Он рассмеялся.

— Время детское, неужели ты уже хочешь спать? Сыграем еще разок?

Китти поставила на кон все, что выиграла, и через полчаса бумажник Шейна похудел еще на сорок долларов — всю его наличность. Он удрученно почесал в затылке.

— Придется просить у тебя ссуду.

— Ну уж нет, я ростовщичеством не занимаюсь. — Она с довольным видом пошелестела банкнотами. — Уже поздно, Майкл, это был один из самых приятных вечеров в моей жизни, что довольно странно, учитывая сложившуюся обстановку. Но не забывай, что ты здесь не только для удовольствия, но и для работы. Верно я говорю?

— Конечно.

— Тогда прекрати улыбаться и сбивать меня. Так вот, ты здесь для удовольствия, а не для работы… — Она запнулась. — Ой, нет, что я говорю? наоборот… Видно, я перебрала, какой позор! Но дело в том, что я никогда еще не была приманкой, это совершенно новое для меня состояние, и, ясное дело, я нервничаю. Но вряд ли кто сунет в капкан лапу, пока свет горит, потому давай заляжем в засаду.

Стоя на коленях, она окинула взглядом диван.

— Нет, пожалуй, он тебе не подойдет, здесь ты будешь вынужден сложиться пополам. Кровать в спальне для гостей ничуть не лучше. Поэтому двух мнений быть не может: ты ляжешь на моей кровати, а я в комнате для гостей, и каждый будет в одиночестве внушать самому себе, что мы встретились всего двенадцать часов назад и ничего друг о друге не знаем.

— Да, кроме того, что ты мастерица обыгрывать в кости.

— Это потому, что голова другим занята. Стоит мне сосредоточиться на игре, я тут же начинаю проигрывать.

Она поднялась, с трудом удерживая равновесие.

Шейн, смеясь, обнял ее за плечи и повел в спальню.

— Ложись ты первая.

— Я ничего о тебе не знаю, — бормотала она. — Может, ты мучаешь бездомных собак?… Может, ты тайный приверженец ку-клукс-клана?… Что до меня, то я в разводе, но не совсем. И то, что ты любезно согласился стать моим телохранителем, вовсе не означает…

Перед входом в спальню Китти резко шатнуло влево, но все-таки она умудрилась вписаться в дверь.

С широкой улыбкой Шейн направился в кухню; по пути бросил взгляд на часы. Было за полночь. На сушилке над раковиной громоздилась целая батарея кастрюль с утяжеленным днищем. Он снял шесть или семь и выстроил их на полу перед окном, которое приоткрыл. Затем прошел ко входной двери и, убедившись, что дверь заперта на ключ, снял с нее цепочку. Налил себе еще выпить. Китти вышла из ванной в коротенькой хлопковой ночнушке, едва-едва прикрывавшей то, что положено прикрывать, зато подчеркивавшей все женственные изгибы тела. С длинными, схваченными на затылке лентой волосами и без косметики она выглядела еще более юной.

— Ты, я вижу, решил принять напоследок. Мне не предлагай, а то я, чего доброго, передумаю ложиться в спальне для гостей. Конечно, с такой клиентки, как я, много не стребуешь, но все же работа есть работа. — Она подошла к нему совсем близко. — Прекрасно отдавая себе в этом отчет, я тем не менее не могу удержаться, чтобы не поцеловать тебя перед сном.

— Спокойной ночи, Китти.

— Как брат и сестра, — философически заметила она. — Вот что значит благоразумие. Когда вернусь из Нью-Йорка, дам тебе возможность отыграть твои пятьдесят долларов.

— Ловлю тебя на слове, — сказал Шейн, выпуская ее из своих объятий. — Ну иди, отдыхай.

Китти улыбнулась.

— Самое удивительное, что при тебе я снова обрела способность отдыхать. — Она направилась к двери маленькой спальни. Секунду поколебавшись, оставила дверь открытой. Шейн услышал, как она ворочается, укладываясь.

— Спокойной ночи. И спасибо тебе, Майкл.

Он погасил свет и взял с собой в спальню бутылку виски. Постель для него была приготовлена, и даже новая, запечатанная в прозрачную пленку зубная щетка лежала на подушке. Он снял пиджак и рубашку, повесил их на крючок в ванной. За ремень брюк заткнул револьвер. Одним ударом загнал под кровать ботинки. Положил одну на другую подушки и прислонил их к изголовью кровати. Ждать придется час, не меньше. Но Майклл Шейн привык к долгим ожиданиям, подчас и в менее комфортной обстановке — к примеру, на улице или в машине.

Две спальни разделяла тонкая перегородка — два листа фанеры, скрепленные между собой рейками, — поэтому Шейну было слышно каждое движение Китти. Вот она потянулась, вот приподнялась поглядеть на часы. Он закурил, она последовала его примеру. Наконец с легким вздохом отбросила простыню и спустила ноги с кровати.

