, пока никто меня не хватился.

– Так много предлогов, и все же я поцеловал тебя. – Его ухмылка была невероятно коварной.

– Вы неисправимы! – Лили с трудом сдержала довольную улыбку.

– Временами. Но не беспокойтесь насчет мисс Гордон. Она друг. У меня много друзей. – Лили почти расслабилась, когда он задумчиво добавил: – Все же она восхитительна. И очень умна.

Лили к своему ужасу обнаружила, что ее руки сжаты в кулаки, словно она собиралась кого-то поколотить. Хуже всего было то, что Эмма ей нравилась. Вернее, нравилась до того, как завязалась ее дружба с Вольфом.

Принц смотрел на нее, подняв брови, словно ожидая ответа, поэтому она изобразила учтивую улыбку.

– О да, она весьма приятная женщина.

Он кивнул.

– У нее великолепное чувство юмора и очень красивые глаза, не находишь?

– Вольф, нужно быть осторожным. Наши правила…

– Их слишком много. Я буду осторожен, но она прекрасная собеседница и стала моим другом. Если я не могу быть с тобой… – Он снова пожал плечами. – Для того чтобы проводить время, сойдет и она.

– Но есть и другие гости, чьим обществом можно наслаждаться. Возможно, лорд Макферсон? Или мистер Дэниелс?

– Пока что мисс Гордон развлекает меня достаточно.

Лили неожиданно рассердилась. Она представляла это свидание совсем другим. В ее мечтах не было никакого падения с ограды и уж точно не было признания в том, что Вольф считает мисс Гордон средоточием восторгов. Нет, в ее воображении он был потрясен искренним предупреждением Лили. Признавал, что втайне находил общество мисс Гордон утомительным, а потом объявлял, что больше не посмотрит в ее сторону.

Но, возможно, она не в силах рассуждать здраво. В конце концов, она старается проводить как можно больше времени с Хантли, так что вряд ли стоит ожидать, что столь страстный мужчина, как Вольф, будет тосковать в одиночестве.

И неожиданно ее сердце заболело еще сильнее, чем плечо.

– Что-то не так? – взгляд принца затуманила тревога. – Плечо болит?

Лили отступила и глянула в сторону мирно пасущейся лошади.

– Мне нужно ехать и попросить врача герцогини осмотреть мое плечо, хотя подозреваю, что он предложит положить лед.

Вольф мрачно нахмурился.

– Не доверяю вашим шотландским докторам. Все они шарлатаны.

– Чушь! Осмелюсь сказать, они так же хороши, как врачи в Оксенберге.

– Я читаю ваши газеты. Мой кузен Ники часто приезжает в Лондон, и он рассказал, как ваши доктора из-за своего невежества уморили принцессу.

Спорить было трудно. Бедную принцессу Шарлотту оставили мучиться на все пятьдесят два часа родов. Ребенок умер, не выдержав страшного испытания. А через несколько дней за ним последовала несчастная мать, ослабленная строгой диетой и множеством кровопусканий, предписанных ее врачом еще до того, как начались схватки.

Смерть принцессы вызвала шумный скандал, и реакция публики была мгновенной и яростной. Единственным благим последствием были широкие реформы. Так что теперь врачи спешили вмешаться, если роды шли с осложнениями.

– Если ты позволишь, я пришлю к тебе Арсова. Он очень хорошо лечит подобные увечья.

– Арсов?

– Да. Мой ка… – Вольф отвел глаза. – Он один из моих людей и очень умелый лекарь.

– Спасибо. Если я пойму, что врач герцогини бессилен, пришлю вам записку и попрошу прислать этого Арсова. А теперь мне нужно вернуться. Не поможете сесть на лошадь?

Пора вспомнить о том, что она гостья герцогини и, возможно, будущая жена графа Хантли. Почему-то при этой мысли настроение Лили еще ухудшилось.

– Простите мою неучтивость, я даже не поблагодарила вас за мое спасение. Извините меня за грубость.

– Не волнуйся, Мойя, – отмахнулся он. – Я знаю, каково это, когда речь идет о гордости. У всех моих братьев ее более чем достаточно.

– Однако у вас она весьма умеренная.

– Не ожидай, что я стану уверять тебя в обратном, – хмыкнул он.

– Вы с братьями близки?

– Очень, особенно с Алекси. Он почти мой ровесник и самый свирепый из всех нас.

