Сиони с трудом запихнула последнее бумажное заклинание в сумку, стараясь не нарушать образовавшегося внутри управляемого хаоса. Именно такой хаос и предполагает, что у каждого из множества необходимых предметов имеется свое строго отведенное ему место. Теперь Сиони гораздо лучше понимала метод, которым руководствовался Эмери, расставляя вещи у себя дома.
Они с Эмери использовали не все листы бумаги, хотя и большую их часть, поэтому сумка, висевшая у Сиони на бедре, заметно раздулась от сотен сложных Складок.
Веснушчатые руки Сиони пробежались по щиту-цепи, обхватывавшему ее грудь, ощупывая каждое звено – в порядке ли. Проверив цепь дважды, она свистнула и щелкнула пальцами, подзывая Фенхеля.
Эмери шагнул в сторону, пропуская бумажную собачку. Умело сделанные лапы Фенхеля оставляли на тонком слое пыли, покрывавшем сухую землю, четырехпалые отпечатки, которые, правда, исчезали столь же быстро, как и возникали.
– Фенхель, мне надо свернуть тебя, – произнесла Сиони. Фенхель заскулил, и она добавила: – Не хочу, чтобы ты снова пострадал, а снаружи мокро. Это будет ненадолго.
– Вы так думаете? – спросил Эмери, в очередной раз оглядывая пространство и насупившись.
Сиони ласково улыбнулась ему и скомандовала Фенхелю:
– Прекратись!
Фенхель замер, и она осторожно свернула бумажного песика.
– Ваша сомневающаяся ипостась не очень сильна, – сказала Сиони. – Вам следует обрести уверенность.
Эмери промолчал.
Упаковав Фенхеля на самое дно сумки, Сиони вздохнула.
– А у меня то же самое должно выглядеть совсем по-другому, – пробормотала она. – Со скалами и бурными реками или с дорогами, которые делают неожиданные повороты. Может, там даже львы водятся. В своей жизни мне приходилось часто сомневаться.
В том числе и в тебе.
– Но без разломов, – уточнил Эмери.
Сиони оглянулась через плечо на шрам, разрезающий землю, и подумала, много ли песка насыпалось в бездну за время их скоропалительного магического урока.
– Трещин полно, а пропастей и впрямь нет, – согласилась она.
И, наверное, все зависит от того, как обернутся нынешние дела.
Она поднялась, отряхнула юбку – какой, спрашивается, от этого мог быть прок? – нервно ощупала цепь-щит и проверила, хорошо ли держится лямка сумки.
Сиони уже запомнила количество магических предметов, а также их местоположение, чтобы при необходимости мигом достать то, что понадобится.
– Желаю удачи, – пробурчал Эмери.
– Спасибо, – ответила она. – Но как вы…
Сиони повернулась к нему, но увидела пустынное пространство за пропастью в предутреннем освещении. Бумажный маг – по крайней мере, данная ипостась Эмери – как в воду канул.
Едва она успела осознать, что Эмери исчез, как землю сильно тряхнуло. Сиони попыталась найти какую-нибудь опору, но, разумеется, на голой равнине ничего не обнаружилось.
Подземные толчки продолжались, и теперь все вокруг подскакивало, словно Сиони принимала участие в диком родео. Она успела вильнуть в сторону от эпицентра катаклизма, но ее тут же швырнуло на колени, и она рассекла тыльную сторону ладони о каменистую землю – та плавилась, обнажая скрытую под сухой коркой темно-красную плоть.
Видение понемногу развеивалось. Небо рассыпалось, как разбитое стекло. «ПАМ-Пом-пуум» гремело так, что эхом отдавалось в легких Сиони. Пульс ускорился, и вскоре видение полностью растворилось.
Стены сердца Эмери подергивались, по ним пробегала мелкая рябь. Биение сделалось неровным, и Сиони непроизвольно стала дышать чаще. Что-то здесь не так, решила Сиони. Если сердце Эмери навредило себе, стараясь выпустить ее нуружу…
Она похолодела. Мир без Эмери Тейна. Еще месяц назад она могла существовать без него, но вернуться к этому теперь… От одной мысли Сиони стало дурно. Она подкосила ее.
