Элизабет спустилась по лестнице в Незерфилде и остановилась в дверях библиотеки. Дарси поднял глаза:

— Может, тебе не следовало подниматься с постели, Элизабет? Ты все еще неважно выглядишь.

— Не могу же я лежать весь день. Мне хочется погулять. Ты пойдешь со мной?

Прохладный ласковый ветерок обдувал лицо, на деревьях показались крохотные листочки. Все это могло бы заставить Элизабет бегать и скакать от радости. Но она шла очень медленно, опираясь на его руку. Фицуильям стал вспоминать и понял, что вот уже около двух недель, как ей нездоровится. Было ли это игрой его воображения или Элизабет действительно очень осунулась? Его жена, похоже, страдала от непривычной для нее слабости. Бледность, синяки под глазами. Внезапная мысль показалась такой мучительной, что он побелел от страха. Дарси остановился и посмотрел на нее.

— Ты за меня боишься? — спросила Элизабет.

— На мгновение — да, я испугался.

Она выпустила руку мужа и повернулась к нему.

— Фицуильям, дорогой, я не больна. Только немного устала. Разве ты не догадываешься? — Элизабет машинально провела пальцами по безупречной складке на рукаве, затем коснулась манжеты его рубашки. — Я толстею, мой дорогой.

Мгновенное замешательство отразилось у него на лице. Она оглядела свою стройную фигуру и добавила со смехом:

— Пока мне это не слишком удается, но, думаю, мало-помалу ты сможешь заметить во мне некоторые изменения к лучшему.

— У нас будет ребенок?

Тут Элизабет наконец подняла глаза. Восхищенная улыбка необыкновенно шла ему. Эта его улыбка сказала ей много больше, чем все радостные возгласы любого другого мужчины.

Когда Элизабет не приехала в Лонгборн и к полудню следующего дня, миссис Беннет, в сопровождении Китти и Мэри, немедленно направились в Незерфилд.

По мере того как они двигались по подъездной дороге к парадному крыльцу, миссис Беннет выглядывала из окна кареты с чувством глубокого удовлетворения.

— Это отменная перспектива, и не ошибитесь, девочки. Когда-нибудь я надеюсь увидеть вас обеих в таких же поместьях.

— Как это было бы здорово, мама, — воскликнула Китти, и они с матерью дружно рассмеялись. Мэри только фыркнула.

Поприветствовав мужчин, они с Джейн направились наверх. Миссис Беннет ворвалась в комнату Элизабет, Китти и Мэри следом за ней.

— Мама, — выдохнула Элизабет. — Как вы себя чувствуете? А вы, девочки? Мэри, Китти, как вы?

— При чем здесь наше здоровье! — удивилась миссис Беннет. — Что тут происходит? Когда это ты лежала в постели все утро?!

Действительно, Элизабет была счастливой обладательницей самого крепкого здоровья из всех пяти дочерей, и теперь, лежа в постели, она представляла собой необычную картину для внимательного взгляда матери. Дочь была бледна, ее обычная стройность сменилась изнуренной худобой.

— Я очень устала, мама… Да и как не быть усталой, если все последние недели я проводила в непрестанной погоне за удовольствиями.

— С мистером Дарси, кажется, все в полном порядке. — Миссис Беннет широко улыбнулась. — Какой восхитительный пеньюар! Позже ты непременно покажешь нам все свои лондонские приобретения.

— Ох, пожалуйста, Лиззи, покажи, — взмолилась Китти.

— Меня совсем не интересует вся эта мишура, — запротестовала Мэри.

Она не одобряла Элизабет. Ее наряд, сочетание тончайшего муслина и кружев, почти просвечивал насквозь. Казалось, что если приглядеться, то под ним вообще ничего нет. А крошечный кружевной чепчик совсем не прикрывал густые темные локоны сестры. «Не знаешь даже, куда и смотреть! — подумала Мэри. — И как это такой достойный джентльмен, как мистер Дарси, допускает, чтобы его жена одевалась подобным образом в семейной спальне?»

— А это что? — Ход мысли миссис Беннет вернулся к цели ее посещения. Она подняла чашку с подноса у кровати и подозрительно исследовала налитую туда мутную жидкость.

Элизабет потянулась забрать чашку у матери:

— Это — какое-то варево собственного изготовления Уилкинс. Она в восторге от моей беспомощности. Я убеждаю ее, что, работая няней или сиделкой, она была бы много счастливее. — Миссис Беннет определенно решила переговорить наедине с горничной своей дочери и суетливо заторопилась в гардеробную — поискать Уилкинс.

