— Посмотрите, мисс Тракстон. — Элизабет покружилась перед гувернанткой, демонстрируя свое платье из голубого шелка. — Миссис Стиббонс пришила мне новые кружева!

— Замечательно! — улыбнулась Анна. Они собирались ставить пьесу, и экономка проявила столько усердия, помогая им, что Анна заподозрила ее в тайном желании податься в актрисы.

С помощью сэра Финеаса Десфорд и Элизабет написали сценарий, в котором весьма красочно и с большой долей вымысла описали подвиги первого из Эллиотов — графа Грейли. Десфорд так увлекся, что с позволения Анны, поразившейся его энтузиазму, добавил пару сцен для краткого экскурса в родословную графа. Остальные дети собирали реквизит, рисовали декорации и с жаром обсуждали предстоящее действо. В общем, пьеса обещала быть событием. Анна задумывала ее как венец своей деятельности в Грейли-Хаусе. Ее успех должен был означать, что Анна может оставить дом, поручив детей преемнице в лице Лили. Она полюбила детей, и они платили ей тем же.

Прошла неделя после встречи с Шарлоттой. Анна, поглощенная пьесой, никак не могла выбраться к ней. Она приготовила список книг, которые должна была прочесть Шарлотта и которые, по мнению Анны, должна прочесть любая образованная женщина. Особые надежды Анна возлагала на книгу Мэри Уоллстонкрафт «Оправдание прав женщин».

Анна улыбнулась, представив, как удивится Грейли, когда его жена-скромница начнет спорить с ним по какому-нибудь политическому вопросу.

— Миледи? — В дверях возник дворецкий.

— Да, Дженкинс?

— Его светлость просит вас зайти в библиотеку. Селена оторвала взгляд от кучи пестрого тряпья, в которой до этого копалась, и посмотрела на дворецкого:

— Его светлость постоянно зовет мисс Тракстон в библиотеку.

Губы Дженкинса тронула улыбка.

— Конечно, мисс Селена.

— Передайте, пожалуйста, его светлости, что сейчас я занята, — сказала Анна.

— Он сказал, чтобы вы непременно пришли.

— А повежливее он быть не мог? Дворецкий счел за благо промолчать.

— Передайте ему, что я никак не смогу к нему зайти, так как мне этого не хочется.

У нее совершенно не было желания оставаться наедине с Грейли в комнате, двери которой запирались на ключ Кроме того, у нее были дела поважнее. В десять она собиралась поехать к Шарлотте.

Дворецкий с поклоном удалился. Не прошло и минуты после его ухода, как в комнату вошел сэр Финеас. Дети тут же с визгом обступили его, хвастаясь своими костюмами Даже Десфорд с улыбкой протянул ему свою шляпу. Сэр Финеас охал и ахал, рассматривая их одеяние. Наконец, он повернулся к внучке:

— Снова уезжаешь?

— Мистер Руперт пригласил меня на прогулку. Сэр Финеас произнес:

— Удивительно!

На самом деле он не удивился.

Анна мрачно посмотрела на сэра Финеаса. Он ответил ей взглядом, в котором читался укор.

— Что ты по этому поводу думаешь? — спросила Анна.

— А что ты хотела услышать? — Он с невинным видом выбрал из кучи лежащих на столе перьев самое длинное и опустился на стул.

— Если хочешь что-то сказать, говори.

— Да нет, ничего. — Сэр Финеас крутил перо в руках, делая вид, что оно интересует его больше всего на свете. — Ничего интересного.

Анна не выдержала первая:

— Ну говори же!

Сэр Финеас улыбнулся:

— Нет-нет, я не хочу вмешиваться в твою жизнь Анна фыркнула:

— Ты не любишь меня?

— Просто всякий раз, когда я произношу имя Грейли, ты коченеешь, как статуя, — пояснил сэр Финеас. — Я не хочу тебя смущать.

— Это потому, что Грейли со своим высокомерием у меня уже в печенках сидит!

— А что Руперт? Он лучше?