Реки крови, протекавшие вдоль стенок камеры, быстро наполнялись и ускоряли течение. Воздух сделался гуще и жарче, будто Сиони в кухне наклонилась над кастрюлей с кипятком. Сердце извернулось так, потом этак, и Сиони потеряла равновесие.
Она упала на бок, под левой щекой у нее оказалась грубая влажная галька. Вокруг, касаясь одежды и кожи, веял сырой прохладный ветерок. Привкус соли. Неподалеку раздавался мерный плеск воды – волны разбивались о камни.
Сквозь горловину черной пещеры сочился блеклый солнечный свет. Резкие крики чаек заставили Сиони спохватиться.
Она очутилась на свободе.
– Получилось, – прошептала Сиони, вскакивая на ноги и посмотрев на нишу, где в лужице заколдованной крови билось сердце Эмери. Да, оно до сих пор билось, но гораздо слабее, чем прежде. Впрочем, Сиони еще могла его спасти – если она поторопится.
Она надеялась успеть.
Ее взгляд метнулся к горловине пещеры. Раннее утро. Но сколько прошло ночей – две, три?.. Усталость пронизывала мышцы Сиони, туманила ее зрение и мозг.
Сиони не могла сказать, сколько часов она находилась в сердце Эмери Тейна.
Она сглотнула, впервые осознав, что буквально умирает от жажды.
К сердцу она приблизилась, как жрица к алтарю. Потребуется ли ему заколдованная кровь, окруженная золотым свечением, чтобы пережить путешествие в Лондон? В руке Лиры после того, как та вырвала его из груди Эмери, оно билось без заклинаний – во всяком случае, так показалось Сиони.
Хотя, надо признать, ей было ничего не известно о том, как работают сердца магов, и почти ничего – о Потрошении.
Ей требовалось нечто особенное – какой-нибудь специальный контейнер для перевозки, что ли… Уж тогда бы она сумела в целости и сохранности доставить сердце Эмери в Лондон!
Пока Сиони мысленно перебирала в уме имевшиеся у нее возможности, соленый воздух вдруг начал обжигать ей ноздри. Белесые волоски на ее затылке встали дыбом. Облизнув губы, Сиони развернулась на месте и увидела Лиру. Темные волосы Потрошительницы безукоризненными волнами ниспадали на ее узкие плечи, кофейные глаза сощурились и приняли миндалевидную форму, алые губы кривились в ухмылке.
Напрягшись, чтобы у нее не затрясся подбородок, Сиони шагнула в сторону от каменной ниши, где покоилось сердце Бумажного мага. Нельзя допустить, чтобы заклинание Лиры ударило по нему и уничтожило его – вместо Сиони!
Ничего, она как-нибудь выкрутится. Она сбережет сердце Эмери и, разумеется, не позволит, чтобы оно пострадало от женщины, которая так плохо обращалась с ним.
Если Потрошительница изумилась при виде Сиони, то виду она не подала. Ее бледная кожа вспыхнула нежным румянцем от гнева, а может, и от ненависти. Сиони не могла утверждать наверняка – никогда прежде ей не приходилось встречаться со столь сильной антипатией. Такого размаха – уж точно.
Сиони сразу попыталась перехватить инициативу.
– Уходи отсюда, Лира, – сказала она, вытянувшись в струнку и жалея, что ее рост не превышает пяти футов и трех дюймов. – Ты хотела сбежать? Вот и беги, пока у тебя есть шанс.
Лира улыбнулась и стала похожа на полудикую кошку.
– Но сначала заберу с собою два сердца. Грат будет очень рад подарку, а уж твое сердечко приведет его в восторг, – промурлыкала Потрошительница.
Лира вскинула окровавленную руку – Сиони не могла определить, была ли на ней ее собственная или чужая кровь, – и одновременно вверх взмыли три пары оторванных, но еще живых культей. Сиони поежилась – она не заметила их на неровном полу пещеры!
