Несколько секунд Шейн молчал, пытаясь оценить степень раздражения полицейского и найти выход из создавшегося положения.

— Извини, но мне не удалось его найти, — наконец сказал он.

— Что именно тебе не удалось найти?

Внезапно Шейна осенило. Он понял, что беспокоило его все это время, что выпадало из четкой картины убийства, составленной по показаниям свидетелей.

— Его нож для бумаг, — сказал он. — Та штука, с помощью которой он аккуратно вскрывал конверты.

Шейн указал на пачку пустых конвертов, вскрытых ножом вдоль верхнего края.

— Помнишь показания Ральфа Ларсона насчет его первого визита к Эймсу? «Он сидел в своем кресле, разрезал конверты один за другим и смеялся мне в лицо». Чем же он разрезал конверты? Я просмотрел все ящики, но не смог ничего найти. А ведь деталь очень важная, согласись.

На лице Григгса, слушавшего детектива, промелькнули раздражение, досада и, наконец, любопытство.

— Ты уверен? — спросил он. — Ножа нет?

— Если только у Эймса не было какого-то тайника, где он его прятал.

— Пауэрс! Позови сюда секретаря! — крикнул Григгс, высунув голову в дверь.

— Сейчас, сэр.

Пауэрс бегом пустился исполнять приказ.

— Забавно, что ты подумал именно о ноже, — сказал сержант, испытующе глядя на Шейна. — Какое отношение имеет к убийству пропажа ножа для бумаг?

— Я еще не понял, — честно признался Шейн. — Ведь я так долго не мог вспомнить эту деталь потому, что она вроде бы не имела значения. Я думал о миссис Ларсон… думал об Эймсе, который даже не попытался защищаться под дулом револьвера… — Шейн замолчал, так как в комнату вошел Виктор Конрой.

— Вы звали меня, сержант? — спросил Конрой.

— Да. Мы тут задумались, каким инструментом Эймс вскрывал свою корреспонденцию, — Григтс указал на пустые конверты, лежавшие на столе. — Посмотрите, как они разрезаны.

— Он всегда пользовался ножом для бумаг. Нож обычно лежал на столе, — Конрой подошел к столу и нахмурился. — Декоративная такая штучка, медная или латунная. Что-то вроде флорентийского кинжала. Лезвие тонкое, обоюдоострое, хорошо заточенное. Странно… — он покачал головой. — Нож всегда лежал на виду. А в ящиках стола вы уже искали?

— Мы искали везде, — Григгс провел ладонью по своей лысине. — Вы не помните, когда вы в последний раз видели нож?

Конрой в задумчивости поскреб подбородок.

— На такие вещи, как правило не обращаешь внимания, когда они примелькаются. Но похоже на то, что он вскрывал письма ножом.

— Похоже, — согласился Григгс. — Хорошо, Конрой. Я еще поговорю с вами попозже. Передайте всем, чтобы оставались дома до утра.

Конрой, казалось, хотел протестовать, но быстро овладел собой и вышел из комнаты.

Григтс заложил руки за спину и принялся ходить взад-вперед. Через несколько секунд он резко остановился и взглянул Шейну в глаза.

— Почему же ты не спрашиваешь меня о результатах патологоанатомического обследования? — ядовито осведомился он.

— Каков результат обследования? — с готовностью спросил Шейн.

— Уэсли Эймс был мертв, когда пуля попала ему в сердце. Он был заколот в сердце кинжалом с узким, обоюдоострым, хорошо заточенным лезвием.

— Что-то вроде флорентийского кинжала? — с интересом предположил Шейн.

— Черт возьми, ты даже не удивился! Ты что пророк? Если ты что-то скрываешь от меня, Шейн…

— Мне нечего скрывать, — заверил Шейн. — Просто все внезапно встало на свои места. Мы ведь даже и предположить не могли, что ошибались: весь фокус в том, что пуля Ларсона попала точно в то место, куда был нанесен удар ножом. Поэтому кровотечения не было. Никто не удосужился разглядеть, что кровь уже запеклась, а когда через полчаса сюда прибыл медэксперт, он уже не мог с точностью определить время убийства без специальных анализов. Бог ты мой! — внезапно воскликнул он. — Ведь Ларсон никого не убивал. Он всего лишь выстрелил в мертвеца. Что за ирония!

