Глава 1

Если у него когда-то и было имя, то он его забыл.

Если у него когда-то и были родители, то он их не помнил.

Если он когда-то и родился, то не знал когда.

Белизна…

Его мир был белым и холодным. Белизна затмила все вокруг; она слепила глаза, так что все, к чему он прикасался, исчезало в этой всепоглощающей бели; холод вгрызался в его кожу ледяными клыками, легкие наполнялись тысячей стылых иголочек, а каждый шаг превращался в пытку.

Еще в этом мире бушевала снежная буря, слышался какой-то шум, что-то мелькало вокруг, танцевало в воздухе. Откуда-то в его сознании вдруг возникла мысль, что он умрет, если заставит себя сделать еще хоть шаг. И другая мысль: смерть неизбежна, если остановиться. Но он не хотел ни того, ни другого. Ему просто хотелось жить.

Ветер переменился и внезапно ударил его уже не в лицо, а в бок, да так сильно, что он споткнулся, не устоял на ногах и упал в снег. Его колени подогнулись, словно тоненькие ветки, треснувшие от удара великана. С губ сорвался глухой стон. Ладони обожгло холодом, но он вдруг почувствовал, что черпает силу из этой боли.

Встав, он поднес руку к лицу и нащупал длинные волосы, покрытые изморозью, и гладкую кожу на щеках, где никогда не пробивалась поросль. Он что, еще дитя?

Он прислушался к себе, пытаясь найти ответ на этот вопрос, и осмотрел свое тело, по-прежнему ничего не понимая.

Судя по увиденному, ребенком он не был. Он чувствовал, что молод, но его тело принадлежало взрослому мужчине, высокому, стройному и необычайно сильному. Одежда была непритязательной, но удобной: плотные шерстяные штаны, меховые сапоги — на вид очень мягкие и удобные, но на холоде они застыли, став тверже металла, — и такая же меховая куртка с широким поясом. На поясе болтались кожаные ножны — то ли под короткий меч, то ли под длинный кинжал. Плаща и шапки у него не оказалось. Должно быть, либо снежная буря застала его врасплох в столь неподходящем одеянии, либо произошло что-то другое, похуже.

Он прислушался к своим воспоминаниям, но их просто не было — в сознании царила пустота, да еще где-то на задворках разума копошилось разочарование, готовое превратиться в душевную боль, только потянись к нему. Впрочем, сейчас у него не было времени, чтобы размышлять о своем прошлом, иначе он мог лишиться будущего. Он знал, что ему угрожает опасность. Пока что она невидима, скрыта бурей, но он чувствовал ее всеми фибрами своей души. Казалось, протяни он только ладонь — и сразу коснется того, что поджидает его за снежной завесой.

Интересно, умеет ли он сражаться? Он не знал ответа на этот вопрос. Рука сама собой потянулась к пустым ножнам на поясе. Наверное, умеет. Но, опять же, он не располагал временем, чтобы думать об этом.

Он по-прежнему почти ничего не видел и не мог определить, куда нужно идти, но у него вдруг появилось новое ощущение, вернее, понимание того, где он находится. Вокруг возвышались горы. И хотя пелена снега оставалась непроглядной, он чувствовал огромную горную гряду за своей спиной. Иногда из-за белой завесы проглядывали размытые очертания скал с крутыми склонами и острыми, словно топоры, гребнями. Видел он и деревья с голыми тонкими ветками, которые протянули промерзшие хрупкие пальцы к снежным небесам.

Почему-то он знал, что и скал, и деревьев следует остерегаться, ведь за ними могли скрываться дикие звери или устроившие на него засаду враги, которые притаились до времени… Сейчас, посреди бурана, эта мысль показалась ему смехотворной, но ее следовало запомнить и потом спокойно обдумать, поскольку это могло подсказать ему, кто же он такой.

Он пошел дальше, все-таки наткнулся на скалу и чуть не упал. Восстановив равновесие, он увидел следы. Вернее, один след, который еще не успело занести снежной крошкой. Это был след зверя, а не человека. И хотя он не помнил, видел ли когда-нибудь что-то подобное, тут же понял, что это след волка. Вот только размер этого следа немного сбивал с толку: отпечаток был огромным, с человеческую ладонь с растопыренными пальцами. Если это действительно волк, то он не меньше небольшой лошади, да и след был слишком глубоким, несмотря на то что снег мгновенно затвердевал на морозе, становясь крепким, как лед.

Его рука второй раз скользнула к поясу, пытаясь нащупать оружие, которого там не было.

Понимая, что у него нет выбора, он направился вперед и сразу почувствовал, что идет по склону. Под снегом теперь скрывались небольшие камешки, а не ровная скала, деревьев вокруг становилось больше, хотя он старательно избегал их. Это еще не был лес, но уже и не безжизненная каменная пустыня.

И тут он услышал крик.

Буран не прекращался, завывал ветер, но на миг его направление изменилось, и тогда послышался человеческий крик, исполненный боли, невообразимого страха и чего-то еще, необычайно ужасного. Он даже не мог подобрать слов, чтобы его описать, и только понимал: это чувство ему знакомо.

Остановившись, он закрыл глаза и прислушался, пытаясь определить направление, откуда доносился крик, но ветер опять переменился, и буря, казалось, бушевала повсюду, бросая хлопья снега со всех сторон.

Немного постояв, он пошел дальше.

Прошло время, очень много времени, однако он не знал, сколько именно, да это было и не важно. Возможно, об этом тоже следовало подумать позже. Сейчас имело значение только одно — теперешний момент. Нужно было остаться в живых. И найти того, кто кричал.

Если бы буря продолжала бушевать с той же яростью, он никогда бы не нашел кричавшего, но постепенно ветер затих и, взревев напоследок, прекратился — столь внезапно, что от обрушившейся на мир тишины заболели уши. На мгновение снежинки замерли в воздухе, словно им нужно было время на раздумья о том, что же делать дальше. Снежная завеса сменилась поблескивающей белой пылью, и вскоре пылинки осели, открыв взору грандиозную панораму. Сзади возвышались горы, как он и ожидал, вот только они были намного выше — настоящая черная гряда посеребренных льдами гор, тянувшаяся к самому небу. Впереди простиралась огромная равнина, перемежавшаяся какими-то темными пятнами — то ли заснеженными лесами, то ли покрытыми коркой льда озерами, то ли уснувшими, закуклившимися на зиму человеческими селениями. А может быть, это были холмы. Еще ему показалось, что он заметил что-то на горизонте, какую-то тонкую полосу, отделявшую небо от земли. Море?

Глаза его были молодыми и зоркими, но ответить на этот вопрос он не мог, что, впрочем, не имело особого значения. Все вокруг было ложью, мороком. Этого не могло быть. Возможно, он умер, и это Утгард, мир огня, мир великанов, куда попадают все те, кто оказался не достоин места за столом в Валгалле. Но если он мертв, то почему чувствует холод? И откуда это ощущение потери?

Крик повторился вновь, теперь в нем звучало отчаяние.

С ловкостью, удивившей его самого, он побежал вперед, определил кратчайший путь к кричавшему и, не медля ни секунды, бросился к обрыву у скалы. Поспешно спустившись по острым выступам, он преодолел последние пару метров прыжком, упал, кувыркнулся и мгновенно поднялся на ноги, злясь на самого себя за недостаточную точность. Подобный трюк не должен был вызвать у него затруднений. Скорее всего, он просто устал и замерз и от этого мышцы утратили привычную — привычную? — силу. Впрочем, это не помешало ему продолжить бег.

И опять он услышал что-то — уже не крик, а какой-то другой, весьма неприятный хлюпающий звук. Когда он добрался до края леса, звук стал громче.

Он очень внимательно рассмотрел местность. Лес был редким, на ветках не осталось листвы, стволы противились буре, и тут намело целую снежную дюну высотой в человеческий рост, преодолеть которую можно было с большим трудом. Снег был невероятно холодным и пышным, и он проваливался по бедра.

Перебравшись через снежные заносы, он споткнулся о труп и упал. Злясь на самого себя, он выпрямился, отплевываясь, — снег забился ему в рот. Перед ним лежало тело женщины лет сорока. Ее порванная одежда была покрыта заледеневшей кровью, плоть ее иссохла — видимо, от голода, — длинные волосы были всклокочены, а руки испещрены шрамами от долгих лет тяжелого труда. А еще на ее теле виднелись глубокие раны, и он никак не мог понять, откуда же они взялись. Некоторые напоминали ножевые ранения, в других же местах куски плоти, судя по всему, просто вырвали из тела, и случилось это совсем недавно. Труп только начал остывать, а самые глубокие из ран еще кровоточили, хотя алая кровь тут же застывала на морозе.

Какое же создание способно нанести человеку такие раны? Он не знал этого. Встав на ноги, он уже собрался идти дальше, но передумал и, вернувшись к трупу, обнаружил на теле женщины небольшой нож — жалкое оружие длиной с его ладонь, но это все же было лучше, чем ничего.

Затем он продолжил свой путь. Пройдя еще пару шагов, он наконец нашел кричавшего. Неподалеку виднелась перевернутая набок повозка. До того как с ее владельцами приключилось несчастье, повозку везли два быка. Теперь один из них с переломанной шеей висел на оглобле, снег вокруг окрасился багряным. От второго быка не осталось и следа. Сама повозка была разломана настолько, что с трудом верилось, что все это произошло из-за бурана, хотя он на собственной шкуре ощутил силу бури. Два колеса были сломаны, тент разорван. Все, что раньше находилось в повозке, теперь валялось вокруг на снегу: инструменты, одежда, домашняя утварь и даже мебель.

Кто бы ни путешествовал на этой телеге, он, видимо, взял с собой все свои вещи. Судя по инструментам, этот человек был ремесленником — он заметил на снегу клещи, молотки, металлические стержни со странными загнутыми краями и даже небольшую наковальню, оставившую глубокую вмятину в снежном покрывале. И только через мгновение он понял, что же это означает. Ни наковальня, ни другие инструменты не были засыпаны снегом, а значит, повозка перевернулась уже после бурана. И сломал ее вовсе не ветер. Но, собственно, почему это удивило его? Женщина, которую он нашел, тоже не пала жертвой бури, а…

Внезапно почувствовав опасность, он повернулся, отпрыгнул в сторону и выхватил нож. Это спасло ему жизнь, вот только крошечный нож вряд ли поможет ему в сражении — его слабо заточенное лезвие не пробьет косматый мех этого волка. Тем не менее зверь все же ощутил исходящую от оружия опасность и сменил направление прыжка. Челюсти щелкнули совсем рядом с ладонью, когти ударили не по телу, а по воздуху, и только задние лапы и хвост толкнули человека, превратив его прыжок в падение.

Перекатившись по земле, он больно ударился о что-то очень тяжелое и твердое, скрытое под снегом.

И тут произошло кое-что очень странное, хотя в тот миг он этого не осознал: с момента его пробуждения в этом необычном неприветливом мире он все время ощущал гнетущую угрозу и страх, но теперь эти чувства исчезли.

На него напали, нужно было спасать свою жизнь, и только это имело значение.

Уже через мгновение он поднялся, сплевывая кровь, — должно быть, прикусил язык, — и попытался занять более выгодную позицию. Ноги скользили, что вызывало определенные трудности, но, к счастью, у волка возникли те же проблемы. Лапы проваливались в снег, и, когда зверь попытался прыгнуть на, казалось бы, беззащитную жертву, он поскользнулся и упал.

Человек преодолел желание воспользоваться промахом врага и перебрался на более выгодное место. По крайней мере, так он подумал в первый момент, но потом выяснилось, что он попал в ловушку. Сзади возвышались остатки полуразрушенной повозки, а сбоку — снежные заносы ему по грудь. Пробиться сквозь мягкий снег, конечно, можно, но при этом он потеряет время, которым, несомненно, воспользуется волк. Зверь вел себя как-то странно, хотя он и не мог объяснить, в чем заключается эта странность. Это был необычно крупный волк, хотя и не тот гигант, на чьи следы он наткнулся раньше. Тем не менее зверь выглядел как настоящее чудовище. В поблескивающих глазах читался разум, превосходивший ум любого животного. С острых, как иголки, клыков тоненькими нитями тянулась слюна, с губ слетало рычание. Он видел, что зверь пытается нащупать твердую опору под снегом и готовится к очередному прыжку, но противопоставить этой атаке было нечего. Волк, пожалуй, был тяжелее человека и обладал целым арсеналом подаренного природой оружия, в то время как у него был только смехотворный ножик.

Отбросив оружие, он отпрянул к повозке, чтобы не опасаться нападения сзади. Волк, посчитав, что его жертва пытается сбежать, прыгнул, и тогда он сделал ложный выпад вбок, зная, что зверь вряд ли даст ему уйти во второй раз. Еще не закончив маневр, он метнулся влево и, пригнувшись, почувствовал, как грубый мех царапнул ему шею. Застонав от неожиданной боли, он выпрямился и толкнул зверя, и тот, перелетев через край повозки, с воем приземлился в снег. Конечно, чудовище не поранилось в падении, но уж точно разозлилось…

И все-таки это был шанс спастись. Не успел волк упасть, как он уже бросился бежать к краю леса. Волки всегда были серьезными противниками для любого, пусть и хорошо вооруженного воина, но на дерево забраться они не могли. Если он успеет дотянуться до ветки, то будет спасен.

Оставалось сделать лишь пару шагов, когда он споткнулся обо что-то, лежавшее под снегом, провалился еще глубже и, ругнувшись, наступил на что-то мягкое. Ему показалось, что он услышал какой-то приглушенный крик, но не стал тратить время, чтобы понять, кому он принадлежит. Высвободив ногу, он ринулся вперед, но тут перед ним появился волк — конечно, не тот, что нападал на него. Это создание было намного меньше, размером с дворового пса, и его шелудивая кожа была покрыта гноящимися ранами. С таким зверем он мог бы справиться и голыми руками — если бы здесь не было других. К несчастью, в следующее мгновение появились его собратья, еще два волка покрупнее, и ему даже не нужно было слышать мягкую поступь волчьих лап, чтобы понять: его первый противник успел встать.

Он попытался определить, который из врагов начнет атаковать его, — или же они нападут одновременно? Как бы то ни было, он знал, что теперь у него нет ни одного шанса на победу.

Он умрет. Эта мысль вызывала страх и какую-то смутную печаль, словно он понимал, что, хотя начавшаяся совсем недавно жизнь подарила ему лишь боль, холод и тревогу, она могла предложить намного больше.

Он упрямо сжал губы. Может, ему и суждено умереть, но он заберет с собой кого-то из этих чудовищ, это уж точно.

И в этот момент волки отпрянули, да и зверь за его спиной остановился. Из леса вышел пятый волк, и он сразу понял, что это вожак стаи. Должно быть, это его следы он видел в горах — настоящий гигант, в два раза больше обычного волка. Его шерсть была белоснежной и искрилась на солнце. Но вожаком этого зверя делали не только необычный окрас и размеры — он увидел в глазах этого создания что-то такое, что отличало его от животных, и это что-то всколыхнуло в нем воспоминания, обрывки мыслей… Отбросив нахлынувшие чувства, он попытался найти какое-то оружие, но рядом была только наковальня. Не думая о том, что, собственно, делает, он поднял ее над головой и швырнул в сторону белого гиганта. Он был силен, но наковальня оказалась достаточно тяжелой, так что обычный человек вообще вряд ли был бы способен поднять ее в одиночку, поэтому она отлетела совсем недалеко и упала в снег, но волки отшатнулись. Они по-прежнему оставались настороженными, уши были прижаты, устрашающего вида клыки обнажены… Однако что-то подсказывало ему, что они не нападут. Огромный белый волк зарычал, и в его рычании звучала не просто угроза, а что-то большее. Несоизмеримо большее.

Три других волка отошли подальше. Готовые к схватке, они, тем не менее, нападать собирались вовсе не на него.

— Фенрир?

Это было первое произнесенное им слово. Звук собственного голоса показался ему странным, удивительным было и само слово — оно пробуждало память, но та никак не могла очнуться от сладкой дремоты.

— Фенрир, — повторил он.

В этот раз внутренний отклик был сильнее, но память так и не вернулась. Волк перестал рычать и теперь издавал какие-то странные звуки, которые он не мог разобрать. Страх и готовность к сражению сменились ощущением… чего-то привычного, родного. С учетом ситуации подобные мысли были абсурдны, но почему-то теперь он не испытывал страха. Он знал этого волка и помнил, что это не зверь, чувствовал его силу и разум. Этот волк не был его другом, но не был и врагом. Фенрира не следовало бояться.

Белый волк еще раз зарычал, и остальные звери ушли. Налетел резкий порыв ветра и тут же утих, хотя в природе так не бывает. Ветер всколыхнул снежную пыль, а когда дымка рассеялась и дыхание белыми клубами вырвалось у него изо рта, исчезли и волки, и следы лап, словно их тут никогда не было.

Но он был не один.

Из-под снега высунулась тонкая, невероятно бледная рука, прямо в том месте, где он чуть не споткнулся. Он схватился за эту руку и рывком вытащил хрупкое легкое тельце — девушка, а может быть, даже еще дитя. Девчушка вскрикнула от неожиданности, да это и криком-то назвать было сложно. Не рассчитав свои силы, он дернул слишком резко, и они повалились на землю. Его лицо оросила кровь из глубокой раны на ее лице, теплая, но не горячая, какой она должна быть. Девочка попыталась впиться ногтями ему в глаза, но промахнулась, оцарапав лоб, а потом заколотила крошечными кулачками по его груди. Острые зубы потянулись к его горлу. Оттолкнув девочку, пока она случайно не поранила его, он схватил ее обеими руками за плечи и встряхнул, так что ее челюсти громко клацнули.

Девочка действительно оставила свои попытки укусить, оцарапать или ударить его — но только до тех пор, пока он не ослабил хватку и она смогла высвободить руку. После очередного удара он опять тряхнул ее, так что у малышки застучали зубы. Должно быть, ей было очень больно. Угрызения совести не заставили себя долго ждать, особенно теперь, когда он увидел, как глубока рана на ее лице. Несомненно, след от укуса. Под левой скулой она доходила до кости, белесо поблескивавшей сквозь разорванную кровавую плоть.

Прекратив трясти девочку, он сжал ее руки, стараясь не причинять боли.

— Я могу трясти тебя, пока ты потеряешь сознание, но на самом деле мне не хочется этого делать, понимаешь? Это довольно утомительно, знаешь ли. Так что прекрати вести себя, как дикий зверь, а я больше не сделаю тебе больно, согласна?

Он не получил ответа, да и не рассчитывал на него, но девочка хотя бы перестала драться. Возможно, на сопротивление незнакомцу она потратила последние силы — он почувствовал, что ребенок теряет сознание, так что ему пришлось подхватить малышку на руки. Осторожно, насколько ему позволяли замерзшие пальцы, он опустил девочку на землю и, взяв пригоршню снега, положил ей на лицо, чтобы унять боль. Это не очень помогло, но большего он сейчас предложить не мог. На мгновение он ощутил ее боль, а еще ярость оттого, что ничем не может помочь этой девчушке. Почему-то он чувствовал себя виноватым в том, что с ней приключилось, хотя и понимал, насколько безумна эта мысль. От горя у него перехватило горло.

— Все будет хорошо, — прошептал он. — Не бойся. С тобой больше ничего не случится. Как тебя зовут?

— Эления. Ее зовут Эления. И если ты ее хоть пальцем тронешь, я убью тебя.

Оглянувшись, он увидел почти точную копию девочки, только постарше. В первый момент ему показалось, что это ее сестра, — те же черты лица, та же хрупкая, хоть и более женственная фигура, те же светлые волосы, заплетенные в толстые косы, ниспадавшие на грудь. Впрочем, уже через мгновение он понял, что ошибся. Не нужно было долго думать, чтобы понять, что раненая девчушка рядом с ним — ее дочь.

И говорила она совершенно серьезно.

Женщина стояла всего в шаге от него — видимо, она выбралась из той же дыры в снежном заносе, что и девочка. В руках незнакомка сжимала рукоять тяжелого кузнечного молота — судя по всему, она была намного сильнее, чем ему показалось на первый взгляд, и по ее лицу было видно, что там, где не хватит силы, ее будет вести отчаяние. В широко распахнутых глазах читались изумление, ужас и… Неужели она узнала его?

— Я не собираюсь причинять зло твоей дочери.

— Дочери? — Женщина прищурилась. — Откуда ты знаешь, что это моя дочь?

— Я же не слепой. Что произошло? На вас напали?

— Да. — Она покачала головой. — Нет. То есть да… — На мгновение отвернувшись, женщина оглядела все вокруг. — Они ушли?

— Кто?

— Волки. Мы пытались сбежать, но повозка перевернулась. Звери загрызли мою служанку и ее ребенка. Где они?

Он вспомнил труп, обнаруженный в снегу, но промолчал.

— Я не видел никаких волков.

Он не знал, правда это или ложь. Думая о встрече с огромным белым волком, он все больше сомневался в том, что это произошло на самом деле.

— Если бы здесь были волки, я бы не выжил. А это, — он мотнул головой в сторону ее молота, — тебе не пригодится. Я не враг вам.

Женщина помедлила — ровно столько, чтобы он не счел ее легковерной, — и кивнула, опуская молот, а затем бросилась к дочери. Теперь на ее лице читались не только тревога, но и какая-то нежность, любовь матери к своему ребенку и решимость во что бы то ни стало защитить свое дитя, пускай даже и от богов. Нагнувшись, женщина осторожно ощупала кончиками пальцев края раны, а затем сунула руку в карман, пытаясь что-то найти.

Он тем временем покосился на брошенный ею молот. Это было не оружие, а обычный кузнечный инструмент, и, хотя он видел, что под кожей женщины перекатываются мышцы, было понятно, что потребовались все ее силы, чтобы поднять эту тяжесть. Почему она не взяла какое-то другое оружие?

— Что произошло? — повторил он.

Женщина вытащила из кармана небольшой кожаный мешочек и насыпала на ладонь немного какого-то серого зернистого порошка, а затем смешала его со снегом.

— Буран застал нас на равнине. Возвращаться было слишком поздно, и мы решили укрыться в лесу. Когда буря начала стихать, мы продолжили путь, но тут на нас напали волки. Они разорвали одного из быков, и повозка перевернулась. Вот и все.

Ему было ясно, что это отнюдь не все. С этой женщиной и ее дочерью случилось что-то еще более страшное, но она не хотела об этом говорить. Да и зачем? В конце концов, он был ей совершенно чужим человеком и было бы глупо довериться ему.

— Там еще кто-то есть? — Он указал на прореху в снегу.

— Мои муж и сын. — Женщина склонилась над девочкой, потерявшей сознание, и нанесла на рану только что приготовленную из порошка и немного грязноватого снега мазь.

Глядя на изуродованное лицо малышки, он почувствовал сожаление. Несмотря на грязь и кровь, было видно, что у девочки очень красивое личико и в ближайшем будущем она превратилась бы в настоящую красавицу, но жестокая судьба распорядилась иначе. Он не знал, переживет ли ребенок такое ранение, и уже собирался спросить об этом женщину, но передумал.

Встав, он подошел к проему в снежном покрове. Под снегом виднелись какие-то деревянные обломки, под которыми что-то шевельнулось. Осторожно забравшись внутрь, он очутился в неглубокой яме, накрытой боковой планкой повозки. Глаза поразительно быстро привыкли к слабому свету, и он увидел мальчика лет тринадцати-четырнадцати, забившегося в угол, и бородатого мужчину, лежавшего на боку с закрытыми глазами. В руке мужчина сжимал короткий меч, талый снег под его телом окрасился розовым. Должно быть, Эления и ее родные забрались под повозку, когда та перевернулась. Так они пытались спрятаться от волков — довольно глупая затея, учитывая, что эти звери славятся своим отменным нюхом. Видимо, их разумом овладело отчаяние.

— Не бойся, — сказал он мальчику. — Я не причиню тебе вреда.

— Ты… ты один из них? — Голос подростка срывался от страха.

— Нет, — ответил он, понятия не имея, о чем мальчишка вообще говорит. — Я здесь, чтобы помочь вам. — Он осторожно протянул к нему руку, но тот отпрянул. — Я хочу вам помочь. Твои мама и сестра наверху. Ты не должен бояться. Волки уже ушли.

Немного подумав, парнишка кивнул.

— Мой отец…

— Он ранен, я знаю. — Он видел, что ранение довольно серьезное. — Мы должны вытащить его отсюда, но сам я не справлюсь. Ты мне поможешь?

Прошло еще одно долгое мучительное мгновение, и мальчик наконец пришел в себя. Ребенок схватил отца за плечи. Раненый застонал.

— Подожди. Так не получится. Поднимайся наверх и помоги матери. Кто-то должен защитить ее, если волки вернутся.

Вытащить отсюда этого мужчину оказалось неожиданно трудно — раненый был очень легким, но малейшее прикосновение вызывало боль, от которой не спасал даже обморок. В конце концов ему все-таки пришлось воспользоваться помощью парнишки, чтобы поднять его отца на поверхность.

— Он умрет? — спросил мальчик.

Вопрос испугал его, но, прежде чем он успел ответить, вмешалась мать.

— Не говори чепухи, Лив! Твой отец — сильный человек! Ему просто нужно отдохнуть. Я дам ему лекарство, и он поправится.

Судя по состоянию мужчины, тот вряд ли мог поправиться, но он решил оставить подобные мысли при себе. Эти люди были ему совершенно чужими, ни врагами, ни друзьями, и он не имел права вмешиваться. Встав, он молча обвел взглядом небо, сам не зная, почему делает это. Просто чувствовал необходимость, и все тут. Небосвод был чистым и безоблачным, словно и не бушевал совсем недавно снежный буран. Как часто бывает после ненастья, на землю опустилась гнетущая тишь, в которой все звуки казались приглушенными. Солнце повисло над горизонтом, готовясь к закату. Когда оно сядет, тут будет невероятно холодно. Дыхание белым паром слетало с губ, но, когда наступит ночь, этот пар будет замерзать, едва успев вырваться изо рта.

— Как она? — спросил он, указав на девочку.

— Выживет. — В словах матери прозвучала горечь.

Он понимал чувства этой женщины. Да, ребенок выживет, но он уже никогда не будет прежним. Ему было жаль девчушку.

— Ты помог нам. — Женщина опустилась на колени рядом со своим мужем и провела над грудью раненого ладонью, не касаясь тела. — Я… благодарю тебя…

Он заметил, насколько тяжело ей было произнести эти слова. Видимо, эта женщина давно уже разучилась доверять кому-либо, кроме своей семьи.

— Но я ничего не сделал.

Женщина смерила его странным взглядом и, когда он уже решил, что не получит никакого ответа, со странной интонацией произнесла:

— Это больше, чем сделали бы другие на твоем месте.

Он не сразу понял, что она имеет в виду, а когда понял, то не нашелся, что сказать ей в ответ, и смущенно отвернулся.

— Меня зовут Урд, — продолжила женщина. — А это Лассе, мой муж, и Лив, мой сын. А тебя как зовут?

— Урд? — выдавил он. — Красивое имя. Немного необычное… — Поскольку он ничего не помнил, то не мог знать, действительно ли это необычное имя, но, по крайней мере, ему так показалось.

— Мой отец был очень набожным человеком, но почему-то не подумал о том, что богам может не понравиться, если кто-то называет себя их именем. — Урд горько улыбнулась. — Но, наверное, стоит поблагодарить его хотя бы за то, что он не назвал меня Скульд.

Конечно же, она заметила, что он не представился, и в ее глазах вновь вспыхнула тревога, но женщина ничего не сказала. В воздухе повисло напряженное молчание. Тем временем Урд расстегнула плащ и куртку мужа и осмотрела раны. Действовала она очень уверенно, и он подумал, что она, должно быть, целительница. В то же время выглядела Урд несколько растерянной, но это было понятно, учитывая, каким тяжелым оказалось ранение. Одно из ребер Лассе сломалось и острым клинком торчало прямо под сердцем. Вся грудная клетка посинела, что свидетельствовало о внутреннем кровотечении. Дыхание было хриплым, и с каждым вздохом на губах проступала розоватая пена.

«Лассе умрет», — подумал он. Удивительно, что этот человек вообще до сих пор жив.

— Отец? — прошептал Лив.

Урд подняла руку и посмотрела на сына. Тот едва сдерживал слезы.

— Пойди и поищи наши вещи, Лив, — сказала она. — Нам нужна одежда и еда. Если опять начнется снегопад, мы ничего не сможем отыскать.

Мальчик жалобно посмотрел на мать и послушно встал, начав подбирать разбросанное по снегу содержимое повозки.

У него опять защемило в груди. Лассе, отец мальчика, умирал, и Лив знал об этом, ведь этот парнишка не был ни дураком, ни слепцом. Почему же Урд не позволила ребенку оплакать отца? Она была столь черствой или же такова традиция ее народа?

— Я больше ничем не могу ему помочь, — протянула Урд. — Только прекратить его страдания.

Лишь сейчас он понял, почему она отослала сына прочь. Сунув руку под накидку, женщина достала узкий кинжал.

— Подожди.

Урд остановилась, но в ее глазах вновь появилась тревога, и, хотя женщина не шевелилась, сейчас она сжимала в руках кинжал вовсе не для того, чтобы оказать своему супругу последнюю милость.

Отбросив эту мысль, он склонился над умирающим и прислушался. Чувствовалась глухая боль, намного меньше, чем он ожидал, а за болью — что-то другое, темное, всепожирающее…

— Что ты делаешь? — изумилась Урд.

Он и сам не знал этого, но понимал, что действует правильно. Потянувшись к тьме в душе раненого, он начал теснить ее, шепча какие-то слова, которых никогда раньше не слышал, слова на незнакомом ему языке. И что-то… изменилось. Он не знал, что именно, но перед ним шевельнулось извечное Нечто, внушавшее страх, древнее, как борьба теней в темноте, знакомое и в то же время чужое — что-то, чему не было имени в языке людей. Он не знал, сколько это длилось, но, когда все закончилось, он обливался потом, тут же застывавшем на коже, так что его знобило, и чувствовал себя настолько обессилевшим, будто только что выстоял в бою с великаном.

Урд, опешив, уставилась на него, и ее рука так сильно сжала кинжал, что костяшки пальцев побелели.

— Что ты сделал?

— То, что было нужно. — Встав, он споткнулся и чуть не упал. Да, он сражался с великаном и не знал, кто выиграл этот бой. — Нужно уходить отсюда, пока не село солнце. Если ночь застанет вас здесь, вы умрете.

Вы. Он выбрал это слово не случайно, и Урд понимала это. Страх в ее глазах сменился ужасом.

— Мы должны бояться тебя? — спросила она.

— Нет. — Он и сам не знал, правда ли это, но другого ответа у него не было.

Пристально посмотрев на него, Урд кивнула и опустила кинжал.

— Мы проезжали мимо хутора незадолго до того, как началась буря. — Ее голос звучал немного странно, словно женщине приходилось заставлять себя произносить эти слова. — Но мы ехали очень быстро, и я не уверена, смогу ли найти дорогу назад.

— Значит, нам нужно идти в горы, — решил он. — Надеюсь, там мы сможем найти пещеру или ущелье, где укроемся от непогоды. А завтра попробуем отыскать этот хутор.

Его слова прозвучали не очень убедительно, он и сам это понимал, да и в глазах Урд мелькнула неуверенность. Она бросила взгляд на мужа, лежавшего без сознания. Казалось, женщина вообще не понимала, о чем он говорит.

— Я понесу Лассе, — предложил он. — А тебе с Ливом придется позаботиться о девочке.

Через некоторое время парнишка притащил кое-что из пожитков, упавших в снег, а также сумку с провиантом.

— Я заметил дым, — сказал мальчик, мотнув головой. — На юге.

— Дым? — повторила Урд.

— Я видел дым. — Лив кивнул. — Совсем недолго, но я его видел. Может быть, там люди.

На мгновение все уставились туда, куда показывал мальчик. Небо над заснеженным лесом по-прежнему сияло синевой, казавшейся неестественно яркой. И никакого дыма видно не было.

— Ты уверен?

— Да, — ответил Лив. — Там был дым. Как от костра. Может, там кто-то живет?

Он верил мальчику — а если бы и не верил, какой у него оставался выбор? В горах у них не было особых шансов выжить. Чтобы перебраться через оледенелые скалы, потребовались вся его сила и ловкость, а что он будет делать, когда придется заботиться о тяжело раненном мужчине без сознания, женщине и двух детях?

— Что ж, давайте попытаемся. Но нам нужно торопиться.

— А что, если там нет никакого поселения? — возразила Урд.

— Тогда мы умрем.

— А пещеры в горах?

— Я не говорил, что мы наверняка сможем их найти. Это лишь возможность. — Он поднял руку, увидев, что она собирается сказать что-то еще. — Ты не должна считать меня богом или волшебником только из-за того, что я помог твоему супругу.

— А как назвать того, кто возвращает человека к жизни?

Испуганно вздрогнув, он отвернулся, но при этом успел заметить удивление на лице Лива и только в этот момент понял, что Урд перешла на какой-то другой язык, которым ребенок, видимо, не владел.

— Я не бог и не волшебник, — повторил он, переходя на этот новый язык, хотя и не помнил, что когда-либо учил его. — Видимо, там, откуда я родом, мы лучше разбираемся в том, что способен выдержать человек. К тому же ты сама говорила, что твой муж очень силен. Если он переживет эту ночь, то, возможно, выздоровеет. Но нам нужно торопиться. Вскоре сядет солнце.

— Ты уже второй раз говоришь об этом. — Урд прищурилась. — Почему?

— Почему? Потому что так и есть.

— Солнце не сядет, — усмехнулась женщина. — Пройдет еще целый месяц до того, как совсем стемнеет. Но уж тогда солнце не взойдет много недель. Наверное, ты пришел сюда издалека, раз не знаешь этого.

Вот только он знал. Воспоминание всплыло на поверхность его памяти в тот самый момент, когда Урд рассказала ему об этом. И ему стало страшно.

— Что ж, тогда хоть немного времени у нас есть.

Урд внимательно посмотрела на него, но больше ничего не сказала. Наконец женщина отвернулась, покосившись на перевернутую повозку и рассыпанные вокруг вещи. Только сейчас он понял, что они смотрят на одно и то же, но видят совершенно разную картину. Он видел одежду, припасы, горшки и миски, развалившиеся ящики и погнутые корзинки, а также сотни разных вещей, не имевших для него никакого значения. Для Урд же они были всей ее жизнью.

Еще раз вздохнув, женщина встала.

— Ты прав. Мы не можем оставаться здесь. Да и незачем. Лив, помоги мне собрать нашу одежду.

 

Глава 2

Молча и, как ему показалось, ничуть не скорбя, Урд помогла ему похоронить тело служанки, насколько это вообще было возможно, учитывая, как промерзла земля. Ребенка, о котором говорила женщина, они так и не нашли, но и об этом Урд не проронила ни слова.

Потом они отправились в путь.

День не кончался, солнце по-прежнему висело над горизонтом, и, сколько он ни поглядывал на небесное светило, оно так и не сдвинулось, словно какое-то колдовство вынуждало огненный шар стоять на месте. Или же все обстояло иначе, и тут просто не существовало самого времени. Может быть, он умер и застрял в этом мгновении ужаса, которое никогда не кончится.

А еще он очень устал.

Легкость, с которой он справлялся со всеми невзгодами, и слова Урд заставили его поверить в неисчерпаемость своих сил, но, видимо, все обстояло иначе. Из какой-то непонятной гордыни он решил нести не только раненого Лассе и его меч, но и тяжелый кузнечный молот и с каждым шагом все больше сожалел об этом поступке. Но почему-то мысль о том, чтобы избавиться от лишнего груза, не приходила ему в голову. Он знал, что молот нужно взять с собой, хотя не понимал зачем. Причин вроде бы не было, только чувство, но именно это чувство объясняло связь с той жизнью, которую он вел прежде, до того момента, как снежная буря забросила его в этот странный враждебный мир. И если это чувство было обманчиво, то на что еще он мог опереться? Так проходил час за часом, а путники все шли по заснеженной равнине к горизонту, отдалявшемуся чуть быстрее, чем они успевали к нему приблизиться. Силы, сначала казавшиеся неиссякаемыми, начали покидать его, и, когда Эления пришла в себя и смогла идти сама, без поддержки брата и матери, ему стало трудно угнаться за Урд и ее семьей.

В конце концов оказалось, что мальчик не ошибся. Они действительно нашли пожарище — вернее, то, что осталось после пожара. Дым поднимался вовсе не из камина и не от костра, а от сожженного дома. Несмотря на то что пламя бушевало тут много часов назад, стены полуразрушенного здания еще оставались теплыми, пахло обгорелым деревом, горячими камнями и жженой плотью, и этот запах доносился издалека, хотя они и приближались к дому с подветренной стороны.

— Что, во имя Хель, тут произошло? — прошептала Урд. Ее голос срывался от усталости, лицо побледнело.

Не ответив — да и что тут можно было сказать? — он опустился на колени, положил так и не пришедшего в сознание Лассе на землю и жестом приказал Ливу позаботиться об отце, а затем направился вниз по склону холма, у подножия которого приютился маленький домик. Рука сама скользнула к поясу, глаза внимательно следили за всем вокруг.

Дом жался к холмам. Если бы он сам строил здесь крепость, то возвел бы ее стены на вершине холма, но маленькому хутору — домику с парой построек — лучше было у подножия, ведь холмы защищали его от непогоды с трех сторон. На юг от холмов тянулась пологая равнина, доходящая до поблескивавшей вдалеке речки, скованной льдами.

Покосившиеся столбы, то там, то сям торчавшие из-под снега, обозначали, должно быть, границы пастбища, где летом щипал траву скот, благодаря которому хозяева хутора и жили. Теперь обгоревшие туши десятка коров валялись вокруг сожженного хлева. От них-то и исходил запах горелого мяса. К счастью, человеческих тел он пока не заметил, но оставался еще дом. Остановившись, он оглянулся. Урд не сводила с него глаз, и он чувствовал, как она напряжена. Взгляд Элении оставался пустым, а Лив изо всех сил делал вид, что он интересуется только состоянием своего отца. Впрочем, актер из парнишки был никудышный — больше всего мальчику сейчас хотелось самому побежать вперед и все осмотреть.

Нужно было обнажить меч, но он все же решил сначала войти в дом. Махнув наблюдающей за ним Урд, он пригнулся, прошел в низкую дверь и только потом достал оружие. С коротким мечом в руках он чувствовал себя еще беззащитнее, чем прежде. Вес клинка был неподходящим, он явно привык к более тяжелому оружию, возможно, что и не к мечу. Сейчас он был уверен, что в той, другой, позабытой жизни он был воином.

В доме была всего одна комната, и вся она сильно пострадала от пожара. Потолочная балка обрушилась и погребла под собой все, что только можно, и если здесь когда-то была кое-какая пристойная мебель, то теперь она обратилась в пепел. Выстоял только огромный камин, возвышавшийся у обуглившейся стены, и дрова, аккуратной стопкой сложенные в нем, которые тоже почему-то не загорелись. Трупов тут не было, разве что их накрыло упавшей балкой. Что же здесь произошло? Помедлив, он вновь спрятал меч в ножны, вышел из дома и широким шагом направился к Урд и Ливу. Во взгляде Урд читались тревога и любопытство, но женщина молчала. Видимо, она не хотела беспокоить детей еще больше. Покачав головой, он улыбнулся и, так ничего и не сказав, поднял Лассе на руки и жестом велел Урд позаботиться о дочери. Когда девочка встала, он попытался рассмотреть ее лицо, но из этого ничего не вышло — Урд оторвала край своей накидки и сделала из ткани повязку, так что видны были только рот и узкая полоска над глазами. Он заметил, насколько эти глаза красивы, и вновь ощутил угрызения совести. В этом безжалостном мире красота была единственным, что могло помочь женщине устроить свою жизнь, и если девочке суждено было стать похожей на мать, то этой красоты ей хватило бы сполна. Но жестокая судьба распорядилась иначе, отобрав у малышки свой подарок еще до того, как девочка им воспользовалась.

Войдя в дом, он остановился, ожидая, пока Урд вместе с сыном расчистят место перед камином, чтобы можно было положить раненого. Эления забилась в угол комнаты, спрятавшись среди обломков балки, и погрузилась в состояние полудремы на полпути между обмороком и горячечным бредом. Урд опустилась на колени рядом с мужем и осторожно коснулась его горячего лба.

— Как Лассе? — Вероятно, он и сам мог бы ответить на этот вопрос, но почему-то ощутил острую необходимость сказать хоть что-нибудь, пусть его слова и прозвучали глупо.

— Что бы ты ни сделал, ты спас ему жизнь, — мягко ответила Урд. — Но я не знаю, надолго ли это поможет.

Увидев в ее глазах невысказанный вопрос, он покачал головой.

— Я должна вправить ему сломанное ребро, прежде чем он истечет кровью. Ты мне поможешь?

— А ты умеешь такое делать? — удивился он.

— Нет, — честно призналась Урд. — Возможно, этим я убью его. Но, если этого не сделать, он наверняка умрет.

Он кивнул, все еще сомневаясь в успехе этой затеи и поражаясь мужеству женщины.

— Мне нужна горячая вода. Лив, разведи огонь в камине и посмотри, не найдется ли здесь горшка или кастрюли, чтобы можно было растопить снег, — сказала Урд и встала.

Лив послушался мать и принялся за поиски.

— Нам потребуется чистый снег, лучше набрать его на вершине холма. Ты мне поможешь?

Лив удивил их. Они совсем недолго пробыли снаружи, собирая снег, но мальчику хватило этого времени, чтобы развести огонь в камине, обустроить поудобнее сестру и сделать из накидок и разных вещей, найденных под обломками, лежанку для отца. Над огнем в камине висел погнутый медный котелок — непонятно, как парнишке удалось затащить его туда самому. Закопченное дно котелка уже накалилось от поцелуев жарких языков пламени, и первая пара пригоршней снега мгновенно обратилась в пар.

— Этого не хватит, — заметила Урд, хотя котелок был полон воды. — Лив, набери еще снега. И возьми с собой сестру. Она тебе поможет.

Лив, опешив, уставился на мать. Эления вряд ли сейчас могла кому-то помочь. Но уже через мгновение мальчик все понял. Сердито блеснув глазами, паренек покосился на отца, молча подошел к сестре и, взяв ее под руку, вывел на улицу.

— У тебя смелый сын, — сказал он.

Кивнув, Урд сняла с пояса кинжал и прокалила узкое лезвие над огнем в камине, а затем раздвинула полы накидки и закатала куртку и рубашку мужа.

— Нужно вскрыть его грудь, — ровным голосом произнесла она. — Если ты мне не поможешь, я могу убить его.

Он понимал, что женщина имеет в виду, и отвел глаза.

— Я помогу тебе. — Он сомневался, сможет ли сдержать это обещание.

То, что произошло потом, было худшим из всего, что он когда-либо видел, хотя тонкий внутренний голосок нашептывал ему, что раньше он видел — и совершал! — даже более страшные поступки.

Урд раскаленным лезвием вскрыла плоть мужа, останавливая кровотечение. Возможно, этим она скорее вредила телу Лассе, но все же ей удалось вытащить острый осколок кости из грудины. Зазубренный край осколка впился в тело рядом с сердцем и при каждом движении вызывал все большее кровотечение.

Женщина делала все, что могла, а он пытался выполнить свое слово. Тьма в Лассе почернела, что-то затягивало его душу, какой-то вихрь вращался все быстрее и быстрее, унося мысли в пучину забвения, но он сопротивлялся, изгонял тьму всеми силами. Может, он и не был сильнее смерти, но явно был упрямее и в конце концов победил в этой схватке. Тьма отступила, покинув тело Лассе, и ее сменил обморок.

Урд, вздохнув, наклонилась вперед и чуть не потеряла сознание. Она упала бы, но он успел протянуть руку и подхватить несчастную. Его ладонь прикасалась к телу женщины всего мгновение, но Урд вздрогнула и, отпрянув, вскочила на ноги и выбежала из дома.

Остановившись за крыльцом, она опустилась на корточки и вытерла снегом окровавленные руки и лезвие кинжала. Но, конечно же, женщина выскочила наружу вовсе не поэтому. Урд боялась его, и что-то подсказывало ему, что это не первый человек, испытывавший страх перед ним.

Он отбросил эту мысль, опасаясь, что вместе с ней придут какие-то нежеланные воспоминания, и обратил все свое внимание на раненого.

Лассе знобило, и, хотя мужчина лежал прямо у камина, его била крупная дрожь. Но он знал, что муж Урд выживет. Выживет благодаря его помощи, хотя и не мог объяснить, что же, собственно говоря, он сделал.

Он попытался отвлечься, решив более тщательно рассмотреть человека, которого нес на руках несколько часов.

Лассе был уже немолод — лучшие годы жизни наверняка остались позади — и не особенно высок, на ладонь ниже Урд. Раньше Лассе, видимо, был довольно сильным мужчиной, но теперь исхудал, так что остались только жилы. Руки за годы работы покрылись множеством шрамов, да и на груди и плечах мужчины он заметил следы ожогов, когда Урд перевязывала его, оторвав от накидки очередной кусок ткани.

Учитывая инструменты, в особенности тяжелый молот, который он по-прежнему не снимал с пояса, можно было предположить, что Лассе — кузнец. Ему эта мысль почему-то нравилась. Но по рассыпавшимся по снегу пожиткам было понятно, что этот кузнец — человек небогатый. Интересно, как ему удалось заполучить такую женщину, как Урд?

Жена Лассе вернулась в дом, раскрасневшись от холода. Она немного успокоилась, но теперь усталость начала брать свое.

— Спасибо. — Опустившись на обуглившуюся балку, женщина закрыла лицо руками. — Если бы не ты, он бы погиб. — Ее голос звучал приглушенно.

— Лассе — сильный мужчина, — смутившись, ответил он. — Возможно, он справился бы и без меня.

Отняв от лица руки, Урд с благодарностью улыбнулась.

— Без тебя мы бы погибли. Если бы боги не послали тебя к нам, нас разорвали бы волки… — Она немного помолчала в ожидании ответа и вздохнула. — Ты не хочешь говорить об этом?

Он по-прежнему молчал.

— Может, хотя бы имя свое скажешь? Намного легче разговаривать, если знаешь имя того, с кем говоришь.

— Я его не знаю.

— Ты не помнишь, как тебя зовут? — удивилась Урд.

— Я ничего не помню. Я пришел в себя в горах во время снежной бури. Услышал крики, побежал вперед и нашел вас, вот и все.

Он видел, что женщина ему не верит. Как бы то ни было, она молчала. Он задумался над тем, как действовал бы на ее месте. И ответ на этот вопрос ему совсем не понравился.

— Ты голоден? — спустя некоторое время спросила Урд и встала, вновь не дождавшись ответа. — Приготовлю что-нибудь поесть. Теплый ужин — вот та малость, чем я могу отблагодарить тебя. — Она грустно улыбнулась. — Больше мне нечего тебе предложить.

Он залюбовался ее лицом в слабых лучах солнца, пробивавшихся сквозь дыру в потолке. Эта женщина была в самом расцвете лет, но в ней сохранилось что-то девичье. Его тело тут же отреагировало на это зрелище, и он смутился, хотя Урд, скорее всего, ничего не заметила. И все же она, вероятно, что-то увидела в его взгляде, и выражение ее лица изменилось.

— Большего мне и не нужно, — поспешно заверил он. — Подожди, я тебе помогу.

Он принес мешок с провиантом — собственно, практически все, что осталось от пожитков Урд, а она тем временем подбросила дров в камин и вышла из дома, чтобы набрать побольше снега, который можно было растопить. Вскоре вернулись Лив и его сестра. Девочка невидящим взглядом смотрела в пустоту, а когда прошла мимо него, он почувствовал слабый неприятный запах — у нее была температура. Мальчик подошел к отцу и опустился на колени.

Урд приготовила из содержимого мешка простой, но удивительно вкусный суп, а он вышел наружу и кое-как срезал мечом Лассе большой кусок мяса с обгоревшего тела коровы. Никто не стал возражать против столь непривычной пищи, и, когда мясо зажарилось над костром, все поужинали с большим аппетитом, даже Эления.

С помощью Урд он расчистил место на полу, и они соорудили что-то вроде лежанки для детей. Прежде чем укладываться спать, Урд влила мужу в рот пару глотков воды, из которых большая часть вылилась наружу. Он хотел помочь женщине отереть лицо и бороду Лассе, но она рассерженно отпрянула и принялась ухаживать за супругом с такой нежностью и преданностью, что он ощутил укол ревности. Конечно, он устыдился этой мысли, но сейчас все тот же тоненький голосок нашептывал ему, что спасение Лассе было не такой уж и хорошей идеей.

Через некоторое время по размеренному дыханию Элении стало понятно, что девочка заснула, да и Лив захрапел.

— Это у него от отца, — улыбнулась Урд.

Услышав нежность в ее голосе, он невольно покосился на Лассе.

— Нет. — Женщина покачала головой. — Лассе не их отец.

— А кто…

Урд отвернулась.

— Я не хочу об этом говорить.

Он уважал ее решение, потому что прекрасно понимал женщину.

— Тебе тоже нужно поспать. Наверное, ты устала. Завтра утром… вернее, когда вы все отдохнете, я попробую найти тут какие-нибудь инструменты. Возможно, нам удастся отремонтировать вашу повозку.

— Ты хочешь вернуться?

— Оставаться здесь бессмысленно. Хутор полностью разрушен, а если бы вы даже захотели восстановить его, этот дом не ваш. Кто-то может вернуться сюда и начать задавать вопросы, например, куда подевались законные владельцы… Да и твоя семья вряд ли приехала сюда для того, чтобы заняться сельским хозяйством.

Во взгляде Урд снова мелькнуло сомнение, но он понимал, что она пока не может доверять ему. Тем временем женщина просто пожала плечами и, вновь опустившись на обуглившуюся балку, подперла подбородок руками.

— Я не знаю, чего мы хотели.

— Ты не знаешь, куда вы направлялись? — Он нахмурился. — Ты говоришь так только для того, чтобы отплатить мне за мое молчание. Просто не веришь в то, что я ничего не помню.

— Лассе знал, куда мы едем. По крайней мере, он так говорил. Но я думаю, он обманывал нас, чтобы мы не очень волновались.

— Вы пытались от чего-то сбежать. — Это было скорее утверждение, чем вопрос. — От чего?

— Может быть, от жизни, которую больше не стоило проживать, — ответила она. — Последние две зимы были очень суровыми, и летом крестьяне не успели собрать урожай. Начался голод.

Это была не единственная причина, и он это понимал, однако у него не было права давить на нее.

— Твой муж был кузнецом.

— Очень хорошим кузнецом, — кивнув, подтвердила Урд. — Но, когда нет урожая, крестьянам не нужны инструменты, да и обменять их не на что. А мечами и топорами сыт не будешь.

— И вы решили направиться туда, где людям живется лучше?

Урд вздохнула.

— Я была против этого, но Лассе боялся, что следующей зимой мы будем голодать. Он сказал, что слышал о какой-то стране за горами, где всегда стоит лето. — Женщина горько рассмеялась. — По его словам, так ему сказал во сне бог. К несчастью, бог почему-то забыл подробно описать дорогу туда.

— Вы хотели перебраться через горы на повозке? — Он понимал, что это была весьма сомнительная затея.

— Мы ехали уже десять дней, — продолжила Урд. — Три дня назад мы встретили одного человека, который рассказал нам о том, где можно перейти горы. Если бы не буран, мы нашли бы описанную им тропинку.

— Но началась снежная буря.

— Очень странная буря, — заметила женщина. — Она разразилась так внезапно… Небо было голубым, без единого облачка, а уже через мгновение солнце исчезло и завыл такой ветер, что я подумала, что оглохну. Это было ужасно… — Она подавила зевок, как-то не вязавшийся с ее рассказом. — А когда все закончилось, появились волки. Мы очень испугались, и даже Лассе, хотя он никогда бы в этом не признался. — Урд посмотрела на спящего мужа, и на ее лице промелькнула такая нежность, что он вновь ощутил странный укол ревности.

— Поспи немного. Когда вы отдохнете, будем думать, что делать дальше.

— А ты?

— Я не устал. К тому же кто-то должен подежурить на тот случай, если сюда вернутся те, кто все тут сжег.

— Но ты же не веришь в это, — заметила она.

— Да, я не думаю, что они вернутся. Тут больше нечего брать. Но лучше быть готовым ко всему.

Он действительно не устал. Да, он вымотался, ведь несколько часов нес Лассе на руках, но спать ему не хотелось. В отличие от Урд. Она уже открыла рот, собираясь что-то сказать, но потом передумала и, пожав плечами, пошла к детям. Женщина уснула, едва успев вытянуться на лежанке рядом с Эленией.

Как оказалось, он почти не нуждался во сне. Невзирая на такой трудный день, он провалился в беспокойную дремоту и проснулся совсем скоро, запомнив какие-то обрывки кошмара. Бодрость к нему так и не вернулась, но было понятно, что уснуть вновь ему не удастся, поэтому пришлось встать и ждать, пока проснутся Урд и все остальные. Первые два-три часа он бесцельно бродил по дому, потом пару раз поднялся на холм и осмотрел местность. Вокруг простиралась белая пустошь, и ничего особо интересного он не заметил. Вернувшись, он тщательно обыскал дом, но тоже безрезультатно. Люди, напавшие на хутор, забрали все, что представляло хоть какую-то ценность, а все большое и тяжелое, что трудно было унести с собой, они разрушили.

Наконец он решил дать семейству Урд поспать еще часок, а потом всех разбудить. Еще раз выйдя из дома, он отрезал большой кусок мяса с коровьей туши и проверил запасы Урд: хлеба и овощей должно было хватить еще дня на два. Судя по окружающей местности, они вряд ли разживутся тут едой. Даже если бы беглецам повезло, они не попали бы в буран и не столкнулись с волками, их явно ожидали неприятности. Переход через горы? Если здесь им удастся пройти по какой-то горной тропинке, то надеяться, что с другой стороны их ожидает страна вечного лета, о которой говорил Лассе, было бы глупо. Люди всегда рассказывают подобные истории — они черпают в них силы в надежде справиться с невыносимой жизнью. Возможно, буря и волки даже чем-то помогли Урд и ее детям, ведь Лассе вел свою семью на верную смерть.

Войдя в дом, он с изумлением обнаружил, что муж Урд пришел в себя и пытается подняться на локоть. Лицо Лассе исказилось от боли, но глаза оставались ясными.

— Не шевелись. Если рана откроется, ты умрешь.

Несчастный что-то пробормотал в ответ, но из-за стона слова прозвучали неразборчиво. Он еще немного приподнялся и с трудом повернул голову. А затем Лассе замер на месте. Его глаза расширились от страха.

— Ты?!

Это слово сразило его, словно молния. На мгновение он оцепенел и просто смотрел на Лассе, а потом выпустил из рук принесенное мясо и бросился к мужу Урд.

— Что ты сказал?

Глаза Лассе распахнулись еще шире, в них полыхал ужас.

— Нет! Не приближайся ко мне! Нет!

— Что ты сказал?!

В панике раненый попытался отползти назад. Сзади кто-то со свистом втянул воздух.

Повернувшись, он инстинктивно опустил ладонь на пояс и тут же расслабился, увидев Урд. Войдя в комнату, он просто не заметил, что она уже не спит.

— Что тут происходит? — осведомилась женщина.

— Он пришел в себя. И мне кажется, что…

— Сюда кто-то приближается, — перебила его Урд.

Подскочив к мужу, она опустила ладони на его плечи. Лассе застонал, его глаза закатились, и бедняга потерял сознание. Подхватив мужа, Урд заботливо уложила его на подстилку.

— Что он сказал? — спросила она.

— Ничего, — солгал он. — По крайней мере, я его не понял. Ты говоришь, кто-то сюда идет?

— Да, с севера. — Урд по-прежнему занималась мужем. — Они еще далеко, но их много. Возможно, это те самые люди, которые сожгли хутор.

Он молча вышел из дома и побежал вверх по склону холма. Последние несколько шагов он преодолел на четвереньках, стараясь, чтобы его не заметили, — так ему подсказывал инстинкт.

Урд была права. К хутору приближались пять или шесть всадников. Наверное, они двигались очень быстро, а может, он видел лучше, чем Урд, потому что смог хорошо рассмотреть их. В тяжелых доспехах, все на белых боевых конях, тоже в тяжелой броне, они возвращались сюда неспроста — это наверняка были те самые поджигатели.

Он потратил еще пару драгоценных мгновений на то, чтобы присмотреться к ним повнимательнее. На самом деле всадников оказалось семеро, а руководил ими настоящий великан.

Спустившись пониже, он поднялся и побежал к дому.

— Ты права, это они. Нам нужно убираться отсюда, быстро!

Урд испуганно посмотрела на него, но уже через мгновение взяла себя в руки. Встав, она подбежала к Ливу и Элении и разбудила их. Сам он поднял на руки Лассе.

— Куда же нам бежать?

Выйдя из дома, он поспешно оглянулся. Снег, раньше столь удачно скрывавший их следы, теперь превратился в их злейшего врага. Белое покрывало было покрыто отпечатками ног, и, куда бы Урд и ее семья ни направились, всадники их найдут.

— Куда? — повторила Урд.

— В хлев, — ответил он. — Вы спрячетесь там.

— А ты?

Он, не теряя времени, направился к хлеву. Несмотря на кузнеца, которого он нес на руках, движения его были такими быстрыми, что Урд и дети едва поспевали за ним.

— Я отвлеку их. Если нам повезет, они начнут преследовать меня, а на вас даже не обратят внимания.

Хлев, как и дом, тоже выгорел; крыша его обрушилась, а у входа валялся мертвый бык.

— Прячьтесь в обломках. — Он осторожно передал тело Лассе Урд. — И оставайтесь здесь, что бы ни произошло.

Двигаясь задом наперед и тщательно следя за тем, чтобы ступать только в собственные следы, он поспешно вернулся в дом, а затем развернулся и стремительно побежал по заснеженному полю, совсем не стараясь скрыть следы, скорее наоборот.

Двигаясь как можно быстрее, он приблизился к замерзшей реке, напоминавшей широкий ручей, и посмотрел на невысокую рощицу на другом берегу. Впрочем, даже рощицей назвать эту несчастную пару деревьев язык не поворачивался, но это было единственное укрытие в округе.

Всадники появились на вершине холма как раз в тот момент, когда он добрался до берега. Их было только шестеро, седьмой куда-то запропастился. Всадники двигались с поразительной синхронностью, чем-то напоминая одинаковые жемчужины в ожерелье. Он испугался, увидев, сколь невероятно быстро они скачут. У него не было ни единого шанса сбежать, но, конечно же, он попытался. Оскальзываясь на прочном льду, он перебрался через речушку и на четвереньках с трудом забрался на другой берег. Поднимаясь вверх от реки, он рискнул оглянуться — и тут же пожалел об этом.

Всадники разделились; двое из них направлялись прямо к нему, а остальные поехали вправо и влево по берегу, чтобы перекрыть ему путь к отступлению.

Огромные боевые кони почти преодолели реку, они скакали с поразительной легкостью, так не вязавшейся с их размерами. Копыта взметали снег и поблескивавшие в лучах солнца осколки льда, так что создавалось впечатление, будто они выбивали из земли искры. Он даже не успел добежать до рощицы, когда всадники уже были на берегу. Удары копыт дробили лед, но кони перебрались через реку так быстро, что не успели провалиться в холодную воду. Из ноздрей животных серым паром вырывалось дыхание, такая же дымка окружала шлемы всадников с забралами в форме звериных морд. Всадники сейчас скорее походили на каких-то мифических чудовищ, чем на людей, а может, так все и было. Зрелище настолько поразило его, что он даже замер на мгновение. Подобная оплошность чуть не стоила ему жизни. Первый всадник уже подобрался к нему и замахнулся, но в последний момент ему удалось уклониться, отпрыгнуть в сторону и покатиться по снегу. Противник проскакал мимо, ломая кусты и молодые деревца, и те разлетались во все стороны, словно осколки стекла. Но в это мгновение его настиг второй. Подкованные копыта скакуна ударили в землю на волосок от его лица, сверху метнулось что-то длинное и тонкое, со смертоносным металлическим наконечником. Вскрикнув от боли, пронзившей предплечье, он перехватил копье и рванул его в сторону с такой силой, что всадник, охнув от неожиданности, закачался в седле и лишь в последний момент догадался отпустить оружие. Нападавшему так и не удалось восстановить равновесие, и он упал на землю, беспомощно взмахнув руками и пытаясь прикрыть лицо, — он вполне мог оказаться под копытами собственной лошади.

Вначале нужно было выдернуть копье из предплечья, и, хотя боль от этого стала сильнее, он мог бы убить упавшего — оружие само собой развернулось в руке, направившись на узкую щель между шлемом и латами. Но в этот момент вернулся второй всадник. Краем глаза заметив тень, он инстинктивно отпрянул. Белый конь задел его корпусом — не настолько, чтобы сбить с ног, но равновесие на скользком склоне берега он все же потерял. Копье выпало из руки, а сам он с такой силой ударился о лед, что у него потемнело в глазах. Какое-то мгновение он просто не мог двигаться. От удара лед треснул, и левая рука погрузилась в воду. Холод жег кожу, но боль в предплечье отступила. Под коваными сапогами захрустел снег, и, повернув голову, он увидел приближавшегося воина.

Лезвие меча блеснуло на солнце, свет померк, тени потеряли глубину…

Ситуация изменилась — теперь противник легко мог победить беспомощно барахтавшегося на треснувшем льду человека. Но почему-то воин медлил — отступив на шаг, рыцарь склонил голову к плечу, разглядывая поверженного врага через прорези забрала. И что-то в этих глазах показалось ему… странным. Может, дело было вовсе и не в глазах, а в столь неожиданно изменившемся свете — синее небо затянули словно из ниоткуда появившиеся черные тучи, поднялся ветер, и в его свисте послышался вой тысяч голодных волков. С трудом поднявшись, он занемевшими пальцами сжал рукоять клинка на поясе. Рыцарь ждал, пока он обнажит оружие, а затем легким движением выбил меч Лассе у него из руки, перерубив лезвие. Испуганно отпрянув, он почувствовал какое-то движение у себя за спиной и понял, что второй всадник тоже спешился и незаметно подобрался к нему сзади.

— Ты можешь пойти с нами или умереть. — Голос, доносившийся из-под шлема, звучал приглушенно. — Я даю тебе выбор, но больше я предлагать не буду.

Где-то вдалеке раздались гулкие раскаты грома, и только через мгновение, вопреки всем законам природы, черное от туч небо взрезала вспышка молнии. Словно это и был ответ на поставленный вопрос, воин поднял меч и, схватив оружие двумя руками, замахнулся. Силы такого удара хватило бы на то, чтобы перерубить человеческое тело надвое. Чувствуя, что и стоявший сзади рыцарь заносит меч, он опустился на колено и отпрянул в сторону, так что удар прошел мимо, хотя, как ему показалось, он почувствовал запах масла, исходящий от оружия. И вдруг в его руках оказался молот Лассе — он и сам не знал, когда и зачем снял молот с пояса. Оружие как будто двигалось само собой — описав широкую дугу, боек ударил рыцаря по ноге, и он услышал, как хрустнула коленная чашечка. Завопив, воин упал на спину. Молот совершенно немыслимым движением дернулся вверх, преграждая путь лезвию клинка, принадлежавшего второму рыцарю. Удар был нанесен с такой силой, что молот едва не вырвало у него из рук. Рыцарь явно неспроста носил столь роскошное боевое облачение — выведенный из равновесия собственным ударом, он мгновенно выпрямился и сделал шаг вперед, замахнувшись в очередной раз. И теперь меч попал в цель. На его лице разгорелся костер боли, кровь потекла в рот.

Он вскочил, стараясь не обращать внимания на раны, и тут что-то ударило его по ноге. Заметив блеск металла, он понял, что недооценил своих противников. Воин, которому он раздробил коленную чашечку, извивался от боли в огромной луже горячей крови, но не собирался сдаваться. Лезвие во второй раз чуть не полоснуло его по костяшкам пальцев, однако он успел парировать этот удар молотом. Отступив от раненого рыцаря, он провалился в воду. Холод тут же начал тянуть силы из его ослабевшего от ран тела, и стало понятно, что теперь ему не выжить. Проявленная в бою ловкость удивила его, но вряд ли разумно вступать в поединок, если у тебя молот, а у твоего противника — меч. Огромный кузнечный молот мог нанести серьезные повреждения, но мечом орудовать было проще, особенно если ты достиг мастерства в фехтовании. Каким-то образом ему вновь удалось уклониться от двух ударов, хотя при этом он еще глубже зашел в ледяную воду. Боль в руке становилась все сильнее. Рана пока не очень мешала ему в сражении, но он понимал: вскоре это изменится. Следующий удар, которого ему удалось избежать не столько благодаря ловкости, сколько везению, пришелся на молот, и в тот же миг волна боли прокатилась по плечу, открывая рану на предплечье еще больше.

И опять раздался раскат грома, ярко полыхнула зарница — снова в неправильном порядке, — и внезапный порыв ветра взметнул снег. Странным образом ветер намного больше ударил противника, чем его самого. Рыцарю пришлось отступить на пару шагов, чтобы не упасть.

Если и был у него какой-то шанс на победу, то только сейчас. Не обращая внимания на горячую боль в плече и обжигающий холод в ногах, он принял этот нежданный подарок судьбы и бросился вперед. Воин едва успевал уклоняться от его молниеносных ударов. Буря выла все громче, молот все с большей силой обрушивался на щит противника, и ему казалось, что каждый из этих ударов сопровождается раскатами грома. А еще чудилось почему-то, что гром и буря дарят ему силы, позволяют стоять на ногах и продолжать бой…

Не став тратить время на столь нелепые мысли, он удвоил усилия, пока наконец один из ударов не пробил броню врага. Десятифунтовый молот с невероятной силой обрушился на украшенный филигранной гравировкой нагрудник, раздробив и латы, и плоть. Из проема хлынула горячая кровь. Пошатнувшись, рыцарь невольно отступил назад, выпустил меч из руки и медленно осел на землю, словно кто-то поддерживал его тело невидимыми нитями, стараясь нежно уложить славного воина на бок.

Он тоже растерял все свои силы в бою и теперь едва мог держать в руках молот. Коварно подкрался обморок, маня его в свои объятия, призывая сдаться, прилечь, отдохнуть. Но тут еще громче завыл ветер, а раскаты грома и вовсе не прекращались. Все вокруг закружилось, руку пронзила резкая боль. Но нужно было стоять до конца. Несмотря на то что один воин был убит, а второй настолько тяжело ранен, что уже не представлял угрозы, где-то неподалеку оставались еще четверо, а может, и пятеро, бой с которыми он вряд ли переживет. Да, он смог победить этих двоих, потому что они недооценили его, но во второй раз этот трюк не сработает.

Однако уже в следующее мгновение он почувствовал прилив сил и не только встал на ноги, но и поднял тяжелый молот. На рукоятке виднелись зазубрины от ударов меча, но каким-то чудом молот сохранился. Сильный порыв ветра ударил его в спину, толкая вверх по склону берега, и закрутил вокруг него мелкую снежную пыль, создавая белую завесу, за которой враги не могли его разглядеть. Казалось, что снежная буря почему-то решила стать его союзником.

Вокруг плясали какие-то тени, порождения бурана или страха в его душе, а возможно, какие-то из них были настоящими. Послышалось что-то похожее на вой, а затем стук копыт. Снежная буря выплюнула белое чудовище, и в седле монстра он увидел воплощение своих ночных кошмаров — демона, с рогами, в металлическом панцире, с огромным мечом в руках.

Он вскинул молот, собираясь парировать удар, и от столкновения бойка и меча во все стороны полетели искры. У обоих противников оружие вылетело их рук. В предплечье опять вспыхнула боль, и он отпрянул. Лошадь, пофыркивая, тоже отступила на шаг. Внезапно в руке всадника возник обоюдоострый топор невероятных размеров.

И в тот миг, когда рыцарь уже занес топор и резким движением дернул лошадь вперед, из бурана вывалилась вторая тень. Эта тень прыгнула на всадника и выбросила его из седла. Челюсти, оснащенные жуткого вида клыками, сомкнулись на шее воина еще до того, как он упал в снег. Лошадь, панически заржав, встала на дыбы, дико засучила в воздухе передними ногами и тоже упала — из оглушительного рева бури на нее прыгнул второй волк и тут же разорвал несчастному животному горло.

Он был слишком измотан и испуган, чтобы задумываться об этом новом чуде. Поднявшись на четвереньки, он пополз в ту сторону, куда должен был упасть его молот. Верное оружие валялось в снегу неподалеку от рыцарского меча, и у него мелькнула мысль, не следует ли ему вооружиться стальным клинком, но он почему-то передумал. Непонятно, откуда у него взялись силы поднять тяжелый молот, а потом еще и встать самому. Может быть, буря и непрерывные раскаты грома в черных небесах и вправду помогали ему.

В белоснежной дымке показались еще какие-то тени, но он не успел разглядеть их, ибо они быстро исчезли. Вновь послышался вой, а затем исполненное отчаяния ржание лошади, звон оружия и испуганные возгласы. А еще он различил какие-то неприятные влажные звуки — острые клыки срывали плоть с костей. Что-то тяжелое упало в снег. И вновь прокатились гулкие раскаты грома, непрекращающийся грохот, словно боги вступили в последний бой.

Он уже перестал понимать, где находится. Согнувшись под весом молота и вцепившись в деревянную рукоять, поддерживавшую его на ходу, он пошел вперед. Споткнувшись о что-то мягкое и большое, он с ужасом понял, что это волк. Убивший зверя рыцарь лежал в двух шагах от него. Воин был еще жив, но жить ему осталось недолго — кровь продолжала течь их его тела, правая рука была оторвана на уровне плеча. «Еще двое», — с удивительной рассудительностью подумал он и сам испугался холода своих мыслей.

Где-то тут оставались два этих ужасных всадника, твердо решивших убить его, хотя он и не понимал, почему они так поступают и кто, собственно, они такие. Как бы то ни было, он собирался дорого продать свою жизнь.

Эта мысль наполнила его новыми силами, и он упрямо пошел дальше. Вскоре он наткнулся на еще одного всадника — тот сидел в седле, отбиваясь от троих огромных волков. Один зверь был тяжело ранен, но два других прыгали вокруг лошади, пугая ее своим рычанием, и, кажется, пытались найти место на теле всадника, в которое можно было вонзить зубы. Молотящая копытами лошадь не давала им приблизиться, но было ясно, что это противостояние скоро закончится.

Он метнул свой молот, и боек ударил воина в спину, выбросив несчастного из седла прямо в пасть волкам. Не успел рыцарь коснуться снега, как оба зверя уже налетели на него и принялись рвать на части. Гром усилился. Третий, раненый, волк пополз вперед, собираясь закусить лошадью, но тут же остановился — из бурана вальяжно вышел еще один волк, тот самый белый великан, с которым он столкнулся у подножия гор. Какое-то мгновение, длившееся долю секунды и в то же время целую вечность, он смотрел на волка, а волк смотрел на него.

В глазах зверя светился разум. Но было в этом взоре что-то еще, вот только он не мог разгадать, что именно.

Повернувшись, он поднял молот и вскочил на коня. Животное сопротивлялось, пытаясь сбросить чужака, но он обеими руками вцепился в уздечку и сломил волю лошади своей силой.

Он скакал вперед, не зная куда, ведомый только своим страхом и каким-то смутным предчувствием; несся сквозь снежный буран, пока вдруг не очутился на склоне, ведущем к замерзшей речушке. Перебравшись на другой берег и преодолев заснеженное поле, он понял, что опоздал. За дверью обгоревшего хлева сиял свет факела. Ветер донес до него тонкий крик.

Отчаянно пришпорив коня, он в последний момент пригнулся к шее животного и на полном скаку въехал в открытую дверь.

Да, он опоздал.

Седьмой рыцарь, тот самый великан — этот воин был выше его на две головы и в два раза шире в плечах, — склонился над Лассе и вытащил из груди кузнеца окровавленный меч. В подрагивающем свете факела он увидел на полу Урд — то ли мертвую, то ли потерявшую сознание. Ни Элении, ни ее брата здесь не было.

Топот копыт заставил великана отвлечься от своей жертвы, но все же громила не смог отреагировать вовремя. Боевой конь, повинуясь инстинкту, попытался избежать столкновения с живой преградой, но скачка была слишком быстрой, а в хлеву негде было развернуться. Последовал чудовищный удар. Воина отбросило в сторону, а лошадь споткнулась, и послышался мерзкий хруст ломающихся костей. Несчастное животное заржало от боли.

Он вылетел из седла, но еще в полете смог овладеть собой и использовать движение для удобного приземления.

Приземлившись, он тут же выхватил молот. Оглушенный противник лежал на обломках потолочной балки — рыцарь не был ранен, но в любой момент мог прийти в себя.

Он бросился к Урд и ее супругу и на мгновение опустился рядом с ними на колени.

Лассе был мертв, но Урд еще жила, она даже была в сознании. Широко распахнутые, какие-то пустые глаза смотрели мимо него. Ее накидка была разорвана, как и платье, и тоненькая нательная рубашка. Руки блестели от крови — от ее собственной крови: сопротивляясь, она сломала ногти о латы великана.

Это зрелище исполнило душу холодной яростью и такой решимостью, что он сам бы испугался, если бы сейчас мог увидеть себя со стороны.

Повернувшись к рыцарю, он покрепче перехватил рукоять молота. Противник медленно поднимался, протягивая руку к окровавленному мечу, лежавшему неподалеку. Разум подсказывал ему, что сейчас самое время атаковать, ибо еще есть шансы на победу. Этот громила был раза в два тяжелее его и раз в пять сильнее. Вступать с ним в честный бой было бы самоубийством. Он понимал, что ему нужно напасть на этого воина, пока тот не до конца понял, что происходит.

И тут его сознание внезапно раздвоилось. Часть его души боялась гиганта, а другая испытывала лишь ярость и жгучее желание убить этого человека, не способного причинить ему вред. Это само по себе уже было странно, но тут ко всему прочему и рыцарь, подхватив меч, остановился, не решаясь нападать.

Слегка наклонившись вперед, воин замер на месте, недоверчиво разглядывая своего противника через раскосые прорези забрала. Даже в такой позе рыцарь был выше, а под его латами угадывались тугие бугры мышц. И все же на одно мгновение ему показалось, что он видит ужас в темных глазах великана. Придет же такая нелепость в голову…

— Подними оружие. Я хочу, чтобы ты сопротивлялся.

Это было еще нелепее, но в глазах, скрытых забралом страшноватого рогатого шлема, не мелькнуло и тени улыбки, и только взгляд метнулся к открытой двери.

— Если ты ждешь своих спутников, то они не придут.

Медленно выпрямившись во весь свой исполинский рост, громила перехватил меч покрепче и снял со спины большой круглый щит. Щит был диаметром с человека, да и весил не меньше.

— Я подарю тебе жизнь, если ты скажешь мне, кто вы такие и что вам от меня нужно. — Из всего произнесенного ранее эта фраза была самой нелепой. К тому же он не собирался выполнять обещание.

Громила никак не отреагировал на его слова и молча встал в защитную стойку. Даже это показалось ему каким-то гротеском. Воин превосходил его по росту, как взрослый ребенка, вышедшего из своего детского домика с бутафорским оружием в руках, чтобы поиграть с незнакомым дядей. Тем не менее он по-прежнему не испытывал страха. В этой схватке выживет только один, и что-то подсказывало ему, что это будет не его противник.

Воин атаковал без предупреждения, но он словно предчувствовал это движение и в последний момент уклонился от удара несущегося на него гиганта, не став парировать клинок рукоятью молота. Пригнувшись под лезвием, он повернулся вокруг своей оси и изо всех сил обрушил молот на щит громилы. Непонятно почему, возможно, от силы удара или по инерции собственного движения, но воин покачнулся и налетел на стену у двери, вслепую пытаясь ускользнуть от очередной атаки. Во все стороны полетели пыль и каменная крошка. На том месте, где только что стоял рыцарь, в стене образовалась дыра, и теперь, хотя раскаты грома и завывания ветра стали еще громче, слышалось в них какое-то разочарование. Но сейчас не было времени на то, чтобы удивляться таким чудесам.

Рыцарь развернулся, сделал ложный выпад и ударил своим щитом. Каким-то образом он предусмотрел и этот маневр, почти сумев уклониться от коварной атаки, но недооценил длину рук своего противника. Его только зацепило краем щита, но этого хватило, чтобы он отлетел к прогоревшей балке.

Громила не отставал. Меч дернулся вверх, целясь в горло, но он успел отпрыгнуть в сторону и толкнул балку. Обгорелое бревно переломилось, как сухой хворост, и на них посыпался град обломков.

Он попытался ударить противника молотом в колено, но великан прикрылся щитом и занес руку для нового удара.

И в этот раз рыцарь не промахнулся.

Клинок пробил руку почти в том же месте, что и копье. Боль была неописуемой, и он не знал, что слышит сейчас — свой собственный крик или завывания бури. Однако в тот же миг молот сам дернулся вверх, отодвигая в сторону щит громилы, и с невероятной силой обрушился на шлем врага. Послышался неприятный хруст. Шлем не раскололся, как он надеялся, а прогнулся, и из-под забрала хлынула алая кровь. Великан отшатнулся, выронил из рук сначала щит, а затем и меч и обеими руками схватился за шлем, лихорадочно пытаясь снять его с головы. Он так и не упал. Поразительно, но при таком ранении рыцарь все же устоял на ногах и лишь застонал. Потом, развернувшись, воин побежал к двери и уже через мгновение скрылся в снежном буране.

Он выпрямился и последовал за врагом, но его сил хватило на два-три шага, а затем ноги подогнулись, в глазах потемнело.

 

Глава 3

Видимо, он недолго пробыл без сознания, да и обморок был не очень глубоким — он смутно воспринимал какие-то звуки, чьи-то голоса, хотя разум наотрез отказывался складывать эти обрывочные впечатления в единую картину. Он был еще жив и, когда открыл глаза, увидел, что рядом сидит Урд и держит его за руку.

— Не двигайся, — мягко сказала она. — Ты потерял много крови. Подожди, пока я перевяжу тебе руку. Ты ведь не хочешь истечь кровью, верно?

Он и не собирался двигаться, но сама мысль о том, что Урд волнуется за него, наполнила его душу теплотой.

Он протянул к ней здоровую руку, но женщина бесцеремонно оттолкнула ее, продолжив перевязку. Он не знал, что она сейчас делает, но чувствовал довольно сильную боль.

— Где дети?

Он тут же понял, что вопрос прозвучал глупо, и, судя по выражению лица Урд, она придерживалась того же мнения.

— Эления спит, — все же ответила женщина. — Думаю, она вообще не поняла, что происходит, по крайней мере, я на это надеюсь. Лив куда-то убежал. Я хотела остановить его, но он слишком быстрый. Я не знаю, где он.

— С ним ничего не случится, — поддавшись внезапному порыву, выпалил он. И не потому, что был в этом уверен, а потому, что ему так хотелось.

Только теперь он заметил, что вокруг вновь стало светло и не было больше ни бурана, ни раскатов грома, ни сполохов молний. В хлев лился солнечный свет, и небо, видневшееся сквозь дыру в крыше, было ярко-голубым, словно и не завывала совсем недавно буря. И словно не случилось всего этого кровопролития.

— А Лассе?

— Он мертв. — Голос Урд звучал ровно и спокойно, и это еще больше подчеркивало ту боль, которую она сейчас испытывала.

Он с удивлением понял, что Урд действительно горюет по своему супругу. Но почему? Почему такая роскошная женщина сошлась с этим слабаком? Не успев додумать эту мысль до конца, он устыдился.

— Мне очень жаль.

— Может быть, так ему будет лучше, — пробормотала Урд, продолжая обрабатывать его рану. Ее лицо оставалось каменным. — Он мог бы жить. Но как?

«Он рассказал бы мне, кто я такой», — подумал он.

— Так решили боги.

Урд смерила его мрачным взглядом, и вдруг ему стало стыдно за свои слова.

— Я должен был спасти его.

— Да кем ты себя возомнил? Одином или Тором? — Она рассмеялась. — Ты сделал то, что мог. Не нужно себя переоценивать.

— А ты как?

Урд попыталась сделать вид, будто не понимает, о чем он, но, конечно же, ей это не удалось.

— Что с тобой произошло? — Он решил, что сейчас не время быть тактичным, по крайней мере пока не вернется Лив, а его сестра спит. — Он… успел? — Он мотнул головой, указывая на ее разорванное платье.

— Нет. — Помедлив мгновение, женщина запахнула порванную одежду на груди.

Она продолжила обрабатывать его рану, но теперь ему показалось, что Урд старается не причинять ему боль. Постепенно пульсация в проколотом предплечье утихла, сменившись ощущением приятной прохлады. Он попробовал напрячь мышцы. Рука работала, хотя боль тут же вернулась.

— Если ты хочешь, чтобы твоя рана заживала как можно дольше, продолжай в том же духе, — заметила Урд. — А если нет, то не дергайся.

— Прости.

— Это твоя рука, а не моя, так что тебе не за что извиняться.

Она не разорвала его рубашку, а просто закатала рукав и наложила тугую повязку, смазав чем-то рану. Если не шевелить рукой, то боль почти не чувствовалась.

— Здорово это у тебя получилось. — Он с благодарностью кивнул. — Ты разбираешься в искусстве целителей?

— Мой муж кузнец. Был кузнецом, — поправилась она. — У него часто случались ранения, пусть и не такие.

Он не знал, что на это ответить. Почему-то говорить о Лассе ему казалось неуместным, будто он чем-то провинился перед супругом Урд.

Осторожно, чтобы не потревожить больную руку, он приподнялся и посмотрел на тело кузнеца. Урд так положила труп, что создавалось впечатление, будто мужчина просто прилег отдохнуть. Рану она накрыла своей накидкой и опустила покойнику веки, поэтому выражение лица у Лассе было спокойным, даже каким-то умиротворенным. «Лассе выглядит… довольным», — с удивлением подумал он.

— Мне правда очень жаль. Жаль, что я не успел прийти раньше.

— Он уже давно болел, — тихо, словно разговаривая сама с собой, сказала Урд.

Он не это имел в виду, но не стал ее поправлять.

— Уже много лет. Ему было все тяжелее держать молот. Лассе старался, чтобы мы этого не замечали, но я же не слепая. — Она устало улыбнулась. — Думаю, он хотел продержаться до тех пор, пока Лив не вырастет и не займет его место в кузнице. Но так прошло бы много лет. Слишком много.

Лив? Он не знал, сколько парнишке лет. Тринадцать, может быть, четырнадцать, но этот мальчик явно не был похож на кузнеца. Да, Лив был крепким и жилистым, но парнишке никогда не приобрести мышц и ширины плеч кузнеца.

— И поэтому вы уехали из дома, да?

Урд промолчала, но ему и так все было понятно. По ее лицу мелькнула какая-то тень и тут же исчезла, не дав выражению тоски появиться в глазах.

— Мы должны похоронить твоего мужа. Как ты думаешь, Лив сможет мне помочь? Почва вся заледенела.

— Он сильнее, чем кажется, — ответила женщина.

— Я не это имел в виду.

— Я знаю. — Урд покачала головой. — Я тебе помогу. Мы не закапываем наших мертвых в земле, а сжигаем на погребальных кострах, чтобы их души могли отправиться в Валгаллу и присоединиться к богам.

Он встал, подошел к двери и поднял молот. Рукоять все-таки сломалась, не выдержав последнего удара меча, впрочем, для такого инструмента и того было много. Хватило бы одного удара о шлем громилы.

— Кто были эти люди?

Он не заметил, как Урд подошла к нему, но физически ощущал ее присутствие.

— Не знаю, — не поворачиваясь, ответил он. — Я никогда не видел их раньше. Возможно, грабители.

— Тот, кого ты победил, был рыцарем. Воином, как и ты.

— Воином? — Он все-таки повернулся, но старался избегать ее взгляда. — Я не воин.

— Откуда ты знаешь, если ты ничего не помнишь, даже своего имени? — Урд не дала ему договорить, отмахнувшись от его слов. И было в этом жесте что-то манящее. — Ты — воин. Может быть, ты этого не знаешь, но это так. И этот рыцарь боялся тебя.

— А ты? — В этот раз он все-таки посмотрел ей в глаза.

— А что, нужно? — В глазах Урд таился ответ на его вопрос, а еще тьма, пробуждавшая в нем что-то, чего не должно быть и чему он не мог и не хотел противиться.

Чтобы отвлечься от этих мыслей, он протянул ладонь и коснулся ее запястья. Урд попыталась высвободиться, но он был уверен, что этот жест — просто инстинкт и на самом деле она хочет того же, что и он. Присмотревшись, он увидел, что свежая кровь на ее руках осталась не только от обработки его раны. Сопротивляясь рыцарю, она сломала ногти. Два пальца выглядели просто ужасно. Наверное, Урд было очень больно, но она никак этого не выказывала. Осторожно сжав ее ладони в правой руке, он начал… Впрочем, он и сам не знал, что делает, но почему-то не сомневался, что так будет правильно. Женщина вздрогнула, и на мгновение ему показалось, что он сделал ей больно, но потом понял, что в ее глазах вовсе не боль, а изумление. Урд отдернула руку. Вроде бы ничего не изменилось, но внезапно он почувствовал, как приятно пахнут ее волосы, и осознал, какая мягкая и добрая душа скрывается под этой напускной маской жестокосердия и неприступности. Левая рука сама собой легла на ее бедра, притянув женщину поближе, и он почувствовал дыхание Урд на своей щеке. Их губы слились в поцелуе, и в первый момент ее уста оставались неуступчивыми, напряженными, но не потому, что она не хотела этого поцелуя или боялась его, нет, просто это было неправильно, ведь кровь ее мужа еще не успела застыть. Но вскоре ее губы смягчились, стали нежными и наконец требовательными, и уже ее рука притянула его к себе… и тут же оттолкнула, так что он ударился о стену.

— Что?

— Они мертвы, мама! Они все мертвы! — В хлев вбежал Лив. Волосы и накидка мальчика развевались на ветру, лицо раскраснелось от холода и быстрого бега. — Они… они все мертвы!

Урд обладала потрясающим самообладанием — она просто повернулась к сыну и, чтобы успокоить мальчика, опустила ладони ему на плечи.

— Кто мертв?

— Все! — выдохнул Лив. — Он убил их всех! Всех!

Странно покосившись на него, Урд присела перед ребенком на корточки.

— Кто мертв? Кто кого убил? О чем ты говоришь?

— Воины! — воскликнул Лив, по-прежнему задыхаясь от быстрого бега. — Эти, чужие! Грабители! Они все мертвы! Кто-то убил их, и… и… — Он набрал полную грудь воздуха и уже открыл рот, собираясь продолжить, как вдруг увидел окровавленный молот.

— Ты! — выдохнул парнишка. — Ты… ты их всех убил? Ты один убил их всех?

— Чепуха! — строго отрезала Урд. — Это невозможно. Их было двое, а он…

— Их было шестеро, — перебил ее Лив. — Двое лежат внизу, у реки, еще четверо — неподалеку. И они все мертвы. — Зрачки мальчика расширились, и сложно было понять, был ли в них страх или что-то, чего следовало опасаться ему самому. — Это ты их убил!

Урд повернулась к нему. Судя по ее лицу, она тоже была напугана.

— Это правда? — спросила она.

Он промолчал.

— Он… он один убил их всех, — прошептал Лив. — Шестерых воинов! И великана! Ты… наверное, бог. Тор! Ты Тор, бог грома!

— Чепуха, — возразил он. — Мне просто повезло, вот и все.

Урд даже не попыталась что-то ответить. На ее лице был написан ужас.

Хотя хутор полностью сожгли и вынесли оттуда все, что только можно, найти деревянные обломки для погребального костра оказалось несложно. Он решил помочь сжечь Лассе по обычаю народа Урд, хотя ему и не нравился этот костер — дым будет виден издалека. Тем не менее он не стал возражать против похоронного обряда, напротив, даже помог соорудить помост и уложил туда тело Лассе.

За все это время Урд не сказала ему ни единого слова и старательно избегала его взгляда, но все же приняла помощь. Женщина не стала проводить особую церемонию и просто подожгла помост, а затем застыла, словно статуя, ожидая, пока огонь догорит, тело ее мужа превратится в пепел и ветер развеет прах.

После всех несчастий, которые навлекли на них эти воины, осталось хоть что-то хорошее — две из шести лошадей выжили, и, хотя животных специально обучали не подпускать к себе чужаков, ему удалось поймать их и сложить на одного коня всю их кладь. Второго коня он после долгих уговоров впряг в носилки, подготовленные для Элении.

Через час они покинули двор и отправились назад, туда же, откуда пришли вчера.

Он не был уверен, что ему следует и дальше сопровождать Урд и ее детей. С тех пор как они встретились, он приносил им только несчастье. Разум подсказывал ему, что все происшедшее — отнюдь не его вина, что ему, наоборот, удалось спасти жизнь Урд и ее детям, но все равно он почему-то чувствовал угрызения совести.

У Элении опять поднялась температура, и девочка лежала в горячечном бреду — время от времени она принималась размахивать руками, так что Урд в конце концов привязала ее к носилкам, чтобы ребенок не упал и не поранился.

За весь оставшийся день женщина не проронила ни слова, но ему показалось, что она немного смягчилась. Да, она была напугана, но чего еще можно было ожидать? А вот Лив…

Он не знал, что и думать об этом парнишке. Изумление и страх, отражавшиеся во взоре мальчика, вскоре сменились чем-то другим, и теперь он старался держаться поближе к матери, но при этом не сводил с него глаз. Даже отворачиваясь, он чувствовал на себе тяжелый взгляд Лива. Следовало быть с этим парнишкой поосторожнее и не поворачиваться к нему спиной.

Чудо, на которое он и не надеялся, свершилось: солнце по-прежнему висело над горизонтом, словно заколдованное, и, хотя по его ощущениям уже настал поздний вечер, вокруг было светло. Вскоре они подошли к небольшому лесу и даже сумели найти перевернутую повозку. И Урд, и он сам понимали, насколько им повезло, ведь после бури не осталось никаких следов, по которым можно было обнаружить остатки телеги, однако она оказалась перед ними, со всеми пожитками Урд. Это дарило надежду.

Они расположились на ночлег, и Урд с детьми тут же заснули, забившись под телегу. Он вытянулся на своей накидке, закрыл глаза и попытался уснуть, но сон все не шел, а когда ему все-таки удалось задремать, это не принесло облегчения. Уже через пару часов он проснулся, чувствуя себя совершенно разбитым. В голове роились обрывки воспоминаний об увиденных кошмарах, единственным спасением от которых была явь.

Поразмышляв о том, сколько же времени потребуется Урд и детям, чтобы выспаться, он кое-что придумал. Конечно, идея была безумной, но ему все равно нужно было как-то занять это время. Он проработал всю ночь, впрочем, ничем не отличавшуюся от дня, а когда Урд проснулась и, сонно протирая глаза, уставилась на него, устроил ей сюрприз. Из остатков повозки получилась вполне приличная двухколесная тележка, в которую могли поместиться и вещи Урд, и оба ребенка. Вид у тележки был не очень надежный, но свою службу она сослужит.

— Ты не перестаешь меня удивлять, — сказала Урд. — Не знала, что ты ко всему еще и плотник.

— Ты что, забыла, что твой сын разгадал мою тайну? — Он улыбнулся: — Я же бог. Я могу все.

— Кроме того, чтобы вспомнить свое прошлое.

Женщина склонилась над дочерью, а потом над Ливом, и на ее лице промелькнула нежность. Он подумал, что она разбудит детей, но Урд лишь протянула к Элении руку и легонько коснулась ее лица. Было в этом жесте что-то трогательное.

И тут он заметил, какие у нее чистые руки… и какие гладкие. Ногти по-прежнему были обломаны, но на кончиках пальцев не осталось и следа от ран.

— И почему боги допустили это? — пробормотала Урд.

В ее голосе не было боли, одна лишь горечь.

— Не знаю, — ответил он. — Я не бог, хотя твой сын думает иначе.

Женщина посмотрела на исцеленные руки и, чуть помедлив, сказала:

— Я знаю.

— Откуда?

— Просто богов не существует. А если они и есть, то не стоит их винить в том, что происходит. Им наплевать на людей.

— И при этом ты провела погребальный обряд по заветам богов, которым поклонялся твой муж, — сказал он и почувствовал, что ему стало не по себе. Почему-то не хотелось продолжать этот разговор.

— Он этого желал бы. Я должна была исполнить его волю.

«И даже это она не обязана была делать», — подумал он.

Встав, Урд как-то странно посмотрела на него и поспешно скрылась за кустами у края леса. Он посмотрел ей вслед, но потом догадался, что может смутить ее, и отвернулся.

Оставалось закончить работу. Теперь уже не нужно было следить за тем, чтобы не шуметь, и дело стало продвигаться быстрее. Он почти справился с тележкой, когда Урд развела костер и приготовила из остатков продуктов завтрак.

Труднее всего оказалось впрячь в тележку лошадей. К близости людей коней приучили, и ему даже не пришлось привязывать их на ночь, но они явно не привыкли к тому, чтобы их ставили перед повозкой. В этот раз уговоров не хватило и пришлось применить силу.

Лив по-прежнему молчал и смотрел на него неодобрительно, но все же помог ему собрать пожитки. На тележке они соорудили из одежды и одеял лежанку для Элении. У девочки по-прежнему был жар.

Наконец они двинулись в путь. Прошло около часа, когда Урд под каким-то предлогом отослала Лива вперед и нарушила гнетущее молчание.

— Куда ты нас везешь? — осведомилась она.

— Везу? — Этот вопрос удивил его.

Урд мотнула головой в ту сторону, куда они двигались. Туда же, видимо, хотел направиться Лассе.

— Ты знаешь, куда ведет этот путь?

Он покачал головой.

— Знаешь, я думаю, что могу оставить вас и пойти своей дорогой, если ты считаешь, что так будет лучше.

Урд внимательно посмотрела на него, и ему стало ясно, что она действительно обдумывает его предложение.

— Наверное, просто пойдем вперед. Если ты этого хочешь.

— Но зачем? Ты ведь не знаешь, что там, не так ли?

— Лассе знал.

— Лассе ничего не знал! — вскинулась Урд. — Я дура, что послушала его.

— И все же ты согласилась с ним.

Женщина пропустила его слова мимо ушей.

— Может, там ничего нет, — продолжила она. — Но там, откуда мы пришли, тоже ничего нет. По крайней мере, ничего такого, ради чего стоило бы остаться. — И вдруг Урд рассмеялась. — Кто знает, а вдруг боги и вправду свели нас вместе?

— Те самые боги, в которых ты не веришь?

— Мы не можем вернуться туда, откуда пришли, и мы оба не знаем, что нас ждет в будущем. Если хочешь, можешь остаться с нами. Хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, куда же нам нужно направиться.

Почему-то ему подумалось, что это великодушное предложение должно его возмутить, но он промолчал и только кивнул. После всего пережитого за последние дни он не мог надеяться даже на такое.

Они устроили привал, чтобы лошади смогли отдохнуть, и пообедали, а потом продолжили путь. Прошел где-то час, когда он так резко остановился, что лошадь, которую он вел под уздцы, заржала.

— Что случилось? — встрепенулась Урд.

Вместо ответа он махнул рукой вперед.

У подножия заснеженных гор темнели какие-то крошечные точки. Пять, семь, десять… дюжина, две.

— Кто-то идет сюда, — сказал он, хотя это было совершенно излишним.

Урд кивнула, заслоняя собой Лива. Ее глаза сузились, но женщина не выглядела испуганной. Рука Урд скользнула под накидку и сжала висевший на поясе кинжал.

— Спокойно, — поспешно выговорил он. — Я не думаю, что это та же банда, что и вчера.

Впрочем, он тоже снял молот с пояса. Треснувшую рукоять пришлось укоротить, но так оружие даже лучше ложилось в руку.

Оглянувшись, он заметил слева небольшую рощицу, однако она была слишком далеко, и они не успели бы добраться туда до того, как подъедут всадники. С другой стороны, стоять и просто ждать, пока эти люди придут сюда, не хотелось.

— А если и так, то ты просто перебьешь их всех своим молотом, правда? — Лив выглянул из-за спины матери.

Он не знал, шутит мальчик или говорит серьезно, но почему-то эти слова разозлили его.

— Замолчи!

— Но ты…

— Лив! — Голос Урд прозвучал тихо, но в нем было что-то такое, что заставило парнишку замолчать. — Забирайся на телегу и присмотри за сестрой. Да поторапливайся!

Лив послушно спрятался в повозке.

По дороге к ним приближались больше двух десятков всадников, и вскоре стало ясно, что это явно не соратники тех грабителей, которые вчера напали на хутор. Что, впрочем, не делало ситуацию лучше — это стало понятно, когда уже можно было разглядеть их лица.

Они тоже были вооружены, но ни лат, ни шлемов с рогами у них не было. Снаряжение всадников казалось довольно странным: разномастное оружие, какие-то кольчуги, разных видов шлемы. И выражение их лиц не предвещало ничего хорошего. В нескольких метрах от Урд группа остановилась, а затем всадники разъехались в стороны, окружая телегу.

Один из незнакомцев — он ничем не выделялся из этой толпы, кроме разве что косматой бороды и огромного меча, способного превратиться в умелых руках в страшное оружие, — спешился и подошел поближе. Судя по всему, ситуация ему не нравилась.

— Кто вы? — Видимо, этот человек не привык обращать внимание на такие мелочи, как приветствие.

— Меня зовут Урд. — Женщина выпалила эти слова прежде, чем он что-то успел ответить. — А это моя семья. Мы мирные путники.

— А ты, значит, из народа, где всем заправляют бабы, а мужики стоят в сторонке и молчат? — ухмыльнулся бородач.

— Садись в седло, Бьерн, — предложил один из всадников, вооруженный топором с зазубренным лезвием. — Это не те, кого мы ищем. Мы просто зря теряем время.

Бьерн раздосадованно отмахнулся, в его умных глазах промелькнуло замешательство.

— А ты? — Бородач презрительно вскинул подбородок. — Язык проглотил или дал обет молчания? Может, ты ждешь, когда твоя женушка позволит тебе заговорить?

— Она мне не жена.

— Ух ты, да ты и вправду умеешь говорить. Тогда скажи, кто ты такой?

— Это наш друг, — выглянув из тележки, заговорил Лив. — И лучше не зли его, если тебе дорога жизнь.

— А иначе он прибьет меня своим молотом? — Бьерн усмехнулся, потом даже рассмеялся, но его глаза оставались холодными, а во взгляде светилось недоверие.

— Именно, — не унимался Лив. — И…

— Молчи! — перебила его Урд и повернулась к бородачу: — Прости моего сына за дерзость. Он еще ребенок.

— Все дети такие. — Бьерна явно забавлял этот разговор. — Значит, вы путешественники. И откуда же вы направляетесь? — спросил он, скользнув взглядом по молоту.

— Оттуда. — Он махнул рукой назад, и в плече мгновенно вспыхнула нестерпимая боль.

Бьерн с серьезным видом кивнул, словно только что услышал что-то очень интересное.

— Оттуда, значит, — повторил бородач. — Я так понимаю, что, если я спрошу тебя, куда вы идете, ты просто махнешь рукой в противоположную сторону и скажешь «туда»? — Бьерн усмехнулся, глядя ему в глаза.

— Бьерн! — Всаднику с топором явно не терпелось продолжить путь.

— Боюсь, мой нетерпеливый друг прав. Мы немного спешим. Если вы движетесь с юга, то, должно быть, видели тех, кого мы ищем. Их шестеро или семеро, и они одеты как воины. А еще у них были точно такие же кони. — Бородач картинно указал на лошадей.

— Значит, у них хороший вкус.

— Как и у тебя. — Бьерн старательно делал вид, будто только что заметил огромных белых коней с роскошными уздечками и седлами. — Но мне почему-то кажется, что ты плохо разбираешься в лошадях, мой молчаливый друг.

— Почему?

— Любой, кто хоть что-то понимает в этом, не стал бы запрягать таких великолепных боевых коней в телегу.

И тут вдруг стало тихо, даже снег под копытами лошадей перестал хрустеть. Парень с топором спешился, а затем и остальные всадники последовали его примеру. Кое-кто обнажил оружие, остальные опустили ладони на перевязи.

Урд незаметно подобралась к нему поближе.

— Видишь того парня? — шепнула она, не шевеля губами. — В порванном пальто.

Он кивнул.

— Это с ним говорил Лассе. Этот тип и рассказал нам о проходе в горах.

— Откуда у вас эти лошади? — осведомился Бьерн.

— А тебе какое дело до этого?

Бородач поднял руку, подавая знак нескольким оставшимся в седле людям. Те развернули коней и галопом поскакали прочь.

Только сейчас он заметил, что за этими всадниками следует еще одна группа, поменьше. Ситуация становилась все опаснее.

— Скажем так, эти лошади мне кое о чем напоминают, — ответил Бьерн. Теперь в его голосе явственно звучала угроза. — Вы случайно не видели тут с полдесятка всадников на таких же лошадях?

— На ломовых лошадях? — холодно переспросил он. Ему не нравился тон бородача, да и вообще, все происходящее ему не нравилось.

Он осторожно перехватил молот и незаметно перенес вес с одной ноги на другую, чтобы встать поудобнее. Впрочем, от Бьерна его перемещения не ускользнули. Как бы то ни было, бородач улыбнулся.

— Нет причин ссориться, друг мой. Есть человек, который сможет прояснить это недоразумение.

Вскоре всадник вернулся. С ним приехала темноволосая, очень грустная женщина, едва державшаяся в седле лохматого пони. Глаза женщины казались пустыми — до того момента, пока она не увидела лошадей.

— Это они! — с ненавистью прошипела она.

Теперь и остальные всадники обнажили оружие, атмосфера явно накалялась, но Бьерн махнул рукой, останавливая своих спутников.

— Эти трое? — спросил бородач, указывая на него, Лива и Урд.

Женщина, с трудом оторвав взгляд от лошадей, повернулась к нему. Теперь в ее взгляде полыхала ярость. «Да она же на самом деле не видит нас, — вдруг понял он. — Этой женщине просто нужно найти кого-то, чтобы сорвать злость из-за случившегося».

Но женщина покачала головой.

— Этих я первый раз вижу. Но лошади точно принадлежат тем, кто напал на нас.

— Значит, у нас проблема, — заметил Бьерн. — Видите ли, эта женщина вела мирную жизнь, исполняя заветы богов. Ее семья разводила скот и обрабатывала окрестные поля.

— На хуторе в дне езды отсюда, — вставил он.

Глаза Бьерна сузились.

— Откуда ты знаешь?

— Мы были там, — ответила вместо него Урд. — Там все сожжено.

— Ее мужа и детей захватили и куда-то увели. — Ладонь бородача покоилась на рукояти меча, но оружие он так и не обнажил. — Ей удалось спастись, и она побежала к нам. По ее словам, там было семеро всадников, тяжело вооруженных громил, ездивших на таких лошадях, как эти.

— Да, на таких, — подтвердила женщина. — Это те же самые лошади, я их узнала.

— Это правда, — сказал он.

— Вы знаете этих убийц? — удивился Бьерн.

— Мы с ними встречались.

— Они мертвы. Он их всех убил. — Лив опять высунулся из телеги.

Вокруг стало еще тише.

— Это правда? — спросил бородач.

Он промолчал, но Лив никак не мог успокоиться.

— Он их всех убил. В одиночку!

Двое всадников рассмеялись. Бьерн удивленно поднял брови и повторил:

— Это правда?

— То, что они мертвы? Да. Но я не убивал их. По крайней мере, не всех. И не в одиночку.

— Но это так! — настаивал Лив. — Он убил их всех. Скачите туда и посмотрите сами. Вы найдете их тела!

— Мы так и поступим, мальчик мой, — протянул Бьерн. — Это уж точно. — Он задумчиво покосился на молот. — Так что же произошло на самом деле?

— Я убил… двоих. А с остальными… кое-что произошло.

— Два воина в доспехах, с мечами и щитами, — заметил Бьерн. — А у тебя был только молот?

— Мне повезло. Они недооценили меня, и, по правде говоря… я был не совсем честен в этом поединке.

— Не совсем честен? — Бьерн покачал головой. — Шестеро против одного. Это трудно назвать честным боем. — Он указал на молот. — Видимо, ты хорошо обращаешься с этой штукой. Ты кузнец или воин?

— Он воин, — с гордостью выпалил Лив. — Величайший воин в мире. Ты что, не узнаешь его? Это же Тор!

— Да уж, конечно, — насмешливо произнес Бьерн. — Я, пожалуй, должен извиниться, не сразу тебя узнал. А твоя спутница, значит, Фрейя.

Несколько мужчин тихо рассмеялись, и Бьерн поднял руку, заставляя их замолчать.

— Но кто знает, может быть, ты и вправду бог грома, спустившийся к нам из Валгаллы, чтобы пожить среди людей. Говорят, боги иногда так поступают.

— Ты что, пытаешься совершенно серьезно сказать нам, что тебе удалось победить двух всадников в доспехах и с хорошим оружием… вот этим? — презрительно осведомился всадник с топором. Посмотрев на сломанную рукоять молота, он криво усмехнулся.

— Ты хочешь знать, умею ли я обращаться с молотом? — Он снял оружие с пояса и, медленно повернувшись, указал на одинокое дерево, стоявшее шагах в тридцати от них.

Воин покрепче сжал топор, готовясь вступить в бой в случае необходимости, другие спутники Бьерна тоже напряглись — судя по всему, они не были согласны с решением своего командира.

Не замахиваясь и не думая о том, что делает, он швырнул молот. Тяжелое оружие пролетело по воздуху, словно брошенный камешек, перебило ветку толщиной с руку, а потом продолжило путь и легло в ладонь хозяина. Толпа изумленно охнула. Честно говоря, он и сам был немного удивлен. Он не знал, как ему это удалось.

— Невероятно, — пробормотал Бьерн. — Это… — Какое-то время бородач пытался подобрать подходящие слова, но потом лишь пожал плечами. — Ты сможешь это повторить?

В этот раз молот перебил ветку еще толще и в конце по широкой дуге вернулся к своему владельцу.

Бьерн не сводил с него глаз.

— Это… поразительно. — Бородач, ошеломленный, покачал головой. Увиденное явно произвело на него впечатление.

Все остальные — и даже парень с топором — молчали. Урд не сводила с него глаз.

— Могу бросить еще раз, — усмехнулся он, хотя голос разума нашептывал ему, что сейчас не время для шуток.

— Не стоит. — Бьерн озадаченно переводил взгляд с тяжелого молота на его лицо и обратно. — Я просто хотел убедиться в том, что действительно это видел.

— Это же фокус, вот и все! — наконец нашелся парень с топором.

— Свериг, успокойся! — осадил его бородач.

— Но это же фокус!

— Конечно, фокус, — спокойно ответил он. — И готов тебя заверить, что мне понадобилось довольно много времени, чтобы научиться проделывать такие штуки.

— Я настаиваю на том, чтобы… — взвился Свериг, но Бьерн не дал ему договорить.

— Это действительно впечатляет, друг мой. — В голосе бородача по-прежнему звучало изумление, но он уже взял себя в руки. Впрочем, взгляд от молота так и не отвел. — По крайней мере, теперь мне ясно, почему мальчик думает, что ты Тор. Так ты действительно бог? — Его вопрос прозвучал совершенно серьезно.

— Ты же видишь, Лив еще ребенок, — уклончиво ответил он, — чего только дети не придумают.

Бьерн кивнул и в замешательстве улыбнулся.

— Да, но довольно часто они говорят правду.

— Но ты ведь не веришь этому типу, Бьерн? — возмутился Свериг. — Это все колдовство! Черная магия!

— Кто знает… — Бородач пожал плечами. — Он прав, друг мой? Ты действительно колдун?

— Будь я колдуном, я сейчас прочитал бы твои мысли и понял, какой ответ ты хочешь услышать.

Глаза Сверига зло блеснули, а Бьерн ухмыльнулся.

— Может быть, ты действительно бог, — наконец сказал бородач, глядя на его раненую руку. — С другой стороны, я никогда не слышал, чтобы у бога шла кровь. Позже мы все спокойно обсудим, друг мой.

— Позже?

— Я собираюсь поехать на хутор и найти тела воинов, о которых говорил мальчик, — ответил Бьерн. — Если мы поторопимся и погода не переменится, то вернемся через два дня, может, даже раньше. А до тех пор ты и твои спутники смогут погостить у нас… Тор.

— Это весьма великодушно с твоей стороны, Бьерн, но…

— Я настаиваю, — перебил его бородач. — Гостеприимство очень важно для нас, Тор. Отказавшись от предложения погостить, ты обидел бы нас. А ты ведь не хочешь нас обидеть, так?

Он промолчал, всерьез задумываясь о том, не вступить ли ему в бой с этими двумя дюжинами воинов, но потом отбросил эту нелепую мысль. Даже настоящему Тору было бы трудно справиться с таким количеством противников, а если у него и были шансы на победу, то Урд и ее дети наверняка не переживут этот бой.

— Нет, конечно же, мы не хотим вас обидеть. Напротив, мы уже давно в пути и устали с дороги. Мы с удовольствием примем твое приглашение.

Тор?..

Да уж. С другой стороны, почему бы и нет?

 

Глава 4

Через несколько часов они прибыли на место. К этому времени и Урд, и дети, и Тор уже очень устали.

Бьерн разделил свой отряд и отправился с большей частью спутников на хутор, взяв с собой и жившую там раньше женщину. Вторая группа всадников вместе со Сверигом двинулась в противоположном направлении, сопровождая семью Урд.

Всадники подъехали к горам и свернули прямо к одной из скал. Даже Тор с его отменным зрением не заметил бы небольшого отверстия в скале, и, только присмотревшись, он разглядел небольшую трещину, издалека напоминавшую тень. Когда они приблизились вплотную, тень превратилась в проход, куда едва могла проехать телега. На снегу перед расщелиной не было следов, хотя снег шел только вчера.

— Где мы? — спросил Тор, когда Свериг спешился и подал знак своим спутникам последовать его примеру.

— Это вход в нашу долину. Он скрыт от посторонних глаз и хорошо охраняется, хотя тебе так, должно быть, не кажется.

И действительно, Тор только сейчас понял, что они тут не одни. Впрочем, он все равно не видел и не слышал ничего особенного, но чувствовал на себе чужие взгляды, следившие за каждым его движением.

Пришлось отпустить уздцы и пройти перед тележкой, а не рядом с ней — расщелина в скале была очень узкой.

Далеко впереди виднелись проблески света и тонкая вертикальная линия, отмечавшая край совершенно прямого коридора в скале. Тут кое-где были заметны следы работы каменотесов, подравнивавших проход, но в том, что трещина была естественного происхождения, сомневаться не приходилось. Созданный самой природой проход способен был защитить один-единственный человек, выйдя против целой армии.

Ну вот, он опять начал рассуждать как воин и думал о стратегии обороны. Теперь Тор окончательно уверился в том, что раньше был воином или, по крайней мере, долго жил среди солдат и научился думать так, как они.

Свериг смерил его тяжелым взглядом, словно прочитал эти мысли, и с нарочитой небрежностью перебросил топор с правого плеча на левое.

— Что за этой расщелиной?

— Почему бы тебе не подождать, Тор? — неприветливо отрезал воин. — Вскоре сам все увидишь.

Тор решил промолчать. Во-первых, Свериг был совершенно прав, а во-вторых, он чувствовал, что этот тип пытается его спровоцировать. Судя по всему, Свериг был категорически не согласен с решением Бьерна привести сюда чужаков. А может быть, Сверигу просто нравилось скандалить…

Как бы то ни было, Тор дождался конца перехода и обомлел. Перед ними простиралась огромная овальная долина, края которой поднимались к горам. Тут поместилась не только довольно крупная деревня, но и несколько хуторов. Спали под снегом поля, где летом взойдет урожай, зеленели верхушки хвойного леса, извивалась подо льдом речушка. На другом конце долины, затянутом туманной дымкой, возвышалось какое-то довольно большое строение, скорее всего крепость.

— Поразительно! — Урд остановилась, наслаждаясь восхитительным видом.

Ее спутники не возражали против неожиданной заминки, и через пару мгновений Тор понял почему. Слева и справа к ним приближались вооруженные мужчины.

— Наверное, это Асгард! — Глаза Лива сияли. — У нас получилось добраться сюда! Папа был прав!

— Молчи, Лив! — строго осадила сына Урд. — Лучше позаботься о сестре.

— Она спит, — запнувшись, ответил парнишка. Он явно был вне себя от радости. — Это Асгард, точно! Так папа и рассказывал.

— И что же говорил твой отец, мальчик мой? — спросил Свериг.

— Что мы найдем проход в горах, — восторженно выпалил Лив. — И придем в Асгард, страну богов!

Асгард? Это слово что-то пробудило в памяти Тора, какую-то смутную боль и уверенность в том, что в Асгард мальчонке лучше не попадать.

— Асгард? — Свериг кивнул. — Почти, мой мальчик. Это Мидгард, наше родное селение. Может быть, это и не страна богов, но тут действительно живется неплохо.

Он говорил это, обращаясь к Ливу, но Тору почему-то казалось, что слова эти были адресованы ему и Свериг ожидал от него какой-то реакции на свою фразу.

Тем временем спутники Сверига и недавно подошедшие люди взяли их в кольцо. Большинство обнажило оружие.

— Отдай мне свой меч, — потребовал Свериг. — И твой молот, Тор.

— Это не…

«Это не мое имя», — хотел сказать он, но передумал. В конце концов, он не помнил, как его зовут, а это имя ничем не хуже других. Надо же как-то себя называть.

— Полагаешь, в этом нет необходимости? — усмехнулся Свериг. — Я так не думаю.

Он протянул руку, и Тор злорадно отметил, что Свериг, не рассчитывавший на такой вес молота, чуть не уронил тяжелое оружие. В глазах Тора блеснули насмешливые искорки.

— Я отдам тебе оружие, как только Бьерн вернется и подтвердит правдивость твоих слов.

— Все равно для меня этот молот был слишком легким.

Лив хихикнул, а Урд закатила глаза, словно говоря:

«Ох уж эти мужчины».

— Пойдем! — приказал Свериг, забирая у женщины кинжал. — И не стоит толкать меня на поступки, за которые мне потом придется оправдываться перед Бьерном.

Они направились вперед по тропинке, змеившейся среди скал и валунов. Изгибы дорожки были слишком многочисленны, и Тор подумал, что этот путь обустроили так специально, чтобы в случае опасности его легче было защищать. С другой стороны, по этой тропинке было удобно и легко идти. Вся эта долина представляла собой настоящую крепость, и кто бы это ни придумал, он действовал мудро.

По дороге они никого не встретили, но первое впечатление не обмануло Тора: если выставить тут отряды солдат, в долину никто не проникнет, а пока тут спокойно жили сотни людей, наслаждаясь прекрасным окружением, дарившим им не только безопасность, но и пищу.

— Ты никогда не слышала об этом месте? — спросил он Урд.

— Конечно, я слышала о Мидгарде. — Она как-то странно посмотрела на Тора, а потом махнула рукой. — Я просто не думала, что когда-нибудь… — Женщина, улыбнувшись, запнулась. — Впрочем, если есть люди, называющие своих детей в честь богов, то почему бы не существовать селению под названием Мидгард?

Тор не понимал, о чем она говорит.

— Ты что, ничего не знаешь? — Урд заметила его замешательство.

— Нет.

— Мидгард — это… — Женщина покачала головой. — Собственно, Мидгард — это название мира людей. Он окружен высокой стеной из ресниц Имира, первого великана, а еще от других миров его отделяет Ермунганд, Мировой Змей. Так говорится в древних преданиях. Но это место…

— Не такое? — предположил Тор.

— Есть одна легенда. Лассе…

— Тихо! — прикрикнул на них Свериг. — Если хотите что-то узнать, спрашивайте меня! И вообще, молчите, пока к вам не обратятся.

Остаток пути они прошли молча. Урд действительно немного побаивалась Сверига, а Тор пытался поточнее запомнить все вокруг на тот случай, если их новые друзья окажутся не такими уж гостеприимными и придется отсюда убегать.

Маленькие, но аккуратные домики селения жались к краю долины. Тут возвышалось от трех до четырех дюжин строений, в основном из камня. Видимо, древесина в этих краях была намного дороже камня. Селение окружала крепостная стена высотой в человеческий рост. Над крышами домов вился дымок, по улицам сновали люди, но до них было еще довольно далеко, и Тор не мог разглядеть их лиц. Впрочем, он заметил, что тут очень много детей, — еще один признак того, что людям здесь живется хорошо.

Собственно, дети были первыми, кто встретил их в деревне, — целая стайка ребятишек окружила новоприбывших и с хохотом и визгом стала прыгать вокруг. Может быть, дети обзывались — Тор почти не понимал, что они говорят. Наконец один из стражников начал бросать в сторону ребятишек камни, стараясь ни в кого не попасть, и через некоторое время задорный эскорт отстал.

Оказалось, что они шли не в саму деревню, а к мрачному каменному строению на краю долины. Это действительно была крепость, вернее, замок, как Тор и предполагал. Как и все здесь, она была построена весьма умно — из башни можно было увидеть долину, — а узкие ворота в зубчатой стене казались крепкими.

Если обо всем этом позаботился Бьерн, то он знал, что делает.

— Подождите, — приказал Свериг, хотя уходить отсюда они явно не собирались. — А что с девочкой на телеге? Она больна?

— Она ранена, — ответил Тор. — Рана не опасна для жизни, но ребенку нужен покой, чтобы прийти в себя.

— Это не заразно?

Рана заразна?.. Тор едва сдержался от едкого замечания.

— Ей нужен покой, вот и все, — вздохнув, повторила Урд.

— Это мы обеспечим.

Странно, но при этих словах у Тора возникло недоброе предчувствие. И как потом оказалось, он был прав.

— Судя по всему, ты сказал правду, Тор, — заявил Бьерн, когда вызвал его к себе через пять дней. — Я должен попросить у тебя прощения, друг мой. Мне пришлось задержаться дольше, чем я обещал.

— Дольше? — У Тора так пересохло в горле, что он едва мог говорить.

Его тут кормили и поили, но еды и, главное, воды было мало.

Нахмурившись, Бьерн встал и поставил на стол кувшин и два богато украшенных кубка из серебра. Он наполнил оба кубка до краев, но сам не стал пить. Он просто наблюдал, как Тор осушает свой кубок и время от времени подливал ему еще. В кувшине была не вода и не мед, а вино. Тор понимал, что бородач пытается напоить его, но почему-то был уверен в том, что это хотя и возможно, но с большим трудом, и одним кувшином вина этого не добиться.

— Надеюсь, с тобой хорошо обращались. — Бьерн сел на место, пригубив вино из своего кубка, и пододвинул Тору кувшин. — Я говорил Сверигу, чтобы он обращался с тобой как с гостем, но, боюсь, иногда он излишне усердствует.

Как с гостем? Тор удивленно приподнял брови и сделал еще один глоток вина. Утолив жажду, он заметил легкий маслянистый привкус во рту и неожиданно почувствовал легкое головокружение. Может, он не был настолько устойчив к алкоголю, как предполагал?

— Как с гостем? — Тор решил все-таки произнести эти слова, чтобы проверить реакцию Бьерна.

Если все, что ему довелось пережить за последние пару дней, было проявлением местного гостеприимства, то стоило порадоваться, что с ним не решили обращаться как с врагом.

Бьерн вздохнул.

— Да, я вижу, он все-таки переусердствовал. Я должен извиниться перед тобой за его поведение. Обещаю, что поговорю с ним, поверь мне.

— В этом нет необходимости. — Голос Тора по-прежнему звучал хрипло. Он отхлебнул еще вина. — Я уверен, что у него были свои причины для подобных действий. Вам следует быть осторожными и не доверять кому попало.

Кроме того, Тор вовсе не хотел настраивать Сверига против себя еще больше — если это вообще было возможно.

Рассмеявшись, Бьерн сделал большой глоток вина и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Ты всегда осторожничаешь, не так ли, мой молодой друг? Хорошо, что там, на хуторе, ты не проявлял подобной осторожности.

Тор отхлебнул вина, пытаясь выиграть время, но в терпении он не мог тягаться со своим собеседником. Наконец он не выдержал:

— Почему?

— Я видел воинов.

— Вы нашли их?

— Телами уже полакомились волки. — Бьерн пожал плечами. — Но мы нашли достаточно доказательств твоей правоты. Все было так, как ты и описывал. Кстати, я должен передать тебе благодарность от Эндре.

— Эндре?

— Ты с ней уже знаком, — напомнил бородач. — Она опознала лошадей, а потом доспехи воинов. Это были те самые люди, которые сожгли хутор и увели ее семью. Она благодарна тебе за то, что ты отомстил убийцам ее родных.

— Вы уверены в этом? — переспросил Тор.

— Она точно узнала одного из них. Вернее, то, что ты от него оставил.

— Я не это имел в виду. Вы назвали их убийцами ее родных. Но разве вы уверены в том, что родственники Эндре действительно мертвы? Может, их просто украли, собираясь потом продать на рынке рабов.

— Украли? — Бьерн тихо рассмеялся, качая головой. Затем он вновь отпил вина и опять вытер губы, словно привык к другому, более пенистому напитку. — Эти проклятые Несущие Свет не торгуют рабами и не берут пленных. Если они и уводят кого-то, то только для того, чтобы принести их в жертву своему богу, сжигая заживо.

— Несущие Свет? — Он прислушался к своим ощущениям, ожидая, что эти слова что-то пробудят в его памяти, но ничего не произошло.

— Жрецы бога света, — ответил Бьерн. — Ты уже познакомился с шестью из них.

— Они не похожи на жрецов.

— Конечно, нет. Это банда убийц и грабителей, которые разрушают и сжигают все, что встречается на их пути. Но они сами называют себя жрецами, и люди им верят. Что, впрочем, неудивительно. Того, кто отказывается верить им — или делать вид, что верит, — они убивают.

Тор вопросительно посмотрел на него, и Бьерн отхлебнул вина, не отводя взгляда, словно играл с ним в гляделки, но Тор понимал, что дело вовсе не в том, кто кого пересмотрит. Бьерн проверял его, и он не был уверен в том, что выдержит эту проверку.

— Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, да? — наконец спросил бородач.

— А должен?

— Либо ты лучший лжец из всех, кого я когда-либо встречал, либо та женщина сказала правду.

— Урд? И что она сказала?

— Что ты ничего не помнишь.

— Что вы сделали с Урд?

Бьерн как-то странно на него посмотрел, и Тор только сейчас понял, как изменился голос бородача, — он стал вкрадчивым, тихим, угрожающим, а рука настолько сильно сжала кубок, что мягкое серебро погнулось, нарушая правильный круг его края.

— Сделали? — Бьерн покачал головой, глядя на испорченный кубок. — Ничего. Чтобы ты знал, Свериг, конечно, не самый приветливый человек в мире, но он никогда бы не поднял руку на женщину. Не говоря уже о том, — бородач тихо рассмеялся, — что ей палец в рот не клади.

Да, это было похоже на Урд.

— Она сказала нам, что ты спас ей жизнь. И что ты не помнишь, кто ты и откуда. Это правда?

— Да, я этого не знаю.

Бьерн фальшиво засмеялся.

— Именно такого ответа я и ожидал. Спрошу тебя прямо. Ты Тор, бог грома?

— Отвечу прямо. Ты часто задаешь такие дурацкие вопросы?

— Я видел трупы. — Бьерн, видимо, совсем не обиделся. — Это были сильные воины с могучим оружием. — Он встал, подошел к сундуку в другом углу комнаты и вернулся с каким-то свертком грубого полотна. — Мне трудно поверить в то, что один-единственный человек, вооруженный всего лишь молотом, сумел победить их всех. Но, вероятно, так и было.

— Мне просто повезло, — уклончиво ответил Тор. — И их было всего двое. Я не знаю, что произошло с остальными.

— Мальчик рассказывает другую историю.

— Ты же сам говорил, что он всего лишь мальчик.

— Трупы выглядели не очень-то хорошо, — продолжил бородач, разворачивая сверток. — Судя по их виду, их разорвали дикие звери.

— Там много волков.

— Волков?

— Звери ранили Элению и чуть не убили ее отца.

— Но убил его в конце концов один из Несущих Свет, так?

— Что все это значит? — взорвался Тор. — Это что, допрос? Если ты не доверяешь мне, так и скажи!

— А ты у нас еще и храбрец, да?

Бьерн вытащил из свертка роскошный полуторный меч с красиво украшенной рукоятью, взвесил его на ладони и, полюбовавшись этим произведением искусства, протянул его Тору.

— И что мне с ним делать? — Тор не шевельнулся.

— Это… как бы сказать… твоя доля от добычи. После всего, что ты там совершил, тебе полагается даже больше. Это очень дорогое оружие. И не беспокойся, остальные, конечно, уже забрали то, что причиталось им.

— Я не люблю мечи.

— Ах да, я и забыл. Ты предпочитаешь молоты, верно? — Пожав плечами, Бьерн завернул меч и убрал его в сундук.

Тор задумался о том, что произошло бы, согласись он взять этот меч.

— Ты пытаешься проверить меня, — предположил он. — Зачем?

— Потому что я не понимаю тебя, Тор. Нам нужны такие люди, как ты, друг мой. Но я не уверен, стоит ли тебе доверять. Может, лучше убить тебя? Но я не могу этого сделать, если ты и правда тот, кем тебя считают мальчик и его мать…

— Урд? — Он заметил, что Бьерн уже второй раз упоминает о ней. — Что вы с ней сделали?

— С ней все хорошо, не беспокойся. Она нашла новых друзей в деревне.

— Надеюсь, что ты не лжешь, — сказал он и подумал: «Для моего же блага, возможно, стоило бы взять меч». Не то чтобы ему это как-то помогло, но с оружием он чувствовал бы себя лучше.

— Хочешь повидаться с ней? — спросил Бьерн и, не дожидаясь ответа, повернулся к двери. — Погоди немного.

Когда бородач вышел, Тор ожидал услышать скрежет дверного засова, но звука не последовало. Скорее всего, у двери стояла охрана. Он был здесь пленником, что бы там Бьерн ни говорил. И Тор прекрасно его понимал.

Воспользовавшись отведенным ему временем, он осмотрел комнату. Видимо, это помещение находилось в крепостной башне — из окна была видна бо льшая часть долины и замок, если это строение можно так назвать. Собственно, тут была только приземистая башня и такая же приземистая пристройка с крышей из узких каменных плит, а еще стена, соединявшая башню и пристройку, в результате чего образовался неправильной формы двор.

В отличие от того дня, когда они приехали сюда, вокруг башни ходили какие-то люди, и временами Тору казалось, что там же бродит какой-то скот, хотя он представить себе не мог, что коровы или овцы могут делать вне хлева при такой погоде. Как бы то ни было, ему стало ясно, что в этих горах люди не просто могли укрыться от врагов, но и вести обычную сельскую жизнь.

Мидгард…

Он не забыл, как отреагировала на это название Урд, да и в нем самом это слово вызвало какой-то отклик, хотя он и не мог сказать, что именно оно ему напоминает. Еще одно позабытое воспоминание, рвавшееся наружу. Но это слово производило на него такое же впечатление, как и эта местность, а возможно, и тот мир, в котором он очнулся. Что-то здесь было неправильно, словно он видел то, чего не могло быть.

Дверь открылась, но вошел только Бьерн, а Урд так и не появилась. Бородач, предвидя вопрос Тора, махнул рукой.

— Твоя спутница ждет тебя. Или ты так привык к этим стенам, что не хочешь выходить наружу?

В коридоре его ожидала еще одна неожиданность — тут не было стражи. Видимо, Бьерн действительно доверял ему или же был самым легкомысленным человеком из всех, кого он знал. Впрочем, это ничего не значило, ведь Тор знал немногих людей.

— Где она? — спросил он у Бьерна, следуя за бородачом по лестнице.

— Твоя спутница?

— Да, Урд. Ты собирался привести ее.

— Наверное, я поторопился. Свериг поселил ее с детьми в деревне. Он посчитал, что замок — это не очень хорошее место для женщины и двоих детей, и я склонен с ним согласиться. Тут холодно, гуляют сквозняки, а здешние мужчины вряд ли станут подходящей компанией для женщины. Поверь мне, Свериг еще самый безобидный из них.

Они дошли до подножия лестницы. Бьерн открыл низкую дверь и вышел наружу.

— Но в этом есть и светлая сторона. После столь долгого времени, проведенного в замке, небольшая прогулка пойдет тебе на пользу, и мы сможем поболтать по дороге.

Тор вовремя прикусил язык, чуть было не поинтересовавшись, о чем же они, собственно, будут говорить, и вышел за Бьерном в небольшой дворик. При этом он все-таки ударился головой о дверной косяк, хотя и пригибался. Судя по высоте здешних потолков, этот замок строили для гномов.

Бьерн расхохотался и провел Тора за ворота замка. Там их ждал какой-то человек. Висевшее над горизонтом солнце слепило глаза, и Тор не мог разглядеть его лица, но почему-то сразу понял, что это Свериг.

Воин, держась на некотором расстоянии, последовал за ними.

— Так ты, значит, кузнец, — после довольно продолжительной паузы нарушил молчание Бьерн. — И в телеге Урд были инструменты, принадлежавшие кузнецу. Это совпадение?

— А что же еще?

— Это я у тебя спрашиваю, — все тем же уверенным тоном продолжил бородач. — Или ты случайно умеешь обращаться с этим молотом?

Тор не помнил, чтобы что-то говорил о своем ремесле.

— А ты умеешь обращаться вот с этим? — Он указал на меч на поясе Бьерна.

— В какой-то мере да. Конечно, не настолько хорошо, как мне бы хотелось. А что?

— И, значит, ты работаешь шлифовальщиком оружия?

— А ты умеешь обращаться со словами. Впрочем, я сразу это заметил. Вопрос в том, на что ты способен еще?

— Что ты имеешь в виду? — Тор остановился.

Бьерн тоже замер, а потом медленно пошел дальше. Улыбка сползла с его лица.

— Возможно, я просто хочу выяснить, кто ты такой на самом деле.

— Как выяснишь, сообщи мне. Мне тоже интересно.

Вряд ли Бьерн рассчитывал именно на такой ответ. В его взгляде чувствовался холод, и Тору даже не нужно было прислушиваться к хрусту снега под башмаками, чтобы понять, что Свериг подошел поближе.

— Ты прав, — продолжил Бьерн, и было не вполне понятно, к кому он обращается, к Тору или Сверигу. — Нам нужно оставаться осторожными. В общем-то, нам все равно, какой человек приходит к нам, откуда он родом и что делал раньше. Главное, чем он занимается здесь.

— Но в моем случае все по-другому, — заметил Тор.

Бородач пожал плечами и сделал вид, что смутился. Впрочем, при этом он не сводил с Тора глаз.

— Урд полагает, что одному из воинов удалось скрыться.

— Да, их главе.

— Что ты знаешь об этих людях?

— Мне известно не больше, чем тебе. Я не успел спасти мужа Урд. Когда я пришел в хлев, он был уже мертв.

— Вряд ли ты особо расстроился по этому поводу, — сказал Бьерн и тут же улыбнулся, показывая, что не хотел оскорбить его. — Но меня это не касается, друг мой.

— Тогда зачем ты спрашиваешь меня об этом?

— Близится зима. — Бьерн поднял левую руку (правая так и оставалась на мече) и указал на долину.

Воздух был ясен, а зрение никогда не подводило Тора, но даже его острый взгляд не мог различить узкий проход среди скал.

— Вскоре стемнеет и начнется долгая ночь. Когда солнце сядет, станет холодно. Очень холодно. Никто не сможет покинуть Мидгард в течение нескольких месяцев. Я не люблю торопить людей с принятием решений, но в этом случае у меня нет особого выбора. Тебе придется решить, останешься ли ты с нами или покинешь Мидгард уже в ближайшие дни.

— Так это мне предстоит принять это решение?

— Тебе, мне, нам… Хотел бы я это знать. — Казалось, Бьерн говорит сам с собой.

— Я не могу решить это за тебя. Но я хочу обратиться к тебе с просьбой.

— Какой?

— Позволь Урд и ее детям остаться здесь. Пусть ты не веришь мне и полагаешь, что я представляю для вас угрозу. Я готов уйти. Но Урд и ее семья не перенесут зиму вдали отсюда. Они просто не выживут.

— А почему ты думаешь, что сам способен выжить? — удивился Бьерн.

— У меня нет причин так думать. Я просто на это надеюсь. — На самом деле Тор знал, что сможет пережить эту зиму, вот и все. Но он предпочел не говорить об этом Бьерну.

Задумчиво посмотрев на него, бородач покачал головой и вздохнул.

— Ты странный человек, Тор. Я никак не могу тебя понять. Разум подсказывает мне, что следует изгнать тебя отсюда, а еще лучше — убить, и в то же время я чувствую, что нужно оставить тебя здесь. К какому же голосу мне прислушаться? Довериться разуму или чувству, как думаешь?

— Почему бы тебе не спросить об этом Сверига? — шепнул Тор, чтобы его услышал только Бьерн. — Я уверен, он знает ответ на этот вопрос. — И он улыбнулся.

— Ты мне нравишься, друг мой. — Бьерн рассмеялся. — Это не помешает мне перерезать тебе глотку, если в этом возникнет необходимость. И все-таки ты мне нравишься, — повторил он. — К тому же у нас еще есть время, чтобы подумать над этим решением. У нас обоих.

Отвернувшись, Тор поднял голову. С тех пор как он прибыл в долину, солнце немного опустилось, и теперь край сияющего диска уже прятался за вершинами скал. Стало темнее и холоднее. Бьерн был прав, у них еще было время, но не так уж и много.

— А что насчет Урд?

— Видимо, ты действительно привязался к этой женщине, хотя и знаком с ней всего пару дней, — протянул бородач и тут же поднял руку, увидев, что Тор собирается возразить. — Не волнуйся. Уйдет она или останется, зависит только от нее. Мы никому не отказываем в помощи.

— Если хочешь, я уйду. Прямо сейчас.

— А кто тебе сказал, что мы позволим тебе уйти? — вмешался Свериг.

Бьерн нахмурился, но ничего не сказал, а Свериг обогнал их и остановился перед ними, чтобы видеть и Тора, и бородача. Он немного прихрамывал — судя по всему, это было связано с тем, что Свериг носил с собой не только широкий меч, но еще и топор, и тяжелый молот с обломанной рукоятью. Молот Тора. Вид у этого увешанного оружием воина был смехотворный. Свериг задиристо вскинул подбородок, от него так и веяло враждебностью. Бьерна эта ситуация немного раздражала, но в то же время забавляла. Вскоре Тор понял, что происходит на самом деле. Оба пользовались одной и той же тактикой, хотя и предпочитали разные средства, и Тор не знал, кто из них двоих опаснее.

— Я думал, вы никому не отказываете в помощи.

— Вопрос в том, зачем тебе наша помощь, — вкрадчиво произнес Свериг. — Что тебе нужно — переждать тут зиму или привести сюда своих дружков.

— Дружков?

— Те шестеро воинов… Двоих ты убил якобы в одиночку, четверых разорвали волки, а последнему удалось скрыться, так? Вот уж действительно странно. Ты, должно быть, и впрямь тот самый бог Тор, ведь простому смертному такое не под силу.

— Почему бы тебе не отдать мне мой молот, и тогда мы проверим? — предложил Тор.

Свериг уже хотел броситься в атаку, но Бьерн резко взмахнул рукой, заставляя своего помощника замолчать.

— Хватит уже! У Тора будет возможность доказать нам свою искренность, а до той поры мы будем относиться к нему с должным уважением, как и надлежит обращаться с гостем. Отдай ему его оружие.

— Ты не можешь этого допустить! — охнул Свериг.

— Отдай!

Помедлив, воин поморщился, но все-таки передал Тору молот, сжимая оружие обеими руками.

— Как ты можешь верить этому типу, Бьерн?! — прошипел он.

— Кто знает…

— Бьерн, заклинаю тебя! — Свериг стоял на своем. — Ты же знаешь таких, как он…

— Да, и такие люди нам нужны, — перебил его бородач. — Приближается зима, а тебе известно, что это означает. — Он поднял руку, давая воину понять, что больше не намерен спорить. — Хватит, Свериг. Не заставляй меня отдавать тебе прямой приказ.

Яростно взглянув на своего командира, Свериг развернулся и побежал прочь.

Бьерн вздохнул.

— Ты должен понять его. Жизнь здесь не всегда столь мирная, как тебе, должно быть, показалось на первый взгляд. Не раз нам приходилось вступать в бой в врагами. Ты готов рискнуть ради нас жизнью?

— А я думал, вы построили эту крепость только потому, что у вас было полно свободного времени, — усмехнувшись, ответил Тор.

Бьерн рассмеялся, и впервые это прозвучало искренне.

— Наверное, я слишком многого ожидаю от человека, который провел пять суток взаперти и все это время думал, что его ждет. Иди к своей подруге и поговори с ней. Это поможет тебе принять решение.

— Свериг, вероятно, отвечает за безопасность города.

— Он хороший парень, — сказал Бьерн. — Но иногда излишне недоверчивый. Впрочем, в этом ведь и состоит его задача.

— В том, чтобы проявлять недоверие?

— Чтобы обеспечивать нашу безопасность.

— Видимо, в какой-то момент он потерпел неудачу, да?

— Вся наша жизнь состоит из неудач, друг мой, проблески удачи чрезвычайно редки. — Бьерн тихо рассмеялся. — У нас тут есть одно правило: никто не должен говорить о своем прошлом, если только сам не захочет этого, и никому нельзя задавать вопросы на эту тему.

— По-моему, мудрое правило.

— И я уже не раз нарушил его, знаю… — Бьерн вздохнул. — К тому же некоторые считают это правило излишне легкомысленным, например Свериг, да и не только он. Но мы соблюдаем этот закон с тех пор, как люди поселились в этой долине.

— Но Сверигу это не нравится.

— Он волнуется, ибо опасается нападения, — признался бородач. — И я его понимаю. Я был на хуторе и видел, что они натворили. Как бы то ни было, одному из грабителей удалось уйти. — Бородач махнул рукой. — Я ни в чем не упрекаю тебя, Тор. Ты сделал все, чего от тебя только могли ожидать, и даже больше. Но вот Свериг… — Казалось, он пытался подобрать подходящие слова, но в конце концов лишь со вздохом покачал головой.

— Свериг есть Свериг? — Тор натянуто улыбнулся.

— Да, Свериг есть Свериг.

Он снова вздохнул, и Тору почему-то подумалось, что они, возможно, станут настоящими друзьями… если до этого не убьют друг друга.

— Он боится, что они вернутся.

— А они могут вернуться? — спросил Бьерн.

— Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно знать, кто эти люди. Но все, что мне известно о них, я узнал от тебя.

И тут в его памяти всплыли слова всадника: «Ты можешь пойти с нами или умереть. Я даю тебе выбор, но больше я предлагать не буду».

— А эта пожилая женщина, Эндре… Что она рассказала?

— Не больше тебя. Воины появились словно из ниоткуда и напали на хутор. Она выжила, так как в момент нападения была на некотором расстоянии от дома, а буран занес ее следы.

— И она пошла к вам?

— Соседи должны помогать друг другу в беде, не так ли?

— Соседи? Да вы же в трех днях езды оттуда!

— Это большая страна, но людей в ней немного, — ответил Бьерн. — Мы торгуем со многими крестьянами, и, если зима становится особенно суровой, они иногда просят у нас убежища.

— А эти… Несущие Свет? Насколько я понимаю, с ними у вас возникли определенные разногласия.

— Они нам не друзья, и я не думаю, что мы бы предоставили приют кому-то из них, даже если бы они попросили нас об этом. Но раньше я никогда не слышал, чтобы они творили свои бесчинства так далеко на севере. Сверига это беспокоит.

— А тебя?

— Да и меня тоже, — признался Бьерн, а затем улыбнулся. — Но давай закончим на этом. У нас еще будет много времени на разговоры, возможно, даже больше, чем нам хотелось бы. Я должен о многом подумать, да и у тебя найдутся дела поинтереснее, чем болтать с таким стариком, как я.

Бородач усмехнулся, и Тору это не понравилось, в особенности когда он повернул голову и увидел одинокую фигуру, приближавшуюся к ним. Несмотря на холод, Урд шла без накидки, а ее волосы, заплетенные раньше в косы, были распущены. Что-то в этой женщине изменилось, и дело было не только в волосах.

— Иди, поговори с ней. Позже я присоединюсь к вам, и мы все обсудим, когда ты хорошенько выспишься в нормальной кровати и как следует отдохнешь.

Рассерженно покосившись на него, Тор уже повернулся, собираясь пойти навстречу Урд, но Бьерн остановил его. Рука бородача скользнула под кожанку, и Тор инстинктивно напрягся, но Бьерн просто достал из-под одежды небольшую монетку. Бородач улыбнулся — реакция Тора на это движение позабавила его.

— Передай ей…

Тор недоуменно уставился на монету.

— Она поймет, о чем идет речь. Скажи ей, что мне очень жаль и что у нас так поступать не принято. Я лично позабочусь о том, чтобы это не повторилось, даю слово.

— И ты не собираешься объяснить мне…

— Урд сделает это намного лучше, поверь мне. — Бьерну явно нравилось подшучивать над своим собеседником, напуская на себя таинственный вид. — Просто спроси у нее… Конечно, если у вас будет время для таких мелочей. — С этими словами бородач ушел, насвистывая себе под нос какую-то веселую мелодию.

Удивительно, но последние пару шагов Урд пробежала, более того, она бросилась ему на шею, словно они были влюбленными, давно не видевшими друг друга.

Не то чтобы Тор возражал против такого неожиданного приветствия, но он настолько опешил, что сначала даже не догадался обнять ее в ответ. Опустив ладони на плечи Урд, он мягко отодвинул ее от себя.

— С тобой все в порядке? — Очевидно, это была не самая удачная фраза после столь бурного приветствия, но, к сожалению, ничего другого ему в голову не пришло.

— Конечно. — На лице Урд промелькнуло разочарование, а потом она смутилась и шепнула: — За нами следят.

Тор едва подавил желание оглянуться. Да, они были тут одни, но кто-то мог прятаться неподалеку.

Заснеженные поля оставались безлюдными, однако из деревни за ними наблюдали чьи-то любопытные глаза. Он не видел тех, кто следил за ними, но чувствовал на себе их взгляды.

— И поэтому ты решила поздороваться со мной, будто мы старая супружеская пара?

Да, эта фраза была еще нелепее, и Урд ответила на нее взглядом, о значении которого он предпочел не думать.

— Нет. — Она убрала руки с его плеч. — Конечно же, нет. Мне, признаться, неприятно слышать от тебя слово «старая», но в целом ты прав. Просто я действительно рада, что ты жив и здоров. С тобой все в порядке?

— Да.

В его голове роились тысячи ругательств. И как он только мог ляпнуть такое! Наверняка Урд обиделась. А ведь за все это время, проведенное в заточении, не проходило и часа, чтобы он не думал о ней.

— А ты? Надеюсь, с тобой хорошо обращались?

— Лучше, чем я ожидала, — ответила она. — Они выделили нам дом, дали дрова и накормили. Эти люди очень гостеприимны.

Все, что он видел, подтверждало ее слова — Урд выглядела отдохнувшей. Вымытые и хорошо расчесанные золотистые волосы поблескивали в лучах солнца, лицо разгладилось, словно пребывание здесь стерло следы страха и лишений. Да, в ней еще чувствовалась усталость, а во взгляде остались следы затравленности, но сейчас Тор впервые увидел ее такой, какой она была на самом деле, — красивой женщиной в ее лучшие годы, сохранившей что-то от юной смешливой девчушки и, видимо, положившей на него глаз.

«Почему бы и нет, — подумал он. — Урд молода и здорова, а ее муж был старше ее в два раза, так что, скорее всего, она уже давно не получала того, что полагалось ей по праву. К тому же ее супруг мертв, а я спас жизнь и ей, и ее детям».

Что же он чувствовал к ней? На мгновение Тор всерьез задался этим вопросом и пришел к неожиданному выводу: конечно же, он не был бы мужчиной, если бы его не охватывало вожделение при виде этой златовласки, но было что-то еще. Почему-то Урд казалась ему очень близким человеком, словно они знали друг друга всю жизнь. Впрочем, в каком-то смысле так и было.

— Ну что, я прошла твое испытание, о бог грома? — насмешливо осведомилась Урд.

— Я просто хотел убедиться, что с тобой действительно все в порядке.

— А если бы все обстояло не так, ты бы призвал свои молнии и уничтожил всех вокруг? — Ее глаза весело блестели.

— Несомненно, — кивнул Тор. — Но в этом нет необходимости, по крайней мере сейчас. Думаю, что пока сохраню им жизнь. Пойдем, покажешь мне дом, в котором вы разместились.

Урд взяла его под руку, и они медленно продолжили свой путь к селению. Женщина, как ему показалось, не торопилась возвращаться туда. Тору было интересно, что он увидит в деревне и, в первую очередь, что за люди там живут. А еще он наслаждался этой праздной прогулкой рядом с красивой женщиной и возможностью просто чувствовать ее близость, не бросаясь при этом ее спасать и не ломая себе голову над тем, какие еще опасности могут ее подстерегать.

— Ну, рассказывай, — начал он. — Как ты тут?

— Сначала ты, — твердо произнесла Урд. — Не хочу навязываться. К тому же это древнее право всех мужчин — рассказать о своих подвигах после того, как они вернулись с поля боя.

Тор смерил ее задумчивым взглядом. Это явно уже была не та недоверчивая женщина, которая пришла сюда вместе с ним. Урд теперь даже выглядела иначе, и Тор подумал, а существовала ли та злобная спутница на самом деле.

— Особо большим это поле боя, боюсь, не было. Так, комнатка пять на пять шагов, и даже без окна.

— Они тебя допрашивали?

— Бьерн задал мне пару вопросов, но у меня было такое чувство, что он заранее знает ответ. Он… довольно странный человек. — Вспомнив о монетке, Тор передал ее женщине.

— И что это? — удивилась Урд.

— Понятия не имею. Бьерн сказал, что ты все поймешь. Он просит у тебя прощения и дает слово, что это больше не повторится.

Урд недоуменно посмотрела на монетку, но потом ее лицо прояснилось.

— Помнишь парня в рваной накидке, которого я тебе показывала?

— Того, кто рассказал Лассе о переходе в горах?

— Рассказал за деньги, — поправила его Урд. — Вернее, за эту монету. Вот только такого перехода нет.

— Тот парень обманул вас?

— Нет никакого перехода через эти горы. Если бы мы пошли по той тропинке, о которой он говорил Лассе, то замерзли бы где-то в горах.

— Вот подлец, — пробормотал Тор. — Нужно будет поболтать с ним на досуге.

— А зачем? — Урд покачала головой. — Деньги мне вернули, а для обмана всегда нужны двое — тот, кто обманывает, и тот, кого обманывают. Лассе всегда легко было заговорить зубы.

Он чувствовал, что Урд говорит об этом неспроста, но сейчас ему не хотелось вести разговоры о ее муже, к тому же они почти пришли в деревню, и теперь Тор обратил все свое внимание на то, что там происходило. Собственно, это была даже не деревня, а небольшая крепость, причем неплохая. Через крепостные стены высотой в человеческий рост, крепкие и гладкие, перебраться без специального снаряжения вряд ли бы удалось, а двустворчатые ворота можно было пробить только тараном. С крепостной стены в случае атаки жители селения могли бросать во врагов камни и стрелять из луков. Да и деревня была построена весьма разумно — большинство домов были каменными, как и их крыши, так что пожар ее обитателям не грозил. А вот местные жители не вписывались в эту картину. Тор заметил на улицах совсем немного людей — двух женщин, одного мужчину и ребенка лет пяти. Все они были одеты как крестьяне или ремесленники, но не воины. Одна из женщин украдкой бросила на него взгляд, но тут же отвернулась, увидев, что Тор на нее смотрит, остальные вообще не обращали внимания на незнакомца, и только ребенок некоторое время с любопытством следовал за ними.

— Странно, — пробормотал Тор.

— Ты разочарован тем, что тебе не устроили роскошный прием? Или тем, что никто не падает на колени, приветствуя тебя, о великий Тор? — Урд улыбнулась. — Боюсь, что вынуждена тебя огорчить. В богах тут нет недостатка, знаешь ли. Тут живет Один, два Бальдра и даже один Локи. А еще Хель.

Тор удивленно уставился на нее, но Урд лишь демонстративно пожала плечами.

— А чего еще ожидать от селения с таким названием?

— Я не это имел в виду. — Его почему-то обеспокоили имена, произнесенные Урд, но пока что это не имело значения. — Я хочу сказать, что никто, кажется, не обращает на нас внимания. Словно сюда каждый день приходят чужаки.

— Меня они уже знают, — напомнила ему Урд. — Все, мы пришли. — Она указала на небольшую, немного покосившуюся хижину, пристроившуюся у крепостной стены, так что покатая крыша чуть было не ложилась на ход по стене. Видимо, тут не очень-то беспокоились о безопасности. — Ничего особенного. — Женщина, казалось, оправдывалась за столь невзрачный вид домика. — Но это лучше, чем дыра в снегу под перевернутой повозкой.

Тор ничего не ответил на это. В конце концов, она была права, такая хижина явно лучше, чем та грязная нора, в которой он нашел ее семью, но не более того.

Пригнувшись, он вошел внутрь и увидел, что в домике всего одна комната, а потолок такой низкий, что он даже не мог выпрямиться. Мебель почти отсутствовала, но зато в углу виднелся камин, а возле него — вязанка дров. Была тут и простая лежанка, вот и все.

— Да уж, местные жители действительно весьма гостеприимны, — саркастично заметил Тор.

— Это только на время, — примирительно произнесла Урд. — Если мы решим остаться здесь, нам выделят дом получше.

Женщина волновалась, и Тор ее понимал. Эта хижина скорее напоминала хлев, и ему было неприятно, даже противно находиться тут.

— Ты привык к условиям получше, да? — Урд, казалось, читала его мысли.

Возможно, что и так, только он этого не помнил.

— А ты?

— Это твой дом, бог грома, — улыбнулась Урд. — Мы с детьми остановились тут у одной семьи.

— Мой дом?.. — несколько ошалело протянул Тор.

— Ты же не мой супруг, — насмешливо напомнила она. — Не пристало нам делить ложе.

— Да… это так.

Конечно же, она права. Почему-то Тор об этом не подумал, а теперь чувствовал некоторое разочарование. Эта дыра была не просторнее комнаты, в которой он провел последние дни, только тут царил холод, а по полу сквозило.

— Ты голоден? — вдруг спросила Урд.

Тор нарочито оглянулся. Тут не было места для приготовления пищи, да и огонь в камине не горел.

— Мы живем у одного кузнеца, — продолжила Урд. — По-моему, Сверигу это показалось забавным. Семья приготовила горячий ужин, поэтому, если хочешь…

Собственно, есть ему не хотелось, а голова по-прежнему была тяжелой от выпитого вина. Конечно, он не был пьян, но ощущал непривычное головокружение. А такого не должно было случиться. Как и всего остального.

— Что с тобой?

И вновь ему показалось, что она читает его мысли. Видимо, Тор не владел собой настолько хорошо, как он полагал.

— Ничего. Знаешь, иногда у меня возникает такое ощущение, будто… — он безуспешно попытался подобрать правильные слова и пожал плечами, — все это неправильно.

И тут вокруг что-то изменилось. Тени стали темнее, приобрели новые очертания, он почувствовал жар костра на своем лице, услышал какие-то странные звуки, голоса, скрежет металла… Но видение прекратилось столь же внезапно, как и началось, и даже воспоминание об этих ощущениях начало меркнуть. Остались только пустота и светлая печаль, тревожившая его оттого, что он не знал, что же его печалит.

— Тор? — обеспокоенно переспросила Урд.

— Ничего, все в порядке. — Его голос прозвучал глухо, и Тор даже не узнал его, словно говорил какой-то другой человек.

— Тор, что с тобой? — Женщина явно испугалась.

— Ничего. — Он поспешно вышел из хижины, но при этом успел оглянуться.

Возможно, на долю секунды к нему вновь вернулись воспоминания, а может, это напряжение сыграло с ним злую шутку, но все вокруг опять показалось ему совершенно неправильным. И при этом знакомым. Тор слышал крики. Где-то бушевал пожар. Горн звал в бой, земля дрожала от столкновения сил, которых испугались бы сами боги.

— Что с тобой? Ты дрожишь.

Тор побледнел, сердце выскакивало из груди, словно возникло в нем что-то, что теперь рвалось наружу. А потом все прекратилось, на этот раз окончательно. Мир больше не мерцал и не переливался.

— Послушай… — начала Урд.

— Ты вроде бы говорила об ужине, — перебил ее Тор. — Я бы не отказался перекусить.

Женщина бросила на него испытующий взгляд, и он почувствовал, что она обижена.

— Да, конечно, пойдем.

Дом, в который его привела Урд, находился на краю селения. Уже издалека было видно, что тут живет кузнец: к приземистому строению из крупных валунов прижалась пристройка. Огонь в горне отливал багряным и источал тепло. На стене виднелись разнообразнейшие инструменты, внутри Тор заметил запас угля и дров. Запах кузницы показался ему родным и привычным, тут пахло горячим металлом, дымом и по том, что лился ручьями на раскаленные камни. Войдя в низкую дверь, он увидел деревянную полочку, уставленную кузнечными изделиями на разных стадиях изготовления. В основном тут находились предметы быта и инструменты для обработки полей, но было и плохонькое, как он сразу понял, оружие.

Впереди что-то мелькнуло, и Тору пришлось сдержать свой воинский инстинкт — он чуть было не поднял руку, парируя нападение, но, к счастью, к этому моменту его глаза уже привыкли к полумраку и он узнал сына Урд.

Лив с разбегу бросился ему на шею, так что Тор едва удержал равновесие.

— Тор! — воскликнул парнишка и тут же начал болтать. — Тор, ты вернулся! Я так и знал, что им тебя не удержать, если только ты сам не захочешь этого, а еще…

— Лив, веди себя прилично, — осадила его мать. — Не пристало тебе так разговаривать с богом!

Ее голос звучал совершенно серьезно, да и губы оставались поджатыми, но Тор заметил насмешливые искорки в уголках ее глаз, а еще смутное беспокойство, в котором она сама себе не желала признаваться.

Но Лив, конечно же, ее не послушался. Он действительно спрыгнул с груди Тора и отошел на шаг, но тараторить не перестал.

— Где ты был все это время? Ты говорил со здешними мужчинами о войне?

Тор не знал, о какой войне идет речь и что это за мужчины, но Урд не дала сыну договорить, отодвинув его на шаг и всплеснув руками.

— Ну все, хватит! Тору нужно прийти в себя, так что оставь его, пожалуйста, в покое, понятно? — Строго зыркнув на парнишку, она махнула рукой Тору, давая знак следовать за ней.

Ливу пришлось отойти в сторону, чтобы не вертеться под ногами.

В доме была даже такая роскошь, как небольшая прихожая, вернее, сени. На искусно скованных крючках висели тяжелые меховые накидки, да и дверь, ведущая в комнату, тоже была оббита коваными пластинами. Либо кузнец, живший в этом доме, очень старался сразу с порога продемонстрировать свое искусство каждому посетителю, входившему сюда, либо у него было очень много свободного времени.

— Но, Тор… — опять начал Лив, однако тут же натолкнулся на суровый взгляд матери и предпочел замолчать, впрочем, наверняка ненадолго.

