Глава 1

Майкл Шейн вопросительно поднял брови, глядя на бойкую шатенку — свою секретаршу. Они находились в переполненном баре «Калипсо» при международном аэропорте Майами. Люси Гамильтон провожала его в трехнедельный отпуск, по этому случаю на ней было новое платье с широченной юбкой, туго перетянутой в поясе. Судя по взглядам, которые на нее бросали представители мужского пола, Шейн мог быть уверенным, что не он один считает ее самой привлекательной.

— Допивай свой бокал, ангелок! — посоветовал он. — А то этот самолет улетит без меня.

Приподняв бокал, Люси кокетливо улыбнулась ему.

— Не притворяйтесь, будто вы сочтете это трагедией.

— Видит бог, ЭТО не было моей идеей!

— Послушав вас, Майкл, можно подумать, что вас приговорили к длительному тюремному заключению как члена банды. Вы всего на три недели едете отдохнуть на романтическом карибском острове, где вам не надо ничего делать, только ловить рыбу и нежиться на солнце. Любой человек, кроме упрямого осла Майкла Шейна, был бы на седьмом небе от счастья.

Заметив, что он нахмурился, она быстро добавила, положив свою маленькую ладонь на его руку:

— Я все понимаю, Майкл. Мне не следовало вас дразнить. Любой человек на вашем месте с радостью отдохнул бы три-четыре недели и позволил бы людям самим заниматься собственными проблемами. Но я-то вас хорошо знаю. Если только вы останетесь в Майами, какая-нибудь пройдоха-блондиночка разыщет вас через пару деньков с какой-нибудь неприятностью, с которой, естественно, ей неудобно обращаться в полицию. Никакой другой частный детектив не в силах помочь ей. Она будет усиленно моргать глазами и жалобно вздыхать, и вы снова броситесь в схватку, позабыв про сломанные ребра и все остальное… Не смотрите на меня такими глазами. Доктор Санборм никогда не выписал бы вас из больницы, если бы вы не обещали ему как следует отдохнуть, и я намерена проследить за тем, чтобы вы сдержали данное ему слово.

Майкл ухмылялся:

— Откуда тебе знать, что в том месте, куда я лечу, нет пройдох-блондиночек?

— Благодарение богу, они не будут знать, кто вы такой, и смогут обратиться со своими проблемами к детективу, который не вышел только что из больницы. Вам же не следует их подстрекать.

— Моя задача была бы облегчена, если бы ты находилась на том же острове, ангелочек!

Она покраснела и отвернулась.

— Помнится, мы на эту тему уже говорили. Но я могу повторить еще раз, если тогда вы меня не слушали. Мне надо кое о чем подумать, а почему-то я думаю гораздо яснее, когда вы находитесь от меня в нескольких сотнях миль.

Допив бокал, она заторопилась.

Шейн допил свой коньяк, сделал глоток ледяной воды, после чего поднялся. Взяв Люси под руку, он стал проталкиваться вместе с ней к выходу. В тот момент, когда они практически достигли цели, дверь широко распахнулась, и в зал влетел высокий неряшливого вида тип в шляпе, сдвинутой на макушку. Это был Тим Рурк — репортер газеты «Майами Ньюс», старый друг Майкла Шейна.

— Эй, Майкл! Уже объявили посадку на твой самолет, ты знаешь об этом? Я боялся, что не успею вовремя приехать сюда, — выпалил он. — Пошли, я хочу сделать пару снимков. Вы прекрасно выглядите, крошка, он повернулся к Люси. — Очаровательное платье.

— Благодарю вас, Тим, — сказала она с улыбкой.

— Ты знаешь, что я натворил, Майкл? Я забыл принести тебе подарок на дорогу. Это никуда не годится. Другие пассажиры, черт побери, вообразят, что ты не популярная личность!

Он быстро устремился к газетному киоску. Шейн и его секретарша заинтересованно наблюдали, как взъерошенный репортер в спешке что-то покупал. Через минуту он вернулся с целой охапкой книжонок в бумажных переплетах и огромной коробкой шоколада.

— Тим, идиот! — ласково воскликнула Люси. — Майкл не любит сладости.

— В таком случае, конфеты для вас, — сказал Рурк, суя коробку ей в руки. — Не читай всю эту дребедень, Майкл. Посмотри что-нибудь, остальное оставь стюардессам. На этой линии работают такие милые лапочки, но, разумеется, тебе, бедному инвалиду, не до них!

Он толкнул под ребра Майкла, очевидно позабыв, что четыре из них были совсем недавно сломаны. Схватка преступника и детектива в бешено мчавшейся машине с торговцем героином Сэлом Рубио привела к падению автомобиля под откос. В результате — смерть Рубио и переломы у Майкла Шейна.

— Тим! — испуганно крикнула Люси.

— Не волнуйся, милочка, — успокоил ее Рурк, — мне не доставило никакого удовольствия помериться силами с Майклом теперь, когда он слишком слаб. Набирайся сил, Майкл, и тогда мы поборемся. Пятый выход, — добавил он, поднимая глаза на табло. — Нам туда. Не перенапрягайся, приятель. Немного пошевелить мозгами тебе не повредит, а вот стрельба и драки запрещаются. Не забывай, что говорил тебе доктор.

Он подмигнул Шейну и сказал:

— И в смысле теплых гнездышек поосторожней.

Люси сразу насторожилась.

— Что вы имеете в виду, Тим?

— Ровным счетом ничего, — с невинным видом ответил Рурк, — просто я знаком с этим типом дольше, чем вы. Куда бы он ни приехал, там по какой-то необъяснимой причине начинают твориться разные разности. А этот огромный су… Извините. Огромный бабуин обычно возникает с какой-то немыслимой авантюрой. Что я хотел тебе сказать, Майкл, — он заговорил уже совершенно серьезно, — помни нашу заповедь: услуга за услугу. Если ты напорешься на что-то стоящее, надеюсь, что в первую очередь ты сообщишь это в «Ньюс».

— Нет, дудки, — отпарировал Шейн, — и если бы я не знал тебя так хорошо, я бы сказал, что ты под хмельком.

— Тебе это почудилось. Я не дотрагивался до спиртного.

Пару секунд Люси с подозрением вглядывалась в Тима, затем повернулась к Шейну.

— Не смотри на меня, — сказал детектив. — Черт возьми, не имею понятия, о чем он толкует, если вообще его болтовня имеет смысл.

— Постараюсь вам поверить.

Поднявшись на носки, она чмокнула его в щеку и попросила:

— Посылайте мне ежедневно открытку, Майкл.

Он обнял ее одной рукой за плечи и сильно сжал, почувствовав тупую боль в грудной клетке.

— До свидания, мисс Гамильтон… Эти три недели покажутся мне бесконечно долгими.

Он быстро повернулся. Пройдя через турникет, направился нарочито большими шагами вдоль красной ковровой дорожки к огромной серебристой птице, ожидавшей его. Люси и Тим Рурк поднялись на наблюдательную площадку, чтобы посмотреть на взлет.

В полном соответствии предсказаниям Рурка, стюардесса была очень привлекательной. Она заглянула в список пассажиров, сделала соответствующую пометку и повела его по проходу между креслами. Дойдя до середины салона, она остановилась в недоумении, вновь заглянула в свой список. Место Майкла Шейна было занято.

— Могу ли я взглянуть на ваш билет, сэр? — вежливо спросила она.

Взъерошенный крепко сбитый человек, державший на коленях дипломат, поднял голову, и Шейн узнал Джека Мэллоу, сотрудника таможни, бывшего полицейского из Майами.

Джек поднялся.

— Что за манера являться в самую последнюю минуту. Майкл! Я уже стал предполагать, что Тим ошибся.

— При чем тут Тим?

— Сегодня утром я столкнулся с ним, он мне сказал, что ты летишь этим самолетом.

Стюардесса смущенно кашлянула.

— Боюсь, что произошла ошибка. Должна просить вас предъявить билет, сэр.

— Я не лечу с вами, дорогая, — сказал Мэллоу, — так что успокойтесь. Я договорился с парнями впереди. Но ради бога, не разрешайте им подняться в воздух, пока я на борту. А подобные шуточки как раз во вкусе вашего командира.

Она все еще сомневалась, но сунула свой блокнот под мышку и отошла в сторону.

— Давай пойдем вон туда, назад, — предложил Мэллоу. — Хочу тебя кое о чем попросить.

Шейн обменялся взглядом со стюардессой и пожал плечами. Сунув полученные от Рурка книги на свое место, он пошел за Мэллоу в узенький проход в хвостовой части самолета. Таможенник приподнял занавеску, скрывавшую вход в служебное помещение, пропустив вперед Майкла, сам же остался стоять в дверях, наблюдая за пассажирами.

— Я не люблю работать таким вот образом, — сказал он, — уж слишком тут многолюдно. Но было бы обидно упустить такой великолепный шанс. Сегодня с самого утра я пытался с тобой связаться.

— Мисс Гамильтон заставила меня отправиться по магазинам, — поморщившись, пояснил Шейн, — похоже, что нынче нельзя отправиться в Каррибию, если тебя не нарядят как куколку.

— Очень сожалею, что не навестил тебя в больнице, Майкл. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Но в чем дело, Джим? Если ты не хочешь улететь со мной, переходи сразу к делу.

Мэллоу взглянул на часы.

— Они дождутся меня, надеюсь. Я принес тебе подарок для поднятия настроения.

И он вытащил из бокового кармана флягу с коньяком.

— Рурк преподнес мне коробку шоколада, — засмеялся детектив. — Ты оказался сообразительней.

— Я подумал, это доставит тебе удовольствие. Нам придется его распить сейчас же, но, как мне помнится, тебе это не нравится.

Он сорвал печать ногтем большого пальца и достал стаканы с полочки над блестящей металлической раковиной, налил по доброй порции в каждый стакан и протянул один Шейну. Затем вернулся на свой наблюдательный пункт в дверях.

— Тим сказал мне, что ты наверняка отнесешься к этому спокойно, в смысле, не поверишь в серьезность моих слов, поэтому мне придется тебя убеждать. Чтобы сразу покончить с денежным вопросом, сообщаю, что, если все пройдет должным образом, вознаграждение будет равно 50 тысячам.

Шейн вскинул голову:

— Одну минутку. Джек. Ты не стал бы задерживать самолет с пятьюдесятью пассажирами, если бы дело шло о чем-то таком, с чем в состоянии справиться твои люди. О моих сказочных доходах рассказывают небылицы, но, откровенно говоря, мне еще никто не предлагал подобного гонорара. И все же, Джек, я не смогу тебе помочь. Выпустив меня из больницы, они взяли с меня слово, что я буду вести себя благоразумно. Я обещал, в том числе и моей секретарше, что в течение трех недель не буду заниматься никакими делами.

— Им вовсе не обязательно об этом знать, — отпарировал Мэллоу. — Если бы дело ограничивалось 50 тысячами долларов, я не стал бы занимать твое время. Для тебя это пустяк.

— Брось ты эту ерунду, я просто хочу, чтобы ты знал, как обстоят дела. Благодарю за коньяк. Или, возможно, ты передумал и заберешь его назад?

— Проклятие, Майкл! Не будь таким задиристым. Я намерен рассказать тебе об этом деле, даже если на это уйдет весь вечер. Почему бы тебе не выслушать меня без пререканий?

Шейн посмотрел на него, брови у него сошлись на переносице. Через секунду он пожал плечами и поднял стакан с коньяком.

— Продолжай, но учти, что ты теряешь напрасно время.

— Олл-райт… Три или четыре недели назад ко мне в офис явился англичанин по имени Альберт Воттс. Застенчивый невысокий человечек лет сорока. Необычайно нервный и напуганный. Он слышал о наших выплатах и хотел выяснить две вещи: какого рода информацию он должен сообщить, чтобы получить максимальную сумму, и должен ли он появиться в суде в качестве свидетеля. Естественно, мы не вызываем наших голубков в суд, потому что контрабандиста нужно поймать с поличным, в противном случае, его вообще ни в чем нельзя обвинить. Казалось, это обрадовало Воттса. Он не стал ничего добавлять, только предупредил, что скоро даст о себе знать. Я приставил к нему человека, и тот проследил его до отеля. Воттс находился в городе всего два дня, приехав по делам из Сент Элбанса.

— Сент Элбанс, — насмешливо произнес Шейн, — то место, куда я лечу.

— Разумеется, то самое. В противном случае, с чего бы мне быть здесь? Мы без труда установили, что он был помощником менеджера филиала агентства путешествий в городе. Американского агентства, чтобы быть точным. В Майами ему нечего было делать. Поездка была предпринята, чтобы повидаться со мной. Он погулял по городу, посмотрел в кино несколько фильмов и отправился домой. Находясь здесь, не выпил ни одной рюмки. Примерно две недели назад из Сент Элбанса пришла телеграмма, подписанная именем Альберт. Все, что в ней имелось, это название судна, время прибытия и фамилия человека: Пол Слейтер. Это имя тебе ни о чем не говорит, Майкл?

Майкл задумчиво вертел стакан.

— Пол Слейтер… Не думаю. Полагаю, вы вывернули наизнанку его, когда он прибыл. И что же вы нашли — ничего?

— Не совсем. Мы нашли 50 механизмов от швейцарских часов за подкладкой его чемодана. Если бы он нашел хорошего покупателя, он мог бы заработать огромную сумму в 400 долларов. Естественно, я обозлился на нервного мистера Воттса. Все эти приготовления ради какой-то жалкой сотни долларов! А то и меньше. Ну, случаются и более странные вещи. Мы конфисковали эти часовые механизмы, а мистеру Слейтеру предъявили формальный обвинительный акт. Ему присудили максимальный для такого случая денежный штраф. Обычно это достаточно для того, чтобы мелкий контрабандист хорошенько задумался, прежде чем предпринять новую попытку заработать «легкие деньги». Было похоже, что и на Слейтера это подействовало. Он был похож на побитую собаку. После суда Воттс должен был явиться ко мне за своими деньгами. Но он как сквозь землю провалился. Такое иной раз случается, так что я мог бы обо всем забыть. Но что-то в этой истории не давало мне покоя. Альберт Воттс, специально побывавший в моем офисе, надеялся заработать всего сотню долларов. Я был на судне, когда обыскивали Слейтера. Он нервничал, но нервничают даже честные люди. Он не перестарался и не недостарался. Все было совершенно естественно. Но с этим парнем было что-то не в порядке, Майкл. Я это чувствовал. Мои люди тоже. Дело было вовсе не в 50 часовых механизмах. Поэтому я направил запрос по своим каналам. Конечно, мне пришлось быть осторожным, потому что Сент Элбанс — британская территория. В этом районе старые контрабандистские традиции, власти к ним относятся куда более снисходительно, чем в Штатах. Запрос был простым. Я попросил Воттса повидаться со мной, когда в следующий раз он будет в Майами. Мое послание не было ему вручено: в прошлую среду, то есть через два дня после возвращения Слейтера туда, Воттса нашли с ножом в спине в одном из туземных кварталов старого города.

Шейн вытряхнул из пачки сигарету и сунул ее себе в рот. Потом он протянул сигареты Мэллоу, но тот покачал головой.

— Олл-райт, — сказал Шейн. — Ты не думаешь, что это было просто ограбление? Ты предполагаешь, что это связано с доносом, который ты получил от него? Но людей не убивают за 50 часовых механизмов.

— Вот именно. То же самое подумал и я. Что, если курьер, вроде Слейтера, разработал прекрасный способ доставки товара. Но ведь ему приходится покупать товар у кого-то другого, всегда существует опасность утечки информации. А что, если приготовить приманку, второй пакет с ерундовой контрабандой, стоящей несколько сотен? Тогда, если кто-то и донесет на тебя, бедняги тупоумные таможенники найдут приманку и сочтут осведомителя безвредным недотепой, к словам которого не следует относиться серьезно. А подлинная контрабанда прибудет в целости и сохранности. Ни дальнейших расследований, ни «хвоста» за контрабандистами. Умно?

Шейн выпил остатки коньяка и потянулся к фляге.

— Разве для него не было бы лучше, если бы вы ничего у него не нашли? — спросил он. — Если «настоящий» товар идет каким-то другим путем, он же чист, как стеклышко. Он может разыгрывать возмущение и заставит вас чувствовать себя недоумками.

Но Мэллоу покачал головой:

— Поскольку у нас имелись солидные данные, мы бы просмотрели его под микроскопом. Задержали бы его рано утром и положили бы ночью на койку. Мы бы ходили за ним по пятам, пока он находился в нашей стране, и если бы он попытался получить своей груз, мы бы схватили его. А так он отделался небольшим штрафом, и мы позабыли о его существовании.

— Что-то указывает на то, что дело обстояло именно таким образом, или же это просто предчувствие?

— Пока лишь предчувствие, — признался Мэллоу. — У нас столько же предчувствий, сколько любителей сочинять анонимные письма. Только если мы ошибемся, никто от этого не страдает. На этот раз я подозреваю, что эти часовые механизмы путешествовали много раз туда и обратно в течение долгого времени. Я поручил двоим сотрудникам порыться в биографии Слейтера, у них получилось целое досье.

Он превосходная фигура на роль контрабандиста. Руководит небольшим импортным бизнесом по продаже сувениров и всяческих новинок в Сент Элбансе. Много разъезжает по Карибам, приобретает у туземцев кустарные поделки, которые продает в магазине сувениров. Корзинки, бижутерию, всякую дребедень. Он проезжает через Майами не реже одного раза в месяц. Зарабатывает совсем немного. Очень осторожен. Уровень его жизни соответствует его доходу. Не отличается ни агрессивностью, ни заносчивостью. Людям он нравится. В личной жизни тоже никаких отклонений.

— Весьма логично, — скептически произнес Шейн. — Вы ничего не нашли, это доказывает, что он мошенник.

— Механизмы для часов, Майкл, — напомнил Мэллоу, — тут он выпал из картины.

— Полагаю, вы проверили его грузы?

— Конечно. Самым тщательным образом.

— Все более и более подозрительно?

— Майкл, через минуту ты выведешь меня из себя. Мы же его вспугнули. Естественно, какое-то время он будет особенно осторожен.

— И все же это ваша проблема, а не моя. Если ему удалось что-то провести мимо вас, я отлично понимаю ваши переживания. Но теперь трудно что-либо предпринимать в этом отношении. И что заставило тебя думать, что он сделает это снова? Другими словами, где можно заработать эти 50 тысяч?

— Иногда, когда они воображают, что изобрели что-то новенькое, они сначала проверяют этот способ без товара, смотрят, получится ли все, как задумано, а подлинный товар уже идет во вторую поездку. Но я ведь сразу сказал, что в этом деле деньги не основное. Случилось так, что шесть лет тому назад Слейтер женился, брак оказался удачным, насколько известно. Ты помнишь Фреда Вейнса, Майкл? Знал ли ты его жену Марту?

Глубокие складки на лице детектива разгладились. Он кивнул.

— Вот почему эта фамилия показалась мне знакомой.

— Когда я служил в полиции, мы с Фредом находились в одном дивизионе, — продолжал Мэллоу. — Одно время мы с ним часто виделись. Когда Фреда застрелили. Марте было двадцать лет, может быть, двадцать один. Детей у них не было. Нельзя было ожидать, что она останется вдовой до конца своих дней. Года через два она вышла замуж за Пола Слейтера. Это имя у меня тоже ни с чем не ассоциировалось, пока я не стал просматривать документы Слейтера, где наткнулся на имя его жены. Я припомнил, что ты работал по этому делу. Это что-то меняет?

Шейн задумчиво смотрел на него. Мэллоу продолжал:

— У нас есть время еще выпить.

Шейн смотрел, как он наливает коньяк. Он находился с Мартой Вейн в тот давно прошедший день, когда четверо копов принесли домой тело ее мужа. Она была очень молода, как подумал в то время Шейн, чтобы судьба нанесла ей такой жестокий удар. На глазах у Шейна за последующие дни перепуганная девчонка превратилась во взрослую женщину с трагическим лицом. Ее мужа, детектива в штатском, застрелил вор, которого тот захватил в момент ограбления лавки ювелира. Шейн, которого наняла страховая компания, поймал убийцу и обнаружил большую часть похищенных драгоценностей. Смертный приговор убийце был заменен тюремным заключением главным образом по просьбе молодой вдовы о снисхождении.

Во время судебного процесса и позднее Шейн испытывал глубокое восхищение Мартой. Он видел, как румянец постепенно вернулся на ее лицо, а однажды, Майкл хорошо помнил этот момент, ее глаза впервые после гибели мужа заблестели от возбуждения. Вскоре после этого он познакомился с Люси Гамильтон, и с тех пор никакая другая женщина для него ничего не значила.

Взяв свой стакан, он сделал большой глоток.

— Ты действительно считаешь, что Слейтер замешан во что-то важное?

— Да, — спокойно ответил Мэллоу, — я уверен, насколько можно быть уверенным, не располагая абсолютно никакими доказательствами. Может быть, Воттс был действительно убит в какой-то ссоре в баре, но мне не верится, Майкл. Есть еще один момент, о котором я не упомянул. Я получил несколько уведомлений о том, что в Сент Элбанс идет товар, который будет переправлен в Штаты.

Шейн потянул себя за мочку уха.

— Если ты прав, что Слейтер изобрел что-то стоящее, он испробует этот способ снова. Раньше или позже, но вы схватите его. И это будет страшной трагедией для Марты. Ладно, я поговорю с ней. Разговор будет весьма болезненным, видит бог, но ей, возможно, удастся убедить его…

Мэллоу перебил его:

— Я бы хотел, чтобы ты этого не делал, Майкл. Конечно, остановить тебя я не могу. Я с самого начала понимал, что рискую, бросив перед тобой свои карты на стол. Предположим, она убедит его выйти из игры. Контрабандисты найдут себе другого посыльного. Если их ухищрение снова сработает и посыльный заработает хорошие деньги, Слейтер будет в отчаянии, что позволил себя уговорить. В следующий раз он с радостью возьмется за поручение, карусель завертится. Нам надо вывести из строя главарей, тогда его никто не будет соблазнять. Я давно ищу подобную возможность. Мелкая рыбешка довольно часто попадается в наши сети, но до настоящих акул мы ни разу не добирались. И даже в финансовом отношении они не страдают. В Амстердаме имеется группа бизнесменов, которые покрывают потери контрабандистов, у них организована особая страховая компания.

К ним подошел светловолосый молодой человек в форме летчика.

— Джек, я не могу больше задерживать вылет. Начальство бушует.

— Сейчас полетите, — сказал Мэллоу. — Познакомьтесь: Майкл Шейн — капитан Коннорс.

— Хелло, мистер Шейн, — сказал пилот, пожимая руку детективу. — Слышал о вас.

— Не могли бы вы дать нам еще пару минут? — попросил Шейн. — Мы будем вам очень благодарны.

— Хорошо, но не больше.

Когда летчик ушел, Шейн сердито сказал:

— Я не имею никого на острове… не знаю местных правил. Я до сих пор как следует не поправился, так что, если кто-то легонько стукнет меня по голове, я снова попаду в больницу на несколько недель. И как ты сам оцениваешь программу, которую мне предложил? Все, что ты от меня ждешь, это чтобы я разорвал «кольцо», как принято выражаться, контрабандистов, раскрыл убийство, избавил Слейтера от неприятностей, если только не выяснится, что он сам и есть убийца, и в то же время постарался, чтобы следующий контрабандный груз отправился спокойно в Штаты, дабы вы сцапали курьера, а я мог заработать свои деньги. Теперь они будут спешить, так сколько же у меня времени на все эти задачи? Пара дней?

Мэллоу подмигнул:

— Я не сомневаюсь, что ты справишься.

— Не жди от меня чудес, вот и все! — все еще сердито произнес Майкл.

— Ну, мне доводилось лицезреть, как ты вытягивал поразительных кроликов из шляпы когда-то, Майкл. Имеется всего одна путеводная ниточка, которую я могу тебе дать, Майкл, и, откровенно, этот след давно остыл. Мне сообщили, что особенно дорогой товар в Сент Элбанс попадает к типу по имени Луис Альварец, так же известный под кличкой Верблюд. Он из Венесуэлы. Руководит туристским притоном «Встреча Пиратов».

— Как-то связан со Слейтером?

— Насколько мне известно, нет.

— Одну минуточку! — остановил его Шейн, когда Мэллоу повернулся. Подергав себя еще раз за мочку уха, он сказал: — Возможно, это и не поможет, но я все же хочу запастись одной вещью. Подготовьте как можно скорее уведомление такого содержания: «Разыскивается за незаконный побег, чтобы избежать судебного преследования». Нечто в этом роде. Мою фотографию разыщешь в одном из газетных «моргов». Только не обращайтесь в «Ньюс», я не хочу, чтобы об этом узнал Тим Рурк. Напечатайте с полдесятка с моим описанием и каким-нибудь симпатичным преступлением. Отправьте все это завтрашним рейсом в Сент Элбанс. Спецдоставка. Срочно. У вас есть сведения, что этот человек удрал на Карибы?

Мэллоу задумался.

— Мне это не нравится, Майкл. Официально я обязан поддерживать дружеские отношения со всеми департаментами района.

— В таком случае не подписывайся под тем оповещением, — нетерпеливо сказал Шейн. — Воспользуйся бланком. «Всем шефам полиции Карибов. От Джо Джакса, Майами офис, ФБР…» Черт побери, неужели я должен все это тебе диктовать? Если тебе на самом деле не нравится мой план, придумай что-нибудь получше.

— В данный момент мне ничего не приходит в голову, — буркнул Мэллоу. — Какое имя ты хочешь видеть под своим фото?

Шейн вздохнул:

— Майкл Шейн, очевидно. В противном случае, слишком много осложнений. Надеюсь, что мисс Гамильтон об этом не услышит.

— Тебе виднее. Желаю удачи!

Он протянул руку. Стюардесса отчаянно размахивала своим блокнотом.

Мэллоу крикнул:

— Иду!

Короткое рукопожатие. Проводив глазами таможенника, Шейн налил себе полстакана коньяка и выпил.

 

Глава 2

Пол Слейтер, мужчина атлетического сложения со светлыми коротко подстриженными волосами и великолепным загаром, с силой раздавил окурок в пепельнице и взглянул на женщину, которая лежала на кровати. Это была брюнетка с целой шапкой растрепанных волос. В действительности она тратила много времени на свою прическу, чтобы добиваться такого эффекта. Женщина была довольно полной, но гибкой. Это необычное и очень привлекательное сочетание сразу бросалось в глаза даже неискушенному в таких делах человеку.

Она лениво проговорила:

— Ну и как это было?

— Ты не представляешь, Вивьен, — произнес он с чувством, — не можешь себе представить. Мне никогда не приходилось испытывать что-то, даже отдаленно похожее на это. Обыск был тщательным, профессиональным и, конечно, унизительным. Пусть себе. Это я мог вынести. Но их отношение. Я чувствовал себя грязью у них под ногами.

— Но ты же обдурил их, да? — равнодушно спросила девушка, в ее речи слышался явный французский акцент.

— Да, разумеется, — угрюмо согласился он, — все прошло, как в сказке… В этом нет никакого сомнения. Я гений. Но чего я никак не мог предвидеть, это мои собственные переживания. Сначала они были вежливы и уважительны, обращались со мной, как с профессионалом. Моей задачей было их одурачить, их задачей — не быть одураченными. Потом они обнаружили эти часовые механизмы. Я возил их в своем чемодане с тех пор, как занялся этим делом. Несомненно, блестящая идея! И неожиданно я стал смешным. 50 часовых механизмов! В конце концов, я не был профессионалом, а всего лишь недоумком-любителем. И они стали относиться ко мне с презрением. Естественно, судья не мог отпустить меня, не прочитав назидания. Он очень старался, я ерзал, как провинившийся школьник.

— Если бы я оказалась на твоем месте, — сказала девушка, — то в душе смеялась бы над ними с начала и до конца.

— Мне всегда казалось, что со мной будет то же самое.

Она закурила новую сигарету и выпустила длинную струйку дыма.

— Но когда доходит до дела, все это наваливается на тебя. Конечно, они могут быть простаками, но все же они имеют право засадить тебя в тюрьму на долгий срок. А когда ты стоишь перед судом, который о тебе весьма низкого мнения, это незабываемо. Выйдя из здания суда, я должен был бы чувствовать себя превосходно. Все проходило именно так, как было мной намечено. Но что, если это было лишь внешней стороной? Если кто-то из них усомнился, действительно ли я так глуп, как кажусь, и начнет копаться в моей жизни?

Она зябко передернула плечами.

— Мне становится холодно, когда я подумаю об этом. Шансы на успех были примерно пятьдесят к одному. Неплохо, верно? Но все же этот единственный шанс существует. Случалось, что люди прогорали.

Он смотрел на горящий кончик сигареты, потом пересел на край кровати и опустил руку на ее бедро.

— Во всяком случае, это последний раз, когда я берусь за НЕЧТО ПОДОБНОЕ. Я завязал, понятно? И мне хотелось, чтобы ты знала, что я по этому поводу чувствую.

Ее глаза на мгновение блеснули, потом ресницы опустились. Подняв к голове руки, она потянулась, ее тело зашевелилось под его рукой.

— Конечно, ты должен прекратить, раз ты так переживаешь, золотой. Это же не так серьезно. Существуют и другие способы получить деньги.

— Назови хотя бы три, — произнес он угрюмо. — Я не могу представить себя в роли поставщика идиотских корзинок в сувенирные лавки, поскольку не верю, что это занятие сделает меня миллионером. Нет, такая перспектива меня не устраивает. Видит бог, кругом столько денег! Кошельки этих проклятых туристов набиты ими! Я неудачник, как видно!

— В таком случае, скажу тебе, что я думаю, — заговорила она спокойно. — Считаю, что мы должны расстаться. Не сейчас, разумеется! Немного погодя. Я без денег и без семьи, ну как и привыкла жить. Бедняга Пол, я для тебя такая дорогостоящая экстравагантность! Так что простимся, как добрые друзья! Это очевидно!

— Очевидно?

— Конечно. Тебе необходимо сократить расходы. У тебя есть и жена. Все вдвойне. Я не прошу тебя с ней развестись. Боже упаси, нет. Это твое личное дело.

Слейтер тяжело задышал.

— Мне стыдно, понимаешь, — продолжала она, — что ради меня ты должен делать что-то такое, что тебе отвратительно. Ты несчастлив. Я для тебя непосильный груз, Пол. Когда я уйду из твоей жизни, ты сможешь снова быть счастливым, как когда-то. И тебе не надо будет заниматься этим противозаконным бизнесом.

— Боже мой, Вивьен!

Она беспокойно заерзала.

— Ты мне нравишься гораздо больше, чем все мужчины, которых я знала. Ты заставляешь меня чувствовать себя так…

Она помолчала.

— Я не могу этого описать на грубом английском языке. Но ты сам это знаешь. Хорошо знаешь. Что же мне делать? Мой приятель, американец, говорит, что сможет отыскать способ отвезти меня в вашу страну, где я мечтала побывать. Я устала от этих душных отвратительных маленьких городков. Я хочу посмотреть Нью-Йорк, автомобили, красивые наряды, высокие здания! Чтобы на меня смотрели, чтобы мною восхищались. Здесь я задыхаюсь.

Она приподнялась на локтях и быстро произнесла:

— Я понимаю, что ты испытываешь. Но послушай меня, Пол. Ты сказал, что в следующий раз груз будет действительно крупным. Я хочу сказать, ты заработаешь гораздо больше. И ПОСЛЕ этого ты сможешь прекратить, и все будет по-прежнему…

Свет в ее глазах погас, она откинулась на подушку.

— Нет, это невозможно. Всегда есть один шанс, и было бы ужасно, если…

— Десять лет тюремного заключения, — сказал он. — Господи, я просто не знаю! Может быть…

Она потянулась к нему с чарующей улыбкой:

— Забудем о деньгах и тому подобных вещах. Мы вместе. Кто знает? Если это последний раз, мы всегда будем сожалеть, что потратили его на болтовню.

— Не последний! — твердо заявил он.

Она облизала губы, что-то вроде дымки затуманило ее глаза:

— Ты тоже тратишь время на курение сигарет. Сможешь курить целыми пачками, когда вернется твоя жена. Пол, мой дорогой.

Он издал неясный звук, почти стон, дождался, когда она закроет глаза, при этом язык ее нетерпеливо двигался по губам.

Он сунул вслепую горящую сигарету на край стола и бросился к девушке. Сигарета продолжала гореть, оставив след на полировке. Вскоре от сигареты не осталось ничего, кроме кучки пепла. Ветерок из распахнутого окна развеял ее, частично пепел оказался на полу.

Зазвонил телефон.

Слейтер в смятении поднял голову. Они переглянулись.

— Она не могла бы… — пробормотал он.

Снова телефонный звонок. Он схватил трубку.

— Да? ОНА? Мой бог! Да. Благодарю.

Он положил трубку на рычаг.

— Марта вернулась. Сейчас она в вестибюле. Ты должна…

Усевшись на постели, девушка встряхнула волосами.

— Как раз удобное время ей сказать, не так ли? То есть если ты действительно решил ей сказать.

— Только не так! — в ужасе замахал руками Слейтер. — Если она нарвется на… — Он жестом показал на взбитую кровать, на беспорядок в комнате. — Это исключается. Черт побери, разве ты не можешь поспешить?

Он схватил ее за руки и стащил с постели. Она свалилась на свою одежду.

— Значит, все то, что ты несколько минут назад шептал мне на ухо, было враньем? Не удивлена. Мне известны такие привычки мужчин. Обещания…

— Я говорил совершенно серьезно. Но сейчас… Господи, у нас нет времени. Да брось ты все эти мелочи, натяни платье и надень туфли. Вивьен, дорогая, пожалуйста. Я не могу причинить ей такую боль. Ей уже пришлось пережить одну трагедию.

— А я? — спросила она с достоинством, которое со стороны представлялось весьма комичным, ибо в этот момент она через голову натягивала платье на голое тело.

— Тебе никто не может причинить боль! — воскликнул он. — Это одно из твоих достоинств, которое особенно мне нравится.

— Я крутая, не так ли? — закричала она, натягивая узкое платье на бедра и пытаясь застегнуть молнию. — Я не из плоти и крови, я сделана из металла. Ты так воображаешь?

— Не глупи, крошка, мне хорошо известно, из чего ты сделана. Вовсе не из металла. Да брось ты эту молнию.

Он протянул ей туфли. Прыгая на одной ноге, она обувалась. Было похоже, что она расплачется.

— Тебе в голову пришла блестящая идея, как делать деньги. Совершенно безопасная. И видит бог, как нам нужны эти деньги, тебе и мне! Возможно, это ничего не решает, но они нам нужны. Нам пора принимать решение. И вдруг ты пугаешься, потому что они задали тебе несколько вопросов, потому что судья отчитал тебя… Все мысли, планы…

Она сунула вторую ногу в туфлю.

— Но, Пол, ты все равно так мне мил. Почему все богатые американцы жирные, нудные и лысые? Можешь ты мне это объяснить?

— Не сейчас, — ответил он, суя ей в руки то, что она не успела надеть. — Я позвоню тебе завтра. А сейчас поспеши, бога ради. Вот твой пояс. Господи, если бы ты его здесь оставила! Заверни за угол в коридоре, ты услышишь, как подойдет лифт. И смотри, не попадайся ей на глаза. Это было бы неразумно.

Он торопливо поцеловал ее в лоб и выставил за дверь. В этом паршивом отеле есть одна хорошая вещь. Когда лифт работал, он издавал ужасный шум, но пока все было тихо. Вивьен так и не успела толком одеться. Задник одной туфли заломился, а узкое платье собралось в складки на бедрах, обнажая стройные ноги. Прихрамывая, она вышла в коридор, и Слейтер проводил ее восторженным взглядом.

— Ну, черт побери, разве я могу отказаться от такой девушки? — почти простонал он.

Шагнув назад, он запер дверь и быстро осмотрел комнату. В первую очередь, разумеется, нужно было привести в порядок постель. Натянуть простыни и взбить подушки. Потом он надел на себя спортивную рубашку с короткими рукавами, придирчиво оглядел свое лицо в зеркале, стер помаду с шеи и подбородка. Коротко остриженные волосы, благодарение богу, не требовали внимания.

После этого он медленно и придирчиво осмотрел все помещение, метр за метром, и не напрасно. Был обнаружен испачканный в помаде окурок, который был тут же уничтожен. Успокоившись, он растянулся на кровати, взял в руки последний выпуск «Айленд Таймс», который, как ему показалось, полностью был посвящен убийству англичанина по имени Альберт Воттс.

Но он был слишком взволнован, чтобы читать. Чтобы полностью уничтожить подозрения, которые могли возникнуть у жены, он должен был делать что-то нормальное, обыденное. Пройдя в ванную, он засунул полотенце за ворот рубашки и намылил лицо кремом. Правда, он побрился до прихода Вивьен, так что сейчас просто снимал с щек пену. Рука у него дрогнула, когда он наконец услышал скрежет поднимающегося лифта. Он притворился, что борется с упрямым местом над верхней губой, когда в замке повернулся ключ.

— Дорогая? — окликнул он. — Я здесь.

Он подошел к дверям в спальню, в руке поблескивала бритва. Его жена Марта, пепельная блондинка с широкими скулами, опустила дорожную сумку.

— Пол!

Она откинула волосы утомленным жестом, подошла к бюро и достала сигарету из лежащей пачки. Она казалась страшно усталой. Постучав сигаретой о крышку бюро, она заговорила:

— Боюсь, что это было чистой потерей времени. Женщина, которая изготовляет такие очаровательные тканые коврики, больна вот уже три месяца, у нее для меня не нашлось ни одной штуки. После этого я решила, что не стоит ехать в другую деревню ради нескольких корзинок, и вернулась домой. Я немного расстроилась, Пол, потому что сильно рассчитывала на эти коврики. Надеюсь, что в ближайшее время нам все же повезет.

