Возвращение домой

Я плохо запомнила путешествие и полагаю, что оно, как и все такие путешествия, было богато событиями, но все, что происходило, казалось таким обычным по сравнению с тем, что было до него.

И были дети, за которыми надо было присматривать. Дети, казалось, были везде и нуждались в постоянном внимании. Плывущий корабль — не самая удобная детская. Пассажиры постарше испытывали определенное напряжение: многие из них оставили в Индии мужей и других родственников и постоянно думали о том, что там с ними происходит.

Мы не имели известий; мы были небольшой группой беженцев из странной страны.

Дети были, конечно, возбуждены всем тем, что они видели вокруг, и экипаж судна радовался, глядя на них. Я видела на палубе Луизу с другими сверстниками, когда моряк показывал им дельфинов и летающих рыб. Я помню огромное возбуждение, когда увидели кита. Мы пережили неизбежные штормы, которые удерживали нас в наших каютах, и дети громко хохотали, когда они не могли встать прямо, а небольшие предметы катались по каюте. Для них все было новым и волнующим. После путешествия они прибудут в замечательное место, называемое Домом.

Я не могла представить, что же они ожидали. Я надеялась, что они не будут разочарованы.

Так мы достигли Суэца.

Я без удовольствия ожидала скачку через пустыню, но это оказалось безмерно интересным для детей. Они не обращали внимания на дискомфорт кареты и дикость лошадей, которые их везли. Они испытывали возбуждение, когда мы останавливались в караван-сараях. Я услышала, как Луиза рассказывала все о них Алану, в то время как он прыгал вверх-вниз, выражая, как всегда, свое возбуждение.

На меня вновь нахлынули воспоминания! Путешествие вместе с Элис, наше знакомство с месье Лассером, а затем встреча с Томом Кипингом и таинственный конец так называемого француза.

Я вздрогнула, предположив, где могла бы оказаться теперь, если бы не вмешательство Тома по приказу Фабиана.

Все мои мысли возвращались к Фабиану.

Наконец, мы прибыли в Саутгемптон.

— Это Дом? — спросила Луиза.

— Да, — ответила я с чувством. — Это Дом.

Какой странной казалась Англия после той страны сияющего солнца, нередко невыносимой жары, цветов лотоса, банановых деревьев и темного бесшумного народа с их мягкими мелодичными голосами.

Когда мы прибыли, стоял апрель. Для возвращения в Англию это чудесное время года, для которого характерно теплое, но не горячее, а просто мягкое и немного застенчивое солнце, поскольку оно часто пряталось за облаками, ласковые дождики, деревья с набухшими почками, только-только появляющиеся цветы. Я наблюдала, как у детей от возбуждения широко раскрываются глаза. Я думаю, что они давно уже решили, что Дом — это своего рода Мекка, обетованная земля, и все там будет изумительным.

Мы остановились в гостинице, где могли подготовиться к возвращению к тем, кто нас ждал.

Я сразу же послала известие во Фремлинг, сообщая леди Харриет о том, что прибыла с детьми.

Там мы услышали новости: сэр Колин Кэмпбелл освободил Лакхнау. В связи с этим известием настроение стало приподнятым. Появилась уверенность, что мятеж заканчивается.

В гостинице каждый старался помочь нам. Мы пережили ужасный мятеж и уцелели. Все, что они делали для нас, им казалось недостаточным.

Я думала о тех, кого там оставила. Что было с Фабианом? Произошло ли освобождение Лакхнау без последствий для Элис, Тома и Дугала? Мне невыносимо было думать, что любовь, которую Элис собиралась разделить с Томом, могла бы быть вырвана у нее.

Леди Харриет никогда ничего не откладывала. Как только мое известие было получено, была послана карета, чтобы забрать нас во Фремлинг. И вот мы уже мчались по узким английским дорогам, мимо полей, похожих на зеленые квадраты, мимо лесов, рек и речушек. Дети были в восторге. Луиза сидела молча, но Алан не мог побороть своего желания скакать вверх и вниз.

И вот появились знакомая деревня, луг, пасторский дом, места моего детства. Что стало с Колином Брейди? Я уверена, что он остался все таким же покорным слугой леди Харриет.

Я наблюдала за детьми, когда мы подъехали к Фремлингу. В бледном солнечном свете он выглядел великолепно… высокомерный, величественный и захватывающе красивый.

— Это Дом? — спросила Луиза.

— Да, — сказала я. — Скоро ты увидишь свою бабушку.

Я должна была сдержать Алана, который уже почти выпрыгивал из кареты.

Мы поехали вверх по дорожке… нахлынуло так много воспоминаний. Лавиния… о, нет. Я не могла вынести мысли о том, как видела ее в последний раз. Фабиан… о нем я тоже не смела думать. Возможно, мои мысли были странными. Сейчас, оказавшись лицом к лицу с этими восхитительными постройками и в преддверии скорой встречи с леди Харриет, я поняла, насколько абсурдными были мои мечты.

Он вернется, и все будет так, как было всегда, за исключением того, что я, неинтересная девочка из пасторского дома, получила престижное место гувернантки у внуков леди Харриет; хорошая благоразумная девушка, которая знает свое место. Это было то, чего хотела и ожидала леди Харриет, а леди Харриет всегда получала то, что хотела.

Карета остановилась. Появилась одна из служанок. Джейн? Долли? Бет? Я не могла вспомнить, но я знала ее, а она — меня.

— О, мисс Делани, леди Харриет сказала, чтобы вы, как только приедете, шли к ней вместе с детьми.

Дети с трудом могли дождаться, когда выберутся из кареты.

Холл… знакомый холл с его высоким сводчатым потолком и оружием на стенах, оружием, которое использовалось давно умершими Фремлингами, чтобы защитить Дом. Мы поднялись вверх по лестнице в гостиную, где в ожидании сидела леди Харриет.

— Они здесь, леди Харриет.

Она встала. Как и прежде, она выглядела величественно и устрашающе. При виде детей на ее щеках появился легкий румянец, а глаза сразу же засветились.

Я почувствовала, как они крепче вцепились в мои руки.

— Дети, это ваша бабушка, — сказала я.

Они пристально смотрели на нее, а она — на них. Я поняла, что при виде их она была глубоко тронута и, конечно, подумала о Лавинии. Я была рада, что она не знала, как та умирала. Фабиан никогда не скажет ей об этом, также как и я. В мятеже погибло так много народа. Считалось, что такая участь могла постигнуть каждого из нас.

Она посмотрела на меня.

— Здравствуй, Друзилла, — сказала она. — Добро пожаловать домой. Проходите. А это Луиза?

Луиза кивнула.

— Я Алан, — сказал мальчик. — Это Дом, не так ли?

Я увидела, как мигнули ее глаза, словно она боялась выдать свои слезы. Я думаю, что так оно и было. Я услышала, как ее голос слегка дрожал, когда она сказала:

— Да, мое дорогое дитя, ты приехал Домой. — Затем она сразу же стала прежней леди Харриет. — Как ты, Друзилла? Ты хорошо выглядишь. Сэр Фабиан написал мне о тебе. Я знаю, что ты была очень благоразумной. Ты всегда была благоразумной девушкой. Твоя комната рядом с комнатой детей. Вероятно, временно… но в самом начале… это, без сомнения, понравится им больше всего. Позже ты должна рассказать мне о своих приключениях. А сейчас, Луиза, подойди сюда, моя дорогая.

Луиза неохотно отпустила мою руку.

— Мое дорогое дитя, — сказала леди Харриет. — Какая ты высокая. Все Фремлинги высокие. Теперь здесь будет твой дом. Я твоя бабушка. Теперь я буду заботиться о тебе.

Луиза повернулась и с беспокойством посмотрела на меня.

— Мисс Делани… Друзилла… тоже будет здесь. Мы все вместе будем здесь. А затем у вас будет няня… англичанка… такая, как мисс Филрайт. — В ее глазах появилось легкое недовольство. Как посмела няня Филрайт настолько забыть о своих обязанностях, чтобы выйти замуж и бросить детей Фремлингов! Она все еще была прежней леди Харриет. Я было подумала, что она немного изменилась. Но это, конечно, касалось только семьи Фремлингов. На остальных это не распространялось.

Дети наблюдали за ней с каким-то удивлением. Я думаю, что их вид глубоко тронул ее. Может быть, она боялась показать, как сильно она радуется встрече с нами, и это заставило ее быть оживленной.

— Мне кажется детям надо что-нибудь поесть, — сказала она. — Как насчет бульона… молока, хлеба и масла? Как ты думаешь, Друзилла? — Я поняла: то, что она советуется со мной, является показателем ее волнения. — Скоро у них будет ланч, — сказала она.

— Тогда я думаю, что лучше всего будет дать им немного молока и, может быть, кусок хлеба с маслом. — Я повернулась к детям. — Вы хотите это? — спросила я.

— Да, пожалуйста, — ответила Луиза, а Алан серьезно кивнул.

— Хорошо, — сказала леди Харриет. — Вам все принесут в ваши комнаты. Я сама покажу их вам. Я приготовила старую детскую. А позже, Друзилла, я поговорю с тобой. Пока ты будешь располагаться в комнате за детской спальной. Позже у нас будет няня… но, возможно, самое первое время…

Я сказала, что все устроено превосходно.

Мы поднялись по лестнице в старую детскую, и по дороге леди Харриет послала одного из слуг за едой.

Комнаты были светлыми и свободными. Я вспомнила, как они выглядели в те дни, когда я приходила играть с Лавинией. Затем я вновь представила ее такой, какой видела ее в последний раз, и меня охватило ужасное чувство, что рок тяготеет над нами. Здесь, в этих комнатах, Фабиан обладал единоличной властью над всеми и над своей матерью в том числе. Он был баловнем, чей малейший каприз должен был выполняться, даже если это означало взять ребенка из чужой семьи.

Здесь на меня нахлынули воспоминания, но в этот момент я почувствовала, что прямо сейчас хочу уйти отсюда, потому что всегда буду здесь только чужой… дочерью пастора, недостаточно хорошей, чтобы войти в общество Фремлинга, кроме тех случаев, когда меня можно как-то использовать.

