Мистер Беннет твердо намеревался не навещать Элизабет в Лондоне, пока она не проживет там по крайней мере недель шесть, но, соскучившись, сел в почтовую карету до Лондона и прибыл на Бругхем-плейс во вторник в полдень. Узнав, что дочери и зятя нет дома, он сказал, что подождет их в библиотеке, и устроился в кресле у камина с бокалом вина и книгой.

Мистер Беннет с удовлетворением огляделся вокруг. И хотя эта обширная библиотека не была такой уютной, как его обветшалая, в обстановке и расположении книг он увидел строгий мужской вкус. Он позвонил, чтобы ему принесли еще бокал вина.

Немного погодя дверь снова открылась.

— Папа!

— Ах, это ты, моя дорогая, — медленно поставив бокал с вином, мистер Беннет обернулся.

Элизабет подбежала и расцеловала отца.

— Не слишком-то ты торопишься возвращаться до мой, Элизабет.

Она уселась на ручку его кресла.

— Почему ты не сообщил мне о своем приезде?

— Мы не всегда придерживались подобных формальностей.

— Папа, но тогда мы жили в одном с тобой доме.

— Да, именно так, моя дорогая. Именно так.

— Как мама с Мэри?

— Твоя мать по-прежнему страдает нервами и находит тишину уже не такой приятной, как она надеялась. А Мэри ведет себя непривычно легкомысленно, поскольку ей приходится поддерживать беседу с матерью. Представляешь, по моим подсчетам, она произнесла всего лишь два-три нравоучения на прошлой неделе.

— Так мало? Я потрясена.

— Ее слишком смутили наряды, присланные тобой. Очень уж декольтированы и едва ношенные. Я оставлю без комментариев первый пункт ее сетований, но относительно второго… надеюсь, ты не тратишь впустую деньги своего мужа?

— Я трачу деньги так стремительно, как только могу, папа, но недостаточно быстро, чтобы удовлетворить его. Те платья оказались совершенно бесполезны для меня, поскольку мода сильно изменилась с осени, — рассмеялась Элизабет и добавила: — Пожалуйста, скажи Мэри, чтобы она сообщила мне, нужны ли ей еще платья, ведь моя горничная все, что я отсылаю Мэри, считает украденным у нее.

— Сомневаюсь, будто неодобрение Мэри простирается столь далеко. Она превосходно чувствовала себя на прошлой ассамблее, закрыв вырез платья кружевами, дабы спасти мораль Меритона от разложения. Она даже станцевала несколько танцев, к большому удовлетворению твоей матери, да и к ее собственному, если бы она призналась в этом. Элизабет рассмеялась:

— Ой, папа, танцующая Мэри, одновременно читающая религиозные наставления своему партнеру между фигурами, это такое заманчивое зрелище, что я почти желала бы оказаться там, чтобы посмотреть на это.

— Почти… но не совсем, — отметил мистер Беннет. — И это говорит мне о многом. Ты счастлива, моя Лиззи.

— Папа, как мне объяснить тебе? Да, я счастлива.

— Ладно, ладно, в общем, достаточно излияний, — страдальчески отмахнулся мистер Беннет.

— Папа, пойдем в гостиную, там наша небольшая семья ждет тебя. Еще пошлю записку Китти. Она может приехать к обеду, если ей уже лучше.

— Что случилось с этой глупой девчонкой?

— Старый кашель вернулся снова. Если она все еще нездорова, мы можем сходить повидаться с ней завтра, если захочешь.

— Договорились, Лиззи. Значит, ты думаешь, будто мне следует получить положенную мне дозу глупости далее на отдыхе?

Элизабет подавила желание вступиться за Китти, прекрасно зная, как любит отец отстаивать свои предубеждения во что бы то ни стало. Ее вмешательство только вызвало бы больший град насмешек над бедняжкой Китти.

— Пойдем, там тебя ждут закуски и напитки, папа. В гостиную в сопровождении лакея вошел дворецкий.

— Вы уже вернулись, Сетчли, — приветствовала его Элизабет. — Хорошо провели выходной?

