Обратный путь оказался неблизким – Келси шла добрых сорок минут. Из-за влажного воздуха трудно было дышать. В кустах ежевики слышалось пение дрозда. Добравшись наконец до Стиллмора, Келси увидела на лужайке Эдварда в начищенных до блеска ботфортах и плотно облегающих бедра панталонах из черной оленьей кожи. Эдвард скинул плащ, снял галстук. Рубашка на волосатой груди была распахнута.

Он пристально смотрел на нее, напоминая опасного пирата, с повязкой на одном глазу, скрестив руки на широкой груди. Жилка на его шее пульсировала от напряжения – так сильно он стиснул зубы.

– Где ты была? – Решительной походкой он направился к ней, гневно сверкая глазами.

– Странно, что вас это интересует. Ведь вы не удостоили меня и взгляда с прошлой ночи.

– Что вы делали все это время в лесу?

– Думала. Разве это запрещено, ваша светлость?

Он остановился перед ней, схватил пальцами за подбородок, сжал его до боли.

– Ты раскаиваешься, что провела со мной ночь?

– Да, – честно призналась она, с трудом сдерживая слезы. – Ты был так нежен и внимателен прошлой ночью, а сегодня весь день игнорируешь меня, будто я вовсе не существую.

– Для меня ты всегда существуешь, Келси… – Он привлек ее к себе и страстно поцеловал.

Затем прислонил ее к толстому буку, задрал ей платье, снял панталоны и вошел в нее. Келси не сопротивлялась. Она всегда хотела его. На этот раз все кончилось быстро. На крыльях страсти они одновременно взмыли в заоблачные дали. Однако слов любви Келси так и не услышала. Что-то мешало Эдварду их произнести.

Эта мысль ранила душу, наводила на самые мрачные мысли. А может, он ее не любит, а только желает или, что того хуже, удовлетворяет свои мужские потребности. Келси старалась не думать об этом.

Келси провела остаток дня, наблюдая за тем, как штукатуры покрывали стену первым слоем известки. Верхний слой можно было нанести и на следующий день, поэтому она отослала их домой. Теперь у нее была возможность спокойно поработать в бальной зале, компонуя свои эскизы на больших листах бумаги.

Фрески предполагалось писать по одной, и каждый лист бумаги представлял собой часть единого целого. После того как известка высыхала, эскиз наносился на стену через отверстия в бумаге. Потом можно было нанести последний слой известки. А она завершала рисунок и переходила к следующему эпизоду. Когда верхний слой застывал, краска проступала сквозь известку, таким образом рисунок образовывал со стеной единое целое. Это было нелегко, но такой способ давал возможность сохранить яркость цвета и разнообразие палитры на века, разумеется, если соблюдалась вся техника нанесения.

В подобной манере Микеланджело расписал Сикстинскую капеллу. Ее стены до сих пор стояли у нее перед глазами. После смерти дальней родственницы в Америке мать Келси должна была получить небольшое наследство, но, поскольку она умерла шестью месяцами раньше, наследницей стала Келси. Ее отец настоял, чтобы на эти деньги они поехали отдохнуть в Италию.

Четыре месяца они роскошествовали, исколесив Италию вдоль и поперек, обедая в лучших ресторанах, останавливаясь в самых дорогих гостиницах. Она не могла даже предположить, что не пройдет и месяца, как ей придется питаться репой. Ее отец истратил все деньги, две тысячи фунтов, и вернулся домой без гроша в кармане. Зато они побывали в Неаполе, Венеции, Флоренции, Генуе, останавливались на Сицилии и, наконец, посетили Рим – воплощение романтизма, культурных ценностей и искусства. Отец возил ее в Ватикан, и там им удалось посетить Сикстинскую капеллу.

Келси никогда не забудет, как, держа отца за руку, подняла глаза к потолку. Ее юное воображение поразили сцены-иллюстрации к книге сотворения мира, но та, где Бог указывал на Адама и Еву, заставила ее открыть рот от удивления. Она сжала пальцы отца и, указывая на изображение Бога, закричала:

– Посмотри! Посмотри! Микеланджело рисовал с тебя, папа! Бог так похож на тебя!

Все обернулись в их сторону. Отец покраснел и пожал плечами, затем поднял ее на руки и, ущипнув за щечку, сказал:

– Ты так наблюдательна, дорогая. Тебе нравится Микеланджело?

