Первый день последнего школьного года выдался жарким и влажным – привычное начало каждого учебного года. Август в Алабаме был просто кошмарным, но есть что-то приятное в том, когда в лицо тебе ударяет первый порыв воздуха из кондиционера при входе в школьные здания; в том, что мы были все еще в летней одежде, в резком запахе в воздухе только что подстриженной травы.

Это был год, который я с нетерпением ждала с тех пор, как пошла в школу. Год, в котором, как я мечтала, у меня будет все. Новая корона мисс встречи выпускников, письма с подтверждением о приеме в колледж, поддержка команды на осенних футбольных матчах…

Но преодолевая тот первый день, я не могла отделаться от чувства, что чего-то не хватает. И чего-то в самом деле не хватало. Или скорее кого-то.

Видит Бог, в последнее время я много думала о Дэвиде. Как только мы благополучно вернулись в Пайн-Гроув, как только немного ослабел шок от произошедшего, я устыдилась своего поспешного бегства из Теннесси. Мне следовало вернуться в пещеру, не следовало позволять моей скорби и страху увидеть его лежащим там – действительно, реально мертвым – помешать мне попрощаться с ним. Увидеть его еще один раз.

Но я была полна решимости выбросить эти мысли из головы. Передо мной стояла задача закончить год с отличными оценками и управлять школой. Настало время снова вернуться к этим обязанностям.

Близнецы стояли на парковке, как обычно, в одежде одного цвета – сегодня розовой, – и если волосы Аманды свободно рассыпались по плечам, Эби за лето обзавелась аккуратной стрижкой.

– Мне нравится! – крикнула я, показывая на свои волосы, и та, взвизгнув, побежала ко мне, Аманда за ней. Обе они обняли меня, и их объятия пахли духами «Клиник» и лавандой. К моему изумлению, я едва не заплакала.

– Как же мы по тебе скучали! – воскликнула Аманда, и Эби кивнула, чуть не поставив мне шишку на макушке своим подбородком.

До моего отъезда близнецы меня избегали, то ли из-за странностей прошлой весной, то ли просто потому, что и я не слишком-то обращала на них внимание.

Закончив меня обнимать, Аманда и Эби посмотрели на меня одинаковыми карими глазами, а потом Эби немного нахмурилась и сказала:

– Ты же поможешь мне подготовиться по спецкурсам, да? Сама не знаю, зачем на них записалась.

Я со смехом кивнула.

– Заметано.

Оставив их во дворе, я вошла в основное здание, помахав нескольким знакомым – Люси Маккэролл, Брэндону, бывшему парню Би, – и направилась к шкафчикам.

Райан и Би уже ждали меня, и я закатила глаза, хотя и улыбнулась им.

– Собираетесь проводить меня в класс?

– Да, – немедленно отозвался Райан, а Би ткнула его локтем в бок.

– Мы надеялись, что это получится не так явно, – сказала она, перекладывая сумку в другую руку, – но… хорошо, именно так.

– Вы помните, я ведь говорила, что со мной все хорошо, а? – спросила я обоих, глядя им в лицо. – Как мы сидели в «Ваффл хат», когда мы с Би вернулись, и вы все время спрашивали: «С тобой все хорошо?», а потом я подтвердила, что со мной все действительно в порядке, и мы все произнесли слово «хорошо» столько раз, что оно уже перестало звучать как слово? Вы помните все это? Такое не забывается.

Райан взял и, честное слово, взъерошил мне волосы.

– Эй! – возмутилась я и со смехом отступила. – Мы больше не встречаемся, но это не означает, что ты можешь обращаться со мной как со своей кузиной-негодницей.

– Негодницей, – фыркнула Би, и я пожала плечами, приглаживая волосы.

– Долблю словарь к экзамену на академические способности, – сказала я, и она поморщилась.

– Не говори «долблю».

Мы все трое рассмеялись, и на секунду возникло ощущение, как будто ничего не произошло.

– Увидимся с вами, придурками, за ланчем, – сказала я, – во дворе, за нашим обычным столом.

Убедившись, что второй урок у нас с Би общий, мы разошлись: Райан и Би на испанский, а я – в противоположном направлении, в кабинет директора. Как действующий президент школьного совета, я обязана была знакомиться со всеми новыми учениками, которые могли прийти в этом году в двенадцатый класс. Я ни о ком не слышала, но, с другой стороны, в последнее время уделяла не слишком много внимания школьным делам.

