Майкл Шейн заканчивал свой туалет, когда за его спиной раздался звук открываемой двери.

— Это ты, Тим? — крикнул он, не поворачивая головы и делая последнее усилие, чтобы наконец справиться со строптивым галстуком.

— Разве вы ожидаете кого-нибудь другого, мистер Шейн? — произнес Тимоти Рурк высоким надтреснутым голосом.— Разумеется, это я, ваша несравненная сексапильная блондинка, являвшаяся вам в мечтах долгами бессонными ночами.

— Отлично, Гортензия,— отозвался Шейн,— налей себе стаканчик и постарайся не выскочить из трусиков. Он старательно зафиксировал узел галстука и появился в гостиной, небрежно насвистывая модную мелодию.

Тим Рурк стоял у старого дубового стола, того самого, что Люси Гамильтон наотрез отказалась разместить в их новой конторе, и, не забывая время от времени отхлебывать из бокала с виски, с интересом изучал фотографию обнаженной Доринды. Высокий, поджарый, словно русская борзая, черноволосый репортер обладал парой глубоко запавших голубовато-серых глаз, придававших его лицу выражение глубокой меланхолии.

— Неплохо, хотя уж больно смахивает на наживку для фраеров,— пробормотал он, поднимая глаза на детектива.

— Говорят, ей не больше восемнадцати,— отозвался Шейн, в свою очередь направляясь к встроенному в стену миниатюрному бару. Он извлек из него бокал и бутылку коньяка, разместил их на журнальном столике рядом с кушеткой и неторопливо направился на кухню. Спустя пару минут он вернулся в гостиную, держа в руках емкость с кубиками льда и сифон с водой.

— Тебе известно что-нибудь об этой девушке? — спросил он, усаживаясь на кушетку.

— Только то, что у нее есть на что посмотреть,— печально отозвался Рурк, устраивая свое длинное тело в удобном кресле. Так что, если ты собираешься прихватить с собой и Люси…

— Люси? — лохматые брови Шейна недоуменно поползли вверх.

— Извини, я случайно подслушал часть твоего разговора,— объяснил репортер с невинной улыбкой.

— У меня нет ни малейшего желания впутывать Люси в это дело. Кроме того, это чисто деловое свидание.

— В самом деле?

— Мне пришло в голову, что тебе было бы интересно взять у нее интервью,— небрежно пояснил детектив.— Например, кое-какие любопытные факты из ее биографии.

— А тебе-то какое дело до этого? — ноздри Рурка затрепетали, как у охотничьей собаки, почуявшей дичь.

Шейн нахмурился, отхлебнул глоток коньяка и запил его ледяной водой.

— Эта фотография попалась на глаза моему клиенту,— нехотя объяснил он.— По его словам, он узнал в девушке дочь своего старого знакомого, крупной шишки из Вашингтона, одного из немногих либералов, которых еще не выперли оттуда. Родители, естественно, пока ничего не знают.

— Клянусь моей незабвенной бабушкой, какая романтическая история,— фыркнул Рурк.— И как же зовут твоего великого политика?

— Это не для печати, Тим,— твердо объявил Шейн.— В конце концов, это все-таки моя работа. Надо вытащить девчонку из этого борделя и постараться избежать огласки, если она действительно дочь того лица, о котором идет речь.

— Не торопись, Майкл,— остановил детектива Рурк, выпрямляясь на кресле. В глазах репортера загорелись искры профессионального азарта.— Не забывай, каким способом я зарабатываю себе на жизнь. Сначала ты объявляешь, что мне предстоит взять у нее интервью…

— Пойми же, что ты не можешь использовать эту историю,— рявкнул Шейн.— Господи помилуй! Раскинь мозгами, что сделает правая пресса с отцом девушки, если, не дай Бог, эта история попадет в газеты. Наши ура-патриоты из Сената или Конгресса тут же пригвоздят его к позорному столбу.

— О'кей,— неохотно согласился репортер, принимая прежнюю расслабленную позу.— Хотя почему честный либерал продолжает в наши дни цепляться за правительственное кресло, ей-Богу, выше моего понимания. Но как ты сможешь доказать, что наша милашка не водит нас за нос, выдавая себя за невинную девушку из Огайо, где она, по-видимому, и научилась всем этим танцам и песенкам в местном фермерском клубе?

— Для этого ты мне и нужен,— терпеливо объяснил Шейн.— Управляющий наверняка не будет возражать против бесплатной рекламы. Ты без помехи сможешь заглянуть во все щели, прежде чем хоть одна душа догадается о цели нашего визита.

— Меня бы больше устроил мой вариант,— вздохнул Рурк.

— Потом посмотрим, что можно будет сделать,— пообещал детектив, бросая взгляд на часы.— Ладно, допивай свое виски и пора отправляться.

Рурк послушно осушил бокал и сунул его Шейну под нос за новой порцией.

— Неплохо бы заранее заправиться поосновательнее,— пояснил он,— особенно учитывая качество того пойла, которым нас накачают в «Ля Рома».

Шейн щедрой рукой выполнил просьбу приятеля.

— Кстати, имена Бреуера и Годфри тебе ничего не говорят? — поинтересовался он между делом.

— Разумеется, я видел их объявления. «Мильтон Бреуер и Хирам Годфри. Торговля фруктами». Хочешь сказать, что я опять прохлопал нечто интересное, Майкл?

— Может быть. Узнаем завтра утром. Уж эту историю ты сможешь опубликовать.

В немногих словах детектив передал Рурку факты, сообщенные ему Бреуером.

— Ну и каков будет твой вердикт? — спросил репортер, явно заинтересовавшийся услышанным рассказом.— Сумеют ли два частных детектива предотвратить запланированное убийство?

— Скорее всего нет, если Годфри действительно решился на это. Хотя с другой стороны, Хенк Блэк — надежный парень, да и о Мэрфью не могу сказать ничего худого. Пожалуй, шансы равны, если только Бреуер не выдумал всю эту историю.

Пожав плечами, Шейн опорожнил свой бокал, и приятели направились к выходу.

Время приближалось к десяти, когда детектив припарковал свой автомобиль рядом с полусотней других машин на обширной площадке, предназначенной для этой цели, в двух шагах от «Ля Рома», на западной окраине Кэрол Гэблс. Здание ночного клуба представляло собой длинное приземистое мрачноватое строение, окаймленное пунктиром узких неосвещенных окон.

При их приближении тяжелая входная дверь распахнулась и из недр здания потянуло застоявшимся запахом алкоголя и табачного дыма. В проеме двери, освещенном неестественным голубым светом, появился плотный мужчина, молчаливо загородивший им проход. Он был облачен в смокинг, казавшийся слишком тесным для его ладно сбитой фигуры; из коротких рукавов торчали мускулистые волосатые руки. Квадратная челюсть и сплющенный нос, сломанный по меньше мере в нескольких местах, придавали ему отнюдь не приветливый облик.

