Кейтлин и в самом деле привела лорда Дингволла, одетого в атласные бриджи до колен, жёлтые чулки с подвязками и красновато — коричневый атласный жакет. Его наряд был совершенным образцом моды двадцатилетней давности, но сегодня он больше походил на костюм для театральных подмостков.
Но зато манеры Дингволла были на удивление светскими, главным образом потому, что он был в отличном искромётном настроении. Кейтлин стояла рядом с ним и вся лучилась, и вообще, выглядела такой возбуждённой и счастливой, что это передалось остальным гостям. Дервиштон с Фолклендом валяли дурака, приветствуя пожилого лорда. Хорошо ещё, что Треймонты были его дальними родственниками; они приветствовали Дингволла тепло и с ноткой фамильярности, отчего этот приём прошёл ещё лучше.
За столом Александр потягивал вино и не обращал внимания на Джорджиану. Она же сидела, кипя от злости, плохое настроение расходилось от неё невидимыми волнами. Пришлось прибегнуть к нескольким резким словам, чтобы вытянуть из неё обещание, что она допустит присутствие Дингволла. Точнее, потребовалось много резких слов. Александр понимал, что в конце концов она согласилась только потому, что всё ещё питала иллюзии, что для неё найдётся место в его постели в ближайшем будущем. На самом — то деле, конечно, не найдётся, и он был даже груб, настаивая на этом факте, но она, казалось, думала, что всё ещё может измениться.
Он быстро взглянул на неё и заметил, что она смотрит куда — то с выражением ненависти на лице. Он проследил за её взглядом, ожидая, что она смотрит так на Дингволла, но оказалось, что её ярость была направлена прямиком на Кейтлин.
В груди Александра зародилось чувство беспокойства. Джорджиана не была злой, но умела быть резкой. Он начинал понимать, что один из множества недостатков Кейтлин — помимо крайней импульсивности и ослиного упрямства — заключается в том, что она встречает мир с широко распахнутыми объятиями и сердцем, что делает её очень уязвимой, и что она изо всех сил стала бы это отрицать. Эта её особенность делала её исключительно незащищённой от того рода проделок, на которые Джорджиана была особая мастерица.
Александр встревожился из — за ненависти, которую прочёл в глазах Джорджианы. Неужели она вызвана его собственной язвительностью по отношению к поступкам Кейтлин? Или она вызвана тем, что Джорджиана встретилась с более молодой, более красивой и более привлекательной женщиной? Что бы ни разожгло это пламя, теперь оно буквально бушевало.
Взрыв смеха на другом конце стола привлёк его внимание. Дальний конец стола развлекался, благодаря Дингволлу, что резко контрастировало с гнетущим молчанием, окружавшим Джорджиану. Александр увидел, как Дингволл сказал что — то, от чего Кейтлин захохотала, а затем со сверкающими глазами ответила. Лорд Дервиштон, который каким — то образом сумел обхитрить Фолкленда, чтобы тот поменялся с ним местами, весь подался вперёд, пытаясь уловить то, что она говорит.
Александр прищурился.
Дервиштон продолжал своё наступление, хотя шансов у него не было никаких, и это начинало Александра раздражать. Пришла пора объяснить Дервиштону, почему все его усилия были тщетными.
Холодная рука легла на его руку, и, взглянув вверх, он наткнулся на взгляд Джорджианы, ледяной и требовательный. Тихим голосом, дрожащим от ярости, она сказала:
— Я по меньшей мере три раза к тебе обратилась, и ты ни разу мне не ответил.
— Извини. Меня ввёл в рассеянность красно — коричневый камзол лорда Дингволла.
Губы её сделались тоньше:
— О? Хочешь приобрести такой же?
— Нет. Я рассеян, а не сошёл с ума.
Она бросила короткий взгляд на ту сторону стола и затем снова посмотрела на него:
— Не знаю, не знаю.
Александр не собирался ей уподобляться:
— А Дингволл стал душой компании.
— Естественно, — резко ответила Джорджиана. — Он в доме, куда уже и не надеялся быть приглашённым. Чего ради ты потребовал у меня, чтобы я позволила явиться сюда этому человеку?
Леди Кинлосс нервно захихикала, переводя взгляд с Александра на герцогиню и обратно:
— Может, это и лорд МакЛин, кто просил позволить явиться сюда Дингволлу, но привела его мисс Хёрст. И я нахожу это весьма странным!
