Самым удивительным было то, что Стоун не помнил боли. Он помнил ослепительную вспышку и последовавший за ней грохот. В мозгу, словно при замедленном просмотре кинопленки, возникали чудовищные картины: разлеталась вдребезги тяжелая стальная дверь, осколки железа вспарывали защитный костюм. Стоун понимал, что умирает. Но боли и страха не было.

И смерти не было тоже. Было чувство парения. Извлеченный из собственного тела, он несся по темному тоннелю, в конце которого сияло несказанно прекрасное солнце. Но что-то неведомое заставило повернуть назад.

Он не знал, как снова оказался на борту глайдера. Следующее воспоминание: неподвижные челюсти склонившегося над постелью Люцифера и тонкие длинные иглы, пронзающие тело. Потом – глубокое беспамятство с мучительными галлюцинациями и беспорядочным бредом.

Стоун почувствовал, что в комнате он не один. Возле кровати стоял высокий муравей и четырьмя конечностями пытался отрегулировать какой-то сложный аппарат, установленный рядом. К телу Стоуна тянулось множество тонких проводков и трубочек.

Заметив, что командир очнулся, Люцифер повернулся в его сторону. Стоуну на какой-то миг показалось, что в огромных, размером с кулак, фасеточных глазах насекомого мелькнуло злорадство.

– Что случилось? – спросил Стоун и испугался звука собственного голоса. То, что он услышал, поражало больше, чем все остальное.

– Постарайтесь не двигаться, – посоветовал Люцифер. – И молчите. Вы тяжело ранены.

– Знаю, – пробормотал Стоун. – Но что же произошло? Что…

– Мы наткнулись на засаду, – объяснил Люцифер.

– На засаду? – со стоном повторил Стоун. – Идиоты! Для чего вам вся эта дурацкая чудо-аппаратура? Не можете выследить бомбу с дистанционным управлением?

– Можем, – невозмутимо возразил Люцифер. – Это взрывное устройство управлялось не на расстоянии. Они оставили там своего человека, который взорвал его вручную.

Стоун снова застонал и закрыл глаза. Он не мог понять, что же его больше расстроило: гнев из-за всего случившегося или жуткая досада из-за того, что один из этих дураков подорвал сам себя лишь для того, чтобы с ним взлетела на воздух пара муравьев.

– Насколько плохо… дело? – с трудом проговорил он.

– Очень плохо, – ответил Люцифер своим холодным бездушным голосом. – Ваше тело получило невосстановимые повреждения.

Прошло несколько секунд, пока до Стоуна дошло, что имел в виду его адъютант. Он испуганно раскрыл глаза и уставился на великана-муравья.

– Невосстановимые?

– Нет причин для беспокойства, – успокоил его Люцифер. – Мы уже летим в Нью-Йорк. Оснащение на борту корабля позволяет поддерживать жизненные функции вашего организма до прибытия на место.

– Это значит, что я… стал калекой? – ужаснулся Стоун.

– Нет, повреждения устранить нельзя. Вы получите новое тело, – ответил Люцифер своим невыразительным механическим голосом.

Прошло еще несколько мгновений, пока Стоун осознал то, что услышал, и с невыразимым ужасом и недоверием вперил взгляд в муравья.

– Новое тело…

Он когда-то слышал, что захватчики способны восстановить тело по любой имеющейся матрице. Работа машины, виденной им однажды, не ограничивалась созданием точной копии тела. Сложное оборудование воссоздавало в новом теле прежнюю личность с ее знаниями, ее памятью. «А это значит, – с ужасом думал Стоун, – им откроются его мысли: все, что он когда-то чувствовал и думал, все, что он когда-либо говорил и делал, и это значит – они узнают о его предательстве».

* * *

Лагерь дикарей раскинулся на берегу широкой реки, медленно несущей свои воды. Тусклый свет звезд отражался от гладкой, черной как смоль речной поверхности, над которой тут и там возвышались остатки бетонных стен. Хотя кое-где еще виднелась каменная дамба, большая часть берега покрывала буйная растительность.