Ей удалось улыбнуться. Слейтер довольно долго смотрел на нее. Он стер с лица остатки пены и бросил полотенце в корзину для грязного белья. Войдя в комнату, он обнял жену.

— Не огорчайся, дорогая, — заговорил он, прижимая ее к себе, — это все пустяки. Но мы не можем дольше вот так перебиваться с хлеба на квас. Это несправедливо по отношению к тебе. Ты не заслуживаешь такого существования, и я намерен кое-что предпринять в этом отношении.

Он почувствовал, как напряглось ее тело.

— Я вовсе не имею в виду то, о чем ты подумала… Если не смогу заработать деньги честным путем, то утоплюсь и разом покончу все счеты с жизнью. Больше не будет этих постыдных поручений помимо таможни. С этим все. Пусть ищут себе другого простака.

Она откинулась назад.

— Ты говоришь это серьезно, Пол? — спросила она, пристально вглядываясь в его лицо.

— Черт побери, можешь не сомневаться! Сыт по горло подобным заработком!.. Они напугали меня, откровенно в этом сознаюсь, но я не хочу отказываться от этого только по этой причине. Уж слишком мерзко себя чувствуешь. Сначала я подумывал проделать это еще разок. Но знаю, чем все это заканчивается. Я сделаю это «в последний раз», потом еще в последний и буду продолжать, пока не попадусь. Пора остановиться. Я это твердо решил, увидев твою скорбную улыбку.

— Благодарение богу, Пол! — вкрадчиво произнесла она. — Ты даже не представляешь, что я вынесла, честное слово. Что было бы со мной, если бы я тебя… потеряла.

Она невесело засмеялась.

— Нелепо быть такой впечатлительной и возбудимой, но я с собой не могу ничего поделать.

Он поцеловал ее в губы, прижимая к груди.

— Ничего нелепого в этом нет. Не знаю, что творится со мной в последнее время, не найду слов, чтобы описать свое состояние. Но теперь все прошло, и неожиданно я стал даже удивляться, о чем это я беспокоился. Я молод и здоров, у меня нет никаких отклонений. У меня довольно хорошее образование. Где-то в мире существует филантроп, который предложит мне работу.

— Конечно, дорогой, — пролепетала она. — Единственное, чего тебе не хватает, это уверенности. Благодарение богу, ты образумился. Я так переживала…

— Давай посидим. Ты, должно быть, устала.

Он подвел ее к кровати. Она сбросила туфли и уселась, опершись спиной о подушки.

— Временами ты бываешь таким милым, Пол. Что я сделала со своей сигаретой?

Он отыскал ее и чиркнул спичкой.

— Ты действительно становишься рассеянным, — весело заметила она, — снова положил горящую сигарету на стол. Мне еще нужно отучить тебя от этой привычки.

Он что-то пробормотал. Она наклонилась вперед, чтобы зажечь свет, ее ноздри слегка затрепетали.

— Кажется, ты стал пользоваться новым лосьоном после бритья, дорогой? — она снова принюхалась и неодобрительно добавила: — Не уверена, что он мне нравится. Для мужчины слишком резкий.

— Первый раз попробовал его, — сказал он, наклонившись вперед, чтобы она не видела его лица. Ладони у него вспотели, он вытер их о рубашку.

Она приложила кончик указательного пальца к пятнышку на его шее, которое не скрывал расстегнутый воротник. Вообще-то таких отметин было несколько, можно было предположить, что это след чьих-то зубов. Ее ноздри снова затрепетали, она слегка нахмурилась.

Раздался гул самолета, пролетающего где-то высоко над ними.

Слейтер посмотрел на часы.

— Должно быть, это самолет из Майами, — сказал он.

 

Глава 3

Из аэропорта Майкл Шейн добирался в экипаже, куда была впряжена самая настоящая лошадь. Уже одно это было привлекательным. В Хибикус Додже его приветствовала миниатюрная англичанка в пестром платье с глухо застегнутым воротником. Ее возраст можно было определить только ориентировочно — от тридцати до пятидесяти лет.

— По-видимому, вы — мистер Шейн, — заговорила она уверенно. — Как поживаете? Я — мисс Трайверс, ваша хозяйка. Рада вас видеть в Хибикус Додже.

Она сунула маленькую ручку Шейну, и ее рукопожатие оказалось поразительно крепким.

— Я в восторге, что вы решили приехать к нам, мистер Шейн, — продолжала она, — и я надеюсь, что мы сможем сделать ваше пребывание здесь приятным. Если вы пройдете со мной, я покажу вам ваш коттедж.

Она провела его через ухоженный садик по дорожке к розовому коттеджу, который Люси выбрала из пачки рекламных проспектов. Он стоял на возвышении над изгибом берега. Поблизости имелись и другие коттеджи, при каждом собственный садик с непременной зеленой лужайкой, отделяющей его от соседей. Песок внизу у моря казался необычайно белым, кое-где прорезанный черными пятнами пальм.

Дама провела его по всему домику.

— Прекрасно, прекрасно, — сказал ей Шейн. — Все как в рекламе.

Кучер экипажа внес видавший виды чемодан детектива в спальню. Шейн вытащил из кармана пригоршню британских монет, которые получил в аэропорту, и протянул их мисс Трайверс. Та моментально отсчитала соответствующую сумму и вручила вознице. Тот был явно разочарован, но она властным жестом выставила его из дома, и он поплелся по дорожке, что-то бурча под нос.

— Теперь давайте подумаем, — сказала она, — что я еще должна сказать вам… Обед в семь. После того как вы устроитесь, почему бы вам не зайти ко мне, я напою вас чаем.

Шейн усмехнулся.

— Чай никогда не был моим излюбленным напитком. Спасибо. Возможно, утром мне захочется отправиться на рыбалку. В вашей местной газете нет списка агентств, где я смогу получить напрокат все, что требуется?

— Вот здесь, мистер Шейн.

Свежий номер «Айленд Таймс» лежал на кофейном столике вместе с экземплярами популярных американских еженедельников. Мисс Трайверс, взяв его в руки, глянула на передовицу и прищелкнула языком, потом полистала страницы, пока не нашла объявлений о сдаче лодок напрокат.

— Все они вполне надежные, насколько мне известно, — сказала она. — Сама я не спортсменка.

Шейн взял газету.

— У вас произошло убийство?

— Ну да, — недовольно нахмурилась она. — Надеюсь, вы не думаете, что подобное случается ежедневно? Это ЧП.

— Все в порядке, — усмехнулся Шейн, уголки его губ скривились в ухмылке, — в Майами тоже иногда убивают людей. Так что я не боюсь. Вроде бы я дома…

Она искоса посмотрела на него и сурово произнесла:

— Не морочьте мне голову, мистер Шейн. Для нас это не шуточное дело, уверяю вас. Я бы хотела, чтобы эта информация не появлялась в газетах, но… Наше экономическое благополучие настолько зависит от туристов, что подобная история может иметь самые печальные последствия. Поверьте, в доходах ночных клубов сразу же произошел ужасающий спад. Люди не желают после наступления темноты идти в старый город, что, на мой взгляд, просто смешно. Вы там в такой же безопасности, как в собственной гостиной… Уверена, у вас не будет подобных колебаний, мистер Шейн, — добавила она, посмотрев на его фигуру.

— Я приехал отдохнуть, — ответил он. — Мне думается, я с успехом могу отдыхать в дневное время. Слышал, у вас имеются ночные заведения, которые непременно следует посетить.

— Это есть, — заверила она его, откидывая назад волосы. — Не то, чтобы я сама там часто бывала. Дни моего увлечения танцами давно миновали. Но если бы я задумала отправиться на танцы, то пошла бы, не обращая внимания ни на какие убийства.

— А если ваши копы такие же, как у нас, — подхватил Шейн с совершенно непроницаемым выражением лица, — они наверняка заполонили все «злачные места» поблизости, так что же еще может произойти?

— В точности мои слова! — воскликнула мисс Трайверс. — Именно это я говорила сегодня моим друзьям. Всех полицейских сняли с регулирования движения и перебросили на патрулирование туземных кварталов… Но я разболталась, а вам не терпится принять душ и переодеться с дороги.

— Ничего подобного, мне очень интересно, сказал Шейн. — Воображаю, сколько разговоров вызвала эта история.

— Сейчас об этом только и судачат! Понимаете, для нас это необычно. Мне кажется, это одно из самых спокойных и тихих мест на всей земле. Я не хочу сказать, что у нас не бывает скандалов или драк по ночам, когда люди, выпив лишнего, отправляются танцевать довольно разнузданные туземные танцы. Но это проявление чисто животных инстинктов, и я, например, против того, чтобы их ущемляли в этом отношении. Потому что тогда может произойти взрыв в другом месте. Те, кто больше всею жалуется сейчас на падение нравов, не перестают думать, что без чернокожих наш остров стал бы образцом тишины и благолепия. За последнюю неделю я слышала совершенно дикие предложения. К примеру, чтобы в девять часов закрывались все клубы, рестораны и прочие увеселительные места… Неужели туристы приезжают сюда исключительно ради солнца и красивой местности? Да они уедут отсюда через неделю, если не раньше.

— Вы думаете, что его убили туземцы?

— В этом нет сомнения. Но сразу же возникает вопрос, если вас действительно интересует наш разговор.

Шейн заверил ее, что это так, и она продолжала:

— Кое-то из британцев считает, что мы должны смотреть на это бессмысленное убийство как на первое проявление националистических чувств, потому что чего ради какой-то туземец стал бы убивать бедного Альберта Воттса, если только тот не является в его глазах символом правящего класса? И если бы вы знали Альберта, вы бы сказали, что они избрали весьма неудачный символ.

— Так вы его знали?

— Да, конечно. Воттсы живут буквально через дорогу, а мы, британцы, на чужой земле имеем тенденцию держаться кланом. Дафни Воттс, при всех ее недостатках, является моей подругой… Кое-кто поговаривает о том, что нам следует организовать народную полицию и носить с собой оружие, как в Кении, в противном случае, нам всем перережут глотки. Я говорю, что это ерунда… Не надо терять головы. Поручите это дело полиции, пусть они разбираются. В первую очередь туземной полиции. Я достаточно долго живу на этой земле, чтобы знать, что истина в отношении некоторых людей иногда бывает поразительной. Правда, что Альберт производил впечатление самого рядового человека, но я считаю, что у кого-то, уж не знаю у кого именно и почему, имелось весьма веское основание желать ему смерти.

— Вижу, что вы над этим много думали! — воскликнул Шейн.

— Естественно. Я большая любительница детективной литературы. Это мой порок, если хотите знать. Так что, если вам нечего будет читать, пока вы находитесь здесь, милости прошу, у меня огромное количество книг такого рода. Конечно, мои вкусы склоняются к Агате Кристи, хотя американцы, насколько я знаю, предпочитают побольше сырого мяса в своей диете.

Шейн подмигнул, и ее это немного смутило.

— Разве я не права? Или я сказала что-то не так?

Она взглянула на свои часы:

— Боже, уже так поздно! У меня тысяча дел, которые нужно сделать до обеда… Если вам что-нибудь нужно, спрашивайте без колебаний. Мы хотим, чтобы ваше пребывание здесь было удобным.

Шейн проводил ее до дверей, затем занялся тем, чтобы собственными силами сделать свое пребывание максимально комфортабельным. Он бросил пиджак на один стул, галстук на другой. Снял носки с ботинками и швырнул их в четыре разных места. После этого комната приобрела жилой вид. Перейдя в спальню, он раскрыл чемодан и с сомнением рассмотрел яркую одежду, которую Люси посчитала подходящей для его отпуска в тропиках. Большинство мужчин, которых до сего времени видел здесь Шейн, ходили в шортах, но он решил отложить это на далекое будущее.

Майкл достал бутылку коньяка, которую по весьма низкой цене купил в аэропорту, и отнес ее в кухоньку. Он вытащил из холодильника кубики со льдом и бросил их в стакан с водой, другой наполнил коньяком.

Оба стакана и бутылку он отнес на террасу, выходившую к океану. Усевшись в шезлонг, он попробовал коньяк, запив его ледяной водой. Потом стал любоваться пальмами, белым песком и синей водой. Четверо американцев, двое взрослых и двое детей, устроились на пляже. Дети что-то неистово вопили. Перед отелем санатория народу было побольше. Среди пальм пестрели яркие цветы.

Шейн почувствовал, что начинает расслабляться. Он с трудом выпрямился, сделал еще один глоток коньяка и потянулся за газетой.

С минуту его внимание было занято объявлениями о прокате рыболовного снаряжения. В его распоряжении будет целый день, пока не прибудет уведомление с его описанием.

Он неохотно вернулся к первой странице, где был помещен отчет об убийстве, но через минуту уже полностью в него погрузился.

А через пятнадцать минут он отложил в сторону газету и налил себе снова коньяка. Заглянув вторично в газету, он запомнил адрес, потом с сожалением посмотрел на очаровательный вид, допил содержимое обоих стаканов и опустил ноги с соседнего шезлонга. Все это было проделано без всякой охоты. Повернувшись спиной к берегу, он вернулся в коттедж и собрал носки и обувь. Обувшись, он одел самую неяркую из своих рубашек, посчитав, что в ней он не будет выделяться из толпы.

Пройдя мимо Доджа, он оказался на Бевью Роуд, где ему следовало разыскать номер 1306. Сначала он направился в неверном направлении, ему пришлось возвратиться, пройти снова мимо Доджа, миновать несколько вилл, окруженных садиками. Вскоре он добрался до надписи над частоколом, которая гласила «Конец пути». Чуть ниже «А. Воттс».

Шейн открыл калитку, и на него тут же напала маленькая свирепая собачонка, которая яростно лаяла и делала наскоки на него, пока на ступеньках не появилась толстуха и зычным голосом не позвала: «Жоржетта! Не забывай, как следует себя вести!»

Она носила не менее сотни килограммов, которые удерживала миниатюрными ножками в туфлях на высоченных каблуках. Черты ее лица казались почти утонченными среди складок жира. Волосы были подняты наверху, в крутых кудрях.

Шейн двинулся вперед по хорошо утрамбованной дорожке между аккуратными клумбами. Он повысил голос, чтобы заглушить собачий лай:

— Миссис Воттс? Меня зовут Шейн. И я…

Она взглянула на него раздраженно голубыми, как у куклы, глазами:

— Я вас не слышу…

— Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, если вы не возражаете.

— Жоржетта! — сказала она в гневе, упираясь руками в необъятные бедра. — Замолчи, пожалуйста. Войди в дом и замолчи!

Ей удалось загнать собачонку в дом.

— Теперь начните с самого начала, — сказала она Шейну. — Я не слышала ни одного вашего слова. Люди превратили ее в комок нервов. Правда, доктор сказал, что со временем она успокоится.

Он начал снова:

— Меня зовут Майкл Шейн. Я из Международной полицейской Ассоциации. Меня прислали расследовать смерть вашего мужа. Нам кажется, что в ней много странного, и, откровенно говоря, мы совершенно не удовлетворены тем, как местная полиция проводит расследование.

— Я тоже! — воскликнула она. — Совершенно очевидно, что…

По улице проехал велосипедист, и она понизила голос:

— Пройдемте в дом, мистер Шейн. Мои соседи отличаются страшным любопытством.

Она первой поплыла по ступенькам.

— Я успела выпить одну-единственную чашечку чая, мистер Шейн. Надеюсь, вы составите мне компанию?

— Я уже пил чай, спасибо.

— Лишняя чашечка хорошего чая никогда не повредит.

На мебели в маленькой гостиной были чехлы из цветастой ткани, повсюду стояли фарфоровые статуэтки и морские раковины. Он двигался с большой осторожностью, опасаясь что-нибудь разбить. Она отправилась к буфету за второй чашкой. На низком столике перед диваном все было приготовлено для чаепития, чайник был под стеганым чехлом.

Она медленно опустилась на диван. Очевидно, это было ее обычное место отдыха, потому что этот конец дивана заметно прогнулся. Шейн придвинул себе простой стул. Он отказался от сахара и сливок, приведя в недоумение хозяйку, которая не забыла ни то, ни другое.

— Так вот как вам нравится чай? — поинтересовалась она.

Шейн сделал глоток, стараясь не поморщиться.

— Спасибо, все в норме.

— Попробуйте мои маленькие кексики, — предложила она. — Я понимаю, что мне следовало бы соблюдать диету, но теперь, когда Альберта больше нет, я решила, что нет оснований терзать себя. Чего ради? Я сидела в четырех стенах, чувствуя себя самым несчастным созданием на свете, и неожиданно сказала себе: Дафни, милочка, хватит морить себя голодом. Засучи рукава и достань с полки поваренную книгу. Я почувствовала себя грешницей, но зато снова обрела интерес к жизни.

Она прыснула от смеха и отправила в рот целый кексик. Челюсти у нее заработали, и Шейн подумал о зыбучих песках, затягивающих неосторожного зверька. В углу рта у нее появилась капелька шоколадного крема, она это почувствовала и слизнула ее кончиком языка.

Держа в руке чашечку с блюдцем, он приступил к атаке.

— Прежде всего, миссис Воттс, местная полиция узнает, что я здесь, но чем дольше я смогу работать независимо, тем лучше. Так что никому не рассказывайте, что вы со мной беседовали.

— Можете рассчитывать на мою абсолютную осторожность и благоразумие. — Наклонившись к нему, она добавила: — Я уверена, что они кого-то покрывают.

— Я не удивлюсь, если вы окажетесь правы, — сурово произнес Шейн. — Я не хочу спрашивать у них протоколы, пока нет такой необходимости, поэтому я прошу вас рассказать мне все то, что вы им уже сообщили. Понимаю, что это тяжело для вас, миссис Воттс.

Нетерпеливое выражение исчезло с ее лица, оно стало меланхоличным. Она вздохнула.

Шейн продолжал:

— Пока мне известно лишь то, что было напечатано в газетах. Ваш муж позвонил вам с работы и предупредил, чтобы вы не ждали его к обеду. Он запер офис ровно в шесть, как обычно, и пошел пешком по Хай-стрит к заливу, плащ у него был перекинут через руку, все как всегда. В этом месте он исчез. Копы не нашли ни одного человека, который видел его с того времени, когда чернокожий сторож обнаружил его мертвым у входа. Он был убит тремя ударами ножа. Его бумажник исчез, карманы были вывернуты наружу. По кровавому следу на тротуаре видно, что он несколько раз падал. Его одежда была в беспорядке. Он был сильно пьян.

— Чепуха! — яростно воскликнула она. — Они все фальсифицировали по каким-то непонятным соображениям. Или, возможно, по совершенно понятным. Альберт был убежденным трезвенником. За двадцать лет он не выпил ни одной рюмки.

— Он никогда не ходил в бары или ночные клубы?

— Нет, конечно, мистер Шейн. Он скорее бы оказал финансовую поддержку… — Она покраснела. — Ну, я чуть было не сказала «дому, который пользуется дурной славой», но нужно было знать Альберта…

И вновь ее нервный смешок.

Ее взгляд устремился на пианино, на котором стояла фотография, очевидно, покойника. У него были пушистые кавалерийские усы, которые резко контрастировали с остальным лицом. И волосы и подбородок были неприметными. Даже на снимке глаза выглядели слезящимися. От рта тянулись усталые складки. Он явно старался выглядеть бравым воякой, но это ему не удалось.

Майкл поинтересовался:

— Ваш супруг воевал?

— Нет, его не взяли в армию по болезни. Он не распространялся на эту тему, но мне казалось, что он сильно переживал. Вообще он был болезненно застенчивым и замкнутым, ему было бы полезно повращаться среди людей с иными взглядами на жизнь.

Шейн приподнял свою чашечку, как бы намереваясь сделать еще глоток, но тут же снова поставил ее обратно.

— Застенчивые люди обычно не работают в туристических бюро.

— Его должность не требовала общения с людьми. Он занимался бухгалтерией, планировал маршруты, договаривался с гостиницами и, конечно, много занимался вопросами багажа. Вы были бы поражены, сколько люди приобретают совершенно ненужных для них вещей, которыми они впоследствии вряд ли будут пользоваться, только потому, что здесь они гораздо дешевле, чем в Америке. Альберт не жаловал туристов, в особенности женщин. Про них он рассказывал массу самых настоящих анекдотов.

Отвернувшись в сторону так, чтобы не видеть, что делает ее рука, она взяла из вазочки еще один кексик и быстро отправила его в рот.

В комнате было страшно жарко. Он чувствовал, что на лбу у него выступил пот.

— Какие, например, миссис Воттс? — заставил он себя спросить.

— Вы наверняка знаете подобные истории, — ответила она, громко чавкая, — о бесстыдницах, нескромных в одежде и в разговорах пустышках, которые хвастают друг перед другом своими случайными романами и удачными покупками. Альберт их презирал. Особенно их сентиментальное отношение к здешним туземцам.

— Это как раз один из тех вопросов, который нас занимает, — сказал Шейн. — Были ли у вашего мужа какие-то причины в тот вечер оказаться в туземном квартале? Имелись ли среди туземцев у него знакомые или друзья?

— Решительно заявляю — нет! Совсем наоборот. Место зловонное, грязное, настоящая клоака. Альберт был страшно брезгливым. Там он не мог оказаться по своей воле. Его не могли там убить… То есть убили его там, не так ли? Как я считаю, дело именно в этом. Прочитав отчет в газете, я намеревалась послать туда опровержение. Как все это выглядит? Еще один респектабельный, всеми уважаемый человек отправился на ночь к цветной потаскухе. Извините за бранное слово. Он выпил слишком много, развлекаясь в обществе воров и бездельников, и по глупости затеял с ними ссору. Все просто объясняется. Но это не так.

— Вернемся к телефонному звонку, миссис Воттс. Что в точности он сказал?

Она задумалась.

— Вот это было довольно странно, нужно признать. Я не стану вас утомлять рассуждениями об островной политике, в которой я сама ничего не понимаю. Короче, Альберт был недавно избран в комитет по охране традиционных интересов, который должен был противостоять усиливающейся туземной агитации. Он позвонил предупредить, что назначено заседание этого комитета для обсуждения какого-то конфиденциального вопроса. Он перекусит в городе в ресторане. Хорошо. У меня не было оснований сомневаться, что такое заседание действительно состоится. Но он продолжал говорить на ту же тему, даже назвал, где они будут заседать, кто будет присутствовать. Самое странное, что полиция установила, что никакого заседания не состоялось и даже не планировалось. Альберт обещал принести мне журнал, и это были последние слова, которые я от него слышала.

Она приложила к глазам салфетку, хотя Шейн не увидел слез.

— Вы не заметили в нем никаких перемен за последние несколько месяцев? — спросил он.

Она дотронулась пальцем до подбородка.

— Ничего особенного, мистер Шейн. Кое-какие мелочи. Его стала мучить бессонница. Это его, который, сколько я его помню, спал, как бревно. Иногда он даже выходил «побродить», как он выражался. Он стал раздражительным. Прежде он был необычайно флегматичен, а тут несколько недель назад, поверите ли, схватил скатанный в трубочку «Панч» и ударил Жоржетту. И за что? Бедняжка царапалась в дверь, хотела выйти наружу.

Шейн сохранил серьезное выражение лица.

— Он никогда не говорил о возможности заработать крупную сумму денег?

Она покачала головой и потянулась к кексам.

— Деньги? Нет, едва ли. Он всегда восхищался тем, как я умею так экономно вести хозяйство, но недавно заявил, что довольно мне обходиться самыми дешевыми обрезками, как он выразился. Он велел мне покупать хорошее мясо, заявив, что кости можно оставить туземцам.

С каждой минутой в комнате становилось все жарче и душнее. Шейн с большим трудом противился желанию выскочить на свежий воздух.

— Еще парочка вопросов, миссис Вотс. Он много разъезжал?

— Нет. Правда, недавно ему пришлось съездить в Майами на какие-то курсы, но до этого он ни разу никуда не уезжал.

— Имел ли он какие-нибудь дела с человеком по имени Луис Альварец?

Она покачала головой, тогда он назвал другое имя:

— Пол Слейтер?

Он внимательно наблюдал за ней. Она сделала большие глаза:

— Надеюсь, вы не допускаете мысли, что этот симпатичный красавец Пол Слейтер мог иметь какое-то отношение…

— Просто выстрел наугад, — поспешил успокоить ее Шейн. — Они с вашим мужем знали друг друга?

— Поверхностно. Мы иногда видели мистера Слейтера на танцах в «Яхт Хэвен» или же на фейерверках. Мистер Слейтер однажды на танцах угостил нас мороженым. Удивительно внимательный молодой человек, он не похож на американца. Я не хочу быть невежливой, — торопливо добавила она, — но те американцы, которых мы видим здесь…

— Вы меня ни капельки не обидели, — засмеялся Шейн.

Он поставил чашечку на поднос подальше от хозяйки, чтобы она не видела, что он практически ничего не выпил.

— Еще чайку, мистер Шейн?

— Нет, благодарю, — сказал он, поднимаясь. — Вы очень помогли расследованию, миссис Воттс, и я сообщу вам, если мне удастся что-нибудь выяснить.

— Попробуйте на дорогу хотя бы один из моих шоколадных кексиков, — сказала она и тут же в смятении добавила: — Боже, похоже, что ни одного не осталось. До чего же я рассеянная! Извините, мистер Шейн, я не нахожу себе места от стыда.

Она попыталась подняться с дивана, но это оказалось для нее непосильным.

— Прошу еще раз извинить меня, но я не стану вас провожать, у меня закружилась голова. Знаете, эти разговоры… Я не любительница демонстрировать свои чувства, но когда я говорю об Альберте, слезы сами набегают на глаза…

Она снова пустила в ход салфетку.

Свирепая собачонка выпустила Шейна из дома без единого звука. Детективу казалось, что глаза Альберта Воттса на фотографии следили за ним, пока он шел к двери.

Оказавшись в саду, он вытер лоб и издал беззвучный продолжительный вздох.

 

Глава 4

Следующий день Майкл Шейн провел как самый обычный турист. Он оставил в комнате записку мисс Трайверс, чтобы его разбудили пораньше. После завтрака он позвонил, чтобы прислали кэб. Пока Шейн на ступеньках Доджа ждал экипаж, к нему подошел один из постояльцев, англичанин по имени Сесиль Повис.

Это был высокий человек в потрепанном пиджаке с кожаными квадратиками на локтях. Очки в толстой коричневой оправе придавали ему сходство с тоскующей совой.

— Послушайте, — заговорил он неуверенно, вытаскивая трубку изо рта, — мисс Трайверс сказала мне, что вы собираетесь поехать на рыбалку на лодке. Вы не возражаете, если я поеду с вами?

— Буду очень рад.

— Цены на лодки здесь кусаются, мне одному это удовольствие не по средствам, — пояснил он, — на двоих уже легче. Конечно, если бы удалось взять лодку на троих или четверых, было бы еще лучше. Сейчас принесу свое снаряжение. Буду через минуту.

Он действительно быстро вернулся, у него было с собой нечто, что, как показалось Шейну, напоминает видавший виды магнитофон, работающий на батареях.

— Все вместе представляется смехотворным, если хорошенько подумать, — сказал он. — Я читаю лекции в Оксфорде по антропологии. Черт знает, что за предмет, строго между нами. Я пишу диссертацию по народным верованиям в Карибском бассейне. Дело идет туго.

Он сунул трубку в рот и чиркнул спичкой.

— Я подумал, поеду-ка я на остров и буду слушать истории, которые там болтают среди туземцев. Но если бы вы знали, как трудно заставить их разговориться. Сейчас я собираю сказания, связанные с рыбной ловлей. Возможно, туземцы станут более разговорчивыми, когда мы окажемся на воде.

Прибыло такси, какая-то допотопная английская машина. Повис быстро скользнул на место рядом с водителем, чувствовалось, что у него богатый опыт в этом деле. Шейн устроился сзади, сильно согнув длинные ноги, и попросил водителя отвезти их в туристическое агентство по прокату лодок.

Они взяли лодку еще с двумя американцами, мужем и женой из Чикаго. Шкипер-туземец быстро показал, что он знает свое дело. Он повел судно к дальнему концу острова, находившемуся довольно далеко от берега, выключил мотор, и они поплыли по течению. Он долго вглядывался в воду, а потом изрек:

— Вот хорошее место.

У Шейна рыба клюнула буквально через минуту, как он забросил леску с крючком в воду. К концу дня, когда они поплыли обратно, у него была целая связка из восьми рыбин, причем самая крупная весила больше четырех килограммов. Повис провел день в разговорах со шкипером и его босоногим подручным. Несколько раз он включал магнитофон.

Шейн убедил его взять в руки удочку как раз перед тем, как они пустились в обратный путь. И Повис поймал самую крупную рыбу этого дня.

На причале околачивался фотограф с превосходным аппаратом. Шейн одолжил у англичанина рыбу и попросил фотографа запечатлеть его с таким богатым уловом. Фотограф обставил процедуру весьма торжественно, отыскивая, как он выражался, наиболее эффектный ракурс. Потом извлек из кармана большой секундомер. Прошло не менее десяти секунд, на причал вышел местный коп, на нем был ярко-синий мундир с красной отделкой, белый шлем и белые перчатки.

Потрясающая картина!

И тут Шейн вспомнил. Примерно полчаса назад он слышал гул большого самолета. Это был, наверняка, самолет из Майами, который доставил полицейское уведомление. Он невольно сжался, когда коп проходил мимо. Парочка из Чикаго была настолько потрясена великолепием мундира полицейского, что стала его умолять сфотографироваться с ними. Сознавая свою неотразимость, он согласился, и они стали дожидаться фотографа.

Шейн зашагал в сторону причала.

— Ваша фотография, а? Еще пять секунд! — закричал фотограф.

— Столько я могу подождать, — пробормотал Шейн.

Он вынужден был вернуться, но, к счастью, американцы поставили полицейского таким образом, чтобы сфотографироваться на фоне рыболовного судна. Фотограф вручил Шейну снимок и конверт с маркой, чтобы вложить его туда. Он с любопытством посмотрел на фотокарточку. На ней красовался высокий широкоплечий американец, глаза затемнены длинным козырьком спортивного кепи, широкая улыбка, легкий загар, прекрасное настроение и здоровенная рыбина в руках.

Однако с прибытием самолета из Майами настроение Шейна несколько упало. Он торопливо нацарапал на конверте адрес Люси и опустил письмо в почтовый ящик.

Когда он вручил рыбную связку мисс Трайверс для кухни Доджа, его настроение несколько улучшилось. Приходилось признать, что всего один день на воде принес ему больше пользы, чем долгое пребывание в больнице. Он принял душ, переоделся и спокойно посидел на террасе. Он почти не сомневался, что его беззаботному существованию пришел конец, и хотелось полностью насладиться покоем.

Повар-туземец нафаршировал рыбу чем-то острым и подал ее под потрясающим соусом. После обеда Майкл отнес кофейник на свою террасу и блаженствовал, наблюдая за тем, как садится солнце. Он дождался первой звезды и только после этого вызвал экипаж.

Шейн взял с собой большую сумму денег, засунув их в задний карман брюк, а бумажник и удостоверение частного детектива запер в своем чемодане. На нем был одет белый пиджак. Услышав стук лошадиных копыт, он вышел наружу. По дороге он сорвал красивый цветок в петлицу. Больше он ничего не мог придумать в плане маскировки.

Майкл попросил отвезти себя в город. Возница чмокнул, и экипаж тронулся. Откинувшись на сиденье с незажженной сигаретой во рту, Шейн принялся оценивать ситуацию. Он не раз разговаривал с детективами и тайными правительственными агентами, которые преднамеренно позволяли преступникам «завербовать» себя. Он и сам пару раз играл подобную роль, и его всегда поражало, как просто завоевать доверие преступников, которые, по логике вещей, должны быть более подозрительными, чем обычные люди. Все, что требовалось, это выпивать в нужном баре и выглядеть нелюдимым и вспыльчивым. Но на это требовалось время, а его у него как раз и не было. Теперь ему придется опасаться местной полиции. Но, с другой стороны, этот план может и сработать. Если за ним будет охотиться местная полиция, то у Луиса Альвареца, владельца клуба «Встреча Пиратов», не будет оснований подозревать, что он на самом деле кто-то другой.

Шейн наклонился вперед.

— Я подумал, что неплохо было бы заглянуть в какой-нибудь ночной клуб. Такое место, где хороший оркестр и интересное шоу.

Возница назвал три или четыре клуба, прежде чем упомянуть «Встречу Пиратов».

— Кто-то уже говорил мне о нем, — воскликнул Шейн. — Звучит неплохо.

Тот хмыкнул. Через пятнадцать минут он осадил своих коней перед огромной вывеской, на которой был изображен одноногий пират с черной повязкой на глазу и попугаем на плече. Внутри играл оркестр. Вывеска была подсвечена, дальше по улице виднелись аналогичные, одна привлекательней другой. Но сама узенькая улица была пустой. На углу дежурили двое местных полицейских.

— Похоже, что тут все повымерли, — заметил Шейн.

— Толпа соберется позднее, — заверил его возница. — Но если вам здесь не нравится, я отвезу вас в «Дарти Эд», там очень симпатичные девочки.

Он указал пальцем в направлении одной из вывесок. В этот момент двое полицейских двинулись в их сторону, и детектив поспешно заявил:

— Нет, я останусь здесь.

Он прошел по широкому тротуару к входной двери, пока копы находились еще довольно далеко. Внутри его сердечно приветствовал метрдотель и справился, желает ли он отдельный столик. Тот покачал головой и направился в бар. Клуб напоминал сотни других подобных заведений. Такое встречалось и в Майами. В находящемся рядом ресторане было занято несколько столиков, оркестр играл без души, на танцплощадке храбро танцевала одна-единственная пара.

— Это весь коньяк, который у вас есть? — спросил он бармена, кивая на пару бутылок на задней стойке бара.

— Коньяк почти не пьют, — пояснил тот.

У него были мощные грудь и плечи. Свисающие вниз усы, поросшие щетиной щеки, платок на голове и серебряная серьга в ухе придавали ему весьма колоритный вид. Он говорил по-английски, как житель Нью-Йорка.

Бармен продолжал:

— Но у босса может найтись бутылка внизу в погребе. Хотите, чтобы я…

— Нет, черт с ней! — ответил Шейн. — Налейте мне тройной ром. И стакан холодной воды.

Когда бармен поставил перед ним два стакана, Шейн сказал:

— Что-то у вас пустовато…

— Еще рано. По соседству у нас не совсем спокойно, так что не все отваживаются приходить сюда вечером. Но зато здесь собираются охраняемые партии из отелей и пароходов.

— Думаю, мне известно, о чем вы говорите, — усмехнулся Шейн. — Веселый, ничем не сдерживаемый обход экзотических ночных заведений. Оплата включает два стаканчика спиртного.

После небольшой паузы Майкл продолжил:

— Скажите, вы не чувствуете себя довольно глупо в этом маскараде?

Бармен грозно взглянул на Шейна и уперся руками в стойку.

— Эй, приятель, не вздумал ли ты тут поостроумничать?

— Черт возьми, нет! — ответил Шейн. Просто мне пришла в голову такая мысль… Позвольте угостить вас.

Через секунду «пират» расслабился.

— Признаться, мне самому все это чертовски надоело. Но либо я напяливаю на себя это тряпье, либо здесь больше не работаю. Особенно меня выводит из себя эта проклятая серьга, с остальным все же можно смириться. Не представляете, сколько шуточек отпускается по этому поводу!

— Во всяком случае, — сказал Шейн, — они не заставляют вас отрезать одну ногу!

Бармен не принял шутку. С мрачным видом он налил себе еще рому и выпил его залпом.

Вошла группа американцев-отпускников, в баре стало оживленнее. Оркестр заиграл новый танец, выманив на площадку уже две пары. Затем барабанщик, рослый туземец в соломенной шляпе и красной рубашке, стал выбивать сложный ритм, из-за оркестра выскочил танцор, которого почти сразу же сменила танцовщица в прозрачном платье с разрезом до самого бедра и кружевном лифе.

Когда представление окончилось, Шейн обнаружил, что на соседний табурет уселась девушка. Это была тоненькая брюнетка с коротко остриженными волосами, облаченная в белое вечернее платье, которое почти ничего не скрывало. Она закурила длинную сигарету.

— Я хочу выпить бокал светлого рома, Эл, — обратилась она к бармену. Шейну не сразу удалось определить ее акцент.

— Почему бы не выпить его со мной? — предложил он.

Она выпустила длинную струю дыма и только после этого холодно взглянула на него.

— Я вас не укушу, — засмеялся тот. — Откуда такое приятное произношение? Вы француженка?

Шейн вытащил свой кошелек и открыл его таким образом, чтобы и бармен, и брюнетка увидели, что он туго набит банкнотами, затем Майкл небрежно бросил на стол фунтовый билет. Эл ловко подхватил его и посмотрел на девушку. Та слегка пожала плечами.

— Хорошо, раз вы желаете. Да, я — француженка. Я несчастная парижанка, в настоящее время обитающая так далеко от его знаменитых бульваров. Вы американец, мистер?

— Точно. Майкл Шейн. Что привело вас сюда?

— Ах, это долгая история. И не слишком интересная, боюсь. Я художник, понимаете. Нет, — торопливо добавила она, когда Шейн вопросительно приподнял брови, — я не пишу картины ни маслом, ни акварелью. Я танцовщица. Балерина. Я выехала сюда с балетной труппой, чтобы давать концерты в столицах южно-американских государств и крупных городах, а позднее, если бы все пошло хорошо, и в нашей собственной стране. Роскошные рестораны и отели, лазурный берег. Голливуд… Телевидение… Таковы мечты недалеких людей… Спасибо, Эл.

