© Проект «Сноб»

© Арина Холина, текст

© ООО «Издательство АСТ»

 

Вы замечали, как сложно в наше время заняться сексом?

Если ты женщина – шансы еще есть. Бесплатно и почти с любым, кто тебе понравится. Как говорит один знакомый средних лет: «Вот вы женщины – вам проще. Если ты кому откровенно предложишь секс – за тобой радостно побегут, а я могу и по лицу огрести».

В том смысле, что почти все девушки играют в игру «я не такая». Ну, то есть она сексом не разбрасывается направо и налево, бережет для «особенного мужчины».

«Зачем?! – выла с похмельного утра одна приятельница. – Как я могла! В машине! Что он обо мне подумает?!»

«Мммм… – растерялась я. – Что ты свободная сексуальная женщина, которая умеет получать от жизни удовольствие?»

И не одна такая приятельница раскаивалась с утра о том, что с кем-то там переспала. У женщин так принято. Секс без доказательств того, что он от тебя без ума, – это плохо. Это падение. Он «получил от тебя что хотел» и уже не позвонит.

Вот смешно, что медицина ушла очень далеко вперед, – и теперь не надо беспокоиться ни о случайной беременности, ни о всяких заболеваниях. Но женщины все равно ведут себя так, словно секс – это пятно на репутации, стыд и общественное презрение пожизненно.

Не удивительно, что мужчине получить просто секс очень трудно. И он вступает на путь лицемерия, вранья, имитации чувств. А его за это еще и осуждают. И не факт, что секс все-таки случится раньше пятого свидания, – после ресторанов, цветов и сумки от Марка Джейкобса.

Тут, правда, надо еще понимать драматическую разницу между русскими девушками и европейскими. В среднем европейская женщина – это партнер. За нее не платят в ресторанах. Она не ждет подарков. Она ищет дружбу, сексуальные отношения, а не защитника, на которого всегда можно положиться. Она не ждет бесконечного восхищения, цветов, комплиментов двадцать раз на дню. Поэтому западным мужчинам русские подруги кажутся чрезмерно требовательными.

Русские ищут не партнера, а партию – и желательно выгодную.

И секс, разумеется, становится предметом торга. Получишь, когда полюбишь. Или когда покажешь, что ты – «настоящий» мужчина, то есть зарекомендуешь себя как щедрый инвестор.

Правда, и европейки тоже не очень сексуальны. Они заняты карьерой, и это их главное удовольствие. Но, честно говоря, с мужчинами в последнее время все тоже не очень просто.

Мужчина как-то ослаб. Такое ощущение, что многие вполне довольны общением с фейсбуком, отношением с любимым порноресурсом, а настоящий секс с живой девушкой – это уже почти миф, и они счастливы, если удается кого-то положить в кровать и просто раздеть. Мужчины словно разучились это делать.

У одной знакомой был любовник, который первые пару раз показал себя как практически импотент. Она уже собиралась его уволить, но неожиданно он разошелся. То есть вспомнил, что секс – это не просто вместе напиться, упасть в кровать и снять трусы (в лучшем случае), а гораздо большее. Но вспомнил, только когда ему объяснили, что дружба и пьянство – это, конечно, всегда хорошо, но если у него не стоит – это все не сработает.

Такое происходит со многими мужчинами. Они даже говорят: «Мне надо получше узнать человека, я не могу так сразу». На что хочется сказать: «Эй, все, что тебе надо обо мне знать, – у меня между ног! Мне не отношения нужны, очнись!»

Ощущение, будто ушел сексуальный заряд. Будто общество стало асексуальным.

Знакомые парни ездили на Кубу и вернулись оттуда ошеломленными. Потому что там все занимаются сексом. Причем без особенных прелюдий. Занимаются просто потому, что хотят – и никто их за это не осуждает. Даже в кубинских мюзиклах все занимаются сексом каждые пять минут. Ну, и поют, разумеется, в процессе.

Другие приятели познакомились на Кубе с русской девушкой (давно живет в Канаде), у которой местному любовнику (это он как раз снимает мюзиклы) – 74 года. Выглядит на 45, обожает секс. Говорит – орехи надо есть.

А белые европейцы все не наиграются со своей дурацкой нравственностью.

Такое впечатление, что мы живем в какой-то новой реальности, где жизнь имитируется. Интернет – это прекрасно, кто же спорит, но явно случилась подмена. И даже массмедиа подыгрывают, создавая продукт, который обесценивает значение секса. Сейчас мода в сериалах (вспомните хотя бы «Доктор Хаус»/House M.D.) – там герой и героиня не могут переспать пять или шесть сезонов. То же самое и в сериале «Касл»/ Castle. И в «Кости»/Bones. И в «Менталисте»/Mentalist. Да везде. Какие-то тантрические высокодуховные отношения как пример поведения.

В кино секса уже давно нет (разве что «Стыд»/Shame с Майклом Фассбендером). Музыка тоже вся не про секс. Никакого «Удовлетворения»/Satisfaction.

Вуди Аллен уже кажется порнушкой: в его фильмах все только и говорят что о сексе, изменяют друг другу, нарушают все эти правила морали и табу.

Такое ощущение, что с гормонами что-то случилось, честное слово. Хотя ведь некоторые ученые говорят, что у современных мужчин, действительно, заметно упал уровень тестостерона…

В «Острове Крым» Василий Аксенов описал, что в будущем девушки просто будут подходить к мужчинам и спрашивать: «Займемся сексом?» Возможно, оттуда, из 1979 года, на фоне сексуальной революции и прочего безумия вроде клуба «Студия 54», это казалось вполне реальной перспективой.

А оказалось утопией.

В реальном 2013 году люди, которые на самом деле хотят секса и настроены им заниматься, – редкость. Если им, конечно, не двадцать четыре. Эти еще держатся кое-как за счет юного возраста.

Мы вдруг оказались в центре унылой асексуальной культуры, где все фотографируют еду и туфли. Может, конечно, еда и туфли – это новый секс?

А может, мы живем в то время, когда все так зациклены на самих себе, что секс с другими людьми просто не входит в круг интересов?

Или правы психиатры, и уже каждый второй страдает депрессией в той или иной форме? И такие витальные радости этому каждому второму ни к чему?

Но, понимаете, секс – это очень весело. Это и расслабляет, и освобождает, и дает удивительную позитивную энергию. И хорошие впечатления. И повод для разговора – причем не унылого, о каких-нибудь там политических или экологических катаклизмах, а возбуждающего и занятного.

К тому же, пусть и короткая, но бурная страсть, благодаря которой ты мгновенно забываешь все свои неприятности, – ну разве это не стоит того, чтобы выбраться из футляра (из фейсбука)?

 

Возраст отчаяния

Начинать нужно с того, что русских шокируют даже просто голые термы, куда все ходят без трусов.

Ну, объективно: ничего такого ни в мужских, ни в женских письках нет, чтобы прямо в обморок падать. Понятно, что включается неумеренное чувство стыда, хорошо приправленное подавленными желаниями, бла-бла-бла, спросите любого психолога.

Но дело не в этом, и речь не о стыде. А об отвращении.

Едва люди, с трудом прикрывая возбуждение ханжеством, представляют себе этот голый бадехауз, как тут же их осеняет, что никакого фейсконтроля там нет, – и любой человек, любого возраста может оказаться и в бане, и на голом пляже, и даже в секс-клубе. Даже старик. Даже восьмидесяти лет.

А в Германии, например, старики энергичные. Их много везде: и в термах, и на пляжах, и в клубах.

Центр Берлина, «Европа-центр», на крыше – бассейн, лужайка. Приходит пара лет семидесяти, они очень смуглые (немцы жарятся на солнце почище итальянцев), кожа в мелкую складку, у него причиндалы до колен висят. Ты на них смотришь и вдруг вспоминаешь обрывки разговоров и выражение лиц твоих русских знакомых, которые считают старость уродством.

– Фу, какая гадость, обвисшие…

– А что будет с татуировкой через тридцать лет?..

– Смотреть противно…

В секс-клубах можно увидеть людей очень разного возраста. Причем те, кому за шестьдесят, выглядят даже более стильно, чем молодые. Седой мужчина в черных шортах и белом галстуке-бабочке на голом торсе. Он, кстати, в отличной форме – тут вообще принято следить за собой, ходить в спортзал, бегать, плавать.

А к моему другу в Москве в самых обычных клубах подходят, спрашивают, сколько ему лет, восторгаются, что в пятьдесят девять он не спит ночью, а танцует, развлекается.

В любом клубе где угодно, от Берлина до Лондона, ты увидишь людей старше пятидесяти. На концертах, просто на танцах, в барах с музыкой или без нее.

Здесь другое представление о возрасте активности. Если кому-то хочется в семьдесят лет пойти на фестиваль и услышать Arctic Monkeys или выпить в баре Mobel Olaf, на него не будут смотреть как на диво дивное.

Везде, кроме Москвы. Тут какая-то возрастная самоцензура. Если тебе сорок лет, ты уже скорее торчишь в ресторане «Дом 12», чем в клубе «Родня».

У нас, как у многих развивающихся стран, нет культуры возраста.

Больше всего унижений достается, конечно, женщинам – это прекрасное оскорбление «молодится».

На берлинском пляже я заметила женщину с ребенком. Непонятного возраста. От пятидесяти до шестидесяти. Выглядела она отлично. Накачанное тело, татуировка на всю руку, хорошая стрижка, белый купальник. Но она смотрелась классно не в том смысле, что выглядела молодо. И неопределенность ее возраста была не в том, что она издалека могла сойти за двадцатипятилетнюю. А в том, что она была очень стильной, и ей, судя по всему, в голову не приходило ухаживать за собой так, как это делают истерические дамочки, которые плотно сидят на ботоксе и мезотерапии. Потом оказалось, что это лесбийская семья – пришла ее партнерша.

Эта женщина определенно не «молодилась», но ее стиль ничем не отличался от стиля людей, которым нет тридцати.

В Европе на улицах замечаешь куда больше пожилых дам с открытыми руками. В естественных морщинах на лице – и при этом с пирсингом и панковскими прическами. Многие открывают ноги, не стесняясь уже сухой кожи. Все знают Патрисию Филд, стилиста «Секса в большом городе», и никак не могут справиться с тем, что в семьдесят четыре она носит юбки, которые едва прикрывают трусы.

Дело в том, что в развитом мире уже нет этой привычки испытывать отвращение к старости. К старым телам. К старым обнаженным половым признакам.

В Москве девушки толпами паникуют уже в двадцать восемь, если у них вокруг глаз морщинки. Бегут к врачам, покупают дорогие возрастные кремы. У нас это большая индустрия женских страданий – борьба со старением, часто мнимым.

Но главное, что, переходя из одной возрастной группы в другую (ну, там 21–28, 29–35), люди меняют свою жизнь. И происходит это по умолчанию: они просто сбавляют темп, стесняются идти на танцы или прыгать на выступлении Muse. «Я слишком стар для этого».

Даже в спортивных залах не видно пожилых людей. А в той же Германии в любом спортклубе их добрая половина. У людей не пропадает интерес к жизни и к своему телу. В танцевальных клубах (тех, где учатся, например, танго) очень много людей за шестьдесят. Они активны. Они занимаются спортом, сексом, слушают музыку, наслаждаются собой.

Моя берлинская подруга почти семидесяти лет может так зажечь, с танцами чуть ли не на столах, что знакомые лет сорока из Москвы не идут с ней ни в какое сравнение.

Слово «молодежный» там давно исчезло из лексикона. Ему нечего больше определять. Ни стиль, ни места, ни журналы.

Это только в России можно услышать, что какие-то тряпки больше подходят молодой девушке. Или что мужчина «молодится» – это если он носит что-то чуть менее формальное, чем классический костюм.

Здесь как будто нарочно кастрируют возраст активности, выгоняют «стариков» за черту тех развлечений, которых достойны только юные и свежие. Им же «противно смотреть» на людей, которые всего лишь состарились. Или стареют.

Смешно. Тот самый момент, когда трагедия выглядит как фарс. В смысле, что страх «старости» (это лет тридцать пять, наверное) делает людей нелепыми. В наши дни.

Старость может быть немощной или беспомощной лишь тогда, когда общество вынуждает человека ощущать себя именно так.

В Москве у меня есть знакомые, которые в какое-то время покупали одежду впрок. Мол, сейчас есть деньги, а потом старость и упадок, пусть будет, мало ли что.

Один приятель все время спрашивает, выглядит ли он моложе своих лет. Ему пятьдесят пять. Я даже не знаю, что ответить. Он выглядит хорошо. Он излучает энергию. Я не понимаю, выглядит он на свой возраст или нет. Потому что совсем не ясно, как должны выглядеть люди за пятьдесят. Да как угодно. Как и в двадцать.

Конечно, мы все задаем себе эти вопросы: мы так устроены, базовый страх старения в нас заложен. Благодаря ему мы следим за своим здоровьем и внешностью, сочиняем планы на будущее, откладываем деньги. Но не просыпаемся каждое утро в липком поту, потому что состарились еще на сутки.

Мы будем покрываться морщинами, и кожа будет высыхать, у кого-то станут шире бедра или появится живот, который почти невозможно убрать, и придется менять зубы, и мы будем просыпаться слишком рано утром, и начнем быстро уставать. Да, все это будет. Но жизнь не станет менее интересной. Может, у нас выпадут волосы, но желания останутся.

Этого, кстати, все как раз и боятся – что страсти все еще будут обжигать душу, когда тело уже не будет способно. Но это, наоборот, прекрасно. Желания – это то, что делает нас живыми. И годы над ними не властны.

 

Дура в твоей постели

– Красивый, – говорю я подруге.

Она показывает мне фотографию своего любовника.

– Только идиот, – признается она. – Понимаешь, не могу его привести к нам в компанию. Он что-нибудь ляпнет, и мне будет стыдно. Но в сексе хорош. Потерплю еще немного – не погибать же от воздержания.

Женщинам всегда неловко и неприятно, если их любовник глуп. Женщинам скучно. Ты не можешь себе представить, что приходишь домой, а там сидит нечто красивое, смотрит «Дом-2» и говорит тебе, что русалки на самом деле существуют, потому что об этом написали в интернете.

И ты не можешь поступить так жестоко со своими друзьями – познакомить с человеком, который не знает, кто такой Стивен Хокинг.

А мужчины могут. Они встречаются с девушками, которые за свою жизнь прочитали разве что инструкции по уходу за кашемиром. И волокут их за собой в ваш мир. Эти девушки потом хотят дружить, ведь всем нравятся веселые и умные люди. Девушки остаются с вами в женской компании и всех ужасно раздражают своими нелепыми вопросами и нытьем.

Они прилипают и заводят всякие «женские» разговоры. Они рассчитывают на то, что раз ты тоже женщина, то с тобой будет проще. А тебе на самом деле хочется поговорить с другом о кинофестивале, а не о том, что платья, которые стоили 180 тысяч рублей, теперь стоят 90 – и надо срочно бежать и скупать все, раз так дешево.

И ты никак не можешь понять: почему?

Вот есть приятель, он умный, и замечательно образован, и чертовски талантлив. С ним очень интересно: это блестящий человек, который может необыкновенно увлекательно рассказывать о самых разных вещах.

А его девушка буквально не может связать двух слов. Она либо строит из себя дружелюбную милашку, либо капризничает. Если она открывает рот, чтобы сообщить свое мнение, это так стыдно, что все просто бледнеют от неловкости.

Приятель осознает, что его девушка выдает феерические глупости. При этом он все равно смотрит на нее с умилением.

Вокруг него много очень красивых умных женщин. И умных красивых молодых женщин (если вдруг в этом суть). Но нет, он выбрал самую бестолковую и наслаждается этим, пока мы все заламываем руки и надеемся, что у нее будет грипп и она не придет на очередную вечеринку.

– С ней можно поговорить! – с таким искренним изумлением и восторгом, что это даже раздражает, говорит другой знакомый о своей новой девушке.

«Господи, – думаю я. – А как же ты раньше жил?»

Вот правда, что они делают наедине со своими женщинами? Бурный секс часами? Не верю. Не похоже. В таком случае они бы не пытались залезть на все живое.

– Неужели ты думаешь, что мужчин интересует интеллект?! – восклицает одна из героинь Агаты Кристи.

Это я перечитываю детективы. И ужасаюсь.

Мужчин не интересует интеллект? Правда? Но это же стыдно.

Это значит, что мужчина не относится к женщине как к личности. Он оценивает ее, как мясо. У него странные потребности – ему нужно только тело.

Я знаю немало мужчин средних лет, которые после развода женились или сходились с девушками, настолько невинными интеллектуально, что трудно было поверить в такую умственную девственность. «Не читала “Мертвые души”, ха-ха, отличная шутка!» Но не шутка. Не читала и не слышала даже.

Получается, что мужчинам хочется чего-то незатейливого. Хочется иметь такое, чем можно легко управлять. Хочется сидеть на диване, смотреть телек и орать на всю квартиру: «Ира-а-а-а-а! Ира-а-а-а-а!» Ира выпрыгивает из ванной, несется сломя голову, а он говорит ей: «Переключи на другой канал, я пульт потерял».

У мужчин, видимо, все еще старомодно – своеобразные представления о том, что такое жена. Жена должна быть красивой. И услужливой. Жить его интересами.

Всё.

Знаете, неприятно наблюдать такие пары в развитии. Проходят годы, красота (относительная) уже не так радует, а разрыв становится все больше. Ты сидишь с ними в ресторане и наблюдаешь, как они переругиваются. Мужчина уже давно не сдерживается и рявкает на женщину, когда она выдает очередную глупость. Она, конечно, обижается, но не возражает. Или, наоборот, огрызается – и тогда тебе совсем неудобно.

Ведь девушки, которые попали не в свой круг, они тоже несчастны. Они не находят общий язык с друзьями своих мужчин. Они здесь чужие. Их собственные подруги мужчине не нравятся, он их игнорирует. Мол, тебя я терплю, но от своих куриц меня уволь. (Знаю только одно исключение – это когда подруг-куриц приводят домой ради секса.)

Всем плохо.

И смешно, что вся эта трагедия была придумана только для того, чтобы вспомнить старые добрые времена, когда женщина переходила в собственность мужа и должна была уважать и обожать его по умолчанию, в горе и бедности, в алкоголизме и бытовой тирании. Это странная мужская фантазия о безграничной власти над женщиной, которая (власть), видимо, загадочным образом повышает их самооценку.

Я понимаю, что у всех свои сложности, кризисы и прочее. Но давайте договоримся: пусть эти комплексы не выходят за дверь. Хотите общаться с кем-то ужас каким недалеким – делайте это дома.

Времена, когда в обществе бытовало мнение, что женщина – это просто украшение стола, прошли. Теперь быть глупой только потому, что ты женщина, непристойно. А мужчина, который выбирает неравного партнера, выглядит всего лишь похотливым болваном, которому срочно надо к психотерапевту. Или, возможно, к эндокринологу.

 

Секс по-простому для взрослых и усталых

Толстый пожилой немец и его крохотная жена-филиппинка, которую почти не видно за огромным блюдом с морской едой (и за животом мужа), – это уже обыденность. Филиппинка, кажется, открывает рот лишь для того, чтобы положить в него креветку. В другое время держит руки сложенными на коленях. Улыбается. Семенит сзади, когда они идут к машине.

Есть мужчины, которым нужна не подруга, а функция. Секс, уборка, массаж.

Я не готова их осуждать. И для такого мужа, и для такой жены это удачная сделка: оба получают что хотят и дальше сотрудничают по договору.

Здесь хотя бы все честно.

Другое дело, когда русские, например, мужчины полагают, что жена – это такой маленький домовой с сексуальными услугами, и настаивают, что это и есть некая утвержденная богом и людьми норма.

– Мне не нравится, когда жена работает, – говорит друг. – Она, конечно, много зарабатывает, но становится властной.

«Властной» – это значит, что теперь Он занимает не 80 % ее жизни, а 50 %.

Вот мужчины и едут в Малую Азию за женами. Или выписывают их по каталогу. Потому что жену содержать выгоднее, чем проституток и домработниц. Кажется, что это очень мужской, патриархальный подход.

Но девушки тоже, если честно, устали от сложноподчиненных отношений с мужчинами.

Ты занимаешься своими делами, работаешь, выходишь в свет, хлопочешь по хозяйству, воспитываешь детей – а между всем этим тебя еще все время озадачивают какими-то странностями, чего-то требуют, негодуют, обижаются, ссорятся.

Честно говоря, время от времени хочется объявить целибат – просто чтобы не впутываться в отношения хотя бы некоторое время.

Некоторым удается. Моя подруга была счастлива, когда закончились отношения с мужчиной, потому что теперь уже никто не настаивает на том, чтобы они спали в одной кровати, снимали один номер, никто не предлагает больше жениться и не скандалит с битьем посуды, когда получает очередной отказ. Она наконец получила назад свою жизнь и могла уже спокойно работать. По мужчинам она не скучает – все эти сцены и какие-то пьяные истерики до сих пор стоят перед глазами.

Но есть и другой метод.

Одна приятельница вышла замуж за гостевого рабочего из Нигерии. Он сидит дома, радует. Ну, и не забываем, что once go black – never come back. Знакомая эта, правда, не из рабовладельцев, а, скорее, авантюристка. Она была и в Нигерии, увидела, как там живут. Ей это все любопытно, она творческая.

И когда ты смотришь видео, которое она снимала, где танцуют парни из города ее мужа, то мысль о переезде куда-нибудь в Нигерию начинает уже дымиться. Это незабываемое зрелище. С позвоночником они делают такое, что самый непримиримый расист откажется от своих убеждений.

Но, конечно, отношения у них определенного типа.

– Надоели все эти, с тонкой душевной организацией, – говорит она. – Хочется, чтобы все было просто.

Но эта моя приятельница – она и молода, и красива, и талантлива. А, например, в Португалии часто видишь на улице женщин лет пятидесяти, не в самой лучшей форме, причем белых (не португалок, а, наверное, англичанок), которые с перекошенными от счастья лицами идут, вцепившись в своих молодых чернокожих любовников. У любовников вид напряженный: они с тоской разглядывают красивых девушек и, наверное, мечтают получить наконец вид на жительство и бросить свою госпожу.

Незаметно появился такой бизнес – черные парни для отзывчивых дам.

Большинство черных прилично говорит по-английски: у них в Африке у каждого племени свой язык, поэтому общий – только английский, иначе они все друг друга не поймут. Они молоды, красивы, выносливы и очень нуждаются.

А женщинам нужен секс и не нужны сложности, которые так любят европейцы. Слишком много знаний, сомнений, переживаний на пустом месте.

В этом есть нечто порочное и низменное, конечно, но это даже занимательно, потому что где бы мы были без грязных тайных страстей?

Тем более что женщины избавляются уже наконец от своих фашистских романтических иллюзий. Ты взрослая, самостоятельная, ты можешь себе позволить не только машину, кредит на квартиру, но и такого мужчину, который не будет истязать тебя своими претензиями.

В России такое пока невозможно. Во-первых, тут женщины визжат от ужаса при слове «вибратор». Секс ради секса их не привлекает. Они возвышенные.

А потом условные гастарбайтеры в России – это совсем не та публика, что черные из ЮАР или Нигерии. Я фотографии из Африки этой своей подруги, у которой черный муж, смотрела взахлеб – это пока что лучший журнал мод, увиденный мной в жизни. Одежду они покупают на развалах (туда же приходят тонны гуманитарной помощи). Но у них такое гениальное чувство цвета, такое стилистическое чутье, что мужчины и женщины в этом «винтаже» выглядят в сто тысяч раз лучше белых, одетых в «Прада». Ну, и фигуры. Они танцуют каждый день: свадьба, похороны – все повод для танцев. Отсюда изящество, пластика.

В общем, не сравнить с красавцем из Таджикистана, одетым в спортивный костюм «Абибас» и псевдокрокодиловые ботинки с загнутыми носами, который разве что высокохудожественно сидит на корточках.

К тому же многие русские девушки измеряют свой социальный уровень по мужчине, с которым встречаются. Если мужчина значимый, то и женщине перепадает его слава. А сама по себе она так, трафарет.

Но так как черт знает сколько женщин нянчатся с пьяницами, бездельниками и просто откровенными мудаками, то, честно говоря, я на их месте лучше бы пригрела привлекательного гостевого рабочего, который хотя бы починил этот пресловутый кран и вообще мог бы напомнить, что такое настоящий горячий секс.

Хотя им, безусловно, придется смириться с общественным презрением, ведь гостевые рабочие из Азии – это наши неприкасаемые, наша каста униженных.

Однажды на кассе в магазине еды я спросила даму средних лет: «Вы вместе?» – и указала на высокого красавца-узбека (вопрос был задан, чтобы понять, на какой кассе меньше очередь).

Так она вся взвилась, даже шуба завернулась: «Нет! Вы что! Конечно нет!»

Но при этом в таких неоднозначных связях есть совершенно потрясающий момент – он в том, что секс заставляет людей послать к черту общественное мнение с любыми расовыми, социальными, материальными предрассудками.

Секс сильнее всего. Даже если ты – дама неопределенного возраста, а твой друг – молодой жадный любовник из ЮАР, то ты ради нескольких месяцев или лет радости становишься свободным от давления толпы человеком. Кто-то подумает, что ты выглядишь глупо. Но тебе наплевать. Может, это они выглядят тупо со своими предубеждениями.

Мы вообще все выглядим глупо по большей части – и хорошо, если хоть иногда оно того стоит.

 

Расслабь свой секс

Люди не любят друг друга. Поэтому у них и секс так себе.

Не в том смысле «не любят», когда встречаются или живут вместе – и вот, не очень любят. А когда не умеют быть влюбленными, не умеют восторгаться, и открываться, и быть добрыми, веселыми, счастливыми. Не умеют никогда – ни в первое мгновение, ни через год. От этого секс превращается в нечто странное. Хорошо, если человек сильно пьяный – это все-таки раскрепощает. Но даже в этом случае, если он продолжает вести себя деликатно, то отчужденность, скованность и недоверие сразу же влияют на чувственность.

Вот, например, молодой, красивый (даже очень красивый) мужчина, и умный, и, в общем, секс с ним неплохой. Но этот мужчина скованный. Не физически – тут как раз все прекрасно. Эмоционально. У него все по каким-то схемам, по его собственным правилам. Он отношения, даже если они в первый и последний раз сегодня, оценивает и ярлык на них вешает. Копается в них, просчитывает. Не то чтобы за это можно на полном серьезе осуждать – у каждого своя культура, но мужчина при этом что-то теряет. Он не получает такого прекрасного секса, какой мог бы. Знаете, как это бывает, когда тебе все время немного неудобно, и всякие звуки кажутся неловкими, и свет мешает. Это все – не очень хороший секс. Когда хороший, ничего не замечаешь. Потому что эта история как с самолетом, допустим, с «Боингом-737»: при скорости 220 он взлетит, а на 200 – нет, хотя едет очень быстро.

У меня был один друг, с которым мы встретились всего раза три, после чего разъехались по разным странам. Если честно, он мне в первые минуты не очень понравился, и я подумала, что мы просто выпьем, поговорим и разойдемся.

Но он оказался таким веселым, таким остроумным, интеллектуальным, добрым, искренним и открытым, что у нас был просто фантастический, отличный, потрясающий секс. Он в меня влюбился мгновенно, я в него – спустя минут двадцать. Это, разумеется, не та влюбленность, с которой начинаются длинные и, прости господи, «серьезные» отношения. («Серьезные» отношения вызывают желание покончить с собой или начать убивать людей – от них веет сырым подвалом, мраком и безысходностью.) Это была чудесная влюбленность без продолжения, с пониманием, что мы живем на разных континентах и даже пытаться не будем встречаться. Но вот этот парень – он умел и хотел любить. Утром мне казалось, что я знаю его сто лет, что он близкий мне человек. Возможно, я с таким же упоением, как этого моего друга, люблю платья или сумки, а он – свой компьютер, но это не важно, главное – мы открыты для чувств.

Когда я задумалась обо всем этом, я поняла, что самый лучший секс в моей жизни был именно с такими мужчинами. С которыми сразу же чувствуешь себя так, будто ты с лучшей подругой (не в смысле секса, а по состоянию души). И не важно, я с ними провела ночь/утро или несколько лет.

Ведь бывает, что живешь с человеком несколько лет и вдруг осознаешь, что секс все это время был лишь немного выше среднего. И твой парень оставался таким же настороженным, как и в первый раз. Он как будто все время в бронежилете.

Выглядеть это может по-разному. Некоторые всегда имеют к тебе претензии, даже бурно ревнуют. Это тоже защита. Если они все время думают о том, можешь ты им изменить или нет, значит, они любят не по-настоящему. У них на это просто сил нет. Они недоверчивы, а любовь – это вид доверия, когда ты настолько счастлив, что некогда страдать и сомневаться.

Конечно, людям нужен секс – и они занимаются им, преодолевая страхи. Но и прожив всю жизнь, можно не понять, что такое секс на самом деле. Паре надо, допустим, несколько месяцев, чтобы расслабиться, но они уже упустили самое чудесное время и сразу переходят в фазу привычки. В какой-то момент, разумеется, им почти удается поймать то самое состояние: они уже без шлема и кольчуги, но еще не в пижаме. Но это лишь эхо.

Иногда люди стимулируют страсть разными фантазиями. Некоторые мои приятели попробовали все виды секса, которые только существуют, в самых разных местах и обстоятельствах, но видно же по ним – они не получают того удовольствия, к которому стремятся. Новые впечатления их возбуждают – им есть «о чем писать домой», но все равно заметно, что они не слишком счастливы. Это как будто ты очень голоден, идешь в гости, а там много-много еды, но она не очень вкусная. Вроде и наелся, но особой радости не получил.

Однажды я была в секс-клубе, и меня поразило, насколько там скучно. Именно потому, что в таких клубах люди как раз хотят друг от друга отстраниться, они не хотят близости, ощущения влюбленности. Они хотят возбуждения. А сильное возбуждение и хороший секс – совсем не одно и то же. Возбуждение технично: перевозбудился, занялся сексом, возможно, даже испытал оргазм – миссия выполнена, можно идти домой, читать газету.

Конечно, каждый строчит как он хочет. Но ведь все гоняются за ошеломительным сексом, всем хочется улететь на Луну, потерять сознание, испытать и физический, и эмоциональный катарсис. А это можно ощутить лишь тогда, когда ты ничего не боишься и ни от чего не закрываешься, когда тебе легко с человеком, который сильно нравится.

Мы воспитаны в нелепой культуре, где любят вопреки, и это делает нас инвалидами. Любовь как терпимость, любовь как преодоление и смирение. И секс тоже. Ничего, дальше будет лучше, надо подождать. А потом уже дети, ипотека и прочие обязательства. И люди поэтому многого не ждут – кое-какой секс, кое-какие отношения, и слава богу, лучше чем ничего. В противовес им кажется, что влюбляться – это сразу водопад, это убьет. Все полетит в тартарары. Надо себя контролировать, иначе понесешься без руля и без ветрил.

У всех, наверняка, есть знакомые, которые живут вместе по много лет и не занимаются, например, оральным сексом. Вообще не знают, что это такое – настолько они закомплексованы. У меня был бойфренд, которому очень не нравился минет, он вообще последний раз в далеком подростковом возрасте пробовал. Мы сошлись оба в истерическом состоянии, нам казалось, что мы любим друг друга, но на самом деле не было двух людей, которые бы меньше друг другу подходили. Это было классическое «несмотря на». А потом он стал встречаться с одной моей знакомой – и у них была такая дикая страсть, они так любили друг друга, что с него слетели все предубеждения.

Любовь (или влюбленность) освобождает. От самих себя. Каким-то образом это происходит – может, чувства такие сильные, что невозможно строить из себя зануду. И, повторюсь, тут не важно, это на несколько часов или лет. Просто надо убедить себя в том, что чувства – это неопасно, нестрашно, содрать с себя убогую экипировку и просто наслаждаться жизнью, без вопросов, терзаний и сомнений, которые множатся, как тараканы какие-нибудь.

 

Как привлечь тирана, не снимая трусов

Иногда хочется сказать некой условной женщине в возрасте от 32 до 45 лет, на полке у которой склеились Джейн Остин и Хелен Филдинг, на двери в ванной у которой нет замка, потому что кошка ходит гадить в свой лоток, и которая год назад пережила тяжелый двухнедельный роман и с тех пор она никак не может начать ни с кем встречаться (возможно, в 20 лет она родила – и есть ребенок, сущий ангел или сущий демон):

– Слушай, ты можешь надеть на себя самое воздушное платье из шестидесяти метров полупрозрачного шелка или вискозы, которое будет лететь вслед за тобой, пока ты, цитируя в уме строки Ахматовой, будешь идти навстречу закату вниз по Большой Дмитровке, и ты будешь слегка пошатываться на тонких каблуках изящных сандалий, и в волосах у тебя будет ободок из цветов, а чуть волнистые блестящие волосы будут падать тебе на плечи и сиять в лучах этого сраного заходящего солнца, но! Но ты ни на одно мгновение не станешь более сексуальной или женственной, потому что, во-первых, подогнутые колени уставших от шпилек ног – это несексуально, во-вторых, сгорбленные плечи сексуальны еще меньше, и в-третьих, ты уже несколько месяцев даже не мастурбируешь, потому что секс в принципе никогда тебя не интересовал, так как ни Остин, ни Филдинг ничего такого не писали о том, как это прекрасно, когда ты успеваешь только содрать трусы, и футболка остается на тебе, и мужчина входит тебя, и хватает за волосы, а другой рукой прижимает тебя за горло к себе, и первые секунд пять тебе неудобно, а потом наплевать, потому что ты уже воешь от удовольствия, и облизываешь пальцы, причем не понимаешь, чьи это пальцы, твои или его, а потом тебя как будто ударяют по голове, и становится очень темно, и ты понимаешь, что вообще все удовольствия мира – у тебя между ног, и от этого самого места, по спине, по шее, с ядерным взрывом в голове чуть ли не до приступа боли, ты получаешь фантастический оргазм и теряешь ощущение собственного тела, и это, правда, маленькая смерть, после которой ты ощущаешь себя счастливой на миллион процентов.

Все это мне хочется сказать, когда я вижу платья в пол и в цветочек, и с открытыми плечами, и с такой рюшей по плечам, которые продаются в московских магазинах.

Все это мне хочется сказать, когда я читаю комментарии на всех русских сайтах и в блогах о моде, если вдруг там публикуют одежду не в стиле «соблазнительная пастушка, пахнущая лавандой и родниковой водой».

Я даже игнорирую откровенных fashion-хейтеров, которые не мудрствуют, а пишут сразу «гадость, мерзость, что за мешок, только сено в таком возить, это не женщина, а мусорный пакет с мусором».

Но вот читаю эти сотни комментариев везде и понимаю, что Декларация Женственности – это вообще для женщины самое важное на свете. Недавно одна сеть ресторанов сделала опрос на тему «что такое идеальное свидание» – и довольно много женщин заявили, что им не нравится, когда мужчина заказывает салат. Это не по-мужски и скучно. Так вот, вся эта выпученная женственность, все эти платья и локоны – такой же салат. И тем не менее каждый новый русский модельер делает что? Правильно: платья, платья, платья, платья, цветочек, цветочек, цветочек, цветочек, рюши, рюши, рюши, рюши.

Квадратное, из неопрена, на графичных рукавах геометрические вырезы? Отрубить ей голову, она неженственная!

Ну, давайте, скажите, что девушки так одеваются для себя. Я даже поверю, что девушка лет двадцати, в юбке, которая меньше трусов, и в почти невидимом топе, через который просвечивает не только грудь, но и гастрит, одевается «для себя». Потому что это новое поколение – им все равно. Она, наверное, даже не делает вид, что ей хочется секса. То есть, может, и да, но она просто считает, что может одеваться как хочет – а сегодня ей захотелось вот так. Но не будем себя обманывать: женщины за тридцать воспитаны так, чтобы подстраиваться под мужчин. У них так много стереотипов, начиная с Золушки и заканчивая «Титаником», что их хватит еще на одну галактику – если бы в ней на каждой планете была разумная жизнь. Точнее, неразумная. А мужчины определение «неженственная» используют, когда хотят обидеть. Причем я вот лично не уверена в том, что мужчины сами понимают, о чем речь. По-моему, им просто кажется, что женщин это почему-то унижает.

Но правда в том, что если любая женщина, хоть в строительном комбинезоне, измазанном краской и побелкой, подойдет к мужчине и скажет: «Слушай, мы взрослые люди, чего мы будем друг другу головы морочить – давай возьмем бутылку вина и выпьем ее в такси по дороге к тебе домой, чтобы заняться сексом», – любой побежит за этим вином. Вызывая на бегу такси. Может, женщин и больше, чем мужчин (в некоторых странах), но мужчин, которые хотят секса, во много-много раз больше, чем женщин. Не зря же в секс-клубах с женщин не берут плату за вход. И обратите внимание: если говорить о проституции, то это мужчины готовы платить за секс – не женщины. Так что если какая угодно женщина возьмет мужчину и начнет заниматься с ним сексом хоть время от времени – он будет сидеть у нее в ногах и скулить от счастья, даже если она будет валяться на диване в замусоленных спортивных штанах и потной футболке, вся в чипсах и обертках от творожных сырков.

А девушки все наступают своими невыносимыми босоножками на длинные подолы из кисеи, в полной уверенности, что именно этот трепетный образ нежного лютика и влечет к ним самцов.

Нет. Самцов влечет то, что у девушек между ног. Ну, к этому потом, конечно, они хотят и ум, и вкус, и всякую там образованность, но первым делом люди хотят совокупляться, а не пялиться на всякие там наряды #gabbanafamily или их заменители.

Ладно, некоторых мужчин такой образ, конечно, привлекает. Не такой, что создают Стефано Габбана и Доменико Дольче. Парни, кстати, вообще о другом нам говорят. Они-то как раз знают толк в знойных, спелых и властных итальянских матронах, которые выглядят как секс-бомбы в трауре – и держат в лютом страхе всю свою семью, особенно сыновей, которые живут с мамочками, пока те насильно не женят их на ком-нибудь. Тут совсем другая основа – речь как раз о женщине, которая сексуальность едва сдерживает только потому, что уверена в собственном превосходстве над мужчинами.

Русские мужчины, которых привлекают русские женщины в амплуа Ассоль, ждущей годами великой любви, – это как раз те, что «едят салаты». Неуверенные и скучные. Или такие, которые видят женщину, готовую на любые условия, лишь бы ее за ручку подержали. Или ради статуса в фейсбук, сойдет даже «все сложно» (если он женат). Женственные-преженственные привлекают только тиранов или просто му… ну этих, которых нельзя называть полностью в массмедиа.

Уже можно, наконец, это понять?

Я ничего не имею против платьев в пол или всяких там воздушных одеяний, и даже каблуки – довольно смешная штука (если только их не носить), но это может быть образом на один день, а не способом жить. Даже мода 1950–60-х, такая популярная в последние десять лет, – это же игра, маскарад. Мол, теперь мы, женщины, так одеваемся не потому, что хотим угодить мужчинам, как раньше, а потому, что мы можем быть акулами и при этом носить что-то такое очень забавно-женственное в духе степфордских жен. Но это типа шутка. А все решили, что всерьез.

Очнитесь, девушки. Пародия хороша, только если в ней есть юмор. А без иронии она превращается в глупое кривляние.

 

Ангедония и как с ней бороться

Старшая сестра (28 лет разницы) ругалась, когда я ела малину с куста. Потому что малина – для варенья. Вот придет зима – и как будет приятно открыть банку домашнего варенья.

Почему-то она не задумывалась о том, что есть варенье летом – тоже отлично. А уж срывать с куста почти синие от спелости ягоды – восторг.

На самом деле ничего нельзя было есть. Ни клубнику (варенье!), ни облепиху (сушить и в компот), ни грибы (солить).

Это была дача моего отца, которую он купил и куда с большой неохотой ездил лишь потому, что ребенку (мне) нужен был свежий воздух (а также вши, постоянное расстройство желудка и клещи на голове).

Папа выходил во двор (он же огород), только чтобы загорать. Ему плевать было на варенья, соленья и прочий хрен с петрушкой – все это на базаре продавалось ведрами.

Но так как ребенок (я) желал малину с куста, то с сестрой приходилось скандалить. Она никак не могла успокоиться, что запасы под угрозой. Ей как-то не жилось сейчас, у нее все время были планы на отдаленное будущее: ягоды – на зиму, черная икра – на Новый год.

Это удивительная черта характера – неспособность получать удовольствие сегодня. Надо отложить, запасти, подготовиться к тому особенному моменту, когда можно будет себе позволить немного радости. И, что особенно важно, запретить радоваться другим.

Приятель рассказывал, что его тетка (по возрасту как моя сестра) ловила его, тоже на даче, когда он прибегал домой за какой-нибудь плюшкой или конфетой, и говорила: «Хватит шляться!» И не то чтобы она собиралась использовать его в хозяйстве. На вопрос: «Почему?» – она отвечала: «А нечего!» И заставляла его сидеть в комнате.

Хорошо – это плохо.

