— Позвольте вам помочь, мисс.

Мьюрин взяла длинную перчатку за края. Кейтлйн просунула руку в перчатку, потом натянула другую.

— Спасибо, Мьюрин.

— Всегда пожалуйста, мисс. — Горничная взглянула на часы. — У вас восемь минут, чтобы дойти до Голубой гостиной.

— Знаю, знаю. Куда я дела свою… О, вот моя шаль. Кажется, сегодня у меня туман в голове. Интересно, спустился ли к обеду лорд Маклейн?

Мьюрин посмотрела на нее как-то странно. Кейтлйн нахмурилась:

— В чем дело?

Горничная приподняла бровь:

— Как любопытно! Вы перескочили с одного на другое — сначала туман, потом лэрд Маклейн. Вы ведь не жалеете врага, нет?

Щеки Кейтлйн зарделись.

— Разумеется, нет! Я просто очень рассеянна. То ли из-за погоды, то ли еще из-за чего.

Она старательно не смотрела за окно, где ночное небо было безоблачно, как до того днем.

Ее рассеянность началась прошлой ночью. Когда Кейтлйн легла в постель, она была на седьмом небе. Еще бы, ей удалось выполнить столь сложную задачу. Но чем дольше нежилась она в мягкой постели, тем чаще на ум приходило лицо Маклейна, каким оно было, когда она уходила из библиотеки, сунув ему табакерку. Едва он справился с удивлением, как ей стало понятно — он оценил ее старания. Он ценил азарт не меньше ее самой. Вот бы узнать, каков Маклейн на самом деле! Увидеть, что за человек скрывается за циничной маской.

Когда они повстречались в Лондоне, их охватило любовное безумие, не оставив ни места, ни времени на обычное человеческое общение. Оба были заняты лишь тем, чтобы раздуть посильнее огонь, раздвинуть границы допустимого. Нет бы остановиться и просто… поговорить. Поэтому, когда пришла пора отрезвления, оба остались незнакомцами друг для друга. Что могло его опечалить? Любит ли он апельсиновый мармелад? Что может его рассмешить? Как он относится к братьям и сестрам? Предпочитает ли кадриль шотландскому рилу? Да и вообще, любит ли он танцевать? Ведь они были заняты совсем другими, менее… пристойными развлечениями.

Кейтлйн вздохнула. Смогут ли они хоть раз просто, по-дружески, поболтать? Как раз сейчас она по уши занята, пытаясь выиграть пари. А когда добьется победы, — Маклейн будет в бешенстве. Его гордость потерпит сокрушительный удар. Тогда им будет точно не до задушевных бесед. Ей стало грустно.

— Ох, да вы посмотрите на часы! — Мьюрин укутала шалью плечи Кейтлйн и распахнула перед ней дверь. — Вам лучше поторопиться, а то опоздаете к обеду. Вы же знаете, как ее светлость не любит, когда опаздывают.

Кейтлйн вышла из спальни. Но где же Маклейн? За весь день она его ни разу не видела.

Сегодня утром ей не терпелось встретиться с ним за завтраком. Она не собиралась злорадствовать, вовсе нет, просто насладиться победой. Но Маклейн не оставил ей такой возможности. Он не сошел к завтраку. Вообще избегал ее целый день.

Впрочем, она не была единственной, кому недоставало Маклейна. За завтраком герцогиня сделала несколько замечании по поводу его отсутствия и даже накричала на удивленную леди Кинлосс, когда та имела неосторожность поинтересоваться за ленчем, куда подевался Маклейн. Почти весь день Кейтлин потратила на долгую экскурсию к развалинам старого замка в обществе Дервиштона, Салли и лорда Кейтнесса. Она старалась не думать о Маклейне, но это было невозможно. Где же он?

Все это казалось немного странным. Может быть, он…

— Кейтлин!

Она обернулась. В холле появилась Салли Огилви. Она была в чудесном платье из белого крепа с белой атласной отделкой, посаженного на нижнее платье из тафты. По вырезу и рукавам платье украшали веночки из черных шелковых роз. Каштановые локоны обрамляли лицо; прекрасная китайская шаль укрывала плечи.

Салли с восхищением взглянула на Кейтлин:

— Боже, какой великолепный наряд!

Кейтлин улыбнулась:

— Благодарю.