Она взяла в руки бокал с ромом и приподняла его, пробуя на вкус.

— И конечно, поскольку наша группа прибыла из порочного Парижа, все ожидали, что мы будем исполнять…

Она красноречиво махнула рукой:

— …исполнять свои номера в таких маленьких костюмах, что они не видны невооруженным взглядом. Прекрасно. Надо быть реалистом. Затем наш мерзавец-менеджер надумал исчезнуть с ведущей балериной и, что гораздо хуже, со всеми деньгами, которые он нам был должен за три недели. И мы сели на мель на этом острове. Здешний владелец желает несколько иных развлечений, чем в других местах, так что я имею работу, но надолго ли? Этого я не знаю.

Она улыбнулась.

— Вы не слушаете. Понимаю, это трагедия только для меня.

— Ничего подобного, я внимательно слушаю. Присядем за столик. Эл, плесни мне еще немного рому.

Он придвинул свой стакан бармену, и тот наполнил его. Шейн забрал все три стакана, в том числе и девушки. Она заколебалась, затем снова слегка пожала плечами и пошла следом за ним к угловому столику. Усаживаясь, она сказала:

— Но я хочу внести ясность в один вопрос…

— Я хочу опередить вас, — прервал ее Шейн. — Только потому, что девушка приехала из Парижа и работает в ночном клубе, нельзя считать ее шлюхой. Вас это беспокоит?

Она улыбнулась.

— Немножко. Но вы не видели, как я работаю. Девяносто девять мужчин из сотни…

— Возможно, я сотый, — сказал Шейн, — расслабьтесь.

— Вы мне кажетесь весьма симпатичным, мистер Шейн…

Она посмотрела на него поверх бокала.

— Вы улучшили мое настроение… До этого я чувствовала себя такой несчастной неудачницей.

Он немного подождал:

— Не расточайте мне похвал. В другое время я наверняка был бы среди этих девяносто девяти. Но вы заставили меня позабыть о собственных неприятностях.

— Неприятности? — Она засмеялась. — Откуда они могут быть у вас?

— Не имеет значения, я не хочу портить вам вечер.

Потянувшись за сигаретой, он произнес как бы между прочим:

— Но я тоже мечтаю расстаться с этим островом.

— Не может быть. — Потом она внимательно посмотрела на него. — Вы говорите серьезно?

Шейн чиркнул спичкой.

— Есть ли тут тип, которого они называют Верблюдом?

Прибыла новая партия американцев, гораздо шумнее первой. Они рассаживались за столы. Танцевали четыре пары, занимая полностью малюсенькую площадку. За помостом, на котором размещался оркестр, открылась дверь, вышел какой-то мужчина, среднего роста, лысеющий, с мешками под глазами. Он был одет в темный костюм, и когда Шейн упомянул это прозвище, тот обернулся, и он заметил небольшой горб у него на спине. Все поняв, Майкл хотел сменить тему разговора, но она негромко ответила:

— Да, Альварец. Хозяин. У него есть судно. Но такое удовольствие, как вы сами понимаете, дорогое. Мне известно лишь то, что о нем говорят, но в одном все сходится: если он что-то обещает, то всегда держит свое слово. Вы хотите, чтобы я сообщила ему о вашей проблеме?

— Нет. Мне лучше самому ему представиться.

Он подал знак проходящему мимо официанту.

— Мне больше не нужно, — сказала она. — Но мне неожиданно пришла в голову одна мысль. Я бы хотела потанцевать с вами.

— Еще тройной ром и холодной воды, — сказал он официанту, потом обратился к девушке: — Я не смогу танцевать под такую музыку.

— Еще как сможете! — возразила она. — Это очень просто. Я вам покажу.

Вскочив со стула, она схватила его за руку с заблестевшими глазами.

 

Глава 5

После нескольких мучительных минут Шейн начал понимать, что от него требуется. Когда музыка прекратилась, она повернулась к оркестрантам, махнула рукой, и музыка зазвучала снова.

— Вы видите, как это просто? Снова раз-два…

Она начала вводить вариации, он же продолжал переставлять ноги прежним основным манером, любуясь тем, как она провокационно кружится вокруг него. Внешне казалось, что все внимание Шейна сосредоточилось на девушке и на том, чтобы не сбиться с такта барабанной дроби. В действительности же он прекрасно видел все то, что творилось вокруг. Прибыли новые посетители, сначала большая группа, затем парочка и, наконец, одинокий мужчина. Шейн с изумлением заметил, что это был англичанин из Доджа, Сесиль Повис, с неизменным магнитофоном. Старший официант посадил его за столик возле оркестра.

В бар вошел Луис Альварец.

Когда музыка умолкла, раздались аплодисменты.

— Видите? — торжествующе спросила девушка.

Она дышала совершенно нормально, хотя детектив порядочно выдохся. Повис помахал ему рукой, когда он сошел с танцплощадки. Шейн помахал в ответ и прошел к своему столику. Девушка взяла сумочку.

— Сейчас я дам представление. Вы будете смотреть, да? И вот новая идея. Пока всего лишь идея! — добавила она, поднимая кверху руку. — Если вы получите лодку Верблюда, вы не откажетесь от пассажира?

Она подошла к нему еще ближе, так что теперь касалась его в нескольких местах.

— Подумайте об этом, ладно?

Повернувшись, она быстро вышла. Шейн задумчиво смотрел ей вслед, потом допил ром одним большим глотком.

— Телефон? — спросил он у ближайшего официанта.

— Вниз по лестнице, пожалуйста, недалеко от туалета, — ответил тот.

Шейн заглянул в бар. Альварец разговаривал с каким-то человеком, который ему что-то горячо доказывал. Детектив бесшумно прошмыгнул мимо и спустился по слабо освещенной лестнице. Внизу, как раз напротив туалета, в маленькой нише находился телефон. Он отыскал интересовавший его номер в справочнике, достал монетку и бросил туда. В ту же минуту ответил оператор, он назвал номер.

Вскоре раздался ворчливый мужской голос:

— Сержант Бреннон слушает.

Кто-то вышел из туалета и пошел к лестнице. Шейн попросил в трубку:

— Подождите минутку.

Он стал листать справочник, ожидая, когда останется один. Из трубки доносился раздраженный голос:

— Вы здесь? Вы здесь?

— Конечно, здесь, — проворчал Шейн, когда мужчина поднялся по лестнице. — Перестаньте пыхтеть. Я раздобыл для вас ценную информацию, и вы получите ее даром, потому что я хочу, чтобы этого типа сцапали. Вы слушаете?

Голос спросил:

— Кто это?

— Не имеет значения, — сказал Шейн. — Я не хочу, чтобы мое имя фигурировало в суде. Если у вас более важные дела, я не стану вас беспокоить.

— Говорите!

— И не старайтесь проследить мой звонок. Я нахожусь в бардаке, который называется «Гнездо Пиратов» или что-то в этом роде. У бармена в одном ухе кольцо. Потеха! Вам известно это место, да?

— Да. «Встреча Пиратов».

— Я только что видел здесь в баре одного подлеца Шейна. Если вы сейчас кого-нибудь сюда пришлете, вы сможете нарядить его в браслеты.

После короткой паузы голос в трубке зазвучал более настойчиво.

— Какое имя вы назвали?

— Шейн, Майкл Шейн. Он там совсем тепленький. Я слышал, что копы с Флориды хотят с ним потолковать. Не посылайте одного человека, лучше двоих. Нет, если хорошо подумать, лучше четверых.

Голос начал было что-то говорить, но Шейн повесил трубку и поднялся наверх. Там он закурил сигарету и осмотрелся.

Огни были притушены. Двое танцоров-мужчин прыгали вокруг танцплощадки в свете двух вращающихся прожекторов. Певица, выступающая ранее, сидела за столом Повиса, магнитофон был открыт. Шейн бесшумно пробрался ко входу в бар.

Альварец все еще был здесь, и Шейн заметил, что бармен только что принес ему полный стакан спиртного.

Он обошел комнату, задержался у двери в кабинет хозяина, на которой имелась надпись «Вход воспрещен», и прислушался. Танцы стали более шумными и разнузданными. Насколько мог судить Шейн, никто не смотрел в его сторону. Повернувшись к двери спиной, он нащупал ручку и скользнул в комнату.

Он быстро закрыл дверь. На письменном столе горела лампа. Помимо стола в кабинете имелась кушетка и огромный сейф. Как и в любом другом кабинете, на стенах висели фотографии артистов, большей частью с автографами.

Шейн быстро дошел до окна и закрыл ставни. Потом проверил сейф, он был заперт. Осмотревшись, он уселся в кресло Альвареца и занялся проверкой содержимого его стола.

Обыскивал он быстро и профессионально, ничего не упуская из виду и все возвращая аккуратно на свое место. В среднем ящике он нашел американский автоматический пистолет 45-го калибра. Разрядив его, он сунул обойму в карман пиджака, пистолет же положил на стол дулом к ящику.

В нижнем ящике он нашел бутылку рома и стаканы. Стаканы показались ему грязными, поэтому он предпочел глотнуть прямо из горлышка. Конечно, ром был гораздо лучше того, что продавался в баре.

Не найдя больше ничего интересного, он откинулся на спинку стула, поднял ноги на стол и стал ждать.

Но что-то подсознательно мучило его. Он пытался сообразить: заметил ли он в столе что-то такое, чему не полагалось там находиться?

Опустив ноги на пол, он вторично принялся за проверку.

Он обнаружил это почти сразу же: простой перечень радиопередач, вырезанный из газеты. Он посмотрел на обратную сторону и увидел объявление для местного отеля. В перечне были названы с полдесятка станций в округе, от Гвианы до Кингстона. На текущий день карандашом было обведено одиннадцать часов вечера. Шейн взглянул на свои часы: они показывали 22.25.

Он задумчиво задвинул ящик и снова положил ноги на стол. Открыв бутылку, он сделал еще один большой глоток.

Снаружи доносилось пение девушки на французском языке, сопровождающееся лишь дробью барабана. Возможно, это пела его новая приятельница, подумал он. Зрители вели себя тихо. Очевидно, на ней был костюм такого рода, который и ожидали увидеть. Голос у нее был высокий и проникновенный, иногда он дрожал. Ей много аплодировали.

Когда овация стихла, дверь отворилась, и в кабинет вошел Альварец, глядя на наручные часы.

Увидев Шейна, он остолбенел, переводя взгляд с ботинок на столе, на пистолет рядом с ним и снова на лицо.

— Входите же, — пригласил Шейн. Он подвинул ногой бутылку. — Выпейте ром, совсем неплохой!

— Кто вы такой? — спросил тот пронзительным голосом.

— И не только это. Что я делаю в вашем кабинете без приглашения? Садитесь, я вам расскажу.

Когда тот заколебался, Шейн вежливо спросил:

— Вас беспокоит пистолет?

Неожиданно наклонившись вперед, он подтолкнул оружие его хозяину. От неожиданности Альварец уронил его, но тут же поднял с пола и направил на Шейна. Тот со злорадством заметил, что рука у него дрожала.

— Обойму я оставил у себя, — сообщил ровным голосом Шейн, — так что не пытайтесь отдавать мне распоряжения. Ваш бармен, возможно, уведомил вас, что у меня при себе большая сумма денег. Не знаю, как вы тут все орудуете, но я слышал, что ваш город богатый. Так что едва ли вы попытаетесь отобрать их у меня.

Альварец проверил, действительно ли пистолет разряжен, затем шагнул вперед и уронил его на стол. Достав из кармана очки в черной оправе, он надел их на нос и уставился на Шейна. Тот подмигнул ему.

— Мне требуются транспортные средства, — сказал он. — Не думаю, что здесь кто-то знает меня, но, вроде бы, по городу ходят листочки с моим портретом посередине. Я хочу поскорее возвратиться в Штаты. Здесь тесновато, не правда ли? Я готов заплатить пятнадцать сотен. Долларов, естественно, не фунтов.

Альварец сунул очки обратно в карман, поджал губы и налил с полстакана рома.

— Почему вы воображаете…

— Перестаньте, амиго! — нетерпеливо крикнул Шейн. — Уж не хотите ли вы посмотреть мои рекомендации?

Альварец вращал ром в стакане, не дотрагиваясь до него.

— Верно, я разъезжаю по городу и слышал, что такие вещи делаются. Кое у кого есть суда. У меня тоже. Но за пятнадцать сотен?

— Это же не нелегальный ввоз эмигрантов, — сказал Шейн. — Я гражданин США. Кто-то пригласил меня порыбачить с ним на глубоководье, и мы потерялись. Не знаю, какими связями вы располагаете. Возможно, мы выйдем навстречу какому-то судну, вышедшему из Майами или Ки Веста, ну и столкнемся с ним случайно или намеренно? Не мне же планировать операцию.

Альварец снова взглянул на часы, губы у него скривились.

— Мне надо об этом немного подумать. Сейчас извините меня. Посмотрите шоу и через полчаса возвращайтесь. Конечно, я хочу выяснить, кто вас разыскивает и зачем. Это имеет значение.

Шейн встал, сердито воскликнув:

— Вы очень пугливы. Почему я хочу отправиться на рыбалку — мое личное дело. Вам нужны пятнадцать сотен или нет? Если нет, так и скажите, я обращусь к кому-нибудь другому. У меня есть пара других имен.

Прежде чем тот смог ответить, зазвонил телефон. Он взглянул на Шейна и снял трубку.

— Да?.. Что? Идет сюда? Да, да, конечно, я хочу это слышать…

Его глаза устремились на Шейна, пока он прислушивался к тому, что говорил ему его собеседник. Несомненно, это было описание Шейна. Когда голос замолчал, Альварец твердо заявил:

— Я такого не знаю, так что никакой проблемы нет. Позвоните мне позднее.

Он опустил трубку на рычаг в тот момент, когда послышался быстрый двойной стук в дверь. Официант просунул голову в кабинет, что-то сказал по-испански и нырнул обратно. Альварец недружелюбно посмотрел на Шейна, в третий раз взглянул на часы и тихонечко выругался.

— Ваше имя Шейн, можете проваливаться ко всем чертям. Здесь полиция, они ищут вас. Двадцать пять сотен долларов.

Шейн заколебался.

— Ладно, пейте мою кровь, раз уж застали врасплох.

— Влезайте на стол! — приказал Альварец. — Живее!

Шейн посмотрел на потолок. Он был выложен из квадратов орехового дерева, подобранных по оттенкам. Альварец нетерпеливо махнул рукой, и детектив подчинился приказу.

— Теперь дотянитесь до потолка, — командовал тот. — Чуть правее. Нажимайте.

Шейн толкнул вверх квадрат обеими руками, пальцы у него были растопырены. Часть потолка, состоящая из четырех квадратов, поднялась вверх.

— Теперь туда! Живее!

Альварец вытер лицо шелковым платком.

Шейн сначала подхватил со стола бутылку с ромом и сунул ее себе в карман, затем нащупал край отверстия, ловко подтянулся на руках, почувствовав при этом острую боль в груди, но сейчас ему было не до этого. Подняв вверх ноги, он откатился в сторону и увидел, что очутился в довольно низком тайнике, всего в три фута высотой. В первую очередь он опустил на место крышку тайника.

Снизу донесся голос Альвареца;

— Если они явятся сюда, будьте осторожны, не шевелитесь. Здесь слышен малейший скрип.

Дверь в кабинет открылась и закрылась. Тоненькие полосочки света пробивались через щели, и Шейн разглядел плоский деревянный ящик, придвинутый к передней стене. Он чутко прислушался. Ничего не расслышав, он поменял позу и чиркнул спичкой. Ящик был заперт на висячий замок. С большими предосторожностями он дотянулся до ящика. Пришлось зажечь еще пару спичек, прежде чем убедиться, что в ящике ничего нет. Тогда он сделал добрый глоток рома, закрутил пробку и приготовился к долгому ожиданию.

Через пять минут он услышал, как внизу отворилась дверь в кабинет, и насмешливый голос Верблюда произнес:

— Бога ради, ищите. Загляните в корзинку для бумаг, под ковер. Вот пузырек с чернилами. Возможно, я прячу в нем джина.

Кто-то двигался по комнате. Заскрипел стул. Шейн не шевелился.

Кто-то с типично английским произношением согласился:

— Хорошо, его здесь нет. Вас предупредили. Это становится утомительным. Я подозреваю, что кому-то из наших людей вы платите. Такое возможно, как вы считаете?

— Полицейский? Получает деньги от меня, владельца ночного клуба? Ужасное предположение, сержант.

— Согласен с вами, стоит провести расследование.

— Ничего не понимаю, — пожаловался Альварец. — Скажите мне, кого вы ищете, возможно, я смогу вам помочь.

— Не сомневаюсь, что могли бы, — саркастически произнес сержант, — но мне почему-то кажется, что вы не захотите этого сделать. Мы разыскиваем американца по имени Майкл Шейн. У него рыжие волосы, это бросается в глаза. Высокий. Походит на борца-тяжеловеса. Удивительно, что ни ваш бармен, ни официант так и не смогли вспомнить, обслуживали ли они такого человека или нет. Но, к счастью, у некоторых ваших посетителей лучшая память. Они отчетливо помнят, как этот тип танцевал с одной из ваших девиц.

— Да, — задумчиво протянул Альварец, — кажется, я припоминаю его… Но если бы я был каким-то образом связан с этим человеком, разыскиваемым полицией, разве я бы разрешил ему вести себя так неосторожно? Подумайте только, он танцевал с такой очаровательной девушкой в таком вызывающем туалете!

— Возможно, возможно. Вы могли и не знать, что его разыскивает полиция. Даю вам совет, Альварец. До меня дошли слухи о кое-каких ваших противозаконных действиях. Бизнес есть бизнес, и бизнес такого рода не слишком меня интересует. Я передал сведения американцам, и если вы желаете воспринять это как предостережение, я ничего не имею против.

— Не имею понятия, на что вы намекаете, — холодно отрезал Альварец.

— Я говорю о контрабанде, и, черт побери, вы меня отлично понимаете. Вы переправили за границу ювелирные изделия, которые не смогли тут реализовать. В таких действиях нет ничего преступного, если товары проходят через таможню, но это уже не относится к моей юрисдикции. Но произошло убийство человека, Альварец, а это уже мое кровное дело.

Альварец фыркнул. В своем тайнике Шейн отлично расслышал, как высокомерно прозвучал ответ.

— Надеюсь, вы не думаете, что я способен на что-то подобное?

— Не лично, конечно. Но если Воттс работал на вас, если он нарушил контракт и вы его убили, я намерен добиться того, чтобы вас за это вздернули, даже если нож в него всадил кто-то другой.

— Этот Воттс работал на меня?

Изумление, прозвучавшее в голосе Альвареца, показалось Шейну подлинным.

Коп продолжал:

— Сомневаюсь, чтобы его убили на той улице, где он был найден. Скорее всего, с ним покончили в машине и выбросили в этом месте, потому что преступник знал, что никто из живущих там не пожелает помочь полиции. С того самого дня мы блуждаем в потемках. Лично я устал уже от этого. Поэтому я задержу кое-кого из ваших людей и не выпущу их в течение суток. Не знаю, каким боком сюда примыкает мистер Шейн, если он вообще имеет какое-то отношение к этой истории, но, возможно, за двадцать четыре часа я смогу заставить их признаться, что он здесь был.

Голос Верблюда неожиданно сделался грубым:

— Не делайте ошибку, сержант!

— Очень может быть. Мы это выясним.

Раздались быстрые шаги. Альварец пробормотал:

— Я с ними поговорю. Почему они не хотят признаться, что американец здесь был? Для меня он ничего не значит. Все выяснится, сержант.

— Завтра, Альварец.

Что-то сдвинули с места, снова заговорил англичанин. Опять какие-то звуки и снова холодный голос англичанина:

— Спрячьте свою руку.

У Шейна затекла нога. Через пару минут он будет вынужден пошевелиться. Но всему приходит конец. Опять зазвучали шаги. Хлопнула дверь. Альварец злобно выругался по-испански и поддал ногой стул.

Наконец Шейн смог повернуться и поднял руку, чтобы взглянуть на часы. Без десяти одиннадцать. Если программа радиопередач указывала на одиннадцать, она должна вот-вот состояться.

Дверь вновь отворилась и затворилась.

— Шейн? — раздался голос Альвареца. — Теперь можете спускаться.

Шейн приподнял дверцу тайника и спустился.

— Вы… вы… — заговорил, запинаясь, Альварец. — Ну почему вы не могли позвонить мне и все рассказать спокойно? Но нет, вылезаете на танцплощадку, так что только слепой не смог бы вас заметить!

— Вам следует положить там надувной матрас, — огрызнулся Шейн, растирая ногу. — В чем меня обвиняют? Вам об этом сказал парень по телефону?

— Вооруженное ограбление.

Шейн хохотнул.

— Могло быть и хуже.

Он потянулся за бутылкой, оставшейся на чердаке, установил на место плиту и только после этого спустился на пол.

Альварец тут же стер со стола следы пыли, не пожалев новый платок.

— То, что мне следует сделать, — сердито произнес Альварец, — это умыть руки и позабыть о вашем существовании. Вы принесли мне неприятности, я был в этом уверен, как только увидел вас.

Он взглянул на часы и в сердцах хлопнул ладонью по столу.

— Готов задушить вас собственными руками! Ну и в кашу же я попал по вашей милости, дегенерат!

Английский язык был недостаточно гибок, чтоб выразить его чувства, и он снова перешел на испанский. Излив свою ярость, он забегал по кабинету, но в конце концов возвратился к столу и придирчиво посмотрел на Шейна, который открывал с невозмутимым видом бутылку.

— Что-то не так? — с самым невинным видом спросил он.

— Не так! Все самым тщательным образом разрабатываешь, принимаешь во внимание всякие подробности, и вдруг на сцене появляется громадный дурень-американец и сокрушает, как бык…

Он замолчал на полуслове.

— Вы умеете водить машину?

— Разумеется.

— В таком случае я окажу вам услугу и увезу вас с острова. Но сначала вы окажете услугу мне. Двое людей по вашей милости оказались в тюрьме. Вам придется заменить их обоих.

Шейн покачивал бутылкой.

— Лучше расскажите мне об этом немного, амиго. Я люблю понимать, что я делаю.

— Ничего сложного. Вы должны ехать за мной в машине и по моему сигналу посадить меня к себе. Мы поедем туда, куда я скажу. После этого вы покинете Сент Элбанс. А сейчас верните мне обойму, пожалуйста.

Он протянул руку. Шейн отдал ему обойму и посмотрел, как тот зарядил свой 45-й.

— Вам требуется не просто водитель, — заговорил он, усаживаясь на край стола. — Даже такой дегенерат, как я, может это сообразить.

Рот Верблюда снова скривился.

— Верно, конечно, — согласился он и неохотно продолжил: — Сегодня ночью я встречаюсь с одним человеком, которому не вполне доверяю. Я не хочу осложнений. От вас требуется только присутствие при этой встрече. — Затем он резко закончил: — Не в ваших интересах отказываться.

— Я и не отказываюсь, — ответил Майкл, доставая сигарету и закуривая. — Но когда на сцене появился коп, вы подняли цены до двадцати пяти сотен. Теперь давайте будем работать вместе. Ровно тысяча, и я с вами.

Тот посмотрел на него с отвращением.

— Та-ак, вы еще торгуетесь. Должен сказать, что вы преувеличиваете ценность своей услуги, мистер Шейн. Это всего лишь страховка от неприятностей.

Шейн засмеялся и поднялся.

— Чертовски сложный способ провернуть дельце.

— Не вам об этом судить. Я начинаю думать, что почувствую огромное облегчение, когда увижу вас в последний раз. А теперь послушайте, что вы должны будете сделать, — заявил он с присущей ему прямотой.

 

Глава 6

Майкл Шейн выключил свет после того, как Альварец вышел из кабинета. Подойдя к окну, он закрепил планки жалюзи и поднял до упора оконную раму. Опустившись на колени и прижавшись к оконной раме, он осторожно выглянул наружу.

Он находился всего в трех футах выше уровня мощенной булыжником аллеи. Вдоль нее крался большой рыжий кот. Заметив Шейна, животное замерло и подозрительно посмотрело на него. Майкл подумал, что кот уже пронюхал о том, кого разыскивает флоридская полиция за вооруженное ограбление.

Шейн услышал звук автомобильного мотора, который на мгновение заглох, потом снова заработал. Это был сигнал. Когда в работе двигателя наступила пауза, Шейн перекинул одну ногу через подоконник и спрыгнул на землю. Небольшая британская машина, за рулем которой сидел Альварец, вывернула из-за угла. В узкой аллее поднятый ею шум казался громким. Когда машина затормозила, распахнулась дверца, и Шейн сел на заднее сиденье.

— Пригнитесь, сзади может быть их человек.

— Что значит «пригнитесь»? Ниже я не могу спуститься!

Но втянув голову в плечи и наклонившись вбок, он ухитрился втиснуться ниже.

Альварец добавил газ. Покрышки завизжали, когда он завернул за угол.

— Еще не сейчас! — сказал он, когда Шейн хотел приподнять голову.

Лишь через несколько кварталов он позволил детективу выпрямиться на сиденье. Они мчались по кривым улочкам старого города в глубь острова. Глаза Верблюда попеременно смотрели то на дорогу впереди, то на зеркальце заднего обзора. Через некоторое время он свернул вправо и затормозил возле небольшой машины.

Он протянул Шейну ключи.

— Когда я пересяду в другую машину, следуйте за мной, но держитесь как можно дальше. После того, как я заверну к гаражу, остановитесь футах в пятидесяти, двигатель не выключайте. Я выйду из машины и пойду пешком. Подъедете поближе, когда я войду внутрь.

— Что, если меня заметит коп? Лучше взять пистолет.

Альварец вытер лоб своим шелковым платком.

— Стрелять в полицейского? Только этого нам не хватало! Если вас заметят и начнут преследовать, наша договоренность аннулирована. Можете отправляться на все четыре стороны. Но я сомневаюсь, чтобы такое могло случиться. На острове мало полицейских, они находятся в других местах.

— О'кей, — холодно согласился Шейн, — познакомьте меня с машиной. Где стартер?

Альварец все показал. Детектив пересел в другую машину, Альварец подождал, пока он не разобрался во всех рычагах и кнопках управления, включил огни и завел мотор. Альварец отъехал, Шейн отправился следом, стараясь найти какие-то отличительные знаки, чтобы позднее отыскать в случае необходимости этот путь. Он с трудом удерживался от желания ехать по правой стороне дороги, как положено.

Они выбрались из населенной части города и ехали довольно долго по сельской местности. Внезапно задние огни впереди резко свернули на грунтовую дорогу. Шейн повторил маневр. Примерно через четыре мили они снова выехали на асфальт, который привел их в предместье. Вокруг были разбросаны небольшие виллы, каждая из которых стояла в саду, огороженном кирпичной стеной. С того момента, как они выехали из клуба, им повстречалось всего две машины. Шейн не забывал затемнять щитком лицо, как будто его слепил свет фар.

На машине Верблюда мигнули тормозные фонари, показывая правый поворот. Когда Альварец полностью остановился, Шейн прижался к обочине.

Он находился на небольшом уклоне. В этой части города уже не было уличных фонарей, но Альварец оставил горящими все фары, так что Шейн видел, как тот вышел из машины и торопливо отворил дверь гаража, сел снова в машину и въехал на ней в гараж. После чего выключил мотор и огни.

Шейн взглянул на часы. 23.20.

В тишине гул мотора казался очень громким. В соседних виллах светилось всего два-три окна. Очевидно, здешние обитатели рано ложатся спать. Шейн закурил сигарету и склонился на руль, готовый в любое мгновение двинуться вперед, глаза его были прикованы к двери.

Для спешащего человека Альварец уж что-то слишком медленно действовал. Двери гаража оставались распахнутыми. Изнутри не доносилось ни голосов, ни шорохов. Шейн сообразил, что он не слышал, как хлопнула дверца машины. Он затянулся сигаретой. Прошла еще одна минута. В душе у него зрела уверенность, что произошло что-то, не предусмотренное планом.

Шейн выключил мотор. Ночь была заполнена слабыми звуками, но они не интересовали Майкла. Немного подумав, он все же медленно подъехал к гаражу, высунулся из окна и тихонько позвал:

— Альварец!

Никакого ответа. Выйдя из машины, он осторожно подкрался к гаражу. В неясном свете фар его машины он различил, что передняя дверца машины Альвареца распахнута. Капот двигателя был поднят. В задней стене гаража виднелось небольшое окно. И когда он увидел, что оно тоже распахнуто, его опыт подсказал, что он сейчас обнаружит.

Альварец лежал лицом вниз на переднем сиденье. Шейн бросил сигарету и склонился над ним. Большой гаечный ключ, обмотанный замасленной тряпкой, валялся рядом.

Шейн нахмурился. Все было ясно.

Когда Альварец завел машину в гараж, кто-то поджидал его, притаившись в углу, где его нельзя было увидеть в свете фар. Когда Верблюд выключил огни и принялся вылезать из машины, нападающий шагнул вперед и ударил его сзади по голове гаечным ключом.

Это было нетрудно сделать.

Выпрямившись, детектив подошел к раскрытому окну. Снаружи имелась гравийная дорожка. Он прислушался, но ничего не услышал.

Багажник машины находился в темном месте, но Шейн знал без проверки, что все, что привез с собой Альварец, исчезло. Ключ по-прежнему находился в замке.

Шейн вернулся к Верблюду.

Наклонившись, он подхватил его под руки и вытащил из машины, чтобы можно было закрепить дверцу. После этого он перевернул бесчувственного человека на спину, поддерживая его под мышки. Альварец тяжело дышал. Шейн нащупал пульс. Он был неровным и очень частым.

Внезапно тот сел с громким криком, вцепился в отвороты его пиджака, взглянул на него, что-то заорал по-испански и нанес удар. Это был скорее толчок, нежели удар, но поскольку Шейн присел на корточки, он потерял равновесие и упал назад. Альварец сразу же схватился за свой пистолет.

— Не валяйте дурака, бога ради! — рявкнул Шейн.

— Где…

Шейн грубо прервал его:

— Не будьте идиотом, пошевелите мозгами. Вас ударили по голове, когда вы вылезали из машины. Меня и близко не было. Кто-то ждал вас.

Альварец тупо смотрел на него. Шейн обозлился.

— Прогоните эти дурацкие мысли. Если бы я ударил вас, какого черта стал бы я тут задерживаться?

Альварец дотронулся до затылка и болезненно поморщился. Затем он повернулся и заметил поднятый капот.

— Посмотрите в багажник!

— Там пусто. В гараже раскрыто заднее окно. Если вы до сих пор не сообразили, что произошло, видимо, этот удар по голове лишил вас ума. Вас ограбили, и сделал это не я.

Альварец задумался на минуту.

— Мне нужно позвонить по телефону.

— Мне думается, было бы неплохо поскорее убраться отсюда, — сказал Шейн.

Подойдя к капоту, он захлопнул его и вынул ключ. Когда он вернулся назад, Альварец сделал попытку подняться, но тут же снова свалился.

— Если вам надо куда-то идти, шагайте, — холодно произнес Шейн, — не воображайте, что я потащу вас.

Альварец снова попытался подняться, ему удалось встать на одно мгновение. Шейн сплюнул в сердцах, обхватил Верблюда рукой вокруг талии и помог ему доковылять до второй машины. Устроив его на сиденье, детектив сам сел за руль.

— Вы хотите позвонить? О'кей, я не против. Но, надеюсь, вы помните, что у нас с вами существует договоренность? Смотрите, чтобы это не выскочило у вас из головы.

— Я не из забывчивых, — слабым голосом ответил Альварец.

Он застонал, голова у него покачнулась вперед, он спрятал лицо в ладони.

Шейн завел мотор, но на секунду задумался, прежде чем тронуться с места. Когда Альварец будет звонить, Шейну хотелось находиться в таком месте, откуда он мог бы слышать его.

Он поехал под гору, надеясь, что в нужном направлении. Узнав Бевью Роуд, он сделал поворот. Альварец поднял голову.

— Куда мы едем?

— У меня здесь снят коттедж. Будем там через несколько минут. Вам надо выпить чего-нибудь покрепче, только тогда прекратится шум в ушах.

— Вы с ума сошли? Там нас будет дожидаться полицейский.

— Сомневаюсь. Слишком поздно, чтобы начать проверять коттеджи и дома для туристов. Они не ожидают, что я зарегистрировался под собственным именем. Но, разумеется, сперва я все проверю.

Он вспомнил о небольшом круговом повороте неподалеку от Доджа, где туристы могли припарковать машину, чтобы полюбоваться заливом. Он выключил огни машины, остановился, бесшумно скользнув в темноту. Через пару минут он вернулся.

— Никаких признаков кого бы то ни было.

Они доехали до коттеджей, так и не включая фар. Остановившись перед своим домиком, он выключил мотор. Альварец открыл дверь, и Шейн подхватил его, прежде чем он выбрался наружу. Ему пришлось почти что втащить его в свою комнату. По пути он наткнулся на стул, который с грохотом свалился на пол. Положив Альвареца на диван, Шейн зажег свет.

Верблюд простонал:

— Совершенно невыносимая боль… У вас найдется аспирин?

Шейн рассмеялся.

— Аспирином вы не отделаетесь. Вам необходимо сделать снимок черепа и провести самое малое две недели в больнице.

Он достал пару стаканов и бутылку коньяка. Порывшись в своем чемодане, он-таки нашел тюбик с аспирином и протянул его Альварецу, который проглотил сразу четыре штуки, запив их солидной порцией коньяка.

Вскоре коньяк подействовал. Он приподнялся на локте.

— Стало лучше… Где ваш телефон?

— В спальне, если вы сможете туда добраться.

— Смогу.

Он поднялся, какое-то мгновение постоял, покачиваясь и ухватившись за спинку стула.

— Хотите, чтобы я помог? — спросил Шейн.

Альварец покачал головой и тремя огромными шагами добрался до двери в спальню. Там он снова отдохнул, собрался с силами и ринулся вперед, чтобы свалиться на кровать.

Шейн принес ему телефон.

Верблюд подождал, тяжело дыша. Через несколько минут он смог вызвать телефонистку.

Шейн снял свой нарядный белый пиджак, на котором пальцы Альвареца оставили грязные пятна, и переоделся в серый спортивный костюм, в котором приехал из Майами. Альварец нетерпеливо тряс телефон.

— Что случилось с этой проклятой телефонисткой? Шейн, добудьте мне льда. Боль настолько невыносима, что я ничего не соображаю. А мне это необходимо. Заверните лед в полотенце… На худой конец, просто намочите какую-нибудь тряпку холодной водой.

Детектив отправился на кухню, проверил, есть ли кубики льда, залив формочку холодной водой, и не закрыл кран. Сам же тихонечко вернулся в гостиную послушать, о чем говорит его гость. К сожалению, тот говорил быстро-быстро по-испански. Ничего не поняв, Майкл вернулся в кухню.

Холодильник был старой конструкции, требовалось еще прогреть снизу формочку, чтобы кубики выпали на тарелку. В конце концов он завернул с десяток ледышек в полотенце и отнес их в спальню, где обрадованный Альварец схватил повязку и прижал к вискам.

— Да, да, — произнес он в трубку уже по-английски. — Но вчера. Вчера! Я хочу знать его слова в точности. Говорил ли он, что пока еще не решил, сделает ли это? Что именно он говорил?

Шейн вернулся в гостиную и снова принялся за коньяк.

— А в конце? — спросил Альварец. — Ну и чем все кончилось? Вы убедили его?

Какое-то время он слушал.

— Олл-райт, — заговорил он снова. — Это я понимаю. И все же у вас ощущение, что он сделает так, как запланировано? Это важно. Я должен знать точно.

Опять долгая пауза.

— И сегодня по телефону?

Очередная пауза была еще длиннее, наконец он заговорил:

— Нет, нет. Я вас не критикую. Он — трудный человек, но вы с ним должны справиться. Когда вы снова его увидите?

Почти сразу же Альварец воскликнул:

— Если он вернется назад? Что вы имеете в виду? Как это «если он вернется назад»? Он не может уехать из Сент Элбанса. Но когда? Каким образом?

Он ждал ответа.

— В полночь! Почему вы мне не сказали? Пресвятая Богородица, это же через пять минут… Я не могу… Обождите минутку у телефона.

Мускулы Шейна напряглись.

В комнате Альварец медленно говорил:

— Позвоните в аэропорт. Пусть они позовут к телефону Слейтера. Настаивайте на том, что вам нужно с ним поговорить, не позволяйте им от вас отделаться. Скажите ему, что он должен немедленно вернуться к вам. Вы ранены. Нет, нет. Этого недостаточно. Его жена с ним не едет?

Шейн наливал себе коньяк, пока Альварец выслушивал ответ.

— Хорошо, хорошо, — уже более уверенно заговорил тот. — Если они поссорились, она не поедет в аэропорт его провожать. Что вы скажете, если этот злодей сеньор Альварец запустит когти в невинную блондинку Марту Слейтер, не поспешит ли Пол ей на выручку? Не отвечайте. Возможно, он просто засмеется, но все же надо попытаться. Вы говорите, он чувствует себя страшно виноватым из-за этих встреч с вами? А теперь у него усилятся угрызения совести из-за ссоры. Да, надеюсь, что я сумею зацапать Пола Слейтера, и он пожалеет, что ударил Луиса Альвареца гаечным ключом… Что? Мне безразлично, верите вы этому или нет. Если бы у вас так болела голова, как у меня, вы бы не то запели. Кладите трубку…

Шейн слышал, как тот снова связывается с телефонисткой. Судя по звукам, он торопливо что-то листал, наконец, назвал номер. Через минуту он заговорил, и голос звучал требовательно и настойчиво:

— Хэлло, хэлло. Говорят из полицейского управления. Слушайте меня внимательно. В полночь в США отлетает самолет. Я не знаю компанию или имя пилота. На нем летит американец по имени Слейтер. С-л-е-й-т-е-р. Я должен с ним немедленно поговорить. Немедленно. На карту поставлена жизнь.

