В конце апреля в Лондон вернулся Генри Фицуильям. Любопытно, но с тех пор как его перспективы на будущее улучшились, полковник больше не оставался невидимкой для молодых девушек с состоянием. Он заехал и на Бругхем-плейс, где возобновил свое знакомство с мисс Бингли. Кэролайн приехала вместе с сестрой, миссис Хёрст, чтобы провести утро в музыкальных занятиях с дорогой подругой Джорджианой.

Генри никогда и не подозревал, какой милой может быть мисс Бингли. Он сидел подле нее, пока она играла на пианино. Ее перья изящно наклонялись, когда ему пора было переворачивать страницу. Когда ее пальцы стремительно мелькали по клавишам, она слегка наклонялась к нему. Он глубокомысленно смотрел на ее красивый профиль, пока она листала ноты в поисках другой песни. Элизабет чуть было не расхохоталась.

Генри не забывал про свою кузину.

— Джорджиана, прошу тебя, сыграй и ты нам.

— Если ты хочешь, Генри, я сыграю.

Кэролайн заявила, что она умрет от разочарования, если ее дражайшая подруга не станет играть, и Джорджиана заняла свое место у инструмента. Она заиграла жалобную тихую мелодию. Мисс Бингли заметила, с какой любовью Генри смотрел на свою кузину. И тут Кэролайн настолько растрогала музыка, что она поднялась со своего места и медленно прошла через всю комнату к окну, где стала пристально разглядывать облака, плывущие по небу. Ее фигура удачно вырисовывалась на фоне тяжелых дорогих портьер. В конце концов полковнику не чуждо было ничто человеческое, и вскоре миссис Хёрст обратила внимание, как он перевел взгляд на красивую девушку.

— Я сгораю от нетерпения снова побывать в Воукс-холл-парке! — воскликнула миссис Хёрст. — Кто составит мне компанию? Прошу вас, вы все можете пойти туда со мной завтра, и мы чудесно проведем там время.

У Элизабет с Фицуильямом были другие планы, но все остальные согласились составить ей компанию.

Как прекрасно выглядел парк в прохладный и ясный весенний день! Джорджиана с удовольствием осталась бы с Генри наедине, но приходилось делить кузена с мисс Бингли. Так они и гуляли по парку: Генри под руку с девушками и чета Хёрстов сзади. Потом они зашли слегка перекусить и отдохнуть в павильоне. У Джорджианы создалось впечатление, что пол-Лондона собралось в парке. Увидев среди гулявших знакомую (как ей показалось) фигуру, она воскликнула:

— Смотрите! Тот джентльмен в синем пальто, это ведь лорд Брэдфорд? — Она поняла свою ошибку, еще не договорив фразы.

Кэролайн заливисто засмеялась, а у Джорджианы заполыхали щеки.

— Тот джентльмен чем-то напоминает его милость, но чертами лица он прискорбно не похож на графа. — Кэролайн понимающе усмехнулась, глядя в глаза полковнику, и повернулась к Джорджиане, которая не знала, куда себя деть от смущения.

— Я расстроила вас, милая моя мисс Дарси? Как непростительно с моей стороны! Я вовсе не хотела вас обидеть. Действительно, тот незнакомый нам джентльмен очень напоминает лорда Брэдфорда. Это вполне естественная ошибка. Я и сама в жизни часто совершала подобные.

Но Джорджиане казалось, что она выдала какой-то секрет, и она никак не могла успокоиться.

— Ты вся горишь, Джорджиана. Но почему? — удивился Генри.

Кэролайн наклонилась через полковника к своей подруге и взяла ее за руку.

— Если вы пообещаете не проронить ни слова об этом, я расскажу вам ужасную историю, которая приключилась со мной на ассамблее в Бате. Я прогуливалась по залу в поисках Луизы и наткнулась на джентльмена, которому я пообещала следующий танец, вернее, я в тот момент подумала, что наткнулась именно на него. «Мистер Грэй! — воскликнула я, протягивая ему руку, — как удачно мы с вами встретились!»

