Главная цель первой половины жизни заключается в формировании эго-идентичности. Каждый из нас обязательно знает человека, который никогда не покидал своего дома. Иногда он действительно живет с мамой и папой и заботится о них; но он может жить и в доме напротив, или в том же городе, что и его родители, или за тысячу миль от них, и все же находиться у них под пятой. Тот, кто психологически не отделился от родителей, по-прежнему связан с ними. У таких людей цель первой половины жизни остается невыполненной.

Недостаточно сформированная эго-идентичность тормозит развитие личности во второй половине жизни и даже препятствует ему. Для перехода на стадию зрелой взрослости требуется нечто большее, чем просто географическое отделение от родителей. Человек должен найти способ сделать свою энергию продуктивной. Это не означает, что нужно просто иметь оплачиваемую работу; это означает возможность принимать брошенный вызов и результативно решать возникающие задачи.

Кроме того, необходимо зрелое восприятие отношений. Неспособность человека вступить во вторую половину жизни, обусловленная трениями в отношениях с окружающими, является главным препятствием в развитии его способности чувствовать свою психическую реальность. Следует учитывать и необходимость соблюдения некоторых социальных норм, существующих во внешнем мире. У каждого из нас бывали в жизни моменты, когда хотелось как можно дальше отдалиться от безумия жизни, и такая возможность могла бы благотворно повлиять на наше душевное здоровье. Но уйти из социальной жизни навсегда – значит исключить возможность развития личностной идентичности. Юнг, как всегда, емко и вместе с тем очень внятно формулирует эту задачу:

Естественное течение жизни требует, чтобы молодой человек пожертвовал своим детством и своей детской зависимостью от кровных родителей, иначе его душа и тело останутся в плену бессознательного инцеста [32] .

Страх – это вызов и задача, ибо от страха может избавить только мужество. И если не пойти на риск, смысл жизни как-то меркнет, и все будущее приговорено к безнадежной утрате, к серому, тусклому однообразию, освещенному лишь блуждающим огоньком [33] .

Как мы уже знаем, даже Эго, которое успешно достигло своей идентичности, в среднем возрасте может прийти к краху. Сердечная боль из-за испорченных отношений, утрата эмоциональной связи с теми, кто нас спасал и поддерживал, потеря энтузиазма, необходимого для продвижения по карьерной лестнице, – это частные случаи распада проекций Эго и сопутствующего им ощущения идентичности. Какого бы успеха ни достиг человек, укрепляя Эго в процессе формирования своего внутреннего мира, энергетическое истощение на Перевале ощущается как смятение, фрустрация и утрата идентичности.

Довольно часто на подступе к Перевалу становится совершенно очевидным незаконченное дело первой половины жизни. Например, при расторжении брака человек может прямо столкнуться со своей внутренней зависимостью, которую скрывали супружеские отношения. Кто-то понял, что проецировал на другого родительский комплекс, кто-то так и не получил профессию или не обрел уверенность в себе. Затем те, кто в первой половине жизни так и остался незрелым цыпленком, возвращаются на свой насест, полные обиды и желания сорвать на ком-то злость.

Одним из самых сильных стрессов во время перехода через Перевал является крах нашего тайного соглашения с космосом, то есть крах наших ожиданий, заключавшихся в том, что если мы будем правильно себя вести, проявляя сердечное тепло и добрые намерения, то должны добиться успеха. Мы предполагали, что с космосом у нас существует договор о взаимодействии. Если мы, со своей стороны, что-то делаем для вселенной, то и вселенная, со своей стороны, тоже должна что-то делать для нас. Во многих древних сказаниях, включая Книгу Иова, раскрывается очень болезненно воспринимаемый факт, что такого соглашения просто не существует, и каждый, кто прошел через Перевал, осознал это очень хорошо. Например, никто не садился в брачную ладью (то есть не связывал себя узами брака) без возвышенных надежд и самых добрых намерений, хотя при этом не был выверен компас, и никак не учитывалось влияние прилива. Оказавшись на руинах партнерских отношений, человек часто теряет не просто отношения, но и все свое мировоззрение в целом.

Наверное, самым сильным стрессом является утрата иллюзии Эго о своем всемогуществе. Сколь бы успешно наше Эго ни проецировало вначале, теперь оно утратило контроль над ситуацией. Такой серьезный внутренний разлад Эго означает, что человек больше не является хозяином своей жизни. Ницше как-то заметил, что люди испытывают жуткую панику, когда узнают, что они – не Боги. Достаточно сказать, что они даже не могут как следует организовать свою жизнь. Юнг отмечал ту дрожь, которая овладевает нами, как только мы узнаем, что больше не являемся хозяевами в собственном доме. Таким образом, кроме стресса, смятения и даже паники основным результатом перехода через Перевал становится смирение. Вместе с Иовом мы находимся на пепелище, освободившись от всех иллюзий и поражаясь тому, как, оказывается, все может быть плохо. Но при этом наше переживание дает импульс новой жизни. Силы, которые первую половину жизни человек тратил на борьбу, он может теперь использовать для вступления во вторую половину жизни. Если у нашего Эго не хватит сил, нам не удастся совершить этот психологический сдвиг от оси Эго – Мир к оси Эго – Самость. Все, что осталось не выполненным в процессе отделения Эго и его укрепления, станет препятствовать личностному развитию.

Жизнь постоянно побуждает нас развиваться и брать ответственность за свою жизнь. Как упрощенно это ни звучит, личностный рост становится неизбежным условием перехода через Перевал. Конечный смысл этого перехода заключается в том, чтобы вплотную исследовать свои зависимости, комплексы и страхи, не прибегая к посредничеству других людей. От нас требуется перестать злиться на других за то, что выпало на нашу долю, и взять на себя полную ответственность за свое материальное положение, эмоциональное состояние и духовное развитие. Мой собственный аналитик однажды сказал мне: «Вы должны превратить работу над страхом в свое повседневное занятие». Это была ужасная перспектива, но я знал, в чем заключается его истинная сущность.

Эта повседневная работа заставляла меня осознавать все свои страхи и находить в себе силы, чтобы с ними справиться.

При переходе через Перевал у нас часто все еще сохраняются обязательства перед детьми, экономические обязательства и служебные обязанности. Хотя внешняя жизнь продолжает требовать от нас наращивать усилия, для продолжения личностного развития нам следует сделать некий внутренний поворот, чтобы, изменяясь, распознать, наконец, в себе ту личность, которая когда-то была целью нашего странствия.

Диалог между Персоной и Тенью

Окончание этапа доминирования Эго, то есть исчезновение иллюзии человека о том, что он знает, кто он такой и в какой мере он владеет ситуацией, неизбежно приводит к противоречию между Персоной и Тенью. Диалог в среднем возрасте между Персоной и Тенью – это установление необходимого равновесия между реальной политикой общества и внутренней истиной отдельной личности. Персона (в переводе с латыни – «маска») – это более или менее сознательная адаптация Эго к условиям социальной жизни. Мы формируем множество персон и ролей, которые всегда оказываются вымышленными. Одна часть нашей личности взаимодействует с родителями, другая – с работодателем, третья – с возлюбленным. Хотя Персона человека – это необходимое средство для его самопредъявления внешнему миру, мы склонны путать Персону окружающих нас людей с их внутренней сущностью, а также отождествлять себя с исполняемой нами ролью. Ранее считалось, что при изменении ролей мы ощущаем потерю своего Я. Персона скрывает человеческую индивидуальность, но, как заметил Юнг, по существу, «в ней нет ничего реального: она представляет собой необходимый компромисс между личностью и обществом». В той степени, в какой мы отождествляем себя со своей Персоной, то есть со своим социальным Я, мы будем испытывать тревогу, когда нам придется лишиться внешней адаптации и обратиться к внутренней реальности. Тогда одним из аспектов перехода через Перевал становится радикальное изменение нашего взаимоотношения с собственной Персоной.

Так как первая половина жизни в основном уходит на создание и укрепление Персоны, мы часто пренебрегаем своим внутренним миром. Мы скрываемся в свою Тень, представляющую собой ту часть личности, которая подверглась вытеснению или осталась неосознанной. В Тени содержится все то, что является жизненно важным и одновременно проблематичным для человека: это, вне всякого сомнения, гнев и сексуальность, но вместе с тем и наслаждение, и спонтанность, и неугасимый огонь творчества. Фрейд вкратце отметил, что невроз является ценой, которую человечество платит за цивилизацию. Социальные требования, с которыми человек сталкивается, начиная с семьи, в которой он родился, расщепляют содержание психики и тем самым увеличивают его Тень. Тень – это травма, которая наносится человеческой природе из-за внедрения коллективных социальных ценностей. Поэтому конфронтация с Тенью и ее интеграция позволяют исцелить невротическое расщепление и восстановить процесс развития личности. Юнг пришел к следующему выводу:

Если раньше считалось, что человеческая Тень является источником всевозможного зла, то сейчас, после более детального исследования, можно утверждать, что [она] содержит не только склонности, предосудительные с точки зрения общественной морали, но и положительные качества, такие как нормальные инстинкты, адекватные реакции, реалистичные инсайты, творческие импульсы и т. д. [36]

К середине жизни человека понуждают вытеснить значительную часть своей личности. Например, во время перехода через Перевал у него часто выплескивается гнев, поскольку прежде подавление гнева всегда одобрялось окружающими. Индогерманский корень angh, от которого происходит слово гнев (anger, а также anxiety – тревожность, angst – страх, и angina – ангина), означает «ограничивать». Практически любая социализация ограничивает природные импульсы, а потому вполне следует ожидать аккумуляцию гнева. Но куда исчезает энергия, связанная с этими природными импульсами? Часто она подпитывает наши слепые амбиции и приводит к употреблению наркотиков для приглушения этих импульсов, или заставляет нас совершать насилие над собой или другими людьми. Если человека приучили к тому, что гнев – это грех или моральное падение, он просто теряет способность самостоятельно ощущать ограничения. Признание гнева и умение направить его в определенное русло могут стать чрезвычайно сильным стимулом для изменений. Тогда человек просто отказывается жить в противоречии с самим собой. При длительном культивировании Персоны столкновение Тени с гневом всегда становится мучительным и вызывает боль, но при этом человек обретает свободу, позволяющую ему получить ощущение собственной реальной сущности, что становится необходимым шагом к избавлению от внутреннего расщепления.

Другие столкновения с Тенью тоже вызывают боль, поскольку человеку приходится считаться с множеством эмоций, не соответствующих нормам, принятым в мире Персоны. Речь идет об эгоцентризме, зависимости, вожделении и ревности. Раньше наличие в себе этих качеств можно было отрицать и проецировать их на других: тот человек – пустой, этот – слишком амбициозный, и т. д. Но в среднем возрасте способность к самообману постепенно истощается. Однажды посмотрев утром в зеркало, мы увидим там своего врага – самого себя. Несмотря на то, что встреча со своими совсем не лучшими качествами может вызвать боль, их признание начинается с прекращения проекции их на окружающих. Юнг предполагал, что самое лучшее, что каждый из нас может сделать для всего мира, – это избавиться от проекций своей Тени. Требуется немало мужества, чтобы сказать: в мире плохо то, что плохо в нас; в браке плохо то, что плохо в нас, – и так далее. И в такие моменты примирения мы улучшаем мир, доставшийся нам в наследство, и узнаем средства, помогающие нам исцелить себя и свои отношения с окружающими.

Вместе с тем встреча со своим Я означает и возвращение вспять, чтобы взять с собой то, что осталось невостребованным: joie de vivre [37]Радость жизни (франц.).
, нераскрытые способности, детские надежды. Если бы можно было представить психику в виде мозаики, то нет никаких сомнений, что нам никогда бы не удалось сосчитать все ее элементы, но каждый признал бы необходимость исцеления и вознаграждения травмированной души. Поэтому мужчина, хотевший научиться игре на пианино, и женщина, желавшая поступить в колледж или в полдень поплавать на яхте по морскому заливу, – любой из них может сделать то, о чем мечтал, но почему-то не смог воплотить в жизнь. Нам не дано выбирать структуру своей психики, зато мы можем выбирать, одобрять ли ее содержание или порицать его. К тому же многие из нас не чувствуют себя достаточно свободно, чтобы признать реальность своего Я. Нам не хватало родительского одобрения или родительского отношения к жизни в качестве примера для подражания. Мы усвоили это родительское пренебрежение и запрет на развитие своих возможностей. Получение разрешения на самореализацию – очень существенный аспект, характерный для среднего возраста. То, что человек смертен, что время его жизни ограничено и что никто не освободит его от ответственности за свою жизнь, побуждает его делать все возможное, чтобы в большей степени быть самим собой.