– Моя младшая сестра иногда тоже становится настоящим воином. Далия ниже ростом, чем Роуз или я, но отец говорит, что она возмещает этот недостаток своим характером.

– А вы близки?

– Очень, все трое. Хотя Роуз сейчас уехала. Несколько месяцев назад она вышла замуж и теперь находится в свадебном путешествии в Италии.

Вольф увидел, что уголки ее губ печально опустились. Боже, как он любил эти губы! Полные и мягкие, молившие о его поцелуях.

Он откашлялся.

– Скучаешь по Роуз?

– Постоянно. Мы вместе вели хозяйство. Папа совершенно беспомощен в вещах практических, о чем свидетельствуют его долги. Из-за них мы попали в этот переплет.

Вольф проглотил резкую реплику. Несправедливо, когда отец становится таким бременем для собственных детей, не заботится о самом необходимом. Не дает им ощущения безопасности и уверенности в будущем. Что это за мужчина?

При мысли об этом кровь Вольфа вскипела. Больше всего на свете он хотел взвалить на свои плечи все проблемы Лили, позаботиться о ней, любить и лелеять… но тогда он не поймет, пришла она к нему из благодарности или это любовь.

Он не хотел покупать ее привязанность, но всеми фибрами души желал завоевать ее. И все же становилось все труднее сохранять самоконтроль, не вмешаться, не устранить все трудности, постигшие Лили.

– Мойя, не грусти. Все будет хорошо. Ты найдешь способ. Я знаю это.

Она послала ему благодарный взгляд, хотя вовсе не была так в этом уверена.

– Надеюсь, что так. Не знаю, как быть, если Хантли не сделает предложения и… – Она густо покраснела. – Простите, я всегда говорю неуместные вещи.

– Возможно потому, что понимаешь: я никогда не подумаю о тебе плохо. Принцы женятся по многим причинам, которые почти всегда исключают любовь. Иногда приходится объединить два могущественных дома, иногда нужно приобрести союзника или подтвердить договор, а иногда просто добавить золота в сокровищницу обедневшего королевства.

– Это, должно быть, ужасно.

– Вероятно. Я видел, как мои кузены женятся по этим причинам. Некоторые тоже бедны. К счастью, мой отец – романтик, и считает, что сыновья сами должны выбирать себе невест.

– Вам очень повезло. Жаль, что я… – Она осеклась и покачала головой.

– О чем ты жалеешь? Расскажи, что чувствуешь.

– Мои чувства не имеют с этим ничего общего, – отрезала девушка, вскинув подбородок.

– Твои чувства играют очень важную роль. Что ты чувствуешь насчет этого, Мойя? Что испытываешь к Хантли?

– Он очень славный человек, – упрямо буркнула она.

Вольф спокойно встретил ее взгляд. Черт возьми, почему она так упорно борется с ним? Это сводит его с ума. Он впервые видит такую гордую женщину!

– Славный, вот как? Он кажется еще и весьма предсказуемым. Из тех людей, кто каждый день ест на завтрак одно и то же.

– Это так плохо?

– А ты хочешь именно этого? Мужчину, в котором нет огня, настолько предсказуемого, что необязательно находиться с ним в одной комнате, чтобы знать, что и почему он делает?

Лили подняла шляпу и, надевая ее, напомнила:

– Нам следует вернуться, иначе герцогиня будет волноваться.

– Будь все по-моему, – прошептал он, – я бы перебросил тебя поперек седла и увез в свой коттедж. – Его глаза испускали темно-зеленое сияние.

– Где вы возьмете меня силой и лишите шансов заполучить богатого мужа? Нет уж, спасибо, – задорно бросила она, хотя ее кожа покрылась мурашками.

Вольф рывком притянул ее к себе и поцеловал крепким, властным поцелуем, отчего все мысли вылетели у Лили из головы. Когда его горячая рука сжала ее грудь и он начал большим пальцем гладить ее сосок, тело Лили моментально загорелось огнем. Она выгнулась, прижимаясь к нему, трепеща от новых желаний и потребностей. Его поцелуй унес ее в неведомые края.

– Твои поцелуи – вино, – произнес Вольф. – Вино и безумие, и с каждым новым поцелуем я жажду большего. Ты – пища для моей души, и я не могу насытиться твоей сладостью, твоими прикосновениями.

Боже, помоги ей! Лили сама испытывала то же, что и он.

– Лили! – позвал женский голос с другой стороны луга. – Где вы?

Лили ахнула и вырвалась из объятий Вольфа.

– Это Эмма!