Это было одно из самых любимых ее платьев, из синего атласа, поверх которого ниспадали складки из британского тюля, украшенное по подолу блондами и синими ленточками у шеи и на рукавах.

Салли удивленно покачала головой:

— Честно, я бы нисколько не удивилась, если бы узнала, что это платье контрабандой привезли из Франции, и вам его передала таинственная дама в черном плаще, под покровом ночи.

Рассмеявшись, Кейтлин обняла подругу:

— Это самые приятные слова, которые я услышала за целую неделю.

— А тут и слушать было особенно нечего. Герцогиня едва разговаривает со мной; она даже не помнит моего имени.

— И мне тоже многие здешние дамы внушают робость.

— Они могут говорить гадости самым любезным тоном. Не знаю, как мне себя вести? — пожаловалась Салли.

— Трудно сказать. Вы слышите тон, но не обращаете внимания на слова? Игнорируете тон и возражаете прямо в лицо? Даже не знаю, позволительно ли это нам, учитывая наше скромное положение в обществе.

— Леди Кинлосс не так уж плоха; она заговаривает со мной лишь тогда, когда просит передать ей соль. Все остальное время она смотрит на меня вот так.

Салли выгнула спину, задрала подбородок и слегка скосила глаза, глядя на собственный нос. Кейтлин разразилась веселым смехом. Уж очень правдоподобно Салли изобразила эту надменную даму!

— Обещайте, что будете на моей стороне, когда мы будем играть в шарады.

— С удовольствием, — улыбнулась Салли.

— Отлично, потому что я совсем лишена актерских способностей. Вот моя сестра Мэри — просто талант. Она часто говорит, что хотела бы пойти на сцену. Мама приходит в ужас.

— Не представляю, чтобы моя мама проявила снисходительность в таком вопросе.

Они дошли до площадки нижнего этажа. Уже были слышны голоса собравшихся гостей. Салли укрыла шалью локти и как бы невзначай заметила:

— Интересно, спустится ли к обеду лэрд Маклейн после того происшествия?

Кейтлин остановилась как вкопанная.

— Происшествия?

— А вы не слышали? Нет, судя по выражению вашего лица.

— Он сильно ранен?

— Да нет, что вы! Я знаю наверняка, потому что видела, как он входил в дом примерно через час после того, как мы вернулись с прогулки.

Кейтлин прижала руку к груди, где сердце билось так, что она ощущала его стук подушечками пальцев.

— Слава Богу, — пробормотала она.

Неужели он поранился, когда полез на дерево за ульем? Конечно же, нет.

— А вы знаете, что произошло?

— Да, и вот что странно. Ему зачем-то понадобилось лезть на дерево.

О нет!

— И что же? — Кейтлин едва могла говорить.

— Я спросила, зачем он лез на дерево, но он отвечал очень уклончиво, однако его хромота…

— Он хромал?

— Ах да! Очевидна, там вышло целое приключение, потому что он был мокрый с ног до головы, весь в грязи, в волосах листья, лицо распухшее, и…

— Боже мой!

— Он сказал, что за ним гнался пчелиный рой!

— Но… в это время года пчелы должны спать, не так ли? Он сам… — Кейтлин осеклась. — По крайней мере мне так говорили.

— Да, но погода необычно теплая. Думаю, пчелы очень разозлились, когда их потревожили.

Кейтлин приложила ладонь ко лбу. Салли встревожилась:

— Мне казалось, все это очень смешно.

— Да, и мне тоже. Просто у меня разболелась голова.

Жуткая головная боль, шести футов росту, с черными волосами и зелеными глазами. Ужаснейшая головная боль, какую только можно себе вообразить.

— Лорд Маклейн выглядел расстроенным?

— Просто потемнел от злости, — улыбнулась Салли, и ее глаза весело блеснули. — Но вы еще не слышали самого интересного! После всех злоключений Маклейн вернулся домой на лошади Дервиштона!

— Как же такое могло произойти?

— После нашей прогулки Дервиштон отправился покататься на своей новой лошади. Когда напали пчелы, лошадь лорда Маклейна ускакала, и ему пришлось ковылять до дому пешком. Но каким-то образом по дороге он ухитрился «позаимствовать» коня Дервиштона.

