Король Франции! Генриха переполняло торжество, но он понимал, что успокаиваться рано.

Он вел войну с Лигой; он был гугенотом; перед ним лежал Париж — город, объявивший, что не пустит на престол короля-гугенота.

Генрих поехал из Медона в Сен-Клу, к стоящим там католикам. То был самый важный день в его жизни. По дороге он думал, какой прием окажут, ибо все зависело от этого.

Когда он въехал в лагерь, маршал д'Омон, сьер д'Юнье и сьер де Живри, главные военачальники покойного короля, подошли и опустились на колени, у Генриха полегчало на душе.

— Сир, — сказал де Живри, — вы король смелых. Никто, кроме трусов, вас не покинет.

— Спасибо, — ответил Генрих.

Другие оказались менее приветливы и выбрали представителем Франсуа д'О, губернатора Парижа, сюринтенданта финансов. Тот подошел к новому королю и попросил разрешения обратиться.

— Сир, — сказал д'О, — вам настало время сделать выбор между маленьким королевством Наварра и величием трона Франции.

— Делать этот выбор мне незачем, — возразил Генрих. — Нося корону Наварры, я по праву унаследовал корону Франции.

— Сир, — последовал ответ, — чтобы вас признали королем Франции, вам необходимо отречься от гугенотской веры.

— Друг мой, — сказал король, — уясните, что я не позволю своим подданным ставить мне условия. Предоставляю вам сделать выбор. Те, кто хочет служить мне, будут служить. Тех, кто не хочет, буду считать врагами.

Генрих вернулся в Медон и стал обдумывать положение.

Оно было неприятным. Требовало прозорливости и мудрости, он обладал этими качествами.

Наваррский решил дать обещание изучить католические догмы и тем выиграть время; а также объявить католикам-военачальникам и высокопоставленным чиновникам, что не сместит никого из-за религиозных взглядов.

Войти в Париж он пока что не мог, с этим требовалось подождать; отправив в Компьен тело покойного короля, Генрих поехал в Нормандию, надеясь получить помощь от английской королевы Елизаветы. Но туда выступил против него герцог де Майенн.

Париж волновался. Мадам де Монпасье расхаживала по улицам, провозглашая, что ее брат, герцог де Майенн, скоро привезет человека, именующего себя новым королем; только въедет тот не как повелитель, а с позором, как побежденный выскочка.

Наваррский сознавал свое отчаянное положение, но лишь в критических обстоятельствах он мог достичь величия, природный воинский талант проявлялся у него только при крайней необходимости. Теперь это время определенно настало.

В Париже его ждали, желая обдать презрением; распевали о нем язвительные куплеты, к этому побуждала горожан неистовая герцогиня со своими прихвостнями.

— Генрих Наваррский будет править не дольше недели, — объявляла она. — А потом, друзья, мы возведем на престол настоящего короля.

Прижатый к морю, Генрих сражался как никогда. Вдохновлял перед битвой воинов, как умел только он, и поскольку сам был грубым солдатом, зачастую немытым и неухоженным, то казался одним из них, и вместе с тем его одухотворенность не давала им забывать, что он их природный король и вождь.

— Бог с нами, враги Его с Майенном, — сказал он солдатам. Прикрепил на шлем громадный белый плюмаж, бросавшийся в глаза, и эта бравада вселила в сердца людей мужество.

— Ребята, если знамена падут, собирайтесь под белым плюмажем. Его вы из виду не потеряете. Помните, он приведет вас к победе… и славе.

Тщетно надеялись парижане увидеть, как побежденного короля поведут по улицам, король Франции разбил Майенна с его армией у деревни Арк, в нескольких милях от Дьеппа.

Одно сражение не приносит победы в войне. Майенн пал духом; ему нужно было пополнить свою армию, но и королю тоже.

С наступлением зимы Генрих пошел к Парижу, сознавая, что не станет подлинным королем Франции, пока столица не будет принадлежать ему; но, хотя он произвел успешные налеты на пригороды, Париж не склонился перед ним.