Можно было понять, что ему возражали, но Альварец начальственно поднял голос и подавил сопротивление.

— Это непредвиденный случай, крайняя необходимость. Наплевать на все ваши правила и постановления. Ему нельзя улететь. Вы поняли? Прекрасно.

Он постучал пальцами по спинке кровати и крикнул:

— Шейн! Есть еще коньяк?

Шейн поднялся, продемонстрировав пустую бутылку.

— Хотите моего?

— Нет, нет.

И в трубку:

— Он идет? Олл-райт, да. Я жду.

Он наклонился над трубкой, губы у него оттянулись назад, на лице появилось злобное выражение. Почувствовав на себе взгляд детектива, он поднял голову, и Шейну пришлось вернуться к коньяку.

— Это не полиция. Нет, это твой старый приятель и бывший партнер по бизнесу, Пол, — заговорил Альварец ровным голосом. — Я говорю бывший, потому что после сегодняшнего вечера мне почему-то кажется, что наши деловые связи закончились. Как получилось, что ты не соизволил предупредить меня о своем отъезде? Сожалею, но вынужден его отменить.

Шейн напряженно слушал.

Альварец говорил:

— Я не понимаю такого тона в разговоре со мной, Пол. Конечно, это мое дело, что ты делаешь и чего не делаешь. Я очень огорчился, узнав, что тебе пришлось лететь к матери. Должно быть, она очень тяжело заболела, раз ты не нашел времени попрощаться со своими старыми друзьями. Горе затуманило твой разум.

Голос его стал более твердым:

— Неужели ты на самом деле думаешь, что можешь просто так улизнуть?

Последовало минутное молчание.

— Что, действительно? — злорадно переспросил Альварец. — Конечно, тебе не терпится бежать. Мне понятны твои чувства… Как ты думаешь, почему я тебе позвонил? Уговорить тебя возвратить то, что ты у меня украл? Я не такой простачок. Или же ты воображаешь, что я надеюсь держать тебя у телефона, пока мои люди будут добираться до аэропорта? Я подумал об этом, но им не успеть. Да они и не прорвутся на летное поле. Нет, я сделал нечто более умное. Твоя жена здесь, со мной.

Выслушав ответ Слейтера, он неприятно рассмеялся.

— Спокойно, спокойно. Она в полном порядке, хотя нам пришлось ее несколько раз стукнуть, прежде чем она согласилась отправиться с нами. Я бы разрешил тебе поговорить с ней, но я опасаюсь, что она станет уговаривать тебя осуществить свой побег. Она очень дерзкая, кстати говоря. Оставила царапины у меня на лице. И этим вызвала мое восхищение, Пол. Уверяю тебя, с ней ничего плохого не случится, если ты бросишь глупости. Приезжай ко мне, мы поговорим обо всем спокойно и придем к разумному решению.

Через минуту он продолжил:

— Мне ясна твоя позиция. Речь идет о большой сумме денег, ты хочешь все рассчитать и подсчитать. Если ты вернешься на самолет, что страшного произойдет, в конце концов?

В его голосе появились пронзительные нотки:

— Ты больше ее не увидишь, Слейтер! Вы поссорились. Это маленький остров, новости разносятся быстро. Мне все об этом известно. Ты вел себя глупо с другой женщиной. Возможно, тебе безразлично, если твоя жена умрет. Возможно, ты этому даже обрадуешься? Но я вынужден воспользоваться этим шансом.

Он снова послушал.

— Я не осмелюсь? Ты ошибаешься. Если я тебе что-то пообещаю, а ты не обратишь внимания на мои слова, мне придется это сделать, потому что в дальнейшем на мои угрозы никто не станет обращать внимания. Любой воришка на острове вообразит, что он может безнаказанно ограбить Луиса Альвареца. Пусть это звучит мелодраматично, но я поступлю так: отправлюсь с ней на своей лодке в море. Через какое-то время вернусь, но уже один, без твоей симпатичной жены, без ножа для устриц и без якоря.

Он снова замолчал, а когда заговорил, в его голосе Шейн уловил слабые нотки облегчения:

— Я был уверен, что ты посмотришь на это дело разумно, Пол. Мы будем в загородном доме. Дорога тебе туда известна. Возьми такси. За полчаса ты вполне успеешь. Если ты будешь задерживаться, непременно позвони. Я бы не хотел, чтобы произошло нечто такое, о чем я буду впоследствии сожалеть.

Он положил трубку. Шейн допил коньяк и подошел к двери. Рука Альвареца еще была на телефоне. Он подмигнул Шейну в восторге от своей собственной изобретательности. Вызвав вновь телефонистку, он дал ей новый номер. Когда его соединили, он заговорил:

— Это Эл? Мне нужно три человека и машину. Сначала попробуй Жозе. Обещай по шесть фунтов каждому за ночь, поднимай до десяти, если необходимо. Вели им собраться в «Хаф Муне». Я буду там ждать. Понял?

Шейн ясно представлял очертания пистолета Верблюда в его правом кармане. Тот подождал, пока бармен вслух повторил его распоряжения, и закончил разговор.

Шейн обошел вокруг кровати, наклонился, схватил Верблюда за правое запястье и сильно дернул на себя.

— Не пытайтесь достать пистолет, — заговорил он вкрадчиво, — иначе вы окажетесь в худшем состоянии, чем сейчас. Я слышал часть разговора. Вы разработали довольно-таки сложный план. И какое место отводится мне? Вы заключили со мной сделку, так выполняйте же свои обязательства.

— Ситуация изменилась. Я…

Шейн быстро отступил назад, дернув Альвареца так сильно, что тот был вынужден подняться на ноги. Нажимая только на его запястье, Шейн заставил его пятиться, пока тот не уперся в стену. При этом бледное лицо Верблюда приобрело серовато-желтый оттенок.

— Похоже, у вас неприятности, — сказал Шейн. — Поскольку вы не забыли, что я представляю тоже проблему, мне начинает казаться, что вы задумали избавиться от меня. Мне это не нравится.

— Мы поговорим об этом, — выдавил из себя Альварец.

— Разумеется. Но давайте поговорим прямо сейчас, зачем ждать того момента, когда появятся еще трое или четверо головорезов.

— Если вы отпустите…

Шейн еще немного посмотрел ему в глаза тяжелым, недоброжелательным взглядом, затем с отвращением отбросил его руку. Альварец покачнулся, но удержался на ногах и ухватился за спинку кровати, чтобы не упасть. Шейн ему не помогал. Мало-помалу силы вернулись к нему, он сумел сесть, растирая себе запястье и глядя на Шейна с неприкрытой ненавистью:

— Свинья!

— Обойдемся без комплиментов, — сказал ему Шейн. — Что в программе? Слышал, как вы сказали, что намерены кого-то сбросить в воду с судна. Судно должно доставить меня в безопасное место, не так ли?

— Я же сказал, что многое изменилось. О судне не может быть и речи. Благодаря вашей бесшабашности, капитан судна сидит в тюрьме.

Шейн сделал угрожающий жест. Альварец пронзительно завопил:

— Не трогайте меня, Майкл!

Прошло минуты две, в течение которых они не делали ничего, только поедали друг друга глазами.

— У меня имеется другая идея, если вы будете держать себя в руках, — сказал Альварец. — Поверьте мне, я все время о вас думаю, но я гонюсь даже не за двумя зайцами. В аэропорту есть арендованный самолет, но человек, который его арендовал, не полетит, убедим его разрешить вам воспользоваться его документами. Дайте летчику лишнюю сотню, он опустит вас в любом месте во Флориде.

— Каким образом вы убедите парня?

— Думаю, что это будет не трудно. Когда мы разрешим другой вопрос, он больше не будет стараться поскорее уехать. Во всяком случае, его чувства меня не волнуют. Я ему еще должен за удар по голове.

Шейн подергал себя за мочку уха.

— Мне это не нравится. Что заставляет вас думать, что он проглотит всю ту чепуху, которую вы преподносили по телефону? Да, я слышал. Уж не хотели ли вы, чтобы я заткнул себе уши? Вы ему сказали, что у вас находится его жена.

— Будет, — спокойно сказал Альварец. — Мы остановимся перед ее отелем и захватим ее с собой. Нам по пути.

— Мне не нравится это «мы», — возразил Шейн. — Мне совершенно безразлично, скольких человек вы намереваетесь похитить, если только на это дело не уйдет вся ночь. Но оставьте меня вне игры.

— Боюсь, что это будет невозможно. Мне понадобится ваша помощь. Не преувеличивайте собственного значения, это будет просто.

Шейн фыркнул.

— Мое первое задание тоже предполагалось быть простым — довести машину до гаража. Никаких неприятностей. Однако, если бы вы поручили мне завести ее туда, то мне бы раскроили череп гаечным ключом. Так что давайте говорить разумно, черт побери! К этому времени слишком многим людям известно, как я выгляжу. Зачем же мне рисковать, когда в этом нет необходимости? Когда вы получите у того парня бумаги, вы вернетесь, захватите меня. Я останусь здесь.

Альварец покачал головой.

— Это нельзя сделать таким образом. Мы напрасно теряем время, но, очевидно, мне надо объяснить. Я сумел смутить Слейтера только потому, что он чувствует свою вину. Но очень скоро его оцепенение окончится и он задумается, не блефовал ли я. У меня ли на самом деле его жена. Он позвонит мне и станет настаивать на разговоре с нею. Я должен дать ему послушать ее голос. Теперь вы понимаете?

— Это по-прежнему не имеет ко мне никакого отношения, — отрезал Шейн. — Отправьте своих молодчиков захватить его в аэропорту.

— Нет, нет. Это слишком на виду. И слишком ненадежно, зависит от случая. В данный момент я не хочу привлекать к себе внимание, у меня деликатная позиция. Если самолет улетит, а вы останетесь здесь, окруженный полицией, которая видела вашу фотографию…

Шейн чуть слышно ругнулся, потом ворчливо сказал:

— Очевидно, вам известно об этом гораздо больше, чем мне. Что на этот раз я должен буду сделать?

— Она живет во второсортном отеле на берегу. С нашей стороны было бы крайне неразумно врываться туда и пытаться забрать ее силой. Весь отель переполошится, вызовут полицию. Это надо провернуть без шума, она должна выйти из отеля добровольно, спокойно. Со мной и ни с кем из моих людей она не пойдет. Но вы американец, мы придумаем убедительную историю, и она отправится с вами как овечка.

Шейн продолжал дергать себя за мочку уха.

Альварец добавил:

— За самолет уже будет уплачено Слейтером, а я посажу вас на борт, не взяв с вас ни доллара.

Приняв решение, Шейн вытряхнул сигарету из пачки.

— Олл-райт, но не пытайтесь внести на ходу в этот сценарий изменения.

— Я обещаю.

— Надеюсь, вы сдержите обещание, — сказал Шейн, — это в ваших же интересах.

Он помог Альварецу подняться, вывел его в коридор, затем вернулся в комнату, закрыл свой чемодан и выключил свет.

В машине, двигавшейся вдоль берега залива, он спросил:

— Что собой представляет эта куколка? Что я должен ей сказать?

— Скажите, что самолет, на котором летел ее муж, разбился, а сам он тяжело ранен, — помедлив, ответил Альварец. — Пожалуй, нет. Она тут же выскочит на улицу полуодетая со слезами и воплями. Давайте придумаем что-то другое.

Посмотрев на него, Шейн заметил, что Альварец коварно усмехается.

— Скажите ей, что вы частный детектив и вы…

— Что? — воскликнул Шейн.

— Понимаю, как вы относитесь к полиции и детективам, но ведь это лишь на короткое время. Скажите ей, что вы узнали, что поездка ее мужа всего лишь предлог, на самом деле он едет провести несколько дней в уединенном месте с другой женщиной. Если она желает доказательств, вы можете ей их предоставить… Но она должна помалкивать и вести себя осторожно.

— А что, если она пошлет меня ко всем чертям?

— Убедите ее. Понимаете, она отправится с вами либо для того, чтобы раздобыть доказательства его измены для получения развода, либо чтобы спасти его от жадной и коварной женщины.

Он издал негромкий звук, который походил на смешок. Шейн молча смотрел на дорогу впереди, ничего не говоря. Альварец указывал путь, и вскоре они остановились перед захудалым отелем, называвшимся «Полумесяц» («Хаф Мун»), отделенным от залива рядом пальм. Лишь несколько окон по фасаду было освещено.

— Подождите здесь, — сказал Альварец. — Я войду и все проверю. Лучше, чтобы вас никто не видел.

— Разумеется!

Верблюд вышел. Шейн сделал круг вокруг отеля. Когда Альварец спускался по ступенькам отеля, Шейну пришло в голову, что Верблюд преувеличивал свои страдания. Он явно притворялся. Заметив внимательный и настороженный взгляд Майкла, Альварец довольно неубедительно споткнулся и прижал руку ко лбу, как если бы почувствовал легкое головокружение. Спотыкаясь, он пересек тротуар и сел в машину.

— Все очень просто, — сказал он, — конторку, лифт и коммутатор обслуживает один человек. Посмотрите в окно. Когда он поднимется на лифте или должен будет ответить на телефонный звонок, вы просто войдете в холл и повернете на лестницу. Желаю удачи.

Шейн не двинулся с места.

— Что, если телефон не будет звонить, а лифт никому не понадобится?

— С минуты на минуту здесь будут мои люди. Я пошлю одного к телефону. Комната на пятом этаже, 542. От лестницы первый поворот.

— Сколько времени в моем распоряжении? Мужу вы сказали полчаса. Если я где-то задержусь, я не хочу, чтобы вы сидели здесь и считали минуты, а потом отправили бы за мной своих ублюдков.

Альварец сказал:

— Я вас не ограничиваю временем. У меня есть человек, который будет развлекать Слейтера до вашего появления. Я проинструктирую его, что ему говорить, если Слейтер появится. Мы должны действовать тихо и осторожно.

— Ну и что мне делать, если я смогу убедить ее отправиться со мной? Впрочем, ясно, вызову лифт. Если его долго не будет, я выйду из себя и поведу ее по лестнице. Тогда дежурный клерк меня не увидит.

— Прекрасно.

Шейн вышел из машины и поднялся по ступенькам. Широкий портик приглашал полюбоваться заливом. Вместо того чтобы входить в вестибюль, он прошел до окна, через которое ему был виден вестибюль. За стойкой никого не было. Пройдя к следующему окну, Шейн увидел коммутатор, возле него тоже было пусто. Тогда он обнаружил и лифт. Дверь была заперта, стрелка медленно двигалась по полукругу. Даже на улицу доносился громкий зловещий скрежет.

Шейн бегом вернулся к входной двери и вошел в холл гостиницы. Стрелка указателя замерла на цифре «4». Когда Майкл подошел к лестнице, кабина лифта двинулась вниз.

Шейн, перепрыгивая через две ступеньки, ринулся вверх. Быстро добравшись до пятого этажа, он сразу же отыскал комнату 542 и постучал.

Ответа не последовало, Шейн постучал еще раз.

— Миссис Слейтер? — спросил он осторожно.

Раздались какие-то слабые звуки, ручка двери стала медленно поворачиваться. Неожиданно дверь с силой распахнулась.

На пороге стояла Марта Слейтер, держа в руке пистолет.

 

Глава 7

— Входите! — сказала она.

Голос у нее был негромкий, но решительный. Пистолет был маленького калибра. Держала она его твердой рукой.

Когда Шейн вошел в комнату, Марта носком ноги захлопнула дверь. Она была одета в голубой халат, туго затянутый поясом. Ее светлые волосы свободно спускались почти до плеч. На лице появились линии и тени, которых не было, когда Шейн в последний раз видел ее, но и в тридцать лет она выглядела очень красивой. Ее серые глаза выражали решимость.

— Вы не знаете, кто я такой? — вежливо спросил он.

— Оставайтесь на месте, не двигайтесь.

Она попятилась назад, стараясь рукой нащупать телефон. Ее пальцы прикоснулись к краю прикроватной тумбочки, при этом она опрокинула маленькую бутылочку со снотворным, зато отыскала трубку. Неожиданно она прошептала:

— МАЙКЛ ШЕЙН?

Она смотрела на него в ужасе, потом швырнула пистолет на постель, как будто он жег ей пальцы.

— Майкл! Я чуть было…

Она истерически засмеялась и закрыла лицо обеими руками. Он сделал два больших шага и заключил ее в свои объятия, она тесно прижалась лицом к его груди.

— Такая неожиданность… Майкл… Майкл, что вы здесь делаете?

Потом она отодвинулась от него, испуганное выражение так и не исчезло с ее лица.

— Вы пришли за Полом?

— Успокойтесь, — заговорил он ласковым тоном, одновременно кладя трубку на рычаг. — Телефонистка уже охрипла отвечать вам… Давайте присядем…

Он подвел ее к кровати и посадил. Когда она устроилась, он сел рядом и взял ее трясущиеся руки в свои.

— Я только что сварила кофе, — сообщила она совсем некстати. — Вообще-то нам не полагается стряпать, но у меня есть электроплита. Нет, вспомнила, — казалось, она не отдавала отчета тому, что говорит, — вы же любитель коньяка. К сожалению, я не могу…

Он остановил ее.

— У нас немного времени. Когда я постучал в дверь, за кого вы меня приняли?

Она расплакалась:

— Майкл, мы попали в такую беду! Ну что же мне теперь делать?

— Мы что-нибудь придумаем.

Он подмигнул ей, стараясь приободрить, и осмотрелся. Мебель была серая, облезлая. На полу лежал потертый ковер. Все было гораздо хуже, чем он ожидал. Ему было тяжело видеть, что Марта живет в таких условиях. Он придвинул к ней пачку сигарет.

— Я… мне очень жаль. Майкл, встретить вас таким образом после стольких лет…

Взяв ее за плечи, он довольно сильно встряхнул ее.

Прекратите! Я не стану говорить, как я рад вас видеть, потому что у нас нет времени на пустые разговоры. Я знаю, что положение серьезное. У вас с Полом неприятности, и если вы хотите, чтобы я помог нам, вы должны сказать мне несколько вещей. Начнем с пистолета.

Она заговорила едва слышно:

— Не знаю, с чего начать. Уже многие месяцы я ждала, что что-то случится… что-то страшное. Я думала…

Она не могла продолжать, и Шейн пришел ей на помощь.

— Это связано с контрабандой?

Она широко раскрыла глаза.

— Конечно. Вы слышали, что он был арестован, и вам, очевидно, было неприятно, что ваша старая знакомая замужем за преступником. Но он перестал, Майкл! Вам не надо за нас беспокоиться. Ничего подобного больше не повторится!

— Дело куда сложнее, чем это, — сказал он. — Я слышал об этой истории от старшего таможенного офицера в Майами, Джека Мэллоу. Вы его помните?

— Конечно, — тихо ответила она. — Еще один друг, который считает…

Ее глаза наполнились слезами, и он поспешно сказал:

— Давайте-ка всерьез поговорим об этом, Марта. Возможно, все не так страшно, как вам кажется.

— Майкл, как вы не понимаете! — в отчаянии заговорила она. — Я знала об этом. Так что я виновата не меньше Пола. Ох, я с ним спорила, уговаривала, но он может сказать, что все это было неискренне. Он просто смеялся над моими словами и действовал по-своему. Я не отказывалась от денег, которые он таким образом зарабатывал, учтите! Возможно, именно это его убедило, что я в душе с ним согласна. Все точки над «и» мы расставили уже после того, как его поймали. Тут у меня хватило сил сказать ему: выбирай… Мне очень стыдно за свое попустительство.

— Как давно это продолжается?

— Многие месяцы, Майкл. К Полу приходил человек и предлагал ему продать дешевые экспортные духи. Он…

— Его имя Альварец?

Она затаила дыхание.

— Да. Ты хочешь сказать, что Джеку Мэллою все известно?

— Еще нет. Продолжай.

— Альварец все объяснил. Он хотел, чтобы мы занимались флаконами с дешевой туалетной водой. На самом деле в таком виде переправлялись в Штаты знаменитые французские духи, стоящие многие сотни долларов за унцию. Пол мне ничего не говорил об этом, пока с этим не было покончено. Вообще-то все было предельно просто. Он переправлял груз какой-то вымышленной компании, получал его и вручал крупной парфюмерной компании на севере. За такую пустяшную работу платили пятнадцать сотен долларов. Я была в ужасе, но, видимо, недостаточно сильно. На самом деле меня обычно раздражало, какие бешеные деньги наши знакомые платили за импортные духи и другую косметику, и мне казалось, что нелегальный ввоз парфюмерии, минуя таможню, не является особенно тяжким преступлением. Пол вложил свои деньги в дело, и они куда-то исчезли. Хотя я неожиданно стала задумываться, не потратил ли он их на… Впрочем, это не имеет значения. Вскоре Альварец сделал другое предложение. Никогда никаких осложнений не было, и Пол обращал все меньше внимания на мои просьбы объяснить мне, чем он занимается. Затем совершенно неожиданно его арестовали, и это явилось для него страшным ударом, Майкл. Я никогда не видела более подавленного человека. И все из-за жалкой горсточки часовых механизмов!

— Вы думаете, у него больше ничего не было?

Она нахмурилась.

— Я полагаю — ведь у них есть что-то вроде рентгеновского аппарата, не так ли? Мне всегда говорили, что, если ты попал под подозрение, ты уже ничего не сумеешь провести нелегально.

— У Джека Мэллоу есть теория, но, возможно, она ни на чем не основывается. Ты сказала, что предложила Полу выбор?

— Да. Я сказала, что, если он навсегда не бросит заниматься этим делом, я от него уйду. Ведь теперь к Полу будут особенно придирчивы, не так ли? Я привыкла к мысли, что я честная женщина, но теперь узнала о себе несколько неприятных истин. Был ли обусловлен этот ультиматум тем, что я считала его поступки дурными, или потому, что его непременно бы поймали, коли он повторил бы свою попытку, я не знаю, Майкл.

— И он согласился «завязать»?

— Окончательно. У нас была дикая ссора, грандиозный скандал, и даже после того, как мы помирились, а он дал мне торжественное обещание, мне кажется, он не полностью переборол соблазн. Очевидно, Альварец сделал новое предложение, от которого ему трудно было отказаться. Я практически не знаю этого человека, но представляю, как он рассвирепел, когда Пол заявил ему, что он покончил с этим бизнесом. Мне кажется, он кого-то посылал за Полом, и этот человек ломился в мою дверь. Но, благодарение богу, уже первый час. Пол для них недосягаем, и я постараюсь, чтобы он больше сюда не возвращался. Наша с ним фирма перестала с сегодняшнего дня существовать. Кстати, никто, кроме нас, этого не заметит.

Шейн налил кофе из маленького кофейника в чашку. Он продвигался ощупью, ему нужно было выяснить еще кое-какие факты. В его распоряжении было еще минут десять, максимум пятнадцать.

Он протянул Марте чашку.

— Лучше выпей-ка это. Я хочу задать тебе еще несколько вопросов, и мне кое-что нужно сообщить самому. Потом мы решим, что делать.

— Майкл, почему так официально? Я хочу тебе сказать, как замечательно тебя снова увидеть. Я была ужасно расстроена и взвинчена, а теперь мне кажется, что все придет в норму. Я никогда не забуду, каким ты можешь быть находчивым и энергичным. Ты вселяешь в меня уверенность уже тем, что ты здесь находишься… Я следила всегда по газетам за твоими делами и гордилась твоими успехами. Иногда даже хвасталась нашим знакомством. Ты, ты больше не женился?

Шейн покачал головой.

— Нет. Когда это кончится, я расскажу тебе о своем секретаре Люси Гамильтон. Ты была замужем за копом. Думаю, ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы… Все ясно, да? Но сейчас эти разговоры ни к чему. Скажи, почему Пол заказал самолет сегодня на полночь, вместо того чтобы лететь регулярным рейсом завтра утром?

— Врач матери телеграфировал ему, что она тяжело больна, хочет его видеть. Они всегда были очень близки. Если хочешь выслушать мое мнение, я сомневаюсь, чтобы положение было таким катастрофическим, она всегда была истеричкой. Мне не следовало бы этого говорить, но я готова поспорить на любую сумму, что она проживет еще сто лет. Но Альварец угрожал Полу, и я подумала, что сама судьба поможет нам. Я смогла воспользоваться болезнью свекрови, чтобы услать Пола прочь, прежде чем что-нибудь случится. Едва ли стоит упоминать о том, что нам не по средствам арендовать самолет. Но я настояла. Я все организовала и засунула его в такси, так что у него просто не было времени раскрыть рот и запротестовать. Ну, а чтобы ты понял, какими богачами мы стали после этой деятельности Пола, я едва наскребла денег ему на дорогу и вынуждена была проститься с ним здесь, потому что мне уже нечем было бы заплатить за обратный проезд.

— Вы видели эту телеграмму?

— Нет, — сказала она. — Он прочитал мне ее по телефону. А что?

— Возможно, я ошибаюсь, но вот как я все это расцениваю. Сомневаюсь, чтобы телеграмма была. Полу требовался предлог, чтобы срочно уехать с острова, даже не дожидаясь утра. Он договорился встретиться с Альварецом сегодня вечером. Когда тот появился, Пол ударил его гаечным ключом и забрал контрабанду. Он рассчитывал уже через полчаса быть в самолете.

Марта поставила чашку на тумбочку, боясь расплескать ее. Очень медленно она произнесла:

— Я этому не верю.

— Я был вместе с Альварецом, — объяснил Шейн, — но не видел, кто нанес ему удар. Но то, что он получил удар по голове, в этом нет сомнения.

— Это сделал не Пол! — крикнула она, импульсивно вцепляясь в руку Шейна. — Я его хорошо знаю. Он не мог бы решиться на такое.

Шейн, которому приходилось иметь дело с мужьями и женами, всегда поражался, как мало они знают друг друга. Он скептически спросил:

— Когда он уехал?

— Он никогда не едет в обрез, боясь случайностей. Так что примерно без четверти одиннадцать. Возможно, чуть позже. Из аэропорта он мне позвонил. Это было приблизительно в половине двенадцатого. Не доказывает ли…

— Он мог сказать, что звонит из аэропорта, а находиться совсем в другом месте.

— Ну вряд ли мне удастся тебя убедить, Майкл. Ты просто не знаешь, насколько это невозможно. Если бы ты сумел разыскать водителя такси, был бы тогда вопрос решен? Нет, самое простое дать телеграмму Джеку. Пусть он встретит самолет Пола и выяснит, везет ли он что-то контрабандное.

— Пол не улетел, — сказал Шейн.

Вся краска медленно сползла с ее лица.

— Альварец считает, что Пол ударил его ключом и ограбил, а Пол все еще находится в городе?

Шейн кивнул.

— Но как могло такое случиться? Поломался самолет? Отказал мотор?

Шейн покачал головой.

— Альварец вызвал его к телефону перед самым отлетом. Он сказал ему, что захватил вас как заложницу, и предупредил, чтобы он не езжал, если хочет снова вас видеть.

Она не то вздохнула, не то застонала.

— И Пол остался? Слава богу.

Она быстро продолжила:

— Кое-что я не сказала вам, Майкл. Каким-то непонятным образом то связано со всем остальным. Он в течение какого-то времени встречался с другой женщиной. Я узнала об этом лишь вчера. Последние утки нас буквально лихорадило от смены событий… Мы объяснились, в конце концов Пол дал слово отказаться и от контрабанды, и от красотки, но я не очень-то верила ему. Это является подлинной причиной того, что я не поехала с ним в аэропорт. Но, Майкл, если ему известно, что Альварец подозревает его в таком диком поступке, он должен понимать, насколько опасно ему оставаться на острове.

Она повернула голову.

— И если он все-таки остался… — Она выпрямилась и деловито спросила: — Что мы предпримем, Майкл?

— Постараемся вернуть его в самолет. Альварец велел ему ехать в какое-то место за городом. Такси из аэропорта может добраться туда за полчаса. Это вам что-нибудь говорит?

Она нахмурилась.

— Не понимаю, откуда вам все это известно, Майкл? Вы сказали, что находились там, когда ограбили Альвареца. Не попали ли вы в неприятности по моей милости?

Шейн подмигнул ей.

— Ничего серьезного.

Она затаила дыхание, в глазах появилось напряженное выражение:

— Он ждет внизу, да?

Спрыгнув с кровати, она осторожно приблизилась к окну и слегка отодвинула занавеску.

— Две машины, — сказала она спокойно, поворачиваясь к нему. — Да, конечно, прежде чем Пол сунет голову в петлю, он захочет узнать, не блефует ли Альварец.

— Совершенно верно. Поэтому вот что мы сделаем. Я скажу Альварецу, что уговорил вас поехать со мной, но что-то вызвало у вас подозрение, и вы удрали от меня. Выскользните из дома через заднюю дверь, сядьте на какой-нибудь велосипед и уезжайте как можно дальше, на это вам отводится пять минут. И скройтесь. Может быть, у Пола достаточно здравого смысла, чтобы доказать свою непричастность к этому инциденту. Если же нет, ему не станет легче, если вы будете при этом присутствовать.

— Майкл, обождите минуточку. Вы сказали «полчаса на такси от аэропорта»? Припоминаю, что один раз Пол показывал мне подъездную дорогу к потрясающему современному дому и сказал что-то загадочное о плате за грехи. Мне думается, это именно то место!

Она пришла в странное возбуждение.

— Майкл, он будет ждать внизу, не так ли? Альварец? Если вам удастся найти такси, может быть, мы успеем доехать туда первыми и предупредить Пола?

Шейн щелкнул пальцами:

— Олл-райт, попытаемся. Одевайтесь.

Она подбежала к шкафу и сорвала с вешалки одежду, затем выдвинула ящик. С охапкой одежды она устремилась в ванную.

— Не закрывайте дверь! — предупредил Шейн. — Мне надо вас еще кое о чем спросить. Скажите, вы сами или Пол знали Альберта Воттса.

— Кого? — донеслось до него из-за полуприкрытой двери. — Вы имеете в виду того англичанина, которого убили?

— Да. Его. Имел ли он какое-то отношение к контрабанде?

— Пытаюсь сообразить, — сказала она после короткой паузы. — Не знаю как. Его работа была связана с туристским агентством, не так ли? Странный такой человек с усами, толстуха-жена. Однажды мне пришлось с ним танцевать, кстати, против его желания. Он ужасно страдал, потому что нас толком не представили друг другу. По всей вероятности, для него это было нешуточным переживанием. Такой безобидный маленький человечек, и вдруг его убивают.

Неожиданно она появилась в проеме двери. На ней уже была юбка, блузка лишь накинута на плечи.

— Майкл, уж не воображаете ли вы, что Пол причастен к ЭТОМУ?

Шейн закурил сигарету.

— Воттс совершил поездку в Майами, чтобы выяснить, сколько таможенные службы платят осведомителям. Немного позже Мэллоу получил от него телеграмму, указывающую на Пола Слейтера. Вот каким образом арестовали Пола. Когда ребята Мэллоя смогли найти в багаже Пола всего лишь жалкие часики, они «списали» Воттса как недотепу, лишенного чувства пропорциональности. Что касается Пола, то с ним тоже обошлись весьма мягко. Если бы не эти детали, с Пола не спускали ни на минуту глаз, пока он находился в Штатах. Ну а Воттса прикончили, так что он не сумел даже получить в таможне деньги.

Только тут Марта сообразила, что она полуодета, и снова скрылась в ванной. Шейн услышал ее голос:

— А Джек-то думает…

— Что еще он мог думать? Здешняя полиция не знает про телеграмму. Джек хотел, чтобы я здесь хорошенько поразнюхал, поскольку его не удовлетворили часовые механизмы в багаже Пола. Только после этого он посчитает дело закрытым. Да и убийство Воттса тоже остается непонятным.

Марта снова открыла дверь.

— Но, Майкл, он же был пьян, не так ли? В газетах сказано, что это показал анализ крови. Все считают, что он ввязался в драку в каком-то баре. Он был членом этого идиотского комитета, который так сильно придирается к туземцам. Он наверняка сделал несколько нелестных замечаний, и те вышли следом за ним на улицу и убили.

— Все это возможно, — сказал Майкл, — но после того как в полиции узнали про телеграмму Мэллоу, они не считают это вероятным. И есть два момента в отношении этой пятисотдолларовой премии. Если такой простачок, как Воттс, может сообщить на таможню про часовые механизмы, он, значит, мог знать о крупной контрабанде. Вот почему Мэллоу не покидает мысль, что эти механизмы были у Пола лишь для маскировки, на самом деле он переправлял что-то крупное, что они не сумели обнаружить.

Марта застегнула пуговицы на блузке и засмеялась.

— Воистину дикое предположение. Вы можете передать Джеку от моего имени, что Пол был связан с мелкими контрабандистами. Или же это хорошо охраняемый секрет. Серьезно, Майкл, мне кажется, что это-то я знаю. Я понимаю, что содержать одновременно двух женщин весьма накладно, но, господи, я могу продемонстрировать тебе его носки. Они все штопанные. Его шорты уже давно пора пустить на тряпки. А что касается попытки кого-то убить? Нет и нет!

Она покачала головой.

— Перестаньте об этом думать. Он не в состоянии где-то прятаться и ждать, когда кто-то появится, чтобы нанести удар сзади по голове. Если бы на карту была поставлена большая сумма денег, к тому же если бы он знал, что его не поймают, возможно, он и уговорил бы себя попытаться. Но что-нибудь непременно бы пошло не так. Либо он поспешил бы, либо, наоборот, запоздал бы с ударом, если бы вообще дело дошло до удара… И я рада, что он вот такой человек.

— Убийство произошло неделю назад, в среду, — сказал Майкл, — где-то между шестью вечера, когда Воттс ушел из конторы, и половиной первого ночи. Вам известно, где Пол был в это время?

Она улыбнулась.

— Конечно. Иногда мы гуляем врозь в дневное время, но мы всегда встречаемся за обедом и проводим вечер вместе. У нас десятки излюбленных мест, это куда дешевле, чем ходить в рестораны. Время от времени, примерно раз в две-три недели, отправляемся за изделиями местных ремесленников. Но на прошлой неделе, кстати…

Она надевала на ноги туфли на широких каблуках, но вдруг неожиданно выпрямилась, лицо у нее как бы застыло:

— В один из дней на прошлой неделе, но не в среду — впрочем, я могу посмотреть.

Она надела вторую туфлю и подошла к небольшому письменному столу, порылась в бумагах и отыскала отрывной календарь. Она стояла спиной к Майклу, но детектив понял, что она нашла нечто еще до того, как она повернулась к нему.

— Это была среда, — сказала она, — я наняла машину и отправилась в одну деревню, где мы знаем людей, которые делают замечательные чаши… Знаете, я была уверена, что я ездила туда раньше, во вторник или даже в понедельник. Мне не хотелось платить за ночлег, поэтому я вернулась в тот же вечер. Примерно в одиннадцать часов. Но это ничего не значит, Майкл, мы просто должны спросить у Пола, что он делал…

Помолчав, она беспомощно продолжала:

— Нет, мне он сказал, что сделал себе несколько сэндвичей и отправился на длинную велосипедную прогулку. Если только он не соврал мне, а в действительности провел время с этой девкой. Но, Майкл, все это чепуха. Этого он не делал, даю голову на отсечение. Почему контрабанду должен был везти Пол, даже если его имя значилось в телеграмме? Почему не Альварец? Скорее можно заподозрить его. Он мог узнать про Воттса. Конечно, сам бы он не стал заниматься, кого-нибудь нанял бы. Полагаю, вы узнаете, что Луис Альварец в тот день находился в самом многолюдном месте, у него найдется два десятка людей, которые расскажут о его действиях по минутам.

Она сбросила с ноги свои нарядные туфли и отыскала другую пару на низких каблуках и стала распутывать шнурки, но пальцы ее не слушались Она старалась говорить спокойно, однако он видел, как она взволнована.

— Признаться, — говорила она, — я испытывала нечто вроде восхищения Полом, когда он заработал такую огромную сумму за операцию с духами. Но теперь! Господи, Майкл! Альварец думает, что Пол его ограбил. Воттса убили за что-то, куда более незначительное!

Она была на грани истерики. Дернув слишком сильно за один из шнурков, она разорвала его.

— Пошли! — сказал Шейн. — Альварец, по всей вероятности, уже беспокоится.

— Майкл, прошу вас, выясните, кто же убил Воттса. Я понимаю вас. Если вы этого не сделаете, они обвинят в этом Пола. Я чувствую это.

— Скажите мне одну вещь. Вы еще хотите сохранить ваш брак?

Она прямо посмотрела ему в глаза.

— Не знаю, Майкл. Для меня это явилось настоящей пощечиной. Я имею в виду его измену. Что бы ни случилось, мое отношение к нему не может быть прежним. Сегодня он обещал мне порвать с Альварецом. Если я узнаю, что он мне солгал… Майкл, я не знаю. Мне кажется, что я в него все еще влюблена. Возможно, всегда буду его любить. Я бы не хотела, чтобы с ним случилось что-то плохое. Но спросите меня, хочу ли я по-прежнему быть его женой после того, как я узнала правду?

Шейн вынул новую сигарету.

— После того как все кончится, дадите ли вы мне полный отчет об его операциях?

Она не колебалась.

— Да, Майкл. Конечно, было бы отвратительно прочитать об этом в газетах, я надеюсь, что вы этого не сделаете. Но я хочу покончить с этим кошмаром. Раз и навсегда.

