Когда Кейтлин пересекала салон, к ней подошла леди Элизабет, интересуясь кусачей лошадью лорда Дингволла. Лорд в это время рассказывал сказки, восседая на кушетке в дальней части комнаты, а Салли и Гонория смеялись над его описаниями того, как Кейтлин проложила себе путь в его дом.

Кейтлин пришлось отвечать на все вопросы леди Элизабет, поэтому она смогла освободиться только через полчаса. Она попрощалась с Дингволлом, сославшись на усталость после всех этих приключений. Старик удивил её звонким поцелуем в щёчку и заставил её пообещать, что она ещё к нему наведается. Она с удовольствием это сделала и была вознаграждена нежной улыбкой.

После этого Кейтлин наконец смогла покинуть комнату. Она уже достигла лестничной клетки, когда звук шагов позади заставил её остановиться. Может, это Александр решил объяснить, почему был так холоден с ней сегодня вечером? Или…

— А — а, Лорд Дервиштон.

Дервиштон прищурился:

— Вы ожидали кого — то другого?

— Нет — нет. Я никого не ожидала. Вы тоже удаляетесь?

— Я увидел, что вы уходите, и не мог позволить совершить вам это без провожатого. — Он взял её за руку и, блестя глазами, приложил её пальцы к своим губам. — Вы показались мне сегодня вечером немного потерянной. Я так понимаю, что МакЛин наконец показал своё истинное лицо?

Она застыла:

— Я не желаю обсуждать МакЛина, милорд.

— Разумеется, нет, но прошу вас, просто выслушайте меня. — Он всё ещё держал её за руку сухими и тёплыми пальцами. — Мисс Хёрст… Кейтлин… если я могу хоть чем — нибудь вам помочь, пожалуйста, только скажите. У меня есть здесь карета, и если вы захотите, я могу увезти вас отсюда без малейшего усилия.

Она нахмурилась:

— Лорд Дервиштон, это совершенно неприлично с вашей стороны, предлагать мне такое.

Он улыбнулся и пожал плечами:

— Кто может знать, что прилично, а что нет? Я видел ваше лицо, когда МакЛин вас отверг, и просто хотел предложить своё покровительство.

— Ваше… покровительство?

Он прижал её руку к своему сердцу, глаза его потеплели:

— Кейтлин, вы должны были заметить, как я к вам отношусь. Я влюблён. На самом деле, я даже, может быть, люблю вас.

— Лорд Дервиштон, прошу вас… — Было так мучительно слышать эти слова из уст одного мужчины, когда она отчаянно хотела услышать их из уст другого. От осознания этого её сердце даже стало медленнее биться. Ей хотелось, чтобы признание шло от Александра МакЛина. Ей нужна была его любовь, и ничья другая. Боже милостивый, когда же это случилось?

Ободрённый её молчанием, Дервиштон бросился в атаку:

— Кейтлин, я не то чтобы человек со средствами. На самом деле я приехал на этот загородный приём в надежде найти себе богатую жену. Но потом я увидел вас, и… — Он снова пылко поцеловал её пальцы.

Кейтлин выдернула их:

— Лорд Дервиштон, прошу вас! Я… Я глубоко ценю ваши чувства, но…

Тут он её поцеловал. Только что они разговаривали на лестничной площадке, а в следующий момент он уже прижимал её к стене, обхватив руками, сжимая так, что она не могла вздохнуть.

Она стала бороться, упираясь руками ему в грудь и отворачивая лицо, чтобы он не достал.

— От… пустите… меня…! — сказала она, пытаясь набрать воздуху, чтобы закричать, позвать на помощь, сделать хоть что — нибудь.

Он удвоил усилия, нашёптывая перед её губами:

— Вы будете моей. Вы будете…

Страшный удар грома привёл весь дом в содрогание. Чёрная тень затмила свет, а затем Кейтлин почувствовала себя свободной так же внезапно, как была схвачена.

Лицо Александра было искажено гневом, а пол содрогнулся от нового удара грома, ещё сильнее и ближе, чем раньше.

Дервиштон, отброшенный в сторону, выглядел не менее рассерженным, чем МакЛин:

— Вы не имеете права вмешиваться!