Джентльмен поклонился и сказал с неприятной насмешкой: «Мадам, встреча с вами для меня самая большая удача на свете, но, боюсь, мое имя вовсе не Грэй!» Вообразите мои чувства, милая моя мисс Дарси. Я никогда раньше не встречалась с этим человеком. Я думала, что там прямо и умру от унижения.

Джорджиана слушала рассказ мисс Бингли с благодарностью.

— И все же я не погибла для общества, — продолжала Кэролайн. — Никто не знает о моей ошибке, кроме меня, джентльмена, который оказался вовсе не Грэем, и теперь вас, дорогие мои друзья.

Она обвела всех взглядом, задержавшись на Генри:

— Теперь я в вашей власти. Генри поднес ее руку к губам:

— Вы можете рассчитывать на наше умение хранить тайны, хотя я не могу ручаться за благоразумие «Того, кто не Грэй».

— Я его не боюсь!

Хёрст проворчал нечто нечленораздельное. Он почти спал.

— Может, нам следует уже отправиться домой? — предложил он.

— Мистер Хёрст, вы слишком жестоки, — воскликнула Кэролайн. — Мы с мисс Дарси настроились дождаться танцев.

— Право, мистер Хёрст, — сказала его жена. — Здесь еще много интересного для нас, мы же приехали развлечься.

И они снова стали с любопытством оглядываться по сторонам. В толпе послышались возбужденные голоса. Генри увидел, как кто-то из офицеров его полка машет ему из толпы, образовавшейся у павильона. Он направился к сослуживцу и узнал, что всех офицеров немедленно вызывают в штаб. Он вернулся к столу, где его друзья ждали объяснения.

— Бонапарт убежал с Эльбы. Меня отзывают.

— Что это означает, полковник? — переспросила Луиза.

— Французы, несомненно, поднимутся на его поддержку. Нам придется снова воевать с Францией.

Джорджиана побледнела и покачнулась, но Генри успел подхватить ее.

— Пойдем, Джорджиана, тебе нездоровится. Я отвезу тебя домой, мне это по пути. — Поспешно распрощавшись со всеми, они ушли.

— Вряд ли покажется приличным со стороны, что Джорджиана поехала с ним в карете одна, — с досадой заметила Кэролайн.

— Милая моя, они кузены, и он ее опекун, почти отец, — ответила миссис Хёрст. — Можешь не беспокоиться, в этом нет ничего предосудительного.

В этом и не было ничего предосудительного. Генри крепко держал кузину за руки, а она сидела очень прямо, изо всех сил сжимая губы.

— Все еще может оказаться беспочвенным слухом, Джорджиана.

— Нет.

— Ну откуда ты знаешь? — нежно проговорил он.

Из глаз девушки хлынули горючие слезы. Она почувствовала, как Генри обнял ее и прикоснулся губами к ее мокрым от слез глазам.

Полковник был ограничен во времени, но выкроил несколько часов, чтобы заехать в Розингс, дабы выказать свое уважение леди Кэтрин.

— Я страшно возмущена, Генри. Ведь еще в прошлом ноябре моим жгучим желанием было, чтобы ты оставил свою службу.

— Простите меня, дорогая тетя. А вдруг я прославлю семью своими подвигами!

Она не заметила его кривой улыбки.

— Ты вернешься, отмеченный повышением в звании. Если ты не вернешься совсем, Генри Фицуильям, я буду очень сердита.

— Я буду стараться сделать вам приятное, мадам, поскольку мое возвращение связано с исполнением моего долга.

— Надеюсь, ты составил завещание так, как того хотела бы я. Розингс не должен перейти к твоему болвану брату. Это было бы оскорблением благородной памяти сэра Льюиса.

Она внимательно посмотрела на портрет своего покойного мужа. Генри улыбнулся. Подобные ссылки на репутацию его покойного дядюшки неизбежно напоминали ему о том времени, когда они с Дарси, приехав на каникулы из университета, по дороге остановились в таверне близлежащего городка. «Деда, кто эти молодые барины?», — спросил мальчик конюх, и его глуховатый дед громко ответил: «Да ведь это племянники того шалого олуха из Хансфорда».

