Чентел танцевала в паре с Сент-Джеймсом, она ощущала силу, исходящую от него, и ей это безумно нравилось. Он влюбленными глазами смотрел на нее, они оба смеялись. Притянув ее к себе совсем близко, он прошептал ей что-то на ушко. Что именно он сказал? Его теплое дыхание касалось ее шеи, лица. Она чувствовала силу объятия, но не слышала его голоса.

В тот момент, когда Чентел поняла, что это сон, она вернулась к реальности. Дыхание Сент-Джеймса действительно щекотало ее щеку, и его руки обнимали ее… Не поверив своим ощущениям, она с трудом открыла глаза.

Тут же она почувствовала себя отвратительным образом: во рту был неприятный привкус, а в животе… Почему ее так выворачивает изнутри, голова гудит? Нет, это не простуда дает о себе знать, это… шампанское!

Но все-таки более ужасным открытием ее было то, что она находилась в постели не одна! С ней рядом спал Ричард Сент-Джеймс. Лежа на боку, он обнимал ее сзади, и его большая рука покоилась как раз на ее груди: Чентел ощущала спиной тепло его крепкого тела. Лицо спящего спряталось в ее волосах, а губы слегка касались уха…

«Вставай, Чентел», — потребовали от нее разум и девичья скромность, но ее непослушное тело, испытывавшее последствие вчерашнего шампанского, не желало двигаться. Тепло, исходившее от Сент-Джеймса, ей было так приятно, в его объятиях было так уютно! Но разум ее взбунтовался и не дал поблаженствовать в этой тихой гавани. В ее голове всплыли воспоминания о минувшем вечере… Она припомнила свое постыдное поведение, когда она позволила Сент-Джеймсу раздеть себя. Она не выгнала его из своей постели и, судя по всему, не собиралась этого делать и сейчас, несмотря на то, что должна вести себя совсем иначе, если желает через полгода с ним расстаться.

Эта мысль наконец побудила ее к действию. Чентел медленно сняла с себя руку Ричарда, очень, очень медленно и осторожно вытащила из-под него волосы и соскользнула с постели. Едва она опустила ноги на пол, как все поплыло у нее перед глазами, по телу пробежала странная дрожь.

«Господи милостивый, — взмолилась она про себя, — помоги мне пройти через эти жуткие муки!» Но потом решила, что грешно взывать к Всемогущему после столь непристойного поведения.

Она посмотрела на Сент-Джеймса. Счастливчик! Он все еще находился в блаженном забытьи, в то время как Чентел, к глубочайшему ее сожалению, пребывала в суровой действительности. Чентел глубоко вздохнула и подошла к шкафу; она намеревалась одеться самостоятельно, без помощи горничной, — менее всего ей хотелось, чтобы та увидела ее в столь неприличном состоянии или заметила Ричарда в ее постели.

Чентел в гордом одиночестве восседала за завтраком, держа в руке чашку горячего ароматного чая. Его изысканный вкус благотворно воздействовал на ее болезненное состояние и восстанавливал душевное равновесие. Ни одно из роскошных блюд, которыми был уставлен стол, не радовало ее взгляд. Чентел была бледна так же, как светло-бежевые обои, при виде которых ее обуревала тоска. Конечно, никому из Ковингтонов не пришло бы в голову отделать комнату для завтрака в светло-бежевых и светло-зеленых тонах!

Она сделала глоток чаю и с наслаждением ощутила, как он согревает ее горло. Голова девушки раскалывалась, казалось, что у нее совсем не осталось сил. Она горько усмехнулась: придется поискать другой способ борьбы с ханжеством Сент-Джеймсов, и это будет уже не выпивка, а что-нибудь более безопасное.

Дверь открылась, и Чентел напряглась при мысли, что это граф.

Как она посмотрит ему в лицо при свете дня? Из груди ее вырвался облегченный вздох, когда она увидела, что в комнату вошел не хозяин, а его слуга.

— К вам пришли ваш кузен и ваша тетя, миледи, — объявил дворецкий. — Вы хотите, чтобы я провел их в гостиную?

Чентел тяжело вздохнула — день обещал быть трудным.

— Нет, пригласите их сюда… и распорядитесь, чтобы принесли еще приборы. Тот вежливо поклонился:

— Хорошо, миледи.

— Миледи-миледи! — передразнила его Чентел, обращаясь к своей чашке. — Никакая я не леди!

Я даже не уверена сейчас, что я вообще человек, — и она застонала.

— Чентел, что произошло вчера вечером? — спросил Чед, едва ступив на порог.

Он выглядел, как всегда, безупречно: на нем был бежевый камзол и ярко-голубые панталоны. Если Чентел и была готова когда-нибудь возненавидеть своего любимого кузена, то именно в тот момент. Утонченные манеры и галантность Чеда слишком ярко контрастировали с внешним видом самой Чентел, которой оставалось лишь надеяться, что хоть пуговицы на ее платье застегнуты правильно.

— Ничего не произошло, — промямлила она. — А почему ты спрашиваешь?

— Почему? — вставила свое слово тетя Беатрис, войдя вслед за сыном. — Потому что ты ушла со своего собственного свадебного торжества и не вернулась!

Чед сел рядом с Чентел и продолжал с легкой усмешкой:

— Ты действительно разворошила осиное гнездо! Сначала исчезаешь ты, а вслед за тобой — Сент-Джеймс, тем самым всполошив великосветское общество: все решили, что вы даже не смогли дождаться ночи, чтобы броситься друг другу в объятия.

— Если только вы не успели вступить в интимные отношения еще до венчания, — мрачным тоном предположила тетя Беатрис, усаживаясь в соседнее кресло. — Гости утвердились во мнении, что вы вели себя непристойно.

Чед предостерегающим жестом заставил ее замолчать и снова обратился к Чентел, которая избегала его взгляда:

— У тебя все в порядке? Ты выглядишь ужасно.

— Ничего особенного. Я просто не очень хорошо себя чувствую из-за простуды, — смущенно произнесла Чентел.

— Простуда? Гм! — Маленькие глазки тети Беатрис, казалось, сверлили ее, как буравчики. — Больше похоже на то, что ты вчера выпила чересчур много шампанского!

Чед посмотрел на нее пытливым взглядом; лицо его просветлело, и он громко рассмеялся:

— Так оно и есть! Ах ты, негодница!

— Тише! Не надо так кричать! — взмолилась Чентел.

— Ох, извини, пожалуйста, — прошептал он, и глаза его лукаво сощурились. — Жутко болит голова, да?

Чентел бросила на него злой взгляд, но его понимающая улыбка ее обезоружила, и она виновато усмехнулась в ответ:

— Ужасно!

— Так тебе и надо, — позлорадствовала тетя Беатрис. — Пьянство — причина многих разрушенных жиз…

— Мама! — прервал ее Чед. — Мы пришли узнать, как себя Чентел чувствует, а не усугублять ее состояние.

— Спасибо, — поблагодарила его Чентел. — Что было вчера после того… гм… после того, как я ушла с приема?

— О, было очень весело! — ответил Чед. — По правде говоря, если при тебе гости вели себя более чем сдержанно, то после твоего ухода и в отсутствие Сент-Джеймса ханжеский налет с них окончательно спал.

