Тьма то сгущалась, то редела.

Где-то в тени, как речная вода, журчали невнятные голоса. Она плыла вместе с ними, покачиваясь вверх и вниз. Плохо только, что она очень боялась утонуть.

Она пошевелилась, и голоса сделались громче, хотя, возможно, она просто лучше слышала их. Теперь они перекатывались, как гром отдаленной грозы.

Она вздрогнула и на мгновение почувствовала себя невесомой. Неожиданно ее тело стукнулось обо что-то твердое.

Где-то в черных водах к ней присосались тысячи пиявок и принялись пировать, извиваясь и при каждом движении простреливая кожу острой болью.

Она ловила воздух широко открытым ртом.

– Давайте его сюда! Живо! – рявкнул мужской голос. – Не нужна ему кровь, она сама в ней с головы до ног!

Что-то холодное, металлическое прикоснулось к коже Сиони и опутало ее торс. Сиони начал бить озноб.

– Он здесь! – отозвалась женщина.

Внезапно до Сиони донесся голос мужчины, речитативом бормотавшего заклинание на каком-то древнем языке.

Она почувствовала жар. Она знала этот жар.

Заклинание прервалось.

– Удалите стекла, иначе магия не подействует, – произнес голос, звучавший спокойнее остальных.

Волна захлестнула Сиони, качнула ее во мраке. Перевернула с боку на бок. От кожи отлепилась одна пиявка, потом другая. Заклинание возобновилось, а с ним вернулся и жар. Тот самый жар, который она чувствовала на острове Фаулнесс.

Тени начали светлеть. Ложный рассвет.

Потрошитель.

Нет! – мысленно выкрикнула Сиони, но ее губы не пошевелились, глаза не открылись.

Пиявки отвалились и сгорели. Вода стала засасывать ее, и вскоре голоса стихли.

Когда Сиони разлепила веки, на нее, будто сотни стеклянных глаз со зрачками-ниточками, уставился целый сонм выключенных электрических ламп. Сиони заморгала, пытаясь сфокусировать зрение. Лампы торчали из медных воронок, соединенных между собой наподобие перевернутого букета, приделанного к серому панельному потолку.

Где же она видела этот потолок?

Сиони никак не могла вспомнить.

Она заморгала, с трудом приподнимая распухшие веки. Все ее мышцы затекли и одеревенели. Пересохший язык еле-еле шевелился во рту, в котором чувствовался противный кислый привкус. Череп сверлила тупая ровная боль, пульсировавшая где-то в глубине мозга.

Сиони покосилась на оливковое одеяло, которым была укрыта почти до плеч. Ее руки покоились поверх него и располагались строго параллельно телу. С левого запястья свисала ленточка с привязанной табличкой. Она разглядывала ее, пока ей не удалось прочитать надпись. Ее имя: Сиони Твилл. Пошевелившись, она ощутила на своем теле плотную непривычную материю. Приподняв голову, лежавшую на высокой подушке, Сиони разглядела свое одеяние. Белое полотняное платье или, возможно, рубаха, окутывала ее, словно кокон.

Повернув голову, она заметила ряд пустых больничных коек – ровно застеленных, с невысокими бортиками по бокам, вроде решеток у детских кроваток. В углу, возле двери, красовался английский флаг на древке. Больница. Вернее, госпиталь.

Она находилась в госпитале.

Остальную часть просторной палаты загораживала передвижная ширма. Около койки Сиони стоял обычный деревянный стул. На жестком сиденье валялась обложкой вверх раскрытая на середине «Повесть о двух городах».

Она подняла руку, удивившись ее тяжести, и протерла глаза.

Посмотрела на ладонь и задумалась.

Постепенно ее сознание прояснилось.

Дом. Грат. Окно, зеркала. Кровь, стекло. Мг. Эйвиоски. Дилайла.

Она ухватилась за края узкого матраса и попыталась сесть, но палата закружилась вокруг нее, а пустой желудок подскочил к самому горлу. Она рухнула обратно на койку, металлические прутья каркаса задребезжали.

Она начала снова пристально рассматривать свою ладонь. Теперь она вспоминала осколки стекла, вонзившиеся в ее плоть, и сетку порезов, которые испещрили ее кожу. Она отчетливо видела их мысленным взором, но на ее руке не было ни повязок, ни даже шрамов. Она подняла другую руку, явственно ощущая, как длинный острый осколок порезал ей пальцы, когда она пустила его в дело.

Поразительно, но ее кожа была гладкой и абсолютно неповрежденной.

Сон? Настолько живой, настолько подробный?

А если ей приснилась схватка с Гратом, то почему же сейчас она находится в госпитале?