МакЛин одарил его презрительным взглядом, а затем повернулся к Кейтлин:

— Идите к себе в комнату.

— Но я…

Его глаза сверкнули непривычным огнём, зелень, казалось, закружилась в водовороте. Гром грохотал по всему дому, сотрясая каждое окно. Вспышка молнии ослепила ей глаза, ветер бился в дом и грохотал всеми ставнями.

Внизу лестницы Джорджиана пронзительно звала МакЛина.

— Проклятье, Кейтлин! — Она дёрнулась. — Вы выглядите очень неряшливо. Идите к себе!

Неряшливо? Какой мужчина может сказать такое… Тут она поймала своё отражение в зеркале на лестничной площадке. Волосы растрепались, вывалившись из шпилек, губы разбиты и опухли. Если Джорджиана или кто — нибудь увидят её в таком виде…

Тот раскаленный добела взгляд снова остановился на ней:

— Идите! Немедленно!

Она подхватила юбки и побежала, добравшись до своей комнаты как раз в тот момент, когда буря взорвалась неистовым завыванием.

Дождь с градом обрушился на окна, а молния залила бело — синим огнём комнату, которая была тускло освещена прикроватными свечами и потрескивающим огнём камина. Из коридора послышался шум драки, сдавленный крик и громкое падение. Ярость бури усилилась, поглощая все остальные звуки, и больше Кейтлин ничего не слышала. Она думала, что знает силу проклятия, но настоящая сила этой бури была не сравнима ни с чем.

Она задрожала и подошла к колокольчику, чтобы вызвать Муйрин, но едва её пальцы обхватили его, как дверь её комнаты резко распахнулась и внутрь вошёл МакЛин.

Она затаила дыхание. Его галстук был порван, один рукав камзола болтался у плеча, из пореза около глаза сочилась кровь, так же, как и из нижней губы. Глаза его светились мужским самодовольством, довольная улыбка кривила рот. Он закрыл дверь и жестом показал на пустой замок:

— Где ключ?

— Муйрин кладёт его в верхний ящик туалетного столика. Я никогда…

Он прошёл через комнату, схватил ключ, затем бросил его ей в руки:

— Отныне вы будете запирать эту дверь на ключ. Вам понятно? Дервиштону доверия нет.

Она кивнула, затем передёрнулась:

— Я совершенно не ожидала от него…

— Кто — то дал ему понять, что вы совсем не недотрога, — сказал МакЛин, скорчив гримасу.

— А, её светлость.

МакЛин быстро осмотрел её глазами:

— Вы не поранились?

— Нет, вы подоспели вовремя. А вот вам явно досталось.

— Дервиштон предпринял жалкие попытки поквитаться. Драку он не выиграл.

— Боже правый. Если вы в таком виде и при этом выиграли, на что же тогда похож он?

— На кровавое месиво. — Улыбка МакЛина поблекла. — Вы уверены, что он вас не поранил?

Она улыбнулась:

— Разве я выгляжу, как раненая?

— Нет. Вы выглядите… восхитительно. — Его глаза потеплели, и воздух между ними вдруг потяжелел, словно под грузом миллионов мыслей и чувств, слишком сложных и запутанных, чтобы развернуться в одну последовательную мысль.

— Садитесь и дайте мне промыть ваши раны, — приказала она враз осипшим голосом, указывая на стул у огня. Она бросилась к кувшину и тазу около умывальника, намочила полотенце для рук. Держи себя в руках, Хёрст. Не надо паниковать только потому, что ты оказалась с ним наедине. Но это была не паника. Что — то гораздо более опасное заставило её кровь пульсировать, а руки дрожать.

Он развернулась от умывальника и приклеила на губы улыбку:

— У меня три брата, так что я привыкла иметь дело с разбитыми губами и синяками под глазами.

Он скрестил руки на груди:

— Я не нуждаюсь в няньке.

— Это хорошо, потому что я — не нянька. Как только я смою кровь и удостоверюсь, что вам не нужно накладывать швы, я сдам вас на руки вашему слуге. Пусть он вас нянчит. — Она подошла к двери и заперла её на ключ.