Чентел презрительно фыркнула.

— Эти Сент-Джеймсы — придворные подлизы и фаты, не более того, — дала свою оценку гостям тетя Беатрис. — Просто выскочки. А леди Эстер ничего собой не представляет!

— Мама, ты говоришь недопустимые вещи! Сент-Джеймсы принадлежат к высшему обществу и очень влиятельны, — предостерег ее Чед.

— Я их не боюсь! — Тетю Беатрис мало кто был в состоянии напугать.

— А ты, Чентел? Ты их боишься? — спросил Чед серьезным тоном.

— Нет, — ответила Чентел, вздернув подбородок.

— Даже Ричарда Сент-Джеймса? — поинтересовался он.

Перед мысленным взором Чентел предстала картина: Ричард, распростертый на полу, пытается выбраться из-под ее свадебного платья. Она едва не засмеялась.

— Нет, теперь не боюсь.

— Вот как? — переспросил Чед. Он хотел что-то добавить, но их прервали: вошел Рид в сопровождении горничной с подносом. Пока она расставляла приборы и наливала чай, все сидели молча. Когда они ушли, Чед, размешивая ложечкой сахар в своей чашке, будто невзначай спросил:

— А где был Сент-Джеймс вчера вечером, ты случайно не знаешь?

— Что ты имеешь в виду? — недоуменно посмотрела на него Чентел.

— Ты не знаешь, куда он направился, когда ушел с приема? — уточнил кузен. Девушка заметно покраснела:

— Он… он пришел посмотреть, все ли со мной в порядке.

— И это все? — Чед нахмурил брови.

— Конечно! — поспешила ответить Чентел. Никогда в жизни она ничего от Чеда не скрывала, но теперь, увидев в его глазах тревогу и чуть ли не страх, решила утаить от него правду. — А теперь, может быть, мы побеседуем о чем-нибудь другом?

— Ты позволила ему себя соблазнить? — резко спросила тетя Беатрис обвинительным тоном. Чентел чуть не поперхнулась.

— Ничего подобного! Мы просто… мы просто выпили по бокалу шампанского, — ответила она.

— Ты напилась, и он тобой овладел! — В голосе тети Беатрис прозвучало презрение.

— Нет, ничего он не делал! — с вызовом ответила ей Чентел. — Но если бы между нами что-нибудь и произошло, это было бы мое дело, а никак не ваше.

— Конечно, — примирительным тоном заговорил Чед, — но не вини нас за то, что мы о тебе беспокоимся. Ричард Сент-Джеймс — человек не нашего круга. Пожалуйста, не забывай о том, что он женился на тебе только ради спасения своей репутации. Он никогда не останется с тобой, его семья этого не допустит. Уверяю тебя, Сент-Джеймс имеет возможность выбрать себе жену среди самых знатных девиц Англии, и он так в конечном счете и сделает!

Чентел несколько задело утверждение, что они с Ричардом не пара. В голове у нее снова застучало, и скрепя сердце она заявила:

— Если я еще раз от кого-нибудь услышу, что я оборванка, недостойная чистить Сент-Джеймсу сапоги, то я закричу! Предупреждаю вас, я помогу Тедди найти это треклятое сокровище — и тогда посмотрим, что вы все скажете!

— Я лично скажу: «Браво!» — ухмыльнулся Чед. — Только не забудь, когда разбогатеешь, о своих бедных родственниках, — театральным жестом он протянул Чентел свою чашку.

— Подайте, миледи, на пропитание!

Чентел рассмеялась, забыв о своей голове, но тут же остановилась:

— Это глупо!

— Никакого сокровища нет и в помине! — рассвирепела тетя Беатрис. — Ты не сможешь таким образом заполучить Сент-Джеймса.

— Боже, ты такая же, как и леди Эстер, — простонала Чентел. — Я всего лишь пошутила. Я совсем не хочу быть женой Сент-Джеймса. Я пошла на этот брак только ради… ради сохранения своей чести, и все!

Тетя Беатрис посмотрела на нее скептически, но Чед ободряюще улыбнулся ей:

— Хорошо, мы тебе верим. Просто я не хочу, чтобы ты каким-нибудь образом пострадала.

— Почему я должна страдать? — Чентел была настроена по-боевому. — Неужели вы думаете, что после того, как этот человек шантажировал меня, я смогла бы его полюбить?

— Да, — без обиняков заявила тетя Беатрис. — Ты похожа на свою мать. Когда дело касалось мужчин, она сразу же теряла голову.

— О господи! В этом отношении я совершенно не похожа на маму, иначе я бы выскочила замуж за первого попавшегося игрока, едва покинув классную комнату. Наверняка я бы не осталась в старых девах!

— В тебе течет кровь твоей матери, — произнесла тетя Беатрис таким зловещим тоном, будто Чентел страдала чумой. — Я это твердо знаю.

— Чушь! — разозлилась Чентел.

— Мама, нам пора идти, прежде чем Чентел спустит тебя с лестницы. Извини, дорогая, мы вовсе не хотели тебя расстраивать. — Он посмотрел на тетю Беатрис, не собиравшуюся вставать со своего кресла и не переставшую бросать гневные взгляды на Чентел. — Мама!

— Что? — встрепенулась она.

— Пойдем, нам пора. — Голос Чеда звучал твердо; как бы извиняясь перед Чентел, он пожал плечами.

— Хорошо. — Подчиняясь сыну, тетя Беатрис встала и направилась к двери, но на пороге обернулась и сказала на прощание: — Но она влюблена в Сент-Джеймса, как кошка, и готова на все, лишь бы его заполучить — меня не обманешь! Ничего из этого не выйдет, кроме трагедии. — И с этими словами она покинула комнату.

Чентел посмотрела ей вслед с негодованием.

— Ничего из этого не выйдет, Чентел, — тихо проговорил Чед, глядя на нее грустными глазами.

— И ты, Брут! — Чентел обратила на него свой пылающий яростью взор. — Я осталась с этим человеком для того, чтобы уберечь Тедди от подозрения в предательстве. Ричард Сент-Джеймс ничего для меня не значит. А что касается прошлой ночи, знай, что между нами ничего не было.

Чед подозрительно прищурился…

— Мне кажется, что ты слишком бурно протестуешь, моя дорогая, — вынес он свой вердикт, повернулся и вышел.

Чентел осталась сидеть за столом, уронив голову на руки. Сент-Джеймс ей совершенно безразличен! Почему ее подозревают в том, в чем она не виновата! Почему ей никто не верит?

Она успела сделать глоток остывшего к тому времени чая, как снова вошел дворецкий.

— Что теперь, Рид?

— Ваш брат, миледи, — бесстрастно сообщил тот.

— О, нет! — застонала Чентел. — Ну что ж, впустите его.

— Доброе утро, сестренка! — Тедди, жизнерадостный, как никогда, вихрем ворвался в комнату. Чентел недовольно взглянула на него; ей бросился в глаза его кричаще-пестрый жилет, увешанный бесчисленными цепочками для часов и брелками, бряцание которых было подобно громыханию целой армии, облаченной в доспехи.

— Что ты нашел в этом утре доброго? — хмуро вопросила она. — И говори, пожалуйста, потише. Тедди уселся в соседнее кресло.

