До помолвки Элизабет одно лишь упоминание о красивом доме Дарси в Дербишире вызывало у миссис Беннет приступ язвительной критики. Какое раздражение испытывала она при виде этого молодого человека! Она не переносила, когда ей напоминали о его богатстве и высоком положении, которого он, в ее главах, не заслуживал! Однако ее неприязнь к Дарси сменилась жаркой радостью, как только ее дочь получила те преимущества, которые давало упомянутое богатство и высокое положение.
Она даже захотела увидеть Пемберли, особенно когда обе ее незамужние дочери получили приглашение провести там Рождество.
Мисс Кэтрин Беннет, которую чаще звали уменьшительным именем Китти, исполнилось восемнадцать лет. С тех пор, как после замужества троих из ее сестер их семейный круг резко сузился, она, не слишком склонна» к чтению и размышлениям, изнывала от скуки. Приглашение в Пемберли вызвало у нее бурный восторг.
— Боже мой, детка! — вскричала ее мать. — Ни за что на свете я не смогу лишить тебя этого приключения. Где же Мэри? Мы должны просмотреть ваши наряды.
Но Мэри, к своим девятнадцати обладавшая большей зрелостью и рассудительностью, к тому же наделенная способностью к самопожертвованию, удивила их всех, отклонив любезное приглашение. Если бы гордыня не считалась грехом, Мэри, возможно, решилась бы поздравить себя с тем, что является самой самоотверженной из всех пятерых сестер. Она заявила, что она не станет даже рассматривать возможность покинуть родителей на праздники, поскольку только Бингли и Джейн будут составлять им в эти дни компанию. Ведь они лишились общества не только Элизабет, но также и брата миссис Беннет, мистера Гардинера, и его семьи. Они всегда проводили Рождество вместе, но теперь Гардинерам тоже предстояло поехать в Пемберли.
Мистер Беннет, к которому не преминули обратиться за советом, заявил, что готов провести Рождество без Мэри, но молодую девушку невозможно было заставить свернуть с выбранного ею пути исполнения дочернего долга.
Китти никогда не ездила дальше дома своего дяди в Лондоне.
Отец заявил, что не может оставить ее в течение трех часов без присмотра, и настоял на необходимости сопровождать ее до Лондона, где, перед отъездом, со всем семейством дяди и тети ей предстояло ночевать.
В итоге, спустя всего каких-нибудь несколько недель после свадьбы сестры, Китти оказалась за письменным столом, погруженная в выведение строчек на особенной бумаге с волшебным названием «Пемберли».
От мисс Кэтрин Беннет миссис Беннет Пемберли.
Милая мамочка!
Я надеюсь, что это письмо найдет Вас здоровой.
Мы провели целых две ночи в пути до Дербишира, как и было запланировано. Мне едва верится, что в свое время я проявила столько смелости, чтобы сказать мистеру Дарси, что хотела бы видеть Пемберли. И вот я здесь — всего два месяца спустя после того разговора.
Никогда в жизни не видела таких огромных въездных ворот. Тетя смеялась надо мной, мама, когда я глазам своим не поверила, увидев дом Лиззи. Вот уж никогда не думала увидеть мою сестру хозяйкой такого роскошного места.
Лиззи была такой нарядной в своем красивом шелковом платье, и я чуть не назвала ее «миссис Дарси». Можете вообразить, как она дразнила меня! Она еще сказала, что надеется хотя бы тете с дядей не внушать благоговейного страха.
Подумать только! Старушка-няня мисс Дарси несколько лет жила в доме без всякого дела. Теперь ее заботам поручили четырех наших маленьких кузенов, но дали в помощь горничную для детской.
Вам понравится узнать, что у меня великолепная комната. А какое удовольствие писать письмо на бумаге такого отменного качества! С нежнейшей любовью к Вам и папе.
Ваша любящая дочь Китти.
P.S. Пожалуйста, мамочка, передайте Мэри, какая она дурочка, что не поехала со мной.
