— 1 —

Это была Скала драконов. Это ее Талли так долго искала, шестнадцать, нет, уже почти семнадцать бесконечных лет. Скала драконов…

Не раз за последние дни Талли начинала серьезно сомневаться в том, что она когда-нибудь доберется до нее. Несмотря на то, что Каран вел их и обеспечивал их защиту, переход забрал у них последние силы, не так физические, как душевные. Каран сдержал слово: на них не напали и даже не побеспокоили. Но они разбудили чудовище, и оно находилось поблизости на протяжении всего пути. Оно еще было здесь.

Талли отогнала воспоминания последних дней, провела по глазам тыльной стороной руки и посмотрела на север, где гигантской черно-коричневой иглой в небо вонзалась скала. Трудно было оценить ее высоту, потому что, начиная с определенных размеров, сделать это было уже невозможно. А у Скалы драконов были как раз такие размеры.

Это была, собственно, не скала, а гора с диаметром основания не менее двух миль и в три, если не в четыре раза выше. Раньше, когда пропасть заполняло полноводное море, гора, видимо, была островом, и это означало, что она имела по крайней мере высоту утесов. Возможно, намного больше, потому что в последние дни они двигались постоянно под уклон.

— Это она? — спросила Ангелла. Вместе с Талли она вышла из лесу и долгое время стояла молча, разглядывая титаническую скалу. Талли кивнула, и Ангелла тем же тоном продолжила: — Я всегда знала, что ты сумасшедшая. Но я не знала, насколько сильно.

Она вздохнула, отвела взгляд и оглянулась на лес, с наигранным смирением качая головой. Она очень устала, но, наверно, и Талли устала не меньше, чем она.

— Надо идти дальше, — сказала Талли.

Солнце стояло уже низко, через час должна была наступить ночь. К тому времени Талли хотела как можно дальше отойти от леса и его ужасного властелина. Каран до сих пор держал слово, и не было причины полагать, что он не поступит так и в дальнейшем, но близость чудовища угнетающе действовала на нее, впрочем, Ангелла и Хрхон ощущали то же самое. Никто не возразил, и они снова тронулись в путь.

Перед ними расстилался ландшафт, безрадостней которого не было даже в большой пустыне, откуда Талли начала поиски. Следы жизни отсутствовали — только растрескавшаяся за миллионы, миллионы и миллионы лет эрозии скала, образовавшая причудливые зазубренные формы, между которыми то тут, то там виднелись небольшие, обманчиво ровные скопления белого песка. Каран предупредил их о таких песчаных участках, как и о многом другом, что могло их поджидать в пути. Все же существовала разница между этой дикой местностью и пустынями, известными Талли: они были одинаково смертельны, но опасности пропасти были более явными.

Тем не менее Талли лишь вскользь подумала об этом. Они слишком далеко зашли, чтобы теперь позволить чему-либо остановить себя.

Полчаса они молча шли, обессиленные, слишком уставшие, чтобы говорить между собой и даже смотреть по сторонам. Жара висела над каменной пустыней мерцающей пеленой, и вскоре их снова начала мучить жажда, которая, как и ее брат голод, стала им верным спутником. Здесь было очень мало воды — лишь небольшие, масляно поблескивающие лужи, от одного вида которых сводило желудок. Пища и вовсе отсутствовала, так что пять дней им пришлось голодать. Талли теперь при малейшем напряжении начинала задыхаться, ее часто тошнило. Она спрашивала себя, как они, такие изнуренные и слабые, совершат восхождение?

Начало смеркаться, а Скала драконов так и не приблизилась. Небо над ними стало сначала красного, потом серого цвета. Эти тона быстро и беззвучно расползались по небосводу, как чернильное пятно по бумаге. Сильно похолодало. Тени между скал окрасились в черный цвет.

— Мых должных сделатьх привалх, — сказал Хрхон. — Hex забывайтех, чтох сказалх Каранх.

Талли устало кивнула. Разве она могла забыть? Каран рассказал им про бездны, которые вдруг разверзаются среди скал, и про опасных тварей, обитающих там. Конечно, они были не настолько опасны, как пропасть, но, пожалуй, смертельны для таких сумасшедших, как они, вообразивших, что смогут поставить весь мир с ног на голову. Талли наугад указала на нагромождение огромных серых обломков скал, которое возвышалось в нескольких шагах от них.

— Там.

На последних метрах силы вдруг оставили их, будто вместе со светом дня исчезла и энергия из их тел. Хрхону пришлось поддержать Талли, чтобы она не упала на каменистую землю и не поранилась. Ангелла скорее доплелась, чем дошла до камней.

Когда они наконец добрались до места ночлега, стало совсем темно.

Картина была необычной: тень от утесов, длиной более ста пятидесяти миль, двигалась по суше, как стена тьмы. Она поглотила лес, смехотворно узкий участок ровной земли, который они преодолели, и наконец их убежище. Стало так темно, что Талли даже Хрхона различала лишь как расплывчатую тень, хотя он сидел рядом с ней.

Некоторое время они просто молча сидели. Каждый погрузился в свои мрачные мысли. Талли должна была бы испытывать облегчение, потому что самое худшее осталось позади: наибольшая опасность, какую только мог создать этот мир, была ими преодолена. Но Талли не ощущала ничего, кроме уныния.

Наконец Ангелла прервала молчание.

— Нам нужно охранять стоянку, — вяло сказала она.

Словно в ответ на ее слова раздался пронзительный визг, еще очень далекий, но, несомненно, издаваемый кем-то огромным.

Вообще ночь не была тихой: повсюду шелестело и стучало, раздавались чьи-то шаги. Другие звуки напоминали шорох от скольжения тяжелых ороговелых тел по твердой скале. Были еще звуки, о которых Талли совсем не хотела знать, что они в действительности означали. Талли пыталась убедить себя, что просто это ветер подшучивает над ними.

— Ях пойдух, — вызвался Хрхон.

Талли по звукам поняла, что он встал и удалился. Она испытывала угрызения совести. Невероятно выносливый, Хрхон был раз в пятьдесят сильнее человека и наверняка во столько же раз работоспособней, но он, как это часто бывает, нес основную нагрузку в самом прямом смысле. Не раз он подхватывал Ангеллу и Талли на плечи и милями нес их, потому что, обессиленные, они уже не могли оторвать ноги от клейкого болота. Он нес их, когда им хотелось спать или когда Каран, не объясняя причины, неожиданно требовал очень быстро покинуть какое-нибудь место. Ваге время от времени тоже нужен был покой, чтобы он мог восстановить силы. Если его и дальше будут так немилосердно погонять, он может не выдержать. Но Талли слишком устала, чтобы внять голосу совести.

— Разбуди меня через два часа! — крикнула ему вслед Ангелла. — Я тебя сменю. Или лучше через три.

Хрхон просипел что-то в ответ и исчез в ночи. Звуки пустыни поглотили его шаги.

— Что, ты все еще готова на все, Ангелла? — насмешливо спросила Талли. — Тебе все еще мало? Или ты по-другому не можешь?

Она не понимала, зачем так говорит, — это ей следовало поступить таким образом. Пожалуй, она просто ощущала себя раненым зверем, который страдает от боли и дико огрызается и кусает даже руку, которая хочет его погладить.

— Ты права, — ответила Ангелла. Ее голос звучал очень серьезно. — Я действительно не могу по-другому. Не в моих правилах подводить тех, кто мне помог.

Талли вздрогнула, как от удара. Слова Ангеллы причинили ей боль, сильную боль. Кажется, Ангелла тоже почувствовала, насколько она ее задела, так как Талли услышала, как она зашевелилась в темноте и подползла к ней. Когда она заговорила вновь, ее голос раздался намного ближе.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Я этого не хотела.

— Я тоже. — Талли улыбнулась, хотя знала, что Ангелла не может этого видеть.

— Чего ты не хотела? — спросила Ангелла.

— Сказать то, что сказала. Ты совершенно права: Хрхон уже на пределе. Мне следует его немного поберечь.

Ангелла тихо рассмеялась.

— Зачем? Ты действительно считаешь, что кто-то из нас сможет уйти отсюда живым? Это никому не удастся.

— Карану удалось, — напомнила Талли.

— Каран! — Ангелла пренебрежительно фыркнула. — Каран… он уже не человек. И у него был его чертов планер. — Талли услышала, что она энергично помотала головой, потом подняла руку и указала туда, где под покровом ночи возвышалась Скала драконов. — Ты хочешь туда взобраться? Этого не сможет никто!

— Тогда почему ты остаешься со мной? — устало спросила Талли. У нее не было желания спорить, тем более с Ангеллой.

— Хороший вопрос, — зло ответила Ангелла. — Может быть, я хочу увидеть, как ты наконец подохнешь, золотце.

— Ты могла бы упростить себе жизнь, — так же зло сказала Талли. Она резко перевернулась, положила голову на еще теплый камень и закрыла глаза. — Оставь меня в покое, — продолжила она. — Я хочу спать. Можешь разбудить меня за три часа до восхода солнца. А лучше — за два.

Ангелла что-то пробурчала в ответ, но Талли не расслышала что и вернулась на свое место.

Талли не спала. Она была уставшей как никогда еще в своей жизни, но сон все не шел. Слишком многое лезло ей в голову, причем такие вещи, которые пугали ее, тем более что она не могла их объяснить. Они с Ангеллой об этом не разговаривали, поскольку за последние четыре дня у них не было возможности спокойно поговорить, но они обе знали, что Каран не сказал им всей правды. Он не солгал, потому что ему это было не нужно, но сказал им далеко не все.

Она слышала, с каким неописуемым ужасом кричал Веллер, и чутье подсказывало ей, что он сильно страдал. Каран не более чем приоткрыл им самый краешек тайны и снова опустил покров, задолго до того как они действительно смогли заглянуть под него. Несмотря на это, то немногое, что она смогла увидеть, заставило Талли содрогнуться.

И чудовище находилось где-то здесь. У Талли не было тому доказательств, но этого и не требовалось. Монстр пробудился, и он был поблизости, подстерегал ее, смотрел на нее из темноты, оставаясь невидимым, чего-то ждал… Чего?

 

— 2 —

Очевидно, она все-таки заснула, потому что следующее, что она почувствовала, — как рука Хрхона грубо трясла ее за плечо. Она испуганно вскочила и схватилась за оружие.

— Hex надох! — просипел Хрхон. — Этох ях!

— Что случилось? — сонно пробормотала Талли. — Тебе не следовало так делать. Я же могла застрелить тебя!

— Водах, — ответил Хрхон. — Ях нашелх водух!

Талли так быстро вскочила на ноги, что у нее закружилась голова и ей пришлось схватиться за плечо Хрхона.

— Вода? Где?

Хрхон указал рукой в темноту.

— Hex оченьх далекох. Пошлих!

Они разбудили Ангеллу и поспешили за Хрхоном. Как он и говорил, действительно, до воды было не очень далеко — три, может, четыре дюжины шагов, на которые им, однако, потребовалось много времени, потому что даже Хрхон в черноте ночи шел на ощупь, как слепой, широко расставив руки. Потом они обогнули большую шарообразную скалу, и перед ними оказалось мелкое озеро, блестевшее в свете звезд, как помутневшее зеркало.

Ангелла радостно вскрикнула, оттолкнула Талли в сторону и побежала вперед. Еще раз вскрикнув, она упала на колени, приблизила лицо к воде и начала пить большими жадными глотками.

Через пару секунд она вскочила, давясь, выплюнула воду и отпрянула от озера, будто ее укусило находившееся там ядовитое насекомое.

— Что случилось? — испуганно вскрикнула Талли. — Что с тобой?

Ангелла обернулась. Ее лицо исказилось от отвращения.

— Вода… — пробормотала Ангелла. — Она…

Талли больше не слушала, а стала на колени на краю озера, зачерпнула воду горстью и понюхала ее, прежде чем осторожно попробовать кончиком языка.

— Она… соленая!

— Это безобразие! — надулась Ангелла. — В этой жиже только мясо солить. А выпьешь, так помрешь!

Талли с гневом и разочарованием смотрела на озеро. Им так необходима была вода! А от вида блестящей водной поверхности жажда разгорелась невыносимая.

— Мых моглих бых еех выпаритьх, — предложил Хрхон.

— Ну да! — в ярости воскликнула Ангелла. — Действительно хорошая идея! Мы просто возьмем пару скал и подожжем их, и у нас будет чудный костерчик, да? — Она фыркнула, в бешенстве топнула ногой, так что песок взлетел и шлепнулся в воду, и повернулась. Секундой позже ее глаза сощурились, а рука дернулась к оружию, но замерла на полпути.

— Что с тобой? — спросила Талли.

Ангелла помедлила с ответом. Наконец она недовольно покачала головой.

— Ничего, — сказала она. — Мне показалось, что я что-то увидела. Наверно, померещилось. — Она вздохнула. — Давайте вернемся. Раз мы не нашли воду, нам нужно хотя бы поспать.

— Лучшех былох бых идтих дальшех, — сказал Хрхон. — Вых поспалих двах часах.

— О, как здорово! — насмешливо воскликнула Ангелла. — Поэтому я чувствую себя как новорожденная.

Талли сохраняла серьезность.

— Хрхон совершенно прав, — сказала она. — У тебя нет большого опыта походов в пустыне, ведь так?

— А что? — враждебно спросила Ангелла.

— Тогда бы ты знала, что лучше днем спать, а ночью идти.

Она указала на север. Ее глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы она смогла разглядеть Скалу драконов, высившуюся в ночи, как колонна из застывшей тьмы.

— Туда три дневных перехода, не меньше. И здесь днем будет очень жарко.

Ангелла мгновение помолчала.

— Без воды мы все равно не выдержим, — проворчала она.

Талли вздохнула.

— Я спрашиваю себя, как тебе удалось подмять под себя пол-Шельфхайма, если ты так легко сдаешься.

— Легко? — Ангелла охнула. — Ты шутишь, да? Мы…

— Тихох! — просипел Хрхон.

Ангелла замолчала на полуслове и испуганно посмотрела на вагу.

— В чем дело?

— Поблизостих кто-тох естьх, — прошептал Хрхон. — Драконых!

— Драконы? — Ангелла вынула свое оружие и растерянно огляделась. — Где? Я ничего не слышу.

— Хрхон их чует, — пояснила Талли.

Она тоже вынула свой лазер и включила его, стараясь закрывать рукой красный огонек на его рукоятке. Она знала, как далеко виден во тьме этот дьявольский глаз.

— Но это совершенно исключено! — не могла согласиться Ангелла. — Откуда им знать, где мы?

— Можетх бытьх, оних насх ждалих? — предположил Хрхон.

Талли кивнула, соглашаясь.

— Ты забыла, как легко они нашли нас в лесу? От этой Янди всего можно ждать.

— Чтобы сейчас взять наш след, она должна уметь колдовать, — сказала Ангелла.

— Возможно, и это тоже. — Талли быстрым взмахом руки призвала к молчанию, показала в сторону, где находился их импровизированный ночной лагерь, и побежала, используя широкую спину Хрхона как живое прикрытие. Ее рука изо всех сил сжимала лазер.

Теперь и у Хрхона, и у Ангеллы, и у Талли было ужасное оружие драконов, так как Талли, скрепя сердце, решила отдать Ангелле оружие убитой всадницы. Сейчас она спрашивала себя, не было ли это ошибкой.

Некоторое время спустя Хрхон снова остановился, поднял левую руку, а пальцы правой прижал к губам. На этот раз Талли тоже услышала шум — это были звуки, нарушающие гармонию ночи: бряцанье металла, шаги, наконец, голоса. Слов Талли не смогла разобрать.

Потом она увидела свет.

Это был очень странный, необычайно белый свет: тонкий, очень белый луч появился за скалами и, как светящийся палец, какое-то время скользил по небу, прежде чем снова стал невидимым. Какой-то голос пронзительно пролаял приказ.

— Теперь осторожно! — шепотом приказала Талли. — Ни звука! Ангелла!

Ангелла не отозвалась, но остановилась и вопросительно посмотрела на Талли.

— На этот раз без глупостей, — попросила Талли. — Не надо никакой резни.

Они стали пробираться дальше. Обратный путь в лагерь показался Талли длиннее, чем вниз, к озеру, но это могло быть связано с ее волнением. Возможно, Хрхон сделал крюк, чтобы приблизиться к всадницам драконов с противоположной стороны.

Теперь они не видели света и ориентировались только по голосам и шуму шагов — это были шаги, как минимум, двоих, возможно, и большего числа женщин, кроме того, был слышен высокий резкий свист рогоглава.

И вот они оказались вблизи естественного скального укрепления, и Талли снова увидела странный свет. Теперь она даже могла разглядеть его источник — это была лампа, одна из технических колдовских штучек всадниц драконов, не больше штормового фонаря, которым когда-то пользовалась Талли, но в десятки раз сильнее. В ее известково-белом, почти не дающем теней свете были четко видны фигуры двоих высоких, одетых в темное женщин, тщательно осматривавших лагерь.

Впрочем, осматривать было почти нечего: Талли оставила там свой плащ и пояс с мечом, Ангелла — свою накидку. Больше в лагере ничего не было.

— Мых ихх атакуемх? — прошептал Хрхон.

Талли торопливо покачала головой, потом сообразила, что Хрхон вряд ли мог видеть это.

— Нет, — так же шепотом ответила она. — Мы не будет атаковать, пока не узнаем, сколько их всего.

— Двое, — сказала Ангелла. — Посмотри направо — там два рогоглава.

Талли пристально посмотрела в указанном направлении. На краю четко выделяющегося в ночи освещенного лампой круга сидели два огромных летающих рогоглава, оседланных и привязанных друг к другу тонкими цепочками, чтобы они не могли улететь, оставив своих владелиц в пустыне. И хотя твари были огромными, Талли сомневалась, что они могли нести больше чем по одной всаднице. И все же она покачала головой. Темнота могла скрывать еще сотни чудовищ, которых они не могли видеть, да и не было причин атаковать женщин. То, что они были здесь, могло быть случайностью, хотя в это верилось с трудом. Возможно, где-нибудь поблизости скрывался лазутчик.

Когда она обернулась, чтобы поделиться с Ангеллой своими соображениями, на скале рядом с ней никого не оказалось.