— В чем дело? Кто-нибудь нас подслушивает? — проговорил он громким шепотом, который показался Чентел еще более раздражающим, чем его обычный голос.

— Нет, просто у меня очень болит голова, — пояснила она.

— Да? Жаль. — Тут взгляд Тедди упал на уставленный яствами стол. — Ты собираешься все это съесть?

— О нет, угощайся, пожалуйста.

Тедди взял пустую тарелку Чентел и наполнил ее доверху; Чентел поморщилась при виде еды. Поднося кусок ко рту, он с сочувствием посмотрел на сестру:

— Ты уверена, что с тобой ничего не случилось? Яичница просто великолепна.

Чентел отвернулась, чтобы не видеть, как он с жадностью поглощает пищу: ее подташнивало.

— Кстати, что привело тебя сюда так рано? — поинтересовалась она.

Тедди вдруг перестал жевать. Странный блеск его водянистых глаз вдруг вызвал в ней беспокойство.

— Что случилось, Тедди? — спросила она.

— Я влюбился! — светясь от счастья, признался он.

Его лицо расплылось в широкой глуповатой улыбке. Он никогда не отличался особым пристрастием к женскому полу, поэтому Чентел удивительно было видеть брата в роли страстного влюбленного.

— В самом деле? — усомнилась она.

— Признайся, разве она не самая красивая и самая милая девушка на свете? — обратился к Чентел с загадочным видом Тедди.

— Кто? — осторожно спросила Чентел, моля бога, чтобы она ошиблась в своих предположениях.

— Алисия! — Тедди произнес это имя с благоговением, будто речь шла о святой.

— О, нет, — простонала Чентел.

— Что с тобой? У тебя хуже с головой? — забеспокоился он.

— Нет, не с головой, а со всей моей жизнью! — с удрученным видом произнесла Чентел. — Мой дорогой, ты же знаешь, что это безнадежно. Даже если Алисия что-то к тебе испытывает…

— Испытывает, испытывает! — перебил ее Тедди.

— Откуда ты это знаешь?

— Она сама мне об этом сказала вчера вечером, — признался влюбленный.

— Когда? — с подозрением глядя на него, спросила Чентел.

— Мы… мы встретились в библиотеке, когда ее родителей не было поблизости, — смущенно произнес он.

Чашка Чентел со звоном ударилась о блюдечко, и она воскликнула:

— О чем ты говоришь?

— Ну, ее мама следила, чтобы мы не подходили друг к другу, но, улучив минутку, Алисия улизнула из комнаты, а я, конечно же, последовал за ней.

— Я просто не верю своим ушам! — воскликнула пораженная Чентел.

Подумать только! Алисия, эта застенчивая серая мышка, прибегла к такой хитрой уловке, а Тедди, ее непутевый брат, которого она знала как облупленного, побежал за ней! Чентел покачала головой, не зная, что ей делать — смеяться или плакать.

— Я понимаю, что мой поступок выходит за рамки приличия, — вздохнул Тедди, — но когда ты влюблен, то просто не можешь придерживаться общепринятых условностей. Когда любишь, все кажется неважным по сравнению с твоим чувством.

— Понимаю, — пробормотала Чентел, все еще пребывая в полнейшем замешательстве. Ее брат читал ей лекцию о любви!

— Чентел, если бы ты знала, как это чудесно! — с сияющим видом продолжал он.

— Тедди, но почему ты считаешь, что влюблен, ведь вы знакомы лишь один день и почти ничего не знаете друг о друге! — рассудительно заметила Чентел.

— В себе я уверен! Меня ударило словно молнией! И Алисия говорит то же самое.

Чентел посмотрела на сияющее лицо брата и грустно сказала:

— Дорогой, но ты же знаешь, что родители Алисии никогда не позволят вам пожениться!

Тедди и глазом не моргнув самоуверенно заявил:

— Я найду клад, и им придется согласиться на этот брак!

— Тедди, дорогой, поиски могут занять долгие годы! — Она ласково взяла его за руку. — А не мог бы ты просто о ней забыть?

Он покачал головой:

— Теперь, когда я ее наконец встретил, — ни за что.

— Хорошо, — вздохнула Чентел, — хоть мне и не нравится эта затея, но я постараюсь что-нибудь придумать.

— Я был уверен, что ты мне поможешь! Она самая лучшая девушка на свете, и она любит меня. А теперь мне пора, — он вскочил на ноги, — у меня назначена встреча с Недди. У него возникли новые идеи относительно местонахождения нашего сокровища.

— Только, пожалуйста, не разнесите дом по кирпичикам, — сурово напутствовала его Чентел.

— Ни за что! Не беспокойся, Чентел. Я уверен, что у нас все получится: любовь творит чудеса! — с этой жизнеутверждающей фразой Тедди покинул комнату, подпрыгивая на ходу от радости.

Чентел сидела в изнеможении, с опущенными руками. Ее кузен и тетка не желают иметь ничего общего с Сент-Джеймсами. Ее родной брат горит желанием соединить свою судьбу с девушкой из этого рода. У них нет ни гроша, и к тому же над ними витает тень подозрения в предательстве, их жизнь превратилась в череду сплошных неприятностей, когда каждый день приносит с собой новые проблемы. И, о боже, как у нее болит голова.

— Как ты мог! — драматическим тоном воскликнула леди Эстер, врываясь в библиотеку, где нашел себе убежище Ричард. — Я просто в ужасе!

Ричард поднял голову от письма, которое собирался прочесть, и хладнокровно спросил:

— Что же тебя так потрясло на этот раз?

— Твое непристойное поведение с этой развратницей, — категорично заявила леди Эстер, усевшись в кресло напротив него. Она выпрямила спину Подобно струне и в этой позе застыла. Ричард вдруг вспомнил, как Чентел копировала манеры его матери, и улыбнулся, несмотря на то, что испытывал жуткую головную боль.

— Ну, так что ты можешь сказать в свое оправдание? — продолжала леди Эстер ледяным тоном. Ричард нахмурился:

— О чем это ты?

— Не смей со мной притворяться! — Леди Эстер постукивала ногой по полу. — Об этом говорит уже весь дом… и, вне всякого сомнения, город тоже.

— Объясни мне, ради бога, о чем идет речь! — раздраженно попросил Ричард, стараясь не морщиться при звуке ее пронзительного голоса.

— О твоем непростительном поведении с этой наглой девчонкой! Ты сбежал со своего собственного свадебного приема вместе с этой бесчестной девкой. Ваше исчезновение возмутило всех! Твой разврат стал причиной сплетен и разговоров, — горя огнем возмущения, ответила леди Эстер.

— Извини, не могла бы ты уточнить, кого ты имеешь в виду, говоря об «этой бесчестной девке»? — начиная выходить из себя, произнес Ричард. — Могу ли я высказать предположение, что это — Чентел?

— Конечно же! Не пытайся увести разговор в сторону!

— Я и не пытаюсь. Я просто пытаюсь понять, в какую сторону ты клонишь…

— Я-то никуда не клоню! А вот ты явно уклонился не в ту сторону — ведь это ты прошлой ночью забыл, в какой стороне находится твоя собственная комната! — Голос леди Эстер источал яд.

Ричард замер:

— Продолжай, мне интересно послушать, в чем ты обвинишь меня дальше.

