i

На следующее утро, часов в десять, Стив забежал в сорняки на обочине шоссе 78 и остановился. Ни на секунду не забывая о фотографиях, которые транслировала Си-эн-эн, он притворялся, будто заметил в лесу что-то крайне интересное, пока ехавшая попутным курсом машина не скрылась из виду. Было прохладно и пасмурно, отличная погода для пробежки.

Стив преодолел последний изгиб дороги, и показался Гаррисон-Оукс, лежащий в полумиле и немного под горку. Городок выглядел совершенно обычно. Пара дюжин домов, выстроившихся аккуратными рядами вдоль главной улицы. От нее ответвлялись три второстепенные дороги, которые заканчивались тупиком. Какой-то парень стриг лужайку. Скукотища.

Воровские инстинкты Стива тут же встрепенулись. Дома были совершенно нормальные, пусть и чересчур скромные, а вот большинство машин перед ними являлись вымирающими древностями – «Катлесс-суприм» 1977 года выпуска, синий «Датсун», даже универсал. Их вообще еще производят? По своему опыту Стив знал, что если у человека есть деньги на новую машину, он также может позволить себе электронные прибамбасы, украшения для жены и прочие вещи, пригодные для заклада. Верно было и обратное. Нет, подумал Стив. Здесь нечего красть.

Разумеется, речь шла не об обычной краже. Помимо прочего, он никогда раньше не брал на дело пистолет. Кэролин не подумала о кобуре, но двадцать минут в гараже миссис Макгилликатти решили эту проблему. И как только человечество обходилось без изоленты? Самодельная кобура получилась достаточно удобной, однако мысль об оружии постоянно маячила в голове Стива. Под ногами шуршали сухие листья, которые сдуло с возвышавшегося слева откоса.

Когда до знака населенного пункта осталось не более ста ярдов, он перешел на шаг, отцепил с пояса тренировочных штанов мобильный телефон миссис Макгилликатти и нажал в режиме быстрого вызова #1, «Дом». Под номером два значилась некая Кэти. Под номером три – похоронное бюро. Остальные пять номеров были свободны. Стиву стало немного жаль миссис Макгилликатти.

Кэролин сразу сняла трубку.

– Стив?

– Ага.

– Ты где?

– Футах в пятидесяти, – ответил он, прицепляя телефон обратно на пояс. У миссис Макгилликатти нашлась беспроводная гарнитура, она лежала не распакованная в коробке. Сейчас гарнитура крепилась к уху Стива. Вместе с ней и пистолетом он чувствовал себя доморощенным ниндзя, который притворяется тайным агентом.

– Хорошо. Помни, когда приблизишься к воротам, иди медленно. Если почувствуешь что-то необычное, разворачивайся и возвращайся обратно.

– Ясно, – ответил он. Провел пальцами по знаку «Гаррисон-Оукс». – Я вошел.

– Чувствуешь что-нибудь? – Клинк.

– Нет. Ничего.

Два шага, три. Он хотел спросить, уверена ли она, что все это творится не в ее голове. Затем посмотрел вниз. Асфальт под ногами был темным от свернувшейся крови. Большого количества крови. Вопрос умер, так и не прозвучав.

– Как далеко ты продвинулся? – Клинк.

– Футов на двадцать.

– Хорошо, – бесстрастно произнесла Кэролин. – Значит, у тебя нет триггера. Иначе ты бы уже почувствовал. – Клинк.

– Как скажешь. Эй, а что это за звяканье?

– Маргарет играет со своей зажигалкой. – Кэролин что-то раздраженно сказала. Звяканье прекратилось. – Ты видишь что-нибудь необычное? – В ее голосе слышалось напряжение.

– Во дворе углового дома полно одуванчиков, – ответил Стив. – Настоящая эпидемия.

– Я имею в виду, кто-нибудь следит за тобой? Что-то вроде этого? – Она говорила довольно дружелюбным тоном, но словно сквозь стиснутые зубы.

Довольный, что удалось ее разозлить, Стив улыбнулся. Будда бы этого не одобрил.

– Не-а. Какой-то парень подстригает лужайку. Больше я никого не вижу.

– Как насчет собак?

– Не-а. Хотя погоди… есть одна.

Глубоко в тенях чьего-то крыльца вырисовывался силуэт. И глаза, внимательно смотревшие на Стива.

– Как она выглядит?

– Довольно большая… фунтов восемьдесят-девяносто. Черно-белая шерсть с рыжими подпалинами. Как называется эта порода? Вроде бы бернская овчарка.

– У нее один голубой глаз и один карий?

– Не могу понять… погоди-ка. – Собака встала, вышла на солнечный свет. – Да. Откуда ты знаешь?

– Тейн, – прошептала Кэролин.

– Что?

– Пса зовут Тейн. Он вожак.

– Он что?

– Вожак стаи. Так они называют… не важно. Он альфа-самец. Что он делает?

– Выходит во двор, – ответил Стив. И, вспомнив Пити, махнул рукой: – Эй, дружище!

– Ты спятил? Не привлекай его внимания, Стив!

– Что? Почему?

Кэролин вздохнула:

– Просто поверь мне, ладно? Не обращай внимания на пса. Не обращай внимания ни на одну собаку, которую увидишь. – Она снова скрипнула зубами.

– Ладно, – покладисто согласился Стив. И пошел дальше. Через несколько шагов поравнялся с другим двором, где стоял необычный дом из красного кирпича, с резными двойными дверями и темными окнами. Дом показался Стиву очень знакомым, хотя он не мог вспомнить, где видел его прежде.

Бернская овчарка шла за ним по пятам. Пес гавкнул, один раз. В ответ из-за кирпичного дома выбежала другая собака, упитанный бигль. Он подскочил к Стиву на забавных коротких ножках и залаял.

Слишком громкий голос для такой маленькой собачонки, подумал Стив.

Кэролин услышала лай.

– Это бигль?

– Да.

Стив ускорил шаг, надеясь, что собаки оставят его в покое, когда он уберется с их территории. Но они последовали за ним, бигль – продолжая гавкать своим удивительным баритоном, Тейн – наблюдая за Стивом странным льдисто-голубым глазом.

– Ты видишь других собак?

Ему не хотелось отводить взгляд от двух насущных проблем, но в голосе Кэролин слышалась настойчивость. Стив посмотрел на другую сторону улицы. Немного впереди трусили рядом два лабрадора-ретривера, один черный, другой золотистый. Они меня ведут. Волосы на затылке Стива стали дыбом. Краем глаза он заметил движение. Небольшая немецкая овчарка появилась на макушке холма перед ним. Увидела Стива и гавкнула один раз.

– Да, – сказал он. – Еще трех. В этом городишке до черта собак.

– Только трех?

– Да. То есть всего их пять.

– Сколько ты прошел?

– Почти квартал. Приближаюсь к первому перекрестку. – Он помолчал. – Не знаешь, эти собаки… кусаются?

– Почти никогда.

– Почти никогда?

– Сообщи, когда доберешься до перекрестка. Посмотрим, как они отреагируют.

Стив продолжил шагать. Тейн и бигль все так же шли следом, хотя, к счастью, бигль заткнулся, когда они удалились от его двора. Лабрадоры трусили по другой стороне улицы.

Стив приблизился к старику, который стриг лужайку. Лет шестидесяти, вероятно, пенсионер, в бейсболке и рабочих ботинках.

– Это ваши собаки? – крикнул Стив, на секунду забыв, что он в бегах и не следует привлекать к себе внимание.

Старик помахал.

– Эй, приятель, можешь отозвать своего пса?

Старик растерянно наморщил лицо, приложил ладонь к уху. Я тебя не слышу! Но не выключил газонокосилку.

– Вы. Можете. Отозвать. Своего. ПСА? – крикнул Стив, на сей раз громче.

Старик снова покачал головой, улыбнулся, показал на шумный двигатель.

– Придурок, – пробормотал Стив. Теперь он шел очень медленно. Звук газонокосилки стал тише – старик переместился в дальний конец лужайки. Собаки сопровождали Стива след в след.

– Что ты сказал?

– Ничего, не обращай внимания. Я почти добрался. Так, я уже на перекрестке.

– Задержись там на секунду. Что делают собаки?

– Э-э… лабрадоры подбежали к немецкой овчарке. И появилась еще одна, какая-то черно-белая, среднего размера. Это что, сторожевые псы?

– Не в том смысле, который ты имеешь в виду. Попробуй сделать несколько шагов вперед.

Стив попробовал. Реакция была мгновенной и яростной. Три собаки спереди перешли от пассивного наблюдения к полноценной атаке: с лаем кинулись на него. Одновременно крупная бернская овчарка подпрыгнула и вцепилась Стиву в руку. Бигль ухватился за язычок кроссовки сына миссис Макгилликатти.

– А-а-а! – завопил Стив, скорее от изумления, чем от боли. Впрочем, боль не заставила себя ждать. Тейн, бернская овчарка, впился зубами в мякоть правого плеча Стива и висел там, оттягивая трицепс всеми своими девяноста фунтами веса. Стив с силой двинул его локтем, протянул левую руку, чтобы разжать челюсти. Карий глаз пса вращался, налитый темной злобой. Белый мех морды был запачкан кровью Стива.

– Что происходит? – спросила Кэролин. – Стив?

Ему почти удалось отцепить бернскую овчарку, когда оставшиеся три пса налетели на него. Золотистый лабрадор впился в левое предплечье. Черный лабрадор сжал челюсти на левой лодыжке. Немецкая овчарка нацелилась на левую ягодицу, но преимущественно ухватилась за ткань спортивных штанов. Собака замотала головой, и Стив услышал треск, почувствовал на своей заднице прохладный осенний воздух.

– Стив? Стив, ответь! Что происходит? Это собаки, Стив?

Эти собаки намереваются убить меня. Мысль вызвала всплеск адреналина. Стив извернулся, закружился, пытаясь стряхнуть собак, но те висели на нем, словно рождественские украшения. Он сделал шаг назад, туда, откуда пришел, истерически надеясь, что это поможет, убедит их отпустить его. Стояла тишина. Собаки больше не лаяли, потому что их пасти были заняты. Боль даже казалась Стиву не настолько сильной, чтобы снова закричать. Единственным звуком был шум газонокосилки. Стив сделал еще один шаг. Бигль отпустил кроссовку и вцепился в ахиллово сухожилие. От боли Стив упал на колени, а может, просто споткнулся. Бернская овчарка оставила в покое правую руку и принялась кусать ухо Стива, голову, лицо.

Стив вслепую молотил правой рукой. Теперь он снова кричал.

– Хватит, – сказала Кэролин. – Я высылаю подкрепление.

 

ii

Уткнувшись лицом в асфальт, погребенный под ярящимися псами, Стив испытывал удивительный покой. Он слышал, как шумит кровь в ушах, но почти не чувствовал боли. Наверное, я умираю. Он вдруг заметил кусочек гипса, спекшийся с дорожным покрытием, в нескольких дюймах от своего лица. Это было очень интересное наблюдение.

Затем, словно издалека, до него донесся звук, который явно издавала не собака и не газонокосилка. Низкий рокот, рычание. Оно отозвалось глубоко в груди Стива.

Мгновение спустя тень бернской овчарки – Тейн, подумал Стив, его зовут Тейн – исчезла с его лица. Внезапно он снова оказался на солнце. Его правая рука освободилась. Левая нога – тоже.

– …меня слышишь, Стив? Ответь! Ты меня…

Ошарашенный Стив опустил правую руку на асфальт и изучил ее. На руке выделялась длинная, широкая рана. Пошевелив пальцами, он увидел, как работают мышцы. Но крови не так уж много. Мускулы предплечья напоминали куриную отбивную. Это тоже было очень любопытное наблюдение, и Стив несколько раз сжал и разжал руку.

– Пистолет, Стив! Воспользуйся пистолетом!

Хм… отличная идея. Стив уперся ладонью в асфальт и оттолкнулся. Старик стриг лужайку лицом к нему. Стив помахал ему окровавленной, изорванной рукой, прося помощи. Старик улыбнулся и помахал в ответ. Поднес ладонь к уху и покачал головой, показывая на газонокосилку.

Какого… хрена? Это привело Стива в чувство, по крайней мере немного. Он встал на одно колено, быстро оглядел себя. Правая нога работала. Бигль не смог сильно повредить лодыжку. Хотя и очень старался. А вот левой его ноге не поздоровилось. Икру здорово потрепали. Стиву было больно ступать на это ногу. Интересно, что с ней случилось?

– Пистолет, Стив! Пистолет! Пристрели собак!

Это решило дело. Стив полностью пришел в чувство и вспомнил, кто – что – так с ним поступило. Внезапно вспомнил о гребаных собаках за своей спиной. Черная ярость вскипела в его сердце, и он забыл призыв Будды к сочувствию ко всему живому.

– Иди сюда, Тейн, – сказал он, хватаясь за пистолет. – У меня кое-что для тебя есть, приятель.

Надо же, действительно большая собака. Должно быть – сколько? – фунтов четыреста, не меньше. А то и пятьсот.

Но, конечно, это была не собака. Это был лев. Точнее, два льва, взрослый самец с густой коричневой гривой и невысокая самка. Они стояли между ним и собаками. Львы, значит? Это немного необычно.

Стив взвел пистолет. Прицелился в середину гривы большого льва и аккуратно нажал спусковой крючок. И конечно, промазал. Пуля прошла между львами и отскочила от асфальта, выбив искру.

Крупный лев обернулся и заревел.

– Стив, – произнес голос Кэролин в ухе Стива, – что ты делаешь? Не будь идиотом! Они тебя защищают! Они и есть подкрепление!

– Повтори, пожалуйста?

– Львы спасли тебя. Они и есть подкрепление. Не стреляй в них.

– Откуда ты знаешь, что я…

Крупный лев снова заревел.

– Он говорит, к вам идут другие собаки. Ты умеешь стрелять? Используй пистолет. Но осторожно. Сколько там собак?

Стив огляделся. Бигль лежал на дороге мертвый, со сломанной спиной. Тейн, с вздыбленной шерстью на загривке и кровавой раной на заднице, ходил взад-вперед перед львами, рассматривая их своими странными разноцветными глазами. За ним стояли еще четыре собаки, почти целые, и растерянно рычали. Пока Стив пребывал в отключке, явились откуда-то три новых пса, два ротвейлера и пудель. На холме появился золотистый ретривер.

– Я вижу девять.

– Стреляй! – сказала Кэролин. – Тебе придется пробиваться по улице.

Стив выстрелил в английского спаниеля. Снова промазал, но уже не так бездарно. Большой лев оглянулся и сместился в сторону, с линии огня.

Спаниель рычал, обнажив клыки, его сморщенная морда была красной от крови Стива. Он гавкнул, шагнул вперед…

…и пуля Стива угодила ему прямо между глаз.

Львы одобрительно взревели. Стив покосился вправо. Старик с газонокосилкой закончил очередной ряд и повернул обратно. На этот раз, проходя мимо, он помахал дважды: один раз Стиву, другой – львам.

Стив попал золотистому лабрадору в бок. Собака сделала несколько шагов вперед и упала, ее ребра тяжело вздымались. У меня начинает получаться. Он выстрелил в черного пса и промазал, затем попал ему в бедро. Пес взвизгнул и захромал к Стиву. Следующий выстрел попал в грудину, и пес рухнул замертво.

Оставшиеся шесть собак ринулись в атаку. Три набросились на львицу, окружив ее. Она взревела от боли, но Стиву было не до того, потому что оставшиеся три собаки кинулись к нему, в обход льва. Стив их понимал. Стрелок из него явно никудышный.

Он застрелил пуделя в грудь. Неплохо… Выстрелил в Тейна и не попал. Желтоглазая немецкая овчарка, скалясь, прыгнула на Стива. Он выставил вперед раненую руку, и она вцепилась в нее, погрузив острые белые зубы в обнаженные мускулы. Стив заорал. Ткнул пистолетом в живот овчарки и спустил курок. С другой стороны полетели кишки, но овчарка не ослабила хватку. Питбуль глодал лодыжку, над которой до того потрудился бигль.

Стив снова выстрелил в овчарку, выше. Ударник щелкнул вхолостую. Собака должна была быть при смерти, но не желала разжимать челюсти. Руку жгло, словно огнем. Стив снова заорал и ударил овчарку рукоятью пистолета по голове.

– А-а-а! – вопил он. – Слезь с меня, сука!

Овчарка с удивленным видом упала на землю. Стив шлепнулся на задницу и начал пинать питбуля свободной ногой. Питбуль зарычал и стиснул зубы. Стив завизжал.

Тут на питбуля приземлились два льва, почти одновременно. Стив завизжал снова – многие другие на его месте поступили бы точно так же, – но львы его не тронули. Они сомкнули челюсти на позвоночнике пса, один возле шеи, другой – возле хвоста, и стиснули их. Настала очередь питбуля визжать.

– А-а-а-ах ты УРОД!

Львы отпустили пса, и тот больше не шевелился.

Затем они повернулись и встали над Стивом, в каких-то дюймах от него. Впились в Стива своими желтыми глазами. Львы тяжело дышали. Он чувствовал их дыхание на своих ранах, на покрытом липким потом лбу. Его обволакивали запахи крови и гниющего мяса. Стив поднял незаряженный пистолет, затем опустил. Крупный лев тихо рыкнул, махнул хвостом. Сделал шаг назад, поднял голову и оглядел улицу. Нахмурил лоб.

Сам того не желая, Стив проследил за взглядом льва.

За его спиной были собаки, не меньше десятка. А за ними – еще десятки и даже, должно быть, сотни. Они выбегали из леса в полумиле от города, словно безостановочная река смерти, неслись по полю, по главной дороге. Когти стучали по асфальту, напоминая о смертоносных паникующих толпах.

– Вот дерьмо, – прошептал Стив.

Лев взревел.

Стив поднялся. Ощупал спину. Кэролин приклеила там два запасных магазина, изолентой, как Брюс Уиллис в первом «Крепком орешке». Тогда это казалось хорошей идеей, но сейчас Стив схватил один магазин – и не смог его отцепить. Дернул снова, сильнее. Магазин поддался, однако он был скользким от ружейного масла, а потому выскочил из пальцев и со стуком покатился по дороге, остановившись недалеко от уличного фонаря.

– Вот дерьмо! – повторил Стив.

– Что случилось? Что происходит?

– Они идут! Их сотни! И… и я уронил чертов магазин.

Он протянул руки, на сей раз аккуратнее, и взялся за последний магазин, приклеенный к спине. Обхватил его пальцами, осторожно, но крепко, и отцепил.

Кэролин тихо выдохнула.

– Ты должен укрыться в доме, – сказала она. – Уходи в дом, Стив! Уходи в дом!

– В какой?

– В любой! В ближайший! Они не заперты! Быстрее!

Стив отчаянно захромал по наполовину подстриженной лужайке. На ходу схватился зубами за свисавшую с заряженного магазина изоленту и дернул. Она оторвалась.

За спиной гремели лапы несущихся к нему собак, еще сотня спешила присоединиться к десяткам, что уже стояли плечом к плечу в двадцати ярдах от Стива. Между ним и собаками были только львы. Старик с газонокосилкой снова помахал.

– Ты идиот! – крикнул Стив.

Старик поднес ладонь к уху, показал на газонокосилку и покачал головой.

– Стив, уходи в дом! – напряженно сказала Кэролин. – Ты должен немедленно уйти в дом.

Продолжая ковылять, Стив высвободил пустой магазин и уронил в траву. Надеюсь, он покорежит лезвия косилки. Вставил полный магазин в пистолет и взвел курок. Он уже добрался до крыльца. Положил ладонь на ручку двери, готовый выстрелить, если та окажется заперта. Ведь это поможет? В фильмах всегда так делают. Однако дверь легко распахнулась в ничем не примечательный коридор – линолеум, обои в цветочек, пыльная подставка для зонтов.

– Как насчет львов?

– Оставь их. Мы найдем им замену. Просто уходи в дом.

Пошатываясь, Стив зашел внутрь и захлопнул за собой дверь.

– Я в доме.

– Хорошо, теперь ты в безопасности. В каком именно доме?

– Э-э… снаружи он из белого кирпича.

– Замечательно. В гостиной есть пища, вода и медикаменты. Оставайся там. Внутри ты будешь в безопасности. Я вытащу тебя оттуда, как только смогу, но это может занять день или два.

И она повесила трубку.

 

iii

– Дерьмо, – сказала Кэролин на пелапи, повесив трубку. Она, Дженнифер, Дэвид, Маргарет, Рейчел и Питер сидели за кухонным столом миссис Макгилликатти.

Остальные догадались по ее голосу, что дело приняло скверный оборот, но почти ничего не поняли по-английски.

– Что случилось? – прорычал Дэвид.

– Он скрылся в одном из домов.

Кэролин встала и подошла к стене, на которой висела база телефона. Возвращая трубку на место, выдернула базу из сети. Никто не заметил. Библиотекари плохо разбирались в современных технологиях, миссис Макгилликатти – тоже. Кэролин и сама плохо в них разбиралась, но улучила время, чтобы почитать про телефоны. Другие телефоны в доме уже были отключены.

– Что ж, – задумчиво сказал Дэвид, – полагаю, это должно было кончиться одним из двух. Как считаешь, Маргарет, что хуже? Быть разорванным на куски собаками или покойниками? – Он пощекотал ее. Она хихикнула и заерзала, потревожив облачко мух. – Уж ты-то должна знать, правда? – Она снова захихикала.

Дженнифер хлопнула себя по лбу.

– О нет! Ты его не предупредила? Он тебе еще нужен? Потому что ничего хорошего из этого не выйдет.

Мертвецы обычно вели себя дружелюбно, пусть и немного странно, по отношению к незнакомцам, которых встречали на улице. Но в тех редких случаях, когда несчастный из внешнего мира оказывался в доме, они набрасывались на него с зубами, ногтями, дубинками, кухонной утварью и всем, что только подворачивалось под руку. Если никто немедленно не вмешивался, от пришельца оставалось только мокрое место.

Кэролин пожала плечами.

– Мы найдем ему замену. Может, и нужен, если удастся быстро попасть туда. В противном случае пусть будет мертвым.

– И… каков твой новый план?

– Не знаю. Думаю, суть остается прежней. Проблема в том, что он привлек внимание стражи.

– Что он сделал?

– Заговорил с Тейном, почти сразу.

Дженнифер поморщилась.

Кэролин почувствовала, как начинает дрожать указательный палец.

– Мне не пришло в голову предупредить его. – Это звучало вполне правдоподобно. Большинство библиотекарей с самого детства испытывали ужас перед городскими собаками. Даже Майкл старался держаться от них подальше. Но американцы по какой-то причине любили этих косматых чудовищ. Одна из их загадочных причуд.

– И что дальше?

– Если ни у кого нет предложений получше, думаю, я совершу вылазку и попробую поймать другого американца, – солгала она. – Дэвид? Тебя это устроит?

Дэвид, возможно, вспомнивший о кровавой бане в тюрьме, благосклонно кивнул.

– Когда ты отправишься на поиски? – спросила Дженнифер.

– Думаю, прямо сейчас.

– Не хочешь немного подождать? Скоро будет еда.

Миссис Макгилликатти суетилась на кухне.

Кэролин застонала:

– Нет! Я и так уже дважды ела сегодня. Кроме того, может, мне придется закусывать в баре. Кто-нибудь видел мои ботинки? И синюю спортивную сумку с зелеными бумажками? Она нужна мне в качестве приманки.

Кэролин собрала вещи и вышла на залитую солнцем улицу. Все прошло неплохо, подумала она. Миссия выполнена, и Стив в безопасности. Мертвецы действительно яростно защищали свое жилище. Иначе было нельзя. Их личная жизнь не выдерживала критики. Однако имелись исключения из общего правила. Библиотекари могли приходить и уходить, когда вздумается, как и другие воскрешенные.

Со Стивом ничего не случится.

Разумеется, остальные этого не знали.

 

iv

Стив быстро окинул взглядом коридор – странно пустой – и повернулся к двери. В ней был маленький глазок, дававший широкий обзор улицы. Львы находились в пяти ярдах от крыльца и медленно пятились к нему.

Причина была очевидна. Улицу заполонили сотни собак всевозможных пород и размеров: доберманы, джек-расселл-терьеры, пудели, большие и маленькие, немецкие овчарки, шоколадные, золотистые и черные лабрадоры, десятки других пород. Все они надвигались на львов.

Крупный самец осмотрел толпу собак и рявкнул в полную силу. Звук эхом пронесся по улице, отражаясь от домов. Львица оглянулась на дверь. Ее взгляд словно впился в Стива.

Выражение их глаз напомнило Стиву о чем-то, но он не мог вспомнить, о чем именно.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Что мне делать? Львы спасли его. Но ведь это чертовы львы. Однако он валялся почти без чувств, и собаки рвали его тело.

Это похоже на… Стив опустил глаза. Кровь капала на пол, но не лилась рекой, насколько он мог видеть. Наверное, это хорошо. И Кэролин сказала, в доме есть медикаменты. Медикаменты? Подозрительное везение. Господи, я ее ненавижу. Сильно.

За дверью нарастал низкий рокот – это сотни собак рычали одновременно. Его перекрывал шум газонокосилки. Львица стояла на пути старика. Он просто объехал ее. Собак старик словно вовсе не замечал.

Лев попятился еще на полшага. Тейн приблизился на два шага, остальные собаки не отставали. Ротвейлер монотонно гавкал, снова и снова, разбрызгивая хлопья белой пены. Двор превратился в море наморщенных морд, оскаленных клыков, безумных глаз.

Точно, им крышка. Даже если бы львам было где укрыться – а укрыться им было негде, – теперь они попали в ловушку, прикрывая бегство Стива. Он не сомневался, что хотя бы некоторые собаки вполне способны обогнать льва. И их так много. Стив заколотил по стене.

– Черт, черт, черт!

Он подумал, не позвонить ли Кэролин, но времени не было. Крупный лев сделал еще шаг назад, снова рыкнул. Ротвейлер прыгнул на него, и лев ударил пса, отшвырнув в толпу собак. Львица снова оглянулась. Стив готов был поклясться, что в ее глазах сквозил упрек. Кажется, пару лет назад на «Ютьюбе» было видео про дружбу львов с какими-то английскими парнями, истерически подумал Стив. А, пошло все в задницу.

Он открыл дверь.

Львица посмотрела на него. Может, Стив обманывал себя, но ему показалось, что с благодарностью.

– Давайте сюда! Чего вы ждете?

Она попыталась прыгнуть, но поврежденная задняя нога подвела ее. Львица шлепнулась брюхом на кирпичные ступени крыльца, подтянулась. Самец не был ранен, но ждал, пока она окажется внутри. Некоторые собаки подобрались к нему совсем близко. Он отогнал их взмахами могучей лапы и, подумал Стив, силой характера.

– Давай!

Лев развернулся и двумя быстрыми прыжками заскочил в дом. Стоявший за дверью Стив попытался захлопнуть ее, но ему помешали собаки. Две борзые успели просунуть головы между дверью и косяком. Они скалились и щелкали зубами. Стив пнул их здоровой ногой, держась за дверь. В итоге верхняя борзая то ли потеряла сознание, то ли умерла. Стив немного ослабил хватку, и вторая борзая отступила. В итоге ему таки удалось закрыть дверь; собаки толпились снаружи, но почему-то лишь две-три поднялись на крыльцо. Они тщетно скребли дверь когтями.

Стив дважды проверил, что язычок замка вошел в паз, потом отпустил ручку. Запер ее и на всякий случай задвинул щеколду. Снаружи собаки с лаем карабкались на дверь. Стив прислонился к стене и обернулся, чтобы посмотреть, собираются ли львы сожрать его немедленно.

Они не собирались. Они вообще не обращали на него внимания. Львица рухнула на пол в гостиной. На ее левой задней лапе не хватало большого куска мышц. Кровь не лилась ручьем, но сочилась из раны ровной струйкой. Кровавый след тянулся по коридору.

Точно, подумал Стив. Медикаменты. Осторожно, то и дело поглядывая на львов, он прохромал в гостиную. На улице еще вовсю сияло солнце, но изнутри казалось, будто наступили сумерки. Плотные шторы закрывали все окна, свет не горел. Стив пошарил по стене, наткнулся на выключатели и щелкал ими наугад, пока один не сработал. Одинокая слабая лампочка зажглась под потолком, ее тусклый желтоватый свет затеняли трупики мертвых насекомых.

– Блин, – сказал Стив.

Гостиная представляла собой пустую коробку размером с гараж на две машины. Вся мебель была сдвинута в угол – диван криво стоял на боку, расплющенный абажур выглядывал из-за треснутой книжной полки, ножки журнального столика напоминали пальцы скелета. На грязном ковре выделялось более чистое пятно, – след от дивана.

Фотографии и картины тоже были свалены в кучу, однако в комнате имелись другие украшения. Стены покрывали грубые рисунки, напоминавшие художества талантливого дошкольника. Нет, не дошкольника. Скорее, пещерного человека.

Эти рисунки были выполнены в первобытном примитивном стиле, но изображали не животных. По большей части. Тут и там виднелись четвероногие создания, вероятно, собаки. Однако в основном «наскальная живопись» была посвящена реалиям современности: Стив заметил коричневый квадрат фургона «Ю-пи-эс», маленькую машину с характерным знаком на крыше и рядом с ней человечка – ручки-ножки-палочки – с пиццей в руках. Почтовый фургон. Баскетбольное кольцо. Велосипед. Но среди мгновенно узнаваемых и вполне привычных символов американской жизни присутствовали непонятные предметы: черная пирамида, желтый бык, чьи бока облизывали языки пламени, злой кальмар, покачивающийся на зеленых волнах.

Стив нашел медикаменты, о которых упомянула Кэролин, аккуратно сложенными в углу напротив мебели: две упаковки воды «Дэсани», упаковка стерильного бинта «Джонсон-энд-Джонсон», две большие коробки «Бэнд-эйд», полиэтиленовый пакет с вяленой говядиной, нечто вроде коробки для рыболовной снасти с красным крестом. В простом белом ящичке лежали менее понятные предметы, тщательно завернутые в старое свадебное платье: три глиняных горшка, пенопластовый поднос со стеклянными ампулами, крошечные баночки с порошком. Выглядит свежим, пролежало здесь не больше одного-двух дней. Стив подошел, открыл бутылку воды, жадно отхлебнул. Затем вскрыл коробку «Бэнд-эйд», достал кусочек пластыря и заклеил маленький укус на пальце. «Амоксициллин», – гласила надпись на другой коробке. Стив открыл ее и увидел дюжину шприцов.

– О, здравствуйте!

Стив испуганно обернулся. Пожилая женщина лет шестидесяти пяти, в юбке-брюках с пурпурным цветочным рисунком. Женщина была очень бледной, ее губы имели синюшный оттенок.

– Я так рада вас видеть! Вы не зайдете? Могу я взять ваше пальто?

– О… привет. Я не знал, что тут кто-то есть. Простите за вторжение. Правда. Там собаки…

– Вы не зайдете?

– Я не… – Стив замолчал, пристально посмотрел на женщину. Подумал о том, как старательно старик на лужайке изображал глухоту, показывая на газонокосилку, снова и снова, будто в первый раз. Может, это его жена? Они прекрасно подходят друг другу.

– Вы не зайдете? – снова спросила она. – Я так рада вас видеть. – Лев подошел к женщине, обнюхал ее. Она посмотрела на пятисотфунтовую кошку, пачкавшую кровью коридор, потрепала густую пыльную гриву. – Могу я взять ваше пальто?

Лев оглянулся на Стива и с сомнением рыкнул.

Стив покачал головой:

– Понятия не имею, дружище.

Лев махнул хвостом, соглашаясь, словно уловил – возможно, не слова, но суть мыслей, основную идею. По какой-то причине Стиву это показалось смешным. Его смешок побудил женщину снова поинтересоваться, может ли она взять его пальто, и он рассмеялся в полный голос, громко и протяжно.

Кажется, он тоже начал улавливать основную идею этого идиотского дня.

 

i

Секретаршей была чернокожая дама средних лет, с приветливым лицом и ледяными глазами. Она следила за приближением Эрвина, как пантера за козлом, пришедшим на водопой. За спиной дамы высокое окно выходило в ухоженный сад. Эрвин с неподдельной тоской посмотрел в это окно. За ним было ясно и солнечно, прохладно, но не холодно – возможно, лучший день осени. Эрвину хотелось сейчас гулять по лесам, шагая сквозь шуршащую листву.

Вместо этого он положил на стол секретаря свой бейджик посетителя.

– Я Эрвин. – Он ткнул большим пальцем в изогнутую дверь справа. – Мне сообщили, что он желает меня видеть.

– Какой Эрвин? – осведомилась секретарша, проводя пальцем по списку имен. Эрвин не ответил. Его фамилия была на бейджике. Секретарша просто вела себя как стерва.

– Мадам, это Эрвин Леффингтон, – произнес голос за его спиной. – Тот самый Эрвин Леффингтон.

Эрвин обернулся. Подтянутый мужчина средних лет в генеральской форме сидел на диване. В портфеле мужчины лежали папки с черной рамкой. Хм-м-м. Эрвин знал, что такая категория секретности существует, но никогда прежде не оказывался в одной комнате с ее носителем.

– А, – недовольно сказала секретарша. – Ясно. Вы связаны с… чрезвычайной ситуацией?

– Похоже на то, – ответил Эрвин.

Секретарша поджала губы. Сверилась с другим, более коротким списком, отрывисто кивнула.

– Он ждет вас, – признала она. – Пожалуйста, присаживайтесь.

Эрвин кивнул.

За его спиной генерал собрал бумаги, которые просматривал, и сложил в прикованный к запястью портфель. Поднялся, широко улыбаясь, и подошел к Эрвину.

– Я Дэн Торп, – представился он, протягивая руку. – Познакомиться с вами – настоящая честь, сержант.

Эрвин привычно скользнул взглядом по знакам отличия Торпа: нашивка воздушно-десантных войск, перекрещенные стрелы спецвойск, множество лент различных кампаний. Он слышал о командующем Управлением спецопераций, хотя лично никогда его не встречал. Говорили, что он очень хороший человек. Эрвин пожал ему руку.

– Приятно познакомиться. Сэр.

– Капитан Танака просил передать привет, – сказал Торп. – Он хотел прийти сам, но сейчас… занят. Планирует миссию. Он настоял, чтобы, когда все это закончится, я поставил вам пиво.

Эрвин немного оттаял.

– Правда? Вы знакомы с Йо? – Они с Йошитакой служили вместе в Ираке. – Не знал, что он теперь у вас.

– Уже около года. Как получилось, что вы не с нами? – спросил Торп. – Я знаю, Клинт приглашал…

– Президент ждет вас, – сообщила секретарша. Поднялась, подошла к двери странной формы, открыла ее перед посетителями.

Дверь была не очень широкой. Эрвин, вышедший в отставку в звании команд-сержант-майора, отдал должное званию генерала Торпа, позволив ему войти первым, после чего сам вошел в Овальный кабинет.

 

ii

Эрвин впервые оказался в святая святых. Конечно, он уже бывал в Белом доме – в качестве туриста и вместе с другими парнями, когда им вручали кресты за какие-то «Выдающиеся заслуги». Эрвина не интересовали медали, и он едва не плюнул на эту церемонию. Но в то время он как раз переделывал дом. Ему хотелось посмотреть, как плотники справились с напольными и потолочными плинтусами Овального кабинета. Однако ничего не вышло. Церемонию провели в Розарии, а не в Овальном кабинете, и президент – не нынешний, а тот, что был перед предыдущим – оказался полным кретином. Явился пьяным и бо́льшую часть времени пускал слюни на племянницу лоцмана. Как только та дала понять, что не готова проявлять любовь к родине таким способом, Политикан Маквиски испарился. А еще он сделал ошибку в имени лоцмана во время награждения.

И вот, девять лет и два президента спустя, Эрвин все же попал в Овальный кабинет. Кабинет оказался не то чтобы маленьким, но Эрвин ожидал, что он будет больше. Однако… отличная работа. Великолепные закладные детали, красивые, ровные плинтусы и почти невидимые швы в скруглениях на потолке. Эрвин огляделся. Весь кабинет целиком производил впечатление. Царственно-синее ковровое покрытие, чередующиеся золотые и кремовые полоски на стенах. Взгляд Эрвина задержался на тиковом столе президента: резьба на нем изображала какую-то старинную морскую битву. Весьма детально, отметил Эрвин. И разве теперь можно достать тик? Он поразмыслил над этим. Наверное, антиквариат или тому подобное дерьмо.

– …это Эрвин Леффингтон, – говорил Торп. – В прошлом служил в восемьдесят второй, сейчас – следователь по особо важным делам, национальная безопасность.

Эрвин поднял глаза. Перед столом расположились друг напротив друга два вышитых золотом дивана, между ними был кофейный столик. Там сидел президент в компании людей, которых Эрвин смутно помнил по новостям. Все они выглядели напряженно. Эрвин мысленно закатил глаза. Приплыли.

– Почему он здесь? – спросила пожилая женщина, разглядывая Эрвина поверх очков. У нее на коленях лежала раскрытая папка с секретными документами. Тоже с черной рамкой. Ла-ди-да. «Холодный дом», – гласила надпись под обложкой.

– По ряду причин, госпожа секретарь, – ответил Торп. – Сержант… прошу прощения, специальный агент Леффингтон в этом деле на шаг впереди нас. Еще до вчерашних, э-э, событий он проводил расследование имеющего отношение к делу преступления, ограбления банка. Кроме того, Леффингтон допрашивал беглеца во время его побега из тюрьмы. Только он видел боевиков и остался в живых.

– Парень был один.

– Прошу прощения? – переспросила дама в очках.

Эрвин ткнул большим пальцем в Торпа:

– Он сказал, «боевиков». Но это был всего один парень. Насколько я видел.

– Всего один? А как насчет того, что сбежал из заключения? – Торп зашелестел бумагами в своей папке с черной рамкой. – Стива… э-э… Ходжсона? Которого вы допрашивали?

– Я бы не сказал, что он «сбежал из заключения», – ответил Эрвин. – Скорее «был похищен из заключения».

– Как это?

Эрвин пожал плечами.

– Ну, при виде парня в балетной пачке он очень удивился. Мы все удивились. Стояли с отвисшими челюстями, как полные дегенераты. – Эрвину особенно нравилась эта фраза: «Как полные дегенераты». Он приберегал ее для особых случаев. – Кроме того, парню в пачке пришлось вмазать Ходжсону, чтобы тот перестал дергаться.

– Прошу прощения, – вмешался высокий мужчина с медно-рыжими волосами. – Вы сказали, в балетной пачке?

Эрвин порылся в памяти и вспомнил имя. Брайан Хэманн. Глава администрации Белого дома.

– Ага. Фиолетовой пачке и бронежилете. Думаю, израильском. Еще нож. И он был босиком. – Эрвин покачал головой. – Чертовски странно.

– Значит… он был без оружия? – медленно произнес Торп.

– С очень большим ножом. Но ничего огнестрельного, если вы об этом.

– И сколько человек погибло? – спросил президент, пролистывая бумаги.

– Тридцать семь, – ответил Эрвин без запинки.

– Они были вооружены?

– Многие из них были. Но им это не помогло. Из задницы одного мужика в фойе торчал глок сорокового калибра, засунутый туда по самый предохранитель. Видна была только задняя часть магазина.

Госсекретарь замерла с фарфоровой чашечкой на полпути ко рту, затем поставила ее на столик, так и не отпив кофе.

– Однако он оставил вас в живых, – сказала она. – Как вы думаете, с чего бы?

Эрвин пожал плечами.

– Фанат.

– Что, простите?

– Это долгая история. – Эрвин терпеть не мог людей, которые принимались рассказывать долгие истории, когда их о том не просили. Он оглядел комнату. Президент приглашающе махнул рукой. – В общем, парень в пачке вышибает дверь часовни и сразу убивает копа, который привел его туда. – Эрвин вытащил из кармана рубашки коробочку с «Копенгагеном», постучал по ней большим пальцем и закинул порцию в рот. – Потом спрашивает, который тут Стив. – Он изобразил голос здоровяка: – Эшти-и-и-ив? Вроде того. Адвокат Ходжсона начал лепетать, как девчонка, и здоровяк его тоже прикончил, грузилом на цепочке. – Он убрал табак в карман. – Блин, но до чего же он был быстрым, – сказал Эрвин, многозначительно глядя на Торпа. – В жизни не видел такого гребаного проворства.

Торп кивнул. Сообщение принято.

– В общем, я понял, что я следующий. И начал шевелить мозгами. Спросил у него, знает ли он девицу по имени Кэролин. Имя он узнал. Думаю, тут я и соскочил с крючка.

– Почему вы так поступили? – спросила госсекретарь.

Эрвин пожал плечами.

– Они оба были в странной одежде.

Теперь он привлек всеобщее внимание.

– Странной в каком смысле? – уточнил Хэманн.

– Ну, на нем была пачка. – Эрвин внимательно оглядел собравшихся. – А Ходжсон сказал, что эта Кэролин расхаживала в шерстяном свитере и велосипедных трусах, ну, из спандекса, когда они познакомились. И еще гамаши. Это тоже странно. И я вспомнил, что одна из дамочек, ограбивших банк, была одета в банный халат и ковбойскую шляпу. Я не то чтобы провел параллель, просто они были похожи. Конечно, некоторая натяжка, однако я решил, что стоит попытаться, раз уж он все равно собирается меня прикончить. И спросил, знает ли он ее.

– И это сработало?

Эрвин пожал плечами.

– Почти. Притормозило его на секунду. Он не говорил по-английски, но я видел, что имя он узнал.

– А на каком языке он говорил?

– Понятия не имею. У него был забавный акцент. Я с таким не сталкивался. Но когда я упомянул Кэролин, он встрепенулся и проявил интерес. Потом сказал: «Нобунунга»… или что-то вроде этого. Я сделал вид, будто знаю и его.

– Нобунага? – переспросил президент. – Где я слышал это имя?

Эрвин удивился. Ну конечно. У него ведь диплом по истории.

– Ода Нобунага. Да, я тоже сразу о нем подумал.

Президент щелкнул пальцами.

– Точно. Он самый.

– Прошу меня простить, – сказала госсекретарь, – но о ком речь?

– Ода Нобунага в шестнадцатом веке объединил японский сегунат, – объяснил Эрвин. – Насколько это вообще возможно.

Теперь они все разом уставились на него, как иногда делают тупые говнюки, если удается их удивить. Все, кроме президента. Тот сдержанно улыбался.

– Продолжайте, – предложил он.

– Но я ошибся, – сказал Эрвин. – Речь шла не о Нобунаге. А о Нобунунге.

– Что еще за черт? – спросил Хэманн.

Эрвин пожал плечами.

– Не имею ни малейшего гребаного понятия. Может, это кодовое слово или тому подобное дерьмо. – Он кивнул директору Центрального разведывательного управления: – Без обид.

Директор ЦРУ покачал головой. Без обид.

– В общем, я облажался. Когда я назвал неправильное имя, парень в пачке понял, что я пытаюсь его наколоть. И собрался прикончить меня своим копьем… или хотя бы попытаться. Но оказалось, он фанат. Не знаю, кто из нас больше удивился.

– «Фанат»? – переспросила госсекретарь. – То есть… вы знакомы? Я не понимаю.

– Нет. Просто иногда…

– Госпожа секретарь, – перебил Торп ледяным тоном, – команд-сержант-майор Леффингтон хорошо известен в военных кругах. Пожалуй, его можно справедливо назвать «живой легендой». В Нетензе он, будучи раненным, в одиночку…

– Ага, – кивнул Эрвин, – в общем, он обо мне слышал. Это было видно по лицу.

– Ясно. И вы думаете, что именно поэтому он сохранил вам жизнь?

– Ну, я не собирался сидеть и ждать, пока он меня убьет. Но да. Когда он меня узнал, просто схватил Ходжсона и смылся.

– Вы его преследовали?

– Попытался. – Эрвин покачал головой. – Блин, он был жутко быстрым. – Он посмотрел на президента: – У вас здесь есть мусорка? Мне нужно сплюнуть. – И показал на комок табака за щекой.

Торп уставился на него широко распахнутыми глазами, затем подавил ухмылку.

– Под столом, – ответил президент.

– Спасибо. – Эрвин обошел президентский стол, вытащил мусорную корзину и сплюнул коричневую жижу. Поставил корзину на стол. Возможно, через минуту она мне снова понадобится. – Можно задать вопрос?

Президент снова приглашающе пошевелил пальцами.

– На хрена вам сдалась эта херня?

– Ладно, достаточно… – начал Хэманн.

Президент поднял руку.

– Что вы имеете в виду, агент Леффингтон?

Лицо Хэманна побагровело. Точно, подумал Эрвин. Придурок.

– Зовите меня Эрвин, – сказал он президенту. – Я имею в виду, на хрена вам сдалась эта херня? Конечно, это кошмарное дерьмо и все такое, но, мне кажется, оно немного не дотягивает до вашего уровня. – Он говорил искренне. По мнению президентов, убийство тридцати человек – мелочь.

Президент и Хэманн переглянулись. Президент едва заметно кивнул.

– Мистер Леффингтон… – начал Хэманн.

– Эрвин, – перебил Эрвин.

Хэманн покраснел еще сильнее. Эрвину было насрать.

– Ладно, Эрвин, – процедил Хэманн сквозь стиснутые зубы, натянуто улыбаясь, – у вас имеется категория допуска?

– Конечно, – ответил Эрвин. Национальная безопасность снабдила его допуском. Он сообщил уровень. Не слишком высокий.

На секунду лицо Хэманна стало самодовольным, но потом он взглянул на президента.

– Все равно расскажите ему, – велел президент.

– Сэр, я не думаю…

Президент смерил его взглядом.

– Хорошо, – смирился Хэманн. – Э-э, вчера в этот кабинет поступил звонок от члена террористической организации. Женщины.

– Кэролин? Она звонила сюда?

Они все снова посмотрели на него.

– Верно, – произнес Хэманн.

– Ну ни фига себе, – пробормотал Эрвин. – Ха. И о чем она хотела поговорить?

– Она звонила из-за Стива Ходжсона, – ответил президент.

– Не догоняю.

– Она хотела, чтобы я его помиловал, – объяснил он.

– Правда? – Теперь Эрвину стало очень интересно. – Вы говорили с ней? Вы сами? Лично?

– У нее были коды доступа, – сказал Хэманн. Они с президентом снова переглянулись.

Эрвин подождал, но новых подробностей не последовало. Он что-то недоговаривает. Кодов доступа недостаточно. Что она сказала? Что она сказала, чтобы этот кретин позвал к телефону президента? Он вспомнил кассиров во время ограбления банка, вспомнил Амриту Кришнамурти – пятнадцать лет безупречной работы, – которая отшвыривала в сторону меченые пачки, меченые купюры, собственную карьеру. Краем уха он услышал, что кто-то обращается к нему. Однако это был хороший вопрос. Следовало отложить его для обдумывания.

– Простите, – сказал Эрвин. – Что вы говорили?

Похоже, президента не выбила из колеи его невнимательность. Эрвин подумал, что, возможно, тот ему нравится.

– Я спросил, почему вы вообще ею заинтересовались?

– Три-четыре недели назад она ограбила банк, вместе с еще одной дамой. Оставила там кучу отпечатков. Повсюду. И один-единственный отпечаток в доме, где обнаружили Ходжсона.

– Всего один? – спросил президент. Видимо, он понял, почему это странно, тем самым снова удивив Эрвина.

Точно. Он ведь был прокурором.

– Да, всего лишь один. Странно, правда? Обычно их либо полно, либо вообще нет, если взломщики надевают перчатки. Но на сей раз – только один. Причем идеальный. На крышке выключателя в столовой, словно взятый при дактилоскопии.

– Значит, она хотела, чтобы мы его нашли, – сказал президент. – Почему?

– Не знаю, – признался Эрвин. – Но это хороший вопрос. Может, она хотела, чтобы мы связали ее с этим Ходжсоном?

– Мы постоянно к нему возвращаемся. Кто он такой?

– Никто, насколько мне известно. Сантехник.

Госсекретарь царственно посмотрела на Эрвина поверх очков.

– Сантехник?

– Ага, – кивнул Эрвин. Снова сплюнул в президентскую мусорную корзину. – Ну, знаете, это такие парни, которые чинят унитазы. – И задумчиво добавил: – Но он выглядел совершенно нормальным. В отличие от дамочек-грабительниц и парня в пачке.

– Что-нибудь в нем привлекло ваше внимание? – поинтересовался президент.

Эрвин обдумал вопрос.

– Я провел с ним не слишком много времени. Но мне кажется, что он разбирался в происходящем не лучше меня. Однако парень выглядел виноватым в чем-то. Я не понял, в чем именно. В молодости его взяли на торговле травкой и вкатили два года, потому что он отказался сдать поставщика. После этого – никаких арестов, но он упоминался в чужих делах.

– А теперь?

– Теперь он чист, насколько мне известно. Если не считать убийства копа. Которое он отрицает.

– Вы ему верите? – поинтересовался президент.

– Да, – ответил Эрвин. – Думаю, она его подставила.

– Зачем?

– Средство давления, я полагаю. Что вы сказали, когда она попросила о помиловании? – Президент промолчал. Его глаза были ледяными. Значит, «да». – Не важно. Это не мое гребаное дело. Простите.

– Возможно, вы правы. Средство давления. Хм-м. Что ей могло от него понадобиться?

– Не знаю. Вряд ли починить кран. А это имеет значение?

– То есть?

– Ну, вы же позвали Торпа. Он не слишком силен в переговорах. Вы собираетесь их убить?

Повисло молчание. Секунду спустя Хэманн произнес:

– Спасибо, Эрвин. Вы можете идти.

Эрвин подождал, но на этот раз президент не стал вмешиваться.

– Да, конечно. – Эрвин снова сплюнул. – Плохая идея.

Теперь на него сердито уставились и Хэманн, и госсекретарь.

– Почему? – осведомился президент.

– Думаю, именно этого они и добиваются, – ответил Эрвин. – Она добивается. Кем бы девица ни была, она отнюдь не дура. Она ведь должна была понимать, что вы отследите звонок, верно? И должна была понимать, что вы рассвирепеете, если потрясти вашу клетку.

– Она не трясла… – начал Хэманн.

– Ну да. Конечно. Так вот, насколько я себе это представляю, вы можете либо вприпрыжку пробежаться по веселому следу, который она для вас выжгла, либо затаиться на время в высокой траве и поглядеть, что за хрень вокруг творится.

Президент долго смотрел на Эрвина.

– Хорошее замечание, – наконец сказал он. – Я об этом подумаю.

– Сделайте милость. Я вам больше не нужен?

– Нет.

На всех лицах отразилось облегчение.

– Эрвин, вы бы не могли подождать меня в приемной? – спросил Торп. – Я бы хотел обсудить с вами некоторые детали.

– Хорошо, – согласился Эрвин. Мысленно вздохнул, подумав о палой листве. – Конечно.

И вышел через причудливо изогнутую дверь, задержавшись лишь на мгновение, чтобы провести пальцами по великолепной обшивке.

 

iii

Они совещались еще около часа. Раздраженный Эрвин развлекался тем, что выводил из себя секретаршу. Наконец дверь открылась. Стадо придурков высыпало в приемную, в большинстве своем бросая мрачные взгляды на Эрвина.

Торп вышел одним из последних. С широко раскрытыми глазами зашагал к Эрвину.

– Знаете, в Управлении о вас часто говорят, – сказал он. – Йошитака и другие. Я слышал некоторые истории. Но до сего дня по-настоящему не верил, что…

– Эй! – крикнул президент в открытую дверь. – Эрвин? У вас найдется минутка?

Эрвин и Торп переглянулись.

– Он не может меня убить. – Эрвин пожал плечами. – У меня есть крест за «Выдающиеся заслуги».

– Целых два. И Почетная медаль.

– Точно, еще эта побрякушка. – Эрвин вернулся в Овальный кабинет. – Да, сэр?

– Я хотел поблагодарить вас за помощь сегодня, – сказал президент, – и, разумеется, за службу родине. – Он сделал паузу. – Встреча с вами была действительно незабываемой.

– Ага. Мне тоже было приятно с вами познакомиться. – Эрвин пренебрежительно помахал рукой. – Рад помочь и все такое. – Он помолчал. – Слушайте, можно еще вопросик?

Прежде чем ответить, президент серьезно задумался.

– Валяйте. Но я могу воспользоваться пятой поправкой.

Эрвин не улыбнулся.

– Я за вас не голосовал. – Он выждал, будет ли реакция. Ее не последовало. – Потому что всякий раз, выступая по телевидению, вы выглядели полным кретином. Это было крайне убедительно.

– Эрвин, может, нам следует… – позвал из приемной Торп.

– Годы практики, – сказал президент. – Задавайте свой вопрос.

– Мне просто любопытно, зачем вы это делали. Притворялись полным кретином.

Президент ухмыльнулся.

– Может, по той же гребаной причине, что и вы.

Секунду они смотрели друг на друга, потом рассмеялись, искренне и громко.

– Точно, – сказал Эрвин. – Ладно, убедили. Удачи в ноябре!

– Спасибо, – ответил президент. – Она мне не понадобится.

Они снова рассмеялись. Эрвин вышел в приемную стервозной секретарши.

– Эй! Эрвин?

Он обернулся:

– Да?

– Каждый второй вторник мы играем в карты. Я буду рад вас видеть, если окажетесь в городе.

Эрвин обдумал предложение.

– Это вряд ли. Я вас догола раздену.

– Я могу печатать деньги. – Снова ухмылка.

– Хм-м. Ну да. Верно. Ладно, я в деле. Во сколько?

– Обычно около шести.

– Тогда до встречи.

– Филлис? – Секретарша президента подняла глаза. – Включите Эрвина во вторничный список. Если я буду занят, пусть Гарольд привезет его в резиденцию.

Нахмурившись, она сделала пометку в блокноте.

– Да, сэр.

Торп смотрел на Эрвина с чем-то вроде благоговения.

– Жду встречи, – сказал Эрвин.

И это была правда.

 

i

Стиву было двенадцать, когда он осиротел. Он до сих пор хорошо помнил жизнь с родителями. Но автомобильная авария, убившая их и погрузившая его в кому, пропала целиком и полностью; исчезло все, что было после миски с кукурузными хлопьями на завтрак за три дня до трагедии. Ему сказали, что так часто бывает при серьезных повреждениях головного мозга. Стив помнил, как очнулся в палате. Стояла ночь, и рядом никого не было, хотя час спустя появилась его тетя Мэри, сплошные слезы и объятья. Его родители погибли. Сам Стив впал в кому.

Серьезное сотрясение привело к воспалению мозга, а это, в свою очередь, вызвало кому. Если с ним и произошли какие-то необратимые повреждения, врачи их не обнаружили. Не считая долгого сна – чуть больше шести недель – и небольших ожогов, Стив не пострадал, и это было вдвойне удивительно с учетом ужаса случившегося. Много лет спустя, в выпускном классе, он нашел в газете фотографию с места аварии. Грузовая фура превысила скорость, проскочила знак «Стоп» на второстепенной дороге и врезалась в капот «Кадиллака» матери Стива, буквально расплющив переднюю половину машины. Родители Стива мгновенно превратились в желе, а сам он улетел в новую жизнь, сильно отличавшуюся от той, к которой он привык.

После двух недель в больнице – исчерпавших отцовский полис страхования жизни – тетя Мэри привезла Стива в свой маленький трейлер. Ошеломленный Стив в каждой мысли спотыкался о свою скорбь: зубы-словно-чем-то-поросли-надо-их-почистить-потому-что-мама-говорит, я-хочу-есть-интересно-привезет-ли-папа-пиццу. Утрата пульсировала внутри, словно зубная боль.

Тетя Мэри не позволила случившемуся разрушить ее планы. Привезя Стива к себе, она в тот же вечер отправилась в придорожный бар под названием «У Ли в стогу» и напилась до беспамятства. Вернулась около двух часов утра вместе с парнем по имени Клем. Стив перестал плакать и смотрел в окно на луну, слушая, как Мэри с Клемом бьются о подголовник по ту сторону хлипкой пластиковой стены.

На следующий день Клем отвез Стива в его бывший дом на престарелом, уныло дребезжащем «Додже» Мэри. Дом был выставлен на продажу – очевидно, отец Стива, занимавшийся торговлей недвижимостью, совершил какие-то непростительные ошибки. Попечитель впустил их внутрь. Стиву разрешили забрать его компьютер «Коммодор-64», одежду и коробку с комиксами. У него были и другие игрушки, но их пришлось оставить, потому что в жилище Мэри не хватало места. Стив хотел взять телевизор, однако Клем сцапал его себе. Попечитель выставил их на улицу до начала аукциона.

Неудивительно, что Стив стал озлобленным ребенком. Он больше не мог ходить в старую школу, а значит, вместе с родителями лишился друзей, которых знал с детства. Стив продолжал расти, однако одежда стояла в самом конце списка покупок Мэри, слишком далеко за водкой и сигаретами. Добросердечная учительница английского языка заметила это и отвела Стива в Армию спасения, где на собственные деньги купила ему одежду по размеру. За это Стив возненавидел и ее, и его ненависть усилилась, когда другие дети узнали, что происходит.

Они отпускали шуточки, но недолго. Когда Стив едва не утопил хорошо одетого восьмиклассника с острым языком в унитазе, его на две недели отстранили от занятий. Родители восьмиклассника, краснорожие и вопящие, хотели, чтобы его арестовали. После этого никто больше не обсуждал одежду Стива. По крайней мере, в его присутствии.

Почти сразу он начал красть в магазинах – книги, кассеты, сладости, что угодно, – но лишь через год после смерти родителей совершил первую кражу со взломом. Учась в девятом классе, пятничным вечером, когда играла футбольная команда выпускников, Стив надел кроссовки из Армии спасения и протрусил лесистыми задворками восемь миль до обеспеченного квартала. В ту ночь на востоке виднелось слабое зарево, как раз над тем районом, где он жил в детстве.

