Первый шквал бурных ласк длился недолго, но за ним вскоре нахлынул второй. Он увлек их в пучину страсти и вознес на гребне восторга к небесам. Когда же они наконец нехотя вернулись к действительности, Мелисанда томно потянулась и дотронулась кончиком пальца до губ Алекса, распухших от поцелуев.

Он удержал ее палец зубами.

— Проголодался? — спросила она.

— Да, но этого голода пища утолить не может, — не спуская с нее жадных глаз, ответил он.

— Как? Тебе все еще мало? — изумилась она.

— А тебе нет? — Он приподнялся и окинул ее голодным, гипнотизирующим взглядом с головы до ног.

— Ну, можно сказать, что я заморила червячка, — улыбнулась Мелисанда, все еще не понимая, шутит он или нет.

Алекс, любуясь ее волосами, разметавшимися по подушкам, подцепил пальцем один локон и задумчиво сказал:

— Тебе лучше все время носить волосы распущенными.

— Легко так говорить, когда самому не нужно поправлять прическу после каждого дуновения ветра!

— А зачем ее поправлять? — Он намотал локон на палец и, наклонившись, нежно поцеловал ее в лоб. — Все это прекрасно, но я должен идти, — вдруг сказал он и спустил ноги с кровати. — Завтра утром у меня совещание, мне еще нужно успеть к нему подготовиться. Придется поработать ночью.

— Извини, что я тебя задержала! — обеспокоенно воскликнула Мелисанда. — Тем более что ты весь день мне помогал…

— Ну, допустим, для этого у меня имелись некоторые причины… Я вполне доволен вознаграждением. — Он скользнул взглядом по измятым простыням и ее полуобнаженной фигуре.

Мелисанда покраснела, уловив в его голосе не только удовлетворение, но и нечто большее, труднообъяснимое, но интригующее и многообещающее. Она тоже поднялась, стыдливо прикрываясь простыней. Без Алекса кровать казалась ей слишком большой и удручающе пустой.

— А ты, как я вижу, совсем забыла, что супруги Себастиан пригласили нас завтра на морскую прогулку, — сказал Алекс, беря со спинки стула сорочку. Или ты передумала?

— Нет, но… — Мелисанда потупилась, закусив губу.

— Так в чем дело?

— Но ведь мы не сможем заниматься любовью на яхте, это неприлично. Марии и Стивену это вряд ли понравится… — наконец выпалила она.

Алекс расхохотался:

— Да, пожалуй, даже Марию это повергло бы в шок!

— А ты не сможешь заехать ко мне после совещания?

— Нет, — покачал он головой. — После совещания я поеду прямо в бухту. Извини, но ничего не выйдет. Не огорчайся!

По выражению лица Мелисанды нетрудно было угадать, как сильно она огорчена таким поворотом. Однако ей совершенно не хотелось производить на Алекса впечатление прилипчивой и ненасытной самки. Поэтому она попыталась слегка сгладить свою оплошность и бодро воскликнула:

— Ничего страшного, в нашем распоряжении будет еще завтрашний вечер. В конце концов, этим можно будет заняться и послезавтра. У нас еще много, много дней впереди…

— Лучше не загадывать, а наслаждаться теми редкими минутами счастья, которые нам дарит жизнь, — с загадочной улыбкой произнес Алекс, не слишком обрадовавшись ее намеку на Шекспира: «Завтра, завтра, завтра…».

«И конечно, он прав!» — подумала Мелисанда. Разумнее ловить счастливые моменты и радоваться им! Ведь он не давал ей никаких гарантий на будущее, а она пока была не вправе требовать их от него.

Но от этих разумных доводов ей не стало легче: когда за Алексом захлопнулась входная дверь, Мелисанда окинула грустным взглядом опустевшую спальню и тяжело вздохнула.

Аромат ее духов еще ощущался в салоне «мерседеса», когда Алекс уселся за руль. Запах был настолько тонок, что он, вероятно, не обратил бы на него внимания, если бы не поглядывал то и дело на пустое сиденье рядом с собой. Эх, если бы не этот совет директоров!

Он прогнал прочь расслабляющие мысли. Устраивать совещание руководителей филиалов компании в Европе и Штатах в период карнавала было незыблемой традицией. Это давало людям возможность совместить решение важных вопросов с развлечениями.

Алексу действительно требовалось серьезно подготовиться к совещанию. На его письменных столах дома и в офисе скопились кипы неразобранных писем и деловых бумаг, их обязательно нужно было просмотреть до утра. В последнее время он совершенно запустил дела, увлекшись Мелисандой.

Вот если бы они поженились…

Эта мысль заставила Алекса вздрогнуть, и он едва не задел крылом машину, припаркованную на обочине. Ехать дальше в таком взвинченном состоянии было опасно, и Алекс притормозил у тротуара. Женитьба — слишком серьезный вопрос, чтобы обдумывать его за рулем.