— Я зарезервировал столик на десять часов,— пояснил Рурк, когда молчавший страж не выказал ни малейшего желания посторониться. Он назвал свое имя, и только после этого мрачный цербер «Ля Рома» сделал шаг в сторону.

Девица у стойки гардероба одарила приятелей ослепительной улыбкой. Рурк стянул с головы свою замызганную, видавшую виды панаму и передал ее детективу.

— Можешь пообщаться с барышней, пока я наведу справки о нашем столике.

— О'кей.— Шейн, в свою очередь, снял свою щеголеватую шляпу, пригладил пятерней взлохмаченную рыжую шевелюру и, положив номерки в карман, задержался на пороге, разглядывая внутреннее помещение клуба.

В дальнем от него конце продолговатой залы размещалась круглая сцена, окаймленная с двух сторон тесными рядами столиков. Справа от подмостков виднелась задрапированная портьерой дверь, предназначенная для участников ночного шоу. Оркестр под управлением дородного скрипача наигрывал зажигательную мелодию, исподволь подготавливая собравшихся к главному событию сегодняшнего вечера.

У одного из столиков, расположенных непосредственно рядом с выходом за кулисы, детектив заметил Рурка, обменивавшегося рукопожатием с низеньким человеком с усталым, изможденным лицом. Укороченная верхняя губа джентльмена позволяла видеть ряд острых мелких зубов, придававших его физиономии разительное сходство с Братцем-Кроликом, популярным героем детских сказок.

— Какой приятный сюрприз, мистер Рурк. У меня просто нет слов! Представители прессы всегда желанные гости в «Ля Рома»,— услышал Шейн, когда подошел достаточно близко к собеседникам.

— Это наш долг постоянно держать читателей в курсе всего самого интересного, что происходит в нашем городе,— с достоинством произнес репортер.

Незаметным движением локтя Шейн нанес несильный, но чувствительный удар под ребро своему приятелю, заставивший того дернуть головой и отступить в сторону.

На лице управляющего промелькнуло выражение отчаяния, когда его взгляд встретился с серыми глазами детектива. Он сделал судорожное глотательное движение и с трудом произнес:

— Э…, мистер Шейн, если не ошибаюсь,— всем своим видом выражая страстную надежду, чтобы незваный гость провалился в тартарары.

— Хелло, Лаури, я и не подозревал, что ты заправляешь этим хозяйством,— приветствовал его детектив, изображая на лице любезную улыбку.— Сказать по правде, я даже не предполагал, что ты снова появился в наших краях.

— О да, мистер Шейн,— горячо отвечал коротышка.— Уже несколько месяцев, как я работаю здесь помощником управляющего. Надеюсь, что ваше появление не грозит нам новыми неприятностями.

— О каких неприятностях может идти речь, Лаури? — произнес детектив с хорошо разыгранным изумлением.— Надеюсь, ты извлек для себя определенные уроки со времени нашей последней встречи?

— Простите, мистер Шейн, но я не имел в виду только себя. Одним словом, если вы разыскиваете кого-нибудь, я всегда готов вам эту маленькую услугу… Вам не надо объяснять, что означает быть помощником управляющего в таком заведении, как «Ля Рома». Приходится держать ухо востро. Тем не менее, всегда могут найтись люди…,— он замолчал и бросил еще один умоляющий взгляд на детектива,— которые либо могут узнать вас, либо, напротив, отнюдь не жаждут быть узнанными. И то и другое может означать серьезные неприятности для нашего заведения.

Улыбка детектива стала еще шире.

— Успокойся, Лаури,— произнес он, добродушно потрепав помощника управляющего по костлявому плечу.— Право, у вас должен быть очень избранный круг клиентуры, если одно мое появление способно вызвать беспорядки. Тем не менее, если считаешь нужным, можешь шепнуть кому следует, что сегодня вечером я отдыхаю.

— Замечательно,— мистер Лаури и не пытался скрыть вырвавшегося у него вздоха облегчения. Выражение энергичного, знающего свое дело управляющего снова засияло на его физиономии. Проконсультировавшись с пометками в своей записной книжке, он торжественно объявил:

— Тимоти Рурк. Столик номер восемь! Одно из самых престижных мест в нашем клубе, сэр,— добавил он, почтительно наклонив голову.— Извольте следовать за мной, господа.

Столик о котором шла речь, находился всего в нескольких шагах от места, где они находились. Мистер Лаури предупредительно пододвинул стулья своим гостям, присел на краешек кресла напротив них и, бросив быстрый взгляд на часы, доверительно сообщил:

— Шоу начинается буквально через несколько секунд, джентльмены.

Грохот ударных инструментов возвестил появление на сцене первой исполнительницы. Занавес раздвинулся, и луч прожектора выхватил из темноты пышную девицу в узком, щедро декольтированном платье, позволяющем заинтересованному зрителю по достоинству оценить все детали ее роскошной фигуры. Раскаты ударных сменились нежными звуками фортепьяно, к которым незамедлительно присоединилось жгучее контральто певицы.

— Билли Лав,— пояснил Лаури свистящим шепотом.— Одна из наших восходящих звезд.— Его заячьи губы раздвинулись в широкой улыбке.

— А когда появится Доринда, танцовщица, о которой столько говорят последнее время? — спросил Рурк, понижая голос.

— О, это будет тот самый момент, которого все мы ждем с таким нетерпением. Когда же начнется танец Доринды! — В голосе Лаури зазвучали мягкие, почти мечтательные интонации.— Успокойтесь, вам осталось недолго ждать, джентльмены.

— Если она на самом деле столь хороша, пожалуй, я мог бы сделать ей кое-какую рекламу,— произнес репортер безразличным тоном.— Следует поощрять настоящие таланты.

— Это было бы замечательно! — Лаури с энтузиазмом всплеснул своими маленькими ручками.— Скромная, со вкусом сделанная реклама означает так много для артиста.

— Разумеется, мне потребуется ее фотография,— добавил репортер с двусмысленной улыбкой. Хорошо подобранная фотография — залог успеха. Покажи-ка ему твой экземпляр, Майкл.

— Шейн вынул из кармана фотографию Доринды и перебросил ее через стол Лаури.

— О, только не эту, умоляю вас!— Лицо помощника управляющего внезапно приобрело нездоровый землистый оттенок.— Уверяю вас, у нас имеется целая коллекция отличных фотографий, более подходящих для вашей цели. Я с удовольствием предоставлю их в ваше полное распоряжение. Что же касается этой…, то вы сами должны понять, джентльмены, что она не предназначена для широкого распространения.

— Не приставай к нему, Тим,— остановил приятеля Шейн.— А как вы полагаете, Лаури, смогли бы вы устроить нам встречу с Дориндой? Скажем, пригласить ее к нашему столику после того, как она завершит свое выступление.

Лаури бросил подозрительный взгляд в сторону детектива.

— Думаю, что да, мистер Шейн, во всяком случае, я поговорю с ней об этом.

