Лифт парка Хай-Лайн плавно поднимает меня вверх, я выхожу и вижу город с новой точки. Когда смотришь на него сверху, пусть даже и с небольшой высоты, захватывает дух — ты вырвался из толпы, вознесся над шумом машин и духотой. Высота меняет Манхэттен: это чувствуется, даже если ты оказался всего в 10 метрах от земли на Западной 14-й улице — в парке Хай-Лайн («Высотная линия»), разбитом над кварталом Митпэкинг-Дистрикт. Двери лифта открываются, и ты, покинув преисподнюю городской повседневности, оказываешься в иной реальности.

Идея создать парк Хай-Лайн возникла в 1999 году у двух местных жителей — Джошуа Дэвида и Роберта Хэммонда: они мечтали благоустроить заброшенную линию надземной железной дороги, проходившую через их квартал в западной части Манхэттена. К тому времени она заросла бурьяном, и окрестные домовладельцы требовали ее снести. Хотя мэр Джулиани к тому времени уже подписал распоряжение о сносе ржавых развалин линии, Дэвид и Хэммонд создали Ассоциацию друзей парка Хай-Лайн. К 2002 году городские власти изменили свою позицию: линию передали муниципалитету и пригласили архитекторов, чтобы превратить ее в оживленную часть городской среды.

Ведущим проектировщиком стала фирма James Corner Field Operations, специализирующаяся на ландшафтной архитектуре: она разработала план устройства парковой аллеи на полуторакилометровом участке старой железной дороги. Работа началась в апреле 2006 года и продолжалась до 9 июня 2009 года, когда для публики открыли первый отрезок, проходящий вдоль берега Гудзона от Гансворт-стрит до Западной 20-й улицы. Второй отрезок — от 20-й улицы через Челси до 30-й улицы — был закончен в июне 2011-го. Планируется также благоустроить третий, последний отрезок линии, который оканчивается возле Центра Джевица и 34-й улицы. С весны 2012 года в парке действует программа поддержки уличного искусства: там регулярно проходят выставки и представления.

Я здесь не один: в парке Хай-Лайн постоянно гуляют люди, он стал одним из самых популярных мест как среди приезжих, так и среди ньюйоркцев. Железная дорога проходит с юга на север, и в обоих направлениях по парку потоком движутся группы людей. Идут они медленнее, чем на улице внизу: здесь фланируют, а не бегут, и это напоминает, что город — не только скорость, работа и стресс, но и многое другое, о чем слишком часто забывают, на что не обращают внимания.

Город такой большой, что предстает перед разными пользователями в разных обличьях. Для экономиста это машина, делающая деньги, для географа — социально-топографическая экосистема, для проектировщика — проблема, которую надо решить рациональным способом, для архитектора — место, где людская плоть встречается с камнем, для иммигранта — надежда найти новый дом и «зацепиться», для банкира — узел в гигантской системе мировых коммерческих рынков, а для паркурщика — полоса препятствий, которую нужно преодолеть. Город слишком сложен, ему невозможно дать одно определение, и, пожалуй, одна из величайших ошибок — воспринимать его как одно качество, поддающееся измерению. Не надо искать единственного объяснения на все случаи жизни или какой-то уникальной функции: город следует рассматривать как систему взаимодействия разных, хотя и вполне определенных элементов.

Именно такие места, как Хай-Лайн, дают нам повод снова подумать о городе и о том, как он может нас радовать. На протяжении всей истории человечества критики пугали нас разрушительной силой города. С того момента, как на планете возник первый город, скептики обвиняют города в разобщении людей. Во время раскопок в Вавилоне археологи обнаружили глиняную табличку — вероятно, первый в истории выпад против урбанизма:

Горожанин, даже знатный, вечно ненасытен.

Его презирают и хулят свои же единоплеменники.

Как ему сравниться силой с тем, кто трудится в поле? 1

Издавна считается, что город губит людей и, что еще хуже, человеческие души. Литература пестрит рассказами о том, как его соблазны заставляли низко пасть самых добродетельных путешественников. Данте, описывая свой Ад, подразумевал Флоренцию эпохи Ренессанса. Философ-романтик Жан-Жак Руссо называл город не вместилищем свободы, а бездной, «в которой почти вся нация теряет свои добрые нравы, законы, свое мужество и свободу»2.

Позднее многие согласились с Генри Фордом: «Мы решим проблему города, покинув его. Пусть люди переезжают в деревню, живут в общинах, где человек знает своих соседей... единственное, что можно сделать, — это сойти с пути, который их [города] порождает»3. Форд, конечно, отлично торговал автомобилями, но его высказывания о городе, как и об истории, — просто вздор. То, что человек теряет, оказавшись в городе, расписывают на все лады, а вот о том, что он приобретает, говорят куда меньше.