Иногда он писал Коризанде, но реже и в менее пылких выражениях, чем раньше. Словно сестре.

Когда Генрих видел Коризанду в последний раз, она очень растолстела и стала некрасивой; Коризанда родила ему двоих детей, он питал к ней привязанность, но уже не испытывал страсти.

Стоя с армией возле Парижа, Генрих жил в одном из женских монастырей и соблазнил монахиню. Эта случайная связь скрашивала ему жизнь, он был благодарен Екатерине де Верден и обещал при первой же возможности сделать ее настоятельницей.

До тех пор Генрих не изменял Коризанде и сам удивлялся, что так долго хранил верность одной женщине.

Коризанда в Нераке с нетерпением ждала вестей от Генриха. Она сознавала, что он отдаляется от нее. Ей понятна и ясна была ненадежность положения королевской любовницы. Но все же отношения их длились так долго, что она рассчитывала на их продолжение.

Теперь Коризанда просыпалась среди ночи и думала, что за женщина с ним сейчас; иногда всплакивала, вспоминая, как он покинул поле битвы, повез ей знамена и флаги, поскольку ее восхищение значило для него больше, чем чье бы то ни было.

Она находила оправдания его перемене. Тогда Генрих был королем маленькой Наварры; теперь он король Франции.

Как ему живется там вдали, на севере? Коризанда постоянно думала о нем. Много времени просиживала за разговорами с принцессой Екатериной. Принцесса была уже не девочкой, и у нее появились свои проблемы.

— Иногда я думаю, что вообще не выйду замуж, — сказала однажды Екатерина, склонившись над вышиванием. — Боюсь, что Шарль отчается и женится на другой.

— Нет, — сказала Коризанда, — он очень любит тебя.

Она знала, что кузен Екатерины, Шарль де Бурбон, граф Суассонский, младший брат принца Конде, любит ее много лет, и она его тоже. Одно время казалось, что они поженятся, но свадьба их все откладывалась, и влюбленные постепенно теряли надежду.

— Но я старею, и Шарль тоже.

Коризанда рассмеялась с легкой завистью.

— Эта участь ждет всех нас.

Екатерина уронила вышивание и, сжав кулачки, произнесла:

— Но почему брат не дает согласия? Почему нам приходится ждать?

— Генрих очень долго был поглощен другими делами. Он ведь уже не просто король Наварры.

— А почему французскому королю труднее дать сестре разрешение на брак, чем Наваррскому?

— Всему свое время, милая.

— Дорогая Коризанда, раньше бы я обратилась к тебе с просьбой похлопотать за меня.

Они печально поглядели друг на друга. Потом снова принялись за вышивание.

Зимой из-за снега продолжать кампанию было нельзя, на смену ему пришли дожди и грязь.

Король Франции умел скрашивать время ожидания. Он пребывал в прекрасном настроении, солдаты его тоже, поскольку следовали примеру вождя.

В марте Генрих выиграл битву под Иври, и когда его солдаты заняли предместье, поехал к замку де ла Рош-Гюйон, где решил временно устроить штаб-квартиру.

Встретила Генриха владелица, и, увидя ее, он сразу понял, что давно уже не влюблялся всем сердцем.

— Мадам, — сказал король, — с вашей стороны очень любезно принять нас.

— Сир, — ответила та, — оказать вам прием — мой долг.

— Надеюсь, не тяжкий.

Владелица опустила глаза.

— Приятный, сир.

