Из дневников герцогини Роксборо
«И этот день настал! Бал бабочек в доме Роксборо изменит жизни многих и судьбы некоторых. О, как я люблю настоящие балы!»
Через несколько часов Вольфа разбудил скрип колес едущего по ведущей в коттедж дорожке экипажа и звук голосов о чем-то спорящих Арсова и бабушки. Господи, только не она! Последнее, чего он сейчас хочет, – говорить с ней.
Но голоса становились все громче… что тут поделать?
Вольф со вздохом поднялся, поморщившись от резкой боли в висках. Пошатываясь, он побрел к тазику с водой. По дороге отбросил пустую бутылку и, наконец, погрузил голову в прохладную воду.
Вольф как раз застегивал брюки, когда в дверь настойчиво постучали. Он выхватил из гардероба чистую рубашку и поспешно ее натянул.
– Иду! – откликнулся принц, когда стук раздался снова.
– В таком случае иди быстрее, – сварливо ответила бабка. – Я старая женщина и не могу вечно торчать у дверей.
Вольф покачал головой и открыл дверь. Бабушка переступила порог и обшарила взглядом комнату.
– Что ты здесь делал? Почему так долго не открывал дверь?
– Спал.
– В это время дня?
– Мне больше нечем заняться.
Он опустился на скамью перед очагом и налитыми кровью глазами попытался увидеть, куда девались чулки и сапоги.
– Пффф! Тебе нужно готовиться. Мы должны посетить бал этой фурии. Ты сказал, что будешь меня сопровождать.
– Я не еду.
– Едешь. Герцогиня прислала за нами свой экипаж.
– У нас есть экипаж.
– Ее лучше. – Бабка проницательным взглядом оглядела комнату. – Что это? – Нагнувшись, она подняла что-то с ковра. – Это шпилька!
Она уставилась на смятую постель и резко повернулась к внуку.
– Значит, она была здесь! Поэтому ты выглядишь так, словно тебя переехала карета.
Вольф насупился.
– Ну? Отвечай мне!
– Ни черта я тебе не скажу. – Он вырвал у бабки из рук шпильку и положил на каминную доску. – Зачем ты здесь?
– А почему кружка валяется на полу?
– Я ее уронил. Бабушка, ты явилась заглядывать во все углы?
– Да, и передать тебе это. Письмо от твоего отца. – Она протянула ему конверт.
– Спасибо.
Вольф потер виски, болевшие так, что было трудно разобрать почерк на конверте. Сломал печать и развернул послание.
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он понял, что бабушка стоит неподвижно, как статуя, держа что-то в руке.
– Что еще? – Он отложил письмо.
Бабушка повернулась. В руке она сжимала злополучную кружку, которую оставила Лили. Понюхав ее, она покачала головой.
– Значит, эта Балфур заварила чай тебе.
– Это имеет какое-то значение?
– Да. В ночь танцев я дала ей мешочек с зельем и сказала, что с его помощью можно забыть любовь.
– Что?!
– Тот, кто выпьет это, навсегда забудет свою истинную любовь.
Вольф взглянул на кружку.
– Она хотела, чтобы я ее забыл.
– Да. Я ожидала, что она выпьет его сама. Когда я увидела ее, она плакала, понимая, что вам не суждено быть вместе. Я подумала, что она оставит зелье себе, чтобы…
– Спокойно, без сожалений выйти замуж за Хантли.
Бабушка кивнула.
– Но вместо этого она заварила чай тебе.
– Но почему? Она хочет, чтобы я ее забыл?
– Подумай, Вольф! – Она выждала несколько минут, но видя, что внук продолжает хмуриться, воздела руки к небу. – Мужчины так глупы! После всех женщин, с которыми ты был, по-прежнему не понимаешь хода наших мыслей? Женщина хочет любви только одного мужчины!