Конфликт с Тенью при переходе через Перевал представляет собой часть корректирующего усилия самости, направленного на то, чтобы возвратить человека в состояние внутреннего равновесия. Ключ к интеграции Тени, то есть непрожитой жизни, заключается в осознании, что ее требования исходят от самости, которая не хочет ни продолжения вытеснения, ни самовольного отыгрывания. Интеграция Тени требует, чтобы, живя в обществе, мы брали на себя ответственность и вместе с тем честнее относились к самим себе. При истощении энергии своей Персоны мы узнаем о том, что до сих пор мы вели жизнь, соответствующую взрослеющей личности; интеграция внутренней истины, приятной или нет, необходима для вступления в новую жизнь и для восстановления цели в жизни.

Проблемы в отношениях

Как предполагалось ранее, в среднем возрасте разочарование наступает, прежде всего, в долговременных и близких, например, в супружеских отношениях. Такие отношения несут бремя, которое обычно ложится на внутреннего ребенка. Сколько своих надежд, сколько потребностей и сколько возможностей для разочарования мы привносим в эти отношения! Человек, находящийся в среднем возрасте, оглянувшись назад, зачастую содрогается от нелепости совершенного им выбора при вступлении в брак или при выборе карьеры, совершенно бессознательно сделанного им лет десять – двадцать тому назад. Молодые люди всегда влюблялись, всегда клялись быть неразлучными и рожали детей. Они и впредь будут поступать точно так же. Но на Перевале в середине пути многих из них ждет конфронтация и с самими собой, и с партнерами, привносящая в их отношения серьезное напряжение. Действительно, в среднем возрасте сохраняется очень мало браков, и если брак все-таки сохранился, значит, напряжение было не таким уж сильным. Или развод является сигналом о начале перехода через Перевал, или же брак становится главным местом воздействия этого тектонического давления.

Чтобы лучше осознать роль и важность отношений с окружающими при переходе через Перевал, следует глубже понять природу интимности. Очевидно, что, открывая кому-либо свою душу, мы возлагаем на него тяжелый груз. Добавим к этому, что в современной культуре часто отождествляют брак и романтическую любовь. На протяжении многих веков брак представлял собой социальный институт, сохраняющий и передающий по наследству ценности, этническую принадлежность, религиозные традиции и власть. Заключенные по расчету браки оставили гораздо более заметный след в истории, чем супружеские отношения, основанные на любви – самом призрачном чувстве из всех чувственных состояний. Браки, основанные на взаимной зависимости супругов, могли существовать сколь угодно долго, до тех пор, пока в отношения не вмешивалась судьба или смерть. (Мой бывший коллега, эмоционально опустошенный мучительными переживаниями Холокоста, женился на женщине вдвое моложе его, которая, к их обоюдному удовлетворению, стала о нем заботиться.) Действительно, все факты свидетельствуют о том, что браки, основанные на взаимной выгоде, имеют больше шансов сохраниться, чем браки, основанные на романтических мечтах и взаимных проекциях. Как отметил Джордж Бернард Шоу:

Если два человека находятся под влиянием самой преступной, самой нездоровой, самой обманчивой и самой преходящей страсти, им нужна клятва, что они останутся в этом экзальтированном, ненормальном и истощающем состоянии до тех пор, пока их не разлучит смерть [38] .

На приведенной ниже диаграмме показаны трансакции, которые обычно существуют в гетеросексуальных отношениях.

На сознательном уровне наши отношения с другими людьми определяются Эго, однако романтический альянс не основывается на эго-отношениях. Такая честь выпадает аниме и анимусу, которые являются более или менее бессознательными контрсексуальными элементами психического.

Если кратко, то анима представляет собой интериоризированное мужчиной ощущение фемининности, в основном сформировавшееся в результате его отношений с матерью и другими женщинами и эмоционально окрашенное во что-то ему еще неизвестное и абсолютно новое. Ощущение мужчиной своей анимы выражается в его отношении к своему телу, своим инстинктам, своей чувственной жизни и своей способности формировать отношения с окружающими. Анимус женщины – это ее переживание маскулинности, сформировавшееся в отношениях с отцом и культурой, в которой она живет, но также неизведанное и загадочное для нее. В этом переживании сосредоточены ощущения ее приземленности, ее способностей, ее возможности концентрировать свою энергию и добиваться в жизни исполнения своих желаний. Однако фундаментальная истина, которая лежит в основе любых отношений, заключается в том, что свои неосознанные ощущения человек проецирует на Другого. Двунаправленные диагональные стрелки изображают проекции анимы и анимуса на Эго, и наоборот. Среди множества людей противоположного пола лишь немногие вызывают у нас влечение; ими оказываются именно те, которые обладают личными чертами и качествами, которые позволяют «зацепить» проекцию и какое-то время удержать ее. Именно диагональная динамика лежит в основе того, что зовется романтической любовью.

Романтическая любовь вызывает у нас ощущение глубинной связи, новой энергии, надежду и ощущение возвращения к себе. Среди таких проекций самой заметной является любовь с первого взгляда. Неизвестным Другим может оказаться и вчерашний убийца, если только он окажется способен на какое-то время удержать обращенную на него проекцию. Очевидно, что за проекцией скрывается обычный человек, который похож на нас и, несомненно, проецирует на нас свои собственные надежды. Но для нас этот Другой является особенным. «Этот человек совершенно иной», – объясняем мы. Или иначе: «Раньше я никогда не чувствовал ничего подобного». Эту иллюзию подпитывает традиционная и популярная культура. Если слить воедино все песни, находящиеся на вершине хит-парада, то полученный лирический текст звучал бы приблизительно следующим образом: «Я так страдала, пока ты не вошел в мою жизнь, а потом в ней все смешалось, совершенно изменилось, и мы оказались на вершине мира. Так продолжалось, пока ты не изменился, и мы не растеряли все, что между нами было, и тогда ты ушел прочь. Теперь я несчастна, и никогда снова не полюблю, пока не подвернется подходящий случай». Певец может быть любого пола; соло может исполняться под гитару или даже без нее.

Совместная жизнь каждый день безжалостно устраняет все проекции; приходится признать свою непохожесть на Другого, который не хочет и не может соответствовать большинству направленных на него проекций. Поэтому в среднем возрасте люди приходят к заключению: «Сейчас ты совершенно иной человек, совершенно не похожий на того, на ком я женился (или за кого выходила замуж)». А по существу он никогда таким и не был. Он всегда был кем-то иным – незнакомцем, которого мы тогда почти не знали, да и сейчас знаем не намного лучше. Поскольку анима или анимус спроецировались на этого Другого, человек в буквальном смысле влюбляется в отсутствующие части своей личности. Это ощущение близости и возвращения домой было настолько сильным и вселяло столько надежд, что утрата всего этого расценивается как катастрофа.

Истинная сущность близких отношений заключается в том, что они никогда не бывают лучше отношения к самому себе. То, как мы относимся к себе, определяет не только наш выбор Другого, но и качество наших с ним отношений. Фактически любая близость слегка приоткрывает завесу над тем, кем мы были в начале сближения. Таким образом, все отношения симптоматически отражают состояния нашей внутренней жизни, и ни одно из этих отношений не может быть лучше нашего отношения к своему бессознательному (вертикальные оси на диаграмме).

Отношения не были бы для нас столь обременяющими, если бы мы вообще не задумывались над этим. Но какой вообще в них смысл, если они не отвечают ожиданиям нашего внутреннего ребенка? Как заметил Юнг, смысл жизни проясняется, когда люди чувствуют, что они живут символической жизнью, что они – актеры в божественной драме. Только это обстоятельство и придает смысл человеческой жизни; все остальное – банально и не заслуживает вашего внимания. Карьера, рождение детей – все это майя (иллюзия) по сравнению с тем, что делает вашу жизнь осмысленной. Тогда проблема переходит в совершенно иную плоскость: от спасительного ожидания Доброго Волшебника к определению того, каким образом наши отношения с другими людьми могут сделать нашу жизнь более осмысленной.

Понятно, что модель близости, типичная для нашей культуры, наряду с надеждами, существующими на стадии первой взрослости, предполагает взаимное растворение партнеров друг в друге, и это предположение основано на вере в то, что половинка, которой я являюсь, с помощью союза с Другим будет восполнена до целого. Вдвоем мы превратимся в одно, вместе мы станем целым. Такие ожидания, вполне естественные для людей, ощущающих свою неполноту и неадекватность перед лицом безграничного мира, на самом деле вызывают замедление личностного роста каждого из партнеров. Когда реальная жизнь приведет к истощению ложных надежд и ожиданий, а вместе с ними – сопутствующих им проекций, человек начинает ощущать потерю смысла жизни, то есть потерю смысла, проецируемого на Другого.

С наступлением среднего возраста человеку приходится искать замену этой модели взаимного слияния, ибо она просто больше не действует. Для второй половины жизни приобретает смысл модель, в соответствии с которой каждый человек принимает на себя ответственность за свое психическое состояние. Эта модель схематически изображена на рисунке.

Контейнер с углублением в центре изображает открытый с двух сторон характер зрелых отношений. Каждый партнер отвечает за свою собственную индивидуацию. Существующие между ними отношения годятся для того, чтобы одобрять и поддерживать друг друга, но не могут оказать влияния на личностное развитие или индивидуацию каждого из них. (Важность индивидуации будет обсуждаться в пятой главе). Эта модель демонстрирует отказ от идеи, что один из партнеров должен спасти Другого. Она предполагает, что обе стороны могут принять участие в индивидуации и что они по-партнерски помогают друг другу стать самими собой. Зрелые взаимоотношения, переросшие в модель взаимного слияния, требуют, чтобы каждый из партнеров взял на себя личную ответственность, иначе супружеские отношения могут зайти в тупик.

Чтобы формировать зрелые отношения с окружающими, человек должен иметь возможность сказать себе: «Никто не может дать мне то, чего я больше всего хочу и чего мне больше всего нужно. Это могу сделать только я сам. Но я могу приветствовать и поддерживать отношения, которые имеют позитивную основу». Как правило, партнерские отношения между людьми характеризуются взаимным уважением, взаимной поддержкой и диалектикой противоположностей. Молодой человек, который использует отношения с окружающими, чтобы как-то укрепить нестабильное ощущение своего Я, не может ответить на вызов зрелых отношений, требующих мужества и дисциплины. Ему хотелось получить одобрение, но приходится сталкиваться с совсем другими мнениями. Ему хотелось любить себе подобного, но приходится, преодолевая трудности, учиться любить того, кто совсем на него не похож.

Когда приходится избавляться от проекций и великих тайных замыслов, можно продвинуться в собственном развитии благодаря непохожести личности партнера. Один плюс один не равно одному, как должно быть в соответствии с моделью слияния; эта сумма равна трем: две единицы – отдельные существа, отношения которых формируют третье, позволяющее им выходить за пределы их индивидуальностей. Более того, избавляясь от проекций и акцентируя внимание на своем внутреннем развитии, человек начинает сознавать масштабы своей души. Именно Другой помогает нам расширить возможности нашей психики.

По выражению Рильке, отношения между двумя людьми – это совмещение одиночества одного с одиночеством другого. Его высказывание очень близко к истине, ибо, в конечном счете, все мы одиноки. Необходимо признать, что та или иная проекция будет существовать недолго, а затем сменится другой, с более богатым содержанием. Так как проекции являются бессознательными, мы никогда не можем быть уверены в том, что в них проявляется истинное отношение к Другому. Однако если мы приняли на себя ответственность за свою жизнь, то значительно реже будем проецировать зависимости и нереалистичные ожидания нашего внутреннего ребенка.

Следовательно, реальные отношения порождаются осознанным желанием разделить свое странствие с кем-то другим, подойти как можно ближе к таинству жизни по мостам общения, сексуальности и сочувствия. Ницше как-то заметил, что брак – это разговор, длительный диалог. Если человек не готов участвовать в таком длительном диалоге, значит, он не готов к долговременным близким отношениям. Многие супружеские пары с большим стажем уже давным-давно исчерпали все темы для разговора, так как каждый из супругов перестал развивать свою индивидуальность. Если сделать акцент на индивидуальном развитии, то у каждого из нас появится интересный собеседник. Затормозить собственное развитие, даже в интересах другого человека, – значит, расписаться в том, что вашей супруге (или супругу) придется жить с человеком, который испытывает гнев и страдает депрессией. Такие супружеские отношения следует кардинально пересмотреть, или же они просто потеряют смысл. Зрелому браку, то есть диалектическим отношениям с открытой перспективой, на изображенной в этой главе диаграмме соответствует четвертая двунаправленная стрелка, характеризующая энергетический обмен между двумя таинствами, двумя внутренними контрсексуальными энергиями; это встреча одной души с другой.

