1
Впервые Сандра де Монсе увидела Джеймса Ллевелина в тот момент, когда с трудом выскользнула из крепких рук молодого конюха.
Подавленная и взъерошенная, мчалась она по двору, держа туфли в руках и стараясь одернуть блузку. Длинные локоны темно-коричневых волос прилипали к лицу, и она старалась откинуть сверкающую гриву назад короткими энергичными жестами. Она все еще ощущала настойчивые мужские руки на своей груди и припухшей вульве, которую он ласкал довольно долго. Его желание все еще будоражило ее. Как всегда с самого начала этой весны, ей удалось убежать в последнюю минуту. Перепуганная своей собственной внезапно возникшей страстью, Сандра вырвалась из крепких рук парня и бросилась под защиту стен высокого белого дома.
Прохладная трава под босыми ногами успокоила ее. Она наконец справилась с последней перламутровой пуговичкой и выругалась про себя: четверг, 24 мая 1966 года, но Александра де Монсе все еще девственница! Если дело так пойдет и дальше, то ты, моя милочка, никогда не станешь второй леди Чаттерли!
Преодолев пять ступенек на веранду, она на полном ходу врезалась в человека, который в этот момент с ее отцом вышел из гостиной.
— Чего ты здесь носишься, Сандра? — спросил Адриен де Монсе.
— Извините, мадемуазель, — сказал, засмеявшись, незнакомец, — но мне кажется, в нашем столкновении виноваты вы.
— Сандра, извинись немедленно. Я сыт по горло твоими проделками.
— Ну что вы, месье! Это же сущий пустяк, — пожал плечами незнакомец. — Вы не ушиблись, мадемуазель? Не думаю, что мы получили больше, чем синяк, не так ли?
— Сандра! — прошипел Адриен де Монсе, задыхаясь от злости.
Но девушка не могла произнести ни слова. Она только смотрела на руки незнакомого мужчины, которые спокойно лежали на ее плечах. Руки были теплые и твердые, их прикосновение было таким же нежным, как прикосновение ее шелковой блузки. Глаза, смотревшие сверху вниз в ее глаза, были темные и загадочные. Но в них вспыхивали веселые искорки. И кое-что еще заметила она в этих глазах, от чего у нее сразу же появился комок в горле. У молодого человека, который держал ее в руках, были черные волосы — один локон упал на лоб, высокие скулы и довольно полные, женственные губы. Все его лицо выражало чудесную юношескую силу. Это Сандра увидела и оценила в одно мгновение. Однако чувствовала она только его тело, которое тесно прижалось к ней и слегка покачивалось.
Она прикрыла глаза. Молодой человек расслабил руки, однако по тому, как дрожали его пальцы, она поняла, что и он взволнован.
— Сандра! — воскликнул отец. — Надеюсь, ты не собираешься прикидываться больной!
Его резкий голос, дрожащий от негодования, заставил ее спуститься на землю.
Сандра собралась с духом и заговорила с незнакомцем, но не могла оторвать своего взора от пылающих родительских глаз, которые заставляли дрожать любого человека, смотревшего в такие мгновения на де Монсе. Однако бывший посол слишком хорошо читал выражения человеческих лиц, и в частности своей дочери.
— Я… Я прошу простить меня, месье, — прошептала Сандра.
Руки поднялись с ее плеч. Девушка и впрямь чувствовала себя виноватой.
— Меня зовут Ллевелин. Джеймс Ллевелин.
Он все еще улыбался, но из глаз ушло веселье. Теперь в них горел яркий свет.
— Я очень рад, что встретил вас, мадемуазель де Монсе.
Только теперь она уловила легкий акцент, который придавал его голосу такое музыкальное звучание. Кто же он? Англичанин? Нет, американец. Ее мысль снова усиленно заработала. Разве Ллевелин — не уэльское имя?
— Теперь, когда знакомство состоялось, я думаю, ты не против приступить к работе, мой дорогой Ллевелин?
«К работе? — подумала удивленная Сандра. — Ага, значит, он работает с папой? Как странно! Ведь ему не более двадцати пяти».
С тех пор как Адриен де Монсе перестал путешествовать по свету, а это случилось шесть лет назад, его друзья в большинстве своем были скучными стариками. Молодые повесы типа Джеймса Ллевелина держались в стороне от офиса французского министерства иностранных дел на Кэ д’Орсэй.
— А теперь уходи, Сандра. Разве ты не хочешь переодеться для чая? Беги, дитя мое!
Сандра вздрогнула, словно ее ударили. «Господи, — подумала она, — он ведь может в любой момент отправить меня в кровать, словно маленькую девочку! А этот Ллевелин продолжает улыбаться и насмехаться надо мной!»
Гневно повернувшись спиной к отцу, она направилась в гостиную, наградив его негодующим и презрительным взглядом.
Двое мужчин, смеясь, отправились в сад. Сандра же спряталась за тяжелой желтой портьерой и продолжала наблюдать за ними. Ей казалось, что она расслышала несколько слов из их разговора.
— …еще ребенок… очень уязвимая натура… с тех пор как ее мать… — долетал тенор отца.
— …обворожительна… такая юная… — отвечал баритон Ллевелина.
Закипая негодованием, Сандра увидела, что они направились к тополям. О чем же сговаривалась эта парочка? Теперь отец казался серьезным. Он говорил и говорил, а его компаньон внимательно слушал.
Снедаемая любопытством, девушка пыталась догадаться, что же здесь делает Джеймс, какая работа связывает его с отцом. Ее абсолютно не интересовали ни политические, ни дипломатические интриги, но Джеймс Ллевелин…
— Берегись! — пригрозила девушка, опустив портьеру. — Мы с тобой еще встретимся!
Продолжая злиться, она направилась в спальню. Это была простая и уютная девичья комнатка с обоями розовых и бежевых тонов. Адель, воспитательница Сандры, выбирала эти бледные, полинявшие цвета — как ей хотелось оскорбить их и заставить покраснеть от стыда! — и холодные белые покрывала, и розовые сатиновые наволочки, и рюшевые занавески. Иногда у Сандры появлялось дикое желание учинить разгром в этом розовом гнездышке, расколотить старинные вазы и стеклянные безделушки, порвать картины, насквозь пропитанные романтизмом. Ну и к чему это приведет? Бедная Адель, которая так хорошо справлялась с домашними делами после ухода мамы, закатит истерику. Она, несомненно, пожалуется Адриену, а тот, как пить, дать пошлет свою дикую, необузданную дочь (глядя на нее, он иногда удивлялся, в какое странное создание воплотились его собственная плоть и кровь) к милому старому доктору Бланшоту. Адриен всегда делал это, когда не мог понять ее буйства.
Сандра криво усмехнулась. Ведь Адриен де Монсе знал, что его старый друг Бланшот, каждый раз появляясь в их доме, разыгрывал комедию. Хитрец Бланшот уже давно понял, что Сандра не ребенок! И не всегда действовал как ученый муж…
«Отлично, — подумала девушка, — а почему бы и нет?» Консультация у Бланшота всегда означала поездку в Париж, а она была готова использовать любую возможность, чтобы выбраться из этого душного старого Рамбуйе с его заплесневелыми условностями! Почему ей не разрешают ездить в Париж хотя бы раз в неделю, как это делают ее школьные подруги?
— Дочь Монсе и дома никогда не скучает, — повторяла Адель всякий раз, когда Сандра изъявляла желание побыть с подругами, сходить в кино или предпринять нечто такое, что делает жизнь сносной, когда тебе пятнадцать лет.
