Хижина № 14 представляла собой крепкий бревенчатый дом, крытый на индейский манер связками сухого камыша. Полы в двух комнатах из неструганых сосновых досок, окна без стекол закрыты ставнями и зашторены. Обстановка хижины была скудной — две железные койки с тонюсенькими матрасами, пара стульев, дешевый кухонный стол, двухконфорочная керосиновая плита и разрозненный набор кастрюль и тарелок.

Постояльцы должны были обеспечивать себя всем необходимым сами, включая постельное белье и висячий замок на входной двери. Вода подавалась по трубе, ведущей от дома Эда, а единственными санитарными удобствами служили густые заросли переплетенных лианами кустов за хижиной.

Шейну и Патрику понадобилось всего несколько минут, чтобы расстелить на койках одеяла и включить захваченный с собой радиоприемник, придав комнате более домашнюю атмосферу.

— Что теперь? — спросил Патрик, убедившись, что приемник работает достаточно громко, чтобы избежать опасности быть подслушанными снаружи.

— Все очень просто, — пожал плечами Шейн. — Будем ждать. Кто-нибудь передаст нашу просьбу кому-нибудь еще, кто знает людей из окружения Бонса. Если Бонс захочет встретиться, то пошлет за нами своего человека. Если же нет, то у нас вообще ничего не выйдет.

— А если он все-таки согласится?

— В этом случае нас к нему приведут. Не спрашивайте — куда и как. Я и сам не знаю. Мистера Бонса так же трудно отыскать, как тень от листка дуба в дождливую ночь. Такое положение ему очень по душе. Если мы сумеем с ним встретиться, то придется убедить его помочь нам. Стоит ему захотеть, он запросто выдаст нам убийцу, и расскажет, как крокодильи шкуры вывозятся из заповедника. Хотя, как мне кажется, рано или поздно я и сам смогу это разузнать.

— Что вы имеете в виду? — удивился Патрик. — Если вы можете это узнать, почему вы не поставили в известность мистера Смита? Это ниточка, за которую можно ухватиться.

— Да потому что нам не нужно, чтобы за нее сейчас дергали, — отрезал Шейн. — Мы должны проследить путь этих шкур до конечной точки. Это единственный способ раскрыть дело. Вы думаете, что здесь, в вонючем болоте нам ничего не стоит найти какого-нибудь полоумного шамана, который знает, кто сидит в Нью-Йорке или в Париже и кладет все прибыли в банк? Я уже говорил, что эта операция состоит из двух этапов. Сейчас мы только на первой стадии расследования.

— Согласен с вами, Майк. Но почему бы вам не рассказать мне, каким образом отсюда вывозятся шкуры?

— Давайте рассуждать логически. Предположим, у нас с вами есть пять-шесть тонн засоленных шкур аллигаторов, спрятанных где-то поблизости. Но в зарослях осоки они не стоят и доллара. Если мы попытаемся вывезти их по одной из дорог, проходящих по краю болот, как делали эти ребята всего несколько лет назад, то рано или поздно сотрудники мистера Смита нас перехватят. Здесь мало дорог, и за ними очень просто установить наблюдение. Разумеется, мы можем воспользоваться вертолетом, но засечь его еще проще.

Самый практичный и безопасный способ перевозки грузов, которым можно пользоваться сколько угодно, это транспортировка на лодках. Потом перегрузить эти шкуры с моторных лодок на каботажные суда или рыбачьи шхуны где-нибудь в районе устья Шарк-ривер или Лостмен-ривер. Удобнее всего этим заниматься ночью, а к утру суда будут уже далеко, скажем, в районе Десяти Тысяч Островов.

— А их нельзя засечь радаром или с вертолета? — перебил Шейна Патрик.

— Пока не привыкнете, вы не отличите в этих краях одно место от другого. Без проводника здесь сам черт ногу сломит. Таких густых мангровых зарослей нет во всем мире. Вокруг болота, грязь, колючие кусты, отмели, которые то появляются, то исчезают, протоки, кончающиеся тупиками… Бывало так, что человек пропадал, отойдя всего на полмили от корабля, а потом даже костей не находили.