Генрих обратил внимание на ее черные ресницы, оттеняющие фарфоровую белизну кожи, на блестящие волосы. При виде этой красавицы он с отвращением подумал о Коризанде. Как он мог так долго быть ей верен? Жизнь его полна опасностей; видя восход солнца, он не знал, увидит ли закат. Жизнь воина, жизнь искателя приключений, другой он и не желал. Поэтому надо срывать цветы удовольствия везде, где находишь; долгая верность Коризанде — эпизод, который он будет вспоминать с удивлением. Ему нужна жена, нужны семья и дети. Что за несчастная судьба свела его с Марго, ведущей скандальную жизнь в Юссоне! Ходили слухи, что для разнообразия она выбирает любовников даже среди пажей. До чего они оба похожи друг на друга! Он не мог питать к Марго того уважения, какое надлежит испытывать к женщине, и решил, что нашел такую женщину в Коризанде. Если б она была его королевой, если б их дети были законными… если б она не стала толстой и нежеланной… если б он сам был другим…

Генрих засмеялся над собой. Он благодарил Бога за эту способность — смеяться над всеми, включая себя.

Он, тридцатисемилетний, несколько потрепанный бурной жизнью, уже не красавец. Собственно, красавцем никогда и не был. Лучше сказать — не юноша. Но, как всегда, полон энергии, здоров, как в те времена, когда лазал босиком по скалам Беарна. И в довершение всего король Франции. Пусть скиталец, пусть ему еще надо отвоевать свое королевство, но, несмотря на все это, король.

Женщины неравнодушны к титулам. Власть не менее существенная часть привлекательности, чем красивая внешность. Большинство женщин увлечется седым, загрубелым мужчиной, потрепанным битвами и лишениями, пропахшим пороховым дымом и конским потом, если он коронованный вождь. Да, такого мужчину они находят неотразимым — даже давшие обет монахини.

Поэтому Генрих был уверен, что прекрасная владелица замка де ла Рош-Гюйон вскоре станет его любовницей.

Маркиза велела приготовить обед своему венценосному гостю и села с ним за стол. Глядя, как она отдает распоряжения слугам, видимо, решив, чтобы все поставленное перед ним было достойно короля, Генрих радовался. Он томился по удобной постели, разделенной с красивой женщиной, и спасибо судьбе, направившей его в этот замок.

— А где маркиз де ла Рош-Гюйон? — поинтересовался король. — В отъезде?

Лицо красавицы приняло печальное выражение.

— Маркиза уже нет, сир. Я вдова.

Вдова! Тем лучше. Не придется делать мужа рогоносцем.

— Меня огорчает, что такая молодая и красивая женщина обречена на одиночество.

— Сир, мужа я любила. И никто другой мне не нужен.

Генрих положил ладонь на ее сложенные руки.

— Видимо, эта рана свежа. Она заживет.

Маркиза, не ответив, жестом велела музыкантам играть.

Поев, король поднялся из-за стола.

— Пойду в спальню, — сказал он. — Возможно, завтра меня ждет битва. Такова уж солдатская участь.

— Я велю проводить вас.

— Окажите мне честь, проводите сами.

Когда маркиза поднималась по лестнице впереди гостя, он обратил внимание на гордую посадку ее головы, на блестящие светлые волосы. И его охватило ликование. Я влюбился, подумал он, впервые с тех пор, как разлюбил Коризанду. Как приятно снова быть влюбленным, снова ощущать себя молодым!

Маркиза открыла дверь спальни и отступила в сторону, пропуская Генриха, но он обнял ее и вошел вместе с ней. Ощутив, как тело женщины напряглось, с досадой подумал: «Значит, придется ухаживать за ней. Черт возьми, будем надеяться на скорую победу».

— Сир, надеюсь, вы останетесь довольны.

— Это будет зависеть от вас, мадам.

Маркиза сделала вид, будто не поняла.

— Я распорядилась, чтобы комнату для вас приготовили со всем возможным уютом.

— Уютом! Я не ищу уюта. Дорогая моя, увидя вашу несравненную красоту, чего еще я мог искать, кроме вас?

— Ваше величество очень любезны.

— К таким, как вы, я более чем любезен.

— Знаю, слухи о вашем волокитстве дошли до меня сюда, в де ла Рош-Гюйон.