Талли чертыхнулась, вскочила и одним прыжком оказалась возле Хрхона.

— Где Ангелла?

— Ях нех знаюх, — просипел Хрхон. — Ях думалх, онах сх вамих!

— Ах, черт! — проворчала Талли. — Эта идиотка еще прикончит нас всех. — Она сделала повелительный жест. — Ищи ее! Стукни ее, если понадобится, но притащи ее сюда, пока она не натворила беды!

Вага беззвучно исчез в темноте, тогда как Талли снова прошмыгнула к скалам, под прикрытием которых она наблюдала за всадницами драконов. В душе она обругала себя, что не уследила за Ангеллой. Несмотря ни на что, она всего лишь глупый ребенок и может в своем упрямстве навлечь опасность на себя и на них с Хрхоном.

С колотящимся сердцем Талли посмотрела на женщин. Они были одеты, как и остальные, встреченные Талли всадницы, в черную, плотно облегающую кожу, к тому же на них были шлемы, которые при опущенных забралах закрывали их лица, не оставляя ни одного квадратного миллиметра кожи. Даже глаза у них были защищены двумя маленькими темными стеклами овальной формы, отчего всадницы были похожи на насекомых. Вероятно, такие одежда и снаряжение были необходимы, чтобы во время полетов защищать женщин от чрезмерного холода, царящего на высоте в несколько миль.

Обе всадницы беспокойно переходили с места на место. Талли видела, что одна из них говорила в уже знакомый ей маленький ящичек, тогда как вторая нервно ходила по кругу и при этом вертела что-то в руках, выглядевшее как увеличенный вариант маленьких лазеров. Ангеллы нигде не было видно.

Левее от Талли что-то шевельнулось. Светлый призрак проскользнул в темноте и исчез. Покатился камень.

Сердце Талли, казалось, подскочило прямо ей в горло и там заколотилось быстро и неравномерно. Она сосредоточенно стала смотреть в том направлении, где она заметила движение. Талли больше ничего не видела, но была уверена, что не ошиблась. Конечно, это могло быть животное, но почему-то она так не считала…

Она для страховки еще раз посмотрела на женщин, увидела, что они никуда не собираются идти, и скользнула в ночь. Ничего не видя в темноте, она больно ободрала колено о шероховатую скалу, и вдруг у нее из-под под ног ушла опора. Талли упала, подавив испуганный вскрик, и неловко приземлилась на четвереньки.

Мягкий, мелкий, как пыль, песок смягчил ее падение. Она перевернулась, моментально вскочила на ноги и инстинктивно сжала оружие, когда краем глаза заметила какое-то движение.

Что бы там не оказалось, оно исчезло, прежде чем Талли смогла его рассмотреть. Она снова увидела лишь светлый призрак, напоминающий очертаниями человека. И снова он пропал, прежде чем его смог поймать и удержать ее взгляд.

Но что-то все же осталось — слабый блеск как отражение света звезд, который преломлялся на чем-то блестящем, на чем-то, что…

Это что-то было жидким и имело неописуемо приятный запах…

На этот раз Талли не удалось сдержать восторженный крик. Одним прыжком она очутилась возле лужи, погрузила в нее руки и торопливо попробовала на вкус ледяную воду.

Она не была соленой. Вода была пресной, холодной и чистой, какой и должна быть свежая родниковая вода.

Талли бросила оружие, наклонилась и погрузила в лужу лицо. Она пила, пока не почувствовала, что вот-вот разорвутся легкие, и ей пришлось выпрямиться, чтобы вдохнуть, но и тогда она обеими руками продолжала черпать воду, лить себе на лицо и шею и остановилась лишь тогда, когда промокла насквозь и всем телом дрожала от холода.

Когда она открыла глаза, ее взгляд упал на воду. Поверхность маленькой лужи волновалась, крошечные волны катились по луже диаметром едва ли с метр и придавали ей вид разбитого зеркала. И все-таки Талли смогла четко различить человеческую фигуру, которая в ней отражалась…

Талли упала на землю боком, молниеносно перевернулась, схватила лазер и через секунду снова стояла на коленях.

Перед ней никого не было.

Темнота была сплошной, как и прежде, и в луже не отражалось ничего, кроме бледного света звезд. Но она же не сошла с ума!

Или сошла?

Какое-то время Талли серьезно рассматривала эту возможность: она достаточно часто бывала в пустыне, чтобы знать, как быстро жара и жажда могут свести с ума, особенно тех, кто считает себя в безопасности. Но то, что она видела, было не галлюцинацией, а фактом: какой-то миг она совершенно четко видела человеческую фигуру. Она даже узнала лицо, и…

Бело-голубая молния необычайной яркости ударила в небо позади нее. На мгновение мир перед ее глазами превратился в резкий негатив с бездонной чернотой и невыносимо ярким светом, и неожиданно она услышала крик, исполненный такого ужаса, что что-то болезненно сжалось в ней самой. Потом свет погас, и тут же умолк крик. Но последовавшая за ним тишина была еще ужаснее…

Талли бросилась бежать. Она больше не старалась соблюдать тишину: игра в прятки потеряла смысл. Тем не менее Талли не смогла убежать далеко. Она была почти слепа. После ярко-белых вспышек света ночь казалась вдвойне темнее, Талли не раз спотыкалась и падала. Даже когда она — несколько секунд спустя — снова увидела перед собой свет волшебной лампы, в первый момент она различила лишь две тени, которые отличались от скал только тем, что двигались.

Однако она увидела достаточно. Ее худшие опасения более чем оправдались. Небольшой полукруг, образованный скалами, превратился в поле битвы.

Обе женщины были мертвы. Руки той, что была моложе, все еще обхватывали мощный лазер, молния которого разорвала ночь, но Талли опознала ее только по рукам: плечи и голова исчезли, они не были раздроблены или сожжены — их просто не было. Срез даже сильно не кровоточил.

Женщина постарше лежала на животе в нескольких шагах от своей спутницы, ее руки были погружены в мягкий песок, как будто она, уже умирая, пыталась где-нибудь спрятаться, а ноги были настолько неестественно вывернутыми, что сомнения не было: она мертва. Над ней на коленях стояла Ангелла, держа кинжал в левой руке. Другой рукой она обыскивала карманы убитой.

Красная пелена ярости затуманила взгляд, дернула ее вверх так, что Ангелла от боли вскрикнула и инстинктивно подняла нож. Талли одним прыжком оказалась возле Ангеллы, схватила ее за волосы и грубо выбила нож у нее из руки, затем ударила ее в грудь и другой рукой дала звонкую оплеуху так сильно, что у нее самой заныла рука. Но ее ярость не унялась, наоборот. У нее возникло страстное желание схватить Ангеллу руками за шею и сильно сжать.

— Чертова дура! — закричала Талли срывающимся голосом. — Ты просто глупа или твои крошечные мозги так больны, что ты не знаешь, что творишь? — Ангелла хотела было подняться, но Талли подскочила к ней, влепила вторую оплеуху и нанесла удар, который снова швырнул ее на землю. — Я приказала…

— Этох нех онах, — перебил ее Хрхон.

Талли замерла. Ее рука, уже поднятая для еще одного удара, неподвижно застыла в воздухе. Она повернулась к ваге.

— Что… ты сказал?

— Что это была не я! — прошипела Ангелла.

Она уже снова была на ногах, в ее взгляде горела жажда крови. Левую руку она прижала к пылающей щеке.

— Что… что это значит? — запинаясь, произнесла Талли. — Ты…

— Я не убивала этих твоих… — гневно перебила ее Ангелла. — Я, черт побери, сделала бы это, если бы мне не помешала эта тупая гигантская черепаха, но я их не трогала. Мы с Хрхоном были на расстоянии не больше пятидесяти метров, когда услышали крик. — Она встала, сделала шаг к Талли и склонила голову набок. — Что с тобой случилось? Ты нашла воду?

Талли пропустила ее вопрос мимо ушей. В растерянности она обратилась к ваге.

— Это… правда?

Хрхон попытался изобразить кивок.

— Этох правдах, — сказал он. — Ях увелх еех, преждех чемх онах пришлах сюдах. Потомх мых услышалих крикх.

— Но если это была не ты, кто…

Талли в замешательстве замолчала, мгновение недоверчиво смотрела на Ангеллу, потом повернулась и стала на колени возле убитой, карманы которой обыскала Ангелла. Решительным движением она перевернула ее. Секундой позже она пожалела об этом.

— О боже! — пробормотала она.

Ее руки задрожали, а в горле вдруг образовался горький болезненный комок. Она встала, на мгновение закрыла глаза и попыталась сдержать нарастающую дурноту, поднимающуюся из желудка. Вдруг у нее возникло чувство, что она ощущает вкус крови.

— Великий боже! — прошептала Ангелла. — Что здесь случилось?

— Я… я не знаю, — сказала Талли. — Но я верю, что это была не ты.

— Большое спасибо! — фыркнула Ангелла. Она тоже побледнела, но владела собой намного лучше Талли. — Я принимаю твои извинения. И если тебе снова захочется дать кому-нибудь оплеуху, иди прямо ко мне.

— Но если… если это была не ты, тогда кто? — растерянно спросила Талли. — Вы что-нибудь видели — или слышали?

Ангелла сердито покачала головой, нагнулась за своим кинжалом и излишне резким движением заткнула его за пояс.

— Возможно, какой-нибудь зверь, — предположила она. — Каран предупреждал нас о хищниках, разве нет?

— Зверь? — Талли заставила себя еще раз посмотреть на убитую. Почти сразу ей снова стало дурно. — Не могу представить себе зверя, который мог бы натворить такое.

— Я могу, — ответила Ангелла. — Я даже знаю парочку таких зверей.

— Но чудовище таких размеров должно было оставить следы!

Талли указала на землю. Песок был взрыт ими и следами обеих всадниц драконов, но это были следы лишь человеческих ног. Внезапно Талли охватил страх. Она вдруг вообразила, что на нее смотрят, за каждым ее шагом жадно следят невидимые глаза. И разве не звучали в тишине чьи-то шаги?

Она отогнала эту мысль.

— Может быть, оно улетело, — пробормотала Ангелла.

Чувствовалось, что ее охватила растерянность.

— Мы бы это увидели. — Талли решительно покачала головой. Потом ей пришло кое-что на ум. — Рогоглавы! — сказала она.

Ангелла растерянно посмотрела на гигантских летающих насекомых. Они не шевелились, а просто стояли неподвижно, привязанные друг к другу, безучастно поблескивая фасеточными глазами.

— Что с ними?

— Оних живых, — сказал Хрхон.

— Вот именно! — Талли энергично кивнула. — Если здесь был хищник, почему он не убил и их?

Ангелла озадаченно посмотрела на нее, потом на вагу и раздраженно взмахнула рукой.

— Черт! Откуда мне знать? — фыркнула она. — Да мне это и неинтересно. Нам нужно отсюда поскорее сматываться, пока то, что убило этих двоих, не вернулось за добавкой.

Странно, но Талли знала совершенно точно, что этой опасности не существовало. Вид обезображенных трупов наполнил ее отвращением и ужасом, но она с непоколебимой уверенностью знала, что ни Ангелла, ни она, ни вага не были в опасности. Кто бы здесь ни побывал, он целенаправленно устранил обеих всадниц драконов с таким хладнокровием, что у Талли по спине побежали мурашки.

Однако она согласно кивнула.

— Ты права, — сказала она. — Мы должны исчезнуть. Я нашла источник — это лишь в двух шагах отсюда. С питьевой водой. — Она указала на обоих рогоглавов. — Посмотрите, нет ли у них чего-нибудь, куда бы мы могли залить воду. До горы два дневных перехода. Не меньше.

Ангелла какое-то мгновение смотрела на нее враждебно, но потом послушно пошла к огромным летучим насекомым и стала обыскивать снаряжение обеих женщин, тогда как Талли, снова подавив отвращение, еще раз опустилась на колени возле убитой.

Она довела до конца то, что начала Ангелла: обыскала ее карманы, даже расстегнула пояс, осмотрев бесчисленные кармашки, которые были на нем. Она нашла массу странных вещей — большинство из них были совершенно необычными, некоторые казались весьма опасными на вид. Но все это было не то, что она, собственно говоря, искала. Правда, у нее и не было точного представления о том, что это могло быть…

Она бросала все, что находила, в кучу. Затем Талли подошла ко второй убитой и опустошила и ее карманы. Она раздумывала, не взять ли себе большое лазерное ружье. Мысль была заманчивой: даже маленькие ручные лазеры, которыми были вооружены Ангелла, Хрхон и она, давали им возможность померяться силами с небольшой армией. Насколько же ужаснее должно быть действие большого ружья?

Тем не менее после короткого колебания она решила отказаться от ружья. Его ложе было усеяно массой кнопок, шкал и маленьких светящихся огоньков. Талли не имела понятия, как с этим оружием обращаться. И ни малейшего желания сжечь себе ноги при попытке с ним разобраться…

— Я готова! — Ангелла вернулась, держа две укрепленных на кожаных ремнях полевых фляжки в правой руке и третью флягу, побольше, в левой. — Это все, что я нашла, — сказала она. — Обе фляжки полные.

— Тогда выпейте эту воду, — приказала Талли, обращаясь к Ангелле и ваге. — Пейте, сколько сможете. Мы наполним их из источника.

Ангелла пожала плечами, но сразу же отвинтила пробку одной фляжки и бросила вторую Хрхону.

— Что ты, собственно говоря, ищешь? — спросила она, утолив жажду и вылив остаток воды себе на лицо и шею.

— Точно сама не знаю, — призналась Талли. Она вздохнула, встала и с разочарованием и гневом посмотрела на непонятные вещи, которые она вынула из карманов убитых женщин. — Я начинаю себя спрашивать: действительно ли случайность то, что они постоянно нас находят?

Ангелла скорчила гримасу.

— Смешно, — сказала она. — Я припоминаю, что полчаса назад высказала такое же подозрение. Только ты тогда на меня накричала.

Она снова закрыла фляжку и медленно подошла ближе. Ее взгляд скользнул по лазерному оружию, которое Талли небрежно откинула в сторону, но ни словом не обмолвилась о нем.

— И ты думаешь, что найдешь ответ… — Она запнулась. На ее лице появилось удивленное выражение. — Я идиотка, — пробормотала Ангелла. — О проклятье, думаю, я заслужила оплеуху, которую ты мне дала, по крайней мере первую!

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — сердито спросила Талли.

— О, Янди! — ответила Ангелла. — Ты с ней раньше встречалась, не так ли? Я имею, в виду, до встречи в сарае?

— Один раз, — сказала Талли. — Но это было до того, как она узнала, кто…

— И она что-то тебе дала? — Ангеллу уже было не остановить.

— Дала? — Талли напряженно задумалась, потом покачала головой. — Нет, — сказала она.

— Но что-то должно быть! — настаивала Ангелла. — Вспомни, Талли, ты что-нибудь взяла с собой из Шельфхайма?

— Нет! — ответила Талли, почти рассерженным тоном. — Ничего, кроме вот этого меча. — Она указала на оружие, лежавшее рядом с накидкой Ангеллы на песке. — Но его я…

— Ну же! — поторопила ее Ангелла, так как Талли, пораженная, смолкла. — Откуда он у тебя?

— Купила, — пробормотала Талли. — У котяра. Но…

— Но Янди была при этом, — закончила предложение Ангелла, — не так ли? Чертова баба! Коварная дрянь! Мне следовало перерезать ей глотку!

Она в ярости наклонилась, взяла оружейный пояс Талли и вынула из кожаных ножен меч. Какой-то миг она нерешительно держала его в руках, потом повернулась и почти до половины вонзила клинок в землю.

— Что ты делаешь? — осведомилась Талли. — Осторожнее! Это чертовски хороший меч!

— О да! — ответила Ангелла. — Ты сейчас удивишься, насколько хороший. Даю слово, Талли, эта штука имеет непредвиденные скрытые достоинства! Хрхон! Помоги мне!

Вага вперевалку подошел и вопросительно посмотрел на Ангеллу.

— Держи крепко клинок! — приказала она. — Обеими руками!

Хрхон медлил. Лишь когда Талли едва заметно кивнула, он опустился на колени и крепко взялся обеими руками за отшлифованную рукоятку. Ангелла схватилась за набалдашник, напряглась и изо всех сил стала его крутить.

Раздался звонкий щелчок, и набалдашник неожиданно стал вращаться. Из-под промасленной кожи появилась тщательно отшлифованная очень мелкая резьба. Ангелла торжествующе засопела, еще раз напрягла мышцы и одним рывком отделила всю рукоятку от клинка.

— Я так и знала! — воскликнула она. — Проклятая ведьма! Посмотри на это, Талли!

Талли послушно подошла ближе, с любопытством наклонилась вперед — и ее лицо скривилось от отвращения.

Рукоятка меча была полой, но не пустой. В маленьком цилиндре из металла шевелилось нечто, напоминавшее скопление отвратительных белых личинок. Это были покрытые слизью существа величиной с ноготь, они источали ужасный запах.

— Что это? — спросила она с отвращением.

— Причина, по которой Янди всегда точно знала, где нас искать, — ответила Ангелла. — Ах, проклятье! Мне сразу надо было подумать об этом! Самое позднее — это когда они явились за нами в болото! — Она яростно размахивала рукой с отвинченной рукояткой. — Ты знаешь, что это, Талли? Нет? Эти милые маленькие существа — песчаные личинки! Женские песчаные личинки!

— Мерзость! — воскликнула Талли. — Ты никогда не слышала об этом? — Талли покачала головой, и Ангелла продолжала все еще дрожащим от гнева голосом: — Знаешь, они совершенно безобидные, но очень полезные маленькие твари. Их самцы могут летать, и, хотя у них практически нет мозгов, они очень верные существа. Знаешь, они живут парами. Песчаные личинки, однажды встретившись, больше не расстаются никогда.

— Черт возьми, что это значит? — нетерпеливо спросила Талли. — Если мне потребуется лекция по биологии, я пойду к странствующему студенту!