Стив наугад выбрал темный дом, вышел из леса и перепрыгнул забор возле бассейна. Он захватил с собой молоток и отвертку, но они ему не понадобились. Задняя дверь была открыта. Когда Стив переступил порог, сухая шелуха его прежней жизни облетела и рассыпалась пылью. Он шагал по пустому дому со свирепой радостью мародерствующего гунна. Он захватил с собой наволочку, чтобы нести добычу. Она трепетала в руке Стива, словно флаг его новой нации.

Стив был еще ребенком – и потому брал то, что привлекало его взгляд. Коробку «Милки-уэй». Несколько картриджей для игровой приставки «Атари». Кассеты. Затем в хозяйской спальне он наткнулся на предмет, который навсегда изменил его жизнь. Лакированную деревянную шкатулку для украшений. Стив помнил, как открыл ее – и ахнул. Содержимое шкатулки сверкало, словно драконьи сокровища: серебряная цепочка, бриллиантовые серьги, золотые кольца. Когда он брал эти вещи, его руки дрожали, будто у новоиспеченного священника, который наполняет чашу для своего первого причастия.

Позже, в комнатушке в трейлере, Стив разложил золото на хлипкой кровати и заплакал, улыбаясь сквозь слезы. В тот момент он совсем не скучал по своим родителям.

Несколько месяцев спустя он уже был ветераном десятка ограблений – и вовсе не таким бедным. Благодаря удаче он отыскал скупщика краденого. Тихий Лу, толстый диабетик, затаился в самом темном углу ломбарда в центре города, его лицо подсвечивали снизу мониторы системы видеонаблюдения. Лу курил зловонные сигары, и в его лавчонке под потолком вечно колыхалось дымное покрывало. Многие владельцы ломбардов вели законный – или почти законный – бизнес. Лу к ним не относился. Они со Стивом не стали близкими друзьями, но они понимали друг друга.

Однако не все украденное Стивом отправлялось к Лу. Иногда он оставлял себе особенно приглянувшиеся вещи. Глупый поступок, но он погорел не на нем. Была, например, кожаная куртка, стеганая и тяжелая, очень толстая, пропахшая трубочным табаком. Стив оставил ее себе.

Неделю спустя он встретил Джека. Стив отливал в школьном мужском туалете, опаздывая на урок сильнее обычного. Еще один мальчишка забрался в туалет покурить. Стив, учившийся в старших классах первый год, видел Джека на общих занятиях физкультурой, но Джек был одиннадцатиклассником, причем богатым. Пропасть между ними была шире Большого каньона… если не считать того факта, что у Джека, чистокровного отпрыска двух набожных мормонов, тоже имелась свирепая жилка.

– Симпатичная куртка, – сказал Джек, заглушая шорох мочи по фаянсу.

Стив не обернулся.

– Спасибо.

– Позволь спросить, где ты ее взял?

Стив стряхнул последние капли и застегнул молнию.

– В магазине.

– Правда? В каком?

– Я забыл. – Стив смерил Джека жестким взглядом.

– Этот магазин случайно не назывался «Домом Майклсона»? Потому что я знаю парня из Кеннеди, у которого была точно такая же куртка. С пятном на локте и все такое. Пару недель назад кто-то ограбил его дом. И забрал куртку.

Стив смотрел на Джека.

Ухмылка Джека померкла.

– Расслабься, приятель. Я никому не скажу. Все равно он придурок.

– Спасибо.

– Знаешь что… почему бы нам не пересечься после уроков? Можем прошвырнуться по моллу. И ты расскажешь, как достал эту куртку. Может, забьем косячок-другой.

Осторожная улыбка мелькнула на лице Стива.

– Да?

– Да.

В итоге по пути в молл они забили пару косяков и бродили по магазинам, обдолбавшиеся, будто короли. В тот вечер багажник машины Джека не ломился от добычи… зато ломился на следующий, и еще много раз после этого.

Джек был добродушным, насмешливым парнем. Причины его безнравственности были иными, нежели у Стива. Стив, интроверт по природе, давным-давно разгадал основы собственной психологии. Джека он никогда до конца не понимал. Родители Джека были надежными и верующими. Стив имел возможность тщательно их изучить, и по всем признакам они были счастливой семьей. Брат Джека входил в церковную молодежную группу.

Джек нередко бывал резким и злым. Его настроение менялось непредсказуемо. Однажды Стив видел, как он избил за кинотеатром парня за то, что тот просыпал попкорн – не на самого Джека или кого-то другого, а просто на пол. Джек со Стивом и сами нередко дрались, подбивали друг другу глаза и расквашивали носы. Обычно драку затевал Джек, и в таких случаях он потом всегда приходил к Стиву домой и смущенно извинялся. Стив же просто сворачивал косяк в ожидании визита приятеля и отмахивался от извинений.

Месяцев за шесть семья Джека буквально усыновила Стива. Три раза в неделю он ночевал у них дома, спал на полу в комнате Джека или в гостевой спальне. Родители Джека ничего не говорили, но Стив подозревал, что они знают о его ситуации и, возможно, жалеют его. Поначалу Стива это бесило, но Мартин и Селия были настолько по-старомодному милы, что он просто не мог не полюбить их. Твою мать, да они дарили ему подарки на день рождения!

К тому времени Стив уже совершил несколько десятков ограблений – достаточно, чтобы попасть в газету. В семи из них участвовал Джек. Стив думал, что в конце концов Селия и Мартин начали что-то подозревать, но рыть глубже они не стали. Наверное, боялись того, что могли обнаружить.

Вероятно, это было мудрое решение. В ходе последнего взлома Джек предложил взять из гаража бензин и спалить дом. «Нужно сжечь его дотла, друг! Чтобы не оставить следов!»

Стив, признанный лидер в вопросах грабежей, запретил ему делать это. Ту ночь он впервые за несколько дней провел в трейлере Мэри. Он лежал в лунных лучах почти до рассвета, ворочаясь в постели, гадая, не свихнулся ли его друг. Две недели спустя Джек наложил на кровать пожилой леди и вытер задницу ее старой, пожелтевшей свадебной фотографией.

Джек пустил часть доходов от продажи краденого в дело, он покупал небольшие порции травы у парня, которого Стив знал, смешивал ее с душицей и толкал другим старшеклассникам. Это был верный, пусть и незначительный, источник наличных. Потом одна из его клиенток, одиннадцатиклассница, попалась с пакетиком травы в сумке. И, рыдая, мгновенно призналась, у кого ее купила. Полиция явилась к Джеку домой и обыскала его комнату. Затем он отбыл вместе с ними, в наручниках.

Проблемы с законом оказались не такими уж страшными – суд по делам несовершеннолетних, после чего судимость была снята, бла-бла-бла, – но с точки зрения семейства Джека с тем же успехом мог разразиться Армагеддон.

Разумеется, Селия и Мартин во всем обвинили Стива. И, как он думал теперь, небезосновательно. Но тогда ему казалось, что это величайшая в мире несправедливость. Они запретили Джеку общаться со Стивом. Стиву отказали от дома, изгнали его обратно в трейлер Мэри.

Само собой, они все равно встречались, но теперь приходилось соблюдать осторожность. Больше никаких поездок в молл, по крайней мере, на машине Джека. Стив начал подумывать о том, чтобы самому раздобыть машину, начал просматривать объявления с ручкой в руке. Однако суммы выходили внушительные. Наверное, он бы нашел способ угнать машину – это был не его профиль, но он стал отличным специалистом по замкам. Вот только ее требовалось обязательно поставить на учет. Что-нибудь приличное стоило тысячи две долларов, в пять раз больше, чем имелось у Стива. Стив отправился к Тихому Лу. Они обсудили цифры. Лу упомянул аптеки.

Месяц спустя Стив с Джеком вскарабкались по задней стене частной аптеки с алмазной дисковой пилой для работы по бетону. Тихий Лу продал им пилу по хорошей цене и обещал выкупить ее обратно, когда в ней отпадет нужда. Пила была шумной, но с работой отлично справилась. Три быстрых движения – и в крыше зияет черная треугольная дыра. Если сигнализация и сработала, Стив с Джеком ничего не заметили.

Стив завязал узлы на прочной восьмидесятифутовой нейлоновой веревке. Они с Джеком по очереди спустились вниз, скользя между полок, тихие, словно призраки. Когда Стив грабил дома, он всегда включал свет – лучи фонарика, пляшущие в темных окнах, могли вызвать подозрения у соседей, – но здесь это не представлялось возможным. Он так и не выяснил наверняка, но думал, что их тогда выдали именно фонарики. Сосед? Проезжавшая мимо машина? Кто знает.

Обстановка была незнакомой, и потребовалось время, чтобы отыскать пузырьки, интересовавшие Лу. Стив с Джеком разделились и осматривали стоящие рядом полки. Сердце Стива громыхало в груди. Джек легкомысленно насвистывал. Нужное постепенно находилось: валиум, ксанакс, викодин, сульфат морфина, сироп от кашля, фирменные лекарства и дженерики, множество доз, множество бутылочек. Стив по-прежнему использовал черную наволочку. Скоро она была набита битком.

Минут пятнадцать спустя он решил, что им хватит. Лу был скупердяем, но никогда не пытался их обмануть. На долю Стива придется больше двух тысяч. И тогда он сможет купить машину. Он не говорил об этом Джеку, но для него это многое значило. Имея собственные колеса, он уже не будет так зависеть от транспорта Джека. И они смогут разойтись каждый своим путем.

Стив поднялся первым, подтягиваясь на руках. Джек в темноте привязал наволочку к концу веревки, и Стив вытащил добычу на крышу.

Он отвязывал наволочку, когда увидел вдалеке синие мигалки. Сирен не было. Долгую минуту Стив надеялся, что это просто совпадение, но мигалки приближались, и в глубине души он знал, куда они едут.

– Копы, – прошипел он Джеку.

– Что? Далеко?

– Близко. Поторопись.

– Вот дерьмо.

Минуту спустя Джек преодолел полпути наверх.

– Дружище, – сказал Стив, – они уже в двух кварталах от нас.

Джек поднял голову, его лицо казалось бледным в лунном свете. Он выглядел смирившимся и не слишком встревоженным. Стив боялся за обоих.

– Иди, – сказал Джек. – Я догоню.

– Серьезно?

– А то.

Стив секунду поразмыслил и кинулся бежать. Он бросил наволочку на крыше. Долгие годы он будет лежать в темноте без сна и гадать, почему так поступил. Мысль оставить Джека с носом – точнее, с наволочкой, ха-ха – либо пришла тогда ему в голову, либо нет. Он не мог вспомнить.

Потом синие мигалки оказались совсем близко, слишком близко, и он помчался прочь. Повис на краю крыши, спрыгнул, миновав водосточный желоб, по которому они залезли наверх. Метнулся в тени за стрип-моллом за полторы секунды до того, как мигалки свернули на парковку. Спрятался за помойным баком, когда первая машина приступила к предварительному осмотру. Через открытое окно Стив слышал радио: «Подозреваемый задержан». Машина развернулась и направилась к аптеке.

На сей раз не было ни суда по делам несовершеннолетних, ни досудебного вмешательства. Этот корабль отчалил. Джека судили как совершеннолетнего за ограбление со взломом. Срок мог быть короче, если бы он сдал Стива, но он этого не сделал. Однако Мартин и Селия нашли ему хорошего адвоката. Он уговорил суд снизить срок до трех лет, с возможностью досрочного освобождения через восемнадцать месяцев за примерное поведение. Это было не так уж долго, но с самого первого визита в тюрьму Стив понял, что все кончится скверно. Несмотря на усиленный тюремный режим, Джек был юным, относительно симпатичным и белым. Тихий Лу объяснил, что Джек станет призом, рассказал, что это значит. Отсидев всего три дня, он уже смотрел на Стива затравленным взглядом.

Он продержался три месяца, а потом повесился на собственном нижнем белье. Стив не пошел на прощание, но явился на церемонию на кладбище. Он стоял в ста ярдах, за деревом. Селия все равно его увидела. Похоронив старшего сына, она накинулась на Стива с пылающими глазами, словно ястреб на полевую мышь. Она ничего не сказала. Женщина, купившая Стиву подарок на его шестнадцатилетие, единственный, что он получил в тот день рождения, с силой ударила его сначала по одной щеке, а потом по другой, и вынесла вердикт:

– Ты… ты мелкий… ты мерзавец.

Она плакала. Стив не остановил ее и не попытался заговорить. Сказать было нечего.

В последующие дни, и недели, и месяцы он понял, что повторяет это молчание, сам того не желая. Со временем он осознал, что это конкретное ничего и есть все, что он действительно может сказать. Он твердил его в тюремных камерах и паршивых комнатушках, повторял, как литанию, рвал душу на куски о его острую, неприглядную поэзию. Его эхо звучало в мрачных коридорах и бесцельно потраченных мгновениях жизни Стива, ответом на любой вопрос, строкой любой песни.

 

i

Через час после того как Стив и львы укрылись в комнате с наскальными рисунками, мобильный телефон миссис Макгилликатти зазвонил. Стив сидел рядом с львицей, проверял ее повязки. Он поднялся, крякнув, прохромал по гостиной и ответил на пятом звонке:

– Алло?

– Привет, Стив. Это Кэролин.

– А кто же еще. – Он порылся в куче припасов в поисках очередного куска вяленой говядины. Она была домашнего приготовления – и очень вкусной. – Кто же еще это может быть? – Стив заметил, что у него немного заплетается язык. Наверное, обезболивающие. Или потеря крови.

– Как у тебя дела?

– О, замечательно, – сказал он, добавив в голос сарказма. – И все благодаря тебе. Я нашел бинты и прочее. Ты мне очень помогла. Думаю, кровотечение остановилось.

– Что ж, это хорошо.

– Да. Это хорошо. И подозрительно удачно.

Долгая пауза.

– Там должен быть маленький глиняный горшочек с пробкой, – наконец сказала Кэролин. – Ты его видел?

– Вообще-то да. Рядом со шприцами? Я еще подумал, что это может быть такое.

– Он самый. Я взяла его у сестры. Содержимое поможет тебе при потере крови. – Она помолчала. – Если, ну… если потребуется.

– Как ни странно, да. Полагаю, потребуется. И как ты догадалась? У меня кружится голова, и вряд ли только от таблеток. Так что… мне нужно жевать маленькие кругляшки из горшочка или…

– Э-э-э… нет.

– А что тогда?

– Ну, э-э, это… это суппозитории.

– Понял. Значит, я должен засунуть их себе в задницу?

– Да.

– Интересно.

– Что?

– Я как раз собирался проделать это с тобой! – взревел Стив. – Послать тебя в задницу, ты, психованная кошмарная сучка! – Он потянулся к кнопке отключения, затем ему в голову пришла новая мысль. – Но сначала задам один быстрый вопрос. – Он подождал. – Ты еще там?

– Да.

– Это штука работает на львах?

– Львах?

– Да. Львах. Это мое подкрепление. Кстати, за них тоже спасибо. Они устроили потрясающее шоу. И запрыгнули в дом буквально в последнюю гребаную секунду. Но львица сильно пострадала. Потеряла много крови. Я наложил ей несколько давящих повязок, но, кажется, кровь до сих пор идет.

– Они не погибли?

– Нет, – ответил Стив, гордясь собой впервые за долгие годы. – Я впустил их внутрь.

– Но… я сказала тебе…

– Да, ты сказала, что им можно найти «замену». Именно так. Но с учетом того, что они только что спасли мне жизнь, я подумал, что оставлять их снаружи на верную гребаную смерть – противоречит дао.

– Чего?

– Дао. Это по-китайски. Я имел в виду, что это было бы неправильно.

– О. Твое произношение.

– Что?

– Не важно. Но ответ на твой вопрос – да. Оно должно действовать на львов.

Стив долго молчал.

– Ты еще там?

– Что? Да. Извини. Я пытался представить, как засовываю что-то в задницу льву. Кажется, я к этому еще не готов.

– Ну… решать тебе. Как я уже говорила, теперь мы можем найти им замену. Но они не причинят тебе вреда. Они дали слово.

– Понятно. Значит, дали слово. Тебе?

– Не мне. Моему брату.

– Жуткому громиле?

– Нет. Другому. Майклу. Он поговорил со львами. Велел им присматривать за тобой.

– Поговорил со львами?

– Да. Мы заключили сделку. Они будут защищать тебя, как собственного львенка.

– Может, они пообещали это просто из вежливости.

– Нет, – серьезно возразила Кэролин. – Пусть Дрезден изгнанник, но он по-прежнему король. В его языке слово «обещание» означает «кость, которую нельзя сломать». Он сдержит его.

Стив задумался. Когда он снова заговорил, его голос уже не был таким насмешливым.

– Как скажешь. Похоже, именно это они и делают. Вообще-то я и сам почти догадался, что они не причинят мне вреда. – Он помедлил. – Просто нужно некоторое время, чтобы такая идея уложилась в голове. Проснувшись сегодня утром, я считал львов опасными.

Стив потрепал Дрездена по гриве и предложил ему остаток вяленой говядины.

Большой лев обнюхал мясо, потом осторожно взял его, обнажив клыки толще большого пальца Стива.

– Но эти два кажутся нормальными ребятами. Сегодня мы нанесли мощный удар по предрассудкам. – Ему в голову пришла еще одна мысль. – Ты случайно не знаешь имя львицы?

Кэролин ответила не сразу. Потом он услышал глубокое, низкое рычание, неотличимое от львиного. Вскинув брови, Стив отодвинул телефон от головы. Лев заинтересованно поднял голову на звук.

– У тебя там что, еще один лев?

– Нет. Это была я. Это ее имя.

– О. – Стив помолчал. – Вряд ли я смогу правильно его произнести.

– Вероятно, не сможешь. Теоретически я тоже не могу.

– Что ты имеешь в виду под «теоретически»? Я только что…

– Не имеет значения. Нужна некоторая практика. И небольшая операция, чтобы получилось то, что нужно. Но… ты можешь звать ее Нагасаки. Сокращенно – Нага. Так делал парень, который их похитил. Эти имена им не нравятся, но они их знают. Они поймут, кого ты имеешь в виду.

– Значит, Дрезден и Нагасаки. Мило. Они женаты – или как там это называется?

– Нет. Нага – львенок Дрездена.

– Слегка великовата для львенка.

– Она его ребенок. И вырастет еще больше. Будет расти еще пару лет.

– Если проживет так долго.

– Что ты имеешь в виду?

– Как я уже говорил, она потеряла много крови. А я не могу никуда выйти из-за собак. Снаружи их не меньше двух сотен. Как ты собираешься вытащить меня отсюда?

– Мы пойдем пешком. Но не раньше завтрашнего дня.

– Она… Нага… она не продержится до завтра. И что это, черт побери, означает – «мы пойдем пешком»? Я думал, ты не в состоянии…

– Обсудим это, когда я доберусь до тебя. Возможно, я смогу…

– А ты не могла бы поменять свое расписание? Эта львица… она спасла мне жизнь. – На мгновение он увидел лицо Джека в дыре в крыше аптеки, в темноте, из которой ему уже никогда не выбраться. Иди. Я догоню.

– Прости, Стив, но не могу. И львица не имеет значения.

– Ага, ну да, может, она имеет значение для меня. – Он нажал отбой. – И пошла ты в задницу.

Она позвонила снова, затем еще раз. После третьего раза он выключил телефон.

 

ii

Когда он повесил трубку, львица – Нага, подумал Стив, ее зовут Нага – была еще в сознании, но на грани обморока. Несмотря на все его усилия и ее потрясающую выносливость, кровь по-прежнему сочилась из-под повязок. Более того, похоже, ей стало хуже. Повязки явно причиняли Наге боль, но она не срывала их, даже не рычала.

Значит, они говорили со львами. Он почти в это верил. Не совсем, но почти.

А может, в глубине души он действительно верил, потому что, поднимая толстые складки на морде Наги, чтобы проверить капиллярную реакцию, Стив не испытывал страха. Он не был ветеринаром, но у него жило много собак, одну из которых сбила машина. Он знал, что верный способ определить потерю крови у животных – надавить большим пальцем на десны и посмотреть, как быстро восстановится цвет. Если быстро, это хороший знак. Если медленно, как у Энджи, когда ее сбила машина, – не слишком хороший.

Стив решил, что Нага в лучшем состоянии, чем была тогда его Энджи, но это ненадолго.

Поэтому в качестве эксперимента он вытряхнул один суппозиторий из маленького глиняного горшочка, который оставила для него Кэролин, и отправился в ванную. Там наклонился и дрожащим пальцем затолкнул суппозиторий себе в задний проход. Когда открыл кран, чтобы вымыть руки, оказалось, что воды нет. Пришлось использовать несколько бутылок «Дэсани» и древний, высохший в камень кусок мыла «Айвори», собиравший пыль на полочке над раковиной. К тому времени как указательный палец перестал вонять дерьмом, Стив почувствовал себя лучше. Намного лучше. Его язык перестал заплетаться. Но ему ужасно хотелось пить. Он опустошил еще две с половиной бутылки воды, прежде чем жажда немного утихла.

Потом Стив со вздохом вытащил пробку из маленького глиняного горшочка и вытряхнул еще один суппозиторий.

– Кис-кис-кис, – тихо прошептал он.

Дрезден вопросительно посмотрел на него.

– Ерунда, – сказал Стив. – Дурацкая шутка.

Он прохромал через гостиную. Нага лежала в большой луже собственной крови. Он не хотел садиться в нее и пачкать штаны, а раны на лодыжке и голени не позволяли опуститься на корточки. Нага была без сознания, но Стив чувствовал на себе взгляд ее отца, странные желтые огни в тусклых сумерках гостиной.

Вздохнув поглубже для храбрости, Стив согнулся в поясе и поднял хвост Наги, открыв задний проход. Сначала львица не реагировала, но когда Стив приложил маленький белый шарик к сморщенной плоти и протолкнул его внутрь, она вздрогнула. Лоб Дрездена наморщился. Он шагнул вперед и обнажил клыки.

Стив быстро распрямился, продемонстрировав Дрездену пустые ладони.

– Вот и все, – сказал он. – Прошу прощения. – И сделал шаг назад. К его облегчению, Дрезден остался на месте. – Пойду поищу миску. Если сработает, она захочет пить.

Пожилая женщина была на кухне. Ее муж закончил косить и слонялся по крыльцу вместе с несколькими собаками. Он казался потерянным, толкался среди собак, словно шарик в пинболе, и время от времени дергал ручку запертой двери. Его жена стояла у кухонной раковины, протирая древние пыльные тарелки гниющей губкой.

– Э-э… прошу прощения?

– Ужин еще не готов, дорогой. Почему бы тебе не посмотреть игру?

– Я могу одолжить у вас миску? Большую? Например, для смешивания?

Она моргнула.

– Ну… да. Да, конечно. – Она казалась не менее удивленной, чем Стив. Показала на шкафчик под плитой: – Там.

– Спасибо.

Стив открыл шкафчик и порылся внутри. Нашел стопку мисок – керамических, пластмассовых, из нержавеющей стали. Со стуком извлек миску подходящего размера.

– Ужин еще не готов, дорогой.

– Пойду посмотрю игру.

Женщина с улыбкой кивнула. Стив захромал обратно в гостиную. К его изумлению, Нага уже стояла. На глазах у Стива сделала шаг. Пошатнулась, но не упала. Дрезден с удивленным видом обнюхал ее зад.

– Лучше? – В голосе Стива звучало неподдельное облегчение. – Потрясающе.

Возможно, львы тоже услышали это облегчение. Они взмахнули хвостами, нечаянно синхронно. Стив направился к груде припасов и вылил в миску полдюжины бутылок воды. Ноздри Наги раздулись, и она сделала еще один шаг, но на сей раз потеряла равновесие и упала.

– Не напрягайся, – сказал Стив. – Я тебе принесу.

Он поставил перед ней миску. Она жадно вылакала больше половины, потом улеглась на бок.

Стив нерешительно коснулся ее морды. Она отпрянула, и Стив отдернул руку. Может, я перестраховываюсь, но где еще перестраховываться, как не рядом с львиной пастью? Затем Нага потянулась и лизнула костяшки его пальцев. Дрезден снова хлестнул хвостом.

– Не возражаешь, если я?.. – Он снова осторожно дотронулся до ее морды. Теперь уже она не отпрянула, и Стив поднял ее губу и прижал большой палец к десне прямо за левым резцом. Проделал это дважды, сравнил с собственной реакцией на ногте. Львице стало лучше, но ненамного.

Он обошел ее сзади и проверил давящие повязки на бедре. Бинт разбух и сочился кровью. Стив подумал было сменить его, потом решил повязать третий, последний, поверх первых двух. Он прижал бинт, надеясь, что прямое давление поможет. Именно так всегда поступали в медицинских передачах.

 

iii

Час спустя он все так же продолжал прижимать бинт. Кровотечение замедлилось, но не остановилось полностью. В глиняном горшочке лежал еще один суппозиторий. Стив пытался решить, когда лучше его использовать. Сейчас? Или в последнюю минуту? Он понятия не имел, как действует эта штука, а потому не мог строить никаких догадок. Может, здесь все как в видеоиграх: если выпьешь эликсир здоровья слишком быстро, то часть эффекта потеряется? Или как с заточкой ножа – лучше прикладывать немного усилий всякий раз, когда используешь его, нежели ждать, пока он полностью затупится, и лишь потом браться за точильный камень? Стив понятия не имел, как поступить.

Но знал, что, если ему не удастся остановить кровотечение, Нага вряд ли доживет до прихода Кэролин.

– А лучше бы тебе до него дожить, – прошептал Стив. – Обязательно случится нечто загадочное.

Пока он ждал, его мысли вернулись к Джеку, который был добр к нему – и которому он не принес ничего хорошего. Размышляя об этом, глядя на израненное тело Наги, Стив подумал, что, возможно, существует новый способ выразить то молчание, что так долго давило на его сердце. Он мягко коснулся шеи Наги. Львица приподняла голову, посмотрела на него.

– Я вытащу тебя отсюда.

Слова повисли в пыльной тишине гостиной. Дрезден обернулся на звук, его золотые глаза на покрытой запекшейся кровью морде казались серьезными. Стив вспомнил, что сказала Кэролин. Он по-прежнему король. В его языке слово «обещание» означает «кость, которую нельзя сломать». Стив твердо встретил взгляд льва.

– Да. Я вытащу ее отсюда, пусть даже ценой своей собственной гребаной жизни.

Он поднялся и вернулся на кухню. Женщина перестала возиться с тарелками. Теперь она стояла у стены, соскребая грязь и краску. Получившийся силуэт слегка напоминал примитивный рисунок собаки.

– Ужин еще не готов, дорогой.

– Ничего страшного. Мне нужно одолжить вашу машину. – Стив огляделся. Он надеялся увидеть ее сумочку или тарелку для ключей. Потом его глаза наткнулись на колышек, с которого свисали запасные ключи. К одному крепился кожаный ярлычок с логотипом «Форда». – Нашел.

С улицы он не обратил особого внимания на дом, но смутно помнил, что гараж находился в дальнем его конце. В ту сторону вел темный коридор. Стив нашел выключатель и щелкнул тумблером, но свет не включился. Тогда он побрел в темноту, выставив перед собой руки.

Сначала он оказался в спальне, превращенной в художественную студию. Кто-то – женщина? – когда-то писал в ней натюрморты масляными красками: цветы, фрукты, различную бижутерию. Большинство картин были очень даже ничего. Стив подумал о детских каракулях на стене гостиной. Вздрогнул и закрыл за собой дверь.

Следующее помещение действительно оказалось гаражом, и в нем стоял «Форд», но все четыре колеса были спущены. На капоте лежал такой толстый слой пыли, что трудно было определить цвет машины. Стив все равно попробовал ключ, но не добился даже щелчка.

– Дерьмо.

Он ударил по рулю. Что дальше? Стив закрыл дверь гаража и вернулся в относительно хорошо освещенную гостиную. Дрезден стоял над Нагой. Лужа крови увеличилась в размерах. Бока львицы тяжело вздымались. Стив вытряхнул из серого горшочка последний суппозиторий и затолкнул ей в задницу вслед за первым. Вытер палец о ковер и ополоснул половиной бутылки воды, остальное выпил.

Хромая, прошел в сумеречный коридор без окон. Снаружи доносился звук двигателя. Кэролин? Стив кинулся на кухню и посмотрел в окно над раковиной. Не Кэролин, а один из маленьких белых почтовых джипов. В двух домах от них. Старика с газонокосилкой нигде не было видно.

Десятки собак лежали во дворе и на улице. Они следили за приближением автомобиля. Интересно, как они поступят?

Почтальон был в одном доме от Стива. Он опустил почту в ящик, но не поехал дальше, остался стоять на дороге с работающим вхолостую двигателем. Он их увидел. Через некоторое время почтальон закрыл окно. Свернул на соседнюю подъездную дорожку, сдал назад, разворачиваясь. И поехал прочь.

– Дерьмо.

Стив понятия не имел, чем им поможет почтальон, но ему очень не хотелось, чтобы тот уезжал.

Собаки таращились вслед джипу, но не преследовали его. Когда он свернул на главную дорогу, они утратили к нему интерес. Теперь, вместо того чтобы просто сидеть на лужайке и глазеть на дом, некоторые из них занялись будничными собачьими делами: совокуплялись, игриво покусывали друг друга, почесывались. За ближайшие пятнадцать минут больше половины разбрелось. Это прогресс.

Однако некоторые остались. Тейн и пара десятков других несли вахту во дворе. На глазах у Стива крупный пес – возможно, ротвейлер? – подбежал к крыльцу и уселся у самой двери.

– Черт.

Стив подкрался к двери и посмотрел в глазок. Лодыжка начала пульсировать. В конце концов, я всегда могу набрать «девять-один-один». Может, они вытащат меня отсюда.

Щелкнув пальцами, он снова включил телефон миссис Макгилликатти. Когда тот поймал сеть, набрал 411. Автомат попросил назвать город. Стив назвал, стараясь говорить как можно четче.

– Назовите абонента.

– Любая служба такси.

За его спиной, на крыльце, раздалось тихое низкое рычание. Стив отошел от двери.

Механический голос продиктовал девятизначный номер, потом спросил, хочет ли Стив, чтобы его соединили с абонентом за дополнительные пятьдесят центов. Стив ответил, что хочет.

Один гудок, второй, третий. Ну давай же, давай. Четвертый, пятый. Он уже собирался повесить трубку и попробовать другой номер, когда кто-то ответил.

– Такси «Юкатан», – произнес мужской голос. С индийским акцентом, сильным и мелодичным. – Se habla español.

– А как насчет английского? – поинтересовался Стив.

– Разумеется, – ответил мужчина. Немного обиженно.

– Отлично, – сказал Стив. – Мне нужно такси. Большое. У вас есть минивэн?

– У нас их два, но сейчас остался лишь один водитель. Она только что выехала по вызову. Вы можете подождать около часа?

За спиной Стива залаял и заскребся в дверь ротвейлер. У ног Стива растекалась лужа крови Наги.

– Боюсь, что нет, – произнес он, пытаясь говорить как можно естественней. – Давайте сделаем так. Как насчет сотни баксов? Ехать недалеко. – У него не было денег, зато был пистолет. Потом он извинится. – Вы опоздаете по другому вызову всего на пару минут.

– Простите, сэр, но я не могу так поступить.

– Я действительно тороплюсь. Мы с детьми встречаемся с родственниками жены. Моя машина не заводится. Если опоздаю, теща меня сожрет с потрохами. Как насчет пяти сотен?

– Пять сотен долларов? – переспросил мужчина. – А. Я понял. В моей деревне таких людей, как вы, называли «пастухами с горы дерьма». Их часто били палками. До сви…

– Нет, погодите! – сказал Стив. – Пять сотен долларов, наличными! Правда. Честное слово. Плюс плата за саму поездку. Ехать меньше пяти минут, я клянусь.

Человек задумался.

– Может быть. Пожалуйста, назовите адрес.

Вопрос был непростой. Стив лихорадочно размышлял. Прохромал к кухонному окну, посмотрел на почтовый ящик.

– Два-одиннадцать, Гаррисон-драйв. Это в Гаррисон-Оукс. Знаете такой?

– Гаррисон-Оукс… – задумчиво повторил мужчина.

– Да, небольшой городок, прямо рядом с семьдесят восьмым шоссе. Знаете, где это?

– Ах да, – неуверенно ответил мужчина. – Кажется, я никогда там не был.

– Неудивительно, – сказал Стив.

По ту сторону двери хрипло, низко гавкнула собака. К ней тут же присоединилась другая, затем еще одна. Скоро залаяли все.

– Что это за шум? – спросил диспетчер.

– Ничего, просто моя собака.

– Похоже, у вас очень крупная собака.

– Да, он здоровый парень. У него сепарационная тревожность. Он ненавидит, когда я оставляю его одного.

– Вы понимаете, что в наших такси запрещено перевозить собак?

– И в мыслях не было, – ответил Стив.

– Ну хорошо, – сказал мужчина. – За пять сотен я сам к вам приеду. Буду через десять минут.

– Слушайте, есть еще кое-что. Мой, э-э, друг едет с нами. Он страдает агорафобией и…

– Что? Он болен? Мне не нужны больные в моем такси, сэр.

– Нет, нет. Агорафобия означает, что ему не нравится находиться на улице. Когда доберетесь, подъезжайте как можно ближе к дому, потом откройте дверь и посигнальте. Сможете это сделать?

Долгая пауза.

– Мне это не нравится, сэр.

– Что именно вам не нравится? – спросил Стив, крепко зажмурившись и наморщив лоб, чтобы не сорваться. – Пять сотен – отличные чаевые. – Он заставил себя заткнуться и стиснул телефон побелевшими пальцами.

Диспетчер задумался.

– Десять минут, – наконец сказал он. – Приготовьте деньги.

– Это белый кирпичный дом.

– Не сомневаюсь, что он очень хороший. Приготовьте деньги.

Такси появилось одиннадцать минут спустя, белый минивэн с фотографией пирамиды майя в Чичен-Ице на боку. Водитель посигналил. Но не подъехал к парадной двери. Конечно, нет, подумал Стив. Это было бы слишком просто. Бродившие по двору собаки наблюдали за происходящим, но не гавкали и не рычали.

Стив отчаянно пытался что-то придумать. Даже с шестью собаками на лужайке тридцать футов, отделявшие его от минивэна, могли показаться тысячей миль. Он бы не стал пытаться добежать до машины, даже если бы мог. У хромого со львом-подростком на руках не было никаких шансов.

Водитель снова посигналил. Дрезден подошел к парадной двери, принюхался, зарычал. Посмотрел на Стива.

– Я думаю, черт возьми!

Тянулись секунды. Он выглянул в кухонное окно. Может, нам удалось бы выбраться через гараж. Дверь там открывается автоматически и…

Таксист постучал в парадную дверь.

Стив с Дрезденом переглянулись. Стив ухмыльнулся.

– Иду!

– Сэр, не могли бы вы поторопиться? Мне нужно быстро вернуться в офис.

Стив подковылял к двери и посмотрел в глазок. Единственной собакой на крыльце был ротвейлер. Тейн с пятью остальными стояли на газоне, бдительные стражи под синими, солнечными осенними небесами. Стив достал пистолет, положил ладонь на ручку двери, мысленно сосчитал: Три, два…

Затем, окровавленный и обмотанный бинтами, распахнул дверь и застрелил ротвейлера. Голова пса взорвалась в вихре крови и грохота. Стив схватил таксиста за рубашку.

– Внутрь!

На лужайке разъяренно залаял Тейн.

Таксист непроизвольно поднял руки и пригнулся.

– Не стреляйте!

Он попятился. Стив отклонился назад, затаскивая их обоих в коридор. Его лодыжка подвернулась, и он упал на спину. Водитель едва не рухнул вместе с ним, но удержался на ногах.

Собаки атаковали дверь. Ледяной голубой глаз Тейна впился в Стива. Когда лапы пса коснулись подъездной дорожки, он прыгнул и…

Стив пнул дверь здоровой ногой, вложив в удар всю силу. Дверь захлопнулась. Долю секунды спустя раздался сочный шлепок – в нее врезался Тейн.

Все еще лежа на спине, Стив развернулся, чтобы разобраться с водителем.

– Не двигайтесь!

Но таксист и не думал двигаться. Дрезден, пятисотфунтовый лев, стоял в нескольких дюймах от него. Водитель был низким, худощавым индусом с кожей цвета карамели. Его глаза широко распахнулись от ужаса. Он поднял руки к лицу, словно сдаваясь или пытаясь защититься. И сильно дрожал.

– Не бойтесь, – сказал Стив, желая успокоить таксиста. – Он не кусается.

Таксист посмотрел на Стива:

– Это лев.

– Да. Верно.

– У вас пистолет.

– Тоже верно.

– Так почему же вы не стреляете в льва? – спросил таксист, словно разговаривая с очень тупым ребенком.

Стив рассмеялся:

– Шутите? Дрезден – мой друг. – Тут он вспомнил. «Ютьюб». Лев Кристиан. – Вы что, не пользуетесь Интернетом?

– Что?

– Не важно. Мне нужны ключи.

– Что?

– Ключи. От вашей машины. Отдайте их мне. – Стив взмахнул пистолетом.

Лицо водителя вытянулось.

– А как насчет моих пяти сотен?

– Похоже, я соврал. Простите. – Он на секунду задумался. – Слушайте, мне правда жаль. – Он ткнул пистолетом в сторону Наги. – Но если я не вытащу ее отсюда в ближайшее время… Забудьте. Долгая история. Хотя, предположительно, в другом месте меня ждет сумка, набитая деньгами. Хотите, я вышлю их вам по почте? Тысячу баксов.

– Думаю, вы снова лжете.

– Нет, честно. Как только смогу, обещаю. – Он действительно собирался это сделать. – Но сейчас мне нужны ваши ключи. Простите.

– Вы меня не застрелите?

– Конечно, нет.

Водитель покосился на Дрездена.

– А как насчет него?

– Он едет со мной. Они оба едут.

– Ну, в таком случае…

Водитель порылся в кармане и вручил Стиву ключи. Они зазвенели в его руке, словно райские колокола.

– Спасибо, друг, – сказал Стив. – Мне действительно очень жаль. – Тут он вспомнил кое-что еще. – У вас есть мобильник? – Вовсе ни к чему, чтобы таксист вызвал службу 911.

– В машине.

Ключ был старомодным, простой кусок металла, никаких кнопок.

– Машина заперта?

– Нет.

Стив махнул пистолетом.

– Лучше не лгите мне.

– С чего мне ее запирать? Я ведь собирался только дойти до двери.

– Ладно, хорошо. – На мгновение Стив зажмурился, размышляя. – Так, прямо за этим углом – ванная. Зайдите внутрь и закройтесь. – Он увидел, что у парня в буквальном смысле трясутся коленки. – Послушайте… мне действительно очень жаль. У меня проблемы, и…

– Да, нисколько не сомневаюсь. Пожалуйста, отправляйтесь в задницу.

Таксист сделал осторожный шажок назад. Дрезден предупреждающе зарычал.

– Нет, все в порядке, парень, – сказал Стив. Лев в замешательстве посмотрел на него. Стив обнял индуса рукой за плечи, прижал его к себе. – Все в порядке. Он друг, видишь? – И водителю: – Давай. Иди.

Водитель сделал шаг, потом другой, не сводя глаз с Дрездена. Приблизившись к ванной, запрыгнул внутрь и захлопнул дверь. Стив услышал щелчок замка.

Нага была в сознании, но не могла стоять. Стив снова проверил капиллярную реакцию – почти норма. Но львица понемногу сдавала позиции. Стив осмотрел магазин пистолета: восемь патронов, плюс один в патроннике. Осталось семь собак. Он вернулся в гостиную и сел на пол рядом с Нагой. Подсунул под ее туловище руки, проверяя вес. Она была очень тяжелой, сотни две фунтов, но Стив подумал, что сможет поднять ее.

– Ладно, – сказал он Дрездену. – Ты готов?

Дрезден вопросительно посмотрел на него.

Стив звякнул ключами, как делал, когда собирался прокатить Пити на машине. Его сердце кольнула игла боли. Он не знал, увидит ли еще когда-нибудь своего пса.

Дрезден посмотрел на ключи, по-прежнему недоумевая.

Стив убрал пистолет. Повернулся к Дрездену. Схватил его за гриву правой рукой, а левой потрепал Нагу по боку.

– Я. Собираюсь. Вытащить. Ее. – Он снова потрепал Нагу. – Отсюда. – И показал на парадную дверь.

Лоб Дрездена разгладился. Он тихо рявкнул, напугав Стива до полусмерти. Затем вытянул шею и лизнул его в щеку.

Замечательно, подумал Стив. Подсунул руки под Нагу. Та была в полубессознательном состоянии. Надеюсь, она не забудет, что мы друзья, подумал он и поднял ее. Она вздрогнула, привстала, оторвав переднюю часть тела от пола. Стив нырнул под львицу и смог взвалить ее на левое плечо – получилась глупая, скрюченная пародия на пожарного со спасенной жертвой. Поднимай ногами, не спиной, подумал Стив и истерически захихикал. Напрягся, удерживая львицу, уперся в пол обеими ногами, и больной, и здоровой. Боль была ужасной, ослепляющей. Он вспомнил лицо Кэролин, подумал: Ненавижу эту сучку! Выброса адреналина при этой мысли оказалось достаточно, чтобы поднять львицу.

Когда Стив распрямился, стало чуть проще. Он сделал осторожный шажок. Удержал равновесие, но с трудом. Сделал второй шаг, поменьше, почти прыгая на здоровой ноге и подволакивая больную. Так было удобней, пусть и не слишком изящно. Свисавшая с его плеча Нага издавала болезненные львиные звуки. Стив велел ей заткнуть пасть.

Он медленно приближался к выходу. Дрезден шел сбоку. Глаза льва были прикованы к двери и тому, что ждало за ней. Конечно, он знает, подумал Стив. Понимает, что мы собираемся сделать.

Удерживая Нагу, он повернулся и посмотрел в глазок. На лужайке осталось шесть собак, включая Тейна. Даже так. Шесть – это много. Нас ждет полная жопа, подумал Стив. Взглянул на Дрездена:

– Готов?

Большой лев хлестнул хвостом. Он не смотрел на Стива. Его морда была словно высечена из камня. Придерживая Нагу на плече левой рукой, Стив вытащил пистолет и зажал его в зубах. Почувствовал вкус ружейного масла, металлический и чужеродный. Положил ладонь на дверную ручку, зажмурился, открыл глаза. Пробормотал: «Шоу начинается», – и распахнул дверь.

Тейн поднялся первым, гавкнул. Стив вытащил пистолет изо рта, тщательно прицелился и попал точно между голубым и карим глазом.

Дрезден с ревом бросился вперед. Завидев его, одна собака развернулась и убежала. Стив захромал по крыльцу. Дрезден прыгнул на крупного добермана и мгновенно подмял его под себя. Секунду спустя Стив услышал собачий визг. Оставшиеся три пса вцепились в Дрездена – в плечо, в переднюю лапу, в спину.

Держась за железные перила, Стив спустился на первую ступеньку, затем на вторую. Выбрался на подъездную дорожку. Нага на его плече шевельнулась.

– Тихо, девочка, – успокаивающе сказал он. До машины оставалось футов тридцать.

Когда доберман издох, Дрезден занялся собакой, впившейся в его правую переднюю лапу, крупной немецкой овчаркой. Он поднял лапу и попробовал укусить овчарку за бок. Сначала промахнулся, но со второй попытки его челюсти сомкнулись на задней лапе собаки. Стив услышал хруст. Овчарка завизжала.

На три меньше! – подумал Стив. У нас получится! Он старательно хромал по дорожке, миновал один розовый куст, затем второй. До такси было футов двадцать.

Дрезден не мог дотянуться до собаки на своей спине. Стив подумал было застрелить ее, потом решил, что, с учетом имевшегося опыта, с той же вероятностью попадет не в собаку, а во льва. Мгновение спустя Дрезден сменил приоритеты. Изогнулся вправо и рявкнул на собаку, которая кусала его сзади. Та разжала челюсти и отступила, обходя Дрездена. Заметила Стива и гавкнула. Тревога!

Ее лай – ррауррауррауррауррауррау – эхом пронесся по улице. Через секунду Стив услышал цокот когтей по асфальту, сначала одной собаки, потом двух, потом целой армии. Вот дерьмо. Пятнадцать футов до машины.

Дрезден бросился на собаку, которая подняла тревогу. Схватка осталась за спиной Стива, и он не видел, что происходит, но через два шага услышал очередной визг. Ответный рев Дрездена булькал чем-то жидким.

Десять футов.

Стив рискнул оглянуться. Против Дрездена осталась одна собака, она висела у него на спине… но за ним, на холме, десятки – сотни – других бежали, чтобы занять место павших. Откуда только они берутся? подумал Стив. Их было слишком много. Даже Дрездену не справиться с этой ордой.

– Идем, парень! Пора убираться отсюда!

До машины было всего два фута. Дверь – о чудо! – оказалась открытой. Стив обернулся.

Дрезден поднял глаза. Он стоял в окружении трупов. Последняя собака висела на его гриве, ерзая и взрыкивая. Лев не шелохнулся.

– Идем! – снова крикнул Стив. Сделал еще один шаг, врезался в машину и едва не упал. Дрожа от напряжения под тяжестью Наги, он отодвинул боковую дверь минивэна. – Идем!

Дрезден стряхнул овчарку. Победоносный, он стоял и смотрел, как Стив укладывает его дочь на заднее сиденье. Пу-уф! – сказала, расплющиваясь, виниловая обивка. Лев смотрел, как Стив закрывает дверь. Теперь она в безопасности. Его желтые глаза встретились с глазами Стива. Дрезден, который был королем, как в старые времена, махнул хвостом – один раз. Затем медленно повернулся к приближавшейся своре. На его теле выделялся каждый мускул. Он взревел. Звук эхом пронесся по улице, с взрывной силой отражаясь от аккуратных домиков и подстриженных живых изгородей. Собаки летели на льва, словно прилив, неисчерпаемый и неудержимый.

Дрезден атаковал.

Стив стоял, чувствуя себя крошечным и ничтожным, не в силах пошевелиться, не в силах отвести взгляд от сил, схлестнувшихся перед ним. Ему вдруг вспомнились слова Кэролин: Он будет защищать тебя, как собственного львенка. Дрезден врезался в собачью волну, пушечное ядро из ярости и крови. Он их отвлекает. Сдерживает ради Наги… и ради меня. И голосом Селии: Не дай его жертве пропасть зря, мерзавец.

Стив тряхнул головой, заставил себя отвернуться, открыл дверь, сел за руль.

Собаки добрались до Дрездена. Одна, две, десяток, два десятка – и еще сотни на подходе. Вместе они были живой стеной мускулов и меха. Такси сквозь них не пробьется, подумал Стив. Сквозь них не пробьется даже танк. Он захлопнул дверь. Дрезден был погребен в собачьем приливе, невидимый под колышущейся горой шерсти и зубов – лабрадоры, пудели, доберманы и ротвейлеры, черные, коричневые, желтые. Бледный водитель смотрел на все это из окна ванной. Стив лихорадочно опустил окно, достал пистолет, взял себя в руки. Тщательно прицелился, выстрелил. Одна собака с визгом упала – и ее место тут же заняли еще три. Он выстрелил снова и продолжал стрелять, пока не услышал холостые щелчки.

– Да пошли вы все на хер! – заорал он. – Пошли на хер, на хер, НА ХЕР!

Несколько собак подняли головы. Шоколадный лабрадор гавкнул и помчался к минивэну. Стив поднял окно, но недостаточно быстро. Собака вцепилась в край стекла мохнатыми коричневыми лапами, лая и щелкая зубами, задние ноги скребли дверь. Между стеклом и рамой осталось не больше трех дюймов, и лабрадор не мог добраться до Стива, но собака была такой тяжелой, что Стив не мог закрыть окно. Он показал лабрадору средний палец, вставил ключ в замок зажигания.

Машина завелась сразу. Стив выехал задом с подъездной дорожки. Лабрадор по-прежнему висел на окне, закрывая обзор. Стив откинулся на спинку сиденья, чтобы посмотреть, вдруг Дрезден чудом выбрался из шевелящейся кучи.

Но чуда не произошло.

Стив направил машину к воротам и вдавил педаль газа в пол. Несколько секунд спустя резко затормозил. Запахло жженой резиной. Стив включил поворотник, свернул направо на шоссе 78 и снова вдавил педаль в пол.

Гаррисон-Оукс исчез в зеркале заднего вида.

 

iv

Таксиста звали Харшен Патель. Два часа спустя, прячась за душевой занавеской в пыльной зеленой ванне, он услышал женский голос:

– Стив?

– Осторожней! – крикнул Патель. – Думаю, они свихнулись!

Он баюкал левую руку, обмотанную окровавленной туалетной бумагой и остатками рубашки.

– Стив? – В голосе женщины звучало сомнение.

– Я не знаю, кто это такой. Если вам нужен лживый сукин сын с двумя львами, он уехал.

– Уехал? – Недоверчиво.

– Да. Пару часов назад.

– На чем?

– Он угнал мое такси.

Женщина усмехнулась:

– Предприимчивый парень. Этого у него не отнимешь.

– Будьте крайне осторожны, – сказал Харшен. – Их тут двое, старик и старуха. Она пришла ко мне и сказала: «Ужин готов!» – а потом они оба начали… начали… кусать меня! – Он услышал истерические нотки в собственном голосе и постарался успокоиться. – Они съели мой левый мизинец. И часть большого пальца. Возможно, они все еще здесь. Вам следует…

– Все в порядке, – ответила она. Подергала дверную ручку. – Пожалуйста, откройте.

После напряженных раздумий он выполнил ее просьбу.

В коридоре стояла невысокая женщина с вьющимися волосами, босая. На ее плече висела синяя спортивная сумка. Она оглядела таксиста, отметив раны на его руке, на шее, в паху. Глаза женщины были темными и пронзительными, в них было тяжело смотреть.

– Жить будете.

– Думаете?

– Да. Вам повезло. Сюда мало кто приезжает.

Харшен с несчастным видом кивнул:

– Верю. Простите… но не могли бы мы отсюда уйти?

Она задумалась.

– Конечно. – Пожала плечами. – Я вас выведу. Как вас зовут?

Он сказал. Они вышли на солнечный свет.

– Приятно познакомиться. Я Кэролин.

– Вы… вы здесь живете?

– Не в этом доме. – Она ткнула большим пальцем вниз по улице. – В паре кварталов отсюда.

Таксист с ужасом уставился на нее.

– Расслабьтесь. Я ничего вам не сделаю. Вы помогли Стиву. – Она с улыбкой покачала головой. – Он правда умеет выбираться из этих petonsha, верно?

– Этих чего?

– Простите. Это не английский. В какой-то момент все языки начинают сливаться. Я сказала, petonsha. Это значит «маленькие ловушки».

– О.

В молчании они прошли квартал. Затем женщина снова заговорила:

– И все же… вы действительно помогли Стиву. Я перед вами в долгу. – Она задумалась. – У вас есть семья? Вы живете в городе?

– Жена. Эсперанца. У нас два мальчика. Но нет, мы из…

Взмахом руки она заставила его умолкнуть.

– Мне все равно. Когда мы дойдем до конца улицы, я исчезну. Просто посадите семью в машину и…

– Я не могу.

– Что?

– Я не могу посадить семью в машину. Он ее угнал. Я не знаю, где она.

– Кто ее угнал? Стив?

– Это он львиный человек?

– Да.

– Значит, он. Он тот урод, что угнал мою машину.

– Хм-м-м. – Кэролин снова задумалась, потом вручила ему синюю спортивную сумку. – Вот. Возьмите. Купите себе новую.

Он расстегнул молнию, заглянул внутрь. Деньги.

– О!

– Ага. Потратьте их поскорее. Через пару недель они ничего не будут стоить – Барри О’Ши выбрался на волю. Когда он как следует устроится, начнется, э-э, эпидемия.

– Что? Какая эпидемия? Кто такой…

– Это не важно. Возьмите жену и детей. Купите еду, воду, оружие. Может, генератор. Отправляйтесь в город – туда, где много электрических огней и хорошее энергоснабжение. Укройтесь внутри, желательно на верхнем этаже высокого здания. Не подходите к окнам. И если увидите людей с щупальцами, держитесь от них подальше. Не позволяйте им дотронуться до себя.

Харшен смотрел на нее с раскрытым ртом. Она говорила безумные вещи спокойным и уверенным голосом. Выражение ее лица напомнило ему рисунок, которого он боялся в детстве: Кали-разрушительница, кровавыми губами улыбающаяся гибели маленьких созданий.

– Понимаете, станет очень темно.

 

i

В двух милях к западу шоссе 78 сливалось с четырехполосной дорогой, которая вела в так называемый город – несколько стрип-моллов, отделявших Стива от следующего пустынного участка. Ограничение скорости составляло сорок пять миль в час. Стив посмотрел на спидометр и увидел, что едет на восьмидесяти, ветхое такси дребезжало и тряслось, словно вибропостель в дешевом мотеле. Он остановился на первом светофоре, немного резковато.

На лобовом стекле кровь. Как она туда попала? Стив побрызгал на стекло жидкостью из омывателя, надеясь счистить хотя бы часть собачьей крови. Но в итоге только размазал ее. У него кружилась голова.

Нага подняла голову с заднего сиденья и, моргая, огляделась.

– Тебе лучше? – Возможно, подействовал второй суппозиторий. – Не пытайся двигаться. Мы выбрались. Больше никаких собак!

Она слабо дернула хвостом, потом нагнулась к своей задней лапе и обнюхала бинты.

– Ну да, – вздохнул Стив. – Ничего не поделаешь.

Куда везут раненых львов? В гребаный зоопарк?

Рядом затормозил черный пикап «Тойота». Стив повернул голову и увидел брызговики. Пикап был таким высоким, что забираться в него наверняка приходилось с помощью лестницы. Можно ли назвать его монстром? Где проходит граница? Насколько надо поднять пикап, чтобы превратить в монстра? Достаточно ли простой лифтовки, или колеса тоже нужно…

Пикап посигналил. Стив посмотрел вверх. В трех-четырех футах над ним парень на пассажирском сиденье жестами показывал Стиву открыть окно. Стив открыл.

– Да?

Пассажиру было лет восемнадцать-двадцать. Он носил бейсболку козырьком назад.

– Эй, чувак, – сказал он, – у тебя с заднего бампера свисает типа полсобаки.

– Да?

– Ага. Ты ее переехал? Типа специально?

– Нет. Будда учит уважать жизнь во всех ее проявлениях. – И пробормотал себе под нос: – Хотя парочку я все же пристрелил.

– И вся твоя гребаная дверь забрызгана кровью, чувак. Ты чо, типа попал в аварию?

– Нет. Собачья драка. – Тут ему в голову пришла идея. – Эй, здесь поблизости есть ветеринар?

Парень посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Чувак, никакой ветеринар не поможет этому псу. Его типа перерезало пополам!

– Это не для него, – ответил Стив. – Это для нее.

– Чо?

Стив ткнул большим пальцем в заднее сиденье. Парень высунулся из машины, наклонился, всматриваясь.

– Вау! – И крикнул водителю: – Эй, Фрэнк, у этого чувака в кабине гребаный лев!

Водитель тоже наклонился вперед.

– Чо-о-о? Отодвинься, я не…

Может, тебе стоило более тщательно не высовываться, дружище-беглец?

– Срань господня! – воскликнул водитель. – Я тебя знаю! Ты тот парень из «Фокс ньюз»!

– Ничего подобного! – возразил Стив. – Это не я! Хотя меня постоянно с ним путают, ха-ха.

Гребаный светофор никак не переключается. Не проехать ли на красный, просто чтобы убраться подальше от мальчишек в пикапе? Нет. Плохая идея. Вместо этого Стив поднял стекло – это помогло, оно было покрыто засохшими собачьими слюнями – и, прищурившись, сделал вид, что изучает вывеску стрип-молла в четверти мили от перекрестка. «Бай-Ло», «Уол-март», ресторан «Мосье Тако» – ну и хрень! – и ветклиника «Черный путь».

Стив задумался. Пятьдесят на пятьдесят, что парни из пикапа позвонят в службу 911. Нужно быстро убраться с дороги. С другой стороны, нужно думать о Наге. Львица покусывала бинты. Сквозь повязки сочилась кровь. Суппозиторий помог, но ненадолго.

Зажегся зеленый.

– На хер, – сказал Стив. – Настоящий буддист не может быть моральным и интеллектуальным трусом.

Он подождал, пока отъедут парни на пикапе, и пристроился за ними. Через полквартала свернул налево, к стрип-моллу. Увы, поворот не удался. Такси представляло собой четырехцилиндровый минивэн «Крайслер-вояджер», намного менее мощный, чем сантехнический фургон Стива. Стив неправильно оценил расстояние до ехавшего навстречу «БМВ», и водителю пришлось резко затормозить. Женщина за рулем и Стив показали друг другу средний палец. Нага снова приподняла голову и рыкнула. От неожиданности Стив въехал на тротуар, смял живую изгородь и едва не врезался в бок выезжавшего из «Макдоналдса» пикапа, битком набитого ландшафтными дизайнерами.

– А-а-а!

Нага снова зарычала.

– Заткнись! Я за рулем!

В зеркале заднего вида львица с упреком посмотрела на него. Стив замедлился до скорости пешехода и осторожно пересек парковку, глядя в обе стороны на каждом перекрестке. Наконец остановился перед ветклиникой. Знак у двери гласил: «Избавьте кошечку от блох!»

– Подожди здесь, – сказал Стив Наге. – Я сейчас вернусь.

Он сунул пистолет за эластичный пояс тренировочных штанов и прикрыл его концертной футболкой. Обошел такси сзади и увидел, что с выхлопной трубы действительно свисает половина собаки. Крови было до черта, но Стив решил, что это скорее всего шоколадный лабрадор, цеплявшийся за окно. Может, он застрял под глушителем? Стив смутно помнил, как машина подпрыгивала на дороге, когда он выезжал из Гаррисон-Оукс.

