Последний и короткий роман в Сен-Тропезе был у меня с обыкновенным бельгийским предпринимателем, которому было около пятидесяти лет. Однажды в полдень мы встретились в «Лестнице», когда он по-старинному галантно отпустил мне комплимент и осведомился, не буду ли я так любезна, чтобы принять приглашение отобедать. Я чувствовала себя одинокой, он тоже был одинок, поэтому я с удовольствием согласилась. Он был одет, как одеваются банкиры, не очень изысканно, но он был симпатичен и привлекателен, а главное, мужественен, и я сразу же поняла, что это открытый, прямой и честный человек. Его звали Фердинанд (и это не шутка!).

Обед для нас выбирал Фердинанд. Мы начали с супа по-фламандски (луковичный сок с картофелем), густо заправленного сливками и маслом. Суп был прост и превосходен. Но мне захотелось чего-нибудь необычного, поэтому для меня Фердинанд заказал турецкое блюдо, включающее в себя баклажаны, помидоры, лук, смородину и пряности. Подали его на манной лепешке, пропаренной на бульоне. Еда оказалась великолепна – неповторимый вкус.

Для себя же Фердинанд заказал мелко нарубленные цыплячьи грудки с сушеными персиками, миндалем, изюмом без косточек, помидорами, перцем, луком, чесноком и морковью. Я не могла удержаться от соблазна, чтобы не попробовать, и на вкус это было так же прекрасно, как и на вид. Что касается вина, то Фердинанд заказал сладкое белое бордо «Шато д'Икем» и был особенно доволен, что оно урожая 1967 года. Он огорчился, когда я отказалась отведать вина, но когда я объяснила, что не пью, он это понял и больше не настаивал, чтобы я выпила с ним, как это делают многие пьющие.

Мы испытывали соблазн взять мороженое со свежей малиной, но в конце концов умеренность одержала вверх, и мы попросили счет. Естественно, счет был довольно внушителен, но одним из самых любимых удовольствий для Фердинанда было хорошо и плотно поесть, и он сказал, что обед стоил каждого заплаченного за него сантима.

Мы остановились в одном и том же отеле, и поскольку нам было уютно вместе, мы решили и ночь провести вдвоем. Фердинанд был гурманом не только в еде и приятно удивил меня своим искусством любить. Он не выглядел Дон Жуаном, по которому стали бы сохнуть все, встреченные им, женщины (я в том числе). Он был обычен, молчалив, сосредоточен. Но под маской обыденности скрывался опытный любовник, воспринимающий секс со вкусом и фантазией. Он за одну ночь трижды довел меня до оргазма, что было превосходно для того, кто был со мной в первый раз.

Следующий день мы провели вместе, но он предупредил: через сутки к нему приедет семья.

– Давай как можно лучше проведем оставшееся у нас время, – предложил он, и я была довольна его прямотой и хорошим отношением ко мне.

В объятиях друг друга, когда наслаждение перемежалось с душевными разговорами, нас застало солнечное утро. А в полдень мы встретили друга его детства, Клода, который отдыхал в Сен-Тропезе с женой, сыном и дочерью.

Вшестером мы пообедали в тот вечер, правда, с меньшим присутствием экзотики, чем с Фердинандом накануне. Клод был невысокий, крепкого телосложения мужчина, глаза которого лукаво искрились. Аннет была выше мужа и очень красива со своими блестящими черными волосами, светившимися счастьем зелеными глазами и не исчезавшей улыбкой. Их сын Марк, десяти лет, походил на Клода, а дочь Мишель была вылитой копией Аннет.

Это была счастливая семья, веселая и дружелюбная. Было очень приятно сидеть с ними за обеденными столом. Дети оказались хорошо воспитаны и смышлены, и наш обед проходил радостно и оживленно.

После обеда Аннет отвела детей в гостиницу. Потом мы, четверо взрослых, расслабились часок за напитками на террасе кафе и решили поехать на пляж в Памплону.

Стояла одна из тех летних, прелестных теплых ночей в Сен-Тропезе, когда луна и все звезды высыпают на небо. Море днем было очень бурным, и сейчас еще волны не успокоились и взлетали выше обычного. С легким шумом они выплескивались на берег.