Наконец Сандра овладела своими чувствами и перестала оскорблять бедную Адель, сказав про себя: «Разве моя мама всегда сидела дома?»
Адель, увы, не поймет этого.
Ногти девушки вонзились в ненавистные занавески, но она уже понимала, что не сможет разорвать их в клочья. Ей страшно захотелось увидеть Ллевелина за чаем, поэтому, решила она, теперь не самое подходящее время привлекать к себе внимание. Тем не менее, с каким удовольствием посмотрела бы она на отца в тот момент, когда он увидел бы погром в комнате. Кстати, что он думает о себе? Кто он такой? Хранитель ее совести, что ли? Самое лучшее для него было бы понять, что она уже не ребенок. Но вот опять он только что назвал ее «дитя мое». Он явно пытается унизить ее. Не хочет понять, что с ней происходит, — или, может, он понимает это слишком хорошо?
— Но я больше не маленькая девочка, — прошептала Сандра в зеркало, коснувшись губами холодного стекла.
Она критически осмотрела себя. Ей нравились ее немножко косящие, с фиолетовым оттенком глаза. Необычный, но интересный цвет.
— У тебя мамины глаза, — часто говорила Сандре Адель, когда хотела подчеркнуть, что она красива.
С носом тоже было все в порядке: прямой и не слишком длинный. В подбородке, правда, просматривался квадрат, да и нижняя губа слегка полновата. Однако все вместе взятое формировало лицо весьма и весьма приятное и правильное. А эти маленькие веснушки по обе стороны носа придавали ему независимый вид.
— Лицо аристократки, — обычно говорила Адель, полагая, что это понравится Сандре.
Раздосадованная такими мыслями, Сандра сняла блузку и прижалась своими твердыми грудками к зеркалу. Она вздрогнула, как будто чья-то рука прикоснулась к возбужденным соскам.
— А эта грудь — не грудь аристократки, дорогая Адель? — прошептала она.
Ее мысли вернулись к молодому конюху, но теперь перед ней встало лицо Ллевелина. Отойдя от зеркала, Сандра взглянула на два кружочка, которые оставили на стекле ее грудки. Эти кружочки необычайно взволновали ее.
Сандра легла на кровать и сунула руку под матрас. Там она прятала триллеры, уворованные из книжных магазинов Рамбуйе в те дни, когда Сандра чувствовала себя достаточно смелой. Ведь каждый житель городка знал, что дочь де Монсе никогда не опустится до того, чтобы читать такие вещи.
Она достала зачитанную до дырок книгу «Шпион, который любил меня». Настоящая повесть о Джеймсе Бонде, только более свободная, чем предыдущие издания. В ней лежала стопка оберток от жевательной резинки, приспособленных для закладки страниц.
Сандра подложила несколько подушек под обнаженную спину, устроив себе удобное гнездышко. Снаружи не доносилось ни одного звука, как это бывает всегда в тихий летний полдень. Она открыла книгу на той странице, где девушка рассказывала, как с ней занимался любовью Джеймс Бонд. По мере того как Сандра углублялась в чтение, ее рука расстегнула брюки к скользнула под коричневую ткань. Почти сразу пальцы уткнулись в кудрявые волосы. Она продолжала чтение, а пальцы, миновав янтарный хохолок, нашли себе дело. Сандра застонала, ее рот приоткрылся…
Книга с глухим стуком упала на пол, но Сандра этого не услышала. Лежа на спине в полуспущенных брюках, которые еще не обнажили прекрасные девичьи формы, она мысленно была в канадском мотеле, а над ней склонился британский секретный агент.
Сандра перевернулась на живот и провела сосками по покрывалу, вздрогнув при этом от наслаждения. Затем прижалась к матрасу, но рука оставалась на том же месте. Ее ягодицы приподнялись и тут же опустились. Сандра задыхалась от страсти. Приглушенные стоны, которые она издавала, усиливали наслаждение.
Она представила себе, как твердый мужской дротик проникает в ее девственную плоть.
— Подожди, еще рано, — выдохнула она. — Подожди, пожалуйста. — А затем со стоном произнесла: — О, Джеймс!
Сандра думала о Джеймсе Бонде, но хотела увидеть Джеймса Ллевелина.
Скрипнула дверь.
— Сандра, ты опоздаешь к чаю!
Эти слова произвели на нее эффект электрического разряда в тысячу вольт. Теперь Сандра лежала тихо, но ее рука оставалась на пульсирующей плоти. Она издала тихий стон разочарования и притворилась спящей.
— Отвечай мне, Сандра! Ты спишь?
«А ведь она делает это нарочно, — думала Сандра. — Я знаю, нарочно! К тому же у нее дурацкая привычка никогда не стучать в дверь. Ну ладно, я не двинусь с места».
— Сандра, милая, ты себя плохо чувствуешь? — спрашивала Адель, встревоженная молчанием девушки. Она видела всего лишь оголенную спину Сандры. Адель сделала несколько шагов к кровати.
— М-м-м? О… это ты, Адель? Я только что уснула, — сказала Сандра.
Шаги затихли, но только на мгновение. Подойдя ближе, Адель с удивлением обратила внимание на новый способ ношения брюк.
— Через минуту я спущусь вниз, — добавила Сандра.
Молчание. Неужели Адель собирается торчать здесь вечно? Сандре хотелось закричать. Ведь сдерживать оргазм было так тяжело.
— Очень хорошо, — сказала Адель, — увидимся внизу.
Дверь была открыта. Адель уходила.
— Да, Сандра… по крайней мере тебе нужно прилично одеваться даже в своей собственной спальне.
Дверь закрылась. Сандра облегченно вздохнула. Она проклинала Адель, она проклинала Рамбуйе, она проклинала себя за то, что ей всего пятнадцать лет, и наконец, тихо застонав, кончила.
Сандра приводила себя в порядок перед зеркалом, надев платье с большим квадратным вырезом, которое соблазнительно открывало колени. Это платье держалось от всех в секрете, и теперь Сандра с удовольствием предвкушала предстоящее негодование Адели. Абрикосовый цвет ей был очень к лицу. Надев оранжевые туфли с низкими каблучками, она сказала себе, что если Джеймс Ллевелин не подавится при виде такой прекрасной штучки, значит, она абсолютно не разбирается в мужчинах. Думать о реакции отца Сандре не хотелось.
Перед тем как выйти из комнаты, она поставила стереопластинку и легко сбежала вниз.
Когда она появилась в гостиной, где Адель готовила стол к чаю, «Роллинг Стоунз» уже громыхали на весь дом. Глаза Сандры сияли, на губах блуждала едва заметная улыбка.
— Садись, Сандра, — тихо сказал отец, — твой чай остынет.
Адель посмотрела на нее, потом на чашку с чаем и… промолчала.
Джеймса Ллевелина в гостиной не было. Сандра готова была заплакать, но, конечно же, дочь де Монсе никогда не станет лить слезы.
2
Был жаркий летний день. Термометр на стене дома показывал свыше тридцати градусов по Цельсию. Сандра сидела на веранде, лениво развалясь на кушетке со стаканом апельсинового сока в руке, и подсчитывала, сколько же это будет градусов по Фаренгейту. Но это занятие ей скоро надоело. Ведь она никогда не могла толком уяснить себе, как перевести показания из одной шкалы в другую. В конце концов, это тоже не имело никакого значения. Думая о температуре, она старалась выкинуть из головы Джеймса Ллевелина. Почему же он не приходит?