При всем этом берег нельзя было назвать заброшенным. Еще во время двухчасового марша к ним присоединилась толпа мужчин и женщин, так что команда аборигенов значительно увеличилась. Толпа вышла на поляну. Присмотревшись, впереди стало возможно различить очертания города.

Большая часть дикарей, по видимости, жила под землей. Черити разглядела только несколько хижин, кое-как слепленных из сучьев и веток, и огромное количество замаскированных отверстий в земле.

Их провели к одному из подземных ходов. Как Черити и ожидала, внизу оказался подвал здания, когда-то стоявшего на этом месте: огромное прямоугольное помещение, освещенное огнем сотен факелов.

Опустив ногу на первую ступень ведущей вниз лестницы, Лейрд остановилась. Она заметила, как Гартман и двое других военных испуганно вздрогнули и потянулись за оружием, но так им и не воспользовались. К удивлению, их не разоружили. И хопи, и Кайл, и все остальные, кажется, поняли, как мало пользы от их оружия при таком явном превосходстве силы, им противостоящей.

В огромном подвале обитали сотни аборигенов: мужчины, женщины, дети и старики сидели небольшими группками у горевших костров, лежали на кучах тряпья и веток, ели, спали или переговаривались, занимались какими-то делами.

Когда беглецов вели по огромному подземному залу, к ним обращалось то одно, то другое лицо, дерьмоеды бросали вслед чужакам безучастные взгляды. Двое детей хотели присоединиться к процессии, но конвоиры отогнали их властными жестами.

Происходящее казалось Черити все более неправдоподобным. Ситуация, когда никто не обращает внимания на захваченных пленников, сама по себе казалась неестественной.

Их привели в маленькую комнату без двери, находившуюся в самом конце подвала, где Джеред без слов, с помощью красноречивых жестов дал понять, что им нужно подождать здесь. К удивлению Черити, ни сам Джеред, ни его спутники с пленниками не остались. Когда дикари ушли, Гартман накинулся на нее.

– Браво, капитан Лейрд! – резко бросил он. – Вы продемонстрировали образец стратегического мастерства. Я теперь начинаю понимать, каким образом Соединенные Штаты смогли проиграть эту войну!

Черити хотела ответить, но Кайл опередил ее:

– Вы ведь пока еще живы, не так ли?

Гартман смерил его взглядом, в котором сквозили гнев и презрение.

– Да, – сказал он едко. – Вопрос только в том, стоит ли этому радоваться.

– Что с вами такое, Гартман? – спокойно поинтересовалась Черити. – Ведь пока что они нам ничего не сделали.

– Вот именно, – возмутился Гартман, – пока!

– Что такое? – вмешалась Нэт. – Вы и правда так сильно ненавидите этих людей или просто боитесь?

Гартман бросил на кочевницу такой взгляд, как будто не мог решить, может ли та вообще быть удостоена ответа.

– Да, – признался он, – я боюсь.

– Они же пока ничего нам не сделали, – сказал Скаддер.

– Не радуйтесь раньше времени, – возразил Гартман. – Если дерьмоеды нас убьют, мы будем не первые, с кем они расправились.

– Почему вы их так зовете? – спросил Скаддер. – Дерьмоеды.

– Потому что они такие и есть, – с ненавистью ответил Гартман. – Посмотрите кругом! – Он махнул рукой в сторону зала. – Они живут, как звери!

– Наверное, они просто живут по-другому, – заметила Черити.

Она подошла к дверному проему и, не покидая комнаты, прислонилась к косяку и посмотрела в зал.