Пляж был совершенно пустынен, поэтому мы припарковали машину Клода поблизости от нескольких других оставленных машин и разделись донага. В таком виде, только с полотенцами, а я еще и с сумочкой в руках, в которой находились наши немногочисленные ценности, мы направились к воде.

На пляже в спальных мешках лежали хиппи и, казалось, крепко спали. Было около двух часов ночи, когда мы добрались до воды, начали брызгаться и шалить друг с другом. Море было относительно теплым, однако ветер дул сильный и пронизывающий. Мы, борясь с волнами, заплыли довольно далеко.

В свете полной луны, плывя в море, я увидела смутные силуэты, маячившие на пляже. Я позвала Аннет, которая была ближе всех ко мне, а затем Фердинанда и Клода. Мы поспешили на берег, но было уже поздно.

Тени на пляже оказались одетыми людьми, которые при нашем приближении обратились в бегство. И не зря. Моя сумочка исчезла вместе с ключом от взятого напрокат мопеда, двумястами франков (пятьдесят долларов), часами Клода, кольцом Аннет и четырьмястами франков, принадлежавшими Фердинанду.

Оба мужчины исчезли очень быстро, а мы не были одеты, чтобы пуститься за ними в погоню, правда, кричали им вслед:

– Дерьмо, ворье поганое!

Французское слово «merde» – «дерьмо» – очень удобно, когда хочется произнести английское слово «shit» – «говно» в порядочном обществе. Люди сцены желают друг другу «merde» на счастье в день премьеры, а несколько лет тому назад газеты облетело заявление премьер-министра Канады Пьера Трюдо толпе заговорщиков – «mange la merde» («жри дерьмо»), хотя один из репортеров предположил, что Трюдо просто напомнил им, что уже наступило время ленча!

К счастью, воры оставили наши полотенца, поэтому мы быстро вытерлись и бросились к машине в надежде, что сможем догнать их. На нашу удачу Клод спрятал ключ зажигания в бардачке, а не в моей сумочке. Но мы оставили дверь открытой, и вся одежда пропала.

Полотенца едва сходились на наших талиях, поэтому можно представить, в каком виде нам предстояло вернуться в отель в три часа утра. Кроме этого, Фердинанда ожидало неприятное объяснение с супругой, прибывающей завтра, по поводу исчезновения костюма.

Машина, к счастью, завелась, однако огни не загорелись. Эти подонки, очевидно, пытались включить зажигание и угнать машину. Это им не удалось, но они повредили электропроводку.

Несмотря ни на что, в нас еще сохранилось чувство юмора, и это было кстати. Нам предстояло совершить обратную поездку в Сен-Тропез без огней. Единственное, что мы могли придумать – ехать медленно и очень осторожно, с приоткрытой дверцей, так как освещение салона действовало и хоть в какой-то мере могло обозначить нас для встречных машин.

У нас было несколько опасных моментов, должна признаться, и мы испытывали огромное напряжение, пока не подъехал молодой мужчина в «рено» и не предложил свою помощь. Хотя он направлялся в другую сторону, но любезно развернулся и довел нас до Сен-Тропеза (ехали за ним). Мы испытали невероятное облегчение и были очень благодарны.

Добравшись до городской площади, где находился наш отель, мы ощутили замешательство – предстояло выйти из машины почти голыми. Мужчина, сопровождавший нас, при одном взгляде на эту картину истерически расхохотался. Мы рассказали все, что с нами случилось, и хотя он явно сочувствовал, все же не мог удержаться от гогота, похлопывания себя по ляжкам, а нас – по голым плечам. Он очень торопился домой и собирался поведать эту историю жене, хотя, вероятнее всего, она обвинила бы его в сочинении небылиц, чтобы оправдать позднее возвращение.

Мы были в идиотском положении, поэтому не могли пригласить его опрокинуть с нами стаканчик-другой, но зато, от всего сердца поблагодарили и пообещали отплатить сторицей при следующей встрече.

Мы больше не увиделись, но если, дорогой сэр на красном «рено-12» 1972 года, вам придется читать эти строки, мы снова благодарим вас. Если жена до сих пор не верит в ваше алиби, представьте ей доказательство в печатной форме!