Что за блажь лезет ему в голову? Одно дело — беззаботно наслаждаться общением с умной и красивой женщиной, такой, к примеру, как Мелисанда, и совершенно другое — влюбиться в нее и жениться на ней!

Он уставился сквозь лобовое стекло на автомобильный поток, проносящийся по шоссе с безумной скоростью. Куда все так торопятся? Да куда же еще, как не домой, к семье, торопиться им в это позднее время!

А куда спешит он? В свою пустую берлогу холостяка, где его ждет холодная кровать.

Как ни странно, прозвучавший в его мозгу ответ не порадовал его, хотя раньше он был вполне удовлетворен одинокой жизнью. «Вот именно, — подумал Алекс, — все хорошо, и незачем попусту трепать себе нервы». Он завел мотор и тронул машину с места.

Но откуда взялось у него странное желание развернуться и поехать опять к Мелисанде? Алекс подавил этот импульс и все-таки добрался до своей квартиры. Но она показалась ему настолько отчужденной и мрачной, что он включил освещение во всех комнатах.

Он нахмурил брови, напомнив себе, что ему нужно работать, а времени в запасе у него мало. Для начала он достал из бара первую попавшуюся бутылку вина, наполнил бокал и залпом его осушил. Прихватив бутылку и бокал, он прошел в свой домашний кабинет.

На письменном столе аккуратными стопками лежали подготовленные секретарем бумаги. Помощница заточила для него карандаши именно так, как ему нравилось, а рядом со стопкой чистых листов положила его любимую перьевую ручку.

Алекс поставил бутылку с вином и бокал на полированную столешницу, ничуть не волнуясь о том, что могут остаться следы от них, и тщательно задернул шторы на окнах, не желая видеть свое отражение в стеклах.

Спустя час он обнаружил, что просмотрел только четвертую часть документов. И если бы его спросили, о чем в них шла речь, он затруднился бы ответить. Смысл прочитанного не укладывался у него в голове, сколько бы он ни пробегал глазами текст.

Алекс плеснул вина в бокал и раздраженно вздохнул, полный решимости читать вдумчиво и делая заметки: это всегда помогало ему сосредоточиться. Взяв блокнот, он стал старательно записывать в него свои замечания, но вскоре понял, что рука чертит на листе наброски ювелирных изделий. Он с удивлением уставился на свои рисунки, невольно прикидывая, стоит ли их сохранить для будущей работы.

Внезапно он чертыхнулся и, подавшись вперед, стал пристально всматриваться в то, что у него получилось. В конце концов он вырвал листок из блокнота и со злостью швырнул его в угол.

— Ну и видок у вас сегодня, Роубсон! Похоже, вам так и не удалось вздремнуть ночью, — с кривой ухмылкой воскликнул Антонио Родригес, член совета директоров, едва Алекс вошел в зал для совещаний. — Надеюсь, дело того стоило!

— Иначе и быть не может, — хмыкнул другой член совета. — Видел бы ты его женщин! А если он был с той самой, с которой появился на карнавале, то нам следует радоваться, что он вообще жив.

Алекс пропустил мимо ушей эти язвительные замечания коллег и, сев за стол, стал читать какой-то документ.

— Кофе, мистер Роубсон! — Секретарша поставила на стол дымящуюся чашку.

Алекс молча кивнул ей в знак благодарности.

— Я взяла из большого сейфа то, что вы просили, и положила в ваш письменный стол. Я его заперла. Вот ключ! — Она положила ключ рядом с чашкой. — Вам еще что-нибудь нужно?

Алекс покосился на ключ и почувствовал, что у него неприятно засосало под ложечкой, но вовсе не потому, что он еще не завтракал.

— Я могу идти? — Ледяной тон сеньоры Санчес свидетельствовал, что она не очень довольна шефом.

— Да, конечно! — спохватился он. — Благодарю вас, вы свободны.

Секретарша повернулась и, выпрямив спину, гордо ушла, слишком громко захлопнув за собой дверь.

Алекс поспешно спрятал ключ во внутренний карман пиджака: не хватало только думать о том злополучном футляре во время совета! Для этого у него еще будет время. Он постучал ложечкой по своей чашке:

— Совещание директоров объявляется открытым!

Его резкий голос вызвал у некоторых коллег легкое недоумение, но Алексу было на это наплевать, как и на то, что думает о нем сеньора Санчес.

— Надеюсь, все успели прочитать протокол нашего предыдущего заседания, — строгим голосом председателя начал он. — Если ни у кого нет замечаний, предлагаю начать обсуждение первого пункта повестки дня.

В комнате, заполнившейся тихим шуршанием бумаг, установилась деловая атмосфера, и совет директоров во главе с Алексом Роубсоном приступил к работе.

