Действующие лица

Царь египетский.

Демиург.

Пожилой патриарх.

Трое жрецов.

Церикс.

Платон.

Заис и Азема

(две дочери царя египетского). Танцовщица.

Жены жрецов (составляющие балет).

СЦЕНА В ЕГИПТЕ Костюмы и декорации

Демиург — Белый плащ, туника небесно-голубого цвета с серебром, которая достигает колен. Рукава плаща — узкие, застегиваются на запястьях; рукава туники свободны и тянутся до локтя. Крест-накрест идет широкая фиолетовая лента, на которой вышиты слова Наука, Мудрость, Истина. На нем также золотая цепь, на которой подвешено брильянтовое солнце. На правом плече как эмблема таинства — ключ из слоновой кости и золота.

Пожилой патриарх — Плащ небесно-голубого цвета, пояс фиолетового шелка с золотом по краям; серебряная цепь, на которой подвешена дельта, окруженная нимбом.

Царь — Костюм красного цвета.

Три жреца — Белые плащи; один — с черным поясом, другой — с красным, третий — с фиолетовым.

Церикс — Черный плащ с синим поясом.

Алтарь — Покрыт зеленой тканью с золотом по краям, подсвечник на семь свечей и Книга Откровения.

Etangi — Белые плащи.

 

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Огромный подземный зал с колоннами. Справа — вертикальный колодец, шахта которого идет от пола наверх, а самого верха не видно. Вентиляционное окно выходит на площадку, которая находится на несколько шагов ниже решетки, расположенной на третьем плане в середине сцены. Несколько мумий, лежащие в открытых саркофагах, сложены в ряд около воды, примыкающей к краю решетки. Еще одна решетка расположена на втором плане слева. С потолка, которого не видно, свисает лампа. Полумрак, пол затемнен.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Трое жрецов.

Первый жрец. Кажется, о братья мои, посвящение этого самого выдающегося ученика Сократа будет воистину блестящим. Сам царь, говорят, присутствовать будет.

Второй жрец. Да. В самом деле, говорят. И еще прибавляют, что наши мудрецы поражаются великому разуму этого неофита, сиятельного Платона.

Третий жрец. Он за год показал самые выдающиеся успехи среди них. (Уходит открыть «глазок» в стене, заглядывает в него и возвращается назад.)

Второй жрец. Однако сей лебедь Академии, как Учитель зовет его, прежде всего человек воображения; достанет ли его душе сил, чтобы поддержать его в суровых испытаниях, которые начнутся с этого мгновения?

Первый жрец. Было бы большой потерей, если столь ценный ум потерпел бы поражение; тогда его приговорят провести остаток дней в этих мрачных галереях, украшая саркофаги и обвязывая мумии бинтами.

Второй жрец. Без такого приговора, вне всякого сомнения, жестокого, но необходимого, наши секреты были бы выболтаны теми дерзкими невеждами, которые приходят издалека, чтобы просить подвергнуть их испытанию, которое они не в состоянии вынести.

Первый жрец. Да. Такое заточение все-таки необходимо, но придет время, когда наши сокровища науки станут достоянием всех людей. И тогда человечество, освободившись от ошибок, которые разделяют его, и от зла, которое пожирает его, станет жить долго и счастливо, благословляя нас.

Третий жрец . Брат мой, неофит, если он уже избежал бездны, почти готов проникнуть сюда. (Он возвращается, чтобы открыть глазок, и, посмотрев, аккуратно закрывает его.)

Первый жрец. Я полагаю, это один из тех редких людей, о которых мир еще очень долго будет говорить.

Третий жрец. Смотрите!

Трое жрецов прячутся в тень.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Платон.

Платон (один, ставит светильник напротив вентиляционного окна и просовывает в окно голову. Вылезает, оглядывается). Куда это я с таким трудом спустился? (Проходит к решетке и открывает ее. После того как он прошел, решетка закрывается с ужасным скрипом.) Как это может такая дверь, закрывающаяся сама, производить такой большой шум?