Возмущенное шиканье, раздавшееся с соседних столиков, заставило приятелей на время прервать свой разговор. Тем временем пышная блондинка благополучно завершила первый номер своей программы под бурные аплодисменты собравшихся, но, оставшись тем не менее не удовлетворенной произведенным эффектом, повторила его на бис, разбавив на этот раз вокал темпераметным танцем наподобие канкана. Успех был ошеломляющий. Затем без всякого перерыва она перешла к исполнению еще более горячего номера, умело играя на контрасте между откровенно непристойным текстом песенки и простодушно-невинным выражением лица.

Не обращая больше внимания на происходящее на подмостках, Лаури движением тонкого пальца подозвал к столику официанта.

— Джентльмены готовы сделать заказ? — осведомился тот, сгибаясь в предупредительном поклоне и извлекая из карманов белого пиджака карандаш и блокнот.

— Все самое лучшее, Джек,— приказал Лаури с радушием хлебосольного хозяина.— И за счет заведения. Сделай все, чтобы наши гости остались довольны,— добавил он, поднимаясь с места.

Официант изумленным взглядом проводил своего патрона и с подчеркнутым вниманием вновь склонился к почетным гостям.

— Нераспечатанную бутылку Монне номер 5,— объявил Шейн не задумываясь,— два бокала для коньяка и два стакана воды со льдом.

Официант слегка вздрогнул, но тут же вежливым кивком дал понять, что понял желание Шейна и поспешно удалился.

Снова раздались аплодисменты. Билли Лав низко склонилась перед зрителями, щедро демонстрируя поклонникам внушительные объемы своего бюста. Судя по всему, она была не прочь сорвать еще один взрыв оваций, но была вовремя остановлена появившимся на сцене конферансье. Рассыпая во все стороны улыбки и воздушные поцелуи, Билли с достоинством исчезла за кулисами. К микрофону подошел стройный женоподобный молодой человек. Когда луч прожектора осветил его густо нарумяненное лицо, он начал весьма рискованный монолог, который мог оказаться смешным разве что в устах куда более талантливого комика. Заработав лишь несколько слабых смешков от женской половины аудитории, он посмешно ретировался, уступив место тенцевальному дуэту. Луч прожектора метнулся к потолку, давая танцорам время выйти на сцену.

Появился официант с бутылкой Монне, бокалами и двумя стаканами воды со льдом. Предоставив Шейну возможность самому убедиться в нетронутости печати, официант откупорил бутылку и торжественно наполнил пузатые бокалы.

— За твои стальные нервы, Майкл,— провозгласил, улыбаясь, Рурк и, чокнувшись с приятелем, одним духом осушил бокал.

— Лучше назови это характером,— отозвался Шейн.— Я перестал бы уважать себя, если бы позволил им напоить себя той дрянью, которую они обычно наливают в пустые бутылки из-под Монне.

— А Лаури, похоже, сумел добиться изрядного прогресса, если получил такую работенку,— продолжал Рурк, вновь наполняя свой бокал.— Я наблюдал за ним…

— Его путь наверх был обеспечен успешной торговлей наркотиками,— прервал приятеля Шейн.— Вероятно, он снова вернулся к рэкету и теперь обеспокоен тем, как вернуть своих постоянных клиентов.

Глубоко запавшие глаза репортера лениво скользнули над головами завсегдатаев клуба.

— Даже при полном освещении я не могу найти в большинстве из них ничего особенно порочного, Майкл. Клерки судовых компаний, разбавленные десятком-другим крупных бизнесменов и директоров Воскресных школ.— Он хитро подмигнул Шейну и заметил: — Разумеется, предложением выпить за счет заведения мы обязаны главным образом моему статусу журналиста, но что касается Монне — это целиком твоя заслуга, Майкл.

— Может быть.

Некоторое время они сидели молча, смакуя коньяк и запивая его водой со льдом. Наконец танцевальный дуэт закончил свое выступление и сопровождаемый вежливыми аплодисментами зрителей покинул подмостки. Их место занял уже знакомый конферансье, выразительным жестом руки попросивший аудиторию сохранять тишину. Но еще прежде, чем он успел объявить следующий номер, лампы электрического освещения начали постепенно меркнуть. На мгновение в зале наступила полная темнота. Аудитория замерла. Прозвучали звуки фанфар, и подмостки осветились голубыми лучами прожекторов.

Внезапно откуда-то из темноты в полукруг огней впорхнула миниатюрная фигурка танцовщицы, грациозно приземлилась на носок правой ноги. Классически совершенные линии ее стройного обнаженного тела были едва различимы в вихре неистового танца, бешеный темп которого не замедлялся ни на мгновение. Танцовщица была подвижна, как ртуть, и грациозна, как вакханка, танцующая под свирель Пана, способная одним движением передать радость юности и свободы, неукротимость желания и изысканное кокетство.

Удачное сочетание музыки и хореографии, многократно усиленное мастерством и непосредственностью молодой исполнительницы, заворожили зрителей. Время, казалось, остановилось. Шейн не отрывал глаз от сцены, пытаясь уловить выражение лица танцовщицы, которое могло бы послужить ключом к пониманию ее характера, но его голова с коротко подстриженной шевелюрой машинально покачивалась в такт движениям обнаженного тела. В горле детектива стоял комок. Танец оборвался так же неожиданно, как и начался. Прожекторы разом погасли. Несколько секунд в кромешной темноте было слышно лишь тяжелое дыхание сотни людей, мгновенно сменившееся громовыми аплодисментами.

Когда в зале снова вспыхнул свет, на сцене, кроме оркестрантов, уже никого не было. Оркестр исполнял новую мелодию, едва слышную из-за топота ног и криков восторженных зрителей.

Доринда!

Появление конферансье заставило умолкнуть музыкальные инструменты. Но потребовалось еще несколько минут, прежде чем он смог произнести сакраментальную фразу: «Доринда благодарит всех присутствующих».

Снова заиграл оркестр.

— Ты когда-нибудь видел что-либо подобное, Майкл,— произнес репортер сдавленным голосом.— Ей-богу, если бы она была моей дочерью, я приложил бы все старания, чтобы заставить ее продолжать выступления. Даже если бы это означало крах демократии во всем мире.

— Только не в «Ля Рома». Она достойна и Карнеги Холла,— с энтузиазмом откликнулся детектив.

— Ты забываешь о федеральных и прочих законах, Майкл,— напомнил Рурк,— а они пока не слишком жалуют обнаженную натуру. Тогда как в «Ля Рома» никто не станет уделять внимание подобным мелочам. К тому же «Ля Рома» чуть дальше от Вашингтона, чем Карнеги Холл, а это обстоятельство, вероятно, кое-что значит для нашей малышки.

— Пожалуй, ты прав,— согласился Шейн. Взяв со стола бутылку, он наполнил до краев бокал и опрокинул его себе в глотку.

Подошел Лаури.

