– Харпер! – визгливо гаркнула Сара, вырвав меня из оцепенения. Я перевела на нее взгляд, и та широко повела рукой.

– Твой выход! – Она стояла упершись планшеткой в бок и поджав малиновые губы. В эту минуту она, мягко говоря, меня недолюбливала. Так что я встряхнулась и шагнула вперед, стараясь как можно скорее завершить свое дефиле по сцене.

Оно вызвало у Сары крайнее недовольство. Она еще сильнее поджала губы и, намотав на палец блестящую черную прядь, процедила:

– Ты не на скачках, Харпер. И это тебе не Котильон. Здесь конкурс красоты. Не надо ходить так, будто ты швабру проглотила. Иди легко. Пари! – И она продемонстрировала, как это делается, напоминая скорее гарцующую кобылу, чем лебедушку. Я, конечно, кивнула и что-то пробормотала, пообещав, что в следующий раз будет лучше.

Сверкнув глазами, эта горгона объявила, что конкурс уже на носу.

– Следующего раза не будет, Харпер! – выкрикнула она, а мне представилась сладкая греза, как я возьму и изо всей паладинской силищи погоню ее пинками до самого выхода.

Я вздохнула и, прикрыв глаза, попыталась выкинуть из головы эту жестокую фантазию. Сара не виновата, что я всех вокруг сейчас ненавижу. В ту ночь на ярмарке мне привиделось, что я собственными руками перерезаю Дэвиду горло. Прошла неделя, а страшное видение по-прежнему преследовало меня. Второе испытание, по словам Александра, носило психологический характер: я должна была взглянуть в лицо своим страхам, и ничего общего с реальностью эти видения не имели, но от этого не становилось легче. Особенно в свете того, что однажды поведал мне Дэвид. Ему приснилось, что мы дрались. И это был не кошмарный сон, а грустный. И вдобавок я никак не могла забыть лицо Сэйлор, когда она сказала мне, что однажды Дэвид, возможно, станет опасным и для себя, и для всех остальных.

Голова пухла от всяких забот, и среди них не было мысли о том, как бы порадовать Сару Плюми своей изумительной походкой. Мне предстояло еще одно испытание, и, учитывая, как прошли предыдущие два, не удивлюсь, если на этот раз в воздух взлетит мой собственный дом. Раз за разом я теряла все больше, причем даже не понимая, во имя чего, собственно, это происходит. Невелика радость быть паладином у Дэвида, если вскоре он перестанет быть Дэвидом.

– Харпер, ты меня слышала? – спросила Сара, и в этот раз мне представилось, как я влеплю ей затрещину своим жезлом.

– Да, мэм! – радостно прочирикала я, с удовольствием отметив про себя, как она сдвинула брови. Я обратилась к ней как к женщине в годах, погладив ее против шерстки, но в то же время почтительно, а значит, и придраться тут не к чему.

По правде говоря, не каждый умеет воевать при помощи хороших манер.

При этой мысли мне стало грустно. Я вспомнила про грядущее испытание и поняла, что одними манерами тут не отделаться. После пожара я была готова к тому, что все последующие будут столь же опасны и разрушительны, однако в комнате смеха мне устроили испытание нервов, причем, что обидно, за свои же деньги. Наверное, до конца жизни мне не забыть лицо Дэвида и то, как рыдала моя мама.

И Би, проткнутую мечом.

Чего не миновать, если я не справлюсь с тем, что приберегли для меня напоследок. Может, и не в ближайшем будущем, но, насколько я успела уяснить, паладин – смертельно опасная должность. Поэтому мне кровь из носу надо пройти периазм. Если не ради себя, то ради Би.

Кстати, куда же она запропастилась? Мы вместе приехали на репетицию, и вот уже пятнадцать минут она не попадается мне на глаза. Что странно… По моему примеру она решила выступить с тростью, и Сара всегда приберегала нас напоследок. У нее было жестко заведено: сначала – певицы, потом музыканты и под конец – «спортсменки», типа танцовщиц и – да, девушек с тростью. Сейчас выступала Джилл Виатт с аккордеоном, последняя из музыкантов (хотя назвать эти звуки музыкой можно было только перекрестившись). Нам скоро на сцену, а Би как сквозь землю провалилась.

