Пролог

Фелиция Миллер плакала в туалете. Опять.

Я знала, что это именно она, потому что за три месяца в школе «Грин-Маунтин» я уже два раза видела, как Фелиция плачет в туалете. Плакала она очень узнаваемо, тоненько и взахлеб, точно маленький ребенок, хотя на самом деле Фелиции восемнадцать — на два года старше меня.

В те разы я к ней лезть не стала. Я считаю, каждая девушка имеет право время от времени поплакать в общественном туалете.

Но сегодня был вечер по случаю окончания учебного года. Грустно как-то реветь в вечернем платье. Да я и вообще всегда жалела Фелицию. Точно такая девчонка была в каждой из школ, где я училась — на сегодняшний день их девятнадцать. Я, может, и странная, но меня в школе обычно не обижают — просто игнорируют. А вот над Фелицией измывались все, кому не лень. Над ней постоянно насмехались, обзывали по-всякому и воровали у нее деньги на школьные завтраки.

Заглянув под дверь кабинки, я увидела две ноги в желтеньких босоножках.

— Фелиция? — Я тихонько постучала в дверь. — Что случилось?

Она распахнула дверь и уставилась на меня злыми, покрасневшими глазами.

— Что случилось? Да так, Софи, просто сегодня дискотека. Ты видишь около меня кавалера?

— Э-э… Не вижу. Но мы с тобой находимся в женском туалете, так что я подумала…

— Что ты подумала? — Фелиция встала и вытерла нос комком туалетной бумаги. — Что кавалер дожидается меня за дверью? Я тебя умоляю! Я наврала родителям, будто иду на школьный вечер с мальчиком, поэтому они купили мне платье… — Она ударила ладонью по желтой тафте, словно хотела прихлопнуть жука. — Я их попросила меня отвезти — сказала, что мы договорились встретиться здесь, в школе. Ну не могла я им сказать, что потащилась на выпускной бал в одиночестве! Это разбило бы им сердце… — Фелиция скорчила гримасу. — Жалкое зрелище, правда?

— Ну почему жалкое? Многие девчонки пришли поодиночке.

Фелиция сердито сверкнула глазами.

— Ты-то не одна!

Да, я была не одна. Правда, пригласил меня Райан Хеллерман — единственный человек, которого в школе любили еще меньше, чем меня, а все-таки… И мама обрадовалась, что меня хоть кто-то пригласил. Она увидела в этом доказательство, что я стараюсь «вписаться в коллектив».

Мама считает, что это очень важно — вписаться в коллектив.

Фелиция стояла передо мной в желтом платье и вытирала нос. И тут я сказала несусветную глупость.

— Давай помогу.

Фелиция подняла на меня опухшие от слез глаза.

— Как?

Я взяла ее под руку и потянула за собой.

— Пойдем на улицу.

Мы вышли из туалета и протолкались через переполненный народом спортзал. Фелиция смотрела настороженно. Я привела ее на автостоянку.

— Если ты задумала какую-нибудь гадость, так у меня газовый баллончик есть! — Она прижала к груди желтенькую сумочку.

— Успокойся!

Я огляделась — на стоянке никого, кроме нас, не было.

Хоть дело было в апреле, погода стояла прохладная. Мы обе дрожали в тонких платьицах. Я снова повернулась к Фелиции.

— Вот скажи, если бы ты могла выбрать себе кого угодно, с кем ты хотела провести выпускной вечер?

— Ты нарочно меня мучаешь?

— Отвечай на вопрос!

Фелиция пробормотала, уставившись на свои желтые туфли:

— С Кевином Бриджесом…

Я ни капельки не удивилась. Президент школьного совета, капитан футбольной команды и вообще роскошный парень. Кевина Бриджеса почти любая девчонка выбрала бы.

— Ладно, пусть будет Кевин, — согласилась я, разминая пальцы.

Подняла руки к небу, закрыла глаза и представила себе Фелицию в объятиях Кевина. Она — в ярко-желтом платье, он — в смокинге. Несколько секунд я стараюсь сосредоточиться на этой картинке, а потом земля под ногами начинает легонько дрожать, и как будто вода поднимается снизу, — от подошв до вытянутых кверху рук. Волосы шевелятся на голове, и вдруг я слышу, как ахает Фелиция.

Открыв глаза, я увидела в точности то, на что и рассчитывала. Темная туча клубилась у нас над головами, в ее глубине вспыхивали фиолетовые молнии. Я сосредоточилась еще сильнее, и туча начала вращаться, быстро набирая темп. Скоро в небе образовался ровный круг с дыркой посередине.

Магический пончик — так я его назвала, когда впервые сотворила такую штуковину в день своего двенадцатилетия.

Фелиция скорчилась между двумя машинами, прикрывая голову руками, но останавливаться было уже поздно.

Дыру в центре тучи наполнило зеленоватое сияние. Держа в уме этот свет и образ Кевина с Фелицией, я сжала и вновь разжала кулаки. Из тучи ударила зеленая вспышка, сполох промчался по небу и скрылся вдали за деревьями.

Туча рассеялась. Фелиция встала на подгибающихся ногах, испуганно глядя на меня.

— Что это было? Ты что, ведьма какая-нибудь?

Я пожала плечами. От выпущенной на волю силы в голове остался приятный звон. Как мама говорит: пьяная от магии.

Я сказала:

— Да ничего не было. Пошли обратно.

Райан обретался возле стола с напитками.

— Что это с ней? — спросил он, кивая на Фелицию.

Та, поднявшись на цыпочки, с обалделым видом разглядывала танцующих.

Я взяла стакан безалкогольного пунша.

— Ей просто стало душно, мы вышли подышать свежим воздухом.

Сердце у меня все еще колотилось, и руки дрожали.

— Ясно, — отозвался Райан, кивая в такт музыке. — Пойдем потанцуем?

Я не успела ответить — подбежала Фелиция и схватила меня за руку.

— Его здесь вообще нет! А ты говорила, он будет моим кавалером?

— Тише! Да, будет, только надо потерпеть. Когда Кевин сюда приедет, он тебя найдет, не сомневайся.

Долго ждать не пришлось.

Мы с Райаном только начали первый танец, когда раздался оглушительный треск.

За ним последовали громкие хлопки, похожие на выстрелы, потом общий визг. Люди полезли под столы. Чаша с пуншем полетела на пол, заливая все вокруг красной жидкостью.

На самом деле никто не стрелял — это лопались воздушные шарики. Сотни шариков. Огромная арка из воздушных шаров рухнула на пол. Чудом уцелевший одинокий белый шарик взлетел под потолок и затерялся между балками.

Несколько учителей кинулись к двери.

А двери больше не было.

Ее сорвал с петель серебристый «лендровер».

С водительского места, шатаясь, выбрался Кевин Бриджес. Лоб и рука у него были разбиты, из ссадин на блестящий паркет капала кровь.

Кевин заорал во все горло:

— Фелиция! ФЕЛИЦИЯ!!!

— Ни хрена себе… — прошептал Райан.

С другой стороны автомобиля показалась Каролина Рид — с ней Кевин приехал на вечер.

Всхлипывая, она закричала:

— Он спятил! Все было нормально, а потом вдруг этот непонятный свет, и вот…

Она разрыдалась, а меня начало слегка подташнивать.

— Фелиция!!! — вопил Кевин, шаря по залу безумным взглядом.

Я оглянулась и увидела, что Фелиция прячется под столом. Глаза у нее были огромными.

Я подумала: я так старалась на этот раз быть аккуратнее! Ведь я уже почти научилась…

Тут Кевин заметил Фелицию и выволок ее из-под стола.

— Фелиция!

Он улыбался во весь рот. На его сияющее лицо, все в крови, было жутко смотреть. Можно понять, что Фелиция завизжала изо всех сил.

Один из учителей, наблюдавших за порядком, — тренер Генри, — бросился на помощь и схватил Кевина за руку.

Кевин, не отпуская Фелицию, свободной рукой заехал Генри по лицу. Тренер, ростом под метр девяносто и килограммов девяносто весом, отлетел, как пушинка.

Дальше начался сумасшедший дом.

Все бросились к дверям, возникла давка, учителя навалились на Кевина, истошно кричала Фелиция, и только Райан был в полном восторге.

— Классно! — орал он, глядя, как две девчонки перелезают через «лендровер», лишь бы выбраться поскорее из зала. — Вот это, я понимаю, дискотека!

Кевин, все еще держа Фелицию за руку, упал на одно колено. Слышно было плохо, потому что все так орали, но, кажется, он пел ей серенаду.

Фелиция перестала визжать, зато начала шарить в сумочке.

— Ох, нет!

Я бросилась к ним, но поскользнулась и шлепнулась в лужу пунша.

Фелиция выхватила красный аэрозольный баллончик и выпустила его содержимое Кевину в лицо.

Серенада оборвалась невнятным криком боли. Кевин выпустил Фелицию и схватился за глаза, а она кинулась бежать.

— Не волнуйся, детка! — заорал он ей вслед. — Я все равно тебя вижу! Вижу глазами души! Фелиция! Сердце мое!!!

Замечательно. Мало того, что чары у меня получились сильнее, чем нужно, так еще и пошлятина поперла.

Я сидела в луже пунша, а вокруг бушевал созданный мною хаос. Возле моего плеча покачивался одинокий белый шарик. Мимо пробежала, спотыкаясь, учительница алгебры, миссис Дэвидсон. Она кричала в телефон:

— Говорю я вам: школа «Грин-Маунтин»! Не знаю я, кого прислать… «Скорую»? Отряд спецназа? Пришлите хоть кого-нибудь!

И тут раздался вопль:

— Это все она! Софи Мерсер!

Фелиция, вся дрожа, показывала на меня пальцем.

Ее голос разнесся по спортзалу, перекрывая шум:

— Она… Она ведьма!

Я вздохнула. Ну вот, опять начинается…

 

Глава 1

— Как тебе здесь?

Я выбралась из машины в густую душную жару позднего лета в штате Джорджия.

— Замечательно, — буркнула я, сдвигая темные очки на макушку.

Из-за влажности волосы у меня завились и увеличились в объеме, кажется, раза в три. Я чувствовала, как они пытаются пожрать очки, наподобие какого-нибудь хищного тропического растения.

— Мне всегда было любопытно, каково это — жить у кого-нибудь во рту…

Перед нами возвышался Геката-Холл — согласно брошюрке, зажатой у меня в потной руке, «первоклассное исправительное заведение для подростков-экстраординариев».

Экстраординарии… Красивое латинское слово, означающее «монстры». Вот кто учится в этой школе под названием «Геката-Холл».

И я — такая же.

Я уже прочитала брошюрку четыре раза в самолете, на пути из Вермонта в Джорджию, два раза — на пароме, идущем к острову Греймалкин, у самого побережья (именно там, как выяснилось, в 1854 году был построен Геката-Холл), и еще один раз — пока взятая напрокат машина громыхала по щебенке от берега до школы. Могла бы за это время выучить текст наизусть, но я не выпускала тоненькую книжечку из рук и все продолжала ее перечитывать, как заведенная.

«В Геката-Холле содержатся и обучаются несовершеннолетние оборотни, ведьмы и феи, которые проявили свои способности при людях и тем самым создали угрозу для безопасности всего Экстраординариума в целом».

Пока мы вытаскивали из багажника мои вещи, я покосилась на маму.

— Все-таки не понимаю, чем может повредить безопасности других ведьм, если я помогла одной несчастной девчонке найти себе поклонника на школьный вечер.

Эта мысль не давала мне покоя с тех пор, как я в первый раз прочитала брошюру, только случая спросить все как-то не было. Мама всю дорогу притворялась, будто спит — наверное, чтобы не смотреть на мою кислую физиономию.

— Дело не только в той девочке, Соф, ты и сама понимаешь. Был еще мальчик со сломанной рукой в Делаваре, и еще один случай в Аризоне, когда ты хотела, чтобы учитель забыл о контрольной…

Я сказала:

— В конце концов память к нему вернулась. Ну, почти вся.

Мама только вздохнула, поставив на землю потрепанный чемодан — мы его купили в благотворительном магазине Армии спасения.

— Мы с папой тебя предупреждали, что использование магии не обходится без последствий. Мне тоже все это совсем не нравится, но здесь, по крайней мере, рядом с тобой будут другие… такие же дети, как ты.

— То есть полные раззявы. — Я закинула тяжелую сумку на плечо.

Мама сдвинула на лоб очки от солнца и внимательно посмотрела на меня. Лицо у нее было усталое, возле рта залегли морщины, который я там раньше не видела. Маме было под сорок, но обычно она казалась лет на десять моложе.

— Софи, ты не раззява! — Мы с двух сторон ухватили чемодан. — Просто ты совершила несколько ошибок.

Не то слово! Да уж, быть ведьмой оказалось совсем не так замечательно, как я думала. Во-первых, я не летаю на помеле. Когда только-только обрела волшебные силы, я спрашивала маму, она сказала — нет, я должна и дальше ездить на автобусе, как все. У меня нет книги с заклинаниями и говорящего кота (увы, аллергия на кошек), и я понятия не имею, где берут глаза тритонов и прочее в том же духе.

Зато я умею колдовать. С двенадцати лет умею — во влажной от моей руки брошюрке написано, что все экстраординарии обретают волшебную силу в двенадцать. Видимо, это как-то связано с половым созреванием.

Мы уже подходили к крыльцу. Мама сказала:

— И вообще, школа здесь хорошая.

С виду это было не очень похоже на школу — скорее, на нечто из старого ужастика или на «Дом с привидениями» в парке Диснейуорлд. Во-первых, выглядело строение лет на двести. Третий этаж сидел на нем как верхушка на свадебном пироге. Когда-то дом, наверное, был белым, а сейчас выцвел до сероватого оттенка, почти такого же, как гравий на дорожке. Казалось, это не дом, а часть прибрежных скал.

— Гм, — сказала мама.

Мы поставили чемодан на землю. Мама прошлась вдоль стены до угла.

— Иди-ка посмотри!

Я побежала за ней и сразу поняла, что она имела в виду. В брошюрке говорилось, что Геката-Холл «за время своего существования расширялся и перестраивался». Оказывается, под этим подразумевалось, что у дома оттяпали заднюю половину и вместо нее присобачили новую. Метров через двадцать серые доски заканчивались и начиналась розовая штукатурка, которая тянулась до самого леса.

Сделано это было явно с помощью магии — на месте стыка не было ни шва, ни следа известки. В принципе, можно бы сделать и поизящнее — а то впечатление такое, словно две половинки дома слепил вместе какой-то сумасшедший.

Сумасшедший с очень плохим вкусом.

Перед домом росли огромные дубы. С их ветвей свисали гирлянды испанского мха. Растений вообще было огромное количество. По бокам от входной двери стояли в пыльных кадках папоротники, похожие на большущих зеленых пауков. Стену оплело какое-то ползучее растение с фиолетовыми цветами. Казалось, будто лес постепенно поглощает здание.

Я одернула новенькую синюю юбочку из шотландки — странный гибрид килта и школьной формы. Школьный килт? Шкилт? Непонятно, почему руководство школы, расположенной в глубине дремучего Юга, требует от учеников носить шерстяную форму. И все-таки меня пробрала дрожь. По-моему, каждый, кто увидит это здание, обязательно заподозрит, что учатся в нем сплошные уроды.

— Красиво, — сказала мама бодро.

Давайте, мол, во всем находить хорошее.

— Ага, красивая тюрьма.

Мама покачала головой.

— Не нужно подросткового бунтарства, Софи. Какая же это тюрьма?

Тюрьма и есть.

Мы снова взялись за чемодан.

— Тебе действительно здесь будет лучше, — сказала мама.

— Да, наверное, — промямлила я.

«Для твоей же пользы» — эти слова по поводу Геката-Холла повторялись как мантра. Через два дня после той дискотеки от папы пришел е-мейл, в котором, по сути, говорилось, что я запорола все свои шансы на будущее и Совет приговорил меня к пребыванию в школе имени Гекаты, пока мне не исполнится восемнадцать лет.

Совет — это группа старичков, которые сочиняют правила жизни для Экстраординариума.

Ага, совет, который сам себя называет Советом с большой буквы. Очень оригинально.

В общем, папа работает в Совете, поэтому ему разрешили самому сообщить печальную новость. В е-мейле было сказано: «Надеюсь, это научит тебя более разумно пользоваться своими способностями».

Е-мейлами да изредка телефонными звонками мое общение с папой, в общем, и ограничивалось. Они с мамой расстались еще до моего рождения. Оказывается, папа ей рассказал о том, что он колдун (так принято называть мальчиков-ведьм), только когда они уже прожили вместе целый год. Мама восприняла известие не очень хорошо — решила, что папа псих, и сбежала к своим родителям. А потом узнала, что беременна мною, и на всякий случай вместе с книжками о младенцах запаслась экземпляром «Энциклопедии колдовства». К тому времени как я появилась на свет, мама стала специалистом по всяческим потусторонним явлениям. Общаться с папой она мне разрешила с большой неохотой после того, как у меня в двенадцатый день рождения открылись магические способности. Сама она к нему все еще относится весьма прохладно.

С тех пор как папа сообщил, что меня отправляют в Геката-Холл, прошел месяц. Я очень старалась примириться с приговором. Серьезно. Говорила себе, что наконец-то окажусь среди таких же, как я. Не нужно будет больше скрывать свою истинную сущность. И можно изучить новые симпатичные заклинания — это, конечно, большой плюс.

Но как только мы с мамой поднялись на паром, идущий к заброшенному острову, меня начало подташнивать — и совсем не от морской болезни.

Если верить брошюрке, остров Греймалкин выбрали из-за его отдаленности, чтобы легче было сохранить Геката-Холл в тайне. Местные жители думают, что это просто суперэксклюзивная школа-интернат.

К тому времени как паром подошел к густо заросшей лесом полоске земли, которой предстояло на два года стать моим домом, мне уже было сильно не по себе.

На лужайке перед домом толпились ученики. Очень немногие выглядели новичками, как я. Все они тащили чемоданы и всевозможные сумки. У многих багаж был обшарпанный, как у меня, но я заметила и пару сумок от «Луи Виттон». Одна девочка, темноволосая, с чуть крючковатым носом, выглядела моей ровесницей, остальные новенькие казались младше.

Я не могла определить на взгляд, кто они — ведьмы и колдуны или оборотни. С виду все мы похожи на обычных людей, не отличить.

Зато феи прямо-таки бросались в глаза. Выше среднего роста, с горделивой осанкой и блестящими прямыми волосами разных оттенков — от бледно-золотого до густо-фиолетового.

И с крыльями.

Мама говорила, феи применяют заклинание отвода глаз, чтобы казаться незаметными среди людей. Это довольно сложные чары — они подправляют сознание каждого встречного, и в результате люди видят фей такими, как они сами, а не разноцветными крылатыми… созданиями. Мне пришло в голову, что феи, приговоренные учиться в Геката-Холле, наверное, чувствуют облегчение. Тяжело, должно быть, постоянно поддерживать такие трудные чары.

Я остановилась, поправляя ремешок сумки на плече.

Мама сказала:

— По крайней мере здесь безопасно. Это уже кое-что, правда? Я хоть буду за тебя спокойна, в кои-то веки.

Мама, конечно, беспокоилась из-за того, что мне придется жить так далеко от дома, и в то же время радовалась, что здесь мне не грозит выдать себя. Когда постоянно читаешь о разных способах, какими люди испокон веков расправляются с ведьмами, невольно становишься параноиком.

Подходя к зданию школы, я чувствовала, как пот скапливается в самых неожиданных местах, где я никогда раньше не потела. Ну разве могут потеть уши?! На маму, как всегда, жара не действовала. Это закон природы — моя мама всегда выглядит прямо-таки до неприличия красивой. Хотя она была одета в простые джинсы и футболку, многие оглядывались ей вслед.

А может, это они на меня таращились, когда я пыталась незаметно вытереть пот между грудями так, чтобы не казалось, будто я осыпаю саму себя страстными ласками? Трудно сказать.

Меня окружали существа, о которых я раньше только читала в книжках. Слева фея с голубыми волосами и крыльями цвета индиго, рыдая, обнимала своих крылатых родителей, а те парили в воздухе, дюйма на два не доставая до земли. Хрустальные слезинки падали не из глаз девочки, а стекали с крыльев, и ее ноги болтались над ярко-синей лужицей.

Мы вступили в тень от громадных старых деревьев, и стало, может, на полградуса прохладнее. Когда мы уже подходили к крыльцу, в тягучем влажном воздухе раздался потусторонний вой.

Мы с мамой обернулись и увидели… тварь, воющую на двух расстроенных взрослых. Те не испугались, только, кажется, слегка рассердились.

Оборотень.

Сколько ни читай о них, увидеть перед собой настоящего оборотня — совершенно особое переживание.

Во-первых, он был совсем не похож на волка. И на человека тоже. Скорее, что-то вроде здоровенного свирепого пса, поднявшегося на задние лапы. Мех у него был короткий, светло-коричневый, а глаза желтые, даже издали видно. Сам размером гораздо меньше, чем я ожидала. Ростом намного ниже человека, на которого оборотень рычал.

Человек резким тоном произнес:

— Прекрати, Джастин!

Женщина с волосами такого же светло-каштанового оттенка, как и шерсть оборотня, положила руку мужу на локоть.

— Солнышко, — сказала она мелодичным голосом с легким южным акцентом, — послушай папу! Не дури!

Оборотень — то есть Джастин — на секунду замер, наклонив голову набок, и от этого стал похож не на кровожадное чудовище, а на коккер-спаниеля.

От этой мысли я захихикала.

И вдруг желтые глаза уставились на меня.

Оборотень снова взвыл и, не успела я опомниться, бросился.

 

Глава 2

Родители оборотня кричали что-то предостерегающее, а я отчаянно пыталась вспомнить какое-нибудь заклинание, исцеляющее разорванную глотку — мне оно явно скоро должно было понадобиться. И, конечно, не придумала ничего лучше, как заорать мчащемуся на меня зверю:

— Вредная собака!!!

Тут я краем глаза заметила слева синюю вспышку. Не добежав до меня всего несколько дюймов, оборотень словно налетел на невидимую стену. Жалобно тявкнув, он кубарем покатился на землю. Мохнатая шкура пошла рябью, начала расплываться, и скоро перед нами возник обычный мальчишка в брюках цвета хаки и синей рубашке. Он жалобно хныкал. Родители кинулись к нему, а моя мама — ко мне, волоча за собой чемодан.

— Господи! — выдохнула она. — Солнышко, ты цела?

— Все нормально, — ответила я, отряхивая со шкилта травинки.

— Знаете, — сказал кто-то слева от меня, — я всегда считал блокирующее заклинание более эффективным, чем крик «Вредная собака». Но, возможно, я и ошибаюсь.

Я обернулась. К стволу дерева прислонился нахально улыбающийся мальчишка. Воротник рубашки у него был расстегнут, галстук распущен, форменный пиджак висел на сгибе локтя.

— Ты же ведьма?

Он оттолкнулся от дерева и провел рукой по черным волнистым волосам. Когда парень подошел ближе, я заметила, что он ужасно худой, чтобы не сказать — тощий, и притом на несколько дюймов выше меня.

Он сказал:

— На будущее — постарайся больше так не позориться.

И удалился неспешной походкой.

Когда на тебя с одной стороны кидается Джастин, человек псообразный, а с другой — какой-то посторонний парень, сам не такой уж сногсшибательный красавец, учит жить и объясняет, какая ты никчемная ведьма, это дико бесит.

Я оглянулась — видела ли мама, — но она уже подошла к родителям Джастина. Мне показалось, что она спрашивает: «Неужели он хотел ее укусить?!»

— Значит, я никудышная ведьма? — проговорила я сквозь зубы, сосредоточенно глядя в спину уходящему парню.

Подняла руки и мысленно призвала самые гадкие чары, какие только смогла придумать — там фигурировали гной, вонь изо рта и тяжелое расстройство половой функции.

И ничего.

Не было ощущения воды, поднимающейся до самых кончиков пальцев, сердце не ускорило ритм, волосы на голове не зашевелились.

Я так и осталась стоять, дура дурой, вытянув руки в сторону незнакомого мальчишки.

Что за ерунда? У меня еще ни разу не было осечки с колдовством!

И тут раздался голос, который звучал так сладко, словно цветок магнолии окунули в сироп.

— Достаточно, моя дорогая!

Я оглянулась — на крыльце, меж страхолюдными папоротниками, стояла немолодая женщина в темно-синем костюме. Она улыбалась, но улыбка была застывшая, как у куклы — от таких мороз по коже.

Дама нацелила на меня длинный указательный палец и произнесла мягким, ласковым, мелодичным голосом:

— У нас не разрешается применять колдовские способности против других экстраординариев, даже если очень хочется.

По-моему, если бы здание школы вдруг заговорило, голос у него был бы в точности такой, как у этой тетеньки.

— Позволь также заметить, Арчер, — продолжала она, обращаясь к темноволосому мальчику, — что эта барышня — новенькая, а вот тебе следовало бы знать, что нельзя нападать на других учеников.

Он фыркнул.

— Значит, надо было позволить, чтобы он ее съел?

— Не все можно решить с помощью магии, — ответила дама.

— Арчер? — Я высоко подняла брови. Ладно, пусть у меня отняли магические способности, но способность к иронии все еще при мне. — А фамилия как — Ньюпорт или Вандербильт? Может быть, еще и с номером? О-о! — Я округлила глаза. — А может, ты вообще «эсквайр»?

Я надеялась его обидеть или хотя бы разозлить, но мальчик только улыбнулся.

— На самом деле я Арчер Кросс, причем первый. А тебя как зовут? — Он прищурился. — Дай подумать… Каштановые волосы, веснушки, в общем — образ простой соседской девочки… Элли? Лэси? Наверняка что-нибудь такое, миленькое, оканчивается на «и»…

С вами так бывало — губы шевелятся, а звука не выходит? Вот именно это со мной и сделалось. И, конечно, как раз тут моя мамочка закончила разговор с родителями Джастина и позвала:

— Софи! Подожди меня!

— Я так и знал! — расхохотался Арчер. — До встречи, Софи! — крикнул он через плечо и скрылся в доме.

Я стала разглядывать пожилую даму. Лет пятидесяти, русые волосы завиты, закручены и запутаны до такой степени, что послушно сложились в сложную прическу. Судя по прямо-таки королевской осанке и костюму характерного синего цвета, принятого в Геката-Холле, она и есть директриса, миссис Анастасия Каснофф. Это я вспомнила, не заглядывая в брошюрку. Такое имя захочешь — не забудешь.

Дама действительно оказалась директрисой с заковыристым именем. Мама поздоровалась с ней за руку.

— Я — Грейс Мерсер. А это София.

— Соу-фи-йа, — по-южному врастяжку произнесла миссис Каснофф.

В ее устах мое простецкое имя стало похоже на название какой-нибудь экзотической закуски из китайского ресторана.

— Можно просто Софи, — сказала я быстро, опасаясь, как бы не остаться для всех в новой школе навеки Соу-фи-йей.

— Вы родом не из наших краев, если я правильно помню? — продолжила беседу миссис Каснофф, направляясь вместе с нами к школе.

— Да, — ответила мама, перекладывая тяжелую сумку на другое плечо. А чемодан мы по-прежнему тащили вдвоем. — Моя мать из Теннесси. Да в каких только штатах мы не жили, вот только в Джорджии как раз и не пришлось. Мы довольно часто переезжали.

Довольно часто — это еще мягко сказано.

Девятнадцать штатов за мои шестнадцать лет жизни. Дольше всего мы задержались в Индиане — переехали туда, когда мне было восемь, и остались на четыре года. Самая короткая остановка — три года назад, в Монтане. Две недели.

— Понимаю, — сказала миссис Каснофф. — А кем вы работаете, миссис Мерсер?

— Мисс, — машинально поправила мама. Ее голос прозвучал чуточку громче, чем нужно. Она прикусила губу и поправила воображаемый завиток за ухом. — Я учительница. Преподаю историю религии — главным образом, мифологию и фольклор.

Я плелась за ними. Мы поднялись на внушительное парадное крыльцо и вступили в Геката-Холл.

Внутри царила благословенная прохлада. Видимо, работали какие-то чары, заменяющие кондиционер. Пахло, как во всех старинных домах — причудливое сочетание мебельного лака, старого дерева и затхлого запаха пыльной бумаги, как в библиотеке.

Я думала, что стык между старой и новой частью дома будет изнутри так же заметен, как и снаружи, но все стены оказались оклеены одинаковыми обоями гадостного бордового цвета, так что невозможно было разглядеть, где заканчивается дерево и начинается штукатурка.

В просторном вестибюле центральное место занимала винтовая лестница красного дерева. Она как будто ни на что не опиралась, взмывая вверх на три этажа. За лестницей было окно-витраж высотой от площадки второго этажа до самого потолка. Сквозь витраж светило предзакатное солнце, наполняя вестибюль разноцветными узорами.

— Красиво, правда? — улыбнулась миссис Каснофф. — Здесь изображено возникновение Экстраординариума.

На витраже ангел с гневным лицом стоял у золотых врат, держа в руке черный меч. Другой рукой он указывал на три фигуры перед вратами, явно давая понять, чтобы они выметались вон. Только более возвышенно, вы понимаете — по-ангельски.

Те три фигуры тоже были ангелы. Вид у них был довольно-таки несчастный. Рыжеволосая женщина, крайняя справа, даже закрыла лицо руками. На шее у нее висела тяжелая золотая цепь. Всмотревшись, я поняла, что цепь состоит из крошечных фигурок, которые держатся за руки. Ангел слева, в короне из листьев, оглядывался через плечо. А самый высокий, в середине, смотрел прямо перед собой, высоко подняв голову и расправив плечи.

— Это… нечто, — сказала я наконец.

— Ты знаешь эту историю, Софи? — спросила миссис Каснофф.

Я покачала головой.

Директриса улыбнулась и показала на грозного ангела у врат.

— После великой войны между Богом и Люцифером ангелы, которые так и не захотели встать на ту или другую сторону, были изгнаны из Рая. Часть их, — миссис Каснофф указала на высокого ангела в центре, — скрылись в лесах и горах. Они стали феями. Другие предпочли поселиться среди животных и стали оборотнями. А третьи смешались с обычными людьми. Из них получились ведьмы.

— Ого! — сказала мама.

Я радостно улыбнулась ей.

— Вот теперь и объясняй Богу, как ты решилась шлепать одно из Его божественных созданий!

Мама прыснула от неожиданности.

— Софи!

— Что? Шлепала ведь! Надеюсь, ты любишь жару, мамочка, только и всего.

Мама снова засмеялась, хоть я и видела, что она старается сдерживаться.

Миссис Каснофф нахмурилась, кашлянула и продолжила объяснения.

— В нашей школе учатся дети от двенадцати до семнадцати лет. Те, кто попадают к нам, остаются здесь до восемнадцатилетия.

Я спросила:

— Значит, кто-то проводит здесь полгода, а кто-то — шесть лет?

— Совершенно верно. Большинство учеников присылают в Геката-Холл вскоре после того, как они обретут магические способности, но бывают и исключения — такие, как ты.

— Вот я молодец, — буркнула я себе под нос.

— А как проходят занятия? — спросила мама, бросив на меня предостерегающий взгляд.

— Учебный процесс организован по образцу школ «Прентисс», «Мэйфер» и «Жерводан».

Мы с мамой дружно закивали, как будто все поняли. Директрису это, скорее всего, не обмануло. Она пояснила:

— Это лучшие учебные заведения для ведьм, фей и оборотней соответственно. Ученики делятся на классы по возрасту, а также в зависимости от характера сложностей, с которыми они столкнулись при попытке вписаться в человеческое общество.

Директриса улыбнулась.

— Программа обучения довольно напряженная, но я не сомневаюсь, что Софи отлично справится.

Никогда еще я не слышала, чтобы ободряющие слова звучали так похоже на угрозу.

— Комнаты девочек расположены на третьем этаже. — Миссис Каснофф махнула рукой в сторону лестницы. — Мальчики — на втором. Уроки проходят здесь, на первом этаже, а также в пристройках.

Она повела рукой, указывая на узкие коридоры, расходящиеся влево и вправо от лестницы. Эти жесты и синий костюм делали ее похожей на стюардессу. Я так и ждала, что она сейчас начнет рассказывать, как себя вести в случае аварии. Мой новый форменный пиджак вполне мог бы служить плавсредством.

— А учеников не делят по… э-э… — Мама беспомощно взмахнула рукой.

Миссис Каснофф улыбнулась, но я невольно заметила, что улыбка была такой же натянутой, как и волосы в ее тугом пучке.

— По… типу их способностей? Что вы, разумеется, нет! Один из основополагающих принципов Геката-Холла — научить детей сосуществовать со всеми расами экстраординариев.

Миссис Каснофф повела нас в дальний конец вестибюля. Здесь были три огромных окна, высотой до третьего этажа. За ними виднелся двор. Там уже начали собираться ученики, рассаживаясь на каменных скамьях под дубами. Ученики… Наверное, все они были необычными существами, так же, как и я, но с виду ведь не скажешь. Выглядели они совсем как заурядные школьники. То есть, кроме фей.

Одна девчонка засмеялась, протягивая другой губную помаду, и у меня вдруг что-то сжалось в груди.

Что-то холодное задело мою руку. Я отскочила — мимо меня прошла бледная женщина.

— Ах, да, — сдержанно улыбнулась миссис Каснофф. — Изабелла Фортеней — одно из наших привидений. Несомненно, вы читали о том, что в Геката-Холле обитает множество призраков, и все они при жизни были экстраординариями. Они совершенно безобидны, поскольку невещественны. Они не способны прикоснуться к человеку и вообще ничего не могут коснуться. Могут разве что напугать, но не более того.

— Замечательно, — сказала я, глядя, как Изабелла просачивается в стену, обшитую деревянными панелями.

Краем глаза я заметила какое-то движение и, обернувшись, увидела у подножия лестницы еще один призрак. Это была девочка, примерно моя ровесница. На ней было короткое платье в цветочек и ярко-зеленая кофта. В отличие от Изабеллы, которая меня как будто не заметила, девочка смотрела прямо на меня. Я хотела спросить миссис Каснофф, кто это, уже раскрыла рот, но директриса как раз в этот момент отвернулась и позвала:

— Мисс Талбот!

Удивительно — она даже не повышала голос, а слышно было во всем огромном помещении.

Возле миссис Каснофф появилась худенькая невысокая девочка. Кожа у нее была белая, почти как снег, и волосы тоже — только челочку украшала ярко-розовая прядь. На носу у девочки сидели очки с очень толстыми стеклами, в черной оправе. Хоть губы и улыбались, но явно лишь в угоду директрисе, а в глазах застыла бесконечная скука.

— Мисс Мерсер, познакомьтесь — это Дженнифер Талбот. Если не ошибаюсь, в этом семестре вы будете с ней в одной комнате. Дженнифер, это Соу-фи-йа.

— Можно просто Софи, — уточнила я точно в ту секунду, как Дженнифер сказала:

— Дженна.

Улыбка миссис Каснофф сделалась напряженной, как будто была привинчена шурупами в уголках.

— Что творится с детьми в наше время? Вы только подумайте, мисс Мерсер, — такие прелестные имена, а они при всякой возможности стараются их изуродовать! Во всяком случае, мисс Талбот, как и вы, мисс Мерсер, учится у нас недавно. Поступила всего лишь в прошлом году.

Мама, сияя, пожала Дженне руку.

— Рада познакомиться! Ты, э-э… ведьма, как Софи?

— Мама! — зашипела я.

Дженна покачала головой.

— Нет, мэм. Я вампир.

Я почувствовала, как напряглась мама. Дженна тоже наверняка заметила. Да я и сама слегка струсила, хоть мне и было стыдно за маму. Одно дело — ведьмы, оборотни и феи, а вампиры — это чудовища, что там ни говори. Какие там ранимые дети ночи… чушь собачья!

— Ну что ж! — Мама старалась оправиться от шока. — Я, э-э… Я не знала, что в Геката-Холле учатся вампиры.

— Это в рамках новой программы. — Директриса протянула руку и погладила Дженну по голове. Дженна стояла неподвижно, с вежливым, ничего не выражающим лицом, но я видела, что она вся словно застыла. А миссис Каснофф продолжила: — Каждый год мы принимаем в школу одного или нескольких вампиров и даем им возможность учиться вместе с экстраординариями. Мы надеемся перевоспитать этих несчастных.

Я покосилась на Дженну. Это ж надо такое ляпнуть. Несчастных… Ой-ой.

— К сожалению, сейчас у нас из вампиров обучается только мисс Талбот, хотя среди преподавателей также имеется вампир, — сообщила миссис Каснофф.

Дженна молчала улыбалась своей странной отсутствующей улыбкой. Так мы и стояли в неловком молчании, пока мама не сказала:

— Солнышко, ты попроси, э-э…

Она беспомощно посмотрела на мою будущую соседку.

— Дженна.

— Да-да. Попроси Дженну показать тебе комнату. Мне нужно кое-что обсудить с миссис Каснофф, а потом я зайду попрощаться, хорошо?

Я оглянулась на Дженну — та по-прежнему улыбалась, но глаза уже смотрели мимо нас.

Я опять взвалила сумку на плечо и хотела забрать у мамы чемодан, но Дженна успела раньше.

— Да ладно, не надо… — начала я.

Дженна махнула рукой.

— Нет проблем! Хоть одно преимущество в том, чтобы быть кошмарным кровожадным монстром — силища в руках немереная.

Я не знала, что ответить, поэтому сказала только:

— А-а… — и ухватила чемодан с другой стороны.

— На лифт надеяться не приходится?

Это было шуткой лишь отчасти.

Дженна фыркнула.

— Не, слишком было бы удобно!

— А почему не завести какое-нибудь, я не знаю, заклинание переноса тяжестей?

— Миссис Каснофф считает, что не следует потакать своей лени при помощи магии. Видимо, таскание чемоданов по лестнице закаляет волю.

— Точно! — согласилась я.

Мы как раз добрались до площадки второго этажа.

Дженна спросила:

— Ну и как она тебе?

— Миссис Каснофф?

— Угу.

— Пучок впечатляет.

Судя по усмешке Дженны, я сказала именно то, что нужно.

— Ага, скажи? Черт, прическа прямо-таки эпическая!

Южный акцент у Дженны был едва заметный и очень милый.

— Кстати, о прическах, — отважилась я. — Как тебе позволили вот эту полоску?

Дженна пригладила розовую прядь свободной рукой.

— Да кто будет придираться к бедной вампирке, которая учится на стипендию? Я, наверное, могла бы вообще в любой цвет покрасить волосы, никто и внимания не обратит. Лишь бы других учеников не кусала…

На площадке третьего этажа Дженна остановилась и внимательно посмотрела на меня.

— Хочешь, могу и тебе покрасить? Только не в розовый. Розовый — это мое. Может, фиолетовый?

— М-м… Может быть.

Перед комнатой номер триста двенадцать Дженна отпустила чемодан и вытащила ключи на ярко-желтой цепочке, со своим именем, написанным сверкающими розовыми буквами.

— Вот мы и пришли!

Она повернула ключ в замке и распахнула дверь.

— Добро пожаловать в Сумеречную зону!

 

Глава 3

Точнее было бы сказать: «Ой-мама-дорогая-какую-бешено-розовую» зону.

Не знаю, что я ожидала увидеть в комнате, где живет вампирка. Наверное, много черного, стопку книг Камю… ну и трогательный портрет смертного возлюбленного, который, само собой, умер красиво и трагично и тем самым обрек вампирку вечно грустить и романтически вздыхать.

Что тут скажешь? Я девочка книжная…

А комната выглядела так, словно ее обставляло незаконное дитя грешной любви Барби и клубничного пирожного. Здесь было просторнее, чем я ожидала, и все-таки тесновато. Места хватило на две кровати, два письменных стола, два комодика и один потрепанный футон. Занавески были из бежевого полотна, но Дженна задрапировала карниз ослепительно-розовым шарфом. Между двумя столами стояла такая, знаете, старинная китайская ширма, но и она не избежала общей участи: деревянная рама была покрашена… да, вы угадали — в розовый цвет. По верху ширмы шла рождественская гирлянда с розовыми фонариками. Кровать Дженны была застелена покрывалом, похожим на шкуру ярко-розового маппета.

Дженна заметила, как я на него уставилась.

— Шикарно, правда?

— Я… Я не знала, что бывают такие оттенки розового.

Дженна сбросила мокасины и растянулась на постели, свалив при этом на пол две расшитые блестками подушки и одного сильно потертого игрушечного льва.

— Называется «малиновый электрик».

— Очень подходящее называние, — улыбнулась я, подтаскивая чемодан к своей кровати, которая в этой комнате выглядела… ну, такой же невзрачной, как я — рядом с Дженной.

— А твоя предыдущая соседка тоже любила розовый?

Лицо Дженны на секунду застыло. Дженна перегнулась через край кровати, чтобы подобрать подушки и льва.

— Не, Холли обходилась тем, что здесь выдают — синим. Ты ведь свое привезла?

Я открыла чемодан и вытянула уголок покрывала цвета зеленой мяты. Дженна посмотрела на него немного разочарованно и вздохнула:

— По крайней мере лучше, чем казенный синий цвет. — Она снова плюхнулась на постель и принялась рыться в ящике прикроватной тумбочки. — Ну, рассказывай, Софи Мерсер, за что тебя отправили в Проклятую школу?

— В Проклятую школу? — переспросила я.

— Звучит похоже на «Геката-Холл», — объяснила Дженна, — а подходит лучше. Ее многие так зовут.

— А-а…

— Так за что? — повторила Дженна. — Ты наколдовала дождь из лягушек или превратила кого-нибудь в тритона?

Я попробовала скопировать непринужденную позу Дженны, раскинувшейся среди подушек, но на голом матрасе это оказалось довольно трудно сделать, так что я села прямо и начала разбирать вещи из чемодана.

— Я навела любовные чары для одной девчонки из нашего класса. Получилось неудачно.

— Чары не подействовали?

— Слишком хорошо подействовали.

Я коротко пересказала историю с Кевином и Фелицией.

— Ничего себе! — Дженна помотала головой. — Это жесть.

— Угу, — отозвалась я. — А ты, значит, вампир? Как это получилось?

Дженна отвела глаза и ответила небрежно:

— Как у всех: встретила вампира, меня укусили… Ничего интересного.

Ее можно понять — кому захочется выкладывать такую историю человеку, с которым знакома всего пятнадцать минут?

— А мама у тебя нормальная, да? — спросила Дженна.

Гм. Вот это как раз мне не слишком хотелось обсуждать в первый же день в новой школе. А что поделаешь? Нужно вписываться в коллектив! Так уж положено — делиться с соседкой по комнате одеждой, косметикой и мрачными тайнами.

Я прокашлялась.

— Ага, у меня папа колдун. Они уже давно расстались.

— А… — понимающе произнесла Дженна. — Можно дальше не объяснять. У нас многие из разведенных семей. Видно, даже магия не гарантирует счастливого брака.

— У тебя родители в разводе?

Она наконец нашла то, что искала в тумбочке — лак для ногтей.

— Нет, они счастливы до отвращения. Ну, то есть… Я так думаю. Я их не видела с тех пор, как изменилась… Ну или как там это называется.

— Надо же, зараза какая!

— Надеюсь, ты не обо мне?

— Нет, конечно. — Я разгладила простыни на постели. — Слушай, раз ты вампир, я что, не должна открывать занавески по утрам?

— Да нет. Видишь? — Она потянула за серебряную цепочку у себя на шее и показала мне подвеску — темно-красную, размером с конфету драже и примерно такой же формы.

По виду можно принять за рубин, но я видела картинки с похожими камнями в маминых книжках.

— Кровавый камень?

Кровавый камень — прозрачный, полый внутри, его можно наполнить кровью могущественной ведьмы или колдуна, и тогда камень станет служить защитой от множества разных вещей. Видимо, у Дженны он нейтрализовал всякие вампирские свойства. Ну и хорошо — по крайней мере, теперь я точно знала, что могу спокойно жевать при ней чеснок.

Дженна начала красить ногти на левой руке.

— А как ты обходишься с кровью? — спросила я.

Она тяжело вздохнула.

— Даже неловко рассказывать. Я хожу в медкабинет, у них там есть маленький холодильничек, а в нем — пластиковые пакеты с кровью, как в «Красном кресте» и так далее.

Я постаралась не передернуться слишком заметно. Не переношу крови! Если порежусь о лист бумаги, чуть в обморок не падаю. Хорошо, что Дженна подкрепляется не в нашей комнате. Никогда бы не смогла встречаться с парнем-вампиром. Как представлю себе запах крови изо рта… Брр!

Тут я заметила, как Дженна на меня смотрит. Черт! Неужели омерзение так и написано у меня на лице? На всякий случай я изобразила улыбку.

— Роскошно звучит! Как пакетики с детским питанием.

Дженна засмеялась.

— Класс!

Мы немного посидели в дружелюбном молчании. Потом Дженна спросила:

— А твои родители, значит, расстались со скандалом?

— Кажется, да. Я тогда еще не родилась.

Дженна на секунду оторвалась от раскрашивания ногтей.

— Ого!

Я подошла к столу. Кто-то — наверное, миссис Каснофф — оставил на нем расписание уроков. Обычное школьное расписание, только названия предметов нестандартные. Например: «9.15–10.00. История магии. Желтая гостиная».

— Да. Мама не любит об этом говорить. Не знаю уж, что там у них вышло, но она даже не позволяет ему со мной встречаться.

— Выходит, ты ни разу в жизни не видела родного папу?

— У меня есть фотография. А еще я с ним разговаривала по телефону, и по е-мейлу мы общаемся.

— Интересно, что он такое сделал? Может, он ее бил, или еще что?

— Да не знаю я!

Это прозвучало неожиданно резко. Дженна прошептала:

— Извини…

Я отвернулась и принялась расправлять одеяло. После того как я ликвидировала пять воображаемых складочек, а Дженна три раза покрасила лаком один и тот же ноготь, я снова повернулась к ней.

— Я не хотела на тебя орать…

— Да ничего, все нормально. Я понимаю, что сунулась не в свое дело.

Уютное ощущение дружеского понимания исчезло напрочь.

— Просто… я всю жизнь прожила вдвоем с мамой. Не привыкла откровенничать о себе. Мы почти ни с кем не общались.

Дженна кивнула, но она по-прежнему не смотрела на меня.

— Вы с прошлой соседкой небось все друг другу рассказывали?

Снова по ее лицу прошла тень. Дженна вдруг завинтила крышечку на пузырьке с лаком и тихо ответила:

— Нет, не все. — Сунула пузырек в ящик и вскочила на ноги. — До встречи за обедом!

Выходя из комнаты, она чуть не налетела на мою маму. Промямлила какие-то извинения и сбежала.

— Соф! — Мама уселась на кровать. — Уже успела поссориться?

Как хорошо мама понимает мои настроения, просто сил нет!

— Не знаю… Наверное, я просто не умею общаться с девчонками. У меня с шестого класса не было подруг. Довольно сложно с кем-нибудь подружиться, если нигде не задерживаешься дольше, чем на полгода… Ох, мам, я не хотела!

Она покачала головой и вытерла слезинку.

— Ничего, ничего, солнышко. Все хорошо. Просто… Мне самой обидно, что я не смогла тебе дать нормального детства.

Я села рядом и обняла ее.

— Ну что ты, мама! У меня было чудесное детство! Кому еще удавалось пожить в целых девятнадцати штатах? Представь, сколько я всего успела увидеть!

Зря я это сказала. Мама, кажется, еще больше расстроилась.

— И эта школа тоже замечательная! Комната просто шикарная, вся розовая… Мы с Дженной сразу поладили, даже поссорились — это тоже важная часть женской дружбы, правильно?

Миссия завершена успешно! Мама улыбнулась.

— Ты уверена, солнышко? Если тебе здесь не нравится, мы наверняка что-нибудь придумаем, чтобы вытащить тебя отсюда.

