В изумлении, не произнося ни слова, смотрела Джоди на своего адвоката. Не может быть, чтобы Виктор сам верил тому, что говорит! Он ведь ее адвокат! Он обязан, просто обязан быть на ее стороне!

— Это… это чудовищно! — трясущимися губами выговорила она, переводя взгляд с Виктора на Рика, потом снова на Виктора. — Как вы можете… — И смолкла, осознав вдруг, что на этот раз Рик не бросился ей на выручку. — Вы! Оба! Вы оба считаете, что это я организовала поджог…

— Успокойся, Джоди, — сказал Виктор.

Рик поднялся, обошел стол, став за ее спиной и положив ей руки на плечи.

— Ты не поняла нас, милая. — И Рик легонько прислонил ее голову к своей груди.

— Ну естественно, мы не думаем, что вы имеете хоть какое-нибудь отношение к этому чертову поджогу, — повысил голос Виктор, — но нам важно, чтобы вы поняли точку зрения следователей. Пока что пожар был на руку только вам. Кроме того, вы красивая и умудренная опытом женщина, приехавшая из большого города в маленький. А это значит — первая, на кого падет подозрение.

— Это несправедливо! — в гневе воскликнула Джоди.

— Конечно, — кивнул Виктор, — но кто сказал, что жизнь — справедлива?

— Но я ведь даже не была в курсе, что дом застрахован, — не успокаивалась она.

— Мы-то знаем! — сказал Рик. — Но как это доказать?

— Но ведь именно ты и рассказал мне о страховке!

— Да, и я верю тебе, но нам мало твоего слова. Нужны доказательства, а где их взять?

Чем дольше они говорили, тем больше Джоди чувствовала себя преступницей. Это было не просто страшно — это было чудовищно!

— Разве в конституции нет статьи, что человек невиновен, пока не доказано обратное? — напористо спросила она.

— Да, есть, — сказал Виктор, — но обвинению достаточно всего лишь доказать вину вне разумного сомнения. Приговоры выносят также на основании косвенных улик, поэтому чем сильнее наша защита, тем лучше.

Джоди совсем сникла.

— Ты… ты собираешься меня арестовать?

Рик застонал и потерся носом о ее волосы.

— Да нет же! До этого не дойдет. Нет достаточных оснований.

— Только, пожалуйста, без меня ни с кем о пожаре ни слова, — предостерег Виктор, — даже с Риком.

Выйдя из полицейского участка, Джоди и Виктор направились в банк потолковать с Харланом Лаури о наследстве Колдуэллов. Тот был свободен и сразу их принял.

— Джоди, мои вам соболезнования по поводу пожара, — сказал он, приглашая их сесть. — Есть какие-нибудь идеи насчет того, как это могло случиться?

Вместо Джоди ответил Виктор:

— Пока у нас недостаточно информации, вот почему мы пришли к вам. Как адвокат Джоди, я бы хотел увидеть копию страхового полиса на дом.

Харлан, похоже, удивился.

— Конечно. Сейчас принесу.

Он вышел и через несколько минут вернулся с папкой.

— Прошу вас, — сказал он, доставая документ и протягивая его адвокату.

— Мистер Лаури, почему вы не сообщили мне, что дом застрахован? — спросила Джоди.

Харлан поднял бровь.

— Как, моя дорогая? Конечно же, сообщил!

— Нет, не сообщили! — с негодованием воскликнула Джоди, успев заметить, что Виктор нахмурился.

— Но я не мог этого не сделать, — настаивал Лаури. — Мы с вами вместе просмотрели одну за другой все бумаги, касающиеся вашего наследства. И если бы даже я пропустил этот полис, у вас есть его копия. Я дал вам копии всего, что лежит в этой папке. Разве не помните?