– Но я…
– И это тот мужчина, которого она любит сама! – Бабка бросила ему кружку. – Лили оставила это тебе, чтобы твоя жизнь была лучше. Чтобы ты не мучился. Потому что любит тебя.
Он взглянул на кружку и медленно выговорил:
– Она пожертвовала своим шансом на счастье ради моего?
– Да, – нахмурилась бабушка и со вздохом добавила: – Как ни трудно мне это произнести, она – женщина, за которую стоит бороться.
Вольф сжал зубы и поставил кружку на столик.
– Она сама сказала, что не хочет меня. Не хочет стать моей женой.
– С каких пор ты прислушиваешься к тому, что говорят люди? Сейчас не время быть покорным. Если хочешь эту женщину, делай то, что делаешь лучше всего! Потребуй, чтобы она стала твоей!
Он долго смотрел на бабушку, прежде чем вскочить со стула, подхватить ее на руки и поцеловать в щеку.
– Ой! Поставь меня немедленно, разбойник!
Но прежде чем выполнить приказ, он принялся ее кружить.
Она пошатнулась, но он поймал ее и, смеясь, посадил на стул.
– Прости, что из-за меня у тебя голова закружилась, но ты права. Я так горевал о своей потере, что забыл о необходимости думать. Ты права и в том, что я не могу отказаться от нее.
– Наконец-то я слышу разумные речи, – фыркнула бабка.
– Да. А пока что уезжай. Мне нужно вымыться. Сегодня я еду на бал.
– Прекрасно.
Она встала, держась за спинку стула, поскольку голова до сих пор кружилась. Убедившись, что пол под ногами не шатается, она выпустила стул и направилась к двери.
– Я пришлю Арсова. Полагаю, он умеет нагревать воду.
– Бабушка!
Она оглянулась.
Вольф поднял кружку.
– Спасибо за то, что помогла мне и моей Лили.
Выражение ее лица смягчилось.
– Все это время я наблюдала за тобой. И была поражена твоим постоянством. Возможно, этот шотландский репейник станет тебе достойной женой.
– А если она не согласится?
Черные глаза бабки лукаво блеснули.
– Пфф! Ты мой внук и принц, сын короля и принцессы. Как она может тебе отказать?
– Это ты так считаешь. Не она. – Он задумчиво погладил подбородок. – Но хотя на словах она отвергает меня, поцелуи ее говорят обратное.
– Тогда спрашивай ее поцелуями. А сейчас поспеши, иначе опоздаем.
Стоя перед зеркалом, Лили натягивала длинные перчатки. Платье золотистого цвета оттеняло волосы, придавая им еще больше блеска. Фрейя, которая помогала приготовиться к балу еще трем леди, воспользовалась щипцами, чтобы завить длинные пряди, обрамлявшие лицо Лили.
– Я выгляжу достаточно презентабельно для будущей графини, – сказала она своему отражению, но слова звучали так уныло, что ей пришлось отвернуться.
Она не могла оставаться здесь в одиночестве со своими невеселыми мыслями. Время, данное на размышления, истекло. Настало время действовать.
Вскинув подбородок, Лили вышла из комнаты. Она спускалась по ступенькам среди других гостей, когда увидела Хантли, стоявшего у подножья лестницы спиной к ней.
Лили немедленно споткнулась.
Он ждет ее и попросит выйти за него замуж, а она ответит…
Ее разум словно онемел.
Она скажет «да», решила Лили, продолжая спускаться. Если сможет…
Подойдя ближе, она увидела, что граф говорит с Эммой, выглядевшей очень хорошенькой в розовом платье, отделанном крошечными белыми шелковыми цветами. Хантли заметил Лили и что-то прошептал Эмме, которая подняла голову и тепло ей улыбнулась, прежде чем повернуться и присоединиться к другим гостям, собиравшимся в столовой.
Значит, Хантли рассказал Эмме о своих планах! И неудивительно: эти двое очень близки!