— Лучше бы ты так сделала до того, как связалась с Янди, — зло заметила Ангелла. — Эти отвратительные маленькие твари, между прочим, не только верны, но и очень привязчивы. Самец чует свою самку на расстоянии в десять миль. — Она резко засмеялась. — Ну, теперь дошло? Все, что Янди нужно было сделать, — это подсунуть тебе этих личинок и посадить их самцов в стеклянный ящик, чтобы…

— Чтобы точно знать направление, в котором она должна нас искать, — пробормотала Талли. Она переводила взгляд с Ангеллы на полую рукоятку меча. — Это…

— Это типично для Янди, — перебила ее Ангелла. — Тебе никогда не следует недооценивать эту ведьму, дорогуша. Она, видимо, уже тогда подозревала, что с тобой что-то не так, Талли, золотце. Но я признаю, что такого я не ожидала. — Она в бешенстве покачала головой и собралась было вытряхнуть личинок на землю, но остановилась.

— Чего ты ждешь? — спросила Талли. — Убей их!

Ангелла ухмыльнулась.

— Думаю, у меня есть идея получше. Дай мне меч.

Талли послушно протянула ей клинок меча. Ангелла осторожно свинтила оружие, убедилась в том, что рукоятка прочно сидит на своем месте, и обернулась к рогоглавам. Мгновение она смотрела на животных, потом подняла меч и почти по рукоятку вонзила его в покрытую панцирем голову меньшего из насекомых. Рогоглав вздыбился, издал резкий свистящий звук и издох.

— Что ты собираешься делать? — спросила Талли.

Ухмылка Ангеллы стала еще шире.

— Небольшая контрмера, — сказала она. — Хрхон, помоги мне! Подержи тварь.

Она подождала, пока вага подошел и взял поводья летающего насекомого, потом нагнулась, быстрым взмахом меча разрезала путы, связывавшие его с трупом второго рогоглава, и снова выпрямилась. Она тщательно укрепила меч Талли на седельной сбруе странного летучего животного, отошла на полшага и вынула из-за пояса кинжал.

— Можешь подержать его, пока я буду выкалывать ему глаза? — спросила она.

Талли тяжело вздохнула, но больше не пыталась удерживать Ангеллу. Хрхон одобрительно заворчал, и рука Ангеллы молниеносно дважды ткнула кинжалом в голову рогоглава. Оба фасеточных глаза погасли, как свечи на ветру.

Рогоглав впал в неистовство. Черная кровь насекомого испачкала Ангеллу, и она, смешно подпрыгнув, отскочила в безопасное место. Панцирь гигантского жука раскрылся. Одна из двух его половин ударила Хрхона, как хитиновым молотом, и отшвырнула его на землю, потом над сутулым телом рогоглава расправилась пара гигантских полупрозрачных жучиных крыльев.

Талли быстро втянула голову в плечи, когда насекомое, покачиваясь, стало набирать высоту, полубезумное от боли и страха. С огромной силой оно ударилось о скалу, немного отлетело назад и вниз и продолжило полет. Вскоре оно исчезло в ночи.

— Что, черт возьми, это значит? — холодно спросила Талли, когда Ангелла поднялась и начала вытряхивать песок из волос.

— Дружеский привет Янди, — с ухмылкой ответила Ангелла. — Знаешь, эти рогоглавы чертовски живучие. Хоть он теперь слеп, при некотором везении пройдет несколько дней, пока он сдохнет. — Она тихо засмеялась. — Я отдала бы твою правую руку за то, чтобы увидеть лицо Янди, когда она наконец догонит эту тварь.

Талли не ответила. Но она еще долго думала, действительно ли Ангелла оговорилась, сказав: «…Твою правую руку…»

 

— 3 —

Два дня, которые, по расчетам Талли, должен был занять путь к Скале драконов, превратились в пять, потому что скала, во-первых, была намного дальше, чем Талли думала, а во-вторых, они продвигались вперед намного медленнее, чем ей хотелось бы. Они шли только по ночам, что, правда, было и утомительно, и не совсем безопасно, так как каменная пустыня оказалась гигантским лабиринтом из внезапно разверзающихся бездн и бездонных трещин. Тем не менее передвигаться в дневное время было невозможно. И дело было не в жаре: небо над пропастью кишело драконами.

Похоже, план Ангеллы не сработал. Уже на следующее утро они увидели, что в небе кружит огромная треугольная тень, и не прошло и полдня, как над ними стало появляться все больше и больше огромных животных — много, слишком много, чтобы это могло быть случайностью или обычными маневрами. Талли насчитала больше двух дюжин титанических летающих ящеров, которые беспорядочными спиралями кружились над пустыней, иногда неподвижно застывали, а иногда настолько низко спускались к лабиринтам скал и бездн, что Талли могла разглядеть на их спинах одетые в черное фигуры.

Всем было ясно, что означало это неожиданное изменение в тактике Янди: она искала их. Талли, Ангеллу и Хрхона, но прежде всего Талли. И Талли терялась в догадках, не понимая почему.

Конечно, она унизила Янди, и не единожды, и, вероятно, убила больше ее воительниц, чем все клорши и бандиты Шельфхайма, вместе взятые, и все же это было недостаточным основанием для подобных действий. Совершенно недостаточным, если принять во внимание, что Янди, по сути, не нужно было ничего делать, а только ждать, пока Талли сама к ней придет…

Но Талли и на этот вопрос, как и на многие другие, не находила ответа. Она решила больше не думать об этом, потому что ей нужны были все ее силы, чтобы остаться в живых.

Местность становилась все пересеченнее с каждым метром, который они преодолевали, стремясь дальше на север. Сеть трещин, покрывавшая землю, становилась гуще, а скал было все меньше. Это обстоятельство, особенно в дневное время, было не просто тягостным, а опасным для жизни, так как драконы кружили в небе непрерывно и становилось все труднее найти убежище.

Но по крайней мере в одном им повезло: ни один из многочисленных хищников, о которых их предупреждал Каран, не нападал на них, вообще не было видно ничего живого, за исключением огромного существа, напоминавшего вертикально передвигающуюся акулу. Однако оно быстро обратилось в бегство, когда Хрхон бросил в него камень.

И все же они были не одни. Талли ни с кем не говорила об этом, но она ясно ощущала чье-то присутствие и была уверена, что Хрхон это тоже чувствовал. Что-то следовало за ними. Не было случайностью то, что хищные обитатели пропасти избегали их, как не было случайностью и то, что они совершенно беспрепятственно пересекли верхний ярус леса. Что-то находилось рядом с ними, что защищало их и одновременно вызывало ощущение опасности.

Под утро, в конце пятой ночи, проведенной ими в пути, они оказались перед Скалой драконов.

Это была не просто гора, какие Талли видела прежде, а настоящий кошмар: гигантское копье из черного и темно-зеленого мрамора, которое буйно помешанный бог вонзил в землю. Оно отвесно вздымалось на высоту в пять, шесть, а возможно, и больше миль. Не было плавного уклона земли, никаких пригорков, только пропасть, а сразу за ней — гора, устремляющаяся в небо, как стена, такая высокая, что у Талли закружилась голова, когда она запрокинула голову, чтобы взглянуть на ее вершину.

— Не может быть! — воскликнула Ангелла.

Ее голос был очень усталым. В ее интонациях ощущались тяготы последних ночей. Но она говорила без горечи или упрека. Это было просто утверждение, но не протест. И Талли знала почему. Никто, не имея крыльев, не мог подняться на эту гору. Это было невозможно.

Талли… ничего не чувствовала.

Странно: ей следовало бы испытывать отчаяние, гнев, но она не ощущала ничего такого, кроме совсем легкого, но вполне понятного разочарования. Она убила дракона. Она дала отпор власти, господствовавшей в этом мире еще до возникновения человечества, она обманула самое безобразное чудище, какое когда-либо придумывали боги, — пропасть. Но эта гора победила ее. Просто тем, что была здесь.

И все-таки Талли чувствовала, что сделала правильно.

Пожалуй… да, пожалуй, в этом была причина, почему Талли оставалась такой безучастной. Понимание того, что Ангелла и она должны были потерпеть неудачу, не пришло неожиданно. Она постоянно видела гору, в течение последних пяти ночей тень в ночном небе постепенно росла, и на протяжении всего времени в глубине души Талли знала, что взобраться на нее невозможно.

Так при складывании мозаики понимаешь, каким должен быть недостающий элемент, и знаешь, что он не может быть никаким другим. То, что она пыталась понять, постоянно ускользало от нее, не давая приблизиться. Возможно, ее действия никогда не способствовали этому по-настоящему. Впервые с тех пор как она бесконечно давно ребенком вышла из леса и увидела перед собой свой родной город, лежащий в развалинах, она спросила себя, не была ли она в действительности всего лишь орудием жестокой высшей силы, на решения которой она не имела никакого влияния.

— Не может быть, — еще раз сказала Ангелла. — Нам… нам с этим не справиться! Никто с этим не справится.

Талли молчала. Она чувствовала, что Ангелла ждала, что она скажет хоть что-нибудь, но Талли не знала, что сказать. Они достигли конца своего пути. Возможно, это была одна из тех историй, которые не заканчиваются хорошо. Одна из тех историй, которую никто не будет передавать дальше, поскольку герои в конце не победили, а нашли свою смерть. Еще двое глупцов, вообразивших, что смогут обмануть судьбу.

Она взглянула на гору, потом на небо, которое постепенно стало окрашиваться в красный цвет, а потом на вершину горы. Через несколько мгновений оттуда начнут вылетать драконы. Они могли ничего не делать, просто стоять здесь и ждать, пока драконы их увидят. Возможно, смерть в огне, изрыгаемом из пасти дракона, будет ужасной, но мгновенной. Короткий миг ужасного жара, возможно — и то лишь возможно, — короткая боль. И больше ничего.

Но так было бы неправильно. Чего-то еще не хватало. Все это не было бессмысленным, Талли это чувствовала; она знала, что это было частью хитроумного плана. Она не должна была умереть, по крайней мере сейчас. Смысл всего происходящего готов был открыться ей, он уже был в ее мыслях, но пока не мог явиться ей, как еще не рожденное дитя.

И тогда она поняла, что нужно делать.

Очень медленно она вынула из-за пояса лазер, включила оружие и направила его на гору.

Ангелла побледнела от ужаса.

— Что ты делаешь? — прохрипела она. — Ты хочешь все испортить? Талли! Нет!!!

Палец Талли замер над спусковой кнопкой. Оружие вибрировало в ее руке, она ощущала энергию, которая ожидала высвобождения, свое внутреннее желание довести дело до конца. Внутренний голос настойчиво нашептывал ей, что она должна забыть об Ангелле и ваге. Их жизни не принимались в расчет, впрочем, как и жизнь Талли, как и жизнь любого из несметного числа других живых существ, которую она погасила, чтобы прийти сюда. Она была здесь, и теперь она знала, как сможет осуществить свое желание отомстить, и это будет в тысячу раз ужаснее, чем Янди и ее сестры могли вообразить.

И все-таки она еще медлила.

— Уходи, — сказала она тихо.

Ангелла уставилась на нее.

— Что… что ты сказала?

— Уходи, — повторила Талли. — И ты, и Хрхон — вы можете идти. То, что сейчас произойдет, касается только меня.

Ангелла уставилась на оружие в руке у Талли, потом на нее.

— Ты… ты хочешь…

— Я не хочу, — перебила ее Талли. Она говорила очень тихо, но таким тоном, что Ангелла не стала ей перечить. — Я должна. Я сделаю то, что необходимо сделать. Мне нужно туда, наверх, и есть только один способ попасть туда.

— Стать пленницей Янди? — Ангелла истерически рассмеялась. — Для этого не надо было так мучиться!

Талли не ответила. Как она могла объяснить Ангелле, что был только этот путь и никакого другого? Как она могла объяснять то, что сама хотя и знала, но не понимала? Она без слов покачала головой.

Ангелла на шаг подошла к ней и остановилась, потому что Хрхон угрожающе поднял руку.

— Ты… ты сумасшедшая! — прохрипела она. — Прошу тебя, Талли, подумай, что ты делаешь! Они тебя убьют!

— Вероятно, — ответила Талли. — Но сначала они поднимут меня наверх. И это все, что мне нужно.

— Черт подери, ты пришла сюда, чтобы умереть? — взревела Ангелла.

Неожиданно она нырнула под руку Хрхона, подскочила к Талли и попыталась опустить ее руку, сжимавшую лазер. Хрхон схватил Ангеллу и швырнул ее на землю.

— Оставь ее, — мягко сказала Талли. Она улыбнулась, опустила лазер, а другой рукой указала на юг, в ту сторону, откуда они пришли. — Уходи, Ангелла, — попросила она. — Все кончилось. Для тебя. И для Хрхона тоже.

— Уйти? — Ангелла встала, подняла руки и застыла в таком положении. Она казалась растерянной и беспомощной. — Но… но куда же?

— Вам ничего не сделают, — сказала Талли. — Возвращайтесь к утесам. Я уверена, вы найдете путь наверх. Янди больше не будет вас беспокоить. Ей нужна только я.

— А тебе — она, — утвердительно произнесла Ангелла. Неожиданно ее гнев улетучился. Она вдруг стала такой же спокойной и решительной, как Талли, однако совершенно по другим причинам. — А если я останусь? — Она вызывающе посмотрела на Талли.

— Тогда ты умрешь, — ответила Талли. — Ты этого хочешь?

— Ты тоже этого хочешь, не так ли? — Ангелла сжала кулак. — Ты не единственная, кто считает, что имеет право на голову Янди, Талли, дорогуша. Я не знаю, что она тебе сделала, но я хорошо помню, что она сделала мне, и не уйду отсюда несолоно хлебавши, пока кто-нибудь мне за все не заплатит. Ты не можешь запретить мне ненавидеть, дорогуша.

Талли молчала. Она чувствовала, что Ангелла говорила серьезно. В первый раз с тех пор как они познакомились, у нее было чувство, что перед ней взрослая женщина, а не глупый ребенок.

— Ты приняла это слишком всерьез, — сказала она.

Ангелла подняла руку и показала на свое обожженное лицо.

— Ты никогда меня не спрашивала, откуда это у меня, — тихо сказала она. — Когда-то я была так же красива, как и ты, Талли. Но Янди устроила так, что я превратилась в монстра. А теперь скажи еще раз, что я должна уйти.

Талли ничего не сказала. Вместо этого она повернулась к Хрхону и очень долго и пристально смотрела на вагу. Она не произнесла ни слова, но вага, тем не менее, понял вопрос.

— Оних убилих Эсскх, — просипел он.

Все было решено. Талли сама не понимала почему, но она была очень рада этому. Вероятно, больше всего ее пугала мысль, что подниматься туда нужно будет одной. Это казалось глупым и нелогичным, но была разница — умирать одной или с друзьями.

Она больше ничего не сказала, а снова подняла лазер и нажала на спуск.

Тонкий, до боли яркий луч разрезал ночь и взорвался на боковой поверхности Скалы драконов. Даже с расстояния почти в одну милю Талли увидела, что камень накалился до темно-красного цвета и маленькие капли расплавленного мрамора падали в глубину, как яркие светлячки. Они гасли задолго до того, как достигали земли.

Талли выстрелила второй раз, и третий, и четвертый, и пятый, и шестой, она нажимала на кнопку снова и снова, пока оружие в ее руке не перегрелось и не стало издавать протестующее жужжание. Потом она просто бросила лазер, повернулась и поднятием руки остановила Ангеллу, когда та подошла к ней.

— Оставайся здесь, — сказала Талли. — И не сопротивляйтесь, когда они придут.

— А ты куда идешь? — спросила Ангелла.

— Не очень далеко. — Талли улыбнулась, повернулась к Хрхону и указала сначала на него, потом на Ангеллу. — Проследи, чтобы она не пошла за мной, — сказала Талли. — Я скоро вернусь.

Она ушла, прежде чем Ангелла смогла задать следующий вопрос. Ее время истекало. Вероятно, речь шла о минутах.

 

— 4 —

Над высохшим океаном забрезжило утро, но внизу, на его дне, темнота еще была полной, и через несколько шагов она поглотит Ангеллу и Хрхона. Талли не знала, как долго ей придется идти, но она чувствовала, что это не могло быть далеко. Они были поблизости, и они должны были так же хорошо, как и она, знать, что до появления Янди и ее драконов у них осталось мало времени — лишь несколько минут. Но этого хватит. Талли хорошо понимала это, но большего она знать не могла. Ее охватило неестественное спокойствие, своего рода психический паралич, но это возникло не в ней самой, а шло извне.

Однако ее сердце заколотилось от ужаса, когда она увидела перед собой двоих призраков. Она остановилась. Она еще раз взглянула вверх, на вершину Скалы драконов. Но в небе пока было пусто.

— Значит, ты решилась.

Заговорил тот призрак, который был больше ростом. Он пошевелился, ужасным, не поддающимся описанию способом подошел к ней и снова замер на месте, почувствовав, как сильно его вид испугал Талли. Его лицо напоминало лицо Веллера и одновременно кого-то еще, кого-то неописуемо чуждого, ужасного, от одного вида которого Талли застонала.

Это был Веллер — тот самый Веллер, который пять дней назад отвел ее к воде, убил всадниц дракона, а затем помог им прийти сюда. И все же это была скорее злая карикатура на Веллера: перед ней был огромный монстр с тягучим, набухшим, местами растекшимся, как мягкий воск на солнце, телом, закутанный в бесцветную пульсирующую сеть, похожую на паутину, только намного тоньше. Он был живым…

— Почему? — спросила она просто.

— Не надо никаких «почему», — ответил Веллер. — Они и мы враги. Мы были ими всегда. Ты знаешь, что следует делать.

Талли кивнула. Неожиданно ей стало холодно. Что, если она гасит пожар, подливая масло в огонь? Возможно, она вернула к жизни нечто более ужасное. Потом она улыбнулась своим мыслям. Этот страх ощущала ее человеческая суть, заставлявшая ее вообразить, что ее существование почему-то важно.

— Ты сделала выбор? — спросил Веллер.

Второй призрак тоже зашевелился и подошел ближе. В первый миг на месте его лица была только гладкая мертвенно-бледная поверхность, потом образовались рот, нос и глаза. Каран. Талли отвела взгляд.

— Я выбрала, — сказала она.

— И кто это будет?