— Очень хорошо, благодарю вас, мадам. Я посетил мою сестру, как я обычно и делаю, бывая в Лондоне. — Он замолчал, подождав, пока лакеи отойдут в сторону. — По пути я случайно встретил старшего мистера Фоксуэлла с молодым мистером Реджиналдом.

— Мистер Реджиналд Фоксуэлл в Лондоне? — удивился Дарси. Он нахмурился, найдя это странным, поскольку молодой человек только-только уехал в Кембридж, и все знали о его планах позаниматься со своим наставником до начала семестра.

— Именно так, сэр, — кивнул дворецкий. — Увидев их, я вспомнил, что до сих пор не нанес визита своему другу Грэю, а это невежливо с моей стороны. Грэй — дворецкий мистера Фоксуэлла, мадам. — Элизабет улыбнулась, услышав это уточнение. — Поэтому, побывав у сестры, я решил, что могу также навестить и его, перед тем как вернуться домой.

— Сетчли! — заметил мистер Беннет. — Вы показываете пример нам всем безукоризненностью вашего поведения.

— Благодарю, сэр. Я счастлив сообщить вам, что старый джентльмен уже поправился.

— Мистер Фоксуэлл болел, Сетчли? — заинтересовался Дарси.

— А вы разве не знали, сэр? Мистер Фоксуэлл заболел тем вечером, когда вы обедали в его доме. Он простоял некоторое время у лестницы с леди Кэтрин, а после отбытия ее милости восвояси старому джентльмену пришлось помочь подниматься по лестнице. Мой друг говорит, что у мистера Фоксуэлла был ужасный цвет лица, но настоял на возвращении в гостиную.

— Мне очень жаль слышать это. Но почему же он сразу не лег в постель? — заволновалась Элизабет.

Сетчли наклонился вперед и сказал спокойно: — Мой друг, который служит в доме мистера Фоксуэлла говорит, что во время разговора ее милость сильно кричала на его хозяина. Похоже, и имя мистера Реджиналда было упомянуто. — Он выпрямился и застыл с важным видом.

— Вы знаете еще что-то, Сетчли, — сказала Элизабет.

— Лучше уж продолжайте, раз начали ваш рассказ, — попросил Дарси.

— Мистер Реджиналд возвратился в Лондон в субботу ночью, сэр. Вчера они с отцом ходили к леди Кэтрин. Кучер утверждает, что старый мистер Фоксуэлл вернулся в карету помрачневшим, но мистер Реджиналд… вы-то и сами знаете мистера Реджиналда, сэр. Он пребывал в таком же отличном расположении духа, как и всегда. — Сетчли замолчал перед кульминационным моментом по всем правилам риторики. — Кажется, ее милость отказала мистеру Реджиналду в приходе, который сулила ему все эти десять лет.

— Боже праведный! — воскликнул Дарси, забывая о хороших манерах в выражении своего удивления и потрясения. — Вы совершенно уверены в этом, Сетчли?

— Конечно, сэр, ведь я не придаю никакого значения сплетням младших слуг, но я уверен, что мой друг мистер Грэй никогда не допустил бы преувеличения в том, что касается его господина.

— В самом деле, нет, — сказал Дарси. — Благодарю. Сетчли удалился.

— Кажется невероятным, что Реджиналд Фоксуэлл, не имея собственных доходов, мог повести себя так, чтобы потерять столь выгодный приход, который ему к тому же предоставляли бесплатно.

— Реально ли найти" другой такой приход, мистер Дарси? — поинтересовался мистер Беннет.

— Мне неизвестно ни одного. Скорее всего, в нынешней ситуации его отцу придется приход покупать.

— Приход обойдется в полторы тысячи фунтов, а то 1 и больше, и даже тогда ему придется ждать, пока нынешний пастор умрет.

— У Реджиналда Фоксуэлла никогда не наблюдалось склонности к принятию сана, — задумчиво проговорил Дарси. — Помню, как он умолял отца позволить ему уйти в море вместо школы.

— Все мальчишки бредят приключениями в таком возрасте, — возразил ему тесть. — В двадцать четыре ему должно хватить здравого смысла обеспечить себе сносное положение, если он может получить его.

— Похоже, у этого молодого человека не хватило, — заметила Элизабет. — Интересно, что могло вызвать их ссору, Фицуильям. Сдается мне, все началось на лестнице у Фоксуэллов.

