За окном, возле которого сидел Эмери, проносился Лондон. По мере того как центр города постепенно переходил в густонаселенные предместья, кварталы и архитектурные достопримечательности становились все незначительнее. Высокие многоквартирные здания сменились приземистыми коттеджами и ухоженными садами. Поезд набрал скорость, убегая на юг, и Эмери рассеянно смотрел на пологие холмы, перемежающиеся зелеными лугами и полями. Вдалеке виднелись реки и каналы – столь невозмутимые, что вода в них походила на прозрачное стекло, изготовленное Осветителями.

Эмери уезжал все дальше от дома, постепенно приближаясь к врагу. Поезд мчался вперед, и за окном проносились расплывчатые цветовые пятна. Где-то на задворках сознания Эмери копошились мысли, связанные с бумажными иллюзиями, плетением цепей и идеально ровными Складками.

Но над всем этим властвовала она, Сиони.

Сколько времени минуло с тех пор, когда он в последний раз поцеловал женщину? Мозг лениво взялся за расчеты. Три года? После разрыва с ней, перед тем как они развелись. Он предпочитал не вдаваться в воспоминания.

Эмери оперся локтем о ручку кресла. Сиони. Еще месяц назад он носился с идеей о том, чтобы начать ухаживать за ней, когда она получит звание мага, и они оба вступят в новую жизнь – она как талантливый мастер, а он – как воспитатель очередного нескладехи, которого ему подсунет Патрисия. Он нисколько не сомневался в том, что Сиони успешно сдаст все положенные экзамены по завершении минимального – двухлетнего – срока обучения. Она проявила себя весьма смышленой и жадной до новых знаний ученицей, а ее замечательная память всегда изумляла наставника.

Однако за последние недели этот вроде бы краткий промежуток времени превратился в вечность. Квадраты на календаре увеличивались в размерах, а стрелки часов ползли по-черепашьи. А из-за того, что он беззаветно отдавал себя одному-единственному человеку (пусть даже не по собственному выбору), в их отношениях что-то изменилось. За считаные дни между ними возникла прочная и теплая связь, на создание которой, бывает, уходят долгие годы. Ее жизнерадостность, преданность и красота многократно затрудняли все его попытки сделать вид, будто ничего не изменилось, хотя он и прилагал для своей маскировки уже невероятные усилия.

А как она готовит! О, небеса – любые продукты, к которым прикасалась эта женщина, превращались в чистое золото, которое таяло у него во рту! Еще несколько месяцев – и он раздобреет на таких харчах и наверняка станет толще, чем Лэнгстон.

Губы Эмери невольно растянулись в улыбке. Он привык к жизни отшельника. Два года он провел в обществе бумажного скелета Джонто, но одиночество не смущало его – разве что изредка. Возможно, появление Сиони, озарившей и его дом, и его сердце, было великим даром судьбы или – не дай бог! – поворотом кармы. Свет, которого он не разглядел бы, если бы не невероятная глупость, которую Сиони совершила, отправившись в погоню за Потрошительницей – аж на берег океана, чтобы спасти его жизнь.

Она тогда и не знала его толком.

А теперь она знает все.

Почти все.

Эмери постарался сосредоточиться на пейзажах, пролетавших за окном. Неужели поезд проехал Кейтерем? Такое впечатление, что время наконец-то встряхнулось и пришло в движение. Оставалось надеяться, что оно не понесется вперед чересчур быстро и даст Эмери фору.

Напротив, поодаль, сидел мужчина в коричневом костюме. Эмери игнорировал его присутствие.

Эмери довелось столкнуться с Сараджем лицом к лицу лишь однажды, вскоре после того как Лира отказалась от собственной души и сбежала с Гратом и его шайкой. Ведь Потрошитель – нет, Осветитель – славился своим темным обаянием. Сарадж – безумец, подонок, извращенец с нравом, скрученным, как цветное макраме. Любой другой из самых злостных преступников всего мира Сараджу даже в подметки не годился. Сарадж любил убивать ради развлечения, и количество его жертв практически не поддавалось подсчету. Негодяй часто насиловал женщин и, демонстративно похваляясь, выставлял свои злодейства напоказ перед теми, кто пытался его изловить. Этот тип насмехался над обществом и наугад вонзал в него свой зазубренный гарпун.

