Дождь обрушился с удвоенной силой. Он хлестал, колол, заливал и барабанил. И, несмотря на шляпу и поднятый воротник пальто, холодная вода насквозь пропитала толстое шерстяное пальто Брэндона, которое все сильнее давило на плечи.

Но Брэнд не обращал на это внимания. Каждый час он подъезжал к городскому особняку леди Уэстфорт, и час за часом Гербертс тащился к двери, чтобы сказать ему, что Верена еще не вернулась.

Но в одиннадцать часов картина немного изменилась. Часть дома оказалась освещена. Брэнд, прищурившись от дождя, долго смотрел на окна и, наконец, повернулся к лакею.

– Отвези экипаж домой.

Слуга моргнул, с полей его шляпы непрерывным потоком стекала вода.

– Домой, сэр?

– Домой.

С этими словами Брэндон поднялся на крыльцо и заколотил в дверь латунным кольцом. Спустя довольно продолжительное время она открылась.

На пороге стоял Гербертс, Питерса поблизости видно не было.

– Черт возьми, сударь! Вы слишком благородный господин, чтобы стоять под дождем. Чего вам теперь нужно?

– Чтобы ты открыл, наконец, дверь, – резко бросил Брэндон.

– И чего вы кипятитесь? Я подошел так скоро, как мог. Понимаете, моя комната внизу. Так что до двери надо пройтись.

Вода, стекающая с карниза, попала Брэндону за воротник. Брэндон сглотнул, пытаясь обуздать свой гнев.

– Я хочу поговорить с леди Уэстфорт. Немедленно. И не пытайся убедить меня, что ее нет.

Дворецкий почесал нос.

– Вообще-то уже поздно. Очень поздно. А вы к тому же мокрый, как камни мостовой. Ковры запачкаете.

Брэндон обтер мокрой рукой мокрое лицо.

– Мне нет никакого дела до твоих ковров.

– Если вы намочите ковры, сушить их придется мне. Понимаете?

– Она ведь дома?

Гербертс усмехнулся, блеснув золотым зубом:

– Ага. Но никого не принимает. Поздно и все такое.

Приподняв шляпу, Брэндон откинул назад волосы. Это было ошибкой, потому что за ворот ему немедленно полилась холодная вода. Он нахлобучил шляпу.

– Ну, хватит. Я больше не спрашиваю.

– Нет? – Гербертс взглянул через плечо. – И куда это Питерс запропастился?

– Отойди, Гербертс, не то я выбью тебе все зубы. – Дворецкий заколебался, и Брэнд протиснулся мимо него внутрь. – Мне нужно поговорить с леди Уэстфорт, пропади пропадом все ковры.

– Вы сами напросились. – Под гневным взглядом Брэндона он поднял руку. – Я не про себя! Про леди У. Она не любит плохие манеры. Просто ненавидит, я вам скажу.

Брэндон скинул пальто и передал пропитанную водой груду шерсти дворецкому, водрузив сверху насквозь промокшую шляпу.

– Скажи леди Уэстфорт, что я здесь.

Дворецкий положил шляпу и пальто на столик у стены, на мраморный пол с одежды сразу же потекла вода, собираясь у края красного ковра, устилавшего холл. Гербертс с отвращением покачал головой.

– Ну ладно. Я скажу ей. Как ваш титул?

– Ты знаешь мое имя и титул. Я – мистер Брэндон Сент-Джон.

– А ведете себя прям как граф какой. Врываетесь сюда, словно родились в благородном семействе.

Плечи, шея и большая часть спины Брэндона промокли насквозь. Сорочка под вечерним фраком прилипла к спине, пальцы ног в отсыревших сапогах окоченели.

– Или ты сейчас же передашь леди Уэстфорт, что я пришел, или я обыщу весь дом. – Наклонившись к старику, Брэнд сквозь зубы добавил: – Оставляя повсюду мокрые следы.

– У, какой вы сердитый. Видно, делать нечего, придется привести миледи. – И к Брэндону, как змея, потянулась рука дворецкого.

Брэнд достал из кармана монету и бросил Гербертсу. Тот долго смотрел на нее, потом вздохнул.