Мать моего друга перед каждым отпуском испытывает панику. Ей мерещатся землетрясения, наводнения, ограбления, болезни. Дом тоже оставлять страшно – вдруг пожар, например. Мужу она не доверяет. Считает, что этот трезвенник немедленно напьется, закурит – и, конечно, заснет с сигаретой. Может, даже приведет каких-нибудь шалашовок, которые выкрадут ее шторы. Или что там у нее ценного.

Нельзя вот так просто поехать куда-то и там хорошо провести время. За праздность и счастье надо расплачиваться тревогой.

У меня есть приятель, который на полном серьезе произносит такие афоризмы:

– Не может быть просто так хорошо. Наверное, что-нибудь случится.

Эти заявления выбивают меня из колеи. Я не могу понять, о чем речь. Мне кажется, что если тебе сейчас хорошо, то дальше будет еще лучше, потому что ты впитываешь удовольствие, и оно, как загар, налипает на твою кожу, оно защищает тебя от трудностей жизни.

У меня была очень тяжелая депрессия, и в это время мне тоже казалось, что счастье будет, когда… дальше я называла причину. Не сейчас. Нужен веский повод, чтобы ощутить радость.

У этого синдрома есть название – «ангедония». И еще «социальная агнозия». Психиатры побьют меня сочинениями Юнга за использование термина всуе, но ангедонисты – слишком красивое и верное название для людей, которые каждую минуту портят себе жизнь, запрещая получать удовольствие.

В последнее время ангедония стала настолько массовой, что это поражает.

Выкладываешь в Facebook снимок себя на океане – и сразу же ловишь упреки в том, что умерла Валерия Ильинична Новодворская, боинг разбился, новые санкции ввели, в Донецке танки разнесли железную дорогу и прочее. Ты лично и твои шорты, и полотенце, и крем от загара в этом виноваты.

Люди цепляются за эти действительно трагические события, чтобы они отвлекали их от пусть и небольших, но все-таки радостей. Такое ощущение, что страдать, скорбеть и бояться стало модно.

Вот честно: мне не страшно.

В жизни всегда происходит нечто пугающее или тревожное. С другими людьми, с целыми странами, с твоей страной, с твоими друзьями и твоей жизнью. Часто от этого тяжело, и ты переживаешь и сострадаешь, или у тебя у самой плохие времена, но так устроен мир.

Нет никакой другой концепции жизни. Это никогда не закончится, благоденствие не свалится на нас внезапно и навсегда.

Если можешь получить удовольствие сегодня, делай это.

У отца моей подруги, которого в СССР на двадцать лет лишили возможности снимать кино, были огромные долги. Но всякий раз, когда он перезанимал деньги, вся семья шла в ресторан. И даже не для того, чтобы вкусно поесть, а чтобы ощутить, что жизнь – это не только безденежье, тоска и гнусные советские цензоры. Он заряжался этим – и сохранил себя. (Долги, если кому интересно, он потом отдал.)

Понимаете, мы же потом вспоминаем не плохое, а хорошее. Все страшное вытесняется, а хорошее вдруг вспыхивает в нашей памяти и сияет так, словно его только что намыли и отполировали. И мы живем только этими отрывками, а не чередой забот и невзгод.

Я, пока была в депрессии, боялась летать на самолетах. До обмороков. Потом опять научилась это делать, но аэрофобия проходит долго и мучительно – в силу привычки.

И вот однажды я занимаю свое место, смотрю в окно и понимаю, что совсем не боюсь. Ни летать, ни разбиться, ни умереть. Потому что я счастлива. И у меня нет для этого никакой объективной причины. Я не написала роман, не получила за него Букеровскую премию, не придумала лекарство от рака, не родила пятерых детей.

Просто я счастлива. Мне хорошо. Я люблю свою жизнь. Я ем малину с куста и езжу отдыхать от отдыха – и не потому, что у меня навалом денег, а потому что есть желание.

Фокус в том, что если ты счастлив, то не страшно ни жить, ни умирать.

 

Нежные богини. Уходящая натура

Существует мода на одежду, на политические взгляды. А бывает мода на определенный тип женщин или, скажем, на тип отношений между женщинами и мужчинами. И наблюдать за ее изменениями смешно и по-своему даже поучительно.

Все мы знаем, что есть проститутки и профессиональные содержанки. Но еще есть девушки, которые вроде официально не в секс-бизнесе, но при этом одержимы целью найти такого мужчину, который бы взял на себя все расходы. Или пару-тройку таких мужчин. Часто у этих девушек/ женщин есть работа – не особенно денежная, но такая, чтобы обеспечить еду, оплату квартиры и поездки на такси.

Не надо только думать, что я их осуждаю. По-моему, любой человек имеет право делать со своим телом все что хочет, в том числе и предлагать секс в обмен на деньги. На фиг ханжество и морализаторство.

Но в их стае такие интересные законы, такие странные повадки, что это изумляет и веселит, а иногда просто сбивает с толку.

Вот, например, еще недавно они все одевались в платья типа от Кавалли, красили волосы в платиновый цвет и надували губы.

Сейчас же они порхают в летящих платьях «богиня», волосы закручены под завязочку, во лбу – звезда, макияж умеренный, губы свои, без наполнителей. Мягкий романтический образ.

Конечно, остались и матриархи движения, которые истово верят в леопард и стринги. Но они – уходящая натура. Хищницы вышли из моды.

В любом клубе, на открытии ресторана, уже и на некоторых выставках такое количество трепетности и нежности, что рядом даже думать матом стыдно.

Конечно, старшее поколение богинь тоже перестраивается. Им проще: у них есть кое-какие деньги, они могут позволить себе ткани, которые не бьются током и не расползаются от дождя. Начинающие Афродиты толкутся на рынках вроде знаменитой Дубровки, где можно за недорого одеться, как античная статуя.

Говорят эти девушки между собой, в основном, о мужчине – и с такими же интонациями, как сумасшедшие мамаши, – о детях.

– Мы прилетели из командировки, так устали, что сразу легли спать, а потом покушали в «Рагу»…

Мы-мы-мы. Мы – много работали. Мы – недовольны. У нас – проблемы.

Но в обществе они чаще молчат, только улыбаются и радуются. Девушка должна всегда-всегда радоваться. Этому явно тоже учат в каких-то начальных школах для богинь.

Девушка должна быть праздником, который всегда с тобой (и который знает код к твоему мобильному телефону).

Причем мужчины все понимают. Но при этом, что странно, готовы обманываться. И даже не потому, что эти девушки красивы или вдохновенно сексуальны – обычно они «так себе». А потому что, во-первых, обманываться просто, во-вторых, мужчинам все-таки льстит в определенном смысле, когда за ними так нежно охотятся.

Один знакомый уверяет, что с его последней богиней ему даже не нравится секс. Но уже не ясно, как ее отвадить: она так трепещет и так за ним ухаживает, что ему прямо-таки неудобно ее перебивать.

На самом деле многим мужчинам хочется иметь такую подругу, которую вроде бы можно вывести в свет, но влюбиться в нее невозможно (ведь кому нужны эти сложности? У всех жены, дети) – это раз. И два: она не обходится чрезмерно дорого. Рестораны, немного наличных, подарки из Duty Free.

А девушки хотят удержаться хотя бы пару лет, чтобы все это превратилось в подобие отношений – и чтобы мужчина вроде как был обязан.

С ними должно быть удобно. И – тренд этого года – не стыдно. Нужно соблюдать приличия (насколько это возможно в рамках жанра), ведь у девушек, которые переспали со всеми (и не однажды) и которые состоят в агентствах, не очень заманчивые перспективы.

Конечно, их цель – в конце концов выйти замуж. Ладно, уже не за всемогущего миллионера, а хотя бы за приличного высшего менеджера. Но в архивах немало случаев, когда девушек брали замуж, но очень быстро с ними разводились, узнав о прошлом (и о том, какая ставка была за выходные в Европе).

Поэтому богини осторожничают.

Раньше были такие номера популярны: приехать на свидание в слезах – мол, какой ужас, кошмар, трагедия, потеряла по дороге сережку, наша семейная драгоценность, что же делать, любимая мамочка подарила, она ей от обожаемой бабушки досталась…

Дальше все понятно: мужчина «не может смотреть, как женщина плачет» (и времени у него на это тоже нет – в планах были ужин и секс), и они быстро едут покупать ей новые семейные сережки.

Сейчас уже про деньги никто не говорит. Наоборот, девушка может подарок сделать, пусть незатейливый, но со смыслом.

– А у вас как, товарно-денежные? – спрашиваю я одного друга о его Венере.

– Не, – он все-таки немного смущается. – Она про деньги ни слова. Но денег я, конечно, дам. Все же понятно, мне не двенадцать лет.

Может, кому-то все это кажется неприличным или циничным, но я лично даже с некоторой ностальгической тоской смотрю на такие отношения, они ведь уже и сами исчезающий вид, уходящая натура. Сегодня те мужчины, которые могут позволить себе подобный образ жизни (и я не про размер счета в банке, скорее про психику), они стареют. Конечно, всегда останутся какие-нибудь лихие нувориши или зарвавшиеся чиновники, но это будут единичные случаи. В массе на смену этим патриархам приходят новые характеры. Сейчас деньги делаются на интернете, на культуре, даже на науке. И эти деньги зарабатывают совсем другие люди. С иным сознанием. Просто сравните Дональда Трампа и Сергея Брина.

Богатые знакомые моего возраста – это все технологии или арт-бизнес, кино-бизнес. И у них другое отношение к себе – более человечное, что ли. Это уже не миллионеры из хрущоб, которые хотели дорваться до всего и сразу. Кроме того, это люди, которые выросли среди амбициозных ровесниц, среди успешных матерей, они по-другому относятся к женщинам. Женское сообщество для них – это не рынок рабынь.

Так что наслаждайтесь закатом эпохи – последними днями языческих богинь, отплясывающих для стареющих Зевсов, Сатурнов и Кроносов.

 

Мужчины для таких, как мы

Современной женщине трудно найти мужчину.

И не потому, что мы живем в мужском мире, где любая девушка старше двадцати – порченый товар и вообще женщин больше, чем мужчин. Ничего такого унылого, обидного, по-бабьи драматического.

Просто современные женщины уже не готовы выбирать мужчин устаревшего образца. Защитников, добытчиков, лидеров et cetera.

Таких мужчин, которые будут так или иначе тобой помыкать. Рядом с которыми будешь ощущать себя приложением к их жизни, даже если они готовы делиться с тобой всем, даже если они восхитительно щедры и бесконечно добры.

Конечно, мужчины с прежним менталитетом – они вовсе не обязательно гнусные шовинисты и домашние чудовища.

Иногда они бывают великолепны.

И рядом с ним ты ощущаешь себя так, словно тебя закутали в самое мягкое, теплое и уютное одеяло.

Но есть проблема: он не сочетается с твоей жизнью.

Да, ты тоже не последняя экспериментальная модель, поэтому в тебе автоматически включается нечто гендерно-женское, и прямо на глазах разглаживаются морщины и расслабляются плечи. Рядом с таким мужчиной.

Но это все временно, а потом ты опять начнешь задерживаться на работе, и ты будешь с ним спорить (потому что у тебя, сюрприз, есть свое мнение), и будешь указывать, что делать, и будешь раздражать его, а он – тебя, и ты осознаешь, что ваши цели не сходятся. Даже если вы получаете удовольствие друг от друга.

Случайно я увидела программу, которую ведет Юлия Меньшова – с Ксенией Собчак и Максимом Виторганом. Они там говорили о своих отношениях, о том, почему так стремительно поженились, и о том, зачем нужны друг другу.

От Ксении все ожидали свадьбы с каким-нибудь квазибиллионером. Самое меньшее – Михаилом Прохоровым. И даже не потому, что она сама к этому стремилась некоторое время, а потому, что так принято: муж должен быть успешнее жены.

И вот Ксения выходит замуж не за миллиардера, не за чиновника, и даже не за итальянского маркиза, а за актера, причем в основном театрального.

Он успешен и знаменит, но совсем не так, как Собчак (честно говоря, мало кто так успешен, как Собчак).

И тут же начинается осуждение. Обоих. Она, мол, отчаялась, а он типа удачно пристроился. Так бывает, конечно. Но я видела эту программу – и могу сказать, что таких счастливых людей непросто найти. Они принимают друг друга такими, какие есть. И главное, он ее обожает, а она от него без ума.

Собчак хватило ума переломать все эти гнусные стереотипы. Притом что ее подруги – это жены богатых мужей. И если эти подруги добились успеха, то именно на основе денег мужа.

Это считается нормальным.

Потому что мы живем в обществе, где мужчину, который не так успешен, как его женщина, всегда будут считать неудачником.

И самый последний болван, которому повезет встретить удивительную женщину, будет портить ей жизнь своими хозяйскими замашками. И себе будет портить.

Смешно, что мы сами лишаем себя шансов на удачные отношения.

Виноваты и женщины, и мужчины.

У меня есть знакомые, еще более потрясающие, чем герои серий «Муж женщины-политика».

Они вместе примерно сорок лет.

Раньше муж бы очень значительной персоной, и он много зарабатывал, и у него было влияние. Жена ходила рядом на цыпочках. Она была идеальной классической женой: вела хозяйство, готовила деликатесы, занималась детьми (которых муж видел разве что по праздником – они ведь шумят и мешают творить великие дела), никогда не противоречила. А муж, разумеется, еще и все время фырчал.

Но потом вдруг карьера мужа увяла. А жена случайно заняла важный пост, к ней потянулись деньги, она перешла на еще более важное место – в общем, все закрутилось.

И теперь она ведет себя точно так же, как раньше ее муж. Она его третирует. Она всем недовольна, она его не уважает, она жалуется, что он совсем рассусолился и целыми днями смотрит научно-популярные передачи BBC и Discovery Channel.

Лучше бы она развелась и завела себе жиголо, честное слово.

Я знаю много женщин, которые не понимают, как им выкрутиться. Они либо начинают отношения с «достойным» мужчиной – и эти отношения сводят их с ума. Потому что любой альфа (и даже бета) мужчина будет желать, чтобы ты принадлежала только ему. Мы знаем много примеров, как хорошие балерины или оперные певицы становились женами – и показывают теперь свое мастерство и талант лишь в кругу друзей.

Либо женщины используют менее властных мужчин для секса. Они стараются не брать их на вечеринки (стыдно) и отзываются о них снисходительно.

Все это происходит только благодаря чертовым предрассудкам. Которые, разумеется, не так уж легко преодолеть. Ты осуждаешь себя, общество осуждает тебя – все продумано.

Ведь до сих пор такие женщины, как Мадонна или Дженнифер Лопес, которые встречаются с молодыми танцорами, вызывают усмешки. И люди осуждают Мадонну за то, что съела Гая Риччи, а Лопес – за то, что проглотила Бена Аффлека. И посмотрите: оба, и Бен, и Гай, сразу же побежали жениться на идеальных традиционных женщинах, которые посвятили свою жизнь мужу и детям. То есть когда Джен Гарнер (жена Аффлека) отказывается от карьеры ради мужа – это хорошо. А если Мадонны становится в жизни мужчины слишком много, и он теряет себя, и начинает снимать дрянь, то это плохо (Мадонна «плохая», она «крокодил»).

Но надо понимать, что таких женщин, как Мадонна, или как Лопес, или как Собчак, становится все больше. Женщин, которые не откажутся от себя ради мужчины.

Нам повезло, вы это осознаете? Мы живем в то время, когда мужчина и женщина – это уже не такие примитивные функции, как «добытчик» и «хозяйка», а просто мужчина и женщина, два разных пола, но два равных человека, которые хотят быть счастливыми друг с другом.

Женщине больше не стоит винить себя за успех, а мужчине – за то, что влюблен в сильную личность. Потому что, если мы будем продолжать в таком духе, любить будет некого.

 

Трофейные жены

Неделя началась отлично: Армен Джигарханян, 79 лет, развелся с женой – и теперь может вступить во что угодно со своей подругой 34 лет. Иван Краско, актер, 84, собирается жениться на 24-летней девушке. И даже Константин Эрнст, 54, чьи отношения с моделью Софьей Заикой, 27, были якобы тайной, больше не скрывает чувства.

Не то чтобы разницей в возрасте в наши дни можно так уж и удивить. Особенно если влюбленных разделяют всего каких-то 27 лет. Но, откровенно говоря, если один партнер старше другого на 50 или 60 лет – это уже выглядит чем-то большим, чем поиск образа отца. Это какие-то совсем другие отношения, драматические подробности которых всем нам, зевакам, конечно, хочется знать. Потому что на любовную тире сексуальную связь это не очень похоже, несмотря на все виагры и сиалисы в мире.

Даже прекрасный Армен Джигарханян, говоря о своих чувствах, первым делом вспомнил Аркадия Райкина, который умер потому, что никто вовремя не напомнил ему выпить таблетку. Это, конечно, звучит беспредельно романтично. О чем-то таком был фильм «Елена» Звягинцева – о таблетках и неравном браке.

С одной стороны, все эти связи, возможно, не наше дело, а с другой – возраст сейчас один из самых актуальных трендов (невозможно тихо, отводя глаза, пройти мимо).

Семьдесят – новые сорок? Восемьдесят – новые сорок два?

Это было бы отлично, если бы мужчины за 65, которые женятся на женщинах лет тридцати, не казались бы воплощением старого доброго патриархального уклада, когда юное создание отдают за зрелого мужа, которого от стадии старческого маразма отделяет только микроинсульт.

В отношениях бывает разное. Некоторым людям нравятся партнеры старше их в два или даже три раза. Осуждать это довольно некрасиво: у любого человека есть свои тайные пристрастия, которые никто не имеет права считать постыдными. Но даже в наши дни союз девы, у которой едва началась менструация, и любовника лет семидесяти все-таки скорее наводит на мысли о чем-то менее сентиментальном, чем внезапная неуправляемая страсть.

Вот если бы вдруг какая-нибудь Майли Сайрус, 23, начала встречаться с Ронни Вудом, 68, это было бы чуть более однозначно, чем его отношения с никому неизвестной Екатериной Ивановой (сейчас 26).

Конечно, у любой девушки могут подогнуться колени при взгляде на кумира, и она может не заметить тех изменений, которые происходят с человеческим телом за 60 или 70 лет жизни. И вообще, многие люди не так уж зациклены на внешности. Но в нашей русской культуре на сегодня разницу в возрасте могут себе позволить только мужчины. Мы не знаем женщин, которые встречались бы с любовниками сильно младше себя.

«У них» есть Сюзан Сарандон (я бы и сама с ней встречалась), Иванка Трамп, покойная герцогиня Альба, Мадонна, Дженнифер Лопес. И еще много других. Та же мама-Кардашьян, которая в 60 встречается с молодым мужчиной. Но эти отношения все равно не похожи на схему «пациент – сиделка», которую так любят практиковать в России. Здесь для мужчины совершенно нормально использовать слабости или какие-то дурные стороны молодой девушки, чтобы обеспечить себя не просто нянькой, но нянькой, приятной на вид и на ощупь.

Не то чтобы все только и мечтают о том, чтобы женщины тоже так поступали. Но полное отсутствие комплексов у мужчин по поводу своей внешности и возраста о чем-то говорит. Не все в свои 78 похожи на Андрея Кончаловского.

Дженнифер Лопес 46 лет, но она выглядит на 25 – и очень сексуальна. Мадонне 56, она немного свихнулась на этих штуках, которые закачивают в лицо, но все равно отлично выглядит. Та же Сьюзан Сарандон – богиня, хоть явно и не живет в спортивном зале. Женщин беспокоит, что они могут предложить любовнику – кроме интеллекта и успешности. А мужчина даже в 50, особенно русский, как-то не переживает.

Конечно, сейчас мужчины начали за собой следить. Но это уже новое поколение. Это не те парни, которые в диапазоне от 60 до 80 лет начинают вдруг встречаться с девушками лет восемнадцати. Сейчас те, кому от 40 до 45, нередко состоят в отношениях с женщинами (или мужчинами) младше себя лет на 12–15, но, честно говоря, особой разницы в возрасте у них не заметно. Люди стали более ухоженными, активными, и от 30 до 40 лет внешне почти не меняются.

Но старый добрый русский мужчина уверен, что его поплывшее тело и лицо, которое выглядит как пропитое, – отличный подарок любой девушке. Спортзал? Нет, не слышали. Он уже и в 40 выглядел слегка потрепанным мужиком, а в 50 все его годы – в его внешности. При этом женщина младше него – это трофей, особенная гордость: вот, мне уже 60, а у меня юная телочка. Вот она от меня забеременела – и у нас одинаковые животы.

Хамство это.

Причем ты думаешь: ну, ладно, девушка. Она молодая, и глуповатая, и жадная, или, возможно, испуганная, или и то, и другое. Но вот смотришь на взрослого или даже старого мужчину, который известен, талантлив и умен – ты уже много лет с удовольствием читаешь его интервью, тебе нравятся его рассуждения, – и пытаешься вообразить: вот как в его 80 лет можно не понимать, что совсем молодое существо… ну не может тебя хотеть. И что это благодарность, восхищение… что угодно, но не та любовь, которая бывает в 20 лет между мужчиной и женщиной.

Конечно, люди не обязаны подгонять себя под общие правила. И всякое бывает в жизни. Никто не застрахован ни от чего, и, мало того, может, конечно, молодая женщина полюбить старика. Наверное. Но все эти разговоры о стаканах воды и таблетках – они немного о другом говорят. И еще раз вернемся к тому, что молодые успешные и богатые женщины почему-то никогда не встречаются с мужчинами старше себя на 50 лет. Видимо, это что-то значит.

Мужчины «за пятьдесят», конечно, лояльно относятся к сексу за деньги – может, им в голову не приходит, что это несколько унизительно. Скорее всего, они взрослели на такой базе, что есть «приличные» женщины, а есть «шлюхи», и совершенно нормально использовать платный секс, и, вообще, бытовой обмен: я тебе всякие ништяки, а ты мне имитацию чувств, секса, а также молодость и красоту – это нормально. Но только это было нормально ровно столько лет назад, на сколько все эти неунывающие старцы взрослее своих юных протеже. Да даже и тогда это было ненормально, просто никто об этом не знал.

Мир, в котором женская молодость – товар, это не совсем правильный мир. Это задает неверный тон вообще всем отношениям между людьми. Одно дело – быть нестандартной парой, о которой злословят обыватели, а другое – цинично использовать женщин. Даже если это делается с оттенком отеческой нежности.

Когда разные известные люди выставляют своих молодых жен напоказ, трясут ими как премиями за выслугу лет и без особенного усердия скрывают тот факт, что нашли себе сексуальную медсестру, которая готова ждать московскую квартиру лет десять (до оглашения завещания), неприятно это. Архаично и даже отчасти стыдно.

 

Женщины и мерзавцы

«Женщины любят только мерзавцев», – написал Сергей Довлатов в книге «Компромисс» в семидесятых годах.

Я воображаю, что мы сидим с ним, например, в ресторане «Дом 12» – и вот он высказывает мне эту мысль сейчас, в октябре 2014-го.

Я хочу спорить. Я не согласна. Я чувствую, что это глупо и старомодно – любить мерзавцев, плохих парней. Вспоминаю историю из Фрейда про бабу, которая решила, что муж ее не любит, потому что не бил уже неделю, и меня это возмущает.

Но я не люблю врать себе (это вульгарно). Поэтому, к огромному сожалению, мне приходится смириться с тем, что женщины действительно любят их. Мерзавцев. Негодяев в любых разновидностях.

По той простой причине, что это сексуально. Наш корявый мир устроен так, что секс – это агрессия. И чем меньше мужчина агрессивен, тем менее он сексуален.

Именно поэтому никого не возбуждают эти новые гуманизированные мальчики, которые плачут, когда едят петрушку, потому что она тоже живая.

Мир стал слишком добрым, но не совсем ясно, что с этим делать. Все тот же Фрейд (нет-нет, я не фанатка, просто у меня вся комната в его портретах) обещал, что западноевропейская культура скоро совсем вытеснит секс как средство достижения счастья из нашей жизни. И мы будем только подавлять и замещать.

В нашем мире это несложно: вместо старого доброго секса у нас появился интернет. Бесконечная информация. Мы тонем в этой бесконечности, мы несемся по ленте Мебиуса в пустой надежде хотя бы увидеть горизонт. Все стало очень быстрым – и мы боимся не успеть, поэтому занимаем себя тысячей вещей, среди которых нет ничего похожего на основные инстинкты. Поэтому, когда мужчина смотрит взглядом «ябейвдул», женщины готовы идти с ним в ближайшие кусты и заниматься сексом без презерватива, так как следующий шанс, может быть, выпадет лет через пять.

Современная западная культура в этом смысле еще хуже религии. Религия запрещает, а культура дает иллюзию, что ты сам делаешь выбор.

Но посмотрите на обратную сторону этой цивилизации, которая превратила нас в почти бесплотных ангелов. Массмедиа предлагают «хороших» серийных маньяков, вампиров, зомби, садомазохистов пятидесяти оттенков. Даже людоедов (вспомним сериал «Ганнибал»). От серий про вампиров уже тошнит, конечно, а последние из них, вроде «Древних»/The Originals, даже не пытаются сочинить внятный сюжет. Они просто набирают красивых молодых людей и девушек, которые все время кого-то убивают в кадре – или ради власти, или ради еды. Неприятно признавать, но это сексуально. Трусы все равно дымятся, когда они сдирают с себя окровавленные футболки. Нам драматически не хватает секса и агрессии, но мы, как нарочно, с каждым годом становимся все более пассивными.

Если пойти в бар в Москве – или в Копенгагене, или в Берлине, – ты напьешься в лоскуты часа на три раньше, чем какой-нибудь молодой человек решится с тобой заговорить. А в Барселоне, или в Тель-Авиве, или в Риме не успеешь сказать «ром с колой», как уже получишь десять предложений заняться сексом. Причем тобой еще и будут восторгаться, ты услышишь столько красивых слов, сколько твои отец, муж и любовник, вместе взятые, не сказали тебе за всю жизнь. В Израиле мужчины не бреют подмышки и лобок. Но ты думаешь: да и черт с ними. Зато они ведут себя как мужчины, а не как вялая петрушка.

Видимо, есть что-то жутко неправильное в нашем стремлении к идеальному доброму гигиеническому миру, где нет конфликтов и где базовые инстинкты так завуалированы, что уже не похожи сами на себя. Людям больше не нужна страсть, не нужен секс – им нужен комфорт. Удобное приятное бытие в мире, где никто не зависит от эрекции. Мужчине все равно, стоит у него или нет, женщина тоже не переживает на этот счет, потому что секс – это утомительно, потно и мокро; и это значит, что нужно оторваться от любимого сериала и снять уютные флисовые треники от Uniqlo.

Я знаю множество людей, которые вообще не занимаются сексом. Или занимаются так редко, что это не считается. Секс стал субкультурой. Его можно найти только в гей-клубах (но для этого лучше быть геем – хотя мне иногда кажется, что натуралов надо водить на гей-вечеринки, чтобы напомнить о значении секса в жизни человека), или в секс-клубах, или на закрытых секс-вечеринках. И геи не стыдятся говорить о сексе, причем не намеками, а физиологично. Это, кстати, совсем табуированная тема для гетеросексуалов – она вызывает смущение или даже осуждение.

Культура и цивилизация – это, конечно, прекрасно. Культура сделала нас более здоровыми, менее вонючими и даже чуть более добрыми. Но она не должна уничтожать в нас человеческое. А секс, агрессия, наши недостатки и пороки – это тоже человеческое. И мы никуда не можем от этого деться, потому что такова наша природа, которую не успокоить мастурбацией на онлайн-порнушку.

Вот я смотрю на друга моего отца, художника, который уже стар и болен, но все равно зажигается, если видит красивых девушек. Может, он льстит себе, играя в соблазнителя, но мне лично это приятнее, чем кастрированная вежливость современных мужчин.

– Знаешь, все дело в том, что в нашей странной культуре есть знак «равно» между «плохо» и «сексуально», – ответила бы я Довлатову. – Это такая ловушка, где мы все застряли. Ты сексуальный, только если ты плохой. Кто там был популярен в течение последних ста лет? Разбойники, байкеры, гангстеры, рокеры, вот сегодня вампиры. Кто свободен от культурных клише, кто готов убивать, тот и сексуальный. У девочек мокнут джинсы. Иногда, согласна, это просто подонки, и дебилы, и хамские мачо. Мерзавцы. А тупость в том, что «хорошие» – они сейчас стали настолько хорошими, что не посмеют тебя трахнуть, даже если ты им вагину на голову натянешь.

– Это ты сказала, – возможно, заметит Довлатов.

Теперь мне кажется, что это женщины во всем виноваты: придумали себе образ идеального мужчины без яиц и члена и сами же страдаем. Вырастили поколение плюшевых мальчиков. Отучили мужчин от агрессии, но не приучили ни к чему другому. Мы ведь хотели, чтобы нас уважали и чтобы все было «правильно». А добились, что все стали «женщинами». Поэтому все вокруг ходят с унылыми лицами и жалуются, что у них год не было секса.

Теперь, наоборот, женщинам придется становится плохими парнями, которые соблазняют, уговаривают и врут и которым нужен секс ради секса, а не ради розовых иллюзий и надежд на безоблачное счастье «пока смерть не разлучит». Хотите секса – становитесь «плохими парнями». Возможно, даже мерзавцами.

 

8 историй любителей БДСМ

Виртуальный секс и гимн США

– Здравствуйте. С радостью стану вашим покорным рабом. Развлеку в скайпе, вышлю фотоотчеты ваших заданий.

– Добрый день! Бондаж входит в ваши интересы?

– Ищу рабыню. Возьму в пользование.

– Позвольте мне стать вашей вещью.

BDSM – акроним. Любители бондажа и ролевых игр (BD), доминирования и подчинения (DS), садо-мазо (SM) заменяют его словом Тема. Первые вопросы при знакомстве: ты кто в Теме? давно в Теме?

На тематических форумах все так же, как повсюду в интернете. Одна любительница доминирования осуждает знакомого, который потакает прихотям секс-рабыни и покупает ей мороженое. Другая сняла обучающее видео по технике порки с двух рук и собирает многостраничные восторги, как если бы выложила рецепт самодельной увлажняющей маски для лица. Мужчины шутят: «Сибирские доминатрикс настолько суровые, что…»

Стоило мне зарегистрироваться, как в личку посыпались десятки предложений самого разного характера, в основном интимного. Большинство хотели ограничиться лишь виртуальным сексом с фантазиями о БДСМ. Они выдавали себя назойливостью и неуклюжими провокациями, наспех скопированными из порнографических рассказов. Но один показался мне настоящим. Он заявил, что в сексе занимает верхнюю позицию, но вот уже пару недель ему хочется подчиняться. Я стала придумывать что-то галантное в стиле Ванды фон Дунаевой, героини «Венеры в мехах», которая заставляла раба топить ей печку, а самого спать в холодном чулане.

– Бить будешь? На колени поставишь? – собеседник сразу перешел к делу. Он был далек от скучающего барина Северина фон Кушемски: больше всего он любил качаться на турнике. Пришлось применять самые актуальные методы унижения:

– Ты представляешь себе, как звучит гимн США?

– Неа, я Америку терпеть не могу!

– Что ж, тебе придется его выучить и исполнить. Я буду проверять по бумажке. Если не ошибешься, будет порка. Но за каждую ошибку я буду выщипывать тебе брови пинцетом – слезы гарантированы.

У меня началась паника. Стоит ли общаться с ним тет-а-тет? Куда деваться, если он начнет просить меня его выпороть? Бежать? А если он поймет, что я вообще не в Теме, раззвонит на форуме, и все начнут меня избегать?

От паники меня всегда спасает рукоделие, и я принялась мастерить плеть, вдохновившись обзором дизайнерских аксессуаров для БДСМ в одном глянце. Плетка из человеческих волос стоит 600 долларов. Свою я сделала из изоленты и прядей, состриженных с карнавального парика. Легонько хлестнула по руке самым кончиком – окрапивило, появилась сыпь. Решила носить ее с собой, как талисман, как конфету смелости.

Качок с форума не был готов к тому, что его фантазии получат перспективу осуществления в реальной жизни. Пару недель он под разными предлогами переносил встречу. Я вяло изобразила гнев и «хлопнула дверью». Больше никакого вирта.

«Венера в мехах» и ужас отношений

На БДСМ-форумах я познакомилась с десятками разных людей. С похотливыми искателями задорного адюльтера, с провокаторами и эксгибиционистами, с теми, кто в Теме полжизни. Но почти никто из собеседников не читал Захера-Мазоха. Я и сама зевала над «Венерой в мехах», когда мне было 16. Культурологические разглагольствования Северина и Ванды невозможно было осилить без специальной литературоведческой подготовки.

– Оставайтесь же среди вашего северного тумана, в дыму христианского фимиама, – а нас, язычников, оставьте под грудой развалин, под застывшими потоками лавы, не откапывайте нас! Не для вас были воздвигнуты наши Помпеи, наши виллы, наши бани, наши храмы – не для вас! Вам не нужно богов! Мы гибнем в вашем холодном мире!

Мраморная красавица закашляла и плотнее запахнула темный соболий мех, облегавший ее плечи.

– Благодарю за данный нам классический урок, – ответил я. – Но вы ведь не станете отрицать, что по природе мужчина и женщина – в вашем веселом, залитом солнцем мире, так же как и в нашем туманном, – враги; что любовь только на короткое время сливает их в единое существо, живущее единой мыслью, единым чувством, единой волей, чтобы потом еще сильнее разъединить их. И – это вы лучше меня знаете – кто потом не сумеет подчинить другого себе, тот страшно быстро почувствует ногу другого на своей спине…

Один сабмиссив, двадцатилетний мальчик Вова, сказал, что «пролистал» книгу. Он очень грамотно писал, старался подделывать свою речь под речь слуги, какой ее обычно изображают в романах, интересничал, отказываясь называть свое имя, и просил дать ему кличку. Мы договорились, что встретимся после того, как он прочитает книгу более вдумчиво. На встрече Вова вывел неутешительную оценку главному герою:

– Северин м***, конечно. Он не знает меры ни в чем, при этом он выбрал слишком легкий путь, в котором не нужно брать на себя ответственность и думать головой. Женись он на Ванде, у них были бы нормальные БДСМ-отношения, совместимые с бытом, но он сам все испортил.

Вова признался, что он не может понять своей сексуальной ориентации и вообще не знает себя. Сам он тоже, как Северин, боится отношений, но при этом ему некуда девать желание служить и доставлять удовольствие.

– Первый БДСМ-опыт у меня был с транссексуалкой. Когда она была парнем, мы не были друзьями, но я начал чувствовать к нему симпатию. Скоро я узнал, что она начала принимать женские гормоны, и со временем она стала неотличимо похожа на девушку. Мы с ней теперь дружим, но иногда в ней просыпается госпожа. Я думаю, это я привил ей вкус к доминированию. Она была очень забитой и несколько недель после смены пола вообще не выходила из дома, а мне хотелось, чтобы она почувствовала свою важность. Мне нравилось целовать ее ноги, демонстрировать свою преданность, давать ей почувствовать свою власть надо мной. Она могла сама схватить меня за волосы и прижать к ногам, связать, раскрасить мне лицо. Она получала сексуальное удовлетворение во время сессий, а я нет. Мне это было совершенно не важно, да я и не знал, имею ли я право. Наши практики прекратились, когда у нее появилась женщина, тоже транс. Теперь она мне как сестра.

Отношения с девушкой у меня были только раз, они продлились месяц, но ей, кажется, просто нужен был кто-то постоянный, неважно кто, поэтому любовь быстро прошла. Раньше я хотел отношений, но был очень стеснительным, что затрудняло поиски, теперь я заметно продвинулся в общении с противоположным полом, однако желание отношений пропало: насмотрелся на негативный опыт друзей. Я, конечно, жалею, что до сих пор девственник, но лишение девственности для меня пока не стоит ужаса отношений.

Господин однолюб и семейное счастье

В телефонной трубке шелестит голос без возраста и пола. Пытаюсь представить, как этот голос отдает приказы женщинам. Мне впервые звонит доминатор. Мы встречаемся в парке. Серый ежик, криво сшитый льняной костюм – мой собеседник напоминает обычного работягу. Гея или лесбиянку порой можно угадать в толпе, но любителя БДСМ – никогда. Хотя в русской БДСМ-тусовке периодически происходят фестивали на несколько сотен человек, ее члены предпочитают быть как можно более незаметными, чтобы в их Тему чужие люди нос не совали. Тем более что им не нужно, как ЛГБТ-движению, отстаивать свои права.

Мой доминатор – электрик, ему 36, он переживает «ванильную» драму (так в БДСМ-тусовке называют традиционные отношения и традиционный секс). Его гражданская жена ушла к своему бывшему официальному мужу. С ней он не практиковал ничего из БДСМ, предпочитая проводить сессии и экшены (встречи для сексуальных практик) со случайными знакомыми из интернета. У Алексея ледяные глаза, не выражающие ни одной эмоции. Он похож на кинематографического злодея. И он читает мои мысли:

– В Теме нет места гневу. Я женщин не бью. Порка, шлепки – это не побои. Я бы никогда не дал женщине пощечину, хотя некоторых дам это очень возбуждает.

Для порки я пользуюсь различными приспособлениями – они словно делают щелчки вместо меня. Я не люблю девайсы из магазина, я сам сделал плеть из веревок и попробовал на себе. Не больно, но чувствительно, отшлепать можно. Некоторые, конечно, предпочитают сильную боль, но я не садист. Беззащитность и скованность связанной партнерши, чувство власти над ней – не главный возбуждающий фактор. Меня возбуждает осознание своих действий, направленных на чужое тело, наблюдение за реакцией на эти действия – это сравнимо с ощущением того, что ты доволен своей работой. Я ощущаю творческий процесс, и для меня акт творчества успешен, если у партнерши был оргазм – я не прерываю действий до тех пор, пока она его не получит.

Я практикую самые обычные и простые для БДСМ вещи: связываю партнершу, использую воск и зажимы, совмещаю легкую порку со стимуляцией гениталий. За оргазм партнерша благодарит меня оргазмом.

– То есть ты удовлетворитель, даритель? Я думала, доминатор в первую очередь печется не о партнерше, а о том, чтобы взять свое.

– Удовлетворитель – да. И я, например, никогда не сделаю того, чего не хочет партнерша. В БДСМ очень важен вопрос табу, у каждого они свои, и нарушать табу партнера – значит, нарушать основные принципы БДСМ: безопасность, добровольность, разумность.

– Слушай, но это не вполне доминирование. Она должна была все продумать заранее, чтобы потом тебя не обламывать во время действия и не портить режиссуру экшена. Если она начинает пререкаться, доминатор перестает чувствовать себя доминатором.

– Ну, такие женщины попадались иногда во время реальных встреч, зато когда я проводил сессии по скайпу, партнерши очень четко все выполняли. И когда они, например, в чем-то ошибались и я говорил им в качестве наказания ударить себя линейкой десять раз, они очень старательно сами себя наказывали. Одна рвалась ко мне приехать, но обстоятельства не позволили. Она к тому же замужем. Если ты попробовал БДСМ и тебе понравилось, ты становишься наркоманом, и «ванильный» секс перестает тебя интересовать. Когда долго не можешь партнера найти, то может и своеобразная ломка случиться – это чаще бывает у «нижних». А если человек решил жениться или выйти замуж? Супругу ведь не всегда объяснишь, что у тебя склонности.

– Ты сейчас страдаешь от одиночества после расставания? Если у тебя наклюнутся «ванильные» отношения, то ты решишься на роман, но снова будешь проводить БДСМ-сессии втихую?

– Нет. В то время, когда я состоял в отношениях, у меня не было сессий. Они были в периоды между романами. Я верный и домовитый человек. Однолюб.

– То есть ради большой любви ты мог бы пожертвовать ролью доминатора и БДСМ-практиками?

– Если это будет жертва ради семейного счастья, то почему бы и нет.

Раб платит хозяйке

Мне продолжали поступать десятки самых удивительных предложений. Матерый извращенец мечтал о боллбастинге – он хотел, чтобы я вместе со своими подружками отбила ему яйца сапогами. Но вместо него я ответила робкому юноше, сисадмину и юному неформалу, который, кажется, сам толком не знал, чего хотел. Он был пламенным и трогательным инженю, мечтающим об инициации.

– Знаешь, мой аккаунт на форуме – это просто прикол. Разумеется, я не из этих…

– То есть на самом деле ты не хочешь, чтоб женщина тебя трахнула каким-нибудь предметом?

– Не, желание есть.

– А опыт?

– Такого – нету. Одна девчонка год назад после рок-концерта потащила меня к себе. Оказалось, что она увлекается БДСМ, избила меня плеткой с металлическими наконечниками – следы до сих пор остались. Мы с ней потом еще несколько раз встречались, отношений не было, только секс. Мне понравились кое-какие вещи, которые она делала, и я хотел бы их повторить. Ну, зарегистрировался на сайте, специально поставил сладенькую фотографию, не свою. Мне стали писать мужики, но я гетеросексуал. А когда мне писали женщины, наше общение заканчивалось деньгами: «Я готова тебя трахнуть, на встречу не забудь принести семь тысяч». Мне предлагали провести сеанс по видео: я сам должен был себя пенетрировать, а потом еще и перевести им денег за то, что они на это посмотрели! Ты первая, кто не заикнулся о деньгах, поэтому я решил сам на тебя посмотреть.