Лили вдруг осознала, что ее руки сжаты в кулаки, и поспешно их разжала.
«Улыбайся! Я должна делать вид, что хотела именно этого. Именно на это надеялась. Что именно он – человек, которого я… Не могу».
У нее перехватило дыхание.
«Не могу».
Только сейчас, стоя на третьей ступеньке парадной лестницы, Лили поняла, что никогда, ни за что на свете не выйдет замуж без любви.
Она заслуживает лучшего, и Вольф тоже. И Хантли. Все они заслуживают лучшего.
– Мисс Балфур?
Голос Хантли ворвался в ее мысли.
Лили мысленно встряхнулась и спустилась к нему.
– Рада видеть вас, поскольку мы должны поговорить.
– Совершенно верно, – обрадовался граф и, оглядевшись, предложил: – Пойдемте. Мы можем удобно устроиться в голубой гостиной. Не волнуйтесь, мы оставим дверь открытой, чтобы соблюсти приличия.
Он, оживленно жестикулируя, пошел вперед. Таким она видела графа впервые.
– Ну, вот и пришли. Свечи зажжены, значит, хозяйка намерена оставить гостиную открытой во время бала.
Лили пыталась собраться с мыслями, но он продолжал болтать, упоминая о сказочном декоре, который успел увидеть в бальном зале, когда лакей вносил чашу с пуншем, и о десятках свечей, горевших в коридоре.
– Ее светлость знает, как устраивать развлечения! – усмехнулся он, но поймав ее взгляд, перестал улыбаться. – Моя дорогая Лили, что случилось?
– Я… я должна поговорить с вами о том, что вы сказали вчера утром.
– Ах, насчет предложения… – Он сжал ее ладонь обеими руками. – Лили, Лили, я так счастлив!
– Э… это чудесно, но…
Его руки сжались еще сильнее. Глаза светились блаженством.
– Любовь удивительна, не так ли? Я никогда не испытывал ничего…
– Хантли, это ошеломляюще! Я ценю вашу откровенность, но должна кое-что сказать, и… о господи, это так сложно! Не бывает любви с первого взгляда. По крайней мере, я ничего об этом не знаю, хотя некоторые люди утверждают обратное. Я в жизни…
– С первого взгляда?
К удивлению Лили, он радостно рассмеялся.
– Я смотрел раз, другой. Тысячи раз, но так и не увидел. Зато теперь вижу и знаю правду. И больше не могу ее отрицать, Лили. Я рад, что смог сказать вам первой. – Он поднес ее руку к губам. – Лили, я просил Эмму стать моей женой. И она согласилась!
Лили потеряла дар речи.
Граф рассмеялся.
– Вижу, вы не удивлены. Эмма поклялась, что уверена в том, что вы подозревали правду. Потому что однажды утром заметили, как она смотрит на меня.
Лили вспомнила тот случай. Боже, Хантли тогда тоже был в коридоре! Но она видела только Вольфа. Тогда как Эмма видела только Хантли.
– О небо, мне в голову не пришло, что… я… как это прекрасно для вас обоих! Я думала… как я могла!
– Я безумно счастлив! Слишком очарован, чтобы хранить это в себе, и все-таки должен, потому что перед тем, как о помолвке будет официально объявлено, нужно сказать ее родным. Но моя дорогая Эмма настаивала на том, чтобы вам мы сообщили немедленно. А мне хочется кричать об этом с крыши замка!
Хантли продолжал распространяться о своем счастье, а Лили ошеломленно за ним наблюдала.
Вот уже три недели она думала только о том, как получить от него предложение. Но он выбрал другую, а все, что испытывала при этом Лили, – глубочайшее облегчение. Она была очень счастлива за Хантли и Эмму, у которых было так много общего! Как она не подумала об этом раньше?!
– Хантли, вы с Эммой будете безмерно счастливы. Она идеальная пара для вас, и для меня большая честь слышать об этом первой.
