Шейн налил Лансу виски.

— Почему ты убил Кокрейна?

Бейлис выпил чуть не все одним глотком и ответил:

— Я был совсем не в себе в тот момент, как я понимаю. — Он подошел к окну и, глядя вдаль и не поворачиваясь к Шейну, продолжил: — Представляешь, увидеть ее с этой крысой — на пути в этот гнусный притон. Целых десять лет я мечтал о ней, Шейн, — как я вернусь к ней. Боже мой, а я-то считал, что она осталась прежней.

— Почему ты не зашел к ней в ту ночь, когда ты был у их дома — когда она была совсем одна и ждала тебя?

Ланс медленно повернулся, по лицу его пробежала нервная дрожь.

— А ты откуда знаешь?

— Я видел тебя в машине около дома. Когда я подъезжал, ты укатил.

— Так это был ты — с подвижной фарой… Я там проторчал целый час, пытаясь собраться с силами. Я ведь не знал, хочет она меня видеть или нет. Я и сам чертовски изменился.

Шейн присел на край кровати и задумчиво потягивал свое виски.

— А как ты очутился в этой аллее в Хуаресе?

— Какое это имеет значение, — раздраженно ответил Ланс. — Я был там, и все. Я выхватил ее револьвер и выстрелил в Кокрейна. — Он опустился на стул. — Ты все время подозревал меня, так ведь? Ты знал, что я сдамся, когда прочитаю сообщение в газете и пойму, что это единственный способ спасти ее.

— Я знал, что так ты должен был поступить десять лет назад. Но зачем ты убил его?

— Я же тебе все сказал.

— Ты дал мне ответ, вполне удовлетворительный для суда, — кивнул Шейн, — но я хочу знать правду.

— Не проще ли задержать меня, и дело с концом? — резко прервал его Бейлис. Он сжал губы и уставился в свой стакан.

— Есть еще две необъясненные смерти, — напомнил ему Шейн.

— Какое они имеют теперь значение? Меня вздернут за убийство Кокрейна. Чего тебе еще надо?

— Я считаю, что все три убийства — дело рук одного человека.

— Я явился сюда не для того, чтобы обсуждать другие убийства. Я решил сдаться тебе, а не копам, потому что хочу заключить с тобой сделку.

— Какую еще сделку?

— Я тебе уже говорил, что вел кое-какую разведывательную работу. У меня собралось достаточно материалов, которые могут заинтересовать ФБР или военную контрразведку. Полиция может пропустить мимо ушей такого рода признания убийцы. Я бы хотел, чтобы ты, Шейн, этим занялся.

— Что это за материалы? Деятельность иностранных агентов?

— Я сам поначалу думал, что так, — несколько подавленно проговорил Ланс. — Но в конце концов это не столь важно. В Эль-Пасо существует целая сеть. В общем, они помогают солдатам дезертировать из армии и затем сплавляют их через границу в глубь Мексики. Это хорошо налаженный бизнес. Они получают по тысяче баксов за голову.

— Хорошо. Я постараюсь, чтобы твою информацию использовали. А кто во главе всего этого дела?

— Это как раз то, о чем я хочу попросить тебя как об одолжении. Не в службу, а в дружбу. Сделай, пожалуйста, так, чтобы машина заработала после выборов?

Шейн насупился:

— Манни Холден и честный Джон Картер?

Ланс Бейлис вскинул руки.

— Теперь мне ничего не остается, как полностью довериться тебе. — Он допил виски и поставил стакан на пол. — У меня достаточно доказательств, чтобы их обоих засадить за решетку. Все, что я прошу тебя, — это подождать, пока Картера изберут, потом запускай все. Если закрутить дело сейчас, Джефферсон Таун станет мэром. Подожди, прошу тебя, пока он не проиграет.

— Таун был бы неплохим мэром для Эль-Пасо, — проговорил Шейн.

— Старая песня, — нехотя откликнулся Ланс. — Он опасен, Шейн, пойми. Ты даже представить себе не можешь, что он о себе возомнил. Дай ему первую победу, и Бог знает, где он остановится.