Заговорщически подмигнув ему, Тор последовал за Урд, толкнувшей тяжелую дверь. Первое, на что он обратил внимание, была необычайная жара. В огромном камине потрескивали дрова, свет от огня дарил уют и тепло, но в то же время в натопленном помещении было настолько душно, что у него перехватило дыхание. Тут пахло дымом и влажным деревом, сгоревшим слишком быстро, а еще в воздухе разливался аромат жареного мяса, от которого у Тора тут же потекли слюнки и заурчало в животе. Да, он, несомненно, был простым смертным…

— Тор, это Хенсвиг и Свентье, его жена. — Урд указала на пожилую супружескую пару, сидевшую у камина и с любопытством смотревшую на незнакомца.

Хенсвигу было около пятидесяти, если не больше. Он смотрел на Тора несколько недоверчиво, но тем не менее доброжелательно. Жена кузнеца — очевидно, его ровесница — встала и подошла к нему поближе.

— Ты, должно быть, Тор, — поприветствовала его Свентье. — Урд много рассказывала о тебе. Проходи, присоединяйся к нам. Наверное, ты проголодался, это после пяти-то дней в замке. Еда там просто омерзительная!

— В особенности после пиров в Валгалле, — подколола его Урд.

Свентье недовольно покосилась на свою подопечную и провела гостя к празднично накрытому столу. При виде хлеба, аппетитного жаркого, овощей и сушеных фруктов в деревянных мисках Тор почувствовал, что по-настоящему проголодался. В животе заурчало еще громче.

— Видимо, путь от Валгаллы сюда и впрямь неблизок, — продолжала подшучивать Урд.

Тор решил не обращать внимания на ее слова и уселся за стол. Лишь сейчас он заметил, что тут стояло только пять тарелок.

— А где Эления?

— Наверху. — Хенсвиг мотнул головой, указывая на потолок. Балки были настолько крепкими, словно строитель дома рассчитывал на сильные землетрясения. — Мы выделили им комнату под крышей, все равно мы ею не пользуемся. Девочка спит.

— Ей все еще нездоровится? — заволновался Тор.

— Нет, она просто устала. — Хенсвиг мягко улыбнулся, и его зубы блеснули в густой кустистой бороде, закрывавшей большую часть лица. — Уже поздно. Мы собирались ужинать час назад, но прибыл гонец от ярла и сказал, что ты нанесешь нам визит.

Ярла? Вероятно, он имел в виду Бьерна.

— Элении сейчас намного лучше, — успокоила его Урд. — Жара уже нет, и благодаря покою и хорошей пище она быстро поправляется.

— Я могу ее разбудить, — вызвался Лив и тут же вскочил, даже не договорив.

Впрочем, Урд успела поймать сына за руку и усадить обратно на стул.

— Что ж, тогда давайте ужинать, чтобы такое превосходное жаркое не остыло, — смущенно предложил Тор.

Люди Бьерна, разумеется, не морили его голодом, но еды ему не хватало, и, конечно, пища в замке не могла сравниться с этим угощением.

Свентье молча пододвинула ему миску с мясом и хлеб, подождала, пока Тор положит еду на тарелку, и взяла себе порцию, размер которой немного удивил его. Впрочем, удивляться он перестал, как только попробовал жаркое. Хозяйка не зря гордилась своим угощением. За исключением скудных обедов, которые готовила в дороге Урд, и не менее скудных порций в замке, сравнивать Тору было не с чем, но он был уверен, что раньше ему лишь изредка приходилось пробовать что-то столь восхитительное.

— Видимо, вы действительно очень гостеприимный народ, — начал он, когда все похвалы по поводу обеда, причем совершенно искренние, были высказаны. — Или вы каждый день ужинаете, как короли.

— Дела у нас идут неплохо, — ответил Хенсвиг. — Тут никто не голодает. Да и моя женушка не упустит возможности попотчевать гостя своей стряпней, тем более такого гостя, как ты. — Он подмигнул Ливу. — Мальчик все нам рассказал.

Тор с укоризной посмотрел на паренька, стараясь придать лицу суровое выражение. Правда, ему это не очень-то удалось.

— Могу себе представить, что он вам понарассказывал. Но хочу заверить тебя, что я вовсе не…

— Не Тор? — перебил его Хенсвиг. — Я знаю. Был бы ты настоящим Тором, двое моих соседей с таким же именем были бы весьма разочарованы. — Он добродушно рассмеялся. — И я совсем не уверен в том, что мне хотелось бы сидеть за одним столом с богом во плоти.

— Почему?

— Это означало бы, что я умер и попал в Валгаллу, — вздохнув, ответил старик и предложил ему взять еще добавки. Это была уже третья порция, но Тор не заставил себя долго упрашивать. — Однако мы знаем, что ты сделал, — добавил Хенсвиг, и его лицо приобрело серьезное выражение.

— И что же?

— Ты убил двоих из этих проклятых Несущих Свет и только за это заслуживаешь нашей благодарности… Ну и, конечно, за то, что дал Свентье возможность произвести хоть на кого-то впечатление своим кулинарным мастерством.

— Не ценишь ты меня, — игриво вздохнула женщина, — ох, не ценишь…

— Мне кажется, этих… Несущих Свет у вас не очень-то любят, — осторожно заметил Тор.

— В особенности те, кто знаком с ними лично, — согласился Хенсвиг. — Тут, в долине, много людей, которые спасались бегством от этих сволочей. А те, кому повезло с ними не свидеться, достаточно наслушались историй о них, чтобы бояться.

— Но ты их не боишься, — прямо сказал Тор. Он чувствовал страх в других людях, а в Хенсвиге не было и следа тревоги.

— У меня нет причин бояться, — ответил кузнец. — Боги хранят эту долину. Настоящие боги, а не те демоны, которым поклоняются Несущие Свет.

Тор внимательно посмотрел на седовласого старика, и Хенсвиг не отвел взгляд. Кузнец верил в свои слова, но Тор знал, что чувство безопасности обманчиво. Он сталкивался с теми, о ком Хенсвиг знал лишь понаслышке, и сражался с ними. Ни эти горы, сколь бы высокими они ни были, ни крепостные стены, ни мечи здешних стражников не остановят войско таких солдат. Даже если это войско будет небольшим.

— Ну все, хватит, — строго остановила их Свентье. — Вы, мужчины, только и думаете, что о войне и об убийствах. Неужели нельзя поговорить о чем-то другом?

— А разве есть что-то важнее? — удивился Хенсвиг.

Так прошло около часа. Они действительно сменили тему разговора и поболтали о всяких мелочах. Хенсвиг попытался выведать тайны Тора, но, конечно же, старику это не удалось — у гостя просто не было тайн. В свою очередь Тор узнал, что Урд и даже Лив не очень-то распространялись о дороге сюда.

— Уже поздно, — наконец сказал Хенсвиг, когда они допили второй кувшин вина.

Честно говоря, этот напиток не был столь вкусным, как вино, предложенное ему Бьерном, но явно более крепким. Тем не менее на этот раз Тор не почувствовал опьянения. Он решил, что причиной этому стал обильный ужин, а потому не удивился. А вот Хенсвигу вино ударило в голову: у старика начал заплетаться язык, а когда он в последний раз наполнял бокалы, то пролил большую часть вина на стол.

— Пора спать, — повторил он.

— Да, ты прав, — поддержала его жена таким тоном, что Урд едва сдержала улыбку.

— Завтра у меня много дел, — продолжил Хенсвиг. — Вы, молодые, можете еще немного посидеть у камина и поболтать, но мои старые косточки требуют покоя и мягоньких… — перехватив сердитый взгляд жены, он вовремя осекся, — подушек.

— Тебе тоже пора спать, — произнесла Урд, повернувшись к Ливу.

Результат был вполне предсказуем: мальчик открыл рот, собираясь выпалить очередную тираду, но в этот раз его остановила Свентье.

— Уже и вправду поздно, — мягко сказала она. — Тебе нужно хорошо выспаться, если ты хочешь завтра помочь Хенсвигу в кузнице.

— И кто-то должен присмотреть за твоей сестрой, — добавила Урд, и по выражению ее лица сразу стало понятно, кого она имеет в виду.

Лив еще некоторое время упрямо смотрел на мать, но потом все-таки вскочил и поплелся вверх по лестнице. Тут не было двери, чтобы ею хлопнуть, но Тор не сомневался, что мысленно мальчонка так и сделал. Покачав головой, Урд посмотрела сыну вслед. На лицах кузнеца и его жены проступило умиление.

— Я тебя немного проведу. — Урд встала.

— Тогда увидимся завтра. — Старик тоже поднялся, и Тор заметил, как тяжело ему далось это движение.

Судя по всему, дело было вовсе не в возрасте и не в позднем часе… Впрочем, Тор решил оставить свои рассуждения при себе. Вежливо попрощавшись с гостеприимной четой, он еще раз похвалил Свентье за отменный ужин и вышел на улицу.

Тут до сих пор было светло. По крайней мере, теперь становилось понятно, почему селение казалось таким безлюдным. Солнце не садилось на ночь, и было трудно определить ход времени, но люди как-то приспособились. Наверное, уже наступил поздний вечер или даже ночь, поэтому все спали.

Тор воспользовался возможностью осмотреться. Селение было небольшим и довольно старым. Его строили настоящие мастера, позаботившиеся о безопасности жителей. В воздухе чувствовалась какая-то… беспечность, что ли. Кто бы ни строил здешние укрепления, он относился к своей работе очень серьезно, но теперешние жители не особо волновались о том, что им, возможно, придется обороняться от врагов: покатая крыша хижины, в которую его вела Урд, была не единственной преградой, прерывавшей ход по крепостной стене. Видимо, этим ходом пользовались много лет, если не десятилетий, назад и местные жители уже давно не слышали размеренных шагов часовых по каменным выступам стены.

— Хенсвиг и Свентье очень приветливые люди, — сказал Тор, решив нарушить становившееся неприятным молчание.

— Да, тут очень трепетно относятся к гостеприимству, — согласилась с ним Урд. — Но ты прав, они действительно очень милы, в первую очередь Свентье. Она так привязалась к детям, словно они ей родные. Честно говоря, я сомневалась, стоит ли селиться у них, потому что опасалась, что дети станут им обузой. Но теперь мне кажется, что я, наоборот, оказала им услугу.

— У них нет детей?

— Не знаю. — Урд пожала плечами. — Свентье что-то говорила об этом, но я не поняла ее намеков… Что бы там ни было, она относится к Элении как к родной дочери. — Женщина тихонько рассмеялась. — Я даже немного ревную.

— Как дела у малышки?

— У Элении? — На лице Урд промелькнуло беспокойство. — Рана хорошо заживает, жар спал. Но… она не разговаривает.

— Вообще?

— Эления отвечает на вопросы, если с ней заговоришь, но сама разговор не начинает. Может быть, она видела, что тот воин… — У нее сорвался голос, и, хотя Тор в этот момент не смотрел на Урд, он почувствовал, как сжались ее кулаки.

Ему хотелось сказать: «Мне очень жаль», но он понимал, что этим только все испортит. Почему-то он считал себя виноватым в том, что произошло с Эленией, и если Урд была права, тогда и в том, что случилось в хлеву. «Ты можешь пойти с нами или умереть. Я даю тебе выбор, но больше я предлагать не буду» — эти слова опять вспомнились Тору, и он даже обрадовался, когда они наконец-то дошли до небольшой хижины у ворот.

Урд вновь удивила его. Женщина молча зашла внутрь, направилась к камину и вытащила из-под накидки кремень и лучину. Уже через пару секунд она разожгла огонь, да так ловко и легко, что становилось понятно, что она часто этим занималась. Огонек разгорелся, дрова в камине затрещали. Комната еще не прогрелась, но от самого вида пламени тут становилось уютнее.

— А ты умеешь обращаться с огнем, — заметил Тор.

— Мой муж был кузнецом, — напомнила она, не обернувшись.

Ее пальцы порхали над дровами, передвигая их в камине, и Тору показалось, что пламя повинуется ее воле, словно маленький прирученный зверек. Его взгляд сам собой переместился с ее ладоней на талию.

Женщина опустилась перед камином на корточки, и накидка очерчивала ее фигуру, словно пара черных крыльев. Урд откинула прядь волос со лба, и на мгновение Тор увидел ее в профиль.

То было лицо женщины, которую жизнь заставила относиться ко всему с недоверием, но где-то под броней напускного холода скрывалась юная девушка, вызывавшая желание защитить ее ото всех бед. И не только это желание.

Его рука словно сама собой потянулась вперед, но Тор сумел остановиться и даже отпрянул.

Должно быть, Урд заметила его движение, а может, просто услышала шуршание одежды. Она повернулась, и отблески пламени стерли горечь лет с ее лица. Женщина протянула руку, собираясь разжечь совсем другой огонь…

 

Глава 5

Впервые за последнее время Тор почувствовал, что по-настоящему выспался, а не только смежил веки на пару часов, провалившись в исполненные страха сумерки кошмара. К тому же он пережил то, чего ему так не хватало, пусть он и не знал об этом, — ощущение тепла обнимающей тебя красавицы, которая спит рядом.

Тор еще некоторое время лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь этим чувством. Волосы Урд щекотали его щеку, он чувствовал аромат ее кожи, вспоминал сладость губ, и эти воспоминания вновь пробудили огонь в его чреслах. Но Тор слишком устал, чтобы поддаться этому искушению, хотя его желание вновь вкусить прелестей этого девичьего тела, лежавшего в его объятиях, становилось все сильнее.

Во сне Урд прижалась к нему, уткнувшись носом в изгиб его шеи, так что нужно было двигаться очень осторожно, чтобы не разбудить ее. Тор медленно откинул накидку и залюбовался ее телом.

Урд выглядела именно так, как он и предполагал. Рядом с ним она казалась совсем маленькой — по сравнению с его большим мускулистым телом, в котором он, видимо, оказался после пробуждения в этом мире. К этому телу еще следовало привыкнуть.

Впрочем, скорее всего, Урд выглядела бы точно так же рядом с любым другим мужчиной.

Тор уже не раз замечал, насколько она сильна, но мышцы прятались под безукоризненно гладкой кожей, а женственная округлая грудь была маленькой.

— И почему это ты меня так разглядываешь? — спросила Урд, не открывая глаз.

Тор только сейчас заметил, что она тоже проснулась.

— Всегда приятно полюбоваться чем-то столь прекрасным.

— Почему? — Она подняла веки, и по ее взгляду Тор понял, что она не спит уже давно.

— Хотя бы потому, что есть такая возможность.

— Ты хотя бы знаешь, как польстить женщине. — Сев, Урд потянулась, и покрывало сползло с ее плеч.

— Хотя бы? — с некоторым опозданием переспросил он.

Урд, нисколько не смущаясь, зевнула и потерла ладонями лицо.

— Со всем остальным у тебя тоже в порядке. С другой стороны… для бога во плоти…

— Может, тебе стоит попробовать заняться этим с двумя другими Торами, которые живут в этом селении? — Он лукаво прищурился. — Или с Одином. Тут же есть Один, верно?

— Да, есть. — Повернувшись, женщина задумчиво посмотрела на него. — А еще Локи, Хед и Бальдр. — Она пожала плечами. — Мне пришлось бы вести целый список богов. Сравнивай я их как мужчин…

— И что? — недоверчиво осведомился он.

— В конце концов, ты спас мне жизнь.

На мгновение Тор даже подумал, что Урд действительно возлегла с ним только потому, что хотела как-то отплатить ему, но тут она повернулась, обвила руками его шею и впилась в его губы страстным поцелуем, развеявшим все его сомнения и окончательно пробудившим в нем огонь желания. Рука Тора потянулась к ее груди, и он почувствовал, как участилось ее дыхание. Но затем Урд стряхнула его руку и покачала головой.

— Что ж, ты ненасытен, как настоящий бог.

Улыбнувшись, она потянулась за своей одеждой и начала медленно одеваться. Это выглядело настолько соблазнительно, что Тору даже показалось, что женщина намеренно искушает его. Конечно же, так и было.

Он дождался, пока Урд оденется, и только тогда встал с лежанки и сам начал собираться.

Урд с интересом наблюдала за ним.

— Куда пойдем? — спросил Тор, когда они вышли из хижины.

Несмотря на странное течение времени в этом селении, можно было понять, что сейчас еще раннее утро. Улицы оставались такими же пустыми и безлюдными, как и вчера.

— Мне нужно проведать Элению. — Оглянувшись по сторонам, Урд двинулась в путь. — И Свентье понадобится моя помощь, чтобы приготовить завтрак… — Запнувшись, она остановилась.

Тор заметил худенькую фигурку, мелькнувшую в конце улицы.

— Лив, — пробормотала Урд.

Переборов растерянность, она собралась идти дальше, но Тор опустил ладонь ей на плечо и покачал головой.

— Я сам с ним поговорю.

Не дожидаясь ее ответа, он развернулся и пошел вслед за Ливом.

Мальчишка хотел убежать от него, но после второго окрика все-таки остановился. Молча поджав губы, паренек уставился на Тора. Его глаза блестели.

— Что? — прошипел Лив.

Одного этого слова оказалось достаточно, чтобы разжечь в душе Тора огонь ярости. «Да что этот сопляк себе позволяет!» — мысленно воскликнул он, но тут же постарался подавить раздражение, ибо сам испугался столь странной реакции на поведение мальчугана.

— Тот же вопрос я хотел задать тебе, — сказал Тор, сумев взять себя в руки.

— Какой вопрос? — Лив ухмыльнулся, покосившись на мать.

Урд остановилась в нескольких шагах от них и молча наблюдала за происходящим, но наверняка паренек чувствовал, что она волнуется.

— Пройдемся? — Тор мотнул головой в сторону ворот. — Нам нужно поговорить.

— О чем? О чем нам говорить?

— О многом. Но не здесь. Давай прогуляемся.

— Зачем? — неприязненно осведомился Лив.

Впрочем, сейчас ярости в его голосе поубавилось. Мальчик до сих пор был готов броситься на Тора с кулаками, но, по крайней мере, согласился на разговор.

— Потому что так удобнее говорить.

— О чем же мы будем говорить? — фыркнул паренек. — Только не надо меня заверять, будто ты хочешь поговорить со мной как мужчина с мужчиной. Я знаю, кто я.

— Мальчик. — Тор кивнул. — Да, ты еще не мужчина, но уже и не ребенок. Тебе нужно подрасти, но мне ведь можно говорить с тобой не как с ребенком, верно?

Конечно, Лив еще был ребенком и потому некоторое время упрямо смотрел Тору в глаза, но потом все-таки кивнул и поспешно направился к воротам, не удостоив мать даже взглядом. Тор едва поспевал за ним.

Урд казалась напуганной и смущенной, но Тор жестом указал ей следовать дальше.

Он нарушил молчание, когда они отошли от селения на пару десятков шагов.

Впереди простирались заснеженные поля, обрамленные высокими горами.

— Я хотел поговорить с тобой о твоем отце, Лив, — начал Тор. — И о твоей матери. Мы с ней…

— Я знаю, чем вы занимались, — перебил его мальчик. — Я не дурак.

— Я понимаю, — ответил Тор, зная, что ему сейчас нужно быть очень осторожным в выражениях. Если он рассорится с Ливом, то потеряет Урд, в этом он не сомневался. — И, честно говоря, рад этому.

— Почему?

— Мне не хотелось бы… э-э-э… объяснять тебе кое-какие важные вещи из жизни взрослых, связанные с разницей между мужчиной и женщиной. Я мог бы сказать, что тебя не касается то, что делает твоя мать, и совсем уж не твое дело, чем занимаюсь я. И я был бы прав. — Тор остановился и заглянул мальчугану в глаза. — Но я не хочу этого.

— Вот как? — рявкнул Лив.

— Да, — кивнул Тор. — Я не собираюсь заменять тебе отца, вытесняя его образ из твоего сердца или сердца твоей матери. Я не смог бы этого добиться, да и не хотел бы.

Это была правда, и мальчик, казалось, почувствовал его искренность и немного смягчился.

— Ты скучаешь по отцу.

— Я скучаю по Лассе, — ответил Лив. — Я не знал своего отца. — Он запнулся, и гнев на его лице погас, а глаза наполнились слезами. — Да, я скучаю по нему, — добавил мальчик охрипшим голосом. — Может, он и не был моим настоящим отцом, но другого я не знал. Я… Он научил меня всему, что я знаю. И Лассе всегда был добр ко мне и Элении, хотя мы и не его дети.

— Вам об этом рассказала мать?

— Она никогда этого не скрывала. Но это не имело значения. Лассе… был моим отцом. Он научил меня плавать и ездить верхом. Подарил мне удочку, помог мне сковать мой первый меч. Почти все, что я знаю, — его заслуга. Кому же еще быть моим отцом, как не ему?

— А теперь он мертв, — мягко произнес Тор. — Мне очень жаль, Лив. Жаль твою мать и тебя самого.

— Ты убил того, кто отнял у него жизнь, — напомнил мальчик.

Даже это Тору не удалось. Громила сбежал…

— Да.

— Но этим ты его не вернешь, — горько прошептал Лив. Слезы градом покатились по его щекам.

— Нет, — ответил Тор. — Но, может быть, благодаря этому тебе легче будет справиться с утратой. Жизнь продолжается, понимаешь?

— Мама тоже так говорит. — Мальчик грустно улыбнулся.

— И она права. Трудно быть взрослым. В жизни каждого человека наступает такой момент, когда он это понимает. Иногда раньше, иногда позже. Хотел бы я, чтобы с тобой это произошло позже, но жизнь не всегда прислушивается к нашим желаниям.

На самом деле она никогда этого не делает.

— Я не настолько мал, чтобы считать своего отца богом, — тихо ответил Лив. Он уже перестал плакать, и на его лице отразились горечь и боль, истязавшие его. Это было еще хуже. — В жизни каждого человека наступает и такой момент, да?

Тор кивнул. Он хотел рассказать пареньку о настоящей жизни, а получилось наоборот.

— Как ты себя чувствовал, когда понял, что твой отец не способен сделать то, что нужно? — спросил Лив.

— Я не помню.

— Значит, ты счастливый человек, Тор.

Хенсвиг удивил их. Невзирая на ранний час, огонь в горне уже горел, а старый кузнец готовил все для начала работы. Угли еще недостаточно прогорели и отливали багряным, а не алым, но на каменном уступе рядом с горном уже были разложены железные заготовки — брусья длиной в руку. Лежали там и недоделанные инструменты, и десяток мечей разной длины. Меха уже раздулись, и сейчас Хенсвиг подливал масло в плоскую каменную кадку, в которой закаливал и остужал железо.

— Мы опоздали! — воскликнул Лив, когда они свернули на улицу, где стоял дом кузнеца. Мальчик ускорил шаг. — Я обещал Хенсвигу помочь.

Тор догнал мальчика и пошел рядом. Сейчас его больше интересовал сам кузнец, а не приготовления к работе. Вид у Хенсвига был невыспавшийся: кожа посерела, под глазами пролегли глубокие темные круги. Вчера Тору показалось, что кузнец просто перепил, но сегодня Хенсвиг выглядел еще хуже, и в его взгляде сквозила какая-то рассеянность.

Тем не менее, когда Тор с мальчиком подошли ближе, его бородатое лицо озарила лучезарная улыбка.

— Вы пришли как раз вовремя. Свентье уже спрашивала меня, куда вы могли подеваться. Она не любит, когда опаздывают к завтраку.

— Прости, — поспешно сказал Лив. — Я не заметил, что…

— Начать день с плотного завтрака никогда не поздно, — перебил его кузнец. — Иди поешь, а потом поможешь мне.

— Я не голоден и…

— Кого ты хочешь разозлить больше, Лив? Меня или мою жену?

Мальчик на мгновение опешил, но тут же смущенно улыбнулся. Хенсвиг подмигнул ему, и парнишка направился к дому.

Тор дождался, когда за мальчиком закроется дверь, и повернулся к Хенсвигу.

— Это я виноват. Я его задержал.

— Знаю. — Кузнец лукаво улыбнулся, давая Тору понять, что знает и о причине этой задержки. — Он славный малыш. Приглядывай за ним и его матерью. Они заслужили покой.

С этими словами Хенсвиг положил в горн железную заготовку и наморщил лоб, словно чего-то ожидал, а потом вытащил ее и опустил на уступ. Тор опять заметил, что вид у него какой-то обескураженный.

Молча подойдя к кузнецу, Тор раздул меха, опустил недокованный меч на угли и подождал, пока металл раскалится. С точки зрения Хенсвига, Тор достал заготовку и отнес ее к наковальне слишком рано. Кое-где железо не разогрелось до нужного состояния, но Тору было все равно — с его силой он вполне мог справиться с этим.

Хенсвиг какое-то время молча наблюдал за его работой. Отобрав у Тора меч, он критически осмотрел плод его труда и отложил в сторону.

— Ты не кузнец.

— Я этого и не говорил, — ответил Тор.

— Но у тебя есть талант, — продолжил Хенсвиг. — Или, по крайней мере, силы, что уже немаловажно.

Когда кузнец положил меч на место, Тор заметил, как по телу старика прошла мелкая дрожь, словно Хенсвига знобило.

— Мне пригодился бы подмастерье, — продолжил кузнец. — Боюсь, тебе многому еще нужно научиться, но я вижу в тебе хорошие задатки.

Тор замялся, не зная, говорит ли кузнец всерьез.

— Боюсь, сейчас у него не будет на это времени, — раздался голос за его спиной.

Тор так резко повернулся, что Хенсвиг вздрогнул от неожиданности, а паренек, стоявший перед ним, опустил руку на меч. Юношу сопровождали два вооруженных воина, за их спинами виднелись Бьерн и Свериг, чье лицо было скрыто тяжелым бронзовым шлемом. Но Тор все же узнал его по фигуре и, конечно же, по огромному топору на левом плече.

В первый момент он настолько разозлился, что ему пришлось взять себя в руки, чтобы не наговорить, а главное, не наделать лишнего.

Пятеро? Каким образом к нему смогли подойти пятеро воинов, а он даже не заметил этого?!

— Ярл. — Хенсвиг почтительно склонил голову.

— К чему все это, друг мой? Я здесь не в роли ярла… по крайней мере в том, что касается тебя.

Один из троих воинов, сопровождавших Сверига, сделал шаг влево, второй — вправо, оба опустили ладони на рукояти мечей.

— Свериг, прошу тебя, — вздохнул Бьерн.

Свериг даже не шевельнулся, но остальные мужчины нерешительно смотрели то на него, то на Бьерна. «Судя по всему, они не очень хорошо понимают, кому подчиняться», — подумал Тор.

— Вы пришли сюда из-за меня, — предположил он.

— В сущности, да. — Бьерн наклонил голову, чтобы не удариться шлемом о низкий дверной косяк и вошел в кузницу. — Я вчера задал тебе вопрос, помнишь?

— По-моему, там было больше вопросов, чем один.

— Да, это правда. — Ярл провел кончиками пальцев по мечу, с которым только что работал Тор. Наверное, они наблюдали за происходящим уже несколько минут. — Я спросил тебя, готов ли ты рискнуть своей жизнью ради нас.

— Да, теперь я припоминаю. А что, время уже пришло?

— Нет. Но есть кое-что, что нам нужно проверить, и при этом может понадобиться твоя помощь. — Бьерн еще раз погладил заготовку меча, осмотрел ее внимательнее и, наконец, положил на место, покачав головой. — Мы нашли следы. Странные следы в странном месте, где их не должно быть.

— Следы?

— Охотник вернулся, — ответил на этот вопрос Свериг. — Он утверждает, что видел в горах следы какого-то великана. Мы хотим пойти туда и проверить. И такой сильный воин, как ты, нам не помешает. Я слышал, что ты неплохо разбираешься в великанах.

Тор ничего не сказал в ответ, да и Бьерн недовольно поморщился, но продолжил разговор, будто ничего не произошло:

— Возможно, это всего лишь мелочи, но осторожность не повредит, в особенности после того, с чем нам пришлось столкнуться. Нам понадобится день, чтобы подняться в горы, и еще день, чтобы вернуться. Мы можем воспользоваться этим временем и… познакомиться с тобой поближе.

— Мы отправимся прямо сейчас? — Тор не верил ни единому его слову.

— А почему бы и нет? — усмехнулся Свериг. — Или ты не сможешь выйти в путь, не позавтракав?

Тор промолчал, задумчиво покосившись на задиристого воина. Бьерн сказал, что путешествие в горы продлится как минимум два дня. За это время многое может произойти.

— И кто знает, — добавил ярл, — возможно, за это время вы со Сверигом подружитесь.

— Несомненно, — буркнул Тор.

Он чувствовал себя уязвленным, но чего еще он мог ожидать?

— Значит, выходим. — Бьерн уверенно кивнул. — До гор путь неблизкий, да и погода портится.

— Вряд ли все так плохо, — фыркнул Свериг. — Что с нами может случиться, если нас сопровождает сам бог Тор?

— Свериг, почему бы тебе не пойти и не проверить, готовы ли лошади и снаряжение, — предложил ярл. — В пути будет поздно что-либо исправлять.

Яростно блеснув глазами из-под забрала, Свериг развернулся и выбежал из кузницы. Бьерн, нахмурившись, посмотрел ему вслед, а потом махнул рукой остальным воинам, и они тоже вышли.

— Иногда он заходит слишком далеко. — Ярл с нарочитым видом вздохнул. На его губах играла не очень-то убедительная улыбка. — Он хороший парень… вот только у него та же проблема, что и у всех хороших парней. Они не терпят, когда рядом появляется кто-то не слабее их.

— Хорошего парня он, может быть, и терпел бы, — заметил Тор.

— Просто не поддавайся на его провокации. — Ярл предпочел проигнорировать его намек. — Он такой, какой есть. Рано или поздно Свериг выберет себе новую жертву и оставит тебя в покое, — добавил бородач и мотнул головой, указывая на молот у Тора на поясе. — Вероятно, не стоило демонстрировать свое мастерство в его присутствии.

— И при таком количестве свидетелей.

— Да, может, и это сыграло свою роль… Так каково твое решение? Ты поедешь с нами?

Тор не верил в то, что это действительно его решение, но подумал, что не стоит высказывать свое предположение вслух, и кивнул. Попросив Бьерна подождать, он пошел в дом, чтобы попрощаться с Урд и ее сыном.

Лива в комнате не было, а Урд помогала жене Хенсвига готовить завтрак — не менее роскошный, чем вчерашний ужин. Женщинам сейчас было не до Тора, но за столом он увидел еще одного человека, встретить которого здесь не рассчитывал.

Эления.

Девочка была очень бледной, но первое, что бросалось в глаза, было ее поразительное сходство с матерью. На щеке виднелся воспаленный шрам шириной в палец, от серой мази казавшийся еще омерзительнее, но даже это не портило красоту детского личика.

Эления сидела за столом, отодвинувшись от матери и Свентье подальше. Она так сильно прижала ладони к столешнице, что побелели пальцы.

Когда Тор вошел в комнату, малышка смотрела в его сторону, и на какое-то мгновение их взгляды встретились.

Но Тор видел не Элению, он смотрел в глаза Урд, и где-то в глубине этих глаз крылось что-то до боли знакомое, хранящееся в памяти, но ускользающее от него.

— Тор! — Свентье нарушила молчание. — Ты пришел как раз вовремя, чтобы… Ой!..

Он наконец оторвал взгляд от лица девочки и поспешно подошел к жене Хенсвига. Урд уже протянула к ней руку и, осторожно забрав нож, которым порезалась старушка, положила его на стол.

— Что произошло? — обеспокоенно спросил Тор.

— Ничего! — Голос Свентье звучал раздраженно, но не от боли, хотя она действительно сильно порезалась.

Рана кровоточила, и женщине пришлось подставить под палец вторую руку, чтобы кровь не капала на пол. Наверное, ей было очень больно.

— Моя оплошность, — продолжила старушка, и теперь уж точно было понятно, что она злится. — Вот старая дура! Уже пятьдесят лет режу хлеб, и тут такое!

— Дай я посмотрю, — предложил Тор.

Порез оказался глубоким, и, хотя Свентье не позволяла себе стонать, в уголках ее глаз блеснули слезы, к тому же он знал, как опасны для пожилых людей даже безобидные на вид раны и как долго они заживают.

Тор уже протянул к ней руку, когда Урд остановила его:

— Не надо!

Тор и Свентье удивленно повернулись к ней, да и сама Урд, казалось, испугалась своего порыва. Но уже через мгновение она взяла себя в руки и решительно покачала головой.

— Ты воин, и тебе не следует заниматься этим. Давай я сама все сделаю. Если хочешь помочь, то принеси ткань для перевязки, она лежит в сундуке у камина.

Тор пошел за материалом для перевязки, а Урд тем временем усадила Свентье на табурет и тщательно осмотрела порез. Обмакнув чистую тряпочку в миску с водой, она осторожно промыла рану на подушечке пальца и привычным движением начала перевязку. При этом Урд смотрела куда угодно, но только не на Тора, но в конце концов ему удалось перехватить ее взгляд. В глазах Тора читался немой вопрос: «Почему ты не хочешь, чтобы я помог ей?» Урд по-прежнему молчала и только покачала головой в ответ. Тор не успел высказать этот вопрос вслух, потому что за его спиной раздались чьи-то шаги. В комнату вошел Хенсвиг.

— Я, конечно, не хотел бы… О боги, Свентье! Что случилось?

Он подбежал к жене, но та резким движением вскинула здоровую руку.

— Ничего, — заявила она. — Я порезалась. Это всего лишь царапина, не более того.

— Царапина? — Нахмурившись, Хенсвиг покосился на обмотанную тряпками руку и залитый кровью стол. — Как по мне, на обычную царапину не похоже.

— Ты же знаешь эту молодежь. Ничего страшного, а они уж всполошились. Ты помнишь, как говорила моя мама: дурака не жалко.

— Если я правильно помню, это ты так всегда говорила.

— Но это не значит, что моя мама не могла так говорить, — настаивала на своем Свентье. — Или что это не так.

Хенсвиг уже набрал побольше воздуха, собираясь ответить очередной тирадой, но потом сдался и, вздохнув, повернулся к Тору.

— Тебя Бьерн ждет.

— Зачем? — испугалась Урд.

Тор ободряюще кивнул и объяснил ей ситуацию — во всяком случае, так, как он сам все понимал. Впрочем, Урд это не успокоило.

— Что за чушь! — Свентье презрительно фыркнула. — Никто не может перейти эти горы — ни великаны, ни гномы, ни другие сказочные чудовища, и Бьерн об этом знает.

— Может, он не очень уверен в этом, — предположил Тор.

В ответ старушка фыркнула еще раз.

— Через эти горы нельзя перейти. На это не способны даже боги. Будь это не так, Мидгарда давно бы уже не существовало.

— Не бывает неприступных крепостей, Свентье, — возразил Бьерн, появляясь в дверном проеме. — И я был бы плохим командиром, если бы не обращал внимания на подобные случаи и полагался бы только на надежду, что все останется, как и раньше, верно? — Бородач наморщил лоб, и Тору показалось, что он постарел лет на десять. — Что случилось?

— Ничего, — поспешно ответила Урд. — Она порезалась, вот и все.

— Тогда нам пора идти, — сказал ярл. — Свериг уже ждет нас, а он не самый терпеливый человек в мире.

— Свериг тоже идет с вами? — Урд нахмурилась.

— Не волнуйся, — успокоил ее Бьерн. — Я за ним присмотрю. — Он повернулся к Тору: — Ты готов?

Тор кивнул, и они вышли из дома, так ни с кем и не попрощавшись.

— Мне не нравится, что Урд остается одна, — сказал он, пройдя пару шагов.

— Тут она в безопасности, не бойся, — заверил его Бьерн. Он явно торопился. — Как и ее дети. Думаю, Хенсвигу приглянулся мальчонка.

— Приглянулся?

Бьерн рассмеялся.

— Хенсвиг стар и уже давно ищет себе преемника, а мальчик Урд оказался смышленым… Его отец был кузнецом, да?

— Насколько мне известно…

— В общем, Хенсвиг от него в восторге, да и парню работа нравится. — Ярл покачал головой. — Хенсвиг ни за что бы не признался в этом, но он уже слишком стар для этой работы. Ему все тяжелее поднимать молот и… пожалуйста, не говори ему об этом, но он кует все хуже и хуже. Человек в его возрасте не должен так тяжело трудиться. Ему пора отдыхать и наслаждаться жизнью, подаренной нам богами.

— Да, это так, — согласился Тор.

Бьерн с некоторым удивлением покосился на него.

— Сегодня утром мне показалось, что Хенсвигу трудно стоять на ногах.

— А, ты об этом. — Ярл вздохнул. — Дело в том, что он болеет в последнее время. Может, он слишком много на себя берет и теперь на нем сказываются последствия тяжкой работы. На самом деле не все так плохо, но рано или поздно нам понадобится новый кузнец.

— А почему ты думаешь, что Урд и ее дети захотят остаться с вами?

— Не знаю. Но, с другой стороны, мало кто уходит отсюда. Да и куда им идти?

— Домой, — предположил Тор.

— Домой? — переспросил Бьерн. — Туда, откуда твоя женщина сбежала с детьми?

Тор уже собирался сказать, что Урд вовсе не «его женщина», но передумал. Возможно, ярл был прав и Урд действительно некуда идти. В то же время Тору стало до боли ясно, что он почти ничего не знает об этом мире и его жителях.

— Ты думаешь о Несущих Свет?

— Да, — ответил Бьерн, и улыбка сползла с его лица. — И об этом тоже.

— Тоже?

— Настали трудные времена, Тор. Это долгая история, но в горах у нас будет много времени, чтобы поговорить.

Однако первые пару часов в горах они не могли говорить ни о тайнах Мидгарда, ни о Несущих Свет, ни о чем-либо другом. Бьерн и его спутники скакали с такой скоростью, что Тор едва удерживался в седле. Ему казалось, что он всегда был хорошим наездником, но либо возвращавшаяся обрывками память обманывала его, либо ему намеренно дали самого строптивого коня. Лошадь пыталась цапнуть Тора за руку всякий раз, когда он дергал уздечку, и два раза чуть не сбросила наездника со спины.

Свериг наблюдал за этим с нескрываемым злорадством, так и сочившимся из-под его шлема.

Они скакали несколько часов, быстро продвигаясь на север. Позади остались и крепость, и заснеженные поля, и несколько хуторов, нарушавших белизну равнины и напоминавших мух, запутавшихся в паутине.

Людей в окрестностях становилось все меньше, и вскоре они остались одни. Через какое-то время Тор осторожно оглянулся, но и крепость, и хутора скрылись во мгле, и даже селение серым пятном слилось с белой пустошью.

Солнце по-прежнему висело над горизонтом, словно приклеившись к бескрайней небесной глади. Судя по внутренним ощущениям Тора, сейчас было около полудня. Вскоре двигаться на лошадях стало затруднительно, так что пришлось спешиться и вести коней за собой под уздцы. Конечно же, его кобыла попыталась воспользоваться этой возможностью и чуть не откусила Тору пальцы — ему в последний момент удалось отдернуть руку.

Через некоторое время, когда стало понятно, что тут лошадей не проведешь, они свернули и оказались на узком плато длиной в тридцать шагов и шириной в десять. На плато примостился низенький домик, построенный из нешлифованых камней, и два загона — один был пуст, а во втором они увидели около шести странноватого вида животных, то ли исхудавших овечек, то ли очень мохнатых горных коз. Росла тут и небольшая роща, в основном состоявшая из кустарника.

Из печной трубы домика поднимался белый дым, больше похожий на пар, а в воздухе висел какой-то незнакомый запах, немного отдававший тухлыми яйцами.

— Тут мы оставим лошадей, — приказал Бьерн. — Кони дальше не пройдут, еще немного — и нам придется лезть наверх. Ты же умеешь лазить по горам?

— Немного, — ответил Тор.

— И зачем ты только его спрашиваешь, Бьерн, — буркнул Свериг. — Это же бог Тор. Он все умеет.

Усталость в его голосе немного смазывала насмешку, но Бьерн все равно недовольно покосился на своего спутника и уже собрался возразить, но передумал.

— Кроме того, тут мы встретимся с Арнульфом, — добавил бородач, поворачиваясь к Тору. — Тем охотником, который обнаружил следы.

Тор задумался над тем, на кого же можно охотиться в этой местности, позабытой не только богами, но и злыми духами. Бьерн приказал ему отдать поводья лошади одному из воинов, и тот отвел скакунов в пустой загон. Тор заметил, что его кобыла не стала кусать этого воина за руку.

Когда они подошли к дому, им навстречу выбежал низенький толстяк, и Тор опешил, увидев, что этот человек бос, а его тело обнажено до пояса. Он достаточно странно смотрелся здесь, учитывая сильный мороз.

Толстяк едва доходил Тору до плеча, но было видно, что под складками жира скрываются сильные мышцы.

В отличие от остальных мужчин, повстречавшихся Тору в этой долине, толстяк был гладко выбрит и благодаря полноте казался моложе своих лет. Его лицо показалось бы Тору добродушным, не заметь он в глазах толстяка то же недоверие, что и во взгляде Сверига.

— Бьерн! — радостно приветствовал незнакомец ярла. — Быстро же вы сюда добрались! Я и не рассчитывал на такое.

— И ты, похоже, не приготовил нам достойный прием с музыкой, вином и полуобнаженными рабынями? — с упреком протянул Бьерн. — Арнульф, Арнульф, ты меня разочаровываешь. Неужели ты не знаешь, как нужно встречать своего ярла и его спутников?

На лице охотника промелькнуло замешательство, но его взор тут же прояснился.

— А мы никогда не устаем шутить, верно? — сказал он и, повернувшись к Тору, недовольно уставился на него. — Так ты, стало быть, тот самый Тор?

— Тот самый? — Тор пожал плечами. — Скорее всего, да. Я, во всяком случае, с другими не знаком.

Его собеседник на мгновение задумался, и Тор уже собрался подкинуть ему пищи для размышлений, но натолкнулся на колючий взгляд Бьерна и передумал.

— Тепла в твоем доме и кувшина меда будет вполне достаточно, — с улыбкой произнес ярл. — А потом подробно расскажешь нам, что ты видел и где. — Он поспешно поднял руку, предвидя, что Арнульф тут же приступит к объяснениям. — Но не здесь. Холодно.

Охотник столь рьяно закивал, что складки жира на его животе затряслись. Повернувшись, он скорее вкатился, чем вошел в дом. Бьерн бросил на Тора странный взгляд, значения которого тот так и не понял, но на всякий случай кивнул и последовал за охотником.

Тор ожидал, что окажется в пустой каменной коробке, но внутри помещение смотрелось совершенно иначе, чем он представлял. Первым, на что он обратил внимание, были жар и влага, мгновенно опускавшаяся на лицо и руки и образовывавшая маленькие капельки на металлических частях доспехов и оружия. Из-за того что глаза уже приспособились к резкому контрасту между белизной снега и чернотой скал, Тор сначала смог разглядеть только какие-то смутные очертания предметов. А вот неприятный запах сразу бил в нос; тут он был намного сильнее, чем снаружи, и Тор понял, что это означает, еще до того, как привык к сумрачному свету и увидел его источник.

Клубы дыма, поднимавшиеся над домом, действительно оказались паром — их источал не камин, а горячий источник, бивший ключом в углу комнаты. Память подсказывала Тору, что горячих источников не бывает так высоко в горах, но фонтан никуда не исчезал, наполняя комнату приятным, хоть и влажным теплом. Жар проникал во все поры его тела, паром скапливаясь в легких.

— Сними накидку, камзол и штаны, — посоветовал Бьерн. — Мы не задержимся тут надолго, а выходить на мороз во влажной одежде — не самая лучшая идея.

Пока Тор, как и остальные его спутники, снимал одежду, в которую кутался, поднимаясь сюда, он воспользовался возможностью осмотреть жилище Арнульфа. Все здесь выглядело достаточно непривычно. Похоже, тут всегда было не только тепло, но и влажно, поэтому охотник сделал всю мебель из камня и тонких сланцевых плит. Для этого явно потребовались долгие часы — если не годы — работы каменотеса, но каким-то образом Арнульфу удалось создать здесь уютную обстановку, хотя для Тора так и осталось загадкой, как охотник этого добился. А может, такое впечатление создавалось от мягкого тепла, обволакивавшего продрогших путников.

Арнульф сложил всю одежду в сундук, чтобы хотя бы на время защитить ее от воздействия влаги, и мужчины, разоружившись и обвязав чресла полотенцами, уселись вокруг горячего источника, словно у костра. Исключение составлял Свериг — воин прихватил с собой топор и, недоверчиво покосившись на Тора, положил оружие рядом.

Над источником на металлическом вертеле готовился какой-то небольшой зверек. Мужчин в комнате собралось семеро, поэтому каждому досталось по маленькому кусочку, но, попробовав мясо, Тор решил, что это к лучшему. Не приходилось задумываться над тем, что же они едят. Как бы то ни было, пища оказалась достаточно сытной, что, наверное, и объясняло полноту Арнульфа. Или, возможно, здесь таких зверьков было много.

— А теперь рассказывай, Арнульф, — начал Бьерн, когда все поели, отдав должное гостеприимству охотника. — Значит, ты нашел следы. Что это за следы? И где ты их обнаружил?

— Следы чьих-то ног. — Арнульф недоуменно посмотрел на ярла, но потом покосился на Тора и кивнул, понимая, зачем Бьерн просит его рассказать эту историю еще раз. — Это следы великана, точно вам говорю. Наверху, у Вороньего перевала.

— Великана? — переспросил Бьерн.

— Ни один человек не мог бы оставить такие следы, поверь мне! — Арнульф взмахнул руками. — Длиной в три моих ладони и шириной в две. А пальцев на ногах не было.

— Может, он был на лыжах, — предположил Свериг.

— Даже если это лыжи, они все равно чересчур большие, — настаивал охотник. — К тому же следы слишком глубокие. Люди не оставляют таких глубоких следов!

— Даже люди в тяжелых доспехах, вооруженные до зубов? — спросил Тор.

Арнульф на некоторое время задумался, а потом смерил Тора недружелюбным взглядом и покачал головой.

— Откуда они могли взяться? Есть только один путь наверх, и вы по нему пришли.

— А этот… как ты его назвал? Вороний перевал?

— Это просто название, — ответил за него Бьерн. — Расщелина в скале, ведущая наверх, в горы. И в конечном счете в никуда.

— А что за этой расщелиной?

— Этого никто не знает, — протянул Арнульф. — Никто не ходил по Вороньему перевалу настолько далеко, чтобы выяснить это.

— Тогда откуда же ты знаешь, что он ведет в горы? — удивился Тор.

— Хороший вопрос, — усмехнулся Бьерн. Что-то в словах Тора развеселило его. — Но лучше, чтобы ты сам его увидел, тогда ты поймешь, что мы имеем в виду. Путь к перевалу неблизок. — Жестом обозначив конец разговора, он повернулся к Арнульфу и сказал: — Пора идти.

Времени на то, чтобы одеться, потребовалось намного больше, чем на то, чтобы снять одежду, к тому же никто особо не торопился. Несмотря на меры предосторожности, ткань немного отсырела, и от самой мысли о том, каково ему будет сейчас на трескучем морозе, Тору становилось не по себе.

Но все было не так плохо, как он ожидал.

Все было еще хуже.

Час за часом они поднимались в горы. Воздух становился все холоднее, склоны — отвеснее, а видимость — хуже.

Тор быстро понял ошибочность своего первого впечатления об Арнульфе, заметив, с какой ловкостью охотник перемещается в этой суровой местности. Толстяк закутался в меховую шубу и теперь напоминал мячик, легко прыгавший с уступа на уступ. Охотник находил путь среди скал в таких местах, где любой другой заблудился бы.

Словно этих неприятностей было недостаточно, начался снежный буран. Сильный ветер взметал заледеневший снег, швыряя его в лицо Тору, и ему казалось, что в кожу втыкаются тысячи крошечных иголок. Всех остальных уже не было видно в этой снежной мгле, поэтому Тор старался не отставать от Бьерна. Опустив плечи и пряча лицо от ветра, ярл упрямо шел вперед, сопротивляясь ярости стихии. В белом хаосе кружили тени, будившие нежданные воспоминания, и Тору чудилось, что он слышит завывания стаи волков. Но откуда взяться волкам на такой высоте в горах? И когда он подумал, что достиг предела своих возможностей, все внезапно закончилось. Ветер взвыл в последний раз, засыпав всех снегом, и умолк, так что в воздухе повисла пронзительная тишина, давившая на уши. Мелкие льдинки, подброшенные рукой бури, со звоном упали на землю за спиной Тора.

Впереди, в паре шагов от них, тянулся заснеженный уступ скалы, а дальше… дальше была пропасть, самая глубокая из всех, которые он когда-либо видел.

Сейчас Тор был даже рад, что последний участок пути они преодолели фактически вслепую. Он не боялся высоты или бездны, но от увиденного его сердце учащенно забилось, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы не замереть на месте, вжимаясь в скалу, а подойти к Арнульфу.

То, что ярл назвал перевалом, на самом деле оказалось уступом в три шага шириной, обвивавшим отвесную скалу. Кое-где тропинка была еще уже, и природа, создавшая этот каменный переход, не озаботилась необходимостью обнести его поручнями. Слева скала уходила вниз, в пропасть, а справа взмывала к небесам.

— Поразительно. — Голос Тора охрип, словно горло покрылось слоем инея на этом чудовищном морозе. — И это тот самый Вороний перевал, о котором ты говорил?

Бьерн кивнул.

— А где же вороны? — Улыбнувшись, Тор демонстративно обвел всех присутствующих взглядом.

— Если они тут и были, то уже давно замерзли, — прокаркал Бьерн. Его голос тоже срывался на хрип.

Тор только сейчас осознал всю комичность ситуации и ухмыльнулся — вернее, попытался это сделать, ибо его лицо задеревенело от холода.

— Так, значит, здесь ты нашел следы? — спросил ярл, повернувшись к Арнульфу.

— Немного ниже. — Охотник кивнул в сторону дороги, по которой они пришли. — Но из-за бурана от них ничего не осталось, я полагаю.

Тор оглянулся, но увидел только своих спутников. Сверига можно было узнать разве что по огромному топору — всех настолько засыпало снегом, что он с трудом мог сказать, где кончаются накидки и шапки и где начинаются бороды.

Судя по всему, его спутники тоже чувствовали себя неуютно рядом с пропастью.

Конечно же, следов, о которых говорил охотник, тут уже не было. Если они вообще когда-то существовали.

— Вы что, привели меня сюда только для того, чтобы показать мне то, чего уже нет? — спросил Тор.

— Я подумал, что тебе понравится здешний вид, — прохрипел в ответ Бьерн. Возможно, его голос звучал так странно не только из-за холода, но и из-за того, что воздух на такой высоте был ощутимо разреженным.

Тор нарочно заглянул в пропасть, хотя вряд ли там можно было что-то разглядеть.

Буря на самом деле не закончилась, как он полагал, — она продолжала бушевать там, внизу, и ему видны были лишь сероватые вихри. Тем не менее Тор почувствовал, насколько эта пропасть глубока.

Вздернув брови, он повернулся к Бьерну.

— Конечно же, не только для этого, — продолжил ярл. — Пойдем. Осталось совсем немного, и мне хотелось бы поскорее вернуться в тепло.

Они пошли дальше. По сравнению с уже преодоленной дорогой нужно было потерпеть чуть-чуть, всего полмили, но склон становился все круче, а тропинка — у же, так что теперь приходилось идти вереницей.

Тор старался не смотреть в пропасть, но в этом и не было необходимости — он чувствовал бездну, зиявшую рядом, и с каждым шагом страх становился все сильнее. Перевал, не бывший, в сущности, перевалом, закончился скалой в человеческий рост. Арнульф, не колеблясь ни секунды, тут же принялся карабкаться наверх. Бьерн последовал за ним, напоследок сказав Тору:

— Надеюсь, ты не преувеличивал, когда говорил, что умеешь лазить по скалам.

Нет, он не преувеличивал. Сейчас не было времени на игры, так что Тор не стал провоцировать ярла, но чувствовал, что легко смог бы обогнать его, и ограничился тем, что полез за Бьерном, следя, чтобы ярл не наступил ему на пальцы.

Наверху тропинки уже не было, остались только заледенелые скалы и грязновато-белый снег. Дождавшись, пока остальные присоединятся к ним, Бьерн продолжил путь. Арнульф, пригнувшись, повел их дальше. Он двигался настолько быстро, что приходилось напрягаться, чтобы не потерять охотника из виду. Вероятно, Тору это удавалось только потому, что Арнульф заботился о своих гостях.

В воздухе кружил мелкий снег, так что почти ничего не было видно, и из этой белой кутерьмы временами выплывали острые уступы и круглые валуны, о которые легко можно было споткнуться. Это еще больше замедляло путь.

— Вот! — Арнульф остановился настолько неожиданно, что Тор чуть не налетел на него.

Охотник указывал на землю. Пришлось присмотреться повнимательнее, чтобы разглядеть в снегу след. Собственно, это была лишь часть отпечатка чьей-то ноги, и след уцелел после бури только благодаря тому, что находился в защищенном от ветра месте. Невероятно, и как только Арнульф сумел его разглядеть?

Остальные подошли поближе, а Тор опустился на колени и протянул пальцы к следу, не прикасаясь к снегу. Нога, оставившая этот отпечаток, была поистине огромной, а сам след был немного смазан, словно человек, прошедший здесь, поскользнулся. Необязательно быть опытным следопытом, чтобы понять: это был настоящий гигант. И выглядел след именно так, как Арнульф его и описывал.

— Тут есть еще! — сообщил охотник, перекрикивая завывания ветра. — По крайней мере, я видел тут следы в прошлый раз. Не знаю, много ли от них осталось.

— Показывай, — распорядился Бьерн.

Пройдя по лабиринту скал, они вышли на широкий, покрытый толстым слоем снега уступ, над которым повисло неподвижное солнце. Уступ, казалось, сливался с небом. Край небосклона уже потемнел, и холод здесь ощущался совсем не так, как внизу, — видимо, из-за разреженного воздуха.

— Иди сюда! — позвал Тора ярл, не дав ему времени привыкнуть к новому окружению.

Тор послушно последовал за Бьерном: он был настолько ошеломлен этой странной картиной, что и не думал противиться. Впрочем, уступ был не настолько широким, как ему показалось вначале. Уже через пару шагов они вновь очутились на краю пропасти, и по ощущениям Тора она была намного глубже, чем предыдущая, хотя все указывало на то, что это та же самая бездна.

Под ними простиралась безграничная равнина, занесенная снегом, и только тонкая синяя линия отделяла ее от темного неба.

Бьерн молча мотнул головой вниз. Тор опустил глаза и невольно наклонился вперед. Ему тут же пришлось побороть приступ головокружения: прямо под ногами, точнее, на расстоянии двух пальцев от носков его сапог, скала резко обрывалась, словно какой-то бог разрубил этот горный массив топором.

Буран, с которым им пришлось мириться при подъеме сюда, по-прежнему бушевал в расщелине, и было понятно, что буря, запертая между двух скал, не уляжется никогда, а хлопья снега вечно будут биться там о камни.

Этот буран, будучи ровесником гор, не угаснет до тех пор, пока здесь высятся эти скалы.

От великолепия зрелища Тор на мгновение почувствовал себя крошечным, беспомощным человечком, столкнувшимся с могуществом природы, сотворенной богами… От благоговения у него мурашки побежали по коже, но вопрос оставался в силе: зачем же они пришли сюда?

Вряд ли Бьерн стал бы подвергать своих приближенных, да и себя самого, таким испытаниям только для того, чтобы показать Тору это чудо.

Взгляд ярла ввинчивался ему в затылок. Тор медленно повернул голову и, воспользовавшись возможностью, незаметно отодвинулся от края пропасти.

Бьерн продолжал задумчиво смотреть на него, явно ожидая какой-то реакции.

И тут Тор увидел…

Неподалеку от ярла, всего в паре шагов от того места, где он стоял, в скале зияла трещина. Камень треснул и разошелся на расстояние вытянутой руки, образовав расщелину, ведущую куда-то вниз, в хаос бури.

— Проход тянется до подножия скалы, — ответил ярл на так и не заданный вопрос. — Нужно быть очень сильным человеком и хорошо карабкаться по скалам, чтобы туда спуститься. Арнульфу это однажды удалось.

После всего, что он увидел по дороге сюда, Тор сразу поверил ему, но на всякий случай переспросил:

— Действительно удалось? Или это всего лишь его слова?

— Если он солгал, чтобы похвастаться своей ловкостью, то для этих целей ему пришлось бы отрастить пару крылышек, — усмехнулся Бьерн. — Войти туда можно только отсюда, и Арнульф на моих глазах спустился в расщелину, а когда я через четыре часа оказался внизу, он принялся распекать меня за медлительность.

— Только так… — повторил Тор. — Но если можно спуститься вниз, то что мешает кому-то подняться наверх?

— Не в этом случае, — вмешался Арнульф.

Как и все остальные, он подошел поближе, слушая их разговор.

Тор чувствовал, что Свериг стоит прямо у него за спиной, и незаметно отошел от края пропасти еще на пару шагов, а потом повернулся к Арнульфу, всем своим видом выражая удивление.

— По расщелине можно спуститься, но не подняться, — настаивал охотник. — Разве что сбросить сверху канат, а потом затянуть сюда кого-то. Но подняться самому… Ни у кого не будет столько сил. Даже у тебя.

— А если и так, — добавил Бьерн, — то нас бы предупредили об опасности.

— Вы охраняете подъем?

Бьерн кивнул, и в его глазах опять промелькнуло недоверие.

— Но если никто не может подняться сюда, оставшись незамеченным, то откуда взялись следы, найденные Арнульфом? — спросил Тор.

— Вот мы и пришли сюда для того, чтобы выяснить это, верно? — Бьерн прищурился.

Выражение его лица не понравилось Тору, однако уже через мгновение ярл опять улыбнулся.

— Но мы здесь не только из-за этих следов, ведь так? — Тор решил говорить прямо.

— Не знаю, бог ты или смертный, но с тобой явно связана какая-то тайна. Кем бы ты ни был, Тор, осмотри это место внимательно. Мидгард, наверное, единственное селение в мире, где люди живут свободно, ни перед кем не склоняя головы. Кто бы ни прислал тебя… разве ты не видишь, что это место достойно спасения?

Сейчас Тор был слишком обескуражен происходящим, чтобы понять глубинный смысл этих слов. Что-то проснулось в нем, о чем бородатый ярл не знал и не должен был узнать.

Он пришел сюда для того, чтобы…

Нет.

Нельзя было думать об этом.

— Ты же не веришь в то, что я бог. — Тор натянуто улыбнулся.

— Некоторые верят, — возразил Бьерн. — Например, твоя подруга и ее дети. И Свериг, — немного помедлив, добавил ярл.

Тора это удивило, но сейчас мнение Сверига не имело для него особого значения.

— А ты?

Бьерн немного помолчал.

— Не знаю, Тор, — сказал ярл и отвернулся. — Но, если ты пришел сюда, чтобы уничтожить все это, мы убьем тебя, как и всех, кто приходил до тебя, и всех, кто придет потом. Но если ты бог, то твоя задача — защищать это селение и его жителей, верно?

На это Тор ничего не ответил, да и что он мог сказать из того, что Бьерну было неизвестно?

«Может быть, — горько подумал он, — следует рассказать ярлу о мысли, которую я так упорно отгоняю, но она упрямо вертится в сознании, причиняя мне боль и пульсируя, словно гнойная рана, отравляющая все тело?»

Воспоминания начали возвращаться, еще неполные, обрывочные, но кое-что уже стало понятно.

Урд и Свериг правы. Он действительно Тор, бог грома. И он пришел сюда, чтобы уничтожить Мидгард — мир людей.

 

Глава 6

Они разделились на две группы и разошлись в разные стороны, чтобы обыскать засыпанный снегом уступ. Тор пошел вместе с Бьерном и одним из воинов. Снег доходил до колен, и идти было тяжело, зато воздух оставался кристально чистым, так что они могли заметить чужие следы на расстоянии ста шагов. Но если тут кто-то и был, то давно.

На обратном пути Тор все время молчал, не обменявшись со своими спутниками и десятком слов. Он полагался на свое умение сдерживать чувства, но сейчас не знал, как отреагирует, задай ему Бьерн хоть один неправильный вопрос.

Группа Сверига вернулась к исходной точке в то же время. Воин смерил Тора таким взглядом, словно винил его во всем, что произошло за этот день, и повернулся к Берну:

— Ничего. Никаких следов.

— С нашей стороны тоже, — ответил ярл.

— Но это ничего не значит, — заявил Арнульф. — Час назад шел снег, и если тут были чужаки, то их следы уже замело.

— Если эти твои чужаки вообще когда-то существовали, — проворчал Свериг. — Может, это ты тут натоптал, а потом позабыл об этом.

Арнульф уже открыл рот, чтобы возразить ему, но Бьерн поспешно встал между забияками и примирительно улыбнулся.

— Никакого толка от вашей ссоры не будет. А объяснение происходящему найдется, я уверен.

— И я уже подозреваю, какое именно, — буркнул Свериг.

— А если сюда можно подняться как-то иначе? — вмешался Тор.

В сущности, он не возражал бы, если бы Свериг нашел себе новую жертву для насмешек, но Бьерн был прав — ссориться сейчас не стоило.

— Разве что ты умеешь летать, — фыркнул Арнульф. — Я тут каждую трещинку на скале помню.

— Это правда, — поддержал его ярл. — Большую часть жизни он провел тут, в горах. И другого пути на этот уступ нет!

— По-моему, это не совсем так, — каким-то странным, чуть осевшим голосом произнес Свериг.

Тор, удивившись, повернулся и заметил, как сузились глаза воина, смотревшего ему за спину. Уже понимая, что он сейчас увидит, Тор оглянулся.

Появившись словно из ниоткуда, неподалеку от них стояли трое громил, закутанных в белые меха с золотой отделкой.

Они не были из тех воинов, с которыми Тор столкнулся на хуторе Эндре, но, судя по виду этих великанов, они могли быть их братьями.

В ярких лучах солнца на фоне белого снега эти воины казались еще больше, чем были на самом деле. Никто из них не уступал Тору в росте.

Из-за тяжелых доспехов и массивных накидок сложно было определить их телосложение, но в их руках чувствовалась сила, и Тор не сомневался, что они столь же искусны в бою, как и он. На воинах были громадные рогатые шлемы с забралами, украшенными звериными мордами, тяжелые кольчуги и затейливо скованные позолоченные нагрудники. На широких перевязях висели внушительного вида мечи. Никто из них еще не обнажил оружия, но именно по этой причине они казались еще опаснее.

— На этот раз их хотя бы трое, — выдавил Свериг. — Нет причин для беспокойства, Тор ведь уже наловчился бить таких громил…

Он снял топор с плеча, остальные тоже достали оружие, и даже у Арнульфа в руках внезапно появился короткий меч. Ладонь Тора сама собой опустилась на пояс, где висел тяжелый молот, но он не закончил движение. Шагнув навстречу воинам, Тор успокаивающе поднял руку.

— Подождите, — поспешно произнес он, — давайте я поговорю с ними.

Медленно, чтобы не спровоцировать ни Бьерна со Сверигом, ни троих незнакомцев, Тор опустил руку, сделал еще один шаг и распахнул накидку, чтобы показать, что у него при себе нет оружия, кроме молота.

— Тор! — обеспокоенно позвал Бьерн.

Сделав еще один шаг, он остановился. Великана, с которым Тор столкнулся в хлеву на хуторе, среди воинов не было. Скорее всего, он погиб, а если и нет, то потребуется несколько месяцев, чтобы он оправился от ранений. Тем не менее эти люди казались ему знакомыми. Тор чувствовал, что вырос среди таких, как они, словно они были его родственниками… но никакого душевного родства с ними не ощущал.

— Тор? — снова позвал его Бьерн.

Он услышал звон обнажаемого оружия, словно за его спиной сгрудилась целая армия, а не жалкая горстка людей.

Сделав еще шаг, Тор опять остановился. Один из трех воинов поднял руку и сделал жест, значение которого мог понять только Тор: «Присоединяйся к нам, брат».

Тор выхватил молот.

И разверзлись врата ада.

Top полагал, что в бою двигается быстро, но в этот раз у него ничего не вышло. Молот, казалось, весил целый центнер, и поднять его было очень трудно. А вот противник Тора обнажил меч с невероятной скоростью, и клинок блеснул в его руках, словно молния. В последний момент Тору удалось уклониться, немыслимым движением отведя корпус назад, так что лезвие просвистело мимо его горла, и ему почудилось даже, что он чувствует запах стали.

Удерживать равновесие в таком положении было невозможно, и Тор упал на спину, одновременно выбросив вперед ногу и ударив врага в живот. Воин тоже покатился по снегу, но они оба поднялись одновременно, причем Тор изогнулся, словно змея, а его противник как-то странно дернулся. И на этот раз его меч оказался быстрее. Лезвие разорвало Тору щеку, оставив болезненную полоску, но ему удалось схватить врага за запястье. Резко провернув руку противника, он услышал хруст ломающегося наруча, а может быть, и костей. Раздался исполненный боли и ярости крик воина, но меч его тут же переместился из правой руки в левую. После этого выпада закричал уже Тор — клинок вошел ему в бок, и по коже потекла теплая кровь. Бело-багряный ад боли…

Но в этот миг его молот уже обрушился на шлем великана, металл с треском прогнулся, послышался хруст костей. Из-под забрала хлынула кровь, и противник Тора глухо застонал. Кровь была светлой и почему-то очень горячей, она заливала позолоченный нагрудник и белый мех накидки.

Тор отшатнулся, задыхаясь от боли, а воин, выпустив меч, повалился ничком. Он как-то умудрился выставить вперед руки, чтобы смягчить удар от падения, но крови становилось все больше, и она алой кислотой разъедала снег.

Тору пришлось приложить все усилия, чтобы удержаться на ногах и не выпустить молот. Боль в боку не проходила, и, хотя он изо всех сил зажимал рану, кровь текла рекой. Он каким-то образом чувствовал, что рана не смертельна, но из-за кровотечения Тор терял силу, и махать молотом становилось все труднее. За его спиной тоже шел бой, воздух наполняли крики и звон клинков, а еще жутковатые звуки, с которыми сталь рубила плоть и кости. Жителей Мидгарда было шестеро, а незнакомых воинов — всего двое, но Тор знал, что у Бьерна и его друзей нет ни единого шанса в борьбе с тяжеловооруженными врагами в прочных доспехах. Нельзя было проваливаться в обморок, иначе все погибнут.

Усилием воли отогнав боль, Тор повернулся. Сражение складывалось так, как он и предвидел, даже хуже. Один из солдат Бьерна уже лежал на снегу, Арнульфа ранили в живот. Выдернув меч из тела охотника, один из гигантов парировал удар Сверига и с такой силой толкнул помощника Бьерна в грудь, что тот споткнулся и упал — в опасной близости от пропасти. Остальные отчаянно сражались со вторым великаном. Ярл с удивительной точностью разил противника, но не мог прорубить его доспех. Исход боя был предрешен.

Клинок Сверига отскочил от тела врага, и гигант, воспользовавшись этим моментом, с невероятной силой ударил помощника ярла в лицо. Увидев это, Тор моментально принял решение: молот сам собой вырвался из его рук, пару раз перевернулся в воздухе и ударил гиганта в спину. Оттолкнувшись от его лопаток, оружие вернулось к своему хозяину. От силы удара воина перебросило через край обрыва, и в падении он протянул руку, схватил Сверига и утащил его за собой.

Тор потянулся за молотом, но не сумел поймать его. Нагнувшись, он чуть не упал — бок сильно кровоточил, так что и камзол, и накидка пропитались алой жидкостью. Головокружение нарастало. Поднять молот и выпрямиться оказалось сложнее, чем он думал.

Что-то заставило Тора оглянуться, и он увидел невероятное зрелище — поверженный им воин вовсе не был мертв! Гигант должен был погибнуть после столь сильного удара по шлему, но он не только остался жив, но и собрался вновь вступить в бой — его руки шарили по снегу в поисках меча, и вскоре воин поднялся на ноги.

Невзирая на боль и слабость в теле, Тор еще мог убить этого врага — на это хватило бы одного удара, но ведь Бьерн и остальные были в беде… Повернувшись, он опять метнул молот.

Бросок был слишком быстрым, к тому же Тор не успел прицелиться, и молот пролетел мимо, скрывшись за краем обрыва.

И все же гигант отпрянул в сторону, когда оружие просвистело у его уха, и Бьерн, воспользовавшись этой возможностью, ударил противника мечом в ногу. Клинок вошел в щель между пластинами на поноже, оставив глубокую рану.

Воин покачнулся, а уже через мгновение Тор оказался рядом с ним и двумя руками ударил гиганта в затылок. Даже его богатырских сил не хватило на то, чтобы пробить железный шлем, скрывавшийся под белым меховым капюшоном накидки, но гигант покачнулся.

Развернув к себе врага, Тор влепил ему оплеуху, позабыв о том, что лицо воина скрыто забралом с острыми выступами. Так он взрезал себе кожу на пальцах, однако удара хватило на то, чтобы сбить противника с ног.

Тор продолжил атаку, но едва сумел уклониться, когда гигант попытался всадить клинок ему в ногу. Он потерял равновесие и осел на колено. А вот сил на то, чтобы подняться, у него уже не было.

Громила тем временем встал, и ничто не мешало ему убить Тора — безоружного, раненого, стоящего на коленях. Но противник почему-то не стал этого делать. Угрожающе взмахнув мечом, он отвернулся и поспешил к своему собрату. Поддерживая раненого, он поковылял прочь.

Один из спутников Бьерна хотел последовать за ним, но Тор быстро вскинул ладонь и покачал головой. Преследование не имело смысла, не говоря уже о том, что это было чистое самоубийство.

Тяжело дыша и по-прежнему пытаясь справиться с головокружением и слабостью, Тор оглянулся. Бой закончился, и было вполне очевидно, кто его проиграл. Один из людей Бьерна погиб, Свериг исчез, наверняка разбившись у подножия скал, а Арнульф умирал.

На лице Бьерна читались беспомощность и отчаяние. Он склонился над охотником. Из носа и рта раненого шла кровь, а руки подергивались.

Тор чувствовал, что силы покидают его, сейчас ему больше всего хотелось улечься на белый снег и закрыть глаза. Но вместо этого он склонился над вторым раненым воином и быстро осмотрел его. Рана оказалась несмертельной и даже не очень тяжелой, но она сильно кровоточила и наверняка причиняла ощутимую боль. При виде этого Тор почувствовал, как в нем шевельнулось какое-то смутное воспоминание: вот так следует сделать, чтобы помочь раненому и снять боль… Но вспоминать об этом было мучительно трудно — Тор настолько ослабел, что не смог бы помочь и самому себе.

Устало махнув рукой, Тор подал знак уцелевшему воину, чтобы тот занялся своим товарищем, а сам выпрямился и подошел к Бьерну и охотнику.

Арнульф перестал дергаться, его глаза были широко распахнуты, и в них еще теплилась жизнь, но Тор сомневался в том, что это хорошо, — такую муку и невероятную боль чувствовал он в душе охотника. И всепожирающий страх.

Бьерн поднял взгляд и молча покачал головой, а потом опять склонился над умирающим.

Опустившись на колени, Тор подполз к краю обрыва. Он и сам не мог бы сказать, зачем он это делает. Скорее всего, ему просто хотелось убедиться в том, что гигант действительно погиб. А может быть, Тор что-то услышал, но не осознал этого. Или же причины не было вовсе.

Зато была окровавленная рука, отчаянно цеплявшаяся за край скалы.

Свериг потерял свой шлем, и Тор смотрел прямо в его расширившиеся от ужаса глаза. Непонятно было, видит ли воин вообще что-нибудь. От паники и невероятного напряжения — нужно было удерживать все тело одной рукой — лицо Сверига исказилось в гримасе, рот распахнулся в немом крике, но с губ не слетало ни звука.

Тор видел, что силы покидают его. Пальцы кровоточили, хватка слабела с каждым мгновением. Падение казалось неизбежным.

На миг Тор заколебался. Так просто. Никто не узнает об этом. Не нужно ничего делать, только ждать, вот и все. Никто никогда не узнает…

Но он будет знать.

Тор протянул руку и, сжав запястье Сверига, рывком поднял воина на уступ.

Он не потерял сознания, хотя сейчас и предпочел бы провалиться в беспамятство, чтобы избавиться от боли и слабости, а главное — от страха. Вместо этого Тор словно застыл на грани между сном и явью, где все вокруг казалось ненастоящим. Хотелось побыть в этом состоянии подольше, так как реальность, в которую он в итоге вернулся, осталась столь же страшной. Тор не помнил, как они очутились в укрытии за скалой, и только спустя какое-то время обнаружил, что он стоит, ухватившись за оледенелый камень. На его накидке запеклась кровь, отражаясь в лучах солнца тысячей оттенков розового. Невероятная боль пронзала бок, и даже дышать было мучительно.

Проведя ладонью по лицу, Тор почувствовал липкую кровь, и лишь тогда вспомнил об ударе гиганта.

Опустив руку, он наткнулся на взгляд Сверига.

— Почему ты так поступил?

— Как?

— Спас мне жизнь, — ответил Свериг. — Если бы ты оставил все как есть, никто не узнал бы об этом. Так зачем ты это сделал?

— Чтобы тебе было за что меня ненавидеть, — усмехнулся Тор.

В глазах Сверига блеснула ярость, но Тор не собирался продолжать этот бессмысленный разговор. Сжав зубы, он встал и огляделся по сторонам. В десяти шагах, чуть правее, сидели Бьерн и его спутники. Кто-то позаботился о раненом, и теперь рука воина болталась на перевязи, а лицо закрывала повязка, скорее мешая, чем помогая справиться с раной.

Подойдя поближе, Тор увидел, что они принесли сюда и мертвых. Бьерн опустился рядом с Арнульфом и держал охотника за руку, словно больного ребенка. Точнее, больного друга, поправил себя Тор, заметив выражение лица ярла.

— Тор… — Бьерн устало поднял руку и указал на свободное место рядом.

Присев, Тор оглянулся. Свериг не пошел за ним, но Тор по-прежнему чувствовал на себе его тяжелый взгляд.

— Спасибо, что ты его спас.

Тор удивленно посмотрел на ярла, и тот грустно улыбнулся.

— Думаю, он не поблагодарил тебя, поэтому я решил сделать это сам.

Тор неопределенно махнул рукой.

— Потребуется какое-то время, чтобы Свериг преодолел свою гордыню, — продолжил Бьерн. — Но Свериг знает, что, если бы не ты, он бы погиб. Мы бы все погибли.

— Без меня вы вообще не пошли бы сюда. Как Арнульф?

— Умирает. — По лицу Бьерна мелькнула какая-то тень. — Он сильный человек и продолжает бороться, но он умирает. Ранение слишком тяжелое.

— Мне очень жаль, — искренне произнес Тор. — Он… он твой друг?

— Он мой брат. — Ярл грустно улыбнулся. — Старший брат. Он всегда был добрее меня и часто говорил, что ему придется меня хоронить после очередной битвы, ведь я слишком часто обнажаю меч. А вышло наоборот. Он свой меч вовремя не обнажил.

Тор не знал, что ему сказать. Никто не смог бы справиться с этим гигантом, но вряд ли Бьерна это утешит.

Арнульф открыл глаза и тихо застонал. Сейчас он ничего не видел, кровь текла из уголка его рта, но Бьерн вытирал ее кончиками пальцев, прежде чем капли успевали скатиться на подбородок.

— Ты прав, — наконец нашелся Тор. — Твой брат действительно очень сильный человек.

— Он страдает, и я должен избавить его от мучений. А я не могу.

— Потому что он твой брат? — Тор его понимал. — Может быть, я мог бы сделать это вместо тебя?

На мгновение Бьерн задумался над его предложением, но потом покачал головой и опять вытер кровь с губ Арнульфа.

— Нет, это мой долг. Ты и так много для нас сделал.

Тор промолчал, и Бьерн, видимо, неверно истолковал его взгляд.

— Нет, я не это имел в виду. — Ярл чуть ли не испуганно покачал головой. — Без тебя мы бы все погибли.

— Если бы я действительно был столь могучим воином, как ты думаешь, эти двое не сбежали бы, — вздохнул Тор.

— Без тебя они вообще не обратились бы в бегство. А третьего ты убил. Во имя великого дракона Нидхегга, я еще никогда не видел таких великих воинов, как эти! Они непобедимы! — Он немного помолчал и спросил: — Они из тех, с кем ты сражался на хуторе?

Тор кивнул.

— Это не Несущие Свет, да?

— Увидев трупы неподалеку от хутора, я так полагал. — Бьерн не сводил глаз с умирающего брата, заботливо вытирая кровь с его губ. — Но теперь, столкнувшись с ними, я так больше не думаю.

— Хотя ты с ними никогда раньше не сталкивался?

Он знал, что Бьерн прав. «Присоединяйся к нам, брат».

— Если бы Несущие Свет были такими, как эти воины, они давно бы уже правили миром, — убежденно произнес ярл. — Кто бы смог противостоять такому войску?

Никто. Но такого войска и не было. Их было мало, и никогда не станет много. В этом нет необходимости.

— Меня больше интересует то, откуда они взялись, — сказал Тор, чтобы как-то сменить тему, прежде чем слова Бьерна вызовут в нем еще какие-то воспоминания.

— А если они все-таки сумели пройти через расщелину? — Бьерн виновато посмотрел на брата, словно прося прощения за эти слова. — Арнульф прав, никто из людей не способен на такое. Но эти воины…

Тор сомневался, что это так. Как и все остальные, он ощутил на себе силу гигантов, но он знал, что эти силы ограничены — в том числе и временем — и эти воины не будут тратить драгоценные часы на подъем по расщелине, если есть другой путь.

— А тот проход среди скал, через который ты привел меня и Урд в селение?

— Путь Богов? — Бьерн покачал головой. — Нет.

— Почему ты так уверен в этом? Я понимаю, что там стоят часовые, но даже самый внимательный страж подвержен усталости или невнимательности, — настаивал на своем Тор. Учитывая беспечность людей в селении, ему это казалось вполне вероятным.

— Подожди, пока мы спустимся в долину. — Ярл упрямо покачал головой. — Тогда ты поймешь, что я имею в виду.

— А что насчет тех двоих, которым удалось скрыться? Ты не собираешься преследовать их?

— Я отправлю поисковую группу, как только мы вернемся в Мидгард. Двадцать хорошо вооруженных воинов, которые будут знать, что их ждет. Но если эти воины действительно прошли через расщелину, то они скроются еще до того, как кто-то сюда поднимется. Нужно будет построить тут крепость или хотя бы сторожевую вышку, чтобы постоянно следить за проходом. — Бьерн печально улыбнулся. — Не хочешь стать комендантом крепости? Она будет маленькой, а оплата невысокой, но ты сам себе будешь хозяин.

— Это прекрасное предложение, я знаю. — Тор вздохнул, качая головой. — Но, боюсь, меня никогда не интересовали должности.

Бьерн сделал вид, что разочарован, но продолжать этот бессмысленный разговор они не стали: Арнульф зашевелился, изо рта его хлынула кровь, взгляд лихорадочно заметался.

Началась агония. Все было именно так, как и говорил Бьерн: его брат, может, и не производил такого впечатления, но был, несомненно, очень сильным человеком, и эта сила, подаренная ему богами или самой судьбой, в конце концов обернулась проклятием. Арнульф умирал еще час.

Тор дал Бьерну попрощаться с братом, ожидая, что мертвого унесут с собой или похоронят здесь же, но ярл просто завернул тело в свою накидку и присыпал снегом, чтобы хищные птицы не рвали его плоть. «Вскоре сюда поднимутся люди из долины и спустят тело Арнульфа вниз, чтобы воздать ему последние почести», — пояснил Бьерн. Тор не стал возражать, чтобы не оскорбить чувств ярла, к тому же задерживаться здесь действительно не стоило. Двое из трех гигантов были еще живы, и они наверняка не сдадутся и не станут бежать, поджав хвост, чтобы зализать свои раны. Эти воины никогда не сдавались…

Путь назад через лабиринт скал стал настоящим кошмаром. Бьерн утверждал, что знает эти места не хуже брата, но, очевидно, это было не так. В какой-то момент они дошли до Вороньего перевала, однако на спуск потребовалось в два раза больше времени, чем на подъем. Сложнее всего было карабкаться вниз по скале, по которой они так легко поднялись наверх. Сейчас все уже находились на пределе своих сил, у одного из солдат была сломана рука, у Сверига, отчаянно цеплявшегося за край уступа, сильно кровоточили разодранные пальцы. Левая ладонь Тора тоже была повреждена — не стоило бить противника по железному забралу. Рана в боку мешала дышать.

Добравшись до подножия скалы, они устроили привал, чтобы набраться сил. Буря внизу продолжалась, навалившись на Бьерна и его спутников в тот самый момент, когда они дошли до самого узкого места на тропинке. Круговерть крошечных снежинок стала еще плотнее, звон ледяной арфы перешел в завывания дикого зверя, от которых болели уши. Впереди шел не Бьерн, а воин с переломанной рукой, и, хотя он двигался всего в трех шагах от остальных, буря окутывала его снежным покрывалом, так что виднелись лишь его смутные очертания.

А потом он и вовсе пропал, а на его месте возник бело-золотой призрак с огромными рогами и мордой зверя. Призрак замахнулся окровавленным мечом. Тор отреагировал мгновенно, но усталость и кровопотеря давали о себе знать, и его движения были слишком медленными. Он не успел увернуться и только инстинктивно поднял руку, чтобы парировать удар. Так он чуть не потерял запястье, но меч просвистел мимо и попал ему в висок.

Его спасла оплошность гиганта — меч ударил плашмя, но с такой силой, что Тор отлетел к заледенелой скале и упал на колени.

Сзади кто-то закричал, послышался звон металла. По виску Тора стекала кровь, оставляя горьковато-медный привкус во рту. Потребовалась вся сила воли, чтобы не провалиться во тьму беспамятства, надвигавшуюся на его мысли. Но воин в его душе не собирался сдаваться. Вслепую пошарив руками, Тор нащупал камень и сжал его в ладони.

Гигант во второй раз ударил его плашмя, и Тор услышал хруст своего запястья еще до того, как белая волна боли прокатилась вверх по руке. С его губ сорвался стон, но Тор заставил себя ударить противника здоровой рукой. К несчастью, он только сбил в кровь костяшки пальцев о металлический доспех. Его поставили на ноги, и гигант изо всех сил ударил его эфесом меча в живот, так что Тор на мгновение задохнулся от боли и опять упал на колени, почти теряя сознание.

Гигант поднял его во второй раз, развернул и прижал лицом к скале, заламывая руку. Тор с изумлением понял, что этот тип пытается его связать.

Потом послышался хруст. Что-то теплое и липкое поползло по его ладони. Гигант охнул от боли и удивления и отпустил его запястье. Тор оглянулся, успев увидеть, как противник покачнулся, схватившись левой рукой за обрубок правой. Повинуясь биению сердца, на землю хлынула кровь. Вторым ударом Свериг отрубил ему голову, и обезглавленное тело сделало пару шагов назад, словно отказываясь умирать, а затем исчезло в пропасти; голова же покатилась по уступу, грозя обрушиться вниз. Свериг успел поймать ее, отбросил на тропинку и молча повернулся к Тору.

Уже через мгновение он бросился на помощь к Бьерну и остальным. Впрочем, в этом не было необходимости — на этот раз бой проходил иначе. Второй воин тоже был настоящим великаном, и его меч любой обычный человек не смог бы поднять и двумя руками. Но меч мешал ему крепко стоять на ногах, и потому все его удары были направлены только на то, чтобы не подпустить к себе врагов. Надо сказать, что гиганту не очень удавалось отбивать удары. Клинки Бьерна и остальных били точно в цель, разрывая меховую накидку и выбивая искры из доспехов. Должно быть, пару раз они попали между пластинами — нагрудник гиганта был уже не золотым, а алым, из-под забрала сочилась тонкая струйка крови. Тор замотал головой, пытаясь отогнать тьму, и приподнялся, неловко опершись на сломанную руку. В глазах потемнело от боли, и он закричал.

Когда взор его прояснился, Свериг как раз добежал до гиганта. То ли по воле случая, то ли из особой жестокости помощник Бьерна ударил противника топором в плечо, пробив доспех. Рана была довольно глубокой, и гигант, завопив от боли, выронил меч. Высвободив топор, Свериг замахнулся во второй раз, целясь в ноги, и гигант закричал опять. Но Свериг промахнулся — воин отступил и развернулся. Бьерн что-то крикнул, но Тор не мог разобрать его слов, а Свериг, видимо, просто не обратил на них внимания. Он бросился за противником, пытаясь попасть в коленную чашечку, но опять промахнулся.

Гигант исчез.

И, несмотря на красную пелену перед глазами, Тор отчетливо увидел, что произошло.

Воин не упал с края обрыва.

Он спрыгнул.

 

Глава 7

Сны.

Во снах он бродил по мирам, полным черной застывшей лавы, видел незнакомые лица, но чувствовал, что тут он дома. Горн звал к бою, кто-то смеялся, выли волки, бегущие на врага рядом с воинами. Волкам хотелось поскорее вонзить зубы в его плоть, однако у него был Мьелльнир [13] , пробивавший любой доспех и раскалывавший головы врагов.

В одном из снов Тор шел по морю крови, наслаждаясь криками умирающих и их тщетными мольбами о спасении, он метал молнии, и раскатистый гром его ярости обрушивался на города и армии. Он наслаждался каждым мгновением боя, черпая силу из разрушения.

В другом сне Тор шел по цветущим полям и чувствовал на своих губах сладкий поцелуй и тепло женского тела, он бродил по густым лесам, слушая мелодию ветра в верхушках деревьев.

И было еще тепло солнечных лучей на его коже, и звуки прибоя, бившего в черные скалы у подножия Гладсхейма [14] с самого начала времен.

В снах все эти места были ему знакомы, он знал имена всех, кто был там, и с каждым именем была связана какая-то история.

Тор знал причину, по которой его послали сюда, и видел последствия этого. Грусть объяла его душу, когда он понял, что все здесь погибнет, что Гладсхейм падет и Валгалла будет в огне, если он не совершит то, для чего послан.

Некоторые люди видели в нем бога, некоторые — защитника, но он не был ни тем, ни другим. Он был разрушителем мира и пришел сюда, дабы уничтожить все, что любил, ради сохранения всего, что ненавидел.

Что-то потянулось к нему, невидимая, теплая рука, гладившая его щеку, скользнувшая по плечу и остановившаяся у перевязанного запястья. Тор чувствовал привычный запах, знакомую близость. Сон начал меркнуть, а с ним и знания. Он пережил то редкое мгновение, когда человек совершенно ясно понимает, что все это только сон и сейчас он проснется.

Сон и правда улетучился, но теплая ладонь осталась на его руке, осталось и чувство близости. У его кровати стояла Урд, она держала его раненую руку в своей и серьезно смотрела ему в глаза.

Впервые в этой новой жизни он проснулся в настоящей постели, да к тому же еще и в нормальной комнате, а не под открытым небом, не в сожженных руинах и не в тюремной камере… Да и то, что он спал, само по себе было удивительно.

Мало того, Тор чувствовал, что его сон длился необычайно долго, и при этом он… двигался назад во времени, ведь Урд, стоявшая у его кровати, была в два раза моложе, чем прежде, а на щеке у нее виднелся уродливый красный шрам.

Прошло еще какое-то время, прежде чем он понял, что происходит, и, испуганно отдернув руку, сел в кровати. Это было не очень-то хорошим решением, так как запястье тут же пронзила острая боль, а голова закружилась настолько сильно, что Тор едва сумел подавить тошноту.

Когда приступ слабости закончился, он уже был в комнате один и только услышал, как хлопнула закрывающаяся дверь и прошуршали тихие шаги.

Эления? Тор попытался вспомнить, что же произошло, но в голове царила страшная сумятица, и воспоминания были отрывочными. Они как-то добрались до селения, по дороге остановились в хижине Арнульфа, а потом сели на коней и провели остаток дня в седле. В какой-то момент их встретили всадники, но Тор не помнил, ни сколько их было, ни что они делали. А потом… он уснул и даже не знал, как оказался в этой кровати и что это за дом. Скорее всего, дом кузнеца…

Дверь открылась, и в комнату вошла Урд — на этот раз действительно Урд, а не ее дочь. На ней было новое платье, а волосы скрывал простенький платок. На руках засохла грязь.

Не говоря ни слова, женщина подбежала к кровати и впилась в его губы поцелуем. Она целовала его долго и нежно, но ее глаза были открыты, и Тор увидел в них не только заботу и облегчение, но и что-то еще, что-то неуместное, настораживающее. Однако прикосновения ее губ были приятными, и он чувствовал, что Урд искренна.

Он поцелуя он едва мог дышать и уже начал задыхаться, когда она отстранилась и отступила на шаг, словно опасаясь, что Тор притянет ее к себе. Он не собирался этого делать, ведь появление Урд стало для него неожиданностью, но сейчас подумал, что это не такая уж и плохая идея.

— Ну что, выспался наконец-то? — Помедлив, Урд натянуто улыбнулась. — Для бога, которому, как известно, сон не нужен вовсе, ты проспал довольно долго.

— Сколько?

— Четыре дня, — ответила женщина. — Пять, если будем считать и сегодняшний, ведь сейчас почти уже вечер.

— Пять дней? — Тор испугался.

Урд усиленно закивала и даже рассмеялась, но Тор заметил, что за ее смехом скрывается беспокойство. Что-то тревожило Урд, однако она не хотела об этом говорить.

— Что произошло?

— У тебя был жар. — Она присела на край кровати так, чтобы он не мог до нее дотянуться. — Сильный жар. Я… волновалась за тебя. И остальные тоже.

Не став спрашивать, кто такие эти «остальные», Тор сел на кровати и отбросил одеяло. Он был обнажен, и только на животе виднелась чистая повязка. Боли он не чувствовал, лишь в руке покалывало.

Урд покачала головой.

— Рана была неглубокой. Думаю, тебе повезет и даже шрама не останется. Если, конечно, тебя это беспокоит, а то вы, мужчины, очень гордитесь своими шрамами, так ведь?

— Что же со мной было? — Тору не хотелось говорить о шрамах, ведь это напоминало ему о судьбе Элении.

— Твоя рука…

Тор осторожно поднял перевязанное запястье, помня, сколько боли ему причинило это движение в прошлый раз.

— Твои раны заживают необычайно быстро, но в этом случае это не пошло тебе на пользу. Когда тебя принесли сюда, кости уже начали срастаться, но неправильно, поэтому пришлось ломать руку еще раз. — Урд увидела изумление на его лице и так энергично кивнула, что из-под платка выбилась прядь золотистых волос.

— Ты… сломала мне руку? — переспросил он.

— Я подумала, что тебе не захочется провести остаток жизни с изуродованным запястьем, — улыбнувшись, сказала Урд. — Кузнецу такое не пойдет на пользу.

— Я не кузнец.

— Знаю. Но у меня на уме есть еще одно применение для твоей правой руки…

Тор немедленно потянулся к ней, но Урд поспешно встала.

— Не сейчас, — строго произнесла она. — Ты еще не до конца выздоровел, да и дети не спят. Кроме того… не обижайся, конечно, но ты провалялся в кровати пять дней. Я обтирала твое тело как могла, но пахнешь ты сейчас не очень-то хорошо.

Прищурившись, Тор еще раз заглянул под одеяло.

— Не волнуйся. — Улыбка Урд стала шире. — Все на месте. А теперь… — Она махнула рукой в сторону двери. — В соседней комнате тебя ждет ванна, Эления уже подогрела воду. Вымойся, а я пока приготовлю что-нибудь перекусить. После столь долгого забытья ты наверняка проголодался.

Она уже хотела уйти, но Тор остановил ее.

— Как у нее дела?

— У Элении? — Урд грустно улыбнулась. — Рана хорошо заживает, если ты об этом. Конечно, не так хорошо, как у тебя, но не у всех же в жилах течет кровь богов.

— Я не об этом. — Тор решил не обращать внимания на ее шутку.

— Знаю. — Урд совсем погрустнела. Она явно беспокоилась о дочери. — Эления по-прежнему не разговаривает.

— Совсем? Она не говорила все это время?

— Она отвечает, если у нее что-то спрашиваешь, но сама не говорит. Может быть, однажды она позабудет об увиденном, но сейчас… — Урд уставилась на стену невидящим взглядом, а потом развернулась и вышла из комнаты, прежде чем Тор успел задать очередной вопрос.

Полежав немного и подумав об услышанном, он пришел к выводу, что ничего не понимает. То же касалось и его снов. Тор был уверен, что это не просто сновидения, а воспоминания — о другой жизни и другом мире. Но чем сильнее он старался освежить их в памяти, тем быстрее они ускользали от него.

В какой-то момент Тор сдался и, завернувшись в одеяло, пошел в соседнюю комнату, где его действительно ждала ванна. Помещение было крошечным, не больше кладовой, так что там поместилась только чугунная ванна. Под ванной виднелся поддон с раскаленными углями. Вода еще не до конца нагрелась, но и это было роскошью, о которой он не мог и мечтать пару дней назад… хотя у Тора возникло чувство, что раньше такая ванна была для него чем-то само собой разумеющимся.

Отбросив одеяло, он кое-как размотал повязку — порез толщиной в палец действительно уже почти зажил — и залез в воду комнатной температуры, наслаждаясь тем, что можно просто сидеть здесь, не опасаясь, что кто-нибудь попытается убить тебя или сплести за твоей спиной какие-то интриги.

Тор не следил за временем, но, когда в дверь постучали, вода в ванной уже совсем нагрелась и над ней начал подниматься пар. Вскоре тут станет душно, как в парилке у Арнульфа. Стук в дверь повторился. Тор не ответил — он был совсем не против, чтобы Урд пришла сюда и помогла ему найти ответ на вопрос: достаточно ли эта вода горячая для того, чтобы можно было поплескаться вдвоем? После третьего стука в дверь в комнату вошла не Урд, а ее дочь.

Зная, что она увидит здесь, девочка тактично отвела взгляд. В руках у нее была стопка чистой одежды и полотенец, достававшая ей до самого носа.

Тор смущенно погрузился в воду еще глубже. Сложив стопку на пол рядом с ванной, Эления уже собралась выйти, но в последний момент повернулась и посмотрела на него.

— Эления…

Тор решил, что она не станет обращать на него внимания и просто уйдет, но девочка остановилась, уставившись на противоположную стену.

Он не знал, о чем ему следует говорить и зачем он вообще ее позвал.

— Мама сказала, чтобы ты принесла мне одежду? — выдавил он.

Эления, немного смутившись, кивнула и попятилась к двери, но Тор не только окликнул ее, но и протянул девочке левую руку. Правая осталась в воде — благодаря теплу запястье не так болело.

— Как у тебя дела? — спросил он. — Я хочу сказать, ты уже поправилась?

Тор и сам чувствовал, что несет какую-то чушь, и не понимал, почему ведет себя так странно. Он уже не подросток, а Урд не первая женщина, с которой он не только держался за ручки… Впрочем, может быть, и первая, он-то этого не помнил. Наверное, все дело в Урд. Эления не просто была ее дочерью, она выглядела как ее сестра-близнец, только младше лет на двадцать, и, хотя Тор не делал ничего плохого, его мучили угрызения совести.

— Мне уже намного лучше, господин, — ответила Эления, глядя ему в глаза, и подняла руку к лицу, чтобы прикрыть шрам.

— Тор. Зови меня Тор.

— Тор. — Девочка послушно кивнула. Даже голос у нее был такой же, как у матери.

— А что… — начал он и уже совсем потерял нить разговора, словно смущенный юнец, впервые увидевший девушку.

И в этот момент в комнату вошла Урд. Женщина остолбенела, в ее глазах промелькнуло нечто такое, что Тору совсем не понравилось, хотя он и не понял, что это.

— Что ты тут делаешь? — строго спросила она.

— Я… — Девочка запнулась.

— Она принесла мне чистую одежду. — Тор почему-то чувствовал, что должен заступиться за нее.

— Да, я вижу, — холодно ответила Урд.

Она смерила стопку с одеждой тяжелым взглядом и, прежде чем успела повернуться к дочери, та уже выскочила из комнаты.

Урд недовольно посмотрела на Тора.

— Ты считаешь, что нормально вот так говорить с моей дочерью?

Он не вполне понял, что она имеет в виду.

— Но ты же сама ее сюда прислала! — Тор был недоволен собой, ведь теперь он напоминал ребенка, которого мать застала за шалостями, а его голос звучал виновато.

— Она должна была положить одежду на… — Урд запнулась, посмотрев на захлопнувшуюся за Эленией дверь.

С первого этажа доносились чьи-то голоса, но Тор не мог разобрать слов, слышал только, что говорят громко и взволнованно. Возможно, ссорятся.

— Да, это так, — наконец вздохнула она. — Извини, я просто… Ладно, ужин уже готов, и Бьерн вот-вот придет. А я еще хотела с тобой поговорить.

— Ты ему сказала, что я проснулся?

— В этом не было необходимости. — Урд улыбнулась. — Я полагаю, все селение об этом знает. Лив…

— Лив?

— Сын не мог дождаться, когда же он наконец расскажет всем о том, что ты пришел в себя. — Женщина пожала плечами. — Мальчишки есть мальчишки.

— А Бьерн…

— Давай поговорим за ужином, — перебила его Урд. — У нас много новостей. А пока одевайся.

Она вышла из комнаты, не дав Тору возможности задать ни одного из тысячи вопросов, вертевшихся у него на языке. Он удивленно посмотрел ей вслед и, немного понежившись в ванне, встал, затушил угли в поддоне, вытерся и переоделся.

Когда Тор вышел на лестницу, первая же ступенька заскрипела у него под ногой и голоса на первом этаже сразу притихли. Послышались чьи-то шаги, захлопнулась дверь, и, когда он спустился вниз, Урд уже была одна. Большой стол у камина был накрыт на несколько человек. В воздухе разливался аромат жаркого, так что в животе у Тора заурчало.

— Ужин почти готов. Наши гости, наверное, задерживаются, но они поймут, если ты начнешь раньше.

Ничего не сказав в ответ, Тор посмотрел на дверь и вопросительно поднял брови.

— Эления. — Урд махнула рукой.

— Что с ней?

— Моя девочка постепенно превращается в женщину и еще не до конца понимает, что с ней происходит. Кроме того, она начинает осознавать случившееся с ней… и что это означает. Мне трудно с дочерью, но чего было ожидать?

— Ты же сказала, что она не разговаривает.

— Насколько я понимаю, у тебя нет детей, иначе ты бы знал, что им необязательно говорить, чтобы причинять хлопоты родителям. — Женщина глубоко вздохнула.

— А где Хенсвиг и Свентье?

Урд промолчала, пряча глаза.

— Где они, Урд? — Его охватило неприятное предчувствие. — Почему я спал в их кровати?

Урд ответила не сразу.

— Хенсвиг умер, — наконец тихо сказала она, глядя в пол.

— Умер? Хенсвиг?

— И Свентье тоже. — Урд по-прежнему избегала его взгляда. — Нужно было сказать тебе раньше, я знаю… Но я… пропустила подходящий момент. Извини.

— Они умерли? — пораженно прошептал Тор. — Оба? Но что произошло? Несчастный случай? Или на селение напали?

Эта печальная новость так потрясла его, что он едва удержался на ногах.

— Нет. — Женщина подняла руку, словно собираясь дотронуться до него, но не довела движение до конца и села на табурет на некотором расстоянии от Тора. — Хенсвиг уже несколько дней плохо себя чувствовал, еще когда ты был здесь. Думаю, ты заметил.

— Да, но…

— Он считал, что с ним все в порядке, — голос Урд исполнился грусти. — Легкое недомогание, чего только не бывает в старости… Но все было не так просто.

— Так что случилось?

— Когда вы уехали… ну, ты, и Бьерн, и Свериг, и остальные… — она кончиками пальцев рисовала какие-то узоры на столешнице, — ему стало хуже. Вечером он прилег отдохнуть, и у него заболело в груди, онемели руки. Свентье послала Лива в замок, там живет хороший целитель, очень умный лекарь, сведущий в травах, но и он не смог помочь Хенсвигу. Сердце просто перестало биться. Наверное, это все из-за тяжелого многолетнего труда.

Лицо Тора окаменело. Ему до сих пор трудно было поверить в услышанное.

— А… Свентье?

— Она умерла той же ночью, — ответила Урд. — Они всю жизнь провели вместе, и Свентье, наверное, просто не смогла пережить его смерть.

В воздухе повисло тяжелое молчание, и, когда Тор попытался что-то сказать — неважно что, лишь бы прервать эту тишину, — в горле у него застрял ком. Новость о смерти стариков больно ранила его, больше, чем он ожидал. Хенсвиг был славным человеком, да и Свентье тоже, он сразу это почувствовал. Они хорошо относились к Урд и ее детям, но ведь Тор едва успел с ними познакомиться. Так почему же ему так тоскливо?

— Тем утром, когда мы ушли в горы, Свентье порезалась…

— Безобидный порез, не более того.

— Но ты не хотела, чтобы я ей помог.

— Это была всего лишь царапина, — возразила Урд, склонив голову к плечу. — Ты же не думаешь, что виноват в ее смерти только потому, что тогда не исцелил ее? Ее подкосила смерть мужа.

— И все же я мог ей помочь, — настаивал Тор. — Почему ты не позволила мне это сделать?

На мгновение в глазах Урд вспыхнул гнев, но женщина взяла себя в руки.

— Люди и так много болтают, Тор. Некоторые считают, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Многие не доверяют тебе, хотя никогда и не признаются в этом открыто. Не стоило давать еще один повод для сплетен.

Довод был весомый, ведь именно по этой причине Тор не стал помогать воину, сломавшему руку во время боя в горах. Но угрызения совести никуда не делись. Тор мысленно назвал себя дураком — известие о смерти стариков застало его в неподходящий момент, вот и все.

— И никто не возражает против того, чтобы вы оставались здесь?

На этот раз Урд даже не попыталась скрыть раздражение.

— Я не собираюсь присваивать этот дом, если ты об этом, — отрезала она. — Мы хотим перебраться в другой, но Бьерн считает, что пока нам следует оставаться здесь. Он сам тебе все объяснит, я уверена.

Чтобы отвлечься от неприятного разговора, Тор взял кусочек хлеба и заставил себя жевать медленно, а не глотать все подряд.

И вдруг Урд тихо рассмеялась.

— Может, ты и прав и нам действительно стоит подыскать себе другой дом, — сказала она. — Этот явно не идет нам на пользу.

— Почему?

— Мы ссоримся, словно старая супружеская пара, живущая здесь уже лет тридцать.

Тор невольно улыбнулся, хотя и не мог себе представить, чтобы Свентье и Хенсвиг когда-то ссорились, очень уж это не вязалось с их поведением. Если этот дом на них как-то и влиял, то только хорошо.

— Расскажи мне, что произошло с вами в горах, — попросила Урд. — Был большой бой?

— Разве Бьерн тебе не рассказывал?

— Да, и Бьерн, и Свериг. Но всякий раз в их рассказах ваши противники становятся чуть больше и страшнее. Настоящие чудовища, если верить ярлу!

— Ты их видела. — Тор пожал плечами. — Такие же, как на хуторе. — Ему казалось неуместным говорить о тех воинах, и не только из-за того, что его спутники были очень испуганы.

— Те самые?

Эйнхерии. Слово столь внезапно всплыло в его памяти, будто кто-то произнес его у Тора за спиной. Он знал, что это слово значит… но уже через мгновение знание исчезло, а вместе с ним и слово. Но нехорошее предчувствие осталось.

— По крайней мере, они были одеты точно так же и столь же хорошо обращались с оружием. — Тор потер перевязанную руку. — Бьерн предполагает, что это жрецы Несущих Свет.

— Несущие Свет, да. — Урд кивнула. — Он тоже мне это сказал.

— Это они? — напрямую спросил он.

— Тот же вопрос задал мне и Бьерн, — ответила Урд, и в ее голосе засквозил холод. — Я не знаю.

— Не знаешь? — Тор чувствовал, что она лжет.

— Я никогда не видела этих Несущих Свет, — сказала Урд. — Это из-за них Лассе хотел уехать. Конечно, не только из-за них. Лассе говорил, что нужно покинуть наше селение, потому что настали плохие времена и нас ждет голод. Но я думаю, Несущие Свет были главной причиной.

— Хотя вы их никогда не видели.

— Мы о них слышали. — Ее лицо было совершенно спокойным. — Многие слышали о них, и мы говорили с людьми, бежавшими от их жрецов. Не нужно самому смотреть в глаза страху, чтобы знать о его существовании. — Урд встала. — Если твой допрос окончен, я пойду принесу суп. Впрочем, может быть, ты предпочтешь, чтобы я дала ужину подгореть?

— Это не допрос.

— Но очень на него похоже, друг мой!

Тор испуганно повернулся, так что табурет закачался от резкого движения. Бьерн стоял в дверном проеме, и непонятно было, давно ли он слушает их разговор. Покачав головой, ярл подошел поближе.

— Я задавал ей те же вопросы, и не один раз.

Тор не знал, что должен ответить ему, но в этот момент рядом с Бьерном появилась маленькая фигурка. Увидев Тора, Лив прыгнул ему на шею, чуть не повалив на пол, так что Тору пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть.

— Тор!

Конечно же, он оперся на сломанную руку… Зашипев от боли, Тор попытался мягко отстранить от себя парнишку, изо всех сил сжимавшего его в объятиях.

— Лив, прошу тебя, — строго осадила сына Урд. — То, что Тор проснулся, еще не означает, что нужно душить его до потери сознания.

Мальчик действительно спрыгнул с него и отошел на шаг.

— Ты пришел в себя! — тут же заговорил он. — Я знал, что ты поправишься! Расскажи мне обо всем! Как проходил бой? Сколько великанов ты убил? И…

— Лив, — Урд покачала головой, — как ты можешь что-то узнать от Тора, если даже не даешь ему возможности ответить на твои вопросы? — Она нетерпеливо махнула рукой. — Приведи сестру ужинать.

— Но…

— За ужином у нас будет достаточно времени, — уже строже продолжила Урд. — И я уверена, что Тор расскажет нам о битве со всеми подробностями и ответит на все наши вопросы.

— Но…

На этот раз одного взгляда матери хватило, чтобы заставить его замолчать. Повернувшись, парнишка со всех ног выбежал из дома. Вид у него был обиженный. При этом Лив чуть не натолкнулся на Сверига, стоявшего у двери за Бьерном. Видимо, Свериг решил завести в селении новый обычай — приходить на ужин с боевым топором.

— Ты не прав, Тор, — закончил ярл. — Урд места себе не находила за последние дни и все свое время проводила у твоей кровати.

— Я знаю, — пробормотал Тор. Достаточно было увидеть бледное лицо Урд, ее затравленный взгляд и усталость в движениях, чтобы понять, насколько она истощена. И как он ее отблагодарил? — Мне… очень жаль. Прости.

Урд, не глядя на него, махнула рукой в сторону стола, приглашая гостей присаживаться. Все молча заняли отведенные им места.

Видимо, Эления была недалеко, так как они с братом вскоре вернулись. Усадив детей за стол, Урд подала ужин. Угощение было поистине королевским, а может быть, проголодавшемуся Тору так показалось. От одного вида этих блюд в животе сладко заныло, и после первой же ложки Тор не смог удержаться и начал запихивать в рот все подряд.

Урд наблюдала за ним, качая головой, Сверигу было все равно, а Бьерн явно наслаждался этим зрелищем. Лив нетерпеливо ерзал на стуле, и только строгие взгляды матери удерживали его от того, чтобы вновь засыпать Тора вопросами.

Конечно, все произошло так, как Тор и предполагал: он ел слишком быстро и вскоре его затошнило, так что потребовалась вся сила воли, чтобы сдержаться. Запретив себе брать третью порцию жаркого, Тор отхлебнул меда и, благодарно посмотрев на Урд, откинулся на спинку стула. Вот только он позабыл о том, что это не стул, а табурет, и чуть не упал на пол. Урд и гости из вежливости сделали вид, будто ничего не заметили, а Лив захихикал.

— Ужин великолепен, — похвалил хозяйку Бьерн. — Будем надеяться, что твой народ никогда не узнает, что ты тут, у нас, иначе войны не миновать. Никто не захочет отпускать столь превосходную повариху.

Урд благодарно улыбнулась, но Лив не собирался тратить время на пустые разговоры и тут же перешел к делу, опять напустившись на Тора с вопросами.

Top наконец сдался, взял кусочек хлеба и, кроша его, принялся рассказывать мальчику о происшедшем. Глаза Лива восхищенно распахнулись — мальчишка явно поверил в то, что с его другом лучше не сталкиваться даже настоящему богу Тору.

Бьерн, Свериг и Урд тоже слушали очень внимательно, и вскоре Тор понял, что его история чем-то отличается от той, которую рассказывали ярл и его помощник. А ведь он старался описывать события как можно объективнее, ничего не упуская и не прибавляя.

— Ты об этом не говорил, — с упреком заметил Лив, поворачиваясь к Сверигу. — Ну, о том, что Тор спас тебе жизнь.

Урд тоже нахмурилась. Видимо, она ничего не знала об этом происшествии, и по какой-то причине это ее огорчило.

— Так бывает в бою, мальчик мой, — отмахнулся Свериг. — Мы помогаем друг другу.

— А еще Свериг терпеть не может оказываться в долгу перед кем-то, — улыбнувшись, вставил ярл. — Но в остальном он прав. В бою не имеет значения, кто и для кого что-то сделал. Важны победа и выживание.

Тор хотел прекратить разговор об этом, но Урд с многозначительным видом поморщилась, а Лив, видимо, напряженно размышлявший об услышанном, останавливаться не собирался.

— И это делает поступок Тора менее важным?

В воздухе повисла неловкая тишина, и Тор не сразу понял, что эти слова произнес не Лив, а его сестра.

— Эления! — строго сказала Урд. — Что…

— Ничего, все в порядке. — Вид у Бьерна был такой же изумленный, как и у всех остальных. — Можно и так подумать, но это не соответствует действительности. — Ярл жестом приказал Сверигу молчать. — Тор поступил бы подобным образом с любым другим из наших воинов, и каждый из нас на его месте сделал бы то же самое. Но он действительно спас Сверигу жизнь, и за это мы все перед ним в долгу. Собственно говоря, он спас жизнь нам всем, ведь без него никто бы не вернулся оттуда живым.

На это Эления ничего не ответила. Девочка опять погрузилась в молчание, но сейчас ее глаза уже не казались такими пустыми, как прежде, и она, не отводя взгляда, смотрела на Сверига. Помощник ярла недовольно покосился на нее, и опять стало тихо.

После паузы Урд откашлялась и сказала:

— Уже поздно. Лив, возьми с собой сестру и отправляйтесь наверх. Пора спать.

— Но… — опять начал спорить мальчик.

— Твоя мать права, Лив, — остановил его Бьерн. — Уже поздно, а нам, мужчинам, нужно еще кое-что обсудить. — Он заговорщически подмигнул пареньку. — Мы должны поговорить о войне с Несущими Свет.

— Но я уже не ребенок! — обиженно заявил Лив.

— Да, это так, — кивнула Урд. — Иначе я бы не доверила тебе сестру. Мне повторить еще раз?

С вызовом посмотрев на мать, парнишка вскочил и взял сестру за руку, но Эления вырвалась. Отвернувшись, девочка сама направилась за братом вверх по лестнице.

Подождав, пока за ними закроется дверь, Урд смущенно улыбнулась Сверигу.

— Прошу тебя, прости мою дочь. Сама не знаю, что на нее нашло.

— Но она хотя бы заговорила, — ободрил ее Бьерн.

Свериг промолчав и потянулся за кувшином с медом.

— Да, — произнесла Урд, окинув Тора странным взглядом. — Это так.

— И то, о чем я только что сказал, боюсь, не шутка, — продолжил ярл. — Мы должны поговорить об этих воинах.

— О Несущих Свет?

— Если это вообще они. — Бьерн вопросительно покосился на Урд, но та никак не отреагировала. — Как бы то ни было, они опасны.

— Вы выяснили, как они попали на тот уступ?

Ярл покачал головой.

— Вероятно, все-таки через расщелину. Мы вернулись туда и осмотрели все, но не нашли никаких следов. И трупов, кстати, тоже.

— Может, они восстали из мертвых и ушли? — усмехнулась Урд. — Но это было бы странно, учитывая, что одному из них отрубили голову.

Если это и была шутка, то все сочли ее неудачной: никто из мужчин не засмеялся.

— Мы обыскали весь уступ, — продолжил ярл. — Ни трупов, ни крови. Но в последние дни часто шел снег, так что все следы замело. — Отпив меда, он с отвращением поджал губы и задумчиво заглянул в бокал. — Наверное, они были не одни. Кто-то забрал тела.

— Значит, они нашли вас. То есть нас, — поправилась Урд.

Нахмурившись, Бьерн покачал головой.

— Наше пребывание здесь не такая уж и тайна. Многие знают об этой долине, но тут мы в безопасности, не беспокойся. Никто не может перейти через эти горы. И я уже отправил своих людей к Вороньему перевалу, чтобы следить за расщелиной. — Он снова заглянул в бокал, словно надеялся найти там ответы на все свои вопросы. — Возможно, нам действительно стоит построить в том месте крепость.

— А этот… — Тору понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить название расщелины, ведущей в долину, — Путь Богов?

— Он совершенно безопасен, — кивнул Бьерн. — Если ты чувствуешь себя достаточно здоровым для небольшой прогулки, я тебе покажу. Завтра утром, например.

— А мне потом еще несколько дней его отхаживать? — возмутилась Урд. — Если тебе наплевать на Тора, так пожалей меня, ярл. Мои силы не безграничны.

— Я чувствую себя совершенно здоровым.

— Да уж, конечно, — фыркнула Урд. — Прости, пожалуйста, и как только я могла забыть, кто ты на самом деле. — Склонившись вперед, она коснулась его ладони.

Женщина случайно задела больное запястье, и Тор едва сумел сдержать стон боли.

— Ты бы ее послушал, друг мой, а то в конце концов она переломает тебе ноги, чтобы ты не выходил из дома. — Бьерн отмахнулся, увидев, что Тор собирается что-то сказать. — Урд права. За пару дней ничего не изменится. Я разослал разведчиков, они будут следить за ситуацией в дне езды от долины. Важно, чтобы ты поправился. Если эти воины вернутся, то ты нам понадобишься.

— Я или мое оружие?

— Разве ты его не потерял? — невинно осведомился Свериг.

— Да. Может быть, там, наверху, я поймал над пропастью не то, что было нужно, кто знает.

Бьерн на мгновение нахмурился, но тут же примирительно поднял руку.

— Это же кузница. Тут наверняка найдется другой молот. Ты уже знаешь о Хенсвиге и его жене?

— Да, — ответил Тор. — Мне очень жаль. Я действительно не понимаю, как это могло произойти.

— И никто не понимает.

— Иногда боги жестоки, и мы не знаем, почему что-то происходит. А бывает и так, что причины нет вовсе. Я виню себя за случившееся, но это не вернет их к жизни.

— Ты?

— Я — местный ярл, — напомнил Бьерн. — Моя задача заключается не только в том, чтобы принимать важный вид, разгуливая туда-сюда с мечом на перевязи. Хенсвиг был уже стар, и он болел. Я должен был обратить на это внимание.

— Но ты же не целитель, — мягко заметила Урд.

— Нет. Урд сказала тебе, что мы предложили ей остаться здесь? — сменил тему ярл.

Кивнув, Тор демонстративно оглянулся.

— Да, но я не знаю…

— Хенсвиг наверняка был бы не против, — перебил его Бьерн. — Я не думаю, что он хотел бы, чтобы все это просто исчезло. К тому же нам нужен новый кузнец.

— Я не кузнец, — сказал Тор.

— Но мой муж был кузнецом, — вмешалась Урд. — И я хорошо разбираюсь в кузнечном деле. Лив — смышленый парнишка, и он должен был стать его преемником, хотя еще совсем юн. Я могу показать все, что ему нужно знать, но одних знаний недостаточно.

«Этот мальчик никогда не станет кузнецом, — подумал Тор. — Да и не захочет он этим заниматься». Он недоуменно посмотрел сначала на Бьерна, а потом на Урд.

— Я готова рассказать об этом и тебе.

Тор тоже не собирался оставаться здесь и становиться кузнецом. Разве Урд этого не знала?

— Еще рано принимать подобные решения. Времени осталось немного, но оно пока есть, а потом тебе придется решить, останешься ли ты с нами или покинешь долину, прежде чем начнется зима. Надеюсь, что ты останешься, но выбор за тобой.

— Вы что, просто так отпустите меня? — опешил Тор. — После всего, что произошло?

— Ты тут не пленник. — Допив мед, Бьерн встал. — Думаю, на сегодня достаточно. Нужно подождать, пока заживет твоя рука. Свериг…

— Вы уже уходите? — не очень убедительно запротестовала Урд.

— Конечно, нам хотелось бы остаться, — ярл покосился на своего помощника, — ужин просто превосходен. Свентье гордилась бы, знай она, что ты займешь ее место. Но нужно еще многое сделать, к тому же меня ждет жена. Если она узнает, что я оставался в доме такой красавицы дольше, чем приличествует, она мне голову оторвет. Или кое-что поважнее.

Свериг наконец-то поднялся, влил в себя остатки меда и закинул топор на левое плечо.

Тор остался на месте, а Урд провела гостей к двери, перемолвившись с Бьерном парой слов. Когда она вернулась, на ее лице застыло какое-то странное выражение.

— Неужели Свериг не сказал вам, что я его спас? — удивленно спросил он.

— Да, не сказал. Но сейчас я не хочу говорить о Свериге. — Она подошла к нему вплотную.

— И что же, мы будем говорить о том, как я стану твоим подмастерьем и ты обучишь меня основам кузнечного дела?

— Может быть, потом, — ответила Урд, усаживаясь ему на колени и обвивая его шею руками.

Позже, когда они занимались любовью перед камином, Тору показалось, что он услышал чьи-то легкие шаги на лестнице, но когда он поднял голову от волос Урд, там уже никого не было, а в следующее мгновение Урд притянула его к себе.

Бьерн действительно дал Тору еще два дня, а потом прислал за ним юношу с оседланной лошадью. Урд долго возмущалась, но отпустила его, и Тор, вскочив в седло, помчался за посланником Бьерна.

Он нисколько не удивился, выяснив, что ему опять досталась та же упрямая кобыла, постоянно пытавшаяся откусить ему пальцы. Видимо, эту лошадь выбрал для него Свериг.

По дороге Тор пытался завести разговор со своим спутником, но юноша оказался на удивление молчаливым, и вскоре Тор оставил его в покое.

Бьерн ожидал их неподалеку от Пути Богов. Он был один, но в доспехах и при оружии. Ярл помахал им рукой, давая знак спешиться.

— Все в порядке, Гёодур, — обратился он к спутнику Тора. — Спасибо, что ты привез его сюда. Можешь отправляться домой, мы пробудем здесь еще довольно долго. Передавай привет отцу и скажи ему, что на днях я загляну к вам.

Смерив Тора недоверчивым взглядом, юноша развернул коня и уже через пару шагов перешел на галоп.

Тор повернулся к Бьерну и удивленно уставился на него, но ответа на свой невысказанный вопрос не получил.

— Доброе утро, — поприветствовал его ярл. — Я обещал тебе кое-что показать. Как твоя рука?

Запястье по-прежнему висело на перевязи и немного болело, но если им не шевелить, то можно было считать, что все уже в порядке.

— Урд настояла на том, чтобы я носил шину.

— Она очень умная женщина, и тебе стоит прислушиваться к ее мнению. Прогуляемся?

Не дожидаясь ответа, он взял коня под уздцы и пошел вперед. Тор последовал за ним, разглядывая скакуна Бьерна. Это была не та кобыла, на которой ярл ездил в горы, а большой боевой конь, чьи тренировки были направлены на развитие силы и выносливости, а не скорости. Под невзрачной попоной Тор разглядел тонкую металлическую кольчугу, а также большой круглый щит и два копья, висевшие на седле. Бьерн что, собирался идти на войну?

— Там довольно опасно, — произнес ярл, заметив его удивленный взгляд. — Никогда не знаешь, с кем придется столкнуться.

Осмотрев впечатляющее обмундирование Бьерна, Тор демонстративно оглядел себя. Молча подойдя к коню, ярл снял с седла сверток с перевязью и мечом. Рукоять клинка показалась Тору знакомой.

— Я знаю, ты отказался взять его, — сказал Бьерн, увидев, что Тор сомневается. — Но я предпочел бы, чтобы этот меч был у тебя, а потом можешь вернуть его мне, если захочешь.

— Ты ожидаешь, что нам придется вступить с кем-то в бой? — Тор надел на себя перевязь.

Со сломанной рукой это оказалось нелегко, но ярл не стал предлагать ему помощь.

— Надеюсь, что нет. Можешь считать это глупой привычкой, но никто не выходит из долины без оружия.

Тор понимал, что это просто отговорки, и решил прекратить разговор. Наверное, у Бьерна есть свои причины вооружаться подобным образом.

Сам не замечая, что он делает, он повернул перевязь так, чтобы меч висел на правом плече и его легче было снять здоровой рукой. Увидев это, Бьерн одобрительно кивнул.

— Пойдем.

Они двинулись вперед, и тут… что-то произошло. Тор не мог бы описать это словами, но чувство было слишком сильным, чтобы просто проигнорировать его. Казалось, резкая боль внезапно пронзила тело. Замерев на месте, он испуганно оглянулся. Бьерн, заметив его движение, тоже остановился и молча уставился на Тора.

— Ничего. Мне показалось, что я что-то увидел, но…

Он действительно кое-что увидел. И видел до сих пор. У входа в расщелину под звучным названием Путь Богов на снегу остались следы. Волчьи следы.

Подойдя к отпечаткам лап, Тор опустился на колени и осторожно ощупал заледеневший снег. Следы были старыми, их оставили не меньше дня назад, а то и больше. Волк был всего один, зато это был необычайно крупный зверь.

— Тор?

— Это волк, — пробормотал он.

Бьерн подошел поближе и, кряхтя, наклонился, упершись ладонями в колени.

— В долине нет волков.

Тор ответил не сразу, он все еще ощупывал снег вокруг отпечатка. Сначала ощущения были такими же, как он и ожидал, — холодный снег, от которого мгновенно студило руки и немели пальцы… Но потом появилось еще что-то, неуловимое, смутное, какой-то беззвучный шепот, доносившийся из глубин прошлого и сообщавший, кто оставил этот след. Это был волк, огромный, дикий, древний, как сам мир, и он оказался тут неспроста. Его… послали.

— Тор?

Он по-прежнему молчал. Воспоминания полностью захватили его, и в какой-то миг Тор понял: к нему пришло новое знание, словно у него появились другие органы чувств, о которых он даже не подозревал. Фенрир. Этого волка послал Фенрир. Если бы Тор захотел, хватило бы одного-единственного мысленного приказа, чтобы узнать причину этого, но он вдруг испугался возможности получить ответ на свой вопрос.

Встав, Тор повернулся к ярлу.

— Это волк. Я распознал волчьи следы.

Нагнувшись, Бьерн еще раз осмотрел заледенелый отпечаток лап.

— А я распознал след собаки.

Тор хотел возразить, но в этот раз Бьерн не дал ему высказаться.

— Я уважаю твою осторожность, Тор, но ты ошибаешься. — Ярл покачал головой. — Я знаю и того пса, что оставил эти следы, и человека, которому принадлежит пес. — Бьерн добродушно рассмеялся. — Но твоя ошибка вполне понятна, друг мой.

— Пес? — переспросил Тор, не веря ни единому его слову.

— Ты не стал бы задавать этот вопрос, если бы хоть раз увидел Готгрена и его гончих, — с улыбкой сказал Бьерн. — Готгрен с любовью называет их «мои малыши», но на самом деле это не псы, а чудовища. Любой волк, который еще не устал от жизни, не приблизится к ним и на милю.

Тора его слова не убедили. Он нисколько не сомневался в том, что собаки, о которых говорил ярл, действительно существуют. Рожденные в результате скрещивания волков с самыми сильными собаками, они пользовались любовью многих крестьян и жителей отдаленных хуторов и верно защищали хозяев от своих диких собратьев. Но то, что видел Тор, не было следом пса, что бы там ни говорил Бьерн.

— Так, значит, это Путь Богов, — произнес он, решив не переубеждать ярла в его мнении.

Выпрямившись, Бьерн затоптал след от лапы и, лишь когда вновь подхватил поводья и прошел немного вперед, сказал:

— Да, это Путь Богов.

— Почему вы дали проходу такое название?

Прошло еще некоторое время, и Тор уже открыл рот, чтобы спросить ярла, собирается ли тот вообще с ним разговаривать, но Бьерн ответил:

— А кто еще, кроме какого-то бога, мог создать этот коридор среди скал?

Тор с любопытством оглянулся. Расщелина, проходившая по прямой через скалу, заканчивалась, судя по тонкой вертикальной линии просвета, где-то далеко впереди. Подняв голову, можно было увидеть то же самое — тонкую ровную полоску серого неба. И высота, и длина расщелины были удивительно большими.

— Боги? — усмехнулся он. — Или силы природы?

Бьерн тихо рассмеялся.

— А что такое природа, как не исполнение воли богов?

Оторвав взгляд от тонкой полоски неба, Тор повернулся к ярлу. Из-за забрала он не мог разглядеть лицо Бьерна, но понимал, что они ведут этот разговор неспроста.

— Ты веришь в богов?

— И этот вопрос задает мне человек, который носит имя бога? — Ярл улыбнулся.

— Но это имя…

— Ты выбирал не сам, я знаю, — перебил его Бьерн. — Но, честно говоря, оно тебе подходит, тут уж ничего не поделаешь. А верю ли я в богов? — Он пожал плечами.

Тор задумался. Он не понимал, почему Бьерн решил завести этот разговор именно сейчас.

— Может, они и существуют, но если и так, то это наверняка не какие-то всемогущие создания, спустившиеся с небес и повелевающие силами творения.

— А кто же они тогда?

— Не знаю. Возможно, такие же люди, как и мы с тобой, но они знают намного больше нас.

— Что же они знают?

— Если бы мне было известно это знание, я и сам был бы богом, — снова улыбнулся Бьерн.

«А я забыл больше, чем хотел бы знать», — горько подумал Тор. Впрочем, сейчас стоило повнимательнее рассмотреть все вокруг, а не задумываться над подобными вопросами. Вскоре проход расширился, и Тор вздохнул с облегчением — они вышли из расщелины.

С другой стороны Пути Богов их ждали около десятка человек. Воины стояли неподалеку от своих лошадей, болтая друг с другом, отдыхая и притопывая ногами, чтобы не замерзнуть. Дыхание паром вырывалось изо рта, образовывая иней на бородах и бровях. Увидев это, Тор понял, что тут намного холоднее, чем с другой стороны скалы. Поля вокруг селения тоже были заснеженными, и из печных труб всегда валил дым, но в Мидгарде было просто холодно. Тут же царила настоящая стужа.

Тор попытался вспомнить, было ли здесь так же холодно, когда они пришли сюда, но воспоминаний об этом не сохранилось. Казалось, все это случилось очень давно, хотя на самом деле прошло всего несколько дней.

Люди Бьерна один за другим сели на коней. Какой-то парень что-то сказал. Тор не разобрал его слов, но это вызвало всеобщий хохот, и только Свериг сохранял привычно хмурый вид и не сводил с Тора неприветливого взгляда.

Всадники отъехали от расщелины. Бьерн скакал впереди колонны, и Тор присоединился к нему. Он полагал, что Свериг тоже подъедет к ним, но черноволосый воин остался позади.

— Ты готов? — спросил Бьерн.

Тор понятия не имел, к чему он должен быть готов, но осознавал, что его ответ не имеет никакого значения, и потому просто кивнул.

Небольшой отряд двинулся на запад. Тор ожидал, что ярл хоть что-то объяснит ему или заведет непринужденный разговор, Но тщетно. Оглянувшись, он с изумлением заметил, что они отдалились от Пути Богов намного больше, чем он предполагал. Расщелина уже исчезла из поля зрения, и даже глубокие следы копыт… заканчивались всего в паре шагов позади?

Нет, описать это впечатление было невозможно. Что-то мешало Тору присмотреться, словно следы ускользали от его восприятия, как он ни пытался их разглядеть.

Повернувшись, он наткнулся на взгляд Бьерна и вопросительно поднял брови, но ярл лишь с довольным видом покачал головой.

Отряд скакал час или два, постепенно сворачивая на север. Они не отдалялись от горной гряды, но и не подъезжали к ней слишком близко. Пару раз со скал падали сосульки, а потом скатилась целая лавина, которую пришлось объезжать. Горы не везде были столь отвесными, как у Пути Богов, и временами Тор проезжал мимо мест, где, казалось, можно было легко подняться наверх, но всякий раз подъем преграждал либо неприступный выступ скалы, либо обрыв.

— Вы уверены, что нигде нельзя перебраться через эти горы? — поинтересовался Тор.

— Видишь ли, тут, внизу, иногда кажется, что это возможно. — Бьерн покачал головой. — Но перехода нет. Многие пытались найти его, однако еще никому это не удалось. А некоторые из тех, кто предпринимал такие попытки, больше не возвращались.

— В этих горах живут чудовища, — сказал воин, ехавший чуть поодаль.

— Ты их видел?

— Никто из тех, кто сталкивался с ними, не выжил, а потому не мог рассказать нам об этом, — с серьезным видом заявил парень.

Тор чуть не прыснул от смеха и даже не стал спрашивать, откуда этот юноша вообще знает о чудовищах.

— Возможно, сами эти горы — чудовища. — В глазах Бьерна плясали озорные огоньки. — Но мы следим за ситуацией. Тут повсюду часовые. Вон, например. — Он махнул рукой влево.

Возле скал виднелось какое-то сооружение, но до него было еще слишком далеко, чтобы разглядеть строение более тщательно и понять, зачем его здесь возвели.

Но даже подъехав поближе, Тор все равно не смог разгадать его загадку. У массивной башни обрушилась верхушка, поэтому определить изначальную высоту сооружения было трудно. Постройка показалась Тору древней и непривычной, но в ней угадывалось и что-то знакомое. С подветренной стороны стену башни замело снегом, с другой же виднелся низенький домик, крытый сланцем. Судя по печной трубе дома, его построили намного позже, чем саму башню.

— Это сторожевая башня, — ответил Бьерн на еще не заданный вопрос. — Одна из нескольких. В некоторых из этих сооружений мы разместили своих часовых, и эта башня не исключение.

— Хотя вы чувствуете себя в безопасности за этими… Скалами Богов?

— Это не означает, что мы стали легкомысленными или глупыми. Безопасность нужно обеспечивать.

— А кто построил эту башню? — Тор подозревал, что не получит ответа на свой вопрос.

— Этого никто не знает. Эти сооружения уже стояли здесь, когда сюда пришли первые поселенцы, занявшие долину Мидгард.

— Башен много?

Бьерн махнул рукой вправо, где заснеженная долина сливалась с серыми небесами.

— По меньшей мере с полдюжины. Все они полуразрушены, ведь им сотни лет. — Ярл пожал плечами, показывая, что ему неинтересно говорить на эту тему. — Но мы приехали сюда не для того, чтобы полюбоваться башнями.

«Кто бы мог подумать!» — молча ухмыльнулся Тор.

— Вон, посмотри! — Бьерну пришлось повысить голос, чтобы перекричать завывания ветра.

Глаза у Тора слезились, и он с трудом мог увидеть то, на что показывал ярл. Только через некоторое время он разглядел какую-то тень, тянувшуюся по заледенелым скалам у полуразрушенной башенки и исчезающую в белой пелене метели.

— Расщелина?

— Да. Когда не идет снег, ее видно лучше, — сказал Бьерн.

— И ты поставил часового в этой башне, чтобы приглядывать за проходом?

— Двоих. — Свериг, подскакав к ним на коне, остановился. — И они оба исчезли. Вместе с лошадьми и всеми пожитками.

— Может, они просто сбежали? — Тор и сам понимал, насколько глупо прозвучали эти слова.

— Ну да, ведь местность тут такая чарующая, да и погода просто великолепная, так почему бы им не отправиться на прогулку? — фыркнул Свериг.

— Мы привели с собой псов, способных найти тело даже под снегом. Обыскали все в округе, — продолжил Бьерн, не став обращать внимания на колкости своего помощника.

— Но никого не нашли, — прорычал Свериг.

— Видимо, кто-то забрал трупы, — сказал ярл. — Точно так же, как и тела тех воинов у Вороньего перевала.

— И кто бы это мог быть? — прошипел Свериг, опуская ладонь на рукоять топора.

— Если у тебя есть ко мне какие-то претензии, Свериг, то почему бы прямо об этом не сказать? — Тору казалось, будто что-то шевельнулось в его сознании, пытаясь заставить его отвечать не только словом, но и делом.

— У меня? Претензии? — фальшиво изумился Свериг. — У меня к тебе нет претензий. Но мне кажется, что у тебя возникли кое-какие проблемы, в первую очередь, с самим собой. Ты ведь даже не знаешь, кто ты на самом деле. — Он улыбнулся, покрепче сжимая топор. — Или знаешь, но не хочешь говорить нам?

Top едва сдерживался.

— С чего ты взял?

— Это ты мне скажи!

— Свериг, прошу тебя. — Вздохнув, Бьерн с укором посмотрел на забияк. — Мне кажется, у вас возникли определенные трудности в общении, но сейчас неподходящий момент, чтобы разбираться с ними.

— Неподходящий момент? — возмутился Свериг. — А когда, по-твоему, момент будет подходящим? Когда он расскажет своим дружкам, как до нас добраться?

— Ну все, хватит! — Улыбка сползла с лица Бьерна.

Свериг, развернув коня, вновь направился к своим спутникам.

— Что он имел в виду? — удивленно переспросил Тор.

— Почему бы тебе самому у него не спросить? — огрызнулся Бьерн. — Можете договориться о встрече и устроить дуэль на снежках. Думаю, вам обоим не повредило бы хорошенько остыть.

— Я задал тебе вопрос.

Бьерн вздохнул, так ничего и не ответив. Повернувшись в седле, он обвел рукой заснеженную равнину.

— В другое время года здесь очень красиво.

Красиво? Тор видел здесь лишь поля, переливающиеся всеми мыслимыми оттенками белого. То там, то сям на фоне снега проступали какие-то светло-серые очертания, но отсюда невозможно было разобрать, что это. Еще Тору показалось, что с юга движется снежная буря, но она была еще слишком далеко, чтобы вызывать опасения.

— По-моему, тут чересчур холодно, чтобы наслаждаться зрелищем, — заметил Тор.

— Да, ты прав. — Бьерн почему-то обрадовался этим словам. — Холодно. Очень холодно. В этом-то и состоит проблема.

— А еще тут чрезмерно холодно, чтобы устраивать подобные игрища.

— Хотел бы я, чтобы все это было лишь игрой, друг мой. — Бьерн опять повернулся к долине. — Видишь там лес и речку?

— Они засыпаны снегом, — сказал Тор и присмотрелся внимательнее.

— И покрыты коркой льда, — добавил ярл. — Зима в этом году пришла раньше. Ненамного, всего лишь на пару дней раньше, чем в прошлом году… Но и в прошлом году она пришла раньше, чем в позапрошлом, и длилась чуть дольше. И в позапрошлом, и позапозапрошлом…

Тор постепенно начал понимать, к чему ведет ярл.

— Эти земли умирают, Тор. Они застывают в вечной мерзлоте, и каждый год становится все холоднее. Зима приходит раньше и длится дольше — на день или два. Тьма усиливается, морозы все суровее…

— Что ты хочешь этим сказать? Что значит умирают?

— То и значит. — Бьерн горько рассмеялся. — Ты же не думал, что Эндре и ее семья поселились в вечных льдах, собираясь разводить здесь скот? Ну уж нет. — Он покачал головой. — Я родился здесь, Тор. Я помню эти земли. Раньше… — ярл попытался подобрать подходящие слова, но так и не нашел их, — все было иначе. Тут было зелено, и земля кормила людей, живших на ней. А теперь она умирает. Мидгард всегда был местом для беженцев, искавших приюта. Для этого боги и создали эту долину, и она будет оставаться приютом для обездоленных до тех пор, пока существуют люди, Тор. Но их все больше. Твоя подруга и ее семья были не первыми, кто присоединился к нам в этом году, и они будут не последними. Я думаю, что мир умирает, Тор. Может быть, мы застанем тот день, когда Мидгард станет последним местом в мире, где люди смогут жить.

Top мог бы сказать ему, что он совершенно прав, и объяснить, почему так происходит, вот только он не мог выразить это словами.

— Не все, кто приходит к нам, настроены дружелюбно, — продолжил Бьерн. — Некоторые завидуют нашей безопасности. Есть те, кто по природе своей агрессивен, а у большинства просто нет другого выбора.

Тор подумал, не рассказать ли ярлу о своих снах, но решил пока этого не делать.

— Зачем ты мне об этом говоришь?

— Чтобы ты понимал Сверига, друг мой, — тихо ответил Бьерн, отворачиваясь. — И остальных, в том числе и меня.

— Вы не доверяете мне.

— А как мы можем тебе доверять? — возразил ярл. — Ты был не первым, кого могли подослать к нам, чтобы выведать нашу тайну.

На это Тору нечего было возразить. Бьерн был прав, и, что самое ужасное, даже в большей степени, чем ярл и даже Свериг могли предположить. Тор промолчал.

— Тебе не нужно беспокоиться, — сказал Бьерн, неправильно истолковав его молчание. — Мы рады приветствовать в Мидгарде и Урд, и ее детей, и тебя самого. Но ты должен принять решение. Прямо сейчас.

— Почему?

Ярл поднял руку к темнеющему небу, которое сливалось с бесконечной пустошью, распростершейся впереди.

— Вскоре солнце сядет, Тор, и ты не сможешь пройти по Пути Богов. Никто не сможет. Если ты хочешь уйти из Мидгарда, тебе нужно решиться на это сейчас.

Тор не сразу понял, что, говоря «сейчас», ярл подразумевает сегодняшний день.

— Вы отпустите меня? — опешил он.

— На седле лошади ты найдешь мешок с запасами еды на неделю и теплую одежду. Если ты быстро поскачешь на юг, то доберешься до ближайшего города до наступления Долгой Ночи. Там скажешь, что это мы тебя прислали, и тогда тебе помогут.

— А как же Урд?

— Если бы ты взял женщину с собой, то обрек бы ее на верную смерть.

Бьерн был прав, хотя Тор вовсе не это имел в виду.

— Ты хочешь проверить меня, — предположил он. — Вы никогда не позволите мне уйти. Я же знаю, где находится проход в Мидгард.

— Разве мы смогли бы задержать тебя?

«Может, и не смогли бы», — подумал Тор и покачал головой.

— Дело не в этом. Сомневаюсь, что вы отпустите меня, ведь, по словам Сверига, я могу раскрыть вашим врагам проход в долину.

Смерив его долгим взглядом, Бьерн пожал плечами.

— Ты должен будешь принять решение, пока мы вернемся к Пути Богов.

Увидев башню, Тор подумал, что они остановятся там, чтобы отдохнуть или хотя бы защититься от холода и ветра, но Бьерн заявил, что они и так уже достаточно далеко отъехали от входа в долину и пришло время возвращаться.

Они с Тором опять поехали во главе колонны.

Прошло около получаса, когда Бьерн вдруг резко остановился. Тор, чувствуя, как напряглись его спутники, опустил ладонь на рукоять меча. Послышался стук копыт — Свериг подскакал поближе.

Впереди… что-то было. Когда они ехали к башне, равнина перед горами выглядела совершенно пустынной, теперь же там что-то двигалось, какие-то светлые точки, но они были слишком далеко, чтобы понять, что это. Тем не менее Тору эти смутные очертания почему-то показались знакомыми.

Все молчали, Свериг положил топор перед собой на седло, а один из его спутников, не дожидаясь приказа, снял со спины лук и наложил на тетиву стрелу из колчана.

— Во имя богини Хель… — пробормотал Свериг. — Волки!

Должно быть, у него было необычайно хорошее зрение. Присмотревшись, Тор тоже сумел разглядеть серых волков, а также огромного белого зверя, вожака стаи.

Всадники выстроились в линию, вооружившись мечами и луками.

Тем временем волки уже подобрались поближе, так что можно было увидеть всю стаю. Их было восемь, считая белого вожака, и они двигались не так, как обычно бегут животные, даже такие умные, как волки. Скорее эта стая напоминала дисциплинированный военный отряд, готовый напасть на врага. Конечно, все это казалось нелепостью: людей, хорошо вооруженных и натренированных, было больше, и, какими бы серьезными противниками не считались волки, вряд ли они смогли бы приблизиться к всадникам. «Возможно, громилы, напавшие на хутор, тоже так полагали», — подумал Тор, вспомнив, чем окончился тот бой.

Всадник рядом с ним поднял лук, однако Тор поспешил остановить его:

— Не надо. Одно неверное движение — и нам конец.

Должно быть, это прозвучало смехотворно, но воин послушался.

Тем временем волки приближались.

— Думаю, тебе придется объяснить нам свое решение, о великий Тор, повелитель грома и молний, — язвительно произнес Свериг.

От его враждебности настроение отряда стало еще более нервозным. Увидев, как Свериг ладонью поглаживает топорище, Тор покосился на Бьерна и поскакал навстречу волкам, не заметив, что его рука сама легла на меч. Волки уже приблизились на расстояние выстрела и не собирались останавливаться.

Тор надеялся, что не совершает глупейшую ошибку в своей жизни. Он направлялся прямо к белому волку. Зверь, само воплощение разрушительной силы, ставшей плотью и клыками, рыча, оскалился.

Лошадь Тора встала на дыбы, и он едва сумел удержать ее. Сердце выскакивало из груди, во рту горчило, рука сжала меч, так что запястье пронзила острая боль. Тор чувствовал, какая ненависть исходит от белого волка. Эти звери были созданы для того, чтобы убивать. Чтобы убить его. Но они не нападали, и через мгновение Тор убрал ладонь с рукояти меча. Волк смотрел ему прямо в глаза, не отводя взгляда. В этой игре силы были равны, иначе давно уже пролилась бы кровь.

— Уходи, — сказал Тор.

Фенрир зарычал, и в этом звуке прозвучала вся ярость, на которую было способно это чудовище из глубин Хельхейма. Его когти били по снегу, словно волк пытался взрезать тело земли и испить ее крови.

— Уходи, — повторил Тор. — Не сейчас. Еще слишком рано.

Он и сам не знал, почему произносит эти слова, но они казались ему правильными.

Белый волк отпрянул, обнажив белые зубы, острые, как кинжалы, и такие же длинные.

— Рано, — повторил Тор.

И чудо свершилось.

Фенрир зарычал, слюна закапала на снег, прожигая в нем дыры, словно кислота, но затем зверь начал отступать шаг за шагом, и, хотя Тор видел только вожака, он чувствовал, что и вся стая уходит. Ярость волков не угасла, но что-то сдерживало ее.

А потом произошло и вовсе что-то невероятное. Словно из ниоткуда на волков налетела буря, ветер стеной поднял снежную пелену, заполонив весь мир своими завываниями, и тут же стих вновь.

Когда блестящие снежинки осели на землю, волки исчезли, и от них не осталось даже следов, словно они никогда и не существовали. Развернув лошадь, Тор поскакал к своим спутникам. На лицах мужчин было написано изумление, а у некоторых даже страх. Глаза Бьерна расширились, и он еще некоторое время молчал.

— Что это было, Тор? — спросил он наконец. — Что ты сделал?

Лгать было бессмысленно, не говоря уже о том, что ни одна правдоподобная ложь не приходила Тору на ум. Он и сам не знал, что же такое сделал.

— Волки — умные звери, — ответил он. — Наверное, они поняли, что им не справиться с нами.

Бьерн молча смерил Тора недоверчивым взглядом и отвернулся, глядя на заснеженную равнину.

— Да, наверное, так и было.

Лучше бы Тор не произносил этих слов. Все остальные молчали, но что-то изменилось, и в первую очередь в его отношениях с Бьерном. В душе Тора поселился страх, а еще уверенность в том, от чего раньше он пытался отречься.

— Поехали. — Ярл откашлялся. — Нам еще предстоит долгий путь.

Они молчали всю дорогу. Свериг вновь замыкал кавалькаду, да и все остальные старались держаться от Тора подальше. Даже Бьерн уже скакал не рядом с ним, а отодвинулся на расстояние вытянутой руки. Тор испытывал неприятное чувство, но знал, что, если он сейчас что-нибудь скажет, это только ухудшит ситуацию.

Когда впереди показался Путь Богов, Бьерн поднял руку, приказывая отряду остановиться.

— Вот и пришло время сделать выбор, Тор.

Почему-то Тору показалось, что в этот раз ярл несколько иначе произнес его имя, и ему это не понравилось.

Бьерн указал на скалы, потом на равнину и наконец на лошадь, груженную припасами.

— У тебя есть время, чтобы доскакать до Эзенгарда. Тамошний ярл — добрый друг Мидгарда. Он примет тебя, и ты сможешь пожить там, пока зима не закончится, или же взять у него все необходимое, чтобы продолжить путь.

— Вы меня так просто не отпустите, — вот уже в который раз повторил Тор. — Вы хотите проверить меня, да? Вы не можете меня отпустить, ведь…

— Мы по-прежнему не доверяем тебе, и сегодня ты в очередной раз убедил нас в том, что это не зря. — Свериг подскакал к нему поближе.

Тора не удивлял ни его насмешливый тон, ни полный недоверия взгляд, неясно было только, почему Свериг не обнажает оружие и его топор по-прежнему висит на спине.

— Ведь я знаю путь в вашу долину.

— Ты прав. Если бы ты действительно знал путь, мы не могли бы позволить тебе уйти.

— Если бы я знал путь? — опешил Тор.

Он повернулся к расщелине, ожидая, что оттуда выедут всадники или выскочит отряд лучников. Но Путь Богов оставался пуст.

— Я не понимаю, — признался Тор.

Свериг еще больше нахмурился, а вот Бьерн, наоборот, улыбнулся.

— Ты прав, Тор. Возможно, вскоре Мидгард будет единственным местом на земле, где люди смогут жить свободно. Мы должны оставаться очень осторожными и следить за теми, кому известна наша тайна. Так ты хочешь остаться тут, с Урд и ее детьми?

Тор все меньше понимал, что происходит, но все-таки кивнул.

— Я надеялся на это. — Голос Бьерна звучал искренне. — Тогда езжай к ней. — Ярл кивнул на расщелину в скале, и Тор заметил в его глазах лукавые искорки.

— А… вы? — опешил он.

— О, мы последуем за тобой, — ответил Свериг. — Скачи вперед… Или ты опасаешься, что мы нападем на тебя со спины, о великий бог грома?

Сглотнув ответ, вертевшийся на языке — а он состоял всего лишь из одного слова, — Тор бросил на Сверига испепеляющий взгляд и поскакал к скале.

Вдруг поднялся ветер — сначала едва заметный, а затем с каждым шагом становившийся все сильнее и сильнее, пока не превратился в бурю, такую же, как та, что поглотила стаю волков. Впрочем, буря прекратилась столь же внезапно, и, когда снежинки осели на землю, Путь Богов исчез. Впереди возвышалась прочная высокая скала. Остановившись, Тор уставился на каменную преграду, а затем повернулся в седле. Он не удивился бы, если бы Бьерн и его спутники тоже исчезли, но и ярл, и все остальные сидели на своих лошадях неподалеку.

Помедлив, Тор поскакал вперед. «Наверняка это какой-то морок», — решил он. Может, они и смогут обмануть его глаза, но не его самого. Взгляд лихорадочно метался по скалам, ощупывая каждую тень, каждую впадинку и неровность, и Тору казалось, что он узнает эти места. Вот только расщелина куда-то пропала.

Доехав до скалы, Тор спешился и провел ладонями по гладкому камню. Черная скала была покрыта давней коркой льда. Тор даже достал меч и раза два ударил по каменной стене, оставив пару зазубрин.

— Если ты пытаешься прорубиться в долину, то тебе потребуется на это немало времени. Да и мечом это делать несподручно.

Тор медленно повернулся к Бьерну, пытаясь сдержать раздражение. От него не ускользнули ухмылки на лицах окружающих.

— Я бы одолжил тебе топор, но, боюсь, он мне еще пригодится, — добавил Свериг.

Смерив Бьерна недовольным взглядом, Тор опять вскочил в седло и, повернувшись к ярлу, сказал:

— Что ж, тебе удалось меня удивить.

— Очень на это надеюсь, — ответил Бьерн.

Кто-то из воинов за его спиной тихо засмеялся.

— И что же будет дальше?

— Ты ведь принял решение. Мы отправляемся домой. Думаю, тебе не меньше нас хочется оказаться сейчас в тепле, у камина. — Сжав бока лошади коленями, ярл направил ее к Пути Богов.

Видимо, Тор не ошибся. Вход в расщелину все это время находился прямо перед ним. Еще двое спутников Бьерна засмеялись.

Тор остановился, в изумлении уставившись на Путь Богов и скалы вокруг, но потом взял себя в руки и поскакал за Бьерном. Стук копыт эхом отражался от каменных стен.

Вскоре он заставил свою своенравную лошадь догнать ярла.

— Это было весьма впечатляюще, — повторил Тор.

Бьерн кивнул.

— Насколько я понимаю, ты не собираешься объяснять мне, как работает этот фокус.

— Фокус? — Ярл умело изобразил изумление. — О нет, Тор, это не фокус.

— А что же еще?

— Путь Богов, — сказал Бьерн так, будто это было достаточным объяснением. — Боги защищают эту долину. Многие полагают, что боги создали это место для того, чтобы люди жили здесь, когда их уже нигде в мире не будут принимать. И некоторые верят, что Путь Богов открывается только тем, кто заслужил это.

— Некоторые, — повторил Тор. — А ты сам?

— Я не верю в богов.

— Что же это, если не их творение? — Тор обвел рукой расщелину. — Колдовство?

— Я не верю в колдовство.

— Во что же ты веришь?

— Не знаю. — Ярл пожал плечами. — Наверное, в то, что сам вижу. — Покрепче перехватив поводья, он пустил лошадь рысью. — Давай поторопимся, друг мой. Тут холодно, а твоя подруга и дети ждут тебя.

 

Глава 8

Наступила Долгая Ночь, продлившаяся более ста дней. Когда она близилась к завершению и небо уже начало сереть, в долине появился новый кузнец.

И Урд, и Тор, и, конечно же, Лив завели себе в селении новых друзей. Все свободное время, остававшееся после работы, Тор посвящал созданию нового молота. Две первые попытки сделать молот оказались неудачными, и Тор даже не завершил их, вовремя заметив, что результат не отвечает его требованиям.

Третий молот стоил ему не одну неделю тяжелого труда и бесконечных усилий и теперь висел над камином в качестве украшения. Он был слишком тяжелый и настолько плохо сбалансированный, что Тор начинал спотыкаться, просто беря его в руки. Да и руны на его поверхности были неправильными.

А вот этот, четвертый, молот был идеальный. Вернее, он станет идеальным, если Тор его когда-либо завершит. Урд давно звала его на ужин. Она не была уверена, что Тор доведет это дело до конца, да и сам он уже начал сомневаться в том, что действительно этого хочет. В нем жила какая-то неизбывная тревога, заставлявшая продолжать работу над могучим оружием, и в то же время Тора наполнял непонятный страх перед ее завершением, словно он чувствовал, что, когда молот будет готов, произойдет что-то ужасное. Отогнав от себя гнетущие мысли, он в очередной раз ударил молотом по металлу и отшатнулся, уклоняясь от снопа белых искр.

Конечно, ему это не вполне удалось, но Тор к этому уже привык. Его руки и плечи покрылись бесчисленными крошечными шрамами и ожогами. Все они быстро заживали, но неизменно возникали новые — в основном, из-за его неосторожности. Однажды Тор даже умудрился поджечь свою накидку. Это было весьма опасно, но, к счастью, в этот момент Лив случайно оказался неподалеку и сорвал горящую накидку с плеч Тора.

Осознание происшедшего далось Тору нелегко — как в прямом, так и в переносном смысле слова, но стало понятно одно: он не кузнец. Урд оказалась хорошей учительницей, он — неплохим учеником, а нехватку мастерства Тор возмещал силой и упорством. Тем не менее он понимал, что ему никогда не стать действительно хорошим ремесленником, ибо он не любил это занятие.

В этот раз все обошлось, но на правой руке прибавилось три новых ожога. Тор возмущенно уставился на покрасневшие участки кожи и очень скоро понял, что просто взглядом делу не поможешь. Ожесточенно потерев руку, он услышал за спиной злорадное хихиканье.

— Да, — буркнул Тор, узнав голос еще до того, как повернулся к ярлу. — Действительно смешно.

Бьерн ухмылялся во весь рот, а Тор, увидев, что рядом с ярлом стоит Свериг, помрачнел. После памятного разговора с ярлом Свериг прекратил провоцировать его при первой подвернувшейся возможности, но друзьями они так и не стали. Наоборот, всякий раз, когда ярл приходил к Тору в сопровождении Сверига, ничем хорошим это не заканчивалось.

— Я вот тут подумал, не приставить ли к тебе в помощники какого-нибудь паренька из селения. — В глазах ярла плясали лукавые искорки. — Прежде чем закончится Долгая Ночь и нужно будет обрабатывать поля, этим оболтусам все равно заняться нечем. А так рядом с тобой будет стоять мальчишка с ведром воды наготове…

— Да уж, — прорычал Тор. — Как по мне, то все это довольно смешно…

Лив определенно слишком много болтал. Это уж точно.

Тор продолжал тереть обожженную руку о бок, так что теперь ранка не столько болела, сколько чесалась.

— Видимо, мне говорили правду. — Подойдя поближе, Бьерн с любопытством посмотрел на наковальню.

— О чем? — Тор решил подыграть ему, изобразив крайнее удивление.

— Что они делают оружие на крови, — с улыбкой ответил ярл. — Ты доволен своей… работой?

Тор предпочел не обращать внимания на заминку Бьерна и его странную интонацию, когда он произнес последнее слово.

Свериг — кстати, он опять пришел в гости с топором — был не столь дипломатичен.

— Это что вообще такое? — осведомился он, подходя поближе.

— Если верить Урд, то зря потраченное время, — буркнул Тор себе под нос.

В сущности, он вынужден был признать, что вопрос Сверига вполне закономерен — незаконченный молот выглядел чудовищно и мало напоминал тот кузнечный инструмент, в честь которого его назвали. Один боек весил больше пятнадцати фунтов. Он заострялся с двух сторон и был покрыт таинственными письменами. Рукоять, тоже украшенная рунами, была в полтора раза длиннее бойка. Тор сделал ее из железа, так что и рукоять, и боек составляли единое целое.

— А еще говорят, что женщины не разбираются в работе ремесленников, — фыркнул Свериг.

Тор холодно улыбнулся и взял молот с наковальни, стараясь не морщиться, — горячий металл жег ладони. Медленно повернувшись, он посмотрел на крепостную стену в двадцати метрах от кузницы и резким движением метнул молот. Описав пологую дугу, оружие пролетело над стеной в точности в том месте, где находилась бы голова вражеского воина, вздумай он перелезть через стену, и послушно вернулось Тору в руку. Бросок оказался не столь удачным, как хотелось бы: молот был еще не вполне сбалансирован, и железная рукоять немного отклонилась в сторону, так что пришлось поднимать руку выше, чем обычно. Впрочем, ни Свериг, ни ярл этого не заметили. На Бьерна бросок произвел должное впечатление, но Свериг лишь неодобрительно прищурился.

— Интересно, — с презрением процедил он, — это что, твой единственный колдовской фокус?

— Не нужно для этого никакого колдовства, только ловкость и умение, — улыбнувшись, сказал Тор. — И это вовсе не так трудно, как кажется. Может, сам попробуешь? — С этими словами он протянул Сверигу молот.

Воин инстинктивно сжал пальцы на рукояти и тут же охнул от боли — горячий металл обжег ему ладонь. Скрипя зубами, Свериг выронил сначала свой топор, а потом и молот.

