Когда мы подошли к бревенчатому дому, Катя вышла нам навстречу. Она услышала наше приближение, хотя мы старались не производить шума. Когда Катя увидела меня, ее лицо просветлело. Она сказала:

— Слава Богу, Ким! Я очень боялась, что с тобой случилось что-то страшное.

— Что произошло в доме за время нашего отсутствия? — спросил Эрик.

Она покачала головой.

— Абсолютно ничего.

Перебивая друг друга, мы рассказали ей обо всем.

Один Очкарик не принимал участия в разговоре. Он сразу же принялся за дело. Через несколько минут, свистнув, он махнул нам рукой. Мы побежали к нему.

— В дом идут оба нижних провода, — объяснял он нам, показав на столб. — Пожалуй, будет лучше подключиться к ним здесь. В другом месте нас могут заметить из дома.

— А здесь мы рискуем, что нас увидит какой-нибудь прохожий, — возразил я.

— Придется пойти на это, — ответил Очкарик и стал карабкаться на столб. Провод, скрученный в моток, он повесил на руку.

Забраться по мокрому столбу было нелегким делом.

— А тебя там током не ударит? — спросила озабоченно Эвелин.

— Это от телефонных-то проводов?! — воскликнул Очкарик. — Ты, видимо, ничего в этом не смыслишь!

У меня и самого возникли было сомнения, не опасно ли подключение к проводам. Следовательно, если Эвелин ничего не смыслит, то это касается и меня. И все же никому не посоветовал бы проделывать то, чем за ним алея Очкарик, Во-первых, это запрещено, а во-вторых, надо действительно так же хорошо разбираться в электротехнике, как он.

Присоединение заняло не очень много времени. Однако, когда Очкарик собирался уже спускаться вниз, мимо нас на велосипеде проехал какой-то мужчина, которого мы до этого не заметили, увлекшись наблюдением за нашим другом.

Мужчина оказался местным жителем.

— Что вы, черт побери, ту делаете? А ты там, на столбе, немедленно спускайся вниз! — крикнул он.

Очкарик, который уже закончил свою работу, без промедления оказался на земле.

— Что вы тут делаете? — повторил мужчина.

— Да, собственно говоря, ничего, — ответил Очкарик и стал присоединять провод к динамику.

Снова начался дождь, и нам пришлось накрыть импровизированный аппарат плащом Очкарика.

Мужчина вдруг вскочил на велосипед и быстро закрутил педали.

— Куда это он понесся? — удивилась Катя.

— Конечно же, за полицией, — пояснил невозмутимо Очкарик. — Но нам не стоит отвлекаться. Сколько сейчас времени?

— Одиннадцать сорок шесть, — сказал я, взглянув на часы.

Прошло несколько минут. Очкарик сидел на сырой траве, плотно прижав к уху динамик. В другой руке он держал листок бумаги и шариковую ручку, чтобы записать то, что будет сказано по телефону. Если, конечно, разговор состоится. И если подслушивающее устройство Очкарика сработает…

На боковой улице показался еще какой-то мужчина. Заметили мы его лишь тогда, когда он вплотную приблизился к нам.

То был Ларсен! Он был одет как для рыбалки, да и в руке у него были рыболовные снасти. Приехал же он на велосипеде того прохожего, что накричал на нас. Мужчина, видимо, встретил полицейского по дороге и одолжил ему свой велосипед.

У Ларсена был очень сердитый вид.

— Что все это, черт побери, должно значить? — закричал он.

В этот момент в динамике отчетливо послышался звук. Видимо, это и был ожидаемый нами звонок!

— Вы что же, в рот воды набрали?.. Вы с ума сошли? Очкарик повернул к нему голову и шикнул:

— Потише!

— Что ты сказал, грубиян?

Ларсен швырнул велосипед на траву и сделал несколько поспешных шагов в нашу сторону.

— Это ты, шалопай, сказал мне «Потише»?! — крикнул он гневно.

— Да помолчите вы, наконец, черт бы вас побрал! — воскликнул Очкарик и плотнее прижал динамик к уху. — Вы разве не видите, что я хочу что-то послушать!

Ларсен ошеломленно остановился. Он, наверное, не верил своим ушам и хватал ртом воздух.

Тут мы услышали слабый голос телефонистки:

— Это номер сорок семь? Будете говорить с Копенгагеном. Минуточку!

