Ехали минут сорок. Около частной клиники Вадим помог Яне выбраться из машины и повёл во внутрь.

— Нам назначено, — бросил он охране и регистратору, решительно проходя мимо них. Яна успела прочитать надпись на двери кабинета «гинеколог». — Иосиф Соломонович, вот эта девушка.

Из-за стола поднялся немолодой полноватый мужчина в белом халате. Чёрные глаза под кустистыми бровями смотрели спокойно и уверенно.

— Проходите, проходите, — он доброжелательно улыбнулся. — Ну-с, юная леди, раздевайтесь и устраивайтесь на вот этом кресле. — Яна с ужасом посмотрела на странный агрегат, больше напоминающий пыточный станок. — Не надо бояться, все женщины через это проходят И стесняться меня не надо, я всё же врач. А вы, Вадим Николаевич, подождите в коридоре.

— Нет, — упрямо мотнул головой Вадим, — я буду здесь. Яничка, помочь?

Яна содрогнулась только от одной мысли, что он снова будет прикасаться к ней, да ещё и на глазах у этого человека. Покраснев до самых корней волос, она скинула трусики и легла так, как подсказывал врач. Сосновский- младший с интересом наблюдал за происходящим и с тревогой заметил, что лицо Иосифа Соломоновича помрачнело после некоторых манипуляций. Тяжело вздохнув, сняв перчатки и не говоря ни слова, тот вышел в коридор. Вернулся через пару минут уже не один. С ним пришла миловидная женщина лет тридцати.

— Кирочка, — обратился к ней гинеколог, — возьми сейчас девочку, отведи в процедурный и пройди с ней вот эти назначения, — он протянул листок бумаги, на котором быстрым почерком написал несколько слов.

— Что-то серьёзное? — обеспокоено вскинулся Вадим, едва Кира увела Яну.

— А что вы хотели? — врач посмотрел ему прямо в глаза. — Девочку несколько дней насиловали в достаточно грубой форме.

Вадим дёрнулся, словно его ударили со всей силы по лицу.

— Вы в этом уверены? — пробормотал он.

— Я хороший профессионал в своей области и умею отличить добровольное дефлорирование от насильного, — Иосиф Соломонович заметил реакцию на свои слова, но не подал вида. — И хорошо, что вы привезли её ко мне вовремя. Зашивать не придётся. Но курс лечения пройти необходимо. Кто её так? Хотя, не говорите, не моё дело. Меньше знаешь, дольше живёшь. Но мне необходимо заполнить карточку. Имя, фамилия, возраст знаете?

Вадим кивнул и неожиданно для себя проговорил:

— Сосновская Яна, шестнадцать лет.

— Сосновская? — брови врача взлетели высоко. — У вас есть сестра? Не знал.

— Не сестра, невеста, — уже твёрдо сказал Вадим. — Всё равно ей потом у вас наблюдаться, так пусть сразу под моей фамилией будет.

— Как скажете, как скажете… — пробормотал гинеколог, занося данные в карточку. — А теперь послушайте меня внимательно. Рановато вы начали с ней. Маленькая она ещё.

— Так получилось…

— Угу, получилось… Она школу-то окончила? Нет? Так я и предполагал. Послушайте совет старого, умудрённого жизнью человека, не ломайте девочке жизнь, дайте хоть десять классов закончить и получить аттестат. Но это всё попутно. С моей стороны, я запрещаю любые половые контакты с ней в течение месяца. Это не обсуждается, если хотите, чтобы ваша невеста была здорова, как женщина. Потом, если будет невтерпёжь, придёте, подберём контрацептив. Надеюсь, напоминать, что ей ещё рано становиться мамой, не придётся?

— Конечно, нет! — воскликнул Вадим. — Мы… Они… В общем, Яна принимала таблетки, чтобы не залететь…

— Вот и ладно, — хлопнул себя по коленям врач, поднимаясь. — Завтра в это же время милости просим на процедуры. И не пропускать лечение! — он воздел к потолку указательный палец.

По дороге домой Вадим прижимал к себе притихшую девушку, глади по волосам, целовал запястья, на которых уже сходили синяки.

— Янинка, маленькая моя, прости, если сможешь, — горячо шептал он. — Я, и правда, не думал, что так бывает. Но мы всё поправим, обязательно всё поправим. Ты выздоровеешь, всё будет хорошо.

— Ты отпустишь меня теперь? — с надеждой спросила Яна. — Я могу вернуться в детский дом?

— Нет, маленькая, ты туда никогда не вернёшься. Я сказал в больнице, что ты моя невеста и записал под своей фамилией.

— Зачем? Это же неправда!

— Правда, маленькая, правда. Я не смогу тебя никуда отпустить и никому не отдам. Окончишь школу, поженимся. Всё будет хорошо. Скоро отец прилетает из столицы, мы ему всё скажем.