Нечто, когда-то бывшее Веллером, подошло ближе. Талли содрогнулась. Ее охватило отвращение. Неописуемо омерзительным был вид этого существа, которое теперь было чем угодно, но не Веллером.

— Почему я? — застонала она как от боли. — Почему не Каран или… или один из тех, кто приходил сюда до меня?

— Каран был нашим посланником, — ответил лже-Веллер. — А ты — потому что ты здесь. Мы ждали тебя, ждали очень долго. Такого человека, как ты. Все остальные были глупцами, и они потерпели неудачу.

Талли испугалась, когда поняла, что означают слова существа.

— Тогда… тогда я могла бы…

— Справиться без нашей помощи? — Веллер покачал головой. Окружавшая его белая паутина шуршала, как саван. — Нет. Может быть, до этого момента. Может быть. Но не дальше.

Он помолчал. Потом своей ужасной, беспалой рукой он указал на небо. Талли взглядом проследила за его жестом. Она увидела титаническую треугольную тень, отделившуюся от вершины Скалы драконов и планирующую вниз, потом вторую, третью…

— У нас осталось мало времени, — сказал Веллер. — Ты решилась? Кто из двоих? Ангелла или Хрхон?

— Никто, — сказала Талли.

Ужасное существо еще немного приблизилось к ней. Его конечности были уже недалеко от ее лица. Талли из последних сил подавила внезапное желание повернуться и сбежать.

— Ты знаешь, что нам нужна жертва, — сказал Веллер. — Только так может свершиться твоя месть. Итак, кто? Женщина или вага?

— Никто из этих двоих, — с трудом произнесла Талли. Великий боже, почему ей так тяжело говорить?!

— Тогда ты хочешь…

— Меня, — сказала Талли. — Возьмите меня!

И они взяли ее.

 

— 5 —

Оба дракона приземлились, когда она уже подходила к Ангелле и Хрхону. Вага пригнулся за скалой и прижал к себе Ангеллу. Он слегка расставил ноги, приняв устойчивое положение, и почти полностью втянул голову в панцирь. Тем не менее он покачнулся, когда гигантские твари коснулись земли менее чем в двадцати шагах от него.

Земля задрожала. Когда драконы расправили свои гигантские крылья, на мгновение показалось, что вернулась ночь. Вызванный ими ураган заставил Талли броситься к скалам, под защитой которых она осталась стоять, наблюдая за прибытием Янди. Пыль и мелкая галька обрушились на нее как град. Воздух был наполнен смрадом, испускаемым драконами.

Талли отвернула лицо от урагана, подняла, защищаясь, руку над головой и, сощурившись, посмотрела в небо. Над ней, так низко, что она, казалось, могла коснуться их вытянутой рукой, кружили еще два дракона, а милей выше виднелась еще пара крылатых рептилий. Янди решила не полагаться на случай.

Талли терпеливо ждала, пока успокоятся оба дракона, вблизи похожие на огромных безобразных птиц. Они еще какое-то время переступали с ноги на ногу, прежде чем опустили свои чешуйчатые шеи, давая всадницам возможность слезть.

Все происходило очень быстро: на каждом из драконов сидело почти по дюжине одетых в черное воительниц Янди, и Талли достаточно было совсем недолго понаблюдать за их движениями, чтобы увидеть, что на этот раз она имеет дело не с детьми вроде Нирль, а с элитным отрядом, с женщинами, движения которых были быстрыми и точными, как у машин. «Гвардия Янди, если у нее такая есть», — насмешливо подумала Талли.

Она не шевелилась. Всадницы драконов быстро и почти бесшумно выстроились в цепь, а затем образовали двойную, открытую в сторону пустыни окружность, в центре которой находились Ангелла и Хрхон. Четыре или пять стройных фигур подошли к ним, очень медленно, осторожно, держа наготове оружие.

Лица воительниц были скрыты за опущенными забралами шлемов, так что Талли не могла видеть их выражения, но Талли чувствовала нервозность этих женщин. Она поняла, что представляла для них серьезную угрозу. За ней из той проклятой башни в пустыне Гехран сюда тянулся кровавый след. Одно упоминание ее имени должно было наполнять этих женщин страхом и ненавистью.

Она очень медленно опустила руки, сделала шаг навстречу воительницам и остановилась, когда оружие угрожающе нацелилось ей в лицо.

— Не бойтесь, — сказала Талли. — Мы сдаемся.

Если воительницы и слышали ее слова, они на них никак не отреагировали. Четверо из них образовали вокруг Талли кольцо. Они держали оружие наизготовку, но таким образом, что не могли попасть друг в друга. Пятая женщина зашла сзади и быстро и очень тщательно обыскала Талли. Она ничего не нашла. Кинжал Талли — единственное оружие, кроме лазера, которое она носила с собой, — валялся где-то в пустыне.

Тем не менее руки ей связали за спиной так туго, что было больно, и уже через несколько секунд Талли почувствовала, что в них не циркулирует кровь. Лишь тогда двое из ее охранниц отошли в сторону. Она получила грубый толчок в спину, потом гибкие, но очень сильные руки подхватили ее под мышки. Ее притащили к Ангелле и Хрхону.

Ангелла взглянула на нее расширенными от ужаса глазами. Она была связана, как и Талли. Рядом с ней стояли две безликие черные воительницы. Хрхона отвели немного в сторону. Он не был связан — видимо, воительницы Янди знали, что связывать вагу не имеет смысла, — но на него были направлены стволы дюжины лазеров. Талли беззвучно молилась, чтобы у Хрхона не сдали нервы.

— Что сейчас будет, Талли? — спросила Ангелла. — Мы…

Одна из ее охранниц ударила ее прикладом, отчего Ангелла со стоном упала на колени.

— Не разговаривать! — крикнула охранница.

— Что это значит? — резко спросила Талли. — Мы сдались!

Второй удар прикладом попал ей по ребрам, он был не так силен, как тот, что получила Ангелла, но Талли задохнулась от боли.

— Молчать! — грубо оборвали ее. — Всем молчать, пока не придет Янди.

Ангелла со стоном поднялась. Ее лицо перекосилось от боли, но в глазах снова горела та неукротимая ярость, которая так хорошо была знакома Талли. Неожиданно Талли обрадовалась тому, что Ангелла была связана.

— За это я убью тебя, золотце, — простонала Ангелла. — Даю слово!

Женщина, стоявшая рядом с ней, предостерегающим жестом подняла ружье, но не ударила. Ангелла с ненавистью смотрела на нее. На ее лице играли желваки. Талли видела, как напряглись ее мускулы, но она тщетно попыталась разорвать оковы.

— Не надо, Ангелла, — быстро сказала Талли. — Не бойся, они тебе ничего не сделают. Им нужна я.

Глаза Ангеллы снова сверкнули. Но она была достаточно умна и не стала больше раздражать охранниц, а только, яростно рванувшись, перевернулась.

Талли тоже молчала. Она ощутила странное облегчение. Самый опасный момент был позади, она это понимала. Воительницы Янди их не убьют, по крайней мере сейчас. Но у них было мало времени. Последние слова Веллера (Веллера?!) еще четко звучали у нее в ушах: «У тебя остается мало времени, Талианна. Чуть больше двенадцати часов. Мы можем защищать тебя, пока не сядет солнце. Не дольше».

Двенадцать часов… Жалкие мгновения — и все же этого достаточно для того, что ей надлежало сделать.

Талли чувствовала себя странно. Она была еще не в том возрасте, чтобы легко примириться с мыслью о смерти, но она, естественно, время от времени задумывалась об этом.

Она вспомнила один разговор — Талли забыла с кем и по какому поводу — о том, что бы они сделали, если бы точно знали, что осталось жить определенный промежуток времени. Она вспомнила, что услышала тогда массу интересных и умных рассуждений на эту тему. Но сейчас как раз была такая ситуация и все оказалось по-другому, не так, как она предполагала тогда.

Некоторое время она прислушивалась к себе, но ее ничего не беспокоило. Да, ее сердце билось очень быстро, ниже ее правого колена ощущалась слабая боль — она вспомнила, что в темноте ударилась о камень, — у нее онемели ребра в том месте, куда попал приклад. Но там, где в ее теле должен был сидеть страх, не было ничего, кроме глубокой, абсолютной умиротворяющей пустоты. Возможно, уже работала защита, о которой говорил Веллер.

Гигантская тень распростерлась над пустыней и вернула Талли в реальность. Талли посмотрела вверх и увидела еще одного дракона, казавшегося крупнее других. Черное как ночь животное круто падало с неба и замедлило скорость своего падения лишь недалеко от земли. На его шее сидела одна-единственная всадница, одетая в традиционную черную одежду дочерей дракона, но без шлема, так что ее волосы развевались на ветру. Крылья дракона хлестали воздух, образуя мощные вихри. Наконец животное, сделав несколько кругов над Талли и остальными, стало готовиться к посадке.

Несмотря на серьезность своего положения, Талли не могла не восхититься изяществом, с каким приземлилось огромное летающее существо. Дракон был, пожалуй, метров пятьдесят в длину, а размах его крыльев — вдвое больше. Его вес равнялся, должно быть, весу десятка гиппоцератов. И, несмотря на это, он двигался изящно и легко, как большой черный как ночь мотылек. Единственный звук, который был слышен, — это рев воздуха, рассекаемого крыльями.

Так же изящно, как приземлился, дракон опустил свою огромную змеиную шею, пока треугольная голова не коснулась земли, и его всадница легко соскользнула вниз.

Талли спокойно смотрела на Янди. Та шла к ней быстро, но без спешки. На мгновение она остановилась возле Хрхона, посмотрела на него и затем подошла к Талли. К ним подскочила одна из воительниц, но Янди недовольным жестом велела ей отойти.

Вдруг стало очень тихо. Две такие разные женщины смотрели друг на друга. Лицо Янди будто окаменело, но Талли ощущала волнение, бушевавшее под маской неприступности и спокойствия. Наоборот, Янди, скорее всего, чувствовала неестественное спокойствие, овладевшее Талли, потому что через некоторое время в ее глазах появилось выражение легкого удивления. Но прошло много времени, прежде чем она нарушила молчание.

— Лучше бы ты пошла со мной тогда, в Шельфхайме, — сказала Янди. — В живых осталось бы много моих сестер. И твои приятели тоже. — Она вздохнула, смерила Талли долгим, очень задумчивым взглядом и наконец покачала головой, как будто не могла поверить в то, что видит. — Ты действительно сдалась!

— Как видишь.

— Почему? Я хочу сказать: почему сейчас? Ты водила нас за нос дольше, чем кто-либо, и у тебя это неплохо получалось. И сейчас ты сдаешься? — Она покачала головой. — Если ты задумала какой-нибудь трюк, ты пожалеешь об этом, Талли.

— Никакого трюка. — Талли чуть помедлила, потом подняла руку и указала на гору за собой. — Не ты победила меня, Янди. Она.

Янди несколько секунд озадаченно смотрела на нее. Потом кивнула.

— Ты думала, что мы беззащитны, что мы только и ждем, чтобы на нас напали? — спросила она. — Никто не взберется на эту гору, не имея крыльев. — Она вздохнула. — Так много потерь, Талианна! Столько растраченной энергии… Стоило ли оно того?

Талли молчала. Вопрос Янди был не из тех, что требовал ответа. Спустя некоторое время Янди покачала головой и сама ответила на него:

— Нет, не стоило. Тебе следовало сразу прийти к нам, вместо того чтобы начинать свою войну. Многое было бы по-другому.

— Неужели? — сказала Талли. — Вы бы сожгли на пару городов меньше?

Лицо Янди потемнело от гнева. Она подняла руку, чтобы ударить Талли, но передумала, опустила руку и вздохнула.

— Пожалуй, другого пути действительно не было, — проворчала она. — Но ты увидишь, как сильно ты заблуждалась, Талли. И твои друзья тоже.

Движением головы она указала на Ангеллу и Хрхона. Вага был слишком далеко, чтобы разобрать ее слова, но Ангелла все слышала. Однако, к удивлению Талли, она промолчала.

— Что ты собираешься с ними сделать? — спросила Талли.

Янди очень медленно повернулась и задумчиво посмотрела сначала на Ангеллу, потом на вагу, затем обратилась к Талли.

— Полагаю, сейчас ты будешь просить оставить их в живых, — пренебрежительно сказала она.

— А если и так?

Янди тихо засмеялась. Но она не ответила на вопрос Талли, вместо этого сделала шаг назад и подняла руку.

Одетые в черное воительницы засуетились. Четверо из них, подскочив к Хрхону, стали толкать его перед собой, еще двое схватили Ангеллу и грубо потащили ее к одному из драконов.

Янди сделала приглашающий жест в сторону своего дракона.

— Смею ли я пригласить тебя прокатиться верхом на моем животном? — язвительно спросила она. — Путешествия такого рода для тебя не внове, не так ли? Думаю, ты привыкла летать.

Талли попыталась проигнорировать ее интонацию.

— Не боишься, что я выброшу тебя из седла? — зло спросила она.

Янди улыбнулась:

— Конечно, нет. Что тебе это даст? Ты здесь не потому, что хочешь прикончить меня, не так ли?

— Заманчивая мысль.

— Я пойду на риск, — продолжила Янди. — Он не очень велик. Я знаю тебя лучше, чем ты предполагаешь.

— Вот как?

Янди кивнула.

— Когда-то я была такой же, как ты, Талианна, — сказала она. — Молодой девушкой, преисполненной ненависти и гнева, готовой отдать собственную жизнь, чтобы уничтожить тех, кого, как ей казалось, она ненавидит. Ты считала себя особенной? — Она рассмеялась. — Много таких, как ты, — мужчин, женщин и детей, — кто поклялся нас уничтожить. Большинство погибает, даже не приблизившись к нам. Некоторым удается причинить нам вред. Обычно мы их убиваем.

— А остальных? — спросила Талли.

Янди тихо засмеялась.

— Некоторых мы берем к себе на службу, — сказала она. — Если они подходят нам. Ты подходишь. А сейчас избавь меня, пожалуйста, от громких слов вроде «никогда» или «я лучше умру», — быстро добавила она. — Это я слышала бог знает сколько раз. — Она вздохнула. — Если мне не изменяет память, я сама говорила что-то подобное. Но это было давно. Теперь пошли — ты скоро все узнаешь. А после ты, возможно, осознаешь, как глупо себя вела.

В сопровождении воительниц они направились к дракону. Талли почувствовала легкий испуг, но это был не страх перед самой тварью, а инстинктивная антипатия ко всему пресмыкающемуся вообще, которую испытывает каждый человек, страх перед другой, гигантской формой жизни. Этот страх зародился в доисторические времена — именно такой страх смогла полностью преодолеть Талли в отношении Хрхона.

Несмотря ни на что и вопреки всему, Талли снова осознала, что любуется драконом, изящным и легким, невзирая на свои размеры. Его кожа цвета ночи поблескивала, как огромный черный бриллиант. Когда-то Талли думала, что огонь в глазах дракона — от злобности, но это было не так. Это была не злоба и не интеллект. Пока она вместе с Янди приближалась к летающему ящеру, она поняла, что драконы — просто животные, ужасающе огромные и ужасающе сильные животные. Они были столь же злы, как оружие в руках воительниц Янди, — лишь инструменты, и только.

Эта мысль немного успокоила ее.

Они остановились за пятьдесят шагов до высокого, как башня, чудовища. Янди сняла с пояса небольшую коробку и быстро нажала три или четыре кнопки на ее поверхности. Дракон очнулся от оцепенения, издал гортанное урчание и опустил голову. Покрытая панцирем нижняя челюсть коснулась скалистой почвы прямо перед Янди. На них смотрел глаз, который был больше, чем голова Талли.

Янди повернулась к Талли и кивком указала в сторону дракона.

— Не бойся, — сказала она. — Он ничего тебе не сделает. Он кроток как ягненок, пока я этого хочу. — С этими словами она помахала коробочкой. На ее лице появилась улыбка, и в Талли стал просыпаться гнев.

— Есть что-нибудь такое, что для тебя не игра? — спросила она, с трудом сдерживая ярость.

Пожалуй, этот вопрос развеселил Янди, потому что ее улыбка стала еще шире.

— Ты не понимаешь, — сказала она. — Да и куда тебе? Знаешь, это не имеет ничего общего с колдовством или черной магией. — Она подняла коробочку и одновременно движением головы указала на гигантскую крылатую тварь, которая живой горой возвышалась над ними. — Мы вживляем им в мозг датчики, когда они еще очень маленькие. Это совершенно безболезненно и неопасно. Если бы мы этого не делали, они бы, по всей вероятности, давно вымерли. Или никогда не родились бы — смотря по обстоятельствам. А теперь пошли.

Талли неуверенно переводила взгляд с нее на дракона и обратно. Она не поняла слов Янди, и еще меньше она понимала, почему та вообще это сказала. Но одновременно она, кажется, почувствовала, что неожиданная словоохотливость Янди не была случайной. Она рассказала ей все это не для того, чтобы дать понять, какой ничтожной и бессильной она в действительности была, — это ей уже было не нужно. Нет, этим она преследовала вполне определенную цель.

Но какую? Неужели она действительно думает, что нескольких слов и пары магических фокусов достаточно, чтобы заставить Талли забыть все, из-за чего она посвятила свою жизнь идее мщения? Смешно!

Талли ничего не сказала, а быстро подошла к Янди и вопросительно посмотрела на нее. Янди приглашающим жестом указала на дракона. Теперь Талли увидела, что на спине колосса укреплено своего рода седло — сложная конструкция из кожи и стали, до смешного маленькая по сравнению с гигантом. От одной мысли залезть туда Талли охватил свойственный всем живым существам страх, с которым было сложно справиться даже ей.

Янди, кажется, почувствовала ее страх, поскольку она больше не призывала ее, а быстро стала на роговой шип, выступающий из головы дракона, тренированным движением подтянулась вверх, уселась в седло и лишь тогда сделала приглашающий и в то же время повелевающий жест рукой.

Талли повиновалась. Медленнее, чем Янди, с колотящимся от волнения и страха сердцем она приблизилась к дракону, снова в нерешительности остановилась и наконец взобралась наверх, к Янди.