Он ошеломленно покачал головой.
– Все это время я считал ее кем-то вроде члена семьи или друга. И думал, что она добра ко мне только из-за дружбы с Сарой. Мы оба так ошибались! Думаю… Сара бы одобрила.
– Если Сара любила вас обоих так сильно, как вы рассказывали, она хотела бы счастья для вас.
– Спасибо, – просиял граф. – Я искренне верю, что так оно и есть. Теперь я должен подумать о том, что сделает Эмму счастливой.
Он был так рад, так взволнован и так влюблен! Она хотела всего этого для себя, хотела так сильно, что горло сжалось. И ей вдруг стало невыносимо оставаться здесь. Нужно как можно быстрее выбраться из этой комнаты и найти Вольфа.
«Но… но как же отец?»
Колени Лили ослабели. Она опустилась на стул.
Теперь у нее нет плана. Либо папа пойдет в тюрьму, либо Далия выйдет за лорда Кирка и будет несчастна.
Что ей делать? Они с Вольфом могут жить в коттедже, но куда пойдут папа и Далия? Нужно найти способ заплатить долг. Но как?
Взгляд Лили упал на ее шелковое платье, украшенное розетками с атласными лентами, – настоящий шедевр. Она сама его сшила.
«Я всегда хотела открыть лавку модистки, но нужно время, чтобы приобрести клиентуру. Если только…»
Она посмотрела на безупречный галстук Хантли и неожиданно вспомнила пристрастие герцогини к модным вещам.
«Если герцогиня и такие же любители моды, как Хантли, помогут мне, я могла бы найти клиентуру быстро и, возможно, уговорить лорда Кирка брать деньги в счет долга частями. Придется расстаться с Кейт-Мэнор, но…»
Надежда вспыхнула в Лили с такой силой, что она прижала ладонь к заколотившемуся сердцу.
«Я могу сделать это, – сказала она себе. – Действительно могу!»
– Лили! Вам нехорошо? – участливо спросил Хантли. – Вы выглядите бледной.
Опустившись на одно колено, он взял ее руку.
– Вы плачете? Пожалуйста, не надо. Не отчаивайтесь! Взгляните на меня: неделю назад я думал, что никогда не полюблю, но все изменилось: я так сильно влюблен, что…
Лили услышала поток проклятий на незнакомом языке. В гостиной появился Вольф с мрачным, как грозовая туча, лицом. Схватив Хантли за руку, он рывком поднял его с колен и всадил кулак в челюсть.
Вольф не мог думать, не мог слышать, не мог дышать. Хантли стоял на коленях перед Лили, очевидно, объясняясь в любви.
«Она моя, черт побери! Моя и ничья больше!»
И тут Хантли очутился на полу.
Сквозь застилавшую глаза красную пелену Вольф смутно увидел, как Лили наклоняется к Хантли и что-то говорит. Он видел, как двигаются ее соблазнительные губы, видел гнев в ее взгляде. Но ничего не слышал из-за рева крови в ушах. Она принадлежит ему, он готов поклясться богом! Как может она не знать этого? Как может…
В комнату вбежал мопс, тряся крылышками бабочки, прикрепленными к его кругленькому тельцу. Восторженно виляя хвостиком, принюхался к Хантли. Тут же появились еще два, тоже в костюмах бабочек с фантастическими крылышками, и принялись обнюхивать графа. Один лизнул его ухо.
В комнате послышалось нечто вроде кудахтанья. Появились три женщины.
Они непрерывно болтали, все одновременно, перебивая друг друга.
На руку Вольфа легла чья-то ладонь. Повернувшись, он увидел бабушку. Герцогиня и леди Шарлотта, тоже вошедшие в комнату, кинулись к лежавшему без сознания графу. За ними по пятам следовал дворецкий.