Если он действительно работает с отцом, она должна увидеть его снова. Кто он? Атташе? Или у него другой дипломатический ранг?.. Она не знала, чем занимается атташе в посольстве, ну и что с этого! Дело заключалось в том, что всю последнюю неделю она ждала его возвращения. Джеймс заполнил все ее мысли и нарушил душевное равновесие. Сандра уже чуть не начала кусать ногти — дурацкая привычка, от которой она никак не могла избавиться, — но вовремя остановилась, подумав, что он может завернуть сюда в любой момент и, посмотрев на обкусанные ногти, принять ее за какую-нибудь неврастеничку.
— Не думаешь ли ты, Сандра, что тебе лучше было бы заняться своими уроками?
Из окна гостиной на нее смотрела Адель.
«Милая старушка Адель, — думала Сандра, — она не может терпеть даже комара, предающегося лени! С ее точки зрения, хорошенькие девушки рождены только для того, чтобы учиться, а комары — чтобы сосать кровь своих жертв».
Однако она послушно ответила:
— Да, хорошо, Адель.
Конечно, у нее не было ни малейших намерений учить уроки. Ее голова была заполнена сладострастными видениями, ее тело, отягченное жгучими желаниями, ничуть не способствовало мыслям об уроках. Шла последняя неделя школьных занятий, она превратилась для учеников в настоящую пытку. Сандра сидела в школе, словно робот, ничего не видя и не слыша. О Джеймсе она не говорила никому, даже Люси, которую, за неимением лучшей, считала своей хорошей подругой. Джеймс был ее личным секретом, и Сандра никому не хотела выдавать его.
Оставив дипломатическое поприще, Адриен де Монсе стал председателем комитета по развитию внешней торговли. Сегодня утром он уехал в Париж, чтобы поработать на компьютере и отругать нескольких старых зануд-чиновников. Сандра никогда не старалась узнать, что означает новый звучный титул отца. Она знала только, что ее отец больше не посол, что ей уже не придется ходить в школу в Риме или Бейруте. Весь год они жили в Рамбуйе. Раньше в этом доме они только отдыхали. И до прошлого четверга она сожалела об этом и даже немножко обижалась. Ведь она привыкла вести роскошный и даже богемный образ жизни! Однако день 24 мая все круто изменил. Она была почти благодарна отцу за то, что он принял раннюю полуотставку. Несколько раз Сандра с трудом сдерживалась, чтобы не задать ему вопрос о Ллевелине, но после этого ужасного эпизода во время чая отец был постоянно холоден с ней. Она и не ждала никакой помощи от него, потому что каждый ее вопрос к отцу только отдалял Сандру от того, что она хотела знать. Или вызывал один из этих холодных взглядов, которые говорили: «И какое же тебе до всего этого дело, молодая леди?» Такова была манера Адриена отвечать на ее скромные вопросы. А Сандра задавала много скромных вопросов.
«Хорошо! — вдруг сказала она сама себе и встала с кушетки. — Хватит хандрить. Пришло время предпринять что-нибудь».
И она решительно отправилась внутрь дома, чтобы позвонить каждому Ллевелину, который записан в телефонной книге.
В холле она встретила Адель, которая улыбнулась ей, думая, что Сандра направляется в свою комнату на встречу с Цицероном. Но стоило воспитательнице завернуть на кухню, как Сандра быстро прошла по коридору в кабинет отца. Это было самое запретное место в доме, заходить сюда не разрешалось никому. Впрочем, этот запрет не мешал Сандре частенько наведываться туда, хотя она и испытывала небольшое, но приятное чувство тревоги. Она открыла дверь и вновь оказалась в царстве бумаг. Сотни толстенных томов разместились на полках, которые закрывали все стены. Горы досье лежали на массивном дубовом столе. Справа от Сандры стоял покосившийся книжный шкаф, готовый, словно Пизанская башня, опрокинуться в любую минуту. Слева находился открытый ящик, набитый старыми иллюстрированными журналами.
Сандра любила этот кабинет и его специфический аромат — запах полированной мебели, бумаги и невыветрившегося сигаретного дыма. В дверях она остановилась, но только на одно мгновение — так Сандра делала всегда, вторгаясь в святилище отца, а затем направилась к телефонным справочникам, в беспорядке лежавшим на тумбочке возле окна. Она удобно уселась в большом кожаном кресле возле стола и сняла трубку. Правая рука ее лихорадочно искала в справочнике фамилии на букву «Л».
В Париже жило семь семей Ллевелинов. Сандра даже не задумывалась, что Джеймс может жить где-нибудь в пригороде. Она приложила трубку к уху, мысленно повторяя приготовленные слова, а затем набрала первый номер.
— Да, — сказал женский голос.
— Алло, алло! Это квартира Джеймса Ллевелина, не так ли?
Кто-то шел по коридору. Адриен! Она бросила трубку, не дожидаясь ответа, и быстро оглянулась в поисках пути к отступлению. Но единственный путь на свободу лежал через дверь, а это уже нехорошо.
— Быть беде, если он поймает меня здесь, — прошептала она. — Вперед, девочка, думай быстрее!
Окно? Да, но как его закрыть потом? Черт возьми, а чуланчик, где отец всегда хранит свои бумаги? Она оттолкнула в сторону большой глобус, который жалобно заскрипел на своих шарнирах, и, едва дыша, влетела в крошечную кладовую. Дверь за ней закрылась в тот момент, когда открылась дверь кабинета.
Сандра услышала мужские голоса, приглушенные толстыми деревянными панелями и кучами досье. Прозвучал голос отца.
— Входите, джентльмены. Мы сейчас возьмем эти материалы.
Ему ответил чистый юношеский голос:
— Я не могу больше ждать того, что скажет нам «товарищ Сметленко».
Кем бы ни был этот человек, его голос звучал искренне.
— Спокойно, Марк. Ты должен научиться держать язык за зубами, когда это нужно, — сказал другой человек по-английски.
Джеймс! У Сандры гулко забилось сердце.
— Ллевелин прав. Но я предпочитаю воздержаться от обсуждения вопроса в этих стенах, — сказал Адриен де Монсе. — Давайте-ка выйдем в сад — у деревьев нет ушей.
— Он здесь! Он здесь! — мурлыкала Сандра, когда трое мужчин вышли из кабинета.
Снова все стихло. Сандра, выпачканная в паутину, выбралась из своего укрытия и поспешила к себе в комнату. У нее появился отличный план.
Надев теннисный костюм и взяв ракетку, она заглянула к Адели, которая возилась в кладовке дворецкого.
— Я выучила уроки, — доложила Сандра, — а теперь хочу сыграть пару сетов в теннис перед чаем.
Адель рассеянно улыбнулась. Она не верила, что Сандра так быстро сделала перевод с латинского, но теннисный клуб находился недалеко от дома и там собирались сливки местного общества.
Сандра осторожно прикрыла входную дверь, но вместо того чтобы направиться к воротам, обогнула дом и пошла к хозяйственным постройкам. Остановившись возле гаража, она огляделась. Ее взгляд сосредоточился на беседке справа от веранды. Ага! Вот где уединились отец и двое молодых людей, чтобы разобраться в своих бумагах. Все идет по плану! Сандра бесшумно вошла в гараж через дверь со стороны сада. Знакомые очертания отцовского «ровера» едва просматривались в тусклом свете. Возле него, тесно прижавшись в ожидании своего хозяина, стоял серый «БМВ» с дипломатическими номерами.
— Должно быть, это его автомобиль, — сказала про себя Сандра.