Шейн насторожился. Вытащил из-за пояса револьвер, стал слушать. Из кухни доносился легкий шорох.

Только он взялся за ручку двери, как его оглушил грохот опрокидываемых кастрюль. В два прыжка Шейн достиг столовой; жалюзи опущены, кромешная тьма. Он стал медленно продвигаться вперед и налетел в темноте на диван. На кухне творилось что-то несусветное; Шейн на миг застыл на пороге, расправив плечи, потом взвел курок и стал шарить по стене в поисках выключателя. Наконец ему удалось зажечь свет.

Сперва он даже не понял, что произошло, слишком уж все было стремительно. А поняв, злобно выругался сквозь зубы. Кот, серый, худющий, перепрыгнул со стола на подоконник и молнией устремился вниз по пожарной лестнице. Шейн снова поставил револьвер на предохранитель, заткнул его за пояс и вернулся обратно.

В коридоре, перед спальней для гостей, сотрясаясь всем телом, хохотала и одновременно рыдала Китти. Шейн подошел к ней, обнял успокаивающе, как взбудораженную лошадь, похлопал по спине.

Зарывшись лицом ей в волосы, он ласково уговаривал ее вернуться в постель: надо скорее погасить свет. Китти обвила его руками и склонила голову ему на плечо.

Мало-помалу дрожь утихла, и Китти вдруг резко отпрянула, как будто охваченная каким-то новым подозрением.

— Опять много шума из ничего! Забавно, правда? Это бродячий кот, мой хороший приятель. Я всегда оставляю ему что-нибудь поесть на кухне, а сегодня вылетело из головы.

— Нам лучше погасить свет, — напомнил Шейн.

Он вернулся в кухню, щелкнул выключателем. В гостиной Китти он уже не застал. Подошел к окну, нащупал ремень жалюзи и развернул планки так, чтобы в комнату просачивался слабый свет.

— Спокойной ночи, Китти! — снова сказал он, обращаясь к открытой двери спальни для гостей.

Девушка не ответила. Майкл нашел на полу бутылку виски и унес к себе в комнату. Налил немного в стакан, стоявший на столике. Опустился на кровать, едва не раздавив Китти.

— Мы ведь, кажется, пришли к единодушному мнению, что этого делать не следует, — тихо проговорил он.

— Майкл, милый, по-моему, нам надо пересмотреть наше решение.

— Отчего?

— Я должна быть здесь, в своей постели. Если кто-нибудь сюда нагрянет, ты успеешь спрятаться в ванной, и нам легче будет понять, чего им от меня надо. И потом… — она приподнялась на подушке и заговорила с неожиданной горячностью: — это глупо отгораживаться друг от друга, раз уж мы здесь, ты не находишь? Ну скажи — глупо?

Шейн усмехнулся. Действительно, глупо. Он поднес левую руку к глазам, чтобы взглянуть на часы, а правая потянулась и обхватила Китти за талию. Светящийся циферблат подтвердил его предположение: время для выпада вероятного противника самое подходящее.

— Китти, давай сосчитаем до десяти.

Он почувствовал прикосновение ее губ и отметил, что они красноречивее всяких слов. Что ж, в конце концов, не такой он дурак, чтоб отвергать предоставляющиеся возможности.

Что-то взволнованно шепча, Китти откинулась на постель и увлекла его за собой. Потом отстранилась, стянула через голову ночную рубашку и вернулась в его объятия.

— Убери свой револьвер, Майкл.

И снова губы прижались к губам. Майкл ощущал под пальцами упругую гладкость ее тела. Поскрипывал железный каркас, громом отдавались в ушах ее судорожные вздохи.

Вдруг среди этих близких звуков слух его уловил другой, далекий. Он был едва слышен и тем не менее доносился совершенно отчетливо. Может быть, потому, что Шейн ждал его. Он чуть прикусил мочку ее уха, крепко стиснул в объятиях и зажал ей рот, чтоб не вскрикнула.

Сперва девушка попыталась высвободиться, потом застыла, прислушиваясь.

Шум раздался снова: легкий скрежет металла по металлу. В замочную скважину вставляли ключ. Шейн, убедившись, что не ослышался, свесил ноги с кровати, и рука его машинально потянулась к поясу за револьвером, но вместо этого наткнулась на обнаженное бедро Китти. Больше медлить было нельзя.

Тихонько скрипнула входная дверь. Шейн бесшумно проник в ванную. Китти зашевелилась на постели; Майкл кожей чувствовал, как ей страшно.

В гостиной блеснула полоска света. Затем входная дверь закрылась, и все вновь потонуло во тьме. Китти рывком села на кровати.

— Кто там?!

Ответа не последовало.

— Эй, кто там! Предупреждаю: у меня револьвер, и я сняла его с предохранителя. Вы меня слышите?! — На последних словах она повысила голос. Зажгла лампу на столике.

— Надеюсь, ты не станешь стрелять в соседа? — отозвался хриплый голос. — Или забыла, что у нас с тобой общее имущество?