Значит, любовь – это один из способов жить символической жизнью, о чем говорил Юнг, это встреча с таинством, чье имя и сущность нам никогда не удастся постигнуть, но без которого мы никогда не сможем понять, что скрывается в глубине. К среднему возрасту многие браки распадаются или оказываются неудачными. В прошлом люди, которые ощущали угасание своих проекций, испытывали слишком большое социальное давление, чтобы искать альтернативное отношение к жизни. Для одних такой альтернативной становились любовные похождения, для других – тот или иной вариант насилия, для третьих – сублимация посредством погружения в работу или воспитание детей, для четвертых – болезни, мигрени или депрессии. Как правило, для них не существовало положительного выбора. Сегодня такой выбор существует, и, несмотря на сопутствующую ему боль, он не так плох по сравнению тем, чтобы оставаться внутри семейной структуры, исключающей возможность индивидуации. Найти там истину будет невозможно даже при самых лучших намерениях и при наличии у Эго сильной воли. Для исследования структуры отношений, содержавших в себе столько надежд и человеческих потребностей, требуется немало мужества, но мужество может исцелить, восстановить целостность и дать жизнь после смерти.

Вера в появление Доброго Волшебника – грубый самообман. Даже если такой человек находится, то, будьте уверены, – это все равно проекция. Если по истечении какого-то времени человек по-прежнему ожидает внимания и заботы Другого, очень вероятно, что он оказался у него в сознательной или бессознательной зависимости, постоянно надеясь, что тот его накормит и обслужит. Это вовсе не отказ от той существенной поддержки, которую может оказать партнер во время нашего странствия; речь идет о том, что нужно называть вещи своими именами: людей ужасает мысль о том, что им придется нести ответственность за свою жизнь. Я был знаком с очень компетентной женщиной, которая каждое утро провожала мужа до двери и дожидалась назначенного часа, когда он приходил на обед. Будучи признанным профессионалом в своей деятельности, она так и не отважилась жить своей жизнью и вести нелегкий внутренний диалог.

Если у человека хватит мужества совершить внутренний поворот, у него появится возможность посмотреть на те части своей личности, на которые ранее он просто не обращал внимания. Когда вы перестаете видеть в своем партнере воплощение смысла жизни, вы начинаете слышать призыв к активизации своего собственного потенциала.

Недавно я услышал, как звучат классические полоролевые арии, записанные в раннем детстве на внутренние кассеты памяти. Находясь на грани развода, муж и жена злились друг на друга за то, как сложилась их жизнь. Мужчина говорил, что он много и тяжело работал, чтобы добиться успеха, преуспеть в профессиональной деятельности и обеспечить семью. Он работал честно, не покладая рук, но с возрастающим ощущением того, что не живет собственной жизнью. Его гнев обернулся внутрь, у него развилась депрессия, и, в конечном счете, появилось ощущение, что ему нужно развестись или умереть. В свою очередь, жена исполняла роль семейного министра внутренних дел: заботилась о муже и детях и вела хозяйство, совершенно забросив свое профессиональное развитие. Она также находилась в состоянии сильной депрессии.

Очевидно, что жертвами были оба супруга. В памяти каждого из них существовали полоролевые сценарии, которые они в меру своих способностей разыгрывали на протяжении двадцати лет, как это делали их уважаемые родители, и все этого время накапливалась их взаимная обида. Каждый из них внес свою лепту в их общее несчастье. Но что нам следует ожидать от своего партнера с более чем двадцатилетним стажем, кроме как проигрывания сценария, написанного для стадии первой взрослости? Оба они честно делали все возможное для того, чтобы сохранить семью, но сами по себе семейные отношения не могли им ни в чем помочь. Решение о том, следовало им оставаться вместе или нет, зависело от достижения ими согласия в отношении индивидуального развития каждого из них.

Истинная сущность психики заключается в следующем: измениться или зачахнуть из-за обиды; развиться или умереть внутри. Повторяю: трагедия супружеских отношений в среднем возрасте заключается в том, что зачастую отношения между партнерами настолько насыщены обидой и возмущением, что любые попытки обновления, как правило, обречены на неудачу. Очень мало шансов на то, что возобладает добрая воля, и все негативные проекции на супруга исчезнут без следа.

Задача уравновешивания обязательств человека по отношению к самому себе и к другим людям очень непроста, но важна сама попытка ее решения.

Это далеко не новая проблема. Например, драма Ибсена «Кукольный дом» поражает нас своей актуальностью. Когда Нора бросила мужа и детей, ей сразу напомнили о ее долге в отношении семьи и церкви. Она отвечает, что у нее есть обязанности и по отношению к самой себе. Ее ответ вызывает недоумение у супруга. «Можем ли мы как-то все это поправить?» – спрашивает он. Нора отвечает, что не может ответить на этот вопрос, так как вдруг поняла, что совершенно не знает себя и что до сих пор она только воспроизводила записи из своей памяти времен первой взрослости, а потому не может предсказать, каким будет человек, которого она в себе откроет. Когда сто лет назад «Кукольный дом» был поставлен в театрах всех европейских столиц, общественность взбунтовалась: настолько серьезной оказалась прямая угроза институту брака и статусу родителя. Даже сейчас перед человеком, который уходит из семьи или хотя бы изменяет привычный семейный уклад, возникают те же препятствия: общественное мнение, модели родительской жизни и чувство вины. Нора покинула домашний очаг, вызвав осуждение общества и потеряв материальное благополучие, ибо по закону она лишалась имущества, права на опеку и всех прав собственника. Но она знала, что если не уйдет из семьи, то обязательно погибнет.

Чем раньше каждый из супругов окончательно прочувствует необходимость индивидуации как жизненной основы семейных взаимоотношений, тем больше появляется шансов сохранить эти отношения. Естественно, мы всегда склонны полагать, что со временем головная боль ослабнет, а чувство голода утихнет. Когда я обращаюсь к супружеской паре с просьбой вообразить, что через десять лет у них ничего не изменится, – тогда, как правило, необходимость изменений становится для них намного очевиднее. Если один из супругов продолжает препятствовать изменениям, будьте уверены, что им по-прежнему владеет тревога, и он сохраняет проекции, появившиеся на стадии первой взрослости. Вполне возможно, что упорствующий супруг (или супруга) будет всегда против того, чтобы взять на себя свою долю ответственности. Если это действительно так, то его сопротивление накладывает вето на развитие другого человека. Никто из нас не имеет права чинить препятствия развитию другого; поступать так – значит идти на духовное преступление.

Если оба партнера могут признаться в своей беде и честно попросить друг у друга поддержки – это явный признак возможного обновления брака. В таком случае партнер становится не спасителем, не врагом, а просто спутником. Идеальная модель семейной терапии, по всей видимости, должна включать в себя обязательный курс индивидуальной терапии, который необходимо пройти каждому из супругов, чтобы максимально сконцентрироваться на своих потребностях в личностном развитии. Можно приходить на сессии вместе с партнером для работы не только над «изношенными» в прошлом семейными паттернами, но и над новыми надеждами и планами на будущее. Таким образом, брак может стать тем контейнером, в котором будет реализовываться процесс индивидуации.

Чтобы нивелировать конфликт и сформировать установку на сотрудничество, я часто задаю определенного типа вопросы одному из супругов в присутствии другого. Например: «Что в вашей биографии или в вашем поведении могло бы стать причиной конфликта или привести к разрыву ваших отношений?» Такой вопрос приводит в недоумение людей, считающих, что они пришли к человеку, который поможет им утвердиться в своих аргументах и убедить другую сторону в их весомости. Но получается так, что терапевт побуждает их посмотреть внутрь себя и взять на себя больше ответственности за сохранение и укрепление отношений. Вот другой вспомогательный вопрос: «Что вы хотели получить от жизни, и какие страхи помешали вам это сделать?» Узнав о стремлениях и разочарованиях супруга (или супруги), его партнер часто проявляет сочувствие и хочет оказать ему (ей) поддержку. Настоящая близость заключается в том, чтобы поровну разделить ощущение неудачи, страха или надежды; такой близости могут достичь очень немногие пары, независимо от стажа супружеской жизни. Соединяющим их мостом может стать секс, дети, но истинным средством, цементирующим отношения, становится точное знание того, что чувствует другой человек.

Мы никогда не сможем полюбить человека, не похожего на нас, пока нам не удастся побывать «в его шкуре». Возможно, любовь – это подлинная способность так хорошо представить себе переживания Другого, чтобы суметь оказать ему реальную поддержку. Пониманию помогает искренний разговор: он становится противоядием от нарциссических искажений. Мне приходилось слышать о том, как люди высказывали сомнения, не является ли нарциссическим само стремление к личностному росту. Безусловно, нет, пока оно направлено на раскрытие индивидуальных возможностей одного человека и признает такое же право за Другим. Для этого необходимы удвоенные усилия: способность взять ответственность за свою жизнь и мужество, чтобы признать реальность Другого. Ни то, ни другое не представлено в достаточной степени в нашей культуре, поэтому нам нужно найти это внутри себя. Те супружеские пары, которые не прилагают таких усилий, продолжают пребывать в печальном состоянии. Мы виним супруга (или супругу) в своем несчастье и втайне подозреваем, что являемся его сообщником. Именно в таком маринаде законсервирован наш брак.

Многие авторы, например Кэрол Гиллиган в своей известной работе «Другим голосом», высказывают мнение, что из-за многочисленных требований, которые накладывают на женщину супружеские отношения, ей гораздо труднее, чем мужчине, доказать свою потребность в индивидуации. По своей природе женское сознание может быть описано как диффузное сознание. Это означает, что женщина очень хорошо осознает свое окружение и требования, которые оно к ней предъявляет. Поэтому, пишет Гиллиган, участницы ее женского семинара согласны со Стефеном Дедалусом, автобиографическим персонажем романа Джеймса Джойса «Портрет художника в молодые годы», заявляющим, подобно самому Джойсу, что он расстается со своей семьей, своей верой и своей нацией, так как больше не может соответствовать всему тому, что уже не соответствует его Я. Но в таком случае они оказываются перед дилеммой, описанной Мэри Маккарти в романе «Исповеди католического детства». В нем рассказывается о том, как, захотев совершить прыжок в неизвестное, она оказалась парализованной чувствами долга и вины. Хотя возможность выбора собственного пути в жизни женщины сегодня несколько больше, чем у ее матери, большинство женщин по-прежнему сталкиваются с ограничениями, вызванными требованиями окружающих. Таким образом, женщина должна преодолеть более высокий барьер, чем мужчина, чтобы обрести право быть самой собой. Как Нора из «Кукольного дома», она должна найти необходимый баланс между требованиями окружающих и долгом перед самой собой. В конечном счете из мучениц не получается ни хороших матерей, ни хороших спутниц. За праведную жизнь женщине всегда приходится платить; за нее платит не только она сама, но и те, кто ее окружают.

Детская потребность в привязанности остается очень сильной даже у взрослого. Такая потребность вообще-то является естественной и нормальной. Но если основным мерилом самодостаточности и безопасности для человека становится Другой, значит, человеку явно не хватает зрелости. Выражение «жажда привязанности» описывает специфическую психологическую закономерность, при которой естественная потребность в Другом не находит своего удовлетворения. Конечно, при этом забывается, что у человека есть, или может быть свой внутренний спутник.

Серьезной проблемой многих мужчин является их эмоциональная немота. Среднестатистический мужчина, вынужденный скрывать свои чувства, не прислушиваться к голосу инстинктивной мудрости и пренебрегать своей внутренней истиной, отчуждается от самого себя и окружающих, превращается в послушного раба денег, власти и статуса. В прекрасных строках Филиппа Ларкина говорится о

мужчинах, у которых первый сердечный приступ случается, словно наступает Рождество, которые беспомощно бродят, обремененные долгом и взятыми на себя обязательствами, вынужденные скитаться по мрачным переулкам своей старости и безысходности, истощенные тем, что когда-то придавало их жизни сладость.

В нашей культуре существуют несколько поведенческих моделей, позволяющих мужчинам быть честными по отношению к самим себе. Когда мужчину спрашивают, что он чувствует, тот зачастую начинает объяснять, что он думает, или же рассказывать о какой-то «внешней» проблеме. Обратим внимание на очень искусно скрытое послание пивных компаний, которое появляется в каждой спортивной телепередаче. Группа веселых мачо-парней складывают балки в штабеля, пилят бревна или управляют грузоподъемником. (Их никогда не увидишь за компьютером или с ребенком на руках.) Как только звучит сигнал, означающий конец рабочего дня, приходит их время! Вся компания идет мыться, и при этом они позволяют себе фамильярно обращаться друг с другом. В баре они заказывают пиво, находясь в обществе стандартной дежурной блондинки, необходимой для того, чтобы мы не сочли их гомосексуалистами. Блондинка является живым воплощением анимы, способной вызвать веселье, гнев или сентиментальное настроение. Разрушая структуру, защищающую мужчину от внутренней фемининности, алкоголь открывает путь всему, что неприемлемо для сознания.