На секунду мне захотелось ответить: «Да, пожалуйста, давай на следующем же пароме уедем из этого цирка уродов!»

Но вслух я сказала совсем другое.

— Да ладно тебе, это ж не навсегда! Всего два года, а на Рождество и летние каникулы нас будут отпускать домой, как в обычной школе. Все будет нормально. Давай, иди уже, а то я разревусь, как дура.

У мамы снова слезы навернулись на глаза. Она крепко обняла меня.

— Соф, я тебя люблю.

У меня перехватило горло.

— Я тебя тоже.

Мама взяла с меня слово, что буду звонить не реже трех раз в неделю, и ушла.

А я бросилась на свою совсем не розовую кровать и разревелась, как дура.

 

Глава 4

Я наплакалась от души. Еще оставался час до обеда, и я решила отправиться на разведку. Для начала открыла по очереди две дверки в нашей комнатке, надеясь, что за одной из них окажется отдельная ванная. Нет, всего лишь кладовки.

Ванная была одна на весь этаж, в дальнем конце коридора, и такая же страхолюдная, как и все остальное в этой школе. Освещали ее тусклые лампочки вокруг большого зеркала над рядом умывальников, а душевые кабинки скрывались в темноте. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что не случайно у меня никогда раньше не было повода употреблять слово «промозглый».

Эх, зря я не привезла с собой пластиковые шлепанцы…

Вдобавок к плесневатым душевым кабинкам вдоль стены были установлены старомодные ванны на ножках, похожих на львиные лапы. Их разделяли перегородки высотой по пояс. Интересно, кто же станет принимать ванну у всех на виду?

Рискуя подхватить невесть какую заразу, я подошла к раковине и умылась. Посмотрела на себя в зеркало — краше не стала. Физиономия была все еще красная от рёва, с тем очаровательным результатом, что веснушки стали еще заметнее.

Я помотала головой, как будто от этого грустная картина могла неожиданно исправиться. Нет, не исправилась. Я вздохнула и побрела дальше исследовать Геката-Холл.

На нашем третьем этаже ничего особенного не происходило — обычный сумасшедший дом, какой бывает, если собрать вместе примерно полсотни девчонок. От лестничного холла начинались четыре коридора: два слева, два справа. Сам холл был такой огромный, что в нем оборудовали нечто вроде гостиной — установили два дивана и несколько кресел, разномастных и довольно-таки потертых. Все сидячие места были заняты, так что я осталась стоять с краешку.

Фея, которую я видела раньше, — она еще тогда плакала голубыми слезами, — теперь уже успокоилась. Она расположилась в живописной позе на диванчике цвета шартрез и весело болтала с другой феей. У той светло-зеленые крылья трепетали, задевая спинку дивана. Я всегда думала, что крылья у фей, как у бабочек, а оказалось, они еще тоньше, почти прозрачные, с просвечивающими прожилками.

Больше в комнате фей не было. Второй диван заняли девчонки лет двенадцати. Они тревожно перешептывались. Я не могла угадать, ведьмы они или оборотни.

Темноволосая девочка, которую я тоже видела на лужайке у входа, сидела в кресле цвета слоновой кости, с высокой спинкой, и лениво переключала каналы крошечного телевизора, установленного на низеньком книжном шкафчике.

— Нельзя сделать потише? — спросила фея с зелеными крыльями, сердито глядя на девочку в кресле. — Некоторые тут разговаривают, Псина!

Двенадцатилетние не отреагировали, из чего я сделала вывод, что все они ведьмы. Были бы среди них оборотни, наверняка бы обиделись.

Голубая фея засмеялась, а темноволосая девочка встала, выключила телевизор и швырнула пульт управления в зеленокрылую фею.

— У меня, между прочим, имя есть — Тейлор! И оборачиваюсь я пумой, а не собакой. Может, ты как-нибудь постараешься это запомнить, Навсикая? Нам все-таки еще несколько лет вместе жить.

Навсикая скорчила гримаску и бесшумно взмахнула зелеными крыльями.

— Долго это не продлится, можешь быть уверена! Мой дядя — король народа селки, и как только он узнает, что меня поселили в одной комнате с оборотнем… В общем, скоро меня переселят.

— Ага. Вот только вряд ли твой дядя сможет вытащить тебя отсюда, — огрызнулась Тейлор.

В лице Навсикаи ничего не отразилось, только крылья захлопали чаще.

— Я не буду жить вместе с оборотнем, — заявила она. — Не хватало еще чистить за тобой лоток!

Голубая фея снова засмеялась, а Тейлор страшно покраснела. Я издали видела, что глаза у нее из карих стали золотистыми. Тяжело дыша, она проговорила:

— Закрой рот! Шла бы лучше обниматься с деревьями, фейка ненормальная!

Говорила она невнятно, словно бы с полным ртом. Приглядевшись, я поняла, что изо рта у нее выдвинулись клыки.

У Навсикаи хватило ума слегка испугаться. Она сказала подружке:

— Пошли отсюда, Сиобан! Пусть эта зверюга пока успокоится.

Они обе встали и поплыли по воздуху мимо меня к лестнице.

Тейлор все еще громко пыхтела, зажмурив глаза. Потом встряхнулась, а когда открыла глаза, они снова были карими. Тут она заметила меня и сказала с нервным смешком:

— Феи!

— Точно, — согласилась я.

Как будто не увидела их сегодня впервые в жизни.

Темноволосая девочка спросила:

— Ты тоже новенькая?

Я кивнула. Она сказала:

— Я Тейлор. Оборотень, как ты поняла.

— Я Софи. Ведьма.

— Клёво.

Она встала коленями на диванчик, который освободили феи, оперлась локтями о спинку и уставилась на меня своими темными глазищами.

— И за что тебя сюда?

Я огляделась — никто на нас не смотрел.

Все-таки я постаралась говорить потише.

— Любовные чары сработали неудачно.

Тейлор кивнула.

— Здесь многие ведьмы как раз за это.

Я рискнула спросить:

— А ты?

Она откинула волосы назад.

— Да примерно за то же, что ты только что сама видела. Сорвалась на репетиции школьного концерта и превратилась в пуму. Да это ерунда по сравнению с тем, что некоторые устраивают. — Она подалась вперед и зашептала: — Знаешь Бет, из вервольфов? Говорят, она какую-то девчонку вообще съела! — Тейлор вздохнула, глядя мимо меня. — А все-таки я бы лучше с ней поселилась в комнате, чем с этой воображалой-феечкой. А тебе что досталось в соседки?

Мне не понравилось, как она сказала «что», поэтому я ответила немного резко.

— Дженна Талбот.

Девочка-оборотень расширила глаза.

— Вампирка? Ничего себе… Нет уж, лучше вреднючая фея!

— Да она неплохая, — сказала я машинально.

Тейлор, дернув плечом, подобрала с пола пульт управления, которым швырялась в Навсикаю.

— Ну, как скажешь… — пробормотала она и снова включила телевизор.

Как видно, разговор был окончен, и я пошла на второй этаж. Там было мужское царство, я не решилась в него особенно углубляться. Коридоры располагались так же, как и у нас, только общая гостиная выглядела еще более обшарпанной. На одном диване обивка прорвалась и начинка вылезала наружу, а у столика в углу не хватало ножки. Здесь никого не было, я рискнула заглянуть в один из коридоров и увидела, как Джастин пропихивает в дверь огромный чемодан — видимо, к себе в комнату. Вот он остановился, плечи безнадежно поникли. Мне стало его жаль. Ворочает чемоданище ростом чуть не больше его самого… Какой бы ни был злобный вервольф, а все-таки он еще маленький.

Тут он обернулся, заметил меня и, вы только подумайте, зарычал.

Я выскочила на лестницу и поскорее спустилась на первый этаж. Там было тихо. Всего два-три человека маялись бездельем, в том числе высокий спортивный парень в джинсах и фланелевой рубашке. Я подумала, что это, наверное, чей-нибудь старший брат — на вид он был слишком взрослый для школьника и одет в джинсу, а не хаки.

Я свернула в какой-то коридор. Толстый восточный ковер с красно-золотыми узорами заглушал шаги. Я заглянула в первую попавшуюся комнату. Похоже, когда-то это была столовая или, может, гостиная. Всю стену напротив двери занимали окна, и я наконец-то смогла по-настоящему увидеть окрестности школы. Эта сторона дома выходила на маленький пруд с мостками и живописным ветхим домишком у воды. Но больше всего меня поразила зелень. Трава, деревья, ряска на воде (очень, очень надеюсь, что нас не заставят кататься здесь на лодке)… Все было ярчайшего зеленого цвета, от которого болели глаза. Я ничего подобного в жизни не видела. Даже тяжелые, плотные тучи, обещавшие к вечеру разразиться грозой, казались зеленоватыми.

И ковер в комнате был зеленый. Он мягко пружинил под ногами, напоминая мох или какие-нибудь лишайники. Остальные три стены были увешаны фотографиями. На всех фотографиях одно и то же: группы экстраординариев на школьном крыльце. Я не могла определить, ведьмы там или оборотни. Во всяком случае, фей не было. Внизу к рамкам крепились крошечные золотые таблички, на которых был указан год — начиная с 1903-го и вплоть до фотографии прошлого года, справа от двери.

На самом старом снимке были шесть взрослых, и вид у них был жутко серьезный, как будто они только что кошек мучили. Экстраординарии-дети появились только начиная с 1967 года. Может быть, в этом году Геката-Холл стал школой? А что же здесь было раньше?

На прошлогодней фотографии я увидела около сотни детей, и держались они вполне раскованно. В первом ряду стояла Дженна, рядом с довольно высокой девочкой. Они обнимали друг друга за плечи, и я подумала, что это, может быть, та самая таинственная Холли.

Честно говоря, я ей чуть-чуть позавидовала. Сама я не могла себе даже представить, как это — настолько сдружиться с кем-нибудь, чтобы класть руки друг другу на плечи. Я на своих старых школьных фотографиях всегда стою одна в заднем ряду, завесив лицо волосами.

Может, потому Дженна так странно на меня посмотрела, когда я заговорила о ее бывшей соседке? Может, они были лучшими подружками, а я — посторонняя, нахально вломилась и хочу занять место Холли? Замечательно…

— Софи?

Я, вздрогнув, обернулась.

За спиной у меня стояли три самые красивые девочки на свете.

Я сморгнула.

Нет, не все три были убийственно прекрасны, только та, что в середине. Каштановые кудри мягкой волной спадали почти до талии. Ей, наверное, даже феном пользоваться не приходилось. Спорим на что хотите, она так и просыпалась по утрам с волосами, словно из рекламы шампуня «Пантин», вокруг щебетали птички, а еноты приносили ей завтрак или что-нибудь в этом духе.

Еще я не могла не заметить, что у нее совсем нет веснушек, так что я немедленно ее возненавидела.

Справа от нее стояла блондинка, типичная девочка из Калифорнии — прямые волосы, загорелая кожа, синие глаза. Только глаза слишком близко посажены, а когда она улыбнулась, я заметила, что прикус у нее неправильный.

Третья девочка была чернокожей, ростом еще меньше меня, на вид симпатичнее, чем блондинка, но куда ей до рыжеволосой богини в центре! И все-таки, даже глядя на самую некрасивую из них, я словно мысленно хотела увидеть их красавицами. Разум отказывался задерживаться на их недостатках.

Чары отвода глаз — иначе ничем не объяснить. Правда, я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из ведьм ими пользовался. Это уже очень серьезная магия.

Я, наверное, смотрела на них, как слабоумная. Блондинка спросила со смешком:

— София Мерсер, правильно?

Тут я спохватилась, что у меня в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Я так быстро захлопнула рот, что зубы клацнули. В тишине комнаты это было хорошо слышно.

— Да, я Софи.

— Отлично! — сказала пигалица. — Мы как раз тебя ищем. Я — Анна Гилрой. Это, — она указала на блондинку, — Честон Бернетт. А это — Элоди Паррис.

— А-а, — сказала я и улыбнулась рыжей. — Красивое имя. Как «Мелоди» без буквы «М».

Она усмехнулась:

— Нет, как «Элоди».

— Не ссорьтесь! — вмешалась Анна. — Видишь ли, мы с Честон и Элоди — вроде как бы комиссия по встрече новых ведьм. Так что… добро пожаловать!

Она протянула руку, и у меня мелькнула мысль: наверное, я должна ее поцеловать? Но я тут же опомнилась и просто пожала Анне руку.

— Вы — ведьмы?

— Ну да, мы же говорим, — нетерпеливо отозвалась Элоди и получила еще один суровый взгляд от Анны.

Я сказала:

— Извините! Просто у меня никогда не было ни одной знакомой ведьмы.

— Правда? — переспросила Честон. — Вообще ни одной знакомой ведьмы или ни одной темной ведьмы?

— Что-что?

— Темной ведьмы, — повторила Элоди таким надменным тоном, что вполне могла бы посостязаться с Навсикаей.

— А я, э-э… Не знала, что ведьмы бывают разных видов.

Девчонки посмотрели на меня так, словно я вдруг заговорила на иностранном языке.

— Но ты же темная ведьма? — Анна вытащила из кармана листок бумаги. Это был какой-то список, и она быстро проглядела его. — Так, Ласситер, Мендельсон… Вот: Мерсер София, темная ведьма. Это о тебе.

Она протянула мне список, озаглавленный: «Новые ученики». Там было штук тридцать имен, с пояснениями в скобках: «оборотень», «фея», «белая ведьма». Только у меня одной было сказано: «темная ведьма».

— Темные, белые… Прямо как про куриное мясо.

Элоди сердито сверкнула глазами, а Анна спросила сочувственно:

— Ты правда не знала?

— Правда, — ответила я небрежным тоном.

В глубине души мне было обидно. Что за радость иметь маму — специалиста по ведьмам, если самого важного-то она и не знает?

Я понимаю, мама не виновата. В наше время вся информация о ведьмах засекречена, потому что ведьмы страшно боятся, как бы о них не узнали… И все-таки неловко получилось.

— Белые ведьмы… — начала Анна.

Элоди ее перебила.

— Белые ведьмы колдуют по мелочи. Любовные чары, предсказание будущего, поисковые заклинания. Что еще? Ну, не знаю, создавать из ничего зайчиков и котяток, радугу вызывать, что-нибудь в таком духе.

Она презрительно махнула рукой.

— А-а, понятно, — сказала я, вспомнив Кевина и Фелицию. — По мелочи.

— А темные ведьмы творят более масштабное волшебство, — подхватила Честон. — Наша магия намного сильнее. Мы умеем ставить защитный барьер, а у кого способностей побольше — даже управлять погодой. Еще среди нас бывают некроманты, если…

— Ого! Некроманты? Это которые поднимают мертвецов?

Девчонки дружно закивали, как будто я говорила о совместном походе по магазинам, а не об оживших трупах.

Я, не успев подумать, ляпнула:

— Бр-р!

Ошибка. Девочки перестали улыбаться, и в комнате ощутимо повеяло холодком.

— Бр-р? — передразнила Элоди. — Детский сад какой-то! Власть над мертвыми — высшая форма власти, все об этом мечтают, а тебе не по нраву? Девочки, вы серьезно хотите принять ее в ковен?

Я слышала о ковенах, только мама говорила, что они уже лет пятьдесят как не в ходу. В наше время каждая ведьма сама за себя.

— Постойте… — вякнула я.

Анна перебила, как будто я ни слова не произнесла.

— Кроме нее других темных ведьм в школе нет, а нам нужно четыре человека, сама знаешь.

— И к тому же я, кажется, обладаю свойством невидимости, — пробурчала я, но никто не обратил внимания.

— Она еще хуже, чем Холли! — объявила Элоди.

— А Холли была самой бездарной темной ведьмой всех времен и народов.

— Элоди! — зашипела Честон.

— Холли? — повторила я. — Это которая? Бывшая соседка Дженны Талбот?

Анна, Честон и Элоди ухитрились переглянуться сразу все одновременно — нешуточное достижение.

— Да, — настороженно ответила Анна. — А ты откуда знаешь?

— Меня поселили в одной комнате с Дженной, она и рассказала. Значит, Холли — тоже темная ведьма? Она что, уже закончила школу или просто уехала?

Вот теперь все три красотки явно струсили. Даже усмешечка Элоди уступила место изумленной гримаске.

— Тебя поселили с Дженной Талбот? — спросила Элоди.

— Я же только что сказала, — огрызнулась я, но мой сварливый тон не произвел впечатления.

— Послушай! — Элоди взяла меня под руку. — Холли не уехала и не закончила школу. Она умерла.

Анна зашла с другой стороны, глядя на меня широко раскрытыми испуганными глазами.

— Дженна Талбот ее убила!

 

Глава 5

Когда тебе сообщают, что кого-то убили — наверное, не стоит смеяться в ответ. Это я вам просто так говорю, на будущее.

А вот я засмеялась.

— Дженна? Дженна Талбот убила? Интересно как? Задушила розовыми финтифлюшечками, ага?

— Тебе смешно? — спросила Анна, нахмурившись.

Честон и Элоди смотрели на меня с осуждением, и я подумала, что сейчас меня в срочном порядке исключат из клуба.

— Вообще-то, да. Ну, то есть, в смысле — не смешно, что кто-то умер, — быстро поправилась я, увидев, что у Элоди вот-вот пар пойдет из ушей. — Это ужасно, потому что… Смерть, это, знаете…

— О да, знаем. «Бр-р», — скривилась Элоди.

— Но чтобы Дженна кого-нибудь убила — даже подумать смешно! — немного косноязычно закончила я.

И снова тройное переглядывание. Перед зеркалом они, что ли, тренируются?

— Она вампирша, — упрямо повторила Честон. — Подумай сама — как еще у Холли могли появиться две дырочки на горле?

Девочки обступили меня, словно мы собрались дружески обняться. За окном вечереющее солнце наконец-то спряталось за плотными тучами. В потемневшей комнате стало совсем уже мрачно и неуютно. Вдали заворчал гром, и в воздухе появился чуть заметный металлический привкус, как всегда бывает перед грозой.

Анна начала рассказывать.

— Два года назад, когда Холли поступила сюда, мы образовали ковен. Нас было всего четыре темных ведьмы, а для сильного ковена как раз нужно не меньше четырех. Естественно, мы подружились. А в прошлом году появилась Дженна Талбот. Их с Холли поселили вместе.

Тут вступила Честон.

— Мы оглянуться не успели, как Холли отдалилась от нас. Все Дженна да Дженна, а с нами вообще перестала общаться. Мы ее спрашивали — почему? Она отвечала, что с Дженной интересно. Вроде интереснее, чем с нами.

Взгляд Честон ясно говорил, что интереснее их троих быть просто невозможно.

— Надо же, — отозвалась я слабым голосом.

— А потом, однажды в марте, я увидела, как Холли плачет в библиотеке, — продолжила рассказ Элоди. — Она сказала только, что это из-за Дженны, а больше ничего говорить не захотела.

— Через два дня Холли умерла. — Голос Честон звучал зловеще-торжественно.

Я даже подумала — за такой фразой обязательно должен последовать удар грома. Но слышен был только мягкий шелест дождя.

— Ее нашли в душевой на верхнем этаже. — Голос Элоди был не громче шепота. — Она лежала в ванне, с двумя дырками в шее, и крови в теле почти не осталось.

К этому времени желудок у меня провалился куда-то ниже колен, а стук сердца в буквальном смысле отдавался в ушах. Неудивительно, что Дженна так дернулась, когда я заговорила о ее бывшей соседке.

— Это ужасно…

— Да. Это было ужасно, — кивнула Честон.

— Но…

— Что — но? — Элоди сузила глаза.

— Если все так уверены, что виновата Дженна, почему она до сих пор здесь? Разве Совет не приговорил бы ее к протыканию осиновым колом, или как там казнят вампиров?

— От них приезжал сотрудник, — отозвалась Честон, заправляя за ухо прядь волос. — Но он сказал, что раны Холли не могли быть сделаны клыками. Дырочки… слишком аккуратные.

Я сглотнула.

— Аккуратные?

— Вампиры едят довольно неряшливо, — пояснила Анна.

Я сказала, стараясь сохранить нейтральное выражение лица:

— Ну, если Совет решил, что это не Дженна, значит — не она. Никто не позволит бешеному вампиру учиться вместе с другими экстраординариями.

Из трех девчонок только Элоди нашла в себе силы посмотреть мне в глаза. Она сказала напрямик:

— Совет ошибся. Холли жила в одной комнате с вампиршей, и ее убили, вытянув кровь через шею. Как еще можно это объяснить?

Честон и Анна по-прежнему не смотрели на меня. Что-то явно было не так. Я не понимала, зачем девочки так стараются меня убедить, что Дженна — убийца. Во всяком случае, я этому верить не собиралась. Ко всему прочему, только мне и не хватало — в первый же день в новой школе ввязаться в войну между группировками ведьм и вампиров!

— Знаете, мне еще вещи распаковать надо… — начала было я, но тут Анна решила сменить тактику.

— Да ну их, этих вампиров! Ты нас послушай, Софи. — В ее голосе зазвучали просительные нотки. — Нам правда очень нужен четвертый участник для ковена!

— Да-да! — подхватила Честон. — А мы тебя многому можем научить. Не обижайся, пожалуйста, но, по-моему, это тебе пригодится.

— Ну-у… Я подумаю, хорошо?

Я повернулась уходить, но дверь сама собой захлопнулась прямо у меня перед носом. По комнате вдруг словно сквозняком потянуло. Фотографии на стенах задребезжали. Я снова обернулась к девочкам — они улыбались мне, а волосы у них развевались, как будто под водой.

Единственная лампа в комнате замигала и погасла. Кожа у девочек переливалась чуть заметными серебристыми отсветами, словно ртуть. Даже глаза у них светились. Я заметила, что девочки поднялись в воздух — форменные школьные туфли едва касались мшистого ковра. Передо мной были уже не красотки-супермодели — это были ведьмы, и притом весьма опасные.

Я боролась с неудержимым порывом упасть на колени и прикрыть руками голову, одновременно спрашивая себя: неужели и я так могу? Если бы я не «колдовала по мелочи», как тогда с Фелицией, например, — сейчас была бы такой, как они, с мерцающей серебристой кожей и огненным взором? Я чувствовала, как в них бушует магическая сила, словно рядом со мной в комнате заключен ураган и меня вот-вот вышвырнет за окошко, прямо в затянутый ряской пруд. У трех фотографий в рамках со звоном вылетели стекла. Узкий осколок распорол мне руку, а я почти и не почувствовала.

А потом ветер улегся, так же неожиданно, как и начался. Фотографии перестали дребезжать. Девочки больше не были похожи на древние божества — просто нормальные, хотя и потрясающе красивые девчонки.

— Видела? — азартно спросила Анна. — И это мы только втроем! Представь, на что мы будем способны вчетвером?

Я обалдело уставилась на них. Это они меня так заманивают? Посмотри, какие мы стра-ашные! Давай тоже стань такой стра-ашной!

— Ого, — сказала я наконец. — Вот это да. Ничего себе.

— Так ты с нами? — спросила Честон.

Они с Анной все еще улыбались, а Элоди уже смотрела, скучая, в сторону.

Я сказала:

— Можно я вам потом отвечу?

Улыбки погасли.

— Я же вам говорила, — сказала Элоди.

Они отвернулись и вышли, как будто я вдруг перестала существовать.

Я рухнула в кресло, подтянула колени к подбородку и стала смотреть, как за окном постепенно утихает дождь.

Здесь Дженна и нашла меня примерно через час — только что прозвенел звонок к ужину.

— Софи? — позвала Дженна, заглядывая в дверь.

Я через силу улыбнулась.

— Привет…

Наверное, получилось довольно жалобно. Дженна сразу нахмурила брови.

— Случилось что-нибудь?

Я не успела рассказать о «ведьмах от „Клиник“». Дженна заговорила раньше. Она торопилась, слова так и сыпались быстро-быстро.

— Слушай, ты прости, что я опять надоедаю! Все это совсем не мое дело.

— Нет-нет! — Я вскочила на ноги. — Дженна, я не из-за тебя, честное слово! Правда, все нормально!

Дженна вся засияла. Потом она перевела взгляд чуть ниже, и ее глаза на миг потемнели. А может, мне и показалось, — это промелькнуло так быстро. Я тоже посмотрела вниз и увидела порез от стеклянного осколка у себя на руке.

Точно, я и забыла! Ранка оказалась неожиданно глубокой. На ковре виднелись пятна крови. Моей крови.

Я оглянулась на Дженну — та старательно отводила глаза.

У меня по коже поползли неприятные мурашки. Я прикрыла царапину ладонью.

— А, это я тут снимки рассматривала, и несколько штук упало. Стекло разбилось, и я порезала руку. Я жутко неуклюжая.

Но Дженна уже посмотрела на стену и убедилась, что все фотографии висят на своих местах. Просто у трех стекло разбито.

— Дай угадаю, — тихо сказала Дженна. — У тебя вышла стычка с Троицей.

— С кем, с кем? — несколько натужно засмеялась я. — Не знаю вроде таких…

— Элоди, Анна и Честон. А раз тебе не хочется со мной об этом говорить — значит, они рассказали тебе о Холли.

Ну, замечательно! Раз в жизни появилась возможность с кем-то подружиться, так все мешают, просто как нарочно!

— Дженна… — начала я, но на этот раз она меня перебила.

— Они сказали, что я убила Холли?

Я не ответила, и Дженна попыталась издевательски засмеяться, хотя явно еле сдерживала слезы.

— Конечно, я ведь — монстр, который не владеет собой и готов загрызть… лучшую подругу… — У нее задрожали губы. — На самом деле темной магией занимаются как раз они, а монстром почему-то оказалась я!

— В каком смысле?

Дженна пристально посмотрела на меня и снова отвернулась.

— Не знаю… Просто Холли что-то говорила. Они готовили какие-то чары, чтобы усилить свое могущество, как-то так.

Я вспомнила, как мои новые знакомые зависли над ковром, светясь и мерцая. Уж не знаю, какие там чары они применили, но колдовство, очевидно, подействовало.

Дженна шмыгнула носом. Мне было ее жаль, но я никак не могла забыть то мимолетное выражение ее лица.

Это был голод.

Я задвинула зловещую мысль куда подальше и шагнула к Дженне.

— Да ну их на фиг!

Только я сказала не «на фиг». Бывают такие моменты, когда требуются по-настоящему нехорошие слова, и сейчас настал как раз такой момент. Глаза у Дженны стали огромными, а на лице явственно проступило облегчение.

— Вот это ты правильно говоришь!

И она так яростно закивала, что нас обеих разобрал смех.

По дороге в столовую я смотрела на Дженну, которая весело болтала о том, какой здесь вкусный делают ореховый пирог, и думала, как же сильно ошибались те три девчонки. Не могла Дженна никому причинить зло!

Но хоть я и смеялась над ее восторженной одой пирогу, по спине у меня бежали мурашки, стоило только вспомнить, какими глазами Дженна смотрела на капли моей крови, упавшие на ковер.

 

Глава 6

Столовая в этой школе была очень странная. После того как я узнала, что это бывший бальный зал, ожидала увидеть сплошную роскошь: хрустальные канделябры, до блеска натертый паркет, зеркала во всю стену… Словом, полноценный сказочный бальный зал.

А оказалось, здесь все такое же затхлое, как и во всем доме. Канделябры, конечно, были, только закутанные чем-то, похожим на мешки для мусора. И огромное зеркало было затянуто холстиной от пола до потолка.

Огромный зал был уставлен столами всех видов и размеров. Большущий овальный дубовый стол, а рядом — пластиковый столик на железных ножках, словно его стащили из придорожной закусочной. Кажется, я даже разглядела садовую скамейку. Здесь же как-никак волшебная школа! Они что, не могли запустить какие-нибудь там мебелетворящие чары?

Тут я заметила низкий длинный стол, нагруженный едой: серебряные миски с горками креветок, дымящиеся сковородки с жареными курами, полные чаны клейких макарон с сыром.

А когда я увидела шоколадный торт, глаза у меня полезли на лоб: кондитерское изделие не меньше метра в высоту, все облитое темной глазурью и утыканное жирными красными клубничинами.

— Это только на первый день учебного года, — предупредила Дженна.

Я набрала себе полную тарелку всяких вкусностей, и мы с Дженной стали искать свободные места. В дальнем конце комнаты сидели за стеклянным столиком Элоди, Честон и Анна. Мне, конечно, захотелось устроиться подальше от них. Почти за каждым столом нашлась бы парочка свободных стульев. Я так и слышала мамин голос: «Пожалуйста, Софи, постарайся завести побольше новых знакомых!».

Но сейчас мамы не было рядом, а Дженна явно была не в настроении общаться, так же, как и я. Вдруг я заметила маленький беленький столик у самой двери и показала его Дженне.

За такими столиками устраивают чаепития совсем маленькие девочки — зато он был рассчитан на двоих. Беднякам, знаете ли, привередничать не годится!

Я села на низенький белый стульчик и стукнулась коленками о край стола. Дженна тут же принялась хихикать.

Поедая вкуснятину, я расспрашивала Дженну обо всех, кто собрался в столовой. Начала я с громадного стола черного дерева, установленного на возвышении. Очевидно, это был учительский стол — не только самый красивый, но и самый большой. Во главе стола ковырялась вилкой в салате миссис Каснофф, а рядом с ней сидели еще пятеро взрослых — двое мужчин и три женщины. Преподавательницу-фею легко было отличить по крыльям, а рослый дядечка рядом с ней, по словам Дженны, был оборотень, мистер Фергюсон.

Справа от мистера Фергюсона сидела молодая учительница с яркими, прямо-таки фиолетовыми волосами. Очки у нее были в толстой оправе, как у Дженны, а кожа такая светлая, что я приняла ее за вампиршу — миссис Каснофф говорила ведь, что среди преподавателей есть вампир. Но Дженна сказала, что мисс Ист на самом деле — белая ведьма.

— Видишь типа с ней рядом? Вот он вампир, — проговорила Дженна с полным ртом пирога и показала на красавца слегка за тридцать, в черных кудрях. — Лорд Байрон.

Я фыркнула.

— Господи, жуть какая — взять себе имя мертвого поэта!

Дженна покосилась на меня.

— Да нет, это настоящий лорд Байрон.

Тут уже я вытаращила глаза.

— Да ты что? «Она идет во всей красе», и так далее? Он — вампир?!

— Угу, — подтвердила Дженна. — Кто-то успел его обратить, когда он умирал в Греции. Совет вообще долгое время держал его в заключении — очень уж человек заметный. Так и рвался вернуться в Англию и всех там превратить в вампиров. А когда открыли нашу школу, его перевели сюда.

— Ничего себе… — Я тихонько вздохнула, глядя, как писатель, о котором я в прошлом году писала реферат, высокомерно хмурится на нас. — Кошмар, до чего обидно, наверное, — быть бессмертным и целую вечность провести в Геката-Холле?

Тут я вспомнила, с кем говорю.

— Прости, пожалуйста!

Я уткнулась взглядом в тарелку.

— Да ладно. — Дженна подцепила еще кусок пирога. — Я, представь себе, не собираюсь провести здесь всю оставшуюся долгую-предолгую жизнь.

Я хотела еще расспросить Дженну, каково это — знать, что будешь жить вечно? Из всех экстраординариев только вампирам такое дано. Даже феи рано или поздно гаснут, а ведьмы и оборотни живут не дольше, чем обычные люди.

И все-таки спросить я не решилась. Вместо этого показала на высокую преподавательницу с вьющимися темно-русыми волосами — она сидела напротив миссис Каснофф.

— А это кто?

Дженна сморщилась и застонала.

— Бр-р! Это мисс Вандерлейден. Мы ее называем Ванди. За глаза, конечно, — быстро поправилась она. — Назовешь так в лицо — не вылезешь из дисциплинарных взысканий. Она темная ведьма… по крайней мере, раньше была. Совет давным-давно лишил ее магической силы. Сейчас она что-то вроде зав. общежитием, а заодно преподает физкультуру — ну, вернее, то, что у нас в Проклятой школе сходит за физкультуру. Еще она следит за соблюдением правил и прочее тому подобное. Вообще, она жуткая личность.

Я сказала:

— Она носит разноцветные резиночки для волос.

Я тоже раньше такие носила, но мне тогда было лет семь. А тут взрослая женщина — как это трагично…

— Знаю-знаю! — Дженна тряхнула головой. — Мы придумали теорию, что это у нее портативный портал прямо в преисподнюю. Она его растягивает и ныряет туда, когда ей нужно подзарядиться энергией зла.

Я засмеялась, хоть в глубине души не была вполне уверена, что Дженна шутит.

— Есть еще лесничий, — продолжала Дженна. — Кэллахан — мы зовем его Кэл. Только я его сейчас не вижу.

Мы перешли к ученикам. Я заметила, что Арчер сидит за столом с компанией других мальчишек. Арчер что-то рассказывал, и все дружно хохотали. Мне очень хотелось верить, что это не повесть о «вредной собаке».

Я спросила как бы мимоходом (и это мне стоило немалого труда):

— Кто этот парень?

— Арчер Кросс, главный школьный хулиган и сердцеед. Колдун. Все наши девчонки в него влюблены хоть немножко. Можно считать, что это еще один обязательный предмет — романтическое чувство к Арчеру Кроссу.

Я спросила:

— А ты? У тебя тоже есть к нему романтическое чувство?

Дженна помолчала немного, внимательно глядя на меня, и в конце концов ответила:

— Он не в моем вкусе.

— Неужели тебя не привлекают высокие красавцы-брюнеты?

— Не в том дело, — небрежно ответила она. — Меня не привлекают парни.

— О…

Я не знала, что еще тут можно сказать. У меня никогда не было друзей-геев. С другой стороны, у меня и вообще друзей особо не было.

Я сказала, продолжая задумчиво смотреть на Арчера:

— А я его сегодня чуть не убила.

Когда Дженна отфыркалась от сладкого чая, который у нее пошел через нос, я рассказала, как все это получилось, и прибавила:

— Кажется, миссис Каснофф от него не в восторге.

— Еще бы! В прошлом году Арчер без конца встревал в какие-нибудь неприятности. Потом пропал на целый месяц, в середине учебного года. Ходили разные слухи… Говорили, что он ездил в Лондон.

— Зачем? Хотел покататься на двухэтажном автобусе?

Дженна странно взглянула на меня.

— Нет, в Лондоне находится штаб-квартира Совета. Все думали, что он прошел процедуру Отрешения.

Что-то я такое читала в маминых книжках. Какой-то жутко пафосный ритуал, который отнимает магическую силу. Только выживает после него хорошо если один экстраординарий на сотню. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь пошел на такое добровольно.

— Зачем это ему?

Дженна вилкой гоняла еду по тарелке.

— Они с Холли… очень дружили, и когда она умерла, ему было совсем плохо. Слышали, как он говорил миссис Каснофф, что ненавидит себя, свои колдовские способности, хочет стать обычным человеком — что-то в таком духе.

— Гм… Значит, они были парочкой?

— Можно и так сказать.

Было ясно, что больше на эту тему ничего от Дженны не добьешься, поэтому я заговорила о другом.

— Очевидно, никакого Отрешения он не проходил. Магическая сила пока еще при нем.

— Ага, магическая власть над девчачьими трусиками, — захихикала Дженна.

Я бросила в нее булочкой. Дженна не успела дать сдачи — миссис Каснофф поднялась со своего места. Она воздела руки над головой, и мгновенно наступила тишина, словно директриса применила заклятие беззвучия.

— Внимание! — произнесла она нараспев. — Ужин окончен. Тех, кто не первый раз в Геката-Холле, попрошу выйти из зала. Остальные — оставайтесь, пожалуйста, на местах.

Ученики потянулись к двери.

Дженна сочувственно глянула на меня и начала собирать пустые тарелки.

— Заранее приношу свои соболезнования!

— А что? — спросила я. — Что такое сейчас будет?

Дженна покачала головой.

— Скажем только: возможно, ты пожалеешь, что взяла второй кусок торта.

Боже праведный! Жалеть о торте? Не знаю, что нас ожидает, но, видно, и впрямь нечто чудовищное.

Народ еще продолжал выходить, как вдруг прогремел голос директрисы:

— Мистер Кросс, а вы куда?

В нескольких шагах от меня Арчер как раз собрался направиться к двери. А еще я заметила, что он держит за руку Элоди. Интересно! И вполне логично — двое, которые сразу меня невзлюбили, ладят между собой.

Арчер посмотрел на миссис Каснофф через весь огромный зал.

— Я — не новичок в школе.

Очередь у выхода остановилась. Все с любопытством оглядывались на Арчера. Элоди положила ему на плечо свободную руку — не ту, которой она вцепилась в Арчера, как будто выиграла его в лотерею.

— Я уже видел всю эту фигню, — сказал он упрямо.

Учитель-оборотень, мистер Фергюсон, вскочил на ноги.

— Не выражаться!

Но Арчер не отрывал взгляда от миссис Каснофф. А она оставалась невозмутимо спокойной, как всегда.

— Значит, вы плохо усвоили то, что видели. — Она указала на свободный стул, где раньше сидела Дженна. — Сядьте, пожалуйста!

Кажется, он пробормотал какие-то еще более сильные выражения, пока усаживался за столик напротив меня.

— Привет, Софи.

Я стиснула зубы.

— Привет. Так что сейчас будет-то?

Лицо Арчера было мрачным.

— Увидишь.

И тут наступила темнота.

 

Глава 7

Когда погас свет, я подумала: сейчас начнется то, что обычно бывает, когда в классе выключат освещение: хиханьки, хаханьки, шорох одежды и скрип стульев, которые придвигают поближе друг к другу — может быть, чтобы обниматься. Но нет, стояла полная тишина. Правда, нас было немного — человек двадцать всего.

Совсем близко вздохнул Арчер. Странно сидеть рядом с парнем в темноте, даже если этот парень мне и не нравится. Я его не видела и поэтому очень остро воспринимала, как он дышит, как ерзает на стуле, и даже как от него пахнет — чистотой и мылом.

Я собиралась еще раз спросить, что для нас готовится, и тут возле миссис Каснофф появился крошечный квадратик света. Квадратик начал расти и в конце концов стал размером примерно с киноэкран. Он так и завис в воздухе — пустое светящееся пятно. Потом на нем потихоньку проступила картинка, словно проявили фотографию — черно-белое изображение группы людей с суровыми лицами, в пуританских черных костюмах и широкополых шляпах.

Миссис Каснофф заговорила.

— В тысяча шестьсот девяносто втором году в городе Салеме, штат Массачусетс, две ведьмы обрели магические способности и создали панику, которая закончилась гибелью восемнадцати ни в чем не повинных людей. После этого группа колдунов, живших неподалеку от Бостона, обменялась письмами с лондонскими колдунами и ведьмами и в конце концов был создан Совет. Все надеялись, что подобная организация поможет держать магическую деятельность под контролем и не допустить повторения трагедии.

Изображение поблекло, и на смену ему возник портрет рыжеволосой женщины в зеленом атласном платье на кринолине.

Звучный голос миссис Каснофф разносился по всему залу.

— Это — Джессика Прентисс, необычайно одаренная ведьма из Нового Орлеана. В 1876 году, после того, как ее младшая сестра Маргарет погибла во время процедуры лишения магических способностей, мисс Прентисс выдвинула идею создать своего рода убежище, где могли бы спокойно жить ведьмы, чьи способности представляют собой угрозу для общества.

Портрет исчез с экрана, и появился старый снимок, который я уже видела раньше — выпуск нашей школы, 1903 года.

— Прошло целых тридцать лет, и в 1903 году мечта Джессики осуществилась. А в 1923 году Совет разрешил оборотням и феям также проживать в Геката-Холле.

О вампирах, разумеется, ни слова.

— Не так уж все и страшно, — шепнула я Арчеру. — Просто лекция по истории.

Он чуть заметно покачал головой.

— Подожди, что дальше будет.

— В 1967 году Совету стало ясно, что необходимо обучать детей-экстраординариев, которые неосторожно применяют свои способности. Требуется учебное заведение, где они могли бы лучше узнать историю Экстраординариума и ужасных последствий, которые случаются, если необдуманно проявлять магические способности при людях. Так возникла наша школа.

— Исправительное учреждение для монстров, — шепнула я.

Арчер тихонько засмеялся.

— Мисс Мерсер! — сказала вдруг миссис Каснофф.

Я так и вздрогнула. Думала, она станет меня ругать за разговоры, но миссис Каснофф только спросила:

— Вы можете нам сказать, кто такая Геката?

— Э… гм… да. В греческой мифологии это богиня колдовства.

Миссис Каснофф кивнула.

— Верно. А еще она богиня перекрестков. И все вы в настоящий момент как раз находитесь на распутье. А сейчас, — голос миссис Каснофф зазвенел, — наглядная демонстрация.

— Поехали, — буркнул Арчер.

Снова сверкнула искорка света, но на этот раз перед нами не появился экран. Сияние приняло форму старика лет семидесяти. Он был совсем как настоящий и лишь чуть-чуть светился. На нем были рабочий комбинезон, клетчатая рубашка и коричневая шляпа, надвинутая на самые глаза. В руке он держал косу. Сперва старик стоял неподвижно, а потом повернулся и начал размахивать косой, как будто косил траву. Выглядело это жутковато. Как будто смотришь кино, только действие происходит в реальности.

— Это Чарльз Уолтон, — сообщила миссис Каснофф. — Белый колдун из английской деревни под названием Нижний Квинтон. Он был нелюдим и работал у местного фермера, получая жалкую плату — один шиллинг в час. Кроме того, он выполнял несложные заклинания для жителей Нижнего Квинтона: готовил зелье от подагры, изредка наводил любовные чары… Все совершенно безобидно. И вот однажды, в 1945 году, в деревне случился неурожай.

По ходу рассказа миссис Каснофф вокруг старика начали возникать другие фигуры. Их было четверо: вполне обычные с виду люди в вязаных кофтах и прочных башмаках. Двое стояли ко мне спиной, а еще двоих я хорошо рассмотрела: низенькая полная женщина с румяными щеками и сединой стального оттенка и тощий тип в бордовой шапке с ушами. Таких обычно рисуют на коробках с печеньем. Лица у них были злые, а тощий тип держал в руках вилы.

— Жители Нижнего Квинтона решили, что виновник плохого урожая — Чарльз Уолтон, и… остальное вы можете видеть сами.

Тип с вилами шагнул вперед и сильно дернул старика за локоть, разворачивая его лицом к себе. Старик смотрел на него с ужасом. Я уже поняла, что сейчас будет, и все-таки не могла не смотреть. У нас на глазах трое самых обычных людей, которым пироги бы печь или мирно попивать чаек, повалили старика на землю, а тощий тип вогнал ему в горло вилы.

Я думала, кто-нибудь из наших закричит или даже упадет в обморок. Но все словно оцепенели, так же, как и я. Даже Арчер перестал ерзать на стуле: он сидел, подавшись вперед и крепко сцепив руки.

Симпатичная пожилая женщина, похожая на бабушку, наклонилась и подобрала с земли косу. Я уже и впрямь начала жалеть, что взяла добавку торта, и тут изображение замерцало и исчезло.

Миссис Каснофф дополнила то, что нам не показали.

— Убив мистера Уолтона, односельчане вырезали на его теле знаки, по их представлениям, отгоняющие злую магию. Пятьдесят лет Чарльз, как умел, помогал своим соседям, и вот чем они ему отплатили.

И снова обеденный зал наполнили образы и звуки. Рядом с миссис Каснофф люди в черном расправлялись с семьей вампиров. Было слышно, как осиновый кол входит в тело с ужасным чмокающим звуком.

Слева трещали ружейные выстрелы. Я машинально пригнулась, когда оборотень рухнул на землю, пробитый серебряными пулями. Стреляла, можете себе представить, старушка в розовом домашнем халате.

Нас как будто вдруг окунули в фильм ужасов, и деваться от этого было некуда. Посреди комнаты возникли две феи с прозрачными серыми крыльями. Их поставили на колени трое мужчин в коричневых балахонах. Феям сковали руки, и железо мгновенно проело их плоть. Всю комнату наполнила вонь горелого мяса, до жути напоминающая запах шашлыка.

У меня во рту пересохло, так что губы прилипли к зубам, и я не могла даже охнуть, когда прямо передо мной появилась виселица с болтающимися на ней ведьмами.

Она не проявлялась постепенно, как другие изображения, а выскочила прямо из-под земли, словно чертик из табакерки. Мертвые тела раскачивались на веревках, медленно вращаясь вокруг своей оси. Лица синие, из ртов вываливаются распухшие языки… Я смутно слышала крики, только не знаю — это наши школьники кричали или сами изображения. Хотела закрыть лицо, но руки стали тяжелыми и неповоротливыми, а сердце застряло в горле.

Что-то теплое коснулось моей руки. Я с трудом оторвала взгляд от повешенных и увидела, что Арчер накрыл мою руку своей. Смотрел он при этом на виселицу, и до меня вдруг дошло, что на ней болтаются не только ведьмы, но и колдуны. Почти бессознательно я стиснула пальцы Арчера.

А потом, когда я уже думала, что меня сейчас стошнит, изображения исчезли и в зале зажегся свет.

Миссис Каснофф стояла посреди столовой с безмятежной улыбкой на губах, но голос у нее звучал холодно и жестко.

— Вот почему все вы оказались здесь. Вот чем вы рисковали, применяя свои способности при людях. И ради чего? Чтобы покрасоваться, произвести впечатление? — Она задержала взгляд на мне, прежде чем продолжить. — Нас преследуют и убивают люди — те самые люди, которые охотно пользуются нашими способностями, когда это им удобно. То, что вы сейчас видели… — Она повела рукой, и я словно заново увидела повешенных ведьм с остекленевшими глазами и лиловыми губами. — Все это делали обычные люди. Сущие пустяки по сравнению с тем, на что способны другие люди, для которых истребление наших сородичей — дело всей жизни.

Сердце у меня все еще отчаянно колотилось, но желудок больше не грозил взбунтоваться. Арчер вновь откинулся на спинку стула — видно, тоже понемногу приходил в себя.

Миссис Каснофф снова взмахнула рукой. Рядом с ней, как и раньше, возникло изображение. На сей раз — просто картинка, а не кошмарное ожившее кино.

— Эти люди называют себя Альянсом, — скучающим тоном излагала директриса, указывая на группу безобидных с виду людей в деловых костюмах.

Я подумала — что ж она о них так свысока? «Альянс», конечно, дурацкое название, но и совет, называющий себя «Совет» — не лучше.

— В Альянс входят представители спецслужб нескольких государств. К счастью, они так загружены бюрократической бумажной работой, что почти не представляют реальной угрозы.

Картинка погасла, и на ее месте появилось изображение трех женщин с огненно-рыжими волосами.

— И, конечно, старинная ирландская семья Брэнник. Сражаются с «монстрами» — так они называют нас — со времен святого Патрика. В наши дни эстафету приняли те, кого вы сейчас видите — Эйлин Брэнник и ее дочери, Финли и Изольда. Они довольно опасны, поскольку их прародительница, Мэв Брэнник, была необыкновенно сильной белой ведьмой. Она отреклась от своих родичей ради церкви. Ее потомки более могущественны, чем обычные люди.

Миссис Каснофф в очередной раз махнула рукой, и картинка исчезла.

— И, наконец, наш самый неотступный враг.

Над головой директрисы появилось новое изображение. Я не сразу поняла, что это — глаз. Не настоящий, скорее — нечто вроде стилизованной татуировки, сплошь черное, только зрачок золотой.

— Л'оккьо ди Дио — «Око Божье», — произнесла миссис Каснофф.

Все дружно ахнули.

Я шепнула Арчеру:

— Это что?

Он обернулся. На губах у него опять играла ироническая улыбка. Надо понимать, наше мимолетное товарищество ушло в прошлое. Слова Арчера это подтвердили.

— Защитные заклинания ставить не умеешь, про «Око Божье» никогда не слышала. Да ты, вообще, ведьма или кто?