Губы Джорджиана стали ещё тоньше:
— Лучше бы я её вообще никогда не приглашала!
— Она не дотягивает до ваших привычных стандартов. Совершенно!
Александр вынужден был прикусить язык, чтобы не ляпнуть что — нибудь обидное, что могло бы навлечь ещё больший гнев на ни в чём не повинную голову Кейтлин.
— Леди Кинлосс, я слышал, ваш пёс сегодня пропадал на какое — то время?
— Ой — ой — ой! Я так переволновалась! Его не было почти целый час!
— И где же он был?
— Не знаю, но он потерял свой бант и с момента своего возвращения ведёт себя очень странно.
— То есть?
— С чего это он вдруг стал лизать руку служанки, когда она наливала ему молока?
— Удивительно.
— Да, и она сказала мне, что видела, как он подлизывался на кухне к вашему лакею. Обычно Муффин мужчин не жалует. Это мне кажется даже более необыкновенным.
— Мне тоже.
Джорджиана фыркнула:
— Муффин, возможно, превращается в послушную собачонку. Если ему нужны уроки, пусть обратится к Дервиштону. Тот уже на голову опередил его в этой области.
Леди Кинлосс льстиво засмеялась:
— Или к лорду Фолкленду! Дервиштон — не единственный, кто попался в сети мисс Хёрст.
Александр знал, что Джорджиана пристально его разглядывает, чтобы уследить за его реакцией, поэтому он благоразумно скрыл раздражение из — за их мелочности. Он может во многом обвинять Кейтлин, но ни разу он не видел, чтобы она поощряла Фолкленда или Дервиштона. Проблема заключалась скорее в том, чего она не делала. Она не просила их отстать от неё, не предостерегала их, чтобы они не переходили границ.
Голос лорда Дингволла долетел до их края стола. Александр поморщился, когда мужчина всё тем же игривым тоном сделал несколько критических замечаний по поводу дома и еды. Александр нисколько не сомневался, что в его намерения входило, чтобы герцогиню передёрнуло от злости, — что с ней и произошло.
Александр облегчённо вздохнул, когда ужин наконец — то закончился. Женщины перешли в большую гостиную, а джентльмены удалились в библиотеку выпить по стаканчику портвейна.
Как только Дингволл оказался вдали от внимательных глаз леди, он тут же начал рассказывать шумные истории своих стычек с герцогиней, вне всякого сомнения приукрашивая их так, чтобы выглядеть со своей стороны более остроумным. Не прошло и нескольких минут, как Дервиштон, Фолкленд и Кейтнесс покатывались со смеху.
Если бы Джорджиана об этом пронюхала, она бы взвилась от гнева ещё больше.
С течением времени группа начала перемешиваться. Роксбург увлечённо болтал с Кейтнессом о пользе купания в различных горячих источниках, а Дервиштон, Треймонт и Фолкленд делились охотничьими историями и обсуждали, где в окрестностях лучше всего охотиться на лис.
Дингволл разделался с ещё одним бокалом портвейна, громко причмокнул губами и рыгнул, после чего блаженно улыбнулся:
— Пардон.
— Не хотите ли ещё? — спросил Александр.
Бокал Дингволла немедленно взметнулся в воздух:
— Не возражаю.
Александр кивнул лакею, который тут же поспешил наполнить бокалы.
Дингволл взял ценный напиток и вздохнул:
— Ах. Это лучший портвейн, который я когда — либо пил.
— Он великолепен. Что ж, расскажите мне, Дингволл, каким волшебством мисс Хёрст заманила вас сюда?
Старик широко улыбнулся, лицо пошло складками.
— Вы знакомы с мисс Хёрст?
— Да.
— Вы не станете за ней ухаживать, а? Я насмотрелся на этих остальных бойких мальчишек, и они показались мне совершенно недостойными такой женщины.
Александр почувствовал, что сильно заинтригован второй частью этого заявления:
— Она вам угрожала? А может, она располагает неким компроматом? Или она захватила с собой пистолет?
Дингволл коротко засмеялся:
— С неё бы сталось. Не говоря уже о том, что было у неё в корзинке. Лошадь её не укусила, потому что она кидала ей под копыта яблоки. Та была так занята жеванием яблок, что ей некогда было жевать её саму.
Александр вынужден был признать, что идея была блестящая.
