– Ты был не прав, что у похищенных детей общий отец, – сказал Зигмунд Берли.

– Ну что ж, – спокойно откликнулся Ингвар Стюбё. – Ты получил эти анализы без проблем?

– Даже не спрашивай! Я врал за последние дни больше, чем за всю свою жизнь. Проверка ДНК занимает массу времени. Но всё указывает на то, что остальные отцы лично участвовали в появлении на свет своих детей.

– Ну что ж, – повторил Ингвар, – рад это слышать.

Зигмунд был поражён.

– Вот, – сказал он и положил бумагу перед шефом. – Ты даже не удивился! Зачем тебе тогда понадобилось выяснять это, если ты был уверен в обратном?

– Уже очень давно я ничему не удивляюсь. А тебе точно так же, как и мне, известно, что мы должны проверить всё. Всё, во что мы верим и во что не верим. Именно теперь дело обстоит так…

– Ингвар! Прекрати!

Охота на Олафа Лаффена Сёрнеса из Рюккина стала делом национальной важности. Не было других тем для обсуждения ни в прессе, ни за обеденными столами, ни на рабочих местах. Ингвар понимал, что большая часть населения уверена: убийца детей найден, и это Лаффен. Его пугало, что и коллеги стали постепенно поддаваться этому заблуждению. Лаффен, конечно же, был не более чем «подражателем». Когда совершается преступление, вызывающее повышенное внимание со стороны общественности, почти всегда появляются такого рода «подражатели»; чаще всего это люди с неустойчивой психикой или подверженные сексуальным расстройствам. В учебниках по психологии и отчётах полицейского департамента таким историям несть числа.

– Ты должен понять, – говорил Ингвар, качая головой, – ничего не сходится! Вспомни, к примеру, каким образом было доставлено тело Сары. Способен ли Лаффен на такое? Может ли человек, «ай кью» которого равен восьмидесяти одному, придумать что-нибудь подобное? А тем более реализовать задуманное!

Он ударил кулаком по папке Лаффена Сёрнеса из социальной службы Бэрума, где тот проходил обследование, поскольку врачи подозревали у него эпилепсию.

– Я встречался с ним, Зигмунд. Он совершенно ничтожное существо. С тех пор как у него закончился процесс полового созревания, он приобрёл только один навык: научился онанировать. Автомобили и секс – всё, что его интересует. Вот жизнь Лаффена Сёрнеса. Печально, но так и есть.

Зигмунд провёл языком по зубам:

– Мы не довели дело до конца. Всё тщательно изучается. Но ты не станешь спорить – важно остановить этого парня, он ведь попытался…

Ингвар энергично закивал головой.

– Безусловно, – перебил он напарника, – его нужно остановить.

– …похитить ребёнка, – закончил свою мысль Зигмунд. – Это ещё не всё: как ты объяснишь тот факт, что ему было известно о письмах? О тех записках – «Получай по заслугам»? Мы изучили бумагу, и ты оказался прав. Она отличается от той, которая использовалась в записках. Но это, строго говоря, ничего не значит. И другие письма были на листках из разных пачек бумаги, как тебе известно. И всё же… – Он повысил голос, чтобы Ингвар не смог перебить его. – Хотя записки, найденные у Лаффена, напечатаны на компьютере, а остальные написаны от руки, каким образом он узнал о тексте? Как вообще можно получить информацию о столь необычной детали, если ты не принимаешь участия в расследовании?

Было первое июня, и дежурный, очевидно, уже отключил отопление. За окном стеной шёл дождь, и в комнате было прохладно, даже холодно. Ингвар умышленно долго вынимал сигару из нагрудного кармана, медленно разворачивал её.

– Я не знаю, – сказал он. – Но о записках известно многим. Вот считай: полицейские, врачи, родители. Мы просили их держать язык за зубами, однако нет ничего удивительного в том, что они кое-что рассказали своим близким или хорошим знакомым. Так что об этих записках знают теперь, наверное, около сотни человек.

«В том числе и Ингер Йоханне», – подумал он, раскуривая сигару.

– А что если…

Зигмунд снова провёл языком по зубам. Ингвар предложил ему зубочистку.

– …речь идёт о двух преступниках? – выпалил Зигмунд Берли. – Ведь Лаффен может быть своего рода… как бы это сказать… марионеткой в руках другого, более смышлёного человека! Нет, спасибо. – Он жестом отказался от зубочистки.

– Конечно, это вполне возможно, – согласился Ингвар. – Но я в это не верю. Мне кажется, что настоящий преступник, тот, кого мы ищем, одиночка. Один против всего мира, как принято говорить. А вариант, когда злоумышленник использует глупого помощника, не новый. Известная схема.

– Это просто невообразимо, что Лаффен остается на свободе. Автомобиль нашли на стоянке у Скара рядом с Маридалом. Никаких сведений об угонах не поступало, так что если он захочет воспользоваться автомобилем…

– Он спрятался в лесопарке.

– Но в это время года в Нурьмарке полно народу!

– Днём он может уходить глубоко в лес, а передвигаться по ночам. У него больше шансов спрятаться в чаще, чем в городе. К тому же он соответствующим образом одет. Если он не переоделся с тех пор, как я видел его, – он осторожно стряхнул пепел в руку, – он вполне может вести походный образ жизни. Сколько народу схватили по подозрению?

Зигмунд слегка улыбнулся:

– Более трёх сотен. В Тронхейме и Бергене, Сюккульвене и Воссе. Только в Осло более пятидесяти. Утром в полицейском участке Грёнлана находилось четверо арестованных со сломанными руками. И ещё один с загипсованной левой ногой. Все они были доставлены бдительными согражданами.

Ингвар взглянул на наручные часы:

– Этого и следовало ожидать. У меня встреча. Что-нибудь ещё хочешь мне сказать?

Зигмунд Берли вынул из заднего кармана выписку. Она приобрела округлую форму, повторяя очертания ягодицы, и Зигмунд смущённо улыбнулся, перед тем как протянуть её.

– Это лишь копия. С моими пометками. Я попросил сделать для тебя новую. Наконец удалось обнаружить что-то общее между всеми этими семьями. Мы свели воедино всё, что у нас есть. И вот результат.

Ингвар посмотрел на листок.

– Да, – сказал Ингвар, – какая-то связь ведь должна была существовать между этими людьми. Но…

Он ещё несколько минут рассматривал таблицу.

– Эту Соню Вэрой Йохнсен можно сразу отмести, – наконец произнёс он. – Водопроводчик тоже особого интереса не представляет. Почему отсутствует адрес у Карстена Осли? Вы не нашли его в Национальной базе данных?

– Нет, у норвежцев это обычное явление – не сообщать о смене адреса, я имею в виду. На поиски уйдёт максимум дней восемь. Мы просто не занимались ещё этим вопросом.

Ингвар сложил лист и убрал его в карман пиджака:

– Так займитесь! Я оставлю таблицу у себя, пока мне не сделают собственную, о'кей?

Зигмунд пожал плечами.

– Мне нужен адрес Осли, – сказал Ингвар. – И ещё я хочу знать больше об этом фотографе. И гинекологе. Кроме того, мне необходимо…

Он затушил сигару и поднялся со стула. Выходя из кабинета, Ингвар похлопал напарника по плечу.

– Мне нужно как можно больше данных об этих троих, – сказал он. – О воспитателе, фотографе и гинекологе. Возраст, семья, информация о правонарушениях… Всё.

Зигмунд Берли остановился у своего кабинета, взявшись за дверную ручку.

– Спасибо, – поблагодарил Ингвар. – Большое спасибо. Хорошая работа.