Странно, но похоже, что именно Грат нашел с Потрошителем общий язык. Он действительно мог ладить с Сараджем – и, вероятно, отчасти контролировать его поступки. А если Хьюзу удастся схватить Грата, то попробуй угадай, что выкинет Сарадж и куда он направится! Одна только мысль о том, что преступник снова посягнет на жизнь Сиони, приводила Эмери в ярость, у него начинали зудеть кончики пальцев, а нутро скручивало в болезненном спазме. Поэтому Эмери согласился принять участие в решающей атаке, в тщательно подготовленной попытке схватить Сараджа перед тем, как тот окончательно взбесится.

Но до какого уровня зверства может дойти Потрошитель?

Эмери покачал головой. Нет, он не намерен это выяснять. Поезд на всех парах мчался к последнему прибежищу Сараджа. Темному Потрошителю пора отправляться за решетку.

А он, Эмери, должен остаться в живых и увидеть, как негодяя упекут в тюрьму.

Другие варианты его не устраивали.

Значит, и у затворника появилась веская причина для того, чтобы стремиться домой.

К полудню поезд прибыл в Брайтон. Эмери доехал в наемном автомобиле до Роттингдина, а оттуда направился пешком в прибрежный Солтден.

Некогда Солтден был известен как центр контрабанды. Этому способствовали высоченные, покрытые соляной коркой скалистые обрывы и укромные бухточки, где лихие люди предпочитали прятать свои суденышки. Эмери втянул ноздрями соленый воздух и прищурился. По его мнению, морем здесь и не пахло, а пахло самой настоящей кровью… и будущей бойней.

Над горизонтом клубились тяжелые дождевые тучи. Значит, где-то на другой стороне залива – во Франции – разразилась гроза. Эмери задумался, накроет ли ненастье Англию уже сегодня.

Нужно поаккуратнее выбирать участки для раскладывания бумажных заклинаний.

Да и Хьюз сказал, что остальные прибудут только завтра.

Не расставаясь с чемоданом, Эмери прогулялся по берегу и внимательно изучил скалы. Затем побрел обратно в город, высматривая заброшенные и особенно жалкие домишки. Ему требовалось просторное пустое здание. Вряд ли в Солтдене можно было найти нечто подобное, но попробовать, конечно, стоило.

Северную оконечность Солтдена, где жители всерьез пытались воссоздать что-то благопристойное, Эмери решил не посещать.

В конце концов он обнаружил то, что хотел: трехэтажное здание бывшей фабрики. Строение находилось в удовлетворительном состоянии, правда, поистрепалось от времени и непогоды. Судя по запаху, прежде тут изготавливали обувь. Оборудование в основном давно растащили.

Подойдет, подумал Эмери и направился в Роттингдин. Ему предстояло купить еще целую кипу бумаги.

Эмери всегда спал мало, но никогда на это не жаловался. Бессонница как будто сама предоставляла ему выбор: то ли страдать от нее, то ли использовать во благо. Поэтому почти всю ночь он провел за изготовлением самых разнообразных заклинаний, которые могли пригодиться и для личных дел, и для решающей битвы с Сараджем. Ловкие пальцы Эмери Складывали четырехконечные звездочки, звенья для цепей-щитов, цепи-удавки и множество других замысловатых вещиц. Что касается фабрики… Он надеялся, что Джулиет сумеет выполнить свою часть плана и выманит Сараджа в Солтден. А если нет, что ж, тогда надо будет ломать голову дальше.

Ранним утром Эмери уже был в переулке, расположенном позади старой скобяной лавки близ фабрики. Накануне он отправил Джулиет бумажную птицу с нужными координатами – теперь нужно было запастись терпением…

В начале десятого к лавке подъехали два автомобиля, в которых находились мг. Кантрелл и полицейские.

Джулиет, Плавильщица, примерно такого же возраста, что и Эмери, начала работать в Уголовном департаменте два года назад после успешной, но непродолжительной карьеры помощника инспектора в Ноттингеме. Рослая миловидная женщина ходила размашистым солдатским шагом и держалась подчеркнуто прямо. Как и Патрисия, она собирала волосы в тугой узел на затылке, что подчеркивало ее квадратный подбородок.

