Шейн вошел в кабинет Джентри через несколько минут после того, как Ренслоу сообщили об освобождении из тюрьмы. Он, побледнев и не шелохнувшись, выслушал это постановление.
— Вас, без сомнения, допросят как свидетеля по делу Трип, чтобы опознать письмо. Вам здорово повезло, что Шейн догадался подобрать клочки этого письма. Если бы не он, плохо было бы ваше дело!
Ничего не ответив, Ренслоу бросил непонимающий взгляд на Шейна и это было единственной реакцией на слова Джентри.
— Я прошу вас не покидать город,— продолжал Джентри.— А сейчас можете быть свободны.
— Благодарю.
Шейн и Ренслоу вышли в прохладу пустынных улиц. Ренслоу глубоко вздохнул и произнес:
— До чего же хорошо…
В молчании раннего утра их шаги звучали таинственно и глухо. На небе еще был виден бледный серп луны. Проехавший молочный фургон испугал кота, и тот нырнул в подворотню. Шейн и Ренслоу были одни в этом сонном городе.
Пройдя сотню шагов, Ренслоу первым нарушил молчание.
— Я ничего не понимаю. То, что сказал Джентри, до меня не доходит. Если вы подобрали клочки и сложили их, то почему в убийстве обвинили не меня?
— Джентри не видел записки Мелдрума.
— Что? Он ведь говорил именно о ней!
— Он думал, что это так. Мы поднимемся ко мне, и я вам всю объясню.
Они прошли через маленькую служебную дверь, и Шейн провел Ренслоу в свое бывшее жилище на втором этаже, теперь служившее ему конторой.
После его потасовки с Эрнстом гостиная была в плачевном состоянии. Под изумленным взглядом Ренслоу Майкл обошел комнату, поднимая опрокинутую мебель, и кое-где навел порядок. Потом он открыл шкафчик с ликерами.
— Что будете пить?
Ренслоу внимательно осмотрел бутылки и остановился на бурбоне. Шейн же предпочел коньяк. Он поставил на стол стаканы, сифон и кувшин со льдом.
Ренслоу сел за стол, Шейн, перекинув ноги через подлокотники утонул в кресле. Они закурили и выпили в полном молчании. Майкл не торопился начинать разговор.
Наконец после небольших колебаний Ренслоу заговорил:
— Я слышал один разговор в тюрьме… похоже на то, что они поймали мышку, которая убила Карла…
— Они задержали молодую женщину, которую вы видели у Моны… после смерти Мелдрума.
— И она… так кто-то сказал, что это ваша жена?
— Да.
— Но как же так… Я ничего не понимаю. Скажите, между нами, вы знаете содержание той записки? Ведь я должен был помчаться к Карлу и убрать его, чтобы он не выдал меня полиции якобы за убийство сестры. И если в полиции прочтут это письмо, им будет наплевать на то, что я ни в чем не виновен. Безусловно, они отправят меня без промедления жариться на электрическом стуле.
— Да, вы близки к истине.
— Я не понимаю, почему вы не показали им этого письма. Меня из тюрьмы выпустили, так что теперь все подозрения падают на вашу жену. Ведь если не я, так только она могла убить Карла.
— Может быть, мне больше по душе ваше общество?
— Идите знаете куда? Вы что-то замышляете, я уверен в этом.
— Да,— признался Шейн.— Я сделал фальшивку, подделав подпись Мелдрума. Это письмо Мелдрума у Джентри, а подлинное у меня. В подложном письме Мелдрум признается, что убил Леору, и угрожает, что если не получит вознаграждения за молчание, то обвинит вас в том, что вы его наняли. Он предусмотрел и тот случай, если вы вздумаете от него избавиться, и для страховки подготовил еще одно письмо, которое будет опубликовано в случае его смерти.
— Теперь понятно, почему меня освободили. Какова цель вашей игры? Почему вы сделали это для меня и бросили жену на произвол судьбы?
Майкл зашевелился в кресле.
— Только одно — деньги.
— Понятно. И если я не ошибаюсь, в случае моего отказа вы предъявите полиции подлинник, и у меня на шее будут два преступления?
— Браво!
— Но я-то ведь никого не убивал! Ни того, ни другого!
— Не убивали?
— Клянусь вам!
— Ваши клятвы мне ни к чему,— холодно парировал Шейн.— Но, безусловно, это очень заинтересует полицию. Вы знаете, как это обычно бывает. Сперва исполнят, а уж потом задают себе вопросы.