— Ну и как вам понравилось выступление Доринды? — осведомился он подобострастно улыбаясь.

— Блеск! — выпалил Рурк.— Скоро у вас не будет отбоя от желающих хоть одним глазком взглянуть на эту девочку.

— Нам приходится быть осторожными,— напомнил ему помощник управляющего.— А теперь, если у вас возникнет желание потанцевать… Он остановился и указал рукой на танцевальную площадку.

— Что касается меня, то я пас,— отозвался Шейн,— а Тим, насколько я понимаю, явился сюда, для другого дела.

— Конечно, конечно,— поспешно согласился мистер Лаури, продолжая любезно улыбаться.— Я успел поговорить с Дориндой. Да вот и она сама. Он указал на фигурку девушки, пробиравшейся между танцующими парами.

На сей раз она была облачена в простенькое белое платье с короткими пышными рукавами, такого же цвета носки и легкие сандалии. У нее было миловидное овальной формы лицо, красиво очерченный нос и чуть полноватые чувственные губы. При других обстоятельствах она, вероятно, ничем бы не выделялась среди толпы своих сверстников.

Когда она подошла поближе, трое мужчин поднялись с места. Лаури коротко представил ее присутствующим, пояснив, что Рурк является репортером местной газеты, желающим взять у нее интервью. Судя по всему, у него не было особого желания распространяться о профессии Шейна.

Наконец-то у детектива появилась возможность рассмотреть глаза девушки, оказавшиеся редкого темно-фиолетового цвета, наполненные оптимизмом и энергией юности, как и только что увиденный ими танец. Правда, ему показалось, что он успел заметить и промелькнувшее в них облачко сомнения или, может быть, страха, когда она услышала о профессии Рурка, и настороженный взгляд, брошенный ею в сторону репортера, прежде чем произнести стандартную фразу:

— Я рада познакомиться с вами, джентльмены.

Рурк торопливо придвинул свой стул и уселся поближе к молодой девушке, оказавшись прямо напротив Шейна. Лаури, покончив с формальностями, незаметно испарился.

— Что будете есть, Доринда? — поинтересовался Шейн.— Мы как раз обсуждаем наш заказ.

— О, я умираю от голода и предпочла бы настоящий бифштекс с кровью.

У нее оказался приятный, чуть грассирующий голосок, принадлежащий без сомнения образованному человеку.

— В таком случае три бифштекса.

Предоставив Шейну разбираться с официантом, Рурк мобилизовал все свое профессиональное обаяние, пытаясь вовлечь девушку в доверительную беседу. Детектив добавил к бифштексам заказ на жареные овощи, салат и десерт и краем глаза наблюдал за маневрами своего напарника.

— У меня раньше никогда не брали интервью, мистер Рурк,— говорила между тем Доринда.— Вы должны помочь мне.

— Для начала просто расскажите мне основные штрихи своей биографии,— предложил репортер тоном доброго дедушки.— Назовите настоящее имя…

— Может Юлия? — предположил Шейн.

Девушка бросила на него удивленный взгляд.

— Я вас не понимаю, мистер Шейн. Доринда — мое христианское имя. Но, возможно, стоит упростить формальности. К чему, например, вам знать мою фамилию.

— Просто для порядка,— настаивал Рурк.

— А я предпочитаю сохранить инкогнито,— холодно констатировала она.— Как вам известно, так поступают многие звезды. Неплохой прием, если вы хотите побыстрее добиться успеха. Публика обожает подобные тайны.

— Никогда бы не подумал, что вашему танцу можно научиться в Роллинс Колледже,— вклинился в разговор Шейн.

— Роллинс Колледж? — девушка бросила на детектива непонимающий взгляд своих невинных глаз.— Вы хотите посмеяться надо мной, мистер Шейн? Всему, что я умею, я научилась у моей матери.

— Разве ваша матушка преподает танцы? — переспросил детектив.

— Разумеется, моя мать — самая замечательная танцовщица, хотя и предпочитает классический стиль. Боюсь, правда,— она прелестно надула свои полные алые губки,— что она оторвала бы мне ноги, если бы узнала, с каким танцем я выступаю в этом зале. Вот одна из причин — она снова повернулась к Рурку,— почему я предпочитаю сохранить свое инкогнито. Я не хотела бы также, чтобы моя фотография появлялась в печати.

Доринда подвинулась поближе к репортеру и, глядя ему прямо в глаза, начала рассказывать ему романтическую историю о детстве и юности, проведенных в монастыре, пока ее мать гастролировала по всему миру.

Шейн мрачно потягивал коньяк и разглядывал ангельский профиль Доринды, с нетерпением ожидая конца затянувшегося интервью. Ему давно уже не давала покоя навязчивая мысль: почему большинству танцовщиц ночных клубов, с которыми ему довелось иметь дело, так импонировали истории о годах, проведенных в удаленном монастыре, где они, по-видимому, и осваивали азы балетного искусства. Тем не менее он не проронил ни слова, пока официант не разместил перед ними три продолговатые деревянные посудины, на которых аппетитно дымились толстые куски ароматной говядины, обложенные дольками жареного картофеля. Лишь когда с вопросами было благополучно покончено и внимание танцовщицы переключилось с журналиста на бифштекс, детектив снова напомнил о себе.

— Не слишком ли жестоко было с вашей стороны испытывать чувства миссис Дэвис, отказавшись встретиться с ней после того, как она целый вечер просидела в этом зале, даже после записки, переданной вам с официантом.

— Но я не знаю никакой миссис Дэвис, мистер Шейн,— Доринда подняла свои широко раскрытые глаза на детектива и недоумевающе сморщила хорошенький носик, словно пытаясь отыскать в памяти еще одно воспоминание непорочной юности.

На этот раз пришлось удивиться самому Шейну. Если девушка лгала ему, то она была не только превосходной танцовщицей, но и выдающейся драматической актрисой, второй Дузе. Он продолжал свои наблюдения, когда она снова взяла в руки вилку и нож и атаковала бифштекс с жадностью нормального проголодавшегося подростка.

— А где теперь ваша матушка, Доринда? — спросил Рурк, наполняя свой бокал и с отвращением разглядывая стоявшую перед ним тарелку.

— Не так далеко отсюда. Вчера я получила от нее письмо. Она думает, что я по-прежнему работаю продавщицей, зарабатывая тридцать долларов в неделю.

Она положила в рот солидный кусок мяса и с наслаждением прожевала его.

— Потрясающе вкусно! Но пора закругляться. Мне предстоят еще два выхода сегодня вечером.

Шейн выругался про себя. Разумеется, даже сейчас ему ничего не стоило вернуть полученный аванс и предложить миссис Дэвис убраться куда-нибудь подальше. Он чувствовал себя в роли человека, одной рукой протягивающего мороженое ребенку, а другой приготовившегося надавать ему по губам. Он попытался поймать взгляд Рурка, но глаза репортера были упрямо опущены к пустому бокалу. Не сговариваясь, приятели одновременно протянули руки к бутылке.