У меня вертелся на языке немыслимо хамский ответ, касающийся его мамочки и военно-морского флота США, но высказаться я не успела, потому что миссис Каснофф уже говорила дальше.

— «Око Божье» — величайшая угроза для каждого экстраординария. Эта организация базируется в Риме. Их главная цель — стереть нашу расу с лица земли. Самих себя они считают священными рыцарями, а мы для них — зло, от которого нужно очистить мир. За прошлый год на счету одной только этой группы более тысячи убитых экстраординариев.

Я смотрела на изображение глаза и чувствовала, как волоски на загривке встают дыбом. Я вспомнила, откуда эта картинка мне знакома! Однажды я видела ее в какой-то из маминых книжек. Мне тогда было лет тринадцать. Я листала страницы от нечего делать, разглядывала глянцевые картинки со знаменитыми ведьмами и вдруг наткнулась на иллюстрацию «Казнь ведьмы в Шотландии», около 1600 года. Картинка была такая страшная, что я глаз не могла от нее оторвать. До сих пор вижу: ведьма лежит навзничь, привязанная ремнями к деревянной доске, белокурые волосы свисают до земли, а на лице — запредельный ужас. Над нею стоит темноволосый человек с серебряным ножом в руке.

Сам он без рубашки, а над сердцем — татуировка в виде черного глаза с золотым зрачком.

— В прошлом нам удавалось успешно противостоять всем трем организациям, но это было, пока они враждовали между собой. А сейчас, как нам стало известно, они пытаются заключить перемирие. Если это случится… — Миссис Каснофф вздохнула. — Скажем так: нельзя допустить, чтобы это случилось.

Изображение глаза померкло. Миссис Каснофф хлопнула в ладоши.

— Так, хватит об этом! Завтра — учебный день. Все свободны, отдыхайте! Отбой через полчаса.

Она говорила так бодро и деловито, что я даже подумала — не примерещилось ли мне, что нас всех, по сути, предупредили о скорой смерти? Оглядевшись, я убедилась, что другие ученики так же растеряны и ошарашены, как и я.

Арчер хлопнул себя по коленкам.

— Ну что… Это было нечто новенькое.

Не успела я спросить, о чем речь, как он уже сорвался с места и исчез в толпе.

 

Глава 8

Длинные ноги Арчера шагали так быстро, что мне пришлось гнаться за ним рысью.

Наконец я его настигла, уже на середине лестницы.

— Кросс! — крикнула я.

Просто не могла себя заставить вслух назвать его «Арчер». Это как в какой-нибудь классической пьесе: «Арчер, старый дружище! А не выпить ли нам чайку?»

Он остановился и оглянулся. Удивительное дело — без всякой насмешки.

— Мерсер? — отозвался он, и я скорчила гримасу.

— Слушай, почему ты сказал «нечто новенькое»? Я думала, ты все это видел раньше.

Он спустился на несколько ступенек.

— Видел. Три года назад, когда только поступил сюда. Мне было четырнадцать лет. Но тогда было по-другому.

— Как по-другому?

Он сбросил школьный пиджак и повел плечами, как будто в пиджаке была невесть какая тяжесть.

— Про Чарльза Уолтона и раньше показывали. Это у них любимое. И как в оборотня стреляют, и, кажется, еще как сожгли парочку фей. Но картинок было гораздо меньше. И их не показывали вот так… все сразу.

Он оценивающе посмотрел на меня.

— И повешенных не показывали. А ты молодец, впечатляет.

Я нахмурилась и скрестила руки на груди. Мне не понравилось, как Арчер на меня смотрел.

— Что тебя впечатляет?

— Я тогда, три года назад, как увидел все это, еле добежал вон туда, — он показал на дверку в дальнем конце коридора, — и меня тут же вывернуло наизнанку. То, что мы видели сегодня, было намного хуже, а тебе хоть бы что. Не думал, что ты так крута.

Я с трудом подавила смех. Может, с виду я и казалась спокойной, но на самом деле в животе у меня до сих пор бушевала настоящая дискотека. Я представила собственные внутренности в драных джинсах и с подведенными глазами, и на секундочку мне стало смешно, хоть я и постаралась сохранить хладнокровный вид, отвечая Арчеру.

— Просто я во все это не верю.

Арчер выгнул бровь, и я чуть не скончалась от зависти. Сколько я ни билась — не получается у меня изогнуть одну бровь. Поднимаются сразу обе, и лицо становится не ироничным, как задумано, а удивленным и чуточку испуганным.

— Во что ты не веришь?

— Да вот, что люди мечтают всех нас убить разными нехорошими способами.

— Вообще-то, Мерсер, история подтверждает такую гипотезу. Черт возьми, да люди и себе подобных истребляли тысячами, лишь бы добраться до нас!

— Да, но это в прошлом, — возразила я. — Тогда и лечили кровопусканием или сверлили дырку в голове. Сейчас люди стали просвещеннее.

— Ты уверена?

Он опять усмехался. Может, у него мышцы лица начинают болеть, если долго не кривить губы?

Я сказала:

— Слушай, у меня мама — человек. Она очень хорошо относится к экстраординариям и ни за что не стала бы их обижать. Она даже…

— У нее дочка — из таких.

— А?

Он вздохнул и перекинул пиджак через плечо, подцепив его указательным пальцем. Я думала, так делают только фотомодели на снимках в журнале «Джи-Кью».

— Может, мама у тебя действительно замечательная, но скажи: ты правда думаешь, что она так нежно относилась бы к ведьмам, если бы у нее самой в семье не было подрастающей ведьмы?

Я хотела ответить «да». Очень хотела. Но он попал в точку. Ради меня мама стала специалистом по монстрам, но ведь она сбежала от папы, как только узнала, кто он на самом деле…

— Ты отчасти права, — чуть мягче сказал Арчер. — Люди изменились. Но все то, что нам сегодня показывали, было на самом деле, Мерсер. Люди всегда будут нас бояться, завидовать нашим способностям и ждать от нас подвоха.

— Не все, — сказала я, но прозвучало это довольно жалко, потому что я именно в этот момент вспомнила, как Фелиция визжала в истерике: «Это все она! Она ведьма!»

Арчер снова пожал плечами.

— Может, и не все. Но вечно сидеть между двух стульев невозможно. Сейчас ты в Геката-Холле.

Его слова меня просто оглушили. Я как-то никогда не задумывалась о том, что я — исключение, что большинство экстраординариев растут в семьях, где оба родителя такие же, как они. Здесь многие практически и не общались с людьми после того, как обрели магические способности. Сомнения мурашками забегали по коже, и все-таки я попробовала возразить:

— Да, но…

— Арч!

На верхней площадке стояла Элоди, уперев руку в тощий бок. Когда такую сцену показывают в кино, обычно подружка парня, позеленев от ревности, грозно смотрит на соперницу, но Элоди ведь — богиня, а я… в общем, далеко не, так что вид у нее был не возмущенный, а скорее скучающий.

— Сейчас иду, Эл! — крикнул Арчер.

Она изобразила то самое сочетание досадливой гримаски, встряхивания волосами и небрежного взмаха рукой, которое могут себе позволить только очень красивые девчонки, и двинулась дальше, на третий этаж. По-моему, она слишком уж заметно покачивала бедрами, но это только мое личное мнение.

— «Арч»? — переспросила я, когда она скрылась из виду.

Я попробовала все-таки выполнить тот фокус с бровью. Как обычно, ничего у меня не вышло. Наверное, физиономия получилась удивленная.

— Пока, Мерсер, — только и ответил он.

Я не удержалась и крикнула ему в спину:

— А тебе не кажется, что в чем-то они тоже правы?

Он обернулся.

— Кто?

Я осмотрелась — все уже разошлись.

— Да все эти — «Альянс» и те ирландки… И «Око». То, что мы видели, конечно, кошмар, но ведь и экстраординарии иногда бывают опасны, разве нет?

На мгновение мы застыли, глядя друг другу в глаза. Сначала я подумала, что Арчер разозлился, но потом поняла, что взгляд у него не злой. Скорее какой-то… не знаю… изучающий, что ли.

По мне вдруг словно прошла горячая волна, от живота поднимаясь к щекам. Не знаю, заметил что-нибудь Арчер или нет, но он улыбнулся мне — на сей раз по-настоящему, — и у меня в буквальном смысле слова дыхание застряло в груди. Точно такое же ощущение я испытала в четвертом классе, когда Сюзи Стрельжик вызвала меня на «слабо» дотронуться до дна в бассейне. Я это сделала, но пока поднималась на поверхность, было такое чувство, словно грудь сдавило мощным компрессором, а когда я вынырнула из воды, голова ужасно кружилась.

То же самое я чувствовала сейчас, глядя в глаза Арчера Кросса.

А он спустился еще на две ступеньки и оказался на одном уровне со мной. Правда, я все равно смотрела на него снизу вверх, но, по крайней мере, шея уже не болела. Он наклонился ко мне, и я опять почувствовала запах чистоты и мыла.

— На твоем месте, Мерсер, я бы не стал говорить такие вещи в этой школе, — прошептал он.

Я чувствовала на щеке его теплое дыхание. Кажется, я захлопала ресницами.

Самую чуточку.

Он умчался, прыгая через ступеньку, а я смотрела ему вслед и повторяла про себя, словно мантру: «Я не хочу влюбляться в Арчера Кросса, я не хочу влюбляться в Арчера Кросса, я не хочу…»

Дженна сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, и читала книжку.

Я с тяжелым вздохом захлопнула дверь и привалилась к ней спиной.

— В чем дело? Живые картинки доехали? — спросила Дженна, не отрываясь от книги.

— Нет… Ну, то есть да, конечно. Жуткое дело.

— Угум, — согласилась Дженна. — А что еще?

— Я влюбилась в Арчера Кросса.

Дженна расхохоталась:

— Как оригинально!

Я плюхнулась на постель и простонала в подушку:

— Ну почему?! — Перекатилась на спину и уставилась в потолок. — Ладно, он очень мил. Подумаешь! Он не один такой!

Видно, мои горестные вопли мешали Дженне читать. Она отложила книгу, подошла ближе и присела на край письменного стола.

— Арчер — не «очень мил», — поправила она. — Милыми бывают щенята. Грудные младенцы. Я очень мила. А Арчер Кросс неотразим. И это при том, что мне парни вообще не нравятся.

Да уж, Дженна мне не поможет справиться с ненужным чувством.

— Он придурок! — сообщила я. — Помнишь сегодня утром, с оборотнем?

— О да, — сухо отозвалась Дженна. — Он тебя спас от оборотня. Пижон.

— Помощи от тебя!

— Извини.

Мы немного помолчали. Я рассматривала пятно на потолке, подозрительно похожее на плесень. Дженна откинулась назад, опираясь на локти, и барабанила пятками по ящикам стола. За окном раздавался вой. Было полнолуние, и оборотни бегали на свободе по территории школы. Я подумала: интересно, и Тейлор с ними?

— О-о! — вскрикнула вдруг Дженна, выпрямляясь так резко, что опрокинула стаканчик с карандашами. — У него подружка — настоящая стерва!

— Да! Спасибо! — обрадовалась я и тоже села на кровати. — Кошмарная подружка, и притом она меня уже ненавидит. И вообще, если парню нравится общаться с Элоди, такой парень не заслуживает внимания.

— Истинная правда, — подтвердила Дженна, усиленно кивая.

На душе сразу стало легче! Я перевернулась на живот и взяла с тумбочки книгу.

— Странно это… — сказала Дженна.

— Что странно?

— Арчер с Элоди. Она весь прошлый год за ним бегала, а он на нее и смотреть не хотел. Вообще. Потом пропал, а когда вернулся — бац! Они уже вместе. Вот и странно.

— Ничего странного, — возразила я. — Она же потрясающе красивая. Наверное, у него наконец гормоны взыграли.

Дженна оперлась подбородком на руку.

— Может быть… А все-таки! Арчер, кроме того, что красавец, еще и умный, и веселый. А Элоди — нудная дура.

— И красотка, — дополнила я. — Самые умные мальчишки глупеют, когда сталкиваются с роскошной девушкой.

— Правда… — согласилась Дженна.

Я хотела еще расспросить ее о Холли, как вдруг в комнате раздался голос миссис Каснофф — как будто она говорила по громкой связи. Наверное, тут действовали какие-нибудь чары, усиливающие звук.

— Леди и джентльмены, ввиду того, что завтра нас ожидает напряженный учебный день, прошу всех пораньше лечь спать. Отбой — через десять минут.

Я глянула на часы и не поверила своим глазам.

— Сейчас восемь! Она что, хочет уложить нас в кроватку в восемь вечера?!

Дженна вздохнула и полезла в шкаф за пижамой.

— Добро пожаловать в Геката-Холл, Софи!

В туалете была дикая толкучка вокруг раковин — все спешили почистить зубы. Толпа состояла из оборотней и ведьм. Видимо, у фей зубы от природы чистые. Когда я вернулась к нам в комнату, оставалось всего три минуты, чтобы напялить пижаму и нырнуть в постель. Ровно в десять минут девятого свет замигал и погас.

У меня в голове мысли бегали по кругу. Разве тут заснешь?

Я спросила Дженну:

— А тебе не странно спать по ночам? Вроде, вампирам положено днем спать?

Она ответила:

— Угу. Но в школе свои правила. Вот когда меня отсюда выпустят, сложно будет переучиваться.

Я не стала спрашивать, когда она надеется вырваться отсюда. В принципе, нашу школу заканчивают в восемнадцать лет, но ведь мы взрослеем так же, как и обычные люди, а Дженне всегда будет пятнадцать.

Я устроилась поуютнее и постаралась думать сонные мысли. Кажется, только я закрыла глаза, как скрипнула, открываясь, дверь.

Я быстро села. Сердце колотилось, как сумасшедшее. На будильнике было чуть больше полуночи.

В комнату проскользнула какая-то тень.

Я ахнула.

— Успокойся, — пробормотала Дженна. — Это, наверно, привидение. Они иногда забредают в комнаты.

Тихонько чиркнула спичка, и крошечная лужица света озарила темную фигуру.

Элоди.

В лиловой шелковой пижаме, с черной свечой в руке. Вспыхнули еще две свечи — рядом с Элоди стояли Честон и Анна, тоже в пижамах.

— София Мерсер, — нараспев продекламировала Элоди, — мы пришли, чтобы принять тебя в наш ковен, как сестру. Произнеси пять слов, которыми начинается посвящение.

Я только глазами хлопала.

— Девчонки, вы издеваетесь, что ли?

Анна нетерпеливо вздохнула.

— Нет, другие пять слов. «Я принимаю ваше приглашение, сестры»!

Я отвела спутанные волосы с лица.

— Я же говорила, что еще не уверена, захочется ли мне вступать в ваш ковен. Не буду я участвовать ни в каких посвящениях!

— Эти пять слов не значат, что ты автоматически будешь принята, — вмешалась Честон. — Просто после них можно начинать ритуал. Ты можешь отказаться в любой момент.

— Да сделай уже, что они хотят, а то не отстанут! — сказала Дженна.

Я видела, как она сидит на своей постели и глаза настороженно поблескивают при свете свечей.

Элоди сжала губы, но промолчала.

— Ну ладно! — Я отбросила одеяло и встала с кровати. — Я принимаю ваше приглашение, сестры…

 

Глава 9

Девчонки привели меня в комнату Анны и Элоди.

Я спросила шепотом:

— А как это вы так устроились, чтобы жить вместе? Вроде, главная идея «Гекаты» — учиться сосуществовать с экстраординариями другого типа?

Элоди рылась в письменном столе и как будто не слышала, так что ответила мне Честон.

— Ведьмам иногда приходится селиться вместе, потому что нас больше, чем фей и оборотней.

— Почему это?

Анна сказала, зажигая еще свечи, мягким светом озарившие комнату:

— Феи и оборотни реже сталкиваются с миром людей. У них меньше вероятности попасть сюда.

Элоди нашла у себя в столе кусочек мела и деловито принялась рисовать пентаграмму на паркете. Потом обвела круг, в который заключила пентаграмму.

— Обычно ритуал посвящения проводят на природе, лучше всего — если вокруг кольцом растут деревья, — объявила она, усевшись во главе пентаграммы.

Честон и Анна сели по бокам, а я устроилась напротив.

— Но в лес ходить не разрешается. На этот счет миссис Каснофф жутко строга.

Мы все четверо взялись за руки, сидя вокруг пентаграммы. Я подумала: сейчас запоем.

Элоди спросила:

— Софи, какой была первая магия, которую ты подарила Вселенной?

— Что-что?

— Первое заклинание, которые ты наколдовала, — пояснила Честон, подавшись вперед, так что белокурые волосы рассыпались по плечам. — Первые чары — это священно для ведьмы. Когда мне было двенадцать лет, я вызвала грозу, которая не утихала три дня! Анна остановила время… На сколько?

— На десять часов, — ответила Анна.

Я посмотрела на Элоди. В ее глазах отражались мерцающие огоньки свечей.

Я спросила:

— А ты?

— Я превратила день в ночь.

— О-о…

— А ты какие чары вызвала, Софи? — с жадным любопытством спросила Честон.

Я подумала: может, соврать? Скажу, что превратила кого-нибудь в камень или еще что… С другой стороны, если они поймут, какая из меня фиговая ведьма, может, раздумают принимать меня в свой дурацкий ковен.

— Я покрасила себе волосы в фиолетовый цвет.

Девчонки совершенно одинаково уставились на меня.

— В фиолетовый цвет? — повторила Анна.

— Я не нарочно… Я хотела их распрямить, но, видно, что-то напутала. Они не распрямились, зато полиловели. Правда, цвет всего три недели продержался. Ну вот… Это и было мое первое в жизни колдовство.

Все молчали. Потом Анна и Честон переглянулись.

Я сказала:

— Наверное, я пойду…

— Нет! — Честон схватила меня за руку.

— Да-да, не уходи! — подхватила Анна. — Пусть первое колдовство у тебя было… ну, довольно глупым. С тех пор ты, наверное, наводила и более серьезные чары?

Она ободряюще мне кивнула.

— За что тебя отправили сюда? — спросила Элоди. Она сидела абсолютно неподвижно, только глаза сверкали. — Наверное, не за какой-нибудь пустяк?

Я посмотрела ей прямо в лицо.

— За любовные чары.

Анна и Честон с тяжким вздохом одновременно выпустили мои руки.

— Любовные чары? — фыркнула Элоди.

— А вы? — спросила я, обводя их взглядом. — За что вы здесь?

Первой ответила Анна:

— Я превратила одного мальчика из моего класса в крысу.

Честон пожала плечами.

— Я уже сказала — я вызвала грозу, которая продолжалась три дня.

Элоди на миг опустила глаза. Мне показалось, что она собирается с духом, но когда она подняла глаза, то выглядела совершенно спокойной и сказала непринужденно:

— Я сделала так, что одна девочка исчезла.

Я аж поперхнулась.

— Надолго?

— Навсегда.

Теперь уже я глотала воздух.

— Значит, вы все творили чары, которые причиняли зло людям?

— Нет, — ответила Анна. — Мы творили могущественные заклинания, достойные темных ведьм. А люди… просто сунулись не вовремя.

Больше разговаривать было не о чем.

Я встала.

— В общем, спасибо за приглашение, но… По-моему, ничего у нас не получится.

Честон приподнялась и снова схватила меня за руку.

— Нет, не уходи!

Глаза у нее стали огромными и блестели при свете свечей.

— Да пусть идет. — В голосе Элоди звучало отвращение. — Видно, она считает, что она лучше нас.

— Я этого не говорила…

— Но нам нужна четвертая участница! — перебила Честон.

— Такая — не нужна, — отрезала Элоди. — Она будет мертвым грузом.

— Кроме нее в школе нет больше темных ведьм! Она нам нужна, — тихо сказала Анна. — Если нас будет меньше четырех, мы не удержим — сил не хватит.

Я спросила:

— Что не удержите?

И в ту же секунду Элоди зашипела:

— Анна, помолчи!

— Все равно же не вышло, — мрачно сказала Честон.

— Серьезно, девчонки, вы что, шифром разговариваете? — спросила я.

— Нет. — Элоди встала. — Они говорят о вещах, связанных с ковеном. Тебя это не касается.

Кажется, никто и никогда не смотрел на меня с такой злобой. Я даже растерялась. Конечно, я отказалась от их приглашения, но ведь не то, чтобы в лицо плюнула.

Я сказала:

— Вы не обижайтесь, пожалуйста! Э-мм… Дело не в вас, а во мне…

Молодец, Софи, очень оригинально.

Анна и Честон тоже поднялись с пола. Анна хмурилась, а Честон казалась встревоженной.

Она сказала:

— Софи, мы тебе тоже нужны. В одиночку труднее защищаться.

— От кого защищаться?

— Ты серьезно думаешь, что тебя здесь встретят с распростертыми объятиями? — хмыкнула Элоди. — Соседка-пиявка, да еще и папочка у тебя… Ты быстро станешь изгоем.

У меня что-то скрутило в животе.

— А что — папочка?

Девчонки переглянулись.

— Она не знает, — пробормотала Элоди.

— Что я не знаю?

Честон открыла рот, но Элоди ее остановила.

— Пусть сама догадается. — И раскрыла передо мной дверь. — Удачи, Софи! Она тебе понадобится, если хочешь выжить в нашей любимой школе.

Как говорится, прозрачный намек, что мне пора уходить.

Я так задумалась о своем папе, даже не заметила, как ступила в круг и опрокинула свечу. Горячий воск плеснул мне на босую ногу, и я зашипела от боли. Могу поклясться, что Анна захихикала.

Я похромала к двери. На пороге оглянулась — Элоди с каменным лицом смотрела мне вслед.

Я еще раз сказала:

— Извините… Я не знала, что отказаться вступить в ковен — такая большая обида.

На какое-то мгновение мне показалось, что Элоди не ответит, но она все-таки сказала, понизив голос:

— Много лет я жила среди людей, которые видели во мне какого-то монстра. Больше никто не посмеет так на меня смотреть! — Она жестко сощурила зеленые глаза. — А особенно — недоделанные ведьмы вроде тебя!

И захлопнула дверь прямо у меня перед носом.

Я стояла в коридоре. Звук собственного дыхания оглушал. Разве я смотрела на Элоди, как на чудовище?

Я вспомнила свои ощущения, когда она сказала, что заставила исчезнуть какую-то несчастную девочку.

Да-а, вероятно, именно так я на нее и посмотрела.

— Ну, всё!!! — заорал кто-то.

Дверь напротив распахнулась, и из комнаты выскочила Тейлор, вся растрепанная, в просторной ночной рубашке. Изо рта снова торчали клыки.

— Валите отсюда! — вопила она, тыча пальцем в дальний конец коридора. Через открытую дверь комнаты я увидела Навсикаю, Сиобан и еще двух фей. Они сидели на полу, скрестив ноги. В центре круга разливалось зеленоватое сияние, но что это такое, я не смогла рассмотреть.

Феи встали. Навсикая сказала:

— Ты не имеешь права мешать исполнению обрядов моего народа.

Тейлор отбросила за спину волосы.

— Зато я могу сказать миссис Каснофф, что вы пытались наладить связь с королевским двором селки через эту зеркальную штуковину!

Навсикая, хмурясь, подняла с пола светящееся круглое зеленое стеклышко.

— Это не «зеркальная штуковина», это озерце росы, собранной с цветов, которые расцветают ночью на самом высоком холме в…

— Без! Разницы! — рявкнула Тейлор. — Мне завтра в восемь надо быть на «Классификации оборотней», а я не могу заснуть, пока эта ваша зеркальная штуковина светит прямо в лицо!

Сиобан нагнулась, так что голубые волосы занавесили лицо, и что-то зашептала на ухо Навсикае.

Навсикая, кивнув, махнула другим феям.

— Идем! Продолжим где-нибудь, где не так… первобытно.

Тейлор скорчила ей рожу.

Феи проплыли по воздуху мимо меня. Сиобан глянула на меня свысока, а потом все они превратились в кружочки света, размером примерно с теннисный мяч, и уплыли по коридору.

— Скатертью дорожка, — чуть слышно пробурчала Тейлор и весело улыбнулась мне. Клыки почти совсем втянулись, и только глаза еще оставались золотистыми. — Привет еще раз!

— Привет, — пробормотала я и помахала рукой.

— Что бродишь?

Я кивнула на дверь в комнату Элоди.

— Да так, знаешь… В гости ходила. А тебе разве не полагается сейчас бегать по лесам… и так далее?

Тейлор смутилась.

— Нет, это только для вервольфов.

— А есть разница?

Всякое дружелюбие исчезло из ее взгляда. Тейлор ответила резко:

— Да! Я — оборотень. Это значит, что я по-настоящему превращаюсь в животное. А вервольфы — нечто среднее между зверем и человеком. Уроды, — прибавила она, передернувшись.

— Не слушай ее! — прорычал у меня за спиной чей-то голос.

Вервольфица была крупнее Джастина, и мех у нее был рыжий, а не золотой. Она стояла в дальнем конце коридора, у самой лестницы.

— Оборотни просто завидуют, потому что мы сильнее, — сообщила она, прислонившись к стене.

Такая человеческая поза — и от этого только еще страшнее.

Я попятилась к двери в комнату Элоди, а Тейлор ни капельки не испугалась, только разозлилась.

— Надейся-надейся, Бет! — А мне сказала: — До завтра, Софи!

— Пока…

Девушка-вервольф не двинулась с места, так и стояла у лестницы: глаза горят, язык наружу. И никак ее не обойдешь.

Подходя ближе, я очень старалась сделать невозмутимое лицо. Ожог на ноге все еще пощипывало, но, по крайней мере, я больше не хромала.

Когда я поравнялась с вервольфицей, та неожиданно выбросила вперед громадную лапищу с грозными на вид когтями. Я уж решила — сейчас она меня выпотрошит.

А она сказала:

— Меня зовут Бет.

И я поняла, что она хочет пожать мне руку.

Я осторожно пожала ее лапу.

— Меня — Софи.

Бет улыбнулась. Улыбка была жуткая, но это уж не ее вина.

— Приятно познакомиться, — сипло проговорила Бет.

А вообще, не так уж все и страшно. Ну съела она там кого-то. Сейчас, вроде, не собирается…

Она вдруг сунула морду мне в волосы и громко засопела.

Теплая слюна капнула мне на голое плечо.

Я заставила себя стоять спокойно, и через минуту Бет меня отпустила.

Она смущенно пожала плечами:

— Извини, это у вервольфов такая привычка.

— Все нормально, — ответила я, хотя внутри все вопило: «Слюни! Вервольфовые слюни! У меня на коже!»

— Увидимся! — крикнула она мне вслед.

— Ага, обязательно! — ответила я, удаляясь чуть ли не бегом.

Добравшись до нашей комнаты, я первым делом кинулась к письменному столу и выдернула из ящика пачку салфеток.

— Фу, брр… — бормотала я, яростно оттирая плечо. Очистившись от слюней, я включила настольную лампу — поискать жидкое мыло с антисептиком.

Тут я вспомнила про Дженну и оглянулась.

— Ой, изв…

Дженна сидела в постели, держа у рта пластиковый пакетик с кровью. Глаза у нее горели красным.

— Извини, — едва слышно докончила я. — За лампу.

Дженна опустила пакет. Подбородок у нее был измазан кровью.

— Полночный перекус… Я думала, ты еще не скоро вернешься, — тихо сказала она.

Красный огонь в глазах мало-помалу угас.

— Все нормально, — ответила я, падая на стул.

В желудке все переворачивалось, но я не собиралась показывать это Дженне.

Я вспомнила слова Арчера: «Сейчас ты в „Гекате“».

Что верно, то верно!

— Поверь, я нынче вечером и не такое видела.

Дженна вытерла подбородок тыльной стороной руки. На меня она по-прежнему не смотрела.

— Ну как, ты вступила в ковен?

— А, это… Да нет.

Тут она все-таки посмотрела на меня.

— Почему?

Я потерла глаза. Вдруг навалилась жуткая усталость.

— Так просто… Не мое это.

— Наверное, потому что ты вообще-то не вредная.

— Да уж, вредности мне явно не хватило. Потом еще мне пришлось наблюдать драку между оборотнем и феями… Кстати, что это за фигня — «селки»?

— Королевский двор селки? Это группа добрых фей, которые применяют белую магию.

— В таком случае, не хотелось бы столкнуться со злыми, — буркнула я.

Дженна кивнула на салфетки у меня в руке.

— А это зачем?

— М-м? Да вот, понимаешь, там еще вервольф стал меня обнюхивать и всю закапал слюнями. Ну и ночка…

— А потом приходишь к себе, а тут вампир нажирается, — промолвила Дженна.

Она говорила как будто небрежно, но при этом судорожно комкала краешек розового одеяла.

— Да ладно тебе, — отмахнулась я. — Что поделаешь — вампирам надо питаться, оборотням надо ронять слюни…

Дженна засмеялась и, снова взяв пакет с кровью, застенчиво спросила:

— Можно?..

У меня опять что-то сжалось в животе, но я заставила себя улыбнуться.

— Да на здоровье!

И плюхнулась на кровать.

— Они здорово на меня разозлились…

Дженна оторвалась от пакета.

— Кто?

— Ковен. Сказали, мне нужна их защита, иначе общество осудит, потому что, м-м…

— Потому что я — твоя соседка?

Я села на постели.

— Ну да, и это тоже. А еще они что-то говорили про моего папу.

— Гм, — задумчиво отозвалась Дженна. — И кто у тебя папа?

Я снова откинулась на спину, подсунув под голову подушку.

— Насколько я знаю, обычный колдун. Джеймс Атертон.

— Не слышала о таком, — сказала Дженна. — Ну, да я всегда в стороне от событий. Так ты считаешь, Элоди с девчонками на тебя рассердились?

Я вспомнила злые глаза Элоди.

— О да!

Дженна вдруг расхохоталась.

— Ты что?

Она помотала головой, так что розовая прядка прикрыла один глаз.

— Просто подумала — Софи, ты первый день в нашей школе, а уже успела подружиться с местной отверженной, обозлить школьную элиту и втюриться в самого потрясающего парня. Если завтра ухитришься еще заработать взыскание — о тебе будут рассказывать легенды!

 

Глава 10

Мне потребовалось полторы недели, чтобы войти в легенду, согласно определению Дженны. Первая неделя прошла, в общем и целом, гладко. Во-первых, уроки были до смешного простые. Кажется, главным образом они давали повод учителям уболтать нас до смерти. Даже лорд Байрон — я так ждала его урока, а оказалось, это жуткое занудство. Он то воспевал собственное величие в крайне поэтических речах, то вдруг обижался на весь свет, мрачно сидел за учительским столом и приказывал всем заткнуться. Правда, изредка он отправлялся с нами на прогулку вокруг пруда — это называлось «единение с природой». Довольно весело было.

Я мечтала, что мы будем учиться колдовать, но Дженна сказала, этому учат в «настоящих» школах для детей особо влиятельных экстраординариев. А «Геката», по сути, исправительное заведение, вот нам и остается зубрить про охоту на ведьм в шестнадцатом веке и прочее тому подобное. Обидно!

Единственный луч света — что у нас с Дженной почти все предметы оказались общие.

— Для вампиров нет отдельного класса, — объяснила она. — В прошлом году мне дали такое же расписание, как у Холли. Наверное, решили и в этом году сделать так же.

Единственный урок, на котором мы с Дженной попали в разные классы — физкультура или, как ее называли в «Гекате», самооборона. По расписанию у меня этот предмет был раз в две недели, так что прошло полторы учебных недели до первого занятия.

В то утро я спросила Дженну:

— Почему всего раз в две недели? Другие предметы — каждый день.

Я натягивала на себя ненавистную гекатовскую физкультурную форму, состоявшую из ярко-синих хлопчатобумажных штанов и слишком тесной синей футболки с вычурными белыми буквами «ГХ» прямо над левой грудью.

— А потому, — ответила Дженна. — Если бы у тебя самооборона была каждый день или даже каждую неделю, ты бы мигом загремела в больницу.

Поэтому, отправляясь в бывшую оранжерею, где теперь был устроен спортзал, я чувствовала себя не слишком уверенно.

От главного здания идти нужно было примерно четверть мили, но не успела я пройти и тридцать футов, как уже была мокрая насквозь. Я, конечно, знала, что в Джорджии жарко, и раньше мне случалось жить в жарком климате. Но, скажем, в Аризоне или в Техасе жара совсем другая — там нет этой кошмарной влажности, которая выматывает до того, что жить не хочется, и кажется, что вся покрываешься плесенью.

— Софи!

Я обернулась — ко мне приближались Честон, Анна и Элоди. Надо же, они и в уродской физкультурной форме выглядели совершенно шикарно.

Правда, когда они подошли, я заметила, что наши красотки тоже потеют. Это меня слегка утешило.

У нас с ними было несколько общих предметов, но до сих пор темные ведьмы со мной не заговаривали. Интересно, почему теперь такая перемена?

Я дождалась, пока они поравняются со мной, и сказала:

— Привет. Собираетесь предсказать мне скорую и страшную смерть от лап белых пушистых кроликов? Или будете кидаться в меня молниями?

Честон засмеялась и, к моему огромному удивлению, взяла меня под руку.

— Слушай, Софи, мы тут поговорили между собой… Нам очень совестно за все, что тогда было. Ну не хочешь ты вступать в ковен — подумаешь, большая важность!

— Ага, — поддержала ее Анна, пристраиваясь с другой стороны. — Мы немного перегнули палку.

— Да неужели? — отозвалась я.

— Мы хотим извиниться, — прибавила Элоди.

Она шла перед нами, задом-наперед. Хоть бы в дерево врезалась, что ли…

— Я поговорила с Арчером — он сказал, что ты нормальная девчонка.

— Правда? — не удержалась я.

Замечательно, Софи, сказала я себе мысленно.

Очень круто.

— Да, и еще он сказал, что ты вообще ничего не знаешь об Экстраординариуме, так что тебя пожалеть надо.

Я постаралась изобразить улыбку, хотя внутри у меня ворочалось что-то темное и колючее, отчего улыбаться было довольно трудно.

— М-м…

— Да-да! — подхватила Честон. — И вот мы подумали, что, наверное, мы тебя напугали.

— Не без этого, — сказала я.

Впереди уже виднелась оранжерея — громадное белое здание из стекла и дерева. Утреннее солнце отражалось в окнах, и они так блестели, что глазам было больно. Выглядело все это довольно симпатично, в отличие от остальных помещений «Гекаты». У входа толпились ученики, все в синих гекатовских формах — словно кто-то рассыпал черничины.

— Мы просим прощения, — сказала Анна.

Неужели они заранее отработали такую систему, чтобы всем говорить по очереди? Я так и представила, как они сидят кружком, расчесывают волосы и репетируют: «Значит, я скажу, что нам совестно, а потом ты скажешь, что твой шикарный бойфренд считает ее жалкой».

Честон спросила:

— Ну что, начнем все сначала? Давай дружить?

Они улыбались мне с надеждой — все, даже Элоди. Мне бы сразу сообразить, что все это добром не кончится, а я по своей непролазной дурости улыбнулась в ответ:

— Ага, давайте!

— Замечательно! — запищали Честон и Анна.

Секундой позже Элоди промямлила то же самое.

Мы уже подходили к оранжерее.

— Отлично! — сказала Честон. — Раз мы друзья, нужно тебя предупредить насчет самообороны.

— Вести урок будет Ванди, и это просто кошмар, — сказала Элоди.

— Ах да, леди с разноцветными резиночками!

Три пары глаз одновременно обратились к потолку. Может, в свободное время девчонки занимаются синхронным плаванием?

— Да-да, — вздохнула Анна. — Эти идиотские штуковины…

— Джен… э-э, кто-то однажды сказал, что это у нее портативный портал в преисподнюю.

Девчонки засмеялись.

— Мечты, мечты… — фыркнула Анна.

Элоди объяснила:

— Ванди раньше была довольно сильной темной ведьмой, но потом возомнила о себе, как здесь принято говорить. Она работала в Совете. Попыталась пролезть в руководство Геката-Холлом и… В общем, это долгая история. Кончилось тем, что у нее отобрали магические способности.

Анна добавила заговорщическим шепотом:

— А саму отправили в Геката-Холл, только не директрисой, а обычной учительницей. В назидание остальным. Поэтому она такая злобная.

— К тебе она обязательно станет придираться, потому что ты новенькая, — сказала Честон.

— Зато она очень тщеславная, — перебила Элоди. — В случае чего сделай ей комплимент. Похвали ее татуировки.

— Татуировки? — повторила я.

Вблизи оранжерея оказалась еще больше, чем я думала. Что же здесь такое выращивали? Секвойи?

— У нее на руках фиолетовые татуировки — правда красивые. Это какие-то магические знаки, руны или что-то вроде того, — продолжала объяснять Элоди. — Она ими жутко гордится. Скажи, что они тебе нравятся — мигом станешь ее любимицей на всю жизнь.

Мы вошли в спортзал. Честон все еще держала меня под руку. Помещение казалось особенно огромным, потому что учеников здесь было всего человек пятьдесят. Почему-то занятия по самообороне проходили у всех классов одновременно. Я заметила парочку насмерть перепуганных двенадцатилеток. В оранжерее, само собой, было очень светло, но не жарко. Меня обдувал прохладный сквознячок — наверное, здесь действовали те же вентилирующие чары, что и в главном здании.

В принципе, все тут было, как в обычном школьном спортзале — дощатый пол, синие маты, гантели… Но трудно не заметить кое-какие отличия.

Например, железные кандалы, прикованные к стене, обычными точно не были. Так же, как и виселица в дальнем конце зала.

Элоди немедленно бросилась к Арчеру. А он оказался совсем не таким тощим. Спортивная форма у мальчишек мало отличалась от нашей, и синяя футболка обрисовывала вполне рельефные мышцы у него на груди. Я старалась не смотреть и, уж конечно, старалась задавить в себе крошечную искорку ревности, которая вспыхнула, когда Арчер наклонился и коснулся губ Элоди быстрым поцелуем.

Высокая рыженькая девочка помахала мне рукой.

— Привет, Софи!

Я помахала в ответ, гадая, кто бы это… Ах, да! Рыжие волосы — вервольф по имени Бет. Она мне гораздо больше понравилась, когда не капала на меня слюнями. Она знаками звала меня встать рядом с ней, но не успела я сдвинуться с места, как все разговоры заглушил громкий гнусавый голос:

— Так, ребятки!

Ванди шла, раздвигая толпу. Она была одета в такую же спортивную форму, как и все мы, и я сразу заметила татуировки у нее на руках. Густо-фиолетовые узоры выделялись особенно ярко на фоне бледной дряблой кожи.

Темные волосы были перехвачены неизменной резинкой. Маленькие свинячьи глазки шарили по толпе. Я издали заметила странное выражение жадного ожидания у нее на лице — как будто Ванди только и ждала, что кто-нибудь провинится и можно будет его раздавить, как клопа.

Проще говоря, она меня напугала чуть не до обморока.

— Внимание! — рявкнула она тоненьким голоском.

Говорила она с южным акцентом, как и миссис Каснофф, только у нее он звучал не певуче, а резко и жестко.

— Другие учителя, конечно, скажут вам, что их предмет самый главный — история магии, или классификация вампиров, или что там — содержание вервольфа в домашних условиях… — Несколько мальчишек, в том числе и Джастин, заметно ощетинились, но Ванди и внимания не обратила. — Вы мне вот что скажите: много вам поможет эта высокая наука, если на вас нападут люди? Кто-нибудь из семейства Брэнник? Или, хуже того, из «Ока»? Если за вами явится «Око Божье», думаете, книжки вас спасут?

Видно, мы недостаточно прониклись, и Ванди просто раздулась от злости. Она с такой силой ткнула пальцем в список класса, что чуть не пробила его насквозь.

— Мерсер! София! — завопила она.

Я прошипела очень нехорошее слово, но деваться некуда — подняла руку.

— Э-э, здесь! То есть я!

— Шаг вперед!

Я шагнула. Ванди дернула меня за руку и заставила подойти ближе.

— Так, мисс Мерсер, здесь сказано, что вы впервые в Геката-Холле, это правильно?

— Да.

— Что — «да»?

— Э-э… Да, мэм.

— Как я вижу, сюда вас отправили за любовные чары. Вы их для себя самой сотворили, мисс Мерсер, или же хотели подружиться с кем-нибудь из людей?

В толпе раздались смешки, и я почувствовала, как горит лицо. Вот ведь несчастье — бледная кожа…

Как видно, вопрос был риторический — ответа Ванди ждать не стала. Она опустилась на колени возле большой холщовой сумки, а когда выпрямилась, в руках у нее был деревянный кол.

— Как вы станете защищаться от такого, мисс Мерсер?

— Я — ведьма, — ответила я машинально и снова услышала, как в толпе хихикают и перешептываются.

Интересно, Арчер тоже смеялся? Я решила, что не хочу этого знать.

— Вы — ведьма? — повторила Ванди. — И что? Если вогнать вам в сердце остро заточенную деревяшку, это вас не убьет?

Глупо, глупо, глупо!

— М-м… да, убьет, наверное.

Ванди улыбнулась. Я нечасто в жизни видела такую страшненькую улыбку. Очевидно, сегодня роль клопа досталась именно мне.

Ванди осмотрела учеников и, заметив кого-то в толпе, сощурила глаза.

— Мистер Кросс!

О боже, подумала я, слабея. Ох, пожалуйста, пожалуйста, не надо…

Арчер вышел вперед и остановился по другую сторону от Ванди, скрестив руки на груди. Солнечный свет лился в окна прямо на него, бликами играя на волосах. А волосы у него оказались вовсе не черные, а темно-темно коричневые — того же оттенка, что и глаза.

Ванди повернулась ко мне и вложила кол мне в руки.

Не знаю, как выглядит осиновый кол, каким обычно убивают вампиров. По крайней мере это орудие выглядело жутко. Дешевая светлая древесина, вся в занозах, царапала ладони. Держать ее было ужасно неудобно. Я просто опустила дурацкую штуковину вниз, но Ванди схватила меня за локоть и направила мою руку так, словно я собираюсь ткнуть ею Арчера прямо в грудь.

Я покосилась на него и увидела, что он изо всех сил сдерживает смех. На глазах у него выступили слезы, и губы слегка подергивались.

Я крепче стиснула кол. Пожалуй, вонзить его Арчеру в сердце — не такая уж плохая идея.

— Мистер Кросс, — произнесла Ванди, по-прежнему мило улыбаясь, — будьте так добры, обезоружьте мисс Мерсер приемом номер девять.

Веселье мигом пропало с его лица.

— Вы шутите?

— Не хотите — я сама продемонстрирую прием.

 

Глава 11

Какую-то секунду я думала, он все равно откажется, но потом Арчер посмотрел на меня и тихо сказал:

— Ладно.

— Отлично! — воскликнула Ванди. — Итак, мисс Мерсер, нападайте на мистера Кросса!

У меня глаза полезли на лоб. Я в жизни даже мухобойкой никого не ударила, а эта тетка хочет, чтобы я кинулась на человека с остро заточенной деревянной палкой?

Улыбка Ванди стала жестче.

— Попрошу не тянуть!

Хотела бы я сказать, что во мне вдруг проснулась принцесса-воительница и я ловко атаковала Арчера, высоко занеся руку с колом и оскалив зубы. Это было бы круто!

А на самом деле я подняла кол примерно на уровень плеча и нерешительно сделала два-три шажка вперед.

После чего стальные пальцы сдавили мне горло, кол вырвали из моей руки, а левую лодыжку пронзила острая боль. Я с размаху шлепнулась на землю, так что из меня весь дух вышибло.

И как будто этого мало, едва только я приземлилась, что-то твердое — наверное, колено Арчера — врезалось мне под дых. А то мало ли, вдруг у меня в легких случайно еще остался кислород. Острый конец палки оцарапал мне чувствительную кожу под подбородком. Хрипя, я увидела над собой лицо Арчера.

Он тут же слез с меня и отошел в сторону. А я смогла только перевернуться на бок и подтянуть колени к груди, дожидаясь, пока сумею вдохнуть.

— Очень хорошо! — донесся откуда-то издалека голос Ванди.

У меня в буквальном смысле слова звездочки мельтешили в глазах, и в горле ощущение было такое, словно я пытаюсь дышать битым стеклом.

Одно приятно — дурацкую влюбленность в Арчера как рукой сняло. После удара коленом в солнечное сплетение всякие романтические чувства исчезают напрочь. Я думаю, это естественно.

Кто-то подхватил меня подмышки и помог встать на ноги.

— Прости, — шепнул Арчер.

Я только мрачно на него посмотрела. Горло все еще раздирала боль, и мне совсем не хотелось проталкивать через него какие-то слова.

Тем более — слова, которые мне сейчас хотелось высказать Арчеру.

Ванди бодро заговорила:

— Так! Мистер Кросс продемонстрировал прекрасную технику ведения боя, хотя я, безусловно, дольше прижимала бы противника к полу.

При этих словах Арчер чуть заметно кивнул мне, словно хотел сказать, что потому-то и согласился показывать на мне прием: если бы это сделала Ванди, мне пришлось бы куда хуже. Но мне было плевать; я была сама не своя от злости.

— А теперь, мистер Кросс, — прочирикала Ванди, — прием номер четыре!

На этот раз Арчер покачал головой.

— Нет.

— Мистер Кросс! — резко произнесла Ванди.

Арчер молча швырнул палку ей под ноги. Я думала, она его выпотрошит или, по крайней мере, высечет, или уж точно оставит после уроков — но Ванди снова только улыбнулась, не разжимая губ. Она подняла с пола палку и передала ее мне.

Я чувствовала, что меня сейчас вырвет. Неужели больше мучить некого? Я оглянулась на толпу, поймала несколько сочувственных взглядов, но большинство тихо радовались, что не над ними издеваются.

— Ну хорошо, ребятки, смотрите и учитесь! Прием номер четыре. Нападайте, мисс Мерсер!

Я молча стояла и смотрела на нее.

Она раздраженно поджала губы и вдруг, без предупреждения, выбросила вперед руку, чтобы меня схватить. Но на этот раз я была готова и к тому же озлилась. Я, не задумываясь, подняла повыше ногу и врезала Ванди как следует.

Я видела словно со стороны, как моя собственная нога в кроссовке бьет Ванди в грудь. Я не могла этого сделать! Я в жизни своей никого не пинала, тем более учительницу.

И все-таки это произошло. Я ударила Ванди ногой в грудь, и училка повалилась на синий мат — почти точно в том же месте, где только что корчилась я.

Все ученики разом сказали: «Ах!» Я серьезно — пятьдесят человек ахнули одновременно.

И тут до меня дошла вся чудовищность того, что я совершила.

Я бросилась на колени рядом с матом и протянула Ванди руку.

— Ой, простите! Господи, я не хотела…

Она отбросила мою руку и встала, раздувая ноздри. Все, мне конец.

— Мисс Мерсер! — Ванди тяжело дышала и стала похожа на разъяренного быка. — Вы можете придумать какую-нибудь причину, почему я не должна назначить вам взыскание на ближайший месяц?

Губы у меня шевелились, но звука не было.

И вдруг, о радость! Я вспомнила совет Элоди и ляпнула:

— Мне нравятся ваши татуировки!

Это мне раньше только показалось, что все наши ахнули. А вот сейчас звук получился такой, словно из надувного шарика выпустили воздух.

Ванди наклонила голову к плечу и прищурила крошечные глазки.

— Что-что?

— Татуировки ваши. Ну, татушки. Очень красиво смотрятся.

Я никогда раньше не видела, чтобы человека хватил удар, а тут испугалась, что именно это с Ванди сейчас и случится. Я в ужасе оглянулась на толпу учеников и наткнулась на взгляд Элоди. Она усмехалась, и мне стало ясно, что я совершила кошмарную ошибку.