Мелисанда проснулась рано, как и всегда, хотя накануне легла очень поздно. В это утро песок казался ей особенно белым, небо лазурным, а вода приятно бодрящей. И совершая легкую пробежку после купания, она испытывала желание взлететь над пенистыми волнами, которые лизали подошвы ее спортивных туфель.

Собираясь с огромным воодушевлением на морскую прогулку, Мелисанда что-то напевала от избытка чувств, не могла усидеть на месте и постоянно улыбалась.

Нарядные белые брючки и бирюзовая блузка, на которых она остановила свой выбор, выгодно подчеркнули ее бронзовый загар и блеск зеленых глаз. Воодушевленная, чувствуя себя в превосходной форме, она готова была добраться до бухты вплавь, однако все же отправилась туда на помятом желтом такси.

Звонко стуча каблучками по дощатому настилу причала, вдоль яхт, грациозно покачивающихся на волнах, она шла, щурясь от ослепительного солнца, отражающегося в голубой воде, и радуясь ветерку, который разметал ее локоны, торопясь донести морскую свежесть в разомлевший от зноя город.

Яхта супругов Себастиан была пришвартована в самом конце пирса. Они заметили Мелисанду еще издали, безошибочно разглядев ее среди множества нарядно одетых людей, собравшихся весело провести этот чудесный день на карнавале.

— Привет, Мелисанда! — Мария радостно помахала ей рукой, а Стивен широко улыбнулся.

«Как хорошо, что у меня теперь есть такие друзья», — подумала Мелисанда, ускоряя шаг.

Вскоре Стивен уже помогал ей спуститься на палубу, протянув руку.

— Ты выглядишь потрясающе! — воскликнул он. — Затмила даже Марию.

— Ты хочешь, чтобы я начала ревновать? — Мария рассмеялась и по-дружески обняла Мелисанду. — Сегодня ты и в самом деле просто восхитительна. Подозреваю, что на это имеется особая причина.

— Ты угадала, — сквозь смех призналась Мелисанда. — Какой чудесный денек, словно по заказу! Алекс уже здесь?

Супруги многозначительно переглянулись.

— Еще нет, он задерживается на заседании совета директоров. Но обязательно приедет, не волнуйся, — с улыбкой заверила ее Мария. — Кстати, это правда, что вы с ним ужинали в ресторане на другой день после бала? Где, если не секрет?

— Оставь ее в покое, как тебе не стыдно устраивать ей допрос! — вступился за гостью Стивен, заметив, что та покраснела от смущения.

— Алекс отвез меня в «Трактир» — ресторанчик на берегу океана, — ответила Мелисанда. — Мы прекрасно провели там вечер.

— В «Трактир»? Он никогда раньше не ездил туда со своими подругами. Никогда! — Мария хотела было продолжить, но осеклась, заметив выразительный взгляд мужа, недовольного таким развитием их разговора, и лишь со вздохом промолвила: — Я рада, что ты там побывала. Чудесное местечко!

По выражению ее лица можно было без труда догадаться, что ее богатое воображение нарисовало ей множество возможных вариантов продолжения того вечера.

— А вчера Алекс помогал мне разбирать одну частную коллекцию газет и журналов, — рассмеявшись, поведала ей Мелисанда. — Мне показалось, что он был от этого не в восторге.

— Неужели? — Мария вытаращила на нее глаза, сгорая от любопытства.

К счастью, Мелисанде не пришлось ничего отвечать, так как в этот момент Стивен взглянул на причал и воскликнул:

— Легок на помине! Ты снова застал нас врасплох, Алекс! Мелисанда только что приехала, мы не ждали тебя так скоро.

Смутившись, Мелисанда попятилась к поручням, давая Алексу возможность спрыгнуть на палубу, и украдкой взглянула на его лицо. Он выглядел усталым и хмурым, движения его были скованными, а под глазами обозначились темные круги. Очевидно, совещание действительно было серьезным, еще вчера он не был таким измученным.

Ей стало жаль Алекса, захотелось сделать ему массаж и помочь снять усталость. Но она не осмелилась даже сдвинуться с места и продолжала наблюдать, как он приветствует хозяев яхты.

Они, судя по их озадаченным лицам, тоже пребывали в легком недоумении от внешнего вида Алекса. Чувствовалось, что они не привыкли видеть его таким. Стивен пожал ему руку, а Мария, привстав на цыпочках, чмокнула в щеку и, заглянув ему в глаза, с тревогой спросила:

— Что-нибудь случилось?

— Извини, Мария, но я не могу с вами остаться, — стараясь не смотреть в сторону Мелисанды, ответил Алекс.

Он болезненно поморщился и тяжело задышал, раздувая ноздри. И когда Мелисанда все-таки встретилась с ним взглядом, улыбка сползла с ее лица. Глаза Алекса смотрели на нее холодно и отчужденно, как на врага. Ей сразу стало зябко и тревожно.