— Что вы делаете?

— Я не хочу, чтобы кто — нибудь ворвался, пока я вас отмываю.

Он взглянул сердито:

— Просто дайте мне полотенце.

— Нет, вам не видно, где у вас порезы, а мне видно.

— Прекрасно, чёрт побери! — Он подошёл к стулу и сердито сел. — Только поторопитесь.

Встав между его коленями, Кейтлин до боли ощутила его близость. Она взяла его за подбородок и подняла лицо повыше; прикосновение к его грубой бородатой коже привело в трепет кончики её пальцев. Она промокнула рану на губе, вздрогнув оттого, что вздрогнул он:

— Так больно?

Его глаза, прозрачные и тёмные в тусклом освещении комнаты, встретились с её глазами:

— Нет. — Его голос был тише и глуше обычного.

Она нежно стёрла кровь с его подбородка, затем перешла к ране под глазом. Смыв кровь несколькими ласковыми движениями, она обнаружила, что рана была совсем небольшая.

— Рана неглубокая, но глаз к утру всё равно заплывёт.

Исходившее от него тепло манило её. Она нагнулась через его ногу, якобы собираясь осмотреть поближе его ушибы, а на самом деле восхищаясь мужественными очертаниями его губ. Ну почему у него такие красивые губы, которые так и хочется поцеловать?

Снаружи бушевала буря, дождь заливал оконные стёкла. А внутри спальни их согревал огонь камина, свет мерцал на лице МакЛина; казалось, они одни во всё мире.

— Кейтлин, — прошептал он, резко выдохнув.

Она уронила полотенце на пол и придвинулась к нему, обхватив руками его шею:

— Поцелуй меня.

Он притянул её ближе, и в тот самый миг, когда их губы встретились, весь дом сотрясло от раскатов грома. В их поцелуе не было ни нежности, ни осторожности. Только пылкость и острая необходимость.

Кейтлин затрепетала, когда руки Александра заскользили по её телу, согревая, лаская, побуждая её придвинуться ещё ближе, стать ещё смелее. Она запустила руки в его густые чёрные волосы, похоронив пальцы под мягкими волнами. Она пожирала его своим поцелуем, словно выжигая на них своё клеймо, понуждая его своим языком быть более дерзким, пойти на большее…

Он оттолкнул её, дыхание его сбилось:

— Кейтлин, мы не можем этого сделать. Ты окажешься в моей постели только тогда, когда я выиграю это пари, и не раньше.

К чёрту проклятое пари! Он собирается быть благородным теперь? Она не может этого допустить несмотря на то, что его гордость, казалось, крепко держалась принципов. И тут её осенило:

— Если я проиграю, я должна лечь в твою постель. Правильно?

— Да. — Он выглядел раздражённым.

— Тогда я не вижу, в чём проблема. Эта постель — не твоя.

Его губы дёрнулись:

— Ты решительно настаиваешь на этом?

Она взяла руками его лицо и подняла его губы на уровень своих:

— Пожалуйста, МакЛин. Я ни о чём другом не думала последние несколько недель. Я всего лишь хочу…

Александр впился в неё поцелуем. Теперь он не смог бы сказать «нет», даже если бы попытался. Их переплетённые ноги, её пышная грудь, упёршаяся в его грудную клетку, её тёплая кожа под его пальцами, — сводили его с ума.

Он желал её страстно, отчаянно и целиком. Но она была невинна. Мог ли он на самом деле…

Она ответила на его невысказанный вопрос приглушёнными проклятиями, всем телом прижавшись к нему, зацепившись пяткой за его голень и вложив в свой поцелуй всё, на что была способна.

И в этот миг Александр пропал. Он ещё мог бороться с самим собой, сдерживая свои порывы, но не с ней — и не с её. Нежная, импульсивная, наслаждающаяся жизнью, она заставила его почувствовать себя более живым, чем когда — либо в своей жизни.

Он накрыл её губы своими, подчиняя её себе и будучи одновременно в её власти. Он обхватил её руками, приподнял юбки и, сдвинув платье на сторону, усадил её к себе на колени, пристроив её коленки вокруг своих бёдер, и стал собственнически исследовать каждый сочный изгиб и каждый ровный участок её кожи.