То, что она увидела, показалось еще более странным. На первый взгляд сборище обтрепанных и измазанных человеческих существ на огромном бетонном полу подтверждало слова Гартмана. Кое-где еще было заметно движение, но основная масса сидела неподвижно, тупо уставившись в пустоту. Снова ей вспомнился Джеред со странным выражением глаз – пустотой, скрывавшей, может быть, совершенно иное, загадочное мышление. «Может быть, – думала она, – Гартман и был прав, но только с точностью до наоборот». Эти мужчины и женщины, по всей видимости, были потомками тех, кому полвека назад каким-то чудом удалось пережить разруху. Под всей этой грязью, длинными спутанными волосами и лохмотьями едва можно было различить индивидуальность. Однако Черити заметила, что среди дикарей много калек: некоторые двигались с огромным трудом и как-то перекосившись, у кого-то был виден горб. Черити обратила внимание на молодую женщину, лицо которой сплошь заросло густыми, черными с проседью волосами, и другую – без ног, очень быстро и ловко передвигавшуюся на культях и кулаках.

Черити повернулась к Гартману и повторила вопрос, заданный Нэт минуту назад.

– Почему вы так ненавидите их, Гартман?

Вместо того чтобы нагрубить, Гартман устало взглянул на девушку.

– Это не совсем так, – сказал он. – Наверное, я их боюсь! Мы все их боимся.

– Этих-то безобидных дикарей? – Кайл махнул рукой куда-то в сторону зала, полного одичавших людей. – Вы же не можете всерьез утверждать, что эти люди представляют для вас какую-то опасность?

– Могу, – мрачно констатировал Гартман. – Я знаю, они производят иное впечатление, но они очень опасны. Они не раз нападали на наши станции радионаблюдения. На базе не найдется такого человека, который не потерял бы из-за них друга или родственника.

– Но они дикие! – возразил Скаддер. – У них же нет оружия. С их копьями и дубинами…

– Вы только что сами видели, – перебил его Гартман, – что они сделали с нашей машиной. Не стоит их недооценивать. Я уже пятьдесят лет воюю с этим дерьмом и до сих пор не знаю, кто же победит в этой войне.

– Пятьдесят лет? – Нэт посмотрела на лейтенанта с явной издевкой. – Но вам не дашь больше сорока.

– Мне сорок два, – с легкой улыбкой сказал Гартман.

– У вас есть анабиозный модуль, – высказал свое предположение Гурк.

Гартман кивнул.

– Мы работаем на внешнем объекте посменно: девять лет сна – год дежурства. Это гораздо больше, чем можно выдержать.

Нэт и Скаддер с нескрываемым удивлением посмотрели на Гартмана и его спутников. Черити поразила простота разгадки. Та обыденность, с которой Гартман говорил о пребывании в анабиозе, могла дать ей понять, что здесь происходит на самом деле. Ведь она знала, у Соединенных Штатов не было патента на технику искусственной зимней спячки.

Несмотря на это, она теперь смотрела на Гартмана и его людей совсем по-другому. Сразу стали понятны их враждебность и ожесточенность. Черити не оправдывала их, но понимала, что те чувствуют. Те же самые чувства после пробуждения испытала и она. Эти трое знали планету такой, какой она была раньше. Они знали этот город еще до того, как он был разрушен и превращен в преисподнюю, они знали, наверное, каждую улицу, каждый дом, и для них видеть все это теперь гораздо тяжелее, чем для других. Но через мгновение понимание сменилось злостью.

– Вы же не один, верно? – спросила она. – Я имею в виду, у вас, наверное, где-то под землей есть целая крепость. И вот вы там сидите уже целых пятьдесят лет, полностью оснащенные и вооруженные до зубов, ничего не делая, сложа руки, и только наблюдаете, как захватчики уродуют вашу планету, перекраивая ее на свой лад.

– Это не совсем так, – спокойно отметил Гартман.

– О, конечно же, нет! – с иронией подхватила Черити. – Возможно, для веселого времяпрепровождения вы иногда охотитесь на этих несчастных.

– Вы ошибаетесь, – рассердился Гартман. – Как раз наоборот: эти вот несчастные ребята устраивают на нас облавы.