Плавильщицу сопровождали четыре «бобби», осанка которых выдавала их военное прошлое.

– Эмери, к сожалению не могу вас порадовать, сказав, что вы прекрасно выглядите, – заявила она, улыбнувшись, – но боюсь, вы назовете меня лгуньей. Вы не выспались? Или сегодня просто очень сумрачно?

Она взглянула на пасмурное небо.

Эмери промолчал. К Джулиет он относился с симпатией, но сейчас у него не было настроения для легковесной болтовни.

– Он едет сюда?

– Думаю, да, – ответила магичка, шагая по дороге.

Она оглянулась на полицейские автомобили, которые медленно ползли за ними.

– Нужно поторопиться. Сарадж Пренди может повести себя совершенно непредсказуемым образом.

– Я уже кое-что подготовил. Пустая обувная фабрика, вон там, неподалеку, – произнес Эмери, махнув рукой в сторону.

Из кармана балахона – на сей раз оттенка шалфейного – он извлек цепь-щит и предложил магическое изделие своей спутнице.

Джулиет покачала головой и подала знак – машины тотчас затормозили.

– Благодарю, но в бумажной защите пока нет необходимости, – сказала она, направляясь к багажнику одного из автомобилей.

Эмери последовал за Плавильщицей. Магичка подняла крышку и вынула из прочной картонной коробки стальную цепь с фигурными звеньями, образующими широкий пояс.

– Наденьте, – предложила она. – Наверняка не размокнет от сырости.

Эмери не стал возражать и взял у Плавильщицы цепь. Она оказалась гораздо тяжелее своего бумажного аналога, но Джулиет была права – стальные кольца намного превосходили надежностью хрупкие бумажные звенья. Оборонительные заклинания Складывателей имеют определенный предел. Атакующие, впрочем, тоже. Но у любого материала есть свои достоинства и недостатки. Эмери усвоил эту истину еще во время своего обучения, которое завершилось девять лет назад.

– Наши люди сейчас в Брайтоне, – добавила Джулиет и, порывшись в кармане, отыскала бумажку с адресом. – Хорошо бы послать к ним птицу – ведь только они и смогут предупредить нас о прибытии Сараджа.

Эмери взял записку, Джулиет извлекла из багажника тонкий лист серого картона, и Эмери мигом Сложил из него маленькую певчую птичку.

Бумажный гонец будет неразличим на фоне туч – он быстро достигнет Брайтона и вернется обратно в Солтден, как прилетает в свое родное гнездо настоящая птица.

– Джулиет…

– М-м-м?

Эмери взвесил птаху на ладони.

– Удалось найти склад? И Лиру?

Плавильщица нахмурилась.

– Альфред говорит, что местная полиция обнаружила и склады, и даже разбитое зеркало, но Лира пропала.

Эмери забеспокоился, но совсем не так, как он ожидал. Он не ощутил ни привычного биения пульса в висках, ни прилива страха. Скорее его тревога напоминала короткий укус слепня. Он отмахнулся от зыбкого ощущения – сейчас Лира интересовала его едва ли не меньше всего на свете.

– Дыши, – шепнул Эмери птичке, и его крохотное детище встрепенулось на ладони.

Эмери внятно изложил ей задание, и пташка, взвившись вверх, помчалась с попутным ветром на запад, к Брайтону.

Джулиет вздохнула.

– Надеюсь, обойдется без дождя.

– Дождя не будет, – заявил Эмери. – В ближайшее время – точно.

– Откуда такая уверенность? – не без ехидства спросила она.

– Складыватели на этот счет никогда не ошибаются, – ответил он, отворачиваясь от автомобиля. – Давайте я покажу вам фабрику. Там-то и спрячутся наши люди.

Когда птичка вернулась, время понеслось вскачь.

Настроенный на Эмери бумажный вестник отыскал своего хозяина в укрытии позади скобяной лавки, которое маг делил с Джулиет.

Птичка опустилась на ладонь Эмери, хлопая обтрепавшимися крылышками.

Она изрядно помялась, но была способна летать.

– Прекратись! – скомандовал Эмери и перевернул птаху.

Внизу правого крыла обнаружилось послание, написанное убористыми мелкими буквами: «Ведем погоню. Движемся к Солтдену. Похоже, у С. мало крови. Не может телепортироваться».