— Вы думаете, Маклейн ее украл?

Салли сверкнула глазами.

— Дервиштон вернулся очень поздно, к тому же пешком. Он был в ярости.

Бог с ним, с Дервиштоном.

— Насколько серьезны раны лорда Маклейна?

— Там, где его жалили пчелы, начало распухать. Увидев, в каком он состоянии, мы с лордом Кейтнессом, естественно, хотели принести с кухни какие-нибудь снадобья, но Маклейн грубо отказался. Послал за своим камердинером и удалился к себе.

— Вы не знаете, насколько серьезно его изжалили пчелы?

— О, не меньше дюжины укусов, да еще несколько синяков и царапин. Основной удар, по-видимому, пришелся Маклеину пониже спины, когда он падал, потому что он все время потирал свой зад.

— Он упал с дерева?

— Понятия не имею. Когда я его видела, он был не в настроении беседовать, — Салли нахмурилась. — Интересно, однако, где он так вымок? Словно попал под ливень, хотя на небе сегодня не было ни тучки.

Но Кейтлин никак не могла успокоиться:

— Вы уверены, что его ранения неопасны?

— Я бы сказала, что пострадала главным образом гордость Маклейна, а не что другое.

В это Кейтлин охотно верилось.

— Должно быть, он был зол как черт. Странно, что погода не переменилась.

И тут же пожалела о своих словах. Салли вытаращила глаза, наморщила лоб и схватила Кейтлин за руку.

— Так вы знаете о проклятии Маклейнов?

— Слышала кое-какие истории, но кто знает, можно ли им верить?

— Вероятно, это досужие сплетни. Не обошлось и без преувеличений. Но иногда мне становится интересно. — Салли взяла Кейтлин под руку. — Нам лучше поспешить, а то опоздаем к обеду.

Когда они появились в гостиной, герцогиня уже сидела чернее тучи. Она помрачнела еще больше, когда сидевший возле нее Дервиштон вскочил, стоило ему увидеть Кейтлин.

— О Боже, — прошептала Салли. — Кажется, ее светлость весьма раздосадована.

Дервиштон подскочил к ним в ту же минуту, что и Фолкленд. Оба поклонились дамам, и Фолкленд торопливо начал:

— Мисс Херст! Мне так жаль, что я пропустил сегодняшнюю прогулку!

— Пропустили? Лорд Дервиштон сказал, что вы решили не ходить с нами.

— Так я и знал!

Фолкленд послал Дервиштону уничтожающий взгляд. Дервиштон изящно повел плечами:

— Все по-честному, Фолкленд. Все по-честному.

— Там, где замешаны вы, все нечестно. Мне следовало бы…

Кто-то вошел и встал в дверях. Фолкленд ахнул. Все уставились на вошедшего.

Маклейн, как обычно, был облачен в свой элегантный вечерний костюм. Но его нижняя губа распухла, на скуле красовался огромный красный рубец. Когда он направился к столу, все заметили, что он хромает. Каждый шаг сопровождался болезненной гримасой на его лице.

Кейтлин невольно сделала шаг к Маклейну, но герцогиня ее опередила. Она бросилась вперед, крикнув лакею принести стул, от которого Маклейн решительно отказался. Вслед за герцогиней засуетились леди Элизабет и леди Кинлосс, обе наперебой предлагали советы и засыпали беднягу расспросами.

Поверх их голов взгляд Маклейна отыскал Кейтлин.

Что тут поделаешь?! Кейтлин вымученно улыбнулась. Когда она повернулась, чтобы сесть рядом с Салли, то обнаружила, что за ней внимательно следит Дервиштон.

Он взглянул мимо нее на Маклейна, потом снова на нее — внимательно, оценивающе.

Ее щеки вспыхнули. Она быстро сказала:

— Слышала, что при пчелиных укусах хорошо помогают припарки из соленой воды.

Дервиштон пожал плечами:

— Именно это средство предложил камердинер Маклейна, но пострадал-то он главным образом из-за чертополоха.

— Из-за чертополоха?

Виконт повел бровью, внезапно развеселившись:

— Так вы ничего не слышали?

Вмешалась Салли:

— Я рассказала ей то, что знаю сама, но это, по-видимому, далеко не вся история.