Я не знала, зачем трачу свое время и мерзну на Чистых прудах, среди неформалов и бомжей. Мой собеседник извлекал из рюкзака банки пива и опустошал их одну за одной. После четвертой он излил душу:

– А у меня девушка есть. Она однажды пырнула ножом взрослого мужика, у которого была в гостях – он к ней приставал. Убегая, она зачем-то схватила его ключи от квартиры, и ей впаяли девять лет. Год она уже отсидела. Я не хочу ей изменять, более того, мы с ней хотим зарегистрировать свои отношения. Но она понимает, что я столько без секса не выдержу, и сама сказала, что не будет против, если у меня будут женщины. А еще моя мать – медик, работает в судмедэкспертизе, трупы режет. И она мне уже накапала на мозг о последствиях длительного воздержания. Она не против того, чтобы я сохранял отношения со своей девушкой, но периодически говорит: «Ты себе хоть проститутку сними, что ли». Я в БДСМ и решил податься затем, чтобы со всеми этими порками и прочим не возникла привязанность к другой.

О пользе порки

Андрей – седой мужчина с аккуратной стрижкой, одетый в неброские, но красивые брюки чинос и рубашку с бледным затейливым рисунком. Ему 46, он дизайнер. С порога заваливает меня инсайдерской информацией:

– Я видел, что тебе хамила на форуме Кьяра. Она сидит дома с ребенком и скучает, поэтому цепляется ко всем. Против меня там вообще целые кампании разворачивали. Я не обижаюсь – это ж Тема, страсти, понимаешь, бурлят. А Ваняш тебе в личку писал? Он нормальный мужик, мы с ним сто лет хотим собраться и выпить коньяку. Ты на Фишинг-то едешь? Он будет на днях, рекомендую, мудаков туда не пускают.

Фишинг – самое большое БДСМ-событие года. На него собираются сотни людей со всей России и даже из-за границы приезжают. На Фишинге люди устраивают всевозможные показательные экшены: красиво связывают и подвешивают моделей, запрягают мужчин в колесницы и катаются на них, бутики всевозможных приспособлений и одежды для БДСМ демонстрируют свои товары, и, разумеется, люди заводят новые знакомства и делятся опытом. Андрей на это мероприятие идет как бывалый и рассказывает про систему отсева: организаторы стараются брать на карандаш всех, кто на предыдущих мероприятиях вел себя неадекватно, а также тех, за кем тянется скандальный шлейф на тематических форумах.

– Я полюбил Тему в 27. У меня была студенческая подружка, лесбиянка, у которой я часто ночевал, готовясь к сессии. Она приводила домой разных девчонок и ребят, поэтому раскрепощенное и неформальное отношение к сексу у меня сформировалось еще в юности. Вид голого женского тела у меня никогда не вызывал ни паники, ни бурных эмоций. Мое возбуждение имеет психосексуальный характер, оно приходит не от созерцания сисек, а от эмоций, которые идут от человека.

Я женился на своей первой любви – она дождалась меня из армии. Мы с ней много чего перепробовали в постели, даже свингом занимались, а после армии я стал практиковать жесткий секс. Однажды я познакомился с девушкой, которая оказалась сабмиссивом, изменил с ней жене, и она многому меня научила. Когда я осознал свои доминаторские склонности, у меня перестали складываться отношения с супругой, хотя она последние годы брака пыталась как-то подстроиться, чтобы сохранить семью, и даже завела второго ребенка, но закончилось все очень печально, истериками.

Спустя год после развода я стал еще глубже интересоваться Темой, изучать теорию, знакомиться с практикующими людьми. Постепенно для меня первоочередной задачей БДСМ-сессий стали не физические ощущения, а чувства. Человек приходит ко мне, ожидая не только ответственности, контроля, но еще и помощи в чем-то личном. Первые четыре партнерши были замужние, две из них – на грани развода. Я поспособствовал тому, что обе вернулись в семью. Мы общаемся до сих пор. «Ванильный» секс мне не интересен, потому что я не могу во время него делать то, что мне хочется, и боюсь при этом ненароком обидеть или напугать партнера.

У меня есть нижняя женщина, с которой у меня DS-отношения длятся уже пять лет. Она переехала из Забайкалья в Москву четыре года назад, устроилась в одну крупную государственную компанию, получила жилье, пристроила дочь-подростка в хорошую школу. Она гораздо организованнее, чем я, а ее жизнь лучше обустроена. В ней есть стержень, но она вся в комплексах. Она ищет ощущение нужности. Когда я у нее ночую, я просыпаюсь от того, что она передо мной на коленях сидит или гладит мою ногу. Вместе мы не живем, потому что я пока предпочитаю не переезжать из Подмосковья: у меня здесь пожилая мать, которой нужно помогать, и дети, которых я имею возможность регулярно видеть.

По словам Андрея, нижние партнеры, как правило, очень эмоциональные люди, и они ищут тех, кто помог бы им решить свои эмоциональные проблемы. Они очень зависимые и эмоционально раскрываются сами только тогда, когда раскрывается доминант. Без полноценного душевного контакта, сказал Андрей, сабмиссивы не смогут получать удовольствие от боли и подчинения, которое им нужно.

– Когда я встречаюсь со своей женщиной, я не приказываю ей бухаться на колени, она всегда может поговорить со мной по душам, выплеснуть наболевшее. Она называет меня только на «Вы», ее ребенка это уже не смущает. Но дочь, разумеется, не знает о наших практиках: ей всего 14 лет. Вот когда исполнится 21 год и вдруг возникнут вопросы, тогда расскажем. И мои дети – два пацана – тоже не знают.

В БДСМ Андрей предпочитает флагелляцию, то есть порку. Вот уже лет десять как он практически отказался от других практик. Сначала его женщине хватало флогера, потом добавились розги, но до кровавых следов он никогда дело не доводит.

– Я знаю, что я никогда не нанесу человеку вреда, потому что принципы БДР – безопасность, добровольность и разумность – для меня важны. Мне важно, чтобы партнер это понимал и доверял мне. Без доверия не будет ни контакта, ни особых ощущений, ради которых люди и приходят в Тему. В БДСМ никого на колени не ставят.

Я не люблю кончать, оргазм у меня не на уровне ширинки, а на уровне головы, поэтому для меня оргазм не равен эякуляции. Ощущения, которых люди ждут от экшена, тот самый «спейс», который на форумах обсуждают, – он не физическую природу имеет. Это словно наркотический транс: кто-то начинает смеяться, кто-то, наоборот, плакать. От секса этого получить невозможно, к нему надо идти постепенно и через боль, ну или через какие-то медитативные практики. Например, нижнего партнера в «спейс» вводит долгое и размеренное, ритмичное нанесение несильных ударов. Но это случается, опять же, только когда ты сознательно идешь на экшен и полностью передаешь свое тело (разумеется, после обсуждения табу) в руки садисту или доминатору, и если ты с этим человеком совместим. Если магия сработала, то в этом состоянии человек после экшена может ходить день или два, поэтому лучше проводить встречи тогда, когда впереди нет важных дел, требующих сосредоточенности. А еще через пару дней появляется желание допинга. Я устраиваю своей женщине экшен раз в пять дней, потому что когда встречи слишком частые, ими пресыщаешься и чувствуешь только раздражение.

После нашей беседы Андрей как раз собирался навестить свою подругу. Я попросила разрешения поговорить с ней. Ночью мне пришло письмо: «Мой верхний приказал мне связаться с Вами. Я здесь».

Опьянеть от удара

Марина, подруга Андрея, невысокая, яркая блондинка с «удивляющимися» бровями. Платье – как у Мэрилин Монро на ее иконической фотографии, где она хватает раздувающийся подол. Про БДСМ и секс она готова говорить бесконечно, примерно так же, как завзятые любительницы йоги – про поездки на ретрит. Вообще-то ее история – это и есть история типичной йогини о том, как она достигла просветления.

– Мне 31 год, но я только недавно призналась себе в том, что у меня на сексе завязано все. Для меня это самый главный стимул в жизни. Я даже на работу хожу не для того, чтобы деньги зарабатывать. Если мне человек пять в течение дня не скажут, что хотят меня, день прошел зря.

У Марины было два брака. Оба продлились по пять лет. С первым мужем она не была официально расписана, но от него есть дочь. И за все это время у Марины вообще не было удовольствия от секса. Говоря об этом, она имела в виду даже не оргазм, а хоть какие-то приятные ощущения. Кроме мужей у нее, разумеется, были мужчины, с ними тоже не было, по ее словам, «ничего хорошего».

– Когда я стала свободной женщиной, мне в руки попал диск с лекциями профессора Жданова о здоровом образе жизни. Я поняла, что за пять лет я себя довольно сильно запустила, и мне нужно срочно приводить себя в порядок, чтобы мужчины, идя со мной на контакт, не делали мне одолжений. Год я не пила, не курила, всячески поддерживала свое здоровье и ни с кем не встречалась – отдыхала, делала маленькие шаги к себе. Разумеется, я изголодалась за этот год и решила с кем-нибудь познакомиться на «Мамбе». И познакомилась с человеком, который увлекался БДСМ. Я очень заинтересовалась, мы с ним долго переписывались, потом он начал тянуть из меня деньги, и я перестала ему отвечать. Второй человек из Темы, которого я нашла, был Андрей. Мы переписывались полгода, и я решила переехать в Москву. Он мне сразу сказал, что он не собирается меня кормить, и мне нужно самой устраивать свою жизнь здесь. Наша первая встреча и сессия прошла, помню, в январе, а в мае я уже уладила все дела и переехала в Москву насовсем.

От моего первого БДСМ-опыта я получила больше, чем ожидала. Я улетела. Я не понимала, что происходит. Все-таки мне было уже не восемнадцать, и я знала, чего хочу от секса. Мне нравятся жесткие, напористые действия, нравится подчиняться, чувствовать мышечную боль – я ради этого даже на йогу хожу. Я раньше во время секса неосознанно руки себе искусывала. В Теме я нашла для себя очень многое. Пожалуй, я нашла в ней все. До этого я была совсем другой, закомплексованной. После того, как появился Андрей, я даже рисовать стала, хотя раньше не умела.

В нашей паре он энергетический донор. Во время наших встреч я набираюсь от него и потом готова со всем миром делиться. Люди словно чувствуют это. Что такое «спейс» от БДСМ, объяснить сложно. Он у всех разный. Мой «спейс» немного похож на то, что я чувствую на йоге во время медитации в позе шавасана. Мысли о прошлом и будущем отпадают, ощущаешь свою целостность здесь и сейчас. Делаешь несколько вдохов, а потом на выдохе заливаешься слезами, потому что тебя разрывает от счастья. Переживаешь эйфорию, опьянение, причем это опьянение держится несколько дней. Что бы ты ни делал, чувствуешь себя словно завернутым в мягкий плед, а от попытки сконцентрироваться начинает болеть голова. Когда «спейс» проходит, наступает опустошение, может даже температура подняться.

Если перспектива сожительства видится Андрею, партнеру Марины, лишь вопросом времени, то Марине она кажется непростой: за годы жизни в одиночестве она уже привыкла к ощущению личного пространства и стала его ценить. Кроме того, вне поля зрения Андрея она иногда «включает тирана», в то время как при нем ей неловко так себя вести.

– Совместная жизнь – это, безусловно, очень заманчиво, потому что это помогло бы мне, во-первых, не скрывать своих тайных желаний, а во-вторых, освободиться от контроля над самой собой. Я бы делала все, что он мне скажет, потому что он несет за меня ответственность, и я это чувствую. Ни разу так не было, чтобы его правота не подтверждалась.

Тревожные переключатели

Свитч (от англ. switch – переключатель) – человек, который может занимать как верхнюю, так и нижнюю позицию, получая равное удовольствие.

Я сижу на траве у памятника героям Плевны и жду Семена – свитча, который мне расскажет, каково быть «и нашим, и вашим» и почему это вызывает у остальных такое раздражение и неприятие.

Семен смешлив, разговорчив, неплохо выглядит – классический клерк в casual friday: розовая рубашка, джинсы. Он работает инженером, ведет проекты, связанные с атомными электростанциями, но с наступлением темноты превращается в черного кота. Семен утверждает, что любимый его наряд – это catsuit (дословно – кошачий костюм, закрытый латексный комбинезон).

– Три с половиной года назад я был убежденным нижним. Я встретил девушку, которая оказалась доминатрикс. До этого я, конечно, знал, что такое БДСМ, но на уровне «50 оттенков серого». Мне было 20 лет, и это были первые серьезные отношения. Мы практиковали пажизм, потому что ей нравилось, когда ее боготворят. Секса у нас почти не было, ей он был не нужен. Мне в тот момент это нравилось. Видимо, у меня был какой-то комплекс, связанный с этим. Через год у нее появились фантазии о моем гомосексуальном опыте, а я был против того, чтобы этот опыт приобретать. Она восприняла это не как мою позицию, а как капризы и неподчинение. Мы разбежались, но я попал в тусовку, где завел себе кучу друзей. Причем я общаюсь не только с людьми, практикующими БДСМ, но и с фетишистами – я стал увлекаться латексом лет с 14, когда начал смотреть порно, хотя никогда не любил ни комиксов с супергероями, ни аниме.

Сейчас у меня нет спутницы жизни, контакты только одноразовые – с серьезными отношениями мне не везет, и меня это расстраивает. Я противник БДСМ как стиля жизни, поэтому хотел бы иметь «ванильные» отношения с партнершей, допускающей БДСМ только в постели.

Я уже несколько лет воспринимаю БДСМ не как сексуальную девиацию, а как соединение секса, хобби и творчества. Три года практикую бондаж. Бондаж всегда зависит от партнерши. Есть девушки, которым нравится красивое связывание в необычном антураже, для них фотографии – часть экшена. Есть девушки, которым нравится чувство подвешенности, полета. И, наконец, есть девушки, которые любят, когда партнер их фиксирует и контролирует. Первые два случая для меня представляют интерес исключительно как хобби, но душа больше всего лежит к третьему.

Кому бы из людей в Теме я ни пересказывала историю Семена, все были здорово удивлены тем, что ключевую роль в его сексуальном становлении сыграла тусовка: там его убедили в том, что он может занимать верхнюю позицию, там в нем разглядели потенциал веревочных дел мастера. Как правило, человека в БДСМ приводят собственные инстинкты, и о том, что ему больше всего нравится из практик, может знать только он сам.

– Друзья из тусовки сказали мне, чтобы я прекращал притворяться нижним. Они оказались правы: я как минимум свитч. Если партнер не видит в тебе верхнего, то ты им и не являешься, но некоторые девушки видят во мне человека верхней позиции, и таких я могу подчинять. Однако я не исключаю того, что я найду ту самую, единственную, которая опять спустит меня вниз.

На одном небольшом квартирнике человек на двадцать я наблюдал за работой бондажиста, который в Теме уже 25 лет. Он увидел, как я смотрел на его процесс, и предложил попробовать. Ну, я взял веревку – девушка, с которой он работал, была не против. К концу экшена, который проходил под его присмотром, я испытал полное моральное удовлетворение. В бондаже мне нравится и процесс, и эмоции от партнера, и то, что я подчиняю женщину себе.

Семену всего 24 года, и он негласно считается слишком молодым для БДСМ – в тусовке распространено мнение о том, что до 30 лет человек просто занимается затейливым сексом, а уж потом все становится серьезно. Поэтому он не предлагает связывание никому из его знакомых любителей БДСМ, находя желающих среди латексных фетишистов: молодых девушек, которые мечтают повисеть в узлах, обычно хоть отбавляй.

– Те, кто негативно относится к свитчам, в первую очередь, не уверены в себе. Сабмиссивам обидно подчиняться человеку, который подчиняется еще кому-то. Доминаторы боятся иметь дело со свитчем как с нижним партнером, потому что они боятся так называемого доминирования снизу или синдрома хитрожопого мазохиста. Свитчи не дают партнеру уверенности в себе. Хитрожопый мазохизм – это навязывание своих желаний верхнему партнеру. Часто верхний партнер этого не замечает, ему кажется, что именно он захотел «наказать» сабмиссива, именно он назначил штрафную сумму – 50 ударов розгами, – а на деле он становится приложением к инструменту. Есть в Теме такая уничижительная характеристика для них – оператор девайса.

Но когда доминаторы говорят, что они стараются в первую очередь не взять свое (как же принцип добровольности!), а довести партнершу до оргазма, никогда не сделают того, что ей неприятно, и т. д., так они просто хотят в это верить – не все признаются открыто в том, что им нравится власть, они будут говорить, что они хорошие, порют до онемения конечностей, мучаются, лишь бы увидеть, как сабмиссиву приятно – мол, себе ничего, все в семью. Ерунда это, все мы эгоисты.

Семен признался напоследок, что не понимает женщин. Иногда ему кажется, что у него есть к ним подход, но он периодически осознает, что это самообман. Порой он их побаивается. Однако он бы не сказал, что в БДСМ идут те, у кого не складывается семейное счастье, и мог бы привести пару десятков примеров людей, которые счастливы в браке.

Моя последняя встреча на темной стороне секса была с супружеской парой, которая успешно совмещает быт и БДСМ.

Узы брака – это джутовая веревка

Василиса и Олег женаты уже пять лет, познакомились в БДСМ-тусовке. Олег практикует БДСМ около 8 лет, Василиса – около 15. Она мастер бондажа, а он любит быть связанным.

Летом Василиса колесит по всему миру с бондажными шоу. В августе она побывала в Израиле, Японии, Испании, Португалии и в нескольких российских городах. Гастролями эти поездки назвать сложно, потому что она всюду ездит за свой счет и за выступления гонораров не получает. Иногда организаторы тематических фестивалей частично покрывают дорожные расходы. Но на поездки она зарабатывает предпринимательством: она владелец фирмы, производящей наружную рекламу и полиграфию. А публичные экшены – реализация себя в творчестве.

Сделать бондаж источником дохода практически невозможно, хотя многие пытались, и среди любителей зрелищных действ, основанных на связывании и подвешивании, есть немало выдающихся мастеров и невероятно гибких и выносливых моделей. Разве что в Японии можно заработать либо на продаже лучших в мире веревок, либо на семинарах по технике бондажа – среди японцев больше всего всемирно известных мастеров, патриархов связывания. Платить за обучение или за сессии бондажа готовы только японцы. Василиса говорит, что тамошние семейные пары иногда прибегают к услугам бондажиста ради разнообразия сексуальной жизни.

Фантазии о БДСМ появились у нее еще в подростковом возрасте:

– Я помню об этом обрывочно: у меня уже были какие-то игры с легкими элементами БДСМ, информацию я черпала из литературы, газеты «Крутой Мен». «Speed-инфо» об этом тоже что-то писал иногда. Но о том, что все это называется БДСМ, я узнала, только когда появился интернет. Мне всегда нравилось ограничивать подвижность, и к веревкам я пришла через какие-то самые простые вещи вроде секса в наручниках, который многими сегодня не воспринимается как что-то девиантное.

У меня были «ванильные» отношения – был муж и от мужа ребенок. Когда я вышла замуж, я еще плохо саму себя знала, но спустя некоторое время, когда моя сексуальность стала меняться кардинально, я, разумеется, посвятила в это супруга, потому что жить двойной жизнью, постоянно себя пересиливать, возвращаясь домой к «ванильному» партнеру и занимаясь с ним обычным сексом, которым ты вообще не хочешь заниматься, – это неинтересно и утомительно. Он этот факт не принял, и все у нас развалилось.

Олег говорит, что в БДСМ приходят те, кто родился с тягой к этому. Просто проявляется эта тяга не сразу:

– Поскольку БДСМ – сексуальная практика, то склонность к ней обнаруживается в период полового созревания. Самоосознание и принятие себя легко не происходят, все-таки наши склонности считаются девиацией. «Что же я наделал? Как я могу быть таким?» – эти вопросы постоянно терзают вначале, когда ты еще отрицаешь свои желания. Я всегда был нижним, и тогда я страшно переживал, что подчинение женщине не соответствует общепринятой морали. Терзания заканчиваются приходом в Тему и осознанием того, что ты не один и все не так страшно. Тусовка спасает. Поэтому свой опыт в Теме я исчисляю годами, проведенными в сообществе.

Я читал и «Венеру в мехах», и «50 оттенков серого». Так вот, ругаемая всеми книга Э. Л. Джеймс мне кажется более честной и настоящей, чем то, что написал Леопольд фон Захер-Мазох, потому что в «50 оттенках серого» я вижу отражение, хоть и примитивизированное, глубинных процессов, которые происходят в людях, склонных к БДСМ, а все описанные в «Венере» переживания героя от меня бесконечно далеки. Северин просто барин, который пресытился жизнью.

Самый критикуемый на БДСМ-форумах контингент – это люди, которых зарегистрироваться на специфических ресурсах побудили именно эти книжки, на почве которых у них разыгралась фантазия. Я не знаю, какое литературное произведение отражало бы действительность Темы. Мне больше понравился фильм Полански по «Венере в мехах» – он абсолютно антимазоховский, он спорит со своим источником.

Олег с Василисой ведут обычную семейную жизнь, БДСМ затрагивает только сексуальный ее аспект. Нижняя сексуальная позиция, как правило, подразумевает определенный темперамент: Олег говорит, что его можно назвать как подчиняющимся, так и просто покладистым, неконфликтным. Ему комфортно и удобно в своей роли не только в сексе, но и в быту. Иногда у моих собеседников есть настроение съездить в лес и сделать какой-нибудь экстремальный подвес, а иногда просто спокойно погулять на каком-нибудь мероприятии с ошейником и в красивой обвязке.

Когда я рассказала о переписке с молодым человеком, который искал исключительно мазохистку для порки кнутом, мастерство владения которым он совершенствовал семь лет, у Олега появились к нему вопросы:

– Согласится ли мазохистка лежать под кнутом, если будет плохо зафиксирована? Получит ли она удовольствие, если он будет недостаточно доминантен? Чтобы все БДСМ-процессы запустились, девушка должна чувствовать себя беспомощной, часто она и всплакнуть может. И если он будет с ней сюсюкать, эффекта от порки не будет: для нижней он должен быть альфа-самцом во время акции. Впрочем, успех в БДСМ-практиках бывает у того, кто успешен в отношениях вообще. Если у человека не складывались «ванильные» отношения, то и в Теме складываться не будет.

Я рассказала также историю мальчика-неформала, с которого все доминатрикс требовали деньги за встречи. Василиса пояснила, что такого расклада ему следовало ожидать, если он писал всем подряд: объявления «платных» доминирующих партнеров на всех форумах всегда висят наверху, и на них натыкаешься в первую очередь. Василиса утверждает, что услуги «платных домин» пользуются спросом:

– Представьте себе, что человек обнаружил в себе тягу к нижней роли лет в тридцать, когда у него уже семья, дети. Многие не готовы бросить родных и начать делить имущество, им проще сходить к «платным доминам». Этим девочкам нравится такой образ жизни, постоянных партнеров они не ищут, им нравится разнообразие. Они профессионалки с хорошо оборудованными студиями. А вот «платных» нижних партнеров не существует – это какой-то миф или довольно неудачный способ заработать. Бесплатных надоедливых сабмиссивов на всех форумах пруд пруди – и то на них нет никакого спроса.

В профайле Василисы много завораживающих бондажных фотографий: невероятно гибкий обнаженный мужчина замысловато оплетен веревкой и подвешен в самых экзотических позах то на сухом дереве в лесу, то на залитой светом сцене, то на фоне Эйфелевой башни или Бранденбургских ворот. Лица мужчины нигде не видно, Василиса пишет на своей странице, что модель зовут Фалько. Это не псевдоним Олега – это совсем другой человек со схожей внешностью.

– Даже с людьми, с которыми проводишь разовую сессию, есть чувственный контакт. Ты не вяжешь человека как подопытный материал – разумеется, в процессе ты его как минимум обнимаешь и гладишь. Желающие быть связанными выбирают бондажиста, основываясь на личных симпатиях, то есть они заявляют о желании вступить с ним в близость. Соглашаясь, ты также даешь понять о своей готовности к близости. Речь не идет о традиционном сексе – коитуса, конечно, не происходит, но все действо носит сексуальный характер.

Олегу на публичных экшенах обычно достается скромная роль звукорежиссера, хотя Василиса говорит, что иногда связывает одновременно и Олега, и Фалько – его настоящего имени она так и не раскрыла. Олег напрягается во время городских экшенов, поскольку постоянно ожидает проблем от посторонних лиц. Василисе и Фалько, наоборот, нравится такой вид экстрима, поскольку в Европе максимальные проблемы застуканных бондажистов – штраф двести евро за обнажение в неположенном месте.

Василиса любит делать пыточный бондаж – дыбу, распятие на кресте. Ей ближе люди, которые идут на пытки, чем девочки, которые хотят сфотографироваться в красивой, но легкой обвязке. К Василисе строятся очереди желающих быть связанными именно ее рукой, но большинству она отказывает, предпочитая связывать постоянных партнеров. У нее высокие требования к желающим: они должны согласиться на полное обнажение и удаление волос с тела, которые мешают во время экшена. Василиса подчеркнула, что БДСМ и реальное насилие – это разные вещи, и если боль, которую ты причиняешь партнеру, неприятна ему, то действие бессмысленно.

Даже опытные люди затрудняются объяснить, как боль и дискомфорт конвертируются в «спейс». Изменение состояния довольно сложно увидеть. Умение хорошего мастера заключается в том, чтобы довести партнера до эйфории и не допустить противоположного состояния, так называемого «дропа», когда человеку от экшена так плохо, что он может на этой почве заболеть или впасть в депрессию. То есть нельзя ни перестараться, ни недостараться. Говоря о безопасности в БДСМ, адепты имеют в виду не только физическую сторону процесса, но и защиту от моральных травм.

На прощание Василиса и Олег спросили меня, зачем я пишу о БДСМ. Я сказала, что хочу больше узнать о темной стороне сексуальности. И Олег мне рассказал быль:

– Одна наша знакомая девушка из БДСМ-тусовки работала в питерском секс-шопе. В этот магазин часто заявлялись люди с физическими или психическими увечьями. На почве недуга у таких людей нередко появляются страшные фантазии о причинении себе вреда, упаднические мысли о смерти, о грязи – одним словом, их эмоции направлены против них самих. Образ своих мрачных фантазий они видели в фетишном магазине. Несмотря на то что приспособления, продающиеся там, ничего мрачного собой не представляют, поскольку нужны лишь для того, чтобы затейливо потрахаться, для кого-то их вид отзывается в душе страхом и ужасом. Магазин был довольно дорогой, и спрос на вещи был небольшим, поэтому девушка чаще всего сидела за прилавком одна. К ней подходили эти люди и начинали рассказывать о своих сексуальных фантазиях. И хотя опыт в БДСМ у нее довольно серьезный, ей было жутко от таких рассказов. Потому что БДСМ – это никакая не «темная сторона». Это просто альтернатива.

 

Голддиггерши в активном поиске

Нет ничего более жуткого, чем девушка в активном поиске мужа.

Причем вы же понимаете, тихого еврейского лаборанта, который в свои сорок пять живет с мамой, никто не ищет.

Девушки – они такие: хотят кандидата как минимум из окружения Абрамовича, и чтобы на первом свидании подарил «мерседес».

Поэтому все эти Татлер клубы, GQ бары и прочие гламурные курятники заполнены дамами с внешностью трансвеститов: обрезанные носы, раздутые губы, грудь торчком. Видимо, тайный мир голддиггерш обладает великим знанием о том, что люди, похожие на людей, среди миллионеров спросом не пользуются.

В клубе Chips, последнем заведении Аркадия Новикова, куда рвутся все московские золотоискательницы, одна знакомая говорит:

– Тебе надо быть потише и помягче.

К нам как раз присоединяются мужчины. Рядом со мной оказывается человек, который увидел нечто важное внутри своего стакана с виски – и вот он рассматривает это уже пять минут. Для понимания: он сильно не похож на Тома Харди или даже на Майкла Фассбендера.

Стараясь быть потише и помягче, я его деликатно спрашиваю:

– Скажите, а вы умеете разговаривать с людьми? Ну, вот например со мной. Знаете, светская беседа. Куда вы собираетесь на майские? Видели ли вы «Анну Каренину»? Хотели бы вы переспать с Памелой Андерсон? В таком духе. Раз уж мы за одним столом.

Минут через пять я в панике уезжаю, потому что ощущаю, как все эти люди портят мою карму.

А девушки, с которыми я сюда пришла, довольны. Им все-таки удалось склеить «ресурсных» мужчин – в отличие от многих других соискательниц, которые, как дуры, трутся у стойки и сами оплачивают свое вино.

О’кей, девушки из таких заведений – это отдельная порода. Они приходят в клубы не за весельем и, конечно, не за сексом. Их силиконовые губы напряжены, глаза сверлят толпу в поиске выгодной партии. Не люблю я их лишь за то, что они создают тревожную атмосферу – ощущение такое, словно ты пришел не пить и танцевать, а защищать диплом.

Но, если честно, эти клубные цыпочки не так уж сильно отличаются от «приличных» женщин.

Потому что мы все тоже так настроены, что нам нужен некий условный муж, и мы тоже не хотим лаборанта и его маму. Просто мы лучше это скрываем. И одеваемся более современно.

Но суть одна: любая девушка оценивает мужчину так, словно она уже обещает ему быть вместе в болезни и здравии.

Мужчина, если знакомится с женщиной в клубе, не пытается увидеть в ней мать своих детей. Он честно ищет ту, с кем можно заняться сексом. Ему не очень важно, чтобы она была умной, образованной или чтобы в чрезвычайных обстоятельствах сумела взять на себя выплату кредита за его квартиру. Ему просто очень нужен секс прямо сейчас. За что многие женщины и считают мужчин тупыми животными.

Женщины, возможно, тоже хотят секса – но с тем, в ком видят потенциал. С кем им будет смешно, кто увезет их не в отель «Подушкин», а сразу, в ночи, в «Монтрё Палас», и кто увидит в них личность, а не пи… ну, вы поняли.

Даже если женщина самостоятельная и прогрессивная, она все равно хочет альфа-самца, который будет соответствовать листу ее притязаний. А список, знаете ли, длинный.

Почти любая думает примерно так: «У меня карьера, я неплохо зарабатываю, я занимаюсь спортом и регулярно делаю мезотерапию – я достойна большего. Дешево я себя не продам».

Никто не против. Конечно, с точки зрения цивилизованного феминизма такие рассуждения мало чем отличаются от расчетов среднеарифметической проститутки, но мы здесь не для того, чтобы судить. Судить скучно.

Просто не надо потом ныть, что опять все ушли с силиконовыми шлюхами (а несиликоновые отправились в последней надежде завтракать в «Пушкин», сделав вид, что они отлично проводят время).

Давайте хоть на минуту забудем о лицемерии и признаемся, что мы оцениваем мужчину уже с того момента, как он оплачивает обед в ресторане (и смотря в каком ресторане). А дальше – платит ли он за наших подруг, предлагает ли каникулы за его счет, дарит ли нам сумку, рядом с которой мы упали в обморок от чувств, предлагает ли купить новую машину… Ну и так далее.

На самом деле многие, протестировав таким образом мужчину, дальше уже вполне себе могут жить в равном партнерстве, но суть в том, что он все равно должен каким-то образом пройти эту инициацию.

Это уже в подсознании, и если вдруг мужчина предложит нам оплатить половину счета, то мы будем ужасно разочарованы.

Хороший вопрос – чего хотят женщины? Современные русские женщины.

Приятель рассказал, что пошла новая волна русского «феминизма»: девушки около сорока лет с места в карьер заявляют, что у них был муж, потом второй муж, и все лежали на диване, и каждого она кашей с ложки кормила, но сейчас вдруг поняла, что нельзя так себя недооценивать, и, кстати, у нее сломался ноутбук, а ребенок очень хочет айпад, и машина тоже уже на последнем издыхании… а, кстати, столько он зарабатывает? И у него это уже третий вариант подряд.

Знаете, всерьез насиловать себе мозг вопросами, что такое бытовая проституция и можно ли так назвать желание девушки рожать детей и заниматься домом, – это все чудовищное занудство и крючкотворство.

Но все же есть некое расщепление личности в том, что девушка хочет и быть независимой, а при этом ищет того, кто в горести и радости разделит с ней свой банковский счет.

Мы все еще не соскребли с себя патриархальный мох, мы одновременно и самонадеянны, и неуверенны в себе, мы требовательны, мы проверяем на мужчинах каждый шов, каждую стежку, а если решаем, что он всего лишь реплика, становимся такими агрессивными и безжалостными, что ни одна «кастрирующая еврейская мать» с нами не сравнится.

Я понимаю, что трудно отказаться от такой прекрасной халявы, как влюбленный мужчина. Это почти так же противно, как лишиться родительской кредитки.

Проблема лишь в том, что поиски идеального мужа, этого супермена, который говорит: «Дорогая, сумок от Chanel много не бывает», – это все как-то расшатывает нервную систему. Разочарования, обиды, сравнение себя с набитыми силиконом муклами, все эти тоскливые разговоры – это же все прошлый век, где женщину судили по ее мужчине.

И это все говорит о следующем: русская женщина до сих пор сомневается, что сможет достичь того же, что ее воображаемый муж. Есть распространенное мнение, что пробиваться к успеху здесь надежнее через мужчину.

Вот есть одна знакомая, которая все время жалуется, как плохо и страшно в России (но только здесь ее муж может за десять лет обеспечить их до конца жизни), и что ее творчество тут никто не понимает, и что все здесь злые и надменные. Поэтому она с радостью принимает тот факт, что перед «злыми» и «надменными» «унижается» ее муж, а она валяется на кушетке и стенает.

Но на самом деле, это не вопрос возможностей, а вопрос намерений – проблема в том, что здесь все еще принято переваливать заботы и хлопоты на мужские плечи.

В Берлине есть одна знакомая, Кристина, которая так занята политической карьерой, что ей даже деньги толком не нужны. Она красивая, стильная, высокая и стройная, она всегда платит за себя в ресторане, и для нее самое главное, чтобы ее узнавали Меркель и Путин.

Знаете, какую реакцию вызывают такие девушки у русских мужчин?

Один приятель после Дании все не мог прийти в себя: «Ты представляешь, они такие красотки, одна другой красивее, и они едут на своих велосипедах в своих штормовках, и даже не собираются выходить замуж за миллионера!»

Клянусь. Почти цитата. Приятель в Европе проводит минимум шесть месяцев, но тут его разобрало – он честно не мог понять, как такие восхитительные красавицы не продают себя (если могут).

А им это даже в голову не приходит. Другая жизнь. Другие правила. И есть ощущение, что эти правила более человечные: тебе не приходится идти на компромиссы с самой собой, ты живешь своей жизнью, а не в придуманном мире, где китайские тряпки за 3000 евро стоят того, чтобы ради них стать чьей-то тенью. Мрачной тенью.

 

Курс сексуального выживания

Один мужчина восемь лет жил с девушкой, пока не выяснил, что ей неприятно заниматься с ним сексом (он «совершенно случайно» прочитал ее переписку). Может, так было и не с самого начала – теперь уже выяснить невозможно. Мужчина, конечно, огорчился и девушку отставил.

Но есть вопрос: как можно несколько лет с кем-то спать, целовать, засовывать в этого человека свой член – и не понимать, что это «односторонний» секс? Что все это нравится или хотя бы не противно только одному партнеру? Люди что, вообще ничего про секс не понимают? Неужели все так уныло, что возможность лечь на голого человека и сделать сколько-то там фрикций – это все, о чем можно мечтать?

Приятель мне сказал: «На уровне осознания и анализирования секса 99 % людей – динозавры». Друг признался, что первый секс в его жизни был разочарованием – и после этого он какое-то время не пытался сделать это снова, так как решил, что оно того не стоит. Судя по всему, на этом уровне большинство людей и застревает. Конечно, они каким-то образом удовлетворяют себя, и даже находят более-менее симпатичного им партнера, и держатся за него, потому что со временем внутри отношений становятся чуть более свободными, умудряются получать хоть немного удовольствия.

В какой-то момент люди понимают, что те легенды, которые они слышали о сексе, и ожидания, и накал подавленных страстей уже совсем не уживаются друг с другом, – и вот ищут варианты. Секс с другой парой, секс на троих, секс-клубы – для них это не жажда новых ощущений, а надежда, что ожившие сексуальные фантазии усилят чувственность. Или вот есть мужчины, которые думают, что если у них сейчас есть возможность обладать «идеальной» женщиной (условно – красавицей манекенщицей), то эта мужская гордость разожжет их вялую сексуальность. Другие мужчины, наоборот, ради мифического горячего секса готовы забыть про амбиции – и сходятся с какой-нибудь отчаянной девушкой, которая на первый взгляд ведет себя как секс-террористка. Она отвечает на все их желания, она никогда ни в чем не отказывает. Это похоже на хороший секс, но это не он. Люди путают секс и разврат, потому что так долго заполняют неудовлетворенность порнографией, что уже не знают, как это бывает по-другому. У них в воображении две возможности: либо скучный секс в носках под одеялом, либо полный отрыв в порнорежиме.

Мой знакомый встречался с девушкой, которая возбуждала его только в определенных декорациях: секс-клубы, секс-курорты, домашние оргии. Он долгое время не понимал, что просто не хочет ее. Но держался за идею, что у него есть сексуальный партнер и вроде как она тем или иным образом удовлетворяет его потребности.

Очень многие люди в определенном смысле девственники. Формально они лишились невинности, и они, вероятно, даже попробовали какие-то особенные штуки вроде двойного проникновения, но при этом они так и не узнали, что такое страсть, когда кожа горит от любого прикосновения и возникает ощущение, что ты выкурил крепкий джойнт, и тело двигается само без каких-либо усилий, и тебе кажется, что ты сейчас умрешь от удовольствия, потому что невозможно выносить такие острые ощущения.

Но если мужчины хотя бы стараются, то женщины чаще всего останавливают поиски. На разврат мало кто решается – это обычно мужское побуждение. И вот если мы возьмем женщину и мужчину, которые не особенно увлечены друг другом, или не очень друг другу подходят, то мужчина все-таки испытает оргазм так или иначе, а женщина, если ей не очень интересно, скорее всего, ничего особенного и не почувствует. Постепенно девушки, вместо того чтобы в который раз раздеваться и одеваться ради пяти минут бестолковой возни, вытесняют секс из жизни. «Если бы человек мог откусывать гениталии у партнера каждый раз после плохого секса, гендера вообще бы не стало», – говорит мой приятель.

Многим кажется, что любовь делает секс прекрасным. Так бывает, чувства обостряют физические ощущения, но за ними можно и не разглядеть, что сам по себе секс очень средний. Однажды я так влюбилась, что «взрывалась», пока он снимал с меня платье. А потом я как-то внезапно его разлюбила, и оказалось, что в сексе человек просто ужасен. Не то чтобы я его не хотела. Хотела – пусть уже и по инерции. Но секс, правда, был чудовищный. То есть человек не умел ничего – я вообще удивилась, что он хотя бы знает с большей или меньшей определенностью, где у женщины вагина.

На любовь не стоит уповать, если хочешь получить гениальный секс. Тут в другом дело. Во-первых, партнер все-таки не Дед Мороз. Никто не принесет хороший секс в мешке – и совершенно бесплатно. Собственная сексуальность – это не то, с чем ты сталкиваешься лишь в тех случаях, когда некто сдирает с тебя трусы.

Одна подруга уверяла меня, что не мастурбировала в детстве. Ей казалось стыдным в этом признаваться. Но я ей так бурно отказалась верить (потому что это невозможно), что она с большой неловкостью созналась в том, что делала это. Секс и стыд. Идеализированные представления о том, что удовлетворение – это слегка неприлично, а секс – слияние двух душ, и это похоже на то, как бы снял Гарри Маршалл («За бортом», «Красотка»), если бы в его фильмах были эротические сцены.

Вот только в школе нас учат всяким предметам, 90 % которых никогда не пригодятся в жизни – я совсем ничего не помню из алгебры, геометрии, химии, физики. При этом знания о сексе мы набираем из сомнительных источников: кино, эротические книги, порнография, бледный опыт каких-то дворовых старших товарищей, «деревянные» статьи из журналов.

Я ни разу не слушала музыку группы Twisted Sister, но до сих пор готова при случае целовать ботинки Ди Снайдеру, вокалисту, за то, что он написал «Курс выживания для подростка». Он заменил мне отца и мать, честно рассказав обо всех трудностях созревания – этого периода, когда ты ненавидишь свое тело и когда ни один человек в мире почему-то не говорит с тобой как с умственно полноценным.

Это я к тому, что все сексуальное просвещение сводится к пестикам-тычинкам, к объяснению, откуда вылезают дети, но никто не рассказывает, как заниматься сексом и быть при этом счастливым. Приходится все узнавать на личном опыте – и довольствоваться им, даже если он не особенно приятный.