— Стрельба с намерением совершить убийство, — проворчал Григтс. — Мы имеем право задержать его.

— Но представь себе, как невероятно повезло настоящему убийце! Чудовищное совпадение. Даже если убийца знал, что Ларсон собирается вернуться и убить Эймса, он не мог рассчитывать на такую удачу. Во-первых, был один шанс на миллион, что Ларсон не обнаружит убийства. Во-вторых, пройдя через сердце, пуля уничтожила следы настоящего убийства.

— Да. Убийца сейчас потирает руки и благословляет Ральфа Ларсона, который займет его место на электрическом стуле.

— В доме было четверо людей, способных убить Эймса, — задумчиво сказал Шейн. — Мы знаем, что после первого визита Ларсона Эймс был еще жив. Выпроводив Ларсона по боковой лестнице, он закрыл дверь на задвижку. Все они в один голос утверждают, что после Ларсона в дом никто не заходил. Значит, убил кто-то из них.

— Погоди-ка. Откуда мы знаем, что Эймс был жив после ухода Ларсона? Предположим, Ларсон заколол его, взял нож и ушел.

— А через полчаса вернулся и выстрелил в мертвеца из револьвера?

— Это дает ему отличную возможность для алиби, — упорно настаивал Григгс. — Он не ожидал, что пуля попадет в сердце. В противном случае рану обнаружили бы немедленно. Умно, нечего сказать, — идея явно нравилась Григгсу. — Если это правда, то он сейчас сидит в камере покрытый холодным потом и молит Бога, чтобы мы обнаружили ножевую рану. Несчастный ублюдок не может сам посоветовать нам провести аутопсию тела. Подумай, Майк, ведь это похоже на правду. Если бы его жена не исчезла, если бы не твои подозрения, то он бы отправился на электрический стул за то, что стрелял в мертвеца. И если Эймса все-таки заколол он, это было бы справедливо.

— Но Дороти Ларсон так и не нашлась, — заметил Шейн. — Этот факт не согласуется с твоей теорией. Потом, не забывай: задняя дверь-то оказалась заперта на задвижку изнутри. Эймс вряд ли смог бы встать с ножом в сердце.

— Входная дверь была открыта. Кто-либо мог зайти в кабинет и обнаружить труп. Потом этот человек запер заднюю дверь и вышел, не сказав никому ни слова.

— Тот, кто нашел тело и увидел открытую дверь, должен был понять, что Ральф Ларсон и есть убийца. Заперев дверь, он автоматически снял бы подозрение с Ларсона и навлек его на себя. Ты можешь представить себе такого тупицу?

— Похоже, ты прав, — Григгс удрученно вздохнул. — Таким образом, четыре человека в доме, включая слугу… и адвокат из Нью-Йорка, почему бы и нет? Согласно их показаниям, любой из них имел возможность войти в кабинет за время отсутствия Ларсона. Шустер сидел в комнате на втором этаже. Марк Эймс шлялся по прихожей. Конрой был в библиотеке, а затем уехал. После того, как миссис Эймс и Конрой уехали, Марк Эймс остался в прихожей один: на этот промежуток у него нет алиби. Альфред, по его словам, наверх не поднимался, но в задней части дома вроде бы есть служебная лестница на второй этаж. Черт возьми, Майк, все приходится начинать сначала. Не знаю, успел ли ты заметить, но вдовушка и Марк Эймс не особенно горюют. Тим Рурк уже высказывался по этому поводу, и слухи говорят о том же.

Шейн кивнул, пощипывая мочку уха.

— На твоем месте, сержант, я бы попытался выяснить, почему Марк Эймс впервые за несколько месяцев собрался навестить брата.

— Разумеется. Я также собираюсь вызвать Шустера и расспросить его поподробнее, зачем он приехал к Эймсу. Раньше это не имело значения, но теперь другое дело, придется задержать его в городе. Черт побери, Майк! — взорвался Григгс. — Откуда у тебя столько сообразительности? Проклятое вскрытие! Сегодня я так и не смогу поспать.

Шейн усмехнулся.