Вряд ли ветеринар это одобрит. Он потратил несколько секунд, пытаясь затолкать труп поглубже, но зрелище было крайне неприглядным, и псина застряла накрепко. Когда тошнота подступила к горлу, Стив сдался, вытер руки о штаны и захромал в клинику.

В приемной с кафельным полом пахло кошачьей едой. Суетливый мужчина в галстуке-бабочке держал на коротком поводке йоркширского терьера. Напротив сидела дама-хиппи средних лет, с кошачьей переноской на коленях.

Стив оперся о регистрационную стойку руками, покрытыми засохшей кровью.

– Мне нужен врач, – выдохнул он. – Срочно.

Маленький опрятный терьер гавкнул на него.

– Сперва вам нужно заполнить это, – сказала регистратор, настороженно оглядывая Стива. – И, боюсь, эти люди пришли раньше вас. Вы по записи?

В смехе Стива слышались истерические нотки.

– Это несчастный случай. У вас есть носилки? Большие носилки?

– Несчастный случай?

– О да. – Стив энергично кивнул. – И еще какой.

– Все в порядке, – сказала женщина с кошачьей переноской. – Я не тороплюсь.

Мужчина с йоркширским терьером смерил ее кислым взглядом.

– Секундочку, – сказала регистратор. Подняла трубку телефона. – Эй, Джер? У нас парень с несчастным случаем. Можешь захватить Элли и принести носилки? Спасибо.

– Нет, – произнес Стив, совершенно искренне. – Спасибо вам. Правда. – Чуть не добавил: «И мне очень жаль», – но вовремя спохватился. Однако ему действительно было жаль. Скорее всего, вторая половина этого дня не понравится никому из присутствующих.

Мгновение спустя появились две молодые женщины в зеленых медицинских костюмах. Одна тащила большие носилки.

– Где он? У вас собака, верно?

– Э-э-э… она в машине, – ответил Стив. – Прошу сюда.

Они последовали за ним на улицу. Стив увидел, что парни в лифтованном черном пикапе вернулись и припарковались перед «Уол-мартом», наблюдая. Рокот их монстр-трака был слабым, но отчетливым. Стив застонал.

– В чем дело? – спросила медсестра повыше.

– Ни в чем. У меня болит нога. – Нога действительно болела. – Она здесь.

Он отодвинул дверь минивэна и встал за женщинами. Нага подняла голову, вяло, но с интересом в желтых глазах.

– Святая корова! – воскликнула медсестра пониже.

– Это лев?

– Ха-ха! Знакомый вопрос. На самом деле, она лабрадудль. Мы просто постригли ее подо льва. Забавно, правда?

Женщины уставились на Нагу. Стив задержал дыхание. Высокая сказала:

– Мы… – она показала на свою коллегу, – …учимся на ветеринаров. Вы в курсе?

– Верно, – кивнула низкая. – Чепуха.

Они обе повернулись к Стиву:

– За кого вы нас принимаете? За иди… ой.

Стив держал в руке незаряженный пистолет, ни в кого не целясь.

– Вот как мы поступим, – сказал он. – Вы держите носилки, а я ее вытащу. Она не причинит никому вреда. Я тоже. Она потеряла много крови. Мы отнесем ее к врачу, а потом вы сможете уйти.

Женщины, хлопая глазами, переваривали его слова.

– Я серьезно, – сказал Стив. – Все будет хорошо. Мне просто нужна помощь. Вы мне поможете? Пожалуйста?

Ну же, ну же.

Они задумались.

– Хрена лысого, – ответила низкорослая. Посмотрела на коллегу, ожидая поддержки.

Высокая задумчиво разглядывала Нагу.

– Вы приехали сюда со львом на заднем сиденье вашего такси?

– Вроде того.

– Откуда вы знаете, что она не станет кусаться?

– Просто знаю. Послушайте, ей плохо. Я не хочу так с вами поступать, но…

Теперь высокая разглядывала его. Стив задержал дыхание.

Секунду спустя она сказала:

– Давайте мы понесем льва, а вы подержите ее… ее?.. голову.

– Идет! – согласился Стив. – Сейчас я залезу в такси.

– Хорошо, мистер, – согласилась низкорослая с излишней радостью.

– Попробуете бежать – и я прострелю вам коленную чашечку, – пообещал Стив, махнув незаряженным пистолетом. – Обещаю. Я меткий стрелок. Взял серебряную медаль на Олимпиаде в девяносто втором. Не смертельно, но будете мучиться до конца жизни.

Медсестра сверкнула фальшивой улыбкой.

– И в мыслях не было!

Стив подошел к минивэну.

– Сейчас я уберу пистолет. – Он сунул оружие за пояс. – Ну вот. Вы больше не увидите его, если не попытаетесь сбежать.

– Рада это слышать, – ответила высокая.

– Ладно, готовьте носилки.

Женщины посмотрели на львицу, переглянулись.

– Ладно, – сказала высокая. – Хорошо. – Она сверлила Стива взглядом. – А вы держите ей голову.

– Да, буду держать ей голову.

Высокая кивнула коллеге. Они установили носилки горизонтально.

Стив улыбнулся женщинам.

– Спасибо. Правда. – Он обогнул медсестер и залез в минивэн. – Привет, Нага. Привет, девочка. Почти все, милая. – Он погладил ее, демонстративно проверил повязку.

Женщины смотрели на все это широко раскрытыми глазами.

– Приятель, не думаю, что следует…

– Ш-ш!

Он как можно мягче просунул руки под Нагу. Львица заворчала, но не стала сопротивляться. Стив поднял ее с сиденья. Она была очень тяжелой. Он не столько перенес ее, сколько свалился с ней сначала на пол такси, а потом на носилки. Должно быть, я был не в себе, когда вытаскивал ее из дома.

Оказавшись на носилках, Нага приподняла голову и пристально уставилась на женщин. Те уставились в ответ, моргая и улыбаясь, явно перепуганные до полусмерти.

– Держите ее голову, – сказала высокая очень мягко. – Мр-р-рошо?

– Отойдите немного назад, – попросил Стив. – Я не могу…

Они отступили от машины на фут.

Стив выбрался из такси, поморщившись, когда острая боль пронзила лодыжку. Просунул руку под поднятую голову Наги, а другую положил ей на щеку, поглаживая львицу по морде. Я не смогу удержать ее, если она решит что-то сделать, но, возможно, у них будет лишняя секунда, чтобы сбежать. Вместе они проковыляли через парковку и вошли в приемную.

– Нам нужен кабинет… немедленно, – сказала высокая.

Регистратор открыла рот, подпрыгнула на стуле, выронила ручку.

– Кабинет, э-э-э… второй кабинет.

– Пошли.

– Друг, да это же лев, – дружелюбно произнесла хиппи с кошачьей переноской. Стив не обратил на нее внимания. Мужчина в бабочке вскочил и пулей вылетел за дверь. Йоркшир несся за ним по пятам.

– Что происходит… – спросил женский голос из дальнего конца приемной. – О боже.

– Вы врач?

Женщина открыла рот, снова закрыла.

Стив ее понимал.

– Все в порядке, – сказал он. – Нага никому не причинит вреда.

Женщина обдумала его слова.

– Да, хорошо. Я доктор Доджсон. Она… что с ней случилось?

– Собаки, – ответил Стив. – Мы подрались с собаками. Они сильно порвали ей ногу. Думаю, задели артерию. Я сделал ей два, э-э, переливания, но не смог остановить кровотечение.

– Фиксатор есть?

– Нет, но она не причинит вам вреда.

– Вы не можете этого знать. Я не буду ничего делать, пока животное не зафиксируют.

– Ладно. Хорошо. Давайте сюда. Я на нее надену.

Он подумал о наморднике, может, каких-то ремнях.

– У него пистолет, – сообщила низкорослая медсестра.

– Я ухожу, – сказала дама с кошачьей переноской.

– Простите, но я не могу этого позволить, – ответил Стив. – И у меня действительно есть пистолет. Клянусь, я пришел сюда не для того, чтобы причинить кому-то вред. Мне просто очень нужна помощь. – Мысленно он увидел Джека, навечно оставшегося в темноте. Почувствовал боль от пощечины Селии. И умоляюще посмотрел на врача.

Доктор Доджсон задумчиво сжала губы.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Но у меня два условия. Во-первых, вы всех отпустите. Во-вторых, вы сами сделаете раненому льву укол.

Благодарность Стива была так велика, что он лишился дара речи. Он просто кивнул. Врач махнула рукой. Женщина с кошачьей переноской проворно выскользнула за дверь. Мгновение спустя за ней последовала регистратор. Врач повернулась к медсестрам:

– Вы тоже.

– Я останусь, – заявила высокая медсестра.

– Джерри, ты не обязана…

– Я останусь. Ни за что такое не пропущу.

Все посмотрели на вторую медсестру.

– Желаю приятно провести время, – сказала та.

Стив взял ее конец носилок, и медсестру как ветром сдуло.

– Ладно. – Врач сосредоточилась на пациентке. – Давайте отнесем ее во второй кабинет. Она еще подросток. Знаете ее возраст?

Стив покачал головой.

– Вес?

– Я смог ее поднять – но это все. Может, сотни две?

– Я бы сказала, не меньше двухсот двадцати пяти. – Врач помолчала. – Что-что, вы подняли ее? В одиночку?

– Она немного помогла. – Не выпуская носилок, Стив слегка опустил плечо, чтобы показать, как. – Ноша пожарного.

– О-о. Значит… вы дрессировщик или… – Врач тряхнула головой. – Не имеет значения. Потом. – В кабинете они положили носилки на стол. – Джерри, загляни в справочник «Мерк» и посмотри, какая доза требуется льву весом двести пятьдесят фунтов.

– Кетамин и ксилазин?

Врач поморщилась.

– Есть идеи получше? Это мой первый лев.

– Мы использовали их прошлым летом. Поддерживаю.

– Нам также понадобится интубационная трубка. Самая большая, что есть.

Задние лапы Наги свисали с края стола. Она приподняла голову, оглядела кабинет, хмуро заворчала. Врач отшатнулась.

– Все в порядке, – сказал Стив. Потрепал Нагу по шее. – Бояться нечего.

Медсестра – Джерри – вернулась через пару минут с большим шприцом и пакетом пластиковых трубок. Вручила все это врачу.

Доктор Доджсон оценила уровень жидкости в шприце.

– Так мало?

– Немного не хватило кетамина.

Врач подняла брови.

– Совсем чуть-чуть.

– Ладно. Придется работать с тем, что есть. – Она посмотрела на львицу, нахмурилась и протянула шприц Стиву. – Когда-нибудь делали инъекцию?

– Нет.

– В этом нет ничего сложного. Укол в мышцу. Быстро втыкаете, потом медленно вводите. Постарайтесь отыскать место на задней ноге, в стороне от раны. – Она передала Стиву шприц и отошла к двери. – Джерри… встань-ка за мной.

Стив посмотрел на заднюю часть Наги, отыскал мускулистый участок. Сделал вид, что втыкает шприц.

– Вот так?

Врач кивнула.

– Представьте, что колете апельсин, – посоветовала из коридора Джерри.

– Ладно. – Стив выдохнул, сосредоточился. – Начали.

Он воткнул шприц Наге в бедро. Львица приподняла голову, оскалила зубы. Зарычала.

Стив отпрыгнул назад. Шприц свисал с бедра Наги. Стив поднял палец, словно воспитывая непослушного ребенка.

– Плохая кошечка! Веди себя хорошо!

Рычание постепенно стихло. Стив сделал шаг вперед, затем еще один.

– От этого тебе станет лучше.

Он положил руку на шприц.

Нага дернулась. С диким воем, от которого Стив едва не обделался, ударила его по груди правой передней лапой. Когти оставили глубокие борозды в плоти. Стив с воплем отпрыгнул. Нага соскочила со стола, врезалась лапами ему в плечи, вцепилась в его левую руку. В коридоре закричали.

Стив, на удивление бестрепетно, поднял руки на уровень груди и со всей силы толкнул Нагу, оторвав ее от себя вместе с большими кусками кожи со спины и плеча. Львица стукнулась о стену, вскочила.

Повинуясь инстинкту, которого он сам не осознавал, Стив отвесил львице пощечину. Она не укусила и не ударила его, вероятно, удивившись еще сильнее, чем он сам, но снова зарычала.

– Ну же! – рявкнул в ответ Стив. – Хочешь умереть? У тебя по-прежнему идет кровь, дура! Будешь кусаться – отправишься истекать кровью на парковку! Посмотрим, может, кто-то отвезет твою жирную задницу в зоопарк! Посмотрим! – Капли его крови падали на пол и смешивались с ее кровью. Человек и львица уставились друг на друга. – Давай, ну!

Некоторое время спустя Нага отступила к стене. Еще через пару секунд перестала скалиться.

– Ага, – кивнул Стив. – Я так и думал.

Он поднял с пола шприц.

– Не думаю, что следует… – начала за его спиной ветеринар.

– Да, да, да.

Он подошел к Наге. Она снова оскалилась, демонстрируя длинные белые зубы на фоне здоровых розовых десен. Надо полагать, сейчас с капиллярной реакцией все в порядке. Не обращая внимания на оскал, Стив отодвинул здоровое правое бедро львицы от стены и воткнул в него иглу. Нага снова зарычала, от глубокого, низкого звука задрожали стекла.

– Заткни! Пасть!

– Медленно, – сказала доктор Доджсон приглушенным голосом.

Стив оглянулся. Дверь была чуть приоткрыта. Врач одним глазом заглядывала в кабинет.

Он медленно давил на поршень, по мучительному миллиметру за раз. Через несколько секунд шприц опустел. Стив вытащил его, отшвырнул в сторону.

Нага в замешательстве смотрела на Стива.

– Вот и все, – насмешливо произнес он. – Полегчало?

Мгновение львица продолжала смотреть на него, потом осела. Опустила голову на пол. Стив тоже сполз на пол, прислонившись спиной к стене. Лопатки казались влажными. Он поднялся, обернулся. На стене осталось здоровенное кровавое пятно. Стив поглядел на ветеринара:

– Девчата, у вас есть «Бэнд-эйд»?

– Джерри, принеси бинт и пластырь.

Нага в полубессознательном состоянии лежала на полу.

– Похоже, можно начинать, – сказал Стив.

– Еще нет. Нужно выждать минут десять.

– Ладно. У меня сильно идет кровь?

Он подошел к врачу и повернулся спиной.

Ветеринар осмотрела раны.

– Выглядит паршиво, но, думаю, повреждения поверхностные. Хотя могут остаться шрамы. Потребуются швы.

– Полагаю, это не проблема. Скоро кто-нибудь придет меня арестовывать.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Никогда не видела столь глупого поступка. – Она помолчала. – Смелого, но очень, очень глупого. Это ваш лев?

– Не совсем. В некотором смысле. Мы знакомы всего пару часов.

Врач подняла брови.

Стив пожал плечами.

– Часы были те еще.

Ветеринар окинула львицу взглядом.

– У нее сильное кровотечение. Она бы долго не протянула.

Стив посмотрел на врача.

– Однако я видала случаи похуже. Повязка сдержит кровотечение, пока не подействует наркоз. Уверена, что смогу зашить рану вовремя. – Она перевела взгляд на Стива: – Если вы пытались спасти ей жизнь, похоже, вам это удалось.

Стив обдумал эти слова, повертел их в голове так и этак. Улыбнулся.

– Правда?

– Правда. Хотя это было очень глупо.

Стив вздохнул, жалея, что у него нет сигареты.

– Будда учит уважать жизнь во всех ее проявлениях.

– Хм. – Врач задумалась. – Вы буддист?

– Нет, я идиот. Но пытаюсь исправиться.

 

ii

Десять минут спустя Нага снова лежала на столе. Они опустили носилки на пол, и Стив взгромоздил на них полубессознательную львицу. Пока он этим занимался, Нага высунула язык и слизнула кровь с тыльной стороны его руки.

– Все в порядке, – сказал Стив, поглаживая ее по щеке. – Ничего серьезного.

Когда глаза Наги закрылись, Стив, Джерри и доктор Доджсон подняли ее на смотровой стол. Пока они ждали, чтобы обезболивающее подействовало, Стив взял бинты и занялся своими ранами.

Получалось у него паршиво, но тут доктор Доджсон сказала:

– Ну же, нацельте на меня свой пистолет.

– Прошу прощения?

– Нацельте на меня свой пистолет.

– Э-э… ладно. – Стив вытащил пистолет из-за пояса и ткнул им в ее сторону.

– Что вы говорите? – сказала доктор Доджсон. – Если я вас не перевяжу, вы меня застрелите? Что ж, полагаю, выбора у меня нет.

Стив моргнул, улыбнулся.

– Спасибо.

– Джерри, отвернись. Я собираюсь подать плохой пример. – Джерри повиновалась. Доктор Доджсон промыла царапины на спине Стива физраствором, затем вколола ему что-то. Через минуту спина онемела. – Пожалуйста, принеси мне «Рэпид».

Джерри вышла в коридор и тут же вернулась с прозрачным пластиковым инструментом размером с книгу в бумажной обложке. Инструмент был снабжен двумя ручками.

– Что это?

– Строительный степлер.

– Что?

Ка-блап!

– Оу! Черт!

– Извините. Не дергайтесь.

Ка-блап!

– ОУ! Я не доска!

– Не хнычьте. У меня нет времени накладывать швы.

Стив умудрился молча выдержать еще пару скрепок, хотя его лицо кривилось от боли. И хрюкнул на шестом, седьмом и восьмом ка-блап.

– Ну вот, – сказала доктор Доджсон. – Готово. Теперь наставьте пистолет на Джерри и прикажите перевязать вас.

Стив прицелился в Джерри.

– Ой! Не стреляйте. Подождите, мне нужен еще пластырь.

Секунду спустя она вернулась, ее глаза были широко распахнуты.

– Э-э… мистер?

– Меня зовут Стив.

– Стив? Там мужчина. Говорит, что хочет побеседовать с вами.

Желудок Стива завязался узлом.

– Коп?

– Не уверена. У него тоже пистолет.

Стив на мгновение задумался. Сжал губы, кивнул.

– Скажите ему, что я согласен. Пусть заходит. Я не буду ни в кого стрелять.

Через секунду появился Эрвин.

– Рад это слышать, – сказал он. Покосился на львицу. – Хм-м. Симпатичный лев.

– Спасибо.

– Когда поступил вызов, я сразу подумал, что это ты. Ты ведь у нас чертовски опасный преступник. В курсе, да?

Эрвин вытащил из кармана пластиковые наручники, напоминавшие кабельные стяжки.

Стив не шелохнулся. Он думал про парадную дверь, про полосу деревьев за стрип-моллом, про такси.

Эрвин заметил, как он напрягся.

– Нет. Не следует этого делать.

– Нет?

– Нет. – Эрвин ткнул пальцем в сторону приемной. – На крыше за той химчисткой сидит парень. Я с ним работал. Он метко стреляет. Если попробуешь что-нибудь выкинуть, он всадит пулю тебе прямо в центр масс. В твоей спине появится футовая дырка. Половина кишок вылетит через нее. Ты умрешь еще прежде, чем догадаешься, что тебя застрелили.

Стив вышел в приемную и выглянул в окно.

– О, – сказал он. – О, ну надо же.

На крыше химчистки действительно залег мужчина с винтовкой. А на парковке стоял десяток патрульных автомобилей с включенными мигалками. В сотне ярдов от ветклиники из «Уол-марта» выбегали, пригнувшись, люди. Стив огляделся и увидел еще одного снайпера на крыше «Мосье Тако».

– Вот дерьмо, – сказал он. – А ведь все так хорошо шло.

– Точно, – согласился Эрвин. – Дерьмо. – Он помахал пластиковыми наручниками. – Наденешь это, или нам придется тебя пристрелить?

Стив посмотрел на парадную дверь, проверил, как перевязанная лодыжка держит вес тела. Может, у меня получится выскользнуть позади и…

– Если решишься бежать, погоди секундочку. Хочу убрать этих милых дам с линии огня, прежде чем парни устроят пальбу. Они так взбудоражены. Вряд ли станут осторожничать, завидев тебя, бегущего с пушкой. Не хотелось бы, чтобы всех нас прикончили вместе с тобой.

Стив прижал ладони к вискам. Обошел приемную, повторяя: «Дерьмо, дерьмо, дерьмо!» Пнул большой пакет с собачьим кормом. Вздохнул.

– Ладно. Вы правы. Выхода нет. Но остается одна проблема.

– Да? Какая же?

– Я знал, чем все это кончится, но все равно пришел сюда. И теперь полагаю, что если я просто брошу пистолет…

– Не стоит, – перебил Эрвин. – Он может выстрелить. Аккуратно положи его.

– Да, хорошо. Если я просто брошу его…

– Люди в фильмах постоянно бросают пистолеты. Однажды я видел, как из-за этого погиб человек.

– Хорошо. Я понял. Я просто положу его. Если.

– Если что?

– Если вы, – Стив многозначительно посмотрел на Эрвина, – пообещаете, что не дадите им ворваться сюда и убить ее. Пообещайте, что вы, ну, что-нибудь придумаете. Зоопарк. Или цирк. – Он заглянул Эрвину в глаза. – Пожалуйста. Если вы это сделаете, я помогу вам, чем смогу.

– Поможешь мне? Каким же образом?

– Мне мало что известно, но я знаю, где они… Кэролин и прочие.

Эрвин обдумал его предложение.

– Полное содействие? Без всяких недомолвок?

Стив кивнул.

– Ты сможешь нарисовать план?

– Да.

Эрвин задумался еще на секунду.

– Сам понимаешь, я не смогу отвезти этого льва к себе домой.

– Понимаю. Я просто прошу вас пообещать сделать все возможное.

– Ага, – ответил Эрвин. – Ладно. Даю слово.

Стив кивнул. Протянул Эрвину запястья.

– Сначала положи пушку.

Стив аккуратно опустил пистолет на регистрационную стойку.

– Руки за спину.

Он подчинился. За окнами навязчиво сверкали синие мигалки. Стив откинул голову, зажмурился. Наручники закрылись с таким звуком, словно кто-то затянул пластиковую кабельную стяжку.

– Умный мальчик, – сказал Эрвин. – Они бы правда тебя убили.

– Я знаю.

Эрвин отодвинулся и заглянул во второй кабинет.

– Там здоровенный лев.

Стив слабо улыбнулся.

– Если считаете большой ее, вам стоило бы взглянуть на ее отца. Взрослый самец. Пять сотен фунтов.

– Да? – На лице Эрвина отразилась легкая тревога. – Он тоже тут?

Стив покачал головой:

– Нет. Не выбрался. – Стив повысил голос: – Доктор, как она?

Женщины установили капельницу и теперь закачивали в Нагу какую-то прозрачную жидкость. Повязка была снята, доктор Доджсон, согнувшаяся над лапой львицы, не ответила.

– Ш-ш! – сказала Джерри. Подошла к двери и закрыла ее, но медленно, чтобы они успели увидеть поднятый большой палец на свободной руке медсестры.

Стив кивнул. Джерри кивнула в ответ и закрыла дверь полностью.

– Она твоя? В деле нет ничего о том, что ты держишь домашнего льва.

– Не совсем. Мы только что познакомились. И в некотором смысле приглядываем друг за другом.

– То есть ты просто встретил ее на улице?

– Вообще-то да.

Эрвин смотрел на него в ожидании ответа. Через минуту сдался.

– Есть надежда вытянуть из тебя немного подробностей на этот счет?

– Конечно, прошу прощения. Я задумался. Ну, в общем, вышел на пробежку, и целая стая злобных собак – несколько десятков – попыталась меня сожрать. Я пристрелил пару, но они меня повалили. У меня не было никаких шансов. Нага и ее отец словно возникли из ниоткуда и прогнали тварей. Спасли мне жизнь.

– Что, серьезно?

– Серьезно.

Эрвин обдумал услышанное.

– Это необычно.

– Мне тоже так показалось. – Стив пожал плечами. – Но не стоит спорить с Санта-Клаусом.

– Как думаешь, может, львы связаны с этой цыпочкой, Кэролин?

Стив закатил глаза.

– Хм-м. Даже не знаю. Нужно об этом поразмыслить.

– Прости. Глупый вопрос. Они… Погоди. – Эрвин приставил руку к уху. – Хотел бы поболтать еще, но копы снаружи начинают нервничать. – Он поднес запястье к губам и сказал в рукав: – Э-э, подозреваемый задержан и все такое.

Две секунды спустя парадная дверь распахнулась. Полдюжины вооруженных помощников шерифа ворвались в клинику.

– Спокойней, народ, – сказал Эрвин. – Все в порядке. Он федеральный заключенный, помните?

– Я помню, – сквозь стиснутые зубы ответил мужчина с множеством нашивок на рукаве. – Что со львом?

– Он спит, – сказал Эрвин. – Ему делают операцию. Потому-то парень сюда и пришел.

– Не причиняйте ей вреда, хорошо? – попросил Стив.

– Что? – Полицейский посмотрел на него так, словно вдруг заговорил жук под его ногой.

Душевное равновесие Стива пошатнулось.

– Пожалуйста?

– Сюда едет служба отлова животных. В этом городе запрещено держать ручных львов, сынок, – сказал коп. – Постановление муниципалитета.

Пара других копов фыркнула.

Стив почувствовал, как внутри закипает гнев.

– Эрвин?

– Да?

– Не забудьте наш разговор.

– Не забуду.

– Хорошо. Если хотите, я могу отвести вас туда, где они…

Телефон на поясе штанов Стива зазвонил.

– Кто это?

Стив лихорадочно соображал.

– Должно быть, она. Кэролин. Она дала мне этот телефон. И уже звонила пару раз. Хотите, чтобы я с ней поговорил?

Эрвин задумался.

– Нет. Все равно мы скоро с ней встретимся.

– Вы уже знаете, где она?

– Ну да. В симпатичном маленьком городке, в двух милях отсюда. Мы оцепили дом еще в обеденный перерыв. Ждем, пока эвакуируют всех соседей. Потом нанесем визит.

– В вашем голосе не слышится энтузиазма.

Эрвин одарил Стива внимательным взглядом.

– Потому что я его не испытываю.

– Почему же?

– Сам не знаю… – Эрвин замолчал. – Неправда. Знаю. Происходит что-то скверное, просто я не понимаю, что именно. Чувствую себя крысой, которая обнюхивает арахисовое масло в мышеловке. – Он изучающе посмотрел на Стива. – Твой друг тоже в доме?

Стив непонимающе заморгал.

– Парень с ножом. Который вытащил тебя из тюрьмы. Он там?

– А. Его зовут Дэвид. Да, он там. То есть был там. Когда я видел его в последний раз.

Эрвин нахмурился.

– Этого-то я и боялся.

– Но он не мой друг, – сказал Стив. – Тут вы ошибаетесь. Я понятия не имею, кто эти люди и что им от меня нужно. А тот парень – настоящий псих. У меня от него коленки трясутся. И, думаю, у всех остальных тоже.

– Остальных кого?

Стив открыл рот, чтобы ответить, закрыл его.

– Что с Нагой?

– Со львом? Попробую устроить в зоопарк. – Мысли Эрвина явно витали где-то далеко.

Стив скептически посмотрел на него.

Эрвин поднял глаза.

– Я дал тебе слово. Что-нибудь да придумаю.

Стив не отводил взгляда.

Вздохнув, Эрвин повернулся к мужчине с нашивками на плече:

– Фрэнк? Слушай меня. Этот лев – улика в федеральном расследовании. Позаботься о нем.

– О ней, – поправил Стив.

– Быть не может, – ответил Фрэнк.

– Нет, – возразил Эрвин и повернулся к полицейскому. Он говорил тихо. И вежливо. Но в этот момент Стив впервые осознал, насколько Эрвин опасен. – Может. Звони в гребаный зоопарк, звони в службу отлова животных, звони куда угодно, но если с этим зверем что-то случится… у нас с тобой возникнет проблема.

Коп был на несколько дюймов выше Эрвина. Когда они встретились глазами, он смотрел сверху вниз. Он смог выдержать взгляд Эрвина… но недолго. Потом коп словно съежился. Его грудь ввалилась. Он отвел глаза. Его люди наблюдали за всем этим.

– Ладно, – сказал коп. – Да. Хорошо.

Эрвин повернулся обратно к Стиву:

– Годится?

– Годится, – сказал Стив. У него во рту пересохло. Он сглотнул. – Спасибо. В общем, я мало что знаю. Впервые я увидел его вместе с вами, в тюрьме. Я посмотрел, что он натворил в вестибюле, – кишки, свисавшие с флуоресцентных ламп, – и попытался сопротивляться. Он разозлился и, наверное, вырубил меня. Я очнулся в доме в паре миль отсюда, как вы и сказали. Их там было несколько человек. Кэролин заявила, что они ее братья и сестры, но мне они не показались семьей. Там было два черных парня, точь-в-точь близнецы, и жуткая дамочка, от которой воняло, как от дохлого осла… она напоминала полинезийку, но с бледной, почти синей кожей. Хотя не знаю, может, они приемные. По крайней мере, они все говорили на одном языке.

– Каком языке? Можешь определить?

Стив покачал головой:

– Я никогда не слышал ничего подобного. Вроде бы похоже на вьетнамский? Хотя вряд ли.

– Они такие же, как он? Кэролин и прочие? Они опасны? Сразу предупреждаю, если мои парни войдут в дом и пострадают из-за того, что ты нам соврал, тебе не поздоровится.

Стив задумался, и не только из-за угрозы Эрвина.

– Я не знаю, – наконец сказал он. – Мне так не кажется. Они все его боялись.

– Хорошо, – кивнул Эрвин. – Я…

– Но, возможно, они опасны в других смыслах, – перебил Стив. – Все, что я рассказал вам про Кэролин, – правда. Все. Она ничуть не похожа на Дэвида, но, думаю, у нее тоже есть… что-то.

– Что-то?

– Я не знаю. Она не выглядит, ну, беспомощной. Хотя кое-кто из остальных выглядит. Полагаю, что с парой из них смог бы справиться даже я. Но не с этим Дэвидом и не с ней. В ней есть что-то… – Стив покачал головой. – Не знаю. Я бы соблюдал осторожность.

Эрвин внимательно смотрел на него:

– Сколько их там? Членов семьи?

– Точно не могу сказать. Не считал. Думаю, около дюжины, плюс-минус. И еще пожилая дама, владелица дома. Она нормальная, в отличие от них.

Эрвин в глубокой задумчивости прищелкнул языком.

– Вы мне не верите?

– Верю, – ответил Эрвин. – Наверное, верю. Пару часов назад мы провели облет на «Ар-си сто тридцать пять». ИК показал, что внутри тринадцать человек. Ты этого не знал. Если бы собирался соврать о чем-то, начал бы с этого.

ИК? Но это делало неизбежным еще один вопрос.

– Эй, – сказал Стив, – а как вы нашли меня?

– Сынок, ты привез к ветеринару льва. Даже без пистолета такой поступок привлек бы внимание.

– Значит… вы здесь просто отдыхали, да?

– Ах вот ты о чем. Нет. Я здесь в качестве экспертного консультанта при ударной группе. Насколько нам известно, я единственный видел того парня и остался жив. Не считая тебя, разумеется.

– Ударной группе?

– Ага. Сегодня в городе полно важных шишек. Дельта, парочка снайперов из шестого отряда СпН ВМС, даже несколько разведчиков из морской пехоты. Скоро у твоей мисс Сопаски появится приятная компания.

– Как вы ее нашли?

Эрвин нахмурился.

– Безумная сучка позвонила в Белый дом. Можешь себе представить?

 

iii

Эрвин вывел Стива в наручниках из ветклиники и оставил на заднем сиденье патрульной машины, где он просидел около получаса. По просьбе Стива Эрвин разрезал пластиковые наручники и скрепил его руки спереди. Так было намного удобней.

Как ни странно, Стиву за эти полчаса удалось расслабиться. Стоял прекрасный осенний день. Окно машины было приоткрыто, и внутрь задувал легкий ветерок. В настоящий момент Стиву не грозила непосредственная смертельная опасность. Ему не требовалось принимать серьезных решений. И я могу больше не волноваться, что меня поймают. Это тоже важно. Он не уснул, но, возможно, слегка задремал. Эрвин заполнял бумаги и спорил с копами. Через некоторое время подъехал грузовик с надписью «Приют для экзотических кошек, Восточное побережье». Стив улыбнулся.

Он надеялся еще раз увидеть Нагу, однако прежде чем ее вынесли наружу, Эрвин распахнул дверь патрульной машины.

– Просыпаемся. – Он ткнул большим пальцем через плечо. – На выход.

Стив заморгал. Может, он все-таки уснул.

– Куда?

– В мою машину.

– А это не ваша машина?

– Я что, похож на копа?

– Ну…

Эрвин посмотрел на него.

– Нет, – сказал Стив. – Конечно, нет.

Эрвин кивнул. Взял Стива за плечо и провел к неприметному «Форду», припаркованному в тридцати ярдах.

– Этот автомобиль принадлежит Госдепартаменту. Я за него расписался. – Эрвин смерил Стива взглядом. – Будешь создавать мне проблемы?

– Не планирую.

– Хорошо. Можешь сесть спереди, если хочешь. Однако наручники я оставлю.

– Конечно, я понимаю. Кстати, у меня еще идет кровь?

– Немного. Чуть-чуть. И, кстати… – Эрвин нырнул назад, достал газету, развернул и расстелил страницу со спортивным разделом на пассажирском сиденье. – Вот. Сядь на это.

Стив выглядел обиженным.

– Сынок, у тебя не рубашка, а сплошное безобразие. И тебе не помешает гребаный душ. Если на обивке останутся пятна, мне придется их отчищать. Без обид.

– Хорошо, – согласился Стив. – Все в порядке. – День клонился к вечеру; согласно часам на приборной панели, было тринадцать минут пятого. Эрвин выехал с парковки и направился к шоссе 78. Стив проводил «Мосье Тако» тоскливым взглядом. Он начинал испытывать голод. – Куда мы едем?

– Ди-си.

– Серьезно?

– Ага. Уйма народу желает побеседовать с тобой.

– О чем?

Эрвин посмотрел на него, как на идиота. Которым я, надо полагать, и являюсь, подумал Стив.

– Простите. Я хочу сказать, что они ожидают от меня услышать? Я в таком же замешательстве, как и все остальные. Может, даже в большем.

– Хм-м-м.

– Что – хм-м-м?

– Просто хм-м. Думаю, я вроде как тебе верю.

– Да? – Стив испытал абсурдное чувство благодарности. – Я это ценю. Правда. – Внезапно Эрвин свернул с шоссе и остановился на парковке склада пиломатериалов на вершине холма. Здесь стояло еще несколько машин, но преимущественно парковка пустовала. – Что вы делаете?

– Как я уже сказал, везу тебя в Ди-си. Просто в объезд.

– В объезд?

– Да. Парни из Дельты не хотели, чтобы я ехал с ними, даже в качестве наблюдателя. Я должен опознать этого Дэвида.

– В тюрьме были камеры. Когда он меня вытаскивал. Я их видел.

– Верно. Забавная штука, знаешь ли: они сломались. Работали, пока я беседовал с тобой. Но стоило появиться здоровенному уроду, как они чудесным образом отказали. – Он посмотрел на Стива.

– Немного странно, да?

– Пожалуй.

– Ладно, это объясняет, почему вы в городе. Но почему мы на парковке?

– Ну, никто не говорил, что мне нельзя посмотреть, – ответил Эрвин. Ткнул пальцем. Они стояли на краю крутого, почти вертикального стофутового обрыва. Внизу, где-то в полумиле от них, три военных автомобиля тормозили рядом с небольшим городком.

– Это танки?

– Нет, у танков пушка побольше. Это боевые машины «Брэдли». Обычно их используют для перевозки солдат.

– Что они делают?

– Это называется «силовой приступ», – ответил Эрвин. Взял с заднего сиденья большой зеленый рюкзак, порылся в нем и достал полевой бинокль. – Еще у меня есть прибор ночного видения. Можешь взять, если хочешь посмотреть. Звезд не увидишь, но он увеличивает раз в шесть.

– Конечно.

Эрвин вручил ему большой оптический прибор с надписью «Эй-ти-эн» на боку. Прибор давал хорошее увеличение – даже чересчур. За несколько минут Стив отыскал нужный дом.

– Что эти парни…

– Тихо!

Стив затих. Услышал стрекот и оторвал глаза от прибора. Два черных вертолета летели с запада, низко и быстро. Стив отчетливо видел их, однако звук двигателей был на удивление приглушенным. Не совсем тихим, но и не оглушительным, как можно было бы ожидать. Мгновение спустя двигатели «брэдли» ожили, выпустив облачка синего дыма.

Вертолеты зависли прямо над домом миссис Макгилликатти. Из каждого свесились черные веревки. По веревкам соскользнули люди, всего дюжина. Они двигались не совсем синхронно, но коснулись земли почти одновременно и выстроились по обе стороны от французских дверей, ведших в задний двор миссис Макгилликатти. Увеличенные в шесть раз черные ботинки безмолвно топали по красному кирпичу. Вертолеты отлетели в сторону.

Мужчины пообщались с помощью жестов. Двое выбили двери металлическим тараном. Третий бросил что-то внутрь. Последовали вспышка и взрыв. Мужчины устремились внутрь. Глядя на них, Стив подумал о вытекающей из леса собачьей реке.

Вспышки выстрелов, сначала одна, потом долгая пауза, потом еще две, потом перестрелка. Яркие всполохи резко контрастировали с длинными, сонными тенями сельского вечера. Мгновение спустя по тихому осеннему воздуху разнеслись звуки. Одно из окон миссис Макгилликатти разбилось.

Едва слышно, вдалеке закричала женщина. Короткая автоматная очередь… еще одна, заметно длиннее. Снова крик, мужской голос. Стив различил нечто, слегка напоминавшее рев Дрездена. Волосы у него на затылке встали дыбом.

– Это что за чертовщина? – спросил Эрвин.

Стив покачал головой. Может, Дэвид?

Снова выстрелы и вспышки. Снова женский крик. Снова разбитое окно. Стекло осыпалось на аккуратно подстриженную лужайку миссис Макгилликатти, сверкая на солнце. В стене появились дыры, обломки алюминиевой обшивки полетели во все стороны. Теперь они все стреляют. Стив слышал крики, мужские и женские голоса переплетались, набирали громкость. Там разверзся настоящий ад.

– Хм-м, – хмыкнул Эрвин.

Один из коммандос в черном вылетел из маленького заднего окна. Лицо солдата было покрыто кровью. Шлем исчез. Автомат тоже. Возможно, он надеялся успеть сгруппироваться и перекатиться, прежде чем достигнет земли, но пролетел лишь полпути: что-то поймало его. Тело мужчины врезалось в стену дома. Затем его втащили обратно, вопящего, размахивающего руками. Стив заметил блеск золота, брызги алой артериальной крови. Все это случилось за долю секунды.

Теперь крики звучали хором, нарастали, подбирались к крещендо.

Стив кивнул на рацию на приборной панели машины Эрвина:

– Вы можете слушать, о чем они говорят?

– Нет, – ответил Эрвин, – они используют шифрование. Я бы не понял, даже если бы знал их частоту. – Он помолчал. – Однако это выглядит паршиво.

Одна из сестер Кэролин, женщина в серо-зеленом балахоне, выпала из французских дверей во двор и осталась лежать неподвижно. Ее грудь была покрыта кровью.

– Эй, – сказал Стив, – я ее знаю. Вроде бы ее зовут Дженнифер.

Вертолеты, за которыми по-прежнему волочились длинные веревки, подлетели чуть ближе. Секунду спустя снова отступили. Два «Брэдли» у въезда в город пришли в движение. Подъехали к дому, из каждого выскочили люди в зеленом, вооруженные автоматами.

Солдаты направились к парадной двери. Однако добрались до нее немногие. Автоматная очередь из дома скосила большинство в переднем дворе – в основном это были выстрелы в голову. К счастью, на таком большом расстоянии не удавалось различить деталей. Люди валились в траву и замирали, все, кроме одного черного парня, который извивался и непрерывно кричал. Похоже, ему перебило позвоночник.

– Срань господня, – выдохнул Стив. Оглянулся. Лицо Эрвина искажала ярость. Седые волосы резко выделялись на фоне побагровевшей кожи.

– Я им говорил, – сказал Эрвин. – Говорил, что здесь все иначе. Я им, твою мать, говорил.

Лишь трое из «Брэдли» добрались до дома. Подобно коммандос из вертолета, они встали по обеим сторонам двери, обменялись жестами. Они собираются сделать это, подумал Стив. Они действительно собираются туда войти. Намеренно.

– Че-е-е-е-ерт.

Но они не вошли. Что-то пробило стену. Стив снова уловил ярко-желтую вспышку, латунь и кровь на вечернем солнце, и горло одного из солдат взорвалось. Секунду спустя двое оставшихся тоже упали, один за другим, за секунду. Он протыкает их сквозь стену. Это напомнило Стиву иглу швейной машинки.

Он услышал жужжание. Ствол главного орудия «Брэдли» начал поворачиваться к дому. Они хотят взорвать дом, подумал Стив. Они хотят взорвать дом, хотя внутри остались их люди.

Но из этого ничего не вышло. Задние двери обоих «брэдли» стояли нараспашку, и когда Дэвид вылетел из парадной двери, нечему было его задержать. Боже, он такой быстрый. Дэвид исчез в одной из машин. Через секунду открылся люк в орудийной башне, и из него высунулась окровавленная рука. Пальцы беспомощно цеплялись за воздух, потом рука исчезла.

Водитель второго «Брэдли» начал торопливо закрывать заднюю дверь. Идея была хорошая, но он не успел. Дэвид скользнул внутрь, легко и грациозно.

Через минуту задняя дверь снова открылась. «Брэдли» изнутри стал красным. Дэвид стоял, держа свое копье и – это голова? – еще что-то под рукой. На мгновение его глаза словно нашли глаза Стива, на расстоянии полумили. Волосы на затылке Стива опять встали дыбом. Дэвид ухмыльнулся, развернулся и метнулся обратно в дом.

Вертолеты снова приблизились. Их орудия зажужжали, уничтожая крышу дома, обшивку, окна, каминную трубу.

Потом Стив увидел силуэт человека на фоне выбитого окна. Человек держал винтовку. Стив предположил было, что это солдат, но нечто пушистое у него на поясе могло быть только балетной пачкой. Дэвид выстрелил, один раз, и из рулевого винта вертолета посыпались искры. Вертолет дернулся, развернулся, выровнявшись, но летя задом наперед. Его хвост врезался во вращающиеся винты другого вертолета. Разлетелся сноп искр.

Оба вертолета рухнули на землю. Один приземлился на соседний дом, другой – в бассейн за ним. Дом взорвался огромными языками желтого пламени и черного дыма.

Потом снова наступила тишина.

– Срань господня, – выдохнул Стив. И повернулся к Эрвину в надежде, что тот подтвердит его диагноз и, может, добавит к нему несколько собственных догадок. Но Эрвин был занят. Он смотрел на Кэролин. Она стояла в паре футов от водительской двери и целилась из пистолета в голову Эрвина.

– Привет, – сказала она.

 

iv

– И тебе привет, – выдавил из себя Стив. Со своего места он видел золотистую шерсть рядом с Кэролин, на высоте ее пояса. Сначала подумал, что это маленькая девочка-блондинка. Но когда вытянул шею, чтобы разглядеть получше, наткнулся на знакомый взгляд желтых глаз. – Эй! Это Нага?

Он сразу же понял всю глупость своего вопроса – сколько львов обычно бродит по округе? Да, это была она. Львица стояла самостоятельно, сильная и настороженная.

– Ага, я проследила вас до ветеринара, – ответила Кэролин. – И решила, что ты обрадуешься, если я ее захвачу.

Стив, по-прежнему в наручниках, выбрался из машины и подошел к водительской двери. Он направлялся к Наге, но Кэролин положила руку ему на плечо и кивнула на наручники. Стив не сразу понял, что в руке она держит каменный нож.

– Вряд ли он достаточно острый, чтобы…

Она разрезала крепкий пластик одним ударом.

– Спасибо.

Стив опустился рядом с Нагой на колени, обнял ее за шею. Рана почти затянулась – шерсть не отросла, но там, где лишь час назад зияла кровавая дыра, теперь виднелась розовая кожа. Львица лизнула его в щеку.

– Надо полагать, ты Кэролин, – сказал Эрвин.

– Верно, – ответила она. – Как дела, Эрвин?

– Ты меня знаешь.

Кэролин промолчала. Стив увидел, что у нее дрожит указательный палец, едва заметно.

– Собираешься пристрелить меня из этой штуки? – поинтересовался Эрвин.

– Не причиняй ему вреда, Кэролин, – попросил Стив, по-прежнему стоя на коленях. – Он нормальный. – И добавил, обращаясь к Наге, которая продолжала его облизывать: – Ну хватит, остановись.

– И в мыслях не было, – сказала Кэролин. Открыла заднюю дверь «Форда» и плюхнулась на сиденье.

Эрвин кивнул Стиву с переднего сиденья.

Стив отмахнулся. Он стоял у открытой задней двери, глядя на Кэролин. Та откинулась на подголовник и закрыла глаза. Пистолет лежал рядом на сиденье. Стив перевел взгляд на дымящиеся руины дома миссис Макгилликатти.

– Ты была там?

Кэролин покачала головой:

– Нет. Я ушла примерно за час до того, как началась стрельба. Искала тебя в том доме. – Она открыла глаза и смерила его суровым взглядом. – Тебе следовало дождаться меня там. Снаружи небезопасно.

– Снаружи? – недоверчиво переспросил Стив. – Да по сравнению с тем местом снаружи – чертов Диснейленд. Кстати, я считал, что идея того, что вы не можете зайти…

Эрвин изучал Кэролин в зеркало заднего вида.

– Ты знала, что это случится, верно?

Она снова кивнула:

– Это или нечто подобное. Президент – человек гордый. После того как я вчера встряхнула его клетку, он должен был продемонстрировать свою свирепость.

Эрвин и Стив уставились на нее.

– Точно, – сказал Эрвин, и теперь в его голосе не осталось ни намека на интонацию приветливого деревенщины. – Должен признать, ты его прижала. Но мне любопытно… откуда ты взяла коды, чтобы пробиться за коммутатор?

Она помахала рукой.

– Я хитрая.

– Это правда, – подтвердил Стив.

– Да, я и сам начал догадываться, – сказал Эрвин.

– Что случилось с остальными? – спросил Стив. – Твоими, э-э, «братьями и сестрами»?

Кэролин открыла глаза.

– Это я хотела узнать у вас, – ответила она. – Кто-нибудь выбрался? Может, кто-то с животным?

– Я никого не видел, – сказал Эрвин. – Вряд ли.

Лицо Кэролин было непроницаемым.

– В таком случае, они почти наверняка мертвы. Это наиболее вероятный исход.

– На заднем крыльце кто-то лежит, – тихо произнес Стив. – Женщина. Со светлыми волосами. Можешь одолжить мой бинокль, если…

Кэролин покачала головой:

– Я бы предпочла этого не видеть. Это Дженнифер. – И тихо добавила: – По крайней мере, сестра умерла обкуренной. Ей бы это понравилось.

– Мне очень жаль, мадам, – сказал Эрвин.

– Спасибо, Эрвин. Очень мило с вашей стороны. Теперь остались только Дэвид, Маргарет и я.

– Маргарет? – переспросил Эрвин.

– Та, что дурно пахнет, – объяснил Стив.

– А. Откуда ты знаешь, что она жива?

Кэролин улыбнулась, по-прежнему не открывая глаз.

– Дэвид никогда не позволит никому другому причинить вред Маргарет.

Стив посмотрел в прибор ночного видения. Дом затих. Тонкие струйки дыма сочились из окон. Наружу, пошатываясь, выбралась миссис Макгилликатти. Окровавленная и потрясенная, но вполне живая.

– Эй, там пожилая леди! Что у нее в руках?

Кэролин взяла прибор, посмотрела, вернула Стиву.

– Кексы. У нее кексы. – Она покачала головой, слабо улыбнулась. – Должно быть, Дэвид спас и ее. Думаешь, что знаешь человека, а он…

– Что нам делать?

– Ждать, некоторое время.

– Ждать чего? – спросил Стив.

– Возвращения Дэвида.

– Возвращения? – удивился Эрвин. – Откуда?

– Он отправился в Вашингтон.

– Зачем?

– Он собирается убить президента и всех прочих, кто причастен к случившемуся. «Всех, кто причастен» – в самом широком смысле.

Стив вытаращил глаза.

– Это невоз… у него получится?

– У Дэвида? Конечно. Они могут начинать рыть себе могилы. Президент – покойник.

Стив в ужасе уставился на нее.

– Я тебя умоляю. Это он первым принялся стрелять, помнишь? До приезда его солдат все просто сидели и ели пирожные. В любом случае, я сомневаюсь, что большинство людей что-то заметит. У них будут более насущные проблемы.

– Что ты имеешь в виду?

– Сколько сейчас времени?

– Э-э. – Стив покосился на часы на приборной панели. – Около четверти пятого?

– В любую секунду. – Кэролин натянуто, жестоко улыбнулась.

Стив почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом.

– Кэролин, что ты сделала?

Она не ответила, просто ткнула пальцем в небо.

Было начало пятого. Солнце все еще стояло над деревьями. В ясном небе. Без всяких затмений. Все это соответствовало действительности, но через несколько секунд Стив был вынужден признать то, что ему сообщали глаза.

Солнце неторопливо гасло.

 

v

За следующие полторы минуты солнце потускнело от пылающего желтого – что было нормально для этого времени суток – до мягкого закатного оранжевого, а потом красного. Глядя на это, Стив подумал: Будто кто-то о-о-очень медленно поворачивает реостат на лампе.

Поначалу Эрвин высунул голову из водительского окна, но потом – очевидно, забыв, что его вроде как взяли в заложники – распахнул дверь «Тауруса» и встал рядом со Стивом.

– Затмение? – тихо спросил Стив, зная, что это не так.

Эрвин покачал головой:

– Нет. Вряд ли. Может, оно… оно что, еще и съеживается?

– Не могу… э-э… наверное. Может быть.

Стив поднял большой палец для сравнения. Сейчас он мог смотреть на солнце, не щурясь. Оно превратилось в унылый грязно-коричневый шар. Когда оно наконец почернело, Стив увидел, что солнце действительно уменьшилось, по крайней мере немного.

Затем оно погасло.

Стив кожей почувствовал, как улетучивается дневное тепло. Октябрьский ветерок, неожиданно ставший зловеще холодным, шелестел сухими листьями. Насколько может похолодать? Какая температура на Плутоне? Кажется, кислород там жидкий. Он поежился, и не только от ветра.

– Ты это видишь? – негромко спросил Эрвин.

– Думаю, да, – ответил Стив. – Вы уверены насчет времени? – Несмотря на очевидные факты, он продолжал цепляться за надежду, что это всего лишь обычный закат.

Эрвин сверился с часами.

– В районе восемнадцати минут пятого.

– Вы уверены? – глупо настаивал Стив. Сердце стучало у него в груди. Появились звезды. Они таращились вниз, словно глаза далеких монстров, огромных и беспощадных. Внезапно зажегся уличный фонарь, заливший парковку нездоровым желтым светом. Нага посмотрела на небо и встревоженно заворчала.

– Точно по расписанию, – произнесла за спиной Стива Кэролин. Казалось, она довольна собой.

Стив развернулся.

– Это сделала ты? Это ведь невозможно. Должно быть, это… – Он беспомощно взмахнул руками. – Зачем тебе это?

– Долгая история.

– Это по-настоящему? – спросил Эрвин ровным, бесстрастным голосом. Его глаза метались между лицом Кэролин и пистолетом в ее руках. – Это не фокус?

– Я не фокусник. – Она сделала шаг назад, чтобы оказаться вне досягаемости.

– Верни его! – попросил Стив. – Включи обратно! Мы все… включи его обратно!

Она покачала головой:

– Я не могу.

– Господи, Кэролин! Ты должна! Мы… мы все… мы же замерзнем!

– Не сразу, – возразила она. – Я как-то обсуждала это с Питером. Атмосфера похожа на одеяло. В конце концов остаточное тепло рассеется, но у нас есть немного времени.

– Что мы будем делать?

Она задумалась.

– Ты хочешь есть? Я умираю от голода. Нам нужно как-то убить время. Я знаю хорошую мексиканскую закусочную поблизости. Гуакамоле там просто…

– Меня не интересует чертово тако, Кэролин!

– Ну соглашайся же! Это действительно вкусно.

– Слушай, меня тошнит от этого дерьма. Сейчас я хочу, чтобы ты…

– Угости меня гуакамоле, и я расскажу тебе все, что пожелаешь.

Покрасневший Стив втянул воздух, чтобы крикнуть что-то еще… потом резко захлопнул рот, щелкнув зубами.

– Расскажешь? Все?

Она кивнула:

– Ага.

– Ладно, – согласился Стив. – Хорошо.

Кэролин повернулась к Эрвину:

– Мы забираем вашу машину.

Эрвин поднял бровь. Его рост, по мнению Стива, составлял шесть футов два дюйма, а физическая форма была просто потрясающей. Стив вспомнил, как здоровенный коп увял под взглядом Эрвина.

Кэролин с пистолетом в руке тоже подняла брови. Мило улыбнулась.

– Ключ в замке, – сказал Эрвин.

– Деньги, – вспомнил Стив. – Ты захватила сумку?

– Что? Прости, нет. Я отдала ее таксисту.

– Таксисту? Все три сотни тысяч?

Она пожала плечами.

– Мне стало его жалко. У него откусили несколько пальцев.

– Погоди, что? Кто откусил… – Стив умолк. – Нет, забудь. Я не хочу знать. – Он потер лоб, затем посмотрел на Эрвина: – У вас есть деньги?

На сей раз Эрвин вздернул обе брови. Потом пожал плечами и порылся в бумажнике. Вытащил три двадцатки, пятерку и пару однодолларовых купюр.

– Это все мои наличные. «АмЭкс» тоже отдать?

– Нет, спасибо.

– Спасибо, Эрвин, – добавила Кэролин. – Вы нам очень помогли.

Стив открыл заднюю дверь «Тауруса» и похлопал рукой по сиденью. Нага помедлила, потом запрыгнула внутрь. Кэролин устроилась спереди. Когда Стив включил передачу, она сказала:

– Секунду.

Ее пистолет был точно таким же, как тот, что она дала Стиву. Кэролин вытащила магазин, потом открыла затвор и извлекла патрон из ствола. Вставила его в магазин, после чего повернулась к Стиву:

– Как здесь опустить окно?

Стив показал на кнопку на двери. Кэролин открыла окно и подозвала Эрвина.

– Вот, – сказала она и вручила ему незаряженный пистолет, рукоятью вперед. – Для защиты. На улицах полно психов. Будьте осторожны.

– Без патронов от него мало проку, – заметил Эрвин.

– Я оставлю магазин на тротуаре у подножия холма.

– Спасибо, – кивнул Эрвин.

Немного отъехав от парковки, Стив остановился на поворотной полосе. Кэролин положила магазин рядом с фонарем и помахала Эрвину. Эрвин помахал в ответ.

– Зачем все это?

– Он кажется милым. – Кэролин загадочно улыбнулась.

Стив понял, что это очередная ложь.

 

vi

К досаде Стива, Кэролин оказалась права. Гуакамоле действительно был превосходный.

Понравившимся ей рестораном оказался «Мосье Тако», в том самом стрип-молле, где находилась ветклиника. Кэролин настояла, что они отправятся только туда и никуда больше, хотя на парковке по-прежнему было полно копов. Она сказала, что проблем не возникнет. Стив пережил тревожный момент, когда высокий коп, которого унизил Эрвин, посмотрел в их сторону, но этим дело и ограничилось. Стив припарковался сзади, и Кэролин проворчала что-то Наге. Та заворчала в ответ и свернулась на заднем сиденье, собираясь вздремнуть.

Пожалуй, самые большие проблемы мог создать метрдотель. Его правая рука была в гипсе и он, очевидно, запомнил Кэролин по прошлому визиту. Когда она попросила столик для двоих, он заорал и кинулся к двери.

Стив озадаченно посмотрел на Кэролин.

– Хм-м? Да, мы были здесь пару недель назад. Дэвид не понимает, что такое деньги. Когда он хотел уйти, не расплатившись, этот парень схватил его, и… – Она замолчала.

– Произошла неприятность. Я понял.

В конце концов они уселись за барную стойку.

Стив не думал, что вообще сможет есть, но Кэролин настояла, чтобы он попробовал тако с лобстерами. Пока они ждали, Стив выпил полкувшина «маргариты» и немного пришел в себя. Когда подали еду, он обнаружил, что аппетит вернулся. А вот Кэролин почти не притронулась к своей порции.

– Вынужден признать, это действительно фантастика. – Хрустя чипсами, Стив подтолкнул миску с гуакамоле поближе к Кэролин. Она взяла пару чипсов, но продолжила задумчиво гонять свой обед по тарелке. – Что-то не так? Ты же сказала, что умираешь от голода.

– Так и есть, но у меня что-то с желудком. – Она пожала плечами. – Должно быть, нервы. Слишком о многом нужно думать.

– Ты обещала ответить на мои вопросы.

– Конечно. Почему бы и нет. Нам нужно убить время, а это отвлечет меня от… других мыслей. Спрашивай что угодно.

Ресторан начал заполняться посетителями. Пожилая дама в норковой шубе смерила взглядом гамаши Кэролин и окровавленную футболку Стива, затем скорчила надменную гримасу. Стив помахал ей в стиле королевы Елизаветы, одним запястьем, и широко ухмыльнулся. Дама поспешно удалилась.

– С чего бы начать? – Он побарабанил пальцами по столу. – Ты действительно можешь говорить с Нагой? То есть по-настоящему?