Генрих затворил дверь и, встав спиной к ней, улыбнулся маркизе. С заостренным подбородком и взъерошенными над высоким лбом волосами он походил на сатира.

— И вы не боитесь, мадам?

— Нет, сир, я знаю, что нахожусь в безопасности. Вы не позволите себе взять женщину силой.

— Раз так, я позволю себе повлиять на ее взгляды.

— Я была верна мужу. Ни разу не заводила любовника.

— Пожалуй, самое время завести сейчас.

Она покачала головой.

— Я воспитана в убеждении, что нецеломудренная женщина — грешница.

— Грех! Грех! Что может быть греховного в тех наслаждениях, которые я доставлю вам?

— Сир, — сказала она, — прошу вас, пропустите.

Король со вздохом посторонился.

Когда дверь за маркизой закрылась, Генрих негромко ругнулся. Он заставит ее изменить взгляды. Она непременно станет его любовницей.

Живя в замке де ла Рош-Гюйон, Генрих ухаживал за маркизой, но та оказалась упрямой. Заявила, что никогда не станет ничьей любовницей. Она не столь знатного происхождения, чтобы выйти за него замуж — даже не будь он женат, но слишком знатного, чтобы просто делить с ним ложе.

Генрих уже слышал подобные заявления, но особого внимания на них не обращал. Он дал маркизе письменное обязательство жениться на ней, если окажется свободен от брачных уз. Та приняла его с достоинством, однако отношения к Генриху не изменила. Сказала, что им нужно будет повременить до свадьбы.

При каждой встрече маркиза казалась все более красивой, однако, покинув замок, Генрих устроил штаб-квартиру в женском монастыре и снова нашел уступчивую монахиню.

Казалось нелепостью, что женщина, давшая монастырские обеты, нарушала их ради него, а вдова, которой не приходилось преступать даже брачных обетов, оставалась неподатливой. Генрих смеялся над своим безрассудством, однако желал эту женщину больше, чем любую другую.

Возвратясь в де ла Рош-Гюйон, он нашел маркизу такой же привлекательной и упорно-целомудренной, как прежде.

Однажды Генриху принесли письмо, к его удивлению, от короля Шотландии.

Иаков VI желал своему французскому другу и брату удачи в борьбе с католиками, пытающимися не пустить его на трон. Выражал надежду, что между ними установится более крепкая дружба, и желание взять в жены незамужнюю сестру короля Франции.

Король Шотландии и Екатерина! Поскольку у Иакова VI Шотландского существовала возможность стать со временем Иаковом I Английским, для сестры Генриха, девушки не первой юности, это была бы замечательная партия. Она старше Иакова, но что из того?

Генриха охватило такое желание устроить этот брак, что он даже перестал вздыхать по маркизе де ла Рош-Гюйон.

Однако у него были некоторые сомнения. Он любил сестру. Сколько у них воспоминаний о детстве под суровым надзором матери. Сколько раз они выручали друг друга! И всегда были добрыми друзьями. А она влюблена в своего кузена, Шарля де Бурбона, графа Суассонского, они давно хотят пожениться и уже устали ждать.

Однажды он готов был дать согласие на их брак, но потом заколебался. Суассон католик; католикам Франции нужен был человек, которого они предпочли бы видеть на троне вместо Генриха IV. Генрих был воспитан в гугенотской вере, принял мессу ради спасения жизни, потом вновь перешел в протестантизм и стал вождем гугенотов. Вполне могло статься, что католики захотели бы сделать своим королем Суассона; а если б он женился на сестре законного короля, насколько возросли бы его права на трон!

Генрих вел борьбу за престол и не осмеливался рисковать. Несчастная Екатерина, она так долго ждала Суассона, но теперь лишится его. Она уже не юная девушка, всего на несколько лет младше брата, они оба серьезные люди, приближающиеся к среднему возрасту, и ей следует знать, что долг принцессы — выйти замуж с наибольшей честью для своей страны и семьи.