Гортань Сиони непроизвольно сжалась, напомнив о синяках, которые совсем недавно оставила на ее шее точно такая же отрубленная рука. Сиони парализовало от ужаса, но тихий стук сердца Эмери вернул ее к действительности. Заставил двигаться.
Она рывком открыла сумку – и в то же самое мгновение рука Лиры по-змеиному дернулась вперед и оросила стену пещеры мелкими каплями холодной крови. Полумертвые культи с раскоряченными распухшими пальцами, словно хищные птицы, устремились к Сиони на невидимых крыльях.
Крыльях.
Птицы!
Сиони схватила Сложенных бумажных птиц и вытащила их из своей вязаной сумки.
– Дышите! – прошептала она и добавила, указывая на врагов: – Атакуйте их!
Две птицы бессильно шлепнулись на пол пещеры – похоже, они изрядно помялись! Вероятно, Сиони придавила их, когда упала на сумку, покидая сердце Эмери. Сиони запаниковала, но журавли услышали ее команду, взмыли вверх и закружили над своей хозяйкой. Их было семь – оранжевый, желтый, кирпичный, три белоснежных и серый. Звуки быстрого хлопанья крыльев разнеслись по пещере. Изящные шеи вытянулись, кубические туловища распрямились: журавли приготовились атаковать жуткую армию Лиры-Потрошительницы. Сиони почти как наяву услышала, как птицы дружно издали беззвучный боевой клич и самоотверженно ринулись на врагов.
Каждый журавль выбрал себе противника, но затем двое изменили тактику. Бумажные птицы заложили в воздухе крутой вираж и врезались в крупную полусгнившую пятерню – одна целилась в большой, а другая в безымянный пальцы. Ногти впились в журавлиные шеи, но руки не выдержали натиска – как и в тюрьме, они повалились наземь, прямо возле ног Сиони.
Мысли путались у Сиони в голове. От адреналина, хлынувшего в кровь, она ощутила небывалый подъем. Нужно было выбраться из пещеры: сердце Эмери находилось в опасной близости от сражения. Однако Лира загораживала выход и готовила следующее заклинание.
Сиони напряглась. Надо действовать исходя из инструкций Эмери, которые он дал ей совсем недавно!
«Сосредоточьтесь на цели, – голос Эмери прозвучал в ее мозгу, и она буквально увидела Бумажного мага воочию. – Почувствуйте ее в своем сознании, как простые иллюзии из книг. Если сможете, то звезды попадут куда нужно».
Сиони извлекла из сумки пять туго Сложенных четырехконечных звезд. Подобное оружие было и у Бумажного мага во время его похода в пакгауз.
Они и Эмери Сложили их так прочно, что они не помялись даже после злосчастного падения Сиони.
Девушка впилась взглядом в шевелящиеся губы и окровавленные руки Лиры, метнула звезды и рванулась к горловине пещеры.
Бумажные звезды закрутились в воздухе, как детские вертушки, подхваченные летним предгрозовым шквалом. Сиони не стала наблюдать за тем, нашли ли они свою цель. Это было ясно из того, как Лира яростно вскрикнула.
Утреннее солнце, лившее рассеянный свет сквозь тонкие облачка, обожгло пересохшую кожу Сиони и вспыхнуло на шири океана. Волны бились о черные неприступные скалы. Бездонный, голодный океан буйствовал…
Едва Сиони выбежала на неровный берег, как ее обдало ледяными брызгами. Плеть темно-янтарной ламинарии захлестнула ее за ногу, но тотчас развернулась, как будто поняла, что Сиони торопится и ей не нужно мешать.
Она успела сделать лишь пару шагов, когда ее окутала потрескивающая лента кровавого тумана. Щит, обхватывавший торс Сиони, отвердел. Пузырящуюся кровь отнесло от тела Сиони и впечатало в мокрую гальку, образовав на камнях след наподобие паутины.
Заклинание разрушилось!
Сиони ощутила во рту металлический привкус и сглотнула.
Лира поморщилась и вынула из-за пояса брюк крошечный флакон с кровью. Судя по всему, запасы вооружения у нее подходили к концу.