Я стала пробираться за кулисы и чуть не сшибла с ног Аманду.

– Прости, – извинилась я, и та отмахнулась.

– Не подсыпать ли ей какой-нибудь дряни в стакан со «слим-фастом»? – пробормотала Аманда, кивнув на Сару, и я прыснула со смеху:

– Неплохо бы.

Аманда была в своих джинсах и футболке. Как и я, она семенила на шпильках, в которых будет дефилировать на конкурсе. Она попыталась сделать несколько шагов на каблуках и чуть не упала.

Я подхватила ее под руку.

– Спасибо, – улыбнулась Аманда.

– Да без проблем.

На каблуках мы с Амандой были примерно одного роста. Заглянув мне в глаза, она сказала:

– Знаешь, мы с Эби всю голову сломали, как ты тут оказалась? Странновато все это, знаешь ли.

– Би захотела поучаствовать, – ответила я. Мимо нас к сцене процокала девочка из школы Ли-Хай. – А уж если Би приспичит – считай, родина приказала.

Аманда улыбнулась и, кивнув за кулисы, пробормотала:

– Мне это знакомо. От Эби тоже не отвертишься.

Я перевела взгляд туда, куда показала Аманда, и улыбка застыла на моем лице: Эби преспокойно болтала…

Со Спенсером. Чуваком из общаги, который однажды, по версии Дэвида, сильно испоганит ей жизнь. В прошлый раз мы вмешались. Райан даже стер ее помять, так что она не помнит их прошлой встречи. Так какого черта он здесь забыл?

– А это кто? – спросила я Аманду, и она выразительно закатила глаза.

– О-о, бог ты мой. Любовь всей ее жизни. Только и слышно: Спенсер то, Спенсер это. Да и он хорош, проходу ей не дает.

У меня засосало под ложечкой. Я наблюдала за этими голубками, и мне становилось дурно. Эби прильнула к нему, коснулась ладонью его груди. Радостно лыбясь, Спенсер нежно заткнул ей за ушко волосы, и хотя сегодня он казался не таким гадким, как в нашу первую встречу (еще бы, после дюжины пива), – этот тип был мне не по душе.

Как и Аманде, судя по ее взгляду.

«А вдруг изменить будущее невозможно, босс? Может, мы только его откладываем?» – пронеслись в голове слова Дэвида, и я стиснула зубы. Не может быть, нет, это неправда. Если ничего нельзя изменить, то что толку в предвидениях?

Из-под сцены раздался пронзительный окрик:

– Харпер!

Аманда состроила сочувственную гримасу.

– Нет, честно. Что-нибудь для поднятия настроения, прямо в ее карамельный «слим-фаст», – сказала она. – Сейчас начнется.

Я вздохнула и поплелась к сцене. Сара и впрямь потягивала «слим-фаст» из стакана через ярко-зеленую соломинку.

– Сделай мне одолжение, милочка, – обратилась она ко мне, – сходи поищи креп-папье. Лучше розовую. Она в кладовке возле лестницы.

Мне хотелось заявить: катись-ка сама искать свою чертову бумагу, но я, выдавив дружелюбную улыбку, ответила:

– Я мигом!

Чулан возле лестницы находился в дальнем конце коридора, расположенного ниже сцены. Я потащилась туда, сжимая в руке верный жезл.

Ну и конечно, там была куча бумаги. Целые рулоны. Чего доброго, она еще арку повесит из воздушных шаров – не оберешься позора. Я уж молилась богу, чтобы то, чему суждено случиться, произошло еще до начала праздника и мне не пришлось бы крутить жезл в дурацком костюме под цепочкой бумажных гирлянд.

Обнаружив кладовку на законном месте, я заметила, что дверь слегка приоткрыта. И, погруженная в мысли об арках, гирляндах и неописуемом ужасе, который обязательно появится на лице бабуль, тронула дверь и вошла.

И тут же поняла, что я здесь не одна. Закатив глаза, я подумала: ну кому в наше время придет в голову обжиматься в кладовке досугового центра?

Светлые волосы девушки показались мне подозрительно знакомыми, как и высокий рыжеватый брюнет, который ее целовал. И тут мне все стало ясно. Я догадалась, кто эти двое!

Би и Райан!