— Надеюсь, вы не рассчитывали, что в Геката-Холле у вас будет много свободного времени, мисс Мерсер. — Ванди скривила губы. — Будете оставаться после уроков. Работать в подвале. Весь семестр.

Целый семестр? Я потрясла головой. Кто-нибудь слышал о наказании длиной в четыре месяца? Безумие какое-то! И что еще за работа в подвале?

— Да бросьте! — сказал кто-то рядом со мной. Я оглянулась и увидела, что Арчер со злостью смотрит на Ванди. — Она же не знала! Она росла совсем не так, как мы.

Ванди отбросила со лба прядь волос.

— Да что вы говорите, мистер Кросс? Так вы считаете, что я несправедливо назначила наказание для мисс Мерсер?

Арчер промолчал, но Ванди кивнула, как будто он ответил.

— Отлично! В таком случае, разделите его с ней.

Элоди что-то пискнула, и я испытала мимолетное злорадство.

— А теперь оба вон из класса! Доложите о случившемся миссис Каснофф, — приказала Ванди, потирая грудную клетку.

Арчер скрылся за дверью раньше, чем учительница закончила фразу, а я похромала следом. Голова до сих пор еще кружилась, и вообще все болело. Я притворилась, что не замечаю взглядов Элоди и Честон.

Арчер шел так быстро, что я за ним еле поспевала.

— Татушки, значит, тебе понравились? — прорычал он, когда я наконец его догнала. — Как будто у нее без того мало поводов тебя ненавидеть!

— Извини, а что ты злишься? Ты мне коленом чуть хребет не проломил, друг, так что давай-ка без претензий!

Арчер остановился на всем ходу. Я с разгону проскочила вперед и только через три шага обернулась.

— Если бы прием проводила Ванди, ты сейчас была бы в лазарете. Прошу прощения, что постарался спасти твою задницу. В очередной раз.

— Я никого не просила спасать мою задницу! — огрызнулась я, чувствуя, как жар заливает щеки.

— Ага, — буркнул он и пошел дальше.

А до меня вдруг дошло, что он сказал перед этим.

— Почему ты сказал, что у нее и так есть повод меня ненавидеть?

Арчер явно не собирался останавливаться, так что мне пришлось догонять его рысью.

— «Татушки» у нее благодаря твоему папочке.

Я схватила его за локоть. Пальцы скользили по влажной от пота коже.

— Постой! Как это?

— Эти знаки означают, что она прошла через процедуру Отрешения. Это не украшение, а символ позора. И с чего тебя дернуло…

Арчер умолк — наверное, заметил, как я на него смотрю.

— Элоди, — прошептал он.

— Угу, — отозвалась я. — Твоя дорогая подружка со своими прихлебательницами были так милы, что просветили меня сегодня утром, как подольститься к Ванди.

Арчер со вздохом потер шею, отчего футболка сильнее натянулась на груди. Впрочем, мне-то что?

— Понимаешь, Элоди… Она…

Я выставила перед собой ладонь.

— Да мне плевать! А почему ты сказал, что татуировки у Ванди из-за моего папы?

Арчер посмотрел на меня с изумлением.

— Ничего себе!

— В чем дело?

— Ты правда не знаешь?

Впервые в жизни я отчетливо ощутила, как у меня поднимается давление. Похоже на то, как подступает магия, только еще добавилась мощная жажда убийства.

— О чем? Я? Не знаю? — еле выговорила я.

— Твой папа — глава Совета. Ну, типа, он — тот человек, который нас всех сюда отправил.

 

Глава 12

После это ценного сообщения со мной случилось то, чего никогда раньше не случалось.

А именно — полномасштабный выплеск эмоций в лучших традициях мелодрамы.

Короче говоря, я разревелась. И не так, как плачут изысканные героини трагедий. Нет, я ревела некрасиво и совсем не элегантно, с соплями и красной физиономией.

Обычно я стараюсь не плакать при посторонних, а особенно — при неотразимых красавцах, в которых я успела отчаянно втюриться до того, как они попытались меня придушить.

Но почему-то известие, что есть еще что-то, о чем все знают, кроме меня, окончательно меня пришибло.

Арчер, надо признать, не испугался моих рыданий и даже протянул руку, как будто хотел обнять меня за плечи. Или, может, закатить мне пощечину.

Но я не дала ему возможности утешить меня или, наоборот, еще добавить. Я завершила свое драматическое выступление тем, что бросилась бежать.

Выглядело это непривлекательно, но мне уже было все равно. Я бежала, не разбирая дороги. В груди жгло, горло болело от слез и от зверского захвата Арчера.

Густая трава заглушала шаги. В голове не осталось никаких мыслей, кроме одной: какая же я дура!

Не знаю блокирующих заклинаний.

Не знаю ничего о татуировках.

Не знаю о дурацком итальянском злобном Оке.

Не знаю о собственном папе.

Не знаю, что значит быть ведьмой.

Не знаю, не знаю… Ничего я не знаю!

Понятия не имею, много ли я пробежала. К тому времени, как я добралась до пруда за школой, ноги у меня подкашивались и кололо в боку. Необходимо было присесть. К счастью, у воды стояла каменная скамейка. Я так запыхалась от того, что плакала на бегу, — плюхнулась на скамью, хоть она и была вся замшелая. Сиденье нагрелось от солнца, я даже вздрогнула.

Я сидела, опираясь локтями о колени и уронив голову на руки. Слушала, как дыхание продирается в легкие и обратно. Со лба на колени шлепались капельки пота. Понемногу начинала кружиться голова.

До чего же я разозлилась! Ну ладно, пусть мама струсила, когда узнала, что отец — колдун. Это еще можно понять. Но почему она мне не позволила хотя бы поговорить с ним? Я, по крайней мере, представляла бы себе, что меня ждет. Папа мог бы меня предупредить по-дружески: «Кстати, твоя учительница физкультуры терпеть меня не может, а потому и тебя станет ненавидеть. Удачи!»

Я со стоном прилегла на скамью и тут же подскочила — накалившийся на солнце камень обжег голую руку.

Я машинально прижала к сиденью ладонь и подумала: «Поуютней!»

Из указательного пальца вылетела крохотная серебряная искорка, и скамья подо мной тут же начала изгибаться и вытягиваться, и в конце концов превратилась в обтянутый бархатом шезлонг в розовенькую полосочку. Это я небось от Дженны заразилась.

Я устроилась на новом удобном сиденье. Тело наполнял приятный звон. Я не колдовала с тех пор, как приехала в школу, и уже успела забыть, как замечательно ощущается магия, пусть даже самые простенькие чары. Я не умела создавать что-нибудь из ничего — очень немногие ведьмы такое умеют, и к тому же это темная магия, — зато изменять уже существующие вещи мне было вполне по силам.

Я прижала к груди ладонь и улыбнулась, наблюдая, как спортивная форма пошла рябью и начала съеживаться. В итоге на мне оказались белый топик и шорты цвета хаки. Я нацелила палец на пруд. С поверхности воды поднялась тоненькая струйка, завилась смерчиком, и через минуту передо мной завис в воздухе стакан ледяного чая.

Чуточку пьяная от магии и страшно довольная собой, я откинулась на спинку шезлонга и отхлебнула холодного чая. Ну и пусть мне постоянно не везет, все-таки колдовать я умею, правильно?

Прошло несколько минут. Я сидела, прикрыв глаза вспотевшей рукой, слушала, как щебечут птицы, как волны тихо плещут у берега, и хоть ненадолго мне удалось забыть, что меня ожидают серьезные неприятности.

Убрав руку, я повернула голову и посмотрела на пруд.

На противоположном берегу, у самой воды, стояла девочка. Пруд был довольно узкий, так что я хорошо ее рассмотрела: это было то самое привидение в зеленом, с которым я встретилась в свой первый день в «Гекате». И, как в тот первый день, она смотрела прямо на меня.

Было это, мягко говоря, жутковато. Я не знала, что делать. На всякий случай подняла руку и неуверенно помахала.

Девочка помахала в ответ. А потом исчезла. Не растаяла постепенно в воздухе, как призрак Изабеллы, а сразу исчезла. Только что стояла на берегу, и вот ее уже нет.

— Все страньше и страньше. — Мой голос неожиданно громко прозвучал в тишине, и от этого мне окончательно стало не по себе.

Настроение портилось по мере того, как уходило ощущение магии. И шикарный наряд опять превратился в спортивную форму. Странно — обычно мои чары держатся намного дольше. И шезлонг, на котором я сидела, стал жестким. Еще минут пять — и я снова окажусь на замшелой каменной скамье.

Я снова подумала о родителях. Похоже, они все время мне врали. Но как я ни старалась раздуть в себе праведный гнев, вспоминая, что из-за них оказалась в этой кошмарной школе, все равно я знала, что не это больше всего меня мучает.

Сбывался мой самый худший страх. Одно дело — быть не такой, когда вокруг тебя люди на самом деле… ну, не такие, как ты. И совсем другое — оказаться изгоем среди изгоев.

Я закрыла глаза и со вздохом вытянулась на шезлонге, который с одной стороны уже начал обрастать мхом.

— София Алиса Мерсер, урод из уродов, — пробормотала я.

— Простите, что вы сказали?

Я открыла глаза и увидела, что надо мной возвышается какая-то фигура. Солнце освещало ее сзади, так что я видела только черный силуэт, но по очертаниям прически легко признала миссис Каснофф.

— У меня неприятности? — спросила я, не вставая.

Наверное, мне просто померещилось от жары, но я почти уверена, что директриса улыбалась, когда, наклонившись, подсунула руку мне под спину и помогла принять сидячее положение.

— Если верить мистеру Кроссу, вам придется весь семестр отбывать после уроков наказание в подвале, так что — да, я бы сказала, у вас большие неприятности. Но это забота мисс Вандерлейден, а не моя.

Она бросила взгляд на мою розовенькую лежанку и брезгливо поджала губы. Положила руку на спинку шезлонга — и мои чары осыпались дождем розовых искр, а шезлонг превратился во вполне пристойную синюю козетку в пышных розанах.

— Так-то лучше, — сухо промолвила миссис Каснофф, усаживаясь рядом со мной. — А теперь, София, будь так любезна, расскажи мне, почему ты сидишь здесь, у пруда, когда нужно идти на следующий урок?

— Я переживаю страдания подросткового возраста, миссис Каснофф, — ответила я. — Мне нужно срочно излить свои чувства в дневнике или что-нибудь еще в том же духе.

Директриса тихонько фыркнула.

— Сарказм не украшает юных леди. А я здесь не для того, чтобы помогать тебе упиваться жалостью к самой себе, так что лучше скажи правду.

Я посмотрела на нее, такую подтянутую, в шерстяном костюме цвета слоновой кости (Шерсть в такую жару! Ненормальные здесь все какие-то). Я вздохнула. Родная мама с трудом меня понимает, хоть она и замечательная. Чем же мне может помочь эта увядающая стальная магнолия с окаменевшей от лака прической?

А потом я пожала плечами и начала рассказывать.

— Я не знаю, как положено вести себя ведьмам. Все, кто здесь учатся, выросли в магическом мире, а я нет. Фигня какая-то получается.

Миссис Каснофф опять поджала губы. Я думала, она меня отругает за слово «фигня», но она сказала совсем другое.

— Мистер Кросс говорил, ты не знала, что твой отец в настоящее время возглавляет Совет.

— Угу.

Она сняла крошечную пылинку с рукава.

— Я, разумеется, не знаю, почему твой отец поступает так, а не иначе, но я уверена, что у него были причины скрывать от тебя свою должность. Кроме того, София, твое положение в нашей школе довольно… затруднительное.

— Это как?

Она долго молчала, глядя на озеро. Потом наконец обернулась ко мне и накрыла мою руку своей. Кожа у миссис Каснофф, несмотря на жару, была прохладная — сухая, словно пергамент, и я вдруг поняла, что она гораздо старше, чем я раньше думала. Вглядевшись в ее лицо, я заметила множество морщинок у глаз.

— Пойдем ко мне в кабинет, София. Нам нужно о многом поговорить.

 

Глава 13

Директорский кабинет располагался на первом этаже, рядом с гостиной, где стояли креслица с кривыми тонкими ножками. На этот раз, проходя мимо, я заметила, что их заменили на более основательные, довольно красивые кресла, а тронутые плесенью банкетки заново обтянули веселенькой тканью в желто-белую полоску.

Я спросила:

— Когда вы успели поменять мебель?

Миссис Каснофф оглянулась через плечо.

— Мы ничего не меняли. Это — настроенческие чары.

— Что-что?

— Идея принадлежит Джессике Прентисс. Облик мебели отражает настроение того, кто на нее смотрит. Так можно определить, насколько ученику комфортно в школе.

— Значит, всю эту гадостную мебель я сама навоображала?

— В каком-то смысле, да.

— А снаружи? Вы, пожалуйста, не обижайтесь, но там до сих пор все довольно-таки запущено.

Миссис Каснофф тихонько засмеялась.

— Нет, чары действуют только внутри школы и только в общественных помещениях: в гостиных, классных комнатах и так далее. «Гекате» пристало выглядеть слегка зловеще, ты не находишь?

На пороге директорского кабинета я обернулась еще раз посмотреть на гостиную. На этот раз я заметила, что диваны, кресла и даже занавески на окнах чуть мерцают, как воздух над асфальтом в жару.

С ума сойти.

Я думала, что у миссис Каснофф — самая большая комната в доме. Ну, вы знаете: полные шкафы старинных книг, тяжелая дубовая мебель и окна от пола до потолка.

А на самом деле мы оказались в маленькой комнатке без окон. Там сильно пахло лавандовыми духами миссис Каснофф и еще чем-то горьковатым. Я не сразу сообразила, что это запах чая. На краешке письменного стола кипел и булькал небольшой электрический чайник, а сам стол вовсе не был деревянным чудовищем, как я его себе представляла. Просто обычный письменный стол.

Были здесь и книги. Книжные полки занимали три стены. Я попробовала прочитать названия на корешках, но большинство их выцвели так, что ничего не разберешь, а остальные были на незнакомых мне языках.

Единственное, что оказалось хоть отдаленно похожим на мою мысленную картинку, — директорское кресло, больше напоминающее трон: высокое, тяжелое, обитое лиловым бархатом.

Стул по другую сторону стола был на добрых пять дюймов ниже, и как только я села, почувствовала себя шестилетней малявкой.

Видимо, так и было задумано.

— Чаю? — спросила миссис Каснофф, аккуратно усевшись на свой фиолетовый трон.

— Да, спасибо.

Пока она наливала в чашку крепкий красный чай, мы молчали. Миссис Каснофф, не спрашивая, добавила в чай молоко и сахар.

Я отпила чуть-чуть. Чай на вкус был точно такой, какой мне делала мама в дождливые зимние дни, когда мы с ней устраивались на диване, читали и разговаривали. Знакомый вкус подействовал успокаивающе, и я немножко расслабилась.

Надо полагать, так и было задумано.

Я посмотрела на директрису.

— А откуда вы…

Она отмахнулась:

— Я ведьма, София.

Я насупилась. Не люблю, когда мной манипулируют. Так же сильно не люблю, как змей и Бритни Спирс.

— Значит, вы знаете такое заклинание, чтобы придать чаю вкус… чая?

Миссис Каснофф сделала глоток и мне показалось, что она сдерживает смех.

— На самом деле — даже больше того. — Она показала на чайник. — Загляни в него.

Я заглянула.

Чайник был пустой.

— Твой любимый напиток — чай «Ирландский завтрак», который заваривает твоя мама. Если бы ты любила лимонад, в чашке оказался бы лимонад. Горячий шоколад — был бы горячий шоколад. Базовое заклинание комфорта, очень помогает, когда нужно, чтобы собеседник почувствовал себя непринужденно. И ведь подействовало, пока не включилась твоя прирожденная подозрительность.

Ого! Круто. Я даже и не пробовала применять универсальные чары.

Конечно, я бы ни за что ей не показала, что восхищаюсь.

— А если бы моим любимым напитком было пиво? Вы бы подали его мне в запотевшей кружке?

Миссис Каснофф чуть приподняла плечи — жест слишком элегантный, чтобы сказать, что она пожала плечами.

— Признаюсь, я была бы в затруднении.

Она вытянула из стопки папок одну, в кожаной обложке, и снова устроилась на троне.

— Скажи мне, София, что именно ты знаешь о своей семье?

Она откинулась на спинку кресла, изящно скрестив лодыжки — поза настолько неформальная, насколько это вообще для нее возможно.

— Я знаю не так уж много, — настороженно ответила я. — Мама у меня из Теннесси, ее родители разбились на машине, когда ей было двадцать лет…

— Я спрашивала не о родных со стороны матери, — перебила миссис Каснофф. — Что тебе известно о родственниках отца?

Она уже даже не пыталась скрыть волнение. Я вдруг почувствовала, что от моего ответа очень многое зависит.

— Я знаю только, что папа — колдун по имени Джеймс Атертон. Мама с ним познакомилась в Англии. Он сказал, что там и вырос, но мама не уверена, что это правда.

Миссис Каснофф со вздохом поставила чашку и стала рыться в кожаной папке, сдвинув очки со лба на нос.

— Минуточку, где оно… Я же только что видела… А, вот!

Она сунула руку в папку, но вдруг остановилась и посмотрела на меня.

— София, все, что обсуждается в этой комнате, должно остаться между нами. Это крайне важно. Твой отец просил меня показать это тебе, когда я сочту, что для этого настало время. Я чувствую, что оно настало.

Я кивнула. А что на такое скажешь?

Видимо, другого ответа миссис Каснофф и не ждала. Она протянула мне черно-белую фотографию. Со снимка на меня смотрела молодая девушка — может, на несколько лет старше меня. Судя по стилю одежды, фотография была сделана в шестидесятые годы двадцатого века. Подол темного платья чуть ниже колен развевался, словно от легкого ветерка. Волосы у девушки были светлые — должно быть, белокурые или рыжие.

На заднем плане виднелся парадный вход Геката-Холла. В то время ставни на окнах были белыми.

Девушка улыбалась, но как-то напряженно, вынужденно.

И глаза. Большие, широко расставленные, очень-очень светлые.

Знакомые глаза.

Я только однажды видела такие — это были глаза моего отца на единственной его фотографии, которую я хранила.

— Кто… — Голос у меня сорвался. — Кто это?

Миссис Каснофф внимательно наблюдала за мной.

— Это, — сказала она, наливая себе еще чаю, — твоя бабушка, Люси Барроу Атертон.

Бабушка? У меня перехватило дыхание. Я всматривалась в ее лицо и отчаянно искала в нем себя.

И не нашла. У нее были резко очерченные высокие скулы, а у меня лицо круглое. Нос у нее был слишком длинный, не похожий на мой, и губы слишком тонкие.

Я глаз не могла отвести от этого лица, такого грустного, несмотря на улыбку.

Я спросила:

— Она жила здесь?

Миссис Каснофф сдвинула очки на лоб и кивнула.

— Люси выросла здесь, в «Гекате» — конечно, тогда это заведение еще не называлось «Гекатой». Насколько я знаю, снимок был сделан вскоре после рождения твоего отца.

— Вы… вы ее знали?

Миссис Каснофф покачала головой.

— К сожалению, в то время меня здесь еще не было. Но, разумеется, о ней знают почти все экстраординарии. Ее история уникальна.

Шестнадцать лет я мечтала узнать, кто же я на самом деле, откуда взялась. И вот он, ответ, прямо передо мной.

— Почему?

— В первый учебный день я рассказывала о происхождении Экстраординариума. Помнишь?

Конечно, помню, подумала я. Всего две недели прошло. Но я решила воздержаться от сарказма и ответила просто:

— Помню. Ангелы, восстание против Бога.

— Да. Однако твои предки обрели магическую силу только в 1939 году, когда твоей прабабушке Алисе исполнилось шестнадцать.

— Я думала, ведьмой нужно родиться. Мама говорила, только вампиры сначала бывают людьми.

Миссис Каснофф кивнула.

— Обычно так и происходит. Но время от времени находится человек, который хочет изменить свою судьбу. Кому-то попадает в руки книга заклинаний или магическая формула — любой способ приобщиться к мистическому, к божественному. Очень немногие остаются в живых после такого. Твоя прабабушка оказалась в числе этих немногих.

Я не знала, что сказать, и потому отпила еще чая. Он остыл, на дне скопился сахар, и остаток чая получился сладким, как сироп.

В конце концов я спросила:

— Как?

Миссис Каснофф вздохнула.

— Увы, это мне неизвестно. Если Алиса и рассказывала кому-нибудь, записей об этом не сохранилось. Я знаю только разрозненные обрывки. По-видимому, она связалась с исключительно неразборчивой в средствах ведьмой, а та стремилась увеличить собственную волшебную силу при помощи черной магии, которую Совет запретил еще в семнадцатом веке. Никто не может сказать наверняка, как Алиса познакомилась с этой женщиной, — кажется, ее звали миссис Торн, — и знала ли она вообще, кто такая ее приятельница. Каким-то образом чары, предназначенные для миссис Торн, вместо того, чтобы подействовать на нее, преобразили Алису.

— Погодите, вы сказали, что миссис Торн применила черную магию, так?

Миссис Каснофф кивнула.

— Да. И не обычную, а исключительно ужасную. Счастье Алисы, что она не погибла во время превращения. Миссис Торн повезло меньше.

У меня было такое чувство, словно я проглотила целую миску ледяных кубиков. Но хотя в животе все смерзлось, на лбу у меня выступил пот.

— Значит, мою прабабушку… превратили в ведьму с помощью черной магии? Да еще и особо кошмарной и опасной?

Снова миссис Каснофф кивнула. Она по-прежнему внимательно наблюдала за мной.

— Твоя прабабушка представляла собой отклонение от нормы. Я понимаю, что это звучит жестоко, но от фактов не спрячешься.

— А как… — Мой голос напоминал хрип. Я прокашлялась. — Что с ней потом было?

Миссис Каснофф вздохнула.

— Один из членов Совета нашел ее в Лондоне, в лечебнице для душевнобольных. Она бредила, что-то выкрикивала о ведьмах и демонах. Ее и твою бабушку Люси привезли в Геката-Холл.

Я взглянула на фото, которое держала в руках.

— Мою бабушку?

— Да. Когда Алису нашли, она ждала ребенка. После того как родилась твоя бабушка, их обеих доставили сюда.

Миссис Каснофф налила себе еще чаю. Мне показалось, что она не хочет больше ничего рассказывать, но я не могла не спросить.

— И что было дальше?

Миссис Каснофф размешивала сахар так сосредоточенно, словно проводила операцию на мозге. В конце концов она ответила, не глядя на меня.

— Алиса плохо перенесла свое превращение. Через три месяца ей как-то удалось бежать из Геката-Холла. Никто не знает точно, как. Что ж, в ее распоряжении была могущественная магия. А потом…

Миссис Каснофф умолкла и поднесла чашку к губам.

— А потом? — повторила я.

Миссис Каснофф наконец подняла на меня глаза.

— Ее убили. «Око Божье».

— А откуда известно, что именно они…

— Они истребляют нас довольно своеобразными методами, — деловитым тоном ответила директриса. — Во всяком случае, Люси оставили в Геката-Холле, чтобы Совет мог за ней наблюдать.

— Что, научный эксперимент?

Я не хотела говорить с такой злостью, просто было уж очень тошно.

— Магическая мощь Алисы не вмещалась ни в какие рамки. Она была в буквальном смысле слова сильнейшей за всю историю Экстраординариума. Совету необходимо было знать, передались ли эти способности ее дочери, ведь та все-таки наполовину была человеком.

— И как, передались?

— Да. А затем и твоему отцу. — Она твердо встретила мой взгляд. — И тебе.

 

Глава 14

После этой милой беседы миссис Каснофф освободила меня от занятий на остаток дня, чтобы я могла, как она выразилась, «поразмыслить о том, что узнала».

Размышлять мне не хотелось. Я пошла на третий этаж — там в нише были установлены в ряд несколько ярко-красных телефонов, ими разрешалось пользоваться ученикам. Все они были покрыты толстым слоем пыли, потому что большинство экстраординариев и без этого могут общаться со своими родными. Вампиры не владеют телепатией, только я не замечала, чтобы Дженна когда-нибудь звонила домой. У оборотней есть какая-то разновидность стайного сознания, а феи передают сообщения при помощи ветра и летающих насекомых. Как раз в тот день я с утра видела, как Навсикая что-то нашептывала стрекозе.

А у ведьм и колдунов имеется большой выбор заклинаний для того, чтобы разговаривать с кем-нибудь на расстоянии, вплоть до того, что перед собеседником на стене появляются надписи или кошка начинает говорить твоим голосом. Но я этих заклинаний еще не знала, а если бы и знала — с их помощью можно общаться только с другими ведьмами. А раз мама у меня — человек, приходится использовать человеческие средства связи.

Я взяла трубку и поморщилась, потому что пыль тут же прилипла к потной ладони.

Через несколько секунд мама сняла трубку.

— Мой папа — глава Совета, — сказала я, не дав ей даже поздороваться.

Телефонная линия донесла до меня ее вздох.

— Ах, Софи, я хотела тебе рассказать…

— Но не рассказала.

Я сама удивилась, как вдруг сдавило горло.

— Соф…

— Ты мне ничего не рассказала. — Глаза жгло, голос сделался сиплым. — Не рассказала, кто мой отец, и что я, оказывается, самая сильная ведьма в мире — вообще во всем мире. И что папа… отправил меня сюда.

— У него не было выбора, — устало произнесла мама. — Если бы он сделал исключение для своей дочери, как бы на него посмотрели другие экстраординарии?

Я вытерла щеку тыльной стороной руки.

— Конечно, нельзя допустить, чтобы он плохо выглядел в чужих глазах.

— Солнышко, давай я позвоню папе, и мы все вместе…

— Почему ты не сказала, что меня хотят убить?

Мама тихо ахнула.

— Кто тебе сказал?

Кажется, она разозлилась еще сильнее меня.

Я ответила:

— Миссис Каснофф.

Оглоушив меня сообщением о моей громадной магической силе, миссис Каснофф сообщила, что, кроме всего прочего, папа отправил меня в «Гекату» для моей же собственной безопасности.

— Трудно его за это винить, — сказала миссис Каснофф. — Люди из «Ока Божия» убили и Люси в 1974 году, и на жизнь твоего отца много раз покушались. Тринадцать лет удавалось хранить твое существование в секрете, но теперь… «Око» рано или поздно узнало бы о тебе. В обычном мире ты была бы совершенно беззащитна.

— А эти… ирландцы? — еле выдавила я.

Миссис Каснофф отвела глаза.

— Брэнники сейчас не представляют угрозы.

Я видела, что она врет, но в своем ошарашенном состоянии просто не нашла в себе сил добиваться другого ответа.

— Это правда? — спросила я маму сейчас. — Папа отправил меня сюда, потому что мне грозит опасность?

— Немедленно позови к телефону миссис Каснофф, — сказала мама вместо ответа.

Я слышала в ее голосе не только гнев, но и страх.

— Это правда? — повторила я.

Мама не ответила, и я крикнула во весь голос:

— Это правда?

Дальше по коридору открылась дверь. Я оглянулась. Тейлор высунулась из своей комнаты, увидела меня, покачала головой и снова закрыла дверь.

— Соф, — говорила в это время мама, — давай… давай поговорим как следует, когда ты приедешь на зимние каникулы, хорошо? Это не телефонный разговор.

Я с размаху шмякнула трубку на рычаг. Телефон протестующе задребезжал.

Я сползла по стенке и уткнулась лицом в колени.

Так я просидела долго. Размеренно дышала, — вдох, выдох, — стараясь остановить слезы. Как ни странно, отчасти я чувствовала себя виноватой, как будто я обязана была дико возрадоваться, узнав, что я — крутая ведьма. Только это меня совсем не радовало. Я бы с огромным удовольствием уступила сияющую кожу, развевающиеся волосы и прочие спецэффекты Элоди с подружками. А для меня предел мечтаний — завести маленькую чайную или нечто в этом духе, где можно было бы продавать чакры и книги по астрологии. Вот было бы весело! Носить просторную фиолетовую ма…

Я вскинула голову, обрывая эти бредни. Снова у меня отчего-то мурашки поползли по загривку.

Я оглянулась и увидела ту девочку с озера. Вблизи стало видно, что она примерно моя ровесница. Она хмурилась, а подол зеленого платья колыхался, как будто от ветра.

Я хотела спросить, кто она такая, но не успела раскрыть рот, как она развернулась на каблуках и двинулась прочь. Я ждала, что услышу ее шаги по деревянным ступенькам, но никаких звуков с лестницы не доносилось.

Теперь мурашки бегали у меня не только по загривку, а и по всему телу. Наверное, странно — жить в доме, полном чудовищ, и притом бояться призраков, но вся эта история уже начинала выходить за грань. В третий раз я видела девочку-привидение, и каждый раз она словно изучала меня. Почему?

Я медленно встала и пошла к лестнице. Долго не могла решиться завернуть за угол — боялась, вдруг она там стоит, ждет меня.

Что она тебе сделает, Софи? — подумала я. Заорет: «Бу»? Пройдет сквозь тебя? Черт возьми, она же призрак!

И все равно, огибая угол, я затаила дыхание.

И врезалась в нечто вполне вещественное.

Я хотела завизжать, но получился скорее судорожный выдох:

— Охххххх!

Чьи-то руки подхватили меня и не дали упасть.

— Эй! — сказала Дженна с нервным смехом.

— А, это ты… Привет!

Я никак не могла перевести дух после столкновения, зато от сердца отлегло.

Дженна с тревогой смотрела на меня.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— День был тяжелый.

Дженна слегка улыбнулась.

— Не сомневаюсь! Я слышала, что у тебя вышло с Ванди.

Я застонала. Со всеми этими семейными тайнами, призраками и убийцами, я забыла о более близкой опасности.

— Я сама виновата… Нечего было слушать Элоди.

— Да уж. — Дженна принялась накручивать на палец розовую прядку. — А правда тебе назначили работать в подвале до конца семестра?

— Угу. Что это значит, кстати?

— Ужас, — ответила она напрямик. — Совет хранит у нас в подвале отработанные магические артефакты. Они там просто свалены в кучу. А наказанные пытаются разбирать всю эту труху и составлять каталог.

— Пытаются?

— Да понимаешь, это, конечно, мусор, но ведь магический мусор! Все предметы постоянно перемещаются. Переписывать их бессмысленно, потому что ни одна вещь не остается на своем месте.

— Замечательно, — пробормотала я.

— Осторожно, Софи! У Пиявки нынче голодный вид.

Поверх плеча Дженны я увидела, что у выхода на площадку стоит Честон. Было как-то непривычно встретить ее без Элоди и Анны.

Честон издевательски усмехалась, но как-то неискренне. Скорее, она просто подражала Элоди.

Я сказала с досадой:

— Заткнись, Честон.

— Что сегодня на обед? Ведьма!

Честон гадко засмеялась и шмыгнула к себе в комнату.

Дженна побледнела еще сильнее, чем обычно. Может, просто свет так упал, но на секунду мне показалось, что ее глаза вспыхнули красным.

— Пиявка, — прошептала она. — Это что-то новенькое.

— Эй! — Я легонько встряхнула ее. — Не обращай внимания. Тем более — на эту. Она того не стоит.

Дженна кивнула.

— Твоя правда. — Но она все еще смотрела на дверь, за которой исчезла Честон. — Ну как, придешь на классификацию оборотней?

Я покачала головой.

— Каснофф меня отпустила до вечера.

К счастью, Дженна не стала выспрашивать почему.

— Классно. Тогда — увидимся за обедом.

Дженна ушла, а я собралась было пойти к себе, почитать или просто так поваляться, но передумала и спустилась вниз, в библиотеку. Она, как и все остальное в доме, выглядела теперь не такой обшарпанной. И кресла больше не были похожи на гигантские грибы, готовые меня проглотить. Вполне уютные кресла.

Я довольно быстро нашла на полках то, что искала.

Книга была черная, с потрескавшимся корешком. Названия на обложке не было, только изображение большого золотого глаза.

Я устроилась в кресле, подобрав под себя ноги, и раскрыла книгу на середине — там, где несколько глянцевых страниц занимали иллюстрации; по большей части репродукции картин, хотя была и парочка не слишком четких фотографий полуразрушенного замка в Италии — предполагалось, что это штаб-квартира «Ока Божьего». Я перелистала страницы, пока не нашла ту самую картинку, которую видела в маминой книге. Она была именно такой ужасной, как мне запомнилось: ведьма, привязанная к доске, с безумными от страха глазами, а над ней склонился темноволосый человек с серебряным ножом в руке и татуировкой в виде глаза над сердцем.

Я пробежала глазами текст.

«Общество возникло во Франции, в 1129 году, отделившись от ордена тамплиеров. Первоначально это была группа рыцарей-крестоносцев, взявших на себя задачу избавить мир от демонов. Вскоре общество переместилось в Италию и приняло официальное название L'Occhio di Dio — „Око Божье“. Группа быстро получила известность, жестоко истребляя экстраординариев любого вида. Кроме того, они нападали и на людей, которые оказывали какую-либо помощь экстраординариям. Со временем благочестивое общество превратилось в нечто совсем иное, сродни террористическим организациям. Соблюдая строжайшую секретность, „Око Божье“ представляет собой элитную группу профессиональных убийц, посвятивших себя единственной задаче — полному уничтожению экстраординариев».

— Миленько, — пробормотала я себе под нос.

Перелистала еще несколько страниц — в основном, в книге шла речь об истории руководителей общества и самых известных их жертв. Я просмотрела список имен, но Алисы Барроу там не обнаружила. Может, миссис Каснофф ошиблась, и моя прабабушка не была такой уж знаменитостью?

Я уже собиралась поставить книгу на место, как вдруг взгляд зацепился за черно-белую иллюстрацию. На картинке была изображена ведьма. Она лежала на кровати, бессильно откинув голову, с остекленевшими глазами. Рядом стояли двое мужчин в черном, сурово глядя на труп. Распахнутые на груди рубашки открывали татуировку над сердцем. Один сжимал в руке тонкую заостренную палку, слегка напоминающую нож для колки льда. Другой держал банку с какой-то подозрительной черной жидкостью.

Я прочла подпись под картинкой:

«Как правило, „Око“ казнит экстраординариев путем удаления сердца, но изредка они обескровливают жертву. Возможно, это делается с целью перевести подозрения на вампиров, но точных сведений по этому поводу нет».

Меня пробрала дрожь. У ведьмы с застывшим взглядом не было на шее следов от укуса, какие нашли у Холли, но ей явно каким-то образом выпустили всю кровь.

Но этого не может быть! Школа находится на острове и окружена невероятным количеством защитных чар. Представители «Ока» никак не смогли бы пробраться внутрь! Их бы обязательно заметили.

Я отлистала страницы назад, отыскивая главу о том, как «Око» справляется с защитными чарами, но там везде говорилось, что «Око» не использует магию, действует исключительно грубой силой.

Позже я протащила книжку к нам комнату и показала картинку Дженне.

Я думала, ей будет интересно, а она только взглянула, сразу отвернулась и забралась в кровать.

Выключив лампу, она сказала:

— «Око Божье» убивает не так. Они не скрываются. Хотят, чтобы все знали об их достижениях.

Я спросила:

— Откуда ты знаешь?

Она долго молчала. Я уж думала, не ответит.

Потом из темноты послышалось:

— Потому что я их видела.

 

Глава 15

Два дня спустя я начала отбывать наказание.

Скажу сразу: никогда в жизни я не бывала в подвале. Вообще не понимаю, зачем кому-нибудь может понадобиться спускаться в подвал, если только там не хранится вино.

Школьный подвал выглядел особенно неприветливо. Во-первых, пол там был земляной… Бр-р. И холод пронизывающий, хотя снаружи жара, и пахло затхлостью и сыростью. Добавьте к этому высокий потолок с голыми электрическими лампочками, крошечное окошко, выходящее на кучу компоста за школой, и бесконечные ряды полок с пыльным барахлом. Мне как-то сразу стало понятно, почему целый семестр отработки в подвале — тоска зеленая. Мало того, Ванди еще решила проявить особую вредность и назначила нам работать по три дня в неделю, после обеда. Так что пока все бездельничают у себя в комнатах или трудятся над эпическими сочинениями для лорда Байрона, нам с Арчером придется составлять каталог разнообразной дребедени, которая для Совета слишком ценна, чтобы выбросить, но недостаточно ценна, чтобы хранить ее в лондонской штаб-квартире.

Утром Дженна попыталась меня утешить.

— Зато ты там будешь вместе с неотразимым парнем.

— Арчер перестал быть неотразимым, — отмахнулась я. — Он меня чуть не убил, а подружка у него — сатана в юбке.

Все же когда мы стояли на ступеньках у входа в подвал и слушали, как Ванди расписывает нам задачу, я не могла удержаться и все время искоса поглядывала на Арчера. Нужно признать — если отвлечься от человекоубийственных наклонностей и зловещих подружек, он-таки был неотразим. В свободно повязанном галстуке и с закатанными рукавами рубашки, он смотрел на Ванди скучающим взглядом, с легкой усмешкой скрестив руки на груди.

Такая поза выказывала в наилучшем свете его руки и грудную клетку. И вот это все досталось не кому-нибудь, а Элоди! Где справедливость, я вас спрашиваю?

— Мисс Мерсер! — рявкнула Ванди.

От неожиданности я чуть не свалилась с лестницы. Еле успела уцепиться за перила, а с другой стороны Арчер подхватил меня под локоть.

Еще и подмигнул. Я немедленно обратила все свое внимание на Ванди, как будто в жизни не встречала такой очаровательной личности.

— Вам что-нибудь еще раз объяснить, мисс Мерсер? — с издевкой процедила она.

— Н-нет, я все поняла…

Наверное, целую минуту Ванди смотрела на меня в упор. Видно, старалась придумать остроумный ответ, но она же тупая, как большинство подлых людей. В конце концов она всего лишь глухо зарычала и, отпихнув нас с Арчером, потопала вверх по лестнице.

— Один час! — рявкнула она через плечо.

И с такой силой захлопнула древнюю дверь, что та даже не заскрипела, а прямо-таки взвизгнула от боли.

Я с ужасом услышала, как щелкнул замок.

— Она что, заперла нас тут? — спросила я неожиданно тонким голосом.

— Угу, — ответил Арчер.

Он сбежал по ступенькам и взял одну из двух планшеток — Ванди положила их на ряд каких-то непонятных сосудов.

— Разве так можно? Она не имеет права!

Арчер усмехнулся, не отрывая взгляда от планшетки.

— Пора бы тебе, Мерсер, забыть такие очаровательные, чисто человеческие понятия, как «права».

Вдруг он вскинул голову, глаза у него расширились.

— О! Чуть не забыл. — Он отложил планшетку и начал рыться в карманах. — Вот, держи.

Он положил мне на ладонь что-то почти невесомое.

Я посмотрела — это была пачка бумажных носовых платков.

— Придурок!

Я швырнула пачку ему под ноги и, не глядя, схватила планшетку. У меня горели щеки.

— Неудивительно, что подружка у тебя — Элоди, — буркнула я, демонстративно перелистывая страницы, прикрепленные к планшетке.

Всего их было двадцать, и на каждой — примерно пятьдесят пунктов. Я пробежалась по списку, отмечая такие названия, как «Веревочный узел: Ребекка Нёрс» и «Отрубленная рука: А. Волдари».

Я оторвала верхние десять страниц и протянула их Арчеру вместе с шариковой ручкой.

— Ты бери эту половину.

Стараясь не смотреть ему в глаза, я прошла к самой дальней полке, около оконца.

Арчер с полминуты не двигался с места и, кажется, хотел что-то сказать, но в конце концов только вздохнул и ушел в другой конец комнаты.

Четверть часа мы работали в полной тишине. Ванди так много времени потратила на объяснения, а на самом деле работа оказалась несложной, хотя и нудной. Нужно было осматривать предметы на полках и отмечать в списке, на которой полке и в которой ячейке они находятся. Единственная трудность состояла в том, что предметы были без этикеток, поэтому иногда было не так просто определить, что это такое. Например, на полке «Ж» в пятой ячейке обнаружился лоскут красной материи. Это с одинаковым успехом могли быть или «Часть обложки гримуара: К. Кателлан», или «Фрагмент церемониального облачения: С. Кристакос».

А может, вообще что-нибудь третье, из списка Арчера. Быстрее было бы нам работать вместе, но я все еще злилась на него за платочки.

Я присела на корточки и сняла с полки обшарпанный кожаный барабан. Взгляд скользил по строчкам, но я не разбирала ни слова. Конечно, зря я тогда разревелась при нем, но неужели он такая скотина, что способен над этим издеваться? Ну пускай мы не лучшие друзья, а все-таки в тот первый вечер мне показалось, что нас что-то связывает.

Значит, показалось.

Вдруг он сказал:

— Это шутка была.

Я резко обернулась и увидела, что он наклонился надо мной.

— Мне без разницы.

Я снова отвернулась к полкам.

Арчер спросил:

— Почему ты сказала про Элоди?

Поморщившись, я выпрямилась и перешла к полке «Е».

— Разве непонятно? Она тогда здорово повеселилась за мой счет. Вполне естественно, что и тебе нравится надо мной насмехаться. Приятно, когда у пары общее хобби.

— Слушай, ты! — вызверился он. — Из-за шуточки Элоди я тоже здесь теперь сижу. Или забыла — я пытался тебе помочь?

— А я тебя не просила! — ответила я, притворяясь, что внимательно изучаю кучку листьев, плавающих в банке с жидкостью янтарного цвета.

Вдруг до меня дошло, что это не листья, а трупики крошечных фей.

Поборов желание отбросить банку подальше с криком: «фууууу!», я начала перелистывать страницы в поисках названия вроде «Маленькие мертвые феи».

— Успокойся, это больше не повторится! — огрызнулся Арчер, тоже с бешеной скоростью перелистывая список.

Некоторое время мы оба молчали, уткнувшись в списки.

В конце концов Арчер спросил:

— Ты не видела ничего похожего на кусок алтарного покрова?

— Посмотри на полке «Ж», в пятой ячейке.

Ни с того, ни с сего он сказал:

— Знаешь, Элоди не так уж плоха. Если познакомиться с ней поближе.

— А ты, значит, познакомился?

— Что?

Я сглотнула комок в горле. Мне совсем не хотелось выслушивать, как Арчер расхваливает Элоди, но все-таки было любопытно.

— Дженна говорила, ты одно время был в рядах клуба под девизом «Мы ненавидим Элоди». Как это понять?

Он отвернулся и принялся, не глядя, перебирать предметы на полке.

— Она изменилась, — тихо сказал он. — После смерти Холли… Ты знаешь про нее?

Я кивнула.

— Бывшая соседка Дженны. Элоди, Честон и Анна меня просветили.

Он провел рукой по темным волосам.

— Ага, они до сих пор считают, что виновата Дженна. В общем, Элоди и Холли очень дружили, а мы с Холли были помолвлены…

Я замахала рукой:

— Стоп! Ты сказал: помолвлены?!

Арчер смутился.

— Ну да. Все ведьмы, как только им исполнится тринадцать, должны обручиться с подходящим колдуном. Через год после того, как обретут магические способности.

Он нахмурился:

— Что с тобой?

Должно быть, лицо у меня было очень странное. В тринадцать лет я едва решалась задумываться о французских поцелуях. Обручиться — это для меня было за гранью.

— Ничего, — пробормотала я. — Просто дико это как-то. Прямо как в романах Джейн Остин.

— Да не так уж это страшно.

— Ага. Брак по сговору в подростковом возрасте — отличная вещь.

Арчер тряхнул головой.

— Мы же не женимся в тринадцать лет, а только обручаемся. Ведьма имеет право согласиться или отказаться, и вообще, она может потом передумать. Между прочим, такой брак часто бывает удачным, потому что основан на дополняющих друг друга способностях, особенностях личности и так далее.

— Все равно, я даже представить себе не могу, чтобы у меня — и жених!

— Знаешь, а ведь наверняка есть.

Я уставилась на него.

— Как это?

— Папа у тебя занимает такую должность… Я уверен, что он подобрал тебе жениха, как только тебе исполнилось тринадцать.

О таком даже думать не хотелось. Представить себе, что где-то живет колдун, который рассчитывает в один прекрасный день сделать меня своей супружницей — это уж слишком! А если он учится здесь, в Геката-Холле? Что, если мы знакомы? Господи, а вдруг это мальчишка, который сидел прямо за мной на истории магии, у него еще воняет изо рта?

Я мысленно сделала себе зарубку на память: спросить обо всем этом маму, как только снова соглашусь с ней разговаривать.

Арчеру я сказала:

— Ну ладно, давай, рассказывай дальше.

— По-моему, никто так и не понял, как сильно смерть Холли подействовала на Элоди. Мы с ней летом много разговаривали. О Холли, о «Гекате», дальше — больше…

— Избавь меня от отвратительных подробностей, — сказала я с улыбкой, хотя что-то больно сжималось в груди.

Значит, она действительно ему нравится. А я-то втайне баловала себя надеждой, что он только делает вид, чтобы потом при всех ее бросить — желательно, с трансляцией по общегосударственному каналу телевидения.

Он сказал:

— Слушай, я поговорю с Элоди и ее подружками. Они от тебя отстанут. Серьезно, дай ей еще шанс. Клянусь тебе, в ней есть неисследованные глубины…

И тут я ляпнула, не подумав:

— Я же сказала: избавь меня от отвратительных подробностей!

В первый момент я даже сама не сообразила, что такое сказала. А когда до меня дошло, я десять раз прокляла свой зловредный язык. С пылающими щеками я осторожно глянула на Арчера.

Он ошарашенно смотрел на меня.

А потом как заржет!

Я тоже начала хихикать. Скоро мы оба сидели на земляном полу, вытирая слезы. Давно уже я ни с кем по-настоящему не смеялась и, вообще, не позволяла себе неприличных шуточек. До чего же это хорошо, оказывается! Я ненадолго забыла, что вся пропитана злом и что меня преследует привидение.

Это было очень приятно.

— Вот ты мне сразу понравилась, Мерсер, — сказал он, отсмеявшись, а я тихо порадовалась, что заливший щеки румянец можно списать на хохот.

— Подожди! — Я прислонилась к полкам, стараясь отдышаться. — Если все обручаются в тринадцать — значит, у нее уже есть жених?

Арчер кивнул.

— Да, но я же сказал — это дело добровольное, всегда можно переиграть. В смысле, многие считают, что я — завидная партия.

— И такой скромный!

Я бросила в него ручку, и Арчер легко перехватил ее в воздухе.

Где-то вверху дверь в подвал завизжала, как будто ее режут. Мы оба виновато вскочили на ноги. Можно подумать, мы тут обнимались или еще что.

Вдруг у меня в мозгу возникла картинка: мы с Арчером целуемся на фоне музейных полок. Теперь у меня горели не только щеки, а и все тело. Я невольно посмотрела на губы Арчера, а когда подняла глаза выше, по его лицу ничего невозможно было прочесть, только от его взгляда у меня перехватило дыхание, совсем как в первый учебный день на лестнице. Я даже обрадовалась, когда Ванди заорала:

— Мерсер! Кросс!

Ее резкий скрипучий голос подействовал как холодный душ. Неловкий момент прошел, а к тому времени, как мы выбрались из подвала, похотливые мысли тоже меня покинули… ну, почти.

— В среду, на том же месте, в тот же час! — гаркнула Ванди нам в спину, когда мы чуть не бегом ринулись к парадной лестнице.

На площадке второго этажа, естественно, Арчера поджидала Элоди. Она сидела на потертом синем диванчике, и настольная лампа бросала золотистые отсветы на ее безупречную кожу, рубиновыми бликами играя в волосах.

Я оглянулась. Арчер таращился на Элоди, как… Примерно так, как я на него таращилась.

Я даже прощаться не стала — просто побежала на свой этаж.

Дженны в комнате не было, а мне после кошмарной пылищи в подвале срочно требовался душ. Я вытащила из чемодана полотенце, а из шкафа — топик и пижамные штаны.