— В том, что если тебе так уж захотелось переспать с этой Иезавелью, то совершенно незачем было устраивать такой погром. Дверь сорвана с петель, комната в полном беспорядке, повсюду валяется одежда и пустые бутылки из-под шампанского, подвенечное платье разорвано… — Леди Эстер презрительно фыркнула. — Нет, я не могу даже представить себе, что за оргию вы устроили в этой комнате! — Тут способность к членораздельной речи, казалось, покинула ее.

— Мне лично кажется, что ты как раз только тем и занималась, что пыталась себе это представить! — сухо заметил Ричард. — Никогда не думал, мама, что у тебя столь живое воображение.

— Прекрати немедленно! Я не так наивна, чтобы не понять, что к чему! — оскорбленно заявила она.

— Ты ошибаешься. Что бы там между нами ни произошло, это была не супружеская близость, — попытался успокоить ее Сент-Джеймс.

— Тебе нет прощения, безрассудный мальчишка! Я не верю ни одному твоему слову. Надеюсь, что ты понимаешь, в какое положение поставил нашу семью. Теперь, чтобы избавиться от этой женщины, нам придется выложить немалые деньги, а если ты ей сделал ребенка… сумма отступного будет просто колоссальной!

— Неужели ты думаешь, что если бы Чентел ждала моего ребенка, я бы ее оставил? Ты ошибаешься, мама. Я человек чести! — вспылил Ричард.

— Если бы ты был человеком чести, то не связался бы с женщиной такого сорта! — едва не выпустив змеиное жало, прошипела леди Эстер.

— Почему ты так скверно отзываешься о Чентел? Ее семья принадлежит к древнейшему роду и имеет хорошие связи, а ты рассуждаешь так, как будто она простолюдинка.

— Да, Ковингтоны принадлежат к аристократии, но это отнюдь не означает, что для нас приемлем их образ жизни. Ковингтоны всегда отличались необузданностью нравов и беспутством. Вся история их рода — это цепь сплошных скандалов, — напомнила ему мать.

— Особенно с тех пор, как они разорились? — саркастически заметил Ричард.

— Они сами виноваты в своих несчастьях, — парировала леди Эстер; переведя дух, она продолжала: — В любом случае это неважно, потому что ты должен ясно понимать, что ты, глава дома Сент-Джеймсов, не можешь быть связан брачными узами с какой-то Эмберли. Эта сирена, вполне вероятно, уже усыпила твою бдительность, но ты не должен ей поддаваться!

— Я вовсе не намерен ей поддаваться. Но я также не потерплю, чтобы ты злословила по поводу Чентел, пока она находится в моем доме. Ты больше не должна называть ее наглой девчонкой, Иезавелью и другими оскорбительными именами. Я требую от тебя относиться к моей жене с должным уважением, — почти приказным тоном заявил Сент-Джеймс.

— Она тебя соблазнила! — В ярости леди Эстер поднялась на ноги. — Это из-за нее ты говоришь со мной таким тоном! Ты защищаешь эту шлю…

— Мама! — угрожающе воскликнул Ричард. — Остановись!

— Что ж! Я покидаю этот дом, в котором поселился разврат, я не желаю видеть, как ты будешь лебезить перед ней. У тебя есть полгода, чтобы прийти в себя и вспомнить о своем долге перед семьей. — Глаза леди Эстер метали отравленные стрелы. — По истечении этого срока, без сомнения, нам придется откупаться от этой ведьмы. Чтобы от нее отделаться, я никаких денег не пожалею! А до тех пор… — тут она сделала выразительную паузу, — до тех пор ноги моей не будет в этом доме! Я не хочу тебя видеть.

— Прекрасно! — в запальчивости заявил Ричард.

— Что?! — едва не взвизгнула леди Эстер.

— Я сказал, прекрасно, подразумевая, что, раз ты не сможешь относиться к Чентел, как требует того ее положение, твой отъезд будет лучшим выходом для всех нас, — спокойно произнес он.

— И это говорит мой сын! — возмутилась леди Эстер. — Но ты в конце концов поймешь свою ошибку. Ты Сент-Джеймс и потому знаешь, что от тебя требуется. Ты прав, пока нам действительно лучше расстаться! — Она направилась к двери и только на пороге обернулась: — Не думай, что я от тебя отказываюсь. Я приму тебя назад с распростертыми объятиями, как только ты избавишься от этой потаскушки, — наигранно ласковым тоном произнесла она.

— Спасибо, — сценические приемы матери не произвели на Ричарда особого впечатления. — И еще, мама, прежде чем ты уйдешь, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос: откуда ты узнала о состоянии комнаты?

— Мне рассказала об этом горничная, разумеется!

— Знаешь, ты можешь взять ее с собой, потому что с этой минуты я ее уволил.

— Как ты смеешь отказывать девушке от места только потому, что она добросовестно выполняет свою работу, — возмутилась леди Эстер.

— Я не потерплю у себя слуг, которые разносят сплетни. — Голос Ричарда прозвучал неумолимо, и леди Эстер поняла, что ничего здесь не добьется.

— Хорошо, я возьму ее себе в услужение. Но, подумать только, ты вступаешься за эту…

— Мама! — окончательно потеряв терпение, воскликнул Ричард.

— Хорошо, я ухожу. Но ты об этом еще пожалеешь! — пригрозила ему леди Эстер. Ричард молча посмотрел на мать.

— Избавься от нее, Ричард! Ты должен это сделать ради семьи. — С этими словами леди Эстер повернулась и с гордым видом удалилась из комнаты.

Ричард тяжело вздохнул и опустил голову на руки. «Избавься от нее!» — звучали эхом у него в голове слова матери. Он женат на Чентел Эмберли лишь неполный день, а в его семье уже наметилась трещина, не говоря о том, что злые языки сплетничают и разводят кривотолки вокруг его имени — имени Сент-Джеймса! Ричард поморщился. Конечно, его мать права, вид комнаты вполне мог навести на мысль о том, чем он и Чентел занимались тут… Подумав об этом, он скривился от головной боли.

Оба супруга, напустив на себя важный, чопорный вид, сидели за длинным обеденным столом, в противоположных его концах. Казалось, их разделяли мили полированной поверхности, уставленной серебряными приборами. Оба были бледны и рассеянны. Даже самый ненаблюдательный человек заметил бы, что им нездоровится. Вокруг них суетились слуги, разносившие блюда и тайком бросавшие любопытствующие взгляды на молодых. В воздухе ощущалось напряжение, возможно, за счет царившего молчания. Слуги покинули столовую в полном разочаровании, думая о том, что немота хозяев лишила их удовольствия посплетничать вечером в тесном кругу.

Чентел взглянула на застывшее лицо Сент-Джеймса. В задумчивости она прикусила губу. Да, она уже знала о том, как леди Эстер в гневе покинула дом своего сына. Она по роковой случайности столкнулась с матерью Сент-Джеймса в холле, и та бросила на нее испепеляющий взгляд:

— Я уезжаю. Но помни, тебе не удастся заполучить Ричарда! Я знаю твои хитрости наперед, но даже беременность тебе не поможет! Ты никогда не сможешь войти в круг семьи Сент-Джеймс, уж я об этом позабочусь!