— Ага, — ехидно усмехнулась Яна, — так он тебе и позволит взять детдомовку. Не смеши меня.

Машина зарулила во двор особняка Сосновских. Вадим снова помог Яне выйти из салона, подхватил на руки и занёс в дом.

— Разговор с отцом беру на себя. Он мне кое-что обещал. А если не согласится, то у меня есть кое-какой капитал, купим квартиру, будем жить отдельно. Только ты и я. А папа… Он потом смирится, особенно когда внуки пойдут.

— Что?! — Яна возмущённо дёрнулась.

— Не барахтайся, уроню, — засмеялся Вадим, поднимаясь по лестнице в их спальню. — Сейчас будешь спать, сил набираться.

Он помог девушке переодеться в ночную рубашку, уложил в постель и сам прилёг рядом на одеяло.

— Спи, маленькая, ничего не бойся. Соломоныч сказал, что нам целый месяц ничего нельзя. Так что я теперь просто буду рядом.

Яна прислушалась к себе и с радостью обнаружила, что боль, которая не давала ей жить и дышать в последние дни стихает после первой же процедуры. Глаза сами собой закрылись, и девушка провалилась в глубокий сон. Вадим смотрел на неё, и сердце его замирало от щемящей нежности. Он всё верно сказал врачу, не соврал. Яничка теперь его невеста. Две недели назад, когда он в первый раз увидел её, в голове билось только одно желание: поскорее уложить девочку в кровать и получить удовольствие. Но потом что-то произошло, и он понял, что она уже не сможет покинуть его сердце. Может это любовь? Скорее всего. Одна только мысль, что его Янинка будет принадлежать другому, приводила его в ярость. Он хотел обладать ею полновластно и безраздельно всю жизнь.

В дверь легонько поскреблись.

— Вадим Николаевич, — Ирина просунула голову в приоткрывшуюся щель. — Приехал ваш отец.

«Вот и хорошо, — подумал Вадим, — вот и поговорим». Он осторожно, чтобы не потревожить Яну, поднялся и вышел, плотно притворив за собой дверь, дабы шум не разбудил девушку. Некоторое время спустя они с отцом сидели в его кабинете.

— Даааа, — протянул Сосновский- старший, — не ожидал я от тебя такого, сынок. Совсем не ожидал.

— Ты дал слово, — голос Вадима был твёрд.

— Дал, не отрицаю и не отказываюсь от него. Но ты уверен в своём выборе? Не надоест ли она тебе, скажем, через полгода?

— Я-то уверен. А вот что тебя смущает? То, что она сирота без гроша за душой? Так и мы не графьями родились. Вспомни, ещё десять лет назад жили в однокомнатной квартире.

— Да меня не деньги её волнуют, своих хватает. Тем более что у неё их и нет. Мне надо, чтобы ты был счастлив, как просила твоя мама перед смертью. Я дал ей слово и сдержу его, будь твоя избранница хоть негритоской. Кстати, где сейчас девочка? Спряталась, потому что меня испугалась?

— Спит она. Я тут… — замялся Вадим. — В общем… Так получилось… Ну, не по согласию… С ней…

— Ты что, изнасиловал её?! — Николай Петрович выпучил глаза на сына. — Сдурел, парень? И она после такого согласна замуж за тебя?

— Я её уговорю, тем более что ей ещё школу заканчивать. За год привыкнет, успокоится.

Они поднялись на второй этаж и заглянули в спальню. Глава семьи замер в восхищении: на кровати сына, разметав по подушке густые светлые волосы, мирно спал ангел. Полюбовавшись на эту идиллию, старший Сосновский тихо прикрыл дверь.

— Понимаю, сынок, теперь понимаю, — он покрутил головой. — В твоём возрасте за такую убил бы любого соперника. Пошли, позвоню Ираиде Степановне, пусть подготовит документы на опеку. Нечего девочке в детском доме делать. С нами жить будет. Я всегда о такой дочке мечтал. Как, говоришь, её фамилия?

— Соболева. Яна Соболева. Отчества не знаю.

— Соболева, Соболева, Соболева, — задумчиво проговорил Николай Петрович. — Что-то знакомое. Да ладно, потом вспомню. Пойду звонить.

Имея достаточное количество денег, можно решить самый сложный вопрос за короткое время. Яна была неимоверно удивлена, когда вопрос о её переезде к Сосновским решился буквально за несколько дней. Она приехала из больницы, в которой проходила лечебные процедуры, когда на выходе из машины её перехватил Хват.

— Тебя босс видеть хочет, — сказал он своим обычным развязным тоном, оглядывая девушку липким похотливым взглядом.