На этаже было почти пусто. Расходиться полагалось только после девяти, а сейчас было всего семь. Должно быть, все еще сидели внизу, в гостиных.

Вся в мыслях об Арчере (и о том, какая чудовищная глупость — влюбиться в парня, который встречается с богиней), я добрела до общей ванной комнаты и распахнула дверь. В комнате клубился пар, так что ничего невозможно было разглядеть. Я шагнула вперед и почувствовала, что под ногами хлюпает. Было слышно, как хлещет вода из крана.

Я позвала:

— Ау?

Никто не ответил. Сначала я подумала, что это кто-то пошутил — оставил включенную воду. Миссис Каснофф не скажет, что это смешно! Горячая вода плохо действует на двухсотлетний паркет.

Потом пар начал редеть, утекая мимо меня в коридор.

И я увидела, почему не выключен кран.

Довольно долго мои глаза отказывались верить тому, что видят. Я подумала — может, Честон просто заснула в ванне, а розовый оттенок у воды из-за каких-нибудь ароматических солей. Потом я заметила, что глаза Честон закрыты неплотно, как у пьяной. А вода розовая от крови.

 

Глава 16

Я разглядела крошечные ранки, похожие на следы от уколов, прямо под подбородком, и длинные страшные разрезы на запястьях. С них на пол капала кровь.

Я бросилась к ней, на ходу шепча исцеляющее заклинание. Знаю, оно не очень хорошее. Мне с его помощью удавалось максимум залечить ободранную коленку, но надо же было хоть попробовать! Дырочки на шее начали затягиваться и тут же открылись вновь. Я всхлипнула. Господи, ну почему я такая паршивая ведьма?

Веки Честон дрогнули, она приоткрыла рот, как будто хотела что-то сказать.

Я рванулась к двери.

— Миссис Каснофф! Кто-нибудь! Помогите!

Из комнат начали высовываться головы.

Кто-то вздохнул:

— Ну вот, опять начинается…

На лестнице показалась миссис Каснофф в халате, волосы у нее были заплетены в косу. Увидев меня у двери в ванную, директриса побледнела. Почему-то ее испуг меня доконал. Коленки затряслись, горло сдавило от слез.

— Там… Честон, — еле выговорила я. — И везде кровь…

Миссис Каснофф схватила меня за плечо и заглянула в дверь. Ее пальцы судорожно сжались. Она посмотрела мне в лицо.

— София, беги за Кэлом. Знаешь, где он живет?

У меня мозги превратились в яичницу-болтунью, как в старых рекламных роликах про лекарства от головной боли.

— Лесничий? — тупо переспросила я.

Какой от него толк? Он что, «скорая помощь»?

Миссис Каснофф кивнула, крепче стискивая мое плечо.

— Да, Кэл. Он живет возле пруда. Позови его, объясни, что случилось.

Я кинулась вниз по лестнице. По дороге увидела, как из нашей комнаты выглядывает Дженна. Кажется, она меня окликнула, но я уже выбежала в ночь.

Днем было так тепло, а сейчас у меня от холода сделалась гусиная кожа на руках. Огромные школьные окна бросали светлые прямоугольники на газон, а вокруг все было темно. Я знала, что озеро — слева, и побежала туда. Холодный ночной воздух резал легкие, как ножом. Я смутно различила какую-то темную глыбу, отчаянно надеясь, что это дом Кэла, а не какой-нибудь сарай. Хоть я и старалась не поддаваться панике, а перед глазами так и стояла картина: Честон истекает кровью на черно-белых кафельных плитках.

Вблизи стало видно, что это действительно дом. Изнутри еле слышно доносилась музыка, и в окне виднелся свет.

Я так запыхалась, что не знала, смогу ли выговорить хоть слово.

Заколотила в дверь. Не прошло и трех секунд, как она распахнулась и на пороге появился Кэл.

Я представляла себе его старым увальнем, да еще и раздражительным брюзгой в придачу, и совершенно остолбенела, увидев перед собой того самого спортивного красавца, которого заметила в первый учебный день. Я тогда еще подумала, что он чей-нибудь старший брат. На вид ему было не больше девятнадцати, и со старыми увальнями его роднили только фланелевая рубашка и слегка недовольное выражение лица.

— Ученикам не разрешается… — начал он, но я его перебила.

— Миссис Каснофф велела вас позвать. Там Честон… Она ранена.

Не успела я выговорить «миссис Каснофф», как он уже захлопнул дверь и помчался к школе.

Я потрусила за ним, и так уже вымотанная предыдущей пробежкой.

Когда мы прибежали, Честон уже вытащили из ванны и закутали в полотенце. Ранки на шее заклеили пластырем, запястья перебинтовали. Но она все еще была страшно бледная и глаз не открывала.

Элоди и Анна в пижамах жались друг к другу около раковины и хлюпали носами. Миссис Каснофф, стоя на коленях, склонилась к самой голове Честон и что-то шептала — не знаю, то ли утешала ее, то ли колдовала.

Когда вошел Кэл, миссис Каснофф оглянулась, и от облегчения всегдашняя суровость сошла с ее лица — она стала похожа не на грозную директрису, а на встревоженную бабушку.

— Ну наконец-то, — прошептала она.

Когда миссис Каснофф поднялась на ноги, я заметила, что тяжелый шелк халата на коленях промок насквозь и, скорее всего, безнадежно испорчен — а она даже внимания не обратила.

— Ко мне в кабинет, — распорядилась она.

Кэл опустился на колени и взял Честон на руки.

Миссис Каснофф шагнула за дверь, раздвигая толпу учеников, собравшуюся около ванной.

— Отойдите, дети, дайте дорогу! Прошу успокоиться, с мисс Бернетт все будет хорошо, просто маленький несчастный случай.

Народ расступился, и из ванной показался Кэл, держа Честон на руках. Ее голова бессильно упала ему на грудь, и я заметила, что губы у Честон посинели.

Кто-то рядом со мной выдохнул вслед: «О-о!» Я обернулась — к стене возле двери прислонилась Сиобан.

— А что? — сказала она, заметив мой взгляд. — Скажешь, ты не отдала бы немножечко крови, чтобы такой красавец таскал тебя на руках?

Тут Сиобан вздрогнула — из ванной вышли Элоди и Анна, обе бледные и дрожащие. Вдруг Элоди заметила что-то у меня за спиной и сощурила глаза.

— Это все ты!

Я оглянулась и увидела, что у двери в нашу комнату стоит Дженна.

— Это ты сделала! — прошипела Элоди, надвигаясь на Дженну.

Та не отступила, доказывая тем самым, что она либо отчаянно храбрая, либо просто сумасшедшая.

Настроение в толпе мигом изменилось. Я думаю, все мы, хоть и волновались за Честон, в то же время предвкушали стычку Элоди и Дженны — может быть, чтобы отвлечься от мыслей о кровавой луже на полу, а может, потому что девчонки-подростки вообще ужасные создания и любят смотреть, как другие девчонки дерутся. Кто знает?

На мгновение Дженна дрогнула и опустила взгляд. Но когда она снова подняла глаза, в них застыло прежнее скучающее выражение.

— Не понимаю, о чем ты.

— Врешь! — крикнула Элоди. У нее по щекам потекли слезы. — Вы, вампиры, все убийцы! Тебе здесь не место!

— Она права, — поддержал чей-то голос.

Через толпу проталкивалась Навсикая, гневными взмахами крыльев поднимая ветер. Рядом с ней встала Тейлор, широко раскрыв темные глаза.

Дженна засмеялась, но как-то вымученно. Я вдруг заметила, что толпа вокруг нее расступилась. Дженна выглядела очень маленькой и одинокой.

— И что? — спросила она чуть дрожащим голосом. — Никто из вашего рода никогда не убивал? Ни одна ведьма или фея, ни один оборотень? Только вампиры могут отнять жизнь?

Все уставились на Элоди. Кажется, мы ожидали, что она сейчас вцепится Дженне в горло.

Но Элоди прекрасно понимала, что сила на ее стороне. Зеленые глаза буквально метали молнии. Она ответила с издевкой:

— Да что ты понимаешь? Ты ведь даже не настоящий экстраординарий.

Все разом выдохнули. Вот, она это сказала. То, о чем все думали, но никогда не произносили вслух.

— Мы все — из древних магических семей, где способности передаются из поколения в поколение. — Лицо Элоди было очень бледным, только на щеках горели красные пятна. — Мы — потомки ангелов. А ты кто? Жалкая человечишка, которую укусил зверь-паразит. Ты чудовище!

Дженну затрясло.

— Значит, я чудовище? А ты, Элоди? Холли мне рассказывала, что вы с подружками задумали.

Я ждала, что Элоди огрызнется, но та вдруг побелела как полотно. Анна перестала плакать и схватила Элоди за плечо.

— Пойдем отсюда! — взмолилась она.

— Не знаю, что ты там болтаешь, — сказала Элоди, но видно было, что она испугалась.

— Черта с два не знаешь! Ваш мелкий ковен пытался вызвать демона!

В принципе, тут толпа должна была бы ахнуть. Я, по крайней мере, ахнула. А все остальные молчали.

Элоди уставилась на Дженну, не разжимая губ, и только Анна что-то тихонько проскулила.

Под этим взглядом Дженна начала лепетать нечто бессвязное.

— Она сказала, вам нужна сила, и что вы хотели провести ритуал вызова, а для этого нужно принести жертву… Н-нужно демона… кем-то накормить, и вот…

Элоди уже пришла в себя.

— Демона? Ты считаешь, мы могли вызвать демона, а миссис Каснофф и Ванди ничего бы не узнали и Совет не надавал бы нам по голове? Я тебя умоляю!

В толпе захихикали. Напряжение мигом спало. Стоит одному засмеяться, и это как будто разрешение смеяться всем остальным. Так и теперь случилось.

Дженна стояла и слушала, как над ней хохочут. Я бы так долго не выдержала. Наконец она оттолкнула меня, бросилась в нашу комнату и захлопнула за собой дверь.

Как только она ушла, все начали разговаривать.

Навсикая спросила Сиобан:

— Кто будет следующим?

Синие крылья Сиобан затрепетали.

— Я всего лишь полетела за автобусом! Почему я должна быть здесь, вместе с убийцами?

— Дженна не убийца! — сказала я и вдруг поняла, что не знаю этого наверняка.

Все-таки Дженна — вампир. Вампиры питаются людьми.

А может быть, и ведьмами.

Нет! Я задвинула эту мысль подальше, вспомнив, как Дженна в тот первый день изо всех сил отводила глаза, чтобы не смотреть на мою кровь.

Удивительное дело — вслед за мной подала голос Тейлор.

— Софи права! Не доказано, что Дженна кого-то убила!

Не знаю, действительно Тейлор так думала или просто хотела позлить Навсикаю, но я все равно была ей благодарна.

Я сказала:

— Спасибо!

И тут между нами втиснулась Бет.

— Я бы на твоем месте, Тейлор, не слушала, что говорит Софи Мерсер.

Да что это с ней? Вроде, так по-дружески обнюхивались…

— Я говорила с одной вервольфкой, и она сказала, что папа Софи — председатель Совета!

Вокруг зашептались. Кое-кто из старших со злостью косился на меня. Младшие явно ничего не понимали.

Черт!

— Это ее папа разрешил принимать вампиров в Проклятую школу! — сказала Бет. Блеснули, выдвигаясь, клыки. — Конечно, она говорит, что Дженна не виновата! Иначе ее папочка рискует слететь с должности!

У меня не было сил слушать эту чушь.

— Я никогда в жизни не видела своего папу, и уж конечно, я здесь не для того, чтобы вести за него пропаганду и так далее. Я нарушила правила, и за это меня отправили в «Гекату». Как и всех.

Тейлор сузила глаза.

— Твой папа — председатель Совета?

Я не успела ответить, потому что на лестнице показалась миссис Каснофф, по-прежнему в мокром халате и страшно расстроенная. По крайней мере, она уже не была такой бледной — я решила, что это хороший знак.

— Внимание, барышни! — Вроде, она не повышала голос, а все равно получалось мощно. — Благодаря помощи Кэла мисс Бернетт пришла в сознание и, видимо, она поправится.

Общий вздох облегчения и взволнованные реплики послужили мне прикрытием, когда я наклонилась к Анне и прошептала:

— При чем тут Кэл?

Я думала, она опять станет насмехаться над моей глупостью, но Анна, видно, на радостях забыла вредничать.

— Он белый колдун, — объяснила она. — Сверхмогущественный. Кэл умеет исцелять такие раны, с которыми другие ведьмы и колдуны справиться не в состоянии.

— Тогда почему он не исцелил Холли?

Вот тут уж Анна посмотрела на меня свысока. Приятно видеть, что девочка пришла в норму.

— Когда Холли нашли, она уже была мертвой, благодаря твоей дорогой подруженьке. Кэл способен только исцелять живых. Мертвых он воскрешать не может. Этого никто не может.

— Ох, — пристыженно отозвалась я, но Анна уже разговаривала с Элоди.

А миссис Каснофф продолжала свою речь.

— Завтра за мисс Бернетт приедут родители. Надеюсь, она вернется к нам после зимних каникул.

— Она что-нибудь говорила? — спросила Элоди. — Она не сказала, кто это сделал?

Миссис Каснофф слегка нахмурилась.

— Пока нет. И я попрошу всех как следует подумать, прежде чем распространять слухи об этом инциденте. Разумеется, мы очень серьезно относимся к произошедшему, и паника нам не нужна.

Элоди открыла рот, но наткнулась на взгляд миссис Каснофф и не посмела произнести очередную гадость.

Миссис Каснофф хлопнула в ладоши.

— Так, хорошо! А теперь — все по кроваткам! Дальнейшие обсуждения — утром.

 

Глава 17

Когда я вернулась к нам в комнату, Дженна сидела на туалетном столике у окна, уткнувшись лбом в колени.

— Дженна?

Она не оглянулась.

— Все сначала, — проговорила сдавленно. — Как тогда, с Холли.

Она рвано вздохнула.

— Когда я увидела, как выносили Честон… В тот раз было точно то же самое! Точки на шее, разрезанные запястья. Единственная разница — что Честон была вся белая. А Холли была… почти совсем серая… к-когда ее… вытащили…

Голос у нее сорвался.

Я села на свою кровать и погладила Дженну по коленке.

— Эй, — тихо сказала я. — Ты же не виновата.

Глаза Дженны вспыхнули гневным красным огнем.

— Да, только не все так думают, правда? Все считают, что я, как это называется, «кровожадное чудовище»?

Спрыгнув со столика, она принялась вытаскивать свою одежду из шкафа и расшвыривать ее по кровати.

— Как будто я просила! Как будто я вообще хотела учиться в этой проклятой школе!

— Джен, — попробовала я встрять, но она тут же на меня накинулась.

— Я ненавижу эту школу! Ненавижу идиотские предметы вроде «Истории ведьмовства в девятнадцатом веке»! Господи, я бы лучше алгебру учила или еще какой-нибудь дурацкий предмет! Я хочу нормально обедать в столовой, а после уроков подрабатывать и ходить на школьные дискотеки!

Она всхлипнула и села на кровать, как будто вся злость у нее испарилась.

— Не хочу быть вампиром… — прошептала она и расплакалась, уткнувшись лицом в черную футболку, которую держала в руках.

Я осмотрелась, и впервые все эти розовые расцветки показались не веселенькими, а ужасно грустными. Дженна как будто цеплялась за остатки прежней жизни.

Случаются моменты, когда действительно лучше промолчать, и сейчас был как раз такой момент. Я просто пересела к ней на кровать и стала гладить по волосам — так делала моя мама в тот вечер, когда я узнала, что меня отправляют в «Гекату».

Через несколько минут Дженна откинулась на подушку и начала говорить.

— Она была такая хорошая… Аманда.

Я могла и не спрашивать, кто такая Аманда. И так было ясно, что Дженна наконец-то рассказывает о том, как она стала вампиром.

— Это для меня было важнее всего. Не то, что она красивая, и умная, и веселая. Это все тоже было, но для меня важно другое. Раньше никто никогда не обращал на меня внимания. Когда она сказала мне, кто она на самом деле, и что она хочет быть со мной вечно, я сначала не поверила. Не верила, пока она не вонзила зубы мне в шею.

Дженна помолчала. В комнате было совсем тихо, только слышно, как ветер шумит в ветвях дубов за окном.

— Когда Изменение завершилось, ощущения были… потрясающие. Я стала сильнее и вообще, чувствовала себя хорошо, как никогда, понимаешь? Словно вся остальная моя жизнь была сном. Те первые две ночи с Амандой были лучшими в моей жизни. А потом ее убили.

— Кто?

Дженна посмотрела мне прямо в глаза. Мои крошечные отражения в ее зрачках выглядели очень бледными.

— «Око», — сказала Дженна, и меня прошибла дрожь. — Их было двое. Они ворвались в мотель, где мы прятались, и проткнули ее осиновым колом, спящую. А она проснулась и стала кричать… Они ее вдвоем еле держали. Я выскочила за дверь и убежала. Три дня пряталась в каком-то сарае. Ушла, когда совсем проголодалась. Украла еду в магазине. А как только сунула печенье в рот, почувствовала, что сейчас умру. Пришлось выплюнуть. Тут вышел… — Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. — Вышел хозяин магазина, а я стою на четвереньках посреди парковки. Он увидел обертку от печенья и давай орать, что вызовет полицию, а я…

Дженна замолчала и отвернулась. Я положила руку ей на плечо. Мне хотелось, чтобы она поняла: я не перестану с ней дружить из-за того, что она выпила чью-то кровь — и все-таки я не смогла смотреть ей в лицо.

— После… после этого мне стало чуточку лучше. Я села в автобус, вернулась в город и нашла родителей Аманды. Они тоже были вампирами. Ее папу покусали много лет назад, а он уже обратил их всех. Они сообщили в Совет, и вот я здесь.

Она снова повернулась ко мне и жалобно сказала:

— Все должно было быть совсем не так! Я превратилась только ради Аманды, чтобы нам быть вместе вечно. Она обещала!

В глазах Дженны блестели слезы.

— Ничего себе, — сказала я. — Кто бы мог подумать, что влюбляться в девчонок так же тяжело, как и в мальчишек?

Дженна вздохнула и, закрыв глаза, откинула голову на спинку кровати.

— Меня выгонят.

— Почему?

Дженна удивленно взглянула на меня.

— На меня теперь повесят историю с Честон. Ладно еще Холли, но две девчонки за полгода? Кто-то должен за это ответить, и можешь быть уверена — отвечу я.

— Почему? — спросила я снова.

Дженна — единственный человек в «Гекате», которого я могла считать своим другом. Ну, может, мы с Арчером и подружились, но все-таки я, возможно, самую чуточку была в него влюблена, а значит, это уже не дружба. Если Дженна уйдет из школы, я останусь на растерзание Элоди и Анне.

Ни за что!

— Кто сказал, что тебя выгонят? Может, Честон вспомнит, что с ней случилось. Ты подожди немного и поговори с миссис Каснофф! Может, завтра все успокоятся.

Дженна презрительно фыркнула — очевидно, она считала такой исход маловероятным.

Прошло еще несколько минут. Дженна принялась убирать одежду в шкаф. Я ей помогала.

— И как тебе работа в подвале?

— Подвально.

— А твоя безмерная безнадежная любовь к Арчеру Кроссу?

— Все такая же безмерная. Все такая же безнадежная.

Дженна кивнула, вешая на плечики очередной форменный пиджак.

— Это радует.

Мы продолжали трудиться в дружеском молчании.

— А почему ты сказала, что Элоди и ее ковен хотели вызвать демона?

— Это Холли мне рассказывала. — Дженна закрыла дверцу шкафа. — Миссис Каснофф, как обычно, давила нам на психику, — мол, «Око Божье» всех нас истребит, — и девчонки перетрусили. Холли говорила, они решили, что если вызовут демона, то станут сильнее и смогут защититься в случае чего.

— И как, получилось у них?

Дженна тряхнула головой.

— Не знаю.

Свет замигал, и комната погрузилась во мрак. В коридоре послышался чей-то испуганный визг, и тут загремел голос миссис Каснофф.

— Отбой, дети, в обязательном порядке! Всем спать!

Дженна вздохнула.

— Ну как не любить нашу Проклятую школу?

Натыкаясь на мебель и вполголоса ругаясь нехорошими словами, мы кое-как добрались до кроватей.

Я плюхнулась на свою со стоном. Я и не замечала, до чего вымоталась, пока не почувствовала под головой прохладную мягкую подушку.

Уже засыпая, я услышала шепот Дженны.

— Спасибо…

— За что? — сонно пробормотала я.

— За то, что дружишь со мной.

— Ничего себе! — ответила я. — Таких банальностей мне еще никто не говорил.

Дженна завопила, притворяясь страшно возмущенной, и запустила в меня подушкой.

— Я просто хотела сказать тебе приятное! — объявила она, но я слышала, как она давится от смеха.

— Лучше не надо, — отозвалась я. — Мне больше нравится, когда подруги — злобные вредины.

— Как скажешь! — ответила она.

Через несколько минут мы обе уже спали.

Разбудил меня крик Дженны и запах паленого.

Я села на кровати, ничего не соображая спросонья. Утреннее солнце светило прямо на кровать Дженны. Я не сразу разобрала, откуда валит дым.

От ее кровати. От самой Дженны.

Она отчаянно пыталась встать, но запуталась в простыне и со страху никак не могла выпутаться.

Едва касаясь ногами пола, я сорвалась с кровати и набросила на Дженну свое одеяло. Мельком увидела ее руку — обычно бледная кожа покраснела, в нескольких местах вздулись волдыри.

Не раздумывая, я толкнула подругу в шкаф. Сдернула с кровати простыню и заткнула щелку под дверцей. Дженна плакала, но, по крайней мере, больше не кричала так ужасно от боли.

— Что случилось? — спросила я через дверцу.

— Кровавый камень! — всхлипнула она. — У меня кулон пропал!

Я присела на корточки и заглянула под кровать.

Может, просто закатился куда-нибудь? Застежка сломалась или цепочка зацепилась за подушку…

Мне очень хотелось, чтобы все было именно так.

Я стащила все постельное белье, даже сдвинула матрас, но кулона так и не нашла.

Во мне понемногу поднималась ярость.

— Жди меня здесь! — крикнула я Дженне.

— Куда я денусь? — ответила она, но я уже выскочила за дверь.

В холле около лестницы сидели несколько девчонок. Я узнала Лору Харрис из класса по истории магии. Увидев меня, она широко раскрыла глаза.

Я помчалась к комнате Элоди и заколотила в дверь.

Когда Элоди открыла, я оттолкнула ее и вошла.

— Где он?

— Кто? — спросила Элоди.

Под глазами у нее лежали темные круги.

— Кулон Дженны. Я знаю, это ты его взяла. Где он?

Глаза Элоди сверкнули.

— Я не брала ее дурацкий кулон! А стоило бы, после того, что она сделала с Честон!

— Она ничего не сделала Честон, а ты ее чуть не убила! — заорала я.

— Если не она напала на Честон, то кто?

Элоди повысила голос. Тоненькие ниточки света забегали у нее под кожей, и в волосах проскакивали искры. Я ощутила, как пульсирует моя собственная магия, словно второе сердце.

— Может, демон, которого вы пробовали вызвать? — выкрикнула я ей в лицо.

Элоди раздраженно хмыкнула.

— Я же еще вчера сказала: если бы в школе появился демон, миссис Каснофф сразу узнала бы об этом. Все бы об этом узнали!

— Что здесь происходит?

В дверях стояла Анна с мокрыми волосами и полотенцем в руке.

— Софи думает, что мы взяли дурацкий вампирский кулон, — сказала Элоди.

— Что? Глупость какая! — сказала Анна, но голос у нее слегка дрожал.

Я закрыла глаза, стараясь взять себя и свою магию в руки. Потом представила мысленно кровавый камень на цепочке и прошептала:

— Кулон!

Элоди закатила глаза, но тут что-то отчетливо скрипнуло. В шкафчике Анны выдвинулся ящик. Из-под стопки белья сам собой выполз кулон с кровавым камнем. Его сердцевинка поблескивала красным.

Кулон поплыл по воздуху прямо мне в руки. Я сжала его в кулаке.

На лице Элоди мелькнуло удивление и сейчас же пропало.

— Получила, что тебе было надо? Теперь выметайся!

Анна смотрела в пол. Я хотела сказать что-нибудь испепеляющее, чтобы ей стало стыдно за то, что она натворила, но в конце концов я решила, много чести будет.

Когда я вернулась к нам в комнату, Дженна уже не рыдала в голос, а тихонько всхлипывала. Я приоткрыла дверцу шкафа и просунула в щель кулон. Повесив его на шею, Дженна вылезла из шкафа и села на кровать, баюкая обожженную руку.

Я села рядом.

— Ты ее покажи кому-нибудь из взрослых.

Дженна кивнула. В ее покрасневших глазах стояли слезы.

Она спросила:

— Это Элоди и Анна?

— Да. Ну, то есть Анна точно. Элоди вроде не знала, но мне показалось, она вполне одобрила.

Дженна прерывисто вздохнула. Я отвела ей розовую прядку со лба, чтобы не падала на глаза.

— Надо бы рассказать миссис Каснофф, что они устроили.

— Нет! Ни в коем случае.

— Дженна, ты могла умереть!

Дженна поднялась на ноги, кутаясь в мое одеяло.

— Если пожалуемся — будет еще хуже. Только напомним всем, что вампиры — не такие, как нормальные экстраординарии, и что мне здесь не место.

— Дженна…

— Я сказала, Софи, прекрати! — огрызнулась она, отворачиваясь.

— Ты ведь ранена…

Дженна вдруг обернулась и подскочила ко мне: глаза налились кровью, лицо искривилось от злобы, изо рта выдвинулась клыки. Она зашипела и схватила меня за плечи. В этом чудовище не осталось ничего от моей подруги.

Я придушенно пискнула от боли и страха, и Дженна сразу же меня отпустила. Я кулем осела на пол — подогнулись колени.

И снова рядом со мной была Дженна. В ее голубых глазах застыло виноватое выражение.

— Господи, Соф, прости меня, прости! Ты как, ничего? Со мной бывает от стресса… — У нее по щекам потекли слезы. — Я никогда бы тебя не тронула!

Говорить я не решалась — просто кивнула.

— Девочки? У вас все в порядке?

Дженна оглянулась. В дверях стояла миссис Каснофф, и по ее лицу ничего нельзя было прочесть.

Я встала.

— Все отлично! Просто я поскользнулась, а Дженна… м-м… помогала мне подняться.

— Ясно, — сказала миссис Каснофф.

Она посмотрела на меня, на Дженну и сказала:

— Дженна, если ты не против, зайди ко мне на минуточку. Мне нужно с тобой поговорить.

— Да, конечно, — ответила та не совсем уверенно.

Они вышли, а я села на кровать Дженны. Плечи болели. На них остались следы от пальцев.

Я сидела, рассеянно потирая локти. В носу щипало от запаха горелого.

Я уже ни в чем не была уверена.

 

Глава 18

Прошла неделя, а лучше не стало. Честон так и не смогла сказать, кто на нее покушался, и Дженна по-прежнему оставалась подозреваемой номер один.

После обеда я снова отправилась в подвал, отбывать наказание вместе с Арчером. Мы уже три раза с ним работали и выработали своеобразный распорядок. Первые минут двадцать мы честно трудились, разбирая предметы на полках. Половина того, что мы переписали в прошлый раз, обычно успевала переместиться, так что часть времени уходила на то, чтобы внести изменения в список. Покончив с этим, мы устраивали перерыв и болтали. Ни о чем важном речь не шла — мы просто трепались, рассказывали о родственниках, иногда переругивались. Это и неудивительно — у нас с Арчером почти ничего не было общего, разве что вот мы оба были единственными детьми в семье. Он вырос в богатом доме на побережье штата Мэн, а мы с мамой где только не жили — от маленького домика в штате Вермонт до номера в гостинице «Рамада», где однажды провели шесть недель. И все равно, мне нравилось с ним разговаривать. Меня уже пугали дни, когда не надо было работать в подвале — ну не жалкое ли дело?

Арчер, как всегда, сидел на стремянке, а я устроилась на полке «М» — там нашлось свободное место.

Арчер наставил палец на кучу пустых пыльных банок в углу. Две банки взмыли в воздух, перекувырнулись и превратились в жестянки с содовой. Арчер махнул рукой, и одна банка поплыла по воздуху прямо ко мне. Я поймала ее и удивилась — она была ледяная.

— Впечатляет! — сказала я от души.

Арчер кивнул в знак благодарности.

— Да-а, я могуч! Превращаю пустые банки в содовую. Пусть мир содрогнется перед моим величием!

— По крайней мере, это доказывает, что магические способности все еще при тебе.

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Это ты к чему?

Тьфу, черт!

— Да я так просто… Говорили, будто ты в прошлом году уезжал, потому что хотел отказаться от магической силы.

Я думала, Арчер прекрасно знает об этих сплетнях, а он искренне изумился.

— Ничего себе! Вот, значит, что обо мне думают.

Я заторопилась его успокоить.

— Все знают, что это неправда! Многие видели, как ты тогда остановил Джастина…

На губах Арчера заиграла улыбка. Он пристально посмотрел на меня.

— Вредная собака!

Я поморщилась, но не удержалась и невольно улыбнулась в ответ.

— Молчи уж! А куда ты ездил на самом деле?

Арчер пожал плечами и утвердил локти на коленях.

— Просто мне нужна была передышка. Это случается. В Совете делают вид, что из «Гекаты» никого не выпускают, а на самом деле, если попросишь, могут отпустить ненадолго. Наверное, они поняли, что мне это необходимо… Особенно после Холли.

— Понятно, — сказала я.

Имя Холли опять напомнило мне о Честон. На следующий день после нападения за ней приехали родители. Они два часа просидели в кабинете миссис Каснофф, а потом директриса вызвала Дженну.

Вернувшись, Дженна молча легла на кровать и уставилась в потолок.

Видно, перемена настроения отразилась у меня на лице. Арчер спросил:

— Как дела у Дженны? Я заметил, ее сегодня не было на обеде.

Я вздохнула.

— Не очень хорошо. Она не ходит на уроки и в столовой не появляется. Вообще почти не вылезает из постели. Не знаю, о чем с ней тогда говорили в директорском кабинете, но все, видно, думают: раз ее вызвали — значит, виновата.

Арчер кивнул.

— Да-а… Элоди сильно злится.

— Ай-яй-яй, какая жалость! Надеюсь, от переживаний у нее не появятся морщинки.

— Не надо так…

— Слушай, твоя подружка расстроена, я тебе сочувствую. А у меня лучшую подругу обвиняют совершенно зря, и возглавляет охоту Элоди. У меня сейчас плохо получается ее жалеть, понял?

Я думала, он огрызнется, но ему, наверное, надоело со мной спорить. Он встал и снова взялся за список.

— Тебе не попадалось ничего похожего на «Одержимый барабан: Дж. Момпессон»?

— Может, и попадалось…

Я спрыгнула с полки и пошла туда, где в прошлый раз видела барабан. Разумеется, он уже куда-то делся. Пока мы его нашли — он прятался за стопкой книг, которые рассыпались в пыль, как только мы их тронули, — отведенный на работу час почти прошел.

Наверху щелкнул замок. Ванди больше не спускалась за нами в подвал, просто отпирала дверь.

Мы бросили списки и побежали к лестнице.

Когда мы сорвались с места, могу поклясться — я увидела краем глаза, как мелькнуло что-то зеленое. Обернулась посмотреть — ничего. У меня волосы на затылке встали дыбом, и я рассеянно пригладила их рукой.

— Что с тобой? — спросил Арчер, открывая дверь.

— Да ничего… — На самом деле мне было страшно. — Просто… Можно тебе задать очень дурацкий вопрос?

— Обожаю дурацкие вопросы!

— Как ты думаешь, кто-нибудь в нашей школе способен вызвать демона?

Я думала, он засмеется или скажет что-нибудь ехидное, а он вдруг замер около двери и пристально посмотрел на меня.

— Почему ты спросила?

— Дженна говорила что-то… Она думает, Холли, возможно, убили потому, что… э-э… кто-то вызвал демона.

Арчер задумался, потом покачал головой.

— Не-а, не может быть. Миссис Каснофф сразу бы узнала, что в школе демон. Их, вообще-то, трудно не заметить.

— Почему? Они зеленые и рогатые, и всегда на виду торчат?

Я запретила себе краснеть и пояснила:

— Ну, в смысле — не прячутся.

— Необязательно. Они могут быть похожи на людей, как ты и я. Некоторые даже были когда-то людьми.

— А ты когда-нибудь видел демона?

Арчер изумленно уставился на меня.

— Э-э… Нет. И слава богу! Мне нравится, когда лицо на своем месте — не хочу, чтобы его обгрызли.

— Да уж, — отозвалась я. — Но ты все-таки колдун. И ты не справишься с демоном?

— Разве что у меня будет вон та штука. — Он показал на витраж над лестницей — тот, с ангелом. — Видишь меч? Он из демонического стекла. Только таким можно убить демона.

— И название какое оригинальное, — прокомментировала я, насмешив Арчера.

— Ты вот иронизируешь, а на самом деле такое вещество — крутая штука. Найти его можно только в аду, так что это большая редкость.

— Надо же…

Я с уважением посмотрела на витраж.

— Арчер! — прочирикала откуда-то сверху Элоди.

Я шагнула прочь.

— Ладно, спасибо. Пока!

— Мерсер!

Я оглянулась.

Он стоял у подножия лестницы и такой был красивый в мягком свете канделябра, что стало больно в груди. Когда смотришь на него вот так, легко забыть, какой он на самом деле вредный.

— Ну что? — спросила я самым скучающим тоном, на какой была способна.

— Арч!

Элоди проскочила мимо меня, и взгляд Арчера тотчас обратился к ней.

Я отвернулась и побежала вверх по лестнице, чтобы не видеть, как они будут обниматься.

 

Глава 19

В начале октября Честон прислала в Совет письменные показания. Там говорилось, что она ничего не помнит о нападении, поэтому Дженне позволили остаться в школе. Я думала, от такого известия круги у нее под глазами исчезнут, но они никуда не делись. Она почти ни с кем не разговаривала, только со мной, и даже тогда почти не улыбалась, а не смеялась вообще никогда.

А я как раз вроде бы начала привыкать к жизни в Проклятой школе. Уроки давались легко. Элоди и Анна после истории с Честон две недели не могли прийти в себя и временно прекратили свои садистские развлечения за мой счет. Просто делали вид, что не замечают меня. Правда, к середине октября они вернулись к своему нормальному состоянию — то есть опять принялись говорить обо всех гадости и бесконечно трепаться о шмотках.

У меня как-то обходилось без новых стычек с Ванди. Правда, она все время ставила Арчера со мной в пару на занятиях по самообороне — видно, надеялась, что он меня нечаянно прикончит. Но даже это вполне можно было пережить, хотя подолгу находиться рядом с ним — тоже своего рода пытка. На самом деле, чем больше времени мы проводили за инвентаризацией в подвале или на уроках по самообороне, блокируя удары друг друга, тем сильнее я начинала подозревать, что моя дурацкая влюбленность перерастает в нечто иное, чему я совсем не хотела подбирать название. И не в том дело, что Арчер был неотразим — хотя это, поверьте, тоже немаловажно, — а в том, как он проводил рукой по волосам, как он смотрел на меня, будто со мной действительно интересно разговаривать, как загорались его глаза, когда он смеялся над моими шутками. Черт, да уже одно то, что он смеялся над моими шутками!

И чем лучше я его узнавала, тем казалось неправильнее, что он встречается с Элоди. Арчер уверял, что она не такая уж противная, но за два месяца, что я провела в «Гекате», я практически ни разу не слышала, чтобы она говорила о чем-нибудь, кроме заклинаний, усиливающих блеск волос или удаляющих веснушки. Причем во втором случае она смотрела в мою сторону. Даже сочинение для лорда Байрона она написала о том, что физическая красота увеличивает могущество ведьмы — потому, оказывается, что облегчает ей общение с людьми. Чушь полнейшая! И вот сейчас, на уроке истории магии, я невольно заводила глаза к потолку, слушая, как за соседней партой Элоди болтает с Анной о платье, которое намерена создать к ежегодному балу по случаю Хэллоуина — до него оставалось всего две недели.

— Считается, что к рыжим волосам не идет розовое, — говорила Элоди, — а на самом деле все зависит от оттенка. Лучше всего — бледно-розовый или, наоборот, темно-розовый. Ну а ярко-розовый — это, конечно, трэш.

Последнее было сказано погромче, специально для Дженны. Та сидела позади меня и притворялась, будто ничего не слышит. Правда, через пару минут я заметила, как она потихоньку трогает свою розовую прядку.

Я отвела ее руку от челки.

— Не обращай внимания! Они же вруньи!

— Что вы сказали, мисс Мерсер?

Я подняла голову — рядом с моей партой стояла, подбоченившись, мисс Ист.

С виду мисс Ист была круче всех других здешних учителей. Мы с Дженной хихикали, что она одевается с БДСМ-ным шиком. Худая, как палка, волосы цвета красного дерева стянуты в тугой узел, сама вся в черном, на высоченных каблуках — прямо хоть сейчас в Париж, на подиум. Но, как и все другие учителя в «Гекате», мисс Ист, похоже, от рождения была лишена чувства юмора.

Я робко улыбнулась.

— М-м… У нас в классе колдуньи самые настоящие…

Вокруг захихикали. Только Элоди и Анна не смеялись и злобно на меня смотрели — наверное, догадались, что я на самом деле сказала.

У мисс Ист утолки рта опустились на крошечную долю дюйма — нахмуриться по-настоящему она себе не позволила. Наверное, боялась испортить морщинками идеально гладкое лицо.

— Поразительное наблюдение, мисс Мерсер! Однако вы прекрасно знаете, что я не терплю нарушений порядка в классе.

— Я и не нарушала…

Уголки учительского рта опустились еще ниже — знак, что я вступила в страну под названием «Полный пипец».

— Если вас так тянет высказаться, напишите, пожалуйста, сочинение о ведьмах разных типов? Скажем, на две тысячи слов. К завтрашнему уроку.

У меня, как обычно, рот раскрылся раньше, чем включился мозг.

— Что? Так нечестно!

— А пока выйдите, пожалуйста, из класса! Вернетесь, когда принесете сочинение и объяснительную в письменном виде.

Я проглотила готовый сорваться ответ и собрала учебники под сочувственным взглядом Дженны и злорадными улыбочками Элоди и Анны. Потребовалось нечеловеческое самообладание, но я не хлопнула дверью, выходя из класса.

Взглянула на часы — предстояло убить еще сорок минут до начала следующего урока. Я сбегала наверх, закинула учебники к нам в комнату и пошла подышать свежим воздухом.

Был один из тех сумасшедше красивых дней, какие случаются только в октябре. Небо прозрачное, темно-синее, деревья еще почти совсем зеленые, только кое-где выглядывают оранжевые и золотистые листья. Пахнущий дымом ветерок чуть-чуть прохладный — я порадовалась, что надела блейзер. И хотя обида на несправедливость еще не совсем прошла, в целом я была вполне довольна, что мне выпало незапланированное свободное время. Правда, я должна бы его использовать на то, чтобы написать сочинение…

Я уже готова была совершить какую-нибудь ужасную пошлость — к примеру, раскинуть руки и громко запеть, но тут раздался голос:

— Почему не на уроке?

Я обернулась. За спиной у меня стоял школьный лесничий — как обычно, в классическом наряде лесоруба: фланель и джинса. На сей раз у него даже подходящий реквизит имелся: огромный топор в левой руке. Режущая кромка тускло поблескивала у самого ботинка.

Не знаю, какое у меня было лицо, когда я смотрела на этот топор. Подозреваю, примерно так же выглядел Элмер Фадд, когда Багз Банни переоделся девушкой: глаза выпучились, челюсть отвалилась.

Похоже, мои подозрения были недалеки от истины — Кэл с трудом удерживался от смеха, пристраивая топор на плече.

— Успокойся, я не маньяк!

— Знаю, — огрызнулась я. — Вы наш сторож-целитель.

— Лесничий.

— Разве это не то же самое, что сторож?

— Нет, это то же самое, что лесничий.

Я общалась с ним всего лишь два раза и считала, что Кэл по типу — спортсмен-неандерталец. Во-первых, он такой загорелый, и волосы темно-русые — в точности похож на полузащитника из школьной футбольной команды. Еще и неразговорчивый, редко больше трех слов подряд скажет. Но, может быть, на самом деле он совсем не такой тупой.

— А если вы умеете исцелять, почему работаете здесь лесничим, как Хагрид какой-нибудь?

Кэл улыбнулся. Зубы у него были очень ровные и белые. Да что за школа такая? Даже вспомогательный персонал выглядит, словно фотомодели от «Аберкромби и Фитч».

— Вам бы лечить разных важных шишек, а не пропадать в глуши, сорняки выпалывать и штопать разных школьников.

Он пожал плечами.

— В прошлом году, когда меня выпустили из «Гекаты», я предложил Совету свои услуги. Совет решил, что мои таланты лучше всего пригодятся здесь — оберегать самое дорогое наше сокровище. Вас.

Как-то так он это сказал… Не знаю… проникновенно. Я почувствовала, что сейчас начну краснеть и глупо хихикать. Потом спохватилась. И так уже успела безответно влюбиться, не хватало еще вожделеть к лесничему, господи боже мой!

Наверное, он и сам понял, что сказал что-то не то.

Прокашлялся.

— Я хотел сказать — вас всех. Вы же их дети.

— Понятно.

— Вот и возвращайся на урок. Что ты там прогуливаешь: «Портреты фей во Франции восемнадцатого века» или что?

Я скрестила руки, потому что слегка разозлилась, а еще потому, что с озера дул довольно-таки прохладный ветер.

— Вообще-то, меня выгнали. С урока мисс Ист — история магии.

Он хмыкнул.

— Ну, дела… Работа в подвале на целый семестр, теперь еще из класса выгнали…

— Не говорите, — отозвалась я. — Что-то во мне есть такое, из-за чего все учителя меня терпеть не могут.

Как ни странно, Кэл покачал головой.

— Думаю, все совсем не так.

Вдали глухо ударил колокол — сигнал к началу перемены. Надо было спешить на урок лорда Байрона, но мне хотелось послушать, что скажет Кэл.

— Не так? А как?

— Поставь себя на их место, Софи. Твой папа — председатель Совета. В «Гекате» все из кожи вон лезут, лишь бы кто, упаси господи, не подумал, что тебе делают поблажки. Ну, могли и перестараться, понимаешь?

Я молча кивнула. Опять во всем виноват папочка. И почему меня это не удивляет?

— У тебя все в порядке? — спросил Кэл, склонив голову к плечу.

— Ага! — ответила я чуточку слишком бодро. Словно капитанша команды болельщиц, облившаяся лимонада. — Ага, — повторила я уже нормальным голосом. — Ладно, мне пора, а то опоздаю!

И я бросилась бежать. По дороге задела лесничего плечом.

Господи, ну и мощный же он, прямо как дуб какой-нибудь, подумала я, набирая скорость.

В итоге на урок лорда Байрона я все-таки опоздала. Мало того, что на меня наорали — пятистопным ямбом, ни больше, не меньше, — так еще и велели к следующему разу написать сочинение на пять страниц о моих «постоянных злостных опозданиях».

— Вот бы где-нибудь найти заклинание, чтобы домашнюю работу за меня делало, — шепнула я Дженне, усаживаясь на место.

Она только вяло пожала плечами и снова принялась рисовать рожицы у себя в тетрадке.

Трудно было не заметить, что эти рожицы очень похожи на Холли и Честон.

 

Глава 20

Вечером, в подвале, пока Арчер занимался инвентаризацией, я строчила сочинение для мисс Ист. «Классификацию оборотней», которую задал Байрон, я написала на последнем уроке. Наш учитель, мистер Фергюсон, обожал звук собственного голоса, а на нас внимания не обращал. Мы с Дженной обычно обменивались записочками, но теперь Дженна весь урок рисовала что-нибудь в тетрадке. Совсем замкнулась в себе.

Мы с Арчером в последнее время за отведенный нам час успевали переписать предметов десять, не больше. Ванди молчала, и это подтверждало мои подозрения, что на самом деле ей просто надо, чтобы мы отсиживали в подвале по три часа в неделю. Все равно работа была бессмысленная — то, что мы перепишем, на следующий раз окажется совсем в другом месте. С тех пор как Дженна погрузилась в трясину жалости к себе, Арчер остался практически единственным моим другом. Элоди и Анна больше не уговаривали меня вступить в ковен. Я слышала, они уже ищут белых ведьм — верный знак, что я в их глазах недостойна даже презрения. Я говорила себе, что это не имеет значения, но, если честно, мне было довольно-таки одиноко.

— Как ты думаешь, учителя ко мне придираются из-за папы? — спросила я Арчера, оторвавшись от учебника, который держала на коленях.

— Вероятно. — Он присел на пустую полку. — Экстраординарии очень самолюбивы. Твоего папу многие не любят, и Каснофф не хочет, чтобы другие родители считали, будто к тебе здесь особое отношение из-за того, что твой отец — практически наш король.

Арчер выгнул бровь.

— А ты, получается, принцесса!

Я скорчила гримасу.

— Ага, вот только корону начищу.

— Да ладно тебе, Мерсер. Думаю, из тебя получится хорошая королева. Высокомерие тебе отлично удается.

— Я не высокомерная! — чуть не взвизгнула я.

Арчер ехидно улыбнулся:

— Ну как же! В первый учебный день от тебя таким холодом веяло…

— Потому что ты вел себя как придурок, — огрызнулась я. — Ты сказал, что я — бездарная ведьма.

Он расхохотался.

— Ты и вела себя бездарно.

И мы хором повторили ставшую традиционной шуточку:

— Вредная собака!

Отсмеявшись, я сказала:

— Ты просто не встречал девушек, которые сходу в тебя не влюблялись, как будто ты — рок-звезда какая-нибудь.

Я снова взялась за сочинение и потому не сразу сообразила, что он мне не ответил.

Я подняла голову от тетрадки. Арчер смотрел на меня, чуть усмехаясь, со странным блеском в глазах.

— А почему, собственно?

— Что — почему?

— Вот ты говоришь — все девушки в меня влюбляются. А ты почему не влюбилась? Я не в твоем вкусе?

Я вдохнула поглубже, надеясь, что он не заметит. Слишком часто между нами стали случаться такие непонятные моменты. Может, это из-за того, что мы так много времени проводили вместе в подвале, а может, оттого, что мы слишком близко соприкасались физически, когда мордовали друг друга на уроках по самообороне — во всяком случае, я начала замечать какую-то едва уловимую перемену в наших отношениях. Я, конечно, еще не настолько сошла с ума, чтобы вообразить, будто я ему действительно нравлюсь, но Арчер явно со мной заигрывал. В такие минуты я чувствовала себя очень странно и неуверенно.

— Не-а, — сказала я наконец, стараясь превратить все в шутку. — Я всегда предпочитала ботаников. Надменные красавчики меня не прельщают.

— Значит, по-твоему, я красавчик?

— Помолчал бы!

Нужно было срочно переменить тему.

— А твои родные?

Он удивился.

— Что?

— Твои родные как относятся к моему отцу?

Арчер быстро отвел глаза и дернул плечом, но я видела: что-то неладно.

— Мои родные не интересуются политикой. — Арчер схватился за список. — Тебе не попадался «Клык вампира: Д. Фрочелли»?

Я покачала головой.

Снова уткнувшись в сочинение, я ломала голову: что же я такого сказала, отчего Арчер вдруг перепугался? А ведь за полтора месяца, что мы работаем вместе, он почти ничего не рассказывал о своей семье. Раньше меня это не волновало, но как только я поняла, что он не хочет об этом говорить, меня, конечно, стало терзать любопытство.