Она порылась в своей сумочке и достала фунтовую банкноту.

— Зачем это? — спросил Шейн.

— Если кто-то спросит у вас, есть ли у вас клиент, разве вы не хотите на полном основании ответить «да»?

Шейн усмехнулся, взял бумажку и сунул ее себе в карман.

— Это не значит, что они мне поверят… Нет, не гасите свет! — сказал он, заметив, что она автоматически потянулась к выключателю. — Зачем давать им знать, что мы выходим?

Он осторожно приблизился к окну, держась в стороне от освещенного прямоугольника, и отодвинул штору. Автомобиль стоял на том же месте, позади него припарковалась машина чуть большего размера, за рулем сидел человек. Он разглядел еще две фигуры. Одна из них в темной одежде была, очевидно, Альварецом.

Марта нервничала, но не забыла подкрасить губы.

Она сказала:

— Мы можем выйти наружу через прачечную в подвале. Дальше по берегу стоит большой отель. Там, думаю, мы сможем найти такси.

Она подождала, положив пальцы на дверную ручку.

— Сегодня вы принесли мне плохие новости, Майкл. То, что я заплатила вам этот символический залог, ничего не меняет, но я чувствую себя уверенной… Вы единственный человек, который может мне помочь.

Он подмигнул ей, и они вышли. Во всех его делах непременно наступал такой момент, когда он переставал думать о том, получит ли он гонорар или нет, даже если это было сопряжено с опасностью. Он так давно свыкся с неизбежным риском, что иначе уже не представлял своего существования. Просто он так зарабатывал себе на жизнь. Единственное, что его интересовало, это добраться до истины в той проблеме, которой он занимался.

Именно до такой степени заинтересованности дошел он в этом деле. То, что Марта была его знакомой, играло здесь не последнюю роль. Однако более всего его интересовал убийца.

Майкл знал, что теперь между ним и преступником будет существовать какая-то вполне ощутимая связь, она разорвется только после тою, как Шейн разыщет его и заставит признать вину.

На третьем этаже Марта вызвала лифт. Они ясно слышали зуммер под ними в шахте. Спокойно пройдя к следующей площадке и остановившись в ожидании кабины, они не услышали характерного визга, которым сопровождался подъем.

Тогда Марта вернулась на третий этаж и подала дежурному клерку настойчивый сигнал. И снова тишина.

Она прошептала Шейну:

— Должно быть, он спит.

Они спустились в вестибюль по лестнице. Марта осторожно посмотрела за угол. Затем, оглянувшись на Шейна, нарисовала в воздухе схему пути. Он прошел следом за ней, бросив на ходу сердитый взгляд на клерка — старика-туземца, откинувшегося на спинку стула с закрытыми глазами и широко открытым ртом.

Марта открыла дверь в подвал и жестом руки предложила ему идти вперед.

Когда дверь закрылась, они оказались в кромешной темноте. Шейн почувствовал ее руку у себя на плече. Он же держался за перила, второй рукой проверяя, нет ли впереди препятствий.

Они спускались вниз очень медленно, нащупывая каждую ступеньку. Оказавшись внизу, он шепнул:

— Я хочу зажечь спичку. Иначе мы непременно на что-то наткнемся и поднимем шум. А это нежелательно.

Когда спичка вспыхнула, они смелее двинулись вперед, держась за руки. Впрочем, проход был прямым, так что они сделали несколько шагов в темноте, прежде чем зажечь следующую спичку. С ее помощью они добрались до дверей в прачечную. Сбросив паутину с лица, Шейн пошел дальше. Третья спичка еще не сгорела, когда они достигли наружной двери. Он распахнул ее.

Руки Марты сжали его предплечье.

— Спасибо, Майкл, — сказала она, почти касаясь его щеки губами, — за все.

Она первой вышла наружу. На мгновение он увидел ее стройную фигуру на фоне неба.

Он шагнул следом за ней. Слепящий свет ударил ему в глаза. Голос произнес:

— Стойте, Шейн!

Что-то пронзило его левую руку.

Одновременно с окриком на его ребра обрушился сильнейший удар. Волна нестерпимой боли захлестнула сознание Майкла.

 

Глава 8

Он почувствовал, что перед ним что-то движется. Луч фонарика описал дугу и прошелся по лицу Марты. Затем человек обошел Марту со спины и отобрал у нее маленький автоматический пистолет. Человек был невысокий, черноволосый, с искривленным ртом. Шейн поднял руку и посмотрел на тяжелый пистолет, прижатый к ребрам. Медленно повернувшись, он посмотрел через плечо на Эла, кряжистого бармена из ночного клуба Верблюда. У него были по-прежнему свисавшие книзу усы, но на голове больше не было платка, а в ухе серьги. Оказывается, он был совершенно лысым.

— Все в порядке, — сказал Эл. — Вы вели себя осмотрительно. Не двигайтесь еще минуту, сейчас придет босс. Свистни, Жозе.

Он ощупал тело Шейна, ища оружие. Коротышка что-то быстро говорил по-испански. Он притворно замахнулся на Марту тяжелым фонариком, и та отступила к стене. Он засмеялся, обнажив зубы. Потом он ткнул фонариком в глаза Шейну и очень больно ударил детектива под правую коленку. Шейн стиснул зубы, Жозе идиотски захохотал.

— Вели ему подальше держаться от меня, — холодно произнес Шейн, — или же вам придется застрелить меня. А Верблюду это не понравится.

— Сукин сын не понимает по-английски, — ответил Эл, — Жозе, отойди вон туда, черт бы тебя побрал, или я переломлю тебя на две половины.

Тот яростно огрызнулся испанской тирадой. Эл засвистел, издав весьма слабый звук. Жозе презрительно скривился, сунул два пальца в рот и издал оглушительный свист. Затем снова стал приплясывать около Шейна. Хитро поглядывая на Эла, он отвел назад ногу как бы для нового пинка. Шейн не спускал с него глаз, у него сами собой стали загибаться пальцы. Жозе снова разразился глупым смехом и, наклонившись, плюнул на землю.

Эл отошел от Шейна, размахивая его тяжелым пистолетом.

— Живо к дому. Рядом с куколкой. Вытяни руки вперед, чтобы я мог видеть их, и не пытайся улизнуть. Босс говорит, что ты находишься в розыске, так что любой человек, который шлепнет тебя, получит благодарность от губернатора. И в то же время оказывается, что ты частный детектив. Мы все потрясены. Здесь такие не водятся.

— Я приехал в отпуск, — устало произнес Шейн.

— Хорош отпуск! — захохотал Эл. — Большинство людей приезжают сюда, чтобы поправить здоровье. Но не ты, парень. Ты совал нос в дела других людей, а это вредит здоровью.

— Вижу, ты снял свою серьгу, — заметил Шейн, — правда, при этом свете трудно быть уверенным. А как в отношении остального маскарада?

Эл сжал челюсти, его голова выдвинулась вперед.

— Не пытайся меня укусить. Я этого не люблю. Проклятие, Жозе, скоро ли ты остынешь?

Он шагнул вперед, чтобы отстранить коротышку, который снова попытался совершить наскок на Шейна.

Эл объяснил:

— Видимо, у него никогда не было возможности дать пинка частному детективу. Он вне себя.

Из-за угла здания бежали Альварец и еще двое. Поскольку с ним Шейн был уже знаком, все внимание он уделил этим молодчикам. Оба были латиноамериканцами. Один чем-то походил на Жозе, но крупнее и над губой красовалась тонкая линия усов. Второй парень с лунообразной физиономией был определенно слабоумным.

— Ну, Шейн, — проговорил Альварец, задыхаясь от быстрого бега, при этом он даже нацепил на нос очки в роговой оправе, — ты мне показался излишне сообразительным для простого мошенника. Ты обманул меня с этим полицейским циркуляром. Это ты прекрасно рассчитал. Но теперь, как мне кажется, мы квиты. На самом деле я не был в таком тяжелом состоянии, как ты воображал. Я отослал тебя за кубиками льда, чтобы порыться в твоем чемодане. И что же я там нашел? Лицензию частного детектива Флориды. На кого ты работаешь, я до сих пор не знаю.

— На миссис Слейтер, — ровным голосом ответил он.

— Я так и предполагал, когда привез тебя сюда. Я не сомневался, что ты выведешь ее из дома тихо и скрытно, воспользовавшись черным ходом, где мы будем ее поджидать.

— Я так сожалею, Майкл, — жалобно произнесла Марта.

— Все в порядке, — сказал Шейн, не спуская глаз с подонков, сгрудившихся перед ним полукругом.

— А теперь нам надо спешить, — продолжал Альварец. — Нам придется доставить миссис Слейтер на свидание с ее супругом, где мы выясним, кто обрушивает гаечный ключ на головы людей. Мы хорошенько прижмем Пола Слейтера. По моему мнению, он не из героев. Я спрошу у него вежливо, а потом Жозе станет допрашивать его уже невежливо. Это специальность Жозе. Он и рыбу заставит заговорить. Если же Пол заартачится, мы зададим те же вопросы его жене в его присутствии. Думаю, что Жозе это доставит еще большее удовольствие.

— Майкл! — воскликнула Марта, когда Шейн зашевелился.

— Он будет вести себя осмотрительно, — заверил ее Альварец. — Про американских детективов хорошо известно, что, помимо всего прочего, они весьма разумны. Если они проигрывают дело, они не лезут на стену, считая, что нужно остаться в живых, чтобы взяться за другое. Поэтому Майкл Шейн будет стоять смирно и разрешит нам связать его. Педро, у тебя есть веревка?

Действительно, у него не было никакого выбора… Его пистолет 45-го калибра, зажатый в кулаке Эла, был нацелен ему прямо в живот. У Жозе был пистолет Марты. Возможно, пушка была и у слабоумного, который держал руку в боковом кармане куртки.

Жозе достал небольшой моток капроновой лески, отрезал ножом порядочный кусок и двинулся к Шейну, разразившись потоком слов. Альварец примирительно покачал головой.

— Он просит у меня разрешения выстрелить по разу тебе в каждое колено, — пояснил Альварец. — Очаровательное предложение, не правда ли? Это, разумеется, ограничило бы твою свободу действий, но у меня иной план, гораздо лучший.

Шейн игнорировал его, сосредоточив внимание на Эле.

— Если бы он велел тебе нажать на курок, что бы ты сделал? — спросил он у бармена.

— Нажал бы, — спокойно ответил тот. — Я говорил тебе, чтобы ты перестал подначивать меня.

— Лояльность в наши дни редкая штука, — усмехнулся Альварец.

Педро связал руки Шейна за спиной у запястий. Неожиданно пистолет в руках Жозе громко выстрелил. Идиотское выражение удивления и ужаса появилось на его и без того глуповатом лице. К счастью для окружающих, пистолет был направлен вниз.

Эл сказал:

— Лучше что-то сделайте с этим придурком, иначе я расквашу ему физиономию. Он начинает действовать мне на нервы.

Альварец отдал какой-то приказ Жозе, и тот послушно спрятал пистолет. Педро отрезал еще кусок лески и принялся быстро и ловко завязывать ноги Шейна на уровне колен.

— Я хотел бы задать один вопрос, — сказал Шейн, глядя на Альвареца. — Сколько людей может засвидетельствовать, что вы делали неделю назад в среду от шести вечера до полуночи?

Сощурившись, Альварец ударил детектива по челюсти. Шейн ждал этого, в самый последний момент он согнул колени, так что удар пришелся ему по лбу. Альварецу, по всей вероятности, досталось больше, чем Шейну, но поскольку колени Майкла были стянуты вместе, он упал, ударившись бедром и плечом.

— Вам необходимо потренироваться со спортивной грушей или мешком, — сказал он Альварецу назидательно. — Я же снова задаю вам тот же вопрос.

Наклонившись, Педро сунул в качестве кляпа в рот Шейну скомканный платок.

— Возможно, меня здесь не будет, чтобы ответить вам, — ответил тот, — если все пойдет нормально с моими друзьями Слейтерами. Я предполагаю воспользоваться тем самолетом, который зафрахтовал Пол. Однако не для поездки в Штаты. Что касается вас, я был бы крайне огорчен, если бы кто-нибудь явился и развязал вас. Поскольку мне редко удается сделать что-то полезное для полиции, я решил сообщить им, где можно вас найти. Ваша лицензия находится у меня, так что, возможно, вам будет нелегко доказать им, кто вы такой. Спокойной ночи, Шейн. Я не стану говорить, что наше знакомство доставило мне удовольствие.

— Я все сделаю для вас, Майкл, — закричала Марта. — Я…

Женщину втащили в машину, двери захлопнулись, и оба автомобиля уехали, набрав большую скорость. Шейн старался определить, куда они свернули на углу, но с этого места, где он лежал, это было невозможно увидеть.

Майкл остался один в темноте безлунной ночи. Его единственной надеждой было произвести достаточно шума и разбудить кого-то в отеле, чтобы его развязали.

Каким-то чудом ему удалось сесть и даже добраться до дорожки, подтягивая тело к ногам, которые он прямыми выбрасывал вперед и потом сгибал в коленях. Вот и черный ход в отель.

При свете спичек он успел заметить, что вдоль одной из стен стояли огромные баки, вдоль другой — скамьи. С большим трудом он продвигался, как она надеялся, в нужном ему направлении. Леска врезалась ему в запястья. Каждый дюйм вперед стоил ему колоссальных усилий. Тогда он попытался перекатываться. Это ему удалось сделать два раза, он угодил в лужу мыльной воды. Наконец он добрался до скамьи, поднял кверху связанные руки и ноги и ударил ими в ее край, скамья с грохотом свалилась на бетонный пол. После этого он попытался отыскать умывальник. Удар по нему вызвал бы еще больший грохот.

Ему пришлось отдохнуть, чтобы восстановить дыхание. Но время проходило. Приняв такую позу, что можно было бить ногами по раковине, он подумал, что от такого грохота проснется и мертвый. При каждом ударе раковина отодвигалась в сторону, ему приходилось менять позицию.

Время от времени он останавливался, чтобы прислушаться, но кроме собственного дыхания не слышал ничего. Если ему и удалось разбудить дежурного клерка, то старик, видимо, побоялся спуститься вниз и посмотреть, что там творится…

Потом он услышал шум подъехавшей машины.

Она обогнула угол, завизжали покрышки. Водитель резко затормозил. Альварец сообщил им в точности, где они могут разыскать его, с горечью подумал Шейн. Он услышал приближающиеся шаги. Не обращая внимания на боль, Шейн рванул леску на руках, и она разорвалась как раз в тот момент, когда двое полицейских с фонариками появились на пороге.

Шейну не оставалось ничего другого, как тихо лежать. Кружки света торопливо плясали по помещению, пока не разыскали его. Голос предупредил, чтобы он не двигался. Один из фонариков метался по сторонам, пока не отыскал выключатель. Все держали в руках пистолеты. Большая лампочка залила помещение ярким светом.

Двое полицейских с фонариками были местными в их яркой униформе красно-голубых цветов с белыми ремнями и белыми шлемами. Единственное, что они сняли, это белые перчатки. Третий был англичанин в гораздо более простом мундире. Шейн заметил сержантские нашивки на его рукаве. Он был невысокого роста с красной физиономией и пушистыми усами. Ворот мундира ему был явно тесен.

Он подошел к Шейну и удовлетворенно произнес:

— Это тот самый человек.

Шейн вытащил кровоточащие руки вперед и попытался вытащить изо рта кляп. Чтобы выпутаться из этой ямы, в которую он угодил, было необходимо объясниться с сержантом. Местные полицейские убрали фонари, но их пистолеты оставались в руках. Сержант поддал ногой оказавшийся у него на пути большой таз.

— Ну, ты, ублюдок! — заговорил он неожиданно низким голосом. — По твоей милости мы все не спим, так что не ожидай от нас доброжелательности. Ты арестован. Я не буду тебя предупреждать в отношении твоих заявлений, поскольку ты не относишься к моей юрисдикции. Ты здорово влип, верно? Тебя еще и связали!

Он повернулся к одному из своих людей.

— Развяжите-ка его.

Коп вытащил ножик и с большими предосторожностями перепилил леску под коленями Шейна. После этого он удалил леску, которой был для прочности перетянут кляп. Детектив тут же выплюнул проклятый носовой платок, но подумав, поднял его и перевязал им кровоточащую руку. В последнюю минуту были удалены ножные путы. На всякий случай коп прощупал, нет ли у Шейна оружия.

— Поднимайтесь, — скомандовал сержант, — и ведите себя тихо.

Шейн не спорил. Он растер ноги, чтобы восстановить циркуляцию крови. Когда он попробовал заговорить, ему удалось пробормотать:

— Вы хотите узнать, кто убил Альберта Воттса?

Мгновение сержант таращил на него глаза. Затем спросил:

— Неужели ты?

— Он донес американской таможне на одного американца по имени Пол Слейтер до того, как его убили. Того поймали и оштрафовали, затем он возвратился в Сент Элбанс. Так что, возможно, Воттс был убит вовсе не туземцами, а? Это вас интересует?

— В данный момент, заинтересован я или нет, не имеет никакого значения. Если ты намереваешься откупиться от нас информацией, ты не с тем говоришь. Ты можешь об этом потолковать утречком с инспектором.

— Утром это все утеряет всякую цену. На острове осуществляются крупные контрабандные операции, о чем, очевидно, вам известно. Если вы будете действовать быстро, вы сможете с этим делом покончить, пока инспектор спит. И попутно вы сможете выяснить, кто убил Воттса.

— Вижу, вам хочется поговорить? — насмешливо произнес сержант. — Но давайте не будем спешить, вызовем стенографа, чтобы он все это запротоколировал.

— Я только что сказал, что медлить нельзя. К тому времени, когда все будет напечатано, подписано и разнесено по соответствующим книгам, Альварец будет уже в какой-нибудь стране.

— Кто, говорите вы?

Сержант набычился.

— Вы прекрасно слышали. Альварец. Проявите немного расторопности, и вы сможете упрятать его за решетку на длительный срок. Законопринуждение на острове не будет таким сложным, когда этого сукиного сына обезопасят.

— А Альварец тут при чем?

— Слейтер работал на него в качестве курьера. Донос Воттса был для него так же страшен, как для самого Слейтера. Сегодня вечером произошли кое-какие события. Слейтер намеревался улететь в США на нанятом самолете, Альварец похитил его жену и пригрозил убить ее, если он не откажется от полета и не явится к Альварецу объясниться.

— Где они сейчас, в ночном клубе Альвареца?

— Нет, где они, я не знаю, но, возможно, мы можем сообразить.

Сержант колебался.

— Похищение, надувательство, шантаж, — повторил он недоверчиво. — О чем вы вообще-то ведете речь? Что Альварец убил Воттса?

— Я не знаю, кто его убил. Но я точно знаю, что его убили из-за того доноса, который он сделал на Слейтера.

— Имеются ли у вас доказательства этого?

Шейн мысленно оценил все то, что ему удалось раздобыть за последние несколько часов.

— Нет. Ничего определенного. У Альвареца имеется нелегальный товар, который он предполагал передать сегодня вечером Слейтеру. Вы арестовали шофера Альвареца. И он вместо этого типа взял меня с собой. Что-то не сработало, Альвареца стукнули по голове, товар похитили. Это сделал не я.

Сержант разгладил усы кончиками пальцев, и этот жест напомнил Шейну одного человека, которого он хорошо знал.

— Что было в этом грузе?

— Откуда мне знать! — нетерпеливо воскликнул Шейн. — Это была какая-то контрабанда, судя по тому, как она была доставлена.

Сержант настаивал:

— Вы видели груз?

— Нет! У нас нет времени для всех этих подробностей, но если вы не можете без них жить, извольте: он поехал в частный гараж. Думаю, я смогу вас туда сводить, но, бога ради, позднее! Груз находился в багажнике его машины. Кто-то притаился в темноте, и как только фары были выключены, этот человек ударил его по голове гаечным ключом. Альварец потерял сознание, через некоторое время я пошел выяснить, почему тот не выходит. Он лежал, на голове у него была здоровенная шишка. Заднее окно в гараже было распахнуто, багажник открыт, в машине поднят капот. Черт побери, что вам еще нужно?

— Очень многое. Он посчитал, что на него напал этот американец, Пол, как его? Пол Слейтер?

— Да. И мне тоже так кажется… Встреча была назначена на одиннадцать. Самолет Слейтера должен был отлетать в двенадцать.

— Та-ак, — протянул сержант. — Правила требуют, чтобы в случае нападения потерпевший являлся в полицию и делал заявление. Тогда наша обязанность произвести расследование, даже если жертвой является такая отрицательная личность, как Альварец, который заслуживает того, чтобы его почаще били по голове, как я считаю. Но…

Тут он снова вытянул шею вперед:

— Вся эта история неубедительна, мой друг, и я не могу в нее поверить. Но зато я ясно вижу, к кому ты обратился за помощью. Вне всякого сомнения, высокочтимый сеньор Альварец отшил тебя самым форменным образом, повязал и сообщил полиции, где тебя можно взять. Ну а ты в отместку решил натравить полицию на него. Я достаточно давно занимаюсь этим делом, чтобы знать, что подобные наговоры имеют самые печальные последствия для честных людей. Утром мы все обговорим с инспектором, и ты сможешь сообщить все подробности, которые ты, очевидно, сейчас опустил.

— Утром… — горячо начал Шейн.

— Будет слишком поздно? — подхватил сержант. — Ты уже говорил нам об этом. Но у нас нет ничего, кроме твоего заявления, не так ли? А твоя добросовестность вызывает сомнение.

Он кивнул двум полицейским, которые стояли наготове.

— Заберите его!

Шейн повернулся, на лице у него было выражение решимости, руки сжались в кулаки.

Сержант покачал головой.

— Я бы не рекомендовал сопротивляться. Я выбрал этих людей за силу и ловкость.

— Да, — буркнул Шейн, — но со мной им будет не так-то просто справиться. А вот вы могли бы облегчить задачу для всех нас, если бы выслушали меня внимательно. Альварец и свора головорезов, в том числе один самый настоящий дегенерат, которого они называют Жозе, а второй некий Педро, имени третьего я не знаю, схватили Марту Слейтер десять минут назад. Они намерены допросить его с пристрастием и жену тоже где-то за городом в получасе езды от аэропорта. У вас в тюрьме находятся какие-то люди Верблюда. Нажмите немного на них и выясните, где это место.

— Здесь мы не «нажимаем» на людей.

— В гаком случае, вежливо спросите, — рассвирепел Шейн. — Эта история связана с какой-то колоссальной суммой денег. Если действовать вежливо и хладнокровно, как вы привыкли, утром у вас на руках будет пара убийств. Альварец пригрозил миссис Слейтер взять ее на морскую прогулку, откуда она не возвратится. Или вы считаете, что Луис Альварец на такое не способен?

Было похоже, что сержант заколебался.

— Мне потребуется ордер.

— У вас уже есть одно убийство. Неужели недостаточно? Пройдет немало времени, прежде чем вы поднимете судью с постели, растолкуете ему положение вещей и убедите выписать ордер. Не лучше ли доставить ему всю банду и задать им соответствующие вопросы? Один из них самый настоящий убийца или сумасшедший.

— Это реальная возможность, — холодно произнес англичанин. — Каким же мотивом вы руководствуетесь в данной истории? Неужели вы настолько наивны, что надеетесь убедить нас не передавать вас американским властям?

— Прочешите это место до того, как случится нечто непоправимое, а что будет со мной, мне безразлично. Если вам нужен мотив, я не хочу видеть, как кто-то будет выворачивать руки Марте Слейтер. Она — очаровательная женщина и моя старая приятельница.

Сержант решительно покачал головой.

— А что я должен буду сказать инспектору? Что я продержал на ногах своих людей, блуждая по всему острову в поисках неизвестно чего и кого, наслушавшись речей американского мошенника? Нет, благодарю. Я еще не сошел с ума.

— Вам вовсе не обязательно сообщать ему, откуда вы получили информацию. Но используйте ваш шанс. Что вы теряете?

— Возможно, ничего, возможно, очень многое. Мне слишком мало известно, чтобы я мог действовать осмотрительно. Я вовсе не убежден в том, что необходимо так торопиться. Мы спокойно займемся этим делом с самого утра. Я задержу Альвареца, а также Слейтера, устроим им очную ставку, и тогда…

Шейн видел, что ему не переубедить этого осторожного британского мула. В его распоряжении оставался последний аргумент, который, впрочем, мог и ухудшить его положение. Но, за неимением ничего другого, он заговорил ровным голосом:

— Оповещение о моем розыске является фальшивкой. Меня не ищет полиция ни во Флориде, ни где-либо еще. Я частный детектив из Майами. Миссис Слейтер понимает, что ее мужа заподозрят в убийстве Воттса, и она поручила мне выяснить, кто это сделал. Я также договорился с американской таможней, прежде чем ехать сюда. Альварец со Слейтером разработали какой-то фантастический способ обводить вокруг пальца таможню. Я придумал этот трюк с извещением о розыске, чтобы все выглядело вполне достоверно, дабы иметь возможность без труда втереться в доверие к Альварецу. Конечно, это было рискованно, но все получилось.

Двое туземцев-копов стояли неподвижно. Один из них держал обеими руками Шейна за предплечье. Британский сержант с открытым ртом смотрел на детектива.

— Вы пытаетесь меня уверить, что все это было трюком?

— Трюк, который никому не мог повредить. Если не считать того, что вот вы подняты с постелей… Я до сих пор не разобрался в сути их аферы, но все же многое стало проясняться. Например, мне известно, что Альварец держит свою контрабанду в запертом деревянном ящике, который хранится в воздушном зазоре между подвесным потолком и настоящим в кабинете Альвареца. Я скрывался там над вашей головой, когда вы разыскивали меня в клубе. Мне известно, что Альварец контактирует со своими курьерами. Я ездил с ним для передачи «товара». Вы понимаете, что я не мог бы всего этого делать, если бы при знакомстве предъявил ему лицензию частного детектива.

Сержант наконец закрыл рот, чтобы снова открыть, произнеся:

— Я вам не верю!

— Ваше имя Бреннон?

— Ну и что?

— Каким образом вы узнали, что я нахожусь там? Кто-то вам позвонил, верно? И сказал нечто в этом роде: «У меня есть информация для вас, и вы можете получить ее бесплатно, потому что я хочу рассчитаться с этим парнем»?

Лицо Бреннона побагровело.

— Так это были вы?

— Да. Я не могу предъявить вам свои документы, потому что их у меня нет. Но стал бы человек, находящийся в розыске, звонить в полицию и указывать свое местонахождение? А если вы мне еще не верите, позвоните в Майами. Начальника таможни зовут Джеком Мэллоу. Возможно, вы даже слышали о нем. Он не рассердится за то, что вы его вытащили из постели.

— А каков же ваш личный интерес в этом деле, мистер Шейн?

Это было сказано сквозь стиснутые зубы. Очевидно, сержанту было трудно заставить себя произнести имя детектива.

— Деньги, — ответил Шейн без раздумий, потому что к этому времени любой другой ответ был бы слишком сложным. — Я охочусь за пятьюдесятью тысячами долларов.

— И вы воображаете, что можете безнаказанно действовать таким образом здесь, как у себя в Америке? Вы очень ошибаетесь!

— Решайте без промедления, — нахмурился Шейн. — Что вас больше интересует, отчитывать меня или поймать убийцу?

— Я сделаю гораздо больше, чем отчитывать вас! — завопил вне себя от ярости сержант. Я посажу вас в свою весьма примитивную камеру и позабуду о вашем существовании до того момента, когда кто-то совершенно официально не напомнит мне о вас. Думаю, что тогда-то вы сообщите мне правду. Вы и на самом деле дешевый бессовестный детектив, привыкший обирать людей. Мне все известно о таких типах. Но вы пожалеете, что надумали шутить с нашей провинциальной полицией. Вам совершенно необходимо дать время хорошенько подумать. И я вам его предоставлю.

Шейн тоже начал выходить из себя.

— А пока вы будете тешить свое тщеславие, используя в личных интересах ту власть, которая должна быть обращена на защиту закона, убийца Альберта Воттса будет на свободе. Похоже, что вы не слишком далеко продвинулись в этом деле.

Физиономия Бреннона приобрела свекольный оттенок.

— Ошибаетесь. Мы продвигаемся медленно, незаметно, без ненужной шумихи. И мы будем так продолжать, нам не потребуется помощь сомнительных детективов. Мы будем действовать методом исключения, отбрасывая одну версию за другой, пока не останется всего один подозреваемый, а мы будем в состоянии его арестовать и осудить за убийство.

— Понятно, — издевательским тоном произнес Шейн, — вы будете продолжать работать с девяти до пяти с двумя перерывами на ленч и второй чай. Убийца же тем временем будет работать изо всех сил. Возможно, конечно, что, если кто-то из Слейтеров пострадает, вы заработаете чуть энергичнее.

— Вот-вот, я ждал, когда вы заговорите о нашей отсталости.

— Проклятие! — заорал Шейн. — Неужели же трудно раз и навсегда отказаться от рутинерства? Если Альварец не развяжет язык Слейтеру, он прижмет его жену. Думаете, он не тронет ее? Предрассудки, все то же рутинерство. Для Альвареца все средства хороши, он не остановится ни перед чем.

— После всего, что я от вас наслушался, почему я должен верить тому, что вы сейчас мне говорите, Шейн?

— Почему вы напыщенный наполеонишка? Только потому, что с вами до сих пор ничего не случилось, и вы уверены, что этого не может быть? Откройте глаза и загляните, что творится в мире. Если только вы упрячете меня в тюрьму, предупреждаю…

— С меня достаточно! — рявкнул Бреннон.

Он сделал знак своим людям, те подвинулись к детективу. Шейн упорно глядел в глаза английскому сержанту. Тот надменно не отводил взгляда и лишь подергивал себя за усы.

Неожиданно Шейн рассмеялся.

— Что тут смешного? — вспыхнул от негодования сержант. — Поделитесь со мной.

— Я только что сообразил, кого вы мне напоминаете. Вы его не знаете.

По непонятной причине Шейн почувствовал себя гораздо лучше.

Фактически между этими двумя людьми нет никакого сходства, но зато во всем остальном этот сержант был вылитый Питер Пэйнтер, глава детективов в Майами-Бич, давний противник Шейна. Майкл неоднократно попадал в чертовски сложные ситуации, но Пэйнтеру ни разу не удалось взять верх. Не удастся этого и Бреннону, дал себе слово Шейн, хотя самоуверенный сержант имел перед действующим в одиночку Майклом все преимущества «своего поля».

Сражаться с людьми сержанта не имело смысла. Он позволил им довести себя до двери, после чего они двинулись вперед. Бреннон шагал в каком-то метре позади, освещая тротуар электрическим фонариком. В другой руке он держал револьвер.

Они подошли к машине с четырьмя дверцами. Шейн сразу заметил, что она как-то неестественно накренилась в сторону тротуара.

— Спущена камера! — воскликнул один из копов.

Бреннон раздраженно ругнулся. В этот момент Шейн услышал мужской голос, довольно фальшиво напевающий популярную мелодию. Оглянувшись, он увидел худощавого человека в шортах, приближавшегося к ним на велосипеде. Когда любитель ночных прогулок оказался в свете ближайшего фонаря, Шейн узнал в нем антрополога Повиса. Тот с трудом управлялся с велосипедом, однако во рту невозмутимо держал трубку. В корзине за седлом велосипеда у него находился какой-то длинный предмет.

Велосипед Повиса ехал все быстрее и быстрее, и при этом его бросало из стороны в сторону.

— С дороги! — завопил тот, очевидно, в ужасе от того, что должно было произойти.

Отклонившись далеко назад, он окончательно потерял устойчивость, зажмурился и нажимал обеими руками на ручку тормоза, очевидно, позабыв про ножные. Повис издал пьяный вопль, когда руль выскользнул у него из рук, а переднее колесо наехало на сержанта. Тот свалился, Повис же врезался в одного из полицейских, державших Шейна. Педаль велосипеда ударила второго по колену и свалила с ног. Падая, он увлек за собой Шейна. Сам Повис упал на землю вместе с велосипедом, переднее колесо которого продолжало вращаться.

 

Глава 9

Майкл Шейн потянулся к кобуре сержанта. Та была расстегнута, пальцы Шейна почувствовали холодок металла. Он потянул оружие, но неудачно. Видимо, в кобуре имелась какая-то предохранительная защелка, так что револьвер нужно было вытягивать под определенным углом…

Теперь только один из копов удерживал руку Шейна. Майкл резко согнул руку в локте и изо всех сил ударил копа между ребер. Тот охнул, но Шейна не выпустил. Тогда Майкл быстро повернулся и ударил копа кулаком в подбородок. Тот ослабил хватку. Шейн откатился в сторону, вскочил на ноги.

Повис, по-видимому, страшно пьяный, вновь потерял равновесие и повалился назад, растопырив руки и ноги, выведя из строя двух копов. Итак, Шейну нужно было справиться с Бренноном. Американец взглянул на кирпичную стену в десятке шагов от него. Возможно, он сумел бы перемахнуть через нее, пока сержант вытащит револьвер и выстрелит. Но его не привлекала такая перспектива. Он быстро перепрыгнул через копов и принял нужную стойку, чтобы ударить Бреннона по голове. Но при этом он стукнулся ногой о тот длинный предмет, который Повис вез в своей корзине, и почти инстинктивно схватил его.

Это был смертоносный трезубец, с которым ныряют ловцы жемчуга. Майкл держал его двумя руками, нацелив чуть выше группы на земле.

— Оставьте в покое оружие, Бреннон! — резким голосом приказал он.

Сержант взглянул на острые зубцы всего в трех футах у него над головой. Шейн по-волчьи ощерился. Двое копов замерли. Повис высвободил свои длинные руки и ноги. К величайшему изумлению Шейна, он так и не выпустил трубку изо рта.

— Должен принести свои извинения, — заговорил он. — Проклятая машина перестала меня слушаться. Кто-нибудь ушибся, помимо меня?

Шейн подтолкнул англичанина носком своего ботинка.

— Поднимитесь. Остальные оставайтесь на своих местах.

Повис с трудом встал на дрожащие ноги.

— Все в порядке, если вы не возражаете, старина. Я абсолютно трезв, и все такое. Я вижу у вас мой трезубец. Ладно. Только уберите его с моей дороги.

— Черт возьми! — внезапно завопил он, глядя на Шейна округлившимися глазами. — Мой дорогой друг! Вы им так ловко управляетесь?

— Да, пришлось, — ответил Майкл, — а теперь наклонитесь-ка и вытащите револьвер сержанта из кобуры. Не делайте никаких неожиданных движений. Действуйте осторожно, без спешки.

— Осторожно? — совершенно трезвым голосом переспросил Повис. — Это вам надо быть осторожным.

Шейн слегка покачал трезубцем, и Повис торопливо добавил:

— Бог мой, не шутите с этим! Вы не представляете, что это такое!

— Достаньте револьвер и отдайте его мне! — распорядился Шейн. Я немного нервничаю, но я постараюсь держать себя в руках.

— Держите гарпун выше! Это же не ружье! С ним шутки плохи!

Боязливо оглядываясь на Шейна через плечо, Повис наклонился и вытащил револьвер из кобуры сержанта. Держа его большим и указательным пальцем, чтобы Шейн не вообразил, что он намерен выстрелить, Повис отдал его детективу. Шейн швырнул револьвер через стену.

— А теперь еще два, — сказал Шейн.

Повис послушно разоружил обоих копов. С их револьверами Шейн поступил так же. Затем он отступил к велосипеду, осторожно пятясь назад, пока не наткнулся на него. Переднее колесо продолжало вращаться, но уже медленно.

— На что вы рассчитываете, Шейн? Что собираетесь делать? — заговорил сержант, к которому внезапно вернулся дар речи. — Уж не думаете ли вы уехать с острова до того, как я схвачу вас?

— Попробую, — сказал Шейн, подмигивая сержанту.

— Возможно, мы могли бы прийти к какому-нибудь компромиссу, — медленно произнес Бреннон. — Я немного поспешил, теперь мне это ясно. Забудьте о том, что я вам тут наговорил.

Держа гарпун в одной руке, Шейн поставил велосипед и проверил, можно ли на нем ехать. Одна из педалей согнулась и царапала рану, но в остальном все было в порядке.

— Возможно, в том, что вы сказали, много здравого смысла, — продолжал сержант. — Я уверен, что инспектор…

— Инспектор не пожелает, чтобы его беспокоили, — сказал Шейн. — В конце концов ничего особенного не произошло. Разве что убили человека… Вы мне все больше напоминаете того типа из Майами-Бич. Он всегда становился разумным, когда до него доходило, как глупо он будет выглядеть.

Перебросив ногу через раму, он устроился в седле. На велосипеде он не ездил много лет, но надеялся, что не разучился это делать. Он резко навалился на педали и покатил прочь.

Еще не доехав до угла здания, он услышал, что кто-то бежит следом. Он оглянулся. Сержант Бреннон пытался его догнать, при этом он что-то выкрикивал. Шейн пониже пригнулся к рулю и увеличил скорость. Он не сомневался, что сержанта сейчас волнует то, что скажет его начальство, когда узнает, что он схватил Шейна и позволил ему удрать. Шейн свернул за угол, едва не угодив в яму. Теперь дорога шла под уклон, и он стал уходить от преследователя. Сержант пробежал еще ярдов пятьдесят, отставая все сильнее. В отчаянии он схватил камень и запустил им в Шейна.

— Я доберусь до тебя! — орал он.

Шейн продолжал крутить педали. Склон закончился, и он оглянулся назад. Сержанта больше не было видно.