— Брэд?! — воскликнула Китти. — Что вы тут делаете?

— Извини, детка, что без звонка, я тут проходил мимо и решил тебя навестить. А ключ у меня универсальный.

Шейн взялся за ручку двери и приготовился к броску. Одновременно левой рукой он снял висевший на крючке пиджак.

— Ах ты, батюшки! А что ж это рубашка-то на полу валяется?! Голышом, стало быть, спишь?

— Вам не кажется, что сейчас поздновато для визитов? А впрочем… — в голосе Китти послышались примирительные нотки, — если хотите выпить — вон бутылка, угощайтесь.

— С удовольствием, если за приятной беседой.

— Не сейчас. Я очень устала. Беседы отложим до завтра.

— Но ты же вроде завтра собралась уезжать? — с невозмутимым видом заметил Брэд. — Только перед отъездом ты забыла подписать одну бумажку — вот я и пришел напомнить.

— Ничего я не стану подписывать! По-моему, я вам ясно сказала: меня устраивает существующее положение вещей.

— Тебя устраивает, а нас — нет, ты должна это понимать. Ки спокон веку принадлежит нам, Татлам. Мы с Кэлом еще с детства охотились там на змей — ну, доложу тебе, была забава!… И чихать я хотел на всякие там права и законы, никто не убедит меня в том, что Кэл был в здравом уме, когда составлял завещание. Думаешь, окрутила старого дурака, так тебя и в семью сразу приняли?!

— Убирайтесь отсюда, Брэд! — жестко проговорила Китти. — Если вы на мели, возьмите деньги в моей сумочке, оставьте мне только на такси.

Последовало короткое молчание, потом Брэд пробормотал:

— За кого ты меня принимаешь? За Ива, который довольствовался стаканом и пятью баксами?

— Я знаю вам цену, Брэд. И прошу освободить меня от вашего присутствия. У меня болит голова.

— Когда я уберусь, еще не то заболит! И не надейся, что сумеешь расправиться со мной, как расправилась с пропойцей Ивом!

Шейн, стоя в ванной, нахмурил брови. Китти сорвалась на крик:

— Ты что, совсем рехнулся, идиот чертов?!

— Может, я и идиот, но про тебя кое-что знаю. Между прочим, тебя видели, когда ты залепляла ему рот пластырем… И потом, когда выходила из его комнаты. Свидетели имеются, поняла? Да, вляпалась ты, девочка! Твой план удался на славу, но… Так что теперь давай подписывай бумагу, она у меня здесь, с собой, иначе все, что ты сотворила с Ивом, будет доложено окружному прокурору.

— Ты не в своем уме, — сухо отозвалась она.

— Чтоб разделаться с тобой, у меня ума хватит. Должен же я отомстить за беднягу Ива… И само собой, моя доля тогда увеличится.

— Ну знаешь, с меня хватит! Давай-ка, выметайся отсюда…

— Ишь ты, какие мы гордые! — прохрипел Брэд. — С братцами спала, а я — выметайся?! Ладно, не сверкай глазками, Кэл мне сам говорил. А для меня, бродяги, поди не скинешь вот эту простынку, а? — Он вдруг резко сменил тон. — Ладно, малышка, не упрямься! Осталось три дня. Ну подумай, ведь такое богатство!

— Мне надоело, Брэд!

— Даю тебе семьдесят пять. Ты небось и в глаза не видала такую кучу денег? Накупишь себе шикарных шмоток и рванешь прямо в Палм-бич. А там, дай Бог, подцепишь какой-нибудь мешок с деньгами. Да и у меня есть на примете отличная партия.

— Ты что, человеческого языка не понимаешь? Мне нравится то место, деньги меня не волнуют.

Брэд заговорил до неузнаваемости изменившимся, почти нормальным голосом. Это произвело на Шейна такое впечатление, что он чуть было не высунулся из ванной.

— Если не подпишешь, придется тебя прикончить, как твою кошку.

— Сегодня ночью тебе это вряд ли удастся, — отрезала она.

Брэд засмеялся старческим надтреснутым смехом.

— А ты смелая, крошка, хвалю! Лежишь передо мной голая, как червяк, и все тебе нипочем! Вот что, давай-ка повернем это дельце вспять. Я займусь Барбарой и этим ее котом. И нас останется двое — я и ты. Соглашайся, мне уж не так долго осталось. Утомлять я тебя не стану — разок за ночь, на большее меня не хватит.

— Пошел вон, мерзкий старый козел! — отчеканила Китти.

Брэд снова хохотнул.

— Гляди, как заговорила! Кэлом ты, однако, не побрезговала, а ведь я помоложе его… Ну раз я такой мерзкий, сейчас мы с тобой этими мерзостями и займемся. Для начала сыграем в карты…

— В карты? — Китти опешила.

— Ну да, только в эти карты надо играть умеючи. Смотри, какой у меня козырь!

— Майкл, у него нож! — взвизгнула Китти.

Шейн рывком распахнул дверь.