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Первый жрец, Платон.

Первый жрец (выходя). Чего ты ищешь здесь? Платон. Мудрости.

Первый жрец. Невозможно, чтобы без науки человек толковал великие иероглифы Вселенной. Что есть наука?

Платон. Сие есть постижение причин и их следствий, когда дух божий нисходит в грудь человеческую.

Первый жрец. А мудрость?

Платон. Познание добра и зла, справедливости и несправедливости; это любовь одного и ненависть другого.

Первый жрец. Чтобы достичь ее, себя познай.

(Уходит; за его спиной вздымается пламя.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Платон.

Платон. Я жажду познать, о великомудрый! Зачем исчезать таким образом? «Познай себя!» Это глубокое по смыслу изречение царя Сезостриса выбито на храме в Дельфах. Мне его не забыть — божественный Сократ напоминал нам его постоянно.

Мимо него проходят или проскакивают какие-то диковинные чудовища, издающие дикие и страшные крики. Слышен гром, затем откуда-то издалека доносится громкий звон цепей; на сцене появляются какие-то огни; внезапно наступает абсолютная тишина.

Платон. Ужасы этих мест, этот шум и гробовое молчание, которое последовало за ним, вполне могут отвратить кого угодно, но не испугать им мой дух, не смутить его.

Голос. Тебе нужна подмога? Твое сердце колеблется?

Платон. Нет!

Место действия несколько оживляется с лучами Луны: развалины дворца; вокруг разбросаны куски колонн и памятников; видно несколько могил. Платон ставит свой светильник на саркофаг.

Платон. Руины, могилы, высокочтимый прах, тени подобных мне, не вы ли те, кто откроет мне тайну жизни? Не вы ли это, о мертвецы? Кто научит меня жизни?

СЦЕНА ПЯТАЯ

Второй жрец , Платон.

Второй жрец. Возможно! Разве не является прошлое уроком для будущего?

Платон. Я знаю, это верно и в физическом и в нравственном плане. Все, что свершилось, может повториться снова, невзирая на разницу, которую привносят неустанные труды природы и прогресс сознания, или скорее — человеческого духа.

Второй жрец (указывая на развалины дворца). Если они не будут вершить справедливость — единственное предназначение империй, что останется от самых могущественных царей земли? Горсть праха и презрение потомства.

Платон. Благородный и скромный человек оставит о себе, по крайней мере, уважительные воспоминания, светлые сожаления, достойный пример. Это утешает, когда человек своими трудами может на века продлить свое существование и общаться, так сказать, из своей могилы со всеми поколениями, которые придут после него.

Второй жрец. Вне всякого сомнения, приятна почетная жизнь в памяти людей и достойное устремление большого сердца. Однако знай, что жизнь и смерть следуют друг за другом, как ночь и день. Все меняется. Изменения происходят беспрестанно; приходит на час пустяк, человек — на век, более или менее; звезды — на миллионы лет. Даже у бесчисленных солнц, которые проходят у нас над головой, есть дни рождения, как и у нас. В каждое проходящее мгновение можно увидеть несколько выдающихся и других видов, рождающихся где-то далеко. Но лишь человеку дано добиться понимания гармонии Вселенной, делая добрые дела.

Платон. Чувство такого величия должно придать оттенок гордости всем самым чудесным творениям человека.

Второй жрец. Это, вероятно, привело бы к ревности из-за самоуважения и спрятало бы глубоко в сердце человека любовь к остальному человечеству — паракист также ухаживает за своей лампой, которая является его символом. Что означает цепь, которой ты до сих пор связан?

Платон. Она символизирует невежество и предубеждение, которое все еще угнетает меня и от которого я пытаюсь избавиться. (После невероятных усилий он сбрасывает оковы.) Так, основываясь всего лишь на гипотезе, я освободился от глупых страстей и глупых верований!