Между тем к четвертому дню пребывания в Пемберли, хотя свежесть впечатлений от блаженной жизни еще не пропала, Китти начала сокрушаться по поводу нехватки молодых господ. Поэтому она искренне обрадовалась, узнав, что два неженатых джентльмена ожидаются к обеду. Но когда они вошли в гостиную, Китти резко сникла, так как один из гостей оказался старым, а другой имел невзрачную внешность, и оба были священниками. А ведь Элизабет говорила сестре, что они ей непременно понравятся.
— И как моя собственная сестра могла так обмануть меня? — прошептала она Джорджиане. — Один старый, другой некрасивый.
Рука Джорджианы взлетела ко рту.
— Тише, Китти.
Обед начался. Девушек посадили друг напротив друга в самом центре. Китти поймала взгляд Джорджианы и скорчила гримасу, но Джорджиана только смутилась, даже почти испугалась, отвернулась и стала внимательно слушать старого священника из Лэмтона. Китти посмотрела на тетю. Мистер и миссис Гардинеры были глубоко погружены в беседу с мистером Дарси, что Китти нашла невозможным для понимания. Почувствовав на себе ее пристальный взгляд, миссис Гардинер подняла голову и незаметно кивнула Китти на ее соседа по столу, того неказистого молодого пастора. «Как его зовут? Ах, да, мистер Тёрнер», — вспомнила Китти. Она повернулась в тот момент, когда Элизабет уже закончила с ним беседу и теперь говорила с Джорджианой и стариком. Китти глубоко вздохнула.
— Мистер Тернер, — любезным тоном обратилась она к соседу, — что вы можете рассказать мне о Кимптоне?
— Немного. Лишь то, что это приятное маленькое местечко.
— Такое, как Лэмтон?
— Нет, это совсем небольшая деревушка. Почему бы вам не рассказать мне о вашем доме?
Китти оживилась. Тема становилась увлекательной, и говорить о себе ей составляло много меньше труда.
— Лонгборн? Такой маленькой деревушки вовсе и не встретишь нигде, а в доме моего отца стало уныло, как на кладбище, с тех самых пор, как все мои сестры разъехались.
Мистер Тёрнер рассмеялся.
— И много у вас сестер?
— Нас всего пятеро. Джейн старшая. Она очень красивая, очень хорошая и очень добрая.
— Само совершенство?
— Да, да, все так говорят. Она вышла замуж в один день с Лиззи. Джейн замужем за Бингли, он почти такой же красивый, добрый и хороший, как она.
— Вы рассказываете мне сказку, мисс Беннет?
— Я говорю чистую правду.
— Выходит, они идеальная пара. Кто следующий в списке?
— Лиззи, ее вы знаете, замужем за мистером Дарси.
— Обе сестры удачно вышли замуж.
— Удачно, вы говорите? Вы не можете так думать. — Китти заглянула в его серые глаза и понизила голос. — Если только вы не имеете в виду, конечно, что мистер Дарси настолько богат.
Он снова засмеялся, и Китти покраснела от своего промаха.
— Я имел в виду, что они кажутся подходящей парой по своим душевным качествам и темпераменту.
— Лиззи? Мистер Дарси? — зашептала девушка. — Вы говорите невероятные вещи.
— Разве? И кто следующий в сказке о принцессах Лонгборна?
— Я, мисс Кэтрин Беннет. — Она явно, сама того не замечая, говорила с нескрываемым кокетством. — Не стану вам ничего рассказывать о себе, чтобы не потрясти вас своей нескромностью.
Он засмеялся в ответ на ее слова, и Китти уже тоже не смогла сдержать смех, хотя и старалась.
— Есть еще самая младшая из моих сестер, Лидия. Она вышла замуж в августе за лейтенанта мистера Уикхема. Он теперь вступил в регулярную армию, и они живут очень далеко от дома, на севере. — Она отпила глоток разбавленного водой вина. — И все. Сказке конец.
— Полагаю, что нет.
— Но это на самом деле так.