— Ох, прости, я не подумал, что ты можешь обжечься. — Тор наклонился за молотом и положил его на наковальню, заметив, что топор впился в землю прямо рядом с ногой Сверига.

Помощник ярла уже набрал воздуха в грудь, собираясь дать Тору достойный отпор, но затем передумал и лишь поджал губы, напоминавшие теперь тонкий шрам. Он даже перестал потирать ладони и смотрел куда-то Тору за спину.

— Урд! — Улыбка Бьерна тут же стала по-настоящему приветливой.

Top повернулся. Одного взгляда на Урд было достаточно, чтобы понять, что она уже довольно долго стоит здесь и наблюдает за ними. И выражение ее лица было, мягко говоря, недовольным.

— Что, пора обедать? — виновато пробормотал Тор.

Урд нахмурилась еще больше, и на ее лбу пролегла глубокая морщинка.

— Мужчины! — фыркнула она, развернулась и ушла в дом.

— Возможно, тебе стоит сменить работу и стать воином, — заметил Бьерн. — Мне кажется, так будет безопаснее… Нас что, пригласили на обед?

— Заходите, Урд будет рада вам. — Тору сейчас совершенно не хотелось идти на обед одному.

Словно прочитав его мысли, ярл улыбнулся, но промолчал и отправился вслед за Урд. Нагнувшись, Тор поднял топор Сверига, но, прежде чем отдать оружие, взвесил его на ладони, привыкая к балансировке, и метнул его так же, как и молот.

Топор пролетел по такой же дуге и вернулся Тору в руку. Поймав оружие, он повернулся к Сверигу и протянул ему топор.

— Извини за этот розыгрыш, — сказал он. — Ребячество какое-то. Мне очень жаль.

Яростно блеснув глазами, Свериг забрал топор.

— Могу тебя научить, — предложил Тор.

Прикусив губу, Свериг развернулся и пошел в дом, но уже через два шага остановился:

— Чему?

— Как бросать топор так, чтобы он не только разил врага, но и сам возвращался к тебе в ладонь. — Тор мотнул головой, указывая на оружие в руках Сверига. — Это не так сложно, как кажется, только нужно потренироваться. Если хочешь…

Свериг удивленно посмотрел на него, не понимая, шутит Тор или нет, а потом пожал плечами:

— Я подумаю.

— Подумай. А если решишь научиться, сходи к столяру, пускай сделает тебе деревянный топор.

— Зачем?

— Ну… — Тор растопырил пальцы на обеих руках, — иначе у тебя будет всего десять попыток на то, чтобы его поймать.

Но Свериг даже не улыбнулся.

— Я подумаю, — повторил он.

Что ж, это уже было хорошо, по крайней мере он не отказался наотрез. Забросив топор на плечо, Свериг прошел в прихожую. Учитывая, что этот дом принадлежал Тору, не пропустить его вперед было весьма невежливо, но Тор решил не обращать на это внимания. Если Сверигу так легче, то почему бы и нет?

Бьерн уже сидел за столом, разговаривая с Ливом. Мальчик за один день разузнал столько новостей, что историй хватило бы и на месяц, но ему не терпелось поделиться ими со всеми. Эления поднялась в свою комнату в тот самый момент, когда Тор и Свериг вошли в столовую. Со временем раны девочки зажили, но она по-прежнему почти все время молчала и отвечала только в том случае, если ей задавали прямой вопрос. Она боялась людей и пряталась на втором этаже всякий раз, когда к Урд кто-то приходил.

И Сверига, и Бьерна не пришлось долго упрашивать остаться на обед. Они непрестанно хвалили стряпню Урд — и не только из вежливости. Она действительно превосходно готовила и к тому же умела принимать гостей — всегда оставалась приветливой, интересовалась тем, что ей рассказывали, и делилась своим мнением по любому поводу. Урд заняла место Свентье, и не только в этом доме, но и в жизни всего селения.

Ужин затянулся, но все были не прочь поговорить: Долгая Ночь тянулась уже сто дней, и все испытывали одиночество и скуку, поэтому гостей всегда привечали, даже если эти люди не считались друзьями.

Впрочем, Бьерн пришел на ужин не только для того, чтобы скрасить унылый вечер, за которым так и не последует утро. Потратив некоторое время на пустые разговоры и хвалебные речи в адрес Урд, ярл с наслаждением отхлебнул меда и перешел к делу.

— Сегодня ты вполне наглядно показал нам, что уже почти справился с работой над новым молотом. — Бьерн насмешливо покосился на Сверига.

— Я же говорил тебе, что закончу работу еще до наступления рассвета. — Тор не понимал, к чему клонит ярл.

— Он будет лучше самого молота Тора! — похвастался Лив. — Когда он будет готов, им можно будет рушить горы, вот увидишь!

— Лучше молота Тора? — переспросил Свериг. — Но ведь это и есть настоящий Тор.

— Лучше, чем его прежний молот, — поправился Лив, немного подумав. — Лучше Мьелльнира.

— Ах да, Мьелльнир… А что же случилось с настоящим Мьелльниром? Ты его потерял? — ухмыльнулся Свериг, глядя на Тора.

— Его украли гномы, — не моргнув глазом, ответил Тор. — Обычно я не преследую тех, кто слабее меня, но я поклялся, что отомщу за это Двергасу.

— Двергасу?

— Их королю. Или как они его называют… — Тор и сам не знал, придумал он это имя или оно всплыло из глубин его памяти. Смущенно кашлянув, он повернулся к Бьерну: — А почему ты спросил о молоте? Как я понимаю, не только из вежливости?

— Нет, конечно. Мы со Сверигом завтра отправимся к Вороньему перевалу, и я хотел спросить, не составишь ли ты нам компанию.

— К Вороньему перевалу? — переспросила Урд.

— А можно мне пойти с вами? — восхитился Лив. — Ну пожалуйста!

— Но зачем мне отправляться с вами? — удивился Тор.

Бьерн отпил еще меда и стер липкую жидкость с бороды.

— Я говорил тебе, что мы собираемся построить там крепость, чтобы следить за расщелиной в скалах. Наши люди работали всю зиму, и дело идет к завершению. Я был бы рад, если бы ты осмотрел крепость вместе с нами.

— К чему это? — Урд произнесла эти слова настолько резко, что все удивленно повернулись к ней.

— Тор сам предложил нам поставить там крепость, — ответил Бьерн. — Он, в конце концов, воин.

— Неужели? — От голоса Урд так и веяло ледяным холодом.

— Лучший воин в этом селении, — добавил ярл.

— Услышав это, Свериг поморщился.

— Я полагаюсь на его мнение, Урд. Вскоре взойдет солнце, снежные бури прекратятся и станет достаточно тепло, чтобы люди могли выжить на равнине.

— И что? — Урд прекрасно понимала, к чему клонит ярл, но почему-то хотела услышать это из его уст.

— И они придут, — ответил Бьерн. — Боги дали нам время, чтобы мы подготовились к худшему, но жителям долины не следует расслабляться, полагаясь на то, что и дальше все будет оставаться по-прежнему.

— Кто придет? — Урд покосилась на Лива.

— Несущие Свет, — фыркнул мальчишка. — Я знаю, о чем вы говорите. Я уже не маленький, мам.

— У меня на этот счет другое…

— Твой сын прав. — Бьерн покачал головой. — Нет смысла скрывать от него правду. Из всех людей в этой долине вам лучше всего известно о наших врагах. Никто, кроме вас, их не видел.

— Я сталкивалась с ними всего лишь однажды, и это было на один раз больше, чем нужно. Разве ты не говорил мне, что мы тут в безопасности?

— Так и есть, — заверил ее ярл. — Но безопасность нужно обеспечить. Сейчас все в порядке, не беспокойся. Однако нам нужна крепость у Вороньего перевала.

— И что вы собираетесь выслеживать там? Бурю?

— Я пойду с вами! — повторил Лив. — Тор, ты же позволишь мне пойти, правда?

— Ну уж нет! — возмутилась Урд. — Что тебе позволять, а что нет, решаю по-прежнему я.

— Но я уже не ребенок!

— Он прав, Урд, — поддержал мальчика Бьерн. — Да, он еще не мужчина, но и ребенком его не назовешь. Путь к Вороньему перевалу долог и труден, но он не представляет опасности. Не волнуйся и позволь Ливу присоединиться к нам.

— Вот видишь! — выпалил парнишка. — Ничего плохого не случится! А Тор за мной присмотрит! Ну пожалуйста!

— Нет. — Урд поджала губы. — Впрочем, я подумаю.

Глаза Лива заблестели от радости.

— Это…

— То, что я подумаю, еще не означает, что я соглашусь, — перебила его Урд, вновь повышая голос. — А теперь иди спать. Уже поздно.

— Но…

— Ты можешь получить ответ на свой вопрос прямо сейчас. Но тогда он будет один: «Нет».

Тор видел, что парнишке хочется поспорить, и жестом показал, что ему лучше промолчать. В глазах Лива горело упрямство, и сейчас он точь-в-точь походил на мать. Как бы то ни было, он был умным мальчишкой и потому не стал ничего говорить. Вскочив — да так шустро, что его стул перевернулся, — паренек убежал в свою комнату.

— Прости, — сказал Бьерн. — Я не хотел, чтобы вы поссорились.

— Мы и не ссорились, — пожав плечами, ответила Урд.

Тор, покосившись на нее, кивнул. Он только раз видел Урд в ярости, и ему не хотелось пережить подобное вновь.

— Но все именно так, как я и сказал, — продолжил ярл. — Лив уже не ребенок. Я знаю, что любая мать откажется признавать, что ее малыш вырос, но твой сын постепенно становится мужчиной. С ним ничего не случится, мы со Сверигом приглядим за ним. И уверяю тебя: мы позаботимся о нем так, как если бы он был нашим ребенком. Я уже не говорю о Торе.

Урд промолчала.

— Подумай об этом. Я приму любое твое решение. — Ярл немного подождал в надежде, что Урд что-нибудь скажет, а затем пожал плечами и повернулся к Тору: — Мы выходим завтра на рассвете. Если захочешь пойти с нами, приходи к воротам. Захвати теплую одежду, все остальное у нас будет с собой. Пойдем, Свериг.

Черноволосый воин забрал свой топор и направился к выходу, но уже в дверном проеме повернулся.

— Деревянный, говоришь?

— Деревянный. — Тор кивнул. — Но он должен быть тяжелым. Лучше всего сделать его из дуба.

Они ушли. Посмотрев на закрывшуюся за ними дверь, Тор повернулся к Урд.

— Знаешь, Бьерн прав. Лив уже не ребенок. А еще нам не следует ссориться при нем.

— Что ты хочешь сказать? Что я слишком забочусь о своем сыне? Или тебе не нравится, когда я сама решаю, что ему можно делать, а что нельзя?

— Я этого не говорил.

— Но подумал. Лив и Эления — мои дети, Тор, и на мне лежит ответственность за то, что с ними будет. Когда у тебя появится свой ребенок, тогда и будешь принимать подобные решения. Но придется потерпеть с этим еще пару месяцев, нравится тебе это или нет.

Нет уж, Тор не собирался позволять кому-либо говорить с собой в таком тоне, даже Урд.

— Ну все, хватит! Как ты сказала… — Он запнулся. — Пару месяцев?

— Думаю, пять. А может, меньше, если мы сразу… ну, то есть… я хочу сказать… мы же не очень осторожничали с этим, верно?

— Что?! — У Тора глаза на лоб полезли от изумления. — Ты хочешь сказать, что…

— Что даже боги в некоторых вопросах ничем не отличаются от простых смертных. Например, они тоже начинают нести всякую чушь, если оказываются в подобных ситуациях. — Кивнув, Урд встала. — Да, именно это я и хотела сказать.

— Но ты… я имею в виду… как… почему… — пробормотал Тор.

Подойдя к нему, Урд обвила его шею руками и поцелуем заставила замолчать.

— Насчет «почему» ты должен спросить у богов, — шепнула она, почти не отстраняясь от его губ. — А вот «как», я тебе вполне могу показать…

Тору только этого и хотелось, да и Урд тоже — он чувствовал это по ее участившемуся дыханию. Руки Урд отпустили его шею и начали гладить спину, но уже через мгновение Тор схватил ее за запястья и мягко отстранил.

— Ты беременна? — переспросил он.

— Думаю, именно так говорят, когда женщина ждет ребенка, — ответила Урд. — По крайней мере, у нас, у людей. Не знаю, может, вы, боги, используете для этого какое-то другое слово…

Тор был… нет, даже не ошеломлен. Ошарашен. Его душа ликовала, но в то же время он чувствовал, что совершенно не может трезво мыслить.

— У тебя будет… ребенок, — пробормотал он. — От меня? Ты давно об этом знаешь?

— Конечно. Женщины это чувствуют. — Она улыбнулась. — А еще я знаю, что это будет мальчик. У тебя родится сын, Тор.

— Но почему ты мне раньше ничего не говорила? — Тор пожалел об этих словах в тот самый момент, когда они сорвались с его языка.

— Я не знала, как ты это воспримешь. — Она попыталась обнять его, но Тор успел перехватить ее руки и сильно сжал пальцы.

— Прости, — глухо выдавил он. — Это… Знаешь, а ведь ты права. Мужчины в таких ситуациях действительно несут всякую чушь.

— В таких ситуациях? — Урд, рассмеявшись, взяла его за руку и опустила его ладонь себе на живот.

Тор склонился к ее губам и поцеловал. Этот поцелуй был долгим и нежным, но, когда Тор почувствовал, что ее дыхание ускорилось, он опять отстранился.

— Зря ты мне сразу не сказала.

— Тогда ты вел бы себя осторожнее? — спросила Урд. — Ты хочешь сказать, что ты заботился бы о своей безопасности и не вступал в сражения со всякими великанами и чудовищами, понимая, как ценна жизнь отца твоего будущего ребенка?

Тор не был уверен, что полностью понял эту фразу.

— Что-то в этом роде.

— Вот видишь, потому я тебе и не сказала, — улыбнувшись, произнесла Урд. — Как я могу брать на себя такую ответственность, когда вокруг еще столько неубитых чудовищ?

— Хм… — Тор шумно вздохнул.

— Но ты задал мне еще один вопрос.

— Какой?

— «Как», — ответила Урд. — Мне, конечно, немного обидно, что ты позабыл это, но я с удовольствием покажу тебе еще раз.

Она подошла поближе. И в этот раз Тор не сопротивлялся.

Сон был очень ярким, словно Тор закрыл глаза и переместился в совершенно другой мир. Вот только мир этот был ему знаком, и это его пугало. Самым страшным было то, что Тор в этот момент прекрасно понимал, что спит. А такого не должно быть. Сон — это сон, он всегда остается по ту сторону грани, отделяющей его царство от яви, и, уж конечно, не выдает свою сущность.

Но, возможно, это был не сон, а некое послание, переданное им самим из воспоминаний; слова того, другого Тора, которым он оставался в глубине души. И хотя Тор осознавал, что он спит, ему не удалось воспользоваться своим знанием и проснуться.

Впрочем, ему этого и не хотелось.

Он сидит за столом, богато уставленным тарелками, бокалами и кувшинами. Вся посуда из чистого золота или серебра, она украшена драгоценными камнями и вычурными узорами. Стол ломится от изысканных блюд и превосходных вин. Рядом сидят какие-то мужчины, все высокие и статные. Они явно прожили жизнь, полную борьбы и военных побед, но не познали ни голода, ни бедности, ни лишений. А ведь для обычных людей эти лишения все равно что воздух или перемена времен года. Мужчины говорят между собой на каком-то языке, который Тор не понимает, хотя они говорят и с ним тоже, а он что-то отвечает. На мужчинах доспехи из черного металла, при них щиты и мечи, на черных стенах висит другое оружие, а еще какие-то странные, непривычного вида вещи, назначения которых Тор не понимает. Кто-то смеется, и Тору не нравится этот хриплый смех, но он чувствует, что знает этих мужчин в доспехах, словно родных братьев. Во сне у них нет лиц, вместо них — только размытые серые пятна, от которых исходит какая-то угроза. Но Тор чувствует, что он часть всего, что он видит здесь, и от этого ощущения становится еще хуже.

Они пьют.

Горн зовет их в битву, и эйнхерии отвечают на это радостным криком, вырывающимся из тысяч глоток. Этот крик, от которого содрогается мир, вызывает в душе Тора ликование, но в то же время стыд и ужас.

— Один!

Они выкрикивают имя Одина, но Тор понимает — сам не зная почему, — что Один мертв!

Тор протягивает руку и видит в ней золотой кубок в форме человеческого черепа. Один из мужчин без лица наливает в него вино.

Тор пьет, чувствуя восхитительный вкус, но тут вино превращается в кровь, а ощущение тепла — в пустоту. И приходит осознание того, что он совершил ошибку.

Тора охватывает отвращение к самому себе, хотя он и не понимает, откуда это чувство берется. А еще презрение. Тоже к самому себе.

Top ставит кубок на стол и подходит к одному из узких балконов, обрамляющих зал. Холодный ветер бьет в лицо, под коваными сапогами скрипит черный камень, словно он покрыт коркой льда.

А потом сон… начал мерцать.

На мгновение — а может быть, на час или два, ведь время не имело значения в этом странном царстве, поглотившем его, — сквозь очертания окружавшей его реальности стали проглядывать предметы из кузницы, знакомые домашние запахи и звуки. Голова Урд покоилась на его плече, и Тор чувствовал ее дыхание на своей шее, ее волосы щекотали его лицо…

Но в то же время на нем несокрушимая черная броня, а в лицо бьет холодный, пахнущий металлом ветер…

Тор выходит на балкон и нагибается, глядя вниз. Горн вновь зовет к бою, и тысячи голосов подхватывают этот звук, швыряя его к черным небесам, где никогда не взойдет солнце…

Что-то больно кольнуло его сознание, словно по душе царапнули чьи-то острые коготки, но мысль упорно отказывалась прислушиваться к этому. Тор по-прежнему осознавал, что спит и все вокруг имеет скрытое значение, но в то же время все реально, и потому это место и его странноватые обитатели так важны. Нужно очнуться, и не только от этого сна, но и от того, другого, в который он погрузился уже давно, сам того не зная. Нужно только вспомнить. Ничто из происшедшего не было случайностью. Он не просто так оказался в этой долине, его послали сюда с какой-то целью. И, возможно, он все это позабыл именно потому, что его сюда прислали. Но время уже истекает, срок, вымоленный им, почти закончился. Приближается решающий день. Какое же решение ему следует принять, если он может сделать выбор между двумя возможностями, каждая из которых ужаснее другой?

Горн трубит снова, и в этот раз на него отвечают уже не эйнхерии, а волки. Волчий вой нарастает… Да, он слышит волков.

Еще один шаг к краю балкона. Тор нагибается, и, хотя часть его знает, где он находится, все равно пугается, увидев, как далеко внизу простирается равнина из черной лавы, — он на высоте мили, может быть, двух, а может быть, и ста. Внизу идут войска, огромные армии. Они идут в бой, упрямо напевая песни о победе, а за ними следует нечто темное, холодное, и это нечто не принимает свои обычные очертания.

А прямо под Тором, видимый во всех подробностях благодаря магии сна, словно он совсем рядом, сидит огромный белый волк. И смотрит на него.

Чья-то рука дотронулась до его плеча, и Тор, повернув голову, увидел лицо — в первое мгновение это было его собственное лицо, но постепенно оно изменилось и, прежде чем он успел испугаться, превратилось в лицо Урд. Сон поблек, еще раз попытался опутать Тора своей черной паутиной, но сдался.

— Все в порядке? — спросила Урд.

Кивнув, Тор приподнялся на кровати и только сейчас заметил, что держит Урд за руку и сжимает ее пальцы, наверняка причиняя боль.

— Да. — Он поспешно отдернул руку. — А что?

— Тебе приснился плохой сон?

— А я что, кричал? — Тор чувствовал в горле неприятное першение, будто он и вправду сорвал голос во сне.

— Ты спал как-то беспокойно. — Урд покачала головой. — И потом, у тебя вид… испуганный. Расскажешь, что тебе приснилось?

Тор даже готов был поделиться с Урд своими впечатлениями, но сомневался, правильно ли он понял сон. Впрочем, сейчас выражение лица Урд смущало его больше, чем воспоминания о… чем бы то ни было. Женщина, немного отодвинувшись от него, массировала запястье. Ее глаза странно поблескивали, и это нельзя было объяснить теми неприятностями, которые Тор ей невольно причинил.

— Я все-таки кричал.

— Нет. — Лгать у Урд не очень получалось. Пожав плечами, она оставила свое запястье в покое. — Ну, не очень громко. Но ты… говорил.

— Говорил во сне? И что же я сказал?

— Не знаю. Ты что-то бормотал, как обычно бормочут во сне. — Урд улыбнулась. — Надеюсь, это не от ужина.

— Вчера ужин готовила ты, — напомнил ей Тор. — Как и каждый вечер.

— А ты вчера объелся. — На самом деле Урд знала, что это неправда. — Так что не стоит винить меня в своих кошмарах.

— Эйнхерии, — сказал он.

Урд кивнула. Если это слово и удивило ее, виду она не подала.

— По-моему, это слово ты тоже произносил. А что?

«Они готовятся к бою. Я видел их войска и знаю, что они уже давно в пути», — подумал Тор.

— Ты знаешь, что значит это слово?

Подумав, Урд неуверенно кивнула.

— Я еще никогда не слышала, чтобы это слово произносили с таким ударением, как это делаешь ты, но, по-моему, это слово из языка Древних.

— И что оно означает?

— Хранители Гладсхейма, — ответила Урд. — Говорят, что восемьсот врат Валгаллы охраняют по восемьсот бессмертных воинов. — Она улыбнулась. — Я думаю, на самом деле там восемь ворот и восемь стражей. А что?

Тор, помолчав, пожал плечами.

— Да так. Просто где-то слышал это слово, — солгал он.

Урд подождала еще немного. В ее взгляде читался испуг.

— Опять эти сны, да?

Тор действительно часто видел яркие сны с тех пор, как они поселились в этой долине на краю мира, но так было в самом начале, в их первые дни и недели в Мидгарде. С каждой ночью, с каждым утром, когда он просыпался в объятиях Урд, сны тускнели и наконец совсем сошли на нет, словно боль от заживающей раны. Поэтому Тор испугался, когда эти тревожные сны вернулись вновь, да еще и стали столь навязчивыми.

— Это всего лишь сон, — сказал он. — Наверное, ты права, и мне не стоит так объедаться и налегать на винные запасы Хенсвига.

— Тем более в твоем состоянии, — согласилась Урд.

Тор удивленно поднял голову. Какое еще состояние?

— Мы же ждем ребенка. — Она улыбнулась. — Срок ранний, но иногда я уже чувствую его под сердцем. И вижу кошмары.

— Не знаю, как у твоего народа, — в тон ей ответил Тор, — но, насколько мне известно, когда женщины вынашивают детей, это никак не сказывается на мужчинах.

— А что, ты знаком с нравами и обычаями многих народов? — продолжала подтрунивать над ним Урд. — Вот видишь. Может быть, так все и происходит. Мужчины делят с женщинами не только радость зачатия, но и тяготы вынашивания малыша. Да, такой народ мне бы понравился… наверное.

Урд говорила с нарочитой серьезностью, пытаясь рассмешить Тора. Он ценил ее старания, но настроение у него все равно не поднялось.

— Ты уверен, что еще раз хочешь подняться в горы с Бьерном и Сверигом? — Урд наконец перестала дурачиться. — Это опасно.

Она немного отодвинулась от Тора и села на кровати, так что одеяло соскользнуло с ее плеч. Тор увидел, что Урд полностью обнажена, и удивился: они постоянно топили камин, но ночью в доме было очень холодно, так что приходилось спать под двумя одеялами и одеваться потеплее.

— Прикройся. — Тор видел, что она дрожит.

— Зачем? — Урд притворно удивилась. — Тебе не нравится?

— Нравится. — Он чувствовал, как тело реагирует на это зрелище, но попытался подавить свою похоть.

Заметив его взгляд, Урд насмешливо улыбнулась.

— Чего же ты ждешь, мой герой?

Тор не знал, что на это ответить, и пожал плечами.

— Я не уверен, можно ли… — смущенно начал он, чувствуя неловкость. — Я имею в виду, ты же…

— Да, я жду ребенка, это верно, — перебила его Урд. — Но он родится через четыре-пять месяцев… Даже живот еще не округлился. Вот, убедись сам. — Она полностью отбросила одеяло и соблазнительно провела ладонью по животу. — И попробуй только не согласиться.

Его взгляд невольно последовал за ее рукой, и Тор сдался. Склонившись к Урд, он нежно поцеловал ее, а ее ладонь скользнула под его рубашку, ноготки впились в грудь… Но тут Тор остановился и решительно отодвинулся в сторону.

— Эй! — возмутилась Урд. — Что такое?

— Я не знаю, правильно ли это.

— Что? — хихикнула она. — Вот это? Или это? — Ее ладони ласкали его тело, и на мгновение Тор позабыл о своих кошмарах.

Потребовались невероятные усилия воли, чтобы не поддаться этому соблазну и не впасть в сладкое забвение, дарованное плотскими утехами.

— Нет, я не об этом, — мягко отстранившись, Тор перехватил запястья Урд. — Все тут… Урд… Мы…

Он запнулся. Что он мог ей сказать? Что им не нужно находиться здесь? Что им вообще не следовало сюда приходить? Как он мог объяснить Урд то, чего и сам не понимал?

Она вырвалась из его хватки, и печаль разлилась в ее глазах, словно тьма.

— Все дело в этих снах, да?

Осторожно разжав руки, Тор сел на кровати и спустил ноги на пол. В комнате было холодно, и его зазнобило.

— Это не просто сны.

— Я знаю, — ответила Урд.

Он услышал, как она опять завернулась в одеяло и села рядом с ним.

— Знаешь? — Тор не сразу понял, о чем она говорит. — Откуда?

— Ты уже не первый раз говоришь во сне. — Урд придвинулась к нему поближе, накидывая ему на плечи одеяло.

В доме, казалось, стало еще холоднее. Дыхание паром вырывалось у Тора изо рта, смешиваясь с дыханием Урд.

— Ты никогда об этом не говорила.

— А зачем? — Урд фальшиво рассмеялась, и Тору почему-то подумалось, что он, наверное, ее обидел. — Иногда женщине полезно разузнать тайны своего мужчины так, чтобы он об этом не догадался.

— Вряд ли это такие уж тайны…

Тайны. Гладсхейм падет, башня обрушится в море, и волны затопят весь мир…

— Этого я не знаю. — Урд, пожав плечами, прильнула к его груди. — Я не понимаю, что именно ты говоришь, но я пытаюсь выучить твой язык, чужеземец.

Чужеземец. Вот кем она его считает. А остальные? Что они думают о нем? Да и сам он. Что он знает об этом?

Рука Урд вновь скользнула под рубашку и начала ласкать его. У Тора мурашки побежали по спине. Да, он хотел ее, и это желание неумолимо нарастало, так что с ним становилось все труднее бороться. Но какая-то часть души заставила Тора вновь перехватить запястья Урд, да так сильно, что женщина поморщилась от боли.

— Что ты делаешь? — Урд скорее удивилась, чем обиделась.

Она попыталась высвободиться, но Тор не отпускал ее.

— Ничего.

— Я не больна, Тор. Я жду ребенка, и он родится только через несколько месяцев. — Урд отдернула руку. — Или теперь ты уже не хочешь меня, ведь я…

— Чепуха! — перебил ее Тор. — Не говори так!

— Так в чем же дело?

— Это не просто сны, Урд, — повторил он. — Наверное, нам следует уйти отсюда.

— Уйти? Сейчас? — Урд сделала вид, что не понимает, о чем он говорит. — Куда?

— Местные жители хорошо отнеслись к нам, Урд, — продолжил Тор. — Они приняли нас, дали нам пищу и кров, хотя и не доверяли нам.

— Да, большинство не доверяло.

— Я не хочу навлечь на них беду.

— Беду? — Урд немного отодвинулась и, склонив голову к плечу, смерила Тора долгим взглядом. — Я думаю, ты просто еще не проснулся, вот и болтаешь всякое. Или я не понимаю твой язык, чужеземец.

Чужеземец…

— Может быть, я не тот, кем вы меня считаете.

Трудно было понять, над чем сейчас задумалась Урд, — над смыслом его слов или над этим «вы». «Вы считаете…» Значит, и она тоже?

— Идиотом? — Урд наконец пожала плечами и словно случайно сбросила одеяло. В сумерках, забиравшихся в комнату сквозь окно под потолком, ее кожа поблескивала, как шелк. — Кем-то в этом роде?

Тор невольно улыбнулся ее шутке, но на душе по-прежнему было беспокойно. Что-то ворочалось в сознании, копошилось, подергивало за ниточки мыслей, будто внутри пробуждался его темный попутчик, вечный соглядатай, сопровождавший Тора всю жизнь. И теперь этот соглядатай хотел обрести полную силу.

— Иногда я думаю, не навлечем ли мы смерть на всех людей, живущих в этой долине.

— Смерть? — Глаза Урд насмешливо блеснули. — Возможно, я ошибаюсь, — нарочито удивленно произнесла она, — но ты многим здесь спас жизнь, не так ли? А мне ты жизнь подарил…

— Жизнь?

— А еще утреннюю тошноту, колики и желание пожирать в огромных количествах удивительнейшую еду. Раньше я даже не знала, что такое можно есть. — Она притворно нахмурилась. — Вот только я не помню, как же тебе это удалось. Много времени прошло с тех пор, как ты показывал мне это в последний раз.

— Четыре-пять часов назад?

— Я же говорю, давно. А я уже немолода, и память подводит меня. — Откинувшись на спину, Урд соблазнительно изогнулась. — Почему бы тебе не показать мне, как ты можешь подарить женщине новую жизнь? Возможно, в этот раз я запомню…

Тор был несколько сбит с толку. Конечно, Урд не была чопорной, так же, например, как Сверига нельзя было назвать приветливым человеком, но такое… Подобное поведение как-то не укладывалось в представления Тора о ее характере. Урд умела добиваться своего, не скатываясь в пошлость. Конечно, нельзя сказать, что Тору не нравилось то, что она сейчас делала, но почему-то его это… смущало.

А потом он все понял.

— Ты не хочешь об этом говорить.

— Я вообще не хочу говорить, дурачок, — ответила Урд. — Что мне еще сделать, чтобы ты это понял?

— Урд, я серьезно.

— Я тоже.

— Со мной что-то происходит, — продолжил он, не давая себя перебить. — Урд, прошу тебя! Я хочу с тобой поговорить.

Вздохнув, она поднялась на локти и смерила Тора задумчивым взглядом.

— Тебе приснился сон, Тор. Плохой сон, может, даже очень плохой. Но тебе не отгадать, в чем его смысл, если ты будешь сидеть тут и мучить себя, поверь мне.

— Все дело в образах из сна, понимаешь… Они становятся все ярче, и я уже не уверен, что все это просто сон. Мне кажется, это не сны, а воспоминания.

Сев, Урд коснулась его руки кончиками пальцев, словно пытаясь утешить.

— А это плохо?

— Это зависит от того, кто я на самом деле. Может, тебе не захочется любить того, другого Тора.

— Глупости…

— Эйнхерии, Урд. Я видел эйнхериев.

— Воинов Одина? — странным голосом переспросила Урд. — Эйнхерии, стражи Гладсхейма. Говорят, они непобедимы в бою… — На мгновение в ее глазах вновь вспыхнули лукавые искорки. — Может, было бы лучше, чтобы тут сейчас был такой воин, а не ты?

— Я был там, Урд. Я был в Гладсхейме, сидел за столом с Одином и всеми остальными.

— Ты был в Валгалле? — Она удивленно нахмурилась. — Но за столом у Одина пируют только мертвые. Хотя… если подумать… — Урд демонстративно уставилась на его чресла, прикрытые одеялом.

Тор невольно рассмеялся и, поцеловав ее, опять отодвинулся, пока Урд вновь не принялась ласкать его.

— А что, если я не понравлюсь тебе таким, какой я на самом деле?

— Покажи мне хоть одну женщину, которой не понравился бы бог.

— Возможно, боги не такие, какими вы их считаете.

— Я знаю мало людей, которые верят в доброту богов. — Урд начала целовать уголки его губ. — В конце концов, боги должны вселять страх в сердца людей, так ведь?

Тору хотелось высвободиться из объятий женщины и поговорить о таких мелочах, как, например, спасение мира или хотя бы жителей этой долины, но разве его разум мог противостоять тому, что выделывал ее язык?

— Вот тебе еще одна причина не связываться со мной, — с трудом выдавил он.

— Если это действительно так, то теперь уже поздно об этом говорить. Кроме того, ты опять несешь какую-то чушь. Постарайся, чтобы это не вошло в привычку, ибо в мое сердце тебе не вселить страх…

— А вдруг ты знаешь меня не настолько хорошо, как думаешь?

— Может, и так. — Урд толкнула его в грудь, повалила на кровать, а потом, отбросив одеяло в сторону, оседлала его. — И раз уж мы завели этот разговор, мне непременно следует убедиться в том, что ты тот, за кого себя выдаешь…

В этот момент дверь распахнулась и в комнату вошла какая-то женщина в накидке с капюшоном. Удивленно вскрикнув, она замерла в дверном проеме. Урд испуганно юркнула под одеяло, а Тор сел в кровати.

Незнакомка развернулась и выбежала из комнаты прежде, чем он успел разглядеть ее лицо. Он только увидел, что это женщина.

— Извините, пожалуйста. Я… подожду внизу.

— Кто… — пробормотала Урд.

Тор уже подхватился с кровати.

— Оставайся здесь.

Когда он вышел из комнаты, она уже спустилась вниз на пару ступеней. Тут было еще темнее, так что сейчас Тор видел лишь ее смутные очертания, но почему-то был уверен, что это действительно какая-то незнакомая женщина.

— Погоди! — Он поспешно пошел за ней.

Впрочем, незнакомка опередила его, так что Тор догнал ее уже внизу. Она подошла к камину, где догорали последние угольки — все, что осталось от вчерашних дров.

— Кто ты? — спросил Тор. — И что тебе нужно в нашем доме?

— В вашем… — Женщина беспомощно оглянулась. Она словно заблудилась и, хотя очутилась в привычной обстановке, не узнавала эту комнату. — В вашем доме? Ты уверен?

— Вполне.

Тор остановился у подножия лестницы и внимательно рассматривал нежданную гостью. Незнакомка была достаточно высокой — чуть ниже его самого. Ее иссиня-черные волосы были заплетены в толстую косу, и лишь пара прядок выбивалась из-под шапки. Узкие руки казались довольно сильными. В красных отблесках угольков трудно было понять, сколько же ей лет. Эта женщина была одета в длинную накидку, перехваченную изготовленным из узких серебристых колец поясом, меховую шапку и подбитые мехом сапоги. Почти погасший камин еще дарил комнате тепло, и от одежды незнакомки поднималась сизоватая дымка — видимо, женщина сильно промерзла.

Тор был уверен, что раньше не встречал ее.

— Раз мы прояснили этот вопрос, может, теперь ты мне расскажешь, кто ты такая и что тут делаешь? — осведомился Тор.

На лестнице послышались шаги, и женщина резко повернулась. Незнакомка немного удивилась, и Тор понял, в чем дело. Конечно, он не ожидал, что Урд послушается его и останется в комнате, но она умудрилась за эту пару мгновений не только одеться, но и заплести косу.

Остановившись рядом с ним, Урд с непроницаемым выражением лица уставилась на гостью. В долине жили не более трехсот человек, так что все знали друг друга в лицо. Значит, эта женщина пришла извне.

— Простите, что я… так неожиданно ворвалась к вам, — сказала незнакомка и, помолчав, повернулась к Урд: — Это было невежливо.

— Да, — холодно ответила она.

— Ты надеялась увидеть кого-то другого? — предположил Тор.

Женщина, кивнув, спросила:

— Где Хенсвиг и Свентье?

— Они умерли, — ответила Урд.

— Умерли? — Глаза незнакомки расширились, и даже в полумраке Тор увидел, что она побледнела. — Когда…

— Прошлой осенью. С тех пор мы с Урд живем здесь, — добавил Тор. — А ты думала, что найдешь здесь Хенсвига и его жену, так?

— Я хотела навестить их, — сказала женщина. — Мы с Хенсвигом давние друзья, и… — Не договорив, она нервно провела ладонью по подбородку.

— А кто ты такая? — В голосе Урд по-прежнему слышалась неприязнь.

— Меня зовут Сигислинда. Я… я была подругой Хенсвига. Я хотела сделать им со Свентье сюрприз, вот и вошла в комнату, но…

— Ты пришла из-за гор? — спросила Урд.

— Да, из Эзенгарда, — ответила Сигислинда. — Хенсвиг тоже жил там до того, как переехал сюда, в долину.

— Это значит, что Путь Богов открылся? — спросил Тор.

— Да. Но… Свентье и ее муж… Что с ними случилось? Когда я навещала их в прошлый раз, они были здоровы, и… — Гостья с трудом держала себя в руках. — Произошел несчастный случай?

— Нет. Они были уже пожилыми людьми, вот и все.

— Пожилыми? Но они…

— Если ты пришла сюда из самого Эзенгарда, то, видимо, очень устала, — перебила Сигислинду Урд.

«Скорее, она замерзла», — подумал Тор, увидев, что, несмотря на плотную накидку, бедняжка дрожит.

— Присаживайся, — предложила Урд и подвела гостью к столу. — Тор разведет огонь, а я приготовлю вам что-нибудь горячее.

Она уже развернулась, собираясь идти в кухню, но Сигислинда остановила ее.

— Это очень… мило с твоей стороны, — запнувшись, сказала она. — Но мне бы хотелось… Я не могу оставаться здесь. Нужно поговорить с Бьерном и Сверигом…

— К Бьерну тебе придется идти полчаса, — возразила Урд. — Присядь, погрейся у нашего очага, я настаиваю! Я могу отправить Лива, моего сына, чтобы он сообщил Бьерну о твоем прибытии. Ярл все равно собирался навестить нас сегодня, так что уже через час он будет здесь. А пока что я приготовлю тебе травяной чай. — Она вышла из комнаты, не дав Сигислинде возможности возразить.

Тор присел на корточки у камина и подбросил на угли хворост, а потом сложил туда дрова. Уже через пару минут в камине потрескивал огонь, разгоняя царивший в комнате холод.

Гостья отодвинулась, чтобы не мешать ему, и замерла на месте, внимательно наблюдая за Тором. И только когда он встал и подошел к столу, Сигислинда приняла приглашение Урд и тоже опустилась на стул, устроившись поближе к огню, чтобы согреться.

— Так, значит, тебя зовут Тор, — начала она. — А Урд…

— Она моя жена. — Еще вчера Тор не произнес бы эти слова так уверенно, но разговор с Урд о ребенке многое изменил.

Сигислинда кивнула, оглядываясь. Временами она хмурилась, замечая, что в комнате что-то изменилось. Впрочем, Урд не многое здесь переставила.

— Ты кузнец?

— Да, но, боюсь, не очень хороший. — Тор улыбнулся.

Гостья удивленно приподняла брови, глядя на боевой молот над камином.

— Хенсвиг был лучше. Я пытался своими изделиями не порочить его память, но, по-моему, мне это не очень удалось.

Впервые на лице Сигислинды промелькнуло что-то похожее на улыбку.

— Хенсвиг был лучшим кузнецом из всех, кого я знала. Нет ничего постыдного в том, что ты не достиг его мастерства.

— Я все же попытаюсь. — Несмотря на то что гостья теперь улыбалась, Тор чувствовал, что этот разговор ей неприятен, и решил сменить тему. — А ты, значит, из Эзенгарда? Далековато отсюда.

«К тому же она шла в темноте, ведь Долгая Ночь еще не кончилась. И это не говоря уже о вечных буранах, — подумал он. — Должна быть какая-то очень веская причина, чтобы отважиться на такое путешествие».

— Ты знаешь Эзенгард?

— Я не бывал там, если ты об этом. Но многое слышал об этом городе. Бьерн часто говорит о нем.

— Если Бьерн часто говорит о чем-то, то это важно, — заметила Сигислинда. — Он не стал бы болтать о всяких пустяках. — Она вымученно улыбнулась.

Тор, кивнув, тоже попробовал растянуть губы в улыбке, но почувствовал, что она вышла еще фальшивее, чем у их гостьи. В комнате становилось все неуютнее, и он обрадовался, когда вернулась Урд. Она поставила на стол перед Сигислиндой кружку, над которой вился пар. С благодарностью кивнув, женщина стала греть о глину пальцы.

— Это травяной чай, — сказала Урд.

— Такой же, как готовила Свентье. По крайней мере, пахнет так же. — Сигислинда осторожно отхлебнула горячий напиток. — И на вкус такой же.

— Это ее рецепт, — произнесла Урд.

— Ты была знакома с ней? — Гостья посмотрела на Урд, снова поднеся кружку ко рту.

— К сожалению, наше знакомство продлилось недолго. Я с удовольствием многому научилась бы у нее.

— А твой муж — у Хенсвига, — добавила Сигислинда.

Урд уже открыла рот, собираясь что-то сказать, но гостья покачала головой.

— Я не хотела тебя ни в чем упрекать. Пожалуйста, простите. Я просто… — Она не договорила, смерив Урд настороженным взглядом.

— Тогда… я разбужу Лива. Ему пора отправляться в путь.

— Это очень благородно с твоей стороны, но, думаю, мне все же следует пойти к Бьерну самой. — Не сумев подобрать нужных слов, Сигислинда смущенно пожала плечами.

Тор увидел, что Урд собирается спорить с ней, и быстро покачал головой. Гостья, конечно же, это заметила, но ему было все равно. Наверное, Сигислинда очень расстроилась из-за смерти Хенсвига и Свентье и потому вела себя столь неприветливо.

— Почему бы тебе не подождать здесь? Наверное, Бьерн и Свериг уже отправились сюда, а ты, несомненно, устала. Посиди пока у камина, а Урд с удовольствием угостит тебя завтраком. Да и я… — Тор заставил себя улыбнуться, — я с радостью послушал бы, как там обстоят дела в Эзенгарде.

И тут что-то во взгляде Сигислинды изменилось. Тору трудно было описать свои ощущения словами, но перемена была очевидна. Лишь через мгновение, когда женщина улыбнулась, это столь неприятное впечатление исчезло.

— Почему? — холодно спросила она.

— Ну, мне любопытно, — помедлив, ответил Тор. — Бьерн многое рассказывал об Эзенгарде. Должно быть, это красивый город.

Его ответ прозвучал нелепо, и он сам это знал. Сигислинда даже не стала отвечать ему. Теперь она уже не скрывала своей настороженности.

— Ты невежлив, Тор, — произнесла после паузы Урд. — Разве можно навязывать свое гостеприимство людям, которые отказываются от него? — Она повернулась к женщине: — Прошу тебя, не обижайся на Тора. Он всего лишь мужчина.

— Да, это многое объясняет. — Улыбка Сигислинды была столь же натянутой, как и у Урд. — Разумеется, я понимаю, что он действует из лучших побуждений. Но, конечно же, ты права, он всего лишь мужчина. — Фальшиво рассмеявшись, она обратилась к Тору: — Прости меня за эту шутку, но твоя жена не ошиблась. Я с удовольствием приняла бы твое приглашение, но ярл ждет меня, и я боюсь, что те новости, которые я должна передать ему, не терпят отлагательств.

— Новости настолько плохие?

Не обращая внимания на его вопрос, Сигислинда встала и, набросив капюшон, тоскливо посмотрела на камин.

— Жаль, что я не могу остаться.

— Ты знаешь, как пройти к дому Бьерна? — осведомилась Урд.

— Конечно. — Гостья сделала шаг к выходу и остановилась. — Спасибо за чай и дружеский прием. И простите меня за столь невежливое поведение. Я просто опешила, узнав, что…

— Мы все понимаем, — холодно перебила ее Урд. — Передавайте Бьерну привет от нас. Я уверена, что у нас еще будет возможность пообщаться.

Кивнув, Сигислинда вышла, и, только когда за ней закрылась дверь, Тор понял, что должен был провести ее хотя бы до прихожей. Чувствуя угрызения совести, он повернулся к Урд.

— Зачем так невежливо?

— А что? — вскинулась она. — Мне нужно было броситься обнимать эту незнакомку, которая без спросу вломилась в наш дом, да еще и вела себя так, будто у нас нет права жить здесь?

— И все же это было невежливо. — Тор покачал головой. — Законы гостеприимства священны в этой долине. Не знай я тебя достаточно хорошо, то подумал бы, что ты ревнуешь.

— А что, есть причина? — с вызовом бросила Урд.

Не ответив на этот вопрос, Тор развернулся и пошел вверх по лестнице.

 

Глава 9

Впервые за все время, проведенное вместе, Урд не приготовила ему горячий завтрак. Она еще спала, и ее лицо казалось бледным от усталости. Не став будить ее, Тор осторожно вытащил руку из-под головы женщины и на цыпочках вышел из комнаты.

Наскоро перекусив, он направился в кузницу. Почему-то Тору было очень холодно, даже холоднее, чем в тот памятный день в горах, а когда он взял в руки молот, инструмент показался ему намного тяжелее, чем раньше.

Возможно, это объяснялось тем, что постепенно Тор становился обычным человеком. По крайней мере, мысль об этом не приводила его в ужас.

С другой стороны, он, вероятно, просто устал. Этим утром Тор не собирался снова ложиться спать и устроился в кровати, притворившись спящим, чтобы избежать неприятного разговора с Урд. Тем не менее он все-таки провалился в беспокойный сон, лишивший его сил.

Сейчас, раздув меха, Тор приготовил горн и взял свой боевой молот, намереваясь наконец доковать его. Опустив оружие в горн, он следил за тем, чтобы металл стал желтым и его можно было спокойно ковать, не опасаясь испортить работу. Затем он потянулся за щипцами и, стиснув ими молот, опустил его на наковальню. Каждый удар стоил все больших усилий, чем предыдущий, но Тор не останавливался. Во все стороны летели искры.

Возможно, все пойдет насмарку, но пот и боль в мышцах позволяли ему чувствовать себя живым.

Подождав, пока сталь остынет, Тор стал греть ее снова: Хенсвиг говорил, что хороший кузнец делает так два-три раза, прежде чем начать ковку. Потом металл нужно было прокалить — греть его раз шесть-семь докрасна, — а после этого выложить изделие на горячий песок.

Вот только молот не остывал, с каждым ударом он, наоборот, становился все горячее, и руны, выбитые на бойке и рукояти, вдруг вспыхнули, словно зажегшись от какого-то внутреннего пламени — не огня горна, а пыла нижних слоев царства Хель, наполненного страшными чужеродными существами…

В какой-то момент молот начал вибрировать. Казалось, что он запел странную песню; с каждым ударом ее звуки становились все громче, к ней примешивались чьи-то голоса, голоса тех, кому Мьелльнир принес смерть. И таких было много.

Песня гремела у Тора в ушах, но он знал, что он единственный, кто слышит ее.

Мьелльнир… От этого слова чужие мысли в его голове стали громче, словно кто-то поселился там и теперь пытался нашептывать ему что-то. Шепот был частью самой сущности Тора и в то же время чем-то инородным, чуждым его сознанию, и от него исходила какая-то угроза.

Мышцы болели все сильнее, но боль дарила наслаждение, и даже усилия, которые Тор затрачивал на то, чтобы поднять кузнечный молот, вызывали радость.

— Вот смотрю я на тебя и думаю, что не стоило посылать столько людей в горы, чтобы построить крепость.

В последний раз опустив молот на Мьелльнир, Тор отшатнулся от искр и, сняв свое изделие с наковальни, бросил его в горн на тлеющие угли. Это уже был не просто кусок металла, а сам Мьелльнир, настоящий молот Тора. За мгновение белый цвет стали сменился желтым, а затем ярко-красным, и только руны светились оранжевым, но потом и они померкли.

Запыхавшись, Тор повернулся к Бьерну. Видимо, ярл уже давно стоял тут, наблюдая за его работой.

— Возможно, ты бы закончил строительство за одну ночь. Если бы тебя перед этим разозлили, конечно. — Бьерн улыбнулся, но было видно, что на душе у него неспокойно.

— Все зависело бы от того, сколько эта ночь продлилась бы, — в тон ему ответил Тор. — И почему ты думаешь, что я злюсь?

— Я думаю? — Ярл покачал головой и, оттолкнувшись от стены кузницы, подошел к горну. — Вовсе нет. Впрочем, твой молот выдержал эти исполненные ярости удары. — Он протянул руку к раскаленной стали, но жар опалил ему кожу, и он тут же отдернул ее.

Тор промолчал, холодно улыбнувшись.

— Думаю, ты уже понял, что сегодня мы не поедем в горы. — Бьерн решил отказаться от напускного дружелюбия.

— Да, ведь у тебя гости… Но ты ведь пришел сюда не для того, чтобы сказать мне об этом, верно?

— Верно. Появились… кое-какие новости.

— Сигислинда привезла тебе плохую весть, — предположил Тор.

Ярл промолчал, что само по себе было ответом. Да и когда в прошлый раз новости были хорошими?

Они направились в дом. В камине горел огонь, а где-то на втором этаже убиралась Урд. Видимо, она услышала их голоса и спустилась по лестнице, когда они уселись за стол.

— Урд! — Встав, ярл обнял ее и смерил долгим взглядом с головы до ног. — Не думал, что когда-то скажу это, но ты стала еще краше. Наверное, правду говорят, что женщины расцветают, когда ждут ребенка.

Тор удивленно повернулся к нему, но Бьерн лишь виновато пожал плечами.

— Знаешь, моя жена тоже женщина. И она у меня большая сплетница. Нужно только предупредить ее, чтобы она держала язык за зубами, и уже через час о твоей тайне будет знать вся долина.

Урд с упреком посмотрела на Тора, но ярл примирительно поднял руки.

— Мы рады любой новой жизни, подаренной нам богами, в особенности если родители будущего ребенка — наши друзья. — Он подмигнул Тору, смешно наморщив лоб. — Или ты не рад?

— Ну что ты! — поспешно возразил Тор. — Я просто… — Он попытался подобрать нужные слова, но тут и сам понял, что не знает, почему так удивился. — Я просто думал, что, кроме меня, об этом никто не знает.

— Отец, как правило, узнает последним. — Во взгляде Бьерна промелькнуло злорадство. — Так часто бывает, друг мой. Если не всегда. — И он рассмеялся.

— Тор знал об этом, — отмахнулась Урд. — Правда, это не такая уж и большая тайна. Через пару недель все равно любой это увидит.

— А дети знают? — поинтересовался Тор. — Я не хотел бы, чтобы они узнали эту новость от соседей во время разговора на рынке.

— Я еще ничего им не говорила. — Она устало провела ладонью по лицу и собралась что-то сказать, но передумала.

Выйдя из комнаты, Урд вскоре вернулась с деревянным подносом с хлебом, сушеными фруктами и тремя кружками. Усевшись и предложив Бьерну еду и напиток, женщина заставила себя улыбнуться.

— Ты ведь пришел сюда не для того, чтобы поздравить нас, не так ли? — предположила она.

— Да. — Лицо ярла вновь приняло озабоченное выражение. — И, боюсь, Тор был прав. Новости не самые лучшие.

— Что произошло?

— То, чего мы и ожидали. Только все намного хуже.

— Что именно? — не поняла Урд.

— В Эзенгарде много беженцев. Зима еще не кончилась, и сейчас отправляться в путь — значит пойти на самоубийство. Но многие решились на это. — Взяв с подноса сушеное яблоко, ярл впился в него зубами. — И не всем удалось добраться.

— Что ты хочешь сказать?

— Сигислинда видела по дороге трупы, — ответил Бьерн. — Много трупов. Люди спасаются бегством, и их очень много. От чего бы они ни бежали, это, вероятно, пугает их больше буранов и волков.

— Вероятно? Разве Сигислинда не поговорила с ними?

— Женщина была одна, а новости, которые она везла мне, казались ей слишком важными, чтобы подвергать себя опасности и вступать в разговоры с незнакомыми людьми.

— Значит, никто не показал беженцам путь в Мидгард?

Бьерн грустно покачал головой.

— Мы не можем вмешиваться, пока не выясним, что там происходит. — Его голос был полон решимости. — Мне очень жаль, Урд. Я знаю, что там, за горной грядой, умирают люди. Но если сейчас мы допустим хоть одну ошибку, то погибнут и жители долины. Возможно, нам всем предстоит умереть.

— Но ведь нам вы помогли. — Урд покосилась на Тора, будто ища у него поддержки. — Если бы не вы, нас бы уже не было в живых.

— Тогда… ситуация была другой. — Бьерн смущенно закашлялся.

— Почему?

— Потому что Бьерн и его люди сначала не собирались помогать нам. Они хотели нас убить, — ответил за ярла Тор, видя, что разговор причиняет Бьерну все больше неудобств. — Они искали тех, кто убил семью Эндре.

— Но они все равно спасли нас, — настаивала Урд. — Мы же не можем просто сидеть и ничего не делать, пока там умирают люди! Что же это за женщина такая, которая бросает других в беде?! А еще говорит, что она твоя подруга!

— Сигислинда не воительница, Урд, — спокойно ответил ярл. — Именно поэтому я пришел сюда. Я знаю, ты предпочла бы, чтобы твой муж остался с тобой, но…

— Ты хочешь, чтобы Тор прошел вместе с вами по Пути Богов и посмотрел, что там творится, да? — перебила его Урд.

— Я собираю отряд, который выйдет за Путь Богов. Его возглавит Свериг, но мне будет спокойнее, если Тор тоже отправится с ними.

— Почему? — недоверчиво осведомилась она.

— Ты же знаешь, Свериг иногда выходит из себя и может наломать дров.

— И теперь ты хочешь позаботиться о том, чтобы они с Тором стали лучшими друзьями?

— Мне бы это не удалось. — Бьерн вздохнул. — Но тебе известны привычки Сверига. Я не хочу, чтобы он кому-то там объявил войну только потому, что ему не понравился чей-то цвет волос.

— Но ты просишь Тора пойти туда не только поэтому, так ведь?

Ярл промолчал.

— Все дело в Сигислинде, — мрачно протянула Урд, переглянувшись с Тором. — Что она тебе о нас рассказала?

— Ничего, — неуверенно произнес Бьерн. Он никогда не умел убедительно лгать. — Она просила передать вам ее извинения. В первую очередь тебе, Урд. Вообще-то, она очень приветливая женщина, но новость о смерти Хенсвига и Свентье поразила ее в самое сердце.

— И поэтому она настаивает на том, чтобы Тор отправился за Путь Богов вместе с вами? — вскипела Урд. — Ты же сам сказал, что там еще царит зима. Никто не отважится выйти за горную гряду и…

— Раз Сигислинда дошла сюда из Эзенгарда, все не так уж плохо, — вмешался Тор. — Конечно же, я пойду с вами.

Бьерн с благодарностью кивнул, а вот Урд совсем вышла из себя. Она хотела что-то сказать, но потом передумала и вышла из комнаты, гордо вздернув подбородок.

— Извини, — виновато протянул Тор. — Я не хотел, чтобы…

— Ничего, — перебил его ярл. — Женщины в таком положении часто бывают вспыльчивы. Тебе придется привыкнуть к этому. Боюсь, скоро ее перепады настроения станут совсем невыносимыми.

— Да, — вздохнул Тор. — Я тоже этого боюсь.

Прошло еще полдня, прежде чем они отправились в путь. В отряд вошли Свериг, Тор и еще двое мужчин. Эти воины посматривали на Тора с недоверием и невольным уважением, и он попытался завести с ними разговор, но ему удалось выяснить лишь их имена. Грендер и Тьерг явно были друзьями Сверига — если у того вообще могли быть друзья. В сущности, Тор мог себе представить, что он им наговорил.

Отряд решил остановиться на ночлег в башне у горной гряды, и Тор вызвался стоять на часах вторым. Он знал, что ему требовалось меньше сна, чем всем остальным, да и ни с кем не хотелось говорить, поэтому лучше было сразу лечь спать. К тому же, если дежурить вторым, можно не будить Сверига, отстояв на часах вместо него, и потом сразу отправиться в путь.

Впрочем, даже отведенное ему время Тору поспать не удалось. Съев отвратительный походный паек, он завернулся в накидку и подремал часа два, а потом пошел сменить Грейдера.

Седовласый воин заснул на своем посту и вскинулся, когда Тор вышел на полуразрушенную крышу и снег захрустел под его ногами. Тор сделал вид, будто ничего не заметил, и Грендер с благодарностью принял предложение сменить его на посту. Кивнув, воин ушел, а Тор, дождавшись, пока его шаги отзвучат на лестнице, подыскал себе местечко на крыше, откуда можно было видеть большую часть долины, не стоя на ветру. Возможно, в этом даже не было необходимости. Тор знал, что почувствует опасность еще до того, как что-то успеет разглядеть, будь то днем или ночью, в снежной метели или под ясным небом.

Теперь, выйдя из долины, он заметил, как обострились все его чувства и ясность восприятия окружающего мира стала возрастать с каждой минутой. На пути в башню Тор не обращал на это внимания — было не до того, но теперь ощущение уверенности крепло. Несмотря на тяготы перехода, холод, усталость и неприятные воспоминания, оставшиеся от прошлого визита сюда, Тор чувствовал себя намного лучше, чем прежде. Казалось, что он постепенно просыпается, выходит из дремы, а до этого, сам не зная того, бродил, словно лунатик, и его чувства все больше притуплялись. Сейчас они еще не такие, как прежде, но былые способности уже начали возвращаться, и Тор вдруг понял, насколько плохо ему было в последние месяцы. Там, в долине, он словно был заперт в клетке и даже дышал с трудом.

Некоторое время Тор просто сидел на месте, поигрывая молотом. Другого оружия он в дорогу не взял. Довольно тяжелый молот казался ему легким, словно пушинка. Оружие было прекрасно сбалансировано, и Тору подумалось, что этот молот существовал уже давно и принадлежал ему и раньше, а если не ему, то другому воину, такому же, как и он, исполненному сил и решимости. Молот словно жил своей жизнью, и, хотя сейчас оружие спало, еще не готовое к пробуждению, Тор уже ощущал в нем силу и слышал, как молот поет свою песню, песню о власти…

— Будь мы сейчас на войне, такое поведение стоило бы тебе жизни, Тор. По закону полагается вздернуть любого, кто заснул на посту.

Медленно повернувшись, Тор посмотрел в глаза Сверигу. Помощник ярла поигрывал своим боевым топором, растянув губы в насмешливой ухмылке.

— А если бы ты действительно был непобедимым воином, как о тебе говорят, то мне вряд ли удалось бы подкрасться к тебе. Интересно, что скажет Бьерн, когда я доложу ему об этом?

— Будь мы сейчас на войне, — ответил Тор, подбрасывая в руке молот, — то Бьерн ничего не узнал бы об этом. Враг не смог бы подобраться ко мне так близко.

Ладонь Сверига сжалась на рукояти топора.

— А откуда ты знал, что это я? Вдруг враг попытался бы подкрасться к тебе сзади и убить? — высокомерно спросил он.

— Ты споткнулся на третьей ступеньке. Прежде чем подняться на крышу, ты остановился на предпоследней ступеньке и снял с плеча топор. Ты носишь его на правом плече и потому припадаешь на правую ногу А когда ты открыл дверь на крышу, лезвие топора задело стену.

Свериг изумленно уставился на него, и на мгновение в его глазах вспыхнула ярость, а потом что-то еще, о чем Тор предпочел не думать. И, конечно же, он не стал говорить Сверигу о том, что чует врага на расстоянии выстрела.

— У тебя хороший слух, — наконец нашелся помощник ярла.

Переступив с ноги на ногу, Свериг прислонил топор к стене и, прячась от ветра, поплотнее завернулся в накидку. Затем он присел рядом с Тором.

Top подумал, не подвинуться ли ему, чтобы Сверигу было удобнее, но решил не делать этого. Воин мог воспринять это движение как попытку унизить его. Да, люди действительно сложные создания, а Свериг тем более.

— Мое время дежурства уже давно началось, — помолчав, заметил Свериг. — Почему ты меня не разбудил?

— Для этого мне пришлось бы покинуть мой пост. — Тор улыбнулся. — А за это на войне карают смертью, так ведь?

— Да, на войне.

— А мы на войне?

— Не знаю, с кем нам воевать, — ответил Свериг, смерив Тора странным взглядом. — Но, возможно, нам действительно предстоит война.

— Ага.

Свериг еще плотнее запахнул накидку. Он уже дрожал от холода, хотя пробыл на крыше всего пару минут.

— Бьерн не хочет в это верить, — продолжил он. — Но война уже идет. И началась она давно, с тех пор как я себя помню, а может быть, и раньше.

Тор не стал выспрашивать подробности. Возможно, причиной сентиментального настроения Сверига была снежная равнина. Сейчас воин вел себя иначе, чем обычно, хотя Тор и не мог объяснить, в чем это проявляется. Словно стена, которой Свериг отгораживался от мира, покрылась трещинами.

— Ты думаешь, что ты мне не нравишься, Тор, — помолчав, продолжил он. — Ты думаешь, что я не доверяю тебе и ненавижу тебя.

— А что, это не так?

— Ненавижу ли я тебя? — Свериг поднес руки ко рту, отогревая пальцы своим дыханием. — Я же, в сущности, так и не познакомился с тобой. Я ничего о тебе не знаю. За что мне тебя ненавидеть? Но я не доверяю тебе, это правда. И ты мне не нравишься.

— Почему?

— Я никому не доверяю. И мне никто не нравится. Так что не принимай это на свой счет. — Воин улыбнулся, но от холода его лицо застыло, так что улыбка превратилась в гримасу. — Может, я и сам себе не нравлюсь.

— А я уж было подумал, что у нас нет ничего общего.

В ответ Свериг снова улыбнулся, удивив Тора в очередной раз.

— Я сам себе не доверяю, — добавил он. — И это хорошо. Моя задача состоит в том, чтобы защищать долину и ее жителей. Кстати, в том числе и тебя, и твою семью.

Тор уже открыл рот, собираясь ответить, но потом передумал и только смерил Сверига долгим взглядом. «Твою семью». Эти слова прозвучали странно, тем более что их произнес Свериг, человек, с которым у Тора сложились самые плохие отношения. Конечно, Тор не назвал бы его врагом, но друзьями им никогда не стать. Он еще раз мысленно произнес эти слова, с той же интонацией, что и Свериг: «Твою семью…» Сейчас они приобрели для Тора совсем другое значение. За эту зиму он привык воспринимать Урд и ее детей как свою семью, заботился о них, нес за них ответственность, словно так было всегда. С другой стороны, он ведь помнил лишь небольшой отрезок своей жизни, и все это время Урд была рядом. Но осознал это Тор только сейчас, в этом холодном, неприветливом месте, в обществе человека, который явно не являлся его другом. Если раньше Тор вел себя так по отношению к Урд и ее детям то ли по привычке, то ли повинуясь общественным условностям, то теперь он понял, что так все и должно быть. Он делил свою жизнь с Урд, и теперь эта женщина станет матерью его ребенка. До сих пор Тор не задавался вопросом о том, готов ли он к этому, но теперь знал, что это так. Он готов к рождению сына и, как только они вернутся в долину, скажет об этом Урд. И тогда…

Что-то холодное, чужеродное шевельнулось на окраинах его сознания, как будто Тор вошел ночью в пустой дом и услышал где-то скрип половицы. Он резко выпрямился, и от этого неожиданного движения Свериг вздрогнул, опустив ладонь на рукоять оружия. Впрочем, пока что ничего необычного вокруг не происходило. Землю окутывали серые сумерки, слышалось завывание ветра. Копошение в сознании утихло. Может быть, Тору только показалось. Свериг вытащил руку из-под накидки и, расслабившись, удивленно повернулся к Тору.

— Ничего. Мне показалось, что я уловил какие-то звуки, но я, должно быть, ошибся.

Возможно, он слышал песню Мьелльнира, к которой еще не успел привыкнуть.

— Нет, ты и вправду кое-что услышал. Тишину. Ты не первый, кто реагирует на нее подобным образом. — Свериг обвел рукой равнину, залитую полумраком, и Тору подумалось, что воин дрожит вовсе не от холода. — Тут можно услышать звуки великой пустоши. Не каждый может справиться с этим. Раньше часовых оставляли в этих сторожевых башнях на месяц, а потом они сменялись, но не все это выдерживали. Некоторые сходили с ума. С тех пор мы меняем часовых каждую неделю… вернее, меняли, пока эта башня охранялась постоянно.

Тору показалось, что Свериг ожидает от него какой-то реакции на эти рассуждения, но не знал, что должен говорить. Встав, он обошел полуразрушенную площадку на крыше и внимательно всмотрелся в сумерки. Мир застыл в том мгновении, когда предутренний полумрак обманывает взор и видимость становится даже хуже, чем ночью. Вот только тут полумрак не рассеивался под яркими солнечными лучами — пройдет еще несколько дней, прежде чем станет светлее.

Что-то опять потянуло за невидимые ниточки на краю его сознания, но на сей раз Тор был готов к этому и не стал удивляться. Впрочем, он даже не был уверен в том, что эти ощущения реальны. Вероятно, все дело в этих сумерках, времени перехода от ночи ко дню, когда порождения снов пытаются прорваться в реальность.

Возможно, Тор не настолько хорошо держал себя в руках, как он рассчитывал, или же Свериг был достаточно наблюдателен, чтобы заметить, что с его спутником происходит что-то неладное. Недоверчивость в его взгляде усилилась.

— Жаль, что никто не знает, кто и зачем построил эти башни, — сказал Тор, решив перевести разговор на другую тему до того, как Свериг начнет задавать лишние вопросы. — Хотел бы я знать, кто это сделал.

— Наверное, народ, живший тут до нас. — Воин пожал плечами. — Они исчезли уже давно, и от них не осталось даже легенд. Может, они даже не были людьми.

Тор уже открыл рот, собираясь сказать, что в пустоши, где почти никто не живет, вряд ли останутся какие-то легенды, но передумал.

— Почему ты так считаешь?

— Из-за лестницы. Ты заметил, что ступеньки слишком высокие и что по ним неудобно подниматься? Зачем строить столь непрактичное сооружение?

Объяснений этому можно было придумать множество, и каждое из них казалось бы более правдоподобным, чем версия о том, что прежние жители этой долины не были людьми, но Тор не стал возражать и только пожал плечами.

— А может, тут жили великаны, — многозначительно кивнув, произнес Свериг.

— Да, конечно. Вот только чем им помог их рост? Нет больше никаких великанов…

Он мог бы рассказать Сверигу, кто и зачем построил эти сторожевые башни и куда делись их создатели. Это знание просто выплыло из глубин его памяти, но еще ускользало от восприятия, так что Тор не мог ухватиться за эту мысль, не говоря уже о том, чтобы выразить ее словами.

— Так устроено время, — продолжал разглагольствовать Свериг. — Может, перед этим народом тут проживал другой, а перед ним — еще какой-то… И после нас тут поселится кто-то… Меня, честно говоря, это утешает. Даже если нас не станет, наше место займут другие, и, возможно, им повезет больше.

— Если ты в это веришь, зачем тебе продолжать борьбу? — поинтересовался Тор.

— Такова моя задача. К тому же люди устроены так, что не станут безропотно покоряться судьбе.

— Некоторые станут.

И если подумать, то таких большинство…

— Таких и спасать не стоит, — отрезал Свериг.

Тор ничего не ответил, но теперь его отношение к Сверигу немного изменилось. Серая равнина влияла и на него самого, и Тор вовсе не был уверен, что эти перемены к лучшему.

— Я хотел бы доверять тебе, Тор, — помолчав, продолжил Свериг. — Правда, хотел бы. И я пытаюсь это делать. Но не могу.

— Тогда зачем ты говоришь мне об этом? — удивился Тор.

— Мое недоверие вовсе не означает, что я должен лгать тебе, верно? Возможно, мне хочется переубедить себя в том, что я неправ по отношению к тебе, понимаешь? До сих пор ты не сделал ничего такого, что дало бы повод подозревать тебя в сокрытии какой-то тайны. Ты многим помог в этой долине, некоторые даже обязаны тебе своей жизнью. Разум подсказывает мне, что я ошибаюсь относительно тебя. Бьерн тоже считает, что я неправ и что мы можем доверять тебе, да и все остальные в долине согласны с этим, кроме разве что моих друзей, которых я настроил против тебя. Но что-то в моей душе подсказывает, что я не ошибаюсь и ты навлечешь на нас беду.

Во взгляде Сверига читался вопрос, но что Тор мог сказать в ответ? Ему не в чем было сознаваться.

— Мне очень жаль. — Тор пожал плечами. — Я хотел бы убедить тебя в том, что мне можно верить.

— И как ты намерен это сделать?

— Возможно…

Копошение на краю его сознания стало сильнее, и в этот раз что-то изменилось. Что-то близилось, злое и агрессивное. Резко вскочив, Тор подбежал к стене и опустил ладонь на рукоять молота.

— Что случилось? — Свериг был уже рядом с ним.

— Не знаю. Там что-то есть. Вернее, кто-то.

Свериг перегнулся через край стены, окружавшей площадку на крыше, и стал вглядываться в равнину.

Тор попытался вспомнить, что он видел, когда они с Бьерном были тут в прошлый раз. В той стороне, откуда близилась опасность, Тор заметил тогда заснеженный лес, но сейчас в полумраке он ничего не мог рассмотреть.

— Кто-то идет, — повторил Тор. — Их несколько, больше одного. По-моему, пешие. И они, по-моему, боятся.

Свериг с сомнением покачал головой, и Тор обрадовался, что не успел ему ничего рассказать о своих странных ощущениях. К счастью, помощник ярла не стал спрашивать, откуда Тору известны такие подробности. Он и сам не знал этого.

— Хорошо. — Свериг мрачно кивнул. — Пойди разбуди остальных. Я поскачу вперед и посмотрю, что там.

— Может быть, лучше я… — начал Тор.

— Ты будешь делать то, что я тебе говорю. Последуете за мной, — ровным голосом произнес Свериг.

Это было довольно глупо, ведь Свериг знал, что Тор быстрее и сильнее его, да и видит лучше. Но сейчас был неподходящий момент для того, чтобы мериться силами. И раз уж Сверигу так хочется подвергать себя опасности…

Что ж, по крайней мере, в будущем ему будет легче. Почувствовав угрызения совести за эту мысль, Тор кивнул. Впрочем, Свериг ничего не заметил — он уже спускался по лестнице. Повесив Мьелльнир на пояс, Тор встал и неторопливо пошел вниз. Когда он разбудил остальных, послышался топот копыт. Они покинули башню и вышли наружу, но Свериг уже скрылся в полумраке. Хотя поднялся ветер, было нетрудно разглядеть следы копыт, и Тору даже пришлось скакать помедленнее, чтобы не догнать Сверига. Обострившиеся чувства подсказывали ему, что к ним приближаются четыре или пять человек. Они испытывали страх. А вот то, от чего действительно исходила угроза, следовало за ними.

В какой-то момент Тор и его спутники догнали Сверига, вернее, помощник ярла сам вышел им навстречу.

— Спешьтесь, — приказал он, когда лошади остановились. — И ведите себя потише. Они уже близко.

Тор молча выпрыгнул из седла, шлепнув лошадь ладонью по носу, когда та повернула голову в его сторону и попыталась укусить. Свериг недовольно покосился на него, но ничего не сказал. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая, пока все спрячут лошадей в находившихся неподалеку лесных зарослях.

То, что издалека показалось Тору лесом, вблизи выглядело скорее как маленькая рощица — длинная, но узкая. Через нее можно было пройти, не сделав и десятка шагов.

Свериг махнул рукой, велев всем остановиться, и указал вперед. Вдалеке ехала забитая доверху двухколесная телега, в которую была впряжена исхудалая лошадь. Снега тут намело больше, чем с другой стороны леса, хоть немного защищенной от ветра деревьями, так что колеса то и дело застревали в сугробах. Лошадь, копыта которой тоже проваливались в глубокий снег, шла очень тяжело, да и людям, тащившимся за повозкой, было не легче. Тор разглядел двух мужчин и женщину. Один из мужчин нес на руках ребенка, а второй на каждом шагу опирался на какую-то палку, то ли посох, то ли копье, — он был ранен, а может быть, болен и с трудом держался на ногах.

Свериг уже собирался выйти из укрытия, но Тор остановил его, покачав головой. Они увидели еще не все.

Тор поднял три пальца, показывая на путников, а потом обвел рукой серую пустошь и кивнул.

Если Свериг и разозлился, решив, что Тор ставит под сомнение его авторитет, он не стал выказывать своего недовольства. Судя по всему, помощник ярла был весьма обеспокоен. Отряд оставался в рощице, пока повозка не подъехала к ним.

Свериг выбрал это место не случайно. Тут деревья росли не так близко друг к другу, а большая часть подлеска вымерзла, так что телега вполне могла проехать.

Тор внимательно всматривался в серые сумерки. Он чувствовал, что за тележкой следуют по меньшей мере три всадника. Повозка двигалась все медленнее, но они почему-то не стремились догнать ее. Это было странно, хотя, с другой стороны, могло быть вызвано тем, что Тору весьма не нравилось…

Свериг и его спутники спрятались в глубине рощи. Тор удивился, отметив, как тихо двигались воины ярла. Если бы ему пришлось ехать мимо них, он вряд ли что-нибудь услышал бы.

Подав Тору знак оставаться здесь, Свериг подождал, пока повозка проедет, и вышел из-под покрова леса. В тот же момент дорогу путникам перегородили Грендер и Тьерг.

Телега остановилась так резко, что лошадь от неожиданности заржала. Женщина выглядела не старше Урд. Она была болезненно худой и очень грязной, а еще на ее лице читалось горе. Мужчина, несший на руках ребенка, и она отпрянули к телеге, а третий путник заслонил их своим телом, встав между ними и воинами Сверига. Тор видел, что обороняться ему особо нечем, — палка, на которую он опирался, действительно оказалась всего лишь посохом.

— Остановитесь! — рявкнул незнакомец. — Кто вы? Что вам от нас нужно?

— Не бойся. — Свериг обошел повозку, приблизился к Грендеру и Тьергу и медленно поднял ладони, чтобы все видели, что в его руках нет оружия.

Возможно, это впечатление несколько портило двойное лезвие боевого топора, торчавшее у него за спиной, словно странное металлическое украшение. Как бы то ни было, незнакомец испугался еще больше.

— Кто вы? — дрожащим голосом повторил он. — Что вам от нас нужно?

— Тот же вопрос я хотел задать и тебе, — ответил Свериг. — Кто вы и что вас сюда привело?

Незнакомец промолчал, и страх в его глазах на мгновение сменился паникой. Тор буквально ощущал ужас, охвативший мужчину, и чувствовал кисловатый запах его пота.

Не обращая внимания на раздраженный взгляд Сверига, Тор вышел из-за деревьев и тут же пожалел об этом решении — ужас в глазах незнакомца вспыхнул с новой силой. Ребенок, до этого не издававший ни звука, так что Тор уже начал думать, а жив ли он вообще, вдруг заплакал, а женщина, вскрикнув, зажала рот ладонью.

Нахмурившись, Свериг опять повернулся к мужчине с посохом.

— Меня зовут Свериг. Это Грендер, Тьерг и… Свен. Мы не причиним вам зла, не бойтесь. Как тебя зовут?

Изумленно посмотрев на Тора, незнакомец медленно повернулся к Сверигу. Он так сильно сжимал руками посох, что костяшки его покрытых мелкими шрамами пальцев побелели.

— Да, ты Свериг. Я тебя знаю. Но вот с этими двумя я не знаком. Не говоря уже о нем. — Он указал на Тора.

— Мы знакомы? — скорее недоверчиво, чем удивленно переспросил Свериг. — Но откуда ты меня знаешь?

— Меня зовут Гротгер. Это Герда и Корд, мои дочь и зять. Мы живем… жили на хуторе неподалеку от Эзенгарда. Наверное, ты меня не помнишь, но пару лет назад ты заезжал к нам и…

— Да, я останавливался у вас на ночлег, — перебил его Свериг. — Теперь я тебя вспомнил. Я заезжал к тебе с Бьерном и парой наших друзей. — Отойдя на полшага, он склонил голову к плечу. — И что ты делаешь так далеко от дома, да еще в такую непогоду, Гротгер? Что случилось?

— Мы ехали к вам, — ответил Гротгер.

— К нам?

— В Мидгард.

— На такой телеге? И в это время года? Это… очень рискованно.

Тор чувствовал, что у Сверига на языке вертелось совсем другое слово.

— Так что же произошло? — Теперь в голосе Сверига звенело беспокойство. — Почему ты оставил свой хутор? И где твоя жена?

— Она погибла. Так же, как и мой брат. Они замерзли во время бурана три или четыре дня назад. Тогда мы все чуть не умерли.

Свериг хотел продолжить разговор, но Тор, откашлявшись, указал в ту сторону, откуда приехала телега.

— Вы знаете, что вас преследуют? — Свериг решил перейти к более насущным вопросам.

Гротгер, испугавшись еще больше, в отчаянии замотал головой.

Свериг быстро подошел к Тору и наклонился к его уху.

— Ты уверен, что их кто-то преследует? — понизив голос, спросил он.

Тор едва заметно кивнул.

— Их трое, — он тоже перешел на шепот, — они еще довольно далеко и, судя по всему, особо не торопятся.

Вообще-то, у него было такое чувство, будто невидимые преследователи больше не приближались.

— Хорошо, — сказал Свериг. — Тогда мы отведем их в башню. Там они хотя бы не замерзнут. Женщина и ребенок умрут, если еще немного пробудут на этом холоде.

Кивнув, Тор отошел в тень и опять повернулся к серой равнине. Он ничего там не видел, но почему-то чувствовал, что от этого Гротгеру и его родным стало легче. Что же все это значит?

Решив пока не торопиться с выводами, Тор отошел к краю рощи и стал внимательно наблюдать за пустынными просторами. Сейчас каждый, кто посмотрел бы на него, подумал бы, что он пытается увидеть врагов. На самом деле ему не нужно было видеть, но Тор не забыл испытующий взгляд Сверига, которым тот смерил его тогда, на башне.

То, что он видел, не имело значения. Тор полностью сосредоточился на своих ощущениях, хотя он сам до сих пор не понимал, как ему удается чувствовать то, что происходит вокруг. Сейчас Тор наверняка знал, что к ним приближаются четыре, а не три всадника, как он полагал раньше. Они двигались очень медленно и в какой-то момент остановились, словно знали, что тележка, которую они преследуют, стоит на месте, и не хотели спугнуть добычу.

Тор, погрузившись в размышления, попытался узнать побольше об этих невидимых преследователях. Впрочем, он готов был в любой момент прекратить наблюдение за ними. Он чувствовал, что кроме этих всадников рядом есть кто-то еще. Кто-то — или что-то? Что-то чуждое, угрожающее, то, что он ощутил еще там, на башне. Если Тор мог чувствовать его присутствие, нельзя было исключать, что и эта странная сущность тоже могла узнать о нем.

Свериг и Гротгер о чем-то шептались, но, когда Тор подошел поближе, они замолчали. Сейчас во взгляде Гротгера читался не только страх, но и злость. Развернувшись, мужчина отошел. Его дочь и зять тоже смотрели на Тора настороженно.

«Интересно, о чем же Свериг говорил с этим крестьянином?» — подумал Тор. С другой стороны, зачем ему знать об этом?

— Ну что? — спросил Свериг.

— Они еще там. Но они не приближаются. Не знаю почему.

— Наверное, они надеются, что Гротгер приведет их к нам. — Сверига, казалось, эта мысль забавляла. — Неужели они полагают, что мы настолько глупы?

Тор удивленно повернулся к нему, но помощник ярла не стал вдаваться в объяснения.

— Нужно позаботиться о Гротгере и его семье. — Свериг нервно потер руки. — Иначе им не пережить эту ночь. Грендер и Тьерг отведут их к Пути Богов, а мы возьмем телегу и вернемся в башню. Я предпочитаю дожидаться твоих троих друзей там.

Если он хотел разозлить Тора, то ему это удалось.

— Я ошибся, — сказал Тор, с трудом сдерживая ярость. — Их четверо.

— Так даже интереснее, — спокойно ответил Свериг. — Но это трудно назвать честным боем. Может быть, мне следует принять их сторону? Ведь их всего четверо, к тому же они смертные, так что вряд ли смогут противостоять богу во плоти.

— Не стоит. — Тор едва держал себя в руках. — В конце концов, кто-то должен позаботиться о трупах, а высшее существо не станет тратить время на подобные занятия.

— Да. — Свериг вздохнул. — Пожалуй, ты прав. Мне стоит пойти с тобой. Подожди меня здесь.

Тор открыл рот, собираясь спросить, а куда, собственно, он мог отсюда отойти, но Свериг уже развернулся и направился к своим спутникам. Нужно было отдать им последние распоряжения.

Даже вдвоем протащить телегу через рощу оказалось не так-то просто. Подлесок, конечно, вымерз, но продвижению это не способствовало. Под снежным покровом скрывались колдобины и толстые корни, на которые постоянно натыкались колеса. Пару раз телега кренилась, проваливаясь в выбоины, и груз на ней начинал раскачиваться, а ось отчаянно скрипела. Несмотря на холод, и Грендер, и Тьерг обливались потом и бросали на Тора косые взгляды. Но ведь Свериг приказал ему оставаться здесь, а кто он такой, чтобы не подчиниться прямому распоряжению?

Подойдя к краю рощи, Тор прислушался. На этот раз он даже не удивился, обнаружив, что люди, преследовавшие Гротгера, по-прежнему держались на расстоянии. Это было невозможно, но другого объяснения он не находил: всадники знали, что семья Гротгера остановилась, и стояли на месте.

Вернувшись к другому краю рощи, Тор задумался о своем разговоре со Сверигом. Ему казалось, что он начал что-то понимать.

К тому времени Тьерг и Грендер уже вскочили в седла, да и Гротгер сидел на коне, которого ему отдал Свериг. Бородач как раз усаживал на другого коня дочь Гротгера, устроившуюся за спиной своего мужа. Крестьяне смущенно поглядывали на Тора. Возможно, ему стоило пока что держаться от них подальше. Почему-то вся семья Гротгера воспринимала его слишком настороженно, и, пожалуй, придется выяснить, в чем причина такого поведения. Да поскорее.

Но сейчас времени на это не было.

Грендер и Тьерг перебросились еще парой слов со своим командиром и вместе с семьей крестьянина поехали вперед, стараясь двигаться по тому же следу, который Свериг и его спутники оставили, направляясь сюда.

«Вряд ли им это поможет, — подумал Тор. — Кто бы ни преследовал крестьян, этим всадникам не нужно их видеть…»

Сверигу он решил об этом не говорить, как и обо всем остальном, что ему удалось узнать за последнюю пару часов. Тор помог Сверигу кое-как замести следы — это у них не очень получилось, но тут уж ничего не поделаешь. Возможно, ветер закончит начатое.

— Значит, мы с ними увидимся у башни? — спросил Тор, когда они двинулись в путь.

Это оказалось не так просто, как он предполагал.

Телега в очередной раз застряла в снегу, и ее пришлось толкать, чтобы хоть как-то сдвинуть с места. Да и выступы на краю оглоблей мешали.

— Нет, — ответил после паузы Свериг. — Я приказал Грейдеру отвезти их в долину. Гротгер — добрый друг Бьерна. Ярл не простит мне, если с ним или его семьей что-то случится.

— Они пройдут через Путь Богов? — удивился Тор. — Они что, знают, как открыть проход?

— Каждый в долине это знает, — ухмыльнулся помощник ярла.

— Кроме меня.

— Кроме тебя.

Тор понимал, что Свериг говорит это только для того, чтобы разозлить его, но ему все равно было обидно. Если Свериг хотел, чтобы они продолжили свой путь молча, то он этого добился.

Время от времени Тор прислушивался к своим ощущениям и вскоре понял, что всадники, преследовавшие их, тоже двинулись в путь, но по-прежнему держались на расстоянии, чтобы их не заметили.

Тор не знал, что пугает его больше — то, что эти люди точно знали обо всех их передвижениях, хотя наверняка ничего не видели, или то, что он сам это чувствует.

А самым страшным было ощущение присутствия некоей странной силы. Ему казалось, что на него все время смотрят… Он чувствовал, что в любой момент может многое узнать об этих всадниках, стоило ему только захотеть. С каждым мгновением восприятие окружающего мира становилось все точнее, словно у него вдруг появились новые органы чувств, о которых он даже не подозревал.

Или просто позабыл о них, как и обо всем остальном.

Они шли уже полчаса, но не преодолели еще и половины пути до башни. Лошадь едва тащилась, и Тор понимал, что силы ее на исходе. Животное может упасть еще до того, как они доберутся до своей цели.

— Когда ты представлял нас всех Гротгеру, почему ты сказал, что меня зовут Свен?

— Свен — хорошее имя, — ответил Свериг. — Я знаю многих Свенов, и все они уважаемые люди. Ну, кроме разве что одного. Видишь ли, он немного…

— Свериг! — Тор вздохнул.

— Или ты обиделся на меня за то, что я не сказал им, что ты у нас бог во плоти? — Конечно же, помощник ярла не удержался от очередного язвительного замечания. — Эти люди испугались, увидев тебя, Тор. И не говори мне, что ты этого не заметил.

— Ничего я не заметил. — Тор пожал плечами. — Это они тебе сказали?

— Они мне ничего не сказали, но я же сам вижу, потому и решил, что неразумно говорить им, кто ты на самом деле.

— И кто же я, по-твоему?

— Откуда мне это знать, если ты и сам не знаешь? — фыркнув, ответил Свериг.

Тор проглотил слова, вертевшиеся у него на языке. Дальше они шли молча.

Лошадь действительно очень устала. До худшего дело не дошло, но, прежде чем вдалеке показалась башня, они потратили в три раза больше времени, чем Тор рассчитывал. Телега катилась так медленно, что ее приходилось все время толкать, чтобы вообще хоть как-то продвигаться.

Увидев башню, Свериг побежал вперед. Тор оставил телегу с тыльной стороны пристройки, распряг лошадь и вошел в дом. К этому моменту Свериг даже успел развести огонь в камине.

— Они еще далеко? — спросил помощник ярла, даже не обернувшись.

Тор прислушался к своим внутренним ощущениям.

— Нет. Но они опять остановились.

Свериг вздохнул.

— Правда, ненадолго. Они увидели башню и теперь советуются, что им делать. Пока что они медлят. Но они придут.

Повернувшись к нему, Свериг склонил голову к плечу.

— Насколько я понимаю, ты не расскажешь мне, как тебе удается об этом узнавать?

— Обязательно расскажу. Как только выясню это сам. — На сей раз он все-таки разглядел выражение лица Сверига.

— Нам нужно будет поговорить, Тор, — заявил помощник ярла. — Как только…

— Они идут! Быстрее!

Свериг вскочил и, отойдя от камина, указал на открытый проход, соединявший пристройку и башню. Сняв топор с плеча, он прислонил оружие к стене у двери и обнажил меч. Тор узнал один из тех дорогих мечей, которые Бьерн забрал на сожженном хуторе Эндре. Он не понимал почему, но ему было неприятно, что Свериг взял с собой именно это оружие. У Тора же был только молот и узкий кинжал в сапоге.

Свериг подбросил в огонь хвороста, и пламя полыхнуло ярче, разбрасывая во все стороны искры. Затем, приоткрыв дверь, он выскользнул наружу.

Тору все это не нравилось. Он понимал, почему Свериг так поступает, но сомневался, что всадники, с которыми им предстояло иметь дело, попадутся на эту уловку. Впрочем, Свериг всегда предпочитал делать все, как полагается. Когда-то ему придется дорого заплатить за эту привычку, но Тор надеялся, что это будет не сегодня.

Что-то предупредило его об опасности, не вполне понятное, но щемяще острое чувство, на которое нельзя было не обратить внимания.

Поспешно отступив ко входу в башню, Тор спрятался в тени под лестницей. Тут его вряд ли могли заметить, зато сам он видел половину комнаты.

Ждать пришлось недолго. Уже через пару минут послышались чьи-то осторожные шаги, дверь распахнулась и в пристройку ворвались четверо мужчин в белых меховых накидках. Под накидками поблескивал металл, а на головах у них были шлемы с какими-то странными забралами. Незнакомцы разошлись по комнате, и Тор напрягся, увидев, что один из них направился к дверному проему, ведущему в башню.

Ладонь сама собой легла на рукоять молота, но чужак не стал особо осматриваться и вернулся к своим спутникам.

— Тут никого нет.

— Они должны быть здесь, — возразил другой. — Телега стоит за домом, и следы ведут сюда.

Прежде чем ему ответили, дверь открылась и в комнату вошел Свериг. Отбросив капюшон, он стер снег с бороды и лица. К облегчению Тора, меч Свериг все-таки убрал в ножны, но его накидка была распахнута, и ладонь лежала на рукояти меча.

— Гости, — приветливо заметил он, закрывая дверь ногой. — Это хорошо. Я люблю гостей. Знаете, тут иногда бывает довольно одиноко.

Удивление, вызванное его внезапным появлением, продолжалось совсем недолго. Чужаки отреагировали так, как Тор и ожидал, — трое их них окружили Сверига, а четвертый отошел на шаг и — на этот раз внимательнее — осмотрел комнату. Взгляд его глаз, скрытых забралом с изображением лисьей морды, скользнул по лицу Тора, и, хотя все говорило о том, что разглядеть тут ничего нельзя, Тору показалось, что незнакомец его видит. Этот чужак был ниже и худощавее остальных, но почему-то сразу стало понятно, что он ими командует.

— Кто ты такой? И где…

— Гротгер и его семья? — перебил его Свериг. — Ты имеешь в виду наших друзей, которых вы прогнали с хутора? Да, мне это тоже интересно.

«Проклятие, — подумал Тор. — Он сказал “наших”… “Наших друзей”. И при этом покосился в сторону лестницы. С тем же успехом он мог просто показать на меня пальцем». Конечно, Тор сомневался в том, что они со Сверигом проиграют этот бой, но стоило бы вести себя осторожнее и постараться выведать побольше у этих чужаков, прежде чем дело дойдет до сражения.

Ох уж этот Свериг! Но ничего, когда-нибудь…

— Кто ты такой? — повторил чужак с забралом с изображением лисы.

Голос его звучал на удивление звонко, да и что-то в его движениях казалось Тору необычным. Может быть… Хотя нет, это просто смешно.

— Меня зовут Свериг. С кем имею честь? Кстати, невежливо вот так заходить в дом к незнакомым людям и при этом не поднимать забрала. Я уже не говорю о том, что вам следует представиться.

Его ладонь скользнула на рукоять меча, и трое чужаков тут же потянулись к своему оружию, но их предводитель жестом приказал им остановиться. Должно быть, он не сомневался в победе. Или просто недооценивал Сверига. Как бы то ни было, чужаки не собирались ни поднимать забрала, ни называть своих имен.

— Свериг, — задумчиво повторил предводитель чужеземных воинов. — Мне известно это имя. Ты из Мидгарда, верно?

— А что, если и так?

— Тогда нам, пожалуй, повезло, что мы встретили тебя, а не твоих друзей.

Тихо сбросив накидку, Тор снял с пояса Мьелльнир. Он видел, как блестит металл под одеждой чужаков, но что-то в их облике было… неправильным. Правда, Тор не знал, что именно.

Вздохнув, Свериг убрал руку с эфеса и сделал вид, будто очень огорчен.

— Не уверен, что вам повезло. Вы — Несущие Свет, да?

Тор, казалось, физически почувствовал напряжение, повисшее в комнате. Интересно, чего добивается Свериг таким поведением? Ну разве что быстрой смерти? Неужели он настолько полагается на Тора и его Мьелльнир, что позабыл о всякой осторожности?

— Кто знает… — Предводитель чужаков пожал плечами. — Я хочу кое-что предложить тебе, Свериг. Ты ответишь на пару наших вопросов, и, если ответы нам понравятся, мы сохраним тебе жизнь.

Он протянул вперед руку в тяжелой латной перчатке, покрывшейся инеем от холода, и Тор приготовился к бою, собираясь в первую очередь напасть на воина, стоявшего слева от Сверига, — он чувствовал, что этот противник наиболее опасен.

Но Свериг и на сей раз удивил его. Может быть, в этот момент к нему вернулся здравый смысл и он задался вопросом, станет ли Тор рисковать ради него жизнью. К тому же Тор не был уверен в том, что ему удастся помочь Сверигу. Он не знал, сможет ли бросить молот в этой небольшой комнате так, чтобы оружие вернулось ему в руку, а Несущих Свет было слишком много, чтобы напасть на них всех одновременно. Да, Тор умел двигаться быстро, но на бой все равно уйдет какое-то время, а вот временем он как раз не располагал.

Поэтому он решил действовать немного иначе. Вероятно, его план в тех или иных аспектах отличался от решения Сверига. По крайней мере, Тор собирался оставить одного из Несущих Свет в живых.

— Твой меч.

Свериг осторожно, двумя пальцами снял меч с пояса и передал его предводителю чужаков. Взяв оружие, воин задумчиво повертел его в руках и вдруг вздрогнул, словно меч на его глазах превратился в змею.

— Откуда он у тебя?!

— Кто знает… — Свериг пожал плечами. — Возможно, я его нашел. Или снял этот меч с тела одного из ваших воинов после того, как убил его…

Медленно, стараясь действовать беззвучно, Тор вышел из-под лестницы и двинулся к двери. Он предполагал, что Несущие Свет чувствуют его присутствие, но либо они были не теми, за кого себя выдавали, либо разговор со Сверигом действительно отвлек их.

— Убил? — повторил незнакомец. — Того, кому принадлежал этот меч? Если и так, то тебе это удалось только потому, что ты подло набросился на него со спины. Но даже в этом я сомневаюсь. Так что лучше скажи нам правду!

— Он и говорит правду, — подал голос Тор. — В большей или меньшей степени.

Чужаки так резко повернулись, что Тор едва успел заметить это движение, а оружие, казалось, появилось в их руках из ниоткуда.

— Точнее, это я его убил. Надеюсь, он не был вашим другом.

На миг время будто остановилось. Четверо воинов, опешив, уставились на него. Их позолоченные забрала с изображениями лисы, волка, дракона и орла должны были вселять страх в противников, но сейчас эти воины сами были напуганы.

— Ты? — выдохнул их предводитель. Слова Тора поразили его. — Ты…

Но уже в следующее мгновение чужаки пришли в себя, и начался бой. Все происходило настолько быстро, что создавалось впечатление, будто время хотело отыграться на людях за свое промедление, дабы восстановить обычный ход вещей. Рука Сверига скользнула к перевязи, на которой уже не было меча, а Тор метнул молот, раздробивший голову стоявшего рядом со Сверигом чужака. Несчастный повалился на пол, а молот продолжал лететь, даже не замедлив движения. Еще до того, как оружие ударилось о стену, Тор дернулся вперед, уклоняясь от лезвия меча, и ударил предводителя отряда Несущих Свет локтем в лицо, а потом бросился на следующего воина. Пальцы Сверига сомкнулись на рукояти топора, прислоненного к стене у двери. Тор увернулся от колющего удара, а Свериг в этот момент взмахнул топором, разрубив накидку, латы, кольчугу и, наконец, плоть врага — от шеи до пояса. Тор же добрался до последнего Несущего Свет и одним движением сломал ему шею.

И все это произошло за несколько секунд, еще до того, как предводитель чужаков упал на пол. В комнате запахло кровью, и что-то шевельнулось в мире невидимого — удивленное, угрожающее. Но эта сущность скорее испытывала любопытство, чем ярость.

Осторожно опустив тело Несущего Свет на пол, Тор смерил Сверига одобрительным взглядом.

— А ты быстрый.

— Приходится, с такими-то союзничками. — Свериг подождал, пока Тор в ответ на его слова нахмурится. — Нужно было торопиться, чтобы ты оставил мне хотя бы одного противника.

Чувствуя, что Свериг ожидает от него именно этой реакции, Тор растянул губы в улыбке, но слова помощника ярла ему не понравились. Он второй раз наблюдал за Сверигом во время боя и теперь удостоверился в том, что этому человеку нравится убивать. А такого себе не мог позволить ни один воин. Может, убийство и было ремеслом воителей, однако возвышать его до искусства казалось Тору недопустимым.

— Не волнуйся, остался еще один. И вообще, это было совсем легко.

— Легко? — охнул Свериг. — Это же Несущие Свет!

— Но не эйнхерии.

— Эйнхерии? А это еще кто?

Тор и сам не знал, как ответить на этот вопрос, и потому просто пожал плечами. Подойдя к воину с забралом с изображением лисы, он наклонился. Только этот чужак и выжил после краткого, но жестокого боя. По крайней мере, Top надеялся на то, что он выжил. Воин лежал на полу в странной изогнутой позе, и кровь двумя алыми струйками вытекала из-под его шлема. Тор бил его не изо всех сил, но этого было достаточно, чтобы вогнуть забрало внутрь, так что морда лисы теперь напоминала гримасу какого-то сказочного чудовища, нагоняя еще больший страх на всех вокруг. «Может, этот чужак тоже погиб?» — обеспокоенно подумал Тор. С тех пор как они покинули долину, не только его чувства обострились, но и силы возросли.

Когда Тор опустился рядом с ним на колени, воин застонал. Отбросив его меч в сторону, Тор стащил с него шлем. Для этого потребовалось приложить немало усилий, так как забрало сильно погнулось. При этом незнакомец, наверное, поранился еще больше, но сейчас Тору было не до того.

Лицо чужака заливала кровь, и оно так исказилось от боли, что в первый момент Тор ничего не заподозрил. Но потом он узнал эти черты. Мысль, пришедшая ему в голову в тот момент, когда он впервые увидел этого Несущего Свет, оказалась верной. Это был не воин, а воительница. И не только. Это была… Урд.

Свериг резко втянул воздух сквозь сжатые зубы, и этот звук вернул Тора к реальности, не дав ему впасть в истерику. Он прищурился, и поразительное сходство с Урд исчезло, хотя и не полностью. Теперь перед ним лежала просто какая-то незнакомая женщина, пострадавшая в битве. Своим ударом Тор выбил ей несколько зубов и сломал челюсть, поэтому, когда она попыталась сказать что-то, с ее губ слетел всего лишь стон. Женщина была жива, но узнать у нее что-нибудь будет непросто — со сломанной челюстью особо не поговоришь.

Тор сам испугался своих мыслей. Пусть они и были правильными, но не об этом следовало думать. Сейчас для него не имел значения тот факт, что она сама без колебаний убила бы его, будь у нее такая возможность. Он тяжело ранил женщину, которая была похожа на Урд и которая могла быть ее сестрой. Он причинил ей боль.

Конечно, Тору не следовало стыдиться в этой ситуации, но он должен был испытывать хотя бы сочувствие. Однако в его душе было место лишь презрению.

От этих мыслей его отвлек Свериг.

— Что, во имя прогнившей груди Хель, это такое? Тор, кто эта женщина? Разве такое возможно?

Помощник ярла тоже опустился на колени и протянул к воительнице руку, но Тор остановил его. В этот момент женщина открыла глаза, и Тор понял по ее взгляду, что она узнала его. Не успел он задуматься над тем, хорошо это или плохо, как предводительница Несущих Свет дернулась. Вытянув вперед правую руку, она ударила Тора указательным и средним пальцами в глаза и одновременно толкнула Сверига ногами в грудь.

Охнув от боли, Тор на мгновение лишился зрения. Сейчас он видел лишь красные и желтые пятна. Рядом упал Свериг. Зазвенел металл, послышались чьи-то тяжелые шаги.

Собрав всю свою волю, Тор поднялся на колено и заставил себя открыть глаза. Правда, видеть от этого он не стал: все вокруг по-прежнему было желто-красным, только еще появились алые полосы — это стекала его кровь. Воительнице не удалось выколоть ему глаза, но повреждение было достаточно серьезным.

Как бы то ни было, в конце концов он смог разглядеть, что эта женщина все-таки поднялась на ноги и даже дошла до двери. Ударь она Сверига сильнее, и ей, вероятно, удалось бы сбежать. Но помощник ярла уже встал. И он был очень зол.

Одно из тел перекрывало подход к двери, поэтому Несущая Свет не могла двигаться достаточно быстро. Не тратя времени на бесплодные попытки, она толкнула Сверига в камин, так что подол его накидки загорелся. Затем, развернувшись, женщина бросилась к проему, ведущему в башню.

Тор попытался задержать ее, но она ускользнула. Он услышал, как она шаркает по ступеням лестницы, и потер кончиками пальцев глаза, пытаясь отогнать боль, однако у него, конечно же, ничего не получилось. Не тратя времени на поиски молота, Тор сжал зубы и бросился в погоню, держась левой рукой за стену. Глаза по-прежнему сильно болели, зрение так и не вернулось, но что-то подсказывало ему, что лучше поторапливаться, хотя он не знал, куда незнакомка могла побежать. Наверху ничего не было. Вообще ничего.

Тор был не настолько глуп, чтобы просто выскочить на крышу, — пригнувшись, он прыгнул вперед и покатился по ровной поверхности, уклоняясь от возможных ударов.

Не будь воительница тяжело ранена, эта мера предосторожности не помогла бы ему — видимо, именно на такой маневр она и рассчитывала, поскольку ее меч сразил его еще в прыжке, оставив полосу боли на груди. Второй удар выбил искры из стены рядом с его головой — Тору удалось вовремя отскочить. Зрение постепенно восстанавливалось, поэтому сейчас он хотя бы видел перед собой силуэт противницы. Женщина пошатывалась, с трудом удерживая равновесие, и от третьего, смертоносного, удара Тора спасло только то, что у нее больше не было сил поднять меч. Опираясь на меч, она ухватилась за эфес обеими руками. Ее попытка сбежать провалилась, и теперь нахлынуло отчаяние. Возможно, именно по этой причине Тор и остался жив. По груди стекала теплая кровь, и он на мгновение решился отвести взгляд от противницы и посмотреть на себя. Лезвие прорвало накидку и всю одежду, но силы удара не хватило на то, чтобы нанести Тору тяжелое ранение, и он отделался всего лишь царапиной.

— Прекрати, — устало выдохнул он. — Я не хочу тебя убивать. Отбрось оружие, и я сохраню тебе жизнь, обещаю.

Воительница отреагировала на его слова, правда, совсем не так, как ожидал Тор. Подняв меч, она вновь попыталась ударить его. Выбив оружие у нее из рук, Тор оттолкнул ее, так что незнакомка отлетела к полуразрушенной стене, ограждающей крышу.

«Поразительно, сколько сил у этой женщины», — подумал он, увидев, что она ухватилась за камни и устояла на ногах.

Словно и этого было недостаточно, Несущая Свет сунула руку под накидку и обнажила длинный кинжал, по своим размерам почти не уступавший короткому мечу.

Тор пару раз сморгнул. Взор продолжал проясняться. Все по-прежнему окрашивалось алым, но он хотя бы мог различать окружавшие его вещи, да и боль постепенно отступала.

— Проклятие, женщина, да угомонись же ты! Ты что, хочешь умереть?

В ответ она упрямо вздернула сломанный подбородок, и Тор с грустью понял, что этим, видимо, все и закончится. Несущая Свет не сдастся в плен. Только не ему.

На крышу наконец-то поднялся и Свериг. Накидка на нем дымилась, а лицо исказилось от ярости. Ему незнакомка не сдастся живой, даже если захочет.

— Подожди! — поспешно сказал Тор. Свериг, сделав еще один шаг, остановился, а он демонстративно поднял руки и продолжил: — Я говорю правду. Тебе незачем умирать. Сдайся, и я обещаю, что ты останешься жива и мы позаботимся о твоих ранах.

Женщина попыталась что-то ответить, но с ее губ слетело лишь неразборчивое бормотание. Струйки крови, стекавшие с ее подбородка, заливали белую накидку.

А потом она выпустила кинжал, повернулась и прыгнула с крыши.

Ругнувшись, Свериг бросился вперед, как и Тор, так что они оказались у стены одновременно.

Если воительница надеялась спастись этим отчаянным прыжком, то она совершила ошибку. С этой стороны башни снега намело совсем мало, а под ним были лишь твердые скалы.

Руки и ноги женщины вывернулись под неестественным углом, словно у нее появилось много новых сочленений. Даже в слабом сумеречном свете Тор видел свежую кровь, лившуюся на снег.

«А ведь это была не попытка бегства, — подумал он. — Именно этого она и хотела».

— Надо отдать тебе должное, Тор, — заметил Свериг. — Ты производишь неизгладимое впечатление на женщин.

— Думаешь, это смешно?

— Нет. Вообще-то, нет. Извини. — Прислонившись к стене, он повернулся к Тору. — Но знаешь, кое-что в этом все-таки есть. Ты понимаешь, о чем я?

— Если я скажу «нет», ты замолчишь?

— Удивительно то, — продолжил Свериг, не обращая внимания на его слова, — что Несущая Свет, видимо, знала тебя. И эта воительница предпочла покончить с собой, чем сдаться тебе в плен.

— А по-моему, она спрыгнула с крыши, когда тут появился ты, — отрезал Тор.

— О, ты умеешь обращаться со словами! Но у меня есть глаза и уши, поэтому, прежде чем вернуться в долину, придумай вразумительное объяснение тому, что здесь произошло. Полагаю, у Бьерна возникнет много вопросов. А если не у Бьерна, так у меня.

Высказав то, о чем он думал уже полгода, Свериг гордо поднял голову и направился к лестнице. Его накидка по-прежнему дымилась.

— А ты не боишься, что можешь оказаться прав, Свериг? — остановил его Тор.

— Прав?

— А вдруг я действительно предатель и желаю вам зла?

— Повторяю, именно так я и считаю. Вот только я не уверен, что ты сам об этом знаешь.

— Тогда с твоей стороны не очень разумно говорить мне об этом. Что помешало бы мне убить тебя и сказать Бьерну, что это сделали Несущие Свет?

— О нет, — уверенно произнес Свериг. — Ты не настолько глуп.

С этими словами он ушел.

Тор остановился, пытаясь вникнуть в смысл сказанных Сверигом слов, но потом решил, что раздумывать над этим не стоит.

И в этот момент что-то опять коснулось его мыслей. Это был уже не безобидный шорох, а что-то, напоминавшее резкий удар, а может быть, похлопывание по плечу. Существо, обосновавшееся в его сознании, теперь не сомневалось, что Тору известно о нем, так зачем ему прятаться?

Вместо того чтобы последовать за Сверигом, Тор повернулся и опять подошел к краю крыши. Он не знал, что ожидает там увидеть — других всадников, чью-то одинокую фигуру или даже привидение. Но человеческих фигур Тор не заметил.

Казалось, он вновь провалился во вчерашний сон. Только теперь это происходило наяву.

На снегу перед башней стоял огромный белый волк и смотрел Тору в глаза.

 

Глава 10

Прошло еще два дня, прежде чем Тор встретился с Урд и ее семьей, но случилось это вовсе не так, как он ожидал. Собственно, ничего подобного он не предполагал, да и подумать о подобном не мог. Только не сейчас, когда прошло довольно много времени.

Казалось, что все вернулось на полгода назад. Тора привели в ту же крепость, в ту же крохотную камеру, в которой он когда-то сидел. И даже люди, приносившие ему еду и воду, обращались с ним так же, как и в прошлый раз: вежливо и почтительно, но отстраненно. И они не отвечали на его вопросы.

Прошло два дня, и Тора перевели в дом Бьерна, стоявший рядом с крепостью.

Тор по-прежнему не понимал, что происходит. Тем не менее условия его пребывания под арестом улучшились — отведенная ему комната была ненамного больше каморки в крепости, но тут хотя бы имелось окно, через которое проникали предутренние сумерки. Вместо соломенного матраца, брошенного на холодный твердый пол, ему предоставили настоящую кровать. Был тут и стул, и даже маленький камин, в котором, правда, не разводили огонь, поэтому особого уюта он не придавал. И все же в доме было намного теплее, чем в продуваемой всеми ветрами камере для заключенных, где Тор провел последние два дня. Но теплее тут было не только потому, что в помещении топили. Здесь было бы теплее, даже если бы открыли все двери и окна, а в каминах не горел огонь.

И все же это была тюрьма.

Но почему его поместили сюда?

Несомненно, Свериг рассказал свою версию случившегося в башне, выставив Тора в плохом свете, но это его не удивляло. В конце концов, он уже успел привыкнуть к Сверигу. Его удивляла реакция Бьерна. Ярл знал Сверига давно, и Тор не мог представить, что он поступит подобным образом, прислушавшись к голословным обвинениям. Вероятно, что-то случилось. Вот только ярл не стал об этом рассказывать Тору, и это было обидно.

Но с этим он ничего не мог поделать.

Тор слышал какую-то возню и приглушенные голоса в доме. Какие-то люди входили и выходили, кто-то спорил, но даже его острый слух не позволял разобрать ни слова. Что-то загрохотало, словно кто-то опрокинул стул. Тор чувствовал, что настроение у обитателей дома плохое. Наконец ему удалось различить голос Бьерна — ярл пытался успокоить всех присутствующих. Прошло еще какое-то время, и Тор уже начал подумывать о том, а не попытаться ли ему сбежать, но тут у него появились новые ощущения.

Где-то рядом находилась Урд. Он ощущал ее близость — так бывает, когда чувствуешь запах цветов на весеннем лугу, откуда вдруг подул легкий бриз. Еще Тор понял, что она смущена и немного испугана. И очень зла.

Оставаться здесь и дальше было бессмысленно. Подойдя к двери, Тор ударил по ней ладонью, и оказалось, что она совсем хлипкая: дверь не просто открылась от его удара, но и потрескалась, так что с нее посыпалась труха, словно он бил не ладонью, а Мьелльниром.

— Я понимаю твое раздражение, Тор, но, пожалуйста, не вымещай злость на моем доме. Это здание довольно старое. — Ярл вздохнул.

Тор только сейчас заметил, что Бьерн стоит всего в нескольких шагах от него, — видимо, ярл как раз направлялся к нему.

— Ну, значит, хорошо, что я сорвал злость на двери, а не на тебе, — отрезал он.

— Мне очень жаль, Тор. Хотел бы я, чтобы все сложилось иначе. Но нам еще нужно кое-что выяснить.

— Например, как меня лучше всего казнить?

Бьерн покачал головой.

— Я уже сказал, что понимаю твою ярость. На твоем месте я тоже был бы зол и разочарован. И в свое время я с удовольствием принесу тебе свои извинения и попытаюсь помириться с тобой, если у меня получится. Но сейчас… нам нужно поговорить.

Тору вовсе не понравились ни эта заминка в словах ярла, ни его нервная улыбка. А больше всего ему не понравилось то, что Бьерн отводил глаза.

— Сначала я хочу поговорить с Урд, — заявил Тор. — Она где-то здесь.

Бьерн явно удивился тому, что Тор знает о ее присутствии в доме. И испугался.

— Да. — Наконец ярл взял себя в руки. — Ты имеешь на это право. Она ждет тебя. Пойдем.

Они прошли по коридору в большую комнату, где Тор так часто сидел с Бьерном и его женой за долгими разговорами о богах, мире и смысле жизни.

Не считая кузницы, это жилище, пожалуй, было единственным в долине, которое Тор мог назвать своим домом, а его жителей — друзьями. Теперь же дом превратился в тюрьму, а хозяин, возможно, в его врага.

Тор и сам испугался своей мысли. Раньше он не позволял себе преждевременных выводов, а Бьерн и его жена просто не заслужили того, чтобы он плохо о них думал.

Но ярл не пошел в гостиную, а остановился перед узким дверным проходом, закрытым занавеской. Когда Тор был здесь в прошлый раз, он заметил, что Неле использует это помещение как кладовую, — там стояло много полок с запасами на зиму.

— Урд здесь. — Ярл по-прежнему не смотрел ему в глаза. — Но поторопитесь. Нам еще многое нужно обсудить.

Тор отодвинул занавеску, но увидел не Урд, а широкую спину воина, стоявшего за дверным проемом. Урд, скрестив руки на груди, сидела в углу на низеньком табурете. Вид у нее был настолько мрачный, что Тор в первый момент даже не понял, кто кого тут охраняет. Воин, казалось, не собирался отходить в сторону и пропускать его внутрь. Он бы не сдвинулся с места, если бы Бьерн не отдал ему такого приказа.

— Что все это значит? — возмущенно осведомился Тор. — Урд тоже твоя пленница? Или это новый вид гостеприимства?

Кашлянув, ярл жестом приказал охраннику выйти из комнаты.

— Поторопитесь, — смущенно повторил он.

Подождав, пока Бьерн и его спутник уйдут, Урд вскочила, бросилась Тору на шею, чуть не сбив его с ног, и начала покрывать его лицо поцелуями.

— Тор! Слава богам, они с тобой ничего не сделали! — Она снова поцеловала его, в этот раз долго и страстно, так что у него перехватило дыхание. — Ты… цел! Я думала… они… навредили тебе.

— Навредили? Но почему… — Отстранившись, он заглянул Урд в глаза. — Что они с тобой сделали?

— Ничего, — поспешно ответила она. — Никто меня не трогал, не волнуйся. Они только… — Урд прикусила губу.

— Что?

— Ничего. Они посадили меня под домашний арест.

— Под домашний арест?

— В моем собственном доме. Но они вели себя очень вежливо. Никто не причинил мне вреда.

— Они тебя заперли? — переспросил Тор. Сейчас он настолько был ошеломлен, что не мог по-настоящему разозлиться.

— И они не давали мне ни с кем говорить. Даже с детьми.

— Почему? И кто это сделал?

— Бьерн. Он даже не объяснил мне, почему так поступает. Но я подозреваю, что во всем этом замешана Сигислинда.

— Почему?

На этот вопрос Урд не ответила.

— Что там у вас произошло? — спросила она.

Повернувшись, Тор хотел выбежать из комнаты, но Урд остановила его. Вернее, попыталась остановить. Тор пожалел об этом в тот же момент, но все же вырвался из ее рук, так что женщина покачнулась и чуть не упала.

Разозлившись и даже испугавшись, она посмотрела на него.

— Никто ничего не говорит, — повторила Урд. — Может, хотя бы ты объяснишь мне, что тут происходит? Или ты тоже считаешь, что меня это не касается?

— Тебя это очень даже касается, Урд, и ты обо всем узнаешь прямо сейчас. — В комнату вошел Бьерн. На его лице читалась вина, но он нетерпеливо махнул рукой, приказывая им следовать за собой, и этот жест портил все впечатление от его попытки казаться приветливым. — Пойдемте.

Они прошли в комнату, где уже собралось немало людей. Тор сразу заметил Сверига, который прислонился к стене у камина. Помощник ярла опирался на свой любимый топор, но для этого ему пришлось немного наклониться вперед, так что смотрелось это довольно глупо. Грендер и Тьерг, двое парней, два дня назад сопровождавших Тора в башню, стояли возле двери и изо всех сил делали вид, что не смотрят на Урд. Пришел сюда и тот мужчина, который охранял Урд в каморке.

Тору показалось, что все это неслучайно. Кроме того, в гостиной находились еще три человека, и Тор не знал, радоваться ему их присутствию или, наоборот, беспокоиться по этому поводу: Гротгер, его зять Корд и Сигислинда.

— Садитесь. — Бьерн указал в сторону стола у камина, где уже были расставлены тарелки и бокалы на шесть человек. — Должно быть, вы проголодались за это время. Я попросил Неле приготовить вам что-нибудь вкусное. Это меньшее, что я могу для вас сделать после этих двух дней.

Урд, нахмурившись, посмотрела на него, да и Тор остановился у двери, не собираясь садиться за стол. Он знал, как хорошо готовит жена Бьерна, и при других обстоятельствах с радостью принял бы приглашение ярла, но сейчас он был здесь не для того, чтобы обедать. Не говоря уже о том, что пища может оказаться отравленной.

— Я буду вполне удовлетворен, если ты просто объяснишь, что происходит, — холодно произнес Тор. — Почему меня заточили под стражу? И Урд… при чем тут она?

Свериг выпрямился, собираясь что-то сказать, но Бьерн опередил его, встав между ними.

— Я понимаю твое раздражение, Тор. На твоем месте я чувствовал бы то же самое. Но сейчас речь идет о нашей жизни… а может быть, и о дальнейшем существовании Мидгарда. Нам нужно кое-что прояснить. — Ярл снова пригласил их к столу.

Урд приняла его приглашение, и Тор последовал за ней, но за стол садиться не стал, а остановился у нее за спиной.

Вид у Бьерна был разочарованный, но чего он ждал? Что они с Урд пожмут плечами, улыбнутся и будут вести себя как ни в чем не бывало?

Ярл повернулся к Сигислинде и едва заметно кивнул. Она подошла к Урд и фальшиво улыбнулась.

— Так, значит, ты Урд…

Тор заметил, что Сигислинда подала знак Бьерну, — при этом она не просто просила позволить ей поговорить с Урд. Нет, она приказывала.

— Мы уже познакомились, и сейчас я хочу воспользоваться возможностью и извиниться за мое тогдашнее поведение. Я много думала об этом, знаешь ли. Мне действительно очень жаль. А еще я много думала о тебе. Тебя действительно зовут Урд?

— По крайней мере, именно так меня назвали родители, — язвительно ответила Урд. — Имя как имя, а что?

— В тех местах, откуда я родом, это не просто имя. — Сигислинда улыбнулась. — Но ты права, никто не станет отказываться от имени, подаренного ему родителями.

Тор почувствовал, что Урд готова взорваться, и поспешно вмешался.

— Что тут у нас происходит? — возмущенно спросил он. — Это что, допрос? Если да, то я хотел бы узнать, в чем нас обвиняют.

— Успокойся, пожалуйста, Тор, — повернувшись к нему, произнесла Сигислинда. — Я могу сказать тебе то же самое, что и ваш ярл. Я понимаю твое раздражение, но надеюсь, что и ты нас поймешь, когда узнаешь, о чем идет речь. — Она села напротив Урд на табурет. — Значит, ты жена Тора и мать его будущего сына.

— Может быть, родится девочка, — отрезала Урд.

— Вряд ли. С каких это пор у простых смертных от богов родятся дочери? — Она отмахнулась, хотя Урд даже не собиралась возражать.

— От богов? — насмешливо переспросила Урд. — У Тора много хороших качеств, но богом я бы его все-таки не назвала. — Она покосилась на мужа. — Извини.

Тор улыбнулся, у Сигислинды уголки губ тоже дернулись, но терпение Сверига было на исходе.

— Хватит! — резко заявил помощник ярла. — У нас нет времени на эту чушь! Спроси у нее, как…

Тор не был уверен в том, что Сигислинда что-то сделала, — женщина лишь повернула голову, но не настолько, чтобы она могла посмотреть на Сверига, однако и этого движения хватило, чтобы заставить его замолчать.

Нужно было оставаться осторожным. Судя по всему, эта темноволосая худенькая женщина была самой опасной из всех в этой комнате.

— Прости, — сказала Сигислинда, опять обратившись к Урд. — Свериг не отличается терпеливостью, ты же знаешь. — Она притворно нахмурилась. — Но, боюсь, в чем-то он прав. Времени у нас немного. Мне бы хотелось, чтобы ты ответила на пару моих вопросов, Урд.

— Каких еще вопросов? Я уже и так достаточно говорила с вами.

Сигислинда продолжала улыбаться, но Тор видел, как злится Свериг. Теперь тот не опирался на свой топор, а взял его в руки и нервно постукивал пальцами по рукояти.

— Бьерн рассказал мне, как вы попали сюда, — продолжила Сигислинда. — Тор нашел тебя и твоих родных на равнине?

— Нашел? — со странной интонацией повторила Урд. — Он спас меня и моих детей.

— Я знаю. Бьерн говорил об этом, но мне бы хотелось услышать эту историю еще раз. От тебя.

— Зачем? Ты хочешь поймать меня на лжи или каких-то противоречиях в моем рассказе?

— А в нем есть противоречия?

— Конечно, есть, — вмешался Тор, сам удивляясь резкости своих слов. — Расскажи одну и ту же историю два раза и получишь две истории. Расскажи ее десять раз — и у тебя будет десять разных историй.

Свериг презрительно фыркнул, но Сигислинда лишь улыбнулась. Видимо, его замечание позабавило ее.

— Я знаю. Но дело не в этом.

— А в чем же? — Тор не собирался покупаться на ее улыбку. Он просто понял: что бы он или Урд ни сказали, это никак не поменяет исход допроса, потому что все решения уже приняты.

— Почему ты ей не покажешь?

Ей? Тор невольно покосился на Урд и тут же испугался, что этим мог выдать ее. Впрочем, скрывать что-либо от Сигислинды было бессмысленно.

— Сейчас, мой нетерпеливый друг. Еще минутку. Кто знает, возможно, следует задать еще всего один вопрос, и тогда мы спокойно разойдемся по своим делам. — Она опять повернулась к Урд: — Куда вы направлялись, Урд, когда Тор нашел тебя и твоих детей?

— Этого я не знаю. — Урд беспомощно посмотрела на Тора, но Сигислинда не сводила с нее глаз.

— Ты не знаешь, куда ехала твоя семья? — с сомнением протянула она.

— Ее муж знал дорогу, — вставил Тор.

— Это правда? — В глазах Сигислинды горело всепожирающее пламя, и Тор не мог понять, почему она так ведет себя.

Урд кивнула.

— Он сказал, будто… — женщина нервно облизнула губы, — будто есть место, где все мы сможем поселиться. Мидгард. Он говорил о Мидгарде.

Это была ложь. Лассе искал Асгард, землю богов, если верить Ливу. О Мидгарде Урд впервые узнала от Бьерна, как и Тор. Зачем она лгала Сигислинде?

— Мидгард. — Сигислинда вздохнула. — Да, отгороженная от всего мира земля. Всегда одна и та же история. Отчаявшиеся люди полагают, что их будущее шатко, и пытаются променять его на верную смерть. — Она покачала головой, и ее лицо погрустнело. Если все это было игрой, то притворялась Сигислинда великолепно. — Наши предки поступили не очень разумно, назвав эту долину Мидгардом. — Она покосилась на Бьерна, а потом опять посмотрела на Урд. — Откуда ты родом?

— Из Скатсгарда. Ты, наверное, не слышала о нем, но…

— Слышала.

Урд удивилась, но Сигислинда уверенно кивнула.

— Эзенгард — небольшой городок, но он последний город по эту сторону гор, и потому к нам часто приезжают путники. Я слышала о Скатсгарде. Он расположен на юге, да? На берегу моря.

Урд кивнула. Она молчала, но Тор почувствовал, как она напряглась. К чему же клонит Сигислинда?

— Людям там живется нелегко, — протянула она. — И в этом нет ничего удивительного. Людям везде живется нелегко, и с каждым годом становится все хуже. Но особенно страдают прибрежные деревеньки. Прошлые зимы выдались очень холодными, и рыбы было так же мало, как и пшеницы. Многие ушли оттуда, некоторые погибли от голода. Наверное, твой муж совсем отчаялся, раз решил забрать тебя и детей и отправиться в столь опасное путешествие.

— Если бы мы остались там, то погибли бы от голода.

— Да, возможно… Насколько я слышала, с некоторыми так и произошло. — Сигислинда склонила голову к плечу. — Лассе ведь не был отцом твоих детей, да?

Урд от изумления потеряла дар речи. Тор хотел встать на ее защиту, но Сигислинда заставила его замолчать обычным, ничего не значащим жестом, причем Тор даже не был уверен в том, что действительно его увидел. Но было в этой женщине… что-то пугающее.

— А это имеет значение? — после долгой паузы спросила Урд.

— Скорее, имеет значение то, что ты до сих пор не ответила на мой вопрос. — Сигислинда по-прежнему улыбалась, но ее улыбка так и сочилась фальшью.

— Не понимаю, какое тебе дело до того, кто…

— Не на этот вопрос, — перебила ее Сигислинда. — На вопрос, откуда ты родом, Урд… если это, конечно, твое настоящее имя.

— Что все это значит? — резко спросил Тор, в конце концов преодолев охватившее его странное замешательство. Впрочем, его воля еще не полностью восстановилась. — Если ты хочешь выдвинуть нам какое-то обвинение, так и скажи!

— Не тебе. — Она не сводила взгляда с Урд. — Итак?

Помолчав, Урд презрительно фыркнула и, расправив плечи, посмотрела Сигислинде прямо в глаза.

— Значит, мне?

— Покажи ей! — потребовал Свериг. — Тогда посмотрим, какую очередную ложь она сможет измыслить!

Помолчав, Сигислинда кивнула, и Свериг, воскликнув что-то вроде «Ну наконец-то!», выбежал из комнаты.

Когда он открыл дверь, Тор заметил, что в коридоре стоят еще как минимум двое мужчин. Учитывая, что в распоряжении Бьерна было около двадцати воинов, это могло стать поводом для беспокойства.

— Свериг есть Свериг, — вздохнул Бьерн.

— Свериг, — с нажимом произнес Тор, — не делает ничего без твоего приказа.

— Во всяком случае, немного, — хмыкнула Сигислинда.

Тор, не обращая на нее внимания, повернулся к Гротгеру и его зятю, которые молча наблюдали за происходящим.

— Я ошибаюсь или нам следует благодарить за все это вас?

— Нет, — ответила Сигислинда, прежде чем они успели ответить. — Наоборот, Гротгер вступился за тебя, Тор.

— Вступился? — удивился он. — Но почему?

— Потому что я… ошибся, — смущенно произнес крестьянин. — Тем вечером я кое-что сказал Сверигу. Это было глупо. И я ошибся. Мне очень жаль.

— Ага. И что же ты сказал?

— Я думал, что узнал тебя. — Гротгер отвел взгляд.

— Узнал? — У Тора по спине побежали мурашки, и он почувствовал, как в нем растет надежда.

— Нет. Я подумал, что узнал тебя, но я ошибся. Понимаешь, я нервничал, совсем лишился сил и очень испугался. Я ошибся.

— А при чем тут Урд?

Гротгер молчал. Чуждая сущность в сознании Тора вновь проснулась, она была уже не так зла, как несколько дней назад на равнине, но сейчас Тор чувствовал ее явственнее. Он едва справился с собой — хотелось встать и подойти к окну или хотя бы оглядеться. Наверное, Сигислинда что-то заметила. Нахмурившись, она бросила на Тора задумчивый взгляд. Несомненно, она хотела спросить его об этом, но в этот момент дверь распахнулась, и все повернулись, ожидая увидеть Сверига.

Но оказалось, что это Неле, жена Бьерна. Она открыла дверь ногой и осторожно толкнула ее боком, закрывая, — у женщины были заняты обе руки. Неле несла тяжелый поднос с хлебом, сушеными фруктами, овощами и аппетитным мясом, аромат которого тут же наполнил всю комнату. Да, это по-прежнему была комната, где шел допрос, но сейчас здесь стало немного уютнее, и не в последнюю очередь благодаря ослепительной улыбке Неле.

Повернувшись, жена Бьерна подошла к столу, да так быстро, что охранники у двери даже не успели ей помочь. Грендер прикрыл за Неле дверь, а Тьерг просто проводил женщину взглядом.

— Извините, что так долго, — начала Неле, — но…

Запнувшись, она пристально посмотрела на присутствующих и обратилась к Бьерну:

— Что все это означает?

— Тебя это не касается, женщина, — сказал ярл. — Оставь обед и уходи.

Он явно выбрал не тот тон. Нахмурившись, Неле смерила его долгим взглядом и, словно ничего не случилось, расставила еду на столе, а потом с нарочитой медлительностью повернулась к Бьерну.

— Надеюсь, сейчас ты мне все объяснишь.

— Зря надеешься, женщина.

Этот тон был еще хуже. Над головой Неле, казалось, начали собираться грозовые тучи.

— Бьерн Хагель Свендерсон, — с нажимом произнесла она, — это наш дом. Мой дом, если уж на то пошло. Дом, в котором мы принимаем гостей и наслаждаемся их обществом, а не пыточная или комната для допросов. Да что ты себе возомнил! Как ты посмел…

— Это я виновата, Неле, — перебила ее Сигислинда.

Женщина встала, и в ее движениях было что-то настолько… властное, что Тору стало не по себе. Ее словно окружала аура силы, дарившая ей власть над присутствующими. Однако Неле было на это наплевать. Бросив на мужа испепеляющий взгляд, не предвещавший ему ничего хорошего в ближайшее время, она повернулась к Сигислинде и вопросительно подняла брови.

— Несомненно, это просто недоразумение. Я надеюсь, что все прояснится, когда вернется Свериг, — сказала Сигислинда.

— Свериг?

Помощник ярла зашел в комнату в тот же миг, словно он стоял под дверью и только этого и ждал.

Он вернулся не один. За ним следовали двое мужчин, тащивших на плечах что-то тяжелое, завернутое в накидку. Видимо, только Неле и Урд в этой комнате не знали, что это.

— Положите туда. — Свериг указал на стол.

Неле открыла рот, готовясь осадить нахала, но Бьерн поспешно сделал шаг вперед и мягко опустил ладонь ей на плечо. Видимо, она слишком удивилась, а может, все-таки запротестовала, но этого не было слышно из-за грохота, с которым вошедшие опустили свою ношу на стол.

— Можно было просто спросить, — заметил Тор.

Копошение в его мыслях не прекращалось, но стало тише, мягче. И оно манило Тора. Просило его высвободить свою ярость. Он чувствовал потребность — нет, даже необходимость — схватить что-то и разорвать в клочья. И ему требовались огромные усилия, чтобы перебороть это.

Свериг откинул край покрывала, и Неле испуганно вскрикнула, зажав рот ладонью. Это была та самая мертвая воительница. Кто-то снял с нее доспехи и одежду и обмыл тело, так что Тор увидел, что поразительное сходство с Урд не ограничивалось только лицом. Воительница была такой же стройной и мускулистой, с длинными ногами. Судя по ее виду, она не привыкла к жизни в холоде, полной лишений, как люди в этой долине. Грудь у нее была немного меньше и выше, чем у здешних женщин, но более упругой, бедра — у же, ноги — длиннее, а кожа — светлее. Коротко подстриженные волосы, казалось, даже проредили, чтобы они лучше помещались под шлемом, но по густоте и цвету они были точь-в-точь, как у его Урд, да и губы ее имели тот же соблазнительный изгиб, по крайней мере до того, как Тор сломал ей челюсть. Сейчас, покрытые запекшейся кровью, они посерели, но женщина и после смерти все равно удивительно походила на Урд.

Первой от изумления оправилась Неле. Подойдя к столу, она набросила на мертвое тело накидку, чтобы скрыть наготу погибшей.

— Да что же это вы творите?! — накинулась она на Сверига и сопровождавших его мужчин. — Совсем стыд потеряли?!

Ей никто не ответил. Парень, стоявший справа от Сверига, смущенно потупился, а помощник ярла лишь презрительно ухмыльнулся. Чуждый разум уже не просто ворочался в сознании Тора, он беззвучно вопил в его голове, так что Тору едва удавалось сидеть на месте.

Встав, Сигислинда сдвинула край накидки, обнажив только лицо и плечи Несущей Свет.

— Ну что, Урд, может быть, теперь ты нам что-нибудь скажешь?

— Не знаю, что тут сказать, — упрямо отрезала Урд. — Я никогда не видела эту женщину.

— Зато теперь ты, возможно, ответишь на мой вопрос. Откуда ты родом, Урд? Где ты жила до того, как пришла в Скатсгард и поселилась в доме кузнеца?

Урд молча смотрела на тело. Тор стоял за ее спиной и не видел ее лица, но чувствовал, что теперь Урд еще больше напряглась. Ее руки сжались в кулаки, дыхание замедлилось. Предчувствие чего-то плохого, казалось, повисло в воздухе.

— Это была женщина из твоего народа, так? — спросила Сигислинда, когда стало ясно, что Урд так ничего и не ответит.

— А что, если и так? — вмешался Тор. — Что с того?

— А то, что она солгала нам! — воскликнул Свериг.

Тор в ярости повернулся к нему, но Сигислинда быстро встала между ними.

— Она — твоя родственница?

— Нет, — наконец заговорила Урд. — Она… да, ты права. Она из моего народа. Но я не имею никакого отношения ни к ней, ни к остальным!

— Каким таким «остальным»? — рявкнул Свериг.

Урд молчала.

— Так откуда ты родом? — вот уже в который раз повторила Сигислинда.

В комнате стало очень тихо. Тор продолжал бороться с копошением в своих мыслях и стремлением схватить что-нибудь и разорвать. Что-нибудь живое.

— Утгард. Моя родина называется Утгард. Но вам это ничего не скажет.

— Утгард — это просто легенда, — презрительно фыркнул Свериг.

— Как Мидгард? — прохладно осведомился Тор.

Свериг тут же вскинулся, но Сигислинда жестом заставила его замолчать.

— Я слышала об этом месте. Там правят Несущие Свет, верно? А теперь вы пришли сюда, чтобы захватить нашу землю и поработить живущих здесь людей. Они прислали тебя сюда, чтобы шпионить за нами?

— Не мы, а они, — ответила Урд. — А это большая разница.

— Такая же, как между тобой и ней? — Свериг указал на восковое лицо мертвой и презрительно поморщился.

В этот раз Сигислинда не стала его останавливать.

— Да! Разница есть! — Запнувшись, Урд так сильно сжала кулаки, что ее костяшки хрустнули, словно сухие ветки под сапогом. Она вскочила, и стул отлетел в сторону. — Это правда. Вот уже столетие Несущие Свет правят нашей страной. Наш верховный бог — Локи, а Несущие Свет — его жрецы.

— А ты? — спросила Сигислинда.

Локи… Это слово что-то задело в душе Тора, но он не мог понять почему. Он уже не в первый раз слышал это имя, и с ним были связаны не самые лучшие воспоминания.

— Они правят жестоко, — продолжила Урд. — И требуют от нас невозможного. Я не выдержала и сбежала оттуда вместе с детьми, а Лассе сжалился над нами и принял нас к себе.

— Вот так просто все объясняется? — насмешливо протянул Свериг.

— Да, именно так, — прошипела Урд. — С тех пор прошло десять лет.

— А кто она? — Сигислинда указала на мертвое тело.

— Не знаю. Все эти годы я думала, что нам удалось сбежать от них, что все закончилось, а потом они появились здесь. Я не знаю, как они нашли путь сюда, вы должны мне поверить!

— Может быть, так же, как и ты? — предположил Свериг.

— Но ведь это Лассе убедил меня уйти из Скатсгарда! — возмутилась Урд. — Можете спросить Лива, если не верите мне! И Элению! Они подтвердят мои слова.

— В этом я нисколько не сомневаюсь. — Свериг снова поморщился. — Твои дети всегда говорят правду… ведь ты их этому научила.

— Свериг, помолчи. — Сигислинда вздохнула. В ее голосе звучала усталость, и, когда она провела ладонью по лицу, Тор увидел, насколько она вымотана. — Почему ты сразу не сказала нам правду?

— А вы бы мне поверили? — Урд покосилась на бледное лицо воительницы.

— Тогда — возможно, — ответила Сигислинда. — Но сейчас… — Она пожала плечами. — Не знаю. Я не знаю, чему мне верить. Как мы можем вам верить?

— Тор убил троих Несущих Свет, — напомнил Бьерн.

— Они не в первый раз жертвуют своими воинами, чтобы втереться в доверие к врагам, — снова заговорил помощник ярла. — Несущие Свет верят, что бог наградит их после смерти, усадит за свой стол, покроет вечной славой и почетом. Так почему им бояться смерти?

— Свериг, помолчи, — велела Сигислинда, даже не повернувшись к нему.

Но было тут что-то еще. Эта женщина явно о чем-то умалчивала, и Тор это чувствовал.

— Наверное, я хочу тебе верить, — продолжила она. — Тор спас вас, а потом вы наткнулись на Бьерна и его людей.

Урд кивнула.

— Но тогда зачем ты убила Хенсвига и его жену?

Урд удивленно распахнула глаза, а Неле испуганно зажала рот рукой, и на этот раз с ее губ не сорвалось и звука. Но никто, кроме них и Тора, не удивился.

— Что ты сказала? — пробормотал Тор.

Вся эта ситуация казалась ему какой-то… абсурдной.

Сигислинда подняла руку, и Свериг, достав из-под камзола небольшой кожаный мешочек, протянул его Урд.

— Ты знаешь, что это?

— Это травяная смесь, — помедлив, сказала Урд.

— Я нашла ее в твоем доме, — продолжила Сигислинда.

— Вы… обыскивали наш дом? — опешил Тор. — Но зачем?

На него никто не обратил внимания.

— Это принадлежит тебе, верно? Оно было в твоем сундуке.

— Это травяная смесь, — раздраженно повторила Урд. — Она… укрепляет тело. От нее лучше спишь и быстрее выздоравливаешь во время болезни. — Она улыбнулась. — Говорят, она увеличивает мужскую силу.

— И убивает, если заварить ее слишком много, — добавила Сигислинда.

— И что? — Урд презрительно бросила мешочек на стол.

Кожаная завязка порвалась, и на столешницу высыпался белый мучнистый порошок.

— Как я погляжу, ты разбираешься в этом. А значит, тебе известно, что почти все средства, помогающие исцелить тело, могут убить, если принять слишком большую дозу. — Сигислинда холодно посмотрела на Урд. — И ты дала им слишком много этого порошка?

— Я дала им… — возмущенно начала Урд, но потом запнулась и с отвращением покачала головой. — Понимаю. Вы ищете виноватых, а кто лучше подойдет на эту роль, как не двое чужаков?

— Не говори глупостей, дитя. — Неле опустила ладонь на плечо Урд, но тут же отдернула руку — таким испепеляющим взглядом смерила ее гостья. Тем не менее она быстро взяла себя в руки и повернулась к мужу: — Как тебе не стыдно! Как ты мог такое подумать, Бьерн? Они столько для нас сделали!

— Мы еще ничего не решили, — смутившись, ответил ярл. — Но нужно быть осторожными.

Тор невольно напрягся. Сейчас он сам не знал, что думает и чувствует. Чуждая воля в нем была разгневана, возмущена, копошение в мыслях так и не прекратилось, да и желание что-то разрушить никуда не делось. И не просто разрушить. Убить. «Нужно подойти к этому придурку и проломить ему череп», — подумал Тор.

В этот раз он не испугался своих мыслей, потому что нашептывал их вовсе не чужой голос. Словно заглянув ему в душу, Свериг расправил плечи и с вызовом вскинул подбородок.

Тору пришлось приложить недюжинные силы, чтобы не продемонстрировать ему прямо здесь и сейчас, как обманчиво его чувство превосходства.

— Так, значит, мы теперь ваши пленники? — Тор повернулся к Сигислинде.

— Конечно, нет. Мы выслали разведчиков, чтобы они разузнали, что делают Несущие Свет. Наверняка те трое, которых вы убили, были не единственными.

Это не было ответом на его вопрос, и Сигислинда, конечно, знала это не хуже Тора.

— И что с нами теперь будет?

— Ничего. — Она посмотрела на Урд, и Тору показалось, что между ними идет какой-то беззвучный разговор, смысла которого он понять не мог. Затем женщина кивнула и заставила себя улыбнуться. — Ничего, — повторила она. — Вы не пленники. Но нам нужно дождаться возвращения наших людей. Когда они вернутся и расскажут о Несущих Свет, мы и решим, что делать…

— …с нами, — вставил Тор.

Сигислинда молчала, Бьерн старался не смотреть в его сторону.

И тут… что-то шевельнулось в нем, словно Тор услышал голос из своего прошлого, эхо своей прежней жизни, шепот, говоривший ему о том, что он не хотел слышать. Этот голос знал, что будет и что ему нужно делать. Тор не хотел его слушать, но и не мог отделаться от этих беззвучных слов.

Почувствовав на себе взгляд Сигислинды, он повернулся. Женщина хмурилась, словно знала, что с ним сейчас происходит. Но, конечно же, это было невозможно.

— Как только мы узнаем больше, то сообщим вам, — после паузы холодно сказала она, словно и не пыталась их успокоить всего мгновение назад. — А пока мы должны попросить вас потерпеть.

Мы? Тор попытался перехватить взгляд Бьерна, но ярл упрямо смотрел на огонь, пылающий в камине.

— Понимаю.

Судя по взгляду Сигислинды, женщина явно сомневалась, но потом, так ничего и не сказав, просто пожала плечами. Бьерн по-прежнему отворачивался.

— Как вы можете! — не выдержала Неле. Она была в гневе. — Эти люди — наши друзья, Бьерн! Ты же не станешь…

— Не беспокойся. — Тор примирительно опустил руку на ее плечо, а потом, покачав головой, подошел к Бьерну.

Теперь ярлу пришлось все-таки посмотреть на него.

Тор постарался подавить пылавшую в его душе ярость, заметив, что Свериг крепче перехватил топор.

— Я понимаю тебя. Ты ошибаешься, но я понимаю, почему ты так поступаешь, и не обижаюсь на тебя. Ты можешь дать мне слово, что с Урд все будет в порядке?

Бьерн вскинул голову, словно Тор только что влепил ему пощечину, и кивнул.

— Я вернусь в камеру, но сначала я хочу поговорить с Урд. Наедине.

— Чтобы вы могли сговориться? — злобно спросил Свериг.

— Если они собирались сговариваться, то для этого у них было достаточно времени! — Лицо Неле покраснело от гнева. — Что ты себе позволяешь, Свериг?! Я не допущу, чтобы ты говорил с гостями в моем доме подобным тоном!

— Ты… — вскинулся Свериг.

— Она права, — перебил его ярл. — Невзирая на все случившееся, мы не должны забывать о том, кто мы такие. И, кстати, никого из нас не было бы здесь сейчас, если бы не Тор. Давайте оставим их наедине.

Свериг рассерженно посмотрел на Бьерна, но потом повернулся и молча вышел из комнаты. За ним последовали охранники и, наконец, ярл и Неле.

Последней из комнаты вышла Сигислинда, да и то после некоторых раздумий. Тор не только подождал, пока за ней закроется дверь, но и внимательно прислушался — острый слух подсказывал ему, что женщина остановилась с другой стороны двери и на мгновение замерла. И лишь когда она ушла, они с Урд действительно остались одни.

Молча подойдя к столу, Тор посмотрел на бледное лицо мертвой воительницы. Некоторое время они с Урд молча стояли, а затем женщина коснулась пальцами тыльной стороны его ладони, но Тор отдернул руку. Он понимал, что этот жест может обидеть Урд, но сейчас ее прикосновение показалось ему невыносимым.

— Почему ты мне ничего не сказала? — прошептал он.

— Что именно?

— Дело не только в этой мертвой женщине. Не только Гротгеру показалось, что он меня узнал, понимаешь? Лассе…

Урд отвела глаза.

— Твой муж, Урд, — продолжил Тор. — Он узнал меня. В тот день, когда он умер, он меня узнал. И я думаю, что тебе тоже известно, кто я.

Он рассчитывал на ответ, но Урд промолчала.

— Может быть, я боялась, — после довольно продолжительной паузы вымолвила она.

— Меня?

— Нет. Того, что все это может закончиться. Это был сон, Тор.

Повернувшись, он посмотрел Урд в глаза. Женщина дрожала всем телом, стараясь не смотреть на труп на столе. Хотя она изо всех сил пыталась сохранять самообладание, Тор чувствовал, что она действительно испытывает страх.

— Сон?

— Ты словно приснился мне, — пробормотала она. — Образ, побеждающий кошмары, когда кажется, что все совсем плохо и уже не на что надеяться. Я не хотела, чтобы этот сон закончился. Я боялась проснуться и понять, что тебя никогда не существовало.

Тор удивленно посмотрел на нее.

— Ты… — Урд старалась взять себя в руки. — Ты бы остался с нами, знай об этом?

«Знай я… о чем?» — хотелось спросить ему, но Тор понимал, что на самом деле ему известен ответ на этот вопрос. Он повернулся к мертвой воительнице.

— Она была… твоей родственницей? — спросил он.

— Мы с ней одной крови, если ты об этом. — Урд протянула руку к лицу мертвой, словно хотела погладить ее по лицу, но тут же отдернула ее, будто испугавшись, что разбудит воительницу от ее вечного сна. — Наш народ мал, и так было всегда. Если перечислить предков моего народа, то, вероятно, можно узнать, что все мы произошли от одной семьи.

Но Тор спрашивал не о том, и Урд это знала.

— Ты должна была сказать мне, — пробормотал он.

Урд была права: это было лишь сном для них обоих, и теперь их ждало пробуждение, быстрое, неприятное, внезапное.

— Что я должна была сказать? — Урд почти кричала. Казалось, она злится на него, но Тор понимал, что это крик отчаяния. Женщина уже не могла сдерживаться. — Что я одна из Несущих Свет? Что я в родстве с теми, от кого я якобы бежала?

— Это действительно так? — мягко спросил Тор. — Ты и вправду лишь притворялась, будто бежишь от них?

В уголках глаз Урд блеснули слезы.

— Я не притворялась. Это правда, но поверил бы ты мне? Я была Несущей Свет, как и она. — Женщина указала на мертвую. — Я верила в то, что мне говорят. Я хотела в это верить, потому что всю жизнь меня растили в вере в бога огня и его власть. Я видела его, Тор.

— Кого видела? — опешил он. — Локи?

— Да. — Урд слабо улыбнулась. — Боги — это не какие-то там мифические существа, обитающие лишь в нашем воображении. Они действительно есть, они живые, и они люди, как ты или я, только намного могущественнее. Я… я верила в его обещания лучшей жизни, в которой не будет места страху и лишениям, как и мы все. Разве ты можешь упрекнуть меня в том, что я просто хотела счастья для себя и своих детей? — Она горестно покачала головой.

Тор промолчал. Сейчас ему нечего было сказать, чтобы уменьшить ее боль или хотя бы разделить ее горе.

«Боги — это люди, как ты или я, только намного могущественнее», — повторил он про себя. Может быть, он действительно бог? Эта мысль была заманчивой, ведь она давала ответы на все его вопросы, но почему-то Тору она казалась неправильной. Он чувствовал, что это не так, хотя и сам не мог бы объяснить почему. Нет, тайна его прошлого была намного сложнее. В каком-то смысле Тор был столь же одинок, как и Урд.

— Что же случилось? — тихо спросил он, сам удивившись мягкости своего голоса.

— Понимаешь, Эления и Лив… Однажды ко мне пришли, чтобы забрать их. Эления должна была стать жрицей Несущих Свет, а Лива отдали бы эйнхериям, чтобы они воспитали его.

Эйнхерии… Тор уже не первый раз слышал это слово и даже сам произносил его, но только сейчас понял его истинное значение. Вот только это знание вспыхнуло всего лишь на мгновение и тут же погасло, оставив легкий привкус на губах да слабое неприятное эхо в душе.

— Я знала, что этот день настанет, и убеждала себя, что буду гордиться судьбой моих детей. Но когда пришло время расстаться с ними, я поняла, что все это просто глупости. Я не могла отдать детей чужим людям. И мы бежали от своего же народа, пока наконец не попали в Скатсгард, где я повстречала Лассе. И об этом я должна была рассказать тебе, Тор? В тот самый первый день нашей встречи, когда один из моих соплеменников пытался убить тебя?

Тор не забыл, как обнаружил ее в хлеву с тем воином-гигантом, и сейчас перед его внутренним взором предстали ее глаза. Но он решил не говорить об этом.

— А дети?

— Они были еще совсем маленькими. И я позаботилась о том, чтобы они обо всем позабыли.

Наверняка Урд понимала, чем может обернуться такое ее решение.

— Значит, ты позаботилась о том, чтобы дети ни о чем не вспоминали? — повторил Тор, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучал упрек.

— Да. Можешь спокойно сказать мне это, Тор. Я совершила глупость, а теперь расплачиваюсь за это. — Она пожала плечами, словно речь шла о мелкой оплошности, а не об ошибке, которая могла привести ее к гибели. — Как и мои дети.

— Наша судьба еще не предрешена наверняка, — попытался утешить ее Тор. — Никто не должен узнать об этом.

— Не будь глупцом, Тор, — прошептала Урд. — Сигислинда догадывается обо всем. И если сейчас она еще сомневается в том, кто я на самом деле, то вскоре выяснит это. Нужно поговорить с Бьерном. Он… умный человек. И он не причинит вреда детям.

— О да, — фыркнул Тор. — Если уж на то пошло, то давай сразу же расскажем обо всем Сверигу. Или можешь сама себе перерезать горло, чтобы Бьерн и его прихвостни не утруждались. — Он рассерженно махнул рукой. — Они ничего не должны знать, иначе ты погибнешь.

— Возможно, это даже к лучшему, — тихо ответила Урд. — Та женщина, которой я была раньше, не заслуживает того, чтобы жить.

Тору хотелось схватить ее за плечи, потрясти, призвать к рассудку.

— А как же твои дети? — нашелся он наконец. — Они тоже заслужили смерть?

— Бьерн не причинит им вреда.

— Бьерн, может, и не причинит. Но вот Свериг… — возразил Тор.

— Свериг не чудовище.

— Но он меня ненавидит. И он готов сделать что угодно, лишь бы мне было плохо. Никто не должен узнать правду. Настаивай на истории, которую ты рассказала раньше, в чем бы они тебя ни обвиняли. Завтра мы увидимся вновь.

Урд, скользнув по нему невидящим взглядом, медленно кивнула.

 

Глава 11

Судя по ритму жизни в долине, Тора отвели обратно в замок ближе к вечеру. Он предполагал, что Урд будут допрашивать весь день до самой ночи, но относительно допроса особо не беспокоился. Урд, конечно, была взволнована, но Тор знал о ее силе воли. Она поступит так, как он ей посоветовал, и будет придерживаться истории, в которой было достаточно правды, чтобы звучать убедительно. Нужно было продержаться один день, не больше. Время тянулось медленно, но в какой-то момент охранники все-таки принесли ему ужин. Тор съел все до последнего кусочка, хотя и не испытывал голода. Вероятно, этот ужин был последним на долгое время, так что следовало запасать силы.

Прождав еще час, чтобы убедиться в том, что допрос Урд закончился и ее отвели назад в дом, Тор начал действовать.

Совершить побег оказалось очень легко, по крайней мере вначале все складывалось просто. Чтобы заманить охранника внутрь, Тор придумал предлог и постучал в дверь. Но тот избавил его от необходимости лгать: отодвинув засов, он вошел в комнату и не задал ни единого вопроса. Парень даже улыбнулся. Тор ударил его кулаком по голове, уверенный в том, что охранник, потеряв сознание, не придет в себя еще пару часов, а потом связал его обрывками ткани, которую оторвал от своей одежды. Затем Тор отправился на поиски его товарища. Победить второго охранника оказалось еще легче. Тор просто зашел в караулку на втором этаже, где отдыхали стражники, и нанес удар еще до того, как на лице парнишки появилось удивленно-обиженное выражение. Связав охранника, он запер дверь на засов и начал прочесывать крепость.

Слух и интуиция подсказывали Тору, что в замке больше никого нет, но лучше было убедиться в этом, к тому же он искал свой боевой молот. Мьелльнир нашелся в большом сундуке в комнате Бьерна, как Тор и ожидал. Взяв молот, он после некоторых раздумий прихватил с собой и один из мечей Несущих Свет, повязав его на широкий, вышитый серебряной нитью пояс.

Чувствовал себя Тор при этом омерзительно, но сейчас не было времени на угрызения совести. Выйдя из крепости, он направился к селению. Уже через пару шагов Тор перешел на быстрый, но не очень утомительный бег, поэтому только немного запыхался, добравшись до крепостной стены.

Он не стал заходить в селение через ворота, а перебрался через стену со стороны полей и беззвучно проскользнул по безлюдным улицам к кузнице. Такое поведение почему-то казалось ему глупым, но он действовал, повинуясь инстинктам.

Увидев впереди кузницу, Тор понял, что его опасения оправдались. Перед входом стоял стражник. Парень, опираясь на копье, прислонился к дверному проему и изо всех сил старался не заснуть. Тор полагал, что смог бы пробраться мимо охранника, даже если бы сейчас ярко светило солнце и тот не был бы столь измучен, поэтому особенно не волновался. Почему этот охранник вообще тут стоит — вот в чем вопрос. А Бьерн еще говорит, что они здесь не пленники.

Мысли об этом вызвали у Тора ярость, но он быстро взял себя в руки и обошел кузницу с тыльной стороны. Там тоже стоял стражник, однако этот парень относился к своим обязанностям еще халатнее, чем первый, и действительно заснул. Тор беззвучно пробрался мимо него в дом. Возможно, стоило ударить его, чтобы он потерял сознание, а потом затащить в дом и связать, но Тор решил не делать этого. Урд, конечно, знает, что он придет за ней, но, возможно, она еще не успела собрать все необходимое.

Первым, что Тор заметил, оказавшись внутри, был холод. Огонь в камине погас несколько часов назад, и тут было не теплее, чем на улице. В доме кузнеца царили холод и необычайная тишина.

Осмотрев первый этаж и обе пристройки, где, собственно, и находилась кузница, Тор, чувствуя все большее беспокойство, поднялся по лестнице и прокрался в спальню. Тут было так же темно, тихо и холодно, как и во всем доме. И так же пусто. Никаких признаков присутствия Урд. Но это не означало, что Тор был в доме один. В какой-то момент он почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной, и повернулся так быстро, что испугался своей реакции: рука сама выхватила Мьелльнир. Поспешно отведя руку, Тор мысленно обозвал себя дураком. В конце концов, он ведь знал, насколько бесшумно могла двигаться Урд.

— Урд! — выдохнул он. — Никогда так больше не…

Сделав шаг вперед, Урд опустила нож, и только сейчас Тор понял, что это не она. Это была копия Урд, только на двадцать лет моложе и с отвратительным белым шрамом на щеке.

— Эления! — Тор вздохнул с облегчением, но его охватил ужас при мысли о том, что только что могло произойти. — Больше никогда так не подкрадывайся ко мне, слышишь! И где твоя мама?

— Они забрали ее.

Это произнесла не Эления, а Лив. Мальчик появился за его спиной так же неожиданно, как и его сестра.

Тор медленно повернулся. Парнишка стоял в трех шагах от него и тоже сжимал в руках нож. Тор наверняка прошел рядом с ним, но не почувствовал его присутствия.

— Это тебе не понадобится. — Тор указал на нож. — Куда они забрали Урд? И, собственно, кого ты имеешь в виду, говоря «они»?

Лив подошел поближе, по-прежнему не опуская нож. Его глаза сузились.

— Люди Сверига. Ты как-то связан с этим? Это ты во всем виноват?

— Нет. Это не то, что ты думаешь. Когда они забрали Урд?

— Около полудня, — прошептала Эления.

Теперь Тор забеспокоился еще сильнее. Он рассчитывал на то, что Сигислинда и Бьерн будут говорить с Урд достаточно долго, но чтобы до самой ночи?.. Возможно, он просто устал ждать.

— Они сказали, что приведут ее обратно, но так и не привели, — продолжила Эления. — Когда она вернется? Что вообще происходит, Тор? Они заперли нас с Ливом, и никто нам ни слова не сказал. Нам даже не дали поговорить с мамой!

Тор не ответил. Он по-прежнему не спускал глаз с Лива и почему-то сейчас не мог определить, о чем думает парнишка, хотя обычно у него все было написано на лице. Внезапно он понял, что Урд ошибалась. Лив и Эления не были такими уж маленькими, чтобы не помнить о своей прежней жизни, и ей не удалось избавить своих детей от воспоминаний о родине.

— Кое-что случилось, — наконец сказал он. — Это сложно объяснить… к тому же у нас на это нет времени.

— Нам придется бежать? — осведомился Лив.

— Да. — Тор кивнул. — И сделать это нужно быстро.

— Мы не уйдем без мамы, — решительно заявил парнишка и покачал головой.

— Конечно же, нет. Пойдемте. — Не давая Ливу возможности задать очередной вопрос, Тор спустился по лестнице.

Затем он взял с полки над камином свечу, разрезал ее на две равные части и одну из них поставил на стол. Эления удивленно нахмурилась, но, судя по выражению лица Лива, мальчик понял, что Тор собирается делать.