Сарадж Пренди направлялся в ловушку.

Эмери передал птичку Джулиет. Плавильщица прочла записку и стиснула губы.

– Если мальчики не смогут загнать Сараджа сюда, то мои мины конечно же это сделают. Я заблокировала все выходы и на берег, и в глубь суши. Мины будут взрываться, когда «почувствуют кровь». А потом… Надеюсь, Эмери Тейн, ваши штучки оснащены защитой от дураков?

– Если нет, значит, я сам дурак, – парировал Эмери.

Времени было в обрез. Сарадж мог появиться с минуты на минуту – бумажная птичка летает ненамного быстрее, чем ходит человек. Вскоре в затихшем сумрачном Солтдене разнеслись выстрелы. Стрелял не Сарадж, а его преследователи. То ли они пытались ранить Потрошителя, то ли просто пугали…

Затем прогремел взрыв – так близко, что Эмери услышал, как по стенам лавчонки забарабанили осколки. Он понял, что сработала одна из мин Джулиет, преграждавших Сараджу выход на берег и вынуждавших его идти к фабрике.

– До встречи! – попрощалась Джулиет. – Увидимся здесь, чуть позже.

Плавильщица улыбнулась и выскочила из укрытия. Выудив из кармана жакета несколько крохотных, размером с фартинг, бронзовых дисков, она бросила их перед собой и крикнула: «Цель!» Диски бешено закружились в воздухе невысоко над землей и, громко жужжа, устремились к невидимой цели. Джулиет кинулась за ними.

Эмери досчитал до восьми и побежал в противоположном направлении – в сторону фабрики, огибая по дороге холм. Порыв ветра швырнул в лицо Эмери прядь его же собственных волос и, перед тем как стихнуть, окутал мага густым облаком багрового дыма.

Эмери резко сбавил скорость, что удалось не сразу – подошвы ботинок скользили по крутому склону. Дым рассеялся. Менее чем в десяти футах от Бумажного мага стоял, осклабившись и сверкая неестественно белыми зубами, Сарадж Пренди.

Значит, ему хватило крови для телепортации.

Сарадж оказался строен и гибок. Вероятно, он еще не достиг сорокалетнего возраста, хотя, Бумажный маг не мог за это ручаться, смуглая кожа Сараджа скрадывала обычные для соотечественников Эмери признаки старения. Узкоплечий, худощавый Потрошитель был дюйма на три выше Эмери. Удлиненное лицо Сараджа сходилось к заостренному подбородку, а над ушами вздымалась густая копна курчавых черных волос. В ушах сверкали золотые серьги-гвоздики. Одет он был в рабочую спецовку строгого покроя, обильно отделанную кожаными вставками и с короткими рукавами. Как и у Лиры, у Сараджа имелся ременной пояс, на котором болтались флаконы с холодной кровью, часть из которых уже опустела.

Лишь небеса ведали, кого Сарадж замучил, чтобы создать себе этот запас.

– Вот и ты, Эмери Тейн, – настоящее олицетворение благоразумия и сдержанности, – произнес он вкрадчивым и слишком высоким голосом. – Приветствую тебя! Как видишь, я не опоздал. Забавно, но я надеялся, что мы когда-нибудь столкнемся – ты и я. Ты вечно преграждал мне путь, Эмери Тейн, и не давал мне вдоволь поиграть со свежей добычей.

Эмери изобразил насмешливый полупоклон, не сводя пристального взора с Потрошителя.

– Хорошо. За тобой будет главная партия, Сарадж, но сначала выслушай меня. Я бы хотел кое-что выяснить… Почему ты устроил взрыв на фабрике? Зачем ты вообще учинил все это? Сиони нужна была Грату живой, и ты, я вижу, перестарался!

Сарадж ухмыльнулся.

– Знаешь, kagaz – это слово на хинди означает «бумага» – мне просто стало скучно. С тех пор как твоя прежняя шавка заледенела, Грат превратился в… mongrel… Как сказать по-английски?.. В пса. Он тыкался носом во все двери, искал кости. Я хотел уехать отсюда, но не мог, потому что рыжая малявка крепко привязала Грата к Англии. Ясно?

