— Я не спал десять ночей,— сказал король.— Десять ночей. Двадцать ночей. Тридцать ночей. Я не уверен, что смогу когда-нибудь спокойно спать. Я бы хотел, чтобы мне было восемьдесят или девяносто лет. Или чтобы я умер.

Королева пыталась утешить его. Она тревожилась, когда он говорил так. Но он никогда не позволял ей разделить с ним его бремя, поэтому могла ли она сделать это сейчас? Ей оставалось лишь беседовать с ним о семье — а эта тема, видит Бог, была печальной.

— Георг задолжал торговцам тридцать девять тысяч фунтов! — жаловался король.— В основном поставщикам вина... Когда я вспоминаю, как я следил за их диетой... Почему мой сын стал пьяницей?

— Все дело в его молодости. Король не принял ее объяснение.

— Я тоже был молод, мадам. Но никогда не злоупотреблял спиртным. Портные, ювелиры... Вино и женщины... Больше он ни о чем не думает. Вы можете оправдывать это, мадам, а, как?

Королева выглядела грустной. Бесполезно было обвинять ее в безрассудном поведении принца.

— Я уверена, это все его приятели.

Его приятели! Король кивнул. Фокс — человек, преследовавший его в сновидениях и смеявшийся над ним, племянник Сары Леннокс, в жилах которого текла кровь Стюартов, дальний родственник из веселой, беспечной, очаровательной ветви семьи. Именно его выбрал себе в друзья принц. Нет, это Фокс выбрал принца. Король знал почему. Фокс хотел настроить Георга против отца, сделать из него негодяя, пьяницу, бабника, политического противника короля. А Шеридан ничем не лучше Фокса. Король мог представить их беседы, язвительное остроумие которых было направлено против Храма Добродетели. Он знал, как они называют его двор. Знал, что они насмехаются над ним и королевой. И принц участвует в этом!

Это было невыносимо. Но как поступил принц, когда захотел выкупить свои неосторожные письма у актрисы? Пришел к своему отцу! Что он сделал, когда ему понадобились пособие, свой собственный дом? Снова пришел к королю!

Он просил сто тысяч фунтов в год — и Фокс постарается помочь ему получить эти деньги.

— Он их не получит,— вытаращив глаза, заявил король.

— Ты о чем? — испуганно спросила королева.

— Он хочет иметь сто тысяч фунтов в год. Чтобы тратить их на вино и женщин.

На лице королевы появилось изумленное выражение.

— Он их не получит. Не получит. Ты меня понимаешь, а, как?

Королева спокойно кивнула, и король немного успокоился. Хоть она не добавляла ему тревог.

Он почти поделился с ней своими опасениями по поводу правительства. Он почувствовал себя проигравшим, когда Норт вступил в коалицию с Фоксом. Подумать только — некогда верный ему «славный лорд Норт» переметнулся к врагу! Заключил союз с Фоксом!

Король считал, что Норт ненавидит этого человека, как ненавидел его он сам. Но при всех своих достоинствах Норт был слаб. Однако объединиться с врагом короля, пагубно влиявшим на принца!

Король иногда так сильно возмущался всем этим, что говорил себе — лучше отречься от престола и позволить сыну править страной. Тогда «они» увидят, к чему это приведет.

— Удивительное дело,— огорченно произнес король,— сын может восстать против отца, а, как?

— Он не враг Вашего Величества. Просто он попал в дурные руки...

Королева оборвала фразу. Чем могла она утешить его? Однако видя, как он разжигает в себе гнев, она думала только о том, как утешить короля.

— Он хочет отдельный дом. Собственное жилье. Тебе ясно, что это значит, а, как? Это значит, что он хочет соперничать с дворцом Сент-Джеймс. Не успеем мы оглянуться, как получим второй двор! Люди уже сравнивают это с ссорой между моими отцом и дедом. Они говорят, что раздоры между отцом и сыном — королевский обычай.

— Мне кажется, в любой семье случаются небольшие конфликты.