— Ничего обещать не могу. Давай мне свое досье, а я посмотрю, что с этим можно сделать.

— Все здесь, в моем портфеле, — кивнул в сторону портфеля Ланс.

— А эта мексиканская девушка по имени Маркита Моралес замешана в этом деле? — поинтересовался Шейн.

Ланс с удивлением посмотрел на него.

— А ты, видать, неплохо покопался, — бросил он. — Нет, не думаю — во всяком случае, она здесь сбоку припека, так, по неразумию. Сначала я и сам ее подозревал, когда понял, что она подначивает солдат переодеваться и переходить границу. Но она мелкая сошка. Это вообще мелочи.

— А ты никогда не говорил с Маркитой о ее матери? — полюбопытствовал Шейн.

— О ее матери? Я даже не знал, что у нее есть мать. — Ланс встал и вплотную подошел к Шейну. — Ладно, давай. Арестуй меня. Чего попусту время тратить. Кармелу выпустят сразу, как только я признаюсь, правда?

— Как только твои показания проверят, — заверил его Шейн и стал одеваться. — Я пойду с тобой в управление.

Через полчаса они вступали в кабинет Даера. Тот сидел за столом в облаке дыма, погруженный в утреннюю газету.

— Что это еще за галиматья о Кокрейне и Кармеле Таун? — обрушился он на Шейна с вопросом вместо приветствия. — Почему ты не рассказал мне все вчера вечером? Это ж надо! Я должен обо всем, что творится, узнавать из газет.

— Пусть об этом болит голова у хуаресской полиции, — успокоил его Шейн. — Шеф, это Ланс Бейлис. Он пришел с добровольным признанием в убийстве Нила Кокрейна. Препроводите его через границу в Хуарес.

Шеф полиции Эль-Пасо буквально обрушился на Ланса Бейлиса с вопросами, на которые тот обстоятельно отвечал. Прошло еще полчаса, когда Шейн и начальник полиции остались одни в кабинете Даера. Даер засунул очередную сигарету в мундштук и сунул его в зубы.

— Ты все время подозревал этого Бейлиса, — чуть не с упреком обратился он к Шейну.

— Он все время так или иначе оказывался втянутым во всю эту истории, — отвечал Шейн. — Честно говоря, я считал, что он каким-то боком связан со шпионажем в пользу нацистов.

— Сдастся мне, он рассказал далеко не все, — заметил Даер. — Он, похоже, споткнулся на этом Кокрейне и явился с повинной, чтобы выручить Кармелу Таун. Ну да ладно. Мы из него все вытряхнем.

— Ему есть чего порассказать, — согласился Шейн. — Кстати, я вчера отдавал в баллистическую лабораторию револьвер Кармелы Таун. Есть отчет по экспертизе?

— Еще нет, но сейчас он уже не так и важен, разве не так?

— Может оказаться важным, — не согласился Шейн и тут же сменил тему. — Тебе что-нибудь известно о руднике Плата Азуль в Мексике?

Даер кивнул с удивленным видом:

— Это один из рудников Тауна. Чистая обуза, насколько я слышал.

— А что ты слышал?

— «Фри пресс» писала об этом с месяц назад, — припомнил Даер. — Обрушивалась на Тауна за то, что тот вкладывает деньги, заработанные здесь, в убыточный рудник в Мексике. Будто десять лет подряд он упорно сыплет деньги в яму, которая не приносит ему ни цента: приобрел новейшую дробильную установку и содержит там прорву рабочих, ни черта не добывающих. Но все в рудничной отрасли таковы. Делают состояние на одном руднике, а потом вкладывают все заработанное в другую дыру в земле.

— А где этот Плата Азуль? — с нескрываемым интересом спросил Шейн.

— В Чихуахуа, кажется. Милях в ста северо-западнее Оджинага.

— Далеко от границы?

— Да нет, рукой подать до Биг Бенда. Но самое непонятное во всей этой истории, если верить «Фри пресс», это с какой стати американец носится с мексиканским серебром, если наше правительство выплачивает субсидии местным добытчикам, отчего наше серебро приносит им чуть ли не двойной барыш по сравнению с мексиканским.