Черити гневно посмотрела на лейтенанта, но от резких слов, вертевшихся на языке, воздержалась. Скажи она что-то еще, и обязательно потеряет контроль над собой. Кроме того, Черити плохо знала здешнее положение вещей, чтобы высказывать свое суждение. Не глядя больше на Гартмана и его подчиненных, она быстро отошла от двери и приблизилась к Элен и Нэт, занятым раненым техником.

Кайл уложил техника на кучу тряпья, валявшегося вокруг на полу. Тот был без сознания, но беспокойно шевелился и бредил. Черити не понимала, что он бормочет, так как, в отличие от Гартмана и его военных, раненый говорил не по-английски, а по-немецки, к тому же можно было разобрать лишь отдельные фразы. Она озабоченно вгляделась в бледное, покрытое потом лицо молодого человека и устремила вопрошающий взгляд на Нэт. Кочевница ответила ей таким же серьезным взглядом, чуть заметно покачав головой. Черити снова ощутила накатывающуюся волну горячей бессильной злости. Как несправедливо, что этот человек, спасший их жизни, оставшись там, чтобы взорвать тоннель, должен будет заплатить за это ценой собственной жизни.

Скорее от отчаяния, чем в надежде что-то для него сделать, она обернулась и жестом позвала Гурка. Гурк не спешил реагировать. С тех пор, как все они наткнулись на дикарей, он почти ничего не говорил, его поведение сильно изменилось. Гурку вообще-то нравилось играть роль злого карлика, но его показную враждебность никто всерьез не принимал. Однако ярость, которую сейчас заметила Черити в потемневших, округлившихся глазах Абн Эль Гурка, казалась подлинной. У Черити возникло смутное чувство – он обвиняет ее и других в том, что они оказались в таком трудном положении.

– Что тебе нужно? – спросил Гурк, наконец потрудившись подойти ближе.

Черити встала и указала на раненого, лежавшего без сознания.

– Ты можешь что-нибудь для него сделать?

– Да, – буркнул Гурк, – свернуть ему шею. И он не будет больше мучиться.

– Я спрашиваю серьезно, – спокойно возразила Черити. – Помоги ему.

– А как? – Гурк скривил лицо, но все же опустился на колени возле раненого техника и стал ощупывать его лицо и виски своими тонкими старческими пальцами. – Чего ты от меня хочешь? Я не медик и не волшебник. Этот человек умрет.

– Может быть, для него это лучший выход.

Хотя Черити и понимала, что имел в виду Гартман, она повернулась и с возмущением посмотрела на него.

– Замолчите! – отрезала она.

– Почему? – невозмутимо спросил Гартман. – Коротышка прав. Этот парень умрет. И, может быть, его смерть будет более легкой и менее болезненной, чем наша.

Черити приготовилась резко ответить, но выражение лица Гартмана убедило ее в том, насколько бесполезны слова. Вместо того, чтобы вступать с ним в перепалку, что сделать очень хотелось, она демонстративно отвернулась и направилась на свой наблюдательный пост в дверном проеме.

Уже почти у самой двери она едва не столкнулась с Джередом, вернувшимся в сопровождении двух аборигенов. Одним из них был мужчина с пышной бородой и спутанными, длиною до плеч волосами, что скрывало его возраст. Второй шла маленькая, худенькая девочка с длинными светлыми волосами. Черити дала бы ей на вид лет восемь-девять. На девочке было потрепанное платье, разорванное на правом плече. Из-под материи выпирало что-то, напоминающее горб. Только когда малышка подошла ближе, Черити с ужасом поняла, что это не горб, а какое-то существо, с хитиновым панцирем. Около десятка его глаз непрерывно закрывалось и открывалось в невероятном ритме. Щупальца, казалось, глубоко впились в кожу ребенка.

– Боже мой! – простонал Скаддер. – Что…

Черити, быстро дотронувшись до руки хопи, заставила его замолчать. Джеред и другой мужчина не заметили их испуга. Но девочка, услышав голос Скаддера, окинула того взглядом, тщательно всматриваясь в индейца-великана живыми, проницательными глазами. Черити не сомневалась – девочка понимала каждое слово.