— Лучше. Приятный молодой человек.

«И полезный», — добавила она про себя.

Попытки Грейли уединиться с ней на прогулках становились все более назойливыми, поэтому предложение молодого Эллиота составить ей компанию было как нельзя кстати.

— Не забывай, кто его мать. Я не доверяю этой фурии и тебе не советую.

Анна выдернула у него из рук перо и бросила его на стол.

— В этом доме я никому не верю.

— Даже Грейли?

— Особенно Грейли.

Сэр Финеас внимательно посмотрел на внучку и покачал головой.

— Что-нибудь случилось?

— Разумеется, нет, — раздраженно бросила Анна и отвернулась, чтобы сделать замечание Селене, тыкавшей пером в Ричарда.

Видя ее печальное лицо, сэр Финеас счел за лучшее промолчать. Посматривая краем глаза на внучку, он, снова взяв перо и улучив момент, когда Мариан отвернулась, пощекотал ей ухо. Девочка взвизгнула, и он захихикал в восторге от своей проделки.

— Я ведь все вижу, моя дорогая, — сказал он. — Просто многого не говорю.

— О Боже! — вспыхнула Анна.

— Что такое?

— Ничего, — быстро сказала она, снова забирая у него из рук перо. — Мне пора идти.

Сэр Финеас был разочарован.

— Приятного времяпровождения. А я останусь здесь. Анна наказала детям слушаться Лили, пока ее не будет, и вышла. Сэр Финеас тут же усадил Селену себе на колени.

— Ну-ка, милая, расскажи мне, кого ты будешь играть? Вполуха слушая болтовню девочки, он прислушивался к звукам во дворе, мрачно размышляя, что же делать дальше, как вдруг его внимание привлек лежавший на полу бумажный шарик.

— Селена, подай мне вон ту бумажку, будь любезна.

Развернув густо исписанный мелкими буковками клочок бумаги, он некоторое время, шевеля губами, разбирал написанное, затем, удовлетворенно хмыкнув, протянул его девочке.

— Что это? — Селена заинтригованно следила за ним.

— Часть пьесы. Только я не помню, что это за сцена. Девочка посмотрела на бумажку.

— Это секретная сцена. — Какая?

Селена оглянулась — остальные дети были поглощены костюмами и декорациями — и приникла к эху сэра Финеаса.

— Мы придумали еще одну сцену, только Десфорд просил никому не говорить об этом, а то она перестанет быть секретом.

— Да-да, я понимаю. — Сэр Финеас, в свою очередь, наклонился к уху девочки. — Если это секрет, то ты можешь не говорить мне об этом.

Селена кивнула и, засунув бумажку в карман, спрыгнула с колен и подбежала к Десфорду и Ричарду, фехтовавшим на шпагах.

Настроение у сэра Финеаса поднялось. Поиграв с детьми еще некоторое время, он с довольным видом направился в комнату, чтобы обдумать дальнейшие действия.

Спускаясь по лестнице, Анна уже предвкушала встречу с Шарлоттой, к которой в последнее время искренне привязалась. К сожалению, им редко удавалось проводить вместе больше часа, ибо леди Мелтон не одобряла визитов гувернантки из Грейли-Хауса. Только имя Тракстонов удерживало ее от полного запрета их свиданий. Если бы она знала, о чем беседуют ее пай-дочка и Анна.

Анна замерла, увидев внизу у лестницы графа Грейли. Судя по выражению его лица, только жалкие остатки морали удерживали его от того, чтобы не схватить ее в охапку и не отнести в свою спальню.

— Куда вы собрались?

— На прогулку…

— С кем?

— Не ваше дело. Я катаюсь в свое свободное время.

— Я думаю иначе. — Он начал медленно подниматься к ней. В его движениях была ленивая грация тигра и спокойная уверенность удава. Анна начала медленно отступать назад, пока не уперлась спиной в шкаф.

— Что вам нужно?

Граф подошел к ней так близко, что она почувствовала его запах.