— Вы рассказали мне о принцессе Джейн, миссис Бингли. Потом о принцессе Элизабет, теперь миссис Дарси, и о принцессе Лидии, миссис Уикхем, и еще о сказочной принцессе Кэтрин. Получается — четыре. А кто же таинственная пятая?
— Ну вот, я совсем забыла о Мэри, — сказала Китти и добавила с наигранной серьезностью: — Мисс Беннет, которой нет сейчас с нами, поскольку она опасалась, что мама и папа не смогут прожить три недели без ее забот.
— Она кажется вдумчивой особой.
— Вдумчивой? Вот вы уже и знаете все о ней! Мэри никогда не прекращает думать, ни на секунду.
Молодому пастору показалось, что он уловил озорную искру в синих глазах Китти. Она как будто бы хотела еще что-то добавить, но вдруг передумала. Больше об отсутствующей сестре Китти не сказала ни слова.
Позже Китти вышла на лестницу вместе с Элизабет и Дарси. При свете луны они провожали взглядом карету мистера Тернера, увозящую их гостей. Элизабет обняла Китти за талию, и они вернулись в дом.
— Тебе, похоже, понравилось беседовать с мистером Тёрнером, Китти.
— Боже мой, Лиззи, нет. Никогда в жизни не встречала такого страхолюдины. Я скорее скажу, что он-то как раз и наслаждался моим обществом.
— Китти!
— Лиззи, почему среди ваших знакомых нет красивых молодых офицеров? Какое же это несчастное графство, должна я заметить.
— Я думала, в нашей семье уже предостаточно офицеров, Китти. Тебя ничему не научил опыт Лидии?
— Что ты имеешь в виду, Лиззи? И почему ты каждый раз заставляешь меня замолчать, стоит мне только упомянуть имя нашей сестры?
— Я приду в твою комнату, где мы сможем поговорить наедине.
Китти сидела перед зеркалом, внимательно разглядывая свое отражение. Она поднимала стакан, представляя его бокалом вина, подносила к губам и смотрела поверх него, оценивая произведенный эффект. Услышав стук в дверь, она торопливо поставила стакан I на столик. Вошла Элизабет и придвинула стул, чтобы сесть рядом с сестрой.
— Китти, дорогая, — начала она, — постарайся понять, почему здесь совсем неуместно говорить о Лидии. Вся эта история с ее замужеством — такая… щекотливая тема. Что касается мистера Уикхема, то он — персона нон грата в этом доме.
— Персона кто, Лиззи?
— Его имя не принято упоминать в Пемберли.
— Уикхем — наш зять!
— Он сам сделал свой выбор в жизни, Китти. Мистер Дарси никогда не станет принимать его в Пемберли, и то, что об Уикхеме могут сказать в этом доме, причиняет боль его семье.
— Ну, я никогда в жизни не слышала о такой гордыне.
Элизабет серьезно посмотрела на сестру:
— Китти, разве ты не понимаешь, что когда Уикхем сбежал с Лидией, он вовсе не намеревался жениться на ней?
— Какое это имеет значение теперь? Всё ведь замяли. И ты удачно вышла замуж, вопреки всему этому.
Элизабет побледнела.
— Мне больно слышать, как ты говоришь об этом с таким легкомыслием, Китти. Я твердо знаю, что никогда не смогла бы выйти замуж, если бы Уикхема не принудили к браку с Лидией. Ни один уважающий себя человек, у которого есть собственная сестра на выданье, не захочет родства с таким человеком, как Уикхем, ибо это бросит тень на репутацию всей его семьи.
Крепко сжав губы и выдвинув вперед подбородок, Китти резким нетерпеливым движением отодвинулась от сестры. Все было очень знакомо, и Элизабет только вздохнула. Ей еще предстояла большая работа, чтобы исправить результаты потворства матери ее младшим сестрам.
— Когда Уикхем не повез Лидию в Шотландию, она должна была сразу же оставить его и вернуться домой. — Элизабет выждала несколько секунд, но Китти так и сидела, отвернувшись от сестры. — Китти, разве ты не знаешь, какая судьба ждет женщину, оставленную ее соблазнителем? Она становится не вхожей в уважаемое общество. Если у нее нет собственного дохода, она опускается настолько, что мы и представить себе не можем.