— Вы что, собираетесь опорожнить эту посудину, дожидаясь, пока эти отличные бифштексы совсем остынут? — рассмеялась Доринда.

Шейн поспешно отдернул руку. Этот инцидент, при всей своей незначительности, помог ему вновь обрести утраченное равновесие.

— Простите, но мне так или иначе придется задать вам несколько вопросов, мисс. Миссис Дэвис, о которой я вам говорил, сегодня днем посетила мою контору, назвавшись близким другом вашей матери. Она показалась мне очень обеспокоенной вашей судьбой. Ее обеспокоенность простиралась настолько далеко, что после того, как вы сами отказались побеседовать с ней, она обратилась за разъяснениями к одной из здешних певичек.

— Тогда это была Билли. Она — единственная певица в нашем клубе. Но если даже какая-то сумасшедшая дамочка и беседовала с ней обо мне, Билли ни словом не обмолвилась об этом. А я не получала никакой записки.

Доринда взяла с тарелки очередной кусок мяса и принялась с аппетитом пережевывать его. Шейн пожал плечами и счел за лучшее обратить внимание на содержимое своей собственной тарелки. Некоторое время вся компания молча пережевывала мясо. Между тем Рурк, первым покончивший со своим бифштексом и теперь лениво разглядывавший пары, возвращавшиеся на свои места после очередного танца, незаметно попытался привлечь внимание приятеля.

— Не оглядывайся, Майкл, но, судя по всему, ты уже под колпаком.

Шейн осторожно скосил глаза в направлении взгляда репортера и замер на месте, не в силах скрыть охватившего его раздражения.

Люси Гамильтон, собственной персоной, восседала всего в нескольких шагах от него в компании высокого блондина. Она была одета в вечернее платье цвета морской волны, искусно отделанное серебряной нитью. Черты ее обращенного в профиль к детективу лица представляли забавную смесь презрительного безразличия к окружающему миру и милой застенчивости подростка, попавшего в незнакомую компанию. Люси не замечала или предпочитала делать вид, что не замечает присутствия своего шефа. Наконец она как бы случайно слегка повернула голову, и ее глаза встретились с негодующим взглядом Шейна. Мисс Гамильтон приветливо помахала рукой приятелям, мягко улыбнулась и произнесла несколько слов, обращаясь к своему кавалеру. Тот согласно кивнул головой и послушно поднялся с места. Шейн обернулся как раз вовремя, чтобы перехватить ядовитую ухмылку Рурка.

— Это твоя проблема, Майкл,— объявил репортер, поспешно вскакивая на ноги.— Мне надо еще потолкаться за кулисами, чтобы уточнить кое-какие детали будущей статьи.

— Черт тебя побери, Тим,— простонал детектив.— Неужели нельзя подождать еще несколько минут?

Но Тимоти Рурк был уже далеко, Шейн беспомощно повернулся к Доринде, с довольным видом продолжавшей трудиться над бифштексом.

— По-моему, он очень мил,— заметила девушка, кладя в рот последний кусок.— Но что с вами, мистер Шейн? Вы чем-то обеспокоены?

К счастью для детектива, ему уже не пришлось давать ответа на поставленный вопрос.

— Какая удача встретить вас в этом месте, мистер Шейн,— прощебетала Люси Гамильтон, грациозно проскальзывая в покинутое Тимом кресло.— Надеюсь, вы представите меня вашей спутнице?

— Мисс Гамильтон, Доринда,— пробормотал Шейн.

— Доринда! Ну конечно! — с энтузиазмом воскликнула мисс Гамильтон.— Странно, что я не узнала вас с первого взгляда. Очевидно меня ввело в заблуждение ваше платье…

— Что это за тип за твоим столиком? — сердито прервал ее речитатив Шейн.

— Его зовут Шлэтцер.

— Где ты познакомилась с ним, черт побери?

— Подцепила его в баре на Майами авеню, хотя, по-моему, это абсолютно не твое дело. После того, что ты наговорил мне сегодня вечером…

— Я объяснил тебе, что у меня деловая встреча.

— О, разумеется! — Карие глаза Люси задумчиво остановились на лице танцовщицы.— У частных детективов всегда бывают такие интересные деловые встречи…

— Частный детектив? — воскликнула Доринда с выражением одновременно удивления и испуга.

— Черт тебя возьми, Люси,— возмутился Шейн.— Даже если ты и являешься моим секретарем, это еще не дает тебе права…

— Конечно нет,— холодно парировала его замечание мисс Гамильтон.— У меня и мысли не было прерывать столь важное деловое свидание. Прошу прощения.— С надменным видом она поднялась с места и с достоинством продефилировала к своему столику.

— Я лучше пойду к себе,— пробормотала Доринда, опустив глаза и нервно теребя край скатерти.— Я не хочу сладкого. Благодарю вас, мистер Шейн.— Ее губы заметно вздрагивали.

Шейн вытянул руку и осторожно сжал запястье девушки.

— Не надо ничего бояться, Юлия,— мягко произнес он.

— Я уже говорила вам, что меня зовут не Юлия,— воскликнула она высоким дрожащим голосом.— И я не понимаю, что вы хотите от меня.— Она попыталась оттолкнуть руку детектива, но пальцы Шейна лишь крепче сомкнулись вокруг ее запястья.

— Я прошу тебя подумать лишь о том, что может произойти с твоим отцом, если газеты пронюхают об этой истории,— закончил Шейн.

— С моим отцом? — лицо танцовщицы побелело, а большие фиолетовые глаза умоляюще остановились на физиономии детектива. Она прекратила попытки освободить руку, наклонилась вперед и уже открыла было рот, когда бархатный голос, прозвучавший из-за спины Шейна, остановил ее.

— Все в порядке, Дорри, хотя ты и не выполнила мою просьбу не общаться с незнакомыми мужчинами.

Девушка шарахнулась в сторону, словно ее ударили хлыстом. Ее испуганные глаза смотрели поверх правого плеча Шейна.

Детектив отпустил безвольно повисшую руку девушки и, обернувшись, встретился взглядом с глазами высокого темноволосого мужчины лет тридцати.

— Возвращайтесь в свою уборную, Доринда,— произнес он.

Девушка слабо кивнула головой и сделала попытку подняться.

— Не слушай его, Юлия,— воскликнул Шейн.— Поверь мне, сейчас самое лучшее время, чтобы…

— Возвращайся в свою комнату,— грубо рявкнул мужчина, не обращая внимания на Шейна.

Закусив губу, он сделал шаг вперед и, схватив девушку за руку, резким рывком поднял ее из кресла. Последующим толчком в спину он направил ее в сторону сцены.

Сжав кулаки, детектив вскочил на ноги. Презрительно усмехнувшись, незнакомец сложил руки на груди и повернулся к детективу.