— Вот как? — Дервиштон бросил на Маклейна ехидный взгляд, прежде чем сообщить с насмешливым сочувствием: — В таком случае надо рассказать всем, что случилось. По каким-то неизвестным причинам Маклейн оказался на дереве, пытаясь снять с него старый улей. Вылетели пчелы и напали на него. Пришлось прыгать на землю…

— С дерева? Значит, поэтому он…

— Нет-нет. Не так все просто. Он бросился к своей лошади, но при виде пчелиного роя благородное животное испугалось и ускакало прочь. Нашему герою не оставалось ничего другого, как сломя голову бежать к озеру.

— Боже правый!

— Именно. Он бросился в ледяную воду с головой и просидел там почти полчаса, пока пчелы не улетели. Когда он наконец выбрался на берег, ему пришлось снять сапоги, потому что они были полны воды. Вылив воду, Маклейн понял, что идти в хлюпающих сапогах не сможет, поскольку натрет ноги, и выбросил их в озеро.

— Какое расточительство! — воскликнула Салли.

— Моя дорогая мисс Огилви, такие сапоги, какие носит Маклейн, не бросают в озеро, если их нельзя высушить и носить опять. Сапоги погибли безвозвратно, и я вполне понимаю его раздражение. Но он забыл, от какой опасности могут защитить кожаные подметки. — Дервиштон улыбнулся, и его красивое лицо приняло довольное выражение. — От чертополоха!

Кейтлин поморщилась. В Шотландии чертополох с его жестоко язвящими иглами растет везде.

— Неудивительно, что он хромает.

Фолкленд засмеялся:

— Как бы мне хотелось это видеть!

Кейтлин одарила Фолкленда негодующим взглядом. Она собиралась что-то сказать, но тут к ним присоединился граф Кейтнесс. Он также не сводил глаз с Маклейна.

По крайней мере вот разумный человек, который не станет злословить.

— Маклейн! — воззвал граф Кейтнесс. — Ура герою! Снимите сапога и покажите дамам свои ноги! — Повернувшись к Салли, он сообщил со смешком: — Они содраны в кровь.

Маклейн окинул взглядом всю их компанию и посмотрел на Кейтлин. Она зарделась, но воинственно вскинула голову.

Старый герцог, который до прихода Кейтнесса мирно спал в кресле возле камина, при этом громоподобном приветствии проснулся и закудахтал:

— Ах, Маклейн! Я слышал, вам пришлось сражаться — притом безуспешно — против целого улья разъяренных пчел!

Боже правый, неужели все мужчины торжествуют, празднуя поражение одного из них? Вот ее братья бы… Кейтлин нахмурилась. Ее братья вели бы себя ничуть не лучше. Мужчины!

Кейтнесс рассмеялся:

— Слышал, вам пришлось также принять освежающую ванну.

Стиснув зубы, Маклейн воззрился на Дервиштона:

— Не представляю, откуда вы все это узнали?

Дервиштон любезно улыбнулся:

— Я не смог удержаться, чтобы не поделиться потрясающим известием. У вас был такой трагический вид, когда вы входили в дом, как будто вы потерпели полное поражение, и я…

— Порезы и царапины не означают поражения. — Маклейн снова посмотрел на Кейтлин. Его глаза довольно засияли, когда он сунул руку в карман и извлек оттуда маленький предмет серого цвета. — Напротив, я добился полной победы.

При этих словах Кейтлин вдруг улыбнулась. На какой-то миг ей показалось, что, кроме них с Маклейном, в комнате больше никого нет. У нее отлегло от сердца, и она решила, что следующее задание не будет представлять опасности, хотя, разумеется, ей вовсе не хотелось, чтобы Маклейн добился победы.

Дервиштон улыбнулся с некоторой хитрецой:

— Победа какого рода, Маклейн? У меня складывается впечатление, что мисс Херст прекрасно это знает.

Кейтлин заставила себя небрежно пожать плечами:

— Уверяю вас, я никогда не просила Маклейна ходить босиком по чертополоху или нырять в озеро.

Глаза Маклейна блеснули — он оценил ее деликатность.

Но Дервиштон еще сомневался. Прежде чем он успел что-то сказать, подошла герцогиня и жестом собственницы положила руку на плечо Маклейна.

— Пора обедать. Идемте?