— Дорогая сестра, — негромко произнес он, — прости меня. Тебе придется распрощаться с Суассоном и ехать в Шотландию.

Генрих не собирался грубо принуждать сестру, он хотел подготовить ее.

Сделать это лучше всего Коризанде. Они с Екатериной очень подружились.

В письме прежней возлюбленной Генрих выражал огорчение, что они не могут быть вместе, и просил оказать ему небольшую любезность, касающуюся ее подруги и его сестры. Шотландский король обещал прислать ему шесть тысяч солдат, в которых ощущается острая необходимость. Шотландский король его друг и хочет стать шурином, взяв Екатерину в жены. Просил Коризанду подготовить принцессу к этой чести, сделать это помягче, он знает, что сердце ее отдано другому. Объяснить Екатерине, что со временем она станет английской королевой, подумать самой, каким благом может обернуться для родной страны то, что дочь Франции станет королевой Англии.

«Сделай это из любви ко мне», — писал он.

Коризанда уронила письмо на колени. Из любви к Генриху! Осталась ли у него любовь к ней? Она уже не красавица, а он, кажется, забыл о прежних временах, говорит о любви лишь когда просит что-то для него сделать. Поломал жизнь ей, теперь хочет испортить родной сестре.

«С какой стати мне помогать теперь ему?» — спросила себя Коризанда.

Она знала, что Генрих ухаживает за маркизой де ла Рош-Гюйон. Бедняжка, неужели она надеется, что он долго будет ей верен? Сколько уж он не писал ей о любви, пока не хотел чего-то!

Екатерина пришла к ней и сразу же обратила внимание на ее задумчивость.

— Что беспокоит тебя? — спросила она.

— Вот это, — ответила Коризанда, подавая ей письмо.

Екатерина прочла и побледнела.

— Но ведь я дала слово Шарлю, а он мне.

— Король изменил свое мнение.

— Коризанда, мне этого не пережить. Я люблю Шарля, а он меня.

Та кивнула.

— Генрих хочет, чтобы я убедила тебя отказаться от любимого ради короля Шотландии.

— Ни за что, — торжественно объявила Екатерина. — И не пытайся уговаривать меня, это бессмысленно.

— Я и не собираюсь.

— Но он же просит тебя.

— Я уже не прислушиваюсь к его просьбам.

Екатерина со слезами обняла Коризанду.

— Дорогая подруга, что будет с нами обеими?

Коризанда погладила принцессу по волосам, глаза ее сузились, губы плотно сжались. Потом сказала:

— Напиши Шарлю. Поставь его в известность. Он приедет, и тогда… кто знает?

Екатерина изумленно уставилась на подругу, но та улыбалась. Почему бы ей не помочь влюбленным? Какие теперь у нее обязательства перед Генрихом?

Генрих устал дожидаться. Надо напомнить маркизе, что он король, немного властности не помешает.

Он написал в замок де ла Рош-Гюйон, что поскольку стоит с армией неподалеку, то приедет один поужинать с дорогой своей подругой. И пусть это будет ужин вдвоем. Чувствовалось, что пишет король.

Маркиза приняла его любезно, не выказывая страха, и Генрих счел, что наконец-то нашел путь в ее спальню, уверился, что она просто хотела выказать нежелание, а потом уступить. С этой тактикой он сталкивался и прежде; только женщины не затягивали игру так надолго.

Генрих пошел за ней в столовую, стол был накрыт, лакеи — всего несколько для обслуживания двоих — молча ходили на цыпочках. Ел и пил он в свое удовольствие, чувствуя себя уже победителем.

— Вы знали, что должно кончиться этим? — спросил он.

— Да, сир, — ответила маркиза. — Знала.

— У вас печальный вид.

— Ваше величество понимает мои чувства.

— Я изменю их, любимая. Сделаю вас счастливейшей женщиной в королевстве.

Она покачала головой, и он нежно улыбнулся ей.