Она только кивнула, обходя бандита по широкой дуге, стараясь держаться от него на расстоянии. Хоть он и не предпринимал никаких активных действий, но всё же… Быстро пройдя двор, поднялась на крыльцо и скрылась за дверью. Кабинет главы семьи находился на первом этаже. Яна осторожно постучала.

— Искали, Николай Петрович? — она приоткрыла дверь и просунула голову в открывшуюся щель.

— Заходи, заходи, дочка, — добродушно проговорил мужчина.

Яну передёрнуло от такого обращения. Никто, кроме погибших родителей не имел права так называть её. Но виду не подала, потому что Сосновского боялась почему-то до дрожи в коленках.

— Присаживайся, — он кивнул на удобное кресло у стола. — Поговорим, — подождал, пока девушка аккуратно устроилась на самом краешке сиденья и продолжил: — У меня хорошие новости.

— Нашли тех, кто убил маму с папой и Серёжу? — в надежде вскинулась Яна.

— Нет, этим обрадовать не могу. Но в твоей жизни теперь многое изменится. Вот, — он показал ей стопку каких-то документов. — По этим бумагам я теперь твой официальный опекун.

— Зачем? — Яна опустила голову, чтобы не было видно, что она совсем не рада такому повороту событий.

— Что, зачем?

— Зачем вы это сделали? Зачем я вам нужна? Какую игру вы затеяли? Не понимаю.

— Что ж ты такая подозрительная, — огорчился Сосновский, ожидавший совершенно другой реакции. — Никакой игры нет. Вот ответь мне, Янинка, в чьей постели ты спишь? Да не красней ты. Тайны в этом никакой. Вадим на тебя запал конкретно. Знаешь девочка, в нашем роду все мужики были однолюбами. Прадед мой с прабабкой прожили душа в душу многие годы, дед и отец тоже жён на руках носили, пылинки сдували. Вот и я до сих пор Наташу, жену свою покойную, забыть не могу. Всё бы отдал, чтобы жива была. Но не судьба… — он немного помолчал. — А Вадим… Любит он тебя, доченька, сильно любит. Я знаю, что это такое. Как молнией прошивает. Ты не смотри, что он и налево сходит, мы же кобели все, но обязательно вернётся. Как пёс верный будет у твоих ног.

Яна тоскливо молчала. Ну не верилось ей в такие африканские страсти, никак не верилось. Да, они с Вадимом спали под одним одеялом. Каждую ночь он перед сном ласкал её, целовал, не переступая последней черты, за которой разум уступает инстинктам. Но чувствовалось, что как только закончится лечение, не станет он себя сдерживать. Она поёжилась. Как бы отодвинуть этот момент?..

Дверь без стука открылась, и в кабинет стремительной походкой влетел Вадим. «Лёгок на помине,» — обречённо подумала Яна.

— Есть новости? — он подхватил Яну на руки и усадил к себе на колени, прижимая к груди и целуя в висок.

— Да, — Николай Петрович полюбовался на них. — Все документы уже у меня.

— У тебя там есть что-то ценное? — Вадим провёл губами по шее девушки.

— Фотографии, — коротко ответила она, безуспешно стараясь отклониться.

— Давай прямо сейчас поедем и заберём.

Первым, кого увидела Яна, войдя в детский дом, был Сашка, её верный и молчаливый рыцарь. Она попыталась остановиться и хотя бы поздороваться, но Вадим, державший её за талию, не дал, повёл дальше. Успела только заметить, что губы у Иванова сжались так сильно, что побелели, а глаза стали совершенно больными. У дверей своей комнаты она всё же замедлила шаг.

— Волнуешься? — Вадим развернул её к себе и заглянул в глаза.

— Да. Лучше бы мне приехать одной. Сплетни пойдут…

— А мы им ротики-то быстро закроем, — ухмыльнулся провожатый и, легонько чмокнув в кончик носа, открыл дверь спальни.

Едва они вошли, все разговоры немедленно стихли. Около десятка пар девичьих глаз уставились на них с разными выражениями. Здесь было и любопытство, и злорадство, и откровенная неприязнь, не присутствовало лишь равнодушие. Яна молча подошла к своему шкафчику, открыла и поняла, что в её вещах рылись. Трясущимися руками она стала перекладывать одежду, чтобы побыстрее добраться до заветного конверта, в котором хранила дорогую сердцу память.

— Не торопись, маленькая, — Вадим, видя её волнение, легонько приобнял девушку за плечи. — Одежду не бери, не надо, купим всё новое.

— Вот-вот, — влезла Ирка Веденина, нагло ухмыляясь. — Оставь. Будет что носить, когда твой хахаль вышвырнет тебя в чём мать родила. Ты же не думаешь, что он запал на тебя по гроб жизни? Ты, главное, хорошо трахаться научись, потом сможешь этим зарабатывать. А хочешь, я тебе клиентов подкидывать буду. Только уж чур мне процент.