— Я оставлю тебя устраиваться, — сказала леди Харриет.

У меня было также чувство, что она хотела скорее уйти из этой комнаты, где ее умершая дочь играла еще ребенком так же, как теперь будут делать это ее внуки. Была ли она действительно переполнена эмоциями? Я была уверена, что она никогда бы не призналась в этом.

Наконец она ушла, и я осталась одна с детьми.

— Она королева? — спросила Луиза.

Это был странный день. Я провела детей по дому и саду. Они нашли все это чудесным. Мы встретили кое-кого из слуг, не скрывавших своего удовольствия, что в доме появились дети.

Я подумала: «Со временем они будут здесь счастливы». Тепбрь дети льнули ко мне даже больше, чем раньше. Это свидетельствовало о том, что в связи с переменами в жизни они чувствовали себя немного не в своей тарелке, и их слегка приводила в трепет такая величественная бабушка.

Мне принесли поднос с едой.

Леди Харриет объявила, что этим вечером она хочет поговорить со мной, и после того, как она поужинала, меня пригласили к ней в гоетиную.

— Садись, Друзилла, — сказала она. — Я так хочу поговорить с тобой. Я знаю, что тебе очень многое пришлось вынести. Сэр Фабиан рассказал мне, как ты присматривала за детьми и держала их в безопасности все это ужасное время, за что мы оба крайне тебе признательны. Сэр Фабиан пишет, что ты должна остаться с детьми, по крайней мере, до его возвращения, которое, он надеется, не за горами. Он полагает, что из-за этого ужасного мятежа в Индии произойдут перемены. Луиза и Алан теперь вне опасности, но есть еще другой ребенок… Я знаю об этом и о твоем участии в этой истории. Произошло несчастье, но на этом мы не будем останавливаться. Обо всем я узнала от своего сына, и я должна была увидеть тех людей, которые взяли этого ребенка. Что за ужасное место, где они живут! Я послала за ними, чтобы они сюда приехали, но они грубо игнорировали мое требование… и я поехала к ним. Как жаль, что именно они взяли ребенка.

— Я должна вам сказать, леди Харриет, что для нас они замечательные люди. Я не знаю, что бы мы делали без них.

— Друзилла, я не обвиняю тебя. Твое участие в этом деле было… достойно всяческой похвалы. Эта ваша нянька… она очень прямолинейная женщина. — Я удивилась, что она позволила себе сдержанное восхищение кем-то. — Я допускаю, что все это время они были… замечательными. Но мы должны теперь подумать о ребенке. Каким бы нежелательным ни было ее рождение, она моя внучка и должна воспитываться здесь, во Фремлинге.

— Леди Харриет, они с самого младенчества заботятся о ней. Они любят ее как свою собственную. Они никогда ее не отпустят.

— Насчет этого мы еще посмотрим, — твердо заявила леди Харриет. — Сэр Фабиан думает, что она должна жить здесь, со своими братом и сестрой.

— Я знаю, что они никогда не отдадут ее.

— Она Фремлинг, а я ее бабушка. У меня есть права.

— Если вы отберете ее немедленно, это ничего хорошего ребенку не принесет.

— Со временем мы заставим их понять, что ребенку лучше жить здесь.

— Но, леди Харриет, то, что имеет такое большое значение для вас, может не иметь для них.

Она с удивлением посмотрела на меня оттого, что я могла сделать такое предположение. Я не отступала. Так же, как и с Лавинией, я решила, что она не будет иметь надо мной власти. Если она не одобрит моего поведения, мне просто придется заставить ее понять, что я здесь только потому, что не хочу бросать детей. В данное время я была больше нужна леди Харриет, чем она мне, и это давало мне преимущество. Мой статус был не таким, как у обычной няни-гувернантки.

— Посмотрим, — с угрозой сказала она. И затем добавила:

— Я хочу, чтобы ты поехала и увиделась с этими людьми.

— Я собираюсь сделать это. Полли очень дорога мне, так же как и ее сестра и Флер.

— Тогда мне бы хотелось, чтобы ты поехала как можно скорее.

— Это как раз то, что и мне хотелось бы сделать. Она кивнула.

— Объясни им преимущества для ребенка, если он жить здесь. Несмотря ни на что, она все же моя внучка. Я думаю, они должны понять, что это значит.

— Мне кажется, что они захотят сделать так, как будет лучше для ребенка.

— Ах, тогда ты должна заставить их понять необходимость этого.

— Леди Харриет, я не знаю, какой будет их реакция.

— Я доверяю тебе, Друзилла. — Она наградила меня улыбкой — я думаю, в качестве предварительного вознаграждения за возвращение ее отбившейся внучки обратно в стаю. Но это было не так-то просто. Я знала Полли и знала Эфф. Они будут также категоричны, как и леди Харриет. — Ну, ладно, — продолжала она. — Теперь Алан и Луиза здесь, их будущее обеспечено.

— А как их отец? — спросила я. — Когда он вернется, у него могут быть свои планы относительно детей.

— О, нет. — Она рассмеялась. — Он ничего не сделает. Он поймет, что со мной им будет лучше.

— Есть ли новости?..

— Мы очень мало что знаем. Он был в Лакхнау с этой няней и ее мужем. — Она фыркнула, выражая свое неудовольствие. — Все они в безопасности. Мы слышали об этом. Но эти жуткие вещи, конечно, еще продолжаются. Какие жестокие люди, если могли убивать тех, кто так много для них сделал. Английские мужчины, женщины и маленькие дети… убиты местными! Не бойся, они получат то, что заслужили.

Я проговорила:

— Рада слышать, что они в безопасности.

Леди Харриет кивнула.

— Ладно, Друзилла, это был длинный день для тебя… и для меня. Теперь я хочу пожелать спокойной ночи. Я полагаю, что дети уже спят.

— О, да, они очень устали.

— Я в этом не сомневаюсь. Извини, что возложила на тебя обязанности няни. Но они к тебе привыкли, и в данное время это самое лучшее для детей. Я думаю, что не стоит слишком резко менять все для них. Я имею в виду хорошую няню.

— Я уверена, что некоторое время им лучше всего будет со мной. Я присматривала за ними в течение всего путешествия… и раньше. Они очень скучают по своей индийской няне.

На ее лице появилось выражение неодобрения.

— Ну что же, мы найдем для них хорошую английскую няню… что положит конец всему этому. Спокойной ночи, Друзилла.

— Спокойной ночи, леди Харриет.

Как странно еще раз оказаться в этом доме… живя под его крышей.

Я пошла в свою комнату. Простыни казались очень чистыми и холодными, комната была полна воздуха, и вид ее был немного строгим. Слишком много воспоминаний… сад… луг… старая церковь… и пасторский дом… — места моего детства.

Я подумала о своем отце. Я представила его, идущим от пасторского дома к церкви с молитвенником под мышкой, с беспорядочно развевающимися на ветру волосами… его мысли далеко отсюда… скорее всего в Древней Греции.

С тех пор, как я уехала, так много всего произошло.

Я не чувствовала себя усталой и все же, как толькс легла на эти холодные чистые простыни, я сразу же провалилась в глубокий сон, так как была измучена физически и эмоционально.

Весь следующий день я была с детьми. Я провела по старому церковному двору. Я увиделась с Колином Брейди и его женой. У них уже был маленький ребенок.

Элен Брейли, дочь доктора, теперь жена Колина, настояла, чтобы я зашла в пасторский дом, где она угосттила меня стаканом вина из ягод бузины. Пришел Колин присоединился к нам. Дети тихо сидели рядом.

Я подумала, что это я могла бы сидеть здесь у подноса, раздавая гостям стаканы с моим вином из ягод бузины. Нет. Я никогда бы не согласилась на это, хотя и сомневалась в том, что леди Харриет все еще считает, что с моей стороны было глупо отказываться от этого.

— Мы думали о вас, когда услышали новости, правда, Элен? — сказал Колин. Элен утвердительно кивнула. — Все это ужасно. Как они могли! Это должно быть действительно было страшно.

Горничная увела детей посмотреть сад, поэтому они могли говорить свободно.

— И мисс Лавиния… графиня. Как ужасно умереть так… и такой молодой…

Я согласилась, подумав: «Вы и не представляете, как она умерла. Вы никогда не сможете представить этого».

Когда я шла по деревне, все подходили поговорить со мной, владельцы магазинов выходили на улицу, чтобы поприветствовать меня.

— О, мисс Друзилла, рад, что вы вернулись. Это, должно быть, ужасно. Весь этот кошмар…

Все интересовались детьми.

— Как мило, что малыши будут во Фремлинге. Леди Харриет, без сомнения, довольна.

Она, безусловно, была довольна. Я знаю, что она горевала о Лавинии. Для нее казалось возмутительным, что местные жители напали на англичан; но то, что они убили ее дочь, было еще более оскорбительным. Может быть, я никогда на самом деле не понимала ее. Единственное, что ее волновало — это дети, а теперь ее внуки. Я понимала, что предстоит великая битва за Флер.

Я очень много думала об этом и как только убедилась, что дети устроены достаточно хорошо, чтобы пробыть без меня в течение нескольких дней, решила поехать увидеться с Полли. Я написала ей.

Леди Харриет посещала детскую. Я поощряла детей разговаривать с ней, но замечала, что, когда она рядом, они держатся поближе ко мне.

Она не навязывала им себя. Это не входило в методы леди Харриет. Но я могла видеть, как она бывала довольна, когда Луиза обращалась непосредственно к ней. Алан, когда она бывала рядом, отводил глаза и воздерживался от прыжков.

— Дети оказались очень спокойными, — однажды сказала она мне, когда они ушли спать.

— Они должны привыкнуть к окружающему, — ответила я ей. — Они пережили так много всего, что должны привыкнуть к иной жизни.

— Их следует учить верховой езде.

Я сказала, что считаю эту идею великолепной.

— Мне кажется стоит отложить поиски няни… еще на некоторое время, — продолжила леди Харриет.

— Это хорошая мысль. Дайте им немного привыкнуть к новым людям.