Да, теперь она вспомнила. Они пересмотрели вместе гору бумаг, но страховка на случай пожара при этом не упоминалась вовсе. Она помнила также, что он отксерокопировал все документы, сложил копии в папку, вложил папку в большой конверт из плотной желтой бумаги и отдал ей. Она привезла конверт домой, сунула его в чемодан и думать о нем забыла.

Черт! Неужто там, в конверте, есть и копия на случай пожара? Если это так, то никогда в жизни ей не удастся убедить кого-нибудь, что эта страховка для нее — новость!

— Д-да, кажется, припоминаю, — призналась она. — Но я не открывала конверт с тех пор, как вы мне его дали, и не помню, чтобы вы что-нибудь говорили о страховании от пожара.

Виктор, хмурясь, просматривал полис.

— На мой взгляд, — обратился он к Харлану, — сумма страхования сильно завышена. Ни ваши подсчеты, ни независимая экспертиза, которую провела Джоди, не оценивают дом в такую сумму.

Теперь нахмурился Харлан.

— Позвольте взглянуть. — Он протянул руку за полисом, и Виктор через стол красного дерева подал ему бумагу. — Мм, — пробормотал он, читая. — Да, я вижу, что вы имеете в виду. Впрочем, это легко объяснить. Договор о страховании имущества был заключен много лет назад, когда и район котировался выше, и собственность Колдуэллов содержалась в порядке. Вы не можете этого не помнить, Виктор. В шестидесятые годы эта часть города была весьма престижна. Старые дома находились в прекрасном состоянии, там жили самые уважаемые горожане.

Виктор тем не менее выглядел удивленным, и Харлан откинулся в кресле, сплетя пальцы на плоском животе.

— Нет, наверно, вы этого не помните. Вы были тогда маленьким и не помните, как люди перестали селиться в восточной части города и переместились в северную, где было просторней, а улица Малиновок и прочие рядом с ней перешли в низшую категорию. — Он забарабанил карандашом по столу. — Арета Колдуэлл, упрямая старая леди, наотрез отказалась переезжать. Заявила, что ее семья проживает там с начала века и что сама она не потерпит никакого давления. Она так редко выходила из дому и вообще общалась с внешним миром, что, видимо, даже не заметила, как стоимость участков упала. Что, кстати, жаль, потому что взносы, вносимые ею за страховку, были гораздо выше необходимого или попросту разумного.

— И почему же банк не предпринял каких-нибудь мер? — спросила Джоди, с точки зрения которой представители банка просто пренебрегли своими обязанностями! — Ведь именно вы занимались ее финансовыми делами, не так ли?

Харлан выпрямился и сурово посмотрел на нее.

— Мы платили по ее счетам и занимались ее вложениями, а теперь, когда она умерла, являемся ее душеприказчиками. Однако, покуда она пребывала в предположительно здравом рассудке, нам не подобало навязывать ей свое мнение, как ей тратить собственные деньги, за исключением тех сумм, которые она сама поручала нам вкладывать ежемесячно.

— А она в самом деле была в здравом рассудке? — спросил Виктор.

— Представления не имею, — решительно ответил Харлан. — Если относительно этого и были какие-нибудь сомнения, вопрос является компетенцией семьи, — он поклонился Джоди, — и, естественно, врача.

Сжигаемая и гневом, и одновременно чувством вины, Джоди бросилась в атаку:

— Понимаю, вы обо мне! Но я даже не знала о ее существовании. Единственный раз мы виделись на похоронах моего отца, мне было шесть лет, и я этого не помню.

— Возможно, — мрачно сказал Харлан, — но нельзя винить и меня. Пока она была жива и не представляла опасности ни для себя самой, ни для общества, единственной задачей, стоявшей перед банком, было платить по ее счетам по мере их поступления и инвестировать ее деньги.

— Теперь, будьте любезны, оба послушайте меня, — вмешался Виктор, жестом призывая к молчанию. — Никто никого ни в чем не обвиняет. Мы просто стараемся добраться до сути дела. Джоди, вы все еще утверждаете, что не знали о страховке?