Второй жрец. Да, но на самом деле, ты освободил лишь свое тело, если твой дух все еще приемлет ошибки и нетерпимость. Знай же, что настойчивость — это секрет совершенства. Исполнись вдохновения среди этих сиятельных мертвецов, прочти их изречения, или скорее их мнения, и следуй своей дорогой. На ней полно камней, и сама дорога длинна, однако ценой твоих усилий будет познание важных истин. Не требуй ничего от саркофагов в этой галерее — в них только прах изменников, приговоренных к смерти за предательство нашего высокого ордена. Прощай! (Уходит.)

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Платон.

Платон (один). Ах, продолжи свою речь! (Берет светильник , подходит к саркофагу и читает.) «Я был тайным стражем. Я жил достойно и пострадал в бою». Не ты ли, О Хилон, говоришь со мной сейчас? Кем бы ты ни был, о мертвец, я благодарю тебя и приветствую. (Подходит к другому саркофагу и читает.) «Я часто сожалел о том, что говорил, и редко — когда молчал». Да, слова — серебро, молчание — золото. (Читает на другом саркофаге.) «Воюй только с тремя вещами: болезнью, невежеством и несправедливостью». Ах, воистину так, но много крови еще прольется, пока не наступит царство справедливости и истины. (Подходит к другому и читает.) «Оказывай ближнему, как брату своему, такую же помощь, какую бы он оказал тебе, и не делай ему ничего, чего бы сам себе не сделал». А это уже твое, о великий Конфуций, это ты принес нам такое простое и достойное высшей похвалы правило. Ты заслужишь им вечную память человечества. (Переходит к другому саркофагу.) А ты, сиятельная тень, в чем твой секрет? «О смертный, ищущий истину. Знай, что у храма есть только один архитектор и имя ему — Вселенная. Этот архитектор сотворил все, добро и зло, хлеб и яд; а тебе даровал он разум, чтобы отличать одно от другого, а также свободу трудиться ради своей славы и счастья». Все это верно, о мудрецы. О бессмертные мертвые! Я не могу более оставаться с вами. Я уважаю вас, но говорю вам: «До свидания». (Он подходит ко второй решетке) но дорога туда внезапно расцвечивается яркими огнями. Слышится треск пламени, взрываются петарды; раскаты грома , молнии.)

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Третий жрец, Платон.

Третий жрец. Ты еще можешь повернуть назад и отказаться от своего предприятия, но через минуту это станет уже невозможным. Есть ли у тебя мужество, чтобы идти дальше, каковы бы ни были опасности, ожидающие тебя?

Платон. Да, я решился.

Звучит медленная музыка.

Третий жрец. Ну хорошо! Тогда воззри на эту узкую дорогу, вдоль которой стоят пылающие деревья, а пересекающиеся ветви их — словно свод огня.

Платон. Да. Я все это вижу.

Третий жрец. Это дорога, по которой ты должен пройти не оглядываясь. Если тебе удастся пройти сквозь жаркое пламя, ты увидишь перед собой пещеру, в которой находится чудовище мрака, гений зла. Он встанет на твоем пути. Возьми этот меч и этот щит Минервы, выйди на бой с врагом, отруби ему голову и принеси ее царю; он тебе скажет, что делать. Однако пламя (они слышат треск) теперь повсюду. Беги, спеши! Прощай!

Платон (отбрасывает светильник и берет меч со щитом). Я освобожусь из этого пламени, или я погибну; если я пройду, ты будешь покорен! (Он бежит вдоль прохода, в то время как третий жрец обсуждает его.)

 

КАРТИНА ВТОРАЯ

На полу несколько камней, ниже извивается река. Сзади — лестница, упирающаяся в дверь павильона справа. К двери прикреплено большое кольцо. Другая лестница ведет из павильона на сцену. Великолепные сады, статуи, жертвенники, столы, утренняя трапеза. День несколько хмурый.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Первый и второй жрецы, Заис.

