Вот Свентон уже летел над городом. В жизни с ним не случалось ничего подобного. Крыши домов с торчащими трубами остались далеко внизу. Улица Шведской Королевы отсюда сверху напоминала узенький ручеек, а люди казались не больше муравьев. Он видел, как внизу ослепительно блестит на солнце гладь залива. Ох, как замечательно!
Ковер сделал небольшой вираж над Северной площадью, где столпились трамваи и автобусы размером с детские кубики. Он никогда не думал что Северная площадь так красива. И вот ковер медленно и мягко приземлился на зеленом газоне посреди Хмельного Поля, в двух шагах от клумбы с красными и желтыми цветами.
Тюре Свентон растянулся на солнышке и глубоко вздохнул, нежно погладив ковер.
«Да, пожалуй, в этих старых арабских сказках гораздо больше правды, чем мы думаем», — сказал он сам себе. И когда он подумал о том, как вежливо вел себя господин Омар, как он кланялся после каждого слова и как нелюбезно он сам с ним разговаривал, ему стало по-настоящему стыдно. «Я обязательно предложу ему чашечку кофе и буду кланяться так же часто, как и он», — решил Тюре Свентон.
Только теперь он внимательно рассмотрел ковер. От него едва уловимо пахло лошадью, нет, не лошадью… Откуда же ему был знаком этот запах? Ах, теперь он вспомнил. Совсем недавно он был в пирке и видел там двух верблюдов. В перерыве он зашел в конюшню, чтобы погладить их, поскольку Свентон очень любил животных, особенно верблюдов. Да, так оно и есть — от ковра приятно пахло верблюдом.
В остальном же он выглядел как любой другой старый потертый ковер. Вынося такой ковер, для того чтобы выбить его во дворе во время весенней уборки, невольно подумаешь: «Что скажут соседи? Надо срочно покупать новый!»
А еще Тюре Свентон подумал о том, что Вилле Вессла как раз сейчас находится в маленьком городке Брусничногорске на самом юге страны, где он вынашивает планы нового преступления. И он сразу же понял, какую неоценимую пользу принесет ему в этом деле летающий ковер. «По-моему, люди переоценивают значение автомобилей в наши дни, — подумал он. — И железных дорог тоже».
Он понятия не имел, почем нынче подержанные летающие ковры, однако подозревал, что сколько бы он ни кланялся и ни угощал гостя булочками, за шестьдесят эре господин Омар свой ковер не продаст. Он молча скатает его в трубочку, отвесит последний поклон, наденет котелок поверх красной фески и растворится в толпе вместе с ковром.
«Ах, если бы тетушка Хильда была немного посговорчивее!» — сказал он себе, лежа на газоне возле цветочной клумбы.
Тетушка Хильда по каким-то непонятным причинам не любила говорить о деньгах. Она предпочитала разговоры о своем ревматизме, а Свентон со своей стороны считал эту тему куда менее интересной.
«Мда, о вкусах не спорят», — вздохнул он и нащупал в кармане две монетки. Затем он снова вздохнул.
Наконец он сел, встряхнулся и проговорил, хлопнув ладонью по ковру:
— Ты будешь моим! Во что бы то ни стало! Я немедленно позвоню в Селерхамн тетушке Хильде. Я скажу ей, что мне срочно необходим ковер, потому что из щелей в полу ужасно дует. Это должно ее разжалобить.
Однако пора было возвращаться в контору. Он совершенно позабыл о времени и наверняка уже довольно долго пролежал здесь, на Хмельном Поле.
Заметив, что к нему направляется полицейский констебль, судя по всему, для того чтобы сказать ему, что на газоне лежать запрещается, он провел рукой по бахроме и произнес: «В контору!» Сердце у него радостно забилось, когда ковер, словно подхваченный невидимыми руками, взмыл в воздух и поплыл над верхушками деревьев.
Не успев даже опомниться, он влетел через открытое окно в свой кабинет и с легким стуком опустился на пол. Господин Омар поклонился ему и закрыл окно. Частный детектив Тюре Свентон поклонился еще ниже — он поклонился почти до самого пола.