Она энергично кивнула.

— Да, утверждаю. Я согласна, мне следовало дома изучить все документы, которые мне дал мистер Лаури, но я категорически не помню, чтобы он говорил мне о страховке на дом.

— Надеюсь, это послужит вам уроком, и в следующий раз вы будете внимательней, — проворчал Харлан.

— Ладно, Лаури, давайте без этого, — поморщился Виктор, вставая. — Скажите-ка лучше, когда вы в последний раз просматривали все страховые полисы и прочие важные бумаги?

— Я делаю это раз в год, — вскинулся Харлан, — а также когда приходит срок возобновления!

Виктор взял Джоди за руку, давая понять, что им пора.

— Оно и видно, — пробормотал он себе под нос, и они вышли.

На улице было уже темно, и прохладный ветерок превратился в пронизывающий до костей ветер. Джоди, в своем сером костюме, озябла. Черные сгущающиеся тучи грозили снегом.

Бегом они добрались до ее машины. Виктор распахнул перед Джоди дверцу.

— Как только вернетесь к Макбрайдам, проверьте, есть ли у вас этот полис, — велел он. — Если да, ни звука об этом ни Рику, ни его родителям, а я заеду за вами завтра утром и отвезу в полицейский участок, где надо будет изменить ваши показания.

— А почему нельзя сделать это сейчас? — спросила она. Не хотелось лгать Макбрайдам, даже умалчивая о новом повороте дела.

— Потому что уже поздно, и Рик, скорее всего, ушел. А кроме того, у меня есть еще дела, а Ивонн любит, чтобы мы садились за стол вовремя.

— Ивонн?

— Жена, — пояснил он со счастливой улыбкой. — У нас с ней два сына шести и четырех лет и две восьмимесячные девчонки-близняшки. Плюс у Ивонн еще свой бизнес, магазин одежды. Единственный для нее способ все успеть — это действовать строго по расписанию.

Джоди совсем растаяла.

— Какое чудесное семейство! — с завистью сказала она. — Вы такой счастливчик.

Виктор рассмеялся.

— Ну да, как правило… Но иногда… Впрочем, чтобы понять, надо самому пережить. Так позвоните мне завтра с утра. — И он захлопнул дверцу машины.

Назавтра Джоди и Виктор договорились встретиться в десять утра. Хотя снег, вопреки прогнозу, так и не выпал, было холодно, ветрено и облачно, и Джоди оделась потеплей — в черные шерстяные брюки, толстый черный свободный свитер и парку.

Она не видела Рика со вчерашнего дня и не говорила с ним по телефону, но обнаружила копию пожарной страховки в бумагах, которые дал ей Харлан. Как можно было ее не заметить?

Они с Харланом обговорили тогда массу документов, ей приходилось вникать в проблемы, в которых она плохо разбиралась, голова ее, когда они закончили, шла кругом, но она все-таки четко помнила, что о страховке не было речи. Вчера вечером она прочла полис от корки до корки и знала, что никогда его раньше не видела.

Ее словно кружило на карусели, и с каждым кругом она все больше приближалась к пропасти!

Рик, постукивая ручкой по крышке стола, посматривал на стенные часы. Стрелки показывали без пяти десять, и за последние полтора часа он просто извелся. Его не было, когда позвонил Виктор, чтобы от имени Джоди договориться о встрече.

Рик не виделся с ними после того, как они отправились в банк на встречу с Харланом. Неужели что-то случилось?

Но что, собственно, могло случиться? Он был свято уверен, что Джоди к пожару не причастна. Как забыть ужас в ее голосе, когда он сообщил ей о нем по телефону, как забыть, какой потрясенной она выглядела, когда прибыла на пожар и своими глазами увидела, что происходит? Это был неподдельный ужас, не наигранный.