Яна замерла, услышав такое откровенное издевательство. И поняла, что все присутствующие здесь прекрасно знают, где она была всё это время. Ведь именно Веденина выманила её к той злосчастной дыре на заднем дворе детского дома.

— Извинись. Немедленно, — Вадим смотрел на Ирку зверским взглядом. Голос его от ярости звенел металлом.

— А то что? — нагло растянула губы в ухмылке девица.

Вадим коротко, без замаха ударил её ладонью по щеке с такой силой, что она отлетела на несколько шагов и приземлилась в проходе между кроватями.

— Ну ты!..

Веденина не успела договорить. Вадим подошёл, легко, словно она ничего не весила, поднял за волосы и швырнул так, что она всем телом налетела на стену, по которой потом медленно сползла, свернувшись на полу калачиком. Он снова шагнул к ней, намереваясь ещё раз ударить, но тут уж не выдержала Яна:

— Не надо! Пожалуйста, не надо! Ты её убьёшь!

— Она оскорбила тебя, — совершенно спокойным голосом проговорил Сосновский. — И за это была наказана. Но если ты просишь…

— Прошу, очень прошу, — Яну трясло словно в лихорадке.

— Хорошо, — он снова обнял её и прижал к себе, повернувшись к испуганно молчавшим девчонкам:- Слушайте и запоминайте. Больше повторять не буду. Яна моя невеста. Понятно? Невеста! И тот, кто будет распускать грязные сплетни про мою любимую девушку, получит по полной. То, что вы сейчас видели — только цветочки. Держите язык за зубами, если не хотите увидеть ягодки, — он наклонился к Яне: — Пойдём, Янинка. Нам пора. Ты всё нашла?

Яна судорожно кивнула и вышла в коридор, прижимая к груди найденный конверт с семейными фотографиями. Их провожала гробовая тишине, не нарушаемая ни одним звуком. Они ещё зашли в кабинет к Ираиде Степановне, где Яна совершенно неискренне поблагодарила директрису за «заботу», выслушала столь же фальшивые пожелания счастья и благополучия, увидела неудачную попытку прослезиться. Уличная дверь детского дома, притягиваемая пружиной, хлопнула, отсекая прошлую жизнь.

«Вот и всё, — подумала Яна. — А что дальше? Терпеть приставания этого подонка, который может спокойно изнасиловать шестнадцатилетнюю девочку? Сейчас он утверждает, что она его невеста, а через два-три месяца надоевшую игрушку так же спокойно отдаст своим охранникам. Слава богу, что ещё почти недели три у него не будет возможности принудить её к чему-то бОльшему, чем поцелуи. А вот когда Иосиф Соломонович закончит лечение… И не отвертишься. Есть небольшая надежда, что его папаша не примет её как нового члена семьи, но зачем тогда было устраивать фарс с опекунством?» Яна совершенно запуталась. Она категорически не понимала действий Сосновского — старшего. Не может новый русский дать согласие на такой брак. Деньги женятся на деньгах. Это в перестроичной России уже крепко усвоили.

— Что загрустила, маленькая? — Вадим наклонился к ней, легко проведя губами по щеке. — Брось, всё налаживается. Больше ты их рожи не увидишь никогда. Давай сегодня завалим на дискотеку в «Галактику»? Оторвёмся, повеселимся, познакомишься с нашими. Они, кстати, уже давно меня о тебе пытают.

— Мне не в чем, — попыталась отвертеться Яна.

— Ерунда, сейчас заедем в магазин, подберём всё, что надо. Дядя Коля, крути баранку к самому лучшему, — окликнул он водителя.

Обычно мужчины стараются всё повернуть так, чтобы женщины сами выбирали себе наряды, а они в это время были от сих мест на наибольшем удалении. Но Вадим заставил Яну перемерить десятка два платьев, после чего оплатил наиболее понравившиеся и потащил в обувной отдел. Он сам надевал девушке туфельки или босоножки, нежно поглаживая её ноги и вызывая румянец смущения на её щеках. Затем настал черёд отдела нижнего белья, где Яна откровенно покраснела, когда выбирали комплекты.

— Давай я сама, — попыталась она уговорить неуёмного жениха.

— Не-а, — с весёлым нахальством ответил он. — Я уже представляю, как всё это будет на тебе выглядеть. И, знаешь, — он наклонился к самому ушку девушки, — жду не дождусь, когда тебе уже будет можно…

Всё очарование дня быстро померкло для неё, но Вадим не заметил, с предвкушением продолжая выбирать вещи.