Генри отвел взгляд от портрета и посмотрел на тетю.

— Джорджиана моя основная наследница по завещанию, сударыня.

— Я надеюсь, она выйдет замуж правильно. Думаю, девочка общается со всеми этими беспородными типами, представленными ей невесткой.

— Мы полагаем, тетя, что Джорджиана нашла поклонника в лице лорда Брэдфорда. Дарси рассказывал мне, что тот, похоже, влюблен в нее.

— Что сама Джорджиана говорит по этому поводу?

— Джорджиана слишком скромна, как я считаю, чтобы увидеть в его интересе к себе те чувства, которые стараемся замечать мы. Она тем не менее сильно расстроилась из-за ходивших слухов о помолвке Брэдфорда с его кузиной, мисс Уиттэйкер. Возможно, он сделает Джорджиане предложение по окончании траура.

— Поторопи его, Генри! Он, по всему, слишком хорош, чтобы рисковать потерять шанс из-за покойника. Он — наследник маркиза Инглбура! Моя племянница может стать маркизой! Превосходная партия.

Неожиданно она замолчала, тяжело задумавшись. Ее мысли перешли от радостных перспектив Джорджианы к роскошной, должно полагать, свадебной церемонии племянницы и к тому, что ее саму могут и не пригласить на торжества. Вслед за этим ее мысли перетекли на излюбленную тему предательства Дарси, а затем и на ужасных родственников жены племянника.

— А это позорище Уикхем тоже едет в Бельгию?

— Лейтенант Уикхем? На этом этапе его полк не отправляют туда.

— Какая жалость. Его могли бы там пристрелить. Как я полагаю» он поздравляет себя с тем, что не станет участвовать в военных действиях.

— Надо отдать ему должное, в каких бы грехах ни обвинять Уикхема, трусость не относится к их числу. Он старался перевестись, но безуспешно.

— В поступках этого человека всегда найдется какая-то дурная подоплека. Если ему удастся перевестись, постарайся что-нибудь сделать, чтобы его послали на передовую. Почему ты смеешься? Я не шучу.

Генри обедал у Дарси накануне своего отъезда. Кэролайн Бингли была среди гостей за столом.

— Я заявляю, что мы все должны ехать в Брюссель, — сказала Кэролайн. — Я не могу прохлаждаться здесь, тогда как мы можем поддержать нашу доблестную армию перед битвой.

— Речь идет о войне, мисс Бингли, а не об увеселительной прогулке, — заметил Дарси.

— Я не боюсь. Я готова рисковать, лишь бы прийти на помощь нашим отважным героям, — решительно ответила Кэролайн.

— Без сомнения, там будут бесконечные танцы и флирт, — продолжил Дарси. — Потом начнутся настоящие военные действия, и наши войска окажутся обременены еще и заботами о безопасности праздной толпы нахлебников, мечущихся в панике.

— Вы всегда слишком суровы к нам, женщинам, мистер Дарси. Не все же женщины настолько трусливы, как вы, похоже, думаете о нас.

— Я вовсе не имел в виду именно женщин, мадам. Я абсолютно точно уверен, что некоторые мужчины, из числа перемещающихся вслед за армией, много хуже любой женщины.

— Вы, мужчины, претендуете на все превосходные степени для своего пола: и самая большая храбрость, и самая большая трусость должны быть приписаны именно вам. Это крайне несправедливо, — засмеялась Элизабет.

— Я счастлив провозгласить тебя самой отважной из смертных, моя дорогая. Только ты не покинешь Англию в это время.

— Благодарю, сэр! — воскликнула она. — А я так боялась, что ты заставишь меня отправиться на войну.

Мисс Бингли заливисто засмеялась. Джорджиана тоже пыталась смеяться вместе со всеми. Генри взял ее руку:

— Я скорее вытерплю любую разлуку с тобой, кузина, нежели тревогу за тебя, когда ты рядом, но в большой опасности.

Возможно, Джорджиана и была не столь красива, как мисс Бингли, и не способна была похвастаться своей фигурой, но ее синие глаза смотрели на полковника с пронзительной нежностью. «Дорогая моя Джорджиана. Ее могут сосватать и даже выдать замуж, пока я буду вдали, — подумал он. — Не хочу и думать об этом. Какой же я эгоист».