– Ярмарочные фокусы! – ухмыльнулась Лира и скорчила гримасу. – Или ты действительно веришь, что меня можно остановить бумажной цепочкой?
Вскрыв флакон своими острыми ногтями, Лира вылила его содержимое себе на ладонь. Кровь забурлила и заструилась вниз, капая в лужицы соленой воды, собравшиеся между прибрежными валунами.
– Уже три раза получилось! – возразила Сиони, делая шаг назад и не сводя с Потрошительницы пристального взгляда. – Уже кое-что!
Лира ответила поистине очаровательной улыбкой, и Сиони на мгновение увидела, чем Потрошительница сумела привлечь к себе Эмери. Но вскоре мягкое выражение лица Лиры исчезло – брови женщины сдвинулись, лоб наморщился, ноздри раздулись. Она что-то проговорила на странном и страшном языке и взмахнула окровавленной рукой, словно вознамерилась швырнуть в Сиони крикетный мяч.
Сиони принялась шарить в сумке. Она отразит выпад Лиры!
Удар пришелся со спины.
Волны, пронизанные красными жилами, налетели на нее подобно слепящему снежному вихрю и чуть не сбили с ног. Запоздалая вспышка тревоги, как ожог, пронзила Сиони от живота до темени. Она бросилась прочь, чтобы волна не утащила ее в океан, но вода уже совершила свое дело – промочила Сиони до нитки.
Сиони поняла, что сила покидает ее щит. Два звена, находившиеся у нее между лопатками, распались, и цепь кучкой размокшей бумаги упала на берег.
Сиони показалось, что волна напрочь вымыла и ее собственную кровь. Она лихорадочно рылась в сумке побелевшими дрожащими пальцами, выкидывая одну за другой бумажные фигурки с погибшими заклинаниями. Рыба, сложный шар для отвлечения внимания. Его Сложил Эмери, пока Сиони мастерила метательные звезды. Шар должен был воздействовать на Лиру, когда та…
Неожиданно Сиони нащупала симметричные ромбы, которые соседствовали рядом с Фенхелем. Они были сухими, как и Фенхель – их спасли фигурки погибших заклинаний, лежащие сверху. Тонкая пачка бумаги, которая, слава богу, осталась неиспользованной, тоже предохранила ромбы от воды.
Слабый зуд в пальцах сообщил Сиони, что находка не потеряла свой магический запал.
Сиони начала выкидывать из сумки размокшие заклинания, хотя Лира не давала ей передышки. Потрошительница неумолимо приближалась к ней, словно кошка, подкрадывающаяся к кузнечику. А Сиони пятилась, стараясь ни на секунду не отводить взгляда от Потрошительницы и ее окровавленных рук. Кожа Сиони отчаянно чесалась, а к горлу подступил ком.
Лучше бы ей вновь оказаться в сумрачном сердце Эмери, чем быть здесь безоружной. Но бежать было нельзя. Да и поздно. Нельзя было ни с чем вернуться к Эмери – умирающему, лишенному сердца.
– Ты ведь слабая, как и он, – ухмыльнулась Лира. – Ты абсолютно бесполезна. Как и все Складыватели. У Эмери никогда не было настоящей магической силы, а у тебя и подавно.
Сиони резко остановилась. Хватит играть роль мышки или кузнечика! Она потверже встала на черные камни. Пусть у нее и нет бумажного отвлекающего шара, но она сможет перехитрить Лиру иным способом.
– В ту ночь, когда Эмери спрятал тебя, он подписал документы о разводе, – заявила Сиони, постаравшись придать своему лицу самодовольное выражение, которого она терпеть не могла у других, к примеру у Лиры.
Глаза Потрошительницы превратились в узкие щели. Лиру явно переполняло бешенство, однако она сдерживала себя.
– Ты не очень-то и справлялась с ситуацией. Ты сплоховала, – добавила Сиони.
Теперь у Лиры слегка дернулась левая бровь, и Сиони это заметила. Лира продолжала наступление. Сиони упрямо стояла на месте и пыталась игнорировать холодный пот, обильно выступивший у нее на спине.