– Макдугал, – бросила герцогиня, не оборачиваясь, но так резко, что ее голос немного развеял окружавший сознание Вольфа туман. – Прикажите перенести бедного Хантли на диван. Когда он очнется, челюсть у него наверняка чертовски опухнет, так, что он не сможет рта раскрыть!
– Она уже опухает, – кивнула леди Шарлотта. – Нам понадобится лед.
– Будет сделано, ваша светлость.
Дворецкий подошел к двери и позвал лакеев.
Ее светлость помогла Лили встать. Двое прибежавших на зов лакеев, с трудом обходя крылатых мопсов, отнесли Хантли на диван. Еще одного слугу послали за доктором.
Бабушка Наталья с интересом оглядела распухшую челюсть Хантли.
– Прекрасный удар, – заметила она на родном языке. – Но было бы лучше ударить его в живот. Тогда не осталось бы видимых следов. А теперь Хантли станет объектом всеобщего сочувствия.
– У меня не было времени что-то спланировать, – объяснил Вольф. – Все случилось, когда я увидел его с Лили. И пришел в ярость. У него не было права ставить ее в такое положение!
– Какое именно?
– Он домогался ее! Я это видел. Он стоял перед ней на одном колене и о чем-то умолял, а она плакала, утирая слезы платочком, очевидно, в полном отчаянии. Я не мог позволить…
– Вольф! – почти рявкнула Лили.
Он повернулся и наткнулся на ее яростный взгляд. Судя по виду, она была в бешенстве. Поэтому он осторожно спросил:
– Да, любимая?
На ее щеках выступили красные пятна.
– Я не ваша любимая. И у вас нет права реагировать на что-либо, происходящее со мной. Я не… мы не… о, черт возьми, это не ваше дело!
– Но он…
– Вовсе нет, – процедила Лили, послав ему раздраженный взгляд. – Вы ошиблись.
– Я видел собственными глазами, – настаивал Вольф. – Он стоял на одном колене и держал вас за руку.
– Подождите! – Голубые глаза герцогини загорелись. – Лили, лорд Хантли опустился на колено?
– Да, но это не то, о чем вы подумали.
Герцогиня удивительно молодо и мелодично рассмеялась.
– Откуда вы знаете, о чем я подумала?
Лили побагровела.
– Понимаю, все выглядело так, будто он делал мне предложение. Но это не так.
Бабушка Вольфа подалась вперед, не сводя с Лили черных глаз.
– Почему же он встал на колено?
– Потому что говорил… – Лили осеклась и взглянула на все еще лежавшего без чувств Хантли. – Признался кое в чем, но он не хочет, чтобы это стало всеобщим достоянием.
– Я слышал, как он говорил, что влюблен в вас, – вмешался Вольф.
– Нет. Вы не так поняли.
В ее глазах раздражение смешалось с мольбой.
Вольф замолчал. Если хорошенько подумать, она не похожа на женщину, которой только что сделали предложение. Она выглядела расстроенной. Больше того, под глазами выступили синие круги, а уголки губ уныло опустились. Какой разительный контраст с той Лили, какой она была только сегодня утром!
Все же он должен быть уверен.
– Значит, он не упоминал о любви?
– Упоминал, но… – Она поморщилась. – Больше я ничего не скажу.
– Интересно… – Герцогиня уселась напротив своего внезапно занемогшего гостя. – Полагаю, мне не стоит ничего говорить, поскольку лорд Хантли ни в чем не признавался, но мне кажется, его внимание устремлено не столько на мисс Балфур, сколько на мисс Гордон. Хотя мне трудно это понять: что ни говори, а мисс Балфур куда более жизнерадостна, энергична и бесконечно красивее.
– Спасибо. – Губы Лили дернулись в невольной улыбке. – Нет ли у вас нюхательной соли? Я могла бы также обтереть лоб Хантли прохладной водой, пока мы ждем доктора.
Леди Шарлотта, все это время маячившая на заднем фоне, оживилась:
– У меня в комнате есть немного. Сейчас пошлю кого-нибудь.