Это было ужасное чувство: по сути, сделать это было не трудно — все равно как взобраться на дерево, но мысль, что она сидит на одной из тварей, которые сожгли ее семью, ее жизнь, перед одной из женщин, отдавших им такой приказ, возможно даже присутствовавшей при этом, сводила ее с ума. Она с трудом сдерживалась, чтобы просто не повернуться и не убить Янди, пусть даже это было бы последним, что она сделает в своей жизни. Но она не имела на это права. Иначе все будет напрасным. Не сейчас.

— Держись крепко! — приказала Янди.

Талли едва успела уцепиться за край седла.

Чудовищная змеиная шея под ней поднялась вверх, гигант расправил крылья и необычайно энергично оттолкнулся от земли.

Талли никогда не видела вблизи, как стартует дракон. Учитывая его огромные габариты, она предполагала, что это происходит постепенно, с медленным набором высоты, как у баклана. Но дракон просто подпрыгнул вверх, один-единственный раз взмахнул крыльями и стрелой взмыл в небо.

Талли вдруг поняла, почему Янди не боялась, что она нападет на нее и попытается сбросить вниз: даже если бы она хотела этого, она едва ли смогла бы это сделать, потому что все ее силы и внимание нужны были ей для того, чтобы удержаться в седле и не сорваться самой. Пустыня, воительницы и остальные драконы, казалось, провалились в бездну, как будто под пропастью разверзлась еще одна, намного большая пропасть, чтобы поглотить мир. Когда дракон взмывал в высоту и, словно исполинский орел, парил в воздушных потоках, лишь изредка взмахивая крыльями, ледяной ветер трепал волосы Талли, будто ножом резал ее лицо и заставлял слезиться глаза. Когда Янди направила дракона вокруг Скалы драконов по широкой дуге, ее черный бок скользнул перед ними вниз, наклонился набок и вправо и на мгновение исчез из поля зрения.

Потом гора оказалась под ними. Талли разглядела не много, потому что ее глаза были полны слез. Тем не менее она была поражена: она ожидала увидеть плато, возможно, своего рода крепость, устрашающий город драконов, но под ней лежала лишь черная гигантская игла из блестящей лавы, острая, как копье, стремящееся распороть облака.

Лишь когда дракон стал приближаться к горе, она увидела пещеры — сотни пещер, зиявших на ее боку. Некоторые из них были размером с окно, другие — достаточно большими, чтобы вместить одновременно полдюжины драконов. Талли была немного разочарована, обнаружив, что овеянное легендами убежище драконов на самом деле оказалось пустотелой горой, похожей на громадную крысиную нору.

Янди направила свое животное к входу в одну из больших пещер. Когда скала бросилась на нее, Талли инстинктивно втянула голову в плечи, но дракон изящно спланировал внутрь пещеры, даже не коснувшись стен концами своих крыльев.

Они приземлились в задней части пещеры. Янди пружинисто соскочила с седла еще до того, как шея дракона окончательно опустилась, отошла в сторону и подождала, пока спустится Талли. У Талли это получилось намного медленнее и не так изящно, как у Янди.

Глаза Талли все еще слезились, а за то короткое время, что она подвергалась действию пронизывающего ветра, она успела закоченеть от холода. Ее пальцы болели так сильно, что ей трудно было держаться за седло. Теперь ей стало немного понятнее, зачем дочерям дракона нужны необычные костюмы.

Содрогаясь — и не только от холода, — она осмотрелась. В пещере было темно, хотя под потолком и вдоль стен горели десятки больших волшебных ламп, испускающих белый свет. От пола шло тепло, но через вход пещеры притекал ледяной воздух, а с ним и смрад, исходящий от дракона.

В серых сумерках двигались фигуры — это были женщины в черных одеждах, сестры Янди, а также силуэты покрупнее, чернота которых была глубже и контуры тел — резче. Эти фигуры имели слишком много ног с характерно расположенными суставами, их шаги сопровождались щелканьем хитинового покрова по каменному полу, а глаза холодно взирали на Талли, как большие отшлифованные полусферы из хрусталя. Рогоглавы. По крайней мере, на первый взгляд казалось, что это скорее город рогоглавов, чем драконов.

И здесь было кое-что еще.

Талли не знала что, но в тот момент, когда она коснулась пола, возможно даже перед тем, ее охватило странное беспокойство, не связанное со страхом, вызванным непривычным окружением. Это немного напоминало ей чувства, испытанные на болоте Карана, хотя в то же время оно было совсем, совсем другим. Она ощущала, что здесь было что-то чуждое, злое, в высшей степени могущественное. И это была не Янди и не ее драконы.

У Талли мурашки пробежали по телу. Ужасный страх охватил ее, и это уже был не страх смерти, не страх перед тем, что угрожало ей физически, а…

Нет, она не знала, что это было. Ее человеческая душа расплющивалась, как раздавленный червяк, когда она ощущала в ней нечто чуждое, захватившее отвоеванное место, нечто мрачное, нечто нечеловеческое. Оно было древним как мир, возможно даже древнее, и с первого дня творения оно было врагом всех мыслящих существ.

Талли никогда не верила в подобные вещи, но теперь она совершенно серьезно спрашивала себя, существует ли что-то вроде олицетворенного зла и ада. И не находится ли она к тому и другому намного ближе, чем полагала еще несколько мгновений тому назад…

Янди обернулась и заговорила с одним из насекомообразных существ. Талли не разобрала слов, но интонация и жесты, сопровождавшие этот разговор, испугали ее. Жесты рогоглава были властными, исполненными нетерпения и гнева. А жесты Янди… Талли знала, что эта мысль абсурдна, но на какой-то миг она задумалась над тем, кто из этих двоих раб, а кто хозяин…

Наконец короткий диспут закончился так же неожиданно, как и начался. Рогоглав гневным жестом указал на Талли и отвернулся. И если бы Талли не знала совершенно точно, что это невозможно, она могла бы поклясться, что фасеточные глаза рогоглава рассматривали ее с холодной яростью.

Когда Янди повернулась к Талли, на ее лице отражались гнев и беспомощность. Потом она заметила удивленный взгляд Талли и попыталась замаскировать свои чувства улыбкой. Полностью ей это не удалось, и она сама, пожалуй, поняла это.

— Что это было, Янди? — растерянно спросила Талли. — Этот… этот рогоглав, он кто?

Янди вздохнула. На мгновение ее глаза потемнели от гнева, потом на ее губах мелькнула очень странная, почти смиренная улыбка.

— Пойдем, — сказала она. — Ты поймешь. Скоро.

 

— 6 —

Город драконов представлял собой лабиринт из ходов и штолен, ступенчатых шахтных стволов, гигантских пустых сводчатых залов и внезапно разверзающихся бездн, в глубине которых тлел зловещий красный огонь. Полдюжины вооруженных рогоглавов встретили Талли и Янди, когда они пересекали пещеру, и еще такое же количество ужасных черных тварей присоединилось к ним, когда они стали продвигаться внутрь полой горы.

Талли надеялась хотя бы еще раз увидеться с Хрхоном и Ангеллой, но ее надежды не оправдались. Янди вела ее по лабиринту низких, едва освещенных ходов и лестниц все ниже и ниже, внутрь горы, и единственными человеческими существами, которых они встретили, были три или четыре одетые в черное дочери дракона, которые почтительно отступали в сторону, увидев Янди и ее эскорт.

Зато гора кишмя кишела рогоглавами.

Талли увидела тысячи — в самом прямом смысле слова — ужасных тварей всех мыслимых (а иногда и немыслимых!) форм и размеров, начиная от усердно куда-то спешащих существ величиной с ладонь, с виду похожих на термитов, до титанических тварей в половину роста гиппоцерата, таскающих огромные тюки.

Наконец они достигли той части города драконов, в которой помещения были меньше и освещены ярче. Постепенно человеческие голоса стали более громкими, а пронзительный свист и жужжание рогоглавов стихли. Они снова вернулись в мир, являвшийся хотя бы иллюзорно нормальным, поскольку большинство живых существ, которых они встречали теперь, состояли из мягкой плоти, а не твердого как сталь черного хитина.

Они вошли в большой, совершенно пустой зал, в котором Янди на мгновение остановилась и склонила голову набок, будто прислушиваясь к неслышному Талли голосу, а когда они пошли дальше, основная часть их эскорта отстала. Только два гигантских насекомых сопровождали Талли, и этого было более чем достаточно, чтобы еще в зародыше задушить всякую мысль о побеге или сопротивлении.

Оба рогоглава относились к виду, представителей которого Талли никогда прежде не встречала, — это были выше роста человека необыкновенно сильные существа, хитиновые панцири которых с кромками, острыми как бритва, были сплошь усеяны шипами. И, будто этого было мало, каждое из этих чудищ несло сразу четыре меча — по одному в каждой руке. У Ангеллы, Хрхона и Талли, вместе взятых, едва ли был шанс победить хотя бы одно из этих чудищ.

И Талли вовсе не думала о побеге. Она была здесь не для того, чтобы драться, по крайней мере не таким способом.

Они пересекли зал и вошли в небольшое, по-спартански оборудованное помещение, южную стену которого образовывало огромное, от пола до потолка, окно. Его стекло было настолько прозрачным, что Талли заметила его, лишь прикоснувшись к нему кончиками пальцев.

Тогда она поняла, что это было не окно, вернее, это окно выходило не наружу. Они все время двигались внутрь горы, вниз, и ландшафт, раскинувшийся под ними, не был убогой каменной поверхностью пропасти, а… да, а чем он, собственно говоря, был?

Талли не припоминала, чтобы когда-нибудь ей приходилось видеть такой ландшафт, как этот. Под ней, бесконечно далеко внизу, виднелась идиллическая картинка: луга и леса, маленькие, причудливо извивающиеся ручьи и небольшие озера. Ей казалось, что она заметила какое-то движение, хотя и не могла точно сказать, что это было. На горизонте, очень далеко на севере, будто парили огромные тени, — это были горы, о них можно было скорее догадаться, чем их увидеть.

— Тебе нравится? — спросила Янди.

Она улыбнулась, подошла к стене рядом с окном и прикоснулась к расположенному там выключателю.

Предыдущий ландшафт исчез. Вместо него теперь внизу была вода, огромная, невообразимая масса воды, с вздыбленными штормом волнами, равными росту десятерых людей.

Талли с испуганным криком отскочила назад, уставилась на Янди, потом на так внезапно появившееся море и, наконец, снова на Янди.

— Что… что это? — запинаясь, произнесла она. — Это…

— Колдовство? — Янди весело рассмеялась, покачала головой и снова прикоснулась к выключателю. Бушующее море сменилось безлюдным, освещенным злым кроваво-красным солнцем пустынным пейзажем.

— Это не колдовство, — сказала Янди. — Его не существует, Талианна. Даже если большинство из того, что ты здесь увидишь, покажется тебе колдовством.

Она снова подняла руку, и снова картина за окном сменилась: теперь там простирался город, такой, какого Талли никогда до сих пор не видела. Там были дома прямо-таки абсурдной высоты; широкие, вымощенные белым мрамором улицы; смело переброшенные арки и мосты; здания, вид которых был слишком фантастичен, чтобы она могла найти хотя бы приблизительно подходящее сравнение. Город был… фантастичен. И он был огромен, невообразимо огромен.

— Это не колдовство, Талли, — еще раз сказала Янди, но неожиданно очень тихо и будто сама себе.

Талли быстро взглянула на нее и увидела, что Янди тоже смотрит на вид из окна, ее лицо приняло странное, почти меланхолическое выражение.

— Это всего лишь картины, — продолжала Янди, и ее голос теперь звучал очень грустно. — Картины времен, которые давно прошли. Сотни тысяч лет, Талианна, минуло с тех пор.

Она вздохнула, подняла руку, будто хотела убрать картину города, но все же не сделала этого. Талли видела, как тяжело ей было оторвать взгляд от фантастического города.

— Это всего лишь картины, — повторила она.

— Картины? — Талли говорила с трудом. — Но они… они движутся!

— И тем не менее. — Янди улыбнулась. Неожиданно она взяла себя в руки, отвернулась от окна и обратилась к рогоглавам. — Уйдите, — сказала она.

Гигантские насекомые медлили, и Янди еще раз сказала, уже более резким тоном:

— Уйдите. Я позову вас, если вы мне будете нужны. Талли будет благоразумной. — Она посмотрела на Талли. — Ты же будешь благоразумной, не так ли?

— Разве у меня есть выбор?

Янди вздохнула. По какой-то причине ответ Талли, казалось, рассердил ее. Но она не стала вдаваться в подробности, а только повелительно взмахнула рукой, и на этот раз рогоглавы повиновались. Талли ощутила почти физическое облегчение, когда за рогоглавами закрылась дверь и она осталась с Янди наедине. Янди тоже, похоже, испытывала облегчение.

— Я, наверно, никогда к ним не привыкну, — сказала она, улыбаясь. — В это трудно поверить, но это правда: они самые верные союзники, о которых я только могу мечтать, и в то же время я их боюсь.

Она посмотрела на Талли, словно ждала вполне определенной реакции, не дождавшись, пожала плечами и села на один из низких, неудобных на вид табуретов. Она сделала приглашающий жест рукой, но Талли не шевельнулась.

— Рабыне не подобает сидеть рядом с госпожой, — зло сказала она.

Янди вздохнула. Но резкого ответа, на который рассчитывала Талли, не последовало. Наоборот, взгляд Янди выражал печаль.

— Ты все еще не понимаешь, — сказала она. — Ты не рабыня, а я тебе не враг. Мы боролись друг с другом, и ты проиграла.

— Ты уверена? — спросила Талли.

Янди кивнула.

— У тебя больше нет причин продолжать борьбу. Все, чего ты могла бы добиться, — лишь своей смерти. Ты была хороша, Талли, но мы оказались сильнее. Нет никого, кто мог бы нас победить. — Она говорила очень спокойно и почти без эмоций. Ее слова не были угрозой, и уж точно не бахвальством. И пожалуй, она была права.

— Возможно. — Талли пожала плечами. — Но может быть, когда-нибудь явится кто-то, кто…

— Кто не уступит нам? — Янди рассмеялась. — Никогда, Талли. Дочери драконов — это не только я и те, которых ты видишь здесь. Нас тысячи — везде, по всему миру, в сотнях мест. Даже если бы тебе удалось разрушить эту крепость, ты бы ничего не изменила.

Талли пристально посмотрела на нее, но промолчала. Она чувствовала, что Янди ожидала от нее какой-то реакции, вероятно, она хотела начать игру в «вопросы и ответы», в которой роли ее и Талли были заранее определены. Талли не доставила ей такого удовольствия.

— Почему ты нас так ненавидишь? — спросила наконец Янди. Она жестом остановила Талли, когда та хотела ответить, и добавила: — Только не говори мне, что мы убили твоих родителей или сожгли твой родной город. Это не истинная причина. Многие нас ненавидят, потому что мы ответственны за смерть их друзей или родных, но дело ведь не в этом. Твоя ненависть имеет другую причину. Более глубокую. Назови ее мне.

Неожиданно в Талли что-то шевельнулось, что-то огромное, древнее и невероятно сильное. До сих пор она даже не знала, что оно было в ней. Но она сделала вид, что ничего не ощутила, и продолжала пристально смотреть на Янди так холодно и одновременно с таким презрением, на какое только была способна.

— Зачем?

— Я знаю ответ, — заявила Янди. — Но я хотела бы услышать его из твоих уст.

Талли молчала, и, как она и ожидала, Янди через некоторое время продолжила сама:

— Ну ладно, тогда я тебе скажу — поправь меня, если я ошибусь. Твоей родиной была Стальная Деревня, не так ли?

На этот раз Талли не удалось скрыть своего удивления.

— Откуда ты это знаешь?

— Я знаю про тебя все, — ответила Янди.

Она уселась поудобнее, насколько это было вообще возможно на металлическом табурете, закинула ногу на ногу и очень долго смотрела на Талли, и в ее взгляде не было враждебности.

Талли спрашивала себя, сколько времени у нее еще осталось. Она уже давно была в этой проклятой горе и все еще не знала, где же находится ее настоящий враг. Она даже не знала, как он выглядит, и лишь ощущала, что это была не Янди и не ее сестры, и была уверена, что узнает его, если встретится с ним.

— Мы знаем все про тебя, — сказала Янди еще раз. — Возможно, больше, чем ты сама. После нападения на башню мы начали наводить о тебе справки. — Она слегка улыбнулась. — Это было нелегко, — призналась она. — Ты хорошо замела следы. Но женщина и вага, одни путешествующие по свету, недолго остаются незамеченными. Значит, ты родом из Стальной Деревни. Ты была единственной выжившей, так?

— Единственной, кого Храбан оставил в живых.

Янди слегка наморщила лоб, но не стала вдаваться в подробности.

— Ты вышла замуж за него, — продолжала она. — Почему?

— Почему спрашиваешь, если ты все знаешь?

— Потому что я хочу попытаться понять тебя, — ответила Янди. — Ты вышла замуж за мужчину, который сжег твою деревню. За мужчину, состоявшего у нас на службе. Ты знаешь, что мы уничтожили твой клан?

Талли этого не знала, но это ее не удивило. Она молчала.

— Ты очень умна, — признала Янди. — После бойни, которую ты устроила в башне, мы отправили против твоего клана карательную экспедицию. Мы сожгли вашу деревню и уничтожили их — всех. — Она вздохнула. — Это наша ошибка, теперь я знаю. Ты их с самого начала использовала, не так ли? Ты вышла за Храбана не по любви, а только чтобы завоевать его доверие.

— Это был единственный путь приблизиться к вам, — пояснила Талли. Она не хотела говорить, так как чувствовала, что Янди все-таки добилась того, чего хотела: создать ситуацию, в которой Талли будет ощущать себя беспомощной.

Уже сейчас она была вынуждена перейти к обороне. Но она и не могла молчать. Она слишком долго носила это в себе, слишком долго разжигала ненависть и оберегала ее как сокровище, потому что это было единственным, что заставляло ее жить. И теперь она стояла перед одной из женщин, против которых была направлена эта ненависть. Она просто не могла больше молчать.