— Я отвечаю за эту девушку, мистер,— процедил он сквозь зубы.— В вашем возрасте вам следовало бы вести себя более достойно и не приставать к незнакомым девушкам.

Шейн непроизвольно выбросил вперед руку, но прежде чем его кулак сумел достичь челюсти противника, чье-то тело, повисшее на сгибе его левой руки, заставило его развернуться в сторону.

— Вы обещали мне, мистер Шейн,— услышал он умоляющий шепот Лаури,— что не позволите здесь никаких эксцессов. Пожалуйста, вернитесь на свое место.

Детектив стряхнул с себя маленького человечка и сердито оглянулся. Воспользовавшись неожиданной паузой, его оппонент с достоинством удалился в направлении сцены.

Большая часть посетителей клуба никак не реагировала на происшедшее, симпатии же тех, кто продолжал следить за развитием событий, были отнюдь не на стороне Шейна. Краем глаза он поймал холодный взгляд Люси, которым она наградила его, прежде чем, мило улыбнувшись, вернулась к прерванной беседе со своим спутником.

Гнев застилал глаза детектива. Резко повернувшись, он направился к входу за кулисы. Но прежде, чем он успел сделать пару шагов, возникший из небытия Рурк торопливо положил руку на его плечо.

— Ради бога, Майкл, возьми себя в руки. Я успел кое-что выяснить. Этого парня зовут Моран. Он менеджер Доринды. За кулисами тебя поджидает по меньшей мере дюжина крепких парней, которые не задумываясь подтвердят перед судом, что ты пытался оскорбить достоинство девушки. Кроме того, в зале находится пара профессионалов. В данный момент они, вероятно, готовы уже взять тебя за жабры. Пошевели мозгами, старик. У тебя нет и шанса на миллион, чтобы вызволить Доринду отсюда.

Не обращая внимания на сопротивление Шейна, Рурк подхватил приятеля под руку и, незаметно подталкивая его в нужном направлении, продолжал нашептывать ему дальнейшие инструкции: — Не останавливайся, Майкл. Коридор, что прямо впереди нас, приведет тебя к площадке для парковки автомобилей. Дай мне твой номерок от вешалки. Заводи машину и поджидай меня у главного входа. Я вернусь назад и попытаюсь изобразить одного из трех поросят, храбро выступивших против большого злобного волка.

Подмигнув приятелю, репортер в последний раз подтолкнул его к выходу и растворился в толпе.

Шейн пожал плечами, но продолжал неторопливо двигаться в прежнем направлении, стараясь совладать с охватившим его раздражением.

Безусловно, репортер был прав: «Ля Рома» был не тем местом, где можно безопасно заводить ссору, хотя бы и частному детективу. Продолжая чертыхаться, он уселся за руль своего автомобиля, включил зажигание и медленно вырулил на площадку перед главным входом. Репортер уже поджидал его. Оказавшись в автомобиле, он издал невольный вздох облегчения.

— Ребята Лаури были у нас на хвосте,— пояснил он.— Следовали за мной, пока Случчо не захлопнул за мной входную дверь.

Шейн развернул автомобиль и нажал на акселератор. Серые глаза детектива все еще пылали гневом от пережитого унижения.

— Выкладывай, что тебе удалось выяснить?

— Все эти парни до смерти боятся Морана. Их задача изолировать Доринду от внешнего мира. Девчушка практически не имеет возможности даже перекинуться парой слов с кем-нибудь из участников шоу.

— Она уже была готова расколоться, когда этот мерзавец возник у меня за спиной. Что за тип этот Моран?

— Официально всего лишь менеджер Доринды. Но обращается с ней так, что можно заподозрить все, что угодно. Привозит ее в клуб перед самым выступлением, ровно в девять тридцать, прямо к служебному входу и лично забирает ее назад в два тридцать после окончания ночного представления. Никто ничего толком не знает о них, даже адреса их отеля. Каждую ночь они словно растворяются в тумане, чтобы появиться вновь в начале следующего вечера.

— Удалось ли тебе узнать хотя бы ее фамилию? Или какие-нибудь детали ее биографии?

— Абсолютно ничего. Известно только, что Моран и она объявились в городе несколько недель назад. Доринда прошла пробу, а дальше все устроилось само собой. Моран подписал контракт от ее имени. Две сотни зелененьких в неделю. Он же забирает выручку. Короче, все что мы знаем на этот час — это то, что ее имя Доринда и что она умеет танцевать. И ничего более.

Гнев детектива постепенно улетучился, а скорость автомобиля пропорционально снизилась до вполне приемлемой. Какое-то время приятели не произносили ни слова.

— Слышно что-нибудь о женщине, пытавшейся прошлой ночью поговорить с Дориндой? — наконец спросил детектив.

— Если такой факт и имел место, то мне о нем ничего не известно,— флегматично ответил репортер.

— Но тебе удалось хотя бы встретиться с Билли Лав? По словам миссис Дэвис, по-видимому, именно с ней она разговаривала по поводу Доринды.

— Мисс Лав,— терпеливо объяснил Рурк,— действительно единственная певица в шоу, но она категорически отрицает сам факт подобной беседы. Черт побери! Разумеется она может врать. Все участники шоу-рэкета всегда держатся друг друга и соврать им ничего не стоит. А с тех пор, как ими занялись пресса и телевидение, они особенно осторожны.

— Ты прав,— неохотно согласился Шейн.— Скорее всего здесь мы ничего не добьемся. Никто из них не захочет рисковать своей карьерой, впутываясь в это сомнительное дело.

— А ты сам что думаешь по поводу Доринды?

— Если честно, то не знаю,— смущенно ответил Шейн и после секундной паузы добавил: — Надо обладать стальными нервами или быть превосходной актрисой, чтобы не расколоться после того, как я назвал ее настоящее имя и название школы, где она обучалась.

— При условии,— репортер удобно откинулся на спинку сиденья нового автомобиля Шейна,— что она не получила специального инструктажа на тему, как вести себя в подобной ситуации. Так что визит подруги ее матери минувшей ночью мог только предупредить наших друзей о необходимости соблюдать особую осторожность.

— Ты опять прав, черт тебя возьми! И все же я готов поклясться, что она говорила правду, когда утверждала, что не знает никакой миссис Дэвис. Она не лгала мне, Тим, уж можешь мне поверить.

— Согласен, Майкл. Но допустим, что настоящее имя твоей клиентки все-таки не миссис Дэвис. Что тогда? Она может и вправду быть большой шишкой в Вашингтоне, как и предполагаемые родители нашей малютки. Вполне допустимо, что ей отнюдь не улыбалось связывать свое имя с темной историей. Черт возьми, она могла оказаться даже матерью девушки, но не хотела признаться в этом.

Шейн аккуратно перебрал в памяти детали своей встречи с миссис Дэвис. Он попытался в точности припомнить ее слова, перемены настроения, даже ее возраст. Она определенно показалась ему моложе тридцати лет, когда переступила порог его конторы, но с равной долей вероятности она могла быть и гораздо старше. При желании ей вполне можно было дать и тридцать пять и тридцать семь лет, а в этом случае у нее вполне могла быть восемнадцатилетняя дочь.