Она поспешила отойти. Три мопса, раскачивая крылышками, последовали за ней. Самый старый поднялся, чтобы присоединиться к компании, но нерешительно оглядев комнату, начал обнюхивать ковер и постепенно подобрался к ногам Вольфа. С обожанием посмотрел на него, завилял хвостом и снова плюхнулся на пол, где свернулся клубочком.
– Почему на нем нет крыльев? – Старуха ткнула в песика ногой.
– Он их грызет, – пояснила герцогиня. – Ваше высочество, кажется, вы понравились Рэндольфу.
– И Мини тоже, – добавила Лили. – Она залаяла, когда он влез ко мне в окно, но как только он с ней заговорил, она стала его преданной рабыней.
Но тут она заметила потрясенный взгляд леди Шарлотты и залилась румянцем.
– Вот как, – сухо проговорила герцогиня и обратилась к Вольфу: – Значит, вам показалось, что граф навязывает мисс Балфур знаки своего внимания.
– Да. И я не верю этой истории о мисс Гордон. Она очень славная девушка. Но кто посмотрит на нее, когда рядом Лили?
При виде его очевидного возмущения герцогиня усмехнулась:
– Люди бывают очень странными в своих пристрастиях. Но Хантли знал мисс Гордон много лет, и они стали очень близки после смерти его жены. Он считал, что они просто друзья, но она думала иначе. Увидев этих двоих вместе, я стала подозревать, что она испытывает к нему чувства, гораздо более глубокие, чем просто дружба. Но теперь у нас возникла дилемма. Мои гости собирались на небольшой обед перед балом, а вы, мисс Балфур, оставили дверь открытой.
– Мы не хотели нарушать правила приличия.
– Очень благоразумно, хотя вам следовало бы подумать, как это будет выглядеть, когда бог знает сколько людей, проходя мимо двери, увидят Хантли, стоящего перед вами на коленях.
– Очень плохо, – кивнула бабушка Наталья. – Люди начнут сплетничать.
– Совершенно верно, – согласилась герцогиня. – Если я не выйду из этой комнаты без хотя бы одной помолвленной пары, планы Хантли жениться на мисс Эмме могут быть разрушены.
– Почему? – удивилась Лили.
– Хантли не собирался пока что объявлять о помолвке, не так ли? Вы сказали, что до поры он желает сохранить это в тайне.
– Он сказал, что необходимо сначала поговорить с ее родными, и только потом объявить всем.
– И это правильно. Если до членов семьи мисс Гордон дойдут слухи о том, что он пытался сделать вам предложение за неделю до того, как приехал к ним, вполне возможно, они не одобрят такой союз. – Герцогиня снова посмотрела на так и не очнувшегося Хантли. – К сожалению, я не думаю, что лишившись поддержки ее родственников, Хантли или мисс Гордон поженятся.
– О нет! – ахнула побледневшая Лили.
– Когда в следующий раз оставите дверь открытой, повинуясь правилам приличия, – заявила герцогиня ледяным тоном, – не разыгрывайте спектаклей. Итак, мы все попали в переплет. – Она выгнула бровь и обратилась к Вольфу: – И? У вас есть какие-то более благоразумные предложения, чем удар кулаком? Или вы предпочитаете действовать грубой силой, а не мозгами?
Что-то в ее взгляде заставило Вольфа помедлить.
«Что она хочет ему подсказать?»
Немного подумав, он осторожно начал:
– Если Мойя примет мое предложение, сегодня вечером мы можем объявить о помолвке, и люди посчитают, что ошиблись и видели на коленях меня, а не Хантли.
– Превосходная мысль! – Глаза герцогини одобрительно блеснули.
– Но есть одна проблема. Я просил Мойю стать моей женой. Признался в любви. Но она по-прежнему мне отказывает.