— Тогда как же здесь существуют браконьеры? Наверно, они тоже порой погибают?

— Разумеется, нет. В основном отстрел ведут либо местные жители, для которых браконьерство — основной способ заработать на жизнь, либо такие головорезы, что даже носа из болот не посмеют высунуть. Они прекрасно знают каждую тропинку в этих зарослях.

Вся сложность заключается в том, что лодки, которыми они пользуются, совершенно непригодны для переброски грузов на большие расстояния по открытой воде. Лично я считаю, что они должны где-то встречаться с более крупными посудинами и перегружать шкуры на них. Что это за лодки, куда они направляются, кто занимается доставкой — ответы на эти вопросы мы и должны найти.

— Нелегко придется.

— Что верно, то верно, — кивнул рыжий детектив. — Любой из этих типов при первой же встрече пристрелит нас и швырнет гнить в какую-нибудь вонючую яму. То же самое касается и местных охотников, если мы далеко продвинемся в наших поисках. Понадобится вся наша смелость и изворотливость. А пока отдыхайте, если сможете.

Шейн вытянулся на койке и проспал целый час, пока Патрик сражался с москитами, мучаясь от жары и игры своего воображения.

Едва стемнело, они отправились поужинать в бар с громким названием «Отель Эверглейдс», принадлежавший Эду. Шейн хотел, чтобы их обоих хорошенько рассмотрели местные жители. Тот, кто будет передавать его сообщение для Бонса, должен иметь возможность увидеть и описать их.

В отличие от примитивных условий жизни в хижинах, в баре Эда было электрическое освещение и водопровод с чистой водой, газовая плита на кухне, и, даже большой холодильник для пива. Шейн знал, что на втором этаже в комнатах Эда установлены кондиционеры, а из окон своей спальни он может видеть дождливыми ночами отражение миллионов огней от облаков над Майами.

Тем не менее, несмотря на эти атрибуты современной цивилизации, во всем остальном этот гибрид бара и ресторана, занимавший первый этаж дома, напоминал салун времен освоения Запада. Здесь собирались люди, которые каждый по своим причинам выбрали жизнь в глуши от больших городов.

Билл Патрик почувствовал это в ту же минуту.

— Совсем как на Диком Западе. Хотя, возможно, я и ошибаюсь. Не пойму — от какой эпохи здесь больше…

Шейн рассмеялся.

— Считайте, Билл, что вы на какое-то время перенеслись в прошлое. Здесь нет закона сильнее, чем револьвер за поясом. Вы можете заполучить любую женщину, если проявите себя крепким парнем. Короче говоря, слова и музыка знакомые, но это не телевизор. На этот раз на экране вы сами.

Босоногая официантка в длинной индейской юбке и белой кубинской блузе с глубоким вырезом и орхидеей в черных волосах принесла написанное от руки меню. Кладя его на стол, она низко наклонилась, давая им возможность полюбоваться ее роскошным бюстом.

— А, Мануэла? Привет! — улыбнулся Шейн. — Простыни у тебя на постели еще чистые?

Мануэла засмеялась, распространяя вокруг себя густой аромат духов.

— Приходи, когда захочешь, мистер Майк, и сам убедишься. Мануэла, как всегда, любит тебя.

— Да-а, — протянул Шейн. — Как вспомню, так становится все равно, есть у тебя простыни или нет.

Неожиданно наклонившись к Шейну, Мануэла крепко поцеловала его в губы.

— Не сегодня, милая моя. Я скажу — когда, и уж тогда пощады не жди.

Шейн заказал жаркое с картофелем, «болотную капусту» — сердцевину пальмы и манговый пирог для обоих.

— Уверяю вас, Билл, в некоторых из самых дорогих ресторанов Майами готовят куда хуже, чем здесь, — заверил он Патрика.

— А она идет в качестве десерта? — хмыкнул тот, глядя вслед Мануэле, которая шла к кухне, соблазнительно покачивая бедрами.