— Ты же коп. Тебе платят за то, чтобы ты не спал. Я — другое дело. — Он широко зевнул. — Теперь твоя очередь пораскинуть мозгами.

— Проклятье, Майк! Ты заварил кашу со своей аутопсией, а теперь хочешь улизнуть и оставить все как есть?

— Я оставляю дело в надежных руках, сержант. Я заслужил пару часов крепкого сна. Теперь у тебя всего лишь пять подозреваемых на получасовой промежуток. Бывает и хуже.

— Да, — печально промолвил Григгс. — Пять подозреваемых, каждый из которых ненавидел убитого. К тому же ни у кого нет твердого алиби. О'кей. Скройся с глаз моих, — сердито сказал он. — Отправляйся спать или занимайся… чем там занимаются частные сыщики, пока честные копы отрабатывают свое жалованье. Только не вздумай появляться снова со своими мудрыми идеями. Если что-нибудь надумаешь, держи это при себе, понял?

Шейн встал навытяжку и отдал честь.

— Прекрасно, сержант. Меня уже нет, — он быстро вышел из комнаты и спустился по лестнице в холл, где Марк Эймс и Елена по-прежнему нежно ворковали, расположившись на диване. Виктор Конрой с озабоченным видом подошел к нему.

— Почему копы вдруг заинтересовались судьбой этого ножа, мистер Шейн? — спросил он. — Эймса застрелили, разве не так? Нож пропал — что с того? Можно найти дюжину разумных объяснений.

Шейн пожал плечами.

— Полицейским иногда приходят в голову разные бредовые идеи. Может, у него профессиональное помрачение рассудка.

— Но почему он запретил нам выходить из дома до утра? — Конрой последовал за Шейном к выходу. — Разве он имеет право держать нас взаперти?

— При расследовании убийства полицейский получает очень большие права. На вашем месте я не стал бы спорить с Григгсом. Он всего лишь делает свою работу.

Шейн вышел на улицу и направился к своему автомобилю. Патрульная машина Григгса стояла рядом. Когда Шейн открыл дверцу, из окошка машины высунулась голова шофера.

— Вы не знаете, сколько мне придется ждать здесь, мистер Шейн? — хриплым шепотом спросил он. — Может быть, сержанту требуется моя помощь в доме?

— Думаю, он собирается снять еще несколько показаний, — ответил Шейн. — Вы со своей записной книжкой можете ему пригодиться. Пожелайте ему удачи, — добавил он, широко улыбнувшись.

Подъехав к отелю, Шейн поставил автомобиль в гараж и вошел в здание через парадную дверь.

Ночной портье, с интересом наблюдавший за его появлением, помахал рукой.

— Для вас записка, мистер Шейн, — крикнул он. Шейн подошел к конторке и взял сложенную вчетверо бумажку. Развернув ее, он прочел: «Позвоните мне немедленно». Дальше шел телефонный номер и дополнительный номер комнатного телефона в отеле. Записка была подписана «Шустер». Поднявшись на лифте, детектив вошел в свой номер, где на столе в гостиной по-прежнему стояла бутылка с коньяком. Он налил немного коньяку в бокал, закурил сигарету, уселся на стул рядом с аппаратом и набрал номер.

— Отель «Костейн» слушает, — послышался приятный женский голос. — Чем можем быть вам полезны?

Шейн продиктовал дополнительный номер.

— Слушаю, — Шустер поднял трубку после первого гудка.

— Майкл Шейн. Это вы, мистер Шустер?

— Да. Слава Богу, вы наконец позвонили. Я так беспокоился…

— Я только что вернулся от Эймса, — прервал его Шейн. — Я ведь предупреждал вас, что сразу же позвоню.

— Да, я помню. Ну и каковы же ваши успехи?

— Ничего хорошего, — холодно сказал Шейн. — Я просмотрел его личные архивы, но документов вашего клиента там не было. Однако я уверен, что искал именно там, где нужно.

— Я не удивлен, — сказал Шустер. — Видите ли, сразу же после того, как я вернулся в отель, мне позвонили. Человек, отказавшийся назвать свое имя, сказал, что документы находятся в его распоряжении… те самые документы. В доказательство своих слов он зачел мне абзац… мистер Шейн, он говорил правду.