Секс – это лучше любви, это лучше наркотиков и любых других его заменителей. Хороший секс – это сочетание эмоций, восхищения партнером, совместимости, которую называют «химией», физической совместимости и раскрепощенности.

Если бы были пилюли счастья, эффект от них был бы как от идеального секса.

Этим нельзя пренебрегать, иначе что-то в психике ломается. Это как анорексия, только гормональная.

И никогда не поздно выяснить другую точку зрения – например такую, что если после секса не возникает ощущения, что теперь не страшно и умереть, то, считайте, никакого секса и не было. Партнеры, с которыми такого не происходит, не стоят даже выбритых ради них подмышек.

Хорошие новости: чем старше ты становишься, тем больше шансов собрать весь свой опыт, пересмотреть, отнести на помойку и начать все заново.

 

Ты одинок, а я не лекарство

– Когда я открываю дверь в квартиру и понимаю, что никого нет дома, мне не хочется туда заходить, – говорит мой друг.

Прошло четыре года после развода, а я до сих пор ощущаю дрожь в коленях, когда открываю дверь и понимаю: здесь никого нет! Ура! Тишина. Никто не вертится около тебя и не пытается делиться скучными переживаниями дня. Никто не смотрит сериалы и не говорит по скайпу. Никто не вовлекает тебя в поиски ключей, бумажника, бритвы. Никто не навязывается с тобой в кино или на прогулку.

Да, есть люди, которые не могут сами пойти в кино. Или на прогулку. Есть люди, которые не способны путешествовать одни. Им зачем-то всегда нужен партнер.

Так принято: если ты любишь человека, то вы мажете друг друга клеем, прилипаете – и дальше все делаете вместе. И вам типа весело. Потому что вы вдвоем.

Вы спите в одной кровати, завтракаете за одним столом, сидите перед одним телевизором.

– Ты не боишься одиночества? – спрашивает подруга.

Я мямлю. Потому что такой вопрос я себе не задавала. И я не понимаю, что это означает. Одиночество как жизнь без любовника? А как же все другие люди: друзья, приятели, знакомые, коллеги, родственники?.. Они не в счет?

Подруга уже несколько месяцев пытается расстаться со своим вздорным мужчиной, но не уходит, потому что не нашла никого взамен. И она не содержанка, для которой это жизненно важно. Просто ей даже в голову не приходит, что можно вот так остаться без мужчины, уйти в пустоту.

– Видимо, не боюсь, – отвечаю я. – А почему я должна?

Ну правда, почему? Меня должен преследовать страх смерти?

Допустим, я заболела. Я болела, когда жила вместе с мужчиной – и это хорошо только в начале отношений, когда он среди ночи бежит в дежурную аптеку за аспирином, а заодно покупает цветы где-то по дороге (или срывает).

А потом, когда страсть остывает, у тебя будет хоть 39,2 – и ты два часа по стенке идешь в туалет, а твой «самый близкий человек» играет на компьютере и обещает выйти за лекарствами, когда сможет, наконец, сохраниться.

Меня растил отец, у которого, разумеется, были девушки. Но они не жили с нами. И если у папы был грипп, а у собаки – расстройство желудка, то он вставал и шел на улицу. И ничего. Справился.

Нет таких внешних трудностей, с которыми ты не можешь помочь себе сам.

Другое дело – пустота и страх, которые есть внутри тебя.

– Я никогда не жила одна, мне страшно в квартире, – говорит знакомая.

У этого есть название – аутофобия. Патологический страх одиночества. Страх остаться без «зеркала» – без человека, который поддерживает, одобряет, отражает твое настроение, утешает.

Человека, которого мучает аутофобия, всегда будет слишком много в твоей жизни. Он будет скандалить, если пропустишь его сообщение. Он будет манипулировать и шантажировать – «без тебя я умру». Он будет делать все, чтобы тебе угодить. Лишь бы не оставаться одному.

Приятель расстался с девушкой и позвонил в истерике: «Приезжай! Мне ужасно! Я не выдержу!» Ну, я приехала. Среди ночи. Чтобы застать у него еще десять человек. Он всех просил пожить у него, потому что «не справится один, он никогда не был один». Когда друзья уже не могли оставаться за городом, он приложил неимоверные усилия и вернул свою девушку (даже несмотря на то, что она ушла от него к женщине, а спустя пару лет, после окончательного расставания, немедленно объявила себя лесбиянкой).

И вот думаешь: ему нужна была именно она или любое живое существо, которое могло с ним разговаривать?

Другой знакомый годами не давал жене развестись только потому, что боялся остаться в пустых комнатах. Он умолял, обещал, подкупал. В итоге она просто от него сбежала.

Люди, которые боятся одиночества, эгоистичны. Им все равно, кто ты, им важен только эффект присутствия. Они сами не могут быть счастливы – и не дают другим.

Мать моего друга так вовремя выпила таблеток, чтобы сын, который собирался в школу, застал ее без сознания. Она думала – тот позвонит отцу, который ушел к другой женщине. Но он позвонил старшему брату. Отец, впрочем, на пару месяцев вернулся, но просто чтобы уладить ситуацию.

Страх одиночества встречается так часто, что кажется чем-то нормальным. Ну и всякие там стихи и песни романтизируют его, делают его частью прекрасной любви, которая заставляет нас страдать. Кино и сериалы поддерживают фобии: мол, если будешь одна, то так и помрешь, подавившись таблеткой, а кошки обглодают твое тело.

Человек, который ради «единственной», разбивается в лепешку, и переживает, и рыдает, и грызет стену, – это положительный образ. Все о таком мечтают. До тех пор, пока такой вот пациент не обглодает тебя не хуже кошек – но только живьем.

Культура облагородила психозы, сделав их частью сентиментальных переживаний. Поэтому сейчас, наверное, так популярны сериалы вроде «Костей»/ Bones или «Мост»/Broen, где главные героини (по какой-то причине это всегда женщины) рациональны и не верят во всю эту лирически-истерическую чушь. Они умны и склонны к анализу, а не к рыданиям по пьяни под песни Адель.

В этих героинь хочется верить, потому что в страданиях и страхах, если честно, нет ничего интересного. Ты попусту тратишь время и силы. А все, что получаешь на выходе – язву желудка или проблемы с щитовидной железой. Блестящая сделка, что уж там.

Сходить с ума, конечно, не запретишь, но вовсе не обязательно становиться жертвами этого эмоционального шантажа. Если вас любят с таким напором, что хочется сменить имя и страну, – не поддавайтесь. Потому что вас не любят. На вашем месте мог бы быть холодильник, если бы умел поддакивать и заниматься оральным сексом.

Просто надо знать, что любовь всегда в удовольствие. Даже если она прошла, тебя не разрывает боль утраты, а лишь появляется приятная грусть и благодарность за то, что было хорошо.

Если у вас все по-другому – значит, вас просто поймали на живца. И держат в заложниках. Кричите о помощи. Спасайте свою душу.

 

Все мужчины хотят попробовать это

Конечно, найдутся и такие, кто будет орать, что именно он – никогда, ни за что и что это гадко и богомерзко. И будут доказывать, что бисексуальность – она не для всех и что их личная агрессия прямо сейчас – это вовсе не доказательство скрытых желаний. Но все реже я встречаю мужчин, у которых никогда ничего не было с другими мужчинами, да и те хотели бы попробовать. И чем старше они становятся, тем сильнее осознают это свое желание.

Средний возраст – это прекрасное время, когда ты понимаешь, что молодость окончательно прошла и что впереди у тебя осталось лет десять-пятнадцать на все безумства, которых ты еще не совершил. В то же время появляется здоровый цинизм – ты уже разочаровался в предрассудках (которые привели к двум или трем не очень счастливым бракам и серии корявых отношений), ты вдруг перестаешь быть романтиком – и ощущаешь себя свободным. Ты понимаешь, что любовь – это, конечно, приятное и, наверное, важное переживание, но каждый понимает его настолько лично, что просто сил уже нет притираться, искать компромиссы и бесконечно кого-то разочаровывать. Тебе надоедает жить так, будто тебя рассматривают в лупу и решают, стоит ли насмехаться над твоими желаниями, стоит ли осуждать тебя за распущенность и необычные пристрастия. Все это становится бессмысленным, потому что у тебя уже не так много времени, чтобы решать, готов ли ты соответствовать чьим-то ожиданиям. Тебе хочется легкости, веселья, счастья. И секса. Такого секса, который сам по себе – без всяких нравоучений, без последствий, без упреков и ограничений.

Очередной мой приятель попробовал секс с мужчиной. И оказалось, что это не так необычно, как он всегда думал, и что бывают ситуации, когда уже ничего не кажется диким, непристойным, извращенным. Такое случается, когда от секса так хорошо, что забываешь даже о собственных ограничениях. Так хорошо, что эти ограничения выглядят просто нелепостью.

Я знаю людей, которые сохраняли гей-девственность, но при этом спали с мужчинами: когда бывает секс втроем, ты не можешь избежать прикосновений, объятий, но при этом не занимаешься с мужчиной сексом. И многим это нравится – это и возбуждает, и раскрепощает. И оказывается, что это не так ужасно, как можно было подумать.

А ведь сам по себе секс с мужчиной – это страшно. И для мужчин, и для женщин. Мужчины агрессивны. Мужчины входят в тебя – и ты на какое-то время в их власти. Поэтому так часто гомосексуальный секс воображают как насилие. Причем странно, что, например, по тюремной этике активный партнер не считается гомосексуалом, а пассивный – считается. То есть если ты кого-то насилуешь, даже мужчину, то ты не гей. Именно поэтому женщины точно так же побаиваются мужчин, как и гетеросексуалы – мужчин-геев. Никогда не знаешь точно, чем все закончится.

При этом возникает ощущение, что даже самых консервативных натуралов с каждым днем все больше утомляют предубеждения. Ведь если у тебя когда-то что-то было и если ты в определенных обстоятельствах можешь оказаться в постели с мужчиной, то это уже давно не значит, что ты гомосексуален хотя бы на тридцать процентов.

Красавчик Том Харди, актер, сказал в интервью, что у него был опыт с мужчинами, и всеобщий любимец Бенедикт Камбербетч тоже сообщил, что случалось ему ставить такие опыты. Известные мужчины признаются в этом все с большей легкостью, потому что в однополых экспериментах и нет ничего драматического.

Я вижу мужчин средних лет, которые, даже не будучи геями, ходят в гей-бани и дружат с геями, и мечтают о том, чтобы попробовать. Я знаю мужчин, для которых секс с мужчиной был одним из самых ярких переживаний за всю жизнь. И вовсе не потому, что им так уж понравился сам секс – многим, кстати, это технически не очень приятно (если говорить о полной программе). Просто они ощутили, как прекрасна жизнь, где ты сам себя не осуждаешь за свои фантазии и желания.

Многим, кстати, нравится секс с транссексуалами – у тебя сразу и мужчина, и женщина, и почему-то эту границу легче перейти.

И, кстати, все больше женщин смотрит гей-порно (это статистика) и хочет увидеть, как такое делает их любовник. Женщинам тоже хочется мужчин без предрассудков, иначе они слишком уж напыщенные. Но это если говорить о женщинах, которых секс интересует сам по себе, а не только как приложение к всемогущему альфа-самцу, который будет о них заботиться. Ведь многие девушки очень боятся, что если их мужчина – би, то он уйдет к другому мужчине. У женщин часто есть подозрение, что другой мужчина окажется лучше их самих. Может, это потому, что женщины привыкли быть скованными в сексе: вдруг кто-то подумает, что они распущенные шлюхи? И они понимают, что не дают мужчине всего, о чем он мечтает. (В магазинах секс-игрушек чаще мужчина проявляет активность: он либо предлагает своей женщине какие-то штучки, либо заранее покупает для нее что-то особенное. А женщина ходит с изумлением на лице и боится что-то выбрать.)

Я отлично представляю, как злятся некоторые мужчины от мысли, что любой человек интересуется однополыми отношениями. Они выходят из себя и говорят что-то вроде «да пусть только посмеет, да я ему сразу по морде». Причем особенно запуганные личности при упоминании геев часто сразу же воображают себе адский жесткий секс. Но секс – сюрприз! – это не обязательно проникновение. Иногда это просто способ перейти определенные границы. В некоторых случаях даже обычный поцелуй – это уже вариант, чтобы выйти за рамки.

Все эти возмущенные мужчины еще не поняли, что сексуальная карта мира изменилась. Традиции облезли и разрушились. Да, они все еще стоят такими живописными руинами, но это уже только воспоминание о временах, которые знакомы нам лишь по учебнику.

К черту романтику и все связанные с ней комплексы. Романтика – это всего лишь сублимация такого секса, о котором мы только мечтаем. А мужчины, которые представляют себя в роли несокрушимого супермена, так же романтичны, как и барышни, которые все время рыдают в платочки. Они всего лишь играют навязанные им богом и людьми (и дешевыми романами) роли, отступить от которых страшно уже потому, что тогда не будешь знать, по какой дороге тебе идти. Но, вы понимаете, это очень-очень скучно – ехать по проложенному маршруту. Ведь все интересное начинается лишь тогда, когда мы сбиваемся с пути.

 

Чего боятся русские мужчины

Все сходят с ума по Tinder. Это приложение для знакомств. В теории ты смотришь, кто есть рядом с тобой, отмечаешь, нравится он тебе или нет, и если вы совпадаете, то можете встретиться, кофе выпить. Это так девочки объясняют. Приятель сформулировал более уверенно: «В Tinder, прежде чем *****, надо сводить на кофе, а в Pure (аналогичная программа) – можно и нужно сразу *****».

Отличие Tinder от других социальных секс-сетей, где надо заполнять анкеты и грузить фотографии, в том, что ты регистрируешься через «Фейсбук» – и все. А дальше получаешь отличное развлечение – листаешь фото и щелкаешь «нравится»/«не нравится».

Я скачала Tinder в Германии, причем чуть ли не в аэропорту на вылете в Москву, но успела понять, что в Берлине невероятно красивые мужчины. Или они умеют фотографироваться.

В Москве выяснилось, что здесь у нас мужчины… не такие красивые.

Понимаете, в Tinder все примитивно: ты видишь фото, возраст, пол. И нет никаких обстоятельств, которые тебя отвлекают. Ни личного обаяния, ни интеллекта, ни алкоголя.

Поэтому очевидно, что русский мужчина в 33 года выглядит лет на 45. Или просто плохо выглядит.

Сначала все люди, которые мне понравились, оказались личными знакомыми. Ну да, здрасте-здрасте, мы тут просто социологические исследования проводим, только жене/мужу не говорите.

Следующие кандидаты получились иностранцами.

А среди прочих сограждан почти не осталось приличных мужчин от 38 до 42. В 50 они какие-то дедушки. В 35 еще более-менее, но я сначала думала, что им всем за сорок.

Если замечаешь интересного мужчину, который стильно, но не вычурно одет и которому от 39 до 43, то это или немец, или американец, или итальянец.

Мне бы очень и очень не хотелось ругать русских мужчин, но тут уже не личное мнение, основанное на другом личном мнении, а факт.

А вот женщины у нас волшебные. В поиске у меня параметры по умолчанию – женщины от 30 до 50, и их можно поделить на две группы. Первая – лет тридцать. Обычно это просто милые девушки. Вторая – женщины от 37 до 42. Это замечательные, ухоженные, стройные и хорошо одетые женщины с приятными лицами. Никакого сравнения с мужчинами.

И вот ты думаешь: что же происходит с этими мужчинами? Почему они такие? Они теряют веру в себя? Или, наоборот, считают, что тут каждому пенису рады? Это отчаяние или самомнение? И почему все эти лысеющие и толстеющие уже в 35 уверены, что чем женщина моложе, тем лучше, а они сами этого лучшего достойны?

Один мой знакомый тоже воспользовался Tinder – и обиделся, что ему предлагают «девушек» чуть за 50, то есть ровесниц. Какая наглость. Ровесницы русского мужчину не устраивают.

– У нас же культ молодости и красоты, – сказал мне знакомый гей.

«У нас же» – имелось в виду среди геев. Но так как русские геи тоже мужчины, то это не среди гомосексуалов, а среди русских мужчин есть этот странный культ. В Барселоне множество однополых пар одного возраста, и они все выглядят просто шикарно. И в Тель-Авиве, и в Лиссабоне. И в Берлине. В Европе много пар, в которых женщина постарше. И вы не угадаете, что она старше – это надо точно знать. Там никто не считает возраст женщины помехой. Мало того, ум женщины тоже не помеха. Или успех. Это в России до сих пор женщина с завидной карьерой может стать трагедией для мужа или любовника.

Получается, что все эти русские мужчины, которые хотят любви и страсти где-нибудь в Tinder, – они боятся ровесниц, боятся умных, уверенных в себе и обеспеченных. Еще некоторые боятся красивых.

Вы знаете легенду о том, что «страшненькие» в постели горячее? Выкладываются «на полную катушку»? Этот миф на днях озвучил мой друг. В ответ я предложила ему такой вариант: со «страшненькими» (что бы это ни значило) мужчины просто меньше комплексуют.

Получается, что русский мужчина боится женщин. А страх – это либо паралич, либо агрессия. Поэтому одни лежат дома под одеялом и плачут, а другие пытаются женщин как-то обидеть. Мол, и старая, и «больно умная» и так далее. А нам, самцам с двумя подбородками и кудрями в ушах, нужна юная русалка, которая только и хохочет серебристым смехом.

Такая сложная жизнь у русских мужчин. И потом еще все удивляются, что они от инфаркта умирают в 58 лет. А как тут не пить с горя, если ровесницы слишком красивые, и умные, и в белом пальто, а молодые девицы обделяют вниманием? Сплошная фрустрация и разочарование.

Вот так смотришь Tinder – и всерьез думаешь о том, что ориентацию пора менять. Хотя бы временно. Женщины вызывают больше желания, чем все эти чуваки «я и BMW» (и не факт еще, что BMW его собственный, а не на улице приложился).

Тут приятель друга хвастался, что с помощью этих приложений у него всякий вечер новая девушка. Годные мужчины, видимо, нарасхват. Скоро мозоль натрут – пока другие укрепляют самооценку пивом и телевизором.

Причем мне не женщин жалко. С женщинами все будет в порядке. Женщины более крепкие духом, они лучше выглядят и заботятся о здоровье. Я, правда, сочувствую мужчинам, которые так и не поняли, что они больше не нужны в таком виде, в котором есть. Они не нужны немодными и неухоженными. Они не нужны уверенными в том, что на них кинется любая женщина – просто потому, что они счастливые обладатели мошонки.

Будильник звонит – просыпайтесь. Спортзал, солярий, свежий воздух. Или так и будете надеяться до скончания веков, что какая-нибудь девушка распустит слух, будто «страшненькие» в сексе лучше.

 

Все, что мужчины ленились спросить о женском оргазме

Мнение мужчин о женском оргазме очень смешное. В общих чертах оно выглядит так: оргазм лежит на трех слонах, которые стоят на черепахе.

Еще мужчина с некоторым опытом уверен, что знает признаки подлинного оргазма и может отличить его от фальшивого. Это, разумеется, тоже миф.

И мужчина очень хочет выяснить, врет ли ему девушка, когда кричит: «О, Боже! Да! Сейчас!», но ничего не делает для того, чтобы понять, как она устроена, что ей нравится.

В определенный момент он задает коварный вопрос: «Почему после так называемого оргазма у тебя не стоят соски?»

Одни спрашивают позже, другие – раньше, но любой к этому придет.

Хочется ответить: «Потому что секс с тобой не доставляет мне удовольствия».

Честный ответ звучит более развернуто: «Потому что ты лежишь на мне всем своим весом, мне жарко и тяжело, и вообще, соски – это вовсе не признак возбуждения. То есть может быть и так, но совсем не обязательно».

Мужчины мало что знают про женскую сексуальность. В основном из-за самонадеянности, которая имеет те же истоки, что поиски точки А наугад на незнакомой местности. Ровно с тем же упрямством, которое не позволяет высунуть голову из окна автомобиля и спросить: «Как проехать в А?», большинство мужчин никогда не спросит у женщины, что именно надо делать.

А если девушка настолько наглая, что сама бежит за машиной и кричит: «Эй, господин, налево, ниже и быстрее!», то мужчина впадает в транс. У него кончается запал, и он объясняет: «Это потому, что ты мной помыкала! Я сам все знаю. Не лезь под руку».

Особенно здорово слышать такие вещи во время орального секса, когда ты довольно быстро понимаешь, что он слабо себе представляет, где у тебя клитор. Не в общем, а именно у тебя.

Причем это касается всех на свете мужчин. Именно потому, что у каждой девушки все устроено по-своему, а мужчина настолько самоуверен и напыщен, что ему лень с этим разбираться. И при всех обычных страданиях на тему «а был ли у нее оргазм?» мужчина выходит из себя, если ты действительно хочешь его получить. Потому что своими инструкциями ты обесцениваешь его мачизм.

Но при этом каждый хочет быть героем, который доставляет любой – каждой – женщине незабываемое наслаждение.

Поэтому они пытаются обходиться народными мужскими приметами: что-то где-то пульсирует, соски опять же, и прочий набор в стиле «если солнце на закате красное – будут дождь и ветер».

Но правда в том, что оргазм не бывает одинаковым. Иногда он сильный и, действительно, внутри все пульсирует. Иногда он нежный и не слишком выраженный. Иногда слишком стремительный – не успеваешь ничего понять, как он наступает.

А у некоторых он вообще бывает редко – и это тоже не так страшно, как кажется. Многие девушки получают удовольствие от обычного секса, но для разрядки им нужен оральный. И мужчина ни в чем не виноват – просто они так устроены. Женское тело более сложное, чем мужское.

Проблема в том, что если ты честно с самого начала рассказываешь о себе, о своих особенностях и привычках, то для многих мужчин это все звучит слишком технично – и они раскисают, теряют запал. Даже обижаются.

Это ужасно раздражает, потому что женщина хочет иметь удовлетворение, рассказывает, как ей его дать, а взамен получает нытье и претензии.

Люди не умеют заниматься сексом, честное слово.

Редко кто серьезно относится к тому, что сексуальность состоит из двух частей. Первая – это и внешность, и очарование, и пресловутый животный магнетизм. Все то, из-за чего мы хотим человека.

И вторая – это откровенность в сексе, желание понять партнера (а не только себя), внимание к сексуальным привычкам и особенностям (а иногда и странностям). Та самая «техничность».

И первое со вторым никак не связано. Да, нам кажется, что связь есть, но это идеализированное представление, которое мы видим в кино, в литературе и даже в псевдореалистичной порнографии. Мужчина и женщина срывают с себя одежду – и давай бурно заниматься сексом, и все в экстазе, все кричат, а потом кончают так, что искры сыплются.

В порнографии, кстати, есть два женских типа: первый испытывает оргазм уже только при виде голого мужчины, а второй – это доминантрикс, которая как раз и говорит «туда-сюда, делай так и сяк, жалкий раб».

Видимо, в любой женщине, которая знает, чего она хочет, и может произнести это вслух, мужчинам видится госпожа с плеткой в руках (или мама с ремнем).

Но женщина – это не (только) порнотипаж. Забудьте об этом. Порно – тоже миф. Времена изменились. Девушки хотят не просто Мужчину (чтобы замуж), ради которого они будут сколько угодно притворятся, поглаживая его Эго. Они хотят получать от секса удовольствие – здесь и сейчас.

Мужчины к такой ситуации пока не привыкли, особенно русские мужчины. Им все кажется, что женский оргазм полностью зависит от них. Типа они берут девушку невинную, открывают ей глаза на мир – и становятся секс-героем.

Проснитесь.

Многим женщинам уже не нужен этот ваш «замуж» или вообще отношения. Женщинам нужен полноценный секс. Разрядка. Пусть не все, но многие девушки уже давно не думают о свадебном платье, едва их просят сделать минет.

И женский оргазм часто зависит от того, готов ли мужчина к тому, чтобы узнать, как этой конкретной девушке его дать. От того, готов ли он услышать ее слова, когда она ему говорит о том, что ей нужно.

Да, конечно, многим будет казаться, что из любовника с врожденными сверхспособностями они превращаются в одушевленный вибратор. Но это всего лишь идиотские мужские комплексы, устаревшие лет тридцать назад.

Так что, если вы хотите увидеть наконец настоящий, живой женский оргазм, не стройте из себя супергероев. Снимайте комплексы вместе с трусами и прячьте подальше. Больше честности и чувствительности – и будет всем счастье.

 

Передел сексуального рынка

90-е годы мужчины, которые потом станут великими и поселятся в особняках на Рублевском шоссе, встретили с женами, на которых женились на втором курсе своих Горных институтов. Но ближе к Миллениуму они поняли, что жена – это не только крепкий хозяйственник. Они развелись и переженились на девушках с «модельной внешностью». В те времена окрепшие альфа-самцы еще были наивны. Они полагали, что женщины с большой грудью, длинными светлыми волосами и удивительно стройными ногами – природная редкость.

В нулевые такие самоцветы разной степени чистоты и каратности набились в столицу столь плотно, что город стал задыхаться в аромате больших надежд – клубы и рестораны насквозь пропахли характерным «Шанс» от Chanel (2003 год выпуска). И мужчин (уже пересчитанных для списка журнала Forbes) озарило, что вся эта старомодная история с женитьбой – побочный эффект некачественной контрацепции и бедности. Женятся те, у кого нет денег на содержание наложниц.

Так в обществе появились загадочные красавицы, которые наполнили мир радостью и творчеством. Они пели песни, снимались в кино, писали стихи, сочиняли книги. Менее амбициозные просто хвастались подругам сумками, туфлями, бриллиантами, машинами, квартирами. Кто во что горазд. С обретением светской популярности у девушек даже появлялись биографии – в них обязательно фигурировал муж, например, итальянский маркиз, с замком где-то между Ломбардией и Кампанией. Но пытливые умы догадывались, что если кто и есть, то, скорее, не маркиз, а банкир, и не итальянец вовсе, а еврей, и даже не муж, а если и муж, то не ей, а кому-то еще. Но все-таки политес соблюдался: пусть и напускные, но стыдливость и страх не откололись от самоцветов вместе с остатками горной породы.

К концу первого десятилетия нового века мода сменилась. Радость от обладания красивой женщиной (или шестью) поутихла. Внезапно одна лишь красота перестала быть объектом желания и престижа – к внешности потребовался ум. Или слава. Или и того, и другого понемногу. Великие мужи, многие из которых к этому времени стали в той или иной степени государственными, не молодели – времена лихих скачек, вечеринок, после которых кровь шла носом, и команды моделей, которую не лень было возить с собой по всему свету, прошли. Ближе к пятидесяти (или чуть за) мужчины заинтересовались женщинами другого формата. Иногда даже с настоящим высшим образованием. В ближайшем кругу всегда были журналистки, телеведущие, актрисы – вот их и расхватали довольно быстро.

Но оказалось, что здесь есть ловушка. Эти девушки привыкли к публичности. С ними трудно появляться незаметно: их либо снимают для светской хроники, либо во всяком месте они знают сто человек. Кроме того, у них есть и так называемое чувство собственного достоинства – и они уже хотят не только денег, но и статус. Они не будут хлопать пушистыми ресницами и лопотать в интервью для онлайн-изданий о муже, который разводит павлинов в своем родовом английском поместье. Они всем расскажут, кто их любовник, и без малейших сомнений забудут о существовании какой-то там нелепой жены. Это жена должна чувствовать себя неуверенно. Когда он с женой, люди должны бормотать ему на ухо: «Это вообще кто?! Где Надя? Ты ставишь нас в неловкое положение!»

Тон задала Божена Рынска, бывший автор светской хроники. Она встречается с Игорем Малашенко, который официально женат. Судя по всему, они там все мирно договорились, но все-таки жена по документам у него одна, а везде в интернете женой обозначена Рынска. Конечно, не наше это дело – чужие отношения, но тренд есть тренд. Любовницы без зазрения совести вышли на первый план – и ни в грош не ставят глупые формальности.

Подхватила тему Татьяна Навка, завладевшая сердцем пресс-секретаря Владимира Путина. Дмитрий Песков в смысле отношений – архетип. С первой женой развелся в 1994 году, женился на 18-летней красавице, а в конце нулевых встретил Навку. Связь с ней невозможно было скрыть, даже при всем его влиянии на прессу. Все-таки Татьяна – звезда, двухкратная чемпионка мира по фигурному катанию и трехкратная Европы. Откуда-то все узнавали, кто именно подарил спортсменке то крокодилово-золотую сумку, то «Бентли». Песков даже развелся, но ради таких девушек люди и уходят из семей. Кто, если не она?

Этот пример, видимо, обнадежил сотни юных дев, которые решили, что они не хуже. И что, если не прятаться с любовником по темным углам и не принимать в расчет его семью, он станет твоим навеки.

Наблюдая эту вакханалию чувств, менее известные девушки все чаще задумываются о своих правах женщины и человека.

У моего знакомого была любовница. Она хоть и нервная девушка, но ждала года три, прежде чем обозначила: пора ему бросать жену – она не может «вечно быть на втором плане». Все три года она тихо ждала его по вечерам, а на публике делала вид, что они едва знакомы. Они расстались. И тогда он завел себе подругу нового образца – она и работает, и вращается в обществе. Он не привел ее в свою компанию – она и так там всех знала. Девушка вроде бы хотела веселья и секса, но уже через месяц стала называть себя «мы», публиковать в фейсбуке общие фотографии и так интимно комментировать посты любовника, словно и нет никакой жены (и не было никогда). После чего устроила жуткую сцену ревности одной его подруге – с криками: «Это мой мужчина!» А мы-то думали – это мужчина его официальной жены, которая тихо сидит в Подмосковье и занимается собаками.

Старые добрые времена, когда друзья, робея и стесняясь, приводили иногда лишь в самый близкий (или, наоборот, очень далекий) круг какую-нибудь такую Люсю, которая делала вид, что она просто коллега по работе, вспоминаются теперь с умилением. Люся не публиковала в инстаграме слегка затуманенный профиль «любимого» с подписями #мгновения счастья. Люся не чекинилась из того же города, и того же отеля, и тех же ресторанов. Она не звонила от лица твоего друга и не приглашала на его вечеринки в его квартиру.

Возможно, мир так быстро меняется, что мы не успеваем перетряхнуть свои установки. Может, девушка не должна прятаться и стыдиться своих отношений. Пусть мужчина, если он женат, сам и выкручивается. Но я лично пока еще не готова расстаться с таким качеством, как элементарная тактичность. Или самая неприхотливая порядочность.

Мой знакомый хоть и развелся с женой, но точно знает, что она все еще очень переживает. При этом он с первого же дня, как объявил бывшей, что уходит к другой женщине, стал публиковать снимки своей новой девушки. Конечно, его экс не обязана смотреть его инстаграм и прочие социальные медиа, но все-таки это выглядит не особенно деликатно. И непонятно, то ли люди в принципе перестали друг друга уважать, то ли все эти ресурсы, где мы всегда на виду, где каждую секунду публикуем, что едим, с кем, где, в каком аэропорту сдаем чемоданы, как-то повредили наше сознание. Или это все звенья одной цепи.

Лично я – за любые пороки, извращения, за любые импульсы и любую «запретную» страсть. Просто хотелось бы напомнить девушкам, что «пароксизм страсти» никогда не заменит их любовникам доверие, уважение и отношения, проверенные годами. А мужчинам – что обижать своих жен ради истерических, хоть и ярких удовольствий с жадными и бесцеремонными хищницами – это поведение людей в фазе старческого сексуального маразма.

Разные бывают случаи, но вот этот новый тренд – неприятный. Это тот пошлый вариант, когда внутреннюю свободу люди понимают, как вседозволенность и хамство. А грань ведь так же очевидна, как разница между книгами Фрэнсиса Фицджеральда и романами Оксаны Робски. Вопрос лишь в том, до какой степени отчаяния доводят себя люди, которые ее не замечают.

 

Закат эпохи альфа-самцов

Две приятельницы моей лучшей подруги выходят замуж за мужчин младше их на семь и восемь лет. Обеим по тридцать, то есть женихам – двадцать два и двадцать три года.

Лучшая подруга не ханжа и не зануда, но и у нее зачесалось любопытство: все-таки двадцать два года – это совсем немного. А женщина, когда встречается с мужчиной или выходит за него замуж, в 99 процентах случаев ждет от мужчины… скажем так, поддержки.

В тридцать лет эти мои знакомые – самостоятельные девушки. А что можно сказать о молодом человеке двадцати с небольшим лет?

Многим кажется, что в двадцать два мужчина еще дитя. В том смысле, что он не приведет тебя в просторный дом, который «полная чаша» (прости господи) и «крепость». И сам он тоже не «крепость». В двадцать два года человек явно не правит миром, не решает судьбу альфы Центавра и не прекращает войны одним движением тачпада. И все это означает, что он не совсем мужчина. То есть на него нельзя «рассчитывать». В чем, собственно, расчет, никому толком не ясно. Женщины уже давно ни на кого не рассчитывают, кроме разве что кредитного отдела банка или специалиста по искусственному оплодотворению.

Но, если честно, мы, женщины, все-таки опираемся на такие мутные представления о действительности, как «мужественность» – и «женственность» при ней. В классическом варианте рядом с «мужественным» «настоящим» мужчиной эта «женственность» проявляется так:

После стремительно романтического периода, когда все достоинства женщины приводят мужчину в восторг, ей начинают выкручивать руки, превращая эти достоинства в помехи. «Настоящего» мужчину раздражает ее независимость, успехи, подруги. Ее платья. Ее ногти. Мужчина хочет, чтобы она оставалась прежней, но при этом во всем ему уступала. Мужественный мужчина из восторженного ухажера превращается в ленивого зануду, который развлекается тем, что ищет (и, судя по всему, никак не может найти) яйца в трусах (в которых и спит, и моется, и смотрит свой сериал «Родина»).

Как только у женщины возникают трудности, мужественный мужчина ведет себя так, словно долг, конечно, обязывает, но при этом ему очень-очень не хочется разбираться с чужими неприятностями, которые ты нарочно сочинила не вовремя. Из заботливого слушателя, которому интересно мнение партнерши о последних неделях моды, «настоящий» мужчина превращается в мученика, обреченного на бесконечные утомительные проповеди о всяких там глупых тряпках.

В общем, полный список истерик из любого женского журнала на тему «все мужчины – из Электростали, все женщины – из библиотеки поэзии».

Но это правда. Женщины ищут внешних подтверждений мужественности вроде крупной фигуры, успешной карьеры, строгости и полного невежества на тему «что такое Прада». А потом они икают от рыданий на кухне у подруги, расписывая под Палех свою злосчастную личную жизнь.

Но вернемся к мужчинам двадцати двух (условно) лет.

Первый раз я серьезно разочаровалась в стереотипах, когда познакомилась с Митей, которому тогда было двадцать шесть. Мы работали в одном издательском доме. Митя был (и есть) противоположностью этой самой «мужественности». Высокий, худой как ветка, глаза как на иконах. Нежный, деликатный. Но я не видела человека, который был бы таким внимательным и ответственным по отношению к своей безалаберной маме и девушке, которая, кстати, была старше его на восемь лет. Вот он мне раскрылся как самый настоящий мужчина, если это понимать как желание взять на себя заботу о близких – причем несомненно, без каких-то капризов или ворчливого мужского кокетства из серии «опять мне нужно за всех решать, только у меня голова на плечах».

Лучшая подруга присматривалась к отношениям своих знакомых (которые выходят замуж) и увидела, что их молодые люди, может, еще не совсем взрослые мужчины, но ведут себя так, что ее приятельницы ощущают себя с ними женщинами. Это и вопрос сексуальности, кстати. Для «настоящего» мужчины секс – часто способ что-то доказать. Например, что у него молодая красивая женщина – а значит, он «самец».

Есть такой анекдот: миллионер привозит в шикарный загородный дом красавицу модель. Тра-ла-ла, шампанское, устрицы, джакузи. Потом он вывозит ее в лес, заставляет раздеться и лепить снеговика. Привозит назад домой в джакузи и говорит: «Ну, в постели я не ахти, а снеговика ты точно запомнишь».

Это очень «мужской» анекдот. У «мужественных» мужчин очень много комплексов на тему секса. Начиная от «вынь руки из-под одеяла» и заканчивая страхом собственной латентной гомосексуальности. Поэтому секс для них не главное. Не то чтобы им не нравится секс. Но у них все сложно. И для них почему-то очень важен вопрос этого нелепого доминирования – кто кого «того» и так далее.

А новое поколение выросло в мире, где все изменилось. Может, оно воспитывалось в очень традиционных семьях, но за окном уже сияла новая эпоха, где принято другое отношение к женщине.

Вот сколько раз я видела, как женщины лет тридцати пяти встречаются с мужчинами, допустим, лет на шесть младше – и они совершенно по-иному начинают себя ощущать. Не потому что любовник моложе (это только для мужчин разница в возрасте что-то вроде медали за особенные заслуги). А потому, что они видят другое отношение. И другие установки. И эти установки намного более мужские, чем шаблонные представления о «мужественности». Тут все дело в уважении. И в восхищении. Если мужчина тебя совершенно, безусловно уважает и все время тобой восхищается, это полностью меняет твой мир.

Мужчина нового поколения не ревнует. Не в том смысле, что к другим мужчинам, а к твоей собственной жизни. К карьере. К удаче. К друзьям. К интеллекту и опыту. Он, опять же, уважает это и восхищается этим. И секс для него – это только удовольствие, потому что он хочет тебя, а не себя, он никому ничего не доказывает.

Тут не очень просто понять с кондачка, каким образом эти молодые люди выросли другими, – это похоже на то, как послевоенное поколение отличалось от, например, поколения брежневского застоя. Как яппи отличались от хиппи.

Но то, что они лишены очень многих предубеждений, которыми страдают более старшие мужчины, – это точно. Они более расслабленные. Если мужчины постарше будут хрипеть «да я в их годы!», то они в свои годы наслаждаются жизнью без всяких страданий на тему того, что они еще не построили дом и не вырастили дерево. Они не взвешивают бесконечно свою мужественность на весах успеха и состоятельности.

Может, кому-то они кажутся аморфными, но у них просто другой стиль. Нельзя даже сказать, что они позже взрослеют – они во многом мудрее и интереснее тех, кто в двадцать лет уже обеспечивал жену и двоих детей, не щадя живота своего и проклиная свой член, который завел его в этот беспросветный лес.

Я знаю всего двух мужчин от 35 и старше, которые относятся к женщинам так, как эти люди новой волны. Остальные – в постоянной неравной борьбе с призраками собственных заблуждений.

А женщинам просто все надоело. И как только они понимают, что отношения – это не биатлон, их жизнь уже никогда не становится прежней. Все меняется: сознание и подсознание, самооценка. Даже ощущение прикосновения ветра.

 

Почему развод – лучшее событие в жизни

Живут люди скучной жизнью, толстеют, вяло ходят к психологам, от полной безнадежности грузят тебя подробностями своих неувлекательных семейных препирательств («А он в последний момент и говорит: не хочу ехать на юбилей к твоей тетке»). А потом вдруг большой взрыв – и приходит настоящая драма, из людей рвутся демоны, и полыхают костры, и реки становятся багряными.

Есть, к примеру, унылый муж, для которого трагедия – это если его ботинки намазать не каким-то там особенным маслом-воском, а обычным гуталином. И вдруг этот офисный шмак бьет беременную жену, а когда ее увозят в больницу, зачем-то выносит из дома не только драгоценности, деньги и документы, но и всю ее одежду. И обувь, и трусы. И заводит девицу, которая в инстаграмме фотографируется в платье, которое еще недавно надевала бывшая. Разумеется, эта девица похожа на жену, причем до непристойности, только она моложе, и любой вопрос («Как ты посмел отдать ей мое платье?» или «Ты собираешься платить алименты на ребенка?») провоцирует ответ: «Ты просто бесишься от зависти и ревности».

Обычные люди, скучные, как брокколи, внезапно превращаются в дьяволические фигуры, в психопатов и подонков литературного масштаба.

Ну, вот хотя бы футболист Аршавин. Жил себе человек десять лет с девушкой, никому это не было интересно, разве что однажды на них обратили внимание, когда эта Юля, мать его детей, рассказала, что в Англии невозможно купить нормальные продукты и что хлеба в Лондоне нету, и, вообще, тут все странно и невкусно.

А потом вдруг Аршавин свою Юлю бросил – и в мгновение превратился в Воплощение Зла. Юля сквозь слезы улыбалась прямо в камеру Андрея Малахова и говорила, как на ее пятом месяце беременности он по телефону из Петербурга сказал, что они больше не вместе, и ей пришлось переехать из ста тысяч комнат в четыре, и теперь бедные дети больше не получают каждое утро с ранним самолетом хлебушек прямо из России, а давятся пирожными, как типичные английские пролеты.

Такое впечатление, что бурным разводом люди восполняют годы рутины и тоски семейной жизни. Вот они терпели-терпели, а вдруг все недовольство, раздражение, злость, обиды – выплеснулись. И все перестало быть невыносимо-диетическим, а стало вредным, жирным, но сочным и ароматным.

Будем честны: что мы помним об отношениях, о годах семейной жизни? Ничего особенного. Ну, отдыхали на Кипре. Ну, ремонт.