— Когда они сбежали, мама только и причитала, что мы все погублены, но Лидия преспокойно вернулась в Лонгборн, да еще по всем правилам ходила впереди Джейн, — повернувшись к Лиззи, с вызовом бросила Китти.
— О да! Им с Уикхемом даже не было стыдно перед нами, когда они вернулись после заключения брака. Знаешь, требовать права идти первой, даже если оно и законно, крайне невежливо. А учитывая обстоятельства, которые нам известны, это было вообще возмутительно. — Элизабет взяла Китти за подбородок и повернула ее лицом к себе.
— Посмотри на меня, Китти! — Китти подняла свои большие синие глаза и посмотрела на Элизабет, чьи глаза совсем потемнели от гнева. — Уикхема пришлось подкупить, чтобы он женился на Лидии, но наша сестра оказалась слишком глупа, чтобы почувствовать себя оскорбленной. — Лицо Китти залилось ярким румянцем. — И хотя поступок Уикхема вызывает у меня отвращение, подумай сама, не была ли Лидия виновата в том, что случилось? Не она ли сама спровоцировала его на подобное? — продолжала Элизабет. — Ее явное приставание к офицерам наполняло меня стыдом; и ты, Китти, по беспечности порой вела себя ненамного лучше нашей сестрицы.
— Лиззи, я не убежала бы, — глаза Китти наполнились слезами, — никогда бы не убежала!
Девушка разразилась громкими рыданиями и уткнулась головой в колени старшей сестры.
— Китти, милая моя девочка, ты понимаешь, что я вынуждена была говорить с тобой так? Жаль, если я кажусь тебе жестокой, но мне приходится это делать вместо мамы. Надеюсь, ты не возненавидишь меня за это.
— Это ты ненавидишь меня.
— Ненавижу тебя? Какой вздор! Теперь вытри глаза, Выпей воды. Мне хочется, чтобы ты наслаждалась своим пребыванием здесь. Есть другие способы развлечь себя достойно и благоразумно. Я научу тебя.
Китти на удивление быстро оправилась от горестной печали и снова села писать письмо матери.
От мисс Кэтрин Беннет миссис Беннет Пемберли.
Милая мамочка!
Мы пробыли в Пемберли уже целых пять дней, а я только сейчас начинаю запоминать, куда мне идти в главной части дома. Восточное крыло, в котором есть пятнадцать спален, закрыто на зиму, но и без этого они каждый день сжигают по полтонны угля.
Я попыталась сделать что-нибудь для Лидии и Уикхема, но даже простое упоминание их имен вызывает здесь у всех гнев. Уикхему придется самому постараться изыскать способ увеличить свои доходы.
Меня познакомили с ужасно некрасивым пастором, который прекрасно подошел бы для нашей Мэри. Ей просто необходимо приехать в Пемберли летом и посмотреть, не сможет ли она заполучить его. Полагаю, никто другой на него не польстится. Зовут его мистер Тёрнер. Лиззи говорит, что у него отличный приход в местечке под названием Кимптон.
Мне не придется смотреть на него в Рождество, так как мы пойдем, как тут обычно принято, в церковь в Лэмтоне. Пастор здесь такой древний старик, что он цепляется за края кафедры так, будто это одно связывает его с этой жизнью, и я развлекаю себя, гадая, выпадет ли он из-за кафедры или нет.
Все экипажи вытащили на каретный двор, чтобы подготовить к рождественскому празднику для арендаторов. Должна заметить, что семьи фермеров повеселятся много больше, чем я, поскольку у нас на Рождество собирается довольно мрачная компания: мистер Дарси и Лиззи, мисс Джорджиана и я, мои тетя с дядей Гардинеры и вдовы двух старых пасторов (понятия не имею, зачем Лиззи пригласила их). Еще придет пастор, если у него останутся силы после его проповеди. Только мои маленькие кузены Гардинеры немного развлекут меня. Думайте о бедной Китти! Мы идем сейчас выбирать падуб, так что мне надо положить мое письмо на поднос. Я надеюсь, что у вас будет веселое Рождество. Мои поклоны Вам и папе.