– Да, могу. Языки животных имеют свои особенности, но я справляюсь. Однако у меня не такое хорошее произношение, как у Майкла.

– Как вы этому научились?

– Их расшифровал Отец. Он делал записи.

– Записи о беседах со львами?

– Да. И с другими животными. Со всем, что имеет свой язык.

– Должно быть, это заняло немало времени.

– Думаю, на первые несколько видов у него ушла сотня лет. Потом он втянулся, и дело пошло быстрее. – Она увидела выражение лица Стива. – Понимаешь, он очень старый. И никогда не сидел сложа руки. Языки – это так, мелочи. – Кэролин вздохнула. – Правда. Незначительные мелочи. Уж поверь мне.

– И сколько же ему лет?

– Никто точно не знает. Не меньше шестидесяти тысяч. Может, намного больше. Но этот вопрос не имеет особого смысла. Значительную часть своей жизни Отец провел в Библиотеке. Там время течет иначе.

– Понятно, – протянул Стив. – И ты оттуда же? Из Библиотеки?

– Что? Ну… да и нет. Я родилась в… кажется, Кливленде? По крайней мере, название начинается на «к». – Она слабо, печально улыбнулась. – Но… да. Полагаю, я из Библиотеки.

– Я не понимаю.

– Я сама не уверена, что понимаю. Честно. То есть я знаю, что он с нами сделал, но не имею ни малейшего представления почему.

– Кто?

– Отец.

– Твой папа?

Она покачала головой:

– Просто мы его так называем. Он вовсе не мой биологический отец. Не уверена, что это вообще возможно. Никто из нас не знает, что он такое.

– И… что же? Он похож на инопланетянина?

Она пожала плечами.

– Может быть. Хотя вряд ли. Но я не думаю, что он человек. Я хочу сказать, по происхождению. Сейчас мир совсем не такой, как в третью эпоху. Возможно, когда он родился, людей вообще не было на свете.

– Третью эпоху?

– Эта эпоха, эпоха правления Отца, – четвертая. До Отца мирозданием управляло что-то иное. Тогда было темнее. И, судя по всему, хуже. Отец родился в том, старом мире и завоевал его.

– Я не…

Она махнула рукой, словно призывая его не отвлекаться.

– На самом деле, откуда взялся Отец, не имеет значения.

– А что имеет? – раздраженно поинтересовался Стив. В ее присутствии он чувствовал себя ребенком.

Ему было приятно, что она восприняла этот вопрос всерьез, наморщила лоб, задумавшись над ответом.

– Он умен, – наконец сказала она. – Вот в чем дело. Полагаю, это первопричина. – Кэролин посмотрела на Стива. – Сам понимаешь, это лишь предположение. Я не знаю наверняка.

– Добро пожаловать в мой мир.

Она нахмурилась.

– Прости. Пожалуйста, продолжай. Мне интересно.

Она кивнула, уставилась в свой стакан с газировкой.

– Хорошо. В этой первой части своего повествования я практически уверена. Представь кого-то вроде Исаака Ньютона, выдающегося гения. Может, человека, а может, и нет. Главное, он очень, очень умен. А еще он родился в ужасное время, более ужасное, чем ты можешь себе представить. Что-то вроде ада, но по-настоящему. Этим адом управлял некто по имени Император.

– Пока все ясно.

– Хорошо. Дальше начинаются догадки. В Библиотеке есть двенадцать каталогов, но самый первый, белый каталог – это медицина. Думаю, неспроста. Может, Отец сначала был чем-то вроде врача. Он наткнулся на что-то, обладавшее исключительными восстанавливающими свойствами, – растение, зелье, не суть. Каким-то образом он догадался, как продлить себе жизнь, выгадать побольше времени. И использовал это время, чтобы узнать больше, чтобы жить дольше. В конце концов он научился жить так долго, как захочет, научился исцелять любые раны. После этого… он стал собирать другие знания.

– Например?

– Ну… второй каталог – война. Полагаю, это тоже не простое совпадение. Отец хитер. Думаю, сначала он сидел тихо, планировал, организовывал, накапливал силу. Как вы, американцы, говорите? Был тише воды, ниже травы. Потом, когда он подготовился… – она постучала по барной стойке лакированным ногтем, – …он занялся тем, кто был виновен в его несчастьях. Думаю, он понимал, что единственный способ сбежать из ада – завоевать его. У Отца были союзники… в первую очередь, Нобунунга и еще кто-то по имени Митрагани. Лишь они точно знают, что тогда произошло, но не говорят.

– Они втроем убили его? Этого императора?

– Ну… сомневаюсь, что Отец позволил ему отделаться так легко. Но да, они его свергли.

– Ладно. И что потом?

– Не знаю. Записи утрачены. Но так или иначе, третья эпоха закончилась. После этого были другие битвы, предательства, войны. Враги восставали и проигрывали. Герцог, Кью тридцать три Север, прочие. В конце концов Отец приобрел такое могущество, что никто не осмеливался бросить ему вызов.

– И когда же появились вы? Вы все. Ты, Дэвид и остальные.

Кэролин сделала глоток газировки.

– Шестьдесят тысяч лет спустя. Примерно. Двадцать три года назад. В конце лета. Мне было восемь или девять, когда они… В общем, тогда он нас и усыновил. – Она помолчала. – А может, «усыновил» – неподходящее слово. Скорее взял в ученики.

– Тогда что… – Стив умолк. Телевизор за стойкой транслировал Си-эн-эн. Пока они ели, основной темой было таинственное исчезновение Солнца – что с ним приключилось? – но сейчас, похоже, пошли экстренные новости.

Ошарашенный Вольф Блитцер говорил на фоне дерганой записи, сделанной на камкордер с тротуара перед Белым домом. В кованом железном заборе перед главной лужайкой не хватало секции. Рядом с телом подростка – потерявшего сознание или мертвого – виднелся кровавый отпечаток босой ноги. Камера сместилась вверх. На заднем плане пылало восточное крыло Белого дома. Тридцатифутовые языки пламени лизали ночное небо. Вольф Блитцер произносил фразы вроде «ужасная утрата» и «порядок наследования полномочий».

– Че-е-е-ерт, – тихо протянул Стив.

Кадры прыгали, оператору никак не удавалось держать камеру ровно. Тем не менее Стив различил фигуру человека на фоне огня. Человек нес длинную палку, которая отбрасывала желтые блики. И… о. Ничего себе.

Пушистое пятно в середине его туловища могло быть только балетной пачкой.

Стив заказал текилу.

Кэролин проследила за его взглядом. Увидев картинку в телевизоре, кивнула.

– Ты закончил? Нам скоро уходить.

– Похоже на то, – рассеянно ответил Стив.

Кэролин поднялась и скрылась в дамской комнате. Теперь Вольф Блитцер в прямом эфире брал интервью у какого-то юриста, который был свидетелем нападения на Белый дом. Юрист, в легкой истерике, постоянно запускал пальцы в редеющую шевелюру и повторял:

– Он убил трех парней! Трех! Просто размазал!

Время от времени Вольф кивал, серьезно, но ободряюще. Пока они беседовали, кто-то взорвал Капитолий. Просвистевший мимо осколок – возможно, бывшее офисное кресло – оторвал истеричному юристу левую руку. Ударная волна сбила Вольфа Блитцера с ног. Секунду спустя Эрин Бернетт переключилась на запись интервью с назойливой мамашей из Мэриленда, которая видела нечто «больше слона», разгуливавшее по обочине магистрали.

Бармен, не спрашивая, повторно наполнил стакан Стива текилой и налил еще один для себя.

– Ты готов? – спросила Кэролин.

– Да… то есть нет. Может быть. Наверное. У нас есть еще минута? Я только… – Он кивнул на текилу.

– Ладно. Но поторопись.

– Слушаюсь, мадам. – Он залпом выпил полстакана. – Ты имеешь к этому какое-то отношение?

На экране домохозяйка, видевшая слоноподобную тварь, подняла руку. Глаза женщины бешено вращались. Она кричала. Кожа на руке вдруг сделалась черной как смоль, словно ее окунули в чернила, и что-то случилось с пальцами – они извивались и совсем не походили на пальцы. По мнению Стива, они скорее напоминали щупальца.

– Не совсем. Ну… не напрямую. Это Барри О’Ши, а может, кто-то из его свиты. Они очень заразны.

– Кто? Заразны? Что?

– У нее… это называется вирус реальности. Он не слишком опасен, просто выглядит паршиво. Щупальца действуют как, э-э, некие антенны. Они делают ее восприимчивой к тайным мыслям. Если оставить это без внимания, она может стать одержимой.

– Одержимой? То есть, ну, демонами? Одержимой в этом смысле?

– Что? Нет! – Кэролин рассмеялась. Какое-то ужасное мгновение Стив думал, что она сейчас ущипнет его за щеку. – Демонов не существует, Стив.

– Тогда кем же?

– Молчаливыми. Они – чистая мысль, но выглядят как большие, неуклюжие серебристые создания. Они – пережиток третьей эпохи. Их нельзя убить, однако излучение Солнца обладало достаточно широким спектром и интенсивностью, чтобы заставить их уснуть. Теперь Солнца не стало, и Барри решил, что пора действовать. Понятно?

Стив таращился на нее.

– Нет. Непонятно.

– Ну… тогда выбрось из головы и не тревожься об этом. Когда все успокоится, я с этим разберусь. Барри – мелкая сошка. – Кэролин кивнула на женщину со щупальцами. – Кроме того, есть простое лекарство.

– Простое лекарство от превращения пальцев в щупальца?

– Ну… достаточно простое. Очевидно, самый легкий способ – вообще их не трогать.

– Ах да, очевидно.

– Не нужно так волноваться, Стив. Люди приспособятся.

– К чему именно? Я до сих пор не понял, в чем тут дело.

– Дело в Библиотеке, – ответила Кэролин. – Сейчас имеет значение только одно: кто получит Отцовскую Библиотеку.

– Библиотеку? Кому нужна чертова библиотека?

Кэролин закатила глаза.

– Американцы.

– Что?

– Ты ведь видел кое-что из наших способностей – моих, Лизы, Дэвида. Что скажешь?

Стив сглотнул.

– Некоторые вещи были… да, это было удивительно.

Лицо Кэролин озаряли красные барные огни, но ее глаза оставались темными.

– Ты ничего не видел, Стив. Салонные фокусы. В действительности сила Библиотеки безгранична. Сегодня мы выясним, кто унаследует власть над реальностью.

– Что ты имеешь в виду?

– Именно то, что сказала.

– Кэролин… это безумие. Знаю, ты можешь творить странные штуки, но…

Она подняла руку.

– Можем обсудить это позже. Но сейчас нам пора идти.

– Идти куда?

– В Гаррисон-Оукс, – ответила она.

– Но зачем? Я только что оттуда выбрался. Там было совсем не весело. И какого черта ты вообще меня туда отпра…

– Позже. Сейчас я должна встретиться с Дэвидом. Скоро он покончит с Эрвином.

– С Эрвином? Дэвид с Эрвином?

Она кивнула:

– Эрвин попытался устроить засаду. Если не поторопимся, Дэвид его убьет.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь про «встретиться с Дэвидом»? Разве вы не… разве вы с ним не заговорщики?

Она не ответила. И как он ни пытался, больше не произнесла ни слова.

 

i

Кэролин умерла через пять лет после бычьего костра. Это случилось в самом конце зимы, в те долгие шесть недель, когда еще дуют холодные ветра, но лесные ночи звенят от воплей похотливых кошек. Ей было шестнадцать или семнадцать.

Обычно воскресшие люди некоторое время спят, но Кэролин вернулась к жизни, словно вспыхнувшая во мраке спичка. К ней прикасались руки; ее трогали. Она дернулась, схватила чьи-то волосы, подтянулась, чтобы укусить.

– Черт! Кэрол… а-а! – Испуганные глаза Дженнифер, совсем близко.

– О… – Кэролин заморгала, потом разжала пальцы. – Извини.

Дженнифер отступила на несколько футов, чтобы Кэролин не могла дотянуться.

– Проклятье, Кэролин! – Она приложила руку к сердцу. – Ты меня напугала до полусмерти! Черт!

– Извини. – Кэролин пыталась говорить мягко, спокойно. В случившемся – она не могла вспомнить, в чем именно – не было вины Дженнифер.

Дженнифер подозрительно смотрела на нее. И не выглядела обкуренной.

– Все в порядке. Но тебе пока нельзя двигаться.

Кэролин кивнула.

Раз она не под кайфом, значит, со мной действительно плохо.

– Хорошо. – Дженнифер продемонстрировала Кэролин пустые ладони, затем погладила воздух, словно успокаивая невидимое животное. – Друзья?

Кэролин снова кивнула.

Немного приободрившись, Дженнифер снова приблизилась и проверила ее пульс. Кэролин огляделась. В ее маленькой комнатке, всегда безупречно чистой, царил хаос: половина полок опрокинута, пол усыпан книгами и свитками. Стол валялся на боку. Один перекошенный ящик был наполовину выдвинут и торчал вверх. Кэролин сморщила нос.

– Что это еще за запах?

– Э-э… Может, от тебя?

– Что ты имеешь в виду?

– Это случилось несколько дней назад. И сама знаешь… потепление. – Дженнифер отвела взгляд. – Прости, Кэролин. Мы все думали, что ты занимаешься.

– Сколько?..

– Думаю, три дня. Как твои руки?

– Мои руки? Что ты… о. Точно.

Ее лицо затуманилось. Она начала вспоминать.

Опустив глаза, Кэролин увидела едва заметные белые шрамы на предплечьях, где ее кололи ручками. Она посмотрела на стол. Одна из ручек – бронзовая «Монблан», ее любимая – застряла в древесине. В центре новых шрамов виднелись крошечные чернильные точки. Кэролин пошевелила руками. Боли не было.

– Думаю, все в порядке. Разве что небольшая слабость.

– Извини. У меня с этим еще не очень. Как твоя челюсть?

– Челюсть? – И сразу вспомнила: – Ах да. – Кэролин открыла рот, пожевала воздух, подергала нижней челюстью из стороны в сторону. – Хорошо. Все замечательно, правда. Спасибо, Дженнифер. Отличная работа.

– Ну да, у меня ведь обширная практика. Я рада, что ты в порядке. Ты была… – Дженнифер оборвала себя. – Я рада, что все хорошо. – Закончив с делами, она порылась в сумке и достала серебряную трубку. – Не возражаешь?

– Нет. Итак… Дженнифер, я в замешательстве. Что тогда произошло?

Дженнифер окинула ее профессиональным взглядом.

– По-прежнему ничего не помнишь?

Кэролин сосредоточенно наморщила лоб.

– Все как в тумане.

– Дай себе еще минуту. Я подожду. – Она отложила трубку.

Кэролин оглядела комнату. Ее стул валялся за столом. Кровать была аккуратно заправлена, но на покрывале расплылось безобразное чернильное пятно. Теперь только выкинуть. Одна из лежавших на полу книг была открыта на странице, закрашенной длинными, широкими мазками.

Это выбило искру.

– О, постой… я ждала Алисию и изучала Квот.

– Изучала что?

– Прости… Квот. Это на языке бурь. Они великие поэты, по крайней мере, некоторые.

На раскрытой странице был отрывок из старинного шквала на Юпитере, самая мрачная строфа произведения. Сейчас – чернейшая бездна ада, прочла Кэролин.

Нет, подумала она, и ее глаза едва заметно расширились. Не только. Я лишь делала вид, что изучаю Квот. Она посмотрела на книжную полку в углу, но ее закрывал стол. Изображая небрежность, Кэролин оперлась о другую полку и встала – точнее, попыталась. Ей удалось увидеть, что маленькая коричневая полка за столом осталась не тронутой. От облегчения у нее подогнулись ноги, и она неуклюже рухнула на пол.

– Проклятье!

Дженнифер моргнула. Обычно Кэролин была очень сдержанной.

– Полегче. Возможно, твое сердце еще не готово нестись вскачь. Ну что… вспомнила?

– Вспоминаю.

Его голос, его улыбка пробивались даже сквозь боль. Постарайся закричать. Закричи для меня. Если закричишь, я прекращу. Если закричишь для меня, я отпущу тебя.

– Это был Дэвид?

Кэролин боялась открыть рот. Она посмотрела на Дженнифер, наморщив лоб, ее желваки отчетливо проступили.

– Извини. Глупый вопрос. Что случилось?

– Я помню большую часть. Но не… конец.

– Это нормально, – ответила Дженнифер. – Ты ведь умерла в первый раз, верно? Никто не помнит свой первый раз. В следующий раз ты запомнишь чуть больше, и так далее.

– Я об этом слышала. А почему? Ты знаешь?

– Знаю, но не могу сказать. Это мой каталог. Прости.

Кэролин покачала головой:

– Все в порядке.

– Продолжай, – попросила Дженнифер по-прежнему мягко. – Расскажи, что именно произошло.

Кэролин долго сидела молча, глядя в пространство. Когда заговорила, ее голос был совершенно ровным, даже скучающим. Таким тоном она могла обсуждать нечто незначительное, к примеру, обед.

– Это имеет значение?

Брови Дженнифер немного приподнялись. Она убрала трубку.

– А разве нет?

Что-то в ее словах вызывало тревогу. Кэролин спохватилась:

– Конечно! То есть, конечно, имеет. Просто я очень, э-э, расстроена. Что неудивительно.

– Ты не хотела бы об этом поговорить?

Кэролин предпочла бы еще раз встретиться с Дэвидом. Наверное. Но она не могла сказать это, не могла даже подумать. Если Дженнифер решит, что она… не в порядке, это может привлечь внимание. А вдруг Дженнифер обратится к Отцу?

– Мне бы не хотелось отнимать у тебя столько времени. У тебя наверняка есть другие…

Дженнифер прикоснулась к ее предплечью.

– Есть, но они подождут. В конце концов, для этого и нужны друзья. И кроме того, это моя работа.

Дверь в комнату Кэролин была звуконепроницаемой, но Дженнифер оставила ее открытой. Наверху, в Главном Зале, Питер упражнялся на своих барабанах. Дробь странным эхом раскатывалась по металлическому помещению. Кэролин не только слышала, но и ощущала ее, низкий рокот в висках и сердце. Вспомнив Ашу, она попыталась изобразить очень жалобный взгляд.

– Хорошо, – тихо сказала она. – Дай мне одну секунду.

– Конечно.

Кэролин сосредоточилась изо всех сил и сумела выдавить одинокую слезинку. Позволила ей немного стечь по левой щеке, затем вытерла. Великолепно.

Дженнифер села рядом с ней на пол, очень близко.

– Не возражаешь?

Кэролин возражала.

– Конечно, нет. В общем… все началось с того, что Дэвид пришел со свитком. Сказал, что ему требуется моя помощь с переводом. – Она посмотрела на Дженнифер. – Но он был голый.

Дженнифер мрачно кивнула. Нагота не являлась для них таким нарушением этикета, каким была бы для американцев – у библиотекарей была общая ванная, – но и не являлась нормальным явлением. Вернувшись из океана, Майкл иногда забывал одеться, и окружающие смеялись над ним. А вот над Дэвидом никто не смеется. И он мог явиться голым в комнату Кэролин лишь по одной причине.

– И что ты сделала?

Кэролин посмотрела на Дженнифер:

– Попросила его уйти. Он ушел, и этим все и кончилось.

Она хотела пошутить, но слова прозвучали горько, обиженно. Дженнифер снова извинилась, однако смотрела на Кэролин бесстрастным, оценивающим взглядом, который той совсем не нравился.

Сосредоточься.

– Я начала нервничать, когда взглянула на свиток. Там не было ничего экзотичного – просто пелапи, немного старомодный. «Поистине», «несомненно» и тому подобное.

– Ему понадобилась с этим помощь?

– Нет. Конечно, нет. Это был лишь предлог.

– Почему ты его впустила?

В дверях спален был глазок, и они запирались с двух сторон.

– «Впустила» – не совсем правильное слово. Я ждала Алисию и оставила дверь приоткрытой. Мы собирались попрактиковаться в суахили. Все говорят на нем в двадцать восьмом ве… эй! Ты сказала, что меня не было… сколько? Три дня?

– Да, около того.

– Алисия еще не появлялась?

– Нет. Ее вызвали в Невозможные Столетия. Она должна забрать зуб пневмовора или что-то этакое. Тебя нашел Майкл.

– Майкл вернулся?

Дженнифер покачала головой:

– Позже. Сейчас мы говорим о тебе. Что произошло дальше?

Кэролин с трудом подавила почти непреодолимое желание посмотреть на маленькую полку в углу. Дэвид либо нашел то, что там спрятано, либо нет. Кэролин склонялась к последнему: в противном случае она бы очнулась в Быке или вообще не очнулась бы никогда. Но следовало сосредоточиться. Эта беседа все равно может ее погубить. Старайся говорить нерешительно, словно пробираешься на ощупь в темной комнате. Словно пытаешься от чего-то уклониться.

С этими мыслями она сосредоточилась на хрустящем звуке, который издала ее челюсть под пальцами Дэвида. Постарайся закричать. Закричи для меня. Пульс на шее Кэролин немного ускорился, и когда она заговорила, голос звучал соответственно ее желанию. Она практиковалась. А вот дрожь в указательном пальце была заметна. Следует над этим поработать.

– В общем… я перевела Дэвиду текст. Он был про осаду Мегиддо, пару тысяч лет назад. Армии Аблахана…

– Кого?

– Аблахана. Это одно из имен Отца. Аблака. Аблахан. Адам Блэк.

– Да, конечно. Извини.

– Короче, они взяли Мегиддо. Но – именно эту часть просил прочесть Дэвид – победа далась им дорогой ценой. Так… – Кэролин зажмурилась, почти искренне. – Так… видя, что его воины угнетены, измучены и нуждаются в утешении, Аблахан сказал им: «Отправляйтесь в города и возьмите добычу, какую найдете. Теперь это место ваше, вместе со всеми его обитателями. Используйте их, мужчин и женщин, и делайте с ними, что пожелаете». – Она открыла глаза. – Когда я добралась до этой части, Дэвид заухмылялся.

Дженнифер содрогнулась.

– О, Кэролин…

– Потом Дэвид сказал: какое совпадение. Вот он, воин Аблахана. Тоже угнетен – еще одно совпадение, – и…

– И?…

– И вот она я, – закончила Кэролин. – Добыча.

Дженнифер яростно кивнула.

– А потом… он протянул руку и схватил меня. – Она показала на свою грудь.

– Прямо так?

– Да. Прямо так. Самое странное, что он не вел себя жестоко.

Подняв брови, Дженнифер оглядела комнату.

– Ну, сначала. Он словно думал, что соблазняет меня. Даже делает мне одолжение.

Дженнифер помолчала.

– Могу себе представить. У него чертовски высокое самомнение. Как ты поступила?

– Никак. Я просто смотрела на него.

Дженнифер снова подняла брови.

– Я не хотела, чтобы он, ну, вышел из себя.

Дженнифер бросила на нее оценивающий взгляд:

– Знаешь, Кэролин, у тебя потрясающее самообладание, ну, то есть для книжного червя. Тебе кто-нибудь об этом говорил?

– Нет. Ты первая.

Снаружи стучали, стучали, стучали барабаны.

– Это тогда он, ну…

– Нет. То есть он попытался. Но мне удалось ударить его.

– Ударить?

– Он швырнул меня на пол, и я его лягнула.

– Ты ударила Дэвида.

– Несильно.

– И он что, не блокировал удар?

– Я застала его врасплох. Думаю, он не ожидал, что я стану сопротивляться.

Дженнифер вытаращила глаза.

– Нет. Вероятно, не ожидал. Но, Кэролин… позволь спросить… почему?

– Почему что?

– Не… лучше ли было… уступить? Я хочу сказать, тебе не просто сломали челюсть, ее стерли в порошок, я такого никогда еще не видела. И он прибил тебя к…

– Я помню, Дженнифер. Я при этом присутствовала.

– Извини. Но ты ведь понимаешь, что я имею в виду?

Дженнифер была права. Дэвид по-прежнему оставался любимчиком Отца. Обладал привилегиями. Было бы проще замкнуться в себе, отключиться, пока он не уйдет. Так она поступила в первый раз, когда Дэвид пришел голый к ней в комнату. И так же поступит в следующий. Это, конечно, было неприятно, но не так ужасно, как, например, банкет в честь ее возвращения.

Однако в том случае она не могла просто уйти в себя. Она упала так, что Дэвид непременно увидел бы ее маленькую полку в углу. Позволить ему изнасиловать себя – это одно. Но позволить заглянуть на полку… этого Кэролин не могла допустить.

Дженнифер слишком пристально смотрела на нее. Пульс гремел у Кэролин в висках. Если закричишь для меня, я прекращу. Наверху в зале Питер приближался к некому крещендо. Если закричишь для меня, я отпущу тебя. Теперь, точно так же, как когда она спровоцировала Дэвида, чтобы он сначала избил ее в каком-то другом углу, а только потом изнасиловал, Кэролин поняла, что не должна – не должна – позволить Дженнифер догадаться, в чем заключалась причина. Лихорадочно соображая, она дала проблеску своей истинной души пробиться наружу, отразиться на лице.

– Почему?

Барабаны гремели в зале, словно пульс разъяренного великана.

– Почему? – повторила Кэролин чуть громче. В сердце лучшей лжи кроется частица правды. – Почему? Ты ведь знакома с Дэвидом, разве нет?

– Конечно, но…

– Тогда не спрашивай меня почему, Дженнифер. Даже гребаный слепой догадается почему. – Теперь она почти кричала.

– Конечно. – Дженнифер убрала руку. – Мне очень жаль.

Кэролин видела, что ей действительно жаль. Дженнифер поверила каждому ее слову. И пусть она была трусихой, в ее сердце жила доброта. Она хотела только помочь. Кэролин понизила голос, спрятала свою ярость обратно в ножны.

– Все в порядке. Мне тоже жаль. Это был долгий день. Или неделя.

– Конечно. Мы по-прежнему друзья?

– Разумеется.

Это была правда. Не имевшая ни малейшего значения. Интересно, понимала ли это Дженнифер?

– Хорошо. Прости, Кэролин. Я не хотела давить. Но нам нужно поговорить. Думаю, ты расстроена сильнее, чем кажется.

– Мне бы этого хотелось. – Ей действительно хотелось заорать. Вместо этого она слабо улыбнулась. – Но не сегодня, ладно?

– Ладно. Но скоро.

– Конечно.

Дженнифер кивнула. Покончив с профессиональными обязанностями, достала маленькую серебряную трубку. Секунду спустя тихо ахнула, выдыхая огромное облако дыма.

– Однако должна сказать, ты отлично справляешься с ситуацией. – Дженнифер покачала головой. – Только между нами, ты не первая, кого Дэвид прибил к столу. Может, это его фетиш? В прошлом месяце он проделал то же самое с Питером. Питер хотя бы выжил, но он совсем плох. Если регулярно не давать ему таблетки, он заползает в ближайший угол и плачет. – Она затянулась, и чашечка трубки вспыхнула оранжевым. – Я его не осуждаю. Сама бы так сделала.

Кэролин удивленно подняла глаза. Она считала, что Дэвид наносил визиты каждому из них.

– Он никогда?..

– Нет. Только не ко мне. По крайней мере, пока. Я начинаю думать, что он и не появится.

– Правда? – Интересно. – И как по-твоему, в чем причина?

Дженнифер пожала плечами.

– Не знаю. Возможно, это своеобразная благодарность. Я неоднократно избавляла его от страданий.

– Я помню. Но… благодарность? От Дэвида?

Дженнифер вздохнула.

– Да. Ты права. Вряд ли. Я всегда стараюсь видеть в людях лучшее. Это слабость. Скорее всего он боится, что однажды я просто не стану его воскрешать.

Кэролин пыталась найти способ поднять именно этот вопрос. Она полагала, что ответ ей известен, но хотела точно убедиться.

– А ты не станешь?

– Не стану что?

– Воскрешать. Его.

Дженнифер посмотрела на нее:

– Хм. Забавно, что ты спросила. Совсем недавно я как раз об этом думала. Они с Маргарет проводили вместе вечер… – она многозначительно выгнула бровь, – …а я должна была прийти с утра и заняться своим делом.

– Исцелить их?

– Воскресить.

– Серьезно? Обоих?

Дженнифер кивнула.

– В последнее время подобное происходит не реже чем раз в месяц. Думаю, это идея Маргарет. Все началось пару лет назад со сломанных рук. И пошло по нарастающей. Покончив с ней, он использует удавку для себя.

– Понятно.

– Правда? Тогда объясни мне. – Дженнифер вздохнула. – В общем, я стояла, смотрела на них – это было настоящее месиво искореженной плоти, на полдня работы, не меньше, – и мне пришло в голову, что никто из воскрешенных не может сказать, сколько времени они были мертвы. А учитывая зацикленность Алисии на часах… – та разбивала их, стоило лишь увидеть; Кэролин держала свои в ящике стола, – …трудно отличить один день от другого. – Дженнифер снова затянулась. – Так что я размышляла над этим около минуты, потом закрыла дверь и отправилась завтракать.

– Надо же. – Кэролин с улыбкой покачала головой. – Значит, пара-тройка дней без Дэвида?

Дженнифер улыбнулась в ответ:

– Я не думала, что кто-то из вас станет возражать.

– Мы бы устроили парад в твою честь. Почему ты ничего не сказала?

Дженнифер помрачнела.

– Ну… ничего не вышло.

– То есть?

– Отец вернулся раньше обычного, – тихо ответила Дженнифер. – В тот день. Он нашел их и воскресил.

Кэролин испытала прилив леденящего страха за Дженнифер. В обязанности Кэролин входило переводить тексты, а в обязанности Дженнифер – воскрешать умерших в момент, обозначенный усопшим, или, в непредвиденных случаях, как можно скорее. Намеренно отлынивать от своего каталога – не столь ужасное преступление, как делиться им, но все равно непростительный проступок.

– О… о нет. Что он сделал?

Дженнифер пристально посмотрела на нее:

– Отвел меня к Быку.

– О боже.

– Да. Я никогда прежде не испытывала такого ужаса. Он не заставил меня залезать внутрь, мы просто поднялись на холм. И я получила выговор. Профессиональная ответственность, пациенты зависят от тебя и тому подобное.

Кэролин уставилась на нее.

– И все?

Вероятно, Бык – это чересчур, даже по Отцовским стандартам. Но она ожидала пятидесяти ударов плетью. Как минимум. Вплоть до «сдирания кожи заживо».

Дженнифер кивнула:

– И все.

– Есть идеи почему?

Дженнифер пожала плечами.

– Он никогда не был ко мне суров, не то что к вам, но за такое… в общем, я удивилась не меньше тебя.

Кэролин выжидающе смотрела на нее.

– Точно не знаю, но… слушай, только между нами, идет?

Кэролин кивнула.

– Мне пришло в голову, что если что-то случится с Отцом, воскресить его смогу лишь я.

– А как насчет…

– Лизель… – одна из придворных Отца, – …стареет, и по правде сказать, у нее это никогда особо не получалось. Кроме того, до меня дошли слухи, что могут иметься… политические причины. Перемирие всегда было шатким. Говорят, Лизель не нравится эта итерация реальности. Насколько мне известно, только мы с ней изучали белый фолиант. – В белом фолианте был записан секрет воскрешения.

– Интересно. – Кэролин погрузилась в размышления. – Ты думала о том, как поступишь, если до этого дойдет?

– Дойдет до чего?

– Если Отец умрет, а ты будешь единственной, кто сможет его воскресить, – прямо сказала Кэролин.

Дженнифер вытаращила глаза. И, словно делая официальное заявление, ответила:

– Конечно, я воскрешу Отца.

– Конечно, – откликнулась Кэролин.

Дженнифер перешла на шепот:

– Я… Кэролин, не знаю, известно ли тебе об этом, но есть вещи, о которых не следует даже думать. Ни рядом с Отцом, ни где-то еще. В буквальном смысле. Даже думать. – Она помолчала и совсем тихо добавила: – Он может услышать.

– Я знаю, – ответила Кэролин, тоже шепотом. Она знала. Но ведь существует такая вещь, как сознательный риск. Интересно, знает ли об этом Дженнифер? Вероятно, нет. Мягкие, запуганные люди редко размышляют о сознательных рисках. – Но он не может быть повсюду, всегда. Верно?

Глаза Дженнифер сузились. Она отвернулась и принялась возиться с завязкой на сумке.

– Я больше не хочу об этом слышать. Серьезно, Кэролин. Ни сейчас, ни потом. Я ничего не скажу… я не желаю даже думать об этом, если получится, но никогда больше не говори мне ничего подобного. Если скажешь, я сразу пойду к Отцу. Я понятно выражаюсь?

– Вполне, – произнесла Кэролин. Профессиональная часть ее сознания отметила, что Дженнифер использовала фразу, которую предпочитал Отец: «Я понятно выражаюсь?» – вместо более привычного «Ты меня поняла?». Должно быть, она проводит с ним много времени. – Не буду. И я не имела в виду ничего такого, Дженнифер, я просто…

– Да. Все в порядке. Никаких проблем. Сделаем вид, что ничего не было.

Кэролин кивнула. Кажется, сейчас следовало промолчать.

Дженнифер положила в сумку пинцет и закрыла ее.

– Ладно, слушай, мне пора. Полагаю, тебе тоже есть чем заняться.

– Например, принять ванну. Спасибо, Дженнифер. За все.

– Совершенно не за что. – Дженнифер помедлила. – Послушай… сегодня вечером мы с Лизой и Алисией собираемся покурить травы, подняться наверх и посмотреть на Млечный Путь. Только девочки, но Питер сделал нам корзинку для пикника. Будем рады, если ты к нам присоединишься.

– Это очень мило с твоей стороны, но не могу. Я немного отстала. У меня скоро экзамен и…

Дженнифер вскинула руку.

– Что?

– Прости, Кэролин, но это чушь собачья. Ты ничуть не отстала. Если продолжишь трудиться в том же духе, можешь пролежать в могиле хоть год – и все равно опередишь расписание на две недели. Почему ты не хочешь пойти с нами? Будет весело. Ты ведь помнишь, что такое веселье?

Кэролин снова улыбнулась, намного холоднее.

– Я действительно не могу.

– Ну конечно. – Дженнифер побарабанила пальцами по дверной раме. – Я собиралась поднять этот вопрос позже, но…

– Мне правда нужно…

– Дай мне одну секунду. Хорошо? Я быстро.

Кэролин едва заметно кивнула. Она больше не улыбалась.

– Спасибо. – Дженнифер сделала глубокий вдох. – Послушай… в рамках моего каталога учат разговаривать с людьми. С одними следует избегать острых углов. С другими – подслащать пилюлю, делать хорошую мину при плохой игре.

– Неужели? Как интересно.

– Но с сильными натурами лучше поступать иначе. Лучше просто изложить факты. Именно так я и собираюсь поступить.

– Я это ценю. Ты всегда была хорошим другом, Дженнифер. Всегда была очень…

Дженнифер снова подняла руку.

– Избавь меня от ля-ля. Я говорю с тобой прямо, Кэролин. Будь любезна поступать так же.

Кэролин кивнула:

– Ладно. Как пожелаешь. Что ты хотела мне сказать?

– Спасибо. Вот что я думаю: существует особая разновидность безумия, которой подвержены местные обитатели. Самый тяжелый случай – Маргарет. У Дэвида тоже проблемы. Они неизлечимы… я, конечно, попытаюсь, но если не произойдет радикальных перемен, мне с этим не справиться.

– Какое отношение это имеет…

– У тебя тоже есть симптомы, – серьезно сказала Дженнифер. – Я в любом случае собиралась об этом поговорить, еще до… происшествия… с Дэвидом.

– Симптомы?

– При этой разновидности безумия человек перестает пытаться улучшить ситуацию. И начинает пытаться всевозможными способами ухудшить ее. Делает вид, что ему это по нраву. И в конце концов принимается разрушать все вокруг. Это механизм уклонения. – Дженнифер посмотрела в глаза Кэролин. – Ничего не выйдет. На то оно и безумие.

– Ясно, – сказала Кэролин. – Чрезвычайно любопытно. Спасибо за информацию.

Вздохнув, Дженнифер отстранилась.

– Да. Хорошо. Просто подумай об этом, ладно?

– Подумаю.

Дженнифер открыла дверь и – о счастье – вышла в коридор.

– Слушай, если не хочешь приходить сегодня, ничего страшного. Я не могу тебя заставить. Но я все же думаю, что тебе следует прийти. Таково мое профессиональное мнение – и мое мнение как друга. А в том маловероятном – но желанном – случае, если ты захочешь еще поговорить, ну, сама понимаешь о чем, ты знаешь, где меня найти. В противном случае – удачи тебе, и прими мои соболезнования.

Они долго смотрели друг на друга. Наконец Кэролин спросила:

– Это все?

Дженнифер закатила глаза.

– Да. Это все.

– Еще раз спасибо.

– Всегда пожалуйста. Мы встречаемся на нефритовой лестнице на закате.

Кэролин закрыла дверь.

 

ii

Когда Дженнифер ушла, Кэролин отправилась в ванную комнату. Она была общая, но сейчас там никого не оказалось. Кэролин наполнила одну из ванн обжигающе горячей водой и вымылась. Потом вылезла и вытерлась.

Она взяла чистую мантию, посмотрела на нее, повесила обратно. Снова наполнила ванну. Она все еще чувствовала его грязь на себе. Порылась в шкафу, отыскала очень жесткую щетку и мыло с каустической содой, которое обычно использовали для удаления смолы и некоторых ядов. Кэролин терла себя мыльной щеткой, пока кожа не начала гореть, пока не потекла кровь. Остановилась, лишь заметив, что всхлипывает. Затем взяла себя в руки и вытерлась во второй раз.

Когда она одевалась, вошла Рейчел. С сочувствием посмотрела на Кэролин.

– Привет, – сказала она. – Ну как ты?

– Нормально. А что? – Кэролин сосредоточенно причесывалась.

– Ну… сама знаешь. Я слышала. – Рейчел подошла и положила руку ей на плечо. – Если захочешь попозже зайти к нам, мы с Алисией могли бы…

Кэролин посмотрела на руку Рейчел.

– Спасибо, – сказала она, – но все действительно в порядке. Правда, ничего страшного.

– Ну… ладно. Как скажешь. Но если передумаешь…

– Ты очень любезна. – В голосе Кэролин звучали обычные интонации Дэвида. Ни одна из девушек не осознавала этого, но Рейчел убрала руку.

– Ладно, – повторила она.

Кэролин вышла в коридор, ведущий в ее комнату. Там она встретила Дэвида с Отцом. Оба были с головы до ног одеты в пулестойкую броню и потели.

Отец словно не заметил Кэролин, но Дэвид широко ей улыбнулся:

– Привет, Кэролин.

Она бесстрастно кивнула в ответ:

– Привет, Дэвид.

Он подмигнул ей.

Кэролин не отреагировала.

Оказавшись в своей комнате, она закрыла и заперла дверь. Не стала тратить время на размышления о Дэвиде. Да, прежде он никогда не убивал ее, но неоднократно причинял боль, и она выжила. Таков был ее мир. Она приспособилась.

Кэролин занялась уборкой. Она по натуре была аккуратным человеком, а комната лежала в руинах. Скрипя зубами, Кэролин сперва расставила книги по полкам, затем перевернула стол и отскребла кровь. Ручка «Монблан», которой Дэвид пригвоздил ее к столу, восстановлению не подлежала, но Кэролин решила, что «Монтеграппа», которую он воткнул в другую руку, еще послужит какое-то время, если заменить перо. Стиснув челюсти, с побелевшими костяшками пальцев, она отчистила ручку раствором аммиака в воде, отполировала ее и вернула в кофейную чашку, которую использовала в качестве подставки.

К закату, к тому времени, когда Дженнифер, Рейчел и Алисия собирались устроить на пикник, Кэролин восстановила в комнате относительное подобие порядка. Лишь тогда она вернулась к тому клочку бумаги, который держала, когда вошел Дэвид. Когда он закрыл за собой дверь, она использовала этот клочок в качестве закладки для Квота. Дэвид ничего не заметил.

Эту закладку она нашла три года назад в старинном испанском тексте. Грубый черновик книги, посвященной различным способам путешествий. Это выходило за пределы ее каталога. Очевидно, его забыли в испанском тексте случайно. Черновик описывал нечто под названием alshaq urkun, который «позволяет свету насквозь проходить». Это было связано с неким alshaq shabboleth, который «делает медленное стремительным» в каком-то глубинном, концептуальном смысле. Очевидно, у alshaq shabboleth имелись побочные эффекты, сводившие его практическую ценность к минимуму.

А вот практическая ценность alshaq urkun была очень высока. Alshaq urkun делал физические объекты прозрачными для электромагнитного излучения – то есть невидимыми. Когда его использовали, скажем, на человеке, этого человека никто не мог заметить.

У alshaq urkun тоже имелись некоторые недостатки. Худший из них заключался в том, что палочки и колбочки глаз тоже становились прозрачными – и ты ничего не видел, пока действовал alshaq. Но если соблюдать осторожность и заранее, в деталях, распланировать маршрут, все могло получиться.

Кэролин взяла книгу, которая стояла почти на виду на маленькой угловой полке, – книгу, чье присутствие она скрыла от Дэвида такой страшной ценой. Разумеется, Дэвид сразу же узнал бы ее – она была переплетена в красную кожу, как и все книги из его каталога. Каталог Кэролин был зеленым. Красная книга называлась «Ментальное оружие, т. III. Сокрытие мыслей и намерений». Из магистерского курса. Кэролин закончила ее читать только прошлой ночью.

Она встала в дверном проеме своей кельи и провела alshaq urkun. Ей даже не требовалось заглядывать в бумажку, больше не требовалось. Все необходимое она запомнила. Когда закончила, мир погрузился во тьму. Держа в руке красную книгу, Кэролин повернула направо. От двери до лестницы было тридцать семь шагов. К основному уровню Библиотеки вели тринадцать ступеней, каждая высотой девять дюймов. Кэролин вышла на нефритовый этаж. Отсюда – тысяча восемьдесят два шага до рубинового этажа, где стояли на полках все книги в красном переплете.

Продолжая тщательно считать шаги, она вернула книгу на полку, с которой ее взяла: луч восемь, шкаф двадцать три, полка девять. Поставила на двадцатое место справа, именно туда, где наткнулась на нее неделю назад. Больше книга Кэролин не понадобится. Она была прилежной ученицей. Она освоила сокрытие мыслей и намерений. Пришло время заняться другими делами.

Кэролин взяла книгу со второй полки того же шкафа, с места восемь. Конечно, она тоже будет красной, с обложкой цвета артериальной крови.

Вернувшись в свою комнату, Кэролин закрыла дверь. Подошла к столу, села, зажгла масляную лампу. Ни следа крови, но столешницу уродовали две дыры, на расстоянии руки друг от друга. Кэролин подумала было заполнить их чем-то, потом решила этого не делать. Она будет смотреть на них время от времени. Они помогут ей сосредоточиться. С едва заметной улыбкой она открыла красную книгу, которую украла – ну, одолжила – из каталога Дэвида.

Конечно, это было не совсем честно. Она нашла закладку с alshaq urkun около трех лет назад. И с тех пор постепенно, шаг за шагом, училась. Начала с каталога Дженнифер, затем изменила курс, когда стал складываться план. По намеченному Кэролин плану до этого тома она добралась бы лишь через пару месяцев. Но именно его она особенно хотела прочесть – и решила, что сегодня заслужила поощрение. Название и имя автора были написаны на обложке сусальным золотом, по западной традиции. «Планирование и исполнение мстительного убийства», Адам Блэк.

Кэролин открыла книгу на «Главе 11. Заметки о покорении врага, превосходящего тебя в воинском искусстве».

Она читала до глубокой ночи.

Это было в высшей степени утешительно.

 

i

– Это достаточно далеко, – сказала Кэролин.

Стив остановился в четверти мили от въезда в Гаррисон-Оукс. Он не стал съезжать на обочину. Кэролин дергалась, нервничала, раскачивалась на сиденье. Стив никогда прежде ее такой не видел. Сзади завороженно смотрела Нага.

Было около девяти часов вечера. Звезды погасли. Это облака – или с ними она тоже что-то сделала? Стив смутно понимал, что у него шок.

– Почему мы остановились?

Кэролин показала. Неподалеку от знака с названием населенного пункта был уличный фонарь, маленький островок света в безграничном океане тьмы. Стив прищурился. Под фонарем стояли три человека. Он не мог различить их лиц, но один из людей явно был в балетной пачке. В животе Стива вспыхнул страх, яркий и холодный.

– Это Дэвид?

Кэролин задумчиво сжала губы, потом кивнула.

– У него кровь. Должно быть, Эрвин превзошел мои ожидания. Давно уже никто не пускал Дэвиду кровь.

– С ними Эрвин?

Она кивнула.

– Что он здесь делает?

– Он рассержен. Пришел, чтобы «надрать кому-то задницу».

– Кому-то конкретному?

– Врагу. Мне, Дэвиду, всем, кто остался. Он догадался, что рано или поздно мы явимся сюда. Он очень умен.

– Но что…

– Ш-ш!

Эрвин поднес пистолет к лицу Дэвида. Дэвид ухмыльнулся. Наклонился вперед и прижался носом прямо к дулу. Эрвин выстрелил. Раздался холостой щелчок. Дэвид ударил Эрвина по губам.

– Ладно, – сказала Кэролин. – Время пошло.

– Что?

– Позже. Я хочу, чтобы сейчас ты отправился в Библиотеку. Помнишь здание?

– Помню, но… ты же не собираешься пойти туда? – Он показал на уличный фонарь, на Дэвида. На заднем сиденье заворчала Нага.

– Собираюсь. А ты собираешься в Библиотеку. Там с тобой ничего не случится. Я приду, когда закончу.

– Что? Ты спятила? Ты представляешь, что этот парень может…

– Стив, послушай меня, – сказала Кэролин. – У нас мало времени. Я должна отправиться к ним, а ты не можешь пойти со мной.

– Ты собираешься туда? Одна?

Она кивнула.

– Я пойду с тобой, – сказал Стив. – Может, мне удастся…

– Стив, послушай. Я не хочу оскорбить тебя, но если дойдет до схватки с Дэвидом, у тебя нет вообще никаких шансов. Никаких. Ничего не выйдет.

Стив открыл рот, чтобы возразить, но потом вспомнил, как Дэвид явился в тюрьму, вооруженный лишь своим копьем, и заполнил коридоры трупами людей с пистолетами. Он захлопнул рот. И через секунду сказал:

– Ладно. Я понял. А у тебя есть шанс?

– Даже более того.

– Кэролин, если только ты не умеешь драться намного лучше, чем я видел…

– Стив, – сказала она. – Иди. Просто иди. Я справлюсь. Внутри reissak тебе ничто не грозит. Никто по-настоящему опасный не сможет добраться до тебя там.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю. – Она помедлила. – Давным-давно была… вечеринка в честь возвращения домой. Пир. И главным блюдом на пиру были два оленя. Это триггер reissak. Никто из тех, кто отведал их плоти, не может приблизиться к Библиотеке. А только эти люди имеют значение. Там ты окажешься в безопасности.

– Но…

– Просто иди, Стив. Все будет хорошо, если ты предоставишь это мне.

Они смотрели друг на друга в упор. Наконец Стив сказал:

– Ладно. Хорошо. Но что мне делать, если все сложится не так, как ты рассчитываешь? Мне вернуться или…

– Нет, – ответила она ровным голосом. – Я могу проиграть. Это возможно. Это может случиться. Выясним через несколько минут. Если я не приду через час, или если вдруг ты увидишь Дэвида… не пытайся ничего делать. Найди пистолет и вышиби себе мозги. Или повесься. Или прыгни с моста. На твое усмотрение. Дэвид пока не умеет воскрешать. Может, к тому моменту, как научится, он забудет о тебе.

Стив уставился на нее.

– В прямом смысле, – сказала она. – Я не шучу. Это не шутка. Скажи, что ты меня понял.

В конце концов Стив едва заметно кивнул.

– Да, – сказал он. – Хорошо. – Он не знал, искренне говорит или нет.

Кэролин слабо улыбнулась, выдохнула.

– Но до этого не дойдет. – В голосе вновь появилось спокойствие и уверенность. – Я этого не допущу. – Она посмотрела на свои руки. Стив тоже. Кончики ее пальцев не дрожали. – Я все еще люблю тебя, Стив. Тебе следует это знать.

Он ошарашенно вытаращил глаза, лишившись дара речи. После неуютной паузы открыл рот и пролепетал:

– Кэролин, я…

Она улыбнулась, немного печально.

– Дождись, пока они займутся мной, а потом вместе с Нагой проскользни внутрь. – Кэролин показала за плечо, в темноту. – Там нет забора. У вас все получится.

Он проследил за ее пальцем, помолчал.

– Как насчет собак?

– Что? Нет. С ними никаких проблем не возникнет.

Вчера с ними возникли очень большие проблемы, подумал Стив, но промолчал. Кэролин напоминала готовящуюся к броску кобру. Поэтому он сказал:

– Откуда ты знаешь? Я думал, они принадлежат твоему отцу…

– Тебе не причинят вреда, Стив. Собаки подчиняются мне. Все это время они подчинялись мне.

Стив уставился на нее, его лицо помрачнело. Дрезден.

– Кэролин…

– Позже. – Ее голос был невозможно спокойным.

Глаза Стива сузились. Дрезден, окруженный стаей собак, погребенный под ними, но продолжающий сражаться, как… Он ощутил закипающий гнев, подавил его.

– Теперь мне нужно идти, – сказала Кэролин. – Ты понял, что должен сделать?

Стив смог кивнуть, не выдав свою злость.

– Я все объясню позже, – сказала она. – Честно.

Посмотрела на него, и увиденное ей явно не понравилось. Она нахмурилась, потом наклонилась и поцеловала Стива, очень быстро, в правую щеку. Он даже не успел осознать, что происходит. Затем Кэролин откинулась на спинку сиденья, зажмурилась, выдохнула. Молча открыла дверь и вышла в свет фар. Ее тень вытянулась вперед, захватывая Дэвида, Эрвина и Маргарет.

Секунду Стив смотрел, не в силах пошевелиться.

Кэролин была босиком и в прежней смешной одежде – велосипедные шорты, свитер, гамаши, – теперь безобразно рваной и грязной. По ее бедру тянулась полоса засохшей крови. В зеркале Стив видел себя и Нагу, окровавленных и напряженных; львица смотрела через его плечо с заднего сиденья. Но в то же время он видел, как идет Кэролин, видел, как в свете фар мелькают мускулы на ее ногах.

Что-то в этом зрелище – он так и не смог понять, что именно – напомнило ему Дрездена, который поворачивался к стае собак, напомнило, как на теле льва выделялся каждый мускул, проступая молчаливым рельефом его колоссальной, яростной воли.

 

ii

Дэвид крутил на пальце пистолет Эрвина. Эрвин стоял перед ним на коленях и вяло пытался подняться. Дэвид приставил дуло к голове Эрвина и сказал:

– Бэнг!

Рассмеялся и зашвырнул пистолет в темноту. Маргарет сидела с отрезанной головой президента на коленях и тихо ворковала. Мертвые губы президента двигались.

Кэролин не знала, что он пытается сказать.

– Привет, Дэвид.

Дэвид обернулся. Он был с ног до головы покрыт кровью, в основном засохшей. Кружево балетной пачки стало жестким и торчало во все стороны, словно пучок лезвий. Тут и там к коже Дэвида прилипли кусочки мяса. От него пахло металлом, с легкими нотками гнили, а может, запах гнили исходил, как обычно, от Маргарет. Дэвид широко ухмыльнулся, счастливый как никогда.

– Похоже, вечер удался, – заметила Кэролин.

Маргарет хихикнула.

– Привет, Кэролин, – сказал Дэвид. Подмигнул Маргарет и ударил Эрвина в лицо. Тот осел на землю. Дэвид повернулся к Кэролин: – Значит… это была ты?

Кэролин кивнула.

– Должен признать, я сильно удивлен. Ты ведь такая… тихоня.

– Именно тихонь и следует опасаться.

– Учту на будущее. Отец мертв, верно?

Она снова кивнула.

Улыбка Дэвида стала чуть шире. У него были крепкие коричневые зубы.

– Ты убила его.

Кивок.

Дэвид откинул голову и расхохотался.

– Потрясающе, – сказал он. – Просто потрясающе. Готов спорить… – Он погрозил ей пальцем. – Готов спорить , кое-кто вышел за рамки своего каталога. Хм-м? Хм-м-м?

Кэролин с улыбкой пожала плечами.

Дэвид снова рассмеялся.

– Надеюсь, ты была осторожна. Это грозит неприятностями.

– Была.

– Позволь спросить, как ты его убила? Отец очень… был очень… хорош. Даже без учета прочих навыков, думаю, он был лучшим рукопашным бойцом в мире. Он говорил мне, что уже не столь подвижен, как прежде, но я бы этого не заметил. Я… я бы не хотел с ним драться. По крайней мере, сейчас. Прошу, расскажи, как ты его убила. Умираю от любопытства. Научный интерес и все такое.

– Ножом.

– Ножом. – Недоверчиво.

Кэролин кивнула.

– И, конечно, воспользовалась элементом неожиданности.

За спиной Дэвида на асфальте зашевелился Эрвин, попытался подняться.

Лоб Дэвида под густыми окровавленными прядями наморщился. Дэвид рассеянно пнул Эрвина, не отрывая глаз от Кэролин, пытаясь понять, не врет ли она. Кэролин знала, что он немного владеет телепатией. Не в такой степени, как Отец, зато Дэвид мог читать мысли своих противников, особенно в пылу битвы. Она могла бы скрыть истинность своих слов, могла бы заставить его гадать, но не стала.

– Элемент неожиданности, – медленно повторил Дэвид. – Да. Признаю, это у тебя имеется. Ножом. – Он покачал головой. – Удивительно. Должен признать, я и сам склонялся к ножу. Простейшее оружие – единственный вариант против такого, как Отец. Большинство людей этого не понимают. – Он задумчиво прищурился. – Возможно, я недооценил тебя, Кэролин.

Она не хотела, чтобы он развивал эту мысль.

– Кто-нибудь выбрался от миссис Макгилликатти?

Эрвин медленно отползал от них на коленях.

– Вряд ли! Я практически уверен, что только мы с Маргарет. Эти солдаты были неплохи, конечно, для американцев. Может, мышь и смогла бы проскользнуть. Что-то крупнее – нет. О… прости, Кэролин. Вы с Майклом были друзьями, да?

Кэролин чувствовала взгляд Маргарет, обжигающий и жадный. Тщательно стараясь не выдать эмоций, сказала:

– Нет. На самом деле, нет.

Маргарет разочарованно нахмурилась и снова занялась головой президента.

– Надо полагать, reissak ayrial тоже твой, да? – Дэвид говорил небрежно, но кого он хотел одурачить? Если reissak принадлежал ей, значит, она работала в одиночку. И с ее смертью Библиотека лишится защиты. Рано или поздно Дэвид найдет способ проникнуть внутрь. А потом они с Маргарет безнаказанно разграбят Отцовские каталоги. Вселенная погрузится во тьму, по сравнению с которой третья эпоха покажется райскими кущами. Краем глаза Кэролин заметила, что Эрвин добрался до тротуара.

– Да, мой.

– Так я и думал. И на что же ты рассчитывала? Надеялась, что мы с Нобунунгой прикончим друг друга?

– Я рассматривала такую возможность. – Это была правда. Рассматривала и отвергла. – Но он погиб раньше, чем я ожидала.

Эрвин, пошатываясь, подобрал бесполезный пистолет. Уставился на него, словно не мог вспомнить, что это такое.

– Тогда… что? Меня должны были прикончить эти солдаты? Американцы? Меня? – Он улыбнулся. – Я угадал?

Кэролин пожала плечами.

– Возможно. Их было много. У них было оружие. Тебя можно убить, Дэвид.

– Верно. – Дэвид улыбнулся. – Тебя тоже.

– Что, если я сделаю тебе предло…

Рука Дэвида метнулась быстрее, чем она могла увидеть. Ее левая щека взорвалась болью. Кэролин почувствовала вкус крови.

– …предложение. Мы можем объединиться, Дэвид. Я всегда восхищалась тобой, ты это…

Снова пощечина. Снова боль, на этот раз справа. Маргарет захихикала.

– …знаешь. Восхищалась твоей силой. – Сердце Кэролин превратилось в ледяной осколок. Она упала на колени, ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его промежности. – Я могу стать твоей. По своей воле. Ты знаешь, мне всегда этого хотелось. Я часто думала о тебе. Тайно. Я не решалась признаться, ведь я такая застенчивая.

Зубцы шестеренок ее плана зацеплялись друг за друга, выстраиваясь в последний узор. Сначала она отвергла эту хитрость. Слишком очевидно. Лишь после тщательных исследований Кэролин отнеслась к ней всерьез. Тексты Отца непоколебимо свидетельствовали о ее эффективности. Согласно многочисленным примечаниям, мужчины всегда на пятьдесят-шестьдесят процентов глупели, когда дело касалось их промежности. Близость усиливала эффект. И сейчас Кэролин с профессиональной радостью увидела, как что-то зашевелилось в глубинах балетной пачки Дэвида.

Маргарет вскинула бровь. Эрвин ввалился на территорию Гаррисон-Оукс, под защиту reissak.

Пока в безопасности. Кэролин сосредоточилась на Дэвиде. Он смотрел скептически, но с интересом.

– Вот, – сказала она. – Я тебе покажу. – Протянула руку и провела по его ноге кончиками острых ногтей.

От Дэвида воняло гнилым мясом и кислым потом. Кэролин сунула руку в складки ткани и мягко возилась, пока не нашла его пенис.

– Вот так, – сказала она. – Вот так. – Провела пальцами по мошонке и обхватила ее ладонью. Дэвид запрокинул голову, дрожа от удовольствия.