Она с одобрением кивнула.

— Новости становятся более радостными, — сказала она. — Генерал Робертс творит чудеса. Он показывает этим ужасным людям, кто хозяева, а сэр Джон Лоуренс, как они кажется считают, заслуживает большой похвалы за принимаемое им участие. Видимо, вскоре дела там более или менее нормализуются… станут нормальными настолько, насколько это возможно в таком месте. Было бы хорошо увидеть сэра Фабиана и отца детей дома как можно скорее.

— Это было бы для вас, леди Харриет, большим облегчением.

— Еще бы. Затем мы бы, конечно, забили в свадебные колокола. Леди Джеральдин ждала достаточно долго. — Я не хотела видеться с ней. Я думала, что могу что-то выдать. — Не должно быть никаких отсрочек, — продолжала она, — как только сэр Фабиан будет дома. Этого он хотел бы меньше всего. — Она снисходительно улыбнулась. — Боюсь, что он довольно нетерпелив. Он всегда таким был. Когда он чего-то хочет, он считает, что это должно свершиться немедленно. Поэтому… я уверена, что свадьба будет… скоро.

Теперь это казалось таким разумным. Дома все было другим. Когда мы были в Индии, путешествуя из Дели в Бомбей, я, вероятно, мечтала о невозможном.

Здесь я могла понять, какой я была глупой.

Я получила полный восторженной любви ответ Полли: «Я просто трепещу от радости. Эфф говорит, что я свожу ее с ума. Это потому, что я счастлива от того, что ты жива, здорова и вернулась домой. Мы будем ждать, так что приезжай как можно быстрее».

Газеты приносили хорошие новости. Мятеж быстро шел к концу, и черные заголовки в газетах возвещали о победе.

Генерал Робертс и сэр Джон Лоуренс были героями. Много писалось о лояльных сикхах и вероломных сипаях. Но все должно было быть хорошо. Злодеи продемонстрировали свое зло, а праведные добились победы.

Сидя у пруда, старики обсуждали освобождение Лакхнау, непринужденно бросая такие названия, как Бандель-хунд и Джанси. Они полностью разгромили злодея Нана Сагиба; взяли верх над его союзником Тантия Топи. Они поставили мятежников на свое место.

В воздухе ощущался покой. Была весна; слабое жужжание насекомых смешивалось со звуками садовых ножниц, подрезающих живую изгородь.

Это был мой дом, и я решилась увидеться с Полли.

Я сказала детям, что буду отсутствовать всего несколько дней. Они очень полюбили Молли, одну из горничных, и я знала, что они будут счастливы с ней. Днем она водила их вниз в гостиную провести час с бабушкой; это стало для них обязательным ритуалом, и они уже не были от нее в таком трепете. Я чувствовала, что могу уже без опасения оставить их, и в любом случае я ощущала необходимость поговорить с Полли.

Она ждала меня на вокзале. Когда Полли увидела меня, ее глаза наполнились слезами, и несколько мгновений мы обнимали друг друга.

Затем она вернулась на землю.

— Эфф осталась дома. К нашему приходу она скипятит чайник. Боже мой, как же я рада тебя видеть! Дай мне на тебя взглянуть. Неплохо. Я так волновалась… когда ты уехала отсюда. И сколько всего произошло ужасного. Когда мы услышали, что ты вернулась… собираешься увидеться с нами… Эфф и Флер… О, она тебя определенно помнит. По правде говоря, Эфф иногда немножко ревнует. Она такая. Но я счастлива увидеться с тобой. Должна тебе сказать, что вся трепещу от радости с тех пор, как… я почти свела Эфф с ума. Ну, ладно, вот и ты.

В кебе по пути к дому мы говорили мало. И вот он, такой дорогой и знакомый дом.

Дверь распахнулась, и на пороге стояли Эфф и Флер. Эфф такая, как всегда, а Флер выросла намного больше, чем я ожидала… красивая темноволосая девочка, обвившая руками мою шею и поцеловавшая меня.

— Ну что же, мы собираемся стоять здесь всю ночь? — спросила Эфф. — Чайник вскипел. И у меня к чаю сдобные булочки. Подрумянились. Не осмеливались начать до вас. Вы ведь не хотите, чтобы они засохли, не так ли?

И вот мы уже сидели в кухне, слишком переполненные чувствами, чтобы сразу же много говорить, но такие счастливые, что снова были вместе.

Я должна была познакомиться с гувернанткой.

— Миссис Чайлдерс настоящая леди, — сказала мне Эфф. — Потеряла состояние, — добавила Полли. — Она всегда такай обстоятельная, ей нравится здесь. Никакого жеманства… совершенно обожает Флер, и, боже мой, Флер любит ее. Она умная. Поверишь ли, история, география и французский? Все это Флер легко дается. Слышала бы ты, как они болтают по-французски. Мы с Зфф просто потрясены, правда, Эфф?

— Это ты, — сказала Эфф. — Я не понимаю французский, когда слышу его, и тут совсем не над чем смеяться. Это правильно, так и должно быть, чтобы Флер говорила по-французски, потому что большинство леди знают иностранные языки.

Миссис Чайлдерс оказалась очень приятной женщиной; мне показалось, что "й было ближе к сорока; она была вдовой и обожала детей. Она, по-видимому, как сказала мне Эфф, потеряла положение в обществе, но — по словам той же Эфф — она «не задавалась».

Миссис Чайлдерс сказала мне, что она счастлива в этом доме и обожает Флер. Так что они все, казалось, прекрасно ладили.

— Каждое утро миссис Чайлдерс водит Флер в парк. Они рассматривают там разные цветы, — сказала мне Эфф. — Это что-то, называемое ботаникой.

Эфф часто ходила за покупками на рынок, поэтому я имела возможность побыть наедине с Полли.

Очень быстро она заговорила о визите леди Харриет.

— Послала за мной, вот что она сделала. «Пожалуйста, без промедления приезжайте во Фремлинг». Что она думает, кто она такая? «Сама приезжай и прыгай с разбега», — сказала я, но не ей… а Эфф. Затем леди Харриет приехала. Тебе надо было бы видеть нас. Я хотела провести ее на кухню, но Эфф пригласила в залу. Она собиралась взять Флер с собой. «Если вы так думаете, — сказала я, — то глубоко ошибаетесь. Это дом Флер, и это то место, где она останется». Она начала говорить нам, насколько больше она может для нее сделать. «Также можем и мы», — возразила я ей. Ты знаешь, что этот дом теперь принадлежит нам. Да, мы его купили и собираемся купить соседний. Эфф говорит о том, чтобы удалиться в небольшое сельское место.

— В сельское место? Полли, ты! Но ты же любишь Лондон.

— Ну что же, с возрастом все меняется. Эфф всегда любила зелень. Во всяком случае, это еще не сейчас. Это в дальнейшем. Но я хочу сказать, что мы можем ухаживать за Флер без помощи ее светлости. А теперь, как ты? Ты живешь там… с этой женщиной.

— Там дети, Полли… Луиза и Алан. Ты обязательно полюбишь их.

— Если они вполовину такие милые, как их сестра, я думаю, что полюблю. Я полагаю, они счастливы, что у них есть ты, но мало радости находиться в том доме с ее светлостью.

— Я справляюсь. Она обожает детей и сознает, что они нуждаются во мне. Вспомни, в Индии все это ужасное время я была с ними.

Полли кивнула.

— Ты знаешь, если не сможешь выносить ее, всегда можешь приехать сюда. Мы очень хорошо справляемся с нашим делом. Рента поступает регулярно, а теперь, когда мы купили свой собственный дом… это хорошо, Знаешь, мы выдержали за него борьбу, так как в какой-то момент оказались немного в затруднительном финансовом положении. Я должна кое-что рассказать тебе. Надо бы раньше, да ладно, знаю, что ты поймешь.

— Надеюсь, Полли. Что именно?

— Флер была больна.

— Ты не говорила мне об этом.

— Было бессмысленно волновать тебя, когда ты была так далеко. Ты ничего не могла сделать. Одно время положение было критическим.

— О, Полли! Это действительно так!

— Х-м. Если бы эта старая бабка была в тот момент здесь, то, думаю, что Флер сейчас была бы с ней. Мы бы отпустили ее. У нее было что-то с горлом. Если бы не операция, для Флер это могло бы быть концом.

— Полли, это ужасно. И я не знала об этом.

— Был этот мужчина… искусный хирург или что-то в этом роде. Доктор Клемент рассказал нам о нем. Он считал, что тот был единственным человеком, который мог спасти Флер. Знаешь, он был одним из тех с Харли-Стрит… и брал за работу фантастическую сумму. Нам нужно было найти деньги, но мы только что купили дом. Если бы это несчастье случилось раньше, мы могли бы воспользоваться теми деньгами… и упустили бы дом. Но дом уже был куплен, денег не было, а Флер была тяжело больна. — Я в ужасе посмотрела на нее, но она покачала головой и улыбнулась мне.

— Теперь все в порядке. Он хорошо выполнил свою работу… и выздоровление было полным. Я расскажу тебе, что мы сделали. Помнишь тот веер, который ты получила… тот, который подарила тебе старая леди? — Я кивнула. — В нем было несколько драгоценных камней.

— Да, Полли, да.

— Я отнесла его к ювелиру, и он сказал, что эти блестящие камушки стоили целую кучу денег. — Она с извиняющимся видом посмотрела на меня. — Я сказала Эфф, что это именно то, что сделала бы Друзилла, если бы она была здесь. Она согласилась со мной. Нам срочно нужны были деньги. Я должна была непрерывно ломать свою голову. Тут были драгоценные камни, и тут была дорогая маленькая Флер… поэтому я отнесла веер к ювелиру, и он купил камни… вынул их… сделав это очень аккуратно… Это спасло Флер жизнь. Осталось даже еще сверх того, так что на них мы отправились с ней на море… Эфф и я. Мы на редкость хорошо провели время. Ты бы видела, как румянец снова вернулся на эти маленькие щечки. Понимаешь…

— Конечно, понимаю, Полли. Я рада… Я так рада.