Рик весь взмок, хотя в помещении было совсем не жарко. Черт побери, да ведь он не знает ее настолько, чтобы решить, способна она лгать так искусно или нет! А выглядит такой милой, немножко наивной и трогает его сердце, как ни одна женщина до нее. Конечно, в том-то вся и проблема. Может статься, он настолько очарован ею, что не в состоянии судить здраво?

Ох, не дай Бог! Именно этого Рик старался не допустить с самого начала, с того самого дня, как она вошла сюда. Он сразу понял, что эта девушка — угроза его душевному покою — и, увы, телесному тоже.

Вот и сейчас. Одна только мысль о ней уже волнует его. Он попытался уговорить себя, что это всего лишь физическая реакция, естественная для взрослой особи мужского пола, ведущей сравнительно целомудренный образ жизни. Но себя не обманешь.

Ему нужна жена, вот что. А Джоди, похоже, единственная незамужняя женщина в городе, которая ему никак не подходит.

Стук в дверь оборвал его мысли, он поднял глаза и увидел сквозь стекло Джоди и Виктора. Поднялся на ноги, пригласил их войти, обошел стол, чтобы пожать руку Виктору и поздороваться с Джоди.

— Давайте сюда ваши одежки. — Он помог Джоди снять парку, принял у Виктора пальто и повесил все это на вешалку.

От вида Джоди у него перехватило дыхание. В черном она была просто неотразима. Черное шло к золотистым волосам, подчеркивало сияющие голубые глаза. Он с трудом оторвал от нее взгляд.

— Чем могу быть полезен?

Рик заметил, что она умоляюще посмотрела на Виктора.

— Боюсь, произошла некоторая путаница, и придется внести поправки в показания Джоди, — сказал тот.

— Понятно, — сказал Рик. Страх схватил его за горло железной рукой. — О чем конкретно идет речь? — Опасаясь, что Джоди заметит тревогу в его глазах, он не стал на нее смотреть.

На этот раз она ответила сама, не скрывая отчаяния:

— До меня дошли некоторые сведения, и я думаю, ты должен об этом знать.

— Какие сведения, Джоди? — осторожно спросил он, в тайной надежде, что она не собирается признаться в чем-то, о чем ему лучше не знать.

— Это… это насчет пожарной страховки на дом бабки Ареты, — запинаясь, произнесла она, и он с трудом подавил стон. Что с Виктором? Почему он ее не остановит?

Рик сам поднял руку, прося тишины.

— Минуту, — скомандовал он и перевел взгляд на адвоката. — Виктор! Ты не намерен вмешаться?

Тот покачал головой.

— Я уже сделал все, что мог. И сам порекомендовал ей сообщить обо всем тебе. Если она этого не сделает, может быть только хуже.

Рик горько пожалел, что не остался в Детройте, где он не был лично знаком с теми, кого должен арестовать.

Он кивнул и глянул на Джоди.

— В таком случае я тебя слушаю.

— Клянусь, я этого не помню, — самым решительным тоном сказала она, — но мистер Лаури утверждает, будто, когда мы обсуждали с ним документы по наследству — на следующий день после моего приезда, — он показал мне все полисы!

Рику почудилось, что его сердце сейчас остановится, но, прежде чем он перевел дыхание, Джоди продолжила:

— Кроме того, тогда он дал мне копии всех документов. Вчера вечером, когда я стала их смотреть, я действительно нашла копию пожарной страховки.

Рик закрыл глаза. Господи Боже мой, да как же ему защищать ее после такого признания! Закон обязывает его записать это и передать окружному прокурору. Ее так называемое алиби гроша ломаного не стоит, если тот вздумает предъявить ей обвинение в том, что она наняла кого-то поджечь дом!

— Джоди, ты что, была невнимательна, когда Харлан информировал тебя о проблемах, касающихся наследства? — Голос его звучал сипло, он едва проталкивал слова сквозь ком в горле, подавляя крик отчаяния.