– Кстати, тебя вообще нет в его сердце, – проговорила она. – По крайней мере, такой, как ты сейчас, там днем с огнем не сыщешь! Разве что в тюрьме. Ты же сама это знаешь, верно, а, Лира?
Лира застыла шагах в восьми или девяти от Сиони. Сейчас она напомнила Сиони змею – свернувшуюся гадюку, готовую кинуться и ужалить. Сиони глубоко оскорбила тщеславие адептки запретной магии плоти… но возможно, что где-то в темных, пустых камерах своего сердца Лира все еще хранила привязанность к Эмери.
Нет. Конечно же, нет. Женщина, испытывающая истинную привязанность к мужчине, не будет вырывать сердце у своего любимого. А для Лиры сердце Эмери было обычным трофеем, сувениром. Собственностью. Она намеревалась извращенным способом отомстить Эмери за то, что он хотел изловить ее – свою вероломную жену – и ее приспешников. Пусть Эмери и любил Лиру в прошлом – теперь все переменилось. Он стал ее проклятием. Нависшей над ней карой. Непрерывно грозящим ей бичом.
И она ненавидела его за это.
Молниеносным движением Лира выхватила из-за пояса длинный кинжал и яростно отбросила ножны в сторону. Держа руку с ножом полусогнутой, так, что она походила на сломанное соколиное крыло, Лира бросилась на Сиони. То был обманный маневр – Лира атаковала не оружием, а своей плотью, покрытой алой пленкой крови.
«Патрисия, не забывайте, что Потрошители очень непростой народ, – говорил мг. Хьюз. – Они чрезвычайно опасны, и любой из них может с легкостью пропустить смертоносный разряд через тело жертвы с помощью одного-единственного прикосновения. Такова темная магия!»
Сиони метнулась вправо. Ее нога застряла между валунами, и Сиони упала ничком. Взмах руки Лиры пришелся как раз туда, где только что находилась голова Сиони. Но Сиони, повинуясь инстинкту, выдернула ногу из застрявшей туфли. Острая галька поранила ей ногу, пропоров насквозь грязный и промокший чулок. Но Лира не оставила ей времени, чтобы переживать из-за таких мелочей.
Лира крутанулась на месте, и лезвие кинжала рассекло воздух. Сиони подалась назад и еле-еле уклонилась от острия, свистнувшего рядом с ее грудью. Затем решительно прыгнула в лужу (та собралась в лунке между зубастыми камнями) и вытащила из сумки бумажного голубка.
Складки распались у нее на ладони. Как же ей напакостил океан!
Лира стремительно приближалась. Сиони взвизгнула, перебралась повыше, вновь увернувшись от Потрошительницы, которая жаждала наложить на нее смертоносные чары, и принялась рыться в сумке. В конце концов она нашла подходящее заклинание.
– Дыши! – приказала Сиони летучей мыши, и та взлетела вверх на широких крыльях – каждое было аккуратно Сложено из двух листов.
Мыши не потребовалось иных указаний, возможно, она чувствовала окружающую среду, как и Фенхель. И она спикировала на Лиру – прямо на ее нос.
Пальцы Сиони нащупали опутывающую цепь, сплетенную из двух прядей V-образных звеньев. Это было очередное заклинание из тех, что Эмери Тейн продемонстрировал ей в камере сердечных сомнений.
Сиони обернулась, и прилипшие к шее волосы разметались, приняв форму веера.
Лира поймала летучую мышь в полете и смяла ей крыло.
– Путай! – приказала Сиони цепи.
Как акула в морских глубинах, та вырвалась из руки Сиони и понеслась к Лире…
…А Потрошительница взмахнула кинжалом и перерубила ее пополам. Бумажные звенья упали на гальку, как рыбины, вынутые из воды.
– Я права, – произнесла почти не запыхавшаяся Лира. – Магической силой здесь и не пахнет.
Она картинно вынула из-за пояса последний флакон с кровью и швырнула его себе под ноги. Лиру окутал вихрь алого тумана – такое же заклинание она использовала, чтобы покинуть столовую, когда похитила сердце Эмери.