Черити напрягла все усилия, чтобы подавить отвращение, и заставила себя улыбнуться. Девочка не смотрела на Лейрд, но почему-то улыбнулась тоже, взгляд отвратительного создания на ее плече неожиданно уперся Черити в лицо.

Это не был взгляд безмозглой твари. На нее смотрели глаза насекомого – холодные переливающиеся фасетки. В них светилась жизнь, которой так недоставало в глазах Джереда и других дикарей.

Черити с трудом могла отвести взгляд от паучьих глаз существа. Девочка, запрокинув голову, долго рассматривала Скаддера, потом повернулась к женщине и улыбнулась. Черити ответила тем же, преодолев, наконец, свое отвращение до такой степени, что смогла шагнуть навстречу и протянуть руку. Блестящий черный горб-паук на плече ребенка колыхался и вибрировал, и Черити пришлось собрать все свои силы, чтобы побороть ужасную мысль: вот-вот он отскочит от плеча малышки и прыгнет на ее собственное. Девочка подняла свою ручонку и слегка дотронулась до пальцев Черити. Лейрд охватило чувство, с трудом передаваемое словами. Точно как в тот раз, в звездолете, когда она ощутила чужое присутствие. Только сейчас все было совершенно по-другому. Тогда она чувствовала опасность, страшную физическую угрозу. Сейчас – ничего подобного. Просто рядом находилось что-то необычное, непонятное, чужое. Но не враг.

Девочка еще мгновение смотрела на незнакомку со странной улыбкой, потом отвернулась и пошла в сторону Нэт, Элен и Гурка, все еще сидевших на корточках возле раненого. Глаза Нэт тоже расширились от ужаса, когда она увидела существо, сидящее на плече у ребенка. Рука кочевницы машинально двинулась к оружию на поясе. Но прежде чем Черити попыталась остановить девушку, Гурк испуганно протянул руку и сделал упреждающее движение.

– Что это? – спросил Гартман. Он быстро шагнул навстречу девочке, как будто хотел преградить ей дорогу, но замер, увидев, что Черити быстро покачала головой.

– Оставьте ее, – тихо сказала она.

Гартман нахмурился, но, к удивлению Черити, отступил назад, а Нэт и Элен поднялись, уступая место ребенку. Гурк стоял, не двигаясь, и внимательно следил за каждым жестом чужой недоверчивым, любопытным взглядом.

Девочка не спеша опустилась на колени рядом с раненым, с минуту, как бы застыв, всматривалась в его лицо, затем медленно простерла над ним руки. Гартман шумно глотнул воздух, но ничего не сказал.

Пальцы девочки плавно заскользили по лицу техника, ощупывая щеки, губы, нос и закрытые веки, выписывая круги и волнообразно двигаясь по лбу и вискам. Не только сама Черити, но и никто из ее спутников не понимал, что делает этот ребенок. Однако скоро дыхание раненого выровнялось.

– Что она делает? – спросила Черити, непроизвольно перейдя на шепот. И так же тихо ей ответил Джеред:

– Ваш друг… очень болен.

– Я знаю, – сказала Черити. – Он умрет.

– Нет, – возразил Джеред. – Он может… жить.

Черити, и не одна она, пораженная, повернулась к Джереду. Как и при их первой встрече, он говорил медленно, с большими паузами между словами. Но только сейчас до нее дошло, что он говорил по-английски, на ее родном языке, которого он не должен был знать.

– Как? – с удивлением спросила она.

– Если вы… хотите, – медленно выговаривал Джеред, – то он… будет жить, но не как… слепой.

– Как слепой? – не поняла Черити. – Что…

– Мы можем… его… спасти, – перебил ее Джеред. – Он будет… Джеред. Как слепой… он умрет.

Теперь Черити совсем ничего не понимала. Быстро взглянув на Гартмана, она убедилась, что и немец ничего не понимает. Но если Лейрд чувствовала лишь замешательство, то лицо Гартмана выражало негодование. Быстро, пока лейтенант ничего не успел предпринять, она спросила:

– Боюсь, я ничего не понимаю. Почему он будет тобой?