– Что ж, сюда, сударь. – Он довел его до гостиной, распахнул дверь и торжественно провозгласил: – Леди Уэстфорт, мне кажется, к вам посетитель...

– Гербертс, – донесся из комнаты раздраженный голос Верены, – я же предупредила тебя, чтобы ты никого не...

Брэндон вошел в гостиную.

Верена сидела у небольшого секретера с пером в руке. Увидев Брэндона, она с силой сунула перо в подставку и поднялась, ее лицо порозовело.

– Я, кажется, сказала: «Никаких посетителей».

– Я не оставил ему ни малейшего шанса. – Брэндон направился прямо к огню, который весело пылал за решеткой, и протянул к желанному теплу руки.

– Я не смог удержать его, хозяйка, – сказал, качая головой, Гербертс. – Он так и рвался повидать вас.

– А я не желаю его видеть. Проводи его. – Она метнула на Брэндона гневный взгляд. – Мне не нравится, что вы силой врываетесь в мой дом.

– Я приписывал вам разные качества, леди Уэстфорт, – сказал Брэнд, мрачно заметив, что от его одежды повалил пар, – но никогда не причислял вас к тем, кто не выполняет своих обязательств.

– Э-э... – Она не смогла подыскать нужных слов.

– Нет, постойте-ка минутку, – встрял дворецкий, пыхтя и надуваясь, как человек, которого оскорбили лично, а не только его хозяйку.

Но леди Уэстфорт быстро нашлась. Она задышала ровнее, ее губы сжались в тонкую линию.

– Не выполняю обязательств? Ни разу в жизни я себе такого не позволяла.

– Если вы прогоните меня, это станет вашим первым разом, – сказал Брэнд, – потому что я пришел получить свой долг. – Он, прищурившись, посмотрел на нее. – Надеюсь, вы не забыли о нашем пари?

Кровь бросилась Верене в лицо, подчеркивая ее бледность.

– Вы хотите получить ваш долг сейчас? Среди ночи?

– Еще не так поздно. Всего одиннадцать, насколько я знаю. Леди Уэстфорт, вы женщина слова? Или нет?

Она вздернула подбородок, и Брэнд с трудом скрыл восхищение. Она была не только красива, но и темпераментна. Источаемый ею аромат невинности обволакивал ее почитателей, проникая в сознание, о чем те даже не подозревали.

Но Брэндон более искушен, чем большинство воздыхателей леди Уэстфорт, и сможет устоять перед ее чарами. Хотя до этого еще далеко, усмехнулся он про себя.

– Я хочу получить свой поцелуй, и прямо сейчас.

– Сожалею, но у меня нет настроения раздавать поцелуи дурно воспитанным мужчинам. С вашей стороны было невежливо являться сюда нежеланным и непрошеным гостем. – Поднявшись, она прошла мимо Гербертса к двери. – Мистер Сент-Джон, вам пора.

– Нет.

Она бросила на него взгляд, и, к своей досаде, Брэндон заметил в ее глазах искорки смеха. Его разочарование и злость испарились, и он улыбнулся Верене. Ее губы тоже изогнулись в улыбке. Неожиданно, к изумлению Брэндона, Верена подмигнула ему, повернулась на каблуках и вышла.

– Гербертс, – донесся до Брэнда ее голос, – проводите мистера Сент-Джона.

Вот дерзкая девчонка! Брэндон услышал, как она поднимается по лестнице, и бросился из комнаты. Не успел он переступить порог гостиной, как чья-то рука железной хваткой сомкнулась на его предплечье.

Обернувшись, он увидел Питерса, нового лакея.

– Послушай, Питерс, у меня нет настроения играть в игры.

– Вот что, сударь, – проговорил из-за спины лакея Гербертс, – я не могу позволить вам подняться наверх.

– Скажи этому предателю, чтобы убрал руку.

– К сожалению, не могу, – честно признался дворецкий. Потом, подавшись вперед, негромко осведомился: – А что это за пари, про которое вы говорили?

– На поцелуй.

– А. И она не хочет платить, да? Вот все они такие, эти женщины. – Гербертс испустил тяжкий вздох. – Будь это не миледи, а какая-нибудь другая женщина, я бы не возражал, если бы вы задали ей хорошую порку.