Вокруг главного кабинета наблюдалась лихорадочная суета, но так бывало всегда в первый день, и я уже думала о своем первом уроке (французский спецкурс – не меньше половины моего расписания были занятиями по программе спецкурса в этом году), когда дверь кабинета открылась и кто-то стремительно вышел оттуда.

Когда мы столкнулись, я смотрела вниз и увидела обувь этого человека, поистине отстойные кеды «Чакс» в ломаную клетку. Не знаю, от чего у меня перехватило дыхание – оттого, кого напомнили мне эти кеды, или от силы столкновения.

Я ойкнула, сумка съехала у меня с плеча.

Я посмотрела на нее, а когда подняла глаза, дыхание у меня перехватило снова.

Дэвид.

– А, Боже, простите, – сказал он, поднимая мне сумку на плечо.

При этом он едва коснулся меня, не глядя мне в лицо, а я стояла с разинутым ртом, и все во мне одновременно застыло и набирало скорость. Мое лицо онемело, руки внезапно окоченели, и меня посетила дикая мысль, что, может, я вовсе и не в школе. Может, я заснула и…

Но потом дверь позади него открылась, и появилась Блайз, в скромном свитере и джинсах хаки в обтяжку, темные волосы собраны в шиньон на затылке. Она выглядела старше, чем я привыкла ее видеть, хотя странный легкий блеск в ее глазах остался. На этот раз он выражал торжество.

Я сообразила, что Дэвид все еще пристально меня разглядывает, и заставила себя посмотреть на него.

Его рыжеватые волосы не торчали во все стороны, ну, так до четвертого урока время есть. Веснушки на лице казались темнее на фоне легкого румянца, а глаза за стеклами очков были голубыми.

Просто голубыми. Ни пятнышка золота не видно.

Но в то же время они смотрели на меня почти без всякого выражения. Ну, не совсем без выражения. Любопытство, думаю, в них присутствовало, немного оценки, в стиле «чувак смотрит на красивую девушку».

Он не знал, кто я такая.

Мой взгляд метнулся с Дэвида на Блайз, но не успела я и рта раскрыть, как вышел директор Данн в своем традиционном для первого дня коричневом костюме и зеленом галстуке-бабочке.

– А, Харпер, великолепно. Это Дэвид Старк.

Он хлопнул Дэвида по плечу, и Дэвид немного поморщился, вероятно, потому, что директор помял его рубашку.

Его рубашку цвета лайма в тонюсенькую полосочку.

Может, Блайз и сделала что-то, чтобы он обо всем забыл, но, по-видимому, дать ему новое чувство одежды она не смогла.

– Дэвид, Харпер одна из наших лучших учениц, – продолжал директор Данн, как будто никогда в жизни не встречался с Дэвидом. Как будто Дэвид не поступил в эту школу после детского сада, собственно, как и я. И снова я посмотрела на Блайз, и она усмехнулась, помахав мне пальцами за спиной директора Данна.

Я не хотела демонстрировать, насколько меня впечатлил такой уровень контролирующей сознание магии, но когда я в последний раз видела Дэвида, он истекал кровью в пещере в Теннесси, и жаловаться я не собиралась.

Директор Данн продолжал говорить – я уловила, что в какой-то момент он назвал Блайз «сестрой» Дэвида, – но я только и могла, что таращиться на Дэвида, всеми силами притворяясь, что не таращусь на него. Он выглядел таким… собой. Немыслимая одежда, острый взгляд, волосы поаккуратней, но, вероятно, всего секунда отделяет их от катастрофы…

Директор Данн повернулся, чтобы уйти, и Дэвид тут же посмотрел на меня, подняв брови поверх очков.

– Значит, ты, наверное, мой гид по школе? – спросил он, и на щеке у него появилась ямочка, когда он улыбнулся.

Я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ, хотя боялась даже надеяться, что все вот так получится.

– Да, – сказала я, – только позволь… позволь мне на секунду поболтать с твоей… э… сестрой.

Я отошла в сторону, Блайз за мной, она повернулась к Дэвиду спиной и наклонила голову, чтобы говорить мне прямо на ухо.

– Я показала, на что способна, верно? – спросила она, широко улыбаясь, блестя глазами, и, несмотря ни на что, я засмеялась. Смех получился дрожащим и, может, немного истеричным, но это был смех.

– Как? – спросила я, а потом вдруг поняла. – То, другое заклинание. Напугавшее Данте.

Она кивнула.

– Заклинание оживления. Жуть, в жизни не захочу повторить, но…

– Оно сработало, – закончила я.