— У меня есть предположение на сей счет, но я I спрошу у самого Фоксуэлла в разговоре с глазу на глаз, прежде чем поделюсь своей догадкой даже с то-бой, моя дорогая.

Элизабет пошла наверх, чтобы переодеться к обеду. 1 Доверив себя Уилкинс, она предалась размышлениям. Имелась ли связь между отношением ее милости к браку племянника и тем, как она вероломно поступила с Фоксуэллами, опрокинув их надежды на будущее Реджиналда? Не это ли образчик мести, которой угрожала леди Кэтрин?

Мистер Беннет был ослеплен элегантностью платья дочери.

— Ты всегда одеваешься так на семейные обеды, Лиззи?

— Приблизительно так, папа. Но в этот раз я тщательно приготовилась ради маркизы. Я говорила тебе, что сегодня как раз вечер ее салона.

— Что ж, прекрасный способ оказать честь отцу, покинув его сразу же после обеда.

— Папа, если вы хотите заставать нас дома, вам придется предупреждать нас. Ты заказал карету, Фицуильям?

— Конечно. Я провожу тебя, Элизабет.

— Два лакея, вооруженные до зубов, — явно недостаточная защита для меня.

— В таком тумане, как сегодня вечером, возможно, и нет. Я обязательно буду сопровождать тебя и заеду за тобой. — Дарси повернулся к сестре: — Джорджиана, тебе не будет одиноко, если мы покинем тебя на несколько часов?

— Я же не одна, Фицуильям, со мной миссис Энсли.

— Сэр, а вы не желаете ли посетить мой клуб или дорога слишком утомила вас? — поинтересовался он у мистера Беннета.

— Я счастлив поэкспериментировать. Надеюсь, этот опыт предоставит мне столько же примеров человеческой глупости, сколько мне дарит Хартфордшир в тех случаях, когда я покидаю свое место у камина.

Дарси был изумлен.

— На самом деле, — добавил его тесть, — свежие впечатления не могут взяться ниоткуда, их следует пополнять.

— Папа! — запротестовала Элизабет, хотя уголки ее Губ подергивались от сдерживаемого смеха.

— Не бойся, Элизабет, я буду паинькой. О таком тесте твой муж и не мечтал. — Поднявшись, он поправил жилет, поклонился дамам и объявил себя готовым к приключениям.

И клубе Фоксуэлл был одним из первых, с кем столкнулся Дарси. Благополучно устроив мистера Беннета в кругу пожилых членов клуба у камина, Дарси отвел Фоксуэлла в сторону. Они уселись в одном из много-численных уголков, где расстановка кресел располагали к частной беседе.

Фоксуэлл вынужден был подтвердить подозрения Фицуильяма, хотя непременно оградил бы друга от правды, что сестра матери теперь невзлюбила его настолько, что попыталась разрушить его давнишнюю дружбу.

— Долгие часы отец провел, готовя свою речь, и Реджиналда тоже, но Реджиналд в пять минут уничтожил все его планы. На самом деле брат сразу объяснил ее милости, что ему мерзко видеть, как меня поставили в невыносимое положение. Далее он заявил ей, что он отказывается от своего будущего благосостояния, если для этого требуется жертвовать «честью его брата». Эта речь вызвала у леди Кэтрин самое резкое неудовольствие, какое ты только можешь себе представить. Они обменялись такими словами, которые привели к окончательному разрыву между ними.

— Мне жаль, Фоксуэлл, что из-за моей родни у тебя в семье возникли проблемы.

— Скорее надо винить Реджиналда, его импульсивный характер. — Он похлопал Дарси по плечу: — Не беспокойся. Из Реджиналда никогда не вышло бы хорошего пастора, и он наконец добился своего. Мой отец купил ему армейский патент.

— Куда это приведет его? Если Реджиналд надеется жениться на деньгах, он найдет конкурентов среди своих собратьев офицеров.

— Он полон амбиций и уверен в себе, — засмеялся Фоксуэлл. — У Реджиналда была значимая роль в этой жизненной ситуации, и он сыграл ее блестяще до конца. Он был искренне оскорблен, Дарси. Хотя я обязан заметить, он отлично использовал обстоятельства в своих интересах.