– Да, очень, папа.

– Кто знает, может, когда-нибудь ты будешь рисовать, как он?

– Мне бы очень хотелось этого, папа. А ты можешь меня научить? – Она крепко обхватила его за шею.

– Да.

– И я нарисую твое лицо на потолке в мастерской, правда?

– Конечно, иначе ты оскорбишь меня в лучших чувствах.

С этого момента ее ничто не занимало так, как обучение под руководством отца. И он отлично справлялся со своей ролью. Ей так и не пришлось расписать фресками потолок мастерской, но, когда ей было шестнадцать, она помогала отцу расписывать часовню около Ньюгейта и срисовала Адама с собственного отца. Он был польщен.

Эти воспоминания вызвали улыбку на ее лице. Услышав шаги, она подняла голову и увидела Уоткинса, а позади него Гриффина.

– Мисс Келси, к вам посетитель. – Уоткинс недовольно поджал губы. – Я сказал, что вы заняты работой, но он настаивал.

– Ничего, спасибо, Уоткинс. – Келси встала и вытерла руки о халат.

– С вашего позволения, мисс Келси. – Бросив на прощание кислый взгляд на Гриффина, Уоткинс исчез.

– Что это с ним? У него был такой вид, будто он собирался съесть меня живьем. А мне всего лишь надо с тобой поговорить.

– Он очень церемонный, но добрый. – Келси указала на подоконник. – Давай сядем сюда. Что случилось? Выкладывай.

Гриффин вытянул перед собой ноги.

– У меня два дела. Во-первых, я хочу знать, что у вас с Салфордом.

Келси помолчала в нерешительности и выпалила:

– Я в него влюбилась.

– Я так и думал, – озадаченно произнес Гриффин.

– Знаю, что ты думаешь по этому поводу, поэтому оставь свои нотации при себе. Он совсем не такой, каким я его вначале считала. Ему не чужда доброта. Он хорошо обошелся с твоим отцом. И меня не обидит.

– Ты спала с ним?

Келси судорожно сглотнула: – Да.

– Проклятие! Он использовал тебя! Нет, я вобью понятие о чести в эту безмозглую голову! – Гриффин вскочил.

Келси схватила его за руку и снова усадила на подоконник.

– Постой, Гриффин! Я сама этого хотела!

– Он предложил тебе выйти за него? – спросил Гриффин, едва сдерживая гнев.

– Нет, но уверена, что предложит.

– Надеюсь, так и будет. Он был достаточно осторожен?

– Ты о чем? Гриффин нахмурился:

– Он принимал меры, чтобы ты не забеременела?

– Не думаю, а разве это возможно?

– Разумеется. – Гриффин бросил взгляд на ее живот. – Хотелось бы думать, что тебе не придется рожать внебрачных детей.

Келси испуганно прижала руки к груди.

– Ничего не случится. А если даже появится малыш, я не буду раскаиваться. Потому что переспала с ним по любви. И не тебе упрекать меня. Ведь ты не пропустил ни одной юбки в деревне. Думаю, тебе лучше уйти.

– Прости меня, Келси! – Гнев Гриффина поутих. Заметив у нее на глазах слезы, он обнял ее. – Не сердись. Я просто о тебе беспокоюсь. Разумеется, это дело твое. Но можешь всегда на меня рассчитывать. Ведь мы друзья!

Келси потерлась щекой о его плечо, сморгнув слезы.

– Конечно, друзья! Давай забудем об этом разговоре. А какое у тебя еще дело?

– Отец затевает пирушку. Салфорд предложил отцу переехать с семьей в коттедж Морелла. Он больше нашего, и на жалованье, которое Салфорд будет платить отцу, мы сможем нанять слуг. Представляешь, Келси, слуги в доме Мак-Грегоров! – Гриффин усмехнулся. – Просто не верится!

– Очень рада за вас.

– Но я останусь на ферме, чтобы выполнять работу отца, пока он будет управляющим у Салфорда.

– Ты ведь всегда этого хотел, правда?

– Да, но теперь мне придется подыскать себе жену.

– Пожалуй, ты прав. – Келси улыбнулась про себя, вспомнив о Лиззи.

– Отец хочет устроить пирушку, нужно отметить привалившее счастье. Вот я и приехал – пригласить тебя, Салфорда и эту злючку. Завтра вечером.