— Что-то вы часто катаетесь в последнее время.

— Вы следите за мной?

— Нет. Просто констатирую. Его глаза жгли ее.

— Я вчера говорил с Десфордом. Мы едем на рыбалку. Анна обрадовалась смене темы.

— Замечательно! — с преувеличенным энтузиазмом воскликнула она. — Это прогресс.

— Будете меня поздравлять, когда я вернусь оттуда целым и невредимым. Уж больно мрачно он смотрел на меня. Как бы чего не вышло.

— Просто он не из тех, кто веселится по каждому поводу. Он серьезный мальчик.

— Он бы не поехал, если бы Элизабет не заявила, что если он откажется, то она поедет вместо него. Уступить девчонке — ниже его чести.

— Дальше будет хуже.

Судя по тому, что Грейли сам стал искать пути сближения с детьми, начало было многообещающим. Анна решила сегодня же написать письмо Саре и рассказать о произошедших с ним переменах. Кроме того, нужно будет рассказать и о Шарлотте.

Вспомнив о Шарлотте, Анна заторопилась:

— Мне пора идти!

Грейли положил руку на перила, преградив ей путь.

— Вам очень идет синий цвет. Он подчеркивает белизну вашей кожи.

— Меня ждет мистер Эллиот!

— Руперт едет с вами? — побагровел Энтони.

— Я попросила его сопровождать меня, и он согласился.

Граф Грейли грубо обнял ее. С ее головы сорвалась шляпка, скатилась по ступенькам и, выкатившись в центр холла, остановилась у ног одной из закованных в латы фигур.

— Эта шляпка стоила мне кучу денег, — спокойно заметила Анна.

— Мне она никогда не нравилась, — цедя слова, произнес граф Грейли. — И то, что вы катаетесь с Рупертом, мне тоже не нравится. Он негодяй!

Анна пренебрежительно усмехнулась:

— Уж не думаете ли вы, что он будет со мной так же груб, как и вы? Он очень обходителен, но я не собираюсь становиться его любовницей.

— Черт возьми, Анна! Вы совсем его не знаете!

— Пока что я знаю только одно: он больше похож на джентльмена, чем вы! По крайней мере он не оскорблял меня двусмысленными предложениями!

— К черту! — воскликнул граф Грейли. Мысль о том, что Анна может принадлежать кому-нибудь другому, сделала его безрассудным. — Я еще не встречал женщины привлекательнее вас!

Она удивилась:

— Да что вы! Ваши слова меня тронули! — Анна постаралась скрыть смущение за язвительным тоном. — Даже несмотря на высокий рост?

— У вас нормальный рост. — Он коснулся лбом ее виска. — Восхитительный нос и чудесные ножки. Я покрою поцелуями каждый дюйм вашего божественного тела, если вы будете моей.

— Этому не бывать!

— Я хочу поцеловать вас! Я…

Она закрыла глаза, и он покрыл горячими поцелуями ее щеки, губы, шею. То, что происходило с ней, когда он ее целовал, произошло и сейчас: она мгновенно потеряла голову. В следующее мгновение она из последних сил оттолкнула его от себя.

— Грейли! Моя шляпка на полу!

— Ненавижу эту шляпку. Она закрывает твои глаза

— У меня нет другой!

— Я куплю тебе другую, — бормотал он. — Любую!

— Граф, прекратите! Нас увидят!

— Идем в библиотеку!

— Нет! — Она уперлась руками ему в грудь. — Я не хочу!

— Ты должна быть моей.

— Нет! — Она вдруг обмякла в его руках. — Прошу вас…

Он отстранился и мягко посмотрел ей в глаза.

— Нас тянет друг к другу, и мы не можем игнорировать это.

— Между нами ничего быть не может. Я уже говорила вам.

— Я так не думаю!

— И что вы хотите? — горько усмехнулась Анна. — Чтобы я заняла почетное место вашей любовницы? Я не хочу становиться посмешищем. Мне этого недостаточно.