Дарси кивнул. Оба задумались, пока Фоксуэлл не прервал молчания:

— Я никогда не предал бы нашу дружбу, Дарси. Я надеюсь, ты знаешь это.

Несколько часов спустя в гостиной леди Инглбур подавали кофе.

— Мистер Дарси, как же вы пунктуальны! Ну прямо [до минуты.

— Добрый вечер, ваша милость, — поклонился Дар-си. — Маркиза вопросительно посмотрела на его спутника. — Позвольте представить вам моего тестя, мистерa Беннета?

— Конечно, конечно. Мистер Беннет, мне невероятно любопытно познакомиться с вами. Пожалуйста, присядьте.

Кому-то из гостей ничего не оставалось, как освободить место подле ее милости. Дарси остался стоять рядом и стал искать глазами жену. Элизабет великолепно смотрелась в своем любимом желтом, ее темные глаза искрились смехом. Перегрин Уиттэйкер, приютившийся подле нее на диване, поднял голову и поймал взгляд Дарси. «Она восхитительна», казалось, говорил взгляд Уиттэйкера. Дарси сухо поклонился и перевел взгляд на среднего роста худощавого джентльмена, стоявшего перед Элизабет и как-то странно жестикулировавшего. Темные волосы падали на его брови, а темные глаза оставались задумчивыми, даже когда он смеялся.

Дарси сразу же распознал известного драматурга Саймона Гловера. Элизабет подняла глаза и увидела мужа.

— Может, вы споете для того джентльмена, который только что появился здесь, раз вы отказываетесь петь для меня, — попросил мистер Уиттэйкер, перехватив ее пристальный взгляд.

— Думаю, нет, мистер Уиттэйкер, ведь мистер Дар-си приехал за мной.

Уиттэйкер наблюдал, как Элизабет и мистер Беннет распрощались с маркизой.

— Назад в клетку, маленькая птичка, — пробормотал он, потом повернулся к Гловеру: — Полагаю, она предусмотрела в брачном контракте четыре часа свободы каждую неделю. А что думаете вы? Он обязуется] оплачивать счета модисток, а она в обмен на это соглашается быть любимой.

— Вы ничего не знаете об их жизни, Уиттэйкер, хотя прежде я никогда не замечал вашего невежества в отношении предмета, рождающего ваше красноречие.

— Ах! Я просто пошутил, Гловер, и вы уже выходите из себя, — Уиттэйкер улыбнулся и зевнул. — Со своей стороны, я не понимаю, почему моя банальная шутка породила в вас такую ярость.

Дверь гостиной закрылась.

— Взгляни на эти картины, Фицуильям, — попросила Элизабет и объяснила отцу: — Это место находится в Дербишире, папа.

Все трое застыли перед картинами. Дарси повернулся к жене, и на мгновение они остались одни во всем мире, на краю того обрыва, когда ветер неистово рвал воздух вокруг них, и Дарси почувствовал силу невысказанной любви Элизабет. Его скверное настроение растаяло.

Громкие звуки из комнаты разрушили чары. Элизабет взяла отца под руку, и они покинули этот дом.

На следующее утро надежды Элизабет наслаждаться обществом отца по крайней мере недели на две были разбиты. Заехав в дом Бингли, они обнаружили, что Китти ужасно страдала ночью. Увидев, какой бледной и измученной она выглядела, мистер Беннет тут же обуздал свой сарказм. От непривычной доброты его поцелуя глаза Китти наполнились слезами.

— Тебе нужна твоя мама, моя дорогая. Я отвезу тебя домой.

— Нет, папа, — хрипло прошептала Китти. — Я хочу остаться в Лондоне.

Но врач рассудил иначе и рекомендовал немедленный отъезд молодой леди из Лондона. Китти протестующе вскрикнула, но ее возглас тут же был заглушён приступом кашля.

— Дорогая Китти, мы должны последовать этому совету, — увещевала Элизабет сестру. Воздух в Лондоне слишком сырой для тебя в это время года.