— Ох, Лиззи, с каким удовольствием я носила бы нечто подобное, — призналась Китти, поглаживая рукав пеньюара сестры.

— Вряд ли это было бы удобно в твоей ситуации, Китти, — ответила Элизабет, отводя руку.

— Я определенно намерена иметь такие вещи, когда выйду замуж.

— А я, разумеется, нет, — вмешалась Мэри. — У жены есть священная обязанность всегда твердо направлять мысли мужа в высокие сферы.

— Заполучи мужа сначала, а потом уж учи Лиззи! — возмутилась Китти, но мисс Беннет не удостоила подобный дерзкий выпад ответом.

Миссис Беннет тем временем захватила в плен Уилкинс и засыпала вопросами, а по уклончивым ответам убедилась в правильности своих догадок. Вернувшись, она замахала носовым платком на своих незамужних дочерей.

— Кш-ш! Идите отсюда! Побыстрей, уходите! — восклицала она, выгоняя их из спальни, словно двух щенков, затем села на кровать.

— Лиззи! — завопила она. — Ты хорошая, умная девочка! — Она крепко расцеловала ее. — Замужем всего пять месяцев, а подумала о беременности раньше всех своих замужних сестер! — Элизабет почти задохнулась в горячем объятии и отодвинулась.

— Мама, пожалуйста, дай мне вздохнуть.

— Мистер Дарси будет очень доволен тобой, совсем как я тобой довольна. Ха-ха! Беременность, я не могу насладиться звуками этого слова.

— Я счастлива стать причиной вашего восхищения, мамочка, но я бы предпочла не оповещать заранее всю округу о моих заслугах.

— Вряд ли тебе удастся скрыть это, Лиззи, — перебила ее миссис Беннет. — Ты понятия не имеешь, на-] сколько заметны в тебе изменения. Многие дамы сразу обо всем догадаются.

— Прошу вас, мама, не смущайте меня перед моим мужем и мисс Дарси.

Миссис Беннет аж покраснела от возмущения.

— Смущать тебя, Лиззи? Почему это я должна смущать своего собственного ребенка? Ты всегда была на редкость деликатна!

— Я прошу прощения, мама, если причинила вам боль.

— Ты всегда разочаровывала меня, Лиззи. Я очень горжусь тем, какую партию ты составила, и горжусь, что ты исполняешь свой долг, пытаясь обеспечить своего мужа наследником. Ты могла бы хоть немного разделить со мной мою радость, а не постоянно рвать мои бедные нервы в клочья своим превосходством.

Элизабет вздохнула и приступила к обязанности больного успокаивать посетителя.

И хотя миссис Беннет рассердили слова Элизабет, глупость дочкиных слов была настолько очевидна, что у нее снова поднялось настроение. Она возвратилась в Лонгборн в прекрасном расположении духа.

Ее муж обосновался в тишине своей библиотеки.

— Мистер Беннет! Мистер Беннет! Такие новости выкрикивала она еще с порога. — Она ждет. Я поняла это, как только я получила ту записку этим утром.

— Кто ждет, миссис Беннет, и чего ждет? Вы так волнуетесь, что и вы, и ваши новости так и остаются невысказанными.

— Ну, Лиззи, конечно. Она беременна. Представьте себе, она первая из троих; вот уж никогда не предположила бы этого. Беременность крайне важна для нее, много больше, чем для ее сестер.

— Почему так, миссис Беннет?

— Вы невыносимы, мистер Беннет. Мистер Дарси должен заиметь наследника, поэтому чем скорее Лиззи родит сына, тем лучше. Этот первый ребенок должен быть сыном, потом надо родить еще одного, или даже еще двоих, подстраховаться на случай потери первых. Тогда я перестану волноваться по ее поводу.

— Мадам, — попытался урезонить ее муж, — сколько лет мы с вами надеялись на сына? Сколько жалоб я слышал по этому поводу за эти двадцать лет? Я не желаю слышать никаких разговоров о внуках. Я не стану волновать свою дочь по этому поводу.

— Волновать Лиззи? Это она волнует меня. Она была слишком высокомерна со мной, ее собственной матерью! Я едва могла говорить, видя такое ее отношение.

— Как ей повезло. Ну а теперь, если позволите, я бы предпочел получить свою библиотеку в мое единоличное распоряжение.