— А чтобы утихомирить псов, у неё была дюжина свиных рёбрышек, которые она разбрасывала по пути по другую сторону дороги. Собаки разбежались, оставив неохраняемым главный вход.
— Весьма неплохой план. — В корзинке Кейтлин пользы оказалось гораздо больше, чем Александр думал.
— Но это только половина плана. Я оказался в осаде. И осаждали меня простая худенькая девчонка и исполинская женщина с волосами в тех местах, где их быть не должно. Великанша имела наглость сказать мне, что она выкрадет моего дворецкого, если я не выслушаю коротышку.
— Я так понимаю, что вы выслушали.
Старик хлопнул себя по ляжкам и рассмеялся:
— Чертовски верно подмечено. Я выслушал. Мне пришлось это сделать. Ведь дворецкий у меня на вес золота — стоит столько золота, сколько весит сам. А если бы вы знали, какой он тяжёлый, вы бы тоже оценили это.
— Так поведайте же мне, что сказала вам мисс Хёрст?
— Она не стала ходить вокруг да около. Она выступила вперёд и заявила, что знает, что я — не хороший человек.
— Что?
— Вот — вот, я подумал то же самое. Маленькая губастая худенькая девчонка! Что она могла знать? Но она посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Я знаю способ, которым вы сможете заставить герцогиню Роксбургскую поседеть уже сегодня вечером».
Александр не мог не улыбнуться:
— Вы, конечно, не могли устоять перед таким соблазном?
Дингволл сдавленно засмеялся:
— Не мог! И позвольте вам заметить, оно того стоило, и даже больше. Я ещё никогда не видел герцогиню такой разъярённой, даже когда стащил её пуделя!
Чёрт возьми, Кейтлин оказалась неожиданно трудным противником. Она была находчивой, изобретательной и способной заставить любое количество народу плясать под свою дудку.
— Я что — то слышал об этом пуделе.
Дингволл прикончил свой портвейн:
— Хороший он пёс. Я его теперь и захотел бы отдать — не смог бы. Он спит в ногах моей кровати. Я поменял ему, кстати, кличку — с Изящного на Грубияна. — Старик захрюкал от смеха. — Хорошо, что я его отобрал; эта глупая кличка его бы погубила.
Дингволл принялся распространяться про своих прошлых собак, и Александр сделал вид, что слушает, но внутри он восхищался тем, как Кейтлин смогла пройти это испытание. Он начинал понимать, что неважно, какое задание он ей даст, она обязательно придумает, как с ним справиться.
Волна восхищения согрела его изнутри. Клянусь Богом, эта женщина — необыкновенная. С ней он не соскучился бы, даже если бы провёл рядом всю свою жизнь.
Тут его горло перехватило ледяным холодом. Всю свою жизнь? О чём я думаю? Она прекрасна, умна и уникальна, но ещё — она больше, чем на дюжину лет, меня младше.
Тихий голос глубоко внутри него спросил: «Ну и что? Есть же пары с большой разницей в возрасте».
Это было правдой. Например, Джорджиана и Роксбург. Александр повернулся посмотреть на герцога, который спал в своём кресле, свесив подбородок на грудь, пуская слюни на галстук. Александр вспомнил, с каким отвращением в глазах Джорджиана обычно говорит о своём муже, и сердце его сжалось от решимости. Если он когда — нибудь и женится, то сделает всё, чтобы его жена никогда не смотрела на него с таким неуважением.
Может, именно это более чем что — либо другое привело его друга Чарльза к мысли, что единственно верным решением в его затруднительном положении было покончить с собой. Когда мужчина теряет гордость, ему ничего другого не остаётся.
Александр посуровел сердцем. Каким бы ни было будущее Кейтлин Хёрст, оно было не с ним. Как только ему представилась возможность, он извинился и вышел на террасу. Холодный ночной воздух продувал каменистую тропинку, шелестел кустами и шуршал в деревьях, взбивая запах сосен и мятой травы. Он запихнул руки в карманы, поднял голову и набрал полные лёгкие холодного воздуха. Чувство напряжения постепенно уходило, а его место занимала странная пустота, как будто он что — то оставил позади, вот только не знал, что же это.
Что со мной не так? Чёртова глупость. Он развернулся на каблуках и вернулся в библиотеку. Кейтлин Хёрст была не для него, и так должно быть навсегда.
— Джорджиана, вам следует быть осторожней, — сказала Диана.
