О дальнейшем развитии событий рассказал Эрик: Мы шли домой, как я уже говорил, молча, в подавленном настроении, потеряв всякие надежды. По дороге сновало много автомобилей — полицейских и частных, в основном с копенгагенскими номерами. Сонное состояние, характерное для поселка в воскресные дни, сменилось лихорадочной деятельностью. Объяснялось это тем, что ограбление поезда вызвало приток в наши края множества любопытных. Молчание прервал Очкарик.

— Интересно получается, — начал он. — Ким ведь нам рассказывал, что незнакомец, которому он помог попасть в дом, очень торопился, желая навести там порядок до приезда гостей. Помните?

— Конечно, — подтвердил я.

— Однако, не считая последнего дома, где нас встретила целая семья, все остальные дачи оказались запертыми и без единой живой души.

— Так ты считаешь, что это произошло в том доме, где мы разговаривали с пожилым мужчиной и двумя маленькими девочками? — спросила Эвелин.

Очкарик отрицательно покачал головой.

— Как раз наоборот. Это, по моему мнению, произошло в одном из домов с закрытыми ставнями.

— Вполне возможно, — согласился я. — Но каким образом…

Тут Катя внезапно остановилась и воскликнула:

— Консервные банки!

— Что за консервные банки? — спросил я, еще не понимая, о чем она говорит.

— Вы разве не помните, что около одного из домов в траве лежала пара консервных банок?

— Ну как же, — подтвердил Очкарик. — Насколько я помню, около второго дома. А при чем эти банки?

— Они были совершенно чистые и не проржавевшие, — ответила Катя.

— Ну и что?

— Вы что же, не понимаете? Если бы они пролежали такую погоду долгое время, то…

— Прекрасно, — прервал я ее. — Предположим, что кто-то оставил их там совсем недавно. Ну и что? Это еще ничего не доказывает. Может, их бросил какой-нибудь прохожий.

— Катя, ты гений! — воскликнул вдруг Очкарик. Эвелин и я еще ничего не понимали.

— Это почему же она гений? — поинтересовался я.

— Дружище! — наставительно сказал Очкарик. — ты забыл, что говорил нам лавочник: он дал Киму две консервные банки с ананасами. Если это они…

— Немедленно туда! — воскликнул я. — Как называется тот дом?

— «Вид на море», — напомнила Катя. Через несколько минут мы были у этой дачи. Катя казалась права. Слегка помятые консервные банки с ананасами лежали около водосточной трубы. По ней можно было без большого труда добраться до окна второго этажа. И это окно оказалось приоткрытым. Мы уставились на него, а Катя прошептала:

— Мальчики, вы не побоитесь забраться в дом?

— Конечно, нет, — также шепотом отозвался Очкарик.

— Тогда я полезу первой!

— Ну уж нет, — возразил я. — Первым пойду я. А потом последуете вы…

Но Катя не дослушала и начала карабкаться по водосточной трубе.

Когда она оказалась наверху и ухватилась одной рукой за подоконник, водосточная труба переломилась и упала вниз. Несколько секунд казалось, что девочка вот-вот сорвется, но она буквально чудом смогла удержаться, а затем исчезла в окне.

Однако сразу же высунула голову и прошептала:

— Ребята, я сейчас вернусь!

— Будь осторожней, — также шепотом ответил Очкарик. — Поскольку труба сломана, мы не сможем подняться и помочь тебе в случае чего.

Катя лишь улыбнулась и прошептала:

— Справлюсь и сама!

И она вновь исчезла. Было около половины одиннадцатого.