– Я вам не помешал? – В голосе Джереми звучала досада. – Я никак не мог отыскать Лиззи, может, вам повезло больше? Похоже, так оно и есть.

Эдвард быстро убрал руки и отстранился от Келси. Она хоть и не видела их лиц, потому что на них падала тень, но сразу почувствовала напряжение, внезапно возникшее между мужчинами. Келси попробовала разрядить обстановку:

– Вы нам совсем не помешали, Джереми. Не знаю даже, что на меня нашло. Когда Эдвард меня увидел, я спала. У меня закружилась голова, и он подал мне руку.

Эдвард уставился на нее с таким видом, словно хотел сказать: «Это наглая ложь». Уголок его губ пополз вверх в циничной усмешке.

Тут Келси подумала, не провалится ли она в ад прямо сейчас, если принять во внимание, сколько раз она солгала с тех пор, как попала в Стиллмор.

– Ты можешь проводить ее до дома, – холодно произнес Эдвард, повернулся и пошел прочь.

– Подожди! – позвала его Келси. Он обернулся:

– Что еще?

– Разве ты не пойдешь с нами?

– Не собираюсь. – Этим ответом он возвел между ними стену.

Что же послужило причиной такого внезапного охлаждения с его стороны? Не в силах это понять, она смотрела ему вслед, пока он не растворился в темноте.

– Я проведу вас по лабиринту, – сказал Джереми. Судя по его тону, он чувствовал себя оскорбленным. – Я тут играл, когда был мальчишкой. И знаю здесь каждый уголок, как и Эдвард.

– Не сомневаюсь. – Келси постаралась не выдать своего разочарования, беря Джереми под руку.

Некоторое время они шли молча. Келси слушала печальную песню сверчков, так гармонировавшую с ее настроением.

– Можно, я задам вам один личный вопрос, Келси? – нарушил молчание Джереми.

– Конечно.

– Кем вам приходится Гриффин Мак-Грегор?

– Гриффин… о, нет! – Она постучала по лбу пальцами. – Он наверняка волнуется. Я совсем забыла, что должна его навестить.

– Он пришел сюда в поисках вас.

Она подняла глаза к небу и покачала головой:

– Теперь вся его семья будет волноваться. Мне обязательно нужно сходить к нему.

– Я послал одного из слуг с таким поручением.

– О! – Она не смогла сдержать огорченный вздох. Ей необходимо было побыть одной и разобраться в своих чувствах.

– А вы с мистером Мак-Грегором, – он откашлялся, – друзья?

– Хотите знать, люблю ли я его? – Она не сдержала улыбки.

– Хочу. – Он вывел ее из лабиринта, и они пошли к замку.

– Да, люблю. – Она почувствовала, как напряглись мускулы на руке Джереми, и быстро добавила: – Люблю как друга.

– Понятно, – произнес он с облегчением.

– Надеюсь, вы не питаете ко мне романтических чувств. Скажу откровенно, я не ищу любви и не собираюсь выходить замуж. Вообще.

– Что-то не верится, – сказал он с изумлением, взял ее руку и прижал к груди. – Не думайте, что все такие, как Эдвард.

– Я приняла это решение задолго до того, как встретилась с герцогом.

– Сделаю все от меня зависящее, чтобы вы изменили свое решение.

– Бесполезно.

– А если я все-таки попытаюсь?

– Вы самый приятный молодой человек из всех, кого мне довелось встретить на своем пути, но я не хочу обнадеживать вас.

– Слишком поздно, у меня с первого взгляда появилась надежда на вас. – Он нежно сжал ее пальцы.

Его тон обеспокоил ее. Он был слишком серьезным. Они подошли к замку.

– Спасибо, что проводили меня. Теперь я сама найду дорогу.

– Доброй ночи.

Пламя свечи трепетало, когда Келси быстрыми движениями ретушировала тени па своем рисунке. Она внимательно посмотрела на набросок портрета Эдварда, лежащего в лодке у озера. Нахмурившись, положила перо на столик у кровати и просмотрела предыдущие наброски: Эдвард, целующий ее, Эдвард, идущий по берегу, – циничная усмешка на его губах, точеный профиль, длинные темные ресницы и мужественный подбородок. На другой стороне страницы – его профиль со шрамом и повязкой на глазу. И наконец, взбешенный Эдвард, темные брови сошлись на переносице, губы сжаты.

Келси тяжело вздохнула и отложила в сторону альбом с набросками. Прислушалась. Из комнаты Эдварда не доносилось ни единого звука.