– Вот так. – Она зарычала, вонзив в него длинные лакированные ногти левой руки, повернув и со всей силы дернув. Оба яйца оторвать не удалось, но одно осталось у нее в ладони. Тренировка поможет Дэвиду справиться с этим – после испытанного внутри Быка он способен пережить почти любую боль, – но ему потребуется несколько секунд. Она купила себе эти секунды.

Дэвид взревел. Слепо махнул рукой, пытаясь отвесить ей пощечину, но Кэролин пригнулась. Она уступала ему в скорости, зато репетировала этот момент каждый день на протяжении десяти лет. Кэролин выпустила мошонку Дэвида. Он инстинктивно отпрыгнул назад.

– Ах ты сука! – рявкнул он не без восхищения.

Заметки Отца на сей счет были четкими: существовало несколько надежных способов мгновенно вывести человека из строя, однако удар в промежность к ним не относился. Настоящая боль придет лишь через пару секунд.

– Погоди, – медленно сказала она. – Прости меня. Я сделала что-то не так? Я думала, тебе нравится грубость.

Дэвид уставился на Кэролин, не веря своим ушам… но выслушал ее до конца. На это ушло около четырех секунд.

К тому моменту как она закончила говорить, боль вошла в силу. Дэвид застонал.

Кэролин с улыбкой стряхнула кровь с пальцев.

– Ну что ж. Значит, я ошиблась.

Дэвид снова заревел. Сжал кулаки и шагнул к ней, согнувшись почти вдвое, одной рукой прикрывая промежность.

Кэролин перекатилась назад, вскочила на ноги и кинулась к воротам. Дэвид был самым быстрым… при обычных обстоятельствах. Но только не сейчас.

Однако скоро он ее настигнет. Как только справится с болью. Кэролин мчалась к въезду в Гаррисон-Оукс. Десяток шагов – и она за воротами… внутри периметра reissak. Там она остановилась и обернулась.

Землю начал укрывать снег. Следы ее босых ног вели к Дэвиду, скрючившемуся от боли. Кэролин с радостью увидела на снегу несколько капель крови.

Дэвид жарко выдохнул облачко пара, белое в лучах фонаря. Распрямился в полный рост. Маргарет вручила ему копье и отпрянула, словно от обжигающего пламени.

Дэвид посмотрел на отпечатки ног на снегу, потом вгляделся в темноту. Его глаза пылали жаждой убийства, первобытной и дикой, словно у черного идола бога смерти.

– Я иду за тобой, Кэролин.

 

iii

Словно человек, ныряющий в ледяную воду, Дэвид вошел в reissak. Кэролин внимательно следила за ним. На его лице не отразилось боли ни на первом шаге, ни на втором, ни на третьем. Однако на четвертом он застонал… очень тихо.

Стоявшая в темноте Кэролин услышала это и улыбнулась.

– Я здесь! – насмешливо позвала она. Неторопливо шагнула прочь от Дэвида, в сторону Библиотеки. – Сюда!

Дэвид ринулся за ней, массивный и безжалостный.

Он сможет зайти в reissak намного глубже, чем кто-либо из них, глубже, чем прежде. Кэролин знала, что он может в большой степени контролировать боль, чтобы свести к минимуму внутренние повреждения. Он владел особыми техниками.

Но все равно, увидев его силу собственными глазами, она испытала благоговение, благоговение перед грубой, жестокой силой воли Дэвида. Она застала его врасплох, вцепившись в яйца. Возможно, он тоже играл с ней. Но сейчас игры кончились. Напрягшиеся сухожилия на его шее напоминали толстые кабели. Пот буквально лил с него ручьем, стекал по рукам и капал с конца копья, оставляя в снегу парящие следы.

Кэролин приготовилась к следующему шагу.

– Может, с тебя хватит? Тебе правда стоит повернуть назад, прежде чем… а-а-а! – Она закричала от боли и удивления. Он был таким стремительным. Кэролин опустила глаза, увидела зазубренное острие копья, торчащее из левой ноги, и ощутила неподдельный страх. Он отступил, метнул копье и проткнул меня настолько быстро, что я ничего не заметила.

Ухмыляясь, Дэвид дернул за цепочку. У Кэролин подкосились ноги. Она растянулась на спине.

Он начал подтаскивать ее к себе. Боль была просто адской. Кэролин то сопротивлялась, то ползла на четвереньках вместе с цепочкой, чтобы не обдирать спину об асфальт.

– О, Дэвид, нет, – простонала она, заставляя голос дрожать, зная, что это лишь подстегнет его. Но внутри у нее все заледенело. Потом, решив, что подходящий момент настал, Кэролин протянула руку и отломила наконечник копья.

Затем испустила протяжный булькающий стон, перевернулась и поползла прочь.

– Беги, сука. – Дэвид заменил наконечник.

Мгновение спустя копье вновь пронзило Кэролин, на сей раз ступню. Такой боли она не испытывала ни разу, никогда за всю свою жизнь. Она царапала асфальт, сдирая ногти, и на фоне боли в ноге эти ощущения казались свечными огоньками в сравнении с солнцем. Дэвид дернул ее к себе. Она едва это заметила.

Его пальцы вцепились ей в лодыжку. Жесткие от мозолей, словно железные щипцы. Он перевернул ее на спину. Она отчаянно извивалась на шершавом асфальте, пытаясь поцарапать его. Мелкие камушки впивались ей в лопатки. Они настолько углубились в reissak ayrial, что еще несколько дюймов должны были прикончить его.

Но она не могла пошевелиться. Он был слишком силен.

Дэвид подтаскивал ее к себе. Потянулся и схватил за колено. Мелкие косточки хрустнули. Кэролин знала, чего он хочет – нетнетнетнетнет, – и не ошиблась. Он сунул указательный палец в рану, оставленную копьем в ее ноге. Надавил.

Кэролин почувствовала, как внутри нарастает новый крик. Знакомое ощущение. Она подавила его. Оттолкнулась босыми пятками от асфальта, пытаясь продвинуться чуть дальше в reissak. Еще мгновение Дэвид терзал ее рану, затем потянулся к ключице. Сделал что-то ужасное, и она сломалась с глухим треском, приглушенным кожей.

Кэролин позволила крику вырваться – лишь одному. Это было необходимо, это была приманка, чтобы заманить Дэвида еще на один, последний дюйм, но цена оказалась неожиданно высокой. Она кричала искренне.

Теперь его рука вцепилась ей в горло. Он впился мизинцем в болевую точку под челюстью, а ладонью перекрыл доступ воздуха. Так он убил меня в первый раз. По старой дружбе.

Ее сознание, путающееся и паникующее, лихорадочно листало мысленный гримуар в поисках помощи. Кэролин колотила Дэвида маленькими кулачками, царапала, пыталась выколоть глаза.

Дэвид был неумолим. Он был словно камень.

Периферийное зрение заволокло туманом. Не получилось, подумала она. Дэвид победит. Убьет меня в последний раз. Она вспомнила двенадцатилетнего Стива, долговязого и костлявого, ухмыляющегося на летнем солнце. Перед ее глазами расцвели черные маки.

– Это только начало, – прошептал Дэвид. – Овладев другими каталогами, я призову тебя обратно. И мы сделаем это снова. Будем делать каждую ночь, до конца вечности.

Далеко позади, в ночи, прозвучал тихий металлический щелчок: последняя шестеренка встала на место. Услышав это, Кэролин перестала блуждать, сосредоточилась, вернулась.

Сейчас.

Она открыла глаза. Она почти ослепла от гипоксии… но видела достаточно. Кэролин собралась, перестала сопротивляться. Улыбнулась Дэвиду, протянула руку и нежно провела по его щеке остатком окровавленного, рваного ногтя.

Улыбка Дэвида погасла. Его голос донесся до нее словно издалека.

– Что такое? – спросил он. – Что? Прекрати! Почему ты мне улыбаешься?

Ее губы беззвучно шевельнулись.

– Что?! – крикнул Дэвид. – В чем дело, ты, безумная мерзкая сучка?!

Вопрос не был риторическим. Он даже убрал руки с ее горла.

Кэролин хотелось жадно хватать воздух и кашлять, но она с этим справилась. Сделала один глоток холодного ночного воздуха, медленно втянула его в легкие, наслаждаясь первым вдохом остатка своей жизни. И лишь когда была полностью готова, заговорила.

– А потом… – выплюнула она, забрызгав мелкими капельками крови лицо Дэвида, – …грянул гром… – Слова с шипением вырывались из раздавленного, искалеченного горла. Она убрала палец с его щеки. – …С востока.

Лицо Дэвида взорвалось.

 

iv

Времени было мало. Пуля попала чуть выше, чем следовало, на полдюйма дальше по скуле – небольшой недочет. Левая половина лица Дэвида исчезла. Кэролин видела его мозги. Несмотря на все сверхсложные тренировки, жить ему осталось недолго, пару ударов сердца.

Но оба его глаза работали, и у него осталось ухо. Этого хватит. Кэролин обхватила руками затылок Дэвида и подтянулась. Изучила зиявшую в его голове дыру и очень нежно коснулась пальцем глубин мозга. Вспыхнула крошечная искорка. Затем, на второй удар сердца, Кэролин наклонилась и шепнула в ухо Дэвиду слово, которое Отец шепнул Митрагани много-много лет назад, на заре четвертой эпохи.

Когда Дэвид услышал его…

…время…

…остановилось.

Кэролин рухнула на асфальт. Ее дыхание вырывалось белыми облачками, подсвеченными уличным фонарем. Она слабо улыбнулась, но не смогла заставить себя сделать что-то еще. Я справилась, подумала она. Действительно справилась. Кэролин не чувствовала ни торжества, ни даже облегчения. Она не чувствовала ничего.

Но это ничего было приятным.

Выпав из времени, Дэвид стал невесомым. Кэролин столкнула его с себя легчайшим прикосновением. Он завис в ночном воздухе, слегка покачиваясь туда-сюда, словно сдувшийся воздушный шарик.

За спиной Кэролин раздались тихие шаги.

– Привет, Эрвин. – Ее голос был очень хриплым. Она села, закашлялась, обхватила руками колени. – Поможете мне встать?

– Э-э… – произнес Эрвин разбитыми, распухшими губами. – Не уверен. Попробую.

Он захромал чуть быстрее. Левой рукой он зажимал кровоточащую рану в ноге. Правой держал пистолет, из которого застрелил Дэвида. Над стволом еще вился дымок.

Эрвин протянул мощную руку, Кэролин ухватилась за его ладонь, и он с легкостью вздернул ее на ноги.

– Что с ним такое? – Эрвин ткнул пальцем в Дэвида. Тот легко перевернулся, вися в нескольких футах над землей.

– Не делайте этого, – попросила Кэролин. – Разрешите, я взгляну.

Эрвин посмотрел на нее, пожал плечами и отошел.

Она остановила вращение Дэвида, затем повернула его, чтобы как следует разглядеть рану. Рана определенно была смертельной, даже для Дэвида. Левая сторона головы исчезла.

– Хороший выстрел, – сказала Кэролин. – Почти идеальный. – Она посмотрела на Эрвина. – Прицел был немного сбит, но это моя вина. Мы должны были оказаться под углом семь градусов от вас, а получилось ближе к девяти. С этой чертовой раной от копья в ноге трудно как следует сосредоточиться.

– Да, – медленно ответил Эрвин. – Я так и подумал. Откуда ты знала, что я…

– Эрвин Чарльз Леффингтон, отставной команд-сержант-майор армии США. Родился восьмого апреля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, служил в восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии. До этого – два года в подразделении стрелковой подготовки. Когда вы в последний раз мазали, Эрвин?

– До сегодняшнего дня, ты хочешь сказать? – Дэвид позволил Эрвину выпустить в него всю обойму, просто для развлечения. – Даже и не помню. Давно.

– Не вините себя. Вы не могли в него попасть. Никто не мог. Подойдите, дайте взглянуть на вашу ногу. – Она присела на корточки, чтобы осмотреть порез на ноге Эрвина. – Ничего страшного. Артерия не задета. Он собирался поиграть с вами. – Кэролин легла на асфальт. – Простите меня. Я должна была подождать, пока он вас не изобьет. Чтобы он перестал считать вас угрозой.

– Все в порядке. Я не против пары синяков за правое дело. – Эрвин сплюнул. – А этот парень был настоящим ублюдком.

– Вы даже представить себе не можете, каким. – Кэролин закрыла глаза, собираясь с мыслями. Я справилась, снова подумала она. Действительно, взаправду справилась.

– И… что я пропустил? – спросил Стив. Они с Нагой приближались со стороны Библиотеки. – Что здесь произошло?

– Проклятье, Стив! – сказала Кэролин. – Я же велела тебе ждать в Библиотеке. Ты что, никогда не слушаешь?

– Ты мне не начальник.

Эрвин обернулся:

– Привет, парень. Как дела?

Стив слабо помахал ему.

– Да ладно вам, не заставляйте меня мучиться. Что произошло?

– Ну, – сказал Эрвин, – в общем, этот урод душил ее, так что я его типа слегка пристрелил. Типа в лицо.

– Кстати, спасибо, – вставила Кэролин.

Стив в замешательстве наморщил лоб.

– Как вам это удалось? Когда мы подъехали, у вас как раз кончились патроны.

– Самому интересно, – ответил Эрвин. – Чертовски странная история. Когда вы, ребята, появились, громила просто бросил меня. Я был слишком потрепан, чтобы продолжать драться. Хотел забраться в тот дом, – он показал на единственный на улице дом, в котором горел свет, – и вызвать подкрепление. На тренировках нам вдолбили никогда не бросать оружие на поле боя – я лично вколачивал в парней это дерьмо, – так что по пути я схватил пистолет, хотя он и был пустой. Это нечто вроде рефлекса.

– Потом, обходя фонарь, я посмотрел вниз. И дьявол меня раздери, прямо посреди канавы валялся полный магазин. Не слишком чистый, но я вытер его рубашкой, и он заблестел как новенький. Я сам не поверил своим глазам. Настоящее волшебство.

– Волшебства не бывает, – сообщила Кэролин, пуская из ноздрей струйки дыма.

– Надо же, – сказал Стив. – Кажется, я знаю, откуда он взялся. Можно взглянуть?

Эрвин показал пистолет, но не отдал Стиву.

– Это с ним я отправился на пробежку? – спросил Стив. – Ты его отдала?

– Ага, – ответила Кэролин.

– В таком случае, вы нашли магазин, который уронил я, когда на меня набросились собаки.

– А ведь точно! – Кэролин рассмеялась. – Подумать только!

Теперь оба мужчины смотрели на нее.

– Значит… – медленно произнес Стив, – ты все это подстроила? Мою вчерашнюю пробежку… собак… чтобы я уронил магазин там, где его отыщет Эрвин? В тот самый момент, когда тебя схватит Дэвид?

– Да. – Глаза Кэролин сияли, словно маяки в ночи. – Именно так.

– Зачем?

– Ну, Дэвид был тем еще уродом.

– Нет, зачем такие сложности? Ты не могла просто…

– «Просто» не бывает. – Она обошла парящее тело Дэвида, разглядывая его. – Только не с такими, как Дэвид. Он слишком опытен. Он был хозяином своего каталога, по факту, если не по званию. Однажды я видела, как он убил сотню израильских солдат – вооруженных до зубов – своим ножом. Это было лишь упражнение, часть его учебы. Если ты не принимал защитные меры, он читал твои мысли. Никто на всей земле не мог одолеть его в честном бою. Но здесь, под защитой reissak…

– Чего? – переспросил Эрвин.

– Reissak ayrial, – внес свою лепту Стив. – Это система защиты периметра. Очень продвинутая.

Эрвин посмотрел на него.

– Но никаких микроволн. Это была чушь.

– Ты что, самый умный, парень?

Стив скромно кивнул и шаркнул ногой по грязи, словно Джон Уэйн, беседующий с симпатичной учительницей.

– Ага.

– Слушай, а ты не могла…

– Попросить помощи у армии, например? Куча профессионалов – большие, крепкие парни, хорошо обученные, с винтовками? Может быть – но не факт, – мне удалось бы придумать способ задействовать «Дельту». Наверняка это бы помогло. – Кэролин демонстративно принюхалась. В воздухе до сих пор пахло горящим топливом из разбитых вертолетов. – Хотя погоди… – Она снова рассмеялась.

– Ну хорошо, – сдался Эрвин. – Но как ты узнала, что я…

– Вам нравится заниматься национальной безопасностью? Уверена, это очень интересная работа. Как раз по вашему профилю.

– Ну да…

– Как вы там оказались?

– Случайно, – сказал Эрвин. – Пошел обедать и…

– …встретил старинного приятеля? С которым учился в старших классах? По чистой случайности? Совершенно неожиданно?

Эрвин молча смотрел на нее. У него в глазах разгорался огонек понимания.

Тоже относилось и к Стиву.

– Срань господня!

– Я долго над этим работала, – сказала Кэролин. – Мне нравится планирование. У меня это хорошо получается. Видели ребят, которые делают трюковые удары в бильярде? Заставляют биток прыгать, катиться задом наперед и тому подобное? Это был мой трюковой удар.

Эрвин со Стивом переглянулись. Затем Эрвин кивнул:

– Ага. Пожалуй, я тебе верю. Но почему он висит в воздухе?

– Тоже благодаря мне.

– Я догадался, – сказал Эрвин. – Меня интересует, как ты это сделала?

– Поместила его вне времени.

– Повтори?

– Изменила некоторые физические постоянные в его теле. Для него время остановилось. – В горле у Кэролин саднило и жгло. Она кашлянула, сплюнула кровь в снег. – Дэвид не падает, потому что падение – это процесс. Но раз время для него стоит, значит, процессов протекать никаких не может.

Эрвин переварил это, потом отложил для дальнейших размышлений.

– Ладно, допустим. Зачем?

– Зачем что?

– Зачем ты, э-э, сделала это? По моим представлениям, он бы через секунду умер.

Она кивнула:

– Да. Именно так. Затем и сделала.

– Не понимаю.

– Вы когда-нибудь умирали?

Эрвин уставился на нее:

– Не доводилось.

– А мне вот доводилось, несколько раз. Смерть не столь плоха, как можно подумать. Недостаточно плоха для него.

– А это?

– Не уверена. Но он считает, что это хуже. Остальное не имеет значения.

– То есть?

– Дэвид часто умирал. Это была часть его обучения. Не так часто, как Маргарет, но достаточно, чтобы привыкнуть. Пару лет назад я подслушала, как они обсуждали это. К тому времени Маргарет было все равно. Она могла убить себя, если обед задерживался. Но она сказала, что кое-что ее по-прежнему беспокоит. Не боль – они умели справляться с болью. Как и все мы. Но она ненавидела осознание. – Кэролин помолчала. – Нет. Это мое слово, не ее. Как же она выразилась? Она сказала, что по-прежнему чувствует это, до сих пор, желудком и подошвами ног. Когда ей наносили рану, и никто не мог ее спасти, ее тело знало. Маргарет умирала всеми возможными способами, но говорила, что это чувство – самое худшее. И Дэвид с ней согласился. Там он теперь и пребывает. – Кэролин улыбнулась. – В том мгновении, когда чувствует это желудком и подошвами ног. Wazin nyata – мгновение, когда умирает последняя надежда. Он останется в нем навечно.

При виде ее улыбки Стив сделал шаг назад. Даже Эрвин отпрянул.

Инстинкты подсказывали ей скрыть эмоции. Но зачем? Нет причин прятаться. Больше нет. Кэролин посмотрела на свою руку. Кончик пальца перестал дрожать.

– Тебя он тоже достал, верно?

– Немного. Да. Есть сигарета, Стив?

– Прежде чем сделать… это… прежде чем заморозить его, ты прикоснулась к нему, – сказал Эрвин. – Дотронулась до его раны изнутри. Почему?

Стив протянул ей «Мальборо», зажег еще одну для себя.

– Вы это заметили? Да, я его немного встряхнула. Статический разряд прямо в островковую долю.

– Куда? – переспросил Стив.

– Болевой центр головного мозга, – ответил Эрвин.

– Именно. Разряд был крохотный – не сильнее того, что можно испытать, потерев ноги о ковер, а потом прикоснувшись к дверной ручке. Но, конечно, сильный и не требуется, когда перед тобой вскрытый череп.

– Я слышал про такие эксперименты, – сказал Эрвин. – Их проводили ребята Чини, когда пытались решить, что делать с бен Ладеном. Если дать человеку такой разряд, он испытает сумму… ну, не просто всей боли, какую ощущал, но всей, какую мог бы ощутить в принципе. Типа одновременно.

– Именно так.

– А потом ты его заморозила? Точно в этот момент? – Стив задумчиво присвистнул. – Почему?

Кэролин вспомнила теплый дождь, вспомнила соленый, медный привкус крови Аши.

– Потому что wazin nyata недостаточно. Не для него. Но это… Я практически уверена, что это самая ужасная вещь, что случалась с кем-либо. Когда-либо. Думаю, это самое ужасное, что может случиться, теоретический верхний предел страдания. Агония и отчаяние. Абсолютные. Нескончаемые.

– Проклятье, – сказал Эрвин. – Вот так гребаное дерьмо.

– Спасибо, Эрвин. Услышать подобное от вас – высшая похвала. – Кэролин выдохнула дым в ночное небо. – Я хотела насадить его на собственное копье или, может, пригвоздить к столу. Но не смогла придумать подходящий способ. Придется обойтись имеющимся. – Она кинула на Дэвида взгляд хирурга, полный бездонной ненависти. – И я думаю, это подойдет. Да. Это уже работает.

– Что именно?

– Загляните ему в глаза и скажите, что вы видите.

Стив с Эрвином наклонились ближе.

– Они черные, – сказал Стив. – Я не про синяки. Белки его глаз черные. И… они немного светятся?

– Да. – Она заметила. – Мне тоже сперва так показалось, но я решила, что это лишь блики света. – Кэролин повернула Дэвида лицом к себе.

Было очень темно – ни луны, ни звезд. Падавший на Кэролин снег не таял. Ее лицо оставалось в тени, но когда она затянулась сигаретой, двойные оранжевые огоньки отразились в черных омутах ее глаз.

– Кричи. – Она говорила очень тихо, на пелапи. – Постарайся закричать. Если закричишь для меня, я прекращу. – Она улыбалась. – Если закричишь для меня, я отпущу тебя. Раз… два… нет?

 

v

Теперь они оба смотрели на нее. Все равно Дэвид меня не слышит. Она опустила руку. Заговорила, стараясь, чтобы голос звучал ровно:

– Да, это явный, достоверный признак. Очевидно, я все правильно рассчитала.

Нага понюхала Дэвида и завыла.

– Когда ты в последний раз кормил этого льва? – поинтересовался Эрвин.

– С ней все будет в порядке. – Стив потрепал Нагу по спине. Львица потерлась лопатками о его бедро. – Она милая малышка. Правда, девочка?

Кэролин улыбнулась, раздавила сигарету босой ногой.

– Еще есть?

Стив достал пачку. Они снова закурили. Стив предложил сигарету Эрвину.

Тот отмахнулся.

– Это дерьмо вас прикончит. – И вытащил свой жевательный табак.

– У тебя идет кровь, – заметил Стив. В его голосе слышалась искренняя тревога.

Кэролин опустила глаза. Кровь сочилась из раны на бедре – не хлестала, как при поврежденной артерии, но все равно ничего хорошего. – Точно. Я и забыла. Стив, можешь сбегать и кое-что мне принести?

– Конечно. Что именно?

– Мне нужно перевязать рану. И Эрвину тоже. Помнишь ту кучу, что я оставила для тебя в гостиной белого дома?

– Конечно.

– Там должна быть большая брезентовая сумка, завязанная бечевкой. Захвати ее, бинты и как можно больше воды. А также давящие повязки, если они еще остались.

– Жди. – Стив сорвался с места.

– Эрвин, можно позаимствовать у вас шнурок от ботинка?

– Э-э… можно. Если хочешь. – Он снял кроссовок, вытащил шнурок и вручил ей. – Зачем он тебе?

Кэролин привязала один конец шнурка к поросшему густыми волосами большому пальцу на ноге Дэвида, а другой – к почтовому ящику.

– У нас еще осталось одно дело, а я не хочу, чтобы он уплыл.

* * *

Кэролин не была такой опытной, как Дженнифер, но раны оказались не слишком ужасными. Она присы́пала дырки в ступне и ноге серым порошком и полила водой. Пока занималась Эрвином, порошок стал новой, розовой плотью.

Маргарет так и продолжала сидеть за воротами, играя с президентской головой.

– Ты убила Дэвида, – сказала она, не поднимая глаз. – Как ты могла убить Дэвида?

– Не совсем. – Кэролин испытывала ярость, торжество… и настороженность. Трудно было понять, что творилось в голове у Маргарет. – Это было бы слишком хорошо для него. Я придумала кое-что похуже.

– Хуже Забытых Земель?

Кэролин улыбнулась окровавленным губами:

– Намного.

Маргарет посмотрела вверх, впервые заинтересовавшись разговором.

– Правда? – Она изучила лицо Кэролин. – Правда. Ты это сделала. Значит, ужас – это ты. А я и не знала. – Она улыбнулась. – Мы сестры. – И, обращаясь к голове: – Дэвид говорил, что она вышла за пределы своего каталога, но я ему не пове-е-е-е-рила. Она казалась такой розовой и робкой. – На словах «розовой» и «робкой» Маргарет ткнула президента в одну и другую щеки. Голова попыталась застонать, но у нее не было легких.

Маргарет застонала сама, раскачиваясь в ночном воздухе. Затем вспомнила кое-что еще.

– Отец рассердится. – Она заставила голову оттопырить нижнюю губу.

– Отца тоже больше нет. Я его убила.

– Он вернется. Он всегда возвращается.

– Не в этот раз.

Маргарет задрожала.

– Ты прикончила Отца? – тихо спросила она. – Прикончила навсегда?

Кэролин показалось, что она увидела призрачный, едва заметный проблеск эмоций на лице Маргарет. Быть может, надежды? Она не могла сказать наверняка.

– Да. Он умер.

– Навсегда?

– Навсегда.

– О. – Снова этот непонятный проблеск эмоций. – Я тебе верю. – Маргарет посмотрела на голову, затем подняла глаза, словно вспомнила что-то еще. – Значит, ужас и смерть – это ты. Да? – Она серьезно уставилась на Кэролин, ожидая ответа.

Кэролин моргнула.

– Наверное, можно и так выразиться.

– Значит, теперь ты – моя госпожа. – Маргарет положила голову президента на землю, встала, сделала реверанс. – Что прикажете, мадам?

Кэролин сама не знала, чего ждала, но точно не этого.

– Только одно.

Она взглянула на Эрвина, кивнула. Эрвин поднял пистолет.

– О, – поскучневшим голосом сказала Маргарет. – Ты отправляешь меня домой?

– Да.

– Хм-м. – Она задумалась. – Можно попросить одну вещь? Мадам? Одолжение?

Кэролин была в великодушном настроении. Она дотронулась до плеча Эрвина, сказала по-английски:

– Не сейчас. – И обратилась к Маргарет на пелапи: – Конечно. Почему нет?

– Ты помнишь, как умер Дэвид? В первый раз?

– Да. Но, Маргарет, я бы не…

– Я бы хотела отправиться домой точно так же. Через Быка. Как Дэвид.

Кэролин пристально посмотрела на нее, не уверенная, что правильно расслышала.

– Пожалуйста, повтори.

– Я бы хотела, чтобы меня поджарили в Быке. Отец обещал, что это будет мой последний урок. Я думаю, что готова.

– Маргарет… зачем тебе это?

– Ты не понимаешь? – В ее голосе слышалось разочарование.

– Нет. Не понимаю.

– Дэвид тоже так и не понял. Знаешь, я хотела услышать его, но… он не мог пробиться. Уже не мог. Долгое, долгое время. Однако мы с тобой, похоже, сестры. И, быть может… – Нахмурившись, Маргарет пыталась подобрать точные слова. – Я ушла очень далеко. Далеко от всех вас, далеко от себя. Понимаешь, я сейчас во Внешней Тьме. – Она умоляюще моргнула. – Я так долго блуждала. Ты понимаешь?

Кэролин кивнула:

– Понимаю.

– Но я часто думаю о Быке. А ты думаешь о Быке?

– Иногда.

– Помнишь, как он светился? Как языки огня сделали его оранжевым в свете луны, а Дэвид пел?

Во рту у Кэролин пересохло.

– Помню.

– Если бы кто-нибудь разжег такой костер для меня… думаю, я бы это почувствовала. Даже во Внешней Тьме, я бы ощутила это. И… если бы он был достаточно ярким и горел очень долго… может, я бы смогла вернуться. – Маргарет, бледная, омерзительная женщина лет тридцати, тоскливо улыбнулась. – Понимаешь, вернуться к себе. Может, у меня даже осталась своя песня. Я думаю, одна песня еще осталась. – Она посмотрела на Кэролин глазами, в которых плясал призрак надежды. – Только одна. Это все, о чем я прошу. Как ты думаешь? Такое возможно?

– Да, – тихо сказала Кэролин. – Возможно.

– Значит, ты это сделаешь?

Они глядели друг на друга. В волосах Маргарет извивались черви. В нашем далеком детстве у нее были самые лучшие игрушки, подумала Кэролин. Милые маленькие куколки. Иногда она позволяла мне поиграть с ними.

– Да. Если ты этого хочешь. – И на английском: – Эрвин, уберите пистолет. План изменился. У Маргарет есть последняя просьба.

– Мне не нужно в нее стрелять?

– Нет. Очевидно, это слишком тривиально.

Мускулы на висках Эрвина дернулись.

– А что же?

– Проще показать. В том гараже должна быть тачка. Вы со Стивом можете ее захватить? И несколько поленьев из груды на заднем дворе? Мы будем ждать вас на вершине холма.

Эрвин смерил ее взглядом.

– Хорошо. – Он поставил пистолет на предохранитель. Поколебался и протянул оружие Кэролин, рукоятью вперед: – Хочешь?

Маргарет покачивалась с пяток на носок, словно маленькая девочка у конфетного прилавка.

– Спасибо, но, думаю, он мне не понадобится.

* * *

Мертвецы полировали Быка каждые несколько дней. Он мерцал даже в слабом свете далекого фонаря.

Пятнадцать минут спустя потный Эрвин втащил тачку на последнюю ступень лестницы из железнодорожных шпал, вкопанных в склон. В тачке лежали узловатые сосновые поленья, сухие и липкие от смолы. Эрвин поставил тачку рядом с Быком и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Затем постучал костяшками пальцев по Быку.

– Что это такое?

– Это худший гриль для барбекю в мире, – ответила Кэролин.

Маргарет не могла ждать. Она сама таскала дрова из поленницы, согнувшись под их тяжестью. Подносила к Быку по две штуки за раз и раскладывала. При виде сосновых веток Эрвина она улыбнулась.

– У нас пикник? – В голосе Эрвина звучало подозрение… и что-то еще.

Он напомнил Кэролин узор на чешуе гремучей змеи, почти скрытой осенними листьями… почти, но не полностью. Она подумала, что необходимо отослать Эрвина прочь. Он не Дэвид, но и не пустое место.

– Не совсем. Это… наш обычай. Нечто вроде ритуала.

Правая рука Эрвина скользнула к левому плечу, потерла его. Кэролин знала, что там вытатуирована цифра 4. Все солдаты в части Эрвина сделали такие в Афганистане. Эрвин понимал ритуалы.

Маргарет бросила сломанные ветки. Жадно улыбнулась Эрвину и схватила с тачки расколотое бревно.

Эрвин задумался.

– Ладно. Идет. Привезти еще дров?

– Конечно. Это было бы здорово.

Они вчетвером погрузились в работу. Стив и Эрвин наполняли тележку, Эрвин отвозил ее к Быку и опустошал. Кэролин должна была помогать Маргарет, но у той в голове сложилось некое идеальное ви́дение костра, и она постоянно била Кэролин по рукам.

Минут двадцать спустя Маргарет отошла назад и оглядела груду дров.

– Этого хватит.

– Маргарет, ты уверена, что…

– Да. Если сделать выше, все закончится слишком быстро.

Маргарет взялась за дверцу, однако она была хрупкой женщиной. На ее шее напряглись сухожилия, но она смогла приоткрыть дверцу всего на пару дюймов. Кэролин стала помогать. Вместе они справились. Толстая бронза с лязгом ударила Быка по спине.

– Ты уверена, что хочешь этого?

– Да! – В голосе Маргарет слышалось нетерпение.

– Помогите ей, пожалуйста, – сказала Кэролин Эрвину по-английски.

– Что?

– Часть ритуала.

– Ну-ну. – Эрвин с подозрением оглядел Кэролин, потом Маргарет. Маргарет кивнула, покачиваясь с пяток на носки. Эрвин опустился на колени и сложил руки. Маргарет подняла босую грязную ногу, остановилась.

– Вот, – сказала она и протянула свою зажигалку Кэролин. – Это тебе.

Кэролин не хотела к ней прикасаться.

– Не нужно. У меня есть своя.

– Возьми.

– Правда, я…

– Возьми. Рано или поздно она тебе понадобится. – Маргарет улыбнулась. Ее зубы были черными. – Теперь ты такая же, как я.

Просто покончи с этим. Кэролин взяла зажигалку двумя пальцами, стараясь дотрагиваться до нее как можно меньше.

Маргарет забралась в Быка.

– Я не понимаю, – сказал Стив.

– Я тоже. Но она этого хочет.

Глаза Маргарет ярко сияли на фоне черной копоти внутри – возбужденные, но пока не решающиеся надеяться.

– Она не всегда была такой, – сказала Кэролин. – Когда мы были маленькими, она… у нее был огромный кукольный дом. Иногда мы с ней играли. – Она вздохнула. – Кто-нибудь поможет мне с дверцей?

– Что ты делаешь? – спросил Эрвин. Но он знал. Он был американцем, а не идиотом.

– А на что это похоже? Помогите мне.

– Э-э, нет. Я тебе не позволю, – сказал Эрвин.

Кэролин раздраженно вздохнула. Может, обратиться к Стиву? Нет. Просто нажми. Ты справишься.

– Хочешь ее прикончить? Ладно. Я сам ее пристрелю. Но ты не можешь ее сжечь. Нельзя так поступать с человеком. – Эрвин сердито уставился на Кэролин. – Ты у нас умная девочка, сама должна это понимать.

– Тут я солидарен с Эрвином, – добавил Стив.

Нахмурившись, Кэролин постучала ногтем по зубам.

– Если вы, ребята, не хотите в этом участвовать, я вас понимаю. Ничего страшного. Помогите мне с дверцей, и встретимся у ворот.

– Я тебе не позволю, – повторил Эрвин.

Кэролин повернулась к нему. Заговорила мягко, словно объясняя что-то маленькому ребенку:

– Эрвин… это не переговоры. Ни о каком позволении речи не идет. Вы поможете или нет?

Эрвин не шелохнулся.

Кэролин закатила глаза, снова повернулась к Быку. Навалилась на дверцу, дрожа от напряжения. Немного приподняла створку, но тут силы ее покинули. Дверца вновь распахнулась с оглушительным лязгом. Этот звук прокатился над Гаррисон-Оукс, словно удар гонга. Внизу в городке начали открываться двери. Кэролин услышала, как кто-то из мертвых крикнул:

– Эй, собаки! Пошли прочь из помойного бака. – Однако в голосе звучала неуверенность.

За ее спиной раздался слабый щелчок: Эрвин снял пистолет с предохранителя.

– Я тебе не позволю, – снова повторил он.

Раздался низкий, басовитый рокот. Далекий, но быстро приближающийся.

– Опустите пистолет, Эрвин.

– Это вряд ли, – ответил Эрвин.

Нага подняла голову и зарычала. В городе собаки присоединились к покойникам. Заслышав львиный рык, некоторые из них залаяли. Кто-то из мертвых позвал:

– Эй, кис-кис-кис!

Внезапно ночь сделалась очень светлой, очень шумной. Из-за хребта вылетел вертолет с включенным прожектором, ослепительно-белым. Огрызки крыльев по бокам вертолета щетинились бомбами, боеголовками, пулеметами.

– Что это? – крикнула Кэролин, перекрывая шум винтов.

– «Эй-эйч шестьдесят четыре», – ответил Эрвин. – Ударный вертолет «Апач».

Секунду спустя появился второй вертолет. Машины зависли над поляной с Быком, сверкая прожекторами. Воздух мгновенно наполнился сосновыми иглами, пылью, листьями, мелкими веточками. Свет слепил глаза.

Маргарет высунулась из Быка, чтобы посмотреть, в чем дело. Она что-то тихо сказала, Кэролин не разобрала слов, и улеглась обратно.

– Что они делают? – спросил Стив.

На одном из вертолетов была система оповещения.

– ПОЛОЖИТЕ ОРУЖИЕ. ПОЛОЖИТЕ ОРУЖИЕ И ОТОЙДИТЕ ОТ СОБАКИ.

Нага снова зарычала. Стив потрепал ее по плечу.

– Она не собака!

Львица потерлась о него и благодарно хлестнула хвостом. Кэролин улыбнулась. Они действительно поладили.

– Надо думать, они ищут меня. – Эрвин положил пистолет, помахал пилотам. И крикнул, перекрывая стрекот: – Это пулемет «Эм двести тридцать». Калибр – тридцать миллиметров. – Он показал пальцами. – Я видел, как такая пуля попала парню в грудь. От него остались только ноги.

– Прикажите им уйти, – сказала Кэролин.

– Не могу. У меня нет радио. Да они и не станут меня слушать.

– Вы уверены, что хотите именно этого?

Стив прикоснулся к плечу Эрвина.

– Эрвин, думаю, вам действительно следует…

Эрвин покачал головой:

– Ничего не могу поделать.

– Ладно, – кивнула Кэролин. – Хорошо. – Повернулась к городу и тихо произнесла, ни к кому не обращаясь: – Orlat keh talatti.

– Что? – крикнул Стив.

– Отражать и защищать.

 

vi

Сначала ничего не произошло.

Затем из темных уголков Гаррисон-Оукс донесся звук… чего? Что-то приближается, подумал Стив, вздрогнув. Что-то ужасное. Он слышал этот звук, несмотря на вертолеты, сперва тихий, но неуклонно нарастающий – пронзительный скрежет гвоздей, выдираемых из дерева, звон и звяканье бьющегося стекла, треск раскалываемых толстых сосен.

Уличные фонари светили слабо, а луны, само собой, не было. Тем не менее, прищурившись, Стив уловил отчетливое движение в тенях. Что бы это ни было, оно большое. Снова заметил движение и посмотрел на Эрвина. Он тоже видит.

Тревожные морщины вокруг глаз Эрвина были глубокими и старыми. Он повернулся к вертолету с громкоговорителем и замахал руками над головой:

– Валите! Убирайтесь отсюда!

– Закрой глаза, – сказала Кэролин Стиву.

– Что?

Люди на вертолетах не обращали на Эрвина внимания. Он начал подавать руками более сложный сигнал.

– Уходите, пока она не…

– Стив. Закрой глаза.

Кэролин не стала ждать – подошла сзади и сама закрыла ему глаза рукой. Мгновение спустя последовала яркая вспышка, словно сработал фотоаппарат размером с футбольное поле.

– Черт, – сказал Эрвин. – Я ослеп.

– Это лишь на время, – ответила Кэролин. – Мишенью были не вы. Пройдет через несколько минут.

Гул вертолетных винтов начал нарастать, двигатели с визгом набирали обороты.

– Они что, улетают? – спросил Стив, слишком тихо, чтобы его кто-то услышал.

– Что? – крикнул Эрвин.

– ЭТО ВРЕМЕННО, – повторила Кэролин.

– ЧТО? Я ТЕБЯ НЕ ПОНИМАЮ. СЛИШКОМ ШУМНО!

Нацеленные на них прожекторы дернулись, потом сместились совсем. Моргая, Стив посмотрел на «Апач». Вертолет развернулся, словно его вызвали по какому-то срочному делу. Затем, точно и профессионально, пилот нацелил нос в землю, ускорился – очень быстро – и врезался в дорогу в сотне ярдов от них. Даже на таком расстоянии жар от взрыва обжигал.

– Дерьмо! – сказал Стив. – Гребаное чертово дерьмо!

– Дерьмо, – согласился Эрвин. – Это то, что я думаю?

Секунду спустя второй вертолет выполнил сходный маневр: нос в землю, быстрое ускорение, точное, профессиональное крушение. В свете пожара Стив узнал склон, который огибал этим утром. Ночь стала неуютно теплой. Без гула вертолетных винтов они вновь могли говорить нормально.

– Я сказала, это лишь временно.

– Что временно? – не понял Стив.

– Слепота Эрвина. Это Машина. Сигнал адаптирован – он убивает лишь противника, но ослепляет всех.

– Адаптирован, – повторил Стив. – Что?

– Это значит, что он действует избирательно, – объяснил Эрвин. – Какой сигнал?

– Свет, который вы видели. Это защитный механизм. Поступает по зрительному нерву и активирует нейроны подчинения.

– Что?

– Нейроны подчинения. Они делают человека поддающимся внушению. Свет активирует их, и когда они включаются в мыслительную цепь, человек исполняет то, что ему скажут.

– Как те кассиры? – спросил Эрвин.

Я бы до этого не додумался, решил Стив. Но теперь, когда он это услышал, идея казалась здравой. Эрвин – умный мужик.

– Именно.

– И что же велели сделать пилотам? – поинтересовался Стив.

– Срочно покончить с собой. При возможности безболезненно, но немедленно. – Кэролин помолчала. – Если для вас это имеет значение, вероятно, они не страдали. Мне говорили, что при этом испытываешь весьма приятные ощущения.

Стиву стало дурно. Нейроны подчинения?

– Господи, Кэролин. Эти парни всего лишь выполняли свою работу. У них наверняка остались семьи, маленькие дети и…

Она пожала плечами.

– Это был их выбор.

– Кэролин, они…

– Таков риск, когда работаешь опасным человеком, – сказала она. – Всегда есть шанс встретить кого-то еще опасней.

Эрвин растянул губы в яростном обезьяньем оскале. Кэролин и бровью не повела.

Стив стоял между ними. Действительно опасные люди.

– Эй, – сказал он, – что это?

– Где? – спросил Эрвин.

– Там что-то движется. В небе. Я вижу, как оно заслоняет городские огни, но не могу понять, что это такое. – Он повернулся к Кэролин: – Это что… космический корабль? Что-то вроде этого?

Не обращая на него внимания, Кэролин спросила Эрвина:

– Вашим глазам стало лучше?

– Да, немного. Не думаю, что это пришельцы, сынок.

– Хорошо. Скоро вы полностью оправитесь. Стив, спускайся с холма. Я подойду через несколько минут.

Стив встревоженно покосился на Быка.

– Кэролин, я действительно считаю, что тебе не стоит…

– Просто иди, Стив. Знаю, ты не понимаешь, но этого хочет Маргарет. И я выполню ее желание. – И добавила, мягче: – Однако тебе на это смотреть не следует. Подожди меня у подножия. Я скоро приду.

– Как насчет Эрвина?

– Через час с ним все будет в полном порядке.

– Куда мы отправимся?

– Домой.

 

vii

– Пошли, Нага.

Стив повернулся спиной к Кэролин и Эрвину и спустился по ступеням. Оказавшись на шоссе 78, он сделал несколько шагов в сторону пылающего вертолета, думая поискать выживших. Но даже на таком расстоянии волоски у него на руках начали курчавиться от жара. Этого никому не пережить. Стив все равно подобрался чуть ближе, болезненно зачарованный… потом услышал серию быстрых взрывов. Бах! Бах-бах-бах!

Боеприпасы.

– Вот дерьмо.

Он развернулся и побежал, пригнувшись, к знаку «Гаррисон-Оукс». Укрылся за ним, прижавшись спиной к декоративному каменному столбу. Заметил людей, бродивших по городу. Заметил собак. Они не проявили к нему особого интереса.

Пару минут спустя с вершины холма донеслось раскатистое лязганье. Похоже, Кэролин таки сумела закрыть дверцу. Испытывая нездоровое любопытство и подавляя дрожь, Стив распрямился и посмотрел на холм. Там разгорался еще один костер, гораздо меньше, чем пылающие вертолеты. Кэролин шла к Стиву, ее силуэт четко выделялся на фоне желтого пламени.

Она была одна.

– Что ты натворила? – спросил Стив, когда она приблизилась. – Ты…

Она покачала головой.

– Что сделано, то сделано. Идем.

Она прошла мимо, не замедлив шаг. В городе царила темнота. Вскоре Кэролин поглотили тени.

– Что с Эрвином?

– Он отказался идти с нами. Хочет быть со своими людьми. Давай же, Стив.

Стив кинул последний взгляд на вершину холма. Третий костер весело пылал. Стив вспомнил руку Маргарет, бледную кожу на почерневшей бронзе. Он снова вздрогнул. Ему пришло в голову, что горящие вертолеты могут послужить отличной баррикадой. Раньше утра сюда никто не приедет. Остались только мы двое.

В некотором смысле это соответствовало действительности, но они были не одни. На улицу вышли мертвецы – десятки, может, сотни, мужчины, женщины и дети. В старомодной одежде – полиэстер, древняя джинса, пейсли. Один ребенок держал в руках джойстик «Атари». Свисавший между грязными босыми ногами шнур выглядел так, словно его изжевали. Ребенок поднял глаза на Стива и сказал:

– Пора смотреть «Трансформеров».

– Это точно.

Стив потрусил за Кэролин, радуясь внушительному присутствию Наги. Кэролин отвязывала шнурок, который удерживал Дэвида возле почтового ящика. Стив увидел, что пузырь темноты, зародившийся в глазах Дэвида, значительно вырос и теперь достигал двух футов в диаметре. Он полностью поглотил голову Дэвида и часть его груди.

– Не бойся, – сказала Кэролин, показав на толпу людей. – Они не причинят нам вреда.

– Э-э, хорошо, – с сомнением откликнулся Стив.

Костер за их спинами разгорелся вовсю и давал удивительно много света. Мертвецы стояли, завороженно глядя на него, их лица купались в золотистом сиянии. По щекам некоторых катились слезы. Сначала Стив решил, что они скорбят… возможно, по Маргарет? Может, она была их Дорогой Руководительницей? Потом он заметил, что многие также улыбаются. А может, это вроде слез на свадьбе?

– Эй, Кэролин? Почему эти ребята так взбудоражены?

– Это огонь. Здесь огонь кое-что значит.

– О.

Собаки тоже пришли. Стив даже узнал некоторых. Они, похоже, его не помнили, или же сейчас им было все равно. Собаки свободно бродили между людьми, которые не обращали на них внимания. Стив увидел и других животных – лису, что-то вроде рыси и…

– Твою мать!

– Что?

– Это тигр?

– Да. Не бойся. Он не причинит тебе вреда. Это один из стражей.

– Слышишь? Не бойся. – Стив с Нагой переглянулись. – А что это за тварь рядом с ним?

– Она из будущего. Не бойся, Стив.

Животные, люди и… прочие толпились на улицах и лужайках. При приближении Кэролин они освобождали дорогу, но некоторые тянулись, чтобы прикоснуться к ней. Они говорили что-то, бормотали себе под нос, повторяя одно и то же, – неумолчный тихий ропот на языке, которого Стив не понимал.

– Как они тебя называют?

– Sehlani.

– Что это значит?

– В английском нет такого слова. «Главный библиотекарь» – что верно в буквальном смысле, но скрытый при этом теряется. – Она скорчила гримасу. – Так они прежде называли Отца.

– Хм.

А потом они наконец добрались до дома 222 по Гаррисон-драйв. Точнее, того, что от него осталось. Библиотека, подумал Стив. После стольких мучений. И, окинув ее критическим взглядом: Что бы ни вышло «отражать и защищать», оно здесь хорошо потрудилось. Остался кирпичный фасад – и все. Задняя и боковые стены обрушились. Теперь внутри был только мусор.

– И это все? – спросил Стив. Он был немного разочарован. Даже до того как обрушиться, Библиотека явно была ничем не примечательным зданием – кирпичная «солонка» с четырьмя колоннами и парой окон.

Затем он поднял глаза. В нескольких сотнях ярдов над головой в ночи пролетело очень большое, очень темное нечто. Стив ощутил дуновение ветра на лице. Внезапно ему снова стало не по себе.

– Нам нужно туда?

– Вроде того. Не совсем. Это лишь проекция. Настоящая Библиотека, э-э, далеко. Эта дверь – проход. – Кэролин поднялась по кирпичным ступеням на крыльцо, положила ладонь на дверную ручку. – Идем.

– Секретный проход? – Стив закатил глаза. – Я должен был догадаться. – Он тоже поднялся по ступеням, но на полпути остановился и щелкнул пальцами. Огляделся. – Погоди-ка.

– Что? – спросила Кэролин.

На крыльце ничего не было. Даже дверного коврика.

– А где знак? Та штука, за которой ты меня отправила?

– Это не имеет значения. Уже не имеет.

– Но я все равно хочу его увидеть. Просто из любопытства.

Кэролин пожала плечами. Показала в тень у основания одной из колонн:

– Вот.

Стив подошел и опустился на корточки. Вот оно, почти невидимое в темноте.

– Это книга?

Кэролин улыбнулась:

– Ну конечно, книга.

Стив подобрал ее. Она была старой и потрепанной, страницы пожелтели от времени и потемнели от следов множества пальцев. Обложка отсутствовала, но в книге было что-то знакомое…

– Эй! Я ее знаю.

– Правда?

– Да! У меня была такая же в детстве. Она про лошадь, да? Которой выпала тяжелая жизнь. Кажется, «Темный Красавчик».

Кэролин повернулась к нему, мускулы ее голеней и бедер мелькнули в свете пожаров, лицо осталось в тени.

– Что-то вроде этого.

Стив нахмурился.

– Забавно. Я точно знаю, что читал ее, но не могу вспомнить конец.

– Ты идешь?

– Да. Думаю, да. Мне захватить книгу?

– Нет. Оставь ее.

– А что, если пойдет дождь или…

– Оставь. Этой книге многое пришлось испытать. Она крепче, чем кажется. – Кэролин протянула ладонь к дверной ручке, но не дотронулась до нее. – Ты готов?

– Э-э… наверное. А что?

– Проще показать.

Она прикоснулась к ручке кончиками пальцев, потом быстро шагнула назад.

Раздалось металлическое щелканье, тихое и плавное. Звук латунных язычков, выстраивающихся в самом большом в мире замке. Дверь распахнулась во тьму. Наружу вырвался теплый воздух, сухой, словно ветер пустыни, густо пахнущий древней пылью.

За спиной Стива взвыла Нага, он никогда не слышал от нее столь свирепого, животного вопля.

Он повернулся, чтобы успокоить львицу. Ладонью ощутил, что мех Наги стоит дыбом.

– В чем дело, девочка? – Однако Стив знал. Он тоже это почувствовал.

– Животным здесь не нравится. Возможно, она не захочет войти. Дай мне Дэвида.

Он вручил ей шнурок с болтающимся на конце Дэвидом.

– Что… – И замолчал, пристально всматриваясь во тьму.

– Идем.

Кэролин вошла внутрь.

Стив моргнул. Переступив порог, она вдруг уменьшилась, словно ею выстрелили из пушки.

– Ну да. Хрена лысого.

Он развернулся, чтобы уйти, и замер. На лужайке стояли мертвецы и животные и смотрели на него. Стив спустился на одну ступеньку. Тихо заворчала собака. В четверти мили к востоку и западу, на шоссе, ярко пылали «Апачи». В воздухе пахло горящим керосином, каждую секунду слышались хлопки или треск взрывающихся боеприпасов.

Где-то вдалеке завывали сирены. Сколько я еще продержусь? Один, без денег, самый разыскиваемый парень в стране? Даже если меня не упрячут за решетку сразу же, куда я пойду? В Африку? В Боливию? На луну?

С холма донесся женский голос. Стив не мог разобрать, крик это или начало песни.

Он вздохнул, развернулся.

– Ты согласна на это?

Нага долго, с сомнением смотрела на него, потом коротко хлестнула хвостом.

Они вместе переступили порог.

 

i

С учетом того как уменьшилась Кэролин, Стив ждал… чего-то. Рывка, ощущения движения вперед. Хоть чего-то. Но ничего подобного не произошло. Он шагнул в темноту – и через секунду очутился на сухом, древнем дубовом полу. Кэролин ждала его, выставив руки.

– Ну, это было вовсе не… – Тут он увидел, где находится, и отшатнулся к стене. – Твою мать!

– Точно. – Кэролин немного расслабилась. – Я отреагировала примерно так же. По крайней мере, ты не упал в обморок. Многие падают. – Она прислонилась к ближайшему книжному шкафу и начала снимать гамаши.

– Что… то есть… господи… что это за место?

– Это Библиотека Отца. – Ей в голову пришла мысль. – Точнее… надо полагать… теперь она моя. – Кэролин моргнула. – Хм-м-м. Моя.

– Библиотека, – повторил Стив невыразительным голосом. Рядом с ним заворчала Нага. Он потрепал ее по плечу. – Да, милая. Мне тоже. – Он огляделся широко распахнутыми глазами. И повторил, на этот раз с неподдельным уважением: – Твою мать.

Библиотека оказалась огромной.

Он никогда не был в таком большом здании, никогда даже не слышал о таком, никогда не представлял себе такое. Книжные полки тянулись вдаль, насколько хватало взгляда. Стив увидел светящуюся сферу высоко над головой – на высоте небоскреба, – а потолок терялся еще выше. Невозможно было оценить расстояние – тысячи футов? Мили? Высотой это помещение превосходило стадион «Супердоум», шириной – аэропорт Атланты.

– Здесь можно летать на самолете, – сказал Стив. – Может, не на «семьсот тридцать седьмом», но на «сессне» – запросто. Может, даже на «лире».

– Наверное. – Голос Кэролин звучал приглушенно.

Стив посмотрел на нее и увидел, что она снимает свитер. Он быстро закрыл глаза ладонью.

– Что ты делаешь?

– Избавляюсь от этих глупых тряпок. Хочешь мантию? Они безразмерные и чистые.

Одежда с тихим шорохом упала на пол.

– Что? Нет, спасибо.

Он посмотрел сквозь пальцы. Велосипедные шорты Кэролин лежали у нее на лодыжках. Он повернулся к ней спиной и открыл глаза. Секунду спустя она появилась перед ним в серо-зеленой мантии из какой-то грубой ткани. Мантия немного напоминала монашеские одеяния. Она шла ей больше рождественского свитера.

– Ты голоден? – спросила Кэролин. – Я ужасно хочу есть.

– Что?

– Еда. – Кэролин потерла рукой живот. – Внезапно мне снова захотелось есть. Прогуляешься со мной? Я покажу тебе, что здесь и как.

– Э-э. – Стив моргнул, вспомнив скромный дом с рассыпающимся крыльцом. Когда Кэролин сказала, что Библиотека скрыта, он подумал про подземный бункер, что-то вроде противорадиационного убежища. Но настолько… – Большая. Как она может быть такой большой?

– Она не такая уж большая. Однажды я ее обошла. Около двух миль по грани.

– Грани?

– Ага. Мы внутри пирамиды. Видишь? – Она подняла палец.

Стив проследил за ним и увидел вершину пирамиды, точку невозможно высоко над головой, где сходились три равносторонних треугольника.

– О, – сказал Стив. – Ясно. Но я имел в виду… – Он мысленно проделал быстрые вычисления. – …Миля и три четверти – это слишком много квадратных футов для такого города. Вы не нарушаете строительные нормы? Или какие-то физические законы?

– Строительные нормы – возможно. Проводка не заземлена. Но физические законы здесь не действуют.

– Кэролин, милая, что за хрень ты несешь?

– Ты не мог бы беситься на ходу? Пожалуйста?

Она нетерпеливо подергала за шнурок. На другом конце запрыгал Дэвид, уже почти полностью поглощенный тьмой.

Пол преимущественно представлял собой необработанные доски, широкие и гладкие, – акры и акры досок. Но Стив с Кэролин стояли сейчас на нефрите, в конце основного прохода – дороги? – тянувшегося по Библиотеке. Широкий, как трехполосное шоссе, аккуратно выложенный нефритовой плиткой. Она слабо светилась под ногами. Кэролин быстро зашагала вперед, не глядя, идет ли Стив за ней.

Стив потрусил следом.

– Что это? – спросил он, ткнув пальцем. На полпути между ним и дальней стеной тянулось ввысь нечто, напоминавшее спираль ДНК, тонкую и длинную. На вершине был нефритовый диск. Может, это смотровая площадка? Как на крыше небоскреба? Над площадкой медленно вращалось светящееся облако, заливая зал теплым мерцанием, похожим на отблески свечей.

– Туда мы и направляемся.

– Блин, – сказал Стив. – Это место просто огромное. И мы что, все еще внутри дома?

– Нет. Дом не имеет значения. Значение имеет только дверь. Это одна из точек, в которых Библиотека пересекается с нормальным пространством. Стратегические точки, которые легко оборонять. Отец очень тщательно выбирал тех, кому дозволялось взглянуть на его работу.

– Что ты имеешь в виду под «его работой»?

Кэролин раскинула руки, охватив тысячи книжных шкафов.

– Его работу.

– Все это написал один человек? Здесь же миллионы книг.

– Верно. Как я уже говорила, Отец был очень старым. Он писал по несколько страниц каждый день, то об одном, то о другом. Со временем они накапливались.

– Надо же.

Тут и там по бокам нефритового коридора стояли шаткие стопки книг, маленькие лотки со свитками, мини-шкафы для фолиантов. Нага как раз обнюхивала один. По правде говоря… Пити выглядел точно так же, когда собирался напрудить на ковер. Стив подбежал к львице и похлопал ее по плечу.

– Не писай на волшебную библиотеку, милая.

Не останавливаясь, Кэролин крикнула через плечо:

– Волшебства не бывает, Стив.

– Как скажешь.