— Я знала, что ты обрадуешься. Что такое камушки по сравнению с жизнью ребенка, а? Вот что я сказала Эфф. И говорю это тебе. Он хорошо потрудился над веером, этот ювелир. Он выглядит совсем так, как раньше. Я храню его здесь совершенно особо. Одну минутку.

Я сидела, все еще чувствуя себя потрясенной, в то время как она ушла, чтобы достать веер. Я никак не могла думать о павлиньих перьях, не представляя перед собой тот ужасный окровавленный веер, лежащий у ног Лавинии.

Полли встала передо мной и гордо открыла веер. На вид он почти не отличался, был таким же, каким я видела его в последний раз; место, где были драгоценные камни, было аккуратно заделано.

— Вот! — сказала Полли. — Милая вещица. Я никогда не забуду, что она сделала для Флер.

Как только я вернулась, леди Харриет захотела узнать, что произошло.

— Они непреклонны, — сказала я ей. — Они никогда не отдадут Флер.

— Но вы объяснили им, какие преимущества здесь для нее?

— Они считают, что ей с ними лучше. Вы знаете, у них есть гувернантка.

— Хорошо знаю. Что делать любой хорошей гувернантке в таком месте, как там, не могу себе представить.

— Она кажется очень умной женщиной, и она очень любит Флер.

— Вздор! — сказала леди Харриет. — Они должны внять здравому смыслу. Знаете, я могу отстаивать свои права.

— Обстоятельства слишком экстраординарные.

— Что ты имеешь в виду? Флер — моя внучка.

— Но вы ведь только что узнали о ее существовании.

— Что из того? Я знаю, что она моя внучка. У меня есть право.

— Вы имеете в виду, что будете прибегать к закону?

— Я сделаю все, что необходимо, чтобы забрать свою внучку.

— Это означало бы раскрытие фактов, связанных с рождением ребенка.

— Ну?

— Вас это не волнует?

— Если это необходимо, это должно быть сделано.

— Но если в этом деле вы прибегнете к закону, вы предадите их гласности. Это плохо отразится на Флер.

На мгновение она заколебалась. Затем сказала:

— Я решила добиться ребенка.

Я подумала, что была какая-то ирония в том, что, когда Флер родилась, ее мать не хотела дитя, и нам пришлось приложить огромные усилия, чтобы найти для нее дом. Теперь же существовали две крепкие фракции — одна, которая хотела забрать ее, и другая — удержать. Мне интересно знать, кто же победит.

Время летело. Луиза и Алан вырастали и становились все больше похожими на Фремлингов. Они брали уроки верховой езды, которые им очень нравились, и каждое утро проводили по получасу в паддоке с грумом Фремлинга. Обычно леди Харриет с большим удовлетворением наблюдала за ними из своего окна.

Прибыла няня. Я подумала, что ей было лет сорок пять, она присматривала за детьми на протяжении более двадцати пяти лет. Леди Харриет была ею довольна. Она, по словам леди Харриет, работала в семье герцога, — всего лишь младшего сына, но все же герцога.

— Няня освободит тебя от наиболее обременительных обязанностей, — сказала леди Харриет. — Теперь ты сможешь ограничить свои дела классной комнатой.

Дети хорошо приняли няню Мортон, и поскольку она полностью владела присущим няням даром крепкой руки и в то же время производила впечатление, что она была одним из тех всесведущих лиц, которое могло бы защитить их от всего мира. Она вскоре стала частью их каждодневной жизни и помогла им прочно занять то положение, которое крайне важно для безопасности в молодости.

Время от времени они вспоминали свою мать и айю, но это случалось все реже и реже. Теперь Фремлинг стал их домом. Они полюбили большой, таинственный и теперь уже хорошо знакомый им дом. Им нравилась верховая езда. И хотя они испытывали трепет перед своей величественной бабушкой, у них уже появились к ней определенные нежные чувства, и они ценили те редкие случаи, когда она выражала одобрение того, что они делали; затем у них была няня Мортон и я.

Те недели, которые они провели, спрятавшись в доме Салара, и чувство несвободы, которое они должны были испытать, заставило их оценить покой Фремлинга, великолепные сады, возбуждающую верховую езду и общее чувство благополучия.

— В западном крыле следует сделать некоторые перестройки, — сказала мне леди Харриет. — Но я ничего пока не буду делать. Леди Джеральдин может захотеть изменить все, когда придет. — И затем; — Леди Джеральдин — прекрасная наездница. Смею заметить, она захочет улучшить стойла.

У нее вошло в привычку неожиданно в разговоре упоминать имя леди Джеральдин и, по мере того, как шло время, она вспоминала ее все чаще и чаще.

— Теперь, конечно, нет ничего, что удерживало бы сэра Фабиана в Индии, — сказала она. — Я уверена, что он скоро вернется домой. Я приглашу леди Джеральдин, так что, когда он приедет, она будет здесь. Для него это будет приятным сюрпризом. Алан и Луиза полностью заняли детскую. Вскоре им, возможно, придется потесниться.

— Вы имеете в виду Флер…

— Да, Флер, а когда сэр Фабиан женится… — Она издала легкий смешок. — Семья леди Джеральдин известна своей плодовитостью. Все они имеют много детей.

Она волновалась все больше и больше, потому что не могла подумать, что он будет отсутствовать так долго.

Затем домой вернулся Дугал.

Когда он приехал, мы были на уроках в классной комнате. Нас никто не предупредил.

Леди Харриет вошла вместе с ним. Я слышала, как она сказала перед тем как войти:

— У них идут уроки с Друзиллой. Вы помните Друзиллу… эту милую благоразумную девушку из пасторского дома?

Как будто ему надо было напоминать! Мы были хорошими друзьями. Я виделась с ним в Индии, и он знал, что я там присматривала за его детьми. Но леди Харриет никогда не имела ясного представления о взаимоотношениях своих слуг.

Он вошел и стоял, улыбаясь, его взгляд был обращен на меня, пока не перешел на детей.

Я встала.

— Дети, ваш папа здесь, — сказала леди Харриет.

— Привет, папа, — воскликнула Луиза.

Алан молчал.

— Как поживаете? — спросил Дугал детей. — И вы, Друзилла?

— Очень хорошо, — ответила я. — А вы?

Все еще глядя на меня, он кивнул.

— Как долго меня здесь не было.

— Мы слышали о Лакхнау. Это, должно быть, ужасно.

— Ужасно для всех нас, — сказал Дугал.

— Я думаю, что дети могут прервать свои уроки, — сказала леди Харриет, — и поскольку это довольно необычное событие, мы все пойдем ко мне в гостиную.

Они оставили свои книги, и я задержалась, чтобы закрыть и убрать их.

— Дети, вы хотите побыть со своим папой? — спросила леди Харриет.

— Да, бабушка, — кротко ответила Луиза.

Дугал посмотрел на меня:

— Мы поговорим позже, — сказал он.

Я осталась одна в клагссной комнате, напоминая себе, что, невзирая на то, что было раньше, я была всего лишь гувернантка.

Дети не казались особенно возбужденными, видя своего отца; но леди Харриет была довольна, и причина заключалась в том, что он привез новости о сэре Фабиане и его скором возвращении домой.

— Есть хорошие вести из Индии, — сказала она мне. — Мой сын скоро возвратится домой. Почти сразу же будет свадьба. Сейчас они были бы уже женаты, если бы не эти злые туземцы. Я начала уже думать о том, что надену. У меня, как и у матери невесты, своя роль; а Лиззи Картер, хотя и хороший мастер, работает довольно медленно. Луиза будет очаровательной подружкой невесты, а Алан — совсем как верный маленький паж. Мне всегда доставляет удовольствие планировать свадьбы. Я вспоминаю Лавинию… — Ее голос резко замер. — Бедный Дугал, — быстро продолжила она. — Без нее он — потерянная душа.

Я никогда не замечала, чтобы он опирался на нее, но не стала этого говорить. Упоминание о Лавинии было для меня таким же болезненным, как и для леди Харриет.

Дугал намеревался оставаться во Фремлинге в течение нескольких дней, а затем он собирался отправиться в свое поместье. Он воспользовался первой же возможностью поговорить со мной.

— Как чудесно вас видеть, Друзилла, — сказал он. — Было время, когда я думал, что никогда больше не увижу вас снова. Какой ужас мы пережили.

— Мы пережили… как и тысячи других.

— Иногда мне кажется, что я никогда уже не буду прежним.

— Я думаю, что что-то схожее мы чувствовали все.

— Я покидаю Компанию. В любом случае я намерен это сделать. Так или иначе, я думаю, что произойдут перемены. Ощущение такое, что Компании как таковой наступает конец. Она будет передана государству. Я намерен передать свою долю кузену.

— Что вы будете делать?

— То, что хотел всегда. Исследовать.

— А дети?

Он выглядел удивленным.

— О, они останутся со своей бабушкой.

— Конечно, это то, что она хочет.

— Это кажется самым разумным. У нее большой дом… детские… все, что нужно детям… и… э… она решила удержать их. Я рассказывал Луизе кое-что о новейших открытиях в археологии, и она очень заинтересовалась.

— Луиза очень умная… она из тех детей, которые интересуются всем, о чем слышат.

— Да. Восхитительно изучать детский ум… наблюдать пробуждение интеллекта. У них совершенный ум… неперетруженный и быстрый в усвоении.

— Они должны быть таковыми, чтобы схватывать то, что необходимо в жизни. Мне часто кажется, что они думают логично и ясно. Все, чего им не хватает, так это опыта, и поэтому им приходится учиться, как побеждать и переживать поражения.

— Как хорошо снова быть с вами, Друзилла. Я скучал по вас. Я часто думал о тех старых днях в пасторском доме. Вы помните их?

— Конечно.

— Ваш отец был таким интересным человеком.

Мы наблюдали за детьми, которые катались на пони, и в этот момент мимо проезжал Алан. Он ехал, не держа поводья. Рядом с ним был грум.

— Друзилла, посмотри на меня, — закричал он. — Смотри, я без поводьев.