Чентел со злостью пронзила вилкой морковку, лежащую у нее на тарелке, представляя себе, что это леди Эстер. Мать Сент-Джеймса была просто невыносима! Но девушку беспокоил и другой вопрос, почему все члены ее семьи уверены, что она влюблена в Ричарда, в то время как она ненавидит его всей душой? Все-таки эти Сент-Джеймсы какие-то ненормальные!

Она еще раз бросила пытливый взгляд на мужчину, сидевшего напротив нее с неприступным видом. Нет, чем быстрее она его оставит, тем лучше будет для всех! И единственный возможный для нее способ это сделать — это снять с Тедди подозрения в измене и тем самым покончить с шантажом.

— Милорд, — обратилась она к Ричарду слабым голосом. — Вы знаете человека, который дал Тедди шкатулку?

Ричард удивленно посмотрел на нее, будто только что заметил ее присутствие:

— Что?

— Вы знаете человека, который вручил Тедди шкатулку? — повторила Чентел более громко, ее голос, по-видимому, с трудом долетал до противоположного конца стола.

— Конечно же, я знаю Луи Дежарна. Ты ведь не принимаешь меня за дурака? — раздраженным тоном ответил Ричард.

Чентел насупилась. Нет, дураком она его не считала, а вот извергом, пожалуй.

Неужели воображение сыграло с ней злую шутку? И на самом деле она для него совершенно чужая женщина, чье присутствие он едва терпит?

— И вы знаете, где его найти? — осторожно спросила она.

— А ты? — ответил Ричард вопросом на вопрос.

Чентел вздрогнула — от его глаз веяло ледяным холодом. Трудно было себе представить, что еще накануне вечером они вместе пили шампанское и дурачились, как хорошие приятели.

— Конечно, нет! Я же вам говорила, что Тедди ни к чему не причастен и я тоже.

— Речь не о том. — Ричард пожал плечами. — На мой взгляд, нам было бы нелишне поделиться друг с другом имеющимися сведениями. Мы оба знаем, что Луи Дежарн все еще в Лондоне.

— Но раз он в Лондоне, то почему бы нам не найти его, и притом как можно быстрее! — раздраженно воскликнула Чентел. — Тогда мы сможем закончить наконец этот фарс.

Ричард выпрямился в кресле, приняв горделивую осанку, и загадочно посмотрел на нее.

— Я вполне понимаю причины такой поспешности, — резким тоном начал он. — Я сам испытываю сходные чувства. Но эта шпионская история чревата осложнениями, которые необходимо предотвратить.

— О каких осложнениях вы говорите, милорд? — удивилась девушка.

— Чентел, я не собираюсь обсуждать это с тобой. Ты и Тедди все еще находитесь под подозрениями, и я не намерен посвящать тебя в детали нашей операции, — отрезал он.

— Но если вы ничего мне не расскажете, то как я смогу доказать невиновность моего брата? — с воинственным видом спросила Чентел.

— Не беспокойся, это я беру на себя.

— А не кажется ли вам, что в этом направлении так ничего и не сделано! Не надо затуманивать мне голову болтовней о мифических осложнениях! Почему вы еще не поговорили с Луи Дежарном?

— По той же причине, что и вы, мадам, — уклонился от ответа Ричард.

— Очень в этом сомневаюсь! — Чентел вовсе не собиралась выдавать, что она в первый раз услышала имя Луи Дежарна.

— Мадам, у меня создалось впечатление, что вы мне не доверяете. — В голосе Ричарда чувствовалось напряжение, силой воли он сдерживался, чтобы не вспылить. — Однако позвольте вам напомнить, что под подозрением все-таки находитесь вы, а не я.

— Как вы смеете… — начала было Чентел, но Ричард ее перебил.

— Довольно! Я делаю все, что в моих силах. Вы можете довериться мне. Я так же, как и вы, мечтаю, чтобы вы покинули мой дом как можно скорее, — надменно произнес он.

— Доверять вам! — Чентел обуяла ярость, в которой утонула обида, причиненная ей его словами, — они не должны были ее ранить, но почему-то ранили. — Нет, милорд, я вам не доверяю. У меня нет уверенности в том, что я не покину ваш дом в цепях, на пару с моим братом.

— Гм… Не самый худший вариант… — позлорадствовал Ричард.

— Но, уверяю вас, я этого не допущу, — и с этими словами Чентел поднялась из-за стола.

— Куда же вы, мадам? — удивился Ричард.

— С меня хватит унижений, — решительно заявила она.

— Чентел, сейчас же сядь на свое место! — приказал ей Ричард. Его глаза метали молнии.

— Нет, — ответила Чентел, не обращая внимания на его гнев. — И можете на меня не кричать. Все в этом доме только и делали, что любезно напоминали мне, что я вам не настоящая жена, а потому я не обязана вас слушаться.

— Сомневаюсь, что бы ты меня слушалась, даже будучи моей настоящей женой, — заметил Ричард.

— Это единственное, в чем вы правы, милорд! Не извольте сомневаться, как только я докажу невиновность Тедди, ноги моей не будет в этом доме!

— Вот против этого я никак не возражаю! Я боюсь, как бы мы не задушили друг друга в течение этих шести месяцев. Почему бы нам не поступить предусмотрительнее: Тедди признается, в чем он принимал участие (я уверен, что очень незначительное), ты тоже дашь показания, и дело будет закрыто.

— Я же сказала тебе, что мы ни в чем не виноваты! Перестань втягивать нас в свои грязные дела! — набросилась на него Чентел.

Взгляд, которым он измерил ее с ног до головы, взбесил девушку. Она готова была сейчас убить его на месте.

— Хорошо, коли ты не виновата, расскажи мне все, что знаешь.

Чентел вся кипела. Поняв, что этот разговор ни к чему не приводит, она повернулась и направилась к двери.

— Чентел, вернись сейчас же! — окликнул ее Сент-Джеймс, но она не обернулась, а только ускорила шаг.

План действий для нее был ясен: оставить этот дом и разыскать Луи Дежарна, иначе она убьет ненавистного ей лорда… если только он не убьет ее раньше.

Чентел потребовала от подозрительно смотревшего на нее конюха, чтобы ей привели лошадь.

Она очень давно не ездила верхом, но стояло чудесное утро, а ей совершенно нечем было заняться. Она уже позавтракала в гордом одиночестве, потому что «граф отлучился по делу», как ей сообщили. И вот ей предстоял абсолютно праздный день в чужом доме, и она не знала, куда себя девать. Поэтому она облачилась в свою старую темно-красную амазонку с воротничком из коричневого бархата и пышными рукавами.

— Вы много ездите верхом, миледи? — полюбопытствовал конюх.

— Ну… не так уж много… А у вас есть смирная лошадка? — спросила она.

Конюх наморщил лоб, и его загрубевшее лицо даже сморщилось от чрезмерных умственных усилий, потом он обрадованно сказал:

— Тоб будет как раз для вас! Когда к Чентел подвели Тоба, глаза ее округлились от изумления.

— Это лошадь для меня? — переспросила она.

Тоб был очень крупным черным жеребцом, с лоснящейся шкурой и огромными карими глазами, которые смотрели на Чентел с презрительным высокомерием, как и все Сент-Джеймсы.