— С меня довольно этой вульгарной молодой особы и её штучек! Она привела в мой дом Дингволла, который…
— Да — да, — торопливо произнесла Диана, поглядывая через комнату туда, где у фортепиано сидела мисс Хёрст, болтая с мисс Огилви, и обе весело смеялись. — Она привела его сюда, но ведь вы сами сказали, что можно.
— Я слова не говорила этой… этой… — Пальцы Джорджиана впились в ладони, ногти буквально вонзились в кожу. — Это Александр во всём виноват! Мне не хотелось в это верить, но это правда: МакЛин хочет эту девицу. — От этих слов на её языке остался привкус пепла. МакЛин принадлежит ей, а не какой — то невоспитанной мисс-деревенщине.
Диана выдала нервный смешок:
— Вы что, серьёзно считаете, что МакЛин её хочет?
— Я в этом уверена. Я видела, как он на неё смотрит.
— Но он не волочится за ней так, как Дервиштон.
— Дервиштон просто играет. Его финансы вынуждают его искать богатую жену или, если уж не это, то богатую покровительницу, которая станет платить за его услуги.
— Правда? Я и не знала!
— А зачем же, вы думаете, я его пригласила?
— Он вами интересовался до тех пор, пока… — Диана бросила на Джорджиану поспешный взгляд. — Я имею в виду, что он вполне красивый мужчина, но всё — таки не такой красивый, как МакЛин.
Да, и потерей внимания со стороны Дервиштона Джорджиана тоже была обязана Кейтлин. Вообще, на этом загородном приёме всё пошло наперекосяк.
— И что вы намереваетесь делать? — спросила Диана.
— Я помогу МакЛину в его первоначальной игре и погублю Кейтлин Хёрст.
— Как? Вы не можете унизить её на публике; она уже сумела со многими подружиться. Маркиз с женой считают её очаровательной. Это вызовет кривотолки, и вы будете выглядеть даже хуже, чем она.
Живот Джорджианы сжался при мысли об этом. Она приложила очень много усилий, чтобы завоевать своё положение и удержать его. Она никому не позволяла приблизиться настолько, чтобы открылся её секрет… пока не появился Александр МакЛин.
Но теперь она его потеряла, и ради кого? Ради наивной дочери приходского священника. Джорджиана избавилась бы от Кейтлин Хёрст, если бы это было возможно, но не ценой потери собственного положения. Она умрёт, но этого не допустит:
— Я что — нибудь придумаю, — сказала она Диане, и так оно и будет.
Она была не обычной женщиной из общества, зажатой рамками условностей. Знает он это или нет, Александр принадлежит только ей и никому другому. Он лишь оказался потерян на одно мгновение, ослеплённый выходками деревенщины, чья кровь не голубее крови Джорджианы.
— Диана, присмотрите за дверью. Мужчины скоро должны вернуться, но сначала мне нужно переговорить с нашей молодой гостьей.
— Что вы собираетесь ей сказать?
— Достаточно. Теперь наблюдайте за дверью, и дайте мне знать, когда появятся джентльмены. — С этим Джорджиана направилась через большой салон к фортепиано. На её счастье, мисс Огилви как раз отошла налить ещё один стаканчик хересу, и Кейтлин была одна.
Джорджиана перегнулась через фортепиано:
— Смею предположить, вы думаете, что весьма недурно справились.
Кейтлин посмотрела вверх с того места, где лениво наигрывала детскую песенку:
— Сомневаюсь, что исполнение песенки «Пять булочек с изюмом» можно квалифицировать «недурным», ваша светлость. Вот если бы я играла «Кач — кач, Марджери До», тогда бы я с удовольствием приняла от вас вашу похвалу.
Джорджиана скривила губы:
— Вы только посмотрите, какое у вас замечательное настроение.
На лице Кейтлин появилось обеспокоенное выражение:
— Ваша светлость, что… что — то не так?
— Нет. Просто мне стало вас жалко, вот и всё.
— Почему?
— Потому что когда вы покинете нас и замок Бэллоч, вам придётся возвращаться к себе в… — Джорджиана махнула рукой, — откуда вы там родом.
Лицо Кейтлин напряглось, но ответила она довольно вежливо:
— Я из Прихода Уитбёрн.
— Это так печально, правда, что вы вообще должны уезжать. Я знаю, для вас это будет очень трудно. Но в этом ведь и есть проблема благотворительности. Проект в конечном счёте всё равно должен возвращаться туда, откуда пришёл.