— Куда ты клонишь, Тим? — спросил он, измученный многообразием возможных вариантов.

— Допустим, что Доринда не лгала тебе, когда утверждала, что не видела никакой подруги своей матери и что она не знает миссис Дэвис.

— Но моя клиентка показала мне свою визитную карточку,— упорствовал Шейн,— на которой черным по белому было написано «Миссис Элберт X. Дэвис».

— Проснись, Майкл. Кто угодно может заказать себе визитку и поставить на ней любое понравившееся ему имя,— напомнил репортер.

— Допустим.— Шейн сбросил скорость и попытался мобилизовать свои умственные ресурсы.— У тебя найдется еще немного времени, чтобы заскочить в твою контору и перелистать несколько досье из вашего архива.

— Больше, чем достаточно, Майкл.— Рурк зевнул и добавил небрежным тоном: — Правда я собирался еще перекинуться в покер у Джека Фэррела, но, пожалуй, я и туда успею.

— У тебя еще хватит времени, чтобы спустить свою последнюю рубашку,— успокоил приятеля Шейн, притормаживая автомобиль перед зданием «Дейли Ньюс».

— Что конкретно тебя интересует, Майкл?

— Разыщи все, что имеется на Нигеля Лэнсдоуна и его семью.

— Судья Лэнсдоун? Вот это охота, Майкл! — Он издал низкий выразительный свист.

— Строго между нами, Тим. Ни слова для печати.

— Не думаешь же ты, что я окончательно спятил, Майкл? — возмутился репортер.— Не только у тебя есть мозги. Мой Бог! Если только дичью является он…— Он запнулся и добавил свистящим шепотом: — Лэнсдоун практически единственный кандидат на пост председателя комитета национальной промышленности. Одного намека на историю с его дочерью…

— Все ясно,— остановил его причитания Шейн,— поищем в ваших закромах. Наша страна нуждается в людях типа судьи Лэнсдоуна больше, чем в тысяче водородных бомб. Так что не оплошай, Тим.

— Но ты хоть представляешь, с чем нам предстоит иметь дело, Майкл? Досье на судью собиралось по меньшей мере пятнадцать, если не все двадцать лет,— вздохнул Рурк, выбираясь из машины.

Шейн присел у края длинного стола и закурил новую сигарету, ожидая возвращения своего приятеля.

— Это только самые последние данные, Майкл,— предупредил репортер, появляясь с объемистой папкой в руках,— с начала сорок пятого года. В архиве имеются еще две папки, не менее солидные, чем эта.

— Пока все, что мы хотим выяснить,— успокоил его Шейн,— это только то, есть ли у судьи дочь по имени Юлия, а если да, то сколько ей лет и как она выглядит.

Рурк водрузил на стол объемистое досье и начал перебирать собранные в нем вырезки из газет. Шейн стоял за его спиной, наблюдая, как тот перевертывал страницы, пока не дошел до фотографии женщины, запечатленной рядом с молодой девушкой. Подпись на фотографии гласила: «16 августа 1949. Миссис Нигель Лэндсдоун. Вашингтон, округ Колумбия. Вместе со своей дочерью Юлией перед ее возвращением в Роллинс Колледж, Винтер-парк, Флорида, к началу нового учебного года. Миссис Лэндсдоун — жена судьи Лэндсдоуна, занимающего важную правительственную должность в ведомстве Государственной безопасности».

— Все сходится! — выдохнул Рурк.— Ее имя действительно Юлия, и она второкурсница Роллинс Колледжа. Что скажешь, Майкл?

Шейн внимательно изучал вырезку из газеты, держа ее в вытянутой руке. Девушке на фотографии можно было дать лет шестнадцать, она была безусловно красива и имела определенное сходство с танцовщицей из «Ля Рома».

— Черт бы побрал эти газетные репродукции,— пробормотал детектив.— Никогда нельзя сказать что-либо наверняка. Разумеется, это может быть Доринда, но с таким же успехом это может быть кто-нибудь еще.

— Обрати внимание на лицо девчонки,— посоветовал ему репортер,— мне кажется, если ты напряжешь все свои извилины, ты сможешь высказаться более определенно.

— Черт тебя побери. У тебя что, нет своего мнения? Кто это, Доринда?

— Успокойся, старик. Кто я, по-твоему, эксперт-физиономист, черт тебя возьми!

Некоторое время детектив продолжал изучать фотографию, уделяя больше внимания изображению матери нежели дочери. Перед его глазами была высокая худощавая женщина, одетая в расшитое цветами летнее платье и широкополую шляпу, частично скрывавшую ее лицо. Она показалась ему несколько старше, нежели дама, посетившая его контору несколько часов назад. Судя по первому впечатлению, между ними не было сходства. И тем не менее, как и в случае с дочерью, он не мог бы сказать ни да ни нет. Шейну приходилось видеть немало самых разных газетных репродукций, чтобы полагаться на столь ненадежный источник информации.

— Ну и что же ты думаешь? — спросил Рурк серьезно.

— По первому впечатлению я сказал бы, что эта девушка — Доринда,— произнес Шейн, возвращая вырезки в папку,— но я не думаю, что женщина, изображенная на этой фотографии, и есть так называемая миссис Дэвис.

Он задумчиво ущипнул себя за мочку левого уха, затем взглянул на часы.

— Боюсь, что сейчас слишком поздно, чтобы звонить в Роуллинс Колледж. Кроме того, сейчас весенние каникулы. Но уж миссис Дэвис я постараюсь повидать сегодня.

Рурк отнес папку на прежнее место, и приятели направились к автомобилю Шейна. Рурк назвал адрес своего знакомого, где должна была состояться игра в покер. Тридцать минут спустя Шейн в одиночку вошел в причудливо декорированный холл отеля Уальдорф Тауэрс и, подойдя к внутреннему телефону, попросил сообщить ему номер миссис Элберт X. Дэвис.

После небольшой паузы оператор сказал:

— Миссис Дэвис остановилась в номере 418. Желаете, чтобы я выснил, находится ли она в отеле?

Убедившись, что телефон его клиентки не отвечает, Шейн подошел к столику дежурного.

— Могу я оставить записку для миссис Дэвис, проживающей в номере 418,— осведомился детектив.

Клерк сверился с записями в записной книжке и наличием ключа на стеллаже и подтвердил, что миссис Дэвис не возвращалась в отель.

«Необходимо, чтобы вы позвонили мне сразу же, как вернетесь в отель», написал Шейн. Он приписал внизу номер своего телефона и добавил еще одну фразу: «Вероятно, меня не будет на месте между двумя и тремя часами ночи. Пожалуйста, позвоните мне до или после указанного времени».