Как может женщина ожидать от мужчины хорошего отношения, если у него отсутствует связь с внутренней фемининностью, то есть со своей душой? Ни одна женщина не в состоянии заменить ему эту внутреннюю связь; она лишь может принимать на себя мужские проекции и в какой-то степени нести их на себе. Сохранившийся до нашего времени древнеегипетский текст «Уставший от жизни человек в поисках своей души» свидетельствует о том, что эта проблема далеко не новая. Новым является лишь усиливающийся призыв к мужчинам, от которых по-прежнему требуют исполнять роли воина и рабочей лошади, обратиться внутрь себя и найти истину именно там.

Роберт Хопке в своей книге «Мужские сны и исцеление мужчин» утверждает, что мужчине требуется примерно год индивидуальной терапии, прежде чем он сможет интериоризировать и признать свои истинные чувства, – целый год лишь для достижения того уровня самоощущения, которое, как правило, у женщины существует изначально. Я полагаю, что он прав, однако сколько мужчин готовы целый год проходить терапию лишь для того, чтоб достичь этой отправной точки? К счастью, некоторые из них все-таки ее проходят, но многие избегают – и потому проигрывают. Будучи жертвами патриархальности, они признают лишь присутствие или отсутствие власти, считая ее признаком своей мужественности. Поэтому при переходе через Перевал мужчина должен снова превратиться в ребенка, повернуться лицом к страху, скрытому под маской власти, и снова задать себе те же вопросы. Они очень просты: «Что я хочу? Что я чувствую? Что я должен сделать, чтобы быть в ладу с самим собой?» Очень мало современных мужчин могут позволить себе роскошь задавать такие вопросы. Поэтому, утомленные работой, они в большинстве своем мечтают выйти на пенсию и поиграть в гольф где-нибудь на Елисейских Полях, пока с ними не случится сердечный приступ. Пока мужчина не сможет смиренно задать эти простые вопросы и позволить говорить своей душе, у него нет никаких шансов. Он остается дурной компанией и для самого себя, и для своих окружающих.

Точно так же обессилены многие женщины: их природная энергия истощается под влиянием внутреннего негативизма. Негативный анимус нашептывает им на ухо мрачное «нет». «У тебя ничего не выйдет», – говорит он, вцепившись ей в горло мертвой хваткой. Анимус, который, кроме всего прочего, выражает женскую способность к творчеству, а также усилия женщины, направленные на то, чтобы жить своей жизнью и удовлетворять свои желания, скрывает в себе и Тень ее матери, и оптимизм (или пессимизм) ее отца, и социально одобряемые роли. Женщинам традиционно внушали, чтобы они находили удовлетворение в достижениях своих мужей и сыновей. Одно из самых грустных повествований на эту тему я прочел в дневнике Мэри Бенсон, жены Эдварда, архиепископа Кентерберийского, которая, придерживаясь викторианской морали, несла на себе бремя двух социальных институтов: брака и церкви. После смерти Эдварда Мэри услышала свой внутренний голос и у нее возникло

ужасное внутреннее ощущение, что «вся моя жизнь… служила ответом на противоречивые, никогда не прекращающиеся требования… Внутри была одна пустота: ни власти, ни любви, ни желания, ни инициативы: все это было лишь в его жизни, которой полностью подчинялась моя. Милостивый Боже, позволь мне стать человеком… Видимостью человека… Как мне это связать с тем, чтобы обрести себя? Я чувствую себя так, словно очень долго жила искусственной жизнью, не совсем осознанной. Но, соединившись с таким властным человеком, каким был Эдвард… в сочетании с многочисленными и суровыми требованиями, связанными с занимаемым им постом, как я могла обрести себя? Наверное, мое назначение состояло лишь в том, чтобы служить и соответствовать, не имея ничего внутри. Но у человека внутри должно быть ядро» [49] .

Читатель, посмотри внутрь себя и ощути трепет. Не похожа ли жизнь Мэри на твою как две капли воды? При всей той грусти, которой полна эта исповедь, при том, что многое можно простить, представляя себе всю тяжесть бремени общественного давления, нам нужно считать ее ответственной за то, что с ней произошло. Личность не дается человеку от Бога; она создается в ежедневной борьбе с дьявольским сомнением и неодобрением, порождающими депрессию и ощущение ненужности.

Вместо того чтобы страдать в соответствии со своей гендерной ролью, современные женщины стали отважно бороться за установление компромисса между семьей и карьерой. От прошлых мечтаний почти ничего не осталось. Часто женщину в среднем возрасте покидают и дети, которые вполне оправданно хотят жить своей жизнью, и муж, поглощенный своей работой или новой женщиной, на которую спроецировалась его анима. Можно сказать, что она имеет полное право ощущать себя предательски брошенной и одинокой, но если бы она осознавала возможность таких последствий и была к ним подготовлена, то вполне могла бы с радостью приветствовать заново обретенную свободу.

Мне знаком один отец, который дал своей дочери, когда та уезжала учиться в колледж, следующее напутствие: «Принимая во внимание статистику разводов и то, что мужчины умирают раньше женщин, с вероятностью восемьдесят процентов ты останешься одна с детьми, которых надо будет содержать, и без денег, которые для этого нужны. Поэтому тебе лучше иметь профессию и достаточно высокую самооценку, чтобы твое ощущение самодостаточности никак не зависело от мужчины, который повстречается тебе в жизни». Эти слова никак нельзя назвать оптимистичными. В них не звучало ни совета выходить замуж ради того, чтобы чувствовать себя в безопасности, ни одобрения зависимого положения замужней женщины, которое ее мать могла бы услышать от своей матери. Ему было нерадостно говорить это дочери. Единственное, что оправдывало его слова, была заключавшаяся в них правда.

Когда женщина в среднем возрасте чувствует себя покинутой, ее внутренний ребенок сразу же поднимается на поверхность. Это травматическое переживание. Если она приходит на терапию, первый год уходит на переживание скорби и гнева, преодоление недоверия и признание недействительными тех неписаных соглашений, которые, как нам казалось, мы заключили с вселенной. В течение следующего года она накапливает энергию для новой жизни. Если у нее не хватает образования или профессиональных навыков, чтобы обеспечить себя материально, она делает все возможное, чтобы их получить. Со стороны кажется, что у нее есть все основания ощущать, что другие обладают перед ней преимуществом. В процессе терапии она может признать, что бессознательно соглашалась с этим.

Для многих женщин, находящихся на Перевале, наступает время принять приглашение на встречу со своим Я; это приглашение они получили еще много лет назад, но встреча почему-то не состоялась. Когда женщина освобождается от груза заботы обо всех своих родных и близких, ей приходится снова задать себе вопрос, кто она и что она хочет сделать в жизни. Она не сможет решить эту задачу, пока полностью не осознает те многочисленные внутренние силы, которые стоят у нее на пути: комплексы, унаследованные от отца и матери, и комплексы, порожденные западной культурой. Негативная энергия анимуса ослабляет волю, уверенность в себе и в своих силах. Позитивная энергия анимуса проявляется в подъеме энергии, способности действовать, борьбе за достижение желаемого, а также в укреплении жизненной силы. Позитивная энергия анимуса редко дается от Бога; ее необходимо приобрести. Задача, которая стоит перед женщиной, находящейся на Перевале, заключается в том, чтобы найти в себе мужество и рискнуть открыть в себе человека, который, безусловно, ценит отношения, но не позволяет им ограничивать и определять свою жизнь.

Внебрачные отношения в среднем возрасте

В какой-то момент внутри человека поднимаются мстительные силы, которые переполняют и захлестывают его. Согласно статистике, внебрачные отношения существуют приблизительно в половине всех браков; мужья вступают в такие связи несколько чаще, чем жены. Мне кажется, что лишь очень немногие из них просыпаются утром и говорят себе: «Начиная с сегодняшнего дня, я прекращаю жить двойной жизнью. Хватит постоянно причинять боль жене и детям, рискуя потерять все, что досталось таким тяжелым трудом». Однако эта двойная жизнь все равно продолжается.

Независимо от истинной причины появления третьего человека, он (или она) обязательно станет носителем проекций. Подобно тому, как супружеские отношения являются главным носителем потребностей внутреннего ребенка, так и внебрачные отношения становятся главным носителем обновленных проекций анимы – анимуса, как только женатый партнер начинает вести себя просто как обычный человек. Сейчас, когда я пишу эти строки, одна очень известная актриса объявила о своем восьмом или девятом браке. Я желаю ей всего хорошего, но не сомневаюсь, что даже в этом весьма зрелом возрасте она по-прежнему продолжает направлять вовне свои проекции. Последний ее выбор пал на какого-то скрягу лет на двадцать моложе ее. Ко мне на прием приходит мужчина сорока восьми лет, влюбленный в девушку, которой исполнился двадцать один год. Я вижу, как бурный поток сносит его плот к Ниагарскому водопаду, но ничего не могу сделать, чтобы его остановить. Конечно, я не видел эту девушку. Конечно, я не знаю, насколько у него сварлива жена. Конечно, я не могу себе представить, до какой степени обновленным он себя ощущает. Власть бессознательного требует к себе большего уважения, чем логика, традиции и Конституция Соединенных Штатов Америки.

Фрейд требовал от своих пациентов, чтобы они в процессе анализа не принимали серьезных решений в отношении брака, развода, карьеры и т. п. Возможно, такое требование ближе к теории, чем к реальной жизни, так как жизнь берет свое, эмоции дают о себе знать, необходимо принимать решения, и человеку приходится жить в реальном мире. Неважно, что эти проекции разрушатся; неважно, что человек все равно окажется в тупике; жизнь идет вперед, и надо делать выбор. Работая с семейными парами, я всегда ощущаю облегчение, если в отношениях не участвует кто-то третий, ибо в этом случае я знаю, что у партнеров есть возможность честно проработать свои супружеские отношения. Если брак оказался неудачным, давайте признаем это прямо и не будем направлять свои проекции в разные стороны, чтобы они рано или поздно нашли свое воплощение в отношениях на стороне. Когда люди слишком вовлечены в такие отношения, я настоятельно прошу их остановиться, насколько это возможно, чтобы реально взглянуть на свое супружество. Иногда, когда эта стратегия срабатывает, муж и жена могут более или менее объективно отнестись к своему браку. Но в большинстве случаев мне приходится идти против ветра. У людей, одержимых бессознательным, просто отсутствует реалистичный взгляд на вещи.

Сила внебрачных отношений в среднем возрасте заключена в магнетической тяге назад, к наполненной энергией стадии первой взрослости. Женские жалобы на увлечения своих мужей сладкими юными созданиями я слышал так же часто, как видел женщин, вступавших в связь с мужчинами гораздо старше их. О чем это говорит? О том, что мужчин с неадекватным развитием анимы влечет к женщинам, которые находятся на таком же уровне развития. Точно так же следует полагать, что и женщин с неадекватным развитием анимуса притягивает власть и могущество немолодых мужчин. Принимая во внимание почти полное отсутствие переходных ритуалов как у мужчин, так и у женщин, не стоит удивляться тому, что многие из нас ищут себе учителей или наставников даже среди любовников. Мужчины уходят к женщинам, которые намного моложе их, что свидетельствует о незрелости их анимы; женщины тянутся к пожилым мужчинам, имеющим статус, пытаясь компенсировать недостаточное развитие своего анимуса. Нет ничего удивительного в том, что внебрачные связи бывают такими непостижимыми. Они действительно заполняют образовавшуюся душевную пустоту. Именно поэтому внебрачные отношения зачастую вызывают еще более сильную грусть и ощущение потери. Мудрый терапевт, Ми Ром, как-то сказал: «Переспать с кем-то значит не больше, чем просто переспать». Но попробуйте сказать это вашему любовнику (или любовнице). Попробуйте это сказать человеку, страдающему от измены супруга (или супруги).