— Воздух не просто сырой, мадам, но еще грязный, — добавил врач. — Зима — самое плохое время, но правда, хотя приходится также отметить, что мисс Беннет неспособна переносить воздух Лондона в любое время года.

— Нет! — пробулькала несчастная девушка.

Они проехали до Хартфордшира со всеми удобствами, которые им предоставляла четырехместная карета Дарси. По их прибытии миссис Беннет разразилась истерикой, испугавшись, что внезапно превратившаяся и самую драгоценную жемчужину среди ее детей Китти недолго задержится в этом мире. Но как только через несколько дней покой восстановил здоровье ее драгоценности, возникли и другие чувства.

— Я люблю, когда Китти дома, — доверилась она своей подруге, леди Лукас, сидя у нее в гостях. — Я ужасно без нее тосковала. — Она довольно улыбнулась. — Как, впрочем, я тоскую без всех моих девочек, которые разъехались. — Ей нравилось напоминать другим матерям о своем успехе по части устройства своих дочерей.

Леди Лукас пробормотала свое сочувствие.

— Но зачем они отослали Китти домой так поспешно? Она уже почти выздоровела, но теперь мистер Беннет и думать не хочет о ее возвращении в Лондон. И как и должна найти ей здесь мужа? Нет ни одного сносного холостяка в графстве, я в этом уверена.

Требования миссис Беннет к выбору женихов заметно возросли с тех пор, как ее старшие дочери очень удачно вышли замуж. Конечно, она не могла ожидать, чтобы Мэри или Китти могли выйти замуж так же хорошо, как Элизабет, например. Такое состояние, каким обладал Дарси, было большой редкостью. Тем не менее ей хотелось бы держать Китти в доме своего богатого зятя, где, как она представляла, младшая дочь встречается с армией богатых холостяков, друзей Дарси.

К счастью для леди Лукас, их разговор был прерван ее мужем, сэром Уильямом, который поспешил к ним с газетой.

— Миссис Беннет! — воскликнул он, — вы знаете, что миссис Дарси разговаривала с самим регентом!

— Думаю так, сэр Уильям, — ответила миссис Беннет с беспечностью, невозможной всего год назад. — Неделю назад графиня Рирдон представила Элизабет в Сент-Джеймсе.

— Это совсем иной случай! — торжествующе произнес сэр Уильям, кладя газету перед ней. Он указал на строчки о новостях двора, сообщавшие миру, что «сопровождавшая маркизу Инглбур на музыкальный вечер очаровательная миссис Дарси разговаривала с принцем Уэльским».

Миссис Беннет поспешила домой сообщить новость супругу. Он никогда не удосуживался прочитывать самый важный раздел газеты, в который люди, обладавшие умом сэра Уильяма, заглядывали прежде всего.

— Мистер Беннет, мистер Беннет, послушайте мой дорогой, какие новости! — С этими возгласами она ворвалась в святая святых его библиотеки. Мистер Беннет был по обыкновению раздосадован и отказывался приходить в возбуждение, какого ожидала от него мисисс Беннет, пока не проговорился:

— Ее милость показалась мне слишком интеллектуальной женщиной, чтобы впустую тратить время на подобную ерунду. Лиззи презирает регента.

— Мистер Беннет! Вы встречались с маркизой? Почему вы не рассказали мне о ней?

Мистер Беннет задумался. Какую гордость он испытывал за дочь, когда она сидела, спокойно принимая восхищение необыкновенных людей, собравшихся вокруг леди Инглбур. Ее не смог смутить даже изучающий взгляд одной из наиболее влиятельных женщин Лондона.

Элизабет ценила ум своей старшей приятельницы и счастливо доводила до совершенства остроты хозяйки своими умными комментариями, причем произносили их с таким обаянием, которому никто в салоне не мог соответствовать. А ведь ей всего двадцать один год! «Лиззи! — воскликнул он, когда они ехали в карете домой из дома маркизы. — Ты неподражаема, и я чувствую желание приписать себе, хотя бы частично, заслугу воспитания твоего ума, а также твоего превосходного характера».

Мистер Беннет хмыкнул от удовольствия, вспомнив об этом.

— Теперь он смеется! — воскликнула жена. — Мистер Беннет, вы выводите меня из себя на каждом шагу!