Ваша преданная и любящая дочь Китти.
PS. Передавайте привет моей сестре Мэри.
Они вошли после сбора падуба, разрумянившиеся от холода и волнения.
Рейнолдс тихо ойкнула, забирая ветки падуба у Элизабет, которая первой перешагнула через порог.
— Колючий, Рейнолдс? — спросил Дарси.
— Да, сэр.
Когда они все уселись в ожидании чая, Дарси стал рассказывать:
— В наших местах существует поверье, согласно которому первый падуб, принесенный в дом, определяет, кто главенствует в семье весь наступающий год. Если он гладкий — хозяйка, если колючий — хозяин.
— Я никогда не слышала ни о чем таком прежде, — улыбнулась Элизабет. — Наверное, вы только что придумали это. — В ее темных глазах заискрилось лукавство.
Дарси в ответ только загадочно сверкнул глазами, но в их глубине затаилась нежная улыбка.
— Ой, нет, что вы, — запротестовала Джорджиана, — Фицуильям не стал бы обманывать. Это действительно правда… ну, люди верят этому… необразованные, конечно.
— Как я понимаю, ты хочешь сказать, что ты не веришь в эту примету? — заметила Элизабет.
Джорджиана замолчала.
— Я уверена, — настаивала Элизабет, — приметы срабатывают только для тех, кто в них верит. Ну, а ты Джорджиана, только честно, что ты сама думаешь?
— Я не знаю, — ответила девушка, смущаясь. Весь следующий час ее волновало одно: получалось невероятное — ее брат Фицуильям может и не главенствовать в доме. Она не заметила лукавого взгляда, которым обменялись ее брат и его жена.
Элизабет сознавала власть Фицуильяма над собой, но ей нравилось определять и свою меру власти над ним. Однако в тот момент это была простая игра. Она знала, что, окажись они тогда одни, он крепко обнял бы ее. Как весело было бы выскользнуть из его объятий и, пританцовывая, убегать, уворачиваясь от его преследования!
Дверь открылась, внесли поднос с чаем, а затем появилась и чета Гардинеров.
— Сколько же падуба вы собрали! — воскликнула миссис Гардинер.
После чая Элизабет отправилась вместе с Джорджианой в музыкальный салон, чтобы поиграть дуэтом на фортепьяно.
— Как я люблю прятаться за твое мастерство, Джорджиана. Ты такая умница.
— Не слишком-то. Мне жаль, что во время разговора мне не удается быть и вполовину такой умной, как вы.
— Под умом, как я понимаю, ты подразумеваешь дерзость.
— Нет! Что вы! Но все же никто не высмеивает Фицуильяма так, как делаете это вы. Он совсем не привык к этому.
— Я полагаю, он очень скоро привыкнет, — расхохоталась Элизабет.
— Я боюсь… Я боюсь, вы заставите его сердиться. — Думаю, время от времени так оно и будет.
Джорджиана судорожно прикрыла рот, а ее глаза расширились. Элизабет улыбнулась и поцеловала девушку в щеку.
— Супруги всегда ссорятся, Джорджиана, дорогая. Не бойся, я сумею справиться с этим и выживу. В проповедях нам говорят: кротко склони голову перед несправедливостью. Но не женщины пишут проповеди. Женщине лучше научиться отстаивать свои права, если она не желает заслужить неуважение своего мужа.
Джорджиана не спускала с Элизабет задумчивого взгляда. Она подумала, что Элизабет вряд ли заслужит неуважение Фицуильяма, тем более что тот не может резко измениться в своих чувствах. Элизабет засмеялась и указательным пальцем мягко разгладила морщинки на нахмуренном лбу Джорджианы.
— Дорогая моя Джорджиана, я не специально дразню Фицуильяма, у меня нет никакой разработанной линии поведения. Я смеюсь только тогда, когда не в силах удержаться от смеха. — Темные глаза Элизабет весело поблескивали, а на лице отражались и нежность к девушке, и легкая ирония. — Думаешь, он чувствует себя из-за этого несчастным?