Она прошла по бетонному полу в дальний конец большого гаража. За кучей старых шин находилось то, что она искала, — старый велосипед фирмы «Солекс», который принадлежал конюху. Укрепив ракетку на багажнике, Сандра опустила седло и взялась за руль. Но что-то держало велосипед. Ба, да это же противоугонный замок! Не торопясь, Сандра пошла в другой конец гаража и в ящике для инструмента нашла ножницы для резки металла. Она видела, как садовник резал ими проволоку.
Небольшое усилие, и покрытая резиной проволока упала на землю. Сандра выпрямилась, положила ножницы на старую покрышку и начала выводить велосипед.
Она не слышала, когда он вошел, но, черт возьми, он был здесь и тупо рассматривал ее.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Сандра.
— Я могу задать тебе тот же вопрос, мадемуазель, — ответил конюх. — Это ведь мой «Солекс».
— Послушай, он мне нужен, я скоро верну его тебе. Позволь мне выйти! — попросила Сандра.
Парень стоял перед машиной. Видно было, что он вовсе не собирается уступать ей дорогу.
— Эй, да ты же перерезала замок! Сандра, я и так дал бы тебе велосипед, если бы ты попросила…
Его голос охрип, а глаза смотрели так, что еще несколько дней назад они парализовали бы ее. Но сейчас у Сандры не было ни малейшего желания побыть с ним. Однако он мог все разрушить, да и времени оставалось в обрез.
Сандра попыталась задобрить его.
— Послушай, я только прокачусь. Ведь я не хочу обижать тебя, а замок я куплю другой.
Но он уже схватил ее за руку и прижал к себе. Его горячий рот искал холодные губы Сандры.
— Почему ты тогда не вернулась? — хрипло шептал он. — Я ведь ждал тебя, я жду тебя всегда!
Сандра чувствовала, как слабеет ее оборона. Вопреки ее воле, тело отвечало само, прижимаясь к юноше. Он страстно обнял ее. Его руки скользнули под белую теннисную юбочку и легли на округлые ягодицы. Сандра подавила стон, стараясь сдержаться.
— Я приду завтра, — пообещала она. — Но теперь ты должен отпустить меня, я очень тороплюсь.
Конюх держал ее крепко. Его рука вклинивалась между бедер Сандры, дыхание участилось. Сквозь тонкую ткань юбочки Сандра почувствовала, как он напрягся.
— Хорошо, пусть будет завтра. Но если ты хочешь, чтобы я отпустил тебя, поласкай меня.
Взяв Сандру за руку, повлек ее к своим бедрам. Сандра прикусила губы. Почувствовав мужскую плоть в своей руке, она разволновалась больше, чем хотела. Но Джеймс мог в этот момент подняться с кресла и сказать отцу «до свидания».
Конюх расстегнул штаны. Страстно дыша, он медленно и ритмично водил руку Сандры вверх и вниз. Положив голову ей на плечо и закрыв глаза, он предавался наслаждению. Сандра чувствовала, что юноша — на грани оргазма.
— Нет! — брезгливо сказала она, вырывая свою руку. — Не здесь! У папы гости, они скоро придут сюда, чтобы взять автомобиль.
Но ее неожиданное движение привело конюха к финалу, его тело выгнулось, и он излился на старые шины. Раскрасневшаяся Сандра, почувствовав свободу, схватила велосипед за руль и вытолкнула его в приоткрытую дверь. Не оглядываясь назад, она пересекла покрытый гравием участок двора и едва ли услышала, как конюх крикнул ей вслед:
— Приходи сегодня вечером!
Она прошла сквозь садовые ворота, втайне надеясь, что никто в доме не заметил ее. Затем вышла на Парижскую дорогу, огибавшую владения отца. Еще одна дорога, обсаженная каштанами, сворачивала влево. Сандра заняла позицию на повороте и стала дышать ровнее, стараясь успокоить сердце.
Ей хотелось забыть обо всем, что случилось несколько минут назад, и думать только о Джеймсе.
— По этой дороге он будет уезжать, — сказала она себе громко и добавила: — И поедешь сюда, заметишь меня и остановишься, Джеймс Ллевелин!
Она со смаком произносила четыре слога его имени, перекатывая их во рту и повторяя до тех пор, пока не успокоилась.
Началось долгое ожидание. Чтобы убить время, Сандра подняла каштановый лист и ногтем выцарапала мякоть, оставив прожилки, которые торчали теперь, словно ребра у маленького скелетика. Она никогда не пойдет на встречу с конюхом. Никогда! Все ее существо тянулось теперь к человеку, который скоро должен проехать по этой дороге.
«Одну минуточку, — внезапно пришла ей в голову мысль. — А может быть, он не поедет в Париж? Нет, это невозможно. Он должен жить в Париже!»
Однако полной уверенности в этом не было. Ожидание начало действовать ей на нервы. Пятнадцать скелетиков уже валялось у нее под ногами, она принялась за шестнадцатый, как вдруг послышался шум мотора. Наконец-то!
Она оседлала «Солекс» и, коротко, энергично оттолкнувшись, поехала вдоль дороги.
Серый «БМВ» промчался мимо.
Подобно прима-балерине, терпеливо ожидающей выхода на сцену, Сандра повернула налево и стрелой помчалась по Рю де Алует, которая выходила на Парижскую дорогу. Ветер трепал ей волосы, глаза сияли, ослепительная улыбка оживила ее лицо. Короткая теннисная юбочка поднялась от потока воздуха.
«Бледная юная девушка на ржавом и черном «Солексе», — думала она. — Об этом следовало бы сложить хорошую песню!»
Она совсем забыла о конюхе.
Наконец Сандра остановилась у подножия холма. Дороги в этой части города в обеденное время обычно пустовали. Добропорядочные жители Рамбуйе наслаждались полуденным отдыхом, играли в бридж или теннис, занимались всякими иными делами за закрытыми ставнями своих домов. «Он не знает, — думала Сандра, — что Парижская дорога делает большой изгиб, он не знает о более коротком пути по Рю де Алует».
Три минуты спустя справа показалась серая машина.
— Дело сделано! — ликовала Сандра. — Джеймс, я пришла!
Серый «БМВ» притормозил перед перекрестком. Взобравшись на свой «Солекс», Сандра отсчитывала секунды. Она стартовала в самый последний момент.
На гудронном шоссе взвизгнули шины.
— Осторожно! — испуганно закричал какой-то человек.
Глядя прямо перед собой, Сандра поехала поперек дороги. Автомобиль был уже почти рядом, и она слегка нажала на тормоз. И в этот момент правое крыло «БМВ» ударило в заднее колесо велосипеда.
От удара Сандру подбросило над «Солексом». Велосипед встал на дыбы. Какую-то долю секунды она летела по воздуху, а затем шлепнулась на шоссе и распростерлась перед капотом автомобиля. Но прежде чем закрыть глаза, она увидела смертельно бледное лицо Ллевелина.
Хлопнули дверцы автомобиля. Сандра почувствовала чью-то руку на своей ноге, вторую руку кто-то пытался подсунуть ей под спину.
— Мадемуазель, мадемуазель, с вами все в порядке? — прозвучал чей-то растерянный знакомый голос.
Закрыв глаза, Сандра прекрасно имитировала боль. Она с удовольствием рискнула бы сломать себе ногу, лишь бы оказаться в руках Джеймса Ллевелина.
Над ней склонилось чье-то лицо. Не его ли это дыхание согревает ее щеку, словно сладкий поцелуй? Сквозь полураскрытые веки она увидела острую тревогу в его темных глазах.
— Господи, да это же Сандра! Сандра де Монсе! — вскричал молодой человек. — Марк, скорее иди сюда и помоги мне!