Он осмотрелся, поднял голову. Моргнул. На стенах пирамиды над головой тоже были книжные шкафы. Они что, приколочены к потолку? Все это располагалось на высоте около полумили, и было видно, что шкафы образуют фрактальный узор с маленькими просветами там и сям. Прищурившись, Стив различил крошечные диваны и столы, на которые, очевидно, не действовала сила тяжести. Из геометрического центра потолка выходили три широких рубиновых мостика. Стив словно смотрел вниз из заходящего на посадку самолета.

Через пару секунд у него начала кружиться голова. Он протянул руку, чтобы опереться о стопку книг. Схватил верхнюю, большой том в пурпурном кожаном переплете, и припустил за Кэролин, которая с потрясающей скоростью удалялась от него. Книга была слишком тяжелой, чтобы раскрыть ее на ходу, но, заглянув внутрь, Стив увидел, что она рукописная.

– Если это не волшебство, то о чем же они?

– О разных вещах. Существует двенадцать каталогов. – Кэролин огляделась. – Фиолетовые – математика… Полагаю, это начало альтернативных геометрий.

Стив приоткрыл книгу.

– Похожа на средневековую. Вроде этого, как его там, часослова.

– Ей не меньше двадцати тысяч лет. И если бы инквизиция поймала тебя с ней, сразу начала бы греть тиски для пальцев.

– Правда?

Крайне заинтересованный, он остановился у следующей высокой стопки книг и положил сверху пурпурный том. Открыл в первом попавшемся месте. Страницы были из толстого пергамента, покрытого аккуратными чернильными пиктограммами, которые располагались вертикальными рядами, словно клинопись или, может, иероглифы. Стив не мог их прочесть, не мог даже определить, что это за язык. Через пару страниц был разворот с иллюстрацией – нарисованной от руки бледными чернилами, инкрустированной золотом, потускневшей от возраста. Странно изящная, она наполовину состояла из технической диаграммы – аккуратно вычерченные плоскости, строго отмеренные углы, всевозможные закорючки, вероятно, являвшиеся формулами, – а наполовину – из батальной сцены. Между линиями и параллелограммами армия длинношеих зубастых тварей процарапывала себе путь сквозь дыру в небе. Лес внизу был засыпан их трупами. Несколько выживших – они немного напоминали жирафов – съежились перед человеком в черных одеждах.

Волосы на затылке Стива встали дыбом. Работа ее Отца.

Рядом заворчала Нага. Львица присела, всматриваясь в тени между шкафами.

Стив проследил за ее взглядом и, кажется, заметил быстрое движение в темноте. Он потрепал Нагу по шее, чтобы успокоить и ее, и себя. Мускулы львицы дрожали от напряжения.

Стив посмотрел на нефритовый коридор. Кэролин не остановилась. Теперь их разделяло расстояние с половину футбольного поля, черный шар на шнурке подпрыгивал над ее головой.

– Кэролин?

Она не ответила.

– Кэролин?

Стив оставил книгу на стопке и, вытирая пальцы о рубашку, пустился бегом, чтобы догнать Кэролин. Очень быстро настиг ее. Ему пришла в голову мысль, что нефритовый пол каким-то образом помогал перемещаться, вроде движущейся дорожки в аэропорту.

– Кажется, там что-то шевелится, – сообщил он, немного запыхавшись.

– Хм-м? Да, вполне вероятно. У нас есть домашние работники. Помнишь старика с газонокосилкой? Вроде него. Обслуживающий персонал. Вытирают пыль, расставляют книги по полкам и тому подобное. Они стараются не показываться на глаза настоящим людям.

– Жутковатое дерьмо. А что было с той карт… – Он замолчал. – Че-е-е-ерт.

Они зашли дальше, чем казалось возможным. Спираль ДНК высилась прямо перед ними. Отсюда Стив видел, что это на самом деле гигантская лестница. Высотой несколько тысяч футов, она висела в воздухе без всякой поддержки и вела к огромному светящемуся облаку.

– Что это?

Кэролин показала на облако:

– Это вселенная. Я имею в виду, нормальная. Та, в которой ты вырос.

– Это что-то вроде планетария или…

– Нет. Она настоящая. Исходная.

– Это невоз… – Он умолк, вздохнул. – Как? Как такое может быть?

– Тебе известно слово супермножество?

– Да. Не знаю. Может быть. Вряд ли. – Стив потер виски. – Смутно знакомо.

Кэролин погладила его по плечу.

– Не занимайся самобичеванием. Это сложно осознать, особенно поначалу. Со мной было то же самое.

– Тебе хорошо говорить.

– Библиотека – это отдельная вселенная, супермножество той, в которой ты вырос. Они слегка пересекаются, но совсем чуть-чуть.

– Отдельная вселенная?

– Ага. Есть очень опасные, э-э, люди, которые готовы на все, лишь бы заполучить Отцовские работы. Он испробовал всевозможные материальные укрепления – башни, крепости, крайне изощренные защитные механизмы. Но то, что можно запереть, можно и отпереть. Ставки невероятно высоки, а уже было несколько чрезвычайных ситуаций. В конце концов он создал это место.

– Но… – Стив посмотрел на облако огней над головой. – То есть… вселенная ведь… большая? Верно?

– Да и нет. Размер – понятие умозрительное. Он связан со структурой пространства. Дверь, через которую мы вошли, является воротами, но также выполняет функцию перехода. Можно сказать, что во время этого перехода ты увеличиваешься.

– Но я чувствую себя прежним.

– Ну… в действительности это не совсем так. Это все математика.

Стив закатил глаза, а может, обратил к небесам за поддержкой.

– Не думаю, что она проявляет тупость намеренно. И слова похожи на английские…

– Просто представь, что Библиотека – это обертка от «Биг-Мака».

– Ладно. А что тогда «Биг-Мак»?

– Вселенная. Другая.

– Это все объясняет, – сказал Стив. – Спасибо. И пока ты выражаешься доступно, ответь, зачем мы туда идем?

– Мне нужно подвесить Дэвида.

Она подергала за шнурок, и невесомый Дэвид заплясал в воздухе. Черный шар продолжал расти. Сейчас на виду осталась только нижняя половина ступни, к покрытому волосами пальцу которой был привязан шнурок.

– Подвесить?

– Да. Кроме того, я оставила в холодильнике еду. А еще там есть садовые стулья и гриль для барбекю. Я подумала, что мы можем устроить пикник! Ты любишь пикники?

– Э-э… ну да. Пикники – это хорошо.

Кэролин ослепительно улыбнулась и, к удивлению Стива, хихикнула. Затем начала подниматься по лестнице.

– Еда!

Стив уныло посмотрел вверх. Даже если оставить в стороне его боязнь высоты и тот факт, что лестница висела в воздухе, эта спираль была самым высоким рукотворным сооружением, что он когда-либо видел: не ниже двух тысяч футов. И без перил. Диск наверху казался меньше ногтя большого пальца.

– Ты точно хочешь подняться на самый верх?

– Да. Расслабься, все не так страшно, как выглядит.

И действительно, за несколько секунд Кэролин поднялась футов на пятьдесят.

– А лифта нет?

– Нет. Отец считал их уродливыми. Я могу поднять тебя наверх, если хочешь.

Он обдумал ее предложение.

– Пожалуй, обойдусь. Но все равно спасибо.

– Ну давай же! Это отличное упражнение. – Она покачалась на цыпочках, напрягая мышцы голеней. – Позволяет поддерживать хорошую форму! А наверху – стейки!

Однако Стив все еще медлил.

Кэролин произнесла что-то на языке львов, возможно, насчет обеда. Нага ринулась вверх по ступеням, даже не оглянувшись.

– Предательница!

– А еще пиво, – добавила Кэролин.

– Пиво?

– Пиво.

– Ага, – вздохнул Стив. – Ну ладно.

 

ii

Подниматься все равно пришлось – примерно на высоту пяти обычных лестничных пролетов, – но ничего похожего на захвати-бутерброды-и-устроим-пикник-на-высоченной-горе, как, глядя снизу, ожидал Стив. Он высказал свою идею о движущихся дорожках в аэропорту. «Вроде того», – ответила Кэролин, а потом объяснила – если можно так выразиться, – что нефритовые поверхности всего-навсего меняли принципы расстояний. Стив сказал: «О». Через несколько ступеней посмотрел вниз и увидел, что они поднялись больше чем на тысячу футов. Он уже ничего не испытывал, разве что благодарность за отсутствие ветра. Как раз когда в мышцах голеней начались покалывания, они с Кэролин достигли вершины.

Башню венчало что-то вроде смотровой площадки, тоже нефритовой, около фута толщиной и шириной с футбольное поле. Обычно в высоких зданиях у Стива кружилась голова, но это место скорее напоминало салон самолета. Почему-то это было не так уж плохо. А ноги ощущали твердый камень. В углу площадки Стив заметил гриль для барбекю и полдюжины садовых стульев. В животе у него заурчало.

Потом он заметил кое-что еще.

В середине площадки облако огней висело так низко, что можно было дотронуться рукой. Под ним на полу Стив увидел маленький коричневый комок. Прищурившись, он сделал несколько шагов вперед. Кэролин осталась на месте – она смотрела на огни.

– Эй, кто это? – Комок оказался молодой женщиной – совсем ребенком, – которая спала на полу, свернувшись калачиком. – Еще одна из твоих сестер?

– Что? – Кэролин нахмурилась. – Нет. Здесь никого не должно быть. Отойди, Стив. – В ее голосе вновь слышался лед, как в машине. – Очевидно, это Митрагани.

– Кто?

– Митрагани. Помощница Отца, из третьей эпохи. Полагаю, сестра Нобунунги. Она была Солнцем, до последнего времени.

– Солнцем?

– Да. Помнишь, как пару часов назад стало темно? Я вернула ей прежний облик.

– Э-э… ясно. Что она здесь делает?

– Понятия не имею. Она должна была погибнуть наверху. – Кэролин обошла Стива и направилась к девушке. – Видимо, ей удалось спуститься.

– Откуда?

Кэролин показала вверх. Стив проследил за ее пальцем и обмер. Поначалу он этого не заметил, но вблизи светящиеся точки в облаке перестали быть точками. Теперь он видел, что каждая из них представляла собой крошечную, очень медленно вращавшуюся закрученную спираль. Галактики? Он протянул руку, чтобы прикоснуться к одной, и…

– Poru sinh Ablakha?

Голос девушки был по-детски высоким. Она проснулась и приподнялась на локтях. Платиновая блондинка, красивая, пусть и немного грязная. Серые глаза – цвета линкоров.

Улыбаясь, Кэролин присела на корточки рядом с девушкой.

– Скоро ты будешь с ним.

Она погладила девушку по лбу тыльной стороной правой ладони. Ее левая ладонь переместилась за спину и достала обсидиановый нож.

Какого черта?

– Кэролин, нет!

Кэролин ударила девушку ножом в шею, один раз, затем с удивительным проворством отпрыгнула назад. Приземлилась на три точки, держа нож наготове, не сводя глаз с девушки.

На мгновение все застыло. Мы – экспозиция убийства в музее восковых фигур, подумал Стив, напуганный до такой степени, что ему хотелось захихикать. Из шеи девушки выплеснулся фонтанчик крови – один, другой. Кровь с плеском ударилась о нефрит. Еще фонтанчик. На полу образовалась лужа.

Девушка поднесла к шее руку. Ее пальцы окрасились красным. Она показала их Кэролин:

– Moru panh? Moru panh ka seiter?

Кэролин улыбнулась, словно горгулья:

– Chah seh Ablakha.

Девушка осела. Еще один фонтанчик артериальной крови, на сей раз слабее.

– Господи! – заорал Стив. – Кэролин, что ты натворила?

Он кинулся к девушке, надеясь зажать рану, остановить кровотечение. Но пробегая мимо Кэролин, споткнулся и со всей силы врезался физиономией в нефритовый пол.

– Все в порядке, Стив.

Кусочек переднего зуба откололся. Стив почувствовал привкус крови.

– В порядке? Нет, не в порядке! Это же просто ребенок, Кэролин! Что она тебе сделала?

Он почувствовал присутствие Наги, мускулистой и яростной.

– Ей шестьдесят тысяч лет, и она предана Отцу, – равнодушно ответила Кэролин.

– И. Что. С того? – Его голос срывался на крик.

Кэролин моргнула.

– Ты понятия не имеешь, каковы ставки, Стив. Не понимаешь, кто такой Отец и насколько все это опасно.

– Она просто ребенок, Кэролин!

Стив поднялся на ноги и подошел к девушке. Та вцепилась в его спортивные штаны окровавленной рукой, умоляя о чем-то на языке, которого он не понимал. Губы девушки посинели.

Стив убрал ее руку, осмотрел рану. Вскрытая сонная артерия напоминала распахнутый безгубый рот.

– Не шевелись, – сказал Стив. – Я…

Кэролин положила ладонь ему на плечо.

– Не надо. Через минуту все будет кончено.

Она не стала угрожать ему ножом.

– Могу я… ты не будешь возражать, если я просто подержу ее за руку?

Нага втиснулась между ним и Кэролин, защищая его.

– Буду. Это слишком опасно.

Стив помедлил секунду, затем все равно взял девушку за руку. Кэролин скрипнула зубами, но не стала ему мешать. Крошечная рука Митрагани в ладони Стива напоминала птичью лапку. Девушка смотрела на него с мольбой в серых глазах.

– Я не знаю, что делать, – ответил ей Стив. – Мне очень жаль.

– Moru panh? – вновь спросила она. Ее голос слабел.

– Что она говорит?

– Спрашивает, почему ты это делаешь, – сказала Кэролин.

– Мне очень жаль.

Стив хотел дотронуться до щеки девушки, но она отпрянула. Ее веки опустились.

Потом ее не стало.

– Ну вот, – сказала Кэролин. – Все кончено.

Стив закрыл глаза Митрагани и посмотрел на свои руки. Они покраснели от крови. Он продемонстрировал их Кэролин.

– Да. Похоже на то.

Она увидела выражение его лица и, кажется, немного пришла в себя. Ее лицо вытянулось.

– Ты не понимаешь, – повторила она.

– Это точно. – Он думал: Как бы умело она ни обращалась с этим ножом, я намного крупнее ее. Он думал: Мы недалеко от края.

Кэролин помрачнела. Ее рука поползла за спину.

– Не надо.

– Не надо что? – осведомился Стив любезным тоном.

– Просто не надо. Хорошо? Я не убью тебя, но если потребуется, причиню тебе вред. Я не хочу этого – я действительно этого не желаю, – но я это сделаю. – И умоляюще: – Стив… позволь мне объяснить.

– Ладно, – сказал он. – Хорошо.

– Возможно, Митрагани и выглядела как ребенок, но определенно им не была.

– А кем же была?

Кэролин потерла лоб.

– Точно не знаю. Записи утрачены, а может, уничтожены. Но она была важной фигурой. Одним из первых лейтенантов Отца. Если она сохранила верность ему – а у меня нет причин в этом сомневаться, – то могла найти способ вернуть его.

– Ладно. Пусть так. Хорошо. Но… что с того?

Кэролин уставилась на него, даже усмехнулась.

– Знаешь, а мы действительно из разных миров.

– Да, эта мысль пару раз приходила мне в голову. Может, попробуешь объяснить? Простыми словами?

– Отец был… – Она умолкла, снова засмеялась. – Знаешь, мне известны буквально все слова, что когда-либо произносились, но я не могу подобрать подходящее для ответа на твой вопрос. Отец был Отцом.

– Не слишком содержательно.

– Я знаю. – Кэролин подняла руку. – Дай мне минуту. – Она ущипнула себя за подбородок, посмотрела на Стива. – Когда одному из моих братьев было лет девять, Отец велел ему убедить Глубокого взять его в ученики.

– Глубокого?

– Гигантского кальмара. В некотором смысле.

– О.

– Майкл долго пытался, но Глубокий отказывался. По какой-то причине, связанной с Лесным Богом, а может, он просто ненавидел людей. Не исключено, что именно в этом и заключался истинный урок, но тогда мы еще не понимали, как действует Отец. Мы были слишком молоды. Брат попробовал объяснить ситуацию, однако Отец не стал слушать. Сказал, что брат «лишен должной мотивации». – Она содрогнулась.

– Ты в порядке?

– Я просто… когда я слышу эти слова – «лишен должной мотивации», – меня тошнит.

– Можешь не продолжать, если не хочешь.

– Нет. Спасибо, но нет. Ты должен понять.

Она смотрела на огни над головой. В ее голосе снова звучал металл.

– И… что произошло?

– Он взял раскаленную кочергу и выжег Майклу глаза.

– Что? Господи! Он лишил парня глаз?

– Да. Ослепил его. Ну… не так, как ты думаешь. Не навсегда.

– Как такое…

– Белый каталог, каталог Дженнифер, – это медицина. Экзотическая медицина. Ни одна из наших физических ран не была неизлечимой. Отец мог исцелить что угодно. А Дженнифер даже превзошла его в этом.

– Весьма удобно.

– Ну… да. Да. В этом есть свои преимущества. Но есть и цена. Философская цена.

– Теперь я точно ничего не понимаю.

Кэролин опустилась на колени возле лужи крови девушки. Спиной к Стиву, но кровь еще не успела свернуться и блестела. Стив видел отражение лица Кэролин.

– Для нас все было иначе. У вас, американцев, если становится совсем плохо… У вас всегда есть выход.

– Самоубийство?

– Смерть.

– Но… не у вас?

– Нет. Отец выжег Майклу глаза. И продолжал выжигать каждую ночь, снова и снова. Остальные должны были присутствовать, должны были видеть. Каждый раз это занимало около двадцати минут – первый глаз Отец выжигал быстро, но потом Майклу приходилось… приходилось смотреть. Одним глазом, понимаешь. Смотреть, как Отец, ну, опять раскаляет кочергу. На следующее утро Дженнифер выращивала ему новые глаза. Оба глаза. И все повторялось заново.

Мускулы под мантией на спине Кэролин извивались и сокращались.

– И что случилось? Чем все это закончилось?

Кэролин оскалилась. Стив увидел блеск белых зубов в луже крови.

– У Майкла появилась мотивация. – Она выплюнула эти слова, словно отрыгнула гнилую пищу. – Через одиннадцать дней мой брат придумал способ добиться благосклонности Глубокого.

Она дрожала. Стиву захотелось подойти к ней, прикоснуться к ее плечам, утешить, но он не осмелился.

– Никогда не слышал ничего ужасней.

– Таков Отец, – сказала Кэролин. – Он даже не рассердился. Это была рутина. Маленький дисциплинарный вопрос. Понимаешь?

Стив задумался, прежде чем ответить:

– Да. Может быть, понимаю. Немного. И эта девочка, как ее звали… Митронни?

– Митрагани.

– Она подружка этого парня?

– Ну… была.

Стиву стало дурно, и он застонал. Подошел к краю платформы, посмотрел вниз.

– Однажды я поднялся на крышу Всемирного торгового центра, – сказал он. – Сейчас мы выше.

– Да. Намного.

– Предположим, я тебе верю. Насчет девочки.

– Правда?

– Не знаю. Может быть. Мне она показалась безобидной. – Он пожал плечами. – Но я не привык к подобной высоте. Возможно, здесь иные правила. Это так?

– Не уверена, что правила вообще существуют, – ответила Кэролин. – Я победила. Других правил я не знаю.

– Почему я? – тихо спросил Стив. – Почему я здесь? Не понимаю.

– Ты такой неуклюжий, Стив. Мне требовался кто-то, чтобы уронить магазин. Сама я не могла этого сделать, не могла даже взглянуть на него. Дэвид мог увидеть это в моих мыслях.

– И все? Думаешь, я поверю, что ты втянула меня во все это из-за моей неуклюжести? Поэтому ты разрушила мою жизнь?

– Ты преувеличиваешь.

– ПРЕУ… – Стив сдержался. Спокойствие духа есть не отсутствие конфликта, а способность справиться с ним. Это немного помогло. – Кэролин, ты повесила на меня гребаное убийство, а потом попыталась скормить меня живьем гребаным диким собакам. Припоминаешь? – Он потрепал Нагу по плечу. – Вот Нага помнит.

В знак солидарности Нага потерлась о Стива. Они вместе уставились на Кэролин.

– Ладно, хорошо, дело не только в твоей неуклюжести.

– Что ж, это прогресс. – Стив с Нагой переглянулись. – Пожалуйста, продолжай. Почему я?

– Я все объясню. Правда. Но сначала мне нужно подвесить Дэвида. – Кэролин дернула за шнурок. Тьма поглотила Дэвида полностью, даже последний палец на ноге.

Глаза Стива широко распахнулись. За последние несколько минут чернота вокруг Дэвида заметно выросла. Теперь, даже стоя в пяти футах от него, Стив чувствовал жар. Словно от печи. Он сделал полшага назад.

– Что с ним происходит?

– Помнишь, я говорила, что время для него остановилось?

– Э-э… да.

Чернота была текучей, ее поверхность постоянно переливалась.

– А помнишь, чем он занимался, когда я его заморозила?

– Это что, экзамен?

– Скорее способ преподавания. Ты поймешь лучше, если сам до этого додумаешься. Так помнишь?

– Ну… вроде да. Он умирал, верно? А ты пустила слабый разряд в болевой центр его мозга. Сказала, что это «теоретический верхний предел страдания». – И пробормотал себе под нос: – То есть… черт.

– Именно. Однако существует разница. Страдание – обычное страдание – преходяще. То, что мы воспринимаем как эмоции, в действительности – лишь мимолетный контакт между трехмерным пространством и одной из высших физических плоскостей – яростью, радостью, удовольствием и тому подобным. Отдачу можно чувствовать годы, но реальная связь длится долю секунды. – На лице Кэролин вновь расцвела улыбка горгульи. – В нормальных условиях.

– Но… не в этот раз?

– Совершенно верно. – Она покачала черный шар. – Время внутри стоит. И я все точно рассчитала. Дэвид связан с чистым страданием – и не может двигаться дальше. – Кэролин выжидающе посмотрела на Стива.

Стив долго думал, потом сдался.

– Э. И что?

– А то, что потенциальная энергия между плоскостями продолжает накапливаться. Это похоже на конденсатор с бесконечным зарядом.

– Энергия. – Стив посмотрел на Дэвида, поглощенного тьмой. Пока они беседовали, шар снова вырос и стал еще горячее. – Ты имеешь в виду черноту? Это энергия?

– Именно.

– И насколько же она вырастет?

– Точно не знаю. На миллион миль примерно. Потому-то мы сюда и пришли. Нужно поместить его в небеса, где есть для этого место.

– Повтори?

– Через сутки Дэвид станет нашим новым Солнцем.

 

iii

Она протянула руку в облако звезд над головой и помахала, словно разгоняя их. От ее прикосновения огни начали вращаться, словно поднос в китайском ресторане. Выбрав свободное место, Кэролин ткнула пальцем, чтобы остановить вращение, и потянула. Космос хлынул на них, разрастаясь: сначала они видели целые галактики, потом скопления, потом отдельные звезды и, наконец, планеты.

– Узнаешь?

– Э-э… Юпитер? – Губы Стива онемели.

– Нет, это Сатурн. Видишь кольца?

– Точно. Сатурн. Его я и имел в виду.

– Хорошо. Теперь помолчи немного. Мне нужно сосредоточиться.

Стив смотрел, как она берется за шнурок – из черноты высовывались лишь несколько дюймов – и мягко проталкивает Дэвида сквозь тонкую мембрану, отделяющую реальность, в которой вырос Стив, от Библиотеки. Пройдя через нее, Дэвид словно съежился.

– Ну вот, – сказала Кэролин и демонстративно отряхнула руки. – Готово!

– И сколько времени ему потребуется, чтобы превратиться в Солнце?

– Точно не знаю. Не меньше пары часов. Позже я вернусь и слегка подправлю орбиты. Нельзя же позволить крошечным мраморным шарикам врезаться друг в друга, верно?

Стив, сантехник, произнес сухими губами:

– Нет. Думаю, нет. А когда он станет ярким и желтым?

Ее лицо немного вытянулось.

– Ну… никогда.

– Что ты хочешь сказать? Он что, останется таким навсегда? Кромешно черным?

– Да. Это ведь плоскость страдания.

– И что же будет испускать свет?

Она нахмурилась.

– Света будет мало. Тепло – страдание очень жаркое, гамма-излучение и все такое, но с видимым спектром придется туго.

– Значит, будет постоянно темно? Даже когда светит солнце? Всегда?

– Будет достаточно тепло, – возразила она. – Никто не замерзнет. А люди приспособятся.

– Приспособятся.

Кэролин кивнула:

– Приспособиться можно почти ко всему.

Стив поискал достойный ответ, но не нашел.

После долгого молчания Кэролин снова заговорила:

– Что ж… это напомнило мне о другой причине, по которой я тебя сюда привела.

– Еда?

– Нет. То есть да. Это тоже. Но более важная причина в том, что… я хочу сделать тебе подарок, Стив. Знаю, ты не понимаешь – я еще до этого не дошла, – но я многим тебе обязана. Не будет преувеличением сказать, что я обязана тебе всем. Я очень долго думала об этом дне и… и я хотела сказать, что… ну, мне будет очень приятно, если я смогу немного тебя отблагодарить. Я привела тебя сюда, чтобы ты увидел восхождение Дэвида.

Она смотрела на него, улыбающаяся и серьезная.

– Ладно. Зачем?

– Увидев следующий восход солнца, ты поверишь, что я говорила серьезно, когда обещала дать тебе что угодно – абсолютно все, что бы ты ни попросил.

– Например, «мазерати» или…

– Конечно, если захочешь. Но не только это. – Она наклонилась ближе. – Я могу сделать тебя бессмертным. Или неуязвимым. Или и тем, и другим, если пожелаешь. В аптеке есть препараты, которые сделают тебя умнее любого человека, когда-либо жившего на земле.

– Э-э… – Пауза затянулась. – Прямо сейчас я предпочел бы барбекю.

Он впервые заметил, как ей идет улыбка.

* * *

– Очень вкусно, – сказал Стив и облизал пальцы.

В холодильнике нашлись стейки, а также какие-то создания, которые по виду напоминали гигантских скорпионов, а по вкусу – свинину. Кэролин сообщила, что они вымерли в эпоху Плейстоцена, но были ее любимым блюдом. Стив не стал уточнять. Они действительно оказались вкусными. Нага съела три твари, два стейка и восемь гамбургеров, после чего свернулась, точь-в-точь домашняя кошка, и уснула. Стив подумал было отдать львице то, что не доел сам, но решил не будить ее. Бедная киска. Ей выпал трудный день.

– Рада, что тебе нравится, – откликнулась Кэролин. – Спасибо за готовку.

– De nada.

Несмотря на свои многочисленные таланты, Кэролин явно не умела готовить. Когда она сожгла две порции бургеров, Стив прогнал ее от гриля. Сейчас он с довольным вздохом откинулся на спинку садового стула. Поначалу ему не слишком понравилась идея сидеть так близко к краю, однако после пары банок пива он немного расслабился. Вид действительно фантастический. Над ними вращалась вселенная, отбрасывая теплое мерцание на лабиринт шкафов внизу.

Кэролин порылась в переносном холодильнике и достала ведерко со льдом.

– Еще пива?

– Да, конечно. Рано или поздно я все равно его прикончу. – Он сделал несколько глотков «Бад лайт» и тихо рыгнул, чувствуя привкус мяса вымершего скорпиона. – Итак… насчет этого подарка. Ты можешь сделать меня президентом?

– Чего?

– Соединенных Штатов.

– Конечно, если тебе так хочется. Правда, не могу представить, с чего бы тебе этого хотелось.

– Верно подмечено. Как насчет императора Земли?

– Запросто.

– Хм-м. – Он на минуту задумался. – Могу я стать быстрее пули и одним махом перепрыгивать небоскребы? И пускать лазерные лучи из глаз?

– Лазерные лучи?

– Думаю, технически это вроде теплового зрения. И замораживать все что угодно моим дыханием. Сможешь сделать мне ледяное дыхание?

Она кивнула:

– Конечно. Потребуется пара недель, но я справлюсь. Тебе этого действительно хочется?

– Э-э… нет. Я просто валял дурака.

– Ясно. Я уже поняла, что ты не можешь удержаться. Так вот, чтобы ты знал, я говорю серьезно. Все что угодно. Когда мы были детьми, иногда Отец играл с нами в игру. Просил нас придумать что-то, чего он не сможет сделать. Если сумеешь, получишь приз. – Она бросила на Стива странный взгляд. – Но никто не сумел. Ни разу. Ни единого.

– Даже пронестись верхом на летающем аллигаторе сквозь летающий пончик, сделанный из чоризо?

– Телесные изменения находятся на жемчужном этаже, луч три, ветвь семь. Гравитация – луч два, ветвь три. Антигравитация – там же. Колбасные изделия – где-то на бирюзе, – ответила она, изучая его лицо. – Придется поискать.

– Что угодно. – Голос Стива стал серьезным. – Все что угодно.

Она кивнула.

– Это… надо же. Это действительно хороший подарок, Кэролин. Спасибо. – Он прикончил пиво, взял следующее.

– Пожалуйста. Я рада, что тебе нравится. Ты еще в состоянии что-то воспринимать?

– Уже давно нет. А что?

– Если хочешь, могу рассказать немного подробней. О том, что происходит. Ответить на вопросы, если таковые возникнут. Почему ты… и все такое.

Стив вскрыл пиво, окатив себя холодной пеной.

– О’кей, супер. А ты не сломаешься?

– В смысле?

– Если прекратишь быть такой загадочной. Тебе не станет плохо?

Кэролин подняла безымянный палец.

– Что ты делаешь?

– Кажется, посылаю тебя. Я ошиблась?

– Средний палец.

Она исправилась.

– Лучше?

– Да, теперь все правильно. – Он помолчал. – Ладно, у меня есть вопрос. Создается впечатление, что ты знаешь все о, ну, обычном мире – кто президент, как пользоваться телефоном и тому подобное, – кроме тех вещей, о которых и понятия не имеешь. Я хочу сказать, в ту первую ночь ты не могла открыть дверь машины. Почему?

Кэролин улыбнулась.

– Ну… иногда я немного переигрывала, старалась казаться более беспомощной, чем есть на самом деле. На случай слежки. Все считают – считали – меня очень замкнутой. Я не должна была знать ничего, кроме языков. Но время от времени происходили недоразумения. Так я решила, что «мистер Мобиль» – это какой-то парень, который изобрел телефон, что втыкают в стену. Когда я была маленькой, переносных телефонов не существовало. – Она закатила глаза. – И не думаю, что мне когда-либо удастся понять ваше «представление об одежде».

– Значит, ты была настоящим ребенком? Ты не пришелец из космоса?

– Да, то есть нет. Это смешно. С чего ты так решил?

– Ну, не знаю. Телевизор подсказал. Значит… вы одержимы демонами? Или какой-то магией?

– О боже. Замолчи, пока не опозорился окончательно.

– Прости меня, – искренне произнес Стив. – Просто… Кэролин, я даже не в состоянии представить, что могло бы объяснить… все это.

– Нет. Не демонами. И, как я уже говорила, магии не существует.

– Тогда что же?

– Я… я же сказала тебе в первый вечер. Это правда. Я библиотекарь.

Стив задумался.

– Полагаю, мы вкладываем в это слово разный смысл.

Кэролин кивнула:

– Да. Наверное.

– Под библиотекарем я подразумеваю…

– Чай и «уютные детективы»?

– Да. Именно. Видишь? Ты понимаешь.

– На самом деле, нет. Да, мне нравится чай, но… я понятия не имею, что такое «уютные детективы». Ты просто упомянул их, в тот вечер, в «Уорик-холле». Об этом ты думаешь, когда произносишь слово «библиотекарь». – Кэролин смотрела на него, будто маленький зверек из своей норки. – Но все было не так, – прошептала она. – Совсем не так.

– Точно, – согласился Стив, откидываясь на спинку стула. – Теперь-то я начинаю это понимать. Но, может, стоит рассказать мне, как это было. Чтобы я больше не задавал глупых вопросов?

Кэролин долго не отвечала, отрешенно глядя в пространство. Наконец кивнула:

– Да. Часть меня хочет этого. Действительно хочет.

Она открыла рот, нахмурилась, закрыла его.

– Но?..

– Просто… Мне всегда приходилось скрывать свои истинные мысли, свои планы. Приходилось скрывать все, даже от самой себя. Понимаешь? – Впервые за время их знакомства в ее голосе звучала мольба.

– Вряд ли, – тихо ответил Стив.

– Нет. Конечно, нет. Как ты можешь понять? – Она снова кивнула. – Я даже не знаю, с чего начать.

– С начала?

– Ну хорошо, – сказала она. Сделала глубокий вдох, а когда заговорила, в ее голос вернулся металл. – Значит, с начала. Когда я была маленькой девочкой, лет десяти или одиннадцати, я провела лето в лесу. Это случилось через несколько месяцев после того, как Отец взял нас к себе, сразу после смерти наших родителей. Я подружилась с двумя оленями, их звали Иша и Аша, и…

* * *

Кэролин рассказывала несколько часов. Стив думал, что она приукрасила некоторые моменты – что конкретно она имела в виду под «сердечным углем»? – но поведала ему многое. Рассказала о Дэвиде и Быке. О том, как безумие постепенно пожирало Маргарет, пока слизывать слезы со щек мертвецов не превратилось для нее в забаву. О том, как Майкл начал смотреть на предметы под крышей диким, затравленным взглядом. Используя отстраненные, клинические термины, рассказала о поступках, которые совершил Дэвид, показала чернильные пятна на предплечьях в тех местах, где он пригвоздил ее ручками к столу.

В предрассветные часы добралась до истории Эрвина, который стал ее громом с востока.

– Ну, – сказала она наконец, допивая вино, – теперь ты скажешь мне, какая я дура?

Стив покачал головой:

– Нет, ни за что. Может, скажут другие, но не я.

Она выждала один удар сердца, два.

– Но?

– Никаких но. Кэролин, буддист из меня паршивый, но одна из первых истин, которым нас учат, заключается в том, чтобы стараться смотреть на других людей с состраданием. Не жалостью – хотя границу здесь провести сложно, по крайней мере поначалу, – а состраданием. В твоем случае это нетрудно. Я бы застрелился через пять минут после того, как увидел, что этого парня поджаривают живьем. Я действительно не могу себе представить, каково это было.

– Питер сделал это, – тихо сообщила Кэролин. – И Дженнифер, думаю, тоже.

– Что?

– Застрелились. После Быка. Точнее, Дженнифер приняла яд. – Она растерянно посмотрела на него. – Отец вернул их. А потом наказал – пятьдесят плетей или что-то вроде этого. Я не помню.

– Но не ты.

– Что не я?

– Ты никогда не пыталась убить себя? Или сбежать отсюда каким-то иным способом?

– Нет. Никогда. – Глаза Кэролин напоминали гранитные камни, о которые разбиваются мягкие создания. – Меня ждала работа.

Сейчас она не играет, понял Стив. Она именно такая, когда не притворяется.

– Господи, – очень тихо прошептал он. Зажарить парня живьем? Он словно оцепенел.

Кэролин закрыла глаза. А когда открыла их снова, защита вернулась.

– Думаю, нам пора спать.

– Нет, я не…

– Все в порядке. Я действительно устала. – Вымученная улыбка. – Для меня это был большой день. И… просто я… я редко говорю. И почти никогда не рассказываю о себе. Я чувствую себя, ну, не знаю…

– Уязвимой?

Долгая пауза.

– Да. Именно так.

– Мне жаль.

– Ты тут ни при чем. Это не твоя вина. Просто… у меня плохо с… такими вещами.

– Человеческим общением?

– Такими вещами. Они меня нервируют. Но ты спросил, а я ответила, и теперь ты знаешь.

Стив кивнул.

– А вот о чем я жалею, так это о том, что пришлось заставить тебя пройти через подобное, – сказала она. – Наверное, это сбило тебя с толку. Расстроило. Возможно, я могла справиться лучше.

– Неужели? Ты так думаешь? Действительно думаешь?

– Стив, я…

– Просто знай на будущее: скорее всего я бы согласился на твою пробежку за небольшую плату. Вроде двух сотен баксов. А подставлять меня с убийством было совершенно лишним. – Выпучив глаза, он укоризненно потряс головой. – Да. Лишним. Совершенно.

– Наверное, но если бы тебя не воскресили, мертвецы бы…

– Погоди-ка. Минуточку. Если бы меня что?

– Э-э… ничего.

– Что ты сказала, Кэролин?

Она протянула руку, но не коснулась его.

– Стив?

– Что?

– Я расскажу, если хочешь. Но лучше тебе этого не знать.

Он задумался.

– Да. Пожалуй. Раз это говоришь ты, имеет смысл поверить. – Он потер виски. – Кроме того, меня ждет потрясающий утешительный приз.

– Верно. Ты уже придумал, чего хочешь?

– Нет. Не придумал.

– Ладно. Что ж, подумай об этом. Завтра поговорим.

– А ты захватила спальники?

– Что? Нет. Под нефритовым этажом есть спальни. Я приготовила одну для тебя, в американском стиле.

– То есть?

– Ну… я вроде как одолжила пентхаус. Из отеля. Ты слышал про «Аль-Мурджан»? Кажется, там действительно здорово. Идем, я покажу.

 

iv

– Спокойной ночи, – сказала она. – Если тебе что-то потребуется, я буду наверху.

– А ты разве не собираешься спать?

– Пока нет. Сначала нужно кое-что сделать.

– Спасибо.

Стив закрыл дверь, испытав некоторое облегчение. «Коридор» под нефритовым этажом напоминал металлическую артерию гигантского животного. Но Кэролин оказалась права: пентхаус, откуда бы она его ни взяла, был замечательным, пусть и немного экзотичным на вкус Стива. Этот диван стоит больше, чем моя квартира. Однако диван был действительно удобный – Нага мгновенно уснула на нем. Стив налил себе виски и немного побродил по пентхаусу, затем рухнул рядом с Нагой. Львица перестала похрапывать, приподняла голову и показала Стиву клык.

Он погладил ее между ушами.

– Спи, злючка.

Надписи на пульте от телевизора были на арабском, но кнопку «вкл.» трудно с чем-то перепутать. В телевизоре имелась опция разделенного экрана. Слегка повозившись, Стив настроил его на Си-эн-эн, «Фокс» и «Аль-Джазиру».

Судя по всему, мучения Дэвида продолжались. Теперь он был виден невооруженным глазом. В Вирджинии еще царила ночь, однако на улицах Сиднея, Пекина и Фиджи толпы местных жителей замерли с раскрытыми ртами, наблюдая черный восход новой эры. Дэвид действительно оказался теплым и размером примерно с Солнце. Но даже в зените он был весьма тусклым, темно-серый диск на фоне звезд.

Си-эн-эн организовала телеконференцию астрофизиков. Андерсон Купер выяснял у них, почему Солнце внезапно стало черным. Что с ним приключилось? Какой-то парень из Гарварда вещал о темной материи, о том, как мало она изучена.

Стив несколько минут слушал, потом отдал ему честь стаканом.

– Смелая попытка.

Следующий час он переключал каналы, все сильнее напиваясь, слишком взбудораженный, чтобы уснуть. Эм-ти-ви вспомнило про Бивиса и Баттхеда и разбавляло их болтовней видеозаписи. Был, разумеется, бесконечный репортаж о пожаре в Белом доме и взрыве в Капитолии. Была информация о небольшом землетрясении в Калифорнии – ничего интересного, право слово! Была короткая запись с черным Солнцем, сделанная из маленькой куполообразной штуковины на Международной космической станции. Получилось красиво. Вице-президент управлял страной из безопасного тайного убежища. Два норвежских сноубордиста утверждали, будто видели, как часть ледника просто встала и ушла. Это было смешно, однако, судя по фотографиям, сделанным до и после, здоровенный кусок ледника действительно отсутствовал. А Луна немного покачивалась. Причиной этого могли быть гравитационные аномалии, вызванные случившимся с Солнцем…

– Ну конечно, – сказал Стив. – Хрена лысого. – Он вышел через двойные двери пентхауса, оставив их открытыми на случай, если Нага встревожится.

– Кэролин?

Нет ответа. Стив побрел по коридору, ступая ногами в носках по неровному металлу. Кажется, он был намного пьянее, чем думал, но обнаружил, что если как следует сосредоточиться на шагах, можно почти не спотыкаться. В дальнем конце коридора парила в воздухе дубовая лестница, сглаженная и отполированная бесчисленными босыми ногами. Стив вскарабкался по ней и оказался среди библиотечных шкафов.

Он боялся, что не найдет Кэролин в этом огромном лабиринте, но, как выяснилось, зря. Она висела в нескольких сотнях ярдов от пола, вращаясь, словно фигуристка на льду. Ее руки были раскинуты над головой буквой V. Свободные, широкие рукава мантии трепетали. Она оглушительно кричала на не знакомом Стиву языке, все еще покрытая кровью Дэвида, сухой и свернувшейся. По щекам Кэролин струились слезы. Стив не мог понять, плачет она или смеется. Может, и то и другое? Нефритовый пол под ней светился. Подняв глаза, Стив увидел свою родную вселенную, зависшую в центре Библиотеки. Тень Кэролин укрывала ее, как черные крылья.

Некоторое время Стив смотрел на все это. Он пришел, чтобы поговорить с ней, чтобы рассказать, какие ужасы творятся снаружи, объяснить ее ошибку. Потом они бы посмеялись вместе. Но, увидев Кэролин, он понял, что не сможет подобрать слова. В конце концов он повернулся, прошел по металлическому коридору до «пентхауса», захлопнул за собой дверь. Нага подняла голову.

Стив метнулся в ванную, захлопнул за собой еще одну дверь, наклонился над унитазом – и его вырвало, раз, другой, третий. Он сплюнул густую слюну. Его лоб покрылся маслянистым потом. Он подумал о Кэролин, кружащейся и хихикающей, подумал о бесстрастном, равнодушном тоне, которым она рассказывала об убийстве топором за обедом, о детях, зажаренных живьем.

Впервые увидев ее в баре, он, само собой, решил, что они похожи. Сейчас он понял, что ошибся.

Стив вернулся в гостиную. Нага ждала его, совершенно проснувшаяся, с неподдельной тревогой в глазах. Он открыл бутылку воды, похлопал львицу по заду.

– Все в порядке. Я в порядке.

Но это было не так. Он начал понимать – и порядком тут и не пахло. Мы здесь совершенно одни, подумал он. Помощи не будет. Никто не придет.

– И что же нам делать, а? Что же нам делать?

Нага не ответила.

На Си-эн-эн Андерсон Купер взялся за пожилую женщину с ярко-голубыми глазами. В нижней части экрана было написано: «Гретель Абендрот» и «Лукасовский профессор». Она отвечала на вопросы Андерсона, точнее, пыталась отвечать. Давясь смехом и слезами, она сказала, что другие профессора – идиоты, что нынешняя теория ни за что не вместит черное Солнце. Она хохотала над ними, говорила, ну признайтесь же, что знаете не больше, чем я. Вся наша наука – скверная шутка. И всегда ею была.

Другие участники дискуссии обиделись. Один заявил, что она похожа на суеверную крестьянку. Другой сказал, ладно, может, это не темная материя, так почему бы ей не объяснить все остальным, раз она такая умная? Андерсон Купер озабоченно кивал.

Абендрот затихла. Стив, закоренелый любитель ток-шоу, решил, что она вот-вот разрыдается. Но когда профессор заговорила, ее голос звучал достаточно спокойно:

– Я думаю, что Бог решил нас покарать.

Внезапно Стиву очень захотелось поставить доктору Абендрот выпивку. Она единственная во всем мире правильно оценила ситуацию.

– Ну, вы недалеки от истины, – сказал он. – Но, боюсь, все намного хуже. – Он бросил быстрый, подозрительный взгляд в темноту. – Боюсь, она съехала с гребаных катушек.

Когда он это произнес, ему в голову пришла мысль, полностью сформировавшаяся, словно из ниоткуда: Терминология подобного существа будет сильно отличаться от того, к чему я привык, того, что я знаю.

В этот момент он начал понимать, как ему следует поступить.

 

i

Чуть более месяца спустя Кэролин спустилась по лестнице, ведущей из библиотеки к спальням. Она тащила большую картонную коробку, закрывавшую обзор, и осторожно нащупывала каждую ступеньку ногой.

В коробке была миска попкорна, две бутылки спирта-ректификата «Эверклир» и пол-упаковки «Мальборо». Алкоголь и сигареты попросил Стив, но попкорн был идеей Кэролин. Она не рассчитывала на благодарность, однако думала, что есть небольшой шанс, что он хотя бы проявит вежливость.

Кэролин хотела позвать его, чтобы помог, но отказалась от этой мысли. Стиву не нравились лестницы. Его смущало, что они висят в воздухе без всякой видимой опоры. Он сказал, что его от этого «чудит».

Кэролин не удивилась. Список того, что Стив считал неправильным, был длинным и продолжал расти. В него входила сама Библиотека («Как может мебель висеть на потолке? Это жутко»), нефритовый этаж («Нефрит не должен светиться»), аптека («А это что еще за хрень? Я сматываюсь»), арсенал (при виде трофеев Дэвида его вырвало), пелапи («Похоже на вопли дерущихся кошек»), ее мантия («Ты ее у Смерти одолжила?» Вовсе нет) и, разумеется, сама Кэролин.

Только спросите. Он вам все-е-е-е-е об этом расскажет.

– Моя мантия? – пробормотала Кэролин, пытаясь заглянуть за край коробки и увидеть, куда ступает. – Что не так с моей мантией? Это же всего лишь мантия!

Кэролин смутно помнила ощущения, которые испытывала в самом начале, – огромные пространства главного зала, тошнотворное, неуправляемое чувство, что у тебя отняли все знакомое. Да, это немного сбивало с толку. Но можно было подумать, что через месяц он начнет приспосабливаться.

Однако он не начал. Перенести пентхаус оказалось непросто, но сейчас Кэролин радовалась, что не побоялась трудностей. Похоже, Стив твердо решил пустить в нем корни.

Когда Кэролин была моложе, когда составляла планы и готовилась, иногда она позволяла себе мечтать о том, чем они займутся вместе: о пикниках, коротких каникулах, чтении вслух у костра. Вместо этого Стив в основном напивался и играл в видеоигры.

Ну, не всегда. Время от времени они с Нагой выходили, чтобы затеять среди шкафов кошачью игру, по очереди прячась в тенях и внезапно набрасываясь друг на друга. А сегодня они вернулись из трехдневного путешествия в Серенгети. Стив пригласил Кэролин прогуляться с ними, но когда она ответила, что слишком занята, на его лице явственно отразилось облегчение.

Кэролин вспомнила голос Дженнифер, мягкий, полный жалости: «У нее сердечный уголь». И хуже того: «Никогда не выходит так, как ты ожидаешь».

– Дженнифер, иди к черту, – сказала Кэролин. – Я что-нибудь придумаю. Как обычно.

Ощущение скользкого металла под ногами по-прежнему казалось уютным, после месяцев американских ковров и асфальта. Само собой, это Стив тоже ненавидел.

Полированное дерево и точные линии двери Стива выглядели чужеродными на фоне органичной гладкости коридора. Кэролин поставила коробку на пол и посмотрела на свое отражение в бутылке. Она попросила одну из покойниц причесать ее. Это казалось хорошей идеей, но…

Ну… выглядит иначе. Теперь Кэролин решила, что проблема заключалась в том, что она не имела четкого представления, как именно должны выглядеть ее волосы. Это не плохо, верно? То есть… это хотя бы аккуратно. Наверное. Но теперь она думала, что это также попахивает отчаянием. И что ты собираешься делать, если это не сработает, а, Кэролин? Что тогда?

– Сделаю так, что сработает, – сказала она.

Но ее голос звучал неуверенно.

Она понюхала подмышки – хотя бы тут полный порядок, – затем выдохнула и изобразила на лице подобие улыбки. Тук-тук.

Долго никто не отвечал, потом Стив немного приоткрыл дверь.

– Привет.

– Привет! Можно войти?

– Зачем спрашивать? – У него на шее пульсировала сонная артерия. Его пот пах страхом. – Ты можешь просто войти. Все равно мне не удастся тебя остановить. И никому не удастся.

– Я… я бы так не поступила. Не с тобой. – Ее сердце упало. Он действительно боится меня? Она покачала головой. Конечно, нет. Это глупо. Кэролин позволила своему отчаянию отразиться на лице.

Выражение Стива немного смягчилось.

– Да. Ладно. Хорошо. Заходи.

Шагнув внутрь, Кэролин подавила инстинктивное желание наморщить нос. Комната провоняла затхлым дымом и львиной мочой. Она притащила детский бассейн и несколько поддонов «Фрэш степ», но к тому моменту как удалось убедить Нагу опробовать их, ковер был окончательно загублен.

– Садись. – Стив плюхнулся на диван.

– Спасибо.

Диван был большой, длинный, однако Кэролин предпочла сесть рядом со Стивом. Лежавшая в тени Нага смотрела на нее золотыми глазами охотника.

– Как в Африке?

– Темно, – сказал Стив. – Как же еще?

– Стив, я…

Он поднял руку.

– Извини. Забудь мои слова. Нага отлично провела время. Встретилась с тетушкой. Еще мы попробовали антилопу гну.

– И как тебе?

– Нага пришла в восторг. На мой вкус, мясо было немного сыровато, зато очень, очень свежее.

– Подожди… тебя взяли на охоту?

– Ну да. По правде сказать, они настаивали.

– Надо же.

– Что?

– Это огромная честь, Стив. – Майкл прожил в вельде два года, прежде чем стал учеником – и то лишь по протекции Нобунунги. – Огромная.

– Правда? Что ж, это приятно.

Она подождала, но он не стал продолжать. Кэролин мысленно пожала плечами. Ладно. На журнальном столике лежала раскрытая папка, окруженная переполненными пепельницами.

– Как продвигается учеба?

– Я делаю успехи. – Он повернулся и проворчал Наге на языке охоты: – Спасибо, что не съела меня сегодня.

– Твоя привязанность не бессмысленна для меня, слабак, – донесся из темноты голос Наги. – Я поглощу тебя в другой день.

– Неплохо, – одобрила Кэролин. Хотя у Стива был сильный акцент, но его произношение оказалось лучше, чем она ожидала. – Похоже, у тебя талант. Кошачьи диалекты – довольно-таки непростые. – Она посмотрела на папку. Он уже перевалил за середину. – Когда тебе понадобится следующая?

– Полагаю, через неделю-другую.

– Хорошо. Начну с тома два. Тебе понравится. Он посвящен охоте.

Тексты Майкла наполовину состояли из схем, поэтому перевод продвигался достаточно быстро. Но даже это время она не могла себе позволить.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Неуютное молчание.

На сей раз Стив сломался первым.

– И… почему Фарра Фосетт?

– Что? Я… прости, я не понимаю, что это значит.

Стив обвел пальцем ее голову.

– Фарра Фосетт? Актриса с постера? Твои волосы… – Он увидел выражение ее лица и замолчал. – Не важно. – Вздохнул. – Просто ты, э-э, хорошо выглядишь.

Она понимала, что он лжет, но эта ложь не была жестокой.

– Спасибо, – сказала она осторожно. – Хочешь попкорна?

Открыла миску и протянула ему.

Он широко раскрыл глаза.

– Попкорн?

– Да. Ты его не любишь?

– Не в этом дело. – Стив помедлил. – Просто не думал, что тебе нравится попкорн.

– Ну… я давненько его не пробовала. Мать готовила его, когда я была маленькой. Я это помню. Вот и подумала, что тебе доставит удовольствие что-то, ну, привычное.

– Да, конечно.

Кэролин поставила миску на журнальный столик. Стив взял пригоршню желтых комочков.

– Спасибо, отличный попкорн.

Некоторое время они жевали.

– Ты подумала о том, что мы обсуждали? – наигранно небрежным тоном спросил Стив.

Кэролин мысленно закатила глаза. Стив вцепился в мысль, что можно каким-то образом заставить Дэвида испускать желтый свет. Он поднимал этот вопрос при каждой встрече, хотя бы один раз.

– Стив, я бы не смогла это сделать, даже если бы захотела. – Она уже почти хотела этого. Забыть о мести, которую готовила пятнадцать лет? Что может быть проще! Что угодно, лишь бы он заткнулся. – Но это технически невозможно. Почему ты никак не можешь с этим смириться?

Стив понимающе ухмыльнулся, словно Кэролин что-то скрывала, и он ее раскусил. Ей захотелось удушить его.

– Послушай, Кэролин, наше прошлое Солнце было желтым, а в небе полно звезд, которые…

– Обстоятельства тогда были иными, Стив. Дух Дэвида сокрушен, и у него отсутствует половина головы. Будет проблематично создать связь с какой-то иной плоскостью, кроме страдания.

– Но если ты…

– Хватит, Стив. – И спокойнее: – Этого не будет.

Они сидели молча, жуя попкорн и не глядя друг на друга.

Молчание нарушила Нага:

– Милорд Охотник? Ты передал Темной мой вопрос?

– Еще нет, милая. Я к этому подхожу. Дай мне еще минуту, ладно? Помни, о чем мы говорили.

Нага оскалила зубы.

– Очень хорошо.

Кэролин уставилась на них.

– Что?

– Ты слышал, как она тебя назвала?

Стив покачал головой:

– Э-э… нет. То есть я слышал, но у меня по-прежнему не слишком хорошо с…

– Она назвала тебя «милорд Охотник».

– О-о-о, – протянул Стив, почесывая уши Наги. – Спасибо, дорогая. Это очень мило. – Тут он увидел лицо Кэролин. – Что?

– Ты правда не понимаешь.

Он пожал плечами.

– Какая новость.

– «Милорд Охотник» – это… это почтительное обращение. Более чем почтительное. Это проявление высочайшего уважения. Львы используют его только по особым случаям.

– О. – Стив нахмурился. – Значит, это круто?

– Да, Стив, это очень круто. Это львиный эквивалент твоего лица, высеченного на горе Рашмор. А назвать так человека… потрясающе. Никогда прежде о подобном не слышала. Никогда. Что ты сделал?

Стив заерзал.

– Э-э. Ничего. Правда. – И тихо добавил: – Мы просто болтали.

– О чем?

– О всякой всячине.

– Нага, что он сделал?

Львица лукаво посмотрела на Кэролин:

– Милорд Охотник спасет всех нас. Это было предсказано. Он…

– Нага! – резко оборвал ее Стив. – Мы же договорились, что я с этим разберусь.

Хлестнув хвостом, Нага вновь растворилась в тенях.

– Разберешься с чем? – наигранно веселым голосом спросила Кэролин.

Стив поставил миску с попкорном.

– Ты смотрела новости?

Кэролин мысленно застонала. Во время их последнего разговора она обещала это сделать, причем вполне искренне. Но ее отвлекли слухи о Герцоге, которые надо было пресечь, и…

– Извини. Как-то выскользнуло из головы.

Стив поиграл желваками, однако голос его был спокоен:

– Ничего страшного. Я знаю, что ты занята. Не возражаешь, если мы сейчас их посмотрим? Хочу кое-что тебе показать.

Кэролин выдавила улыбку.

– Конечно.

Стив нажал кнопку, и экран ожил.

– Тебе нравится телевизор? Он такой большой! – Точнее, огромный. Она надеялась, что ему понравится – ведь американцы любят показуху, – но, похоже, Стиву было наплевать.

– Да, отличный телевизор. – Он переключал каналы. – Вот, этот годится. Смотри.

Надпись внизу экрана гласила: «Пищевые бунты в Орегоне». Запись была сделана с ручной камеры в супермаркете. Пустые полки, на полу – кровь. Снаружи, на парковке, сверкали синие мигалки.

– Ты слышала об этом?

– Нет.

– Из Канзаса должен был прибыть поезд с пшеницей, но он вдруг исчез. Может, его угнали? Никто не знает, как можно потерять целый поезд.

– Я могу поискать его, если…

– Спасибо, но я хотел сказать не об этом.

Кэролин почувствовала на себе взгляд Наги, следившей из теней.

– Нет? Тогда о чем же?

– О бунте. Прежде бунты случались редко, раз в десять лет. Теперь – не реже двух раз в день. И становится хуже.

– О? Интересно. – Долгая пауза. Он выжидающе смотрел на нее. – Э-э, и в чем же причина, как ты думаешь?

– Еды почти не осталось. Например, в этом.

Стив не упомянул Дэвида, но она знала, к чему он клонит. И напряглась чуть сильнее.

– Люди напуганы, – сказал Стив. – В Южной Каролине объявился проповедник, который вещает, что наступил Конец света. Некий брат Элгин. Мне он напоминает бешеного опоссума, но многие воспринимают его всерьез. Он говорит, что теперь он губернатор. И вроде как отделился от Соединенных Штатов.

– Это имеет значение?

– Еще какое. Недавно между ним и армией была перестрелка. Танки палили по палате представителей. Брат Элгин выставил живой щит из закованных в цепи студентов. Погибло две сотни человек. Наверное, в конце концов все устроится. Но несколько недель назад мы жили… ну, тихо. Нормально.

Несколько недель назад?

– Ну-ну! И что же, ты винишь в этом меня?

– А должен?

– Конечно, нет! Люди слишком болезненно реагируют.

– Болезненно… – Стив замолчал, побарабанил пальцами по журнальному столику. – Ладно. Может, с твоей точки зрения так и есть. Я знаю, ты ничего подобного не хотела. И, полагаю, даже этого не замечаешь. Я прав?

Кэролин ощутила вспышку раздражения и подавила ее. По крайней мере, он старается быть вежливым. Она вздохнула. И он недалек от истины.

– Да. Хорошо. Кое-что из этого я действительно не знала. Но я и правда была занята!

– Да, я понимаю. Еще бы. Смерть твоего Отца хорошенько все встряхнула. А его старые враги точат ножи на новенького, верно?

– Целиком и полностью. Но у меня есть преимущество.

– Какое?

– Они меня недооценивают, – сказала она с улыбкой, при виде которой Стив вздрогнул. Он постарался это скрыть, но, конечно, она заметила. Он правда боится меня, подумала Кэролин, и боже, какую же это причиняло боль. Она не станет плакать, она никогда не плачет.