– Я же тебе говорила, – сказала она, теребя края свитера. Я не понимала, как она не зазнается до смерти, но Блайз определенно выглядела Ответственной Старшей Сестрой-Хранительницей. – Я такая крутая. Ну, ясно, применять эти заклинания было гораздо проще на более-менее мертвом человеке, чем если бы это был разгневанный свихнувшийся оракул в полном сознании.

Сложив руки на груди, Блайз продолжала:

– Хотя, поверь мне, это было ничто по сравнению с работой, которая потребовалась, чтобы весь этот дурацкий городок забыл, что Дэвид жил здесь раньше.

На секунду я лишь захлопала глазами, боясь, что отмочу какой-нибудь безумный номер, например, заплачу. Но вместо этого я отмочила номер еще более безумный.

Я обняла Блайз.

Она просто стояла, пока я крепко обнимала ее, но потом она тоже застенчиво обхватила меня, и когда мы отстранились друг от друга, она улыбалась. Настоящей улыбкой. Скромной и нерешительной, но без малейшего признака ненормальности.

– Это искупление, да? – спросила она. – О котором ты говорила? В смысле, я это исправила. Конечно, возможно, со временем он вспомнит, и это станет настоящей занозой в заднице, но…

Я кивнула ей, внезапно осознав, что Дэвид наблюдает за нами с любопытством. Еще бы ему не удивляться, что я обнимаю его сестру, и, вероятно, мы слишком здесь задержались. Поэтому я сделала глубокий вдох через нос и попятилась от Блайз.

– Считай, что ты искупила свою вину, – сказала я ей.

На щеке у нее появилась ямочка, когда она быстро кивнула, явно довольная, а потом ее взгляд скользнул к Дэвиду.

– Хорошего первого дня, – сказала она ему. – Я… приготовлю ужин. Или что-то такое.

Дэвид пожал плечами, и я поймала себя на том, что мне интересно, как они уживутся. Мысль о Блайз как о чьем-то хранителе немного пугала, но потом я напомнила себе, что Дэвид отлично справился один после смерти Сэйлор, поэтому, возможно, он выживет и с такой компаньонкой, как Блайз.

Теперь я повернулась к нему, почти желая себя ущипнуть. Он был таким… здешним.

Дэвид чуть улыбнулся мне, а потом жестом предложил показывать дорогу. Что я и сделала, рассказывая о школе, о городе, обо всем, что приходило в голову, потому что голова у меня шла кругом. В пещере Блайз сказала, что у нее есть способ изменить его, чтобы он больше не был оракулом, но я и подумать не могла, что нам придется начинать заново, с чистого листа.

Практически всю свою жизнь я провела с Дэвидом Старком. Ненавидя его, любя, защищая и, в конечном итоге, убив его. Начинать сначала чужими людьми было больно, хотя мне и хотелось пройтись колесом по коридору от радости, что он здесь, что мы с этим справились.

Я не сознавала, что веду его к редакционной комнате, пока мы не оказались перед ней, и я резко остановилась, крутя серебряное кольцо на пальце правой руки и указывая на дверь.

– Здесь у нас пресса, – сообщила я, показывая на дверь, и поняла, что жду, не обнаружит ли он признаков узнавания. Блайз сказала, что однажды он может вспомнить, и хотя она была убеждена, что это станет «занозой в заднице», я подумала, что может быть – ну, может быть, – это будет хорошим знаком.

Заглянув в комнату через маленькое окошко в двери, Дэвид поднял брови.

– Круто. А какая у вас школьная газета? Я люблю такие вещи.

Мое сердце переполнилось настолько, что, казалось, в груди не хватит места.

– Она хорошая, – сказала я Дэвиду, – хотя последний редактор был тот еще псих.

Он фыркнул в ответ и пальцем подтолкнул очки вверх по переносице. Это был самый знакомый в мире жест, и я невольно заглянула Дэвиду в глаза. В его голубые, голубые глаза, опушенные длинными ресницами. В самые обычные глаза на самом обычном лице самого обычного парня.

– Так чем ты здесь занимаешься? – спросил он, и я, сложив на груди руки, слегка пожала плечами.

– Да всем на самом деле, – заявила я. – Чирлидинг, несколько комитетов, президент школьного совета…

Он вздернул один уголок губ. Было время, когда я могла поцеловать это место, как раз где возникала маленькая ямочка. Сейчас я этого сделать, конечно, не могу.

Но так будет не всегда. Я верила в это всем сердцем.

– Президент школьного совета, да? – спросил он. – Так я могу называть тебя През?

Мне понадобилась секунда, чтобы ответить, но когда я это сделала, то улыбнулась так широко, что у меня реально заболело лицо.

– Да. Да, можешь.