Вскоре все сидели за обеденным столом. Кейтлин заметила, что за последние несколько дней ее сажают все дальше от герцогини, все ближе к герцогу. Сейчас ей предстояло сидеть слева от него. Никуда не годный собеседник, так как во время обеда он обычно спал.

Слава Богу, Салли сидела неподалеку. Во время трапезы она весело болтала о самых разных вещах. Кстати, она заметила, каким неожиданно теплым выдался день, и выразила надежду, что погода не испортится. Ока также предложила поиграть в газонный бильярд на лужайке на следующий день, если будет тепло. Остальные дамы и лорд Фолкленд с жаром ухватились за эту идею.

Обед завершился, и мужчины последовали за хозяином дома в библиотеку, чтобы выпить портвейна. Дамы расположились в Голубой гостиной, дожидаться их возвращения и болтать, попивая ратафию. Леди Кинлосс принесла своего злобного песика, сообщив всем присутствующим, что бедняжка болел, но вот сейчас вполне поправился, чтобы наслаждаться обществом.

Кейтлин наблюдала за собакой с отвращением. Меж огромных ушей у него красовался пучок длинной шерсти, схваченный огромным бантом. Его косо посаженные глаза слезились, многих зубов недоставало, а уцелевшие торчали под странными углами. Пес злобно рычал на всех, кроме леди Кинлосс.

Самая противная собачонка из всех, что Кейтлин доводилось видеть, но леди Кинлосс, по-видимому, считала своего пса чудом природы. Называла его «мой сладенький», целовала в мокрую пасть — что было для всех присутствующих весьма кстати, поскольку собака непрерывно чихала.

Леди Элизабет попросила Салли сыграть на фортепиано, и она с неохотой отправилась к инструменту. Кейтлин решила, что Салли предпочла бы остаться возле камина, где могла бы беседовать с лордом Кейтнессом, когда джентльмены вернутся. Но что она могла поделать! Салли изящно присела к фортепиано и стала наигрывать веселую арию. Леди Кинлосс занимала герцогиню рассказами о том, как Маффин замечательно ловит пауков. Кейтлин подошла к камину, чтобы согреть ноги.

К ней подошла леди Тремонт — высокая дама с красивым цветом лица и довольно выдающимся носом. Она всегда казалась Кейтлин немного высокомерной, но сейчас, видя ее искреннюю улыбку, она улыбнулась в ответ.

— От души надеюсь, что эта собака нас не заразит. Я редко болею, но, полагаю, простуда этой собаки особенно заразна.

— Я больше боюсь, что она меня укусит.

— Она явно в дурном расположении духа.

— Как и ее хозяйка.

Слова вылетели раньше, чем Кейтлин успела прикусить язык. Она прикрыла рот ладонью.

Леди Тремонт засмеялась:

— Совершенно с вами согласна! Бедная леди Кинлосс так привязана к этому созданию. Не уверена, что собака заслуживает такого неумеренного обожания, но леди Кинлосс выглядит счастливой — так что пусть наслаждаются обществом друг друга.

— Леди Тремонт…

— Зовите меня просто Онорией.

— А я — Кейтлин.

— Благодарю вас. Вы напоминаете мне одну из моих младших сестричек. — Онория грустно улыбнулась. — Только манеры у вас не столь бесшабашные. Одна из них мечтает стать моряком.

Кейтлин рассмеялась:

— У меня тоже есть сестры, хотя никто из них не пытался поступить на корабль.

— Вы из большой семьи?

— У меня две сестры и три брата.

— У меня тоже полно братьев и сестер. — Онория склонила голову набок. — Кажется, у нас с вами много общего. Мне нужно было заговорить с вами раньше.

— Иногда трудно как следует узнать всех гостей на таких приемах.

— Это довольно скромный прием, так что мое невнимание извинить трудно. Единственным смягчающим обстоятельством служит то, что мы с мужем целый месяц были в разлуке, прежде чем приехать сюда. Я ужасно рада, что он вернулся, поэтому не замечаю никого вокруг.

Кейтлин улыбнулась:

— Простите меня за бесцеремонность, но, кажется, вы очень влюблены.

— И это очень немодно, не так ли?

Ее лицо приняло мечтательное выражение.