Ренслоу подскочил. Его била дрожь.
— Да, да, тогда мне конец. Я это сразу понял, прочитав письмо. У меня потемнело в глазах… И если бы я не разорвал этого письма и так неосторожно не оставил его там…
— Эта ошибка обойдется вам очень дорого. Очень дорого.
Ренслоу дрожащей рукой поднял стакан. Бурбон потек у него по подбородку.
— Я пропал, это конец. Я не возражаю, но у меня сейчас мало денег, и я не знаю, смогу ли я…
— Не пудрите мне мозги. Зарубите на носу, что я не играю в игрушки. Лучше подсчитайте, сколько может стоить ваша шкура.
— Неизвестно, что я получу, а пока у меня только ежемесячное пособие.
— Которое намного больше того, что вы получите, если вас осудят.
— Знаю. Я ведь сказал, что не стану спорить. Я не совершал преступления, но если вы покажете мне подлинное письмо, мне крышка Я просто хочу, чтобы вы поняли, что сейчас я не богат.
— Неважно. Вот, выпейте еще.
— Да, мне необходимо выпить.
Ренслоу наполнил свой стакан, медленно опорожнил его и продолжал дребезжащим голосом:
— Я не собираюсь жадничать, говорю вам откровенно. Я отдам вам все, что удастся собрать, до последнего цента…
— А сколько вы сможете собрать? Пятьдесят тысяч?
— Пятьдесят ты?!. Что с вами? Где мне достать такие деньги?
— Тогда двадцать пять тысяч, идет?
У Ренслоу перехватило дыхание. Открыв рот он посмотрел на Шейна и запричитал:
— Вы просто сумасшедший! Ненормальный! Это будет чудо, если я смогу собрать две тысячи долларов!
— Мелкой монетой! — ехидно заметил Шейн.
— Клянусь вам, я не смогу достать больше.
— Тем хуже для вас. Я не знал, что даром теряю время с нищим. Нужно было оставить вас в тюрьме.
— Проклятье! Вы очень жестоки. Я ничего больше не смогу сделать.
— А разве вы не наследуете миллионы?
— Не ранее того, как все будет закончено. По крайней мере не раньше, чем через год. Если вы сможете подождать…
Насмешливый хохот Шейна заглушил лепет Ренслоу.
— Все ясно…
Он нахмурился и погрузился в раздумья. Ренслоу хотел что-то сказать, но Майкл жестом остановил его.
— Подождите, я сейчас подумал вот о чем. Может быть, мне стоит продать товар другому покупателю… Как глупо, что это не пришло мне в голову раньше! Если вас осудят за убийство сестры, то Трипу достанется все состояние жены. Он получит миллионы, не так ли?
— Боже мой! Не делайте этого! Неужели вы хотите продать меня тому, кто больше даст?
— Почему бы и нет? Для меня вы всего лишь возможность заработать деньги. Трип — деловой человек. Он сразу смекнет, что он выиграет, если вас засудят. Уж он-то заплатит! Это будет лучше со всех точек зрения. И пользы больше. Отдав вас в руки фликов, я не только заставлю Трипа платить, но и спасу жену. Совсем неплохо!
Шейн со смехом поднял стакан и выпил.
— Да, вы способны на это,— со вздохом отметил Ренслоу.
— А почему бы и нет? Вчера я сказал вам, что мне нужен виновный, и он у меня будет, неважно, кто…
Ренслоу вдруг вскочил и заорал:
— Вы сошли с ума! Я не позволю сделать это. Может быть, вы поступили не слишком умно, сохранив это письмо. Никто о нем не знает, и, если я убью вас, этого тоже никто не будет знать.
С горящими от гнева глазами он повернулся и схватил стул. Шейн засмеялся ему в лицо:
— Поставьте стул. Мертвых уже более чем достаточно.
— Вы сами лезете на рожон!
— Не валяйте дурака. Вы не далеко продвинетесь, если я разобью вам морду. Итак, ваши предложения…
Ренслоу колебался. Пальцы его разжались и выпустили стул.
— Вы знаете, что я не могу предложить вам так много, как Трип,— начал он,— у меня нет кругленького счета.
— Поставьте стул и сядьте.
Ренслоу сел. От резкого взрыва ярости он задыхался и был очень бледен.
— Вот так-то лучше. Послушайте, разве вы не можете достать денег под будущее состояние? Тот, кто должен унаследовать несколько миллионов долларов, безусловно, может достать несколько тысяч… Это не составит труда.