— Эта нет. Пара других девушек за хорошие чаевые пойдут на все, что угодно, но Мануэле вы должны еще и понравиться. С одной стороны, она такая же, как и все здесь, а с другой — нет. Насчет нее я никогда ни в чем не был уверен.

— А вы не исследовали этот предмет?

— Секретная информация, — засмеялся Шейн. — Так далеко ваша проверка благонадежности не распространяется.

Девушка принесла здоровенный кувшин холодного пива, и они с аппетитом принялись за еду. Комната начала наполняться постоянной клиентурой из числа местных, по крайней мере из тех, которые временно были при деньгах. Количество мужчин раза в четыре превышало женщин. Шейн заметил, что присутствуют представители всех возрастов и рас.

Посетители условно делились на две группы — одни своим видом напоминали самых что ни на есть настоящих уголовников, ухитрившихся каким-то чудом уйти от правосудия, другие — в основном местная молодежь — вели себя подчеркнуто грубо и развязно, с показной бравадой. Разумеется, и здесь были исключения. За одним столом сидел бородатый парень с блокнотом, делавший зарисовку окружающей обстановки. Другой стол занимали пестро разодетые шумные туристы, которые, по-видимому, решили сделать вылазку в эти дикие края в поисках экзотики.

Женщины в баре, судя по всему, были доступны любому. На внешности большинства из них сказывалось разрушительное воздействие времени и пьянства. Кроме Мануэлы, здесь работали еще четверо-пятеро других официанток.

Новенький цветной телевизор на полке в дальнем конце бара выглядел совершенно неуместным в этой жалкой обстановке. Только те, кто сидел в непосредственной близости от него, могли слышать передачу, поскольку в баре гремела музыка из радиоприемника, к которому был подключен мощный динамик.

Еда оказалась превосходной, и Шейн с Патриком быстро очистили тарелки. После этого они занялись кувшином с пивом, и Шейн с удовлетворением отметил, что все, кто хотел их рассмотреть, получили отличную возможность это сделать. Допив пиво, они расплатились и медленно пошли к своей хижине.

— Майк, — сказал наконец Патрик. — Все-таки, что это за дьявольское место?

Шейн усмехнулся.

— Однажды мой друг Тим Рурк, пребывая в поэтическом настроении, назвал его «Воротами». По мнению одних, это ворота в интересный мир, полный приключений. Для других это последняя остановка перед тем, как переступить порог забвения. Рурк говорит, что, когда вы оказываетесь здесь, все зависит от того, приходите вы или уходите.

А на самом деле все началось много лет назад с крошечной деревеньки скваттеров. Человек, которому больше было деваться некуда, мог построить здесь хижину и жить, питаясь одной рыбой и болотной капустой. Такой человек оказывался очень полезным, когда было необходимо установить контакт с остальным миром. Всегда находился кто-то, кто мог съездить в Майами, чтобы купить соли, патронов и табака для человека, скрывающегося от закона. А потом кто-то превратил это в настоящий магазин на перекрестке дорог.

Большой Эд разглядел такую возможность еще лет пятнадцать назад. Старик, который держал здесь магазин, в один прекрасный вечер закрыл его, а наутро торговлю вел уже Эд. Старика больше никто не видел. Эд оказался человеком, способным разглядеть возможности, предоставляемые этим местом. Он построил гостиницу в том виде, в каком она существует сейчас. Любой, кто может хорошо заплатить, здесь желанный гость. Если это беглый преступник, Эд помогает ему скрыться в болотах. Ходят слухи, что он проводит сюда людей из-за границы, а другим помогает перебраться в Мексику или на Кубу. Он продает и покупает все, что может принести хоть какую-то прибыль. И, сами видите, это окупается.

— Как же он не попадается на своих делишках? — спросил Патрик.