— А он смирный? — усомнилась Чентел». Конюх пожал плечами:

— Самый смирный во всей конюшне! Лорд Ричард любит быстрых скакунов. В чем-чем, а в лошадях он разбирается. Но Тоб уже старый и потому еле ноги переставляет.

— Хорошо. — Чентел вздохнула, окончательно укрепившись в своей решимости. Конюх помог ей взобраться на широкую спину Тоба; она посмотрела вниз и вздрогнула: до земли было так далеко! Она тронула поводья, и, к величайшему ее удивлению, жеребец послушался; они направились в сторону леса. У него была неровная походка, к тому же Чентел до конца не была уверена в послушности жеребца.

Постепенно она почувствовала себя более уверенно и даже стала получать удовольствие от прогулки по лесу и общения с природой. Но вдруг Тоб резко встал на дыбы, и Чентел чуть было не упала. Такой поворот событий встревожил девушку. Оказалось, от Тоба можно ожидать чего угодно: он непредсказуем.

Она надеялась, что Тоб продолжит путь, но тот стоял как вкопанный. Чентел приказала ему идти вперед — он не сдвинулся с места. Как ни била она каблуками по дубленой шкуре упрямого жеребца, тот будто ничего не чувствовал и полностью игнорировал ее усилия. Наконец Тоб пошевельнулся, но, как оказалось, для того, чтобы повернуться и направиться назад, к конюшне. Чентел, стиснув зубы, натянула поводья; ей совсем не хотелось возвращаться. Тоб недовольно фыркнул и затряс головой. Чентел потянула сильнее, конь было пошел направо, но потом вернулся на прежний маршрут. Со стороны казалось, что лошадь и всадница передвигаются по кругу; оба страдали ослиным упрямством, и никто не хотел уступать.

На пятом круге Чентел заметила в отдалении всадника в плаще.

— Ричард! — окликнула она его в надежде на помощь, но ответа не получила.

Наконец Тобу удалось доконать Чентел: у нее закружилась голова, и она отпустила поводья. Но старик Тоб не очень-то обрадовался своей победе: ему тоже стало не по себе, потому что он остановился, затряс головой и зафыркал.

— Так тебе и надо! — позлорадствовала Чентел. — А теперь вперед!

Тоб заржал и, к величайшему удивлению Чентел, рванул вперед. Она никак не ожидала от этого росинанта подобной прыти! Он мчался через лес галопом, Чентел тряслась на его спине, вопила что есть мочи:

— Стоп, Тоб, остановись!

Если даже шаг у Тоба был неровный, то можно себе представить, каков был у него галоп! Поэтому немудрено, что Чентел подумала о наступлении конца света. Вцепившись в его грубую пятнистую гриву, бедняжка всеми силами пыталась удержаться в седле. В конце концов Тоб остановился прямо в зарослях терновника.

— Проклятое животное! — обозвала его Чентел, потому что ее юбка запуталась в колючих ветках кустарника.

Она нагнулась в седле, чтобы отцепить подол, когда услышала позади легкое ржание. Обернувшись, она увидела всадника в сером плаще на большой черной лошади.

— Ричард, помоги мне! — позвала его Чентел и снова занялась своей юбкой.

В этот момент прогремел выстрел. Старик Тоб вздрогнул и встал на дыбы, как молоденький. Чентел, потеряв равновесие, упала. Она ударилась головой о выступающий из земли корень, и боль на какое-то время ослепила ее. Застонав, она закрыла глаза, чувствуя, что проваливается в темноту.

Ричард ворвался в дом с ревом:

— Ри-ид!!! Рид, это правда — то, что я слышал? — Он остановился и замолчал, когда увидел дворецкого, чинно спускающегося с лестницы.

— Милорд! Миледи упала с лошади, — невозмутимо сообщил он.

— Тоб вернулся час назад без Чентел, это так?

— Да, после чего егерь нашел миледи, лежащую без сознания, сэр, — пояснил слуга.

— Как она сейчас? — спросил Ричард, уже поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

— Доктор сказал, что с ней все будет в порядке. Теперь она спит, потому что ей дали снотворное. Ее нельзя тревожить, она сейчас отдыхает, — настаивал он.

Ричард наконец остановился и умоляюще посмотрел на Рида:

— Я обязательно должен ее видеть, но не собираюсь ее будить.

Рид понимающе кивнул:

— Конечно, милорд.

Он проводил Ричарда до двери комнаты Чентел. Сент-Джеймс едва сдерживался, чтобы не отпихнуть слугу и не ворваться к ней. Рид приоткрыл дверь, и Ричард тихо вошел внутрь.

Он подошел к постели и посмотрел на спящую Чентел. Услышав о ее падении, он не на шутку перепугался. Настояв на браке, обернувшемся фарсом, он взял на себя ответственность за жизнь этой девушки, и он никогда бы не простил себе, если бы с ней случилось что-то серьезное.

Неподвижно лежащая Чентел казалась такой хрупкой, беззащитной, лишенной той энергии, которую она обычно излучала. И это его так потрясло, что он невольно сжал руки в кулаки.

Девушка пошевелилась, и веки ее медленно приподнялись. Она посмотрела на него, ее черные зрачки казались огромными. В глазах застыло недоумение и боль.

— Почему? — ее пересохшие губы едва шевелились.

— Что почему? — переспросил он, чувствуя себя счастливым только потому, что она пришла в себя и в состоянии говорить. Он пододвинул кресло и сел рядом с кроватью. Ему показалось, что Чентел отстранилась от него, и нахмурился. — Что ты имеешь в виду?

— Почему ты пытался меня убить? — прямо глядя ему в глаза, произнесла Чентел.

Ричард был так поражен, что несколько секунд молча смотрел на нее, не веря своим ушам.

— Но я не пытался тебя убить! — горячо возразил он.

— Твоя пуля прошла совсем близко, а я не слишком хорошая наездница, — укоризненно сказала девушка.

Липкий, всепоглощающий страх — тот же самый, что он испытал при вести о ее падении, — вновь пронзил все его существо. Она бредит… может, поврежден мозг?

— Я не стрелял в тебя, Чентел, — попытался успокоить ее Ричард, — ты просто упала с лошади.

— Да, именно это мы скажем всем остальным, — ответила Чентел, тихо вздохнув. — Но зачем ты в меня стрелял? — Она закрыла глаза, и лоб ее прорезала горестная морщинка. — Теперь мне всегда будут сниться кошмары, в которых ты… Нет, тебе вовсе не обязательно было в меня стрелять!

Ричард схватил ее за руку и крепко ее сжал.

— Чентел, выслушай меня. Я в тебя не стрелял, верь мне!

Она открыла свои изумрудные глаза и так печально посмотрела на него, что у Ричарда сжалось сердце.

— Нет, я знаю, это был ты. — Она кивнула как ребенок, решивший говорить правду. — Зачем? Я уеду к себе в Ковингтон-Фолли, и у тебя не будет со мной больше хлопот… Я постараюсь тебя больше не сердить…

Ее голосок задрожал, и Ричард впервые увидел в глазах у Чентел слезы. Он почувствовал щемящую жалость к этой несчастной девочке и, присев на ее постель, прижал ее к себе.

— Я не стре… — начал было он. Но Чентел забилась в его объятиях:

— Отпус… отпусти меня. Нельзя обнимать того, кого ты только что пытался уби… убить.