Я захлопала, и он счастливо засмеялся.

— Они так вас любят, — сказал Дугал.

— Мы сблизились в то время, когда прятались. Я думаю, что они оба осознавали опасность.

— Какое счастье, что вы выбрались из всего этого живыми.

— Вы были с Томом и Элис?

— Да, они были в Лакхнау. Это было время настоящего террора. Мы не знали, что могло с нами случиться в любую минуту. Я не могу вам передать, что это было, когда войска Кемпбелла взяли город. Это была тяжелая битва. Они дрались как дьяволы.

— Том с Элис возвращаются домой?

— Я полагаю, что некоторое время еще нет. Там сейчас полная смута. Все в ожидании больших перемен. Том нужен там и определенно еще на какое-то время останется. Но с ним Элис. Они очень хорошо ладят. Фабиан будет дома совсем скоро. Я не знаю, как туг все будет решаться. Он захочет увидеться с людьми в Лондоне. Все находится в очень ненадежном состоянии. В Компании ожидаются огромные изменения, и я не знаю, как это повлияет на Фабиана.

— И, полагаю, на Тома Кипинга.

— С Томом все будет в порядке. Он счастливый. Элис прекрасный человек. — Он выглядел несколько задумчивым. — Только вообразите. Они знали друг друга такое короткое время… и вот вам. Они выглядят так, как будто созданы друг для друга.

— Я полагаю, что иногда что-то подобное случается.

— Для некоторых счастливцев. Для остальных же… — Он замолчал, а затем продолжал:

— Между нами не должно быть обмана, не так ли? Мы знаем друг друга слишком хорошо. Друзилла, я все испортил.

— Я думаю, что все мы временами чувствуем то же самое.

— Я надеюсь, что вы нет. Вот он я… брошенный на произвол судьбы. Человек с двумя детьми, для которых, как мне иногда кажется, я чужой.

— Это можно быстро исправить.

— Они так любят вас, Друзилла.

— Я провела с детьми очень много времени. Они были моими подопечными, когда я приехала в Индию, и с тех пор остаются ими. Затем мы вместе пережили это страшное время. Они не понимали всей чудовищной опасности, но даже маленькие дети, пережившие такое страшное время, не могли не испытать его влияния. Полагаю, что я была для них своего рода скалой, защищающей от реальности.

— Я это понимаю. Именно так они и воспринимали вас. В вас есть сила, Друзилла. Я часто думаю о тех далеких днях, когда мы были очень хорошими друзьями. Я не могу вам передать, как я обычно ждал наших встреч с вами и вашим отцом.

— Да, мы все получали от них большое удовольствие.

— Мы говорили об интересных вещах… важных вещах… и поскольку наше удовольствие было взаимным, мы наслаждались им еще больше. Вам когда-нибудь хочется вернуться во времени обратно… поступить по-другому… изменить что-либо?

— Я думаю, что время от времени все этого хотят.

— Мой брак не был счастливым. Ладно… он был роковым, действительно. Понимаете, она была так прекрасна.

— Я не думаю, что когда-нибудь видела кого-то столь же красивого, как Лавиния.

— Это была ослепительная красота. Я думаю, что она была как Венера, поднимающаяся из моря.

— Я знаю, вы обожаете красоту. Я видела ваши глаза, когда они останавливались на каких-то предметах скульптуры или великой живописи.

— Думаю, что она была самым красивым созданием, которое я когда-либо видел. Она, казалось, любила меня, и леди Харриет была решительной…

— Ах, да, — сказала я. — За одну ночь вы стали очень желанным.

— Лучше бы этого никогда со мной не случалось. Ладно, теперь она мертва, и вот дети.

— Они будут вашей главной заботой.

— Я полагаю, что дети должны воспитываться здесь. Они здесь здоровы и счастливы. Я не уверен насчет влияния Фремлингов, поэтому немного беспокоюсь о них. Я чувствую, что они могут почерпнуть свои ценности от леди Харриет. Я рад, что с ними вы, Друзилла.

— Я очень их люблю.

— Я это вижу. Но когда вернется Фабиан… я думаю, что он скоро женится. Я знаю, что есть уже взаимопонимание с леди Джеральдин Фитцброк. Еще не официальная помолвка… но к этому идет, и леди Харриет хочет скорейшей свадьбы, поэтому…

— Да, я тоже знаю это от нее.

— Ну что же, я полагаю, что в очень скором времени у Фабиана будут дети. И если его дети будут похожи на него, они очень скоро будут доминировать над моими.

Тема о женитьбе Фабиана погрузила меня в глубокую депрессию, которую, надеюсь, я скрыла.

Он продолжал;

— Я хотел бы детей забрать… иметь свой собственный дом.

— У вас же есть, не так ли?

— Беспорядочно выстроенное старое поместье… скорее, похоже на крепость, чем на дом. Оно переходило по наследству. Этот дом совсем не подходит для детей, Друзилла.

— Вероятно, его можно сделать таким.

— С семьей… дети, возможно…

— Ну, что же, у вас все впереди.

— Да. Не слишком ли поздно, а?

— Создать семью никогда не поздно.

— Друзилла… — Он улыбался мне.

Я подумала в панике: не собирается ли он просить меня выйти за него замуж, как мечтал мой отец. Он думает, что это может быть решением проблемы. Я уже заменяла мать его детям, и он знает, что я заинтересуюсь всем, что бы он ни предпринял. Я не красива… вряд ли похожа на Венеру, возникающую из моря… но у меня есть другие достоинства. Как говорит обычно леди Харриет, я благоразумная девушка.

Дети подбежали как раз в этот момент. Их урок верховой езды закончился. Я была рада этому отвлечению внимания.

Не глядя на своего отца, Луиза сказала:

— Друзилла, я хорошо прыгала сегодня. Ты видела?

— Да, — ответила я ей. — Ты прекрасно это делала.

— Правда? Джим сказал, что я прыгаю все выше и выше.

— Прямо до неба, — сказал Алан. — Видела ты меня?

— Да, — заверила я его. — Мы наблюдали оба… твой отец и я.

— У вас очень хорошо все получалось, — добавил Дугал.

Алан улыбнулся ему и подпрыгнул.

— Остановись, Алан, — сказала Луиза. Она извиняюще посмотрела на Дугала. — Он всегда прыгает, — добавила она.

— Это свидетельствует о том, что он счастлив, — сказала я.

— Подождите, вот когда я прыгну на своей лошади… — закричал Алан.

— Мы подождем, — сказала я ему и повернулась к Дугалу. — Не так ли?

— И ты тоже? — сказал Алан, с сомнением глядя на своего отца. — Ты и Друзилла?

— Да, подождем, — ответила я.

Алан снова прыгнул, и мы все рассмеялись.

Затем мы пошли обратно. Алан бежал впереди и каждые несколько секунд оборачивался назад, чтобы посмотреть на нас, в то время как Луиза степенно шла междз нами.

Фабиан возвращался домой. Он уже плыл в открытом море и примерно через неделю должен был быть уже с нами.

Я никогда не видела леди Харриет такой взволнованной. Она была со мной очень разговорчива.

— Я решила, что не стоит сразу же приглашать леди Джеральдин. Он будет уделять ей слишком много внимания, а поскольку я долгое время не видела своего сына, я хочу насладиться его обществом. Кроме того, для него будет более романтичным самому поехать к ней. Он должен сделать ей предложение в доме ее отца. Когда он приедет, все будет по-другому. Не будет никаких проблем относительно ребенка со стороны этих двух женщин. Флер привезут в ее настоящий дом.

— Осмелюсь сказать, что она сама захочет распорядиться своим будущим.

— Она всего лишь ребенок! О чем ты думаешь, Друзилла?

— Я думаю, что, вероятно, мне нужно подумать о своем положении.

— Твое положение? Что ты имеешь в виду?

— Я думала, что леди Джеральдин захочет внести изменения.

— В детскую? Я хозяйка этого дома с тех самых пор, как пришла сюда невестой, и намерена оставаться ею. Кроме того, ты очень хорошо учишь детей, и я удовлетворена всем. Луиза делает восхитительные успехи. У тебя дар учителя. Моя гувернантка была со мной с самых первых дней до того времени, когда я вышла в свет.

Это было завершение дела… для нее. Но не для меня. Я не смогу остаться в этом доме, когда сэр Фабиан будет женат на леди Джеральдин. Я знаю, что имела смешные мечты. Полагаю, что те дни в Индии, которые теперь кажутся частью нереальных ночных кошмаров, оказали и на меня свое влияние. Вернувшись обратно во Фремлинг, я осознала, насколько эти мечты невозможны.

Фремлинги были Фремлингами. Они никогда не изменились бы. Они смотрят на всех как на пешек в игре, которыми двигают так, как им удобно. Мы не имеем другой значимости, кроме нашей полезности.

В течение той недели, когда леди Харриет пребывала в состоянии счастья, в каком я никогда раньше ее не видела, я все больше и больше погружалась в депрессию. Я не хотела здесь быть, когда Фабиан приедет домой, и не хотела участвовать в общем ликовании по поводу его подходящего брака. Я была уверена, что Фабиан непременно заключит подходящий брак. Он осознает семейные обязанности так же, как и его мать. Он воспитан так, что рассматривает их как самое важное. Я не ошибалась, когда думала, что между нами существует притяжение. Оно всегда было… как с его, так и с моей стороны. Я знала, что он хотел вступить со мной в любовную связь; но вопрос о браке не стоял никогда. До меня доходили слухи о других поколениях Фремлингов… которые были вовлечены в романтические приключения, ничего общего не имеющие с браками. Они заключали браки, соответствующие их титулу, и это было то, что от них ожидали.

Но такая жизнь меня не устраивала. Я была слишком серьезной, «слишком благоразумной» как сказала бы леди Харриет.

Я часто видела Дугала. Он не делал мне предложения, но я знала, что это было у него на уме. Он боялся открыто просить моей руки, опасаясь отказав Я понимала, что Дугал не был человеком быстрых решений. Он всегда колебался; за него все должны были решать другие.