— Да! — закричала Талли. — Я хотела завоевать его доверие! Я вышла за него, потому что хотела его использовать — и что? Ты и твои драконы забрали у меня все, что у меня было. Я отдала Храбану свое тело, потому что не могла ему дать ничего другого. Ну и что? Ты считаешь это аморальным?

Последнее слово она произнесла так, что Янди вздрогнула. Но она молчала, и Талли продолжила, все еще очень возбужденная и почти крича:

— Я поклялась уничтожить вас. Тогда, когда я вышла из леса и увидела, что мой родной город горит, я поклялась, Янди, и я…

— И ты использовала Храбана и его клан, чтобы исполнить эту клятву, — перебила ее Янди, тоже охваченная гневом. — Людей, у которых ты выросла. Которые были тебе семьей, Талли! Они приняли тебя, когда у тебя больше никого не было! И они мертвы по твоей вине.

— Люди? — Талли выплюнула это слово как непристойность. — Люди, Янди? Они были убийцами, хуже зверей. Хрхон и Эсск для меня тысячекратно больше люди, чем сборище убийц Храбана.

— Ты была вместе с ними! — резко сказала Янди. — После смерти Храбана ты возглавила клан. Это ты вместо него приказывала сжигать города и деревни! Сколько теперь таких, кто ненавидит тебя, как ты ненавидела Храбана?

— Много, — равнодушно ответила Талли. — Но так было нужно. По-другому я к вам не подступилась бы.

— И ты хотела уничтожить нас!

— Да, я этого хотела! — закричала Талли. — Я… вы чудовища! Вы правите этим миром! Вы ведете себя как боги и уничтожаете каждого, кто осмеливается вам противоречить.

— А ты никогда не спрашивала себя почему?

Талли помолчала. Потом она покачала головой.

— Я не хочу этого знать, — сказала она. — Я уверена, у тебя найдется тысяча убедительных причин, но того, что я увидела и пережила, достаточно.

— Что же ты видела? — терпеливо спросила Янди. — Ты пересекла значительную часть континента, который ты называешь своим миром, Талли. Итак, что ты видела? Я хочу тебе сказать: ты видела мир, полный миролюбивых людей. Уже десять тысяч лет мы и наши драконы охраняем покой этого мира. Мы его поддерживаем.

— Покой? — фыркнула Талли. — Покой смерти — да.

— Но это же не так! — Янди энергично покачала головой, но при этом улыбнулась. — Скажи мне, ты видела какую-нибудь страну, разоренную войной? Видела ли ты город, жителям которого приходилось бы голодать, потому что их поля сожжены или их короли требуют слишком высокие налоги? Ты не знаешь, но твой мир — это рай, Талли. Там нет войн, по крайней мере больших, нет голода, нет эпидемий, нет ненависти. Люди живут по сто лет и больше, прежде чем мирно умереть, чтобы освободить место следующему поколению. Так было не всегда. Были времена, когда десятилетие без войны казалось чем-то особенным. Наши драконы и мы принесли покой в этот мир. Для тебя и многих других мы чудовища, демоны и… не знаю что еще. Но это неправда. Мы стражи, Талли.

— Стражи? — Талли фыркнула. — Чего? Вы заставляете людей жить как животные и называете то, что получилось, покоем? — Она сплюнула. — Моих родителей убили, потому что они делали сталь, Янди! Храбан сжигал города, жители которых научились с одного поля собирать два урожая в год, а не один. Я сама убила человека, который всего лишь изобрел повозку для очень больших грузов.

— Я знаю. — Янди вздохнула. — Этот перечень можно продолжить. Как раз сейчас, к примеру, десять моих сестер находятся в пути, чтобы найти кого-то, кто заново открыл электричество. Мы следим за тем, чтобы люди этого мира снова не стали развивать технологическую цивилизацию. У нас для этого есть причины, Талли.

— Вот как? — зло спросила Талли. — Какие? Вы боитесь, что ваше господство может рухнуть? Вы боитесь, что кто-то может разработать оружие, с помощью которого удастся справиться с вашими проклятыми драконами? — Она сделала широкий гневный жест. — Что это, Янди? Ты сама сказала, что это не колдовство — что тогда это, если не технические штучки, которые вы запрещаете применять людям?

— Это что-то вроде… наследства, — сказала Янди после некоторого колебания. — Но очень тяжелого наследства. — Она вздохнула, подняла руку и показала на картину, все еще изображавшую фантастический город. — Его наследства, Талли.

— И вы боитесь, что кто-то сможет отнять его у вас, да?

Янди почти кротко покачала головой.

— Я хорошо понимаю, почему ты так думаешь, Талианна, — сказала она. — Но это неправильно. Я расскажу тебе историю этого мира и его обитателей. И тогда ты, возможно, поймешь, почему мы такие.

— Вряд ли! — в ярости воскликнула Талли, но затем с любопытством посмотрела на Янди.

Янди улыбнулась, но казалась очень грустной.

— Этот мир стар, Талли, — начала она. — Невероятно стар. И он намного, намного больше, чем ты полагаешь. Каран рассказал тебе, что когда-то, очень давно, пропасть была морем?

Талли кивнула.

— Это правда, — продолжала Янди. — Это море омывало весь мир. Тот, который ты называешь своим миром, Талли, но он — лишь малая часть этой планеты, один из семи континентов, которые прежде были разделены морями, задолго до того как высохли океаны и образовалась пропасть.

— Семь… миров? — растерянно пробормотала Талли.

Эта мысль просто взорвала ее воображение. Она никогда не спрашивала себя, что лежит по ту сторону пропасти. Другие миры, такие же большие, такие же бесконечно большие, как и ее мир? Невообразимо!

— Семь континентов, — поправила ее Янди. — Их называют континентами — не мирами. Есть и другие миры, но… — Она запнулась и продолжила после короткого размышления изменившимся голосом. — Сейчас я не могу тебе всего объяснить. Удовлетворись тем, что наши предки были могущественными, в сто раз могущественнее, чем ты или даже я можем себе представить.

Она вздохнула, подошла к меняющейся картине и положила руку на невидимое стекло, будто хотела схватить двигавшиеся за ним крошечные фигурки.

— Они создали города вроде этого, Талли, и другие, в десять раз больше и фантастичнее. Они были… волшебниками — с вашей точки зрения. — Янди обернулась к Талли. — Это ничто. Отнесись спокойнее к тому, что ты видишь. Оружие и радиостанции, электрические фонари и голограммы — чрезвычайно много всего, и все же это только побочные продукты. Жалкие остатки погибшей империи. Все, что осталось от нее после более чем ста тысяч лет существования. — Янди засмеялась, очень тихо и очень горько. — Это ничто в сравнении с тем, что было. И все же этих жалких остатков хватает, чтобы править миром. Можно представить, насколько могучей была их власть тогда!

Она снова помолчала, потом по ее лицу скользнуло удивленное, почти растерянное выражение.

— Мы отвлеклись от темы, — сказала она. — Я хотела рассказать тебе историю этого мира. Она долгая, но рассказывается быстро. Когда-то люди покорили свой мир. Они строили города вроде этого — она снова показала на картину — и огромные машины, которые могли летать, двигаться под поверхностью морей или взбираться на горы. Некоторые из них были большими, как горы.

— Зачем ты все это мне рассказываешь? — резко спросила Талли.

— Чтобы ты поняла, — ответила Янди. — Многие из нас считали, что надо было просто убить тебя. Должна признаться, я тоже была уверена, что так будет лучше. Но сейчас я этого не хочу. Ты наш враг, и ты нас ненавидишь, но ты перестанешь ненавидеть, если поймешь. Ты считаешь, что мы подавляем техническое развитие этого мира, потому что мы хотим дальше играть роль богов, так? — Она тихо рассмеялась. — Ах, Талли! Если бы ты знала, насколько всем нам она давно опостылела! Но мы должны дальше играть ее.

— Почему?

— Потому что иначе этот мир погибнет, — Янди говорила очень серьезно. — Потому что драконы и мы — это, пожалуй, последний шанс для этой планеты. И для человеческой расы.

— Ох! — язвительно воскликнула Талли. — В самом деле?

— В самом деле, — очень серьезно ответила Янди. — Мысль ужасна, но это правда, Талли. Если существует бог, в которого многие верят, то, надо признаться, сотворение человека у него не очень хорошо получилось. Мы препятствуем технической эволюции не со злости и не от страха потерять власть, а потому что она означала бы конец человечества. Ты не дала мне рассказать до конца историю наших предков, Талли. Они были могущественны, и насколько прогрессивна была их культура, настолько ужасным стало оружие, которое они создали. Были войны, много войн, возможно сотни. В некоторых из них уничтожали всех, за исключением горстки избранных, в некоторых — только население какого-нибудь континента. Девять раз, Талли, наши предки почти полностью истребили друг друга — себя и все живое на этом свете. Девять раз цивилизации погибали в огне звезд, который они обуздали, чтобы использовать как оружие в преступных целях. И девять раз человеческая раса возрождалась заново из праха своих предков.

Янди помолчала, словно то, что она рассказала, совершенно истощило ее. Возможно, она лишь хотела дать Талли возможность переварить услышанное.

Не то чтобы Талли действительно поняла. Вероятно, это было невозможно. Янди рассказала о вещах такого масштаба и такого значения, которые она так быстро просто не могла осознать. Но по крайней мере она сообразила, куда та клонит.

— И ты думаешь, вы смогли бы предотвратить десятую войну? — спросила она. — Надзирая за человеческой расой?

— Оберегая, — поправила ее Янди. — Мы защищаем ее от себя самой. Последняя, девятая, война была самой ужасной. Было разрушено почти все. Этот мир стал необитаем на сотни тысяч лет. Тогда пропали моря, Талли, и девяносто девять из ста видов животных и растений. Лишь очень немногие места — вроде этого острова — остались нетронутыми, и жизни потребовались сотни тысяч лет, чтобы снова завоевать мир. Больше нет полезных ископаемых, почти нет воды, совсем немного пригодной для жизни земли. Десятая война, Талли, оказалась бы последней.

— И ты думаешь, она произойдет, если ты позволишь людям ковать сталь?

— Нет, — ответила Янди. — Но после стали придет паровая машина, за ней электричество, а потом бомбы. Так было всегда. У нашей расы было девять шансов. Она их истратила.

— И ты следишь за тем, чтобы она не получила десятого, так? — зло спросила Талли. — Кто ты? Десница бога?

Янди в бешенстве закусила губу. Но гневный ответ, которого ждала Талли, снова не прозвучал. Вместо этого Янди только покачала головой.

— У нас есть десятый шанс, — сказала она. — Наше задание будет выполнено, даже если никто из нас не доживет до этого. Драконы и мы — стражи, Талли, и не больше. Мы наблюдаем за тем, чтобы человечество еще раз не пошло по ложному пути. Техника может творить чудеса, но это — ложный путь, ведущий к смерти всего живого.

— Вы поэтому ее используете?

Янди вздохнула.

— Мы бы не делали этого, если бы не были обязаны так поступать, — ответила она. — И мы откажемся от нее, как только она больше не будет нам нужна. Наш план может казаться жестоким, но он правильный. Наступит день, когда человек снова будет править этим миром.

— И он будет носить черную кожу и ездить верхом на драконах, так? — зло спросила Талли.

— Драконы — только орудие, — спокойно сказала Янди. — Как и мы. Их однажды создали для этой цели, и они исчезнут, если в них не будет потребности. Когда закончилась последняя война, Талли, выжили немного людей и они поняли, что человек не должен создавать техническую цивилизацию. Они… осталась лишь небольшая часть их былого могущества, и все же этого хватило, чтобы создать драконов, рогоглавов, нас…

— Вас?

Янди чуть заметно улыбнулась.

— Не именно нас, конечно. Немногие из нас — прямые потомки выживших тогда, но большинство — это мужчины и женщины, как ты и я. Они создали дочерей драконов, и они создали законы богов, по которым человеку запрещено делать что-либо вопреки природе. Они показали нам правильный путь.

Талли подумала о горящих городах и промолчала, но Янди, похоже, ясно прочла ее мысли.

— Знаю, звучит жестоко, — сказала она. — Но так должно быть. Мы создали законы, и мы следим за тем, чтобы их соблюдали. Где бы их ни нарушили, появляются драконы и подавляют в зародыше зло, которое уже девять раз приносило гибель нашему миру. А мужчины вроде Храбана и женщины вроде тебя, находящиеся у нас на службе, уничтожают то, что упустили мы.

— И это ваш великолепный план? — в ярости спросила Талли. — Следить за тем, чтобы люди никогда не смогли снова так жить? — Кивком головы она указала на картину.

— Если это необходимо, да, — твердо ответила Янди. — Но новая цивилизация уже возникает, Талли. Ты ее видела в Шельфхайме и во всех других городах, через которые ты проходила. Человек научился жить в гармонии с природой. — Она улыбнулась. — Он научился уважать законы богов и приспосабливаться к ним. От поколения к поколению будет меньше тех, кто думает, что может противиться судьбе. Я покажу тебе наши записи, Талли, потом. Ты сама увидишь. Наступит день, когда нашим драконам больше не нужно будет летать.

— Да, — зло сказала Талли, — потому что тогда не будет никого, кого вы могли бы убить!

Янди осталась серьезной.

— Ты меня поймешь, — сказала она. — Ты сообразишь — так, как осознала я, и все другие до меня. Наши предки обратились к звездам и при этом забыли о жизни на Земле. Этот мир достаточно велик для нашего народа. Нам не нужен никакой другой. Так же как нам не нужны машины или наука. Человеческой расе понадобилось много времени, чтобы это понять, но она на правильном пути. Дай им еще немного времени, и они будут такими же могущественными и богатыми, как наши предки.

«Возможно, она даже права, — подумала Талли. — Возможно, она сказала правду и путь, начавшийся с выплавки стали, действительно не мог закончиться ничем иным, кроме как смертью».

И тем не менее…

Что-то в этом было неправильно. Талли не понимала что, не понимала, откуда пришло это знание, но она знала с непоколебимой уверенностью, что Янди рассказала не все. Чего-то — возможно, небольшого, но определяющего фрагмента истории — еще не хватало.

— Немного времени, — проворчала Талли. — Сколько? Тысячу лет? Десять тысяч?

— Если потребуется, да, — ответила Янди. — Но я думаю, это произойдет быстрее.

«Но это неправильно! — в ужасе подумала Талли. — Неужели она этого не понимает? Она и ее сестры вовсе не боги! Кто дал им право вмешиваться в чью-то судьбу?»

— Значит, вы будете продолжать, — тихо сказала она. — Вы будете продолжать убивать людей, которые ничего не сделали и лишь хотят жить немного удобнее. Вы хотите дальше сжигать города, жители которых повинны лишь в том, что…

— Ты все еще не поняла, — огорченно перебила ее Янди. — Мы…

— Да я вовсе и не хочу понимать! — сказала Талли. — Ты действительно думаешь, что смогла бы меня убедить? Ты действительно думаешь, что я тоже буду участвовать в этом безумии?

— Я знаю это, — ответила Янди с такой уверенностью, от которой у Талли мороз прошел по коже. — Я знаю, Талианна, потому что очень много лет назад так же, как и ты, стояла в этой комнате и слушала те же слова. Я могла бы не делать всего этого, но я хочу, чтобы ты знала правду, прежде чем я отведу тебя к ней.

— К ней? — Талли напряглась. — Кого ты имеешь в виду?

Но Янди не ответила. Вместо этого она хлопнула в ладоши. Дверь за спиной Талли распахнулась, и послышалось щелканье жестких лап насекомых. Она ощутила присутствие рогоглавов, не оборачиваясь. Талли никогда не любила этих в каком-то смысле разумных гигантских насекомых, но никогда не ощущала такого сильного физического отвращения к ним, как в этот момент. Будто вместе с этими тварями в комнату вошло само зло.

— Следуй за мной, — приказала Янди.

 

— 7 —

Чем глубже они приникали в гору, тем сильнее становилось чувство, что зло приближается. Талли зябла и одновременно обливалась потом. От близости двух титанических боевых насекомых она ощущала физическое недомогание, почти что боль, и это ощущение усиливалось, чем ближе они подходили к сердцу города драконов.

Талли дважды спросила Янди, куда та ее ведет, и оба раза не получила ответа. Но ей бросилось в глаза, что Янди теперь шла на много шагов впереди нее и старалась соблюдать это расстояние, а оба рогоглава подошли к ней немного ближе, чем, собственно, было необходимо. Стало темнее. Количество ламп уменьшилось, и они не встретили никого — ни людей, ни рогоглавов.

Талли охватил страх. Страх перед тем, что могло ждать ее в глубине, в мрачном сердце города драконов, так как они шли именно туда, к огромному, источающему зло сердцу. И кто такая она, о которой сказала Янди? Воплощение зла?

«Что это за мысли?» — сконфуженно подумала Талли. Вдруг в ней возникло знание, знание или граничащая со знанием догадка, которая была не ее догадкой. Что-то в ней сжалось, испугалось того, что подстерегало ее в глубине, чего-то древнего и чрезвычайно ранимого, но до сих пор недосягаемого для…

И неожиданно она поняла, что это были не ее мысли. В ней было нечто, полученное от Веллера (Веллера?), смертоносный подарок Геи, ее древней противницы.

Гея… Праматерь, хранительница всего живого. Какая насмешка! Нечто, находившееся снаружи, было столь же чужеродно и смертоносно, как и то, что владело этой горой, и так же безразлично к ней, как Янди и ее сестры. Талли попыталась представить себе, чем все это может закончиться, но ей это не удалось. Что-то в ней — та часть, которая еще была человеком, — испугалось одной этой мысли настолько сильно, что Талли с трудом смогла подавить вскрик.

Наконец они вошли в ту часть лабиринта, в которой уже не было ничего искусственно созданного. Лампы с их неприятным белым светом остались далеко позади, лишь то тут, то там в железных подставках на стенах чадили факелы, и холод сменился удушливым, неприятно влажным теплом.

Им в лицо ударил запах, напоминающий запах гниющих растений, а на полу лежала пыль, иногда таким толстым слоем, что Талли по щиколотки погружалась в рыхлый серый покров. Янди время от времени кашляла, и что-то, находившееся очень далеко впереди, подхватывало этот звук и отбрасывало его назад странно преломленным и искаженным, словно в нем звучало еще что-то, другое, злое.