— Лив прав, — повторил он. — Мы должны бежать. Ваша мама в опасности и, боюсь, вы тоже.

— Что случилось? — резко спросил парнишка.

— Они выяснили, кто такая на самом деле Урд… ваша мама. И откуда она родом.

— Она не сделала ничего плохого, — заметила Эления.

— Знаю, — сказал Тор. — Но, к сожалению, людям не всегда важна правда. И, уж конечно, судьбе нет дела до справедливости. — Подумав немного, Тор подсчитал время, которое ему понадобится, и отрезал от остатка свечи еще треть. — Зажгите ее, когда я уйду. Соберите припасы, только немного, чтобы все поместилось в небольшом заплечном мешке, и оденьтесь потеплее. Когда свеча догорит, выходите из дома, но позаботьтесь о том, чтобы вас никто не увидел. И не забудьте зажечь еще пару свеч, чтобы казалось, будто вы в доме и еще не спите. Встретимся у Пути Богов.

— Там за дверью охранник, — напомнил Лив.

— Сейчас нет времени на эти игры. — Тор раздраженно покачал головой. — Стоит вам немного постараться, и он вас не заметит, так ведь?

— А как же ты? — спросил Лив, не ответив на его вопрос.

— Я заберу вашу маму.

— Тогда я пойду с тобой. — Лив угрожающе взмахнул ножом. — И если они ее хоть пальцем тронут, я…

— Никто не станет обижать твою маму, Лив. А если вдруг такое случится, то ты мне не помощник.

— Я умею обращаться с оружием, — заявил парнишка. — Лучше некоторых, знаешь ли.

— Лучше Сверига с его топором? — Тор не позволил Ливу сбить себя с толку. — Ты хочешь, чтобы с тобой обращались как со взрослым? Тогда веди себя как мужчина, а не как ребенок.

— Думаешь, я мешал бы тебе?

— Да, — резко ответил Тор и встал. — Как я смогу принять решение, если мне придется сделать выбор, кому спасать жизнь — тебе или твоей маме?

Лив скрипнул зубами и через мгновение кивнул. Он был в ярости, однако больше не упрямился.

— Хорошо, — сказал он. — Но если с ней что-то случится, я убью тебя, Тор.

Тор сделал вид, что не услышал этого, и повернулся к Элении.

— Помните о том, что я говорил вам. — Он указал на свечу.

В доме ярла было тихо и темно, как и во всем селении. Перед входом еще один стражник боролся со сном.

Охранник заметил его приближение только после того, как Тор оказался в двух-трех шагах от него, и так резко вздрогнул, что чуть не потерял равновесие. На лице парня мелькнул страх, когда он узнал Тора.

Тор сумел выиграть время, спокойно улыбнувшись и подняв руку, словно для приветствия, а затем нанес парню молниеносный удар в лицо. Охранник так быстро потерял сознание, что, наверное, вообще не вспомнит, что произошло. Шлем слетел у него с головы, но Тор успел поймать его и даже не дал копью упасть на землю.

Потом он прислушался, но в доме было тихо. Прислонив охранника к стене у двери, чтобы казалось, будто парень просто заснул, Тор вошел в дом. Закрыв за собой дверь, он зажмурился и стал прислушиваться. В одной из комнат кто-то громко храпел, кто-то ворочался во сне, в другой комнате слышался чей-то голос, но, скорее всего, это было бормотание сквозь сон.

Top осторожно пробрался в гостиную. В камине горел огонь, разгоняя холод. Остановившись у подножия лестницы, Тор прислушался вновь и стал на цыпочках подниматься по ступенькам, стараясь не скрипеть.

Затем он услышал чей-то разговор. Говорили тихо, но взволнованно, и один из голосов явно принадлежал женщине. Урд?

Тор прошел вперед и остановился у двери большой комнаты, в которой они когда-то ночевали с Урд, оставшись у Бьерна в гостях после застолья. Голоса стали громче, и теперь Тор понял, что они принадлежат Урд и Сигислинде. Не нужно было вникать в смысл разговора, чтобы понять, что он стал свидетелем ссоры.

Что-то хрустнуло, и Тор замер на месте, услышав, как кто-то ходит по дому. Затем хлопнула дверь и снова стало тихо. Подождав немного, он вытянул вперед руку и резко распахнул дверь в комнату. Сигислинда и Урд, повернувшись, уставились на него. Тор не мог разобрать выражения лица Урд — то ли удивление, то ли испуг, то ли облегчение. Но, увидев ее, он почувствовал, как на душе у него потеплело.

Сигислинда же смотрела на Тора с ужасом. Она, казалось, не удивилась, будто знала, что он придет, но до последнего момента не хотела верить в это. Впервые за время своего пребывания здесь Тор засомневался в том, что поступает правильно, но сейчас было уже поздно сожалеть о содеянном.

— Ни звука! — Его рука скользнула к эфесу меча, и Тор тут же пожалел об этом.

Впрочем, Сигислинда была не из тех женщин, которых можно испугать видом оружия.

— И какие же звуки, по-твоему, я буду издавать? — насмешливо спросила она. — Не волнуйся, я не буду звать на помощь. Не хочу давать тебе повод убить каждого в этом доме.

Сигислинда казалась совершенно спокойной, но Тор чувствовал, что она лжет. Не обращая внимания на ее слова, он повернулся к Урд и махнул левой рукой.

— Нам нужно уходить. Немедленно. Бьерн и Свериг в доме?

— Они ушли час назад, и я не знаю куда. А что с…

— С детьми все в порядке. Надевай накидку и самое теплое платье, какое только найдешь. И сапоги. — Он покосился на легкие туфли на ногах Урд. Эту обувь она обычно носила дома.

Видимо, когда ее уводили из дома, она не успела переодеться. Тор задумался и окинул Сигислинду внимательным взглядом. Она была немного приземистее Урд, но ее одежда наверняка подойдет беглянке.

— Мне нужна твоя одежда.

— Вот оно что, — не моргнув глазом, совершенно спокойно ответила Сигислинда. — Ты боишься запачкать ее кровью?

— Я не хочу причинять тебе вред, — мягко произнес Тор.

— Но, несомненно, поступишь именно так, если я спровоцирую тебя, — насмешливо протянула она. — Не бойся, о великий Тор. Я уже сказала, что не собираюсь давать тебе повод убить всех в этом доме, в том числе и меня. Мне хотелось бы прожить подольше.

— Мы просто уйдем, вот и все.

Сигислинда ничего не ответила, но в ее взгляде читалось презрение. Сам не зная почему, Тор понял, насколько для него важно, чтобы она ему верила.

Возможно, они никогда больше не увидятся, но Тору не хотелось, чтобы все люди здесь вспоминали о нем как о предателе. Словно прочитав его мысли, Сигислинда презрительно поджала губы, но послушно отошла на пару шагов и стала снимать платье. Под платьем на ней была только тонкая рубашка, так что Тор тактично отвернулся, но, тем не менее, краем глаза следил за ее движениями.

— Я знаю, что ты мне не поверишь, но все равно хочу тебе сказать, что я не предатель, как и Урд тоже. Для меня важно, чтобы ты это услышала. Мы просто искали безопасное место, вот и все.

Тор не рассчитывал на ответ, но Сигислинда все-таки повернулась к нему.

— Прячась от собственного народа, да?

— Но Урд спасается от соплеменников бегством!

— Да, так она говорит. — Сигислинда раздраженно бросила платье на пол и уселась на край кровати, чтобы снять сапоги. — Вот скажи мне честно, Тор. Ты вполне можешь говорить правду, ведь ты все равно убьешь меня и я никому не смогу передать твои слова. Ты бы поверил ей, если бы был на моем месте?

Тор вскинулся, но возмущенные слова так и не сорвались с его губ. Повернувшись к Сигислинде, он попытался не обращать внимания на ее наготу. Урд смерила его недовольным взглядом.

— Может, ты и права, — признался он. — Но я дал бы ей возможность объясниться.

Презрительно фыркнув, Сигислинда закинула правую ногу на левую и принялась снимать сапоги.

— Не уверена… — протянула она. — Но теперь нам уже никогда этого не узнать, верно?

Тор как раз подыскивал ответ, когда события начали развиваться с невероятной скоростью, так что у него не было ни единого шанса отреагировать на происходящее: Сигислинда резко сдернула сапог и отпрыгнула в сторону. В ее пальцах блеснуло что-то металлическое.

— Тор! Осторожно! — крикнула Урд и бросилась на Сигислинду.

Женщина завопила. Короткий душераздирающий крик — и Тор уже был рядом с ними… Но он опоздал. Сигислинда лежала на спине, ее глаза были распахнуты, а в груди торчал кинжал с безыскусной деревянной рукоятью.

Нагнувшись, Тор прислушался и коснулся кончиками пальцев ее шеи, хотя и так понимал, что все кончено. Сигислинда была мертва. Кинжал пробил ей сердце.

— Зачем ты это сделала? — Он в ярости повернулся к Урд.

— Это был ее кинжал! — В глазах Урд горел гнев. Она протянула к Тору окровавленные руки. — Она прятала его в сапоге. Что же, я должна была ждать, пока она вонзит его тебе в спину?!

— Нет, конечно…

Но не все было так просто. Сигислинда явно не могла вонзить кинжал ему в спину, не говоря уже о том, что она наверняка понимала, что не сможет тягаться силами с Тором. С другой стороны, в ее руках действительно блеснул металл — за мгновение до того, как Урд набросилась на нее. Но если Сигислинда не хотела напасть на него, то чего же она добивалась? И ответ на этот вопрос мог быть только один.

Урд смотрела на Тора, словно читая его мысли.

— Одевайся! — отрывисто выпалил он. — И поторопись! Кто-то мог услышать ее крик.

Да, крик Сигислинды действительно услышали — на лестнице послышались шаги. Урд вытерла окровавленные руки о свое платье, теперь валявшееся на полу, а Тор бесшумно подкрался к двери. В этот момент дверь распахнулась и внутрь ввалился заспанный юноша по имени Корд.

— Я услышал крик и… — Слова Корда сменились стоном, когда Тор ударил его кулаком в живот.

Парень сложился пополам, и Тор, подхватив его левой рукой, нанес ему удар в затылок. Осторожно подняв Корда на руки, Тор отнес его на кровать и уложил рядом с бездыханным телом Сигислинды. Пока он осматривался по сторонам в поисках веревки или тряпок, которыми можно было связать паренька, Урд поспешно переоделась, натянула сапоги Сигислинды и, склонившись над трупом, вытащила кинжал у нее из груди. Из легких Сигислинды с неприятным хлюпающим звуком вырвался воздух, и Тору почудилось, что ее тело застонало, пробужденное осквернением.

Он ничего не сказал, но поступок Урд показался ему не только возмутительным, но и совершенно лишним. Конечно, в дорогу следовало взять с собой оружие, но зачем именно этот кинжал?

Выпрямившись, Урд обошла кровать и, склонившись над Кордом, перерезала ему горло.

От боли парень пришел в себя, попытался подняться и, захрипев, откинулся на кровать. По телу Корда прошла судорога агонии, а потом его движения замедлились, глаза закатились. Юноша умер.

Тор с трудом перевел дыхание. Кровь в его жилах, казалось, заледенела, и какая-то часть его души по-прежнему отказывалась верить в то, что он видел.

— Что… Почему ты это сделала? — выдавил Тор.

Не ответив, Урд вернулась к телу Сигислинды и точным движением всадила ей кинжал в грудь — в то же место, что и в первый раз.

— Теперь они решат, что эти двое убили друг друга. — Выпрямившись, она медленно подошла к нему. — Так мы собьем их с толку и выиграем немного времени, прежде чем они начнут искать нас. Кроме того, он тебя видел.

— И поэтому ты его убила?

— А ты что, жалеешь его? — холодно осведомилась Урд. — Тогда должна тебе сказать, что этот столь безобидный и добрый парнишка всего час назад выступал перед всеми, уговаривая их убить нас. Просто так, на всякий случай.

— Но это не повод убивать его!

— Он поступил бы с нами так же. Но я могу тебя понять. Это было мое решение, и тебе придется с этим смириться. Я не потерплю, чтобы кто-то подвергал опасности моих детей.

Еще раз вытерев руки, Урд подошла к стене и сняла с деревянного крючка накидку Сигислинды. Неторопливо одевшись, она вновь повернулась к Тору.

— Может, тебе стоит остаться здесь? Бьерн и большинство здешних жителей тебе доверяют. Они поверят, если ты скажешь, что я обманула тебя так же, как и всех остальных. Хотя бы потому, что им хочется в это верить.

— И при этом они были бы правы, да? — горько спросил Тор. — Сигислинда была права, подозревая тебя? — Он мотнул головой в сторону трупа. — Ты отравила кузнеца и его жену.

— Нам нужен был дом, — невозмутимо ответила Урд. — Эти двое были старыми и больными людьми. Они все равно не пережили бы следующую зиму.

И поэтому она посчитала, что имеет право убить этих доброжелательных старичков? Тор молчал. Он не знал, что ему теперь делать.

— Я пойму, если ты не захочешь пойти со мной. Скажи, где ты договорился встретиться с Ливом и Эленией, и я пойду сама.

«Может, именно так мне и стоило бы поступить», — подумал Тор.

Однако Урд была не просто женщиной, предавшей его. Она была женщиной, которую он любил, и матерью его еще не рожденного ребенка.

Молча повернувшись, Тор открыл дверь.

Даже сейчас, зная, где искать, они не нашли бы вход в Путь Богов, если бы Бьерн — или Свериг? — не оказал им услугу и не выставил перед проходом двух стражников. Несмотря на расстояние, Тор узнал в одном из охранников Тьерга; второй же был ему незнаком, хотя он видел этого парня пару раз в крепости. Несомненно, он тоже был приятелем Сверига, иначе ему не доверили бы этот пост.

— Чего мы ждем? — прошептала Урд.

Оба стражника находились еще слишком далеко от них и потому не могли услышать их голоса, а уж тем более разглядеть беглецов в мороке сумерек.

Тор мимоходом отметил, что смотрит сейчас на окружающий мир глазами воина, раздумывая, могут ли стражники услышать Урд. Отбросив эту мысль, он прошел еще пару шагов и опустился на корточки, спрятавшись за валуном. Урд неуклонно следовала за ним.

— Где Эления и Лив? — шепнула она. — Я думала, они должны ждать нас здесь.

— Должны, — так же тихо ответил Тор.

— Я поищу их. А ты пока позаботься о стражниках.

Правая ладонь Тора сама потянулась к Мьелльниру и сжалась на железной рукояти молота, но он не довел это движение до конца и, покачав головой, остановил Урд.

— Мы должны отвлечь их.

— Потому что ты не хочешь проливать кровь? — презрительно спросила она.

Сегодня вечером уже пролилось достаточно крови, но Урд это не смущало.

— Потому что стражник, который ничего не видел, вызовет меньше волнений, чем мертвый стражник. — Тор продолжал говорить шепотом, но чувствовал, что сдерживаться становится все труднее.

Урд ничего не ответила на это замечание.

Тор сосредоточился на силуэтах стражников, стоявших слева и справа от входа в Путь Богов. Эти парни подошли к своей задаче с большой ответственностью: они не разговаривали, не прислонялись к скале и даже не опирались на копья, чтобы не заснуть стоя. С ними будет трудно справиться так, чтобы они не успели закричать и поднять тревогу. Оставалось только убить их.

«А почему бы и нет?» — шепнул голосок в его голове. Тьерг и другие воины не были его друзьями, и он ничем не был им обязан. Наоборот, они предали бы и его, и Урд без каких-либо раздумий, а может быть, даже и убили бы…

Покрепче перехватив молот, Тор почувствовал, как у него заболели костяшки пальцев. Что-то происходило с ним. Что-то плохое. Шепот в его сознании стал громче, настойчивее, и Тору даже не нужно было смотреть на Урд, чтобы понять: ее взор изменился. Возможно, она тоже ощутила перемены в нем. А может, это она их и вызывала.

— Когда мы выберемся отсюда, нам нужно будет поговорить.

— Когда мы выберемся отсюда, Тор, это явно не будет твоей заслугой, — с презрением произнесла она.

Ее рука скользнула под накидку, и Тор увидел матовый блеск металла. Нож. Не тот кинжал, которым она убила Сигислинду, а обычный нож. Но он все это время был при ней.

— Это на всякий случай, — с вызовом заявила Урд. — Я не собираюсь проливать кровь твоих новых друзей.

— Вот и хорошо, — холодно ответил Тор. — Надеюсь, именно так ты и поступишь.

Урд уже открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала и, словно прислушиваясь, склонила голову набок. Тор тоже услышал тихий шорох, а затем хруст камней, попавших под чьи-то ноги. Из серых сумерек вынырнули две тени.

Лив и Эления прижались к матери.

— Где вы были так долго? — раздраженно прошептал Тор. — Что вас задержало?

— Вскоре после твоего ухода пришли Бьерн и Свериг. Мы не могли уйти.

— Бьерн и Свериг? — переспросила Урд. — Чего они хотели?

— Они задавали нам вопросы, — тихо сказала Эления. — О тебе и… Торе.

— Что за вопросы?

— У нас нет на это времени, — прошипел Тор.

— Она им все рассказала, — выдохнул Лив.

— Что?

— Кто ты. Кто ты на самом деле. И чем они тебе обязаны!

Тор в панике уставился на двоих стражников, но те не шевелились.

— Мы поговорим об этом потом, молодой человек, — прорычал он. — А пока что помолчи.

— Но я же только… — начал Лив.

Урд жестом заставила его замолчать.

Сбросив накидку, она встала и, к ужасу Тора, пошла прямо к стражникам. Он не успел поймать ее за руку и не последовал за ней, ибо что-то удержало его. Оба стражника у расщелины в скале вздрогнули и повернулись к Урд. Тьерг вскинул копье и направил его в лицо женщине, второй сделал шаг в сторону и обнажил меч. Они двигались очень быстро — не настолько быстро, как эйнхерии, но достаточно для того, чтобы понять: эти люди знали свое дело. Тор понял, что ему придется убить их. Эти стражники не были его врагами, они никогда не ссорились. И все-таки Тор осторожно снял с пояса Мьелльнир и приготовился. Узкая ладонь легла на его плечо, и Тор, повернувшись, увидел, как Эления качает головой.

— Стоять! — выпалил Тьерг. — Кто ты? Ты… — Парень запнулся, и Тору показалось, что он услышал в голосе стражника удивление. — Ты? Вы? — поспешно поправился он.

— Ты хотя бы не слеп. — Голос Урд звучал глуше, чем обычно, и… энергичнее, словно голос человека, привыкшего отдавать приказы. — Хотя я уже думаю о том, не спали ли вы на посту. Если бы вы заснули, то были бы уже мертвы, вам ясно, дураки?

«Что это за отвага такая, — подумал Тор. — Или безрассудство? Или…» Прищурившись, он присмотрелся к Урд повнимательнее и на мгновение засомневался в том, что видит ее саму. На ней была одежда Сигислинды, приметная даже в таких сумерках. Урд слегка наклонила голову, чтобы стражники не видели ее лица, а голос… Конечно, это не был голос Сигислинды, но явно ее интонации и слова. Она даже двигалась, как та женщина из Эзенгарда, и, если Тьерг и его приятель заметили то, что явно отличало Урд от Сигислинды, — цвет волос, — все равно было уже слишком поздно. Урд замерла, когда Тьерг направил на нее копье, но тут же продолжила свой путь, подходя поближе.

— Вы увидели что-то необычное? И где, во имя Хель, Бьерн и этот жалкий придурок Свериг?

Тор наконец понял, что она собирается делать, и, мягко убрав руку Элении со своего плеча, поднял молот. Ему не удастся пощадить второго воина, даже если Урд отвлечет Тьерга или победит его. Но, возможно, ему не придется убивать этого парня, хотя раздробленная рука или нога были хуже смерти.

Напрягшись, он смерил второго стражника тяжелым взглядом, пытаясь определить, сколько силы ему следует вложить в удар, чтобы ранение не было смертельным. В этот момент Урд подошла к Тьергу вплотную, и тот охнул, узнав ее, а потом застонал. Это был странный свистящий звук, сопровождавшийся резким движением Урд. В ее пальцах сверкнул металл, и из перерезанного горла Тьерга хлынула алая кровь. Тем же движением Урд отвела руку в сторону, полыхнула серебристая молния стали, и клинок по рукоять вонзился в горло второго стражника. Тот не успел даже испуганно вскрикнуть. Парень был еще жив, его руки и ноги подергивались в агонии, но он не мог издать и звука. Его тело медленно осело на землю.

Урд, подскочив к нему, поспешно перевернула умирающего на спину и подождала, пока он затихнет. Затем она выдернула кинжал из горла убитого и вытерла окровавленный клинок о его накидку. Все произошло так быстро, что Тор даже не сразу осознал, что, собственно, случилось. Сейчас он был в ужасе, но голосок в его голове нашептывал ему хвалебные слова, воспевавшие скорость и точность удара этой поразительной женщины.

— Чего вы ждете? — рявкнула Урд. — Что придут другие и нам придется убивать вновь?

Не дождавшись ответа, она спрятала кинжал, опустилась рядом с мертвым на колени и, сняв с него перевязь, забрала меч из его сведенной судорогой руки.

Затем она спрятала меч в ножны, и Тор отметил про себя, насколько быстрым и точным было ее движение, — как у воительницы. «И почему я не обратил на это внимания за все эти месяцы?» — удивленно подумал Тор. Он знал каждый изгиб ее тела, знал ее походку, привычки… Как же он не понял того, что Урд — воительница?

— Принесите мою накидку! И поторопитесь!

Подпоясавшись перевязью, Урд подошла к Тьергу и забрала его оружие. Увидев Тора, она протянула ему меч и пояс убитого воина.

Тор по-прежнему сжимал в руках Мьелльнир. Он был слишком изумлен, чтобы обдумать происшедшее. В его сознании, казалось, царил хаос, но было там и ужасное чувство удовлетворенности, а еще страх.

— Поторопитесь! — повторила Урд, кутаясь в накидку. — Они в любой момент могут догнать нас!

Тор задумался о том, знал ли он когда-либо Урд по-настоящему. Изменил ли ее страх за него и детей или сейчас он впервые видит ее такой, какой она была на самом деле?

— Тор! — Ее голос звучал настойчивее, но в то же время мягче, словно на мгновение она вновь превратилась в добрую Урд, женщину, которую он знал и любил.

Но, возможно, той женщины, которую он любил, никогда не существовало.

— Прошу тебя! Я понимаю, что ты ошеломлен, но нам нужно уходить отсюда! Они убьют нас, если догонят! — Она опустила ладонь на живот. — Убьют твоего сына.

Тор не сводил с нее глаз. Конечно, Урд была права. Теперь Бьерну придется убить их, по крайней мере его самого и Урд. И ярл будет прав.

— Пойдем, — с трудом выговорил он.

Урд смерила его долгим взглядом, словно ожидая другой реакции, но потом лишь пожала плечами, плотнее закуталась в накидку и махнула рукой Ливу и Элении.

Эления послушно подошла к ней, а Лив еще метнулся в тень за валуном и вернулся с заплечным мешком, о котором ему говорил Тор. Мешок оказался огромным, к тому же весом с самого Лива. Тор, покачав головой, забрал у мальчика ношу, в ответ получив лишь благодарный кивок. Он заметил что-то в глазах парнишки, и это совсем не понравилось ему. Лицо Элении словно окаменело, и Тор понял, что за маской равнодушия скрывается страх, бушевавший в ее душе. А вот в глазах ее брага светился восторг. «А ведь Урд права, — растерянно подумал он. — Нужно будет поговорить с Ливом. И поскорее».

Путь Богов показался ему длиннее, чем в прошлый раз, и если с тех пор в долине потеплело и стало светлее, то тут по-прежнему было темно и холодно. С каждым шагом стены расщелины будто становились чуть ближе друг к другу, и, хотя уже через пару мгновений впереди чуть посветлело, Тору чудилось, что злые чары препятствуют ему, отодвигая край прохода по мере того, как он приближается к серой вертикальной полоске в конце Пути Богов.

Все молча дошли до края расщелины, но за десять шагов до выхода Урд внезапно остановилась, склонила голову к плечу и подняла левую руку. Ее правая ладонь опустилась на рукоять меча.

— Стойте!

Тор тоже прислушался и через мгновение удивленно повернулся к Урд. Они были не одни, и, несмотря на то что слух Тора был лучше, чем у большинства людей, Урд заметила это первой. Кто-то следил за ними. И этих людей было несколько. Урд хотела обнажить меч, но Тор поспешно покачал головой и жестом приказал ей оставаться на месте. Сняв с плеча вещмешок, он тоже потянулся к оружию, но потом отдернул руку. Кто-то ждал их снаружи, и Тор чувствовал, что эти люди обозлены, удивлены и весьма разочарованы. Тем не менее ничто не предвещало насилия.

Впрочем, одного Тор все-таки не ожидал и потому не скрывал своего изумления: среди людей, которые встретили их тут, был Бьерн. Чуть поодаль, в тени скалы, стоял помощник ярла. Разглядеть его лицо было невозможно, но Тор без труда догадался, что это он.

— Значит, Свериг был прав, — протянул ярл.

— Свериг?

Зазвенел металл — Свериг подошел поближе и снял с плеча топор.

— Я сказал ему, что ты попытаешься сбежать при первой возможности. А еще я сказал, что ты не станешь убивать тех двоих парней, что охраняли тебя. Я ошибся?

— Нет. Не ошибся. Они живы.

Стражникам, охранявшим Урд, повезло меньше, но об этом Тор говорить не стал. Свериг хотел что-то ответить, но внезапно повернулся и вгляделся в темноту, окутавшую Путь Богов. Впрочем, он тут же расслабился, узнав Урд и детей.

Урд отбросила капюшон, но продолжала кутаться в накидку, чтобы никто не заметил меч на ее поясе.

— Бьерн? — пробормотала она. — Ты… тут?

Ее голос дрожал. Урд была великолепной притворщицей, но Тор и раньше об этом знал.

Бьерн смерил ее долгим взглядом, однако Тор не заметил гнева на его лице, лишь разочарование и грусть.

— Так, значит, Сигислинда права? — спросил ярл.

Урд хотела ответить, но Тор опередил ее. Бьерн ничего не знал о смерти Сигислинды, иначе они со Сверигом уже вступили бы в бой. Возможно, жизнь Урд и ее детей зависела от того, чтобы ярл пока ничего не узнал.

— Нет, — поспешно произнес Тор. — Конечно же, нет. Урд — не одна из них.

— Конечно же, нет, — насмешливо повторил Свериг. — И поэтому ее дочь сказала нам об этом, да?

Тор медленно повернулся к помощнику ярла и презрительно посмотрел на него.

— Она вам это сказала?

— Именно так.

— Меня это не удивляет. Если двое выведенных из себя воина запугают ребенка и начнут задавать ему множество вопросов, то малышка скажет вам все, что вы только захотите. Насколько я понимаю, девочка сказала то, что вы хотели услышать… и вам было совершенно все равно, правда это или нет.

Свериг зло блеснул глазами, но по выражению лица Бьерна Тор понял, что его догадка соответствовала истине.

— Ты мог бы спросить у нас, — сказал он ярлу.

— Я думаю, вы уже ответили на все наши вопросы, когда попытались сбежать, — фыркнул Свериг и нервно постучал кончиками пальцев по рукояти топора.

Бьерн нетерпеливо махнул рукой, приказывая помощнику замолчать. А может быть, он подавал знак вовсе не Сверигу.

Эти воины прекрасно разбирались в своем ремесле, в этом Тор им отказать не мог — несмотря на остроту его слуха и зрения, он не видел и не слышал их, но все равно чувствовал приближение воинов: двое, трое… нет, четверо скрывались в темноте за спинами Бьерна и Сверига.

И как он только мог подумать, что они придут сюда вдвоем, чтобы остановить его!

— Давай поговорим об этом, Тор, — предложил ярл. — Возможно, все это просто недоразумение. Но сейчас я вынужден попросить тебя последовать за мной.

— Ты же знаешь, законы гостеприимства священны для нас, — насмешливо заявил Свериг. — Ты оскорбишь нас, если откажешься от нашего приглашения.

— Мы не можем вернуться, Бьерн. — Тор предпочел не обращать внимания на слова Сверига. — Отпусти нас. Даю тебе слово, что мы не желали вам зла и никогда не навредим вам.

Ярл молча покачал головой, распахивая накидку, под которой скрывался меч.

— Отпусти нас, Бьерн, или мне придется убить тебя.

— Значит, придется.

Но Тор не хотел этого. Он сказал правду — ему никогда не хотелось чинить зло людям, живущим в этой долине, и сейчас он тоже не испытывал такого желания. Тору даже не хотелось проливать кровь Сверига. Он просто хотел уйти.

Но, конечно, все сложилось иначе. В этот раз Урд уловила звук за мгновение до Тора, а потом и он услышал топот копыт, эхом отражавшийся от стен Пути Богов. К ним скакал всадник, а может быть, два.

— Сигислинда! — Странная акустика в расщелине искажала голос всадника, придавая ему истерические нотки.

И вновь все случилось очень быстро. Тор был готов к бою и именно по этой причине сумел отреагировать на удар. Свериг с молниеносной скоростью поднял топор и замахнулся на Тора, так что тот не успел поднять Мьелльнир. Тем не менее Тор смог повернуть оружие так, что железная рукоять молота приняла на себя удар. Тор парировал атаку и отвел от себя лезвие топора. Во все стороны полетели искры, и к скрежету металла примешался удивленный возглас Сверига — воин не рассчитывал на то, что Тор сумеет защитить себя.

Краем глаза Тор заметил, что Бьерн поднимает меч, и свободной рукой толкнул ярла в грудь, отбросив его в снег. Пока Бьерн падал, Тор успел повернуться к Сверигу, отобрать у него топор и ударить кулаком по голове.

Помощник ярла потерял сознание и медленно осел на землю. За его спиной из тени вышли два других воина, вооруженных мечами. Тор чувствовал их мрачную решимость, рожденную страхом. В таком состоянии они были опасны.

Из серого тумана вылетело копье, но Тор успел отвести его рукой в сторону, уклонился от удара первого нападавшего и парировал атаку второго Мьелльниром. Лезвие разбилось, словно стекло, и бедняга охнул от боли и неожиданности, когда стальные осколки вонзились ему в ладонь. Схватив первого воина за ведущую руку, Тор резко провернул ее, так что парень перекувыркнулся в воздухе, с глухим стуком упал на оледенелую землю и наконец-то выпустил меч из рук.

Тор повернулся к остальным врагам. Их было четверо, все они были ростом с Тора и умели обращаться с оружием, но, к несчастью для них, не были настоящими воинами. Будучи крестьянами и ремесленниками, обученными обращению с мечом и щитом, они, вероятно, впервые в жизни вступили в настоящее сражение. Вместо того чтобы напасть на Тора одновременно с разных сторон, каждый делал то, что считал правильным. В результате Тор тут же раздробил щит одного из нападавших и сломал руку другому. Сбив второго противника с ног, Тор почувствовал сзади какое-то движение и, пригнувшись, обернулся.

Возможно, он все-таки недооценил парней Сверига, по крайней мере в том, что касалось их решимости. Тор сломал меч одного из воинов, но это не помешало тому воспользоваться щитом. Тор едва успел увернуться, всадил кулак ему в живот и напоследок ударил по затылку.

Сзади послышался вопль, и Тор не знал, кричит ли это Эления или Урд. А может быть, и Лив.

Три оставшихся противника, которые еще могли держаться на ногах, действительно разделились и стали атаковать с разных сторон. «Они быстро учатся, — подумал Тор. — Но сейчас это умение не пойдет им на пользу». Ему не хотелось убивать этих людей, но Эления — теперь Тор был уверен в том, что кричит именно она, — не замолкала, и времени церемониться не было. Упав на спину, Тор ударил одного из врагов ногами в живот и отбросил его в сторону. Второй попытался всадить меч ему в лицо и в то же время пнуть в бок. Тор принял пинок, увернувшись от клинка, и схватился ладонью за лезвие, вошедшее в землю рядом с ним. Острая боль пронзила руку, но Тор лишь покрепче сжал клинок, вырвал его из рук воина и ударил совершенно ошалевшего от такой тактики противника эфесом по голове. Парень потерял сознание, так и не поняв до конца, что, собственно, произошло.

Сначала нужно было вскочить на ноги и обезвредить последнего нападавшего. Правая рука горела огнем, и у Тора на глазах выступили слезы. Все вокруг расплывалось, словно привычный ход вещей был нарушен. Звуки обрели странноватое эхо, предметы сменили свои очертания.

И все же Тор увидел, что Урд сражается с одним из всадников, а другой уже скачет им навстречу, обнажая на ходу меч.

Тор не знал, метнул ли он Мьелльнир или молот сам вылетел из его рук. Оступившись, Тор упал на колено, а Мьелльнир, превратившись в черную тень, сразил всадника с такой силой, что его выбросило из седла и он, пару раз перевернувшись в воздухе, с омерзительным хрустом ломающихся костей упал на землю. От удара лошадь потеряла равновесие и тоже упала.

Молот, описав дугу, со звоном ударился о скалу и приземлился в метре от Урд. А ведь он должен был попасть во второго всадника, а потом вернуться в руку Тора… Страх за Урд придал Тору силы, и он бросился вперед. Все вдруг стало происходить еще быстрее, словно время заторопилось, обгоняя само себя. Или на Тора снизошли мрачные древние чары, не позволявшие ему двигаться и думать с надлежащей скоростью? Ему казалось, что он завяз в невидимом болоте, в густом липком киселе, не дававшем ему высвободиться.

Лошадь встала на дыбы. Урд закричала. От боли в ладони Тор почти потерял сознание. Воздух наполнился сладковатым запахом крови. Урд потянула всадника на себя и, выбив его из седла, упала на землю. Лошадь вновь поднялась на дыбы, а затем смертоносные железные подковы опустились на снег прямо у лица Тора. Животное в панике начало стучать передними копытами по земле, но Тор оттолкнул лошадь и, упав рядом с Урд на колени, отбросил воина в сторону. Сердце бешено забилось в груди, когда он увидел залитое кровью лицо Урд.

— Во имя Одина, что…

Тор запнулся, заметив обагренные свежей кровью ладони Урд. Вот только кровь эта была не ее. Не нужно было даже смотреть на неподвижную фигуру на снегу, чтобы понять, что меч Урд нашел очередную жертву. Убедившись в том, что воин действительно мертв, Тор повернулся к Урд и рывком помог ей подняться на ноги. В сущности, это оказалось не очень хорошей идеей.

Боль в руке все нарастала, и Тор не сумел подавить стон, сорвавшийся с губ.

Теперь испугалась Урд.

— Что с твоей рукой?

— Ничего, — сдавленно пробормотал он. — Царапина.

Чтобы доказать правоту своих слов, Тор сжал руку в кулак и тут же поплатился за это. К горлу подступила тошнота, и ему пришлось отвернуться, чтобы Урд не увидела, насколько ему плохо. Угол зрения внезапно сузился, со всех сторон к Тору поползли тени. Руки и ноги отяжелели, и усталость нарастала с каждым вдохом, будто в легкие Тора лился не воздух, а свинец. Сейчас ему хотелось одного: сесть на землю, закрыть глаза и передохнуть — хотя бы на мгновение. Но поддаваться усталости было нельзя. Если он сейчас утратит контроль над своим телом, то погибнет не только он, но и Урд, и дети… и его еще не рожденный сын. По крайней мере, в этот момент непосредственная опасность им не угрожала. Только один из четырех воинов был в сознании. Бедняга корчился от боли, прижимая к груди сломанную руку. Сжав зубы, Тор прошел мимо Урд, поднял Мьелльнир и добил раненую лошадь. Молот завибрировал в его руке, когда Тор повесил его на пояс, словно он недостаточно испил сегодня крови.

— Тор! — К нему подбежал Лив. — Ты должен убить их! Они видели нас, и…

Он левой рукой влепил пареньку такую пощечину, что тот отлетел к скале. На глазах Лива выступили слезы, но сейчас Тор видел на его лице только непонимание.

— Если ты еще хоть раз заговоришь об убийстве, я выбью из тебя эту дурь. И одной пощечиной я не ограничусь.

— Но ты…

— Иди и поищи лошадей! — перебил его Тор. — Нам понадобятся четыре. Торопись!

Опешив, мальчик одарил его еще одним недоуменным взглядом, а потом побежал искать коней.

Тор, стараясь не смотреть на Урд, направился к Бьерну и Сверигу. Ярл был единственным, кто так и не обнажил оружие, и вовсе не из трусости. Бьерн был мудрым человеком и знал, что бой закончен. И Тор был благодарен ему за это, хотя знал, что осторожность все же не помешает.

Тор остановился на почтительном расстоянии от ярла и присел на корточки.

— Теперь ты собираешься убить и меня тоже? — поинтересовался Бьерн.

— Будь по мне, так вообще никто не пострадал бы. — Тор понимал, что это не совсем соответствует действительности, но надеялся, что ярл его понял.

Бьерн молчал.

— Что с ним? — Тор мотнул головой в сторону Сверига.

Помощник ярла лежал на боку, и в первый момент могло даже показаться, что он спит. Его дыхание было ровным и медленным, поза расслабленной, а из-под шлема стекала тонкая струйка крови. Но глаза Сверига были приоткрыты.

— Не знаю. Ты мне скажи.

Но ведь Тор ударил его рукой, а шлем Сверига явно не был простым украшением!

Бьерн, неверно истолковав молчание Тора, смерил его задумчивым взглядом и обратил внимание на рану на ладони. Рука по-прежнему болела, и между пальцами сочилась кровь.

— Я предупреждал тебя, — сказал Тор. — Мне очень жаль. Я не хотел этого.

Он и сам понимал, насколько неубедительно звучат его слова.

— А ведь мальчонка прав, да? — Ярл горько улыбнулся. — Ты должен убить нас.

— Может быть, — ответит Тор. — Но зачем нам это? Что сделано, то сделано, хотя и очень жаль. Пожалуйста, поверь мне. Даю тебе слово, что мы никому не расскажем об этой долине и Пути Богов. Однако теперь нам нужно уходить. Не пытайтесь найти нас.

Бьерн промолчал, но оба они знали, что ярл не может просто отпустить их. Знали они и то, чем все это завершится.

Ладонь Тора пульсировала от боли, руки и ноги словно налились свинцом, на плечи навалилась усталость. Вес молота на поясе тянул его к земле.

Но Тор все же пересилил себя и поднялся.

— Лив! Проклятие! Где лошади?

Боль в руке не отступала, становясь все сильнее, и Урд, несмотря на свой богатый опыт в обработке ран, едва сумела перевязать ладонь так, чтобы Тор не истекал кровью.

Когда Лив привел лошадей, Урд даже пришлось помочь Тору забраться в седло — сам он уже не справился бы.

Не считая ранений, полученных в сражении у Вороньего перехода, Тор вообще не помнил, чтобы когда-либо болел. В сущности, в тот раз он просто провалился в спасительный сон, за время которого его силы восстановились.

Но теперь он заболел по-настоящему. Это были совершенно новые для него ощущения, от которых он, впрочем, предпочел бы отказаться. Рука по-прежнему ныла, и, хотя боль стала меньше, явных улучшений не было. Наоборот, пальцы начали неметь и Тор почувствовал, что ладонь все больше опухает. А потом начался жар. Тор помнил, что они отогнали лишних лошадей, поскакали на юг, а затем свернули на запад. Лошади столько раз меняли направление, что Тор уже и не знал, куда они едут. Все вокруг стало расплывчатым, размытым, и, когда он через несколько часов проснулся у костра, путешествие показалось ему сном. Тор лишь помнил, как шло время. И что дорога была не очень приятной.

Он замерз. Урд укрыла его плотной накидкой и завернула в теплый мех, а потом еще набросила на него попону, но земля была холодная, а костер маленький. Тор сильно потел. Его знобило, а во рту ощущался неприятный привкус, так что его чуть не стошнило, когда он неосторожно сглотнул слюну, накопившуюся под языком.

— По-моему, он пришел в себя.

Тор еще не очнулся до конца и потому не мог определить, кому принадлежит голос, а когда он попытался открыть глаза, у него ничего не получилось — ресницы слиплись. Слух тоже не был столь острым, как раньше, и Тор скорее чувствовал, чем слышал, как вокруг костра кто-то ходит. Единственным из ощущений, не дававшим забывать о себе, была боль в ладони. Тор инстинктивно попытался сжать руку в кулак, но у него ничего не вышло, и он лишь через мгновение понял почему. Урд подвернула ему пальцы и только после этого перевязала руку, да так крепко, что шевелить ею не получалось.

— Не буди его. Мама сказала, что…

— Я уже проснулся. — Тору наконец удалось открыть глаза.

Он едва мог разглядеть лицо Элении, склонившейся над ним, но то, что это девочка, а не ее мать, Тор и так понял по ее словам.

— Вы шумели. — Он прищурился, пытаясь восстановить зрение. К горлу опять подкатила тошнота.

С трудом приподнявшись, Тор придвинулся к костру, дарившему драгоценное тепло. Жара от пламени исходило не так уж и много, зато свет наверняка был виден издалека. Что-то зашипело, и Эления, наклонившись, поспешно отбросила в сторону край попоны, прежде чем она загорелась.

— Смотри не обожгись, о великий воин, — насмешливо протянул Лив.

Поднять голову и посмотреть на парнишку оказалось необычайно трудно, но Тор с этим справился.

— Где мама? — спросил он.

— В лесу, собирает целебные травы, — ответила Эления. — Она вот-вот вернется.

В лесу? Тор с удивлением заметил, что их лагерь действительно расположен у лесной опушки. Густой подлесок заполнял все промежутки между деревьями, так что свет от костра все равно никто бы не увидел.

— Мы давно… в пути? — Язык тоже казался распухшим и каким-то сухим, словно Тор пытался съесть целый моток паутины.

Подойдя к костру, Эления протянула ему полупустой бурдюк с водой. Вода показалась Тору тепловатой и застоявшейся, но он пил ее с наслаждением, жадно глотая драгоценную жидкость. Глаза Элении вспыхнули, когда он, улыбнувшись, поблагодарил ее.

Девочка встала и отнесла бурдюк на место, к лошадям, привязанным на другом краю поляны.

Тем временем Тор постепенно приходил в себя. Эления старалась держаться к нему здоровой стороной лица, и Тор опять заметил, насколько же девчушка похожа на свою мать. Даже в ее походке и движениях было что-то, напоминавшее Урд.

— Несколько часов, — наконец ответила Эления, усаживаясь на землю рядом с ним. Она скрестила ноги и повернулась к Тору боком, чтобы он не смотрел на ее шрам. — Ты спросил, давно ли мы в пути. Так вот, уже несколько часов. Если бы в этой стране всходило солнце, сейчас был бы полдень. А может, чуть позже. И никто нас не преследовал.

— А если бы и преследовали, то нам ведь нечего бояться, верно? С нами бог во плоти, способный справиться с целой дюжиной врагов, так? — добавил Лив.

В данный момент Тор вовсе не был уверен в том, что сможет справиться даже с Ливом. Он не выдержал бы и словесной дуэли и потому решил не вступать в перепалку. Эления тоже молчала, время от времени бросая на Тора какие-то странные взгляды.

— Ты, наверное, хочешь еще воды? Или дать тебе что-нибудь поесть?

Тор был голоден, но все же покачал головой. Девочка смущенно кашлянула.

— То, о чем сказал Свериг… — начала она. — Это правда.

— Что ты имеешь в виду?

— Это я во всем виновата. Они… они гонятся за нами, потому что я им все рассказала. Если бы я не призналась, откуда мы родом и кто… кто моя мама…

— Кем была твоя мама, — поправил ее Тор. — Она оставила эту жизнь, чтобы защитить вас, тебя и твоего брата. Урд говорила вам об этом?

В глазах Элении блеснули слезы. Девочка едва заметно покачала головой.

— И с тех пор прошло много времени, — продолжил он.

— И все же она была Несущей Свет, — всхлипнула Эления.

— Иногда люди меняются, — возразил Тор. — Ты мне веришь?

— Да.

— Тогда ты должна доверять и твоей маме…

— Но я доверяю!

— …и понять наконец, что мы доверяем тебе, — невозмутимо продолжил Тор. — Я не сомневаюсь, что, если бы ты не ответила на вопросы Сверига, ничего бы не изменилось, ведь… — он пожал плечами, — они и так об этом знали.

— Им сказала Сигислинда, — предположила Эления.

Тор кивнул.

— И поэтому ты убил ее?

— Нет. — Он отвел глаза.

Откуда девочка знала о смерти Сигислинды? Неужели Урд призналась ей? Или это только ее догадка? Наверное, следует рассказать им правду. Разве он не в долгу перед этими детьми?

— Нет, — повторил Тор и покачал головой. — Это был несчастный случай. Мне очень жаль.

— Ты ведь никого не хочешь убивать и стараешься избегать этого, да? — В голосе Лива прозвучало презрение.

«Ну все», — решил Тор. Конечно, Лив был подростком и потому мог быть вспыльчивым, но никто не знал, что произойдет в ближайшие часы, а потому нельзя допустить, чтобы из-за своего крутого нрава мальчик совершал ошибки.

— Лив… — начал он. — Тебе…

— Сейчас лучше заткнуться, — перебила их Урд, которая вышла из леса на другом конце поляны. — И вообще, разве ты не собирался стоять на часах у края леса, чтобы никто не застал нас врасплох? — напомнила она сыну.

Сердито покосившись на мать, Лив молча встал и потопал в лес.

Тор заметил, что кое-где в тени деревьев почва уже начала оттаивать.

— Может быть, ты пойдешь и присмотришь за ним? — мягко, но решительно попросила Урд.

Эления поспешно встала, и, хотя она не проронила ни слова против, Тору показалось, что девчушка злится не меньше своего брата, хотя он и не понимал почему.

Подождав, пока дети уйдут, Урд подошла к лошадям и, порывшись в сумках, висевших на седлах, вернулась с каким-то погнутым кубком. В ее левой руке виднелись коренья растений — наверное, это были те самые целебные травы, о которых говорила Эления.

— Я слышала, что ты сказал, — начала она, усаживаясь рядом с Тором.

При этом ее движения настолько походили на движения Элении, что Тор даже задумался, а не пыталась ли девочка подражать матери.

Урд разложила принесенные растения и грибы на снегу, и Тор из любопытства стал внимательно рассматривать их. Некоторые из них выглядели так, словно кто-то из лесных жителей уже успел ими полакомиться.

— Лив еще ребенок, — сказал Тор. — Да я и сам виноват. Вся эта история с богом грома…

— Я имею в виду Элению, — перебила его Урд.

Ее руки двигались словно сами по себе, а Урд повернулась и смерила его каким-то странным взглядом. И Тору этот взгляд не понравился.

— Я даже не знаю, благодарить ли тебя за это.

Тор и так понимал, что она имеет в виду, но решил все же уточнить.

— А ты хотела бы, чтобы твои дети знали, что это ты убила Сигислинду?

— Думаешь, мысль о том, что это сделал ты, лучше?

— Это совсем другое, — настаивал Тор. — Я воин. А воины убивают людей.

Урд, казалось, разозлилась, и на мгновение у Тора возникло подозрение, что злится она на него. Но затем она покачала головой и улыбнулась.

— А ты уверен, что еще не спускался на землю в другом облике? Иногда мне кажется, что Лив на самом деле твой сын.

— Почему?

— Потому что ты говоришь то же, что и он. — Урд рассмеялась. — Но я не уверена, готова ли принять это.

— Что принять?

— То, что теперь я в долгу перед тобой.

Тор даже не знал, что ответить на это. Слова Урд возмутили его, но при этом он прекрасно понимал, почему она себя так ведет.

Взяв кубок, Урд всыпала туда часть принесенных трав и размолола их в кашицу яблоком кинжала, постепенно добавляя к смеси снег.

— Ты же не думаешь, что я буду это есть? — осторожно спросил Тор.

Покосившись на него, Урд добавила еще снега в кубок и растопила смесь над костром.

— Или пить, — добавил Тор.

— Конечно, нет. Это для мази.

— Хм… если вдуматься… — Он ткнул пальцем себе в шею. — Может, тебе лучше воспользоваться кинжалом?

Улыбнувшись, Урд продолжила работать над мазью, а потом жестом приказала ему протянуть ей ладонь.

Отточенными, но не очень-то нежными движениями размотав повязку, она сняла окровавленную ткань с раны, и Тор с ужасом увидел, что рука действительно опухла и потемнела. Рана воспалилась, и от нее исходил неприятный запах. Она, казалось, не собиралась заживать, и Тору было все сложнее справляться с болью.

— Скажешь, если станет совсем невмоготу, — усмехнулась Урд.

Тор собирался сказать это прямо сейчас, еще до того, как Урд начала обрабатывать рану, но он понимал, что слова тут все равно ничего не изменят, и потому стоически встретил боль.

Впрочем, на Урд это не произвело никакого впечатления.

— Ты храбришься, мой великий воин, — улыбнулась она. — Но в этом нет необходимости. Мы здесь одни.

Взяв полоску окровавленной ткани, которую она только что сняла с раны, Урд обмакнула ее в кубок и начала наносить на ладонь мазь.

Тор тут же ощутил результат: лекарство обожгло ладонь, снимая боль, и уже через мгновение Тор ощутил почти приятную прохладу.

— Почему рана не заживает?

— Она очень глубокая, и ты поранился всего несколько часов назад. — Урд с упреком покачала головой. — Я многое видела в жизни, но чтобы кто-то вырывал у противника меч, схватившись за лезвие голыми руками… Нет, такого не было. Это хитрая уловка или просто глупость?

— И то и другое, — ответил Тор. — Вопрос только в том, с какой стороны посмотреть.

Конечно же, Урд была права — это было глупо. И что-то подсказывало Тору, что он мог бы справиться с задачей, не поранив руку.

Распределив содержимое кубка по ладони, Урд достала малахитового цвета лист с зазубренными краями и опустила его на ладонь, а потом сжала руку Тора в кулак и тщательно все перевязала — той же грязной тряпкой, что и прежде.

— Ты разбираешься в целительстве, — похвалил ее Тор.

Рука по-прежнему немного болела, но эти ощущения не шли ни в какое сравнение с теми, что были прежде. Прохлада охватила уже все его запястье и постепенно поднималась к плечу.

— В этом должна разбираться любая женщина, которая окажется рядом с тобой. — Урд пожала плечами. — Но ты прав, я многое знаю о лечении. Я была жрицей. — Она посмотрела на Тора, ожидая какой-то реакции, а когда никакого ответа не последовало, продолжила: — Жрицы бога света — целительницы.

— Тогда объясни мне, почему моя рука не заживает? Вернее, почему она не заживает так, как должна?

Тор нисколько не удивился, когда Урд вновь бросила на него задумчивый взгляд. «А ведь она пытается увидеть что-то на моем лице, — обеспокоенно подумал он. — Только ничего не видит».

— Рана заживет, просто на это потребуется время. Тебе лучше привыкнуть к этому.

— К чему?

— К тому, что ты не обладаешь бессмертием богов. — Урд мотнула головой, указывая на его руку. — Не бойся, рана заживет, да так быстро, что тебе позавидовал бы любой другой человек. Но в будущем тебе лучше проявлять бо льшую осторожность.

— Ты хочешь сказать, что я теряю мою силу? — Тор не удивился, ведь он сам уже давно думал об этом.

— Эта сила никогда не была твоей. — Урд покачала головой.

— Что ты имеешь в виду?

Она замялась.

— Я… не вполне уверена. Говорят, что боги дают эйнхериям волшебный напиток, перед тем как воины отправляются в бой. Этот напиток придает им силу десятерых и не позволяет ощущать боль и страх.

— Напиток берсерков, я знаю… — Ночи в долине были долгими, и Тор услышал у огня множество историй. — Говорят еще, что берсерки расплачиваются жизнью за эту взятую взаймы силу.

— Это просто история. Но, как и в большинстве сказок, в ней скрыта капля истины. Твои сны, твоя сила, которую можно разделить на десятерых… — Урд помолчала. — Твои сны стали отчетливее, правда? И приходят к тебе чаще. Кто знает, возможно, воспоминания возвращаются к тебе по мере того, как ты вновь становишься человеком.

«Если все так, как говорит Урд, — подумал Тор, — то судьба выбрала для этого неподходящий момент».

— А может, все это чепуха. — Урд рассмеялась. — Ты был тяжело ранен и при этом смог победить четверых воинов. Любой на твоем месте уже умер бы. Не следует ожидать от себя слишком многого.

— Если разобраться, воинов было шестеро.

Скорее, Тора интересовало то, чего ждет от него Урд.

Жена смотрела на него все тем же странным, почти неприятным взглядом, и впервые за долгое время Тор сумел что-то разглядеть в ее лице. Урд чего-то ждала от него, возможно, ответа на вопрос, который она так и не задала.

— Тебе не кажется, что пришло время все мне рассказать? — спросил он.

— Все?..

— Кто ты на самом деле. И что тебе от меня нужно.

— Ты мне не доверяешь. — По лицу Урд скользнула тень. — Я понимаю тебя. Возможно, я это заслужила. Как ты можешь доверять мне после всего, что я сделала? Но я не требую от тебя доверия. Я не жду, что ты простишь меня… наверное, я жду этого меньше всего.

— Ты…

— Однако после всего, что было между нами, я хочу попросить тебя кое о чем. — Она опустила ладонь на живот. — Ты не мог бы остаться с нами, пока не родится ребенок? Это произойдет уже скоро, и тогда мне понадобится помощь. Я не прошу защищать меня. Но защита нужна твоему сыну.

Тор настолько опешил от этого вопроса, что даже не сразу нашелся, что ответить. Неужели Урд действительно думала, что он бросит ее и детей в беде?

— Учитывая, как обстоят дела, это тебе придется защищать меня. — Тор попытался улыбнуться. — Боюсь, что сейчас я уже не такой великий воин. — С трудом поднявшись, он продемонстрировал Урд забинтованную руку.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Это единственный ответ, который я могу дать тебе. — В его голосе прозвучало раздражение. — Если ты хочешь, чтобы я остался с тобой или чтобы я ушел, так мне и скажи, но не нужно вести эти игры!

— Это не игры. Если бы я пыталась провести тебя, поверь, ты бы даже не заметил.

Вероятно, Тор окончательно вышел бы из себя, если бы в этот момент на краю поляны не показалась Эления. Судя по всему, она уже некоторое время стояла там, подслушивая их разговор, но Тору было все равно. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: девочка и так все знает.

— Лив полагает, что кого-то заметил, — сообщила она матери.

— Полагает? — переспросил Тор.

Эления пожала плечами, по-прежнему не глядя на него.

— Он ничего не видел, но…

— У него острое зрение и отличный слух, — договорила за нее Урд. — Это у него от отца. И если Лив считает, что нам лучше уходить отсюда, то так и следует поступить. Все равно нам уже пора, мы пробыли здесь слишком долго. Ты сможешь ехать на лошади?

— Я попробую. Мне кажется, я раньше был хорошим наездником. В прошлой жизни.

— Я говорю серьезно. — Урд резко развернулась и направилась к лошадям. — Думаю, нам придется скакать довольно быстро. И долго.

 

Глава 12

Он стоит на пустой равнине, протянувшейся до самого горизонта. Это настоящая пустошь, но даже этих слов недостаточно, чтобы описать ее. Разве что знаешь, какой она была раньше. И Тор знает это. Вернее, человек, которым он стал в этом сне. Тор помнит имя этого человека, его жизнь, но понимает, что забудет обо всем, как только вернется в мир яви, в мир света и вещей. Этот человек видел равнину, покрытую раньше травой, видел, как собирают урожай, кормивший не только здешний народ, но и многих других. Он чувствовал дуновение теплого ветра, ласкавшего его лицо, слышал детский смех и звук горна, который звал людей на молитву или на праздник. Но не к бою, как сейчас.

Прежде в этой стране жили крестьяне и ремесленники, тут играли дети, улыбались женщины.

Но теперь Тор видит тут воинов, бесконечные колонны мужчин в черно-золотых доспехах — их больше, чем колосьев, росших здесь когда-то. Под ногами воинов — твердая скалистая порода, и в ее трещинах скапливается мутная вода. Земля пахнет солью и смертью. Вечная зима прогнала всех живых из этой части мира, а ветер превратил плодородную почву в пыль, и остались лишь ядовитые камни. А ведь раньше здесь жил целый народ. Теперь эти земли мертвы, и так будет всегда.

Что же они натворили? Чем прогневали норн, властительниц судьбы, которые навивают на веретене нити человеческой жизни? Почему норны так жестоко мстили, и не только им самим, но и тем, кого они хранили и кто ни в чем не был повинен?

И вновь звучит горн. Время пришло. Он видит воинов, их смертоносное оружие. Он чувствует их решимость к бою… Теперь он должен присоединиться к ним. Они ждут его.

Но Тор не хочет этой войны. Он никогда ее не хотел и в глубине души чувствует, что и остальные ее не хотят — ни эти воины, многие из которых погибнут в бою, ни его братья, ни отец.

— Время пришло, брат.

Тор медленно поворачивается и видит воина, чье лицо скрыто позолоченным забралом шлема.

— Знаю, — отвечает он.

Его рука опускается на рукоять священного оружия на поясе, и…

Тор так резко вскинулся ото сна, что чуть не потерял равновесие и не вывалился из седла. Ухватившись за гриву коня, он удивленно оглянулся. Черная каменная равнина сменилась заснеженной степью, ветер усилился и теперь пах не солью, а снегом. На небе больше не было солнца, и весь мир окутывали серые сумерки, взрезанные светлой полосой на востоке. Но больше всего Тор испугался, увидев свои руки. Теперь на нем не было латных перчаток, как во сне, левая ладонь лежала на потрескавшейся кожаной уздечке, а вот правая безвольно повисла, обмотанная грязной, заскорузлой от запекшейся крови тканью. Рука сильно болела, и боль горячими волнами накрывала плечо.

— Все опять в порядке?

Top не помнил, чтобы раньше что-то было не в порядке. Не помнил он и этот голос. Медленно повернув голову, он уставился на узкое лицо, обрамленное толстыми золотыми косами, и постепенно воспоминания вернулись. Вот только Тора снедало острое чувство утраты. Да, его воспоминания снова с ним, но память о сне исчезла, память о целой жизни.

— Мы давно в пути? — спросил он.

— Пару часов.

Конечно, Тор чувствовал, что это неправда. Они скакали уже давно, и теперь у него болела спина, а мышцы затекли от долгого пребывания в седле.

— Почему ты не разбудила меня?

— А зачем? Думаешь, так мы ехали бы быстрее?

Не ответив, Тор оглянулся. По снегу тянулся отчетливый след от копыт, а вдалеке виднелись какие-то смутные очертания — может, лес, или селение, или просто морок, наведенный его сознанием, которое отказывалось пребывать в полной пустоте.

В двадцати шагах позади ехал Лив и время от времени оглядывался. Тор знал, что зрение мальчика не настолько острое, как у него, а значит, ничего он там не увидит, но, тем не менее, одобрительно кивнул.

Лив сделал вид, что не заметил этого.

— Почему «опять»? — Тор ухватился за первую мысль, пришедшую ему в голову после пробуждения.

Урд недоуменно покосилась на него.

— Ты спросила меня, все ли опять в порядке.

— Ты бредил. Насколько я понимаю, тебе снова приснился кошмар?

Тор, помедлив, кивнул. Неприятный привкус во рту и холодный пот, от которого кожа становилась липкой, подтверждали слова Урд. Видимо, его опять лихорадило, но Top сомневался в том, что все увиденное им было лишь сном. Пожав плечами, он прищурился и зевнул.

— И… есть еще кое-что, о чем нам нужно поговорить.

— Я знаю, — ответил Тор. — Они нас по-прежнему преследуют. И они все ближе. — Он почувствовал это в тот самый момент, как проснулся, но тогда его мысли были слишком путаными, чтобы понять значение этого ощущения.

— Да. — Урд немного удивилась и почему-то даже расстроилась. — Мы пару раз меняли направление и пытались скрыть свои следы, но все без толку.

Тор кивнул. Следы его не особо беспокоили — конечно, они бросались в глаза, но ветер заметет их уже через пару минут. Вот только те, кто преследовал их, не нуждались в следах на снегу и не боялись потерять свою добычу.

Он не стал говорить об этом, чтобы не волновать Урд, к тому же она могла спросить его, откуда он это знает, а на этот вопрос у Тора не было ответа.

— Куда мы едем? — спросил он.

— Не знаю. — Урд пожала плечами. — Мы даже не представляем, где мы сейчас… Откуда же мне знать, куда мы едем?

— Тем лучше.

Урд удивленно посмотрела на него.

— Если мы сами не знаем, куда направляемся, то откуда это знать нашим преследователям? — Он улыбнулся.

— Да, смешно.

— Всегда нужно видеть что-то хорошее в любой ситуации, — заметил Тор. — Впрочем, ты ведь сама мне это говорила.

— Не припоминаю.

— По крайней мере, это похоже на твои слова.

Урд предпочла промолчать.

Тор попытался избавиться от паутины, опутывавшей его сознание, и осмотрелся повнимательнее. На первый взгляд все выглядело так, как ему показалось после пробуждения: они скакали по белой пустоши, тянувшейся до самого края мира. Тут было настолько пустынно, что сама пустота словно обретала очертания. Но он понимал, что это обманчивое впечатление. Несмотря на болезненное состояние, Тор чувствовал острее, чем кто бы то ни был, и сейчас знал: впереди что-то есть. Возможно, лес. А еще пахло проточной водой.

— Туда. — Он махнул рукой.

Урд внимательно всмотрелась в указанном направлении и задумчиво покачала головой.

— Либо ты действительно невероятный человек, либо мои целительские способности лучше, чем я полагала.

— Наверное, дело и в том, и в другом. Но там что-то есть, и я думаю, что мы сможем спрятаться.

«Вот только нам это не поможет, — горько подумал он. — Кто бы за нами ни следовал, укрыться от этих людей не так-то просто».

Тор жестом велел Урд ехать медленнее и дождался, пока их догонит Лив. Мальчик старался держать себя в руках, но было видно, что он обижен. Тор не понимал, что он такого сделал парнишке, но времени говорить об этом сейчас не было.

— Нам нужно укрытие. Придется скакать быстрее. Вы справитесь?

Урд и дети молча кивнули, хотя они были уже на пределе, да и лошади устали. Парни Сверига хорошо подбирали коней, но эти животные не привыкли скакать так долго без перерыва. Бедные создания делали все, что могли, но Тор сомневался в том, что этого было достаточно.

Его рука скользнула по украшенной рунами стали молота. Прикосновение должно было вселить в него уверенность, но даже это малейшее движение причинило ему боль, хотя Тор и почувствовал силу, сокрытую в оружии. Да, он готов защищаться, если придется, но о настоящем бое не могло быть и речи.

Некоторое время они скакали в полном молчании. Смутные очертания, проступавшие в вечных предрассветных сумерках, действительно оказались заснеженным лесом, который был меньше того, где они делали привал в прошлый раз, но достаточно большим, чтобы спрятаться в нем.

Уже издалека послышался плеск воды — рядом с лесом протекала узкая речушка, терявшаяся в сером мороке. Хотя река текла с гор, ее воды уже нагрелись и растопили ледяную корку, сковывавшую берега всю зиму. Оставшийся лед разбился под копытами лошади, словно хрупкое стекло. Тор подскакал к кромке леса, оставляя ложный след, а потом направил лошадь к речушке, подав остальным знак следовать за ним.

Эления удивленно подняла брови, в то время как Урд и Лив, видимо, поняли, что Тор намеревается делать.

Урд казалась обеспокоенной, а на лице парнишки проступила решимость, которой Тор обрадовался бы еще пару дней назад, но сейчас он больше волновался по поводу такого поведения мальчика.

— Мы будем скакать по воде, потому что у них могут быть собаки? — спросила Эления.

— Да, мы попытаемся сбить их со следа, — подтвердил Тор.

Эления посмотрела на него с сомнением, но все же завела лошадь в воду. Бедное животное тут же принялось фыркать, когда девочка попыталась удержать его, не пуская обратно на берег. Тору пришлось помогать детям справляться с лошадьми. Он понимал, почему кони так себя ведут: вода была достаточно холодной, да и речушка оказалась глубже, чем он рассчитывал. Снизу ноги коней охватывал холод; более того, вид реки оказался обманчивым — тут было сильное подводное течение, и лошадям было трудно справляться с этим. Кобыла Урд споткнулась, чуть не выбросив хозяйку из седла, и после этого Тор понял, насколько глупым оказался его план.

Наконец они поднялись на противоположный берег, и лошади остановились, дрожа от усталости. Дыхание паром вырывалось у бедных животных изо рта.

— И ты полагаешь, что этого хватит, чтобы сбить их со следа? — насмешливо осведомился Лив. — Мы ведь даже и мили не проехали! — Его голос тоже дрожал, но это не убавляло в нем едкости.

— Может, и так, — спокойно ответил Тор. — Но, если лошади падут от усталости, мы вообще ничего не добьемся.

— Верно говоришь, великий воин, — продолжил подтрунивать над ним парнишка.

— Лив! — Мать смерила его суровым взглядом, уже собравшись устроить ему головомойку, но Тор остановил ее:

— Ничего. В чем-то он прав. Это действительно была глупая идея.

И уже не первая. Происходило то, чего Тор так опасался. Он начал делать ошибки. Ошибки, которых он не мог себе позволить.

Тор махнул рукой на восток, где на небе протянулась тонкая светлая полоска.

— Скачите вперед. Я вас догоню.

Урд удивленно повернулась к нему, а Лив открыл рот, чтобы возразить, но не успел.

— Ты останешься со мной, — сказал Тор, обращаясь к парнишке.

Теперь Урд уже явно нервничала, но Тор лишь покачал головой, давая ей понять, что все в порядке. Они с Эленией поехали вперед.

Дождавшись, пока стук копыт утихнет, Тор молча повернулся к мальчику.

— Разве нам не нужно ехать назад? — не выдержав, спросил Лив.

— Зачем?

— Чтобы посмотреть, близко ли те, кто нас преследует.

— И опять вывести их на наш след? — Тор покачал головой. — Ты был прав. Они уже близко.

Оглянувшись, он вновь направил коня к опушке леса, казавшегося лишь тенью в серых сумерках.

Лив последовал за ним, стараясь держаться от Тора на расстоянии. Но, во всяком случае, мальчик больше не спорил.

Остановившись у крайнего ряда деревьев, Тор спешился и завел лошадь в подлесок. Недоумение на лице Лива проступало все более отчетливо.

Тор продолжал молчать. Уже через пару минут он нашел то, что искал. Дерево было довольно высоким, но высохшим: когда-то давно в ствол ударила молния, расколов его на две части. Одна половина сгорела, но вторая по прихотливой воле судьбы уцелела, однако ветки на ней были очень тонкими. Судя по их виду, они не выдержали бы и веса ребенка, не говоря уже о взрослом.

— Сверху откроется хороший обзор, — объяснил Тор. — Мой вес оно не выдержит, но у тебя должно получиться. Залезай.

На лице Лива проступило смятение. Помедлив, он сделал шаг вперед и остановился.

— Нет. Я не буду этого делать.

— А я полагал, что ты пошел за мной, чтобы помочь. И чтобы научиться быть великим воином, — с деланным разочарованием протянул Тор. — Тут хорошее место для засады. Если мы будем знать, сколько людей нас преследуют и откуда они двигаются, мы сможем заманить их в ловушку.

Озадаченно посмотрев на него, Лив подошел к дереву, схватился рукой за высохшую ветку и осторожно потянул ее вниз. Ветка с громким хрустом сломалась, лошади заржали от неожиданности.

— Это безумие, — пробормотал мальчик.

— Ты хочешь стать великим воином или нет?

— Я не полезу на дерево! Это самоубийство! — возмутился Лив.

Окинув его долгим взглядом, Тор презрительно поджал губы и вернулся к своему коню.

— Что ж, для того чтобы стать воином, нужно нечто большее, чем просто умение бахвалиться. — Он рассмеялся. — Но ты прав. Это было бы самоубийством даже для такого мальчишки, как ты.

— И что ты стал бы делать, если б я все-таки полез туда? — поинтересовался Лив.

— Если бы ты не переломал себе все кости, я хорошенько выпорол бы тебя.

— И что все это значит?

— Я взял тебя с собой не для того, чтобы посмотреть, где сейчас наши враги. Ты мне нужен не для этого.

Лив подозрительно прищурился, не зная, сердиться ему или удивляться.

— А для чего же?

— Нам нужно поговорить, Лив. Нам двоим. Так сказать, мужской разговор.

— Сейчас? — Лив беспомощно посмотрел вслед матери и сестре.

— Сейчас. — Тор кивнул. — Мы спасаемся бегством, Лив, и нас поджидает множество опасностей, даже больше, чем ты себе представляешь. Может случиться так, что нам придется полагаться только друг на друга. И я хочу быть уверенным в том, что могу доверять тебе.

— Конечно! — упрямо выпалил Лив. — Ты считаешь меня глупым ребенком, да?

— Нет, Лив, ты уже не ребенок. Но иногда ты ведешь себя по-детски. — Тор отмахнулся, видя, что мальчик собирается спорить с ним. — Пока мы жили в долине и все шло своим чередом, это было нормально. Никто не станет требовать у карапуза, чтобы он вел себя как подросток, а у подростка — как взрослый мужчина. Но сейчас все обстоит иначе. Не знаю, кто виноват в этом — я сам, Свериг или Сигислинда, — или просто так сложилась судьба. Я отослал твоих маму и сестру, чтобы выяснить, что нам с тобой делать.

— И ты это выяснил, когда я отказался лезть на дерево? — надменно поинтересовался Лив.

— Ты хочешь стать воином, — невозмутимо продолжил Тор. — В этом нет ничего плохого. Но ты слишком часто и чересчур уж легкомысленно говоришь об убийстве.

— Я? — воскликнул мальчик, демонстративно уставившись на Мьелльнир. — Это кто тут воин?

— Задача воина состоит не в том, чтобы убивать.

— Вот как? — Лив презрительно фыркнул, по-прежнему глядя на огромный боевой молот на поясе Тора. — А в чем же?

— Предотвратить убийство. Воин учится обращаться с оружием, чтобы защищать свою жизнь и жизнь дорогих ему людей. Я знаю, что ты не хочешь этого слышать и, может быть, даже не поймешь меня, но самый славный бой — это бой, которого удалось избежать.

На мгновение по лицу Лива скользнула тень сомнения, но затем мальчик упрямо замотал головой, так что капюшон накидки сполз ему на плечи.

— Это слова труса, — заявил он и поспешно вернул капюшон на место. — Так говорит тот, кто знает, что ему не выиграть боя.

— Так, значит, ты хотел бы, чтобы я убил Сверига, Бьерна и остальных? Но Бьерн — наш друг!

— Я тоже так думал. До тех пор пока они со Сверигом не вломились в наш дом!

— Они обидели вас? — спросил Тор.

— Мне-то они ничего не сделали. — Мальчик явно лгал, но Тор не стал возражать. — Однако они запугали Элению!

— И тебя.

— Я ничего не боюсь!

— Тогда ты глупец, — отрезал Тор. — Если ты действительно хочешь стать воином, то запомни первое правило: воин, который ничего не боится, — настоящий глупец. И он не доживет до старости, если не поймет этого.

— Я уже говорил тебе, что ты рассуждаешь как трус? — с вызовом бросил Лив.

— Значит, будь ты на моем месте, то убил бы их всех? — спокойно спросил Тор. — Бьерна, Сверига и его спутников? Но зачем?

— Они нас видели! — Лив махнул рукой в ту сторону, откуда они ждали нападения. — Они знают, что мы сбежали, и знают, в какую сторону мы скачем!

— И ты полагаешь, что если бы убил их всех, то остальные ничего не узнали бы? Как ты думаешь, что хуже — Свериг и полдюжины воинов, отправившиеся на наши поиски, или войско из всех людей в долине, способных держать оружие? Войско, которое решило объявить нам войну, так как мы убили ярла и его друзей? Бьерн — мудрый человек, и он, надеюсь, сумеет удержать от глупостей остальных хотя бы для того, чтобы больше никто не пострадал. Поверь мне, Лив, мертвый ярл для нас намного опаснее, чем живой.

Трудно было сказать, понял Лив его слова или нет.

— Все это пустая болтовня! Будь твой меч столь же остер, как и язык, то сейчас мне не пришлось бы волноваться за маму и сестру.

— Я не жду, что ты поймешь меня, — повысил голос Тор. — Но я требую, чтобы ты подчинялся мне. Когда все это закончится и мы будем в безопасности, поговорим спокойно. И я попытаюсь объяснить тебе, почему поступаю так, а не иначе. Я внимательно выслушаю тебя, обещаю. Но сейчас у нас нет времени. Ты будешь делать то, что я тебе говорю, не больше и не меньше.

— А если не буду?

— Ты очень важен для меня, Лив. Вы с Эленией мне как родные, и я буду заботиться о вас и беречь вас от любой беды. И я люблю вашу маму. Она — самое главное в моей жизни. Не заставляй меня делать выбор между вами.

— Я…

— Просто запомни. От этого может зависеть твоя жизнь.

Может, Ливу в этих словах послышалась угроза, но Тор решил оставить все как есть. Разговор прошел не так, как он ожидал, и, возможно, отношение к нему парнишки стало только хуже. Нужно будет серьезно поговорить с Ливом, когда появится время. Но не сейчас.

— Ты дашь мне слово, что будешь слушаться?

— А у меня есть выбор?

— Нет.

— Тогда я даю тебе слово.

— Пройдем вперед. — Тор невольно улыбнулся. — Оставайся рядом со мной.

— Я разве не должен ступать в твои следы?

— Тогда они станут глубже и ветру понадобится больше времени, чтобы занести их.

Лив обиженно покачал головой, но ничего не сказал и пошел рядом с Тором.

На самом деле Тора не интересовали следы. Ветер заметет их за несколько минут, сколь бы глубокими они ни были. Но нужно было дать мальчику понять, что к словам старших необходимо прислушиваться.

Они не прошли и сотни шагов, когда Лив вдруг остановился и, склонив голову к плечу, закрыл глаза и прислушался. Тор тоже сосредоточился на звуках, и через мгновение ощущение чужого присутствия посетило его во второй раз. Оно было слишком размытое, чтобы понять что-либо наверняка, но Тор чувствовал — враги уже близко.

Тору стало интересно, был ли слух мальчика таким же острым, как у него, или же его оставили силы?

— Кто-то идет, — наконец сказал Лив. — Я что-то слышу.

Тор не стал его поправлять. Дул сильный ветер, заглушавший все звуки вокруг, да и враги находились вне поля их зрения, так что на самом деле их нельзя было ни увидеть, ни услышать. Мальчик просто чувствовал, что кто-то скрывается в серых сумерках, и воспринимал это как звук.

— Да, они приближаются, — согласился с ним Тор. — Нужно торопиться.

Вернувшись к лошадям, Тор не стал загонять свою лошадь в ледяную воду, а быстро поскакал вперед. Уже вскоре они догнали Урд и Элению, продвинувшихся вовсе не так далеко, как Тор надеялся.

— Вперед! — крикнул он Урд. — Не останавливайтесь! Они догоняют нас!

Не тратя времени на излишние вопросы, Урд погнала коня рысцой — достаточно быстрой, но не очень утомительной. Лив скакал рядом с сестрой, лошадка которой оказалась хоть и послушной, но самой медлительной из всех, поэтому остальным приходилось под нее подстраиваться.

Переглянувшись с Урд, Тор занял место в конце колонны. Ему было ясно, что шансов скрыться от преследователей у них нет. Лошади держались на удивление хорошо, и земля по большей части оставалась ровной, поэтому они продвигались довольно быстро. Но с какой бы скоростью они ни скакали, от этих врагов им было не убежать.

Придется сражаться, а Тор знал, что у него нет на это сил. Но, возможно, он хотя бы немного оттянет начало боя и сам выберет место для неминуемой схватки.

Внезапно ветер утих, как будто Тор мысленно произнес какое-то ключевое слово, которого судьба только и дожидалась. Это произошло так неожиданно, что тишина болью отдалась в ушах. Урд пустила лошадь шагом, а потом и вовсе остановилась, наблюдая за Тором и детьми, которые догоняли ее. Вид у нее был вымотанный и уставший. Тора начала мучить совесть: Урд слишком долго находилась в седле, недосыпала в последнее время, да к тому же еще ждала ребенка, но при этом почти не отдыхала. Тор ни в коем случае не хотел навредить будущему сыну, но понимал, что сейчас нельзя останавливаться. Тем не менее он решил ехать медленнее, ведь от иноходи устали не только лошади, но и всадники. Преследователи пока еще оставались далеко, но, если от изнурения свалятся и люди, и животные, ситуация усугубится. Некоторое время все ехали молча.

— Нам нужно укрытие, — наконец сказала Урд. — И не на одну ночь.

Тор обеспокоенно повернулся к ней, но Урд, поспешно покачав головой, улыбнулась.

— Нет, не поэтому. До родов еще пройдет несколько недель.

— Вот именно. Всего несколько недель.

— Я не сказала «всего».

— Но сколько именно? Три? Четыре?

— Может, даже больше. — Урд, казалось, забавляли эти вопросы. — А если и так, то, знаешь ли, беременность не болезнь.

Тор хотел возразить, но она остановила его:

— Моя мать, крестьянка, была в поле, когда начались схватки. Она пошла домой, родила ребенка и уже через час вернулась к работе. И так восемь раз.

— У тебя семеро братьев и сестер?

— Восемь. — Урд улыбнулась. — Когда родилась моя младшая сестричка, мама лежала дома с переломанной ногой.

— И потом взяла костыли и пошла во двор, чтобы нарубить дров? — предположил Тор.

— Нет. Она умерла при родах.

— Сожалею. Извини.

— Ничего. Я почти не помню ее. В основном я знаю мать по рассказам.

— Как так? — Тор смутился. Он не хотел обидеть Урд своей шуткой.

— Представь, одиннадцать голодных ртов в семье… И вот однажды к нам на хутор приехала Несущая Свет. И забрала меня.

— Взяла и забрала?

— Она дала моим родителям денег. Для Несущей Свет это было мало, но для крестьян — очень много. Несущая Свет искала девочку, чтобы сделать ее жрицей, а я была как раз в подходящем возрасте для того, чтобы начать обучение. Мне было четыре или пять, по-моему. Уже достаточно большая, чтобы меня не нужно было пеленать, учить ходить или говорить, но еще довольно маленькая, чтобы можно было воспитать так, как хотелось моей наставнице.

— И родители отдали тебя?

— Продали, Тор, — поправила его Урд, словно говорила о какой-то мелочи, которую и упоминать-то не стоило. — Можешь спокойно воспринимать это слово. Тут нет ничего плохого.

Тор не вполне согласился с ней, но решил не спорить. В конце концов, он не имел права судить людей, о которых ему ничего не было известно. Какой была их жизнь? Вера? Почему они так поступили?

Видимо, Урд правильно истолковала его молчание.

— У них не было выбора, Тор. Они могли отдать одного ребенка и повысить шансы остальных на выживание.

— Твои родители настолько бедствовали?

— Не настолько. Но там, откуда я родом, бедным считается только тот, кто вечером не знает, будет ли у него завтра еда. В тот год, когда к нам приехала Несущая Свет, все было совсем плохо.

— Наверное, поэтому она и пришла именно тогда, — предположил Тор.

— В то время по всем хуторам люди умирали от голода и безобиднейших болезней, с которыми несчастные просто не могли справиться, — настолько они ослабели. Дети умирали от насморка! Но только не на хуторе моих родителей.

— И поэтому они отдали своего ребенка.

— Если бы не предложение Несущей Свет, я могла бы не выжить, — возразила Урд. — Или погибли бы мои братья и сестры. Ребенок — не такая большая плата за жизнь остальных. Да и я не прогадала… — Она видела, что он сомневается в ее словах. — Я могла бы стать крестьянкой, как моя мать, и умерла бы при родах моего восьмого или десятого ребенка. Или мне повезло бы — я вышла бы замуж за богатого крестьянина, который был бы в три раза старше меня. Пару раз в неделю мне приходилось бы ублажать его… по крайней мере, пока я не придумала бы, как отравить его, чтобы меня никто не заподозрил. — Она тихо рассмеялась. — Кроме того, тогда бы я не познакомилась с тобой.

— Но некоторых вещей тебе не пришлось бы делать, — стоял на своем Тор.

— Например? — Урд упрямо вскинула подбородок. — Несущие Свет не всегда были такими, Тор. Наоборот, большую часть жизни я совершала ради них поступки, которыми горжусь, и, честно говоря, сейчас действовала бы так же.

— Что же произошло?

Урд замялась.

— Не знаю, — солгала она. — Возможно, все в мире меняется. Или они и раньше были такими, а я просто не видела этого… или не хотела видеть. — Урд смерила его испытующим взглядом. — Как ты думаешь, бывает так, что человек участвует в чем-то плохом, но не замечает этого, потому что создал для себя свой маленький мирок и ничего не знает о том, что происходит вокруг?

Тор не знал, что ответить. Ему очень мало было известно о жизни Урд. Всякий раз, когда он пытался затронуть эту тему, она либо уходила от разговора, либо реагировала так, что Тору становилось понятно: его жене не нравится говорить об этом. За время их побега из долины он узнал об Урд и ее прежней жизни больше, чем за все предыдущие месяцы, и теперь не понимал, как ему относиться к этому.

— Может быть, твоя… как это сказать… приемная мать…

— Ее звали Фрейя.

— Может быть, все дело в ней. То, какими мы стали, зависит от наших родителей.

— Она была хорошей женщиной. — Урд кивнула. — Я многому научилась у нее, и… не только тому, как исцелять раны и наводить морок.

— Это она научила тебя сражаться?

— Ты говоришь это так, словно тебе не нравится, что я могу защитить себя.

Урд шутила, но Тору сейчас было не до шуток. К тому же он не мог ответить на ее вопрос. Конечно, он был рад, что Урд может защищаться, но за последние дни он увидел не только это. Несущая Свет, с которой он сражался в башне, несомненно, была воительницей, способной вступить в бой с любым мужчиной, и Тор задавался вопросом, обладает ли его жена теми же навыками.

— Это необычно. — Он пожал плечами.

— Что?

— То, что женщина умеет… постоять за себя.

По лицу Урд мелькнула какая-то тень — сам не зная как, Тор ее обидел.

Налетел порыв ветра, засыпав всадников снегом, и принес какой-то звук, сначала показавшийся Тору волчьим воем, затем — завываниями бури и наконец тем, чем он был на самом деле, — лаем собак.

Резко остановив коня, Урд испуганно подняла голову.

— Собаки? Здесь нет диких псов.

— Нет, — согласился Тор. — Тут их нет. Скачите во весь опор!

Последние слова он прокричал, хотя необходимости в этом не было. Урд уже рванула вперед, да и Лив с сестрой пришпорили коней. Лошадь Элении не могла скакать достаточно быстро и вскоре начала отставать, а попытки ее наездницы подогнать животное только ухудшали ситуацию. Лошадь сбилась с иноходи и чуть не сбросила девочку.

Поспешно подскакав к Элении, Тор прыгнул ей за спину и пересадил девчушку на свою лошадь. Эления закричала от страха и едва не выпала из седла, но в последний момент сумела схватиться за гриву лошади. Конь Тора встал на дыбы и попытался сбросить новую наездницу, но Тор успел схватить его под уздцы.

Лошадь Элении тоже в долгу не осталась — она повернула голову и хотела было цапнуть Тора за руку, и он только сейчас узнал в ней ту самую упрямую пегую кобылу, которую Свериг дал ему во время первого путешествия в горы.

Сейчас не было времени церемониться, и поэтому Тор просто стукнул ее по кончику носа. Конечно, кобыле было больно, но вряд ли настолько, как ее всаднику: Тор забыл о ране на правой руке, и она опять разошлась. Его затошнило от боли. Со всех сторон протянули к нему свои черные щупальца тени, звуки утихли, цвета померкли.

— Меч! Тор, дай мне свой меч! Я хочу сражаться!

Тор очень устал, да и находился слишком далеко, чтобы выбить из мальчишки дурь, как ему этого ни хотелось.

— Отвези их в безопасное место! — рявкнул он. — Позаботься об Элении и своей матери! Я задержу их, но, если я не справлюсь, тебе придется защитить родных. А теперь скачите!

Тор дождался, пока Лив перехватит поводья у Элении, и, заставив свою кобылу развернуться, прислушался. Псы больше не лаяли, но Тор и так чувствовал, что они рядом, собаки и люди. И они неумолимо приближаются.

Рука потянулась к оружию на перевязи. Конечно, Мьелльнир был более надежен, но сейчас любое движение причиняло Тору боль и стоило невероятных усилий. Правая рука не действовала, а левой он вряд ли удержит молот. Отчаяние, страх, печаль и ярость охватили его душу. Судьба, подарившая ему столь многое, теперь намеревалась отобрать все, чем он дорожил. Сердце сжималось от мысли, что он не сможет защитить своих близких.

Лошадка начала переминаться с ноги на ногу и повернула голову, опять собираясь укусить Тора. Фыркнув, она остановилась, хотя Тор гнал ее вперед. Опять налетел ветер — очень странный ветер. Он прошел над землей, не поднявшись и до колен Тора, взметнул снег искристой пылью, а затем, когда снежинки опустились на землю, снова утих. Следы на земле исчезли, как будто буря послала им один-единственный порыв ветра, чтобы помочь. Мысль об этом была смехотворна, но почему-то она внушала Тору страх. У него появилось ощущение, что он коснулся чего-то такого, о чем ему лучше не вспоминать. Издалека снова донесся лай, заставляя вернуться к более насущным проблемам. Тор осторожно обнажил меч левой рукой. Конечно, правой он сражался лучше, но и так сойдет. Если сражение вообще будет. Тор хотел избежать его любой ценой. Подумав немного, он поскакал назад, прямо навстречу врагам, а потом повернул на запад, переведя лошадь на иноходь, но еще не на галоп. При этом Тор старался оставить как можно больше следов. В конце концов, он не столько хотел избавиться от преследователей, сколько увести их подальше от Урд и детей.

Когда лай собак стал тише, он пустил лошадь рысью, а потом и вовсе остановился, пока враги не приблизились. Только тогда он продолжил свой путь, постоянно меняя направление и скорость.

Местность, по которой он скакал, постепенно начала меняться — плоская заснеженная равнина перешла в холмы, время от времени перемежавшиеся скалами и крупными валунами. Тут росли деревья и кусты — иссушенные или замерзшие в удушающих объятиях зимы. Попадались на его пути и небольшие рощицы. Если бы Тор не был так слаб, он спрятался бы в одном из боров, чтобы принять бой там, но сейчас ему оставалось только спасаться бегством. А если вдуматься, то у него не было права даже на это. Ему постоянно приходилось останавливать лошадь, и Тор понимал, что легко мог бы отделаться от врагов, но тогда они, возможно, нашли бы следы Урд. Чужой голос в его голове советовал ему так и поступить — дождаться, когда преследователи откажутся от погони, развернуться и атаковать их, превратившись из добычи в охотника. Но в этом случае ему придется рисковать жизнью Урд и детей, сделав их приманкой, а об этом не могло быть и речи.

Тору стало стыдно от этих мыслей. Помотав головой, он опять поскакал быстрее, и вскоре лай собак утих. Тор решил подыскать себе укрытие, какое-то место, где у него будет преимущество в бою.

Наконец он обнаружил холм, на вершине которого было много черных угловатых валунов. Направившись туда, Тор спешился и повел лошадь под уздцы. Кобыла с облегчением заржала и тут же попыталась сбежать, поэтому Тору пришлось ее стреножить. В знак протеста лошадь укусила его за плечо, пробив зубами плотную накидку. Тор не стал тратить время на то, чтобы ее наказывать, и начал взбираться на холм. Вид равнины, простиравшейся перед ним как на ладони, преисполнил его отвагой и отчаянием. Стоя наверху, он видел своих врагов, находившихся в миле от него, если не дальше. В степной тиши лай собак был слышен с большего расстояния, чем он предполагал. В густых сумерках Тор различал лишь смутные очертания преследователей, но кони скакали быстро, и всадников было больше, чем он ожидал. За ним гнались с полдюжины человек и столько же псов. И они шли по его следу настолько точно, словно Тор нарисовал его яркой краской на снегу.

Воин в его душе требовал боя, левая рука сама собой сомкнулась на эфесе меча. Шансы на победу были велики — псам вообще будет трудно забраться сюда, а всадники не смогут напасть на него сзади, так как Тора защищала черная скала в человеческий рост.

Тем не менее Тор, готовый вступить в бой со столь превосходящими силами противника, не хотел их убивать. За прошедшие месяцы многие жители долины стали его друзьями, да и с остальными ссориться он не собирался. Убрав руку с эфеса, Тор обвел взглядом местность. Холм, на который он забрался, был тут не единственным. Дальше холмов становилось все больше, а там, где сумерки сгущались, почти ничего нельзя было разглядеть. Он лишь увидел темные очертания чего-то огромного, словно там стояла стена, возвышавшаяся до самых небес. Наверное, Тор, сам того не ведая, опять приблизился к горам, и этим обстоятельством можно было воспользоваться. Если ему удастся заманить противников в лабиринт скал и ущелий, шансов победить станет больше…

Спустившись к своей кобыле, Тор запрыгнул в седло и едва подавил приступ ярости, когда лошадь отказалась сделать хотя бы шаг. Только через мгновение он вспомнил, что сам стреножил ее. Спрыгнув на землю, Тор неосторожно приземлился на четвереньки, так как коварное создание воспользовалось моментом и лягнуло его. Конечно же, основной вес Тор перенес на правую руку. Вспышка боли ослепила его, к горлу подкатила тошнота. Сжав зубы, он кое-как поднялся на ноги. Он не знал, чего ему хочется больше — зарубить эту упрямую кобылу или перерезать ей глотку. Тор решил, что, когда все закончится, он ее точно прикончит.

Лошадь лягнулась во второй раз, и только сейчас Тор увидел, что именно она пытается сделать.

Напавший на нее пес был огромен. Казалось, он состоял из одних клыков и сжавшейся в мохнатый комок ярости, но это чудовище знало, что нужно делать. Псине не только удалось уклониться в прыжке, но и цапнуть кобылу за ногу. На землю хлынула кровь, лошадь заржала от боли и попыталась сбежать, но ее передние ноги были связаны, и бедняжка упала на землю. Издав победный лай, пес оскалил клыки и бросился на нее, целясь в горло. Он убил бы кобылу на месте, если бы в этот момент Тор не пнул его в бок, да так сильно, что псину отбросило на несколько метров в сторону, прямо на скалу, и лай сменился визгом.

Но не прошло и секунды, как пес отчаянно зарычал, с невероятной скоростью вскочил на лапы и, скрежеща зубами, бросился на Тора.

Это было невозможно. Тор пнул его достаточно сильно, чтобы ранить или даже убить, но этот удар только разозлил чудовище. Гора мышц и клыков, ведомая жаждой убивать, сбила Тора с ног. Эти клыки, способные пробить железо кольчуги и раздробить кости, сомкнулись на волоске от горла Тора, и тот выронил свой меч. Подтянув колени к груди, он напрягся и сбросил с себя чудовище, но в этот раз животное отлетело не так далеко, как он рассчитывал. Впрочем, возможность подняться на ноги у Тора все же была.

А Мьелльнир сам прыгнул ему в ладонь.

Тор не помнил, чтобы снимал молот с пояса, но Мьелльнир внезапно очутился у него в руке, словно верный защитник, бросившийся на помощь своему господину.

Повязка на запястье порвалась в клочья, боль была неописуема, но сейчас она не имела никакого значения, так как молот действовал сам. Это он поднял руку Тора и черной молнией ударил пса, раскроив ему череп. По инерции Тора понесло вперед, и он повалился на кобылу. Мьелльнир выпал у него из ладони — рукоять стала скользкой от крови. Собаку отбросило на несколько метров. Ударившись о скалу, она упала замертво.

И вдруг весь мир вокруг наполнился воем, словно сама Хель открыла врата подземного царства и выпустила всех своих чудовищ. Тору слышались звуки горна, зовущего к бою, — они еще были далеко, но неотвратимо приближались, ибо нельзя остановить то, что происходит по воле природы. Тор чувствовал, как кровь заливает глаза, затекает в рот. В этот раз он не сумел сдержать тошноту, и его вырвало на снег. Возможно, на пару мгновений Тор потерял сознание. Когда алая пелена спала, оказалось, что он лежит на боку неподалеку от кобылы. В нос ударил резкий запах рвоты, подслащенной кровью. С трудом поднявшись, Тор с отвращением вытер рот и оглянулся, пытаясь найти Мьелльнир. К его изумлению, молот висел у него на поясе как ни в чем не бывало, словно случившегося только что и не произошло вовсе. Но пес был мертв, а кровь на черном бойке явно не принадлежала Тору.

Кобыла жалобно застонала. Поднявшись, Тор поспешно схватил ее за уздечку, а потом снял с пояса кинжал и перерезал веревку на ее коленях. Удивительно, но лошадь тут же встала, немного припадая на заднюю ногу. Она сильно дрожала — след от укуса был довольно глубоким и животное потеряло много крови. Тор осторожно прикоснулся кончиками пальцев к крупу кобылы, и та жалобно заржала, попытавшись его лягнуть. Он быстро отдернул руку.

И все же лошади, видимо, повезло: она ничего не сломала, хотя после падения на всем ее теле остались ссадины. Она не только не возражала против его приближения, но и благодарно фыркнула… или хотя бы не воспользовалась возможностью откусить ему палец.

— Даже не думай об этом, — мрачно сказал ей Тор. — Я отдал тебе долг, и теперь мы квиты.

Словно поняв его слова, кобыла ткнулась в него мордой и снова фыркнула — на этот раз, как показалось Тору, насмешливо. Тор ничего не сказал. Если теперь он начнет говорить с животными, то вряд ли стоит беспокоиться о такой мелочи, как преследователи…

Горько улыбнувшись этим мыслям, Тор понял, что нужно торопиться, в особенности учитывая, что кобыла ранена и непонятно, сможет ли он на ней ехать. И все же он не стал сразу отправляться в путь, а подошел к убитой собаке, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. Даже мертвой она производила устрашающее впечатление. Молот превратил ее массивный череп в кровавую кашу, но все равно были видны громадные челюсти, способные без труда откусить человеку руку. Весила она не меньше ста фунтов, и в ней не было и грамма жира, только мышцы и ярость.

А еще на ней был ошейник.

Зря Тор надеялся на то, что все это лишь невероятное совпадение и пес, одичав, просто напал на подвернувшуюся добычу.

Отведя лошадь под уздцы к подножию холма, Тор вскочил в седло, подозревая, что кобыла тут же упадет, но она устояла и даже пошла вперед. Двигаясь по направлению к горной гряде, видневшейся на горизонте, она скакала во всю прыть, насколько ей это позволяла рана.

Но надежды укрыться там оставалось все меньше, и не только из-за лошади. Рука по-прежнему болела, а главное, кровоточила, хотя Тор сжал ее в кулак и держал на груди, закрывая рану. По снегу тянулся багровый след, и собаки его точно не упустят. Только не эти собаки.

К счастью, ветер был на его стороне и заметал следы, а еще он сменил направление и теперь дул Тору в лицо, как и его врагам. Но это все равно ничего не меняло. Повернувшись, он увидел, что за это время преследователи успели приблизиться, и с каждым шагом расстояние между ними и Тором сокращалось.

Ветер становился все сильнее, начиналась буря, и Тору даже слышались раскаты грома. «Боги хотя бы стараются», — горько подумал он. Но в то же время они словно насмехались над ним. Следующий раскат грома прозвучал уже ближе, и через мгновение Тор увидел, как небо взрезала яркая молния, осветившая горизонт и погасшая раньше, чем он успел заметить очертания гор вдалеке.

Горы были уже близко — не настолько, чтобы добраться туда достаточно быстро, но ближе, чем Тор предполагал. Может, боги все-таки смилостивились над ним. Следующий раскат грома был еще громче, и только потом вспыхнула молния, словно законы природы окончательно утратили свою силу.

А возможно, было что-то, что могло победить саму природу…

Что-то встрепенулось в его душе, и это что-то, похоже, знало, что происходит. Тем не менее это знание отказывалось служить Тору. Его охватила ненависть к преследователям, к судьбе и к себе самому и что-то в этой ненависти было… прекрасным. Гнев придавал Тору силу, позволял прикоснуться к тайным знаниям в глубине его души, вот только у него не было возможности воспользоваться ими.

Что-то происходило. Ветер усилился, стал еще холоднее. Гром скатывался по крутым склонам гор, молнии не прекращались ни на мгновение. Поднялась настоящая буря, и она становилась все сильнее. Снежинки плясали вокруг лошади и ее всадника, впиваясь тысячей иголочек в лицо Тора, и инфернальные удары грома превратились… во что-то иное, невообразимо могучее. Нужно было только протянуть руку, чтобы вобрать в себя эту силу и поразить ею врагов. Однако Тор не знал, как это сделать.

Он почти ничего не видел, все вокруг было белым-бело и беспорядочно кружилось перед глазами — хаос чистого движения. И не было в этом мире ни верха, ни низа, ни севера, ни юга, а лишь гром и молния, да еще холодный воздух, от которого леденели легкие. Время от времени Тору казалось, что он слышит лай собак — или это был волчий вой? — и звуки горна. Все замело, и Тор даже не знал, движется ли под ним лошадь или он вдруг оказался на палубе чужого корабля, и она покачивается под ним, а вокруг взлетают к небесам то ли ледяные кристаллы снежинок, то ли морские брызги…

Его охватила паника — Тор понял, что не знает, сон это или явь. Возможно, он опять провалился в одно из этих загадочных видений и весь мир стал пространством его кошмаров. Время от времени белая пелена бури рвалась, и тогда Тор видел своих врагов — всадники пригибались к шеям лошадей, защищая лицо от ветра, но неумолимо приближались. Косматые чудовища, мчавшиеся за ними, пытались своим лаем отпугнуть разбушевавшуюся стихию. А может, это были лишь призраки, морок, наведенный его собственным страхом, путаные узоры, нарисованные бурей на белоснежном полотне.

Но у одного их этих призраков были и когти, и клыки, и Тор слишком поздно осознал свою ошибку. Он успел отреагировать, когда пес бросился на него, но, ослабленный бурей и лихорадкой, Тор лишь наполовину обнажил свой меч. В результате псина выбросила его из седла и он тяжело приземлился на снег. Конечно, она задела его раненую руку, и Тора опять стошнило от боли, а тьма обморока протянула к нему свои липкие пальцы. Когда он поднялся, собака атаковала его вновь, а впереди показалась огромная тень. В следующее мгновение подкованные копыта взметнулись над его головой, так что Тор даже почувствовал движение воздуха, и обрушились на пса.

Но даже этого страшного удара не хватило на то, чтобы убить чудовище. Собака пару раз перевернулась в снегу, а когда попыталась подняться, ее передние лапы подогнулись. Она жалобно завыла, но тут же упрямо выпрямилась. Слюна, перемешанная с кровью, капала с ее клыков, в глазах горела жажда убийства. Зарычав, зверь бросился вперед и, увернувшись от копыт, прыгнул на Тора. Клыки чуть не сомкнулись на горле человека, но Тор успел ударить чудовище левой рукой в нос, отбросив собаку в снег. Она перевернулась, опять вскочила и с рычанием прыгнула вперед. Тору чудом удалось подтянуть колени к груди и оттолкнуть эту мерзкую тварь, однако когда он попытался подняться, то поскользнулся и упал на спину. Рука потянулась к Мьелльниру, но он понимал, что вряд ли сможет нанести удар молотом: боль сделает его беспомощным, он наверняка потеряет сознание, а где-то в снежной круговерти скрываются другие косматые чудовища, с которыми предстоит вступить в бой.

И вновь Тора спасла кобыла. Когда собака бросилась на него, лошадь лягнула ее с такой силой, что чудовище отлетело в сторону. Когда же злобная тварь попыталось напасть на кобылу, Тор всадил меч ей в бок. Но удар получился слишком слабым, да и позиция была невыгодной, так что ранение оказалось несмертельным. К тому же эта безобидная поверхностная рана еще больше разозлила животное. Правда, собака немного замешкалась — ей понадобилось время, чтобы повернуться, а больше Тору и не требовалось. Он наконец-то встал на ноги и, покрепче перехватив меч, одним ударом отрубил собаке голову.

Опустив оружие, Тор посмотрел на подрагивавшее тело и клинок, с которого еще капала кровь пса, и схватился за седло. Он победил, это чудовище больше никому не причинит вреда. Но радости от этой победы он не чувствовал. Сердце билось в груди как бешеное, тошнота комом стояла в горле, и малейшее напряжение — хотя бы для того, чтобы снова сесть в седло, — стоило ему слишком многих сил. Тор ослабел настолько, что не мог даже сдавить ногами бока лошади и заставить ее двинуться вперед. Впрочем, этого и не требовалось. После первых шагов кобыла даже перешла на рысь. Тор ощутил внезапный прилив благодарности. Конечно, лошадка была своенравна, но в этой непростой ситуации она оказалась верным союзником.

Словно прочитав его мысли, кобыла перешла на галоп, но ей не хватило сил, и уже через минуту галоп сменился иноходью — впрочем, даже такой аллюр был ей не под силу. Бедняжка устала не меньше своего всадника, к тому же она была ранена. А буря не прекращалась, ветер бил в лицо, и Тор с трудом удерживался в седле. Наверное, он действительно был слабее, чем хотел себе признаваться.

От грома задрожала земля, сквозь новую прореху в белой пелене донесся собачий лай. Псы ни в чем не уступали своим предшественникам. Тор понимал, что ему не выстоять в бою с еще одним таким созданием, не говоря уже о том, чтобы сразиться сразу с несколькими. Бьерн говорил ему, что с гончими Готгрена не решится вступать в драку и волк, но тогда Тор подумал, что ярл преувеличивает. Теперь же он понял, что это не так. От чудовищ, которых ему удалось убить, сбежал бы любой волк.

А теперь их было еще четверо.

Ударила очередная молния, и ее вспышка осветила две приближающиеся фигуры. На этот раз Тора атаковал не только пес, но и один из всадников. Обнажив меч, Тор бросился им наперерез.

Всадник тоже выхватил оружие и, подняв щит, развернул лошадь, чтобы принять удар слева. Пес стрелой полетел вперед.

Тор пригнулся к шее кобылы и ударил псину мечом. Он попал по ней, но и на сей раз удар был нанесен не вполне верно. Собака прыгнула чуть ниже, чем он рассчитывал, и, вместо того чтобы раскроить ей череп, меч нанес лишь поверхностную рану. Тем не менее удар сбил ее, так что она приземлилась с другой стороны лошади, пару раз перевернувшись в снегу. Через мгновение пегая кобыла Тора врезалась в бок коню противника, а меч пробил щит всадника, и конь, оступившись от удара, упал. Кобыла тоже пошатнулась, и Тор едва сумел удержать ее на ногах. К тому моменту собака уже вскочила и приготовилась к очередному прыжку. Теперь она находилась справа, что осложняло позицию Тора, которому нелегко было защищаться с этой стороны.

Он попытался поднять меч, однако оружие внезапно стало очень тяжелым, и движения Тора замедлились. Пес же, напротив, действовал все быстрее. Заржав от страха, кобыла встала на дыбы, и ее задние ноги подогнулись. Тор чувствовал, что выскальзывает из седла, попытался восстановить равновесие и все-таки упал. Собака тут же набросилась на него. Еще в падении он занес меч и изо всех сил ударил эфесом пса по морде, выламывая клыки. На лицо Тору хлынула кровь, пес завыл от боли, запрокинул голову, но все же не сдался. Он придавил Тора всем своим весом, нагнулся… и исчез. Это произошло настолько быстро, что Тор даже не понял, что случилось. В снежном круговороте бури скрывалось еще одно чудовище, белое, огромное, дикое. Одним ударом клыков оно перекусило пса пополам, отбросило тело в сторону и вновь скрылось в породившем его буране, словно было лишь призраком.

К завываниям бури добавились крики людей, звон оружия, оглушительный лай собак и наконец жалобные стоны и визг, оборвавшиеся с пугающей внезапностью.

Тор, с трудом повернувшись, оперся на меч и поднялся. Мертвый пес больше не представлял опасности — Фенрир действительно разорвал его на две части. Всадник тоже больше не мог сражаться — от удара Тора его щит рассыпался в щепки, а рука безвольно повисла вдоль тела, и с нее капала кровь. Несчастный по-прежнему сжимал меч, но шлем он потерял, и Тор увидел его лицо, посеревшее от боли и страха. Этот парень был уверен в том, что сейчас его убьют.

Тор, не желая лишать противника жизни, плашмя ударил его мечом по голове, так что юноша тут же потерял сознание.

Краем глаза Тор заметил какое-то движение и повернулся. Если до этого он полагал, что спит и просто видит кошмарный сон, то теперь окончательно удостоверился в своем предположении. Еще один пес вынырнул из с нежной круговерти, огромный, окровавленный, с распахнутой пастью, но тут что-то схватило его и разорвало на части. За белой пеленой бури сновали какие-то тени, слышались крики, стон — но не пса, как сначала подумал Тор, а человека.

А уже через мгновение все закончилось.

Ветер взревел в последний раз, послышался еще один раскат грома, и стало тихо. Повисшая вокруг тишина давила на уши.

Медленно, покачиваясь от усталости, но готовый в любой момент к нападению, Тор опустил меч и прислушался. Ветер не просто успокоился, он пропал вообще, в воздухе по-прежнему кружили снежинки, словно напоминая о царившем здесь хаосе. Где-то заржала лошадь, затем донесся тихий, исполненный страха звук, а еще стон — то ли звериный, то ли человеческий. Тор сделал пару шагов и натолкнулся на что-то мягкое. Это была собака — вернее, то, во что она превратилась. Псу оторвали голову, а от лап остались лишь окровавленные культи. Зрелище было настолько отвратительным, что Тора опять чуть не стошнило. Опустившись рядом с растерзанным псом на колени, он заставил себя осмотреть несчастное животное внимательнее. Этого пса не просто убили. Его разодрали на части, словно срывая на нем вечную как мир злость, утолить которую могла только смерть.

Сколь бы нелепым это ни было, Тор пару раз потыкал пса острием меча, чтобы убедиться в том, что собака действительно мертва. Потом он встал и огляделся. Снег уже осел на землю, но лучше бы снежинки продолжали свой белый танец.

Кобыла, чье жалобное ржание он слышал, подошла поближе и испуганно остановилась, когда Тор резко повернулся к ней. В паре шагов от него на снегу лежал мертвый конь с разорванным горлом. Еще две лошади, видимо, убежали, так как все четыре всадника были мертвы. Их явно убили волки, хотя и поступили с ними не так жестоко, как с псами.

Тор медленно обошел их всех, уже зная, что ничем не сможет им помочь. Несчастным разорвали глотки — самая быстрая и милосердная смерть, на которую только можно было рассчитывать, если имеешь дело с Фенриром и его серыми охотниками. Какое-то странное чувство охватило Тора. Среди убитых не было никого, с кем они с Урд успели подружиться за эту зиму, проведенную в долине. Но легче от этого не становилось. Тор не испытывал даже радости, хотя понимал, что сумел отделаться от преследователей, подвергавших жизни Урд и его еще не рожденного сына опасности. Все здесь было… каким-то неправильным. И если бы не он, то этого бы и вовсе не произошло. Еще раз убедившись, что этим людям уже нельзя помочь, Тор, преодолев стыд, обыскал тела в надежде найти что-то полезное. При этом он сам себе казался мародером, хотя выручки было не так уж много, лишь пригоршня бронзовых монет неизвестной ему чеканки и два кожаных бурдюка с пряным вином, обнаруженные им на седле одного из коней.

Наверное, люди Сверига не рассчитывали на то, что долго будут преследовать свою добычу. Либо они выехали в большой спешке, либо не придали особого значения приготовлениям к путешествию, да это и неудивительно, учитывая, что у них с собой были собаки.

— Ты убил их!

Тор так резко развернулся, что чуть не упал. Меч сам собой очутился в его руке.

— Ты убил их всех! — повторил Лив.

Глаза мальчика восторженно распахнулись, но Тору вовсе не понравилось их выражение.

— Я никого не…

— Ты их всех убил, — в третий раз повторил Лив. — Один! Пятерых! Ты один убил пятерых воинов!

На этот раз Тор точно услышал в его голосе восхищение.

— А ты тут откуда взялся? Разве я не говорил тебе…

— Эления и мама в безопасности, — перебил его парнишка. — Они нашли укрытие. А я поехал за тобой.

— Ты шел по моему следу?

— Нет. — Лив обвел взглядом убитых воинов и искалеченные тела псов.

Тор незаметно сделал шаг в сторону, чтобы мальчик не увидел оставшегося в живых воина.

— Я направился за ними, это было несложно. Ты… ты их всех убил? Всех этих воинов и их собак?

— Что за укрытие? Оно безопасно?

— Думаю, да.

— И Урд послала тебя для того, чтобы ты меня нашел?

Лив по-прежнему не отрывал взгляда от убитых. Выражение его лица пугало Тора.

Не повторяя свой вопрос, он осторожно повернулся и подошел к оставшейся без всадника лошади. Кобыла бросила на него недоверчивый взгляд и начала перебирать передними ногами, но не стала убегать, когда Тор поднял руку, и даже позволила взять себя за уздечку и оседлать.

— Если ты считаешь, что сможешь найти дорогу назад, то отведи меня к ним.

— Но ты… — Лив изумленно прищурился.

— А ее, — Тор мотнул головой в сторону пегой кобылы, — мы возьмем с собой.

 

Глава 13

Несмотря на то что Тор вполне ожидал увидеть нечто подобное, он все равно удивился. Укрытие, о котором говорил Лив, он заметил еще издалека, к тому же Урд развела костер, и его пламя можно было разглядеть на расстоянии в пару миль. Эта башня оказалась больше, чем та, в которой Тору довелось побывать вместе со Сверигом, но тут не было дополнительных пристроек, и само здание находилось в худшем состоянии, больше напоминая руины. В сущности, если бы не прямоугольные окна, спиралью тянувшиеся по внешней стене, да желтоватый огонек пламени внутри, его можно было спутать со скалой.

Ветер замел следы и здесь, но сейчас было так тихо, что Тор еще издалека услышал потрескивание костра и приглушенные голоса Элении и Урд.

— Это я нашел башню, — гордо сказал Лив, когда они подъехали поближе. — Сначала мама не хотела заходить внутрь, но потом я вспомнил о том, что ты мне говорил. Башен ведь много, верно? — Мальчонка, энергично кивнув, сам ответил на этот вопрос: — И они не могут обыскать их все.

«Нет, — подумал Тор. — Они смогут обыскать эти башни одну за другой». Он не знал, сколько прошло времени, поэтому ему сложно было определить, далеко ли они ушли от Пути Богов. Какая это по счету башня — вторая, третья, может быть, десятая из тех, что тянулись у подножия гор? Но Свериг, отнюдь не глупый и не легковерный, обязательно прикажет обыскать эти строения, сколь бы Тору ни хотелось верить в обратное.

Тем не менее это укрытие хотя бы защищало от ветра, а сверху можно было увидеть приближение любого врага. С другой стороны, вряд ли это поможет им, ведь вокруг ничего не было, только заснеженная равнина и вечные серые сумерки, вызывавшие у Тора все большее раздражение.

Буря закончилась, оставив после себя тишину и молчание мира, ощущаемое чуть ли не на физическом уровне. Любые звуки, пытавшиеся противиться этой тишине, лишались звонкости, искажались, так что казалось, будто они доносятся из какой-то другой, чуждой этому миру реальности. Тор не знал, чувствует ли мальчик то же самое, но Лив все время молчал, и эти слова были первыми за полчаса пути.

Тор тоже предпочитал хранить молчание. Он себя плохо чувствовал, и не только физически. Говорить не хотелось. Будь его воля, он бы даже не думал о том, что только что произошло.

Наконец они доехали до руин. Тор спешился и повел лошадь под уздцы, но Лив не последовал его примеру, упрямо оставшись в седле. Почва тут стала каменистой, а склон — все более отвесным, и мальчик, несомненно, с трудом держался на коне.

В отличие от того здания, где Тор столкнулся с Несущими Свет, вход в эту башню находился с тыльной стороны, причем это была уже не узкая дверь, а настоящие ворота, достаточно высокие, чтобы через них мог проехать всадник. Внутри все тоже выглядело иначе: тут был только один огромный зал, забитый какими-то обломками, на месте лестницы виднелись лишь остатки деревянной конструкции, прогнившей много лет назад. В центре расчищенного пространства в зале сидели Урд и Эления.

Увидев его, Урд устало улыбнулась. Женщина ничуть не удивилась, и Тор понял, что она слышала его шаги. А вот Эления вскочила, подбежала и прыгнула ему на шею, так что Тор покачнулся и сделал шаг назад, чтобы не упасть.

— Тор! Ты вернулся! Слава богам!

Тор молча стерпел подобное обращение, но удивленно переглянулся с Урд поверх головы девочки. Женщина недоуменно пожала плечами и примирительно улыбнулась, но между ее бровями пролегла глубокая складка — видимо, поведение Элении вызвало у Урд такое же раздражение, как и у него самого.

Высвободившись из объятий девочки, Тор осторожно отодвинул ее в сторону и завел в зал лошадь. Урд застыла в недоумении, увидев, что это не та пегая кобыла, на которой Тор скакал раньше, и удивилась еще больше, когда в комнату вошел Лив, ведя по уздцы двух лошадей, в том числе и пегую.

— Судя по всему, по дороге ты повстречал наших старых друзей…

Ничего не ответив, Тор провел коня в угол зала, где на привязи стояли лошади Урд и Элении. А вот Лив не прочь был поболтать.

— Он их всех убил! — восторженно выпалил парнишка. — Пятерых воинов! И столько же собак! Гончих Готгрена! Ты бы только видела!

— Ты присутствовал при этом? — В голосе Урд звучало скорее недовольство, чем испуг.

Тор поспешил перехватить ее взгляд и покачать головой, чтобы дать ей понять, что все было не совсем так, как полагает Лив.

— Нет. — Мальчик перебросил сестре уздечку и выпрыгнул из седла. — Но я видел, что он с ними сделал! Они все мертвы!

Судя по виду Урд, новости ее не очень обрадовали. Она уже собралась что-то сказать, чтобы осадить сына, но передумала. Встав, она подошла к Тору.

— Что произошло?

— Твой сын уже все рассказал. — Голос Тора прозвучал настолько холодно, что он сам удивился. — Они все мертвы.

— А ты?

— А я, как видишь, еще жив.

Если на первую его реплику Урд не обратила внимания, то теперь она явно насторожилась, чувствуя, что что-то не так. Тор, впрочем, тоже не понимал, почему он так резко с ней разговаривает.

— Вообще-то, я просто хотела узнать, не ранен ли ты. — Наверное, Урд действительно беспокоилась о нем.

— Всего лишь царапина. — Тор покачал головой.

Он наконец отпустил уздечку и уже хотел подойти к костру, но Урд остановила его, присматриваясь к его руке. Увидев разорванную в клочья повязку, она все поняла.

— Садись к костру. Я обработаю твою рану.

Тор слишком устал, чтобы спорить. Он молча повиновался, а Урд принялась рыться в своих сумках.

Еще минуту назад Тор хотел отругать Урд за то, что она развела такой большой костер, но теперь он наслаждался теплом и желтыми отблесками на стенах, разгонявшими сумерки и дарившими хотя бы иллюзию света.

Стоило Тору присесть, как на него навалилась свинцовая усталость, так что даже глаза трудно было держать открытыми. Он сопротивлялся сну изо всех сил, зная, что может неловко наклониться вперед и поджечь накидку. Словно издалека Тор услышал, как Лив привязал лошадей, а Эления, обойдя костер, опустилась рядом с ним. Все вокруг стало каким-то тяжелым, но в то же время бесплотным. Тело жаждало сна, однако пульсирующая боль в руке не давала погрузиться в объятия дремы.

Урд что-то сказала, но Тор ничего не понял, и, лишь когда она, уже настойчивее, повторила свой вопрос, он повернул голову и понял, что это не Урд, а Эления. У матери и дочери даже голоса были одинаковые.

— Извини, — пробормотал он.

— Я спросила, как ты себя чувствуешь.

— Если будешь докучать ему своими вопросами, лучше он себя не почувствует, — отрезала Урд, снимая с плеч Тора накидку. — Выйди наружу и набери чистого снега, чтобы мы могли его растопить. Мне понадобится горячая вода.

Эления что-то ответила, но Тор уже не расслышал ее слов и только увидел, что девочка послушно встала и направилась к выходу. Покачав головой, Урд посмотрела ей вслед, а потом принялась снимать с ладони Тора остатки повязки. Было так больно, что Тору пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать.

На мгновение Урд остановилась и с укоризной посмотрела на него.

— Знаешь, сейчас я могла бы сказать, что предупреждала тебя. И что ты сам во всем виноват, мой великий воин. Надеюсь, ты понимаешь, сколь великодушно с моей стороны промолчать на этот счет.

Тор знал, что ему следовало бы улыбнуться, но даже на улыбку у него не было сил. Уголки его губ дрогнули, однако он и сам знал, что вместо улыбки получилась болезненная гримаса.

— Еще я могла бы сказать, что такой великий воин, только что убивший в бою дюжину врагов и псов Хель, должен быть благодарен богам за то, что ему удалось выжить, — продолжила Урд, разбинтовывая его руку.

Тору казалось, что по его ладони водят раскаленной кочергой.

— Я никого не убивал, — сдавленно пробормотал он.

Урд сделала вид, что не услышала его слов. Сняв последний слой повязки, она испуганно уставилась на его руку. Тор неосторожно последовал ее примеру. Теперь он понял, почему у Урд такой вид. Рана воспалилась и напоминала распахнутую пасть рыбы, а пальцы неимоверно распухли. Тору было очень больно, но, с другой стороны, он едва чувствовал руку, словно она онемела.

— Знаешь, тебе удалось сделать все возможное, чтобы в конце концов лишиться руки, — с укоризной заметила Урд. — И это меня пугает. Вряд ли кто-то возьмет на работу однорукого кузнеца.

— Я… не кузнец. — Тор почувствовал подкатившую к горлу тошноту.

Он видел раны и похуже, но такого просто не должно было произойти. Только не с ним.

— Выглядит она не очень хорошо, — уже серьезно продолжила Урд. — Тебе стоит постепенно привыкнуть к мысли о том, что ты смертен.

— Да знаю я, — раздраженно произнес Тор. — И это было…

— Глупо, — перебила его Урд.

— Нет, он действовал необычайно отважно, — вмешался Лив. — Если бы не он, мы все были бы уже мертвы!

— И все-таки это было глупо, — стояла на своем Урд.

Осмотрев рану еще раз, она вздохнула и вытащила из сумки два маленьких кожаных мешочка. Тор недоверчиво покосился на зернистый серый порошок, который Урд насыпала сначала себе на ладонь, а потом на его руку. Он сжал зубы, почувствовав, что рука у него вовсе не занемела. Порошок жег руку, словно пламя.

— Будет еще хуже, — весело заметила Урд. — Но так и должно быть. Если начнется заражение, ты действительно потеряешь руку.

— У меня не может быть заражения, — сдавленно прошипел Тор.

— В том случае, если бы ты действительно был богом грома, Тор, — возразила Урд. — Но, боюсь, ты все-таки не бог. А жаль. Наверное, сейчас я должна испытывать глубокое разочарование.

— Но он действительно Тор! — возмутился Лив.

— Это он тебе сказал? — насмешливо спросила она.

— Нет, — фыркнул мальчик. — Но я все видел!

— Тебя там не было, — возразил Тор.

— Я был достаточно близко. Я видел бурю, гром и молнии, которые ты призвал, чтобы сразить врагов!

— А по-моему, — Урд указала на ладонь Тора, — он пытался сразить их голыми руками.

— А что произошло на хуторе? — с вызовом осведомился Лив. — Когда он победил воина, который убил папу? Тогда тоже поднялась буря, с громом и молниями, словно миру пришел конец!

— Ты имеешь в виду случившееся прошлой осенью? — Урд кивнула. — Тогда действительно поднялась буря. Достаточно сильная.

— Этим осень и отличается от других времен года, — добавил Тор.

Урд недовольно покосилась на него.

— Я знаю, что ты не хочешь в этом признаваться. Не понимаю почему, но я не дурак и не слепец. Я видел собственными глазами…

— Все, хватит, — наконец не выдержала Урд. — У нас нет времени на эти глупости. Пойди помоги сестре.

Лив возмущенно фыркнул, и Тор уже приготовился выслушать его возражения, но мальчик развернулся и выбежал из зала. Урд, покачав головой, посмотрела ему вслед, однако ничего не сказала об этом странном разговоре.

— Так что же там все-таки случилось? — спросила она.

Тор, поколебавшись, рассказал ей обо всем. Урд внимательно слушала его, время от времени хмурясь от удивления. Она не перебивала Тора и в конце лишь кивнула.

— Странная история, — с сомнением протянула она, словно не поверила ни единому его слову.

— Но так все и было.

— Знаю. Тогда, на хуторе Эндре, я видела мертвого волка.

— И ты мне ничего не сказала? Почему?

— Кто я такая, чтобы не позволять тебе иметь от меня какие-то секреты?

— Это не просто секрет.

— Ну, значит, это тайна, — отрезала Урд. — У меня от тебя тоже могут быть секреты, знаешь ли…

— Но что все это значит? — Тор не собирался сейчас менять тему разговора.

— Почему ты думаешь, что я знаю, если сам не можешь ответить на этот вопрос?

— Я предпочел бы, чтобы на него ответила ты.

— А что, если это правда? — ничуть не смутилась Урд.

От ее слов у него мурашки побежали на спине. Сколь бы нелепым это ни казалось, он уже и сам не раз думал об этом.

— Что правда? То, что я бог грома? — Тор посмотрел на свою ладонь. — Боги не могут истекать кровью.

— Если боги действительно те, за кого мы их принимаем. — Урд покачала головой. — Эления! Лив!

Дети так быстро показались в дверном проеме, словно стояли снаружи, ожидая, когда их позовут. Тор обеспокоенно посмотрел на них — он не знал, подслушивали они этот разговор или нет.

Эления принесла пригоршню подтаявшего снега, а Лив демонстративно спрятал руки под накидку.

Урд не стала заострять на этом внимание.

— Найди что-нибудь, в чем можно растопить снег, — сказала она сыну. — А ты мне поможешь, Эления. Мне нужна ткань для перевязки, по возможности чистая.

Дети не проявили особого энтузиазма, но беспрекословно подчинились. Лив притащил массивный бронзовый шлем, наполнил его снегом и поставил в костер. «Интересно, как он будет вытаскивать его оттуда, чтобы не обжечь руки?» — подумал Тор, заметив при этом, что и шлем, и снег были не очень-то чистыми. Но, в конце концов, ему же эту воду не пить…

Эления тоже пришла довольно быстро, причем ей удалось отыскать более-менее чистую ткань. Сев с другой стороны от Тора, девочка отвернулась.

— Я знаю, что все это выглядит не очень приятно, — заметила Урд, — но ты все-таки смотри. Тебе нужно еще многому научиться, чтобы стать целительницей.

Эления печально кивнула и стала наблюдать, как мать обрабатывает рану Она даже помогала Урд, хотя и не очень умело. При этом девочка прижималась к Тору сильнее, чем следовало бы, и, конечно же, и он сам, и Урд это заметили.

Урд ничего не сказала Элении, но полностью скрыть свои чувства она не смогла. Тору показалось, что Урд нервничает. Неужели она ревнует его к своей дочери? Нелепость, да и только. Тор покачал головой. Остановившись, Урд удивленно посмотрела на него.

— Ничего страшного, — поспешно заверил ее Тор. — Просто больно.

— Тогда не смотри на руку, — посоветовала ему Урд, продолжая чистить рану. — Так будет легче.

К его изумлению, она оказалась права. Стоило Тору отвернуться, и боль немного утихла. Воспользовавшись подвернувшейся возможностью, он огляделся по сторонам.

Башня действительно была намного больше, чем та, которую он видел раньше, да и выглядела она… грубее. Здание возводили по тем же принципам, но все здесь казалось проще и массивнее, словно зодчих прежде всего интересовала мощь сооружения, а не его красота. Хотя зал почти полностью был засыпан обломками, тут оставалось достаточно места для нескольких костров. Наверное, раньше это была настоящая крепость, неприступная для врагов, если, конечно, в ней размещался гарнизон хороших солдат.

И все же крепость пала. На самом деле нельзя было определить, превратилось ли это здание в руины под гнетом времени или же пострадало от рук врагов, но Тор чувствовал, что не обошлось без боя. Эти стены повидали слишком много боли и еще сочились отголосками древних снов, которым так и не суждено было стать вещими.

Тор задумался о том, зачем вообще кому-то понадобилось возводить тут крепость, ведь дальше были лишь горы, непроходимые, пустые.

— Может, все совсем наоборот, — произнесла Урд.

Удивленно повернувшись к ней, Тор понял, что высказал последнюю свою мысль вслух.

— Они, по всей видимости, защищали равнину от того, что могло прийти из-за гор.

— Что бы это могло быть? — вмешался Лив. — Там только скалы да холод. И там никто не живет.

— Это сейчас не живет, — возразила Эления. — Но кто-то же построил все эти башни, верно?

Лив, презрительно поджав губы, развернулся и пошел к лошадям. Быстро и необычайно умело мальчик снял с коней седла и сбрую, но когда он подступился к пегой кобыле Тора, та попыталась укусить его за руку.

— Осторожно, — предупредил его Тор. — Эту лошадь выбирал для меня Свериг. И, полагаю, не просто так.

Неодобрительно покосившись на Тора, Лив точно так же посмотрел на лошадь, проверил, не откусила ли она ему парочку пальцев, и подошел к кобыле с другой стороны.

— Рана у нее выглядит не очень хорошо, — сказал Лив, заметив кровь на задней ноге лошади.

«Он прав, — обеспокоенно подумал Тор. — Рана действительно довольно серьезная». Пес вырвал зубами кусок мяса с крупа бедного животного. Нога еще кровоточила, и лошадь едва могла стоять на месте. Кобыла дрожала, переминалась с ноги на ногу и постепенно теряя силы.

— Да, лошадь очень страдает, — заметила Урд. — Наверное, мы должны избавить ее от мук.

«Урд тоже права, — подумал Тор. — Скорее всего, кобылу ждет медленная и мучительная смерть». Но он не мог этого допустить.

— Нет! — Тор почти кричал.

Все удивленно повернулись к нему, а Лив недовольно поджал губы.

— Эта лошадь… — Тор запнулся. — Она спасла мне жизнь. Без нее я был бы уже мертв.

— И теперь ты хочешь отблагодарить животное, позволив ему долго и мучительно умирать?

— Может, все не так плохо, как кажется. — Он упрямо покачал головой.

Урд задумчиво нахмурилась.

— Ты не поможешь ей? — спросила Эления, обращаясь к матери. — Ну, лошади… Рана выглядит плохо, но, может, ты обработаешь ее?

Урд промолчала, а Лив закатил глаза, всем своим видом показывая, что сомневается в рассудке сестры. Он смерил лошадь взглядом, и Тор прочитал на его лице свои же мысли: если даже кобыла не умрет от раны, понадобятся недели, чтобы она выздоровела, а у них просто нет времени, чтобы возиться с больным животным. Все это так. Однако же…

— Давайте подождем, — предложил Тор.

— Долго? — Лив фыркнул.

Top уже хотел ответить, но Урд его опередила:

— Все равно нам некоторое время придется оставаться здесь. Я осмотрю лошадь чуть позже. А потом мы решим, что будем с ней делать.

— Оставаться? — переспросил Тор. — Думаешь, это хорошая идея?

Башня, конечно, защищала от ветра, но не от холода, и едва ли можно было использовать ее в качестве укрытия.

— Нет. Но тебе нужно отдохнуть хотя бы день, а лучше два.

— Все не так уж и плохо, — возразил Тор.

— Это пока. — Урд потянулась за вторым мешочком. — Но вскоре станет хуже.

Они смогли продолжить свой путь только через три дня. Как оказалось, Урд была права. Тор впал в забытье и проснулся только через несколько часов, дрожа от лихорадки. Его мучили жажда и смутные воспоминания о кошмарном сне, который в этот раз никак не был связан с его прошлым. Тор бредил от жара. На следующий день ничего не изменилось. Рана по-прежнему болела, но благодаря помощи Урд начала заживать. Теперь Тору больше досаждала лихорадка, пожиравшая его силы и отгонявшая память о том, о чем он и сам не знал.

Когда Тор приходил в сознание, Урд заверяла его, что он идет на поправку, но, судя по его ощущениям, а еще по тревожным взглядам Лива и Элении, это было не так.

Однажды он проснулся в пятидесяти метрах от башни, крича и размахивая руками. Урд и детям едва удалось отвести его назад. В другой раз, очнувшись, он понял, что в бреду сорвал голос.

Но на третье утро все закончилось. Тор почувствовал это еще до того, как открыл глаза. Он по-прежнему был изнеможен и слаб, рука болела… но уже как-то по-другому. Это была правильная, нужная для выздоровления боль. Свинцовая тяжесть, давившая ему на плечи и не позволявшая даже поднять веки, сменилась приятной усталостью, словно после дня изнурительной работы.

Кроме того, ему было тепло, а в воздухе витал аппетитный запах жареного мяса, отчего у Тора сразу потекли слюнки и заурчало в животе.

— Суп почти готов. И тебе не нужно притворяться, я и так знаю, что ты не спишь.

Открыв глаза, Тор с удивлением увидел рядом Элению. В опустившихся сумерках он не мог разглядеть лицо девочки, но, тем не менее, на этот раз не спутал ее с матерью.

А еще он немного опешил, когда заметил, как изменилось все вокруг. За последнюю пару дней Урд славно потрудилась. Костер теперь окружал двойной ряд камней, и кто-то — наверное, Лив — отсортировал их по размеру и форме. Мусор с пола убрали, а над четырьмя лежанками на полу вокруг костра натянули сделанный из попон полог, чтобы удерживать тепло. Над костром виднелся треножник с тем же бронзовым шлемом, от которого и распространялся столь приятный запах. Все пожитки были сложены у стены, а напротив Урд устроила импровизированную конюшню, хотя и без особого успеха.

Лошади… Тор присмотрелся внимательнее. Их было всего четыре.

— А где… — Он сел так резко, что у него закружилась голова.

— Пегая кобылка? — Эления улыбнулась. — Не волнуйся, с ней все в порядке. Лив вывел ее погулять, чтобы она немного подвигалась. Очевидно, она столь же упряма, как и ее всадник. — Девочка тихо рассмеялась. — И столь же твердолоба, как говорит мама.

Эления встала и вскоре вернулась с кубком, который осторожно вложила в ладони Тора. Неуверенно прикоснувшись губами к напитку, Тор понял, что это просто холодная вода. Затем он сделал еще пару глотков, полоща рот, чтобы избавиться от неприятного привкуса. Он с удовольствием пил эту воду и осушил кубок до дна.

— А где мама?

— Снаружи, с Ливом. Она ищет мох и какие-то лишайники, чтобы сварить ведьмино зелье… наверное. — Эления принесла ему еще воды и, скрестив ноги, уселась рядом.

— Ведьмино зелье? — задумчиво повторил Тор, покосившись на девочку.

— Она его сама так называет. Да и по большей части все ее отвары так омерзительны на вкус, что вполне заслуживают такого названия. Я рада, что тебе уже лучше. Я… действительно испугалась за тебя. У тебя был сильный жар. — В голосе девочки слышалось облегчение.

Судя по его обложенному языку и тяжести в руках, Эления была права. Он отхлебнул еще воды и сделал вид, будто погрузился в свои мысли, а сам украдкой принялся разглядывать девочку. Что-то с ней было не так, что-то в ее взгляде… Тору это не нравилось, но в то же время почему-то будоражило его душу и даже пугало.

— Я говорил во сне? — смущенно спросил он только для того, чтобы что-то сказать.

— О да. — Эления рассмеялась. — Но не волнуйся. Все равно никто не понял твоих слов.

— И что тут смешного?

— Мама говорила, что ты сразу же задашь этот вопрос. Причем именно с таким выражением лица.

— Вот как… — Тор сделал еще глоток.

Эления выбивала его из колеи. Ее близость была ему почти неприятна, и в то же время эта маленькая девчушка настолько походила на Урд, что пробуждала в нем недостойные мысли. Но видел ли он в ней только Урд? Вожделел ли ее Тор только поэтому?

— Да, именно так. — Эления опять засмеялась. — Только я думаю, что она лжет.

— Лжет?

— Она поняла, какие слова ты произносил во сне. По крайней мере, мне так показалось.

Опустив кубок, Тор заглянул девочке в глаза.

— Она говорит, что не знает этого языка, но я ей не верю, — спокойно повторила Эления, словно ожидая от Тора какой-то реакции. Когда ответа не последовало, она пожала плечами и сменила тему. — Как твоя рука?

— Болит, но намного меньше. — Тор поставил кубок на пол и присмотрелся к ладони. Рука была аккуратно перевязана и уже не сжата в кулак. Когда Тор попытался пошевелить пальцами, ему это удалось, причем почти безболезненно. — Твоя мама постаралась.

— Она обладает магической силой. Как и ты.

Тор уставился на нее и на мгновение увидел в ней только Урд — красивую, соблазнительную, с мягким, словно свежий снег, телом, но в душе жесткую, как лед.

Эления чего-то хотела от него, и лучше бы ему сейчас отступить…

— Что ты имеешь в виду? — Тор притворился удивленным.

— Я видела, что ты сделал с Лассе.

С Лассе. Не «с папой».

— В тот день, когда ты нашел нас, Тор. Лассе умер бы, если бы ты не поделился с ним своей силой.

Нужно было возразить ей, сказать, что тогда она сама была ранена, а значит, не могла этого видеть, но почему-то Тор этого не сделал. Слишком уж многое в ней было от матери, чтобы он мог так просто солгать ей.

— Почему ты не излечишь себя? — Эления указала на его руку.

— He все… так просто, — ответил Тор. Ее вопрос удивил его.

За все это время такая мысль даже не приходила ему в голову.

— Ты можешь помочь другим, но не самому себе. — Почему-то в голосе девочки послышался упрек, и, словно в подтверждение своих слов, она подняла руку и коснулась уродливого шрама на щеке.

— Все не так, как ты думаешь, Эления. — Он знал, что не стоит говорить об этом, но не мог смолчать. — Я только могу поделиться силой, да и то она ограничена.

Девочка удивленно склонила голову к плечу.

— Люди — невероятно сильные существа, Эления, — продолжил Тор. — В каждом из вас горит огонь. Иногда он гаснет при первом же порыве ветра, но, если знать, как раздуть его вновь, можно справиться со многим.

— В каждом из вас?

— Я могу вновь раздуть искру жизни. — Тор предпочел не обращать внимания на ее реплику. — И то не всегда. Но я не могу заставить твой шрам исчезнуть. Никто не может этого сделать.

В этот раз Эления явно прикоснулась к шраму не случайно. С виду она оставалась невозмутимой, но в ее глазах угасла искорка надежды, и Тор понял это, только когда она исчезла.

Конечно, он знал, что допустил ошибку. Если бы он хоть немного прислушался к голосу разума, то сделал бы все, чтобы отдалиться от этой девчонки. Но его рука сама собой поднялась и погладила малышку по щеке.

— Мне очень жаль, Эления. Поверь мне, я помог бы тебе, если бы у меня была такая возможность… Но я не могу. Однако ты жива, а это главное.

Тор понимал, насколько банально прозвучали его слова. Должно быть, Элении они показались жестокой насмешкой.

Невзирая на это, девочка улыбнулась и взяла Тора за руку. Он попытался высвободиться, но она прижала его ладонь к щеке, и Тор почувствовал, какой горячей стала ее кожа.

— А если я покажу тебе, как можно мне помочь?

Тор удивленно склонил голову к плечу.

— Я… действительно могла бы это сделать. Есть один способ, благодаря которому ты можешь мне помочь. Я могла бы тебе сказать как.

— Эления, прошу тебя. Я все понимаю, и даже лучше, чем ты полагаешь. Ты в отчаянии, все это время ты надеялась на то, что я… не тот, кем являюсь на самом деле. А слова Лива только укрепили тебя в этом заблуждении. Но ты же знаешь своего брата. Он видел то, что хотел видеть. — Отняв у нее руку, Тор встал. — Я не знаю, кто я. Но я не бог, Эления. Я не тот, кем меня считает Лив. И не тот, кто может тебе помочь. Наверное, я и человек-то никудышний. Я не могу исцелить тебя, поверь мне.

Она была дочерью Урд, поэтому ее поведение, в сущности, не должно было удивить его. Встав, Эления грациозно обошла костер и протянула к Тору обе руки. Она не выглядела разочарованной — напротив, ее глаза сияли, и ничто не в силах было погасить этот огонь.

— А что, если ты просто не знаешь об этом? Что, если ты позабыл о своих способностях, как и обо всем остальном? Что, если я могла бы рассказать тебе…

— Что бы ты могла рассказать ему, Эления? — В дверном проеме появилась Урд.

Испуганно вздрогнув, девочка так резко развернулась, что чуть не потеряла равновесие, а подол ее юбки оказался рядом с костром.

— Что бы ты могла рассказать ему, Эления? — повторила Урд. Ее лицо скрывала накидка, но Тор чувствовал, что она в ярости. — Как испортить суп? По-моему, я попросила тебя последить за едой. Кое в чем Тор прав, знаешь ли. Твой брат не такой уж взрослый, как полагает, и вряд ли он сможет найти еще одного зайца, настолько ослабевшего от голода, чтобы не убежать от нашего бравого охотника.

Промолчав, Эления поспешно подошла к котелку и перемешала варево. Смерив ее долгим взглядом, Урд сняла капюшон. Ее лицо раскраснелось от холода, и Тору не нужно было видеть выражение ее глаз, чтобы понять: теперь все шишки посыплются на него. Впрочем, виноватым он себя не чувствовал.

— Как я вижу, тебе уже лучше, — холодно заметила Урд.

— Да, и я очень рад тебя видеть. Надеюсь, ты меня тоже.

На мгновение его слова, казалось, лишь разожгли ее гнев, но затем Урд, покачав головой, улыбнулась.

— Извини. Просто… — Она помолчала и после паузы мягко произнесла: — Да, и вправду глупо получилось. Тебе уже лучше?

— Бывало и хуже. Хотя бы жар спал.

— Это благодаря моей настойке. Эления называет ее ведьминым зельем, и в чем-то она, наверное, права. У всех, кому я давала эти травы, жар спадал через три дня.

— Из-за того, что они умирали? — ухмыльнулся Тор.

— Не все, только каждый второй. — Это уже прозвучало серьезно, а не как шутка. — Или третий… Но те, кому удалось выжить, выздоравливали через три дня.

— Это вселяет надежду.

Подняв правую руку, Тор осторожно пошевелил пальцами. Ему было уже легче, чем раньше, и вместо боли ощущалось лишь какое-то приятное онемение. Видимо, «ведьмино зелье» Урд действительно творило чудеса. Последнюю пару дней Тор боялся, что может потерять руку.

— Так, а теперь садись к костру, давай я осмотрю твою рану, — приказала Урд. — А ты найди своего брата, Эления. Если поварить этого зайца еще часок, суп вкуснее не станет.

Запахнув накидку, девочка опрометью выскочила из комнаты, даже толком не одевшись.

— Ну, чего ты ждешь? Что ты свалишься и мне придется вытаскивать тебя из костра?

— Все не так уж плохо, — ответил Тор. Его раздражал тон Урд. Тору казалось, что она говорит с ним так же, как и с дочерью. — Просто я еще чувствую слабость.

— Это неудивительно, учитывая, что ты три дня пьешь мою настойку. Она не только снимает жар, но и лишает тебя сил. Кстати, многим мужчинам втайне это нравится.

— Почему? — поинтересовался Тор, послушно укладываясь на свою накидку.

— Это дает им повод жаловаться, вместо того чтобы изображать из себя героев. — Взяв его за руку, Урд сняла повязку и выбросила ее в костер.

Тор заметил удивление в ее глазах и тоже покосился на свою ладонь. По коже тянулся тонкий красный шрам — на том месте, где еще три дня назад зияла открытая рана.

— Это… невероятно.

— Ну, я же ведьма. — Улыбнувшись, Урд осторожно ощупала его ладонь и пальцы, а потом покачала головой. — Но, честно говоря, я лишь купаюсь в отблесках твоей славы. Все это твоя заслуга.

— Моя?

— Возможно, Эления права. И ты можешь сам себя излечить.

— Это чушь, — возразил Тор.

— Признаться, я почувствовала это. Жар мог убить тебя. И мое зелье не спасло бы тебя. Что-то иное вновь разожгло в тебе искру жизни.

Прислушавшись к своим ощущениям, Тор понял, что она права. У него не осталось воспоминаний о том времени, когда он валялся в бреду, но появилось такое ощущение, будто он… приблизился к чему-то, с чем не стоило связываться даже богам. Он понимал, что Урд имеет в виду. От мысли, что Эления, возможно, права, его душа наполнилась грустью.

— Когда ты вошла… — начал он, — мы с Эленией… Это…

— Именно то, о чем ты подумал, — перебила его Урд. — Но я не виню тебя. Она моя дочь. А ты еще не оправился до конца, и тебе, вероятно, так показалось. К тому же ты ведь мужчина.

Тор не знал, шутит она или нет. Впрочем, он и сам не понял, почему вел себя с Эленией подобным образом. Зато он понял кое-что другое.

— Ты ведь все знаешь, правда? — Взяв Урд за подбородок, он заставил ее смотреть себе в глаза. — Кто я такой. Почему я ничего не помню. Почему я здесь.

Засмеявшись, Урд попыталась высвободиться и изумленно посмотрела на Тора, когда ей это не удалось.

— Отпусти меня! — прошипела она.

Он не сразу убрал руку, давая Урд возможность понять, что он решительно настроен докопаться до истины.

— Да, — наконец сказала она. — Ты прав. Я знаю, кто ты.

— Твой муж тоже это знал.

Урд кивнула.

— Но я не знаю, почему ты оказался здесь. И почему потерял память. Никто этого не знает.

— Может быть, все дело в напитке эйнхериев?

— Зелье берсерков? — Урд улыбнулась. — Ты не эйнхерий, Тор. Ты — Тор.

— Я знаю, но… — Он запнулся. — Нет.

— А вдруг?

— Это чушь. — Тору было стыдно, что он так грубо обошелся с Урд, но он не собирался извиняться. — Я не бог!

— Нет, конечно. Вот только, может быть, боги тоже не боги.

— Прекрати, пожалуйста. — Тор вздохнул.

— Что прекратить?

— Говорить загадками.

— Но если ты бог, то я жена бога. И разве боги не любят говорить загадками?

— Урд!

Ее улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

— Ты прав, это было не к месту. Извини. Но мне не стоит рассказывать тебе обо всем сейчас.

— Потому что я могу сделать то, что тебе, возможно, придется не по душе? Или, наоборот, не буду выполнять то, чего ты от меня ждешь?

— Ты все вспомнишь. — Урд не обратила внимания на его попытку обидеть ее. — Скоро ты обо всем вспомнишь. Память уже начала возвращаться к тебе.

— Почему же я этого не замечаю?

Она улыбнулась уголками губ.

— А ты не думал о том, что твои сны — это не просто сны?

— Думал.

— Ну вот видишь. Пускай так все и остается. — Урд подняла руку, не давая Тору возразить. — Возможно, по какой-то причине ты решил позабыть о своем прошлом, Тор. Возможно, случилось что-то настолько плохое, что ты не сумел справиться с воспоминаниями об этом. Не торопись, подожди, пока настанет нужный момент. Я могла бы сказать тебе, кто ты и откуда, но так я могу навредить тебе. Многое тебе уже известно, а остальное постепенно вернется…

— И сколько мне еще ждать?

— До тех пор пока ты не будешь готов. Я не в силах помочь тебе. Наступит время, когда ты сам все узнаешь. Тогда ты примешь истину и сам все вспомнишь. Я уверена, ждать осталось недолго.

«Наверное, Урд права», — подумал Тор, но больше ждать ему не хотелось, ибо он и так уже слишком долго мучился от догадок и предположений. И хотя Тор чувствовал, что следует прислушаться к советам Урд, он во что бы то ни стало решил вспомнить обо всем. Возможно, его жизнь будет зависеть от того, сумеет ли он в нужный момент понять, что делать и кому доверять. А может быть, и не только его жизнь.

— Ждать осталось недолго, — повторила Урд и, опустив ладонь на округлившийся живот, улыбнулась. — Я уверена, ты сможешь рассказать сыну, кто ты.

Тор уже открыл рот, собираясь возразить, но тут же понял, что спорить не только неуместно, но и несправедливо по отношению к Урд. После всего, что случилось, он ни разу не спросил жену, как она себя чувствует. И, собственно, даже не думал об этом.

Тор ощутил угрызения совести, но не знал, что нужно сказать. Ему всегда было трудно в подобных ситуациях.

— А скоро… — смущенно начал он.

— Может, через месяц. — Урд пожала плечами. — Или через два.

— Может? Я думал, женщины разбираются в подобных вопросах.

— Разбираются. И если ты мне скажешь, сколько недель мы пробыли в этой мрачной долине, я смогу назвать срок родов с большей точностью.

Конечно, у Тора не было такой возможности. Ночь, затянувшаяся на полгода, не позволяла считать дни. Тор спал, работал, спал и снова отправлялся в кузницу, но кто знает, может, его тело приспособилось к ситуации и новому режиму, не совпадавшему с привычной сменой дня и ночи?

— И прежде чем ты спросишь… Нет. У женщин есть кое-какие возможности, чтобы считать месяцы, но не тогда, когда они ждут ребенка.

— Да, я знаю… — Тор смутился еще больше.

Ему было стыдно говорить на эту тему. Но почему? Он ведь все знал об Урд.

— А… Эления?

— Она еще не достигла нужного возраста.

Тор удивленно поднял брови.

— Иногда она кажется старше, чем есть на самом деле.

Урд энергично кивнула, но затем смутилась и отвела глаза.

— Ну… в общем, ты прав. Есть кое-какие средства… позволяющие задержать наступление юности, когда девочка становится девушкой.

— Но зачем… — опешил Тор.

— Потому что у нас и без того достаточно проблем. — В голосе Урд слышалась вина. Но в ее взгляде Тор не заметил сожаления. — Я же не знала… что мы встретим кого-то вроде тебя. Мужчины бывают разные.

— Это не защитило бы твою дочь.

Тор и сам не знал, почему слова Урд так возмутили его. В конце концов, она мать и знает, что делает.

Урд молча пожала плечами, и Тора опять начала мучить совесть.

— Наверное, ты поступила правильно.

Бросив на него испытующий взгляд, она кивнула. И в этот момент Тор почувствовал укол в сердце. Уже не впервые он задавался вопросом, действительно ли знает эту женщину. Что еще она делала, не говоря ему об этом?

Словно прочитав его мысли, Урд потянулась к нему и нежно поцеловала в губы.

— Ждать осталось недолго, любимый. Вскоре этот кошмар закончится, обещаю.

— Разве это не я должен тебя успокаивать? — Тор глубоко вздохнул после поцелуя.

— Все дело в моем волшебном зелье, — улыбнулась Урд. — Не волнуйся. Скоро его действие закончится и ты вновь станешь таким же отважным воином, как и прежде. — Она еще раз поцеловала его.

— Я вам не помешаю? — В дверном проеме показался Лив. — Только скажите, и я вернусь… через часик.

Тор, вздрогнув от неожиданности, отшатнулся, но Урд нисколько не смутилась.

— Думаешь, вежливо себя так вести, Лив?

Не обращая внимания на ее замечание, мальчик ухмыльнулся и вошел в зал. За ним последовала и Эления. Она вела под уздцы пегую кобылу.

Тор, осмотрев лошадь, решил, что, хотя она еще прихрамывает, вид у нее почти здоровый. Оставить ее в живых было правильным решением.

Пока девочка привязывала кобылу, Лив вразвалочку подошел к костру, ухмыльнулся еще шире и нарочитым жестом распахнул накидку.

Тор с изумлением увидел у него на поясе убитую лису.

— Скажу вам сразу, — парнишка весело покосился на сестру, — эта лисица умерла не от старости. Я ее поймал. — Сняв добычу с пояса, Лив передал ее матери.

Та удовлетворенно кивнула, впрочем, ничуть не удивившись.

Тор заметил, что шкурка лисицы осталась целой, но решил не заострять на этом внимания.

— Эления сказала мне, что ты пришел в себя. Как ты? Как твоя рука?

— Лив! — остановила его мать.

Ухмылка парнишки стала еще шире, но он хотя бы перестал тараторить. Сняв накидку, Лив бросил ее на пол и уселся на нее, скрестив ноги. Он с такой надеждой смотрел на Тора, что тот не смолчал.

— Я и не знал, что ты такой хороший охотник.

— Не такой уж и хороший, — хмыкнула Эления. — Наверное, лиса увидела его лук и умерла со смеху.

Лив скорчил рожу, а Тор присмотрелся к убитой лисе повнимательнее. Действительно, в ее боку торчал обломок стрелы, но белый мех оставался чистым, не пролилось ни единой капли крови.

— Хороший выстрел. Откуда у тебя лук?

— Он висел на седле одного из коней. Принадлежал тому всаднику, которого ты убил. Хорошо, что я его нашел, а то ели бы один снег.

— Запасы, которые Лив и Эления взяли с собой, закончились, — заметила Урд.

— Потому что кое-кто настаивал на том, чтобы мы ограничились только самым необходимым, — вставил парнишка.

— Может, мы бы и не питались снегом, но запасов было мало, что правда, то правда. — Взяв лису за задние лапы, Урд потянулась к кинжалу на поясе, но почему-то так его и не достала. — Кто-нибудь знает, какие лисы на вкус?

Как выяснилось, они омерзительны.

Тем не менее Тор и его спутники съели все до последнего кусочка, запив отвратительное мясо жидковатым супом, который Урд сварила в шлеме. Отдохнув пару минут, Тор почувствовал, что впервые за долгое время наелся. Впрочем, расслабляться он не собирался. Пришло время отправляться в путь.

— Ни в коем случае. — Урд решительно отвергла его предложение. — Тебе нужно отдыхать. Зря я, что ли, выхаживала тебя эти три дня, словно больного младенца? И для чего? Чтобы ты снова сел в седло, а потом свалился на землю?

Тор знал, что она права, но сидеть здесь все равно было нельзя.

— Мы пробыли тут слишком долго, — настаивал он. — И вряд ли ты выхаживала меня эти три дня для того, чтобы нас убили люди Сверига.

— Они не знают, где мы, — возразил Лив. — Ты убил всех, кто напал на наш след.

Тор ничего не рассказал Урд о мужчине, которого он оставил в живых, потому что внутренний голос подсказывал ему, что лучше об этом молчать и дальше.

— Возможно, нам просто повезло, — сказал он. — Рано или поздно они заметят, что их люди не вернулись. Вероятно, уже ведутся поиски.

— А значит, они ищут не только своих парней, но и нас. — Урд вздохнула. — Жаль. Я надеялась, что мы сможем остаться тут еще на некоторое время.

— Но почему нет? — возмутился Лив. — Никто не знает, где…

— Тор прав, — перебила его Урд. — Бьерну и Сверигу известно об этих башнях. Даже если они не станут искать пропавших, они не настолько глупы, чтобы не проверить эти постройки.

— Ну и пусть приходят! — фыркнул парнишка. — Мы расправились с первыми, расправимся и со вторыми!

— И с теми, что придут после них? — Урд грустно покачала головой. — Ты хочешь воевать со всеми жителями долины, Лив?

— Если бы они знали, где мы, то уже давно пришли бы сюда! — стоял на своем мальчик.

Не ответив на его слова, Урд снова вздохнула и посмотрела на огонь.

— Помогите мне взнуздать лошадей, — приказала она.

Лив, конечно, не был бы Ливом, если бы не попробовал поспорить еще немного, но ни Урд, ни Эления не обращали на него внимания. Встав, они стали собирать пожитки, но, когда Тор попытался помочь им, Урд только отмахнулась.

— Сиди на месте и отдыхай, ты еще не набрался сил. Я серьезно. Думаю, ты не пожалеешь о том, что отдохнул немного, даже если пострадает твоя гордость.

Он не стал возражать, тем более что Урд была совершенно права. После еды на него навалилась усталость, глаза начали слипаться и ему пришлось приложить все усилия, чтобы не заснуть. Тем не менее Тор все-таки вышел из башни, чтобы осмотреть окрестности. Отойдя на пару шагов от входа, он остановился и с наслаждением вдохнул чистый воздух. После задымленного помещения тут было очень приятно, хотя и намного холоднее, чем он ожидал. Кроме того, снаружи оказалось светлее — за последние дни сумерки начали рассеиваться, словно время брало свое. Наконец ему удалось стряхнуть с себя сонливость.

Солнце еще не взошло, но над землей тянулась дымка, как это бывает туманным утром. «Интересно, будет ли предстоящий день таким же долгим, как и ночь?» — подумал Тор. Как бы то ни было, ему предстоит узнать это. Пожав плечами, он обвел взглядом все вокруг. Даже сейчас, когда полумрак рассеялся, смотреть было не на что. Горы казались столь же неприступными, а равнина — столь же бескрайней и серой, и ничто не бросалось в глаза, кроме нескольких скал да кустов.

Впрочем, кое-что Тор все-таки заметил, и это ему совсем не понравилось. Снег вокруг башни был вытоптан, и десятки следов расходились во всех направлениях. Любой, кто приедет сюда, поймет, что тут были люди.

— Уже через пару часов начнется метель, так что не волнуйся. — Урд, выйдя наружу, остановилась в двух шагах от него. — Эти следы мне тоже не нравятся, но их заметет снегом. — Она улыбнулась. — Поэтому я и предлагала побыть здесь еще денек.

Top внимательно посмотрел на небо. Оно было серым и каким-то мутноватым, но снежных туч он не заметил. Тем не менее он верил Урд.

— Если действительно будет метель, то нам, вероятно, стоит остаться здесь.

— Неподалеку есть еще одна башня, мы доедем туда за полдня, если поторопимся. Ее обнаружил Лив, когда охотился. Надеюсь, нам повезет и мы доберемся туда еще до начала бури.

— А что потом?

— Нам нужно укрытие. — Урд скорее говорила сама с собой, чем с ним. — Место, где мы сможем остановиться. Дольше, чем на несколько дней.

Тор почувствовал горечь в ее словах и что-то еще… Нет, не упрек… Но он не знал, что это.

Смерив его долгим взглядом, Урд пожала плечами.

— Эта страна для меня такая же чужая, как и для тебя, Тор. Я никогда не покидала родную деревню Лассе… да и он, по-моему, тоже. — Она грустно рассмеялась. — Иначе мы бы не заблудились.

— И я никогда бы вас не встретил.

— Все-таки есть в тебе что-то от бога. — Урд вздохнула. — Как ты можешь видеть хорошее в такой ужасной ситуации?

«Наверное, для этого вполне достаточно быть человеком», — подумал Тор и уже хотел потянуться к Урд, но натолкнулся на ее холодный взгляд.

— Тут должны быть другие города, — как ни в чем не бывало продолжила она. — Это большая страна. Мы найдем селение, где нас не знают.

— Откуда тебе это известно, если ни ты, ни твой муж никогда не покидали свою деревню?

— Мои братья и сестры не стали бы пытаться завоевать эту страну, если бы тут не было ничего, кроме пары рыбацких деревушек и позабытой всеми богами долины, где живет не более трехсот человек, — уверенно ответила она.