– Я непременно буду, а за Салфорда и злючку не ручаюсь. – Келси посмотрела на Гриффина, и они рассмеялись. – Ты же ей нравишься.

– Судя по ее поведению, этого не скажешь, – возразил Гриффин, сдвинув брови.

– Лиззи не похожа на тех женщин, с которыми тебе приходилось общаться. У нее сложный характер. Она насмехается над тобой, потому что влюблена, но всячески это скрывает. Жизнь сделала ее такой. Она никогда не знала ни любви, ни заботы.

Гриффин с восхищением посмотрел на нее:

– Как хорошо ты разбираешься в людях. Но ее поведение выводит меня из себя.

– Она тебе нравится?

– Нравится. Очень даже. Она такая хорошенькая. А как стреляет в меня своими глазками! И еще есть кое-что… – Гриффин замолчал. – Но тебе это не обязательно знать. – В глазах его появился озорной блеск.

– Разумеется, я не собираюсь обсуждать все ее прелести.

– Думаю, она вполне подойдет, – произнес он с мечтательным видом, – хотя знаешь что, Келси, она же дочь герцога, а я простой фермер. Она может выйти замуж за господина с положением, который будет исполнять все ее желания. А со мной? Разве она согласится работать, как мы?

– Ты можешь ей дать то, в чем она больше всего нуждается и чего никогда не имела, – любовь.

В это мгновение потайная панель стены скользнула в сторону и в комнате оказалась Лиззи со щенком на руках. На ней были черные бриджи для верховой езды и белоснежная рубашка.

– Легка на помине, – пробормотал себе под нос Гриффин, пристально глядя на Лиззи.

Она увидела его и даже похорошела от удовольствия, но тут же приняла высокомерный вид.

– О, это ты, – мрачно произнесла Лиззи и направилась к ним.

– Я смотрю, вы совершенно счастливы меня видеть, мисс Бриджи.

Лиззи насмешливо улыбнулась:

– Неужели у меня такой счастливый вид?

– Не особенно, но для начала достаточно. – Гриффин оглядел ее с головы до ног.

– Гриффин подарил тебе щенка? Можно посмотреть? – спросила Келси.

Лиззи опустила щенка ей на колени.

– Я как раз шла сюда, чтобы попросить тебя прогуляться с нами по саду, но я вижу, ты. занята, – сказала Лиззи, даже не удостоив Гриффина взглядом.

Келси погладила щенка.

– Как ты его назвала?

– Финли.

– Да, он действительно похож на Финли, – заметила Келси, чувствуя, как острые зубы щенка впиваются ей в палец. – Извини, Лиззи, но мне нужно закончить эскизы, пусть Гриффин погуляет с тобой.

Лиззи надула губки, сердито проворчав:

– Я лучше пойду одна. Пошли на прогулку, Фин. – Она взяла щенка и, повернувшись, выплыла из комнаты.

Гриффин побежал за ней.

Келси, очень довольная, проводила их взглядом и, вспомнив слова Гриффина, невольно посмотрела на свой живот. Что, если она действительно забеременела, а Эдвард не сделает ей предложения?

Что же, она не станет его умолять. Ни за что. И ничего ему не скажет. Уедет отсюда и сама вырастит ребенка.

Гриффин последовал за Лиззи к лабиринту. Она шла очень быстро, поэтому ему приходилось почти бежать, чтобы не упустить ее из виду. Он не сводил глаз с ее длинных ног, обтянутых бриджами, и покачивающихся от быстрого шага бедер. Они были так соблазнительны!

Конечно, он ей не пара. Он не осмелится к ней прикоснуться, но ни одна женщина не возбуждала его так сильно. Другим было достаточно короткого ухаживания, чтобы отдаться ему. Лиззи напоминала необъезженную лошадь. Интересно, что скрывается за ее колючками и шипами?

– Ты не мог бы преследовать кого-нибудь другого?

– Нет, ты единственная, мисс Бриджи. – Не смей меня так называть.

– Буду, если не перестанешь носить бриджи.

– Ты неисправим.

– Точно, самое подходящее для меня слово.

Лиззи дошла до лабиринта и нырнула внутрь. Гриффин ускорил шаг и поравнялся с ней.

– Ты что, спешишь на пожар?

– Нет, просто пытаюсь избавиться от тебя.