Предположив, что модель брака в период первой взрослости – это модель слияния, мы видим теперь, насколько сложными могут быть супружеские отношения. Находясь под воздействием безмерного потока бессознательных сил, проекций, родительских комплексов и т. п., может ли один человек честно относиться к другому? Обращая взгляд на историческое прошлое, мы могли бы сказать, что отношения между людьми складывались вполне удовлетворительно. Но после зрелого размышления нам все же придется признать, что и в истории, и в нашей собственной жизни эти отношения все-таки нельзя было назвать хорошими. Они были непонятными, запутанными и весьма болезненными. Я склонен рассматривать человека не как некую половину, которой нужна другая половина – как предполагает модель слияния, – а как многогранник, как сферу с множеством граней. Не существует такого способа, который позволял бы соединить между собой все грани двух многогранников, даже если речь идет о госпоже Прелести или господине Совершенстве. В лучшем случае можно соединить только нескольких из них. Является ли это аргументом в пользу внебрачных отношений? Конечно, да! Но это плохой аргумент. Мне были известны случаи так называемого свободного брака, причем в некоторых из них принимали участие высоконравственные люди. В конце концов все эти свободные браки распались: отчасти из-за того, что при всем рационализме взаимного согласия все же существуют чувства. Даже в случае самых рациональных контрактов появляются ревность, тоска и потребность знать, что же происходит на самом деле. Итак, если нам подходит метафора многогранника, то одной многогранной личности может соответствовать всего лишь несколько граней другой многогранной личности. В этой метафоре содержится аргумент в пользу многочисленных дружеских связей, но, конечно, без нарушения границы сексуальных отношений.

Признание многогранной структуры личности, которая дает человеку свободу, но может угрожать его супругу, вместе с тем дает и перспективу выбора направления развития. Для человека, находящегося на стадии первой взрослости, для которого основным источником поддержки служит Другой, модель многогранника представляет угрозу. Естественно, что, ориентируясь на внутреннего ребенка со всеми его потребностями, решение ищется вовне: «где-то рядом существует Другой, который исцелит меня и восстановит мои силы». Но когда во внебрачных отношениях ощущается то подъем, то опустошенность, и в конечном счете наступает депрессия, то можно, наконец, спросить себя: что же все это значит. Когда так много людей вступают во внебрачные связи, то нужно особо подчеркнуть огромное значение этого психологического паттерна. Я предполагаю, что надо выделить два аспекта его содержания – с одной стороны, диффузное и эмоциональное, с другой – специфическое, концептуальное.

Смысл внебрачных отношений в среднем возрасте заключается в том, чтобы вернуться назад и подобрать то, что потерялось в процессе развития. Хотя все то, что не развилось в должной мере, закипает и стремится вырваться из глубин сознания, попрежнему остается непознанным. Бессознательное же проецируется на другого человека, который, благодаря таинственному сканированию нашего бессознательного, присоединяется к неразвившейся части нашей личности. Так реализуется наше стремление к целостности и завершенности. Стоит ли удивляться такому поиску целостности? Но попробуйте попытаться объяснить все это влюбленному человеку! Внебрачные отношения будут продолжаться, поскольку сохраняется высокая степень неопределенности и неизвестности. Разумеется, во внебрачных отношениях Другой может действительно оказаться замечательным человеком, истинной отдушиной в жизни. Если бы он (или она) не обладал бы какими-то особыми качествами, то не возникло бы и первичной проекции. Если новая связь сохраняется, значит, человек смог интегрировать то, что у него отсутствовало на стадии первой взрослости. Или же ему просто очень повезло. Или же его ждет очень серьезное разочарование.

По-видимому, самая трудная задача состоит в том, чтобы научиться принимать независимость другого человека в рамках существующих отношений. Идея, которая рефреном проходит через наше обсуждение, состоит в том, что необходимо взять на себя ответственность за свое благополучие, сохраняя при этом отзывчивость по отношению к окружающим. Конечно, привязанности присуще постоянство, даже если человек становится более независимым. Если в сторонних связях содержится скрытое обещание удовлетворить потребности человека, не нашедшие удовлетворения в браке, то супружеские отношения перегружены гневом и обидами, порожденными неудовлетворенными потребностями. Легче всего переложить вину на другого. Не поэтому ли человек, имеющий связь на стороне, оправдывает ее так: «Тебе я могу сказать то, что никогда не скажу жене»?

В действительности муж, скорее всего, расскажет что-то жене (или жена мужу), чем относительно постороннему человеку. Если в разговорах между супругами появляются недомолвки, повторы и нотки разочарования, значит, они уже расстались с надеждой найти истинного Другого в столь привычной личности своего мужа (жены). Более того, при наличии сторонней связи таинственный Другой, несомненно, привлекает проекцию неразвитых частей многогранной человеческой личности и становится их воплощением. У брака остается мало шансов на продолжение, если ему противопоставлена мистическая встреча человека с отражениями его души. Поэтому каждому из любовников необходимо приложить огромные усилия воли, чтобы вырваться из внебрачной связи и вернуть в супружеские отношения все отсутствующие части своего Я и все невысказанные слова.

Очень часто мне приходилось видеть истинное совместное переживание чувств, страстных желаний и прошлых эмоциональных травм лишь в кабинете терапевта или в суде. Дело не столько в том, что брак оказался неудачным, а в том, что никогда не предпринималось никаких реальных попыток сделать его удачным. Если брак, как утверждал Ницше, – это долгий диалог, большинство супружеских пар не выдерживают этого экзамена. Крайне редко можно встретить двух людей, которые разделяют представление о том, как можно жить для Другого, оставаясь самим собой. Люди могут жить вместе, заводить детей и сохранять рамки семьи, и при этом ни разу не попытаться понять таинственную сущность своего партнера. Становится очень грустно, когда сталкиваешься с подобной ситуацией.

Бывает так, что, попадая в круговерть перехода через Перевал, супружеские отношения распадаются, а затем восстанавливаются вновь, но это возможно только в том случае, если оба супруга желают стать независимыми личностями и готовы говорить друг с другом о своей независимости. Следует признать наличие такого парадокса: чтобы брак объединил людей, сначала им следует по-настоящему отделиться друг от друга. Семейная терапия помогает разрешить конфликт, определить и изменить ложные стратегии и выработать программу развития отношений между мужем и женой. Все это очень важно и может улучшить качество брака, но истинное обновление не наступит, пока не изменятся оба человека, вовлеченные в эти отношения. Каждый из партнеров должен постараться достичь большей целостности и индивидуальности, и лишь затем возможна трансформация отношений между ними. Качество брака всегда соответствует уровню развития обоих супругов.

Таким образом, трансформация супружеских отношений в среднем возрасте включает в себя три обязательных шага.

1. Супруги должны взять на себя ответственность за свое психологическое благополучие.

2. Им следует согласиться, что все, что с ними происходило и происходит, является их общим достоянием, и что не стоит перекладывать на Другого ни прошлые травмы, ни надежды на будущее. Вместе с тем каждый из них должен открыться и постараться понять переживания Другого.

3. Им следует согласиться на долговременное участие в таком диалоге.

Совершить эти три шага весьма непросто. Но если этого не сделать, то брак будет постепенно чахнуть, пока не распадется совсем. Суть такого диалога между супругами заключается в долговременности достигнутых договоренностей. Независимо от того, скреплен ли брак формальными узами или нет, без такого откровенного диалога трудно достигнуть истинного взаимопонимания между супругами. Только открытый откровенный диалог, в котором каждому предоставляется возможность высказаться о том, к чему он стремится и кем бы он хотел стать, может в конечном счете привести к близким и доверительным отношениям. В такой откровенный диалог можно вступить лишь тогда, когда человек действительно отвечает за себя, в достаточной мере осознает себя как личность и обладает достаточной силой, чтобы воздержаться от острых столкновений с истинным Другим.

Любить особенности своего партнера – значит переживать трансцендентное состояние, при котором человек вступает в истинное таинство отношений, когда отдельная личность уходит на третий план: не «ты» плюс «я», а мы вместе, что гораздо больше, чем сами по себе «я» и «ты».

От ребенка к родителю ребенка

Ранее я уже отмечал, что одной из характерных особенностей среднего возраста является изменение отношения человека к своим родителям. Мы не только начинаем по-новому общаться с ними и перераспределять наши полномочия, но и наблюдаем спад их активности. Но даже более важно то, что мы учимся жить отдельно от них. Возможно, в среднем возрасте нет ничего более важного, чем освобождение от родительских комплексов, и причина этого хорошо известна: мощное воздействие этих комплексов поддерживало ложное Я, о котором говорилось ранее, то есть временную идентичность, приобретенную человеком на стадии первой взрослости. Пока мы видим доминирование реактивности над генеративностью на стадии первой взрослости, до тех пор мы еще не можем сказать, что стали самими собой.

Независимо от того, насколько приятными или, наоборот, травматичными были детские переживания, в те годы власть над миром была сосредоточена «вовне», у взрослых людей. В детстве на меня произвело сильное впечатление, когда отец, не вздыхая и не морщась, вынимал из руки рыболовный крючок. Тогда я решил, что либо взрослые не так остро чувствуют боль, либо, скорее всего, отец знал, как с ней справиться. Я надеялся, что он и меня научит такому же поразительному терпению, ибо он очень хорошо знал, как сильно я боюсь боли. Точно так же, не имея никакого понятия о пубертате, я заметил, что как только дети переходили в восьмой класс, они сразу же резко подрастали, начинали ходить в дом, который назывался старшей школой, и получали там знания о мире, которых у меня не было. Я совершенно не знал, как происходит эта таинственная трансформация, но догадывался, что «они» собирают молодых людей в определенное место, чтобы научить их тому, как стать взрослыми. Мне так и не удалось совершить ритуал перехода во взрослый возраст, существовавший у наших предков, но отсутствующий в наше время. Читатель может понять мое разочарование, наступившее при счастливом вступлении в мир взрослых без всяких объяснений с их стороны; я познакомился с прыщами, сексуальным смятением и растущим осознанием, что «они» тоже не обладают никакой волшебной силой.

Так получается, что на стадии первой взрослости человек получает информацию не в результате истинного познания внутреннего и внешнего мира, а посредством запутанных и навязчивых моделей и указаний, идущих от родителей и социальных институтов. Как пишет Дэвид Вагонер в своем стихотворении «Одноликий герой»,

Существует несколько аспектов родительских комплексов, которые каждый человек обязательно должен проработать в среднем возрасте. На самом глубоком, вегетативном уровне переживания, связанные с фигурой родителя, были первичным посланием самой жизни о том, какую поддержку или боль от нее можно ожидать, насколько теплый или холодный прием она нам готовит. В какой степени родительская фигура опосредует естественную тревожность ребенка? Именно здесь формируется глубинная тревога, лежащая в основе всех наших установок и особенностей поведения.

Во-вторых, детско-родительские переживания явились местом первого столкновения ребенка с властью и авторитетом. Необходимость обретения собственного авторитета становится весьма существенной задачей среднего возраста, иначе всю вторую половину жизни будут доминировать детские капризы. Какая же власть, какая система норм и правил определяет нашу жизнь? Кто так решил? Подавляющее большинство взрослых тратят очень много времени на то, чтобы «удостовериться» в этом. Поэтому человеку надо постараться уловить и осознать все свои внутренние диалоги. Сколько раз приходится спрашивать разрешения у невидимых обитателей своей головы и советоваться с ними? Внутренний диалог получается гораздо более проникновенным и потаенным, чем это можно даже ожидать. Кто такой Я, которому нужно «удостовериться»? А кто такие «они»? Вполне вероятно, что внутренние авторитеты – это отец или мать или те, кто их заменяет.

Рефлекторный характер этого стремления «удостовериться» вызывает настоящее изумление. Его можно затормозить только тогда, когда человек замечает, что расстроен каким-то решением или конфликтом. Если он может остановиться и просто спросить себя: «Кто я такой сейчас? Что я сейчас хочу и что я чувствую?» – значит, это не отражение прошлого, а актуальное настоящее. Глубинная сущность стремления «удостовериться» заключается в том, что человек временно начинает жить в прошлом. Я знал мужчину, который, собираясь сказать что-то очень личное или сообщить какую-нибудь конфиденциальную информацию, оглядывался по сторонам даже во время аналитической сессии. Эту свою привычку он называл «немецким взглядом». Он вырос во время фашизма и, как и все его современники, приобрел привычку оглядываться по сторонам, прежде чем сказать что-то личное или же выразить свое несогласие с авторитетом. Несмотря на то, что от подросткового возраста его отделяли пятьдесят лет и тысячи миль, его психика продолжала вспоминать и «удостоверяться». Так и все мы рефлекторно «сверяемся» с авторитетами из своего прошлого.

Для многих людей такую роль играют религиозные нормы, в результате чего они сохраняют детскую несвободу в выражении свои чувств без ощущения при этом своей вины. Я думаю, что авторитарное и бессознательное духовенство приносит людям скорее вред, чем пользу. Вина и угроза изгнания из сообщества служили мощными сдерживающими факторами человеческого развития. (Нет ничего случайного в том, что в древности изгнание считалось худшим наказанием. Для человека, покидающего общину, ортодоксальный еврей нараспев читает Каддиш, молитву мертвых; Амиши «предостерегают» людей, шагающих не в ногу.) Изгнание из сообщества – страшная угроза, идущая от власти. Ни один ребенок не может противостоять ситуации, когда родители прекращают высказывать ему свое одобрение и оказывать поддержку, поэтому интуитивно учится подавлять свои природные импульсы. Такая защита от страха изгнания называется виной. Угроза потерять дом так велика, утрата родителя так ужасна, что все мы в той или иной мере продолжаем в чем-то себя сдерживать. «Немецкий взгляд» есть у каждого из нас, независимо от того, двигаем ли мы нашей головой и глазами.