— Я с удовольствием вернусь домой, — ровным голосом ответила Кейтлин, хотя лицо её помрачнело, а пальцы на фортепиано сжались в кулаки. — Я уверена, что для меня это окажется освежительным — глоток свежего воздуха после такой духоты.
Джорджиана одеревенела, гнев разлился по её венам и прилил к голове. Ей хотелось задушить эту девицу, сомкнуть на её шее руки и выкручивать, пока та не закричит. Вместо этого она сказала вполне спокойным тоном:
— Душно? Может, сказать лакею, чтобы открыл окно? Смею предположить, что этого у вас там тоже не будет, — лакеев и тому подобное. Посему вам самой придётся отскребать свою посуду, не так ли?
Глаза Кейтлин вспыхнули, а Джорджиана продолжила:
— Я допустила вас в свой дом по одной единственной причине: потому что Александр желал вас унизить.
— Я знаю. Он мне говорил. Но я думаю, что он мог и передумать.
От Джорджиана потребовалась вся сила воли, чтобы заставить напрягшиеся щёки растянуться в улыбке:
— Бедное дитя, вы серьёзно так думаете? Что он передумал?
В карих глазах мелькнула неуверенность:
— Думаю, что да.
Джорджиана рассмеялась, ободрённая нерешительностью девушки:
— Дорогуша, до чего же вы наивная. Александр валял перед вами дурака и наслаждался каждым моментом. Придёт последний день, и он дискредитирует вас, как он и запланировал. Вот почему — как раз в ту последнюю ночь, когда мы лежали в одной постели… — Она остановилась и засмеялась: — Я полагаю, нет ничего страшного, если вы узнаете, что мы с ним иногда делим постель.
— Я слышала об этом, — сказала девушка, высоко подняв подбородок и подозрительно побледнев.
— Так вот, в ту ночь он смеялся над лордом Дингволлом и тем, что вам надо его сюда пригласить.
Кейтлин нахмурилась:
— Он объяснял всё это вам?
Значит, тут всё — таки что — то есть!
— Конечно, объяснял. Он вообще рассказал мне всё.
Лицо девушки запылало:
— Всё?
— Естественно. — Джорджиана фыркнула от смеха. — Должна сказать, вы нас весьма повеселили.
Кейтлин машинально уставилась в ноты на фортепиано. Руки были стиснуты в кулаки на коленях, спина прямая как палка, челюсти сжаты. Каждое слово, произнесённое герцогиней, жгло её как огнём.
— Ой, смотрите, — промурлыкала герцогиня. — А вот и он. Извините меня, мисс Хёрст. Меня ждут в другом месте.
Кейтлин заставила свои пальцы разжаться и начала играть другую простую пьеску. Могло ли это быть правдой? Действительно ли Александр согласился на эти испытания только потому, что хотел посмеяться над ней вместе со своей любовницей? Неужели её одурачили?
Она страшно рассердилась. Она спросит у Александра, хотя и боится услышать правду. Единственный способ, каким герцогиня могла узнать о заданиях, — если Александр сам ей о них упомянул.
Всего пять минут назад она была в экстазе. Она не только смогла убедить Дингволла нанести визит, ей в карете пришла в голову внезапная идея, каким должно стать последнее задание МакЛина, чтобы окончательно его сломать. Её переполняло хорошее настроение; но пять минут, проведённые в обществе герцогини, разозлили её и расстроили.
Громко споря, к ней подошли Дервиштон и Фолкленд. Она сыграла ещё несколько песенок и вздохнула с облегчением, когда Кейтнесс привёл Салли. Кейтлин смогла уговорить её поменяться местами. Салли живо согласилась, и скоро комната наполнилась звуками итальянских арий в превосходном исполнении.
Кейтлин поискала глазами Александра и нашла его стоящим у камина. Наклонив голову, он с напряжённым вниманием ловил слова Джорджианы.
Кейтлин прикусила губу, чтобы не сорваться с места, не подойти к ним и… Но что она могла сделать? Пощёчина — это слишком мягко, пинок ногой — слишком остро, а словесный укол — слишком банально. Впервые в жизни ей по — настоящему хотелось причинить боль другому человеку.