Талли тщетно пыталась подавить мысли и чувства, переполнявшие ее сознание. Нечто в ней становилось сильнее с каждым шагом, приближающим их к невидимому врагу. Веллер солгал, когда сказал, что они смогут защищать ее до захода солнца. Возможно, он просто ошибся. Но это было уже неважно. Теперь ничто не имело значения. Она была у цели.

Они остановились лишь тогда, когда, по оценке Талли, наверняка спустились на половину расстояния к пропасти. Последний свет остался далеко над ними, но один из рогоглавов, сопровождавших их, на ходу прихватил факел из настенной подставки, так что они двигались в центре колеблющегося, постоянно меняющего свою форму круга тусклого красного света.

Иногда им приходилось брести, погружаясь по щиколотку, через лужи воняющей гнилью воды, сочившейся из трещин в потолке. Потом снова стало так жарко, что Талли едва могла дышать, ее лицо горело. Стены здесь, внизу, были не обработаны, а когда-то, возможно миллионы лет тому назад, образовались по капризу природы. Они напоминали Талли огромные ходы червей, и часть ее фантазии, над которой она утратила контроль, рисовала ей черных извивающихся змеевидных существ, заполнявших темноту впереди нее, но исчезавших до того, как их мог коснуться свет факела.

А потом они остановились перед вполне обычной, хотя и чрезвычайно большой дверью, дверью из вороненого железа, которое тысячи лет точила ржавчина, но не смогла причинить ему существенного вреда. Талли ожидала, что Янди будет стучать или как-то иначе сообщит о себе, но та не сделала ничего подобного, а просто неподвижно стояла перед дверью.

Через несколько секунд за дверью раздался глухой то ли треск, то ли скрип. В движение пришел скрытый механизм, и вскоре огромная дверь почти бесшумно распахнулась перед Янди. Талли стало видно, что дверь была почти в метр толщиной.

Несколько секунд Талли не видела вообще ничего, потому что помещение за дверью было наполнено сверкающим белым светом, от которого ее привыкшие к слабому свету глаза на мгновение ослепли. Даже Янди превратилась в размытую тень, контуры которой, казалось, растворились в ярком свете, как в светящейся кислоте.

Один из рогоглавов подтолкнул ее, и она споткнулась от этого толчка. Инстинктивно Талли расставила руки, почувствовала под пальцами холодную гладкую кожу и уцепилась за руку Янди, чтобы не упасть.

Рогоглав издал яростное шипение, схватил ее тремя из своих четырех конечностей и дернул назад. Талли попыталась освободиться, но противостоять огромной физической силе насекомого она не могла.

— Отпусти ее! — резко приказала Янди. — Это не нападение!

Хватка жестких лап насекомого ослабла, но только немного и только на короткий миг. Потом он еще раз сильнее дернул Талли назад и ответил на приказ Янди агрессивным свистом.

— Прекрати! Ты должен отпустить ее! — еще раз приказала Янди. Она в ярости подошла к рогоглаву и повелительно взмахнула рукой. Наконец жесткие лапы насекомого отпустили руки и шею Талли.

— Сожалею, — сказала Янди, обращаясь к ней. — Они столь же глупы, сколь и сильны. А они очень сильны.

Талли молчала. Ее глаза начали постепенно привыкать к изменившемуся освещению, и то, что она увидела, полностью завладело ее вниманием.

Пещера была гигантской — достаточной для того, чтобы выстроить здесь небольшой город, и кто-то так и сделал. Вход в нее находился не на первом этаже, а примерно на половине высоты стометрового каменного купола, так что Талли могла обозреть всю фантастическую постройку. Пещера казалась уменьшенным и вывернутым наизнанку вариантом горы, в центре которой она располагалась.

На полу возвышались черно-коричневые, странные, асимметричные постройки, напомнившие Талли гнезда насекомых — возможно, это они и были, — а в стенах зияли десятки, если не сотни отверстий различной глубины. Некоторые из них были туннелями, ведущими в нетронутую породу горы, другие расширялись в большие, освещенные мрачно-красным светом факелов залы, в которых фантастического вида фигуры в панцирях занимались непонятными вещами; были и неосвещенные шахты, которые могли иметь в глубину один метр или много миль.

И повсюду сновали рогоглавы.

Куда бы Талли ни посмотрела, она видела черных и коричневых насекомых, многие из которых относились к видам, о которых она даже не слышала. Кругом что-то копошилось, колыхалось и дергалось. Шарканье миллионов твердых как сталь, покрытых панцирями лап и скрипение тел висело в воздухе и напоминало странную музыку.

И во всем этом ощущалась близость врага.

Напрашивалось сравнение с огромным черным сердцем, центром ритмично пульсирующих темных энергий, который владеет и управляет этой горой, ее обитателями, а возможно, и целым миром.

И все навязчивей и отчетливей становилось понимание того, что сама Янди и ее драконы были лишь инструментами другой, высшей силы.

Янди почти нежно коснулась ее руки и указала налево. Талли послушно посмотрела в том направлении и увидела, что путь в глубину еще не окончен: узкая, очень крутая каменная лестница вела вниз и заканчивалась перед еще одной стальной дверью, которая была, пожалуй, еще массивнее той, через которую они только что вошли. Механически Талли спросила себя, почему двери здесь были такими массивными. Защищали ли они то, что лежало за ними, от мира? Или мир от того, что они скрывали?

— Куда… ты меня ведешь? — нерешительно спросила Талли. Неожиданно ею овладел страх, дикий страх, хотя и совершенно не по той причине, какую могла предположить Янди.

И на этот раз она не получила прямого ответа, но Янди по крайней мере почувствовала ее напряжение и не пошла молча дальше, как до того, а еще раз обернулась к ней и улыбнулась. При любых других обстоятельствах это довело бы Талли до белого каления. Сейчас улыбка Янди напугала ее.

— Тебе не нужно бояться, — сказала Янди так мягко и снисходительно, будто говорила с испуганным ребенком. — Пойми, я не для того затратила столько усилий, чтобы сейчас убить тебя.

— Где Ангелла и Хрхон? — спросила Талли. — Я хотела бы их видеть.

— Потом, — ответила Янди. — Они в безопасности, не беспокойся. Никто им ничего не сделает. Ты увидишь их, но не сейчас. Сейчас на это нет времени. Она не любит ждать.

— Она? — Талли инстинктивно отшатнулась от Янди. — Кто это?

— Пойдем, и ты узнаешь, — сказала Янди.

В ее голосе прозвучали слабый, но отчетливый оттенок нетерпения и невысказанный намек, что она легко может заставить Талли следовать за ней.

Талли это хорошо понимала. Бросив взгляд в кишащую черно-коричневую глубину под собой, она последовала за Янди. Оба рогоглава беззвучно шли за ней.

Дверь распахнулась прежде, чем они подошли к ней. За дверью был очень низкий ход длиной шагов в двадцать.

А за ним лежало болото.

Не было другого понятия, другого слова, которое хотя бы приблизительно соответствовало тому, что открылось перед Талли. Даже его не было достаточно, чтобы описать смертельный страх, глубочайший ужас, овладевшие Талли при виде этого.

Пещера была огромной полусферой высотой в сто метров. Стены из черного камня были изъедены и покрыты плесенью. Воздух пропитался запахами падали и разложения и был наполнен мерцающим, кажущимся болезненным зеленоватым светом. Тысячи черных шевелящихся насекомых, словно живой ковер, покрывали стены. Они притаскивали и утаскивали неописуемые вещи, свисали большими живыми гроздьями с потолка и слипались на полу перед Талли в пульсирующие рои. Между ними возвышались целые горы полуразложившейся падали, трупы животных (но и несколько человеческих!), разложившиеся и обглоданные, покрытые отвратительной зеленовато-черной слизью.

И в центре этого круга ужаса и мерзости сидело чудовище.

Талли хотела закричать, но не смогла. Вид твари парализовал ее, разбил ее волю, как удар молота разбивает тонкий лед, погасил ее сознание, не оставил ничего, кроме крошечной беспомощной части ее, и там были лишь отвращение, ужас, омерзение и страх, страх, страх, страх…

Она была гигантской. Каждый из ее восьми холодных, тысячекратно преломляющих свет фасеточных глаз был больше, чем Талли, каждая из ворсистых, слегка изогнутых ног размером с дерево была покрыта жесткой шерстью, блестящей, как черная сталь. Нелепо распухшее брюхо было величиной с корабль, его покрывали быстро пульсирующие кровеносные сосуды толщиной с руку, в которых, казалось, копошились какие-то маленькие темные гранулы.

Отвращение, несказанное отвращение охватило Талли, заставило ее затрястись, как в лихорадке, и на какой-то момент даже отогнало страх. Талли покачнулась, застонала, согнулась как от боли и изо всех сил попыталась отвести взгляд от мерзкого существа высотой в сотню метров, поскольку она чувствовала, что умрет от одного только его вида, если будет долго смотреть.

Но она не могла отвести взгляд. Вид титанической твари парализовал ее, сделал ее беспомощной, подчинил себе. Талли не могла шевельнуться. Не могла дышать. Не могла думать. Ее сердце не билось.

И тогда она ощутила, как что-то проникло в нее: огромная невидимая рука, холодная, как замерзшее стекло и такая же колкая, вошла в ее мысли, нащупала их и перетряхнула, затем скользнула глубже, с беспощадной точностью машины вонзилась в сознание, прочла и взвесила каждую из ее самых потаенных мыслей…

И отпрянула назад!

И в тот же момент в Талли проснулся монстр. Это длилось лишь долю секунды, но Талли показалось, что прошла вечность.

Она ощутила, что чудовище перед ней вздыбилось, пожалуй, впервые за тысячи лет пошевелило своим ужасным телом и отпрянуло, отвратительно изогнувшись, когда поняло, что принесла с собой Талли. И Талли почувствовала, как что-то в ней лопнуло — какой-то кокон, затаившийся в ней, вырвались темные пульсирующие энергии, которые она хранила в себе, как будто была носительницей смертельной болезни.

И в тот же момент, в тот же лишенный размерности времени миг, она поняла.

Это было… Существо, близость которого она ощущала, черная великанша, чей дух пропитал эту гору как смрадное дыхание, и оно было истинным властелином этого острова, а не Янди с ее драконами.

История Янди была правдивой, и все же она была насквозь лживой. Возможно, Янди даже сама этого не знала. Она говорила о выживших, о потомках последней войны, которые через тысячу лет выбрались на свет божий, чтобы воспользоваться наследством погибших людей.

Но она не сказала Талли, кто были эти выжившие.

Они были не-люди.

Это были насекомые.

Рогоглавы. Черные чудища в хитиновых панцирях, пережившие конец света, глубоко укрывшись в глубинах земли и выползшие наружу задолго до того, как первый человек решился покинуть свое убежище. Твари, возможно мутировавшие под действием высвобожденных могучих сил оружия, созданного людьми, стали тем, чем они были сегодня, и вступили в древнюю битву за господство над миром.

И они выиграли ее. Это они, рабы и властители, живущие неузнанными среди других рас и народов, глупые животные, носильщики грузов и воины, на самом деле дергают за нити судьбы. Это они создали дочерей драконов, самих драконов и людей вроде Храбана. Такие, как эта, твари, титанические, бессмертные, гигантские насекомые, воплощенное безобразие с мозгами богов, знали, что им нужен человек и другие обитатели этого мира, чтобы выжить, — знали, что человек их уничтожит, если когда-нибудь распознает их подлинную суть. И если когда-нибудь будет способен на это.

Такие твари, как эта, отдавали приказы уничтожать все прогрессивное, что создавало человечество, и будут отдавать их впредь.

Истинными властителями мира были не люди, не всадницы драконов, не их летающие гиганты, а рогоглавы, огромное воинство тупых существ, вместе образовывающих единое чудовищное сознание, возможно охватывающее весь этот мир.

Талли скорчилась, когда на нее обрушилось это знание, обладающее силой бурного потока и переданное ей голосом божества. Голосом Геи, второго чудовищного монстра, лежащего извне, под пропастью, и ждущего. Оно такое же древнее, как этот мир, тысячекратно старше человека. С первого дня своего существования оно стало заклятым врагом насекомых. Талли закричала, когда поняла, что стала игрушкой другой, такой же беспощадной силы, ее орудием, как Янди и ее драконы, только более смертоносным. Возможно, так было запланировано с самого начала. Возможно, ничто из того, что произошло, не было случайностью.

Чудовище позади нее начало неистовствовать. Пещера задрожала, когда оно вздыбилось, судорожно подергиваясь, вопя, извергая черную слизь, кровь и экскременты, словно живой гейзер. Его распухшее брюхо все еще выплевывало яйца, как делало это тысячи лет. Это чудовище, способное делать только две вещи — думать и рожать, было злобной карикатурой на жизнь. Оно взревело, наклонилось набок и опрокинулось, визжа от боли и страха, когда поняло, кем была Талли.

А потом, на какие-то мгновения, Талли еще раз вернулась к действительности. Невидимое нечто внутри нее отступило, еще раз отпустило ее сознание из своего удушающего захвата, собирая силы для последнего, решающего удара. На несколько секунд Талли снова обрела контроль над своим телом.

Едва держась на ногах, она двинулась к Янди, протянула к ней руки и упала, когда ее силы иссякли. Рогоглавы засвистели от страха, начали неистовствовать, словно вышедшие из-под контроля ужасные машины, когда ощутили ужас царицы насекомых, и даже Янди вскрикнула, ударилась о стену и схватилась за виски. Когда она посмотрела на Талли, ее глаза расширились от ужаса.

Пещера превратилась в хаос. Ковер из живых насекомых лопнул, как будто под землей началось извержение тысяч вулканов. Царица насекомых завопила, вновь вздыбилась и беспомощно повалилась, давя своим телом тысячи слуг. Что-то черное, необычайно большое накатывало на нее.

— Янди! — закричала Талли. — Беги! Спасайся! Возьми своих драконов и спасайся!

Ее голос утонул в визжании царицы насекомых. Но даже если бы Янди поняла ее слова, она едва ли среагировала бы на них. На несколько секунд ее душа оказалась свободной, и, пожалуй, она даже разобрала, что она и все остальные были всего лишь орудиями, безвольными игрушками этой черной мерзости, которая подчинила себе их волю и захватила их души. Но это мгновение прошло, и Талли увидела, что искра свободной воли во взгляде Янди потухла. Рука Янди потянулась к поясу, где был прикреплен лазер.

В тот же миг оба рогоглава также перестали неистовствовать. Они подняли свои покрытые панцирями руки.

Талли рванулась. Коготь задел ее спину и разодрал ее, второй вонзился ей в икру и вырвал кусок плоти. Но что-то внутри нее придало ей сил, отключило боль, взяло на себя командование ее волей. Ее рука рванулась вперед и отбросила руку Янди на секунду раньше, чем та наскочила на нее с оружием в руке. Янди вскрикнула, налетела на стену и замахнулась, чтобы ударить Талли в лицо.

И чудовище в Талли снова проснулось — и на этот раз окончательно захватило ее.

То была уже не та Талли, которая подскочила к Янди и одним-единственным ударом отшвырнула ее в сторону, как поломанную куклу. Она окончательно стала тем, что из нее сделала Гея, возможно, еще до ее рождения: орудием, а еще — игрушкой в вечной битве двух гигантов. И эту игрушку они должны были раздавить.

Талли подхватила падающую Янди и выхватила у нее из-за пояса лазер. Она выстрелила из оружия еще до того, как отшвырнула Янди. Тонкая белая молния резанула как меч из света, аккуратно разрезала обоих рогоглавов на две части и переместилась дальше. Она оставила раскаленный след в отбросах и в массе миллионов насекомых, устремившихся к Талли, и приблизилась к царице.

Гигантское насекомое вздыбилось в безумной муке, когда световая вспышка пронзила его правый глаз и превратила его в болото из кипящей плоти и крови. Луч ощупью продвигался дальше, погасил второй глаз и оставил огненный след шириной с ладонь в голове. Затем луч проскользнул по шее и по абсурдно маленькому, разделенному на три части телу, разрезал обе ноги насекомого и приблизился к разбухшему брюху чудовища, которое все еще выплевывало яйца.

И тут живой ковер добрался до Талли и затопил ее. Лазер в ее руке погас, когда ее ноги подкосились, и она упала.

Талли умерла, и умерла быстро, но за бесконечную секунду, которую она еще прожила, она видела, как полчища насекомых быстро, словно прилив черной воды, ползли вверх по ее ногам, а миллионы острых как бритва челюстей перемалывали ее плоть и кости. Она видела, как распалось ее тело, превратилось в красную пульсирующую боль и исчезло, а ужасный прилив поднимался все выше. Боль была неописуемой, но она длилась недолго, и что-то внутри защитило ее от боли или, по крайней мере, сделало ее нечувствительной к ней. Она видела и то, что несла в себе: импульс разрушения таился глубоко в ней и должен был довести до конца то, что она начала.

Она была мертва еще до того, как упала вперед и утонула в массе лап, челюстей и крошечных твердых тел.

Но ее последняя мысль была о том, что она все же свершила свою месть.

Но на самом деле она как раз только начала это делать.

 

— 8 —

Шорохи. Странные звуки, казалось пришедшие из чужого мира, который совершенно не был связан с ее миром: царапанье, поскребывание, шарканье возле двери, потом что-то похожее на звуки человеческого голоса, произносившего какие-то слова, которых она не поняла.

У Ангеллы была лихорадка. Ее лоб горел, а мысли стали все чаще путаться, куда-то ускользать, и она больше не могла на это повлиять. Иногда она приходила в себя и ощущала, что прошло очень много времени, а она не могла припомнить абсолютно ничего. Она не помнила, когда последний раз видела свет, или ела, или пила. Она только знала, что ее оставили здесь умирать. Ее окружала вечная ночь, темнота, которая в не слишком далеком будущем станет мраком смерти.

Пожалуй, хуже всего было то, что ее связали. Хрхона тоже связали, его стоны время от времени долетали из темноты, и лишь они были для нее подтверждением того, что она еще жива. На ее запястьях были железные кольца, короткой цепью они крепились к полу, так что было достаточно места, чтобы она могла время от времени пошевелиться и перевернуться набок, потому что на спине уже были пролежни. По крайней мере, она знала, что может это сделать.