На самом деле Тор сомневался, что ее так называемым братьям и сестрам — эти слова покоробили его больше, чем он готов был признать, — нужна просто добыча. Иногда значение имела только власть. Многие, кто стремился к ней, делали это только ради нее самой. Если Урд говорила правду, то Несущие Свет кровавым потоком хлынули на все земли мира, и они не успокоятся, пока остается хоть один островок свободы на их территориях. А это означает, что на самом деле бежать им с Урд некуда. Если не осталось земель, где можно просто жить в мире и покое, то все бессмысленно, нужно опустить руки, сидеть здесь и ждать, пока за ними придут люди Бьерна.

 

Глава 14

Они выехали уже через час. Все случилось именно так, как и предсказывала Урд. Вскоре небо затянуло тучами, и в конце концов им пришлось мчаться наперегонки с бурей, которую они обогнали лишь на мгновение. Тор действительно очень ослабел и совсем скоро пожалел, что сел в седло. Когда они добрались до своей цели, он провалился в глубокий сон, на этот раз без сновидений.

Метель бушевала целый день, и только когда она сменилась слабым снегопадом, они смогли продолжить путь. Несколько дней подряд они ехали, сами не зная куда, ночуя то под открытым небом, то в очередной полуразрушенной башне. Эти загадочные строения все так же тянулись на восток — окаменевшие стражи столь давних времен, что и легенды о них уже выветрились из памяти людей.

Тор часто думал об этих обветшалых памятниках древности. Он оставил позади уже восемь таких башен. Все они были в той или иной степени разрушены, и состояние построек ухудшалось по мере того, как они продвигались на восток.

От двух башен, разобранных до основания, остались лишь груды обломков. Судя по тому, что камни были обтесаны, Тор решил, что тут когда-то стояло здание. Но это можно было предположить только потому, что камни лежали именно там, где Тор и ожидал увидеть очередное строение. Видимо, здесь случилась не просто война, а что-то более масштабное, какая-то катастрофа, эхо которой докатилось до нынешних времен, словно на теле мира остался след от не зажившей до конца раны. В глубине души Тор чувствовал, что эти башни — лишь часть древней тайны, которая связана с причиной его появления в этих землях.

Под вечер четвертого или пятого дня они добрались до побережья. Море они увидели издалека. Тонкая синяя линия на горизонте под просветлевшими небесами по мере их приближения становилась все шире и ярче.

Доехав до берега, путники столкнулись с новой, неожиданной для себя проблемой. Впереди простиралось море, голубое, с белой пеной волн, вот только плескалось оно внизу. Перед копытами лошадей зиял глубокий обрыв метров в сто. Он тянулся в обе стороны, слева сливаясь с горами, а справа — с горизонтом.

— Что ж, теперь мы знаем, почему они нас не преследовали, — заметил Лив.

Он был первым, кто нарушил тягостное молчание. В ответ на его слова Урд лишь нахмурилась. С каждым днем она становилась все мрачнее и немногословнее. Тор прекрасно понимал ее состояние и ничего не говорил ей, но он видел, как выматывает женщину это путешествие.

За это время она сильно побледнела и осунулась, и пару раз Тор замечал, как ее губы подрагивают от боли. Он даже видел, как иногда Урд прижимает ладонь к животу. Тор молчал, но не знал, сколько еще сможет держать это в себе. Урд, будучи сильной женщиной, намного сильнее, чем она казалось, все же была уязвима, а ее силы — ограничены.

— Почему? — Развернувшись в седле, Урд наконец-то посмотрела на сына.

— Потому что нам отсюда некуда бежать, — с важным видом заявил мальчишка. — Им нужно только подождать, пока мы вернемся обратно. Или умрем от голода.

Эления бросила на брата сердитый взгляд, но, к облегчению Тора, ничего не сказала, да и Лив притих, втайне гордясь своей догадкой.

— Уже поздно, — помолчав, сказала Урд. — Давайте устроимся на ночлег, а завтра подумаем, что нам делать дальше.

С этим никто спорить не стал. Все они очень устали. Тор нисколько не сомневался, что и Лив в душе надеялся, что от кого-нибудь из них поступит это предложение. Он даже подумал, не подтрунить ли над парнишкой, но потом решил, что связываться не стоит. Спешившись, Тор подошел к краю обрыва, присел на корточки и посмотрел вниз. Обрыв, огромный, намного больше, чем ему показалось в первый момент, произвел на него сильное впечатление. Земля тут действительно словно оборвалась, и даже по крепостной стене спуститься было бы легче. Будь у него обе руки здоровы, Тор наверняка рискнул бы, но, учитывая, что речь шла о двух детях и беременной женщине, об этом не могло быть и речи. Кроме того, внизу не было ничего такого, ради чего стоило рисковать. Если тут когда-то и был песчаный пляж, то песок уже давно смыло в море, еще до того, как на этот остров ступил первый человек. Волны бились о неприступные скалы с такой силой, что становилось понятно: покой морской глади обманчив. Чайки, гнездившиеся на выступах скал, жалобно кричали.

Встав, Тор на шаг отошел от обрыва и повернулся. Справа, на фоне гор, виднелись какие-то смутные очертания — может быть, еще одна башня… Хотя и непривычно большая.

Слева простиралась пустынная равнина. Над морем, на горизонте, Тор заметил какую-то белую точку, то ли парус, то ли просто блики.

— Заночуем в башне, — предложил он. — Завтра пойдем вдоль берега, а там посмотрим.

— Отличный план, — хмыкнул Лив. — И как только я сам не додумался?

— Как-как… Важничай побольше, — подколола его сестра.

Лив уже повернулся, собираясь ответить, но Урд удалось подавить эту ссору в зародыше.

— Почему бы тебе не сходить на охоту, Лив? — устало попросила она сына. — Нам не помешало бы мясо. Но постарайся, чтобы в этот раз тебе попалась не лиса… А то у нас всех скоро лисьи уши вырастут.

Ухмыльнувшись, парнишка развернул коня и поскакал прочь. Тор с сомнением посмотрел ему вслед. Ему не хотелось отпускать мальчика одного, но Урд, вероятно, была права. За последние дни настроение у всех становилось все хуже, и Лив постоянно искал предлог для спора. А ссора между ним и его сестрой — или, того хуже, с матерью — сейчас была совсем неуместна. Кроме того, как верно заметила Урд, запасы еды заканчивались, а мальчик оказался отличным охотником. То, что он приносил только лис, было связано не с его неумением охотиться, а с тем, что тут просто не водились другие животные. И все же Тор волновался, когда парнишка отправлялся на охоту.

По дороге им не встретился ни один человек, и Тор почти поверил в то, что Бьерн отказался от преследования. Если посчитать воинов, павших у Пути Богов, эта стычка стоила ярлу восьми человек. Тор надеялся, что даже для Сверига это было слишком. Но как знать…

Они направились к горам, и вскоре Тор увидел, что был прав — тут их ждала еще одна башня, последняя в цепи этих стражей гор. Впрочем, кое-что отличало ее от остальных. Учитывая состояние предыдущих сооружений, Тор ожидал увидеть тут уже ставшие привычными глазу руины, но каменная постройка осталась в целости и сохранности. К тому же она была намного больше остальных, не просто башня, а настоящая крепость, состоявшая из нескольких построек, откуда открывался вид на все побережье.

По мере приближения к крепости молчание становилось все более невыносимым. Они и до этого не очень-то общались друг с другом, но теперь тишина прямо-таки давила им на плечи. На некотором расстоянии от крепости все остановились.

— Я не хочу туда идти, — сказала Эления.

Ее голос взрезал тишину, нарушавшуюся лишь шумом прибоя. Даже крики птиц утихли.

Все промолчали. Тор прекрасно понимал чувства девочки. У него тоже не было желания не только входить в эту крепость, но и приближаться к ней. В сущности, она ничем не отличалась от предыдущих башен, кроме размера, однако… Он не мог описать свои ощущения словами, но почему-то ему казалось, что эта крепость предупреждает непрошеных гостей об опасности. Впрочем, он не собирался принимать это предупреждение к сведению.

Не споря с Эленией, Тор указал на небольшую пристройку у самого большого из трех основных сооружений крепости. Там они смогут укрыться от ветра, не входя в саму башню.

Даже кони отказывались ехать вперед. Пегая кобыла беспокойно переминалась с ноги на ногу, и Тору пришлось тянуть ее за собой под уздцы. Привязывать лошадей тут было не к чему, так что он просто связал их уздечки, а потом вернулся к Урд и ее дочери.

Урд, найдя свободное от снега место, уселась на землю, а Эления, обхватив себя за плечи, изо всех сил старалась не смотреть на возвышавшееся неподалеку чудовищное сооружение. Когда Тор подошел к ним, девочка бросила на него взгляд, в котором мелькнул упрек, и отошла в сторону. Тор не стал следовать за ней или как-то иначе отвечать на эту провокацию, но ее поведение обидело его. Эления вела себя подобным образом с тех пор, как они опять отправились в путь. Тор не знал, что сказала ей Урд, но девочке это явно не понравилось, и он подозревал, что это не понравилось бы и ему тоже, знай он об этом.

Убедившись в том, что Эления не станет отходить слишком далеко, он подошел к Урд и присел рядом с ней на корточки.

Женщина сидела на камне, сложив руки на коленях, и невидящим взглядом уставилась вперед. Она выглядела очень уставшей, и дело было не только в ее физическом состоянии. Тор и сам не знал, почему не может обнять жену, как-то утешить ее, но ничего не мог с собой поделать. Это бегство разрушало все, что было между ними хорошего. А прошло ведь всего несколько дней. А что, если им придется путешествовать вот так еще недели или даже месяцы? Что, если этот путь не кончится никогда?

— Я разведу костер! — крикнула им Эления.

Тор кивнул. Затянувшееся утро разогнало мороз, но все равно было холодно, и во время остановки на ночлег это становилось особенно заметно. «Интересно, доживу ли я до того дня, когда дыхание не будет вырываться серым паром из моего рта?» — подумал Тор. Зная, что подобные мысли ни к чему хорошему не приведут, он отогнал их прочь. Некоторое время они молча наблюдали, как Эления складывает привезенные с собой дрова в небольшую пирамиду и пытается разжечь огонь. Наконец Тор смилостивился над девочкой и принялся ей помогать. Костер оказался не очень высоким, да и теплее от него не стало, но Тор предпочел ничего не говорить. Сейчас Элении надо было хоть чем-то заняться.

— Это наши последние дрова, — сказала Урд, когда Тор присоединился к ней.

Она произнесла эти слова тихо, но не настолько, чтобы Эления их не услышала. В ее голосе не было и следа упрека, однако Тор был уверен, что именно так девочка и воспримет их. Он промолчал.

— Когда Лив вернется… — Запнувшись, Урд резко выдохнула и прижала ладонь к животу.

Тор тут же бросился к ней, но она лишь покачала головой и резко отмахнулась, так что он остановился. Тор испугался за нее, но в то же время почувствовал обиду: уже не в первый раз Урд отвергала его помощь.

— Все…

— Да, все в порядке, — перебила его Урд, хотя, судя по выражению лица, она до сих пор чувствовала боль. — Это явно твой сын. Он не станет сдерживаться, если ему что-то нужно.

— И что ему нужно сейчас?

— Горячий обед? Огонь в настоящем камине, кровать, чтобы поваляться в ней с недельку? — Урд немного подумала, а потом покачала головой. — Нет, это скорее то, что нужно его матери. Малышу хватило бы и того, чтобы я перестала скакать на лошади.

— Мы могли бы остаться здесь, — предложил Тор.

— Здесь? — Урд окинула огромную крепость долгим взглядом. — А если и так, то сколько нам тут сидеть?

— Пока тебе не станет лучше…

— То есть два-три месяца? — Она усмехнулась. — Мне будет только хуже.

— С ребенком все в порядке? — обеспокоенно спросил он.

— Да. И с его матерью тоже, спасибо. Хотя твой сын доставляет мне больше неприятностей, чем Эления и Лив.

— Может, родится двойня, — пошутил Тор.

— Да хранят меня от этого боги! — Урд притворно ужаснулась. — Вас троих я не вынесу!

Он улыбнулся, но беспокойство по-прежнему не отступало. За время их путешествия Урд ни разу не пожаловалась, но это скорее объяснялось ее храбростью, а вовсе не хорошим самочувствием. Возможно, им действительно стоило остаться здесь, пока ей не станет лучше.

— Поспим тут, а завтра отправимся на юг, следуя по береговой линии. — Урд, казалось, прочитала его мысли. — Рано или поздно мы натолкнемся на поселения. На берегу всегда кто-нибудь да живет.

«И что потом?» — подумал Тор. Пока что им удавалось избегать общества людей, и тому имелись причины. Но, конечно, Урд была права. Если они поедут вдоль берега, то непременно найдут какую-нибудь рыбацкую деревушку. И лучше бы это произошло поскорее. Одиночество и пустота сводили всех с ума.

— Я долго думала об этом, — продолжила Урд. — Наверное, нам стоит добраться до Скатсгарда.

— Деревни Лассе? — переспросил Тор.

— Я не знаю, долго ли туда ехать, но если мы будем двигаться по побережью, то обязательно ее найдем. Вряд ли на этом проклятом острове берега нигде не смыкаются.

Тор улыбнулся, но почему-то от этих слов у него мурашки побежали по коже. Что-то недоброе было в этом месте, в этой башне, что-то, чему лучше никогда не пробуждаться ото сна…

Тем не менее Тор заставил себя повернуться и посмотреть на крепость. Даже вблизи она по-прежнему производила устрашающее впечатление. Ее строили из камней, добытых в ближайших горах, и, вообще-то, постройка должна была оставаться грязно-серой, но Тору она казалась черной. И дело было вовсе не в ветре и дожде, истязавших сооружение многие сотни лет. Крепость Тьмы… Это касалось и ее архитектуры: стены тут не сулили ни защиты, ни тепла, они таили в себе скрытую угрозу. Именно этого и добивались зодчие.

— Ты же не станешь идти туда? — спросила Урд.

Покачав головой, Тор подошел к своей лошади и снял с седла Мьелльнир. Молот тянул руку к земле, он казался тяжелее, чем раньше. Почему-то у Тора появилось ощущение, что оружие стало каким-то… чужим. Тор пытался убедить себя, что это оттого, что он уже давно не брал Мьелльнир в руки, но в глубине души знал, что все не так просто.

— Если ты не собираешься идти в крепость, то зачем тебе оружие? — Урд устало покачала головой. — Ты никому тут не должен показывать свою отвагу.

«Кроме самого себя», — подумал Тор.

— Наверное, мне просто хочется проверить, что у меня за спиной. — Закрепив молот на поясе, он пожал плечами.

— Может, проще оглянуться? — насмешливо осведомилась Урд.

Тор так и сделал — повернувшись, он подошел к костру и вытащил оттуда горящую ветку, собираясь использовать ее как факел.

В башнях крепости виднелись узкие окна, но их было немного — значит, внутри будет темно.

Ободряюще улыбнувшись Элении, Тор направился к воротам. Сам того не замечая, он замедлил шаг. На самом деле эти руины пугали не только Элению и Урд. Здесь даже дышалось тяжело. И если он пойдет вперед, кто знает, что его ожидает…

Мысль эта пробудила в Торе упрямство. Расправив плечи, он убрал ладонь с рукояти Мьелльнира, не желая, чтобы Урд или ее дочь заметили его замешательство. Не говоря уже о самой крепости.

Как Тор и ожидал, внутри царила темнота. Несмотря на наличие окон, свет едва проникал сюда, поэтому сориентироваться в густых сумерках было непросто.

Где-то наверху сновали какие-то тени, и казалось, будто туман качается под порывами ветра. Или это было лишь порождение его воображения?

Подняв факел повыше, Тор подождал, пока его глаза привыкнут к полумраку. Лучше не стало. От ветра и непогоды на полу образовался толстый слой грязи, хрустевшей под ногами, словно тонкий лед.

Остановившись через пару шагов и оглянувшись, Тор увидел, что действительно оставляет за собой следы. Подняв факел и присмотревшись внимательнее, других следов он не обнаружил. Вот уже много столетий тут никого не было.

Вообще-то, эта мысль должна была его успокоить. Но не успокаивала. Тут кто-то был, и Тор знал это наверняка. Кто-то или что-то.

Он медленно пошел вперед, время от времени останавливаясь и глядя себе под ноги. Красноватые отблески пламени падали на обломки камней и расщелины в полу, и вскоре Тор нашел обломанный у эфеса меч, настолько вросший в грязь, что ему не удалось вытащить лезвие.

Сделав еще с десяток шагов — должно быть, он уже пересек зал, — Тор обнаружил каменную лестницу, ступени которой не выкладывали слоями, а вырубили из скалы. Он наткнулся на лестницу настолько неожиданно, что ему почудилось, будто она выросла прямо перед ним. Конечно же, это была лишь игра воображения, но Тор воспринял это всерьез. Он волновался больше, чем следовало бы, хотя пытался убедить себя в том, что, кроме него, в этом пустом, пыльном и холодном здании никого нет.

Однако что-то заставило Тора переложить факел из правой руки в левую и вытащить Мьелльнир. Молот до сих пор казался ему тяжелее, чем прежде, но само прикосновение к оружию как-то успокаивало.

Тор подумал, не подняться ли ему по лестнице, но потом решил не делать этого. Скорее всего, наверху его ждал целый лабиринт комнат и коридоров, в котором легко было заблудиться. Кроме того, он предполагал, что на втором этаже не найдется ничего такого, чего нельзя было бы увидеть здесь. К тому же Тор не хотел надолго оставлять Урд и Элению одних. «Очередная отговорка», — насмешливо подумал он, отступая от лестницы, но в этот момент отблески огня упали на что-то, нарушавшее здешнее запустение.

Осторожно подойдя поближе, он поднял Мьелльнир, но тут же опустил оружие. Его внимание привлекла всего лишь статуя, изображавшая сидящего волка. Наверное, с другой стороны лестницы он обнаружил бы такое же каменное изваяние, охранявшее вход.

Но это была необычная статуя. Поднявшись в полный рост, этот волк оказался бы не ниже пони, и Тор, несомненно, приписал бы это воображению скульптора, если бы не знал, как обстоят дела на самом деле. Это был не просто волк. Это был Фенрир.

Факел медленно догорал, а Тор все стоял, глядя на каменное изваяние и пытаясь понять, что же все это значит. Наконец он подошел к стене у лестницы. Теперь, когда он знал, что искать, все стало намного легче.

Пыль столетий осела и на стены, заполнив тонкие линии барельефа, но не стерла его до конца. Беспокойство Тора росло с каждым новым увиденным им изображением. В основном это были просто украшения, бессмысленные узоры и линии, но он видел тут и воинов, и корабли, и сцены баталий, и охоту, и драконов, и сказочных созданий, и древние битвы драконов, великанов и гномов. И все это было выбито на стенах сотни лет назад.

Когда ветка сгорела наполовину, Тор нашел дверь. Она была огромна, словно эту крепость строили великаны, а дверной проем украшало изображение дерева, чьи корни тянулись во все стороны, словно змеи, и исчезали во тьме.

Крона дерева возвышалась над дверью, и, несмотря на то что это произведение искусства создали столетия назад, оно было столь же филигранным, как и в первый день. В багровых отблесках огня листва дерева Иггдрасиль, казалось, трепетала, и, когда Тор закрыл глаза, ему почудилось, что он слышит тихий шелест.

Отогнав эти мысли, Тор отступил на полшага и залюбовался этим невероятным творением, в то же время думая о том, откуда он знает название этого дерева — Иггдрасиль, Мировое Дерево.

Покосившись на факел в своей руке, Тор увидел, что огонь уже догорает, а значит, он пробыл тут достаточно долго. Урд и Эления наверняка начали волноваться.

Он решил еще немного пройти вперед, только чтобы осмотреть зал за этой дверью.

Тор повесил Мьелльнир на пояс, и не только потому, что его вес начал его утомлять, но и потому, что он твердо знал: оружие ему не понадобится. Тор чувствовал, что там что-то есть, но теперь уже не был уверен, что это представляет для него опасность. А если и представляет, то обычным оружием его не победить, даже столь могущественным, как Мьелльнир.

Но за дверью его ждал лишь узкий коридор с высокими потолками, заканчивающийся ведущей наверх лестницей. Стены тут тоже покрывали барельефы, но Тор не стал обращать на них внимания. Пройдя по коридору, он остановился у подножия лестницы и, помедлив, все-таки решил подняться наверх. Тут, как и в других башнях, ступеньки были слишком высокими, даже для него, а он превосходил ростом большинство других людей. Лестница, изгибаясь, вела наверх и заканчивалась небольшим коридором. К коридору примыкал огромный зал — настолько обширный, что свет факела не доставал ни до стен, ни до потолка. Но Тор чувствовал окружающее его пространство, слышал, как шаги эхом отражаются от стен. Огонек в его руке затрепетал, запахло соленой морской водой. Наверное, тут было окно. Но почему тогда сюда не проникает свет?

Подняв факел повыше, Тор свернул направо и вскоре нашел черную стену, покрытую такими же изображениями, что и внизу. То тут, то там ему попадались ниши, где когда-то стояли статуи. Но теперь эти ниши были пусты. Величие этого места произвело на Тора впечатление, но в то же время он был немного разочарован. Отойдя от стены, он вернулся к центру зала. Два шага, еще один… Тор замер на месте, словно натолкнулся на невидимую преграду. В центре зала стоял стол. И он выглядел точь-в-точь, как стол из его сновидений, — черный, огромный, окруженный двумя десятками массивных стульев, тоже сделанных из камня. Да, это был стол из его снов. И зал из его снов.

Это было странно. Тор не помнил, чтобы засыпал, но, похоже, он вновь очутился в пространстве своих сновидений, хотя все вокруг казалось настоящим. Медленно повернувшись, Тор опустил факел на стол и пошел вперед. Не особенно удивляясь, он увидел дверь, ведущую на огромный балкон. Снаружи было темно. Странно, но вокруг царила ночь — столь же невероятная, как этот зал, и стол, и вообще все вокруг.

Помедлив — не от страха, нет, по какой-то совсем другой, еще неясной ему причине, — Тор вышел на балкон и увидел на небосклоне чужие, нездешние звезды. Подойдя к перилам, он опустил ладони на черные камни и наклонился.

Внизу он рассмотрел флот, небольшой, всего с десяток кораблей, но каждый из них был непобедим. Драконьи головы на носах кораблей глядели на восток, ожидая восхода солнца. А ведь этот восход может никогда и не настать. Паруса, готовые нести свои корабли по морям, обвисли. Нигде не было и следа людей.

Тора охватила смутная печаль, когда ему стало ясно, что вся эта сила, вся гордость загублены. Воины, ради которых строили этот флот, так и не родились, а момент, которого ждали корабли, так и не настал. Потому что не было больше того, что могло бы пробудить их.

Но был один способ…

Голосу не нужно было звучать, чтобы Тор услышал его, а духу — обрастать плотью, чтобы быть увиденным. Огромный, черный, окруженный аурой чистой силы, он приближался, бесплотный, разлитый в этом мире от горизонта до горизонта и в то же время такой живой. А за ним уже поднимались другие тени — одетые в черное железо великаны, померкшие отблески давно забытых времен.

Вот только он опасен.

Тебя могут убить.

Нас всех могут убить.

На этот раз — навсегда.

Эта мысль не пугала Тора. Как можно убить то, что никогда и не было живым? Если они и познали когда-то жизнь, то позабыли ее, как мир позабыл о них.

Какая судьба ждет нас здесь?

Нет ему ответа…

Незримые глаза смотрят на него, тени молчат, одобрительно кивая.

Развернувшись, Тор посмотрел на застывший в вечном ожидании флот, на море, не знавшее волн. Тьма, сгустившаяся над миром, не принадлежала ночи. Эта тьма сплетена из серого забвения, пожиравшего все вокруг.

Рагнарек не наступит.

Мечи и топоры точили зря, и Нагльфар зря принес себя в жертву тысячу раз. Они не покинут этот мир в славной битве, сотрясающей небеса в последний раз. Нет, они уйдут тихо, забытые, никем не замеченные.

И ожидала их не слава, а хворь.

Что ему терять?

Жизнь?

Жизнь, которую он уже давно потерял.

Образы, поблекшие в его памяти, так что он и сам не знал, его ли это воспоминания, или память о жизни другого человека, или услышанные от кого-то истории, которые он так отчаянно пытался присвоить.

Если мы потерпим неудачу теперь, нам всем конец.

Но что нам терять? Это?

Тени молчали.

Тогда давайте приступим.

— Приступим?

Тор зажмурился, потом опять открыл глаза, но ничего не изменилось. Перед ним на корточках сидела Урд, вытянув левую руку вперед, чтобы поддержать его голову, и щупала ему пульс. Она выглядела уставшей и обеспокоенной.

— Приступим? — пробормотал он.

— Приступим. — Урд кивнула. — Ты повторил это слово много раз. К чему нам нужно приступить?

Тор полагал, что она говорит правду, хотя ему нелегко было думать об этом. В голове было пусто, лишь мелькали какие-то обрывки, уже не воспоминания, а так, ошметки сна.

А еще слабое чувство утраты, исчезнувшее, как только Тор задумался об этом.

Он попытался выпрямиться и только сейчас заметил, что не лежит на полу, а сидит, прислонившись к стене. И, судя по боли в затылке и плечах, сидит уже давно.

— Все… в порядке? — запнувшись, спросил он.

Отдернув руку, Урд нахмурилась.

— Конечно, у меня небогатый опыт поведения в подобных ситуациях, но разве не я должна сейчас задать тебе этот вопрос?

Тору удалось растянуть губы в улыбке. Шея так затекла, что когда он поднялся, то едва сумел удержать равновесие. Вокруг все поплыло.

Отступив на шаг, Урд внимательно осмотрела его. В ее глазах плясали насмешливые огоньки, но в то же время было видно, что она действительно обеспокоена.

И от этого у Тора стало тепло на душе.

— Наверное, я заснул, — запнувшись, сказал он и принялся осторожно разминать мышцы шеи и плеч.

— Скорее, упал в обморок.

— В обморок? — Он насмешливо фыркнул. — Это ты у нас женщина, а я — мужчина.

— Ну, похоже на то.

Тор решил не вникать в суть этого замечания.

— К тому же ты беременна.

— И что?

— Значит, это тебе положено падать в обморок, а не мне.

Урд на мгновение задумалась.

— Верно, — кивнула она. — И как я только могла забыть? Значит, это я тут пробыла два часа, а ты сидел у костра и волновался?

— Два часа?

— Может, и больше. Я подумала, что ты встретил парочку закадычных друзей и совсем заболтался. В такие моменты забываешь о времени, да?

Тор молча посмотрел на нее, и, должно быть, что-то в его взгляде испугало Урд, так как улыбка медленно сползла с ее лица.

Почему она это сказала?

Тор чувствовал, что такое нельзя говорить, только не в этом месте.

— Прости, это глупо. Но я действительно волновалась. Тебя долго не было.

Урд, махнув рукой, отошла на шаг. Ее накидка распахнулась, и Тор увидел на ее поясе меч. Значит, она и вправду очень испугалась. Оружие было довольно тяжелое, и раньше Урд крепила его к седлу.

Только теперь Тор понял, что прекрасно видит все вокруг. Ему стало страшно. Когда он пришел сюда, тут было так темно, что без факела он бы и свои пять пальцев не разглядел. Теперь же их с Урд заливал серый предутренний свет. Опешив, Тор оглянулся. Факел исчез, как и стол. Где раньше стоял стол Одина, теперь валялись лишь какие-то обломки да камни, словно тут обрушилась часть потолка. Тор запрокинул голову, но с потолком все было в порядке. Урд обеспокоенно смотрела на него, явно ожидая объяснений такого поведения, но Тор просто повернулся и вышел на каменный балкон. Балкон оказался не таким огромным, как во сне, но вид с него открывался все тот же. Далеко внизу волны бились о черные скалы, которые своими острыми краями взрезали белую пену прибоя, но кораблей здесь не было, а небо оставалось светлым.

Будь здесь звезды, они находились бы на своих местах.

«Тогда давайте приступим».

— Может быть, я даже помогла бы тебе, если бы знала, к чему следует приступить.

Тор отошел от поручней и повернулся к Урд. Он только сейчас понял, что произнес эти слова вслух.

— Если хочешь мне что-то сказать…

Тор изо всех сил попытался вызвать в себе воспоминания, но, конечно, это ни к чему не привело. Он покачал головой.

— Тогда нужно уходить отсюда, — разочарованно протянула она. — Лив вернулся. Ему повезло на охоте. У нас опять лисица на обед.

Ничего не сказав на это, Тор посмотрел на море. Увиденное им ранее было не просто сном. Ему стало страшно.

Развернувшись, он так быстро направился к выходу, что Урд едва поспевала за ним. Обогнув каменные обломки, Тор сбежал по лестнице. Только внизу, в большом зале, Урд догнала его и попыталась заговорить, но Тор опять ускорил шаг, так что теперь ей пришлось почти бежать, чтобы поддерживать с ним разговор.

Проходя мимо центральной лестницы, Тор ожидал увидеть здесь изваяния волков, но, как и наверху, тут остались только обломки, пролежавшие уже много столетий, если не тысячелетий.

Горькое чувство утраты навались на Тора, и дело было не только в ветхости этой крепости и царившей здесь разрухе. Ужасало осознание того, что все эти жалкие отблески былой славы не несли в себе даже намека на то, что здесь было когда-то.

Тор направился к выходу, но Урд преградила ему путь.

— Что случилось? — осведомилась она, схватив его за руку, и Тор услышал в ее голосе и беспокойство, и нетерпеливость, и даже гнев.

— Ничего, — ответил он, зная, что может обидеть ее этими словами. — Может, что-то и случилось. Но… я не понимаю, что все это означает.

Конечно, Урд такой ответ не удовлетворил.

— Если тебе есть что сказать, то говори! — потребовала она. — Что ты видел?

— Ничего. — Тор попытался высвободиться. — Наверное, мне стало дурно. Я еще не до конца выздоровел, вот и все.

— Чепуха! — воскликнула Урд, размахивая свободной рукой. — Ты хочешь немного осмотреться, чтобы убедиться в том, что нам не угрожает опасность, исчезаешь на два часа, а когда я нахожу тебя, ты валяешься в обмороке и бормочешь какие-то слова на неизвестном мне языке. И ты утверждаешь, что все в порядке?

— Нет. В смысле, не все в порядке. — Тор попытался обнять ее за плечи, но Урд так на него посмотрела, что он тут же отдернул руку.

Сзади в сумерках шевельнулись тени, протянув к нему свои пальцы…

— Там, наверху… — начал он, — что-то есть. Это место пугает меня. И оно мне кажется знакомым.

— Ты тут уже был? — Урд вмиг позабыла о том, что только что сердилась. Теперь в ее глазах горело любопытство. — Ты хочешь сказать, что к тебе возвращается память?

— Нет, не тут. В другой такой же крепости.

«Или в крепости, которой суждено стать такой же, как эта», — мелькнула у него мысль.

Урд обвела взглядом черные стены, и тени переползли на ее лицо.

— Говорят, эти башни старше самого мира. Если ты действительно видел другую такую крепость, то, мне кажется, ты что-то не договариваешь.

— Я не шучу.

Он вдруг понял, что Урд не шутила. Ее вечные насмешки были попыткой скрыть замешательство. На самом деле ей тоже было не по себе от этого места.

— Если это действительно так, то нам нужно попытаться узнать больше об этой крепости. Может быть, эти руины напоминают тебе твою родину. — Урд задумалась. — Если хочешь, можем еще раз подняться на второй этаж. Вместе.

— Боишься, что я испугаюсь очередной тени и упаду в обморок?

— В одном ты прав, Тор, — невозмутимо ответила она. — Это не обморок. Не знаю, что это означает, но я уверена, что лучше тебе держаться от этой крепости подальше.

Действительно, никому не стоит заходить сюда, хоть одному, хоть в компании с кем-то. Это место не создавалось для людей. И даже не создавалось людьми.

Он по-прежнему молчал, и Урд, потеряв терпение, развернулась и направилась к выходу. Тор последовал за ней, собираясь перехватить ее по дороге. К счастью, в этом не было необходимости. Жена остановилась перед дверью с изображением дерева Иггдрасиль и, запрокинув голову, стала с любопытством рассматривать это произведение искусства.

— Они, очевидно, верили в тех же богов, что и мы, — немного помолчав, заметила она. — Это Иггдрасиль, Мировое Дерево, из ветвей которого возникла сама жизнь.

Тор едва сдержался, чтобы не кивнуть. Они с Урд никогда не говорили ни о ее вере, ни о богах, которым она поклонялась. Тор ничего не знал о том, кем была Урд на самом деле и в кого верил ее народ, а что касалось его самого, то он давно уже пришел к заключению, что ему неизвестно ни о каких богах, и верить в них он не собирался.

Однако же почему-то Тор знал и о дереве Иггдрасиль, и о его истории. Если бы он кивнул, то Урд могла бы спросить его, что он знает об этом, а на этот вопрос он не знал ответа. Потому Тор притворился, что видит это изображение впервые.

Урд пошла вдоль стены, рассматривая выбитые на камне картины и символы.

— Это Один на своем восьминогом скакуне Слейпнире, видишь? А это Бальдер и Хед, а вон та линия в водах океана — это Мировой Змей, который соперничает с Фенриром за власть над всем миром… Они все здесь! — Урд восторженно размахивала руками, ожидая, что Тор поддержит ее. — Они выглядят немного иначе, чем на наших барельефах, но это точно боги Асгарда! Вон Локи, видишь? А вот Тор!

Подойдя к стене, Тор присмотрелся к древнему изображению великана в рогатом шлеме, окруженного молниями и замахивающегося молотом. Впоследствии Тор вспомнил, что уже где-то видел подобный барельеф, но сейчас не мог даже смотреть на него, хотелось отвернуться, словно высеченный в камне бог грома обжигал его взглядом.

— Это… невероятно, — пробормотала Урд. — Этот народ служил тем же богам, что и мы!

Сейчас, когда Урд повторила это слово во второй раз, Тор насторожился.

— Мы?

— Несущие Свет. — Урд нервно рассмеялась, по-прежнему поглаживая запылившиеся линии на стене кончиками пальцев. — Прости. От старых привычек сложно избавиться.

«Действительно ли это всего лишь старая привычка?» — подумалось Тору.

На сей раз он был уверен, что не произнес эти слова вслух, тем не менее Урд испуганно повернулась к нему, словно подслушала его мысли.

— Несущие Свет… они передают слова древних богов, — сказала она. — Истинных богов.

— По крайней мере, теперь ты говоришь «они», а не «мы», — заметил он и удивился, потому что слова сами сорвались с его языка.

Глаза Урд потемнели. Тор понимал, что обидел ее, но жена не стала спорить или упрекать его в чем-то, хотя именно так и поступила бы та Урд, которую он полюбил.

— То, что я отреклась от Несущих Свет, не означает, что все, что они говорят, неверно, — ответила она. — Говорят или делают. Если бы не вера в бога огня и его проповедники, то меня бы сегодня здесь не было. Скорее всего, я была бы уже мертва.

Что ж, возможно, и так. Тору не хотелось спорить с ней, и потому он промолчал, глядя на поблекшие линии на стене. Эти барельефы позволяли вспомнить древнюю легенду, но не только ту, о которой говорила Урд. Предания тех времен были чем-то бо льшим, чем просто легенды. А еще они вселяли ужас. Тор сам не знал, о чем они повествуют, так как сознание отказывалось принять его воспоминания о прошлом. Но как долго это продлится? Тор почувствовал, что тени вновь стали глубже и к нему опять потянулись черные щупальца прошлого… Но он сжал кулаки, так что хрустнули суставы, и боль отогнала тьму. Шевеление чуждого разума в его сознании прекратилось.

— Ты должна была рассказать мне…

— О чем? — Урд вздохнула. — Ты никогда не спрашивал. И мне казалось, что тебя не интересуют легенды о древних богах или вопросы веры.

Тор предпочел бы продолжить этот разговор снаружи. Ему удалось отогнать тени, пытавшиеся завладеть его сознанием, но это место по-прежнему пугало его. Хотя, возможно, и не само место, а то, символом чего оно являлось.

— Верно, — смущенно произнес Тор и, помедлив, отвернулся. — Наверное, я был неправ. Расскажи мне обо всем.

— Люди считают, что мы проповедуем новую веру… — Заметив, что он не слушает ее и уже направился к выходу, Урд поспешно пошла за ним. — Люди считают, что Несущие Свет проповедуют новую веру, — поправилась она, — но это не так. Они поклоняются древним богам. Истинным богам, Тор. Одину, Фрейе и Бальдеру.

Выйдя из зала и отдалившись от стен крепости, Тор почувствовал себя лучше. Тут даже дышалось свободнее.

— Будет вполне достаточно, если ты просто перескажешь мне суть этой веры. Совсем необязательно читать мне проповедь. — Он тут же пожалел о сказанном.

— Наверное, ты прав. — Урд огорчилась, но не обиделась. — Но в самой вере Несущих Свет нет ничего плохого. Да, они творят зло, прикрываясь словами богов, но их учение верно. Древние боги — лучшие из тех, кому могут поклоняться люди. Когда они правили всеми, повсюду царил мир. Никто не должен был опасаться за свою свободу или за жизнь своих детей.

— Ты говоришь о тех самых богах, во имя которых твои братья и сестры завоевывают новые территории, сжигая всех, кто отказывается принять новую веру?

— Новая вера в чем-то похожа на новую жизнь. — Она прижала ладонь к животу. — Иногда приходится страдать, чтобы потом все было хорошо. И рождение чего-то нового всегда происходит в муках.

— Но вы не несете слова древних богов. Вы поклоняетесь богу огня.

«А если и несете, то это не те же самые боги», — подумал он.

— Да, богу огня Локи.

— Локи? — Тор удивленно остановился.

— У него много имен. — Урд кивнула. — Локи способен покорить этот мир огнем и выжечь старые суеверия из человеческих душ. За ним придут другие боги, Тор, и Несущие Свет помогут им. Когда мы восстановим правление Одина, то заслужим себе место рядом с ним в Валгалле.

Тору было трудно поверить в услышанное.

— Ты… пытаешься проверить меня? — запнувшись, спросил он. — Или просто потешаешься?

— Потешаюсь? Над тобой? Богом во плоти? Как можно? — Урд энергично покачала головой, видя, что Тор собирается возразить. — Я знаю, ты не бог. По крайней мере, ты так говоришь. Но кем бы ты ни считал себя, ты побывал там. И ты видел, на что способны люди, верующие в истинных богов.

— Способны?

— Ты видел когда-нибудь крепость, подобную этой? Видел когда-либо такое могущество? — Она опять покачала головой. — Я наблюдала за тобой, Тор. Я знаю, ты не хочешь признавать этого, пускай и по каким-то неведомым мне причинам, но ты почувствовал это, как и я тоже.

— Урд, ты не можешь говорить об этом всерьез! — испуганно пробормотал Тор, протягивая к ней руку.

— Я совершенно серьезна. — Она отпрянула. — И тебе бы это не помешало. Мы оба чувствуем силу этого места!

— А хоть бы и так, — осевшим голосом произнес он.

— Тогда ты должен понимать, что их возвращение неизбежно, Тор. И ты должен подумать о том, на чьей стороне ты будешь, когда они вернутся.

 

Глава 15

Не сговариваясь, Урд и Тор решили ничего не рассказывать детям об этой зловещей крепости.

Тор взялся готовить ужин. Хвороста, найденного в окрестностях, едва хватило на то, чтобы поджарить тощего лиса, которого удалось добыть Ливу. Когда они сняли мясо с углей, оно оказалось жестким и отдавало запахом крови. Урд, как и прежде, настояла на том, чтобы Тору досталась самая большая порция, — ему нужны были силы, чтобы выздороветь и в случае опасности защитить ее и детей.

Конечно же, Тор понимал, что это просто отговорка. Собственно говоря, именно Ливу они были обязаны жизнью, вернее, его потрясающей удачливости в охоте. Иногда мальчик пропадал на несколько часов, но всегда возвращался с добычей. Если бы не лисы, они все давно уже погибли бы от голода.

Впрочем, голод все равно мучил их. Все питались лишь лисьим мясом да талым снегом; иногда Урд готовила из лишайника суп, отвратительный на вкус, но, по ее словам, очень полезный. Но сколько еще они смогут жить вот так? Эления слабела с каждым днем, она стала еще бледнее и почти все время молчала. Когда же девочка вступала в беседу, это всегда заканчивалось ссорой с братом или матерью. Урд тоже все больше замыкалась в себе, а ее движения стали неловкими, утратили былую изящность, всегда восхищавшую Тора. И это не говоря о большом сроке беременности. Top подозревал, что это доставляет Урд намного больше неприятностей, чем она готова признать, да и роды были уже не за горами. Нет, причин для того, чтобы отдавать Тору большую порцию, не было. И все же он соглашался с женой, успокаивая свою совесть тем, что никто не знал, что принесет им новый день.

Хотя бы на один вопрос, зародившийся в его душе после пробуждения в холодных, враждебных любому человеку горах, Тор нашел ответ. Его тело было сильным, необычайно сильным, а слух и зрение лучше, чем у любого человека, тем не менее он был создан из плоти и крови. Его можно было ранить, от удара мечом его тело начинало кровоточить. Он мог умереть.

При мысли об этом душа Тора наполнялась гневом. Если боги решили сделать его своим орудием, то почему не подарили ему бессмертие?

Но и эти мысли наскучили ему.

Если боги и вправду существовали и он являлся лишь фигурой в их игре, то им было наплевать на то, что ему нравилось, а что нет.

Обсосав лисьи кости, Тор бросил их на едва тлеющие угли. Он не наелся, но тело охватила приятная усталость, и Тору захотелось вздремнуть. Чтобы отогнать сонливость, он потянулся и украдкой посмотрел на Урд и детей. Женщина, опустив плечи, невидящим взглядом уставилась на костер. У Элении тоже был отсутствующий вид. Завернувшись в слишком уж тонкую накидку, девочка пыталась согреться. Как всегда, она выбрала такое место у костра, чтобы оказаться подальше и от Тора, и от матери. Обычно она старалась не встречаться с ним взглядом, но иногда, полагая, что никто этого не замечает, она смотрела на него и Урд. И Тор видел это.

При взгляде на мать в ее глазах горела ненависть, а когда она смотрела на него… Тор не мог распознать выражение ее лица, но оно ему не нравилось. И только Лив вел себя вполне нормально. Жадно проглотив свою порцию мяса, он с нетерпением переводил взгляд с Тора на мать, явно собираясь что-то сообщить. Учитывая, что Ливу всегда было трудно сдержаться, можно было сказать, что сейчас он прекрасно владел собой.

— Мне пришлось отъехать довольно далеко отсюда, чтобы найти этого лиса, — наконец начал мальчик. — Судя по всему, тут водится мало животных.

— Но тебе удалось поймать его, — улыбнулся Тор. — Ты молодец. Спасибо тебе за это.

Эления, подняв голову, смерила брата чуть ли не презрительным взглядом и вновь погрузилась в свои мысли. Но парнишка не обратил на это внимания. Сейчас он купался в лучах славы.

— Как я уже сказал, мне пришлось отъехать довольно далеко отсюда, чтобы напасть на след этого лиса. И при этом я обнаружил кое-что еще.

— Следы настоящей дичи, оказавшейся для тебя слишком быстроногой? — фыркнула Эления.

К изумлению Тора, Лив не поддался на эту провокацию.

— Следы людей.

Если мальчик рассчитывал на всеобщее удивление, то его расчет оправдался. Все, несколько опешив, повернулись к нему, и даже Урд отвлеклась от своих горестных мыслей.

— Вернее, след повозки. Я пошел по нему, — продолжил мальчик, поспешно подняв руку. — Но не волнуйтесь, я был очень осторожен.

— И научил своего коня летать, чтобы он не оставлял следов, которые могли бы привести к нам врагов, — заметила его сестра.

Но Лив и на это не отреагировал.

— В часе езды отсюда проходит дорога, — сказал он.

— И по этой дороге ты тоже поехал, — предположил Тор.

— Только немножко. Пока вдали не показался город. И меня никто не видел, не волнуйтесь. Я был очень осторожен.

— Город? — переспросила Урд.

— Да, там город или большая деревня. — Лив раскраснелся от гордости. — Я не стал подъезжать поближе. Но селение большое. Это самое большое селение из всех, что я когда-либо видел.

— Кроме Скатсгарда? — насмешливо осведомилась его сестра.

— Эления, прекрати, — осадила ее мать. — Город с портом?

— Я не подобрался достаточно близко, чтобы разглядеть это, но полагаю, что порт там есть. Город же на берегу. А еще я видел в море корабль.

— Значит, там все-таки есть порт. — Урд кивнула. — Это может быть важно.

Тор не стал спрашивать почему.

— Ты видел там еще кого-нибудь?

— Нет. — Мальчик помотал головой. — Но и следов других там не было. Дорога показалась мне заброшенной, ну, то есть эта повозка, след которой я заметил, была первой, что проехала там за последние дни.

— Молодец. Это нам пригодится, — похвалил его Тор.

— Если это правда, — буркнула Эления.

— Послушай, твой брат… — начала Урд.

— Возможно, он навлек опасность на всех нас! — перебила ее дочь. — Что, если его кто-то увидел? Если сейчас наши враги уже на пути сюда?

— Никто меня не видел, — стоял на своем Лив. — Я был осторожен.

— Никто и не утверждает обратного, — поспешно прервал его Тор.

В сущности, Эления в чем-то была права. Конечно, Лив гордился своим открытием и имел на это полное право, но ему следовало вернуться к остальным, как только он увидел следы повозки. Будь парнишка лет на пять старше, Тор устроил бы ему настоящую головомойку. Но сейчас он ободряюще кивнул и повернулся в ту сторону, откуда Лив приехал. Следы от копыт тянулись вдаль, и по ним легко можно было прийти к их стоянке. Эления была права. Если Лив не пролетел на своем коне часть пути, то этот след приведет врагов прямо к ним.

— Говоришь, в часе езды отсюда?

— Да, через час дорогу уже будет видно, — подтвердил Лив. — И нужно еще немного проехать, чтобы до нее добраться. А что?

— Знаешь, пока тебя не было, твоя мама открыла мне один большой секрет, — ответил Тор. — Ей очень хочется выспаться в настоящей кровати и погреться у огня в камине.

— Так вы хотите… войти в город? — удивился Лив. — Но почему? Мы спасаемся бегством уже неделю, и…

— И сколько нам еще бежать? — перебил его Тор. — Когда-то нам все равно придется вернуться к людям, хотя бы ради твоей матери. Или ты хочешь, чтобы твой брат родился в лесу?

— Но мы могли бы остаться здесь! — возразил Лив. — Посмотрите на эту крепость! Сюда давно уже никто не ходит, а там внутри много места!

— Ну конечно! А питаться мы будем лисами и рыбой, да? — фыркнула Эления. — И то, если нам удастся соорудить достаточно длинную удочку.

— Это только на время. — Видимо, Лив уже сожалел о том, что рассказал остальным о своей находке. — Пока погода не станет лучше!

Тор вовсе не был уверен в том, что в этих краях погода вообще хоть когда-то становилась лучше.

— Top прав, Лив, — вмешалась Урд. — Нам нужны припасы. Еда, дрова. И всем нам не помешает отдохнуть.

— Если бы люди Бьерна преследовали нас, то давно бы уже догнали.

Город? Настоящая постель, пусть это и будет всего лишь соломенная лежанка. Теплый камин… Еда, вкусная еда, а не эти лишайники да жесткое лисье мясо. Рай, что и говорить. К тому же есть множество других причин держаться от этой зловещей крепости подальше.

Лив, надувшись, скрестил руки на груди. Он понял, что спорить бесполезно.

— Значит, отправляемся в путь. — Встав, Тор затушил угли.

— Прямо сейчас? — удивился Лив.

Эления молча поднялась, но Урд почему-то медлила. Несмотря на то что она поддержала Тора, вид у нее был не очень-то радостный.

— А чего ждать? — спросил Тор. — Чем раньше выедем, тем скорее усядемся за настоящий стол. — Он постарался, чтобы его голос прозвучал бодро. — Если я еще не забыл, как это делается.

Урд все-таки встала.

— Может, было бы разумнее отдохнуть здесь и набраться сил?

Набраться сил? Здесь? Тор до сих пор чувствовал мрачную энергию, исходившую от черных стен крепости, и ему даже подумать было страшно, что может случиться, если он заснет здесь. Молча повернувшись, он направился к лошадям.

Вскоре они оседлали коней и двинулись по следу Лива на юг.

Либо у мальчика были проблемы с восприятием времени, либо он мчался с такой скоростью, словно за ним гнались чудовища из царства Хель. Понадобилось намного больше времени, чем один час, чтобы отыскать следы повозки, не говоря уже о дороге. На пути им встречались замерзшие деревья и низкий кустарник, слева тянулась лазоревая линия прибоя, и создавалось впечатление, что они по-прежнему скачут по белой пустоши, как и в предыдущие дни. Еще через полчаса пути след коня Лива резко свернул вправо.

В ответ на удивленный взгляд Тора мальчик покачал головой.

— Тут я заметил лиса, но пришлось скакать довольно долго, чтобы поймать его. — Смущенно улыбнувшись, парнишка похлопал по луку, висевшему на его седле. Несмотря на все меры предосторожности и поразительную удачливость, за эти дни Лив растерял или сломал большую часть стрел, так что осталось всего две. — Эта тварь бежала настолько быстро, как будто знала, что ей предстоит. Однако ей это не помогло.

Лив ожидал, что Тор поедет дальше, и, когда этого не произошло, начал нервничать.

— Я действительно ехал за лисом довольно долго. Не меньше часа.

— А где же дорога?

— Дорога в другой стороне. — Лив махнул рукой. — Уже недалеко.

Тор, покосившись на море, всмотрелся в следы впереди. Ветер почти занес их, но от его пытливого взгляда не укрывались и мельчайшие детали. Судя по всему, Лив говорил правду.

Его конь мчался здесь галопом, преследуя лиса. И все же что-то тут было не так. Возможно, Тору только почудилось неладное, по крайней мере, он пытался убедить себя в этом. Или все дело в этой блестящей белоснежной пустоши, морочившей его взгляд. Или же… что-то было не так со вторым, более глубоким следом, тянувшимся рядом со следом коня.

— Это лис, — объяснил Лив. — Я же говорю, он бежал так, словно знал, что его ожидает.

— Да, наверное, — пробормотал Тор. — Скачите дальше. — Он повернулся к Урд. — Мы с Ливом вас догоним. Просто езжайте вдоль берега.

Эления хотела что-то сказать, но мать остановила ее, покачав головой, и поскакала вперед.

— Может, объяснишь, что все это значит? — полюбопытствовал Лив.

— Я надеюсь, что это ты мне кое-что объяснишь. — Тор указал на второй след. — Наверняка это был довольно крупный лис. Почему ты не подстрелил его, а принес нам того тощего лисенка, ведь эта добыча была намного крупнее?

Мальчик, поджав губы, молчал.

Тор подождал, пока Урд и Эления отъедут подальше, предоставив Ливу время на размышления. Затем, поняв, что парнишка не собирается что-либо говорить, он пожал плечами и пустил коня по следу. Ехать пришлось недолго. Следы пересеклись еще пару раз, причем лис — если это был лис — выписывал вокруг коня круги, а затем скрылся в редком кустарнике. Тор подъехал поближе, ломая ветки, словно хрупкое стекло. Снег с другой стороны кустов смешался с грязью. А может быть, и с кровью.

Остановившись неподалеку, Тор спешился и присел на корточки. Даже менее опытный следопыт сразу сообразил бы, что здесь произошло. Тут велась борьба не на жизнь, а на смерть, и в этой борьбе не было места человеку. Тор заметил множество отпечатков лап, сломанные ветки и запекшуюся на снегу кровь. В полушаге от него валялся клочок белой шерсти, перепачканный коричневой кровью. Лисенок дорого продал свою жизнь.

Встав, Тор по широкой дуге обогнул следы и нашел то, что искал.

— Я думал, это был честный бой. — Не дождавшись ответа, он нарочито медленно повернулся к Ливу.

Мальчик ехал вслед за ним, делая вид, что его это не касается. Он даже не спешился и только мрачно поглядывал на Тора.

— Три волка против одного маленького лисенка. По-моему, это не очень честно.

Лив по-прежнему молчал, нервно поигрывая поводьями.

— Но, насколько я понимаю, они просто загоняли лиса, чтобы ты мог его подстрелить.

Мальчик пожал плечами.

— Они всегда были одни и те же? — спросил Тор.

— Одни и те же?

— Одни и те же волки.

— Не знаю. — Парнишка помедлил. — Один с ними был всегда. Такой большой…

— Большой белый волк, — предположил Тор.

Лив кивнул. Фенрир. Ну конечно. Чему тут удивляться?

— И они просто приносили тебе лисов?

— Только первого. — Лив отвел глаза. — Я же старался! Я хотел поймать что-нибудь на ужин…

— Но у тебя ничего не вышло.

Мальчик опустил глаза.

— И тогда появились волки и загнали для тебя лисицу.

Лив молчал.

— И с тех пор так происходило постоянно. — Тор горько улыбнулся. — Мог бы попросить своих мохнатых друзей для разнообразия загнать для тебя зайца.

Лив и на это ничего не ответил, но страх и упрямство в его глазах сменились чем-то другим.

— Не бойся, — успокоил его Тор. — Твоя мама ни о чем не узнает. Как и Эления.

— Да… То же самое хотел тебе пообещать и я. Если ты ответишь на один мой вопрос.

Ничего не говоря, Тор подошел к своему коню и вскочил в седло. Затем, развернувшись, он посмотрел на Лива и спросил:

— Какой?

«Почему этот сопляк возомнил себе, что я должен перед ним отчитываться?» — подумал он.

— Почему ты не рассказал об этом маме?

— О чем?

Они скакали довольно быстро, так что Ливу тяжело было удержаться в седле, и это злило мальчика еще больше.

— Не обращайся со мной как с глупым ребенком! — возмутился он. — Я знаю, что волки пришли сюда не ради меня. Они добывали пищу тебе, так ведь?

— Но зачем им заниматься этим? — возразил Тор.

— Наверное, потому что их обмануть не так легко, как мою мать и сестру, — усмехнулся Лив. О себе он ничего не сказал. — И потому что они знают, кто ты такой!

Тор, проехав еще пару шагов, настолько резко остановил коня, что Лив чуть не вывалился из седла, когда попытался повторить этот прием.

— И кто же я, по-твоему?

— Тор? — предположил мальчик.

— Тор… — Он прислушался к звучанию этого слова, пытаясь отыскать в нем скрытый смысл. — Если вдуматься, то именно ты назвал меня так.

— А ты не очень-то и спорил с этим. Да и зачем тебе спорить?

— Я не… — Тор запнулся, наткнувшись на взгляд парнишки.

Дело было не только в насмешке, горевшей в глазах Лива. На мгновение Тору почудилось, что он опять стоит в том ужасном зале в черной башне и слушает чужой шепоток в своей голове.

«Тогда давайте приступим».

А что, если он снял древнюю печать? Тор отогнал мысли об этом. Это было не только глупо, но и вселяло в него страх.

— Я не бог! — Он произнес эти слова слишком громко, чувствуя, что его голосу не хватает уверенности.

— Ну конечно. — Лив снова ухмыльнулся. — Ты можешь лечить людей наложением рук и убить десять воинов одним ударом молота, но ты не бог.

— Их было только пять. — Тор улыбнулся. — И мне понадобилось несколько больше, чем всего один удар.

Лив прищурился, не зная, что ответить на это, и Тор уже не понимал, кто здесь кого допрашивает.

— Ладно, Тор-Никакой-Я-Не-Бог, — рассмеялся наконец парнишка. — Какая разница, как тебя зовут.

«Иногда это имеет значение», — подумал Тор.

— Я никому ничего не скажу, если и ты будешь молчать.

— Значит, теперь у нас с тобой есть тайна, — заявил Лив.

И пускай это прозвучало по-детски, Тору показалось, что они заключили союз.

«Тогда давайте приступим».

А что, если так все и начинается? Тор покачал головой, стараясь не углубляться в размышления, и жестом приказал Ливу скакать вперед. Вскоре они догнали Урд и Элению. Во взгляде девочки читалось любопытство, Урд же сделала вид, будто ничего не произошло, и они продолжили свой путь. Через некоторое время они выехали на дорогу.

На самом деле это была не настоящая дорога, просто время от времени тут проезжали повозки, так что в земле остались глубокие борозды от колес. Дорога извивалась, огибая валуны и деревья, преграждавшие ей путь, но в целом она шла параллельно береговой линии, к тому же иногда настолько близко к обрыву, что Тор невольно задумался о том, что за безумцы решили путешествовать здесь. Достаточно было одного неверного шага, чтобы сорваться в пропасть.

Они ехали еще с полчаса, и наконец обрыв стал более пологим. Тор еще не видел селения, но вдалеке уже серела какая-то дымка, а еще чувствовалось, что они тут больше не одни. Кони поскакали быстрее, предвкушая теплое стойло и овес. Через какое-то время дымка обернулась настоящим дымом, поднимавшимся из печных труб.

Они остановились.

— А тут и в самом деле деревня, — удивленно заметила Эления.

Лив возмущенно фыркнул и уже повернулся к сестре, собираясь вступить в очередную перепалку, но Урд жестом заставила его замолчать.

— Скорее город. Довольно большой город. И порт тут есть.

Дети недоуменно переглянулись, Тор же одобрительно кивнул. Он обладал великолепным зрением, но даже ему трудно было что-то разглядеть вдалеке, кроме разве что крытых соломой домов. За городом виднелось что-то светлое, но Тор не знал, что это. Возможно, парус.

— Почему ты считаешь, что наличие порта очень важно? — поинтересовался он.

— Если есть порт, то есть и корабли. А на корабле мы сможем выбраться отсюда… если нам тут не понравится.

— Ты действительно хочешь отправиться в этот город? — переспросил Лив. — Мы же не знаем, что это за люди! А вдруг нас там уже ждут?

— Да, это возможно, — невозмутимо ответила Урд, не отрывая взгляда от грязных крыш, и Тору опять показалось, что она видит намного больше, чем он предполагает. — Но, может быть, и нет. Я вижу только один способ выяснить это.

Она уже собиралась ехать дальше, но Тор успел перехватить ее лошадь под уздцы.

— Погоди!

— Что? — В голосе Урд прозвучала настороженность. Или Тору так только показалось?

— Лив в какой-то мере прав. Мы не знаем, что за люди живут в этом городе. А вдруг они связаны с Бьерном? Я сам туда поеду.

— Один? — опешила Урд.

— Но зачем? — спросил Лив.

— Затем, что ты можешь оказаться прав, — ответил Тор. — Я не думаю, что это так, но и не хочу, чтобы мы попались в ловушку. Если все будет в порядке, вы последуете за мной. Кроме того, если они поджидают нас, то предполагают, что к ним приедут мужчина, женщина и двое детей. Так что лучше мне отправиться туда самому и осмотреться.

— А как же мы? — вмешалась Урд.

— Подождите пару часов и следуйте за мной. Если же вам покажется, что что-то не так, то бегите отсюда. Я подам вам знак, если у меня возникнут проблемы.

— Знак… — Лив покачал головой. — Какой еще знак?

— Понятия не имею, — признался Тор.

Он едва сдерживался, чтобы не накричать на мальчишку, потому что тот был прав. Идея была не из лучших.

— Возможно, подожгу город, — улыбнувшись, сказал Тор.

Он уже собирался уезжать, но в последний момент передумал. Спешившись, он снял с пояса Мьелльнир и, завернув его в попону, тщательно закрепил молот на седле пегой кобылы, которую Эления, как обычно, вела под уздцы. Лошадь, удивленно фыркнув, повернула голову и воспользовалась возможностью цапнуть Тора за руку — правда, не настолько больно, как могла бы. Тор в ответ скорее по привычке стукнул ее по носу и быстро вскочил в седло.

— Не хочешь объяснить мне, зачем ты это делаешь? — поинтересовалась Урд.

Тор осторожно поерзал в седле. Кобылке еще нелегко было выдерживать дополнительный вес, но до города она дойдет.

— Раз уж на то пошло, они ждут воина на боевом коне. А не одетого в лохмотья горемыку на хромой лошадке. Все понятно. — Лив ухмыльнулся. — Наверное, нам стоит постоять тут не два часа, а больше. Тебе понадобится много времени, чтобы добраться до города.

Тор проглотил ответ, вертевшийся у него на языке. Лив по какой-то непонятной причине хотел его спровоцировать, но поддаваться на это не стоило. Когда все закончится, нужно будет очень серьезно поговорить с парнишкой. И разговор Ливу не понравится.

Тор осмотрел себя и пришел к выводу, что мальчик достаточно точно описал его внешний вид. Горемычный путник на хромоногой кляче… Он поскакал вперед.

На этот раз Тор отъехал шагов на десять, когда Урд остановила его:

— Подожди!

Тор поехал медленнее, так что вскоре жена его догнала.

— Нам нужно договориться о месте встречи на тот случай, если в городе больше одного постоялого двора.

— В порту? — Тору почему-то казалось, что Урд ждет от него именно этих слов. И что в порт ей нужно неспроста.

— Это хорошая мысль, — звонко ответила Урд, почему-то мотнув головой в сторону детей.

Лив и Эления остались на том же месте. Мальчик спешился и сейчас осматривал коня, на котором скакал.

— Что касается этой крепости, Тор… — Урд смутилась и понизила голос. — То, что я сказала о древних богах и Несущих Свет… и о том, что тебе придется принять решение…

— Да? — переспросил Тор, когда она замолчала, отведя глаза и нервно облизнув губы.

— Я не это имела в виду, — неуверенно протянула Урд. — Сама не знаю, почему я это сказала. Это было глупо.

Тор промолчал, тщетно пытаясь разглядеть выражение ее лица.

— Я просто вышла из себя. Испугалась. Иногда становится легче, если знаешь, чего тебе бояться.

— Мы все сейчас нервничаем. — Тор понимал, что она ждет от него других слов. Но других у него не было.

Урд не скрывала своего разочарования.

— Да, это так. — Она по-прежнему не смотрела на него. — Это я во всем виновата, да?

— С чего ты взяла? — возмутился он.

— Это из-за меня все началось. — Повернувшись, Урд заглянула ему в глаза. — Если бы наши пути тогда не пересеклись…

— …то теперь ты была бы мертва, — перебил ее Тор. — И твои дети тоже.

— Но ты не очутился бы здесь. Для тебя все сложилось бы иначе.

— Знаю. — Почему-то слова Урд разозлили его. — К чему этот разговор? С каких это пор ты стала задумываться о том, как все могло бы сложиться?

— С тех пор… — Запнувшись, Урд покачала головой и нервно улыбнулась. — Ты прав. Давай просто попытаемся выжить, а печалиться об упущенной удаче будем потом. А то, что я сказала…

— Просто забудь об этом, — отрезал Тор.

Но они оба знали, что это невозможно.

Когда Тор приблизился к селению, его ожидали два сюрприза. Во-первых, город оказался намного больше, чем он предполагал. А во-вторых, назывался он Эзенгард.

Top даже начал паниковать и подумал о том, чтобы развернуться и поскакать к Урд и детям. Впрочем, вскоре он изменил свое решение. Он слишком устал, причем вовсе не от физических нагрузок. Просто ему надоело спасаться бегством. К тому же люди тут оказались очень приветливыми. Видимо, они привыкли к чужакам, и на Тора никто не обращал внимания. Проехав по центральной улице, Тор направился к порту. Прохожие удивленно морщили лбы, косясь на хромую лошадь, но на Тора смотрели доброжелательно. Когда он добрался до причала и спешился, к нему подошла какая-то девушка и спросила, не нужна ли ему помощь.

Тор отказался, и девушка, пожав плечами, отвернулась. Однако уже в следующее мгновение он передумал.

— Прости. Наверное, ты все-таки сможешь мне помочь. — Он измученно улыбнулся. — Я не местный, ищу стойло для моей лошади, а еще таверну, чтобы там пообедать.

— Так тебе нужен постоялый двор? — Девушка склонила голову к плечу, о чем-то задумавшись. Наверное, сейчас ее скорее заботил странный вид Тора, чем ответ на его вопрос. — Тогда ты обратился по адресу. Видишь тот большой дом? Ну, в конце набережной?

На самом деле так называемая «набережная» представляла собой часть суши, отделенную от моря не очень аккуратно вбитыми в землю бревнами, но Тор увидел дом, на который указывала девушка. Он сразу бросался в глаза. Это было длинное двухэтажное здание с крохотными окнами, закрытыми тяжелыми ставнями. Собственно, скорее можно было подумать, что это сарай или склад, но никак не постоялый двор. Впрочем, перед входом на коновязи стояли несколько лошадей, а над двумя печными трубами вился коричневатый дымок, суливший тепло.

— Трактирщик — очень приятный человек, — продолжила девушка. — Ему еще принадлежат несколько складов в порту и мельница. Если ты ищешь работу и не боишься тяжелого груда, он тебе наверняка поможет.

Сначала Тор не понял, о чем она говорит, но потом догадался, что причиной всему его внешний вид. Неужели он настолько плохо выглядит?

— Точно, — улыбнувшись, произнесла девушка, будто он только что произнес эти слова вслух. — Очевидно, ты долго путешествовал. И дорога твоя была не из легких.

Наверное, девушку одолевало любопытство и она пыталась втянуть его в разговор. Ничего плохого в этом Тор не видел, но тем не менее оставался настороже.

— Дороги всегда изматывают, — протянул он.

— Особенно в такие времена, как теперь. — Незнакомка кивнула. — Зима все никак не закончится. Ты откуда?

— Издалека. — Тор неопределенно мотнул головой.

— Ага. — Девушка помрачнела. — Понимаю.

— Нет, не подумай, что я пытаюсь заморочить тебе голову, — извиняющимся тоном поспешно заговорил Тор. — Я просто давно в пути и сам уже не знаю, где успел побывать. Я очень обрадовался, наткнувшись на город. Вот и все. — Он рассмеялся. — Я даже не был уверен в том, что тут говорят на моем языке.

— Мы знаем много наречий. — Девушка ослепительно улыбнулась. — К нам часто приезжают чужеземцы… что неудивительно. Эзенгард — единственный город в округе, до соседнего ехать целый месяц.

Похоже, незнакомка не собиралась прерывать разговор. Повернувшись, она повела Тора к таверне. «Либо она чересчур любопытна, либо люди тут всерьез подходят к такой добродетели, как гостеприимство», — подумал Тор.

— Какая… у тебя интересная лошадь. — В глазах девушки блеснули озорные искорки.

Наверное, она недоумевала, как Тору удалось добраться до города на такой кляче.

— Она служила мне верой и правдой. Помогла выжить во время бурана. Не любая лошадь способна на это.

— Тогда тебе нужно поставить ее в теплое стойло и накормить овсом. Твое путешествие было опасным?

«А вот это неожиданный вопрос», — подумал Тор.

— Если ты говоришь о встречах с великанами и прочими чудовищами, то ничего подобного со мной не приключилось. Но любое путешествие таит в себе опасности. Да и земли тут не из лучших.

— Ты бывал в горах? На севере?

Тор кивнул.

— А прошлую ночь я провел в одной странной башне.

— В Гладсхейме? — Она удивленно остановилась.

— Гладсхейме?

— Так его называют люди. На самом деле он не имеет никакого отношения к богам, но многие верят, что именно там боги жили раньше.

— А ты что думаешь?

— Я ничего не знаю ни о каких богах, — с нажимом произнесла девушка. — Но об этих руинах ходят всякие истории. Говорят, что те, кто отправился туда, обратно так и не вернулись. — Она рассмеялась. — Ты же знаешь, как люди любят приврать. Чем дольше ночи, тем невероятнее истории у камина. Все пытаются как-то бороться со скукой.

Они дошли до таверны, и Тор уже собрался привязать кобылку к одной из колонн, подпиравших карниз, но его спутница покачала головой.

— Конюшня с другой стороны дома. Отведи лошадь туда, а я скажу отцу, чтобы он приготовил тебе комнату.

— Отцу?

— Ну да. Ему принадлежит постоялый двор, а ты как думал? Слава богам, что я тебя повстречала. Если я не привожу хотя бы двух новых постояльцев в день, меня не кормят.

— Но я-то всего один, — напомнил ей Тор.

— Знаю. — Девушка притворно нахмурилась. — Ну и ладно. Если бы я никого не привела, мне бы влетело.

— Да уж, болтай побольше, вот и получишь, — послышался голос двери.

С любопытством повернувшись, Тор увидел самого толстого человека из всех, кого он когда-либо встречал. Трактирщик растянул пухлые губы в улыбке, шутливо погрозив дочке пальцем.

— То, что ты не только моя дочь, но и мой единственный ребенок, еще не значит, что я все буду спускать тебе с рук, Гундри. Захочу — и всыплю тебе по первое число, чтоб знала, как отца уважать! — Толстячок не сошел, а почти скатился с крыльца и направился к Тору. — Прошу вас, простите поведение моей дочери и не думайте, что у нас вся семья такая взбалмошная.

— Дети… — Тор вздохнул, словно это все объясняло.

Впрочем, толстяку этого было достаточно, чтобы завязать разговор.

— Я тут ненароком подслушал, что вы только что приехали в город и ищете, где бы остановиться…

— Это так. Но я еще собирался осмотреться.

— Понимаю. — Трактирщик с готовностью кивнул. — Можете объехать хоть весь город в поисках еще одной таверны. А когда вы поймете, что другого постоялого двора тут нет, возвращайтесь сюда и мы поговорим. Да только комната тогда будет стоить дороже. Ненамного, конечно. Я ведь не живодер какой.

Тор лишь через мгновение понял, что толстяк имеет в виду.

— Это что, единственная таверна в Эзенгарде? — опешил он.

— До ближайшего постоялого двора вам отсюда добираться неделю, — сказал трактирщик.

— Тогда у нас возникает кое-какая проблема, — вздохнул Тор.

— Какая же? — Судя по выражению лица трактирщика, он привык к самым разным проблемам.

Сунув руку под накидку, Тор достал мешочек с монетами, который забрал у убитого им воина.

— Я пришел издалека и не уверен в том, что тут примут мои деньги. — Он протянул трактирщику кошель.

— За первый ужин и первую ночь в моей таверне платить не нужно. — Толстяк не шевельнулся. — Заходите, выпейте меда, отогрейтесь. А завтра утром поговорим.

— А что, если после завтрака вы обнаружите, что мои деньги на ваших землях ничего не стоят?

— Тогда придется утопить вас в порту. — Трактирщик рассмеялся. — Это у нас обычай такой.

Спрятав кошель, Тор остановился в нерешительности, но толстяк уже повернулся к дочери.

— Сделай хоть что-то полезное и поставь лошадь нашего нового постояльца в стойло, — велел он девушке. — Но смотри, осторожно с ней, не переломай кобылке ноги, как в прошлый раз.

Тор натянуто улыбнулся, думая, что именно такой реакции от него ожидает отец Гундри, но на душе у него было неспокойно. Во-первых, он помнил о строптивом нраве своей лошади, а во-вторых, следовало бы привязать ее у входа в таверну, чтобы Урд сразу же поняла, что он тут. Впрочем, в Эзенгарде был только один постоялый двор, так что волноваться не стоило. К изумлению Тора, лошадка никого не попыталась укусить. Удовлетворенно заржав, она пошла за девушкой в стойло, и Тор мог бы поклясться, что заметил насмешливые огоньки в ее глазах.

Трактирщик заметил его обеспокоенность.

— Я просто пошутил, — улыбнулся он. — Моя дочь позаботится о вашей лошади, не волнуйтесь. О какой прибыли могла бы идти речь, если бы постояльцы отказывались останавливаться у нас из-за того, что мы плохо обращаемся с их скакунами?

— А куда же им податься, если у коня ноги сломаны, а второй таверны в городе нет? — Тор сделал вид, что его вдруг озарило. — А, знаю! Они могли бы открыть в Эзенгарде новый трактир, раз уж им не удалось уехать отсюда!

Трактирщик зашелся хохотом, и, будь он повыше ростом, то обязательно хлопнул бы Тора по плечу.

— Молодец! — захлебываясь смехом, выдавил толстяк. — Вот такие шутки мне по вкусу! Вы только что заработали себе вторую бесплатную кружку меда, если не третью. Заходите, заходите. Или вы так много времени провели на холоде, что отвыкли от теплого камина?

Грустно улыбнувшись, Тор пошел за трактирщиком в таверну. В хорошо протопленном зале царил полумрак, чего и следовало ожидать, ведь все ставни были закрыты. В трактире Тор увидел с десяток накрытых столов, в огромном камине горел огонь, но не было ни одного постояльца.

— Присаживайтесь к огню! — Толстяк усадил Тора за стол у камина. — Судя по вашему виду, вам не помешает согреться. Сейчас принесу кружку меда. — Не дожидаясь ответа, он, потешно переставляя коротенькие ножки, потопал к стойке и скрылся за дверью, ведущей в кухню.

Воспользовавшись моментом, Тор снял перевязь и, завернув меч в накидку, положил его рядом с собой на лавку так, чтобы клинок никому не бросался в глаза. В Эзенгарде мало кто ходил с оружием, не говоря уже о столь дорогих мечах, как этот. Лучше, чтобы никто не знал о том, что он воин.

Трактирщик вернулся с кувшином и двумя кружками и, не спросив разрешения, плюхнулся за стол Тора.

— Вот вам мед. — Он разлил напиток по кружкам. — А что до ужина, то вам придется немного подождать… если, конечно, вы не согласитесь доесть вчерашнее. Дочка может разогреть вам то, что у нас еще осталось, когда поставит вашу лошадь в стойло.

— Нужно определиться с тем, что сейчас важнее, верно?

— Вот именно. — Допив, толстяк вытер губы тыльной стороной ладони. — Проголодался — и уже жизнь тебе не мила… А коня лишился, так и вовсе, почитай, мертв.

— В чем-то вы правы. — Тор вздохнул.

— Меня зовут Себлом, — представился толстяк, отпив еще глоток. — А с дочкой моей вы уже познакомились. Вас-то как зовут?

— Тор. — Он специально произнес это слово так, чтобы в нем трудно было распознать имя бога.

Возможно, он даже немного переборщил, так как Себлом настороженно наморщил лоб, но затем пожал плечами и отхлебнул еще меда, из чего Тор сделал вывод, что этот трактирщик, должно быть, лучший завсегдатай своей таверны.

— Как бы то ни было… покажите мне ваши деньги, Тор.

— А я думал, первый день у вас все бесплатно. — Достав кошель, Тор протянул его толстяку.

Глянув на монеты, трактирщик тут же отодвинул мешочек, даже не пересчитав деньги.

— Такие монеты у нас в ходу. Но, если хотите их сохранить… Зима подходит к концу, и рабочая сила всем нужна, если вы, конечно, не боитесь работы.

— Что вы предлагаете? — Тор почувствовал, что в его голосе прозвучала настороженность, и мысленно ругнулся. Не стоило отказываться от такой возможности.

Но Себлом только подлил себе меду и вопросительно посмотрел на Тора. Тот покачал головой.

— Скоро в порт прибудут первые корабли, ведь уже потеплело. Нам нужны грузчики и те, кто будет работать с привезенными товарами, доводя их до ума. — Толстяк пожал плечами. — Ходят слухи о предстоящей войне. А война всегда приносит прибыль.

— Если она ведется где-то далеко.

— Да, если она ведется где-то далеко, — повторил Себлом. — Вы ничего не слышали об этом по дороге?

Тор покачал головой, задумавшись над тем, как ему отвечать на этот вопрос.

— Я мало кого встречал за все это время. К тому же я не доверяю слухам.

— Это мудрое решение, — сказал трактирщик и хлебнул меда. — Хотя, боюсь, в этом случае вам придется сделать исключение. Людей не встречали, говорите? Что ж, меня это не удивляет. Многие крестьяне покинули свои деревеньки, а в больших селениях народ всегда настороженно относится к чужеземцам. Былого гостеприимства не осталось и в помине, как это ни печально. — В его голосе прозвучала горечь. — Еще одна причина не любить этих проклятых Несущих Свет.

— Несущих Свет? — Тор прекрасно разыграл недоумение. — Так вы боитесь войны с ними?

— Многие скорее надеются на нее, — фыркнул Себлом. — Пришло время прогнать это отребье туда, откуда эта шваль вылезла. А лучше сразу в царство Хель!

— Ты надеешься, что скоро будет война? — В дверном проеме за стойкой появилась Гундри. — Вот уж действительно, так может говорить только мужчина, к тому же пьяный. — Раскрасневшись от гнева, она подошла к отцу и, отобрав у него кувшин, стукнула им по соседнему столику. — Пожалуйста, прости моего отца, Тор. — Девушка правильно произносила его имя. — Он перепил… а день ведь только начинается!

— Это… — Себлом запнулся.

Дочка хотя бы оставила ему кружку. Медленно допив оставшийся мед, толстяк встал, переставил кружку на соседний столик, к кувшину, и вышел из зала. Гундри, нахмурившись, посмотрела ему вслед. Тору вся эта сцена показалась какой-то ненастоящей, словно и отец, и дочь исполняли давно заученные роли. Впрочем, особой уверенности в этом у него не было.

— Хочешь посмотреть свою комнату? — спросила Гундри.

Тор встал из-за стола и неопределенно махнул рукой.

— Я еще не уверен в том, что останусь.

— Ты же устал! Куда тебе еще идти?

— Я что, так плохо выгляжу? — Тор улыбнулся.

— Нет. А вот лошадь твоя не в лучшем состоянии. Можно подумать, что она несколько недель не видела конюшни. Учитывая, что ты вряд ли нежился в мягкой постельке, пока твоя лошадь мерзла на ветру, то же самое касается и тебя.

— Какая ты внимательная, все подмечаешь, — хмыкнул Тор. — Хотя на самом деле все было не так уж и плохо. Но поспать в теплой кровати… Почему бы и нет?

И его мечта сбылась. Едва Гундри показала ему комнатушку под крышей, как Тор повалился на соломенный матрас и погрузился в глубокий сон. Правда, уже через два часа он проснулся. Спина и шея болели — лежанка оказалась слишком короткой, так что Тор не мог толком выпрямиться, но сон освежил его, словно он проспал всю ночь. В комнате даже была миска для умывания, и он с радостью воспользовался подвернувшейся возможностью вымыться, не стуча зубами от холода.

Когда Тор спустился в трактир, там уже было полно народу. В зале аппетитно пахло едой, и у него сразу потекли слюнки. Никто из людей, решивших отужинать тут, не обращал на него внимания, поэтому Тор удостоился лишь пары любопытных взглядов, когда спускался по лестнице. Видимо, все обстояло именно так, как он и предположил вначале, — в Эзенгарде привыкли к чужакам. Тем не менее Тор решил оставить свой меч в комнате. Может, чужеземцы тут и не были в диковинку, но он не знал, отнесутся ли жители Эзенгарда столь же равнодушно к тяжеловооруженному воину.

Только оказавшись посреди зала, Тор заметил, что за столиком у входа сидят Урд и дети. Прежде чем он успел что-то сказать, к нему подошла Гундри и так настойчиво потащила его к другому столику, что Тор, опешив от неожиданности, едва не оттолкнул ее.

— А ты вовремя пришел! — весело заявила она. — Я как раз собиралась подняться к тебе. Ужин готов… И не волнуйся, он свежий, я ничего тебе не грела.

«Интересно, — подумал Тор, — она подслушивала наш разговор с Себломом до последнего слова?» Ничего не ответив девушке, он мягко попытался высвободиться, но Гундри вцепилась в его руку еще сильнее.

— Я приготовила тебе кое-что особенное, — продолжала болтать она, все больше тесня Тора к дальнему столу у камина. — Делай вид, что Урд тебя не знает. — Эти слова она шепнула, почти не шевеля губами.

Урд? Тор с трудом сдержался, чтобы не уставиться на жену. Откуда Гундри знала Урд?

— Так, теперь садись, я тебе все принесу, — громко произнесла девушка, почти силой усаживая его на стул. — Знаю, некоторым это кажется странным, но новым постояльцам в первый день мы устраиваем царский прием, так уж у нас заведено.

— Это… очень приятный обычай, — помедлив, ответил Тор.

Ему приходилось прилагать усилия, чтобы не смотреть на Урд. Та действительно не обращала на него никакого внимания. Наверное, она как-то успела договориться с дочерью трактирщика. Но почему? В таверне можно было расслабиться. Тут никто не смотрел ни на Урд, ни на ее детей.

— Но как вам удается получать прибыль в том случае, если постоялец останавливается только на один день?

— О, это секрет, и мама тщательно его оберегает.

— И твой отец тоже?

— Бо льшую часть времени отец проводит в таверне, уничтожая запасы меда и споря с гостями о том, кого еще он сможет перепить, а не волнуется о прибыли. И, кстати, чаще всего он проигрывает в этом споре. — Девушка махнула рукой. — Сейчас я принесу тебе ужин.

«И не двигайся», — беззвучно добавили ее губы.

Тор был несколько обескуражен. И обеспокоен. Откинувшись на спинку неудобного стула, он закрыл глаза и сделал вид, будто наслаждается теплом камина, а сам втайне попытался перехватить взгляд Урд. Но жена, занятая разговором с Ливом и Эленией, даже не смотрела в его сторону. Беспокойство нарастало, хотя Тор и не знал почему. Что-то тут было не так. Через некоторое время вернулась Гундри с кувшином меда и кружкой. А вот ужин на деревянном подносе она поставила на стол Урд. Дети с аппетитом набросились на еду, а Урд о чем-то заговорила с Гундри. Тор попытался незаметно подслушать их разговор, но обе женщины говорили тихо, а в таверне стоял шум. Стараясь отделаться от глупых мыслей, Тор отвернулся. Он просто отвык доверять людям, вот и все.

Вскоре ему тоже принесли ужин. Порция оказалась огромна даже для человека его телосложения, но он съел все до последнего кусочка. Тору казалось, что он никогда не пробовал ничего столь вкусного. Впрочем, для него сейчас вкусным было что угодно, кроме лисятины.

Когда он доел и отодвинул от себя тарелку, к его столу подошла Гундри. За ней следовала темноволосая женщина, похожая на нее как две капли воды. Она была достаточно молода, чтобы оказаться сестрой Гундри, но выяснилось, что это ее мать Хельга. Сев за стол Тора, женщина спросила, понравился ли ему ужин. Она громко смеялась, расспрашивая его о том и сем, но Тору казалось, что ее не очень-то интересуют его ответы. Наконец Хельга опустила ладонь на его руку и склонилась вперед.

— Достопочтенная госпожа Урд приказала мне передать тебе, что она считает, что вам следует делать вид, будто вы не знакомы. По крайней мере, пока вы остаетесь в Эзенгарде, — шепнула она. — Через три дня сюда прибудет корабль, на котором вы сможете уплыть. А до тех пор тебе лучше держаться от нее подальше.

— Почему?

Тора смутили слова «достопочтенная госпожа Урд».

— В наше время нужно оставаться осторожным. Это всего на несколько дней. Пока что ты можешь остаться здесь и как следует отдохнуть. Я позабочусь о госпоже и ее детях, не волнуйся.

— Ты же знаешь, что легче всего заставить кого-то волноваться…

— …если сказать ему, что повода для волнения нет. — Хельга улыбнулась. — Но я говорю серьезно. О госпоже и ее детях позаботятся, можешь не сомневаться. Любой из нас готов пожертвовать жизнью ради нее.

Тор лишь через мгновение понял, что имеет в виду трактирщица. И что это означает. Это настолько испортило ему настроение, что по его лицу сейчас многое можно было понять.

Женщина испуганно подняла брови.

— Тогда будь добра, передай «достопочтенной госпоже Урд», что мне нужно с ней поговорить.

— По-моему, это не очень… — начала трактирщица.

— Я могу сам подойти к ней, знаешь ли, — прошипел Тор, продолжая улыбаться. — Если ты хочешь, чтобы я поступил именно так… Но я не думаю, что твоя госпожа будет в восторге.

Побледнев, Хельга окинула его испытующим взглядом. Возможно, она пыталась определить по выражению его лица, действительно ли он собирается выполнить угрозу. Тор был настроен решительно, и, к его облегчению, Хельга это поняла. Она подошла к столику Урд, сделав вид, что хочет принять новый заказ. Урд что-то сказала ей, и трактирщица, улыбнувшись, поклонилась. К изумлению Тора, ни Лив, ни его сестра не слушали то, что говорит им хозяйка таверны. Поставив грязную посуду на поднос, Хельга скрылась за стойкой, не удостоив Тора и взглядом. Через пару минут она вернулась с еще одной кружкой пива, которую он не заказывал.

— Через час на конюшне, — шепнула она, ставя кружку на стол. — Сзади, за стойлами, увидишь дверь. Но постарайся, чтобы тебя никто не заметил.

Дверь находилась именно там, где и сказала трактирщица, но она была настолько неприметной, что Тор ни за что бы не нашел ее, если бы не знал, где искать. За дверью обнаружилась крохотная комнатка без окон. Там его ждала взбешенная Урд.

— Что все это значит? — выпалила она. — Ты решил приложить максимум усилий, чтобы все в городе узнали, кто я на самом деле?!

Тор глубоко вздохнул, пытаясь подавить раздражение, развернулся и закрыл за собой дверь. Не проронив ни слова, он заглянул Урд в глаза. Каморка была очень маленькой, так что они стояли почти вплотную друг к другу. Все щели в стенах были забиты паклей, и только сквозь соломенную крышу проникал свет, который придавал лицу Урд призрачную бледность. «Отличное укрытие», — подумал он.

— Разве не так? — прошипела Урд, понимая, что ответа ей не дождаться.

Тор пожал плечами.

— Возможно, я не прав. Поэтому нижайше молю о снисхождении. Я не хотел смутить вас, достопочтенная госпожа… Именно так к вам надлежит обращаться? Или вы предпочитаете какой-либо титул, который мне, увы, неизвестен?

Тор и сам не знал, чего добивается.

Урд смерила его взглядом.

— Ага, — пробормотала она. — Вот оно что.

— Да, представьте себе, достопочтенная госпожа, дело именно в этом, — холодно ответил он. — Видите ли, я несколько удивился, когда мне передали ваш приказ.

— Тор… — начала она.

— Что все это значит?! — Он едва сдерживался, чтобы не закричать. — Эти люди считают тебя Несущей Свет!

— При чем здесь «эти люди»? Только Гундри и ее мать…

— Значит, это правда? — рявкнул Тор.

Его вопрос обидел ее, и он это чувствовал, но ничего в его душе даже не шелохнулось. Наоборот, ему почему-то нравилось гневаться и причинять Урд боль. Тор заволновался, осознав, что его догадка верна.

— Почему ты спрашиваешь об этом? — выдавила она.

— А почему ты не отвечаешь?

— Потому что ты знаешь ответ. — Урд подняла руку, собираясь коснуться его лица, но остановилась.

— Нет, не знаю, — отрезал Тор, отшатнувшись.

— Тор, тебе известно, кто я такая. И кем я была. Но я… — Запнувшись, Урд отступила, и ее платье зашуршало в темноте. — Может быть, ты прав. И я допустила ошибку.

— Когда лгала мне?

— Я не лгала тебе! Я больше никак не связана с Несущими Свет! Я ошиблась, явившись в этот город. Но когда мне стало ясно, что я поступила опрометчиво, было уже поздно. Гундри и ее мать узнали меня.

— Узнали? Ты же тут никогда не была!

— Они узнали меня точно так же, как и Сигислинда. — В голосе Урд сквозил холод. — Я не первая из моего народа, кто очутился здесь. Я пришла в порт, чтобы встретиться с тобой, как мы и договаривались. На пристани тебя не оказалось, и я пошла в таверну. Хельга увидела во мне Несущую Свет. Вот и все.

— И ты ухватилась за эту возможность…

— Да, чтобы получить помощь! — перебила его Урд. Она почти кричала: — Нам нужна помощь, Тор! Все это время мы спасаемся бегством. Я устала бежать от всех, кого мы встречаем. Мои дети устали вести такую жизнь. Я ношу под сердцем твоего сына. Я не хочу, чтобы он пришел в этот мир беглецом, и не думаю, что ты этого хочешь.

— И поэтому ты решила вернуться к прежней жизни. — Тор понимал, что эти слова излишни и только обидят Урд.

— Я пытаюсь спасти нас, Тор. — Урд с удивительным спокойствием отреагировала на его упрек. — Тебя, моих детей, себя саму. Хельга и ее дочь, возможно, не единственные, кто разглядел во мне ту, кем я больше не являюсь. Мы можем покинуть Эзенгард и вновь пуститься в скитания по этой ледяной пустыне, чтобы каждый вечер молить богов спасти нас от погони врагов. Или мы можем принять помощь этих людей. Они спрячут меня и детей, пока в порт не прибудет какой-нибудь корабль. Тогда мы уплывем отсюда. Возможно, это случится уже через пару дней.

Тор не стал спрашивать у нее, откуда Урд знает, что тут вообще появится какой-нибудь корабль, куда она решила плыть и почему она считает, что ему захочется это делать.

— И ты думаешь, они поверят тебе?

— Я не думаю. Я знаю, — ответила Урд. — Несущие Свет достаточно сильны в Эзенгарде. Сигислинда догадывалась об этом, но вряд ли понимала, насколько распространилось тут их влияние. Эзенгард падет еще до наступления следующей зимы.

Top подумал, не передать ли ей их разговор с трактирщиком о предстоящей войне, но затем решил, что это ничего не изменит.

— А что, если они узнают правду? Если они заметят, что ты больше не Несущая Свет? Они же убьют тебя. Тебя и твоих детей.

— Они ничего не узнают, Тор. Я же не лгу им. Я действительно Несущая Свет по своей крови и останусь ею навсегда. Я отреклась от моих сестер с их фанатизмом и неуемной жестокостью, но не отреклась от моей веры.

— А вдруг ты встретишь другую жрицу?

— Их тут нет. — Урд словно ждала этого вопроса. — Сейчас я единственная представительница моего народа в Эзенгарде. Они ждут, что сюда приедет новая проповедница, это так. Хельга сначала подумала, что это я. Но на самом деле жрица прибудет в город только через несколько недель, если не месяцев. А к тому моменту мы будем уже далеко от этих мест. — Урд провела ладонью по животу, и Тор даже в темноте почувствовал, что она улыбается. — Твой сын помогает мне избегать обязанностей жрицы. Мы спрячемся. В Эзенгарде есть много приверженцев учения Несущих Свет. Они помогут мне и детям. А ты останься пока в таверне и поработай на Себлома. Как только станет известно, что какой-то корабль отплывает на юг, мы тут же поднимемся на борт.

Возразить Тору было нечего. План Урд казался простым, но вполне выполнимым, если не брать во внимание тысячу мелочей, из-за которых все могло пойти прахом. На самом деле он злился, оттого что Урд брала на себя смелость распоряжаться его судьбой. Но говорить об этом было глупо.

— Мне это не нравится, — упрямо заявил Тор. — Это слишком опасно.

— Мне все это тоже не по душе. Поверь, я предпочла бы остановиться на каком-нибудь хуторе, где люди живут в мире и спокойствии. По вечерам я сидела бы на террасе, глядя, как играют во дворе дети. А ты возвращался бы с работы в поле, усталый и голодный, и я баловала бы тебя вкусным ужином.

— Только ужином? — Тор невольно улыбнулся.

— Не только. — Она кокетливо повела плечом.

— И ты веришь в то, что когда-то мы сможем вести такую жизнь?

На мгновение Урд, казалось, всерьез задумалась над его вопросом, но затем лишь пожала плечами. Наверное, не стоило ему говорить это. Скорее, нужно было спросить, действительно ли ей хочется такой жизни. А ответ на этот вопрос знали они оба.

— Тебе пора, — сказала Урд. — Нужно быть предельно осторожными. Вполне возможно, что Хельга и ее дочь — не единственные, кто заметил меня.

Разум подсказывал Тору, что она права. Вообще-то, приходить сюда было рискованно. То, что люди тут привыкли к чужакам, еще не означало, что ни у кого из них не возникнет подозрения. И все же Тор был разочарован.

— Хельга сообщит тебе, где мы спрячемся, — продолжила Урд. — Но лучше тебе не искать нас.

— Понимаю, — горько ответил он.

— Это ненадолго. Вероятно, на пару дней.

— А что, если Бьерн пришлет сюда своих людей, чтобы те нашли нас?

— Если бы он поступил так, мы не вели бы этот разговор. — Урд пожала плечами. — Я сомневаюсь, что он станет преследовать нас после того, что случилось. Но, если и так, вряд ли они подумают, что мы настолько глупы, чтобы явиться сюда.

 

Глава 16

В течение следующих трех дней Тор не видел ни Урд, ни ее детей. Они словно растворились в воздухе, и после той встречи на конюшне Тор решил больше ни с кем не говорить об этом. Зато он нанялся к Себлому на работу и пожалел об этом решении еще до того, как день склонился к вечеру. Хотя он и потерял память, но все же был уверен в том, что привычен к тяжелому физическому труду, и не боялся, что Себлом потребует от него усилий, достойных силача. Но оказалось, что работа эта не из приятных — в таверне было много мерзопакостнейших дел, с которыми приходилось как-то справляться, в том числе очистка выгребной ямы. Вечером Тор мылся даже дольше, чем ужинал. Впрочем, времени зря он не терял. Конечно, он старался не привлекать к себе внимания, общаясь с завсегдатаями таверны, но к концу четвертого дня уже неплохо разбирался в ситуации, сложившейся в Эзенгарде.

В городе проживало около тысячи человек. Это было самое крупное из всех поселений, которые он когда-либо видел. К тому же Эзенгард был очень старым городом, и большинство домов строилось на фундаменте роскошных древних зданий. Если присмотреться, то можно было обнаружить следы былого величия — там обломок стены, тут фронтон, колонна или дверная перемычка, созданные с мастерством, которое, увы, теперешние зодчие утратили. Да и сам город изначально строился совсем по другому плану, о чем нынешние жители, должно быть, понятия не имели. Но Тор разглядел его в первый же момент, как пришел сюда: Эзенгард, возможно, и оставался городом торговцев и коневодов, но раньше тут была крепость, и современное поселение сохранило ее следы. Судя по всему, раньше этот город вряд ли удавалось взять даже превосходящим силам противника.

Прошел уже пятый день его пребывания здесь, а Тор по-прежнему не виделся с Урд и детьми. Пару раз он просил Гундри провести его к ним, но в ответ девушка говорила, что незнакомка с двумя детьми оставила город в первый же день. Пришлось мириться с этой игрой в молчанку.

Вечером шестого дня Тор устало поплелся в зал таверны, чтобы получить плату за работу — еду и кружку меда. Тор уже начал подозревать, что в эту кружку Себлом просто сливает то, что не допили другие посетители. К тому же иногда трактирщик подсаживался к нему и отхлебывал его мед. Тор ничего не говорил ему, хотя видел, что хваленое гостеприимство Себлома обернулось жадностью.

— Ну как тебе работа? — спросил трактирщик и, по привычке протянув руку к его кружке, сделал довольно большой глоток.

— Какую именно работу ты имеешь в виду? — раздраженно осведомился Тор. — Отмывание бочек из-под рыбы или уборку остатков мясных туш?

— Значит, работа тебе не нравится, — усмехнулся Себлом.

— Да уж, жаркое, которое готовит твоя жена, мне нравится больше, — честно ответил Тор.

— Зато работенка-то идет тебе на пользу.

Это не соответствовало действительности. За исключением того, что Тор тщательно отмывал лицо и руки, возвращаясь с работы, в остальном он запустил себя. Его одежда была грязной и плохо пахла, а русые волосы потемнели от пыли и казались каштановыми. Тор тщательно следил за тем, чтобы все время держать плечи опущенными и шаркать, и пару раз даже демонстративно уронил какие-то ящики, словно они были для него слишком тяжелыми. Любого, кто хоть немного знал его, это представление не обмануло бы, зато те, кому поручили найти тут светловолосого богатыря, не стали бы обращать на него внимание.

Неправильно истолковав молчание Тора, Себлом поморщился и отпил еще меда. На самом деле трактирщику не стоило этого делать, потому что у него и так уже заплетался язык, а глаза помутнели. Правда, Тор не стал бы утверждать, что Себлом напился вдрызг, хотя опьянение явно сказывалось на его поведении. Если вдуматься, Тору еще ни разу не довелось видеть толстяка трезвым, поскольку тот всегда был в той или иной степени пьян.

— С другой стороны, работаешь ты неплохо. Получше, чем твои предшественники.

— Предшественники?

— Завтра прибывает корабль. Первый в этом году, — продолжил трактирщик, не обращая внимания на его вопрос. — Будет большой праздник. Мы всегда празднуем прибытие первого корабля, входящего в наш порт после зимы, а зима в этом году выдалась особенно долгой. Ты можешь неплохо подзаработать, если пойдешь разгружать корабль. — Себлом хихикнул. — Ну, или еще чем-нибудь займешься.

— Наверняка есть люди, которые тоже согласились бы на такую работу.

— О, таких хоть отбавляй, — подтвердил толстяк. — Зато выгребные ямы вычищать никто почему-то не хочет, не говоря уже о том, чтобы зарывать коровий навоз, ковыряясь в промерзшей земле. — Он указал на тарелку с жарким и овощами, стоявшую перед Тором. — Если хочешь, то с завтрашнего дня будешь работать не только за еду и кров. Считай, что ты прошел испытание, работая тут последнюю пару дней. А знаешь, что мне принадлежит не только эта таверна?

Если хотя бы половина из услышанного от Себлома была правдой, то трактирщику принадлежал чуть ли не весь Эзенгард. Тор кивнул.

— Столь трудолюбивые люди, как ты, мне всегда пригодятся, — продолжил трактирщик. — И если ты собираешься задержаться в этом городе, то я могу предложить тебе хорошую работу с высокой оплатой. — Подняв кружку, Себлом с огорчением обнаружил, что она пуста, и подлил себе еще. — Кто знает, может, и не только это.

Тор не стал спрашивать, что он имеет в виду.

— Я не знаю, останусь ли я здесь.

— Значит, у тебя есть дела поважнее и они ждут тебя в другом городе?

— Нет. Просто я не люблю задерживаться подолгу в одном и том же месте.

— Наверное, ты просто не бывал там, где стоило бы задержаться.

— И такое место — Эзенгард?! — Тор улыбнулся. — Извини, я не это имел в виду.

— Ничего, я знаю, что ты хотел сказать, — усмехнулся Себлом. — Но тебе не стоит судить наш город так строго. Сейчас Эзенгард кажется тебе городишком, в котором и умирать-то не стоит, но летом тут все по-другому. Сюда отовсюду приходят люди, чтобы обменять товары, продать скот, закупить припасы. Мы часто устраиваем городские праздники. — Он пьяно захихикал. — И кто знает… Если ты решишь вымыться и откажешься от этого глупого маскарада, то найдешь причину, чтобы остаться здесь.

— Маскарада? — переспросил Тор, стараясь говорить спокойно.

Видимо, это не вполне ему удалось — Себлом испуганно вскинулся и внимательно посмотрел ему в глаза. Однако уже через мгновение трактирщик взял себя в руки.

— Не бойся, я сохраню твою тайну.

— Тайну? — Теперь в голосе Тора явственно звучала угроза.

— С тех пор как ты пришел сюда, ты изменился, друг мой. — Либо трактирщик намеренно игнорировал раздражение Тора, либо был слишком пьян, чтобы заметить перемену в настроении собеседника.

— Вот как?

— Когда ты вошел в мою таверну, можно было подумать, что я увидел героя древних легенд. И в твоей комнате лежит меч, достойный короля. Но меня это не касается.

— В этом ты прав, — согласился Тор.

— И все же, — стоял на своем Себлом, — если ты вымоешь голову и постираешь свою одежду… найдется человек, который захочет, чтобы ты остался тут подольше. На пару дней. Или лет.

Тор даже не стал вникать в суть того, что говорил ему этот пьянчуга.

— А может, ты бежишь от войны? Это ничего. Я влиятельный человек в Эзенгарде. Никто не заставит тебя присоединиться к какому-то войску, если тебе не хочется этого делать.

— К чему ты клонишь? — холодно осведомился Тор.

— Ой, только не нужно мне говорить, будто ты не заметил, как на тебя смотрит моя дочь.

— Гундри? — опешил Тор.

— У меня только одна дочь. Я уже не молод и к тому же слишком много пью, но я не слепец. Я вижу, как вспыхивают глаза женщины, когда она смотрит на мужчину. А когда моя малышка смотрит на тебя, ее глазки сияют.

Тор окончательно смутился. Этот пьяница пытается свести его со своей дочерью?

— Знаешь, ты бы лучше… — осторожно начал он.

Но Себлом перебил его, резко подняв руку:

— …думал о своих делах, знаю. — Трактирщик допил вторую кружку меда. — Извини. Я понимаю, что зашел слишком далеко. Но мне просто хочется, чтобы ты знал: я не буду стоять у вас на пути.

— На пути? — переспросил Тор, по-прежнему не веря собственным ушам.

Себлом усмехнулся, а Тор поднял голову и посмотрел на стойку, за которой стояла Гундри. Девушка, как всегда, смущенно улыбнулась и тут же отвела взгляд.

— Твое предложение — это большая честь для меня, Себлом. И твоя дочь действительно необычайно красива. Я уверен, что найдется немало молодых людей, готовых добиваться ее благосклонности.

— Скорее уж моих денег, — сухо отрезал трактирщик. — Но Гундри унаследовала не только красоту своей матери, но и ее ум. До сих пор она всегда видела, что у этих парней на уме.

«Ее мать вряд ли умна, раз вышла замуж за этого толстяка», — подумал Тор. Конечно, Себлом не всегда так пил, и, наверное, были времена, когда он весил в два раза меньше. И все же трудно было представить, что этот коротконогий жирный тип со свиными глазками, красными от многочисленных прожилок, когда-то имел хоть какие-то привлекательные черты. А вот Хельга до сих пор сохранила следы былой красоты, и если посмотреть на ее дочь, то можно сказать, что жена трактирщика в молодости была настоящей красавицей. Судя по всему, толстяк не прогадал, женившись на ней. Наверное, в его жизни это была одна из самых удачных сделок.

— Или ты от кого-то спасаешься бегством? — продолжил Себлом, видя, что Тор не собирается отвечать. — У нас тут не спрашивают, кем ты был раньше и что натворил. Главное, что ты будешь делать здесь.

— Можно подумать, что ты меня допрашиваешь.

— Именно. — Толстяк хихикнул. — Я очень любопытен. Но ты не должен отвечать, если не хочешь.

— Нечего здесь отвечать. — Краем глаза Тор заметил, что Гундри на мгновение замерла и, повернувшись к их столику, задумчиво нахмурила лоб. — Я… путешествую.

— Путешествуешь, — повторил Себлом.

— Я давно в пути, так что уже и позабыл, откуда я родом. — Он печально улыбнулся. — До сих пор я нигде надолго не задерживался.

— Тебе не нравится моя дочь? — Видимо, трактирщик решил выяснить все до конца.

— Вовсе нет, — спокойно ответил Тор. — Она очень красива, и я полагаю, даже более умна, чем ты думаешь. Будь все иначе… — Он пожал плечами. — Я не хочу причинить ей боль. Что, если однажды утром она проснется, а меня уж и след простыл?

— Понимаю, — вздохнул Себлом. — У тебя есть другая.

По мнению Тора, толстяка это вовсе не касалось, и, наверное, мысль об этом явственно отразилась на его лице, так как трактирщик смутился. Впрочем, ненадолго. Чтобы прийти в себя, ему пришлось всего лишь выпить еще одну кружку пива. Залпом.

— Не торопись, — продолжил он. — Побудь здесь, а тогда решишь, нравится тебе тут или нет.

Толстяк уперся ладонями в столешницу, собираясь подняться, и Тор обрадовался, что этот неприятный разговор окончен. Однако в последний момент он остановил Себлома:

— Погоди.

Трактирщик с размаху плюхнулся обратно на стул, так что сиденье заскрипело под его весом.

— В первый день, когда я только приехал сюда… Ты что-то говорил о предстоящей войне.

— Так вот в чем дело! — Себлом презрительно ухмыльнулся. — Мне с трудом верится, что такой человек, как ты, может испугаться какой-то там войнушки. К тому же у тебя есть меч.

«Интересно, что пришло бы в голову трактирщику, если бы ему на глаза попался Мьелльнир?» — подумал Тор. Его охватило острое чувство утраты. Молот остался на седле лошади, которую забрала Урд. Так нужно было поступить — украшенный рунами огромный боевой молот привлек бы лишнее внимание, и тогда Тору вряд ли удалось бы сделать вид, что он никакой не воин. Однако он скучал по Мьелльниру, словно молот был частью его самого.

— Наверное, с меня просто хватит войны.

Трактирщик кивнул, как будто именно на такой ответ он и рассчитывал, а потом так энергично затряс головой, что Гундри опять посмотрела в их сторону. Этот разговор явно беспокоил ее.

— Войско будет, это правда. А вот войне не бывать.

Тор удивленно поднял брови.

— Несущие Свет не представляют для нас угрозы, — заявил Себлом. — Они действительно укрепились на юге, но никто еще не пытался дать им отпор. В Эзенгарде им будет трудно заморочить людям головы своими лживыми обещаниями. Легко обвести вокруг пальца того, кому нечего терять. Того, кто все время страдает от голода. Но люди, у которых все в порядке, не станут идти за вождями, предрекающими пожар и смерть.

— А они говорят именно об этом?

Себлом уже открыл рот, собираясь ответить, но в этот момент к столику подошла Гундри.

— He надоедай нашим гостям, отец. У Тора сегодня был тяжелый день. Я уверена, он хочет немного отдохнуть. Кроме того, тебя ищет мама. По-моему, ей нужна твоя помощь в кухне.

Раздраженно покосившись на дочь, Себлом встал и скрылся за стойкой. Тор ошеломленно посмотрел ему вслед. Конечно, он рад был избавиться от общества этого пьянчуги, но поведение Гундри возмутило его. Да и остальные завсегдатаи трактира обратили на это внимание. Девушка говорила достаточно громко, поэтому все присутствующие слышали ее слова.

— Надеюсь, он не слишком досаждал тебе, — Гундри понизила голос, но, с точки зрения Тора, все равно говорила громче, чем следовало бы. — Иногда он такой надоедливый…

— Вот как?

Гундри кивнула и уже повернулась, собираясь уйти, но тут заметила что-то в глазах Тора и смутилась. Девушка присела за его столик.

— Дай-ка угадаю, — чуть тише произнесла она. — Отец опять пытался продать меня, как племенную кобылку на развод?

— Ну, о разводе речь не шла. — Тор даже не улыбнулся. — Но в остальном…

— Он меня расхваливал и явно пытался выдать за тебя замуж, так? — перебила его Гундри. — Отец устраивает подобное представление с каждым вторым, кто приходит сюда, если у того две ноги и нет горба… Впрочем, может быть, горбуны ему просто еще не попадались. — Она с упрямым видом пожала плечами. — Какой стыд!

— Может, и так. — Тор кивнул. — Но я думаю о том, как поступил бы, если бы моя дочь стала говорить со мной подобным образом в присутствии посторонних.

— А она бы и не стала, потому что ты не дал бы ей повода. Такого повода.

Наверное, Гундри была права, но Тор все равно оставался при своем мнении. Он ничего не имел против женщин, высказывающих свою точку зрения, но то, что сделала Гундри… было неправильно и возмущало его.

— Думаю, он просто заботится о тебе… Или хочет поскорее увидеть внуков.

— Будут ему внуки, — фыркнула девушка. — Но от кого их рожать и когда, я решу сама! — Резко втянув носом воздух, она собралась сказать что-то еще, но на мгновение замолчала. — Ты прав, — добавила она, и Тор заметил, как ее плечи поникли. — Это было недопустимо.

— Не нужно извиняться передо мной, — мягко произнес Тор. — Лучше поговори с отцом.

Помедлив, Гундри кивнула, но Тору было понятно, что извиняться перед Себломом она не станет.

— Мне очень жаль. — Девушка нервно улыбнулась. — Я хотела помочь тебе, но ничего хорошего из этого не вышло. — Она сжала ручку кружки, из которой пил ее отец. Тор видел, что она смущена. — Понимаешь, я кое-кому обещана. Уже давно.

— А отец об этом не знает, — предположил он.

Гундри склонила голову.

— Может быть, тебе стоит рассказать ему?

Сам Тор думал о том, почему они с Гундри ведут этот разговор. Девчонка была милой и обходительной, но совершенно его не интересовала, а если она говорила правду, то и он ее не должен был интересовать. Девушка смерила его непонятным взглядом, от которого Тору тут же стало неуютно, и, улыбнувшись, встала.

— Он не поймет, — объяснила она. — Давай я принесу тебе еще меда. А то мой отец все выпил.

Корабль, о котором говорил Себлом, действительно прибыл на следующий вечер. Судно было крошечное, всего лишь с одним маленьким парусом, и на нем едва хватало места на двадцать человек команды, но встречали его с такой помпой, как будто в порт прибыл королевский драккар, полный сокровищ и высокопоставленных гостей.

Себлом сдержал слово, и тем вечером Тору не пришлось закапывать остатки туш или убирать лошадиный навоз. Трактирщик предложил ему поработать грузчиком на корабле. Все закончилось довольно быстро. Тор и еще трое парней, нанятых Себломом, всего за час вынесли весь груз с кнорра. Корабль привез больше новостей, чем товаров, но праздник по случаю его прибытия длился до самой ночи. Тор не собирался принимать в нем участие, ведь моряки наверняка знали каждого жителя Эзенгарда в лицо, а ему не хотелось навлечь на себя неприятности. Но в какой-то момент общая атмосфера праздника увлекла его, и Тор сдался. После всех этих недель, исполненных опасений и недоверия к незнакомцам, он с удовольствием сидел с весельчаками, которые не задумывались над тем, что принесет новый день, лишь бы нашлось что выпить. Тор и сам приложился к кружке с медом. Он не был пьян, но чувствовал, как по телу разливается приятное тепло. Тор засиделся в трактире допоздна. Поднимаясь к себе, он наткнулся на троих пьяных, храпевших на лестнице, а затем, войдя в свою комнатушку, ударился лбом о перекладину, позабыв, что следует нагнуться. От боли у него закружилась голова.

Наверное, по этой причине он не сразу заметил, что его ждут. В углу комнатушки шевельнулась какая-то тень, скрытая серыми сумерками, и Тор скорее почувствовал, чем увидел блеск металла. Большего ему и не требовалось. Перепрыгнув через кровать, он схватил незваного гостя за руку и резко заломил ее, попытавшись нанести удар. И только в последний момент Тор заметил, что запястье гостя необычайно узкое, а из-под капюшона выбилась блеснувшая в сумерках золотая прядь. Охнув, он испуганно отпрянул, но тут же опять бросился вперед — застонав от боли, Урд осела на пол. Тор успел подхватить ее, но в это мгновение ее боль стала его болью, ибо он уже знал, что чуть не сломал ей запястье, однако кости остались целы… Боль была настолько сильной, что Урд чуть не потеряла сознание. Тор подхватил ее на руки и испугался еще сильнее, увидев красный уродливый шрам на ее щеке. Это была не Урд.

— Извини, — прошептала Эления. — Я не хотела тебя испугать.

— Испугать? — Тор закатил глаза. — Я же мог убить тебя!

На лестнице послышался какой-то грохот, поднялась ругань, и Тор закрыл за собой дверь.

— И почему у тебя кинжал?

— Просто… — Эления взволнованно провела тыльной стороной ладони по подбородку и прикрыла шрам. — Я хотела защитить себя в случае чего. На улицах полно мужчин, они пьяны, а я… я не знала… — Запнувшись, девочка потянулась за упавшим на пол кинжалом, но Тор опередил ее.

Скорее всего, Эления говорила правду, но он сомневался в том, что кинжал защитил бы ее в случае опасности. С другой стороны, и в таверне, и на улицах города было много пьяных, а девочка не привыкла к такой компании.

— Что ты тут вообще делаешь? Твоя мама знает, где ты? Это она тебя прислала?

— Нет. Она ничего не знает. Она не хотела, чтобы я шла к тебе… или вообще куда-либо.

— Наверное, Урд боялась, что ты выдашь ее укрытие.

— Укрытие? — Эления насмешливо фыркнула. — Зловонная дыра, где нет света и мало воздуха! Там, у подножия гор, нам и то было лучше!

— И поэтому ты решила сбежать. — Тор кивнул. — Твоя мама будет недовольна. Она права, понимаешь? Если тебя кто-то заметит, это навлечет опасность на всех вас. И на меня тоже, — добавил он.

— Никто меня не заметил, — стояла на своем девочка. — Я была осторожна. Кроме того, все равно все сейчас пьяны.

— Не все. — Тору было трудно сердиться на Элению. — И, уж конечно, они пьяны не настолько, чтобы не запомнить такую хорошенькую девушку.

Он хотел сделать ей комплимент, но Эления лишь сильнее прижала ладонь к щеке. Ее глаза потемнели.

— Никто меня не видел. Я была осторожна.

— Я тебе верю, — ответил Тор. — Но все равно тебе не следовало приходить сюда. — Подумав, он обреченно махнул рукой. — Но раз уж ты здесь… Есть хочешь? Там, внизу, осталось еще много вкусного. Конечно, еда уже остыла, но, наверное, это лучше, чем то, чем вас кормят.

Видно было, что Элении действительно хочется есть, но, чуть помедлив, девочка покачала головой.

— Мне нужно возвращаться. Если мама заметит мое отсутствие, она придет в ярость.

— И будет права, — заметил Тор. Он старался говорить мягко, но чувствовал, что у него не очень получается. — Зачем ты пришла? Не для того же, чтобы просто повидать меня?

— Нет. — Эления отвела глаза. — Только… ты никому не должен говорить, что узнал об этом от меня.

— О чем? — Тор немного испугался. — С Урд что-то случилось?

— Мама больна. — Девочка кивнула. — Она делает вид, что все в порядке, но я знаю, что это не так. Она страдает от боли, хотя и не признается в этом. Она не хочет, чтобы тебе стало об этом известно, но я думаю, что с ребенком что-то не так.

— Тогда отведи меня к ней.

— Нет! — Эления замотала головой. — Так нельзя! Прошу тебя! Не говори ей, что я была у тебя! Она меня убьет, если узнает!

— Так зачем же ты пришла?

— Я… — Девочка смущенно потупилась. — Я уже не могу! — В ее голосе звучали слезы. — Мы заперты, словно звери в клетке! Лив тоже не хочет сидеть там, но мама говорит, что нужно потерпеть! Сколько нам еще терпеть?

— Пока корабль не уплывет отсюда. Может, это случится даже завтра. Праздник…

— Я знаю, они праздновали, потому что в город приплыл первый корабль после этой зимы, — перебила его Эления. — Но мама говорит, что нам придется ждать следующего, а может, и дольше!

— Но почему… — Тор запнулся. — Отведи меня к ней. Немедленно.

— Так не пойдет! — Девочка испугалась. — Пожалуйста, Тор! Мама не должна узнать, что…

— Она ни о чем не узнает, — перебил ее Тор. — Покажи мне, как пройти к вашему укрытию, и я навещу вас, но позже. Ты же не хочешь, чтобы я говорил об этом с Гундри или ее мамой, ведь тогда Урд наверняка узнает, что ты побывала здесь.

Эления притворно возмутилась, а потом кивнула. «Интересно, что за игру она затеяла?» — подумал Тор. Впрочем, почему бы ему не подыграть ей?

— Пойдем.

 

Глава 17

Конечно, Тор знал, что путь будет недолог — в Эзенгарде все располагалось близко, но они не прошли и десятка шагов. Добравшись до другого конца набережной, Эления свернула в переулок и остановилась у второго по счету дома.

— Это тут, — сказала она. — С другой стороны увидишь сарай, там в полу есть люк, а под ним лестница, ведущая вниз.

— И там ваше укрытие?

— Да. — Испуганно оглянувшись, словно Тор сказал что-то лишнее, девочка надвинула капюшон на лоб. — Ты обещал, что придешь позже.

Тор едва сдерживался. Он уже жалел, что решил подыграть Элении.

— Я так и сделаю. Иди. Притворись спящей или что-то в этом роде. Я тебя не выдам.

Эления бесшумно обогнула дом, и Тор подумал, не пойти ли ему вслед за ней. Мало ли что он обещал. Урд все равно поймет, что произошло. Кроме того, на улице было холодно, а он устал. Тор решил придумать какую-нибудь отговорку и спуститься вниз. Жене было плохо, и Тор волновался за нее. Этого было достаточно, чтобы нарушить обещание, данное ее дочери.

Вскоре Тор замерз и, чтобы защититься от ветра, спрятался в дверном проеме. Именно в этот момент он услышал чьи-то шаги в конце переулка.

Возможно, сработала интуиция, и он, будучи воином в душе, заметил опасность еще до того, как понял, что происходит. Тор предпочел отступить еще глубже в тень и не стал смотреть, кто там идет. Судя по звукам, их было трое, и среди них находилась женщина — ее шаги были легче, чем у остальных. Еще Тор услышал звон металла. Оружие? Его меч остался в комнате. Наверное, жизнь простого подсобного рабочего не пошла ему на пользу. Послышались приглушенные голоса, и Тор еще больше вжался в дверной проем, понимая, что надежно тут вряд ли спрячешься. От ветра здесь укрыться было легко, а вот от любопытных взглядов…

Но чудо свершилось. Три фигуры в темных накидках прошли мимо Тора, не посмотрев в его сторону. Впрочем, Тор чуть сам не выдал себя, едва сдержав изумленный вздох. На самом деле женщин оказалось две, Гундри и ее мать. А вот их спутник… Его лицо было скрыто позолоченной маской с изображением волчьей морды. Сердце Тора забилось часто и громко, и он замер, задержав дыхание и ожидая, пока все пройдут мимо. Три фигуры скрылись в том же направлении, что и Эления. Чувствуя нарастающее беспокойство, Тор последовал за ними.

За домом обнаружился еще один узкий переулок. Тор держался от загадочной троицы подальше. Конечно, он понимал, что если за позолоченной маской действительно скрывается лицо эйнхерия, то обвести вокруг пальца такого воина не получится. В любую секунду готовый к нападению, Тор пошел вперед, думая, как будет уклоняться от ударов меча.

Но ничего не случилось. Он добрался до крохотного внутреннего дворика, еще засыпанного снегом, прислушался и вошел в сарай, о котором говорила Эления.

В сарае было пусто, а люк… Почему-то Тор думал, что ему придется долго искать вход в подвал или прилагать усилия, чтобы открыть его. Но люк не просто находился у всех на виду — он был открыт. Снизу виднелось слабое красноватое свечение, окутывавшее первые ступени крутой лестницы, выбитой в камне. Хельга и ее спутники не потрудились закрыть за собой проход, а значит, они ждали кого-то еще.

Остановившись, Тор снова задержал дыхание и прислушался. Шаги быстро удалялись. Наверное, там, внизу, был не просто подвал, как решил Тор после разговора с Эленией, а настоящие катакомбы. Подождав, пока шаги затихнут, Тор последовал за Гундри и остальными и очутился в пещере с низким потолком. В воздухе пахло дымом и горящими дровами, отовсюду доносились какие-то непонятные звуки. В паре шагов впереди он заметил проход и древние проржавевшие петли. Давным-давно, наверное, лет сто назад, тут была дверь, но теперь от нее осталась только пыль. Предположение Тора подтвердилось. Он действительно попал в древний лабиринт, бывший когда-то частью старого города.

Впрочем, тут он заметил и кое-что знакомое, и это вселило в его душу еще большее беспокойство. Стены были выложены из черных камней, обтесанных настолько умело, что в промежутки между ними вряд ли протиснулся бы и кончик ножа. Все линии и углы казались несколько непривычными, а там, где пыль столетий не стерла гранит, виднелись поблекшие барельефы. Недавно Тору довелось побывать в подобном месте. И сейчас, будь у него такая возможность, он развернулся бы и пошел прочь. Беспокойство переросло в страх, внутренний голос советовал остановиться, ведь впереди, в этих багровых отблесках факелов, его ждало что-то ужасное. Без сомнений, к этому голосу стоило прислушаться…

Тем не менее Тор пошел по коридору и, добравшись до развилки, нерешительно остановился. Звуки, доносившиеся с двух сторон, походили на музыку, вернее, пение. Песня звучала на неизвестном ему языке, но почему-то слова показались ему знакомыми.

Сзади послышались шаги. Тор метнулся в сторону и вжался в узкую нишу в стене. Это укрытие было еще хуже предыдущего, но и теперь ему повезло. Сердце двенадцать раз тревожно стукнуло в груди, и в коридоре появились еще две фигуры в плащах с капюшонами, закрывавшими лицо. Судя по их движениям, это тоже были женщины. Они торопились и даже не посмотрели в его сторону. Незнакомки свернули налево, дошли до конца коридора и, скрывшись за очередным перекрестком, почти перешли на бег. Мысленно досчитав до трех, Тор последовал за ними. Вероятно, он излишне испытывал судьбу, но нужно было рискнуть. Где-то там находилась Урд, и, хотя Тор уже понимал, что Эления солгала ему, чтобы заманить сюда, было ясно, что его семья оказалась в опасности и ничего больше не имело значения.

За поворотом коридор тянулся еще с десяток шагов, заканчиваясь винтовой лестницей. Отблески факелов плясали на потертых ступенях. Пение стало громче и еще мрачнее.

Чувство опасности сработало еще до того, как Тор вновь услышал шаги. Он вернулся к развилке и, впав в отчаяние, вжался спиной в камень. Что же делать, если это еще одна женщина? Впрочем, долго ломать над этим голову ему не пришлось.

Незнакомец, тоже закутанный в темную накидку, ростом был почти с Тора, а под капюшоном поблескивала позолоченная металлическая маска с изображением морды какого-то сказочного чудовища. Эйнхерий испуганно отпрянул и сунул руку под накидку, собираясь обнажить оружие. Но не успел. Тор, молниеносно бросившись вперед, толкнул противника на землю и ударил его в живот. Победа далась ему слишком уж легко. Тор почувствовал, как что-то лопнуло под его кулаком. Незнакомый воин не сложился пополам, как ожидал Тор, а отлетел к противоположной стене, замер на мгновение и медленно сполз на землю. Голова запрокинулась, а тело застыло в странной, словно расслабленной позе. Из-под маски потекла кровь.

По-прежнему ожидая нападения, Тор осторожно пнул лежащего перед ним воина ногой, а потом опустился на корточки, уже догадавшись, что произошло. Протянув руку к маске, он все-таки подумал, что, возможно, ошибся. Но тщетно. Сдвинув позолоченную маску, он увидел лицо темноволосой девушки. Тор вспомнил, что пару раз встречал ее на набережной. В очень милом платьице. Тогда девушка приветливо улыбнулась ему… Теперь же с ее губ капала кровь, в глазах застыло изумление. Вот и все. Под личиной воина скрывалась ни в чем не повинная девушка. Тор поспешно провел кончиками пальцев по ее лицу и шее в надежде нащупать пульс. Затем Тор закрыл глаза, пытаясь ощутить боль, которую можно было взять на себя, ведь это он был повинен в случившемся… Но девушка была мертва. Тор не позволил потоку эмоций захлестнуть себя и полностью сосредоточился на том, что происходило вокруг.

Пение стало громче, теперь его сопровождал глухой перестук. Что бы там, внизу, ни творилось, нужно было спешить.

Тор вспомнил, что прошел мимо развилок лабиринта, скрытых тьмой. Вернув маску на место, он подхватил бездыханное тело и, стараясь не смотреть в полные упрека глаза, отнес труп к узкому проходу, где почти ничего нельзя было разглядеть, если не присматриваться. Осторожно опустив тело на землю, Тор вновь снял маску и стянул с девушки накидку. Она была одета в короткую кожаную юбку, прошитую металлической нитью, высокие сапоги и позолоченный нагрудник, явно подогнанный по размеру. Как и маска, нагрудник был очень тонким, так что приходилось обращаться с ним аккуратно, чтобы не погнуть. Это не были настоящие доспехи. Весь этот маскарад был лишь игрой. Игрой, стоившей ей жизни. Отогнав от себя эти мысли, Тор завернулся в накидку и поспешил назад, к лестнице. Надеть маску оказалось не так легко, да и в росте мнимого эйнхерия Тор просчитался. Накидка едва доходила ему до колен. Но если надвинуть капюшон на лицо и опустить плечи, чтобы скрыть свой рост, то заметят его не сразу. По крайней мере, выбора у него не было.

С каждым шагом перестук становился все быстрее, пение — громче, а свечение факелов — мрачнее. Даже биение его сердца теперь звучало в такт зловещим ударам.

Лестница вела глубоко под землю. После двадцатой ступеньки он перестал считать. Наконец Тор добрался до точки, с которой было видно, куда же он идет. Наверное, сейчас Тор находился ниже уровня моря, хотя стены оставались сухими. Если бы Тор не шел в такт перестуку, он выдал бы себя, замерев от изумления. Лестница привела его в огромную пещеру, в которой поместился бы весь постоялый двор Себлома, только потолок был в два раза выше.

Пещера была искусственной — потолок поддерживали мощные колонны, на стенах в мастерски выкованных подставках горели факелы. Все поверхности здесь тоже украшали барельефы, словно ожившие в отблесках огня. У противоположной стены зала виднелись гигантские полукруглые ворота, по обеим сторонам от которых стояли два каменных изваяния воинов. Но на все это Тор почти не обратил внимания. Намного интереснее было открывшееся его взору зрелище. Гундри и ее мать были не единственными участницами этой тайной встречи. Сложно было подсчитать количество людей, собравшихся в пещере, но их было не меньше ста, и Тор почему-то не сомневался, что все они женщины. Были в зале и несколько фигур в позолоченных масках. Увидев свободное место в их рядах, Тор спокойно занял его. На него никто даже не посмотрел.

В какой-то момент Тор понял, что потерял счет времени. Барабанная дробь стала еще громче. Он боялся, что сейчас его обнаружат, но ничего подобного не случилось. Оставалось лишь наблюдать за происходящим.

С другой стороны пещеры, прямо напротив Тора, стояла трибуна с черной каменной стелой в человеческий рост, которая кверху расширялась и напоминала боек молота. Верх и бока стелы были украшены грубо выбитыми в камне рунами. С двух сторон этого мрачного изваяния стояли плоские чаши черненого железа, из которых вырывались языки пламени. Это был варварский символ древней религии, исчезнувшей еще до того, как на эту землю пришли первые люди. Теперь же эта религия возрождалась.

И у нее была верховная жрица.

Из полумрака пещеры вышла женщина в длинном белом одеянии, скрывавшем ее тело от шеи до пят. Подол этого странного платья был украшен вышивкой золотой нитью. Жрица медленно направилась к алтарю. Ее лицо скрывала золотая маска, намекавшая на человеческие черты. Из-под маски выбивалась копна густых волос.

Пришедшие сюда женщины преклоняли перед ней колени и почтительно опускали глаза, и только мнимые эйнхерии в позолоченных масках не двигались с места. Тор вздохнул с облегчением, увидев это. Он тоже не двигался. Возможно, он и не смог бы.

Чувство нереальности происходящего охватило его, замедляя мысли, наливая свинцом ноги. А ведь на самом деле Тору не стоило удивляться. Не нужно было видеть ни золота волос, ни животика под платьем, чтобы понять, чье лицо скрыто под маской. Само присутствие жрицы этого культа придавало мрачному подземелью святость, превращая его в храм.

Все больше замедляя шаг, Урд подошла к алтарю, замерла на мгновение и поднесла руки к лицу, чтобы снять маску. Все звуки в зале утихли, и только вздох пронесся над головами верующих, когда она повернулась.

Даже Тор охнул. Он не мог бы сказать, что изменилось в Урд, но не помнил, чтобы когда-то видел свою жену такой. Она казалась моложе, словно и мать, и дочь объединились в одном теле. В ней сияли свежесть молодости и мудрость богини, а в глазах светилось знание бессмертных. Эта женщина успела повидать, как проходят столетия, как поколение сменяется поколением. Возможно, она существовала с самого начала создания мира. Ничто не могло укрыться от ее глаз.

И когда взгляд Урд на мгновение остановился на его золоченой маске, Тор понял, что она узнала его.

— Сестры! — Даже ее голос изменился, стал мягче, но в то же время исполнился силой богини, которой никто не мог перечить. — Сестры!

Она медленно воздела руки, и десятки женщин, склонившихся перед ней, хором произнесли какое-то слово, слившееся в неразборчивое бормотание. Но это слово что-то напомнило Тору, хотя он и не понял его значения.

— Сестры! — в третий раз прокричала Урд.

Она еще выше подняла руки, и в тот же миг в двух чашах взвился огонь, так что его языки оказались на одном уровне с верхушкой стелы.

Затем Урд резко опустила руки, и пламя опало. Воцарилась тишина.

— Я благодарю вас за то, что вы пришли сюда, ибо ведомо мне, какой опасности подвергли вы себя. — Она умолкла, обведя взглядом своих единомышленниц, и каждой из этих женщин показалось, что Урд улыбается именно ей. — Вы рискуете жизнью, и я вижу страх и сомнение в ваших глазах. Не нужно вам стыдиться этого, ибо глуп тот, кому неведом страх, и безумен тот, кто ни в чем не сомневается. И все же вы пришли сюда, и оттого исполнилось сердце мое гордостью, ибо верен был выбор мой.

Она вновь подняла руки, и пламя вспыхнуло еще сильнее, словно Урд и вправду повелевала огнем.

На собравшуюся здесь толпу это произвело должное впечатление. Женщины встрепенулись, зашелестели подолы платьев, послышались восхищенные вздохи.

Подождав, пока опять станет тихо, Урд продолжила проповедь, и, хотя ее голос ничуть не изменился, теперь создавалось впечатление, будто это добродушная матушка говорит со своими детьми.

— Вскоре завершится время ожидания, сестры мои. Еще немного, и каждая из вас сможет пройти по улицам этого города с гордо поднятой головой, не скрываясь во тьме ночи, не прячась больше в мрачном подземелье! Близится наш триумф, и настанут времена, когда всем вам воздастся за многие годы лишений и страха.

На этот раз толпа шумела немного дольше, но Урд терпеливо ждала, улыбаясь одними уголками губ.

Затем опять наступила тишина, и только под потолком что-то зашуршало. Тору показалось, что какая-то тень скользнула наверху, но он не решился поднять голову.

— Капитан корабля, что прибыл в наш город, привез с собой добрую весть, — продолжила Урд. — Вера наша укрепилась на юге, и войско, ведомое верой в истинных богов, заняло почти все города на побережье. Победа следует за победой. Вскоре их корабли приплывут сюда и придет конец правлению тех, кто служит лжебогам!

В зале зааплодировали, но Урд жестом приказала всем хранить молчание, и в ответ, словно по мановению ее рук, пламя в чашах встрепенулось. Под потолком опять что-то шевельнулось.

— Но это еще не все, сестры мои! — Ее голос изменился, теперь он исполнился гордости и силы. Лицо Урд раскраснелось от священного экстаза. — Грядет тот, кому мы служим! Близок тот день, когда вы увидите его воочию. Пройдет еще несколько дней, и вы узрите лик бога! И каждая из вас, сестры мои, кто исповедует слово древних, будет проповедовать с благословения самого бога во плоти!

На этот раз обуздать ликование толпы оказалось не так просто, но Урд и не пыталась. Женщины вопили от радости, кто-то вскочил, кто-то бросился друг другу в объятия.

В конце концов опять воцарилась тишина.

— А теперь вознесем наши молитвы, чтобы боги помогли нам, сестры мои! Грядет день их возвращения, но им нужна каждая ваша молитва и каждое сердце, что бьется во имя их!

Теперь все встали. Тор осторожно покосился по сторонам. Женщины, переодетые эйнхериями, по-прежнему не двигались с места.

Он даже подумал о том, не прекратить ли этот глупый маскарад. Урд узнала его. Она узнала его в тот самый момент, когда Тор вошел в зал.

Но он продолжал бездействовать.

— Один! Тор! Локи! Хеймдалль и Тюр! Вы, все прочие боги! Одарите нас своим благословением! — воскликнула Урд.

— Один! Тор! Локи! Хеймдалль и Тюр! Вы, все прочие боги! Одарите нас своим благословением! — вторили ей десятки голосов.

— Боги войны, мы призываем вас! Наши сестры готовы!

— Боги войны, мы призываем вас! Наши сестры готовы! — отвечала толпа.

— Боги войны, мы призываем вас! Наши сердца открыты!

Так все и продолжалось. Урд произносила какую-то фразу, а зал повторял ее. Голоса становились все громче, так что пещера наполнилась гулким эхом, способным сотрясти сами небеса.

— Боги войны, мы призываем вас! — в последний раз крикнула Урд. — Дайте нам сил!

Тени под потолком затрепетали сильнее, сплелись в моток блестящей тьмы и, расправив крылья, опустились к вытянутым рукам Урд.

Для воронов они были слишком мелкими, хотя их черное, словно отполированное черненое железо, оперение и изогнутые клювы любому напомнили бы этих вестников древних богов. Наверное, Урд специально выдрессировала их для этого представления, хотя Тор не знал, как ей удалось это за несколько дней.

— Хугин! Мунин! Летите ко мне!

Одним плавным движением оба ворона сели на руки Урд и, хрипло каркая, забили крыльями. При виде этой жуткой сцены у Тора мурашки побежали по коже. Если все это просто представление, то сыграно оно великолепно. Вот только Тор сомневался в том, что зрелище, развернувшееся здесь, — обман.

Вороны неподвижно сидели на руках Урд, и только их головы едва заметно подергивались из стороны в сторону. Взгляд их черных глаз обжигал, словно раскаленная сталь.

Тор не знал, сколько это продолжалось. Пламя играло в чашах, вороны время от времени каркали или хлопали крыльями. На черных перьях плясали багровые отблески огня.

Но в какой-то момент все закончилось. Урд вновь прокричала имена древних богов Валгаллы, вскинула руки, и Хугин с Мунином, взлетев под потолок, слились с тенями.

— Теперь идите, сестры мои. Идите и дожидайтесь дня, когда придет наш бог во плоти и поведет нас к победе! Грядет тот день!

На этом собрание закончилось.

Тор был несколько обескуражен. После всей этой церемонии с пением и молитвами он ожидал какого-то более пафосного завершения встречи, но Урд лишь надела золотую маску и вышла из зала, однако на этот раз ни одна из женщин не опустилась на колени и не склонила голову. Все просто разошлись, быстро и почти бесшумно. Тора едва не охватила паника, когда он понял, что благоговейное настроение окружающих, которое до сих пор защищало его лучше краденой накидки или фальшивой позолоченной маски, развеялось. Пригнувшись, чтобы не привлекать к себе внимания, он отступил в тень одной из колонн и, задержав дыхание, стал ждать, что же будет дальше.

Главное, чтобы никто его не окликнул, чтобы его не заметили, чтобы присутствующие не набросились на него… Эта мысль была смехотворна: сотня разозленных женщин рвут на куски мнимого бога. Была в этом какая-то ирония. Тору тут же вспомнилась мертвая девушка, которую он спрятал в одном из ответвлений лабиринта, и его охватило отчаяние. Все эти сказки о богах и бессмертии, о бесконечной власти никогда не интересовали его. Разговоры о том, что никакой он не бог, были связаны с тем, что Тору не хотелось быть богом. Он стремился к обычной, нормальной жизни. Но свершиться этому не было суждено.

Он оплачивал свою комнату деньгами, взятыми у людей, погибших по его вине. А сейчас, облаченный в накидку убитой им женщины, он прятал свое лицо за украденной маской. Тем не менее в этот раз судьба уберегла Тора от возможных неприятностей. Никто его не замечал. Теперь, когда церемония закончилась, все женщины торопливо покинули подземелье. Урд скрылась за воротами в противоположной стене, и последовать за ней не составило труда. Правда, уже через пару шагов в лабиринте появились ответвления, но лишь в одном из проходов горел свет. Остановившись, Тор прислушался, однако не заметил ничего подозрительного. Он даже улыбнулся, осознав, что опять начал вести себя как воин, украдкой пытающийся проникнуть во вражескую крепость.

Покачав головой, он пошел дальше и вскоре очутился в очередном зале. Помещение было намного меньше, чем комната с алтарем, да и факел тут горел лишь один, так что в царившей темноте можно было разглядеть лишь очертания Урд, которая стояла перед ним. Но вот насмешливые огоньки в ее глазах не заметить было трудно.

— Насколько я понимаю, ты осталась здесь, чтобы обсудить со мной что-то, сестра? — усмехнулась она. — Прошу тебя, Тор, сними это. Выглядит довольно глупо.

Она была права, но Тор не сразу снял маску.

— Значит, ты узнала меня.

— Плохой бы я была женой, если бы не узнала своего мужа, пусть даже в таком облачении.

Тору ее ирония казалась неуместной, более того, эти слова обижали его. Возможно, в голосе Урд слышалась не только насмешка, но и презрение.

— Могу ли я поговорить с вами или мне следовало условиться о встрече заранее, о верховная жрица? — Тор, чуть кривляясь, поклонился.

— Да, наверное, я заслужила такое обращение, — заметила Урд. — И все же я благодарна тебе за то, что ты молчал во время церемонии.

— Я просто удивился.

— Мне приятно осознавать, что я еще способна удивлять моего мужа.

— Так почему бы не удивить меня еще раз? Например, сказав для разнообразия правду.

— Да, и это я тоже заслужила. — Урд вздохнула. — Ты прав. Пойдем, я тебе все расскажу. — Она махнула рукой и уже повернулась, но остановилась, увидев, что Тор не шелохнулся.

— Я видел уже достаточно.

По лицу Урд скользнула какая-то тень, но Тор так и не понял, сожаление это или гнев.

— Понимаю. — Она кивнула. — Но, может быть, все не так, как тебе кажется.

— Во всяком случае, ты устроила впечатляющее зрелище. Твой трюк с вороньем убедил даже меня.

— Вороньем? — Урд прищурилась и покачала головой. — Тебе лучше не произносить этого слова в присутствии Хугина и Мунина, а то они выклюют тебе глаза, знаешь ли. В этом отношении они похожи на своего хозяина. Не понимают шуток. — Она подняла руку в знак протеста, увидев, что Тор собирается что-то сказать. — Пойдем. Я тебе все объясню.

Хотя путь был недолог, без помощи Урд он наверняка заблудился бы. Все это подземелье было частью какого-то древнего лабиринта, и даже острое зрение Тора не помогало ему видеть все вокруг. Они с Урд шли по каким-то коридорам с обрушившимися стенами, карабкались через осыпи. Через пару десятков шагов опять стало светло, но уже не от мерцающих отблесков факелов, а от желтого света масляной лампады. Впереди послышались голоса, и Тор узнал Лива и Элению.

Что касалось их нынешнего жилища, то девочка обманула его: комната, в которую его привела Урд, была частью все того же лабиринта, и любой пленник, очутившийся здесь, был бы весьма доволен условиями. Вокруг было чисто, насколько это вообще возможно в таком месте. В комнате стояли стол, стулья и три настоящие кровати, показавшиеся Тору намного удобнее, чем мебель на постоялом дворе Себлома. Под потолком виднелось даже небольшое окно, куда проникал слабый свет, а главное, воздух.

Дети сидели вместе на одной постели. Эления мрачно покосилась на Тора, а вот Лив обрадовался.

— Тор! — Парнишка вскочил и уже собрался запрыгнуть ему на шею, но Урд преградила сыну путь.

— Сходи куда-нибудь с сестрой, Лив. Почему бы вам не осмотреть большой зал?

— Но… — начал Лив.

— Идите! — уже резче произнесла Урд. — Нам с Тором нужно кое-что обсудить.

Молча встав, Эления вышла, а за ней последовал и Лив, вопросительно покосившись на Тора. Тот кивнул, и только после этого мальчик покинул комнату.

Урд заметила это, но ничего не сказала. Подождав, пока дети выйдут, она подошла к столу и указала на оловянную кружку, украшенную изящной гравировкой.

— Может быть, ты хочешь выпить? Есть хорошее вино, уж получше, чем тот разбавленный водой мед, который тебе приходится пить у Себлома.

— Все-то ты знаешь, — проворчал Тор.

— Ты, видимо, тоже. Кто тебе рассказал? Гундри? Я знала, что она положила на тебя глаз, но не думала…

— Она тут ни при чем, — перебил ее Тор.

— Вот как? — Урд испытующе посмотрела на него, но было непонятно, к какому выводу она пришла. — Откуда же ты узнал?

— Я же бог, — усмехнулся Тор. — Я все знаю.

— Наверное, не все, — спокойно ответила она. — Иначе ты не молол бы такой чепухи. Ты… — Внезапно прикусив нижнюю губу, Урд схватилась за живот и прислонилась к столешнице.

— Все в порядке? А то еще придется объяснять твоим сестрам, почему обещанный им спаситель родился раньше срока. Или почему с ним что-то не так.

Урд молча посмотрела на него, и Тор опять не сумел разгадать ее мысли.

— Ты хочешь обидеть меня, — наконец сказала она. — Да, наверное, я даже могу это понять, Тор. Но ты ошибаешься.

— Ошибаюсь? Если этот так, то мне очень жаль. Прошу вас, простите меня за мою оплошность, достопочтенная госпожа. Вероятно, я просто слегка рассердился, узнав, что наш еще не рожденный ребенок…

— Но дело не в нем, Тор, — перебила его Урд.

— Не в нем? А чьего же пришествия ждут твои сестры?

— Того, чьи слова мы проповедуем, Тор, — серьезно ответила Урд. — Они ждут бога света и повелителя грома и молний. Тора.

— Я знаю, — раздраженно отрезал он, — но…

— Ты что, еще не понял, дурачок? — ласково протянула она. — Они ждут тебя. Вспомни!

Казалось, эти слова сорвали какую-то печать в душе, и на него обрушился целый поток образов. Тор вдруг вспомнил, что произошло до того, как он проснулся во время бури в горах, где его поджидали волки. Он ясно осознал, кто он и откуда родом, и осознание это принесло ему боль, но в то же время исцеление.

Тор вспоминал…

 

Глава 18

Он пережил множество бурь, но еще не сталкивался с такой, как эта.

Он умрет.

Вернее, он уже мертв.

Три дня назад он отправился на охоту. Стоял холодный, но солнечный день, и он вышел из маленькой деревеньки у подножия гор, чтобы отыскать пропитание для себя и своей семьи. Последние стада горных коз, готовясь к наступлению зимы, отправлялись сейчас в более теплые места, и нужно было воспользоваться этим. Кладовая его семьи была полна, жена засолила мясо, принесенное летом, поля подарили им богатый урожай, да и в маленькой речушке, протекавшей у северного края селения, водилось достаточно рыбы. Пороги реки и скалы облегчали ловлю рыбы, а этим летом ее приплыло особенно много, и вся деревня была благодарна богам за это. Никто не боялся голода в предстоящую зиму, и некоторые мужчины даже решили отказаться от последней охоты в году. Его жена тоже была против. Она умоляла его не идти, ругала и ползала на коленях, упрашивая остаться с ней и детьми, а не отправляться в опасную дорогу в горы. Но он чувствовал, что следующая зима будет жестокой и необычайно длинной, дольше, чем все прежние зимы.

Старики говорили, что их ждут испытания, да и тайные знамения указывали на великие перемены. Может быть, еще одна козья тушка позволит спасти от голодной смерти его детей или жену.

И вот он отправился в путь, оставив дома плачущих ребятишек и обозленную жену. И это было самым страшным. В последнем ее взгляде читался гнев.

С тех пор прошло три дня. И вот он лежит на дне ущелья, не замеченного им в буране.

Ноги сломаны, левая рука раздроблена — на нее пришелся вес тела при падении. Он не может двигаться. Любые попытки хоть что-то предпринять приводят к новой волне боли, так что его крики звучат даже громче завываний бури.

Он умрет. Если честно, то хотелось бы, чтобы этот момент настал поскорее. Тогда тьма избавила бы его от боли и страха.

Он засыпал уже десяток раз, терял сознание и опять приходил в себя, исполненный беспомощной ненависти к богам, которым поклонялся всю жизнь и которые навлекли на него столь жестокую смерть. Он всегда гордился своей необычайной силой и выносливостью, но теперь это обернулось для него проклятием, ведь более слабый человек давно уже умер бы от таких ран.

Однако конец близок. Два дня лихорадки, кровопотеря и холод требовали своего. Он все с большим трудом различал сон и явь. Может, и сейчас он спит. Спит и видит во сне какую-то тень, отделившуюся от бурана. А еще появились какие-то звуки — кто-то говорил на неизвестном ему языке, завывали звери, тяжело шаркали по заледенелому снегу подошвы сапог. Все это было лишь сном, и он это знал. Мысли начали путаться, и вновь в душе разлилась горечь. Он больше никогда не увидит своих жену и детей, а еще не родившийся сын так и не встретит отца. Он не мог принять это, хотя и знал, что жизнь все равно когда-нибудь закончится, а судьба не ведает справедливости. Но он злился на богов. Он приносил им жертвы, провел столько часов в молитве, постился, выполнял их заветы… Перед смертью ему хотелось думать о жене. Если боги наводили на него морок, то почему бы им не послать видение, чтобы он мог увидеть ее лицо?

— Потому что твои боги слабы.

Этот голос тоже был мороком, чем же еще?

Над краем расщелины, куда он упал, завывал ветер, поглощая все звуки, а снег густой пеленой закрывал от него весь окружающий мир. Спуститься сюда не мог никто. Но голос звучал, и тени сновали впереди, огромные, мрачные, угрожающие. Может, это смертушка пришла?

Пусть приходит…

— Если ты этого желаешь.

Теперь он был уверен, что спит, так как слышал этот голос не ушами, а лишь сознанием, словно кто-то говорил в его голове. И все же он пошевелился, пытаясь рассмотреть приблизившуюся к нему фигуру. «Если этот морок — последняя насмешка богов, — упрямо подумал он, — то пускай так и будет».

— Они даже на это не способны, — насмешливо продолжал голос. — Они слабы. Слишком слабы, чтобы быть жестокими.

«Но не настолько слабы, чтобы не насмехаться надо мной в эти последние мгновения», — горько рассудил он.

И все-таки он попытался повернуть голову и посмотреть на эту странную фигуру. По телу тут же прошла новая волна боли, с губ сорвался отчаянный крик.

Тень шевельнулась. Палец, сотканный из дыма, прикоснулся к его лбу, обжигая леденящим холодом, и, хоть этого пальца не было на самом деле, боль отступила, а с ней и страх.

Он до сих пор не мог двигаться, но теперь тень подошла к нему поближе. Она была высокой, намного выше его, и широкоплечей, но состояла не из плоти, а словно бы из ветра, как будто буран решил воплотиться в человека.

— Кто ты?

Этот вопрос он не мог задать вслух, так как горло уже давно замерзло, слипшись от крови, так что даже дышать было трудно.

— Тот, кто может спасти тебя.

Этого он не понимал. Спасения нет. Его тело страшно изувечено, и ничто в этом мире не может исцелить его раны.

— Я могу… вернее, не так. Ты сам способен на это. Твое тело очень сильное. Вы все очень сильны, но не знаете об этом. — Послышалось что-то вроде смешка, но он не был уверен, что слух не подвел его. — Что же это за боги, если они так много требуют от вас, но ничего не дают взамен?

Этого он тоже не понимал. Тень насмехалась над ним.

— Почему же я не умираю?

— Если ты этого хочешь… Но ты можешь жить. Выбор за тобой.

Жить? Несмотря ни на что, в нем вспыхнула искра надежды.

— Ты хочешь сказать, что я могу… вернуться? Вновь увидеть жену и детей? Сделать вид, будто ничего не случилось?

Тень покачала головой, по крайней мере, так ему показалось.

— Нет. Эта жизнь закончилась, друг мой. Для них ты мертв, а они мертвы для тебя.

Он должен был бы испугаться этих слов, но страха не было, лишь отголоски боли. Он уже давно отказался от жизни.

— Я лишь могу помочь тебе выжить. Не более того.

— И что же ты требуешь за это? — спросил он.

Ответ даже не удивил его.

— Тебя.

Урд налила ему еще, и Тор залпом выпил вино до дна, не почувствовав вкуса. Руки настолько сильно дрожали, что большую часть напитка он расплескал, прежде чем поднести бокал к губам. Голова кружилась.

Но дело было не в опьянении, как бы Тору ни хотелось напиться. Он знал, что в этой новой жизни, подаренной ему богом, опьянеть не мог. На самом деле тело Тора противилось не только ядам, но также стали и камню. И все же Тор налил себе еще. Руки по-прежнему тряслись.

— Он обманул меня, — пробормотал Тор, обращаясь скорее к самому себе.

— Нет, это не так, — ответила Урд. — Ты был мертв. А он подарил тебе жизнь. В этом и состояла суть сделки. — Она покачала головой. — Боги держат свое слово, а мы, люди, лжем себе.

В нем вспыхнул гнев, но Тор понимал, что на самом деле это беспомощность, вызывавшая почти физическую боль. Наверное, она права. И он лгал самому себе, так как отчаянное желание выжить было сильнее всего остального. Но разве это дает богам право поступать так? Разве это оправдывает их стремление использовать его и распоряжаться его жизнью как своей собственной?

— Он не имел права! — пробормотал Тор. — У меня была жизнь! Родина! Семья! У меня были жена и дети!

— Разве сейчас у тебя их нет? — мягко спросила Урд.

— Нет! Ну, то есть… Это же другое! — Он раздраженно покачал головой. — У него не было права отбирать у меня все!

— Ты был мертв, Тор. Отец этих детей и муж этой женщины умер в той расщелине. Его жизнь кончилась. Бог предложил тебе новую жизнь, и ты принял его дар. Это было твое решение.

— Нет, не было! — Тор уже кричал. — Он украл мою жизнь! Ведь что такое жизнь? Это то, о чем мы помним, то, что мы любим!

— Я люблю тебя, Тор, — грустно произнесла Урд.

— Знаю, — ответил Тор.

«И я тебя». Он чуть было не произнес эти слова вслух, но промолчал, ибо сомневался в своих чувствах к ней. В глубине души он даже не был уверен, что когда-то любил ее.

Казалось, Урд прочитала его мысли. Ее глаза наполнились слезами, хотя на губах по-прежнему играла улыбка. В воздухе повисла тишина, мешавшая дышать. Между ними словно возвели незримую стену, и с каждым вздохом эта стена становилась все крепче.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Тор, — наконец сказала Урд. В ее глазах до сих пор горела боль, но в голосе звучало понимание. — Все пройдет. Боги выбрали тебя, потому что ты силен. У твоей новой жизни есть причина.

— Боги… — горько повторил он.

Боги? Тор вспомнил увиденную им тень, бесплотные очертания, исполненные злобы. Нет, это был демон, а не бог… если вообще была какая-то разница между тем и другим.

— Ты думаешь, что ненавидишь их, — продолжила Урд. — Тебе кажется, что тебя обманули, что у тебя украли жизнь. Но этой жизни у тебя не было. У тебя не украли твою прежнюю жизнь, тебе подарили новую. Почему бы не принять этот дар, чтобы использовать его во благо?

— Во благо? Например, поставить его на службу вашей новой вере?

— Это не новая вера, — ответила Урд. — Это самая старая вера. Единственно верная. Мы служим богам. Истинным богам. Они были здесь еще до того, как появились люди, и будут тут, когда исчезнет даже память о нас.

— Но зачем мы им? — горько спросил Тор.

— Они нуждаются в нас так же, как и мы нуждаемся в них.

Что-то изменилось. Голос Урд оставался таким же мягким, но теперь она превратилась в жрицу, проповедовавшую свое учение.

— Они были всегда, и они будут всегда. Будучи когда-то самыми могущественными, они правили всем миром, но люди позабыли их, обратившись к так называемым радостям жизни, власти, плотским наслаждениям.

— Будто ты от всего этого отказалась!

— Возможно, не настолько, как было нужно. — Урд опустила ладонь на живот и улыбнулась. — И тебе, как никому другому, известно об этом.

Тор имел в виду иное, и Урд сразу поняла это. Ее улыбка исчезла столь же быстро, как и появилась.

— Боги дали нам наши тела, значит, они хотели, чтобы мы испытали наслаждения, дарованные нам плотью, разве не так? — Урд покачала головой. — Боги немногого требуют от нас, Тор. Наша вера — вот все, что им нужно. Неужели это высокая плата за нашу жизнь и все ее радости?

Тор предпочел промолчать, вспомнив о том, что ему довелось увидеть в большом зале пещеры.

— Сейчас ты злишься на меня, — продолжила она, видя, что он не собирается отвечать. — Я должна была сказать тебе об этом раньше, но боялась, что ты этого не поймешь.

— Чего не пойму? Что ты обманула не только меня, но и всех остальных, Несущая Свет?

— Я не обманывала тебя, — стояла на своем Урд. — Я сказала тебе правду, Тор! Я не имею никакого отношения к тем, от кого отреклась.

— Да уж, вижу, — раздраженно отрезал он. — Сигислинда была права, да? Она-то знала, кто ты такая.

— И ты полагаешь, что поэтому я ее убила. — Глаза Урд потемнели от горя. — Нет. Несущие Свет действительно достаточно сильны в этом городе, как и в большинстве городов на побережье, и тут уже давно ждали прибытия верховной жрицы. Но я не жрица.

Во взгляде Тора читалось сомнение.

— Так они действуют, — Урд вздохнула. — Они ждут, пока вера окрепнет, а потом посылают туда жрицу. Их немного, Тор. Недостаточно, чтобы поставить по храму в каждом городе.

— И здешние верующие решили, что ты именно та, кого они ждут, — предположил Тор. Хотя бы этой части истории он верил.

— Хельга узнала меня, — продолжила Урд. — И, честно говоря, я подумала, что это хорошая идея — спрятаться тут и дождаться возможности сбежать вместе с тобой и детьми. Но затем Хельга привела ко мне остальных; сначала это были всего несколько человек, но потом верующих стало приходить больше, и я поняла, что древняя вера в Эзенгарде очень сильна.

— Так чего мы ждем? — спросил Тор. — Корабль уже прибыл. Завтра он уплывет вновь… если, конечно, до утра команда протрезвеет. Давай поднимемся на борт.

— Но куда мы поплывем? Разве ты не слышал, что Несущие Свет захватили уже все побережье? Они завоевывают город за городом, и никто не может остановить их. Нам некуда бежать!

Тор не вполне понимал, к чему она клонит.

— И ты полагаешь, что твои сестры примут тебя обратно в служительницы Несущих Свет, если ты выдашь им меня?

— Вопрос скорее состоит в том, кого из них я захочу принять, — ответила Урд, вскинув подбородок. — Мы, — тут же поправилась она.

— Мы?

— Я говорила серьезно, Тор. — В голосе Урд прозвучала мольба. — Я отреклась от моих сестер и всего, что они делали во имя нашей веры. Но я не отрекалась от наших богов. Плоха не наша вера, а то, во что они ее превратили. Несущие Свет лжепророчат. Они говорят о мире, но сеют смерть. Мы же можем поступить иначе. Помоги мне, и прежним богам не нужно будет возвращаться сюда с огнем и мечом!

«Прежним богам? Интересно, она имеет в виду богов войны, которым молилась всего пару минут назад?» — горько подумал Тор.

— Ты и вправду в это веришь, да? — спросил он. — Ты думаешь, что сможешь просто сказать своим сестрам, что, мол, раньше вы все делали неправильно, а я научу вас, как обратить все во благо?

— Именно.

— И они, конечно же, тут же поймут свою ошибку и попросят у всех прощения. А еще они падут пред тобой на колени. Так, что ли? — насмешливо осведомился он.

— Не передо мной, — возразила Урд. — Перед тобой. Ты что, не видишь, что все это значит? Остальные жрицы — обычные люди. Они проповедницы, не более того! Да, они умеют проповедовать, ведь этому их учили всю жизнь. Они умеют подбирать нужные слова и очаровывать сердца людей. Но в конце концов, они просто смертные, а их слова — всего лишь слова. Что они могут противопоставить вере, чьи жрицы не только проповедуют учение богов, но и могут показать всем живого бога во плоти? Они все переметнутся к нам, Тор!