Дискотеки, рестораны, вечеринки у кого-нибудь на дому, Вадим теперь всегда таскал её с собой. Вначале на Яну косились кто с интересом, а кто с раздражением и откровенной ненавистью. Некая Виолетта, в действительности оказавшаяся Валентиной и ранее имевшая виды на Вадима, попыталась даже устроить разборки с выдиранием волос в дамской комнате, пытаясь устранить соперницу. Яна, имевшая немалый опыт в драках, приобретённый в детском доме, смогла дать отпор, а подоспевшие «спасители» мужского пола оттащили зачинщицу драки на улицу. Больше её в компании не видели. Другие девчонки, ранее бросавшие недобрые взгляды на Яну, немедленно присмирели. Чуть позднее она узнала о причине такой перемены: Вадим, пару раз ударив виновницу склоки по лицу, разорвал на ней всю одежду и в таком виде отправил пешком домой, предварительно отобрав все деньги до последней копеечки.

— Зачем так? — Яна была неприятно удивлена.

— Она посмела обидеть тебя, — последовал совершенно спокойный ответ. — Ты- моя девушка. А я привык своё защищать любыми методами.

— А когда я перестану быть твоей, что тогда будет?

— Ничего. Ты моя навсегда, до конца жизни. Твоей или моей. И даже не мечтай, что сможешь сбежать от меня. Лучше не старайся.

— Но почему? — Яна почувствовала внутреннюю дрожь, осознавая сказанное. — Зачем я тебе? Та же Виолетта намного лучше меня, привлекательнее, старше, опытнее.

— Маленькая, — он наклонился и поцеловал девушку в уголок рта, — я люблю тебя.

Двое незнакомых подвыпивших парней, которые попытались приставать, отделались не так легко. Вадим одному из них сломал челюсть, другой был более упорен, за то и пострадал больше- ему переломали обе ноги.

С этого времени к уже привычным кошмарным снам о гибели родных, прибавились новые, о том, как Вадим расправляется с мнимыми или настоящими врагами, а потом тянет к ней окровавленные руки, чтобы обнять. С трудом вынырнув в очередной раз из липкого ужаса, Яна обнаружила, что лежит в постели одна. Во рту было сухо, сердце колотилось от страха. Решив сходить на кухню, чтобы налить себе стакан воды, она тихо вышла из комнаты, спустилась на первый этаж и услышала негромкие голоса, доносящиеся из кабинета главы семьи. Совершенно автоматически она подошла к приоткрытой двери и остановилась, прислушиваясь.

— …фотографии, — говорил Николай Петрович. — Я сразу узнал их. Да и фамилия показалась знакомой. Помнишь, лет пять назад у нас были проблемы с бизнесом? Нас активно теснили, буквально выживали, ещё немного, и мы бы разорились. Так вот, я тогда попросил кое-кого узнать, кто же это копает под нас. Этим некто оказался Сергей Соболев. Да-да, отец нашей Яночки. Он перехватывал контракты, сбивал цену, действовал на грани фола. И ничего не боялся. Мне донесли, что таким образом он сколотил некоторое состояние и в ближайшее время постарается смыться за границу, в Европу. Такого я допустить не мог. Мало того, что он у меня куски вырывал, так ещё и безнаказанно исчезнуть решил. В общем, рванули его со всей семьёй, только клочья летели по двору. Думал уж всё, со всеми покончил. Но оказалось, что нет. Выжила девочка, чудом просто выжила, повезло ей, болела она в тот день.

— Я не дам тебе её убить! — яростно запротестовал Вадим.

— Зачем убивать? Она не представляет никакой угрозы. Более того, основной капитал, как потом выяснилось, Соболев успел вывести в швейцарский банк. Мне достались сущие крохи. А Яна теперь богатая наследница. По моим скромным подсчётам, там её дожидаются не менее тридцати миллионов долларов. Вот так-то, сын. Береги малышку. Она золотая девочка.

— Да мне плевать на эти деньги, — Вадим был спокоен. — Мне она и без них была нужна.

— Знаю, знаю, — голос Сосновского был уставшим. — Я тебе это говорю, чтобы ты знал всё. Ты же мой наследник. Между нами не должно быть недомолвок и тайн. Ну иди, сынок, иди к своей девочке.

Яна тенью взлетела по лестнице и нырнула под одеяло, изображая из себя спящую красавицу. Вадим ничего не заметил, как обычно устроившись у неё за спиной, обняв и прижав к себе. И лишь когда он уснул, позволила себе расслабиться, уплыть в тяжёлый сон.

Следующий день принёс ещё один сюрприз: выйдя на крыльцо, направляясь к машине, чтобы ехать в больницу, во дворе особняка она с удивлением увидела Сашку Иванова, который с самым спокойным видом разговаривал с Жуком и Хватом. Последний уже привычно мазнул по ней липким взглядом.

— Я её знаю, — услышала она Сашкин голос. — Это девчонка из нашего детдома. Как она оказалась здесь?