— Наша семья — королевская. Это политика, в которой ты совершенно не разбираешься.

Да, мысленно согласилась королева, и чья тут вина? Я хотела разбираться в политике. Хотела помогать тебе, но меня держали в тени. Мне позволяли быть только матерью твоих детей.

Она возмущалась и одновременно жалела короля. Она не любила его. Могла ли она любить человека, который никогда не доверялся ей и женился на ней по принуждению? Она получала радости от жизни только благодаря детям, но не мужу.

Но она тревожилась, видя, как он теряет выдержку, потому что боялась, что однажды он лишится рассудка.

— Он хочет иметь собственный дом,— сказал король.— Букингем-хаус плох для него. Я решил отдать ему Карлтон-хаус.

— Карлтон-хаус! Но там никто не жил после смерти твоей матери. Это почти руины.

— Карлтон-хаус достаточно хорош для принца,— мстительно произнес король.

***

Карлтон-хаус. Собственный дом.

Принц не мог дождаться дня, когда он вступит в права владения.

Он прибыл туда с группой друзей; они стремительно поднялись по лестнице, стали осматривать комнаты. К изящному бархатному камзолу принца пристала паутина, крысы разбегались в стороны. По полу ползали жуки. На стенах виднелись пятна плесени; когда кто-то хлопал дверью, с потолка сыпалась штукатурка.

Принц остановился в саду среди разбитых статуй и сложил руки на груди.

— Это развалины,— сказал он,— но я никогда не видел дома, который сулит такие возможности. Через несколько месяцев Карлтон-хаус станет самой красивой резиденцией в городе.

Он привез Джорджиану, герцогиню Девонширскую, осмотреть здание. Она разделила его энтузиазм. Переходя из комнаты в комнату, она прикидывала, какая мебель здесь понадобится.

— Нам нужен архитектор Генрих Холланд,— предложил принц,— а внутренней отделкой займется француз Гобер. Одно я знаю точно: проволочки не будет.

Так оно и оказалось. Принцу докладывали о ходе работы, которая двигалась очень быстро.

Денег не жалели. К чему скупиться? Ведь речь шла о жилище для принца Уэльского, которому парламент выделил тридцать девять тысяч фунтов на погашение долгов.

Принц был счастлив и взволнован.

Он посетил своего дядю Камберленда, имевшего дом у моря; Георгу очень понравилось это место — Брайтхелмстоун, сокращенно — Брайтон. Он наблюдал за перестройкой Карлтон-хауса, придумывал себе новые наряды, танцевал, пил с людьми вроде Фокса и Шеридана, занимался любовью со своими подругами, играл в азартные игры, участвовал в скачках, присутствовал на боксерских поединках и ездил в Брайтон. Он спроектировал собственный фаэтон, в который всегда впрягали трех коней — они располагались один за другим, форейтор сидел верхом на первом, а принц правил двумя остальными. Это был самый быстрый экипаж в стране.

Художники, торговцы шелком и бархатом, портные, скорняки, сапожники ежедневно посещали принца. Он проектировал с Гобером колонны из порфира, которые хотел установить в холле, выбирал желтые китайские шелка для драпировки стен гостиной, оборудовал ванную, примыкавшую к его спальне.

Все запланированные принцем изменения не могли быть завершены к его двадцать первому дню рождения, но к этому времени следовало сделать так, чтобы в Карлтон-хаусе можно было жить. И эта работа будет выполнена.

Принц был удовлетворен. Даже когда приняли решение, что он будет получать шестьдесят две тысячи фунтов в год вместо ста, он не слишком расстроился. Он продолжит перестройку Карлтон-хауса, уже живя там. Наконец его мечта осуществилась. Он получил собственный дом. Обрел независимость. Теперь он будет делать, что захочет. Даже король не сможет сдерживать принца Уэльского.

***

В ноябре 1783 года, через три месяца после своего двадцать первого дня рождения, принц занял место в Палате лордов.

Казалось, весь Лондон вышел посмотреть, как он едет верхом по улицам из Карлтон-хауса.