Финли, должно быть, учуял запах травы и стал извиваться у нее в руках. Она остановилась и опустила его на землю.

Гриффин украдкой огляделся, не притаился ли кто за высокими кустами, и привлек ее к себе.

– Оставь меня в покое, ты бабуин…

Он оборвал ее на полуслове, закрыв рот поцелуем. Она дернула его за волосы. Но он не отступил. Чем сильнее она дергала, тем нежнее он прижимался к ее губам. Он ласково, круговыми движениями водил по ее спине своими большими, сильными руками.

Она отпустила волосы, медленно сдаваясь, растворяясь в его объятиях, потом закинула руки ему на шею. Он ощутил, как затрепетало ее тело, и понял, что это был первый поцелуй в ее жизни.

Боясь, что он не сможет устоять, Гриффин отстранился. Увидев изумление и ожидание на ее лице, он усмехнулся.

– Ты слаще на вкус, чем я предполагал, дорогая.

– А ты на вкус совсем не как бабуин, хотя не подумай, что я их когда-то целовала, поэтому не могу сказать наверняка. – Она улыбнулась ему.

– Знаешь, тебе очень идет, когда ты улыбаешься, делай это почаще. – Гриффин провел пальцем по ее нижней губе.

– Для улыбок должна быть причина, – прошептала она, захватив его палец губами.

Гриффин заглянул ей в глаза: в них были нежность и в то же время страх. На мгновение растерявшись, он провел мозолистым пальцем по ее подбородку, и их губы слились в долгом поцелуе. Затем Гриффин сказал:

– Лиззи, тебе приятно целоваться со мной, дорогая? Если нет, я уйду и не буду тебе докучать.

– Еще как приятно! – Лиззи бросилась ему на шею и едва не задушила в объятиях.

– Ты уверена? Раз уж мы начали, пути назад нет, и я не оставлю тебя, Лиззи.

– А я и не хочу, чтобы ты меня оставил.

– Лиззи! – донесся до них голос Эдварда.

– Встретимся в часовне сегодня ночью, в двенадцать. – Впервые Лиззи посмотрела на него влюбленными глазами.

Гриффин понимал, что им не следует встречаться, но это было выше его сил. Он кивнул и побежал в ту сторону, откуда они пришли.

Лиззи схватила его за руку:

– Нет-нет, иди вон той дорогой. Три раза повернешь налево, четыре направо и найдешь выход. Пока.

Лиззи быстро чмокнула его в губы, и он помчался по лабиринту. Эдвард появился как раз в тот момент, когда Гриффин свернул за ограду.

– Лиззи, я искал тебя. Если не ошибаюсь, ты вошла сюда с Мак-Грегором. – Он посмотрел через плечо Лиззи.

– Со мной только Финли. Тебе, должно быть, показалось.

– Не лги мне, Лиззи. Я все видел. И заметил, как он смотрел на тебя сегодня утром. До сих пор я закрывал глаза на все, что ты делала, но не желаю, чтобы ты связывалась с Мак-Грегором.

– Я и не собираюсь, – оправдывалась Лиззи. – Впрочем, тебя это не касается.

Эдвард сжал ее плечи.

– Я – твой опекун, не забывай. Тебе всего восемнадцать, и ты сама не знаешь, чего хочешь. Поэтому я попросил леди Шелборн провести с тобой сезон в Лондоне. Там ты встретишь мужчину своего круга…

– Проклятие! Я вовсе не желаю ехать в Лондон и флиртовать с каждым фатом. – Лиззи вырвалась из его рук. – Я не позволю тебе распоряжаться моей жизнью!

– Ты отправишься в Лондон, Лиззи, это решено!

– Смотри не пожалей! Я устрою там такой скандал, о котором долго будут вспоминать.

– Ты поедешь в Лондон и будешь вести себя там, как леди. И держись подальше от Мак-Грегора. – Он погрозил ей пальцем.

– Какое ты имеешь право поучать, если разрушил собственную жизнь? Затащил Келси в постель и развлекаешься вместо того, чтобы на ней жениться.

Лицо Эдварда помрачнело от гнева. Казалось, что он вот-вот потеряет над собой контроль. Лиззи знала, как вывести его из себя, но опасалась, что слишком далеко зашла на этот раз.

– Убирайся с глаз моих, Лиззи, но помни: лучше держись подальше от Мак-Грегора.