— Что, нравится? — голос Хвата был ехидным. — Не катай губу. Это лялька сына босса.

— Лялька?

— Ну что непонятного? Девушка, любовница, но по последним слухам- невеста, — в голосе Хвата было раздражение.

— Охолони, Хват, — одёрнул бандита Жук. — Не злись, что тебе не досталась.

— Любовница?.. — Сашка был ошарашен. — Они что?..

— Ну да, спят в одной кроватке, — не унимался Хват. — А ты думал, что по-пионерски, за ручку и поцелуи в щёчку?

— Хват! — голос Жука был зловеще предупреждающим. — Не смей обсуждать хозяев! Иначе дело плохо кончится для тебя. А ты, малец, запомни, что Яна неприкосновенна. И Вадим за неё убить может любого.

Яна постаралась поскорее юркнуть в машину. Лицо её горело от стыда, а в груди тяжёлым комком слёз разрасталось чёрное отчаяние.

Через пару дней Сашка нашёл возможность поговорить с ней. Когда она сидела в шезлонге у бассейна, из-за куста, росшего совсем рядом, раздался знакомый мрачноватый голос:

— Сиди и не подавай вида, что слышишь. Ты здесь добровольно?

— Нет, — стараясь не шевелить губами, ответила девушка.

— Он тебя заставляет?

— Да.

— Обижает?

— Пока нет.

— Из-за врача? Он что-то сделал, что тебе приходится лечиться?

— Да.

— Изнасиловал? Хотя нет, не отвечай, и так всё ясно. Он всем говорит, что ты его невеста, это правда? Он собирается жениться на тебе?

— Да.

— Ты этого хочешь?

— Нет.

— Я помогу тебе сбежать. Согласна?

— Да. Когда?

— Дай мне немного времени. Надо всё подготовить. А пока продолжай жить, как раньше.

Послышались удаляющиеся шаги, и Яна осталась одна. Оставалось всего три дня до конца «лечебного» месяца, когда Вадим перед сном по обыкновению нежно поглаживая её грудь, играя с сосками, с сожалением в голосе сказал:

— Осталось совсем чуть-чуть, и нам уже будет можно не только просто ласкать друг друга. Но мы с отцом улетаем на неделю в Москву. Как не вовремя! Ты будешь скучать?

— Не знаю, — Яна старалась не показать радости, что она хоть несколько дней отдохнёт от него. — Наверное.

— Ты всё ещё боишься меня… Не надо, маленькая, не надо… — голос Вадима перешёл на хриплый шёпот, он всем своим телом тёрся о девушку, целуя и лаская её. — Всё будет не так, по-другому… Я люблю тебя…

Он был настолько нежен, что в какой-то момент Яна почувствовала, что её тело начинает откликаться на него. Раньше такого не было. Где-то далеко внутри начало разгораться непонятное пламя, тягучее томление охватило низ живота, с губ сорвался нечаянный стон. Она испугалась, что именно сейчас, когда она не долечилась, Вадим не сможет удержаться и снова ляжет на неё, силой раздвигая ей ноги. Осознание этого и то, что она почти готова ответить на зов плоти, отрезвило её не хуже ведра ледяной воды.

— Остановись! — она с силой оттолкнула парня. — Нельзя! Ты что, забыл?!

Утром Вадим сам завёз её в больницу и помчался в аэропорт. Теперь вместо Хвата её сопровождал водитель Дядя Коля и Сашка. Каким образом последнему удалось выторговать себе такое право, он не говорил.

— Сколько ещё осталось процедур? — поговорить с Ивановым удалось только в коридоре у кабинета Иосифа Соломоновича.

— Две. Завтра и послезавтра.

— Лады. Послезавтра будь готова. Уйдём через чёрный ход отсюда. Я знаю одно местечко, где можно будет лечь на дно на несколько дней. Туда уже переправлены твои шмотки из детского дома. Девки их делить собрались, отобрал.

— Как там Веденина? — неожиданно захотела узнать Яна.

— Уже выписали. Долечивается на месте. Твой благоверный сломал ей нос, три ребра и руку.

— Заслужила. Я бы ей вообще голову оторвала. Это она меня сдала Сосновскому. За десятку.

— Тварь! Но ей это ещё аукнется. Жизнь накажет.

В оговоренный день Яна, выйдя из процедурного кабинета, направилась к запасному выходу из клиники. В руках у ожидавшего её Сашки была сумка.

— Переодеться тебе принёс. А то в твоих босоножках на каблуках далеко не убежишь. Сейчас зайдём в подъезд, там всё сделаем. Я покараулю.

