Даже не вскрикнув, он потерял сознание.

Первым его ощущением было, будто земля взлетела на воздух, а сам он завис в пространстве, а затем провалился под градом шлака в огнедышащий кратер. Пробыв некоторое время в темноте, он начал медленно выныривать. И когда открыл глаза, солнечный свет так больно резанул по ним, что пришлось их тут же закрыть.

Хотел было пошевелиться — ничего не вышло. Сперва он приписал это ступору нервных центров, но вскоре осознал, что лодыжки накрепко связаны проводом, а руки также скручены за спиной. Во рту торчал кляп. Чтобы вытолкнуть его, Шейн попытался произнести свое имя и профессию. Поскольку усилия оказались напрасны, решил передохнуть. Только теперь он вспомнил, где находится: на острове Ки-Гаспар. Его ударили чем-то твердым, возможно даже зубчатым. Положение, в которое он попал, предполагало необходимость тщательного обдумывания всех дальнейших действий.

Характер боли вызывал в мозгу ассоциацию с каким-то длинным узким предметом наподобие жерди. Минуту назад солнце ударило ему прямо в глаза, значит, оно уже высоко и надо торопиться. Он рывком подался вперед. Наушники и бинокль исчезли. Жестянка с окурками перевернута, вокруг рассыпан пепел. Шейн изловчился и заглянул в щель между половицами. Скобы, которые он понавтыкал в ствол, вытащены и разбросаны среди высокой крапивы. Во времена пиратов пленников либо убивали, либо оставляли связанными в каком-нибудь труднодоступном месте. С ним поступили именно так.

Изогнувшись, как мог, он приник к щели в стене. «Мавританское чудовище» осталось нетронутым: ни тебе землетрясений, ни извержений — как стоял, так и стоит. За ним расстилалась спокойная и пустынная гладь океана. Вокруг никаких признаков жизни.

Шейн еще какое-то время напряженно размышлял, обозревая предметы обстановки: жестянку, окурки, короткий флагшток с обрывком черной материи, опять жестянку…

Крышка была оторвана не до конца; интересно, острый ли у нее край. Шейн с трудом подполз и попробовал: край оказался заточенным как бритва. Шейн долго манипулировал с жестянкой, прежде чем ему удалось ухватить крышку двумя пальцами.

Изо всех сил он сжал зубами кляп. Но она в конце концов выскользнула из рук. Шейн начал шарить по полу, ища предмет, который мог бы стать ему подспорьем. Взгляд его остановился на ржавой шляпке гвоздя. Согнув колени, он яростно пнул трухлявую доску. Доска отскочила; гвоздь остался торчать в перекладине. С усилием передвигая свое огромное тело, Шейн повернулся и поднес жестянку к гвоздю. Через несколько минут он сумел не только оторвать крышку, но и выточить в ее остром крае зуб, как у пилы.

Запястья и лодыжки были связаны тем самым проводом, по которому он добирался сюда сквозь темные заросли. Все так же сжимая крышку двумя пальцами, Шейн вставил провод, стягивающий руки, в пропил.

Стараясь сильно не надавливать, он принялся двигать кистями взад-вперед. Но крышка опять вырвалась и откатилась к самой щели — вот-вот свалится вниз. Ногами Шейн поспешно отодвинул ее в безопасное место и на этот раз решил попытаться освободить ноги. Поджал колени к груди, весь скрючился и в конце концов все-таки сумел перетереть провод своей импровизированной пилой. Но столь быстрый успех вскружил ему голову: Шейн слишком резко разогнул ноги и тем самым затянул провод на запястьях, так что пальцы почти потеряли чувствительность. Он принял сидячее положение, задвинул крышку за спину, медленно отклонился назад, ощутив локтем острие металла, и стал подвигать к пропилу запястья, по боли ориентируясь, в каком месте находится крышка. Однако провода коснулся только раз: крышка куда-то отскочила и больше он так ее и не нашел.

Тогда он решил спускаться вниз. О том, где он, известно только его неведомому врагу — значит, на чью-либо помощь рассчитывать не приходится. А время поджимает. Кое-как он умудрился добраться до ближайшей ветки и оседлать ее. После чего стал медленно по ней перемещаться. Достиг раз-виЛки, перебросил ногу, пополз дальше. Ветка постепенно прогибалась под его весом. Шейн раздумывал: то ли ползти, пока она не обломится, то ли самому спрыгнуть, выбрав наиболее удобное место для падения. Пока он колебался, ветка треснула. Он приземлился на низкорослый кустарник, перекатился по нему и опрокинулся навзничь. Не спеша встал, огляделся. Тропинку он нашел почти сразу, но стоило ему сделать несколько шагов, как непроходимые заросли преградили дорогу. Стена зелени становилась все толще; за ней уже виднелась посыпанная галечником аллейка, но Шейн, поняв, что через эти кущи ему не пробраться, был вынужден отступить.

Он двинулся в другую сторону и вновь наткнулся на живую изгородь. Проплутав таким образом около получаса, он все-таки набрел на проход к длинной полосе галечника.

К дому он подошел с черного хода. Одолел две ступеньки и навалился на дверь кухни. Поскольку она оказалась запертой, Шейн стал к ней спиной и совершенно парализованными руками попытался повернуть дверную ручку.

Из дома послышался шум.

— Кто там?

Это был голос Эды Лу, и в окне мелькнуло ее лицо.

— МАЙКЛ!

Она хотела ему открыть, но дверь, припертая с другой стороны телом Шейна, не поддавалась.

— Господи, да подвиньтесь же и, ради всего святого, не падайте — мне вас не поднять!