Марк! О, нет! Какой же дурочкой она была! Как же она так грубо просчиталась? С ним был тот самый молодой человек! Это уж слишком много для ее романтической встречи с Джеймсом!
Заботливые руки подняли Сандру и положили на сиденье машины. Прекращая играть роль жертвы, тяжело раненной в дорожном происшествии, она открыла глаза и не смогла сдержать улыбки при виде двух взволнованных мужских лиц.
— О, мадемуазель, вы, безусловно, можете гордиться тем, что вселили в нас страх! Переломы есть?
Сандра оказалась лицом к лицу с человеком, которого звали Марк. Он был такой же стройный и темноволосый, как и Джеймс, на щеках виднелись две ямочки, которые, однако, не оживляли его кислую улыбку. Острый, слегка ироничный взгляд остановился на ее бедрах, а затем медленно поднялся к груди. Казалось, он раздевал ее глазами.
— Да, я должен сказать, что Адриен скрывал от нас настоящее сокровище!
— Со мной ничего не случилось. Позвольте мне встать! — резко бросила Сандра и, повернувшись к Джеймсу, добавила: — Не отвезете ли вы меня домой, Джеймс?
Адель суетилась и жужжала, словно потревоженная пчела.
— Господи, Сандра, чем ты думала, когда брала этот «Солекс»? Ты же хорошо знаешь, что отец запретил тебе кататься на велосипеде!
— Было ужасно жарко, и мне так не хотелось идти пешком в теннисный клуб, — тихо сказала девушка.
Она лежала на софе в гостиной.
— Вот, возьми. Выпей глоток коньяку, и ты почувствуешь себя лучше.
— Не хочу. О, Адель, уйди. У меня все хорошо.
— Покажи мне локоть, — сказала воспитательница. — Он кровоточит.
— Нет, там только ушиб.
Сандра протянула руку Адели, которая выглядела обиженной няней.
В гостиную вошел Адриен де Монсе, за ним следовали двое молодых людей.
— Ну что ж, — сказал он, — что случилось, то случилось. Давайте забудем этот несчастный случай.
Сандра открыла рот, чтобы сказать несколько слов, но отец не дал ей возможности сделать это. Происшествие предоставило ему прекрасную возможность прочесть дочери нотацию.
— «Солекс» мы спишем. Конечно, я компенсирую конюху его стоимость, но не желаю больше видеть велосипедов в этом доме.
Джеймс Ллевелин стоял позади де Монсе и не спускал глаз с Сандры. Он улыбнулся ей, и Сандра ответила ему ликующей улыбкой. Его компаньон молча следил за этим молчаливым обменом взглядами.
— Да, твое счастье, что месье Ренан не хочет предъявлять нам претензий, — продолжал Адриен. — Крыло его автомобиля сильно погнуто.
— Ты говоришь, что этот автомобиль принадлежит не Джеймсу? — воскликнула Сандра, вставая.
Ллевелин снова посмотрел на нее. По его лицу пробежала тень. Он взял ее руку, мягко рассмеялся и сказал:
— Это не мой автомобиль, Сандра.
Адриен де Монсе подавил в себе резкую реплику, которая уже готова была сорваться с языка, и, повернувшись к Адели, распорядился подавать чай.
Сжав руку Ллевелина, Сандра ощутила, словно ее тело пронизал электрический ток. Отец больше не смотрел на нее, поэтому она полностью отдала себя этому короткому моменту счастья. Ничего теперь не могло изменить ее желаний! Джеймс Ллевелин будет ее первым любовником!
— Позвольте мне дать вам совет, мадемуазель де Монсе, — заговорил Марк Ренан. — В следующий раз, когда вы снова почувствуете, что готовы сыграть роль Джульетты, постарайтесь выбрать себе настоящего Ромео! Я не обладаю неограниченным количеством автомобилей «БМВ».
По его лицу бродила фальшивая усмешка. Сандра знала, что он видит ее насквозь.
3
Прошло два месяца. С того момента, когда Сандра распаковала свой чемодан, на нее обрушились новые ощущения и новые открытия, которые плотно заполнили ее жизнь в течение этих последних восьми недель. Джеймс и Марк! Марк и Джеймс! Словно две головы гидры. Ей не хотелось оставлять их даже на время августовских каникул в Хуан-ле-Пин. Но все равно ей было приятно снова посетить большую, прохладную, белую виллу. Все здесь носило следы пребывания ее матери.
Сандра испытывала счастье в этом светлом и простом доме, обставленном Анной де Монсе в модерновом стиле. Комфортабельная современная мебель была полной противоположностью меблировки дома в Рамбуйе. Так же выглядел и сад, заросший дикой жимолостью и магнолиями. Словом, здесь царила атмосфера полной свободы.
— Свобода! — закричала Сандра, широко распахивая окно спальни с видом на море, синевшее за недалекими пальмами и соснами.
До свидания, Рамбуйе и твои жители! До свидания, продавец книг Крепо, который знал, что она таскает книги, но стеснялся обвинять в воровстве девушку из такой благородной семьи. До свидания, Андруа и Барою — двое местных адвокатов, которые наносили им визиты почтения с точностью часового механизма. До свидания, девочки Рамбуйе со своими чопорными локонами и прыщавыми мальчиками в очках! До свидания, местный священник и церковная скамья де Монсе, где одно место постоянно оставалось пустым на протяжении последних пяти лет. До свидания, бесконечные молебны по воскресеньям! Сандра не хотела больше думать ни о чем, кроме тридцати предстоящих дней, ожидающих ее, — оазис в этой скучной жизни!
Она вытерла волосы, все еще сохранявшие влажность моря. Разве можно было удержаться и не искупаться сразу же после прибытия?! Она только что начала снимать бикини, чтобы надеть тенниску, когда раздался стук и в комнату вошла Адель. Целый месяц она будет единственной компаньонкой Сандры.
— Прекрасно, Адель! Наконец-то ты научилась стучать в дверь, не так ли?
— Сандра, пожалуйста, держись в рамках приличия. И быстрее одевайся. Только что приехал твой дядя.
— Грегори уже здесь? О, это прекрасно!
Не раздумывая, Сандра бросилась в бело-голубую гостиную.
— Сандра, посмотри на себя!..
Но она ничего не слышала, она летела вниз по лестнице, где высокий мужчина в белом костюме ожидал ее с распростертыми руками.
— Грегори! — Она обняла его за шею и с энтузиазмом поцеловала. — Как ты узнал, что я здесь?
— Спокойнее, маленькая царица, ты собьешь меня с ног! — отвечал мужчина, широко улыбаясь.
Этот человек с седыми волосами и прирожденными властными манерами всегда был настоящим волшебником для Сандры. Он присвоил ей русское прозвище — царица, и она очень любила его. Оно служило им секретным кодом.
— У меня есть шпионы, — добавил Грегори, подхватив племянницу на руки и кружа ее по комнате.
Сандра весело смеялась. Счастливое детство вновь вернулось к ней. Грегори первый водил ее в цирк, а затем в машине, на которой они возвращались в Рамбуйе, изображал из себя клоуна. Грегори упал и перевернулся на лыжах, когда учил ее делать повороты, а затем завязал с ней настоящий бой снежками в отместку за ее неудержимый хохот. Именно Грегори дал ей руль своего «ягуара» в центре Парижа, потому что она сказала, что хочет научиться водить автомобиль. А затем долго объяснял полицейскому, что ему стало плохо, а его племянница сделала все возможное, чтобы остановить машину. И, наконец, что все эти тумбы посредине дороги, которые она свалила, не совсем здесь к месту, не правда ли? Сандре казалось, что самые светлые дни детства, которые всегда будут жить в ее памяти, связаны вовсе не с родителями и экзотическими странами, где она побывала с ними. Все самое лучшее она приписывала дяде Грегори, который появлялся в ее жизни всегда, когда ей становилось трудно.
