Несомненно, выполнение этого задания стало для Джека звездным часом. Он сопровождал Загадочную Блондинку через всю тюрьму в комнату для свиданий с заключенными, там она брала у Криса интервью, и пока журналистка настраивала магнитофон, а потом сидела и слушала воспоминания Сьюэлла, у надзирателя была возможность любоваться ею. Да, это были лучшие минуты его рабочей недели.

Разумеется, он обращался с журналисткой крайне уважительно, в сущности, стал ее опекать, совсем как Криса. Делал громкие замечания любому заключенному, который свистел Блондинке вслед или отпускал сальные шуточки, когда она, элегантно цокая каблучками, следовала за надзирателем по коридорам тюрьмы. Как же она хороша, думал Джек. И разве можно осуждать изголодавшегося по женскому обществу мужчину за невинный свист?

Нужно отдать девушке должное, она не допускала тех ошибок, которые делают большинство женщин при посещении тюрьмы. Ее одежда была женственной, однако не слишком откровенной. Журналистка не пользовалась и духами — еще одно табу в тюрьме, — возможно, знала о том, что обоняние мужчины неразрывно связано с его пенисом. Она была образцовой посетительницей во всех отношениях.

Однажды, когда они шли через тюрьму на еженедельное интервью, Джек чуть замедлил шаг.

— Мэм, — сказал он, — а что вы собираетесь делать с этим интервью, когда закончите со Сьюэллом?

Он обычно называл Криса по фамилии, когда говорил о нем с посторонними, — нельзя быть на короткой ноге с заключенными.

— Еще не решила, — ответила она просто, с милой улыбкой. — Там видно будет.

— Полагаю, вы не имеете права сообщать о том, что беседовали с Крисом, так ведь? — спросил Джек.

— Да, я здесь именно на таком условии, — отозвалась Загадочная Блондинка. — Я не вправе цитировать Сьюэлла слово в слово, хотя могу использовать его рассказ — в том случае, если не раскрою источник информации. Как и у шеф-поваров, у журналистов свои секреты.

Джек шутку не понял, но все же продолжил расспросы.

— Это для газеты, да, мэм? — осведомился он, проведя ее сквозь ворота, которые потом закрыл за собой.

— Вряд ли, — произнесла Блондинка, задумчиво покачав головой.

Со стороны ответы девушки могли бы показаться односложными и неохотными, однако это было не так. По крайней мере для Джека, считавшего, что ее голос прекраснее любой музыки, которую ему доводилось слышать, даже лучше пения известнейшей звезды оперной сцены Шарлотты Черч. А все говорят, что она поет, как ангел.

— Простите, мэм, а тогда зачем?

— Я думаю, — заговорщически сообщила журналистка надзирателю, — что напишу книгу.

— Ясно.

Они добрались до комнаты свиданий, Джек открыл дверь, и Загадочная Блондинка, войдя внутрь, вытащила из-под стола стул.

— Сейчас приведу Сьюэлла. — Джек оставил девушку одну и зашагал к камерам.

По дороге надзиратель размышлял о том, что Загадочная Блондинка, по-видимому, поведала ему свой секрет. На самом деле Джеку было совершенно безразлично, что она собирается делать с интервью. Да пусть хоть стены комнаты им обклеит! Но тон девушки предполагал, что она считает Джека достаточно близким, чтобы рассказать ему нечто важное, и это, по его мнению, означало перемену в их отношениях.

Последние несколько недель он сопровождал ее по тюрьме, сидел рядом, пока она разговаривала со Сьюэллом, и было ясно, что между заключенным и журналисткой образовалась некая связь. А теперь у Джека возникло ощущение, что границы круга разомкнулись, чтобы принять его. Это вполне отвечало планам Джека, планам по поводу коллекции сувениров, напоминающих о знаменитых заключенных.

Он начал собирать свою коллекцию пару лет назад, когда подобрал с пола тюрьмы использованную карточку для таксофона, подписанную Уинстоном Силкоттом . Проходивший мимо другой надзиратель заметил, что некоторые придурки, их коллеги из других тюрем, собирают подобную дребедень.

— Что, использованные таксофонные карточки? — спросил тогда Джек, вертя в руках карточку Силкотта.

— Ага, и не только, — ответил другой надзиратель, — вообще все, имеющее отношение к «знаменитым заключенным». Я знаю одного мужика, с юга, он сейчас на пенсии, так он тебе, может, даже заплатит за эту карточку.