Передав записку клерку, он еще на пути к двери стянул с головы шляпу и, выйдя на улицу, вытер капельки пота, выступившие на лице. Заняв место за рулем, он опустил боковое стекло, бросил шляпу на сиденье рядом с собой и с удовольствием подставил разгоряченное лицо холодному ночному воздуху. Поднявшись к себе в квартиру, он налил себе бокал коньяка и уселся рядом с телефонным аппаратом, размышляя над вопросами, на которые у него пока не находилось ответов. Часы пробили два, но телефон молчал. Лицо детектива приобрело озабоченное выражение.

Спустившись вниз, Шейн занял место за рулем автомобиля и, не торопясь, вновь отправился в направлении «Ля Рома». Припарковав машину на расстоянии квартала от цели, детектив вышел из автомобиля, пересек улицу и с задней стороны подошел к зданию ночного клуба. Он отыскал покрытую травой лужайку под кокосовой пальмой, откуда без помех мог бы наблюдать за площадкой для парковки автомобилей, и, присев на землю, закурил сигарету.

Шейн докуривал уже четвертую сигарету, когда завсегдатаи клуба потихоньку начали расходиться, направляясь к ожидающим их машинам. Шейн поднялся на ноги и сделал несколько шагов вперед, пока не оказался за углом здания, примыкавшего вплотную к месту парковки. Несколько мужчин задержались у входа, и среди них детектив узнал высокую фигуру Морана. Он разглядел оркестрантов, фигуру Билли Лав, повисшую на руке толстого скрипача. Наконец в освещенном проеме двери мелькнула головка Доринды. Несколько секунд она оставалась на месте, как будто колебалась, какое решение ей принять, затем присоединилась к своему менеджеру. Шейн следовал за ними, пока парочка не уселась в поджидавший их автомобиль, припаркованный чуть в стороне от главного входа. Запомнив номер интересующей его машины, Шейн вернулся к собственному автомобилю. Выждав, пока между ним и машиной Морана образовалась достаточная дистанция, он включил мотор и поехал следом. Процедура слежения оказалась на удивление несложной. Несколько минут спустя детектив мог наблюдать, как молодая танцовщица вышла из автомобиля и открыла ключом входную дверь четырехэтажного жилого дома на Коконут Гроув. Еще через несколько минут осветились два окна второго этажа и на занавеске промелькнул знакомый силуэт Юлии. Затем шторы опустились.

Успешно завершив свою миссию, Шейн двинулся в обратный путь. Осведомившись у мирно дремавшего оператора о телефонных звонках за время его отсутствия и получив отрицательный ответ, детектив поднялся в свою квартиру, по привычке пощипывая мочку левого уха.

События минувшего вечера казались лишенными всякого смысла. Если Доринда была на самом деле Юлией Лэнсдоун, то, по мнению Шейна, у него были все основания спокойно провести остаток этой ночи. Девушка вполне могла сама позаботиться о себе. Только мысль о родителях Юлии в Вашингтоне заставила детектива забыть об удобной постели и, сбросив пиджак, вернуться в привычное вращающееся кресло за рабочим столом. При обычных обстоятельствах человеку в положении судьи Лэнсдоуна, вероятно, не потребовалось бы больших усилий, чтобы замять скандал, который оппозиционная пресса могла раздуть вокруг происшествия в «Ля Рома». К сожалению, политическую ситуацию последних дней при всем желании трудно было причислить к ординарным событиям. Положение правительства оставалось крайне сложным. Сторонники покойного президента со всех сторон подвергались активным нападкам консервативной прессы, готовой ухватиться за любые, самые невероятные слухи, чтобы свалить своих оппонентов.

Шейн задумчиво потряс рыжей шевелюрой. Его серые глаза с отсутствующим выражением смотрели в пустоту полутемной комнаты. Нет, пожалуй, миссис Дэвис нисколько не преувеличивала возможные последствия того взрыва, который мог произойти,если бы настоящее имя танцовщицы из «Ля Рома» и ее фотографии появились бы на страницах центральных газет.

Шейн с недоумением перевел взгляд на безмолвный телефон на рабочем столе. Что за черт? Он снова посмотрел на часы. Где могла околачиваться миссис Дэвис? Четыре часа утра! Разумеется, множество женщин в Майами привыкли развлекаться и до более позднего времени, но его клиентка явно не попадала под названную категорию. Особенно, если учитывать то нервозное состояние, в котором она, по-видимому, находилась. Могла ли она отважиться на новую встречу с Дориндой. Возможно, ей также удалось узнать адрес, в результате чего у нее возникли неприятности с Мораном. Шейн встал и, как всегда в минуты неуверенности, направился к бару, извлек из него бутылку коньяка, поставил ее на журнальный столик рядом с кушеткой и вышел на кухню в поисках льда. Вернувшись в гостиную, он уселся на своем излюбленном месте и вынул из кармана фотографию Доринды.

Направив на нее свет электрической лампы, он еще раз попытался сравнить неистовую обнаженную танцовщицу с застенчивой милой девушкой, сидевшей минувшим вечером за его столиком. Шейн с раздражением потер колючий подбородок и в очередной раз попытался сконцентрировать мысли на мучившей его проблеме. «Как совместить эти два образа? Если, конечно, девушка действительно Юлия Лэнсдоун. Какое отношение ко всему этому имел Моран? Ясно было одно: девушка, несомненно, до смерти боялась своего менеджера». Шейн отхлебнул коньяк прямо из горлышка и запил его глотком воды со льдом. Детектив закусил губу и непроизвольно сжал кулаки. «Какого черта он позволил уговорить себя вместо того, чтобы свести счеты с Мораном прямо на месте? Что ему стоило стряхнуть с руки Лаури и сделать всего один шаг? Если бы не Тим…— Он хрипло засмеялся.— Конечно, Тим был прав. Потасовка между ним и Мораном несомненно привлекла бы к событию внимание прессы, то есть привела бы как раз к тому результату, которого следовало бы всеми силами избежать, окажись девушка дочерью судьи Лэнсдоуна».

Зазвонил телефон. Шейн вскочил на ноги, в три прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от стола, и нетерпеливо схватил трубку, ожидая услышать голос миссис Дэвис и наконец получить ответ хотя бы на один из многих мучивших его вопросов. Вместо этого до него донеслось вежливое покашливание ночного оператора, смущенно пробормотавшего стандартную фразу:

— Надеюсь, что я не разбудил вас, мистер Шейн?

— Все в порядке, Дик. Что случилось?

— Рядом со мной находится молодая девушка, которая настаивает на встрече с вами. Похоже, она не на шутку испугана. Утверждает, что ее имя Доринда.

— Пошли ее ко мне немедленно, Дик, и продолжай наблюдать за коммутатором.— Шейн медленно положил трубку на рычаг и задумчиво покрутил головой. Он слышал, как остановился лифт, дробь каблучков по каменному полу коридора. Детектив пересек комнату и, подойдя к входной двери, распахнул ее перед поздней посетительницей.