В гостиную спустилась Адель. Она наблюдала их встречу, словно такса, у которой огромный ньюфаундленд выхватил любимую кость. Грегори Аладин нахмурился и опустил племянницу на пол. Внезапно протрезвев от чувств, Сандра бросила на дядю умоляющий взгляд. Он понял и мигнул.
— Сандра, идем со мной, я куплю тебе вафли. Ты ведь их всегда любила, не так ли?
— Я люблю их и сейчас! — сказала Сандра и направилась к двери.
Взглянув на Адель, Грегори пожал плечами.
— Мы скоро вернемся, Адель, — сказал он и пошел вслед за девушкой.
Взявшись за руки, они шли к маленькому киоску на морском берегу, в котором продавались вафли. В три часа пополудни пляж был заполнен купальщиками. Где-то неподалеку транзистор играл последний хит английской рок-группы.
— Когда я с тобой, я не могу сдержаться… — мурлыкала Сандра по-английски.
— Хорошо, хорошо, царица. С тех пор как мы виделись в последний раз, твой английский стал намного лучше.
— О, у меня есть хороший учитель! Американец… Но лучше расскажи о себе, Грегори! Ты по-прежнему занимаешься бизнесом?
— И очень много! Сегодня в Гонконге, завтра в Нью-Йорке… Я формирую мир так, как мне нравится!
Восхищение, смешанное с завистью, промелькнуло в глазах Сандры.
— Что слышно о маме?
Сандра спросила об этом как будто случайно. Аладин вдруг погрустнел.
— Абсолютно ничего. Никаких новостей. Ты же знаешь, что я послал бы тебе письмо, если бы получил какое-нибудь известие, Сандра. Но ты должна помнить, что из себя представляет твоя мама. Это эксцентричная, непредсказуемая женщина. Если она не поддерживает отношений со своей дочерью, я понимаю, почему ей трудно позвонить или написать брату.
— А вот и продавец вафель! — воскликнула Сандра. — Посмотри-ка, похоже, что нам придется пробиваться к нему сквозь эту толпу, — добавила она, довольная тем, что удалось сменить тему разговора.
Толпа галдящих подростков окружила деревянный домик. Все они хорошо загорели и были очень уверены в себе. У каждого из плавок выглядывали расческа, пачка сигарет и зажигалка.
— Подожди здесь, Сандра, — сказал Грегори тоном человека, привыкшего отдавать команды. — Ты по-прежнему любишь вафли с кремом и сахаром?
— Да, Грегори. Но пойду за ними я!
С самоуверенным видом она оставила дядю на тротуаре и смело отправилась к стойке. Сандра не носила бюстгальтера, и ее грудь нежно покачивалась под белой тканью тенниски. Глаза молодых шалопаев впились в ее грациозные длинные ноги.
— Эй, посмотри! Поверни глаза на эту штучку! — Высокий светловолосый парень, жуя резинку, толкнул своего соседа.
— Да, это что-то! — восхищенно произнес его друг и провел пальцами по реденьким волоскам, которые играли роль усов.
Сандра невозмутимо шла вперед — ягненок среди стаи волков. Некоторые из них издали тихий свист, другие пожирали ее глазами. Но беспрекословно расступились, чтобы дать ей дорогу.
— Две вафли, — сказала она. — С кремом и сахаром.
— Да, мадемуазель, сейчас, — ответил продавец-итальянец с улыбкой.
Он помазал горячие вафли взбитыми сливками и, завернув в белую бумагу, подал девушке. Кружок опять сомкнулся за Сандрой. Подростки шептались. Кто-то притронулся к ней рукой. Она почувствовала, как их глаза впились ей в спину. Повернувшись, девушка отбросила назад гриву огненных волос. Царственным взглядом она заставила подростков расступиться и триумфально пошла назад, чтобы вручить вафлю своему дяде. Целый хор вздохов раздался позади нее. Сандра погасила улыбку.
— И где же ты научилась таким самоуверенным действиям? — спросил Грегори, задумчиво рассматривая ее с головы до ног.
— О, это только морской воздух, милый дядя! — ответила она, поводя вымазанным сливками носом.
Но Грегори Аладин больше не склонен был предаваться шуткам. Он смотрел на Сандру и как будто видел ее в первый раз.
* * *
— Развлекайся, но скажи своему дяде, чтобы он приводил тебя домой не слишком поздно. Помни, что дочь де Монсе…
— О, Адель, пожалуйста, только не сегодня.
Сандра в последний раз осмотрела себя в зеркале. Ее белое шелковое платье на сей раз имело нормальную длину, и эта длина бросила в дрожь воспитательницу. Разрез с одной стороны открывал гладкое бедро, позолоченное солнцем за четыре дня пребывания на берегу моря. На ногах сверкали белые открытые туфельки, которые она надела в первый раз. Густые локоны рыже-коричневых волос подчеркивали романтический, а вместе с тем и весьма соблазнительный вид, который выделял ее из среды сверстниц. Удовлетворенная внешним видом, Сандра вышла из виллы и направилась к белым садовым воротам. Адель шла следом за ней, пока Сандра не села в большой «ягуар», за рулем которого был шофер Грегори Аладина. Тихо заурчав, машина тронулась с места. Адель не возвращалась в большой пустой дом до тех пор, пока сигнальные огни автомобиля не скрылись за поворотом дороги, протянувшейся вдоль берега моря.
Удобно усевшись на желтовато-коричневом кожаном сиденье, Сандра трепетала от предвкушения чего-то необычного. Впервые дядя пригласил ее на один из приемов, которые он регулярно устраивал на своей яхте «Розебуд». В душе ее зрело убеждение, что эпизод с покупкой вафель каким-то образом повлиял на его решение. Пока автомобиль вез ее к гавани, она вдруг поняла, что хотела бы, чтобы дядя Грегори был ее отцом. Тогда она не жила бы в Рамбуйе и не уехала на каникулы, оставив Джеймса. Мысль о Джеймсе заставила ее вздрогнуть, и, повинуясь какому-то звериному инстинкту, она изгнала ее. В этот вечер она впервые будет вести себя как взрослая. Что-то подсказывало ей, что именно это — единственная игра, в которую следует играть.
К тому времени когда «ягуар» подъехал к причалу, Сандра была готова войти в новый мир. Водитель обошел автомобиль, открыл дверцу и проводил ее к маленькой моторной лодке, пришвартованной к пирсу. Молчаливый матрос помог ей спуститься в лодку, и они отправились в море. Сандра уселась сзади на деревянной скамейке. Наслаждаясь ароматом ночи и моря, она закрыла глаза, чтобы лучше слышать плеск воды, которое не мог заглушить рокот мотора. Теплый ветер принес к ней звуки музыки. Корпус яхты, украшенной разноцветными огнями, словно новогодняя елка, находился прямо по курсу. Оркестр играл свинг. Звуки вечеринки сыпались, словно хрупкие стеклянные шарики.
Лодка остановилась возле бортового трапа. Сандра увидела несколько китайских фонариков, свисающих с рей. Теперь шум окружал ее со всех сторон, и на этом фоне звенели стаканы. Человек в белом смокинге ожидал Сандру на борту яхты. Свет фонарей играл на лице дяди, заставляя сверкать его темные глаза; дядя, как и Сандра, немножко косил. На какое-то мгновение ей показалось, что она смотрит на незнакомого капитана из восточной сказки. Тут Грегори Аладин подал ей руку и помог взойти на борт.