— А как не попадается любой из больших воротил в крупном городе? — вопросом на вопрос ответил Шейн. — Продажный политик, ростовщик, фальшивомонетчик, сутенер — все они удовлетворяют потребности, за которые люди платят самыми разными способами. То же самое проделывает Эд. До тех пор, пока он не начнет совать нос в чужие дела, его никто не тронет. А если кто-нибудь к нему и полезет, то у Эда на жалованье самые крутые адвокаты по уголовным делам во всем штате. У него здесь есть особые хижины, которые мы с вами никогда не увидим, где крутые шишки развлекаются с девочками, выпивкой и прочими вещами, с которыми лично я никогда бы не стал связываться. Не думаю, чтобы у Эда когда-нибудь возникли серьезные основания для беспокойства.

Поскольку не оставалось ничего другого, как слушать писк москитов за зашторенными окнами, они легли спать рано. С непривычки Патрик ворочался с боку на бок, но Шейн спал сном праведника.

Вскоре после полуночи Шейн проснулся от тихого стука в дверь, закрытую на щеколду. Шейн мгновенно насторожился. Он знал, что грабитель не стал бы стучать, поэтому тихо соскользнул с койки, натянул брюки и на цыпочках подошел к двери. Тем не менее человек за дверью услышал его шаги, и стук сразу прекратился. Шейн отодвинул щеколду и чуть-чуть приоткрыл дверь.

— Мистер Майк, это я, Мануэла, — тихо прошептал женский голос. — Нам надо поговорить. Откройте, но свет не зажигайте.

— Я же сказал — не сегодня, — прорычал Шейн.

— О Господи, я совсем не за этим, — нетерпеливо перебила она. — Я занимаюсь любовью, когда захочу, но сейчас я пришла по делу. Впустите меня и разбудите вашего друга. Только не зажигайте свет.

Шейн широко распахнул дверь, и Мануэла неслышно вошла в комнату. Пока Шейн будил Патрика, она молча села за стол. Увидев Мануэлу, Патрик удивленно вскинул брови, но у него хватило здравого смысла, чтобы молчать.

— Одевайтесь по-походному, — сказала она. — Берите с собой, что вам понадобится на два дня, не больше.

Ее одежда разительно отличалась от той, в которой ее видели в баре — длинная юбка и блуза с глубоким вырезом исчезли, и теперь на ней была рубашка цвета хаки, мужские брюки и высокие ботинки из мягкой кожи. Блестящие черные волосы перевязаны платком, на стройной талии висела кобура с крупнокалиберным «кольтом», а в левой руке она держала небольшой рюкзак.

— О’кей, — кивнул Шейн. — Теперь я вижу, что ты и впрямь по делу. Выкладывай, что случилось.

— Вы хотели видеть Старого Бонса. Я могу провести вас к нему. А теперь поторопитесь, все вопросы потом.

Патрик потянулся к ружью. Легким стремительным движением Мануэла повернулась к нему, и, казалось, револьвер сам собой прыгнул ей в ладонь.

— Больше никогда так не делайте, — холодно предупредила она. — Не вздумайте даже дотрагиваться до оружия за моей спиной. Ни-ког-да, потому что в следующий раз я вас просто прикончу. Если повторите свою ошибку, это будет очень легко сделать.

— Билл, она серьезно, — кивнул Шейн. — Я думаю, это у нее запросто получится. Оденьтесь попроще и возьмите легкий рюкзак. Большую часть еды мы раздобудем в пути. Захватите только кофе, сахар, соль и бутылку виски для старика.

— Ни в коем случае! — тут же отреагировала Мануэла. — Если вы возьмете бутылку, я вас никуда не поведу. Старик просто звереет от виски. Он перестреляет всех нас и будет убежден, что это всего-навсего веселая шутка. Если уж так вам хочется порадовать его, лучше возьмите соус для чили, но только не виски.

— Без виски, так без виски, — пожал плечами Шейн. — Ну, а ты что скажешь? Не хочешь пропустить стопочку перед дорогой?

Он протянул Мануэле бутылку. Она без лишних слов взяла ее и, запрокинув голову, сделала несколько глотков прямо из горлышка. Когда исчезло добрых полпинты, она вернула бутылку Шейну.