Первый жрец (укрывшись под деревом, обсуждает Платона). Он быстро плавает.

Второй жрец (также обсуждая Платона). Он замечательно бежит. Он сможет дойти до лестницы.

Заис (поднимаясь в павильон с бельем и туникой, которая должна быть выдана Платону). Да он тут погибнет из-за вас.

Первый жрец. Совершенно необходимо, чтобы он прошел очищение четырьмя стихиями.

Жрецы проходят на первый этаж павильона.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Заис, Платон, второй жрец.

Платон в воде, добирается до лестницы, но всякий раз, когда ставит на ступеньку ногу, сваливается в воду. Добирается до двери, хватается за кольцо обеими руками, повисает на нем; лестница прогибается под ним.

Заис (спускаясь из павильона). Я так переживаю за этого греческого философа, что вся дрожу и только молюсь за него.

Второй жрец (из павильона). Ты чувствуешь, что тебя покидают силы?

Платон. Нет еще, но…

Дверь открывается и пропускает Платона внутрь. Солнце в зените. Далекая музыка.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Заис, Азема.

Заис. Азема, не хочешь ли услужить этому храброму неофиту? Стой! Попроси его осушить эту чашу, чтобы с ней пришел к нему отдых.

Азема (зажигая жертвенник). Да, сестра моя. Жертвенники наполнят воздух сладчайшим ароматом, мелодические песнопения будут полны гармонии, пляски будут самыми страстными, возбуждающими. Это будет поражением гордого философа. Он не устоит против любви. (Она берет чашу и входит в павильон, предварительно постучав в дверь, которую Платон открывает.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Заис, Танцовщица.

Заис. Любезная танцовщица, внимательно смотри за знаками, которые я буду тебе показывать. Войди туда и исполни свои самые соблазнительные танцы, которым невозможно противостоять. Жены наших жрецов носят лавровый венок — добавь в свой мирт и амарант и в венок Аземы тоже.

Танцовщица. Принцесса, венки готовы.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Заис, Азема, Платон .

Платон. О гостеприимные дамы! Кто бы вы ни были, нимфы ли, богини, Платон передает вам тысячу благодарностей и приветствует вас.

Азема. Мы тебе кажемся богинями? Это всего лишь комплимент. Мы простые смертные; принцессы — это правда, хотя мы и не кичимся этим и очень рады видеть тебя. Добро пожаловать.

Заис. Да, мы рады принять тебя здесь. Твой триумф наполняет наши сердца радостью. Благоволи присесть и отведай яства — нам было приятно для тебя их готовить.

Азема (протягивая чашу). Испей и обрети новую силу, ибо испытания еще будут длиться долго. Ты продемонстрировал замечательные качества, которых лишь мы с сестрой ждали от тебя.

Платон. Что вы ожидали?

Заис. Слава о твоих редких талантах опередила тебя, а сообщения, которые мы получали, с тех пор как ты пришел сюда, всего лишь укрепили наше высокое мнение о твоих великих заслугах.

Платон . Если бы вы меньше льстили, очаровательные принцессы, то после того как я подавил в себе грубые страсти, я счел бы себя рядом с вами самым счастливым из смертных.

Заис. По крайней мере, ты самый красноречивый и приятный из мужчин.

Платон. Имейте же милосердие, вы обе такие красивые…

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Заис, Азема, кордебалет из жен жрецов.

Азема поднимается, чтобы участвовать в танце. Танцовщицыу уходЯу бросают свои венки к ногам Платона. Заис возлагает венок Аземы ему на голову, несмотря на то, что он это запрещает. Азема кладет венок Заис на его колени.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Заис, Платон.

Заис. Возьми этот венок из амаранта и лавра, хотя бы в знак согласия, а не для того, чтобы сделать мне приятное. Я вижу в нем символ твоей славы, которая пройдет сквозь века.