Брэндон в некотором изумлении воззрился на Гербертса:

– Считаешь, я имею право?

– Разумеется, если вы честно выиграли этот поцелуй. – Гербертс покачался на каблуках. – Но, боюсь, получить его вам будет не просто.

Брэндон еще помедлил, прикидывая свои возможности и ощущая стальные пальцы лакея на своей руке. Дело вовсе не в этом треклятом поцелуе. Не потому он пошел на подобные крайности. Нет, сказал он себе, это все ради Уичэма. Его приятель рассчитывает, что он отыщет этот несчастный список. Если Брэнд не найдет способ проникнуть в дом – и поскорее, – Уичэм может потерять терпение и вернуться в город. И окажется в тюрьме. Тогда Брэндон уже ничем не сможет ему помочь.

По счастью, в дом можно проникнуть не только через парадный вход. Брэндон вырвал руку и пошел к двери, прихватив по пути пальто и шляпу. Открыв дверь, он обернулся и достаточно громко, чтобы его услышали наверху, сказал:

– Я вернусь.

По спине Верены, присевшей сразу за верхней площадкой лестницы, пробежала дрожь. Она видела, что он в ярости, и затаила дыхание, пока внизу не хлопнула дверь, после чего спустилась в холл.

– Ну и ну! – воскликнул Гербертс. – Он очень сердитый человек, миледи. Что уж там вы сделали, что так его разозлили, но я бы крепко подумал над этим. Он еще вернется.

Питерс кивнул, соглашаясь. Верена выдавила улыбку.

– Надеюсь, до его возвращения у меня будет достаточно времени, чтобы придумать, как с ним справиться. – Снаружи в окна рвался дождь, сотрясая жалюзи. Верена прислонилась к перилам. – Гербертс, я все же закончу письмо родителям, а потом уйду к себе. Мне кажется, этот день никогда не кончится.

– Да, миледи. Не желаете ли выпить капельку бренди, чтобы согреться?

– Нет, спасибо.

Усталая, Верена вернулась в гостиную. Каким бы неотесанным ни был ее дворецкий, он оказался очень заботливым. Верена остановилась у стола.

– Запри дверь и иди отдыхать.

– Благодарю, – ответил Гербертс. – Надеюсь, вы не очень рассердитесь из-за беспорядка, который учинил в холле этот господин. С него текло, как из решета. Я просил его не входить, но он и слушать не стал. Оставил после себя реку воды.

– К утру все высохнет, – рассеянно ответила Верена, просматривая уже написанное. Она не слышала, как закрылась дверь, не слышала удалявшихся шагов дворецкого. Дождь хлестал с такой силой, что залетал даже в каминную трубу, отчего пламя периодически шипело.

Верена обмакнула перо в чернила и снова принялась за письмо, но не могла сосредоточиться, ее мысли вертелись вокруг украденных писем Джеймса, пропавшего списка и, что хуже всего, вокруг Брэндона Сент-Джона. Она пожалела, что пообещала Джеймсу не принимать Сент-Джона наедине. Но, увидев его промокшим и разъяренным, подумала, что так безопаснее.

Она устало вздохнула и положила перо на подставку. Сегодня все шло не так. Даже поездка на квартиру Хамфорда оказалась пустой тратой времени. Этот человек жил, как монах, содержа все в немыслимой чистоте и порядке, поэтому помещение казалось нежилым. Они с Джеймсом обшарили все, каждый уголок, но ничего не нашли.

Верена откинулась в кресле и вытянула ноги, перебирая в памяти события дня. Вдруг она услышала слабый скрип и нахмурилась. Скрип повторился, на этот раз громче. Что бы это могло быть?

Ее обдало свежим, прохладным воздухом, звук дождя внезапно усилился. Лампа замигала, словно на сквозняке, и погасла.

Комната погрузилась во мрак. Верена поднялась с бьющимся сердцем. Не успела Верена сделать и двух шагов по направлению к двери, как кто-то обхватил ее одной рукой, а второй зажал ей рот.

– Я же сказал, что вернусь, – раздался низкий мужской голос.