Он расшнуровал её платье и стащил его с плеч, открыв её полные груди. Взяв их в свои ладони, он испытал восхищение шелковистостью её кожи, потом наклонился к ним губами и стал играть сосками, пока они не стали твёрдыми.

Кейтлин простонала и изогнулась в очевидной жажде большего, наслаждаясь ощущениями так же, как наслаждалась едой. Он стал покрывать её поцелуями от пухлых губ к нежному изгибу плеч, а она прижалась к нему ещё теснее, моля о большем, непоседливо вертя бёдрами около его эрекции.

Господи, она была сущим наказанием, и, казалось, она точно знала, чего хотела. Она точно не девственница. Облегчение затопило его, и вожделение взорвалось во всю силу. Он развязал бриджи, выпуская своего петушка и застонав, когда она, пытаясь ему помочь, прикоснулась к нему своими пальцами. Затем он сдвинул в сторону её сорочку, подхватил её и поднял прямо над собой.

Неподвижно глядя на неё, тяжело дыша, он вдавил конец своего петушка в её гладкое отверстие.

Довольно долго они пристально смотрели друг на друга, затем она положила руки ему на плечи и надавила вниз, на него. Задыхаясь, он скользнул в её тесную влажность, держа глаза открытыми, чтобы ловить каждое выражение её лица.

Её лицо горело, кожа блестела, губы были красными и распухшими от его поцелуев. Длинные золотистые волосы ниспадали вокруг неё шелковистыми завитками; платье распахнулось и открывало её гладкую кожу и пышные груди. Он был настолько обессилен ею, что на мгновение ему потребовалось остановиться и собраться с силами.

Она качнулась и надавила вниз ещё сильнее, его петушок проскользнул внутрь неё ещё дальше; её бархатный жар не был похож ни на что, испытанное им раньше. Он цепко сжимал её талию, но не собирался ей помогать, — она должна сама контролировать это, и она делала чертовски отличную работу.

Сантиметр за восхитительным сантиметром она насаживала себя на него. Её тугая влажность уже почти поглотила его. Его тело было смочено влагой, мышцы гудели от усилий, которыми он удерживал извержение.

Она надавила ещё вниз… затем остановилась, вздрогнув от боли.

Шокированный, он посмотрел ей в глаза. Неужели она…

Вцепившись руками в его плечи, она полностью насадила себя на его член. Судорога боли прошла по её лицу, которая немедленно сменилась выражением блаженства.

Больше думать Александр был не в состоянии. Он вошёл в неё жёстко и быстро, гладя её грудь, целуя её всё сильнее и увеличивая темп до тех пор, пока у неё не сбилось дыхание, а кожа от усилий не покрылась потом и не порозовела.

Она была прекрасна — и полностью его.

Внезапно она изогнулась дугой, её ноги сдавили его бёдра, она прижалась к нему, выдохнув его имя и вздрогнув, нестерпимо сжимаясь вокруг него, лаская его своим теплом и влагой.

И, крепко держа её, он наконец перестал себя контролировать, и окунулся в пучину наслаждения вслед за ней.

— Господи, ну и буря! — Муйрин вытирала после ванной волосы Кейтлин полотенцем и передёрнулась от вспышки молнии, которая озарила комнату и рассыпалась белыми искрами, прежде чем исчезнуть. — Припомнить не могу подобных молний.

Кейтлин не ответила. Её сердце было переполнено, мысли смешались. К счастью, Муйрин ответ и не требовался, она сама была переполнена новостями.

Драка между лордом Дервиштоном и Александром закончилась тем, что лорда Дервиштона унесли на самодельных носилках. Поскольку лорд МакЛин исчез почти сразу после этого, никто не знал, насколько пострадал он, но Муйрин видела, как он входил в свою комнату, и сказала, что заметила небольшую рану под разбитым глазом. Кейтлин могла бы рассказать служанке, что МакЛин действительно был не сильно побит, но она благоразумно промолчала.

— Видели бы вы лорда Дервиштона! Это говорит о том, что лорд МакЛин — большой мастер драться!