Но боль была обжигающей.

Надеясь отвлечься, она посмотрела на телевизор. В углу экрана было написано: «Си-эн-эн». Рядом, более крупными буквами: «Нейтронный корпус?» Надо всем этим парила Библиотека. Она кувыркалась, словно брошенная игральная кость, темная пирамида больше любого объекта, когда-либо сотворенного человеком. Разумеется, снаружи она была черной, но съемочная группа вооружилась какими-то светособирающими линзами, которые придавали картинке странный зеленоватый оттенок. Вертолеты вились вокруг пирамиды, словно светлячки вокруг берегового огня.

– Это мы? – Стив показал на телевизор рукой с попкорном. – Эта штука носилась по небу в ту ночь, когда Эрвин застрелил Дэвида? «Отражать и защищать»?

– Да.

– И это Библиотека? То есть мы сидим внутри?

Кэролин помедлила.

– Вроде того. Это четырехмерная проекция семнадцатимерной вселенной. Как тень или область пересечения окружностей на диаграмме Венна.

В телевизоре камера переместилась с Библиотеки на симпатичную женщину в пальто. Она стояла перед дорожным заграждением на шоссе 78. Кэролин узнала место. Звук был выключен, но она читала по губам. Женщина говорила про «тридцать второй день», и «необычную активность», и «не реагирующих военных». Ее зубы были очень белыми. Потом за спиной женщины из-за танка вышли солдаты с суровыми лицами, они делали руками отгоняющие жесты.

– Что происходит? – Стив поискал пульт.

– Армия эвакуирует всех репортеров.

– Что? Почему?

– Через несколько минут они начнут нас бомбить.

Стив уставился на нее:

– Ты это знала?

– Конечно.

Он поднял бровь.

– А ты не хочешь сбежать?

– Я подумала, что будет забавно на это посмотреть. Иногда Дэвид баловался с бомбами. Получаются красивые вспышки. – Она улыбнулась и подняла миску. – Плюс попкорн!

Стив молча уставился на нее.

Секунду спустя до Кэролин дошло.

– Они не могут причинить нам вред. Гарантирую.

– М-м. Ты слышала о такой штуке, как атомные бомбы?

– Мне о них известно. Они ими не воспользуются. То есть… они, конечно, обсуждали это, но, думаю, решили воздержаться. Эрвин и китаец были за, но президент продолжал твердить: «Только не на американской земле». В общем, я практически уверена. Потом мне стало скучно, и я отключилась.

Он вытаращил глаза.

– Откуда ты это знаешь?

– Подглядывала в каталог Дэвида. Когда кто-то собирается причинить мне вред, я об этом знаю. – Кэролин покосилась на львицу. – Это похоже на зуд, вот здесь. – Она похлопала по основанию черепа. – Когда начинает зудеть, я прислушиваюсь. Атака вот-вот должна начаться.

Стив потер виски.

– Кэролин… даже без ядерных бомб у них есть противобункерное оружие. И что-то еще, кажется, «дейзи-каттеры»? Что-то вроде этого. Огромные бомбы, размером почти с атомные. – Он всматривался в ее лицо. – Ты уверена, что…

– Успокойся, – сказала она, неправильно истолковав причину его тревоги. – Бояться нечего. Обещаю. – Кэролин посмотрела на стену за телевизором. – Вообще-то они уже начали. Может, в телевизоре запись. Гляди. – Она махнула рукой, и стена стала прозрачной.

Стив прищурился от яркого света.

– Солнце вернулось?

– Нет, это взрывы. Погоди. – Она снова махнула рукой, и свет немного потускнел. – Так лучше.

Насколько хватало глаз, в воздухе роились боевые самолеты. Кэролин они напомнили перелетных птиц осенью. Стая крылатых ракет пронзила ночное небо и распустилась оранжевыми цветами у стены Библиотеки.

– Видишь. Я же говорила, что это красиво. – Она съела кусочек попкорна. – Согласен?

– Э-э… наверное.

Следующими летели три больших бомбардировщика. В их фюзеляжах зияли открытые бомболюки. Приблизившись, они извергли свою ношу. Теперь Кэролин видела их не только за стеной, но и по телевизору. Огненные шары прокатились по грани пирамиды на удивление ровными рядами. Прямое попадание. Кэролин снова слегка подкорректировала яркость.

Стив подошел к стене и приложил к ней руку.

– Я ничего не чувствую. Вообще ничего.

– Само собой. – Кэролин показала на пирамиду в телевизоре. – Как я уже упоминала, это лишь проекция. Бомбы не могут проникнуть туда, где мы находимся на самом деле. Представь себе вот что… если кто-то выстрелит в твою тень, ты ничего не почувствуешь, верно?

– Хм-м. – Стив снова сел – дальше от нее, чем прежде, – и взял горсть попкорна. – Я хочу сделать признание.

– В чем?

– Я знал, что они собираются бомбить тебя. То есть… знал, что они об этом думают.

– Правда?

– Правда. Я говорил с Эрвином. И с президентом, с новым. Не с головой. И с другими. – Он продемонстрировал мобильный телефон миссис Макгилликатти.

Кэролин отмахнулась:

– Очень мило, что ты об этом сказал, но это не проблема.

– Ты знала, да?

– Да.

– Подслушивала?

– Я бы никогда так не поступила. Не с тобой.

– Тогда что?

– Другая вселенная, помнишь? Мне пришлось установить ретранслятор, чтобы заработал твой мобильный телефон. Помнишь, как ты сначала пытался позвонить, но не мог?

– О. – Он помолчал. – И… ты не сердишься?

– Тут не на что сердиться.

– Я вроде как замышлял тебя убить. Не повод разве?

Она покачала головой:

– Нет. В глубине души ты знал, что это не сработает.

– Что ты имеешь в виду?

Она похлопала ладошкой по основанию черепа.

– Нет зуда.

– А. – Несколько секунд Стив размышлял. Затем переглянулся с Нагой. Наконец кивнул. – Да, – тихо произнес он. – Ладно. – И вновь обратился к Кэролин: – Тебе принести выпить? Я хочу кое о чем с тобой потолковать.

– Конечно. – Выпить – отличная идея. – Выкладывай.

– Ну, для начала я хотел бы поговорить о том желании.

– Значит, ты решил, чего хочешь? – Она старалась говорить ровно. Может, он наконец очнулся!

– Да. Я кое-что придумал. Помнишь, я рассказывал о своей собаке? Кокер-спаниеле?

– Э-э…

– В первый вечер, в том баре.

– А, разумеется, – солгала она.

– Ты не могла бы его найти? Чтобы убедиться, что с ним все в порядке? Его зовут Пити.

– Да, конечно. Легко. Но, Стив, это же пустяк. Если ты…

Он очень серьезно посмотрел на нее.

– Обещаешь?

– Конечно. Обещаю. Я не очень-то лажу с собаками, но что-нибудь придумаю.

Стив расслабился, кивнул:

– Спасибо, Кэролин. Для меня это действительно много значит.

Он замолчал. После затянувшейся паузы Кэролин покрутила в воздухе рукой: выкладывай.

– Стив?

– М-м-м. Прости. Как же сказать-то? – Он сжал губы. – Для начала – я долго размышлял над тем, о чем ты говорила той ночью. Над тем, что случилось с тобой. Как ты стала… такой, как сейчас.

– Я же говорила, я просто библио…

Он поднял руку.

– Пускай. Я хочу, чтобы ты знала: я очень стараюсь поставить себя на твое место. Понять, почему ты делаешь то, что делаешь. Собственно, только этим я и занимаюсь.

Что-то в его голосе не понравилось Кэролин.

– О? И теперь ты готов дать… оценку?

Он запустил пальцы в волосы.

– Тому, что ты сделала? С Дэвидом и Маргарет? Нет. Лично я стараюсь избегать таких вещей, агрессии и тому подобного. С другой стороны, никто никогда не прибивал меня к столу. Поэтому как я могу судить?

В стакане звякнули ледяные кубики. В сердце Кэролин что-то разжалось.

– Спасибо.

– Но я могу дать оценку другому.

– Например?

– Тому, как это изменило тебя.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… например, большинство моих знакомых не начнут скучать и не отключатся от разговора, когда кто-то обсуждает, сбросить ли на них атомную бомбу. Даже если они будут уверены, что выживут, им захочется узнать, что ожидает мир. – Стив покачал головой. – Но не тебе. Это ниже порога твоего интереса.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

– Сначала я решил, что ты спятила. Может, так и есть, по медицинским стандартам, но теперь я думаю, что «спятила» – неправильное слово.

– Тогда что же? – Губы Кэролин онемели, словно ей подсыпали яд.

– Не могу подобрать точное определение. Словно твоя жизнь протекает по другой шкале ценностей. Нормальные вещи – страх, надежда, сострадание – ничего для тебя не значат.

– Это… ладно. Может быть. Может, ты в чем-то прав. – В ее голосе звучала настороженность. Он не хотел причинить ей вред, иначе она бы об этом знала, но здесь явно нечто крылось, нечто такое…

– Иначе быть не может, – ответил он. – Я хочу сказать, как еще ты могла выжить? Но это палка о двух концах.

– Стив, придется тебе все мне объяснить.

– Да, хорошо. Я пытаюсь. – Он налил в ее стакан полдюйма «Эверклир», затем наполнил его апельсиновым соком. Остаток алкоголя выплеснул в металлическую кастрюлю. – Пусть подышит.

Подошел и вручил стакан Кэролин.

Она сделала глоток, поморщилась.

– Не нравится?

– Слишком крепкий. – Но все равно выпила.

– Верно. – Он поднес свой стакан к губам, потом отставил его. – Как я уже говорил, в последнее время я постоянно смотрю новости. Ты в курсе, что возникли проблемы с сельским хозяйством? Из-за твоего нового Солнца?

– Какие проблемы?

– Ну… большинство растений погибает. Точнее, почти все. Деревья, травы, пшеница, рис, тропические леса… почти все. И люди немного встревожены.

– Из-за растений? – Она действительно не понимала. Американцы постоянно убивали друг друга. Куда ни глянь, всюду война. – Какое им дело до растений?

– Причина в том, что очень скоро станет нечего есть.

– А! Конечно. Ну, это просто. Множество плесеней, и грибов, и тому подобного может расти под черным Солнцем. У меня есть соответствующие книги. Когда будет время, я сделаю перевод и…

– Это очень мило с твоей стороны, и я уверен, люди это оценят. Однако проблема стоит весьма остро.

Кэролин неуютно поерзала.

– Я постараюсь выделить время на следующей неделе.

– Си-эн-эн ведет серию специальных репортажей о том, как использовать в пищу то, что обычно ею не является, – сказал Стив. – Каша из сапога. Рецепты для домашних любимцев. Все такое.

– Хм-м. Если подумать, в магазине действительно не было гуакамоле.

– А ты обратила внимание на цену «Эверклир»?

– Да нет.

– Семь тысяч долларов за бутылку – немного дороговато, – заметил он. – Возможно, тебе удалось отыскать его лишь потому, что это не только пищевой продукт, но и промышленный химикат. Думаю, его пьют только старшеклассники. Исключительно по причине своей глупости.

– Теперь, когда ты об этом упомянул, я припоминаю, что полки действительно были пустыми.

– Не сомневаюсь. – На лице Стива появилось сосредоточенное выражение. – Недавно я увидел в новостях один репортаж, который напомнил мне про твоих оленей. Ишу и…

– Ашу.

– Точно. Какого-то мальчишку лет шестнадцати поймали, когда он охотился на оленя в поместье богача. Теперь за это положена смертная казнь. Парня взяли с поличным. Он высасывал мозг из оленьей бедренной кости. Мальчишка утверждал, что олени все равно умрут от голода, так почему бы их не съесть? Я бы с ним почти согласился.

Кэролин вспомнила утро, которое провела вместе с Ашей, щипая покрытый росой клевер, встречая весенний рассвет. Это вызвало проблеск… чего-то, но Кэролин подавила его.

Стив внимательно смотрел на нее.

– Что произошло? – спросила Кэролин совершенно нормальным голосом.

Стив долго молчал, потом тихо ответил:

– Они все равно вздернули парня. Потом были новые бунты. Как я сказал, теперь это обычное дело.

– Ясно. – Она осушила стакан.

– Еще? – Голос Стива окреп.

– Давай.

Он пошел на кухню и открыл вторую бутылку. Смешал Кэролин новую порцию – на сей раз целый дюйм алкоголя, – затем вылил остаток в кастрюлю.

– Как бы там ни было, возникли и другие проблемы, кроме голода. Например, землетрясения. Каждый день. От Сан-Франциско почти ничего не осталось. Токио больше нет. Мехико на пути к забвению. И, похоже, под Йеллоустоном проснулся вулкан. Пока с ним ничего не произошло, но геологи встревожены. – Он посмотрел ей в глаза. – Говорят, причина кроется в этом самом месте.

– В Библиотеке?

– Да. Очевидно, пирамида над Гаррисон-Оукс довольно-таки тяжелая. Говорят, ее масса равна массе Луны. Из-за нее смещаются тектонические плиты. – Он отпил из ее стакана, прежде чем передать ей. – Слышала об этом?

Она покачала головой.

– Ну да, я догадался. Присматриваешь за врагами твоего Отца, верно? И наверстываешь упущенное со всеми этими… как ты их называешь?

– Каталогами, – сказала она. – Я объединяю каталоги. Разрабатываю стратегии. И провожу подготовительную работу на случай непредвиденных ситуаций. Мало ли что.

– Конечно, – кивнул Стив. – Конечно. Ты осторожна. Тебе о многом нужно позаботиться. Это мир, в котором ты живешь, мир, который ты знаешь.

– Да. – Она встревоженно запустила пальцы в волосы. – Послушай, Стив, по поводу землетрясений, и голода, и всего прочего… я что-нибудь придумаю. Но тебе известно далеко не все. Кью тридцать три проявляет активность, а я не могу его найти. Если Лизель или Барри О’Ши решат сейчас выступить против меня, это плохо отразится…

– Плохо отразится на всех. Всех нас. Простых смертных. Я понимаю. И это действительно крупные проблемы. Нисколько в этом не сомневаюсь. – Он побарабанил пальцами по мраморной столешнице. – Но у меня есть моя личная проблема.

– Какая?

– Я обсуждал это с Эрвином. И со всеми прочими, с президентом и военными, но только Эрвин действительно понял.

– Понял что?

– Что я не могу до тебя достучаться. – Он мягко поднял руки, ладонями к ней. – Я сказал это всеми известными мне способами, но ты все равно меня не слышишь. Я говорил с Эрвином, и он утверждает, что дело в различии терминологий.

Кэролин прищурилась.

– Мой английский весьма неплох.

– Я ему так и сказал, но он имел в виду другое. По его словам, когда он вернулся с войны, все вокруг твердили: забудь, найди занятие, которое сделает тебя счастливым, и все такое. Он слышал слова, понимал, что они значат, но не мог соотнести себя с ними. А потом появился какой-то мальчик, которому он помог. И тогда он понял, что может двигаться дальше. И после этого слова обрели смысл.

– Дашен, – кивнула Кэролин. – Я его помню.

– И тогда я начал думать, что тебе, должно быть, пришлось все отключить, ну, внутри. Ты должна была стать холодной, верно? Чтобы пережить маленькую девочку с расколотой топором головой и мальчика, зажаренного живьем.

Кэролин не ответила.

– Холодной. Да. – Стив вновь пристально смотрел на нее. – Но не ледяной. Еще нет. Осталась одна мелочь. Сердечный уголь. И больше ничего. Только он.

Наконец она едва заметно кивнула.

– Я так и думал. Да. Это единственный способ пробиться к тебе. Единственный способ… разбудить тебя. Отогреть.

Она не ответила.

Стив кивнул и улыбнулся.

Эта улыбка была другой. Что изменилось?

– Ты ни разу не сказала напрямик, но, думаю, я знаю, что это. Сердечный уголь. – По-прежнему улыбаясь, он встал и подошел к кастрюле.

Наконец она поняла. Это умиротворение. Вот что изменилось. Я впервые вижу его по-настоящему счастливым.

Улыбаясь, Стив взял со стойки апельсиновый сок.

– Еще порцию?

– Нет. – Ее голос был хриплым. – Что ты делаешь?

– Я так рад, что ты спросила. Спасибо за помощь. Уверена, что не хочешь еще выпить?

Она покачала головой.

– Что ж, ладно.

Он взял кастрюлю и вылил ректификат себе на голову.

Комнату наполнил резкий, химический запах девяностопроцентного спирта. Он крайне горюч, внезапно поняла Кэролин.

– Давай, милая, – сказал Стив Наге.

Кэролин быстро вскочила, чтобы остановить его. Нага еще быстрее преградила ей путь.

Стив улыбнулся, мирно и дружелюбно.

– Прежде чем приблизиться к моему видению Будды, почтительно молю принять позу сочувствия к малым тварям сего мира.

Он закрыл глаза. У него в руке была зажигалка Маргарет.

Клац. К-р-р-р. Щелк.

Внезапно все великое и вечное обернулось синим пламенем. Нага стояла между Кэролин и Стивом, непреодолимая ярость когтей и клыков. Кэролин могла лишь беспомощно смотреть, как огонь превращает Стива в пылающий жир, превращает в черный дым. Она впервые поняла, что обычные люди горят очень быстро. Меньше чем через минуту он был мертв. Возможно, в этом и состоит Божье милосердие. А дальше – Внешняя Тьма.

Оставшись в одиночестве, Кэролин ощутила на себе холодные взгляды Иши и Аши.

Кто-то кричал.

 

i

Конечно, Кэролин воскресила Стива. На это ушло несколько недель. Она постепенно осваивала медицину, но сожжения – сложная штука. Он попросил у нее еще две бутылки «Эверклир». Она сказала, что ничего не смогла найти. Неделю спустя пришла вниз и обнаружила его мертвого в ванне, с бритвенным лезвием в скрюченных пальцах. Пришлось усыпить Нагу, чтобы добраться до тела. На сей раз Кэролин справилась за один день, но перепутала группу крови – да, ошибка новичка, однако она была расстроена, – и Стив почти сразу умер от сердечной недостаточности. Она заменила обычные бритвы электрическими и воскресила его снова, но на следующий вечер за обедом он повторил свою речь – принять позу сочувствия? что вообще это значило? – и запил жаркое стаканом жидкости для прочистки канализации.

Больше Кэролин его не воскрешала. Она не могла этого вынести. Не могла.

С тех пор прошло больше месяца. Она полностью погрузилась в исследования. Однажды, изучая теоретическую структуру вирусов реальности, она наткнулась на кое-что, пребывавшее не на своем месте. Коричневую папку среди бледно-сиреневой математики. Оказалось, это искусство alshaq shabboleth.

Это все изменило.

Сам по себе alshaq shabboleth ничего не значил. По сути он имел отношение к технике, которую Кэролин нашла на закладке, той, что позволила ей незаметно перемещаться по Библиотеке. Единственное преимущество alshaq shabboleth заключалось в том, что его можно было наложить очень быстро, одним словом. Кэролин видела его в действии… однажды.

– В день усыновления.

Она произнесла это чуть слышно, но огромные пространства Библиотеки вцепились в ее слова, усилили их. Кэролин посмотрела на пергамент в своей руке.

Изучая Речь Истинную, что всеми управляет, я сотворил искусство alshaq shabboleth, что делает медленное стремительным.

Она развернула еще несколько дюймов свитка. Он был древним, Отец написал его до расцвета своей силы. Свиток касался незначительных процедур, не имевших широкого применения. Могли пройти годы – тысячелетия, – прежде чем Кэролин наткнулась бы на него. Случайность? Возможно, но в делах Отца все случайности казались весьма подозрительными.

Он хотел, чтобы я это нашла.

На полях был выполненный от руки чернильный рисунок человека, опережающего молнию, и другой, не столь выцветший, того же человека, охваченного огнем и кричащего. Лицо Кэролин помрачнело.

– Alshaq shabboleth, – произнесла она, пробуя слово на вкус.

Приблизься же к alshaq с трепетом! Это опасное искусство, и хотя оно может стать лучшим другом в минуты нужды, оно способно сделаться и злейшим врагом! Только мудрый должен…

Рядом с бледными, древними чернилами было нацарапано шариковой ручкой:

Кэролин,

Оникс-7–9–5–12–3–3.7

– Отец

Это было обозначение каталога: ониксовый этаж, луч семь, ветвь пять, шкаф двенадцать, полка три, третья слева. Глава семь. Кровь шумела в ушах Кэролин.

– Отец? – едва слышно прошептала она.

Нет ответа.

Взревев, Кэролин отшвырнула свиток. Мертвое создание с метелкой для смахивания пыли зашаркало прочь в смутном, сонном ужасе.

День усыновления. Так они называли его – тот день, когда перестали быть американцами и превратились в Библиотекарей, часть Отцовского мира. Прежде Гаррисон-Оукс был одним из множества заурядных американских городков. А Отец был просто Адамом Блэком, стариком, жившим по соседству.

Потом на них напали. Не слишком хитроумно, но яростно и стремительно. Отца застали врасплох – или он позволил поверить, что застали. Кэролин думала, что, возможно, его тогда даже могли убить. Шансы были ничтожно малы – но все-таки были. Это подозрение и следовавшие из него выводы подвигли ее к попытке… Отец не был всеведущим. Иногда его удавалось удивить. А раз его можно удивить, значит, он уязвим.

Все остальное вытекало из этой мысли.

Оцепенев, словно во сне, Кэролин прошла по главному коридору нефритового этажа и поднялась на ониксовый. Сквозь колоссальные пустые пространства добралась до нужного шкафа. Это была аптекарская секция, часть каталога Дженнифер. Книга называлась «Собрание полезных эликсиров». Глава семь – «Источник абсолютной памяти».

Инструкции

Приготовив жидкость, как указано, удались в уединенное место. Там погрузись в медитацию. Зелье высвободит мельчайшие твои воспоминания; ты словно переживешь их заново, во плоти.

Кэролин отложила книгу. Осмотрела соседние полки, захватила еще пару томов – один по химии, другой по лабораторным методикам. Спустилась в аптеку и начала подбирать ингредиенты.

 

ii

Химик из Кэролин был никудышный. Потребовалось три дня неудач, прежде чем она достаточно изучила основы, чтобы понять, как осуществить написанное в рецепте. Еще через неделю, долгую и почти бессонную, она получила порцию зелья нужной чистоты и не убила при этом ни одной мыши.

Убедившись, что все выполнено безукоризненно, Кэролин вернулась в свою комнату, наелась до отвала и проспала двенадцать часов. На следующее утро – или вечер, точно она не знала, да и не хотела знать – Кэролин вернулась к своему столу в главном зале и некоторое время сидела, изучая маленький стеклянный пузырек с плодами ее трудов. Осторожно, чтобы ни капли не пролить, она вытащила пробку и поместила на промокательную бумагу. Разрезала лимон на четвертинки и разложила их рядом с пробкой.

В пузырьке было около двух столовых ложек горькой коричневой жидкости, которая пахла слезами. Поморщившись, Кэролин проглотила ее, словно крепкий алкоголь, и закусила лимонной долькой, чтобы избавиться от гадкого привкуса.

Там погрузись в медитацию.

– Ладно, – сказала она.

Кэролин помнила, что в День усыновления был какой-то праздник. Этот день стал одной из поворотных точек ее жизни, возможно, единственной поворотной точкой, но она почти не думала о нем все эти годы. Был конец лета, дни стояли еще жаркие, но если выйти на улицу ночью, иногда можно было почувствовать первое дыхание зимы с севера. Занятия в школе начались лишь неделю назад, и Кэролин вспомнила, что это казалось ей глупым. Зачем начинать учебу, а всего через неделю снова устраивать каникулы? Глупое время для…

– Дня труда, – произнесла она вслух. Действительно абсолютная память. Час назад она бы не вспомнила это название даже под угрозой смерти.

День труда, тысяча девятьсот семьдесят седьмой год. Ей восемь лет. Она проснулась в своей комнате в доме родителей. Рядом с ней в постели лежала мягкая игрушка, зеленая кукла в виде лягушки. Кермит, подумала Кэролин. Его зовут Лягушонок Кермит. Рядом с Кермитом сидела мисс Пигги. Кэролин проснулась позже обычного, потому что прошлым вечером допоздна смотрела по телевизору «Уолтонов».

В воспоминаниях Кэролин спустилась вниз. Ее мать, симпатичная блондинка примерно того же возраста, что Кэролин была сейчас, возилась на кухне. Мама подошла к шкафу и достала коробку «Фростид флейкс» – Кэролин не могла сама до нее дотянуться, – потом вернулась к готовке.

Кэролин не помнила лица своей матери. Помнила лишь ощущения – смех, кашемир, спрей для волос.

До нынешнего момента. Привет, мама, подумала она. Рада тебя видеть.

Одна-одинешенька в пустой Библиотеке, Кэролин слабо улыбнулась.

Все же она испытала облегчение, что лицо женщины было незнакомым. Она не знала, как поступит, если мама окажется одной из покойниц. И радовалась, что не узнает. Кэролин постаралась запомнить ее лицо. Прости, мама. На этот раз я тебя не забуду.

В тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, покончив с хлопьями, маленькая Кэролин помогла маме готовить картофельный салат для пикника – варить картошку, резать овощи, смешивать все это в миске. Когда они уже заканчивали, из хозяйственного магазина вернулся ее настоящий отец. Привлекательный мужчина, на несколько лет старше матери. На его висках проглядывала седина. Маленькая Кэролин называла его не «отцом», а «папой», что, на слух взрослой Кэролин, звучало замечательно свободно. Маленькая Кэролин поцеловала мужчину в щеку. Почувствовала губами жесткую щетину. Отец не принял душ. От него пахло по́том и, едва заметно, вчерашним «Олд-спайсом».

Когда картофельный салат был готов, Кэролин накрыла миску пищевой пленкой и поставила в «холодильник». Помогла матери прибраться, затем отправилась в свою комнату, чтобы скоротать несколько часов. Пикник начнется не раньше полудня. Сейчас, четверть века спустя, Кэролин отчаянно желала остаться на кухне, побыть с родителями в последний раз, но воспоминания невозможно было изменить. Кэролин обожала читать, еще до того, как в ее жизни появился Отец. Ей нравилось сидеть в своей комнате за книгами.

Незадолго до полудня они намазались лосьоном для загара, перешли улицу и зашагали к маленькому парку за домами. «Папа» протянул руку, и Кэролин взяла ее, переплетя свои маленькие пальчики с его большими. Она помнила, что его ладони были шершавыми. Наверное, он занимался ручным трудом. Но каким? Однако в тот день Кэролин об этом не думала. И теперь эта информация исчезла, вместе с его именем, историями, которые он рассказывал, другими днями, которые они провели вместе.

Он рассеянно улыбнулся ей. У него такое доброе лицо, подумала Кэролин. По ее щекам покатились слезы, но она этого не заметила.

Кратчайший путь в парк лежал через двор человека по имени Адам Блэк. Он как раз был на задней террасе, в шортах, фартуке и поварском колпаке. На бетонной плите, служившей патио, стоял его эксцентричный гриль для барбекю, огромная бронзовая фигура быка. Кэролин помнила, что в раннем детстве эта штука просто завораживала ее. Как-то днем, во время грозы, она пробралась сюда и приложила крошечную ладошку к гладкой бычьей ноге, глядя на собственное отражение в блестящем животе. Сейчас из ноздрей быка струился дым.

– Здравствуйте, Адам! – крикнул отец. – Не возражаете, если мы срежем через ваш двор?

«Адам» поднял руку.

– Здравствуйте! – Он говорил по-английски, скрывая свой акцент пелапи. – Конечно, проходите.

Они задержались на минутку, чтобы поболтать. Это называется «добрососедские отношения», подумала Кэролин. Двадцать лет назад Отец выглядел точно так же, как при их последней встрече.

– Отлично пахнет! – сказал ее папа. – Что у вас там?

– Всего понемногу, в основном свиной окорок и ягненок. Через час будут готовы. Я всю ночь их коптил. После свинины, наверное, приготовлю бургеры.

– Как-нибудь поделитесь рецептом? Признаю, то, что вы приготовили в прошлом году, было лучшим барбекю в моей жизни.

– Конечно. Почему нет? В последнее время меня то и дело посещает менторское настроение. – Он ткнул в мясо резной деревянной вилкой. – Секрет в том, чтобы начать с жаркого огня, чем жарче, тем лучше. Такой огонь начисто выжигает нечистоты. Кроме того, есть в этом и нечто ритуальное. Огонь дает человеку точку сосредоточения. – Ухмыляясь, он постучал по быку костяшками пальцев. – Так что да, огонь. Это первый шаг.

– Правда? И все?

– Ну, к мясу также добавляются особые специи… по старинному персидскому рецепту. – На сей раз он позволил проявиться акценту пелапи: «реше-е-епту».

Восьмилетняя Кэролин захихикала:

– Вы смешно разговариваете!

– Кэролин! – сказал ее папа.

– Все в порядке, – откликнулся Адам Блэк. Присел на корточки перед Кэролин. Она помнила, как при виде этих глаз ей мгновенно расхотелось смеяться.

– Нет… – хныкнула она и уткнулась лицом в отцовскую ногу.

– Не бойся, – сказал Адам Блэк и откинул волосы с ее лица. – Ты совершенно права. Иногда я действительно смешно разговариваю, но большинство людей этого не замечают. У тебя хороший слух.

– Спасибо. – По его голосу Кэролин поняла, что он хочет ее успокоить, но она не успокоилась. Ничуточки.

– И как нужно это произносить, милая?

Кэролин выглянула из-за отцовской ноги.

– Рецепт.

– Реше-е-епт.

Она не сдержалась и снова хихикнула:

– Нет, рецепт!

Судя по всему, смешок его удовлетворил. Его лицо снова расплылось в мягкой улыбке.

– Не хотите задержаться и немного поболтать? Кажется, пикник еще не начался. У меня есть холодное пиво и газировка для вашей дочери.

Отец посмотрел на парк, где мужчины натягивали волейбольную сетку.

– Можно, папа? – Кэролин очень любила «Спрайт», но редко его получала.

Папа задумался.

– Да, конечно. Почему бы нет? И захватите для меня пиво.

Кэролин взяла с собой книгу. Она села на металлический садовый стул и погрузилась в чтение, пока взрослые беседовали.

– Могу я поинтересоваться, где вы взяли такой гриль? – спросил папа. – Никогда не видел ничего подобного.

– Знаете, я, право слово, не помню. Кажется, где-то на Ближнем Востоке. В молодости я много путешествовал.

– Неужели? А чем занимались?

– В основном служил. Исходил вдоль и поперек все азиатские холмы.

– Надо же. Наверняка вам есть что рассказать.

– Это точно.

Отец подождал, но Адам молчал.

– Вы продолжаете этим заниматься? Мы так редко вас видим.

Он рассмеялся:

– Нет, нет. Уже давно нет. Война – дело молодых. Вообще-то я собираюсь на пенсию.

– Правда? А выглядите совсем молодо.

– Спасибо. Но я старше, чем кажусь.

– Не возражаете, если я задам еще вопрос? На пенсию откуда?

– Отнюдь не возражаю. Я глава маленькой компании. Маленькой, но влиятельной. Книжный бизнес, семейное дело.

– Здорово. Вам нравится?

– Работа интересная. Но суровая. Сильная конкуренция. Моего преемника ждет трудное время, по крайней мере, поначалу.

– О, так вы уже выбрали преемника?

– Да. Точнее, преемницу. Я долго искал подходящего человека. Осталось лишь обучить ее.

Тогда Кэролин этого не заметила, вообще не запомнила ничего подобного, но, произнося эти слова, Адам Блэк смотрел прямо на нее. Что-то в этом взгляде насторожило материнский инстинкт матери Кэролин, и та положила руку дочери на плечо. В последний раз.

Теперь, сегодня, Кэролин сидела с отвисшей челюстью одна в сердце Библиотеки. Преемника? Выбрал? Не мог же он…

– И кто эта счастливица? – поинтересовалась мама Кэролин, подшучивая над отцом. Феминистские вопросы вызывали в их семье легкие трения.

– Ее зовут Кэролин. Она моя племянница… что-то вроде этого. На самом деле наши родственные связи весьма слабы. Однако у нас с ней много общего.

– Да? – сказал папа Кэролин. – Странное совпадение. Нашу дочь зовут точно так же.

– Ну надо же.

Адам Блэк лопаточкой перевернул ребра в гриле.

Папа Кэролин глотнул пива.

– А в чем состоит процесс обучения?

– Если не возражаете, я бы не хотел пускаться в детали. Коммерческая тайна и все такое.

– Конечно, нет проблем, я понимаю. – Он явно не понял.

– Однако могу сказать, что самым сложным будет сохранить ее сердце. – Адам Блэк увидел выражение маминого лица и добавил: – В переносном смысле.

– Суровый бизнес?

– О да. Некоторые конкуренты – настоящие чудовища.

– Правда? А что именно… – вмешался папа Кэролин.

Отец сделал вид, будто ничего не заметил, но в его голос прокрались металлические нотки.

– Хотя это как раз меня не тревожит. Она ведь такая же, как я. Она сделает все, что потребуется, – когда я привлеку ее внимание.

Он улыбнулся, перевернул бургер. Его глаза пылали.

Мама нервно улыбнулась в ответ. Папа рассеянно потягивал пиво.

– Основные трудности начнутся потом – когда она победит. В молодости война была моей жизнью. – Взгляд Отца обжигал Кэролин. – Потакая своим желаниям, я опустошил себя. Лишь много лет спустя я понял, что потерял, и к тому времени уже ничего нельзя было вернуть. – Он пожал плечами. – Возможно, она окажется мудрее. – В древних, пыльных уголках памяти Кэролин Адам Блэк подмигнул ей. Сейчас, сегодня, Кэролин испытала дурноту.

Ее мама прищурилась. Она не заметила подмигивания, но последние слова подтолкнули некую материнскую стрелку в красную зону.

– Что ж, – сказала она, – думаю, нам пора.

– Но я… – начал папа.

– Не следует отнимать время у мистера Блэка, дорогой. – В ее голосе сквозил холод.

– О. Да, конечно. – Папа улыбнулся Адаму Блэку. – Спасибо за пиво. Присоединитесь к нам? Может, сыграем в волейбол?

Адам Блэк улыбнулся в ответ.

– Я приду через несколько минут. Как только эта свинина хорошенько обуглится.

Родители Кэролин переглянулись.

– Ладно, – сказал папа. – До встречи.

Он взял Кэролин за руку, и они начали спускаться с холма.

 

iii

В те дни у жителей Гаррисон-Оукс имелась территория общего пользования, нечто вроде парка. Теперь на его месте было озеро. Парк со всех сторон окружали дома, придавая ему сходство с огромным задним двором. Здесь было множество народу, взрослые сидели на скамейках для пикника, пили «Кока-колу» или «Спрайт» из зеленых стеклянных бутылок, курили «Тарейтон». Дети облепили качели и деревянные «джунгли». Дом Адама Блэка стоял на самом высоком холме, поэтому Кэролин пришлось спускаться по достаточно крутому склону. Папа держал ее за руку, мягко, но крепко. И спас девочку по крайней мере от одного падения. Когда они добрались до подножия, Кэролин в последний раз вырвала у него ладошку.

– Смотри, папа, там Стив! – Она помахала. – Привет, Стив!

Стив был немного старше ее. Десять, а может, одиннадцать. Он играл в салки с другими детьми.

Дэвид протянул руку маленькому мальчику, который упал в траву.

– Ты в порядке, Майк? – спросил Дэвид добрым голосом. Услышав его, мальчик, в чьих глазах стояли слезы, поднялся на ноги и улыбнулся. Дэвид улыбнулся в ответ, осалил его и сказал: – Тебе водить!

Они со смехом убежали вместе.

Кэролин увидела Маргарет. Та выглядела немного старше остальных – лет девять или десять? Маргарет прыгала по классикам, нарисованным желтым мелом на баскетбольной площадке. Ее косички прыгали вместе с ней, сверкая в солнечных лучах. Кожа раскраснелась от напряжения, розовая и живая.

– Привет, Кэролин! – сказал Стив.

Что-то у нее внутри подскочило от звука его голоса. В те дни Стив жил напротив Кэролин. Наши родители дружили. Иногда мы вместе обедали. Я считала его «милым». Однажды она взяла карандаш и написала его и свое имя на розовом картоне, а потом обвела сердечком. Она никому об этом не говорила.

Отец посмотрел на нее, озадаченно и немного встревоженно. Помахал Стиву:

– Привет.

Стив помахал в ответ:

– Здравствуйте, мистер Сопаски!

– Папа, можно мне поиграть со Стивом?

– Дорогая, Стив не хочет…

– Все в порядке, сэр, – возразил Стив, и восьмилетнее сердечко Кэролин воспарило. – Кэролин, хочешь отправиться на чесоточные равнины и пострелять?

– Да! – ответила Кэролин.

– Отправиться куда? – переспросил ее отец.

– На баскетбольную площадку, – объяснила она. – Так мы ее называем.

Они со Стивом вместе придумали названия для всевозможных местных достопримечательностей. Баскетбольная площадка, покрытая смесью черного асфальта и грубого гравия, была «чесоточными равнинами». В комнате Кэролин висела карандашная карта с этим и другими названиями. Лес в конце дороги был «территорией пропавших собак». Речка в лесу – «ручьем кошачьих брызг», в память одного забавного случая. И так далее.

– О, – сказал отец. – Ясно. Что ж… развлекайтесь.

Они зашагали к баскетбольной площадке. На ходу Стив стучал мячом.

– Как дела? – спросила Кэролин, чуточку нерешительно. Она несколько месяцев его не видела. В первый день школьных каникул отец Стива попал в автомобильную аварию. Мистер Ходжсон неделю пролежал в больнице, а потом умер. Стив и его мать провели лето с бабушкой и дедушкой в Висконсине.

– Все о’кей. Рад, что вернулся. – Он ударил мячом об асфальт. – Старые добрые чесоточные равнины.

Его голос звучал как-то неправильно. Кэролин не удивилась. Смерть отца была самым ужасным, что она могла вообразить. Когда она пыталась представить, что с ней произошло нечто подобное, у нее в голове словно разверзалась бездонная дыра.

– Правда?

– Да. То есть это мерзко, но постепенно привыкаешь.

Она с благоговением посмотрела на него. Для восьмилетней Кэролин в этой фразе содержалась вся отвага мира.

– Ты привык?

Он кивнул.

– Как?

– Просто привык. Можешь приспособиться к чему угодно, если не сдашься. – Он натянуто улыбнулся. – По крайней мере, так говорил мой отец.

– О.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Конечно. – Она попыталась придумать что-то, но все мысли поглотила бездонная дыра. После долгого молчания она тихо спросила: – А о чем?

Стив усмехнулся.

– Что ты сейчас читаешь?

Он был единственным ребенком в городе, который тоже любил читать. Им нравились разные книги – он предпочитал космические корабли и супергероев, а она – истории о животных и Беверли Клири, – но оба обожали обсуждать прочитанное, и время от времени их интересы пересекались.

– «Трещину во времени», – ответила она. – Читал?

– Да. Мне понравилось. Ты в курсе, что есть продолжение?

– С теми же героями?

– В основном. Могу дать тебе, если хочешь.

– Спасибо!

– Не за что. – Он сунул руку в карман. – А пока я принес вот это. Думаю, тебе понравится.

Кэролин изучила обложку.

– «Черный красавчик». Это про лошадь, да?

– Ага.

– Она грустная? Маргарет сказала, что грустная.

– Немного. Ну, в некотором смысле. В конце…

– Не рассказывай!

– Прости. – Стив поднял мяч, чтобы кинуть, но замер и наклонил голову набок, прислушиваясь. – Ты это слышишь?

– Слышу что? Я ничего…

Она замолчала, потому что услышала, свист в небе, который нарастал, набирал силу. Кэролин посмотрела вверх и увидела длинный, тонкий дугообразный след самолета. Сначала он был высоко, но на глазах приближался.

– Кажется, оно летит прямо к нам, – сказал Стив.

Кэролин поняла, что он прав, и почему-то испугалась. Потянулась, чтобы взять его за руку, и…

…все…

…остановилось…

Я сотворил искусство alshaq shabboleth, что делает медленное стремительным, подумала Кэролин теперь. Детям показалось, словно мир вдруг замер. Она видела своего отца, который беседовал с соседом, мистером Джейкобсом. Рот отца застыл открытым посреди фразы. Мистер Джейкобс выдыхал сигаретный дым, который недвижно повис в воздухе.

Передняя точка самолетного следа замерла над ними. Она парила в сотне футов над их головами. Нет, не замерла. Кэролин видела, как она опустилась на дюйм, потом еще на дюйм.

Юные глаза Кэролин различили, что именно приближается. Сначала она подумала, что это космический корабль вроде тех, что показывают по телевизору. Но, присмотревшись, поняла, что ошиблась. Предмет был слишком маленьким, человек бы в него не поместился. И без окон. Однако он слегка напоминал космический корабль, простой металлический конус. На боку был американский флаг и какие-то буквы. «USAF-11807-A1». Ниже красной краской была нарисована улыбающаяся рожица с надписью: «Привет, «Адам»!»

Кэролин вспомнила, как подумала: Они прислали это за ним. За Адамом Блэком. Но что это такое? Несколько лет спустя Дэвид объяснил ей. «Это баллистическая ракета «Титан», – сказал он. – Оружие. Вмещает много «мегатонн». Обычно их применяют, чтобы взрывать города. Американцы решили, что ею можно убить Отца».

Однако тогда Кэролин понятия не имела, что видит – может, фейерверк? – и что бы это ни было, ей понравилось. Она помнила, как в зависшей над их головами штуке появилась тонкая трещина, как она светилась изнутри, словно яйцо, из которого вот-вот вылупится что-то волшебное.

Она посмотрела на Стива. Он говорил, по крайней мере, его губы тогда двигались, но она ничего не слышала. Мы были слишком быстрыми, поняла она теперь. Alshaq shabboleth сделал нас слишком быстрыми для звука.

Трещина расширялась. Свет вылился наружу, словно восход над горами. Поглотил металл с буквами «USAF».

Стив закрыл уши руками, посмотрел на вершину холма. Мгновение спустя Кэролин тоже услышала. В ее голове гремел голос Адама Блэка. Нет, подумала она. Он больше не Адам Блэк. Теперь он Отец.

– Кто хочет жить, может укрыться за моей спиной, – произнес Отец не мягким, веселым тоном, которым беседовал с папой Кэролин, но своим истинным голосом, дробившим горы и зажигавшим свет во тьме. Он прокатился по сознанию детей, подобно грому.

Услышав его, Кэролин инстинктивно прижалась к Стиву, ища защиты. И заметила, что что-то изменилось. Когда она двигалась, неприкрытая кожа на ее теле ощущала жар, как в тот раз, когда она поднесла руку к выходному отверстию фена и обожгла пальцы.

Сейчас, сегодня, она поняла, что именно произошло. Трение. Трение о воздух. Под действием alshaq их скорость была такова, что обжигал даже воздух.

Но тогда она лишь почувствовала боль. Они со Стивом таращились друг на друга в молчаливом ужасе. В пятидесяти метрах над их головами расцветало маленькое яркое солнце.

Она позвала отца, беззвучно шевельнув губами. Шагнула к нему, щеками вновь ощутив это странное тепло. Отец замер, словно статуя, поднеся ко рту пиво, которое дал ему Адам Блэк.

Он стоял прямо под огненным шаром.

Позже, научившись проводить alshaq shabboleth, Кэролин поняла, почему он подействовал на нее, но не на него. Влияние alshaq в первую очередь ощущают мертвые, потом молодые и лишь потом старые. Ее отца невозможно было спасти. Даже сейчас она не могла придумать способ помочь ему. Самой Кэролин грозила лишь немногим меньшая опасность, хотя она еще этого не осознала.

А вот Стив догадался. С широко распахнутыми глазами он тряхнул ее за плечо и показал на огненный шар в небе. Затем показал на Адама Блэка – Отца, – ждавшего их на склоне холма.

Кэролин посмотрела на огненный шар. Он медленно рос. Кивнула, и они со Стивом двинулись к холму.

Проблема проявилась почти сразу. Они бежали медленной трусцой. Сделав два шага, Кэролин остановилась с беззвучным воплем.

Стив скрипел зубами, но не кричал. Он поднял голову. Она проследила за его взглядом. Если огонь не перестанет расти, он нас поглотит.

Кэролин видела, что Стив тоже это понимает. Его лицо покраснело, волосы дымились. Он посмотрел на нее расширившимися от страха и боли глазами, потом сделал полшага вперед, медленно и вяло пробираясь сквозь ставший жестоким воздух.

Кэролин поступила так же. Было по-прежнему тепло, но не так горячо, как когда она бежала, не так жарко, чтобы кричать.

Отец смотрел на них с холма. Молча.

Вместе они дюйм за дюймом продвигались к холму. Другие дети тоже испытали на себе alshaq и столкнулись с теми же проблемами. Некоторые застыли от ужаса или с плачем рухнули на колени. Костлявый мальчик лет восьми запаниковал. Его зовут Джимми, вспомнила она. Он не слишком умен. Джимми побежал к матери – действительно побежал, не потрусил, как пробовала Кэролин. Через несколько шагов на его коже вскочили волдыри. Он закричал, но, видимо, не догадался остановиться. Еще через три шага его рубашка вспыхнула. Кэролин отвернулась.

Они со Стивом шли так быстро, как только могли, чтобы не испытывать боль, однако получалось не ахти. Они опережали растущий шар перегретой плазмы за спиной, но ненамного.

Некоторым повезло больше. Игравшие в салки Дэвид с Майклом находились у подножия холма. Кэролин подумала, что мальчики окажутся в безопасности задолго до того, как их настигнет огненный шар. Они же со Стивом пребывали прямо под ракетой. Они могли успеть воспользоваться обещанием Адама Блэка – а могли и не успеть.

Световой шар быстро рос. Когда они добрались до подножия холма, он коснулся земли и получил первую жертву, шестнадцатилетнюю девушку, которая изначально была в хорошей позиции, но из-за возраста слишком поздно ощутила зов alshaq. Кэролин впервые увидела, как умирает человек. Когда свет приблизился, кожа девушки словно вскипела. Ее глаза расширились от боли, рот распахнулся в безмолвном вопле.

Впоследствии это зрелище долго преследовало Кэролин в кошмарах. Она зашагала немного быстрее, потом еще быстрее – страх пересилил боль.

Теперь она почти бежала, не обращая внимания на жжение. Ее рубашка дымилась. Она чувствовала запах паленых волос, но не знала, ей они принадлежат или Стиву. Вершина холма приближалась. У меня получится!

Потом она споткнулась.

Камень выскользнул у нее из-под ноги. Она выставила руки, чтобы задержать падение, и камень впился ей в ладонь. Хуже того, она соскользнула на несколько драгоценных дюймов вниз.

Стив добрался до вершины. Он был в безопасности. Обернулся, почти с улыбкой, но улыбка померкла, когда он увидел Кэролин. Его губы шевелились, однако она не могла разобрать слов. Он махал ей. «Поднимайся», – произнесли его губы.

Но она не могла. Она ободрала руки и колени. Она хотела к маме. Она боялась. Ее подбородок задрожал. Она вспомнила, как подумала: Это слишком тяжело, вспомнила, как подумала: Я сдаюсь.

Увидев это, Стив сиганул вниз. Его лицо казалось невозможно ярким, освещенное приближающимся огненным шаром, до которого оставалось не больше пяти ярдов. Двумя гигантскими прыжками Стив добрался до Кэролин, схватил ее за талию, поднял на ноги. Она увидела, что его волосы и рубашка пылают, крошечные языки пламени растут.

Горящий Стив обнял ее за пояс и поднял. До огненного шара оставались считаные футы. Плечевой сустав Кэролин болел от рывка, но жара она не чувствовала – Стив прикрывал ее собой. Весь огонь достался ему. Левая половина его рубашки сгорела дотла… и они очутились на вершине холма.

Они ворвались в толпу детей, на несколько дюймов опередив огненный шар. Там были лица будущего Кэролин – Дэвид и Маргарет, Майкл, Лиза, Питер, Ричард, другие, кого она не знала. Они сгрудились за спиной Отца, широко распахнув рты от ужаса, молчаливо крича.

Когда огненный шар достиг гребня холма, Отец вытянул руку. Коснувшись света, поморщился… но не сгорел. Позже Дэвид сказал Кэролин, что это был взрыв в тридцать «мегатонн». Похоже, он считал это число достаточно внушительным. Возможно, так оно и было. Но коснувшись пальца Адама Блэка, тридцатимегатонный взрыв остановился, дрогнул… и начал угасать.

Гаснущий шар оставил идеально круглый кратер на месте парка. Края кратера светились красным. Глаза Кэролин следовали за этим свечением, пока не наткнулись на знакомый предмет: почтовый ящик с золотой надписью «305, Лафайет». Лафайеты были их ближайшими соседями. Половина дома еще стояла, аккуратно вскрытая взрывом. Она видела комнату Дианы Лафайет, у нее был «Дом мечты» для Барби, о котором страстно мечтала Кэролин. Ее собственный дом, где они с мамой готовили картофельный салат, прежде стоял в нескольких ярдах от края кратера.

Лишь тогда Кэролин вспомнила про своих родителей.

В последний раз она видела их в парке. Теперь парк превратился в дыру глубиной сто футов. Расплавленный песок мерцал, словно лава, в ее глубинах. Огненный шар поглотил маму и папу в числе первых. Кэролин поняла, что осиротела.

Дальше, на месте волейбольной площадки, лежали другие мертвые взрослые, их плоть сдуло с костей, хромосомы порвало в клочья. Кэролин их узнала. Покойники.

Отец сделал что-то и снял alshaq. Время возобновило нормальный ход. Дети говорили. Их голоса зазвучали, словно кто-то включил звук на радиоприемнике. Но Кэролин слышала только Стива.

– …не знаю, о чем ты думала, – сказал он. – Нельзя сдаваться, Кэролин. Нельзя выходить из игры. Никогда.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

И, сбросив первый камень лавины, Стив произнес:

– Ты должна быть сильной.

 

iv

Адам Блэк повернулся к детям и посмотрел на них спокойными темными глазами.

– Ваши родители мертвы, – сказал он. Некоторые заплакали. Другие таращились на него, потрясенные и непонимающие. – У большинства из вас нет других родственников. В Америке это означает, что вас заберут. Вы будете жить в приюте. Вы слишком взрослые. Слишком уродливые. Вам не найти нового дома. Никто вас не полюбит. Никто не захочет взять к себе.

– Но это – не Америка, – продолжил Адам Блэк. – Здесь все как в старые времена. Я возьму вас в свой дом. Воспитаю вас, как воспитали меня. Вы станете пелапи.

– Чем? – спросила Кэролин.

– Пелапи. Это старое слово. В английском языке ему нет аналогов. Оно означает «библиотекарь», но также «воспитанник» или, быть может, «ученик».

– Пелапи. – Она впервые произнесла это слово. Тогда они думали, что он обращается ко всем. Теперь Кэролин поняла, что он имел в виду только ее. Одна, в Библиотеке, на другом конце жизни, она снова попробовала это слово на вкус. – Чему вы хотите нас учить?

– Мы начнем с языка. Он тоже называется пелапи. Вы все выучите его в первую очередь.

– Зачем?

– Ваши уроки в основном написаны на этом языке. Вам без него не обойтись.

– Какие уроки? – спросила Кэролин.

– Думаю, для тебя это будут другие языки.

– Например? Французский?

– Да. Этот и другие.

– Сколько?

– Все, что есть на свете.

Она скорчила гримаску.

– Что, если я не хочу?

– Это не имеет значения. Я все равно тебя заставлю.

Кэролин не ответила – она начала понимать, что боится Адама Блэка, – но эти слова высекли первую, тусклую бунтарскую искру в ее голове. Сейчас, сегодня этот черный огонь пылал над всеми горами и долами Земли.

– А как насчет меня? – спросил Дэвид.

– Тебя? Хм-м. – Отец опустился перед ним на корточки, пощупал его предплечье. – Похоже, ты маленький силач. Напоминаешь меня в твоем возрасте. Хочешь научиться сражаться?

Дэвид просиял:

– Да! Это будет круто.

Отец заговорил снова, очень быстро, не на английском. Тогда Кэролин ничего не поняла и скоро забыла эту бессмыслицу. Но сегодня, вспомнив, узнала пелапи. Ты словно переживешь их заново, во плоти, гласила инструкция.

– Ты станешь угрозой, которой она боится сильнее всего и которую одолеет, – произнес Отец на пелапи. И нежно, с искренней любовью коснулся Дэвида. – Твой путь будет очень трудным, очень жестоким. Мне придется сотворить с тобой ужасные вещи, чтобы сделать из тебя монстра. Прости, сын. Я думал, ты станешь моим наследником, но в тебе нет силы. Сила принадлежит только ей.

Сейчас, сегодня, Кэролин думала: Сын? Он сделал это со своим сыном? И еще более жуткая мысль: Он сделал это для меня?

– А я? – спросила Маргарет.

Отец повернулся к ней.

– Здравствуй, Маргарет:

– Откуда вы знаете мое имя?

– Я многое о тебе знаю. Я долго наблюдал за тобой. Скажи, тебе нравится исследовать?

Она пожала плечами.

– Наверное.

– Хорошо. Я знаю особенное место. Почти никто больше о нем не знает, кроме меня. Я могу отправить тебя туда. Чтобы ты его исследовала.

– Там весело?

Отец поджал губы.

– Должен сказать, скорее интересно. Тебе бы этого хотелось? Ты будешь особенной. – И добавил для Кэролин, на стремительном пелапи: – Когда придет время, Маргарет станет твоим последним предупреждением.

Кэролин вспомнила, как Маргарет назвала ее «госпожой», сказала: «Теперь ты такая же, как я», сказала: «Мы сестры». Почему она не заметила этих слов? Теперь они впились в нее ледяной сталью.

Отец шагал вдоль ряда детей, разговаривая с каждым, пока наконец не добрался до Стива.

– Что насчет меня?

– Я видел, что ты сделал, – сказал Отец. – Ты очень храбрый мальчик. – Стив изменил осанку, гордо распрямив плечи. – Но, боюсь, мне придется отослать тебя обратно. Ты мне не пригодишься.

– Что? – хором спросили Кэролин и Стив.

Отец покачал головой.

– Есть всего двенадцать каталогов, и каждому из них уже назначен ученик. Мне жаль.

Стив смотрел на него, не понимая, шутит он или нет. Отец махнул рукой, прогоняя мальчика:

– Иди. Думаю, тетя Мэри возьмет тебя. Устроим так, будто твоя мать погибла вместе с отцом. А ты сильно пострадал. Все это время ты провел в больнице. И ничего не помнишь… верно?

– Что? – озадаченно спросил Стив. – Я…

– Просто иди. – И добавил на пелапи: – Я должен изгнать тебя, чтобы ты стал ее сердечным углем. Нет вещей совершенней, чем воспоминания, а ей потребуется совершенство, чтобы выжить. Она будет согреваться памятью о тебе, когда не останется ничего другого, и выстоит.

Потирая шею, Стив зашагал по дороге к въезду в Гаррисон-Оукс. Остановился, оглянулся, помахал Кэролин. Она увидела на его лице неподдельную тоску.

И помахала в ответ.

Не сказав ни слова, Стив вышел из Гаррисон-Оукс и вернулся в Америку. Восьмилетняя Кэролин посмотрела на Отца и спросила:

– Он совсем-совсем не мог остаться? Он же мой лучший друг.

– Мне жаль, – ответил Отец. – Мне действительно очень жаль. Но все должно быть именно так и не иначе. – И, разжигая уголь в ее сердце: – Однажды ты еще можешь встретить его.

Кэролин, по щекам которой струились слезы, яростно кивнула.

Когда Стив ушел, Отец вытер ее слезы. Он позволил тем, у кого остались дома, сходить туда, чтобы взять игрушки или одежду – но лишь столько, сколько они смогут унести за один раз. Дэвид вернулся с чемоданом. Майкл свалил свои вещи в красную тележку и притащил ее.

Дом Кэролин испарился, и ей было нечего собирать. У нее осталась лишь одежда и экземпляр «Черного красавчика», который подарил Стив. Она пошла вместе с Отцом на его задний двор.

– Надеюсь, они поторопятся, – сказал он, высматривая на улице возвращающихся детей. – Я не могу ждать до скончания века. Скоро ужин, а мне еще нужно наказать президента Лемея.

– Наказать президента? За что?

– Это он сбросил бомбу. Как думаешь, его следует за это наказать?

– Да. – Она вспомнила маму и папу. Ее губы задрожали. – Наказать как?

– Ну, для начала он перестанет быть президентом.

– Вы правда можете это сделать?

– О да. Могу.

– Как?

– Ну… потом расскажу. Пока упомяну лишь, что прошлое преклоняется предо мной.

– Это какая-то бессмыслица.

Отец пожал плечами.

– Возможно. Но это правда. Скажи, кем мне его заменить? Картером? Моррисом Удаллом? Джерри Брауном?

– А кто самый хороший? Папа говорит, президент Лемей – подлец.

Отец задумался.

– Думаю, Картером.

– Тогда сделайте президентом его.

– Значит, Картер. Хочешь посмотреть, как я меняю прошлое?

Кэролин сказала, что хочет. Хотела еще спросить, ограничится ли этим дело, станет ли это единственным наказанием Лемея за убийство ее мамы и папы, но не успела. Зная отца, сильно в этом сомневаюсь. Когда она открыла рот, вернулся Дэвид, волоча чемодан размером почти с себя. Отец сказал, что он настоящий силач. Дэвид просиял.

Когда все собрались, Отец привел их на парадное крыльцо и открыл дверь в Библиотеку. С лужайки дом казался совершенно нормальным, но с распахнутой дверью пространство внутри пугало. Там было очень темно.