Осознание этого немного охладило её пыл. Какой бы импульсивной она иногда ни была, она никогда не оправдывала насилие. И всё же ей не удалось полностью погасить гнев, разлившийся по венам. Неужели всё дело в высокомерии Джорджианы? Или было что — то ещё? Что — то, связанное с МакЛином?
Голова его была низко опущена, чтобы слышать Джорджиану, и прядь волос упала на его брови. Пока Кейтлин наблюдала за ним, он посмотрел на неё и встретился с ней глазами.
От низа живота поднялась жаркая волна и спиралью закрутилась сквозь её тело. Словно этим взглядом он прикоснулся к ней — обнажённой кожей к обнажённой коже.
Дыхание Кейтлин стало резким и неровным, соски заострились, и всю её сущность пронзила острая боль. Господи, как же она хотела его. Воспоминания об их страсти в библиотеке затопили её, вызвав в ней волну горячечного вожделения.
Её отчаянная нужда, видимо, отразилась в её глазах, потому что глаза МакЛин тоже потеплели, и в них появилось голодное выражение. Она сделала в его сторону один шаг, и его глаза неожиданно сощурились, а тепло в одно мгновение покинуло его лицо.
Она остановилась в нерешительности, а его веки опустились, прикрыв как щитом глаза, и на лице появилось холодное, почти надменное выражение. Он что — то сказал Джорджиане, а та посмотрела через плечо и рассмеялась.
Кейтлин застыла в жарком смущении. Её одолевали смешанные, неудобные чувства и мысли. Ей пришлось закусить губу, чтобы не расплакаться. Может, ей стоит спастись бегством и ретироваться в свою спальню, пока слёзы не закапали?
Но прежде, чем она могла сдвинуться с места, МакЛин извинился перед Джорджианой и направился к Кейтлин.
Боже милостивый, он идёт сюда! Чего он хочет? Может, пришла пора спросить его, почему он нарушил правила нашего соглашения? Но… хочу ли я не самом деле это знать?
Подойдя к ней, он небрежно поклонился.
Что — то изменилось; я это чувствую. Челюсти её сжались, она постаралась сделать реверанс. Когда она выпрямилась, он смотрел на неё со всем теплом мраморной плиты.
— Я был удивлён, что вам удалось привести Дингволла на ужин.
— Я же говорила вам, что смогу. Вы достали бант с головы Муффина?
— Конечно. Он у меня в комнате. Я принесу его завтра на завтрак.
Каждое слово было ледяным, резким. С ощущением огромного камня в груди она попыталась выдавить слабую улыбку:
— Очень хорошо. Были у вас… какие — нибудь проблемы?
Он пожал плечами:
— Естественно, нет. В конце концов, это всего лишь маленькая собачонка.
Проклятье! А должно было быть трудно.
Как будто прочитав её мысли, он холодно ей улыбнулся:
— Мне повезло, что мой слуга оказался собачьим гипнотизёром или что — то в этом роде.
— Это нечестное преимущество.
— При том, что в вашем распоряжении был весь женский персонал? Я так не думаю. — Он скрестил на груди руки и холодно посмотрел на неё сверху вниз. — Нам осталось по одному заданию, и я своё испытание уже придумал. А вы?
— Да.
— Тогда приступайте.
— В сказании герой надел костюм и проник на званый ужин, чтобы добыть волшебную арфу.
— Значит, я должен найти «волшебную арфу», которая в действительности…?
— В музыкальном ансамбле, играющем на балу, будет настоящая арфа. Мне рассказала об этом леди Кинлосс.
Выражение подозрения на его лице усилилось:
— И это всё?
— Только не споткнитесь в своих юбках.
Он не пошевелился, выражение на лице застыло:
— Юбках?
— Это часть задания. Герой надел костюм, в данном случае — женское платье. Вы должны придти на костюмированный бал в юбках.
Его глаза сузились:
— Вы не сделаете из меня посмешище.
— А вы не рассчитывали сделать из меня посмешище, когда посылали к лорду Дингволлу? Вы хотели, чтобы я вернулась оттуда вся в грязи и искусанная лошадью, и…
— Прекрасно, — безжалостно произнёс он. — Тогда и ваше последнее задание будет таким же трудным. В одном пункте вашей причудливой истории, Олвен разделась и плавала в фонтане, чтобы отвлечь внимание группы мародёров, собиравшихся схватить её возлюбленного. Вы сделаете это для меня.
— На приёме! Да меня это погубит!