Она посмотрела на каминные часы. Скоро одиннадцать. Может быть, он уже спит? Джереми постучал к ней, попросил сыграть с ним в вист, но у нее не было ни малейшего желания играть в карты, особенно с ним. Попроси ее Эдвард, она бы с радостью согласилась. Однако он прятался от нее за стеной ледяного равнодушия, которую воздвиг, когда они встретились в первый раз.

Даже в самых безумных своих мечтах она не могла представить себе, что полюбит мужчину, которого ненавидела долгие годы. И все же это произошло. Господь милосердный, произошло! И отрицать это было бы глупо. Возможно, ее привлекло его одиночество. Но только не жалость, как ей показалось сначала.

Она поднялась с постели. Проверила замки, задула свечу. Ей совсем не хотелось, чтобы в комнату пробралась Лиззи и учинила разгром, как это бывало не раз. Только она не знала тогда, чьих это рук дело. Келси забралась в постель и с головой укрылась одеялом.

Ее разбудил скрип половиц.

Келси открыла глаза и увидела, что в воздухе парит призрак, весь в белом, и светится желтым светом. У призрака не было ни лица, ни рук, ни ног.

– Оставь… этот… замок… – Призрак замахал рукавами.

Келси узнала голос Лиззи. Она нахмурилась и скрестила руки на груди.

– Ты-ы-ы слы-ы-ы-шишь? Келси не сдержала усмешки.

– О-о-отвеча-а-а-ай мне! – Лиззи шагнула к кровати и ударилась об ее ножку. – Черт! – вскрикнула она, едва удержав равновесие, схватилась за спинку кровати и стала подпрыгивать на одной ноге.

Келси рассмеялась, а потом сказала:

– Хорошо ты это придумала с фонарем, Лиззи, но если уж ты натягиваешь на себя простыню, то надо хотя бы прорезать в ней дырки, чтобы видеть, куда идешь.

– Черт тебя побери! Я покажу тебе, как надо мной смеяться! – Лиззи отшвырнула фонарь, который держала в руках, прыгнула на кровать и набросилась на Келси. – Ненавижу тебя! – Лиззи схватила Келси за горло.

Келси попыталась разжать ее пальцы, но не смогла и закашлялась. Ей удалось ухватиться за простыню, в которую была закутана Лиззи.

Лиззи разжала пальцы, вырвала у Келси простыню и стянула с головы.

– Я тебя достану, – сказала она, с силой дернув Келси за волосы.

Келси вскрикнула, схватила девушку за руки и оттолкнула. Оказавшись на краю кровати, Лиззи свалилась на пол, увлекая за собой Келси. Келси упала на спину Лиззи и прижала ее к полу. Лиззи была крупнее Келси, возможно, даже сильнее, но сейчас это не имело значения. Келси должна была ей отомстить. Лиззи извивалась и брыкалась, но Келси крепко держала ее. Неожиданно кто-то забарабанил в дверь между комнатами, послышался удар, и дверь распахнулась.

– Что, черт побери, тут происходит? – проревел Эдвард. Его голос эхом разнесся по комнате.

Задыхаясь, Келси сказала:

– Да в общем-то ничего. Просто я поймала привидение.

Лиззи пыталась высвободиться.

Келси ужесточила хватку, коленями прижимая к полу ее руки, зная, что причиняет ей боль. Она должна проучить эту дрянь.

Эдвард зажег свечу.

– Так-так, это же неуловимая Лиззи! Очень рада встретиться наконец с тобой, – сказала Келси.

– Да, глупая корова! Теперь слезай с меня!

– С удовольствием, если расскажешь мне, как ты сюда попала. Я заперла дверь на ключ.

– Двери меня не остановят. Слезай же!

Келси скатилась с девушки. Эдвард помог Лиззи встать.

Только сейчас Келси заметила его ниспадающие на плечи волосы, рубашку с глубоким V-образным вырезом на груди, сквозь который темнела густая поросль. Она покраснела и снова повернулась к своей обидчице.

Лиззи поднялась, растирая руки.

– Ты сумасшедшая. Чуть не сломала мне руки.

– Тебе повезло, что я не стала этого делать. – Зеленые глаза Келси встретились с яростным взглядом золотых глаз Лиззи.

На Лиззи было простое черное платье, которое ей совершенно не шло. Прямые темные волосы заплетены в косу. Она была бы красавицей, если бы не ненависть, перекосившая ее лицо.