— Нет, я была очень внимательна, — твердо сказала Джоди. — Знаю, что до вчерашнего вечера в жизни не видела этой страховки, пока не открыла тот конверт с копиями документов, который он мне дал. Я обнаружила среди этих копий также копию страхового полиса на случай пожара. — Она нервно стиснула руки. — Что… что ты собираешься делать? Ты меня арестуешь?

Сама эта идея казалась невыносимой, и Рик с трудом сдержался, чтобы не встать, не подойти к ней, не обнять и не заверить, что ей решительно нечего опасаться. Он хотел утешить ее, но не мог. Вполне возможно, что со временем арестовать ее все-таки придется, и если о его чувствах к ней станет известно, прокурор потребует, чтобы его отстранили от дела. И тогда он уже не сможет никак помочь ей.

— Нет, Джоди, не арестую, — сказал он, надеясь на то, что она уловит в его голосе и сочувствие, и нежность. — Но твои показания придется пересмотреть.

Он встал.

— Я сейчас позову Эвелин, она все запишет. Виктор поможет тебе советом, прислушивайся к нему и не говори ничего вопреки его рекомендациям. Когда закончите, ты сможешь уйти.

Больше часа ушло на то, чтобы составить документ, отпечатать его и подписать. Когда они уходили, Рика нигде не было.

Джоди вернулась в дом Макбрайдов и за обедом рассказала Шону и Дороти обо всем, что случилось со вчерашнего дня. Закончила вся в слезах. Дороти встала со своего места и обняла Джоди, а Шон сочувственно сжал ей руку.

— Ну-ну, — Дороти протянула Джоди бумажный платок. — Не расстраивайся. Могу представить, как тебе страшно, но Рик с Виктором все утрясут, поверь мне. — Она скривила губы. — Сама идея нелепа! Надо же было додуматься! Кому может прийти в голову, что ты сожгла свой собственный дом?

— На твоем месте я бы вообще не волновался, — сказал Шон. — Мы с окружным прокурором вместе учились в школе. Толковый мужик. Не думаю, чтобы он выдвинул против тебя обвинение, но в случае чего я с ним поговорю. Он знает, я плохого не посоветую.

— Спасибо вам, — всхлипнула Джоди и высморкалась, — но беда в том, что я не знаю, как себя защитить. У меня нет доказательств, что я никому не заплатила, чтобы дом подожгли! Не могу понять, почему кто-то может подумать, будто я хотела его поджечь. Мне вообще не нужны деньги.

— Но ведь нет и доказательств, что ты заплатила, — напомнил ей Шон, — а без них никто не может осудить тебя. — Он помолчал. — Ты сказала, что тебе не нужны деньги?

Она вытерла глаза и посмотрела на Шона.

— Не нужны. Честно. Бабушка Арета оставила в ценных бумагах столько, что я могу прожить на проценты, не работая.

Шон и Дороти удивились.

— А кто-нибудь об этом знает? — спросил Шон.

Джоди покачала головой.

— Только Харлан Лаури, душеприказчик по наследству. Я просила его никому не говорить. Я… — Она помолчала и слегка улыбнулась. — Я постеснялась. Мне и во сне не снилось, что у меня будет столько денег. Не хотелось, чтобы люди думали, будто я… возгоржусь…

— Ты хочешь сказать, что ни Рик, ни Виктор не поинтересовались твоими финансовыми делами? — спросила Дороти.

— Да.

Шон хохотнул.

— Ну, тогда самое время сообщить им об этом, — с облегчением сказал он. — Да, девочка моя, этот факт разбивает вдребезги любой мотив преступления!

Джоди почувствовала такую легкость, словно с души ее сняли огромную тяжесть, и счастливо улыбнулась.

— Вы уверены? — спросила она, с надеждой глядя на Макбрайдов.

— На сто процентов! Говорю тебе это как юрист. Но лучшее, что ты можешь сделать, это позвонить и Виктору, и Рику и спросить их. А еще лучше, попроси обоих приехать сюда и заяви им все прямо в глаза.