Как она вообще выжила?

Сиони потрогала свою шею (волосы оказались расчесаны, но не заплетены, а собраны в длинный хвост) – там тоже не обнаружилось ни единого шрама или пореза.

Приложила руку к ушибленной щеке, но не почувствовала ни малейшей боли, лишь прикосновение подушечек собственных пальцев.

– Сиони.

Она заморгала и увидела, что из-за ширмы вышел Эмери. Он был одет так же, как и во время прощания на вокзале.

Сердце Сиони ускорило свой бег, но сразу дало сбой – девушка разглядела, что правая рука Бумажного мага висела на перевязи, перекинутой через плечо.

– Ты ранен, – хотела сказать она, но вместо этого из ее рта вырвался невнятный хрип.

Эмери исчез за ширмой, и Сиони услышала, как он просил кого-то принести воды. Спустя секунду из-за ширмы появилась медсестра в белом. В руках она держала графин и стакан. Поставив их на прикроватную тумбочку, женщина наполнила стакан наполовину и помогла Сиони поднять голову, чтобы можно было пить.

Вода показалась Сиони очень холодной и обожгла ей пищевод: по всему телу разбежались ледяные мурашки, доходящие до кончиков пальцев ног. Тем не менее она осушила стакан залпом.

Медсестра налила еще, и на сей раз посоветовала пить маленькими глотками.

Сиони так и сделала, но закашлялась. Женщина приложила ладонь к ее лбу.

– Выглядите вы неплохо, – проговорила она, – но я приглашу доктора. Пусть он проверит ваше состояние. Как вы себя чувствуете?

Сиони перевела взгляд с медсестры на Эмери.

– Чувствую? – пролепетала она.

– Прошу вас… – произнес Эмери. – Она только что очнулась. Вы не позволите нам побеседовать минуту-другую?

Медсестра понимающе кивнула и вышла. Эмери наполнил стакан водой и сел на стул, переложив книгу на пол. Протянув здоровую руку, он взял ладонь Сиони в свою.

Сиони ощутила тепло, исходящее от него, и ее кожу приятно защекотало.

Она приподнялась на подушке, хотя сесть нормально не смогла.

– Твоя рука… – прошептала она. – Но ты жив.

Он улыбнулся ей самой настоящей, искренней улыбкой, которая сперва озарила его глаза, а затем осторожно тронула уголки губ.

– Если быть точным, моя ключица. Ничего! Еще семь недель, и я буду в полном порядке.

– Семь? – повторила она и поморщилась от резкой боли в голове.

Эмери легонько сжал ее ладонь.

– Как ты?

– Нормально. Я… Сколько времени я здесь нахожусь?

– Маг Хьюз доставил тебя сюда девять дней назад, – ответил Эмери. – Я тоже был вынужден погостить в госпитале, но лишь два дня.

– Девять, – пробормотала Сиони.

Эмери кивнул.

– Заклинания, которыми тебя лечили, отнимают очень много сил. Врачи хотели, чтобы ты пришла в сознание естественным образом.

Сиони запаниковала: ее дыхание резко участилось, а живот сжался в тугой ком. Она помнила что-то, но чем старательнее пыталась восстановить подробности, тем больше их ускользало прочь, словно речной ил из пальцев.

Эмери наклонился и погладил ее по голове.

– Ш-ш-ш, ты в безопасности. С тобой все в порядке… с нами обоими. Тебе необходимо отдохнуть.

– Я отдыхаю уже девять дней! – возмущенно воскликнула Сиони, но тут же одернула себя и глубоко, нарочито медленно вздохнула. – Какие заклинания? – спросила она, пытаясь сохранять спокойствие.

Эмери нахмурился.

– Кабинет старается не афишировать этот факт, но не вся деятельность Потрошителей противозаконна. Кое к кому из них обращаются за помощью в таких случаях, как, например, твой.

Сиони оцепенела.

– Потрошитель… он что-то делал со мной?

Кого он убил для того, чтобы вылечить меня?

В памяти Сиони всплыл образ Дилайлы, привязанной к стулу, и ее спина покрылась гусиной кожей.

– Да, он исцелил тебя, – подтвердил Эмери и резко замолчал.

Но его зеленые глаза перестали быть непроницаемыми – теперь в них сияло сочувствие.

– Прости, что меня не было рядом. Я не защитил тебя, а уехал из Лондона… и зря. Мне не следовало так делать, – мягко добавил маг.

Сиони покачала головой, и этого простого движения ее мозг буквально забурлил.

– Дилайла, Эйвиоски. Грат…

Эмери нежно погладил тыльную сторону ее ладони.