Если бы я дала ему даже маленький намек на одобрение, которого он ожидал, он бы сделал мне предложение. "Почему он стремился к этому? — спрашивала я себя. Это было потому, что я означала для него определенную безопасность, как было с его детьми. Я была бы заменой матери его детям — роль, которая была для меня уже не новой.

Это было бы удобное и, без сомнения, мудрое решение. Я могла бы прожить мирную жизнь с Дугалом, спокойную, приятную, с мужем, который был бы внимательным и заботливым… и с нами росли бы дети. Мы вместе бы вели исследования. Я многому бы научилась. Наше восхищение относилось бы к мировым памятникам древности… книгам, искусству… они вызывали бы наш интерес.

Возможно, я полюбила бы его.

Он понимал, что я являюсь противоположностью Лавинии. Но он никогда не смог бы забыть ту выдающуюся красоту, которая, я думаю, покорила его, когда он ее увидел.

Любой бы сказал, что я должна была бы радоваться такой возможности. Многие удивлялись, что у меня за жизнь, — неужели я собираюсь провести ее, служа Фремлингам? А как насчет леди Джеральдин? Почувствует ли она расположение своего мужа ко мне? Это могло превратиться во взрывную ситуацию.

Я должна уехать. Куда? У меня было мало денег, достаточно только для поддержания довольно тоскливой, лишенной комфорта жизни. Какая я была дура, отворачиваясь от всего того, что предлагал мне Дугал.

Примерно через день Фабиан должен был бы вернуться домой.

Я не могла находиться там, когда он приедет.

Я сказала леди Харриет:

— Я хотела бы снова поехать увидеться с Полли.

— Ну, что же, — ответила она, — это неплохая мысль. Ты можешь им сказать, что сэр Фабиан скоро будет дома и положит конец их вздору. Кроме того, они могли бы любезно отпустить Флер. Скажи им, что мы не забывчивы и отблагодарим их за все, что они сделали.

Я не стала говорить ей, что это именно тот путь, который сделает их отказ твердым, а он будет именно таким. Но как можно было объяснить это леди Харриет?

Я была рада вновь быть с Полли. Я как бы вернулась обратно в детство, когда она решала все мои небольшие проблемы.

Не потребовалось много времени, чтобы она почувствовала, что у меня что-то неладное на душе. Она с присущим ей искусством устроила так, что мы остались с ней наедине.

— Сядем в зале, — сказала она. — Эфф не узнает. Кроме того, ты гостья, а зала для гостей.

Итак, мы сели там на жесткие неиспользуемые стулья с их аккуратными салфеточками на спинках, цветком на плетеном столе у окна и часами, которые их отец считал большой ценностью, тикающими на каминной полке.

— Ну, что теперь тебя беспокоит?

— О, со мной все в порядке, Полли.

— Оставь со мной это. Я знаю, когда тебе плохо, и это как раз сейчас.

— Сэр Фабиан приезжает домой, — сказала я.

— Ну что же, я должна сказать, что пора бы. — Я молчала. — Так, — продолжала она. — Скажи мне. Ты знаешь, что можешь рассказать своей старой Полли все.

— Я чувствую себя довольно глупо. Я была такой глупой.

— Как все мы?

— Понимаешь, Полли, если ты можешь представить, как это было в Индии… Каждую минуту мы могли ожидать конца. Это что-то меняет в человеке.

— Ты скажи мне, что это сделало с тобой.

— Ну ладно… он был там и все другие тоже, но это было так, будто мы с ним были одни. Он спас мне жизнь, Полли. Я видела, как он убил человека, который собирался убить меня.

Она медленно кивнула.

— Понимаю, — сказала она. — Он кажется тебе своего рода героем, не так ли? Ты нафантазировала, что он такой. Ты всегда это делала, правда. Ты не одурачишь меня.

— Может быть, — сказала я. — Это глупо с моей стороны.

— Я никогда не думала, что он принесет тебе что-то хорошее. Был еще тот, другой. — Она посмотрела на меня. — И он женился на Лавинии. Я думаю, что тебе лучше без них обоих. Мужчины… они ненадежные… Лучше вообще никакого, чем один ошибочный… и, бог мой, могу тебе сказать, что хорошие не растут на деревьях.

— Был же твой Том.

— Ах… мой Том. Должна тебе сказать, что таких в мире немного, и он ушел и утонул. Я говорила ему: «Ты должен найти работу на берегу, вот что». Но послушал ли он меня? О, нет. Нет разума у мужчин, вот что можно сказать об этом.

— Полли, — проговорила я. — Я должна уехать. Понимаешь, он приезжает домой и собирается жениться.

— Что?

— Леди Харриет готовится. Она — леди Джеральдин Фитцброк.

— Что за имечко для совместной жизни!

— Она будет леди Джералъдин Фремлинг. Я не могу там оставаться. Она не захотела бы меня видеть.

— Нет, конечно, когда поймет, что он увлечен тобой.

— Это всего лишь мимолетное увлечение, Полли. Если меня там не будет, он меня быстро забудет.

— Я понимаю, что тебе лучше убраться из этого места. Твой дом всегда здесь.

— Полли, существует еще один момент. Леди Харриет говорит, что он будет что-то предпринимать относительно Флер.

— Что предпринимать?

— Она говорит, что они будут настаивать на своих правах. Понимаешь, она бабушка.

— Бабушка, видите ли! Флер наша. Мы вырастили ее. Она была с нами с тех пор, как ей исполнилось несколько недель. Теперь никто не сможет отнять ее у нас. Прямо тебе говорю.

— Если она передаст дело в суд… все их деньги и тот факт, что Флер — их плоть и кровь…

— Я не допущу этого. И Эфф тоже не хочет. Они не захотят, чтобы все это было вытащено в суд… все о делах мадам Лавинии во Франции. Они, конечно, не захотят.

— Так же как и ты, Полли. Ты бы тоже не хотела, чтобы Флер столкнулась со всем этим.

На этот раз Полли молчала.

— Ох… до этого не должно дойти, — наконец сказала она.

— Они очень решительны и привыкли все делать по-своему.

— Здесь есть кто-то, кто не позволит им это. Но мы говорим о тебе. Знаешь, выкинь этого Фабиана из головы. Тот другой… ладно, это, может быть, не такой плохой идеей.

— Ты имеешь в виду Дугала?

— Да, его. Он простофиля, но есть дети, и ты знаешь, как ты их любишь.

— Мы действительно были большими друзьями. Я его очень любила. Но затем появилась Лавиния. Она, Полли, была так красива. Я думаю, что это в известном смысле разрушило ее жизнь. Она не могла противостоять восхищению. Она должна была принимать его от каждого и в конце концов… она умерла.

Я обнаружила, что рассказываю всю историю. Все это снова так живо вернулось ко мне. Рошанара… Хансам… его встречи с Лавинией в ее будуаре… вплоть до той последней ужасной сцены.

— Полли, она лежала на кровати. Я знала, что произошло. Она нанесла оскорбление его достоинству и заплатила за это особым образом. Он подарил ей веер из павлиньих перьев. Она думала — это знак внимания, что он раскаялся и страстно увлечен ее красотой. Но это был знак смерти. Вот что он значил. И она лежала там с окровавленным веером в ногах.

— Ну и ну!

— Понимаешь, Полли, есть легенда о павлиньих перьях. Они приносят несчастье. Вспомни мисс Люси и ее веер.

— Прекрасно помню. По причине благодарности. Я думаю, что он спас жизнь Флер.

— Но вставка драгоценных камней стоила ее возлюбленному его жизни.

— Я уверена, что эти мужчины достали бы его в любое время.

— Но ведь это все случилось именно тогда, когда он нес веер, чтобы вставить в него драгоценные камни. Мисс Люси верила, что веер принес несчастье.

— Ну ладно, она была немного не в себе.

— Я знаю, что она была неуравновешенной… но это произошло с ней из-за того случая.

— Ты должна избавиться от всех этих фантастических мыслей о веере.

— Но для индусов это что-то значило, Полли. Они странный народ. Они не похожи на нас. То, что здесь кажется здравым смыслом, там совсем иначе. Дугал обнаружил, что существует легенда о павлиньих перьях. Хансам, должно быть, в это верил, поскольку подарил Лавинии такой веер, и, когда убил ее, положил веер ей на ноги. Это было своего рода ритуалом.

— Ну ладно, пускай они думают, что хотят. Для меня пучок перьев и есть пучок перьев, и я не вижу в этом ничего такого, что могло бы испугать меня.

— Полли, я имею веер. Одно время мой отец… и другие… думали, что Дугал сделает мне предложение. Они все думали, что это было бы хорошо для меня.

— Он проявил бы гораздо больше здравого смысла, если бы сделал предложение тебе, и я не уверена, что ты не поступила бы разумно, дав согласие. Конечно, он совсем не то, о чем ты мечтаешь… не один из тех лихих героев… он просто робкий маленький человек… но он не так плох, и ты не можешь иметь в своей жизни все. Иногда самое лучшее иметь то, что можешь добыть… обеспечивая себе спокойное будущее.

— Он не захотел меня, когда увидел Лавинию. Его словно околдовали. После этого он не видел меня. Я интересовалась тем же, чем и он, как и мой отец. Он получал удовольствие, бывая с нами… разговаривая с нами… и затем он увидел Лавинию. Конечно, он и до того видел ее, но она повзрослела, и он взглянул на нее по-новому. Он забыл о чувствах, которые мог питать ко мне. Понимаешь, это своего рода пример.

— Я начну думать, что у тебя не в порядке с головой. Какое отношение имеет все это к вееру?

— Я думаю, Полли, что никогда не буду счастлива в любви, потому что взяла этот веер. Некоторое время я владела им. Это то, во что верила мисс Люси… и оказалось, как если бы… понимаешь.

— Нет, я не понимаю, — сказала Полли. — Это непохоже на тебя. Я всегда думала, что ты обладаешь каким-то здравым смыслом.

— В Индии случаются странные вещи.

— Ну, так ты сейчас не там. Ты в обычной здравой Англии, где веер — это просто веер и ничего больше.

— Я знаю, что ты права.