Эмери молниеносно выхватил из кармана горсточку Сложенных звезд и широким веером метнул их в Сараджа. Потрошитель увернулся, но внезапно прогремел выстрел, и на руке Сараджа, выше локтя, появилась зияющая рана.

Глаза Сараджа сузились и почернели – он увидел Джулиет и полицейского, бежавших вверх по холму. «Бобби» на ходу перезаряжал оружие. Сарадж хмыкнул, отскочил вправо, рванулся к фабрике, прыгнул в уже разбитое окно и скрылся в здании.

– Не дайте ему уйти! – прохрипела Джулиет, обратившись к своему спутнику, облаченному в форму. – Караульте Сараджа вместе со Смитом у заднего выхода! Остальные – за мной! – крикнула Плавильщица.

Пульс Эмери участился, наполнив его тело лихорадочной энергией. Адреналин погнал мага вслед за Джулиет: балахон, как крылья, развевался за его спиной. Цепь, опоясывающая торс, позвякивала, словно колокольчики, внушая некоторую уверенность. Но сегодня ему больше, чем когда-либо, требовались проницательность и осторожность.

Эмери влетел в главную дверь и тщательно запер ее за собой. Полицейские и Плавильщица уже были в здании. Сарадж не должен уйти отсюда, разве что в кандалах. Эмери совершенно не хотелось думать о том, что произойдет, если Англия лишится еще одного Складывателя. Хотя, пожалуй, пора бы начать беспокоиться по этому поводу.

Сарадж по какой-то причине решил не прятаться. Потрошитель застыл у дальней стены просторного зала с высоким потолком и частично выбитыми или потрескавшимися оконными стеклами. На полу валялись покореженные железные детали и обрывки тросов, забытые после разбора оборудования. Повсюду громоздились пустые бочки и коробки. А еще в бывшем цеху, помимо главного входа, обнаружились две другие двери – между ними как раз и находился Сарадж. За левой, приоткрытой, виднелся длинный коридор, который упирался в лестницу, за правой – подсобка, также имеющая две двери. (Бумажный маг знал, что одна из них вела на территорию фабрики, где прежде размещались различные склады, а вторая – в глубь заброшенного здания.)

Джулиет уже выставила караул возле правой двери.

Эмери задумался. Если Сарадж выберет левую дверь, он перехитрит сам себя. Если правую… Эмери мысленно молился, чтобы преступник отдал предпочтение именно ей.

Но Потрошитель вроде бы не торопился. Он широко расставил ноги и катал на ладони флакон с багряной кровью. Свободная рука Сараджа замерла над сверкавшей у бедра золоченой рукоятью револьвера.

Джулиет решила атаковать противника.

– Привлекаю! – крикнула магичка.

Цепь на торсе Эмери дернулась, отреагировав на призыв Джулиет, но заклинание относилось конечно же вовсе не к стальным защитным звеньям. Револьвер Сараджа выскочил из кобуры и, словно под воздействием магнита, полетел прямо к магичке. Потрошитель подпрыгнул вверх, но не сумел поймать оружие.

Револьвер, проплыв в воздухе между тремя рослыми полицейскими из Уголовного департамента, звучно брякнул и прилип к металлическому поясу на талии Плавильщицы.

Раздался щелчок, и Эмери увидел на поясе Джулиет острый кинжал Сараджа. Маг даже не заметил, как холодное оружие успело расстаться со своим хозяином.

К сожалению, флаконы с кровью – самая страшная вещь из арсенала Потрошителя – были стеклянными.

Джулиет выхватила из кобуры револьвер с изящной рукоятью из слоновой кости, при виде которого Сиони разрыдалась бы от зависти.

– Пренди, имей в виду, что у всех нас – зачарованные стволы! – громко отчеканила она голосом истинного служителя закона и порядка. – Мы не промажем! Предлагаю сдаться без сопротивления.

Сарадж только ухмыльнулся. Эмери не видел, открывал ли он флакон, но вдруг Потрошитель выставил перед собой ладонь и рубанул ладонью по воздуху. Точно так же действовала и Лира, когда она напала на Эмери несколько месяцев тому назад.

Цепь Джулиет еще плотнее обхватила ее торс. Прядь волос, выбившаяся из аккуратного узла на затылке, взметнулась, будто подхваченная ветром, но ничего больше не случилось.