Шейн анализировал случившееся. Можно было считать случайным появление пьяного Повиса или проколотую камеру полицейской машины, но Шейн не сомневался, что и то и другое является частью единого плана, который разработал Повис. Майклу хотелось выяснить, почему антрополог сделал это. Ему был очень нужен сообщник.

И он направил велосипед к жилищу Повиса. Естественно, ехал он туда окольными путями, не осмеливаясь показываться на шоссе. На Бейвью-роуд он свернул в сотне ярдов от Хибикус-Доджа и утроил осторожность. Лишь в одном из коттеджей горел свет.

Когда он остановился у калитки коттеджа, входная дверь открылась, и Повис выглянул наружу.

— Это вы, Шейн?

Тот слез с велосипеда и прислонил его к стене. Он еле шевелился от усталости.

— В следующий раз поезжайте на мотоцикле. Они, конечно, шумнее, но зато и быстрее. Бреннон, черт бы его побрал, чуть не поймал меня.

Повис засмеялся, Шейн, прихрамывая, поднялся на крыльцо.

— Вы не потеряли мой гарпун, надеюсь?

— Нет, он в корзинке.

— Хорошо. Он стоит кучу денег… Я сейчас спрячу велосипед на случай, если у нас будет визитер в лице сержанта.

— Спасибо… Не знаю, как вы… Когда я последний раз видел вас, вы здорово нагрузились.

— Приготовьте себе выпивку.

Комната была обставлена точно так же, как и в коттедже Шейна. Бутылка виски и несколько запечатанных бутылок содовой были выставлены на кофейный столик возле проигрывателя. Шейн налил себе немного скотча и опустился в кресло, вытянув ноги.

Когда Повис вернулся, Шейн сказал:

— Ну, а что касается Бреннона, вам, видно, было трудно убедить его, что все произошло случайно?

— Еще как!

Его трубка погасла, он набил ее табаком и раскурил.

— Но всем известно, что я немного эксцентричен. Не в своем уме, понимаете… Но безвреден. Сержант слишком обозлился на вас, чтобы разумно рассуждать. Спустившееся колесо, видите ли, заставит его задуматься. Это немножко слишком. Он не законченный болван, так что на случай, если он вдруг появится здесь, нам лучше выключить свет.

— Согласен.

Повис погасил весь свет, и Шейн услышал, как он садится. Чиркнула еще одна спичка, осветив костлявое печальное лицо англичанина.

— А что вы там делали? — спросил Шейн.

— Ах, Майкл. Вы не против, если я буду называть вас так?

— Валяйте.

— Давайте на время отложим выяснение этого вопроса. А вот что нам необходимо решить, так это куда Альварец повез Слейтера.

Шейн больше не удивлялся ни одному его слову.

Он наклонился вперед.

— Целый день вы вертелись возле меня. Вы не случайно отправились на рыбалку сегодня утром, то есть теперь уже вчера утром… Поехали туда, чтобы не спускать с меня глаз. Вы проследили меня до ночного клуба. Когда копы вознамерились упрятать меня за решетку, вы приняли в этом участие, причем, весьма неплохо. Зато позднее вы мне здорово помогли. В известной степени я должен вам доверять. Но я чувствовал бы себя куда уютнее, если бы мне была ясна ваша позиция.

Даже если бы в комнате горел свет, Шейн едва ли уловил бы изменение в выражении лица англичанина. Его тон оставался прежним, чуть небрежным, равнодушным.

— Моя позиция? Да, мне ясно, что вы имеете в виду. Чего ради такой увалень, как я, интересуется вопросами контрабанды или тем, кто ухлопал моего незаметного соотечественника Воттса? Майкл, ужасно сожалею, что не имею права вам это объяснить. Разумеется, не смогу убедить вас не ломать себе голову над такими пустяками. Возможно, я работаю на какое-то секретное заведение. Вообще-то я не отношусь к категории людей плаща и кинжала, но сказать больше ничего не могу.

На минуту задумавшись, он продолжал:

— А возможно, я работаю на английских торговцев алмазами. Из романов известно, что Лондонский синдикат страшно обеспокоен тем, что из Южной Африки нелегальными путями доставляются камни. Или же другой вариант: я не кто иной, как ученый, изучающий человеческую натуру. Звучит ли это для вас достаточно убедительно? Короче, я вот о чем толкую: какое это имеет значение?

— Возможно, никакого, — согласился Шейн, потягивая скотч маленькими глотками. — Как вы узнали, что найдете меня там?

Вообще-то это было довольно просто. Как вы и предположили, мой визит в клуб не был чисто антропологическим по своим мотивам. Хотя, нужно быть справедливым, я получил довольно интересный материал. Главным образом, я пошел туда, чтобы составить вам компанию. Вы исчезли в офисе владельца. Входили и выходили разные люди, включая группу полицейских, но вы так и не появились. Затем я убедился, что там никого нет. Вы исчезли оттуда через окно. Вроде бы мне не имело смысла там оставаться. Я вернулся сюда, чувствуя себя разочарованным, решив, что вечер закончился. Но вскоре подъехала машина, и что я увидел? Увидел, что Майкл Шейн помогает самому Верблюду подняться по ступенькам своего коттеджа. Было похоже, что Верблюду очень плохо. Я выскользнул из дома, чтобы посмотреть в окно, что же происходит. Увидел, как Верблюд снимает трубку в вашей спальне. Едва ли нужно говорить о том, что я тут же побежал вниз. Все наши телефоны соединены с аппаратом в Додже, так что было очень просто услышать, о чем он говорил. Он упомянул отель, куда вы должны были отправиться, и как только вы отъехали, я пустился следом на велосипеде. Гарпун я прихватил с собой на всякий случай.

Ну, я увидел две машины перед входом в отель. Я забрался в кустарник, ожидая продолжения событий. Ждать пришлось довольно долго. Кто-то свистнул. Верблюд и несколько его молодчиков побежали вокруг здания. Я услышал что-то похожее на выстрел.

— Это и был выстрел, — хмуро произнес Шейн.

Повис продолжал:

Появился Верблюд и его люди, они тащили миссис Слейтер. Мне было тяжело на это смотреть, но вас с ними не было. Спустя некоторое время я услышал весьма характерные звуки, как будто какой-то бедолага колотится головой о металлическую бочку. Прежде чем я выяснил, в чем дело, прибыли полицейские. Я никогда не любил представителей администрации любого ранга, поэтому я с большим удовольствием проколол им одну из покрышек. Затем они вывели вас, и я решил, что мне надо вмешаться… Наливайте себе сами.

Шейн осторожно нащупал на столике бутылку, отвинтил пробку и налил себе полстакана на слух.

— Вы не представляете, где может быть это место за городом?

— Нет.

— Вы слышали обе стороны в этих разговорах. Очевидно, вы поняли, что он звонил любовнице Слейтера… Разговор у них был продолжительным. Она не…

Повис прервал его:

— Самое простое вам самому послушать. Перед вашим появлением я как раз думал над этим и пришел к определенному заключению, но мне хотелось бы узнать ваше мнение. Понимаете, когда Верблюд заговорил, я сразу же включил магнитофон, так что у меня есть запись всего разговора.

Брови Шейна поползли вверх.

— Счастлив, что мы по одну сторону баррикады, — сказал он с коротким смешком. — Мне бы очень не хотелось видеть вас в качестве врага. Давайте послушаем.

— Зажгите на секунду спичку.

При свете спички он перемотал пленку и включил магнитофон с того момента, когда Альварец просил Шейна раздобыть ему полотенце и лед.

Откинувшись на спинку кресла, Шейн принялся слушать. Верблюд назвал телефонистке номер.

— Между прочим, это ночной клуб, — сообщил Повис.

Голос произнес: «Хэллоу». Очевидно, узнав собеседника, Альварец заговорил по-испански.

— Вы понимаете, о чем они говорят? — забеспокоился Шейн.

Повис принялся переводить вопросы и ответы.

«Прежде всего, полиция все еще там? Да, сказала ему. Что с людьми, которых увезли для допроса? Они вернулись? Только Эл, не знаю, кто это такой. Американец… Полиции не хочется задерживать его на длительный срок». Потом Альварец велел позвать к телефону Вивьен, после этого они уже беседовали по-английски.

Слышимость была безупречной.

Заговорила девушка, и прежде чем она произнесла десяток слов, Шейн понял, что это та француженка, с которой он познакомился во «Встречах Пиратов». Все ясно. Вне всякого сомнения, тут не обошлось без Альвареца. Он подсунул Слейтеру смазливую девчонку, дабы присматривать за курьером и быть уверенным, что тот будет нуждаться в деньгах.

Шейн, которому частенько доводилось сталкиваться с подобными куколками, был уверен, что она будет слишком дорогим удовольствием для человека, не имеющего определенного заработка.

Голос Верблюда произнес:

— Ты одна? Дверь заперта?

— Да, да, — недовольно ответила девушка. — Через минуту мое выступление.

— Это не имеет значения. Когда ты говорила со Слейтером?

— По телефону сегодня утром целых пять минут. Его жена…

— Знаю, знаю. Что он тебе сказал?

— О чем?

В голосе Верблюда ясно прослушивалось нетерпение.

— Ты прекрасно знаешь, о чем. Тебе известно, что у меня имеется деловая договоренность с этим человеком. Я получил по почте записку, в которой сообщена дата поставки: сегодня в одиннадцать часов. Когда ты разговаривала с ним, он уже отправил записку. Он должен был так или иначе упомянуть об этом факте.

— Нет, — голос девушки все еще звучал недовольно. — Вы мне ничего не говорили ни о доставке, ни о тому подобных вещах. И я бы хотела не иметь никакого отношения к этой стороне аферы. Совершенно никакого, вы меня слышите? Когда вы хотите, чтобы я у него спросила, что он будет делать в одиннадцать часов или нечто в этом роде, уточняйте, что я должна спросить, и все будет сделано.

— Тогда зачем он тебе звонил?

— Чтобы предупредить, что я не должна звонить ему в отель. Понимаете, его жена узнала про меня. У них из-за этого произошла ссора. Он сильно раскаивался.

— Да, да, — пробормотал Верблюд. — Но вчера. Вчера. Я хочу знать в точности его слова. Сказал ли он тебе, что еще не решил? Или что именно сказал?

Шейн слышал как раз этот вопрос, когда он вошел в спальню с кубиками льда. С этого момента и далее он слышал все, что говорил Верблюд. Так что теперь его интересовали только ответы девушки.

— Он сказал, что решил покончить с этим занятием, — сказала она, — раз и навсегда. Происшедшее во время последней поездки так его напугало, что он решил не иметь никаких дел с дьяволом Альварецом. Я вздохнула и сказала ему, что это очень плохая новость. Я должна подумать о том, как мне жить дальше. Вы велели мне заявить об этом совершенно ясно, и я так и поступила. Если он откажется от заработка, он вынужден будет отказаться и от встреч со мной. Я сказала ему и про другого американца, который, к сожалению, является лишь плодом моего воображения: толстый, лысый, но очень богатый. Этот мужчина Полу не понравился тоже. Мне тоже.

— Ну и чем все это кончилось? Тебе удалось убедить его?

— Нет, нет. Не было времени. Я сделала все, что смогла. Через час он бы обещал мне решительно все, хотя сдержал бы он свое обещание или нет — другой вопрос. Его не назовешь скалой, этого красавчика Пола. Но у меня не было возможности добиться от него хотя бы обещания. Зазвонил телефон. Как вам это понравится? Вернулась его жена, она была уже в холле. Мне пришлось метаться по всей комнате, подбирая одежду и обувь. Совсем как в комедии на сцене, хотя из нас двоих только мне такая ситуация показалась забавной. Для Пола это была настоящая трагедия. Поверьте, когда я выскакивала из его номера, полуодетая, я уже не спрашивала у него, согласится ли он доставить еще одну партию товара для вас. Такого вы не могли ожидать от меня, Луис.

— Олл-райт, все понятно. И все же, создалось ли у тебя впечатление, что он продолжит как запланировано? Это крайне важно. Я должен знать точно.

На минуту наступило молчание. Голос девушки неохотно произнес:

— Я бы очень хотела получить обещанное вами вознаграждение. Поэтому я бы желала, чтобы Пол не был таким безнадежным дураком. Почему он так испугался, я не понимаю. Наверное, я к нему все же равнодушна, меня не страшит перспектива потерять его. До того как наше свидание было неожиданно прервано, мне стало известно, что наконец-то до него дошло, что если ему надо выбирать, то он выберет меня, позднее Париж, Францию. Он знает, что это возможно лишь в случае, если у него будут деньги. Однако в нем нет твердости. Им можно вертеть, как угодно. А у Марты Слейтер была целая ночь и все утро. Возможно, она действовала не такими методами, как я, а возможно, и такими, кто знает. Теперь у меня нет никакой уверенности в успехе.

Альварец буркнул что-то нечленораздельное, потом спросил:

— А что он говорил сегодня по телефону?

— Ничего. Он бубнил о своей жене, о том, что она много работает, она привязалась к нему, а он ничего не стоит. Он не упоминал ни вас, ни вашу аферу. Я поражена, что он договорился о встрече с вами.

Шейн задумался.

Верблюд, узнав, что Слейтер уезжает, резко прервал разговор и попросил соединить его с другим номером.

— Хотите дальше слушать? — спросил негромко Повис.

— Нет, пожалуй.

Тот выпрямился и выключил магнитофон. Шейн сказал:

— Мне думается, надо поговорить с этой девицей.

— Таково и мое мнение. По-моему, интересно посмотреть на нее вблизи… я видел ее выступление, вполне культурное, если хотите знать. Скажите, не с ней вы тогда танцевали?

— Танцевала она одна, — усмехнулся Шейн. — Как плохо, что у вас нет машины. Бреннон, возможно, предъявил мою фотографию всем водителям такси, которые еще работают.

— Скорее всего. Но машина нам действительно понадобится.

Ему все не удавалось разжечь свою трубку.

— Посидите здесь, я сейчас угоню чью-нибудь.

 

Глава 10

Майкл Шейн стоял у окна и всматривался в темноту. Услышав шуршание колес по гравию, он одним глотком допил остатки виски и поставил стакан на подоконник.

Повис, подъезжая, не включал огней, и ему удалось остановиться перед самой калиткой. Шейн сел внутрь.

— Симпатичная маленькая машина, — не без гордости заявил Повис. — Поразительно, до чего просто угнать машину. Мне думается, она принадлежит мисс Трайверс, так что попытаемся сделать так, чтобы в ней не осталось ни одного пулевого отверстия.

Они ехали без огней примерно четверть мили. Повис решил не рисковать и вел машину кружным путем по извилистым улицам старого города.

— Не забудьте, что перед зданием дежурит коп, — напомнил Шейн.

— Не бойтесь, я не забыл, — успокоил его Повис. — Все спят. Я бы и сам не против заснуть…

Они проехали по туземному рынку. Отвергнув несколько мест для парковки, Повис поставил машину на круто поднимающейся кверху улице близ старой церкви.

— Пойду ознакомлюсь с ситуацией. Через минуту вернусь.

Он посмотрел на Шейна.

— Какая жалость, что вы такая громадина, Майкл. К тому же еще рыжие волосы. Вы совершенно не похожи на туриста.

Он неслышно отворил дверцу и вышел. Они находились в нескольких кварталах от ночного клуба. Сюда доносились лишь приглушенные звуки оркестра. Вскоре Шейн увидел возвращающегося Повиса и вышел из машины. Англичанин жестом пригласил Шейна следовать за ним в ночной клуб.

— Нам лучше войти через заднюю дверь. Я так и не смог определить, кто охраняет переднюю, — сказал он Шейну. — Я пойду вперед. Похоже, что неизбежен новый приступ опьянения. До утра заработаю себе репутацию алкоголика.

На перекрестке он осторожно выглянул из-за угла и торопливо пересек дорогу. Мимо проехала машина. Услышав звук мотора, Шейн нырнул в тень и прижался к стене. Там он простоял до тех пор, пока она не скрылась за поворотом, только после этого пошел дальше. Повис на другой стороне улицы помахал ему рукой. Не дожидаясь Шейна, Повис прошел еще немного и стал подниматься по небольшой каменной лестнице в дом, в котором, по-видимому, находился ночной клуб. Оркестр молчал, но даже без музыки можно было не сомневаться, что поблизости жизнь бьет ключом.

Энергичный шаг англичанина на последних ступенях лестницы внезапно стал неровным, спотыкающимся. Он исчез в двери, к тому моменту, когда Майкл подошел к лестнице. Быстро взлетев по ступеням, Шейн заглянул в обширный, плохо освещенный холл. Повис уже торжественно танцевал со старой особой, которая, очевидно, дежурила у входа. Похоже, этот танец был изобретен им самим, хитроумная комбинация ча-ча-ча и вальса. Он обнимал свою даму обеими руками, она же восторженно хихикала и притворно пыталась его оттолкнуть. Он уводил ее все дальше и дальше от прохода, глядя на нее с глуповатой торжественностью. Шейн слышал, как он громко сказал: «Господи, мадам, как вы прекрасно танцуете!»

Он проскользнул мимо них в коридор. В комнате налево в конце холла он увидел плиту и человека в поварском колпаке и через минуту оказался у подножия крутой железной лестницы. Он осмотрелся. Из прохода показался человек в форме оркестранта, он вытирал платком вспотевший лоб. Барабанная дробь постепенно затихла.

— Где Вивьен? — спросил он спокойно.

— Работает, — ответил тот, даже не взглянув на Шейна. — Ее костюмерная наверху. Первая дверь.

Шейн поблагодарил его и пошел вверх. Эта часть здания, куда публика никогда не заглядывала, требовала срочного ремонта. Краска всюду облезла, полы давно не мылись. Майкл поднялся по лестнице. На первой двери от площадки не было ни надписи, ни задвижки. Шейн вошел внутрь.

Комната была размерами чуть больше стенного шкафа. Простая лампочка свисала с потолка над туалетным столиком с засиженным мухами зеркалом. Платья были беспорядочно навалены на спинку стула. Маленькое оконце, выходившее на улицу, было полностью открыто, но воздух в комнате пропах дешевой косметикой и табачным дымом.

Шейн быстро осмотрел помещение. На одном из платьев была французская этикетка, доказывавшая, что он попал в нужное место. Открыв маленький чемодан, он увидел в нем кучу беспорядочно запиханных туда костюмов. На его лице ясно читалось, что ему противно делать то, чем он сейчас занимается. Майкл сразу же обратил внимание на небольшую сумочку, валявшуюся на туалетном столике между пузырьками духов, баночками с кремом и скомканными бумажными салфетками. Сдвинув в сторону все эти пустяки, он высыпал содержимое сумочки на стол.

В одном ее отделении не было ничего интересного — монеты, заколки, булавки, помада и тушь для ресниц, в другом отделении было несколько газетных вырезок и сложенное письмо. Барабанная дробь участилась, номер Вивьен приближался к завершению. Шейн вытащил письмо из засаленного конверта и быстро прочитал его. Оно было напечатано на бланке американского консульства и адресовано мадмуазель Вивьен Ларусс в отель Сент Элбанса. Сухим канцелярским языком оно перечисляло условия, при которых французским подданным разрешается постоянное проживание в Соединенных Штатах. Шансы м-ль Ларусс, по мнению консула, были невелики.

Шейн сунул письмо обратно и принялся изучать вырезки. Складки на его лице углубились. Это были программы радиопередач. Некоторые передачи едва заметно обведены карандашом. Нечто подобное он видел в письменном столе Верблюда.

Оркестрант-ударник лез из кожи вон, выбивая сложнейший полифонический ритм. Внезапно наступила тишина, а затем раздался гром аплодисментов. Шейн засунул обратно в сумку все ее содержимое, но прежде чем это сделать, он еще раз внимательно просмотрел радиопрограмму. Один из маленьких кружочков отмечал шестичасовые новости на прошлой неделе в среду. Это было то время, когда Альберт Воттс запер свое бюро и пошел пешком к заливу. Больше его никто не видел в живых.

Положив сумочку на место, Шейн встал у стены рядом с дверью. Вид у него был мрачный. Толпа продолжала аплодировать, изредка раздавались пьяные выкрики. Постепенно шум стих, и Майкл услышал торопливые шаги по железным ступеням. Дверь открылась. На Вивьен, кроме туфель на высоких каблуках, была только прозрачная накидка. Она прошла к туалетному столику и села. Шейн помнил ее возбужденное лицо и блестевшие глаза, источавшие интерес к жизни. Теперь же на ее лице была усталость. Вивьен как-то потускнела и даже постарела. Усевшись перед туалетным столиком, она взглянула без всякого удовольствия на свое отражение в зеркале и подняла руки, чтобы снять накладные ресницы, но тут заметила Шейна.

— Привет, — воскликнула она. И повернулась, испуганно тараща глаза.

— Спокойно, бэби, — улыбнулся Шейн. — Я пришел, чтобы задать тебе пару вопросов.

Она облизала губы и глубоко вздохнула, запахнув накидку на груди.

— Мистер Шейн, ваше неожиданное появление меня напугало. Вы это понимаете?

— Сожалею, но я не думал, что мне следует подготовить свой визит сюда на дипломатическом уровне.

Он придвинул стул и сел.

— Как прошло выступление? Вас хорошо принимали?

Ее лицо немного оживилось.

— Получилось неплохо. Но последнее выступление проходит уже после полуночи, а это страшно утомительно. Более или менее трезвая публика расходится по домам, а оставшиеся свиньи… Я смогу заснуть лишь через несколько часов.

— Возможно, вам стоит заняться чем-то другим.

Она сердито посмотрела на него.

— К несчастью, в свое время я ничему другому не научилась. Я третьеразрядная артистка в третьеразрядном месте. Если я останусь здесь дольше, можно представить, что произойдет. Однажды ночью после такого последнего выступления я поднимусь в эту комнату и застрелюсь.

Сомневаюсь, чтобы вы это сделали, — покачал головой Шейн, — до тех пор, пока половину населения земного шара составляют мужчины. Возможно, вы преуспеете в шоу-бизнесе, но, думаю, сумеете заработать себе на кусок хлеба с маслом и совсем другим путем.

Она подозрительно посмотрела на него.

— Надеюсь, это комплимент?

— Копы вас не беспокоили?

Она хмыкнула.

— Кто-то им сказал про то, что вы со мной танцевали, поэтому они принялись меня расспрашивать. И показали мне фотографию. Очень скверную, нечеткую, напечатанную на полицейском плакате. Знаете? Я вас даже на ней не узнала. А как вы? Виделись с Верблюдом?

— Да, я его видел. Мне казалось, что мы становимся добрыми друзьями, но потом поспорили, и теперь я сомневаюсь, что нравлюсь ему.

— Очень жаль, мне вы тоже не нравитесь.

— Все не так просто, я хочу получить от вас немного информации. Он не будет знать о моем визите к вам, если вы ему сами не скажете.

— А почему я не должна ему говорить? Мне очень не нравится работать в этом отеле, но мне бы не хотелось остаться без работы. Ровно через три недели меня депортируют.

— Помнится, мы говорили о желании поехать в Штаты?

В ее глазах появился блеск. Она повернулась к Шейну таким образом, чтобы при этом распахнулась ее накидка.

— Вы собираетесь забрать меня с собой?

Шейн подмигнул:

— Подобные приемы на меня не действуют. Вам по-прежнему надо держаться Пола Слейтера.

Она запахнула накидку.

— Что вы знаете о нем?

— Кое-что, бэби. Я подружился с ночным клерком в «Хав Муне». Вашего имени он не знает, но весьма похоже сумел вас описать. Вы приходили туда на свидание с Полом.

Она на секунду задумалась.

— Дайте мне сигарету, пожалуйста.

Он вытащил из кармана пачку, вытряхнул для нее одну сигарету и поднес спичку. Прикуривая, она бросила на него призывный взгляд из-под длинных искусственных ресниц.

— У Верблюда на его судне всегда в наличии достаточно бензина. Я знаю, где можно раздобыть еще. Вы смогли бы управлять лодкой?

— В этом я разбираюсь, но я не знаю местный фарватер. Да и вы не сможете получить право на проживание в Штатах, если приедете туда нелегально.

Она горько рассмеялась.

— Если подать сейчас официальное прошение, то, возможно, я смогу получить пропуск к тому времени, когда мне исполнится восемьдесят девять. Конечно, я могу надеяться на то, что повстречаюсь с каким-нибудь английским или американским холостяком и выйду за него замуж. Тогда не будет вопроса об ожидании работы, о необходимости иметь двух спонсоров, о гарантии того, что я не сяду на шею вашему богатому правительству. Но выйти замуж не так просто, как некоторые думают. Единственные американцы-холостяки, которые ежегодно приезжают сюда, это первокурсники колледжей. Они любят проводить здесь рождественские каникулы. Говорят, что с каждым годом американцы женятся все раньше. В смысле, совсем еще молокососами. Но только не эти юноши. У них головы забиты совсем другими мыслями. А что касается мужчин типа Пола Слейтера, они уже женаты. Рассказывал ли вам ваш новый приятель, ночной клерк, что последнее, на что способен Пол Слейтер, это развестись со своей женой?

— А что, если его жена с ним разведется? — спросил он.

Она сразу заинтересовалась.

— Признаю, это не приходило мне в голову.

Он дал ей время подумать. Дверь немного покачивалась от сквозняка. Шейн распахнул ее и выглянул наружу. В коридоре никого не было. Он закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

— Я не слишком современен для подобной ситуации, — заговорил он, — но мне кое-что известно, о чем вы не имеете понятия. Всю жизнь с его женой происходят трагические вещи. Возможно, по этой причине он и не осмеливается заикнуться о разводе. Опасается, что она не выдержит нового удара и тогда ее смерть будет на его совести. К тому же она уже знает, как он обманывал ее с танцовщицей ночного клуба. Такое не утаишь в маленьком городке. У них произошло настоящее сражение, и об этом я тоже узнал от ночного клерка. Ну, и последнее, я был с ней знаком еще до того, как она вышла замуж за Слейтера, и она мне здорово нравилась. До сих пор я ее не забыл. Возможно, как раз сейчас наступил момент начать новое наступление.

— Понятно, — протянула она, — а чего вы хотите от меня?

— Я не знаю, известно ли вам, что Верблюд увез ее сегодня, чтобы использовать в качестве рычага для нажима на Слейтера. Тот готов был улизнуть. Альварецу удалось удержать его, пригрозив убийством его жены. Слейтер клюнул на этот крючок.

— Не обманывайтесь, — сказала Вивьен. — Раз Луис говорит, что он сделает что-то такое, значит, сделает.

Шейн рассмеялся.

— Дорогая, для мыши страшнее кошки зверя нет. Здесь все перед ним трепещут. В Америке бы он быстро угомонился… Но дело не в этом. Важно узнать, куда он ее увез. Это где-то за городом, в получасе езды на такси от аэропорта. Я не могу тратить всю ночь на то, чтобы звонить у дверей. Мне необходимо там появиться до того, как кто-то из Слейтеров пострадает.

Она вопросительно посмотрела на него.

— И вы воображаете, что она бросится в ваши объятия?

— Это возможно. Во всяком случае, я не безразличен к судьбе этой блондинки. И совсем не хочу, чтобы какой-нибудь ублюдок стал издеваться над ней. Марта очень обозлена на Пола. Во-первых, из-за вас. Во-вторых, за то, что угодила в историю с контрабандой. Кто знает? Возможно, она разрыдается на моей груди и мы вспомним старое, а Пол получит отставку.

— По этой причине вы пришли сюда, хотя полиция вас разыскивает?

— Я не знал, что меня ищут… Ну, хватит переливать из пустого в порожнее. Как обстоит дело с этим загородным домом? Вы знаете, где он находится?

— Думаю, что да. Но пока я еще не решила, сказать ли вам это. Если что-то не сработает и Верблюд узнает, что я с вами говорила…

— Милая, — терпеливо прервал ее Шейн, — он думает, что копы сцапали меня. Когда я появлюсь, это будет для него большой неожиданностью. Чего ради он свяжет мое посещение с вами?

Она вдруг с отвращением осмотрела свою конуру и выкрикнула:

— Меня тошнит от всего этого. Сыта по горло. Я понимаю, что предлагаемый вами шанс очень ненадежный, сомнительный, и надо быть дурой, чтобы ухватиться за него. Но мне опротивел Верблюд, коли хотите знать. Но сначала скажите мне, правда ли, что Пол ударил Верблюда по голове гаечным ключом?

— Кто-то ударил. Он думает, что Пол.

Она покачала головой.

— Этого от Пола я не ожидала. Интересно… Да, думаю, что мне надо воспользоваться этим шансом. У вас есть машина?

Он кивнул. Торопливо, очевидно, опасаясь, что может передумать, она сказала:

— Поезжайте из города на север. Примерно через десять — двенадцать миль будет перекресток, шоссе поперек острова. Поверните влево. Еще пятнадцать миль. Новый дом на горе. Много окон. Придорожный знак на столбе…

Она задумалась на секунду.

— «В. Смит». Или, возможно, другая первая буква, одна-единственная, а потом точно «Смит», — и задумчиво добавила: — Свинья.

Шейн повторил указание, надеясь, что повороты будет несложно найти в потемках. Вивьен поднялась и положила руку ему на плечо.

— Кроме Альвареца там будут еще и другие. Думаю, четверо. Поостерегитесь. Было бы печально, если бы с вами что-то случилось.

— Согласен с тобой. Спасибо, бэби. Я выйду отсюда незаметно, не волнуйся.

Ее рука скользнула по его плечу, накидка распахнулась.

— Знаете, — сказала она, — если добродетельная миссис Слейтер решит оставаться верной супругой, вы могли бы прийти за утешением ко мне.

Шейн усмехнулся и покачал головой.

— Угу. Уверен, что вы станете хорошей женой какому-нибудь счастливцу, но мне-то слишком много про вас известно.

Она подошла к нему еще ближе, губы у нее полуоткрылись, запах ее духов перебил другие запахи в комнате. Низким хриплым голосом она сказала:

— Забудь!

Шейн нащупал позади себя дверную ручку.

— Вы высказались достаточно ясно. Не надо настаивать… У меня есть еще один последний вопрос. Вы когда-нибудь сталкивались с человеком по имени Альберт Воттс?

Выражение ее глаз немного изменилось.

— Знакомое имя? — спросил Шейн, торопясь не упустить момент. — Хорошо. Мне сегодня сказали, что Воттс донес в таможню на Слейтера. Я мог бы использовать эти данные при объяснении с Мартой. Кроме того, что Пол Казанова и контрабандист, он еще и убийца? Если вам не хочется отвечать, скажите прямо!

Она покачала головой.

— Да нет, это просто пустяк. Приблизительно шесть месяцев назад Пол попросил меня подружиться с этим человеком. Организовали так, что мы познакомились как бы случайно. Я была очаровательна, как всегда, но он постыдно сбежал. Пол долго смеялся по этому поводу. Сказал, что я напугала беднягу до полусмерти.

Она улыбнулась Шейну.

— Ну разве такое может быть?

Шейн спросил.

— Пол больше не повторял подобную попытку?

— Нет. В следующий раз я услышала это имя, когда кто-то сказал, что Воттса убили во время ссоры. Меня интересуют только живые люди, а не покойники. Это все? В таком случае, я должна вас разок поцеловать, прежде чем вы уйдете.

Она поднялась на цыпочки, ее руки обвились вокруг его тела, пальцы нащупали слой лейкопластыря у него под рубашкой.

Вовсе не обязательно быть частным детективом, чтобы нуждаться в такой перевязке, но по какой-то причине Вивьен истолковала это однозначно. В ее глазах вспыхнули искры.

Она холодно сказала:

— Итак, Верблюд думает, что вас сцапала полиция, но вы на свободе. Не означает ли это, что вы сами коп?

Шейн фыркнул:

— Разве я похож на копа?

— Да, — медленно ответила она, — кое-что в вас меня настораживало, но неожиданно до меня дошло, что вы самый настоящий коп.

Она глянула на дверь, потом отошла от него и бросилась к окну. Он поймал ее, сделав два шага, и зажал ей рот рукой, прежде чем она успела издать звук. Второй рукой он обхватил ее за талию. Она принялась вырываться. У нее было гибкое натренированное тело танцовщицы, но он крепко ее держал.

Через минуту она перестала сопротивляться, Шейн по-прежнему зажимал ей рот.

— Если вы все же, хоть с опозданием, пошевелите мозгами, — заговорил он сердито, — то сразу поймете, какая вы дура. — Я частный детектив. Уведомление о моем розыске, которое вам предъявили полицейские, фальшивое. Сегодня вечером они-таки сцапали меня не без помощи Альвареца, но мне удалось сбежать. Признаться, у них был глупый вид… Но это не относится к делу. Таким образом я оказался между двух огней.

Вивьен попыталась заговорить.

— Нет, выслушайте меня до конца, — продолжал Шейн. — Если я позволю тебе крикнуть, неужели ты воображаешь, что найдется хотя бы один человек, который сумеет меня остановить? Не будь наивной! Но учти, тогда уж Верблюд узнает, что именно ты сообщила мне дорогу. Тебе понятно, что я говорю?

Через секунду он почувствовал, что она кивнула.

— Олл-райт, сейчас я тебя отпущу, но если ты метнешься к двери или к окну, я позабуду о том, что считается невежливым ударить женщину.

Сначала он убрал руку с ее рта, а когда она не стала кричать, отпустил ее. Она повернулась, завернувшись плотно в свою накидку, и с вызовом посмотрела на него. Губная помада на ее губах была размазана.

— Уходите! — приказала она.

— Ты хочешь сказать, что тебе больше не хочется меня поцеловать?

Она яростно посмотрела на него, но потом слегка улыбнулась.

— Я этого не говорила. Просто попросила вас уйти отсюда.

— Может быть, мне стоит связать тебя перед уходом? — спросил Шейн. — У него в загородном доме может быть телефон. Мне не хотелось бы, чтобы ты предупредила его о моем приезде.

Она снова вспыхнула.

— Только попробуй это сделать! Со мной не так-то легко справиться.

Тот рассмеялся.

— Ну, справиться с тобой я сумею. Но вот в чем беда: кто-то может зайти сюда и освободить тебя.

Он критически осмотрел ее.

— Ну, бэби, надень что-нибудь на себя.

— Надеюсь, вы не воображаете, что я поеду с вами?

— Именно это я и думаю, — совершенно серьезно ответил он. — Это единственный способ обезвредить тебя и в то же время не подвергать тебя опасности. Веди себя разумно, и Верблюд никогда не узнает, что ты мне помогла. От мертвого Слейтера тоже не будет пользы. Если я вытащу его оттуда целым и невредимым, ты можешь приписать все это твоим стараниям. Полагаю, он будет тебе благодарен.

Она недоверчиво спросила:

— Кто вам платит?

— Миссис Слейтер, — нетерпеливо ответил он. — Но поскольку она мой старый друг, платит сущие пустяки. Есть еще один момент, о котором я не упоминал… У меня имеется магнитофонная запись того разговора, который состоялся пару, хотя нет, уже больше, часов назад между тобой и Верблюдом. Кое о чем вы оба рассуждали весьма хладнокровно, как мне показалось. Полу это не понравилось бы, если бы он это услышал.

— Вы не посмеете…

— Ты хочешь сказать, что с моей стороны это было бы некрасиво? Конечно, тем более что у него может сложиться впечатление, что ты его не любишь.

— Ладно, — сказала она после короткого раздумья, — поскольку вы меня так мило просите, я оденусь. Отвернитесь, пожалуйста.

— Черта с два! Для того, чтобы ты всадила мне нож в спину?

Она внимательно посмотрела на него, затем засмеялась.

— Знаете, а ведь вы довольно-таки мнительный.

— При моей работе лучше быть мнительным, чем безрассудным… Хватит болтать, поворачивайся живее. У нас совсем нет времени.

Он сунул новую сигарету в рот, когда она демонстративно сбросила с себя свою накидку.

 

Глава 11

Она надела французское платье: черное, простое, но идеально сидевшее. Шейн мог в точности сказать, что на ней было помимо платья, и он решил, что даже для такого климата явно недостаточно.

Всунув ноги в туфли на высоченных каблуках, Вивьен занялась лицом. И это оказалось самым долгим. Она минут десять провозилась только с губами.

— Так лучше? — спросила она, оглянувшись на Шейна.

— Прекрасно, прекрасно, — проворчал тот. — Но идем же!

Он ожидал у двери. Она взяла сумочку, последний раз посмотрела в зеркало и что-то еще сделала с волосами.

— Сама не знаю, почему я решила довериться вам, — заявила она, глянув на него из-под длинных ресниц.

— Зато я знаю, — усмехнулся он, — потому что у меня есть запись того телефонного разговора, спрятанная в надежном месте. И если начнутся внизу какие-то фокусы, то погибнешь вместе со мной и ты.

— Не надо мне угрожать, Майкл, и чтобы доказать вам, что мы друзья, я дам вам кое-что.

Она подошла к большому чемодану, открыла его и стала в нем рыться. В разные стороны полетели вещи, пока она не разыскала видавшую виды мужскую шляпу.

— Наденьте ее!

Он выправил ее и натянул на голову. Вивьен захохотала.

Шейн пропустил ее вперед. Она посмотрела вниз и вдоль коридора, повернулась и поманила его пальцем. Спускаясь по лестнице, они никого не встретили. Уже внизу она кого-то весело приветствовала. Шейн натянул шляпу на самые глаза и поднес руку к сигарете, прикрывая нижнюю часть лица, когда они проходили мимо негра-швейцара. Он посмотрел на Шейна с любопытством, и тот на всякий случай заменил свой энергичный шаг шаркающей походкой. Старуха у выхода клевала носом над каким-то журналом. Шейн прошел мимо нее с опущенной головой, рука по-прежнему придерживала сигарету.