— Я не предлагал вам делать это на приёме, хоть это и заманчиво. Нет, это последнее задание — для меня и для меня одного. Если я должен взять вас в любовницы, я хочу заранее вас рассмотреть.
Она затрепетала под его изучающим взглядом, как будто она уже была голой:
— Я… меня могут застукать.
Его улыбка стала неприятной:
— Вы сами предложили выбирать наши задания из той чёртовой книжки. Что ж, я выбрал. Вы будете для меня купаться голой, или я выиграл.
Её руки сжались в кулаки, кровь застучала в висках при звуках его презрительного голоса.
— Прекрасно! Я это сделаю. — Ей даже захотелось этого. Это могло быть не так уж и плохо — при условии, что никто не узнает. — Я сделаю это поздней ночью, после полуночи.
Он пожал плечами:
— Вы можете делать это, когда вам вздумается, но вы это сделаете. Вам нравится притворяться, что вы храбрее, чем есть на самом деле. Вот мы и посмотрим, правильно?
— По крайней мере, я держу своё слово, в отличие от вас.
Улыбка на его лице померкла:
— О чём это вы?
— Мы договорились не рассказывать остальным гостям о нашем пари, а вы рассказали герцогине!
— Я не рассказывал.
— Она сказала, что рассказывали, — и я уж точно ей ничего об этом не говорила.
— Я тоже ничего не говорил. Я не знаю, откуда она узнала, но точно не от меня.
Кейтлин посмотрела на него:
— Просто сознайтесь. Я знаю, что вы с ней… — Она не могла выдавить из себя это слово.
Его брови поползли вниз:
— Мои дела вас не касаются.
О! Он даже не смеет этого отрицать!
— Я уже с удовольствием предвкушаю, что когда эти задания закончатся, я больше вас никогда не увижу.
— Как только это пари закончится, вы будете видеть меня постоянно, — ведь я буду держать вас в своей постели целых две недели, за исключением тех случаев, когда я буду наряжать вас в нижнее бельё и выставлять перед своими друзьями.
Кейтлин аж задохнулась:
— Вы не сделаете этого!
— Не сделаю? Две недели вы будете принадлежать мне душой и телом. — Его голос был таким тихим и тёплым, что казалось, он почти мурлычет. — Но, может, вы и правы — возможно, я и не буду выставлять вас перед своими друзьями. Я, может, вообще не позволю вам вставать с постели.
Кейтлин вздёрнула подбородок и посмотрела на него несмотря на то, что почувствовала неожиданную вспышку возбуждённого предвкушения. Она хотела большего от МакЛина, и ей это не нравилось:
— Когда и если я решу развивать наши… физические отношения дальше, я сделаю это на моих собственных условиях, а не на чьих — то там ещё.
Его челюсти сжались, а низкий раскат грома вдалеке поведал ей, что она попала в точку.
— Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что в этом деле у вас будет право голоса, — рявкнул Александр, каждой линией своего тела источая злость. Снаружи усиливался зловещий ветер, стуча ставнями.
Она бросила взгляд в сторону герцогини и обнаружила, что та наблюдает за ними с довольной улыбкой на лице. Кейтлин заставила себя улыбнуться в ответ. Герцогиня могла ухмыляться, сколько душе угодно; МакЛин был не с ней. Он был с Кейтлин, всё его внимание было сосредоточено на ней несмотря на то, что он злился. Ей нравилось, что его внимание отдано ей и никому другому, нравилось даже немного слишком, если честно.
Как — то так вышло, что с течением времени у неё изменились представления о том, чего она хотела от МакЛина, а она этого даже не осознала. Она больше уже не хотела самоутвердиться; вместо этого она желала уважения и восхищения МакЛина. Но как же она могла их завоевать, если его последнее задание — плавать голой перед ним — именно этого самого её и лишало? Как она сможет выиграть состязание, если проиграет настоящий приз — его уважение?
Он поклонился с ледяным выражением на лице:
— Я принесу бант утром на завтрак. Что касается остальной части состязания, мы договорились. Вы согласны?
— Мне не нравится задание, которое вы для меня придумали.
Он мрачно улыбнулся:
— Я знаю. — На этом он повернулся и вышел.
Проклятье, она должна найти способ, как выполнить последнее задание так, чтобы не потерять своего достоинства. Но какой?
Чувствуя, что Джорджиана пристально на неё смотрит, Кейтлин повернулась и присоединилась к остальным гостям.