– Весьма предусмотрительно, – с иронией произнес Сарадж. – А я-то надеялся на что-нибудь занимательное.

– Огонь! – крикнула Джулиет.

Сарадж бросился вправо, но не к двери. По фабричному цеху раскатились гулкие выстрелы. Из флаконов Сараджа брызнула кровь, и на полу заалели лужицы, из которых сразу восстали неподвижные копии Потрошителя. Пули, направленные в Сараджа, отклонились от цели и пронзили фантомов.

Значит, Сарадж пользовался своей кровью, догадался Эмери. Заколдованные пули «не почувствовали» разницы между оригиналом и двойниками.

Преступник все предусмотрел.

Когда началась пальба, Сарадж метнулся к разбитому окну, через которое он и попал в здание. Эмери напружинился, рванулся к Потрошителю наперерез и на бегу вытащил из кармана Ослепляющую звезду, похожую на детскую вертушку.

– Вспышка! – приказал Эмери, кинув ее в Сараджа.

Из середины пятиугольника ударил ослепительный свет, и у Эмери, создавшего заклинание, перед глазами поплыли черные пятна. Сарадж споткнулся, упал и отчаянно заморгал.

Впрочем, он быстро опомнился и сделал выпад в сторону Эмери, заставив стальной пояс мага туго напрячься. Сарадж мгновенно откатился в сторону и, подхватив руками две пустые бочки, швырнул их через весь цех. Первая попала в Джулиет. Вторая врезалась в Эмери с силой мчащегося автомобиля.

От удара в ребра у мага перехватило дыхание. Эмери оторвало от пола, он полетел спиной вперед и плечом врезался в стену.

Раздался хруст, и Бумажный маг сполз на пол. Правое плечо горело, мышцы свело судорогой.

Превозмогая слабость и тошноту, Эмери глотнул воздуха и вновь задохнулся, когда пульсирующая, сверлящая боль стремительно разлилась от ключицы по всему боку. Эмери перевернулся, чтобы снять часть нагрузки с поврежденного участка тела. Ключица предательски изогнулась, но не проткнула кожу. Что ж, ему повезло – предоставить Сараджу доступ к собственной крови было бы ничуть не лучше, чем позволить Потрошителю коснуться себя.

Эмери потряс головой и начал подниматься, опираясь на левую руку и скрипя зубами, когда сломанная кость шевелилась. Джулиет уже встала. К счастью, в те минуты, когда маги оказались выведены из строя, полицейским удалось отвлечь Потрошителя на себя. Несколько «бобби» обогнули двойников Сараджа и принялись стрелять по настоящему Потрошителю. Зачарованные пули достигли цели, ранив Потрошителя в двух местах.

Сарадж приложил ладонь к окровавленной груди и вполголоса произнес заклинание Исцеления. Когда он убрал руку, рана уже зарубцевалась.

А Потрошитель не терял времени даром. Прежде чем противники Сараджа перезарядили оружие, Потрошитель бросился к ближайшему полицейскому. Впившись в горло мужчины цепкими пальцами, Сарадж попытался прикрыться «бобби» как щитом, но тут же сменил тактику.

На глазах у остолбеневших полицейских Сарадж сломал шею здоровяка и швырнул тело на пол.

Никто не смог ему помешать.

Затем Сарадж атаковал Джулиет, выудив из кармана горсть зубов.

Эмери с трудом привстал и вытащил из-под балахона опутывающую цепь.

– Хватай! – приказал маг и швырнул ее вперед.

Звенья зацепили лодыжку Сараджа за миг перед тем, как тот дотянулся до Плавильщицы. Сарадж не прикоснулся к магичке – заколдованные желтые зубы миновали Джулиет и, как легкие пульки, вонзились в противоположную стену.

Эмери поднялся во весь рост, морщась от боли, которая терзала его плечо, и взмахнул рукой. Сарадж упал на колено, дернув ногой с такой силой, что цепь лопнула. Лишившись магической силы, звенья жалобно зазвенели.

Джулиет перезарядила револьвер, а Сарадж танцующими шагами вернулся на прежнюю позицию. Подхватив бочку, он метнул ее в одного из двух оставшихся полицейских: «бобби» неподвижно распластался возле дальней стены.