— Что-что, ну-ка повтори, — выпучил глаза Шейн.

— А ты не знал? — Посадив Ланса Бейлиса за решетку, Даер расслабился и был словоохотлив. — Это еще остатки благодеяний Нового курса, насколько я понимаю. В 1934 году цена на серебро, добываемое в США, была поднята до семидесяти центов, тогда как добываемое за рубежом осталось где-то тридцать пять или около того. Для запада Америки это была огромная поддержка, хотя денежки за излишки в цене выкладывали, конечно, из своего кармана налогоплательщики.

— Что-то я не совсем уловил, — с недоумением вставил Шейн. — Выходит, правительство платит за унцию серебра, добытого в нашей стране, больше, чем за то, что ввозят из-за границы, правильно я понимаю?

— Все верно. Каждая унция серебра, поступающая на Монетный двор, должна сопровождаться сертификатом, подтверждающим срок и место выработки. Правительственные агенты контролируют все поставки. Наше управление участвует в этом: пара наших сотрудников следит за тем, чтобы незаконно ввозимое мексиканское серебро не пытались выдать за американское.

Шейн сидел выпрямившись и внимательно слушал. Затем он откинулся на спинку стула и стал теребить мочку левого уха. На лице у него появилось странное выражение. Шеф Даер выпустил облачко дыма, взглянул на Шейна и спросил:

— У тебя есть что-нибудь, связывающее Бейлиса с двумя первыми убийствами, которые мы расследуем?

— Все они как-то связаны, — проговорил Шейн. — Объясни, за что Кокрейну мозги вышибли, и найдешь ответ насчет двух других дел.

— Бейлис говорит…

— Он лжет, — устало бросил Шейн. — Он не видел Кармелу Таун в течение целых десяти лет. Он неделями шастал вокруг Эль-Пасо, даже не пытаясь встретиться с ней. Он не совершил убийство прошлой ночью только по той причине, что она была с другим мужчиной.

— Но за что в таком случае?

Шейн его не слушал. От его рассеянности вдруг не осталось следа. Он весь собрался как перед прыжком.

— А я-то голову ломал, как покрыть расходы на свою поездку, — пробормотал он про себя. — Можно позвонить? — Схватив трубку прежде, чем шеф полиции ответит, он набрал номер Джефферсона Тауна.

Трубку поднял дворецкий-мексиканец. Шейн попросил Тауна и подождал.

— Таун? Это Майк Шейн. Ты слышал новости? — произнес он пару минут спустя. Подняв бровь, он глянул на Даера, слушая ответ Тауна, потом проговорил с усмешкой: — Ланс Бейлис признался в том, что воспользовался револьвером Кармелы и убил Кокрейна вчера ночью. Вот именно. Думаю, тебе небезынтересно знать. — С минуту он слушал, а когда стал говорить, голос его стал гораздо жестче: — Через две недели тебе предстоит выиграть выборы. Помнишь, что я сказал прошлой ночью? Что ты будешь рад заплатить мне мою цену? Так оно и есть. Слушай внимательно, потому что повторять я не буду. У меня есть информация, которая уложит на обе лопатки и Джона Картера, и Манни Холдена, как только я предоставлю ее федеральным властям. Кроме меня, никто этих сведений не имеет и об этом не знает. И это единственное, что может выкинуть из игры Картера, судя по тому, как обстоят дела на сегодняшний день. Если ты не купишь их у меня, Холден с радостью это сделает. — Шейн замолчал, слушая Тауна и бросив взгляд на Даера, на безбровом лице которого застыло изумление, смешанное с гневом. — Вот такие вот дела, — снова заговорил в трубку Шейн. — Сколько ты готов выложить, если я запущу все до выборов? Конечно, вымогательство, а как же иначе, — осклабился он в трубку. — Тебе не привыкать. Ты уже десять кусков выложил Джеку Бартону, чтобы тот помалкивал насчет чего-то, что может доконать тебя. От еще десяти штук ты не обеднеешь. — Помолчав немного, он резко бросил: — Я тоже не доверяю тебе. Это честная сделка. Все карты на стол. У меня есть кое-что, что ты хочешь купить. Пролаю за десять тысяч баксов. Ты взглянешь на товар, чтоб убедиться, что это не липа, и выложишь денежку. Через два часа у тебя дома, — продолжал деловым тоном Шейн. — В полдень у меня самолет в Новый Орлеан. По рукам? Или предложить товар Холдену и Картеру? — Выслушав ответ, Шейн закончил: — Порядок. Через два часа. Готовь деньги. — Он положил трубку и подмигнул Даеру: — Теперь понял, как частный сыщик добывает в наши тяжелые времена на пропитание?