— Я, конечно, права. Поэтому выбрось из головы все эти глупости о веерах. Я думаю, что веер оказал нам хорошую услугу. Когда посмотришь на юную Флер сейчас и вспомнишь, на кого она была похожа в то время… я до сих пор содрогаюсь, когда я об этом думаю. Итак, ты не собираешься выходить замуж за этого Дугала?

— Он меня об этом, Полли, еще не просил.

— Выглядит так, будто он ждет сигнала с твоей стороны.

— Я не буду этого делать.

— Ну что же, ты бы имела большой титул, не так ли? Сама я об этом особенно не думала, но этого уже достаточно, чтобы решиться на замужество.

— Мне не хотелось бы выходить замуж из-за этого, Полли.

— Конечно, ты не вышла бы. Но он выглядит довольно милым парнем. Все, в чем он нуждается, — это небольшой намек с твоей стороны, и ты вполне можешь это сделать. А также дети. Они обожают тебя и относятся к тебе, как к своей маме. Я думаю, что они были бы рады этому.

— Возможно, им бы и понравилось, но нельзя же выходить замуж по такой причине.

— Ты все еще думаешь об этом старом веере. Ты думаешь, что он приносит несчастье, и пока ты владеешь им, все в твоей жизни складывается не так. Ладно. Подожди минуту. Иди на кухню. Я хочу тебе кое-что показать. Минутку. Я пойду достану его.

Я пошла на кухню. Было тепло, поскольку горел огонь. Он горел всегда, потому что нагревал печь, и чайник всегда стоял на полке в камине.

Через несколько минут вошла Полли; она несла коробку, в которой находился веер из павлиньих перьев.

Она вынула его и раскрыла.

— Милая вещица, — сказала она.

Затем она подошла к огню и положила веер в самую его середину. Перья мгновенно вспыхнули — их глубокий синий цвет смешался с красным цветом пламени. Увидев, как он распадается, я открыла рот от изумления.

От него ничего не осталось, кроме почерневшего остова.

Я с тревогой повернулась к ней. Она смотрела на меня полуиспуганно, полуторжествующе. Я знала, что она не была уверена в моей реакции.

— Полли! — запинаясь, произнесла я. Она выглядела несколько агрессивно.

— Вот, — сказала она. — Покончено. Больше нет необходимости волноваться из-за веера. Для тебя он уже не существует. Я роняла, что страх начинает овладевать тобой. Ты ожидешь, что все должно сложиться плохо… и часто это так и было. Теперь все насчастья оказались позади. Ты знаешь, мы сами строим свою жизнь. И это никак не связано с пучком перьев.

Я была в парке с миссис Чайлдерс и Флер, и как только мы вернулись, Полли торопливо вышла в холл, сразу за ней — Эфф. Полли выглядела взволнованной, Эфф — возбужденной.

Эфф воскликнула:

— К тебе гость, Друзилла. — И затем в возвышенной манере с благоговейным страхом добавила:

— В зале.

— Кто… — начала я.

— Пойди и увидишь, — проговорила Полли.

Я вошла. Он, улыбаясь, стоял там, отчего зала выглядела меньше и менее чопорной чем обычно.

— Друзилла! — Он подошел ко мне и взял меня за руки. Секунду-другую он смотрел на меня, а затем крепко прижал к себе. Через мгновение он отпустил меня, слегка отстранив и внимательно глядя на меня.

— Почему вы уехали? — спросил он. — Именно тогда, когда я приезжаю домой.

— Я… Я подумала, что вы захотите побыть со своей семьей.

Он рассмеялся счастливым, насмешливым смехом.

— Вы знаете, что я хотел бы быть с вами больше, чем с кем бы то ни было.

Тогда я подумала: «Это чудесно. Неважно, что произойдет потом… сейчас это чудесно».

— Я не была уверена… — начала я.

— Я не знал, что вы можете быть такой глупой, Друзилла. Вы знали, что я приезжаю, и уехали.

Я пыталась успокоиться.

— Вы приехали сюда из-за… Флер. Вы приехали, чтобы попытаться увезти ее.

— Что, черт возьми, с вами? Вы забыли? Вспомните последнее время, когда мы были вместе… весь этот народ вокруг, когда мы хотели побыть одни. Первое, что я спросил, приехав домой, было: «Где Друзилла? Почему ее нет здесь с детьми?» И моя мать объяснила мне, что вы уехали сюда. Я возразил: «Но я сказал, что она должна быть здесь». Я ожидал найти вас во Фремлинге сразу, как только вернусь.

— Я не знала, что вы захотите увидеть меня. Он недоверчиво посмотрел на меня.

— Друзилла, что с вами произошло? — спросил он. Я медленно ответила:

— Я приехала домой. Здесь все по-другому. Теперь мне кажется, что в Индии я жила в каком-то другом мире, в котором могло произойти все. Здесь же… так, как это было всегда.

— Какая разница, где мы? Мы это мы, не так ли? Мы знаем, чего мы хотим. По крайней мере, я. А я хочу вас.

— Вы подумали…

— Мне не надо думать. Почему вы такая отчужденная? Это не похоже на то, что было, когда мы были вместе в последний раз.

— Я говорю вам, что сейчас все по-другому. Как там было в Индии?

— Хаотично.

— Элис и Том?

— В состоянии блаженства… самый чудесный пример радостей семейной жизни.

Я улыбнулась.

— Ах, — проговорил он, — сейчас вы больше похожи на себя. В чем дело? Мы разговариваем как чужие. Я вернулся домой, чтобы жениться на вас, а вы ведете себя так, будто нас только что познакомили.

— Жениться на мне! Но…

— Вы не собираетесь выдвигать возражения, не так ли? Вы мой характер знаете. Я просто игнорирую их.

— А как леди Джеральдин?

— Надеюсь, хорошо.

— Но ваша мать устраивала…

— Устраивала что?

— Свадьбу.

— Нашу свадьбу.

— Вашу свадьбу с леди Джеральдин. Ваша мать готовилась к ней.

— Я устраиваю сам свою собственную свадьбу.

— Но леди Джеральдин…

— Что сказала вам моя мать?

— Что вы приезжаете домой, чтобы жениться на ней.

Он засмеялся.

— О, некоторое время у нее были такие мысли. Она забыла посоветоваться со мной, вот и все.

— Но она будет… в ярости.

— Моя мать согласится со мной. Она всегда соглашается. Хотя полагаю, что я единственный, к чьему мнению она прислушивается. Хватит думать о моей матери и подумайте обо мне. Вы выходите замуж не за нее.

— Я не могу во все это поверить.

— Вы ведь не собираетесь сказать: «Это так неожиданно, сэр», как полагается большинству хорошо воспитанных леди?

— Но, Фабиан, это действительно неожиданно…

— Я бы подумал, что это очевидно. То, как мы были в Индии… вы забыли?

— Я не забыла ничего из того, что там произошло.

— Мы вместе прошли через все это, не так ли? Я обвиняю себя в том, что затащил вас туда. Но теперь мы здесь… вместе… Я думаю, что те времена научили нас многому друг о друге. Они помогли нам понять, что между нами существует особая связь, и с каждым днем она становится все крепче. Она не порвется никогда, Друзилла. Мы вместе… навеки.

— Фабиан, мне кажется, что вы слишком торопитесь.

— Я думаю, что был непростительно медлительным. Вы же не собираетесь отказать мне, не так ли? Теперь вы должны бы уже знать, что я никогда не принимаю отказов. Я бы немедленно похитил вас и потащил к алтарю.

— Вы действительно имеете в виду, что хотите жениться на мне?

— Боже ты мой! Разве я не ясно это сказал?

— Вы хорошо понимаете, что я крайне неподходящая для вас партия?

— Если это устраивает меня, то устроит и любого другого.

— Леди Харриет никогда бы не позволила этого.

— Леди Харриет примет то, что я хочу. Она уже знает. Я пришел в ярость, когда вернулся и не нашел вас там. Я сказал: «Я собираюсь жениться на Друзилле, и без промедления».

— Она, должно быть, рассердилась.

— Только слегка удивилась.

Я покачала головой.

Он сказал:

— Друзилла, вы меня разочаровали. Вы все забыли? Ту ночь, когда вы пришли к дому… — Я покачала головой, и он продолжал:

— Тот ужасный момент, когда я боялся, что могу пропустить… могу опоздать. Вы не имеете представления, что я пережил. В те несколько секунд я прожил жизнь. Вы забыли то путешествие в Бомбей? Когда вы отплыли, я был в отчаянии и пообещал себе, что в тот момент, когда буду свободен от всего этого, мы будем вместе… и никогда не расстанемся, Друзилла, вы забыли? Не я ли выбрал вас, когда вы были младенцем? «Это мое», — сказал я тогда, и с тех пор это было именно так.

Я онемела от счастья, которое не могла принять за настоящее. Он крепко держал меня. Я чувствовала себя защищенной от ярости леди Харриет, разочарования леди Джеральдин и испугалась, что проснусь и обнаружу, что все это мне снилось. Не следует думать о том, что будет, убеждала я себя. Надо жить этим моментом. Это самое большое счастье, о котором ты могла только мечтать.

Он не испытывал подобных сомнений. Я, конечно, знала, что он никогда не сомневался в том, что должен иметь то, что хочет.

— Итак, — сказал он. — Мы поедем обратно. Не откладывая. Это будет самая быстрая свадьба в истории Фремлинга. Больше никаких возражений… пожалуйста.

— Если это правда. Если вы имеете это в виду… если вы действительно имеете это в виду, тогда…

— Тогда что?

— Тогда жизнь чудесна!

Мы позвали Полли и Эфф и сообщили им новость.

— Итак, вы собираетесь пожениться, — сказала Полли. Я должна признать, что она была настроена воинственно. Я видела, как сверкали ее глаза. Она все еще была слегка неуверена, не собирается ли огромный злой волк проглотить ее единственное сокровище.

Он знал, что она о нем думает, и я увидела блеск удовольствия в его глазах.

— Скоро, — сказал он ей, — вы будете танцевать на нашей свадьбе.