Эмери принялся искать Взрывное заклинание, а Сарадж, бормоча магическую формулу, вернулся к убитому. Разодрав грудь жертвы, Потрошитель извлек оттуда сердце…

– Нет! – крикнул Эмери и рванулся к Потрошителю.

Джулиет сосредоточенно прищурилась и навела дуло на Сараджа. Прогремел выстрел – пуля попала точно в середину сердца, разорвав кусок плоти в мелкие клочья. Сарадж выругался и бросил бесполезную добычу. Пуля застряла в его ладони, кровь Потрошителя смешалась с кровью убитого полисмена.

Сарадж ощупал пальцами флаконы, пересчитывая пробки. Запасы Потрошителя уменьшались, но сейчас, под прицелом револьвера Джулиет, он, конечно, не мог действовать в открытую. Сарадж расхохотался визгливым маниакальным смехом. Он прошипел заклинание, и кровь в теле мертвеца вскипела, наполнив воздух едким паром. Сарадж метнулся назад и выскочил в правую дверь в тот самый миг, когда Джулиет снова выстрелила. Пуля просвистела рядом с Потрошителем и вонзилась в дверной косяк. Увы, заклинание помогало пулям находить цель, но не могло заставить их огибать углы!

Единственный уцелевший «бобби» погнался за Сараджем, крепко стиснув револьвер в кулаке. Джулиет поспешила за ним. Эмери кое-как прижал поврежденную руку к боку (пришлось помогать себе здоровой рукой) и заковылял следом. Он тщетно пытался заставить себя двигаться плавно и прикусывал язык, чтобы не застонать, – кость елозила в местах перелома и причиняла ему жгучую боль.

Когда он, задерживая дыхание, пересек облако багрового пара, глаза сильно защипало.

Эмери прошаркал через помещение, где находился выход на территорию фабрики. По пути он заметил, что дверь наружу все еще закрыта, а вот вторая, ведущая в недра здания, широко распахнута. На деревянной створке темнел четкий отпечаток ладони. Похоже, Сарадж находился где-то рядом…

Эмери не ошибся. Переступив через порог, он увидел Джулиет – магичке удалось загнать Сараджа в смежную подсобку.

Широкая бумажная лента, заранее подготовленная Эмери, валялась на полу и пестрела кровавыми пятнами. Она слегка помялась, но вложенное в нее заклинание должно было сработать.

– Соединись, – тихо сказал маг, наклонившись над лентой.

Та по-змеиному изогнулась и встала вертикально.

Джулиет и полисмен прицелились в Сараджа. Потрошитель хихикал, как одержимый, и размахивал стеклянным флаконом.

– Какие вы непонятливые! Ни замки, ни заборы меня не удержат! – ликующе заявил он. – В следующий раз сыграем по моим правилам, ладно?

Он швырнул склянку, и ее содержимое тотчас брызнуло в разные стороны, но через секунду лицо Сараджа вытянулось и приняло недоуменное выражение. Ведь он пытался телепортироваться, а кровь не подчинилась ему.

С вылезающими из орбит глазами Сарадж кинулся к окну и ударил в стекло, но лишь разбил костяшки пальцев. Кулак Сараджа врезался в штукатурку на стене: окно оказалось бумажной иллюзией, которая скрывала днище огромной «глухой коробки».

Эмери быстро запечатал коробку.

Теперь магия Сараджа не действовала, зато огнестрельное оружие работало отлично.

– Подними руки, пока я их тебе не отшибла! – зло бросила Джулиет.

Сарадж криво улыбнулся.

Эмери вздрогнул от выстрела: Джулиет ранила Сараджа в голень.

Потрошитель вскинул руки над головой и рухнул на колени. Похоже, боль вовсе не тревожила Сараджа.

– Ну и ловкачи! – взвизгнул он.

Пока полисмен надевал на Потрошителя наручники, тот опять забубнил заклинание.

Хотя нет, он не колдовал, а пел. Эмери разобрал стишок детской песенки.

Поддерживая правую руку левой, Эмери скрючился, чтобы ненароком не опереться на эфемерную бумажную стену за своей спиной.

Отличная песня для «глухой коробки».

– Вызывайте остальных парней, – обратилась к «бобби» Джулиет. – Отвезем Сараджа в Лондон.