В подъезде ближайшего дома она и сменила лёгкий яркий сарафан на спортивные брючки, серую футболку, с удовольствием натянула кеды. Волосы замотала в пучок, спрятав их под бейсболку. Они неторопливым шагом направились к остановке автобуса. Сегодня удача была на их стороне. Общественный транспорт не заставил себя ждать. Пришёл именно тот маршрут, который им был нужен.

— Куда едем? — Яна была притиснута к поручням, народу набилось, как сельди в бочке.

— Сейчас на автовокзал, — пропыхтел Сашка, старательно сдерживая напор людской массы, ограждая девушку. — Потом к моей бабке в деревню.

— А не найдут?

— Не, о ней никто не знает. Да и не родная она мне. Так, жил я у неё, когда первый раз из детдома сбежал.

Деревня оказалась почти заброшенной. На просторах нашей дорогой родины таких деревушек становилось всё больше и больше. Отрезанные от цивилизации и властей, они смиренно доживали свой век, глядя на мир покосившимися домами, в которых окна были забиты досками, а всё более или менее приличное либо было вывезено хозяевами, уехавшими в город в поисках лучшей доли, либо растащено самими селянами, среди которых преобладали глубокие старики, которым не к кому было переезжать, или горькие, запойные пьяницы, опустившиеся на самое дно жизни. Добирались до возможного убежища долго и трудно. Пригородные автобусы в такую глушь не ходили, и беглецам пришлось ехать на перекладных, а на самом последнем отрезке пути идти пешком по раздолбанному большаку. Ночевали в перелеске, где темнота заставила их остановиться на привал. Кроме самых необходимых вещей, тащили и немалый запас продуктов. Избушка Сашкиной бабушки стояла на самой окраине, дальше начинался густой лес. Яна, не привыкшая к таким «забегам», еле передвигала ноги, Сашка, более закалённый, выглядел немногим лучше- он нёс огромный рюкзак с припасами.

— Далеко ещё? — голос девушки был усталым, словно припорошенным пылью.

— Вон там, на краю деревни, — Сашка старался не показать, что и у него силы на исходе. — Потерпи чуток, скоро отдохнём. Зато не найдут.

Бабушка Вера, сухонькая, маленькая старушка, встретила молодёжь у крыльца.

— Сашенька, приехал! — всплеснула она руками. — И девочку свою привёз! Проходите, проходите, — засуетилась она, отворяя дверь в дом, — у меня как раз картошка сварена, в тепло укутана, покушаем.

После еды Яна нашла в себе силы немного сполоснуться у бочки с тепловатой водой, предназначенной для полива небольшого огородика. Потом доковыляла до кровати, выделенной гостям, и свалилась в глубокий сон до утра.

* * *

Первым пострадал Дядя Коля, который в тот день был за рулём машины, отвозившей Яну на последнюю процедуру. Вадим избил его до полубезсознательного состояния. Следующим был Хват, попавший под горячую руку с высказыванием о том, что на девке свет клином не сошёлся, можно и другую найти, не хуже. Жук отделался несколькими синякам, попытавшись оттащить хозяйского сынка от болтуна.

— Найти, — коротко бросил Вадим вызванному Сергею Дроздову, главе службы охраны. — Живой и невредимой. А щенка пустите в расход. И не дай бог на девочке хоть один синяк будет, хоть одна царапина. Урою.

Дроздов кивнул головой и молча вышел из дома, направляясь к боевикам, ждавшим распоряжений. Он не сомневался, что дня через два-три Яна отыщется. С его-то умением и опытом бывшего кагэбэшника найти беглянку не составит большого труда.

* * *

Полторы недели на новом месте прошли в покое и тишине. Молодёжь копалась на огороде, помогая бабушке Вере пропалывать и поливать грядки. После обеда Яна и Сашка уходили в лес. Для ягод время ещё не наступило, а вот грибы уже полезли, и прихваченные с собой корзинки не пустовали.

— Саш, а ты как у Сосновских оказался? — они неторопливо шли по лесу, выискивая в траве шляпки грибов.

— Деньги зарабатывал, — Сашка говорил нехотя, словно ему было неприятно вспоминать.

— У бандитов?!

— А где ещё нынче можно заработать? На заводе? Так там уже полгода зарплату задерживают. Чем люди живут, не понятно.

— А у бандитов, значит, без задержек?!

— А у них всё вовремя. Яна, ты как маленькая. Всё время живёшь в своём, каком-то выдуманном мире. Ты как снежная королева-холодная и отстранённая. Извини, но даже то, что с тобой сделал этот подонок, не смогло расшевелить тебя.

— Ты прав, — Яна присела на пенёк и закрыла лицо руками. — Совершенно прав. Мне кажется, что я умерла тогда, четыре года назад, вместе со всеми, с мамой, папой, Серёжкой… Зато теперь я знаю, кто их убил.

— И кто же?