— А тех, кто этого не сделает, я сражу моим молотом, да?

— В этом не будет необходимости! — в запальчивости воскликнула Урд. — Корабли, о которых я говорила, уже на пути сюда. Они прибудут в течение недели. На этих кораблях приплывет не только верховная жрица, но и воины. Больше воинов, чем ты даже можешь себе представить. Но они не поднимут на тебя меч. Как они могут противостоять тому, во имя кого они завоевывают мир?

— Я не бог, Урд, — отрезал Тор. — А если и так, то я не хочу им быть. Я не просил этого!

— Боги не всегда спрашивают нас, чего мы хотим, а чего нет, — серьезно ответила она. — Возможно, я жду слишком многого, а тебе нужно время. И потому я прошу тебя: не принимай решение сразу.

— О чем ты говоришь?

— Не принимай решение прямо сейчас. Не сегодня, Тор. Пускай пройдет день или два, прежде чем ты начнешь что-либо предпринимать.

— А если вам не понравится мое решение, о верховная жрица? Вы заставите меня отказаться от него?

— Разве я смогла бы?

Тор смолчал. Все происходило слишком быстро, чтобы он действительно мог обдумать случившееся, не говоря уже о том, чтобы принять его. Только в одном Урд ошибалась. Решать тут было нечего, потому что Тор на самом деле все уже решил, причем еще до того, как его поставили перед выбором. Нужно было уйти прямо сейчас, не задавая больше ни одного вопроса, не оглядываясь и не думая о том, чтобы вернуться назад.

Какое ему дело до этого мира?

Наверное, никакого.

Зато ему есть дело до ребенка, которого должна родить Урд.

— Я не буду тебе мешать, — наконец сказал Тор. — Во всяком случае, пока не родится ребенок.

— А потом?

На этот вопрос Тор ответить не мог. Он просто не знал.

Урд хотела сказать что-то еще, но в этот момент вернулся Лив. Вид у мальчика был немного испуганный, и он старался не смотреть Тору в глаза. Парнишка что-то шепнул матери, и Тор увидел, как она вздрогнула. Тем не менее ее голос оставался спокойным.

— Все в порядке, Лив. Иди, я догоню тебя.

Не возражая, мальчик коротко кивнул, повернулся и вышел. На него это было не похоже.

Подождав, пока Лив отойдет достаточно далеко, чтобы не услышать ее слова, Урд подняла голову и посмотрела на тонкую позолоченную маску, которую Тор положил на стол, и на маленькую накидку на его плечах.

— Я не спрашивала тебя, откуда у тебя эти вещи, — произнесла она. — Честно говоря, я даже не задавалась этим вопросом.

Не ответив, Тор молча стянул с плеч накидку и бросил ее на пол, а потом повернулся и посмотрел в ту сторону, куда отправился Лив.

Он шел сюда не этим путем, и в извивающихся коридорах не было лестницы, лишь пара плоских ступеней, но каким-то образом они поднялись наверх, и вскоре Тор очутился рядом с Урд в узком туннеле, где он оставил тело девушки.

В алькове теперь было светло, и в мерцающем свете факела Тор увидел Лива и его сестру, которые, понурившись, стояли в стороне. На Тора они не смотрели. Жестом приказав детям отойти, Урд вошла в низкую нишу и опустилась на корточки рядом с телом.

— Это Борда, дочь рыбака, — ровным голосом сказала она. — Она пришла к нам всего во второй раз. Несчастное дитя… Ей так хотелось носить маску воительницы. Думаю, для нее все это было лишь игрой. Бедняжка. — Урд посмотрела на Тора, и он не увидел в ее глазах упрека. — Тебе действительно необходимо было убивать ее?

— Такое случается, когда дети играют не в те игры, — холодно ответил он. — Я не хотел причинять ей вред.

— Но ты это сделал, — пробормотала Эления. — Она была… всего лишь девчонкой! Такой же, как и я! Ты не должен был убивать ее!

— Помолчи, Эления! — оборвала ее мать. — Борда была одной из нас и умерла во имя нашей веры. Тебе не следует… — Запнувшись, она резко встала и мрачно посмотрела на дочь. — Это ведь ты сказала ему, да?

— Но я не хотела! Не хотела, чтобы случилось что-то подобное! Я только…

— Она волновалась за тебя. И за своего еще не рожденного братика. — Тор понимал, что это лишь отговорка.

— Значит, ты за меня волновалась. — Урд задумчиво посмотрела на дочь. — Как мило. Но я запретила тебе…

— Ты же сама говорила, что плохо себя чувствуешь! — перебила ее Эления. — Ты страдаешь от боли, хотя и пытаешься убедить нас, что с тобой все в порядке!

— Так и есть, — ответила Урд. — Но это нормально. Ваш брат родится через несколько дней. И все же я запретила тебе выходить наружу. А теперь ты видишь, к чему привело твое непослушание.

— Но я…

— Я знаю, что ты не хотела этого. Ты даже не подозревала, что такое может случиться, а теперь одна из наших сестер, такая же, как и ты, девочка, мертва.

— Урд! — резко осадил ее Тор.

— С таким же успехом ты могла бы убить ее собственными руками, — безжалостно продолжила Урд.

— Урд, хватит! — раздраженно повторил Тор. — Эления тут ни при чем. Это я убил девушку, а не она!

Он попытался схватить жену за руку, но та вырвалась и смерила его настолько холодным взглядом, что Тор вздрогнул.

— Очень благородно с твоей стороны, что ты защищаешь ее, но Эления уже взрослая, и пришло время, чтобы она научилась нести ответственность за свои поступки.

— Что же ты за человек такой, — прошептал Тор. — Это же твоя дочь, Урд!

— Да, — холодно ответила она. — И однажды она станет моей преемницей. От того, что она станет говорить или делать, будет зависеть жизнь людей. Ей придется решать, чему быть — миру или войне. Возможно, ей придется определять судьбу целых народов. Она должна научиться…

— Как не быть человеком? — перебил ее Тор. — Почему-то я уверен, что она этому научится. В конце концов, у нее хорошая наставница. Да и я подаю ей неплохой пример.

На мгновение Урд утратила контроль над собой, но, возможно, Тору это только показалось, так как она сразу взяла себя в руки, и он не успел разглядеть, что же скрывалось за ее напускным равнодушием.

— Если вы так полагаете, господин. — Она склонила голову. — Ваши слова ранят меня, но я готова принять ваше решение.

— Ну и хорошо, — ответил Тор. — Вот тебе мое решение: я останусь с вами, пока не родится ребенок. Ни днем дольше.

 

Глава 19

Ближайшие пару дней Тор не видел ни Урд, ни детей. В жизни города ничего не изменилось. Тор пытался заметить хоть что-то в поведении Гундри или Хельги, но тщетно: они вели себя точно так же, как и раньше. Видимо, ни Урд, ни дети не рассказали им о происшедшем, хотя Тор на это рассчитывал. Кроме того, никто не говорил о погибшей девушке. Тор ожидал, что ее исчезновение будет новостью даже в таком крупном селении, как Эзенгард, но либо никто ничего не заметил, либо исчезновения горожан были тут в порядке вещей.

Но и то и другое показалось ему маловероятным, а расспрашивать кого бы то ни было он не решался. Впрочем, теперь Тор смотрел на этот город другими глазами, отмечая про себя многое, что ускользало от него раньше. Однако времени на то, чтобы подумать или подробнее узнать о происходящем, у него не было. Корабль не покинул причал ни в этот день, ни на следующий. На самом деле Тор не очень-то надеялся, что моряки вскоре опять отправятся в плавание. Команда корабля не просто участвовала в празднике весны, она была, так сказать, главным участником кутежа, и потому матросам потребовался целый день, чтобы хоть немного прийти в себя. Но даже после этого они выглядели так, что никаких сомнений по поводу их задержки на берегу не возникало: вряд ли они справились бы с качкой, не опорожняя содержимое своих желудков за борт.

Тору казалось странным, что люди добровольно причиняли себе такой вред, но не винил моряков, поскольку у него появилась возможность подработать на борту. Ему наверняка понадобятся деньги, если он покинет город. Кроме того, Тор познакомился с командой, время от времени поднимавшейся на борт. Большинство моряков оказались довольно недружелюбными и относились к Тору с презрением. Всего пару дней назад такое поведение вывело бы его из себя, но теперь он молча мирился с этим и старался порасспросить команду о том о сем. Впрочем, отвечали моряки охотно. Будучи по природе болтливыми, они привыкли к тому, что в каждом порту их засыпают вопросами.

Корабль был полностью загружен. Тор давно уже перестал думать о том, что же находилось во всех этих мешках, ящиках и коробках, вынесенных из бездонных погребов и огромных складов Себлома. Непонятно было только, как все это помещается на таком невзрачном суденышке. Этот кнорр длиной в пятьдесят футов уже намного больше погрузился в воду, чем в первый день, когда он прибыл в порт, — полностью загруженный и с пятнадцатью матросами на борту. Сейчас из команды на корабле находились только трое — капитан и два матроса, валявшихся на мешках и громко храпевших.

У Тора они вызывали презрение, и это чувство, должно быть, отразилось на его лице, так как после разгрузки капитан подозвал его к себе и, криво улыбаясь, предложил присесть.

Правда, болтать Тору сейчас не хотелось. День выдался не из легких, а Себлом даже не давал ему времени на то, чтобы поужинать. Еда была скудной, и ее едва хватало на то, чтобы хоть немного утолить голод.

Но ссориться Тору не хотелось, да и незачем было привлекать к себе внимание, и потому он молча уселся на один из ящиков рядом с капитаном и вопросительно посмотрел на него.

Капитан был высокий, не ниже Тора, и коренастый, но уже в летах. Его руки были покрыты бесчисленными мозолями и шрамами, что свидетельствовало о долгих годах работы у штурвала. Он был перепачкан с головы до ног, и только меч, висевший на поясе, оставался чистым.

Уже не в первый раз Тор удивлялся тому, что и капитан, и его матросы не расстаются с оружием. Они же находились среди друзей, а Эзенгард был весьма мирным городом…

— Значит, ты Тор, — наконец сказал капитан, произнося его имя с тем же непривычным акцентом, что и Себлом. — Я видел тебя тут последнюю пару дней.

— Наверное, это связано с тем, что я загружал твой корабль, — ответил Тор. — К тому же я был тут один.

Капитан тихо рассмеялся.

— Насколько я понимаю, тебе за это платят?

— Платят, но недостаточно. Впрочем, это хоть что-то.

— Хороший настрой. — По-стариковски закряхтев, моряк сунул руку за ящик и достал кувшин с тягучим медом.

В ответ на его вопросительный взгляд Тор лишь покачал головой, и капитан, пожав плечами, налил только себе.

— Меня зовут Баренд, — представился он, сделав глоток.

— И что тебе от меня нужно? — не очень-то вежливо осведомился Тор.

— Ты сильный парень, подмечаешь, что происходит, и, мне кажется, ты не дурак. Мне это нравится.

Капитан не ответил на его вопрос, и Тор уже начал жалеть о том, что принял это приглашение.

— Я видел, как ты смотришь на моих матросов. Их проделки тебе не по душе.

— По-моему, они слишком много пьют.

— А ты не пьешь. — Баренд кивнул. — Я наблюдал за тобой. Изредка можешь меда пригубить, а к вину и вовсе не прикасаешься. Обет, что ли, какой принес?

— Мне просто не нравится напиваться. Я попробовал, мне это не по душе.

— А в первый раз никому не нравится, — ухмыльнулся капитан. — Еще ты задаешь много вопросов.

— Это верно, — согласился Тор. — И что?

— Да вот хочу полюбопытствовать, нравится ли тебе твоя работа. Ты ведь не из Эзенгарда родом, верно?

— И кто теперь задает вопросы?

— Я хорошо знаю Себлома, — невозмутимо продолжил Баренд. — Он пьяница и слабак, а главное, страшный скупердяй. Дай угадаю. Ты работаешь за еду и ночлег, причем спишь на соломе, а на ужин ешь то, что оставили другие постояльцы?

В отношении ночлега он был прав, а что касалось ужина, то так все и было бы, если бы Гундри и ее мать не позаботились о Торе.

— Мне платят за работу, — ответил он.

Все это Баренда не трогало, но Тор чувствовал, что капитан к чему-то клонит. Нужно было выслушать, что он хочет.

— Платят? Сколько?

Тор ответил.

— Да, я так и думал. — Баренд презрительно рассмеялся. — Этого не хватит даже на то, чтобы заплатить за обед. Насколько я знаю Себлома, он найдет, за что взять с тебя деньги, когда ты покинешь его постоялый двор. По морю плавал когда-нибудь?

— А что?

— Ты ловко передвигаешься на корабле. У меня на это дело глаз наметан.

Тор покосился на спящих матросов и покачал головой.

— Ты что, пытаешься меня нанять?

— Мне хорошие люди всегда пригодятся. А ты парень неплохой. — Капитан ухмыльнулся. — Пить бы еще научился — и цены бы тебе не было.

— Я не моряк, — отрезал Тор.

— А ты пробовал выйти в плавание? — спросил Баренд. — Кроме того, — он повысил голос, видя, что Тор собирается возразить, — мы не выходим в открытое море. «Буря» свое уже отплавала… как и ее капитан, увы. — Он нежно погладил полусгнившую доску и тоскливо улыбнулся. — Этот кораблик не выдержит сильного шторма. Нет, в открытое море мы больше не выйдем. Да и зачем? Там только вода… и пара других стран, где живут такие же красивые женщины, как и тут… и такие же ревнивые мужья, всегда готовые набить чужаку морду.

— К чему ты клонишь?

Баренд ухмыльнулся еще шире.

— Ты ведь уже догадался, друг мой. Я хочу нанять тебя. Такой работящий парень, как ты, мне бы пригодился. Что тебя держит в Эзенгарде?

— Ничего.

— Тогда подумай о моем предложении. Оплата неплохая, мир повидаешь, ну, или хотя бы побережье, а девчонкам моряки нравятся. Да и деньжат подзаработаешь уж побольше, чем здесь.

Тор ответил не сразу. Предложение Баренда было неожиданным, но весьма соблазнительным. Конечно, «Буря» являла собой настоящую развалину, но на ней можно было выбраться из той ловушки, в которой он оказался.

Наконец Тор покачал головой.

— Мне нужно задержаться здесь еще на несколько дней.

— Зачем?

Тор промолчал. Бросив на него испытующий взгляд, капитан отпил еще меда и сказал:

— Тогда предоставим решение судьбе. Или богам, если тебе так больше нравится.

— Что ты имеешь в виду?

Баренд мотнул головой в сторону мачты с обвисшим парусом.

— Мы ждем попутного ветра. Может, он подует завтра, а может, через три дня… Так что время на раздумья у тебя есть.

— Ветра? — Тор покосился на два десятка весел, аккуратно сложенных с обеих сторон палубы.

— Это только на крайний случай. — Баренд покачал головой. — Зачем грести, если ветер весной дует настолько сильно, чтобы доставить нас к цели?

Где-то закричала птица, словно подтверждая его слова или предупреждая Тора.

— И куда же вы поплывете, если вокруг все так же, как и тут?

— Мы поплывем вдоль берега, — ответил Баренд. — Сейчас, весной, после такой долгой зимы всюду нужны наши товары. Мы сможем хорошо заработать. — Он тихо рассмеялся. — Хотя моя команда и утверждает, что я скупердяй похлеще Себлома, но каждый из них получает приличную долю.

Тор покосился на старый, но весьма ухоженный меч на поясе Баренда. «Долю от чего?» — подумал он.

— Так вы поплывете вдоль побережья?

— Из порта в порт.

— Я слышал, на юге идет война.

— Вот как? — Баренд прищурился. — Ну конечно, человек, задающий столько вопросов, наверняка многое знает. Но ты прав. Времена нынче беспокойные. Большинство городов на юге уже пали. И Эзенгард ждет та же участь, если хочешь знать мое мнение. И это еще одна причина, чтобы не оставаться здесь.

— Как по мне, это скорее причина для того, чтобы не ехать на юг.

— Нам нет дела до войны, друг мой, — сказал капитан и презрительно фыркнул.

— И нет дела до Несущих Свет?

Баренд настолько опешил, что Тор подумал, что допустил ошибку, сказав это.

— А ты неплохо осведомлен. Но, видимо, все же недостаточно. Несущие Свет меня не интересуют. И до нас им дела нет.

— После всего, что я слышал, мне трудно поверить в это.

— Власть приходит и уходит, друг мой, — отмахнулся Баренд. — Новый король, новая религия… какая нам разница? Пока никто не вмешивается в наши дела, пока нас оставляют в покое, мы будем вести себя так же. Мне все равно, в каких богов верят люди, и что за мысли роятся в их головах. Корабли нужны всем. И люди, которые умеют плавать на этих кораблях, тоже. Если мы приплывем в город, где правят Несущие Свет, то помолимся их богам, принесем жертву в их храме, а потом пойдем своей дорогой.

«Если Баренд действительно верит в это, — подумал Тор, — то его ждет большое разочарование». Не принимая во внимание Урд — а в последние дни Тор всерьез сомневался в том, что знает, кто она на самом деле, — он мало общался с Несущими Свет. Но если хотя бы половина из того, что о них говорили, была правдой, то слова капитана звучали весьма легкомысленно. Такое отношение к происходящему было простейшим способом потерять голову.

Птица закричала вновь, и Тору показалось, что по палубе «Бури» скользнула какая-то тень, слишком большая и темная для птицы. Но, подняв голову, он понял, что ошибся. Это действительно была птица, а не химера, прилетевшая из снов, чтобы помучить его. Вот только это была не одна из чаек, обосновавшихся в порту и питавшихся отбросами. Нет, это было огромное черное создание, чье оперение блестело, словно полированная сталь.

— Ворон? — удивленно пробормотал Баренд. — Как странно. Вообще-то, они сюда не… — Запнувшись, он нахмурился и настороженно оглянулся.

Судя по всему, он заметил что-то, и это ему совсем не понравилось. И Тор вполне мог его понять. Ему тоже было как-то не по себе. По набережной, направляясь к «Буре», шел Свериг — как всегда, с топором на плече.

Свериг? Здесь?

— Это что, твой дружок? — насмешливо осведомился Баренд.

«Лив был прав, — раздраженно подумал Тор. — Следовало убить этого типа, пока у меня еще была возможность. Но что Свериг тут делает?»

Буквально через пару мгновений Тор смог бы сам задать этот вопрос помощнику ярла, потому что с такого расстояния Свериг узнал бы его. В этот момент ворон крикнул в третий раз. То ли это было совпадение, то ли Один и вправду послал ему этого ворона, но Свериг поднял голову и прищурился, глядя на небо. Тор воспользовался этим и медленно отвернулся, чтобы резким движением не привлечь внимание врага. А вот от внимания капитана его уловка не ускользнула.

— Нет, это явно не твой друг. — Баренд нахмурился. — Но если тебя это утешит, то и не мой тоже.

Тор не ответил. Мысли отчаянно бились в его голове. Оставалось всего пару мгновений до того, как Свериг подойдет сюда, а когда он поднимется на борт «Бури», то узнает Тора. И тогда Сверига придется убить — со всеми вытекающими из этого последствиями как для него, так и для Урд, а может, и для всего города. Да, Лив был прав. Нужно было убить Сверига…

— Плавать умеешь? — спросил Баренд.

Тор удивленно уставился на него, но капитан налил себе еще кубок меда и продолжил как ни в чем не бывало:

— Эта зима была долгой, и все это время «Буря» стояла у причала. Боюсь, кто-то должен нырнуть под воду и посмотреть, не повреждена ли корма. Я знаю, что вода холодная, но заняться этим необходимо.

Все это звучало настолько абсурдно, что Тор потратил еще пару бесценных мгновений на то, чтобы оправиться от изумления. Свериг неуклонно приближался.

— Только следи за тем, чтобы тебя не отнесло в сторону. Подводное течение тут коварно, а под молом есть пещеры, где легко заблудиться. — Капитан вскочил и раздраженно отбросил свой кубок. — Мне все равно, холодная вода или нет, ты, ленивая скотина! Ты нырнешь туда и займешься снастями, иначе я заставлю тебя проплыть весь путь до Старберга, волоча за собой «Бурю», ясно тебе?!

Тор только сейчас понял, что пытается сделать капитан. Оставалось лишь надеяться, что еще не очень поздно. Вскочив, Тор перепрыгнул через мешки и одного из спящих матросов и подошел к поручням.

— И думать не смей подниматься на борт, пока хоть одна ракушка останется на корпусе, ленивая тварь! — бушевал Баренд.

Тор услышал за спиной тяжелые шаги, перелез через поручни и, присев на корточки, наклонился к воде. Ему даже не требовалось притворяться, что он дрожит. Вода действительно была необычайно холодной.

— Вы Баренд, капитан этого корабля? — послышалось сверху.

— Да, — прорычал капитан. — Подождите-ка, мне тут нужно проучить одного бездельника. Поторапливайся, парень! Ты так воняешь, что хорошее купание тебе не повредит! — С этими словами Баренд толкнул его в спину, и Тор, вывалившись за борт, очутился в ледяной воде.

Сердце Тора заколотилось в груди, голова закружилась. Все вокруг заволокло пеленой, так что приходилось ориентироваться только на свет. Легкие болели от нехватки воздуха, словно Тор вдохнул жидкий огонь. Он вынырнул на поверхность, сделал глубокий вдох и опять нырнул, заметив тень на палубе рядом с Барендом. Конечно, Свериг мог что-то заподозрить, наблюдая за странной сценой, но пусть теперь об этом заботится капитан. Впрочем, Тор не сомневался, что Баренд справится. А если нет, то остается надеяться на то, что Свериг плохо плавает и не станет лезть в ледяную воду.

Тор снова набрал побольше воздуха в легкие и, обратившись к богам, чьи имена он слышал от Урд, попросил их, чтобы Свериг сейчас не смотрел вниз. А потом он проплыл под днищем «Бури».

Как и сказал Баренд, в порту было необычайно сильное подводное течение, и потому вынырнуть в нужном месте было трудно. Кроме того, Тор почти ничего не видел. Вода оказалась очень соленой и жгла глаза, словно кислота.

Да и холод давал о себе знать. Увидев наверху светлое пятно, Тор вынырнул на поверхность и сделал вдох, но тут же ударился головой о доску, так что в ушах зазвенело. Каким-то образом ему удалось ухватиться за что-то и держать голову над водой, но это отнимало почти все силы.

Нельзя было слушать Баренда. Что он вообще знал об этом человеке, его целях и намерениях? А что, если он договорился со Сверигом и… Тор почувствовал, как начали путаться его мысли. Жестокий холод сменился ощущением приятного тепла… Нет, нельзя было сдаваться! Вода не просто обжигает холодом, она несет смерть! Будь температура чуть пониже, вода бы покрылась коркой льда. Нужно было выбираться на сушу, иначе он окочурится еще до того, как Свериг договорит с капитаном. С другой стороны, если Свериг его увидит, все будет кончено.

Собрав всю свою волю, Тор заставил себя оглянуться, чтобы понять, где находится. Вокруг тень сменялась светом, и Тор поплыл к самому светлому пятну. Его пальцы за что-то держались, хотя он до сих пор так и не понял, что это. Как бы то ни было, эта опора выдерживала его вес, и нужно было только перебирать руками… Наконец вода отступила и Тор смог подняться на ноги, завернувшись в мокрую накидку. Ткань липла к телу, высасывая последние остатки тепла. Чтобы увидеть его, Сверигу достаточно было только оглянуться.

Наверное, именно эта мысль заставила Тора выпрямиться и пойти вперед. По какой-то загадочной причине Свериг так и не оглянулся, поэтому Тор без помех добрался до постоялого двора. Уже не разум, а интуиция подсказывала ему, что в трактир заходить не стоит. Свериг наверняка приехал сюда не один, и его спутники могли поджидать Тора внутри.

Он поплелся на конюшню. Там тоже можно было наткнуться на кого-то из Мидгарда, но стоило рискнуть. Если он останется на улице, то замерзнет.

С прошлого раза на конюшне что-то изменилось. В стойлах появилось много новых лошадей — и прискакали они сюда недавно. Хотя с них сняли седла и почистили, от некоторых коней еще веяло холодом, и видно было, что животные устали. Одного мерина Тор узнал. Наверное, конь его тоже запомнил — когда Тор вошел на конюшню, мерин поднял голову и тихонько заржал. Тор вспомнил, что на этом коне часто ездил Бьерн.

Он немного испугался, но на самом деле удивляться тут было нечему. Свериг и Бьерн прибыли в Эзенгард неспроста. Конечно, вряд ли они предполагали, что Урд направится сюда, скорее, они намеревались поговорить со своими союзниками и узнать новости о войне. Но раз уж они приехали в этот город, то вскоре узнают от кого-нибудь, что Тор остановился у Себлома. Нужно было предупредить Урд и детей.

Тор чувствовал, как судорога сводит его мышцы, как стучат зубы, как холод болью отдается в ногах. Он умрет, если ничего не предпринять. Но что же делать? Путь к камину Себлома ему заказан, поскольку в трактир идти нельзя. Пробраться в свою комнатку под крышей тоже нельзя. О том, чтобы отправиться в укрытие Урд и предупредить жену, не могло быть и речи. Тор не сомневался в том, что сумеет сориентироваться в подземном лабиринте, но для этого нужно было пройти по улице, а на такой риск он пойти не мог.

Дрожь усилилась. Тор сжал зубы, чтобы подавить стон, и поднес правую руку к лицу. Пальцы посинели и сильно дрожали, и, как он ни пытался разогреться, рука немела все сильнее. Если Свериг застанет его в таком состоянии, то ему даже не понадобится топор, чтобы расправиться с ним. Достаточно будет толкнуть его, и он разлетится на тысячи ледяных осколков.

Неловко стянув мокрую накидку с плеч, Тор повернулся к двери и осмотрел стойла. Пегая кобылка поприветствовала его радостным ржанием и повернула голову, словно бы для того, чтобы укусить. Впрочем, кусаться она не стала. Тор, проходя мимо, потрепал ее по шее. Даже это движение вызвало у него боль. В узкие щели между досками можно было увидеть гавань и «Бурю». Баренд и Свериг по-прежнему стояли на корме и разговаривали. Конечно, Тор находился слишком далеко, чтобы понять, о чем они говорят, или хотя бы разглядеть выражения их лиц, но он видел, как Свериг активно жестикулирует, размахивая топором. И хотя это ничего не означало — Свериг всегда размахивал топором, — Тору это не понравилось. Понаблюдав некоторое время за капитаном, Тор стал ждать, когда же прекратится дрожь в руках и отступит боль, но его состояние только ухудшалось.

Все тело болело, мысли медленно ворочались в голове, и думать становилось труднее. Тор понимал, что страдает от последствий переохлаждения и что это может быть опасно. В горах тоже царил холод, но тогда все было иначе. Холод убьет его, если он ничего не предпримет. Но была и другая опасность. Из-за недомогания он вряд ли сумеет правильно отреагировать, если что-нибудь случится. Возможно, он даже не заметит, что что-то не так. Кобылка фыркнула, и Тор поднял руку, чтобы погладить ее, а потом обошел деревянную ограду стойла и прижался к лошади. Животное инстинктивно отпрянуло, почувствовав холод, но потом прильнуло к хозяину. Помедлив, Тор стянул мокрую рубашку и штаны и обнял кобылу. Это не очень помогло, ведь было ясно, что рано или поздно ему опять придется надевать мокрую одежду, но сейчас у Тора хотя бы появилось ощущение, что рядом есть какой-то друг и он что-то делает для него. Мысль об этом преисполнила его горечью. Лошадь? Неужели единственным существом в мире, которого он мог считать своим другом, была лошадь?

Тор списал эту безумную мысль на свое состояние и сосредоточился на тепле, исходившем от кобылки. Наверное, сама мысль о тепле грела его больше, чем тело лошади. Его знобило, и Тор чувствовал, как нагревается кровь в его жилах, а мысли уплывают куда-то, скатываясь в горячечный бред. Ноги становились все тяжелее, и сейчас Тору хотелось лишь одного: прилечь на пол и закрыть глаза. Конечно, он понимал, что после этого может уже не проснуться, однако теперь это не имело никакого значения.

 

Глава 20

Он вновь стоял у Пути Богов. Ревела буря. Или это выли волки? Мир был бел, болезненная белизна заполонила все, и снег бил в лицо, но Тору было жарко, как будто по его венам струился жидкий огонь, от которого лед превращался в пар. В клубах дыма виднелись какие-то тени, словно от крыльев чаек или воронов, и во тьме эти крылья оборачивались топорами.

— Я могу помочь тебе умереть. Не более того.

— И что ты попросишь за это? — поинтересовался он, уже зная ответ.

Свериг насмешливо смотрел на него сквозь пелену снега, его борода покрылась изморозью… Нет, это была мертвая девушка из лабиринта, и она, открыв глаза, посмотрела на него.

— Ты можешь выжить. Это будет твой выбор. — Ее лицо уже покрылось трупными пятнами.

А потом ее рот превратился в пещеру, пещера — в пропасть, пропасть — в водоворот, и Тора стало затягивать туда. Он метался по коридорам лабиринта, где не было ни начала, ни конца, а в стены, выложенные из камней, не вошло бы и острие ножа. Ступени лестниц были слишком крутыми, так что от спуска у него болели ноги и Тор едва мог идти, но все равно шел в эту темную бездну. Из глубины морей поднимались драккары, они ударялись о скалы, и во все стороны летели брызги. Тор стоял на высоком балконе, нет, не стоял, свисал с поручней, ухватившись всего одной рукой, вот только рука эта замерзла и превратилась в лед.

— Ты должен принять решение, — сказала Урд.

Но он не хотел принимать решение, пока не родится его ребенок, его сыночек… Тор наступил подошвой на свою руку, и она разлетелась на осколки, как хрупкое стекло, а он полетел вниз, на острые скалы, и закрыл глаза, чтобы не видеть, как разобьется его тело.

Но удара так и не последовало…

Тор провалялся в горячечном бреду два или три дня. Со времен боя у Пути Богов он еще никогда не был так близок к смерти. Его тело страдало от целого потока видений, размытых снов, а главное, от жажды.

Когда Тор очнулся, оказалось, что он находится в каком-то незнакомом месте, и это испугало его, потому что все тут было чужим и в то же время привычным. Сначала он подумал, что в действительности просто еще не пришел в себя и видит очередной сон, похожий на явь. Жар спал, забрав с собой часть воспоминаний. Тор не знал, где он очутился и как сюда попал. Он попытался подняться на локоть, но тут же откинулся на кровать, чувствуя сильную слабость. Сердце билось равномерно, но натужно, и Тор чувствовал, как каждый удар отдается в кончиках пальцев. Отвратительный привкус во рту вызывал тошноту. Даже от небольшого усилия начиналось головокружение. Он опять вытянулся на кровати и закрыл глаза, ожидая, пока уляжется сумятица в голове, а живот перестанет бунтовать.

А может быть, ему просто хотелось есть. Вместе с воспоминаниями исчезло и ощущение времени, на которое он обычно полагался. Тем не менее Тор понимал, что прошло как минимум два дня. Должно быть, он потерял сознание на конюшне, а кто-то подобрал его и принес сюда. Вот только непонятно, кем был этот «кто-то» и где находилось это «здесь». Остались какие-то смутные воспоминания о чьих-то руках, взволнованных голосах, мисках с прохладной водой у его губ… О том, как вода студила горло. Возможно, Тора нашел друг. Но, с другой стороны, он мог оказаться в плену. По тому, что его окружало сейчас, понять что-либо было невозможно.

Тор лежал голый под мягким одеялом на такой же мягкой кровати, и кто-то для удобства даже подложил ему под голову подушку.

«Судя по всему, нашел меня все-таки не Свериг, — усмехнувшись, подумал Тор. — Иначе я проснулся бы с отрубленной головой».

И все же он вполне мог быть пленником. В комнатке с каменными стенами было настолько темно, что даже Тор с его необычайным зрением не мог ничего разглядеть. Две чаши с тлеющими углями распространяли тепло, но света давали немного. Скорее всего, он находился в древнем подземном лабиринте, но это не означало, что тут безопасно. Возможно, Свериг уже поймал Урд и детей и теперь ждал его пробуждения, чтобы провести допрос.

Тор понимал, что подобные рассуждения ни к чему не ведут, и попытался вспомнить, что же все-таки произошло. Но тщетно.

Тем не менее одну интересную деталь он все же подметил. Несмотря ни на что, его тело не пахло застарелым потом — наверняка кто-то заботился о нем. Тор не знал, стыдиться ему этого или нет. Мысли опять начали путаться, и он ненадолго задремал. По телу разлилась приятная усталость, а значит, он действительно спал, а не терял сознание. Руки и ноги казались легкими, а все звуки и краски вокруг — приглушенными. Если бы еще не этот неприятный привкус во рту!

Что-то зашуршало, и к его губам поднесли миску с водой. Тор пил жадными глотками, но так и не сумел полностью загасить пламя, бушевавшее в горле. Когда миску убрали, он разочарованно вздохнул.

— Сейчас дам тебе еще, не волнуйся. Но, если будешь пить слишком быстро, тебя затошнит.

Разум подсказывал, что так и будет, но Тора мучила жажда, губы потрескались, в горле пересохло. Невыносимо хотелось пить. Он попытался поднять руку и отобрать миску с водой, но даже на это у него не хватило сил. Одеяло прижимало его руку к кровати.

Послышался тихий смешок, и в отблесках дотлевающих в чашах углей мелькнула толстая золотисто-рыжая коса. Тор почувствовал сладковатый запах и только потом понял, что кто-то нежно гладит его кончиками пальцев по лбу.

— Урд? — В горле першило, и он почти не мог говорить.

— Мне, наверное, нужно было бы спросить, как ты себя чувствуешь, но, по-моему, я уже знаю ответ. — Женщина покачала головой, обеспокоенно посмотрев на Тора. — Я, конечно, знала, что ты весьма чистоплотен… но когда тебе в следующий раз захочется искупаться, не прыгай, пожалуйста, в море. Или хотя бы подожди, пока станет теплее.

— Очень смешно, — прохрипел Тор.

Говорить было больно, но он чувствовал, что голосовые связки понемногу восстанавливаются и к ним возвращается былая мягкость. Да и мысли в голове стали более ясными, и только глаза еще играли с ним шутки. Урд сидела на расстоянии вытянутой руки от него, но ее лицо по-прежнему казалось размытым пятном. А может, тут и вправду было так темно, что Тор просто ничего не видел.

— Это не смешно, а глупо, — отрезала она. — Я даже не знаю, кто из вас глупее: Баренд, придумавший эту жуткую идею, или ты, воплотивший ее в жизнь. — Урд нетерпеливо отмахнулась, видя, что Тор собирается что-то сказать. — Знаю, в противном случае тебя увидел бы Свериг и все было бы намного хуже. Но зачем ты спрятался в хлеву? Почему не пришел сюда?

«Потому что тогда мне пришлось бы идти по улице и люди Бьерна или Свериг могли бы заметить меня», — хотелось сказать ему. Но Тор промолчал. Каждое слово отдавалось болью в горле.

— Это ты… меня нашла? — спросил он.

— Гундри.

Что-то странное было в том, как она произнесла это имя, но мысль эта ускользала, и Тору не удалось додумать ее до конца.

— Тебе повезло, Тор. Если бы ее отец зашел на конюшню, то тебя бы тут не было. К счастью, он был слишком занят — пил на спор с этим дураком Бьерном и отправил вместо себя дочь, чтобы та позаботилась о лошадях. Гундри нашла тебя и сообщила нам.

— А кто принес меня сюда?

— Лив и… Эления.

И в этот раз Тору показалось, что заминка в ее голосе значит что-то важное, но думать об этом не хватало сил. Сейчас он смог только повернуть голову и посмотреть на миску с водой.

Должно быть, Урд заметила его взгляд, так как она протянула руку к миске, но, к сожалению, напиться Тору не дала. Урд — в этот момент Тор видел ее лишь как размытую тень — встала и скрылась в темноте. Послышалось какое-то копошение, потом журчание воды, переливавшейся из одной посуды в другую. Один этот звук сводил Тора с ума, разжигая в нем жажду, но Урд все не возвращалась.

— Как у тебя дела? — спросил он.

— Как у меня дела? — Почему-то этот вопрос смутил ее, но потом Урд тихо и, как ему показалось, неискренне рассмеялась. — С ребенком все в порядке, если ты об этом. До родов пройдет еще какое-то время.

Она продолжала возиться в темноте. Зашуршала ткань, может быть, кожаная. Урд вернулась и с удивительной легкостью села рядом с ним, поджав под себя ноги. Миску она держала обеими руками. Когда она поднесла воду к его губам, ее лицо оставалось в тени.

Тор выпил, но уже после первого глотка понял, что это не вода. Значит, Урд готовила зелье.

— Пей осторожно, — сказала Урд. — Если, конечно, ты не хочешь опять уснуть. А тебе ведь этого не хотелось бы, правда?

— Что это за зелье? — спросил он, на время оторвавшись от миски.

Питье было холодным и невероятно вкусным. Оно легонько пощипывало язык, оставляя чувство приятной расслабленности.

— Тебя это не касается. Просто поверь мне. Ты же знаешь, я ведьма.

— Если это то же лекарство, что выпили Хенсвиг и его жена… — Тор тут же пожалел о сказанном.

Он и сам не знал, зачем заговорил об этом. Почему-то в глубине души ему хотелось обидеть Урд, оттолкнуть ее.

Но она сделала вид, будто не услышала его замечания, и через некоторое время отобрала у него миску. Тор выпил бы и больше, но спорить не стал. Облизнув губы, он собрал последние драгоценные капли жидкости. Горло по-прежнему болело, но каким бы ни было это колдовское зелье, оно уже начало действовать. Тело по-прежнему казалось тяжелым, но вот думать стало легче. Ощущение было приятным. Что-то происходило с ним, и Тор это чувствовал. Правда, внутренний голос нашептывал ему, что это плохо. Но голос становился все глуше, а Тор старался успокоить себя: пусть Урд и предала его, но она не станет вредить ему, ведь он ей нужен.

— Я давно здесь? — спросил он, чтобы отделаться от навязчивых мыслей.

— Два дня. Три, если считать сегодняшний. Уже почти вечер.

— Три дня? Я…

— У тебя был жар, — перебила его Урд, выпрямляясь.

Она что-то сделала со своими волосами, но Тор не мог разобрать, что именно. Послышалось шуршание, и поток золотых волос заструился по ее плечам.

— Не бойся. Это зелье поможет тебе заснуть.

— Зачем?

— Зачем? — Урд пожала плечами. — А почему нет? Ты ничего особенного не пропустил, можешь еще поспать. К тому же все эти три дня тебе снились кошмары.

«Для кошмаров жара не надо», — подумал он.

— Он обманул меня.

— Кто?

— Демон. Тень. Тор.

Как бы там она его ни называла… Урд склонила голову к плечу, и Тор не увидел ее лица. Женщина промолчала, но он чувствовал, что она удивлена.

— Тебе приснился плохой сон. У тебя был жар, так что ничего удивительного. Ты все еще злишься, что не можешь вспомнить?

Тор не знал, что ответить на это. Вопрос показался ему странным. Но и эта мысль ускользнула от него.

— А что Свериг и Бьерн? Им известно о вас?

— Только то, что мы тут были, не более того, — ответила она. — Лив и… Я с детьми якобы покинула Эзенгард в тот же день, когда приехала сюда. По крайней мере, так всем говорит Хельга. — Урд вздохнула. — Бьерн считает, что мы отправились на юг, чтобы добраться до тех земель, где уже укрепился культ Несущих Свет. Ярл послал за нами людей. — Она запнулась. — В отношении тебя все обстоит немного иначе. Они знают, что ты тут был.

— А Баренд?

— Свериг допрашивал его, а он не из тех, кому нравится повторять свои вопросы. Но капитан — храбрый человек. Он держался довольно долго, хотя это и не имело смысла. Свериг и без того все знал. Наверное, ему просто нравилось пытать Баренда.

Тору было трудно поверить в это. Свериг был непростым человеком, и вряд ли что-то в мире помешало бы ему добиться своей цели. Но он был не из тех, кому пытки доставляют удовольствие.

— Он еще жив?

— Баренд? Да. Но он сидит в тюрьме и останется там, пока Бьерн и ярл Эзенгарда не примут решение.

— Какое решение? — переспросил Тор.

— Можно ли ему доверять. — В ее голосе звучала нетерпеливость, словно она заставляла себя говорить с ним. По крайней мере, на эту тему. — Себлом выдал тебя, но это уже неважно. Бьерну понадобилось задать всего пару вопросов, чтобы понять, что за таинственный незнакомец уже неделю живет на постоялом дворе и работает за троих. Есть свои недостатки в том, что ты не только выглядишь как бог, но и обладаешь невероятной силой. Они рыскали по всему городу, пытаясь найти тебя.

Урд подняла руку, и было в этом движении что-то настолько возбуждающее, что Тор даже испугался. Этого не должно было происходить. Не здесь и не сейчас.

— Не волнуйся, тут ты в безопасности. Никто не знает об этих подземельях. Во всяком случае, никто из мужчин.

Эти слова имели важное значение… но Тору не хотелось думать об этом. Что-то происходило с ним, и в глубине души он чувствовал, что это неправильно и… абсурдно, особенно сейчас, но ему все труднее было справляться со своей похотью. Тор смотрел на Урд, чувствуя, как же ему не хватало ее все эти недели. Что бы ни говорила, что бы ни делала Урд, она все равно оставалась самой красивой женщиной, которую Тор когда-либо знал, и воспоминания о том, как сладко она обнимала его, разжигали огонь в его чреслах.

— И что теперь?

Златовласая тень рядом с ним пожала плечами. Волосы зашелестели, словно шелк.

— Бьерн и его люди не останутся здесь надолго. Я уверена, что они отпустят Баренда перед уходом.

— А если нет? — На самом деле ответ на этот вопрос его не интересовал, просто Тору нужно было отвлечься от Урд, от того, что ему хотелось сделать.

Он… вожделел ее, несмотря на неуместность даже мысли об этом. Но он был мужчиной, а она — женщиной, которая ждала его ребенка. И их малыш родится всего через пару дней…

Тор попытался взять себя в руки. Всепожирающая страсть не угасла, но контролировать ее стало чуть проще. Он даже был рад, что тут темно и ему не удается толком разглядеть жену.

Встав, Урд обеими руками сняла шаль и отошла в сторону. Хотя вокруг было темно, Тору казалось, что он ее видит. Он слышал, как шелестит ткань платья от прикосновения к ее шелковистой шее, как шуршат волосы, падая ей на спину, как ровно дышит Урд… А ее запах… Этот запах пьянил его.

На это раз потребовалась вся его сила воли, чтобы отогнать эту мысль. По крайней мере, Тор попытался.

— Урд, ты…

— Я пришла сюда не для того, чтобы говорить с тобой об этих разбойниках, Тор.

То ли ему просто показалось, то ли ее голос действительно изменился, стал мягче, глубже, соблазнительнее?

— А зачем же?

— Я хотела извиниться перед тобой, — запнувшись, сказала она. — Когда мы виделись в прошлый раз, я была несправедлива к тебе. К тебе и Элении. Мне очень жаль.

— Ничего. Я…

— Нет, это важно, — перебила его Урд. — Это очень важно, Тор. Я не знаю, что будет. Не знаю, что уготовано нам судьбой, Тор, но я не хочу, чтобы что-то стояло между нами. Я понимаю, что была несправедлива к тебе и Элении. Ты можешь простить меня?

— Сейчас не время, чтобы…

И Урд вновь заставила его замолчать, но теперь уже не словами. В первый момент Тор даже не понял, что она делает. Склонившись над ним, так что ее волосы упали ему на лицо, Урд впилась в его губы страстным поцелуем. Будь у Тора силы, он тут же привлек бы ее к себе, но его руки и ноги словно налились свинцом. Наконец она чуть отстранилась от него, но, видимо, твердо решила помучить Тора, так как ее язык продолжал играть на его губах, а волосы щекотали щеку. Тор сгорал от страсти.

— Ну хорошо, — шепнул он. — Я принимаю твои извинения. И если тебе захочется обидеть меня еще раз, а потом извиниться вот так, то пусть тебя ничто не останавливает.

— Так легко тебе от меня не отделаться, — заявила Урд, выпрямляясь.

Ее руки по-прежнему ласкали его тело, ноготки легко царапали шею и плечи, рисовали линии сладкой боли на груди…

— Что… ты делаешь? — выдохнул он.

— Тебе не нравится? — промурлыкала Урд.

Ее губы целовали его шею, но Тору все же удалось просунуть ладонь под одеяло и попытаться убрать руку Урд. Но Урд была быстрее. Ее пальчики, такие тонкие и хрупкие, что Тор боялся причинить ей боль, лишь прикасаясь к ним, теперь легко отбросили его ладонь, а ее губы вновь прильнули к его рту.

— Нравится, — прошептал Тор. — Но ты…

Ее пальцы все двигались и двигались, так что он постепенно терял рассудок.

— Что я тебе такого сделал, что ты мучаешь меня?

Ее ладонь ласкала его чресла, сводя с ума, а потом Урд резко отдернула руку, отбросила одеяло и опустилась на Тора в позе наездницы.

— Урд! — охнул он. — Что…

Но она не дала ему договорить, закрыв ему рот сначала ладонью, а потом и губами.

— Все в порядке, — прошептала Урд. — Я хочу тебя. Прямо сейчас.

— Но ты… тебе же нельзя… — Голос Тора срывался.

Он чувствовал тепло ее лона, и это тепло разжигало в нем жар похоти.

— Ничего страшного, любимый, — шепнула она, немного отстраняясь от его губ. — Я знаю, что делаю, поверь мне. — Урд тихонько рассмеялась, и Тор ощутил ее горячее дыхание на своей щеке. — Ты же знаешь, я ведьма.

И больше Тор не смог сопротивляться. Это было настоящее безумие, но уже ничего не имело значения. По крайней мере, сейчас. В этот момент главным была сладость ее губ, шелковистость мягкой кожи. Тор хотел поднять руки и сжать ее соски — он так скучал по дивной тяжести ее грудей, — но Урд перехватила его запястья.

— Нет, — заявила она. — Я отвратительна сейчас. Не хочу, чтобы ты видел меня такой.

— Кроме того, ты…

— Беременна, знаю. — Урд звонко, как-то по-девичьи рассмеялась. — И ты виноват в этом так же, как и я… Но тебе не следует беспокоиться. У женщин моего народа в этом отношении все обстоит немного иначе.

Она говорила глупости, и Тор знал это, но прислушаться к разуму в этот момент не мог… Совсем…

Тор проснулся на следующее утро — если это было утро, ведь в комнате по-прежнему царил полумрак, хотя кто-то заново наполнил чаши углем. Во рту все так же чувствовался неприятный привкус, голова немного болела, но Тор знал, что впервые за долгое время нормально выспался, не проваливаясь в пространство бреда и жара. Он чувствовал себя слабым, словно новорожденный, но это была совсем другая слабость. В чем-то она даже казалась приятной. А еще были воспоминания о…

Нет. Наверное, все это было сном. Такое не могло произойти, ведь…

Что-то зашуршало, и Тор краем глаза заметил какую-то тень. Он резко сел на кровати.

— Простите, господин! — В голосе девушки звучал испуг. — Я вас разбудила? Я не хотела!

Тор прищурился, проведя тыльной стороной ладони по глазам, и всмотрелся в темноту. Кто-то двигался там, и на мгновение воспоминания о сне вернулись. Тору казалось, что он видит Урд. Но голос был слишком молодой, а фигура, очертания которой он видел, — какой-то… детской.

— Я просто хотела проверить, все ли в порядке. Может, вам что-то нужно? — Это была Гундри.

Господин? Тор прищурился, пытаясь отделить сон от яви, но у него это не сразу получилось. Гундри не было места ни в том, ни в другом. Но потом Тору пришло в голову, что это не совсем так.

— Ты нашла меня.

— Да. — В глазах Гундри вспыхнула гордость, но уже через мгновение она упала на колени и склонила перед ним голову. — Я знала, что это вы, господин! Никто не хотел в этом признаваться, но я сразу поняла! Неважно, что говорят другие, Тор, но я вас сразу узнала!

Тор решил не спрашивать, что же именно она узнала.

— Это ты нашла меня и сообщила остальным?

— Вы были без сознания, господин.

— Я бы умер, если бы ты не нашла меня.

Гундри промолчала.

— Но боги не умирают от переохлаждения, верно?

Покосившись на него, Гундри неуверенно улыбнулась.

— Да, верховная жрица сказала мне, что вы именно так и ответите.

Тор тихо вздохнул. Словами он бы тут ничего не добился.

— Будь добра, встань, пожалуйста. Мне не нравится, когда люди стоят передо мной на коленях.

Гундри подхватилась так быстро, что чуть не потеряла равновесие, но голову так и не подняла.

— Как прикажете, господин.

— И не называй меня «господин».

— Как пожелаете, гос… Тор.

— Гундри, прекрати. — Тор вздохнул. — Если хочешь оказать мне услугу, то говори со мной так же, как и раньше.

— Но ведь тогда я не знала…

— Кто я? — перебил ее Тор. — Но ты же сама только что сказала, что обо всем догадалась с самого начала?

Ее смятение откровенно позабавило его. Тор поднялся и только сейчас вспомнил, что под одеялом он голый. Пришлось остаться в кровати.

— Мне хочется пить. — Он нетерпеливо махнул рукой, призывая Гундри прекратить лебезить перед ним. — И я не прочь немного перекусить.

— У меня все есть, — выпалила девушка. — Я принесла воду, фрукты и рыбу. Могу достать вам вина, если…

— Воды будет вполне достаточно, — перебил ее Тор. — И не нужно обращаться ко мне на «вы».

— Как пожелаете… как пожелаешь, Тор.

Он даже не знал, смеяться ему над таким поведением Гундри или стоит обеспокоиться. К тому же Тор не понимал, говорит она серьезно или потешается.

— И неплохо было бы, если бы ты принесла мне одежду.

— Обязательно, — поспешно ответила девушка и тут же убежала.

Подождав немного, Тор встал, обернул бедра одеялом и начал осматривать комнату. Правда, смотреть тут было особенно не на что. Длина комнатушки составляла восемь шагов, ширина — пять, а мебель фактически отсутствовала. За многие столетия каменные стены покрылись пылью, но под налетом они были гладкими, и Тора это успокоило. Хотя бы тут ему не приходилось смотреть на жутковатые барельефы. В комнате стояла кровать, две чаши с углями и стол. На столе Тор увидел поднос с двумя мисками — в одной была вода, в другой — фрукты и сушеная рыба. Строители этого подземного лабиринта решили обойтись без окон, но Тор и без того чувствовал, что находится глубоко под землей.

Утоляя жажду, он выпил половину воды, а остальной ополоснул лицо. Попробовав фрукты, Тор понял, что по-настоящему проголодался. В животе урчало. Наверное, Урд была права, когда сказала, что он провалялся три дня.

Когда Гундри вернулась, Тор уже все съел. Он так и не утолил голод, но хотя бы противный привкус во рту пропал. Одежда, которую принесла девушка, не принадлежала ему, однако подходила по размеру. К тому же она скорее подошла бы королю, чем простому охотнику: тонкая мягкая кожа глубокого черного цвета была украшена такими же черными металлическими нитями. Под стать одежде были и сапоги, и обитая серебром перевязь. К изумлению Тора, на перевязи висел роскошный меч в таких же дорогих, отороченных мехом ножнах. Это было не то оружие, которое он оставил на постоялом дворе.

Гундри, наверное, предвидела его удивление.

— Свериг забрал ваш… твой меч. Я хотела украсть его, но верховная жрица была против. Баренд по-прежнему настаивает на том, что ты утонул.

— А мертвый не станет возвращаться за своим мечом. — Тор кивнул. — Умно.

— А еще я выбросила твою одежду, — похвасталась Гундри. — Свериг пока сомневается, но все остальные уверены, что ты утонул… или покинул город. Впрочем, через пару дней это все равно будет неважно.

Тор предпочел проигнорировать последнюю фразу девушки и бросил красноречивый взгляд сначала на нее, а потом на одежду. Гундри не сразу поняла, на что он намекает, а потом испуганно вздрогнула и смутилась.

— Ой… Я… подожду за дверью. Позовите, если вам что-то понадобится.

На самом деле никакой двери тут не было, остался только полукруглый проход, по бокам которого виднелись глубокие выбоины, отмечавшие места, где раньше находились железные петли. Судя по всему, дверь не выбили, она просто стала жертвой безжалостного времени. У Тора мурашки по коже побежали, когда он с благоговением подумал, какие же древние эти коридоры и комнаты и сколь искусными были их создатели. Более хитроумного сооружения Тору видеть не приходилось. Он невольно задумался над тем, что же случилось с народом, создавшим это произведение архитектурного искусства. Видимо, они были могущественнее тех, кто жил тут теперь.

Скорее всего, ответ на этот вопрос ему никогда не найти, но сама мысль привела его к неожиданному, но весьма неприятному выводу. Что-то уничтожило этот народ, невзирая на его могущество. А вдруг действия Урд и сестер культа опять приведут к пробуждению этой разрушительной силы? Тору вспомнился демон из его сна. Демон, укравший его жизнь. Он был лишь тенью, но в то же время воплощением страха. Может, Урд и ее прихожане стали жертвами этого лжеца? И их поступки служили лишь одной цели — освобождению древней силы, готовой смести человечество с лица земли?

Гундри что-то сказала, и, хотя Тор не разобрал ее слов, они вернули его к реальности. Покачав головой, он отбросил глупые мысли и быстро оделся. Как он и ожидал, одежда пришлась ему впору, словно шилась специально для него — хотя, возможно, так и было. Она сидела как влитая. Едва Тор успел надеть тяжелую перевязь, как Гундри вернулась. Он не стал задаваться вопросом, услышала она звон металла или просто-напросто подглядывала за ним.

— Вам еще что-то нужно? — Смутившись, девушка улыбнулась и тут же поправилась: — Тебе еще что-то нужно?

Тор молча покачал головой и покосился на разворошенную постель. Теперь он не сомневался, что вчерашняя встреча с Урд ему не приснилась, хотя воспоминания казались абсурдными и почему-то вызывали в нем чувство стыда. Наверное, Урд была права, когда сказала, что у женщин ее народа все обстоит немного иначе… и что она ведьма. Самым странным оказалось то, что воспоминание было немного размытым, словно Тор все происходящее с ним переживал либо в бреду, либо в состоянии опьянения. В то же время оно было настойчивым, так что он не мог от него отделаться. Едва Тор закрывал глаза, как он вновь чувствовал тепло ее объятий и жар поцелуев на губах. Урд не давала ему действовать той ночью, говоря, что стала толстой и некрасивой и потому ему нельзя ласкать ее, но объятия женщины были страстными как никогда.

Почувствовав на себе взгляд Гундри, Тор вдруг понял, что уже некоторое время стоит, уставившись в одну точку. Он смущенно кашлянул и посмотрел на нее. Ему было интересно, знает ли она, что случилось прошлой ночью, но по ее лицу ничего нельзя было разобрать. «Впрочем, — насмешливо подумал Тор, — если постоять тут еще немного и пошаркать ножкой, словно юноша после первого секса, Гундри и так все станет ясно».

— Можешь отвести меня к ней? — спросил он.

— К верховной жрице?

— Да, к Урд.

Гундри сделала вид, что не слышит его. Видимо, она не знала, что ей на это ответить.

— Я… могу спросить… — после паузы произнесла она.

— Отведи меня к ней, — отрезал Тор.

Улыбка девушки погасла, и на мгновение Тору стало жаль ее. Не споря с ним, она почтительно кивнула и вышла из комнаты, жестом попросив его следовать за ней. Тор почувствовал угрызения совести — он обращался с Гундри недостойно, заставляя девушку унижаться, но, с другой стороны, он хотя бы узнал, что это действует на нее.

Без Гундри в качестве проводника он сразу заблудился бы — в коридоре было темно. Либо эта девушка умела видеть в темноте, словно кошка, либо уже столько раз ходила по этому лабиринту, что могла отыскать путь даже в кромешной темноте.

Тор чувствовал, что не ошибся: они находились глубоко под землей, так что казалось, будто все эти слои земли и скалистой породы давят на них, мешая дышать.

Вскоре Тор понял, почему его спрятали именно здесь: Свериг мог бы послать сюда целую армию, но у него не было ни единого шанса на успех.

Через какое-то время впереди посветлело, и Тор увидел горящий факел, закрепленный на длинной крутой лестнице. В воздухе пахло дымом, и он по-прежнему не знал, где они находятся, однако сразу почувствовал, что где-то рядом люди. Наконец Гундри привела его в подземный храм.

Тут было пусто. Горел только один факел, да и то слабо, так что лишь с трудом можно было разглядеть, куда ступать. Алтарь со стелой еще стоял здесь, вот только огонь в чашах больше не горел, а каменная глыба стала похожа на страшноватое изваяние, навевавшее ужас. Воображение Тора тут же сыграло с ним злую шутку, нарисовав за алтарем какие-то тени, которые пытались обрести плоть.

Когда они с Гундри добрались до комнаты Урд, Тор услышал чьи-то голоса и даже смех. А еще он уловил какой-то новый, очень приятный запах. Когда Тор собрался войти в низкую дверь, путь ему преградила фигура в позолоченной маске. Неясно было, кто испугался больше, — они оба так резко отпрянули, что чуть не оступились. Рука Тора сама собой легла на меч, прежде чем он успел преодолеть страх. Как бы то ни было, в этот раз он сдержал свой порыв и никого не убил. Выражение лица человека, который хотел остановить его, Тор различить не мог, а вот в глазах Гундри читался ужас. Наверное, она тоже сначала опешила от этой встречи, а потом в ее сознании всплыл закономерный вопрос. И ответ испугал девушку. Но, прежде чем Гундри или женщина, переодевшаяся эйнхерием, успели что-то сказать, Тор просто отодвинул незнакомку в сторону и вошел в комнату Урд.

Жена была не одна — ее окружали шесть женщин, две из которых скрывали лица под масками.

Урд лежала на кровати. Тор вспомнил, что раньше кровати здесь не было, тем более такой. Это ложе было бы достойно королевского дворца. А еще Тор заметил, что Урд очень бледна.

Все женщины отреагировали на его появление здесь так же, как и стражница у входа: испуг на их лицах сменился благоговением. Все молчали, и только вздох пронесся над головами присутствующих. Две женщин упали на колени, но тут же поднялись, увидев, как Тор недовольно нахмурился. А ведь Урд обещала, что никому не будет рассказывать о нем, и уж тем более о том, кем она его считает.

Затем он подошел к кровати. Вглядевшись в лицо жены, Тор тут же позабыл о своей досаде. Взмокшие от пота волосы липли к ее лбу, восковая кожа тускло поблескивала, под глазами пролегли темные круги.

— Что случилось? — испуганно спросил Тор, забыв даже поздороваться.

Некоторое время Урд просто смотрела на него, словно не понимая вопроса, а потом вздохнула, всем своим видом изображая недовольство.

— Ну да, чего же еще ждать от мужчин! Натворят дел, а потом делают вид, что знать ничего не знают.

Тор не понимал, о чем она говорит. Впрочем, возможно, эти слова предназначались не ему. Одна из женщин тихо рассмеялась, но смешок тут же прекратился, как только Тор посмотрел в ее сторону. Наверное, все же были какие-то преимущества в том, чтобы считаться богом во плоти.

— Да, наверное, я это заслужил, — протянул он. — Но ты тоже принимала в этом участие, если я не ошибаюсь.

Теперь недовольство во взгляде Урд уже не было наигранным.

— Прости. — Тор тут же почувствовал угрызения совести. — Но… разве нам не следовало бы обсудить это наедине?

— Наедине? — Урд изобразила недоумение, а потом подняла руку и обвела усталым взглядом всех собравшихся тут женщин. — Вы слышали его. Оставьте нас. Но пускай кто-то приведет сюда Лива и Элению. — Затем она опять повернулась к нему. Почему-то Тору показалось, что она немного разочарована. — Я сама бы тебе рассказала. И при других обстоятельствах. Тебя Гундри привела?

Привела? Тор покачал головой.

— Я хотел тебя увидеть. Это была не ее идея, а моя.

Подождав, пока женщины выйдут, он заглянул за дверь, чтобы убедиться в том, что они действительно остались одни.

— Ты плохо выглядишь.

— А ты всегда был мастером делать комплименты, — усмехнулась Урд. — Зато ты выглядишь намного лучше. Эта одежда тебе идет.

— Дурацкая она какая-то.

— Зато соответствует твоему статусу. — Она приподнялась на локте и тут же болезненно поморщилась. — Лучше привыкай носить ее. И не выказывай недовольства. Гундри так старалась, когда шила этот костюм, знаешь ли. А вот это, — Урд мотнула головой на меч, — она украла у своего отца.

Однако Тор не собирался говорить с ней о Гундри или Себломе. Слова Урд раздражали его, но сейчас беспокойство за жену было сильнее всех остальных чувств.

— Прости… — неловко промямлил он. — Это я виноват. Надеюсь, вчера я не причинил тебе боль.

— Боль? — Урд смерила его удивленным взглядом, словно Тор сказал что-то не то, а потом поджала губы. — Если вдуматься, то именно так. Я предпочла бы не испытывать подобных ощущений в будущем. По крайней мере, еще пару лет. — Застонав, она поднялась на локти и жестом попросила Тора подложить ей под спину подушку. — Вам, мужчинам, этого не понять, иначе вы бы не стали хвалиться своими победами в битвах и сравнивать свои шрамы.

— Я знаю, это было глупо. — Тор по-прежнему не понимал, о чем говорит Урд, но старался выглядеть виноватым. — Но…

Сзади послышался какой-то шорох, и Тор, запнувшись, оглянулся. В комнату вошли Лив и Эления, а в тени у входа он заметил Гундри. На лице Лива почему-то играла злорадная улыбка, однако Тор понятия не имел, с чего бы мальчику так себя вести. Эления, как обычно, старалась не смотреть ему в глаза. Ее лицо скрывала вуаль, под которой девочка прятала шрам на щеке.

Кроме того, она несла на руках ребенка, завернутого в чистые белые пеленки. Ребенка? Но как…

Приподнявшись, Урд локтем поправила подушку и жестом велела Элении подойти поближе. Девочка подошла, демонстративно держась подальше от Тора, и передала ребенка матери. Осторожно взяв кроху, Урд прижала младенца к груди. Ее глаза сияли.

— Что это? — чувствуя себя достаточно глупо, спросил Тор.

— Твой ребенок, — ответила Урд. — Я хотела рассказать тебе об этом позже, но теперь уже все равно. Это твоя дочь, Тор. Ливтрасир. — С этими словами она передала ему крошечный сверток. Младенец издал тихий птичий звук.

— Моя… дочь? — Тор не шелохнулся.

Он не собирался прикасаться к этому ребенку, и причиной тому было совсем не то, что могла подумать Урд. Это… совершенно невозможно! Как…

— Ливтрасир, — повторила Урд. — Я знаю, что обещала тебе сына, но боги рассудили иначе и подарили тебе дочь. — Подержав ребенка на вытянутых руках, она разочарованно вздохнула и прижала девочку к себе. — Надеюсь, ты простишь меня.

Тор едва ли расслышал ее слова. Он не мог отвести взгляд от красного личика малышки. Когда Урд прижала дочку к груди, та сразу же успокоилась. Тор видел, что младенцу не больше нескольких часов, но часть его сознания противилась верить в происходящее.

— Когда… — запнувшись, пробормотал он. — Когда она родилась?

— Прошлой ночью, — ответила Урд. — Несколько часов назад. Я позвала бы тебя, но хотела сначала подождать, чтобы прийти в себя и… выглядеть чуть лучше.

— Прошлой ночью, — протянул Тор. — Неужели роды закончились так быстро?

— Быстро? — Женщина фыркнула. — Две ночи и полтора дня — это быстро, по-твоему? Видимо, твоя дочь не очень-то хотела с тобой знакомиться. Она упрямилась, не желая появляться на свет.

Две ночи и полтора дня. Быть этого не может. Тор смотрел в глаза жене, пытаясь разглядеть там хоть что-то. Но все, что он видел, — это лишь смешанное чувство смятения и неуверенности.

Урд говорила правду.

— Сколько я спал?

— Три дня. — Она пожала плечами. — Может, чуть больше или чуть меньше. Я знаю, что должна была ухаживать за тобой, но сама в это время находилась не в том состоянии, чтобы заниматься этим.

— Три дня?

Мысли лихорадочно метались в его голове. Это невозможно. Невозможно! Разве что все привиделось ему в горячечном бреду. Вот только то, о чем он помнил, не было бредом. Тор еще чувствовал запах ее кожи, ощущал прикосновения ее ладоней, скользивших по его телу, ласкавших его так, что…

Сосредоточившись, он заставил себя не думать об этом и резко покачал головой. Только после этого Тор понял, что жена могла неправильно истолковать это движение.

— Прости, — пробормотал он. — Правда, прости меня. Я не хотел обидеть тебя, не хотел. Я просто… — Тор нервно улыбнулся. — Я просто удивился, вот и все. Это было неожиданно. К тому же я идиот.

— Ты же знаешь, хорошая жена не станет спорить с мужем. — Урд слабо улыбнулась, но в ее глазах светилась боль.

— И это никак не связано с тем, что родилась девочка. Пожалуйста, прости меня.

Чтобы доказать жене свои слова, Тор взял малышку на руки. И тут случилось нечто удивительное.

Всего мгновение назад этот ребенок был… всего лишь ребенком, крошечным уродливым созданием, настолько хрупким, что к нему и прикасаться-то было страшно; ребенком, имевшим отношение к чему угодно, только не к Тору. А теперь это была его дочь. Что-то случилось с Тором, что-то налетело, сразило его, словно удар молнии, взбудоражило, разбередило, разожгло пожар, способный выжечь его душу дотла, и в то же время… подарило ощущение такой безграничной силы, что Тор не мог противиться или сомневаться. Это было настолько сильное чувство, что Тору казалось, будто его душа объята пламенем. Он держал на руках свою дочь. Своего ребенка.

— Тор?

С трудом оторвав взгляд от крошечного сморщенного личика, он посмотрел на жену и только через мгновение понял, что Ливтрасир опять начала плакать. Наверное, он слишком сильно прижал ребенка к себе.

Чувствуя угрызения совести, Тор поспешно передал девочку матери, но при этом испытал желание тут же отобрать ее назад.

Это была его дочь. Тор никому не хотел ее отдавать. Черный демон из его снов украл у него все: память, жизнь, семью и детей, и теперь судьба вернула ему хоть часть утраченного. И Тору было все равно почему. Ему было все равно, кто такая Урд и какие замыслы она вынашивает. Она подарила ему ребенка, а значит, часть его самого. Может быть, этот ребенок будет единственным, что останется от Тора, когда мир позабудет его.

— Тор? — повторила Урд. — Все в порядке? — В ее голосе звучало беспокойство.

— Конечно, — выдавил он. — Просто я… удивился. Все произошло настолько внезапно…

— Да, понимаю, — не скрывая иронии, ответила она. — Не думаешь ни о чем таком, а потом будто гром среди ясного неба…

Тор заслужил эту насмешку и даже должен был обрадоваться ей, и все же…

Сон! Да это просто смешно!

— Прости. Пожалуйста, прости меня.

— Ничего. — Урд склонила голову к плечу. — За что мне тебя прощать?

— Я должен был оставаться с тобой, — смущенно пробормотал он. — Почему ты меня не позвала?

— Чтобы ты в самый важный момент упал в обморок и повитухе пришлось бы возиться с отцом, а не с ребенком? — Увидев, что Тор собирается возразить, она насмешливо поджала губы. — Ты был бы не первым отважным героем, с которым это случилось.

Но все это были лишь слова. Едкий сарказм в ее речи звучал искренно, но взгляд оставался недоверчивым. Урд подозревала, что он что-то скрывает от нее.

Взяв себя в руки, Тор уселся на край кровати и потянулся к малышке, не касаясь пальцами ее лица: своим грубым прикосновением он боялся навредить крохе. В душе разлилась щемящая нежность.

— Ливтрасир? — переспросил он.

— Надеюсь, ты простишь меня за то, что я назвала ее, не посоветовавшись с тобой. Был бы это мальчик, я предоставила бы выбор имени тебе, но…

— Что? — переспросил Тор, увидев, как Урд смутилась и отвела глаза.

— Я обещала тебе сына. Я не знала, примешь ли ты дочь.

В первый момент Тор даже не понял, что она имеет в виду.

— Что… ты такое говоришь? — с трудом выдавил он. — Не имеет никакого значения…

Урд, покачав головой, заставила его замолчать. Она повернулась к Элении:

— Возьми сестру и уложи ее в кроватку. И оставайся с ребенком. Я хочу, чтобы ты принесла мне Ливтрасир, когда ее нужно будет кормить. А пока оставьте нас одних. Нам с Тором нужно кое-что обсудить.

Эления забрала малышку у матери и поспешно отвернулась, стараясь не смотреть на Тора. Девочка словно знала что-то, о чем Тор не подозревал, и боялась, что он прочитает правду в ее глазах. Это еще больше насторожило его. «А вдруг, — подумалось ему, — я единственный в этой комнате, кто не знает правды? Кто не знает чего-то очень важного?»

Эления ушла, за ней последовал и Лив, проиграв матери в немом поединке взглядов. Урд выпрямилась, всматриваясь в темноту за дверью, и через какое-то время исчезла и стоявшая там тень. «Гундри, — подумал Тор. — А что, если Гундри… Нет. Из всех абсурдных мыслей, приходивших мне в голову, эта самая нелепая».

— Ливтрасир… Так я назвала бы брата Лива, если бы родился мальчик, — начала Урд. — Их отец… не Лассе, а настоящий отец…

Тор молча кивнул.

— Он хотел, чтобы я родила ему двух сыновей. — Голос Урд стих.

Тор видел, как на жену нахлынули воспоминания, бередя душевную рану, которой так и не суждено было зажить. Он хотел сказать что-то, но понимал, что разговоры тут не помогут. Тор сжал руку Урд и почувствовал, как холодна ее сухая кожа и как натужно и тревожно бьется сердце.

— Мы знали, что будут двойняшки, — продолжила она. — Женщины такое чувствуют. Я поняла, что детей будет двое, еще до того, как услышала биение двух сердец во мне.

— И их отец был уверен, что родятся мальчики?

— Он этого хотел. Лив и Ливтрасир, два брата, которым суждено изменить судьбу мира.

Тор удивленно посмотрел на нее, но Урд лишь задумчиво кивнула, словно хотела подтвердить важность своих слов.

— Он никогда не вдавался в объяснения, но я думаю, что это было связано с его верой. Он и подумать не мог, что у него не будет двоих сыновей.

— Но родилась девочка.

— Первым родился Лив. — Урд грустно улыбнулась. — Муж был счастлив. Я его таким никогда не видела. Но через полчаса родилась Эления, и он… — Голос Урд сорвался. Она отвела глаза. В них не было ни слезинки, но, возможно, ей не нужны были слезы, чтобы плакать.

— Он хотел убить ее, — предположил Тор.

— И убил бы, если бы я не бросилась к малышке и не закрыла ее своим телом. Ему пришлось бы пронзить мечом и меня, чтобы убить свою дочь, и на мгновение… — Урд вздохнула. — Наверное, даже это не остановило бы его, но Ливу нужна была мать.

Тор думал, что должен сейчас чувствовать ужас, отвращение или злость, но ничего этого не было в его душе. Только сочувствие, такое же глубокое и щемящее, как и любовь к новорожденной дочери. А еще Тору вдруг стало больно, словно мучения Урд превратились в его собственные. В груди у него поледенело от понимания того, что сделал с Урд отец ее детей.

— Он запретил мне называть дочь Ливтрасир, и потому я назвала ее в честь моей матери. Но он не удостоил ребенка даже взглядом. По-моему, он все время надеялся на то, что девочка умрет.

Тор не знал, почему Урд никогда не рассказывала ему об этом. За все проведенное вместе время она очень мало говорила об отце своих детей, а когда это случалось, то в ее голосе слышалась любовь или глубокое уважение.

Наверное, воспоминания были слишком болезненными, так что они просто вытеснились из памяти Урд и она погребла их под слоем других мыслей и впечатлений, скорее всего, ложных.

— И теперь ты испугалась, что я могу отреагировать так же.

Урд промолчала. Конечно, она понимала, что обижает Тора этими словами… но он не держал на нее зла. Если кто-то и был виноват, так это отец двойняшек, совершивший немыслимый поступок.

— Нет. — Урд покачала головой.

— И я не стал бы… — неловко выдавил Тор. — Речь идет о нашем ребенке, Урд, и лишь это имеет значение.

Честно говоря, это не вполне соответствовало действительности. Тор был рад, что родилась дочка, ведь сыну когда-то пришлось бы взяться за меч. И не только. Тор чувствовал: что бы ни уготовила ему и его семье судьба, рождение Ливтрасир было первым шагом в правильную сторону.

— Знаешь, я всегда хотел, чтобы у меня родилась дочь, — протянул он. — И я уверен, что однажды она станет такой же красавицей, как и ее мать.

Урд внимательно всмотрелась в его лицо, и Тор не знал, увидела ли она там то, что хотела. Во всяком случае плакать она больше не собиралась.

— Если тебе не нравится имя, мы выберем другое. Может, это была глупая идея.

— Ливтрасир — красивое имя. — Тор покачал головой. — И очень ей подходит.

— Но это имя выбрал другой, — стояла на своем Урд. — Глупо получилось. Я даже как-то не подумала…

— Лив и Ливтрасир, — повторил Тор. — Звучит красиво… И как верховная жрица бога света могла угадать, чего захочет простой охотник?

— Ты не охотник.

Тор разочарованно вздохнул. Он понимал, что рано или поздно Урд вспомнит об этом, но надеялся, что произойдет это нескоро.

— Нам нужно поговорить об этом, — продолжила его жена. — Я знаю, момент сейчас не самый подходящий, но времени у нас осталось немного. А может, его и нет вовсе.

Тор знал об этом не хуже Урд. В конце концов, именно он предъявил ей этот ультиматум. Слова быстро слетали с языка и могли натворить много бед, но вернуть время вспять и отказаться от них было нельзя. Однако Тор не хотел говорить об этом. Только не сейчас.

— Пожалуй, я дам тебе пару дней на выздоровление, — попытался пошутить он. — Ведь ты подарила мне такую чудесную дочь.

— Бьерн и Свериг остановились в городе. — Урд даже не улыбнулась. — Они нас ищут.

— Знаешь, я тоже обратил на это внимание, — ухмыльнулся Тор. — Но мне кажется, что тут мы в безопасности. Раз они до сих пор не нашли нас, то и не найдут.

— О них-то я как раз не беспокоюсь, — ответила жена. — Но Бьерн и Свериг не одни, с ними люди из Мидгарда, а в нескольких днях пути отсюда стоит войско ярла. И когда оно подойдет сюда…

— То спутает ваши планы? — перебил ее Тор, отстраняясь. Он выпустил пальцы Урд. Хотелось вскочить, но Тор взял себя в руки и отодвинулся от жены подальше. — Вам нелегко будет занять город, когда здесь появятся воины Бьерна.

— Ты не понимаешь, — печально произнесла Урд. — Решение давно уже принято. Оно было принято еще до того, как мы пришли сюда. Эзенгард падет, и все, что мы можем изменить, — это количество смертей.

Урд смотрела на него в ожидании ответа, а затем протянула руку, чтобы дотронуться до него, но Тор отпрянул еще дальше. Женщина разочарованно вздохнула.

— Мы пришли слишком поздно, чтобы что-то изменить. Мои сторонники готовы захватить власть в городе. Может, найдется пара идиотов, которые будут оказывать сопротивление, и тогда прольется кровь. Но сколько людей погибнет, если войско Бьерна укрепится здесь и прибудет флот Несущих Свет, полный решимости взять город силой?

Самое ужасное заключалось в том, что Урд была права, права во всем. У них не оставалось выбора между миром и войной. Им следовало решить, ограничится ли все короткой и болезненной вспышкой насилия или обернется жестокой затяжной войной, на которой полягут десятки, если не сотни горожан. Вот только было ли у него право принимать это решение?

— Я не хочу сейчас говорить об этом, Урд.

— Но ты…

— Не сейчас!

В ее глазах вспыхнул гнев и еще что-то, незримое, неведомое, пугавшее Тора. Но Урд тут же взяла себя в руки.

— Ты прав. Поговорим об этом в другой раз. Может быть, завтра. — Она смущенно откашлялась. — Кстати, я так и не спросила, как у тебя дела.

— Я думал, ты знаешь.

Тор видел, что Урд не поняла его. Пожав плечами, она покачала головой.

— Значит, зелье, которое я передала для тебя, помогло?

— Зелье?

— Не волнуйся, — заверила его Урд. — Это всего лишь травяная настойка, снимающая жар и погружающая в сон. Может, это прозвучит банально, но сон — лучшее лекарство. И оно, очевидно, подействовало. — Жена улыбнулась. — Я не знала, сможет ли она правильно приготовить смесь, но, судя по всему, у нее все получилось. По крайней мере, ты так же упрям, как и раньше.

— Она? — испугался Тор. — Ты говоришь о… Гундри?

— Гундри? — Урд покачала головой, посмотрев на Тора как на умалишенного. — Нет. Зелье готовила Эления.

Тор изумленно вытаращил глаза. Эления?

— Эления. — Урд кивнула. — А что в этом такого… — Она помрачнела. — Не бойся, я не добавляла в зелье ничего, что могло бы ослабить твою волю. Стоило бы мне пожелать — и ты исполнял бы сейчас любой мой каприз. Тогда мы не вели бы этот разговор.

— Значит, ты посылала ко мне Элению, а не Гундри? — переспросил он.

— Ну да! — Урд уже начала раздражаться. — А почему ты спрашиваешь? Что-то…

— Я был не в себе, — перебил ее Тор. — Гундри разбудила меня… и больше я ничего не помню, вот и все.

— Значит, зелье подействовало как надо, — сказала она. — Эления — хорошая ученица.

— Да уж, — пробормотал Тор. — Наверное… — Он встал. — Когда увижу Элению, нужно будет поблагодарить ее. А сейчас я лучше оставлю тебя. Отдыхай.

— Неужели я настолько плохо выгляжу?

— Ты выглядишь уставшей. Ты права, я знаю, как раздробить череп врагу и переломать ему кости, но мне редко приходилось терпеть настоящую боль. Тем не менее даже я понимаю, что тебе пришлось нелегко. Отдохни пару часов, а когда наберешься сил, мы обо всем поговорим. Кроме того, я хочу повидать дочь.

В крошечной комнатушке, где жили дети Урд, Элении не оказалось. Гундри, которая провела его туда, была весьма растеряна, когда обнаружила, что младенец остался в своей колыбели один.

— Не понимаю, — сказала девушка, не скрывая своего раздражения. — Госпожа ведь приказала ей присмотреть за сестрой!

— Может быть, ей нужно было срочно… эээ… выйти, — предположил Тор.

Он склонился над малышкой и всмотрелся в маленькое личико. Его доченька! Сама мысль об этом переполняла его нежностью. Ливтрасир спала в колыбели с обитыми мехом стенками, под мягким одеяльцем, и среди всего этого меха ее личико было таким крохотным! Конечно же, Тор знал, что новорожденная сейчас не воспринимает окружающий мир и может чувствовать лишь тепло, холод или голод, но почему-то ему казалось, что Ливтрасир ощущает его присутствие и ее это радует.

— Но она не могла… — возмущенно начала Гундри.

— Иди, — перебил ее Тор. — Найди Элению, а я пока останусь здесь и присмотрю за Ливтрасир.

— Вы?

— А почему нет? — удивился он. — Она не первый мой ребенок.

— Да, но вы же…

Тор покосился на нее, и Гундри, запнувшись, нервно облизнула губы.

— Как прикажете, господин. — Она почтительно опустила голову.

Тор не стал ее поправлять.

— И если Эления будет вместе с Ливом, то пришли ко мне только ее. Я хочу поговорить с ней наедине.

Гундри, не решаясь возразить, смиренно поклонилась и, пятясь, вышла из комнаты. Только в дверном проеме она на миг задержалась, а потом Тор услышал, как удаляются ее шаги.

Он смотрел на спящего ребенка. Тор любил детей, но никогда не испытывал подобных чувств даже к своим детям, воспоминания о которых украл у него демон. Но вот с Ливтрасир… все обстояло иначе, она стала для Тора самым важным в мире. Его душу наполнило чувство неописуемой нежности, так что он едва сдержался, чтобы не вытащить малышку из колыбели и не прижать к себе.

Тор, вероятно, простоял у колыбели достаточно долго, глядя на спящую кроху. В какой-то момент в коридоре послышались шаги. Оглянувшись, он увидел, как в комнату входят Лив и Эления в сопровождении Гундри. Лив так и сиял от гордости, словно это он тут был счастливым отцом, но Тор не дал ему заговорить.

— Все в порядке, Гундри, — сказал он. — Спасибо. А теперь оставь нас.

Гундри, поклонившись, вышла из комнаты.

— Это и тебя касается. — Тор повернулся к Ливу.

— Но…

— Мне нужно кое-что обсудить с твоей сестрой, — перебил его Тор. — Наедине.

— Да ну! И что же? — возмутился парнишка.

— Это касается только нас с Эленией.

— Я же все равно узнаю. У нас с Эленией нет друг от друга секретов!

— Лив, успокойся, — вмешалась девочка. — Иди, прошу тебя. Я тебе потом объясню.

Тор не знал, говорит ли она всерьез. Он не мог видеть выражение ее лица из-за вуали, скрывавшей все, кроме глаз и лба.

Упрямо поджав губы, Лив мрачно покосился на сестру и вышел из комнаты. Тор слышал его шаги в коридоре, но все же подошел к двери и еще раз убедился в том, что там никого нет.

Эления молча смотрела на него. В ее глазах застыло уже ставшее привычным равнодушие.

— И что? — спросил Тор. — Ты действительно ему все расскажешь?

Девочка продолжала молчать.

Он повернулся к колыбельке со спящим ребенком.

— Ливтрасир, — сказал он, — твоя сестра. Ты гордишься?

— Я рада.

Это было не одно и то же.

— И тебя это не волнует?

— То, что у меня появилась сестра?

— То, как ее назвали. — Прежде чем Эления успела ответить, он повернулся и заглянул ей в глаза. — Твоя мама рассказывала тебе историю этого имени?

Девочка кивнула, но выражение ее глаз не изменилось. Если она и была испугана, то хорошо это скрывала.

— Все случилось давно. Почему это должно волновать меня?

— Ты знаешь, когда она родилась?

— Вчера ночью, когда…

— Когда?

Эления не ответила, но Тор заметил, как сжались под вуалью ее губы.

Он опять подошел к двери и выглянул наружу, чтобы удостовериться в том, что их не подслушивают. Но даже после этого он перешел на шепот.

— Зачем, Эления?

— Зачем?..

Тору хотелось накричать на нее.

— Я даже не говорю о себе, Эления. Это мое дело, и я как-нибудь с этим справлюсь.

— О чем же ты тогда говоришь, о бог грома? — В глазах девочки мелькнула насмешка.

— О твоей матери, Эления. Зачем ты с ней так поступаешь?

— Что ты имеешь в виду? — Она вела себя так, будто не чувствовала никакой вины. — Ты же вообще не знаешь…

— Мы можем поступить иначе, Эления, — перебил ее Тор. — Давай пойдем к твоей маме и поговорим втроем, если тебе так больше нравится.

— Ты не посмеешь. Она тебе не поверит.

— Не поверит? Я вот поверил ей, когда она сказала, что ты хорошая ученица. И это правда. Травяная настойка, которой ты меня напоила, не только сняла жар, не правда ли?

Девочка, казалось, на мгновение задумалась, а потом так энергично кивнула, что вуаль съехала набок и ее пришлось поправлять.

— Понимаю. — Эления насмешливо рассмеялась. — Ты хочешь пойти к матери и сказать, что я опоила тебя приворотным зельем? Что я тебя околдовала? И ты действительно думаешь, что она тебе поверит?

От ее упрямства Тору стало чуть легче — Эления вела себя так, как положено ребенку, которым она и была.

— Нет, не хочу.

— Ты ждешь, что я сделаю это сама, — продолжила девочка.

Тор замялся.

— Нет. Мне не хочется, чтобы она узнала об этом от кого бы то ни было. Урд не должна узнать об этом, Эления.

Сначала она явно опешила, а затем, выдержав паузу, кивнула.

— Понимаю. И чтобы мама ничего не узнала, я буду время от времени приходить к тебе и…

Тор влепил ей пощечину — не сильно, ведь на самом деле он не хотел причинить ей боль, но Эления отлетела на пару шагов назад. Вуаль опять сползла с ее лица, однако девочка поспешно отвернулась и поправила ее.

Когда она опять посмотрела на Тора, в ее глазах блестели слезы.

— Зачем ты это сделала?

— Зачем? — Слезы уже лились ручьем, но Эления плакала не от злости, а от отчаяния. — Ты всем помог. Лассе, матери, даже какой-то старухе, даже… даже твоей проклятой лошади! Только не мне!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — беспомощно пробормотал он.

— Конечно, не понимаешь! Ведь речь идет всего лишь обо мне!

На мгновение в ней вспыхнул гнев, но тут же погас, словно девочке потребовались на это все ее силы. Она уже рыдала, дрожа всем телом, но, когда Тор попытался обнять ее, Эления чуть ли не в ужасе отшатнулась.

— Что мне еще было делать? — выдохнула она. — Я… я ведь знаю, что так нельзя. Я не хотела! Поверь мне, я не хотела этого, но у меня не осталось выбора! Сколько раз я просила тебя помочь, но ты меня не слушал! Я вынуждена была так поступить!

— Как? Выдать себя за Урд и переспать со мной? — Он решил, что девочка сошла с ума. — Но… но зачем?

— Это был единственный выход. — Собравшись с силами, Эления посмотрела ему в глаза и рывком сняла вуаль.

Тор испуганно распахнул глаза. Хотя лицо девочки исказилось от горя, а глаза опухли от слез, он видел, что теперь она стала точной копией своей матери. Идеальной копией, вплоть до мельчайших подробностей.

А воспаленный красный шрам на ее щеке исчез.

 

Глава 21

Вот уже год Тор только о том и мечтал, чтобы жить в мире, где есть разница между днем и ночью. Теперь же он проклинал восход солнца.

Это не было настоящим утром. День еще полнился сумерками, светлело мучительно медленно, и Тор знал, что пройдет не один час, прежде чем поднимется солнце. Собственно, зрение позволяло ему не беспокоиться о таких вещах. Проблема была в другом, в тех трех воинах из Мидгарда, что стояли на часах у входа в здание городского суда. Стражники по очереди дремали, болтали друг с другом и пытались сделать все возможное, чтобы каким-то образом убить время до конца смены. Нерадивому наблюдателю могло показаться, что они халатно относятся к своим обязанностям, но это было не так. Наоборот. Сейчас двое стражников соревновались, кто из них лучше бросит камешки с рунами, а третий стоял, опираясь на копье, и изо всех сил старался не уснуть. Тем не менее все они внимательно осматривались по сторонам, так что от их взора никто не мог укрыться. И чем больше светало, тем настороженнее они становились.

Хотя солнце еще не всходило полностью, разница между днем и ночью уже появилась, и Тор проклял себя за то, что не пришел раньше. Черная одежда, хорошо служившая для маскировки в темноте, сыграла с Тором злую шутку в предрассветных сумерках, явно бросаясь в глаза всем окружающим. А людей на улице было довольно много. Утром в порт прибыл еще один корабль, намного больше предыдущего, и в связи с этим весь город погрузился в лихорадочную деятельность. Кто-то выносил с корабля груз, кто-то просто слонялся на пристани, были и такие, кто без видимой причины бегал по городу, пытаясь найти повод поболтать о новостях с корабля.

В этот раз особого празднества устраивать не стали — хватило недавнего кутежа, когда все жители Эзенгарда напились до беспамятства, но общее настроение все равно было радостным. Казалось, будто город потянулся, очнувшись от долгого зимнего сна, протер глаза, зевнул и теперь горит желанием хоть чем-то заняться.

— Нам нельзя оставаться тут долго, господин. Если кто-то придет…

Тор кивнул. Он уже давно перестал поправлять Гундри, неизменно называвшую его «господин», и упрекать ее за благоговейное отношение. Кроме того, она была права. Девушка хорошо знала родной город и смогла найти укрытие, откуда они наблюдали за домом суда, но кто-то непременно заметит их, это лишь вопрос времени. Приятно было находиться в городе, где все всех знали, но при этом имелись и явные недостатки. И хотя Тор правильно оценивал ситуацию, все в нем противилось при мысли о том, что надо сдаться и несолоно хлебавши вернуться в подземное укрытие, с каждым часом все больше напоминавшее ему тюрьму. Да и времени осталось мало.

— А другого пути внутрь нет? — спросил Тор.

Гундри молча покачала головой. Ей не хотелось в двенадцатый раз отвечать на один и тот же вопрос.

Здание, в котором держали Баренда, стояло на массивной прибрежной скале. Оно являлось одним из немногих строений в городе, куда нельзя было проникнуть из подземного лабиринта. Стены суда, сложенные из огромных камней, казались неприступными, окна были настолько узкими, что в них не пролез бы и ребенок, а единственная дверь хорошо охранялась. Боги, похоже, в очередной раз решили испытать Тора. Но Тор не был бы Тором, не прими он этот вызов. Боги? Ну хорошо, раз уж все так настаивают на том, чтобы сделать из него бога против его воли, то пускай получают то, чего сами хотели.

Отогнав эту мысль, Тор с некоторым опозданием кивнул, чтобы Гундри не подумала, будто он ее не понял. Отступив на шаг, он скрылся в тени.

— Это бессмысленно. Если Баренд действительно там, то нам к нему не пробраться.

— Но вы же… — начала Гундри.

— По крайней мере, мы не сможем пробраться к нему незаметно. Ты уверена, что его заточили именно в этом здании?

— Его привели сюда вчера, — сказала девушка. — Перед этим Баренда держали в доме ярла, но Бьерн настоял на том, чтобы пленника доставили сюда. Мама подслушала этот разговор, когда принесла Баренду еду.

«Вчера, — подумал Тор. — Ну конечно. Ведь не час назад и не за мгновение до того, как мы сюда пришли, а вчера…»

— Значит, твоя мама кормит Баренда, — задумчиво произнес он. — Как ты думаешь, она сумеет передать ему от меня сообщение?

— Сумеет. Ну, или я передам, — ответила Гундри. — Когда у мамы много работы, я помогаю ей. А сейчас у нас столько постояльцев, что она все время занята.

Непонятно, правда, как Гундри удается везде успевать, подумалось Тору. Последние три дня она не отходила от него, повсюду следуя за ним, словно тень, выныривая будто из ниоткуда, чтобы выполнить любое его желание. Более того, девушка каким-то образом даже предвидела, чего захочется Тору в следующий момент.

Тор предполагал, что Урд лично позаботилась о том, чтобы у него была такая преданная служанка. Он ничего не имел против, потому что Эления почему-то невзлюбила Гундри и всячески избегала ее общества.

— Хорошо, — вздохнул он. — Тогда мне нужно поговорить с кем-то из его людей. Ты знаешь, где они?

— На «Буре». Но корабль охраняют. Вам даже приблизиться к нему не удастся. — Девушка немного подумала. — Я хорошо знаю одного из матросов. Могу передать ему ваши слова… или привести его и…

Тор поспешно махнул рукой, приказывая Гундри замолчать, — стражники у дома суда зашевелились. Дверь открылась, и наружу вышли три человека в легкой, неподходящей для предутреннего холода одежде. Одним из них был Свериг — Тор сразу узнал его по огромному топору. Наверное, топор у него был новый, так как оба лезвия стали больше. Вторым оказался Баренд, за ним на некотором расстоянии следовал Бьерн. Ярл Мидгарда был явно обеспокоен — других слов для описания его состояния у Тора не нашлось.

При виде Бьерна Тора охватило странное чувство. Со времени их последней встречи у Пути Богов прошло много времени, и Тор надеялся, что тогда не поранил ярла достаточно серьезно. Возможно, демон был прав, говоря, что люди намного сильнее, чем думают, но в то же время иногда человеческие тела оказывались такими хрупкими… Тор не хотел навредить этому человеку. Даже сейчас он не считал Бьерна своим врагом. Не мог.

Прервав игру в камешки, стражники вскочили и подошли к пленнику. По приказу Сверига к ним присоединился и третий часовой. Все они направились в сторону порта.

— Куда они его ведут? — Тор нахмурился.

Он скорее обращался к самому себе, но ответ все-таки получил.

— Я могу выяснить это, господин.

— Как? — опешил Тор.

— Эзенгард — небольшой город. — Гундри улыбнулась. — Тут все всех знают. И все всё знают. Подождите здесь, господин.

Не дожидаясь его ответа, девушка развернулась и исчезла. Тор беспомощно потоптался на месте. Ему не нравилось то, что задумала Гундри. Собственно, ему не нравилось уже то, что он притащил девушку сюда, а использовать ее как шпионку… Тору не хотелось подвергать Гундри опасности. Слишком уж многие из тех, кто пытался помочь ему, заплатили за это слишком высокую цену.

Время тянулось медленно, и, хотя до возвращения Гундри прошло всего несколько минут, Тор не смог сдержать вздоха облегчения, увидев ее.

— Фаргас. Они отвели его к Фаргасу, нашему ярлу, — заметив удивление на лице Тора, объяснила она.

— Того, у которого Баренд провел последние несколько дней?

— Да, только надолго он там не задержится. Через пару часов его поведут обратно. Может быть, и раньше.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно посмотрев на нее, осведомился Тор.

— Я же дочь трактирщика. — Гундри гордо улыбнулась, нисколько не обидевшись на его тон. — И один из стражников из Мидгарда приказал мне принести Баренду обед сегодня днем. — Она мотнула головой в сторону здания суда. — Сюда.

— Ты говорила с ними? — охнул Тор. — Ты что, с ума сошла?

— Простого «спасибо» или «молодец» мне было бы вполне достаточно. — На мгновение Гундри позабыла, с кем разговаривает, но тут же испугалась. Тем не менее в ее голосе по-прежнему звучало упрямство. — Я подумала, что вам интересно будет узнать об этом.

— Да, это действительно любопытно. И ты молодец. Но я не хочу, чтобы ты так рисковала ради меня! Это слишком опасно!

— Но почему? — воскликнула девушка. — Я просто исполняю мою работу. Было бы намного опаснее, если бы я кралась за ними, завернувшись в зловещую черную накидку и надвинув капюшон на лицо.

На это Тору возразить было нечего.

— А стражник не сказал, что ярлу нужно от Баренда?

— Я не спрашивала. — Гундри пожала плечами. — Такой вопрос мог показаться подозрительным.

Тор с трудом подавил улыбку. Да, Гундри боготворила его, и ее преданность была искренна, но он не забывал о том, что она всего лишь девчонка, не намного старше Элении.

— А что это за… здание городского суда?

— Там заседает совет города. Раньше все собирались на этой скале, чтобы обсудить важные для Эзенгарда вопросы. Позже над площадью на скале построили навес. Ну а потом уже и стены появились. А что?

— Я хочу узнать, как там все устроено внутри.

Впрочем, Тор и так это знал. Хотя он впервые услышал о здании суда всего пару часов назад, внутреннее устройство этого дома так и стояло у него перед глазами: длинный зал, мощные колонны, поддерживающие крышу, камин, пара подсобных помещений, где готовили дары для жертвоприношений и складывали оружие и инструменты…

— Ты можешь отвести меня внутрь?

— Мне придержать вам дверь, господин?

— Я имею в виду, ты можешь провести меня так, чтобы нас никто не увидел?

Подумав немного, Гундри покачала головой, но спустя мгновение все же кивнула.

— С другой стороны дома есть люк, довольно узкий. Он открывается только изнутри, но вы сможете пролезть туда, если я вам его открою. — Она склонила голову к плечу. — Вы хотите освободить Баренда?

— Для начала я хотел бы поговорить с ним, — с нажимом ответил Тор. — Не более того.

— Подождите здесь. — На лице Гундри было такое выражение, словно она ожидала от него намного больше. — Я посмотрю, что можно сделать. Если внутри никого нет, я подам вам знак.

Нисколько не скрываясь, девушка прошла по заднему дворику и неспешно пересекла улицу. Тор увидел, как она подходит к зданию суда и как ни в чем не бывало проникает внутрь. Если Бьерн поставил там своих людей и они спросят, что Гундри тут делает…

Девушка вернулась еще до того, как Тор додумал эту мысль до конца, поэтому он даже не успел разволноваться. Остановившись у низкой двери, она осторожно оглянулась, словно ища что-то, а потом незаметно кивнула Тору, будто говоря: «Все в порядке».

Следовать за Гундри напролом показалось ему слишком опасным, но по дороге сюда Тор успел сориентироваться, и теперь ему не составило труда добраться незамеченным до тыльной стороны здания. Сзади плескались серые воды гавани, подернутые туманом, так что у Тора было дополнительное преимущество. Он легко нашел люк — действительно достаточно узкий. В его предназначении не возникало никаких сомнений: от деревянного квадратного проема до самой линии воды тянулся зловонный черный след. Смрад был настолько сильный, что его не перебивал даже всепроникающий запах моря. Может, это была не такая уж и хорошая идея…

Послышался тихий скрип, и деревянная дверца открылась изнутри. В проеме показалась узкая белая рука. Подавив отвращение, Тор заставил себя пробраться в люк. Несмотря на все меры предосторожности, он все-таки испачкался. Когда он очутился внутри, Гундри подалась вперед, собираясь помочь ему, но тут же поморщилась, и Тор, покачав головой, закрыл дверцу и выпрямился. Окон тут не было, поэтому в помещении царила темнота, и светящийся квадратный проем в стене сразу бы его выдал.

Невзирая на полумрак, Тор понял, что в здании никого нет. Все здесь настолько соответствовало тому, что он себе представлял, что это даже пугало: действительно, строение состояло из огромной, почти пустой комнаты, крыша держалась на трех мощных сваях из полированного дерева. Открытая дверь с треугольной перемычкой служила фактически единственным источником света, но Тор разглядел древние руны и рисунки, вырезанные на дереве. Человек, занимавшийся резьбой, был не настолько талантлив, как мастер из лабиринта, но изображения напоминали Тору картины, увиденные в подземельях города. В одну из стен было вбито железное кольцо с толстой цепью, на полу стояли деревянная миска с парой хлебных корок, глиняный кувшин и ведро с крышкой. Что ж, теперь Тор хотя бы знал, где они оказались.

— Тебе лучше уйти, — произнес он, повернувшись к Гундри. — Я останусь тут, пока они не приведут Баренда, и поговорю с ним. Потом я присоединюсь к тебе.

— До этого может пройти несколько часов, — напомнила девушка, отодвигаясь от Тора подальше и морща носик.

— Я не тороплюсь. А ты тем временем можешь подогреть мне ведро воды. А лучше два.

— Господин?

— Это ты сшила этот костюм? — Тор поправил рубашку.

Гундри кивнула.

— Значит, тебе его и стирать, верно? — улыбнулся он. — Раз уж ты решила показать мне этот вонючий вход.

— Но вы же сами…

— Гундри, я шучу, — поспешно остановил ее Тор.

Запнувшись, девушка улыбнулась. В ее взгляде читался упрек.

— А теперь иди, — примирительно сказал он. — И никому не говори, что я здесь.

Конечно, Гундри вряд ли промолчит. Но что будет делать Урд? Придет сюда и устроит скандал?

Девушка ушла. Подождав, пока глаза привыкнут к полумраку, Тор внимательно осмотрел помещение. Кроме основной комнаты, тут было еще несколько маленьких кладовых, отгороженных от зала обычными досками. В кладовых было пусто. Сначала Тор подумал о том, чтобы спрятаться там, но затем отказался от этой затеи. Если Свериг, вернувшись, удостоит эти подсобные помещения хоть одним взглядом, то сразу же заметит его.

Тор задумчиво посмотрел на балки под потолком, но отбросил и эту идею. Ребячество какое-то. Наконец он просто подошел к одной из колонн и спрятался в тени. Любой, кто войдет сюда после яркого света, в первый момент, в сущности, ослепнет. А если нет… Рука скользнула к Мьелльниру на поясе. Молот не заметила даже Гундри. Если Тора увидят стражники или Свериг, то все решит судьба.

Он ждал. Прошла целая вечность, прежде чем Тор наконец услышал какие-то звуки. К зданию суда кто-то приближался. В комнату вошли Свериг и один из стражников, игравших в камешки. Затем Тор разглядел Баренда. В первый момент Тору показалось, что эти двое просто тащат за собой несчастного, но потом он понял, что капитан «Бури» действительно не мог идти сам. По его лицу текла кровь, а когда Свериг уложил его на пол и заковал в цепь, Баренд застонал.

— Мне очень жаль, — процедил сквозь зубы Свериг. — Поверь, это не доставляет мне удовольствия. Но ты сам во всем виноват. Просто расскажи нам обо всем, что тебе известно, и мы тебя отпустим. Или, по крайней мере, сохраним тебе жизнь.

— Можешь передать твоему проклятому ярлу, чтобы он… — начал Баренд.

Свериг пнул его в бок.

— Думаю, для тебя же будет лучше, если я ему ничего не стану говорить, — приторным голосом заявил он. — Просто подумай о своем положении. Вечером мы вернемся. Может, к тому времени твое мнение переменится.

В ответ капитан лишь грязно выругался. К изумлению Тора, Свериг не воспользовался этим предлогом, чтобы ударить пленника еще раз. Презрительно фыркнув, он убедился в том, что цепь надежна, и молча ушел. Возвращаться в ближайшее время он, видимо, не собирался. Подождав, пока дверь закроется, а глаза Баренда привыкнут к сумрачному свету, Тор вышел из-за колонны.

— Только не путайся! — поспешно прошептал он.

Но Баренд не испугался. Капитан лежал на боку, прижимая ладони к животу, и даже не поднял голову в ответ на его слова.

— С чего мне пугаться? — с трудом выдавил он. — Я знал, что ты вернешься.

— Знал? — Остановившись в паре шагов от него, Тор присел на корточки. — Откуда?

— Ты забыл переломать мне еще пару ребер. — С этими словами Баренд все-таки поднял голову и изумленно распахнул глаза. — Ты?!

— Значит, ты меня помнишь?

Баренд молча уставился на него. Белки глаз налились кровью. Капитан уселся, прислонясь к стене, и Тор заметил, что ему трудно дышать. Судя по всему, Свериг и правда переломал ему ребра. Тора это удивило: он не ожидал от Сверига подобного обращения с пленником. Не говоря уже о Бьерне. Взяв кувшин, Тор принюхался. Вода. Он собирался поднести кувшин к губам Баренда, но тот отвернулся.

— Простите, господин. Как невежливо с моей стороны. Это я должен угощать вас, а не вы меня. Не умею я принимать гостей. А ведь я вам многим обязан. Хотя бы тем, что произошло со мной за последние дни.

— Это Свериг тебя так? — Тор поставил кувшин на пол.

— Свериг? — Капитан фыркнул. — Этот жалкий трус с топором? Нет. Это сделал Фаргас, ваш расчудесный ярл.

— Фаргас? — глухо повторил Тор.

Он мало что знал о ярле, кроме разве имени, но за время работы у Себлома Тору удалось выяснить, что ярл Эзенгарда был очень миролюбивым человеком. К тому же многие считали его слабаком.

— Он не мой ярл.

— Да какая разница! — Проведя по губам тыльной стороной ладони, Баренд сплюнул на пол кровь и раздраженно повернулся к Тору. В его глазах горел гнев. — Что тебе нужно? Хочешь убедиться в том, что я сполна получил свое?

— Вообще-то, я собирался с тобой поговорить. Но я и помочь могу.

Тор протянул руку, собираясь снять боль Баренда прикосновением, но вовремя остановился. Раны были неопасными, и капитан, будучи сильным человеком, вполне мог справиться со своим состоянием. Возможно, лучше сохранить свои способности целителя в тайне.

— Помочь? Нет уж, спасибо. По-моему, ты и так уже мне помог. — Попытавшись встать, Баренд резко втянул носом воздух и поморщился.

В душе Тора вспыхнул гнев, когда он увидел, насколько туго Свериг затянул путы. Лодыжка Баренда кровоточила, железо врезалось в плоть. Не раздумывая, Тор наклонился и голыми руками разогнул железное кольцо, чтобы ослабить давление. Капитан с облегчением вздохнул. Вид у него был несколько ошарашенный.

— Спасибо, — пробормотал он. — Но только не думай, что теперь мы квиты.

Тор протянул ему кувшин, и Баренд жадно припал к воде.

— А теперь? — усмехнулся Тор.

Капитан фыркнул.

— Как я уже сказал, — продолжил Тор, — я могу тебе помочь.

— Ну, если ты повторишь этот фокус, — Баренд мотнул головой на цепь, — то это уже будет что-то.

— Нет, это было бы ошибкой. Разве ты сможешь далеко уйти в таком состоянии?

— Мне всего-то и надо, что попасть на мой корабль, — прорычал капитан.

— Твой корабль охраняют. И я слышал, с него сняли все весла. Не лучшие обстоятельства для того, чтобы выходить в море.

— Так чего же ты хочешь?

— Я готов предложить тебе сделку. Интересует?

— Интересует ли меня это? — ядовито усмехнулся Баренд. — Почему бы и нет? Правда, сделки с тобой до добра не доводят.

— Я могу помочь тебе выбраться отсюда, — невозмутимо продолжил Тор. — Если мы договоримся, я позабочусь о том, чтобы ты получил свой корабль вместе с веслами и уплыл отсюда. — На самом деле у него не было ни малейшего представления о том, как этого добиться.

Баренд презрительно поджал губы.

— Хочешь сказать, смогу уплыть точно так же, как уплыл бы, не будь тебя?

— Да. — Тор едва подавил улыбку.

— И что ты за это хочешь?

— Расскажи мне, чего они добиваются от тебя, — сказал Тор.

— Кроме того, чтобы избить меня до полусмерти и переломать мне каждую вторую косточку в теле? — Баренд криво улыбнулся. — У них было много вопросов, в основном о тебе. К сожалению, я не мог ответить на большинство из них, и Фаргас решил что-то предпринять, чтобы их вопросы звучали убедительно. А твой приятель с топором помог ему в этом в меру сил.

— Обо мне? — переспросил Тор. — Но что ты мог рассказать им обо мне?

— Ничего. Однако этот тип с топором был уверен в том, что я помог тебе сбежать.

— Собственно говоря, именно так ты и поступил. Не хочешь объяснить мне, зачем ты это сделал?

— В тот момент это показалось мне хорошей идеей. Но сейчас я думаю, что ошибся, — усмехнулся Баренд.

— И они спрашивали обо мне? — Тор просто не мог в это поверить.

— Вначале речь шла только о тебе. Потом Фаргас начал расспрашивать меня о Несущих Свет. Вообще-то, он только о них и говорит. — Поморщившись, капитан стер кровь с подбородка, стекавшую из разбитой губы. — А я на эти вопросы ответить не могу.

— В конце концов, на нем лежит ответственность за этот город, — заметил Тор. — Он должен быть предусмотрительным, такая уж у него работа.

— Ярл безумен, — заявил Баренд. — Он полагает, что Несущие Свет уже здесь и что они готовятся к нападению на своих союзников.

— А что, если это так? — осторожно осведомился Тор.

— Он безумен! — стоял на своем капитан. — Он всегда был немного не в себе, а после смерти жены и вовсе ополоумел. Он всерьез верит в то, что я и мои матросы — твои шпионы.

— А что произошло с его женой?

— Да не знаю я! — раздраженно отрезал Баренд. — Он был не в настроении вести об этом светскую беседу, видишь ли. Его жена пару недель назад покинула город и не вернулась домой — вот и все, что мне известно. Но, по-моему, твой приятель с топором привез ярлу плохие новости.

— А ты знаешь, как ее звали? — В голове Тора забрезжила страшная догадка.

— Сиглинда или что-то в этом роде.

Тор едва подавил вздох. И почему его это не удивило?

— Это все, что я могу тебе сказать! — Капитан угрюмо посмотрел на него. — Теперь твоя очередь. Освободи меня.

— Это неразумно, — возразил Тор. — Но у меня есть к тебе одно предложение. Я помогу тебе отобрать у ярла корабль и уплыть отсюда, а ты возьмешь с собой меня и пару пассажиров.

— Пару?

— Может, только одного, может… — Тор не думал, что Урд согласится его сопровождать. — Четыре или пять. Посмотрим.

— Пять пассажиров. Довольно много… — задумчиво протянул Баренд. — Им понадобятся припасы и вода. А корабль и так загрузили доверху… Но если мы сойдемся в цене…

— Можешь оставаться здесь. — Тор пожал плечами.

— …и твои пассажиры не откажутся грести…

— Наверное, тебе просто нравится оставаться в гостях у Фаргаса.

— А ты-то грести можешь? — ухмыльнувшись, спросил капитан.

— За двоих, — заверил его Тор.

— А если за нами погонится твой приятель с топором, то и за троих, — добавил Баренд, и улыбка тут же сползла с его лица. — И как мы это устроим? Я верю, что ты можешь вытащить меня отсюда, но порт охраняется. Даже если нам удастся пробраться на борт «Бури»… Ты знаешь, что вчера в город прибыл еще один корабль? Ярл организует погоню. А «Буря» — старенький кораблик и уже не может плавать так быстро, как нам будет нужно.

— Пускай тебя это не беспокоит. Я сам займусь этими проблемами, — отрезал Тор. — Ты знаешь Гундри?

— Дочь трактирщика? — Судя по гнусной ухмылке капитана, он был знаком с девушкой более тесно, чем предполагал Тор.

— Она принесет тебе обед. А не она, так ее мать. Передай через нее весточку своим людям. Завтра вечером пусть будут готовы.

— Готовы к чему?

— Я еще и сам не знаю, — признался Тор. — Мне нужно… кое-что подготовить. Ну, знаешь, уладить. Но завтра вечером, как только сядет солнце, мы выберемся отсюда.

Скептически посмотрев на него, капитан опять вытер рот и уставился на вымазанные кровью костяшки.

— А почему не сегодня? — Он искоса взглянул на Тора.

— Потому что завтра вечером будет гроза. Очень сильная.

Вернувшись в подземелье, где он жил уже неделю, Тор увидел, что Гундри не только подогрела пару ведер воды, чтобы постирать испачканную одежду, но и устроила ему настоящую ванну, так что он смог насладиться давно забытой роскошью. Подтянув колени к подбородку, Тор сидел в горячей воде и размышлял о том, как выполнить данное Баренду обещание. Собственно, когда он шел к капитану, у него не было никакого хитроумного плана, одна лишь мысль о том, чтобы предложить Баренду вместе сбежать из Эзенгарда. А уж о том, как это сделать, он надеялся придумать позже…

А гроза? Слова сами собой сорвались с его языка, хотя Тор нисколько не сомневался в том, что так и будет. Оснований никаких у него не было, только слепая вера. Он также знал, что это никак не связано ни с погодой, ни с временем года. В Эзенгарде еще царил холод, все ходили в теплой одежде, но весна уже вступала в свои права. В затененных уголках и на соломенных крышах домов кое-где виднелся снег, однако небо оставалось безоблачным, солнышко пригревало, и даже волны, бившие в причал, были маленькими и слабыми. Но Тор знал, что завтра будет буря. Хотя бы потому, что таково его желание. Эта мысль и успокаивала, и пугала его. Это что, еще один дар мнимого бога, подарившего ему новую жизнь?

В какой-то момент Тор вдруг понял, что уже не один, и отвлекся от своих раздумий. Он приказал Гундри ждать его в коридоре, но она в очередной раз сделала вид, будто неверно поняла его распоряжение.

Осторожно, насколько это было возможно в узкой ванне, Тор повернулся и вздрогнул от неожиданности, чуть не расплескав воду на пол. В дверном проеме стояла вовсе не Гундри, а Урд.

После того злополучного разговора они с женой виделись лишь мельком, да и то только в те минуты, когда Тор сидел с дочерью. К тому же Урд постоянно находилась в окружении целой толпы женщин, и потому разговор не клеился. Хотя она утверждала, что лишь играет роль верховной жрицы, ей явно нравилось, что с ней обращаются как с королевой. Урд постепенно приходила в себя после родов. Гундри рассказала ему, что роды были трудные и на самом деле представляли серьезную опасность для жизни его жены.

— Урд?

— Ну хотя бы имя мое ты помнишь, — насмешливо заметила она. — Если я тебя побеспокоила, так и скажи, я зайду позже.

С этими словами она прошла в комнату и стала наблюдать за тем, как Тор неуклюже вылезает из небольшой бадьи с горячей водой.

— Если вам нужна моя помощь, только скажите, господин, — продолжала подтрунивать над ним Урд. — Для меня было бы честью прислуживать богу во плоти.

— Мокрому богу, который уже начинает мерзнуть, — с нарочитой ворчливостью ответил Тор, прошлепав по мокрому полу.

Жена кивнула, и ее взгляд медленно скользнул по его телу.

— Да, я вижу. Погоди, я принесу твою одежду.

Не дожидаясь ответа, она подошла к кровати и взяла рубашку, но тут же с отвращением отбросила ее в сторону, ибо от нее исходило чудовищное зловоние.

— Пожалуй, я лучше дам тебе одеяло. По крайней мере, теперь я поняла, почему ты опять решил искупаться. А то я подумала, что после твоего приключения в порту ты утратил свою чистоплотность.

Она протянула ему одеяло, и Тор поспешно завернулся в него. Урд, нисколько не смущаясь, наблюдала за ним, а затем сделала вид, что весьма разочарована тем, что Тор прикрыл свою наготу. Он вопросительно склонил голову к плечу и посмотрел на жену, но она лишь пожала плечами.

— Кое-чего мне, конечно, не хватает, но с этим нам придется немного подождать.

— А я думал, у женщин твоего народа дела обстоят несколько иначе.

Урд удивленно приподняла левую бровь, явно не понимая смысла этих слов, да и сам Тор не знал, зачем это сказал. Эти слова произносила Эления, а не Урд… Но в то же время он предполагал, что им двигало: в нем еще теплилась надежда, что все случившееся той ночью было лишь плохим сном.

— Боюсь, в этом отношении мы устроены так же, как и все остальные… — Урд вздохнула. — Но если ты настаиваешь… кстати, хочу тебя предупредить, ты от этого тоже особого удовольствия не получишь.

Тор искал насмешку в ее глазах, но жена оставалась совершенно невозмутимой.

— Ты что, действительно говоришь серьезно?

— Ты мой муж. — Подняв руку, Урд принялась снимать платье.

— Прекрати! — Тор был напуган.

— Я все понимаю. — Она на мгновение остановилась, но потом продолжила раздеваться. — Ты мужчина, а мы уже давно не спали вместе… — Урд помолчала. — Если хочешь, я пришлю к тебе Гундри. Я уверена, она сочтет за честь…

— Замолчи, — резко оборвал ее Тор.

Урд опустила голову, но, когда она вновь посмотрела на него, в ее глазах горела решимость.

— Пожалуйста, прости меня. Я только хотела…

— Что? — раздраженно перебил он жену.

Чего она хотела? Облегчить ему жизнь?

— Это была глупая идея, — повторила Урд. — Прости.

И вдруг у Тора вспыхнули подозрения, но они были настолько чудовищны, что он даже не решался додумать эту мысль до конца.

— Да, глупая. Позови ее.

— Кого? — прищурилась Урд.

— Гундри. Ты сказала, что позовешь ее, если я захочу. И я хочу этого. Позови ее.

Урд удивленно посмотрела на него, но потом с каменным лицом повернулась и подошла к двери.

— Гундри, иди сюда! — крикнула она. — Тор хочет с тобой поговорить.

Не прошло и двух секунд, как в дверном проеме показалась Гундри.

— Господин? — Девушка почтительно поклонилась.

Тор указал на грязную одежду и три ведра с уже давно остывшей мыльной водой.

— Ты обещала постирать мою одежду, — напомнил он.

— Я и собиралась, господин, — виновато ответила Гундри. — Но я не могла оставаться здесь, пока вы купались, а теперь вода остыла и…

Тору даже стало ее жаль.

— Ну так сходи и принеси горячей воды, — приказала Урд.

— И мою старую одежду, — добавил Тор.

Все равно прежний костюм ему нравился больше.

Гундри, окончательно смутившись, перевела взгляд с Тора на Урд и, схватив с кровати грязную одежду, опрометью бросилась из комнаты.

Урд удивленно улыбнулась.

— Бедняжка, — заметила она. — Теперь ты окончательно сбил ее с толку. Ты знал, что она подслушивала и, вероятно, слышала каждое твое слово?

— Будь это так, она не вошла бы в эту комнату.

Конечно же, Тор знал, что это неправда.

— Кто она такая, чтобы противиться воле бога?

— Я не… — скорее по привычке начал Тор, а потом прикусил губу. После того что случилось с лицом Элении, он уже ни в чем не был уверен.

— Я рада, что ты перестал повторять эту фразу. — Урд вздохнула. — Ты знаешь, что дела обстоят несколько иначе.

— Кто может быть уверен в этом? — Тор пожал плечами. — Возможно, нам стоит задуматься о том, кого ты считаешь богом… или, если уж на то пошло, кого считают богом местные жители. — Он мотнул головой вслед Гундри. — Не то чтобы мне не льстило, когда такая красивая девчушка смотрит на меня исполненными благоговения глазами, но кто сказал ей… об этом?

— О чем?

— О том, что я тот, кем я, по твоему мнению, являюсь.

— А ей и не нужно было ничего говорить. Видишь ли, женщины такое чувствуют. — Урд отмахнулась, видя, что он собирается возразить. — Что еще должно случиться, чтобы ты наконец поверил? Ты — Тор!

— Я никто! — горько ответил он. — Когда-то я был человеком, Урд. У меня была жизнь. Жена. Дети. И твой бог все это украл. И теперь я не знаю, кто я на самом деле.

— Мне жаль, что ты так к этому относишься, — грустно протянула Урд. — Но иногда боги не спрашивают нас о наших желаниях.

— Тогда людям не стоит служить таким богам, — сказал Тор. — И уж тем более верить в них.

— Не важно, веришь ты в них или нет. — Жена покачала головой. — И ты сам об этом знаешь.

— Но я в этих богов верить не хочу, пусть и знаю, что они существуют, — проникновенно произнес Тор. — И если ты пришла сюда, чтобы переубедить меня, то только зря теряешь время.

— Не так уж много времени и прошло. Если вдуматься, мне нужно было сделать всего-то пару шагов, чтобы прийти сюда и поговорить. Собственно, я надеялась, что ты придешь меня проведать… хотя бы раз. Почему ты не приходил?

— Я был занят.

— Да уж, нюхом чую, что так и было. — Урд покосилась на ведра с мыльным раствором. Она улыбалась, но глаза оставались холодными. — Нужно было предупредить тебя. Все знают, что моряки не очень-то чистоплотны, что достаточно странно, ведь большую часть времени они проводят в окружении огромного количества воды…

— Тебе известно о…

— Твоем разговоре с Барендом? — Она улыбнулась. — Ну конечно.

Тор посмотрел на дверь, но Урд примирительно пожала плечами.

— Не обижайся на нее.

— На Гундри?

— Может быть, ты и бог, но я твоя верховная жрица. У Гундри нет от меня секретов. Что тебе нужно было от этого пирата? Ты предложил ему помощь в побеге из заточения, если за это он возьмет тебя на свой корабль?

Тор немного удивился — эту часть разговора Гундри подслушать не могла. Впрочем, не очень уж сложно было догадаться…

— А если и так?

— И куда ты хочешь направиться?

— Туда, где нет Несущих Свет. И нет богов.

— Такого места не существует, — заявила Урд. — Несущие Свет уже повсюду. А где их еще нет, они скоро появятся. — Она энергично кивнула, и в ее голосе появились настойчивые нотки. — Их уже ничто не остановит, Тор. Это планировалось еще с момента появления на земле человечества, и пришло время исполниться задуманному. Этот глупец Бьерн собирает войско, и, судя по всему, ему даже удастся вступить в сражение. Он храбр, но глуп. Ни один из тех, кто присоединится к нему, не вернется из боя живым. Никто не может остановить Несущих Свет, даже ты. Но мы способны изменить их, сделать такими, какими они были раньше. Ты можешь это, Тор!

— Ты пришла сюда, чтобы рассказать мне об этом? — осевшим голосом спросил он.

— Сегодня вечером назначена встреча общины, — продолжила Урд. — Все мои сестры соберутся в зале подземелья. Что мне сказать им?

— Тебе известен мой ответ.

Урд промолчала, но Тор видел, что она напряженно думает.

— Ты говорил с Барендом. Ты видел, что они сделали с ним! И это те люди, ради которых ты готов отказаться от собственной семьи? Ты не можешь так поступить!

— Урд, ты можешь уплыть отсюда вместе со мной. На «Буре» хватит места для всех нас.

— Я не могу бежать вместе с тобой, и ты это знаешь.

— Значит, мы уплывем только вдвоем, — твердо произнес Тор.

Глаза Урд расширились. Она молчала, на ее лице не дрогнул ни один мускул, но Тор видел, как она побледнела.

— Я уплываю, Урд. Завтра ночью. И я забираю с собой Ливтрасир.

— Но ты не можешь…

— Повторяю твои слова, Урд. — Он сам испугался холода в своем голосе. — Я больше не могу утверждать, что я не бог. По крайней мере, твои сестры верят в это, и мне почему-то кажется, что и ты тоже.

— Конечно, я верю, но…

— Тогда ты примешь мое решение, — перебил ее Тор. — Я ухожу и забираю мою дочь. Ты и твои дети могут отправиться вместе со мной. Но, если ты решишь остаться, мы с Ливтрасир все равно покинем город.

— Я этого не допущу!

— Ты осмелишься воспротивиться воле своего бога?

Глаза Урд горели. Она не сводила с Тора взгляда, и на мгновение он ощутил отголоски былой любви к жене, ведь сейчас она была просто женщиной, боявшейся потерять своего ребенка. Но это мгновение прошло, и Урд покорно склонила голову.

— Как прикажете, господин, — прошептала она.

Как оказалось, Гундри была чуть ли не волшебницей. Уже через час она принесла не только старую одежду, но и новую, причем все было выстиранным и высушенным настолько, что можно было переодеться. Тор принялся натягивать на себя рубашку, как только девушка вышла из комнаты. Одевшись, он направился к Ливтрасир. Большую часть времени с момента рождения малышки Тор проводил в ее комнате, сидя рядом и глядя на нее. Тогда он чувствовал себя совершенно счастливым. Вот и сейчас он просидел у колыбельки часа два или три.

Тор осознавал, что ведет себя глупо. Столь же смешными казались ему в Мидгарде молодые отцы, над которыми они с Урд потешались, но теперь он прекрасно понимал тех мужчин. Такое поведение было по-ребячески глупым, но иначе Тор не мог: он был счастлив, только когда сидел рядом с этим крохотным созданием, и ничего другого ему не было нужно.

В какой-то момент пришла одна из нянек Ливтрасир — судя по всему, их было довольно много — и забрала малышку, чтобы отнести ее к матери. Конечно же, Тор знал, что это правильно. Девочка хотела есть, а кто накормит ее лучше, чем родная мать? Но Урд не терпела, чтобы он присутствовал при кормлении, — словно было что-то, чего он раньше не видел. И Тору приходилось бороться с неожиданным чувством потери — как будто у него отбирали что-то важное и лишали времени, которое он мог бы провести со своим ребенком.

Выходя из комнаты, он чуть не столкнулся с Эленией. Собственно, Тор не виделся с девочкой с момента рождения ее сестрички. Эления избегала его. Если Тор приходил куда-то, то девочка тут же убегала, а если встреча была неизбежна, она всегда заботилась о том, чтобы они не оставались наедине. Тор прекрасно понимал ее чувства, но ему все равно было больно. Обида на Элению уже давно прошла, сменившись… жалостью, что ли, и еще каким-то чувством, в котором Тору пока не удалось разобраться. То, что она совершила, было неправильно и достойно порицания, но ведь Эления поступила так от отчаяния.

В этот раз она тоже была не одна. Рядом шел ее брат, и они оба куда-то спешили. Что-то пробормотав, Эления опустила голову, да и Лив старался держаться от Тора подальше. Хотя тут не было холодно, брат и сестра надели теплые накидки, и Тор услышал позвякивание оружия. Лицо Элении по-прежнему скрывала вуаль.

— Подождите.

Лив уже отошел на пару шагов, но послушно остановился. Помедлив, Эления последовала его примеру. Она даже не повернулась к Тору, не говоря уже о том, чтобы посмотреть на него.

— Мне нужно поговорить с вами.

Эления молчала, как всегда. Собственно, после того разговора она и слова Тору не сказала. Но сейчас и Лив был явно чем-то взволнован. Мальчику не терпелось уйти отсюда, а ведь обычно он пользовался каждой возможностью, чтобы провести время с Тором. Куда же они направлялись?

— Вообще-то, нам нужно… — начал Лив, но Тор остановил его:

— Это ненадолго. Я кое-что хочу сказать вам. И это важно.

— А нельзя ли подождать, пока…

— Нет, — твердо произнес Тор.

И куда Лив так торопится? Подойдя к мальчику, Тор присел на корточки и распахнул накидку Лива. Он ожидал увидеть там меч или какое-то другое оружие, но оказалось, что металлическое позвякивание издавала тонкая позолоченная маска. Что-то с ней было не так, но Тор понял это, только сняв ее с пояса Лива и осмотрев в мерцающем свете факелов.

Маска была сломана. Кто-то пытался разрубить ее надвое каким-то явно не подходящим для этих целей инструментом, так чтобы получились две половинки, правая и левая.

— Что… это такое? — Тор нахмурился.

Эления смотрела вперед невидящим взглядом, а Лив упорно отводил глаза.

— Это ты придумал, да? Твоя мама не очень-то обрадуется, когда увидит это. Насколько я понимаю, эти маски довольно ценные… — И тут он узнал маску. Именно ее он снял с лица убитой им девушки. Теперь Тор по-настоящему разозлился.

— Он не виноват, — вмешалась Эления. — И вообще, Лив тут ни при чем. Это я украла маску. И я попросила разделить ее надвое.

— Зачем?

— Ты серьезно? — фыркнул Лив.

И тут Тор понял, что они задумали. Вздохнув, он вернул Ливу разрубленную маску и устало махнул рукой.

— Оставь нас наедине, Лив. Я хочу поговорить с твоей сестрой.

— А меня это не касается, я так понимаю?

— Именно. Уходи. Сейчас же! — уже резче добавил он, видя, что парнишка собирается спорить.

Хмуро посмотрев на Тора, Лив развернулся на пятках и бросился бежать.

Top жестом приказал Элении следовать за ним в комнату. Она послушалась, но, несмотря на то что ее лицо было скрыто под вуалью, Тор понял, что девочка упрямится.

— Ты же знаешь, что это не поможет, — вздохнув, сказал он.

— Что именно?

— Мама не позволит тебе носить эту маску. Это символ их веры, а не игрушка. Но даже если у тебя все получится, — продолжил он, предвидя возражения, — это ничего не изменит. Рано или поздно она увидит твое лицо. И узнает, что ты сделала.

— Я думала, мы оба это сделали, — с вызовом заявила Эления. — Кроме того, мама занята. У нее нет времени, чтобы присматривать за Ливтрасир, так что она даже не задумается обо мне.

Тор проглотил слова, вертевшиеся у него на языке. Эления была не настолько наивна, чтобы полагать, что сможет надолго обезопасить себя подобным образом.

— Я хотел поговорить с тобой, Эления, — начал он. — Я ухожу из города. Завтра вечером.

Девочка нисколько не удивилась. Наверное, мать уже рассказала ей об этом. Или Гундри опять все подслушала…

— Мама не пойдет с тобой.

— Знаю, — ответил Тор. — Но я все равно уйду. — Он поколебался, однако решил, что должен сказать ей правду. — И я заберу с собой Ливтрасир.

— Мама этого не допустит! — вспыхнула она.

— У нее не останется выбора.

— Тогда мы уйдем с тобой! — заявила Эления. — И я, и Лив. Все равно маму заботят только ее сестры да проповеди, а я…

— Ты знаешь, что так нельзя, Эления, — мягко произнес Тор.

— Но мы нужны тебе! — стояла на своем девочка. — Лив почти уже взрослый, а если он чего-то не умеет, то ты научишь его! Да и как ты сам собираешься заботиться о Ливтрасир? Она же совсем еще кроха!

— А я мужчина… — Тор улыбнулся.

Подойдя к пустой колыбели, где еще недавно лежала Ливтрасир, он посмотрел на смятое одеяльце. Если постараться, то он и сейчас мог почувствовать ее запах.

— Знаешь, может быть, тебя это удивит, Эления, но я окажусь не первым мужчиной, который растит ребенка в одиночку.

— Как же ты собираешься это делать? — повторила Эления. В ее голосе звучало отчаяние. — Кто присмотрит за ребенком, когда ты пойдешь на охоту или будешь работать в поле? Кто будет кормить малышку, кто научит ее ходить и говорить?

— И как ты все это представляешь? — Тоненький голосок в голове Тора нашептывал ему, что в словах девочки есть доля правды, несмотря на всю наивность этих заявлений. — Мы найдем свободный участок земли, я построю дом, и мы с Ливом будем ходить на охоту или обрабатывать поля, а ты будешь следить за домом и воспитывать сестру?

— А почему нет? — продолжала упрямиться девочка. — Есть же люди, которые так живут. И таких людей большинство.

— Подумай, Эления. Ты же сама знаешь, что это невозможно.

— Это все из-за нее, да? Ты думаешь, что это неправильно, так как Урд — моя мать.

— Именно.

— Но это же глупости! — фыркнула девочка. — Я могу все, что может она. А кое-что я умею даже лучше! И я никогда не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь! Что тебе нужно от нее, чего я бы не могла сделать? Или тебе не понравилось?

Тору очень хотелось влепить ей пощечину, но он взял себя в руки.

— Мне понравилось, Эления. Даже очень. Потому что ты дала мне приворотное зелье. И потому что я думал, что это твоя мать.

— И потому что ты думаешь, будто любишь ее! — воскликнула она.

— Нет, Эления. Я не просто думаю, что люблю ее. Так и есть. Может быть, я и не должен любить ее после всего, что произошло, но есть вещи, с которыми никому не справиться.

— Пока действует волшебное зелье.

Тор нахмурился.

— Ты и вправду думаешь, что любишь мою мать? Так же, как и Ливтрасир?

— Что ты хочешь этим сказать?

Не ответив, девочка подошла поближе и, медленно подняв руки, сняла вуаль с лица. Хотя Тор и знал, что сейчас увидит, на мгновение у него перехватило дыхание. Кроме того краткого мгновения три дня назад, когда Тор настолько опешил от происшедшего, что ни о чем не мог думать, он никогда не видел ее лица без уродливого шрама. Но теперь ее кожа была идеальна, и Тор понял, что, несмотря ни на что, ошибся. Эления не просто была похожа на свою мать. Она и была Урд — только лет на двадцать моложе. Лишь девичья свежесть, давно утраченная ее матерью, отличала ее от Урд. В остальном разницы не было, даже малейшей.

Ее глаза были глазами Урд. А самым страшным было то, что предательский голосок в его голове спросил, почему бы не принять предложенный ему дар. Она была такой же, как Урд, только молодой и неиспорченной. У этой девочки было все, что и у матери, но не было того, что подрывало веру Тора в свою любовь.

— Что… это значит? — осторожно выговорил он.

— Ты действительно думаешь, что любишь мою мать? — Презрительный изгиб ее губ был таким же, как у Урд. — Моя мать околдовала тебя, вот и все.

— Чушь!

— Той ночью, Тор, — как ни в чем не бывало продолжила Эления, — я дала тебе зелье и сделала вид, будто я Урд, чтобы тебе было легче. Но, в сущности, в этом не было необходимости. Ты переспал бы со мной, даже зная, кто я такая.

— Прекрати, Эления! — Его голос дрогнул.

Но Эления не собиралась останавливаться. Подойдя поближе, она заставила Тора смотреть на свое безупречное лицо.

— В этом нет твоей вины, — продолжила она. — Я знаю, ты презираешь себя за то, что сделал, но тогда ты не мог сопротивляться. Мама показала мне, как готовить приворотное зелье. У тебя не было выбора, поверь мне, Тор.

Он не сводил с нее взгляда. Горло перехватило, мысли путались. А что, если эта девчонка права? Что, если она говорит правду?

— Я поступила так же, как и моя мать, — продолжила Эления. — Она вынудила тебя полюбить ее. А теперь она заставляет тебя любить Ливтрасир.

— Это неправда. — Тор покачал головой.

— Что неправда? То, что ты ведешь себя, будто умалишенный? — Девочка злобно рассмеялась. — Женщины уже болтают, знаешь ли. Смеются над тобой. Да, ты любишь своего ребенка, и это нормально… но ты стал похож на волчицу, защищающую своего детеныша!

— Она моя дочь! — возмутился Тор.

— Но ты — мужчина! Воин и, может быть, действительно бог, я не знаю и знать не хочу! Тебе такое поведение не кажется странным? Почему ты проводишь с ней каждую свободную минуту и все время думаешь только о ней, что бы ты ни делал? Почему тебе кажется, что ты скорее умрешь, чем позволишь кому-то разлучить вас?

Она очень точно описала чувства Тора, словно прочитав его мысли. Он промолчал.

— Это ее рук дело, Тор, — продолжила Эления. — Она зачаровала тебя, чтобы ты так сильно любил Ливтрасир. Точно так же, как я зачаровала тебя той ночью… или она тебя год назад. — Девочка покачала головой. — Чары спадут, Тор, как только закончится действие напитка. А я даю тебе слово, что никогда не буду этого делать.

— Но один раз ты уже сделала это.

— Только потому, что… — Эления провела ладонью по лицу. — И это мать виновата! Она могла бы вылечить меня, но не захотела. И тебе запретила исцелять меня. Не бойся. Я никогда не предам тебя, как моя мать, потому что я действительно люблю тебя.

 

Глава 22

Тор не пошел на собрание и тем вечером не видел ни Урд, ни Элению. Глухая барабанная дробь и хоровое пение женщин доносились и до его комнаты, врываясь в сны, так что большую часть ночи Тор провел бодрствуя, глядя в темноту над головой и пытаясь осмыслить услышанное. Он знал, что Эления не кривила душой. И, хотя Тор мог найти тысячу доводов против и множество причин, объясняющих, почему на самом деле все не могло обстоять именно так, в глубине души он понимал: это правда.

В какой-то момент он впал в забытье и очнулся только на следующее утро. Вспоминая круговерть видений, он понял, что на этот раз сны были просто кошмарами, а вовсе не посланиями из прежней жизни. А если разум и пытался что-то рассказать ему в этих снах, то Тор ничего не понял.

Однако теперь он хотя бы знал, что следует делать. Как и всегда поутру, Гундри ждала его в коридоре у комнаты. Услышав, что Тор проснулся, она вошла внутрь, чтобы узнать его пожелания. Жестом приказав девушке остаться в комнате, он сел на кровати и смерил ее задумчивым взглядом.

Гундри, опустив глаза, с каждым мгновением все больше нервничала.

— Ты подслушивала нас вчера, правда? — начал Тор.

— Господин?

— Когда ко мне пришла Урд, ты слышала, что она мне предложила. В отношении тебя, я имею в виду.

— Господин? — повторила девушка, переминаясь с ноги на ногу.

— И? — Тор увидел, что она покраснела, но не собирался останавливаться. — Ты бы сделала это, если бы я приказал?

Гундри не шевелилась. Кровь отлила от ее лица.

— Не волнуйся. Я никогда бы не потребовал этого. Но тебе не понравилось то, что предложила Урд, не так ли?

— Я… не понимаю, к чему вы клоните, господин, — взволнованно произнесла Гундри.

— Возможно, я просто хочу узнать, могу ли на тебя полагаться, — ответил Тор. — Что, если я попрошу тебя сделать то, с чем будет не согласна Урд?

— Вы же…

— Она твоя верховная жрица, — перебил ее Тор. — И если тебе придется выбирать…

— Мы поклоняемся вам, господин.

Он чувствовал, что девушка говорит правду.

— Хорошо. Тогда у меня есть для тебя задание, о котором никто не должен знать. Даже Урд. Даже твоя мама. Никто.

— Конечно, господин.

— Ты пойдешь к Баренду и передашь ему то, что я тебе скажу. А сегодня вечером мне понадобится твоя помощь.

Единственное, что изменилось, это свет. Воин, опиравшийся на копье, все так же старался не заснуть, два других стражника играли в камешки с рунами, словно Тор отошел всего на пару минут, а этих полутора дней как не бывало. Он даже не сомневался, что видит тех же самых стражников. Уже не в первый раз с тех пор, как он вернулся в укрытие, Тор смотрел на совершенно безоблачное небо. Вечерело, среди звезд сияла полная луна, заливая своим светом все вокруг. Ветер утих. Он обещал Баренду бурю, но, судя по всему, ошибся. А может, в буре пока не было необходимости.

Решив, что время настало, Тор поглубже надвинул капюшон и, ссутулившись, направился к стражникам. Дремавший воин почему-то заметил его первым — наверное, он все-таки не спал. Стражник недоверчиво склонил голову к плечу. Двое других продолжали играть.

— Что тебе здесь нужно? — осведомился стражник с копьем. — К этому дому запрещено приближаться!

— Мне можно, — отмахнулся Тор. Он знал, что поступает глупо, но не смог сдержаться. — Видите ли, мне нужен ваш пленник.

Игроки почти одновременно подняли головы, но Тор просто прошел мимо них, всадив третьему стражнику кулак в живот, так что парень мгновенно потерял сознание. Тело еще не успело упасть на землю, а Тор уже повернулся, присел и резко выставил руки вперед. Как он и рассчитывал, двое других стражников встали, и его кулаки попали в цель. Возможно, удар вышел не слишком идеальным, но Тор остался доволен. Первому стражнику попало по затылку, второму — по виску, но результат был один: воины, потеряв сознание, отлетели на несколько шагов вперед. Быстро удостоверившись в том, что никто не заметил этого молниеносного сражения, Тор потащил в дом двух бездыханных стражников, а потом вернулся за третьим. После этого ему пришлось выйти еще раз, чтобы подобрать оружие и камни с рунами. Затем Тор закрыл дверь, разорвал накидку одного из воинов, связал их и заткнул рты кляпами, проследив, чтобы никто не задохнулся.

Справившись со стражниками, он прошел в заднюю часть здания к пленнику, закованному в цепи. Впереди послышался звон металла и шуршание.

— Отличная работа, друг мой, — заметил Баренд. — Гундри не преувеличивала. Я по-прежнему не верю в то, что ты бог во плоти, пришедший к нам из Валгаллы, но дерешься ты точно не как простой смертный.

— Значит, она рассказала тебе? — Как Тор ни напрягал глаза, он не мог разглядеть лицо капитана в темноте.

— И не только это. — Баренд закашлялся и только через какое-то время снова смог говорить. — Малышка от тебя, видимо, без ума.

— Она передала тебе мою просьбу?

Опустившись на корточки, Тор нащупал кандалы на ногах капитана и, поморщившись, разорвал их. В тишине раздался звон металла.

— Да, передала. — Баренд попытался встать но, охнув, осел на землю.

— Я тебе помогу. Я мог бы понести тебя, но тогда на нас сразу обратят внимание. Бьерн наверняка выставил на причале охрану.

— А если и так? — выдавил капитан. — После того что мне только что довелось увидеть, я не сомневаюсь в том, что ты в одиночку перебьешь его людей.

Возможно, капитан был прав. Не считая тех троих, что лежали в здании суда без сознания, у Бьерна оставалось около дюжины человек, и Тор был уверен в том, что сможет победить их всех, если придется вступить в бой. Но он не знал, как к этому отнесутся жители Эзенгарда, к тому же он пришел сюда не для того, чтобы устраивать кровавую бойню.

— А почему нет? — продолжил Баренд, словно прочитав его мысли. — Я бы даже помог тебе, если бы, конечно, мог.

— И поможешь, если мы не будем тратить время на пустую болтовню.

Капитан покорно поднялся и похромал к двери, но разглагольствовать не прекратил.

— Ты наверняка бог, я в этом не сомневаюсь. Только тот, кто пришел из холодного Асгарда, может быть напрочь лишен чувства юмора.

Проходя мимо стражников, по-прежнему находившихся без сознания, Баренд остановился и, с кряхтеньем присев на корточки, снял у одного из них перевязь с мечом, а потом завернулся в накидку другого.

Когда они вышли на улицу, уже совсем стемнело. Тут было безлюдно, и только в двух-трех окнах горел свет. Видимо, жителям Эзенгарда нравилось рано ложиться спать.

Маскарад Баренда пришелся кстати. Идти до пристани было недалеко, но по дороге им все же встретились несколько человек. Впрочем, никто из прохожих не обратил на них внимания. Даже если кому-то две фигуры в надвинутых на лица капюшонах показались подозрительными, тревогу никто не поднял.

Они уже дошли до набережной, когда капитан остановился как вкопанный.

— Я так и думал!

— Что?

Баренд указал на одинокого человечка, бродившего туда-сюда у края набережной с копьем на плече. Стражник все время притопывал, стараясь отогнать холод, поднимавшийся от воды.

— Он всего один, — заметил Тор.

— Я не считаю, что твой приятель с топором настолько глуп, чтобы не догадаться поставить тут второго часового, да так, чтобы эти двое могли видеть друг друга! — фыркнул капитан.

«Наверное, он прав, — подумал Тор. — Но рисковать все равно придется. Возвращаться некуда». Он нерешительно махнул рукой, приказывая Баренду двигаться дальше.

— Но это ловушка! — стоял на своем капитан. — Они ставят трех человек, чтобы сторожить меня, и всего одного, чтобы следить за кораблем и всей командой?! Это же смешно! И где твои спутники? Разве ты не говорил, что придут еще четверо?

— Их будет всего два, — ответил Тор. — Вернее, полтора. Мы встретимся с ними позже.

— Позже?

— Мы подберем их у скал неподалеку от входа в порт. Там они поднимутся на борт.

— Почему? — недоверчиво осведомился Баренд.

— Потому что нам, возможно, придется вступить в бой, и если до этого дойдет, то я не хочу, чтобы рядом оказались женщина и ребенок.

— Женщина и ребенок? Не нужна мне женщина на корабле! Они приносят несчастья!

— А кто, ты думал, будет меня сопровождать? Ваш ярл? Или Свериг с парой своих воинов?

— Я не возьму женщину на корабль! — возмущенно заявил Баренд.

— Значит, мы останемся здесь, — отрезал Тор. — Возвращайся в здание суда, приковывайся обратно к цепи, а потом объясняй тем троим стражникам, что случилось.

— Нужно было слушать свою матушку… — проворчал капитан.

— Она советовала тебе не заключать сделок с богами?

В ответ на это Баренд промолчал и только глубже надвинул капюшон на лоб. Он так быстро похромал вперед, что Тору пришлось поторопиться, чтобы поспеть за ним.

Тор внимательно осмотрел дома справа и слева от причала. Почти везде было темно и тихо, и только на постоялом дворе Себлома еще горел красноватый свет. Даже сюда доносилась ругань пьяниц, с которыми трактирщик наверняка пил на спор. Продрогший стражник был единственным, кто представлял угрозу.

И все же Тор, как и Баренд, недоумевал: уж слишком тихо было на берегу, а стражников — слишком мало. Рука сама скользнула под накидку и нащупала Мьелльнир. На миг прикосновение к холодной стали придало ему чувство обманчивой уверенности.

— И где обещанная гроза? — поинтересовался Баренд.

— Я ее отменил, — усмехнулся Тор. — Но я могу призвать ее, если тебе кажется, что море чересчур спокойное, чтобы отправиться в плавание.

Баренд что-то пробормотал в ответ, но Тор предпочел не вслушиваться в его слова, к тому же времени на разговоры не осталось. Они были в десятке шагов от «Бури», когда стражник обнаружил нежданных гостей.

— Эй, вы там! — крикнул он. — Кто вы? Что вы тут делаете в такое время?

Сняв с плеча копье, стражник направился к ним. В темноте его лицо оставалось неразличимым, но голос Тор узнал. Этот человек жил в Мидгарде за три дома от него. Подождав, пока стражник подойдет поближе, он распахнул накидку и сжал пальцы на рукоятке молота. Парень замер.

— По-моему, ты знаешь, кто я такой. Мы пришли сюда, чтобы украсть корабль. Хотя, собственно, кражей это вряд ли можно считать. — Тор покосился на капитана. — В конце концов, «Буря» принадлежит ему.

Стражник смотрел на него, широко распахнув глаза. Тор по-прежнему не видел его лица, но чувствовал, как лихорадочно мечутся мысли этого паренька. Ему был отдан приказ, а Свериг не из тех людей, кто станет смотреть сквозь пальцы на невыполнение приказа. Но в то же время стражник знал Тора и собственными глазами видел, на что он способен. Наконец в борьбе долга со здравым смыслом победил здравый смысл. Стражник бросил копье в воду и со всех ног побежал прочь.

Баренд удивленно посмотрел ему вслед.

— Почему ты его отпустил?

— А что, по-твоему, я должен был убить его?

— Но он же поставит на уши всех остальных! — уйдя от ответа, воскликнул капитан.

— Ему понадобится какое-то время, чтобы добежать до дома ярла и вернуться. Если нам повезет, мы все успеем. Пойдем!

Они кинулись к воде, но, прежде чем успели добраться до «Бури», у борта корабля показались люди. Их было не меньше десятка. Баренд хотел что-то спросить, но Тор опередил его.

— Вы знаете, что нужно делать! — громко крикнул он. Теперь уже не надо было прятаться. — Весла на складе слева. Торопитесь! Двое останутся здесь, чтобы поставить паруса.

В глубине души Тор еще сомневался, но, увидев, с какой прытью матросы взялись за дело, понял, что слова, переданные Гундри, были восприняты ими как серьезный план.

С полдюжины моряков перепрыгнули на набережную и побежали в сторону склада, другие начали ставить паруса и готовить корабль к отплытию.

— До сих пор я думал, что «Буря» — мой корабль, — усмехнувшись, заметил Баренд.

— Тогда поднимайся на борт и займись чем-то полезным, — отрезал Тор. — Я останусь тут. Если наши друзья поторопятся, то здесь я буду нужнее… Или ты хочешь поменяться со мной местами?

Баренд поморщился, но ничего не сказал. Запрыгнув на борт кнорра, он сбросил накидку и стал помогать матросам ставить парус. Движения капитана были медленными и неуверенными, но было видно, что дело свое он знает. То же касалось и его матросов. Они, возможно, казались измотанными и не очень надежными, как и их кораблик, но впечатление это было обманчивым. Быстро и почти бесшумно они разворачивали и натягивали снасти, и, прежде чем вернулись остальные моряки с веслами, все уже было готово. Из-за безветрия парус висел, как тряпка, но, когда ветер будет по-настоящему нужен, они его получат. Тор нисколько не сомневался в этом.

Матросы во второй раз побежали за веслами, когда дверь постоялого двора распахнулась. На фоне красного прямоугольника проема показалась чья-то тень. Человек замер на месте, заметив, что на берегу что-то происходит.

— Поторопитесь! — крикнул Тор.

В этом не было необходимости. Чем бы ни занимались матросы — Тор не был моряком и понятия не имел, что они делают, — справились они быстро. «Буря» весело качалась на волнах, словно корабль чувствовал, что вот-вот вернется в привычное для него окружение. Матросы закрепили длинные весла в нужных местах. Как только вернется оставшаяся часть команды, можно будет отправляться в путь. Еще пара мгновений… У них были все шансы на успех.

Но что-то не клеилось. Интуиция подсказывала Тору, что все слишком уж просто дается им. Он рассчитывал с боем прорываться к «Буре», а тут всего один стражник… Баренд прав, это действительно смешно.

Тень скрылась внутри трактира, но тут же вернулась — и уже не одна. Воинов было чуть меньше десятка. Тор слышал их взволнованные крики и звон обнажаемого оружия. В лунном свете блеснул металл.

Удрученно вздохнув, Тор достал меч. Не желая вступать в настоящий бой с толпой полупьяных мужчин, он пока не собирался воспользоваться Мьелльниром. Да и вряд ли кто-то из этих людей обучался воинскому искусству…

Они были в трех десятках шагов от корабля, когда он увидел, что это не просто толпа пьяных, спутавших потасовку в трактире с битвой не на жизнь, а на смерть. Это были солдаты Сверига, и, хотя они знали, кто такой Тор, и боялись его, воины смело бежали вперед. Потом они начали расходиться по набережной, чтобы иметь возможность атаковать с нескольких сторон одновременно.

Top убрал меч в ножны и достал Мьелльнир, но потом опять передумал и запрыгнул на борт «Бури». Корабль под его ногами задрожал, словно живое существо, а треск снастей показался Тору рычанием волшебного морского чудовища, готовившегося встретить бой. Счет шел на мгновения, но Тор знал, что никто не успеет. Это действительно была ловушка, и теперь она захлопнулась. Он видел матросов Баренда, которые, вооружившись веслами в три человеческих роста, бежали к кораблю. Большинство из них поднимется на борт, но не все. Солдаты Сверига обгоняли их.

И Тор метнул молот.

Мьелльнир, описав в воздухе дугу, сбил с ног первого воина и полетел дальше, словно брошенный над волнами моря плоский камешек. Еще один солдат упал как подкошенный, за ним третий, четвертый, пятый… Наконец молот послушно вернулся в руку хозяина.

Последний из матросов, побледневший от увиденного, наконец поднялся на борт, и Тор лишь махнул ему рукой, приказывая поторапливаться. Опустив левую ногу на причал, Тор оттолкнулся, и кнорр отплыл от берега.

Соленые брызги полетели во все стороны, когда десяток весел одновременно ударили по воде, и корабль начал быстро разворачиваться.

Люди Сверига уже оправились от неожиданности. Один из них, постанывая, обхватил сломанную ногу. Тору было жаль их. Он не хотел поранить этого парня. Да и вообще, он никого не хотел убивать. Неужели они не могут оставить его в покое?! Проклятие…

Что-то ударилось в борт корабля и упало в воду, словно это было ответом на его вопрос. Видимо, не могут.

«Буря» все еще разворачивалась и в какой-то момент настолько сильно накренилась, что Тор чуть не свалился в воду. Послышался хлопок — парус над головами матросов натянулся от внезапного порыва ветра. «Буря» задрожала, неуклюже скользя по волнам. Чем-то она напоминала ребенка, готового сделать свой первый шаг. С хлюпаньем корабль окончательно удалился от причала и вышел в гавань.

— Едва успели! — Тяжело дыша и вытирая пот со лба, Баренд опустился рядом с ним.

Даже при слабом свете звезд Тор видел, каким больным и бледным был капитан. Тем не менее он продолжал держаться так, словно ничего особенного не случилось, и все, что они сделали, — это подшутили, пусть и не очень удачно, над давними приятелями.

Тор кивнул. На самом деле им по-прежнему грозила опасность. «Буря» отдалялась от берега, матросы ритмично гребли, но праздновать победу было рано. Все прошло слишком уж легко, и здравый смысл, а также инстинкт воина подсказывали Тору, что расслабляться не стоит.

Однако берег был пуст. Еще пара гребков — и до них не долетят ни стрелы, ни метательные снаряды. Парус натянулся во второй раз — ветер опять подул и исчез, возникнув из ниоткуда и уйдя в никуда. Кнорр поплыл еще быстрее. Натянутые снасти начали петь, словно струны. Матросы налегали на весла. Будь «Буря» драккаром, который, как известно, изящнее и быстрее, чем неуклюжий кнорр, корабль уже вышел бы из гавани. И было в этой мысли что-то важное, что-то, о чем Тор забыл и что могло иметь решающее значение для исхода ситуации… Но смутный смысл не желал открываться ему, хотя и был едва ли не главным в сложившейся обстановке.

Тор обвел взглядом матросов, с отчаянной силой орудовавших веслами, покосился на странные узоры, расходящиеся на черной воде гавани, которые рисовали и тут же стирали весла, а потом увидел очертания второго корабля, зашедшего в порт этим утром.

Это был драккар, по размерам превосходивший кнорр в полтора раза. Да и весел на том корабле было в два раза больше. Драккар остановился ближе к выходу из гавани и стоял кормой к причалу, так что нос корабля был обращен к открытому морю. Почему-то матросы не сняли весла, и сейчас судно напоминало огромного жука-плавунца, готового броситься в погоню. «Да, удачное сравнение, — подумал Тор. — Этот корабль, похоже, только и ждет сигнала». Тору почему-то было даже приятно, что он верно оценил Бьерна. Ладонь сжалась на Мьелльнире и тут же опять расслабилась. Расстояние было еще слишком велико.

Его взгляд скользнул по борту притаившегося драккара. Эти матросы хорошо подготовились, в этом им не откажешь. Ни тебе отблесков металла в лунном свете, ни какого-либо движения — ничего, что могло бы выдать их присутствие. Но теперь, когда Тор знал, где они укрылись, он их хорошо чувствовал. Смесь страха, ожидания и предвкушения боя повисли в воздухе, словно разряды, потрескивающие во время грозы.

— Не то чтобы я не был вам благодарен, господин, — заявил Баренд, кряхтя от напряжения и не прекращая грести, — но у нас тут еще есть свободное местечко на веслах.

— Я ведь на борту в качестве пассажира, ты не забыл? — Тор продолжал смотреть на драккар.

— Это не вполне соответствует нашей договоренности, — выдавил капитан, налегая на весла.

— Это верно, — вздохнул Тор. — Но ты кое-что подсказал мне…

С этими словами он метнул молот. В темноте нельзя было разглядеть, как летит Мьелльнир, но результат этого броска был очевиден.

Тор сам удивился, хотя и вложил в бросок всю свою силу. Весла вражеского корабля разлетелись от удара в разные стороны. Послышались крики боли и ужаса, заглушившие треск ломающейся древесины. По крайней мере два человека выпали за борт и ушли под обжигающе холодную воду. А Мьелльнир, описав дугу, вернулся в руку Тора. Это длилось всего лишь пару мгновений, и Тор опустил руку с молотом. Драккар, обдаваемый фонтаном брызг, дрожал, как раненый зверь, в воздух поднялись щепки от сломанных весел. Утопающие лихорадочно молотили руками по воде.

На этот раз Баренд увидел, что произошло. Раскрыв рот от изумления, он, как и все остальные, повернулся к Тору. В тот же миг ритм гребли был нарушен и «Буря» накренилась, словно собираясь врезаться в драккар. Тор попытался ухватиться за что-нибудь, чтобы удержать равновесие, прицелился и во второй раз метнул Мьелльнир. Теперь молот сломал центральную мачту — а ведь она была толщиной в человеческую ногу! На корму полетели обломки дерева, снасти и порванный парус. На обратном пути Мьелльнир, словно рассерженный ребенок, пинающий игрушку, сбил резную драконью голову на носу корабля, хотя в этом не было никакой необходимости. Рукоять молота так и дрожала от напряжения, когда Мьелльнир вернулся в руку Тора.

Глаза Баренда расширились от изумления.

— Но это… — прохрипел он.

— Будет совершенно напрасным, если вы не измените курс, капитан, — насмешливо заметил Тор.

Окинув его взглядом, потрясенный капитан начал отдавать приказы: он понял, что «Буря» отклонилась от курса и теперь несется прямо к драккару. Корабль, немного поупрямившись, сменил направление и прошел мимо драккара на безопасном расстоянии.

— Ты по-прежнему думаешь, что мне лучше сесть на весла? — Тор улыбнулся, пряча молот.