И совсем другое дело – посреди ночи набить вещами машину, запихнуть туда няню (которую от ужаса парализовало), ребенка, кошку, доску для серфинга, забрать у родителей ключи от дачи и прожить там лето. А потом бывший муж пытается разгромить твой салон красоты, а сплетники рассказывают, что очередная его провинциальная юная протеже завела в доме три вида тапочек: в одних надо выйти из машины и пройти по гаражу, другие – для первого этажа, а на втором этаже следует переобуться в еще один вид домашней обуви.

В общем, вот это весело. А зудеть про волосы в ванной – нет.

То, что мы представляем как счастье, в действительности оказывается вылинявшей до бесцветности тоской. В ту секунду, когда ты понимаешь, что ссориться нет смысла, потому что все равно ничего не изменится и ты вернешься в вашу общую квартиру, ляжешь в общую кровать, а завтра тебе на работу, а детям в школу, – вот с этого мгновения и начинается печаль, которая со стороны выглядит как счастье, но радости не доставляет никакой.

Нет больше мелодрамы. Есть реалити-шоу, в котором показывают, как люди едят, смотрят телевизор, моются, уходят на работу и приходят с работы. Как будто участникам никто не объяснил, что должен быть сюжет и должен быть конфликт.

А потом бывшая жена меняет замки, а бывший муж просто выталкивает ее из квартиры среди ночи, и взрослым людям приходится сначала жить у друзей, а потом снимать квартиру, а потом уехать из страны, потому что в Берлине квартиры дешевле, а вся прошлая жизнь, включая романтические письма отца к матери, остаются там, за новыми замками. И все это уже не рутина, а безумное приключение, и в середине жизни ты понимаешь, что вещи, деньги, даже сентиментальные воспоминания – ничто, труха, по сравнению с тем, что настоящая жизнь – это авантюра, и что терять – не страшно, а, наоборот, увлекательно.

Иногда мне кажется, что мы живем в вывернутом наизнанку мире. Нас учат желать того, что потом не доставит нам ни малейшего удовольствия. Нам говорят: «Вы вот тут встаньте в ямку, а мы сейчас зальем вас по пояс бетоном».

Считается, что какие-нибудь свингеры или люди в свободных отношениях – это исключения. А на самом-то деле исключения – это семья, которая двадцать пять лет вместе и никто пока не мечтает друг друга убить. Ну, правда.

Из-за этих иллюзий все так тяжело переносят расставания и живут во мраке и ненависти, лишь бы не расходиться, а потом еще долго страдают и говорят: «Еще раз я такое не переживу».

Еще раз можно не пережить концлагерь, блокаду Ленинграда или рак. А развод – это почти удовольствие. Ты в центре событий, тебе есть о чем писать домой. Наконец все искрится и сияет, а впереди – заманчивые перспективы.

Лучшие события моей жизни – это два развода. После разводов всегда случалось что-нибудь потрясающее. Причем оба раза я оставалась без денег, без ничего, полностью опустошенная, отощавшая, бледная, с традиционным обострением язвы желудка. Ты все это лечишь виски, а потом осознаешь, что ты – свободный человек. Не одинокий, не разведенный, а свободный в широком смысле. Ты больше не отмахиваешься от полчища комаров, которые жужжат: «сделай музыку тише», «не хочу больше видеть Настю», «вымой за собой посуду, неужели это так трудно», «тебе не идет это платье». И ты вспоминаешь, что такое экстаз. Ты сияешь восторгом. Ты излучаешь эйфорию. В жизни нет ничего такого, с чем бы ты не могла справиться (или на что ты не могла бы забить).

Одна знакомая после развода поняла, что любит БДСМ – и теперь наслаждается этим. А была бы она в браке с тем парнем, так бы и сдерживала себя, потому что он отказывался даже шлепать ее по заднице, и еще смеялся над этим.

Другая определила себя как лесбиянку – ну, шоковая терапия, детокс мозгов, и вот он – ответ.

Разводитесь. Смелее. К черту все эти предрассудки и нытье. Нет ничего страшнее, чем жить по привычке, чем делать культ из постоянства и удобства. Все эти качества всего лишь обещают тебе, что завтра будет так же противно, как сегодня. А послезавтра – еще хуже.

Ну вот и скажите мне, стоит ли ради этого просыпаться?

 

Вишлист вместо мужчины

Конечно, я хочу замуж.

Да, мне нравится быть современной женщиной со всеми ее преимуществами перед женщиной 80-х, 50-х, 20-х etc. Я горжусь достижениями феминизма – мы, женщины, сейчас живем в другом мире, толерантном и комфортном. Я работаю, зарабатываю деньги, не считаю себя обязанной выглядеть как жертва ретуши из рекламы косметики, у меня есть свое мнение (очень много). Но – надо это признать или смириться, как угодно – нет ничего ненормального или несовременного в том, чтобы хотеть замуж. И нет ничего стыдного в том, что для женщины нормально хотеть замуж не за определенного человека, а хотеть вообще, абстрактно, иметь такую заветную, ну, или какой ее ни назови, мечту.

«Женщине нужен мужчина», – сказала мне одна старшая подруга. Она права. Так устроена жизнь. И мужчина тут – это не просто человек другого пола. Пусть это звучит старомодно, но женщине нужен тот, кто о ней позаботится. В очень широком смысле. Да, то самое «плечо». Не знаю, в чем тут фокус, но женщине необходимо на кого-то опираться.

После первых ошибок мудреешь и понимаешь, что влюбляться надо с умом. И выходить замуж – тоже. Не по расчету, но с ясным планом, чего ты хочешь от мужчины, с которым собираешься провести много лет.

Я определенно хочу мужчину немного старше себя, но чтобы при этом ментально он был бы сильно старше или ответственнее. Когда я умираю как хочу новое платье или срочно в Италию, со мной должен быть такой человек, который будет ко мне снисходителен, и которого будут умилять мои немного инфантильные порывы, и который будет мне потакать, но при этом сможет так ловко остановить меня в решительный момент, что я даже не замечу, что мой каприз остался неудовлетворенным.

Конечно, сейчас любую услугу можно получить чуть ли не круглосуточно, но я хочу, чтобы мой мужчина умел предотвратить катастрофу: вернуть на место отвалившийся от стиральной машины шланг, повесить картину, потому что мне очень надо сделать это прямо сейчас, или открыть бутылку шампанского, чтобы отметить ровно 378 дней наших отношений.

Он должен быть в меру сентиментальным – я бы хотела, чтобы он разделял со мной такие важные для меня моменты, как свадьба друзей или просмотр кино, которое считается «женским», но которое хочется смотреть вдвоем, чтобы держаться за руки и понимать, что у вас все еще лучше.

Он не обязан быть миллионером, но должен зарабатывать больше меня и столько, чтобы обеспечить нашу семью домом, путешествиями, машинами, чтобы у нас были средства на отдельном счету и чтобы я не думала, купить мне четвертые босоножки или начать уже экономить.

Он должен интересоваться жизнью вне работы – любить искусство, ходить на выставки, в театр, причем он сам должен проявлять инициативу, а не тащиться рядом, как собачка. Он должен любить читать, смотреть кино – в общем, у него должен быть кругозор.

Ко мне он должен относиться как к младшему члену семьи – с позиции человека уравновешенного и разумного, мудрого лидера, который не ругает, не поучает, а просто незаметно создает такие условия, которые будут удобны нам обоим.

Он не должен быть красавцем, но должен быть по-мужски привлекателен: спортивный, подтянутый, без лишнего веса, с хорошей прической, ухоженный. Его уход за собой должен происходить незаметно, но результат всегда должен быть очевиден.

Он должен разбираться в современных технологиях, в науке, в спорте – во всем, в чем я не разбираюсь, чтобы удивлять меня своими знаниями.

Он должен всегда сам принимать верное решение, чтобы я следовала за ним и восхищалась тем, что мой мужчина лучше всех знает, что делать.

Он должен быть тщеславен (в меру) и амбициозен – даже если он еще не на вершине пирамиды, то должен к этому стремиться. Мужчина без соревновательного духа – неполноценный мужчина.

Все, я больше не могу. Меня тошнит. И, кажется, щемит в груди.

В последние дни в Интернете в большом количестве появились «списки хотелок к мужчине» – листы ожиданий тех, кто хочет замуж за модель идеального человека. Девушки слетели с катушек и сами себе устроили брачное агентство из личных страниц на фейсбуке. Вот я, общая площадь, рост, вес, сиськи, прическа, ноги в каблуках, 29 лет, нежная и ласковая, не умею готовить, собственный бизнес трещит по швам, оральный секс не люблю, соитие чаще раза в неделю не предлагать, секс вообще не главное, милая, неуравновешенная, взбалмошная, но очаровательная в своей непоследовательности, с квартирой в Бирюлево, две комнаты, мебель ИКЕА и мама, хочу… 200 пунктов о целеустремленности, ответственности, заботливости, щедрости, уверенности в себе и так далее.

Хотеть замуж не так уж плохо, если знаешь, за кого. За человека, например, с которым встречаешься хотя бы года три и которого уважаешь и любишь в целом, а не только за те качества, которые тебе удобны с практической точки зрения. И уж точно не за набор замшелых штампов, которые наши затравленные матери и бабушки считали полезными в хозяйстве. Знаем мы таких девушек. Они только начинают встречаться с «подходящим» мужчиной, чья работа, машина, образование и квартира кажутся им приемлемыми для совместной жизни, и уже чуть ли не во время первого минета смотрят на него глазами, в которых вопрос: «Когда мы поженимся?».

Не то чтобы я сочувствую бедным мужчинам, которые не могут получить оральный секс без матримониальных намеков. Это к вопросу о том, чего хотят женщины и зачем им это надо.

Живет такая девушка, влюбляется в кого-то, наверное, но никак не может расслабиться, потому что отчаянно хочет замуж и без этого ощущает себя не в своей тарелке. Ей нужен этот… спутник жизни. Чтобы разделять все тяготы отсутствия пармезана в магазинах. И чтобы во время менструации он к ней подходил только с одним вопросом: «Какие некалорийные пирожные ты хочешь? Ты так похудела, дорогая, ты самая красивая, я даже не мастурбирую». А дальше он будет читать ей стихи Ахматовой, пока она не заснет в слезах умиления, счастливая и замужняя. Наверное, так они себе все это представляют. Они не хотят любви, они хотят комфорт и мужа, и чтобы «мама тихо плакала от радости за нас». Откровенно говоря, на этом фоне девушки, которые ищут мужа для того, чтобы он покупал им Chanel вагонами, выглядят как-то честнее. Они просто хотят таким образом удовлетворить свои желания. И соглашаются на сделку. Они не примешивают сюда честность, искренность, умение слушать и так далее. Им нужен кошелек, а не биологический робот, который можно включать и выключать по желанию, и который задуман, чтобы обеспечивать их обширные интеллектуальные и физические потребности.

Современные работающие девушки хотят не просто мужчину – они хотят рождественский вишлист. Они ведь такие потрясающие, они «достойны большего». Им хочется «десятку». Будь крутым, люби меня – и тогда я может быть не превращу твою жизнь в ежесекундный кошмар. Раньше романтические девушки трудной судьбы были не так откровенны. Они лишь канючили, что давно ни с кем не встречаются, читают книги, пишут стихи, закутавшись в шелковые простыни, и очень хотят влюбиться в «настоящего» мужчину, который будет не таким мямлей и жадиной, как их бывшие.

Современные женщины – не какие-то там старомодные коровы, что влюбляются в кого попало, задвигают на время карьеру в темный угол, наслаждаются безудержной страстью, растворяются в чувствах, а потом выползают из всего этого с рецептом от психиатра и младенцем в подоле их Max Mara. У них все рационально и практично, строго по протоколу. Жертву еще не выбрали, но она уже сдалась, шансов нет. Эти девушки обошли в финале сорок кандидатов на должность – победят и одного мужчину, похожего на их идеал. И он, скорее всего, будет счастлив. Дома эти женщины так же напористы и профессиональны, как и на службе. Они строгие управляющие, но умеют мотивировать и поощрять. С ними если и разводятся, то лишь с золотым парашютом и сохранением привилегий.

Я понимаю, что девушкам надоело шляться по барам и отвергать мужчин, если у тех недостаточно крутое образование. Без МГИМО – ни цоцо. Или без квартиры с почти выплаченной ипотекой. Они ведь не какие-нибудь там золотоискательницы, у них у самих – диплом Высшей школы экономики и должность исполнительного директора департамента развития одного из трех самых крупных интернет-поисковиков.

Звучит все это вроде бы очень современно, но все равно уныло. Какая-то жизнь в лампах дневного света. Рутина как предел мечтаний, утилитарность как основа счастья. Можно, конечно, выбрать себе мужа по каталогу, все качества и размеры будут соответствовать действительности, но радости не доставят никакой. Кроме флажка еще на одной вершине – «я вышла замуж».

Моя знакомая однажды проснулась и решила, что время пришло. Если не сейчас, то никогда. Точка невозврата. Она так и говорила встречным мужчинам: я замуж собираюсь. Счастье нашла по Интернету – очень технично, как будто принимала на работу: каковы ваши сильные стороны? каковы ваши слабые стороны? почему вы считаете себя достойным занять место моего мужа? в чем ваши преимущества перед другими кандидатами? чем вас привлекает позиция моего мужа? Пока ясно лишь одно: ее муж – полная противоположность ее бывшему парню, а его семья так же отличается от ее семьи как Хорватия от Дании. Поженились они через шесть месяцев после знакомства. Делайте ваши ставки, господа.

 

Омерзительная расплата

– Помочь с чемоданом?

Спрашивает приличного вида мужчина, нетрезвый, но в меру. Я только прилетела, вышла из метро, курю рядом с входом в супермаркет.

– Нет.

– А может?

– Нет.

– Я мог бы…

– Нет.

А потом мне надоело отнекиваться. Пусть тащит чемодан, раз ему так надо.

– Не надо ругаться матом, – сказал он мне в магазине.

– Курить вредно, – сообщил на кассе, когда я покупала сигареты. – Надо бросать.

– Слушай, – сказала я, расплатившись. – Мы знакомы тридцать секунд. И ты уже учишь меня жить. Давай сюда чемодан!

Типа он немедленно взял меня под контроль. Он же мужчина. Завоеватель. Победитель. Властелин (и мудак, разумеется).

Таких, как он, я не встречала, наверное, с 90-х. Тогда они попадались так же часто, как прибаутки про женщин за рулем.

Но ужасная правда в том, что, если бы он был чудо как хорош и сексуален, я, скорее всего, отмахнулась бы от всей этой невероятной чуши, что он нес, и позволила бы ему тащить до дома свои платья и обувь. Стала бы встречаться с ним. И даже привела бы его к друзьям.

К счастью, друзьям я верю больше, чем себе. Поэтому когда они спрашивают меня: «Это ЧТО?» – и советуют немедленно «что» уволить, я слушаюсь. В 90 % случаев они бывают правы – это неплохая статистика.

Как мы вообще оцениваем тех, с кем хотим переспать (для начала)?

Внешность, одежда, сексуальность, манеры, род деятельности, доход, ум, образование, культура, чувство юмора.

Это честный порядок.

И большинство из нас первым делом определяет, вызывает ли человек желание. Мы делаем вид, что заявления вроде «евреи виноваты в Октябрьской революции» или «меня тошнит от Сорокина» – мелочи. Потом разберемся.

Из всех качеств выбираем три-четыре (допустим, внешность, манеры, доход и сексуальность) и удовлетворяемся ими на время.

Мы встречаемся с людьми, которые нам совершенно не подходят. Но они закрывают какие-то бреши в нашей жизни.

Позже оказывается, что мы помним каждую фразу, каждый промах. То есть мы все знали. Все замечали. Но не желали обращать на это внимание.

Я знаю множество мужчин, которые женятся потому, что им нужна мать детей, домашняя хозяйка – робкое, послушное создание. Они получают что хотят, но содержат красивых и светских любовниц, с которыми и появляются на людях. Такие мужчины не обязательно циничны. Им просто хочется и яркого секса, и триумфальных выходов, но при этом они хотят вернуться домой к дважды процеженному куриному бульону и выглаженным простыням. Если они могут себе позволить иметь все сразу – они имеют.

Я точно знаю, что они несчастливы. С женой – скучно, девицы подозреваются в чистой корысти. Кругом враги.

С другой стороны, знаю женщин, которые тоже поселяют у себя какого-нибудь Василия, который умеет членом заколачивать гвозди. Иногда эти женщины держат своих Василиев в социальной изоляции, а иногда – тащат по гостям и вечеринкам.

И тогда Василий становится общей проблемой. С ним ведь надо обращаться вежливо и вроде как принимать всерьез.

Однажды я нахамила одному молодому человеку, который произносил ослепительные глупости, а потом выяснилось, что это муж моей знакомой. Да, красивый. Очень сексуальный. Бесподобно тупой.

Иногда друзья выкидывают такие номера. Женятся на секретаршах и таскают их за собой по выставкам, по вечеринкам. Поначалу секретарши молчат, а потом набирают силу и лезут в разговор.

«В СССР был порядок», – могут сказать они, а ты стоишь и обтекаешь.

К счастью, я человек импульсивный, поэтому долго играть в вежливость не выходит. Срываюсь и посылаю к черту.

Но что делать, если это близкий родственник? Если он женился и завел детей с девушкой, которая так же уместна в вашей компании, как спортивный костюм – на вручении Нобелевской премии?

Вы будете ее ненавидеть. Она, разумеется, будет ненавидеть вас (и вранье, что худой мир лучше доброй войны).

Никто не бывает немного беременным или немного расистом. Если человек, условно, «не понимает» Кандинского – он сразу из тех, Чужих, которые с постерами кошечек на кухне. И которые все зло видят в дворниках-таджиках.

Иногда мы сами оказываемся теми, кто приводит в свой круг людей, которые способны заявить, что «геи должны сидеть дома и не отсвечивать».

Конечно, мы с этим спорим, но споры не стоят ни единой произнесенной буквы. Мы все равно уже пошли на сделку со злом.

Мы купились дешево, на какие-нибудь ноги, машины, волосы, анальный секс, плодовитость, аккуратность, бриллианты, клеймо «Мисс Подольск», аналитический склад ума et cetera.

Мы поощрили свои слабости. Согласились, что недостойны большего.

И за это получаем в итоге омерзительный развод, задерганных детей, а еще обнаруживаем, что у нас не осталось друзей. По-другому не бывает.

Лучше не допускать Чужих слишком близко. Они хваткие. Это про них «дашь палец – руку откусит». Не успеешь оглянуться – и ты уже «уважаешь их мнение». Но знаете? К черту. Пусть делятся своим уникальным мнением сами с собой. Пусть женятся, размножаются и дружат с себе подобными.

Надо быть строже к людям. И больше себя ценить: если вначале продешевишь, в конце это слишком дорого обойдется.

 

Слабоумие и красота

Время от времени где-то кто-то в истерических интонациях и с размахом аж на две тысячи знаков («многобукофф», передоз для активной аудитории социальных сетей) рассказывает леденящую кровь историю о том, как родная бабушка, прелестная старушка, носит кружевные косынки и стелит белую скатерть под самовар, купила упаковку БАДов прямо за 30 (тридцать) тысяч рублей, потратила две пенсии, заняла, а там – овсянка, да еще не самого лучшего качества.

Обманули бабушку злые негодяи.

Бабушку, безусловно, очень жалко, – особенно если понимать, что у нее уже началось старческое слабоумие, которое именно так и начинается (это официально) – с утраты критичности. Она могла бы таким же образом за те же 30 (тридцать) тысяч рублей купить участок на Рождественском бульваре под строительство дачи.

Отсутствие критичности – это знак, что меняется химия мозга.

И я не знаю, что происходит с молодыми людьми, слабоумие это или невежество, которое уже можно приравнять к слабоумию, но они часто ничем от такой бабушки не отличаются, особенно когда иступленно верят во всякое шаманство – например, в то, что сахар или соль влияют на потенцию. Или что можно неделю сидеть на сыром мясе – и тогда станешь красивой и здоровой.

Во все эти псевдо-диеты, которые без малейших зазрений совести публикуют на известных ресурсах. Во все эти советы косметологов – недоучек, которые разбираются в уходе за кожей чуть лучше, чем бригада гастарбайтеров из Узбекистана.

Вчера гениальный текст опубликовали на сайте Бюро24/7, который написала гуру сыроедения или чего там еще, автор блога go green, дочка ресторатора Аркадия Новикова – Александра. Редкой невежественности заявка, где написано, что прыщи вызывают сахар, соль, кофе, молоко и такой продукт – глютен. Глютен-продукт. Прекрасно.

Вызывают они прыщи у всех, и если отказаться – будешь такой же хорошенькой и счастливенькой, как Саша.

И вот я не могу понять – что должно такое случиться, чтобы целая редакция могла так ненавидеть своих читателей, которым подсовывает этот откровенный стыд.

А потом молодые люди испортят свой организм, отказавшись, вполне возможно, от необходимого им молока, и прыщи не пройдут, и все будет плохо.

Диета – это, вообще, не та материя, с которой можно шутить. Советы давать тут может только профессионал, и они на самом деле все индивидуальны. Важен и гормональный фон, и состояние желудка, и метаболизм, и даже сезон. И разбираться с этим может только очень хороший дерматолог, который должен отправить пациента к другим специалистам, чтобы они сделали ему анализы – и только после этого определяли, что ему есть, не есть и какие таблетки пить.

Но вот никак не девица, которая эксперт лишь потому, что у нее есть блог имени себя.

Таких диких советов – навалом. Все вот эти «углеводные», «кефирные» и прочие диеты, которые придумали на коленке отчаянные домохозяйки с хронической депрессией и расстройством желудка.

Еще очень удивляют «экспертные» мнения различных косметологов, которые не успели закончить ни медицинский институт, ни даже училище, а уже авторитетно рекламируют дорогие и, возможно, опасные процедуры. А ведь кто-то их слушает. Потому что – утратил критичность. Или не обретал никогда. Потому что это опубликовано – значит, верно. Там же за ними – целая редакция. Ага, есть люди, которые еще верят в прессу. Вот в такую вот.

В случае с прыщами может быть единственный совет – найти хорошего дерматолога. Для начала.

Если человек хочеть сбросить вес (и это должен быть реально вес, а не два-три лишних кило) – найти хорошего диетолога. Ожирение или сильная полнота – это могут быть и гормональные, и психологические проблемы, и сырая морковка 12 раз в день только ухудшит ситуацию.

В дикие времена процветает шаманство. Помните Чумака, Кашпировского? А потом и Малахова, который про здоровье. Бедность, отчаяние, невежество и депрессия заставляют людей верить в маразм.

И если вы в него верите – значит, вы больны. Объективно.

С проблемами должны работать специалисты, а не девочки лапочки с трастовым фондом или какие-нибудь подружки редактора, которые всего года через три получат профессиональный диплом, но уже все знают лучше всех.

Навеки забудьте об этих самопальных советах – они сломают вам жизнь. В лучшем случае отделаетесь язвой желудка. Или ожогом кожи.

И не забудьте сходить к психотерапевту – чтобы посмотреть на себя со стороны.

 

Почему я сделаю аборт

«Я не против абортов, но сама не хотела бы его делать», – обычно говорят женщины, и это лицемерие их самих сводит с ума.

Грех или не грех? Убийство или нет?

– Я грешна, сделала девять абортов, – говорит одна воцерковленная знакомая, мать четверых детей.

– Хочу тебе заранее сказать, что тут у меня позиция категорически не религиозная, я полностью поддерживаю аборты, – отвечаю ей я, женщина без единого хирургического вмешательства.

– Моя мать хотела сделать аборт, когда забеременела мной, – отвечает она. – И ты со мной говоришь только потому, что у врача, с которым она договорилась, умер сын. Бог его наказал.

После слов о каре божьей, мы, разумеется, немедленно срываемся на крик.

– Вот ты кто такая, чтобы судить, наказание это или нет?! – ору я.

– Аборты – это убийство! – вопит она.

Прерывание беременности – скользкая тема. Хоть у нас церковь и отделена от государства, и большинство людей живет вполне мирской жизнью, но в этом вопросе все почему-то немедленно становятся задумчивыми и мистически настроенными.

В обществе принято считать, что аборты – это очень плохо. Религия яростно против, это во-первых, а во-вторых, аборты долго были под запретом – чтобы женщины рожали граждан вместо убитых во Второй мировой войне и в сталинских лагерях.

Россия, конечно, не единственная страна, где запрещали аборты – в Ирландии они до сих пор не разрешены, что совсем недавно вызвало очередной скандал, а сейчас еще и флешмоб с хештегом #Yout – «Расскажи о своем аборте».

Потому что женщины обычно об этом не говорят. А всякие фильмы и сериалы обязательно показывают нам, как героиня переживает, и мучается, и терзается виной, даже если сделала аборт десять лет назад.

В «Сексе в большом городе» есть серия, где Миранда забеременела и не знает, что ей делать. Она не понимает, хочет ли ребенка, и не знает, надо ли рассказывать о беременности мужчине, с которым она больше не встречается.

Главная героиня, Керри, вспоминает о своем аборте, который сделала очень давно – и даже решает найти парня, от которого залетела. И еще она сначала говорит своему бойфренду, что не делала аборт, а потом все-таки признается.

Очень типично для женщин того поколения. Мужчины из сериала реагируют так: «Она должна ему сказать, мужчина должен знать, они должны вместе принимать решение!». И это тоже типично.

Но я вот что скажу: идите все к черту!

Ребенок – это ответственность на ближайшие двадцать лет. И дело в том, что мужчины приходят и уходят, когда им вздумается, а женщина навсегда останется матерью.

– Я ему сказала, что беременна, и ты думаешь, он обрадовался? – возмущается приятельница. – Прихожу вечером домой: ни цветов, ничего, сидит на кухне – пьет пиво. Я спрашиваю: «Тебе весело, отмечаешь что-то?» Он: «Мне каждый раз отчитываться, когда я пиво покупаю?» Ну и он у меня моментально вылетел за дверь. Ребенка ни разу не видел, вообще не интересовался.

И это обычная история.

Эта девушка родила, но многие в такой ситуации делают операцию. Неважно, есть ли там уже ручки или ножки, есть ли бессмертная душа – если женщина понимает, что не может вырастить ребенка, если она не в состоянии заботиться о беспомощном существе, она должна принимать решение без угрызений совести.

Религия никогда не одобряла аборты. Но раньше женщины рожали по пятнадцать детей, из которых девять, например, умирали. О да, на все воля божья, господь дал, господь взял – ты-то честно родила, не твоя вина. Но по факту дети все равно умерли. И мы не знаем, как на это влияет то, что у вечно беременной матери ослаблен иммунитет, и что она не в силах полноценно заботиться о десяти детях.

Мужчины тут вообще не имеют права ничего решать. Ни как политики, ни как биологические отцы.

Обсуждали на днях мужчину подруги, который уверен, что его миссия – завести детей с разными женщинами. У него уже есть три ребенка от разных жен – после родов он год или два топчется рядом с женой, потом уходит к другой – и все повторяется. Причем он уговаривает женщину родить, но при этом не проявляет себя ни как муж, ни как отец – читает книги и занимается сексом, вот и все его занятия. Ну и еще какой-то бизнес, который, как и все вокруг, страдает от его пьянства. И я знаю не одного такого мужчину. Например, у бывшего мужа одной из моих знакомых шестеро детей от разных жен.

Один мой приятель, состоятельный человек, поинтересовался, не хочу ли я родить ему ребенка. Он женат, есть дети от жены, но недавно какая-то девушка от него родила – и он тоже увлекся идеей сделать как можно больше младенцев с разными женщинами. Такие вот опыты с генетикой.

То есть рожать и воспитывать – по умолчанию женская обязанность, а мужчина наслаждается ощущением своей «спермосостоятельности». Могут ли такие люди указывать женщинам, как им поступать с зародышем внутри?

– Плодитесь и размножайтесь, – знакомая, сделавшая девять абортов, приводит цитату из Библии.

Но я знаю женщину, у которой двое детей и двадцать один аборт. Она плодится. В разумном количестве.

Давайте честно: в Заветах ничего нет про аборты. Да и вообще я нерелигиозный человек и меня совершенно не волнует, что там где написано.

Правила придумали мужчины, которые хотят, чтобы бабы от них рожали побольше разных младенцев. Мужчины придумали, что аборт – зло, мужчины хотят аборты запретить. Исключительно из самолюбия. И каждый раз, когда женщина переживает, делать или не делать аборт, она всего лишь подыгрывает мужскому тщеславию, задача которого – осеменить и уйти к следующей.

Так обстоят дела. Я не делала аборт, мне не о чем рассказать, но сделаю без малейших сожалений, если в этом будет необходимость. Просто потому, что я так захочу, потому что мне не будет хотеться ребенка. Без всяких особых медицинских показаний или других оправданий себя. Не в чем оправдываться. Это моя жизнь, мое право. И никто, ни один человек или бог не смеет внушать мне чувство вины.

 

Счастье разрушать

Говорят, что эпиграфы в наши дни – дурной тон. Пусть те, кто так говорит, на эти свои слова купят хотя бы пачку сигарет. Потому что эпиграфы – это реверанс умам, очаровавшим и вдохновившим автора, это намек на мысли, пустившие корни в его голове, выросшие жалкими сорняками, истории, которые сейчас читают люди где-нибудь в конторе, обедая салатом с пророщенным зерном.

* * *

Я знаю множество людей, которые наутро после веселой пьянки просыпаются с чувством стыда и раскаяния. Они сожалеют о том, что позволили себе быть безумными. Что плясали голыми на крыше, а наутро очнулись в кровати с неизвестным человеком. Или, наоборот, известным – и это чей-то муж, парень или отец. Те единственные мгновения, которые можно вспомнить со смехом и волнением, они презирают, ненавидят себя за них. И, конечно, они никогда не сделают ничего такого, что встряхнуло бы их жизнь так сильно, что багаж посыпется с полок.

Я знаю людей, которые боятся даже выпить вина чуть больше обычного, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля. Они всегда ведут себя прилично, им никогда за себя не стыдно – ну, разве что когда они ставят неправильно ударение в слове «кухонный». Больше всего они боятся «слететь с катушек». И у них ужасная жизнь.

Моя знакомая взбивает в блендере салат оливье и заправляет его подсолнечным маслом. Этот удивительный рецепт напоминает мне историю одной вечеринки. Подруга отмечала день рождения мужа на даче знакомых. В доме почему-то было много старых шуб и ковбойских шляп – и мы все сидели в них. В какой-то момент туда же приехал друг именинника с девушкой, у которой волосы были выжжены пергидролем. И она уверяла, что это ее натуральный цвет. Она испугалась людей в шубах и спряталась за мангалом. Кто-то услышал, как она выговаривает своему бойфренду за то, что привез ее сюда. Мы с подругой разозлились. Намазали лица пеплом и сказали, что объявляем священную войну пошлости и мещанству. Это было лет пять назад. То есть мы были уже взрослые люди.

В финале вечеринки блондинка с бойфрендом ночевали в машине, мой бывший муж переспал с одной приятельницей, мы все переругались, а моя напарница по борьбе с пошлостью развелась со своим мужем-именинником. Это было безумно. И прекрасно. Да, мы испортили праздник. Но все случившееся было неминуемо. Все, кто втайне презирал друг друга, раздружились. Все, кто больше не любил друг друга, разошлись. Только потому, что мы слетели с катушек.

Недавно я познакомилась в самолете с одной девушкой – она рассказала, как ушла от шикарного мужа, и ее мама сокрушалась, что она бросила достойного человека. Муж не сделал ничего особенно плохого, просто моя новая подруга внезапно поняла, что это не ее жизнь. Она ушла без «парашюта» – забрала только одежду. С точки зрения многих людей это ошибка. Ошибка, которая и отчаяние, и безумие, и страшно. У нее ничего не было: ни квартиры, ни машины, ни кофеварки. Сейчас у нее отличная работа и потрясающий парень в Берлине. Но главное, ей очень нравится жить.

Одна знакомая рассказывала, что когда она собралась замуж, то в ночь перед свадьбой где-то загуляла и немного влюбилась. В ЗАГС пришла с опозданием и в таком виде, что все было ясно. Конечно, был скандал. Но потом они все равно поженились и сейчас вместе уже лет пятьдесят.

Мой друг на дне рождения своего приятеля влюбился в его девушку и увез ее домой. Они были вместе семь лет. Приятель, кстати, обиделся, но ненадолго – видимо, понял, что все идет как идет и что девушка должна была быть с ним те две недели только ради того, чтобы встретить настоящую любовь.

И я воображаю, что могли бы сказать об этом рассудительные и как бы хорошие люди: что это подло, не по-дружески и что все это от распущенности. Они точно будут считать это позорной ошибкой и никогда не позволят себе ничего подобного.

Я знакома со многими людьми, которые побоялись совершить такую «ошибку». Я сама несколько раз была таким человеком – и знаю наверняка, что если облить ледяной водой свои импульсы, то из этого ничего хорошего не выйдет.

Решения, которые при здравом размышлении могут казаться непорядочными, сумасшедшими и ошибочными, на самом деле не являются такими. Это просто жизнь – со страстями, которые взрываются в неправильном месте и в неправильное время, но для которых и не существует никакого должного мгновения и места.

Да, в определенный момент, когда стоишь с жутким похмельем посреди своей разрушенной жизни и тебе некуда отступать, потому что вчера ты спалил все переправы и уничтожил все лодки, ты полагаешь, что допустил ошибку, и хочешь обоссаться от страха. И тогда ты закрываешь глаза и думаешь о том, что построить всю свою жизнь даже с полного нуля – это лет пять от силы. И это будут прекрасные, волнительные, удачные, счастливые пять лет, а не пять столетий, где, как в аду, каждый день будет похож на предыдущий, все радости будут подменены какими-нибудь сериалами, а по ночами мозг будет сверлить вопрос, на который не хочется отвечать: «Почему у меня такая херовая жизнь?»

 

Возраст – наказание для скучных

– …Сейчас мы играем в молодежь… – произнес мой знакомый.

Мы сидели в баре в Берлине. До того были на концерте американской женской панк-группы в знаменитом White Trash Fast Food.

– В каком смысле «играем»? – насторожилась я. – Я ни во что не играю. Это моя жизнь. А ты что делаешь обычно? Ходишь в оперу? Это достаточно по-взрослому?

Люди считают, что возраст что-то меняет. Отчасти они, разумеется, правы. Ты меняешься внешне. У тебя появляется опыт. Возникает ответственность за других. Но разве это значит, что ты должен при этом терять себя?

– …И одевается он странно для его возраста, – говорила приятельница о нашем общем друге. – Все эти цепи и браслеты. Это инфантильно.

– Погоди! – удивилась я. – Ты серьезно? А что надо считать не инфантильным? Бежевое двубортное пальто с бобровым воротником? Или куртку Jack Wolfskin?

Знаки. Тебе сорок/пятьдесят/шестьдесят – и уже нельзя ходить в клубы, надевать футболки с Мэрилином Мэнсоном и загорать голым.

Потому что.

Еще недавно считалось, что девушка в тридцать не должна носить короткую юбку – смешно, мол, в такие годы «молодиться».

Мы все боимся возраста. Боимся, что будем выглядеть смешными в нелепой попытке удержать за волосы уходящую молодость.

Конечно, многие люди довольно рано теряют энергию. У них вроде как слишком много забот, чтобы оставалось желание наслаждаться жизнью. На самом деле они просто теряют ко всему интерес. И обвиняют тех, кто не утрачивает талант получать удовольствие, в инфантильности.

Хотя в инфантильности нет ничего плохого. Эта так называемая инфантильность никак не мешает добиваться успеха. Не мешает рожать и воспитывать детей. Думать о ближних, в конце концов.

Просто большинство принимает такие правила, по которым с возрастом ты должен становиться серьезным и унылым.

В «Птюч», самый знаменитый рейв-клуб 90-х, меня привел отец, поэт Игорь Холин. Ему тогда было за семьдесят. Не то чтобы он там зависал, но его друзья открыли это место. Несколько раз он был там на вечеринках.

– Ты ведешь себя как ребенок, – сказал мне один знакомый. – Все время чего-то хочешь. То пить, то есть, то в туалет.

Я его вообще не поняла. А что надо делать, если, правда, по очереди хочешь есть, пить или в туалет? По некой причине терпеть? Но зачем? Зачем терпеть, если можно не терпеть?

Многим кажется, что взросление – это насилие над собой. Ты не хочешь – ты должен. И, конечно, должен не себе. Делать что-то ради себя стыдно в нашей культуре антиэгоизма.

Но почему, например, я виновата, если люди по жизни делают то, что им не нравится?

Возможно, это они «инфантильны», так как не могут набраться мужества и принять такое решение, которое сделает их жизнь лучше.

И в Москве, и в Берлине, и в Барселоне я вижу в ночных клубах или на концертах людей всех возрастов. Хоть шестидесяти лет. Хочется человеку танцевать – он танцует. И ему не кажется, что танцевать в шестьдесят нечто кроме вальса – смешно. Зачем ему вальс, если он вырос на рок-н-ролле?

Даже если большинство ровесников киснет дома перед телевизором, это еще не значит, что надо стесняться себя, собственных желаний и вкусов.

Возраст уже давно ничего не значит. Такие женщины, как Вивьен Вествуд или Патриция Филд, в семьдесят лет носят короткие юбки – и плевать они хотели на то, что скажут об их ногах. Вествуд не боится даже сниматься голой. Все, что обыватели думают о них, – это ничтожные условности.

Возраст – наказание для человека, которому смертельно скучно с самим собой.

Знаете, все эти жалкие воспоминания из серии «когда мы сидели на лавке, и пили дешевый портвейн, и хохотали до хрипоты». Я знаю миллионеров, которые однажды собрались в том самом сквере, где сидели в молодости, купили убогое пойло, хлеб и колбасу и воспроизвели день своей молодости.

Они рассказывали об этом с упоением, а я с трудом держала лицо. У этих людей есть все, а им совершенно неинтересно жить. На том месте, которым они получали радость, – хроническая мозоль. Хотя, если бы у них не было денег, они были бы такими же «взрослыми» – только бедными.

Я однажды ввалилась на встречу с приятелем, очень богатым, и с ходу стала вопить, что купила новый велосипед, и это здорово, и я счастлива. Он меня совсем не понял.

– Ну, я понимаю, если бы ты машину купила… – промямлил он.

Я уставилась на него с недоумением. Не в деньгах вопрос. А в том, что мне вообще не нужен велосипед, если я не буду счастлива от его покупки.

В жизни нет ничего заурядного. Если смотреть из правильного угла. Тридцатая новая сумка – это все равно счастье. Я раз двадцать пять была в Берлине, но ощущения, когда самолет садится над крышами города и вот-вот приземлится в Тегеле, те же самые, что впервые. Я не делаю то, что не приносит мне удовольствия. По крайней мере тогда, когда трачу на это деньги.

Возможно, это можно назвать инфантильным. Но я точно ни во что не играю. Моя жизнь – настоящая. И мне все равно, сколько мне лет. В том смысле, что я никогда не скажу «в душе мне восемнадцать». Потому что мне тридцать девять. В тридцать девять я люблю клубы, люблю выпить и зажечь, люблю короткие юбки и безумные импульсивные решения. Потому что я такой человек.

И никогда не стану другой в угоду бессмысленным страхам.

 

Новая сексуальная революция

Один мой друг недавно снялся в порнографическом видео. Конечно, он прислал ролик всем близким приятелям. Не то чтобы это было восхитительно – все-таки он новичок. Ну, и впечатление немного иное, когда смотришь на знакомого тебе человека.

Но дело не в качестве, не в профессионализме, а в том, что люди вдруг изменили отношение к сексу. Раньше безусловно считалось, что секс – это самое интимное занятие на свете. И голое тело – это тоже очень личное. Страшно было, если кто-то застукает тебя без трусов – ужасный стыд, обмороки и позор. А сейчас в интернете можно увидеть сколько угодно фотографий голых людей. Домашнее порно выкладывают на YouTube. Знаменитости то ли нечаянно, то ли нарочно теряют компьютеры и телефоны с личной порнушкой. Видео с Ким Кардашьян, где она занимается сексом с бойфрендом, кстати, оказалось очень познавательным: она там исполняет такие штуки, которые могут пригодиться каждому.

Еще недавно секс-записи были поводом для шантажа и унижения. Но вдруг это дало обратный эффект: всем захотелось показать, как они хороши в сексе. Инстаграмы даже самых великосветских девиц больше напоминают журналы Playboy или Hustler. Их мужья оказываются в центре скандалов из-за видео с двумя девушками в гостиничном номере – и это уже никого не шокирует. Интимное видео певицы Наташи Королевой попадает в сеть – и осуждает ее только депутат Виталий Милонов. Он грозит лишить Королеву звания заслуженной артистки (что бы это ни значило).

Если честно, то мне Наташа как эротическая актриса понравилась намного больше, чем как певица. Если бы она продолжала в этом духе, я бы стала ее горячей поклонницей. Она хороша. И странным образом у меня нет ощущения, что я подглядываю в замочную скважину – потому что эти короткие ролики, правда, вызвали мое восхищение и уважение.