— Сосновский- старший. Мой папа, как оказалось, занимался схожим бизнесом и был его конкурентом. Сильно мешал. Вот и рванули его со всей семьёй. Думали, всех прихлопнули. А тут выяснилось, что я выжила, — Яна не стала говорить парню, что является обладательницей запредельной суммы, лежащей в швейцарском банке. — Зато теперь я могу ему отомстить.

— Каким же образом.

— Не знаю… Пока не знаю. Но придумаю. А вот для этого мне надо быть рядом с этой семейкой.

— Ты к ним вернёшься?! — Сашка присел перед ней на корточки и отвёл ей руки от лица. — Что, наш побег был напрасным?!

— Саш, я не жалею, что удрала от них. Моё лечение кончилось. И Вадим опять бы начал делать со мной то… Ну, ты сам понял. Это с одной стороны. А с другой… Мне надо быть в курсе всех их дел, чтобы суметь навредить так, чтобы растоптать и уничтожить. Чтобы ничего даже и не напоминало, что такие жили на свете. Я гоняю, гоняю мысли в голове, но ничего не придумывается.

Она встала с пенька и пошла в глубь леса. Сашка двинулся следом. Некоторое время они шли молча, думая каждый о своём.

— Дальше не пойдём, — Сашка остановил Яну, придержав за руку.

— Почему? — она немедленно выдернула свою руку из лёгкого захвата. До сих пор не могла выносить любые прикосновения противоположного пола.

— Там, говорят, место нехорошее.

— Это как?

— Что-то типа ведьминного круга.

Они стояли у края круглой полянки, посередине которой торчал замшелый валун. Полянка, как полянка, ничего примечательного, так же цветы на ней растут, такая же трава зелёная. Яна пожала плечами, напридумывают эти деревенские всяких баек, да пугают доверчивых городских. Она спокойно прошлась по мягкой травке, подошла к камню, погладила его тёплый бок.

— Вот видишь, ничего страшного нет. Разыграли тебя. А ты и поверил.

Сашка подошёл и встал рядом, почти касаясь её плечом.

— Отойди от девочки, — раздался спокойный холодный голос.

Яна дёрнулась, словно ужаленная и оглянулась. Около дерева на краю поляны стоял Вадим, в руке которого был пистолет. За его спиной маячили трое бандитов из охраны. Девушка ойкнула и метнулась под защиту камня. Раздался выстрел и она, оглянувшись, увидела, как Сашка заваливается на валун, зажимая рану на груди. Капли крови попали на камень, упавшее на него тело парнишки истлело за считанные мгновения, превратившись в выбеленный скелет. В тот же момент за камнем образовалось неяркое голубое свечение, хорошо видимое в темнеющем лесу.

— Яна, — повелительно приказал Вадим, — подойди. Сама.

От ярости и волнения он не видел, что случилось с тем, в кого он стрелял. Яна отрицательно покачала головой. Сосновский хотел шагнуть к ней, но Дроздов удержал его, чувствуя, что происходит что-то невероятное. Отпускать хозяйского сына после того, что увидели все, кроме него, не хотелось совсем.

— Ярый, — кликнул он новенького рекрута, заменившего временно нетрудоспособного Дядю Колю, — приведи девочку. Только нежно и аккуратно.

Бандит с энтузиазмом ринулся исполнять приказ. Пробегая мимо куста, из которого торчали сухие ветки, он сильно оцарапал руку, но только лизнул рану, решив забинтовать потом. Яна расширившимися от ужаса глазами смотрела на происходящее. Время для неё словно замедлилось, почти остановило свой бег. Она видела, что Вадим что-то сказал, как собирался подойти к ней, как его удержали от этого. Спокойно смотрела, как какой-то совсем молодой парень выскочил из-за спин Вадима и Дроздова, как ветка куста шоркнула по его руке, как из раны на тыльной стороне кисти показались капли крови. Ей показалось, что она совершенно неторопливо сделала шаг в сторону, попадая в голубое свечение, окутавшее её со всех сторон. Ещё успела увидеть, как добежавший до неё бандит протянул руку, чтобы ухватить. Потом мир померк.

— Яна! — Вадим кричал во весь голос, удерживаемый двумя охранниками.

Он, да и не только он, видел, как Ярый почти коснулся девушки раненой рукой. В тот же самый миг голубое свечение метнулось к бандиту, поглотило его и погасло, забрав с собой Яну и оставив на траве второй скелет, ещё недавно бывший живым человеком.

Обратно в город Вадима привезли связанным. Иначе он не соглашался ехать и порывался продолжать поиски исчезнувшей невесты. Николай Петрович Сосновский под давлением рассказов сына и нескольких свидетелей был вынужден поверить в случившееся. Сына он немедленно отправил отдыхать на тропический остров, где доступные и ласковые местные девушки должны были помочь парню забыть и Яну и произошедшее с ней.