На палубе вражеского корабля до сих пор царило смятение. Многие матросы, вероятно, были ранены или убиты, а остальные тщетно пытались понять, что же произошло.

— Думаю, я принял правильное решение, — пробормотал пораженный Баренд.

— Правильное?

— Твой друг с топором предложил мне сделать вид, что я на твоей стороне, а потом предать тебя, — ответил Баренд. — Сейчас я думаю, что это была бы не такая уж и хорошая сделка… хотя сначала, честно говоря, она показалась мне довольно привлекательной.

Грустно улыбнувшись, Тор повернулся к подбитому драккару. У него по-прежнему не было ощущения, что он победил. Корабль покачивался на волнах, словно его сразил кулак бога. Прямо в этот момент кто-то еще вывалился за борт и утонул в черной воде. Бой закончился, так и не начавшись. Тор победил.

И все же… Помотав головой, он отогнал эту мысль. Так думал воин, призывавший к предосторожности даже тогда, когда отрубленная голова врага уже была у него в руках.

— Где мы подберем твоих спутников? — спросил капитан.

Оторвав взгляд от драккара, Тор повернулся и посмотрел на вход в гавань. Гундри говорила ему, что он намного уже, чем кажется, так как по обе стороны от него, словно стражники, стоят две черные скалы. Со стороны, обращенной к городу, скалы отвесно уходили вглубь, но одна из них спускалась к морю ступеньками, заканчиваясь узкой линией берега. Там они должны были подобрать Гундри и Ливтрасир.

Тор махнул рукой в том направлении, и по приказу Баренда корабль развернулся. Они поплыли быстрее.

Но предчувствие беды все не развеивалось.

И оно подтвердилось, когда было уже слишком поздно. Нос еще одного корабля вынырнул из темноты. Это судно было больше драккара, который был в порту, и на нем Тор увидел много солдат в доспехах и при оружии. Охнув от ужаса, Баренд что-то закричал, его матросы налегли на весла, чтобы замедлить «Бурю» и перевести ее на другой курс, но все их усилия оказались тщетны.

«Буря» врезалась в корабль с такой силой, что Тора сбило с ног и швырнуло на груду бочек и ящиков, стоявших на корме. Послышался треск дерева и крики раненых на обоих кораблях. Что-то пролетело рядом с Тором и с глухим звуком вошло в палубу. Приподнявшись, он увидел, как один из матросов Баренда выпал за борт — беднягу пронзил обломок собственного весла. Второй захрипел — стрела пробила ему горло. Капитан скорее с удивлением, чем с испугом уставился на еще одну стрелу впившуюся ему в запястье.

Стрелы и копья сыпались на палубу градом, кого-то еще ранило. Тор попытался вскочить, но упал на колено, когда корабль настолько накренился, что готов был перевернуться. Где-то раскололось дерево, кто-то с воплем падал в воду, град стрел не прекращался. Оба корабля были повреждены, но на этот раз «Буре» было по-настоящему худо. Корпус проломился, и Тор увидел, как впереди из-под досок фонтаном бьет вода. Крен увеличивался.

И все же Тору удалось-таки подняться на ноги. Это оказалось как никогда вовремя, поскольку, в отличие от матросов Баренда, солдаты на другом корабле были готовы к столкновению, ведь именно таков был их план нападения. Корабли зацепились друг за друга грудой поломанных досок и разбитых весел, и солдаты воспользовались этим ненадежным мостиком, чтобы перебраться на борт кнорра. Первого из них Тор просто столкнул за борт, затем парировал молотом удар меча второго противника и резко вывихнул ему руку. Кость сломалась, словно сухая ветка.

И тут стрела пробила Тору плечо. И хотя сейчас боль не имела для него никакого значения, он разозлился. Пролилась его кровь, и что-то в душе среагировало на это с яростью взбешенного божества. Словно став гостем в собственном теле, обреченным лишь на роль соглядатая, Тор увидел, как Мьелльнир сам взлетел в воздух и сбил двух оставшихся солдат одним мощным ударом. Не успели бедняги упасть в воду, как молот уже вернулся к нему в руку, а потом полетел дальше, сея смерть и разрушение на палубе чужого корабля. Поймав его, Тор замахнулся для очередного удара и отшатнулся к мачте, когда летящая стрела задела его, оставив кровоточащую царапину на лице.

Гнев нарастал. И это было не просто возмущение, а неудержимая ярость, вызванная болью и осознанием того, что он, возможно, ранен. Так не должно быть! Что они себе возомнили, эти смертные! Как они посмели ранить его, бога, и пролить его кровь? Мьелльнир опять пролетел над палубой вражеского корабля, собирая кровавую жатву. Очередная стрела пронзила ногу Тора, прибив его к мачте. Он застонал от боли, и гнев, переполнявший его, взорвался. Над морем пронесся раскат грома, блеснула синеватая молния. Паруса натянулись от порыва ветра. Крики стали громче. Зарычав от злости, Тор выдернул из ноги стрелу и замахнулся молотом, но чуть не упал, потому что следующий порыв ветра швырнул кнорр на вражеский корабль. Еще один раскат грома, на этот раз более мощный, сотряс небо и море. Молния, взрезавшая небосклон, угодила в мачту чужого корабля, за доли секунды превратив ее в зажженный факел. Объятые пламенем люди заметались по палубе. Кто-то отчаянно пытался спастись, прыгая за борт, кто-то сразу потерял сознание от боли. Пожар ширился.

Но этого было недостаточно! Недостаточно за то чудовищное злодеяние, что осмелились совершить эти смертные. Они будут гореть! Еще! Тор чувствовал, как что-то в нем призывает могучие силы творения сразить врагов, и…

— Тор! Остановись!

Именно эти слова заставили его замереть на месте и повернуться к одной из скал. В первый момент Тор ничего не увидел, так как вызванная им буря затянула небо тучами, превратив его в черный бурлящий котел. Но затем на одной из каменных ступеней он заметил тень, и, хотя завывания бури были слишком громкими, чтобы расслышать голос, Тор узнал Сверига по бронзовым отблескам топора.

— Остановись, или она умрет!

Теперь он увидел и вторую фигуру, которую Свериг прижимал к себе свободной рукой. Лезвие его топора находилось прямо рядом с горлом Гундри.

— Я говорю совершенно серьезно! Перестань, иначе я убью ее!

«И почему он решил, что меня интересует судьба этой глупой девчонки?» — подумал Тор. Он выпрямился, замахиваясь молотом, и прицелился так, чтобы попасть только в Сверига, не задев Гундри. Впрочем, это было неважно, так как девушка все равно не переживет падение со скалы. Но тут рядом с ними появился кто-то еще. Бьерн. Он просто стоял там и молчал, ибо слова в этот момент были не нужны.

Несмотря на слабый свет, Тор разглядел крошечное тельце, завернутое в пеленки, и даже завывания бури и крики умирающих не могли заглушить плач Ливтрасир. Он замер, отчаянно раздумывая. Тор знал, что мог бросить Мьелльнир так, чтобы убить Бьерна и Сверига одним ударом до того, как они успеют навредить Ливтрасир. Но в этом случае Бьерн уронит малышку, а она еще совсем кроха и не выдержит удара о скалу, не говоря уже о бушующем море…

Он медленно опустил молот, и гроза отступила.

Как бы то ни было, ничего хорошего Тор не добился. Комната была в два раза меньше, чем та, где он жил раньше, и всю обстановку составляла прогнившая соломенная подстилка на полу, запах которой сразу давал понять, что у предыдущих жильцов, в отличие от Баренда, не имелось даже ведра. Стены, как и в катакомбах, были выложены из огромных валунов, но, к счастью, барельефы тут отсутствовали. И все же кое-какие украшения здесь наличествовали — Тору предоставили четыре кольца, пусть не из золота или серебра, а всего лишь из железа, зато на них были толстые цепи, соединяющие их с кандалами. «Сарказм — вот и все, что нам остается, — подумал Тор. — А это очень скоро приведет к ожесточению, которое никому не пойдет на пользу…» Уже не в первый раз Тор задавался вопросом, не пытка ли то, что за последние три дня он никого не видел и никто не говорил с ним. А уж о том, чтобы объяснить ему, что происходит, не могло быть и речи.

Чтобы хоть чем-то заняться, Тор вот уже в который раз напряг мышцы, пытаясь разорвать цепи, но тщетно. Цепи были достаточно крепкими, чтобы удержать взбешенного быка. К тому же кандалы закрепили так, чтобы он не мог дотянуться до скоб на руках и ногах. Возможно, Тор был не первым богом, попавшим в плен. Наверное, эта мысль должна была показаться Тору глупой и хотя бы вызвать улыбку на его лице, но почему-то ему стало страшно. Все чаще его мысли двигались в этом направлении, и Тора это беспокоило. Он слышал о людях, которые провели в тюрьме годы и даже десятилетия, и не сомневался, что все они сошли с ума. Сейчас Тор и сам не знал, сколько еще сможет сохранять незамутненный рассудок.

Что ж, хотя бы о его ранах позаботились. Из-за кандалов он не мог осмотреть свое тело, но повязка была свежей, и Тор чувствовал, что раны хорошо заживают. Кроме того, его регулярно кормили, на что он, честно говоря, и не надеялся. Солдаты Бьерна поднялись на борт «Бури» и связали всех матросов. Те не оказывали сопротивления. После этого Свериг спустился со скалы и ударил Тора по голове топором плашмя, так что тот потерял сознание.

Тор очень удивился, придя в себя. Но, возможно, Свериг просто не собирался дарить ему такую легкую смерть.

Какие-то звуки нарушили ход его мыслей, и Тор, устало подняв голову, посмотрел на дверь. Что, опять пора обедать? Есть не хотелось, но это ничего не означало. Тут, в темнице, он уже давно лишился способности определять ход времени и даже не мог сказать, сколько дней его держат в плену.

Дверь распахнулась, и внутрь вошел один из стражников, обычно приносивших Тору еду. Однако сегодня у него в руках был не поднос, а какой-то инструмент, предназначения которого Тор не понимал до тех пор, пока стражник не наклонился и не начал снимать с него кандалы.

— Ты выведешь меня отсюда?

Парень неуверенно кивнул, опасливо глядя на железные цепи.

— Ну давай, не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Тор не стал обещать ему, что не попытается сбежать, но его слова, похоже, удовлетворили стражника. Дрожащими руками парень снял с Тора кандалы и поспешно отступил назад. Можно было попытаться сбежать, но только теоретически. После всех этих дней, проведенных в неудобном положении, Тору только с третьего раза удалось удержаться на ногах. Мышцы затекли, и каждый шаг отдавался болью. Кроме того, снаружи его ждали другие вооруженные стражники. Тор не помнил, чтобы видел их раньше, но, судя по страху в их глазах, они прекрасно знали, кто он такой. И Тора это не радовало. Неизвестно, чего было ждать от охранников, испытывающих ужас перед заключенным.

— Куда меня ведут? — спросил он у парня, снявшего кандалы.

Ответа Тор не получил, но один из стражников махнул рукой и отошел в сторону. Другой на всякий случай наставил на него копье. С каменным лицом пройдя мимо них, Тор собрал всю свою волю в кулак, чтобы не застонать.

В коридоре имелось узкое окно, через которое проникал слабый солнечный свет. Тор очнулся в камере, где он провел последние дни, и потому не знал, где находится.

Вероятно, его камера располагается на поверхности, а не в катакомбах, как подумал Тор, увидев выложенные из валунов стены. Времени на то, чтобы осмотреть тут все более внимательно, не оставалось, потому что один из охранников открыл дверь, а второй настолько грубо втолкнул его внутрь, что Тору лишь по счастливой случайности удалось не упасть.

— Хорошо, — сказал кто-то. — Вы можете идти.

Повернувшись, Тор увидел Бьерна. Ярл Мидгарда стоял всего в паре шагов от него и смотрел на стражника, доставившего сюда пленника.

— Все в порядке, он не причинит нам вреда. — Ярл посмотрел на Тора. — Ты можешь пообещать мне это, верно?

Тор был настолько слаб, что едва мог кивнуть, но Бьерн удовлетворился этим. Возможно, ярл просто понял, в каком плачевном состоянии находится его пленник, поскольку он опять повернулся к стражникам и сказал:

— Все в порядке. — Теперь в его голосе звучало раздражение. — Подождите снаружи. Я позову вас, когда вы понадобитесь.

Свериг был тут же, в полном боевом облачении, словно он собирался прямо сейчас вести свою армию в бой. В руках он сжимал огромный топор. За его спиной стоял еще какой-то мужчина — низенький, уже в летах, довольно толстый. Лицо у толстяка было непримечательным, и только в его глазах, сверливших Тора, горела такая ненависть, что у того мурашки по коже побежали.

— Так ты даешь мне слово, что не причинишь нам вреда? — повторил ярл.

Тор кивнул.

— Как будто его слово чего-то стоит, — презрительно фыркнул Свериг.

Тор не был настроен спорить, да и Бьерн никак не отреагировал на слова своего помощника и лишь молча указал на один из стульев, стоявших у прямоугольного стола. За исключением этой мебели, комната была совершенно пуста, тут даже не имелось камина. И все же Тору она показалась намного теплее, чем тюремная камера.

Тихо охнув от боли, он опустился на стул. Бьерн и незнакомец последовали его примеру. Свериг отошел к противоположной стене, и Тору даже не нужно было смотреть в ту сторону, чтобы понять, что его заклятый враг, готовый ко всему, в ярости сжимает топор. Вид у Сверига был мрачный.

— Не буду спрашивать тебя, как ты себя чувствуешь, — начал Бьерн. — Ты голоден? Может, хочешь меда или вина?

В ответ Тор покачал головой. Ярл кивнул, словно ничего другого не ожидал, и повернулся к толстяку. Тот до сих пор трясся от ненависти.

— Это Фаргас, ярл Эзенгарда. Вы с ним еще не встречались.

— Наслышан, — коротко сказал Тор.

— Да и я о тебе слышал, — подал голос Фаргас, и Тору вовсе не понравился его тон.

— Как Ливтрасир? — Тор повернулся к Бьерну.

— Твоя дочь? — Ярл примирительно кивнул. — С ней все в порядке. Я не стал бы вредить ребенку. — В его голосе прозвучала обида, как будто слова Тора задели его.

— А Гундри? Девушка, которая присматривала за ней?

— С ней тоже все хорошо, отделалась парой царапин. Я ответил на все твои вопросы?

Тор еще даже не начал расспрашивать Бьерна, но что-то в голосе ярла насторожило его. Он промолчал.

— С твоей женой и двумя другими детьми тоже все в порядке, — вмешался Фаргас. Несмотря на внешнее спокойствие, чувствовалось, что в глубине его души по-прежнему бурлит ярость.

— Я не понимаю, о чем он говорит. — Тор повернулся к Бьерну.

Фаргас фыркнул, собираясь что-то сказать, но Бьерн поспешным жестом велел ему замолчать.

— Он говорит об Урд, Тор, и двух твоих приемных детях, Ливе и Элении. Они в безопасности.

Тор промолчал, хотя едва сдерживал себя. Наверняка все увидели, что он запаниковал. Откуда Бьерн знал про Урд и детей?

— Вы что-то слышали о них? — наконец осведомился он. — Мы разделились незадолго до того, как прийти в Эзенгард, и я…

— Прекрати говорить глупости, Тор, — устало попросил Бьерн. — Заставить девчонку говорить было совсем несложно. Урд и твой сын у нас в плену.

— А Эления? — встревоженно спросил Тор.

Бьерн сделал вид, будто не услышал этого вопроса.

— Что вы намеревались сделать? — спросил он.

— Сделать? — повторил Тор.

— Я же говорил тебе, он нам ничего не расскажет, — вмешался Свериг. — Предоставь это мне. У меня он быстро заговорит.

— Свериг, прошу тебя. — Бьерн вздохнул.

Тор опять заметил, насколько уставшим выглядел ярл Мидгарда. Его движения, взгляд, даже осанка — все говорило о том, что этот человек слишком многое взвалил на свои плечи.

— Тор, поверь мне, я не хочу ничего плохого. Но, боюсь, времени на вежливость у меня не остается. Тебе придется ответить мне на пару вопросов.

— Придется?

— Я надеюсь, что ты на них ответишь. От твоих слов зависят человеческие жизни. И хотя мне уже не верится, что когда-то я знал тебя, нет сомнений, что такому мужчине, как ты, не все равно. Если ты мужчина, конечно.

— Когда я в последний раз проверял, все вроде бы было на месте.

Фаргас вздрогнул, словно его укололи в бок иголкой, но Бьерн опять осадил его. Тор видел, как толстяку трудно кому-то подчиняться.

— Твоя дочь считает тебя богом, — начал Бьерн.

— Каждая дочь считает своего отца богом. Во всяком случае, до определенного возраста. А потом ее отношение меняется…

— То, что мне довелось наблюдать в гавани, вынуждает согласиться с мнением твоей дочери, — продолжил ярл, устало покачав головой. — Ты мог бы уничтожить корабль и убить любого на борту, так?

— Да, если бы кое-кто не начал меня шантажировать, говоря, что убьет мою дочь. А знаешь, потом этот человек сказал мне, что никогда бы не причинил вреда ребенку.

— Я и не смог бы причинить ей вред, — заявил Бьерн. — Но если бы ты тогда метнул свой молот, то сам бы ее убил. Я знал, что ты этого не сделаешь.

— А если бы ты ошибся?

— Тогда и твоя дочь, и я заплатили бы за эту ошибку, — спокойно ответил ярл.

— Да какая разница! — возмутился Тор. — Как я могу доверять человеку, который прикрывается младенцем?!

— Я же говорил тебе, что мы зря тратим время, — опять вмешался Свериг. — Он не заговорит. По крайней мере, по собственной воле.

— Нужно опросить его жену, эту ведьму! — согласился с ним Фаргас. — Он заговорит, когда увидит, как прольется ее кровь, — прошипел он.

— Фаргас, прошу тебя, — вздохнув, сказал Бьерн. — Я знаю Тора. Может быть, он наш враг, но он честный человек… и разумный, надеюсь. — Ярл опять повернулся к Тору. — Мы и так уже выяснили большую часть того, что нам нужно было знать, поэтому твое молчание не имеет смысла, ты только навредишь себе. Мы знаем, что так называемые Несущие Свет уже на пути сюда, Тор. И мы окажем им достойный прием. Вот только от тебя зависит, сколько людей погибнет при этом. Сколько их будет, Тор? Много? Мало? Может, нам вообще удастся обойтись без жертв?

Его слова настолько напомнили Тору недавний разговор с Урд, что в первый момент он даже не нашелся, что сказать. И, если честно, мысли эти ему совсем не понравились. А что, если и Урд, и Бьерн правы, но каждый по-своему?

Ярл неверно истолковал его молчание.

— Ты что, действительно хочешь гибели стольких людей, лишь бы пара детей и истеричек смотрели на тебя влюбленными глазами и поклонялись тебе как богу?

— Может, я и есть бог, — протянул Тор.

Свериг фыркнул, но Бьерн и бровью не повел.

— Боги, в которых я верю, заботятся о людях, Тор. Они не жаждут крови.

— Кто знает, чего хотят боги? — возразил Тор, но тут же отмахнулся, видя, что Бьерн собирается спорить. Движения Тора были очень осторожными — он не хотел давать Сверигу повод воспользоваться своим топором. — Я знаю, что ты не веришь мне, Бьерн, но я не имею никакого отношения к происходящему. Все, чего я хотел, — это жить со своей семьей в мире и покое.

— Тогда расскажи нам то, что тебе известно.

— Мне известно не больше, чем тебе. Сюда движется флот Несущих Свет. Я не знаю, сколько там кораблей или солдат и когда он прибудет сюда. Но я думаю, что их будет много и приплывут они довольно скоро.

Судя по виду ярла, ничего нового он ему не сказал. Бьерн был разочарован.

— Не заставляй меня передавать это дело Сверигу, — с грустью произнес ярл. — Или предпринимать что-то еще, за что я потом буду презирать себя.

— Что бы ты ни сделал, ничего ты от меня больше не узнаешь, — заявил Тор. — И я не буду отвечать на остальные вопросы, не повидавшись с Урд.

— Чтобы вы могли сговориться, насколько я понимаю, — пробормотал Фаргас. — Приведите сюда эту ведьму! Я уверен, что смогу развязать ему язык, когда он увидит, как я выкалываю его жене глаза!

Бьерн собрался что-то сказать, чтобы успокоить ярла Эзенгарда, но Тор его опередил.

— Только попробуй, и ты вряд ли доживешь до конца дня, — спокойно произнес он.

— Прошу вас! — вот уже в который раз попытался остановить их Бьерн. Он примирительно поднял руки, но даже это движение далось ему с трудом. — Я могу тебя понять, Фаргас. Но сейчас на карту поставлено нечто большее, чем одна жизнь. Не кипятись, иначе я буду вынужден попросить Сверига вывести тебя отсюда.

Глаза Фаргаса сузились. Ярл побледнел.

— Ты забываешь, кто я такой.

— Ни в коем случае, — возразил Бьерн. — Но мое войско стоит в дне езды отсюда. Если я отдам неверный приказ, погибнут сотни людей.

— И ты полагаешь, что твой приказ будет правильным, если ты поговоришь с этим… убийцей? — выдавил Фаргас. — Это просто смешно!

Помолчав, Бьерн вздохнул и устало поднял руку.

— Свериг…

— Ты не посмеешь! — охнул Фаргас.

Бьерн промолчал, а Свериг спрятал топор в ножны на спине и мягко, но настойчиво поднял ярла со стула. Не обращая ни малейшего внимания на истерические протесты Фаргаса, он просто вывел его из комнаты и потащил за собой. Тор с Бьерном остались наедине.

— Ты должен понять Фаргаса, — сказал Бьерн. — Он… очень зол. Ты знаешь, кто он?

— Ярл Эзенгарда.

— Да. — Бьерн не сводил с Тора глаз. — А еще муж Сигислинды.

Тора эта новость не удивила.

— Он полагает, что это ты убил его жену. Разве можно упрекать Фаргаса за то, что он ненавидит тебя?

— Нет.

— И? — спросил Бьерн.

— Что «и»?

— Ты это сделал?

— Что?

— Это ты убил Сигислинду?

— Я думал, этот вопрос мы уже прояснили, — сказал Тор.

— Да, это так. — Ярл кивнул. — Но я думал об этом. И вообще обо всем, что произошло. В том числе и о нашем разговоре. И чем дольше я размышляю об этом, тем больше мне кажется, что тут что-то не сходится. Ты уверен в том, что это ты ее убил?

— Не знаю, за кого ты меня принимаешь, — холодно ответил Тор. — Но я на своем веку убивал не так уж много и знаю точно, кого убил, а кого нет.

Это была ложь. Убитых им было множество. Лишь некоторых Тор знал по именам, да и лица павших от его руки уже давно перестали преследовать его во сне. Одним мановением руки он уничтожал целые народы…

— Ты знаешь, что произойдет, если ты будешь стоять на своем, — заметил Бьерн. — Фаргас требует твоей казни, и у меня нет ничего, чтобы отговорить его от этого решения. Таков наш закон. Жизнь за жизнь.

— Значит, так и будет.

— То, что ты делаешь, очень благородно. — Бьерн печально покачал головой. — Но в то же время глупо. Ты что, не понимаешь, о чем идет речь? Не о твоей жизни и не о жизни твоей жены. Мы говорим о том, окажется ли мир объят пламенем или нет. И что восстанет из пепла пожарища… Если ты действительно тот, кем я тебя считаю…

— То ты либо очень храбр, либо глуп, — перебил его Тор. — Ты не боишься оставаться со мной наедине? Я мог бы убить тебя.

— Даже в таком состоянии и без особых усилий, — согласился Бьерн и как-то странно улыбнулся. — Я знаю, кто ты, Тор. Как и многие другие, я понял это той ночью в порту. Возможно, ты действительно бог, а может, просто человек с необычными способностями. Впрочем, это не имеет значения.

— А что же имеет?

— То, что ты делаешь. Если бы ты действительно хотел убить меня, то вряд ли я сумел противостоять этому. Мне не помогли бы ни Свериг со своим топором, ни толпа воинов. Корабль, с которым вы столкнулись… Ты мог бы уничтожить его и убить всех на борту, верно?

Тор кивнул.

— Но ты этого не сделал. Почему?

— Ты знаешь ответ.

Тор по-прежнему не понимал, к чему клонит ярл.

— Потому что тогда погибла бы твоя дочь. Но если ты действительно безжалостный бог, которому поклоняются Несущие Свет, то какое тебе дело до жизни одного-единственного ребенка? — Бьерн поднял руку. — И не говори мне, что все из-за того, что это твой ребенок. Нет, это не ребенок бога, во имя которого уже погибли тысячи человек и погибнет столько же, а может, и больше, если все пойдет так, как задумала твоя жена и ее сестры.

— Что все это значит? — Тор нахмурился. — Ты что, хочешь переубедить меня?

— Переубедить? — Это слово, казалось, развеселило Бьерна. — Каким образом, интересно? Я должен был бы убедить тебя не верить в самого себя?

Тору нечего было ответить, и на некоторое время в комнате повисло молчание.

— Будет война, — наконец сказал Бьерн. — И самое страшное, что никто не знает, зачем она нужна.

— Почему же тогда ты вступаешь в эту войну?

Ярл засмеялся, но в его смехе сквозило отчаяние.

— Ты думаешь, мне этого хочется? Думаешь, меня кто-то спрашивал?

Тор уже собрался ответить, но тут понял, что эти же слова мог бы сказать и сам. Он чувствовал себя точно так же.

— Мидгард, — продолжил Бьерн. — Ты же знаешь древние легенды, правда? Конечно, знаешь, кому же еще их знать, как не тебе. Легенды об Утгарде, Мидгарде и Асгарде, мирах чудовищ, людей и богов. Сколько я себя помню, Мидгард всегда был воплощением человеческой мечты. Земля обетованная, где каждый может жить счастливо, где нет ни страха, ни голода, ни врагов, ни зимы… — Он улыбнулся. — Глупая мечта, правда? Но она необходима людям. Людям нужно что-то, во что можно верить. Жизнь — непростая штука, Тор. И большинству из нас живется настолько тяжко, что мы едва выносим это. Но, если есть что-то, во что ты веришь, становится немного легче. Мечта… даже если все знают, что это лишь мечта. Людям нужен лучик света во тьме ночи, огонек, на который можно смотреть и верить, что однажды они найдут его и смогут согреться. — Ярл так посмотрел на Тора, что у того мурашки побежали по спине. — И имя этому свету — Мидгард, Тор. Всего лишь слово… Но мы выжили благодаря этому слову. Долина Мидгарда не устояла бы просто так. Она не просуществовала бы и года. За время моей жизни и жизни моего отца, а до этого — его отца и других наших предков, селение в долине существовало благодаря тому, что ему помогали люди, живущие в этой стране. А в награду за это они просили лишь надежду. Теперь настало время вернуть наш долг, Тор. Сотни поколений жили, наслаждаясь безопасностью и умножая свое благосостояние. И кто-то должен заплатить за это.

— Они выбрали тебя своим вождем?

— Никто меня не выбирал. Это даже не обсуждалось. Я стал правителем этой страны в тот самый момент, когда родился. Эту ношу на меня взвалили боги, когда я еще мирно посапывал в колыбели. А кто я такой, чтобы спорить с богами? Не у всех есть выбор. — Бьерн криво улыбнулся.

— И какой вывод из всего этого я должен сделать? — поинтересовался Тор.

— Я просто хотел убедиться в том, что ты понимаешь, о чем идет речь, Тор. — Казалось, такой ответ немного обидел ярла. — Лично мне это не нравится, но я сделаю все необходимое, чтобы выполнить долг, возложенный на меня предками. Мы будем защищать эту страну и бороться за свободу Мы пожертвуем своими жизнями, если понадобится. И сейчас нет времени на то, чтобы церемониться — с тобой, со мной или с кем-то еще.

Тор не знал, следует ли воспринимать эти слова как угрозу, и, если так, зачем это нужно Бьерну.

— Люди в этом городе требуют твоей крови, Тор, — продолжил ярл. — И крови твоей жены. Если бы это решение было предоставлено Фаргасу и остальным местным жителям, ты был бы уже мертв. Но я могу спасти тебя. Скажи то, что мне нужно выяснить, и я отпущу тебя.

Бьерн не шутил, Тор чувствовал это.

— Откуда ты знаешь, что мне можно доверять? — все же спросил он.

— Я никогда не считал тебя лжецом, Тор. Мне было бы достаточно твоего слова чести, но, конечно же, ты прав, и мы должны быть осторожными. Вот тебе мое предложение. Расскажи нам все, что ты знаешь о Несущих Свет. Когда они прибудут сюда, сколько их, каковы их планы. Вы останетесь у нас в плену, пока мы не убедимся в том, что ты сказал правду. Потом ты сможешь уйти. Я отпущу твою семью и позабочусь о вашей безопасности.

— Мне неизвестно ничего, чего бы ты не знал.

— Я верю тебе, — спокойно произнес Бьерн. — Тогда поговори с Урд. Я пытался это сделать, но она отказывается разговаривать со мной. Возможно, тебе удастся образумить ее, если не ради нее самой или тебя, то ради детей. В любом случае, кем бы Урд ни была, она прежде всего мать.

Тор кивнул, хотя понимал, что это совершенно бессмысленно. Урд никогда не предаст своих, даже если речь будет идти о жизни ее детей.

— Она не отречется от своей веры. Но если ты действительно хочешь предотвратить кровопролитие, то уводи отсюда людей. Это единственное, что я могу тебе посоветовать.

— Ты не веришь в то, что мы победим?

Что Тор мог ответить на это? Он помнил стычки с эйнхериями, когда в битве участвовал Бьерн. Тогда воинов-эйнхериев было трое, но Тор и его спутники не смогли победить их впятером, а ведь и Свериг, и Бьерн мастерски обращались с оружием. Без Тора с его молотом и поразительным искусством ведения боя погибли бы все.

— А ты веришь? — после паузы спросил он.

— Нет. Но я надеюсь, что до сражения не дойдет. — Ярл пристально посмотрел на него. — Когда-то я думал, что мы с тобой друзья, Тор. Я не хочу сейчас взывать к этой дружбе, ведь я знаю, что это бессмысленно. Но, если в тебе осталось хоть что-то человеческое, умоляю, помоги нам!

— Чтобы погибли не только твои солдаты, но и их противники?

— Я не хочу, чтобы кто-то погиб, Тор. — Бьерн покачал головой. — Когда они придут сюда и увидят, что мы готовы к сражению и знаем обо всех их планах, они, возможно, не станут нападать и отступят. А если не отступят… Что ж… Что бы ты обо мне ни думал, если дело дойдет до боя, я предпочел бы, чтобы умирали солдаты врага, а не наши. Ты же знаешь этих воинов! Ты знаешь, как они сражаются, о чем думают и почему поступают именно так. Ты можешь показать нам, как победить их! Помоги нам, и я помогу тебе спасти жизни твоей жены и детей. И твою собственную жизнь. Когда все закончится, в городе будет царить хаос. И в этой страшной неразберихе вы сможете сбежать. Такое бывает.

— Фаргасу это не понравится, — заметил Тор.

— Фаргас — дурак, — ответил Бьерн. — Он всегда был дураком, и все об этом знают. Истинным ярлом Эзенгарда была Сигислинда. Она не носила этот титул только потому, что женщина-ярл… это немыслимо. — Он пожал плечами. — Но теперь Сигислинда мертва, и Фаргас будет делать то, что я ему прикажу.

— Ты мне действительно веришь? — удивился Тор.

— Судя по всему, у меня не остается другого выбора. Итак… каков будет твой ответ?

— Я уже сказал тебе все, что я знаю. Но я поговорю с Урд, если ты считаешь, что это поможет.

— Тогда я прикажу, чтобы тебя отвели к ней.

Камера, в которой содержали Урд, находилась в том же коридоре, что и комната Тора, но тут хотя бы поставили кое-какую мебель — стол, кровать и один стул. Урд была связана, однако не настолько жестоко, как это сделали с Тором. Тонкая и даже, можно сказать, изящная цепь соединяла узкое металлическое кольцо оков с креплением на стене под окном. Цепь была достаточно длинной, так что Урд могла двигаться по всей комнате.

Женщина сидела на кровати, поджав ноги. Увидев Тора, она смерила его равнодушным взглядом. Его это не удивило, однако выражение лица Урд не изменилось даже после того, как стражники вышли из комнаты.

— Значит, они сохранили тебе жизнь. — Жена не повернулась в его сторону, когда они остались наедине. — Несмотря ни на что.

— Я бы не спешил утверждать это.

Теперь Урд все-таки повернулась к нему. Она молчала. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, оно оставалось непроницаемым и равнодушным, и Тору стало страшно.

— Но с тобой, похоже, они обращаются хорошо. — Улыбнувшись, он осмотрелся.

Урд покосилась на повязки на его руке и ноге и красные отметины на запястьях и лодыжках, оставшиеся от оков. Она по-прежнему хранила царственное спокойствие.

— Зачем ты пришел? — ровным голосом спросила она. — Тебя прислал Бьерн, чтобы образумить меня?

— Что-то вроде того, — неуверенно произнес он.

Значит, ярл уже пытался говорить с ней. Впрочем, этого следовало ожидать.

— И, насколько я понимаю, сейчас ты скажешь, что обдумал его слова и пришел к выводу, что Бьерн прав, — предположила Урд.

— А что, если он действительно прав?

Жена не ответила. Она прекрасно держала себя в руках, но Тор знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что на самом деле чувствует сейчас Урд. Она просидела тут столько же, сколько и он, и, хотя Тор был уверен в том, что ее никто и пальцем не тронул, наверняка Урд допрашивали и разговоры эти были не из приятных. К тому же помимо физического воздействия есть и другие способы, которыми можно сломить волю человека.

— Как ты? — беспомощно спросил он. — Они не причинили тебе вреда?

— Ничего такого, с чем мне не приходилось бы сталкиваться раньше. Итак, о чем же у нас будет разговор?

— Меня действительно прислал Бьерн. Он хочет заключить с тобой сделку. С нами.

— А ты, я смотрю, сразу перешел к делу. Хорошо. Но мне известны условия его сделки, благодарю. Бьерн уже говорил со мной об этом. И не раз. А его милый дружок Свериг сделал все возможное, чтобы убедить меня в том, что на эту сделку стоит пойти.

— Неужели он…

— Нет, — перебила его Урд. — Он не станет опускаться до этого. По крайней мере, пока. Впрочем, Свериг наверняка понимает, что это бесполезно.

— Я говорю не о Свериге, а о Бьерне. Ты его знаешь, Урд. Он человек слова. И он поклялся мне, что сохранит жизнь тебе и детям, если ты расскажешь ему все, что тебе известно о предстоящем нападении.

— Бьерн — дурак. Он сгорит вторым. Первым будет Свериг. Или я сожгу их вместе…

Тор шагнул ей навстречу, но тут же остановился, увидев, как напряглась Урд. Он заметил это не по ее телу, нет, просто Тору показалось, что стена между ними стала еще выше. Он не ожидал, что Урд бросится ему на шею, но… почему она настроена так враждебно?

— Они убьют нас, если мы не скажем им все, что они хотят узнать.

— Может быть, — безучастно произнесла Урд. — И что?

— Почему тебя это не беспокоит?

— Все случится так, как будет угодно богам, — насмешливо ответила она. — И тебе, как никому другому, это известно.

— Даже если речь идет о твоих детях?

На это Урд ответила не сразу. Личина равнодушия дала трещину.

— Боишься за свою дочь? — В ее глазах… что-то поменялось. Сейчас взгляд Урд стал жестче, напряженнее, и в нем была скрыта какая-то смутная угроза. — Насколько я понимаю, именно поэтому ты хотел отобрать ее у меня.

Так вот в чем дело…

— Я не хотел отбирать у тебя Ливтрасир, — спокойно ответил Тор. — Я сказал тебе, что ухожу. И позвал тебя с собой. А чего ты ждала? Я люблю мою дочь. Может, даже слишком люблю.

Если Урд и поняла, на что он намекает, то мастерски скрыла свои чувства.

— И ты в самом деле верил в то, что все так просто? Не думаю. Только глупец способен на подобный шаг. А ты ведь отнюдь не глуп. О тебе многое можно сказать, но глупость не входит в число твоих недостатков.

Очевидно, ей хотелось задеть его самолюбие, но Тор предпочел не реагировать на обидные слова.

— Что случилось? — спросил он. — Гундри выдала вас после того, как ее взяли в плен?

— Гундри? — Урд почему-то удивилась, как будто Тор не должен был задавать этот вопрос. Затем она покачала головой. Это было ее первое движение с того момента, как он вошел. — Они взяли нас в плен, когда вы угодили в ловушку. На нас напали десять стражников. Их привел Фаргас. И он точно знал, куда идти. Нас предали. Но это была не Гундри.

— А кто же?

От взгляда Урд так и веяло холодом.

— Знаешь, вначале они заперли нас в одной комнате — меня, Лива и Элению. На дочери была эта дурацкая маска, которую изготовил для нее Лив, но один из людей Фаргаса сорвал этот покров. Я видела ее, Тор. Я видела ее лицо.

— Ох, — только и смог выговорить он.

— Я надеялась на более умный ответ.

— Все… не так, как ты думаешь. — Тор запнулся. — Я…

— Полагаю, все именно так, как я думаю, — продолжила Урд. — Я знаю, что твоей вины в этом нет. Если кто-то и виноват, то я сама. В конце концов, это я научила ее готовить кое-какие зелья. Тогда я не понимала, насколько моя дочь талантлива. Бог ты или смертный, в конечном счете ты все же мужчина. — Она покачала головой. — Но тебе следовало рассказать мне об этом. Тогда девочка не совершила бы…

— Чего? — растерявшись, спросил Тор. — Чего бы она не совершила, Урд?

— Возможно, тогда Эления не предала бы нас.

— Эления… Но это невозможно! Почему ты так решила?

— Мне сказал Бьерн. Ведь ты же сам говорил, что Бьерн, возможно, наш враг, но он человек чести. Он не стал бы лгать.

— Но не в этом случае! — возмутился Тор. — Зачем Элении…

— Она сама созналась, — добавила Урд.

Тор не сводил с нее глаз. Нет, это неправда… Какой-то абсурд… В этом не было никакого смысла.

— Я не верю, — сказал он. — Зачем ей это делать?

— И ты еще спрашиваешь? — Урд поджала губы. — Она ребенок, Тор. Маленькая девчонка, которая влюбилась в бога. С ее ровесниками такое случается. Вот только беда в том, что она влюбилась в настоящего бога и этот бог ее отверг. Чего еще было ожидать?

— Но ты ее мать!

— А еще — ее главная соперница. В сущности, тут нет ничего необычного, такое часто бывает в столь юном возрасте. Ты не очень разбираешься в детях, как я вижу.

— Нет. Теперь не очень.

— Теперь? — Урд нахмурилась. — Я понимаю. Прости, я забыла. Но истина остается истиной. Нас предала моя собственная дочь. — Она пожала плечами и дернулась, словно собираясь встать с кровати, но так и осталась сидеть. — И я не знаю, с какой целью. Я спрашивала ее, но Эления мне не ответила. Вероятно, она надеялась, что сможет заполучить тебя, если я не буду стоять у нее на пути. Или она просто разозлилась, когда поняла, что ты уходишь и не собираешься брать ее с собой. А ты собирался?

— Только если бы со мной пошли ты и Лив.

— И ты ей это сказал?

Тор кивнул.

— Да, вряд ли можно было сказать что-то обиднее. — Урд вздохнула.

— Наверное, она подслушала наш разговор с Гундри.

— Когда ты велел своей подружке отнести Ливтрасир в порт, — предположила жена, презрительно усмехнувшись. — Мне кажется, тебе еще многому предстоит научиться, Тор.

— Чему же, например?

— Тому, что не стоит недооценивать влюбленную женщину. И неважно, сколько ей лет. — Она рассмеялась. — Прости, но меня почему-то тешит тот факт, что по воле маленькой влюбленной девчонки рушатся планы богов.

Тору не разрешили поговорить ни с Ливом, ни с Эленией, но вскоре после захода солнца дверь в его камеру распахнулась и вошла Гундри. Он даже не сразу заметил это. В комнате было только одно узкое окно, не окно даже, а бойница, поэтому тут царила темнота. Красный свет факела на время ослепил Тора, и, если бы не цепи на руках, он поднес бы ладонь ко лбу, чтобы защититься от ярких отблесков.

— Покажи ему ребенка! — пробубнил кто-то. — Только близко не подходи! И говори так, чтобы я тебя слышал!

Тор заставил себя всмотреться. К нему медленно и неуверенно двигалась хрупкая фигурка. В дверном проеме, заслоняя Тору свет, темнел силуэт громилы. Пленник видел блеск металла и слышал приглушенное позвякивание. Только через некоторое время он узнал Гундри, сам не понимая, как ему это удалось, — в полумраке она оставалась тенью без лица.

— Гундри?

— Они позволили мне проведать вас, господин. — Голос девушки дрожал. — И принести вашу дочь. Верховная жрица подумала, что вы захотите увидеть малышку, а Бьерн не возражал.

— Все, хватит! — остановил ее стражник. — Ближе не подходи!

Гундри послушно замедлила шаг, и Тор только сейчас заметил светлый сверток у нее на руках. Ливтрасир, должно быть, спала, так как она не издавала ни звука. Остановившись в паре шагов от Тора, Гундри опустилась на колени и повернула кроху так, чтобы Тор видел ее лицо, освещенное багровыми отблесками факела. Он ошибся. Ливтрасир не спала. Малышка смотрела на него своими темными глазками, да так внимательно, что казалось, будто девочка узнала его и понимает, кто он. Она чувствовала, что от Тора не исходит никакой опасности.

Конечно, все это были глупости. Младенец нескольких дней от роду не мог узнавать лица, но мысль об этом грела душу. И неважно, что говорил рассудок или логика, — в глазах Ливтрасир было нечто такое, что обволакивало Тора, гладило его мягкой, нежной рукой…

— Господин?

На мгновение оторвав взгляд от личика дочери, Тор посмотрел на Гундри. Ее бледность и покрасневшие глаза свидетельствовали о том, что бо льшую часть последних дней она прорыдала. Кроме того, ее лицо опухло, а левый глаз заплыл. В Торе вспыхнул гнев.

— Свериг! Этот проклятый…

— Это не Свериг, господин, — перебила его Гундри. — Он меня не трогал. Они допросили меня, но никто не поднял на меня руку.

— Кто же это сделал?

Гундри помедлила. Она не хотела отвечать на этот вопрос.

— Кто, Гундри?

— Мой отец, господин, — пробормотала девушка. — Он очень разозлился, когда узнал, что мы с мамой придерживаемся истинной веры.

— И тогда он тебя избил? — переспросил Тор.

Проклятый пьянчуга!

— И меня, и маму, — кивнув, сказала Гундри. — Меня не очень, а вот маме сильно досталось. Сейчас ей уже лучше, но в первый день я даже не была уверена в том, что…

Девушка не договорила, но Тор и так знал, что она собирается сказать. Себлом не очень ее избил? Ее лицо настолько опухло, что даже через три дня девочка едва могла говорить. Что трактирщик сотворил с ее матерью, Тор и представить себе не мог.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Я не хотел, чтобы с тобой такое случилось.

— Ничего. Боль пройдет, зато боги наградят нас. — Она заставила себя улыбнуться. — И верховная жрица простила меня.

— Ей не за что прощать тебя. Ты всего лишь делала то, что я тебе приказал.

На это Гундри ничего не ответила, но Тор понял, что ее беседа с Урд прошла не так уж гладко. Ливтрасир тихонько агукнула, словно жалуясь на то, что ей не уделяют внимания. Тор опять всмотрелся в ее личико. Малышка замолчала, и он вновь ощутил те же счастье и нежность, что и прежде, когда сидел с дочерью. Он невольно протянул руку, объятый желанием прикоснуться к ней, но цепь не давала ему двигаться. Тор едва подавил в себе порыв напрячь мышцы и разорвать оковы. И в этот момент он понял, что что-то изменилось. Пару дней назад он не смог бы противиться этому желанию. И не захотел бы. Тор удивленно уставился на Ливтрасир, и девочка ответила ему все тем же спокойным взглядом, таким странным для младенца. Она словно прочитала его мысли и теперь соглашалась с отцом.

— Господин? — повторила Гундри.

Наверное, все его эмоции отражались на лице. Но Тор не отводил взгляда от дочери. Он по-прежнему любил малышку, и от одного ее присутствия у него на душе становилось теплее. Когда Ливтрасир была рядом, он испытывал давно утраченное чувство покоя. И все же что-то изменилось за эти два дня. Раньше Тор не мог думать ни о чем, кроме дочери, она была для него всем, словно только рядом с ней он чувствовал себя по-настоящему живым. Он вспомнил о словах Элении, и его бросило в холодный пот. А что, если девчонка говорила правду?

— Хватит, — сказал стражник. — Ты должна была показать ему девчонку, и он ее увидел. Пойдем!

Душу Тора наполнил гнев, настолько сильный, что он едва смог взять себя в руки. Он кивнул, и Гундри, подчиняясь приказу, послушно встала. Но затем она еще раз присела и наклонилась вперед, словно хотела поднести ребенка к его лицу.

— Эй! — возмутился стражник.

— Сегодня ночью, — шепнула Гундри. — Через три часа. Будьте готовы!

— Проклятие, девка, что ты творишь?! — Громила уже начал выходить из себя. — Я ж тебе сказал, чтобы ты и близко к нему не подходила!

Схватив девушку за шиворот, он оттолкнул ее к стене… Тор задержал дыхание. В голове мелькнула мысль: «Неужели этот незадачливый стражник не догадывается, какую беду мог на себя навлечь?» Если бы Гундри выронила Ливтрасир, Тор порвал бы оковы и убил бы того простака. Но девушка крепко прижимала малышку к себе, и кроха даже не расплакалась.

— Хватит, я тебе сказал! — рыкнул стражник. — Пошла отсюда!

— Но я просто хотела показать ему дочь… — начала Гундри.

Совсем разозлившись, громила двинулся в ее сторону, подняв руку.

— Если тебе хочется кого-то избить, то почему бы не выбрать меня? — спокойно предложил Тор.

В глазах мордоворота вспыхнула ненависть, и Тор приготовился к удару, но почему-то этого не произошло.

— Нет, — презрительно фыркнул громила. — Я об тебя руки марать не стану.

— Ты предпочитаешь бить женщин? — осведомился Тор.

— Нет. Но, когда тебя будут жечь, бог грома, я придержу факел. Так что особо рассиживаться не придется.

Не дождавшись ответа, стражник поморщился и, сплюнув на пол, грубо вытолкал Гундри из камеры.

 

Глава 23

Достаточно было вспомнить о своей цели, чтобы к Тору вернулось ощущение времени. Стражник оставил его одного, тщательно закрыв за собой дверь. Отмерить время до срока, названного Гундри, было нетрудно, но, что бы его друзья ни задумали, полагаться на то, что все пройдет четко по плану, Тор не мог. К тому же он сомневался, правильно ли понял Гундри, возможно, она имела в виду совсем другое. С каждой минутой Тор все больше нервничал. Три часа давно прошли. Вокруг стояла тишина, на город опустилась ночь. Тор решил подождать еще полчаса, а потом… ну… начать действовать, наверное. И тут он услышал какой-то шорох у двери. Засов отодвинули, и кто-то вошел в камеру — судя по походке, этот человек знал, что находится в неположенном месте. Вместо факела или масляной лампы незнакомец держал в руках свечу и прикрывал ее рукой, поэтому Тор видел только очертания фигуры. Тем не менее он чувствовал, что это не Гундри.

— Вы не спите? — шепотом осведомился незнакомец.

— Сплю. Но точно проснусь, если ты будешь так шуметь. Что это за постоялый двор такой, где жильцам не дают спокойно спать ночью?

Конечно же, никакого ответа на эту шутку Тор не получил. Осторожно прикрыв за собой дверь, незнакомец опустился на корточки и поставил свечу на пол, следя за тем, чтобы не поджечь солому. В желтом свете пламени Тор разглядел лицо юноши.

— Кто ты такой? — спросил он.

Сунув руку под накидку, паренек достал такое же приспособление, как то, которым стражник сегодня утром снимал с Тора кандалы.

— Меня зовут Сарвен, господин, — представился он. — Не двигайтесь, пожалуйста.

Тор подождал, пока с его рук и ног снимут тяжелые оковы, и осторожно пошевелился, ожидая, когда восстановится кровообращение.

— Кто тебя прислал?

— Верховная жрица, господин. Она ждет вас вместе с вашими детьми — сыном и дочерьми. Вы можете встать?

Дочери. На Тора это сообщение подействовало успокаивающе. Он кивнул, но ему все равно пришлось воспользоваться помощью Сарвена, чтобы подняться на ноги. Покалывание в ногах и руках стало более терпимым. Тор знал, что уже через пару минут сможет двигаться с былой ловкостью.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Подождите немного, господин. — Встав, юноша метнулся к двери и вернулся с продолговатым свертком.

С трудом двигая непослушными пальцами, Тор развернул пакет и обнаружил там богато украшенную черную одежду, которую для него сшила Гундри, а также обувь и посеребренную перевязь — к его разочарованию, меча там не оказалось.

Он поспешно переоделся, и Сарвен протянул ему такую же черную накидку, правда, попроще. Тор настолько быстро завернулся в нее, что подолом опрокинул свечу, и она тут же погасла.

— Спасибо. Но ты действительно полагаешь, что это тряпье мне подходит?

Стало совсем темно, и Тор не мог разглядеть лица юноши, но почувствовал в его голосе панику.

— Простите меня, господин. Я сейчас посмотрю…

— Ладно-ладно, — перебил его Тор. Урд явно не позаботилась о том, чтобы пробудить в своих прихожанах чувство юмора. — Иди вперед.

Что-то зашуршало, и дверь опять открылась, но светлее не стало. В коридоре тоже царила кромешная тьма. Тут, как и прежде, было тихо. Сделав пару десятков шагов, Тор наткнулся на чье-то тело. Опустившись на колени, он дотронулся до шеи стражника и с облегчением понял, что тот жив. Нащупав на перевязи громилы меч, он снял его и продолжил путь.

Когда они дошли до выхода, Сарвен жестом попросил Тора задержаться и выскользнул наружу. Несмотря на то что чувства Тора были обострены, даже он ничего не заметил.

Наконец парень вернулся.

— Все в порядке, господин, — шепнул он. — Пойдемте!

На это Тор ничего не ответил. В конце концов, парнишка ради него рисковал жизнью. В любом случае ему грозили большие неприятности. Так почему бы не дать ему почувствовать, что он делает что-то действительно важное?

Тор последовал за Сарвеном по безлюдным улочкам. Он закрепил на поясе меч и тут же почувствовал себя немного увереннее, хотя Мьелльнир успокоил бы его больше. Мысль о том, что он потерял свой молот, совсем ему не нравилась. А хуже всего было то, что, возможно, он когда-нибудь увидит этот молот в руках Сверига.

— Куда ты ведешь меня?

Паренек покосился на Тора с упреком — в конце концов, следовало двигаться как можно тише, — но на вопрос все же ответил.

— Туда. — Сарвен указал на узкий дом в конце улицы. — Верховная жрица ждет вас.

— А потом?

— Верховная жрица ждет вас, — упрямо повторил юноша.

Либо он действительно не знал, зачем ведет туда Тора, либо Урд дала ему четкие указания. Тор склонялся к тому, что так велела верховная жрица. Что ж, наверное, пришло время напомнить ей, кто есть кто. Как только они выберутся из этой передряги, конечно.

Дом был еще у же, чем показалось издалека, но направлялись они, собственно, не туда. С тыльной стороны здания Тор увидел небольшое строение с хорошо знакомым ему люком, ведущим вниз. Они продолжили свой путь в полной темноте.

Сарвен открыл очередную дверь, и наконец впереди посветлело. Через некоторое время они дошли до комнаты, где их ждали Урд и дети. Когда Тор вошел туда, Эления вскочила и бросилась ему навстречу, словно хотела обнять его, но в какой-то момент остановилась и смущенно опустила глаза. Урд, казалось, не обратила на это внимания.

— Спасибо тебе, Сарвен. — Жрица искренне улыбнулась. — Ты молодец. Теперь иди и веди себя тихо, что бы ни случилось.

Юноша покорно кивнул и, пятясь, вышел из комнаты. Урд повернулась к Тору, и улыбка исчезла с ее лица.

— Ты опоздал. У нас нет времени. Нужно торопиться.

Она уже собиралась выходить, но Тор быстро схватил ее за запястье.

— Где Ливтрасир?

— Гундри ждет в порту, не волнуйся. Я не оставила бы ее здесь, как и ты.

— И куда же мы направляемся?

— У нас есть корабль. — Урд попыталась высвободиться. — Он небольшой, но этого будет достаточно, чтобы выбраться отсюда. А там посмотрим.

Тору было трудно поверить в это. Он достаточно хорошо знал Урд и понимал, что она наверняка разработала подробный план побега.

— Ты хочешь присоединиться к ним, правда? К вашему флоту?

— Вряд ли ты сказал бы это, если бы видел наш корабль, — ответила она. — Я буду рада, если мы выберемся из гавани, не успев утонуть. Ты плавать-то умеешь?

— Конечно, — честно сказал Тор. — А почему бы нам не украсть пару лошадей и не сбежать из города?

— Чтобы попасть прямо к солдатам Бьерна? Отличная идея! — Урд мотнула головой в сторону двери. — Эти подземные туннели ведут к порту. Но у нас есть шанс, если, конечно, Бьерн не успеет заметить, что несколько пленников сбежали. Ярлу известно об этих катакомбах, поэтому в первую очередь он будет искать нас здесь.

— Но почему бы нам не спрятаться в катакомбах? — предложил Тор. — Они достаточно большие, и мы…

— Могли бы прятаться тут, словно крысы? — перебила его Урд. — Могли бы просидеть тут целую неделю, пока сотня солдат Бьерна прочесывает все вокруг? Вряд ли.

— Но он взял бы свой молот и убил бы их всех, — вмешался Лив.

— Помолчи, — оборвала сына Урд. — Лучше пойди вперед и проверь, все ли в порядке. Если что-то покажется тебе подозрительным, сообщи нам.

Мальчик, заупрямившись, уставился на мать, но одного строгого взгляда Урд хватило на то, чтобы пристыдить его. Когда сын повернулся, чтобы выйти из комнаты, Эления собралась присоединиться к нему, но Урд остановила ее.

— Помоги мне! — Она указала на стопку тщательно упакованных свертков с одеждой, одеялами и едой.

Большую часть Урд взяла сама, ожидая, что Тор и Эления займутся остальным. «Может, Урд действительно говорит правду, — подумал Тор. — По крайней мере, видно, что она рассчитывает на длительный побег».

Приготовления завершились довольно быстро, и Урд, сняв со стены почти догоревший факел, пошла вперед.

Тор сомневался в том, что тут невозможно было бы спрятаться на неделю. Он и раньше знал, что подземные туннели и залы представляют собой огромный лабиринт, но только сейчас понял, каковы его истинные размеры. И как только Урд удавалось не заблудиться здесь?

Впереди послышались шаги, и вскоре им навстречу вышел Лив. Он уходил из комнаты с пустыми руками, но сейчас у него за спиной виднелся заплечный мешок, да такой тяжелый, что мальчика шатало из стороны в сторону.

— Все… в порядке, — запыхавшись, выдохнул он. — Вот… держи. Это… тебе.

Тор протянул руку. Заглянув внутрь мешка, он удивленно поднял брови.

— Мьелльнир?

— У нас есть друзья в городе, — ответила Урд. — Я подумала, что тебе захочется иметь его под рукой. — Она повернулась к Ливу: — Девчонка уже там?

— Нет.

— Ну так иди и найди ее.

Лив опять убежал вперед. Тор с упреком спросил Урд:

— Ты считаешь правильным подвергать его такой опасности?

— Лив уже не ребенок, — холодно сказала Урд. — Ему столько же лет, как и его сестре. В этом возрасте дети не любят, чтобы к ним относились, как к малышам. И они могут делать почти все, что и взрослые.

— Но все-таки… — начал Top.

Урд, не слушая его, просто пошла вперед, а Эления презрительно поджала губы. Правда, Тор не понял, кому была адресована эта недовольная мина.

Идти было не очень далеко. Через пару десятков шагов они добрались до выхода. На этот раз лестница была приставной. Тор отошел в сторону — он решил подняться последним, так как хлипкие перекладины вызывали у него опасения.

Лестница скрипела и угрожающе дрожала под его весом, но выдержала. Из подземелья они поднялись в какой-то сарай, где не было ничего, кроме тонкого слоя соломы на полу. Из-за темноты все очертания сливались с тенями. Чего-то не хватало, и Тор только через какое-то время понял, чего именно. Он ожидал услышать плеск волн, бившихся о причал, почувствовать запах соленой воды и отбросов, характерный для этой части порта, но ничего не слышал и не чувствовал.

— Подземные коридоры ведут не прямо в порт, — пояснила Урд, словно прочитав его мысли. Возможно, впервые идя этой дорогой, она задалась теми же вопросами. — Но тут недалеко, нужно пройти всего пару улиц.

Жена — Тор видел лишь ее очертания — уже собралась повернуться и идти дальше, но он схватил ее за руку, да так сильно, что, должно быть, причинил ей боль.

— Где Ливтрасир? — недоверчиво осведомился он.

— Она уже на корабле и ждет нас, — в ярости прошипела Урд. — Проклятие, и что ты только себе вообразил?! Неужели ты думаешь, что я устроила все это лишь для того, чтобы посмотреть, как ты будешь возвращаться назад? Я же знаю, что ты без нее никуда не пойдешь! И я тоже, представь себе!

В первый момент ее слова только еще больше разозлили Тора, но потом ему стало ясно, что жена права и он ведет себя глупо. Тор даже порадовался темноте, ведь сейчас Урд не могла увидеть смущения на его лице. Отпустив ее руку, он кивнул, показывая, что готов следовать за ней.

Улица, на которую они вышли, показалась Тору знакомой. Они действительно очутились совсем недалеко от порта. Тут было так безлюдно, что тишина становилась гнетущей. Он отогнал от себя эти мысли. Если шарахаться от каждой тени, ожидая угодить в ловушку, то с тем же успехом можно сразу признать свое поражение.

Но, видимо, эта же мысль посетила не только Тора. Не дойдя десятка шагов до поворота, Урд остановилась и подняла левую руку, бесшумно опустив свою ношу на землю.

— Что случилось? — встревожился Тор.

Жена нерешительно пожала плечами.

— Я… только хочу осмотреться, — помедлив, ответила она. — Подождите здесь.

— Давай я схожу, — предложил Тор.

— Ну конечно. — В голосе Урд сквозила насмешка. — Тебе же известно, где стоит корабль, а еще ты знаешь, как именно я договорилась встретиться с Гундри, которая ожидает моего тайного знака, да? Подожди здесь. И проследи за тем, чтобы дети не наделали глупостей.

С этими словами она скрылась за поворотом. Тор удивленно посмотрел ей вслед. Эления нахмурилась, а ее брат ухмыльнулся.

— Может быть, я ошибаюсь, — протянул мальчик, — но наша мама, кажется, слегка… расстроена.

— Наша мама… — начала Эления тоном, позволявшим предугадать продолжение ее тирады.

— Все в порядке, Эления, — остановил ее Тор.

— Вот как? — Девочка фыркнула, и ее глаза блеснули. Сейчас ей нужно было сорвать на ком-то злость. — И ты действительно считаешь, что она…

Он жестом приказал ей молчать. То, что в переулке было тихо, еще не означало, что они были здесь одни.

— Я не думаю, что сейчас подходящий момент для споров. Тем более в таком тоне.

Эления действительно стала говорить тише, но ее глаза уже метали молнии.

— Может, это и есть последний подходящий момент, — зло отрезала она. — Ты вообще задумывался о том, что творится?

— Я задумывался о том, почему ты так поступила, — тихо ответил Тор. — Как ты могла предать собственную мать?

— Собственную мать? — В устах Элении эти слова прозвучали как ругательство. — Мне сказать тебе, что сделала моя мать? Хочешь узнать об этом, Тор?

Урд выбежала из-за поворота.

— Это ловушка! — крикнула она. — Тор! Беги к…

Не успела она договорить, как двери с двух сторон улицы распахнулись и к Тору бросилось около десятка вооруженных людей. Мьелльнир сам собой прыгнул в правую руку, левая сжала меч. Тор закрыл собой детей. Что-то пролетело рядом с ним и вонзилось в стену на противоположной стороне улицы. Второй снаряд он парировал мечом. Тор так и не понял, что это было.

А потом подоспели первые из нападавших, и меч начал рубить кожаные доспехи и кости. Эления закричала. Молот, описав дугу, раскроил пару черепов и нагрудников и вернулся в руку.

— Меч! — крикнул Лив. — Тор, дай мне меч!

Оглянувшись, Тор увидел, как на мальчика накинулись двое громил, и, сделав шаг, поднял Мьелльнир. Молот отбросил первого из нападавших в сторону, нанеся ему тяжкие увечья. Второму Тор мечом взрезал горло, почти отрубив голову. Затем он протянул меч Ливу и, развернувшись, сбил с ног очередного врага. Несчастный замертво упал на землю.

Над морем прокатился первый раскат грома. Краем глаза Тор видел, как Урд сражается сразу с двумя противниками. В ее руках блестел металл. Но где же Эления?

И тут Тор услышал визг, который прозвучал словно ответ на его мысль. Девочка убегала по переулку от двух преследовавших ее мечников.

Сбив одного молотом, Тор бросился вперед. Наверху что-то мелькнуло, однако сейчас ему было не до этого. Эления оказалась в опасности — вот и все, что имело значение. Допрыгнув до ее преследователя, Тор обо что-то споткнулся — но ведь здесь ничего не должно быть! — и чуть не упал. Ноги заплетались, и он, отчаянно пытаясь удержать равновесие, не сумел поймать летящий назад Мьелльнир. Молот скрылся где-то в темноте. Тор проиграл сражение с силой тяжести и упал ничком. Что-то мешало ему, словно его держали сотни невидимых рук, поэтому Тор даже не смог смягчить удар о землю, не говоря уже о том, чтобы перекатиться на бок и снова вскочить на ноги. Он никак не мог подняться, и каждая попытка заканчивалась падением. Ударившись еще больнее, он помотал головой, отгоняя разноцветные круги перед глазами.

Но уже в следующее мгновение Тор понял, что происходит. На него набросили сеть. Эта мысль была настолько абсурдна, что Тор чуть не расхохотался. Сеть? Неужели эти идиоты считают его рыбой? Резко выпрямившись, он поднял руки, собираясь разорвать сеть, но в этот момент кто-то пнул его ногой в висок. Круги перед глазами заиграли новыми красками. Во рту появился привкус крови. Тор попытался вдохнуть, но тут его ударили в живот. Он закричал. Удары и пинки сыпались со всех сторон, что-то обрушилось на его затылок, так что Тор на мгновение потерял сознание, но тут же пришел в себя от очередных ударов. Все вокруг кружилось. Боль отступила, словно происходящее уже не могло ранить его, а какая-то часть души билась в приступе истерического смеха: вот так все и закончится — он погибнет, словно рыба, попавшая в сеть, и его до смерти забьют жалкие рыбаки и крестьяне…

В какой-то момент Тору все-таки удалось прорвать сеть, но кто-то опять ударил его в висок, и он упал на спину. Сознания Тор не потерял, но тело отказывалось слушаться, сделалось медлительным и неуклюжим, и он даже не мог закрыть руками лицо, чтобы защититься от града ударов. Силы покидали его.

— Прекратите! Немедленно!

Уже потом Тор вспоминал, что эти слова кричали не единожды. Кровь текла у него изо рта, несколько костей были сломаны. Его пнули еще пару раз, а затем удары прекратились. Тору хотелось просто закрыть глаза и упасть в теплые объятия обморока… Кто-то пихнул его в бок, но не для того, чтобы ранить, а чтобы привлечь внимание и привести в чувство.

— Я же сказал, прекратите, — прорычал тот же голос. — Вы его до смерти забить хотите, придурки?! Мы ведь не дадим ему умереть такой легкой смертью, верно?

Тор пару раз моргнул, разлепив ресницы, залитые кровью, и попытался приподняться на локте. Впрочем, у него ничего не получилось — во-первых, мешала сеть, а во-вторых, кто-то приставил острие меча к его горлу. Еще одно острие, на этот раз копья, пробило его рубашку прямо напротив сердца и вонзилось в кожу, так что тонкая струйка крови потекла по груди.

— О, я вижу, ты еще в сознании… Я и не сомневался, что тебя не так-то просто убить. Вернее, я надеялся на это.

Меч сильнее вжался в горло, и Тору пришлось еще больше запрокинуть голову. Он прищурился, пытаясь разогнать красную пелену перед глазами, и узнал человека, угрожавшего ему мечом.

— Фаргас.

— Что ж, по крайней мере, память у тебя хорошая, — хмыкнул ярл. — Возможно, я даже должен чувствовать себя польщенным, ведь настоящий бог, спустившийся к нам с небес, помнит имя смертного, которого видел всего раз. Или ты запоминаешь всех мужчин, чьих жен ты убил?

На это Тор ничего не ответил. Да и что тут можно было сказать? Осторожно, чтобы случайно не взрезать самому себе горло и не испортить Фаргасу все удовольствие, он повернул голову, пытаясь разглядеть среди окружавших его людей Урд и детей. Как он и опасался, приспешникам Фаргаса удалось захватить Элению и ее брата, но Урд нигде не было. Вероятно, ей удалось сбежать.

— Не волнуйся, — сказал Фаргас, заметив выражение его лица. — Верховную жрицу мы тоже поймаем.

— Отпусти детей, — попросил Тор. — Они тут ни при чем.

— Моя жена тоже была ни при чем, господин, — злобно отрезал ярл и, махнув рукой, приказал своим людям: — Уведите их отсюда! Если попытаются сбежать, убейте их. Но только если попытаются…

— Спасибо, — сказал Тор.

Отойдя на шаг, Фаргас сжал рукоять меча.

— В этом и состоит разница между богами и людьми, Тор. Мы не убиваем невиновных. — Он решительно взмахнул мечом. — Но вот виновных…

Тора грубо схватили и поставили на ноги. С обеих сторон его держали по два стражника, сеть никто не убирал, и Тор в ней окончательно запутался. И все же на мгновение он всерьез задумался о том, не вступить ли ему в бой. Впрочем, эту мысль он тут же отбросил. Кроме державших его стражников тут были еще трое, которые нацелили на него свои копья.

— Если хочешь убить меня, то давай! — Над морем пронесся второй раскат грома, на этот раз уже ближе.

— Я не собираюсь дарить тебе такую простую смерть. — Глаза ярла сузились от гнева. — Не волнуйся, ты умрешь и вернешься к своим приятелям в Валгаллу. Но ведь отправляться туда одному тебе будет скучно, верно? — Он махнул рукой, и Тора толкнули вперед. — И приведите мне эту проклятую бабенку! Но живой! Чтобы и волосок с ее головы не упал!

Послышался звук удаляющихся шагов — Тору даже показалось, что вдалеке кто-то что-то крикнул, но тут над морем прокатился очередной раскат грома, блеснула первая молния.

— Похоже, твои друзья-боги спешат тебе на помощь. Только, боюсь, в этот раз они опоздали.

Тор, предчувствуя движение, перегруппировался, но удар все равно был настолько сильным, что он чуть не потерял сознание. Его потащили прочь — сам он идти не мог. Вокруг суетились люди, звучали чьи-то голоса. Тор совершенно зря поднял голову, давая стражникам понять, что приходит в себя, ибо его снова ударили по голове. Наконец его принесли на какие-то темные задворки и посадили у стены. Зазвенел металл, на запястьях сомкнулись оковы. Цепь вела к железному кольцу в земле. Она была настолько короткой, что Тор едва мог подняться на колени.

— Прошу прощения, господин, — прошипел Фаргас. — Обычно мы не привязываем свиней так крепко, но я торопился, поэтому пришлось импровизировать.

От грома задрожала земля, молния тонкой белой линией взрезала небо.

— Ты же знаешь, что Бьерн убьет тебя за это. — Тор осторожно потянул за цепь, но та оказалась достаточно крепкой.

— Бьерн? — Ярл покачал головой. — Бьерн уже не сможет меня убить. Я и так мертв, Тор. Ты убил меня в тот самый момент, когда вонзил кинжал в сердце моей жены.

Он отошел, но вскоре вернулся с пузатым кувшином в руках и вылил содержимое сосуда на пленника. Тор испуганно вздрогнул, почувствовав резкий запах масла, и попытался пнуть ярла, но Фаргас легко уклонился. Вылив на Тора остатки масла, он проверил, пропитало ли оно одежду.

— Надеюсь, ты не боишься огня? — насмешливо спросил ярл. — Не волнуйся, пока я не собираюсь убивать тебя. Мы ждем твою жену. Я хочу убить ее на твоих глазах, понимаешь? Хочу, чтобы ты видел, как она умирает. Все говорят, что ты бог. Но я надеюсь, ты поймешь, что чувствуют простые смертные, когда умирает человек, которого они любят.

Тор изо всех сил дернул за цепь, но та не поддавалась. Боялся ли он? Ну конечно, боялся!

— Не буду тебя останавливать. — Протянув руку, ярл взял у одного из своих спутников факел. — Это на тот случай, если тебе действительно удастся порвать оковы. — Фаргас резко взмахнул зажженным факелом, а затем повернулся к своим людям: — Проклятие, посмотрите, где там остальные? Мне нужна эта сволочь!

Один из стражников послушно развернулся и скрылся в темноте. Через мгновение другой стражник, пошатываясь, упал на колени и с хрипом повалился на бок. Из перерезанного горла фонтаном била кровь.

— Что, не рад мне, Фаргас? — Урд вытерла окровавленный кинжал об одежду убитого. — Если ты хотел поговорить со мной, то обычного приглашения было бы вполне достаточно. Я пришла бы к тебе.

Ошарашенный Фаргас переводил взгляд с умиравшего в луже собственной крови стражника на Урд и обратно, но затем все-таки взял себя в руки.

— Схватить ее! — приказал он. — Убейте эту дрянь! Немедленно!

Двое из оставшихся стражников обнажили оружие и двинулись вперед, но тут же замерли на месте, увидев, что Урд пришла не одна. Из темноты за ее спиной вышли еще два человека. Они были в черных накидках и позолоченных масках, поблескивавших под капюшонами.

— Убери факел, — спокойно произнесла Урд. — Тогда ты умрешь быстро.

Ярл действительно опустил факел, но только на мгновение. Затем он презрительно фыркнул и взмахнул свободной рукой.

— Взять их! Вы же не испугаетесь парочки переодетых девчонок, верно?

Все произошло очень быстро. Движения эйнхериев были настолько отточенными, что чем-то напоминали танец, которому они так долго учились. Их накидки распахнулись, блеснул металл мечей, и стало видно, что руки воинов слишком большие и сильные, чтобы быть девичьими. Свет факелов отразился от тщательно надраенных нагрудников, украшенных древними рунами и символами. Эйнхерии не ведали пощады и достигли вершин мастерства в своей жестокости. Возможно, люди Фаргаса еще успели понять, насколько неверно они оценили ситуацию, но мечи воинов уже сразили цель, и обезглавленные тела упали на землю.

Фаргас охнул. Его глаза округлились от ужаса, готовые выпасть из глазниц. Ярл пятился, пока не наткнулся спиной на стену.

— Вы хотели поговорить со мной, ярл, — как ни в чем не бывало произнесла Урд. — Ну так я перед вами. Говорите.

Глаза Фаргаса стали еще больше.

— He хотите? — насмешливо осведомилась Урд. — Что ж, это ваше право.

С этими словами она всадила окровавленный клинок в горло ярла по самую рукоять.

Охнув, Фаргас упал на колени, но перед смертью успел собраться с силами и в падении швырнул факел вперед. Урд попыталась перехватить его. Она двигалась быстро, намного быстрее, чем кто-либо, кого знал Тор. Рука Урд, казалось, превратилась в тень, и она почти схватила факел, дотронулась до него кончиками пальцев… но промахнулась. Факел закрутился, разбрасывая во все стороны искры. Смертоносный снаряд летел прямо на Тора, словно волшебная стрела, ведомая запахом масла, которым были пропитаны его волосы и одежда.

За мгновение до того, как Тора могло охватить пламя, с небес обрушилась черная тень, подхватила горящий факел и взмыла ввысь. Красный огонь перекинулся на перья, поблескивавшие, словно черненое железо, на внушительный клюв и умные глаза. Жестокий жар объял все тело ворона, но тот летел все дальше, унося смертоносное пламя. Послышался крик боли, но крылья взмахнули еще раз, и ворон выпустил факел только тогда, когда уже вылетел из двора и оказался с другой стороны дома.

Один из эйнхериев подошел к Тору и уже занес меч, собираясь разрубить оковы, но передумал. Так он мог высечь искру, обратившую бы все вокруг в пламя. Вместо этого воин использовал свой меч как рычаг, чтобы разорвать железные кольца.

Спрятав левой рукой оружие в золоченые ножны, эйнхерий осторожно поднял Тора на ноги, но, приглядевшись к его лицу, охнул и тут же отпрянул.

— Простите, господин, — прошептал он, преклонив колени и опустив голову. — Мы должны были прийти раньше.

Казалось, время на мгновение замерло. Тор не мог бы ответить, даже если бы захотел. Он просто стоял на месте, не двигаясь и не думая. Стоял и смотрел на эйнхерия. Второй воин в позолоченных доспехах тоже опустился на колени и униженно потупился. Сейчас даже Урд трудно было смотреть на Тора.

— Они все это время были здесь? — спросил он, вспоминая девичье лицо за тонкой игрушечной маской, которую он сломал.

— Нет. — Урд покачала головой. — Они прибыли всего несколько часов назад. Это авангард. Они приплыли на корабле, который вывезет нас отсюда.

— И ты не посчитала нужным сказать мне об этом?

— А ты остался бы, если бы знал? — Урд мягко улыбнулась.

Возразить было нечего, но Тора вдруг охватило чувство горечи, граничившей с болью. К горлу подкатил комок.

— Вскоре ты все поймешь, любимый, — продолжила жена. — И тогда ты согласишься с тем, что я была права.

Ему так хотелось возразить ей… Ведь столько зла… Но Тор сдержался.

— Ливтрасир в безопасности?

— Она на корабле. Ждет нас. Ничего не изменилось.

Тор мотнул головой в сторону Фаргаса. В мертвых глазах ярла читался немой укор.

— Его люди забрали Элению и Лива.

— Я знаю. Мы догоним их, а потом уберемся отсюда. Я же говорю тебе, ничего не изменилось. — Она жестом подозвала одного из эйнхериев, и тот передал Тору его молот. Тор с благодарностью взял свое оружие и вновь обратился к Урд.

— Да, можно было догнать их, — горько возразил он. — Можно было спросить у Фаргаса, куда их отвели. Если бы ты не убила его.

— С этим не возникнет никаких трудностей. — Урд посмотрела вверх: в небе кружила еще одна тень с черными крыльями. — Они покажут нам дорогу.

Тор очутился в мире магии и злых чар. Нужно было идти, подчиняясь указаниям птиц, а двое людей, которых Тор раньше посчитал бы злейшими врагами, спасли ему жизнь и были готовы пожертвовать ради него своей. Но сейчас все это не имело значения. Нужно было найти Элению и Лива и выбраться отсюда, а потом… Как и сказала Урд, ничего не изменилось. Он покинет этот город и отправится туда, где сможет наконец обрести мир и покой. Такое место должно существовать, и Тор найдет его, даже если для этого ему придется дойти до самого края мира.

— Они прошли здесь. — Урд махнула рукой в сторону улицы. Вид у женщины был недовольный. И даже обеспокоенный.

— Что-то не так?

Жена открыла рот, собираясь ответить, но затем по ее лицу мелькнула какая-то тень, и она лишь покачала головой. Урд узнала что-то, и это встревожило ее, но она не хотела говорить об этом.

— Ничего. Пойдем.

Они направились вперед. Оба эйнхерия следовали за ними на некотором расстоянии, превратившись в две черные тени. Кружившие в небе во роны время от времени закрывали своими крыльями звезды и диск луны. Урд вновь остановилась и прислушалась. Так они и двигались. Иногда Урд подавала воинам знак, и тогда один из них шел вперед и проверял дорогу. Вскоре осталось всего несколько домов, выстроившихся вдоль одной из трех дорог, что вели из крепости, притворившейся мирным городом. «Мы теряем время, драгоценное время», — подумал Тор. Его волнение росло с каждым мгновением. Эления и Лив уже могли быть мертвы. И все же Урд медлила, и, когда эйнхерий в очередной раз вернулся к ним, выражение ее лица стало еще обеспокоеннее.

Тор уже хотел спросить, что происходит, но жена жестом приказала ему молчать, склонила голову к плечу, прислушиваясь… и двумя руками оттащила Тора в тень.

Сзади послышался стук копыт. На дорогу выехало с полдюжины всадников. Тор уже подумал, что незнакомцы увидели их, поскольку спрятаться в тени было очень трудно. Один из всадников проскакал так близко от их укрытия, что Тор почувствовал острый запах конского пота. Лунный свет заиграл на двух лезвиях огромного топора, и Тору показалось, что Мьелльнир дернулся у него на поясе, словно предчувствуя славный бой. Молоту хотелось взмыть в воздух и обрушиться на заклятого врага.

Отряд доехал до конца улицы и по приказу Сверига остановился, да так резко, что одна из лошадей встала на дыбы и чуть не сбросила всадника.

— Разъехаться! — крикнул Свериг. — Следите, чтобы они не вышли из города! И принесите мне голову этой ведьмы! Золотой тому, кто принесет мне ее труп!

— Интересное предложение, — прошептала Урд. — Напомню ему об этом, когда мы встретимся в следующий раз. У меня много идей, как можно использовать золотой. Например, расплавить его и заставить Сверига выпить…

Тор ничего не ответил. Он все думал о словах Урд. Ничего не изменилось. Кроме одной мелочи. Он уйдет без нее. Может, когда-то Тор и любил эту женщину… Или она в самом деле околдовала его, как утверждала Эления, и он с самого начала стал жертвой злых чар и интриг…

Тем временем всадники разъехались. Свериг в сопровождении одного спутника поскакал вперед, прочь от города. Над его головой мелькнула тень. Второго ворона видно не было. Через некоторое время один из эйнхериев возник из ниоткуда рядом с Урд, словно привидение, и что-то шепнул ей на ухо. Жрица молча кивнула, и воин опять скрылся из виду.

— Как они это делают? — поинтересовался Тор.

Второго эйнхерия видно не было, но Тор чувствовал его присутствие.

— Ты тоже мог бы перемещаться так, если бы захотел, — ответила Урд. — Сиди тихо. Они нас ищут, Тор.

— Кто?

— Все. Бьерн обыскивает каждый дом в городе. Боюсь, они заметили, что мы сбежали.

— И нашли Фаргаса и остальных?

— Наверное. Тебе их жаль? Они же хотели сжечь тебя!

— Что с Ливтрасир и Гундри? — Тор решил не обращать внимания на ее вопрос.

— Судя по всему, их еще не обнаружили. Гундри — неглупая девочка, она наверняка взошла на корабль и отчалила от берега. На этот случай мы обговорили другое место встречи.

— А что, если она попадет в руки Бьерна?

— С ней все будет в порядке. Бьерн никогда не навредит ребенку. Думаю, даже Свериг повел бы себя порядочно в этом случае.

— Ты права, — немного подумав, ответил Тор. — Бьерн не причинит зла малышке. И Элении с Ливом тоже. Ты же знаешь, для него они как родные. Давай сбежим. А потом вернемся за детьми.

Урд с укоризной покосилась на него, но, казалось, на мгновение задумалась над его предложением. Затем, покачав головой, сказала:

— Это слишком рискованно. Возможно, ты прав в отношении Бьерна, но я не могу поручиться за всех жителей Эзенгарда. Кто знает, что взбредет им в голову, когда они услышат о том, что произошло с их ярлом. Кроме того, я не хочу давать Бьерну возможность шантажировать нас. — Видя, что Тор собирается возразить, она недовольно отмахнулась. — Подожди здесь. Я еще кое-что успею предпринять. Не уверена, что у меня получится, но…

Не дожидаясь ответа, Урд развернулась и скрылась в тени. Тор удивленно замер на месте, чувствуя, что начинает выходить из себя. Сначала он подумал о том, чтобы последовать за женой, но понял, что упустил подходящий момент и уже не сможет отыскать ее, ведь Урд передвигалась совершенно бесшумно. Поэтому оставалось только ждать.

Ожидание длилось недолго, хотя Тору показалось, что прошла целая вечность. Он не выдержал. Должно быть, поведение жены объяснялось просто: она зашла в несколько домов, чтобы поговорить со своими сестрами. А их мужья, ничего не подозревая, в это время мирно спали. Чего же она добивалась? Такое промедление только стоило им времени…

Наконец он отправился на поиски Урд, следуя в том же направлении, что и она. Сделав пару шагов, Тор очутился на перекрестке и замер в нерешительности. Сзади что-то зашуршало. Повернувшись, он увидел, как лунный свет отразился от позолоченного нагрудника.

— Урд. Где она?

Эйнхерий не ответил, но его молчание говорило само за себя.

— Отведи меня к ней!

Лицо воина было скрыто под маской, но Тор чувствовал, что он колеблется.

— Немедленно!

Тор даже не повышал голоса, но эйнхерий вздрогнул, как от удара, и поспешно махнул рукой в ту сторону, откуда Тор только что пришел.

Еще через пару шагов Тор окончательно запутался. Он даже начал подумывать о том, что воин намеренно пытается сбить его со следа, но вскоре они вышли в узкий внутренний дворик, один из многих в этом городе. Тут они стали свидетелями немного жутковатой картины: Урд, выпрямившись, стояла в центре двора. На ее вытянутой правой руке сидела большая черная птица. Тор не мог отделаться от неприятного ощущения — казалось, Урд… говорила с ней. Они с эйнхерием шли очень тихо, но ворон услышал их. Расправив крылья, он каркнул и взлетел в небо, едва Тор успел сделал первый шаг во двор.

Повернувшись, Урд смутилась, будто ее застали за чем-то постыдным, но уже через мгновение в ее глазах полыхнула черная ярость, словно кто-то вылил чернила в чистую воду.

— Что это значит? — прошипела она. — Я же велела тебе…

Тор раздраженно махнул рукой и только сейчас понял, что эти слова были адресованы не ему, а эйнхерию.

— Это не его вина, — вступился Тор за воина. — Он выполнил мой приказ.

— Но это не дает ему права, — возмущенно начала Урд, но тут же взяла себя в руки и с преувеличенным почтением склонила голову. — Конечно, господин. Простите.

Это разозлило Тора еще больше, но он сдержался.

— Оставь нас одних, — повернувшись к эйнхерию, сказал он.

Кивнув, воин попятился.

— Что здесь происходит?

— Они увезли детей из города. Сразу после того, как взяли их в плен. И у них были лошади.

— Я не об этом спрашиваю. Что с этой птицей?

— Она отведет нас к детям! — прошипела Урд. — Я знаю, что сделала Эления, но она все еще моя дочь, и я найду ее!

Тор прекрасно знал, почему жена говорит таким тоном, но лишь покачал головой и указал на небо.

— Что это значит? Ты не хочешь объяснить мне, почему можешь разговаривать с этой птицей?

— Не совсем разговаривать. — Урд уже немного успокоилась.

По выражению ее лица Тор понял, что упустил момент, когда Урд потеряла самообладание и он мог узнать от нее больше, чем она готова была рассказать.

— Это очень утомительно и… не очень-то приятно. Но можно назвать это и разговором, да… — Вздохнув, Урд посмотрела ему в глаза. — Так вот, они увезли детей из города полчаса назад. Двигались они на север. Больше я пока не знаю, но мы отыщем их… если, конечно, Бьерн не найдет их раньше.

Тор понимал, на что она намекает.

— Чего же мы тогда ждем?

— Они на лошадях. — Урд хлопнула в ладони, и рядом возник эйнхерий. Тор даже не был уверен в том, что это тот самый воин. — Нам нужны кони. Два для нас и два для тебя и твоего товарища. И оружие.

Эйнхерий повернулся, но Тор поспешно задержал его и перекинулся с ним еще парой слов. Затем воин скрылся из виду.

— Что ты ему сказал?

— Ничего. Тебе известно, куда они направились? Тогда показывай дорогу.

 

Глава 24

Два огромных черных ворона снова появились в ночном небе. Тор следовал за ними на север. Он не знал, правильно ли они движутся, но делать было нечего. Около десятка следов вели из города на север, и это только те, что можно было разглядеть в темноте. Часть следов были старыми, но большинство оставили недавно, и явно не все из них принадлежали Сверигу и его спутнику. Урд предложила найти укрытие и подождать, пока эйнхерии приведут лошадей. Это была разумная идея, так как они не выигрывали во времени, двигаясь пешком по заснеженной дороге, а только зря тратили силы. Можно было дождаться коней и поскакать верхом. Но сейчас Тор не был настроен выслушивать разумные предложения, и они просто бежали вперед уже около получаса. Тор не дожидался Урд, но та с удивительной легкостью поспевала за ним, и, когда сзади послышался стук копыт, он запыхался намного больше жены.

Тор опустил ладонь на рукоять молота, да и Урд потянулась за мечом, но это ехали эйнхерии. Они привели с собой двух оседланных лошадей, как и приказала им Урд. Увидев коней, Урд не сказала ни слова, но между ее бровей пролегла глубокая складка. Один из эйнхериев вел под уздцы верную подругу Тора, ту самую кобылу, которая так любила кусать его. Женщина молча вскочила на спину второй лошади и подъехала к воинам. Когда она обратилась к ним на неизвестном Тору языке и те ответили, Тор по ее лицу понял, что новости плохие.

— Дай-ка угадаю. Бьерн не очень обрадовался нашему побегу, — сказал Тор.

— Бьерн и его люди объявили в городе военное положение. Половина послушниц…

— Твоих сестер?

— Да, моих сестер. Их взяли в плен, и они выдадут имена всех остальных, как только их начнут допрашивать.

— Вот и пришел конец вашему перевороту, — с некоторым злорадством произнес Тор.

— Это значит, что многие погибнут. — Урд бросила на него задумчивый взгляд. — Флот уже в пути, и если Бьерн будет защищать город, то кровь польется рекой. Погибнет намного больше людей, чем в том случае, если бы Эзенгард был в наших руках.

Тору не хотелось говорить об этом. Только не сейчас, и уж тем более не с ней. Он пожал плечами.

И вдруг Урд улыбнулась.

— По крайней мере, теперь я знаю, что ты сказал эйнхерию… Бедный парень. Он, должно быть, решил, что ты сошел с ума.

— Разве боги не должны быть немного сумасшедшими?

— У меня не так много богов среди знакомых. — Урд пожала плечами. — Но ты повел себя как-то по-ребячески. Ты действительно думаешь, что эта кляча выдержит дорогу?

Лошадь возмущенно фыркнула и попыталась укусить Урд, но та уже знала ее довольно долго и старалась держаться от нее подальше.

— Кусака! — Тор похлопал лошадь по шее. — Она чем-то похожа на своего всадника, знаешь ли. Может, у нее и нет особых преимуществ, но она весьма вынослива.

— Кусака? — Урд задумчиво посмотрела на него. — Что это за имечко такое? И когда ты его выдумал? Только что?

Тор кивнул, и она засмеялась, но тут же вновь стала серьезной.

— Мы и так потеряли достаточно времени, Тор. Будем надеяться, что твоя Кусака не только вынослива, но и умеет быстро скакать.

Так и оказалось. Хотя после ранения лошадь еще немного прихрамывала, она без труда поспевала за всеми остальными.

Они проскакали около получаса, когда вернулся один из воронов. На этот раз он не стал опускаться на руку Урд. То, как он вел себя, производило на Тора гнетущее впечатление. Ворон снизился, сделал круг и, хрипло каркнув, вновь поднялся вверх и повторил свой маневр, словно учуявший добычу гончий пес, который хочет обратить на себя внимание своего хозяина. Урд поняла, что ворон имеет в виду, и развернула лошадь. Птица, еще раз каркнув, пролетела над ними и скрылась в темноте. Оглянувшись через плечо, Урд махнула рукой Тору. Пустив лошадь в галоп, он вскоре догнал жену.

— Там кто-то есть, — сказала она.

Присмотревшись, он увидел впереди что-то белое.

— Это ворон тебе сообщил?

— Нет, — совершенно серьезно ответила Урд. — Он рассказал это твоей лошади. А та сказала моему коню, и уже он сообщил мне.

Тор в ответ на это криво ухмыльнулся. Урд злобно покосилась на него и уже собралась что-то сказать, но потом передумала. Она резко остановила своего коня, так что несчастное животное фыркнуло от столь грубого обращения. Кобыла Тора, сделав пару шагов, тоже остановилась, настороженно шевелила ушами. Только в этот момент Тор заметил каких-то людей, которые шли к ним, растянувшись цепью. Сейчас Сверига сопровождали семь всадников. Помощник ярла ехал впереди. Его лицо было скрыто под забралом, но Тор легко узнал его по топору в руках. Тору даже стало немного стыдно: он пришел сюда не для того, чтобы сражаться со Сверигом, и уж точно не для того, чтобы убивать кого-то из жителей Мидгарда. Урд уже потянулась к мечу, и, хотя Тор только краем глаза заметил это движение, он повернулся к жене и жестом остановил ее.

Урд раздраженно посмотрела на него, но послушалась. Оба эйнхерия тоже остановились. Они ехали от Урд на некотором расстоянии и сейчас скрылись в тени, так что противнику сложно было понять, кто это на самом деле.

Свериг тоже приказал своим спутникам оставаться на месте и подъехал к Тору сам. Когда он поднял забрало, Тор увидел на его лице все ту же решимость.

— Я не думаю, что ты испортишь мне удовольствие и сдашься без боя, ведь так? — сказал помощник ярла.

Тор медленно покачал головой, стараясь не спровоцировать противника резким движением.

— Мы не враги с тобой, Свериг, и нам нечего делить. Пропусти нас, и никто не пострадает.

— Мне приказано доставить в город тебя и эту ведьму. — Свриг ухмыльнулся. — Желательно живыми. Но, если не получится… — Он пожал плечами.

— Мы не враги с тобой, Свериг, — повторил Тор. — Насколько я понимаю, ты знаешь, что мы здесь делаем.

— Ищете детей, как и мы. Ни Бьерну, ни мне не по нраву трусы, прикрывающиеся детьми. Сдавайся, и я даю тебе слово, что ты сможешь увидеться с Ливом и Эленией перед своей казнью.

Вздохнув, Тор разочарованно покачал головой и опустил ладонь на рукоять меча. Пальцы Сверига тоже сомкнулись на рукояти топора. Всадники за его спиной заволновались.

И тут Урд вытянула вперед руку.

— Ты должен мне золотой, Свериг.

Тот удивленно прищурился, но топор не отпустил. У всех остальных в руках тоже появилось оружие.

— Ты обещал золотой тому, кто приведет меня к тебе, — напомнила ему Урд. — Вот она я. А ты ведь не из тех, кто забывает о своих обещаниях, верно?

Лицо Сверига озарилось пониманием.

— Значит, вы нас подслушивали. Тогда с вашей стороны было довольно глупо приходить сюда. Сдайте оружие. Вы пойдете с нами. Я знаю, на что ты способен, Тор, но нас шестеро, а вас всего двое.

— Ты уверен? — улыбнувшись, спросила Урд.

Сзади застучали о землю копыта, и к Тору подъехали эйнхерии. Воины опустили головы, поэтому их позолоченные маски оставались в тени капюшонов. Тем не менее по их росту Свериг должен был догадаться, что перед ними не переодетые девушки из Эзенгарда.

— Отошли их, — все-таки сказал он. — Я не дерусь с женщинами.

— Они тоже. — Урд рассмеялась.

Она даже пальцем не шевельнула, но эйнхерии поняли ее приказ и, подняв руки, отбросили капюшоны, так что стали видны их маски. Свериг широко распахнул глаза от изумления, кто-то из его солдат охнул. Постепенно испуг в глазах Сверига сменился презрением и ненавистью.

— Вот значит как, — процедил он сквозь зубы. — Я был прав. Ты лгал нам с самого начала.

— Нет, я не лгал вам. Все намного сложнее, Свериг, но сейчас у меня нет времени что-либо объяснять. Оставь нас.

— Но мы не можем просто отпустить их! — возмутилась Урд. В ее голосе звучали нотки ужаса. — Тор!

— Мы не враги с тобой, Свериг, — вот уже в который раз повторил Тор. — Ты знаешь, почему мы здесь! Пропусти нас, и я даю тебе слово, что ты меня больше не увидишь. И передай Бьерну, что он прав. Он поймет, что я имею в виду.

— Тор, — в панике выдохнула Урд. — Они же позовут остальных!

Но он не стал обращать внимания на слова жены. Тор не сводил взгляда со Сверига. У него не очень-то получалось прочитать мысли противника, но в какой-то момент показалось, что Свериг уже не настолько исполнен решимости, как раньше. Он был единственным из своего отряда, кому довелось столкнуться с эйнхериями и кому посчастливилось сразить такого воина, но Тор знал, какое решение он примет.

— Мы не можем победить вас.

— Нет, не можете, — подтвердил Тор. — И нет чести в том, чтобы проиграть в бессмысленной битве.

— Вы отпустите нас? — недоверчиво спросил Свериг, посмотрев на позолоченные маски эйнхериев.

Тор кивнул.

— Вы никогда больше не увидите нас. Если, конечно, сами не захотите.

— Тор! — повторила Урд.

Она попыталась обнажить свой меч, но Тор поспешно схватил ее за запястье, да так сильно, что женщина застонала от боли.

— Если бы речь шла только о моей жизни… — пробормотал Свериг.

— Я знаю. Уходите.

Смерив Тора исполненным ненависти взглядом, Свериг кивнул и подал своим солдатам знак опустить оружие. Но, прежде чем ускакать, он повернулся в седле и посмотрел на Тора.

— Они в старой крепости. Но вам лучше поторопиться. Они скачут быстро, и, как мне кажется, погода скоро испортится.

С этими словами он уехал.

Тор посмотрел ему вслед, не отпуская запястье Урд. Только увидев, что всадники уже отдалились на довольно большое расстояние, он перестал сжимать ее руку.

— Ты хотя бы понимаешь, что натворил? — возмутилась Урд.

Ее голос дрожал от гнева. Женщина массировала поврежденное запястье, и Тор видел, что она едва может шевелить пальцами. Он действительно причинил ей боль. Разве не должно ему быть стыдно?

— Они поедут прямиком в Эзенгард и вернутся с подкреплением!

«Нет, не вернутся, — подумал Тор. — Бьерн мне поверит». Он не сомневался, что ярл прислушается к его словам.

— Почему ты хотела убить их?

— Убить их? — раздраженно переспросила Урд. — Странно. Мне показалось, это они хотели нас убить.

Тор предпочел не отвечать.

— Ты же слышала, что он сказал. Поехали.

Они нещадно гнали лошадей, но все равно уже начало светать, когда Тор и его спутники доехали до черной крепости. Свериг оказался прав в своем предположении: порывы ветра, предвещавшие надвигавшуюся бурю, хлестали всадников по лицам. В предутренних сумерках проступили угловатые очертания полуразрушенного замка. От быстрой скачки Тор устал, но это зрелище придало ему сил. Кобыла дрожала от истощения, однако он лишь покрепче перехватил поводья и пустил ее в галоп. Тору казалось, что он чувствует присутствие Лива и Элении.

— Погоди! — Урд попыталась схватить его за руку, но промахнулась.

Top поскакал дальше. Он всерьез задумался о том, не оторваться ли от своих спутников, ведь ему, собственно, не нужна была помощь в освобождении детей. Впрочем, когда Тор увидел, как вытянулось лицо Урд, он все же остановился.

— Что?

— Нам нельзя допускать и малейшей ошибки. — Жена так запыхалась, как будто пробежала все это расстояние пешком. — Уже совсем светло. Когда мы подъедем к крепости, солнце поднимется над горизонтом. Достаточно одному из стражников просто выглянуть в окно или посмотреть в нашу сторону с крепостной стены — и нас заметят. Они могут убить детей.

С этим он спорить не мог. Да, им казалось, что крепость совсем близко, но на самом деле впечатление было обманчиво. Даже если скакать еще быстрее, они все равно не успеют доехать туда до того, как рассеются сумерки, а вокруг нет никакого укрытия. К тому же, зная приспешников Фаргаса, можно было не сомневаться, что они без колебаний убьют и Лива, и Элению, если поймут, что у них нет шанса на победу.

— Что ты предлагаешь? — неохотно поинтересовался Тор.

Урд не ответила. Запрокинув голову и прищурившись, женщина посмотрела вверх. На небосклоне, который чем-то напоминал просторы моря, клубились серые тучи. Тор даже не удивился, заметив далеко в вышине черную тень, сделавшую круг и полетевшую в сторону крепости. Ворону трудно было справляться с порывами ветра, а ведь буря еще даже не началась…

Ожидание оказалось недолгим, хотя по ощущениям Тора оно длилось целую вечность. Ветер завывал все громче и яростнее. Вершина башни скрылась в туманной пелене. Близилось утро.

Наконец ворон вернулся, но почему-то не стал опускаться на руки Урд, а завис над всадниками в воздухе, сопротивляясь ветру. Жрица снова запрокинула голову, ее глаза остекленели, губы начали двигаться, но Тор не слышал ее слов — их тут же подхватывал ветер и уносил прочь.

— Урд?

— Шесть… — прошептала она. — Во дворе… шесть лошадей… На стенах… никого нет.

— Откуда тебе это известно?

Вопрос был совершенно излишним, ведь Тор знал ответ, к тому же ему не хотелось говорить об этом. Общение с воронами пугало его.

— Есть… еще. — Женщина закрыла глаза, и страшное напряжение, сковывавшее ее тело, отступило.

Тор посмотрел на небо. Тучи стали еще темнее. Ворон улетел прочь.

— Они едут сюда, — уже спокойнее продолжила Урд. — Бьерн и его солдаты. Их много. Около пятидесяти. И они скачут очень быстро.

Подумав немного, Тор покачал головой.

— Это невозможно. Свериг не мог успеть…

— Значит, они выехали раньше! — перебила его Урд, поглаживая посиневшее запястье. — Может, ярл считает необходимым вернуть нас. Или что-то произошло. Откуда мне знать? Что бы ни говорили, они скоро будут здесь!

Тор не стал напоминать ей о том, что она сама совсем недавно призывала его к осторожности. Если Урд сказала правду, то времени оставалось мало. Хотя приближавшаяся гроза могла задержать Бьерна и его солдат в пути… Наверное, стоит использовать бурю. Тор уже пару раз призывал гром и молнию, но еще никогда не делал этого сознательно. Может, просто нужно захотеть? Мысль об этом показалась ему настолько наивной, что Тор улыбнулся.

Но в этот момент над морем прогремел первый раскат грома, а затем полыхнула зарница, залившая темные тучи багровым светом. Ветер завыл, да так, словно в нем спряталась стая волков. И вновь раскат грома — еще сильнее, еще ближе. Тор призвал бурю, и буря пришла. Урд заглянула ему в глаза. Теперь на ее лице не было даже следа гнева и беспокойства, лишь решимость. Тор поскакал вперед.

Это была настоящая гонка. Лошади устали, но старались из всех сил, словно чувствовали, что слишком многое поставлено на кон. Буря усиливалась с каждой минутой. Последнюю сотню метров Тор проскакал почти вслепую, так как руины поглотила тьма, опустившаяся на мир. Открытые ворота нашел не он, а его лошадь, стремившаяся поскорее спрятаться от грозы. И вот копыта застучали уже не по крошеву льда, перемешанного с грязью, а по древним камням. Тут буря выла не так громко и уже слышалось эхо конского топота, отражавшееся от невидимых стен.

Проскакав еще немного, Тор остановил лошадь и спешился. Кобылка устало фыркнула и, переминаясь с ноги на ногу, потянулась мордой к Тору, чтобы потереться об него носом. Когда хозяин инстинктивно уклонился от прикосновения, она разочарованно заржала и куснула его за руку.

Вскоре Тора догнали Урд и оба эйнхерия. Их накидки вымокли, а конь Урд настолько был измотан, что чуть не упал, когда она спрыгнула с его спины. За воротами загремело, и вспышка молнии осветила огромный каменный зал. Тор увидел, что они тут одни.

— Разделимся, — предложила Урд. — Этот крысятник слишком большой, чтобы обыскивать его вместе, а времени у нас мало.

В чем-то она была права, но Тор решительно покачал головой.

— Останься здесь и присмотри за лошадьми.

— Но я…

— Ты предупредишь нас, если появятся Бьерн и остальные, — продолжил Тор, а затем повернулся к воинам: — Ты пойдешь налево, а ты — направо. Если найдете этих сволочей, убейте их. А детей отведите к Урд.

Не дав никому сказать и слова, он развернулся и побежал к лестнице, по обе стороны которой стояли изваяния волков. По дороге Тор сбросил накидку — она вымокла до нитки и, отяжелев от воды, замедляла движения. Перевязь он тоже снял, ладонь сама легла на рукоять молота.

Прыгая через две ступеньки, Тор побежал вверх по лестнице и вскоре очутился в длинном полуразрушенном коридоре, по бокам которого тянулось множество дверей. Впереди, в черном прямоугольнике окна, чернело небо, на котором вспыхивали молнии. Тор остановился. Если идти на ощупь, то он легко заблудится в этом лабиринте коридоров и пустых залов. Крепость была настолько огромна, что в ней потерялась бы целая армия… Чем бесцельно бегать туда-сюда, лучше постоять и подумать. Здание было не только большим, но и неуютным, а люди эзенгардского ярла приехали сюда ночью. Если они не изучили руины вдоль и поперек, вряд ли они станут заходить далеко, иначе можно заблудиться. Так что наверняка дети где-то неподалеку от входа.

Злясь на самого себя за подобную нерасторопность, Тор чувствовал, что скоро найдет похитителей. Тем не менее, вернувшись в коридор, он не стал сразу спускаться по лестнице, а остановился у каменного парапета. Было очень темно, и только вспышки молний временами взрезали небеса за узкими окнами, но постоянная смена яркого света и непроглядной тьмы мешала толком рассмотреть все вокруг. Тор увидел, насколько громаден центральный зал на первом этаже — даже больше, чем некоторые из крепостей, в которых ему довелось побывать. Когда тут жили люди, любой, кто оказывался в этих стенах, вероятно, чувствовал себя крохотным и незначительным. Есть ли способ лучше, чтобы доказать всем свою власть?

Тор нахмурился, удивившись подобным мыслям. Может, они и соответствовали месту, но никак не времени. Да и вообще… его ли это мысли? Копошение чего-то чуждого в его сознании становилось все более явственным, и, хотя Тор не бывал тут раньше, он вдруг понял, какое зрелище открылось бы его взору, будь тут светлее. Это ощущение само по себе было довольно страшным, но, мало того, теперь он еще начал слышать какие-то звуки: голоса, обрывки музыки, смех, чьи-то громкие крики, стук множества кованых ботинок о каменный пол… и далекое эхо горна, звавшего в бой, на войну, которая никогда не кончится. Стены вокруг шептали слова древних легенд, нити судеб перепутались, словно ткань времен порвалась и далекое прошлое смешалось с настоящим…

Все дело было в этой башне. Тут невероятно сильно чувствовалось присутствие древней магии, сильнее, чем где-либо еще в мире. И Тор знал, что это он пробудил ее. Он впервые сознательно воспользовался даром, предложенным ему демоном, богом-лжецом. Он призвал бурю, но вместе с тем пробудил и что-то древнее, страшное, что лучше было оставить в сладкой дреме.

Что-то стукнуло — может быть, переступила с ноги на ногу лошадь, — и этот звук вернул Тора к реальности. Помотав головой, он отогнал от себя призраков прошлого и бросился бежать вниз по лестнице.

— Ну уж нет! — прошептал он. — Так просто я вам не дамся!

Конечно же, ответа не последовало.

Урд не выполнила его приказ и не стала присматривать за лошадьми. Собственно, Тор не очень-то и рассчитывал на это. Наверное, жена оказалась умнее его и сразу обдумала все варианты, прежде чем бежать вперед сломя голову. Но куда она направилась?

Тор нерешительно оглянулся. Слева виднелась дверь с изображением дерева Иггдрасиль, а за ней находился зал, где он впервые встретился со злым духом этого места. Тору было неприятно даже подумать о том, чтобы идти туда опять. С другой стороны, скорее всего, именно там и начала свои поиски Урд, поэтому стоило двигаться в другом направлении. За лестницей с изваяниями оказалась еще одна дверь, роскошно украшенная резьбой. Правда, тут уже было изображено не Мировое Дерево, а большой, свернувшийся кольцами змей с огромным ртом, который готов был проглотить любого смертного, осмелившегося войти в следующий зал.

Несмотря на то что нужно было торопиться, Тор залюбовался этим произведением искусства, как вдруг увидел какой-то след на полу. Наверное, тут прошла Урд или один из эйнхериев. Ему, конечно, стоило бы прислушаться к внутреннему голосу и поискать другую дверь — их тут было немало, — но Тор почему-то вошел в открытую пасть Змея Мидгарда. Он протянул руку вперед, собираясь продвигаться на ощупь, но в этом не было необходимости. Очередная молния осветила и зал, и еще одну дверь, и комнату за ней. Логика подсказывала, что он не найдет там ничего, что укрылось бы от взора Урд или эйнхерия, но Тор не останавливался, подстегиваемый беззвучным шепотом в глубине своего сознания.

Этот шепот гнал его вперед, манил, и, хотя Тор не разбирал слов, он не мог противиться искушению. Он по-прежнему помнил о Ливе и Элении, однако сейчас они почему-то потеряли для него значение. Тор слышал зов. И этот зов был единственной причиной его существования, его предназначением, его дорогой. Еще одна молния выхватила комнату из объятий тьмы, и Тор увидел стены, покрытые барельефами и древними тайными рунами. Изображения на стенах словно оживали в мерцающем свете, они шептали Тору слова на языке, которого он еще никогда не слышал. Чуждый разум уже не просто касался его души, а рвал ее бесплотными безжалостными когтями. Тор пришел сюда, чтобы исполнить свое предназначение, и как же легко было бы поддаться этому искушению… Но кто он такой, чтобы выбирать легкий путь?

— Нет! — крикнул Тор.

Ничего не изменилось. Шепот не прекращался, демон когтил его душу, страх нарастал. Звук, уже слышанный им прежде, повторился вновь. Или это звон металла? Кто-то обнажил меч? Или голос? Тор понял, что уже не знает, где иллюзия, а где реальность. Закрыв глаза, он в отчаянии попытался усмирить хаос, бушевавший в его мыслях. Да, это были голоса, шаги и звон металла… и еще что-то, чему Тор не мог подобрать названия.

Комната, в которой он очутился, была точной копией, вернее, зеркальным отражением другой стороны зала, вплоть до огромного каменного стола. А самым страшным было то, что в сполохах молний стол представал то целым, то грудой каменных обломков… Тор не осмеливался смотреть на него, как, впрочем, и на руны, покрывавшие стены. И все же было в этом зале кое-какое отличие от комнаты Мирового Дерева: дверь в противоположном конце вела не на балкон, а на узкую витую лестницу. Розоватый свет указал ему путь. Теперь Тор отчетливо слышал голоса. Ладонь крепче сжала молот.

Ступени тут тоже были намного выше, чем строили обычные люди. Замедлив шаг, Тор опустился на четвереньки, чтобы его не увидели раньше времени. Гнев и упрямство переполняли его душу, сейчас не хотелось думать о подобных мерах предосторожности, ведь наверху его ждала всего лишь горстка жалких людишек. Но отчаявшиеся люди часто склонны к невероятным поступкам, поэтому похитители, сообразив, что они оказались в ловушке, вполне могли убить Лива и Элению.

В комнате находились трое. Один из них настолько напился, что уснул, окунув лицо в лужу липкого меда и собственной слюны. Двое других не смотрели в его сторону. В руках мужчины держали кружки, и было видно, что они тоже не очень-то трезвые. По крайней мере, не настолько, чтобы заметить Тора прежде, чем он выпрямился и вошел в комнату. Один из похитителей вытаращил глаза и от страха уронил глиняную кружку. Она со звоном разбилась об пол. В следующий момент этот тип очутился рядом с осколками — Тор ударил его кулаком в висок. Не останавливаясь, Тор подскочил к столу, схватил пьяного за волосы и изо всех сил ударил похитителя лбом о столешницу. Череп несчастного еще не успел треснуть, а Тор уже был рядом с третьим. Все это длилось совсем недолго — парень так и застыл с открытым ртом, сжимая кружку в правой руке.

— Дети. Где они?

Похититель что-то пробормотал в ответ, но Тор его не понял. Толкнув врага к стене, так что тот ударился спиной и затылком о каменную кладку, Тор отвесил ему еще пару пощечин, стараясь бить не очень сильно, чтобы он не потерял сознание.

— Где дети?

— От меня… ты ничего… не узнаешь, — пробормотал парень. — Убей… меня… если хочешь.

Тор сломал ему запястье. Несчастный завопил. Дождавшись, пока парень выдохнет весь воздух, Тор зажал ему рот и нос рукой, а затем придавил его к стене. Похититель изогнулся, пытаясь высвободиться, и ударил Тора коленом в живот, но силы были неравны. Тор безжалостно удерживал пленника и отпустил только тогда, когда его глаза потемнели, а движения замедлились.

— Я могу делать так довольно долго, — произнес Тор. — Ты мне все расскажешь.

Тор дал бедняге немного вдохнуть, а потом опять перекрыл ему доступ воздуха.

— А не скажешь, так я сломаю тебе позвоночник и брошу тут подыхать, а детей сам найду.

Какая-то часть его души ужасалась тому, что он сейчас делал. Убить противника в честном бою — это одно, но вот пытки — уже совсем другое. Он всегда ненавидел пытки, как и тех, кто занимался чем-то подобным. Но ужас этот был каким-то несущественным, просто смутное ощущение на задворках сознания, не более того. Какое ему дело до жизни смертных? Время, отведенное им в этом мире, и без того кратко, не более чем миг для бога, так какая разница, когда оно закончится?

Тор опустил руку, и парень с отвратительным булькающим звуком втянул в себя воздух. Тор отвесил ему пощечину, чтобы привести в себя.

— Где они?

Этот тип удивлял его. Он дрожал от страха и боли, но все равно упрямо качал головой и даже попытался плюнуть в Тора. Сил на это у него не хватило, но в душе Тора шевельнулось что-то вроде невольного уважения. Этот парень знал, что ему предстоит, он боялся смерти, однако предпочитал молчать. Ударив его головой о стену, Тор опустил обмякшее тело на пол и оглянулся. В комнате было узкое окно и две двери. Непонятно почему, но Тор решил пойти в дверь, находившуюся слева. Там оказалась лестница, ведущая вниз. Кто бы ни строил это здание, зодчие явно очень любили ступени.

Внизу было темно, и Тор, развернувшись, пошел назад, ко второй двери. По дороге пришлось переступить через бездыханное тело. Под головой похитителя уже разлилась довольно большая лужа крови. Парень умер. Видимо, Тор не рассчитал силы… или они увеличились. И вновь у него засосало под ложечкой, в душе шевельнулся ужас, но Тор не позволил этому чувству вновь потонуть в море гнева, а задумался. Может, это предупреждение? С ним явно что-то происходит. Эти трое не были первыми убитыми им людьми и, уж конечно, не последними. Пугала Тора не безжалостность убийства, ведь нельзя быть воином и не замарать руки кровью. Он даже понял бы, если бы какая-то часть его души порадовалась смерти врага. Но внутри… было пусто.

Все дело в этой башне, понял Тор. Жители Эзенгарда были правы, называя это место проклятым и утверждая, что тут витают злые духи. Крепость пробудила в нем что-то, чему не было места в его душе. И это что-то уничтожало все остальное, все, чем Тор дорожил. Зря он пришел сюда. Нужно найти детей, вывести их отсюда, и тогда… Тут Тор открыл дверь.

И все изменилось.

Четвертый похититель сидел в желтовато-коричневой луже, прислонившись к стене, и храпел, открыв рот. Он был настолько пьян, что не слышал ни шума, ни криков. Тип не спал — он смотрел остекленевшими глазами в одну точку, и Тор засомневался, действительно ли это мед пролился из опрокинутой кружки.

Лива тут не было.

А вот Эления…

Девочка лежала голая на измятых, грязных, пропитанных ее собственной кровью простынях с неестественно вывернутыми руками и ногами. Тор замер. Казалось, время остановилось. Он смотрел на малышку, и разум отказывался воспринимать увиденное. Но потом Эления, открыв глаза, тихо застонала, и время рванулось вперед. Тор подбежал к ней, прижал к себе, но тут же отпустил — стон сменился натужным криком. Ей было больно.

— Эления, — охнул он. — Во имя всех богов, что они с тобой сделали?!

Она открыла рот и попыталась что-то сказать. Видя, сколько сил у нее это забирает, Тор поспешно покачал головой.

— Молчи, — выдохнул он. — Ничего не говори, не напрягайся. Не бойся, все будет хорошо. Я здесь, я рядом. Все будет хорошо.

Но ничего уже не будет хорошо, и Тор это знал. Они не просто сломали ей руки и ноги. Все ее тело было покрыто резаными ранами и кровоподтеками. К тому же, прежде чем наброситься на девочку с ножами и кулаками, эти сволочи, без сомнения, ее изнасиловали. Тор повидал в своей жизни много ран и знал, кого он может исцелить, а кого нет. Эления умирала у него на руках, и он ничем не мог ей помочь.

И все же Тор попытался хоть что-то сделать. Он опустил руку на ее тело — в первую очередь, чтобы хоть как-то успокоить бедную девочку, — и закрыл глаза, вслушиваясь.

Тор чувствовал боль, жестокую, неумолимую, расколотую на сотни очагов и настолько глубокую, что он не мог победить ее или хотя бы смягчить. А еще там была тьма, всепожирающая тьма, в тысячи раз древнее, чем душа, которую эта тьма поглощала. Сейчас у Тора были почти такие же ощущения, как и в случае с Лассе, но приемный отец девочки был старым человеком, уже готовым к смерти, а Эления, будучи юной, сильной девушкой, изо всех сил боролась за свою жизнь. И эта сила была ее проклятием. Тор противостоял тьме, понимая, что лишь продлевает мучения Элении, но не мог отказаться от этого и отчаянно цеплялся за искру жизни, что уже погасла, оставив после себя лишь тьму и холод. А еще пустоту, которая была хуже боли.

В какой-то момент Тор понял, что уже не один здесь. Открыв глаза, он увидел стоявшую рядом с ним на коленях Урд. Она сжимала руку дочери, и казалось, что ее лицо превратилось в неподвижную маску.

— Это… — начал Тор.

— Знаю, — хрипло перебила его Урд, едва шевеля губами. — Ты сделал все, что только мог.

Он не это имел в виду, но не стал поправлять ее. У него не осталось больше слов, будто пустота, которую он почувствовал в мертвом теле девочки, перекинулась и на него и теперь пожирала его человечность.

Шло время, мгновения тянулись, словно часы, а Урд и Тор молча сидели рядом, горюя о погибшем ребенке. Тор ожидал боль, даже надеялся на нее. Пусть хоть что-то заполнит эту ужасную пустоту. Но ничего не менялось.

Наконец Урд шевельнулась и положила руку на плечо Тора. Ее кожа была очень холодной, лицо посерело. Этот холод испугал Тора, и он просто убрал ее руку, встал и подошел к пьяному похитителю.

Урд пришла не одна. Один из эйнхериев стоял у двери, прикрывая свою госпожу, второй сторожил пьяного. Когда Тор подошел поближе, воин молча отступил в сторону.

Похититель облегченно вздохнул — в конце концов, сейчас он хотя бы видел человека, а не чудовище в позолоченной маске. Он что-то пробормотал, и, хотя Тор не понял его слов, в его голосе слышалось облегчение. Отступив на шаг, Тор подождал, пока парень поднимется на ноги. А потом поднял руку и вырвал ему горло.

Несчастный умирал долго. Злая судьба посмеялась над ним, а может, сыграл свою роль мед, но парень не потерял сознания. Захлебываясь кровью, он сполз по стене, и Тор увидел, как прояснился его взор. Этот человек вполне понимал, что с ним происходит.

Наконец он умер, и Тор с удивлением уставился на окровавленный кусок мяса у себя в руке. Сейчас он должен был чувствовать ужас или хотя бы отвращение, но внутри до сих пор царила пустота. Ну, может быть, еще промелькнуло удивление от того, как просто убить человека. Услышав сзади шаги Урд, Тор отбросил свою омерзительную жатву и оглянулся. Ее лицо по-прежнему ничего не выражало. Жена равнодушно посмотрела на убитого и кивнула, словно говоря Тору, что он поступил правильно. Вот только на самом деле поступок-то был неправильный…

— Прости меня. Я не должен был убивать его.

— Так быстро, ты хотел сказать?

— Мы еще не нашли Лива. — Тор покачал головой. — Он, возможно, сказал бы нам, где мальчик.

— Лива тут не было. Они приехали сюда впятером. Одного мы обнаружили в зале, когда он пытался покинуть крепость. Теперь он мертв, но перед смертью многое нам рассказал. Похитители разделились вскоре после того, как мы покинули город. Двое поехали с Ливом на побережье, чтобы сбросить его со скалы. Это был приказ Фаргаса… по местным законам именно так карают предателей. — На ее лице проступила горькая улыбка, напоминавшая шрам. И эта улыбка навсегда лишила ее красоты, той красоты, которую любил Тор. — Думаю, Свериг и его спутники гнались за ними. Если бы мы их не остановили…

«Тогда они догнали бы похитителей и Лив по-прежнему был бы в плену, но остался бы жив», — подумал Тор. Впрочем, он знал, что это не так. Путь к обрыву был не очень далеким, и приспешники Фаргаса наверняка успели убить Лива еще до того, как Свериг и его всадники отправились за ними. Но сама мысль об этом поселилась в его душе, и Тор понимал, что не сможет отделаться от нее до конца жизни.

Он по-прежнему молчал. Ну почему он не чувствует хотя бы гнева? Второй эйнхерий подошел поближе, что-то шепнул своему товарищу и вернулся на пост. Воин, склонив голову, повернулся к Урд. Он говорил довольно громко, но Тор не вслушивался в его слова.

— Бьерн, — все тем же ровным голосом произнесла Урд. — Он уже здесь, вместе со своими солдатами. Свериг тоже тут. Их много, больше пятидесяти. Однако если мы поторопимся, то сможем сбежать.

— Сбежать… — задумчиво повторил Тор. — Но куда?

Урд молчала. Пройдя мимо нее, Тор опустился на колени рядом с Эленией и закутал тело девочки в самую чистую из окровавленных простыней, а затем поднял ее на руки.

Ее тело было невероятно легким, словно именно так проявляла себя смерть. В глазах Урд вспыхнул немой вопрос, но она молча отошла в сторону, когда Тор направился к выходу. Оба эйнхерия последовали за ним на почтительном расстоянии.

Гремел гром, молнии освещали им путь. Они спустились вниз по лестнице, прошли по коридору и огромному залу. Когда Тор вышел из крепости, буря неистовствовала еще сильнее, но ливень прекратился, превратившись в моросящий дождик. По небу неслись рваные облака. Уже рассвело, и Тор явственно видел впереди около пятидесяти воинов, скачущих к крепости. Время на то, чтобы сбежать, еще оставалось, к тому же всадники вымотались от этой скачки не меньше лошадей. Таким образом, у Тора и его спутников были все шансы на побег, но Тор не двигался с места. Словно окаменев, он просто стоял и смотрел на приближавшихся противников.

Увидев четыре фигурки у ворот, всадники пришпорили лошадей. Наверное, они полагали, что в последний момент их добыча попытается улизнуть.

Подскакав на расстояние в пятьдесят шагов, Бьерн поднял руку, и все, кроме Сверига и еще двух воинов, остановились.

Сзади послышался скрежет металла — эйнхерии обнажили мечи, да и Урд достала свое оружие. Ни Бьерн, ни его воины никак не отреагировали на это, и даже Свериг не стал снимать со спины свой топор. Они остановились в трех метрах от Тора. Бьерн с ужасом смотрел на мертвую девочку в руках Тора.

— Что случилось? — наконец спросил он.

Вместо ответа Тор сделал шаг вперед, осторожно опустил бездыханное тельце на землю и откинул покрывало. Кровь отлила от лица Бьерна, его спутники испуганно вздрогнули, и даже Свериг со свистом втянул сквозь зубы воздух.

— Во имя богов и святых норн, кто это сделал, Тор? — выдохнул Бьерн.

Тор поднял на него взгляд. Сочувствие в глазах ярла было искренним, как и печаль, и зарождавшийся в глубине его души гнев. Бьерн тоже очень любил Элению.

— Твои друзья из Эзенгарда, ярл, — холодно ответил Тор.

— Тор… мне очень жаль. — Бьерн не сводил глаз с искалеченного тела бедной девочки. — Я обещаю тебе, что те, кто повинен в этом…

Оглушительный раскат грома поглотил его слова, и в вершину башни ударила молния. Во все стороны полетели яркие искры и раскаленные докрасна обломки.

— Они были твоими союзниками, Бьерн. — Тор не повышал голос, он почти шептал, но каким-то образом его слова слышали все солдаты ярла. — Это сделали бравые парни из Эзенгарда, этого, казалось бы, мирного городка. Те самые парни, ради которых ты готов начать войну, Бьерн. Безобидные рыбаки и ремесленники. Ты привел сюда войско, чтобы защитить их, ты готов ради них вести войну, из-за которой весь мир будет объят пламенем.

Словно в подтверждение его слов, над крепостью прогремел гром, молния ударила в землю неподалеку от последнего ряда воинов, так что вверх взвился гейзер пара и полетели комья земли.

Солдаты беспокойно заерзали в седлах, лошади заржали, а один конь даже пустился в галоп, сбросив своего всадника.

— Те самые мирные люди, которых ты поклялся защищать, Бьерн. Все эти храбрые, решительные люди, которые только о том и мечтают, чтобы жить в мире. И ты хочешь защитить их право на свободу! Таким ты себе представляешь мир, Бьерн?

— Я понимаю твои чувства, Тор. — Ярл грустно покачал головой.

— Вот как? — Встав рядом с мужем, Урд подняла меч.

— Да, понимаю. Я никогда не рассказывал вам об этом, но когда-то и я потерял ребенка. Это случилось очень давно, но боль от этой раны по-прежнему сильна, как будто это произошло только вчера. Поверь, Тор, я знаю, что ты сейчас чувствуешь.

— Значит, ты тоже потерял ребенка? И его убили? Вот так?! — Урд указала на обесчещенное тело дочери.

— Нет, — признался ярл, смутившись. — Но…

Очередной раскат грома заглушил его слова, молния ударила в землю еще ближе к войску.

Две лошади встали на дыбы, и всадникам едва удалось успокоить их. Тревога в рядах солдат нарастала. Свериг наконец-то снял топор с плеча. Было видно, что он напряженно размышляет.

— Помнишь, о чем ты меня спрашивал? — продолжил Тор. — Смог бы я предотвратить эту войну, если бы захотел? Но зачем мне это, Бьерн? Зачем мне спасать людей, которые убивают детей?

— Сейчас ты озлоблен, — возразил ярл. — Я понимаю тебя, Тор, но это ничего не меняет в том…

— Что они банда убийц и трусов? Что Урд все это время была права, а я ошибался? Ее боги хотя бы не требуют убивать детей.

— Ну так и мы же не требуем! — вмешался Свериг. — Мы не виноваты в том, что случилось с девочкой, и ты это знаешь! Все это дело рук Фаргаса, но теперь он мертв. Как и убийцы девочки, я полагаю?

Тор не удостоил его даже взглядом.

— Ты хотел, чтобы я принял решение, Бьерн.

Казалось, раскаты грома и непрерывные вспышки молний, выбивавших искры из камней, поддерживали Тора. Все больше лошадей пускалось в галоп, да и кое-кто из всадников решил сбежать, видя, как молнии бьют в землю.

— Так вот, я принял решение.

— Какое же?

— Уходите. Отправляйтесь в Эзенгард и соберите своих солдат. Уведите с собой всех, кто против нас.

— Ты с ума сошел! — охнул Свериг. — Сложите оружие и сдавайтесь! Мы… — Он повернулся в седле, и его глаза расширились от изумления: бо льшая часть отряда уже сбежала. — Нас все еще достаточно, — тем не менее сказал помощник ярла. — Ты что, действительно решил вступить с нами в бой?

— А почему нет? — спросил Тор и опустил руку на свой молот.

Он не стал снимать оружие с перевязи, но одного прикосновения было достаточно, чтобы почувствовать силу Мьелльнира. Истинную силу. Молния, словно перст разъяренного бога, указала на одного из всадников, обратив его вместе с лошадью в живой факел. Несчастный, завопив, наклонился и выпал из седла, в падении развалившись на части.

— А ты решишься? — холодно переспросил Тор, глядя, как в панике разбегаются оставшиеся воины отряда.

Свериг так сильно сжал пальцы на рукояти топора, что побелели костяшки.

— Тор… — Бьерн, казалось, даже не удивился. — Давай поговорим о том, что произошло! Еще не поздно найти приемлемое решение.

— Время разговоров прошло, — отрезал Тор. — Скачи назад и забирай с собой всех, кто против нас. А остальным передай, что мы похороним Элению по обычаям ее народа, а потом вернемся в Эзенгард. И что я лично убью каждого, будь то мужчина, женщина или ребенок, если он не будет готов служить истинным богам.

 

Глава 25

Когда они вернулись в Эзенгард, на землю опять спустилась ночь. Буря бушевала еще какое-то время, а потом словно по волшебству развеялась, сменившись глубокой тишью. Даже море успокоилось и теперь простиралось до горизонта серой, будто высеченной из камня гладью, а ведь еще утром волны вздымались до небес. Небо очистилось от рваных облаков, совсем недавно метавшихся по нему. Весь день было так тихо, словно мир затаил дыхание, горюя об умерших.

Как и сказал Тор, они похоронили Элению по обычаям ее народа, предав тело пламени, чтобы освободить душу от земных оков. Так девочка могла воссоединиться с душами своих предков. Эйнхерии раздобыли где-то дрова и соорудили погребальный костер. Вскоре тело Элении сгорело дотла. Урд удивила Тора, велев воинам принести труп солдата, которого убило молнией, и оказать ему последнюю почесть погребения. По дороге они нашли еще одного мертвого — видимо, бедняга упал с коня и сломал себе шею. Его тоже предали очищающей силе огня. Тела тех стражников, которых убил Тор, и пятого, из нижнего зала, они сбросили со скалы, проследив, как трупы погружаются в воду.

За исключением пары слов, связанных с погребальной церемонией, Урд почти не говорила с Тором. Наконец они уселись на лошадей и отправились обратно.

Над Эзенгардом висел черный дым, сливаясь с темнотой надвигавшейся ночи. Пожар бушевал где-то рядом с портом.

Тор задумался о том, что могло произойти. Он надеялся, что Бьерн воспримет его угрозу всерьез и покинет город вместе со своими солдатами, но дым заставил его усомниться в этом. А что, если верх взяло безрассудство Сверига и ярл решил принять бой — бой, в котором он наверняка проиграет и который будет стоить ему множества жизней? Тор не боялся боя, ибо был уверен, что победит, но он опасался того, что случится с ним, если он еще кого-то убьет.

Когда Тор и его спутники подъехали поближе к городу, впереди показались два всадника. Правда, при них не было ни оружия, ни доспехов. Через некоторое время Тор понял, что это женщины — Хельга и какая-то незнакомка, чуть старше матери Гундри. Внезапно всадницы остановились, и, несмотря на расстояние, Тор увидел, насколько они испугались, разглядев позолоченные маски эйнхериев. Наверняка и Хельга, и ее спутница понимали, что перед ними отнюдь не их сестры, нарядившиеся воинами.

Урд жестом приказала эйнхериям остановиться и поехала к своим прислужницам. Тор последовал за ней. Хельга ответила на его взгляд, а ее спутница поспешно поклонилась, да так низко, что лбом почти коснулась шеи коня. Она дрожала всем телом.

Тор ожидал благоговения, может быть, почтения, но видел в этих женщинах только страх. Страх, переходящий в ужас. «Вот что меня ждет, — подумал он. — Неужели мне суждено стать богом, который вселяет ужас в сердца верующих?»

— Госпожа, — прошептала Хельга, почтительно склонив голову.

Урд лишь отмахнулась.

— Что там происходит? — Она указала на дым, клубившийся над портом.

— Они прибыли, госпожа, — ответила Хельга. — Наши братья и сестры наконец-то прибыли в город!

— Флот уже здесь? — удивилась Урд.

— Всего лишь один корабль, госпожа. — Женщина искоса поглядывала на Тора, однако боялась смотреть ему в глаза. — Я еще никогда не видела таких кораблей. И на борту у него так много воинов… — Она нерешительно покосилась на эйнхериев. — Таких воинов, госпожа.

— Значит, мы победили. — Урд с облегчением вздохнула.

Она уже намеревалась пустить коня шагом, но Тор поспешно перехватил поводья, заставляя ее скакуна остановиться.

— А откуда дым?

— Солдаты Бьерна и некоторые из местных пытались задержать их, — объяснила Хельга. — Но у них не было ни единого шанса на победу. Выжившие бежали из города. За ними последовали многие наши мужчины. — Она презрительно поджала губы. — В том числе и Себлом.

— Бьерн уехал? — переспросил Тор.

— Вы сказали, что убьете каждого, кто не покорится вам, господин, — заметила женщина, которая приехала вместе с Хельгой. Она по-прежнему не смотрела на Тора, и временами ее голос срывался. — Каждого, будь то мужчина, женщина или ребенок…

Тор уже хотел запротестовать, возмутиться, сказать, что это наглая ложь, поклеп, возведенный на него Сверигом, но тут вспомнил, что действительно произносил эти слова. Конечно, он не это имел в виду, но его слова дошли до народа именно в таком виде.

— Теперь Эзенгард принадлежит вам, госпожа, — продолжила Хельга. — Все, кто остался… — Запнувшись, она удивленно оглянулась. — А где Эления и ваш сын?

Урд промолчала, ее губы превратились в тонкую бескровную полоску, а глаза потемнели.

— Ох, — горестно выдохнула Хельга. — Мне так жаль…

— Мы покарали убийц, — холодно отрезал Тор. — Те же, из-за кого это произошло, тоже не избегут наказания. А теперь веди нас к кораблю.

— Они пожертвовали своей жизнью во имя истинной веры. — Урд мягко улыбнулась и с грустью посмотрела на Тора.

И сколь нежно ни звучали ее слова, он увидел в ее взгляде совсем иное: «Ливу и Элении не пришлось бы погибнуть, если бы ты принял это решение раньше». В чем-то Урд была права. Возможно, она и не собиралась упрекать Тора, но он знал, что это правда.

Один из эйнхериев поехал вперед, второй прикрывал их с тыла. Хельга и ее спутница воспользовались первой же возможностью, чтобы убраться подальше, да и в остальном прием в городе никак нельзя было назвать триумфальным.

Улицы оставались почти безлюдными, и только временами Тор слышал, как поспешно захлопываются двери или ставни. Те, кто не успевал спрятаться, опускали головы или даже падали на колени, ожидая, пока бог во плоти и его верховная жрица проедут мимо.

Но чего еще Тор мог ожидать? Флагов, толпы счастливых людей, ликовавших по поводу его приезда? Вряд ли. Возможно, местные жители и верили в то, что он бог, но это не означало, что они его любили. Тор принес в этот город смерть и страх.

Пожар, полыхавший над крышами домов, указывал им путь. По дороге к порту они встречали все больше горожан, в основном мужчин. На некоторых были свежие повязки. Неподалеку догорал какой-то дом. Бьерн и его солдаты явно не сдали город без боя.

А потом Тор увидел первых воинов, о которых говорила Хельга. Это были эйнхерии, такие же, как спутники Урд, но все же кое в чем отличавшиеся от них. Эти воины были чуть ниже ростом, в их движениях не наблюдалось легкости, присущей мужчинам, которые сопровождали Тора и Урд. Казалось даже, что им сложно двигаться в непривычных для них доспехах. Группа солдат промаршировала по улице, и Тор утвердился в своих подозрениях. Несмотря на то что лица воинов скрывали позолоченные маски, он понимал, что в доспехи эйнхериев одеты простые люди, а не полубоги, как те, с кем он дрался на хуторе Эндре и в горах.

Он обратился с этим вопросом к Урд.

— Это мужчины из тех городов, что уже присоединились к нашей вере, — кивнув, сказала жена. — Они отважные воины, но не наши братья.

Братья? Тор удивленно приподнял брови, и Урд мотнула головой в сторону сопровождавших их эйнхериев.

«Присоединяйся к нам, брат».

«Я даю тебе выбор».

Где-то под покровом этих мыслей таились воспоминания, старые, мрачные, пытавшиеся пробиться на поверхность, как Тор ни противился этому. Но его душа отряхнулась, сбросив щупальца чуждого разума и отрекшись от чужих воспоминаний. Однако сколько еще Тор сможет сопротивляться?

Вскоре они дошли до порта, и Тор позабыл об ужасах прошлого. Потому что ужасов ему хватало и в настоящем.

Порт горел. И не только причал, здания и склады у кромки воды. Нет, горел весь порт. Желтовато-красный огонь бушевал над морем — это пылала какая-то горючая жидкость, лившаяся из трюмов двух объятых пламенем кораблей.

Тор мельком отметил про себя, что город чудом уцелел — ветер переменился и отогнал в море полыхавшие на воде пятна странной жидкости. Горевшие корабли были теми самыми драккарами, с которыми Тор сражался на «Буре». По приказу Бьерна эти корабли начали ремонтировать, но теперь они были потеряны безвозвратно, и дело было даже не в бушевавшем на них пожаре. Несмотря на огонь, Тор сумел увидеть, как сильно повреждены драккары, словно что-то во много раз мощнее Мьелльнира вновь и вновь било по их корме, уничтожая все живое на борту с яростью разгневанного бога. Корабль поменьше уже начал уходить под воду, да и второй накренился, готовясь пойти ко дну.

То, что уничтожило их, тоже виднелось за пеленой черного дыма, почти незаметное, напоминающее тень, огромное, чудовищное и какое-то… неправильное.

— Они подожгли корабли, прежде чем покинуть город, — сказал кто-то за его спиной. — Наверное, они надеялись так перекрыть порт. Что-то из этого даже вышло… по крайней мере, частично.

Повернувшись, Тор не сразу узнал Баренда. Капитан «Бури» очень изменился — лицо опалило пламенем и теперь он был без бороды и волос, а на шее и подбородке чернела сажа. Левая рука висела на перевязи, у пояса на животе виднелась грязноватая повязка.

— Они хотели поджечь и «Бурю», но мы этого не допустили.

— Как я посмотрю, вам сопутствовал успех. — Тор одобрительно кивнул.

«Буря» по-прежнему представляла собой жалкое зрелище, но судно хотя бы уцелело и находилось довольно далеко от горящих драккаров.

— Если кто-то хочет добраться до моего кораблика, ему сначала приходится иметь дело со мной, — мрачно ответил Баренд. — А если бы меня одолели, то я бы вернулся из царства Хель и встал на защиту «Бури».

Top улыбнулся, но вид капитана беспокоил его. Баренд был сильным мужчиной, крепким орешком. Однако в последнее время ему пришлось пережить слишком много.

— А твои матросы?

— Они сражались отважно, но другого я от них и не ожидал, — гордо ответил капитан. — Я потерял только одного парнишку.

— Он умер за правое дело, — вмешалась Урд. — Если бы у нас было побольше таких храбрецов, как ты и твоя команда, наши враги давно были бы разбиты и эта страна обрела бы мир. Я благодарю тебя от имени бога, которому мы все служим. Обещаю, я помолюсь за тебя и твоих матросов.

Баренд благодарно кивнул, но при этом удивленно покосился на Тора, словно спрашивая, зачем молиться, если этот самый бог находится прямо здесь.

— А теперь иди и позаботься о своих ранах, — продолжила Урд. — И отдохни как следует. Ты заслужил покой как никто другой.

В глазах капитана что-то сверкнуло, но, конечно же, он ничего не сказал и, почтительно поклонившись, похромал прочь.

— Могла бы найти для него и другие слова, — упрекнул ее Тор, когда Баренд скрылся из виду. — Чудо, что он вообще выжил.

— Да, — ровным голосом ответила жена. — К некоторым боги более благосклонны.

— Прости… — смутился Тор. — Я не это имел в виду. Извини, что не подумал…

— Мы живем в тяжелые времена, — не глядя на него, продолжила Урд. — Времена великих перемен. Некоторым из нас приходится чем-то жертвовать.

— Урд, я не хотел…

— Вон твой брат! — перебила его жена, указывая на небольшой отряд воинов в позолоченных доспехах, разместившийся на другом конце площади.

Тор сразу понял, что речь идет о настоящих эйнхериях, а не о простых смертных, которые просто переоделись в эти роскошные доспехи. Кроме того, он увидел, кого имеет в виду Урд. Один из воинов почти на голову был выше остальных, настоящий великан, даже выше Тора. Брат? Конечно же, в переносном смысле?

Он хотел поскакать к незнакомцу, но Урд почему-то решила иначе. Спешившись, она перебросила поводья одному из эйнхериев, ожидая, что Тор тоже спустится на землю.

— Осторожнее, — сказал он, видя, как второй воин потянулся к поводьям Кусаки. — Она немного…

Дальше говорить не пришлось — кобыла тут же продемонстрировала, что он имел в виду.

— И поосторожнее с ней, — приказал Тор, изо всех сил стараясь сдержать злорадную ухмылку. — Она верно служила мне, так что теперь ей полагается теплое стойло и дополнительная порция овса.

— Как прикажете, господин, — пробормотал воин.

Урд смерила Тора задумчивым взглядом.

— Пойдемте же, о мой повелитель. Если вы не против…

Тор последовал за ней, внезапно почувствовав горечь. Жена пошутила, но эта шутка задела какую-то струну в его душе, и от этого стало не по себе.

Великан в позолоченных доспехах прервал свой разговор с другим эйнхерием и повернулся к Урд и Тору. На его лице появилось какое-то странное выражение, смесь любопытства, ожидания, немного недоверчивости… и что-то еще, что Тор не мог описать словами. У незнакомца были суровые, словно вырубленные черты лица, чего и следовало ожидать от человека его роста и телосложения. И почему-то он показался Тору знакомым. Конечно, Тор был уверен, что еще никогда не видел этого воина, ни в этой жизни, ни в той, позабытой, но почему-то его черты кого-то напоминали ему. Особенно глаза, огромные, ярко-синие, очень странно смотревшиеся на его загорелом лице. Эти глаза…

Остановившись, Урд поклонилась незнакомцу.

— Это Тор. Приветствую вас, господин. Наконец-то вы прибыли!

— Тор! — Будто пританцовывая, великан повернулся к нему и улыбнулся. — Да, я знаю. — Он протянул Тору руку. — Приветствую тебя, брат. Я — Локи.

Пожав руку великана, Тор задумался. Само звучание этого имени что-то напоминало ему и вызывало в его душе какое-то едва уловимое эхо… но Тор не был уверен в том, что это означает.

— Мы долго ждали тебя, брат. И еще дольше искали.

Брат? Тор, пытаясь вызвать хоть какой-то отклик в своей памяти, вгляделся в лицо Локи… и все понял. У Локи были его глаза. Вот что их связывало.

— Брат? — переспросил он.

— В каком-то смысле, — помедлив, ответил воин. Вид у него был… разочарованный? Он повернулся к Урд: — Ты ему еще не рассказала?

— Я хотела предоставить это вам, господин. — Урд опустила глаза. — Простите меня, если…

— Нет, все в порядке, — перебил ее Локи. — Ты поступила правильно. Наверное, будет лучше, если я сам ему все расскажу.

— Что расскажешь? — недоверчиво осведомился Тор.

— Имей терпение, брат. — Локи неохотно опустил руку, и Тору опять показалось, что он чем-то недоволен. — Осталось недолго, обещаю.

Отойдя на шаг, воин склонил голову к плечу, смерив Тора не очень-то дружелюбным взглядом. Тору тут же стало неуютно, он почувствовал себя маленьким и беспомощным. «Неужели таков взгляд бога? — подумал он. — Неужели остальные чувствуют себя точно так же, когда смотрят на меня?»

— Ты ничего не помнишь? — спросил Локи.

— Вероятно, я мог бы ответить на этот вопрос, если бы знал, что именно я должен помнить.

В ответ на это Локи расхохотался, да так звонко и заливисто, что остальные эйнхерии посмотрели в их сторону.

— Да, узнаю нашего Тора. Сказал — как отрезал. А еще говорят, это я остер на язык.

Тор не понял этих слов, но Локи уже развернулся и махнул ему рукой, призывая следовать за ним. Что-то было в этом воине такое, что пугало Тора. Что-то в его движениях…

— Пойдем, Тор. Я хочу показать тебе кое-что!

Тор направился за ним. Они немного прошлись вдоль причала, и Локи наконец остановился. Отсюда открывался вид на всю гавань. Пожар не прекращался, бушуя с той же силой, но теперь дым не скрывал чужой корабль. То, что увидел Тор, было… нет, у него даже не хватало слов для того, чтобы описать это судно. Корабль был большим — не настолько огромным, как Тору почудилось в первый момент, но достаточно массивным. Кроме того, судно имело причудливую форму, отчего и казалось таким громадным. Корма, корпус и даже изогнутая драконья голова на носу напоминали драккары, которыми пользовались здешние моряки, но в то же время отличия были очевидны. Все в этом корабле, каждая линия, каждая доска, каждое весло прониклись яростью, готовностью к атаке, словно судно было живым существом, чудовищем из мрачных преданий, пробужденным к жизни руками людей, и это чудовище только и ждало подходящего момента, чтобы наброситься на мир реального, сея смерть и разрушение. Тор даже не знал, какого он цвета, и, наверное, это было самым страшным. Отблески пламени переливались на корме то красным, то серебристым, то белым, а иногда даже перламутровым.

— Впечатляет, да?

Тор кивнул.

— Это твой корабль?

— Это корабль нашего отца. — Локи улыбнулся. — И в каком-то смысле мой и твой, да… Ты что, совсем ничего не помнишь?

«Интересно, что я должен помнить?» — подумал Тор. Хотя вид этого чудовищного корабля наполнял его душу каким-то странным беспокойством, Тор заставил себя присмотреться к нему внимательнее, и кое-что всплыло в его памяти. Брызги волн, бившихся о корму и тянувших свои пальцы к веслам… Соленая вода, кислотой въедавшаяся в глаза, такая холодная, что каждая капля ранила кожу, словно крошечная иголка. Крики людей, отчаянно пытавшихся уцепиться за что-то, триумфальный рев волн, смывавших за борт матросов. И боль, слепящая боль, затмившая собой все остальное. А потом все закончилось.

— Ты вспомнил. — Локи кивнул.

— Нет… Да. — Тор смущенно пожал плечами. — Но все это…

— Бессмысленно, я понимаю, — закончил за него брат.

— Все ваши корабли такие, как этот? — помедлив, спросил Тор.

— Как «Нагльфар»? — Этот вопрос, казалось, насмешил Локи. — Нет. Иначе нам не пришлось бы сейчас вести этот разговор, ибо мы давно уже победили бы всех наших врагов. «Нагльфар» всего один… Так ты действительно ничего не помнишь?

— Почти ничего, — признался Тор.

— Что ж, тогда пришло время услышать, как все было. — Воин улыбнулся.

Они разместились в доме Фаргаса, самом большом здании Эзенгарда. Дом ярла был одним из тех старых строений, которые сохранились с древних времен и являлись частичкой бывшего города, когда-то возвышавшегося здесь. Тор узнал его. Он провел много дней в этих стенах, а вернее, в камерах, располагавшихся в задней части дома, когда его и Урд держали в плену. Центральная часть здания немного отличалась от мрачной черной башни на севере, но, конечно, сходство было очевидным. Все здесь казалось знакомым… и не совсем правильным. Стены тут тоже украшали поблекшие барельефы, хотя большинство из них было скрыто под гобеленами.

— Наверное, у тебя сотни вопросов, — сказал устроившийся в кресле Локи и, наклонившись, подбросил дров в камин. — Боюсь, времени на то, чтобы ответить на все, у нас нет. Но на самые главные вопросы я отвечу.

Окинув светловолосого великана задумчивым взглядом, Тор попытался разобраться в своих чувствах. Наверное, он должен был бы ненавидеть Локи, бояться его или, по крайней мере, не доверять ему. Но внутренний голос молчал, и Тор не знал, как вести себя. Он был обескуражен, сбит с толку.

— Ты кое-что помнишь, — заметил Локи, явно имея в виду не «Нагльфар».

Тор проигнорировал его слова. Чувства не подвели его, он узнал Локи — не его лицо, которое он никогда не видел раньше, а движения, голос и пронзительный взгляд синих глаз. Однако… как это возможно?

— Ты, наверное, думаешь о том, почему я на тебя напал.

— Лассе… — протянул Тор.

Локи удивленно приподнял правую бровь.

— Незадолго до смерти он посмотрел на меня и, казалось, узнал. Вот только он обознался. Он принял меня за тебя, правда? Глядя на меня, Лассе думал, что это ты, да?

Тор и Локи действительно были очень похожи, хотя их трудно было принять за братьев. Локи был выше, шире в плечах, да и черты лица у них были разными. Но сторонний наблюдатель все равно заметил бы сходство. Нечто подобное однажды сыграло злую шутку с Урд, когда оказалось, что она похожа на воительницу Несущих Свет. Тор и Локи были представителями одного народа.

— Да.

— Но он меня боялся. То есть, боялся тебя.

— Ну а как же! — Локи усмехнулся. — Что бы ты почувствовал на его месте, если бы лежал на смертном одре и, открыв глаза, обнаружил склоненного над тобой бога?

— Я думал, что это я тут бог, — неуклюже пошутил Тор. Поскольку Локи никак не отреагировал на это, он наконец решился задать интересовавший его вопрос: — Почему ты пытался убить меня?

— А я пытался?

Локи протянул руку за серебряным бокалом, украшенным драгоценными камнями. Пить он не стал, а лишь залюбовался отблесками света на столешнице. А потом расхохотался.

Тор, не ожидавший такого, опешил.

— Поверь мне, братишка, если бы я захотел тебя убить, то убил бы. Но ты сражался храбро, в этом тебе не откажешь. Временами, когда в этих холодных землях на краю света меняется погода, я по-прежнему чувствую, как ноют мои косточки от твоих ударов. Ты сражался совсем неплохо, знаешь ли, учитывая, что у тебя даже не было твоего оружия и приходилось пользоваться простым молотом какого-то кузнеца. Но ты не мог бы меня победить. Я всегда был сильнее тебя. — Насмешливо посмотрев на него, Локи поднял бокал и отпил немного вина. — Можно взглянуть? — Он протянул руку к Мьелльниру.

Рука Тора сама легла на перевязь, и пришлось проявить недюжинное самообладание, чтобы не выполнить приказ Локи незамедлительно. Только когда Тор решил, что теперь уже двигается по собственной воле, он снял Мьелльнир с пояса и передал его брату, так что вес массивного боевого молота пришелся на вытянутую руку Локи. Только очень сильный человек смог бы удержать такой груз. Но, наверное, Локи и вправду был очень силен. Без каких-либо видимых усилий он взял молот и с интересом осмотрел витые руны на бойке.

— Отличная работа, — одобрил он. — Сам сделал?

Тор кивнул.

— Может быть, этот молот и не настолько хорош, как оригинал, но при сложившихся обстоятельствах… — Казалось, восторгу Локи не было предела.

Он без предупреждения одной рукой перебросил молот через стол Тору. Тот едва сумел поймать Мьелльнир обеими руками и при этом чуть не упал вместе со стулом. Ни один мускул не дрогнул на лице Локи, но в глазах заплясали насмешливые огоньки.

— Когда все это закончится, мы с тобой займемся гномами. И я обещаю, что Двергас лично вернет тебе твой молот.

Тор вспомнил, как когда-то рассказывал Ливу о том, что молот у него украл король гномов Двергас. Тогда Тор не знал, выдумал ли он эту историю или что-то в ней было правдой.

Закрепив молот на перевязи, он выжидательно посмотрел на Локи.

— Мы никогда не собирались причинять тебе вред, Тор, — продолжил воин. — Но нам нужно было оставаться осторожными. Мы не знали, чего от тебя ожидать. Более того, я даже сейчас не уверен, что знаю это.

Тор сделал вид, будто не расслышал последних слов брата.

— И поэтому твои воины пытались убить меня?

— У тебя был выбор, брат, — серьезно ответил Локи. — И до этого ты убил много наших… но, насколько я понимаю, ты этого не помнишь?

Тор задумчиво посмотрел на него. Он действительно не помнил, чтобы убивал кого-то из своих так называемых братьев до той встречи на хуторе. Более того, он был в этом уверен.

— А Урд?

— Я знаю, что она говорила тебе. Она поступила так, потому что я ей приказал.

— Приказал?

— Ну, скорее попросил, — поправился Локи. — Я ее и пальцем не тронул. Я никогда бы не возлег с женщиной против ее воли.

— И почему я должен тебе верить?

— А зачем мне лгать тебе, Тор? — воскликнул он. — Я же бог! Зачем мне брать силой то, что мне с радостью предоставит любая женщина, на которую мне достаточно только взглянуть?

— Возможно, потому что она была единственной, кто тебе отказал?

Локи раздраженно посмотрел на него, но потом успокоился.

— Я так и знал. — Он вздохнул. — Ты всегда был немного сентиментален. Но подумай сам, как бы ты поступил на моем месте?

— Я тебе не верю.

И дело было даже не в том, что Локи не стоило доверять. Тор не хотел верить ему, вот и все.

Словно прочитав его мысли, белокурый воин открыл рот, собираясь возразить, но потом лишь покачал головой. Тор смотрел, как Локи встал, подошел к двери и перекинулся парой слов со стоящим в коридоре человеком, скорее всего стражником. Но, с другой стороны, зачем богу во плоти стражник?

Вернувшись, Локи тяжело опустился на стул и разочарованно уставился на своего брата. Тору подумалось даже, что теперь Локи не станет отвечать на его вопросы. Некоторое время они просидели в тишине, но ждать довелось недолго. Уже через пару мгновений дверь распахнулась и в комнату вошла Урд. За ней на цыпочках проскользнула Гундри, прижимая к груди спеленатого младенца. Едва увидев дочь, Тор вскочил на ноги и бросился к Гундри. Пришлось проявить огромное самообладание, чтобы попросту не вырвать ребенка у нее из рук.

— Ливтрасир!

Гундри отшатнулась в сторону, испугавшись его внезапного порыва. Краем глаза Тор заметил, как Локи несколько ошеломленно переглянулся с Урд. Та лишь пожала плечами.

— Ливтрасир, — уже спокойнее произнес Тор, стараясь не выглядеть полным дураком.

Протянув к малышке руки, он сделал вид, будто не заметил вопросительного взгляда, который Гундри бросила на Урд. Еще день назад мысль об этом показалась бы ему абсурдной, но на самом деле он не думал о Ливтрасир с тех пор, как покинул Эзенгард. Учитывая его одержимость дочерью, это было достаточно странно. Да и теперь… Тор осторожно прижал малышку к груди и всмотрелся в крохотное личико. Девочка спала. Он чувствовал глубокую нежность и свою сопричастность к чему-то величественному. Заверения Локи в том, что он не трогал Урд, в этот момент утратили всякое значение. Тор чувствовал, что Ливтрасир — его ребенок, плоть от плоти его, и она не имеет никакого отношения к этому белокурому громиле, притворявшемуся его братом. И все же…

«Эления говорила правду», — с горечью подумал он. Тор любил этого ребенка и готов был пожертвовать жизнью ради него, если это будет необходимо, но доведенная до абсурда одержимость, заставлявшая его раньше каждое мгновение думать о дочери, прошла. Эления не лгала. То, что Тор считал любовью, было лишь чарами, действием колдовского зелья Урд. Конечно, в его душе оставалось место для нежности к дочери, но сейчас Тор должен был чувствовать злость или даже ярость оттого, что его обманули. Тем не менее ничего этого не было.

— Все в порядке, Гундри. Ты можешь идти. Ты хорошо позаботилась о ней. Прими за это мою благодарность. — Урд повернулась к Тору. — Дашь мне ребенка?

Тор не сразу понял, что эти слова адресованы ему.

— Не бойся, я не отниму ее у тебя. — Урд улыбнулась. — Пришло время покормить ее, вот и все.

Урд немного подождала, прежде чем Тор опомнился и поспешно передал ей кроху. Взяв малышку на руки, женщина уселась на стул у камина. Гундри, которая чуть помедлила, выходя из комнаты, смерила ребенка и его мать странным взглядом. Судя по всему, ей не нравилось то, что она видела.

Локи махнул рукой, призывая Тора сесть за стол, а Урд, положив дочь на сгиб руки, принялась расстегивать платье. Когда она приложила малышку к груди, Ливтрасир мгновенно проснулась и принялась сосать. Тор удивленно и немного раздраженно посмотрел на Локи. Белокурый гигант бесстыдно рассматривал Урд, и что-то в его взгляде насторожило Тора. Локи, казалось, уже не раз видел подобное. Вернее, он уже не единожды видел Урд в такой роли.

— Ты, наверное, очень гордишься. — Локи наконец повернулся к нему.

Тор, будучи не очень уверен в том, что брат имеет в виду, все же решил ответить:

— Разве есть в этом мире что-то прекраснее, чем дети?

Урд, посмотрев в его сторону, улыбнулась, но на дне ее глаз до сих пор таилась тьма, которая, возможно, не развеется никогда.

— А у тебя есть дети? — спросил Тор.

— Были… двое. — По лицу Локи мелькнула какая-то тень, но воин тут же заставил себя улыбнуться.

Он указал на кубки и кувшин на столе и, когда Тор покачал головой, налил себе еще вина. При этом он едва отпил из своего кубка! Может, Локи пытался выиграть время?

— То, что случилось с вами, ужасно. Я так и не успел выразить мои соболезнования.

— Они отдали свою жизнь за правое дело. — Урд пожала плечами. — И за это обретут награду в загробном мире.

Тору эта фраза показалась пустой, какой-то заученной, ибо не было в словах жены и толики утешения. Но, вероятно, именно так Урд пыталась справиться со своей болью.

— Да, несомненно, — вздохнув, сказал Локи. Он выиграл еще немного времени, отхлебывая вино и изящным движением возвращая кубок на стол. — А если и нет, то мы позаботимся о том, чтобы их имена никогда не забылись.

— Мы? — переспросил Тор.

— Ты сказал, что «Нагльфар» кое-что напомнил тебе.

— Совсем немного, — неуверенно ответил Тор. — Бурю. Холод. Страх.

— Это печально. — Локи снова вздохнул. — Но раз уж я здесь, то могу ответить на все твои вопросы… или подсказать тебе, какие вопросы стоит задавать.

— Может быть, те, которые я уже задал, — резко ответил Тор. Сейчас его интересовал только один вопрос. — Почему ты и твои солдаты пытались убить меня?

— Я уже ответил тебе, — терпеливо заметил Локи. — Никто не собирался тебя убивать. Мы были там и искали тебя. Хотели тебя вернуть.

— По кусочкам?

— Все… пошло не так, как мы думали. — Локи даже не улыбнулся. — Видимо, мои ребята перестарались. Случилось то, на что не могли повлиять ни они, ни я. К тому же они тебя испугались.

— Испугались?

— И теперь они мертвы, — напомнил Локи.

— Понимаю. На самом деле ты не хочешь ничего рассказывать, а только еще больше пытаешься запутать меня.