Джек взял номер телефона коллекционера. Его звали Джо Брукс, и вскоре между ними завязалась оживленная переписка по электронной почте, они даже стали приятелями. Как выяснилось, у Джо собралась внушительная коллекция. В ней была роба, подписанная Питером Саттклиффом, «Йоркширским Потрошителем», несколько рисунков Реджи Крея, одного из братьев-близнецов, известных бандитов и рэкетиров. А кроме того, вышивка, сделанная Чарльзом Бронсоном , и самодельное знамя, которым во время своей акции протеста на крыше размахивал Майкл Хики , один из «Бриджуотерской четверки».

Впечатляющее собрание, подумал Джек. Таксофонная карточка, когда-то принадлежавшая Силкотту, не шла с ним ни в какое сравнение.

Джо называл себя эзотерическим коллекционером. Его не интересовали причуды рынка, и он собирал только предметы, имеющие отношение к старым делам. Его гордостью было знамя Хики. Джо мечтал найти что-нибудь, связанное с Джоном Маквикаром, знаменитым в шестидесятых годах грабителем, который впоследствии стал журналистом, однако он вполне довольствовался тем, что было в его коллекции. Как правило, он ни с кем не менялся.

Тем не менее Джо познакомил Джека с другими любителями сувениров от заключенных, надзирателями, которые были бы рады, если бы им в руки попалось хоть что-то имеющее отношение к Кристоферу Сьюэллу. Джек рассчитывал на выгодный обмен. Может, намекнул он коллекционерам, у кого-нибудь есть вещи Дэвида Коупленда, взорвавшего начиненную гвоздями бомбу в Сохо . Произошло это позже интересующего Джо периода времени; все же предметы, имеющие отношение к этому заключенному, высоко ценились в определенных кругах. Или ему удастся заполучить вещицу Роберта Модзли , британского Ганнибала-Каннибала, который, как гласила легенда, до сих пор жил в недрах Уэйкфилдской тюрьмы. Как бы там ни было, Джек полагал, что, когда ему удастся собрать достаточное количество вещей, связанных с Кристофером Сьюэллом, он не только обретет репутацию знатока в этой области, но и сможет обменивать их на сувениры от других знаменитых зэков. При этой мысли ему хотелось радостно потереть руки. А теперь, когда с ним поделилась секретом журналистка, возможности стали поистине безграничными.

Джек решил проверить это и на следующую встречу захватил с собой журнал «Дерзость», который его дочь выудила из глубин платяного шкафа. В списке сотрудников, работавших над номером, он увидел имена журналистки и заключенного, художественного редактора и менеджера по рекламе.

Надзиратель улучил минуту, когда они, как обычно, сидели в комнате только втроем, вытащил журнал и попросил их расписаться возле своих имен. Журналистка слегка замялась и спросила:

— Это для вашей личной коллекции, Джек, не так ли? Больше никто не увидит?

Пришлось ее заверить, что так оно и есть, и только после этого Блондинка поставила подпись и передала журнал Крису, который нацарапал свое имя, даже не задумываясь. Надзиратель забрал журнал, застенчиво поблагодарил и сразу же спрятал его в пластиковую папку — для надежности. Он мысленно поаплодировал себе — так ловко все получилось.

К этому сувениру Джек добавил несколько заявок заключенного на посещение его родственниками или знакомыми, подписанных Крисом. В коллекцию также отправились телефонные карточки Сьюэлла, старая тюремная рубашка, на которой он попросил Криса расписаться, и несколько деревянных поделок из мастерской.

А больше всего Джек мечтал заполучить фото. Его коллекция росла, и надзиратель чувствовал, что фотография не только сама по себе станет ценным экспонатом, но будет свидетельствовать о том времени, которое он провел с Крисом и журналисткой. Хорошо бы сняться на память, вместе, втроем. Так как Крис и, что важнее, журналистка до сих пор охотно шли ему навстречу, наверняка они не будут возражать против еще одного маленького одолжения.

Но когда Джек обратился к ним с просьбой, Крис сказал «нет» еще до того, как Блондинка успела произнести хоть одно слово. Впрочем, это нельзя было назвать категорическим отказом. Сьюэлл просто произнес:

— Знаете что, Джек, не сейчас, ладно? Еще не время.

Журналистка удивленно посмотрела на заключенного, а Джек сердито сунул фотоаппарат в карман.