Кейтлин узнала этот мечтательный взгляд. Она видела его у собственных родителей, когда они говорили друг о друге. В груди защемило, Кейтлин вдруг почувствовала себя невероятно одинокой. Она сама мечтала о таких отношениях, когда все в жизни делишь с супругом поровну. Когда просто проводить время вдвоем — уже сладчайшее из удовольствий, которое наполняет тебя умиротворением, и ты светишься изнутри…

Совсем простое желание, но достичь его очень, очень непросто.

Дворецкий распахнул дверь, и в гостиную вошли джентльмены. При виде мужа Онория просияла и, извинившись, покинула Кейтлин. Лорд Фолкленд направился прямо к буфету, где мог выпить еще портвейна. Дервиштон и Кейтнесс приветствовали герцогиню. Герцог прилип к леди Элизабет, старательно обходя стороной собачку леди Кинлосс.

Маклейн, которому боевые ранения придавали весьма экстравагантный вид, оглядел гостиную и направился прямо к Кейтлин. Легкая хромота делала его похожим на пирата.

Их взгляды встретились, и Кейтлин сжала в руке стакан с ратафией. Он приближался, и ее охватило чувство томительного возбуждения…

— Александр! — промурлыкала герцогиня, касаясь рукава Маклейна. — Прошу вас, расскажите лорду Кейтнессу о новых пополнениях египетской коллекции. Он считает, что все они подделки, чтобы продавать побольше входных билетов в Британский музей.

Маклейну пришлось уступить, иначе она могла бы устроить сцену. Кейтлин изо всех сил делала вид, что ей безразлично. Нелегкая задача, тем более что рядам сидел лорд Дервиштон. Этот человек просто прилип к ней, и она начинала испытывать раздражение. Не то чтобы он ей не нравился. Но Дервиштон и Фолкленд вечно крутились вокруг нее, и было трудно улучить минуту для разговора с Маклейном.

Как раз сейчас оба лорда затеяли галантный спор, кто принесет Кейтлин еще один стакан ратафии.

Сквозь спор она вполуха слушала, что говорит Маклейн о египетских древностях, да и о собственных приключениях заодно. К нему уже вернулось чувство юмора, и рассказ обрастал такими красочными подробностями, что слушатели то ахали, то покатывались со смеху.

Кейтлин пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться, когда Маклейн сообщил ее светлости, что полез на дерево, «повинуясь безумному желанию, как будто меня заколдовала лесная нимфа». Право же, его чувство юмора такое же испорченное, как он сам.

— …и тогда я проехал на слоне всю дорогу через Воксхолл.

— Простите?

Она недоуменно уставилась на Дервиштона, припоминая, что отправила Фолкленда за ратафией.

Дервиштон насмешливо прищурился:

— Наконец-то вы вернулись!

— Я никуда не уходила.

Он многозначительно посмотрел на Маклейна:

— Нет? Я мог бы поклясться, что да.

Кейтлин высокомерно выпрямилась и хотела было встать и уйти, но Дервиштон схватил ее за руку.

— Простите, — сказал он с неожиданным раскаянием в голосе.

Кейтлин бросила взгляд на свою руку, и Дервиштон поспешно выпустил ее запястье.

— Мисс Херст, Кейтлин, прошу вас. Я искренне раскаиваюсь. Я не хотел сказать ничего обидного.

Она подняла бровь.

— А мне показалось — хотели.

— Ну, может быть, самую малость. Готов поспорить, что его светлость с пользой провел время, молча просидев весь обед, чтобы приукрасить свою маленькую эскападу, и вот теперь блистает красноречием, развлекая общество.

Кейтлин невольно улыбнулась:

— Жаль только, что нам никто не рассказывает ничего интересного. Прогулка — вот и все нате развлечение на сегодня.

— Весьма энергичная прогулка, — возразил Дервиштон. — И мы могли бы пройти еще больше, если бы Кейтнесс и мисс Огилви не плутали туда-сюда.

Кейтлин против воли рассмеялась. Дервиштон принял ее смех за поощрение и следующие полчаса развлекал ее забавными, но слегка скучноватыми историями о своих светских знакомых. Кое-кого из них Кейтлин знала по Лондону.

И все-таки, несмотря на приятное развлечение, Кейтлин жалела, что не может перекинуться словом с Маклейном. Куда там! С одной стороны, неусыпная опека Дервиштона, с другой — герцогиня вцепилась в локоть Маклейна.