– Грат мертв, его труп кремировали. Дилайла…

Во рту Сиони опять пересохло.

– Она… Дилайлу спасли?

Эмери уперся взглядом в пол.

– Сиони, мне безумно жаль…

Она поспешно закусила нижнюю губу, но непослушные слезы уже хлынули из ее глаз. Эмери ничего не сказал и поднес костяшки ее пальцев – совершенно целых и невредимых! – к своим губам. Пытаясь заглушить рыдания, Сиони высвободилась и прижала ладони ко рту. Рухнув на подушку, она уставилась в потолок, стараясь не позволить сцене убийства Дилайлы развернуться в сознании.

Но конечно же она сразу вспомнила про Энис Хэттер. Энис, ее лучшая подруга в старших классах, покончила с собой. Если бы Сиони вовремя пришла к Энис, она и сейчас была бы жива.

Чувство вины припечатало Сиони к койке.

Она находилась рядом с Дилайлой, но…

Дверь палаты распахнулась, и на пороге появился врач. Эмери отошел в сторону, пока тот слушал сердце пациентки. Доктор оказался тактичным, вроде бы не заметил ее слез и отеческим тоном поинтересовался у Сиони, как она себя чувствует, болит ли у нее голова или что-то еще?

Сиони лишь тупо кивала в ответ. Врач заявил, что она может покинуть госпиталь через час, и вышел, прикрыв за собой дверь, чтобы никто не нарушал уединения Сиони и Эмери.

Бумажный маг уселся на стул, и в палате воцарилась тишина.

Наконец Сиони собралась с духом и вытерла слезы со щек.

– Магичка Эйвиоски?.. – прошептала она.

– Жива и здорова – благодаря тебе, – ответил Эмери. – Пока ты была здесь, она навещала тебя дважды в день.

Сиони с облегчением вздохнула, испытывая радость от того, что ей удалось спасти хотя бы одну из жертв Грата.

– А мои родные?

– Они настроились на частые и постоянные переезды, но уже вернулись домой. Кстати, они были в госпитале сегодня утром. Можешь позвонить им сразу после выписки, – произнес Эмери и добавил: – Если хочешь, я сам позвоню им.

– Они в безопасности? – спросила Сиони. – А Сарадж?..

Она пытливо всматривалась в глаза Эмери и старалась понять, не прячет ли Бумажный маг от нее очередную тайну.

– Сарадж находится в тюрьме, – вымолвил Эмери и посуровел. – Чтобы засадить Потрошителя за решетку, потребовалось немало хитрости и чуточку везения, но в итоге мы справились.

– Мы? – повторила она. – Ты был не один?

– Сиони, Кабинет никогда не послал бы мага на такое дело в одиночку. – Эмери покосился на перевязь, поддерживающую его руку.

– Но ведь он уже сидел в тюрьме.

Эмери помрачнел.

– Да.

– И сбежал.

– Для Сараджа игра окончена, – заверил ее маг. – Я все расскажу тебе попозже, когда шум уляжется.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Сиони долго смотрела в потолок, пока не услышала, что стул под Эмери тихо заскрипел.

– Я свяжусь с твоими родителями и оформлю за тебя нужные бумаги, – пояснил Эмери, поднимаясь.

Сиони потянулась к нему и стиснула его пальцы, чтобы он не уходил.

– Я должна тебе кое в чем признаться, – выпалила она.

Он вскинул брови, но без вопросов снова опустился на стул.

Сиони испуганно оглянулась по сторонам, сделала глубокий вдох и решилась.

– Эмери, он сумел это сделать, – проговорила она. – Грат разорвал свою Привязку к стеклу. Грат умер Потрошителем. Он… создал новую Привязку на крови Дилайлы.

– Я опасался подобного исхода. Когда я увидел результаты вскр… и получил подробные сведения.

– Но и я тоже сломала свою Привязку, – еле слышно прошелестела Сиони. – Эмери, теперь я Осветительница.

Он отшатнулся, явно не веря своим ушам.

– Сиони, тебя серьезно ранили. У тебя, наверное, шок…

– Дай мне зеркало, – перебила она. – Я тебе докажу.

Эмери посмотрел на Сиони в упор, встал и быстро покинул палату. Через минуту он вернулся. В руках Эмери держал крохотное круглое зеркальце, прикрепленное к металлической ручке – точь-в-точь как то, при помощи которого дантист обычно разглядывал зубы Сиони.

Сиони взяла зеркало и прикоснулась к его запотевшим краям, как это делала Дилайла.

– Отражай! – приказала Сиони и вручила зеркальце Эмери.