Не обладая способностью жить в настоящем, жить как самодостаточные взрослые люди, мы становимся узниками прошлого, отчуждаясь и от своей сущности, и от своей взрослости. Избавление от такой фальши сначала деморализует человека, но в конечном счете – ведет к освобождению. Как унизительно признаться во внутренней зависимости от внешнего авторитета, спроецированного на супруга (или супругу), руководителя, церковь или государство! Каким опасным даже сегодня кажется выбор собственного пути! Недавно один мой пациент высказался следующим образом: «Мне говорили, что уделять себе внимание – значит проявлять эгоизм. Даже сегодня я чувствую себя виноватым, говоря от своего имени или просто употребляя местоимение Я».

Одной из составляющих в работе с родительскими комплексами и в борьбе за собственный авторитет является необходимость определить, в каком объеме идентичность человека наследуется его детьми. Многие родители проецируют на ребенка свою непрожитую жизнь. Как уже отмечалось, классическими примерами являются Строгая Мать и Безразличный Отец. Мать поэтессы Сильвии Платт пыталась влиять на творческую судьбу своей дочери даже после ее самоубийства. От такого родителя ребенок часто получает сложные и путаные послания. «Будь успешным, и ты сделаешь меня счастливым, но не будь настолько успешным, чтобы оставить меня в одиночестве». Так у ребенка появляется ощущение, что родительская любовь обусловлена теми или иными поступками и событиями. Чаще всего родитель идентифицируется с ребенком одного с ним пола, но нередко родители бессознательно проживают свою аниму или анимус и через ребенка противоположного пола. Многим мальчикам приходится нести на себе бремя материнских амбиций; многие девочки вынуждены нести бремя отцовской анимы, как описано в произведении Гейл Гудвин «Дочь отцовской меланхолии». В нем приводится случай, когда жуткая сила проекций проявляется в сексуальном насилии, а анима или анимус родителей функционируют на детском уровне развития.

Граница, отделяющая опеку и заботу любящего родителя от неуместного проживания через ребенка своей непрожитой жизни, может оказаться очень тонкой. И опять же, как отмечал Юнг, величайшим бременем, которое ложится на плечи ребенка, становится непрожитая жизнь родителя. Например, когда жизни самого родителя мешает его тревога, ребенку будет сложно преодолевать встающие перед ним барьеры, и тогда он даже может застрять в бессознательной лояльности к родительскому образу мыслей. Однако тот родитель, который живет своей собственной жизнью, не испытывает бессознательной ревности к ребенку и не проецирует на него свои ожидания и ограничения. Чем больше развита его индивидуальность, тем более свободным чувствует себя ребенок. Вот как выглядят подобные отношения в описании Э.Э. Каммингса:

Линкольн сказал: «Так как я не хотел быть рабом, то я не должен быть и хозяином». Именно поэтому ту свободу стать самими собой, которую мы хотели получить в награду от своих родителей, нам нужно подарить своим детям. Нам нужно было бороться, чтобы стать самими собой, и часто хотелось, чтобы родители с самого начала признали наше право на иной путь развития. Поэтому мы обязаны освободить своих детей. Как известно, трения подростков с родителями становятся естественным способом покончить с взаимной зависимостью. Хотя большинство родителей счастливы, когда их дети уезжают из дома учиться в колледж, поступают на работу или обзаводятся семьей, многие из них ощущают потерю части своей идентичности, причем именно той, которая отождествлялась с ребенком. Мне знакомы родители, которые ежедневно, иногда даже несколько раз в день, звонят своим взрослым детям, уехавшим из дома. Это скрытое напоминание о взаимной зависимости совсем не идет на пользу ребенку. Эта зависимость тормозит переход человека на стадию первой взрослости.

Многие родители недовольны своими детьми, ибо те поступили не в тот колледж, или связали свою жизнь не с тем человеком, или не выбрали для себя правильную систему ценностей. Их недовольство оказывается прямо пропорциональным их стремлению видеть в своем ребенке собственное продолжение, а не самостоятельную личность, которая имеет полное право на выбор своего жизненного пути. Если мы по-настоящему любим своих детей, единственное, что мы можем для них сделать, – это как можно больше развивать свою собственную индивидуальность, ибо это дает им возможность делать то же самое.

Вопреки распространенному мнению, аналитик не имеет конкретного плана, как пациенту следует развивать свою индивидуальность. Аналитик ищет возможность активизации внутреннего диалога, надеясь на то, что пациент услышит голос самости и обретет уверенность в существовании его внутренней истины. Такой подход позволяет считать пациента человеком, заслуживающим всяческого уважения и воплощающим в себе таинственный зов, раскрытие смысла которого составляет цель его жизни. Точно так же нам следует относиться к своим детям, которые заслуживают того, чтобы отличаться от нас, не имея при этом никаких обязательств перед нами. Их нет рядом с нами, чтобы о нас позаботиться; зато здесь есть мы, чтобы позаботиться о себе. В отношениях с детьми, как и в отношениях между супругами, задача заключается в том, чтобы полюбить не похожую на нас личность Другого. Чувство вины за то, что мы не являемся хорошими родителями, или наше стремление защитить детей от превратностей жизни сослужит им плохую службу. Желание управлять ими, заставить их проживать нашу несовершенную жизнь, унаследовать нашу систему ценностей – это не любовь, это – нарциссизм, затрудняющий их странствие. Индивидуальностью стать довольно трудно. Кстати, почему их должны волновать наши проблемы? Давайте освободим своих детей при нашем переходе через Перевал – если мы этого не сделали до сих пор. Это освобождение поможет не только им, оно необходимо и нам самим, так как позволит высвободить энергию для нашего последующего развития.

Другой аспект родительского комплекса, с которым часто приходится сталкиваться в среднем возрасте, заключается во влиянии опыта родительских взаимоотношений на нашу способность к сближению с другими людьми. Демонстрируемая ребенку модель родительской близости формирует его собственное поведение. Как правило, подросток убежден, что выберет себе совершенно иного спутника, чем в свое время выбрал его родитель, что у него будет совершенно иной стиль отношений, чем у его родителей, и что ему удастся избежать той западни, в которую попали его родители. Свежо предание, но верится с трудом! Пока активны родительские комплексы, выбор партнера будет основываться либо на родительской модели, либо, следуя законам гиперкомпенсации, на прямо противоположных образцах. Это прояснится лишь с течением времени. Таким образом, в среднем возрасте человек вдруг испытывает потрясение, осознав, что он гораздо больше похож на своего родителя, чем ему казалось раньше, и что его отношения следуют в русле определенных семейных стереотипов. Соответственно, те изменения, которые человек ощущает в себе в среднем возрасте, могут заставить его критически посмотреть и на отношения с близкими людьми. Внутренние изменения часто вызывают сопутствующие изменения в отношениях с партнером независимо от того, готов ли последний к таким изменениям или нет. Печально, но влияние родительского комплекса бывает порой настолько глубоким, что наносит непоправимый вред супружеским отношениям. (Избыточное влияние родительских комплексов на супружеские отношения сродни эффекту, который военные называют «сопутствующим ущербом», говоря об ущербе, наносимом гражданскому населению.)

Вспомним понятие комплекса, введенное Юнгом. Комплекс представляет собой эмоционально заряженный энергетический кластер, существующий внутри психики, частично отделенный от Эго и потому способный действовать автономно. По своей сути – это эмоциональный рефлекс, сила которого зависит от накопленной в нем энергии или времени его формирования. Одни комплексы являются позитивными, однако мы больше фокусируемся на тех, которые оказывают негативное, разрушающее влияние на жизненные процессы. Очевидно, что отцовский и материнский комплексы обладают особо высокой энергетикой и играют важнейшую роль в детском возрасте. Вероятно, было бы весьма интересно продемонстрировать драматическую роль позитивного и негативного родительских комплексов на примере поэтического творчества.

Многие современные поэты, в отличие от своих предшественников, не могут считаться выразителями духа своего времени. Скорее они стремятся отразить свои личные переживания, пытаясь найти в них какой-то смысл и надеясь силой слова затронуть душу своих читателей. Такая поэзия, часто называемая «интимной лирикой», одновременно является как интимно-личной, так и универсальной, ибо через подобные переживания проходят почти все люди. Рассмотрим, например, три стихотворения современного американского поэта Стефана Данна. Первое называется «Обычные домашние дела».

В этом стихотворении Данн явно работает над материнским комплексом, ибо он не только вспоминает прошлое, но и в состоянии проследить его воздействие на настоящее. Осознание этих переживаний и их скрытого влияния – задача, которую обязательно следует решить при переходе через Перевал в середине жизненного пути.

В этом стихотворении можно увидеть результат того излучения, которое хорошая мать распространяет вокруг себя. Прежде всего, чувствуя материнскую любовь, поэт готов принять и даже простить самого себя. Не чувствуя родительского одобрения, мы не можем полюбить себя. Во-вторых, Данн осознает, что его первое ощущение фемининности оказалось настолько позитивно заряженным, что он смог перенести это доверие и любовь на других женщин. По всей видимости, здесь он вступает на опасный путь: даже для ребенка эти земли находятся под запретом. Встретиться с Другим – все равно, что посетить другую планету. Если первая встреча понравилась и получила одобрение другой стороны, значит, и последующие встречи обещают то же самое. Третья разновидность исходящего от матери излучения (первые две – это ощущение того, что тебя любят, и встреча с таинством Другого) – это наделение ее мудростью. Так, например, она очень хорошо знала, как именно удовлетворить познавательную потребность ребенка, чтобы не разрушилась завеса таинственности и загадочности. Отметим также, что эти воспоминания помещены в контекст обыденной жизни, так что данное событие оказалось не травматическим, а, наоборот, – психологически благотворным.

Кроме поддержки у ребенка чувства безопасности, на глубинном уровне родитель является носителем определенных архетипических черт. То есть все, что ребенок видит в родителе, служит ему моделью для подражания и активизирует в нем аналогичные внутренние способности.

Понятно, что родитель часто сам оказывается ребенком несовершенных родителей, и все, что он может, – создавать образцы накапливаемого им опыта и передавать его ребенку. Так, из поколения в поколение переходит наследие травматической, измученной души. Две главные потребности ребенка – это потребность в заботе и потребность в доверии. Забота заключается в том, что полжизни окружающий мир будет отвечать нашим потребностям, заботиться о нас, поддерживая и подпитывая нас физически и эмоционально. Суть доверия состоит в том, что мы приобретаем внутренние силы, необходимые для ответа на вызов, брошенный жизнью, и для борьбы за исполнение своих желаний. Несмотря на то, что проявлять заботу и доверять ребенку может либо один, либо оба родителя, забота всегда архетипически ассоциировалась с фемининностью, а доверие – с маскулинностью.

В длинном стихотворении под названием «Наследство», состоящем из нескольких частей, Данн прослеживает эволюцию роли своего отца в семейных мифах. Первая часть стихотворения называется «Фотография»; в ней идет речь о встрече ребенка с архетипом скрытно проявляемого доверия.

В строках этого стихотворения чувствуется ностальгия поэта, его тоска по дому. На этой зарисовке запечатлен момент истины, не единственной истины из всех истин, но все-таки – истины. Чем можно измерить мир? Согласно Томасу Элиоту, «мы измеряли наши жизни в кофейных ложечках… единственным памятником нам осталась одна асфальтовая дорога и тысячи закатившихся мячей для гольфа». Для отца и сына из стихотворения Данна мир измеряется количеством мороженой рыбы, которой должно быть больше, чем у какого-нибудь другого отца. Это утраченное детство, утраченная простая благочестивая Америка, но, тем не менее, «по его лицу видно, что ничто не сможет его остановить». Чувствуется, как от отца сыну передается некое таинство, тогда как мать раскрывает другое таинство, дарующее свободу будущему мужчине.

Ребенок, который не был свидетелем совершения этих таинств, совершенно иначе достигает стадии первой взрослости. Когда в модели родительского поведения наличествуют опасения, страх, предрассудки, созависимость, нарциссизм и бессилие, на стадии первой взрослости наблюдается или их доминирование или же их отчаянная гиперкомпенсация. Проведение различий между собственным знанием и всем тем, что идет от родителей, является необходимой прелюдией ко второй половине жизни.