Но сейчас она никуда не исчезла, а возникла на расстоянии фута – как раз перед Сиони.
Выдох застрял у Сиони в горле, словно воздух внезапно обзавелся когтями и вонзил их в нежные стенки гортани. Сиони полезла в сумку за ромбом, последним из оставшихся у нее заклинаний…
Лира вцепилась Сиони в локоть и поднесла острие кинжала вплотную к подбородку Сиони.
Лира усмехалась во весь рот.
Не обращая внимания на нож, Сиони отчаянно оттолкнула Лиру и, не чувствуя усталости, вытащила из сумки простенький бумажный ромб.
«Сиони, что произойдет, если бумага будет очень быстро вибрировать?»
Лира зарычала, всем телом врезалась в Сиони и увлекла ее к валунам, изъеденным ветрами и соленой водой. Рука Лиры схватила Сиони за шею. Острие кинжала уткнулось ей в ребра. От Лиры пахло кровью и старыми позеленевшими монетами.
Лира принялась заклинать, и Сиони стало тепло. А потом жарко и душно. Похоже, древнее заклинание Лиры должно было спалить саму душу Сиони дотла.
Неужели Сиони проиграла? Она держала в руке сотворенное Эмери заклинание, но не могла даже пошевелиться.
Но воспользоваться им необходимо! Здесь. Сейчас.
– Взорвись! – шепнула Сиони, выпуская бумагу.
Ромб задрожал, завибрировал и, зажужжав, как летящий шершень, лениво опустился на гальку.
Жужжание сделалось еще громче, выше тоном и превратилось в писк…
Сложенный ромб лопнул, выбросив кучу искр и язык пламени, как взорвался бы пистолет с заткнутым дулом.
Сиони отбросило в сторону. Камни изранили ее и порвали ей одежду. Она ушибла локоть и бедро, во рту явственно ощущался привкус пепла.
На продолжении нескольких ударов сердца все казалось ослепительным, как утреннее солнце. Постепенно она начала различать цвета, очертания и тени, а в ушах высоко зазвенела какая-то нота, не желающий умолкать камертон.
Сиони с трудом села. Мышцы ныли, бедро отказывалось ей подчиняться. Каменистый берег ходил ходуном. Виски вздрагивали вместе с биением сердца: «ПАМ-Пом-пуум».
Эмери.
На другом конце каменистой площадки – где пенились волны, ругалась и ползала на четвереньках Лира-Потрошительница. К ее щекам прилипли эбеново-черные локоны.
Сиони схватилась за скальный выступ и заставила себя встать. Мир качался и кружился перед глазами. В ее голове непрерывно звенела та же нота – кажется, си-бемоль.
Нужно действовать. Лира успела прикоснуться к ней – теперь Потрошительнице надо лишь прийти в себя, и она продолжит заклинание, которое прервал взрыв.
Возле Сиони лежали наполовину промокшие листы, выпавшие из сумки. Кинжал Лиры валялся ровно посередине между противницами, его рукоять броско выделялась на пятне лишайника. Над океаном с криком носились перепуганные чайки.
Не обращая внимания на рябь перед глазами, Сиони помчалась к оружию. Лира с перекошенным лицом тоже поднялась на ноги и кинулась ей навстречу.
Две руки почти одновременно протянулись к ножу.
Сиони опередила Лиру на четверть секунды.
Подняв увесистый кинжал, Сиони испустила нечленораздельный вопль, вскинула оружие и неловко описала им дугу в воздухе. Странно, но она почувствовала легкое сопротивление, которого, впрочем, было недостаточно, чтобы ее остановить. Острое лезвие блеснуло…
…И Лира вскрикнула.
Камни окрасились в красный цвет. Лира, шатаясь, отступила и прижала ладони к лицу, пытаясь сдержать кровь, хлынувшую из разрезанной щеки и рассеченного глаза.
Сиони выронила кинжал: желудок у нее внезапно завязался в тугой узел. Лира снова закричала и тыльной стороной ладони ударила Сиони в челюсть.