— Пожалуй, хватит, — выдохнула она. — Иначе еще чуть-чуть, и я тоже озверею.

Перед выходом она заставила их смазать лицо и руки какой-то густой вонючей мазью.

— Иначе вас живьем сожрут москиты.

Выйдя из хижины, они сразу оказались на узкой тропинке, петлявшей среди густых зарослей. Ни Шейн, ни Патрик не смогли бы найти ее даже днем, не то что ночью. Мануэла шла, повинуясь какому-то инстинкту, так, словно это было отлично заасфальтированное шестиполосное шоссе. Несколько раз ей приходилось останавливаться и дожидаться, пока они не продерутся сквозь густые ветки.

Через полчаса быстрой ходьбы они подошли к высокому откосу Тамиами-трэйл.

— Слава Богу! — простонал Патрик. — Наконец-то нормальная дорога.

В ответ Мануэла только звонко рассмеялась. Повернув на запад, где в канал, протянувшийся вдоль шоссе, впадал небольшой ручеек, они перешли узкий металлический мостик, пересекавший канал у самой плотины, и вдоль нее направились на север. Они успели пройти вдоль шоссе ярдов двести, прежде чем на дороге показалась легковая машина. Затем на восток прогрохотал большой трейлер — по-видимому, в Майами.

— Вот и все, — сказал Патрик. — Теперь-то я знаю, чего мне хочется больше всего на свете. Вернуться в город.

Никто не обратил внимания на его реплику.

Через полмили они свернули с дороги и углубились в заросли камыша. Под ногами зачавкала грязь и мутная вода. В такой темноте было невозможно что-либо тщательно разглядеть, но Шейну показалось, что они идут вдоль одной из известковых жил, которые в некоторых местах пересекали территорию заповедника.

Но даже здесь продвигаться вперед было нелегко — осока резала одежду и кожу, под ногами шипели в грязи змеи, а один раз всего в ста ярдах послышался рык кугуара, от которого кровь застыла в жилах.

Шейн, более приспособленный к подобным трудностям, еще как-то поспевал за Мануэлой, но Патрик, привыкший к асфальту под ногами, совершенно выбился из сил и к тому моменту, когда они наконец вышли из бесконечных зарослей на поляну, взмок от напряжения и тяжело дышал.

— Здесь жила кончается, — сказала Мануэла. — Где-то в кустах должно быть каноэ. Помогите найти.

После непродолжительных поисков они вытащили из кустов каноэ — небольшой искусно выдолбленный из целого дерева челнок с маленьким подвесным мотором в одну лошадиную силу, на дне которого лежали пара весел и длинным шест, предназначенный на тот случай, если лодка застрянет в грязи и ее придется выталкивать. Они сели в нее, оттолкнулись от берега и на рассвете были уже в нескольких милях от устья реки.

Мануэла заставляла их грести до полудня и лишь после этого они остановились отдохнуть в тени огромного дерева, увитого лианами. Пока Патрик доставал из рюкзака продукты, чтобы наскоро перекусить, Шейн и Мануэла сошли на берег.

— А теперь самое время поговорить, — сказал Шейн, когда они отошли на порядочное расстояние от лодки.

— Как скажешь, — согласилась она. — Я постараюсь ответить на любые вопросы, если смогу.

В ее голосе не осталось ни малейших следов акцента. Выглядела она усталой, под глазами залегли темные круги, и разбитная деревенская девица, какой она предстала перед ними в баре, бесследно исчезла. Перед Шейном стояла взрослая и изящная женщина.

— Не знаю, кто ты такая на самом деле, — начал детектив, — но спрашивать не буду.

— Я признательна тебе за это.

— Что ж, отлично. Тогда скажи — к чему все эти хитрости? Теперь я абсолютно уверен, что мы направляемся к Большому Кипарисовому Болоту — это вполне подходящее место для логова Старого Бонса. Только за каким чертом тебе понадобилось тащить нас через это болото? Ведь совсем недалеко отсюда есть отличная дорога. На машине мы бы добрались сюда самое большее за час.