— Я уверен, что ты заблуждаешься. Ну подумай, разве можно пересказать целую жизнь за один вечер? — Он горько улыбнулся. — Ты спросил, принадлежит ли мне «Нагльфар». Если вдуматься, то это в первую очередь твой корабль, брат.

Рев шторма стал настолько громким, что от него болели уши. Он потерял сознание, ударившись о поручни и вывалившись за борт, но ледяная вода тут же привела его в чувство. Там, где уже не хватало воли, вступали в игру рефлексы. Одного движения оказалось достаточно, чтобы опять подняться на поверхность. Он отчаянно хватал ртом воздух, когда из воды вынырнуло что-то огромное, чешуйчатое…

— Мой? — Тор попытался удержать в сознании выплывшие из глубин памяти образы, но тщетно. Остался только легкий привкус во рту, напоминавший соленую воду.

— Ты не был его капитаном, — сказал Локи, пожав плечами. — Но капитана ты знаешь.

— Я ни с каким капитаном не… — Запнувшись, Тор нахмурился. — Баренд?

— Баренд. — Локи кивнул. — Он хороший человек и верный друг. Лучший друг, которого только можно пожелать. Это он решил приплыть сюда, совсем один, да еще на корабле, куда я ногой бы не ступил. А все для того, чтобы найти тебя. Признаться, все были против, даже я. Но Баренда никто не мог отговорить.

— Баренд? — еще раз переспросил Тор.

Насколько он мог судить, Локи говорил правду. Но почему же тогда он не мог вспомнить человека, который, по словам брата, был его лучшим другом?

— Что произошло?

— С чего же мне начать? — Локи вздохнул.

— Может быть, с того, кто я такой?

— Ты — король.

— А я думал, что я — бог.

— Ну, бог тоже. — Локи, похоже, не шутил. — А еще воин, военачальник, пророк… и многое другое. Можешь сам выбрать, какая роль подойдет тебе лучше всего.

— Наверное, простого охотника, у которого когда-то были семья и своя собственная жизнь?

— В твоем голосе столько горечи, будто это я во всем виноват. Знаешь, Тор, а я ведь был крестьянином. Простым, глупым, если уж на то пошло, крестьянином. Я не умел ни читать, ни писать, и все, что оставалось за пределами моего поля, было для меня столь чуждым, что меня это даже пугало.

— Но у тебя была семья, — напомнил Тор. — Двое детей.

— И жена, — невозмутимо добавил Локи, почему-то покосившись в сторону Урд. — Она была красивой женщиной. И я очень любил ее.

— И тебя не тревожит то, что тебя лишили этой любви?

— Лишили? — Локи, казалось, задумался над этим словом. На его губах заиграла тонкая улыбка. — Интересно ты говоришь… Но, если вдуматься, все произошло иначе. Это не меня лишили моей семьи, а моя семья лишилась меня. — Отхлебнув вина, он поудобнее устроился в кресле, словно готовясь к тому, чтобы рассказать длинную историю. — У нас сбежал бык. Я знал, что искать его опасно, но это был наш единственный бык, и без него нам пришлось бы голодать следующей зимой… То есть голодать еще больше, чем прежде. Зима была холодной, холоднее, чем предыдущая, а предыдущая — холоднее, чем та, что была до нее, ну и так далее… Это тебе ничего не напоминает?

Тор вспомнил свои сны, а еще разговоры с Бьерном. Он кивнул.

— Тогда я был слишком глуп, чтобы понять, что все это означает, но, тем не менее, очень хорошо знал, к чему приведет мою семью утрата этого быка. Вот потому-то я и отправился на поиски.

— И что случилось потом? — спросил Тор, когда Локи замолчал.

— А потом… я умер. Ну, почти умер. Я упал со скалы и сломал себе позвоночник. Было холодно, а я упал в ручей и лежал в холодной воде. Я умер бы той же ночью, если бы не пришел он.

— Демон?

— Почему ты его так называешь? — удивился Локи. В его голосе даже засквозила обида, словно Тор обозвал так не незримого духа, а его самого.

— Потому что он и есть демон. Мне тоже приходилось с ним встречаться.

— Я знаю.

— И он сделал мне то же самое предложение, что и тебе, — добавил Тор. — Он предложил сохранить мне жизнь, если я послужу ему… — Он попытался подыскать верное слово.

— В качестве сосуда. И он сдержал свое слово, — перебил его Локи. — Я жив. И ты тоже.

— Жив? — Тор горько хмыкнул. — О да. Я пришел в себя где-то в горах, потеряв память, не зная, кто я такой, кем я был… И это ты называешь жизнью?

— А ты нет?

— Нет. — Тор осторожно прикоснулся кончиками пальцев к вискам. — Это моя жизнь, Локи. То, о чем я помню. То, что я пережил. То, кем я был… Все это сокрыто вот тут. Но у меня это отняли. Если бы я знал, чем обернется эта сделка, я отказался бы. Он обманул меня.

— Нет, не обманул, — серьезно возразил Локи. — Он сдержал свое слово. Он спас тебе жизнь и показал, как исцелить свое тело. Он преподнес тебе множество даров. Знания. Власть. Умение использовать свою силу.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что со мной случилось то же самое, как, впрочем, и с остальными. И еще потому, что ты сам рассказывал мне об этом.

Тор удивленно уставился на него.

— Ты потерял память, — продолжил Локи. — Это правда. Но не тогда и не по его вине. Должно быть, это случилось, когда ты вывалился за борт. Мы считали тебя мертвым, по крайней мере большинство из нас, кроме разве что Баренда. Судя по всему, боги защитили тебя и тебе как-то удалось добраться до берега. — Он пожал плечами. — Возможно, кто-то спас тебя. Этого мы уже никогда не узнаем.

— И я очнулся в горах, потеряв память… Пошел вперед и совершенно случайно наткнулся на Урд? — презрительно осведомился Тор. — И в это, по-твоему, я должен поверить?

— А кто знает, что совпадение, а что нет? — возразил Локи. — Может, это была случайность, а может, власть Незримого сильнее, чем мы подозреваем.

— Но почему именно Урд? — стоял на своем Тор. — Эта Несущая Свет, единственная, которая… — Он недоговорил, увидев ужас в глазах жены.

— Да? — переспросил Локи. — Единственная Несущая Свет в этих землях, ты хотел сказать? Но это не так. Она ничего не знала об остальных, как ее братья и сестры в Эзенгарде ничего не знали о ней. Кстати, это была твоя идея.

— Моя идея?

— Твои дружки из Мидгарда, — ответил Локи. — Они успели взять в плен и допросить многих наших сестер. Но пленницы не могли выдать того, о ком они ничего не знали… Мне эта мысль показалась слегка безумной, когда ты рассказал мне об этом, так как во многом все усложнялось, а ситуация и без того была непростой. Но, как выяснилось, ты был прав. Ты был слишком умен для глупого охотника, который и считать-то умел только по пальцам на руке.

Тор чувствовал, что Локи в ответ на эти слова ждет улыбки или какой-то другой реакции, но молчал и лишь смотрел на него. Было неприятно слушать, как брат говорит о событиях, в которых Тор якобы принимал участие, о словах, которые он якобы произносил, и при этом ничего не помнить. А самым страшным было то, что Тор знал: Локи не врет.

— Чего они хотят? — тихо спросил он.

— Почему бы тебе не спросить о том, что они дарят нам? — с нажимом произнес Локи. — И почему ты не задаешь вопрос, который действительно интересует тебя? Знаешь, какой? Почему я не вернулся после того, как пришел в себя?

— Почему?

— По той же причине, что и ты, друг мой, — мягко ответил Локи. На его лице заиграла улыбка, но взор оставался непреклонным. — О да, я совсем позабыл, что ты ничего не помнишь. Ну, так я скажу тебе. Потому что я стал Просветленным. Потому что я прозрел. Потому что мне стало ясно, сколь жалкое существование я влачил до этого и какой жалкой останется моя жизнь, если я вернусь. Вот я и не вернулся. Я никогда больше не видел мою жену и детей, с той самой ночи, когда отправился на поиски какой-то сбежавшей коровы.

— Только что это был бык, — заметил Тор, чувствуя, что с каждым мгновением ему становится все неуютнее от этого разговора.

— Бык, корова… — Локи отмахнулся. — Что это за жизнь, если человеку приходится зимой идти в бурю, чтобы искать сбежавшее животное, и при этом рисковать не только своей жизнью, но и жизнью детей, а, Тор? Если бы я действительно умер той ночью, то одновременно убил бы тех, за кого нес ответственность. Но я принял другое решение. Я решил что-то изменить.

— И как? Тебе это удалось?

— Посмотри на меня. Посмотри на себя. Теперь мы боги. Даже короли склоняют перед нами головы и целые армии повинуются нашим приказам.

— А твоя семья?

— Я никогда больше не видел ни жену, ни детей. Но я всегда заботился о них и втайне помогал им, если это тебя волнует. И, чтобы облегчить твою совесть, скажу, что и ты заботился о своей семье. — Он отпил еще вина и посмотрел на Тора поверх бокала. — Ты ведь это хотел узнать, верно? Тебя волнует, что сталось с твоей семьей? Ты не вернулся к ним, как и я к моей жене и детям.

— Локи! — воскликнула Урд.

— Он задал вопрос. Я что, должен был солгать ему?

— Конечно нет, но…

— Мы зависим друг от друга, Урд, — продолжил Локи. — И теперь так будет всегда. Я, признаться, не думал, что в этом возникнет необходимость, но, боюсь, мне опять придется завоевывать дружбу Тора. Неужели я должен был начать со лжи?

На это Урд ничего не ответила, но Тору почему-то захотелось накричать на Локи. Он и сам не знал, по какой причине. Все слова, сказанные братом, были правдой.

Но это было еще не все. Где-то под напускной честностью скрывалось что-то мрачное, отвратительное, какая-то тайна, столь чудовищная, что Тор заранее знал: ему не стоит открывать ее, ибо она омерзительна.

— Дружбу? — Это слово показалось ему неуместным, однако он не мог объяснить почему.

Локи рассмеялся.

— Как я посмотрю, кое-что ты все-таки помнишь, да?

— Нет.

— Помнишь-помнишь. Может, что-то ты и позабыл, но только не самую суть. Да, мы были друзьями, но это не означает, что мы всегда сходились во взглядах. Я не буду ничего скрывать и не стану пытаться обмануть тебя.

— Потому что ты знаешь, что в любой момент я могу все вспомнить?

— Да уж, своего умения играть словами ты не утратил. Рано или поздно ты все вспомнишь, я в этом уверен. Но я не могу ждать до тех пор. Ты нужен мне здесь и сейчас.

— Зачем?

— Ты нужен мне как друг. Как заместитель. А еще для того, чтобы ты мог сдержать свое слово. Урд сказала мне, что ты заключил с Бьерном что-то вроде сделки. Однако я сомневаюсь, что он собирается придерживаться принятого вами соглашения.

— Но войско Бьерна отступило!

— Только потому, что они испугались твоего гнева и мощи твоего молота, — ответил Локи. — Армия стоит в дне езды отсюда. Хугин и Мунин говорят об огромном войске в тысячу всадников, если не больше. Они вернутся, и кто-то должен задержать их, если солдаты Бьерна придут в город раньше, чем приплывет наш флот.

— Я должен задержать их в одиночку? — опешил Тор. — Тысячу всадников?

— Завтра, во время прилива, я уплыву на «Нагльфаре», чтобы встретить наш флот и поторопить наших братьев и сестер. Я оставлю здесь всех воинов, каких только смогу, да и наши сестры неплохо поработали, так что теперь в Эзенгарде больше приверженцев Несущих Свет, чем ты думаешь. Ты не один. — Локи так резко покачал головой, что его белокурые волосы рассыпались по плечам. — Если нам повезет, дело вообще не дойдет до боя. «Нагльфар» — очень быстрый корабль, а ветер благоволит нам. Но не стоит полагаться на флот, ведь мы можем опоздать, пусть и ненамного. Так что лучше рассчитывать на собственные силы. Город хорошо укреплен, и его легко защищать как на суше, так и на море.

— Знаю, — ответил Тор.

— Ты всегда был лучшим стратегом из всех нас, — сказал Локи. — Значит, мне не нужно говорить тебе, сколько людей падет, пытаясь завоевать Эзенгард, который защищает тысяча исполненных решимости воинов. — Поставив кубок на стол, он встал. — Ты должен удерживать город до тех пор, пока я не вернусь. Надеюсь, флот прибудет сюда завтра вечером, в крайнем случае — ночью.

«И почему он подумал, что я буду вести войну от его имени?» — удивился Тор.

— Я не уверен… — начал он.

— Что ты можешь положиться на меня? — Локи улыбнулся, но его глаза оставались серьезными. Он вздохнул. — Я удивился бы, если бы ты не произнес этих слов. Могу только попросить тебя о том, чтобы ты доверился мне. Возможно, ты многое позабыл, но я не сомневаюсь, что ты примешь правильное решение, если прислушаешься к своим ощущениям. А теперь я оставлю вас одних. Приходи завтра утром в порт, прежде чем мы отплывем. Я хочу узнать твое решение.

— А что, если я откажусь?

Склонив голову к плечу, Локи окинул его пристальным взглядом, словно хотел ответить на этот вопрос, но потом передумал и лишь покачал головой. Спустя мгновение он молча вышел из комнаты.

Тор с трудом встал со стула, повернулся к Урд и замер, увидев, что она до сих пор кормит Ливтрасир.

— Ты его знаешь?

— Локи? — Урд чуть ли не испуганно покачала головой. — Нет!

Но Тор сразу заметил, как странно Локи и Урд смотрели друг на друга. Так, словно они давно уже были знакомы. И еще кое-что…

— Когда мы пришли сюда… Ты посмотрела на Локи и сказала: «Наконец-то вы прибыли!»

— Я слышала о том, что Локи должен приехать сюда, и узнала «Нагльфар», — упрямо ответила Урд. — Я никогда его раньше не видела!

— Но ты его верховная жрица!

— Нет, я твоя верховная жрица! — резко поправила его Урд. — А если и так… Знаешь, не всякая жрица Несущих Свет каждый день общается с богами.

— Локи не бог. И я тоже.

— Значит, в вас скрыто наследие богов. Я слышала, что он сказал.

— Если это правда! — фыркнул Тор.

Урд предпочла не отвечать. Встав, она заявила, что пора перепеленать Ливтрасир, а затем уложить девочку спать.

 

Глава 26

Тору хотелось бы, чтобы Урд пришла к нему этой ночью. Пускай бы она просто полежала рядом, чтобы он мог чувствовать ее близость… Но Урд не пришла. Задолго до рассвета чья-то узкая рука потрясла его за плечо, но это была не Урд, а Гундри. Девушка выглядела бледной и усталой, щеки ввалились.

За ночь огонь в камине догорел, и в комнате царили сумерки. Увидев, что Тор открыл глаза и потянулся, девушка испуганно отдернула руку.

— Простите, господин, — пробормотала она. — Я понимаю, что еще рано, но Локи послал за вами, и…

— Да, я знаю. — Подавив зевок, Тор, все еще сонный, уселся на кровати. Очень хотелось потянуться, но почему-то он стеснялся делать это в присутствии Гундри.

После сна голова была несвежей, иначе он обязательно рассмеялся бы от таких мыслей. Нельзя потягиваться, потому что ты не один в комнате? Рассуждения Урд о божественной сущности, видимо, возымели свое воздействие.

— Господин? — неуверенно произнесла Гундри.

Должно быть, часть его мыслей отразилась на лице.

— Ничего, — улыбнувшись, сказал Тор. — Не воспринимай меня всерьез. Я еще не до конца проснулся.

— Вчера был очень тяжелый день, вы устали. — Гундри кивнула. — И вы… — Переминаясь с ноги на ногу, она нервно провела кончиком языка по губам и замолчала.

— Если хочешь о чем-то рассказать мне, не стесняйся, говори, — подбодрил ее Тор, вставая и заворачиваясь в покрывало.

В камине тлели угли, но в комнате было очень холодно.

— Я хотела сказать вам… что мне очень жаль, господин, — запнувшись, выпалила она.

— Жаль?

— Я имею в виду Элению и Лива. Мы все… в растерянности, господин. Никто не понимает, как такое могло произойти.

Тор посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, знает ли она, что случилось на самом деле.

— Почему они так поступили? — продолжила девушка. — Дети ведь никому не причинили зла! Почему их убили?

Догадывалась ли она, что связывало его с Эленией?

— Иногда такие вещи… просто случаются, — неуверенно ответил он.

— Случаются? — повторила Гундри. По ее щекам потекли слезы. — Они были еще детьми, господин!

— Я не думаю, что те люди действительно хотели убить их, — к собственному удивлению сказал Тор. — Порой… такое происходит, и не потому, что кто-то этого хочет.

Его объяснение не могло утешить Гундри, и Тор это знал.

— И вы хотите защищать тех, кто убил ваших детей, господин?

Защищать? Ну уж нет. Тор даже не знал, что было бы страшнее — люди, которым нравилось совершать столь чудовищные поступки, или обычные горожане, которые вдруг оказывались способны на то, что в глубине души презирали.

— Нет, — просто ответил он.

Гундри собиралась возразить ему, но Тор не дал ей заговорить.

— Так, значит, меня хотел видеть Локи? — осведомился он.

Прикусив нижнюю губу, Гундри задумалась. Затем девушка кивнула и почтительно поклонилась. Тора опять начала мучить совесть. Он не должен был унижать таких людей, как Гундри.

— Да. Он прислал за вами одного из своих воинов, он ждет вас внизу. Следуйте за мной, пожалуйста.

Тор жестом велел ей подождать снаружи и поспешно оделся. Когда он вышел из комнаты, Гундри уже взяла себя в руки и даже улыбнулась, пусть и немного натянуто.

— Как Ливтрасир? — спросил Тор, спускаясь за девушкой по узкой лестнице.

— Она уснула, господин. Наконец-то.

— Она что, плохо спит?

— Меньше, чем должна бы. — Гундри вздохнула, но тут же ободряюще махнула рукой. — Ее жизненная сила так и бьет через край… но с ней все в порядке, господин. Не волнуйтесь.

— С чего бы мне волноваться, я ведь знаю, что она в хороших руках. — Тор улыбнулся. — Скорее мне следовало бы беспокоиться за тебя. Ты выглядишь измотанной. Не переутомляйся. Кто присмотрит за моей дочерью, если ты свалишься от усталости?

— Ничего, все нормально, — поспешно заверила его девушка. — Напротив, я благодарна вам за каждое мгновение, которое могу проводить рядом с малышкой.

Тору показалось, что Гундри пыталась на что-то намекнуть, но он не успел спросить, что она имеет в виду, так как они уже подошли к ожидавшему их воину. Это был худощавый парень в тяжелой накидке. Капюшон с меховой оторочкой скрывал его лицо.

— Господин! — Парень хотел упасть перед ним на колени, но Тор остановил его. — Господин! Я так рад видеть вас! Я счастлив был узнать, что с вами все в порядке.

Тор отмахнулся, стараясь показать, что ему не нравится этот благоговейный тон.

— Я тоже рад видеть тебя целым и невредимым. — Тор узнал того самого воина, который освободил его из заточения и отвел к Урд. — Ты ведь не пострадал, так?

Впрочем, достаточно было взглянуть на него, чтобы все понять. Парень выглядел очень уставшим, еще более измотанным, чем Гундри. Кожа приобрела нездоровый оттенок и поблескивала, словно серый воск. Воин улыбался, но его губы дрожали. Тор понял, что он страдает от боли.

— Со мной все в порядке, господин, — заверил его парень. — Пара царапин, не более того.

Удивленно приподняв левую бровь, Тор протянул руку и распахнул его накидку. Левая рука воина висела на перевязи, кисть была обмотана грязной тканью.

— И это ты называешь царапиной?

— Ничего, господин…

Тор раздраженно посмотрел на него.

— Ты путаешь мужество с глупостью, друг мой. Как ты собираешься служить мне, если получишь заражение крови и умрешь от жара и слабости? Займись собой! Иди к тому, кто умеет обрабатывать раны.

— Но Локи…

— Я сам найду путь в порт! — перебил его Тор.

Все слова были сказаны, поэтому воин лишь поклонился и, прихрамывая, зашагал прочь.

— Тогда я проведу вас в порт, — заявила Гундри.

Тор сначала хотел отказаться, очень уж уставшей выглядела девушка, но потом передумал. Гундри явно пыталась рассказать ему что-то. Нужно было выслушать ее.

— Что случилось? — спросил он, махнув рукой вслед удаляющемуся пареньку.

— С ним? — Гундри, пожав плечами, открыла Тору дверь. Она заговорила, только когда они вышли на улицу, и так быстро заперла дверь, что Тор даже не успел протянуть руку. — Я не знаю, господин. Кое-где были стычки, но я… вернулась, когда все уже закончилось. Эти богохульники не оставили город без боя.

«Богохульники. Какое интересное слово», — подумал Тор. Он решил поговорить об этом с Гундри позже. Воины Бьерна? Да, Тор видел следы борьбы, и у Гундри не было причин лгать ему. И все же в это верилось с трудом. Тор видел глаза Бьерна, когда тот дал слово покинуть Эзенгард, а ярл не из тех, кто нарушает свое слово.

— Ты не хотела подвергать Ливтрасир опасности.

— Конечно же нет, — растерявшись, словно он упрекнул ее, ответила Гундри. — И я…

— Расскажи, что случилось, — подбодрил ее Тор, когда девушка опять умолкла. — Ты что-то хочешь рассказать мне, верно? Ну давай. И забудь, кто я такой. Представь, что ты говоришь с наемным слугой твоего отца.

Гундри слабо улыбнулась и пошла вперед, чтобы не смотреть ему в глаза.

— Вы уедете.

— Уедем?

— Так сказала верховная жрица, — с грустью произнесла Гундри. — Вы… и все остальные.

Ему никто ничего об этом не говорил, но Тор промолчал.

— И ты хотела бы поехать с нами?

Девушка кивнула.

— Я нужна Ливтрасир. Я спросила у госпожи, но она… ничего мне не ответила, и…

— Я скажу ей, — пообещал Тор. — К тому же ничего пока не решено. Не волнуйся.

Разумеется, Гундри волновалась, Тор видел это по выражению ее лица, но они уже дошли до порта, и продолжать разговор было некогда. Тор обрадовался, что девушка, кажется, поняла это. Остановившись, она нерешительно махнула рукой в сторону огромного корабля.

— «Нагльфар», господин.

— Молодец, что сказала, иначе я не заметил бы его, — с мягкой иронией произнес Тор и тут же пожалел об этом.

Смущенно покосившись на него, девушка развернулась и побежала прочь. При этом она не решилась гордо вздернуть подбородок, но Тору показалось, что именно это ей и хотелось сделать.

Дождавшись, пока она скроется из виду, он улыбнулся и покачал головой, а потом продолжил свой путь. Эзенгард еще спал, но в порту уже кипела работа. Возле «Нагльфара», пришвартованного у причала, сновало множество каких-то людей. Они бегали туда-сюда по трапу, перенося ящики, мешки и бочки, запасаясь оружием и выполняя другие, не вполне понятные Тору действия. Что бы там ни говорил Локи, он до сих пор не мог поверить в то, что когда-то был неплохим моряком.

Два других корабля еще горели. Непонятно, каким образом солдаты Бьерна умудрились устроить такой пожар, но оба драккара были объяты пламенем, вырвавшимся, казалось, из царства Хель. Как бы то ни было, своей цели Бьерн не добился — корабли не затонули, а так и лежали на воде. По приказу Локи их оттащили в сторону, чтобы они не блокировали вход в гавань.

— А они сообразительные ребята, эти твои друзья. Пожар уже не такой сильный, как раньше, но, судя по всему, корабли будут гореть целый день.

Top и не заметил, как к нему подошел Локи. Несмотря на свой рост, воин двигался почти бесшумно, что делало его еще более опасным противником.

— Я надеялся, что во время отлива их вынесет в открытое море, но, наверное, они уже слишком погрузились в воду. — Осмотрев порт, Локи повернулся к «Буре». Рядом с огромным «Нагльфаром» кораблик казался совсем крошечным. — Наверное, следует поручить это твоему другу Баренду… Нужно вытащить отсюда эти корабли. Нам понадобится много места, когда прибудет флот.

У Тора мелькнула мысль, что предложение Локи граничит с самоубийством. Даже меньший из драккаров был намного больше «Бури», а во время отлива горящее масло понесет в сторону корабля, буксирующего обломки. Интуиция подсказывала, что Баренд справится с этой задачей, но Тор не мог допустить, чтобы отважный капитан опять рисковал ради него жизнью. Видимо, Локи понял, что ответа ему не дождаться, и потому сменил тему.

— Спасибо тебе за то, что пришел сюда. Я знаю, ты очень устал, и с удовольствием дал бы тебе выспаться, но уже через полчаса мы отплываем, а нам еще многое нужно обсудить.

Тор промолчал. Локи был прав, он действительно вымотался. Однако Тор был благодарен Гундри, ведь не разбуди его девушка, он бы не освободился от ночных кошмаров. Тор не помнил, что ему снилось, но был уверен, что это просто кошмары, а не обрывки воспоминаний, выплывшие из забытья. Эти воспоминания время от времени возвращались к нему, заставляя страдать от осознания того, что он совершал в своей прошлой жизни. А может, и не совершал.

Локи уже начинал злиться.

— Ты плохо спал или просто решил сегодня изображать из себя молчуна? — раздраженно осведомился он.

Склонив голову набок, Тор пожал плечами. Локи внимательно посмотрел на него… а потом разразился столь оглушительным хохотом, что многие на причале повернулись в их сторону и, неодобрительно посмотрев, нахмурились. Брат дружелюбно хлопнул Тора по плечу — у любого нормального человека от такого удара переломались бы все кости.

— Ну вот, опять тебе удалось меня разыграть, — никак не мог остановиться Локи. — Я надеялся, что ты позабудешь о подобных выходках, но, наверное, этому не суждено быть. Пойдем, я покажу тебе «Нагльфар».

Тор опять промолчал, и Локи расхохотался еще громче, но теперь чувствовалась наигранность его веселья. Ничего не сказав, брат быстро пошел вперед. Тор поднялся по трапу вслед за ним.

Тор не обманулся в своих ожиданиях. «Нагльфар» произвел на него достаточно сильное впечатление. Этот корабль действительно был большим, но не столь чудовищным, как казалось издалека. Странное смешение известных и чуждых ему стилей отразилось и на выборе материала, из которого было построено судно. Прошлой ночью Тор подумал, что все дело в багровых отблесках от горящих кораблей, но теперь он видел, что не все так просто. Сначала он даже сомневался в том, что судно сделано их дерева. Корабль переливался перламутром, а подошвы башмаков стучали по палубе, словно она была каменной. А еще на корабле не было ни одной гладкой поверхности. Казалось, его слепили из тысяч крошечных обломков. Подойдя к одной из громадных мачт, Тор задумчиво провел по ней указательным пальцем, сам не зная, зачем он это делает.

— Некоторые говорят, что этот корабль поднялся из самого царства Хель, где он вырос из ногтей мертвецов, — сказал Локи, заметив, как удивился Тор.

— Но это лишь легенда, — ответил Тор, уловивший в словах брата вопрос.

— Кто знает, — задумчиво произнес Локи. — А ты не помнишь?

— Разве я стал бы спрашивать тебя о чем-то, если бы помнил?

— Ты? — Нахмурившись, Локи с притворной готовностью кивнул. — Это точно. Но я все равно рад, что ты сохранил былое чувство юмора. Не волнуйся, скоро ты обо всем вспомнишь… а если нет, то я подскажу. Ничего страшного. А знаешь, ведь в прошлом мы часто не сходились в мнениях, и теперь я могу сказать, что что-то было моей идеей, а не твоей, верно?

— Похоже, именно так ты и собираешься поступить, — ухмыльнулся Тор.

— Да, я серьезно. — Локи кивнул. — И пока воспоминания не вернутся к тебе, ты не узнаешь, когда я говорю правду, а когда нет… Прошу, не обижайся только.

— С чего бы это?

Локи пожал плечами.

— Есть, конечно, свои преимущества в том, что тебя все считают интриганом, но не всегда.

— Так вот что о тебе говорят… Я, должно быть, забыл об этом.

— Да, чувство юмора ты не утратил. — Локи рассмеялся, на этот раз искренне. — Это хорошо.

— Думаешь, оно мне понадобится?

— Говорят, что я мастер играть словами. И остальным желаю того же.

— И для этого ты позвал меня сюда? Играть словами?

— У меня, знаешь ли, есть репутация, и приходится ей соответствовать. — В глазах Локи плясали озорные огоньки. — Тем не менее, конечно же, у меня были причины для того, чтобы разбудить тебя в такую рань. Две причины, если быть точным. Во-первых, как я уже сказал, мы скоро отплываем. Люди, которых я обещал тебе оставить, сошли на берег и ждут тебя. — Он махнул рукой.

Но Тор не стал смотреть в ту сторону. Он не сводил взгляда с Локи. Что-то в поведении брата… беспокоило его, но Тор не мог понять, что именно. Скорее всего, дело в том, что Локи только что сказал, а может, под влиянием его слов проснулось очередное воспоминание, которое теперь пыталось пробиться на поверхность сознания, хотя и тщетно. Видимо, в этой или в прошлой жизни Локи сделал что-то такое, о чем Тору ни в коем случае нельзя было забывать.

Склонив голову набок, брат недоверчиво посмотрел на него.

— Только не говори мне, что память вернулась к тебе в самый неподходящий момент. — Его ладонь опустилась на рукоять меча. — Это было бы неприятно. Я готов признать, что жульничал, играя с тобой в кости, но не так часто, как ты думал… Да и ставки были не настолько высоки… поэтому долг я тебе не отдам, даже не надейся.

— А ты у нас тоже, выходит, шутник?

— А как же! — Локи, пожав плечами, кивнул. — Но я вынужден признать, что мало кто смеется над моими шутками. Вот тебе, братишка, они никогда не нравились. — Он вздохнул. — Если честно, то ты как раз их терпеть не мог. — Покачав головой, Локи вернулся к делу. — Твой отряд сейчас на постоялом дворе. Мне сказали, что ты там часто бывал. Я оставляю тебе тридцать человек. Нужно больше, я знаю, но это лучшие из лучших… а остальные, боюсь, понадобятся мне на борту. Мы будем плыть очень быстро, чтобы поскорее доставить сюда флот.

Тор удивленно вздернул брови.

— К сожалению, у меня для тебя плохие новости, — продолжил Локи, и его лицо помрачнело. — Во роны сказали мне, что войско Бьерна уже движется сюда. Мы вернемся к вечеру или, возможно, ночью. Обещаю, мы будем очень торопиться, но, боюсь, нам все равно не успеть. Тебе придется защищать Эзенгард.

— А почему бы тебе не послать Хугина или Мунина, чтобы они сообщили о происходящем флоту?

— К сожалению, не все так просто, — ответил Локи. — Это же во роны, а не чайки. Расстояние слишком большое. Кроме того, на наших кораблях их никто не поймет. — Он грустно покачал головой. — Только Просветленные могут говорить с ними. Ты бы тоже смог, если бы захотел… — Воин запнулся. — Я мог бы напомнить тебе, как это делается.

— Займемся этим, когда будет время. Если, конечно, я буду еще жив к твоему возвращению.

— А ты что, сомневаешься в этом? Ты? Неужели Тор, бог грома, боится сражения? Не могу поверить в это!

— Я не говорил, что боюсь.

— Да, не говорил. И не волнуйся, это уже не первый бой, когда тебе придется справляться с превосходящими силами противника. Ты меня всегда удивлял, знаешь ли… Чем сильнее твой враг, тем сильнее становился ты. Многие считали тебя непобедимым.

— Возможно, мое просветление достигло высшего предела, — усмехнулся Тор.

— Возможно, — без тени улыбки сказал Локи. — И все-таки я оставляю тебе тридцать лучших эйнхериев, да и местные жители будут сражаться на твоей стороне. — Он злобно рассмеялся. — У них просто не будет выбора.

— Почему?

— Они приняли это решение в тот самый момент, когда остались здесь. Бьерн вряд ли позволит себе помиловать их.

Тора не удивили эти слова, но он почувствовал, как в нем нарастает глухая ярость. Локи с абсолютным безразличием говорил об участи людей, жизнь которых подойдет к концу еще до того, как завтра встанет солнце, и независимо от того, чьей победой завершится этот бой. Локи был прав, Тор действительно сражался во множестве битв, от его рук пали сотни противников, он убил в бою больше людей, чем кто-либо, включая Локи. Но он никогда не получал от этого удовольствия и сожалел о каждой оборванной им нити жизни. Тор ценил человеческую жизнь. А вот в голове Локи не было… ничего. Точно так же он мог говорить о фигурах на игровой доске и распоряжаться ими на свое усмотрение, ведь их жизнь стоила не больше камня, из которого они были высечены.

А потом Тор заглянул брату в глаза и понял, что и к нему Локи относится с не меньшим безразличием.

— Я попробую удержать город до тех пор, пока ты вернешься, — сказал он.

— В этом я никогда не сомневался. Ты же Тор.

— Но есть и вторая причина, да? Ты сказал, что позвал меня сюда по двум причинам, — напомнил ему Тор.

Локи кивнул.

— Да. Тебе может показаться странным, что этот вопрос задает тебе бог лжи и двуличия, но я вынужден спросить тебя… Я могу доверять тебе?

К собственному удивлению, Тор не смог ему ответить.

— Ты слишком долго прожил среди этих людей, — продолжил Локи. — Многие из них стали твоими друзьями. Может быть, кое-кому из них ты даже обязан своей жизнью.

— Да. А еще они убили Элению и Лива.

Тору не хотелось думать об этом. Он изо всех сил сопротивлялся воспоминаниям, но образ Элении, ее искалеченного, обесчещенного тела, выражение безысходности в ее взгляде… Тор не мог отделаться от этих мыслей. Девочка осознавала, что с ней происходит, но, наверное, так и не смогла понять, почему это случилось.

— Исход сражения за эти земли решится здесь, Тор. Здесь и сейчас. И повлияет на него не количество воинов или острота мечей. Восстанут ли против нас все жители этих территорий или же покорно склонят головы перед нами, назвав нас истинными богами? Все будет зависеть от того, что произойдет сегодня. Речь идет о Мидгарде, Тор.

— Мидгарде? — Тор покачал головой. — Мидгард — это просто…

— Я догадываюсь, о чем ты хочешь сказать, — перебил его Локи. — Жалкая долина, где живет около трехсот крестьян. Каждый знает об этом, Тор, и не только твой друг Бьерн и его приспешники. Мидгард — всего лишь идея, но именно это делает его таким опасным. Пообещай воину золото и власть, и он будет сражаться, пока не заработает достаточно. А потом просто уйдет. Но дай ему идею, за которую можно сражаться, и он будет воевать до последнего вздоха, а если проиграет, то проклянет всех перед смертью и не будет молить о прощении. Но я полагаю, тебе не следует говорить об этом, да?

Тор кивнул.

— Сегодня вечером не мечи будут скрещиваться с мечами, Тор, — с жаром продолжил Локи. — А идеи с идеями. И чья идея победит, тот и завоюет эти земли. Если мы победим их, то сломим сопротивление в зародыше и остальные города сдадутся без боя. Но если мы проиграем, то против нас восстанут все жители здешних земель. Ничто не придает людям столько сил, как мечта, за которую они сражаются.

— Знаю. — Тор улыбнулся.

— Я что, сказал что-то смешное? — встревожился Локи.

— О нет, — поспешно заверил его Тор. Улыбка не сходила с его лица. — Просто я вспомнил свой последний разговор с Бьерном. Ярл сказал мне то же самое, что и ты.

— Значит, он и вправду столь же умен, как о нем говорят. А еще он твой друг. Ты уверен, что готов воевать с ним?

Тор уже сражался с ярлом, и Локи об этом знал, но этот вопрос возник по вполне понятной причине. Тор и Бьерн когда-то были друзьями и в каком-то смысле еще оставались ими.

Наконец Тор кивнул, но от Локи не ускользнуло его промедление. Тем не менее он не стал больше говорить об этом, удовлетворившись его молчаливым ответом.

— Ну хорошо. Если ты действительно хочешь победить в этом бою, то, несомненно, победишь… и, надеюсь, это будет последний бой в нашей злополучной войне.

— Если эта война действительно злополучна, зачем же мы воюем? — спросил Тор. На мгновение ему показалось, что этот вопрос был излишним. Локи вздрогнул и, повернувшись, посмотрел на брата с явным недоверием. Он напрягся, и это напряжение не спало даже тогда, когда он взял себя в руки и улыбнулся.

— Ну уж явно не потому, что нам это нравится, братец. Иногда приходится выбирать между бо льшим и меньшим злом.

— Если ты по привычке уходишь от прямого ответа на поставленный вопрос, то…

— Урд ничего тебе не сказала? — перебил его Локи.

«Урд вообще ничего мне не рассказывала», — горько подумал Тор.

— Нет.

Возможно, самообладание подвело его, потому что Локи смерил его задумчивым взглядом, однако напряжение в разговоре спало.

— Может, она боялась, что ты не выдержишь правды?

— Не выдержу?

— Нелегко сказать кому-то, что он не тот, кем себя считает. И еще сложнее — что его родина погибает.

— Погибает?

— Асгард падет, Тор, — ответил Локи. — Наша родина задыхается в ледяных объятиях зимы. Гладсхейм и Валгалла давно уже погребены под снегом и льдом. Ледник неудержимо движется вперед. Урд рассказывала мне о твоих снах. Тебе снились лед, снег и вечная мерзлота. И это не просто сны. Это правда, Тор. Асгард душит зима, которая, к несчастью, никогда не кончится. Нам нужны эти земли, потому что на нашей родине люди жить не могут.

— И это дает вам право убивать тех, кто живет здесь?

— Это не мы убиваем их, Тор. Они убивают нас.

Тор уже хотел возразить, но запнулся. На самом деле он ничего не знал об этих землях, о здешних жителях, о том, какие они, кроме того, что они сами ему рассказывали.

— Я хотел бы, чтобы ты все вспомнил и тебе не пришлось верить мне на слово, брат, — продолжил Локи. — Видишь ли, все дело в том, что мы пришли с миром и попросили о помощи. Но они убили тех, кого мы прислали сюда. Тогда мы решили попробовать еще раз. Мы предлагали им дары, силу древних богов и сокровища Валгаллы, чтобы они помогли нам.

— И что случилось?

— По крайней мере, мы увидели наших послов вновь, — горько усмехнулся Локи. — Частично. Они прислали нам их — головы, насаженные на копья, и передали, что их боги не желают нашего присутствия здесь. И что судьба не зря распорядилась так, что Асгард и древние боги погибают. — Криво улыбнувшись, он пожал плечами. — Ну, конечно же, слова их послания были другими, но суть та же.

— И после этого вы… мы развязали войну?

Локи смерил его задумчивым взглядом, но Тор так и не понял, что творится сейчас в голове брата.

— Мы выслали флот. Приказ о нападении так и не был отдан, но, признаться, мы надеялись на некоторую наглядную демонстрацию наших возможностей…

— И что? — переспросил Тор, когда Локи замолчал.

— Этого никто не знает. Флот исчез. Дюжина кораблей, более шестисот воинов. Они отплыли от берегов Асгарда, и больше мы ничего о них не слышали. Некоторые считают, что они потерпели крушение во время шторма. Другие полагают, что местные жители напали на них и потопили корабли.

— А ты как думаешь?

— Скорее вопрос в том, что об этом знаешь ты. Ты единственный, кто выжил. Что же случилось? В чем было дело? Шторм? Предательство? Видишь ли, я действительно хотел бы знать ответ на этот вопрос, — добавил Локи, когда Тор не ответил. — Я хотел бы знать, по праву ли мы ведем эту войну или нет.

Тор невидящим взглядом уставился сквозь него. Не время и не сны пробудили его память, хватило лишь одного простого вопроса. Образы и звуки захлестнули его с той же силой, что и волна, смывшая его с борта корабля.

Это не был «Нагльфар», но судно ничем не уступало кораблю Локи в размерах, вот только сделано оно было из дерева и построили его люди. Этот корабль не рождался в черных глубинах царства Хель… И не бушевал шторм, не было атаки вражеского флота. Не силы природы и не подлость людей уничтожили корабль Тора. Нет, это было что-то другое… И была чешуя размером с человеческую ладонь, гигантские клыки и пара огромных глаз с вертикальными зрачками. В этих чудовищных глазах горели неутолимая злоба и коварный разум. А еще Тор вспомнил колоссальных размеров тело, бившее по воде.

— Наверное, флот потопил Змей Мидгарда. — Тор попытался улыбнуться, но в глубине его души всколыхнулась невероятная ярость, пробужденная воспоминаниями.

— Да уж, — раздраженно ответил Локи. — Чего еще было от тебя ожидать… Можно было даже не спрашивать. — Он вздохнул. — Пойдем. Я представлю тебя капитану отряда. Вам с ним нужно многое обсудить.

 

Глава 27

Весь день прошел в трудах и заботах. Тор отдавал приказы и контролировал их выполнение, объяснял и мягко уговаривал солдат, когда его команды натыкались на непонимание или когда страх перед эйнхериями затмевал благоговение местных жителей перед Тором. Он не помнил, чтобы когда-то в жизни ему приходилось столько общаться, спорить, увещевать… и даже орать во всю глотку. Тору раз двадцать пришлось пробежать из одного конца Эзенгарда в другой, но наконец дело было сделано.

Дороги, ведущие в город, перекрыли баррикадами, окна забили досками и подперли тяжелыми брусьями. Солдаты даже проверили все двери, ведущие на крыши домов. Эзенгард вновь превратился в крепость, каким его видели древние зодчие, возводившие этот город. Конечно, Тор понимал, что это была не вполне настоящая крепость. Где когда-то возвышались крепостные стены из валунов, теперь стояли лишь перегородки из дерева и глины, черепичные крыши с течением времени сменились соломенными, широкие окна заняли места бойниц. Ныне Эзенгард был городом торговцев и моряков, и Тор осознавал, что он вряд ли выдержит серьезную осаду, но сделал все, что только мог. Теперь оставалось ждать.

Поздно ночью, когда уже близилось утро, к Тору пришла Урд. И хотя Тор истово желал этого, в первый момент он попытался отказаться, ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как она родила ему дочь. Однако жена настаивала, а на поле боя любви оружие женщин сильнее оружия богов. Они занимались любовью долго и нежно, как никогда прежде, а потом лежали рядом, погрузившись в единившее их молчание.

Дыхание Урд оставалось ровным и спокойным, и Тор решил, что она уснула. Жена так крепко обняла его, что он едва мог дышать, но не хотел шевелиться, боясь разбудить ее. А потом она сказала:

— И это не только из-за боя.

— Значит, ты не спишь. — Тор не понял, что она имеет в виду.

Осторожно убрав свою руку из-под ее шеи, он сел на кровати. Урд немного отодвинулась и последовала его примеру. Тонкое покрывало соскользнуло с ее плеч, и в слабом свете, проникавшем сквозь промасленную кожу на окнах, Тор увидел ее черты, словно обведенные углем.

Он старался быть очень осторожным, но, видимо, все равно причинил Урд боль, и женщина не могла наслаждаться сексом, как бы она ни притворялась. Словно прочитав его мысли и устыдившись, жена подтянула колени к животу и вновь завернулась в одеяло.

— У воинов этого народа есть традиция: перед боем их женщины приходят к ним, чтобы заняться любовью.

— Потому что, возможно, они больше не увидятся. Ты думаешь, что так и будет?

— Конечно нет! — испугалась Урд. — И пришла я к тебе не поэтому.

Тор не видел ее лица, но чувствовал, что она отвела взгляд.

— Мне это было нужно.

— Знаю. Мне тоже, — ответил он.

Тор сомневался, поступила ли Урд так из-за Элении. Мысль об этом причиняла боль, но он все понимал.

— Женщины нашего народа кое в чем отличаются от остальных.

Конечно же, это были глупости, но Тор догадывался, почему Урд так сказала.

— Нашего народа, — тихо повторил он. — Твоего и моего.

Помолчав некоторое время, она повернулась к нему.

— Ты давно знаешь?

Наверное, Тор знал об этом с самого момента их встречи. Было в Урд что-то родное и привычное, что-то в ее глазах, в манере двигаться, в каждом жесте. Именно поэтому Тор не мог противиться ее чарам.

— Я спросил Локи, почему бы ему не отправить к флоту одного из воронов. А он ответил, что только Просветленные понимают язык богов.

— Локи, — вздохнула Урд. — Есть у него такой недостаток… Иногда он говорит быстрее, чем думает.

— Почему ты не сказала мне?

В голосе Тора не было и намека на упрек, но ему показалось, что после его слов Урд внутренне отстранилась от него, хотя на самом деле она даже не шелохнулась.

— Ты не знал, кто ты, Тор. А я не знала…

— Можно ли мне доверять?

— Ты исчез, Тор. Мы искали тебя, искали много лет. Большинство считало, что ты погиб, а когда я все-таки нашла тебя, оказалось, что ты все забыл. Забыл родину, свой народ, даже свое имя. Что я должна была сказать тебе? Что ты бог, посланный сюда, чтобы уничтожить эти земли?

— А это так?

— Что именно? Что ты бог?

— Нет. Я действительно пришел сюда, чтобы уничтожить все?

— Уничтожить все в его теперешней форме? Да. — Что-то зашуршало, но Тор не видел, что делает Урд. — Местные жители не знают, какой дар преподнесли им боги. Мы пришли к ним с просьбой о помощи, а они ответили нам с мечом в руках. Они не заслуживают того, чтобы жить здесь.

На это Тор ничего не ответил. Все уже давно было решено, но он по-прежнему многого не знал, а потому никак не мог составить собственное мнение о сложившейся ситуации.

— А как же все остальное? То, что ты рассказывала о своем муже и воине, который был отцом Элении и Лива?

— Это правда, Тор. Никто не верил в то, что ты жив, но я не переставала ждать тебя. Где-то в глубине души я чувствовала, что ты где-то существуешь, ходишь, дышишь, живешь… Женщины такое чувствуют, знаешь ли…

Тор не сводил с нее глаз. Если Урд говорила правду, если он правильно понял ее слова, значит…

Его сердце забилось чаще.

— Но когда ты… встретила его? Или ее?

— Ты хочешь знать, когда я стала Просветленной? — Тор почувствовал, как она улыбается в темноте. — В день твоего возвращения. Прошло два дня с тех пор, как мой муж упал в расщелину в горах и сломал обе ноги. Его раны зажили как по волшебству, а сам он… изменился. Большинство боялись его и бежали прочь.

Сердце Тора выскакивало из груди, мысли бешено метались в голове.

— Но… Локи сказал мне, что я больше никогда не возвращался на родину… и… и никогда больше не видел свою жену и детей!

— Локи — бог лжи, — ответила Урд. — А еще он идиот. Ты действительно многое забыл, если не помнишь даже этого. В его словах есть зерно истины: ни он, ни кто-либо другой из Просветленных не вернулись к своим семьям. Кроме одного. Который настолько любил свою жену и детей, что даже просветление не смогло помешать ему найти путь домой.

— Так ты… — растерянно пробормотал Тор.

— Я очень испугалась. Ты… так переменился. Я убежала бы, как и все остальные, но ты не отпустил меня, а потом… ты показал мне… Я стала Просветленной.

— Я причинил тебе такой вред? — Тор был в ужасе.

Более того, в словах Урд содержалось еще одно откровение, и он изо всех сил противился захлестывающим его мыслям.

— Причинил вред? — повторила она. — О, прошу тебя, Тор! Не мог же ты все позабыть! Не было никакого вреда — ни мне, ни Локи, ни тебе, ни любому другому! Мы получили дар, чудесный дар! Они стольким одарили нас, дали нам столько знаний. Мы получили почти безграничную власть! А за это мы просто делим с ними тела.

— Нет. Они украли у нас наши тела.

— Чушь. Не дух Тора лишил тебя воспоминаний. Норна не крала мою жизнь, а бог лжи не обрывал жизнь какого-то глупого пастуха… хотя иногда я спрашиваю себя, не было бы так лучше? Они не лишают нас чего-либо — они только дают взамен. Представь себе, чего можно добиться, обладая всеми их знаниями!

— Разжечь мировой пожар?

— Мы превратим мир в более приятное место, — упорствовала Урд. — Место, где люди смогут жить спокойно.

Тору не хотелось говорить на эту тему. Не сейчас. Было кое-что более важное. И куда более страшное.

— А… дети? — вырвалось у него.

— Они всегда знали, что Лассе не их отец, — ответила она. — Мне даже не пришлось говорить им об этом, дети такое чувствуют. Правда, они были слишком малы, чтобы запомнить лицо настоящего отца.

— Так, значит… Лив мой сын? Действительно мой сын?

А Эления была его дочерью.

— Может быть, поэтому Локи и солгал тебе, — грустно сказала Урд. — Чтобы защитить тебя.

У Тора закружилась голова. Казалось, что зеркало реальности пошло трещинами, словно мир распахнул свою пасть, собираясь поглотить его. Эления была его дочерью, плотью от плоти его. Эления, кровиночка…

Кто-то постучался снаружи в стекло, и, отвлеченный от своих мыслей, Тор увидел большую крылатую тень, бесшумно удалявшуюся прочь. Урд была уже у окна. Распахнув створки, она прислушалась к звукам ночи.

— Они уже здесь, — произнесла Урд и повернулась к Тору.

Значит, тут все и завершится.

В войске Бьерна оказалось меньше тысячи воинов. Во роны сказали Урд, что их всего пятьсот, но и это количество было огромно, особенно учитывая высокий боевой дух противника.

Чтобы выехать из города и встретиться с противником, Тор приказал мужчинами заняться расчисткой баррикады, которую они с таким трудом соорудили. Воспользовавшись возможностью, он проверил непривычные для него доспехи. За исключением простой черной накидки и позолоченной маски на лице Тор, в сущности, ничем не отличался от тридцати эйнхериев, пришедших сюда из порта. А еще у него не было мощного боевого коня. Тор ехал на исхудавшей кобылке, которая к тому же еще и хромала.

И все-таки Тор вселял ужас в сердца людей. Он сожалел об этом, ибо не хотел вызывать у них страх, но в то же время понимал, насколько это важно в противостоянии с врагами.

Баррикаду разобрали, и Тор, не говоря ни слова, поскакал вперед. От рядов вражеского войска отделился один всадник и направился навстречу Тору За ним на небольшом расстоянии следовал второй. Сверига легко было узнать по топору на спине, а лицо Бьерна было закрыто кольчужным капюшоном, но Тор все равно догадался, кто это. Проехав половину расстояния, отделявшего его от вражеского войска, он дождался, пока Свериг и Бьерн приблизятся к нему. За металлической завесой нельзя было разглядеть выражение лица ярла, но Тор чувствовал на себе его взгляд и понимал, какое впечатление на Бьерна производит его позолоченный нагрудник и блестящие наручи и поножи.

— Ты притворялся довольно долго, но я знал, что когда-то ты откроешь свое истинное лицо, — презрительно выдавил Свериг. — Ты вынашивал этот план с самого начала, так?

— Нет, — ответил Тор, поворачиваясь к ярлу. — Ты действительно хочешь вступить в бой?

— Хочу ли я сражаться за мою страну и мой народ? — Бьерн кивнул. — Да.

— Ты хочешь повести всех этих воинов на бессмысленную смерть? — Тор махнул рукой в сторону войска. — Никто из них не переживет эту ночь, если ты поведешь их в бой, Бьерн.

— Надеюсь, вы простите мою бестактность, господин, — насмешливо промолвил Свериг. — Но не боитесь ли вы, что немного… как бы мне выразиться… переоцениваете себя?

— Он прав, Тор, — заметил Бьерн. — Я знаю, на что ты способен. Но ты один, а люди в городе — это простые рыбаки, торговцы и земледельцы, а не воины.

На мгновение закрыв глаза, Тор позволил шепоту в своей душе стать громче. Глухой гром прогремел в небе.

— Это, конечно, впечатляет, — презрительно усмехнулся Свериг. — Но твои чары не испугают нас.

И вновь грянул гром, тонкая молния заплясала на горизонте.

— Мы с тобой тут по одной и той же причине, — продолжил Бьерн. — Мы оба, и я, и ты, не хотим этой войны, если, конечно, ты тот человек, которым я тебя считаю. Мы не должны вести этот бой. Ты силен, и многие из моих ребят пожертвуют жизнью, но в конце мы победим. Погибнешь ты, погибнут мои воины, погибнут те, кто защищает тебя. — Какое-то время он тщетно дожидался ответа или хоть какой-то реакции. — Нам не нужна война, Тор. Забирай свою жену и друзей и уходи. Я дам тебе слово, что мы не будем преследовать тех, кто сражался на стороне Несущих Свет.

Тор уже хотел ответить, но не стал этого делать.

Бьерн не мог отменить атаку, как Тор не мог перестать сопротивляться, и он понял это только сейчас, хотя на самом деле все время знал это. Встреча предводителей войск была не более чем традицией, надлежащим разговором двух полководцев перед битвой. И эта традиция еще никогда не предотвращала войн. Она существовала для того, чтобы снять бремя с совести военачальников.

Тор видел, что Свериг собирается отпустить очередную колкость, но Бьерн перебил его:

— Мое предложение остается в силе, Тор. Нам не нужно это кровопролитие. Сейчас я объеду свое войско. Тем самым я дам тебе время подумать. Мы предоставим свободный проход каждому, кто захочет покинуть город, и пообещаем, что не будем преследовать тех, кто останется.

— Но мы будем безжалостны к тем, кто будет сражаться, — добавил Свериг.

— Я мог бы убить вас, — спокойно парировал Тор. — Вас обоих, здесь и сейчас. И тогда все завершилось бы.

— Да, мог бы, — кивнул Бьерн. — Вот только тебя нельзя назвать хладнокровным убийцей.

На этом все слова были сказаны, и, будто обозначив конец разговора, над землей вновь прогремел гром. Поднялся ветер, раздувая накидки воинов. Кольчужный воротник, закрывавший лицо Бьерна, зазвенел, словно музыкальный инструмент. Устало развернув Кусаку, Тор поскакал к городу. Когда он въехал в Эзенгард, баррикаду быстро восстановили. Кто-то протянул ему руку, чтобы помочь выбраться из седла, но Тор лишь покачал головой и, проскакав чуть дальше, только после этого спешился. Тихонько фыркнув, Кусака развернулась и сама побрела к своему стойлу. «Иногда животные мудрее людей», — насмешливо подумал Тор.

— Что вы сказали, господин?

Он только сейчас узнал человека, который хотел помочь ему спешиться, причем своей единственной рукой.

— Сарвен. — Тор смотрел на его перевязанную культю. — Что ты тут делаешь, позволь поинтересоваться?

— Враг уже у ворот, господин! — В голосе паренька слышалось удивление. — Здесь каждый человек на счету!

Вздохнув, Тор посмотрел на войско Бьерна. Как и обещал, ярл начал объезжать ряды своих солдат. И хотя до боя оставались считанные мгновения, было видно, что он особо не торопится.

Тор всерьез задумался над предложением Бьерна. Он чувствовал страх людей и понимал, что в чем-то Свериг прав: большинство из жителей Эзенгарда были простыми рыбаками и ремесленниками, многие никогда не держали в руках оружие и уж точно не сражались. Разве не стоило побеспокоиться о них?

И все же Тор принял другое решение. Слишком уж поздно было что-то менять, бой вот-вот начнется, и тех, кто попытается бежать, тут же убьют. Он пережил чересчур много битв, чтобы не знать, как все произойдет.

— Да, ты прав, — с некоторым опозданием ответил он. — Однако тебя трудно назвать полноценным человеком. Не обижайся, конечно, но не сейчас…

— Я могу сражаться и с одной рукой! — Сарвен упрямо поднял уцелевшую кисть.

— Да. И кому из твоих товарищей придется рисковать жизнью, чтобы помочь тебе, когда ты попадешь впросак?

Сарвен с вызовом посмотрел на него, но Тор уже развернулся и поехал в другой конец улицы. Баррикада тут состояла из двух четырехколесных телег, сдвинутых друг к другу. На них были навалены бочки, ящики и даже какая-то мебель, столешницы и лавки. Выглядело все это впечатляюще, но Тор знал, что баррикада имеет скорее символическое значение. Впрочем, большего и не требовалось.

— Плохо дело, — заметил Сарвен. — Тут они с легкостью прорвутся в город.

— Так и должно быть.

— Ловушка? — опешил паренек. — Но разве они не догадаются?

— Бьерн не глупец и уж точно все поймет, — ответил Тор. — Он будет готов, но не к тому, что его действительно ожидает. А теперь уходи, Сарвен. Ты не нужен тут как воин, но ты можешь оказать мне услугу, передав послание. Иди к Урд и расскажи ей, что здесь происходит. И спроси у нее, где сейчас флот. У нас оказалось меньше времени, чем мы рассчитывали.

Сарвен поспешно удалился, а Тор, повернувшись, подошел к баррикаде. Бьерн как раз закончил смотр войска и вернулся к Сверигу. Может быть, случится чудо? Может быть, Бьерн в последний момент поймет, насколько бессмысленно предстоящее кровопролитие? Поймет, что совершенно не важно, кто победит в этом сражении?

Но этого не произошло.

Бой начался с града стрел. Лучники еще не пристрелялись, и большая часть стрел долетела только до первых зданий на краю города, и только дюжина снарядов вонзилась в деревянную баррикаду. Одна стрела сломалась, ударившись о каменную стену. Пока обошлось без жертв.

И все же Тор снял со спины огромный круглый щит, который он прихватил с собой по настоянию Урд. Вес щита казался ему непривычным, из-за него он не мог двигаться достаточно быстро, поэтому оружие скорее мешало, чем оберегало его. А значит, раньше он сражался без щита.

Конница Бьерна рванулась вперед, она скакала быстро, но не настолько, как должна была бы. Вновь взвились в воздух стрелы — теперь их было больше и они лучше разили цель. Тор подставлял под стрелы щит. Оглянувшись, он с изумлением обнаружил, что и в этот раз обошлось без раненых. Но так не могло продолжаться вечно, и Тор это понимал. Близился весьма опасный момент — толпа горожан могла испугаться и броситься врассыпную, едва прольется первая кровь.

— Помните о том, что я вам говорил! — крикнул он. — Следите за стрелами. Прикрывайтесь щитами. И позвольте противникам снести баррикаду, но только так, чтобы им не казалось, что все прошло слишком уж гладко.

Последовавший вскоре третий залп принес первые потери. Прямо рядом с Тором беззвучно осел на землю один из солдат — по прихоти злой судьбы стрела попала ему через прорезь шлема прямо в глаз. Выпущенная с невероятной силой, она прошла сквозь голову, пробила череп, и ее наконечник ударился о бронзовый шлем на затылке. Кто-то вскрикнул от боли — стрела вонзилась ему в ногу.

Тор метнул молот. Собрав кровавую жатву в рядах врагов, Мьелльнир вернулся к нему в руку. Чудовищной силы удар грома прокатился над землей, заглушая крики раненых и умирающих. В отблесках молний кровь казалась ярко-алой.

Мьелльнир полетел во второй раз, но даже его невообразимая ярость не могла сдержать наступление врага. Весь Эзенгард содрогнулся, когда войско, словно кулак, ударило в его стены. Вестники смерти не ведали разницы между другом и врагом, с неба градом сыпались стрелы, кровь текла рекой.

Еще человек пять упали замертво, и баррикада обрушилась, будто ее сразил раскат грома, ярость которого ни в чем не уступала Мьелльниру. Одна из телег перевернулась, другая просто рассыпалась на отдельные доски. Некоторые всадники вылетели из седел и были растоптаны своими же товарищами или наткнулись на острые обломки. Кого-то раздавило об остатки баррикады, кого-то ранила стрела. По крайней мере, пока что потери в рядах врагов были намного выше.

Но долго так продолжаться не могло. Атака на мгновение захлебнулась, но затем всадники убрали смехотворное заграждение и поскакали вперед. Убив очередного противника молотом, Тор резко вздернул левую руку вверх, так что обитый металлом край щита превратился в смертоносное оружие.

Но в то же время двое или трое из его солдат пали под копытами лошадей, и Тору даже не нужно было оглядываться, чтобы понять: очень многие люди, охваченные паникой, бросились врассыпную.

— Назад! Отступаем! — закричал он.

Мьелльнир раздробил колени одного из коней, и бедное животное, падая на землю, сбросило своего всадника. Второго противника он выбил из седла щитом, но даже его сил не хватило на то, чтобы удержать наступление. Шаг за шагом Тора теснили назад. Он отбивался как мог, разил врагов, сам получал удары. Что-то попало ему в левое плечо, резкая боль на миг свела ногу, напомнив о том, что, несмотря на силу десятерых, он все же был уязвим. Раздавая удары молотом и щитом направо и налево, Тор отступал за горсткой защитников города, оставив впереди пол-улицы.

Эзенгард сотрясался. Гремел гром, дрожала земля, молнии разрывали небо, превращая наступление врагов в ряд застывших в движении страшноватых картинок. Тор тщетно пытался разглядеть в толпе Бьерна или Сверига. Что касалось Сверига, то он еще сомневался, хотя почему-то в его душе не было жажды убийства. Однако Бьерна он пощадит наверняка. Мьелльнир в его руках требовал крови, и, хотя от мощных ударов молота пали уже многие, каждая новая смерть лишь распаляла желание убивать. Тем не менее Тор был уверен в том, что может лишь ранить Бьерна, но не убить. Правда, для этого ему нужно было увидеть ярла… Добравшись до конца улицы, Тор подал условный знак, и десятки дверей в домах распахнулись. Наружу выбежали копейщики, выбивая всадников из седел. Ловушка закрылась, и кровь многих врагов окропила землю.

Только это не помогло. Мечи поблескивали, дубинки и щиты ломали копья и дробили плоть.

Люди с криками отшатывались, некоторые прятались, но таких было не так уж много, как ожидал Тор. Наступление продолжалось, враги заполонили улицу, и, когда все они вошли в город, вот тогда-то засада сработала по-настоящему. Копейщики, нанеся последние удары, опустили оружие и скрылись, а их место заняли гигантские фигуры в позолоченных доспехах и белых меховых накидках. В их руках блеснуло смертоносное оружие. Десять эйнхериев выстроились с одной стороны улицы, десять — с другой. Молчаливые великаны бесшумно вышли из домов. Каждый из них был ростом с Тора, и они неумолимо сеяли смерть.

— Задержите их! — крикнул Тор. — Гоните их назад, а если кто-то обратится в бегство, отпускайте!

He дожидаясь ответа, он развернулся и побежал прочь. За его спиной раздавались предсмертные стоны, крики боли, звон клинков. Молнии и гром бушевали в небесах, превратив город в настоящее пекло, озаряемое белыми и голубыми вспышками, и уже нельзя было понять, кто друг, а кто враг. Где-то слева велись бои. Тор бросился туда, занося Мьелльнир для броска. Залитый багровым светом серп луны склонил свой лик над городом, и его лучи блеснули на бойке молота, когда тот врезался в ряды врагов, замедлив наступление. Уже через мгновение Мьелльнир вернулся в руку хозяина, и Тор побежал дальше, двигаясь от одного противника к другому.

Бой проходил так себе. Тору с самого начала было понятно, что в чистом поле у них не было ни единого шанса, так как на его стороне сражались сапожники, ткачи и столяры, в то время как Бьерн собрал обученных воинов — и они были весьма хороши. В целом они были лучше, чем он ожидал. Или у него оказалось меньше сил…

Защита города не выдержала первой же атаки, и воины Бьерна вошли в город по трем дорогам, ведущим в Эзенгард, сломив при этом сопротивление горожан. Бьерн слышал, как ломаются двери и ставни; по крышам домов, пригнувшись, кто-то бежал; где-то вспыхнул и тут же был потушен пожар — то ли его погасили защитники города, то ли задул поднявшийся ветер. Мьелльнир, сорвавшись с руки, сбил одну из фигур, кравшуюся по крыше. Затем Тор выбил щитом из седла какого-то всадника, и того тут же растоптал собственный конь. Что-то ударилось о щит и с неприятным звуком скрылось в темноте, а Тор все бежал и бежал вперед, пригибаясь под градом стрел. И вновь волшебный молот сеял смерть, а Тор перемещался от противника к противнику, отчаянно помогая защитникам города, хотя, конечно, не мог быть повсюду одновременно. Битва за Эзенгард продолжалась всего несколько минут, но Тор уже понимал, что проигрывает. Где же Сарвен? Что сказала ему Урд?

Вверху мелькнула какая-то тень, и Тор, инстинктивно вскинув щит, уже приготовился метнуть молот, но в последний момент понял свою ошибку. Это была не стрела и не вражеский воин, решивший спрыгнуть на него с крыши, а ворон, черное создание, размах крыльев которого был шире, чем разведенные руки человека. Ворон не нападал, он лишь парил прямо над Тором, раскинув крылья. Тору даже не нужно было прикасаться к нему, как это делала Урд. Еще мгновение назад он сражался с очередным противником — а сейчас завис над морскими водами, расправив крылья и сопротивляясь порывам ветра. Тор мог слышать, видеть, осязать и обонять, но все эти ощущения были настолько чуждыми, что он даже не сразу понял, что происходит. Появились и новые возможности восприятия мира, которые он не мог описать, так как раньше никогда не испытывал ничего подобного.

Под ним были корабли, множество огромных кораблей, но они казались крошечными в безграничных бурных водах океана. По крайней мере одно из судов пострадало от шторма и начало тонуть, остальным тоже пришлось нелегко, и теперь они, словно испуганные звери, вздрагивали от раскатов грома. Паруса висели клочьями, весла сломались в бурных волнах, бивших о борта кораблей, непрерывно вспыхивали молнии, с шипением ударяя в воду или пробегая по мачтам голубоватыми огнями святого Эльма. И все становилось только хуже. Волны становились выше, молнии били все чаще, так что вода в море, казалось, вот-вот закипит, а еще… острая боль пронзила его правую руку, да так неожиданно, что Тор закричал и упал на колено.

Мьелльнир выскользнул из его рук, и только стук кованых сапог о мостовую позволил ему понять, что он вновь оказался в городе. Что-то ударило в нагрудник и сломалось. Затем послышалось глухое карканье, исполненное гнева и боли. Подняв голову, Тор увидел ворона, изо всех сил пытавшегося удержаться в воздухе. В его правом крыле торчала стрела, во все стороны летели черные перья и капли крови. Вторая стрела прошла совсем рядом с птицей. Подняв молот, Тор вскочил и успел увидеть лучника — тот как раз доставал очередную стрелу из колчана. Мьелльнир сам собой вылетел из руки, сломав лук и отбросив в сторону стрелка. Ворон каркнул еще раз, теперь уже громче и, поднявшись выше, скрылся в черных небесах.

Осмотревшись, Тор даже не удивился, обнаружив, что с его рукой все в порядке и боль прошла. На мгновение в его душе вспыхнул гнев — видимо, кое-что об этих во ронах Локи все же забыл упомянуть… В этот момент его атаковали со спины. Без труда отбросив нападавшего, так что тот оказался на земле, а его шлем отлетел в сторону, Тор занес молот. И вдруг увидел, что его противник совсем мальчонка, не старше Лива. Он не смог убить врага и лишь несильно ударил его молотом, чтобы тот потерял сознание. Так парнишка хотя бы выживет. Мьелльнир дернулся в его руках, словно от разочарования или даже гнева. Вновь грянул гром, и десятки ярких молний ударили по Эзенгарду. С каждым раскатом грома, с каждой молнией, с каждым порывом ветра молот становился все сильнее.

Призвать грозу было легко, а вот обуздать ее оказалось почти невозможно. Силы, которые он призвал, теперь бушевали и на море, грозя потопить флот, плывший на помощь Тору. Каким-то образом ему все-таки удалось укротить бешенство бури, хотя при этом он потерял большую часть своей мощи — Тор ощутил это уже через мгновение. Копье попало в его щит и сломалось, но удар оказался настолько сильным, что Тора чуть не сбило с ног. К счастью, он успел упереться спиной в стену. Во все стороны полетели искры — лезвие меча скользнуло по камню рядом с головой Тора, но он вовремя поднял молот и оттолкнул от себя противника. Когда враг снова атаковал его, Тор поставил ему подножку и на сей раз не стал сдерживать Мьелльнир в утолении его жажды.

Ударив еще пару раз, Тор отбился от врагов и, повернувшись, побежал в самую гущу сражения. Бежать пришлось недалеко. Если в городе и было организовано сопротивление, то его давно уже сломили. Горожане спасались бегством, многие из них были ранены, а там, где кто-то еще пытался сопротивляться, вскоре не осталось в живых ни одного человека. Конница Бьерна заполонила все улицы, всадников было настолько много…

А потом Тор увидел, как погиб один из эйнхериев. Победить «золотых воинов» было возможно, но при этом приходилось платить слишком уж высокую цену. На эйнхерия одновременно набросился десяток всадников Бьерна. Воин, встав во весь рост, отбивался от врагов как мог, нанося отчаянные удары мечом и щитом. Его атаки были безукоризненны, он словно по волшебству разил противника, и в результате четверо всадников погибли, даже не успев приблизиться к нему. Но остальные продолжали наседать на эйнхерия; они пытались сбить его на землю, зарубить клинками и проткнуть копьями, а когда и это не помогло, воины спешились и просто погребли его под собой. Меч и щит великана сослужили ему верную службу, и еще многие и многие противники погибли. Однако же он не устоял на ногах и исчез в кутерьме распаленных боем тел.

Тор бросился вперед, уже понимая, что опоздает. Мечи и копья находили щели в доспехах и врезались в плоть. Когда Тор добрался до эйнхерия и, метнув молот, перебил почти всех нападавших, воин уже лежал в огромной луже крови и не шевелился.

Это зрелище настолько шокировало Тора, что он даже не стал догонять выживших убийц, чтобы покарать их за это злодеяние. Пару мгновений он просто стоял и смотрел на погибшего. И дело было не только в том, что развеялся миф о бессмертии и непобедимости эйнхериев. Совсем недавно такие воины, как этот, были его заклятыми врагами, а сейчас Тор воспринимал их как временных союзников. Теперь ему стало ясно, что он ошибся. Этот воин, как и все остальные эйнхерии, был его другом, братом по оружию. И не только…

Тора охватила холодная, призывающая к решимости ярость. Его лицо окаменело, а движения перестали напоминать человеческие. Развернувшись, он изо всех сил метнул молот. Мьелльнир, сбив с ног трех выживших воинов, вернулся к нему в руку, но тут же вновь устремился вперед, выбросив из седла какого-то всадника. Конник отлетел к стене вместе с лошадью и, ударившись, сполз на землю. Рядом с Тором появились другие всадники. Пятеро, семеро, еще и еще… С десяток стрел полетели в его сторону, но они отскакивали от щита и доспехов Тора или просто пролетали мимо.

Тор отбросил свой щит, поднял молот обеими руками и наконец высвободил всю ярость Мьелльнира. Уже через пару секунд бой закончился, половина врагов лежала на земле — они были мертвы или смертельно ранены, — а вторая половина в панике обратилась в бегство. В этот миг воины Бьерна боялись не молота и смерти, а злости разъяренного бога.

Устало опустив Мьелльнир, Тор ненадолго закрыл глаза. Когда он вновь поднял веки, на него смотрели десятки глаз. Лица людей были иссиня-бледными от ужаса — того же ужаса, что читался в глазах отступавших всадников. Солдаты Бьерна увидели в нем не просто врага, а разбушевавшегося бога, воплощенную мощь природы, призванную для того, чтобы убивать.

Top ожидал, что почувствует хоть что-то — радость, усталость, ненависть, страх. Но в его душе ничего не было. Он обвел взглядом тела, лежавшие на земле. То были друзья и враги — теперь, в смерти, они объединились. И это зрелище ничуть не тронуло его. Он был прислан сюда, чтобы убивать, чтобы перестать быть просто Тором, богом грома, и воплотиться в Тора — разрушителя миров… И он выполнит эту задачу.

— Уходите! Бой проигран! Спасайтесь, если только можете.

Никто не шелохнулся.

— Бегите! Спасайтесь!

Тор не стал ждать. Ему было все равно, прислушаются ли эти глупцы к его предупреждению, спасут ли они свои жалкие жизни… Подхватив Мьелльнир, он бросился прочь. Ему еще многих предстояло убить…

По пути к дому ярла Тор оставлял за собой кровавый след. На него нападали два или три раза — либо солдаты Бьерна не поняли, с кем имеют дело, либо дух войны помутил их разум и они не могли отличить одного врага от другого. Кроме того, он вступал во все стычки, все еще возникавшие в городе. Ничто не могло укрыться от гнева его молота, но с каждым мгновением он все больше убеждался в том, что бой за Эзенгард проигран. Большинство горожан, которых он встречал по дороге, спасались бегством, а там, где они еще пытались оказывать сопротивление, их безжалостно убивали. Тор наткнулся на еще двух убитых эйнхериев, погребенных под горой трупов. Улицы были усеяны мертвыми и ранеными.

Но Тору было все равно. Его сердце превратилось в колючий лед, наполненный яростью. Мьелльнир и дальше собирал свою кровавую жатву, но даже убийство превратилось во что-то механическое, и Тор совершал его просто потому, что так было нужно, хотя это не вызывало в нем ни удовлетворения, ни отвращения. Смерть врагов была лишь голым фактом реальности, не более того.

На полпути к дому ярла ему встретился Сарвен. Этот глупец сжимал в руках меч, и Тор заметил, что клинок чистый и блестит, словно его только что доставили из кузницы. Видел он и то, что ему трудно удерживать оружие — бедняга выглядел еще хуже, чем прежде. Паренек скорее ковылял, чем шел, и настолько запыхался, что ему пришлось перевести дух, прежде чем он смог заговорить.

— Господин! — выдохнул он и воткнул острие меча в землю, чтобы опереться на него. — Верховная… жрица! Она передает вам… Корабли… они…

— Я знаю, — перебил его Тор. — Беги обратно! Пускай она дожидается меня в порту. И Гундри тоже! И передай это всем остальным!

Сарвен хотел что-то ответить, но силы оставили его. Юноша ловил ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

— Беги! — приказал ему Тор. — Отправляй в порт каждого, кого ты встретишь по пути. Мы сделаем все, чтобы задержать их.

Сарвен смотрел на него широко распахнутыми глазами, в которых светился ужас, как будто ему только что сообщили о конце света, но потом все же развернулся и без лишних слов похромал прочь. Покрепче перехватив Мьелльнир, Тор старался не обращать внимания на внезапную слабость, охватившую его тело. Пока он черпал волшебные силы, проводя потоки магии через руны, выведенные на бойке Мьелльнира, ему удавалось оставаться непобедимым, но, как только Тор перестал делать это, он вновь стал простым смертным. Его раны — а их было не меньше десятка — кровоточили, и, хотя ни одна из них не была тяжелой, кровопотеря ослабляла его.

В конце улицы появился какой-то всадник с копьем и щитом. Тор поднял молот, но тут же опустил его — словно из ниоткуда перед врагом появился эйнхерий и одним ударом убил и всадника, и коня. Тор был до глубины души благодарен воину за возможность хоть немного передохнуть. Махнув рукой, он подозвал эйнхерия к себе. Воин повиновался. Он двигался с трудом, намного медленнее, чем ожидал Тор. Левая рука повисла бесполезной плетью, позолоченные доспехи превратились в кровавое месиво. Остановившись на почтительном расстоянии от Тора, эйнхерий покачнулся. Было слышно, как из-под его шлема вырывается хриплое, натужное дыхание.

— Господин?

— Собери всех остальных, — сказал Тор и испугался, услышав собственный голос. Он звучал так слабо, будто силы окончательно покинули Тора. — Мы отступаем в порт и будем держать там позицию, пока не прибудет флот.

Не ответив, эйнхерий лишь кивнул и поспешно пошел прочь, но Тор почувствовал, что воин испугался. «Отступаем…» Вряд ли эйнхериям когда-либо приходилось использовать это слово. Они были воинами богов, они нападали, и их ждала победа или смерть. Но не отступление.

Отогнав от себя эту мысль, Тор широким шагом продолжил свой путь, словно стремясь доказать себе, что еще достаточно силен.

Решив не идти сразу в порт, он направился туда, где еще не утих шум борьбы, и вскоре обнаружил не только отряд врагов, но и трех эйнхериев. Разгромив солдат Бьерна, Тор приказал двум воинам найти остальных своих братьев и послать их в порт. Эти эйнхерии тоже повиновались беспрекословно и без колебаний, но Тор чувствовал их испуг. Локи оставил их здесь, обещая победу, а не отступление.

Постепенно продвигаясь в сторону порта, Тор собирал остальных эйнхериев. Он не сразу заметил, что по мере приближения к причалу звуки сражения становились тише. Эзенгард еще наполняли крики умирающих и звон клинков, но что-то изменилось в этом сумрачном хаосе. Легко было понять, что сопротивление жителей города сломлено окончательно. Звон мечей, доносящийся сюда, был не более чем звуком борьбы во время отступления. А умирающие тщетно молили о пощаде… Стоны доносились отовсюду, и казалось, будто егеря гонят дикого зверя в ловушку, из которой ему уже не выбраться. И Тор понял, что, возможно, именно в этом изначально и состоял план Бьерна — сломить их сопротивление, а потом согнать на берег, где им придется сражаться с превосходящими силами противника, стоя спиной к воде.

Не успел он подумать об этом, как увидел Сверига. Человек, считавший себя его заклятым врагом, скакал во главе отряда из десяти всадников. Он тоже заметил Тора. Мгновением позже Тор увидел, что Свериг оказался прилежным учеником. Его спутники не стали атаковать, когда враги обратились в бегство, но Свериг замахнулся, и в Тора полетела бронзовая молния. Отчаянным движением уклонившись от броска, Тор почувствовал, как что-то тяжелое и очень острое пронеслось мимо него, оставив горячую царапину на щеке. Впрочем, Свериг еще не до конца овладел искусством метания — вместо того чтобы вернуться к нему в руку, топор вошел в деревянную дверь за спиной Тора.

Тор хотел было метнуть Мьелльнир… но не стал этого делать. В голове бушевал немой крик ярости и разочарования, молот еще несполна испил крови, и Тору с трудом удалось заставить себя опустить руку. Он мог бы убить Сверига, прямо здесь и сейчас, как и всех его спутников, убить одним-единственным движением, но что-то подсказывало ему, что это неправильно.

Вместо того чтобы бросить молот, Тор вырвал топор из двери и, замахнувшись, метнул его вперед. Оружие, превратившись в сверкающее колесо, отрубило один рог на шлеме Сверига и мягко вошло в стену за ним. Лошадь помощника ярла, испугавшись, встала на дыбы, чуть не сбросив своего всадника, но Тор уже побежал прочь.

— Задержите их! Но не рискуйте жизнью!

По дороге к порту к нему присоединились еще двое эйнхериев. На пристани все обстояло еще хуже, чем предполагал Тор. Площадь перед портом, раньше казавшаяся Тору слишком большой для такого городка, как Эзенгард, не могла вместить бесчисленных беглецов, собравшихся сюда со всего города. Тор с ужасом увидел, как мало среди них вооруженных мужчин. В основном это были женщины, дети и старики, а еще раненые. Страх зловонным облаком окутывал площадь. Никто не приветствовал Тора, никто не опустился на колени. На лицах людей читался лишь ужас и страх перед смертью, а еще понимание того, что ответом на их молитвы стал бог смерти и разрушения, а не мира и благосостояния, как им было обещано.

— Тор! Сюда!

Он узнал человека в рваной накидке только после того, как Баренд схватил его за руку и потянул за собой. Капитан «Бури» казался столь же уставшим и вымотанным, как и вчера, но это не мешало ему тащить Тора с такой скоростью, что тот едва поспевал за своим другом. При этом Баренд расталкивал всех, кто стоял у него на пути.

— Твоя жена уже на «Буре», не волнуйся. И твоя дочь тоже, — выдохнул Баренд. — Я отведу тебя туда.

— А Гундри?

— Этого я не знаю, — запыхавшись, сказал капитан. — Но она наверняка на пути туда. Не беспокойся. Флот будет здесь совсем скоро, я это чувствую. — Он с такой силой оттолкнул какого-то бедолагу, попавшегося ему под руку, что тот отлетел в сторону и чуть не упал. — Не будь сейчас так темно, мы бы уже увидели корабли! — Баренд махнул рукой вперед.

И он был прав. Тор чувствовал, как к ним приближается что-то огромное и мрачное, и это что-то протянуло свои тонкие щупальца к его мыслям, начало читать их…

— «Нагльфар», — произнес Баренд. — Я думаю, что он совсем близко. Ждать осталось недолго.

«Его почти можно увидеть», — подумал Тор. Темнота над портом сгущалась, словно природа, испугавшись того, что близилось, хотела скрыть море пеленой. Тор не сомневался, что капитан говорит правду. Он тоже знал, что корабль из глубин Хель на подходе. И это ощущение уже не наполняло его благоговением, как в тот момент, когда он впервые увидел величественное судно. Сейчас мысли о «Нагльфаре» вызывали в нем только страх. Но флот оставался их единственным шансом на победу.

Не обращая внимания на угрызения совести, Тор сам принялся проталкиваться к краю пристани и вскоре очутился рядом с «Бурей». Корабль уже трещал по швам от столпившихся на нем людей. Основными пассажирами судна были женщины и дети, мужчины сидели только на веслах. Беженцев было слишком много. «Буря» так глубоко погрузилась в воду, что, казалось, пойдет ко дну, если на ее борт ступит еще хотя бы один человек. И все же люди сгрудились у кнорра в безумной надежде спастись. Вскоре Тор увидел Урд, стоявшую на носу корабля. Она держала на руках Ливтрасир. С двух сторон от нее высились эйнхерии в позолоченных доспехах и черных накидках. Тор помахал ей рукой и, убедившись в том, что она его увидела, повернулся к Баренду.

— Отплывайте! — приказал он. — Отвезите их в безопасное место, но ни в коем случае не выходите в открытое море. Одна волна — и это жалкое суденышко перевернется.

— Не стоит критиковать жену твоего друга, равно как и корабль знакомого капитана, какими бы старыми и уродливыми они ни были, — проворчал Баренд, но выполнил приказ Тора.

Поднявшись на борт, он махнул здоровой рукой, и судно со скрипом двинулось в море. Когда оно отплыло от причала, над берегом пронесся испуганный крик. Несколько обезумевших людей попытались в последний момент перепрыгнуть на борт корабля, но все они попадали в воду, за исключением одного. Впрочем, матросы Баренда тут же подхватили этого бедолагу под руки и, не успел он коснуться ногами влажных досок палубы, как его выбросили за корму.

— Отплывите на такое расстояние, чтобы в вас не могли попасть лучники! — крикнул Тор Баренду. — Но не дальше! Уже скоро все закончится.

— Попытаюсь, господин, — ответил капитан. — Если это жалкое суденышко выдержит!

Улыбнувшись Баренду на прощание, Тор повернулся, чтобы посмотреть, отчего поднялся такой крик.

На площадь выехали всадники — десятки, сотни конных воинов. Они с пугающей точностью выстроились в несколько рядов, подняв щиты и взяв наизготовку копья. Тор не считал их раньше, но был уверен в том, что солдат стало больше. Бьерн оказался более толковым полководцем, чем он предполагал. Ярл намеренно показал ему лишь половину своего войска. Ловушка, которой Тор так гордился, действительно сработала… но только против него.

Что ж, по крайней мере, теперь его жена и ребенок были в безопасности. Даже не глядя на «Бурю», Тор знал, что судно, пусть и медленно, но неотвратимо выплывало из гавани.

Все новые и новые конники выезжали на площадь, образовывая полукруг. Их количество уже в два раза превышало число горожан, собравшихся здесь, считая всех женщин, детей и стариков. У Тора осталось не больше двадцати солдат, половина из них была ранена. И еще двенадцать эйнхериев.

Странно, но солдаты Бьерна не стали вступать в бой, хотя могли бы покончить со всем мгновенно, и дело не дошло бы до сражения. Им осталось лишь оттеснить горожан во главе с Тором к воде и утопить их… Чего же они ждут?

— А вон и Бьерн со Сверигом.

И действительно, последними на площадь выехали ярл и его помощник.

Только сейчас Тор понял, что эта фраза была адресована ему, и повернул голову.

— Что ты тут делаешь? — опешил он. — Ты же должна быть с Урд и моей дочерью!

— Я не успела, — вздохнула Гундри. — Госпожа позаботится о вашей малышке. А я… Если мне суждено умереть, то я предпочту погибнуть, сражаясь. — Девушка распахнула накидку, и Тор увидел у нее на поясе короткий меч. Даже в ее узкой ладони такое оружие больше походило на кинжал. Оно никому не представляло серьезной угрозы.

Тор уже собрался ответить, но передумал и лишь пожал плечами.

Гундри была отважной девочкой, и, если сейчас не случится чудо, если Тору не удастся как-то остановить все это безумие, она все равно умрет… Так почему не подарить ей пару мгновений надежды?

— Ты умеешь плавать? — спросил он.

— Не очень хорошо.

— В случае чего стоит попробовать, — посоветовал он. — Ты можешь умереть в холодной воде, но, возможно, флот подоспеет вовремя.

He дождавшись ответа, Top перехватил молот обеими руками и подошел к Бьерну и его спутникам. Двое эйнхериев присоединились к нему.

— Чего вы ждете? — Пальцы плотнее сжались на железной рукояти, и Тор услышал шепот Мьелльнира в своей душе. Сейчас молот казался ему тяжелее, чем прежде, словно бесчисленные жизни, оборванные сегодня ночью, отягощали его. — Покончите с этим!

Бьерн убрал руку с уздечки, собираясь достать меч, но потом лишь потянулся к кольчужному воротнику и опустил его. Ярл выглядел уставшим и очень грустным.

— Я не хочу этого, Тор. И никто из моих солдат не хочет продолжать это бессмысленное кровопролитие. Отошли их назад, и больше никому не придется умирать.

— Флот?

Бьерн кивнул.

— А больше тебе ничего не надо? — Тор попытался презрительно расхохотаться, но сам услышал, насколько жалко это прозвучало.

— Нам нужен ты, твоя жена и ребенок, — ответил ярл. — И я даю тебе слово, что с головы твоей дочери не упадет и волосок.

— Даешь мне слово… — горько протянул Тор. — Разве не ты обещал мне, что с моими старшими детьми ничего не случится?

— Мы не убивали твою дочь, Тор. И сына.

— Нет, конечно, не убивали, — едко произнес Тор. — Ты не убивал. Это сделали отважные представители того самого гордого народа, ради которого ты ведешь эту войну! Скажи мне, за что ты сражаешься? За право людей убивать ни в чем не повинных детей?!

Свериг хотел что-то сказать, но Бьерн поспешным жестом остановил его.

— Я знаю, что ты пытаешься выиграть время, Тор. На нашей стороне не сражаются волшебные во роны и сказочные волки, которые нашептывают свои тайны, но мы знаем, что ваш флот уже близко. Корабли вскоре будут здесь. Однако это ничего не изменит, поверь мне. Они найдут тут пустой город, где никого не останется в живых, город, объятый пламенем пожара. Мы подожжем Эзенгард, прежде чем вступить в последний бой. Ты этого хочешь?

— И ты поступишь так, зная, что они убьют вас всех? — спросил Тор.

Мьелльнир дрожал в его руках, словно никак не мог дождаться, когда вновь полетит в гущу боя и напьется крови.

— Ты думаешь, я смогу жить после того, как отдам такой страшный приказ? Но у меня нет права даже помыслить о том, что вы победите. Вы отступите или завоюете сгоревший дотла город, жители которого сражались до последней капли крови и предпочли смерть рабству.

— И ты надеешься, что после этого против нас поднимутся все жители здешних земель?

— У меня не остается выбора. Я готов принести эту кровавую жертву. Свериг готов, все мы готовы. Вопрос в другом. Хочешь ли ты, чтобы твои руки обагрились кровью?

«Да! — вопил Мьелльнир в его мыслях. — Да! Больше крови! Еще больше крови!»

Тор молчал, и, словно его молчание было вполне достаточным ответом, Бьерн опустил свой щит и, закрепив его на седле, устало спрыгнул с лошади.

— Я хочу кое-что показать тебе, прежде чем мы начнем кровавую резню. Пойдем, Тор. Ради нашей старой дружбы.

 

Глава 28

Интуиция подвела его. Флот был близко, но не настолько, как полагал Тор. Прошел уже час, а тьма над гаванью продолжала сгущаться. Тор молча стоял на пристани, ожидая, когда Баренд на «Буре» наконец отреагирует на его сигналы и подведет корабль к берегу. Перегруженный кнорр медленно полз по воде — либо это судно было еще хуже, чем казалось Тору, либо Баренд сомневался, следует ли ему выполнять его приказ. Тор подумал, что на месте капитана он вряд ли подчинился бы. Когда корабль отплывал от причала, город стоял на краю гибели. Два войска встретились лицом к лицу, Эзенгард горел, а последняя битва казалась неизбежной. Но сражение так и не началось, войска отступили, пожар потух. Тор и Гундри стояли на берегу лишь в сопровождении двух молчаливых воинов. Те, кто остался в порту, занимались ранеными и помогали устранять последствия происшедшего с городом несчастья. Хотя до набережной бои так и не дошли, тяжелая конница оставила тут следы, которые сохранятся на много лег. Так что было думать Баренду?

Тор надеялся, что предположения капитана не сбудутся, но не был уверен до конца. Ход судна замедлился еще больше, и теперь оно двигалось к берегу не быстрее пешего.

— Мне было бы спокойнее, если бы ты не присутствовала при этом, — тихо сказал Тор, повернувшись к Гундри.

— Кто-то должен позаботиться о Ливтрасир. — Девушка покачала головой. — Ваша жена, несомненно, устала от долгой качки, и… — Она помолчала. — Я спрячу ее в безопасном месте, не волнуйтесь, — горячо прошептала девушка, словно опасаясь, что ее услышат на корабле.

Даже если бы Тор захотел ответить, его слова заглушил бы гром, прокатившийся над морем. Слабое зарево осветило небо над горизонтом на востоке, очертив контуры огромных кораблей, приближавшихся к гавани. Тор почувствовал, как вздрогнула рядом Гундри. Он не знал, испугал ли девушку вид «Нагльфара» или она тоже ощутила смутную тревогу, словно кто-то тихонько царапал душу. И вновь грянул гром, порыв ветра поднял волны у берега. «Буря» задрожала и резко развернулась, хотя ветер был еще не очень сильный. Впрочем, матросы на веслах быстро вернули ее на прежний курс. С борта сбросили трап, и Тор протянул руку, помогая первым пассажирам сойти на сушу. Гундри и оба эйнхерия присоединились к нему, так что судно опустело так же быстро, как и наполнилось.

На Тора со всех сторон посыпались вопросы, кто-то протягивал к нему руки, женщины испуганно спрашивали его о судьбе своих мужей и сыновей. На пристани чуть было не воцарился хаос, и Тору пришлось воспользоваться своим авторитетом и напрячь голос, чтобы навести порядок. Не последнюю роль в этом сыграл и вид облаченных в позолоченные доспехи воинов. Последними на берег сошли Баренд и его матросы. Тор приказал морякам помочь пассажирам, а капитана жестом попросил остаться. Смерив друга удивленным взглядом, Баренд пожал плечами и начал закреплять снасти на кнорре.

Странно, но Урд и два сопровождавших ее воина остались на носу корабля. Женщина сдвинулась с места только после того, как у входа в гавань отчетливо проступили причудливые очертания «Нагльфара».

В слабых отблесках зарниц вдали виднелись мачты и паруса других кораблей — их было не меньше десятка. Что-то темное мелькнуло в вышине и быстро исчезло, прежде чем Тор успел присмотреться к нему. Послышалось карканье, и второй ворон, взмахнув крыльями, показался на мгновение и исчез.

— Урд? — Тор протянул руку, собираясь помочь жене спуститься по трапу.

Сначала она шагнула ему навстречу, но затем остановилась, засмотревшись на «Нагльфар». Корабль уже вошел в гавань и теперь бесшумно, словно призрак, приближался к берегу. Почему-то Тор не мог рассмотреть его подробнее, будто судно оставалось лишь тенью, дымом, мороком, ускользавшим от взгляда. «Значит, и в этом Локи тоже солгал, — подумал Тор. — Этот корабль действительно поднялся из царства Хель».

Гроза усиливалась, над горизонтом вспыхивали зигзаги молний. Покосившись на зарево, Урд нахмурилась, но потом, увидев, что Тор игнорирует ее молчаливый вопрос, опять повернулась к «Нагльфару».

Корабль приближался. Вскоре он немного замедлил ход, сбавив скорость, необычную для судна такого размера, и начал разворачиваться. Места в порту не хватало для такого огромного корабля, и «Нагльфар» задел кормой «Бурю». Послышался треск, Урд покачнулась и чуть не упала, но успела вовремя восстановить равновесие. Один из ее спутников хотел подать ей руку, чтобы помочь, но она лишь раздраженно отмахнулась.

«Чего же она ждет?» — подумал Тор.

Наконец «Нагльфар» остановился, и Тор увидел, как переливается золотом его палуба: десятки, если не сотни, воинов в позолоченных доспехах толпились у борта — небольшая армия, готовая расправиться с солдатами Бьерна. А ведь «Нагльфар» был лишь одним из десятка кораблей, приплывших из Асгарда, чтобы наполнить эти земли Просветленными…

С борта на берег сбросили трап, и по нему на причал хлынули люди, хотя корабль еще не остановился окончательно. Высокий воин с легкостью перепрыгнул через поручни — такая ловкость совершенно не вязалась с его ростом — и приземлился на палубе «Бури» рядом с Урд. Баренд что-то недовольно проворчал, да и Гундри нахмурилась. Тору тоже это не очень понравилось, в особенности когда Локи протянул руку, чтобы помочь Урд сойти на берег.

— Братец! — Голос Локи звучал слишком уж добродушно. — Как я рад видеть тебя в целости и сохранности! Я уже опасался, что произошло что-то плохое!

— Например, что я выжил?

На мгновение опешив, Локи тут же взял себя в руки и расхохотался.

— Что тут у вас случилось?

— Все, как обычно, — ответил Тор. — Ты опоздал.

Теперь смех Локи казался совсем уж неискренним.

— Как я посмотрю, ты прекрасно со всем справился.

Не отвечая, Тор повернулся к Урд и жестом велел Гундри забрать у нее малышку. Девушка послушно сделала шаг вперед и протянула руки, но тут же замерла на месте, наткнувшись на ледяной взгляд жрицы.

— Тебе что, заняться нечем? — холодно осведомилась Урд.

— Я хотела взять у вас Ливтрасир, и…

— С моей дочерью все в порядке, — перебила ее жрица. — Но я вижу тут довольно много раненых. Им нужна твоя помощь.

Понурившись, Гундри попятилась и, повернувшись, побежала прочь.

— Что она тебе такого сделала? — удивился Тор.

— Ничего. Вопрос скорее в том, что ты сделал. Что здесь произошло?

— Да, мне это тоже интересно, — заметил Локи.

Он делал вид, будто следит за построением воинов, спускавшихся с борта «Нагльфара», но на самом деле тщетно пытался обнаружить в порту следы боя, который тут так и не начался. Эйнхерии, встав вокруг Тора и Локи полукругом, подняли мечи и щиты.

— Что здесь произошло? — повторил свой вопрос Локи. Теперь его голос прозвучал резче. — Только не говори мне, что эта толпа жалких крестьян и торгашей перебила солдат Бьерна.

— В каком-то смысле именно так, — ответил Тор.

Локи недоверчиво прищурился.

— Мы отступили в порт и стали ждать флот. Но он так и не приплыл.

— У нас возникли кое-какие затруднения из-за погоды. Но тебя это, должно быть, не удивляет. Кстати, — он кивнул в сторону зарниц на горизонте, — грозу уже можно и остановить.

— Грозу? — Тор покачал головой. — Я не имею к этому никакого отношения.

— Не имеешь? — опешил Локи. — А кто же тогда…

— Может быть, это настоящая гроза? Обычное явление в природе. Знаешь ли, я не всегда повинен в бурях. — Он отмахнулся, видя, что брат собирается что-то возразить. — Но сейчас это не имеет значения. Мы ждали вас, Локи. Вся эта толпа жалких крестьян и торгашей, как ты выразился, готова была поклясться жизнью, что ты сдержишь свое слово и приплывешь. Но ты не приплыл.

Локи презрительно поджал губы, его ладонь легла на рукоять огромного двуручного меча.

— На этот вопрос я уже ответил. А вот мое любопытство пока не удовлетворено. Что здесь произошло? — В его голосе явственно слышалось недоверие.

Тор вполне понимал его. На месте Локи он чувствовал бы себя точно так же.

— Я говорил с Бьерном.

— Говорил?

— Вел переговоры, — поправился Тор. — Если это выражение устраивает тебя больше.

— Вел переговоры? — Локи уставился на него так, словно не верил собственным ушам. — Ты? Тор, бог грома, повелитель Мьелльнира? До этого момента я вообще не думал, что ты знаешь слово «переговоры».

— Он вышел из порта вместе с Бьерном и Сверигом, — подтвердила Урд. — Я видела. А вскоре после этого солдаты ярла отступили.

— Просто взяли и отступили? — переспросил Локи. — Что ты им такого сказал?

— Будь я Локи, я предложил бы им союз, переметнулся бы на их сторону и заманил бы тебя и твоих солдат в ловушку. Но, к счастью, меня все же зовут не Локи.

— О чем же вы договорились? — Брат решил не отвлекаться на подобное подтрунивание.

— Я объяснил Бьерну, что у него нет шансов на победу. — Тор мотнул головой в сторону Урд. — Она неплохо потрудилась, Локи. Все, кто остался здесь, были готовы умереть за нас и нашу веру. Я сказал ярлу, что они никогда не сдадутся. Так я поставил Бьерна перед выбором — убить нас всех или пойти на переговоры.

— И он согласился? — не поверила Урд.

— Бьерн не палач. И не дурак. Он не мог бы рассчитывать на поддержку местного населения, если бы стало известно, что ярл вырезал Эзенгард со всеми женщинами и детьми только для того, чтобы удержать на один час город, который ему все равно суждено потерять.

— Мне трудно поверить в это, — задумчиво протянул Локи.

Тор не смотрел в сторону Урд, но все равно чувствовал, что она тоже не верит ему. В воздухе повисло тяжелое молчание. Прошло довольно много времени, прежде чем кто-то заговорил. Из-за довольно продолжительной паузы стоявшие вокруг эйнхерии уже начали беспокоиться.

— И после этого они отступили? — наконец осведомился Локи.

Вместо ответа Тор запрокинул голову и демонстративно посмотрел на небо. Там он видел только темные дождевые тучи, согнанные сюда бурей, которые время от времени взрезала молния. Слышались мерные раскаты грома.

— Да, я знаю, что они отступили, — раздраженно фыркнул Локи. — Я только не понимаю почему.

— А твои разведчики не донесли тебе?

— Хугин и Мунин — мои глаза, но не уши. Итак?

Тор почувствовал, как запел Мьелльнир у него на перевязи.

— Как я уже сказал, Бьерн не дурак. Он понимает, что ему не победить в этом сражении. Он готов пойти на уступки.

— И ты договорился с ним об этом?

Тор покачал головой.

— Он хочет вести переговоры с тобой.

— Со мной? — Локи недоуменно уставился на Тора. — А почему со мной, а не с тобой?

— Это я так решил, — признался Тор. — Мне думается, что для заключения перемирия, условия которого потом не будут соблюдаться, ты подойдешь лучше.

Но Локи в ответ на эту шутку не рассмеялся. Его глаза превратились в льдинки, и Тору вдруг показалось, что брат пытается прочитать его мысли.

— Где они? — помедлив, спросил Локи.

— Он, — поправил его Тор.

Брат удивленно приподнял бровь.

— Свериг не согласился с решением ярла. — Тор презрительно усмехнулся, покосившись на Урд. — Ты ведь его знаешь. Он уже давно искал повод, чтобы выяснить, кто из нас сильнее.

— Свериг мертв? — поинтересовался Локи.

— А что, твои вороны не донесли тебе? Бьерн ждет тебя в доме ярла.

Немного подумав, Локи кивнул и переглянулся с Урд. И Тору это совсем не понравилось.

— Тогда давай послушаем, что может предложить нам ярл Мидгарда. — Локи уже отвернулся, собираясь уходить, но затем спохватился и подошел к Баренду. — Флот плыл прямо за нами. Позаботься о том, чтобы тут не возникло проблем.

— Баренд ранен, — напомнил Тор.

Впрочем, в его словах не было необходимости. Только слепой не заметил бы, что капитан едва держится на ногах.

— Ты же знаешь этих старых добрых морских волков, братишка. — Локи презрительно фыркнул. — Он справится. Сюда плывет в пять раз больше кораблей, чем этот порт способен принять. Если кто-то и может разобраться во всей этой сумятице, так это Баренд.

Тор старался держаться спокойно, когда Локи и Урд в сопровождении половины воинов пошли к дому ярла. Остальные эйнхерии — еще пятьдесят — выстроились в порту, словно собираясь защищать свой корабль от врага, которого тут не было.

По дороге к дому, где раньше жил Фаргас, эйнхерии проверяли каждое жилище, врывались внутрь, а если двери были закрыты, то просто выбивали их. Судя по звону и грохоту, они не особенно церемонились. «Интересно, что они ищут?» — подумал Тор.

Когда они подошли к дому ярла, Локи жестом приказал своим солдатам рассредоточиться и окружить здание.

— Ты мне не доверяешь, — заметил Тор.

— А должен, братишка? — усмехнулся Локи. — Ты явно что-то скрываешь. Не знаю, что именно, но внутренний голос подсказывает, что мне это не понравится. — Он покачал головой, видя, что Тор собирается что-то сказать. — Никогда не пытайся солгать лжецу, брат.

Но Тор и не собирался этого делать. Будь его воля, он вообще не говорил бы с Локи до тех пор, пока они не придут к Бьерну. Но, возможно, это уже не имело никакого значения. Он промолчал.

Отойдя на пару шагов, Локи запрокинул голову, осматривая большое двухэтажное здание. Он даже не пытался скрыть свои мысли. Еще один приказ — и с десяток воинов вбежало в дом. Тор не слышал ни криков, ни шума борьбы, но, судя по грохоту, воины выбили еще пару дверей. Подождав, пока эйнхерии вернутся и сообщат, что все в порядке, Локи остановился у двери. Казалось, он вообще не собирался входить в дом ярла. Сейчас его больше занимало небо.

Бурлящий покров из озаряемых сполохами облаков закрыл луну и звезды. В узких переулках города эхом разносился гром. Локи поднял левую руку и замер, а затем ему на запястье опустилась черная тень. «Интересно, — подумал Тор, — он просто рисуется или ему действительно нужно прикасаться к ворону, чтобы поговорить с ним?»

Через какое-то время ворон расправил крылья и взмыл в небо.

— Они и вправду отступили, — удивленно сказал Локи. — И все же… Ты не возражаешь? — Он протянул руку.

В первый момент Тор вообще не понял, что он имеет в виду. Презрительно поджав губы, он снял Мьелльнир с пояса и бросил его брату.

Гигант с легкостью поймал тяжелый молот. Затем Тор снял с перевязи меч и отдал его эйнхериям.

Сунув Мьелльнир за пояс, Локи махнул рукой.

— Полагаю, твой друг нас ждет.

Тор, ничего не ответив, молча последовал за Локи и сопровождавшими брата воинами в дом бывшего ярла.

Бьерн сидел за низеньким столиком у камина. Его лицо окаменело. Рядом с ним возвышались воины в блестящих доспехах, чем-то напоминавшие золотые изваяния. Меч Бьерна лежал на столе. Ярл совершенно не удивился, увидев Тора и Локи с десятком бойцов, но, когда в комнату вошла Урд с младенцем на руках, на его лице промелькнуло выражение ужаса. Тор незаметно покачал головой, подавая ярлу знак молчать. Бьерн покосился на его опустевшую перевязь и на Мьелльнир на поясе у Локи.

Выйдя вперед, белокурый гигант склонил голову к плечу.

— Не хочешь упасть на колени перед своим богом, Бьерн? — насмешливо осведомился он.

— Я не вижу тут бога.

Один из воинов замахнулся, собираясь ударить ярла, но Локи остановил его.

— Несомненно, ты тот самый Бьерн. Даже если бы мой брат не сказал мне, кто меня ждет, я бы сразу догадался, что это ты. Мне говорили, что ярл Мидгарда — очень отважный человек, который не боится даже богов.

— Я богобоязненный человек, — возразил Бьерн. — Когда речь идет об истинных богах.

— Впрочем, мне не говорили о том, что ты глуп, — невозмутимо продолжил Локи. — Зачем ты пытаешься спровоцировать меня? Насколько я понимаю, ты предложил моему брату заключить мир?

— Да, и я уговорил его принять мое предложение.

— Вот как? — вкрадчиво осведомился Локи. — Как же тебе это удалось?

— Он мне кое-что показал, — вмешался Тор. — Тебя это тоже убедит, как только ты это увидишь. — Он махнул рукой в сторону двери. — Оно во дворе. Тебе стоит посмотреть.

— И что же это такое? — спросила Урд.

Ее голос сочился презрением, и Тору пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не вспылить.

— То, что он привез с нашей родины. Из нашего старого дома, Урд. Хочешь посмотреть?

— Ты что, считаешь меня глупцом, брат? — возмутился Локи.

— Глупцом? — Тор покачал головой. — Я не думаю, что ты глупец. Но ты и не трус.

Скрипнув зубами от ярости, Локи смерил его исполненным ненависти взглядом и махнул рукой своим спутникам. Один из воинов выбежал наружу, но уже через минуту вернулся, молча кивнув. Двое воинов подхватили Бьерна под руки, еще двое встали за спиной Тора. Они не решались прикасаться к нему, но Тор не сомневался в том, что эйнхерии атакуют его, если Локи отдаст такой приказ.

Выйдя в маленький дворик, окруженный забором в человеческий рост, Тор увидел, что гроза усилилась. Двор был пуст, с одной его стороны виднелась небольшая пристройка, с другой — ворота с огромным засовом, ведущие на улицу. По небу в бешеной пляске неслись тучи, полыхали молнии. Облака спустились так низко, что казалось, стоит только протянуть руку, и дотронешься до них кончиками пальцев. Даже возле дома ветер был настолько сильный, что они с трудом могли докричаться друг до друга. Волосы и одежда трепетали под его порывами.

Локи широким шагом вышел на середину двора.

— И на что мне здесь смотреть?

Где-то вверху каркнул ворон, и, хотя звук тут же поглотила буря, этого было достаточно, чтобы все обратили внимание на пернатого демона. Покружив в воздухе, волшебная птица спикировала на руку Локи.

Но она не долетела.

Ворота с другой стороны двора взорвались дождем обломков, и внутрь ворвалось что-то огромное, белое. В мгновение ока оно оказалось рядом с Локи и вороном. Блеснули мощные клыки. Тор изо всех сил ударил локтем, чувствуя, как ломаются от его движения кости и прогибается металл, и в тот же момент поднял другую руку. Мьелльнир, высвободившись, полетел к хозяину. Ворон каркнул еще раз, в отчаянии взмахнув крыльями, но уже ничто не могло ему помочь. Волшебная птица умирала. Локи завопил от боли и, отшатнувшись к стене, сполз на землю.

Битва была недолгой, но жестокой. Во двор вбежали другие волки и с рычанием набросились на воинов. Ударив сопровождавшего его эйнхерия, Тор метнул молот. Бьерн тоже сбросил с себя оцепенение — сделав два шага, он очутился рядом с Урд. Он схватил ее сзади за горло и приставил к шее кинжал. Не прошло и пары секунд, как начался бой, а из всех воинов только двое еще стояли на ногах. На первого набросились сразу три волка, они повалили воина на землю и принялись рвать его плоть. Второй, подняв меч и щит, попятился подальше от Тора, но вдруг замер, покачнулся и обмяк. Эйнхерий упал ничком, и Тор увидел, что у него в спине торчит огромный двусторонний топор, прилетевший из темноты.

А потом бой закончился, столь же внезапно, как и начался. Мьелльнир в руках Тора вопил, требуя больше крови, а в его душе звучал другой голос, древний, кровожадный, исполненный желания убивать, независимо от того, кто падет в бою, друг или враг.

Усилием воли заставив замолчать и Мьелльнир, и своего сумрачного соглядатая, Тор закрепил молот на поясе и забрал у одного из убитых воинов меч, а затем повернулся к Урд.

В ее глазах горела ненависть. Не говоря ни слова, он отобрал у жены Ливтрасир. Повернувшись, Тор увидел, как в полуразрушенные ворота вошел Свериг. Наклонившись, помощник ярла выдернул из тела эйнхерия свой топор и убрал оружие за спину. Рядом с ним виднелась хрупкая фигурка Гундри. Поспешно подбежав к Тору, девушка взяла у него младенца. Малышка проснулась и тут же начала плакать, недовольная столь неосторожным обращением. Впрочем, она тут же успокоилась, когда Гундри прижала ее к груди и начала баюкать.

Тор махнул рукой двум своим эйнхериям, и те, подойдя к воротам, кое-как поставили створки на место и закрыли их на тяжелый засов. Тем временем Тор направился к Локи.

Изнутри дома через толстые доски доносился шум шагов, звон оружия и чьи-то голоса.

Тор обеспокоенно покосился на засов. Как и ворота, он был укреплен железом, но Тор знал, насколько сильны эти воины в позолоченных доспехах. Времени оставалось немного.

Локи был жив и даже уже пришел в сознание. Жестокая боль отступила, когда Фенрир разорвал ворона пополам, но руки Локи до сих пор дрожали от последствий этих чудовищных — хотя и фантомных — страданий. Как бы то ни было, воин все равно не мог пошевельнуться — Фенрир прижал его лапами к земле. Клыки волка блестели рядом с его лицом, и Тор чувствовал, как сложно Фенриру сдерживаться, чтобы не вонзить их в горло врага.

— Поздравляю, брат, — с трудом выдавил Локи. — Вот уж не думал, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца. А теперь убей меня.

— Не называй меня братом, Локи, — ответил Тор. — И я не хочу твоей смерти. Стоило мне пожелать, и тебя давно бы уже не было в живых.

Он подал знак Фенриру, и волк, продолжая скалиться, нехотя убрал лапы. Локи с трудом приподнялся, прислонившись спиной к стене.

— Зачем же ты предал собственный народ? — поинтересовался он.

Прежде чем Тор успел что-либо ответить, ворота содрогнулись от мощного удара, и в промежутке между двумя раскатами грома все услышали хор разъяренных криков и топот кованых сапог, доносившийся со всех сторон. В разломанных воротах мелькнули чьи-то лица. Тор увидел позолоченные шлемы и обнаженное оружие, блеснувшее в слабом свете. Он метнул молот, и Мьелльнир послушно возвратился в руку, в очередной раз испив крови врага.

— Тор! — вскрикнула Гундри.

Створки тряслись под тяжелыми ударами. Судьба товарищей не останавливала воинов Локи, и они упорно пытались дойти до врага. Тор знал, насколько преданными были эйнхерии. Даже если Мьелльнир убьет целый десяток солдат, остальные не сдадутся, пока не освободят своего господина. Зная, что времени осталось совсем мало, он жестом приказал волкам охранять ворота.

Грубо поставив Локи на ноги, Тор сорвал с него перевязь и швырнул меч в ножнах на землю. Этим поясом он связал руки Локи за спиной.

— Лучше тебе убить меня прямо сейчас, брат, — прошипел Локи. — Второй такой возможности у тебя не будет.

Тор так сильно толкнул его в спину, что тот ударился о стену.

— He называй меня братом, Локи. Я тебе не брат, — повторил Тор.

Он не дал Локи ответить, снова ударив его лицом о стену, а затем схватил за связанные руки и потащил прочь. Даже огромной силы воинов едва хватило на то, чтобы отодвинуть в сторону каменную плиту, расположение которой им открыла Гундри. За потайным входом виднелась темная шахта. Вниз вдоль стены шла узкая каменная лестница. Гундри так быстро сбежала по ступенькам, что Тор даже не слышал, как ее ноги касались камня. За ней последовал Бьерн, по-прежнему не убирая нож от горла Урд.

— Пойдешь сам или предпочтешь, чтобы мы сбросили тебя вниз? — усмехнулся Тор. — Тут не очень высоко. Если тебе повезет, ты даже выживешь.

В ответ Локи пробормотал что-то невнятное, и Тор, готовый ко всему, позволил ему самостоятельно спуститься по лестнице. Локи был ранен и связан, но в то же время разозлен, поэтому даже со связанными руками он оставался очень опасен.

Двое воинов, перешедших на сторону Тора, пошли за ним, но отстали, когда каменную плиту вернули на место. Сверху посыпалась каменная крошка вперемешку с пылью. Грохот плиты поглотил шум бури и разъяренные крики воинов, пытавшихся пробиться во двор. Потайной вход не защитит их надолго, и Тор это знал. Теперь, когда эйнхериям стало известно о существовании туннеля, они очень быстро обнаружат плиту и взломают ее. Но, возможно, им все же удастся выиграть хоть немного времени, чтобы сбежать. Не следовало забывать и о волках. Фенрир будет сражаться до последнего, но не станет жертвовать жизнью и обратится в бегство, когда поймет, что бой проигран.

Лестница привела их в полукруглое помещение с тремя дверьми, за которыми виднелись узкие темные коридоры. Гундри зажгла факел. Багровые отблески огня заиграли на камне. Прищурившись, Локи недовольно огляделся.

— Это впечатляет, — заметил он. — Насколько я понимаю, подземные туннели остались от наших предков, построивших этот город?

— Как и дом ярла, — подтвердил Тор. — Разве ты не обратил на это внимания?

— Наверное, я на многое не обратил внимания, братишка, — ответил Локи. — Рассеянность — мой второй главный недостаток после избыточного добродушия, Тор.

Ничего не ответив, Тор отступил в сторону, пропуская воинов. Гундри передала факел одному из них, чтобы высвободить обе руки для Ливтрасир, и указала на коридор. Тор не видел, что она там делает, но, когда все вышли туда, послышалось тихое шуршание, исходившее, казалось, из-под земли, и дверь закрылась каменной плитой, так что с той стороны никто бы и не подумал, что тут когда-то была дверь.

— Нельзя было показывать тебе все это, — вздохнула Урд.

— Нельзя было приезжать сюда, госпожа, — ответила ей Гундри.

— Ах ты, наглая маленькая…

— Не сейчас, — перебил ее Тор. — Нам нужно идти дальше.

Гундри где-то раздобыла второй факел и передала его второму эйнхерию. Его товарищ стал во главе процессии, второй замыкал шествие. Они продолжили путь.

Уже через пару шагов Тор перестал ориентироваться, но Гундри уверенно двигалась вперед по этому лабиринту из коридоров и комнат. Он даже не сразу понял, куда они попали, когда добрались до цели. Свет двух факелов поглощала тьма, так что он не достигал потолка огромного подземного храма. Каменные колонны скорее напоминали стволы каких-то причудливых деревьев, чем искусственные сооружения, созданные человеческой рукой.

Тор узнал этот зал, только когда они приблизились к двум чашам слева и справа от стелы. Огонь в них давно погас, а света факелов не хватало на то, чтобы вырвать из объятий тьмы каменный постамент. Может быть, именно поэтому древние руны на его поверхности показались Тору еще более зловещими, чем в первый раз.

— Подходящее местечко, — насмешливо заметил Локи. — Вы хотите убить меня именно здесь?

Тор не стал тратить время на ответ и повернулся к Сверигу. Помощник ярла, кивнув, перебросил топор через плечо и скрылся во тьме. Вскоре он вернулся в сопровождении двух вооруженных мужчин в шлемах и тяжелых меховых накидках.

Локи не сопротивлялся, когда его подхватили под руки и подвели к стеле. Один из солдат вытащил из-под накидки тяжелую железную цепь и приковал его к каменному постаменту, но Тор был уверен, что Локи не пытается никого атаковать только из-за его присутствия здесь. Или из-за Мьелльнира. Брат уже один раз недооценил волшебный молот, когда подумал, что может с легкостью забрать его у Тора. Он не знал, насколько молот верен своему хозяину. Не будь Мьелльнира, Локи наверняка попробовал бы оказать сопротивление и, скорее всего, даже преуспел бы в этом. Несмотря на то что его связали, Локи все равно оставался самым сильным воином из всех, кого Тор знал в своей жизни.

Дав приковать себя к стеле, Локи презрительно поджал губы.

— Я даже польщен. Вы уделили мне столько внимания…

— Ты опасный человек, Локи, — ответил Тор.

— Да, это так, — согласился Свериг. — Нам следует убить его.

Тор подыграл Сверигу, помолчав немного и сделав вид, будто всерьез обдумывает его слова, но потом покачал головой.

— Мы не убийцы. И, возможно, он нам еще пригодится. Кроме того, — он повернулся к Локи, — я еще не ответил на вопрос Урд. Вы спросили меня, почему я предал свой народ. Ответ очень прост. Я не предавал свой народ. Вы никогда не были моим народом, а ты не был моим братом.

— Вот как? — насмешливо осведомился Локи.

— Именно так. — Тор кивнул. — Я начинаю вспоминать, знаешь ли. Не все, конечно, — вспомнить все я, наверное, не смогу никогда, — но многое из моего прошлого. Наш флот потонул не от какой-то там бури, и здешние жители на нас не нападали. Да и с чего им было нападать на нас, если они не знали, что мы плывем к ним?

— Зачем ты мне это рассказываешь? — перебил его Локи.

— Это ты призвал бурю, которая потопила наши корабли, — невозмутимо продолжил Тор. — И ты призвал Змея Мидгарда. Разве не так?

Локи промолчал, Бьерн бросил на него удивленный взгляд, а Свериг покачал головой, будто давно уже предполагал, что Тор сошел с ума, и вот сейчас его подозрения подтвердились.

— Змей Мидгарда — это сказка, которой пугают детей, — прорычал Свериг.

— Может быть, и так, — согласился Тор. — Но флот, который потонул у ваших берегов десять лет назад, плыл сюда не для того, чтобы напасть на вас, Свериг, а чтобы предупредить. — Сделав паузу, он заглянул скованному богу в глаза. — Еще не поздно, Локи. Пролилась кровь, много крови, но не настолько, чтобы все было необратимо.

— О чем ты говоришь? — недоверчиво спросил Локи.

— Ты знаешь, что я не убивал Одина.

Воспоминания ожили в нем: огромный зал, эйнхерии в позолоченных доспехах за длинным столом и он среди них. Слова на незнакомом языке. Однако теперь Тор понимал их, и сон уже не был сном, а стал явью.

— Ты всегда это знал, правда? Ты знал, что я невиновен, но я был смутьяном и не раз ломал твои планы. Не знаю, убил ли Одина ты или кто-то другой, но тебя это устраивало, и ты решил взвалить на меня ответственность за его смерть. — Тор покачал головой. — Но мне все равно. Мы можем забыть об этом. Посмотри мне в глаза, и ты увидишь, что я говорю всерьез.

Тор видел, что Локи пытается прочитать его мысли и изумляется тому, что видит.

— Что все это значит? — наконец спросил Локи. — Даже если ты убьешь меня, вы все равно проиграли. Наш флот уже прибыл к вашим берегам. Ничто в этих землях, ничто в этом мире не может остановить нас.

Тор знал, что это правда.

— Мы не должны вести эту войну, — увещевал он. — Если мы со Сверигом смогли пожать друг другу руки, то и ты сможешь. Ты же знаешь, что произойдет! Так было уже не раз, и если мы не остановимся, то это случится снова!

— Зачем ты говоришь мне об этом? — В голосе Локи по-прежнему слышалось презрение, но Тору показалось, что он уловил в нем нотки неуверенности.

— Затем, что ты в глубине души знаешь, что Урд ошибается. Они действительно дали нам многое, но то, чего они требуют… это уже слишком. Может, демон, который повстречался мне той ночью в горах, оказался слишком слаб, или я был слишком силен для него, или все это просто случайность… А может, меня защитили мои боги. Я не знаю. Я лишь знаю, что ему не удалось полностью уничтожить того, кем я был прежде.

— Да, ты всегда был немного… странным, — насмешливо произнес Локи.

— Наверное, мне нужно было позабыть, кто я, — продолжил Тор, — чтобы потом вспомнить.

— Тебе стоит записать эти слова, — усмехнулся Локи. — Звучат они неплохо.

— Но это правда! Локи, заклинаю тебя! Прислушайся к себе! Есть же в тебе что-то от того, кем ты был раньше! Они ничего не подарили тебе, они лишили тебя человечности!

Локи презрительно фыркнул в ответ, но Тор был уверен, что заметил сомнение в его глазах. Да, в них читался гнев, и презрение, и гордыня, и насмешка — все, чего только можно было ждать от Локи, но и еще что-то, вероятно, тень того, кем он был прежде. Но мгновение прошло, и Локи лишь насмешливо поджал губы.

— Не хочу торопить тебя, Тор, — натянуто произнес Свериг и откашлялся, — но…

— Знаю.

Послышались шаги, и коридоры вокруг наполнились движением. Там были люди, много людей.

— Отдавай приказ, Свериг. Пусть они оттеснят воинов Локи в порт. Если нам удастся захватить «Нагльфар», у нас будет шанс.

Локи удивленно вскинул голову, и тень испуга промелькнула по его лицу. Тор едва заметно кивнул Сверигу, и помощник ярла, взяв один из факелов, поднял его над головой.

Пламя задрожало, словно готово было в любой момент погаснуть, во все стороны полетели багряные искры. Но уже через мгновение по всему залу зажегся огонь — десять, двадцать факелов. Тьма развеялась, и в отблесках пламени блеснули шлемы, копья и мечи. Тут собралось не все войско Бьерна, но воинов было не меньше ста, возможно, даже двести.

— Удивительно, — пробормотал Локи.

— Ничего удивительного, — возразил Тор. — Этот лабиринт достаточно большой, чтобы спрятать армию. Тебе стоило бы следить за тем, что показывают тебе во роны, Локи. Следы лошадей еще не говорят о том, что их всадники были в седле.

— И ты действительно хочешь этого? Даже если вы победите, половина твоих солдат погибнет. Если не все.

— И они готовы пойти на это, — мрачно отрезал Свериг.

— Но нам ни к чему вести эту войну, — еще раз попытался переубедить Локи Тор. — Мы можем предотвратить ее. Ты только посмотри на этих солдат! — Он обвел зал рукой.

Тут собрались воины Бьерна и Сверига, а еще жители Эзенгарда. Среди них были и женщины. То там, то тут виднелись позолоченные доспехи эйнхериев, которые перешли на сторону Тора. Они сняли свои золотые маски — так не только легче было отличить врага от друга, но и они сами казались немного человечнее.

— Еще несколько часов назад эти люди были заклятыми врагами. А теперь они стоят плечом к плечу и готовы пожертвовать жизнью ради этой земли и своей свободы. Ты действительно думаешь, что вы способны победить это войско?

— Наша родина умирает, — вмешалась Урд. — Нам нужна эта страна, чтобы наш народ выжил.

— Это правда. — Тор не сводил глаз с Локи. — Я говорил об этом с Бьерном. Они примут наших людей. Эта страна достаточно большая, чтобы вместить всех нас. Нам протягивают руку помощи. Не стоит в ответ на это обнажать меч.

— Они должны покориться нам, — холодно заявил Локи.

— Эти слова произносишь не ты. Локи, я заклинаю тебя! Ты можешь освободиться! Ты не должен делать то, что требует от тебя Незримый!

— И что же он требует? — усмехнулся Локи.

— Эти демоны лишают нас человечности. И в глубине души ты это знаешь! В тебе осталось что-то от того человека, кем ты был прежде!

— Интересно, к чему ты клонишь? — Локи демонстративно нахмурился и сделал вид, будто задумался. — Наверное, ты хочешь заболтать меня до смерти, а потом перерезать мне горло. Тогда я предпочту, чтобы ты поскорее обнажил меч.

— Я могу доказать тебе это, Локи, — невозмутимо ответил Тор. — Приведите мальчика. И Сарвена.

Сверигу не нужно было передавать этот приказ своим солдатам — акустика в зале была настолько хорошей, что даже шепот был слышен в другом конце пещеры. Воины расступились, вытолкнув вперед извивающуюся фигуру. Сарвен стонал от боли и страха, и Тор, увидев, как отлила кровь от лица Урд, дал ему время поднять голову, чтобы парень понял, что теперь все потеряно.

Еще один воин отошел в сторону, и на этот раз Локи удивленно приподнял брови. Он ничего не сказал, но Тор почувствовал, как лихорадочно заметались мысли в голове Локи, увидевшего худенького парнишку, подошедшего к Тору. Мальчик повернулся к Урд.

— Здравствуй, мама, — сказал Лив. — Ты рада меня видеть?

На мгновение Урд потеряла контроль над собой, и на ее лице отразился ужас, может быть, даже паника. Но Урд не была бы верховной жрицей, если бы не умела держать себя в руках. Ужас сменился широкой улыбкой и вздохом облегчения.

— Лив! — воскликнула она. — Хвала богам, Лив! Ты жив!

Урд рванулась вперед, чтобы обнять сына, но Бьерн держал женщину мертвой хваткой, по-прежнему приставив кинжал к ее горлу.

— Да, я жив, — ответил мальчик. — Надеюсь, это тебя не очень огорчает, мама.

— Что все это значит? — вмешался Локи. — Откуда взялся этот мальчишка? — Он обратился к Урд: — Ты же сказала, что он мертв!

— Я… я так и думала! — крикнула Урд. — Они сказали мне, что он мертв! Тор! Ты же присутствовал при этом! Ты сам допрашивал человека, который доложил, что Лива сбросили со скалы!

— Да, именно так он и сказал, — согласился Тор.

— Они собирались меня сбросить, — добавил Лив и вдруг пнул Сарвена в живот, не очень сильно, но парень изогнулся, словно в него ударили Мьелльниром, и застонал. — Они бы сделали это, если бы не прибежал Фенрир и не спас меня.

— Сарвен? — опешила Урд. — Но это невозможно! Ты, должно быть, ошибся, Лив. Сарвен — один из самых верных наших людей.

Лив смерил ее все тем же пустым взглядом и задумался, словно решая, стоит ли ему пнуть Сарвена еще раз, а потом повернулся к Локи.

— Сарвен и его люди похитили нас. Сначала я не узнал его, а потом подумал, что он предатель, который на самом деле работает на Фаргаса. Я решил, что он предал тебя, мама.

— Сарвен? — растерянно пробормотала Урд. — Я просто не могу в это поверить!

Тор кивнул, жестом приказывая мальчику продолжать.

— После того как они вывезли нас из города, несколько человек поехали с Эленией, а Сарвен и трое остальных отвезли меня к обрыву, собираясь сбросить со скалы.

— Это правда? — спросил Локи у раненого.

Сарвен, с трудом опершись о здоровую руку, посмотрел на Тора, безмолвно спрашивая у него разрешения. Тот кивнул.

— Нам… было приказано увезти их и убить, — подтвердил он. — Мы должны были сбросить мальчика со скалы. По древнему обычаю именно так наказывают предателей…

— Да, это кажется мне не такой уж плохой идеей, — в ярости прошипела Урд. — Обещаю, я лично займусь тобой и сама столкну тебя с этой скалы.

Никто не обратил на нее внимания.

— То, о чем говорит мальчик, правда? — Локи по-прежнему разговаривал только с Сарвеном.

— Да, господин. Я не хотел этого делать, поверьте мне! Я умолял ее поручить это задание кому-то другому, но она настояла на том, чтобы я сделал это сам… Нам было приказано сбросить мальчика со скалы, а девочку… — Сарвен замолчал.

— Вам велели отвезти ее в башню и убить, причем именно так, как вы и сделали. А главное — я должен был найти Элению именно в таком виде, — ровным голосом произнес Тор.

Сарвен кивнул. Его лицо посерело от страха.

— Они уже схватили меня, как вдруг появились волки, — продолжил Лив. — Все произошло очень быстро. Волки убили троих, а Сарвену откусили руку. Я думал, что он тоже погиб.

— А потом? — спросил Локи, видя, что мальчик запнулся, пытаясь отогнать страшные воспоминания.

— Я убежал. Волки преследовали меня, и я подумал, что они и меня хотят убить. Но они меня не тронули. Волки привели меня в пещеру и принесли мне еды.

— Опять лисицу? — предположил Тор.

Лив кивнул, и впервые на его лице мелькнула улыбка, мелькнула и тут же погасла.

— Они заботились обо мне, охраняли меня, пока не появился Бьерн с его войском. И тогда волки отвели меня к ярлу.

— Да, Фенрир всегда был необычайно умным волком. — Локи вздохнул. — Теперь я понимаю, почему все это время он мне так не нравился. — Повернувшись, насколько это позволяли цепи, он посмотрел на Урд: — Зачем ты это сделала?

— Ты же не поверишь в эту чушь! — возмутилась жрица. — Локи, Лив — мой сын, а Эления была моей дочерью!

— Именно поэтому я и не понимаю, почему ты так поступила, — горько ответил Локи. — Объясни мне.

— Это чушь! — в отчаянии повторила Урд. — Лив — мое дитя. Он, наверное, обезумел от страха, а Сарвен — жалкий трус и предатель, который скажет все что угодно, лишь бы спасти свою жизнь.

— Я — Локи, Урд. Меня нельзя обмануть. И ты это знаешь.

Урд открыла рот, собираясь спорить и дальше, но потом передумала и, поджав губы, отвернулась. Локи покачал головой.

— Ты хотела, чтобы я увидел Элению такой. Обесчещенной, убитой. Только так ты могла заставить меня окончательно принять вашу сторону. И это помогло. Вернее, помогло бы, если бы не вмешался Фенрир. — Тор перевел взгляд на Локи.

— Но это же твои дети, — потрясенно пробормотал Локи. — Урд, как ты могла? Эления — твоя дочь… Твоя родная дочь!

— Он же тебе сказал, — ответила жрица. — Это был единственный выход. Великие свершения требуют великих жертв.

— Вот об этом я и говорил, Локи, — сказал Тор. — Вот истинная цена за их дары. Незримые лишают нас человечности. Но в тебе еще осталось что-то от тебя прежнего, Локи. Борись с демоном! Борись с созданием, которое противостоит мне! Ты можешь его победить, я знаю! Нам ни к чему вести войну!

Локи молча смерил его взглядом. Его лицо оставалось совершенно спокойным, но Тор видел, как в душе брата идет борьба, борьба за контроль над сознанием. Возможно, в Локи действительно сохранилась капля человечности, осколок сознания того мужчины, чье тело теперь занял демон, или его просто ужаснуло то, что он только что узнал. Локи сражался с богом лжи, но Тор чувствовал, что битва проиграна.

— Я соболезную тебе, Тор. Мне жаль, что такое случилось с твоими детьми. Я не знал об этом и никогда не допустил бы подобного. Но это ничего не меняет. Корабли уже вошли в порт, приказ отдан. И эйнхерии выполнят этот приказ независимо от того, буду я с ними или нет. Даже если ты убьешь меня, Эзенгард падет и мы захватим Мидгард.

Тор не стал спорить с ним. Искра человечности, на мгновение вспыхнувшая в душе Локи, погасла и вряд ли разгорится вновь. Устало повернувшись к Сверигу, Тор обвел рукой войско.

— Значит, так тому и быть.

Свериг кивнул и уже хотел обратиться к своим солдатам, но потом кое о чем вспомнил.

— А с ним что делать? — Он указал на Сарвена.

— Сбросьте его с обрыва.

 

Глава 29

Эзенгард был объят пламенем. Возможно, солнце уже поднялось за грядой туч, но если и так, его свет затмевали багряные отблески пожаров и свет факелов, поэтому нижний край рваных облаков озарялся кроваво-красным. Весь город погрузился в мрачное багровое зарево, и не было тут места ни тени, ни тьме, остались лишь разные оттенки красного, словно отворились врата царства Хель и в город хлынула кровь.

Эзенгард погибал, и уже не важно было, кто выиграет бой, а кто проиграет, ибо этот город все равно останется лишь проклятыми навеки руинами, подобными тем, на которых он строился. Улицы, ведущие к порту, были усеяны бездыханными телами воинов в позолоченных доспехах и солдат в облачении войска Мидгарда.

Тор уже давно осознал, насколько он недооценил врага. Засада сработала, как он и планировал: солдаты Бьерна выскочили из подземного лабиринта в разных частях города и атаковали ничего не подозревавших эйнхериев, разделив их на отдельные небольшие отряды. Это произошло настолько неожиданно, что у воинов Локи даже не было возможности организовать сопротивление. Они обратились в бегство. По крайней мере, так казалось вначале. Но затем все пошло не так. Вообще все, что только могло пойти не так. Тор слишком поздно понял, что очень уж легко ему все удалось. Эйнхерии даже не пытались оказывать сопротивление, а дисциплинированно отступили в порт — видимо, таков был приказ Локи. По крайней мере, Тор на месте брата обязательно предупредил бы своих солдат о возможном варианте развития событий… Вот только, когда он сообразил, что произошло, было уже поздно.

То ли он вовсе не был хорошим стратегом, как утверждал Локи, то ли слишком многое позабыл. В узких переулках Эзенгарда солдатам Бьерна еще удалось бы разделить почти непобедимых эйнхериев на небольшие группы и перебить их по одному, но этот план не сработал. Враги заплатили высокую цену за то, что прошли к центру Эзенгарда, однако количество павших в рядах защитников города было еще больше, и, если бы не сила Мьелльнира, этот бой был бы проигран сразу же.

Тор даже не был уверен в том, что Мьелльнир поможет им победить. Город горел. И уже было неважно, останется что-нибудь после пожара или нет, ведь следующим утром здесь не будет никого, кто вернулся бы в эти дома.

— Все в порядке?

Тор, отвлекшись от своих мыслей, кивнул и только после этого понял, кто задал ему этот вопрос.

— Разве ты не должен был сидеть с Гундри и своей сестрой, Лив?

— Да, — подтвердил мальчик.

— Тогда почему ты здесь? Раньше ты меня слушался и делал то, что я тебе говорил.

— Верно, — невозмутимо ответил Лив. — Но тогда я еще не знал, что ты мой отец.

Тор невольно улыбнулся.

— И с каких это пор сыновья не слушаются своих отцов?

— С тех пор, как узнают, что их отцы — боги во плоти.

Опустив Мьелльнир, Тор оглянулся. Рядом продолжался бой, но эйнхерии сражались не в полную силу. Сейчас им нужно было просто отступить в порт, удерживая противников на некотором расстоянии от себя. Ну что ж, город не погибнет, если он немного отвлечется. Нужно поговорить с сыном. Тор увидел, что мальчик весь перемазан кровью — пусть и чужой — и сжимает в руках меч.

— Я не бог. — Заметив, что Лив собирается спорить, Тор покачал головой. — Не бог. По крайней мере, все не так, как ты думаешь.

— И поэтому ты умеешь разговаривать с животными и тебя никто не может победить?

— Когда-нибудь я расскажу тебе обо всем, что случилось. — Тор вздохнул. — Но сначала я сам должен в этом разобраться. Во мне и правда что-то живет, но… это не я. Это… — Он пытался подыскать подходящее слово, но тщетно. Махнув рукой, Тор указал на город. Или на весь мир. — Я полагаю, эти демоны, Незримые… на самом деле души тех, кто построил все это.

— Древние боги? — уточнил Лив.

— Не знаю, боги они или люди, которым удалось перехитрить смерть и время. Но одно я знаю наверняка. Они злы.

— Как мама?

— Как Урд? — Тор сознательно использовал то имя, которое носила мать Лива, когда он полюбил ее. — Нет. Эта женщина больше не твоя мать, Лив. Ее тело осталось прежним, но она уже не та женщина, которая родила тебя и твою сестру. — Тяжело вздохнув, он указал на меч в руках сына. — Отдай мне оружие. — Не дожидаясь ответа, он протянул руку и, отобрав у мальчика меч, повесил себе на перевязь.

Лив открыл рот, собираясь возмутиться, но промолчал.

— Когда все закончится, Лив, я научу тебя фехтованию, обещаю. Но пока ты не умеешь обращаться с оружием, тебе лучше не носить этот меч, поверь мне.

— Потому что все закончится быстрее, если я не буду сопротивляться?

— Потому что никто не станет убивать безоружного мальчишку, — серьезно произнес Тор. — В отличие от молодого солдата с мечом.

— Но я…

— Я тебя научу, обещаю, — перебил его отец. — Но я смогу это сделать, только если ты останешься в живых. — Он встал. — А теперь возвращайся к Гундри. Я хочу, чтобы ты присмотрел за сестрой.

— Тебе повезло, что мальчик с тобой, — сказал кто-то за его спиной.

Что-то в этом голосе насторожило Тора. Предчувствуя недоброе, он оглянулся и увидел Бьерна.

— Иначе Лив был бы уже мертв. — Ярл покачивался, многочисленные раны на его теле кровоточили. Впрочем, большинство его солдат были сейчас не в лучшем состоянии.

— Что произошло?

— Локи. Он сбежал и забрал с собой Урд.

— Сбежал? — оторопело переспросил Тор. — Но как это возможно? Разве ты не приставил к нему солдат?

— Они все мертвы, как и воины, охранявшие Урд.

— А Гундри? — Сердце Тора выскакивало из груди.

— Они избили ее, но девушка жива, не волнуйся. — Ярл поспешно махнул рукой. — Но они забрали малышку.

— Ливтрасир? — охнул Лив.

— Да.

Тору показалось, что ярл обрадовался тому, что можно отвлечься и поговорить.

— Они забрали ребенка. Я не знаю, когда это случилось, но вряд ли прошло много времени. Мои солдаты преследуют их, но, если Локи доберется до порта прежде, чем мы его остановим…

«Тогда он заберет Урд и малышку на борт “Нагльфара”, — подумал Тор. — И все будет потеряно». Его ладонь сжала рукоять Мьелльнира.

— Этого не произойдет, — мрачно пообещал он. — Уведите мальчика, а потом следуйте за мной.

Лив начал спорить, но не успел он сказать и слова, как его подхватили под руки и поволокли прочь.

Подняв Мьелльнир, Тор бросился бежать. Мощный раскат грома пронесся над землей. Яркая молния взрезала небо, озарив облака, а буря преобразилась, стала чем-то иным, намного худшим, чем просто гроза, и не было уже слов, чтобы описать ее. Мьелльнир вдоволь испил крови по дороге в порт — Тор убивал каждого, кто возникал у него на пути. Молот оставлял после себя след из искалеченных тел на узких улочках города. А те, кому удалось избежать удара волшебного молота, пали под широким лезвием клинка, который Тор сжимал в левой руке. Довершали дело Бьерн и его солдаты.

Все больше и больше воинов присоединялись к Тору по пути в порт. Гром и молнии уже не прекращались, шторм бушевал на море, шквальный ветер сносил крыши домов, срывал двери и ставни и сбивал с ног любого, кто переставал сопротивляться ему хоть на мгновение или просто лишался сил, ибо был не в состоянии противостоять мощи разбушевавшейся стихии. Молнии вспарывали брюхо бурлящим на небе тучам, и уже нельзя было понять, день сейчас или ночь и есть ли разница между тем и другим.

Тор когда-то переживал подобное, и теперь все повторялось, только еще ужаснее. И если прежде он призывал бурю, чтобы защитить свою жизнь, то теперь его цель состояла в одном — убивать. Силы Тора росли, и, несмотря на бесчисленное количество ударов, которое ему довелось нанести, он не испытывал и тени усталости. И чем больше крови получал Мьелльнир, тем сильнее становился Тор. Он черпал свою мощь из крови и разбушевавшейся стихии. Каждый раскат грома умножал его неудержимую ярость, каждая молния разжигала гнев, трепетавший в его душе.

Мьелльнир калечил и убивал, проламывал шлемы и черепа, пожирал жизнь за жизнью, но сколько бы крови он ни испил, сколько бы душ ни поглотил, ничто не могло утолить жажду его магических рун. Что-то древнее, мрачное и невообразимо могущественное поднималось из глубин души Тора, било, словно зловонный черный гейзер, и это нечто заставляло Тора наслаждаться смертью и страданием, требовало все больше и больше жертв… Тор превращался в истинного бога грома, Несущего Свет, разрушителя миров. А может быть, это сама буря призвала бога, а не наоборот. Во всяком случае, то, что не удалось тысяче солдат Бьерна и его союзникам из Эзенгарда, Тор сумел совершить в одиночку. Сопротивление эйнхериев было сломлено. Организованное отступление сменилось паникой, и в конце концов Тор и Бьерн во главе неудержимого войска ворвались в порт, сметая все на своем пути. И никто не успевал спастись бегством.

И все-таки они опоздали. В окружении ставшего непобедимым войска, скорее напоминая разгневанного бога, чем человека, и нанося смертоносные удары молотом и мечом, Тор вбежал на пристань и остановился, потрясенный открывшимся его глазам зрелищем. Остатки войска Локи, поблескивая золотом брони, выстроились на набережной стеной щитов и мечей, стеной, несокрушимой для любого удара. А море за спинами эйнхериев кишело кораблями… Корма к корме, мачта к мачте — так мощные драккары вошли в гавань. Восемь, десять, двенадцать кораблей, и их становилось все больше и больше, а другие уже ждали в открытом море, готовясь занять место своих товарищей и выплюнуть на сушу все новых и новых воинов.

Сюда прибыл не просто отряд, призванный завоевать город и обеспечить плацдарм для армии. Нет, сюда приплыло все непобедимое войско Асгарда, которое пересекло океан, чтобы завоевать мир. В первый момент Тору показалось, что под оскверненными небесами больше кораблей, чем солдат в порту, и на мгновение он едва не утратил мужество. Их были тысячи. Тысячи солдат, и каждый из них был равен Тору по силам, каждый исполнен решимости отдать свою жизнь, чтобы его народ завоевал этот последний клочок плодородной земли, оставшийся в мире.

— Во имя всех богов, — прошептал Свериг. — Это конец.

Эти слова что-то пробудили в Торе… Буря утихла, гром и молнии исчезли, на миг улегся и ветер. Над портом воцарилась тишина. Все замерли, и само время затаило дыхание.

— Да, — сказал Тор. — Но не для нас.

И разверзлись врата ада.

Потрескивающие голубые огоньки на тонких паучьих лапках пробежали по бойку, и древние руны загорелись, словно сердце молота, выкованное в глубинах Хельхейма, наконец-то очнулось.

— За Мидгард! — Тор бросился вперед, одним своим видом вселяя ужас в души людей.

К нему присоединялось все больше и больше воинов. Войско, словно кулак воли, ярости и отчаянного мужества, ударило в строй эйнхериев и пробило его. И погибель врагам несла не только сталь. Молот Хельхейма разбушевался, небо разверзлось, и вспыхнула еще одна молния, взорвавшаяся в рядах противника и оставившая после себя огненный гейзер, дым и вонь горелой плоти. Шквал усиливался, ярость бури нарастала, словно пришел конец света. Возможно, так оно и было и именно в этот момент настал Рагнарек, последняя битва богов, где не могло быть ни победителей, ни проигравших, ни мертвых, ни выживших… Но Тора это не заботило. Пусть боги беспокоятся о том, что сотворила присланная ими стихия. Мьелльнир неистовствовал, дробя шлемы и черепа, меч взрезал доспехи и плоть, словно тонкую бумагу. Молния за молнией полыхали в небесах, оставляя жестокие раны на телах врагов. Над морем поднимались шипящие облака пара.

Но все это не имело значения. Тору нанесли удар, и он почувствовал, как течет по руке кровь; кто-то бросился в его сторону, какой-то эйнхерий, объятый пламенем и превратившийся в живой факел, но тут же упал, сраженный ударом молота. Вдалеке, в центре гавани, от инфернальной молнии, призванной силой Мьелльнира, вспыхнул корабль и превратился в оранжевый огненный шар. Во все стороны полетели горящие обломки, поджигая другие корабли. Охваченные огнем люди с криками прыгали в воду и тонули, а некоторые заживо варились в кипятке.

Тора это не волновало. Где-то здесь, в обезумевшей толпе, прятался Локи, предатель, человек, использовавший его и отобравший у него все, чем дорожил Тор в этой жизни. Он чувствовал близость Локи, как будто бог лжи оставлял за собой открытую рану в теле реальности, которая не давала Тору свободно дышать.

Тор закричал, вскинул руку с Мьелльниром, и небо прорвала тонкая изогнутая линия чистого белого света, породив одну-единственную молнию. И эта молния, словно указующий перст судьбы, ударила в молот, раскалив его добела. Руны засверкали, грянул гром. Земля и море содрогнулись, так что все рухнули наземь. Волны вздыбились, став размером с дом, а священное пламя бушевало, перебираясь с рукояти молота на руку и плечи Тора, пока все его тело не озарилось огнем.

Так Тор превратился в бога. Он перестал быть человеком из плоти и крови. Теперь его тело состояло из живого света и чистой разрушительной силы, неудержимой и беспощадной. И друзья, и враги с криками бросились врассыпную, исполнившись ужаса и благоговения. Волшебный огонь опалял их лица.

Молния погасла, но ничего еще не закончилось. Чудовище высвободилось, сбросило сдерживавшие его оковы.

Только один из них покинет этот порт живым — вот и все, что сейчас имело значение. Даже если ради этого Тору придется поджечь весь мир. В отчаянии эйнхерии набрасывались на него, хотя знали, сколь безнадежна их атака. Но они просто хотели умереть в сражении. Мьелльнир крушил всех подряд. На море загорелся очередной корабль, второй, третий, четвертый. Казалось, все море было объято пламенем. Мачты и паруса, вспыхивая алым огнем, вскоре превращались в пепел. Над водами разносились исполненные боли крики, которые заглушали шум борьбы. А потом Тор услышал, как кто-то зовет его по имени, причем не в первый раз — его имя уже звучало в бою как призыв, и мольба, и проклятие, — но на этот раз все было иначе. Отбросив от себя какого-то воина, Тор описал молотом полукруг, чтобы передохнуть и, к своему ужасу, увидел невдалеке от себя худенькую фигурку, отчаянно размахивавшую кинжалом.

— Лив! Убирайся отсюда!

Лив махнул Тору, указывая на что-то слева от него. Мальчик сделал еще один шаг к Тору, уклонился от меча противника, стараясь не подходить к врагу близко. Тор метнул Мьелльнир и очутился рядом с сыном еще до того, как молот сбил эйнхерия с ног и вернулся в руки хозяина.

— Что ты тут делаешь? — завопил он. — Ты должен уйти отсюда!

Но Лив не собирался останавливаться.

— Локи! Он здесь! У них Ливтрасир!

Тор повернулся и посмотрел в ту сторону, куда указывал сын. И как он только не увидел этого раньше? Локи, будучи выше всех воинов, выдавался из толпы, словно скала, выглядывающая из морских глубин. Гигант продвигался вперед через сгрудившихся солдат, не вступая в бой. Рядом с ним, спотыкаясь, семенила низенькая фигурка в черной накидке, и, хотя в толпе почти ничего не было видно, Тор сразу разглядел крошечный сверток, который она прижимала к груди. Ливтрасир.

Размахивая молотом и мечом, он кинулся вперед, пробиваясь к Локи и его спутнице и уже зная, что опоздает. Вокруг кипел бой, все больше солдат присоединялись к его атаке, раскаленным ножом врезавшейся в сердце золотого войска. На море продолжали загораться корабли. Некоторые драккары пытались скрыться, матросы отчаянно орудовали веслами, срывали горящие паруса, сопротивляясь шквальному ветру. Корабли сталкивались друг с другом, распадались на части, их пассажиры сгорали заживо. Тор бежал вперед. Вскинув Мьелльнир, он в последний момент увидел, как Локи и Урд поднимаются по узкому трапу на борт корабля.

Трап сбросили, и «Нагльфар» задрожал. С борта в воду спустили весла. Сейчас корабль напоминал огромного паука, расправляющего лапы. Матросы отталкивались от причала и горящего корпуса «Бури», и судно постепенно отплывало от берега. Некоторые воины в позолоченных доспехах пытались спастись, прыгая на борт, но почти все упали в воду, и тяжесть металла потянула их ко дну. Допрыгнуть удалось только одному, но его тут же сразила молния, сплавив нагрудник с железной кромкой щита.

— Локи! Урд! — завопил Тор. Теперь его голос звучал как голос разгневанного бога и легко перекрывал шум боя. — Я не допущу этого!

Вторая молния попала в нос «Нагльфара». Она подожгла резную драконью голову, но корабль продолжал разворачиваться, отходя от берега.

Тор побежал еще быстрее. Он уже не сражался, а просто отталкивал эйнхериев, попадавшихся ему на пути.

Он не успел. «Нагльфар» дрогнул, когда весла спустили с другого борта, и стал двигаться быстрее. Тор добежал до края пристани, но уже не мог достать до судна.

Тор вскинул молот, и невероятной силы молния ударила в воду прямо перед носом корабля, окутав его облаком пара. Послышались крики боли и ужаса.

— Локи! — завопил Тор. — Предупреждаю тебя еще раз! Разворачивай корабль и возвращайся, иначе я сожгу тебя вместе с «Нагльфаром»!

В ответ на его слова матросы стали грести быстрее. Тор поднял Мьелльнир еще выше, готовый обрушить свою ярость на «Нагльфар»… и опустил руку, увидев, как проступают очертания корабля из облака пара. Нос судна еще горел, с рей капала горячая вода, стекая по порванному такелажу. Раненые стонали на палубе.

Локи, расправив плечи, стоял у поручней и смотрел в его сторону. В его глазах горела ненависть. По левую руку от него встала Урд. Она прижимала к себе Ливтрасир, но в ладони жрицы блестел узкий кинжал. Урд приставила лезвие клинка к груди дочери.

Тор даже не заметил, что бой вокруг утих. Солдаты расступились, опуская оружие, кто-то устало упал на колени. Хотя «Нагльфар» отплыл уже довольно далеко, Тор видел по лицу Урд, что ее кинжал из каленой стали — не пустая угроза.

— Но она… она не может так поступить!

Тор не просто узнал голос, он чувствовал, что Лив стоит рядом, и услышал, как подошли сзади Свериг и Бьерн.

Волшебный молот все громче вопил в душе Тора, ибо всех жизней, которые он поглотил этой ночью, не хватило на то, чтобы утолить его жажду Тор знал, что может метнуть молнию так, чтобы сжечь Локи и Урд, не задев дочку, но даже если он будет действовать быстро… острие кинжала успеет пронзить сердце Ливтрасир. А если Урд не нанесет этот смертельный удар, девочка может выпасть за борт и утонуть.

«Ты победил, брат, — услышал он голос в своей голове. — Ты победил меня. Ты победил нас всех». Тор не был уверен в том, что действительно слышит мысли Локи. Может быть, он читал эти слова в его исполненных ненависти глазах.

«А теперь довольно. Отпусти тех, кто еще выжил. Или убей нас всех и заплати за это, брат».

Вероятно, это была не просто галлюцинация, поскольку в этот момент Урд занесла руку с кинжалом и Тор увидел решимость в ее взгляде.

Ей больше нечего было терять. Урд знала, что может надеяться только на смерть, и была готова убить даже ребенка, дабы причинить Тору боль.

— Нет! — прошептал Лив. — Тор! Отец! Не дай ей сделать это!

Посмотрев на корабль, Тор опустил молот и притянул к себе сына. От последнего раската грома земля и небо содрогнулись, но молний больше не было. Мьелльнир еще раз завопил в его душе, но теперь Тору удалось воспротивиться его кровожадным желаниям. Корабли в гавани по-прежнему горели и тонули, да и флот, оставшийся в открытом море, был разбит — какие-то драккары тоже загорелись, какие-то поглотил шторм. Там тоже не обошлось без жертв, и далеко не все из этих кораблей вернутся к ледяным берегам Асгарда.

— Нет, Лив, — сказал Тор. — Я не допущу этого. Не бойся. С твоей сестрой ничего не случится.

Он посмотрел на бурлящие воды гавани и даже подумал о том, не бросить ли туда молот, но так и не решился на это и онемевшими пальцами закрепил оружие на поясе.

— Но… они забрали Ливтрасир! — пробормотал Лив.

— И не только Ливтрасир, мальчик мой, — проворчал Свериг, устало подходя поближе. — Вся эта шайка сбежала! Предводителям удалось уйти от нас!

— Свериг… — мягко остановил его Бьерн.

— Почему ты позволил им уйти? — возмутился Свериг. — Тор! Я же видел, на что ты способен! Уничтожь их!

«Но зачем?» — подумалось Тору. Даже если бы он мог разрушить «Нагльфар», не причинив вреда своей дочери, в этом уже не было смысла.

— Все кончилось, Свериг, — тихо ответил он. — Локи потерял треть своего флота и больше трети армии. А те, кто вернется на родину живым, расскажут всем о разъяренном боге, метавшем молнии и сотрясавшем основы мира ударами своего молота. Все кончилось…

— Кончилось? — охнул Свериг. — Но они вернутся! Если не в этом году, то в следующем или…

— Свериг! — уже громче повторил Бьерн. — Помолчи. — Ярл выглядел усталым и изможденным.

Свериг раздраженно взглянул на него и уже собрался разразиться очередной тирадой, но потом развернулся и в ярости потопал прочь. Бьерн грустно посмотрел ему вслед и, смерив Тора печальным взглядом, тоже ушел.

— Не бойся, Лив. Я еще не знаю, когда и как, но я верну ее, — сказал Тор и, сделав паузу, добавил: — Мы вернем твою сестру, Лив. Я не допущу, чтобы она стала такой…

— Как Урд? — переспросил мальчик, когда он умолк.

— Как Урд. Как Локи. Как я.

Лив ничего не ответил на это, и между ними воцарилось молчание. Тишины тут не было, наоборот, теперь, когда буря закончилась, потрескивание огня казалось невероятно громким, а еще отовсюду слышались крики и жалобные стоны раненых и умирающих, призывы о помощи, кто-то звал пропавших друзей или родных. Где-то на другом краю города с грохотом обрушился дом и в небо с омерзительным шипением взмыл сноп искр. Вдалеке захлебывался плачем ребенок, в переулке какой-то солдат умолял богов избавить его от мук и позволить наконец умереть… Звучала жестокая древняя песнь поля боя, и не было для нее отличий между победителем и проигравшим. Может быть, потому что этой разницы и правда не существовало.

Лив и Тор по-прежнему молчали, но это было молчание двух людей, которые доверяют друг другу. В этот самый миг они по-настоящему стали сыном и отцом, и обещание Тора прозвучало как священная клятва.

Они неподвижно стояли на пристани, наблюдая, как «Нагльфар» доплыл до выхода из гавани и направился к остаткам флота. Постояв немного, Тор отошел от края причала и повернулся к сыну.

— Ты мне поможешь?

— В чем?

Тор повел рукой.

— У нас много дел, Лив. Нам нужно исцелить весь мир.

Сын удивленно посмотрел на него, но затем, приняв серьезный вид, кивнул. Однако, когда Тор повернулся, собираясь заняться ранеными, Лив остановил его:

— Можешь ответить на один вопрос?

— Какой?

— Когда мы были в храме, ты кое-что сказал Локи. И я не понял твоих слов.

— Каких именно?

— Ты сказал: «Ты же знаешь, что произойдет! Так было уже не раз, и если мы не остановимся, то это случится снова!» Что ты имел в виду?

Тор ответил не сразу. Он опасался этого вопроса, ибо не знал, что сказать.

— Это уже происходило, Лив. Много раз, и оно повторялось вновь и вновь. Но больше такого не должно быть.

Нахмурившись, Лив удивленно склонил голову к плечу.

— Что именно?

Было ли у него право сказать правду мальчику и всем остальным, готовым пожертвовать ради него жизнью? И тут Тор понял, что у него не просто есть это право. Это его долг. Кто, как не его собственный сын, должен узнать обо всем?

И он ответил:

— Сумерки богов, Лив. Рагнарек.