— Добрый вечер, царица.
— Добрый вечер, Грегори.
Они улыбнулись друг другу улыбкой заговорщиков, и Грегори подал ей бокал шампанского, а затем вовлек в центр человеческого водоворота. Он представил племянницу гостям — случайной смеси бизнесменов, повес и артистов, тихонько называя имена, рассказывая об их работе, нашептывая пикантные комментарии прямо ей в ушко, словно наполняя жемчугом ее изящную белую ладошку. Она получила представление о мужчинах с унылыми глазами и нервными руками, об элегантных женщинах, сверкающих бриллиантами. Сандра запомнила лишь одно имя: Мэй Кэмпбелл. Это была высокая, темная, сладострастная женщина, которая напоминала ей Аву Гарднер; к тому же Мэй была любовницей ее дяди. Пока Грегори задерживала пестрая группа гостей, Мэй взяла Сандру за руку, и они прислонились к стенке каюты. Напичканная совершенно новыми ощущениями, Сандра едва дышала. Запах свежей краски, соли и джутовых канатов смешался с ароматом элегантных женщин, наполнивших палубу.
Пригубив шампанское, Мэй взглянула на девушку. Она привязалась к Сандре, с первого взгляда полюбив ее внешность львицы и газели, за тонкую смесь силы и нежности.
— Грегори так много рассказывал о тебе. Мне кажется, что я знала тебя всегда, мадемуазель де Монсе, — сказала она и добавила: — О, нет-нет, почему мы должны общаться так официально. Мне нравится называть тебя Сандра. Ты разрешишь мне?
— Конечно, — ответила Сандра, и они выпили за дружбу.
— Посмотри, Сандра, все мужчины не отводят от тебя глаз, — посмеиваясь, прошептала Мэй. — Взгляни-ка на этого толстяка с моноклем. Он пожирает тебя глазами с тех пор, как ты пришла сюда.
Толстый мужчина, по-видимому, чувствующий себя стесненно в смокинге, направился к двум женщинам. Его душила икота, и, когда он икал, монокль падал вниз. Он добросовестно водворял его на место. Толстяк остановился перед Сандрой, качнулся и внезапно сказал:
— Мадемуазель, это вальс!
Не давая возможности отказаться, он взял ее за талию и повел на блестящий паркет. Сандра и глазом моргнуть не успела, как очутилась вдруг прижатой к его мягкому животу. Одна свинцовая рука вцепилась в ее руку, другая поползла вниз по спине. Сандра почувствовала, что задыхается. Сильный запах алкоголя ударил ей в нос.
— Ты хорошо танцуешь, — сказал толстяк с сильным горловым акцентом.
— Почему вы так говорите? — сухо спросила Сандра. — Мы же абсолютно не двигаемся, а просто стоим и качаемся на месте.
Опустившись на землю с алкогольных высот, толстяк на мгновение разжал руки и отклонился назад, чтобы поправить монокль. Он казался обиженным.
Этот момент Мэй выбрала для того, чтобы вклиниться между двумя танцующими. Сандра отошла в сторону.
— Но вальс еще не окончен! — запротестовал ее партнер.
— Это вы так думаете, месье Пигон, — сказала решительно Мэй. — Эту леди ждет еще кое-кто.
— Но, но…
— Вы хотите танцевать, месье Пигон? Очень хорошо, потанцуйте со мной!
Возвышаясь над толстяком, словно башня, Мэй положила руки на его плечи и, танцуя, повела в сторону. Когда ошарашенный месье Пигон подчинился ритму танца, Мэй уже полностью владела инициативой. Она улыбнулась Сандре, глаза которой благодарно сияли.
Освободившись от навязчивого толстяка, Сандра бродила среди гостей. Без интереса потанцевала с несколькими очень разговорчивыми молодыми людьми.
— У меня такое чувство, что ты совсем не веселишься, царица. — К Сандре подошел дядя Грегори и облокотился о поручень. Глядя в темное море, она попыталась соврать.
— О нет, Грегори! Я всего лишь многовато выпила, вот и все. Мне не хочется, чтобы закружилась голова.
Дядя Грегори обнял ее за плечи. Она так его любила и не хотела обижать, но знала — то, что она ищет, находится не здесь.
— Не жалей мои чувства, Сандра! — сказал Грегори. — Эти люди не являются моими близким друзьями. Ты знаешь…
Но внезапно его речь была прервана взрывом хохота на нижней палубе. Четверо растрепанных молодых людей делали попытки подняться по лестнице, ведущей из салона. Двое несли на плечах прекрасную блондинку, которая раздавала им поощрительные поцелуи.
— Да, некоторые из нас, кажется, неплохо проводят время, — шепнул дядя племяннице.
Сандра словно приросла к палубе. Казалось, что ее сердце остановилось. Она узнала одного из молодых людей. Теперь он опустил девушку на палубу и целовал ей руку с нарочитой торжественностью. Затем отправился в бар на другом конце яхты. Что он здесь делает? Разве он друг дяди? А эта девушка — кто она? Слезы ярости появились в глазах Сандры.
Озабоченный Грегори смотрел на девушку. Вопрос о причине столь странного поведения уже готов был сорваться с его губ, но Сандра заговорила сама.
— Ты знаешь этого человека?
— Нет, один из моих гостей привел его…
Вопрос так и не появился на свет. Сандра вытирала слезы, и дядя мог с уверенностью сказать, что она сильно раздражена. Он придержал язык. Сандра смотрела, как оставшиеся гости выходили из салона. Марк Ренан, повернувшись к ней спиной, одним глотком осушил бокал. Итак, они оба здесь! Ну и ну!
— Грегори, скажи. Как ты думаешь, можно ли любить двух мужчин одновременно?
Лицо Сандры было так напряжено, что Аладин начал придумывать самый легкий ответ. За этим невинным вопросом явно скрывалось что-то серьезное. Ведь Сандра всегда была с ним откровенна и доверяла ему все свои тайны. Возможно, поэтому он не нравился Адриену. И еще потому, что члены семьи де Монсе избирали себе карьеру в армии, в церкви и в дипломатии. Или на крайний случай в медицине (аристократическая презрительная уступка современной жизни). Но никогда де Монсе не шли в бизнес! Бывший шурин Грегори смотрел на зятя как на чужака и белую ворону.
Оркестр начал играть медленный, томный фокстрот, но Аладин не прислушивался к звукам музыки. Он печально смотрел в глаза племянницы, прощаясь с той Сандрой, которую знал дикой, впечатлительной девочкой, обаятельной и упрямой. Теперь это уже взрослая женщина, и он должен быть честен и откровенен с ней.
— Да, царица, можно любить двух мужчин одновременно.
— Спасибо, Грегори.
Вдруг перед нею появился Марк.
— Сандра! Ты здесь? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!
Он взял ее за руку, прикоснулся к щеке и покачал головой.
— Но каким образом?
— Так поручилось, Марк, что эта яхта принадлежит моему дяде, — сказала Сандра с легкой иронией. — Как твои дела? Позволь представить тебе моего дядю — Грегори Аладин.
Марк резко выпрямился, поправил галстук и пригладил волосы. Аладин снисходительно улыбался.
— Не беспокойтесь, молодой человек, вы здесь для того, чтобы веселиться. Но поскольку вы выглядите так, будто давно знаете друг друга, я оставляю свою племянницу на ваше попечение.