– Другого шанса у тебя не будет. – Лиззи сверлила Келси взглядом.

– Из этого следует, что ты больше не станешь врываться ко мне в комнату.

– Это мой дом. Я войду, куда захочу. – Лиззи подбоченилась.

Эдвард схватил Лиззи за руку:

– Сейчас же извинись, Лиззи. Лиззи поморщилась.

– Нет! – Девушка вздернула подбородок и скрестила на груди руки. – Ты не сможешь заставить меня.

– Не смогу? – Эдвард потащил ее к двери.

– Оставь меня в покое, грубиян! Ненавижу тебя! Ненавижу!

– Мне не нужны извинения, – выпалила Келси, не желая, чтобы Лиззи из-за нее наказали.

Эдвард смерил Келси ледяным взглядом:

– Не вмешивайтесь, мисс Уолларил. Пора Лиззи научиться манерам. Я не позволю ей так обращаться с гостями.

Он вытолкал Лиззи из комнаты и захлопнул дверь.

– Оставь меня в покое! Я не буду извиняться! Можешь запереть меня, но я все равно не стану! Не стану…

Лиззи наверняка накажут, и она будет винить в этом Келси. Не очень-то хорошее начало для знакомства. Она не сердилась на Лиззи за ее выходки. Сама была такой в ее возрасте. До того как они с Гриффином подружились, любимым ее развлечением было его третировать. Мужество Лиззи достойно восхищения.

Келси хотелось подружиться с ней. Ей жаль было девушку, ведь Лиззи даже не с кем поговорить, кроме Эдварда, а он не самый лучший собеседник. Тяжело вздохнув, Келси пошла запирать дверь, как вдруг мимо нее пронесся оранжево-полосатый Брут. Она отскочила. Брут остановился у ножки кровати.

– Ты опоздал. Ничем не сможешь помочь. Не думала, что ты такой трус.

Брут помедлил, понюхал разбитую чашку и молочник, лежавшие на полу у кровати, лизнул молочное пятно на ковре. Поднял голову, взмахнул хвостом и укоризненно посмотрел на Келси, будто это она виновата, что пролилось молоко.

– Ну, извини, ловить призраков – дело хлопотное. – Она стала подбирать осколки блюдца.

Брут зашипел на нее и скрылся под кроватью.

– Не надо так злиться. Я не собираюсь гладить тебя, пока ты сам не подойдешь.

Как будто о чем-то вспомнив, она посмотрела на смежную дверь, отделявшую ее от Эдварда. Доски вокруг замка были расщеплены, дверь еле держалась в петлях. Келси нисколько не беспокоило, что замок сломан. Вряд ли Эдвард когда-нибудь войдет к ней без приглашения. После того, что произошло в лабиринте.

Всю ночь Келси не спала и в четыре утра поднялась с постели. Ни единого звука не доносилось из комнаты Эдварда. Она скажет Уоткинсу, что хочет вернуться в свою прежнюю спальню. Возможно, там ее не будут мучить по ночам мысли об Эдварде.

Она надела новое платье из ярко-зеленого муслила, с пышными рукавами и глубоким вырезом. Попыталась уложить волосы, как это делала Мэри, но не смогла, заплела их в косу, затянула тугим узлом на затылке и бесшумно выскользнула из комнаты.

В бальной зале в этот ранний час никого не было. Свет проникал через высокие окна, придавая мраморному полу розоватый оттенок. Рабочие, которых нанял Эдвард, отодрали почти всю штукатурку до металлических стяжек, осталось только насколько кусков по краям и углам.

Келси обхватила плечи руками и долго смотрела на голую стену. Затем ее губы растянулись в улыбке. Наконец-то она придумала! Она нарисует зеркальное отражение комнаты так, чтобы казалось, что она бесконечная.

В восторге от идеи, она решила пойти поискать что-нибудь на завтрак. Она не рассчитывала застать кого-нибудь на кухне так рано и попятилась, когда открыла дверь и практически налетела на Агнес. Та, стоя на цыпочках, снимала с железной полки объемистый чугунок.

– Доброе утро, мисс!

– Вы просыпаетесь с петухами, – сказала Эллис, оторвавшись от своего занятия. Она шинковала капусту.

Келси пошла дальше и удивилась, увидев Уоткинса с серебряным подносом.

– Доброе утро, мисс Келси. Вы плохо спали?

– Можно сказать, вообще не спала.

– Очень сожалею, мисс Келси. Извините, но мне нужно немедленно отнести его светлости завтрак.