Платон. Ах, это для того, чтобы забыть об уважении, которое причитается вашему пленнику.

Заис. Нет, это я здесь пленница.

Платон (возлагает венок Аземы на голову Заис). Пусть тогда нас обоих ждет бессмертие!

Заис (располагаясь возле Платона). Спасибо, я буду смотреть на этот венок, который ты возложил мне на голову, как на самое драгоценное и дорогое из моих воспоминаний.

Платон. Принцесса!

Они слышат музыку.

Заис. Послушай эту мелодичную песню. Ты ведь хочешь ее послушать?

Хор за сценой.

Вдалеке слышится трогательная мелодия не оставляющая равнодушными находящихся на сцене.

Заис. Ну, дорогой Платон, скажи-ка мне, чего бы ты хотел больше всего? Что бы это ни было, считай, что твое желание уже исполнено: я люблю тебя, и в этом дворце моя власть безгранична.

Платон. Хотел бы я ответить на эти ласки. Они так очаровательны, так изысканны!

Заис (поднимается и в восхищении обнимает Платона). Я люблю тебя! Пойдем, удалимся вон в тот укромный уголок! Ну же!

Платон. Ты, принцесса, ищешь, как совратить меня, чтобы я изменил моему долгу? А это еще не самое страшное из моих испытаний.

Заис. Да! Ты прав! Но я не защищаю себя. Я попалась в ловушку, которую устроила сама. Я знаю — ты гений, твои заслуги велики, равно как и твоя слава. Я люблю тебя. И я желаю доказать тебе это. Не бойся! Никто ничего не узнает. Здесь место только для избранных. Пойдем, говорю же тебе, пойдем. (Обнимает его и несколько проходит вперед.)

Платон. Чаровница, ты восхитительна! Но в данный момент я могу тобой лишь восхищаться — и ты это отлично знаешь.

Заис. Я люблю тебя всем сердцем. Тебе нечего сомневаться. Я умоляю тебя о любви, а ты — хочешь предать, опозорить меня?

Платон. Если твоя любовь истинна, ты не станешь пользоваться своим преимуществом и прекратишь испытывать мою честь. Я буду относиться к тебе с величайшим почтением и сохраню о тебе самые нежные воспоминания.

Заис. Дружба, любовь без ответа — все это, возможно, утешит гречанку. Но для меня, Платон, твой отказ — оскорбление, которое может стоить тебе жизни. Но пока мы свободны и я не буду приказывать. Пойдем же. Я люблю тебя и в последний раз умоляю — пойдем!

Платон. Был бы я Меркурием или Аполлоном, я бы тут же взял тебя в жены и увез на Олимп, где ты бы стала восхищением богов. Но я — скромный и жалкий смертный, беззащитный перед невинным соблазном, которому, как я знаю, должен противиться… я думаю о символе величественно-спокойного льва у бурного моря, и это придает мне уверенности.

Заис. Ах жестокий! Опасности подвергается не твоя жизнь, а моя! Яви снисхождение, Платон, — дочь царя египетского у ног твоих.

Платон. Говоришь ты правду или нет, мой долг — сопротивляться.

Заис. Уйди! Твоя философская бесчувственность — небольшая заслуга. Кроме того, она будет причиной моей смерти. (Уходит.)

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Церикс, Платон.

Церикс. Платон! Выбрось этот венок, возьми сию златую ветвь и соблаговоли следовать за мной. Знаешь ли ты, кто самый счастливый человек на земле?

Платон (слегка озадаченный; смотрит, куда исчезла Заис; выбрасывает венок и берет золотую ветвь). Самый счастливый человек? Сократ говорил — самый справедливый, а по мне — самый открытый.

Церикс (около декораций). А самый скромный?

Платон (остановившись для ответа). Это тот, кто лучше всего понимает себя. (Уходит, смотрит в сторону, куда исчезла Заис.)