— Мое время танцев прошло, — коротко ответила Полли.

— Но по такому случаю, их можно и возобновить, — предложил он.

Глаза Эфф сияли. Я уже видела ее выбирающей платье. «Это для свадьбы, свадьбы Сэра Фабиана Фремлинга. Он женится на нашей самой любимой подруге». Я мысленно могла слышать, как она объясняет своим квартиросъемщикам: «Ну что ж, я полагаю, что ее можно назвать одной из самых грандиозных свадеб. Полли и я, мы получили приглашения. Такая старая подруга».

Полли была не такой беспричинно радостной. Она не доверяла ни одному мужчине, кроме Тома, а ее подозрения относительно Фабиана укоренились слишком глубоко для того, чтобы рассеяться oт одного предложения о замужестве.

Я улыбалась относительно ее страхов и была счастлива.

Фабиан хотел остаться в Лондоне на несколько дней, и затем мы вместе должны были поехать обратно. Он снял номер в отеле. Эфф это успокоило. У нее была мысль, что она могла бы «принять его», но на самом деле она не думала, что в каком-то из ее домов будет свободное место, достойное титулованного джентельмена, несмотря на огромный престиж, ведь она могла бы сказать: «Когда сэр Фабиан останавливался в одной из моих квартир…»

В этот же день, мы с Фабианом пошли к ювелиру покупать кольцо. Оно было прекрасным — изумруд, окруженный бриллиантами. Когда оно оказалось на моем пальце, я почувствовала себя счастливой как никогда в своей жизни… потому что кольцо, казалось, скрепило нашу связь и о&ьявило всему миру, что я собираюсь выйти замуж за Фабиана.

Я верила, что буду счастлива. Я верила, что смогу забыть ужасные сцены, увиденные мною во время Мятежа. Фабиан любил меня более глубоко, более нежно, чем я могла себе представить; и где-то в глубине своего сознания я связывала свое счастье с уничтожением веера из павлиньих перьев.

Это было смешно, я знала — полет моей фантазии. Может быть, я была в Индии слишком долго; в Индии, где мистицизм, казалось, процветал больше, чем это могло бы быть в прозаической атмосфере Англии. На мне не было вины. Не я уничтожила веер; Полли сделала это для меня, а он никогда не принадлежал ей, поэтому это не могло отразиться на ней. Я закрывала глаза и видела, как скручиваются в пламени эти прекрасные синие перья. Это было до смешного фантастично. Я позволила вееру завладеть моим воображением: подсознательно я наделила его магическими качествами и таким образом казалось, что он влияет на мою жизнь.

Но все. Я чувствовала себе свободной. Я хотела полностью прожить каждый предстоящий момент. Будут трудности, с которыми придется столкнуться. Я могла оставить их на будущее и жить настоящим… восхитительным моментом… с радостью любить и быть любимой.

Мы с Фабианом сидели в саду перед домом и разговаривали.

Внезапно он сказал:

— Еще не решен вопрос о ребенке.

— Они никогда не отдадут ее, — возразила я ему.

— Она не может оставаться в этом месте.

— Фабиан, нельзя использовать людей, когда они нужны, и игнорировать их, когда посчитаешь, что они потеряли для тебя интерес, выполнив свою роль.

— У меня есть идея. Они должны привезти ее во Фремлинг.

— Полли и Эфф?

— Вот, что я думаю. В имении есть пара свободных домов. Они могли бы жить в одном из них, и ребенок был бы здесь… рядом с Фремлингом. Некоторое время она могла бы жить на два дома. Но когда Флер пойдет в школу, ей придется переехать во Фремлинг, и это лучшее, что можно сделать для девочки.

— У них есть свои дома. Вряд ли они захотят поехать в сельскую местность.

— Они обязательно захотят, если это будет лучше для Флер, да еще рядом с тобой. Я думаю, что их можно было бы убедить в этом, и ты та, кто должен это сделать.

— Я не уверена, что они это примут… или даже обдумают.

— Ты сделаешь это. Ты убедишь их.

— Они независимы.

— У них есть те дома, не так ли? Они могут их продать и купить этот.

— Как насчет цены?

— Она может быть любой, какая подходит. Они могут владеть им бесплатно.

— Они никогда не согласились бы на это. Они называют это быть обязанными.

— Тогда пусть они его купят… и по любой цене. Это совсем просто.

— Ты не знаешь Полли и Эфф.

— Нет, но я знаю тебя, и уверен, что ты с этим справишься.

Я сначала поговорила с Полли.

— Ну и ну, — сказала она. — Бросить этот дом. Взять тот, который они освободят. Мы не хотим от них благотворительности.

— Это не была бы благотворительность. Вы будете совершенно независимы от них. Вы можете продать этот дом и на полученные деньги купить другой.

— Скажешь тоже.

— Полли, ты была бы рядом со мной. Это было бы восхитительно.

Она кивнула.

— И у Флер было бы все, что может дать ей Фремлинг.

— Я это знаю. Временами это беспокоит меня. Я говорила Эфф.

— Когда она нуждалась, ты дала ей дом. Это было чудесно, Полли. Но она должна будет идти в школу. Фремлинг будет хорошей основой.

— Не думай, что мы с Эфф не размышляли об этом.

— Почему бы тебе не поговорить с Эфф?

Полли взвешивала преимущества. Скорее всего, они с Эфф хотят Флер самого лучшего. Это для них было важнее всего; и я могла видеть, что Полли нравится идея быть близко ко мне. Она думала, что, выйдя замуж за этого человека, я буду нуждаться в некоторых советах.

Полли колебалась. Эфф говорила, что она уже устает от некоторых съемщиков. Она имела массу беспокойства с № 28, на втором этаже.

— Полли, для меня это было бы чудесно, — убеждала я ее.

— Я поговорю с Эфф, — сказала Полли. — Хотя она, вероятно, не захочет.

— Ты могла бы убедить ее.

— О, я знаю, что она желает Флер самого лучшего, и могу понять, что там было бы несколько иначе, чем здесь…

— Подумай об этом, Полли… серьезно.

Позже я сказала Фабиану:

— Я думаю, что этот план может сработать.

Мы с Фабианом вернулись во Фремлинг вместе. Я крепилась, боясь встретиться лицом к лицу с леди Харриет.

Я была поражена, как любезно она приняла меня. Была видна разница в ее отношении. Я уехала из дома, будучи гувернанткой ее внуков, а вернулась в качестве невесты ее любимого сына.

Мне было интересно узнать, спрашивала ли она себя, что делает Фабиан, собираясь связать свою судьбу с простой девушкой из пасторского дома — в особенности тогда, когда ее выбор пал на кого-то другого.

Я вспомнила тот давний инцидент, когда он принес меня младенцем в свой дом и объявил, что я его ребенок. Леди Харриет настаивала на выполнении каприза своего сына. Сейчас, быть может, была сходная ситуация.

Улыбаясь, она обсуждала свадьбу.

— Нет никакого смысла в отсрочке, — сказала она. — Я уже давно думала, Фабиан, что тебе пора жениться. Ты не можешь выходить замуж отсюда, Друзилла, это было бы нарушением всяких правил. В день свадьбы невеста не должна находиться под одной крышей со своим женихом. Поэтому ты можешь пойти в пасторский дом. Это было бы самым подходящим местом, поскольку это твой старый дом. Жаль, что Колин Брейди не может быть твоим посаженным отцом. Он был бы для этого самым подходящим человеком. Но он будет вести службу в церкви… поэтому им должен будет быть доктор. Это будет прекрасной альтернативой, так как его дочь теперь живет в пасторском доме. Это лучшая фигура после самого Колина Брейди.

Леди Джеральдин была упомянута лишь однажды.

— Милая девушка… слишком увлеченная верховой ездой. Большую часть дня она проводит в седле. Я полагаю, что это улучшает фигуру, но может свидетельствовать о недостатке других интересов.

Она не делала никаких намеков, что была разочарована. Так открылась новая сторона леди Харриет. Ее любовь к сыну заходила также далеко, как и к Лавинии… и, возможно, даже дальше, поскольку Фабиан в ее глазах был совершенством. Тот факт, что она редко упоминала о своей дочери, не означал, что она забыла ее. Она часто приходила в бывшую комнату Лавинии, и надолго оставалась там и бывала заметно угнетенной, когда выходила. Что же касается Фабиана, он не мог делать ничего плохого. Он был ее сыном и следовательно безупречным человеком. Фабиан выбрал меня, и поскольку я была его выбором, я удивительным образом становилась и ее выбором,

Я не могла поверить в такой поворот, пока не начала понимать леди Харриет. Она, конечно, должна была быть всегда правой, поэтому — очень мудро — она просто подстраивала свои взгляды под неизбежное и убеждала себя, что это то, что она хотела все время. Я стала относиться к ней теплее, поскольку мы любили одного и того же человека, и он был для нас более важен, чем все другое. Это сблизило нас.

История, казалось, повторяется. Как и много лет назад, я невольно подслушала разговор леди Харриет с доктором.

Я была в том самом саду, где когда-то подслушала ее; замечание о том, что я некрасивый ребенок из пасторского дома. Это произвело на меня гораздо более глубокое впечатление, чем я осознала это в тот первый момент.

Леди Харриет была в гостиной с доктором и его женой. Доктор получал инструкции, поскольку она выбрала его выполнять роль посаженного отца в свадебной церемонии.

До меня долетел ее голос, звучный и авторитетный:

— Я всегда предназначала Друзиллу Фабиану, и так счастлива, что все обернулось, как я планировала. Она так хорошо обращается с детьми… и такая благоразумная девушка.

Солнце садилось в пруд; водяные лилии были восхитительны. Белая бабочка замерла и села на одну из них. Отдохнув минутку, она улетела.

Я была невообразимо счастлива.

Меня любил Фабиан. Я была уверена, что Полли и Эфф скоро будут рядом, а вместе с ними и Флер. Сомнения, которые моя величественная свекровь могла возбудить во мне, утихли. Более того, я чувствовала в ней понимание, которое могло превратиться в любовь.

Фабиан будет со мной, и жизнь будет прекрасной.