– Да, конечно. – Келси проводила взглядом Уоткинса.

– Выходит, не только вы не спали, мисс. – Агнес посмотрела на Келси с озорной улыбкой.

– Что вы хотите этим сказать? – безразличным тоном спросила Келси.

– А то, мисс, что после вчерашних волнений на озере, а потом в лабиринте, да еще выходок леди Элизабет, можно было надеяться, что его светлость уснет как убитый. Но этого не случилось. Он позвонил в колокольчик на рассвете. Уоткинс еще никогда не спешил так. – Она улыбнулась. – Мне даже жалко его стало. Ведь он все время прислуживает его светлости.

Было ли вообще что-то, чего слуги не знали? Знали ли они, что Эдвард поцеловал ее на озере? Щеки Келси загорелись.

– Придержи язык, Агнес, пока я не засунула тебе эту ложку в глотку, – сказала Эллис, размахивая ложкой перед носом у Агнес.

– Попробуй только! Я тебе все лицо порежу! – Агнес потрясала ножом.

– Успокойтесь, прошу вас, – произнесла Келси, опасаясь, как бы они не поранили друг друга, и быстро спросила: – Агнес, а где леди Элизабет?

– Заперта в своей комнате, мисс, я отнесла ей еду, так она чуть не стукнула меня подносом. Всех ненавидит!

– Повариха говорит, что у нее есть на то причины, – заметила Эллис.

– Что за причины? – спросила Келси.

– Ну, мисс, когда родители хозяина умерли, ему было лет четырнадцать, и его опекун, старый поверенный, отослал леди Элизабет, совсем еще маленькую, к дяде и тете. Не знаю, что там произошло, но дядя и тетя отправили бедняжку в пансион. Став взрослым, хозяин забрал ее домой, но с ней не было никакого сладу. После несчастного случая он отправил ее в монастырь в надежде, что там ее перевоспитают.

Однако надежды его не оправдались. Она сбежала оттуда и вернулась домой. Целый месяц жила здесь, но никто даже не заметил, она пряталась, воровала с кухни еду. Уоткинс как-то заметил ее, когда она бродила вокруг замка. Его светлость пригласил из Лондона очень милую женщину, чтобы та вывезла леди Лиззи в свет. Он хочет выдать ее замуж. Но вряд ли найдется мужчина, который станет ее терпеть.

Келси подумала, что Лиззи очень несчастна. Она была лишена родительской ласки, а теперь Эдвард собирается выдать ее замуж, чтобы избавиться от хлопот.

– Какой ужас! – воскликнула Келси.

– Да, мисс. Что будете есть на завтрак?

– Овсянку. Она очень вкусно пахнет!

– Вы должны съесть что-нибудь еще, а то вон какая худая.

– Хватит овсянки. Я тороплюсь навестить отца и Мак-Грегоров этим утром. Вы не могли бы отложить немного еды моему отцу? – Келси полагала, что он вообще не ел с тех пор, как она уехала.

– Конечно, мисс.

Келси кусок не лез в горло, мысли о Лиззи не шли у нее из головы. Она решила поговорить о ней с Эдвардом, как только представится возможность.

Эдвард уже оделся, когда Уоткинс вошел с подносом.

– Доброе утро, ваша светлость!

– Вижу, ты удивлен, по я давным-давно сам одеваюсь и отказался от камердинера. И ты это прекрасно знаешь.

– Да, ваша светлость. – Уоткинс поставил поднос на край кровати.

– Сейчас я поеду кататься верхом. Без утреннего кофе.

– Да, ваша светлость, но не рановато ли? Вы обычно отправляетесь на прогулку не раньше девяти.

– Значит, я нарушу правило, Уоткинс. Это мой дом, и я могу позволить себе такую вольность.

– Конечно, ваша светлость, я скажу прислуге.

– Скажи! – Эдвард двинулся к двери, но вдруг обернулся. – Я слышал, мисс Уолларил уже встала. Где она?

– На кухне, ваша светлость. Наверное, завтракает. – Уоткинс подобрал с пола халат Эдварда.

– Ясно. А леди Элизабет, она не сбежала? Ты проверял?

– Она не звонила в колокольчик, видимо, еще не проснулась. – Уоткинс повесил халат в шкаф.

– Я зайду к ней, прежде чем уехать.

– Весьма благоразумная мысль, ваша светлость. – Уоткинс повернулся к нему: – Она вчера была не в лучшем настроении.