Он сдерживал ее, как мог, пока она не устала и голова ее сама собой не опустилась ему на плечо.

— Послушай, Ченти, я не стрелял в тебя, — сказал он, отметив про себя, что ей, должно быть, совсем плохо, если она не реагирует на это уменьшительное имя. — Скажи мне, пожалуйста, почему ты решила, что это был я. Расскажи, как все произошло.

— Тот же самый плащ, — произнесла она тихо и очень печально, — ты был в том же плаще, что и в ту ночь у меня в спальне. По крайней мере, теперь ты мог бы выглядеть как-то иначе.

— Уверяю тебя, что никогда не надел бы один плащ дважды. — Несмотря на всю серьезность ситуации, он пытался шутить.

— Ты смеешься надо мной. — Чентел снова стала вырваться из его рук. — Ты, наверное, все еще хочешь от меня избавиться!

— Тс-с! Тише. — Ричард крепко держал ее в объятиях, прижав ее голову к своему плечу. — Я мог бы задушить тебя за то, что ты подумала, будто я способен тебя убить, — сказал он почти нежно.

Чентел приподняла голову и посмотрела ему в глаза. В них было столько боли, что он снова принялся уверять ее:

— Это был не я, дорогая. Поверь мне.

Чентел, казалось, некоторое время раздумывала над его словами, потом спросила:

— Тогда кто это мог быть? Леди Эстер?

Ричард представил себе свою мать в сером плаще, на лошади и с пистолетом и чуть было не рассмеялся:

— Не буду лукавить, она, конечно, не прочь увидеть тебя мертвой, но на подобные авантюры не способна. Поверь мне! Кто-то жаждет убить нас обоих. Бедная Чентел! — последние слова Ричард произнес так тихо, что она их не услышала. Очень бережно он уложил ее обратно в постель и ласково прошептал: — А теперь ты должна поспать. Рид и так мне голову оторвет за то, что я побеспокоил тебя.

— Да, — вздохнула Чентел, послушно закрывая глаза. — Я отдохну, я почему-то страшно устала. Ты знаешь, мне не нравится, когда в меня стреляют. Если это был ты… если это был ты, то, пожалуйста, больше так не делай! Обещай мне!

Ричард тяжело вздохнул:

— Это был не я. Но чтобы тебе было спокойнее, я клянусь, что никогда не буду в тебя стрелять.

— Ты подождешь полгода?

— Я подожду полгода… и еще столько, сколько ты захочешь, моя Ченти, — тихо сказал Ричард.

Чентел не ответила — она уже спала. Может быть, это и к лучшему, что она не слышала этих слов, подумал про себя Ричард. Он нахмурился, ее запутанная история была совершенно загадочна, но в одном Чентел была совершенно права — с каждым днем становилось все менее понятно, кому можно доверять.

На следующий день Чентел проснулась поздно. Она медленно открыла глаза и уставилась на потолок; во сне, который она видела, Ричард Сент-Джеймс обнимал ее. Она так явственно ощущала тепло его рук, покой и безопасность, обретенные рядом с ним, что сон казался реальностью. Она нахмурилась. Этими руками он мог направить на нее пистолет, хотя Ричард поклялся ей, что это был не он, но серый плащ все еще никак не мог стереться из ее памяти. Она вздохнула. Несмотря ни на что, она хотела ему верить!

Скинув одеяло, она опустила ноги на пол и поднялась, пошатываясь. Из-за падения с этой строптивой лошади все ее тело превратилось в сплошной синяк — или так ей, по крайней мере, казалось. Она накинула на себя пеньюар и, согнувшись, словно старушка, направилась к шкафу, достав оттуда первое попавшееся платье.

Она хотела было позвать горничную, но передумала. Она не знала, кто придет на ее звонок и придет ли кто-нибудь вообще: ее личная горничная уехала с леди Эстер. Сделав неловкое движение, она сморщилась от боли и стала медленно одеваться. Но тут ее внимание привлек какой-то легкий шум.

Обернувшись, она едва не подпрыгнула от неожиданности: в комнате прямо против нее стоял Ричард Сент-Джеймс. Подбоченившись, он глядел на нее весьма озабоченно. Как он умудрился так незаметно проникнуть в комнату?

— Что ты тут делаешь? — спросила она.

— Я пришел узнать, как ты себя чувствуешь, — сдержанно ответил Ричард.

— Прекрасно!

— А выглядишь ужасно. Тебе надо быть в постели, — заботливо произнес он.

— Нет, не надо! И мне вовсе не нравится, когда ты входишь в комнату, не спросив разрешения.

— Кажется, мы эту тему уже обсуждали. — Его брови удивленно поползли вверх.

— И ты сказал, что будешь стучаться! — настаивала она.

Он насмешливо улыбнулся, и это вывело Чентел из себя — она готова была его ударить!

— Извини, я забыл. Мне что, выйти и постучаться? — снова усмехнулся Ричард.

— В следующий раз, пожалуйста, не забудь сделать это, — раздраженно ответила она, прикрываясь платьем, которое держала в руках.

— Ты должна лечь в постель. — Тон его был непреклонен.

— Нет, не должна. А теперь прошу меня извинить, но я хочу одеться. Уходи!

Ричард сложил руки на груди и посмотрел на нее изучающе:

— Я не уйду, пока ты не послушаешь меня. Ты еще не поправилась и не можешь оставаться на ногах.

— Я совершенно здорова! — горделиво вздернув подбородок, она направилась к ширме, стараясь держаться прямо. Она не позволит мужчине, вообразившему себя ее господином, заставить ее целый день лежать в постели! Но когда она своей царственной походкой проплывала мимо Ричарда, он выхватил у нее платье.

— Отдай сейчас же! — возмутилась Чентел. Она попыталась отнять платье, но Ричард поднял его высоко над головой, так, что она просто не в состоянии была до него дотянуться. Она чувствовала себя, как фокстерьер, прыгающий вокруг большого дога, но тем не менее сделала еще одну попытку достать платье. Он тут же перебросил платье за спину и теперь стоял перед ней с озорной улыбкой на лице.

— Как ты смеешь! — произнесла Чентел, задыхаясь все больше от этой возни.

— Смею, — ответил он коротко, и его тон показался Чентел чересчур самоуверенным. Прежде чем она смогла разгадать его намерения, он нагнулся и схватился за край ее пеньюара.

— Пусти! — попыталась вырваться девушка.

Он потянул пеньюар со знанием дел, и тот соскользнул с одного плеча, прежде чем она спохватилась. Чентел поспешно натянула его обратно, но Ричард не оставлял ее в покое.

— Прекрати! — выкрикнула Чентел, тяжело дыша, голова у нее шла кругом. — Я хочу одеться!

— Нет. — Ричард подхватил ее на руки во время очередного поворота. У Чентел не осталось больше сил сопротивляться. Ее мучитель подошел к кровати, опустился на нее и усадил Чентел себе на колени, как малое дитя.

— А теперь ты мне должна пообещать, что сегодня весь день проведешь в постели, — потребовал он.

— Ни за что! — едва слышно возразила Чентел. — По-моему, ты хочешь меня убить!

