«Я люблю женщин постарше», – говорит молодой человек, который только что угостил меня лонг-айлендом и который определенно хочет поехать со мной домой (чтобы заняться сексом).

А я уже ненавижу себя за то, что чувствую себя оскорбленной. Или обиженной.

Причем это нелепое чувство приходит ко мне прежде, чем я успеваю включить разум и весь свой опыт, и принципы, и все то, из чего я сделана на самом деле, а не то, что внушили мне архаичные и унизительные правила жизни для женщин.

Мне сорок лет. Моему ухажеру с лонг-айлендом – тридцать. Я хорошо выгляжу, здорова, у меня все отлично с телом и лицом. Так что я даже толком не понимаю, что же хотела услышать. И на что надеялась – неужели на то, что выгляжу на десять лет младше (что физически невозможно)?

И я столько раз слышала эти слова – только не о женщинах, а о мужчинах. От подруг. Я тоже люблю мужчин старше – и вовсе не потому, что мне нужен лже-папочка, который будет обо мне заботиться, обожать и прощать любые капризы. У меня и подруги и друзья часто старше – потому что мне лично не особенно интересны люди с таким же опытом и знаниями, как у меня. Мне всегда нужен тот, за кем надо подтягиваться.

Когда я, женщина, думаю о мужчине старше себя, то не возникает ни малейшей неловкости. Я оцениваю такого мужчину как привлекательного сексуально, меня не смущают его морщины, или седина, или не такое гладкое, как в молодости тело.

Но если я вдруг ощущаю себя этой пресловутой «женщиной постарше», то все бабьи страхи, все «старородящие» в двадцать пять лет, страшилки о том, что после тридцати замуж не выйти, и этот чудовищный параноидальный страх потери красоты – они лопаются, как попкорн в печке. Бум-бум-бум! – трещит в моей голове и мне уже хочется нервным голосом спросить ухажера: «Ты руки мыл? Уроки сделал?!» – или еще что-нибудь истерически-мамашкино.

Это все такие атавистические ужасы, которые, к сожалению, характерны для любой женщины. Потому что женщина патологически боится критики.

Мужчина пятидесяти лет может прийти с двумя красавицами лет двадцати, упиться водкой, кричать, что у него член двадцать пять сантиметров, потом заблевать все вокруг – и утром ему даже не будет стыдно. И уж точно ни перед одной из этих его юных подруг.

А я однажды всего-то упала с лестницы в Маяке (ничего страшного – подвернулся каблук и я скатилась к дверям на заднице), но одна знакомая (свидетельница этого) заявила, что я «порчу себе репутацию». Честно говоря, к тому моменту я даже не подозревала, что эта репутация у меня есть. Я, разумеется, взбесилась, но все-таки этот упрек мне был неприятен. Никому не нравится, когда его осуждают.

И так выходит, что женщина, которая встречается или замужем за мужчиной младше ее – она всегда объект если не насмешек, то некого снисхождения, с оттенками и зависти, и презрения.

Потому что, несмотря на все достижения феминизма, люди все еще оценивают женщин по их мужчинам.

Ты заработала триста миллионов, твое имя на обложке всех журналов, у тебя миллиарды поклонников. Но это все не более важно, чем твердый знак, если твой парень на 20 лет младше и, допустим, танцор или диджей. Ты жалкая неудачница, похотливая старуха, которую ценят только за ее деньги, и ни один достойный мужик не позарится, хахаха!

Подруга встречалась с человеком немногим младше ее – ну, года на три. Проблемой она считала то, что он ничем особо толковым не занимался, деньги зарабатывал кое-как. И речь вовсе не шла о «ведении совместного хозяйства» – у них не было никаких планов на будущее. С ним наедине ей было хорошо (происходил какой-то ошеломительный секс). Но она его просто ужасно стыдилась. Он не был глупым или плохо образованным, нет. Это был наш общий приятель, приличный молодой человек. Просто он не был таким мужчиной, который создаст ей положение в обществе, и о котором можно сказать что-то вроде «он спасает мир от голода» или «это он придумал ту штуку в айфоне, которая вылетает справа».

«Скажи мне, кто твой мужчина, и я скажу, кто ты» – вот так думают женщины.

Если женщина моложе мужчины, то для него это повод для гордости. Я, мол, ее не только возбуждаю, но и удовлетворяю. Ну, или она удачно делает вид (что почти одно и то же).

А если мужчина моложе женщины, то для нее это повод для паранойи. И для резкого обезображивания лица с помощью современных прогрессивных методик. Женщина ведь точно знает, что если она и возбуждает, то лишь сегодня, а уже завтра он увидит ее при дневном свете и вспомнит свою бабушку (причем именно в тот период, когда та умирала от чего-нибудь в страшных мучениях).

Я ненавижу в себе это (в других тоже). Это чепуха, которую мы усваиваем с детства, из всех этих книг, где девушки переживают, что им уж двадцать, а они все еще не замужем, и где они влюбляются непременно в богатых землевладельцев, которые и красивы, и восхитительно образованы, и сочиняют стихи, и танцуют, и эскизы пишут акварелью. Нас просто гипнотизируют с того самого времени, как рассказывают сказку про эту долбаную Золушку, которая, видите ли, не могла пойти замуж за обычного лесничего, например.

«Секс в большом городе», эта библия современных женщин, она тоже про Золушку (которая свихнулась на туфельках и потратила на них все деньги) – и про ее Мистера Крутого, «молодого Дональда Трампа», как его представляют в первом сезоне. Везде, понимаете, этот припев звучит. Если ты – героиня, то не можешь встречаться с мужчиной моложе себя, который работает официантом (и да, так странно получилась, что уже после финала «Секса в БГ» именно Саманта и ее официант-актер стали всеобщими любимцами).

Женщинам надоели предрассудки. Конечно, сложнее всего бороться с самой собой – и все понимают, как иногда бывает страшно и даже больно, когда вот эти шаблоны вдруг брызгают на тебя, как масло со сковородки, и обжигают, и заставляют ужаснуться самим себе.

Мы не должны себе (и людям) мужчину, который стал бы отличным патриархом семейства, где женщина рожает детей и командует прислугой, а он в это время решает судьбы мира.

Единственное, что мы себе должны – это удовольствие, каким бы оно ни было, и кто бы нам не завидовал, и не ревновал. И в первую очередь мы должны получать удовольствие от самих себя – от того, какие мы есть в двадцать, тридцать и сорок, и от нашего лица, и тела, которые сексуальны столько лет, сколько мы сами собой восхищаемся.