 

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Закрытая комната, справа на переднем плане — дверь, небесно-голубые занавески; над центром сцены — солнце, окруженное знаками Зодиака и звездами. На стене справа — две сферы, над которыми, не касаясь их, находятся два человека. Один в старинном шлеме; другой — без бороды, держит в одной руке жезл, а в другой молнию и пшеничный колос. На стене слева нарисованы два обелиска, увенчанных шаром; на каждой стороне — балдахин из красного с золотом Дамаска, находящийся над сиденьями в кабинете, который, в свою очередь, заканчивается алтарем. Треугольник огней над центральным сиденьем около стены, два других расположены перед алтарем. Внизу и слева на первом плане находится статуя Изиды, покрытая полотном, справа — сфинкс. Занавес поднимается, жрецы и церикс занимают свои места, так чтобы жрецы на кафедре сидели напротив алтаря.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Первый жрец, церикс.

(Кто-то громко стучит в дверь четыре раза…)

Первый жрец. Кто это сей глупый смертный, который рвется сюда, чтобы нарушить наши таинства?

Церикс (открыв дверь). Высокий жрец, это неофит, Платон Афинский. У него в руках золотая ветвь. Первый жрец. Пусть войдет, если его душа чиста.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Три жреца, церикс, собрание жрецов, Платон.

Первый жрец (обращаясь к Платону, который уже сделал вперед несколько шагов, ведомый цериксом). Стой! Что тебе нужно?

Платон. Откровения таинств.

Первый жрец. А что ты сделал, чтобы заслужить такую милость?

Платон. Я, как известно, не причинил вреда ни одному человеку, и не забыл об уважении, которое я должен оказывать подобным мне. И к себе относился я так же. Я следовал урокам стоика Сократа и объехал весь мир в поисках большей мудрости.

После долгого обучения у жрецов земли египетской я спускался в мрачную империю мертвых и разговаривал с сиятельными духами и собирал их просвещенные откровения; затем я прошел через пламя, дрался с чудищем тьмы и убил его в пещере. Потом я переплыл реку, взобрался по лестнице, которая обрывалась подо мной, и оказался в месте, где красивые женщины с обнаженной грудью клялись мне в любви. А оттуда меня привели сюда.

Первый жрец. Подходи без боязни. (Церикс усаживает Платона перед алтарем.) Что самое красивое и благородное, изучению чего человек может посвятить себя в этом мире?

Платон. То, что является целью познания человека: кто он есть, откуда пришел и куда он идет; то, что ведет его к поиску законов природы внутри его самого и во внешнем мире.

Первый жрец. Изида и Озирис, Луна и Солнце — оба символизируют природу; когда природу представляет Изида, на ее лице — покрывало. В чем его смысл?

Платон. Здесь такой же смысл, как и в надписи на ее статуе в храме Саиса. «Я — то, что уже свершилось, что есть сейчас и что еще будет; и ни одному смертному еще не удалось убрать покрывало, которое скрывает меня». Я думаю, что это неверно.

Среди Жрецов и собрания — удивление.

Первый жрец. Неверно?! Да как твоя гордыня додумалась до такого?

Платон. В каждой абсолютной истине, в каждом законе природы, который человек открывает, разве не поднимает он ее покрывало?

Первый жрец. Нет, сама проблема-то не устранена! Ты можешь высчитать вес звезд, их скорость, как далеко они находятся, куда движутся. Ты можешь раскрыть законы света и электричества и сделать молнию своим помощником, сравнять с землей гору или пройти сквозь нее, спуститься в бездну. Ты можешь переделать землю и утихомирить волны, но великий неведомый T.S.A.O.T.U останется таким же непостижимым — он над законами природы! Запомни — этот треугольник, символ нашего культа, есть знак единства Бога, а Солнце — символизирует нам душу мира. Посмотри, как невежда пришел к поклонению животным. Лишенный календаря труженик назвал Тельцом звезды, которые восходят вместе с солнцем во время его труда. Девой — те, которые появляются во время урожая, и так далее. Затем, позабыв причину, по которой их отцы назвали так звезды, люди начали верить, что и Дева, и Телец, и Лев действительно существуют на небесах, откуда благословляют их труды и плоды земные; они сделали из них богов! Ты веришь, что сфинкс — один из них?