В детстве, когда я первый раз приехала с папой в Германию, в Кельн, который тогда был большой художественной общиной, знакомый предупредил, что в парках люди занимаются любовью. В любое время суток, публично. И это нормально. Несколько раз мы заставали там пары, которые, действительно, без ложной скромности занимались сексом – и никто на них не таращился (кроме меня). Не знаю, честно говоря, насколько уместно заниматься сексом на публике, но ханжество, определенно, не менее неприлично.

«Вынь руки из-под одеяла!» – вопили советские родители. Однажды меня так напугала старшая сестра, у которой я жила, пока отец был в больнице. Я была возмущена. Во-первых, зачем врываться ко мне в комнату? Во-вторых, это не ее дело, что я там делаю руками под одеялом. Зачем мне надо думать, что секс – это плохо, даже если никто не видит? Наверное, из-за такого воспитания люди ощущают скованность и стеснение, даже если делают это в спальне. Они стыдятся своих тел, звуков, желаний.

Фильмы про любовь приучают нас к тому, что секс – это такая постановка, где все смонтированно, и где правильный свет, и ноги дублерши, и задница дублера, и все так идеально дышат и стонут, что это можно в опере слушать. Поэтому в конце 90-х стало так популярно якобы домашнее видео с вроде бы настоящими людьми. Конечно, это все тоже трюк, но хотя бы похоже на правду. Секс, а не драма. Всем надоело показательно втягивать живот – в конце концов, это животная страсть, а не конкурс красоты.

И вдруг все будто помешались на домашней порнографии. Судя по тому, как часто в интернет попадают снимки или видео известных людей – все только и снимают себя во время секса. Людям нравится смотреть на самих себя, это раскрепощает. И заводит.

У меня есть знакомый гей, который возбуждается, глядя на самого себя. Он, кстати, снимает секс и с другими людьми – и совершенно не стесняется показывать это знакомым.

Возможно, этим можно кого-то смутить, но если хотя бы на секунду забыть о псевдоприличиях-неприличиях, то, будем откровенны, секс – это всегда увлекательно. Нет ничего неприятного в том, чтобы посмотреть, как твои друзья страстно любят друг друга. И уж точно это ничем не хуже порнографии, которую можно найти в интернете.

Конечно, у каждого человека свои границы личного. И никто не заставляет на Новый год всем садиться за стол и смотреть домашнее порно. Но отношение к сексу как к чему-то чрезвычайно тайному меняется. Как и все в нашей жизни, секс стал более публичным. Благодаря социальным сетям, мы все живем немного в режиме реалити-шоу: все знают, что мы едим, с кем проводим время, как мы выглядим в примерочной в нижнем белье или в салоне красоты с маской на лице. Так почему бы не снимать и секс?

Теперь кажется, что излишняя скрытность подавляет. Не зря же всем хочется выкладывать бесконечные селфи – мы хотим быть более открытыми. И откровенными.

Это новая сексуальная революция. Ведь после свободных 60-х ханжество опять вошло в моду – сейчас лицемеров можно напугать сосками, которые просвечивают через майку. Невозможно представить в наши дни программу «Про это» на центральном канале. И это как будто всем надоело. Если массмедиа не показывают секс, то обыватели сами могут это сделать. Спасибо богу за интернет. Он делает нас свободными от предубеждений, религиозной скромности и уязвимости.

Говорят, что самое желанное – это то, что спрятано. Мол, если ты увидишь тысячу голых женщин, то не будет уже такого интереса. Но правда в том, что все эти тайны заканчиваются мгновенной эякуляцией и панической атакой от просьбы заняться с тобой оральным сексом. Секс – это вовсе не таинство, это удовольствие, которое надо уметь получать, а не взрываться, как динамит, за пару мгновений. И чем больше мы о нем знаем, чем меньше его стесняемся, чем более мы привычны и раскрепощены – тем он будет лучше.

 

Время жертв прошло

В нашей культуре до сих пор не принято думать, что женщины получают от секса удовольствие. Женщина сама не хочет, вряд ли захочет, поэтому ее надо либо подкупить, либо взять силой.

О да, конечно, есть много мужчин, которые так не думают, и они ни за что не сделают женщине ничего плохого и никогда не оскорбят ее откровенной взяткой. И я искренне надеюсь, что их больше, чем я думаю. Мне хочется верить, что хотя бы каждый тысячный мужчина не считает любую женщину шлюхой.

Ведь уже сама система ухаживаний порочна. Мужчина должен платить. За еду, за кино, за такси. А женщина оценивает его надежность: накормил, напоил, туфли купил.

То есть выходит, что с самого начала любых отношений уже состоялся обмен – деньги на секс. Или на чувства. Это если без обиняков, приукрашиваний и прочих бантиков и рюшек.

Да, в жизни все происходит куда более романтично, но мы же знаем сотни мужчин, которые возмущаются, что девушка за его счет наелась-напилась и «продинамила».

Так или иначе, но мужчин воспитывают в таком духе, что женщину он в том числе и покупает. Если ты за что-то все время платишь, значит, покупаешь.

Сейчас времена меняются, но все равно много девушек соглашаются на секс именно после того, как убеждаются, что вот именно этот мужчина может делать им подарки и возить на курорты.

Ну, и представьте: вы отдаете продавцу банковскую карту, он снимает с нее деньги, а вещь не отдает. «Не хочу, – говорит. – Не в настроении. Голова болит, и вот только что подруга позвонила – случилось нечто ужасное, надо бежать».

Они так это воспринимают. Поэтому каждая четвертая студентка колледжа в США была изнасилована. Или ее пытались изнасиловать. Даже если за нее никто не платил. Если это была обычная вечеринка, где все скидывались на спиртное и начос, и она вообще просто пошла в туалет, что трудно считать вызовом или призывом.

Мужчины насилуют женщин, потому что считают их добычей, шлюхами, объектами.

Обычные мужчины, а не какие-то загадочные маньяки, которые в сорок лет спят в одной кровати с мамой, а по ночам охотятся на женщин.

У подруги была давным-давно история, когда двое молодых людей из ее школы, ее соседи в который раз зашли в гости, выпили и попытались ее изнасиловать. Похоть не сводит с ума. Это не такое чувство, которое лишает разума и застилает сознание. Дело не в страсти, а в этом удивительном ощущении, что за насилие над женщиной ты останешься безнаказанным. Это такой общественный договор – даже если это знакомая женщина, если ты знаешь ее родителей, если живешь в соседнем дворе.

Женщинам стыдно. Мужчинам привычно. Кто не насиловал хотя бы собственную жену?

Знакомая рассказывала, что ее изнасиловал бывший муж. Не то чтобы он выкручивал ей руки. Ударил, но не пока насиловал, а раньше – они поссорились. Он был пьян. Она испугалась.

«Если вас насилуют, расслабьтесь и получайте удовольствие» – с этим знанием раньше жили женщины.

Это гениальная сентенция. В ней – вся история мира. Женщина якобы может получить удовольствие от изнасилования – и этим расписывается в том, что мужчина может доставить женщине радость даже против ее желания, причинив ей боль. То есть мужчина хороший, он сделал девушке приятно, хоть она поначалу и ломалась, просто ведь она не знает, чего хочет. И она, конечно, шлюха, хоть и делала вид, что это не так. Была бы честной женщиной – ей бы не понравилось.

Сейчас безумно модно вспоминать 90-е – все эти флешмобы в фейсбуке, мемуары et cetera. Раньше 90-е ненавидели – мол, жуткое, лихое, голодное и мрачное было время, а теперь решили в них увидеть и хорошее (которое, конечно, было).

Но, если честно, в 90-е был расцвет изнасилований. Может, все уже забыли, как много было бандитов. И все эти группировки, убийства, расстрелы, поджоги, пытки. Рэкет и прочее.

Я знаю не одну девушку, которая, например, ловила такси, а ее затаскивали в машину. Тогда такое случалось чуть ли не с каждой второй.

Одну мою одноклассницу (тогда мы уже закончили школу) подруга познакомила с другом ее парня. Они где-то веселились, она поехала к нему вроде как выпить, а через день в слезах позвонила и умоляла ее спасти. Сказала, что ее насиловали ночь и день. Мы туда приехали в ужасе, а она сказала: «Не, все нормально, я у него останусь». И потом еще с этим человеком встречалась.

Девушка из института искала такси, ее украли, насиловали впятером, а она после этого встречалась с одним из этих людей.

И эти женщины – они не извращенки. Самое странное, что они всего лишь чуть более сумасшедшие, чем обычные женщины. Просто мы воспитывались в такой культуре, где нечто подобное было… ну, ладно, не нормальным, но приемлемым. Насилие над женщиной как принцип – в том или ином виде. Насилие как изнасилование, насилие как унижение дома, насилие как бытовой сексизм вроде принятого мнения, что женщина глупее и слабее.

Женщина – это такой биопредмет, которым можно обладать, можно его испортить, можно его выкинуть или отдать другому. Очень редкие мужчины воспитаны без этих установок.

Но ведь самое страшное в том, что эта наша шовинистская лицемерная культура так хорошо придумана, что стыд и раскаяние за изнасилование испытывает жертва. Тебя напугали, тебе было больно, а ты еще и стыдишься этого.

Вот если человека ограбят и даже при этом побьют, он смело пойдет в полицию. А если изнасилуют – вряд ли. И не только потому, что тебя могут обвинить во вранье, как это часто бывает (мол, домой пришла, вино пила – ну и кто ты после этого?). А потому, что сексуальное насилие – это такая история, когда у тебя отнимают веру в людей. В любовь. В доверие. В секс.

Суть в том, что ты как будто с незнакомыми людьми делишься сексуальным опытом, что для многих уже стресс, но только этот опыт еще и унизительный. И страшный.

Это очень тяжело. Мало того, женщина еще и боится расстроить своих мужчин: отца, мужа, бойфренда, брата. Мол, я то справлюсь, я отряхнусь и пойду, а вот мужчина не оправится. Как же – в его женщину вошел посторонний мужик, это почти измена, а еще он, такой защитник, не смог обеспечить ее безопасность.

То есть даже в такой ситуации женщина все равно в первую очередь думает не о себе, а о своем мужчине. Спасает его. Бережет.

Поэтому раньше женщины и молчали. О том, что их насилуют дома, на улице, что насилуют посторонние, близкие. Женщины молчали, а мужчины наслаждались своей безнаказанностью.

Но время жертв прошло.

Мне жалко каждую женщину, вот буквально любую среди миллионов изнасилованных, и мне жаль, что они были так подавлены, испуганы, что они жили в таком обществе, где трудно и позорно было вести себя по-другому.

И я восхищаюсь каждой, кому хватило мужества преодолеть все эти страхи – и рассказать о том, что с ней случилось. Каждой, которая хотя бы попробовала наказать насильника. Каждой, которая даже про себя решила, что дальше так жить нельзя.

Мы не шлюхи. Не объекты. И не жертвы. Мы – люди, которым не повезло пережить насилие, но которые не собираются с этим мириться.

И пусть любой мужчина задумается над этим перед тем, как решить, что у него есть право и что законы стаи на его стороне.

 

Лекарство от жадности

– Португальцы неромантичные, – с кислым лицом произносит девушка.

Бедные португальцы. Почему-то они не нравятся русским женщинам? Другая приятельница считает, что они прилипчивые и скучные. Может, с ними, и правда что-то не так?

– Что значит «неромантичные»? – уточняю я.

Если честно, я ожидаю упреков в том, что они сразу зовут девушек в постель (чтобы заняться сексом).

– Они не дарят цветов… – она пожимает плечами с таким видом, будто ей говорить об этом противно.

На этом месте можно опускать занавес. Если мужчина не дарит цветов, он никуда не годится. Но, пока я думаю, в какой такой сатанинской женской библии были написаны эти правила, девушка продолжает:

– Для меня вот, если мужчина не платит за ужин, он не существует. Я тут даже кошелек с собой не беру, только десять евро на такси на обратную дорогу. Мол, ничего не знаю.

Она живет в Португалии пять лет. С 23 до 28. Это молодая женщина, которая самый подходящий для свиданий период провела в Лиссабоне. И ничего не изменилось в ее сознании.

Мне вообще кажется, что я разговариваю не с девушкой на 12 лет младше, а с женщиной старше лет на 20. Цветы? Деньги?

Я уже начинаю понимать, отчего эти девушки выходят «за своих». Это не такие «свои», которые читали Толстого и Достоевского, а «свои», которые сначала дарят цветы, а потом требуют, чтобы ты не пользовалась социальными сетями (этим со мной поделилась украинка, которая в Торреш-Ведраш работает официанткой).

Собственно, эта история не о разнице культур и даже не о русских женщинах в Португалии, а об удивительном, замшелом, устаревшем, как флоппидиски, менталитете русских девушек. В любой точке на карте мира.

Мы с приятелем недавно делали опрос женщин – что им нравится и не нравится в мужчинах. И щедрость была на первом месте (как «нравится»). На дворе XXI век, а женщины до сих пор расценивают мужчин как источник доходов.

Вот моего знакомого уже год мучает жена, которой внезапно захотелось больше денег. Она совсем не устает ежедневно устраивать сцены. Причем сама работать не желает. Казалось бы, все очевидно: хочешь денег – иди и трудись.

Это скорее похоже на анекдот с бородой, чем на реальный мир вокруг нас.

Дело не в том, что плохо быть домохозяйкой. Хотя это, конечно, не особенно устойчивая позиция. Плохо без малейших сомнений рассчитывать, что любой мужчина придуман для того, чтобы давать женщине денег.

В конечном итоге женщины становятся похожи на шантажисток. Не дашь денег – не получишь секс, не получишь развод, не увидишь детей.

Я знаю очень много отношений, которые расклеились, едва у мужчины начинались трудности с деньгами.

Девушка выходит замуж за богатого и щедрого (!) мужчину. А потом что-то происходит – и он уже не такой богатый. И вдруг, неожиданно, она замечает его недостатки. Оказывается, что она выбрала не того человека – и, возможно, даже не человека, а чудовище (которое звенит ложкой в чашке и нелепо зализывает волосы). Пока он возил ее на шикарные курорты и покупал тряпки от Сони Рикель, все это не бросалось в глаза.

У меня была приятельница, которая за десять лет четыре раза вышла замуж. И почему-то всякий раз, когда мужья становились чуть менее щедрыми, она обнаруживала, что раньше они притворялись, выдавая себя за приятных и обходительных личностей. А на самом деле: первый – наркоман, второй – религиозный маньяк, третий – маменькин сынок, четвертый – ничтожество.

Она, не дрогнув, оставляла их в растерзанных чувствах – и пару раз даже на больничной кровати.

Кстати, мужчины, ответив на вопросы о том, что им не нравится в женщинах, на первое место поставили «жадность, корысть, расчет».

Откровенно говоря, хороши и те, и другие. Мужчинам нравится женщины с «острым, аналитическим умом, чувством юмора, самостоятельные и жизнерадостные» (было и замечание, что мужчине приятно, если женщина дарит цветы и платит за себя). При этом они хотят, чтобы она была женственной, гладила рубашки и относилась к мужчине как к альфа-самцу.

Драматическое противоречие всех и во всем. Мужчина считает, что женщина должна быть одновременно партнером и родной матерью, а женщина – что мужчина не должен покушаться на ее свободу, но при этом платить. Идеальный мир.

Удивительно, что люди еще каким-то образом размножаются – с таким подходом.

Вроде бы они замечают и свои, и чужие недостатки, но при этом современную европейскую модель партнерства, честного разделения ответственности и гендерного равенства в отношениях отторгают.

Хотя сейчас медленно становится популярной новая причина разводов (характерная для мужчин от тридцати до сорока лет). Такой мужчина женится первый раз лет в двадцать пять (десять-пятнадцать лет назад это еще не считалось слишком ранним возрастом). Он принимает без малейших сомнений такие отношения, где муж ходит на работу, а жена, если и зарабатывает, то, скорее, чтобы не умереть от скуки. А потом он требует развод – и начинает отношения с женщиной, которая сама о себе заботится и сама принимает решения, и вопрос, кто главный, для нее существует только в БДСМ-практике.

У меня есть приятель, который много лет был эдаким патриархом, классическим отцом семейства, а сейчас безумно радуется, что встретил женщину, которая зарабатывает больше него. Они коллеги – и ему приятно, что она успешна и даже более успешна, чем он сам.

Времена, когда можно было работать «красивой женщиной», если и не прошли, то уходят, а сам этот образ жизни становится немодным. Женщинам, которые жаждут «щедрых мужчин», скоро не на кого будет рассчитывать – ну, кроме каких-нибудь глубоко провинциальных гангстеров старше пятидесяти семи лет. В лучшем случае они могут ожидать понимания от наследников-бездельников русских бизнесменов, но это значит жить даже не на деньги мужа, а на деньги папы мужа.

Поэтому, девушки, у меня для вас плохие новости: надо менять систему ценностей. Развиваться. Иначе окажетесь в эволюционном тупике. А если вернуться к романтике, то самое трогательное событие в жизни женщины – это когда она сама себе покупает цветы, бриллианты и машины. Нет ничего более вдохновляющего и сентиментального.

 

Секс и все эти люди вокруг

– Арина, зачем вы мастурбируете? – спрашивает меня психотерапевт.

Отличный вопрос. И он мгновенно превращает ее из доброй любимой мамочки в подлую змею, которая пробралась в мою жизнь, чтобы вот так исподтишка укусить, выпустив весь яд в мое тело.

Такие уж мы, психи, нервные и переменчивые. От любви до ненависти. Но вопрос, правда, меня огорошил. Не, ну правда. Зачем люди мастурбируют? Тренируют пальцы рук?

– Вы замужем, у вас есть мужчина, – уточняет аналитик. – Почему вы не занимаетесь сексом с ним?

Занимаюсь. Вернее, занималась – и муж бывший, и терапия та закончилась уже. Но тогда пришлось объяснять, что для меня секс и мастурбация – это совсем не равнозначно. И с мужем все давно не хорошо: к тому моменту наш секс стал еще меньше похож на секс с живым человеком, чем, собственно, мастурбация.

К тому же у меня депрессия, мне, может, совсем не хочется всей этой возни: голые люди, пыхтят, мыться потом нужно.

И, вообще, что она ко мне прицепилась?

Люди занимаются сексом по самым удивительным, противоречивым или постыдным причинам. Или не занимаются.

Вот ты думаешь, что секс – это такое восхитительное занятие, которое всегда приятно, и оно кружит голову, и расслабляет, и освобождает чувства, и потом тебя настигают гармония и покой. И ты считаешь, что все делают это только ради удовольствия. Ну, если не ради денег, конечно. Или власти. Или наркотиков.

Но все никогда не бывает так просто.

Я знаю девушку, которая вроде бы любит секс сам по себе. Но еще больше она любит самоутверждаться. Ей чего-то не хватает – и пока она не убедится, что все мужчины ее хотят, не успокоится. Она будет обтираться о каждого мужчину – о холостых приятелей, о бойфрендов своих подруг, о друзей своего мужа, пока не наступит момент, когда ей покажется, что наконец-то все, у кого есть член, в ее власти.

Иногда я думаю, что у этой знакомой любовники появляются только потому, что кончаются силы ей отказывать. Если бы она не была такой настырной и нервозной, то, может, ее личная жизнь складывалась бы не так надрывно. Но она просто загоняет мужчин в угол. Она их пугает – и от страха они с ней ложатся в постель.

Я знаю девушку, которая ходила со своим бойфрендом в свинг-клубы – и ей нравились не столько оргии, а то, что на фоне каких-то совсем уже негодных дамочек в ортопедических сандалиях она казалась там богиней. И все ее вожделели.

Знаю девушку, которая ненавидит секс. То есть теоретически она его любит, но не выносит, когда к ней прикасаются, особенно мужчины. Поэтому ее метод – это руки и порнушка. У нее, понимаете, истерика, даже если в метро случайно кто-то к ней прижмется в час пик.

Есть приятельница, для которой секс – потеря времени. Она не против секса, ей нравится физическая близость, но ей лень. Лень искать мужчину, лень поддерживать отношения, лень заниматься любовью больше трех раз в неделю.

Ты думаешь, что все эти люди – психи. И ты радостно их осуждаешь. Потому что злословить, конечно, приятно, но куда лучше – судить, провозгласив себя арбитром и эталоном здоровой сексуальности.

Но сам ты тоже – очень странный. Сегодня занимаешься сексом со всем, что эрегирует, а потом увлекаешься трехгрошовой моралью и, скрепя зубами, хранишь кому-то там верность. Но больше всего в сексе тебя возбуждает новизна. Ты любишь новых мужчин только за то, что они новые.

Миллионы людей запишут тебя в неврастенички и сексопатки. Психотерапевт будет просить тебя рассказать о сексуальных фантазиях, а ты их стесняешься, потому что они какие-то жутковатые. И тебе никогда не хочется увидеть их в реальной жизни.

Есть знакомая, которая все никак не поймет, что ей нужно: секс, отношения или секс с отношениями. Секс в ее понимании – это когда в баре знакомишься, за четверть часа напиваешься в лоскуты и едешь к нему. Отношения – это когда есть женатый мужчина, с которым вы все время обсуждаете, почему у вас нет будущего, и рыдаете. Секс и отношения – это когда у тебя есть какой-то мужик, который остается на ночь и готовит тебе завтрак, но он тебя раздражает.

Ну, и кстати, о мастурбации, которая, безусловно, тоже секс. Многие ведь скрывают. Одна подруга раньше уверяла, что она никогда, прямо ни разу не делала этого. Потом призналась.

Другая не испытывала от мастурбации оргазма.

Вот честно: я не знаю ни одного человека, чья сексуальная жизнь, реальная или воображаемая, вписывалась бы хоть в какие-то нормы.

Самым адекватным мне кажется один приятель, которому интересно пробовать все. Нет такой фантазии, которая бы показалась ему слишком странной. У него к сексу такое непорочно-восторженное отношение, что это вызывает уважение и даже немного зависть.

А еще меня радуют люди, которые могут заниматься сексом по скайпу. Я бы, может, и хотела попробовать, но мне смешно. Причем я уверена, что этому самому «смешно» аналитик сделала бы психологическую аутопсию – и я бы поняла, что просто боюсь показаться нелепой или там вульгарной. Но такой уж я человек. Четыре года психоанализа стоили того, чтобы примириться со всеми своими странностями. «Я все еще писаю в кровать, но больше этого не стыжусь» – всё так.

И это, серьезно, большое достижение – принять себя таким вот противоречивым, местами убогим, иногда закомплексованным существом с миллионом каверзных правил и условностей.

Если ты принимаешь свои недостатки, то, возможно, будешь менее категоричен к странностям других людей. А это хотя бы убережет тебя от того, чтобы стать покрытым черной плесенью моралистом, который только и твердит, что говорить с членом во рту – некультурно, что с января по октябрь надо есть лишь оранжевую еду, а трусы выше колена – безнравственно, и все такое.

Моралисты, собственно, противны тем, что не живут, а только знают лучше всех, как это делать. А жизнь – это всегда пугающее, жутко странное, нелепое и непостоянное измерение, где все только и совершают ошибки, выставляют себя идиотами, а во время секса думают о своей учительнице по химии, которая стоит голой перед таблицей Менделеева с хлыстом в руке.

И это прекрасно, потому что нет ничего более скучного и асексуального, чем нормальность.

 

Молчание вместо секса

«Мужчины любят, когда женщины кричат во время секса. Для них это вроде фетиша. Но ни одна женщина не сказала мне, что ее заводят мужские вопли» – это я написала у себя в фейсбуке. И немедленно получила много негодования в личные сообщения от подруг – мол, я люблю, когда мужчины кричат, это круто, это меня возбуждает. Только почему я услышала об этом в первый раз?!

Ответ, конечно, есть, и он очевидный: женщины не обсуждают секс. Знакомство, впечатления, ум, внешность, даже тело или какие-то странности в сексе, но никогда – сам процесс. Редкая женщина может описать секс достаточно порнографично. Одну мою приятельницу поверг в ступор вопрос, какого размера член у ее любовника. Нет, ну какой вопрос может быть естественнее? А она приходила в себя минут десять.

Мой знакомый каждый раз очень подробно рассказывает о том, какая девушка снаружи, какая внутри, что они делали и сколько раз. Еще он любит секс-вечеринки и, описывая их, тоже не уходит от деталей, а рисует все возможные подробности. И мой лучший друг, гомосексуал, любит рассказывать конкретные порноистории о своих любовниках. В них все откровенно и сексуально. А чтобы узнать о пристрастиях подруг, надо, оказывается, как-то задеть их чувства в фейсбуке.

У женщин сложные отношения с сексом. Ни одна не скажет, что ей нравится, когда мужчина мастурбирует на нее сверху, а она в это время гладит свою грудь. Это слишком грязно. Неромантично. Поэтому с женщинами редко можно обсудить порнографию. Мало того, женщины ее не очень любят – в том виде, какая она есть сейчас: все эти короткие интернет-видео, где уже с первой секунды начинается такая жара, что не успеваешь понять, как происходит оргазм.

Нет. Женщины хотят большего. Конечно, им тоже нравится порно, но чтобы с чувствами и драмой. Поэтому так популярны «50 оттенков серого». Они возвращают в детство, в эпоху эротических романов, где на фоне любовной истории разворачиваются порнографические события. Там нет никаких членов – только жезлы любви. И обязательно есть свадьба.

Женщина «умрет, но не даст поцелуя без любви». А если это случилось, то она будет переживать, что теперь ее назовут шлюхой, потому что это ужасно плохо – просто так наслаждаться сексом и членом (а не жезлом).

У меня есть знакомая, которая бурно переживает, что переспала с мужчиной на первом же tinder-свидании. Для нее это, скорее, положительные впечатления, но она сама себя шокировала такой смелостью. В 32 года она сделала это первый раз в жизни. Да, ей понравилось, но раньше ей это не позволяли застенчивость и убеждения, что (приличная) женщина так поступать не должна.

Есть мнение, что секс – это интимная, то есть очень частная сторона нашей жизни. Но не очень ясно, почему так. Скорее всего, причина в обычном ханжестве, которое мы выдаем за правила приличия. И, чтобы от этого ханжества освободиться, женщине нужны дополнительные обстоятельства. У меня есть знакомая, которая при встрече с мужчиной говорит только об искусстве, цитирует стихи, ведет себя так, словно на ней пояс целомудрия с шипами внутрь. В разговорах с подругами на трезвую голову она настолько праведная, что мне стыдно уже за то, что у меня тампоны в сумке. Но, как только она напивается, она становится такой раскрепощенной, что иногда даже неловко. И трудно воспринимать как единое целое эти две ее стороны, которые она и сама не может подружить: вот только что она уверяла тебя, что секс должен быть основан на взаимном уважении и что она мечтает об идеальном муже и троих детях, а сейчас уже лезет целоваться и хватает тебя за грудь.

Ну, и во время секса женщины не сразу говорят всю правду. Мужчина может немедленно что-то попросить, чтобы ты сделала, как ему нравится, а из женщин приходится буквально выпытывать признание в том, как именно им приятно.

Женщины тоже любят секс. Но не все они свыклись с мыслью о том, что он может быть первичен. Для многих по-прежнему важно не столько получить удовольствие, сколько продемонстрировать себя и свою сексуальность. И обсуждать секс отдельно от романтических чувств могут лишь редкие персоны, вроде моей подруги, которая рассказывает, что у нее был такой страстный секс, что она перестала отличать обычный от анального, при всей нелюбви к последнему.

Молчать во время секса, не говорить партнеру, чего хочешь, молчать после секса, не обсуждать секс с подругами – это все такой женский этикет. Это возвышение отношений – и обесценивание собственной сексуальности. Но дело в том, что отношения могут закончиться через неделю – и вам так и придется жить с ощущением, что секс не получился таким, каким бы мог, если бы вы произнесли, чего хотите.

Женщина должна осознавать и принимать свою сексуальность, и гордиться ею, и думать о своем удовольствии в первую очередь. Связь с мужчиной должна начинаться с хорошего… нет, с отличного секса, а чем она закончится – это уже вопрос стечения обстоятельств.

Я знаю слишком много женщин, несчастных в сексе или бросивших это занятие лишь потому, что оно не дает им такого уж большого удовольствия, а дорога к сексу кажется им слишком сложной. А без него (и тому миллион задокументированных примеров) жизнь неполноценна. Можно сколько угодно лгать о своем низком либидо, но правда в том, что это самообман и привычка отказывать себе в удовольствиях. Начните уже хотя бы разговаривать о сексе. Может, придет понимание, что ничего лучше люди еще не придумали. Если не считать десерт «Павлова», конечно.

 

Доставь себе любовь

В каждом из нас есть это восхитительное, отчаянное, безумное и неудержимое стремление – любить. Все хотят любви, в любом ее воплощении.

Потому что любовь – удивительное состояние.

Ты больше не принадлежишь себе. Ты разделяешь свою кровать, квартиру, интересы, друзей, увлечения с другим человеком, ты все время идешь на компромиссы, теряешь себя, занимаешься часть времени совсем не тем, чем хочешь, терпишь чужие странности, привычки, родственников.

Все это может утомлять, а может доставлять удовольствие.

Но в любом случае мы как-то со всем этим миримся, хотя бы некоторое время, лишь потому, что любовь нас опьяняет. И мы жертвуем собой ради этих переживаний.

«Жертвуем» – то самое слово, потому что любить очень трудно. Это кошмар, если честно.

Любить можно двумя способами – и каждый доставляет человеку большие страдания.

Первый вариант – это когда человек любит потому, что ему не хватает любви внешнего мира. Он в ней не уверен. Он ощущает себя опустошенным, ему мало что доставляет удовольствие в полной мере. У него есть потребность все мысли, переживания, все свои чаяния и планы разделять с тем, кого он любит, с тем, кто его понимает и держит за руку. Ему нужен близкий.

Такие люди создают семьи. Не обязательно счастливые. Их потребность в любви так неутолима, что они либо требуют от другого точно таких же чувств, либо опираются на миражи. Их любовь основана на страхах, а держится на иллюзиях. У них есть только план А – плана B не существует. Все ставки на любовь. Им кажется, что она упорядочивает их жизнь и что это некое магическое средство, которое уберегает от передряг и разочарований.

Но вот совсем недавно один мой знакомый ушел от жены и шести детей. Не год и не два занимает рождение шести детей. Это целая жизнь. Обычно где-то после четвертого ребенка люди уже не расстаются – им просто не хватает времени на всякие трололо. А он взял и ушел.

Конечно, это ужасно, с одной стороны. Но с другой – человек не всегда способен жить только ради обязательств. Это, вообще-то, невыносимо. Страдают в итоге все: и брошенная жена, и муж, погрязший в разочарованиях.

Иллюзии и страхи редко создают нечто здравое. Тут надо двести раз подумать: с кем ты хочешь быть, чего ты от него хочешь и что он тебе может дать. Нечестно винить человека за то, что ты воображал его совсем другим.

У меня есть еще одна знакомая многодетная семья, которая до поры до времени не была многодетной, а была очень тусовочной, рок-н-рольной. Там главный стержень – жена. В какое-то мгновение она догадалась, что ее веселый муж никогда не изменится – он так и будет сыном обеспеченных родителей, который умеет отлично проводить время. Она испугалась такой жизни и ушла к успешному художнику, за которого вышла замуж и прожила с ним несколько лет. С ним у нее была прекрасная богемная, обеспеченная, светская, шикарная жизнь. Но она страдала. Несмотря на всю любовь, он был не тот, с кем ей хорошо. Она вернулась к первому мужу. Уже принимая его недостатки, представляя все сложности их будущей жизни. Она осознала: он тот, с кем она была и будет счастлива. И даже если он сам не изменится, она что-нибудь придумает.

Эти люди сделали пятерых отличных детей – и прожили очень разные тридцать два года вместе. Были нищета, отчаяние, усталость, разочарование и жуткий кризис. Но они выбрали друг друга осмысленно, а не наобум, не с надеждой, что все как-нибудь само собой образуется. Не было никакой выгоды, никакого расчета.

Второй вариант – это когда люди любят ради самих романтических переживаний. Не могут удержаться. Они не задумываются о будущем, не строят планов – их несет по течению. Часто такие чувства создают нечто прекрасное, но и мучительное.

Был такой гениальный художник Юло Соостер. С женой он познакомился в лагере (вся история описана в замечательной книге Лидии Соостер «Я с улицы Красина»). Он, конечно, был в мужском, она – в женском. Его посадили за увлечение Парижем, за мечты увидеть великих европейских художников, ее – за то, что ее подруга была знакома с американцем. Они познакомились в театре, куда творческих заключенных отправляли украшать сцену.

Это была великая любовь. Но натуру невозможно изменить. Зато можно изменить жене. И она будет мучиться. А он будет мучиться потому, что заставляет страдать других. Обычно люди разводятся, но Соостер умер.

Когда ты уверен в том, что мир тебя любит, ты не так сильно нуждаешься в другом человеке. Ты скорее вдохновлен своими чувствами к нему. Но вокруг слишком много соблазнов – и нет сил устоять, потому что ты импульсивен и не боишься последствий. Тебе жить не страшно. И ты соглашаешься с тем, что страдания – условие любви. Прелесть и в том, и в том. И в счастье, и в горе. Пока смерть не утолит твои печали и радости.

Я даже знаю людей такого нрава, которые остаются вместе всю жизнь, но они – отражение друг друга, они как будто нашли сами себя. И это очень редкий случай.

Все хотят любви, но каждый понимает ее по-своему. Например, есть циники. Они напуганы разочарованиями.

У меня есть прекрасный друг, похожий на героя книги Людмилы Улицкой «Искренне ваш Шурик». В том смысле, что он все свои отношения основывал на чувстве вины перед женщиной. А другой мой приятель не может спать со своей девушкой уже около года, но и не расстается, потому что чувствует себя перед ней виноватым за то, что не женится. В конце концов он так от этого озверел, что пустился уже почти открыто во все тяжкие. Все его связи – в секс-зоне. Подвох в том, что он даже от секса не получает такого уж большого удовольствия, но сейчас с его точки зрения это лучше, чем то, что он раньше считал отношениями. Отрицая любовь к другим, он пытается любить себя.

Вообще циники – очень милые и сложноподчиненные люди. Им не хватает мужества признать, кто они есть, и это вынуждает их сидеть сразу на двухсот восьмидесяти хромых стульях.

На самом деле мужества никому не хватает. Ты наслаждаешься чувствами, но уже ощущаешь, как они выкручивают тебе кишки. Либо ты не с тем человеком, либо ты сам – не тот человек. Это заставляет страдать с одинаковой силой.

Любовь эгоистична. И никто ничего не может с этим поделать. Ты хочешь обладать человеком, но не хочешь ему принадлежать. Или наоборот. Такое коварство. Даже любовь к себе не дает отличных результатов – она притягивает тебя к тем, кто от тебя без ума. Ты не можешь устоять перед их восхищением тобой. И любишь в ответ – как любил бы себя. Пока не ощущаешь, что отражение все-таки искажает реальность.

Любовь мучительна, болезненна и портит твою жизнь. Ты пренебрегаешь работой, друзьями и всем тем, что доставляет удовольствие. И никогда не знаешь, равноценная ли это замена. Но удержаться невозможно. Как от любого соблазна. И нет более восторженного и отвратительно переживания, чем скучать по человеку, с которым только что расстался и который вдруг заполнил твою жизнь на девяносто девять процентов. И можно только уповать на то, что это скоро пройдет, и понимать, как сильно ты будешь страдать, если это вдруг закончится.

Никакой, к черту, логики. И в этом – вся суть и смысл, хоть он никому и не ясен, и не будет понятен никогда.

 

12 минут счастья

Я благодарна всем мужчинам, которые меня бросили.

Я очень ценю и с нежностью вспоминаю тех, кто разочаровал меня, с кем я рассталась на взлете чувств.

Мы живем в культуре, которая предполагает (и навязывает) долгие и глубокие, с целью (семья) и смыслом (уверенность, защищенность) отношения.

Если роман длится не больше недели – мы швыряем воспоминания о нем подальше, комкаем их и прячем, в надежде избавиться при первой же генеральной уборке. Мы и романом это не считаем – так, анекдот, и не особенно удачный, посмеялись больше из вежливости.

Но понимаете. В городе Монтрё, Швейцария, я была всего один день. Приехала на поезде утром – уехала вечером. Возможно, на самом деле это напыщенный и скучный буржуазный город. Но мне он до сих пор кажется раем. Было жарко, и от озера сладко пахло водорослями, и еще только строили сцены для джазового фестиваля, никто никуда не спешил, и город дремал перед тем, как взбодриться на неделю, а потом вернуться к благостной тоске. И почему-то было так хорошо, даже так – восхитительно, что теперь это одно из самых сильных воспоминаний, которые не хочется обновлять, чтобы не узнать, как там на самом деле.

Это как «Солнечный удар» Бунина – всего несколько часов страсти, возможно, вызванной жарой, которая нагревает и голову, и чувства, и превращает тебя в сплошные эмоции, нервы. И эти часы – лишь одна эйфория, амок, опьянение – и никаких мыслей, оценок, целей и смыслов.

Отсутствие цели – эмоциональная роскошь. Сделать не потому, что надо, и не потому, что так правильно, а лишь потому, что это прекрасно и этого безумно хочется, и наплевать на любую ответственность, и долги, которые ты еще не раздал всем тем, кому обязан, с кем ты крепко связан.

Как можно не ценить такое?

Ты вдруг встречаешь человека и понимаешь, что, когда ваши плечи рядом, хотя и не соприкасаются, напряжение такое сильное, что не важно, где сейчас его девушка и где твой муж, и что вообще происходит в мире. И что если вы сейчас не спрячетесь хотя бы в кустах, то ты взорвешься, умрешь от неудовлетворенного желания.

А потом вы еще несколько раз видитесь в одной компании, и едете на голый пляж с другими людьми, и там рассматриваете друг друга более пристально, чем это было в темноте и наполовину в одежде, и между вами такое странное чувство близости, которое ничем не омрачилось, которое так и осталось синонимом счастья.

У меня есть подруга, которая любит серьезные отношения – она не видит себя вне их. Понятно, что крепкие связи, которые оборвались, нагружены не только хорошими впечатлениями, но и разочарованием, обидой, тяжелыми переживаниями, страданиями. О них нельзя вспоминать с таким выражением лица, которое появляется у нее, когда она рассказывает чуть ли не о единственном своем летнем романе. Это был прекрасный испанец, с которым она познакомилась в Барселоне и с которым провела неделю.

Южане умеют ценить проходящую красоту чувств. Они не циничны. Даже если они с тобой всего на неделю, то ведут себя так, будто ты – любовь всей их жизни.

Я никогда не видела двух своих приятельниц более счастливыми, чем после трех дней в Риме. «Что было в Риме – останется в Риме», – сказали они, но выглядели так, что не надо было тратить сотни слов, чтобы понять, как им было хорошо с какими-то длинноволосыми итальянцами, с которыми они ходили по барам и целовались, сидя на обшарпанных ступенях у площади Испании, и утоляли жажду после секса вином прямо из бутылки.

Дело не в том, что размеренная жизнь – скучная. И что вот эти всплески – способ развлечься, отвлечься, переключиться. Страсть надо ценить саму по себе, а не как терапию. Нельзя ее уничижать, называя «изменой» или «случайной связью».

То, что происходит между людьми, когда они вдруг кидаются друг к другу и оказываются в одной кровати (туалете, подъезде), когда их тела горят, и каждое прикосновение чувствуется отдельно, и губы пересыхают от эмоций, – это не просто секс ради секса.

Любовь может быть очень короткой. Мгновенной. И она отличается от похоти, которая никак не связана с определенным человеком, с обстоятельствами.

Похоть – это тоже круто, ее не надо оправдывать. Но есть сексуальное влечение, а есть эти чувства, которые ты испытываешь хотя бы ночь.

Надо уметь любить даже тех, кого ты никогда больше не увидишь.

Мы, северные люди, стыдливы. В России мы православные, но наше православие, доставленное из теплой Византии, прижилось на холодной земле, большую часть года покрытой льдом и снегом. Мы не умеем проявлять чувств, мы боимся их, нам неловко. Мы не греки и не грузины.

За страстной ночью следует раскаяние – и мы стараемся улизнуть, избавиться от свидетельства нашей распущенности. Мы не умеем произносить пусть и пустые, но приятные слова, мы не умеем просыпаться с человеком, которого видим в последний раз, – и вести себя как влюбленные. И не прощаемся без раскаяния, которое часто трудно отличить от хамства.

«Ты же понимаешь, что между нами ничего не может быть, а если я захочу еще секса, то сам позвоню» – вот такие слова можно получить на посошок от приличного на первый взгляд человека.

И тут же легкая романтическая дымка превращается в тяжелый душный смог. Мрачная нордическая реальность – никаких иллюзий, никакой любви на одну ночь. Радость и восторг только где-то между шестым и восемнадцатым виски, а с утра сердцу должно быть точно так же больно, как и голове.