Еще одно стихотворение Данна иллюстрирует решение задачи поиска смысла путем ответа на ключевые вопросы. «Насколько я похож на свою мать?» «Насколько я отличаюсь от нее?» «Насколько похож на отца?» «Чем отличаюсь?» «Кто оказал на меня большее влияние?» «Где был другой родитель, когда все это случилось?» «Хотелось бы мне в другой раз отправиться в одиночное плавание?» Крайне важные вопросы. Не всегда на них можно получить прямые ответы, ибо то, что волнует нас, часто идет от бессознательного, и мы сможем что-то заметить лишь после многократных повторений, терапии или внезапной вспышки инсайта. В стихотворении «Невзирая ни на что», написанном десять лет спустя после двух предыдущих, Данн начинает этот процесс исследования.

Однажды отец взял меня с собой на Рокэуэйз во время урагана посмотреть, как волнуется океан, что привело мать в бешенство, ибо ее любовь была настоящей, оберегающей. Мы видели водяную кашу из древесных крошек.

Мы видели, как вода поднималась до борта лодки. Мы чувствовали стихию в мельчайшей водяной пыли. В тот вечер: за ужином – молчанье; а шторм нес холодный и более привычный воздух. Мой отец всегда с наслаждением доводил свои ошибки до беды. Мать всегда настороженно их ожидала, как угнетенный ждет своего исторического момента. Ежедневно, после шести, я направлял мой велосипед в направлении гостиницы на Флит Стрит, чтобы забрать отца на ужин. Все его друзья были там: одинокие, гордые ирландцы, которые всегда хохотали. Мне было стыдно за него, стыдно звать его домой. Но кем я был тогда – только мальчиком, который узнал любовь ветра; ветра, который дует, куда захочет, невзирая ни на что. Должно быть, я потерял рассудок – вот что сейчас происходит.

И опять мы видим, как родитель становится посредником, с помощью которого ребенок постигает таинства стихии: штормящий пенистый океан и страшный ураган. Отец выступает как психопомп, проводник души в царство чудес. Мать дает ощущение защиты – защиты настоящей, но ограничивающей. Таковы разные стороны любви, которые нужны ребенку. И тогда за обеденным столом сталкиваются две формы эроса, а между ними – ребенок. Ураган является метонимией других, более мрачных штормов. Так, ребенку, находящемуся между матерью и отцом, стыдно позвать домой отца, ему стыдно быть посланцем матери. Ребенок интериоризирует именно этот стыд, именно эти воспоминания о растерянности, которую он испытывает, оказавшись между родителями. Он любит их обоих, нуждается в них обоих и одновременно испытывает потребность следовать в русле собственного внутреннего потока, невзирая ни на что. Спустя годы все происходящее будет оценено как трагедия, принесшая значительный урон. А в чем состоит этот урон, – спросим мы? Каково его воздействие? Каков сегодня результат этого воздействия на вас и на тех, кто вас окружает? Но это уже вопросы для других стихотворений.

Пока мы остаемся бессознательными, мы попрежнему будем нести в себе следы печали, гнева или непрожитой жизни своих родителей. Разумеется, стыд мы тоже несем в себе, ибо, если человеку становится стыдно, значит, он ощущает себя причастным к психологическим травмам других людей. В конечном счете мы можем лишь осуждать других за их душевную черствость, что вовсе не означает, что они сразу перестанут причинять вред себе и окружающим. На примере этих трех стихотворений Стефана Данна мы смогли увидеть позитивное и негативное воздействие родительских комплексов. Повторяю: существование комплекса так же неизбежно, как неизбежна индивидуальная история человека. То, что не осознано в прошлом, будет мешать нашему настоящему и определять наше будущее. Ощущение того, как о нас заботятся, самым непосредственным образом влияет на нашу способность заботиться о других. Ощущение, что нам оказывают доверие, непосредственно влияет на нашу способность определять свою жизнь. Критерий того, до какой степени мы можем подвергать риску свои отношения или даже считать их поддерживающими, а не травмирующими, напрямую зависит от уровня осознанности нашего диалога с родительскими комплексами.

Родители большинства из нас сами страдали от эмоциональных травм, а потому не могли удовлетворить наши архетипические потребности в заботе и доверии. Совершая переход через Перевал, очень важно подробно изучить свою личную историю. Мне известно расхожее мнение о том, что психотерапия – это обвинение родителей во всех своих несчастьях. Совсем наоборот: чем более чувствительными мы становимся к хрупкости человеческой психики, тем более мы склонны прощать родителей за их ранимость и способность наносить раны другим. Главное преступление – оставаться бессознательным, и отказ от соучастия в этом преступлении требует болезненных усилий. Какие бы травмы и недостатки мы ни нашли в своей биографии, нам следует стать родителями самим себе.

Естественно, гораздо труднее достичь того, что не активизируется в нас архетипически. Ничего нельзя достичь без огромного риска, ибо человек должен отважиться ступить на пугающую его неизведанную землю. Если я пережил предательство со стороны родителя, то мне будет гораздо сложнее доверять другим и, следовательно, идти на риск при установлении своих отношений с окружающими. Я начну бояться представителей противоположного пола. Я сам стану портить свои отношения с ними, поскольку с самого начала буду совершать неправильный выбор. Не получая подтверждения собственной значимости, я буду бояться неудач, избегать успеха и так программировать свое поведение, чтобы постоянно уклоняться от решения задач, которые ставит передо мной жизнь. Даже если я чувствую отсутствие опоры под ногами, я все равно должен двигаться шаг за шагом, каждый раз понижая планку своих достижений, пока не нащупаю твердую почву.

Ничего нельзя достичь, не определив природы этих первичных посланий, их происхождение от жизни других людей. Наша задача состоит в том, чтобы жить более полной жизнью, а если мы с детских лет были лишены поддержки, – значит, придется обойтись без нее. Юнг как-то заметил, что мы не сможем повзрослеть, пока не сумеем признать, что наши родители – такие же люди, как и все остальные. Конечно, они играют особую роль в нашей биографии, возможно, пережили душевную травму, но в своем большинстве – это просто другие люди, которым в той или иной степени удалось совершить свое собственное странствие по пучинам жизни. Мы же совершаем собственное странствие, и оно достаточно захватывающе, чтобы увлечь нас за рамки нашей индивидуальной истории и помочь нам полностью реализовать свой потенциал.

Трудовая деятельность: работа или призвание

Людям, находящимся в среднем возрасте, не нужно напоминать про материальные условия жизни. Но к этому возрасту человек, даже если он боится нищей старости, четко усваивает прописную истину, что за деньги счастье не купишь. И мы начнем воспринимать деньги, как и другие проекции первой взрослости, как простые бумажки или металлические кружочки, которые приносят пользу, но в конечном счете оказываются не столь уж важными. Поэтому каждый из нас имеет материальные цели и связанные с материальной жизнью травмы. Для многих женщин, которым нужно заботиться о семье, экономическая свобода означает полномочия, которых они не имели. Для большинства мужчин, находящихся в среднем возрасте и напуганных огромными налогами и платой за обучение в колледже, экономика означает строгий пиджак и галстук и бесконечные ограничения.

Чтобы соответствовать этим реалиям, многим из нас приходится работать всю жизнь. Одни из нас получают на работе эмоциональную поддержку; другие ждут-не дождутся пенсии, которая манит их, словно оазис в пустыне. Фрейд придерживался мнения, что работа является обязательной составляющей здоровья, но какая именно работа? Есть огромная разница между работой и призванием. Работа – это средство, с помощью которого мы зарабатываем деньги, чтобы решить свои материальные проблемы. Призвание (от латинского слова vocatus, зов) – это то, к чему нас постоянно влечет жизненная энергия. Призвание является неизбежной частью индивидуации, оно дает нам возможность увидеть результат своей деятельности и позволяет не обращать внимания на те призывы, которые могут повредить нашей душе.

В жизни не мы выбираем себе призвание, это оно выбирает нас. Наш выбор заключается только в том, как мы реагируем на этот выбор. Наше призвание может не иметь ничего общего с зарабатыванием денег. Человек может быть призван заботиться о других. Некоторые имеют призвание заниматься изобразительным искусством, и даже когда их искусство не получает признания, они продолжают им заниматься, несмотря на пренебрежение или даже резкое осуждение окружающих. В романе Казандзакиса «Последнее искушение Христа» автор категорически не соглашается с такой дилеммой. Иисус из Назарета хотел быть похожим на своего отца, плотника, который делал кресты для римских наместников. Он хотел жениться на Марии Магдалине, жить в пригороде, участвовать в скачках на верблюдах и иметь детей. Внутренний голос, vocatus, позвал его к другой жизни. Его последнее искушение, связанное с переживанием одиночества и покинутости своим отцом, заключается в том, чтобы отказаться от своего призвания и остаться обычным человеком. Когда он представляет себе такое будущее, он понимает, что, предавая свою индивидуацию, он предает самого себя. Говоря своему призванию «да», Иисус становится Христом. Поэтому Юнг отмечал, что истинное подражание Христу (imitatio Christi) состоит не в том, чтобы жить, как жил старый Назаретянин, а следовать своей индивидуации, своему призванию в той же мере, как Иисус проживал жизнь Христа. (Именно это обстоятельство имел в виду апостол Павел, когда говорил: «И уже не я живу, но живет во мне Христос».)

Наше профессиональное призвание редко реализуется в поступательном прямолинейном движении; чаще оно приводит к многочисленным зигзагам и разворотам на жизненном пути. Недавно из газеты я узнал, что около сорока процентов американцев ежегодно меняют свою карьеру; не профессию, а именно карьеру. Конечно, подобная мобильность людей и их переход с одного места работы на другое связаны, отчасти, с открытием новых экономических возможностей, но во многом они определяются и изменениями в жизни людей. Сегодня мы живем дольше; поэтому ничто не может помешать человеку попробовать себя на нескольких разных поприщах, когда каждая такая попытка активизирует новую грань его многогранного Я.

Разумеется, материальный фактор нельзя игнорировать, но существуют разные возможности. Можно провести в материальном рабстве всю жизнь, а можно сказать: «Таким образом я зарабатываю на жизнь и плачу долги кредиторам, а так удовлетворяю потребности своей души». Например, я был знаком с одним магистром философии, который ежедневно с трех до восьми утра разносил почту. Это была неинтеллектуальная работа, необходимая для уплаты счетов, зато остальную часть дня он был свободным человеком. Он нашел для себя необходимый баланс между работой и призванием и жил в соответствии с ним.

Кто-то из нас в состоянии соединить работу и призвание, хотя для этого приходится заплатить очень высокую цену. По иронии судьбы, иногда призвание требует принести в жертву даже желания Эго. Но человеку не дано выбирать себе призвание; он является призванным. И смысл жизни по большей части заключается в том, чтобы, услышав этот внутренний зов, ответить «да». Эго не ведет нас по жизни – оно знает очень мало. Именно таинство самости призывает нас стать целостной личностью, и то, каким образом мы решим израсходовать свою энергию, в существенной степени определит наше жизненное странствие.

Поняв и устранив проекции, воплощенные в деньгах и власти, мы должны задать себе ключевой вопрос: «В чем состоит мое призвание?» Этот вопрос следует задавать себе периодически и смиренно слушать, каков будет ответ. В процессе индивидуации мы можем быть призваны воплотить в себе множество разных видов энергии. Но едва нам удастся достичь какой-то стабильности, мы можем испытать внутреннее смятение и услышать призыв двинуться в другом направлении. Каким бы тяжелым ни казалось социальное бремя, какими бы крепкими ни были материальные узы, нам следует постоянно задавать себе вопрос: «В чем состоит мое призвание?» Тогда, выстраивая планы, выполняя обязательства и найдя в себе достаточно мужества, мы должны постараться ответить на этот вопрос. Жертва, которую приносит Эго, желающее удовлетворить свои потребности в комфорте и безопасности, очень болезненна, но нам будет вдвое больнее, если, оглянувшись на прожитую жизнь, мы начнем сожалеть, что не обратили внимания на внутренний зов. Призвание заключается в том, чтобы постараться стать целостной личностью, насколько хватит наших возможностей; весь вопрос лишь в том, как это сделать. Нас направляет не только доброта нашего сердца, но и искренность нашего мужества. Отказ от безопасности, за которую мы так боролись, может пугать, но все же не настолько, чтобы отказаться от возможности стать настоящей личностью, какой мы и должны быть по призванию. У души есть свои потребности, которые не может удовлетворить ни банковский чек, ни горделивая поза и высокомерный взгляд.