Бумажный маг изумленно уставился на изображение, появившееся в металлическом кружочке. То был портрет Дилайлы: ее личико глядело на Эмери и беззаботно улыбалось. Сиони вздохнула – именно такой она и запомнила подругу, воссоздав ту Дилайлу, которая еще совсем недавно сидела рядом с ней в бистро.

Правда, спустя считаные мгновения мир распался и унес Дилайлу во мрак, а Сиони заставил ногтями и зубами цепляться за жизнь.

Эмери опустил зеркальце.

– Каким образом? – пробормотал он. – Хотя, возможно, я не хочу ничего знать.

– Маг Привязывается к сырью своего материала, – почти беззвучно прошептала Сиони. – Я использовала деревянный паркет на полу зеркальной комнаты магички Эйвиоски. Я сделала Привязку к самой себе, а потом и к желаемому материалу. Эмери, именно так и разрывается прежняя связь и появляется новая. Думаю, я смогу сделать это еще раз. Не хочу быть Осветительницей. Но мне надо раздобыть песок.

– Песок… – рассеянно повторил маг.

Сиони повернулась на бок и хлопнула ладонью по руке Эмери.

– Пожалуйста, не рассказывай никому про Привязку! – взмолилась Сиони. – Если знание попадет к дурным людям… О, Эмери, представь себе, что будет, если Потрошители овладеют подобной магией? Они ведь и без того очень могущественны.

Она опять вспомнила о Дилайле, безжизненно обвисшей на стуле, и замотала головой. Пусть страшное видение убирается прочь! К горлу подступил болезненный ком, и ей стало трудно дышать.

– Тебе придется доложить об этом, – заявил Эмери, откинувшись на спинку стула, – но я не стану торопить тебя. И сам никому ничего не скажу.

Сиони заморгала.

– Спасибо.

Эмери кивнул. Он высвободил руку, которую держала Сиони, и переплел ее пальцы со своими.

– Она спасла меня, – тихо добавила Сиони. – Дилайла. Она показала мне заклинания, даже не думая о том, что я запомню их. Если бы не Дилайла, я бы погибла. И магичка Эйвиоски – тоже. Грат хотел вырвать ее сердце.

Грат.

Сиони передернуло.

– А что будет со мной? – спросила она.

Эмери наклонился к ней.

– Что ты имеешь в виду?

– Я… я убила его, – выдавила она. – Эмери, я ударила его осколком и раздробила стекло. Я убила Грата.

– Спасая свою жизнь и вдобавок – жизнь знаменитой магички, – возразил Эмери и погладил Сиони по щеке. – Сиони, тебя, самое меньшее, будут благодарить и поздравлять.

Сиони всхлипнула.

– Совершенно не хочу, чтобы меня поздравляли.

– Значит, не будут, – пообещал Эмери. – Но теперь все закончилось, и мы можем вернуться домой. Если ты сумеешь опять Привязать себя к бумаге.

Сиони оживилась.

– Конечно, сумею! Уверена, что у меня получится.

Эмери встал и убрал волосы со лба Сиони.

– Я обо всем позабочусь. Сейчас я ненадолго уйду, а затем мы вместе отправимся домой.

Сиони кивнула, и на сердце у нее потеплело. Она ухватилась за это ощущение и лелеяла его, провожая взглядом Эмери.

Бумажный маг. Эмери Тейн.

Как же она любит его!

Кряхтя и стиснув зубы, Сиони кое-как села и потянулась к графину, но замерла и принялась рассматривать свою вытянутую руку.

Эти пальцы сжимали осколок, который прервал жизнь Грата Кобальта, – а потом превратили ее, Сиони, в Осветительницу.

Сиони поднесла свое запястье поближе к глазам и провела тыльной стороной ладони по лицу.

Какой-то Потрошитель убрал ее шрамы. Как странно все получилось…

Сейчас она – Осветительница, но еще до полуночи сделается Складывательницей.

И Сиони поняла, что завладела секретом, на поиски которого Грат потратил несколько лет. Вот чего действительно не знал никто из ныне живущих магов! Они и ведать не ведали, как разрывать и восстанавливать магическую Привязку! Сиони была Складывательницей – и навсегда ею останется, – но она может стать и Осветительницей. Или Огневиком, Рельефщиком, Полиформовщиком. Она способна превратиться и в Плавильщицу.

Сжав кулаки, Сиони повернулась на койке и посмотрела в окно, за которым виднелись двор госпиталя и улица, где бампер к бамперу притулились автомобили. Над деревьями, подхваченный летним ветром, парил первый оранжевый лист.

Сиони уже знала.

Начиная с этого дня она сможет стать кем захочет.