Я подумала: может быть, Дженна что-нибудь знает о прошлом Арчера, — но тут же отбросила эту мысль. Дженна почти ни с кем не разговаривает, ей и так плохо, не хватало еще надоедать ей со своими безнадежными чувствами.

Когда Ванди пришла за нами, я почти дописала сочинение, а остаток решила добить утром, перед уроками.

Возвращаясь к себе, я прошла мимо раскрытой двери в комнату Элоди и услышала негромкий, чуть нараспев голосок Анны.

— Ну, если бы речь шла о моем парне, я бы забеспокоилась.

Я приостановилась около двери и услышала ответ Элоди:

— Я бы тоже беспокоилась, не будь она такой уродиной. Вот честно, раз уж Арчеру приходится сидеть в подвале с какой-то девчонкой из нашей школы, я просто в восторге, что это — Софи Мерсер! Арчер на нее даже не посмотрит.

Смешно: я и сама знала, что Арчера не интересую, но услышать, как это говорят другие, было очень и очень неприятно.

— Все-таки у нее большие сиськи, — задумчиво промолвила Анна.

Элоди фыркнула.

— Подумаешь, большие сиськи! Зато она коротышка и вообще страшненькая. А волосы!

Я легко могла себе представить, как при этих словах Элоди передернулась. Меня начало слегка подташнивать. Я знала, что нужно уйти, но не могла себя заставить. Почему нам всегда так хочется услышать, как кто-нибудь разговаривает о нас, даже если говорят сплошные гадости? И ведь ничего нового Элоди не сказала. Я действительно коротышка, и страшненькая, и волосы у меня чумовые. Я сама сто раз это о себе говорила. Так почему горячие слезы щиплют глаза?

— Да-а, но ведь Арчер и сам со странностями, — сказала Анна. — Помнишь, как он ужасно к тебе относился весь первый год? Называл тебя пошлячкой или как-то так? Или тупой куклой, что ли…

— Это все в прошлом, Анна, — сухо ответила Элоди, и я с трудом удержалась от смеха.

Значит, когда-то Арчер был в своем уме. Что же изменилось? Неужели у Элоди, как он тогда сказал, в самом деле имеются скрытые глубины? Честно говоря, все, что я от нее слышала, было не глубже ночного горшка.

— А если бы даже у Арчера хватило глупости увлечься Софи, после бала в канун дня Всех Святых он и думать забудет о других девушках.

— Почему?

— Я решила ему отдаться.

Фу, гадость! Кто же так прямо говорит? Не могла, что ли, сказать про «нежный цветок», или там «сокровище плоти», или еще какую-нибудь глупость в этом духе.

Анна, конечно, запищала от восторга.

— Боже, как романтично!

Элоди захихикала. Странно было это слышать, ей не идет. Девушки в стиле Элоди должны хрипло хохотать.

— О да, я в курсе!

С меня хватило. Я на цыпочках двинулась дальше и тихонько открыла дверь в свою комнату.

Дженна, как обычно, сжалась в комочек на кровати, с головой укрывшись ярко-розовым пледом. Она теперь часто так делала — притворялась, будто спит, чтобы я не вздумала с ней разговаривать. Обычно я и не пытаюсь, раз она не хочет, но сегодня я с размаху присела на краешек кровати — Дженну аж подбросило.

— Угадай, что я сейчас услышала? — продекламировала я нараспев.

Дженна отогнула уголок одеяла, и оттуда на меня глянул круглый глаз.

— Что?

Я пересказала разговор Анны с Элоди.

— Можешь себе представить? «Решила отдаться»! Бр-р! Сказала бы просто — «заняться сексом», правда?

Наградой мне стала чуть заметная улыбка.

— Глупость какая, — сказала Дженна.

— Вот именно, что глупость, — согласилась я.

— Они ничего не говорили о Честон?

Я удивилась.

— М-м… Нет. По крайней мере, я не слышала. А помнишь, на днях миссис Каснофф говорила за ужином: Честон хорошо себя чувствует, отдыхает с родителями на Ривьере или еще каком-то шикарном курорте. На будущий год вернется.

— Невероятно — сплетничают о мальчишках, когда одна девочка из их ковена умерла, а другая чуть не погибла всего три недели назад!

— Что ты хочешь — они пошлые дуры. Это не новость.

— Угу.

Я разделась, потом натянула синий, как вся одежда в «Гекате», топик на бретельках и пижамные штаны, которые мне на той неделе прислала мама. Штаны были из хлопка, на белом фоне — крошечные синие ведьмы на помелах. Думаю, это она так извинялась за нашу ссору. Мне тоже было совестно, и я специально позвонила, чтобы сказать ей об этом. Хорошо опять помириться.

Дженна села на постели.

— Ого, я тебе и впрямь синяки на плечах оставила!

Я скосила глаза вниз.

— А, точно. Да ладно, они даже не болят.

Вообще-то, они еще болели немножко.

Глаза у Дженны подозрительно блестели, как будто она вот-вот заплачет.

— Ты прости меня, Соф. Я тогда просто ужасно испугалась, мне было так плохо, и… Я иногда просто не могу удержаться.

У меня по спине пробежал холодок, но я старалась не поддаваться страху. Дженна — моя подруга. Да, один раз она кинулась на меня, но сразу опомнилась.

Да, ты ее подруга. А с Честон они не дружили. А с Холли… Кто знает?

Нет! Не буду об этом думать!

Я скорчила озадаченную физиономию.

— Не можешь удержаться? В каком смысле? Ты сходи к врачу, проверь мочевой пузырь. А то я тебе простыни одалживать не собираюсь, даже не надейся!

— Ну ты и скажешь, извращенка! — захихикала Дженна.

— От извращенки слышу!

Часа два мы мирно болтали и пытались учить историю магии. Когда пришло время отбоя, Дженна казалась почти такой же, как раньше.

— Спокойной ночи, Дженна! — сказала я, когда наконец погас свет.

— Спокойной ночи, Соф!

Я лежала и рассматривала скошенный потолок. В голове толпились мысли: Арчер, Элоди и Анна, Дженна, разговор с Кэлом у пруда… Засыпая, я гадала, знает ли Арчер, что ему суждено в скором времени удостоиться великой милости от Элоди.

Не знаю, в котором часу я проснулась и увидела, что в изножье кровати стоит девочка в зеленом. У меня сердце застряло в горле. Я была уверена, что сплю. Такого не бывает!

А она раздраженно вздохнула и произнесла с сильным британским акцентом:

— София Мерсер. Как же с тобой трудно!

 

Глава 21

Я села, тупо хлопая глазами.

Эта самая девочка являлась мне постоянно с тех пор, как я поступила в «Гекату», но она была совсем не похожа на привидение. Наоборот, казалась очень даже вещественной.

— Ну что? — спросила она, изогнув идеально ровную бровь. — Ты идешь или нет?

Я оглянулась на Дженну. Разглядеть смогла только темный комок на кровати. Судя по размеренному дыханию, Дженна спала.

Девочка заметила, куда я смотрю, и небрежно махнула рукой.

— О, не беспокойся, она не проснется и не поднимет тревогу. Никто не проснется. Я об этом позаботилась.

Не успела я спросить, что это значит — она повернулась и выплыла за дверь.

Я сидела в оцепенении, пока она снова не появилась в дверях.

— Черт возьми, София, идем наконец!

Вообще-то я понимала, что идти за привидением ни в коем случае не следует. Все во мне буквально вопило об этом. Кожа стала влажной, а в животе скрутился тугой узел. И все-таки я, словно против воли, откинула одеяло, схватила со спинки стула форменный блейзер и догнала незнакомку уже на лестнице.

— Хорошо, — похвалила она. — У нас масса дел и не очень много времени.

— Ты кто? — спросила я шепотом.

Она опять с досадой взглянула на меня.

— Я же объяснила, шептаться нет необходимости. Нас никто не услышит.

Остановилась посреди лестницы, запрокинула голову и крикнула во все горло:

— Каснофф! Ванди! София Мерсер не спит, а бродит по школе с призракооооооооооом!

Я непроизвольно пригнулась.

— Тише!

Но, как она и обещала, похоже, никто ничего не услышал. Только тикали приглушенно большие напольные часы в холле, да еще я громко дышала.

— Видишь? — ослепительно улыбнулась загадочная девочка. — Все учтено. Идем!

Она сбежала по ступенькам, и не успела я опомниться, как мы оказались на лужайке перед домом. Ночь была холодная и сырая, под ногами неприятно хлюпало. Я посмотрела вниз, — проверить, стою ли я на траве или еще на чем похуже, — и вдруг оказалось, что ноги у меня приобрели какой-то странный зеленоватый оттенок. Потом я обнаружила у себя тень, хотя луны не было.

Я оглянулась на здание школы и ахнула. Весь дом был заключен в громадный полупрозрачный пузырь, переливающийся тусклым зеленоватым светом. Пузырь непрерывно двигался, колыхался, от него разлетались бледно-зеленые искры. В жизни не видела ничего подобного, даже и не читала о таких чарах.

— Впечатляет, правда? — самодовольно промолвила призрачная девочка. — Это базовые сонные чары. Жертвы не воспринимают окружающий мир как минимум в течение четырех часов. Я просто немного… увеличила масштаб.

Мне не понравилось, как она сказала — «жертвы».

— А с ними… с ними все будет в порядке?

— В полном! Они просто спят, как в сказках.

— Но ведь миссис Каснофф тут все оплела защитными чарами. Никто не может просто так прийти и навести такое сильное колдовство.

— А я могу!

Она схватила меня за руку. Ее рука была на ощупь такой же реальной, как моя. Миссис Каснофф совершенно точно говорила, что привидения не могут нас коснуться. Спросить об этом я не успела — девочка потащила меня в сторону от дома.

— Подожди! Я с тобой никуда не пойду, пока не узнаю, кто ты и что здесь делаешь. Почему ты все время за мной ходишь?

Она вздохнула.

— Ах, София, а я надеялась, что ты более наблюдательна. Неужели не очевидно, кто я?

Я внимательно рассмотрела ее платье до колен, в мелкий цветочек, и ярко-зеленую кофту. Кудрявые волосы до плеч были прихвачены заколками. Опустив глаза, я увидела у нее на ногах преотвратные коричневые туфли. Мне стало ее немного жаль: привидение там или не привидение, никто не должен проводить вечность в безобразных туфлях!

А потом я заглянула ей в глаза — большие, широко расставленные, и хотя в них отражался зеленый свет, я все равно разглядела, что на самом деле они голубые.

Мои глаза.

Британка, из сороковых годов, с моими глазами.

— Алиса? — спросила я, а сердце сделало перебой.

Она улыбнулась.

— Отлично, молодец! А теперь идем…

— Стоп, стоп, стоп! — Я схватилась за голову. — Ты хочешь сказать, что ты — призрак моей прабабушки?

Снова раздражение во взгляде.

— Да.

— И что ты здесь делаешь? Почему меня преследуешь?

— Я не преследую! Я тебе являюсь. Раньше ты была не готова к общению со мной, а теперь готова. Я немало потрудилась, чтобы добраться до тебя, София. Может, хватит болтовни и займемся наконец делом?

Я покорно пошла за ней — в основном потому, что боялась, иначе она меня заколдует, но отчасти и потому, что мне действительно было любопытно. Часто ли вас вытаскивает из постели призрак собственной прабабушки?

Мы спустились по крутому склону к оранжерее. Я уж думала, Алиса ведет меня на тренировку, но она свернула влево и потянула меня в лес.

Я никогда еще не была в здешнем лесу, и неспроста — очень уж он был зловещий. А ночью, конечно, вдвое страшней. Я вздрогнула, ступив босой ногой на камень, а когда что-то мягкое задело мне щеку, я тихонько взвизгнула.

Алиса прошептала какие-то слова, и вдруг перед нами появился шар света, такой яркий, что я зажмурилась. Алиса пошептала еще, и шар подскочил вверх, как будто кто-то дернул за веревочку. Магический огонек повис футах в десяти над нашими головами, разбрасывая лучи во все стороны.

Казалось бы, при свете не так страшно, а на самом деле получилось наоборот. По земле заметались тени, под деревьями то и дело вспыхивали чьи-то глаза. По дороге попался овраг, оставшийся от пересохшего ручья. К моему удивлению, Алиса ловко спрыгнула вниз. Я спустилась далеко не так грациозно, поскальзываясь и ругаясь.

Мне было страшно в лесу, но оказалось, это пустяки по сравнению с оврагом. Острые камни резали босые ноги, а вокруг, куда ни взглянешь, виднелись темные провалы и вылезшие из земли корни, похожие на внутренности гигантского зверя. В конце концов я ухватила Алису за руку и дальше шла зажмурившись, пока мы вдруг не остановились.

Я открыла глаза и тут же об этом пожалела.

Передо мной была низенькая чугунная оградка, вся в чешуйках ржавчины. За оградкой виднелись шесть надгробий — четыре покосились и заросли мхом, зато два стояли прямо, белые, как кость.

Надгробия сразу выбили меня из колеи, но было на этом крошечном кладбище кое-что другое, отчего сердце провалилось куда-то в живот, а во рту появился металлический привкус страха.

Статуя из серого камня, футов восемь в высоту — может, чуть больше, — изображала ангела с раскинутыми крыльями. Резьба на крыльях такая тонкая, что можно было разглядеть каждое перышко. Складки одежд ангела словно тихонько колыхались от несуществующего ветерка. В руке ангел держал меч. Рукоять меча была выточена из того же камня, что и вся статуя, а клинок из материала, похожего на темное стекло, ярко блестел при свете магического огонька. Вторую руку ангел выставил перед собою ладонью вперед, как будто приказывая нам остановиться. Лицо у него было властное и суровое — куда там миссис Каснофф.

Ангел мне показался знакомым, и вдруг я с изумлением поняла, что именно он изображен на витраже в школе. Тот самый ангел, что изгнал экстраординариев из рая!

— Что… — Голос у меня сорвался. Я прокашлялась. — Что это за место?

Алиса с легкой улыбкой смотрела снизу вверх на ангела.

— Секрет, — ответила она.

Меня пробрала дрожь, и я плотнее запахнула блейзер. Мне хотелось спросить, что она имеет в виду, но, судя по непреклонному выражению ее лица, вряд ли я дождалась бы ответа. Вроде в брошюрке говорилось, что одно из главных правил «Гекаты» — ни в коем случае не заходить в лес? Я думала, это потому, что в лесу опасно.

А может, все гораздо сложнее.

Ветер зашумел в листве, и зубы у меня застучали от холода. И почему я не захватила туфли, думала я, потирая одну замерзшую ступню о другую.

— Вот! — сказала Алиса, нацелив палец на мои ноги.

Стало щекотно, а потом вдруг у меня на ногах оказались белые шерстяные носки. Вслед за ними появились мои любимые пушистые красные тапочки. Тапочки, которые, насколько я знала, находились в эту минуту в самой глубине чулана с одеждой у меня дома, в штате Вермонт.

— Как ты это сделала?

Алиса загадочно улыбнулась.

И вдруг без предупреждения резко взмахнула рукой.

Сильный удар в грудь сбил меня с ног. Я шлепнулась на землю с ошеломленным «О-ох!».

Приняв сидячее положение, я сердито посмотрела на Алису.

— Это что такое было?

— Это, — строго ответила она, — простейшее атакующее заклинание, которое ты должна бы уметь блокировать.

Я уставилась на нее в полном обалдении. Ладно еще, когда тебя кидает через бедро Арчер на уроках самообороны, но когда на тебя ни с того ни с сего нападает собственная прабабка, это уже просто неловко!

— Как я могла его блокировать, если я ничего такого от тебя не ожидала? — возмутилась я.

Алиса протянула руку, чтобы помочь мне встать. Я руку не приняла — во-первых, разозлилась, а еще потому, что Алиса была худенькая, и я подумала, что скорее всего ее уроню.

— София, ты должна была почувствовать, что я собираюсь сделать. Ведьма такой невероятной мощи уж как-нибудь способна почуять нападение.

— У нас тут что, «Звездные войны»? — огрызнулась я, стряхивая землю и сосновые иголки с отбитой задницы. — Я должна была ощутить «возмущение Силы»?

Настал черед Алисы растерянно хлопать глазами.

— Ладно, проехали, — буркнула я. — И вообще, если ты уже полтора месяца за мной наблюдаешь, могла бы заметить, что у меня нет никакой «невероятной мощи». Я, типа, самая слабенькая ведьма в нашей школе. Очевидно, великие наследственные способности меня обошли.

Алиса качнула головой.

— Нет, не обошли. Ты просто пока еще не умеешь ими пользоваться. Могуществом ты ничуть не уступаешь мне. Поэтому я здесь — чтобы помочь тебе отточить свои способности. И подготовить к роли, которую тебе предстоит сыграть.

Я задрала голову, глядя на Алису.

— Ты, значит, мой личный мистер Мияги?

— Не понимаю, о чем ты.

— Ну, извини! Постараюсь обойтись без аналогий из области поп-культуры. А что еще за роль, которую мне предстоит сыграть?

Алиса посмотрела на меня, как на идиотку. В ее защиту нужно сказать, что я и чувствовала себя полной идиоткой.

— Роль главы Совета.

 

Глава 22

— Зачем это мне? — спросила я со смешком. — Я ничего не знаю об Экстраординариуме, и к тому же я — хреновая ведьма.

Ветер подхватил мои волосы, они лезли в рот и в глаза. Сквозь пряди, закрывшие лицо, я увидела, как Алиса протянула ко мне руку. Волосы сами собой утянулись назад и скрутились в узел на макушке, такой тугой, что слезы брызнули из глаз.

— София, — произнесла Алиса таким тоном, словно уговаривала раскапризничавшегося карапуза, — тебе только кажется, что ты хреновая ведьма.

Слово «хреновая» она произнесла со своим отчетливым, звонким, как хрусталь, английским выговором — получилось удивительно изящно. Я невольно улыбнулась. Видимо, Алиса решила, что это добрый знак. Она взяла меня за руку. Кожа у нее была мягкая на ощупь и холодная, как лед.

— София, — сказала Алиса уже мягче. — Ты невообразимо могущественна. Беда в том, что ты выросла среди людей. При правильном воспитании и обучении ты давно оставила бы позади других девочек — как вы с твоей подругой-полукровкой их прозвали? «Ведьмы от „Клиник“»?

— Дженна — не полукровка, — немедленно откликнулась я, но Алиса пропустила мои слова мимо ушей.

— Ты можешь быть намного, намного сильнее их всех. А я могу тебя этому научить.

Я спросила:

— Почему?

Она опять загадочно улыбнулась и погладила меня по руке. Когда Алиса умерла, ей было восемнадцать лет, всего на два года больше, чем мне, и все же в ее жесте было что-то от доброй бабушки. А это очень приятно, когда всю жизнь живешь с одной только мамой.

— Потому что ты — моя родная кровь, — сказала она. — Потому что ты заслуживаешь лучшей доли. Стать тем, кем тебе предназначено!

Я не знала, что на это ответить. Разве мне предназначено стать главой Совета? Я вспомнила, как мечтала завести магазинчик эзотерической литературы, гадать по руке и ходить в просторном лиловом одеянии. Все это сейчас казалось таким далеким и, по правде говоря, довольно глупым.

А потом я вспомнила Элоди, Честон и Анну, как они светились и парили в воздухе тогда, в библиотеке. Они выглядели, как богини, и я, несмотря на страх, им завидовала. Неужели я правда могу стать еще сильнее, чем они?

Алиса засмеялась.

— О, ты станешь гораздо сильнее, чем эти девочки!

Замечательно! Она еще и мысли мои читает.

— Идем, у нас мало времени.

Мы прошли мимо кладбища и оказались на полянке в кольце дубов.

— Здесь будет наше место встречи, — сказала Алиса. — Здесь я сделаю из тебя такую ведьму, какой тебе и следует быть.

— Ты ведь знаешь, что мне еще и на уроках надо появляться? Я не могу совсем не спать по ночам!

Алиса сняла с шеи подвеску на цепочке. Ее руки засветились ярче магического огонька, который все еще парил у нас над головами. Потом свечение погасло, и Алиса протянула украшение мне. Оно было горячим, я его еле удержала. Простая серебряная цепочка, а на ней — квадратный кулон размером с почтовую марку. В центре квадрата — черный камень каплевидной формы.

— Держи! Это фамильная драгоценность. Пока его носишь, ты никогда не будешь уставать.

Я посмотрела на кулон с уважением.

— А я научусь творить такие чары?

Впервые Алиса улыбнулась по-настоящему. Широкая улыбка озарила ее простоватое лицо, и оно вдруг стало потрясающе красивым.

Алиса взяла мои руки в свои, притянула меня ближе к себе, так что мы чуть не столкнулись носами.

— И эти, и еще многие другие, — прошептала она.

А потом захихикала, и я вдруг поняла, что смеюсь вместе с ней.

Несколькими часами позже я уже не смеялась. Не улыбалась даже.

— Еще раз! — рявкнула Алиса.

Откуда у такой миниатюрной девочки такой командный голос? Я вздохнула, разминая плечи. Изо всех сил сосредоточилась на пустом пространстве прямо перед собой и пожелала, чтобы там появился карандаш.

Первый час мы с Алисой отрабатывали блокирующие чары. У меня неплохо получалось отбивать атакующие заклинания Алисы, хоть я так и не научилась чувствовать их заранее. А весь следующий час я билась над тем, чтобы создать что-нибудь из ничего. Начали мы с малого, потому и карандаш. Алиса утверждала, что тут главное — хорошенько сосредоточиться.

Я сосредоточилась с такой силой, что уже боялась — теперь каждый раз, как закрою глаза, буду видеть ярко-желтый карандаш ТМ № 2. От моих стараний по траве бежали волны, а один раз, когда я совсем пришла в отчаяние, в сторону Алисы полетел камень. Карандаши так и не появились.

— Может, возьмем для начала что-нибудь еще помельче? — спросила Алиса. — Скажем, скрепку? Или муравья?

Я, не дослушав, зажмурилась и снова сделала глубокий вдох.

Карандаш, карандаш, карандаш, повторяла я мысленно. Ярко-желтый, с мягким розовым ластиком, стандартный, твердо-мягкий, ну пожалуйста, пожалуйста…

И вдруг я почувствовала! То самое ощущение, как будто вода поднимается все выше, до кончиков пальцев. Только на этот раз была не просто вода. Целая река! Внутри меня все трепетало. Веки жгло изнутри, но жар был приятный — как нагретая солнцем спинка сиденья в машине в прохладный день. Мышцы лица болели, и я вдруг поняла — это потому, что я улыбаюсь.

Карандаш проявлялся медленно, сначала был похож на призрак самого себя, а потом вдруг отвердел. Я все еще держала руки вытянутыми перед собой, волны магии пронизывали меня, и я обернулась к Алисе, чтобы сказать нечто вроде: «А-ня-ня!»

И тут я увидела, что она смотрит не на меня, а куда-то мимо. Я обернулась и ахнула.

Передо мной был не один карандаш. Их уже насыпалась целая куча, штук тридцать, а из воздуха появлялись все новые и новые.

Я уронила руки. Магия внутри меня внезапно оборвалась, как будто разомкнули электрическую цепь.

— Вот черт! — вполголоса охнула я.

— Ай-яй-яй, — только и сказала Алиса.

Я глаз не могла отвести от груды карандашей.

— Надо же… получилось…

Мысленно я готова была дать себе пинка — очень уж глупо прозвучало.

— Действительно, получилось. — Алиса покачала головой, и вдруг улыбнулась. — Я ведь говорила!

Я засмеялась, но тут меня поразила одна мысль.

— Погоди! Ты сказала, что сонные чары держатся не больше четырех часов? — Я посмотрела на часы у себя на запястье. — Как раз почти четыре часа прошло, и мы еще полчаса сюда добирались. Как мы успеем вернуться вовремя?

Алиса улыбнулась и щелкнула пальцами. Рядом с ней материализовались две метлы.

Я сказала:

— Ты смеешься?

Улыбка стала шире. Алиса оседлала метлу и взмыла в небо. Опять снизилась и зависла над моей головой. Ее смех эхом разнесся по лесу.

— Давай, София! Нужно уважать традиции!

Я с трудом поднялась и ухватила тонкое древко метлы.

— А она меня выдержит? Не все ведь одеваются в «Бэби Гап»!

На этот раз она не стала переспрашивать, только засмеялась.

— Я бы на твоем месте поторопилась! Всего пятнадцать минут отделяют тебя от подвальной повинности длинною в год!

И я залезла верхом на метлу. Получилось не так изящно, как у Алисы, но когда метла резко пошла вверх, мне стало все равно, как я выгляжу.

Я изо всех сил вцепилась в метлу и ойкнула, когда ветер ударил в лицо. А потом я оказалась высоко в небе.

Я думала, метла рванет с места в карьер, и хорошо, если я с нее не свалюсь, а на самом деле она поплыла по воздуху легко и плавно, и я затаила дыхание не от страха, а от нахлынувшего восторга. Прохладный ветерок ласкал кожу. Мы летели к школе — Алиса впереди, я за ней. Я набралась храбрости и посмотрела вниз. Алиса погасила волшебный огонек, так что я видела только темные кляксы вместо деревьев, но важно было одно: я лечу! Господи боже мой, по-настоящему лечу!

Казалось, можно звезды потрогать рукой, и сердце как будто свободно парило в груди. Вдали светился зеленоватым светом пузырь вокруг школы, а мне хотелось, чтобы полет никогда не кончался, чтобы вечно чувствовать себя такой легкой, такой свободной!

Слишком скоро мы приземлились около крыльца. У меня горели щеки, как нахлестанные, и руки онемели, но я улыбалась, точно слабоумная.

— Потрясающе! Почему все ведьмы так не делают?

Алиса рассмеялась, соскакивая на землю.

— Вероятно, считают, что это чересчур банально.

— Да ну их на фиг! Когда я стану главой Совета, буду путешествовать только так!

Алиса опять засмеялась.

— Рада это слышать!

Между тем пузырь вокруг «Гекаты» начал понемногу тускнеть.

Я сказала:

— Наверное, мне пора. Значит, завтра, в то же время, на том же месте?

Алиса кивнула, а потом сунула руку в карман и вытащила маленький мешочек.

— Вот, возьми.

Мешочек был мягкий на ощупь. Внутри чувствовалось что-то сыпучее.

— Что это?

— Земля с моей могилы. Если тебе не будет хватать силы для колдовства, насыпь немного этой земли себе на руки, и сила прибавится.

— Хорошо. М-м… спасибо.

Приятно, конечно, получить магический талисман, но в глубине души я могла думать только одно: «Земля с могилы? Какая гадость!».

— И еще, София! — окликнула Алиса, когда я уже шагнула на крыльцо.

— Да?

Она взяла меня за плечи и притянула мою голову поближе. На секунду мне показалось, что она меня сейчас поцелует в щеку или еще что-нибудь в этом духе, но Алиса шепнула:

— Будь осторожна. «Око» видит тебя — даже здесь.

Я шарахнулась от нее. Сердце гулко застучало, во рту пересохло, но я не успела ничего сказать. Алиса грустно улыбнулась и растаяла в воздухе.

 

Глава 23

— Ну что, — задыхаясь, спросила я Арчера неделю спустя, — выбрал идеальный розовый оттенок для смокинга?

Шел урок самообороны, а запыхалась я, так как только что в пятый раз за этот день отправила Арчера в нокаут. Недостаток кислорода в моем организме нисколько не был связан с тем, как ослепительно хорош был Арчер в тесной футболке. Мне самой не верилось, что я столько раз подряд ухитрилась сбить его с ног. То ли он стал драться хуже, то ли я — намного лучше. Конечно, в команду «Американских гладиаторов» меня в любом случае не возьмут, а все-таки, неплохо. И это еще я всю ночь бегала по лесу!

Я наклонилась, протягивая Арчеру руку, и кулон качнулся на цепочке. Волшебство талисмана действовало, как по… Ну ладно, вы поняли. Вот уже три ночи у меня оставалось всего по два часа на сон, и все равно я просыпалась утром свежая и бодрая. В первый день я страшно боялась, что миссис Каснофф вызовет меня к себе в кабинет и спросит, что мне известно о сонных чарах, которые кто-то навел на школу, но ничего такого не случилось, и я мало-помалу начала успокаиваться. А теперь даже и спать не трудилась. Просто лежала в темноте, в нетерпеливом ожидании, как малый ребенок в канун Нового года, пока не увижу слабое зеленоватое сияние за окном. Тогда я выбегала из дома, вскакивала на метлу и мчалась по ночному небу на кладбище.

Я знала — то, чем я занимаюсь, опасно и, может быть, немножечко глупо. Но это как-то забывалось, когда я летела по небу или творила чары настолько могущественные, что раньше таких и вообразить не могла.

Арчер принял мою руку и усмехнулся, поднимаясь с пола.

— Нет, серьезно! — не отставала я. — Элоди говорила, что ваши наряды должны соответствовать друг другу. Так какой будет оттенок? «Лесная роза»? «Бедро испуганной нимфы»? А, знаю! «Румянец невинности»!

До бала по случаю Дня Всех Святых оставалась всего неделя. В школе только о нем и говорили. Даже лорд Байрон задал сочинить сонет о наряде, который мы собираемся надеть в этот день. Я все еще не знала, в чем пойду. Мисс Ист учила нас преображающему заклинанию, которое должно помочь нам создать бальные платья и смокинги. Не далее как вчера она выдала каждому ученику манекен, одетый в нечто вроде наволочки с дырками для рук. Не понимаю, почему бы нам не преобразить собственную одежду — видимо, очередное дурацкое школьное правило.

Оборотням и феям полагалось добывать себе одежду самостоятельно, так что в школу уже несколько дней непрерывным потоком прибывали посылки.

А тут еще Дженна. Я предложила создать для нее платье, но она посмотрела на меня, как на дуру, и сказала, что ни за что не пойдет на эту «идиотскую дискотеку».

Мы каждый день отрабатывали преображающие чары на уроках мисс Ист, но пока то, что у меня получалось, выходило мешок мешком, да еще и с оборочками. Мисс Ист говорила, это потому, что я волнуюсь, но я ей особо не поверила. Какие такие волнения из-за бала? Я-то никому не собиралась «отдаться».

— Помолчи! — добродушно ответил Арчер и с хрустом потянулся. — К твоему сведению, у меня только галстук-бабочка будет розовый, спасибо большое за заботу!

Я попыталась улыбнуться в ответ, но мешало то, что я одновременно старалась не смотреть на полоску кожи, открывшуюся ниже футболки, когда Арчер наклонился.

Как обычно, во рту у меня пересохло, и дыхание стало частым, и в животе поселилось какое-то странное ощущение, похожее на грусть.

Вот не думала, что когда-нибудь буду рада услышать резкий голос Ванди, но когда она проорала: «Так! На сегодня все!» — я готова была ее расцеловать.

Нет, если подумать, лучше обойдусь крепким рукопожатием.

— Ну ни фига себе в лесу родилась елочка… — пробормотала я вполголоса около часа спустя.

Я рассматривала результат очередной попытки создать бальное платье. В этот раз оборочек получилось поменьше, зато платье было тошнотворного зеленовато-желтого оттенка «детской неожиданности». Или, может, последствий ядерной катастрофы.

— Что ж, мисс Мерсер… Уже лучше, — сказала мисс Ист.

Губы у нее были так плотно сжаты, что непонятно, как слова вообще пробились наружу.

— Точно, — поддержала Дженна.

Она сидела на соседней парте и весь урок читала свою любимую мангу.

— У тебя уже лучше получается, — сказала она ободряюще.

Потом посмотрела на мое последнее творение и нахмурилась.

— Да, по крайней мере, на этот раз юбка не опрокинула три парты! — съязвила Элоди.

У нее-то, уж конечно, платье получилось потрясающее.

Я сначала думала, что платья на этом балу будут примерно такие же, как на обычном школьном вечере. Ага, как же. Девочки создавали себе наряды словно из волшебной сказки.

А платье Элоди было самым красивым в нашем классе. С завышенной талией, коротенькими рукавчиками и пышной, словно пенящейся юбкой — прямо из книг Джейн Остин. Я дразнила Арчера насчет розового цвета, но даже мне пришлось признать, что у этого платья оттенок был очаровательный. Бледно-розовый, какой иногда встречается внутри у раковин-жемчужниц. Он чуть-чуть мерцал, точно перламутр. Элоди будет в нем сокрушительно красивой.

Черт бы ее побрал!

Я в отчаянии снова занялись своим нарядом. Положила руки на талию манекену и стала мысленно повторять, сосредоточившись изо всех сил: «Красивое платье, красивое платье, красивое синее платье»… Было безумно обидно, что я уже могу творить из ничего большие предметы, даже стул создать могу, а вместо платья получается сплошное безобразие. Ну, допустим, стул, который я сотворила прошлой ночью, был по размеру с детский стульчик, но все-таки.

Я чувствовала, как скользит и елозит материал под ладонями. «Ну пожалуйста!» — думала я, зажмурившись.

А потом услышала, как смеются Элоди и Анна.

Тьфу, черт!

Открыв глаза, я уставилась на ярко-синее тюлевое уродство с юбкой примерно до середины бедра. Я бы в нем выглядела совершенно похабно, как развеселая невеста Коржика из «Улицы Сезам».

Я тихонько выругалась очень нехорошими словами и заслужила грозный взгляд мисс Ист. Как ни странно, вслух она ничего не сказала и наказывать меня не стала. Наверное, посмотрела на платье и поняла, что меня нельзя винить.

— О, Софи, это нечто! — Элоди не спеша подходила ко мне, уперев одну руку в бок. — Тебя ждет блестящее будущее в области модного дизайна!

— Ха-ха, — буркнула я.

Ответ по крутизне на уровне примерно: «А вот тебе».

— А я еще приглашала тебя вступить в наш ковен! Самой не верится, — сказала Элоди, уставившись на меня сияющими зелеными глазищами.

Я внутренне застонала. Глаза Элоди так сияли только в те минуты, когда она готовилась кого-нибудь размазать по стенке. В прошлый раз я видела ее такой, когда Честон нашли в ванной, и тогда Элоди назвала Дженну кровожадным чудовищем.

— Подумать только, дочка председателя Совета — и не может платье сотворить! Убожество.

— Слушай, Элоди, давай не будем ссориться. Ты только не лезь ко мне, ладно? Дай поработать над платьем.

Но нет, она еще не закончила.

— Зачем тебе вообще бальное платье? Перед кем ты собираешься красоваться? Перед Арчером?

Я очень старалась сохранять хладнокровие, хотя руки так и стиснули ткань.

Элоди наклонилась ко мне. Вряд ли кто-нибудь еще расслышал, что она прошептала.

— Думаешь, я не замечаю, как ты на него смотришь?

Я сказала тихо и очень спокойно, не отрывая взгляда от манекена:

— Элоди, перестань.

— Безответная любовь — это так трогательно! Вернее, трагично!

Краем глаза я видела, что почти все бросили работу и наблюдают за нами. Мисс Ист делала вид, что ничего не замечает. Значит, меня оставили на растерзание.

Я набрала в грудь побольше воздуха и обернулась к Элоди. Она торжествующе улыбалась.

— Ах, Элоди, — сказала я сладчайшим голоском, — не беспокойся, пожалуйста, о нас с Арчером. В конце концов, не я планирую заняться с ним сексом после бала.

Вокруг захихикали, а Элоди сделала такое, чего с ней при мне еще никогда не случалось: она густо покраснела и чуть не поперхнулась, пытаясь найти достойный ответ.

Вот теперь мисс Ист сочла нужным вмешаться.

— Мисс Мерсер! Мисс Паррис! За работу!

Улыбаясь, я вернулась к своему платью. Но вид синего злосчастья мигом прогнал ощущение торжества.

Дженна тихонько спросила:

— Может, у тебя магия ослабла?

— Да нет, ощущения — как обычно. Будто вода поднимается от подошв… Ну и так далее.

— Что? — презрительно скривилась Анна, подбоченившись. — Как-как ты ощущаешь магию?

— Э-э… Как будто что-то поднимается снизу, — скороговоркой выпалила я.

— Магия ощущается совсем по-другому!

Я огляделась. Еще несколько ведьм озадаченно смотрели на меня.

— Магия приходит сверху, — продолжала Анна. — Словно сыплется на тебя что-то, как будто…

— Снег, — подсказала Элоди.

Я снова отвернулась к манекену. У меня горели щеки.

— Значит, у меня магия другая, только и всего.

Вокруг зашептались. Я сделала вид, что не слышу.

— У тебя все получится, — сказала Дженна, со злостью глядя на Анну.

— Да я знаю, что рано или поздно научусь. — Я провела рукой по тюлевому турнюру. (Турнюр? Чтоб вам пусто было, магические способности!) — Это платье я делаю для тебя.

— Правда? — Ее улыбка стала шире.

— Ага. Только придется, наверное, подшить подол. А то будет волочиться по полу.

Дженна в шутку шлепнула меня по руке тыльной стороной ладони, и мы опомниться не успели, как уже давились от хохота.

Остаток урока я нарочно старалась творить самые уродливые платья. Смешно было только нам с Дженной. Я уже счет потеряла, сколько раз мисс Ист грозилась выгнать нас из класса, а Элоди так закатывала глаза, что Дженна в конце концов спросила — не припадок ли у нее? Тут мы залились хохотом с новой силой, и мисс Ист в конце концов все-таки выгнала нас вон, да еще и задала написать сочинение на семь страниц по истории заклинаний, связанных с одеждой.

Мне было все равно. Я бы и сотню страниц написала, лишь бы снова увидеть, как смеется Дженна.

— Не понимаю, как это вышло, — сказала я вечером Алисе, пока мы бродили по лесу и собирали мяту для зелья, замедляющего время. — Целый месяц Дженна дулась на всех вокруг, потом вдруг раз — и мы снова друзья.

Алиса промолчала.

Я сказала:

— Правда, здорово?

— Вероятно.

— Вероятно? — передразнила я ее британский акцент.

Алиса выпрямилась и сердито сверкнула глазами.

— Просто я не одобряю твою близкую дружбу с вампиршей. Это недостойно тебя.

Я засмеялась.

— Боже праведный, недостойно меня? Скажешь тоже!

Алиса вздохнула, заталкивая очередной пучок листьев в сотворенную ею кожаную сумочку.

— С кем тебе дружить, София — твое дело, и я стараюсь с этим считаться. Расскажи лучше о празднике, который у вас намечается.

Я нагнулась и сорвала еще пучок мяты.

— В общем, это бал. На Хэллоуин. Будет нечто из ряда вон. Тем более что я никак не могу сотворить платье, которое не было бы полным убожеством. Ах да, еще одна радость: мне придется весь вечер смотреть, как девчонка, которую я презираю, блистает красотой и соблазняет парня, который мне нравится. Прекрасно проведу время…

— Элоди?

Я кивнула.

Алиса сдвинула брови.

— Мне не нравится эта девочка. Она некрасиво вела себя по отношению к тебе. Несомненно, она завидует, поскольку ее способности не сравнить с твоими. Мало что вызывает у меня такое отвращение, как слабые ведьмы.

— Ого! А теперь скажи, что ты на самом деле думаешь.

Алиса удивленно моргнула.

— Я и сказала.

— Ладно, проехали. Просто это нечестно: она такая гадюка, а платье у нее вышло просто очаровательное. Она в нем будет выглядеть великолепно.

«И займется сексом с Арчером», — прибавила я про себя.

Совсем забыла, что Алиса читает мои мысли…

— О! Арчер — тот мальчик, которым ты увлеклась?

Я кивнула. Не было смысла отрицать, что я им и вправду «увлеклась».

— Кхм, — ответила Алиса. — Почему бы не применить к нему любовные чары? Они очень просты в исполнении.

Я запихнула в сумку еще мяты.

— Потому что я… Слушай, наверное, это звучит ужасно глупо, но он мне по-настоящему нравится, и я не хочу, чтобы он влюбился в меня из-за какого-то там заклинания.

Я думала, Алиса начнет спорить, но она только пожала плечами.

— Видимо, у любви своя собственная магия.

— Ага, точно. Только вряд ли я могу его привлечь. Я думала — может, на балу… Но у меня даже нормальное платье не выходит!

Я посмотрела на Алису.

— Почему это здесь, с тобой, мне удаются совершенно офигенные заклинания, а когда колдую в школе, все получается вкривь и вкось? Чего мне не хватает?

— Веры в себя? — предположила Алиса. — В школе ты чувствуешь себя неуверенно, и это отражается на твоей магии.

— Может быть.

Какое-то время мы молча собирали растения, а потом Алиса сказала:

— Так ты говоришь, у той девочки получилось красивое платье?

Я вздохнула.

— Идеальное!

Алиса улыбнулась, и при свете волшебного огонька я могла поклясться, что видела, как блеснули ее зубы.

— Ты хотела бы это изменить?

 

Глава 24

В день бала уроки отменили. Был прекрасный солнечный осенний денек, и все отправились на природу. Ну, то есть все, кроме меня. Точнее, меня и Дженны. Она не очень любила бывать на открытом воздухе, даже и с защитным амулетом. Дженна свернулась клубочком на своем обычном месте, на кровати, укрывшись пледом и с мангой в руках.

Я сидела на своей постели и тупо смотрела на злосчастный манекен, по-прежнему одетый в наволочку. Чуть не все утро я билась над тем, чтобы превратить ее во что-нибудь хоть чуточку презентабельное — и все без толку. Я ничего не могла понять. Конечно, я не самая лучшая в мире ведьма, но преображающие чары не такие уж трудные. Правда, раньше я не пробовала браться за такие сложные задачи, но хотя бы маленькое черное платьице должно было у меня получиться! Нет, даже оно вышло бесформенным, и к тому же с неровным подолом.

Я вздохнула.

Дженна не выдержала:

— Черт возьми, Софи! Считается, что из нас двоих я — нытик. Что у тебя за проблемы?

— Это уродское платье! — Я ткнула в злополучный предмет пальцем. — Что с ним ни делаю — ничего не помогает!

Дженна пожала плечами.

— Ну, не ходи на бал.

Я ответила свирепым взглядом. Сама Дженна не собирается на бал, вот ей и не понять, почему мне так хочется пойти. Я и сама плохо это понимала. Возможно, это как-то связано с образом Арчера в смокинге.

Но о таких подробностях рассказывать Дженне не хотелось.

— Бал — дело десятое; тут главное — принцип! Я должна победить это дурацкое заклинание! Не такое уж оно сложное.

— Может, кто-нибудь наложил проклятие на манекен, — пошутила Дженна, снова утыкаясь в мангу.

Я незаметно сунула руку в карман и сжала в кулаке крохотный предмет, который, казалось, прожигал в нем дыру.

Когда Алиса предложила заколдовать платье Элоди, я сначала сказала: «Ни за что!»

— Меня за такое могут выгнать из школы!

— Так ведь это сделаешь не ты, — возразила Алиса. — Колдовать буду я, а ты будешь просто передатчиком, так сказать.

Это звучало логично. Должна признаться, голова у меня слегка закружилась, когда Алиса достала из кармана малюсенькую косточку — похоже, птичью. Наверное, мне должно было показаться жутковатым, что Алиса таскает кости в карманах, но я уже привыкла к ее странностям. Косточка мягко засветилась, точно как тот кулончик в самый первый вечер. Алиса, улыбаясь, передала ее мне.

— Подсунь это в подшивку подола ее платья.

— Нужно при этом что-нибудь говорить?

— Нет, не нужно. Косточка сама знает, что делать.

Сейчас я вспоминала эти слова, ощупывая крохотную гладкую косточку. Я держала ее у себя уже неделю и все никак не могла решиться пустить ее в ход. Алиса клялась, что платье всего лишь примет какой-нибудь ужасный цвет, когда Элоди его наденет. Вроде бы ничего страшного. И все-таки на душе у меня было скверно. Всю жизнь, как только я пыталась применить магию к другому человеку, дело кончалось плохо, а я, хоть и не любила Элоди, все же не хотела нечаянно ее покалечить. Поэтому косточка так до сих пор и пребывала в моем кармане.

Но если я не собиралась ее использовать, почему тогда не выбросила?

Снова вздохнув, я слезла с кровати и подошла к манекену. Хоть у него и не было головы, казалось, он самой своей позой насмехается надо мной. Я так и слышала, как он говорит: «Ну что, неудачница? По мне, уж лучше носить эту наволочку, чем твои отвратительные творения».

— Заткнись, — буркнула я. Возложила руки на манекен и опять постаралась сосредоточиться. — Синее, красивое, ну пожалуйста… — забормотала я.

Ткань под моими руками замерцала и вдруг покрылась блестками. Передо мной был ярко-голубой пикантный костюмчик, очень похожий на униформу тамбурмажора.

— Черт, черт, черт! — закричала я и так треснула манекен, что он закрутился на подставке.

Дженна оторвалась от книги.

— Слушай, это очаровательно!

— Ты хоть не добавляй! — прорычала я.

Господи, да что это со мной? Я творила куда более серьезные чары, и ни разу не получалось такого ужаса!

— Говорю же, манекен у тебя с изъяном, — сказала Дженна. — У других обходится без сложностей.

— Знаю! — Я ткнулась лбом в манекен. — Даже Сара Уильямс, — а она самая бездарная ведьма на свете, — сотворила вполне хорошенькое красное платьице. Не такое изысканное, как у Элоди, но…

Я замолчала. У меня вдруг засосало под ложечкой.

Не такая уж непреодолимая для меня задача — сотворить платье. Может быть, Дженна права — манекен кто-то проклял?

Я снова приложила к наволочке ладони, но на этот раз я не думала о нарядах. Я просто сказала:

— Сознавайся!

В первый момент ничего не произошло. Я не знала, радоваться этому или огорчаться.

А потом медленно-медленно спереди на платье проступили два отпечатка рук цвета разведенного бургундского.

У меня гора свалилась с плеч, и тут же на смену облегчению пришла раскаленная добела ярость.

— Как ты это сделала? — спросила Дженна.

Она стояла рядом со мной на коленях, рассматривая отпечатки.

— Разоблачающее заклинание, — ответила я сквозь зубы. — Позволяет определить, было ли на данный предмет произведено магическое воздействие.

— По крайней мере, теперь ты знаешь, что ты — не бездарная ведьма.

Я кивнула. Меня трясло от злости. Я-то мучилась, что ничего не могу, не умею, а оказывается, все это были козни Элоди! Наверняка ее, кому еще нужно, чтобы я не пошла на бал? Черт, просто в голове не укладывается!

Обидней всего, что я так и не использовала свое проклятье. Мне было совестно!

Ну, теперь-то по фигу.

Я спросила Дженну:

— Где сейчас Элоди?

Она широко раскрыла глаза — наверное, вид у меня был тот еще.

— М-м, кажется, Анна говорила, что они собирались на пляж с компанией.

— Вот и чудесно!

Я бросилась к двери, не слушая, как Дженна кричит вслед:

— Что ты задумала?

Я вихрем промчалась по коридору. Никто не видел, как я проскользнула в комнату Элоди.

Сердце у меня колотилось от страха и злости. Я подошла к окну — там стояли два манекена в бальных нарядах. Платье Анны было черное, с фиолетовой отделкой и небольшим шлейфом. На ней будет выглядеть очень мило, но никакого сравнения с платьем Элоди.

С минуту я колебалась.

Потом вспомнила, как Элоди насмехалась надо мной в классе, пока я билась над своим несчастным платьем, и ко мне вернулась решимость.

Я опустилась на колени и, перебрав прозрачные волны юбок, нащупала в подшивке подола крошечное отверстие. Просунула туда косточку и легонько пригладила сверху. Косточка вспыхнула тускло-красным сквозь все слои розового. Я не дышала, пока свечение не погасло, а потом выбежала за дверь.

В коридоре никого не было. Я благополучно вернулась к себе.

Дженна так и сидела на кровати.

— Что ты сделала?

Я вытащила из-под матраса мешочек с землей.