— Ну, разумеется, нет. Я за всю свою жизнь не видела, чтобы он смеялся так часто, как в эти недели. — Джорджиана как завороженная не спускала глаз с Элизабет. Она чувствовала, что сама почти влюблена в жену брата. Она волновалась, чего-то боялась и была счастлива одновременно. Но за всем этим, где-то в глубине души, ее не оставляло неясное ощущение тревоги.
«Какая же я глупая, — думала она. — Ну чего же тут бояться?»
Китти же, наоборот, не испытывала ничего похожего на беспокойство, впрочем, в ее хорошенькой головке вообще мало что надолго задерживалось. Она отправила матери еще одно, последнее письмо из Пемберли.
От мисс Кэтрин Беннет миссис Беннет Пемберли.
Милая мамочка!
Мое пребывание в Пемберли почти заканчивается, и мне так много надо Вам рассказать.
Как я и думала, праздник у арендаторов получился много веселее. Мы надели наши самые теплые накидки и отправились во двор прямо в вечерних нарядах. Два лакея освещали нам путь. Балки были украшены падубом, и на стенах развесили все лампы, какие только есть в хозяйстве. Старики все еще сидели за столом, но молодежь собралась в круг, и все ждали начала танцев. Как хорошо я понимаю их нетерпение.
Элизабет танцевала с управляющим мистера Дарси, а мистер Дарси с его достопочтенной супругой. Какого-то юношу друзья подтолкнули ко мне, и он спросил, не потанцую ли я с ним. Все вокруг одобрительно закричали, когда я приняла его приглашение. Мама, это такой красивый парень, и он стоит любого красного мундира, но, боже мой, как же от него пахло конюшней! Нам все аплодировали так, будто мы выступали на лондонской сцене. Лиззи, мисс Дарси и я раздавали подарки детям. Потом все кончилось. Для нас, я имею в виду.
Я должна вернуться в Пемберли опять, с вашего разрешения, летом. Сюда приедет множество гостей, так как мисс Дарси пора выходить в свет. Лиззи задумала замечательный бал. Как весело тогда я проведу здесь время! Мэри может приехать тоже. Какая разница, где ей отсиживаться во время танцев, в Пемберли или в Хартфордшире?
Пожалуйста, передайте мою благодарность папе за то, что он позволил мне пожить в Лондоне с Джейн и Бингли. Мне там понравится больше всего на свете.
Тетя Гардинер сказала, что мне не следует надеяться проводить много времени с Лиззи в Лондоне, поскольку она будет очень занята. Лиззи надо будет часто выезжать в высшее общество ее мужа. Тетя считает, что друзья мистера Дарси будут думать, что он сделал большую ошибку, женившись на ней, когда мог составить много лучшую партию, и что Лиззи придется упорно трудиться, чтобы исправить это мнение. Боже, какую ерунду она говорит! Я завидую тому, как Лиззи проведет время зимой.
Только подумайте! На знаменитый бал Двенадцатой ночи, о котором мы читаем в газетах каждый год, поедет Ваша собственная дочь, мама! От графини Рирдон пришло замечательное выгравированное приглашение для Лиззи и ее мужа. Помощница модистки прибыла из Лондона, чтобы снять с Лиззи мерки и показать ей некоторые эскизы. Лиззи выбрала золотистый шелк, золотые бусинки и кисточки, мне до смерти хочется такие же!
Вещи для нашей поездки в Лондон уже начали упаковывать. Нам надо прибыть вовремя, чтобы Лиззи еще успела на примерку. Она наденет изумруды. Я отчаянно хотела приложить камни к шелку, но, увы, они хранятся у банкира в Лондоне.
Надеюсь, Вы с папой здоровы. Я едва вспоминаю мою жизнь в Лонгборне. Не знаю, когда я увижу Вас снова. Но думаю, когда-нибудь все же увижу.
Ваша любящая дочь Китти.