Платон. Нет. Это двойной символ Девы урожая и Льва, напоминающий о плодоносном разливе Нила.

Второй жрец. Солнце находится в центре Вселенной. Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн вращаются одновременно вокруг своей оси и вокруг Солнца. Неподвижные звезды вращаются противоположно движению Земли и уходят далеко, очень далеко от планет. Некоторые планеты обладают благоприятной атмосферой, и они населены. Ведомо ли тебе значение красного креста на знамени Египта?

Платон. Это символ возвращения времен года, или бессмертия. Горизонтальная линия обозначает экватор, ее крайние точки — равноденствие, или весну и осень. Вертикальная линия — это меридиан, а ее крайние точки — солнцестояние, или зима и лето.

Второй жрец делает знак одобрения.

Третий жрец. Что есть мораль?

Платон. Это правила честного, обязанности, которые накладывает совесть. Это то, что человек не может нарушить, не заслужив стыда и позора.

Третий жрец. А справедливость?

Платон. Это практическое применение закона воздаяния ко всему, что его касается.

Третий жрец. Веришь ли ты, что авторитет судей уменьшится из-за сделанных ими ошибок?

Платон. Нет. Наоборот, упорство в обвинении невинного человека, если он при этом умрет, — вот что убавит их авторитет.

Третий жрец. Откуда происходят мораль и справедливость?

Платон. Из совести человечества.

Третий жрец. Как ты различаешь добро и зло?

Платон. Все то, что наносит ущерб достоинству или ограничивает права человека есть зло, а все, что благоприятствует им, — добро.

Третий жрец. Твои ответы достаточно точны. Считаешь ли ты, что женщина ниже мужчины?

Платон. Нет. Я полагаю, что она равна ему и является лучшей его подругой.

Третий жрец. А что ты скажешь о телесных наказаниях и смертной казни?

Платон. Я скажу, что это знаки все еще варварской цивилизации.

Третий жрец. Тогда что, по твоему мнению, явится знаком высшей, чем наша, цивилизации?

Платон. Отсутствие жрецов.

Ропот публики.

Первый жрец (поднимаясь ). Мы, значит, окажемся бесполезными? Таким, стало быть, образом твое знаменитое правило о добре и зле сделает человека счастливым? Платон, ты неблагодарный!

Второй жрец (поднимаясь ). Ты порочишь самую первую потребность общества!

Третий жрец. Успокойтесь, братья. Лучше похвалить честность неофита, чем бросать в него камни. (К Платону.) В чем, как ты думаешь, состоит счастье?

Платон. В согласии с совестью.

Третий жрец. Да, оно запрятано глубоко в сердце. Именно эта неопровержимая истина существует, чтобы утешить жертву, усмирить преступника и восславить доброе имя.

Церикс приносит Платону Etangi и чашу, чтобы он ее осушил.

Третий жрец. Это напиток Лотоса, испей его и забудь все чувства ненависти, зависти и нетерпимости. Надень этот плащ в знак преданности наукам и добродетели. (Платон осушает чашу и с помощью церикса надевает Etangi. Публика уходит .) Ты будешь посвящен в последнее таинство.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Первый жрец, церикс, пожилой патриарх.

Поднимается пожилой патриарх. Спереди и сзади него — пламя.

Первый жрец. Перед этим треугольником пламени клянись соблюдать наши священные законы, подчинять свои страсти царству разума и беспрестанно трудиться на благо человечества.