— Так все и подумают, — пробормотала Кейтлин.

— Ага, мисс! И никто не знает, из — за чего они подрались, хотя говорят, что лорд МакЛин сказал своему слуге, что из — за чести некоей леди. — Муйрин продолжала расчёсывать волосы Кейтлин у трескучего огня. — Совершенно очевидно, он имел в виду её светлость.

Кейтлин была рада, что Муйрин настолько захвачена своим собственным рассказом, что не ждёт ответов. Голова Кейтлин была так переполнена Александром, что она могла отвечать совершенно невпопад.

— Ой, вид у её светлости — как у кошки, проглотившей канарейку. Она так рада, что из — за неё подрались, — продолжила Муйрин.

Кейтлин диву давалась, как она могла отдаться своей страсти так целиком и так бездумно. Она поняла, что с самой первой встречи с Александром МакЛином, их обоих просто всё подводило к этому. Кстати, даже удивительно, что это не произошло раньше.

Какое невероятное переживание. Она была совершенно не готова к тому, что её чувства могут взорваться подобным образом, или к тому, что после этого эйфория будет так долго длиться. Кейтлин обхватила себя руками и вздрогнула.

— Мисс, вам холодно! — Муйрин схватила одеяло и накинула его на плечи Кейтлин.

Кейтлин изобразила улыбку:

— Я прекрасно себя чувствую. Мне кажется, мои волосы почти высохли, так что я могу ложиться в постель.

— Ага, утомились? Ничего удивительного — со всеми этими волнениями, которые у вас сегодня были.

Ты даже представить себе не можешь. Но она была без сил не только в физическом плане, но и в эмоциональном. После всего Александр удерживал её так долго, что она было подумала, что он заснул. Но стоило ей пошевелиться, как он выпустил её, глядя на неё тёмным непроницаемым взглядом, потрясшим её до глубины души. Она прочитала в его глазах удивление и смятение, неуверенность и печаль. Что означал этот взгляд? Он был необъяснимо тих, воздух вокруг него — тяжёл от напряжения. Она не захотела придавать этому значения и даже попыталась пошутить, но ничего этого было ему не нужно, он просто посмотрел на неё с очень серьёзным видом, а потом оделся и ушёл, сказав, что они поговорят позже.

Кейтлин была ошеломлена событиями, поэтому не стала возражать, хотя ей было не очень приятно, что он так быстро ретировался. Её сердце всё ещё ныло от звука закрывающейся за ним двери.

— Мы все вами страшно гордимся, мисс, — продолжала Муйрин. — Вы обязательно выиграете ваше пари.

— У меня без тебя вряд ли бы получилось. — Кейтлин устроилась на огромной кровати, благодарно закутываясь в покрывала.

— Вам уже известно ваше следующее зада…

Раздался лёгкий стук в дверь, и Муйрин выдула из щёк воздух:

— Кто бы это мог быть в такое время ночи? — Она поспешила к двери и открыла её.

Огонь заметался, поток холодного воздуха задребезжал закрытым окном.

Кейтлин не могла видеть посетителя со своей постели. После нескольких слов Муйрин закрыла дверь и вернулась к кровати с довольным видом на полном лице.

— Кто это был?

— Это была племянница миссис Стерлинг, служанка на верхних этажах. Она нашла это в спальне у МакЛина и принесла вам. — Муйрин горделиво вытянула руку. Посредине её ладони лежал бант Муффина.

— Ой, Муйрин, нет!

— Нет? — моргнула Муйрин. — Но если МакЛин не сможет представить бант, это будет наверняка означать, что вы выиграли.

— Это будет обманом. Он выполнил своё задание, и значит, должен записать это на свой счёт.

Лицо Муйрин помрачнело:

— Ну, если вы так считаете, мисс.

— Считаю. Мы должны вернуть это в его комнату как можно скорее.

— Но… — Муйрин прикусила губу.

— Но что?

Муйрин заколебалась, но потом быстро произнесла:

— Если лорд поймёт, что одна из служанок взяла у него что — то, он может сказать об этом её светлости, и тогда… — Служанка сделала беспомощный жест.