– Неужели? Значит, проблема не в вас. – Взгляд герцогини остановился на Лили. – Итак, Лили, почему вы не хотите выйти замуж за этого человека? Дело в отсутствии у него дохода? Или соответствующего светского воспитания? В манере одеваться подобно конюху?
Лили встретилась взглядом с Вольфом и увидела в его глазах те же вопросы.
Это она виновата. Заставила его усомниться в ней. Усомниться в них обоих. Она не хотела, чтобы так вышло.
На мгновение Лили забыла обо всем, кроме Вольфа.
– Ничего подобного. Хантли всего лишь утешал меня, потому что я в тот момент поняла, какую ошибку совершаю, пытаясь выйти замуж без любви. – Она смело взяла Вольфа за руку. – Я боролась с любовью к нему с того дня, как мы встретились. Но больше не могу бороться со своей судьбой.
Его рука судорожно сжала ее пальцы. Глаза засияли.
– Мы предназначены друг для друга. Мойя. Навеки.
Она улыбнулась.
– Ты знаешь, в какую беду попала моя семья и почему я добивалась Хантли. Да, это было моей ошибкой. Но все равно ничего бы не получилось. Даже до того, как Хантли рассказал мне о своих намерениях в отношении Эммы, я уже поняла, что не смогу жить без тебя, что жить без тебя вообще не стоит. Я люблю тебя, и…
Он схватил ее в объятия и прижал к себе так крепко, что она не смогла дышать. Но ей было все равно, потому что она сама обнимала его так же крепко и буквально ощущала любовь, изливавшуюся в нее из его сердца.
– О, Мойя, я жаждал услышать это! Мечтал.
– Пфф! – вмешалась бабушка Вольфа. – Как грубо! Можно подумать, нас тут нет!
– Верно, – согласилась герцогиня. – И хотя все это, несомненно, трогательно, нашей проблеме это не поможет.
– Не понимаю, – беспомощно пробормотала леди Шарлотта. – Мисс Балфур, простите, что мешаю вам обниматься с принцем. Но означает ли это, что вы станете его женой? Или нет? Я окончательно сбита с толку.
Лили с красным, как мак, лицом отскочила от Вольфа, хотя он не позволил ей уйти далеко.
– Я обнаружила лучшее решение всех моих проблем. Оно не идеально, но может устранить все трудности моей семьи. – Она повернулась к принцу. – Вольф, я хочу открыть модную лавку. Я сама шью все свои платья, а женщины вечно спрашивают меня, где я их купила. Если я открою лавку на Бонд-стрит, и ты, папа и Далия мне поможете, нас ждет успех. Сначала будет трудно, но если я стану много работать, деньги у нас появятся.
– Ты именно этого хочешь, Мойя? Владеть модной лавкой?
Она кивнула.
– Я люблю шить. Всегда любила.
– Значит, мы откроем лавку. Хочешь шить платья, будешь шить платья. Хочешь делать шляпы, будешь делать шляпы. Хочешь растить коз, мы вырастим столько коз, сколько пожелаешь.
– Но я хотела иметь лавку на Бонд-стрит.
– Значит, так и будет. Я куплю тебе лавку, и ты станешь лучшей модисткой во всем Лондоне.
– Но… Вольф, ты не можешь купить мне лавку.
– Могу. Даже две, если пожелаешь, – просиял он. – Лишь бы мы всегда были вместе, Мойя. Это все, что мне нужно.
– Пфф! – вмешалась бабка Вольфа. – Поверить невозможно, что она считает, будто принц не может позволить себе заплатить за собственную жену! Если Вольф обещает купить тебе лавку, значит, купит. Две – это чересчур много, но… – Она пожала плечами. – Пусть делает со своими деньгами все, что пожелает.
– Деньгами? Но… – Лили уставилась на Вольфа. – У тебя есть деньги?
– Кое-какие… – ответил он, поколебавшись.
– Вольф! – одернула его бабка.