И он ушел, оставив молодых людей наедине.
— Вот что я скажу тебе, Сандра: я собираюсь украсть тебя! — сказал Марк. — И не думай сопротивляться. Я знаю, ты сама не против этого.
— Марк, что ты делаешь с Джеймсом на этом вечере?
Она напряженно смотрела на него. Выражение ее лица не менялось, а губы нерешительно трепетали. Предложение Марка удивило ее не больше, чем его присутствие. Неужели сложился такой маленький мир, что, куда бы она ни пошла, там всегда будут эти двое мужчин, стремящиеся осуществить ее самые интимные мечты и желания? Сандра чувствовала себя невинной жертвой какого-то заговора, но одновременно в глубине души ее зарождалась глубокая и тихая радость.
— Подруга Джеймса Аннабель живет в Хуан-ле-Пин. Она-то и пригласила нас сюда.
Марк старался сконцентрировать все ее внимание на себе, но она отступила назад. Еще было много вопросов, на которые он не дал ответов.
— Его подруга — это та блондинка, которую он нес на руках?
— Да, Аннабель. Замечательная девушка.
Он обнял Сандру за талию, и теперь она разрешила сделать это, испытывая чувство радости. К черту все вопросы!
— Теперь пошли, — сказала она, — давай оставим яхту. Все эти люди очень старомодны.
— А как же Джеймс?
— Мы найдем его.
Они нашли Джеймса в носовой части яхты, где на длинном столе был устроен бар. Вокруг стола суетились официанты.
— Хелло, Джеймс! — сказала Сандра.
Послышался звук разбитого бокала. Джеймс посмотрел вниз на растекающуюся у его ног жидкость, а затем на Сандру, чьи красноватые волосы сверкали на фоне темного неба.
— Пошли! — вот и все, что он сказал.
На носу яхты «Розебуд», опершись на поручень, стояла белая фигура, наблюдая, как отваливает моторная лодка. Человек улыбался.
* * *
Они катались вдоль побережья уже целых два часа, делая остановки возле каждого бара, который еще был открыт в это время, чтобы обнять друг друга и пропустить глоток шампанского. Сидя между двумя мужчинами, Сандра чувствовала, что она как будто закончила долгое путешествие. То, что было вчера, уже ничего не значило. Она была счастлива, что за этот день случилось так много приятных совпадений, и молча благодарила за них дядю Грегори, своего доброго волшебника.
Старая женщина, продавая розы в Антибе, подарила Сандре один цветок…
— Никто не должен видеть, что ты счастлива, маленькая леди! — сказала она хриплым голосом. — Два прекрасных джентльмена принадлежат тебе одной. Советую тебе присматривать за ними, чтобы они не улетели!
Сандра воткнула розу в волосы, и лодка снова отчалила. Они не говорили много. Они наслаждались от того, что теперь находятся вместе, и как будто по общему согласию остановились возле пустынного берега. Сандра легла на песок между двумя мужчинами. Казалось, ее тело впитывает их энергию. Ей не хотелось думать ни о чем. Она говорила себе, что этот момент запомнит на всю жизнь. Джеймс играл ее волосами, Марк держал руку. Эти двое мужчин, знавшие толк в любовных играх, ждали ее сигнала.
— Почему бы нам не искупаться? — предложила Сандра.
Она медленно встала на ноги и разделась перед ними, предлагая их страстным взглядам свое великолепное тело. На мгновение мужчины даже забыли, что они — соперники, что каждый желал обладать ею первым. Сандра побежала к темной воде. Марк и Джеймс тоже разделись.
— За мной! — крикнула Сандра. — Кто войдет в воду последним, никогда не будет владеть мною!
Они бросились в море, подняв фонтан брызг, и три обнаженных тела соприкоснулись. Последний детский страх охватил Сандру и заставил отложить момент, когда эти мужчины сделают из нее женщину. Они играли в воде, нежно касаясь ее тела и сгорая от желания. Обнявшись и целуясь, они вышли на берег. Сандра села на песок возле самой воды, Марк и Джеймс стали на колени перед ней. Медленно она обняла их за шею и притянула к себе, шепча им в губы:
— О, как я люблю вас обоих…
Джеймс целовал ее в губы, Марк ласкал грудь. Два мускулистых тела, действуя как одно, повалили ее на песок, не переставая нежно осыпать поцелуями.
— Любите меня! — шептала она страстно. — О, любите меня…
Один рот нашел дорогу к ее золотому руну внизу живота. Она вздрогнула и раздвинула ноги. Джеймс приник к ней языком, облизывая ее соленые губы и погружаясь во влажную, пульсирующую теплоту плоти.
Переполненная желанием, Сандра страстно шептала:
— Возьмите меня — я хочу вас обоих…
Оба мужчины одновременно хрипло вскрикнули. От напряжения они испытывали боль — они хотели эту девушку так, как не хотели ни одной женщины до этого!
Марк прижал свое копье к губам Сандры, и ее рот принял его. Она целовала вздувшуюся плоть, ласкала языком, заглатывая ее. Марк закрыл глаза и отдал себя ее ласке, в то время как Сандра изгибалась от прикосновений Джеймса. Все ее существо наслаждалось близостью, она нежно постанывала и, вскрикнув, кончила.
С инстинктивной гармонией мужчины легли возле Сандры.
— Я хочу тебя сейчас, — выдохнул Джеймс.
— И я, — сказал Марк.
— Не бойся, я не сделаю тебе больно.
— Я буду нежным.
— Посмотри, какие они твердые, они оба твои…
— Я вхожу…
— Да, да, входи, — прошептала Сандра.
Руки Джеймса запутались в ее густых волосах, а руки Марка раздвинули белые ягодицы и скользнули в щель между ними. Медленно и осторожно двое мужчин входили в нее. По мере того как ее любовники медленно заполняли ее, Сандра пережила мгновенную боль. Затем открыла глаза — она хотела видеть их. Ее темно-коричневые волосы рассыпались по песку. Разве она испугалась? Разве ей больно? Она чувствовала, как два копья глубоко вонзились в нее, двигаясь, словно живые существа. Откинув голову назад, Сандра заплакала от счастья. Она плакала долго, ее вздохи смешались с хриплыми вскриками мужчин, когда они, потеряв над собой контроль, начали извергаться в нее. Она изогнулась под их напором.
— Я теперь женщина! — возбужденно воскликнула она.
Прошло несколько минут, и все трое снова вошли в прохладное море.
— Я хочу спать с вами обоими, — сказала Сандра.
— А что скажет по этому поводу Адель? — спросил Джеймс.
— О, не вспоминай Адель! Возьмите меня с собой.
Вилла, принадлежащая Аннабель, таила приятную прохладу. Джеймс и Марк знали, что хозяйка не вернется в этот вечер, и продолжали заниматься любовью с Сандрой на большой кровати до самого утра, пока она, наконец насытившись, не уснула между своими двумя любовниками.
Горячие солнечные лучи нагрели ей живот. Сандра проснулась. Почувствовала твердую плоть, прижатую к ягодицам, вспомнила все картины прошедшей ночи, изогнулась и подвинулась к Марку.
— Я смотрел, как ты спишь. Ты прекрасна!
— М-м-м… Марк. А где же Джеймс? Готовит завтрак?
— Он ушел.
Лицо Марка стало непроницаемым.
— Что значит — ушел? Куда ушел?
— Ему позвонили. Он должен спешно ехать в Париж. Джеймс просил меня сказать тебе об этом.
Сандра промолчала. Марк обнял ее, и она подставила свои губы, отвечая на его ласки.