Ларсен пришел в себя, и я увидел, что он собирался наброситься на нас.

Это заметила и Катя. Она потянула Ларсена за рукав и шепнула:

— То, что сейчас происходит, очень важно. Речь идет об ограблении почтового вагона. Вам не следует…

Ларсен был вне себя от гнева.

— Ограбление вагона? Что за ограбление? Да вы совсем рехнулись!

— Нет, это случилось на самом деле, — прошептала Катя. — Прослушайте, пожалуйста, этот телефонный разговор. Воздержитесь немного от ругательств, это вы успеете и потом.

Ларсен, кипевший от гнева, подошел ближе к столбу. Было видно, что полицейский все еще не верит нам, но он замолчал, а это в данный момент было самое главное.

В динамике послышался чей-то смех, и кто-то произнес:

— Так вот. Дело, стало быть, обтяпано. Это был голос толстяка.

— Отлично! А как прошла ваша поездка? — спросил лысый.

На другом конце провода снова рассмеялись.

— Прекрасно! Мы проследовали прямо через оцепление, и они не сделали ни малейшей попытки нас остановить. Эти идиоты даже отдавали нам честь.

Лысый тоже рассмеялся.

— А что потом? — спросил он.

— Когда мы приехали на Корсёргаде, он помог мне поднести мешки к воротам дома. И тогда я внушил ему, что теперь он должен ехать обратно, да поскорее, а если попытается свалять дурака, то никогда больше не увидит своего малыша. Ну а когда он уехал, я погрузил мешки в машину для развозки товаров, как мы и порешили.

— А где теперь мешки?

— Ты ведь знаешь парикмахерскую моего свояка?

— Ту, что на Истедгаде?

— Точно. Я их сложил там в задней комнате. В парикмахерской есть выход во двор, так что я подъехал на машине вплотную к двери, и никто не видел, что я сгружал.

— А твой свояк?

— Он сейчас в Ютландии и вернется только в пятницу. До тех пор заведение будет закрыто. Он просил меня присмотреть здесь во время его отсутствия. Потому-то ключи оказались у меня.

— Это просто фантастика! Следовательно, теперь нам надо выезжать в Копенгаген?

Я украдкой взглянул на Ларсена. Он слушал с большим вниманием.

— Да, — ответил толстяк. — Теперь можете сматываться. И чем раньше, тем лучше.

— А где встретимся?

— Напротив парикмахерской находится небольшое кафе. Там я и буду ждать вас. Однако поезжайте осторожно, ни в коем случае не привлекая к себе внимания полиции. Ради всего святого, не разрешай Вальтеру садиться за руль. Он сегодня слишком часто заглядывает в рюмку.

— Все будет в порядке. А мальчишек, стало быть, оставим в доме? Обоих — маленького и большого.

— Точно. Ну а теперь до свидания. Через час увидимся.

— О'кей! Пока!

— Пока! — откликнулся толстяк. Раздался щелчок, и динамик замолчал.

Ларсен стоял некоторое время молча, глядя на нас.

— Что, черт побери… — произнес он затем, слегка заикаясь.

И мы, как говорится, не сходя с места, стали рассказывать ему обо всем, что случилось за время его рыбалки. Сначала он слушал нас явно скептически, но уже вскоре, как мы поняли по его виду, поверил нам.

— Таким образом… — медленно произнес он, когда мы окончили свой рассказ, — в этом доме находятся два почтовых грабителя?

— Да, и еще мальчик, которого они похитили.

— Черт побери… — только и сказал он и почесал себе затылок.

— Поскольку мы теперь знаем, где спрятаны мешки, можно попытаться задержать обоих прямо здесь, — взволнованно предложила Катя.

— Но только без вас! — воскликнул Ларсен. — Не впутывайтесь в это дело! Не нарывайтесь на неприятности!.. Эрик, возьми-ка велосипед и поезжай по дороге, пока не встретишь патрульную полицейскую машину. Сегодня их здесь должно быть предостаточно. Скажи, что в бревенчатом доме находятся два грабителя. И пусть полицейские сообщат об этом другим патрулям по рации. Скажи, что это я послал тебя. Да, и передай, чтобы полицейские оцепили дом. Поторопись!

Эрик тут же вскочил на велосипед и умчался. Ларсен стал осторожно пробираться к дому. Мы следовали за ним по пятам.