Джеред покачал головой. Выразительным, как в пантомиме, движением он поднял руку и, раздвинув пальцы, ударил себя в грудь.

– Я… Гиэлл, – сказал он. – Мы – джеред, – при этом другой рукой он показал вокруг себя. Черити, наконец, все поняла.

– Ваш народ называется джеред, – подытожила она. – А мы – слепые.

Гиэлл кивнул, затем сразу же отрицательно покачал головой. С улыбкой, которая в сочетании со странной пустотой его взгляда скорее пугала, чем успокаивала, он показал на Гартмана и двух его людей.

– Они… слепые, – сказал он. – Вы – нет.

– И вы… можете спасти этого человека? – с сомнением спросила Черити. – Если вы сделаете его одним из ваших?

– Он будет… Видеть, – подтвердил Гиэлл.

– Минутку! – перебил Гартман. Он сердито шагнул к Черити и сделал повелительный жест в сторону девочки и раненого техника. – Я ни в коем случае не допущу, чтобы вы превратили его… в такое же ничтожество, как и вы!

Пустые глаза Гиэлла обратились на Гартмана, исследуя его таким взглядом, что у Черити по коже побежали мурашки.

– Тогда… он… умрет, – спокойно ответил Гиэлл.

– Это лучше, чем…

– Замолчите же, наконец, Гартман! – резко перебила его Черити. – Хотите, чтобы он умер?

– А вы хотите, чтобы он стал таким, как эти… – он никак не мог подобрать слово, – эти звери? – наконец выдал он.

– Вы – дурак, Гартман, – спокойно заметил Кайл. – Я не знаю, кто или что эти джеред, но они ни в коем случае не звери. Даже вы смогли убедиться в этом.

Лицо Гартмана стало медленно багроветь. Руки сжались в кулаки, и на секунду показалось, что он готов накинуться на мега-воина. Потом Гартман упрямо сжал губы.

– Я запрещаю! – сказал он. – Этот человек подчиняется мне. Никто без моего согласия не может прикоснуться к нему.

– Я думаю, – спокойно возразила Черити, – что ни я, ни вы, лейтенант Гартман, никто из нас не может здесь приказывать.

Гартман ничего не ответил, но Черити увидела, как Леман, а потом, немного помешкав, и Фельс поднялись со своих мест, подошли к раненому технику и девочке. Фельс выглядел смущенным и избегал ее взгляда, а в лице Лемана появилась жесткость. Черити с укором посмотрела на военных и снова повернулась к Гиэллу, кивнув как бы случайно Кайлу и Скаддеру. Те все поняли и двинулись к девочке и технику. Рука Лемана скользнула на пояс к рукоятке пистолета, да так там и остановилась, а Фельс с несчастным видом стал переминаться с ноги на ногу.

– Помогите ему, – попросила Черити Гиэлла и снова обратилась к Гартману. – Протрубите отбой своим наемникам, лейтенант Гартман. Иначе вы их лишитесь.

Вероятно, именно спокойный и дружелюбный тон ее голоса убедил Гартмана, насколько серьезно она настроена.

– Ну, хорошо, – наконец уступил он. – На этот раз выиграли вы, капитан Лейрд. Но мы об этом еще поговорим. И не подумайте, что я вас испугался. Я не хочу, чтобы эти дикари видели, как мы препираемся. Это все.

– Ну конечно, – с иронией заметила Черити.

По знаку Гартмана оба солдата отошли в сторону, Кайл и хопи тоже посторонились. Девочка встала. По краткому приказу Гиэлла второй джеред поднял раненого и без видимых усилий вынес его из помещения. Девочка пошла за ними, а Гиэлл остался.

– Что вы будете с ним делать? – спросила Черити.

– С ним… ничего не случится, – медленно выговорил Гиэлл.

– Вы вернете его назад? – поинтересовалась Черити.

Гиэлл ничего не ответил.