Зрелище стоило того. Принц выглядел потрясающе в черном бархате, расшитом золотыми нитями и усыпанном розовыми блестками; каблуки его туфель также были розовыми; тщательно уложенные вьющиеся волосы блестели на солнце. Люди неистово приветствовали его. Их интересовала работа, шедшая в Карлтон-хаусе. Принц проявлял экстравагантность, но это обеспечивало работой многочисленных строителей, торговцев шелками и бархатом, портных, парикмахеров, которые расхваливали принца. Он вводил новую моду, а это способствовало торговле.

Лорды в традиционных алых мантиях, отороченных горностаевым мехом, были изумлены необычным, но весьма эффектным обликом принца.

Его первая речь была встречена аплодисментами. Он верил в то, что внимание всех прогрессивно мыслящих людей обращено на него.

Он заявил, что любовь, дружба и расположение народа дают ему жизненную энергию. Он обещал никогда не пренебрегать интересами людей.

Покинув Палату лордов, он отправился в Палату общин, где его друг Фокс выступал в поддержку ост-индского билля, согласно которому компания попадала под юрисдикцию назначаемых правительством директоров.

Фокс, автор этого билля, страстно защищал его, но получил сильный отпор от молодого Уильяма Питта, двадцатичетырехлетнего молодого человека, обладавшего энергией и умом своего отца, Питта-старшего. Принц знал, что за молодым Питтом следует присматривать, потому что король благоволил к нему — в значительной мере как к оппоненту Фокса.

Когда принц вошел в Палату общин и занял место на галерее, все присутствующие посмотрели на него — и не только из-за его черного бархата с розовыми блестками, а потому что это было жестом. Он пришел послушать мистера Фокса, поаплодировать мистеру Фоксу и показать парламенту, что он — союзник мистера Фокса в борьбе с его врагами, пусть даже их возглавляет король.

***

Фокс окинул печальным взглядом свое жилье на Сент-Джеймс. Чтобы выиграть эти выборы, придется продать всю оставшуюся мебель. Он не мог больше отбиваться от кредиторов; его игорные долги были огромными. Для вестминстерских выборов нужны деньги.

Он не мог отказаться от борьбы. Он должен дать бой противникам.

Это был один из тех редких моментов, когда он заставил себя думать о деньгах. Везучий принц Уэльский, грустно подумал он. Парламент заботится о его долгах.

Но больше всего на свете Фокс любил борьбу — поэтому он свяжется с торговцами недвижимостью и продаст дом. И что потом? Он доверится судьбе, которая пока что серьезно его не подводила.

Коалиционное правительство распалось из-за ост-индского билля, который прошел Палату общин, но был отклонен Палатой лордов. Фокс знал, как это произошло. Король направил лорду Темплу письмо, в котором просил известить всех о том, что он будет считать своим личным врагом каждого, кто проголосует за принятие билля. Хотя не все лорды испугались этой угрозы, билль все же не прошел с минимальной разницей голосов; это привело к падению правительства. С какой радостью король приказал Фоксу и Норту вернуть их государственные печати!

Затем король вызвал молодого Уильяма Питта и назначил его премьер-министром.

Нами будет управлять школьник,— так прокомментировали это событие, поскольку Питту исполнилось двадцать четыре года.

Но он был сыном великого Питта и уже продемонстрировал унаследованные от отца способности.

А потом... Питт потребовал роспуска парламента — результатом этого стали выборы, поражение на которых было бы непозволительной роскошью для Фокса.

Когда он сидел и ломал голову над тем, куда сможет податься после продажи дома, слуга доложил о прибытии посетителя.

Он встал, чтобы поприветствовать миссис Армистед.

Она выглядела весьма элегантно, ничем не напоминая служанку.

— Моя дорогая Лиззи.— Фокс поцеловал ее руку.

— Надеюсь, я выбрала для визита не слишком неподходящий момент?

— Как раз самый подходящий. Если бы ты приехала на несколько дней позже, я, возможно, не смог бы предложить тебе кресло.