Но тут Маклейн извинился перед герцогиней и ее гостями и встал, ссылаясь на усталость после сегодняшних приключений. Направляясь к дверям гостиной, он задержался возле Кейтлин.

— Дервиштон, мисс Херст!

Маклейн поклонился. Теперь можно было рассмотреть его лицо получше. Следов от пчелиных укусов она не видела, зато синяки впечатляли. Кейтлин болезненно поморщилась. Дервиштон фыркнул:

— Маклейн, ваши раны пугают мисс Херст. Вероятно, в следующий раз вам следует наложить на них повязки, прежде чем появиться в обществе дам.

Маклейн холодно улыбнулся:

— Я хотел поблагодарить вас за лошадь, впрочем, ужасно медлительную. Надеюсь, вы не переутомились, добираясь до дому пешком? Мне сказали, вы недавно вернулись с прогулки, а тут я позаимствовал вашу лошадь. Если бы я только знал!

Дервиштон покраснел.

— Я просто выехал прокатиться туда и обратно, чтобы держать лошадь в форме. Ее только что объездили. Уверен, вы и сами заметили — с ней все еще трудно управиться.

— У меня она вела себя как шелковая, — спокойно возразил Маклейн. — Но какая же она медлительная! Черепаха, а не лошадь. Надеюсь, вы за нее не переплатили?

Дервиштон стиснул зубы, и Кейтлин поспешно сказала:

— Лорд Маклейн, сожалею, что вы так поранились.

Он повел бровью с очевидным недоверием, но поклонился:

— Благодарю за сочувствие. Пустяки — пара синяков да царапин. Мне приходилось получать увечья посерьезней — в драке с братьями.

— А вы деретесь с братьями? Даже сейчас?

В его глазах блеснул насмешливый огонек:

— Только для того, чтобы напомнить, кто из нас старше.

Как бы ей хотелось видеть эту сценку!

— Мисс Огилви рассказала, что на вас напали пчелы. Как же это возможно, ведь сейчас осень? Кто-то говорил, что они впадают в спячку.

Дервиштон пожал плечами:

— Осень выдалась теплая. Осмелюсь предположить, что не все пчелы покинули свой улей.

— Ясно, что нет, — сухо согласился Маклейн. — Мне еще повезло, что они были сонными и медлительными, иначе не отделался бы так легко.

Дервиштон покачал головой:

— А зачем вам вообще понадобился этот улей?

Маклейн взглянул Кейтлин прямо в глаза:

— Люблю поспорить с судьбой.

— За всю жизнь мне ли разу не пришлось лезть на дерево из чистого любопытства.

— Опасались испортить туфли? — насмешливо поинтересовался Маклейн.

Дервиштон прищурился:

— Мне недостает актерского таланта, не то что вам. Жаль, мы не могли полюбоваться, как вы убегаете от пчел; должно быть, это было забавно.

— Уверен — действительно забавно, — спокойно согласился Маклейн. — Зато я вернулся домой на вашей лошади. — Он хлопнул Дервиштона по плечу, да так, что молодой лорд закашлялся. — О Боже, Дервиштон! Кажется, вы заработали воспаление легких. Предлагаю вам взобраться на дерево. Это очень полезно для здоровья.

Кейтлин едва сдержала улыбку, наблюдая, как Дервиштон старательно делает вид, что из него только что чуть не вышибли дух. Тем временем Маклейн взял ее руку и поцеловал пальцы. Какими теплыми были его губы!

— Доброй ночи, мисс Херст. Увидимся завтра.

В его низком голосе она расслышала обещание встречи и задрожала всем телом. Дервиштон ревниво наблюдал, как Маклейн поклонился и вышел из гостиной.

Он был уже в дверях, когда Кейтлин сообразила, что он успел сунуть ей в ладонь какой-то предмет. Она сразу же поняла, что это: ее пальцы стиснули маленький бесформенный кусок пчелиного гнезда.

Улыбаясь, она сунула его в карман, отвлекая внимание Дервиштона вопросом о его новой лошади. Завтра они с Маклейном начнут второй раунд схватки, и на сей раз счет не будет ничейным.

Уж она постарается.