– Заходите, – сказал Отец. – Чего вы ждете? Пора приступить к учебе.

Они входили по одному – сначала Дэвид, потом Маргарет, Майкл и Ричард, Джейкоб, Фелиция, Дженнифер и Лиза, Питер, Алисия и Рейчел. Кэролин ждала до последнего. И даже тогда помедлила на пороге.

– Не бойся. В конце концов все будет хорошо. Заходи. Хочешь, войдем вместе? – Отец с улыбкой протянул ей руку.

Но она все еще колебалась.

– Давай, – сказал он и помахал рукой: не бросай меня.

Наконец Кэролин взялась за его пальцы, толстые и грубые. Она сделала это неохотно, но по собственной воле. Они перешагнули порог вместе.

– Сойди со мной во тьму, дитя. – Единственный раз Отец посмотрел на нее с искренней любовью. – И я сделаю из тебя божество.

 

i

Вход в аптеку располагался на ониксовом этаже, между каталогами исцеления и милосердия. Кэролин редко здесь бывала. Возможно, и к лучшему: проецируя Библиотеку в нормальное пространство, она лишилась многих мертвецов, и теперь никто не занимался уборкой. Последний раз здесь прибирались недель десять назад, и полки Дженнифер покрыла паутина. Кэролин оставляла следы в пыли.

Она хранила в своей комнате уменьшенную версию аптечки Дженнифер, собранную для собственных нужд. Медицина никогда не была любимым Кэролин предметом, но она непрерывно курила «Мальборо» с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать, и это начало сказываться. Дженнифер дважды избавляла Кэролин от начальной стадии карциномы, а несколько недель назад она самостоятельно вылечила эмфизему. Однако сегодня Кэролин ждало нечто посерьезней рака. Ей потребуются дополнительные медикаменты.

– Откройся.

Пол впереди расступился, мгновенно превратившись в лестницу. В коридоре внизу зажглись лампы, и бронзовые стены по-особому замерцали. Кэролин поморщилась. Это мерцание ассоциировалось у нее с Дженнифер. На клеточном уровне Кэролин не старела, однако решения, которые ей приходилось принимать, оставляли морщины на лице.

Морщина, возникавшая, когда она морщилась, была особенно глубокой.

Аптека Дженнифер представляла собой зал, большой даже по стандартам Библиотеки – акров десять или около того. Когда Кэролин открыла дверь, на нее обрушилось облако запахов – паслен, этиловый эфир, слабый аромат жареных моллюсков, другие вещи. Она позволила себе слабую, ностальгическую улыбку. Однажды, поздно ночью, она отправилась к Дженнифер за аспирином и обнаружила ее совершенно обдолбанной. Дженнифер жарила моллюсков на газовой горелке. Она не могла связать двух слов, не то что найти аспирин. Разыграв непреднамеренную комедийную сцену, в конце концов она смогла сообщить, что, по ее мнению, лучшее средство от головной боли Кэролин – трава. Кэролин в отчаянии попробовала сделать пару затяжек. К ее удивлению, это помогло. И придало моллюскам фантастический вкус. Это была хорошая ночь, подумала она. Не все они были плохими. Не все.

Аптека представляла собой небольшой лабиринт экзотических предметов. Возможно, в нем присутствовала какая-то система, кроме «запутанности», но Кэролин требовалась карта. К счастью, она висела на виду, над столом Дженнифер в дальнем углу. Пробираясь туда, Кэролин трогала попавшиеся на пути вещи – крошечные деревянные ящички с сушеными кореньями, двухфутовую бронзовую сферу, покрытую рунами связывания, детеныша стегозавра в контейнере с прозрачной жидкостью. Когда она проходила мимо, стегозавренок моргнул.

Стол Дженнифер окружали стопки блокнотов, кренящиеся и, на взгляд Кэролин, ужасно неряшливые. Тем не менее при виде них она улыбнулась. Как и Отец, Дженнифер имела болезненную тягу к канцелярским принадлежностям. На столе лежал раскрытый блокнот «Миквелриус» на спирали. Кэролин взяла его и сдула пыль, стараясь не чихнуть.

В то утро, когда Кэролин активировала reissak, Дженнифер трудилась над анатомическим рисунком. Блокнот был раскрыт на неоконченной диаграмме чего-то вроде многоножки с туловищем слоненка. Мускулатура была обнажена. Кэролин не узнала это создание. Далекое будущее? Дальнее прошлое? Она пожала плечами. Кто знает. Что бы это ни было, согласно заметкам на полях, оно обладало «гипертрофированной паховой молочной железой».

Чем бы ни было это.

Кэролин опустила блокнот, закрыла, положила руку на обложку.

– Надеюсь… – начала она и запнулась. На что, Кэролин? На что ты надеешься? Что где бы Дженнифер ни была сейчас, там хорошие моллюски? И с неожиданной яростью: Помолчи. Ты не имеешь права.

Помимо собственных медикаментов для первой помощи, она держала наверху неплохой набор для воскрешения – да, она перестала возвращать Стива, но время от времени с мертвецами случались несчастные случаи. Сегодня ей потребуется кое-что еще. Кэролин сняла со стены карту. Ориентируясь по ней, углубилась в аптечные тени, собирая препараты – бутылку Клейна, наполненную кровью анаконды; кристаллический пепел редкого психоза; две унции порошка арсенида галлия-67. Это заняло около часа. Закончив, Кэролин взбежала по ступенькам, почти плача.

Пол закрылся за ней с тихим свистом. Она выдохнула, откинула голову назад. Свысока подмигивали огоньки Млечного Пути. Приближалось время обеда. Может, я заберусь наверх. Она могла бы устроить пикник и…

Нет.

Это называется прокрастинацией.

Вместо пикника Кэролин потащилась на рубиновый этаж, к лучу семь, ряду шестнадцать.

Его останки лежали там, где он умер.

Деревянный пол почернел от соков разложения, но тело практически мумифицировалось. К счастью, запах рассеялся. Вчера – или в какой-то другой день – Кэролин привезла сюда тачку с бочкой дистиллированной воды, двумя галлонами нашатырного спирта, запасом еды на пару недель и большой сумкой амфетаминов. Очевидно, это займет немало времени.

Кэролин сняла рюкзак с таким лицом, словно не избавлялась от ноши, а, напротив, взваливала ее на себя. Предстояло чрезвычайно сложное воскрешение, даже по меркам Дженнифер, но Кэролин думала, что справится. Она ведь всегда справлялась.

Снова вздохнув, она села рядом с трупом и принялась за работу.

Времени ушло больше, чем она рассчитывала, почти три недели. А может, еще дольше? Она утратила счет дням – в последнее время с ней часто такое случалось, – но к тому моменту как ей удалось заставить сердце биться, вода закончилась, а амфетаминов почти не осталось. Путем проб и ошибок за три дня она смогла восстановить нормальную активность его головного мозга. Вскоре после этого он начал слегка похрапывать.

У Кэролин болела спина, колени, даже пальцы на руках. Она отошла на полдесятка шкафов и надела простую на вид, но удивительно смертоносную перчатку, которую взяла в арсенале Дэвида. Затем присела на корточки, намереваясь следить за ним, пока не убедится, что все в порядке. И почти мгновенно провалилась в нечто среднее между «глубоким сном» и «легкой комой». Некоторое время спустя Кэролин постепенно осознала, что кто-то трясет ее за ногу.

– Отвали.

Он потряс сильнее. Кэролин все вспомнила, резко проснулась и выставила перед собой руку в печатке, словно щит.

Он оставил ее ногу в покое, отошел назад и продемонстрировал дымящуюся кружку.

– Здравствуй, Кэролин.

Она принюхалась. Кофе? Еще секунду настороженно смотрела на него, потом опустила руку.

– Здравствуй, Отец.

 

ii

Вообще-то Кэролин ненавидела кофе, но кто-то спрятал ее стимуляторы, пока она спала. Она взяла кружку, кивнула в знак благодарности.

– Ты давно очнулся?

– Часов двенадцать назад. Сколько я был мертв?

Кэролин потерла глаза.

– Точно не знаю. Долго. Несколько месяцев.

Он кивнул:

– Я так и думал.

– Почему?

– Запах не слишком мерзкий. И все покрылось пылью.

– Хм. – Ей в голову пришла одна мысль. – Я, э-э, сожалею, что… сам знаешь.

– Что убила меня?

Она кивнула.

– Забудь об этом. Мы оба знали, что это когда-то случится. Но ты неплохо справилась. Давно никому не удавалось так ловко ко мне подобраться.

– Правда? – В свете Отцовских откровений в день усыновления ей пришло в голову, что, возможно, он позволил убить себя.

– О да. Знаю, о чем ты думаешь, но это не так. Если бы я знал, что надвигается, я бы тебя остановил. Твердой рукою. Нет. Ты победила честно. А ведь ты еще так молода. Я не ожидал, что ты начнешь действовать в ближайшие лет пятьдесят. Скорее даже сто. – Он мягко потрепал ее по плечу. – Я действительно горжусь тобой, Кэролин. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Возражаю? – Она обдумала этот вопрос. – Нет. Не возражаю.

– И… кто еще остался?

Она покачала головой:

– Только я.

– О.

– Ты удивлен?

– Немного. Я не был уверен, что тебе хватит духа… Дэвид и Маргарет – само собой. С ними никаких сложностей не ожидалось. Но другие? Дженнифер? Майкл?

Майкл. Майкл всегда был добр к ней – редкость само по себе, – но не только. Когда Дэвид убил Кэролин в первый раз, Майкл был в Австралии, но он как-то об этом узнал. И вернулся. Именно он нашел тело. А потом, когда привел Дженнифер, отправился в леса. На закате он вернулся, в сопровождении волчьей стаи и пары тигров. Вместе они напали на Дэвида, который тренировался на заднем поле. Майкл не мог не знать, что это бесполезно, не мог не знать, что Дэвид причинит ему вред, но все равно это сделал.

– Да, – ответила Кэролин. – Даже Майкл. Я не могла оставить свободные концы. Ты ведь понимаешь? Ставки были слишком высоки.

– Ты поступила правильно. Может, тебе станет чуть легче, если я скажу, что все подстроил так, чтобы у тебя практически не было выбора. Зная то, что ты знала на тот момент, оставлять кого-то в живых было неприемлемым риском.

– Я понимаю. Но от этого мне не легче. Вовсе нет.

– Нет. Конечно, нет. И… что? Ты обратилась к Лизель?

Она покачала головой:

– К американцам.

– Интересный подход.

– Он сработал.

– А Стив? – мягко спросил Отец.

Она не ответила, лишь поморщилась.

– Мертв?

– Да.

– Полагаю, совершил драматическое самоубийство?

Кэролин моргнула.

– Откуда ты знаешь?

– Так уж он устроен. Его прапрапра… семнадцать раз прабабушка была такой же. – Отец скорчил жуткую гримасу и сделал вид, что вонзает кинжал себе в сердце. – «Освободи моих людей, Аблака!» – Затем повесил голову, высунул изо рта язык. – Знакомо?

– Весьма.

– Как он это сделал?

– В первый раз – при помощи огня. Потом использовал другие способы.

Отец поморщился.

– Мне жаль. Должно быть, тебе пришлось нелегко.

Она пожала плечами.

– Ко всему привыкаешь.

Он кивнул:

– Это верно. Но мне все равно жаль. – Отец помедлил. – Согласишься выслушать скромный отцовский совет?

– Ты еще спрашиваешь?

– Да. Теперь ты здесь главная, Кэролин. Если хочешь, чтобы я молчал, просто скажи.

– Нет, нет. – Она выпрямилась. – Это очень любезно с твоей стороны, но я выслушаю любой урок, который согласится преподать мне Аблака. Это честь для меня. – И она наклонила голову.

Отец наклонил голову в ответ, немного глубже, чем Кэролин.

– Как выглядел Стив в первый раз? Когда использовал огонь? В нем было что-то особенное?

– Да.

– И как ты считаешь, что именно?

– Он казался… счастливым, я думаю. Счастливей, чем я когда-либо видела. Ну… может, не «счастливым». Умиротворенным. Я видела его таким единственный раз.

Отец кивнул:

– Именно так. Он был смелым мальчиком с добрыми намерениями. Но если бы ему не подвернулась ты, он бы нашел себе другой объект для мученичества. – Он внимательно следил за ее реакцией. – Или умер бы, оплакивая его отсутствие.

– Говоришь, он таким родился?

– Отчасти. У него был потенциал. Некоторые люди обладают колоссальной способностью испытывать вину, заслуженную или нет. Смерть друга лишь закрепила ее в Стиве. К моменту вашей встречи уже почти ничего нельзя было поделать.

– Да, – сказала она. – Это один из вопросов, которые я хотела обсудить с тобой. Я занималась. Думаю, я смогу…

– Что? – мягко спросил отец. – Все исправить? Сделать так, чтобы вы могли быть вместе?

– Нет! Не в этом смысле. Я имею в виду, может… но дело не в этом.

– А в чем же?

– Он был моим другом, – тихо ответила Кэролин.

– Ты пыталась говорить с ним?

Она кивнула.

– И что из этого вышло?

– Он был… добрым. Сочувствующим. По крайней мере, именно это слово он постоянно использовал. Но…

– Но?

Кэролин вздохнула.

– Но кроме сочувствия, ничего не было. Все вышло не так, как в детстве. У нас не осталось ничего общего. Нас разделяла пропасть. Мы использовали одни и те же слова, но они имели разное значение, и… и я не смогла придумать, как это исправить.

– Не удивительно. Вы прожили совершенно разные жизни. – На мгновение глаза Отца затуманились. – Но мне жаль. Я действительно понимаю, что ты чувствуешь.

– Что же мне делать?

Отец покачал головой:

– У меня нет ответа на этот вопрос, Кэролин. Однако, на мой взгляд, у тебя осталось три варианта. – Он поднял палец. – Во-первых, ты можешь изменить прошлое. Сделать так, чтобы Стив с самого начала стал пелапи.

– Я думала об этом.

– И?

– Я не уверена. Я понимаю, почему ты вырастил нас – вырастил меня – именно так, но… иногда…

– Знаю, вам пришлось нелегко. Мне жаль, Кэролин. Иного пути не было.

– Я понимаю. Но не уверена, что хотела бы подвергнуть этому Стива. Не уверена, что хотела бы подвергнуть этому кого-либо. – Она вздохнула. – А второй вариант?

– Ты можешь отречься, – сказал Отец. – Сделать так, чтобы вы все выросли американцами. Вы со Стивом могли бы вырасти вместе. В тишине. В покое.

Кэролин обдумала эту идею: что произойдет, если убрать ее из картины? Почти наверняка первым начнет действовать Герцог. Однако Барри О’Ши и Лизель не станут просто стоять в сторонке, пока Герцог уничтожает разумную жизнь, – им же нужно чем-то питаться. Старым врагам придется объединиться против него, хотя бы на время. Кэролин нахмурилась. В любом случае, люди скоро…

Она почувствовала, что Отец смотрит на нее. С легкой улыбкой.

– И… что будешь делать ты? Если я отрекусь.

Отец пожал плечами.

– Мне придется снова взяться за поиски нового преемника. Я так долго присматривал за этим миром, что вряд ли смогу смириться с его гибелью. – Он сдержанно, жестоко улыбнулся. – Можешь считать меня сентиментальным.

Кэролин моргнула.

– Как скажешь. А что это означает в практическом смысле?

– Хм-м-м. Честно говоря, понятия не имею. На то, чтобы выделить ваши родословные, ушла уйма времени, и еще больше ушло на то, чтобы собрать вас всех в Гаррисон-Оукс. Я мог бы снова заняться чем-то подобным. – Он упрямо сжал губы. – А может, начать с нуля? С первозданной глины? Может, я бы… ладно, не имеет значения. В любом случае, в этот раз все было бы сложнее, и без вашего участия. Я имею в виду всех вас. В День труда тысяча девятьсот семьдесят седьмого года все получили бы удовольствие от барбекю и разошлись бы по домам, с солнечными ожогами и отяжелевшими желудками. Несколько дней спустя кто-нибудь заметил бы, что старый мистер Блэк пропал, и на этом бы все и закончилось. – Он посмотрел на нее. – Ты этого хочешь?

Пару раз Кэролин об этом задумывалась.

– Как ты считаешь, какими бы мы стали? Без Библиотеки? Без тебя?

– Мне известен точный ответ. Хочешь его услышать?

– Да, пожалуйста.

– Ты была тихой, – сказал Отец. – Немного робкой. В старших классах вы со Стивом были парой. Лишили друг друга девственности после выпускного, но долго это не продлилось. – Он пожал плечами. – В конце концов вы оба вступили в брак с другими людьми. Но остались друзьями. Поддерживали связь, пока вам не перевалило за сорок.

– Чем я занималась?

– Чтобы заработать на жизнь?

Она кивнула.

– Вообще-то ты была библиотекарем, – ответил Отец. – Американским.

Кэролин фыркнула:

– Серьезно?

Отец тоже усмехнулся:

– Серьезно. Такое нарочно не придумать. Ты прожила хорошую, тихую жизнь. Работала в Университете Орегона. Отлично разбиралась в служебных интригах, но редко сталкивалась с серьезными вызовами. После рождения второго ребенка ты немного поправилась, а потому начала участвовать в триатлонах.

– Что это?

– Нечто вроде гонки. Сначала плывешь, потом бежишь, потом едешь на велосипеде.

– О.

Отец ухмыльнулся.

– А в свободное время ты учила французский.

– Ха! Успешно?

– Приемлемо. Словарный запас и грамматика были вполне пристойными, но вот акцент – просто ужасным. Однако ты так и не попала в Париж. Рак щитовидной железы в пятьдесят девять.

– Вот как. – Кэролин задумалась. – А третий вариант?

– Ты можешь отпустить его. – Отец подождал, но она молчала. Наконец он сказал: – Что ж, подумай об этом. Что еще ты хотела бы обсудить?

– Прошу прощения?

– Ты сказала, что Стив – один из вопросов, которые ты хотела обсудить со мной. Каковы остальные?

– Да. Точно. Думаю, я понимаю, что ты сделал – в смысле, обучил меня, – но по-прежнему не понимаю, почему. И что ты имел в виду, когда говорил про пенсию? Ты что, собираешься просто купить кемпер и отправиться в Бока-Ратон или что-то вроде…

Отец рассмеялся:

– Не совсем. Сколько, ты говоришь, прошло? Около года?

– Наверное.

– На каких каталогах ты сосредоточилась?

– В первую очередь – на стратегии и тактике. Кью тридцать три Север пришел в движение, и Лесной Бог тоже зашевелился. У него есть жрица, которая… Забудь. Теперь это не твои проблемы.

– А математика?

– Совсем немного. А что?

– Ты знакома с понятием «регрессионная полнота»?

Она где-то слышала этот термин, но не могла вспомнить, где именно.

– Нет.

– Его суть в том, что как бы глубоко ты ни понимал вселенную, сколько бы загадок ни раскрыл, за ними всегда стоит более глубокая загадка.

– Хм.

– Ты ведь знаешь, что не я сотворил эту вселенную? Я оставил на ней свой след и, надеюсь, привнес некоторые изменения к лучшему, однако я лишь работал с правилами, оставшимися от третьей эпохи. Добавил чуток света и удовольствия.

– Мы над этим размышляли, – ответила Кэролин. – Никто не мог сказать наверняка. Но если не ты, то кто?

Отец покачал головой:

– Когда-то я задал тот же вопрос. Если на него и существует ответ, он утрачен.

– О.

– Но кто бы это ни был… он был мастером. Я долго исследовал его работу. Выучил несколько фокусов… – он махнул рукой, одним жестом обведя нескончаемые акры Библиотечных книг, свитков и фолиантов, – …но не приблизился к пониманию картины в целом.

– Ты так считаешь?

– Я это доказал. Эта вселенная обладает регрессионной полнотой. Я не смог понять ее целиком. И никто не сможет. Поэтому я ухожу.

– Уходишь?

– Я создам собственную вселенную. Мое место с моими правилами. Это будет моя пенсия.

– Звучит одиноко.

Отец покачал головой:

– У меня есть друзья.

– Друзья?

– Пока ты спала, я воскресил Нобунунгу. И Митрагани.

Кэролин вспомнила, как Майкл говорил о своем учителе: «Ты ведь понимаешь, что Нобунунга – не просто тигр?» Вспомнила, как Нобунунга вошел в reissak, вспомнила его непоколебимую веру в Отца. Он сказал, Отец защитит его. И оказался прав.

– Где они? – Ей стало не по себе.

– Ждут меня. – Отец показал на нефритовую лестницу. – Хочешь их повидать?

Кэролин подумала о Митрагани, которая протягивала к ней окровавленную маленькую ручку и спрашивала: «Moru panh ka seiter?» Почему ты это делаешь? И покачала головой:

– Наверное, это плохая идея.

Отец кивнул:

– Понимаю.

На мгновение она представила их троих вместе, Отца, Нобунунгу и Митрагани, отдыхающими, может, играющими в волейбол. Это шло вразрез с ее представлениями об Отцовском характере. Однако Кэролин начинала понимать, что, вероятно, в действительности Отцовский характер был совсем не таким, как ее заставили поверить.

– Можно задать тебе вопрос?

– Конечно.

– Ты помнишь… День Быка? Дэвида?

– Разумеется.

– Почему ты улыбался?

Отец долго смотрел на нее.

– Давай пройдемся, Кэролин.

Он поднялся, с прежней гибкостью, и зашагал между шкафами.

Кэролин поспешила догнать его.

– Куда мы идем?

– Недалеко.

Он вывел ее из рубинового каталога – каталога Дэвида, размышлений о жестокости и смерти – и углубился в фиолетовый. Фиолетовый каталог был небольшим, частью мира Питера. Кэролин даже не знала, из какого камня выполнен здесь пол. Аметист? Гранат? Танзанит? Она не помнила, чтобы когда-либо приходила сюда.

Отец остановился у высокого пыльного шкафа, заполненного книгами вроде «Larousse Gastronomique», «Искусство кулинарии дома» и «Радость готовки». Какого черта мы здесь делаем?

Отец выбрал папку с тремя кольцами. Дешевая и хлипкая, она пряталась за книгой о корнуэльских пирожках. Слова на обложке гласили: «Ангелы Чарли». Ниже располагалась картинка с тремя красивыми женщинами.

Отец вручил папку Кэролин. Что-то привлекло ее внимание. Нечто шевельнулось в глубоких тенях Библиотеки, раздался тихий звук.

– Что это?

– Это, – ответил Отец, – черный фолиант.

Кэролин подняла глаза.

– Серьезно?

Предполагалось, что в черном фолианте содержатся инструкции по изменению прошлого. Он обладал почти безграничной мощью. Кэролин потратила годы на его поиски. И в конце концов пришла к выводу, что черного фолианта не существует.

Отец кивнул:

– Боюсь, он попал не на ту полку. Я не хотел, чтобы ты наткнулась на него, пока не будешь готова.

Кэролин открыла папку. Страницы были сделаны из древнего пергамента, а почерк принадлежал не Отцу. Она моргнула. У нее на глазах слова изменились. Затем снова. Когда они изменились в третий раз, она поняла, что меняются не слова, а язык, на котором они написаны. Каждые несколько секунд чернильные завитки изменяли свою форму. Арабский, суахили, поэзия бурь.

– О боже.

Отец кивнул:

– Совершенно с тобой согласен.

Черный фолиант!

– Кто его написал? Сколько ему лет?

– Никто не знает. – Отец пристально посмотрел на нее. – Я забрал его у Императора третьей эпохи. Почерк принадлежит не ему.

Кэролин закрыла папку.

– Но какое отношение это имеет к…

– Я улыбался, когда мы отправили Дэвида в Быка, потому что он умолял.

– Да? – Ее лицо вытянулось.

Он поднял руку.

– Ты неправильно меня поняла.

Кэролин озадаченно покачала головой.

– Ты ведь знаешь, что он был моим сыном, верно? То есть вы все были в некотором смысле моими детьми – особенно ты, Кэролин, – но лишь с матерью Дэвида я действительно занимался сексом.

– Отец! Фу!

– Извини.

– Но… в таком случае… я все же не понимаю. Ведь от этого должно было стать только хуже. То, что ты с ним сделал. Я хочу сказать, ведь он был твоим сыном.

– Верно, – серьезно ответил Отец. – Намного хуже. Хуже, чем ты можешь себе представить. И, надеюсь, хуже, чем когда-либо сможешь.

– Но почему ты улыбался?

– Потому что он умолял. А ты – нет. Ни разу.

– Я бы тоже умоляла, если бы ты запихнул меня в ту чертову западню.

– Нет. Ты не умоляла.

– Что? Я не…

Он постучал по черному фолианту.

– Прошлое преклоняется предо мной, Кэролин.

– Я все равно не… – Тут она поняла. – Дэвид… должен был стать твоим наследником? В какой-то… какой-то другой версии прошлого?

– Именно.

– Но… ничего не вышло?

– Да.

– Почему?

– Потому что Дэвид оказался недостаточно силен, – ответил Отец. – Чтобы завершить обучение, он должен был одолеть монстра. Но он не смог. Я дал ему много шансов. Чересчур много. Девять раз я зажарил живьем невинное дитя, чтобы Дэвиду было кого побеждать. Все девять раз торжествовал монстр. В конце концов я понял, что обучаю не того ребенка. – Он пожал плечами. – Поэтому я дал монстру шанс. И в тот день, когда Дэвид начал умолять, я понял, что наконец решил задачу, наконец нашел своего наследника.

– Девять раз? – Брюхо Быка, оранжевое в ночной тьме. – Меня?

– Ты никогда не умоляла, – сказал Отец. – Ни разу. Я до сих пор не могу поверить. Само собой, ты этого не помнишь, но я сам пару раз побывал в этом быке. – Он содрогнулся. – Один раз я даже поджарил тебя дважды, без перерыва, чтобы ты понимала, действительно понимала, что тебя ждет. Я хотел узнать, как ты поступишь. Ты просто смотрела на меня. – Он покачал головой. – Мне до сих пор снятся кошмары.

– Какой я была?

– Как Дэвид, – ответил он. – Но намного хуже. Хуже меня, хуже Императора… хуже кого-либо когда-либо. Ты была демоном. Дьяволом.

– Хм-м.

Он немного подождал.

– У тебя еще остались вопросы?

– Нет. Я… – Она хотела поблагодарить его, но не стала. Совсем скоро она об этом пожалеет. – Нет.

– В таком случае Аблака провозглашает, что четвертая эпоха мира подошла к концу. Теперь все это принадлежит тебе, Кэролин. «Поздравляю» – не вполне уместное слово, но я знаю, что у тебя все получится. – Отец поднялся, стряхнул пыль. – А значит, мне пора уходить.

Вот так?

– Я когда-нибудь увижу тебя?

Он покачал головой:

– Нет. Никогда. Оттуда, куда мы идем, нет возврата.

– О.

Отец повернулся и зашагал к нефритовой лестнице, туда, где ждали Нобунунга и Митрагани и их будущее.

Несколько секунд Кэролин просто ошеломленно смотрела ему вслед. Он не оглянулся.

– Подожди! – крикнула она. – Есть еще кое-что.

– Что?

– Откуда ты знал? Что я тебя воскрешу?

– Я не знал.

– Тогда как…

– Я не знал, Кэролин. Я лишь верил в тебя. – Глаза Отца блеснули. – Пора тебе к этому привыкнуть.

Она не поняла шутку.

Отец вздохнул.

– Кэролин, ты сильная, но неужели ты не можешь расслабиться? Хотя бы изредка? – Он щелкнул пальцами. – О! Чуть не забыл. Я оставил для тебя кое-что.

– Что?

– Сюрприз.

Она опасалась Отцовских сюрпризов.

– Приятный?

Он только улыбнулся.

Кэролин смотрела ему вслед, пока не решила, что он удалился на достаточное расстояние. И лишь тогда прошептала:

– Прощай, Отец.

Больше она никогда его не видела.

 

iii

Стив очнулся на полу пентхауса. Он уже привык умирать и помнил все до последних мгновений. Апартаменты покрывала пыль. «Драно» наполовину высохла и кристаллизовалась. Стакан с ней стоял там, где Стив его и оставил… когда? Он помнил вкус, металлический, но не такой уж неприятный, помнил, как щелочь прожгла его кишки. На дне выпали кристаллы, однако этого вполне могло хватить на новую дозу. Он меня ждал. Бегом к стойке, дружище!

Почему-то это показалось Стиву смешным, и он захихикал.

– Не делай этого.

– Что?

Он обернулся на голос Кэролин. Она сидела на гранитной перегородке между кухней и гостиной, словно горгулья, и курила сигарету.

– Не хихикай так. Ты похож на Маргарет.

– Но я такой пыльный. Хе. Хе-хе.

– Прошло много времени.

Она кинула ему наполовину полную пачку «Мальборо» и зажигалку Маргарет.

Он их поймал.

– Спасибо. Где Нага?

– Дома, – ответила Кэролин.

– Вернулась в Африку?

Кэролин кивнула.

– Почему?

– Она хотела быть со своим народом. Ну, когда… – Кэролин умолкла.

– Когда все кончится?

Она кивнула.

– Господи, Кэролин. Насколько все плохо?

Кэролин ответила не сразу.

– Ну, конец еще не наступил. – И тихо добавила: – Пока.

Стив кивнул.

– Ты ничуть не изменилась.

Он посмотрел на «Драно» и подавил дрожь. Все сначала. Может, на сей раз я попробую взрыв…

– Вообще-то изменилась. – Она проследила за его взглядом. – Вот. – Кэролин подняла пистолет. – Я тебе помогу. Или пистолет – это недостаточно жутко?

– Думаю, сгодится. Ты меня совсем не слышишь?

Она молча смотрела на него.

Стив сел, стряхнул пыль с одного из кухонных стульев, зажег сигарету.

– Воскрешения тебе удаются все лучше. На этот раз у меня даже ничего не болит.

– Спасибо.

Прищурившись, он посмотрел на нее сквозь сигаретный дым.

– Ты действительно выглядишь иначе. Сколько времени, говоришь, прошло?

– Думаю, три или четыре месяца. Я не следила. Иначе в чем?

– Не знаю. Ты не постарела.

Она загасила сигарету.

– Ничего удивительного. Я не старею. Уже нет. Это Отцовский фокус.

– Однако у тебя появились новые морщины.

Он провел рукой по ее щеке.

– Ну да. Как вы там говорите? Это не годы, это километраж?

Тут он понял.

– Я знаю, в чем дело. Ты не выглядишь такой сердитой. То есть… ты ворчишь, но не как раньше.

– Что ты имеешь в виду?

– Раньше твои брови постоянно сходились на переносице. – Он скорчил гримасу. – А желваки прыгали туда-сюда, когда ты думала, что никто не видит. Теперь этого нет.

– Хм-м-м.

– Так чем ты занималась?

– Всем понемногу, – сказала она. – Училась. Размышляла. Потом болтала с Отцом.

– Серьезно? Я думал, он мертв.

Она пожала плечами.

– Хм-м. Просто болтала? Не дралась?

– Да. Все прошло на удивление цивилизованно. А что?

– Ну… Готов спорить, схватка между вами – потрясающее зрелище. Ты смотрела фильм, в котором Кинг-Конг сражается с огромным динозавром?

– Понятия не имею, о чем ты.

– Жаль. Я такой забавный.

Лоб Кэролин наморщился… потом разгладился.

– Точно, – сказала она со слабой улыбкой. – Ты забавный. Мне этого не хватало. И, может, я действительно стала меньше сердиться.

Она протянула руку за зажигалкой.

Стив отдал ее.

– Это хорошо. Нужно вывести яд из организма. Если загноится, может тебя убить. – Кэролин странно смотрела на него. – Что?

– Это ты… Ничего.

– Значит… четыре месяца?

– Около того.

– Дольше, чем в прошлый раз.

– Ага.

– Почему ты ждала?

– Я вообще не собиралась тебя воскрешать.

– Ты на меня злишься?

Она поморщилась.

– Нет. Не злюсь. Просто… я думала, что не вынесу, если ты… что-то сделаешь. Снова.

– Ясно. – Стив помолчал. – Ну… извини.

– Все в порядке. Я понимаю, почему ты это делал. То есть мне так кажется. – Она обошла кухонную перегородку и взяла со стойки «Черного красавчика». – Это тебе.

Он взял книгу.

– Это тот самый, как его там, знак? С крыльца? Верно?

– Да, это он. Открой.

Он вернул ей книгу.

– Это лишнее.

– Что? Что ты…

– На титульном листе там мое имя, верно? Написано от руки, красной ручкой. Эта книга не похожа на ту, что была у меня, это она и есть. Когда я был ребенком. Верно?

– Ты помнишь?

– Немного. Мне это снилось. После огня. Когда я первый раз, ну…

– Правда?

– Да. И снова, прямо сейчас. Мне снилось, что я читал ее в машине в тот день, когда мои родители… ну, в день аварии. Потом я отдал ее маленькой девочке, с которой дружил, девочке, что жила по соседству. Я много лет о ней не вспоминал. – Стив покачал головой. – Мы говорили о книгах. Но я не мог вспомнить ее имя. – Он улыбнулся. – А потом смог. Ты была такая блондинистая.

Кэролин тоже улыбнулась.

– Я изменилась.

– Похоже на то. Да я и сам изменился. Я все думал, почему тот дом – рядом с которым ошивался злюка бигль – казался таким знакомым. Но остальные я не узнал.

– Ничего удивительного. Большую часть перестроили.

– Да? – Он нахмурился. – Мне кажется, будто я помню, что случилось, но… этого не могло произойти на самом деле. Не могло. Твой Отец что-то сделал, верно? С моим сознанием, с моей памятью.

– Верно.

– Так что же случилось на самом деле? Погоди! Нет. – Стив потер виски. – Если подумать, лучше не говори. Что бы ни произошло, уверен, я выставил себя полным идиотом.

Кэролин моргнула.

– Нет. Ты не выставил себя идиотом. Ничего подобного. Совсем наоборот.

Стив поднял глаза, не зная, верить ей или нет.

Он никогда не видел на лице Кэролин такого мягкого выражения.

– У меня есть предложение, Стив. Что, если я скажу, что нашла способ все исправить?

Стив пристально посмотрел на нее.

– О чем именно речь?

– О Солнце, – ответила она. – О землетрясениях. Обо всем.

– Ты собираешься вернуть обратно ту девушку?

– Не совсем. Я не могу этого сделать. Митрагани сейчас с Отцом.

– То есть мертва?

– Нет. Не мертва. Они ушли. Митрагани, Нобунунга и Отец. Больше мы их не увидим.

Стив поднял брови.

– Что значит – «ушли»?

– Полагаю, в новую вселенную. Которую сотворил Отец. В которой он устанавливает все правила.

Стив покачал головой.

– Вы, ребята, действительно играете на совершенно другом уровне. Тебе это известно?

– Ну… тебя может ждать сюрприз. На самом деле мы с тобой весьма похожи. Любой мог бы сделать то, что сделала я.

– Знаешь, я в этом слегка сомневаюсь.

Она долго молчала, опустив глаза. Потом тихо произнесла:

– Однако существует цена. Подчиняясь своим желаниям, я опустошила себя.

Стив кивнул:

– Да, это я тоже понимаю.

Она посмотрела на него:

– Правда? Действительно понимаешь?

– Да. Действительно понимаю.

Кэролин улыбнулась:

– Я тебе верю. Спасибо. – Она протянула руку и коснулась его щеки. Кончики ее пальцев были теплыми. Почему-то он этого не ожидал. – Но я поступлю мудрее.

– Да?

– Да. – Она уронила руку. – Я все исправлю, Стив. Мне следовало послушать тебя. Ты был прав.

Он вскинул бровь.

– Неужели? Ты собираешься вернуть Солнце?

Кэролин кивнула:

– Завтра в это же время все станет как прежде.

– Я думал, ты сказала, что это невозможно. Что Дэвид не…

– Дэвида больше нет. Я позволила ему умереть.

– Что? Когда?

– Пару часов назад.

– А как насчет мести?

Она пожала плечами.

– Хватит с меня мести. Я сыта по горло.

– Что ж… это здорово и все такое. Но если он не будет Солнцем, как ты…

Она посмотрела на него:

– Я придумала другой способ.

– Это замечательно, Кэролин. Правда. Но как насчет того, что сейчас творится снаружи? Там ведь голод, да? Людям по-прежнему нечего есть. И тот вулкан, и…

– Все пока не настолько плохо. И я позабочусь, чтобы не стало хуже. Я поговорила с вулканом под Йеллоустоном и успокоила его. Что до голода… я знаю один фокус. Способ делать хлеб из облаков. Требуется куча энергии и немного времени, но они у меня есть. Когда завтра взойдет солнце, еда будет падать с неба. По всему миру. И я буду повторять это каждые несколько дней, пока не поспеет новый урожай.

– Серьезно?

Она кивнула.

– А как же Библиотека? И землетрясения?

– Библиотека снова скрыта. Землетрясения прекратятся. Я вернула Луну на прежнюю орбиту – приливы восстановятся. Скоро.

– Кэролин, это… это фантастика. Но почему?

– Из-за тебя, Стив. Из-за того, что ты сделал.

– Я? Но что я сделал?

– Ты был моим другом, – сказала она. – Вот что. Очень, очень хорошим другом. Лучшим из всех, что у меня были. И не только моим.

Кэролин сложила перед собой ладони чашечкой. С них поднялся туман и образовал сферу. Секунду спустя Стив понял, что это Земля, размером с баскетбольный мяч и перевернутая – наверху Антарктида, под ней – Южная Америка, облака, океаны. Земля висела в нескольких дюймах над ладонью Кэролин, медленно вращаясь. Прищурившись, Стив разглядел крошечный самолетный след над Тихим океаном.

– Смотри, Стив. Смотри внимательно. Миллиарды людей. С ними все будет в порядке. Насколько это возможно. Даю тебе слово. Я все исправлю. Ради тебя.

Стив смотрел. Протянул руку, чтобы коснуться, потом одумался. Поглядел на Кэролин, по-прежнему ничего не понимая. Ее глаза сияли.

– Ты спас их, – сказала она. – Всех до единого. Нагу. Пити. Ты спас их всех. Только ты.

– Правда?

– Правда.

Стив улыбнулся.

По щеке Кэролин скатилась слезинка.

– Кэролин, почему ты…

Она медленно опустила руки. Земля висела в воздухе, продолжая вращаться. Стив завороженно смотрел, как самолетный след удлинился на крошечную долю дюйма.

Спас их? Я? Перед его внутренним взором, всего на мгновение, возник Джек, выходящий из теней на солнечный свет.

Кэролин подошла к Стиву сбоку и шепнула ему на ухо слово, которое Отец шепнул Митрагани много-много лет назад, на заре четвертой эпохи.

Когда Стив услышал его…

…время…

…остановилось.

 

iv

Невесомый Стив парил в кухне пентхауса. Кэролин достала из холодильника пыльную банку газировки и села за кухонный стол. Она не прикоснулась к напитку, но медленно курила сигареты, одну за другой. Иногда она словно забывала вдыхать, позволяя им превратиться в шаткий пепельный столбик.

К тому времени как пачка опустела, голова Стива превратилась в шар кипящей энергии – желто-оранжевый, точь-в-точь как старое Солнце. Связь Стива с плоскостью радости была очень сильна. Он будет гореть даже ярче, чем Митрагани. Возможно, придется немного свернуть пространство, чтобы он не испепелил Меркурий.

Она развязала один из шнурков Стива и, используя в качестве поводка, потащила его через огромный зал по лестнице на нефритовую площадку под вселенной. Там лежало окровавленное тело Дэвида, укрытое полиэтиленом. Его боль осталась в прошлом. Позже она прикажет мертвецам снести Дэвида вниз. Отыщет останки Маргарет и завернет их в общий саван. И похоронит вместе.

Кэролин поместила Стива на небеса, затем подправила орбиты, вернув им прежнюю форму. Ей даже не пришлось использовать калькулятор. У меня появляются навыки.

Ее ждало важное дело, но она не хотела оставаться в Библиотеке. Не сегодня. Бомбардировки стерли Гаррисон-Оукс в порошок, его окружали танки и солдаты, однако в Библиотеке имелись сотни других дверей, других фасадов. Кэролин выбрала фермерский дом в Орегоне, тихое место в конце длинной дороги.

Там она отправилась на кухню и приготовила кофе. Машинально собрала тарелки и чашки, вымыла их. Покончив с этим, пошла в ванную – потребовалась минута, чтобы отыскать ее – и наполнила ванну очень горячей водой. Стена за ванной была выложена салатовым кафелем, краны открывались с трудом. Зато здесь чисто.

Через долгое, долгое время она вылезла из ванны и вытерлась. Стив еще не взошел, и было немного прохладно – около минус десяти градусов. Она не знала, как включить отопление, однако в шкафу нашелся махровый халат, словно специально оставленный для нее. Совершенно новый, с бирками, подходящего размера. Он почти наверняка висел тут с самого начала. Кэролин покачала головой. Отец.

На полу под халатом стояла коробка с мягкими тапочками. Тапочки были нелепые – с ухмыляющейся плюшевой головой какого-то мультяшного кота. Кэролин озадаченно осмотрела их. Отец действительно обладал чувством юмора. Кто бы мог подумать? Но несмотря на свой дурацкий вид, они оказались уютными и теплыми.

Кэролин надела их, затем подошла к заднему окну. Оно выходило на широкое поле, белое от снега. Кэролин увидела амбар и небольшой ручей.

Она растерянно моргнула.

На другом конце поля стоял человек, почти скрытый деревьями. Кэролин снова моргнула.

– Этого не может быть, – сказала она, вспомнив дымящиеся, изрешеченные пулями руины дома миссис Макгилликатти.

Потом у нее в голову зазвучал Отцовский голос: «Чуть не забыл. Я оставил для тебя кое-что». И другой голос, тихий и неуверенный: «Я был с… с… малыми тварями. Отец сказал. Отец сказал изучать обычаи простых и малых».

И слова Дэвида: «Может, мышь и смогла бы проскользнуть. Что-то крупнее – нет».

Кэролин кинулась к задней двери и распахнула ее.

– Майкл!

Он зашагал к ней, слева от него шел кугуар, справа – три волка. На краю двора они остановились. Майкл смотрел на Кэролин широко распахнутыми глазами.

– Sehlani? – Он использовал старый титул Отца.

Кэролин открыла рот, чтобы возразить, потом закрыла и после долгой паузы позволила себе едва заметный кивок.

Майкл поговорил с волками и кугуаром, и все они легли на спину в снег, демонстрируя животы.

Кэролин в ужасе уставилась на Майкла.

– Нет! Не надо! Что ты делаешь? Вставай!

Но нет – он лежал на спине, трепещущий и напуганный. И не хотел встречаться с ней взглядом.

Она побрела к нему по снегу, пробивая желтыми кошачьими глазами ледяную корку. Отвесила Майклу оплеуху – мягко.

– Вставай, Майкл. Пожалуйста, вставай. Это всего лишь я.

Майкл медленно поднялся.

– Ты… то, что ты сделала… ты…

– Мне очень жаль, Майкл. Мне пришлось. Другого способа не было. Неужели ты не понимаешь?

Он долго, с сомнением смотрел на нее. Не отвечая.

Кэролин в отчаянии улыбнулась, коснулась его щеки.

– Здесь холодно. Ты голоден? Кто-либо из вас хочет есть? Заходите в дом. Наверное, там найдется еда или…

Майкл обдумал ее предложение и нерешительно улыбнулся. Когда Кэролин увидела его улыбку, что-то у нее внутри разжалось. Майкл повернулся к волкам и переговорил с ними. Кэролин ни слова не поняла, но они дружно вильнули хвостами.

Она отвела всех в дом.

В холодильнике действительно нашлась еда, и немало: пять ростбифов и целая индейка. Майкл и животные наелись до отвала, затем свернулись, тесно прижавшись друг к другу, и заснули под эркером в гостиной. Кэролин положила на пол подушку и села рядом с ними.

Потом, впервые за очень долгое время, взошло солнце. В его оранжевых лучах Майкл и его стая отбрасывали длинные тени.

Прикинув угол падения солнечных лучей, Кэролин подумала: Американцы называют это время года «апрелем» или, иногда, «весной». Так и было, но по календарю Библиотекарей стояла вторая луна – луна вспыхнувшей надежды. Кэролин, чистая и согревшаяся, несла вахту возле своих спящих друзей. Розовый хлопковый халат мягко касался кожи. Головы кошачьих тапочек прикрывали пальцы ног. Она сидела, наблюдая, как новое солнце начинает растапливать серый лед затянувшейся зимы.

И улыбалась.

 

i

Дерьмо, из-за которого Эрвин угодил в тюрьму, случилось за один жаркий вечер, однако стоило ему десяти лет, минус срок, скинутый за хорошее поведение. Это произошло сразу после воздушного налета на пирамиду, примерно в то время, когда повсеместно начались серьезные проблемы с продовольствием. Состоялся суд, длившийся всего неделю. Затем Эрвина отправили прямиком в секретную федеральную тюрьму Биг-Сэнди в Кентукки. Эрвин с удивлением обнаружил, что не имеет ничего против.

Для начала, он смог расслабиться. Он несколько недель потел, прежде чем взять заложника, гадал, правильно ли поступает, боялся, что, ну, попадет в тюрьму. Теперь все закончилось, дело было сделано, и он наконец-таки мог отдохнуть. По-настоящему отдохнуть. Впервые за долгие годы ему ни о чем не требовалось беспокоиться.

Жизнь в Биг-Сэнди подчинялась режиму, который напоминал Эрвину основную подготовку в армии. Он пообещал никому не рассказывать, что сотворил в действительности, в обмен на относительно мягкий приговор. Можно подумать, что десять лет – это немало, однако все могло обернуться гораздо хуже. Президент заверил, что найдет способ обеспечить Эрвина «пожизненным без права на досрочное освобождение» в Супермаксе, если тот начнет буянить. Тюрьма оказалась на удивление уютной. Конечно, не роскошный отель, однако камера Эрвина была новой и чистой, и он жил в ней один. Почти все здесь смотрели фильм про Нетенз или читали книгу, а потому знали, кто он такой. Иногда Эрвин травил военные байки, а один из охранников, Блэкли, истинный фанат Нетенза, бегал в «Барнз-энд-Ноубл». Дашену, мальчику, которого Эрвин научил драться, уже перевалило за двадцать, и он успешно торговал облигациями. Он настоял на том, чтобы оплачивать книги, а также каждый месяц переводил пару сотен на счет Эрвина в тюремном магазине. Эрвин ценил эту заботу. Кроме того, приятно было иметь другие развлечения, помимо дрочки.

Само собой, заключенные решили его проверить. Эрвин их понимал. Этого не избежал даже гребаный Майк Тайсон, когда сидел. Один парень попытался забрать у Эрвина наволочку, и Эрвин задал ему хорошую взбучку. Через пару дней приятель парня, тяжелоатлет из Алабамы, подошел на разговор. Эрвин врезал ему так сильно, что пару недель тот считал, будто другие люди читают его мысли. На самом деле он просто бормотал себе под нос, сам того не замечая. У него опух мозг. Эрвина слегка мучила совесть, но здоровяк не оставил ему выбора. Однако думал вслух он действительно забавно. Тяжелоатлет сильно возбудился, когда в кафетерии был вечер бананового пудинга, и делал подробные мысленные заметки по поводу того, кто на что дрочит, когда все смотрели телевизор в зоне общего пользования. Через пару недель это прошло, но никто больше к Эрвину не лез.

В остальном жизнь была мирной. Эрвин попал в Кентукки вскоре после того, как на небо вернулось прежнее солнце, однако первые недели заключенных держали на тех же скудных пищевых пайках. Шестьсот калорий в день – маловато, чтобы поднять бучу. К тому моменту когда с неба начал падать хлеб, охранники и заключенные пришли к общему выводу, что лучше оставить Эрвина в покое.

Его это полностью устраивало.

Новым заключенным в первые два месяца почта не полагалась. Но некоторые охранники помнили Эрвина по Афганистану и Ираку. И время от времени приносили письма от Торпа, Дашена, других парней, с которыми он служил. Никто из них не знал что именно случилось, однако все они безоговорочно верили в Эрвина.

Ему было приятно.

У него была почта, были книги, было личное пространство, когда он этого хотел, а когда не хотел, были партнеры по шахматам. Еда определенно оставляла желать лучшего, но тут уж ничего не поделаешь. В целом Эрвину все нравилось.

Однако сегодня отбой застал его врасплох. Он читал новую книгу, которую очень ждал – «В совершенстве», последний роман о Стефани Плам, – и утратил счет времени. Охранник Блэкли вскинул бровь, когда Эрвин попросил его достать именно эту книгу. Эрвин объяснил, что обладатель Почетной медали имеет право читать любое дерьмо, какое ему вздумается. И кроме того, чертова Джанет Иванович писала чертовски забавные чертовы романы. Пристыженный Блэкли спросил, можно ли ему одолжить книгу, когда Эрвин ее прочтет. Эрвин разрешил.

Он собирался отдать ее завтра, но получил письмо от Дашена и потратил полчаса на ответ, и ему осталось дочитать лишь десять страниц, когда внезапно погас свет. Секунду он думал, не попробовать ли читать при свете, падавшем сквозь смотровую щель в двери – книга действительно была хорошей, и он только что взял новую порцию жевательного табаку, – но отказался от этой идеи. Загнул страницу и положил книгу на пол рядом с койкой.

Когда он клал книгу, кто-то схватил его за запястье.

Эрвин не заорал, но с трудом сдержал крик. Извернулся, чтобы заглянуть за край койки. В тусклом свете увидел руку, которая росла из пола.

– Что за херня?

Эрвин резко дернул, выкручивая пальцы, пытаясь освободиться, но угол был неудачным, а тот, кто его схватил, кем – чем – бы он ни был, оказался очень силен. Секунду спустя пол пробила вторая рука. Словно подтягиваясь на краю бассейна, вцепилась в бетон и напряглась.

На полу возникла голова женщины. Она отпустила запястье Эрвина, и, отталкиваясь, вытащила из бетона свое туловище. Затем вытянула ноги – симпатичные, бессвязно подумал Эрвин – и встала.

– Привет, Эрвин.

Он прищурился, потом со вздохом откинулся назад.

– Вот жопа. Это ты.

– Это я, – согласилась Кэролин. – Что вы здесь делаете? Я целую вечность вас искала.

Эрвин мог бы задать ей тот же вопрос, но не стал.

– Ну, – сказал он, садясь, – сама знаешь, как оно бывает. Я подпалил хвост важной персоне. Ничего особенного, всего лишь два сломанных зуба, но, – он пожал плечами и сплюнул, – он обиделся.

Кэролин в замешательстве наморщила лоб.

– Не понимаю, с чего такой шум. Это ведь ваша манера общения.

– Это был президент. – Он увидел выражение ее лица и добавил: – Новый. Не голова.

– Хм. – Она задумалась на пару секунд. – А почему вы его ударили?

– Он все время извивался. Я боялся, что пистолет выстрелит.

– Пистолет? Вы его убили?

– Нет, только подпортил зубы. И три или четыре часа продержал его в заложниках.

– Да? И что потом?

– Он сдался. Я и не ждал ничего другого. – Эрвин сплюнул в стакан. – Слабак.

– Что значит – сдался?

– Ну, я его типа шантажировал, – ответил Эрвин. – Сказал, что если он не выпустит пару ракет, я размажу его мозги по хорошей столярной работе. Он немного поразмыслил, а потом выпустил их.

– В кого?

– Ну… в тебя.

– Правда? В меня? Почему?

Эрвин уселся на койке и повернулся, чтобы смотреть ей в лицо. Его глаза постепенно привыкали к темноте.

– Этот паренек, Стив, рассказал мне, что собирается делать, если наш воздушный налет не сработает. Очевидно, он не сработал. Я выждал неделю – а вдруг ему удалось бы убедить тебя расчистить дерьмо, – но ничего не изменилось. – Эрвин помедлил. – Он действительно это сделал? «Эверклир» и… все прочее.

– Зажигалка, – кивнула Кэролин. – Да. Сделал.

– Проклятье. – Эрвин помолчал. – Что ж… как бы там ни было, это тоже не сработало. Я считал, что у нас не осталось вариантов. Но президент со мной не согласился. Сказал, что «изучает другие возможности». Хрен его знает. Лично я уверен, что его тревожили исключительно перевыборы. – Эрвин пожал плечами. – В конце концов мне надоело спорить на эту тему.

Кэролин уставилась на него:

– Значит, вы взорвали Обугленную гору? Атомной бомбой?

– Я взорвал что?

– Не поняла?

– Ты сказала, я взорвал… «Обугленную гору»?

– Правда?

– Ага.

– Хм. – Она слабо улыбнулась.

– Точно, я в замешательстве.

– Что? Прошу прощения. В детстве мы со Стивом придумывали названия для всего подряд. Знаете, тайные имена, как все дети. Мы даже нарисовали карту. «Чесоточные равнины», «ручей кошачьих брызг» и тому подобное. «Обугленной горой» был дом Отца.

– По какой-то особой причине?

– Честно говоря, я не… – Она щелкнула пальцами. – Нет, помню. Стив ведь рассказывал вам об Отце?

– Немного.

– Имейте в виду, тогда мы считали Отца обычным человеком. Время от времени он выбирался на улицу, но никогда не заводил близких знакомств. Теперь я понимаю – еще бы! – но тогда это казалось странным. Люди приглашали старого мистера Блэка посидеть и выпить пива, а он всегда отвечал одно и то же: «Я приду через несколько минут. Как только эта свинина хорошенько обуглится». Каждый раз. Взрослые подшучивали над ним за это. И его дом стоял на вершине крутого холма. Поэтому мы со Стивом прозвали его жилище Обугленной горой. Еще до Библиотеки и… всего остального. Когда мы были обычными детьми, и все… ну, все было хорошо. – Кэролин улыбнулась – задумчиво, показалось Эрвину, но не слишком грустно. Потом пришла в себя. – В общем, тогда все это имело смысл. Интересно, почему я сейчас об этом вспомнила? Давным-давно об этом не думала.

– Не знаю, – сказал Эрвин, хотя у него имелись кое-какие догадки.

– И вы ее взорвали? Атомной бомбой?

– Типа того. – Эрвин посмотрел на нее. – Ты не заметила? Два прямых попадания. В сумме двадцать мегатонн. Грибовидное облако было видно за два штата.

– Простите, нет. Должно быть, я это пропустила. – Она виновато посмотрела на него. – Я была очень занята.

– Ничего страшного. – Эрвин наморщил лоб. – Я решил, что ты явилась убить меня. Из мести или чего-то такого. Но, может, я ошибся.

– Убить вас? Не говорите ерунды.

– Тогда зачем?

– Я хочу предложить вам работу, Эрвин.

– Повтори?

– Вы уже очень помогли. Но предстоит еще многое сделать.

– Спасибо, но я уже настрелялся в людей.

– Я имела в виду не это. Ну, может, изредка, но суть в другом.

– В чем же?

– Во всякой всячине. В поручениях. В том, что мне не удается.

– Например?

– Первым делом я хотела попросить вас найти собаку.

– Собаку? Вокруг полно чертовых собак.

– Нет, конкретную собаку. Мне действительно нужно найти ее – я обещала, – но мы с собаками не ладим.

– Понял. Которую?

– Его зовут Пити. Он кокер-спаниель.

– Я не знаю никаких кокер-спаниелей по имени Пити.

– Возможно, он мертв.

Долгая пауза.

– Ты что, издеваешься?

– Я бы никогда так не поступила, Эрвин.

Из стального унитаза раздался мужской голос:

– Она-а-а бы не поступила. Вы нравитесь Кэролин.

– Что за херь?

– Это мой брат. Его зовут Майкл, – ответила Кэролин. И тихо добавила: – Он плохо говорит по-английски, но очень старается. Пожалуйста, проявите терпение.

– Да, конечно, – прошептал в ответ Эрвин. И громко произнес: – Я с радостью обыщу свою камеру, но если его здесь не окажется, проку от меня никакого. – Он ткнул большим пальцем в дверь. – Она, знаешь ли, заперта.

– Не будьте идиотом, Эрвин. Разумеется, я вас выпущу. Я выпущу вас, даже если вы откажетесь от работы, – хотя бы это я обязана для вас сделать. Но есть и другие преимущества. Я могу научить вас всяким вещам.

– Вещам?

Она кивнула:

– Интересным вещам. Самым разным. Теперь Библиотека моя.

Секунду он переваривал ее слова.

– Может, начнешь с того банка? Как ты заставила кассиров помогать тебе?

– Конечно, если вы…

Снова раздался мужской голос, быстрое лопотание на не знакомом Эрвину языке.

– Cha guay, – ответила Кэролин.

– Aru penh ta…

– Cha guay, – повторила Кэролин жестче. Унитаз замолк.

– Что это было?

– Майкл говорит, они идут.

Эрвин услышал рокот в коридоре, оглушительный шум, какой могли издавать рушащиеся башни Всемирного торгового центра. Потом крики. Сквозь смотровую щель он увидел, что по коридору катится облако серой пыли.

Кэролин поморщилась.

– Решайте сейчас, Эрвин. Я сделаю все, что захотите, но мне нужно спешить. Вы со мной?

Эрвин размышлял полсекунды.

– Черт, да. Считай, что я в деле.

– Вы хотите что-нибудь взять с собой?

– Нет. То есть… – он схватил Иванович, – …только это.

Кэролин улыбнулась:

– Вы нам очень пригодитесь. Возьмите меня за руку.

Эрвин взял. Из коридора донесся стон рвущегося металла.

– Итак… ты сказала, «они идут». Кто «они»?

– Пока не знаю. У моего Отца были враги. Теперь некоторые из них стали моими врагами. И начали действовать против меня.

– Опасные ребята? Как ты, я хочу сказать?

– Некоторые – да.

– Хм-м-м.

– Не беспокойтесь, – сказала Кэролин. – У меня есть план.