— И?..

— Он согласен вернуть их мне в обмен на двадцать тысяч долларов. Ему отлично известно, что Эймс требовал двадцать пять тысяч, но в качестве побудительного стимула… он особенно упирал на то, чтобы я передал ему деньги сегодня ночью… в общем, он согласен оставить мне эти пять тысяч, с тем условием, что я буду молчать.

— Почему вы звоните мне? — спросил Шейн.

— Я не доверяю этому человеку, кем бы он ни был. Я не сталкиваюсь с насилием в своей работе, мистер Шейн. Он назначил мне ночную встречу, и я поневоле согласился. Какие у меня гарантии, что он не отберет деньги силой, не возвратив документы?

— Скорее всего, так и случится, — сказал Шейн. — Какие инструкции он вам дал?

— Ровно в полночь я должен выйти из отеля и остановить первое попавшееся такси… первое, которое будет ждать на стоянке перед входом, а если там никого не будет, то любое, которое проедет мимо. Он предупредил, что будет держать меня под наблюдением с той самой минуты, как я выйду из отеля. Если кто-нибудь будет меня сопровождать или за мной увяжется другая машина, то сделка не состоится. Он произвел на меня впечатление опытного человека, и я не представляю, как можно его обмануть. Но я надеюсь, у частных детективов богатый опыт в подобных делах… Очень хотелось бы, чтобы в момент передачи денег вы были где-нибудь поблизости.

— Вернемся к делу, — сказал Шейн. — Какие еще были инструкции?

— Я должен медленно ехать к северу от отеля в направлении 67-й улицы. Проехав пять кварталов по 67-й улице, я должен попросить водителя остановиться и минуту подождать на этом месте. Затем я должен сделать вид, будто изменил свои планы и попросить его проехать до перекрестка, повернуть налево и медленно ехать вперед до тех пор, пока нас не обгонит автомобиль, который остановится у обочины. Он будет сидеть в этом автомобиле. Документы будут при нем.

Шейн быстро записывал слова Шустера на обрывке бумаги.

— Я все понял, — сказал он. — Если хотите вернуться в Нью-Йорк с документами, поступайте в точности так, как вам сказано.

— А вы?

— Насчет меня не беспокойтесь. Это мой город и моя профессия. Не оглядывайтесь по сторонам, когда будете ехать в такси. Не пытайтесь высмотреть меня. Подумайте: если вы сможете увидеть меня, то он тоже меня увидит. Повторяйте водителю все его указания. Не волнуйтесь: в момент сделки я буду рядом и обеспечу вашу безопасность.

— Хорошо. Признаюсь, я не могу понять, каким образом… но это не важно. Сколько мне взять денег — всю сумму или двадцать тысяч?

— Берите все, что есть. Разложите деньги в два конверта: если поездка окончится успешно, то пять тысяч получу я.

— Я… я так и думал, — печально произнес Шустер. — Но мне уже все равно. Для меня большой удачей будет получить документы и вернуться в Нью-Йорк целым и невредимым.

— Кстати, сержант Григгс еще не звонил вам? — резко спросил Шейн.

— Тот полицейский, который нас допрашивал? Нет, пока что не звонил. Насколько я понимаю, моя персона не представляет для него интереса.

— Положение изменилось, — сказал Шейн. — Он ищет вас и хочет задать новые вопросы, — детектив посмотрел на часы. — Он может задержать вас в номере и сорвать наш план. Если вы хотите выйти из отеля в полночь, то я советую вам уйти из номера и спуститься вниз. В «Костейне» прекрасный бар. Посидите там в отдельной кабинке до полуночи. Если будут выкликивать вашу фамилию по срочному телефонному вызову, не обращайте внимания. Позднее, в том случае, если Григгс отыщет вас, вы не должны упоминать о разговоре со мной.

— Разумеется, мистер Шейн. Но почему…

— Не надо тратить время на разговоры. Чем раньше вы уйдете из своего номера, тем лучше. Григгс может в любой момент прислать за вами полисмена.

Шейн положил трубку. Потягивая коньяк, он размышлял, у кого находятся документы Мурчисона и как этот человек ухитрился их добыть.