— Об этом я не подумала. — Кейтлин взвесила варианты. В конце концов она кивнула: — Просто положи его на туалетный столик и не волнуйся; я сама его верну. — Это не только убережёт персонал от неприятностей, но и даст Кейтлин возможность поговорить со всемогущим лордом. Их дела ещё не закончены, никак нет.

— Спасибо вам, мисс! — Муйрин положила бант на туалетный столик, пригасила лампы, проверила, хорошо ли укрыта Кейтлин, и затем направилась к двери:

— Спокойной ночи, мисс!

Дверь закрылась, и Кейтлин теперь лежала в темноте, прислушиваясь к звукам яростной бури. Ветер свистел и стонал, дождь полосовал волнами, издавая почти гипнотизирующие звуки. Тяжёлые раскаты грома основательно сотрясали дом.

Кейтлин закрыла глаза, хотя тело её оставалось таким же бодрым, как и наполненный грозой воздух. Вот, значит, что такое — заниматься любовью. Как чудесно! Теперь — то я наконец понимаю, о чём пишут поэты, о чём мечтают любовники, и чего всегда так жаждала я. Она ещё никогда не чувствовала себя такой очарованной, такой живой. Но МакЛин, испытывал ли он то же самое?

Этот вопрос жёг ей сердце, остро и больно.

Вспышка молнии осветила комнату, и она села, осознав, что сон к ней не идёт. Она планировала отнести бант МакЛин утром, но не могла ждать.

На какое — то мгновение она затосковала по спокойствию и тишине дома приходского священника. Он где — то там, вдали от драм и неприятностей, которые с ней здесь происходили.

Но, ох, как же она скучала по Александру. Она хоть и пыталась притворяться в обратном, но это было правдой. Каждый божий день она вскакивала с постели и спешила вниз к завтраку, каждой клеточкой своего естества надеясь увидеть его, поддразнить его, заслужить улыбку или хотя бы один из его знаменитых досадливых взглядов. Она любила любые его выражения — кроме того холодного, каким он одарил её вчера в большой гостиной.

Она надавила руками на глаза. Проклятье, неужели между ним и Джорджианой что — то есть? Кейтлин не могла смириться с этой идеей. Эта женщина была такой суровой, такой пресыщенной и такой мелочной под маской холодной, безличной красоты, что её невозможно было представить рядом с таким страстным и неистово независимым мужчиной, как Александр.

Кейтлин знала, что не должна испытывать ревность — у неё не было никаких прав на этого мужчину, да она и не мечтала. Но ей бы хотелось лучше его понимать. Возможно… возможно, ей следовало бы спросить его, как он представляет себе дальнейшее развитие их отношений, и какие чувства, если они есть, он испытывает по отношению к герцогине. Во всяком случае, так поступила бы женщина смелая.

Кейтлин откинула покрывала, всунула ноги в тапочки, накинула халат и подхватила бант.

Она тихонько вышла в коридор. Из — под двери комнаты МакЛина был виден слабый свет, но ни звука не было слышно. Или слышно? Не женский ли голос до неё донёсся? Нет, он не может быть с герцогиней прямо сейчас!

Сердце Кейтлин ударило с глухим болезненным стуком, а рука стиснула бант. Она прильнула ухом к дверной панели, но звуки бури перекрывали все остальные. Проклятье, я хочу знать, там она или нет! Если МакЛин думает, что может скакать из постели Кейтлин в постель к герцогине, ему придётся задуматься кое о чём другом. Она просто не…

Дверь отворилась, огромная рука обхватила её вокруг талии, и её втащило в комнату МакЛина, а тапочки её так и остались стоять в коридоре.

МакЛин сердито воззрился на Кейтлин:

— Какого чёрта ты тут делаешь? — Он как раз собирался ложиться спать, хотя вряд ли он смог бы уснуть, ибо думать мог только о занятиях любовью с Кейтлин. Она заполнила собой все его чувства, чего до этого не удавалось ни одной другой женщине.

То, что она оказалась девственницей, эхом отзывалось в его голове снова и снова. Несколько дней он ломал над этим голову, потому что её манеры были настолько уверенными, а её интерес к их физическому контакту — таким неподдельным. Была ли она девственницей или нет, но она страстно этого желала, и в их физической близости она предавалась наслаждению совершенно непринуждённым и невероятно обворожительным способом.