— Разве грешно доставлять наслаждение? Разве грешно подданной служить своему королю?

— Вы почти убедили меня.

Генрих торжествующе засмеялся.

— Тогда зачем зря тратить время здесь?

На лице маркизы появилось тревожное выражение.

— Сир, я слегка нервничаю. Позвольте, я уйду первая… чтобы вы могли прийти ко мне. Очень прошу вас об этом одолжении.

— Не просите так испуганно, дорогая моя. Со временем вы узнаете, как я жажду оказывать вам любые одолжения. Идите.

— Дайте мне какое-то время…

— Десять минут.

— Пятнадцать.

— Хорошо. Видите, как я вам потакаю.

Маркиза выбежала. Генрих проводил ее взглядом и уставился в свой кубок.

Пятнадцать минут. Они казались вечностью. Однако надо в точности исполнять ее желание.

Генрих встал. Пришло время подняться в спальню, где его ждет маркиза. Он представил ее обнаженной, выбежал из комнаты и вприпрыжку помчался вверх по лестнице, словно подросток.

У двери ее спальни Генрих остановился. Эту спальню он знал; подъезжая к замку, не раз видел маркизу на ее балконе. Распахнув дверь, он встал на пороге и уставился на кровать. Маркизы не было. Оглядел комнату, решив, что она спряталась, дабы подразнить его.

— Я найду вас, — воскликнул он. — Теперь прятаться от меня бессмысленно.

Генрих обыскал комнату, выбежал на балкон; маркизы не было нигде.

Сбегая вниз по лестнице и зовя слуг, Генрих боялся узнать истину.

— Эй, парни, где ваша госпожа?

Те засмущались, он повысил голос:

— Отвечайте, болваны, я никого не виню за чужие поступки.

— Сир, мадам маркиза покинула замок пятнадцать минут назад.

Генрих уставился в пустоту.

Стало быть, это ее окончательный ответ.

Иногда выдавалась возможность поохотиться, и король уезжал в леса вместе с друзьями. Одним из ближайших друзей его был Роже де Сент-Лари, молодой герцог де Бельгард, весьма обаятельный человек; он занимал высокие должности при дворе Генриха III, который очень ему благоволил, а после смерти монарха перешел на службу к его преемнику. Генрих быстро сдружился с этим человеком и дал ему из-за желтоватого цвета лица ласковое прозвище Сухой листок; однако, несмотря на цвет кожи, Бельгард был красавцем, годы, проведенные при дворе, привили ему утонченность, которой его нынешний повелитель не отличался.

Однажды, вскоре после того, как маркиза сбежала от короля, они ехали вдвоем, и Генрих, не сдержавшись, рассказал другу о случившемся.

— Храни меня Бог от целомудренных женщин! — жаловался он. — Я потратил на нее немало времени, прежде чем понял, что она не уступит.

— Сир, во Франции есть и другие женщины.

— Знаю, но когда сердце отдано одной…

— Понимаю, сир.

— У тебя самодовольный вид, Сухой листок.

— Неужели, сир?

— Да, и я хочу знать, почему.

— Сир, я думал о своей любовнице.

— Готов поклясться, она пылкая и верная, страстная и красивая.

— Первые три определения верны, сир. Что касается последнего, то во Франции нет более прекрасной женщины.

— Любовница в глазах любовника всегда прекрасна.

Генрих подумал о Коризанде. Как долго считал ее первой красавицей Франции! До той минуты, пока был так ослеплен любовью, что не видел очевидного.

— Да, сир, но вы не видели моей Габриэль.

— Ты пробудил во мне любопытство. Возьми меня к ней.

Бельгарду не хотелось знакомить короля со своей любовницей, но выбора у него не было.

— Сир, — сказал он, — замок Кэвр находится недалеко от Компьена. Как-нибудь я возьму вас туда.

Генрих решил не затягивать с этой поездкой. Он страдал от поступка маркизы и хотел развеяться.