Мы так стараемся быть основательными и практичными, что это просто невыносимо скучно, как огород полоть. Мы не умеем любить и наслаждаться, потому что не можем понять, как это можно делать прямо сейчас, без причины, без перспектив.

Но только у удовольствий нет перспектив. Они существуют ради себя самих, ради текущего момента. И любовь – это не выстраданный итог проб и ошибок, это ощущение, которое либо всегда с тобой, либо ты его получаешь после долгого пути уже помятым и просроченным.

«Я знаю, это – то самое, я это сразу понял, я всегда это чувствую», – говорил мне один мужчина, расставание с которым было предопределенным (и даже дата была известна). Я это знала, он это знал, но нам было так хорошо, что эти слова работали именно в это мгновение, когда нас переполняли нежность, страсть, влечение. Мы не обманывали друг друга, мы не обманывали сами себя, просто в те несколько часов мы были влюблены.

Я до сих пор в него влюблена и благодарна ему, как и всем мужчинам, которые меня бросили или с которыми я рассталась. Это чувство не проходит, если рядом с кем-то ты хоть двенадцать минут был счастлив.

 

Право на оргазм

– У меня никогда не было оргазма, – говорит тебе кто-нибудь.

Ты удивляешься, а потом еще больше, когда узнаешь, что речь идет о любом оргазме – с мужчиной, с самой собой, с прибором. Его нет. Никаким способом.

Ты смотришь на приятную женщину, хорошо одетую, веселую, и не можешь никак понять, как она так живет. Без оргазмов.

Оказывается, что от секса она даже получает удовольствие, ей нравится, когда мужчина обнимает ее, целует, входит, двигается.

Бывают и такие, которых секс пугает, но и они занимаются им с теми, кто им действительно нравится.

Но расслабиться не могут.

От потрясения ты вспоминаешь все разговоры со знакомыми о сексе за всю твою жизнь. И вытряхиваешь из архива все те случаи, когда девушки тебе говорили, что не могут кончить от мужчины, и поэтому просят его заняться с ними оральным сексом. Иначе у них не выходит.

Это еще очень хороший пример: женщины хотя бы получают свое удовольствие. А есть же много таких, кто не может решиться на такое. Тем более далеко не все мужчины любят опускаться девушкам между ног.

Мы живем в XXI веке, когда женщины получили почти все, о чем можно было мечтать. Кроме оргазма.

В обществе мужчины и женщины равны. Но не в сексе. Секс более удобен для мужчин. В любой позиции мужчине чисто технически удобнее делать свое дело. Даже если взять самую обычную позу, где мужчина сверху, то он удобно устраивается у женщины между ног, у него много точек опоры.

А женщине, если она сверху, надо широко раздвинуть бедра (и это еще спасибо, если мужчина не очень крупный), найти точку опоры, опереться руками так, чтобы не притупить ощущения внутри. Конечно, можно приспособиться, но это, откровенно говоря, не самая удобная поза на свете, чтобы оставаться расслабленной и думать только о своем удовольствии.

Но даже если мужчина и на тебе, то он в какие-то мгновения, и часто в самые решительные, может тебя придавить, прижать (как все обычно и делают), а для женского оргазма очень важно, в каком положении спина, может ли она выгибаться, и свободны ли бедра.

Ни мужчин, ни женщин никто этому не учит. А по умолчанию женщины больше переживают за наслаждение мужчины. Он ведь им присунул, он же туда-сюда двигался, старался. Значит, если ты не кончила, это твой дефект. Он сделал все, что мог. Это ведь так выглядит секс.

И этот секс, правда, может быть безумно приятен, и женщина будет кричать от восторга, но при этом она может не получить свой оргазм. Потому что внутри нее есть некоторые особые места, которые даже во время самой бурной страсти недостаточно хорошо стимулируются.

И плохо то, что мы ко всему приходим опытным путем, без каких-либо теоретических знаний о своем теле. Если приходим.

Я уже занималась сексом какое-то время, и мне было очень хорошо, а потом у меня появился случайный любовник, который совсем ненарочно заходил под таким углом, что попадал в то самое особенное место. И тогда я все поняла об оргазме. Это было просто ошеломительно. А дальше ты уже себя знаешь и понимаешь, как так повернуться, чтобы это ощутить.

Но у меня было много мужчин.

А если женщина выбирает одного и надолго (более-менее) и если у нее с ним не получается, то она и не пытается. Она понимает: любовь есть, физическое притяжение есть, приятные ощущения есть. Все есть – ну и черт с ним, с оргазмом, «это не мое».

Особенно в тех случаях, если ей не помогают даже собственные пальцы. Это, конечно, уже серьезная психическая проблема. Запрет на удовольствие. Кромешный страх.

У меня есть знакомая из очень религиозной семьи, которая в свои двадцать шесть еще ни разу не целовалась. И даже если речь пойдет о жизни или смерти, она не сможет дотронуться до себя. Не то чтобы родители так ей и говорили – не смей, мол, мастурбировать. Таких слов там не произносят. Это сложная система соблюдения всех указаний церкви, намеков и догадок о том, что ты не имеешь никакого права доставлять себе сексуальные радости.

Семье не обязательно быть глубоко воцерковленной, чтобы воспитать ребенка вот так. Иногда это просто ханжество, основанное на вполне светских установках. Почти все люди, с которыми я разговаривала, понятия не имеют о том, что дети проявляют интерес к своим первичным половым признакам с самого крошечного возраста. Играют ими, пытаются что-то сделать. А родители часто на них кричат, запрещают, пеленают, наказывают. И это все остается в памяти, и с этими табу ты уже приходишь в осмысленную жизнь.

– Она мне звонит и спрашивает, что с работой, я отвечаю, а она не дает мне кончить! – возмущается приятельница. – Я ей рассказываю о поездке, а она не слушает, она опять о своем ремонте, не дает мне кончить! И она всегда так: сама спрашивает, я что-то говорю, а она перебивает, не дает кончить!

Это одна из тех знакомых, у которых нет оргазма.

– Э-э-э… – произношу я. – Ты себя слышишь? Твоя мать не дает тебе кончить. Ты сейчас три раза повторила.

Наверное, можно жить и без оргазма. В конце концов, жизни это не угрожает. (Только если ты не мужчина. У мужчин без разрядки может очень сильно повышаться давление, что приводит к сердечными заболеваниям. Это не шутка.) Если эта проблема уже давно, то, разумеется, потребуется много времени и сил, чтобы разобраться в себе и помочь. И даже не совсем ясно, какой довод привести, чтобы убедить: оно того стоит.

Одна знакомая художница работала много лет назад с химикатами и обожгла нос. Изнутри. Она перестала ощущать запахи. С этим можно жить. И за двадцать лет точно привыкаешь. Но потом что-то случилось с медициной, появились новые методы. Художнице сделали операцию. Конечно, она не услышала мгновенно ароматы свежего хлеба и травы. Появилось лишь эхо. Но и это уже было восхитительно. Природа, парфюмерия, запах мужчины, еды – все это было недоступно. А это ведь такая вселенная переживаний.

Любое ощущение, особенно такое яркое, как оргазм, и все, что к нему ведет, стоит того, чтобы позаботиться о себе. Возможно, на это уйдут годы – и копаться придется в таких своих глубинах, что это будет больно. Но жизнь, вопреки общему мнению, долгая. Ты можешь много лет делать то, что тебе не нравится, а потом в одну секунду, когда ты счастлив, все меняется, и ты уже не представляешь, как это было в твоем странном прошлом.

Женщины не должны так легко сдаваться лишь потому, что их глупо воспитали. Или потому, что у них трудные отношения со своей сексуальностью. Женщина должна знать (или узнать), что ей нужно, и получать это. Иначе все разговоры о свободе, равенстве и прочих современных штуках все равно превращаются лишь в удовлетворение мужчины и ощущение собственной вторичности. И скажите мне, что это не будет влиять на всю вашу жизнь, – а я расхохочусь вам в лицо.

 

Пончик на пробежке

Знакомую девушку пятнадцати лет в школе называют «пончиком». Особенно противно ей на занятиях спортом, когда класс улюлюкает, наслаждаясь каждым ее промахом.

Эта девушка – не толстая. Просто чуть более крупная, чем, видимо, принято у них в школе для самых красивых и стройных.

Я представляю, как это, должно быть, унизительно, когда потерявшие человеческий облик подростки, почему-то всегда мальчики, орут на весь зал о том, что у тебя большая задница. И «шутят» на этот счет (можно себе представить уровень остроумия).

Эти одаренные дети становятся взрослыми. Которые, разумеется, уже научились не говорить вслух всё, что думают, но на самом деле остаются такими же варварами.

Мальчики, которые обижали девочек, вырастают в мужчин. И полагают, что имеют право судить нас за то, как мы выглядим.

Летом в The Guardian появилась статья одной англичанки, которой мужчина уже почти в кровати сказал, что она для него «слишком старая».

Любой человек может быть для кого-то слишком старым. Или слишком молодым. Или худым, или толстым.

Суть в том, что, когда мужчина говорит женщине, что она «старая», он намеренно хочет ее обидеть. Для женщины быть старой – приговор. И мы все это знаем, как бы нелепо это ни было.

Мужчины жестоки. Даже когда они пытаются нас любить, все равно жестоки.

Я помню, как мальчики в школе «ухаживали» за самыми красивыми девочками – они их третировали. У нас была в классе Катя – невероятная красавица. И я никак не могла понять, почему одноклассники над ней издеваются. Пока наша общая подружка не посмотрела на меня удивленно и не пояснила, что они все в нее влюблены.

Я до сих пор не могу понять, в чем тут смысл. Если ты некрасивая, тебя унижают. Если красивая, тоже унижают.

Я отлично помню, как в первом классе один юноша изводил нас с подругой. Он в очередной раз довел нас до слез – и мы пожаловались учительнице. Она, знаете, умилилась и сказала, что это мы ему нравимся. Это был первый урок на тему «если ты нравишься мужчине, будет больно».

Но я поступила так, как учил меня папа. Подговорила подругу – и мы отлупили этого мальчика. Больше он нас не трогал. Надеюсь, это его чему-то научило.

Наверное, я до сих пор так поступаю: если меня обижают, лезу в драку.

Не могу взять в толк, отчего я должна терпеть хамство лишь потому, что мужчин поощряют становиться троглодитами.

Женщины и так тратят слишком много времени и сил, чтобы превратиться в объект, который удовлетворяет мужчину.

Вот все осуждают этих мукл, которые надувают губы, сиськи, носят всякие розовые штучки с рюшками и стразами.

Но давайте честно: эти девушки такие, какими их хотят видеть мужчины. Может, они превращают мужские фантазии в карикатуру. Но это точно не смешно – это трагедия. Потому что женщины доведены до отчаяния мужскими требованиями к внешности. Может, этих женщин в школе обзывали пончиками. И теперь они стараются сделать так, чтобы никто не придрался. Они – жертвы.

И мы все жертвы этих строгих, как уголовный кодекс, представлений мужчин о женской красоте. Мы это уважаем и поощряем.

Есть фильмы, и сериалы, и шоу о том, как жила-была толстая девушка в очках, была она умная, но никто ее не любил. А потом она похудела, вставила контактные линзы – и тут же все поняли, что она замечательная. При этом все мгновенно забывают о ее уме, словно это не имеет значения. Мораль шикарная: всем плевать на твои мозги, главное – быть худой и причесанной. И тогда ты сделаешь настоящую карьеру – выйдешь замуж.

Я знаю девушку, которая стала анорексичкой только потому, что ее молодой человек ворчал, что она растолстела. На самом деле не совсем «только потому»: он вообще был тот еще хам и открыто ею пренебрегал, помыкал ею. В итоге она долгие годы лечит последствия истощения и психическое расстройство.

Я не видела еще ни одного мужчины, который бы довел себя до такого состояния лишь потому, что подруга сказала: «Ты толстый». Наоборот. Мужчины только и ходят со своими животами и подбородками. У них замечательное самомнение. Я знаю несколько мужчин, чья популярность не уменьшилась, даже когда они весили сто тридцать кило. И никто не называл их ни пончиком, ни боровом.

Мужчины могут выглядеть толстыми, старыми, даже неаккуратными – и все равно в них будут влюбляться, спать с ними, любить их.

Женщины тоже так могут, но боятся. Женщины не сомневаются, что иметь мужа, который подло бросит тебя через десять лет ради более молодой и тощей девицы, – это лучше, чем сопротивляться этим фашистским претензиям.

– А ты врежь им, – говорю я моей знакомой пятнадцати лет.

Она в недоумении. Эта мысль не приходила ей в голову. Она просто смирилась. С тем, что она – «пончик», и с тем, что ее за это наказывают. Она хочет похудеть – ради этих бандерлогов. Так проще. Она станет худой – и все начнут ею восхищаться, думает она.

Но только мозг уже задет. И душа отравлена. Допустим, она похудеет, но всю жизнь будет точно знать, что два кило «лишнего» веса – и мужчины опять начнут издеваться.

Беда в том, что мы принимаем существующий порядок вещей. Мужчина – хам и тиран, женщина – тощая и нежная, да будет так. Видимо, проще жить в этом кошмаре, чем пару раз помахать кулаками (буквально или фигурально).

Девушки, вы только не забывайте приучать себя к этому восхитительному переживанию – к желанию сначала расцарапать себе лицо, а потом покончить с собой, которое будет появляться у вас каждый раз, когда вы не сможете застегнуть джинсы. Оно того стоит. Ведь чем больше вы ненавидите себя, тем больше у вас шансов выйти замуж за мужчину, который будет ценить вас почти так же, как его любимый суперплоский телевизор.

Хотя о чем это я? Ведь именно так все и живут.

 

ПТУ вместо Гарварда

Нашла вчера новости о совершенно гениальной штуке, которая стала ответом на мои размышления последнего времени.

Это мероприятие, называется WorldSkills – что-то вроде соревнования для людей, которые работают руками. Они там показывают свои навыки и обучают друг друга вершинам мастерства.

Суть в том, что его сейчас провели в России, а дальше должны определить сборную, которая поедет на мировой чемпионат. Кстати, в общем медальном зачете победил Ростех, а участвовали там представители 88 предприятий.

Может, для многих это и не очень сенсационная новость, но я потрясена. Потому что, правда, я часто думаю о том, что в России “рабочие” профессии практически вымерли.

Вот сейчас же все делают одежду. У меня две подруги в прошлом году начали свое модное дело. И невозможно найти швей. Очень большой спрос – а предложение такое, что это катастрофа. Им хорошо платят. Казалось бы – сиди себе у машинки, шей, получай хорошие деньги. Не надо мучить мозги, получая какое-нибудь не очень то и престижное высшее образование, не надо потом торчать в офисе, занимаясь тем, что тебе не подходит. Но нет – мысль о том, чтобы научиться делать что-то руками не посещает.

Мы живем в стране, где все только и строится. Частные дома, большие здания, какие-то склады – а рабочих приличных до сих пор не найти.

И я даже не буду вспоминать о всяких сантехниках, об электриках – проще сидеть без света и воды, чем найти хорошего мастера.

Мой германский друг пару лет назад приехал сюда руководить заводом, который делает ламинат. И у него каждый раз было удивление от работяг – они делают, например, кривые панели, а потом наивно так спрашивают: “Ну, а что такого? Разве не пойдет?”.

СССР все-таки жутко развратил людей. Образование для масс – это, конечно, прекрасно (больше половины людей были неграмотные), но высшее образование для всех и каждого – это уже слишком. Понятно, что доярки пошли в бухгалтеры – приятно же сидеть в тепле, а не в навозе. А отсутствие конкуренции превратило тех, что остались, в ленивых высокомерных халтурщиков.

“Дети у вас отличные, но все, что вы делаете руками, – полная чушь” – анекдот был.

Я очень хорошо помню, как презирали тех, кто пошел в ПТУ. Не знаю, может к тому моменту, как я уже понимала, что такое это профессиональное училище, они, правда, стали неким центром для самых бездарных. А, может, это был такой странный перестроечный снобизм – презрение к рабочим профессиям.

Мое отношение драматически изменилось в Израиле, где старшее поколение до сих пор уверенно – ты никто, если ничего не умеешь делать руками. Если у тебя нет “реальной” профессии.

Мы встречались в владельцем завода, который именно в этот день был окончательно продан Уоррену Баффету – Iscar (делают “металлорежущий инструмент”). Я искала факты о Стефане Вертхаймере, основателе и владельце, и прочитала в одном русском издании, что его называют “олигарх”. Это очень смешно. Во-первых, Вертхаймер – все-таки не власть. Во-вторых, разница между теми, кого в наши дни называют олигархами (русских миллаирдеров) и Стефаном такая большая, что конца и края не видно.

Это человек, который в 14 лет начал работать, чинил кондиционеры, а потом начал делать эти свои детали – и за всю жизнь построил целый мир. Мало того – у него есть своя бесплатная школа для тех, кто хочет научиться профессии, и здесь еще и платят стипендию. Потому что Вертхаймер считает, что система профобучения (для тяжелой промышленности) в Израиле развалилась – и восстанавливает ее сам.

Когда я была в Израиле от организации Натив/Путь, нам устроили с ним встречу. И бедный Стефан чуть не упал со стула, когда узнал, что из тридцати человек никто ничего не умеет делать своими руками. Правда, человек был в шоке. Его поколению израильтян это кажется невозможным.

Мне стало стыдно и срочно захотелось сказать, что я вот шторы своими руками подшила.

Поэтому, собственно, этот WorldSkills меня так и возбудил.

Я, честно говоря, даже не ожидала, что этой темой при моей жизни заинтересуются государственные компании. Но выяснилось, что этим (и обучением, и WorldSkills) довольно энергично занимается Ростех – у них, оказывается, есть программа по поддержке как раз злосчастных ПТУ. Ростех, конечно, портних не обучает – они готовят специалистов, которые будут делать компьютеры, машины, ракеты и так далее.

Дисциплины WorldSkills для меня звучат вообще непонятно – прототипирование и инженерная графика CAD, например (ощущаю себя Пенни из Теории Большого Взрыва). А еще мехатроника, мобильная робототехника и работа с листовым металлом. На соревнованиях по мобильной робототехнике они там программировали роботов, которые могут собрать вертолеты.

Может, это все изменит. Когда-нибудь.

Неожиданно хоть кто-то понял, что рабочий – это не только такой вечно пьяный увалень, который все делает с помощью кувалды и твоюмать, а очень очень важный персонаж для любой индустрии.

Потому что все это, правда, серьезно. Я лично хочу, чтобы мне нормально чинили ботинки, подшивали юбки, собирали машины, всякие другие устройства и, вообще, чтобы люди вместо тупого сидения в офисах занимались своим делом. Ведь намного круче приложить свою руку к разработке и производству какого-нибудь крутого гаджета (например того же ростеховского Йотафона), чем всю жизнь перекладывать бумажки из ящика в ящик. И чтобы к занятию этим “своим делом” относились с уважением и, возможно, передавали бы свои навыки из поколения в поколение (смахивая слезу).

Хотя, на самом деле, ничего смешного или чрезмерно пафосного тут нет – так происходит во всем мире. Важно не то, чем ты занимаешься, а как делаешь свою работу (ну, для меня по крайней мере).

В России, к огромному сожалению, нет традиции выкладываться на 300 процентов чем бы ты ни занимался – стены красишь или музыку пишешь. Нет такой маниакальности по отношению к работе. Потому что, опять же, нет к этому уважения и страсти. Этому, наверное, надо отдельно учить. Причем лучше всего с помощью массового гипноза.

 

Мужчины в поисках вечной любви и борща

– Я сразу понял, что ты – та самая, и я никогда не ошибаюсь, я знаю, что это надолго, и это серьезно, я хочу засыпать с тобой и просыпаться, не хочу, чтобы ты уходила… – взволнованно говорит тебе мужчина.

– Н-да вот… Я тоже… в каком-то смысле… круто, да… – мямлишь ты и нежно улыбаешься, прекрасно осознавая, как фальшиво и даже пугающе выглядит твоя улыбка.

«Чертов псих, – думаешь ты на самом деле. – На чем он? Кокс? Амфетамины? Где мои трусы и электрошокер?»

На самом деле, конечно, все не так тревожно, как выглядит в первую секунду.

Может, он думает, что женщина хочет все это услышать. Да, не вышло сказать до секса (как положено), но лучше после, чем никогда. Потому что девушка может обидеться и начать писать утомительные сообщения вроде «я чувствую себя использованной».

Или он просто человек отношений. Ему нравится идея отношений, вся эта показная влюбленность: «Я скучаю, а ты скучаешь?» «Вспоминаю, как пахнут твои волосы». «Не хочу менять простыни – они еще в тебе». Ну и так далее.

И ты пытаешься понять, с какого угла и под каким освещением вдруг стала похожа на личность, которая все это мечтала услышать.

Возможно ли, что это случилось в тот момент, когда ты произнесла: «Слушай, давай уже перестанем напиваться и поедем к тебе, а то мы сейчас так накидаемся, что сил останется только снять пальто и проблеваться»?

– Я не могу зайти в фейсбук, – жалуется подруга.

Все дело в том, что один мужчина, которого она пока не хочет увольнять (у них замечательный секс), не дает ей покоя – только и пишет, как он о ней думает, и как скучает, и как хочет ее увидеть, и какая она особенная. И ей приходится раз тридцать написать в ответ «ага», «я тоже», «и я», «мне тоже». Это невыносимо.

И кстати, когда ей потребовалась от него незначительная – и нематериальная – помощь, он ловко ушел от темы. А едва она решила свои проблемы – тут же вернулся к «люблю-скучаю».

Потом они, эти влюбленные в любовь, начинают чего-то хотеть. Не то чтобы жениться. Но зудят, что ты как-то неправильно к ним относишься, и для тебя все это шуточки, и так больше продолжаться не может, потому что они тебе – все, а ты им – ничего.

– А какое такое «чего» ты хочешь? – спрашиваешь ты. – Статус в фейсбуке? «В отношениях»?

Тут ты, конечно, начинаешь смеяться, потому что люди, которые меняют все эти статусы – начиная от «отношений» и заканчивая «все сложно», кажутся тебе клоунами.

Ты смеешься, он обижается. А потом, уже с полного отчаяния, предлагает жить вместе – лишь потому, что ему нужно сказать нечто определенное, а не все эти благоглупости.

Он знает, что ты этого не хочешь. Ты знаешь, что на самом деле и он этого не хочет. Но ему нужны свидетельства того, что ты тоже дрожишь от нахлынувших чувств и готова ради них на любое сумасшествие.

Одну знакомую очень раздражал мужчина, в которого она была безумно влюблена. Потому что он был расслабленный. Ему нравилось с ней встречаться, он прекрасно к ней относился, ей с ним было весело, удобно, и, как она говорит, с ним был лучший секс в ее жизни.

Но она его бросила (хотя до сих пор страдает) лишь потому, что проявления его чувств не были похожи на ее. Ей хотелось клятв, что она единственная, и что он никогда под страхом вегетарианства – ни с одной другой женщиной, и она мечтала об этих тоскливых признаниях «мне без тебя одиноко…»

А у него не получалось.

С воплем «Я достойна большего!» она написала ему письмо на 760 страниц в двух томах, где, не сдерживаясь в выражениях, объяснила, почему он инфантильный, несчастный, глупый человек. И уведомила, что расстается с ним навеки.

Хрестоматийный случай. Она зачем-то потеряла классного парня – только из-за того, что он не готов был целый день вместе с ней реветь от любви.

Раньше так поступали женщины. А мужчины терпели ради секса. Теперь, спасибо эмансипации, мы увидели все это с другой стороны.

И оказалось, что сюсюкать и скандалить мужчинам нравится. Нравится истерика как суть отношений. Если женщины отказываются – они могут и сами. Даже лучше.

У меня был друг, который однажды позвонил и тревожным голосом предложил срочно увидеться. При встрече он рассказал, что это любовь, и что он не может продолжать как обычно, и что я должна переехать к нему или мы немедленно расстаемся, потому что тогда лучше прекратить все сразу.

Я не знала, что ответить. У нас не было ничего общего кроме физической совместимости. У нас на все были разные мнения (причем его мне было совершенно неинтересно). Он не понимал ничего из того, что любила я. Через несколько дней совместной жизни мы бы стали друг друг раздражать. Но все-таки у нас впереди могли быть месяцы отличного секса, а тут он со своими чувствами и чувствительностью на грани нервного срыва.

– Я это все слушать больше не могу, – признаюсь я одному человеку. – Меня, ты извини, с души воротит. Не потому, что я к тебе плохо отношусь, а я просто человек не такой. Не сентиментальный. Мне про чувства тяжело дается, я и поэзию ненавижу.

Ему обидно. А мне, если честно, все равно. Мне скучно. Я хочу домой – писать техническое задание айтишникам. Честное слово, это и то веселее, чем обсуждать, как нам хорошо друг с другом.

Неужели нельзя быть реалистом и получать удовольствие от того, что есть? И не умирать под завалом стереотипов, которые требуют, чтобы после месяца хорошего секса ты чувствовал себя влюбленным и готовым к переменам <к худшему>?

И почему вообще отношения должны обязательно как-то развиваться по классической схеме, а иначе «все зря, бессмысленно потраченные годы»? Почему хорошо не может быть просто так, в этот текущий момент, без усложнения и продолжения?

Возможно, мужчины в действительности хотят того, что раньше женщины предлагали задаром, а теперь от них не добьешься ни за какие деньги. Это… тыл. С борщами, поглаженными простынями и хобби вроде вышивания (ну, и бурным сексом впридачу). Мужчина пытается жениться, чтобы войти в эту тихую гавань, где всегда пахнет жареными пирожками. Но он не понимает, что даже после свадьбы, голубей, риса и счастливых слез ничего этого не будет.

А будет как обычно. Женщина не изменится. Она не будет вскакивать в семь утра, чтобы найти самую теплую шапку, в которой не продует его слабые уши. И ее будут раздражать вопросы «О чем ты думаешь?» и «Кто звонил?». И она будет возвращаться в пять утра пьяная с требованием немедленно поставить ей Джоан Джетт «I love rock-n-roll».

Вы этого хотите? Или лучше дать вам контакты хороших уборщиц и адрес ресторана, где отличный борщ? А за это вы перестанете слушать Бритни Спирс, смотреть «Титаник» и, главное, требовать, чтобы вас навечно полюбили после второго же свидания.

 

Женщины на грани сексуального срыва

Давайте уже расставим все точки над ё в очень популярном слове «недо***». Ну, вы поняли.

Это самое популярное оскорбление для женщины. Хотя, конечно, непонятно, чего тут оскорбительного – состояние-то временное. Это как ругать кого-то за то, что у него ангина или временные зубные коронки. Но стоит только женщине повести себя чуть более энергично или немного более агрессивно, чем комнатная фиалка, как все вопят: «Недо… он самый! А-ха-ха! Сжечь! Позор!» Такое ощущение, что некоторое время не заниматься сексом – это прямо ужасный стыд, все равно что украсть у ребенка карманные деньги. Конечно, без секса никто не стал радостнее, но все-таки это не то, за что должно быть неловко перед обществом.

Если очень честно, то женщины, конечно, в этот период ведут себя странно. Мужчин с какими-то дикими признаками недо-его лично я не встречала. Обычно они просто становятся какими-то вялыми, толстеют и реже меняют (или совсем не меняют) постельное белье. У женщин, наоборот, гормональный взрыв. Я однажды попробовала месяц воздержания и, честно говоря, утратила человеческий облик.

Недо-он бывает разный. Бывает случайный – тогда женщина становится вздорной личностью, которую до истерики может довести цвет заборов в московских дворах. Но это состояние приходит и уходит: первый же секс действует отрезвляюще. А бывает недо-того осмысленный. Это когда у женщины вдруг появляется мораль. То есть она, наверное, и была, но мирно дремала, пока разочарования не вынудили задуматься о том, что все мужчины вокруг – дрянь и нужен такой идеальный идеал, с которым будет возможно создать самую счастливую семью, пока смерть не разлучит.

Например, у меня есть приятельница, которая встречалась с интересным мужчиной. С ее стороны это были отношения типа «я вся твоя», а ему она просто нравилась время от времени. Причем мужчина в рамках жанра вел себя порядочно: ничего не предлагал, не обещал, а когда они были вместе, старался доставить этой подруге удовольствие. Но она считала, что у них нечто особенное, а впереди – восхитительное совместное будущее. Когда же она догадалась, что это не совсем так, то объявила мужчину негодяем. Обычно в таких случаях женщины еще обзываются «инфантилом» – это такой странный упрек тем, кто не хочет иметь отношения именно с тобой. Смешной женский способ заявить, что любой, кто не оценил наши бесплодные усилия, непременно умственно отсталый маменькин сынок.

И вот эта девушка внезапно стала рупором бытовой нравственности. Она осуждала всех, кто посмел заняться сексом без чувств. Ну, или с какими-то «неправильными» чувствами вроде мгновенной страсти. Она осуждала даже гомосексуалов за их гей-парады, потому что они пропагандируют секс, а вовсе не любовь и ценность законного брака.

Другая моя приятельница после полутора лет без секса уверена, что в нее влюблены все бойфренды, любовники и мужья подруг. Собственно, этим она и живет. Общаться с ней невыносимо. Еще одна знакомая, у которой секса не было три года, однажды вызвала меня на «серьезный разговор». Она усадила меня в ресторане и сообщила, что я ее ревную, потому что я где-то особенно на нее посмотрела, а в другой раз что-то сказала. Фразу вроде «можно мне тоже вина?». И эти слова, как ей показалось, были полны многозначительности и двусмысленности.

Еще у девушек с недо-появляется привычка задираться. Они скандалят в магазинах и ресторанах. И конечно, они объясняют, как надо жить. Жить надо праведно. А все, кто бегает за мужчинами, – это девки, которые себя не уважают, потому что у них атрофировано чувство настоящей большой вечной чистой любви.

Я вот в тот исторический месяц целибата обнаружила себя дико орущей из окна машины на растяпу, которому не посчастливилось меня подрезать. Я так кричала, так кричала – ну как будто он пытался потрогать моего ребенка (воображаемого) в интимных местах. Да я могла бы выиграть войну с «Хамасом» в тот момент. Террористы рыдали бы у себя в тоннелях, сморкались бы в свои ультиматумы и занимались массовым самосожжением.

Конечно, совсем не каждая женщина полностью теряет контроль, если у нее долго не было сексуальных отношений. Это зависит от характера и напрямую связано с интеллектом. Приличный человек ведет себя достойно, даже когда ему плохо. Но, повторю, лишь в том случае, если этот недо-не становится идеологией.

Недостаток не только секса, но и отношений, внимания и заботы у женщин почти мгновенно превращается в ненависть к своей внешности. Которую любая по умолчанию и так не очень любит. Без востребованности женщина становится генератором неприязни к самой себе. И даже когда она «берется за себя»: худеет, занимается спортом, меняет прическу, делает что-то с лицом – это все выглядит как подготовка к похоронам: хоть в гроб лягу красивая-раскрасивая, и тогда все поймут, кого они потеряли. Моя милая в гробу. Он подкрался и заплакал – мол, не ценил при жизни такую роскошную красавицу. Ныне спящую. И чем дальше, тем больше женщина переживает – и тем сильнее ей нужны оправдания: у нее нет секса, потому что она «не такая», потому что всякий секс хорош только в сочетании с искренней привязанностью.

Это очень грустно, что женщин поколениями учили относиться к сексу настороженно. Высокомерно. Сдерживать «позывы плоти». Находить оправдания ханжеству и получать от этого извращенное удовольствие. Все это лезет и лезет из подсознания – стоит появиться малейшему поводу. Женщины делают себя несчастными просто потому, что могут. Но даже случайный секс с не очень достойным партнером все равно лучше, чем вся эта сложная пирамида из лицемерия и самообмана. И это, откровенно говоря, менее противно, чем уколы ботокса или, например, антицеллюлитный массаж. Зато эффект лучше – вместо угрюмого лица злобной мымры получается нормальная, расслабленная, в худшем случае слегка раскаивающаяся женщина, у которой между ног не вставлена вилка.

Иногда секс – результат безумной любви. Иногда – примитивная жизненная необходимость. Не надо обесценивать ни то, ни другое.

 

Удовольствие от самих себя

«Я люблю женщин постарше», – говорит молодой человек, который только что угостил меня лонг-айлендом и который определенно хочет поехать со мной домой (чтобы заняться сексом).

А я уже ненавижу себя за то, что чувствую себя оскорбленной. Или обиженной.

Причем это нелепое чувство приходит ко мне прежде, чем я успеваю включить разум и весь свой опыт, и принципы, и все то, из чего я сделана на самом деле, а не то, что внушили мне архаичные и унизительные правила жизни для женщин.

Мне сорок лет. Моему ухажеру с лонг-айлендом – тридцать. Я хорошо выгляжу, здорова, у меня все отлично с телом и лицом. Так что я даже толком не понимаю, что же хотела услышать. И на что надеялась – неужели на то, что выгляжу на десять лет младше (что физически невозможно)?

И я столько раз слышала эти слова – только не о женщинах, а о мужчинах. От подруг. Я тоже люблю мужчин старше – и вовсе не потому, что мне нужен лже-папочка, который будет обо мне заботиться, обожать и прощать любые капризы. У меня и подруги и друзья часто старше – потому что мне лично не особенно интересны люди с таким же опытом и знаниями, как у меня. Мне всегда нужен тот, за кем надо подтягиваться.

Когда я, женщина, думаю о мужчине старше себя, то не возникает ни малейшей неловкости. Я оцениваю такого мужчину как привлекательного сексуально, меня не смущают его морщины, или седина, или не такое гладкое, как в молодости тело.

Но если я вдруг ощущаю себя этой пресловутой «женщиной постарше», то все бабьи страхи, все «старородящие» в двадцать пять лет, страшилки о том, что после тридцати замуж не выйти, и этот чудовищный параноидальный страх потери красоты – они лопаются, как попкорн в печке. Бум-бум-бум! – трещит в моей голове и мне уже хочется нервным голосом спросить ухажера: «Ты руки мыл? Уроки сделал?!» – или еще что-нибудь истерически-мамашкино.

Это все такие атавистические ужасы, которые, к сожалению, характерны для любой женщины. Потому что женщина патологически боится критики.

Мужчина пятидесяти лет может прийти с двумя красавицами лет двадцати, упиться водкой, кричать, что у него член двадцать пять сантиметров, потом заблевать все вокруг – и утром ему даже не будет стыдно. И уж точно ни перед одной из этих его юных подруг.

А я однажды всего-то упала с лестницы в Маяке (ничего страшного – подвернулся каблук и я скатилась к дверям на заднице), но одна знакомая (свидетельница этого) заявила, что я «порчу себе репутацию». Честно говоря, к тому моменту я даже не подозревала, что эта репутация у меня есть. Я, разумеется, взбесилась, но все-таки этот упрек мне был неприятен. Никому не нравится, когда его осуждают.

И так выходит, что женщина, которая встречается или замужем за мужчиной младше ее – она всегда объект если не насмешек, то некого снисхождения, с оттенками и зависти, и презрения.

Потому что, несмотря на все достижения феминизма, люди все еще оценивают женщин по их мужчинам.

Ты заработала триста миллионов, твое имя на обложке всех журналов, у тебя миллиарды поклонников. Но это все не более важно, чем твердый знак, если твой парень на 20 лет младше и, допустим, танцор или диджей. Ты жалкая неудачница, похотливая старуха, которую ценят только за ее деньги, и ни один достойный мужик не позарится, хахаха!

Подруга встречалась с человеком немногим младше ее – ну, года на три. Проблемой она считала то, что он ничем особо толковым не занимался, деньги зарабатывал кое-как. И речь вовсе не шла о «ведении совместного хозяйства» – у них не было никаких планов на будущее. С ним наедине ей было хорошо (происходил какой-то ошеломительный секс). Но она его просто ужасно стыдилась. Он не был глупым или плохо образованным, нет. Это был наш общий приятель, приличный молодой человек. Просто он не был таким мужчиной, который создаст ей положение в обществе, и о котором можно сказать что-то вроде «он спасает мир от голода» или «это он придумал ту штуку в айфоне, которая вылетает справа».

«Скажи мне, кто твой мужчина, и я скажу, кто ты» – вот так думают женщины.

Если женщина моложе мужчины, то для него это повод для гордости. Я, мол, ее не только возбуждаю, но и удовлетворяю. Ну, или она удачно делает вид (что почти одно и то же).

А если мужчина моложе женщины, то для нее это повод для паранойи. И для резкого обезображивания лица с помощью современных прогрессивных методик. Женщина ведь точно знает, что если она и возбуждает, то лишь сегодня, а уже завтра он увидит ее при дневном свете и вспомнит свою бабушку (причем именно в тот период, когда та умирала от чего-нибудь в страшных мучениях).

Я ненавижу в себе это (в других тоже). Это чепуха, которую мы усваиваем с детства, из всех этих книг, где девушки переживают, что им уж двадцать, а они все еще не замужем, и где они влюбляются непременно в богатых землевладельцев, которые и красивы, и восхитительно образованы, и сочиняют стихи, и танцуют, и эскизы пишут акварелью. Нас просто гипнотизируют с того самого времени, как рассказывают сказку про эту долбаную Золушку, которая, видите ли, не могла пойти замуж за обычного лесничего, например.

«Секс в большом городе», эта библия современных женщин, она тоже про Золушку (которая свихнулась на туфельках и потратила на них все деньги) – и про ее Мистера Крутого, «молодого Дональда Трампа», как его представляют в первом сезоне. Везде, понимаете, этот припев звучит. Если ты – героиня, то не можешь встречаться с мужчиной моложе себя, который работает официантом (и да, так странно получилась, что уже после финала «Секса в БГ» именно Саманта и ее официант-актер стали всеобщими любимцами).

Женщинам надоели предрассудки. Конечно, сложнее всего бороться с самой собой – и все понимают, как иногда бывает страшно и даже больно, когда вот эти шаблоны вдруг брызгают на тебя, как масло со сковородки, и обжигают, и заставляют ужаснуться самим себе.

Мы не должны себе (и людям) мужчину, который стал бы отличным патриархом семейства, где женщина рожает детей и командует прислугой, а он в это время решает судьбы мира.

Единственное, что мы себе должны – это удовольствие, каким бы оно ни было, и кто бы нам не завидовал, и не ревновал. И в первую очередь мы должны получать удовольствие от самих себя – от того, какие мы есть в двадцать, тридцать и сорок, и от нашего лица, и тела, которые сексуальны столько лет, сколько мы сами собой восхищаемся.

 

Влюбленные в пенис

Оскар Уайльд сказал, что единственный роман, который длится всю жизнь, – это роман с самим собой. Верно, но только для геев и женщин. Единственный роман, который длится всю жизнь у мужчин, – это роман с их пенисом.

Отношения мужчины и его мини-я такие же сложные, драматические, синусоидные, как отношения с мамой. Любовь-ненависть.

Первое, что узнает женщина, лишившись девственности, – это что у всех мужчин маленькие члены.

Ты смотришь на него (молодого человека) влюбленными глазами, пока он встает с кровати голый и прикуривает сигарету, и ты все еще чувствуешь его внутри себя (фантомный секс), и тут он замечает себя в зеркале (или в ложке, или в стакане воды) и заявляет, что у него – маленький.

Твои ультиматумы, что тебе – в самый раз, не работают. Ты – исключение (или извращенка). У него маленький. Потому что у Пети – большой. Петя – легенда. Петя заходит в парную – и его встречают завистливым гулом. У Пети так висит, что у остальных съеживаются, как в холодной воде.

У всех мужчин либо маленький, либо сразу огромный. Не существует никаких здоровых семнадцати сантиметров. Все, что помещается в тебя без лубрикантов, допинга и не причиняет боли, – это мало, это плохо.

Мой любимый случай, когда начинаются причитания, что так-то он ничего (когда стоит), более-менее, но вот в неактивном состоянии… Стыд. Горе-горе. Опять же Петя. У того и стоит, и лежит, и валяется просто отлично. В профиль и фас.

И особенно отрадно все это выслушивать потому, что большой член – это, правда, не очень приятно. Это радость не для всех. У каждой из нас был такой парень – и заканчивалось все это визитами к гинекологу. Кроме того, удовольствия мало: тебе в любой позиции либо больно, либо неприятно, либо страшно.

Смешные мужчины еще полагают, что у всех черных парней очень большие и что поэтому женщинам с ними интересно. Но большие и черные – это легенда, искусно отточенная порнографией. В обычной жизни у африканцев разные. И дело вовсе не в размере, а в иной сексуальности – тело по-другому работает.

Другая популярная тема – импотенция. Едва заканчивается подростковый возраст, мужчины начинают лелеять свою импотенцию. Они ее боятся, они ее предвкушают, каждый провал переживают как начало конца.

Я знаю некоторых, которые пару раз в год впадают в специальную импотентскую депрессию. Мол, все пропало, жена бросит, любовница засмеет, останется только вяло мастурбировать на самую мерзкую порнушку.

И самое прекрасное: когда мужчина или слишком пьян, или нервничает, и у него не получается, он тут же придумывает, что это ты во всем виновата. Ты грубая. Агрессивная. У тебя слишком гладкий лобок или слишком волосатый. Это напоминает ему бабушку. Или дедушку. С ним все в порядке. Ты его напугала.