— Никто не посмеет смеяться над тобой, когда ты станешь моей. Я позабочусь о тебе и о твоем деде.

— Придумайте что-нибудь получше!

— В конце концов, какое нам дело, что думают другие?

— Вы думаете, что если я стала гувернанткой, то буду спать с каждым, кто платит мне деньги?! Да, я потеряла все: друзей, общественное положение, у меня нет будущего. Но у меня есть гордость. И дедушка. Я ни от чего не откажусь!

— Я и не прошу отказываться. Я просто предлагаю!

— Вы предлагаете сделку. Честь в обмен на обеспеченность. — Анна вздохнула. — Энтони, я не буду вашей любовницей! И не просите меня.

— Я буду просить снова и снова, — он вновь привлек ее к себе, — пока не согласишься. Я хочу, чтобы ты стала моей.

Она отстранилась.

— В качестве кого?

— Анна! Я дал слово Шарлотте и не могу от него отказаться. Просто послушай, что я предлагаю.

— Мне не нужны ваши предложения. Я смогу позаботиться о себя и дедушке. Так что прощайте, вы мне не нужны. Живите с Шарлоттой.

— Черт возьми! Я уже объяснял суть своих отношен с ней!

— Сколько можно повторять, Грейли?! Я уже сказала!

— Нет! Я не приму отказа. Прошу тебя! Покрывая нежными поцелуями ее лицо, он горячо зашептал:

— Анна, я не могу ни есть, ни спать. Ты будешь моей, это предопределено звездами, и с этим ничего не поделать.

Анна уже знала, какая власть заключена в этих губах, в этих руках. Она понимала, что теряет контроль и что не сможет остановиться. Она вырвалась из его объятий.

— А если у вас бессонница, то пейте молоко на ночь! — почти выкрикнула она, чувствуя, что еще немного, и она сама бросится ему на шею.

Граф Грейли словно проснулся. Он растерянно заморгал. Однако это длилось мгновение, и он тут же стал прежним Грейли:

— Вы, похоже, знаете, что говорите. То-то экономка жалуется, что молока не хватает.

— В отношении вашего молока моя совесть чиста! — огрызнулась Анна, чувствуя, что вполне владеет собой.

— Согласен, — вдруг сказал граф Грейли. Он картинно вскинул руки. — В библиотеке я был хамом.

Это походило на извинение, и Анна не смогла удержаться, чтобы не поддеть его:

— Да, ваши действия выглядели немного странно для человека, собирающегося жениться.

Скорее почувствовав, чем услышав презрение в ее голосе, граф торопливо произнес:

— Я же говорил, что Шарлотта не будет нам мешать. Наоборот, она будет только рада за меня.

Анна поморщилась. Сколь бы пошлой ни была эта фраза, она верно отражала положение вещей: страстная любовь Шарлотте была недоступна. Она могла быть верной, преданной, но не более. Шарлотта наивно верила, что любовь — это восторженные слова, томные вздохи и многозначительные взгляды. Что ж, тем хуже для нее. Будь она сама на ее месте, она быстро бы нашла применение буйному темпераменту Грейли.

«Стоп. Никаких „если“, — осадила себя Анна, по опыту зная, куда могут ее завести подобные мысли. — Значит, такова моя судьба».

Она смахнула нечаянную слезу.

— Граф, мне нужно идти. — Нет, Анна! Нет! Я…

Это было последней каплей.

— Что вы?! — взорвалась она. — Объясните причины, по которым вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?

— Я потратил восемнадцать лет, — сказал граф, — чтобы доказать, что Эллиоты — люди чести. Я не могу от этого отступиться. Не могу нарушить слово, данное родителям Шарлотты. Не мне объяснять вам, что такое честь! Да вы и сами все понимаете!

Анна понимала. Она все хорошо понимала.

— Вы вольны делать все, что угодно! — сказала Анна. — И позвольте мне делать то же самое.

С этими словами, ощущая внутри себя пустоту, она спустилась по лестнице, подобрала шляпку и вышла из Грейли-Хауса.