Присев в парке на скамейку передохнуть, сразу видишь, сколько всего здесь соединяется и переплетается — прямо как цветы на ухоженных клумбах, которые в свою очередь составляют часть изящного узора дорожек. Здесь много что привлекает взгляд, но, пожалуй, самое интересное — это люди, пришедшие сюда. Город — это место, где встречаются незнакомцы, и в такие минуты, как сейчас, невольно приходит в голову мысль, что мегаполис — пожалуй, величайшее из наших достижений.

Оценить гений города нелегко. Так просто не заметить того, что находится прямо перед нами. Нас веками учили, что город — это плохо, что он высасывает из нас человечность, разрушает привычки и традиции, раскалывает семьи, а взамен предлагает лишь беспорядок, грязь и шум. Такое негативное отношение к городу влияет на политику, литературу и архитектуру, и последствия порой бывают катастрофическими.

Сегодня перед нами стоят новые проблемы, более сложные и насущные, чем когда-либо: изменение климата, беспрецедентная по масштабам миграция, истощение природных ресурсов и, как многие считают, упадок гражданских ценностей, объединяющих людей. Если мы не осознаем этих проблем, последствия будут весьма серьезными. Человечество балансирует на грани гибели, а город — это точка опоры, без которой нет будущего. В 2007 году ООН объявила: впервые в истории человечества жители городов составили 50% населения планеты — на тот момент их было 3 303 992 253, сельских жителей — 3 303 866 404. Каждый день первое число возрастает на 180 тысяч человек, и к 2050 году, по прогнозам, в городах будет проживать 75% населения Земли.

Мы — городская порода. Жители развитых стран уже свыклись с этой реальностью, но в других регионах — Африке, Азии, Латинской Америке — эти перемены происходят только сейчас и впервые. Сейчас полным ходом идет очередное Великое переселение народов: по прогнозам, за ближайшие пять лет население Ямусукро (Кот-д’Ивуар) увеличится на 43,8%, а китайского Цзиньцзя-на — на 25,9%. И напротив, население Лондона вырастет всего на 0,7%, а Токио (сейчас это крупнейший город мира) — на 1%. Прямо сейчас, когда я пишу эти строки, 150-200 миллионов китайцев едут из деревни в город — это в 20 раз больше людей, чем живет в Лондоне, и в 6 раз больше, чем в Токио. Современный город — уже не то, к чему мы привыкли, и его опять ждут перемены.

Эта книга — попытка защитить город от нападок ворчливых скептиков и ретроградов. Я считаю, что город полезен и, возможно, именно он поможет нам выжить. Как я покажу ниже, мы зачастую его неверно оцениваем, и это влияет на то, как мы его проектируем, развиваем и охраняем. Часто те его черты, что больше всего нас смущают, на деле оказываются проявлениями витальности. Распространенное представление о городе как месте, где нет общности, сложности и творчества, уничтожает лучшее, что есть в нашем доме.

Изучив самые свежие идеи и наблюдения, я хочу разработать новую аргументацию в поддержку города, переосмыслить его историю и дать ему новую надежду на будущее. Мы с вами побываем на разных континентах и увидим разные лики города, а также перенесемся в прошлое и поищем его постоянные свойства, чтобы лучше понять настоящее. Я покажу, что у города есть характер, который зачастую игнорируется, что это не рациональное, упорядоченное место, а сложное пространство, больше напоминающее природные системы вроде улья или муравейника.

Этот подход меняет и наше представление о функционировании города. Если город — сложная система, то он обладает определенными характеристиками, которые мы недооцениваем и которые влияют на наше представление о политической структуре сообщества. Это также позволяет нам по-новому оценить город — как построенную среду и пространство для творчества. Влияет ли то, как мы строим, на характер нашего поведения? В состоянии ли мы создавать места, рождающие у нас хорошие идеи? В частности, мы увидим, что формирование общности и вопрос доверия занимают центральное место в концепции счастливого города. И все же, даже когда стоишь в парке Хай-Лайн и смотришь на улицы, лучами расходящиеся во все стороны, необходимо помнить, что город — это вместилище крайностей, неравенства и несправедливости. Это место привлекает сверхбогачей, жаждущих потреблять все лучшее, что способен предложить мегаполис, и нищих, борющихся за само существование. В ближайшие десятилетия быстрее всего по всему миру будут разрастаться трущобы, где царит отчаяние, где нет электричества и воды, где человек зависит от превратностей неформальной экономики. Кроме того, город часто становится центральной темой в спорах о климатических изменениях. Города занимают чуть больше 2% земной поверхности, но потребляют не менее 80% вырабатываемой на планете энергии. Если мы не сможем позаботиться о безопасном развитии городов, они легко могут стать нам не ковчегом, а гробом.

Гуляющие в парке Хай-Лайн

И вот что самое важное: глядя на людей, прогуливающихся по Хай-Лайну, беседующих на скамейках или собирающихся у неглубоких бассейнов, — взрослые скидывают обувь, чтобы погрузить в воду ноги, а дети со смехом плещутся, пока не вымокнут насквозь, — я думаю о том, что город может влиять на нас, каждого в отдельности и всех вместе, и, возможно, даже делать лучше.

Пришло время снова подумать о городе — пока еще не поздно.