На улице Вивьен по-хозяйски схватила его руку и прижала к своей груди.

— Где же машина, шеф?

Не отвечая, он повел ее по улочке в направлении церкви. Машина стояла на том же месте, где он ее оставил. Повис сидел за рулем.

— Майкл, — сказал он, когда Шейн отворил дверцу для девушки, — какой приятный сюрприз.

— Я знал, что вы это оцените, — ответил Шейн. — Она поедет, чтобы показать нам дорогу. Я также хочу, чтобы она была у меня на глазах.

— Это не будет трудно, — сердечным тоном произнес англичанин. Она заинтересованно посмотрела на него, стреляя глазами из-под ресниц, как это проделывала с Шейном. Детектив расположился сзади, Вивьен села на переднее сиденье, чтобы называть повороты. Повис, казалось, не спешил пуститься в путь.

— А ваше выступление доставило мне огромное удовольствие, — сказал он девушке. — Просто замечательно, иначе не скажешь. Когда вы извивались под барабанную дробь, я подумал, как было бы замечательно пройти за кулисы и познакомиться с вами. Потом решил: «Старина, ты мечтаешь о невозможном. У такой девушки десятки поклонников. Возможно, где-то караулит ревнивый муж».

Он улыбнулся ей. Шейн торопливо сообщил:

— Его зовут Сесил Повис. Он говорит, что собирает материалы для докторской диссертации в Оксфорде, но не спрашивайте, чем он занимается на самом деле, так как все равно не получите ответа. А теперь поехали.

— Да, да, конечно, поехали, — согласился Повис, оглядываясь. — Послушайте, не все так скверно. Где, кстати, вы раздобыли шляпу?

— Вы хотите сказать, что только что заметили ее?

Шейн рассмеялся и положил шляпу на сиденье рядом с собой. Повис завел мотор и объехал квартал, чтобы не проезжать мимо клуба. Вскоре, подчиняясь указаниям девушки, они уже были за пределами города и ехали по прибрежному шоссе. Иногда Повис бросал на Вивьен восторженные взгляды. Она любила такое отношение к себе и в итоге придвигалась к нему все ближе, пока их плечи не сомкнулись.

— Теперь налево, — сказала она через какое-то время.

Они свернули на дорогу, ведущую в глубь острова.

Шейн наклонился вперед.

— Мне на ум пришло еще несколько вопросов, которые я хотел бы задать вам, Вивьен. Когда Марта уезжала из города, а Пол хотел назначить вам свидание, не договаривались ли вы о том, что он будет отправлять вам такие послания, которые ничего не будут означать для непосвященного? Например, кусочек газеты с радиопередачами и…

Она быстро повернулась назад, и Шейн сказал:

— Совершенно верно, я просмотрел содержимое вашей сумочки. Надо же было хоть чем-то убить время. Это было все от Пола?

Она заколебалась.

— Да.

— Последнее время вы проводили с ним много времени. И должны были знать большинство его секретов. Таможенники считают, что во время последней поездки он их надул. Вам известно, как он это проделал?

Шейн видел, что Повис как будто сосредоточил все свое внимание на дороге, но при этом вопросе его руки крепче вцепились в руль. Он внимательно слушал разговор.

Она беспечно ответила:

— Меня это не интересовало.

Шейн грубо прервал ее:

— Черта лысого, не интересовало, бэби! Меня бы ни капельки не удивило, если бы даже Альварец в точности не знал, как он действует. Но я был бы поражен, если бы и вы ничего не знали.

Она улыбнулась.

— Понимаете, все эти переживания в конечном счете могут сблизить его с женой. А если такое случится, возможно, я захочу лично поговорить с американской администрацией. Мне говорили, что за подобную информацию они хорошо платят.

— Какая сила духа! — воскликнул в восторге Повис.

Вивьен повернулась в его сторону, проверяя, не шутит ли он, но он лишь широко улыбался ей.

— Теперь нужно ехать помедленнее, — вскоре сказала она, вглядываясь в дорогу. — Уже недалеко.

Повис послушно сбавил скорость. Они миновали несколько больших плантаций и небольшую спящую деревню. И хотя все они ждали поворота, они его пропустили. Повису пришлось вернуться назад. Столбик с надписью «Р. Смит» был совсем маленьким, стрелка указывала на покрытую гравием дорогу. Повис выключил фары. Он подождал, пока глаза не привыкли к темноте, и только тогда медленно двинулся вперед. Абсолютно черный барьер кустов по обе стороны дороги облегчал ему задачу.

— Уже близко, — сказала девушка.

Вскоре Шейн разглядел высокую каменную стену с левой стороны.

— Я что-то вспомнила, — неожиданно сказала она. — Обождите. Когда ворота открываются, в доме раздается звонок.

— Очень просто, — сказал Повис, — мы махнем через стену, верно, Майкл?

Он заметил промежуток в растительности, резко повернул колеса, выключил мотор и загнал машину в эту нишу. Все трое начали ломать ветви, чтобы спрятать под ними маленькую машину.

— Что вы думаете о нашей девушке? — тихо спросил Повис. — Можем ли мы рассчитывать на то, что она не удерет отсюда?

— Конечно, — ответил Майкл, усмехаясь. — Я убедил ее. А ради безопасности возьмем с собой ключи.

— Не хотите ли вы сказать, что собираетесь оставить меня здесь? — в ужасе воскликнула она.

— Мы вернемся.

— Майкл, — взмолилась она, — вы не понимаете, о чем говорите. Здесь полно диких зверей.

— Уж если бы я побеспокоился из-за чего-то, то не из-за диких зверей!

— Нечего шутить.

Повис рассмеялся, но затем серьезно сказал:

— Нет, вы правы. Садитесь в машину и опустите стекла. Тогда даже змеи не смогут до вас добраться.

— Змеи? — она побледнела. — Вы, вы…

Он отодвинул в сторону ветки, чтобы она могла войти в машину. Потом тщательно замаскировал автомобиль.

— Олл-райт?

Голос ее казался слабым и далеким:

— Бога ради, поспешите.

— Боюсь, что наша задача будет не из легких, — сказал Повис тихонько. — Не думаю, чтобы у вас был пистолет?

— У них тут предостаточно оружия. Придется им с нами поделиться…

— Полагаю, вы правы… Давайте пока форсировать стену. Боюсь, что сверху есть битое стекло.

Преодоление стены прошло вполне благополучно, если не считать того, что, поднимая англичанина на вытянутых руках вверх, Майкл почувствовал острую боль между ребер, как будто туда впилось что-то острое. Мужчины приземлились по ту сторону стены одновременно. Шейну пришлось прислониться к стене и постоять несколько минут, чтобы справиться с болью и не упасть.

— Что-то не так, Майкл? — спросил Повис с тревогой.

Шейн усмехнулся и оттолкнулся от стены. Они увидели впереди освещенный дом, до которого было не более нескольких ярдов. Но вместо того чтобы прямиком направиться к нему, они прошли вдоль стены до ворот и свернули на подъездную дорогу.

В доме было множество окон. В них горел свет, поэтому здание светилось, как маяк. Перед одним из окон прошел человек, и Шейн инстинктивно пригнулся, хотя знал, что их нельзя увидеть. Сбоку от дома располагался гараж на три машины. Одна из машин была та, которая была у отеля. Вторая стояла снаружи. Такси, на котором, возможно, Пол Слейтер приехал из аэропорта, стояло перед главным входом.

Шейн указал на машины и сделал обеими руками скручивающее движение. Англичанин молча кивнул. Согнувшись почти пополам, он спокойно пробрался к такси и поднял капот, чтобы добраться до мотора. Шейн услышал негромкий скрежещущий звук, затем Повис что-то швырнул в темноту, опустил капот и двинулся дальше.

Где-то в доме радио, работающее на полную мощность, передавало джазовую музыку. Пригнувшись, Шейн побежал к каменной балюстраде в конце боковой террасы. Через секунду очень осторожно он приподнял голову.

Стоя в освещенной спальне по ту сторону огромного окна, Марта Слейтер смотрела прямо на него.

Шейн не сразу сообразил, что она не может его видеть. Вид у нее был крайне усталый, блузка на плече разорвана. Она повернулась и отошла прочь.

Вместе с ней в комнате находилось двое мужчин. Один лежал на кровати, и Шейн почувствовал приступ тошноты, разглядев Жозе. Он следил за Мартой. Когда она двинулась в сторону от него, в глазах у него появилось голодное выражение. Второй сидел на прямом стуле, прижимаясь спиной к двери. Шейн приподнял голову чуть выше. Это был круглолицый парень. Он с безразличным видом чистил ножом ногти.

Марта что-то произнесла, чего Шейн не мог расслышать. Жозе рассмеялся.

Шейн дернул себя за мочку уха.

Прежде чем предпринять какие-то шаги, ему было необходимо выяснить, где размещаются остальные и что они делают. Он снова пригнулся к земле, добираясь до следующего окна. Это тоже была спальня, но гораздо меньшего размера. Шофер такси сидел в кресле и курил сигарету. Во второй руке у него был бокал с выпивкой. Приемник стоял у него под локтем. На его физиономии было написано полнейшее блаженство.

Шейн зло усмехнулся и продолжал осмотр. Далее шла ванная и пустая спальня. После них начиналась фронтальная терраса. Чтобы заглянуть в окна расположенных за ней комнат, нужно было пересечь террасу. Поэтому Майкл отступил в темноту и пошел назад.

Кухня была пуста, Повиса нигде не было видно, но Шейн улавливал тихие металлические звуки со стороны гаража.

Он заглянул в окно столовой. Эл, бармен, в одиночестве раскладывал пасьянс за длинным столом. Он был в рубашке с короткими рукавами, его огромный пистолет торчал из наплечной кобуры. Именно этот пистолет главным образом заботил Шейна. Он собирался было двинуться дальше, когда заметил кое-что еще. Эл время от времени переворачивал карты, но делал это механически. Руки у него шевелились, сам же он откинулся на стуле, прислушиваясь к тому, что творилось в соседнем помещении, дверь которого находилась у него за спиной.

Шейн обошел заросли цветущих кустарников. Он увидел Верблюда в гостиной, а через секунду заметил другого человека, очевидно, Слейтера. Таким образом он не нашел еще двоих: брата Жозе Педро и сторожа, о котором упомянул Альварец.

Слейтер о чем-то сердито говорил. Он был красив, но в изгибе его губ чувствовалась слабость и нерешительность, а толстоватая шея и безвольный подбородок портили общее впечатление.

Шейн находился слишком далеко, чтобы расслышать отдельные слова. Он изучал ситуацию.

Верблюд находился по одну сторону большого камина, Слейтер — по другую. По-видимому, они разговаривали уже давно. Внезапно Слейтер подошел к большому окну. Верблюд не спускал с него глаз. Теперь они оба стояли боком к Шейну. Детектив быстро перемахнул через балюстраду, беззвучно опустившись на мраморные плиты. Слейтер понизил голос, Альварец ответил. Они оба никого и ничего не замечали, целиком поглощенные разговором. Шейн прокрался вдоль здания ниже уровня окон к главной террасе. Здесь уже можно было услышать голоса.

За спиной Шейна послышалось какое-то царапанье, из-за угла вынырнул Повис. Он торжественно подмигнул и показал знаками, что все три машины выведены из строя.

— Если вы не тот мерзавец, который ударил меня по голове, дорогой Пол, — раздался бесстрастный голос Верблюда, — я ставлю условием, чтобы вы сказали, кто это сделал.

Повис беззвучно спросил губами:

— Альварец?

Шейн утвердительно кивнул.

— Я не принимаю такого условия, — ответил Слейтер, — потому что оно как раз неразумно. Я не ваш телохранитель. Неужели вы предполагаете, что мне известны имена всех тех людей, которым хотелось бы раскроить вам череп? Их полно здесь, вы это знаете не хуже меня.

— Возможно, — согласился Верблюд, — но все дело в том, что свидание было назначено необычным способом.

— По радио? — уточнил Слейтер.

— Именно. Письмо принесли с дневной почтой. Кружочком было обведено одиннадцать часов.

Шейну очень хотелось бы видеть лицо Слейтера, но подымать голову было слишком рискованно.

— Клянусь перед богом, Луис, — с жаром заговорил Слейтер, — я не знаю, как это могло случиться. Никто, кроме меня, не знал про этот трюк. Но вы сами неосторожны. Один из ваших подручных мог видеть это у вас на столе, ну и сделать соответствующие выводы. Я понимаю, как вы рассудили, но вы ошиблись. Черт возьми, я этого не делал!

И добавил значительно тише:

— Но если хотите услышать что-то забавное, я почти хочу это сделать!

— Разве это забавно? — сухо осведомился Верблюд. — Ваше чувство юмора извращено. Давайте перейдем к делу. Где вы были в это время? Меня это интересует, потому что я опоздал на встречу на двадцать минут. Назовите мне имена двух свидетелей, которые смогут убедить меня, что вы не были в гараже в то время. Посмотрим, может, вам удастся убедить меня.

Слейтер не сразу ответил, потом с неохотой заговорил:

— Наверное, вы посмеетесь надо мной. В это время я делал кое-что довольно глупое. Из отеля я уехал в половине одиннадцатого, в аэропорт же отправился лишь в четверть двенадцатого. Полагаю, что такси я нашел в половине двенадцатого, но до этого я принял все меры для того, чтобы меня никто не видел. Вот по какой причине. Я незаметно пробрался к почтовому ящику мистера Воттса и положил в него часть тех денег, которые я заработал за последнюю поездку.

Наступила весьма красноречивая тишина.

— Я знаю, что это глупо, — с несчастным видом произнес Слейтер. — Можете мне не говорить.

— Глупо? Это поступок ненормального. Что, если вас кто-то видел? Вы об этом подумали?

— Меня никто не видел. На это ушло порядочно времени, я действовал очень осторожно.

— Ну а что вас толкнуло на такой бессмысленный поступок? Вы больны, друг мой. Ведь это же равносильно подписанному вами признанию.

— Ах, Луис, я чувствовал себя подонком. Она такая жалкая. Я тут как-то случайно увидел ее на улице и с тех пор не находил себе покоя. Не ее вина, что Воттс задумал легко заработать, выдав меня таможенникам. Я мог бы отправить ей деньги по почте, но вот тогда меня могли бы разыскать. Так надежнее и безопаснее.

— Это никуда не годится. Если уж вы решились на убийство, то самое малое, что от вас требуется впоследствии, это быть тихим, как мышь.

— Я его не убивал, — устало произнес Слейтер. — Я последний человек, перед которым вам стоит разыгрывать невинность, Луис. Но он был убит потому, что я кое-что сделал ради денег, и совершенно неожиданно заработанные мною при этом деньги потеряли для меня всякий смысл.

— Сколько же вы ей дали? — насмешливо фыркнул Верблюд. — Половину?

— Мне хотелось отдать все целиком, но часть была уже потрачена. Я не считал, просто сунул в ящик. Возможно, там нет и половины.

— Но это слабо, Пол. Очень-очень слабо. Ох, я совершенно уверен, что вы это сделали. Это слишком абсурдно, чтобы быть ложью. Но я сомневаюсь, что требуется целый час, чтобы сунуть деньги в почтовый ящик какой-то толстухи. Нет, я полагаю, что вы почувствовали себя щедрым по отношению к ней потому, что намеревались ограбить меня на сто двадцать тысяч долларов!

Повис вздрогнул. Было ясно, что названная сумма произвела на него впечатление.

Верблюд продолжал:

— Мы медленно продвигаемся вперед. Теперь эта неожиданная попытка бегства на ночном самолете. Ваша мать больна?

В его голосе звучал неприкрытый сарказм, и Слейтер ответил с вызовом:

— Возможно, и не настолько больна, чтобы я не мог выехать утром обычным рейсом. Но тут на меня надавила жена с целью наставить меня на путь истинный. Вы настаивали, чтобы я согласился еще на одну поездку. В то же самое время на меня давили еще и с другой стороны, возможно, вы не знаете, кто именно. Последнее время я почти не спал. Не то, чтоб это было важно, но вы представьте мое состояние. Марта хорошо разбирается в моем характере. Она не обманывалась, что, если такое отрицательное давление на меня хоть немного усилится, я не выдержу. Уступлю. Она меня предупредила, что, если я соглашусь хотя бы еще раз на такую авантюру, она уйдет от меня. Каюсь, я тут немного порезвился с другой, но вообще-то я боготворю Марту, Луис.

— Настоящая любовь, — произнес Альварец. — Я уважаю такое чувство. Но, пожалуйста, продолжайте. Вы ожидали, что я наведаюсь к вам, стану уговаривать не валять дурака и заработать хорошие деньги, которые не будут лишними. И вы боялись, что согласитесь?

— Ну, черт возьми, — смущенно ответил Слейтер, — я-то знаю собственные недостатки. Вот я и подумал, что телеграмма о маминой болезни — возможность, ниспосланная богом.

— Ниспосланная богом! — фыркнул Альварец. — Но, возможно, организованная кем-то на земле? Вот что я скажу вам, Пол. Для меня не новость, что вы стали колебаться и дрожать. Небольшое давление, оказанное на вас полицией, привело к тому, что вы буквально развалились на части. Когда вы нервничаете, я тоже начинаю нервничать. Правильно, я хочу, чтобы вы поехали еще раз. Я долго готовился. И этот удар по голове, на мой взгляд, вполне укладывается в ситуацию. Вы колебались и, приняв наконец решение, избрали очень глупый и бесчестный путь. Почему? Вы были злы на меня за это так называемое давление?

— Страшно дешевые рассуждения. И неверные.

— Это мы узнаем. Потому что в одном я уверен. Сегодня вы узнаете, что такое настоящее давление, и мне кажется, вы правы, вы не из стойких парней.

— Нет, нет! Не применяйте ко мне физической силы, Луис. Ни ко мне, ни к моей жене. Я не герой. Но я и не баран. Когда вы вытащили меня из самолета и сказали, что у вас Марта, вы меня действительно напугали. Я был готов выполнить все, что вы мне приказали. Но потом я стал размышлять. Рассмотрите такую возможность, Луис, что, если не я украл ваши ценности? Только допустите, что это сделал кто-то другой. Каким образом я смогу вас разубедить? Единственное, что я мог бы сделать, это найти украденное и вернуть вам, но я не могу этого сделать, потому что не знаю, где искать. Мне известно, что вы делаете с предавшими вас людьми. Бррр…

Он издал приглушенный звук, который, видимо, сопровождался соответствующим жестом.

— А если вы убьете меня, вам придется убить Марту тоже, я же не хочу, чтобы такое случилось. Поэтому я написал письмо. Оно будет обнаружено утром, если я раньше не порву его. Вы понимаете, что, если меня убьете, я этого сделать не смогу.

— Что в этом письме?

— Решительно все! Факты и цифры. Понимаю, вы сможете отвертеться от обвинения в контрабанде, у вас большие связи. Поэтому я добавил признание о том, что случилось с Альбертом Воттсом.

— В этом же нет ничего страшного.

— Вы так считаете, да? Я знаю, что вы обезопасили себя всякими там алиби. В подобных случаях вы проявляете особую осторожность. Поэтому я заявил, что мы сделали это вместе.

После минутной тишины Верблюд вкрадчиво произнес:

— Мой бог, Пол!

— Я знал, что это произведет на вас впечатление. Я написал, что вы убедили меня не беспокоиться из-за алиби. Вы сможете найти массу людей, готовых показать под присягой, что мы находились где-то в другом месте в ту ночь. Но никакие устные признания не устоят перед написанным признанием, Луис. Я подробно описал, как мы это сделали. Я всего лишь вел машину, естественно. Вы же пустили в ход нож.

— И вы подписали этот поразительный документ?

— Чего бы он стоил без моей подписи? И я не думаю, что он плохой, хотя у меня практически не было времени на обдумывание. Если вы нас отпустите, у вас не будет никаких неприятностей. Но если полицейские найдут меня в канаве с перерезанным горлом, вы знаете, что они подумают. Подумают, что вы прикончили меня, чтобы удержать от признания, не зная, что я уже написал его и подписал. Так что если вас не вздернут за одно убийство, то за второе — непременно.

Альварец недоверчиво пробормотал:

— Мой бог, что будет, если кто-нибудь найдет это письмо прежде, чем вы его изымите?

— Не найдут, — уверенно ответил Слейтер, — и не воображайте, что вам удастся проследить за мной и схватить меня после того, как оно будет у меня в руках. Я намерен перерезать ваш телефон и позаботиться о том, чтобы ваши машины не двинулись с места без солидного ремонта.

Вновь наступила тишина.

Шейну показалось, что он ощущает напряженность, наполнившую комнату. Верблюд приглушенно воскликнул; раздался звук удара.

— Дегенерат! — прошипел Верблюд. — Надеюсь, вы не воображаете, что сумеете меня одурачить дважды за один вечер? Мне не нужно перерезывать тебе глотку. Это было бы слишком быстро. Нет, мы будем действовать медленно, чтобы ты почувствовал каждую минуту сполна. Потом мы переключимся на твою жену, к радости Жозе. Ты говоришь, что боготворишь ее? Когда он закончит, мало что останется боготворить.

— Письмо…

— Но как ты не понимаешь, Пол? То, куда ты спрятал письмо, просто еще одна вещь, которую нам придется узнать.

Он повысил голос, вызывая бармена:

— Эл!

 

Глава 12

Когда Альварец позвал Эла, Шейн двинулся с места и кивнул Повису. Они метнулись к балюстраде. Осторожно подняв голову, Шейн увидел, что Эл успел прибежать из столовой. Теперь он стоял возле стула Слейтера, которому Альварец связывал руки.

Шейн и Повис быстро перебрались через балюстраду. Низко согнувшись, они миновали окна столовой. Добравшись до гаража, остановились для совещания.

— Это становится серьезным, — сказал Повис.

— Вы все еще со мной?

— Да. Я хочу усадить Слейтера на этот самолет не меньше, чем вы. Сколько у нас противников?

— Верблюд и Эл в столовой, нет, в гостиной. Двое в спальне с миссис Слейтер, еще двое где-то в доме. Думаю, нам не надо учитывать таксиста, он будет соблюдать нейтралитет.

Повис махнул рукой.

— Пустяки, по три человека на брата. Надо расправиться с ними по очереди. Полагаю, мы справимся.

— О'кей. Начнем со спальни. Я беру того, что на кровати.

Они обошли вокруг дома, прошли мимо кухни, которая по-прежнему выглядела пустой, осторожно пробрались через освещенный участок газона и террасу, но как только оказались внутри, необходимость соблюдать меры предосторожности отпала. Таксист включил радио на максимальную мощность, слушая соло на трубе Луиса Армстронга. Повис быстро шел за Шейном по устланному ковром коридору.

Острая боль в груди Майкла сменилась тупой, которая напоминала ему о том, что он не может действовать в атаке с присущей ему яростью.

Представив себе последовательность комнат по расположению окон на фасаде, они добрались до двери спальни. Шейн многозначительно посмотрел на Повиса. Тот вынул трубку изо рта, выколотил ее о каблук ботинка и сунул в нагрудный карман.

Шейн медленно повернул ручку, мускулы у него напряглись, он немного отпрянул назад, потом изо всей силы толкнул дверь плечом. Человек, сидевший на стуле, свалился на пол.

Шейн оставил его на Повиса. Физиономия Жозе, лежавшего на кровати, от изумления поглупела еще больше. Марта, находившаяся на полпути между кроватью и дверью, замерла на месте, когда увидела Шейна. Ему пришлось обходить ее, и этих потерянных мгновений оказалось достаточно, чтобы Жозе пришел в себя. Он вскочил и нанес Шейну удар ногой. Острый нос ботинка врезался Шейну в бок. Боль была такая, что на какое-то мгновение Шейн, вцепившийся руками в Жозе, отключился и упал на него. Упав, Шейн пришел в себя и ударил выродка по правой руке. Жозе нацелился скрюченными пальцами левой руки ему в глаза, но Шейн отвернул в сторону голову, и ногти царапнули его лишь по щеке. Только тут Шейн обнаружил, что не в состоянии поднять левую руку. Пришлось усилить давление правой, так как Жозе задумал выбраться из-под него.

Прошло несколько секунд. Толсторожий парень теперь распростерся на полу. Он был без сознания. Повис лизал окровавленные косточки левого кулака. Быстро наклонившись, он извлек откуда-то из-под одежды парня пистолет.

Снаружи в коридоре послышались шаги бегущего человека. Повис выскочил из спальни, держа пистолет за спиной.

Жозе отчаянно пытался выбраться из-под Шейна. Майкл медленно оттеснял его к спинке кровати, используя свой большой вес. Но левая рука детектива по-прежнему висела плетью.

— Майкл, вы покалечились! — закричала Марта.

— Отойдите! — рявкнул он сквозь стиснутые зубы.

Марта искала взором какой-нибудь предмет, которым можно было бы ударить Жозе. Джазовая пьеса приближалась к кульминации, и диктор начал рассказывать слушателям о целях какого-то благотворительного концерта.

В дверях спальни появился человек, это был Педро, брат Жозе. Он одурело посмотрел на сцену, наверное, с минуту он никак не мог понять происходящее. Майкл Шейн, которого они оставили связанным с кляпом во рту около отеля дожидаться приезда полиции, вовсе не в полиции, а борется с его братом Жозе из-за пистолета… Он бросился к дерущимся как раз в тот момент, когда детектив схватил Жозе за запястье, пистолет выстрелил.

Шейн сумел подняться на ноги и обрушить на голову Жозе правый кулак, затем наступил на его руку, которая все еще сжимала пистолет. Кости пальцев Жозе хрустнули. Он взвыл, но ухитрился встать на колени. Марта метнулась к нему через комнату с бронзовой лампой в руке. Она опустила ее на голову Жозе, и он повалился набок.

Шейн выхватил пистолет из его ослабевшей руки и повернулся. Педро по-прежнему стоял посередине комнаты. Выражение идиотского недоумения исчезло с его физиономии, он вцепился обеими руками в свою рубашку. Прежде чем Шейн смог добежать до него, он увидел, как ноги Педро подкосились. Его куртка распахнулась, и Шейн увидел красное пятно, быстро расплывающееся по рубашке.

Марта закрыла лицо руками, ее била дрожь. Шейн подскочил к ней и взял за плечи, она посмотрела на него, в глазах у нее был страх.

— Майкл, я сейчас потеряю сознание.

— Этого еще не хватало. Сейчас не время для этого. Подберите их оружие и выкиньте его в окно. И немедленно уходите.

Он бросил ей связку ключей.

— Если мы не появимся через пять минут, бегите по дороге и позовите Вивьен.

— Кого?

— Вивьен. Она сидит в машине. Вы поняли, что я сказал?

Она покачала головой.

— Я не могу оставить Пола.

— Проклятие! — заорал Шейн. — Делайте то, что вам говорят.

Она снова покачала головой, и Шейн понял, что она останется, что бы он ей ни говорил. Он сунул ключи в карман и выбежал из спальни. Ему показалось, что он сделал это левой рукой, и он проверил, так ли это, переложив в левую руку револьвер Жозе. Да, рука уже сгибалась в локте.

Таксист слышал выстрел и теперь осторожно выглядывал в коридор. Шейн, по-волчьи ощерившись, взглянул на него. Сигара вывалилась изо рта бедняги, он быстро отступил назад в спальню и плотно закрыл дверь.

Шейн вбежал в столовую и увидел Эла, который только что встал из-за стола и, держа наготове пистолет, повернулся к двери. Мужчины остановились друг против друга. Пистолет Шейна был направлен Элу в ноги, пистолет Эла — нацелен чуть выше головы Майкла.

— С этой минуты тебе надо обдумывать каждый свой шаг, — спокойно заговорил детектив, — чтобы не наделать глупостей, о которых сам же потом пожалеешь.

Шейн сделал шаг к Элу. Тот стоял, как каменное изваяние.

Шейн продолжал:

— Ты не играл в карты и слышал буквально каждое слово, сказанное этими двумя в соседней комнате. Они обвиняют друг друга в смертельных грехах и стараются обвести вокруг пальца. Какими бы связями Верблюд ни обладал, обвинения в убийстве ему не избежать. А когда его заберут, вместе с ним заберут и его людей. Включая и тебя, Эл. Не забывай, что ты здесь чужой. Ты не получишь помощи от американского консула.

Водитель такси не уменьшил громкость приемника, но сейчас передавали какую-то спокойную музыку.

— Ты участвовал в похищении, — продолжал Шейн, медленно продвигаясь вперед. — Операция была проведена необдуманно. В ней участвовало слишком много людей, кто ж такое себе позволяет? Взять хотя бы этого таксиста… Потом я, поскольку я какое-то время находился в полиции, разумеется, назвал им всех участников.

Тяжелый пистолет в руке Эла стал медленно опускаться, теперь он был нацелен в грудь Майклу. Пистолет Шейна по-прежнему смотрел в пол.

— Конечно, здесь я не на своей территории, — говорил он уже в нескольких шагах от Эла, — но если меня убьют, шума будет много. Верблюд должен знать что-то компрометирующее против тебя, иначе бы он не мог так тобой помыкать… Эта постыдная серьга в ухе… Ну, да это ерунда. Важно, что ему надо будет найти козла отпущения, подставить кого-то под удар вместо себя. И ты будешь номером один, поверь моему слову. Оставь Альвареца на меня, я помогу тебе распрощаться с ним навсегда.

Он переложил пистолет в левую руку. Подойдя к Элу вплотную, он протянул руку и забрал у того оружие. По физиономии бармена было видно, что он испытал облегчение. Но сдаваться без сопротивления то ли не позволяла гордость, то ли страх перед Верблюдом. Он бросился на Шейна с кулаками. Майкл с ловкостью боксера-легковеса уклонялся от наскоков Эла, а затем, улучив момент, нанес бармену удар в челюсть кулаком, в котором был зажат пистолет. Падая, Эл вцепился рукой в скатерть и стянул ее вместе с картами на пол.

Шейн шатался от усталости. Ему пришлось опереться на край стола, чтобы собраться с силами.

Пол Слейтер вцепился в горло Альварецу и колотил его головой об пол. Он уже больше не походил на красивого молодого человека, каким показался Шейну несколько минут назад. Его физиономия была багрово-красного цвета от прилива крови, глаза вылезали из орбит, он не помнил себя от ярости. Альварец беспомощно барахтался, пытаясь оторвать руки Пола от своего горла. Какие-то странные звуки вылетали у него из горла. Шейн сообразил, что, если он ничего не предпримет, максимум через тридцать секунд Альварец будет задушен. Но им овладела страшная усталость, он не мог пошевелиться.

В комнату вбежал Сесил Повис, в руке он сжимал пистолет. Он посмотрел на пару на полу. Без малейшего колебания он ударил Слейтера по запястью рукояткой пистолета. Тот громко закричал. Повис повторил удар, и пальцы Слейтера разжались. Альварец откатился в сторону, ухватившись обеими руками за горло.

— Встаньте, Пол! — приказал Повис. — Ваша жена все еще здесь.

— Боже! — глухо произнес тот.

Альварец что-то прохрипел и, поднявшись, метнулся вперед, стараясь ударить Пола.

— Как вам не стыдно, джентльмены, — укоризненно сказал Повис.

Он сунул пистолет в боковой карман, затем повернул Верблюда к себе спиной и дал ему доброго пинка под зад. Давно уже Шейн не видел ничего похожего. Альварец пролетел через всю комнату, подобно катапультирующемуся летчику.

Слейтер едва держался на ногах.

— Где они?

В другой половине дома громко прозвучал звонок. Блаженное состояние сразу же покинуло Шейна. Звонок не унимался.

Сделав знак Повису и Слейтеру следовать за собой, Шейн побежал назад в спальню. Жозе стоял, облокотясь о стол, по лицу его струилась кровь, в руке он держал нож.

— Осторожнее, Майкл! — позади него крикнул Повис.

Шейн предусмотрительно отступил в сторону, и Жозе, пытавшийся ударить Майкла ножом, потерял равновесие и повалился на пол. Стол с находившейся на нем лампой опрокинулся, и ослепительная вспышка озарила спальню. После чего весь дом погрузился в темноту. Звонок умолк.

В наступившей тишине Шейн явственно услышал звук автомобильного мотора.

— Марта! — позвал Майкл.

Сзади раздался голос Повиса:

— Давайте-ка поскорее отсюда выбираться, Майкл. Это прибыл сержант Бреннон, могу поспорить на любую сумму.

Шейн ощупью находил дорогу. Через какую-то секунду он уже оказался на террасе и спустился вниз по ступенькам. Под его ногами сначала заскрипел гравий, потом он почувствовал траву. Теперь он уже видел фары приближающейся машины. За его спиной раздались какие-то шорохи. Он снова позвал Марту. В доме прозвучал выстрел, затем другой.

— Скорее! — крикнул Повис. — Держитесь все вместе!

На другом конце подъездной дороги заметно было какое-то движение. Прозвучало еще три выстрела. Затем послышался женский голос.

— Марта!

— Да, я здесь.

— Слейтер с вами?

Услышав ответ, Шейн сосредоточил внимание на том, чтобы увести маленькую группу как можно дальше от дома до того, как подъедет машина.

— А теперь ложитесь! — распорядился он.

Они упали на траву до того, как фары приближающейся машины осветили их. Шейн разглядел, что водитель был в полицейской форме. Когда машина их миновала, они побежали к воротам, держась поближе к кустам, окаймлявшим дорогу.

У ворот Шейн оглянулся. Огни полицейской машины осветили одну сторону дома. Раздались новые выстрелы.

Ворота остались распахнутыми.

Слейтер, очевидно, был ранен в борьбе с Альварецом. Он тащился позади всех, тяжело дыша, как бы ловя ртом воздух. За воротами он упал.

— Повис, идите вперед и подготовьте машину, — сказал Шейн. — Спокойно, Пол, не волнуйся, у нас есть время.

— Я… — начал было Слейтер.

— Дорогой, теперь все будет олл-райт, — заговорила Марта, — не сомневайся. Все образуется.

Шейн приподнял его с одной стороны, Марта с другой. Стрельба прекратилась, и Шейн услышал начальственный голос, несомненно принадлежавший сержанту Бреннону. И вновь раздались выстрелы.

Машина была готова двинуться в путь к тому моменту, когда они добрались до нее.

— Помогите мне, Майкл, — сказал Повис. — Мы сумеем выкатить ее, не включая мотора. Вивьен? Вы уже все приготовили? Умница.

Шейн и Повис приподняли кузов и на счет «три» вытащили машину на дорогу.

— Все отлично, — сказал Повис. — Забирайтесь, будет тесновато, но все это пустяки.

Шейн пропустил Пола и Марту на заднее сиденье, потом боком втиснулся рядом с ними.

— Пол? — сказала Вивьен тоненьким голоском.

— Хелло, Вивьен.

Марта поочередно посмотрела на них и отвернулась, кусая губы. Повис сел за руль. Маленькая машина покатилась.

— Следи за дорогой сзади, Майкл! — попросил он.

Когда они миновали поворот, он включил задние огни. Машина набирала скорость.

— Я вас не познакомил, — сказал Шейн. — Это Сесил Повис, он сегодня за рулем. Миссис Слейтер, мисс Вивьен Ларусс… я хотел сказать мадемуазель Ларусс. Я хотел поблагодарить Вивьен за то, что она привезла нас сюда. Без нее мы бы не нашли это место!

Марта заколебалась.

— Спасибо, — тихо сказала она.

— Столько стреляли! — воскликнула Вивьен. — Я подумала, что вас всех там изрешетили. Мон дье, Майкл, приехали копы?

— Да, — ответил Шейн. — Надо думать, что Бреннон таки прислушался к моему совету и нашел этот дом.

Заговорил Повис.

— Поройтесь-ка вот в этом ящике, Вивьен. Мне нужна карта. Полагаю, есть короткий путь в аэропорт без заезда в город.

Вивьен нашла карту острова для туристов. Доехав до шоссе восток-запад, Повис остановился, чтобы взглянуть на нее.

— Я так и думал, — сказал он через минуту. — Теперь я сожалею, что мы не перерезали там телефон. Я хотел это сделать, но в сумятице позабыл.

— Альварец не станет никуда звонить, — покачал головой Шейн. — Если он вообще в состоянии говорить после того последнего удара, которым вы его наградили, он будет давать объяснения Бреннону.

— Надеюсь, что вы правы, — вздохнул и покачал головой англичанин. — Было бы очень обидно, если бы после всего того, что мы сделали, нас поджидали бы в аэропорту копы.

Он протянул руку, чтобы выключить свет над приборной доской, когда раздался напряженный голос Марты:

— Обождите… Пол!

Что-то в голосе Марты заставило Повиса снять ногу с акселератора. Когда Шейн повернулся к Полу, он увидел прежде всего его бескровные губы. По лбу струилась капелька пота. Пол попытался улыбнуться, но ему лишь удалось приподнять губы в жуткой гримасе.

— Вы ранены, Слейтер? — спросил Майкл.

Тот коротко махнул рукой:

— Все в порядке, поезжайте.

Шейн распахнул его пиджак и осторожно отвел его руку от живота. Громко вздохнув, Вивьен откинулась на сиденье.

— Чертовски удачный выстрел, — сказал Слейтер. — Было совершенно темно.

— Дело плохо, Майкл? — спокойно осведомилась Марта.

Он взглянул на нее.

— Ничего хорошего. Мне нужно что-то, чтобы наложить жгут.

— Да.

Приподнявшись, она стащила с себя колготки. Шейн разорвал их на две части и перетянул ими тело Слейтера, хмурясь каждый раз, когда его пальцы попадали в теплую клейкую мокроту.

— Мы должны отвезти его в больницу, — сказала Марта, внимательно глядя на Шейна. — Немедленно.

Слейтер покачал головой.

— Сначала в аэропорт. Ты полетишь, со мной все будет в порядке.