— Скажем так: иногда полезно позаимствовать методы противника.

Дженна открыла рот, но снова его закрыла, наблюдая, как я сыплю землю из мешочка себе на руки. Видно, она решила, что у меня окончательно крыша поехала. А я подошла к манекену, ухватила его за талию измазанными в земле руками и крепко зажмурилась.

На этот раз я даже не думала о каком-нибудь конкретном фасоне. Просто сказала: «Платье».

Как обычно, ткань задвигалась под моими ладонями, но на этот раз все было иначе. Рукам стало горячо, и по телу как будто пробежал электрический ток.

Дженна ахнула. Я сделала шаг назад, открыла глаза и тоже ахнула.

Платье было не просто красивое — ошеломляющее.

Синий, как павлинье перо, атлас, и в глубине его словно танцуют зеленые огни. Корсаж без бретелек, на косточках, а когда я повернула манекен, то увидела на спине шнуровку из ярко-зеленой ленты.

Юбка колоколом расходилась от узенькой талии, а самое поразительное — впереди она была расшита настоящими павлиньими перьями. Они шли клином, начинаясь от корсажа, и треугольником расходились вширь к подолу.

— Ничего себе! — выдохнула Дженна. — Вот это платье! Софи, ты будешь потрясающе красивой!

Она права, подумала я в полном остолбенении. Я буду потрясающе красивой.

— Чем это ты его обработала?

Я была пока еще не готова рассказать Дженне об Алисе, и к тому же мне что-то подсказывало, что слова «земля с могилы» не придутся ей по душе. Поэтому я пожала плечами:

— Волшебным порошком.

Дженна посмотрела на меня с сомнением, но я не дала ей времени задать еще какой-нибудь вопрос — ослепительно улыбнулась и сказала:

— Давай я тебе тоже сделаю!

Дженна удивленно засмеялась.

— Ты правда хочешь сделать для меня платье?

Я кивнула.

— А почему нет? Будет весело, и ты сможешь пойти со мной на бал.

— Да не надо бы, Соф, — слабо запротестовала она, но я уже вытаскивала из шкафа ее ночную рубашку.

Я прижала к рубашке ладони, все еще измазанные в земле, и подумала: «Дженна».

Возражения замерли у Дженны на губах, когда она увидела платье: ярко-розовое, на тонюсеньких бретельках, со сверкающим пояском. По-моему, пояс был расшит настоящими бриллиантами. Платье подходило ей идеально. Дженна прижала его к груди и закружилась по комнате.

— Не знаю, что у тебя за волшебный порошок, и знать не хочу! — крикнула она со смехом. — В жизни не видела такого красивого платья!

После этого мы занялись туфлями и превращали их, пока не получились две идеальные пары. К вечеру мы были полностью одеты и, пусть нескромно так говорить, выглядели просто блестяще. Дженна уложила светлые, почти белые волосы в высокую прическу. Розовая прядка прикрывала глаз. Мои волосы в кои-то веки вели себя пристойно. Я попросила Дженну скрутить их в узел на затылке, а несколько прядок выпустить, чтобы они вились вокруг лица.

Мы спустились по лестнице под ручку, хихикая на ходу. В узком коридоре толпилось множество народу. Я вытянула шею, стараясь углядеть Арчера и Элоди, но их нигде не было видно — а мне так хотелось посмотреть, какой уродский цвет приняло ее платье.

У нас в комнате созданные мною наряды казались верхом роскоши, а сейчас я обнаружила, что мы еще не самые нарядные. На меня налетела высокая белокурая фея в платье из льдисто-зеленых искр; они тихонько позванивали, словно колокольчики. Еще я видела девушку-оборотня в платье сплошь из белого меха.

Мальчики оделись более сдержанно. Большинство пришли в смокингах, только несколько особо смелых надели длинные сюртуки и бриджи до колен.

Мы уже собирались войти в бальный зал, как вдруг я почувствовала, что к моей спине прижимается что-то теплое. Я думала, кого-то просто притиснуло ко мне в толпе, и вдруг чей-то голос тихо шепнул мне в ухо:

— Я знал, что это ты.

 

Глава 25

Я хотела повернуться, но это довольно трудно сделать, когда толпа давит со всех сторон, а ты к тому же в длинном платье. В итоге я нечаянно задела локтем Дженну, так что она испуганно пискнула. Наконец я кое-как развернулась и увидела Арчера.

Мы оба широко раскрыли глаза и сказали:

— Ого!

Я покраснела до ушей. Боже, неужели я только что посмотрела на Арчера и сказала: «Ого»?

Стоп… минуточку! Неужели Арчер только что посмотрел на меня и сказал: «Ого»?

Мы молча уставились друг на друга. Арчер больше чем заслуживал свое «Ого». На нем и школьная форма смотрелась неплохо, а уж как он выглядел в вечернем костюме — это прямо-таки преступно. И насчет розового галстука-бабочки он соврал. У него вообще не было никакой «бабочки», нормальный галстук, черный, как и все остальное.

Но лучше всего было не то, как Арчер выглядел, а то, как он на меня смотрел.

— Твое платье… — сказал он наконец, все еще меня разглядывая. — Это… нечто.

Я подавила порыв смущенно подтянуть повыше край щедрого декольте и улыбнулась в ответ.

— Спасибо! Состряпала вот…

Арчер кивнул. Вид у него все еще был слегка обалделый, а я с трудом удерживалась, чтобы не расплыться в дурацкой улыбке.

Потом я вспомнила его слова.

— Что значит — «ты знал, что это я»?

Арчер помотал головой, как будто хотел, чтобы прояснились мысли.

— А, да, точно. Элоди.

Сердце у меня трепыхнулось в груди, и я почувствовала, что бледнею.

— Просто я увидел тебя со спины и сказал, что это ты, а Элоди сказала — быть того не может.

— А-а…

Я посмотрела через его плечо и увидела, что Элоди приближается к нам. Она мрачно смотрела на меня, а платье у нее, как ни странно, было в полном порядке.

Называется, косточка знает что делать! Но на самом деле у меня камень с души упал. Злость уже прошла — ведь я все-таки сумела сотворить сногсшибательное платье. Такая месть куда лучше, чем портить платье кому-то другому.

— Как тебе удалось соорудить такое? — спросила Элоди.

Она очень старалась говорить приветливо, но взгляд оставался холодным и враждебным.

Я только улыбнулась и плечами пожала.

— Удивительное дело! Кто-то заколдовал мой манекен.

Ее глаза расширились, потом она отвела взгляд.

— Надо же… — пробормотала Элоди.

— Да-да, представь себе! К счастью, у меня получилось снять проклятие, и вот…

Радостно улыбаясь, я чуть приподняла юбку и в награду получила злобный взгляд Элоди.

— Тебе не кажется, что платье немного… кричащее? — спросила она.

Я хотела сказать что-нибудь обидное, но раньше меня ответил Арчер.

— Да ладно тебе, Эл! Она выглядит замечательно, и ты это знаешь.

Все, финиш! Я уже не могла больше сдерживать глупую улыбку от уха до уха. Арчер тоже улыбнулся и подмигнул мне, когда они с Элоди двинулись дальше.

Дженна хохотала, утирая слезы.

— Ой, ой, ой, тяжелый случай!

Когда мы входили в бальный зал, она все еще хихикала, а я продолжала идиотски улыбаться.

Не знаю, чего я ждала, но бальный зал вынес мне мозг. Здесь не было ни бумажных гирлянд, ни воздушных шариков. Мягко светились волшебные огоньки — вроде тех, которые создавала Алиса, только поменьше и не такие яркие. Каждый огонек покоился на темно-фиолетовом цветке. Они плавали в воздухе, чуть покачиваясь, как будто от легкого ветерка. Канделябры не горели, зато хрусталь по случаю праздника сделали фиолетовым, и при свете волшебных огоньков он сверкал, словно аметисты. С зеркал сняли чехлы. Я боялась, что Дженна расстроится, но когда мы увидели в зеркале только мое отражение, она преспокойно сказала:

— Смотри, в Зазеркалье ты так и осталась на балу в одиночестве!

И мы обе расхохотались.

Исчез привычный светлый паркет, пол сделался черным и блестящим. Я изумленно покачала головой:

— Вот это да!

— Угу. — Дженна ухватила мою руку и крепко сжала. — Хорошо, что ты все-таки заставила меня пойти!

Поначалу мы старались держаться с краю и смотрели, как другие танцуют. Я вспомнила школьную дискотеку, где мы были с Райаном — там все отплясывали, как на кастинге для фильма о рэпе. То ли дело здесь! Ведьмы и оборотни танцевали вальс. Я слегка струсила. Никто меня не предупредил, что для учебы в «Гекате» нужно брать уроки танцев. Феи собрались отдельной группой в дальнем конце зала. Они исполняли какой-то сложный танец, как будто из елизаветинских времен.

Среди танцующих мелькнули Элоди с Арчером, и у меня перехватило горло, так они были хороши: Арчер — высокий и темноволосый, кудри Элоди сияют на свету, платье так и летает вокруг нее. Потом я перевела взгляд на их лица и поняла, что они о чем-то спорят. Арчер хмурился и смотрел куда-то вверх, а Элоди тараторила с пулеметной скоростью.

Вдруг она оттолкнула Арчера и схватилась за бок.

Во мне поднимался медленный ужас. Арчер отвел Элоди в сторонку. Она старалась улыбаться, но получалась болезненная гримаса. Я видела по губам, что она сказала: «Все в порядке», — и тут же охнула, обхватив себя руками. Анна кинулась к ним, проталкиваясь через толпу, за ней — миссис Каснофф. Элоди согнулась пополам.

— Что там происходит? — спросила Дженна.

— Может, в боку закололо…

— Угу, может быть.

Я оглянулась и увидела, что Дженна смотрит на меня как-то задумчиво.

— Что такое?

— Что ты сделала с платьем Элоди?

— Ничего!

Врать я не умею. Наверняка по лицу все было видно.

Дженна покачала головой и снова стала смотреть на Элоди, которую миссис Каснофф и Анна повели прочь из зала. Арчер хотел пойти с ними, но Элоди что-то ему сказала через плечо. Издали было не расслышать, но по лицу видно, что она в ярости. Арчер попятился и поднял руки, словно защищаясь. Элоди и миссис Каснофф скрылись за дверью. Анна с Арчером поплелись за ними.

Минут через двадцать Арчер вернулся, встрепанный и злой.

Я пошла к нему через весь зал, спиной ощущая взгляд Дженны. Спросила:

— Что случилось?

Он все оглядывался на дверь, через которую увели Элоди.

— Не знаю. Все было нормально, потом она сказала, что платье давит, как будто оно вдруг уменьшилось. Говорила, что платье становится все теснее, ей было трудно дышать. Миссис Каснофф считает, что кто-то его заколдовал.

Я порадовалась, что Арчер смотрит в другую сторону, иначе он бы заметил, как я вздрогнула.

«Косточка сама знает, что делать».

Алиса знала, что так будет, или это я что-то сделала не так? Может быть, я слишком долго тянула, и магия на косточке… ну, не знаю, прокисла, что ли.

Или она знала, нашептывал тихий голосок. Алиса не собиралась менять цвет платья. Все вышло, как она задумала.

Но зачем это нужно Алисе? Она, конечно, недолюбливает Элоди, но нельзя же так! Нет, наверное, это я что-нибудь перепутала — как тогда, с Кевином и любовными чарами.

— Эй! — окликнул Арчер.

— Ага, — еле слышно отозвалась я. Потом заставила себя улыбнуться. — Ага, все хорошо. Просто… знаешь, странно уж очень все это, с Элоди.

— Да, — согласился он и снова оглянулся на дверь.

Я осторожно спросила:

— Она, что, злится на тебя?

Арчер вздохнул и провел рукой по волосам.

— Похоже на то. Сказала — мол, я должен радоваться, потому что смогу быть на балу с той, с кем по-настоящему хочется. — Он посмотрел на меня, чуть наклонив голову. — Наверное, она имела в виду тебя.

Вокруг толпились люди, но мне вдруг показалось, что мы остались совершенно одни. Клянусь, в тот миг я почувствовала, как между нами что-то изменилось. Проскочила искра, которой не было раньше — по крайней мере, с его стороны.

Арчер опять посмотрел на дверь. Потом улыбнулся мне.

— Ну что, было бы обидно: такое платье — и не показать во всей красе. Потанцуем?

— Конечно.

Я старалась говорить самым небрежным тоном, а сердце колотилось так сильно, что я боялась, как бы Арчер не увидел. Все-таки грудь у меня была почти вся на виду.

Он вывел меня на середину зала — одна теплая рука лежала у меня на талии, другая поддерживала мою руку примерно на уровне плеча. Я до смерти боялась, что споткнусь о собственный подол или наступлю Арчеру на ногу, но он вел меня так ловко, что мы легко скользили в толпе.

Я спросила:

— Ты умеешь танцевать?

Он улыбнулся, глядя на меня сверху вниз.

— Несколько лет назад Каснофф решила организовать в школе уроки танцев. Посещение обязательное.

— Мне бы тоже такие уроки пригодились…

— Да нет, ты отлично танцуешь. Главное, держись за меня.

Никогда в жизни мне не давали такого хорошего совета. Не было видно ни оркестра, ни какой-нибудь аудиосистемы. Нежная музыка лилась отовсюду и ниоткуда. Моя рука легко лежала на плече Арчера. Кружась по комнате, мы оказались недалеко от того места, где я оставила Дженну. Я поискала ее глазами и не нашла. Неужели ушла? Мне стало совестно, но тут Арчер крепче обхватил меня за талию, и все мысли о Дженне вылетели из головы.

Я подняла глаза. Арчер вглядывался в меня с таким выражением, какого я у него никогда еще не видела. По крайней мере, по отношению ко мне.

— Она была права, — прошептал Арчер.

— В чем? — И голос как будто не мой — низкий, с придыханием.

— Я действительно хотел быть на балу с тобой.

Во мне словно взорвалась тысяча фейерверков.

Щеки уже болели от улыбки, которая расползалась по лицу, и я больше не боялась, что Арчер ее заметит.

Я уже не была влюблена в Арчера.

Я любила его.

Он наклонился ко мне, и у меня чуть не остановилось сердце.

— Софи…

Договорить он не успел — воздух разорвал отчаянный крик.

Музыка смолкла. Все стали оглядываться. В зал влетела Элоди. Зеленый шелковый халат развевался, открывая бледные ноги, а на лице застыл ужас.

— Там Анна! — закричала Элоди. — Опять! Господи… По-моему, она умерла.

 

Глава 26

Слава богу, Анна не умерла. Ее нашли на полу в коридоре, у двери в их комнату. Элоди сказала, что Анна пошла принести ей чаю из кухни. Долго не возвращалась, Элоди забеспокоилась, пошла ее искать и увидела, что Анна лежит лицом вниз в коридоре, а лужа чая вперемешку с кровью понемногу впитывается в пушистый, кремового цвета ковер. Так же, как у Холли и Честон, у нее на шее были две крошечные ранки, но на запястьях порезов не оказалось.

Кэл успел вовремя. К тому времени, как миссис Каснофф, задыхаясь, поднялась по лестнице, Анна уже сидела, прислонившись к его плечу.

Как и Честон, она не смогла рассказать, кто на нее напал.

Дженна была у нас в комнате и понятия не имела о том, что случилось с Анной.

Но по дороге в комнату ей нужно было пройти по коридору…

Около полуночи за Дженной пришла миссис Каснофф. Обратно они не вернулись.

Я лежала без сна у себя на кровати, все еще в вечернем платье. К счастью, сегодня мы с Алисой решили не проводить занятия, поэтому я могла не бояться, что на школу вдруг обрушатся ее сонные чары.

Часа в три ночи я наконец задремала и до утра ворочалась и металась от кошмаров. Мне снилась Дженна, ее губы были в крови, а у ног лежала Анна. Снилось, что Арчер танцует с Элоди, только Элоди страшно бледная, губы посинели, глаза вылезают на лоб, а платье обвивается вокруг нее, точно змея. И самое странное — мне приснилась Алиса на кладбище. Она цеплялась за чугунную оградку, а на нее надвигались трое в черном, занеся высоко над головой серебряные ножи.

Когда я проснулась, первые лучи солнца уже светили в окно.

Я никак не могла собраться с мыслями. Во рту было сухо и клейко, будто я всю ночь жевала тряпки. Еще был какой-то низкий, глухой звук. Сначала я подумала, что у меня звенит в ушах, а потом поняла — это школьный колокол, тот самый, который обычно объявлял о начале уроков. Почему он звонит в такую рань?

И вдруг я сразу все вспомнила. Посмотрела на кровать Дженны — пусто.

Я кое-как встала и выглянула за дверь. Несколько девочек, уже полностью одетых, спускались по лестнице. Я увидела Навсикаю и окликнула ее.

— Эй! Что происходит?

— Собрание, — ответила она. — Ты давай, одевайся.

Я закрыла дверь и стянула с себя платье. Упав на пол, оно опять превратилось в наволочку. Я поставила рекорд по скоростному одеванию, а причесываться совсем не стала — так и оставила узел, который был у меня прошлым вечером. Сейчас он наполовину развалился, но я решила, что никому до этого не будет дела.

Все собрались в бальном зале — он опять превратился в привычную столовую, с теми же разномастными столиками. Я села за самый дальний стол. Случайно поглядела вверх и увидела, что под потолком болтается одинокий волшебный огонек. Он чуть подпрыгивал в углу, легонько стукаясь о стены, как будто искал выход.

На возвышении сидели учителя — кроме лорда Байрона. Миссис Каснофф как будто вдруг постарела. Меня потрясло, что ее волосы вместо обычной изысканной прически были скручены неряшливым узлом на затылке.

Впереди и чуть слева от меня сидели Элоди и Арчер. Элоди была бледна, и по ее лицу все еще текли слезы. Арчер обнимал ее за плечи и что-то шептал, касаясь губами волос у виска. Потом, словно почувствовав мой взгляд, он обернулся и посмотрел на меня. Я опустила глаза, судорожно комкая подол юбки.

После всего, что случилось с Анной и Дженной, я почти забыла о нас с Арчером, а тут разом вспомнила вчерашний разговор, и у меня больно сжалось сердце.

К счастью, миссис Каснофф поднялась с места и вскинула руки, призывая к тишине. Теперь я могла смотреть на нее, а не на Арчера.

— Как вы все знаете, — начала миссис Каснофф, — вчера произошло еще одно нападение. Мисс Гилрой поправится, но, поскольку это уже третий случай за год, необходимо принять решительные меры. Вы, конечно, заметили отсутствие лорда Байрона. Так же, как и мисс Талбот. До тех пор, пока Совет не найдет виновного, двери «Геката-Холла» закрыты для вампиров.

Все зааплодировали, а у меня на сердце лежал камень. Я вспомнила Дженну, как она радовалась вчера своему розовому платью, и слезы защипали глаза. Куда ее увезли?

Миссис Каснофф еще что-то говорила — главным образом о том, что нужно быть осторожными и не терять бдительности, пока все не разъяснится. Я почти не слушала. Действительно, во время последнего нападения Дженна была наверху, но я же видела, какая она обычно возвращается после кормежки в медкабинете — вымотанная, прямо как пьяная. А вчера вечером она была просто испугана.

Я и не заметила, что собрание закончилось, пока какой-то оборотень, пробираясь к двери, не наступил мне на ногу.

Я встала, ничего не замечая вокруг, и тут миссис Каснофф сказала:

— Софи, Элоди, задержитесь на минутку, пожалуйста.

Я вернулась к своему месту. Элоди, кажется, удивилась не меньше меня.

Арчер ободряюще пожал ей локоть. Когда он шел к двери, наши взгляды встретились. Арчер мне улыбнулся, и я постаралась улыбнуться в ответ. То, что случилось между нами вчера, — случайность, и проще притвориться, что ничего не было. Видно же, что они с Элоди вместе, и трудно за это Арчера винить. Мало того, что она красавица, так теперь еще потеряла всех подруг. Надо быть совсем подонком, чтобы бросить девушку на следующий день после того, как у ее лучшей подруги чуть ли не всю кровь выпили.

Порядочные люди так не поступают.

Правда, и ситуация такая возникает, прямо скажем, не часто.

Мы с Элоди отправились в кабинет миссис Каснофф, то и дело задевая друг друга плечом в узком коридоре.

— Я тебе очень сочувствую, — начала я, но Элоди оборвала мою речь ледяным взглядом.

— Ты о чем? О том, что твоя любимая подружка в очередной раз чуть не убила мою подругу, или о том, что ты пыталась меня убить при помощи моего же платья?

У меня уже не было сил на вранье. Оно мне и в лучшие-то минуты не удается.

— Чары не должны были причинить тебе вреда. Предполагалось, что твое платье просто поменяет цвет, когда ты его наденешь.

Элоди молчала. Я покосилась на нее — она смотрела на меня оценивающе.

— Вообще-то, это очень сильная магия, — сказала она. — Конечно, малоприятно, когда собственная одежда тебя душит, но чары классные. Я бы тоже хотела так уметь!

— Я тебя научу, если ты научишь меня тому проклятию, которое ты наложила на мой манекен.

Элоди ответить не успела — миссис Каснофф уже приглашала нас в свой тесный кабинет.

— Барышни, прошу!

Мы с Элоди уселись на низенькие стулья, а миссис Каснофф прошла за свой письменный стол.

— Я уверена, вы обе понимаете, о чем я намерена с вами поговорить.

Она вздохнула, опускаясь в кресло. О ком-нибудь другом я сказала бы «плюхнулась», но миссис Каснофф была для этого чересчур воспитана. Скорее, она грациозно упала на сиденье.

— Несомненно, вы обратили внимание, что во всех случаях нападают исключительно на членов вашего ковена.

Я растерялась.

— Так я же не в ковене!

Теперь удивилась миссис Каснофф. Она обратила свой взор на Элоди, а та смотрела куда угодно, только не на нас с директрисой.

— Ты ввела Софию в ковен без ее ведома? — спросила миссис Каснофф.

— Что? — ахнула я. — Разве это возможно?

Элоди тяжело вздохнула, так что у нее даже челка взлетела вверх.

— Пойми, у нас не было другого выхода, — сказала она, не поднимая глаз.

Было странно видеть Элоди такой присмиревшей. В обычном состоянии она бы просто скорчила гримасу и процедила что-нибудь презрительное.

А сейчас вид у нее был просто-таки виноватый.

— Нам это было необходимо, — сказала Элоди умоляющим тоном, обращаясь к миссис Каснофф. — Она не хотела вступать по доброй воле, так что мы провели ритуал без нее.

Миссис Каснофф гневно сверкнула глазами.

— А что вы взяли вместо ее крови?

— Я пробралась к ней в комнату и взяла несколько волосков со щетки, — прошептала Элоди. — Мы даже думали, что ничего не получилось. Когда мы бросили ее волосы в огонь, вылетел большой клуб черного дыма, и все. Обычно бывает совсем не так.

— Господи боже! — не выдержала я. — Разве так можно! А меня еще совесть мучила, что я подсунула в твое платье эту дурацкую косточку!

Грозный взор миссис Каснофф обратился на меня.

— Что ты сделала? — спросила она таким ледяным тоном, что я подумала: вот сейчас меня заморозит, как какого-нибудь мамонта.

Элоди, конечно, ухватилась за подвернувшийся шанс.

— Вот именно! Она вчера чуть меня не убила! Она мне подсунула в платье заколдованную косточку!

— Только потому, что ты заколдовала мой манекен! — парировала я.

— Только потому, что ты хотела отбить у меня парня!

Очевидно, для миссис Каснофф это стало последней каплей.

— Девчонки! — заорала она, вскочив и хлопнув ладонями по столу. — Не время препираться из-за нарядов и мальчиков! Две ваших сестры тяжело ранены, а еще одна умерла!

— Но… вы же все поправили, — тихо проговорила Элоди. — Выгнали вампиров из школы.

Миссис Каснофф снова села и провела рукой по глазам.

— Нет уверенности, что виновные — Дженна или лорд Байрон. Оба утверждают, что ни в чем не виноваты, и вчера вечером ни у одного из них не наблюдалось признаков недавней кормежки.

Я вспомнила картинку в книге об «Оке Божьем» — ту, с обескровленной ведьмой, и как Алиса говорила, что «Око» видит меня даже здесь.

— Миссис Каснофф, а как вы думаете, может такое быть… может такое быть, что в школу проникло «Око Божье»?

— Как тебе это в голову пришло? — возмутилась Элоди, но миссис Каснофф успокаивающе подняла руку.

— Просто, я видела на картинке ведьму, которую они убили, и у нее на шее было две маленькие дырочки, и крови в ней почти не осталось, ну совсем как у Холли, Честон и Анны. Так, может…

Миссис Каснофф остановила меня.

— Я тоже видела эту иллюстрацию, София, но к нам в школу «Око Божье» никак не могло проникнуть. Здесь попросту слишком много защитных заклинаний. А если бы даже кто-нибудь и пробрался, что они могут сделать? Прятаться долгие месяцы на этом крошечном островке, дожидаясь удобного случая, чтобы прокрасться в школу? — Она покачала головой. — Это бессмысленно.

Я сказала:

— А может, они уже находились в школе…

Миссис Каснофф подняла брови.

— Кто-то из учителей? Или учеников? Исключено!

— А все-таки…

Голос миссис Каснофф звучал мягко, глаза были грустные.

— София, я понимаю, тебе не хочется верить, что во всем виновата Дженна. Никому из нас не хочется. Но, боюсь, на сегодняшний день такое объяснение больше всего похоже на правду. Дженну отправили в штаб-квартиру Совета. У нее будет возможность высказаться в свою защиту. А ты постарайся освоиться с мыслью, что она может оказаться виновной.

Мне стало трудно дышать, когда я представила себе, как Дженна, одинокая, испуганная, едет в Лондон, где ее, скорее всего, проткнут осиновым колом. И может быть даже это сделает мой родной папа.

Миссис Каснофф перегнулась через стол, погладила меня по руке и сказала:

— Мне очень жаль.

Потом посмотрела на Элоди.

— Я искренне сочувствую вам обеим. Может, по такому случаю вы забудете о своих разногласиях? По крайней мере на время? В конце концов, из всех участниц ковена здесь остались только вы. — Она снова взглянула на меня и невесело улыбнулась. — Нравится вам это или нет… На сегодня я освобождаю вас обеих от уроков. Пока нам не сообщат о результатах расследования, попрошу вас приглядывать друг за другом. Вы поняли?

Мы в один голос промямлили: «Да» — и побрели прочь из кабинета.

Остаток дня я провела у себя в комнате. Без Дженны она казалась очень большой и пустой, и я чуть не расплакалась, глядя на ее книги и плюшевого льва, которого мы в шутку назвали Брэмом. Ей ничего не разрешили взять с собой.

Обедать я не пошла. Когда стемнело, раздался тихий стук в дверь, и голос Арчера позвал:

— Софи? Ты там?

Я не ответила. Он постоял немного и ушел.

Я лежала без сна до полуночи, пока в окно не просочился зеленоватый свет алисиных чар.

Я сбросила одеяло и вскочила на ноги. Мне хотелось поскорее выбраться из школы, подняться в небо и рассказать обо всем Алисе.

Спускаясь по лестнице, я даже не старалась идти потише. Моя рука уже коснулась дверной ручки, как вдруг чей-то голос прошипел:

— Ага, попалась!

Сердце у меня подпрыгнуло и застряло в горле. Обернувшись, я увидела, что около лестницы стоит Элоди, скрестив руки, с довольной улыбкой на лице.

 

Глава 27

— Так я и знала! — сказала Элоди уже в полный голос. — Я сразу поняла, что ты что-то замышляешь. Когда миссис Каснофф узнает, что ты наводила чары на всю школу, тебя живо отправят в Лондон, прямо к твоей подружке-пиявке!

Я замерла на месте, сжимая дверную ручку. Ну почему меня застукала именно Элоди, которая больше всех на свете меня ненавидит? Я ломала голову: что бы такое сказать, чтобы она тут же не побежала с докладом к миссис Каснофф.

И вдруг я вспомнила, какое у нее было лицо, когда она расспрашивала меня про колдовскую косточку, и меня осенило. Оставалось только надеяться, что Алиса не будет против.

— Ну да, ты меня застигла…

Я постаралась изобразить смущенную улыбку, а в результате, наверное, стала похожа на помешанную. Элоди попятилась.

— Понимаешь, раз у меня так плохо с магией, — и не только из-за тебя, — то я и брала… гм… частные уроки у одного здешнего привидения.

Элоди поморщилась.

— Я тебя умоляю! Частные уроки магии? Учитель-привидение? Ты, наверное, думаешь, у меня совсем мозги отсохли?

Она сощурила глаза.

— С кем ты на самом деле встречаешься? С парнем? Ну смотри, если это Арчер…

— Между нами с Арчером ничего нет, — сказала я и, строго говоря, не наврала.

Вернее, я-то о себе знала, что влюбилась в него, и по-моему, он бы меня поцеловал тогда, на балу, если бы Элоди не прибежала, но все-таки мы же не устраиваем тайные свидания в лесу. А хотелось бы…

Я улыбнулась Элоди и протянула ей руку.

— Хочешь научиться потрясающим чарам? Пошли со мной!

Как я и надеялась, Элоди не могла упустить возможность изучить новые чары.

— Ладно, — сказала она. — Только, если тут какой-то подвох и в итоге меня убьют, я буду тебе та-ак являться в виде призрака…

Должно быть, Алиса заранее знала, что со мной пойдет Элоди — у крыльца нас поджидали две метлы.

Глаза Элоди распахнулись, как у ребенка рождественским утром.

— Вы летаете на помелах?

Я только улыбнулась и вскочила верхом на метлу.

— Давай, Элоди! — Я слово в слово повторила слова Алисы. — Нужно уважать традиции!

И вот мы уже мчимся сквозь ночь. Холодный, чистый воздух обжигает легкие, а над головой в чернильно-синем небе сверкают звезды. Я слышала, как рядом со мной хохочет Элоди, посмотрела на нее, и мы впервые в жизни обменялись улыбками.

Когда мы приземлились на кладбище, я представила Элоди Алисе, умолчав о том, что Алиса — моя прабабушка, а насчет Элоди сказала, что это «девочка из нашего ковена».

Тут Алиса на меня покосилась, но промолчала.

Элоди спросила:

— Так, и какой же магией вы тут занимаетесь в такой жуткой обстановочке?

— Разной, — ответила Алиса.

В лунном свете кожа у нее была, как фарфоровая, а на щеках играл румянец. Даже глаза блестели ярче. Я подумала: может, она применила какое-нибудь заклинание красоты? Вот бы его выучить!

— Софи научилась создавать предметы, — продолжала Алиса, — а сейчас она работает над заклинанием телепортации.

Элоди удивленно глянула на меня.

— Ты можешь сделать так, чтобы предметы появлялись из ничего?

— Ага, — ответила я таким тоном, будто это сущие пустяки.

На самом деле я пока не могла сотворить ничего крупнее настольной лампы, и то десять раз вспотею, пока получится. Мысленно сосредоточившись на небольшом предмете, чтобы не пришлось пыхтеть и задыхаться, я махнула рукой, и перед Элоди прямо из воздуха возникла изумрудная брошь. Элоди разинула рот, а я улыбнулась Алисе.

Элоди повертела брошку в руках.

— Научите меня!

Училась она быстро, куда быстрее, чем я. Через час она уже создала шариковую ручку и крошечную желтую бабочку. Я даже позавидовала: у меня получались только неодушевленные предметы. С другой стороны, Алиса успехами Элоди не особенно восторгалась и не хвалила ее так, как меня.

Пока они занимались, я отрабатывала заклинание перемещения. Оно мне никак не давалось. Алиса говорила, что самые сильные ведьмы с его помощью способны пересекать океаны, а я не могла сдвинуться хотя бы на дюйм.

В конце концов мы с Элоди совсем вымотались, даже чуточку опьянели от магии и уселись отдыхать на траву, привалившись к кладбищенской ограде. Алиса прислонилась к дереву, глядя куда-то вдаль.

— Надеюсь, вы не против, что я здесь? — спросила Элоди.

— Почему ты пошла сегодня с Софией?

Алиса спрашивала не сердито. Кажется, ей просто было любопытно, поэтому я ответила:

— Элоди застигла меня, когда я удирала из школы, и я пригласила ее пойти со мной. Я думала, она тоже захочет поучиться новым заклинаниям.

— Миссис Каснофф велела за тобой приглядывать, — сказала Элоди, но при этом она улыбалась.

Я так и не смогла понять, была эта улыбка из-за магии, или Элоди действительно нравилось здесь.

— Почему? — спросила Алиса, и с нас мигом слетело все веселье.

Я в двух словах рассказала Алисе о том, что произошло с Анной, и о том, как из школы убрали Байрона и Дженну.

— Руководство школы уверено, что это сделал вампир?

— Нет. Просто они не знают, кто еще это мог быть, — ответила Элоди.

— «Око», — сказала Алиса, и я почувствовала, как напряглась Элоди.

Я сказала:

— Я спрашивала про это, но миссис Каснофф говорит, что им никак не пробраться в школу. Слишком много защитных чар.

Алиса негромко засмеялась — так, что у меня мурашки поползли по коже.

— Ты в самом деле думаешь, что «Око» не может с этим справиться?

— Они не владеют магией, — сказала я неуверенно.

Элоди придвинулась чуть ближе ко мне.

— Да неужели?

Алиса присела передо мной на корточки. Ее длинные белые пальцы скользнули к пуговицам зеленой кофты. Сбросив кофту, она расстегнула платье.

Я сидела, примерзнув к месту от ужаса. Алиса вытащила левую руку из рукава и сдвинула вниз комбинацию.

Точно в том месте, где должно находиться сердце, зияла огромная дыра.

— Вот что сделало со мной «Око», София. Они выследили меня, они гнались за мной, а когда у меня уже не было сил убегать, они вырезали мне сердце. Здесь. В Геката-Холле.

Я могла только молча смотреть на дыру, мотая головой. Я чувствовала, как рядом трясется Элоди.

— Да, София, — тихо произнесла Алиса.

Я подняла глаза. Она смотрела на меня с состраданием, как будто жалела, что пришлось все это мне рассказать.

— Сам глава Совета натравил их на меня. Он обманул меня, а когда я почувствовала себя в безопасности, отдал им, как агнца на заклание.

— Но почему? — придушенно прошептала я.

— Потому что боялись моего могущества. Потому что я была сильнее их.

Голова у меня шла кругом. Я боялась, что меня сейчас вырвет. Не знаю, почему, но все ужасы, которые нам показывали в первый наш вечер в «Гекате», поблекли перед одной-единственной раной, перед одним-единственным рассказом.

— Твой отец считал, что здесь тебе ничто не грозит, просто он не знал, как я умерла. Поверь мне, София: ты в большой опасности. — Алиса посмотрела на Элоди. — Вы обе в опасности. Кто-то преследует одаренных ведьм, а вас таких осталось только двое.

Теперь уже Элоди замотала головой.

— Нет, нет, не может быть! Это сделала Дженна! Это был вампир! Не может быть иначе!

Лицо Алисы застыло, точно маска. Казалось, что она смотрит сквозь нас.

— Возможно. Ради вашего блага я надеюсь, что так все и было.

Она взяла одной рукой мою руку, а другой — руку Элоди.

— Но на случай, если было не так…

Моей руке вдруг стало горячо. Очень горячо. Я дернулась и почувствовала, что Элоди тоже пытается вырваться, но Алиса держала крепко. Мы обе тихонько заскулили от боли. Наконец жар прошел, и Алиса выпустила нас. Я рассматривала свою ладонь, думая, что она покраснела, а то и волдырями покрылась, но с виду все было, как обычно.

— Что это? — дрожащим голосом спросила Элоди.

— Защитные чары. Они помогут вам узнать врагов, если понадобится.

К школе мы летели молча. Не было восторженного смеха, не было чувства легкости и свободы.

Как только мы приземлились, Алиса сняла с шеи кулон на цепочке — точно такой же, какой она дала мне. Элоди не стала его надевать — долго рассматривала, хмуря брови, а потом сжала в руке.

— Спасибо за урок, — сказала она и повернулась ко мне, все еще озадаченно хмурясь. — До завтра, Софи.

Элоди ушла в дом, а я спросила Алису:

— Ты правда думаешь, что «Око» пробралось в школу?

Алиса взглянула на Геката-Холл. Темная громада здания была похожа на многоглазое чудовище, дремлющее в темноте.

— Что-то здесь таится, — сказала наконец Алиса. — Не знаю, что именно. Пока не знаю.

Я тоже посмотрела на дом и поняла, что она права. Какая-то тень упала на школу и, казалось, подбирается все ближе и ближе ко мне. В небе на молодой месяц наползло облачко, и тьма стала еще непрогляднее. Было страшно даже подумать о том, чтобы в одиночестве идти по темным коридорам к себе, в пустую комнату.

— А ты… — начала я, но когда обернулась, увидела, что Алиса уже исчезла.

Я осталась одна в ночи. Меня била дрожь.

 

Глава 28

Я была уверена, что Элоди не захочет больше видеть Алису после того эпизода: «У меня тут рваная рана в груди, поглядите». Но Элоди меня удивила — на следующий день она подошла ко мне около лестницы.

По дороге на первый этаж она спросила:

— Когда ты познакомилась с Алисой?

— В середине октября…

Элоди кивнула, как будто этого и ждала.

— Значит, после Честон.

— Угу, — ответила я. — А при чем здесь это?

Она не ответила.

Следующие две недели Элоди каждый вечер ходила со мной. Алиса вроде не возражала, а я с изумлением обнаружила, что присутствие Элоди не так уж мне и противно. Вообще-то, я начала подозревать, что Элоди мне даже нравится.

Не то чтобы она стала другим человеком, — просто сделалась чуть мягче, добрее. Может, просто подлаживалась ко мне ради Алисы. Нет, правда — всего лишь после двух уроков Элоди уже могла создать из ничего небольшой диванчик и приступила к работе над телепортацией. Правда, это пока ни у нее, ни у меня не получалось.

Но я думаю, дело было не только в магии. По-моему, Элоди было одиноко. Анна и Честон покинули школу. Я раньше не задумывалась о том, что Элоди общалась только с ними, если не считать Арчера. И с Арчером они все меньше времени проводили вместе. Элоди говорила, что занята «другими делами» и у нее нет времени на романы, а Арчер говорил, что не хочет ее отвлекать.

У нас с Арчером тоже все было странно. После бала что-то между нами изменилось, исчезла прежняя дружеская непринужденность во время совместной работы в хранилище. Теперь весь отведенный час мы действительно занимались инвентаризацией вместо того, чтобы веселиться и поддразнивать друг друга. Иногда, если Арчеру казалось, что я на него не смотрю, я замечала на его лице какое-то отстраненное выражение. Не знаю — думал он в это время об Элоди или, как и я, жалел о возникшей между нами преграде.

Ноябрь в Геката-Холле выдался пасмурный и дождливый, под стать моему настроению. Хотя мне и было приятно, что мы с Элоди почти подружились, все-таки она — не Дженна. Я скучала без настоящей подруги.

Примерно через неделю после нападения на Анну миссис Каснофф объявила, что с Байрона сняты все подозрения. Оказывается, у него имелось железобетонное алиби: в момент происшествия он разговаривал по телепатической связи с кем-то из Совета. А про Дженну миссис Каснофф ничего не стала говорить, хотя я ее сто раз спрашивала. Я все время тревожилась, где Дженна и что с ней происходит.

Когда я звонила маме, она, конечно, сразу почувствовала, что что-то не так — это же мама. Я сказала, что нас ужасно загрузили уроками. Про Честон, Анну и Дженну я ни слова не сказала — не хотела маму пугать. Она и так обо мне беспокоится.

Вечерами сидеть одной в комнате было совсем тоскливо, и в дни, свободные от работы в подвале, я уходила в библиотеку. Читала все, что могла найти, по истории Экстраординариума, — надеялась узнать что-нибудь такое, что помогло бы оправдать Дженну. Пока что из существ, которые забирают кровь своих жертв, я знала только вампиров, демонов и, если верить той книжке, «Око Божье». Поскольку версию об «Оке» миссис Каснофф раскритиковала, я начала искать книги о демонах. Оказалось, все книги о демонах в школьной библиотеке были на латыни. Я пробовала прикладывать ладонь к страницам и приказывать: «Говори!» — но книги, видимо, были защищены от колдовства. То, что я смогла разобрать, я и так знала — например, что демонов можно убить с помощью демонического стекла. Я подозревала, что в ближайшем универмаге такое стекло не купишь, и поэтому искренне надеялась, что демонов в школе все-таки нет.

Как-то раз, дождливым вечером в конце ноября, собираясь на отработку в хранилище, я отнесла несколько книг директрисе. Миссис Каснофф у себя в кабинете что-то писала в большой черной бухгалтерской книге. Приглушенный свет настольной лампы озарял комнату, негромко играла классическая музыка. Она звучала ниоткуда, как и тогда, на балу.

Когда я вошла, миссис Каснофф подняла глаза от работы.

— Да?

Я протянула ей книги.

— У меня есть вопросы по поводу вот этого.

Миссис Каснофф слегка нахмурилась, но свою амбарную книгу закрыла и указала мне на кресло.

— София, у тебя есть какая-то причина собирать сведения о демонах?

— Ну, понимаете, я читала, что они иногда пьют кровь своих жертв, и подумала: может, так и случилось с Честон и Анной?

Миссис Каснофф долго смотрела на меня. Музыка смолкла.

— Софи. — Миссис Каснофф впервые назвала меня так. Голос у нее звучал устало. — Я знаю, как сильно тебе хочется оправдать Дженну.

Я заранее знала, что она скажет: все то же, что в тот раз говорила об «Оке». Я заторопилась объяснить:

— У меня не получается прочитать эти книги, потому что они на латыни, но там есть картинки, как демоны притворяются людьми.

— Это правда. Но правда и то, что мы бы узнали, если бы подобное случилось на территории нашей школы.

Я вскочила и шмякнула книгу на стол.

— Вы сами сказали: не все можно решить с помощью магии! Может, ваша магия не действует. Может, тот, кто забрался в школу, сильнее вас!

Миссис Каснофф встала и расправила плечи. Атмосфера резко изменилась, и я вдруг осознала, и довольно болезненно, что миссис Каснофф — не просто школьный директор, а могущественная ведьма.

— Не нужно повышать голос, юная леди! В самом деле, магия не всесильна, и тем не менее то, о чем ты говоришь, невозможно. Я тебе искренне сочувствую, но приходится поверить фактам: три недели Дженны нет в школе, и за все это время не было ни одного нападения — ни на тебя, ни на Элоди, ни на других учеников. Ты неудачно выбрала себе подругу, тут уж ничего не поделаешь.

Я смотрела директрисе в лицо. Дыхание с хрипом вырывалось из горла, как после спринтерского забега.

Миссис Каснофф провела рукой по волосам, и я заметила, что рука у нее дрожит.

— Прошу прощения за резкость, но ты должна понять: вампиры — не такие, как мы. Они чудовища, и с моей стороны было глупо забыть об этом.

Ее лицо смягчилось.

— Вся эта история ударила и по мне, Софи. Я поддерживала решение твоего отца — разрешить вампирам учиться в нашей школе. А теперь у меня одна убитая ученица, две — неизвестно, вернутся или нет, и множество очень влиятельных людей на меня разгневаны. Как бы ни хотелось верить, что Дженна здесь не при чем, все улики указывают на нее.

Миссис Каснофф перевела дух и всунула стопку книг в мои онемевшие руки.

— Ты стараешься найти ей оправдания — так и должна поступать настоящая подруга, но в данном случае, боюсь, твои усилия напрасны. И не ищи больше материалов о демонах, ты меня поняла?

Я не кивнула в ответ, но миссис Каснофф продолжила так, как будто я уже со всем согласилась.

— По-моему, тебе пора в хранилище. Поторопись, пока мисс Вандерлейден сама за тобой не пришла.

Сквозь пелену слез я смотрела, как миссис Каснофф снова уселась за стол и раскрыла бухгалтерскую книгу. Меня злило ее упорное нежелание признать, что в Геката-Холле может быть что-то такое, что ей неизвестно. А еще мне было грустно до глубины души. Не имеет значения, что я сумею раскопать и какие теории пытаюсь проверить — проще всего считать, что Холли убила Дженна и она же пыталась убить еще двух девочек. А раз проще — значит, этому все и поверят. Иначе придется признать, что они ошибались или, хуже того, что они не всемогущи.

К тому времени как я добралась до хранилища, слезы уже высохли. Им на смену пришла тупая неотступная боль в голове. Ванди дожидалась меня у двери. Я думала, она мне в глотку вцепится — может, даже в буквальном смысле, — но она, должно быть, заметила что-то по лицу и всего лишь буркнула:

— Опаздываешь!

И легонько подтолкнула меня к ступенькам, ведущим в подвал.

Когда за мной защелкнулся замок, Арчер, стоявший возле полок, обернулся.

— Вот ты где. Ванди посылала за тобой трехглавых церберов?

— Нет.

Я взяла свою планшетку и отошла в самый дальний угол.

— Как, а где же остроумный ответ? Неужели я не получу фирменной отповеди марки «Софи Мерсер»?

— Сейчас я не ощущаю в себе особых запасов остроумия, Кросс, — ответила я, скользя невидящим взглядом по полкам.

— Хм, — тихо сказал Арчер. — Что с тобой?

— Надо подумать. Что же со мной, действительно? Единственную настоящую подругу увезли и, скорее всего, она уже не вернется. Все решили считать, что она чудовище, а о других версиях никто и слышать не хочет.

— Какие еще версии, Софи? Она же вампир! Вампиры так устроены.

— Значит, ты тоже этому веришь?

Арчер швырнул список на полку.

— Да, верю! Я знаю, вы дружили, тебе тяжело, но ведь у тебя и кроме нее есть друзья.

Я почувствовала, что вся дрожу от злости. Прошла через всю комнату и остановилась прямо перед ним.

— Хочешь сказать, Кросс, ты мне друг? А мне что-то кажется, что ты со мной и не разговаривал ни разу с самого бала!

Арчер отвел глаза, и я увидела, как на его лице заходили желваки.

— Ты вообще на себя не похож с того вечера!

— Я? Это ты мне в глаза не смотришь! Извини, но мне кажется несколько подозрительным, что как только Элоди начала с тобой общаться, она ни с того ни с сего порвала со мной!

Я затрясла головой, ничего не понимая. Постепенно до меня дошел смысл его слов.

— Что? Ты думаешь, я передала Элоди, как ты тогда сказал, что на самом деле хотел быть на балу со мной? Насплетничала специально, чтобы она тебя бросила и ты достался мне?

Арчер не ответил. Я легонько пихнула его и рявкнула:

— Очнись!

Я хотела пройти мимо него, но он поймал меня за руку и дернул к себе, так что мы чуть не столкнулись лбами.

На несколько секунд мы застыли, яростно глядя друг на друга и тяжело дыша. Его глаза чуть потемнели, как у Дженны в тот день, когда она увидела мою кровь. Только это был совсем другой голод. Я тоже его чувствовала.

Я не позволила себе ничего обдумывать — просто подалась вперед и прижалась губами к его губам.

Он на долю секунды замер, а потом издал звук, похожий на глухое рычание где-то в горле, и вдруг его руки обхватили меня и стиснули так крепко, что я чуть не задохнулась. Но это было неважно. Ничто в мире не имело значения, только Арчер, его губы на моих губах и его тело, прижавшееся ко мне.

Я до этого несколько раз целовалась, но никогда ничего похожего не испытывала. Меня словно прошил электрический ток от макушки до самых пяток, а в глубине сознания всплыли слова Алисы о том, что у любви собственная магия. Алиса права: это и правда волшебно.

Мы оторвались друг от друга, чтобы перевести дух. Я подумала: неужели у меня такой же обалдевший вид, как у него? Но он уже целовал меня снова, мы пошатнулись и налетели на полки. Я слышала, как что-то упало и разбилось. Мягко хрупнуло под ногой стекло. Арчер толкнул меня к стене.