Лиззи схватила Финли.

– Ты просто ревнуешь, потому что он друг Келси. Но если и стоит кого-то ревновать, то обрати внимание на Джереми. Недавно я видела, как он целовал Келси, – выпалила она и ушла не оглядываясь.

Эдвард стиснул зубы и долго ходил по лабиринту, прежде чем смог взять себя в руки и вернуться в часовню.

Эдвард барабанил пальцами по столу и не отводил беспокойного взгляда от входа в столовую. Потом вытащил из кармана часы, проверил время и снова посмотрел на дверь. Куда запропастилась Келси?

Словно прочитав его мысли, облаченная в зеленое шелковое платье, появилась Келси. Платье очень шло к ее глазам. Зачесанные наверх волнистые волосы спускались на одно плечо. Она не сразу заметила его, а увидев, улыбнулась, как умела улыбаться она одна, прикрыв глаза длинными темными ресницами. От этой улыбки у него перехватило дыхание: никогда он так страстно не желал ни одну женщину. Но Бог наказал его. Через несколько дней вернется Джереми, и Келси примет его предложение.

– Извини, я опоздала.

Шурша складками платья, она прошла через комнату и остановилась, чтобы поприветствовать двух новых лакеев, нанятых Уотюшсом по приказанию Эдварда.

Эдвард сгорал от ревности, видя, с каким восхищением они уставились на ее грудь.

– Оставьте нас, мы не нуждаемся в ваших услугах, и не забудьте закрыть дверь, – приказал он удивленным лакеям.

Они вышли. Келси подошла к противоположному концу стола, взглянула на расставленную посуду и с недоумением посмотрела на Эдварда.

– Ты слишком далеко сидишь. К тому же тебя загораживает канделябр.

– Садись поближе, если хочешь. – Сердце Эдварда постепенно оттаивало. Однако образ Джереми не шел из головы. Он представил себе, как кузен целует ее, и никак не мог успокоиться.

Взяв свой прибор, Келси подошла к Эдварду. Низкий вырез платья подчеркивал прелесть ее высокой груди. И он не отводил от нее взгляда.

– Ты чем-то расстроен? Накричал на слуг. Я думала, у тебя хорошее настроение. – Келси подарила ему одну из своих ослепительных улыбок, поставила свою тарелку на стол и разложила серебряные приборы.

– Нет причин для хорошего настроения. – Он встал и пододвинул ей стул.

– Надеюсь, ты не собираешься откусить мне голову, – нахмурилась Келси.

Он слегка наклонился и уловил слабый волнующий запах лаванды. Он не смог удержаться, чтобы не шепнуть ей на ушко:

– Вообще-то я не кусаюсь. Но тебя могу укусить. И ты это почувствуешь.

Он испытал наслаждение, заметив, как она вздрогнула. Ее роскошное обнаженное плечо было всего в нескольких дюймах от его губ, но он не поддался искушению. Глядя на ее вздымающуюся грудь, он с трудом сдержал стон.

Он старался не приближаться к ней, иначе прямо сейчас повалил бы ее на обеденный стол и овладел бы ею так же, как тогда в лесу. Он заставил себя вернуться на свое место.

– Давай не будем ссориться, – сказала она примирительно. – При желании ты можешь быть галантным, а на столе найдется немало блюд куда вкуснее, чем я. – Келси поддразнивала его, сверкая своими зелеными глазами.

– Я так не думаю. Если будешь бросать на меня такие взгляды, поймешь, насколько я голоден.

– Я рада, что дурное настроение не лишило тебя аппетита. – Она приподняла крышки с нескольких блюд.

Алчный блеск появился в ее глазах, когда она увидела барашка, тушенного с луком и зеленым горошком, и целое блюдо пончиков с абрикосовым джемом.

– Выглядит заманчиво. Элис превзошла самое себя. Положить тебе?

Эдвард хранил красноречивое молчание, словно хотел сказать: «Мне нет дела до этих блюд. Я с большим удовольствием съел бы тебя». Заметив, что она прочла его мысли и очаровательно покраснела, Эдвард с усмешкой протянул ей тарелку. Он смотрел, как изящно она накладывает еду своими прелестными руками, олицетворяя собой картину семейного счастья. Он уже забыл, что значит иметь рядом женщину-друга, женщину, которая заботилась бы о нем и получала от этого удовольствие. Маргарет презирала его за то, что он погубил ее жизнь. Они никогда вместе не обедали. От любовницы нечего было ждать настоящей заботы. Разве что мать проявляла заботу о нем, но это было очень давно. С улыбкой наблюдая за Келси, Эдвард подумал, что она никогда не станет его женой, и улыбка сбежала с лица.