Проявления подчиненной функции

Сложность современного мира стала причиной появления множества специалистов, необходимых для удовлетворения потребностей людей. Поэтому после окончания школы мы начинаем группироваться в соответствии с выполняемыми функциями и способностями, а затем получаем еще более узкую специализацию. И чем больше мы затем растем профессионально, тем выше риск нанести ущерб развитию своей личности и очерстветь душой. Важность занятия свободным искусством поблекла под мощным напором коммерческого и профессионального обучения. Таким образом, мы оказались в плену ограничений, вызванных узкими рамками академического образования. Самое простое определение невроза, данное Юнгом, – «разлад с самим собой», то есть одностороннее развитие личности. Этому определению может отвечать каждый из нас, прежде всего, из-за реактивности взрослеющей личности, о чем уже говорилось ранее, а также из-за особенностей образовательного процесса в западном обществе. Чем выше уровень нашего профессионального обучения, тем более односторонней и ограниченной личностью мы становимся.

В 1921 г. Юнг опубликовал труд, в котором описал восемь типов личности, различающихся между собой по способу отношения к реальности. Введенные им понятия интроверсия и экстраверсия вошли в нашу разговорную речь. Четыре функции: мышление, чувствование, ощущение и интуиция присутствуют в каждом из нас, но в разных соотношениях. Доминантной считается та функция, которая наиболее рефлекторно задействуется для ориентации нас в окружающей реальности. По-видимому, такого рода типология имеет генетическую основу, хотя, безусловно, на нас сильно влияет и социальная среда. Интровертивная или экстравертивная установка указывает на то, что мы воспринимаем реальность преимущественно как нечто внутреннее или нечто внешнее. Соответственно человека, который относится к типу ощущающего экстраверта, будет, скорее всего, привлекать внешний мир, и он может стать, например, инженером или руководителем. Человек, который относится к типу мыслительного экстраверта, может стать ученым, но он будет страдать, занимаясь продажей подержанных автомобилей.

Как правило, доминантные психические функции проявляются у человека довольно рано, и все мы стараемся в максимальной степени следовать в русле этих доминантных функций. Более того, как уже упоминалось ранее, мы быстро попадаем в ту или иную категорию, в зависимости от того, в какой области и как мы добиваемся максимального успеха, а затем постепенно все больше сужаем свою специализацию. Чем выше наша профессиональная квалификация и чем большего успеха мы добиваемся, тем более ограниченными оказываются наше общее мировоззрение и наша личность. Общество поощряет и вознаграждает нас за это, и мы вступаем с ним в сделку, поскольку нам гораздо легче следовать своей доминантной ориентации, чем бороться с тем, что вызывает трудности или, возможно, не получает социального одобрения.

Из определения доминантной функции не следует, что она – самая лучшая, просто это понятие более разработано и его чаще используют. Подчиненная функция относится к такому способу восприятия реальности, который менее всего удобен человеку, а потому он обращается к ней в последнюю очередь. Поэтому человек, относящийся к мыслительному типу личности, вовсе не является бесчувственным, но он тщательно изучает, что «все это» значит, как «все это» понимать, как со «всем этим» поступать, – именно такие действия человека мыслительного типа являются наиболее рефлекторными.

Его чувственная жизнь оказывается более простой, менее абстрактной.

Во время кризиса среднего возраста менее развитые части психики требуют к себе большего внимания. По мнению Юнга, Фрейд относился к чувствующему типу личности. Он использовал свое блестящее мышление, чтобы сконструировать логическую аргументацию, оправдывающую и защищающую его страстные чувства. Когда коллеги не соглашались с ним и покидали его, он считал, что они изменяли идее. Вместо того чтобы бесстрастно излагать свои теоретические доводы и обсуждать их на семинарах и конференциях, он использовал их для защиты своего чувственного отношения к жизни. С другой стороны, Юнг был экстравертом и относился к мыслительно-интуитивному типу личности. Разум его мог постичь самые разнообразные темы: шизофрению, алхимию и летающие тарелки. Он обладал «лучистым мышлением», свойственным интуитивному типу личности, но при этом ему не хватало последовательного, формально-логического мышления, характерного для ощущающего типа личности. Развивая свою функцию ощущения, он готовил еду, ваял и рисовал, то есть делал все возможное, чтобы довести до осознания эту подчиненную функцию.

В среднем возрасте мы испытываем много переживаний: отчасти внешних, отчасти внутренних. Часть внутренних разочарований возникает из-за того, что мы совершили сделку с обществом и согласились не обращать внимания на гармоничное развитие целостной личности. Мы ограничились тем, что нам легче всего давалось; мы получали вознаграждение за свою продуктивность, а не за свою целостность. В своих мечтах мы проживали другую сторону жизни, ибо подчиненная функция – это черный ход в бессознательное. Если мы стремимся к личностному развитию, а также к развитию отношений с окружающими, нам следует очень серьезно отнестись к вопросу типологии.

Типология Юнга – это не очередной способ «разложить людей по полочкам». Есть два основных аспекта деятельности, где знание типологии может быть полезно. Во-первых, в подавляющем большинстве случаев главная причина межличностных конфликтов заключается в том, что поведение конфликтующих сторон соответствует разным психологическим типам личности. В пьесе Нейла Симона «Странная пара», которая давно не сходит с театральных сцен, есть одна шутка, многократно повторяющаяся в различных вариациях; эта шутка основана на противопоставлении друг другу двух людей разных психологических типов. Оскар и Феликс совершенно по-разному воспринимают реальность: один считает царящий в комнате беспорядок бардаком, а другой – такой организацией пространства, когда все находится под рукой. При этом каждый из них убежден, что прав именно он, а другой – безмозглый тупица. Принадлежность людей к разным психологическим типам заметно осложняет межличностные отношения, в особенности супружеские. Признание того, что партнер может относиться к другому психологическому типу, усиливает доброжелательность и может постепенно привести к снижению взаимного напряжения и улучшению взаимопонимания.

Знание своей доминантной, или главной, функции означает вместе с тем и знание своего подчиненного, или неадекватного, отношения к реальности. Это знание говорит о том, какой аспект личности нам следует развивать и что нужно сделать, чтобы лучше адаптироваться к внешнему миру и прийти к внутреннему психическому равновесию. Если говорить более конкретно – мы должны обладать способностью решать и те задачи, которые обычно избегали решать самостоятельно и которые кто-то, например супруга (или супруг), решал за нас.

Взаимодействуя с разными людьми, следует задать себе вопрос: «Что из того, что я жду от этого человека, мне надо бы сделать самому?» Этот вопрос обращен не только ко всей эмоциональной программе внутреннего ребенка, он также имеет прямое отношение к типологии. Признание взаимозависимости – это нечто большее, чем просто распределение обязанностей: кто должен стричь траву, кто распоряжаться чековой книжкой и т. п. Оно непосредственно связано с развитием самодостаточной личности, которая свободно и с почтением признает особенности Другого.

Во время перехода через Перевал полезно посмотреть, как достигнутые успехи становятся ограничителями, превращаются в тюрьму для целостной личности. Так, например, утренняя пробежка или занятия спортом могут быть не просто способом борьбы со стрессом. Это может быть способ восстановления контакта с чувственной сферой по окончании рабочей недели, проведенной за письменным столом. Для человека, занятого физическим трудом, умственная работа может активизировать подчиненную функцию. Когда человек только начинает участвовать в процессе, к которому плохо приспособлен, ему приходится сталкиваться с определенными трудностями, но с течением времени его психические реакции все более стабилизируются и начинают приобретать позитивную окраску. В нашей культурной среде никто не может рассчитывать на помощь коллег по работе или даже членов семьи в этом процессе становления психического равновесия. Поэтому человеку приходится урывать время для себя и там, и там. Когда хобби перестает быть простым времяпрепровождением и начинает согревать душу, то тогда, наверное, нам всерьез следует заняться поиском альтернатив для своей обычной деятельности. Вместе с тем осознание каких-то иных возможностей, которые не заходят так далеко, может препятствовать нашему желанию направлять энергию в те части психики, на которые раньше мы не обращали внимания, даже если такая энергетическая подпитка была бы, в принципе, весьма полезна.

В этом и состоит один из аспектов той договоренности, которую мы заключили сами с собой при переходе через Перевал: необходимо вернуть себе те части своей личности, которые остались невостребованными из-за нашей узкой профессиональной специализации, нашего невежества или каких-то запретов. В этом смысле изучение типологии дает нам гораздо больше, чем просто возможность найти для себя хобби. Для многих из нас это единственный путь вернуться к какому-то внутреннему балансу личности, ставшей слишком односторонней.

Вторжение Тени

Ранее мы говорили о той огромной энергии, которую затрачивает Эго в процессе социализации, то есть при создании Персоны. Персона представляет собой личину, необходимую человеку для общения с внешним миром и для защиты своей внутренней жизни. Но как доверие главной психической функции свидетельствует о пристрастности, так и Персона является лишь частью самости. Персона необходима при любых контактах с внешней реальностью, но оставшаяся часть психики, которая гораздо больше Персоны, остается нами не изученной и ждет своего признания.

Напомним читателю, что Тенью называют весь тот психический материал, который был вытеснен из человеческого сознания. Чем полнее мы наполняем тот или иной конкретный образ Я, чем больше развивается у нас односторонняя адаптация к реальности и чем сильнее мы стремимся к безопасности в среднем возрасте, тем неизбежнее и беспокойнее становятся вторжения Тени.

Большинство из нас смущаются, когда вспоминают некоторые эпизоды из своего прошлого. Возможно, у кого-то были внебрачные связи, кто-то употреблял наркотики, а кто-то проигнорировал просьбы о помощи со стороны близких людей. Кому из нас, проснувшемуся в холодном поту в четыре утра, не мерещились у изголовья кровати ухмыляющиеся черти? Все наши неловкие или неверные действия – это слепые блуждания в поисках полноты жизни и ее обновления, хотя последствия таких блужданий могут причинить вред и нам самим, и окружающим нас людям. Если мы сможем быть честными, то признаем свой эгоизм, свои зависимости, свои страхи, свою ревность и даже свою склонность к разрушению. Картина не очень привлекательная, зато более полная и более человечная по сравнению с нашей яркой персоной. Одно из самых мудрых изречений на эту тему принадлежит римскому поэту Теренцию, который сказал: «Ничто человеческое мне не чуждо». Но этот афоризм вызывает боль, если мы относим его к себе.

Тень следует сравнивать не со злом: более уместно сравнить ее с невостребованной жизнью. Сама по себе Тень имеет очень большой потенциал. Осознание Тени делает нас более человечными и более интересными. Человек, скрывающий свою Тень, очень вежлив и обходителен, но совершенно не интересен. Желание высвободить свои теневые импульсы, равно как и вытесненные творческие способности, признать их и позволить им выйти на поверхность – это необходимый шаг, ведущий к их интеграции. Весь материал, составляющий негативное содержание Тени: ярость, похоть, гнев и т. д. – при бессознательном отыгрывании может вызвать необратимые разрушительные последствия, но при сознательном одобрении и канализации приведет к открытию новых направлений развития и новых источников энергии.

В каждом конкретном случае Тень будет проявляться по-разному: в бессознательных поступках, в проекциях на окружающих, в депрессии и соматических заболеваниях.

Тень воплощает в себе ту сторону нашей жизни, которая наталкивалась на препятствия при попытке внешнего выражения. Она воплощает в себе нашу утраченную чувствительность, которую мы в себе отрицаем, и тогда она прорывается в нашей сентиментальности. Тень – это наши творческие способности, которые, столкнувшись с препятствием в своем развитии, постоянно вызывают у нас раздражение и приводят к нервным срывам. Тень – это жизненная сила, которая гораздо мощнее силы, поддерживающей нашу сознательную жизнь; создавать ей препятствия – значит снижать свою жизнеспособность.

Осознанная встреча с Тенью в среднем возрасте очень важна, поскольку Тень в любом случае будет действовать исподтишка. Мы должны изучить, какие черты или качества окружающих вызывают у нас отторжение или зависть, и признать наличие этих качеств у себя. Так мы сможем перестать завидовать другим и злиться на них за то, чего не сделали сами. Это придаст нам мужества признать, что мы использовали лишь небольшую часть своих потенциальных возможностей и что зачастую мы слишком свободно и самодовольно рассуждаем о достижениях своего Эго. Эта встреча с Тенью поможет нам найти скрытые внутренние источники энергии, творческие способности и возможности для личностного развития. В процессе диалога со своей Тенью мы устраним многочисленные проекции своей враждебности и зависти на окружающих. Жить своей жизнью довольно трудно, и мы сослужим добрую службу другим людям, если сконцентрируем усилия на собственной индивидуации, а не будем упираться и навязывать другим свое представление о том, как следует жить.

Если смысл жизни прямо связан с расширением сферы сознания и личностным развитием, то вторжение Тени в среднем возрасте становится необходимым и несет в себе возможность исцеления. Чем больше я о себе знаю, тем больше смогу себя реализовать, тем более многоцветной и многогранной станет моя личность и тем богаче будет мой жизненный опыт.