Уцелевший клочок рассудка где-то очень далеко нашептывал, что я не должна расстаться со своей драгоценностью в школьном подвале, но тут ладони Арчера скользнули под мою блузку и легли на голую спину, и мне начало казаться, что в подвале ничуть не хуже, чем в любом другом месте.

Мои руки, словно чужие, просунулись между нами и расстегнули несколько верхних пуговиц его рубашки. Мне хотелось дотронуться до его кожи так же, как он касался моей. Наверное, Арчер чувствовал то же самое — он слегка попятился, чтобы мне было удобнее. Его губы прошлись от моего рта до горла, и я закрыла глаза, откинув назад голову и запуская руки ему под рубашку.

Ощущать его губы на своей шее было неописуемо приятно. Я сперва и не заметила, что левую ладонь что-то жжет.

Подняла отяжелевшую голову и взглянула на свою руку, лежащую у него на груди, чуть повыше сердца.

А потом туман желания в голове рассеялся, и на смену ему пришел мертвящий ужас, когда я увидела, как под моими пальцами проступает татуировка: черный глаз с золотистым зрачком.

 

Глава 29

Сначала я не поверила собственным глазам. Потом Арчер заметил, как я вдруг оцепенела, отодвинулся и скосил глаза вниз.

Когда он снова поднял взгляд, он был очень бледен, а в глазах застыло выражение панического страха. И я поняла, что увиденное было реально. Я в самом деле видела метку «Ока Божьего». Арчер — из них. Я мысленно произнесла эти слова, и все равно никак не могла осознать их смысл.

Знала, что нужно кричать, бежать, и так далее, но пошевелиться не получалось.

Арчер сказал:

— Софи.

Как будто мое имя было кодовым словом, снимающим паралич, — я уперлась руками ему в грудь и толкнула изо всех сил. Он этого не ждал, иначе мне ни за что не удалось бы сбить его с ног. Арчер повалился на спину, обрушив на пол все, что стояло на полке. Из разбитой склянки растеклась ядовито-желтая жидкость. Я кинулась бежать, ноги скользили в луже.

Арчер вскочил и легко перехватил мою руку. Кажется, он еще раз повторил мое имя, а может, мне послышалось. Он тоже поскользнулся, и я со всей силы ткнула его локтем в грудь. Он согнулся вдвое, задыхаясь, и я, не теряя времени, ударила ребром ладони ему в челюсть.

И подумала: прием номер три.

Совсем как на уроке по самообороне.

Арчер схватился за рот. Между пальцами просачивалась ярко-красная кровь. Во мне вскипало безумное желание расхохотаться. Только что я целовала эти губы, и вот — сама же разбила в кровь.

Арчер протянул ко мне руку, но движения у него были замедленные, и я успела отскочить.

Сколько раз мы дрались на уроках самообороны! Неужели все было подготовкой к этой минуте? Неужели Арчер смотрел на мои неумелые попытки отразить его удар и внутренне смеялся над тем, как легко будет меня убить?

Я увернулась от него и бросилась к лестнице. В голове все обрывалось куда-то вниз, как на спиральном спуске. Я могла думать только об одном: Арчер поцеловал меня, Арчер убил Холли, Арчер пытался убить Честон, Арчер напал на Анну… Я не оглядывалась, но мне казалось, я чувствую, как его пальцы задели мою лодыжку. Я добежала до двери и вспомнила, что она заперта. Господи, заперта!

Я навалилась на дверь с криком:

— Ванди! Миссис Каснофф! На помощь!

Колотя по двери кулаками, я наконец-то оглянулась и увидела, как Арчер наклонился и задрал брючину. Я не сразу разглядела, что он достал нечто, пристегнутое ремешком к ноге.

Нож. Серебряный нож. Точно таким ножом кто-то вырезал сердце Алисы.

Я уже и кричать не могла от страха, как в кошмарном сне.

Но Арчер не пытался ко мне приблизиться. Он бросился к низенькому окошку, поддел ножом древний замок.

Я услышала за дверью шаги и, кажется, звяканье ключей.

Замок на двери и замок на окне поддались одновременно.

Арчер в последний раз посмотрел на меня. Я обмякла, привалившись к двери. Невозможно было понять выражение его лица, но я с изумлением увидела у него в глазах слезы. Потом он отвернулся и протиснулся в окно — точно в тот момент, когда у меня за спиной распахнулась дверь и я, вся трясясь, рухнула на руки Ванди.

Я сидела на диванчике в кабинете миссис Каснофф с чашкой горячего чая в руках. Судя по запаху, в чашке был не просто чай, но я еще не сделала ни глотка. Зубы так стучали, что я не могла отпить, хотя миссис Каснофф и укутала меня толстым пледом. Я думала, что, наверное, никогда уже не перестану дрожать.

Миссис Каснофф сидела рядом и гладила меня по голове. Непривычный материнский жест в ее исполнении скорее пугал, чем успокаивал. Ванди прислонилась к двери, потирая шею. Долгое время все молчали.

Потом миссис Каснофф сказала:

— Ты уверена, что это был знак «Ока»?

Она уже в третий раз спрашивала. Я только кивнула и снова попробовала поднести трясущуюся чашку к губам.

Миссис Каснофф вздохнула, словно столетняя старуха.

— Но как? — в третий раз спросила она. — Как мог один из наших оказаться «Оком»?

Я закрыла глаза и наконец-то сделала глоток. Я была права: в чай подлили спиртного. В желудке стало горячо, но дрожь не прошла.

Как? — думала я. Ну вот как?!

Я пробовала сама себе ответить на этот вопрос. Может, он встретил их в прошлом году, когда на время уезжал из «Гекаты»? Беда в том, что ответ на вопрос требовал применить логику, а мой мозг был в тот момент к логике абсолютно неспособен.

Арчер — из «Ока». Арчер хотел меня убить.

Я бесконечно повторяла это про себя. Как-то отстраненно думала: узнать бы, Арчер специально подружился со мной, притворялся, будто я ему нравлюсь, лишь бы подобраться ко мне поближе? Для этого же начал встречаться с Элоди?

Я потерла рукой грудь, прямо над сердцем. Миссис Каснофф с тревогой наблюдала за мной.

— Он тебя ранил?

— Нет, — ответила я. — Не ранил.

По крайней мере, не там, где видно.

— Похоже, несколько хороших ударов тебе все же досталось.

Ванди кивнула на мою правую руку, посиневшую и распухшую после соприкосновения с челюстью Арчера.

Я подняла глаза на учительницу. Вяло произнесла:

— Да… Спасибо за ваши прекрасные уроки. Мне очень пригодилось.

— Никак не могу понять, — ошеломленно проговорила миссис Каснофф. — Почему мы ничего не знали? Мы должны были почувствовать! Кто-нибудь должен был заметить знак…

Я покачала головой.

— Знак был скрыт. Он проявился только потому… — Потому что на мне были Алисины чары. Но мне не хотелось рассказывать об Алисе. — Я наложила на себя защитные чары. — Врала я, как всегда, убого, но преподавательницы еще не отошли от потрясения и потому ничего не заметили. — Знак проявился, когда я прикоснулась к нему.

Миссис Каснофф посмотрела на меня.

— Ты к нему прикоснулась?

Я почувствовала, что у меня горят щеки. Мало того, что мой любимый оказался убийцей, так еще меня сейчас начнут воспитывать за аморальное поведение в подвале.

К счастью, тут вошел мистер Фергюсон, учитель-оборотень, отряхивая от дождя тяжелое кожаное пальто. Рядом с ним вышагивали громадный ирландский волкодав и золотистая пума. Пока я их рассматривала, волкодав поднялся на задние лапы и обернулся старшеклассником Грегори Дэвидсоном. Пума была Тейлор. Впервые с тех пор, как Бет ей рассказала, кто мой отец, Тейлор смотрела на меня без злости. Мне даже почудилось в ее глазах сочувствие.

— Пропал бесследно, миссис Каснофф, — доложил мистер Фергюсон. — Мы весь остров обыскали.

Миссис Каснофф вздохнула.

— Мои следящие чары тоже ничего не обнаружили. Он словно растаял в воздухе!

Она помассировала себе виски.

— Прежде всего необходимо уведомить Совет. Несомненно, твоему отцу будет интересно узнать о проникновении в школу вражеского лазутчика. Затем, разумеется, нужно будет обновить и усилить охранные заклинания и оповестить о случившемся всех учеников.

На последних словах голос директрисы сорвался, и к моему ужасу, она уронила лицо в ладони, издав при этом звук, очень похожий на всхлип.

Я стащила с себя плед и закутала миссис Каснофф.

— Все будет хорошо…

Глаза у нее блестели от непролитых слез.

— Прости меня, Софи… Я должна была прислушаться к тебе.

Услышь я такие слова от миссис Каснофф всего несколько часов назад, я бы в пляс пустилась от радости. А сейчас только грустно улыбнулась.

— Ничего страшного, не расстраивайтесь.

Одно хорошо: может быть, благодаря всему этому Дженна сможет вернуться. Правда, этот единственный клочок счастья был похоронен под грудой компоста из обиды, печали и злости. Я мечтала, чтобы моя правота подтвердилась, но не таким же способом!

Миссис Каснофф, Фергюсон и Ванди принялись обсуждать план завтрашнего собрания, а я пошла к себе. Хотя я и скучала по Дженне, но сегодня была рада остаться наконец в одиночестве.

Возле лестницы меня перехватил Кэл.

— Я в порядке! — Я показала ему руку. — Все само заживет!

— Не в том дело. Миссис Каснофф хочет, чтобы ты пока что никуда одна не ходила. Пока мы не найдем Арчера.

Я вздохнула.

— И что, будете провожать меня до комнаты?

Он кивнул.

— Отлично!

Я потащилась вверх по лестнице, держась за гладкие полированные перила. Я начинала понимать смысл выражения «ноет сердце». Все у меня ныло, как во время тяжелого гриппа, только не в теле, а в душе. Я так устала…

Я уже задумалась: а не пересмотреть ли мне свое решение никогда в жизни не залезать в те жуткие ванны, — как вдруг услышала голос Элоди.

— Софи?

Я обернулась. Элоди стояла посреди холла. Лицо у нее было бледное, и она впервые не казалась потрясающей красавицей.

— Что происходит? — спросила она. — Говорят, вроде Арчер напал на тебя в подвале, или что-то такое. Я нигде не могу его найти!

Только что мне казалось, что боль в груди не может стать сильнее, и вот она распустилась колючим репейником.

Я сказала Кэлу:

— Подождите минутку!

Взяла Элоди за руку и повела ее в ближайшую гостиную. Усадила на диван, сама села рядом и рассказала обо всем, что случилось — только умолчала о том, что мы с Арчером целовались. Ограничилась рассказом о драке и о татуировке у него над сердцем.

Примерно на середине Элоди начала качать головой. В глазах у нее стояли слезы. Я продолжала говорить, и слезы перелились через край, потекли по щекам, капая на колени и оставляя темные пятнышки на синей форменной юбке.

— Этого не может быть… — сказала она, когда я закончила. — Арчер не способен никому причинить зла! Он…

Тут она расплакалась и не могла дальше говорить. Я хотела ее обнять, но она оттолкнула мои руки.

— Постой! — В ней проснулась частичка прежней Элоди. — А как ты увидела его метку?

— Я же говорила, — ответила я, но в глаза ей смотреть не могла, перевела взгляд на лампу у нее за спиной, неотрывно уставившись в пустое лицо пастушки на цоколе. — Помнишь, Алиса навела защитные чары…

— Помню. — Элоди отодвинулась от меня. — А почему ты прикоснулась к его груди?

Я посмотрела ей в лицо, стараясь придумать убедительную ложь, но мне было ужасно грустно, и совсем не осталось сил. Я виновато опустила глаза.

Я ждала, что Элоди раскричится, или снова станет плакать, или ударит меня, но она ничего этого не сделала. Молча вытерла слезы тыльной стороной ладони, встала и вышла.

 

Глава 30

Я думала, все расстроятся, когда узнают об Арчере, а вышло наоборот. Нет, чтобы испугаться — «Око Божье» пробралось к нам в школу! Все обрадовались, что тайна наконец-то разгадана и жизнь опять войдет в нормальное русло. Ну, то есть нормальное для «Гекаты» — оборотни снова смогут выходить ночью из школы, а феям разрешат бродить по лесам на рассвете и на закате.

Несколько дней спустя миссис Каснофф отвела меня в сторонку и сказала, что Дженна возвращается, а неделей позже приедет мой папа.

Я, наверное, должна бы радоваться, что наконец увижу его, а я ужасно разволновалась. Он приезжает как официальное лицо или потому, что на его дочь едва не напали? О чем нам с ним говорить?

В один из этих дней, под вечер, я позвонила маме. Я не рассказывала ей об Арчере, чтобы не пугать. Просто сказала, что в школе были кое-какие неприятности, а папа приедет, чтобы навести порядок.

Мама сказала:

— Он тебе понравится. Он обаятельный и очень умный. Я знаю, для него встреча с тобой — тоже большая радость.

— А почему тогда он не пытался встретиться со мной раньше? Я понимаю, когда я была маленькая, ты не хотела, чтобы мы общались. Ну, а потом, когда я уже обрела магические способности? Мог бы найти время нас навестить…

Мама надолго замолчала и в конце концов сказала:

— Софи, на то были причины. Я не имею права о них говорить, пусть он сам расскажет. Но он любит тебя. — Она еще помолчала, а потом спросила: — Что-нибудь еще случилось?

— Нас уроками завалили выше крыши, — соврала я.

И все же радости от предстоящей встречи с папой не было. Все чувства во мне будто притупились. Я словно двигалась под водой, и все, что мне говорили, звучало приглушенно, издалека.

С другой стороны, я вдруг обнаружила, что стала популярной. Оказывается, если тебя чуть не убил в подвале тайный охотник на демонов, все сразу хотят с тобой дружить. Кто же знал?

Как-то за ужином я осчастливила этой шуточкой Тейлор. Она стала со мной намного дружелюбнее после того вечера в директорском кабинете — видно, поняла, что я не шпионю для папочки.

Тейлор ужасно смеялась.

— Я и не знала, что ты такая остроумная!

Ага, ухохочешься. По крайней мере, когда шутишь, это помогает не разреветься.

Вокруг Элоди толпился народ. Все охали, ахали, сочувствовали — как она, должно быть, переживает, бедняжка! Со мной она не разговаривала, а я по ней скучала. Дико звучит, но мне на самом деле хотелось поговорить с ней об Арчере. Она единственная из всех чувствовала сейчас то же, что и я.

Наши тайные встречи с Алисой прекратились. Миссис Каснофф сдержала слово — добавила дюжину охранных заклинаний, так что даже супермощные алисины сонные чары больше не действовали. Можно бы просто удрать потихоньку, но у меня было чувство, что именно это делает Элоди, и я не стала ей мешать. В конце концов, я у нее отбила парня, хоть и ненадолго. Пусть забирает мою прабабку! Не вполне равноценный обмен, но чем богаты, тем и рады.

К тому же я и сама не была уверена, можно ли доверять Алисе — вернее, самой себе.

Если вспомнить, какая-то крошечная частичка меня пришла в восторг, когда начали действовать чары, наложенные на платье Элоди. Я не хотела ее изувечить — думаю, что не хотела, — и все же голову слегка повело от мысли, что я способна на такое колдовство.

И чем эти радости закончатся?

Не только темные стороны собственной души занимали мои мысли. Я все время думала о нашей последней встрече в подвале. Я вспоминала, как Арчер выхватил нож. У него вполне хватило бы времени зарезать меня и сбежать. Почему он этого не сделал? Я голову сломала, но так и не смогла придумать объяснение, которое давало бы мне желанный ответ: что Арчер на самом деле не из «Ока», что тут какая-то ужасная ошибка.

Прошла неделя после побега Арчера. Я сидела на подоконнике и листала учебник по магической литературе. С лорда Байрона сняли обвинения, но он не вернулся в школу. Похоже, когда миссис Каснофф пригласила его обратно, он сказал ей что-то очень грубое; во всяком случае, о замене учителя она нам сообщила, поджав губы. Новым учителем оказалась Ванди. Я думала, она станет ко мне чуть-чуть добрее после того, как спасла меня от убийцы, но нет, она не смягчилась — если не считать того, что освободила меня от работы в подвале до конца семестра (целых три недели, какое великодушие). К пятнице нужно было сдать три эссе, потому я и сидела с дурацкой книжкой. Пыталась что-нибудь в ней найти по теме домашнего задания, а потом и сама слегка заинтересовалась.

Я как раз начала читать параграф о поэме Кристины Россетти «Базар гоблинов» и вдруг заметила краем глаза какое-то движение на лужайке. Это была Элоди, и она целеустремленным шагом направлялась к лесу. Видно, они с Алисой решили, что полеты на метлах могут привлечь ненужное внимание.

Я сказала себе, что ни капельки не ревную. Это даже хорошо, что Алиса за прошедшие несколько недель ни разу не пыталась со мной связаться. И вообще, Элоди — более способная ученица. Я оглянулась на шкаф, куда засунула дженниного льва Брэма, потому что было слишком больно на него смотреть. По той же причине я на прошлой неделе повесила Брэму на шею кулон, который мне подарила Алиса. Все равно у меня больше не было необходимости не спать по ночам.

Пока я смотрела на шкаф, дверь комнаты открылась.

— Ну как, соскучилась? — улыбаясь во весь рот, спросила Дженна.

Не знаю, кто из нас был сильнее потрясен тем, что я разревелась.

Дженна в один миг оказалась рядом, обхватила и усадила на кровать. Я плакала, а Дженна крепко обнимала меня.

Она взяла со столика коробку бумажных носовых платков и протянула мне.

— Держи.

— Спасибо. — Я высморкалась и глубоко вздохнула. — Уф-ф… Легче стало.

— Тяжелое было времечко?

Сама Дженна выглядела лучше, чем раньше. По-прежнему бледная, но на щеках легкий румянец. Даже розовая прядка стала ярче.

— Тебя ввели в курс дела?

Дженна кивнула.

— Ага, только мне не верится. Тайная организация охотников за демонами — совсем не в стиле Арчера.

Я фыркнула и еще раз вытерла нос.

— Не то слово. Ты была в Совете? Они там небось перепугались?

— Ага, по-крупному. Я слышала, Арчер и вся его семья исчезли с лица земли. Никто не знает, что случилось, но, видимо, все они были замешаны. — Дженна провела рукой по волосам. — С ума сойти — все это время он скрывал такое…

— Угу. — Я рассматривала свои руки. — А самое противное…

Я вздохнула.

— Ты его ненавидишь за то, что он сделал, и все равно тебе его не хватает, — закончила за меня Дженна.

Я удивленно взглянула на нее.

— Точно!

Дженна отвела волосы с шеи, открыв две синие точечки чуть пониже уха — следы укуса.

— Влюбиться во врага — мне тоже это знакомо.

Она с печальной улыбкой опустила руку.

Я подвинулась, давая ей место рядом с собой, и мы обе откинулись на подушки.

— Ну расскажи мне о Лондоне!

Дженна скорчила гримаску и сбросила туфли.

— Да я и не попала в Лондон. У Совета есть дом в Саванне, там они заседают, когда рассматривают дела, связанные с «Гекатой». Мне задавали кучу вопросов: какой вампир меня обратил, и как часто я питаюсь, и всякое такое. Врать не буду — иногда бывало страшно. Я так и ждала, что вот сейчас приведут Баффи, и она меня колом, да соколом, да мелкими пташечками…

Я подавилась от смеха.

— Что-что?

Дженна вспыхнула и отвела глаза, почесывая одной ногой другую.

— Там одна девочка так говорила…

Я толкнула ее плечом.

— Красивая?

— Ничего себе, — ответила Дженна, но по ее лицу так и расползалась улыбка.

Я смогла вызнать только, что девочку звали Виктория, она работала в Совете и тоже была вампиршей.

— В Совете работают вампиры?

— Ага! — Я давно не видела Дженну такой оживленной. — И знаешь, у них клёвая работа — обучают молодых вампиров, охраняют важных шишек в Совете…

— Кстати, ты, случайно, не встречала там моего папу?

Дженна покачала головой.

— Нет, увы. Но Викс говорила, что он через несколько дней приедет к нам в школу.

— «Викс»? — повторила я, исполнив свой фирменный трюк с бровью.

Дженна снова залилась краской. Я засмеялась.

— Ого! А Брэм знает, что скоро ему придется с кем-то тебя делить?

— Заткнись! — Но улыбаться она не перестала. — Эй, а где Брэм?

— Я его сберегла для тебя.

Я соскочила с кровати, открыла шкаф, выудила Брэма из-под кучи белья и бросила Дженне. Та поймала его и сгребла в охапку.

— Ах, Брэм! Как я по тебе соскучи…

Ее лицо резко изменилось. Милый румянец сбежал со щек. Дженна потрясенно уставилась на плюшевого льва.

Точнее, на кулон у него на шее.

— Откуда это у тебя?

— Кулончик? Мне подарили.

— Кто подарил?

Она подняла глаза, и я увидела в них непритворный страх. Меня даже пот прошиб.

— А что такое?

Дженну передернуло. Она отбросила от себя Брэма.

— Это кровавый камень.

Я подняла Брэма с пола и сняла с его шеи цепочку.

Большой плоский камень совсем не был похож на кровавый. Он и красным-то не был.

— Он черный!

Я протянула украшение Дженне, но она отползла к самому изголовью кровати.

— Потому что в нем демонская кровь!

Все во мне заледенело.

— Что?

Дженна вытянула из-под блузки свой кулончик. Жидкость в нем переливалась, как будто в крошечной капсуле бушевал шторм.

— Видишь? В моем камне заключена белая магия. Она так реагирует, только если рядом — черная. Софи, это очень серьезно! Тут какое-то темное колдовство.

Она так вцепилась в свой кулон, что костяшки пальцев побелели.

— То же самое случилось в день бала. — Дженна все никак не могла отвести взгляд от подвески у меня в руках. — Когда ты достала тот порошок. Надо было мне сразу сказать, но ты так радовалась платью, и я подумала — черная магия не может создать такую красоту…

Я почти не слушала. Я вспоминала. Миссис Каснофф сказала, что никто не знает, как Алиса стала ведьмой. А ко мне Алиса подошла сразу после нападения на Честон, а после случая с Анной она стала выглядеть намного более живой и настоящей.

И какое было лицо у Элоди, когда Алиса дала ей такой же кулон.

А сейчас Элоди пошла к ней.

Я отпустила цепочку, камень ударился об угол стола и раскололся. Из трещины вытекла капля черной жидкости. Она зашипела, и на полу остался небольшой след от ожога.

Невероятно, какой я была дурой! Наивной дурой.

— Дженна, зови Кэла и миссис Каснофф! Скажи, пусть бегут в лес, где могилы Алисы и Люси. Она знает, где это.

— А ты куда? — спросила Дженна, но я не ответила.

Я уже бежала изо всех сил — как в ту ночь, когда я нашла Честон в ванне.

Я углубилась в лес. Ветки хлестали меня по лицу, камни резали ноги. На мне были только пижамные штаны и футболка, но я почти не чувствовала холода. Я просто бежала.

Потому что я теперь поняла, как Алисе удалось обрести тело и откуда у нее столько сил, хоть она вроде как мертвая. Ритуал черной магии, в который затянуло Алису, не сделал из нее ведьму — он превратил ее в демона.

И ты такая же, нашептывал внутренний голос. Если она демон — значит, и ты тоже.

 

Глава 31

Я была уверена, что увижу Элоди всю в крови или даже умирающей. Поэтому я была совершенно потрясена, когда оказалось, что она стоит рядом с Алисой и улыбается. Элоди медленно растаяла в воздухе — после чего тут же появилась вновь, шага на два в стороне.

Она наконец-то освоила заклинание телепортации.

Алиса первой заметила меня и приветственно помахала рукой. Я смотрела на нее и не понимала, как могла принять ее за обычное привидение. Ни одно привидение в «Гекате» не выглядело настолько реальным. Жизнь так и била из нее. Глупо было не заметить этого раньше.

Я подошла ближе. Меня пронизывал страх. Элоди, увидев меня, перестала улыбаться и теперь смотрела куда-то поверх моей головы.

— Элоди! — Я старалась говорить спокойно, хотя наверняка получилось испуганно и скованно. — По-моему, нужно вернуться в школу. Миссис Каснофф тебя ищет.

— Нет, не ищет. — Элоди вытащила из-за ворота свой кулон. — Когда кто-нибудь меня ищет, эта штука начинает светиться и сообщает мне, кому я понадобилась. Видишь?

Подвеска светилась, и я прочитала на ней собственное имя, выведенное тускло-золотыми буковками.

Я спросила Алису:

— Фамильная драгоценность, ага?

Она улыбнулась, но что-то мелькнуло в глазах.

— Ну-ну, София, не надо завидовать.

— Я не завидую, — ответила я слишком быстро. — Просто мне кажется, что нам с Элоди пора вернуться в школу.

Мысленно я прикидывала, скоро ли сюда доберется миссис Каснофф — я надеялась, что и Кэл тоже. Если Дженна побежала к ним сразу после моего ухода, они должны подоспеть через несколько минут.

Алиса нахмурилась и вскинула голову, принюхиваясь — в этом жесте не было ничего человеческого. Меня пробрала дрожь.

— Ты боишься, София, — сказала Алиса. — Почему ты меня боишься?

— Я не боюсь, — ответила я, но голос опять меня выдал.

Налетел ветер, деревья зашумели, заскрипели, по земле заметались тени. Алиса повернула голову и глубоко втянула воздух. На этот раз выражение ее лица стало жестким.

— Ты привела сюда посторонних! Зачем ты это сделала, София?

Она махнула рукой, и деревья в лесу застонали, словно выворачивая корни из земли и передвигаясь с места на место. Я с ужасом поняла: Алиса не дает миссис Каснофф и Кэлу добраться до кладбища.

— Ты привела сюда Каснофф? — спросила Элоди, но я не отрывала взгляд от Алисы.

— Я знаю, кто ты! — прошептала я еле слышно.

Думала, Алиса удивится или хотя бы рассердится, а она только улыбнулась. Почему-то это было еще страшнее.

— Да неужели? — сказала она.

— Ты — демон!

Она рассмеялась грудным смехом, а в глазах загорелись красновато-лиловые огоньки.

Я обернулась к Элоди. Та, кажется, смутилась, но глаз не отвела.

Я сказала:

— Вы все-таки вызвали демона!

Элоди кивнула с таким видом, как будто я обвиняла ее в том, что она покрасила волосы или еще в чем-то столь же невинном.

— У нас не было выбора! Ты слышала, что сказала миссис Каснофф: наши враги становятся все сильнее. Господи, Софи, они переманили на свою сторону одного из наших, и он им помогал! Нужно быть наготове.

Она излагала все это терпеливым тоном воспитательницы из детского садика.

— И что? — Мой голос дрожал. — Вы позволили ей убить Холли?

Тут Элоди опустила взгляд.

— Только кровавой жертвой можно связать демона.

Мне хотелось броситься на нее, колотить, кричать, но я застыла, словно примерзла к месту.

Элоди смотрела на меня умоляюще.

— Мы не хотели убивать Холли! Мы знали: чтобы удержать и подчинить демона, требуются четыре ведьмы. Но нам была нужна кровь. Я навела на Холли сонные чары, а Честон уколола ей шею кинжалом. Мы думали, что успеем вовремя остановить кровотечение, а кровь как хлынула…

У меня во рту стоял горький привкус желчи.

— Кровь можно было взять откуда угодно, а вы взяли из шеи — значит, решили свалить все на Дженну? Одним камнем двух зайцев, да?

Я все говорила и не могла остановиться.

— Вы убили Холли, а сами всех убеждали, будто это Дженна. Даже я начала думать: а вдруг это она!

— Я правда думала, что это она напала на Честон и Анну! — По щеке Элоди поползла слезинка. — Мы решили, что ритуал не удался. Честное слово, я в первый раз увидела Алису тогда, с тобой!

Тут я обернулась к Алисе.

— Почему ты им не показалась?

Алиса пожала плечами.

— Не хотела тратить на них время. Они вытащили меня из преисподней, но какая мне нужда прислуживать трем школьницам?

Она подняла руку, и Элоди дернулась всем телом.

Алиса не сводила с меня глаз.

— Я все удивлялась, почему ты так долго ни о чем не догадываешься, Софи. Вроде, умная девочка, а не могла отличить призрака от демона! Или дело не в этом?

Она чуть повела рукой влево, и Элоди с криком отлетела в сторону, ударилась об ограду и осталась лежать на земле бесформенной кучей. Она не шевелилась — то ли потеряла сознание, то ли Алиса сковала ее при помощи магии.

— Знаешь, Софи, что я думаю? Я думаю, ты знала, что я такое, просто не хотела этого признавать. Ведь если я — демон, кто тогда ты?

Меня била дрожь. Хотелось зажать уши, не слышать, что она говорит. Потому что Алиса была права. Я давно поняла, что с ней что-то не так, но старалась не вдумываться, ведь она мне нравилась. Нравилась та сила, что она подарила мне.

— Софи, я так долго тебя ждала. — Теперь Алиса выглядела как обычно — просто девочкой, моей ровесницей. — Когда эти жалкие пародии на темных ведьм провели ритуал призывания, я когтями и зубами продралась через толпу демонов, чтобы попасть под заклинание. Я надеялась найти тебя.

В ушах у меня шумело, кровь пульсировала в висках.

— Но почему? — прошептала я, стуча зубами.

Ее улыбка была прекрасна и ужасна одновременно. Глаза пылали, словно доменная печь.

— Потому что мы — родня.

Меня вдруг отбросило назад, больно шмякнуло спиной о дерево. Кора ободрала спину сквозь блузку. Я пыталась пошевелиться, но руки и ноги отяжелели и не слушались.

Алиса шагнула к Элоди.

— Прошу прощения, мне сейчас не нужна такая помеха, как ты.

Она опустилась на колени, а я сидела, беспомощная, парализованная. Нежно, словно мать — ребенка, Алиса уложила голову Элоди к себе на колени. Глаза Элоди, с остановившимся взглядом, были полузакрыты, голова бессильно перекатилась набок. Алиса погладила ее по виску, потом коснулась рукой шеи. Из пальцев у нее выдвинулись два острых когтя, блеснув при свете волшебного огонька.

Элоди почти не вздрогнула, когда когти вонзились ей в шею, зато я дико закричала. Когда Алиса припала губами к ранкам, я зажмурилась.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я снова смогла двигаться. Когда я наконец встала, Алиса стояла прямо передо мной, а Элоди, бледная и неподвижная, лежала на земле у ворот кладбища.

Я бросилась к ней. Алиса не пыталась меня остановить. Лицо Элоди было холодным на ощупь, но глаза все еще были полуоткрыты, и я слышала ее неглубокое дыхание.

Если не считать ярко-красных ранок на шее, она была совсем белая. Наши взгляды встретились. Губы Элоди пошевелились, как будто она хотела что-то сказать.

Я прошептала:

— Прости меня. За все прости…

Она моргнула, и снова шевельнулись губы: «Руку».

Я подумала — она хочет, чтобы я подержала ее за руку. Я наклонилась и взяла ее левую руку в свои.

Элоди глубоко вздохнула, и я ощутила вибрацию, словно слабый электрический ток.

Ее магия осыпалась на меня сверху, как она тогда описывала — что-то мягкое и холодное, похожее на снег. Потом ее рука выскользнула из моей. Элоди затихла.

Я услышала, как смеется Алиса. Обернулась — та кружилась в танце, обеими руками приподняв юбку.

— Должна сказать, из всех твоих даров этот подарок — лучший.

Я медленно поднялась на ноги.

— Подарок?

Алиса перестала кружиться, но все еще посмеивалась.

— В ту ночь, когда ты привела ее ко мне, я была уверена, что ты обо всем догадалась. Ты сделала доброе дело — мне не пришлось рисковать, пробираясь за ней в эту ужасную школу.

Магия, которую мне отдала Элоди, бурлила в моих жилах, но я не представляла, что мне с этим делать. Я знала, что мне не тягаться с Алисой, пусть наши силы одной и той же природы. Она куда дольше пользовалась своими способностями, да и в аду ее наверняка научили новым трюкам. А в моем распоряжении были всего лишь несколько застрявших в памяти обрывков из книжек о демонах и чистая, незамутненная ярость.

Алиса опять смеялась, опьяненная магией крови Элоди.

— Я обрела всю полноту силы! Теперь нас не остановить, София! Нам подвластно всё!

Я не слушала. Я смотрела на статую ангела с черным мечом в руках.

Черный камень.

Демоническое стекло.

На уроках по самообороне Ванди вечно бубнила о том, что, мол, у каждого есть свое слабое место, и я знала, в чем слабое место Алисы.

Ее слабое место — я.

— Разбейся, — прошептала я, и меч с громким треском переломился пополам.

Зазубренное каменное лезвие шлепнулось в траву прямо передо мной. Я подняла его. Оно обожгло руки, а острая кромка располосовала ладонь. Осколок оказался неожиданно тяжелым. Надеюсь, у меня хватит сил поднять его достаточно высоко и сделать то, что я должна.

Алиса оглянулась и увидела у меня в руках осколок, но не насторожилась, всего лишь удивилась.

— Что ты делаешь, Софи?

До нее было футов десять. Пока добегу, она шмякнет меня о дерево, как жука. Но Алиса охмелела от успеха, ей и в голову не приходило, что я могу что-то ей сделать. В конце концов, мы родня.

Я закрыла глаза и сосредоточилась, вызывая всю свою силу и ту магию, что мне отдала Элоди. Вокруг меня взметнулся ветер, такой холодный, что дыхание перехватывало. Кровь замедленно текла в жилах, а сердце бешено колотилось. Я открыла глаза — Алиса стояла прямо передо мной.

Ее глаза расширились, но не от страха и не от удивления. От восторга.

— У тебя получилось! — воскликнула она радостно, как будто мы были на уроке танцев.

— Ага. У меня получилось.

Я подняла повыше осколок демонического стекла и полоснула ей по горлу.

 

Глава 32

— Так что вот: я, оказывается, демон, — сообщила я Дженне на следующий день.

Мы сидели в нашей комнате. Точнее, Дженна сидела, а я лежала в постели. Я практически и не вставала с тех пор, как Кэл и миссис Каснофф приволокли меня обратно в «Гекату». Кэлу удалось залечить мне ноги, израненные во время сумасшедшей пробежки по лесу, а вот рука — совсем другое дело.

Я посмотрела на свои руки. Левая была в полном порядке, а на правой остались три глубоких пореза через пальцы и ладонь — багровые воспаленные рубцы. Кэл старался, как мог, но повреждения от демонического стекла были слишком серьезными. Вероятно, шрамы останутся на всю жизнь.

А может, у Кэла просто не хватило магии — все ушло на попытки вернуть к жизни Элоди. Лесничий и директриса выбежали на поляну через миг после того, как я отрезала голову Алисе. У них на глазах ее тело рассыпалось в пыль. Кэл сразу бросился к Элоди, но мы все знали, что уже слишком поздно. Анна говорила, что Кэл не способен воскрешать мертвых, но в ту ночь он старался изо всех сил. Только когда окончательно стало ясно, что Элоди больше нет, он переключился на меня и вынул обломок лезвия у меня из рук.

На обратном пути я почти ничего вокруг не замечала. Помню, миссис Каснофф рассказывала, что тело Алисы было похоронено на кладбище рядом с телами других демонов. Поэтому ангел держал меч из демонического стекла: чтобы никто из них не вырвался на волю.

— Я смотрю, вы тут всегда готовы, прямо как бойскауты, — пробормотала я и потеряла сознание.

На мои слова Дженна ответила:

— Я всегда думала, что ты — исчадие зла. Просто не хотела говорить.

Голос у нее звучал шутливо, но в глазах была печаль, когда она смотрела на мою руку.

В тот вечер миссис Каснофф рассказала мне подробности. Она не лгала, когда говорила, что Алиса изменилась после темного магического ритуала. Просто директриса не сказала, что ритуал был рассчитан на то, чтобы призвать и подчинить демона.

Не представляю, кому и зачем может понадобиться демон. Для мелких поручений? Разнообразные злые дела по хозяйству?

Но демоны коварны, и вместо того, чтобы стать у Алисы мальчиком на побегушках, демон похитил ее душу и превратил ее в чудовище. Поскольку в то время она была беременна, ребенок тоже стал демоном. Люси вышла замуж за человека, поэтому папа оказался полудемоном, а я, получается, демон всего на четверть.

Кэл колдовал над моей рукой, а миссис Каснофф продолжала говорить.

— Даже малая доля демонической крови дает огромную силу.

— Потрясающе, — буркнула я.

Рука горела, как в огне, от белой магии, которой ее обрабатывал Кэл.

Конечно, миссис Каснофф с самого начала было все обо мне известно. Поэтому она и не смогла засечь Алису — думала, что всего лишь улавливает мои демонические флюиды.

— И что теперь? — Дженна осторожно пересела ко мне на кровать. — Что с Арчером и с твоим папой?

Я отодвинулась, давая ей место, и поморщилась, когда задела больной рукой свою же ногу.

— Про Арчера я знаю только то, что ты мне рассказала — что и он, и его семья исчезли с лица земли. Вроде его разыскивает большая группа волшебников.

А что с ним сделают, когда поймают? Не хотелось об этом думать.

— Кэл считает, что они, вероятно, сбежали в Италию, — продолжала я, старательно игнорируя боль в сердце. — Скорее всего, так и есть — ведь там и базируется «Око Божье».

К моему удивлению, Дженна покачала головой.

— Не знаю, не знаю. Я кое-что случайно услышала, когда жила в Саванне. Какие-то ведьмы говорили о лондонской группе «Ока Божия». С ними видели новенького. Молодой, темноволосый. Может, и он.

У меня что-то сжалось в груди.

— Зачем ему в Лондон? Там он прямо под носом у Совета.

Дженна пожала плечами.

— По принципу: спрятаться на самом виду? Надеюсь, его поймают. Надеюсь, их всех переловят!

Взгляд у нее был холодный, и меня пробрала дрожь.

— А насчет папы я и сама толком не знаю. В Совете всегда знали, что он наполовину демон, но поскольку он на людей не кидался, да к тому же такой мощный колдун, решили, можно сделать его председателем, лишь бы другие экстраординарии не прознали, кто он.

— А миссис Каснофф знала?

— Все учителя знали. Они работают в Совете.

Дженна принялась накручивать на палец розовую прядь.

— Значит, ты не ведьма.

Это не было вопросом.

Я болезненно поморщилась, и совсем не из-за раненой руки. Да, я не ведьма. И никогда не была ведьмой. Миссис Каснофф объяснила, что магические способности у демонов и темных ведьм очень похожи, поэтому демонице нетрудно сойти за ведьму, если только она не начнет делать глупости… Скажем, пить кровь других ведьм, чтобы стать сильнее.

Мне нравилось быть ведьмой. Как-то приятнее, чем демоном. В моем представлении демоны — чудовища.

Дженна вдруг протянула руку и почесала мне макушку.

— Что ты делаешь?

— Проверяю, не прячешь ли ты под волосами рога! — Дженна захихикала.

Я шлепнула ее по руке, но не смогла удержать улыбку.

— Очень мило: тебя веселит, что я оказалась монстром…

Дженна перестала ворошить мои волосы и обхватила меня за плечи.

— Между нами, монстрами, могу тебе сказать — это не так уж плохо. По крайней мере, вместе будем уродами.

— Спасибо, — тихо сказала я, а она крепче обняла меня.

В дверь негромко постучали.

Я сказала:

— Наверное, это Каснофф. Она уже раз пять заходила проверить, как я тут.

Я не сказала Дженне, что во время последнего нашего разговора я спросила миссис Каснофф, что все это для меня означает.

— Это означает, София, что ты всегда будешь невероятно могущественной. Все рассчитывают, что ты, как и твой отец, будешь использовать свою огромную силу на службе Совету.

— Значит, у меня и предназначение имеется, — сказала я. — Вот фигня.

Миссис Каснофф с улыбкой погладила меня по руке.

— Великое предназначение, София. Многие ведьмы готовы пойти на убийство, лишь бы обладать такой силой. Некоторые и убивали.

Я молча кивнула. Не могла ей рассказать, что чувствую на самом деле. Мне не хотелось быть Софией, Великой и Ужасной. Это в стиле таких девчонок, как Элоди — красивых и с честолюбием. А я — это просто я: конечно, остроумная, и вообще не дура, но никакой не руководитель.

В ту ночь, когда мы сидели в кабинете миссис Каснофф и Кэл все еще держал меня за руку, хотя вся магия у него давно уже вышла, я задала вопрос, который так и зудел у меня в мозгу.

— Я опасна? Так же, как Алиса?

Миссис Каснофф посмотрела мне прямо в глаза.

— Да, София. И всегда будешь опасна. Некоторые потомки демонов, такие, как твой отец, способны годами жить без срывов, хотя на всякий случай его всегда сопровождает представитель Совета. Другим, как твоя бабушка Люси, повезло меньше.

— А что с ней было?

Директриса отвела взгляд и ответила очень тихо:

— Твою бабушку, Софи, убило «Око Божье», но у них была на то очень веская причина. Тридцать лет она прожила, не тронув ни одной живой души, а потом… Однажды ночью с ней что-то случилось, и она вернулась к своей истинной природе. — Миссис Каснофф тяжело вздохнула. — Она убила твоего дедушку.

В комнате стало очень тихо.

Потом я спросила:

— Значит, это может случиться и со мной? Когда-нибудь я сорвусь, одемонею и наброшусь на того, кто подвернется под руку?

У меня перед глазами застыла картина: мама, вся в крови, безжизненно лежит у моих ног. В животе заворочался тугой ком, и рот наполнился привкусом желчи.

— Это не исключено, — ответила миссис Каснофф.

И тогда я спросила ее, могу ли я каким-нибудь образом перестать быть демоном.

Она долго смотрела на меня, прежде чем ответить.

— Существует процедура Отрешения. Но это почти наверняка убьет тебя.

Ее ответ до сих пор камнем лежал у меня на душе. Отрешение может убить меня.

Скорее всего, убьет.

Но если я останусь отчасти демоном, я сама могу кого-нибудь убить. Кого-нибудь из близких.

Дверь открылась, но на пороге стояла не миссис Каснофф, а моя мама.

Я вскочила с кровати и повисла у нее на шее.

— Мама!

Она уткнулась лицом мне в волосы, и я почувствовала ее слезы. Я еще крепче обняла ее, вдыхая аромат знакомых духов.

Когда мы оторвались друг от друга, мама попыталась улыбнуться и взяла меня за руки. Я невольно вскрикнула от боли, и тогда мама посмотрела вниз.

Я думала, она опять заплачет, но она только поднесла мою забинтованную руку к губам и поцеловала ладонь, как будто мне было три года и я опять ободрала коленку.

— Софи… — Мама отвела мне волосы с лица. — Я приехала забрать тебя домой. Да, солнышко?

Я оглянулась на Дженну. Та очень старалась не смотреть на нас, но я заметила, как на ее лице промелькнула обида. Если я уеду, у Дженны совсем никого не останется. Вот тебе и побыли уродами вместе.

Я набрала побольше воздуха и снова обернулась к маме. Я не знала, хватит ли у меня сил, глядя ей в глаза, сказать то, что я должна была сказать. Я поняла, что должна это сделать, как только миссис Каснофф ответила на мой вопрос.

Но раньше, чем я успела раскрыть рот, я увидела, как мимо нашей двери прошла Элоди.

Я выскочила в коридор, задыхаясь. Неужели Кэл все-таки ее спас? Может, все это время она выздоравливала, а мне ничего не сказали?

В коридоре, кроме нее, никого не было. Она стояла ко мне спиной.

— Элоди!

Я подбежала к ней, но она не смотрела на меня, и я вдруг поняла, что она просвечивает насквозь.

Она пошла дальше, заглядывая во все двери, словно кого-то искала — очередное школьное привидение, навсегда застрявшее в Геката-Холле. В каком-то смысле — поделом. Они с подружками вызвали демона и заплатили за это.

Я смотрела Элоди вслед, пока она не растаяла в лучах заходящего солнца. Мы с ней не дружили, но она отдала мне последние остатки своей магии, чтобы я смогла победить Алису. Этого я никогда не забуду.

В конце концов, именно встреча с Элоди придала мне сил повернуться к маме и сказать:

— Я не поеду домой. Я поеду в Лондон и пройду процедуру Отрешения.

 

Благодарности

Процесс написания книги сравнивают с плаванием через Атлантику. Так вот, я очень благодарна следующим людям из моей «команды».

Прежде всего, ОГРОМНОЕ спасибо моему агенту, несравненной Холли Рут — первому человеку не из числа моих родственников, влюбившемуся в Софи и компанию. Море энтузиазма и убийственное чувство юмора — мечта, а не литагент! А также — спасибо Дженнифер Бессер, Эмили Шульц и всем сотрудникам издательства «Дисней-Гиперион». Все они сплошь гении, и моя книга благодаря им стала намного лучше, чем я могла надеяться.

Нервически обнимаю всех моих друзей по сообществу начинающих писателей «The Tenners», поименно: Кей Кассиди, Бекка Фицпатрик и Линдси Левит. Когда пишешь книгу, иногда становится одиноко, а вы никогда не отказывались предоставить мне плечо, чтобы выплакаться (или электронную почту, чтобы набить ее до отказа моими посланиями).

Еще спасибо Салли Калкофен и Тиффани Венцлер — они были моими первыми читателями. Их вопросы, комментарии и дружеская поддержка помогли сделать из «Проклятой школы» нечто, реально напоминающее книгу. А Фелиция Ла-Франс и ее кексики помогли мне одолеть последнюю сотню страниц. Ты крута, подруга!

Когда больше двадцати лет одна и та же лучшая подруга, это редкое счастье. Поэтому я очень благодарна Кэти Раддер Мэттли, которая читает мои рассказы с 1987 года и, наверное, уже сейчас коварно замышляет продавать их через eBay. Спасибо тебе за твою нерушимую веру и за то, что всегда «ратифицировала» мои творения.

Поскольку я всегда обещала сделать это, если опубликуюсь: привет, Даллас!

Еще спасибо Крис Ходженс, Алисон Мэдисон, Дебби МакМиккин и Эмбер Уильямс. Вы все — необыкновенные учителя и очень хорошие друзья.

Мне повезло — у меня и у самой были необыкновенные учителя. Алисия Кэрролл, Александр Данлоп, Джеймс Хаммерсмит, Луи Гарретт, Джим Райан, Джуди Трой и Джейк Йорк были мне учителями и друзьями, и я очень ценю все, что получила от них.

Особое спасибо Нэнси Уинго за то, что заставляла меня участвовать в литературных конкурсах и турнирах и загоняла на конференции по литературе Юга… Ты — лучше всех, и без тебя этой книги точно не было бы.

«Проклятая школа» — книга о сильных женщинах, а я немного встречала женщин сильнее, чем мои любимые Весьма Основательные Дамы — Тамми Холман, Кара Джонсон, Нэнси Уинго и моя мама, Кети Мур. Дамы, вы меня вдохновляли не раз!

Надо бы написать отдельную книгу, чтобы выразить хотя бы на маленькую долю, как я благодарна моим родителям — Уильяму и Кети Мур. Вы поддерживали меня на самых безумных поворотах моей дороги, и я так вас люблю, что и сказать невозможно!

Джон и Уилл, вы озаряете мою повседневность. Без вас двоих ни о каких книгах и речи бы не шло. Я люблю вас «до бесконечности»!

И напоследок: спасибо всем ученикам, учившимся у меня в 2004–2007 годах. Ребята, только благодаря вам мне каждый день хотелось идти на работу, и я счастлива, что стала частью вашей жизни. Эта книга — для вас.