При этом он не хочет убираться к черту, потому что обязан тебе доказать, что он может. И если у тебя не осталось сил злиться, то с утра он покажет тебе, как делает это целых пять минут.

Я еще не встречала женщин, которые бы так носились с грядущим климаксом. Об этом вообще никто не думает. Понятно, что он когда-то случится, но ты живешь, совсем об этом не переживая.

Да, женщины психуют из-за морщин и старения в целом, но, если честно, все просто в наши дни – ботокс всех спасет, а у мужчин есть виагра.

И уж точно женщины не запихивают внутрь линейки, чтобы понять, сколько у них сантиметров. И не пялятся в банях между ног другим женщинам, чтобы уйти домой несчастными.

Конечно, у женщин есть определенные вопросы. Некоторых беспокоит форма. Одна подруга долго волновалась, что у нее «там все черное», пока до нее не дошло, что она смуглая и «там» просто темнее, чем у белокожих. Тридцать лет было девушке.

И правда в том, что это мужчины завидуют женщинам. Фрейд говорил про «зависть к пенису», но я уверена, что это не зависть, а просто интерес. Или такая детская ревность, которая уже к четырем годам исчезает без следа.

А вот мужчины считают, что женщинам лучше и проще: они могут сколько угодно раз, и у них есть вагина, у них есть клитор, они всемогущие. Мужчин это обескураживает. Они считают это несправедливым.

После оргазма многие полтора часа восстанавливаются – и не способны пережить, что женщине нужна всего пара минут, чтобы прийти в чувство.

Поэтому мужчины боятся импотенции еще больше: они уверены, что женщины – это такие сексуально прожорливые штуки, которые хотят без остановки. И они не смогут их удовлетворить.

– Женщина может завести себе молодого любовника, а мужчина – нет, – говорит мой друг.

Я его не совсем понимаю.

– Ну, женщина может всегда, а мужчина в возрасте уже не тот, – уточняет он. – Зачем он молодой женщине, если у него получается от силы раз в день?

Мне нечего ему возразить. Наверное, жизнь, правда, несправедлива. Или справедлива, но не равнозначно. У мужчин одни преимущества, а у женщин – другие. И секс – это женская прерогатива. Это даже забавно. Но лестно тоже.

А хорошие новости в том, что вся эта «импотенция» – от головы. Женщины, конечно, сразу же думают: «А какой у него?» – но это просто любопытство. Нам нравится любой (ну почти). Важно взаимодействие. Симбиоз.

У меня был любовник, про которого я поняла, что он самый ужасный в сексе мужчина, только когда разлюбила. И не то чтобы так уж разлюбила – просто остыла немного. До этого думала – бог. А вы говорите – размер.

Суть в том, что если мужчина уверен в себе, то с ним все в порядке на долгие годы. А если бани выбивают из колеи – ну, не ходите в бани. Найдите себе горячую девушку. И не смейте обсуждать с ней размер своего пениса: нет ничего более асексуального (и время тоже не засекайте, заклинаю).

И смиритесь уже с тем, что все зависит от женщины: если она будет вас желать, то все получится сколько угодно раз.

 

Развод с человеческим лицом

Говорят, что расставание никогда не бывает простым. И красивым.

Ужас в том, что это правда. Но только потому, что люди отчего-то имеют желание потерять человеческий облик. И рассказывают друг другу все самое мерзкое, что у них накопилось за время отношений. Делают гадости. Подлости. Ведут себя как террористы. Причем им кажется, что они имеют на это полное право.

Мать моего знакомого, например, при разводе травилась – причем на глазах у младшего сына. Предполагалось, что сын должен был испугаться и позвонить отцу. Отцу должно было стать стыдно – и он бы вернулся. Только младший позвонил старшему брату. Никто никуда не вернулся.

Приятельница, которая всегда казалась нормальным человеком, после развода запретила бывшему мужу видеться с дочерью.

Это какая-то таинственная этика, которая позволяет вытряхнуть из себя все самое худшее и доказать всем вокруг, что налет культуры хоть и был нарядным, но таким тонким, что его смыло первыми же горячими слезами отчаяния.

Вот у меня был мужчина, который с самого начала заявил, что, когда люди расстаются, им больше нет смысла общаться. Даже если они были вместе семь лет и у них двое детей. Мол, из сердца вон – с глаз долой. Потом выяснилось, что точно так поступила его мать с его отцом. Она сама с ним развелась, хотя он вовсе не был плохим человеком. Просто она выскочила замуж, «потому что надо» – ей ведь было уже двадцать три года. Потом она влюбилась в другого. Раньше люди почему-то испытывали вину за чувства – и чтобы не видеть жертву своих страстей, она просто вычеркнула бывшего из жизни. А дети страдали. Детей за страдания лупили, а подарки, которые отец какое-то время им отправлял, выкидывали из окна.

Несколько лет вместе. Какие-то счастливые дни, общие мечты. А потом некто все это обесценивает в одно мгновение, называя «потерянным временем». Это так принято, если не получилось прожить «долго и счастливо, пока смерть не разлучит».

Конечно, расставаться – это больно. Но в основном потому, что люди как раз больше всего на свете боятся утрачивать иллюзии. И еще боятся терять привычный образ жизни. Это как лететь через грозу: вроде ты веришь в надежность самолетов и совсем не боишься летать, но когда багаж на верхних полках начинает биться о крышки, теряешь над собой власть и цепляешься за подлокотники, умоляя бога сохранить тебе жизнь.

Расставание может быть не только достойным, но и эстетичным. Если люди уважают свое и чужое решение. Если они помнят, почему они были вместе и как много хорошего сделали друг другу. И даже боль – это интригующее переживание, в котором есть смысл. При желании ее можно облагородить, украсить лирическими оттенками. Страдать ведь можно по-всякому – как тяжело и уродливо, так и художественно, изящно.

И совсем не ясно, почему люди так хотят имитировать смерть, когда расстаются. Конечно, это тоже утрата, но человек жив – и этому надо радоваться, а не создавать пустые трагедии, как будто в жизни нет настоящих трудностей.

Мой отец, например, всю жизнь поддерживал отношения с первой женой. Она осталась у меня в памяти как близкий человек. Он помогал ей, она забирала меня на выходные или сидела со мной на даче. Да, она была немного психованная и совсем из другой среды, но при этом она была хорошим и добрым человеком, который, если честно, мне был намного приятнее, чем кровные родственники, даже несмотря на ее склонность к бурным истерикам.

Лучший друг моего отца, поэт Генрих Сапгир, всю жизнь прожил с мамой первой жены. Потому что дочь ее бросила – эмигрировала в Париж. И ее мать до самой смерти жила с Генрихом и его женой Милой. Это, конечно, не полное доказательство хорошего расставания, потому что с самой бывшей отношения сложились так себе, но это все равно история о том, как ведут себя достойные люди.

Бывшая любовница моего отца, Ева, познакомила его с моей мамой, а когда та умерла родами, помогала нам, пока я не повзрослела.

Есть и немного сумасшедшие случаи. Например, когда девушка одного знакомого влюбилась в его бывшую девушку, ушла к ней, и теперь они все втроем воспитывают детей. Не живут вместе. Просто дружат и воспитывают.

В мире ведь не так уж много любви, которая делает нас счастливыми. Вот мне сорок лет, у меня было много мужчин, я влюблялась, расставалась, радовалась, страдала, но за двадцать лет у меня было всего три мужчины, которых я любила по-настоящему. Всего три человека. И даже несмотря на то, что в этих людях обнаружились такие качества, из-за которых жить с ними мне уже не хотелось, я ценю то время, когда взаимные чувства не позволяли их замечать и когда мы были так добры друг к другу, что были слепы и наивны. Это было восхитительное время – и страшно обидно, когда ты ничего не можешь поделать с тем, что людям проще умереть для тебя. И, наверное, для себя тоже. Они берут и «вырезают» годы своей жизни, делают вид, что ничего не было. Мне же хочется восстановить каждое мгновение, когда нам вместе было хорошо. И плохо. Потому что это связанные вещи. Такими были эти отношения – и они идут только цельными.

Я очень люблю момент, когда решение уже принято и ты становишься свободен от раздражения, от затаенных обид, от невыясненных вопросов и усталости. И человек становится таким, каким ты его полюбил – чуть незнакомым, но самим собой: он не отражает больше твои претензии, он сияет своими лучшими качествами. Если, конечно, не пытается в это время отгрызть тебе голову. Но даже если приходится пройти через все темные коридоры человеческого отчаяния и выяснить, что в самых страшных закоулках его души ты еще не побывал, то потом, когда проходит буря, смывающая все следы, ничто не мешает помнить все самое лучшее. И, что особенно важно, замечать в себе эти прошлые отношения, произносить какие-то общие шутки, реагировать на некоторые вещи так, как вы реагировали вместе.

Если ты кого-то любил – это как будто меняет твою ДНК, и ты уже не совсем тот человек, которым был раньше. Ты – это все они.

 

Бабье лето топ-менеджера

У менеджеров высшего звена, оказывается, тоже есть душа. И они ею любят.

Не то чтобы других людей. Но самые романтичные и склонные к графомании – себя, в отражении блестящих женских глаз в накладных ресницах из меха гуманно и экологично остриженного соболя. И чем более лестно отражение, тем больше любят. Менеджеры – как женщины, которые выбирают зеркало, в котором они себе больше всего нравятся. Туманное, с золотистым оттенком, в приглушенном освещении.

Безусловно, и эгоизм, и самолюбование – это все знаки времени. Долой коммунальное единство и псевдоскромность. Но, понимаете, менеджеру самое главное – понять, за что себя любить. Это не так очевидно, как можно было бы подумать. Любить человека, который ровно в десять утра прокатывает свой пропуск, чтобы спустя пять минут погрузиться в скучные, никому не понятные дела, особенно не за что. Да, конечно, он был отличником в МГУ или Плехановской академии, он три месяца что-то изучал в Йельском университете и прошел, разумеется, курсы MBA. Он соткан из тренингов личностного роста и всяких там агро-вино-туристических школ.

Конечно, Сергей Минаев еще в нулевые облучил весь этот контингент ненавистью и презрением. Больше слов и не найдешь. Но Сергей, как можно догадаться, мужчина, да еще и успешный, да еще и сам менеджер так или иначе. Его отношение – изнутри, с линии фронта. Там всякий дым, вопли, кровища, части тел и паника. А ведь есть и тыл. Откуда испуганные жители смотрят на поле брани, где молодые люди неприметной внешности в одинаковых серых костюмах не на жизнь, а на смерть бьются на своих Vertu. Часть этих жителей – девушки. Они наблюдают за схваткой с таким же волнением, с которым продавщицы в «Зейна» или в «Бриони» ожидают клиента, намеревающегося полностью обновить гардероб из двадцати новых серых костюмов.

В общем, вот есть у нас этот костюм, два-три убедительных диплома, рубашки ручной работы с инициалами, которые в лучшем случае вышиты белым по белому на манжетах, в худшем – контрастного цвета. Итальянские бабушки, прилепив к морщинистым губам сигареты, обметывали прорези на плотном жаккарде, вытканном на маленькой фабрике (которая сейчас наверняка принадлежит китайцам), чтобы наш менеджер высшего звена запостил свои манжеты в инстаграм, где трепетные дамы соберут ему сто восторженных лайков.

Еще у менеджера, разумеется, есть квартира, где очень много дизайна, вид на реку и совсем нет пыли. Никогда. Это такая квартира и такой дизайн, от которого пыль в ужасе шарахается, пристыженная великолепием. Собственно, вкуса у менеджера нет, но его помощники знают людей, у которых его можно купить. Оценив проект интерьера, менеджер осознает, какие цвета и формы он на самом деле любит.

Итак, у нас есть дипломы, костюмы и квартира. Еще машина или три, но это мелочи. На машину клюют представительницы совсем уж социальных низов. Мало ли у кого сейчас машина? Даже у бесперспективных менеджеров среднего звена может быть «Лексус» или «Мерседес», ради кредита на который они терпят самый изощренный внутренний корпоративный кодекс.

Сначала менеджеру кажется, что за все за это его можно любить. Он гордо выносит себя на обозрение в Chips или в «Бессонницу», где сталкивается с другими такими же победителями в рубашках/ботинках/галстуках ручной работы – и догадывается, что ничем от них не отличается. Что девушки слетаются не на его собственную яркую индивидуальность, а на определенный мужской набор: часы, штаны, статус, количество домов на европейском побережье. И вот после семнадцатой стопки одно-солодового виски с крошечной, уже закрытой вискокурни под Абердином, менеджера осеняет: индивидуальности у него нет. Также у него нет двух-трех миллиардов, которые отлично работают, если надо прикрыть зияющую внутреннюю пустоту.

Конечно, менеджер не прав. Он не понимает, что у девушек, которые толкутся в VIP-ложах, тоже есть… ну ладно, не то чтобы душа, но нечто вроде чутья. Те девушки, которым в жизни несказанно повезло, ездили с Прохоровым в Куршавель, летали с Тарико куда-нибудь в Тоскану, а самые счастливые пару ночей провели с Абрамовичем в испанском отеле, полностью выкупленном для романтических выходных. Есть и те, кто помнит Березовского в расцвете, но они, как правило, уже глубоко замужем и вяжут красные ковровые дорожки где-нибудь в семейном замке.

Конечно, дело в деньгах. Но деньги – это сумки и квартиры, а величие – оно осеняет. Те, кто руками или губами касался Великих, – они навеки погублены. Ну да, всякие там частные перелеты и безудержные покупки на Просек де Гарсиа заставляют девушек трепетать, и глаза их сияют от предвкушения, даже если отражают лишь заурядного топ-менеджера. Но. Ничего личного. Ничего большего. Менеджеры высшего звена – они лишь средство. А Великие – они цель.

Каким бы таинственным ни казался девушкам Михаил Прохоров в его опять же серых костюмах, сшитых на заказ нарочно так, чтобы они выглядели как ширпотреб из Marks&Spencer, но он настолько неоднозначная личность, что это пробуждает в девушках волнение. Он непонятный. Может, даже странный. Он возбуждает нечто гораздо большее, чем покупательский зуд. А наш менеджер – он просто дорогой двубортный с дорогими часами, дорогими ботинками и какими-нибудь дорогими трусами. Он весь такой лощеный и очевидный.

Да, менеджер это осознает. Он видит, как какие-то мужчины гораздо толще и неопрятнее его почему-то делают так, что девушки смеются. И вот тогда менеджер начинает работать над индивидуальностью. Он создает тонкую личность. Он пишет стихи. Прозу. Он берет за пример Евгения Онегина, смешав его со Стоиком/Титаном/Финансистом, добавляет немного Гекко из «Уолл-стрит», а также Бориса Березовского в исполнении Владимира Машкова в фильме «Олигарх». Перечитывает «ДухLess» в полной уверенности, что он не такой, он ждет свой «Майбах».

Личность менеджера так же идеальна, как его диван. Он теперь немного циник, но лишь потому, что наблюдение за нравами разочаровало его, а не потому, что душа очерствела. Он хочет любить. Что-нибудь кроме последних Panerai или арендованной на август яхты принца Альберта. Но не знает кого/ что. Нет у помощников дизайнера по чувствам. Некому подсказать, как бы полюбить такую, у которой нет карьеры, но при этом она успешная и умная. Такую, чтобы не восемнадцать лет и босоножки из Primark, но чтобы лоб, скулы, губы и грудь – почти свои. И чтобы всю ночь гуляла, но на шпильках. Она не обязана знать, кто там вокруг кого вращается – Солнце или Земля, но слушать его должна с искренним, а не поддельным интересом. За живое ее должны брать его рассказы о том, как девочка Лена пила парное молоко, и оно стекало у нее по подбородку, и солнце запутывалось в ее светлых волосах, и до одури пахло сеном, а он с умилением глядел на ее разбитые коленки, а потом всю ночь не спал и вспоминал стихи Ахмадулиной.

Менеджер – он не зря топ-менеджер. Он умеет преодолевать любые преграды и личностно растет. Поэтому, конечно, он находит такую, которая так же идеально подходит к его новой личности, как ботинки Trickers (пошив индивидуальный) к твидовому пиджаку. Да, ей не двадцать, но она наивна, как девочка. Она встречалась с N (7-е место в списке «Форбс»), и M (25-е), и Z (19-я позиция). Высшее качество. Она не бездельница – все время снимается для журналов, телевидения, дает интервью, отвечает на комментарии в инстаграм. Она спустилась с верхних позиций «Форбса», потому что догадалась – не в миллиардах счастье. Лучше миллионер в руках, чем олигарх в небе. Ей хочется человеческого общения, а не только через охранника, секретаря и вице-председателя. Но всякие там бурные чувства ее тоже не устраивают – кто знает, куда они могут завести? Вдруг в какой-нибудь Екатеринбург, где нет аругулы? Ей хочется отдыхать в Монако, стихов и изумрудов. Это потому, что у нее развитое чувство прекрасного, но трезвый взгляд на жизнь. Такую можно полюбить. Можно и нужно – чувства сейчас в тренде. Пока конкуренты все еще меняют секс на сапоги, наш чемпион влюблен и счастлив. Это мы видим в его инстаграм, а значит, так и есть.

 

Санкции вместо гениталий

Сейчас высказываться о политике не имеет никакого смысла. Она ведьма, сжечь! Открыла рот – сама виновата. Случайная жертва войны.

Но я физически не переношу несправедливость.

И вот последние события, начиная со сбитого боинга, когда все обвиняли Россию, даже не имея доказательств, – это несправедливость.

Вы думаете, что обвиняли лично Владимира Путина. Но нет. Обвиняли Россию.

И мне даже стыдно за всех тех, кто не имея на руках никаких свидетельств, присоединился к этой травле – мол, мы то не такие, мы хорошие. Был этот снимок с паспортом, в котором бумажка «я не голосовала за Путина» – или что-то в этом роде.

Знаете, это похоже на те времена, когда была такая «шутка» – «баба за рулем – как мартышка с гранатой», и офигеннопродвинутые девочки соглашались, что все телки ужасно водят машину, но они-то сами не такие, они карту не держат вверх ногами и точно знают, что руль – он такой круглый.

С боингом до сих пор ничего не ясно. Просто это было еще одно средство давления и на Путина, и на Россию, которая, ура ура, опять стала империей зла – и с ней опять можно бороться, не щадя денег налогоплательщиков.

Я люблю США. Это великая страна. Вот честно. С этим невозможно спорить и это не имеет смысла доказывать.

Но сейчас все слишком неоднозначно.

Ну, Крым. Да, с Крымом вышло некрасиво – с правовой и этической точки зрения, но я не считаю, что Крым справедливо достался Украине.

Ввели санкции. Еще раз ввели. И еще. Это уже какой-то фарс.

Тем более, что от санкций страдают не политики, а обычные люди. Мой друг, американец, год работал, чтобы из-за санкций все потерять. Он разрабатывал систему, которая обезопасит и русские банки, и платежные системы, и конечных продавцов. Очень полезная штука. Ну и все.

Мой друг из Германии уже полгода сидит без контрактов.

И таких людей – навалом.

Разыгрывается карта «Путин сошел с ума – Сейчас он двинет по нам ядерной бомбой», но это звучит как плохая шутка. Ничего не предвещает. Это очевидно, поэтому политики завираются.

Никто не любит Путина. Невозможно любить главу страны, который уже правит столько лет.

Видимо, вся эта заварушка для того, чтобы заставить его уйти, но опять всем наплевать на обычных людей. Начинаешь чувствовать себя расходным материалом.

Теперь еще и остановила контракт аренды самолетов с некой компанией Добролет. Я по РФ не летаю, но теперь знаю, что это какой-то государственный лоу-кост.

И что дальше? Запретят полеты Аэрофлота?

По России летает не так уж много компаний, и все мы знаем, что это развращает, – и билеты стоят черт его знает сколько. Я по стране передвигаюсь мало, но могу представить, какое счастье у всех тех людей, которые мотаются из одного города в другой и уже купили билеты или которые каким-то образом рассчитывали на этого перелетчика.

А главное – я уже не понимаю, из-за чего все это. Из-за Крыма? Который, видимо, очень нужен сейчас Украине, которая и так горит в огне.

Все это как-то нерационально.

И смешно, что мало кто из политиков при этом реально что-то теряет.

Я готова была бы пожертвовать своим комфортом, если бы видела в текущих событиях смысл. Но я не вижу. Санкции – это клоунада не очень удачного текущего правительства США. Такой троллинг – мол, я тебе пишу гадости, но ты до меня не дотянешься.

И все эти бои без правил уже надоели. Как будто проблем мало. Украина, Газа, Карабах. Мир типа рушится. Займитесь уже реальными делами, а не абстрактными холодными войнами, которых не существует, пока их не придумывают чиновники.

 

Ура ура-патриотизму

– Вот ситуация с Украиной. Ты на чьей стороне? – спрашивает пьяный шотландец.

Твою мать.

Два часа ночи. Берлин. Один из самых неформальных, хипповых, мульти-культи баров в Кройцберге. Все вокруг искрится и взрывается, все пьяные и веселые, в клубы – длинные шумные очереди. Едем с концерта, зашли на посошок выпить. Жизнь прекрасна.

И вот нате вам.

А всего-то спросили здоровенного чувака, что у него за акцент. Оказался эдинбургский. Живет в Берлине. Выгуливает двух шотландцев, один из которых – милый, а второй – адвокат, который, по его словам, что-то такое делает то с русскими олигархами, то с каким-то парнем из Литвы, который за что-то в России сидел, и ему не понравилось в тюрьме, и теперь он говорит, что его ужас как угнетали, и просит в Британии политического убежища.

Вот этот адвокат оказался охренительно политически активным. И минут пятнадцать уплетал мой мозг.

– Слушай, ситуация слишком сложная, чтобы можно было принять чью-то сторону. Люди умирают, – говорю я отчасти искренне, отчасти дипломатично.

Потому что не собираюсь перед первым попавшимся пьяным шотландцем, который целых два года жил в Лондоне (и который не в восторге от Берлина), устраивать истерики на тему «в России все плохо».

Ну, а дальше понеслось. «Но “Пусси Райт”!» – припевал он каждые две минуты. И не важно, что я говорила до этого, он все равно повторял «нопуссирайт».

Ты стоишь в два часа ночи в лучшем городе, в лучшем районе, в лучшем баре и пьешь шнапс, и пытаешься донести до какого-то провинциального типа юриста оттенки жизни в твоей стране, а ему на все положить, у него пропаганда, он купил на день рождения органически-вегетарианский торт с балаклавами (видела такие) – и думает, что все понимает и что у него есть осознанная политическая позиция.

– Ты ведь не можешь даже здесь, в Берлине, говорить то, что думаешь на самом деле? – спрашивает меня этот вампир.

Но тут меня, слава богу, утащили.

Ладно. Я уважаю резкие оценки. Мне тоже некогда разбираться со многими вещами, и я предпочитаю иметь короткое ясное мнение из серии «Гвинет Пэлтроу – противная». Поэтому могу понять, когда люди считают Путина тираном, а Обаму – идиотом. Но я все-таки не нападаю на американцев прямо на улице и не сообщаю им, что их президент – идиот (он, кстати, не идиот).

Кроме того, мне не надо доказывать никому, что я умная, прогрессивная и что я на стороне современных либеральных ценностей. Поэтому завывать на тему «все плохо, все ужасно» мне кажется непорядочным. Я не собираюсь поддерживать разговоры на тему «ах, мы живем в таком кошмаре, чиновники озверели, у нас ловят геев на улице и отрезают им перламутровые пуговицы».

Во-первых, все не так однозначно.

Во-вторых, какой бы ни была моя страна, я люблю ее. И эта страна развивается. Я развиваюсь вместе с ней. У меня есть возможность сравнивать, я по полгода живу в других странах, – и я точно знаю, что Россия улучшается.

В каждой стране есть очень много несправедливости. (Спросите берлинца про налоги. Только имейте в кармане палочку – всунете потом ему между зубами, чтобы язык не прокусил.) Особенно в стране с таким прошлым, как СССР. Особенно если половина населения – это настоящие жертвы коммунистического режима.

Но я люблю свою страну. Я любила ее, даже пока она была СССР, любила с ненавистью, с отчаянием, но любила. Я любила серую, грязную, мрачную Москву – и, конечно, люблю ее сейчас, шикарную и блистательную.

И я не собираюсь это скрывать только потому, что сейчас все леваки ополчились на правительство Путина.

Леваки и того же Обаму ненавидят. Англичане вообще не любят влиятельность США. Помните романтический фильм «Реальная любовь»? Хью Грант, который играет премьера Британии, рассказывает журналистам о встрече с американским президентом:

– Может, мы и маленькая страна. Но мы великая страна. Мы страна Шекспира, Черчилля, «Битлз», Шона Коннери, Гарри Поттера. Правой ноги Бекхэма, левой ноги Бекхэма. И если друг нас задирает, то он уже больше не друг. А поскольку Америка реагирует только на силу, отныне мы постараемся собраться с силами.

Сопли, слюни, аплодисменты. Он герой дня. Все рыдают.

Если бы такое появилось в русском кино, авторов бы порвали на части. Мол, что за хохлома, что за ура-патриотизм!

Но я лично хочу немного ура-патриотизма. Надоел уже гундеж о том, что мы тут все захлебываемся в помоях. «Сейчас хуже, чем в СССР», – пишет знакомый.

Люди! Что с памятью? В каком-таком СССР вы жили, что сейчас вам хуже? Вы про «железный занавес» помните? Или о вате с марлей, которая исполняла роль гигиенических прокладок? (Каждого, кто выступит с оригинальным мнением, что главное – не прокладки, а свобода духа и слова, я попрошу хотя бы два часа продержаться с ватой между ног, а потом обсудим, что на самом деле унижает человеческое достоинство.)

В России год держали в тюрьме девочек из Pussy Riot? А в Ирландии запретили аборты!

Да, это похоже на знаменитый путинский whataboutism («а что насчет», ну то есть «самдурак»). Но в XXI веке запретить аборты! Это дикость. Самая настоящая. Ирландия, конечно, не доминирующая мировая держава, но все-таки.

И я понимаю про whataboutism. Иногда трудно удержаться. Шотландца мне хотелось, честно говоря, уже без всякого «самдурак», просто двинуть по голове стаканом.

Я не хочу, чтобы люди ходили по улицам и считали Россию говном. От этого развивается депрессия и опускаются руки. Зачем вообще что-то делать, если все так плохо? Поэтому я никогда, в отличие от многих знакомых, не буду горячо поддерживать любое плохое мнение о ней.

Ребенок одних приятелей (живут в Португалии) выдал в школе на уроке (что-то такое у них спрашивали):

– В России всех убивают, там все болеют и нечем дышать.

А?! Он же не сам это придумал. Он ведь ребенок. Он это услышал. И не один раз.

Телевизионную пропаганду «ура-у-нас-все-хорошо» в России отвергают с презрением. Да, тезисы слабоваты, а исполнение на 100 % бездарное. Согласна. Но это не значит, что надо, как маленькие дети, делать и думать все наоборот.

Оглянитесь вокруг. Вы живете в другом мире. Пусть этот мир еще несуразный и корявый, но давайте выдохнем, залпом выпьем стакан ново-пассита и заметим уже наконец, что двадцать пять лет назад мы о таком мире не могли и мечтать. Мы были дикие, злобные, испуганные, нищие люди в пуховиках с рынка, которые считали открытие «Макдоналдса» самым счастливым событием своей жизни.

Так что, извините, но я буду и любить, и уважать страну, в которой сейчас живу. Людей, друзей, дворников, деревья, пельмени.

Может, мы и странная страна. Но мы великая страна. Мы страна Чехова, Петра Первого, Малевича, Чайковского. Правой ноги Буре, левой ноги Буре. И у нас все впереди.

 

Истерика эмиграции

Большинство левых интеллектуалов в России ощущают себя сейчас как германские евреи в 38–39 годах. Субъективно. Не то чтобы они ожидают для себя концентрационные лагеря, но им кажется, что дальше жить здесь, в России, будет невыносимо. И даже опасно. Смотря как пойдет.

Многим уже невыносимо. Многие получают вид на жительство какой угодно страны – лишь бы. Непредсказуемость нашей реальности подсказывает, что это, возможно, неплохая страховка. Или хотя бы полезная опция – никаких больше виз.

Вот так все и сидят со своими ID, покупают квартиры в Европе, переводят деньги – и ждут беды.

Но давайте попробуем рассуждать здраво.

Все «беженцы», которых я знаю лично, работают на Россию. Откуда угодно. Задница – в Бельгии, работа – в Москве. Никто не начинает с нуля уборщицей, а потом – официанткой, а потом, может быть, становится владельцем лавки, которая приносит в месяц от тысячи до полутора евро (в лучшем случае).

Даже знакомые миллионеры не имеют никакого бизнеса в Англии, в Германии – они все сидят в России и умножают состояния.

Приятели, которые в свое время уехали, например, в Израиль, там были самыми обычными людьми. Которые откладывали деньги на холодильник. А потом они вернулись в Москву – и уже здесь расцвели, как сакура весной.

Деньги в России.

Я хорошо знаю людей, которые уезжали в 70-е, в 90-е. Они бежали из пустоты, да. Одним нечего было терять. У других были великие надежды. Они хотели свободы, но, как выяснилось, свобода – величина очень переменная. И сама по себе она, оказывается, редко кому нужна. Вспомните хотя бы Эдуарда Лимонова. Что бы вы о нем ни думали, он известный человек. Его знают и в Европе, и в США. Но он вернулся при первой же возможности. И свобода, и успех – это все более чем относительно. Одних устраивают новые правила и новые возможности, а других – нет. Даже если вчера все это было мечтой.

Но это я говорю о людях, у которых действительно в свое время не было выбора. У нас у всех, на 2014 год, выбор есть. Мы можем остаться, можем уехать, можем сидеть на двух стульях.

Нас не устраивает двойственность жизни. Мы все еще страна с наполовину коммунистическим сознанием и законом. Мы тут не защищены государством ни от чего. Ни от бедности, ни от болезней, ни от самой власти. Это нас пугает. Нас пугают плохие дороги, погода, выбор продуктов в магазине, пробки. Пугают даже платные парковки в центре Москвы, хотя, объективно, благодаря им движение стало спокойнее.

Нам всем надоел переходный период, который будет длиться еще лет тридцать (как минимум). Как показывают события на Украине, до сих пор не решены даже территориальные вопросы.

Не знаю, какого благоденствия и процветания все ожидали. На примере хотя бы Португалии, где диктатура закончилась в 1974 году, понятно, что построить страну из руин – это не вопрос пары лет.

В 90-е бежали от разрухи. Сейчас мы все боимся неосталинизма и просчитываем, как от него убежать, если все пойдет по худшему сценарию.

Мы бежим уже двадцать три года. При этом дети богатых родителей возвращаются в Москву, чтобы заняться семейным делом. Экономисты, которые уехали еще в 70-х, возвращаются в Москву, чтобы здесь стать генеральными директорами крупных заводов. Дети писателей и диссидентов возвращаются в Москву, потому что тут хоть и странно, но весело.

Давайте честно: мы все еще живем теми страхами, которые душили нас в СССР. Чуть что – мы боимся, что опустится железный занавес. Мы боимся, что здесь опять не будет правды, свободы слова и что посадят за анекдот. Мы боимся, что из ресторанов исчезнут устрицы, а из кинотеатров – иностранные фильмы. Мы боимся всего.

Может ли кто-то нам пообещать, что так уже не будет никогда? Вряд ли. И снаряд, бывает, падает в одну и ту же воронку. А история знаменита своей непредсказуемостью. Мы просто не знаем, что будет дальше – как и все люди.

В США под финансовый кризис 2008 года потеряли дома, пенсии, работу. Они остались с неоплаченными кредитами и большим разочарованием. Сейчас они, простые обманутые обыватели, точно так же боятся ядерной войны и прочей пропагандистской ереси. Хотите поменяться с ними местами?

Наш основной инстинкт – страх. И боимся мы на двести шагов вперед. Мы хотим убежать не от режима, не от тротуарной плитки, а от своего страха. Мы все любим отдыхать, и любим Европу, и нам кажется, что то ощущение покоя и радости, которое мы испытываем на каникулах, – оно будет всегда. И что оно стоит любых перемен, любых жертв.

Но это не так. Как только наши чаяния становятся реальностью, это нас травмирует. Мы не хотим уезжать из большой квартиры в маленькую. Мы не хотим работать таксистами. Приятель долгое время сидел в Германии спецкором одного журнала. Получил гражданство. Социализировался. Журнал перестал платить. И он уехал работать в Россию. Другая страна не так легко принимает чужаков, особенно если они целятся на хорошую работу.

Я лично для себя уже давно поняла, что истерические кухонные беседы о том, что «пора валить», – это все такая бытовая (и бессмысленная) психотерапия. Обмен страхами и неврозами. Как бы лично мне ни хотелось думать о себе все самое лучшее, но моя работа – здесь. А значит, и моя жизнь – здесь. Мне нравится путешествовать, мне нравится жить несколько месяцев в другой стране. Это нормально – сейчас почти все в мире так делают. Но нет никакого смысла всерьез обсуждать эмиграцию, если я не готова подносить в кафе тарелки. А я не готова.

Конечно, я ничуть не меньший постсоветский невротик, чем все остальные. И мне тоже все время страшно, и я тоже всегда всем недовольна. Это в воздухе. И это утомляет куда больше, чем пробки на дорогах или попытки купить новую лимитированную модель Nike в московских магазинах.

У нас тут у всех вирус страха перед жизнью, поэтому мы ослаблены и несчастны. Сложно быть больным. Ты все видишь под особым углом – через свои собственные страдания.

Но надо уже понять, что это не реальность – это диагноз. Может, на трезвый взгляд, эта действительность не станет блистательной или удобной, но здоровый человек хотя бы способен на нечто большее, чем нытье.

Нам всем сначала нужно выздороветь, а уже потом решать, что мы будем делать со своей жизнью. Иначе нам нигде не будет хорошо.

 

Декаданс мужского либидо

– Ведь молодой же мужчина, тридцати нету, а у него то стоит, то не стоит! – негодует подруга. – Я же с ним не живу, мы встречаемся два раза в неделю, так я еще и должна думать, получится или нет!

Ей тридцать четыре года. У нее карьера. Дочь. Ее последнему бойфренду двадцать восемь. Они начали с бурного секса, а потом вдруг с сексом что-то случилось.

– Я до замужества никогда не занималась сексом трезвой, – отвечает ей другая подруга. – Клубы, алкоголь, все накуренные, все закидываются. Как лотерея. Может, он просто не в себе?

– Слушай, у него стоит, когда не в себе, и не стоит, когда трезвый. В смысле – раз на раз не приходится! – возмущается Маша. – Не угадаешь.

– У меня знакомая год жила с бойфрендом, и у них не было секса. Ну, раза два был, конечно, – вспоминает Аня.

– Я знаю пару, у которой нет секса три года. Причем это он ей внушает, что секс – глупость, – говорю я. – Но ревнует при этом даже к магазинам мужского белья. Но это мужчина постарше. Хотя что старше, что младше – что-то они все распустились в смысле секса. Все стали нежные. И странные.

«Проблемы с мужским либидо все увеличиваются год от года», – слышу я по радио.

На прошлой неделе вся лента в фейсбуке была замусорена перепостами текста о том, что чуть ли не 90 % мужчин имеют проблему с эрекцией.

Это просто тренд 2015 года. Мужчины и секс.

Есть популярная картинка: мальчик и девочка, мальчик спрашивает: «Дорогая, как сделать тебя счастливой?», она отвечает: «Я люблю трахаться». Это современные отношения. Девушки хотят секса, мужчины – романтики.

Комментаторы пишут: Алиса: «У меня голова болит, я не в настроении… Давай лучше пообнимаемся? Вот какой в наши дни мужской ответ», Аркадий: «Вот спрашивается, почему в конце 80-х, когда мне было 18 лет, все было полностью наоборот? Есть в жизни справедливость вообще?»

В мое время (то есть двадцать лет назад, когда мне было двадцать) все было наоборот. Девушки жеманничали, молодые люди дымились от неутоленной страсти.

Мир изменился. Модель отношений между мужчиной и женщиной – тоже.

Знакомый, 35 лет, пояснил, что девушки его возраста, когда ему было двадцать пять, мечтали о том, чтобы выйти замуж за богача. И на ровесников не обращали внимания. А сейчас девушки в 25 лет уже не думают о муже как об источнике дохода. Они учатся, они хотят работать. Им интересен мужчина как собеседник, как друг. Они хотят увлекательного общения и секса.

А их ровесники, которые росли в семьях с более-менее традиционными установками, с этим не справляются. Их научили, что мужчина так или иначе лидер. Что он начинает отношения и контролирует их. Но только современные девушки этого делать не позволяют. Девушки властные, и молодых людей это пугает. Все их стереотипы валяются разбитые и затоптанные, как опрокинутый стакан на танцполе.

Молодые люди задаются вопросом: «А как она ко мне относится? Вот сейчас – это о чем? Она мной восхищается или ей просто нужен секс сегодня?» И у них начинаются трудности с физиологией.

Мужчины постарше (40+) сталкиваются с похожими неприятностями. Их ровесницы когда-то давно просто хотели замуж. Не обязательно за миллиардера. За кого угодно. Ради этого женщины угождали во всем. А потом вдруг у них появились более внятные потребности. Или эти мужчины встретили других женщин, новой формации, с которыми они не понимают что делать.

Ведь мужчина сорока с лишним лет все еще уверен, что молодая подруга – это трофей.

Знакомая сорока лет рассказала, как встретила школьного приятеля. Она ему рассказывает, что у нее удачно складывается карьера и ее приглашают и на радио, и на телевидение, она эксперт в своей профессии. А он: «Моей девушке двадцать один год». Занавес, бурные овации.

И вот эти мужчины хотят найти девушку младше в два раза. Но реальность такова, что они этим девушкам не интересны. Он может предложить ей защиту, но вопрос – от кого? И что с ним делать без потребности в этой защите? В среднем такой мужчина хочет сидеть дома или в лучшем случае – в ресторане, а секс у него поначалу может быть и раз в сутки, но быстро становится рутиной длиной в 6 минут два раза в неделю.

Поэтому девушки между ровесниками и такими «папочками» выбирают мужчин лет 32–35, которые еще полны сил, у них есть это самцовое начало, но они более современны, более… феминистичны.

Конечно, таких мужчин не очень много. И получается, что все остальные взрастили в себе мощные комплексы, потерялись во времени, и это, конечно, не может не влиять на то самое либидо.

Хорошие новости – мужчины становятся более ранимыми. Более нежными и чувствительными. Плохая – секс явно интересует их все меньше. То есть интересует, но не в первую очередь.

Положение завоевателя их возбуждало, а сейчас они ощущают себя добычей.

Один знакомый развелся, когда жена сообщила, что завела любовника. При этом он с ней сексом занимался раз в месяц. Он оправдывается тем, что у них трое детей – он сильно уставал. Жена честно предложила схему: если ему не очень интересен секс, то она будет ходить в другое место. Отказался. Сейчас он ищет девушек в приложениях для знакомств, но ему трудно сразу заниматься с ними сексом – он должен привыкнуть. А девушки хотят сразу.

Драма современного мужчины.

Женщины больше не молчат, не стесняются своих желаний, не ждут от мужчины поддержки, не хотят замуж. Мужчине может испортить настроение даже такая простая история, как советы женщины, как именно заниматься с ней оральным сексом. Не то чтобы это пугает до утраты потенции, но мужчины такое принимают близко к сердцу. Удивляются. Вроде как лежала тихо долгие годы, так почему сейчас все по-другому?

В каком-то смысле мужчин, конечно, жалко. Они не успели привыкнуть к новым правилам.

Выходит, что пока мужчины и женщины лишь поменялись ролями, что не очень-то и прогрессивно.

Зато мы теперь точно знаем, что это не вопрос физиологии, как нас пытались убедить всякие нахалы, которые провозглашали нелепые утверждения типа «мужчины полигамны от природы». Мол, мужчина старается оплодотворить как можно больше женщин. Можно подумать, женщины не рожают детей от разных мужчин в надежде, что следующий будет лучше.

Может, конечно, физиология что-то и определяет, но в отношении чувств мы все равны. И пока что именно чувства влияют на нашу сексуальность. На мужскую сексуальность. Которая сейчас в стадии декаданса.

Поэтому женщинам не стоит ненавидеть мужчин или возмущаться их несостоятельностью. Это лишь отрезок во времени. Мужчины учатся человечности. Она не очень легко им дается: их учили другому, у них сейчас весь их мир в клочья. Спасибо богу, что у них вообще что-то там шевелится, подает признаки жизни, хоть и слабые.

Женщины получили что хотели, о’кей? Всему своя цена. Сейчас она сильно завышена, но, как обычно, пойдет спад – и уже не придется так дорого расплачиваться за независимость. Пока же есть таблетки, если что. Женская независимость основана на контрацепции, мужская – на виагре. Да здравствует химия. Хотя, конечно, лучше, если эта химия – между двумя людьми, несмотря ни на какие предрассудки и перемены.