— А вы уверены, что мы вам тут не помешаем? — решила все-таки подстраховаться Джоди.

— Уверены, — улыбнулась Дороти. — Если хочешь, я сама им и позвоню. Так будет, пожалуй, посолидней.

— Вот здорово! И не принимайте отказа!

Дороти позвонила, и Рик тут же согласился. С Виктором, впрочем, оказалось сложнее. После обеда он не вернулся в офис, а сидел дома, с детьми, которых не с кем было оставить.

— Рад бы, — сказал он Дороти, — но няня, что сидит с детьми, заболела и отпросилась домой, и я теперь в няньках. А Ивонн не может вырваться из магазина, у нее сегодня показ мод. — Он помолчал немного и предложил: — А может, вы все приедете сюда? У детей как раз тихий час.

Дороти с радостью ухватилась за это приглашение, и через полчаса они собрались в доме Стюартов. Дом был двухэтажный, чистенький и хорошенький и внутри, и снаружи, в новом районе в северной части города.

— Чудесный дом, — похвалила Джоди, когда Виктор снимал с нее пальто.

— Спасибо, нам тоже нравится. Мы купили его после рождения близнецов. Понадобилось больше места.

— А где дети? Мне хотелось бы их повидать.

Виктор с гордостью улыбнулся.

— Джейсон, старший, в школе, а остальная троица спит после обеда, но поднимется до того, как вы уедете.

Они расположились в просторной гостиной, и Джоди без околичностей перешла к делу. Сообщила, какую сумму унаследовала от бабки, и объяснила, почему не сказала об этом раньше.

— Сначала мне казалось, что хвастаться будет вульгарно, а после даже в голову не пришло, что это может иметь какое-нибудь отношение к пожару. Как вы думаете, это что-нибудь меняет? — обратилась она к Рику и Виктору.

— На мой взгляд, безусловно, — заявил Виктор.

— И я так думаю, — подхватил Рик. — Таким образом снимается самый главный мотив, которым ты могла бы руководствоваться. Нанять поджигателя — дело дорогое, и ты заработала бы совсем немного. Но если ты не нуждаешься в деньгах, пытаться обмануть страховую компанию вообще не имеет никакого смысла. Я правильно рассуждаю, Виктор?

Адвокат кивнул.

— Абсолютно. Поскольку пожар занялся при подозрительных обстоятельствах, страховку без судебного разбирательства все равно получить невозможно, и если б Джоди даже и выиграла, выгоды практически никакой. — Он посмотрел ей прямо в глаза и подмигнул: — Мисс, вы свободны!

У Джоди было такое чувство, будто ее выпустили из тюрьмы.

— Ох, даже не знаю, как мне вас всех благодарить! — шальная от радости, с широкой бессмысленной улыбкой вскричала она.

Рик встал, приблизился к ней и протянул ей руки.

— Лучше всего — крепко обними нас по очереди. Я — первый. — И прижал Джоди к себе.

Отпустил он ее неохотно, пробормотав: «Я еще свое возьму», а Джоди перешла к Дороти, Шону и Виктору. Все они гладили ее по плечам и вслух выражали радость, что она наконец освободилась от черного облака подозрений.

Когда она вернулась к Рику, тот снова, без извинений и оправданий, крепко прижал ее к себе.

— Как насчет кофе? — спросил Виктор. — Все уже готово. Я даже обнаружил две коробки печенья. Прошу в столовую…

Дороти и Шон, улыбаясь, последовали за ним, а Рик отыскал за ухом Джоди чувствительное местечко и уткнулся в него губами.

— Виктор — настоящий друг, — пробормотал он, покусывая ей мочку уха.

Джоди не могла с этим не согласиться, но не могла и произнести ни слова, голова у нее шла кругом. Она наклонила голову так, чтобы ему было удобней, а сама погладила Рика по спине, наслаждаясь игрой мускулов под тонкой форменной рубашкой.