– Хорошо, хорошо, много денег.
– Но я думала, что ты беден!
– Ха! – вставила бабка. – Бедный принц?
– Вся Европа кишит бедными принцами, – заметила герцогиня.
– Только не Оксенберг. Вольф, скажи ей. Между вами не должно быть секретов.
– Лили, – вздохнул он, – я не тот, за кого себя выдавал.
Она поспешно отстранилась.
– Ты живешь в коттедже.
– Много лет женщины буквально преследовали меня, вернее мои банковские счета. Я не хотел, чтобы кто-то выходил за меня ради денег, поэтому приехал сюда, где меня не знают, и купил коттедж…
– И особняк на холме, – добавила старуха. – Чудесный дом. Лучше, чем этот.
– Прошу прощения? – Герцогиня с негодованием выпрямилась.
Но Лили не сводила глаз с Вольфа.
– Но ты утверждал, что ты беднее всех своих братьев.
– Это правда, – кивнула старуха. – У него всего четыре дома и один охотничий домик. У его братьев куда больше средств.
– Видишь? – спросил Вольф. Его глаза смеялись. – Я очень скромный принц.
– Ты… как ты смел говорить мне… а я была честна с тобой с самого начала.
– Мойя, прости. Я не хотел тебя обманывать, но должен был знать, что ты пришла ко мне лишь по одной причине: потому что любишь.
Она нахмурилась, пытаясь разозлиться, но тут в ней проснулось чувство справедливости.
– Полагаю, я не дала тебе выбора – после того как заявила, что должна выйти замуж за богатого человека.
– Это был трудный момент. Но едва я тебя увидел, я понял, что ты предназначена мне. А теперь ты станешь моей женой.
Ее губы задрожали.
– Тебе полагается спросить меня.
Он снова притянул ее к себе.
– Я спрошу, когда мы будем одни. Я знаю способы заставить тебя сказать «да».
Герцогиня громко откашлялась:
– Полагаю, это почти предложение. – Она встала. – На вашем месте я вышла бы за него, хотя бы назло ему же.
– Я готов и к этому, – улыбнулся Вольф. – Но ты хочешь, чтобы тебя спросили. Тогда я спрошу. Лили, любовь моя, ты выйдешь за меня, хотя бы затем, чтобы я смог осыпать тебя подарками с головы до ног, не дыша, прислушиваться к каждому твоему слову, осыпать тебя поцелуями и…
– …всячески выставлять себя дураком, – закончила его бабушка. – Ради всего святого, Лили! Ответь ему, чтобы мы смогли отсюда уйти и наконец поесть. Я умираю от голода.
– Я тоже голодна, – пожаловалась леди Шарлотта.
Лили невольно рассмеялась:
– Тогда я согласна. Да, я стану твоей женой, и мы поговорим о моей модной лавке в другой раз.
– Прекрасно! Значит, решено! – Герцогиня направилась к двери. – Теперь мы объявим о свадьбе. Если кто-то видел раньше рядом с Лили Хантли, он подумает, что его подвели глаза, и что это был принц.
– Они оба достаточно высоки, – поддакнула леди Шарлотта.
– Именно. Обед уже должен быть готов, и я… о, мы забыли о Хантли. Кто-нибудь, позовите мисс Гордон. Уверена, что очнувшись, он будет рад видеть ее лицо.
– Совершенно верно, – пробормотала Лили, кладя руку на сгиб локтя Вольфа. – Ты правда богатый принц?
– У меня достаточно денег.
– И четыре дома?
– Пять. Бабушка один забыла. И охотничий домик. Я все тебе покажу, – пообещал Вольф, ведя ее в столовую. – А теперь расскажи о платьях, которые ты хочешь шить. Что ни говори, а я самый бедный из братьев, и если мы сумеем открыть достаточно модных лавок, мы превзойдем их богатством, что будет самой восхитительной новостью…