Шейн закончил перевязку. Возможно, ему удалось замедлить или даже приостановить кровотечение, но было очевидно, что теперь уже никто не сможет помочь Полу Слейтеру. Шейн видел на своем веку слишком много стреляных ран, да и выражение глаз Пола многое ему сказало.

Повис снова рванулся с места.

— Постараемся как можно скорее попасть в аэропорт. Что вы думаете, Майкл? Погрузим его в самолет?

— Нет. Ему необходимо сделать переливание крови.

— Вы посадите туда Марту, — сказал Пол. — Уезжай отсюда, дорогая.

— Не глупи! — резко оборвала она его. — Как ты можешь такое подумать? Я не могу уехать и оставить тебя, когда…

Он прервал ее.

— Шейн, — заговорил он, даже голос у него стал другой. — Я знаю все про вас. Да, да. Когда про вас упоминали газеты, Марта вырезала все статьи и хранила их в отдельной папке. Ревность. Забавно, да? Вы как раз такой человек, за которого она должна была выйти замуж. Не за меня, бедного неудачника Пола. Я ничего не добился в жизни. Из меня даже не получилось толкового мошенника. Мне очень стыдно. Посадите ее в самолет. Мне она больше не нужна. Скажите ей, чтобы она улетела. Постойте. Во всем виноват я один.

Марта беспомощно плакала.

— Пол, перестань такое говорить. Я не поеду, ты знаешь, что я никуда не поеду.

— Поедешь! — воскликнул Пол. — Шейн, заставьте ее. Я никогда не любил тебя, Марта. Я восхищался тобой, боготворил. Но это другое. Я люблю Вивьен. Она не первая, к которой я сбегал. Последняя в длинном списке. Если бы я женился на ней, из меня бы получился хороший мошенник. Я был бы лучше решительно во всем.

— Нельзя ли ехать побыстрее? — спросила Марта у Повиса.

— Я не знаю дорогу, — ответил тот угрюмо, не выпуская изо рта трубку. — Скорость у нас и так приличная.

Слейтер с силой произнес.

— Шейн, вы слышите меня? Заставьте ее. Если она здесь останется, Верблюд убьет ее.

Приступ боли заставил его согнуться.

— Ублюдок воображает, что я его ограбил, а потом передал деньги Марте…

Он несколько раз хватал открытым ртом воздух.

— Он убьет ее. Правда.

Повис бросил машину в поворот не снижая скорости. Слейтер застонал.

— Пол говорит дело, — как можно убедительнее сказал Шейн. — Я позабочусь о нем, миссис Слейтер. Если вы останетесь, ублюдки Верблюда снова начнут за вами охотиться. Думаю, что мы сумеем охладить их пыл, но Пол будет волноваться, а ему сейчас никак нельзя нервничать. Ему будет куда спокойнее, если вы улетите с этим самолетом.

Собравшись с силами, Пол продолжал:

— А вам, Майкл, не захочется, по-видимому, снова общаться с сержантом. Конечно, это будет сколько-то стоить. У вас есть наличные?

— Несколько сот фунтов.

— Тогда все устроится.

Опасения и заботливость Пола показались Шейну несколько искусственными. Он считал, что Марте ничего не грозит со стороны Альвареца и его подручных, которые окажутся в тюрьме хотя бы за перестрелку с Бренноном. Майкл понимал, что Пол разыгрывает спектакль, неясно было только — в чьих интересах.

Машина поедала мили. Голова Слейтера лежала на груди Марты, которая обнимала его обеими руками.

— Я люблю тебя, Пол, — шептала она дрожащими губами. — Только бы твое ранение не было тяжелым. Я не смогу без тебя жить.

Она молча расплакалась.

Вивьен сидела на переднем сиденье и лишь изредка испуганно посматривала на Слейтера. Глаза у того были закрыты. При резких поворотах голова у него сползала вбок, но Марта тут же заботливо поправляла ее.

Шейн думал, что Пол потерял сознание, но когда впереди показался аэропорт и Повис сбросил скорость, Пол открыл глаза.

— Вряд ли нам удастся что-то сделать, если эти мерзавцы позвонили, — проворчал Повис. — Давайте удостоверимся, что мы обо всем договорились. Миссис Слейтер?

— Нет, нет. Как вы можете допустить…

— Прекрати! — сказал Пол. — Все решено. Шейн, унесите ее на руках, если она не пойдет сама…

Он помолчал, отдыхая.

— Со мной все кончено. Делай то, что я говорю. Жена должна повиноваться мужу. Предполагается, что дело обстоит таким образом. Я ВСЕ ПОНИМАЮ, МАРТА. Я во всем виноват. Я — плохой муж.

— Мы будем заботиться о нем, — сказала Вивьен. — Они правы. Вам надо спешить. Полу нужно как можно скорее попасть в больницу.

«Какое единодушие», — подумал Шейн.

— Я сожалею обо всем, дорогой, — растерянно пробормотала Марта. — Пол, пожалуйста, если ты скажешь, что я…

Она неудержимо разрыдалась, когда Повис въехал на территорию аэропорта.

 

Глава 13

Время уже приближалось к полудню. Майкл Шейн завязал себе галстук перед зеркалом в офисе доктора Бенджамина Сэнборна, хирурга, который «латал и штопал» Майкла Шейна каждый раз, когда возникала такая необходимость. Доктор просматривал снимки, которые лежали у него на столе.

— Вам повезло, Майкл. Выписывая вас из больницы, я сказал, что вам необходим полный покой. Но судя по следам на вашем лице и содранной коже на правой руке, на этот раз не было автомобильной аварии, а была схватка. В один прекрасный день кто-нибудь вас так отделает, что я не смогу вас вылечить. И не воображайте, что я буду сильно горевать. Раз вы не прислушиваетесь к моим рекомендациям…

Он беспомощно развел руками, затем ворчливо сообщил:

— Новых трещин нет. Похоже, что ваш ангел-хранитель заботится о вас. Но, пожалуйста, Майкл, угомонитесь. Возьмите отпуск. Мне вовсе не улыбается перспектива извлекать осколки костей из ваших легких, а такое вполне может случиться.

— Благодарю и за совет, и за помощь! — весело крикнул Майкл.

— И больше не возвращайтесь! — с напускным негодованием крикнул доктор вдогонку.

Джек Мэллоу, старший таможенный инспектор, находился в приемной. Он захлопнул журнал при появлении Шейна и поднялся.

— Я подумал, что найду тебя здесь, Майкл, — сказал он. — Ну, что говорит старый ворчун?

— Что я должен взять отпуск.

— Я сейчас еду в офис. Поедем вместе?

— Если на это уйдет не более получаса, а то я должен отвезти Марту Слейтер пообедать.

Мэллоу как-то странно посмотрел на него, и Шейн живо спросил:

— В чем дело? Есть новости о Поле Слейтере?

Они подошли к лифту и остановились в ожидании кабины.

— Он умер, Майкл. Скончался около полудня. Сознание вернулось к нему на несколько минут, когда его доставили в больницу.

— Ну, я ожидал это, — сказал Шейн. — Он что-нибудь сообщил?

— Немного говорил, но что-то бессвязное. Полицейский стенограф все это записал. Какая-то девушка — француженка — не отходила от него до самого конца.

Шейн потер себе лоб.

— Хорошая девчонка. Ей надо помочь, но с этим можно подождать… Сейчас главное, как сообщить об этом Марте? Тяжелая миссия.

Кабина была полна людей, и они возобновили разговор лишь в казенной машине Мэллоу.

Шейн сказал:

— Как понять эту торжественную встречу в аэропорту сегодня утром? Кто, кстати, предупредил о нашем прилете?

— У нас есть собственные источники информации, — уклончиво ответил Мэллоу.

— Неужели? Это никогда не приходило мне в голову, — сухо произнес Майкл. — И какими соображениями вы руководствовались, учинив столь тщательный обыск, которому подверглись решительно все на самолете? Вы считали, что Слейтер что-то передал Марте?

— Никогда ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Сообщение оттуда говорит, что должен поступить какой-то экстренный груз. Никакие имена не упомянуты, даже характер контрабанды неизвестен. Но если ты хочешь, чтобы я тебя успокоил, официально заявляю, что на том самолете не было ничего постороннего, если можно так выразиться. Это распространяется на Марту, на тебя и на летчика. И даже на сам самолет. Мы там все тщательно проверили.

— Значит, никакой оплаты информатору, — усмехнулся Шейн. — Выходит, зря я старался.

Мэллоу свернул на стоянку перед высоким зданием.

— Представляешь себе, — заговорил Мэллоу, когда они вошли в вестибюль. — Пол Слейтер оставил запечатанный пакет у туалетного работника в аэропорту. Дал ему пару фунтов и сказал, что зайдет за ним позднее, если же не появится, то парень должен его вручить лично местному копу. Кстати, ты сталкивался на острове с сержантом Бренноном?

— Да.

— После того как его подстрелили, Слейтер позабыл про конверт. Это было формальное признание в том, что он вместе с Альварецом убил Альберта Воттса за донос на него.

Признание написано рукой Слейтера и в его подлинности нет ни малейшего сомнения. Альварец в тюрьме, вопит о том, что это клевета. По тону Бреннона я понял, что данное дело он считает законченным.

— Да-а, — протянул Шейн, — их с Альварецом близкими друзьями не назовешь.

— Как прикажешь тебя понимать? Уж не считаешь ли ты это признание подделкой?

— Черт побери, Джек! — раздраженно воскликнул Шейн. — Я слышал собственными ушами, что по этому поводу говорили Альварец и Слейтер. Я непременно сообщу это Бреннону. Эти двое старались перехитрить друг друга, и какая доля правды в этом признании, сказать трудно.

Они быстро прошли по коридору до кабинета Мэллоу. Тому пришлось воспользоваться собственным ключом: было уже около шести часов и все ушли.

Первое, что сделал инспектор, это достал бутылку коньяка и два стакана.

— Так ты ожидал меня? — с усмешкой спросил Шейн.

— Чертовщина, я сам пристрастился к этому зелью.

Шейн уселся на диван. Джек налил коньяк в стаканы и один протянул Майку. Отодвинув в сторону бумаги, он присел на угол стола.

Я размышляю над этой историей все утро, Майкл, и до сих пор не смог в ней разобраться. Вот тут есть еще кое-что, сообщенное мне сержантом по телефону. Он нашел двойной потолок в ночном клубе Альвареца.

— Это я ему сообщил про этот тайник, — усмехнулся Шейн.

— Ну, этого он не упомянул. У меня такое чувство, что без сопровождения морских пехотинцев США тебе нельзя появляться на острове… Ладно, он обшарил тайник и нашел одну интересную вещь: маленький сложенный квадратный пакетик из прозрачной тонкой бумаги. Возможно, это ерунда, но похитители бриллиантов именно так хранят камни… Во всяком случае, вы имели возможность наблюдать за Полом Слейтером в действии. Майкл. Что вы думаете? Он ли стукнул Альвареца гаечным ключом, а если да, что он сделал с этим товаром? Вы не слышали машины, значит, он, по всей вероятности, уехал на велосипеде. Он должен был где-то спрятать добычу, выбраться из той местности, найти такси и примчаться в аэропорт без четверти двенадцать. Это черт знает какая обширная программа для двадцати пяти минут!

— Да, уж это слишком, — согласился Шейн, — и я сильно сомневаюсь, что это дело его рук. Мне нужно через пару минут уходить, так что пока оставим этот разговор. Скорее всего, кто-то узнал про то, как они назначают встречи, ну а после этого похитить товар было проще простого. Если бы он улетел ночью, Альварец не сомневался бы в его виновности, а настоящему вору можно было бы ни о чем не беспокоиться.

— Ну что же, вы мне помогли.

— Иными словами, на это дело еще не поставлен крест, не так ли? Ну что же, товар находится где-то в пути, так что вы сможете его поймать. А я выхожу из игры. Не очень красиво, признаю, и заработал я всего один фунт. Но с этого момента и далее это уже твоя забота и отчасти копов с острова. Мне же остается пожелать вам удачи.

— Спасибо, — сухо произнес Мэллоу. — Ты меня удивляешь, Майкл. Прежде ты никогда не отходил в сторону, пока все ответы не получены. Хочешь послушать, что бормотал Слейтер, пока не отдал концы?

— О'кей, — сказал Шейн, зажигая сигарету.

Мэллоу взял в руки папку.

— Тут зафиксировано только то, что имело какой-то смысл. Стенографист не записывал все подряд. Олл-райт, вот что бормотал тот: «Они летят. Ей следовало бы выйти за него. Не за Шейна, не за человека, про которого говорят «хороший муж», но за какого-то НАДЕЖНОГО. Это все моя вина. Я ее испортил. Я вел ее по определенному курсу. Очень плохо».

Затянувшись пару раз, Шейн раздавил свою сигарету и тут же начал доставать новую.

Мэллоу покачал головой.

— Нервничаешь, Майкл?

— А кто бы не нервничал? Я обещал Марте, что вызволю ее мужа из беды. А что же у меня получилось? Я вынужден сообщить ей, что она овдовела… Дальше, или это все?

— Дальше много еще в таком же духе. Могу тебе дать стенограмму, у меня две копии. Меня поражает, что он так много говорил с тремя пулями 38-го калибра в животе.

Шейн вздрогнул от неожиданности и спросил резким голосом:

— Повтори, что ты сказал. Три пули 38-го калибра?

— Бреннон сказал, что у Пола было два сквозных отверстия, а одна пуля 38-го калибра была извлечена хирургом из его живота.

Помолчав, он добавил:

— Не переживай из-за того, что тебе придется сообщить это Марте.

Шейн насторожился:

— Что ты имеешь в виду?

— Куда ты собираешься за ней заехать? — спросил Мэллоу, наблюдая за Майклом. — В отель? Там ее не будет.

Шейн почувствовал, что у него пересохло во рту.

— Вы установили за ней слежку?

— Черт побери, конечно, Майкл. Обычная предосторожность. Я бы даже сказал — формальность. Две машины с радио и четверо дежурных. Я не ждал ничего интересного, по крайней мере, в первый день ее приезда… Но она от нас ускользнула…

— Ты уверен, что твои парни ничего не натворили?

— Нет, я в них уверен. Она знала, что за ней следят, и освободилась от хвоста, надо сказать, с профессиональной легкостью. В отель она не вернулась. Я организовал наблюдение за вокзалом и в аэропорту, но этого недостаточно. Дороги остались открытыми. Откровенно говоря, я не надеюсь больше увидеть ее.

Шейн потянулся к коньяку. Впервые с того момента, как он отправился на рыбалку на острове, он почувствовал себя таким спокойным, мучившее его неприятное напряжение как-то сразу исчезло.

— Позвони сержанту Бреннону, — попросил он Мэллоу. — Узнай, была ли у Пола в кармане телеграмма, когда его доставили в больницу.

Мэллоу перелистал папку.

— Утром я получил ответ. Да, телеграмма о серьезной болезни его матери с просьбой немедленно приехать у него была. Ну и что это доказывает? Мы не сомневаемся, что это фальшивка. Предлог нанять самолет. Я даже не стал официально справляться о состоянии его матери.

— Правильно, о ней не надо беспокоиться, — усмехнулся Шейн. — С ней все в порядке.

Он отнес рюмку с коньяком к окну и посмотрел на реку. Когда Мэллоу хотел заговорить, он нетерпеливо махнул рукой:

— Я хочу довести дело до конца…

Через минуту он обернулся.

— У тебя есть сегодняшняя «Ньюс»?

— Вот, пожалуйста.

Шейн схватил газету и стал перелистывать страницы. Мэллоу обошел вокруг стола, чтобы посмотреть, что же он ищет, но Шейн уже швырнул газету на стол.

— О'кей, Джек, все в порядке.

Он пошел к выходу.

— Я буду звонить.

— Майкл? — закричал Мэллоу.

Тот повернулся.

— Да, еще один момент. Мне не доставит большого труда избавиться от слежки, но эти «хвосты» отнимут порядочно времени, а тут дорога каждая минута. Поэтому никого не посылай за мной, Джек. Где мне тебя найти, если понадобишься?

Мэллоу вздохнул:

— Здесь, по всей вероятности. Предчувствую, это будет еще одна бессонная ночь.

— Тебе нужно взять отпуск и хорошенько отдохнуть.

Шейн спустился вниз и вышел из здания, воспользовавшись запасным выходом. У Окружного суда он нашел такси. Дал шоферу кучу весьма сложных указаний, какое-то время они ехали на север, затем на восток до 7-й улицы, после этого по 12-й Авеню. Шейн вышел из такси у начала улочки с односторонним движением, прошел два квартала навстречу движению и сел в автобус, шедший в южном направлении, пересев через некоторое время снова в такси. К тому времени, когда он расплатился с водителем на Майами-авеню недалеко от моста, он был вполне уверен, что слежки за ним нет.

Теперь он находился совсем близко от отеля. Он прошел к гаражу и сел в свой «бьюик». Приняв на всякий случай дополнительные меры предосторожности, он доехал до здания пароходства и вошел в него.

Выйдя оттуда через 15 минут, он поехал на юг по Майами-авеню и без особого труда разыскал то, что его интересовало.

Большой, недавно отштукатуренный дом находился по Берл-роуд и Саут-Майами, от дороги его отделяла обширная лужайка.

Шейн объехал квартал. Возвращаясь, он нашел удобное место для своей машины, откуда он мог наблюдать за домом. Закурив сигарету, он приготовился к долгому ожиданию.

 

Глава 14

В 18.30 какой-то человек пересек открытую подъездную дорогу, ведущую от дома к гаражу, и вывел оттуда фургончик марки «понтиак». Через сорок пять минут он возвратился, привезя хорошо одетую загорелую женщину, девочку и мальчика лет десяти-одиннадцати и огромное количество всякого багажа. Машину разгрузили и откатили в гараж.

В двадцать часов «седан» подвез к дому мужчину с женщиной, они вошли внутрь. Их с шумной радостью встретили на пороге. Через пару часов у Шейна закончились сигареты. Через десять минут пара уехала домой. В доме стали гаснуть огни.

Он наклонился к рулю, глаза у него только что не слипались, но он знал, что не уснет. По роду своей деятельности ему часто доводилось вот так долгие часы находиться в засаде. Утомительно и монотонно, конечно, но ничего не поделаешь!

Когда в доме погасло последнее окно, он опустился пониже на сиденье. Его машина стояла между двумя уличными фонарями в тени густого дерева.

В десять минут первого ночи с противоположной стороны улицы появилась женщина. Она была одета в брюки до колен и туфли без каблуков.

Это была Марта Слейтер.

Она посмотрела на дом, за которым наблюдал Шейн, прошла мимо машины и завернула за угол.

Шейн вышел из машины. Перебежав через улицу, он опустился на одно колено среди невысоких кустов у начала лужайки. Осторожно раздвинув ветки, он стал наблюдать за домом и гаражом.

Минут через пятнадцать он уловил едва заметное движение на бетонной дорожке. На какое-то мгновение мелькнула женская фигура. А через пару минут она снова показалась, ведя рядом с собой велосипед.

Вместо того чтобы идти прямо по подъездной дороге, она двинулась по диагонали лужайки. Чтобы перехватить ее, Шейну пришлось бы выйти из укрытия и обнаружить себя. Поэтому он, прячась за кустарником, двигался наперерез. Когда кусты кончились, Марта заметила его.

Шейн побежал к ней открыто, она моментально вскочила на велосипед, выехала на улицу и помчалась прочь от Майкла. Шейн понял, что бегом он ее не догонит. Он бросился к машине. К тому моменту, когда он завел двигатель, Марта уже завернула за угол.

«Бьюик» рванул с места и в считанные секунды достиг угла. Шейн повернул за угол на двух колесах, позабыв об осторожности.

На какое-то мгновение ему показалось, что он упустил Марту, потом заметил, как что-то мелькнуло между двумя столбами ворот, ведущих в университетский городок. Шейн понимал, что она сможет улизнуть от него между многочисленными постройками, где он на машине просто не проехал бы.

Вместо того чтобы въезжать в ворота, он промчался мимо и свернул на Понс де Леон. И вновь ему пришла в голову страшная мысль, что он просчитался, и он начал замедлять ход.

Что-то сверкнуло в зеркальце заднего обзора, и Майкл развернул «бьюик». Теперь он ясно увидел, что велосипед проехал на красный свет, чтобы влиться в поток машин, идущих в южном направлении.

Раздался отчаянный гудок машины, за ним последовал визг покрышек при торможении. Марта пыталась по диагонали пересечь дорогу. Машина с открытым верхом резко вильнула вбок, чтобы избежать столкновения. Образовалось пустое место, Марта почти успела проскользнуть в него, но шедшая за ней машина была слишком тяжелой, да и скорость у нее была большая. Она ударила в заднее колесо велосипеда, и Марта упала. Вспыхнул свет. Визг тормозов и сигналы машин слились в один тревожный звук. Марты больше не было видно. Отвратительно заскрежетал металл.

Дали зеленый свет, и Шейн нажал на газ. На другой стороне перекрестка он свернул к тротуару. Выключив зажигание, он выскочил из машины.

Сначала он увидел велосипед. Обычный мужской велосипед английской фирмы, совершенно новенький. Заднее колесо было расплющено, рама согнута чуть ли не под прямым углом. Велосипед отбросило на тротуар, а Марта лежала на проезжей части у тротуара.

Снова поменялся свет, но движение в северном направлении было остановлено: небольшой грузовик при резком маневре занесло, и он перегородил дорогу.

Водитель, мертвенно бледный молодой человек в спортивной рубашке, бежал к Марте.

Они с Шейном оказались возле нее почти одновременно.

— Она выскочила как раз передо мной! — в отчаянии закричал парень. — Ну, что я мог сделать?

Шейн встал на колени возле женщины. Ее тело было скрючено.

— Знаете, я вообще ничего не чувствую, — сказала она удивленно. — Майкл, я была уверена, что вы узнаете. Я не осмелилась тянуть. Мне казалось, у меня все же имеется шанс, только все нужно сделать сегодня же.

— Не трогайте ее! — резко крикнул Шейн, когда водитель грузовика склонился над Мартой, чтобы поднять ее и перенести на газон. — Вызовите санитарную машину. Из военно-морского госпиталя, он ближе всего. Потом вызовите полицию. Не стойте как истукан. Каждая минута дорога.

— Каким образом вы узнали, что я приеду сюда? — спросила она.

— Это было нетрудно сообразить, — пожал плечами Шейн. — Пароходное агентство имело на сегодняшний день единственное судно, которое утром заходило в Сент Элбанс. Я взял список пассажиров, которые там садились, и просмотрел их декларации. Вот эти трое были единственными, которые везли сюда английский велосипед… Вам лучше помолчать.

— Мне хочется поговорить… Самое странное, что я вообще утратила всякую чувствительность… Это доказывает, что дело серьезное, не так ли?

— Мы узнаем, когда придет санитарная машина.

— Есть ли новости о Поле?

— Он скончался.

Болезненная гримаса исказила ее лицо.

— Как ужасно!

Шейн посмотрел ей в лицо и вкрадчиво спросил:

— Но если вы знали, что будете из-за этого переживать, вам не следовало в него стрелять.

Ее глаза широко раскрылись.

— Майкл, вы же меня знаете… Вы знаете…

— Я увидел, что не знаю вас совсем. Прошлой ночью было много беспорядочной стрельбы. Одна из этих пуль могла угодить в любого из нас. Но не три пули подряд. Я велел вам выбросить оружие бандитов в окно, но вы один оставили себе, верно? А когда погас свет, вы позвали мужа. Он вам ответил. Вы взяли его за руку, прижали пистолет к его животу и три раза нажали курок. Редкостное самообладание и чудовищная жестокость.

— Как вы могли придумать такую ужасную вещь?

— Послушайте, Марта, перестаньте притворяться. Что в раме велосипеда? Драгоценные камни, да?

— Бриллианты. Но это не значит…

Шейн поднял голову. Вокруг них теснились люди. Один из них был коп, физиономия которого показалась Шейну смутно знакомой.

— Могу ли я что-нибудь сделать, Майкл? Санитарную карету вызвали.

— Освободите площадку, чтобы она могла проехать.

— Майкл, — тихим голосом сказала Марта, — поговорите со мной об этом. Вы должны это сделать… позднее боль станет невыносимой. А мне нужно все продумать… решить.

— Я ничего вам не должен, кроме одного фунта, — сердито ответил он.

Потянувшись, она нашла его руку.

— Майкл, я знала про бриллианты, но этим все ограничивалось.

— Зачем лгать, Марта? Прошлым вечером Пол ни с кем не договаривался. Вы сами все организовали. Вы были в курсе трюка с радио и по собственной инициативе назначили встречу с Альварецом. Вы попросили кого-то здешнего отправить телеграмму Полу о болезни его матери. Вы побудили его арендовать самолет. И если бы он на самом деле улетел, ваш план прекрасно осуществился бы. Все было предусмотрено. Альварец едва не упустил Пола. Минуты через три самолет поднялся бы в воздух.

Она качала из стороны в сторону головой, крепко вцепившись в руку Шейна.

Он продолжал:

— Телеграмма находилась у него в кармане, когда его доставили в больницу. Ему вовсе не требовалось посылать телеграмму самому себе, тем более что он никому ее не показывал.

— Будьте вы прокляты, Майкл. В ту самую минуту, когда вы вошли в номер отеля, я знала, что все кончено. Должна была знать. Почему, как вы считаете, мне пришлось застрелить Пола?

— В ту самую минуту, когда Альварец сказал ему, каким образом было назначено свидание, Пол понял, кто все организовал. Он, возможно, догадывался, что телеграмма фальшивая. У него самого была кишка тонка выкинуть подобный трюк, но он сразу же захотел покрыть вас и поделиться добычей, но вы не желали ни с кем делиться. Было и еще кое-что. Пол воображал, что контрабандой он занимался по своей инициативе. Я в этом сомневаюсь. Я даже уверен, что идея принадлежала вам, но вы сумели внушить ему, что все придумал он один. Разумеется, если бы вас поймали, в тюрьму угодил бы Пол, а вы остались бы в стороне. Он был не слишком умен, но со временем все бы понял. Вы этого не хотели, потому что одновременно с этим до него могло бы дойти, что именно вы всадили нож в Альберта Воттса.

— Майкл, прекратите!

— Вы сами просили меня поговорить с вами о деле.

— Да, да, мне нужно знать, о чем вы думаете. Но это же безумие!

— Если хорошенько подумать, то каждый убийца ненормальный. Пол предполагал, что Воттса убил Альварец или кто-то из его людей, Альварец считал убийцей Пола. И тот и другой имели одинаковые основания это сделать. Но ваши были куда более вескими… Скажите, почему Воттс не донес на вас, как он это сделал в отношении Пола?

Она нахмурилась.

Майкл продолжал:

— Вы же были связующим звеном, Марта. Шесть дней я ломал голову над этим вопросом, и наконец-то меня осенило. Ни вы, ни Пол не занимались лично контрабандой. А вы подсовывали все это посторонним людям, которые даже не знали о вашем существовании. Сегодня днем Мэллоу напомнил мне, что после того, как Верблюда хлопнули по голове, я не слышал звука отъезжающей машины. И вот тут-то до меня дошло. В Сент Элбансе все ездят на велосипедах. Туристы берут их напрокат. Некоторые увозят машины домой, если у них что-то остается из положенных им пяти сотен долларов. Уж не знаю, такая ли это выгодная покупка, как приобретение ювелирных изделий и вин?

— Примерно, — пробормотала Марта.

— Все, что вам нужно было сделать, это выяснить, кто приобрел велосипед, чтобы увезти его в Штаты, и одолжить его на несколько часов. Это несложная задача. На острове никто не держит велосипеды под замком. Вы снимаете руль и опускаете маленькие пакетики в полую раму. Потом ставите велосипед на место. А через месяц или позже, после того, как турист возвратится в Штаты со своими покупками, вы снова «одалживаете» велосипед. Забираете пакетики и возвращаете велосипед, так что владелец даже не знает, что им кто-то пользовался. Ни при каких обстоятельствах не будет найдена связь между вами и Полом и теми людьми, которые доставили для вас контрабанду. Вы ориентируетесь на туристов, которые живут в Южной Флориде, и это опять-таки несложно, потому что если они живут дальше, то не повезут велосипеды домой.

— Вам бы следовало быть преступником!

— Воттс ведал багажом в агентстве, — продолжал Шейн. — Он знал, кто что приобрел и когда уезжает. Пол попытался подпустить к нему Вивьен, но она его смертельно напугала. Чем вы платили ему, деньгами или, как принято выражаться, натурой? Черт возьми, возможно, вам вообще не нужно было ему платить. Но он узнал, что происходит. И вас не выдал. А только Пола. Мне думается, он представлял Пола в тюрьме на долгий срок, а себя и его жену на каком-нибудь экзотическом острове, бесшабашно тратящими симпатичные долларовые бумажки. Короче, мечтатель. Но это были его мечты, не ваши. Вы же, предвкушая предстоящую крупную операцию, не могли допустить, чтобы он остался в живых.

Издалека раздался вой сирены.

— Я находилась в противоположном конце острова, когда его убили, — заявила Марта.

— Нет. Я этого не думаю, Марта. Он дал очень длинное и запутанное объяснение жене, почему его не будет к обеду. Такого рода хитроумные предлоги женатые мужчины используют, успокаивая своих жен, когда у них бывают свидания с другими женщинами. Вы ездили во взятой напрокат машине. Возможно, у вас состоялась какая-то встреча в другом конце острова, используя то, что местное население имеет весьма смутное представление о времени, так что, если кто-нибудь вздумает навести справки, он ничего толкового не услышит. Воттс пошел пешком в какое-то пустынное место, где после наступления темноты вы его и подобрали. Вместе вы изрядно выпили. Поскольку он был непьющим, то сильно захмелел и, наверное, пошел в своих мечтах дальше обычного. По дороге обратно в город вы затормозили для прощального поцелуя. Вы ударили его ножом три раза, столько же пуль вы всадили в несчастного Пола. Не забыли забрать у Воттса бумажник, чтобы инсценировать ограбление, а труп выбросили из машины в туземном квартале. Вы отлично понимали, что местные жители не придут на помощь белому человеку. И он умер от потери крови, как Пол…

— Больше никто не думает…

— У Воттса, который донес на контрабандистов, не могло быть спокойно на душе. Он ни за что не стал бы напиваться в туземном баре, не оставался бы наедине с человеком, которому не мог полностью доверять.

— И это все?

— Полагаю, почти.

Сирена звучала все ближе.

Марта сказала:

— В таком случае, это пустяки, я буду бороться. Я не уступлю ни в чем.

Ее лицо внезапно исказилось от приступа боли, на шее выступили вены. Она сильнее вцепилась в руку Шейна.

— Боже мой, начинается! — прошептала она. Через мгновение продолжила: — Не ждете ли вы, чтобы я сказала, что сожалею? Все это домыслы, теория. Вам нелегко будет уличить меня в контрабанде. А что касается убийства…

— Вы наняли меня, чтобы я выяснил, кто убил Воттса, — устало произнес он. — Чтобы застрелить мужа, вы воспользовались чужим пистолетом, так что, возможно, тут к вам нельзя будет придраться. Но я убежден, что смерть Воттса они сумеют повесить на вас. Им многое не требуется. Кого-то, кто когда-то видел вас вместе, кого-то, кто заметил, как его вытолкнули из машины. Следы крови на сиденье — прекрасная улика. При подобных обстоятельствах всегда бывает много крови. Брызги летят во все стороны, а не только на одежду.

Марта повернула голову, чтобы посмотреть на него, когда карета остановилась у обочины.

— Вы должны ненавидеть меня, Майкл.

— Ненависть слишком сильное чувство. Я испытываю только… гадливость.

Двое санитаров выскочили из машины с носилками.

Шейн продолжал стоять около Марты.

— До сих пор поражаюсь, как вы не оценили Слейтера, — произнес он задумчиво. — Вот уж где вам воистину повезло. Он же знал, что стреляли в него вы, но хотел, чтобы вы улетели и воспользовались бриллиантами. Потому что считал себя во всем виноватым. Он воображал, что именно он превратил вас в человека, способного убить собственного мужа ради денег. Это он развратил вас до такой степени, что деньги стали для вас главным в жизни.

Когда я думаю об этом, меня буквально мутит. И я, естественно, начал задумываться над тем, почему вы в первый раз овдовели. Вы утверждали, что Фреда Бейнса застрелил похититель драгоценностей, но этот тип упорно доказывал свою непричастность к гибели Фреда. И теперь я смотрю на это дело уже иначе.

Она впилась в него взглядом.

— Вы чудовище! Будьте вы прокляты, будьте прокляты! Я его не убивала…

Теперь она уже истерично кричала, потому что снова начались боли.

— Я вынуждена была убить Воттса. И Пола тоже. Как вы не понимаете? Начав, я должна была довести дело до конца, чего бы это ни потребовало и куда бы ни привело. Но не Фреда. Я любила его! Он был единственным мужчиной…

Он встал. Он ей не верил. У одного из санитаров в руке был шприц. Шейн тупо смотрел, как игла вошла в тело. Медленно и осторожно они переложили Марту на носилки.

— Я этого не делала, — рыдала она. — Вы ужасный, ужасный…

Ее голос затих, она со вздохом закрыла глаза.

Когда один из санитаров проходил мимо, Шейн вопросительно посмотрел на него. Тот покачал головой.

— Никакой надежды.

Они засунули носилки в машину, она тихонечко тронулась с места, зазвучала сирена.

Появилось «шевроле» Мэллоу.

— Я так и подумал, что это твоих рук дело, Майкл, — сказал он, вылезая из машины. — Я слушал о случившемся по радио.

Шейн смотрел вслед санитарной машине, его лицо совершенно ничего не выражало.

— Марта? — спросил Мэллоу.

— Да-а, — угрюмо протянул детектив и с усилием повернулся к исковерканному велосипеду. — Бриллианты. В раме.

— Ну и ну! — воскликнул Мэллоу. — Не сомневался, что ты доведешь дело до конца, особенно когда речь зашла о больших деньгах.

— Что? — спросил Шейн, потом вскинул голову. В одно мгновение чувство подавленности пропало. Все встало на свои места.

— Взгляни-ка на добычу, Джек. Двадцать процентов от ста двадцати тысяч…

Мэллоу презрительно покосился на него:

— Откуда ты взял эту цифру?

— Альварец жаловался, что он столько потерял, когда его ударили по голове.

— Ну, это «оптовая» цена, как ты понимаешь. Мы передадим камни на аукцион и получим почти рыночную стоимость. Что-то около четверти миллиона, если не больше, раз он рассчитывал на сто двадцать.

Он пошел за велосипедом.

— Но я должен тебя сразу же предупредить: тебе придется поделиться.

Шейн буквально подпрыгнул:

— Что значит «поделиться»? Все было сделано мною. Стреляли в меня, а не в тебя.

— Я говорю не о себе. Я буду и впредь получать свое скромное жалованье на протяжении последующих двадцати лет, когда смогу выйти на скромную пенсию… Но есть один тип по имени Повис…

— Повис? — удивился Шейн. — Человек, уверявший меня, что собирает материал для диссертации?

— Доктора антропологии получают даже меньше, чем люди, работающие на правительство США, насколько мне известно. Возможно, конечно, что он одновременно хорошо проводил время, но деньги ему не помешают, а он их заработал.

— Великий Боже! — воскликнул Шейн, хлопая себя по бедрам, потому что многое для него прояснилось. — Он должен был считать меня настоящим мошенником. Но с ним мне не жалко поделиться.

— Он же видел твою физиономию на сообщении о розыске. Что еще он мог подумать? Мы, конечно, неправильно платим за информацию. Когда один из наших осведомителей пронюхивает про контрабандный груз, он старается действовать в одиночку, чтобы одному все получить. Вот Повис и не хотел, чтобы тебя арестовали, потому что ему было выгодно, чтобы вы улетели со Слейтером. В то самое мгновение, когда самолет поднялся в воздух, он мне телеграфировал.

— Но вы же ничего не нашли в самолете, — сказал Шейн. — Каким образом он может получить деньги?

— Тут все зависит от тебя, Майкл, как ты понимаешь. Если Альварец отвертится от обвинения, а я не сомневаюсь, что ему это удастся, он непременно займется прежним занятием. Повис по-прежнему будет находиться на сцене. Я хочу его подбодрить.

Шейн с минуту смотрел на него, потом усмехнулся.

— За мой счет? Ясно. Ну да, я не против.

Потом добавил:

— Я не могу здесь больше торчать. Я должен вернуться на остров. Даже перспектива встречи с Бренноном меня не останавливает.

— Почему?

— Ты забыл, что я в отпуске. Я должен посылать оттуда открытки, загорать и кое-что купить. А потом явиться в Международный аэропорт на соответствующем самолете, чтобы моя секретарша могла встретить меня. Если она узнает, что я вернулся домой досрочно, она свернет мне шею.

— Майкл, ты разыгрываешь меня!

— Нет, я говорю совершенно серьезно, — угрюмо произнес Майкл.

Но жизнь, как давно понял Шейн, полна неожиданностей. В Майами почти миллион людей. Возможность того, что Люси Гамильтон будет проезжать на такси мимо них, была ничтожно мала. Прежде всего потому, что в этой части города она бывала не чаще одного-двух раз в году.

Но случилось так, что Люси обедала у своих друзей, живших по соседству, весь вечер слушала пластинки, а теперь возвращалась домой на такси.

Внезапно она велела водителю остановиться. Когда он затормозил перед «шевроле» Мэллоу, она высунулась из окошечка:

— Майкл Шейн, что вы делаете в Майами?

Ни Мэллоу, ни Шейн не смогли ответить. Они громко хохотали.