— Джоди… ты меня… околдовала, — отрывисто проговорил он, целуя ее в шею. — Ты меня просто преследуешь. Я с самого пожара с ума сходил от страха за тебя.

Она закинула руки ему за шею и подула в самое ухо. Он застонал и крепче обхватил ее талию.

— Зато теперь все будет как надо, — прошептала она. — Мы не нарушим законодательство, если я тебя поцелую?

Ответа она не услышала. Рик опустил голову и приник к ее губам.

Да, дыхание ее было сама сладость, тело — сама нежность, а благоухала она так, что он, теряя остатки воли, готов был совсем расплавиться.

— О Джоди, как я хочу тебя, — бездумно сказал Рик, крепче прижимая ее к себе.

— А я тебя, — прошептала она, — но, милый, сейчас не время и не место.

Печальная правда этого замечания вернула его на землю, не охладив, впрочем, пыла.

— Я знаю, — вздохнул он, разомкнул руки и отстранился. — Прости, пожалуйста, но когда я тебя обнимаю, то забываю обо всем на свете. Прости, больше это не повторится.

— Что, никогда? — ужаснулась Джоди.

— Нет, только при таких обстоятельствах. — Рик провел рукой по ее щеке.

Ответить она не успела — откуда-то сверху раздался пронзительный детский вопль, следом за ним — второй.

— Началось, — послышался из столовой голос Виктора. — Проснулись близняшки. — Он мчался по гостиной, торопясь к лестнице.

— Помочь? — крикнула ему вслед Джоди.

— А то! — не останавливаясь, кивнул он. — Мне понадобятся все наличные силы!

И рванул вверх по лестнице. Джоди — за ним.

Рик прошел в столовую, налил себе чашку кофе, уселся за стол к родителям. Через минуту появились Джоди и Виктор, каждый со встрепанным, заспанным младенцем на руках.

У Рика сжалось сердце. Такие славные девчушки, светленькие, синеглазые, в красных ползунках и красно-белых вязаных кофточках! Неудивительно, что Виктор раздувался от гордости. Любой бы гордился!

Он перевел взгляд на Джоди. Она вся светилась, прижимая к себе ребенка. Взрослые уселись, дали малышкам печенье, и те немедленно стали целиком запихивать его в рот. Печенье крошилось, измусоленные кусочки сыпались детям на грудь, на дорогие брюки Джоди, но она, не поморщившись, спокойно взяла салфетку и нежно вытерла запачканный ротик.

— Эй, Бонни, — проворковала она, щекоча девочку под пухлым подбородком. — Не торопись, тогда получится.

Бонни гулькнула и потянулась к тяжелому серебряному, в форме креста, медальону Джоди, украшенному большими искусственными жемчужинами, ухватилась за него и засунула себе в рот вместе с тем, что еще осталось от печенья. Джоди спасла медальон, протянув ей взамен ложку, и девочка принялась колотить ею по столу.

Джоди лишь засмеялась и подула Бонни в затылочек, отчего та заколотила еще пуще.

Рик смотрел на эту картинку с чувством глухого отчаяния. Джоди так замечательно ладит с детьми… Не рассердилась, не ворчит, что брюки придется нести в чистку. Отвлекла девочку, смеется, чирикает с ней.

Ясно, она ничуть не преувеличивала, когда сказала, что обожает детей. Прирожденная мать, которую никогда не устроят карьера и бездетная жизнь с мужем.

Он закрыл глаза, отгоняя от себя горькие мысли.

Нет, Джоди нуждается в детях, как художник — в красках, как музыкант — в нотах. В чем она не нуждается, так это в муже, который неспособен дать ей детей. Джоди будет несчастна и, как бы мужественно ни переносила она несчастье, рано или поздно все равно потребует развода.

А это для него — смерть! Вот почему во что бы то ни стало необходимо подавить все разрастающуюся страсть, прежде чем она выйдет из-под контроля, неся им одно лишь горе.