Алекс приблизился к Мелисанде, тяжело ступая по палубе. От его тяжелого, гипнотизирующего взгляда у нее сжалось сердце. Губы Алекса дрожали, на щеках играли желваки. Она испуганно спросила:

— В чем дело, Алекс? Что произошло?

Ответил он не сразу, долго молчал, словно не решаясь открыть рот. Когда же наконец произнес ее имя, оно вырвалось у него с глухим стоном, словно бы против его воли, и в глазах его мелькнула боль. Он отступил на шаг:

— Я кое-что для тебя приготовил. Мне кажется, что нам не следует продолжать встречаться, ради твоей и моей карьеры… — Алекс поперхнулся и, проглотив подступивший к горлу ком, достал из кармана бархатную коробочку. — Вот, возьми, это тебе на память.

Мелисанда взглянула на футляр для ювелирных изделий, лежащий на ее ладони, и почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Все закружилось у нее перед глазами, внутренний голос зло и отчаянно закричал, чтобы она немедленно вернула подарок. Но она не находила в себе силы оторвать от него взгляд.

— Бери же, — настойчиво повторил Алекс. — Это тебе!

Словно откуда-то издалека донесся протестующий вздох то ли Стивена, то ли Марии, но оцепеневшая Мелисанда никак не отреагировала на него. Ей казалось, что чья-то сильная, властная рука сжимает ее пальцы, вынуждая их сомкнуться вокруг бархатной коробочки. Она с трудом оторвала от нее взгляд и посмотрела в лицо Алексу. Оно исказилось от душевной боли, верхняя губа его дрогнула, но он так ничего и не сказал.

Сердце Мелисанды отстукивало гневные слова: «Такова суровая реальность! То, что было вчера, — иллюзия. И не было никакого бала на вершине горы. Все проще, страшнее и отвратительнее, чем тебе казалось».

Она медленно открыла футляр и достала из него золотой браслет. В этот момент она перестала быть Мелисандой Меррик, превратившись в другого человека. Ее холодный взгляд безучастно скользнул по тяжелому изделию из золота, изготовленному очень искусно. В центре плетеного браслета сверкал лиловый аметист в форме прямоугольника, постоянно меняя оттенки окраски и завораживая игрой света на безупречных гранях. Несомненно, это было великолепное ювелирное, изделие, и оно предназначалось ей. Такие подарки Алекс делал всем женщинам, с которыми он был близок и которых потом отвергал.

Мозг Мелисанды продолжал работать и анализировать происходящее, не поддаваясь холодному туману, покрывшему остальные чувства. Где-то внутри затаилась боль, пока еще переносимая, и Мелисанда не обращала на нее внимания.

Мария вдруг воскликнула:

— Нет, Алекс! Не смей!

Но он посмел, и было поздно что-то менять. Он не пошевелился, пока Мелисанда рассматривала браслет, будто бы и на него пахнуло тем же ледяным холодом, который сковал ее эмоции. Лицо его оставалось бесстрастным, как и лицо Мелисанды.

Она медленно подняла руку, на ладони которой лежал браслет, и, держа его над ограждением палубы, еще раз полюбовалась блеском золота и сверканием аметиста в лучах солнца; затем безразлично уронила ценную вещицу в прозрачную воду. Браслет сверкнул в голубой глубине в последний раз и погрузился на дно, исчезнув из виду.

Взглянув на сомкнувшиеся над ним волны, Мелисанда посмотрела на коробочку, оставшуюся в другой руке, закрыла ее и отдала Алексу со словами:

— Возьмите, мистер Роубсон. Я решила, что браслет мне не нужен. Но коробочка от него может вам еще пригодиться, и, возможно, довольно скоро. Насколько мне известно, у вас заготовлено много подобных сувениров для женщин, с которыми у вас был роман.

Она не сводила с него глаз, произнося все это, словно желая запомнить выражение его лица. Возможно, спустя какое-то время у нее появится мужество, чтобы попытаться понять, что творилось в этот момент в его душе. Но только не теперь. Теперь ей лучше скорее исчезнуть отсюда, пока разум остается ясным, а боль еще заключена в спасительную ледяную оболочку. Разморозка обещала быть слишком болезненной.

Мелисанда отвернулась от Алекса, прошла по палубе мимо Марии и Стивена, на лицах которых угадывалось сочувствие к ней и негодование в отношении мужчины, молча стоявшего у нее за спиной, и сказала:

— Мне жаль, что я испортила вам последний день карнавала, но будет лучше, если я уйду. Не обижайтесь, пожалуйста!

Не дожидаясь ответа, Мелисанда поспешно поднялась на причал и быстро ушла, стуча каблучками по деревянному настилу. Кто-то отчаянно окликнул ее по имени, но она даже не оглянулась.