Церикс обмакивает красное перо в чернила и передает его Платону, перед которым пожилой патриарх держит открытой золотую книгу. Расписавшись в книге, Платон получает от пожилого патриарха украшение.

Пожилой патриарх. Сие есть украшение Минервы или Изиды, оно представляет собой сову, символ ребенка, который слеп от рождения, и который становится человеком только с помощью опыта и света философии. Пусть Минерва всегда ведет тебя!

Он снова берет золотую книгу, которую отложил, чтобы надеть украшение на Платона, и исчезает; за ним поднимается пламя. Жрецы спускаются со своих мест, обступают Платона и поздравляют его. Первый жрец отходит в сторону; другие выстраиваются в процессию и идут вперед. Порыв ветра; подмостки подняты.

 

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Подмостки театра — единственное, что изменилось, представляют фасад храма, лестница к которому оканчивается двумя львами; обелиск слева и справа; аллеи зеленых деревьев; лучи света.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Жрецы, церикс, Платон, Демиург, царь, солдаты.

Солдаты выстроены в шеренгу перед храмом; слева и справа от сцены — жрецы и жрицы. В середине и на заднем плане — демиург и царь. Платон и первый жрец занимают передний план слева. Музыка оживленная, затем медленная.

Первый жрец (вполголоса ). Да, дорогой Платон. Это наше последнее, наше великое таинство.

Платон (вполголоса ). Да. Я вижу его. И еще долгое время нельзя будет открыть его людям!

Первый жрец (вполголоса ). Кто знает. Может, через две тысячи лет. Но слушай! Обычная процессия в честь посвященного составляется так: первым идет шантер, несет символ музыки; затем ауриспик, или смотритель времени; за ним выступает священный писец, он несет книгу, чернильницу и красное перо; потом следует носитель правил с линейкой правосудия; а тот, кто на груди несет кувшин — символ научной жажды, — и есть пророк. Остальные — это несущий хлеб, драгоценный дар Изиды; претенденты на посвящение; они следуют за различными группами математиков, медиков, архитекторов, художников и так далее. Однако пройди немного вперед и прислушайся к словам демиурга.

Демиург. Платон, всегда помни о том, что все люди владеют от природы равными и священными правами. Ложь и истина поделили мир между собой, поэтому не обвиняй и не оскорбляй веру других; все различия однажды растворятся в высоких и примиряющих советах разума. Почитай свою страну и служи ей, но, сражаясь за нее, не забывай, что все люди — твои братья. Постоянно укрепляй и развивай свои способности; и пусть в твоей жизни господствуют умеренность и воздержание. Вкушая удовольствия, не принимай тех, которые могут причинить кому-нибудь боль. И помни, что человечество достигнет счастья и величия только через справедливость. (Берет мен у меченосца и касается плеч и головы Платона.) В присутствии царя Египта, посвященного, справедливых и благонамеренных, я, Демиург, смиренный слуга T.S.A.O.T.U, объявляю тебя жрецом нашего бессмертного ордена. Иди, неси людям высшие истины, которые ты постиг. Однако уделяй свою милость только тем избранным душам, которые долго готовились, чтобы обрести эти истины. Не строй на песке, не пиши на снегу!

Царь. Платон, своими трудами, своей целеустремленностью в великих испытаниях, своей неистовой любовью к истине ты заслужил этот орден, символизирующий эти качества, и я счастлив даровать его тебе. (Он вешает на шею Платона украшение элиди.) Теперь следуй за нами. Давайте продемонстрируем людям — простым, но искренним почитателям доброго и прекрасного, — триумф настойчивости и добродетели. Хотя они и не могут оценить высокую образованность наших посвященных, все-таки они знают, что их светом, их стойкостью и их трудами они движутся к освобождению разума и счастью рода человеческого. Они любят праздник посвященных и всегда им рукоплещут.

Торжественная музыка; уходят направо; бенгальские огни.

Конец истории посвящения