– Не то слово, – насмешливо произнес Эдвард и вышел. Он вспомнил, что ночью ему пришлось сражаться с Лиззи, пока он тащил ее в комнату.

– Ты не заставишь меня извиняться перед ней! Я не буду! Я не буду! Ты поселил ее здесь, чтобы соблазнить, так же как ее мачеху.

– Не смей со мной так разговаривать, Лиззи.

– Правда глаза колет, да?

Его терпение лопнуло. Он схватил ее, бросил поперек кровати и отшлепал так, что у него заболела рука. Раньше он никогда этого не делал.

Она встала и с ненавистью посмотрела на него.

– Мне не впервой, так что давай, бей! Все равно ничего не добьешься. – Она скрестила руки на груди и вздернула подбородок. – Я не потерплю ее здесь. Пусть уезжает. Или я заставлю ее уехать.

Эдвард не стал препираться с Лиззи, вышел и запер дверь.

Он никак не мог понять, почему Лиззи так ненавидит Келси. Быть может, потому, что Келси разоблачила ее и к тому же поколотила. А на Эдварда злится за то, что он собирается выдать ее замуж. Но он непременно найдет этой чертовке какого-нибудь дурака и избавится от нее.

Он тихо вошел в спальню Лиззи, ожидая застать ее спящей, но кровать была пуста, покрывала сброшены на пол. Он вспомнил слова Лиззи: «Пусть уезжает, или я заставлю ее уехать». Эдвард выбежал из комнаты. Запыхавшись, влетел на кухню. Там начался настоящий переполох.

Уоткинс сидел за столом и ел. Когда он увидел, что Эдвард стоит в дверях, он вскочил.

– Ваша светлость?

– Где мисс Уолларил? – спросил Эдвард, сжимая кнут так, что побелели костяшки.

– Ушла, ваша светлость. – Куда?

– Пошла, наверное, навестить отца в деревне.

– Пешком?

– Да, ваша светлость. – Брови Уоткинса поднялись. – Что-то не так?

– Лиззи опять сбежала. Как бы она не навредила мисс Уолларил. – Эдвард выбежал за дверь, проклиная себя за то, что не запер Лиззи в башне.

Уоткинс посмотрел ему вслед, затем быстро повернулся и успел подхватить Агнес, прежде чем та упала в, обморок.

Утро выдалось необыкновенно ясное, солнечное. Келси смотрела вверх сквозь кружево листьев над головой, восхищаясь синевой неба и яркой зеленью. Вместо того чтобы пойти по главной дороге, она двинулась через лес, сократив себе путь. Тропинка вела к восточному краю деревни, прямо к дому отца.

Они с Гриффином часто ходили здесь, когда рядом с каменоломней созревала черника. «Ворованная черника вкуснее», – говаривал Элрой Мак-Грегор, отрезая кусок черничного пирога, испеченного женой. Это всегда вызывало смех у всех членов семьи Мак-Грегоров. Келси приходилось с ним соглашаться. Она улыбнулась при мысли о том, что скоро снова настанет время собирать чернику. Воздух был напоен ароматами опавших листьев и земли. Она любила этот запах необитаемого леса. Дойдя до места, где начинались скалы, она стала взбираться по извилистой тропинке. Добравшись до гребня холма, остановилась и посмотрела вниз на каменоломню. Голубая вода блестела на дне конусовидного карьера. Здесь ничего не добывали уже тридцать лет, и природа начала восстанавливаться там, где рабочие выскоблили все до камней. На восточной стороне выросли деревья, а на западной упрямо росли кусты черники, скрывая стофунтовый обрыв. Сердце колотилось, пока она карабкалась вдоль кустов черники. Каждый раз, взбираясь на гребень, она преодолевала страх сорваться вниз. Гриффин всегда дразнил ее, когда они ходили за черникой. Она в отместку бросала в него ягоды, и его рубашка была вся в черных пятнах, когда он возвращался домой. Улыбнувшись, она вспомнила одно из самых яростных сражений, после которого Гриффин долго не мог отмыть волосы.

Вдруг что-то загудело у нее над головой. Небо стало черным. Она мельком увидела коническое гнездо шершней на дорожке, как будто кто-то специально ждал, пока она подойдет, а затем сбросил его.

Шершни стали жалить Келси. Она закричала, бросила корзинку с едой для отца и побежала к кустам черники, прикрывая глаза ладонью.

Земля ушла у нее из-под ног, и она покатилась вниз по гребню, ударяясь о камни.