Тем не менее, она должна была признаться, что она девственница, и если бы он был в состоянии воспринимать всё не только своим пульсирующим петушком, он мог бы огорчиться. Но то, как они занимались любовью, было настолько захватывающим, что он мог бы испытать лишь лёгкое раздражение. Но то тогда, а то теперь. Как только кровь вернулась в другие части тела, он начал осознавать, что же произошло. Он ожидал, что Кейтлин расстроится, или по крайней мере по — другому посмотрит на огромные изменения в своём положении, но она просто одарила его сонной, чувственной улыбкой, отчего кровь тут же снова прилила к его петушку.

Слишком озадаченный, чтобы говорить, он умылся, оделся и ушёл, не способный ни на что другое, как пообещать поговорить с ней позже. Он пришёл к себе в спальню, где обнаружил бдительного МакКреди, которого выпроводил как можно скорее. После чего провёл время, меряя, как безумный, шагами свою комнату и спрашивая себя, что, чёрт возьми, он должен теперь делать.

Ждёт ли она от него предложения выйти за него замуж? Если да, то она жестоко ошибается. Он должен положить конец этим отношениям, должен остановить эту бесконтрольную спираль — именно таким образом с ней всё всегда происходило. И искрами отзывалось в его мятежной душе.

Однако, чем больше ему нравилось быть с ней, тем более решительно он был настроен не попадаться в её ловушку. Однако проблема была в том, что ему не просто нравилось быть с ней, — он желал этого, жаждал этого, страстно об этом мечтал. Неужели Чарльз испытывал то же самое? Отчаянное желание обладать ею, чего бы ему это ни стоило?

Что ж, он не собирается совершать подобную ошибку. Он сумеет побороть это страстное влечение. Как только новизна завоевания пройдёт, его рассудок вернётся в правильное русло, и он сможет беспрепятственно двигаться дальше.

Когда он покинул Кейтлин и удалился к себе в спальню, он сказал МакКреди намешать ему кубок горячего рома с маслом. И хотя три рюмки этого смертоносного варева согрели его с головы до пят, они не смогли успокоить его мятущиеся мысли.

Ничто не могло их успокоить, за исключением ещё одного часа с Кейтлин, пропитанного её нежностью, согретого её теплом. От таких мыслей его петушок снова встал, словно до этого не насытился. Боже милостивый, был ли хоть один мужчина так порабощён прикосновением женщины, как он всего за несколько коротких мгновений? Он перепробовал множество женщин, но ни одна не разжигала его так, как она.

Он стал подумывать о возвращении в её комнату, хотя это и было бы безумием, сущим сумасшествием. Если их застукают, останется только одно — женитьба. Когда он до этого ворвался к ней в спальню, он был так взбешён обращением с ней Дервиштона и так волновался, что она испугалась, что об этом даже не подумал. Теперь он был в состоянии размышлять и обнаружил ещё более огорчающий факт — ему было наплевать на цену, в которую ему может обойтись его же поведение. Кейтлин Хёрст стоила того, чтобы рискнуть, независимо от зла, которое могло бы приключиться, если бы только он мог проникнуть в неё хотя бы ещё… один… раз.

Он как раз пил очередную порцию ромового пунша, заглушая желание вернуться в спальню к Кейтлин, когда услышал в коридоре какие — то звуки.

Он подумал, что, может быть, это Джорджиана подослала одну из своих служанок подслушивать под его дверью; он никак не ожидал втащить к себе в комнату взъерошенную и раскрасневшуюся Кейтлин Хёрст, с золотистыми волосами по плечам, в спадающем с одного плеча халате, открывающем его голодному взору её кремовую кожу. Он пожирал её глазами, согретое ромом тело снова возвращалось к жизни.

Сердце его билось прямо в горле, поэтому ему пришлось прокашляться, прежде чем он сказал:

— Что ты тут делаешь?

Она указала на пол.

Он посмотрел вниз, у его ноги валялся бант. Он нахмурился:

— Это ещё откуда?