— Черт тебя дери, Шейн, — зарычал Даер. — Ты что, это все серьезно? У тебя действительно есть подобная информация?

— Честно говоря, я на нее еще не взглянул, — признался Шейн, — но думаю, что это стоящая вещь.

— И ты сознательно решил не передавать ее в руки властей, а продать Тауну? Я наслышан о твоих проделках, Шейн, но всегда, насколько мне известно, с законом у тебя все было в порядке.

— Может, я и не собирался зажилить эти сведения, — дружелюбно возразил Шейн. — Я, может, хотел найти способ, как передать их вам. Разве закон от этого пострадает? А я загребу десять тысчонок. — Не дав Даеру ответить, Шейн деловито спросил: — Вы получили отчет из Вашингтона по отпечаткам пальцев утонувшего парня? А как насчет Джека Бартона? Есть известия, что он в Калифорнии или что он ехал из Эль-Пасо в Калифорнию на автобусе?

— Из Вашингтона данные еще не поступили, — ответил Даер, — не удалось найти и Бартона.

— Дайте-ка мне эти отпечатки пальцев, — попросил Шейн, и глаза у него заблестели, — а я смотаюсь в бюро регистрации браков. Где оно тут у вас?

— Бюро регистрации браков? — опешил Даер. — Уж не собрался ли ты?..

— Нет, нет, — успокоил его Шейн. — Я тут ни при чем. Так где бюро?

— Послушай, — суровым голосом обратился к нему Даер, — насчет этих сведений, компрометирующих Картера и Холдена. Что, если Таун, когда ты выложишь карты, откажется платить? Как я узнаю, что ты не пойдешь за своими десятью тысячами к Холдену?

— Никак, — с ухмылкой признался Шейн.

— Но я не могу тебе позволить играть столь важными сведениями ради собственной выгоды, — вышел из себя Даер. — Где они?

— В надежном месте.

— Но что это за сведения? Что у тебя на Холдена и Картера?

Шейн покачал головой:

— Сначала я хочу попытаться провернуть свое дельце.

— Но это называется — отказ от уголовного преследования за материальное вознаграждение.

— Да брось ты, Даер. Таун примчится к тебе с этими материалами, как только они окажутся у него в руках.

— Но ты сам грозишь всучить их Холдену, если Таун откажется платить. Он мне их не передаст.

— Положим, так, — согласился Шейн. — Но ведь и Таун это знает, вот отчего ему придется иметь дело со мной.

— Дай их сначала мне, — убеждал его Даер. — Черт с тобой, пусть эти документы, или что там есть, остаются у тебя. Продавай их кому хочешь. Но дай мне достаточно информации, чтобы я мог что-то предпринять, если что-нибудь случится. Тогда и волки будут сыты, и овцы целы.

— Материал ценен для меня до тех пор, пока я лично могу решать, как его использовать, — миролюбиво объяснил Шейн. — Таун не выложит ни цента, если узнает, что вам уже что-то известно и что вы намерены использовать его против Картера вне зависимости от того, купит он его или нет.

— Но зачем Тауну знать, что материал уже в моем распоряжении? — стоял на своем шеф полиции. — Тебя-то я надувать не собираюсь. Проворачивай свое дельце, но подстрахуйся на всякий случай, дав его мне.

— Нет, это будет нечестная игра, — не сдавался Шейн. — А я хочу честно заработать свои десять тысяч. — Он поднялся и зевнул. — Так где, ты говоришь, эта контора по брачным делам?