Сиони упала, успев опереться рукой о мокрые камни. Лира рухнула на колени: она ругалась и что-то шипела сквозь зубы. Затем безуспешно попыталась произнести исцеляющее заклинание. Пока Лира запиналась при каждом слоге, Сиони смогла осмотреться по сторонам. Кровь была уже повсюду – она окрашивала соленые лужицы и ручейки, оставшиеся после прилива, обагрила лишайники, гальку и смятые бумажные листы-заклинания.
Бумага! Сырая и рваная бумага, пропитанная густой алой жидкостью.
Сиони неловко потянулась к листу, который показался ей посуше. Кровь Лиры нехотя впитывалась в тонкие края.
Совершенно бесстрастно и как-то автоматически Сиони прикоснулась к крови – телесным чернилам – своим указательным пальцем. Ее сознание не принимало ни в чем участия – спасительная идея попросту вынырнула из глубин ее памяти, как ностальгическое воспоминание, которое наконец пришло ей на помощь.
Сиони не сомневалась, что все сработает.
Она написала одиннадцать букв и прочла их дрожащим, но звонким голосом:
– Лира, застынь.
И случилось чудо.
Сиони ошеломленно смотрела на неподвижную Лиру, прижимающую руки к своему изуродованному лицу.
Ледяные язычки взбегали вверх по ногам Потрошительницы и ее сгорбленной спине. Стоны и проклятия умолкли, губы остались полураскрытыми на вдохе. Пряди угольно-черных волос вздыбились, неподвластные земному притяжению, словно кто-то намазал их мгновенно застывшим клеем.
Сиони разинула рот и взглянула на свежее заклинание. Она-то считала, что сотворила иллюзию вроде картинки из «Дерзкого бегства Пипа». Но нет! Все это не было выдумкой. Или, вернее сказать, это было ее собственной выдумкой. И вовсе не иллюзией.
Сиони уставилась на свой указательный палец, измазанный в крови, но ее мысли – ее способность к сознательному действию – оставались где-то вдали от нее. Она склонилась над листом, что-то на нем написала и прочитала вслух:
– …и никогда больше не двигайся.
Лира превратилась в изваяние.
Сиони поднялась на ноги, оставив окровавленную бумагу лежать на камнях. Маленький водоворот плеснул на лист, как будто желая растворить заклинание в океане. Сиони отошла от Лиры и заметила, что на волнах плещется продолговатый темный предмет. Он приближался, и Сиони могла даже не прищуриваться, чтобы хорошенько его рассмотреть.
К берегу плыла лодка. А в ней находились два человека. Один греб, весла синхронно вспенивали воду по бокам от лодки. Второй сидел около руля и следил за курсом.
Сиони вспомнила об изувеченной чайке, которую встретила, когда прибыла сюда, и остолбенела. Несчастную птицу послали за кем-то, возможно, за этой парочкой.
Что же теперь делать?
Сиони поежилась, вышла из ступора и направилась к пещере. Душа требовала бежать, но тело отказывалось подчиняться. Оно не было разбито, лишь чувствовало себя разбитым. Измотанным. Отстраненным.
Сиони доковыляла до входа в пещеру и вошла внутрь. Приложила руку к шероховатым камням и принялась вести пальцами вдоль стены – вплоть до той ниши, где лежало живое сердце Эмери.
В сумке Сиони не было ничего, кроме останков Фенхеля. Сиони чуть слышно заговорила с песиком: она благодарила его и обещала обязательно его восстановить.
Она осторожно оторвала несколько клочков бумаги, стараясь не повредить хрупкое туловище Фенхеля. Превозмогая усталость, Сиони Сложила цепь жизненных сил как раз такой длины, чтобы та могла обвить сердце взрослого человека.
Сиони выскользнула из пещеры и вскарабкалась на скалу лишь немногим раньше того, как лодка причалила к берегу.
Назад она уже не оглядывалась.
Огромный бумажный голубок находился на том самом месте, где Сиони его и оставила. Она оседлала его и сразу полетела в Лондон. Сердце Эмери было спрятано у нее на груди – там, где билось ее собственное.