— Я больше не могу таиться от вас! Я еду в Брюссель, — объявила Кэролайн. — Я уезжаю во вторник с миссис Бромптон и моей дражайшей подругой, мисс Дженнифер Бромптон. — Она оглядела всех, наслаждаясь их удивлением, и объяснила подробности. — Миссис Бромптон всегда сопровождает своего мужа, и, как я полагаю, таких, как она, сотни. Полковник Бромптон говорит, что на этот раз, в сравнении с другими военными кампаниями, вообще нет никакой опасности.

— Не могу понять, о чем Бингли думает, позволяя вам это?! — возмутился Дарси.

— Но как может Чарлз не понять меня?

Она не стала повторять слова мистера Бромптона: «Если вы, девочки, не будете обе обручены через месяц, тогда я — Горацио Нельсон». Кэролайн снова оглядела сидевших за столом:

— Мои дорогие друзья, может быть, это наша последняя встреча с вами, если, конечно, прав мистер Дарси. Надеюсь, что тогда полковнику удастся пробиться домой и принести вам последние слова, сорвавшиеся с моих губ перед смертью.

— Приготовьте что-нибудь поэтическое для нас, мисс Бингли, — попросила Элизабет.

— Я начну работать над этим сочинением уже сегодня ночью, — заверила ее Кэролайн, прижав руку к сердцу, и повернулась к Генри. — Вы знакомы с полковником Бромптоном?

— Да, и весьма близко.

Она знала это, поскольку успела заранее удостовериться в их знакомстве.

— Было бы утешением для нас регулярно получать известия от вас, мисс Бингли, — сказала Джорджиана. — Тогда у нас будут самые свежие новости о том, как поживает наша армия в Бельгии.

— Всенепременно! — воскликнула ее подруга. — Вы будете постоянно получать весточки от меня. Я смогу пересылать вам все, что полковник Фицуильям захочет написать вам.

Вскоре за ней прислали карету.

Чтобы полковник и Джорджиана могли спокойно поговорить друг с другом на прощание, Элизабет оставила их наедине и подошла к Дарси.

— Что такое, Элизабет?

— Мне хотелось дать Джорджиане несколько минут попрощаться с кузеном.

— Не вижу смысла. Она вполне могла попрощаться с ним при тебе, да и при всех остальных тоже.

— Ты так считаешь? Мне совсем не нравится эта поездка мисс Бингли.

— Она зарядила все свои орудия, но он военный человек, и не из робкого десятка.

— Эта последняя ее авантюра дает ей слишком много преимуществ.

— Ты же ее родственница, и в твои обязанности входит помочь ей устроиться в жизни.

— Пусть бы она устраивала свою жизнь, но с кем-нибудь другим.

— Я очень доверяю суждению моего кузена в выборе жены.

— Надеюсь, он оправдает твое доверие.

— Оправдает, не сомневайся, — твердо сказал он.

— Если Генри не вернется, это разобьет Джорджиане сердце. — Она осторожно коснулась его руки.

— Это было бы большим горем для всех нас.

— Конечно.

— Ты рада, что покидаешь Лондон, Элизабет? — спросил Дарси, когда они шли назад к гостиной.

— Я радуюсь, когда еду в Лондон, но я также радуюсь, когда уезжаю отсюда.

— Твой успех в этом сезоне даже превзошел прошлогодний. Ты не затоскуешь дома в обществе одного только своего скучного спутника жизни?

— Я могла бы задать тебе тот же самый вопрос.

— Задать могла бы, но не совсем искренне. — Он взял ее ладонь в свою. — Ты единственная, с кем вдвоем я с радостью проведу полгода. Но, боюсь, я поступаю слишком эгоистично, раньше времени уводя тебя за кулисы с подмостков твоего успеха.

— Может, да, а может, и нет, Фицуильям, — засмеялась Элизабет, своим ответом не до конца удовлетворив мистера Дарси, который, возможно, ожидал услышать от нее нечто другое.