— Одна из служанок принесла его мне.

— Что? Она украла это из моих апартаментов?

— Да, и я сказала ей, что это нечестно. Я не хочу, чтобы герцогиня её наказала, поэтому я принесла его…

Александр рывком прижал её к себе и поцеловал. Он знал, что не должен, но ему было на это наплевать. Он хотел эту женщину, хотел прямо сейчас, и вид этих полных губ, выговаривающих слово за словом, буквально сводил его с ума от желания. Он остановил её единственным способом, какой знал, — целуя до потери сознания. Этой ночью один раз он уже насытился ею, но почему — то этого было недостаточно. Их физическая близость привела к тому, что он только ещё больше жаждал её, отчаянно желал новой пробы. И осознание этого страшно напугало его, даже сквозь туман горячечного вожделения.

Но эта вспышка страха была развеяна азартом бури, бушующей наверху, и прикосновением к её чудесным белокурым волосам, струившимся вокруг неё. Мягкие локоны прикрывали её грудь с одной стороны и падали на другую сторону так, что невозможно было ничего разглядеть, кроме набухшего соска, прикрытого тонким шёлком её ночной рубашки.

Она была в его полном распоряжении, здесь, в его собственной комнате, — в его руках. И когда его губы коснулись её губ, он понял ещё одну чудесную вещь — она так же рада видеть его, как он — её. От этого понимания его душа потянулась к жизни, и они переплелись в объятиях, и никакие слова уже не мешали им, и никакие соображения их уже не сдерживали.

Кейтлин целовала его страстно, её руки обвивали его шею, её груди сквозь ночную рубашку прижимались к его обнажённой груди. Его сердце воспылало, он взял её на руки и отнёс на кушетку у камина.

Он положил её на подушки и сам лёг рядом. Огонь блестел в её волосах, тёмные глаза были таинственными, кожа — кремовой и тёплой. Господи, до чего же она прекрасна.

«Прекрасна, — прошептал его внутренний голос неумолимую правду, — но не для тебя».

Эта мысль удержала его, сердце заныло.

Улыбка сползла с её лица, и она коснулась рукой его щеки:

— Александр? Что — то не так?

Он поймал её руку и поцеловал, закрыв глаза при прикосновении к её мягкой коже. Никогда в своей жизни он ничего так страстно не желал, и было мучительно осознавать, что она была так близко, что она горела от желания, а он — он должен был от неё отвернуться.

Зачем я только втащил её в свою комнату? Это проклятый ром меня попутал.

Она потянулась, вторая рука накрыла его щеку:

—Александр, — шепнула она, — что такое? Мы же уже… в этом нет ничего нового. Мы можем…

Он открыл глаза, сердце натужно билось в самом горле, отчего голос его перешёл в хриплый шёпот:

— Мы не можем этого делать.

— Почему?

— Кейтлин, что бы тут ни случилось, я на тебе не женюсь. — Я лучше умру, чем увижу, как твоя страсть превращается в отвращение.

Она казалась озадаченной:

— Но я тебя об этом не просила.

Ему понадобилось время, чтобы до него дошёл смысл сказанного.

Чертовски таинственная улыбка тронула её губы:

— Мне казалось, мы можем просто наслаждаться друг другом то время, что нам отпущено.

Какое искушение.

— А потом?

В её глазах появилась печаль:

— Мы станем старыми знакомыми. Разве не так это обычно происходит?

Так оно на самом деле и происходило, только на этот раз почему — то не показалось ему справедливым. Он открыл рот, чтобы высказать эту мысль, когда она посмотрела прямо ему в глаза и скользнула рукой под его халат. Тёплые пальцы сошлись вокруг его петушка в эрекции, резко оборвав его мысли.

Он не мог вздохнуть, и в этот самый момент он понял, что всё не важно — не важно, хочет она от него большего или меньшего, или что этот миг может привести к их гибели или к краху их репутации в обществе.

Всё, что он мог делать, — это взять её так, как ей этого хотелось. Над головами бушевала и грохотала буря, а внутри этой комнаты Александр МакЛин ещё раз не устоял перед магией Кейтлин Хёрст.