— Я не уверен, смогу ли…
— Послушайте, пять тысяч долларов — это ведь не сумма. Что вы скажете на этот счет?
Ренслоу опорожнил стакан, и щеки его стали понемногу приобретать естественный цвет. Он медленно наклонил голову.
— Я полагаю, что смогу достать такую сумму. Мона… Она знакома с богатыми людьми.
— Устраивайтесь, как знаете, но завтра в полдень — последний срок.
— Вы даете мне слишком мало времени.
— Я не могу дать больше.
— Хорошо. Я попытаюсь…
— Советую вам добиться успеха. Завтра в полдень жду вас здесь с деньгами, иначе подлинник будет отправлен в полицию.
— И если я приду?…
— И если завтра придете с пятью тысячами долларов, то будете вне всякой опасности. Я вам это гарантирую.
— Вы не подстроите какую-нибудь неожиданность? Не пойдете к Трипу с предложением заплатить подороже?
— Если вы мне не доверяете, тем хуже для вас. Если хотите знать, я расписок не даю. Чтобы дать вам шанс, мне приходится играть с огнем. Так что все строится на доверии…
— Да, видимо, так и нужно. Хорошо, я достану деньги.
— И вы об этом не пожалеете.
Когда Ренслоу ушел, Майкл открыл окно и взглянул на просыпающийся город. Он вдруг подумал, что уже более двадцати четырех часов, с того момента, когда телефонный звонок поднял его с постели он не смыкал глаз.
Майкл подошел к телефону, набрал номер Трипа и довольно доли ждал, пока сонный швейцар не снял трубку.
Майкл попросил к телефону мистера Трипа, но швейцар заявил, что не может быть и речи о том, чтобы разбудить хозяина в столь ранний час. Шейн настаивал, и, наконец, швейцар сдался.
И вот на другом конце провода раздался раздраженный голос Трипа:
— Мистер Шейн? Черт побери, что за срочность? Неужели нельзя подождать до утра? Я уверен…
— Напрасно вы так уверены. Ущипните себя и проснитесь, чтобы мне не пришлось повторять дважды. У меня в руках записка, которую Карл Мелдрум послал вашему шурину в «Телли-Хо». Мелдрум утверждает, что был свидетелем убийства вашей жены, и требует деньги за молчание. Как вам известно, Мелдрум убит, и это единственная улика против Ренслоу. Если я уничтожу записку, Ренслоу получит половину наследства, но если я отдам ее полиции, Ренслоу будет осужден. Он предложил мне пять тысяч долларов, чтобы я уничтожил записку. Сколько дадите вы за то, чтобы отдать ее в полицию?
— Но это невозможно! Незаконно! Никто не имеет права уничтожать такие документы!
— Почему?
— Почему… Но… Я отказываюсь выслушивать такие подлые предложения. Я заявлю о вас в полицию, мой друг!
— Не будьте кретином. Я уничтожу записку и буду отрицать этот разговор. Вы получите удовлетворение и потеряете несколько миллионов. Удовлетворение от того, что убийца вашей жены наказан…
— Но ведь вы все равно не сможете…
— Все, так, папаша.— Шейн повесил трубку.
У него едва хватило времени закурить сигарету, как вновь зазвонил телефон. Шейн не торопился поднять трубку. Тон мистера Трипа изменился:
— Мистер Шейн, я был немного несдержан с вами.
— Уж куда больше…
— Поразмыслив, я понял, что вы до такой степени лишены совести, что способны выполнить угрозу. Хотя мне и не хотелось бы участвовать в ваших махинациях, убийца моей жены должен быть наказан. Вы… кажется, говорили о пяти тысячах долларов?
— Да. Это все, что Ренслоу может наскрести в настоящий момент. Но мне приходится зарабатывать себе на жизнь, и я, разумеется, надеюсь, что вы сделаете более интересное предложение.
— Я никогда еще не видел такого откровенно аморального человека, мистер Шейн. Что, если, скажем… шесть тысяч?
— Это лучше, чем пять,— согласился Шейн.— Приносите наличные. В данном случае это предпочтительнее чека. Жду вас здесь в полдень. Точно в полдень. Позже будет слишком поздно.
Он сообщил свой адрес и повесил трубку.
Майкл не решился подняться в пустую, молчаливую квартиру. Слишком многое там напоминало о Филлис. Филлис, которая проводила эту ночь в тюрьме. Через минуту Майкл уже крепко спал.