Как долго она уже была здесь? Несколько дней? Она не знала, и чем настойчивее пыталась вспомнить, тем больше запутывалась. Ее лихорадило, ей хотелось есть, но больше всего — пить. Она больше ничего не ощущала, кроме голода и жажды, и знала, что скоро умрет. И что ее, очевидно, и привели сюда, чтобы умертвить.

В первый день — нет, в сущности, только в первые часы — ваге и ей приносили еду и питье, но с тех пор дверь оставалась закрытой. Вскоре Ангелле показалось, что она слышит шум: крики и глухие взрывы, шипение лазерного луча и высокие свистящие звуки, издаваемые сражающимися рогоглавами. Что-то даже ударило в дверь их камеры. Но вскоре все стихло.

Ангелла очень долго взвешивала возможность битвы в горе, из-за чего о ней и Хрхоне могли просто забыть. Но как ни заманчива была эта мысль, она не могла быть верной. С кем им сражаться? Не было никого, кто был бы достаточно силен, чтобы дать им отпор, тем более здесь, в этой проклятой горе. Не было даже никого, кто был бы достаточно сумасброден, чтобы попытаться это сделать, пожалуй за исключением таких идиотов, как она сама или Талли, которая…

Ангеллу охватила тупая ярость, когда она подумала о Талли. Ярость по отношению к ней, но и в отношении себя тоже — из-за того, что не послушалась внутреннего голоса и не перерезала ей глотку, когда еще была такая возможность.

Теперь было слишком поздно. Смерть уже постучалась к ней, более того, она одной ногой стояла на пороге, и Ангелла не была уверена, что ей в этот раз удастся выкрутиться. Отупение, жуткие фантазии и видения были признаками лихорадочного бреда, и она больше не сопротивлялась ему. Совсем наоборот, она хотела, чтобы он пожирал ее сознание, потому что за этим наступал конец.

Наверно, она давно бы умерла, если бы в потолке над ней не было трещины, через которую время от времени просачивалась вода. Несколько горьких на вкус капель будто случайно падали ей на лицо, так что она время от времени могла смачивать ими губы и язык. Ангелла полностью осознавала, что тем самым она только продлевает свои муки, но жажда была сильнее остатков разума. Когда капли падали ей на лицо, она жадно слизывала их, хотя каждая капля означала не спасение, а только дополнительный час жалкого существования, преисполненного ужасных мучений.

Ей снова послышался шум, на этот раз он раздался ближе, но был совсем неясным, будто между ней и действительностью поставили фильтр. Ее чувства начали путаться все сильнее и сильнее: на какое-то мгновение ей показалось, что она слышит голос Талли, потом видит ее саму, но то была не Талли, а что-то совершенно другое — ужасное чудовище, только залезшее в тело Талли, и…

Мысль ускользнула, прежде чем она смогла додумать ее до конца. Галлюцинации усилились. Ей показалось, что она видит свет, дивный мягкий свет, от которого не было больно ее глазам, хотя она долго не видела ничего, кроме темноты. Потом она снова провалилась в черную бездну, которая разверзлась там, где когда-то были ее мысли. Следующее, что она ощутила, было прикосновение нежных рук, которые что-то делали с ее лицом. Было больно и одновременно неимоверно хорошо.

Ее губ коснулся холодный металл, потом ей в рот полилась струя невероятно приятной на вкус воды. Ангелла пила так жадно, что захлебнулась и почти всю драгоценную жидкость вырвала. Но сразу же она снова ощутила прикосновение металла и струю воды, возвращающую жизнь в ее тело.

Она попыталась поднять веки. Два сверкающих кинжала света вонзились ей в глаза. Она застонала, зажмурилась, но продолжала пить. Странно, но она всегда думала, что смерть приносит великую тьму. Почему было светло?

Именно свет впервые натолкнул ее на мысль, что это, пожалуй, была не смерть. И что видение могло быть правдой. Она слышала голос Талли!

Ангелла резко открыла глаза.

Свет причинял боль, но она уже могла видеть.

Она все еще находилась в камере, в которой Хрхона и ее заперли миллион лет тому назад, но на ней больше не было оков. Дверь оказалась широко открытой, и внутрь падал теплый желтый свет. Вместо стальных колец на ее запястьях и щиколотках были чистые белые повязки, ее голова лежала на свежей соломе, и черный плащ укрывал ее сотрясаемое лихорадкой тело. Рядом с ней сидела Талли, держа металлическую чашу с водой в левой руке и чистую тряпку в правой. Этой тряпкой Талли время от времени слегка касалась ее лба. Позади нее, все так же наполовину растворявшаяся в темноте, возвышалась массивная тень — это был Хрхон. Видимо, Ангелла очень долго так лежала, с тех пор как с нее сняли оковы.

Ангелла попыталась заговорить, но это ей удалось, лишь когда Талли вновь поднесла чашу к ее губам и дала ей попить. Она чувствовала себя слабой. Бесконечно слабой. Слишком слабой даже для того, чтобы ощутить облегчение.

— Ты… дура несчастная… — простонала она. Несколько слов забрали все ее силы. Ее губы потрескались. Соленая кровь смешалась у нее на языке с холодной водой. Несмотря на это, она продолжала говорить. — Теперь… ты… довольна?

Талли очень серьезно посмотрела на нее. Она улыбнулась, но ее глаза выражали тревогу. И еще что-то. Что-то, чего Ангелла не понимала. Но оно пугало ее.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Талли.

— Хорошо, ты… ты же видишь. — Ангелла попыталась засмеяться, но из-за слабости из горла вырвался лишь мучительный кашель. — Почему ты еще жива? — простонала она. — И где ты была все это время, черт возьми?

— На какой вопрос Талли отвечать сначала? — спокойно спросила Талли.

Ангелла в смущении посмотрела на нее. Слабый свет отбрасывал на лицо Талли странные тени. Очевидно, из-за слабости Ангелле на короткий, но ужасный миг показалось, что это была не Талли, что рядом с ней сидело отвратительное нечто с чертами Талли, ухмыляющийся череп, оплетенный сетью тонких белых нитей, которые пульсировали и извивались, как миллиарды живых червей с волос толщиной. Потом Талли повернула лицо к свету и ужасное видение пропало. Но страх остался.

— Слабость скоро пройдет, — продолжала Талли. — Ты обессилена, но серьезных ран нет.

— Что случилось, черт возьми? — пробормотала Ангелла. — Где ты была все это время?

— Талли сделала то, зачем она сюда пришла, — таинственно произнесла Талли. — Мне жаль, если вам пришлось страдать. Но понадобилось много времени, чтобы найти Хрхона и тебя.

И еще понадобилось много времени, чтобы до Ангеллы дошел смысл слов Талли. И это осознание вызвало у Ангеллы такой шок, что она села и на какое-то время даже забыла про свою слабость.

Но совсем ненадолго. Ей стало дурно, и одновременно закружилась голова, и она без сил упала на руки Талли.

— Имей терпение, — сказала Талли. — Нужно время, чтобы ты могла восстановить потерянные силы. Знаешь, тело очень ранимое. Но ты сильная. Погоди немного, и Талли заберет тебя отсюда.

«Что-то не так», — подумала Ангелла. Совсем не так. Но она не знала что.

— Заберешь? — пробормотала она. Но почему? Это невозможно. — Янди… Что… что с Янди… и ее драконами?

— Они мертвы, — ответила Талли, и неожиданно в ее голосе прозвучал такой холод и такой ужасающий триумф, что Ангелла содрогнулась.

— Мертвы?

— Талли их уничтожила, — подтвердила Талли. — Она пришла, чтобы это сделать. И она это сделала. — Она быстро подняла руку, когда Ангелла хотела задать вопрос, и покачала головой. — Не сейчас. Ты все узнаешь, но теперь тебе нужно беречь силы. Ты сможешь идти?

Ангелла думала, что сможет, но не смогла. У нее даже не было сил стать на четвереньки. Талли снова подхватила ее, когда у нее подкосились ноги.

— Тогда тебя понесет Хрхон, — распорядилась Талли. — Тебе нужно выбраться отсюда. Здесь холодно и опасно.

Она встала и подняла руку. Почти неслышно вага приблизился к Ангелле, поднял ее и повернулся к двери.

Его хватка была очень жесткой, она причиняла боль, и, несмотря на слабость, Ангелла считала унизительным то, что ее несли как ребенка. Она пыталась протестовать, но Хрхон, естественно, игнорировал эти попытки.

Они покинули камеру и пошли назад по пути, которым пришли много дней тому назад. Ангелла пару раз теряла сознание, пока Хрхон нес ее наверх, а остальное время находилась в полузабытьи, на грани между бодрствованием и сном. Все казалось ей неправдоподобным, неважным, ирреальным.

И все же она отметила, как сильно изменилась Скала драконов: в ней стало тихо. Тихо и темно.

Волшебные лампы, освещавшие путь, когда они шли вниз, большей частью были погашены. Некоторые из них мерцали, как большие мигающие глаза, а в некоторых еще теплился желтый свет, но большинство из них были слепы. Зато в переходах горели факелы, Талли их брала с собой, чтобы освещать путь.

Гора была мертва. Пожалуй, это больше всего поразило Ангеллу: гора превратилась в гигантскую могилу.

Наконец бледный свет факелов сменился более ярким, хотя и более холодным солнечным светом. Впереди виднелся короткий участок туннеля, за ним была одна из крупных пещер драконов, через нее они и вошли в гору. Сердце Ангеллы забилось быстрее.

— Не пугайся, — сказала Талли. — То, что ты увидишь, не понравится тебе. Но так нужно.

Предупреждение Талли еще больше взволновало Ангеллу. Она не знала точно, что ожидала увидеть — мертвецов, следы борьбы, искалеченных людей или рогоглавов, возможно, драконов. В пещере не было ничего подобного. И тем не менее все здесь изменилось, изменилось самым ужасным образом.

Ангелла получила лишь небольшую отсрочку: уже была вторая половина дня и солнце, как пылающий красный глаз, стояло прямо напротив входа в пещеру. Его яркий свет ослепил Ангеллу, так что в первый момент она не воспринимала ничего, кроме четко разделенных между собой поверхностей абсолютной черноты и слепящего света, и лишь постепенно стали проявляться детали. Вдруг она поняла, что Талли выбрала эту пещеру именно по этой причине. И это было хорошо, потому что Ангелла, вероятно, потеряла бы рассудок, если бы увидела эту картину всю сразу.

Матовая чернота пола пещеры была скрыта под светлым, скорее всего органическим, слоем — мицелием, мерцающим беловатым светом. В нем то тут, то там что-то бурлило и подергивалось. В воздухе висел странный, неизвестный, но в то же время ужасающе знакомый запах. Через некоторое время Ангелла услышала тихий шепот и рокот, исходящие, казалось, одновременно отовсюду. Было тепло, намного теплее, чем тогда, когда они были в этой части крепости в первый раз. Это было тепло, которое странным образом казалось живым.

Из расплывчатой картины всплыли новые детали: пол не был ровным. Местами из него поднимались большие асимметричные образования из беловатой массы, подергивающиеся и текучие, как и основа, но несколько более темные. Теперь Ангелла видела, что тонкий мицелий покрывал и стены, но не так густо, как пол. Казалось, что сеть, похожая на большие ладони с тысячами пальцев, расползалась по черной скале и уже достигала потолка, но ее края еще не сошлись.

— Великий боже! — воскликнула Ангелла, запинаясь. — Что… Отпусти меня, Хрхон!

Вага вопросительно посмотрел на Талли, прежде чем повиновался. Он очень осторожно поставил Ангеллу на ноги, но оставил руки у нее на талии, чтобы подхватить ее, если она будет падать.

Но Ангелла не упала. От того, что она увидела (и, главное, от понимания того, что это значило!), даже ее состояние перестало ее беспокоить. Ее глаза все быстрее и быстрее привыкали к яркому свету, и с каждой секундой она видела новые, ужасные подробности.

Светлый налет на полу был живым. А темные включения в нем были…

— Ты… ты принесла это сюда? — пробормотала Ангелла. — Великий боже! Ты… ты принесла сюда Гею — чудовище из пропасти!

— Талли сделала то, что должна была сделать, — спокойно ответила Талли. — Она одна была бы слишком слаба, чтобы выиграть битву.

— Она? — Глаза Ангеллы от ужаса расширились. Медленно, словно преодолевая невидимые оковы, она повернулась и посмотрела на Талли. — Она?! — повторила Ангелла. — Талли, ты… ты говоришь, как…

Она замолчала. Казалось, ледяная рука схватила ее сердце и сжала, медленно, с безжалостной силой. В первый раз она увидела лицо Талли при ярком свете дня.

И она обнаружила, что это была не Талли. Уже не Талли.

Это было нечто, которое выглядело, как Талли, двигалось, как она, и — почти — говорило, как она, но состояло уже не из плоти и крови, а из беловатой пульсирующей массы, на первый взгляд такой же, как и светлая блестящая слизь. При внимательном рассмотрении это нечто оказалось скоплением миллиардов и миллиардов тонких, как волосы, блестящих нитей — червей, или корней, или, возможно, ужасной смеси того и другого.

Ангелла в ужасе обернулась и уставилась на Хрхона. Но он был самим собой: все тот же гигант в панцире, раскосые черепашьи глаза которого с кажущимся безразличием смотрели на лицо Талли. Ангелле потребовались все ее силы, чтобы снова повернуться и посмотреть на нечто, когда-то бывшее Талли.

— Ты не Талли, — произнесла она.

Это была совершенно ненужная констатация факта, но она просто должна была это сказать.

Существо с лицом Талли не пошевелилось, и через какое-то время Ангелла отвела взгляд и заставила себя внимательнее рассмотреть пещеру. Ангелла чувствовала, как что-то в ней восставало против открывавшейся ужасной картины, но она заставила себя терпеть, потому что, несмотря ни на что, это было все же не так ужасно, как вид Талли.

Белая масса переплетенных волокон была повсюду, она покрывала какие-то фигуры, камень и металл, собиралась в узловатые блестящие структуры, которые плавно пульсировали, все в одном ритме, как будто где-то здесь было огромное сердце, и в такт ему они бились.

Не было ничего, перед чем эта масса остановилась бы, и, похоже, все произошло очень быстро, потому что некоторые из фигур, которые она оплела, застыли в странных позах, как будто смерть настигла их в движении. По большинству фигур уже нельзя было определить, были они людьми или животными: их тела были растворены, отчасти уже поглощены огромной, всепожирающей массой. Другие фигуры были частично целы, но оплетены как будто сетями огромного паука. Некоторые были, похоже, еще живы…

Ангелла попыталась представить себе, как это произошло, но ее фантазии не хватало на это. Видимо, битва была ужасной и ее исход с самого начала был предопределен. Ангелла представляла, как быстро и беспощадно наносило удары существо, обитающее в болоте, под лесом, а здесь, видимо, все было хуже, в тысячу раз хуже.

— Что ты сделала с Талли? — прошептала она.

— Ничего, — ответило ужасное существо. — Это было ее собственное желание.

— Ее…

— Онах такх хотелах, — вмешался Хрхон.

Ошеломленная, Ангелла обернулась и пристально посмотрела на вагу.

— Что она хотела? — прохрипела она. — Этого?!

Хрхон попытался изобразить человеческий кивок.

— Онах этох зналах, — заявил он. — Онах сказалах мнех обх этомх ночьюх, передх темх какх сдаласьх Яндих. Пропастьх требовалах жертвых, их онах нех хотелах, чтобых этох былх ях. Илих тых.

Ангелла стояла как парализованная.

— Она сделала это… добровольно? — пробормотала она. — Она… она намеренно принесла сюда эту… эту штуку?

— Часть ее, — подтвердила Талли. — Целое находится в мельчайшей из моих частей, так же как мельчайшая моя часть является целым. Ты скорбишь о ней, Ангелла, но это ни к чему. Талли живет, хотя и другим способом.

— О да! — воскликнула Ангелла. — Сейчас ты мне будешь рассказывать, что она теперь бессмертна, да?

Ее насмешка не дошла до стоящего рядом с ней существа, поскольку ему были неведомы такие ощущения, как юмор и ирония. Оно кивнуло.

— Да, некоторым образом. Талли знала, что ее ждет. Ее не заставляли. Существо, которое вы называете Геей, может казаться вам жестоким, но оно не такое. Просто беспощадное. Но только к своим врагам. Врагам жизни.

— А мы? — прошептала Ангелла. — Мы тоже… часть этого? Хрхона и меня ты тоже хочешь наградить бессмертием?

— Если вы желаете, Талли сделает это, — очень серьезно ответила Талли. — Но если вы не желаете, то можете идти. Вы свободны. Талли укажет вам путь, по которому вы сможете уйти отсюда. Если вы готовы продолжать битву.

— Какую битву? — прошептала Ангелла. — Здесь… здесь не осталось ничего живого!

— Здесь нет, — подтвердила Талли. — Теперь это место принадлежит мне, и так останется навечно. Но есть много других мест таких же, как это.

Ангелла испугалась.

— Это, значит, еще не конец? — прохрипела она.

— По-настоящемух нех былох дажех началах, — просипел Хрхон.

— Вага расскажет тебе историю, которую он слышал от Талли, — сказала Талли. — Но сейчас вам нужно уходить. Быстро! Пока Талли еще может защитить вас.

Ангелла пристально посмотрела на нее, и на долю секунды ей показалось, что во взгляде растительного монстра, стоявшего перед ней, она снова узнала прежнюю Талли, ее крошечную частичку, которая еще не стала частью чудовищного коллективного сознания, существующего в болоте. И эта крошечная частичка пока еще защищала ее и Хрхона. Но она постепенно растворялась, и когда исчезнет полностью, тогда этот гигантский монстр поглотит и их, так же беспощадно и холодно, как поглотил рогоглавов, воительниц и драконов.

— Мы будем продолжать, — прошептала Ангелла. — Мы осуществим твою месть. Я обещаю тебе, Талли.

Талли взглянула на нее еще раз и чуть заметно улыбнулась, а в ее глазах мелькнуло выражение бесконечного облегчения.

Потом ее взгляд погас.

Навсегда.