— Если бы мы поехали на машине, нас бы давно выследили, — холодно ответила Мануэла. — Майк, есть люди, которые уже разыскивают тебя и твоего дружка. Потому-то я и ждала тебя в баре Эда. А к логову Бонса мы добираемся так, как он обычно делает это сам — через черный ход, понятно? Бонсу любопытно узнать, зачем ты пожаловал, и отчасти, мне кажется, он чем-то напуган.

Шейн пристально посмотрел ей в глаза. В тени, отбрасываемой густыми ветвями, было трудно что-либо четко разглядеть, но в конце концов у Шейна сложилось впечатление, что здесь нет никакого подвоха.

Шейн ущипнул себя за мочку уха.

— Ну что ж, если ты так говоришь… — медленно произнес он. — Ладно, мы воспользуемся любой дверью, которую ты предложишь. Но все-таки остается много неясного. Например, кто меня ищет и почему?

— Кто-то пустил слух, что ты разыскиваешь убийцу егеря. За твою голову назначена приличная сумма. А эти болотные крысы пойдут на все, чтобы заработать такие деньги. Ты еще только ехал к Большому Эду, а тут уже каждая собака знала, что вот-вот появится Майк Шейн.

— Значит, этот «кто-то» слишком много знает. Кроме того, браконьеры никогда не назначают цену за чью-то голову. Чья это работа?

— Не знаю. Кто-то нездешний. Может быть, как раз тот, кто пустил слух о твоем приезде.

На этот раз он не был убежден, что ей можно полностью доверять, но постарался не подавать вида.

— Откуда тебе все это известно? И откуда ты знаешь Бонса?

Она исподлобья посмотрела на него.

— А на этот вопрос я отвечать не буду.

— Хорошо… Но ведь ты знаешь, кто убил егеря?

— Конечно, — с обезоруживающей откровенностью призналась она. — Его застрелил Эрл Карвер. С ним был его племянник Сэм, но он не принимал участия в убийстве. Эрл — отъявленный негодяй и убийца.

— Где мне найти этого Карвера?

— А как ты найдешь мелкую рыбешку в реке? — засмеялась Мануэла. — Как поймаешь мой выдох на ветру? Нет, Майк, у тебя ничего не выйдет, пока Бонс сам не отдаст его тебе. Ты можешь охотиться за Карвером хоть десять лет, а он все это время будет наблюдать за тобой имея возможность в любую минуту с тобой разделаться. Эрл чувствует себя на болотах так же, как мокасиновая змея, а ты городской…

— Бонс выдаст его мне?

— Кто знает, Майк? Старый Бонс так же непредсказуем, как ветер. Майк. Разумеется, ему ничего не стоит выполнить твою просьбу. Все зависит от тебя самого и от того, какое у него будет настроение.

На этом разговор закончился, и они вернулись к лодке, чтобы поесть и выпить горячего кофе из объемистого термоса, оказавшегося в рюкзаке у Мануэлы. Даже Патрик знал, что воду из реки нельзя пить ни при каких обстоятельствах.

Поев, они без промедления продолжили путешествие, и во второй половине дня каноэ подхватило медленное течение. Речная вода была черной от соков гниющих растений. Всего в паре миль впереди показались верхушки деревьев, окружавших Большое Кипарисовое Болото, а еще через полчаса каноэ скользнуло в тень гигантских деревьев. Обернувшись, Шейн увидел последние заросли осоки.

Теперь они плыли в окружении огромных кипарисов, мангровых деревьев и сотен других разновидностей тропической растительности. С деревьев свисали огромные орхидеи, клубки лишайников, дикие лианы и… толстые ленивые змеи. Черная и непрозрачная для глаз вода кишела аллигаторами, змеями и жабами; иногда попадались древние черепахи с покрытыми наростами панцирями. Немногочисленные островки суши всецело принадлежали пугливым оленям и диким красноглазым свиньям, кугуарам и медведям.

Наверное, точно так же болота выглядели в доисторические времена. Если бы из зарослей показалась голова динозавра, Билл Патрик бы ничуть не удивился.