— Нет, я ведь обещал подождать, — любезно ответил он; казалось, чем больше она злилась, тем больше это его веселило. — Но я хотел бы поговорить с тобой о том, что произошло.

— Боюсь, на разговор у меня не хватит сил, — заметила Чентел голосом умирающей. Она все более неловко чувствовала себя у него на коленях и попыталась отстраниться, но он крепко держал ее в своих объятиях, и Чентел ощущала, как вся заливается краской.

Он улыбнулся:

— Ченти… — Она бросила на него возмущенный взгляд, и он со смехом продолжил: — Вот это уже лучше! Чентел, с момента нашей встречи я все время вижу тебя то в ночных рубашках, то в полупрозрачных пеньюарах… а один раз даже в простыне!

— Это потому, что ты позволяешь себе врываться ко мне без спроса, — возмутилась Чентел, отчаянно краснея.

— Не совсем так. В случае с простыней, если мне не изменяет память, была виновата целиком ты, — напомнил ей Ричард.

— Это все было из-за тебя — я от тебя пыталась убежать! И мне совсем не нравится, когда ты бесцеремонно входишь в мою комнату. Твой это дом или нет, это все равно неприлично. Что сказала бы по этому поводу твоя мама?

Он пришел в полный восторг, видя, как она раскраснелась, и облегченно рассмеялся, от этого низкого чувственного смеха по телу Чентел пошли мурашки.

— По сравнению с тем, что она думает о нас в действительности, сегодняшнее наше поведение показалось бы ей детской забавой. А теперь давай забудем о приличиях… — предложил Ричард.

— Неужели это мне говорит человек из рода Сент-Джеймсов! — воскликнула Чентел, пытаясь не замечать исходящего от него аромата дорогого мыла или туалетной воды…

Ричард слегка ущипнул ее:

— Давай поговорим серьезно, Эмберли. Я не отпущу тебя, пока ты мне не расскажешь про то, что я хочу знать.

— Что ж, — ответила Чентел, опустив взгляд, — в таком случае мне придется говорить, если это ускорит дело. Так о чем ты хочешь знать?

— Я хочу знать обо всем, что связывает тебя и Тедди с Луи Дежарном. Я хочу знать обо всех ваших связях с его людьми, — пояснил он.

Этот человек все еще думает, что она каким-то образом вовлечена в шпионскую игру! Она уперлась кулачком в его грудь — он этого даже не заметил — и воскликнула:

— Сейчас же меня отпусти! Ты просишь меня довериться тебе, в то время как сам мне абсолютно не доверяешь! Сколько раз мне нужно повторять, что я совершенно его не знаю! Тедди не имел с ним ничего общего, кроме того, что проиграл ему в карты и вынужден был взять на хранение шкатулку взамен долговых расписок, — горестно произнесла Чентел.

Теперь рассердился Ричард:

— Чентел, но этого просто не может быть! Наверняка произошло что-то большее; может быть, Тедди от тебя что-нибудь утаил?

Чентел показалось странным, что, узнав ее брата, Ричард все еще видит в нем шпиона.

— По-твоему, Тедди способен на двойную игру? — изумилась она.

— Нет, в этом ты права. — Ричард нахмурился. — Но все же каким-то образом ты связана с этим делом.

— Ага, теперь это я! — Чентел кипятилась все больше и больше. — Я что, по-твоему, главарь шпионской банды? Но если это так, зачем тогда в меня стрелять?

— Не знаю. Поэтому я и прошу тебя рассказать мне обо всем, что ты знаешь. Если ты ни в чем не замешана…

— «Если»! Подумать только!

— Если ты ни в чем не замешана, то случайно вовлечена в это дело, как и Тедди, и кто-то хочет от вас избавиться, прежде чем вы неосознанно выйдете на его след.

— Но это совершенно бессмысленно! — воскликнула измученная Чентел. — Может быть, в меня стреляли из-за того, что я связана с тобой.

Ричард отрицательно покачал головой:

— Все мои враги, о которых я знаю, стреляли бы в меня, а не в тебя.

— Но ведь стреляли и в тебя! Послушай, Ричард. — Голос Чентел зазвучал взволнованно, злость куда-то испарилась. — Из того немногого, что мне известно о твоей работе, я сделала вывод, что у тебя врагов должно быть гораздо больше, чем у меня. На самом деле у меня их практически нет. Ну, не считая твоей матери, большинства твоих родственников… и, пожалуй, кое-кого из горожан.

Она нахмурилась, а Ричард засмеялся, покачав головой:

— Пока что я не вижу среди тех, кого ты назвала, ни одной опасной личности.

— А твоя мать? — удивилась Чентел.

— Она, конечно, особа далеко не безобидная, но неопасная. Да, так мы убийцу не отыщем. Но я тебя прошу, Чентел, припомни всех своих знакомых, вспомни обо всем, что тебе показалось странным в последнее время, и расскажи мне. Пожалуйста, доверься мне!

— И ты сделаешь то же самое? — Чентел пытливо посмотрела на него. Ричард рассмеялся:

— Прекрасно, я должен был догадаться, что ничего от тебя не добьюсь! Но на одном я настаиваю: сегодня ты останешься в постели.

— Но я не хочу проводить так целый день! Это ужасно скучно! — захныкала Чентел.

— Если ты это не сделаешь добровольно… — Тут он сделал паузу, и Чентел подозрительно на него посмотрела, потому что он как-то загадочно улыбался. — Тогда мне придется принять меры те же, что и в прошлый раз.

— Что ты хочешь этим ска… — И тут Чентел внезапно поняла, что он имел в виду. — Ты не осмелишься!

— Это я-то не осмелюсь? — Ричард обнял ее покрепче, как бы в предупреждение. — Я уберу из комнаты все, что может быть использовано в качестве одежды, и с тебя тоже все сниму.

По спине Чентел пробежал холодок. А взгляд Ричарда становился все более бесстыдным.

— Кажется, это превосходная мысль, — прошептал он ей на ухо.

Чентел спрыгнула с его колен, но на этот раз он ее отпустил. Ей очень не понравились озорные огоньки в его глазах.

— Нет, не надо — я, так и быть, останусь в постели.

— Обещаешь? — Он тоже встал и теперь возвышался над ней, заставляя ее чувствовать себя совсем маленькой.

— Да, обещаю. — Она не могла сдержать нервную дрожь.

— Ты меня разочаровываешь, Чентел, — хмыкнул Ричард. — И все равно, по-моему, это прекрасная идея, которая гарантирует…

Чентел прыгнула на кровать и нырнула под покрывала, так что осталась видна только ее макушка, но даже после этого она не почувствовала себя в безопасности.

— Видишь, я уже в постели! И, честное слово, я здесь и останусь, — кротким тоном произнесла она, высунувшись из-под одеяла.

— Очень хорошо. — Он кивнул, и лицо его приняло удовлетворенное выражение, правда, в его глазах все еще горели опасные огоньки. — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли завтрак.

— Пожалуйста, не забудь это сделать. А теперь я хочу отдохнуть, — проговорила Чентел.

Она не дыша наблюдала, как Ричард подошел к двери, и глубоко вздохнула, лишь когда дверь за ним затворилась. Она снова накрылась с головой. Ей по-детски захотелось ненадолго спрятаться от всего мира и, главное, от этого несносного человека.