– Я сегодня видела Гриффина, – как бы невзначай проронила Келси.

Эдвард поперхнулся вином.

Она подошла и похлопала его по спине.

– Все в порядке.

– Да, так о чем я говорила? О Гриффине. Он пригласил нас на вечеринку по случаю назначения Мак-Грегора управляющим. Надеюсь, ты пойдешь со мной. – Она говорила, смакуя сырное суфле.

– Значит, ты собираешься пойти? – Эдвард никак не мог разрезать мясо и поддел целый кусок на вилку.

– Разумеется, пойду. Мак-Грегоры, можно сказать, моя вторая семья. – Келси отрезала кусочек мяса и отправила в рот, потом перевела взгляд на его тарелку, где лежала отбивная. – Ты никак не справишься, хочешь, я порежу?

Он ничего не ответил и снова принялся пилить отбивную ножом.

– Ты не можешь пойти одна на эту вечеринку.

– Возможно, Лиззи пойдет со мной.

– Исключено.

Она удивленно посмотрела на него:

– Почему?

– Мне не нравится Гриффин Мак-Грегор, и я не позволю ему увиваться вокруг Лиззи. Сегодня я застал их в лабиринте.

– Лиззи попросила меня прогуляться с ней, но я была занята работой и послала вместо себя Гриффина. А в чем, собственно, дело?

– Я не доверяю ему.

– У тебя нет для этого оснований. Гриффин – очень заботливый и любящий. Если бы у них с Лиззи что-нибудь получилось, он стал бы прекрасным мужем.

Эдвард с трудом проглотил кусок и прорычал:

– Что-нибудь получилось? Да ты, наверное, рехнулась? Я прослежу, чтобы он близко не подходил к Лиззи. Она выйдет замуж за человека своего круга. Я не позволю ей связаться с фермером. Это погубит ее. Она станет для общества чужой. Ей будет закрыт доступ в приличные дома. К тому же я видел, как он пытался соблазнить тебя, а значит, имею все основания опасаться, что он будет волочиться за Лиззи.

– Гриффин не гоняется за женскими юбками. И уж точно он никогда не старался соблазнить меня. Мы любили друг друга, как брат и сестра.

– Будешь отрицать, что он целовал тебя?

– Целовал, но по-братски. Эдвард поднялся.

– А Джереми тоже по-братски тебя целовал? Застигнутая врасплох, Келси с минуту ошеломленно смотрела на него, потом с раздражением в голосе сказала:

– Если ты думаешь, что этот поцелуй что-нибудь значит для меня, то ты глупец, и я не желаю с тобой разговаривать.

Она бросила ложку на тарелку, вскочила со стула и, круто повернувшись, направилась к выходу.

Эдвард схватил ее за плечи и повернул к себе.

– Не пытайся наладить отношения Лиззи и Мак-Грегора. Я не допущу этого брака. Ей всего восемнадцать, она еще не знает жизни. Это будет ее первый сезон в Лондоне.

– Ну, если ты лелеешь надежду выдать Лиззи за аристократа, то я тебя разочарую. Конечно, ты можешь найти подходящую партию, обеспечив ей богатое приданое, но она, пожевав, выплюнет беднягу, как кусок несвежего пирожного. А вот Гриффин способен приструнить ее и сделать счастливой. Кстати, Лиззи давно не дитя и прекрасно знает, чего хочет от жизни. – Келси вырвалась из его рук и, подобрав юбки, выбежала из комнаты.

Эдвард хотел вернуть ее, но решил, что этим только испортит дело. Она, видимо, печется о Мак-Грегоре, большом любителе слабого пола. Эдвард хорошо знал этот тип мужчин, поскольку до несчастного случая сам был таким. Совершенно ясно, что ему не удастся пресечь встречи Мак-Грегора с Лиззи. Она с ослиным упрямством стремилась к нему в объятия. Но в его силах заставить Мак-Грегора оставить Лиззи в покое. И Эдвард решил поговорить с парнем начистоту.