— О да, эти выборы. Ты должен принять в них участие. Он кивнул.

— Чтобы получить средства для этого, я продам мою недвижимость.

— И затем?

— Одержу победу.

— Несомненно, но я думаю о твоем доме. Фокс пожал плечами.

— У меня есть друзья.

— Девоншир-хаус? — спросила она.— Но твое пребывание там будет временным. Вам нужен дом, мистер Фокс, Он ждет вас в Чертси.

Он встал и обнял ее за плечи. Он был заметно тронут, что являлось редким состоянием для такого человека. Она пристально посмотрела на него.

— Я думаю,— медленно произнесла миссис Армистед,— что когда я покупала мой дом, когда выбирала мою скромную мебель, я имела в виду нечто подобное. Вы одаренный человек, мистер Фокс, но несколько беспомощный.

Он поднял свои густые брови, отчего вид его стал еще более неухоженным, и сказал:

— Моя дорогая Лиззи, ты уверена в том, что не совершаешь сейчас первый легкомысленный поступок в своей благоразумной жизненной карьере?

— Совершенно уверена, мистер Фокс, потому что если вы решите приехать в Чертси, цель моей благоразумной карьеры будет достигнута.

Помолчав, он сказал:

— Я не могу понять, почему я получаю такой драгоценный подарок; даже если проиграю вестминстерские выборы, я все равно останусь самым везучим человеком на свете.

— Но вы их не проиграете, мистер Фокс.

— Да, я выиграю вестминстерские выборы — и надеюсь, что окажусь достойным моих избирателей... и моей дорогой Лиззи.

***

Казалось, город еще не знал такого волнения. Весь Вестминстер вышел на улицы, чтобы принять участие в выборах. Джорджиана, герцогиня Девонширская, агитировала за Фокса; она ходила в шляпе из лисьего меха и муфте из лисы, посылая воздушные поцелуи в обмен на обещанные голоса. Принц Уэльский гулял по улицам в камзоле, недостаточно элегантном для него, но являвшимся точной копией камзола, в котором Фокс появлялся в Палате общин. Победа Фокса вызвала ликование его сторонников.

Принц решил отпраздновать ее. Устроить специальный прием в Карлтон-хаусе. Были приглашены шесть сотен гостей. Во дворе возвели девять шатров; непрерывно играли четыре ансамбля.

Сам принц выглядел великолепно в перламутрово-сером шелковом костюме с серебристой отделкой; на Мелл собирались толпы людей, желавших послушать музыку победы и радости.

Король ехал по Мелл, чтобы открыть заседание парламента.

— Что за шум доносится из Карлтон-хауса? — спросил он.

— Это принц, Ваше Величество. Он празднует победу мистера Фокса в вестминстерских выборах.

Дерзкий щенок! Предатель собственного отца!

— Он никогда не упускает шанса причинить мне боль,— пробормотал король.— Фокс по-прежнему в парламенте. Хвала Господу за славного мистера Питта. Он будет для него достойным оппонентом, а, как? Но почему у меня такой сын? Кто мог подумать, что он окажется моим мучителем?

Люди почти не смотрели на Георга Третьего. Почти все они были на стороне принца. Они души не чаяли в шумном, пьющем, азартном распутнике. Они не умели ценить добродетельность. Это была безответственная толпа.

Мне здесь нет места, решил король. Нам не следовало появляться.

Он задумался о том, какой была бы жизнь, если бы англичане не прогнали католика Стюарта, а решили бы оставить его и отправить немцев в Германию. Это могло произойти в 1715 году или, что более вероятно, в 1745. Но немцы победили и остались в Англии... в результате чего он, Георг Третий, был сейчас королем этой страны, и однажды безрассудный молодой глупец, игрок, несостоятельный должник и любитель женщин, займет английский трон.

— Это станет для них уроком,— произнес вслух король.— Клянусь Господом, это пойдет им на пользу.

Он ехал к парламенту, а в его ушах звучали отголоски торжеств, происходивших в Карлтон-хаусе.